Поличенко Константин Алексеевич : другие произведения.

Каменные глаза

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


   К А М Е Н Н Ы Е Г Л А З А
  
  
  
   Весь мир внезапно окрасился в каштановый цвет. Если Евдоким видел что-нибудь жёлтое, то подспудно воображал себе, что, если вот так и этак подправить, чего-то добавить и что-то отнять, то будет каштановое. А если в красном цвете что-то изменить, то тоже может получиться каштановое. Не говоря уже о коричневом. Никто ему не говорил, что у неё каштановые волосы, это он сам потом увидел.
   А сначала в классе пошли разговоры, что вриехала из Армавира новенькая и учится сейчас в десятом "А" женской школы N9. Заговорили все разом - и что она высокая, и какая она красивая, и как одета, и как ходит, и как смотрит, и что говорит. Все уже всё знали, один Евдоким ничего такого не знал. Звали эту новенькую Оксана Урбанская, Даже Васька Фомичёв, этот коротышка с кошачьей мордой, и тот имел какое-то мнение и хвастался, что провожал её. Потом выяснилось, что он врал.
   Евдокима это всё несколько интриговало, он даже почувствовал ревность и захотелось дать Ваське леща по его кошачьеё морде.
   А потом он увидел её. И - ничего особенного, Да, действительно высокая, действительно красивая, а волосы, спадавшие густой волной на плечи, были каштановые. Кроме того он разглядел, что талия у неё тонкая и длинная, что зад не осбенно-то большой, но висловатый, что колени у неё сшлись вместе и ступни были немного внутрь. Походка у неё была вихляющая, тело как-то раскачивалось, так и казалось, что она сейчас упадёт.
   А вот красивая она действительно была: глаза тёмнокарие, обрамленные длинными ресницами, рот крупный и яркий, цвет лица белый-матовый, безукоризненный овал лица и волнистые каштановые волосы. Даже невыразительный по форме нос и тот имел красиво вырезанные ноздри.
   Все девчёнки тогда все носили какой-нибудь головной убор В основном шляпки и шапочки разного фасона, а она ходила с непокрытой головой, хотя весна только-только начиналась, и было достаточно прохладно.
   И ничего такого Евдоким не почувствовал, но мир всё-таки окрасился в каштановый цвет.
   А потом он обнаружил, что она плохо танцует. Евдоким танцевал хорошо, потому что любил танцевать и практиковался из любви к искусству и дома с сестрой Галей, и вклассе с Валей Косивцовым и Ваней Ермоловым, и летом в лагере, где не надо было обязательно иметь костюм, а можно было танцевать в майке и в тапочках.
   Девочки, с которыми он танцевал, танцевали средненько, каждая со своими особенностями, только Вера Серенко блистала своей роскошной фигурой, модной одеждой и прекрасно вальсировала. А эта "новенькая" Оксана Урбанская танцевала прсто-таки неважно. А ещё Евдоким обнаружил, что на вечерах её не очень-то приглашали. Видимо потому, что для большинства ребят она была высоковата. Евдоким , хоть и был соответствующего роста, но танцевать с ней не хотел - спина её была слабая, талия низкая, ноги её заплетались и не шли, а разговаривать во время танца они тогда не умели.
   Постепенно страсти в классе улеглись, разговоры о ней прекратились, лишь изредка Евдоким слышал между прочим, что она там-то была, то-то говорила.
   И всё равно всё каштановое заставляло Евдокима напрягаться, и он мотал головой, чтобы освободитьсяот наваждения, и ему казалось, что это удаётся.
   Евдоким много тренировался, ему нравилось бежать по пустынной степной дороге, вдыхая прохлалный воздух,пахнущий зимой снегом и сеном, весной свежей травой, а летом поспевающей пшеницей и кукурузой. В последние месяцы с ним стал бегать Виктор Житко, с которым Евдоким к тому времени сдружился и который был тогда для него может быть ещё не другом, но самым близким из всех ребят товарищем. Они пробегали иной раз по 10-12 километров. Бег Виктора был поставлен неплохо, так как он много играл в футбол. Это беготня была одной из форм общения. Им хотелось общаться друг с другом.
   И тут Евдоким попал в больницу по причине примитивного аппендицита. Аппендикс вырезали, всё прошло хорошо и Евдоким лежал в палате среди стонущих стариков.
   В те времена некуда было ходить по вечерам, и десятиклассная молодёжь избрала местом для встреч больницу под предлогом того, что они навещают Евдокима.
   Десятый класс 8-й мужской школы, где учился Евдоким, больше общался с десятым "Б", чем с десятым "А" 9-й женской школы, и посетители Евдокима были в основном из десятого "Б". Это было остроглазая егоза Вика Терешкова, флегматичная тихоня Ира Чернова, веселая кубышка Тамара Лисанова, курносая хохотушка Нина Алёхина и всякие другие "Бэшницы" А из десятого "А" приходила только Оксана Урбанская. И приходила-то она всего один раз. Пришла, влезла снаружи на фундамент здания больницы, присмотрелась к темноте палаты, прильнув к оконному стеклу, увидела Евдокима и неестественно радостным голосом прокричала: -Вот я и пришла! Ты рад? Ознаменуй моё посещение вставанием!
   Евдоким стал замечать за собой, что начинал Оксану идеализировать, а тут эта выходка поставила всё на место - значит она обычная девочка, только очень красивая. Вот красоту её нечего было идеализировать - она действительно была излишне красива.
   Насмотревшись на Евдокима через окно палаты, посетители начинали беситься в сквере больницы, визжали, орали, танцевали, завязывали знакомства, влюблялись и, не попрощавшись с ним, расходились.
   Однажды Вика и Ира принесли Евдокиму бидончик компота, сладкого, как сироп, Тамара и Нина передали подгоревший торт, а Генка Гусаров сообщил, что Оксана ездила кататься на велосипеде с Женькой Поплавским, после чего он Генка набил ему-Женьке морду, и велосипед теперь сломанный. Такая забота о нём со стороны Генки Евдокима очень тронула.
   Евдоким быстренько выписался из больницы, немного походил, слегка прихрамывая, а потом всё прошло, заросло и стали они с Виктором снова бегать. Кстати, за время Евдокимовского больничного лежания Виктор к нему не пришёл ни разу, и даже объясняться по этому поводу не стал, а Евдоким не имел к нему ни малейшей претензии.
   Ннступил май, а с ним и первомайская легкоатлетическая эстафета. Эстафета называлась первомайской, хотя проводилась второго мая.
   Традиционными соперниками 8-й школы во всех соревнованиях была мужская школа N6, и выступали они совместно с женской школой N10, а 8-я школа - с 9-й.
   На старте эстафеты был мужской этап 100 метров, ясно что на нём много не выиграещь и не проиграешь, второй этап женский - 200 метров - тоже ничего решающего ждать не пртходится,а вот третий мужской этап 1000 метров много, чего решал, и на нём можно было здорово выигоать, можно было всё и загубить, так как после зтой мужской "тысячи" снова шли подряд несколько быстрых коротких этапов.
   Школьный физрук Михаил Тихонович ломал голову, кого поставить на этот самый ответственный этап: Евдокима, Валю Косивцова или Виктора Житко. Всё складывалось так , что на этот этап надо ставить Евдокима, но неожиданно для всех Михаил Тихонович объявил, что эту "тысячу" побежит Виктор. Евдоким был шокирован, Валя Косивцов был удивлён, а Виктор это принял как должное. И вообще - он был комсомольский вожак.
   Смотреть этот третий этап сбежались и школьники всех школ и взрослые, и Евдоким прибежал посмотреть со своего десятого или пятнадцатого этапа (сейчас не вспомнить), полагая, что успеет вернуться, пока до него добегут. Где-то в толпе мелькнули каштановые волосы Оксаны, но ничто в нём не шевельнулось, Евдоким, весь дрожа от нетерпения, вглядывался вдоль улицы.
   И вот он увидел красную майку, она впереди, значит всё идёт по плану Михаила Тихоновича, и Виктор принесёт хороший разрыв. Красная майка всё ближе , уже Евдоким различал лицо Виктора. Он бежит широким шагоим не очень легко, но быстро и напористо.
   А это что ещё за явление? В двух метрах сзади тилипается коротышка-увалень Ваня Попович, который больше 100 метров-то никогда не бежал, а сейчас, когда длиннейший этап уже кончался, он никак не отставал от мощного длинноногого Виктора. Напрягая все силы и гимасничая от напряжения Виктор пробежал мимо и , так же гримасничая и нисколько от Виктора не отставая, протопал Ваня Попович. Евдоким видел, как Виктор первым передал эстафетную палочку и Юра Царьков ветром умчался немного впереди своего соперника, который получил палчку почти одновременно с ним.
   А получилось вот что. Эдик Дорошенко выиграл первый этап - 100 метров, но сколько там можно выиграть на 100 метрах! Зато на втором этапе Эля Аллас из 10-й школы "накрыла" Иру Сычёву и "намотала" ей метров 15. Вот эти 15 метров Виктор должен был отыграть у Ивана, а это, как оказалось, было чрезвычайно трудно. Он отыграл, затратив все силы и на своей комсомольской принципиальности "дотянул" свой этап первым. И здесь Михаил Тихонович оказался прав - в такой ситуации и Евдоким и Валя Косивцов могли не справиться с Иваном Поповичем, который оказался слишком крепким орешком.
   Эстафету в конце концов 8-я школа выиграла, не смотря на то, что ещё дважды на женсих этапах соперники выходили вперёд.
   В этот день Евдоким ни разу не вспомнил про каштановые волосы.
   Оксана сблизилась с девочками из 10-го "Б" Викой Терешковой и Ирой Черновой. Вика и Ира, не смотря на разительную разницу в темпераментах, были закадычные подруги с малых лет. Вика была быстрая, огневая, вечно восторженная, тараторила языком, как пулемёт, а Ира была типичная тихоня с постоянной доброй и немного снисходительной улыбкой на лице.
   Как уж там у них вышло, но Оксана стала у них своя.
   С Викой Евдоким был знаком давно, было время, когда она ему нравилась, они здоровались, на вечерах изредка танцевали, ещё реже провожались, долго возле её дома болтали, короче - кое как общались. Теперь Евдоким стал приходить к Вике домой, правда не один - Валя Косивцов начал ухаживать за Викой, Генка Гусаров тоже иногда приходио, хотя его никто не звал, и получилась компания. У Вики был патефон, много пластинок, старинных и новых - в основном танцевальная и лирическая музыка. Слушали Русланову, Шульженко,Изабеллу Юрьеву, Петра Лещенко. Все эти исполнители, включая Вадима Козина, в те сталинские времена были запрещены, и это подогревало общий интерес.Иногда компания куда-нибудь шла. Например, в кино или просто бродили среди гуляющих в городском парке. А потом, естественно, провожали девочек. Шли сначала вместе, оставляли Иру возле её дома, шли дальше , до Викиного дома, а от Викиного дома Евдоким с Оксаной шли дальше. Возле её дома они расставались, и Евдоким шёл домой. И так изо дня в день.
   Теперь Евдоким с нетерпением ждал вечера, чтобы идти к Вике, а Оксана была всё время перед ним и вместе с ним, он уже не замечал, что у неё у неё заплетаются ноги, и вся её красивость была вроде бы не при чём. Просто была Оксана, которая ему нравилась. То, что она ему нравится, Евдоким уже отчётливо сознавал, но кроме этого он сознавал , что она принадлежит ему, что ОНИ это что-то общее и очень хорошее.
   Всё десятиклассное сообщество двух мужских и двух женских школ восприняло уже и впитало, что Евдоким и Оксана "дружат" - было тогда такое слово. Евдоким этим гордился, ему это льстило. Но где-то глубоко шевелилось чувство неполноценности их отношений , какой-то ограниченности и урезанности. Можно было даже предположить, что такая "дружба" просто-напросто когда-то надоест.
   И вот однажды, когда они подошли к дому Оксаны, она спросила
   - Ты знаешь, что о нас с тобой говорят?
   -Ну.... не очень-то..... А что говорят?
   - Говорят, что мы с тобой дружим.
   - Ну, наверное, так говорят.....
   -А я не хочу, чтобы так говорили. Ты больше не провожай меня. Мне эти разговоры не нужны.
   Евдоким остолбенело молчал.
   _ До свидания.
   _ До свидания
   Евдоким пошёл домой. Сначала он растерянно соображал, что такое случилось. Что такое произошло? Почему? Что с его стороны было не иак? В чём дело?
   Постепенно Евдоким успокаивался, и им овладело раздражение.
   - Что это за фокусы? С какой стати? Что она там промеж себя о себе думает и воображает? Божечки ты мой - "Я не хочу"! Ну и не хоти! И я не больно-то хочу!
   И всё-таки домой Евдоким пришёл весь разобранный, долго не мог уснуть, а проснулся уже не разобранный и не раздражённый, а злой.
   - "Да чорт с тобой! Обойдусь. Не было и нет. И слава богу!
   А через маленький срок Евдокиму прсто стало легко, будто избавили его от чего-то лишнего. Видимо сработал инстинкт огромной лени, который всегда, и в последующие периоды жизни, был основополагающим инстинктом. А может был инстинкт свободолюбия и независимости.
   А ещё может быть сыграло роль природное солдафонство (в виде дисциплины): сказано - сделано!
   Короче говоря выбрался Евдоким из этой "дружбы" почти без потерь. А что такое "почти"? Евдоким придирчиво всматривался в зеркало и не находил в своей внешности ничего адекватного её красоте, про его одежду и говорить нечего - ему нечего было носить, и он часто брал у Виктора его туфли .чтобы сходить и потанцевать на вечере Евдоким с мамой жили на квартире у тёти Лёли, а мать Оксаны за два месяца отгрохала домино самый большой на их улице. Положение их мам было несравнимым: мать Евдокима была учительница, а мать Оксана была врач-гениколог с всеми вытекающими из этой прфессии выгодами.
   Всё это надо было осознать, и, когда он это осознал, ему не стало горько и обидно, а наоборот стало совсем легко, так как Евдоким понял, что их "дружба" никаких оснований не имела, кроме его примитивного самолюбия. Вобщем ум-разум Евдоким к этому вопросу приложил и выбрался из своих рассуждений повзрослевшим.
   Наступило 20-е мая - начались выпускные экзамены.После каждого экзамена, в яркие солнечные дни десятиклоссники всех четырёх школ гурьбой приходили в центр их небольшого города , в сквер и общались между собой. Девчёнки в своих коричневых платьях и белых фартуках щебетали на разные голоса, возбуждённые тем, как лихо они сдавали, как счастливо всё обошлось и какую оценку они получили.В центре этой девичьей возни была всегда Вика Терешкова. Она, растопырив свои серые глазаи и отчаянно жестикулируя, россказывала, как она вынула "шпору" и как чуть-чуть не попалась, и как всё обошлось. Оксаны почти всегда в этих сборищах не было, и, когда её не было, Евдокиму было хорошо.
   Закончились экзамены, получили аттестаты зрелости, прошёл выпускной вечер. На вечере выпили немного вина, танцевали и выбегали во двор школы покурить.Некоторые ребята курили уже давно , а Евдоким только на этом вечере попробовал. Не понравилось.
   Танцевал Евдоким с разными девочками, танцевал со своей мамой и ни разу не пригласил Оксану. Была она в этот вечер для него "не причём", не нужное явление.
   После вечера, уже под утро все пошли на Зелёный Остров - было такое место отдыха и встреч. Это был действительно лесной массив на большом острове, который разместился между двумя протоками Кубани.
   Оксана шла в белом платье среди других девочек и гомковато напевала:
   Чайка белокрылая моя,
   Хорошо, что вновь с тобою я
   Евдоким шёл с ребятами сзади, Шёл-шёл, а потом повернулся и пошёл домой. Один. Состояние было мутное, тревожное, немного тоскливое, радости и восторга не было. Всё было окончено, впереди было что-то огромное , неизвестное, не осмысленное. Как-то так получалось, что последующая жизнь и учёба для большинства выпускников ассоциировалась с Москвой. Все хотели в Москву. Но в Москву поехали единицы. В частности в Москву поехал Виктор с Васькой Фомичёвым. Генка Гусаров (двоюродный брат Виктора) до Москвы не доехал - поступил в Харьковский железнодорожный. Евдоким ещё ближе устроился - в Ростовский железнодорожный.
   Много ребят поступили в военные училища.
   Девчата разбрелись по педагогическим и медицинским институтам в разных городах европейской части СССР.
   Вика, Ира и Оксана поступили в Краснодарский медицинский институт.
   Ещё во время вступительных экзаменов в институте Евдоким получил от Оксаны письмо. Письмо было полно упрёков в его холодности к ней, в том, что он не пришёл их проводить в Краснодар. Она писала, что хорошо к нему относится и не хотела бы вот так потерять друга.
   И Евдоким растаял ...!!
   Да так сногсшибательно и безобразно растаял, что оказалось это в конце концов самым ярким , горьким и стыдным моментом в его жизни.
   Воздействие её письма было оглушительным и парализующим. Всё вокруг перестало существовать, существовала только она. Вобщем-то это было и сладко и тяжело. Будто бы он попал в сладкое ароматное молоко и в этом молоке тонул. Тонул и не хотел выплывать.
   Надо отдать Евдокиму должное: он ни сна не лишился ,ни аппетита, благополучно был зачислен в институт и сразу же вошёл в сборную института, которая на первых же соревнованиях установила городской рекорд в эстафетк 4 по 400.
   И началась переписка. И откуда только находились те слова и выражения, которыми Евдоким выражал свои чувства! А чувства так и лезли из него и неслись туда на юг, в Краснодар, на улицу Орджоникидзе, дом 10, квартира 18. В ответных письмах не было того вулкана эмоций, но письма были приветливые и тёплые.
   Письма от Оксаны он получал каждые одинадцать дней. На одинадцатый день после отправления своего письма Евдоким , идя с занятий, эаглядывал в раскладку писем и получал своё. Читал, тут же садился и писал ответное письмо, полное самой распоследней лирическо-трагической чепухи. Можно себе представить, как трудно было отвечать на такое письмо нормальному человеку.
   И вот однажды письма на одинадцатый день на раскладке не было. Он перебрал все письма несколько раз - не было!
   Евдоким вошёл в свою комнату, надел свитер, взял в руки куртку, засунул в карман паспорт, пересчтиал деньги, какие у него были, и пошёл на трамвай, чтобы уехать на вокзал, а оттуда - хоть товарняком - в Краснодар.
   - Евдик! Стой, подожди! Возьми письмо. Я взяла его, чтобы отдать тебе, да эабыла, - Люда Ерёменко бежала к нему, протягивая руку с конвертом. - А ты куда собрался? Не в Краснодар ли? Ты смотри не чёкнись со своей любовью. Лицо вон всё вытянулось, Мне Вика из Краснодара писала, что ты в своих чувствах малость рехнулся.
   -А она откуда знает?
   Люда осеклась и испуганно посмотрела на Евдокима.
   - Не знаю.
   - Что, она письма мои читала?
   - Не знаю. Ничего я не знаю. Я только хотела тебе письмо передать, да збыла. - И она быстро убежала.
   Люда Ерёменко была тоже из их города, она "дружила" с Генкой Гусаровым и поэтому относилась к Евдокиму по-родственному.
   На этот раз он разразился письмом гневным и яростным. И откуда только взялись эти слова и выражения... "Как ты могла ?" "Ты предала наши с тобой отношения !" "Ты разболтала про мои чувства по всем подворотням своего паршивого Краснодара" !
   И так далее Вобщем - истерика.
   На одинадцатый день был получен ответ: ".....я давно поняла, что ты немного не в себе, что вломил себе в голову, что любишь меня. Меня это даже пугает, я не ожидала от тебя такой реакции на моё обычное товарищеское послание. Ты просто истерик и психопат, и на мужчину-то нисколько не похож. Остынь. Я не буду больше тебя беспокоить...."
   И снова Евдоким взял под козырёк и произнёс:
   -Есть, мадам!!
   И действительно: ну какого чорта доходить до такого маразма? Ну что надо? Что такое? Почему превратился в какого-то червяка, согласного с тем, чтобы его раздавили!?
   " Нет, милка! Ты, конечно, молодец. Спасибо тебе. Ты нормальный человек. Конечно не очень-то красиво предавать гласности мои африканизированные чувства. Но это, видимо от того, что ты нормальный человек. Нормальные они и есть нормальные и любят они друг друга по-нормальному, а не пугают удушающей страстью."
   - ВСЁ!!
   СЛАВА БОГУ!!
   И ЭТО Я ПЕРЕЖИЛ!
   Надо бы как-нибудь поумнеть.
   И потекла обыкновенная студенческая жизнь со своими студенческими радостями и студенческими огорчениями.
   Евдоким познакомился с очень стмпатичной девушкой, студенткой университета, её звали Соня. Их познакомила землячка Евдокима, которая, по всей видимости, была очень даже в курсе Евдокимовских сердечных дел. Девушка было весёлая, общительная, умненькая и подходила под определение "миленькая".
   Замелькали экзаменационные сессии - зимняя-летняя, зимняя-лерняя, зимняя-летняя.
   Шесть сессий. Значит три года прошло. Между сессиями была учёба, каникулы, турпоходы, соревнования, дружили с ребятами, "дружили" с девчатами, работали на кирпичном заводе, "шабашили" в грузовом порту и на спиртзаводе, отмечали дни рождения друг друга и праздновали официально установленные праздники, взрослели по-немногу и умнели.
   Отношения Евдокима с Соней были лёгкие, непрочные, несерьёзные, бесвкусныеи , можно сказать, никакие. Они продолжали видеться, периодически ссорились и неделями не встречались, потом почему-то встречи возобновлялись. На лето они расставались без печали, а после каникул встречались без восторга.
   После третьего курса однокурсники Вики (и Оксаны, конечно) организовали турпоход. Собирались перейти из Северного Кавказа в Западный через три перевала: Мухинский, Бадукский и Клухорский, сделать хорошие привалы на Домбае и в Сухуми. А из Сухуми уже разбредаться по домам.
   Вика пригласила Евдокима и не предупредила, что в группе будет Оксана. А, может быть, нарочно так сделала. Наверное Евдоким не пошёл бы в поход, знай он об этом. Но когда они увиделись в группе, Евдоким не упал в обморок. Она была для него той, которая когда-то не захотела с ним "дружить", и которая, как ведром ледяной воды, излечила его от любовной истерики три года назад.
   В походе Оксана оказалась хорошим, надёжным товарищем, не ныла под дождём и в снегопад, пила вместе со всеми свою порцию водки, мыла и чистила посуду после еды, собирала дрова для костра и даже пела вместе со всеми, хотя было видно (вернее слышно), что петь она не умела. К Евдокиму она относилась ровненько, по-товарищески, по-людски, так сказать.
   Когда лезли через Бадукский перевал, ночь застала на перевале, остановились на ровной скальной площадке. Палатки натянуть не было никакой возможности, таккак колышки в камень не забивались. Приходилось спать в спальных мешках под открытым небом. Спальных мешков было четыре, а народу было восемь человек. Когда ночевали в палатках, то использовали спальные мешки вместо матрацев. А сейчас что делать? Первой сообразила Оксана:
   - Я худенькая и Евдик худенький - мы в один мешок поместимся. Ты на каком боку спишь? - спросила она Евдокима.
   - На правом. - ошеломлённо ответил он.
   - Тогда так: я уже ложусь. Вот так - на правый бок. И ты залезай, устраивайся на прпавый бок и застёгивай молнию. Всё. Получилось? Вот и спи. Руки вот только некуда девать. Ладно, я тебя обниму вот так, Не возражаешь?
   - Нет...
   -А вы там как хотите. Мы уже спим.
   Через некоторое время после коротких разговоров и смущённых смешков все как-то устроились, а ещё через пять минут, не смотря на пикантность ситуации, Евдоким спал, и все, видимо, спали.
   Ночью Оксана поцарапала его в спину:
   - Давай перестроимся на левый бок. Правый уже устал.
   - Давай.
   - Через меня будем перекатываться или через тебя?
   - Через тебя.
   - Ну начинаем - раз, два , давай!
   Евдоким сумел оттолкнуться ногами, Оксана перекатилась спиной по камням, а Евдоким слегка шмякнулся на левый бок и тут же увидел засветившееся небо и пики гор на его фоне. Наступало утро, но Евдоким больше не уснул. Оксана мирно посапывала своим некрасивым носом в его шею и было щекотно.
   Утром все сначала разбежались за близлежащие камни и скалы, а потом, быстро собравшись, не умываясь и не завтракая, двинулись в путь. Через четыре часа были уже на Бадукских озёрах, умылись , даже искупались в ледяной воде, поели и к вечеру были снова в Теберде, откуда начался их 3-дневный переход.
   Прошли три недели , все благополучно разъехались по домам, обменявшись адресами и поклявшись писать друг другу. Евдоким, Вика и Оксана вернулись в свой город. В городе общались активно, и однажды на Кубани во время купания и загорания Ира Чернова написала сухой веточкой на загорелой спине Оксаны ужасное слово "ВАДИК".
   -Что там утебя за Вадик завёлся в Краснодаре?
   - Вадик? Есть там Вадик, хороший парень, друг моей подруги. Симпатичный. Учится в нефтяном институте . А что?
   - Да ничего, просто так.
   Евдоким почти успокоился. Он снова провожал Оксану по вечерам. Они стали целоваться.
   - А ты уже взрослый, по всему видно. И целоваться научился и ещё, поди, чему-нибудь?
   - Само собой.
   - Ну-ну.
   Каникулы закончились, все разъехались по институтам, а переписка возобновилась.
   Теперь Евдоким не сошёл с ума, чувствовал себя уверенно и солидно. Письма от Оксаны приходили и через 11 дней, и через 12, и через 15. Евдоким отвечал сразу.
   Оксана уже несколько раз в письмах сказала, что относится к нему серьёзно, что он хороший и что она по нему скучает.
   Он писал ей обо всём подряд и о том, что тоже относится к ней серьёзно и каждое письмо заканчивал - "целую". Оксана "целую" не писала.
   На зимние коникулы Оксана почему-то не приехала, а Вика и Ира сообщили, что она сделала аборт (мать ей сделала) , что аборт от Вадима и что у них назначена свадьба, и что Вика и Ира приглашены.
   Это было очень неприятно узнать, тем более в порядке сплетни. Евдоким разозлился на Вику и Иру, но опять же с ума не сошёл. Писать расхотелось, Оксана тоже не писала.
   "Может врут, а вобщем-то дело житейское... Чего только не бывает....
   Написал и закончил - "целую", усмехнувшись при этом. Оксана ответила тёплым хорошим письмом с упрёком за долгое молчание.
   Чемпионат Центрального Совета "Локомотива" проводился в начале апреля. Евдоким прекрасно пробежал на отборочных соревнованиях и был включён в Ростовскую команду. Соревнования проводились в Краснодаре, но Евдоким не сообщил Оксане о своём приезде.
   И тут началось что-то похожее на прежнее светопреставление. Евдоким считал дни до отъезда, а в поезде, лёжа на верхней полке, отсчитывал по стуку колёс метры, которые приближали его к Краснодару. Сознавая, что он снова во власти психоза, пытался взять себя в руки , но получалось плохо.
   Успокаивало его общение с Любой Кораблёвой, монументальной дувушкой, метательницей диска и толкательницей ядра. Она органически не переносила грустных людей возле себя и всячески развлекала Евдокима. Ей это удалось, она его развеяла, рассмешила, разговорила.
   На Краснодарском вокзале уже расположились ранее приехавшие спортсмены из Ленинграда, Харькова, Москвы, Новосибирска и прочие. Все ждали утра, чтобы устраиваться в соответствии с решениями и установками Центрального Совета.
   Бросалось в глаза, что большинство команд были одеты в прекрасную, новую форму: тёплые свитера с капюшёнами, брюки с лампасами, все одежды были яркие, на ногах были красивые кеды, и все члены команд были одеты одинаково. Ростовчане же выглядели распоследними замухрыгами, мало кто был в плохоньком тренировочном костюме, а большинство было в штанах, в польто и в кепках..
   И в этой обстановке Люба Короблёва нашла что-то забавное. Она села с ногами в огромное кресло (как раз по её рахмерам) и запела чистым прозрачным голосом:
   - Хороша я хороша,
   - Да плохо одета,
   - Никто замуж не берё-о-т
   - Девушку за э-это.
   Хороший она была человек, эта Люба Кораблёва, хоть и огромных размеров.
   Настало утро, всех отвели в гостиницу, всем выдали талоны на питание, и все отправились в столовую завтракать.
   Вот уж когда Евдокиму не лез кусок в горло. Он посидел немного за столом, выпил свой компот, встал и вышел на улицу.
   Надо было найти улицу Орджоникидзе, дом 10.
   Снова было что-то неладное: сердце колотилось, голова кружилась, зубы сжимались, лодони потели.
   "Нет, так дело не пойдёт!"
   Евдоким чувствовал, что сейчас и Люба ему бы не помогла. Он подошёл к киоску и купил папиросы "Казбек" со спичками, нашёл в сквере скамью, сел и закурил. Стало легче. Встал и пошёл.
   Он постучал в квартиру 18,дверь открыла бабулечка и ещё не успела ни сказать не спросить, как из комнаты раздался голос Оксаны
   - Вадик, заходи,
   Евдоким вошёл. Он вошёл спокойный и отрешённый.
   Лицо Оксаны выражало не просто испуг - оно выражало ужас и отчаяние, оно пошло красными и белыми пятнами, сделавшись сразу некрасивым и чужим.
   -Ты!? Откуда? Зачем? Почему? Почему не сообщил? Что тебе здесь в Краснодаре надо?
   - На соревнования приехал.
   - На соревнования? Погоди, дай придти в себя. Бабке не говори, кто ты и откуда ты приехал.
   Оксана
  
   быстро взяла себя в руки.
   - Ну, что будем делать? Пойдём к Вике?
   - Пошли.
   Они вышли на улицу и отправились вдоль неё. Евдоким не очень соображал, куда они идут. Он мучительно ощущал свою ненужность " Ну, на кой чорт ему всё это надо!? Кто эта разодетая красавица-дама, идущая рядом? Ну, что за идиот ты такой, что опять оказался в этом болоте!? Ведь говорили же тебе! Тьфу ты, дьявол! Что же делать?"
   Может быть он и придумал бы, что делать, как освободиться, вырваться и смыться, но Оксана сказала:
   - Мы пришли.
   Вика и Ира тоже встретили больше испуганно чем радостно: засуетились, затороторили, заметались
   Евдоким успокоился.
   Стали болтать ни о чём, в основном болтали девчёнки, но в их болтовне была нервозность на грани паники.
   Пришли ещё девушки, их стало много. Евдокима представили - наш земляк и
  
   одноклассник.
   На него теперь не обращали внимания, и он уже искал предлог, чтобы уйти, но всё получилось не так.
   Он увидел, что среди всех не было Оксаны. Она куда-то делась.
   - Где Оксана? -спросил он у Вики.
   - Приходил Вадим , и они ушли.
   - Когда?
   - Только что.
   Евдоким быстро вышел.
   - Не делай глупости! - крикнула Вика голосом, в котором было не столько тревоги, сколько ожидания интриги.
   Польто висело в передней. Евдоким сунул руку в карман пальто и вынул большой складной нож с тяжёлой свинцовой рукояткой, положил в карман пиджака и быстро вышел за калитку. Вдалеке по тротуару шли двое, Евдоким понял, что это он и она.
   Он не побежал бегом, быстрым шагом он догнал их.
   - Оксана, подожди.
   Они обернулись - она спокойная, он с удивлением.
   - Оксана, подожди. Так люди не делают.
   - Ты кто такой? - произнёс Вадим.
   Это был красавец соженного роста, напоминающий лицом артиста Ланового. Одет он был в модное серое пальто, кашне, серая вязаная кепка с мягким козырьком. Он курил папиросу.
   - Ты кто такой? Чего надо? Приехал из своего Ростова и - зря. Нечего делать, все места заняты. Катись обратно!
   - Не с тобой говорят. Пойдём, Оксана.
   Она ничего не сказала. В это время Вадим бросил окурок своей папиросы в лицо Евдокима.
   Евдоким коротко взмахнул рукой, и Вадим, отпрянув назад и ударившись спиной о дерево, сполз на землю. Из-плд кепки на лицо потекла тёмная струйка. Евдоким, целясь в висок, удорил рукояткой ножа ещё раз. Попал в бровь. Вадим рухнул на газон.
   - Мерзавец! - закричала Оксана.
   Евдоким повернулся и быстро, но не спеша, пошёл назад к дому Вики. Он вошёл в прихожую, вымыл под краном руку и нож, надел пальто и кепку. Из комнаты на него в ужасе сиотрела Вика и все остальные.
   Евдоким вышел на улицу, посмотрел в сторону, где произошла вся эта неприятность - там толпились несколько человек. Евдоким пошёл в обратную сторону по улице, потом свернул на другую, потом снова свернул куда-то и оказался возле столовой, где он утром завтракал. Зашёл и хорошо с аппетитом пообедал.
   Вечером в гостиницу пришли те же самые Вика и Ира.
   - Он живой, но сильно раненый. Оксана и Вадим не назвали тебя, сказали, что напал незнакомый хулиган.
   На утро в 10 часов, хорошо размявшись, Евдоким стоял на старте.
   Выстрел !
   Евдоким рванулся так, будто бы предстояло пробежать не 800 метров, а дистанцию вдвое короче. Когда заканчивали первый круг, тренер выкрикнул время. Время было до сногсшибательности быстрым. Он не снижал темпа и только перед выходом на последнюю сотню почувствовал, что сдох. Евдоким неплохо дотянул до финиша, но на финишных клетках его обошли сразу трое: Бугров из Москвы и два ленинградца - Митрофанов и Баласевич. Эти первые четыре результата так и остались лучшими, в последующих забегах их никому улучшить не удалось.
   По приезде в Ростов Евдоким первым делом вынул пакет с фотографиями, вытряхнул все, на которых была Оксана, и аккуратно изрезал ножницами, сгрёб останки фотографий в пригоршню и отнёс в мусорный ящик.
   Глупо сделано? Может быть, Но так спокойнее.
   Снова стало всё мирно и стабильно. Такое состояние Евдокиму нравилось, но вскоре появилось чувство пустоты. Это не было чувство утраты, потери, сожаления, досады, а именно чувство пустоты, вакуума. Не было тревоги, надежды, не надо было ни о чём думать, и мечтать, не надо ревновать. Не было сожаления, что нет больше Оксаны.
   Да как это нет!? Она есть, но абсолютно чужая. Нет, не отвратительная, а просто ненужная, посторонняя. Неприятная? Вобщем-то, да: что уж тут приятного, когда люди так лгут? Но, видимо на то они и люди! Ведь куры и коровы, наверное, совсем не лгут.
   Этот вакуум, эту пустоту необходимо было чем-то заполнять. К Соне приходить не хотелось, хотя он изредко приходил. Соня была ему рада, или делала вид, что рада.
   Постепенно пустота заполнялась, эмоции, хотя и другие по природе, овладевали Евдокимовским существом, привыкшем к постоянному напряжению. Он ежедневно тренировался, бегал в группе стайеров по 10 , 15 и даже 20 километров. А однажды они втроём - Слава Осадчук , Ваня Каменский и Евдоким пробежали по окружной дороге вокруг Ростова 53 километра. Сделали по пути два питательных пункта (сахар с лимоном), бежали потихоньку и пробежали за 5 с половиной часов.
   Результат, показанный Евдокимом в Краснодаре, был лучшим из городских результатов последних трёх лет. Евдоким был приглашён в сборную Ростова.
   Теперь "Локомотив" платил ему стипендию, так как уже и "Дом офицеров" и "Спартак" желали бы заполучить Евдокима. Он ездил тренироваться в город (не очень-то хотелось, но ради стипендии можно было и поездить) и тренировался со сборниками под руководствои тренера республиканского значения Пустового Виталия Степановича.
   В первый же день, когда Евдоким пришёл в группу сборников, Пустовой сделал прикидку. Бежали в Парке Революции по аллеям два круга - приблизительно 3 километра - Евдоким был где-то в середине группы с достаточно приличным результатом. В группе были такие мастера, как Николой Толстопятов - постоянный призёр всесоюзных соревнований, Василий Власенко однажды целую неделю был рекордсменом мира на 3 километра с препятствиями.
   Тренировки были выматывающими, но приятно было ощущать себя в общем строю с ребятами, которые были ведущими бегунами России.
   У Евдокима появились деньги, и он оделся очень прилично по тем временам. Сшил себе серый пиджак с широченными плечами, купил серые брюки, узенькие внизу, купил серые рубахи, разноцветные галстуки и румынские туфли на толстой подошве, но не на "манной каше", которая уже выходила из моды, а на коже. Ребята его подстригли, набриолинили, и стал он вхож в общество сначала институтских, а потом и городских "стиляг". Но срастаться со "стилягами" всем своим существом Евдоким не собирался, так как они исповедывали чуждый ему образ поведения: работать и учиться они не хотели, спорт презирали, к девушкам относились неуважительно, пили шампанское, не закусывая. А Евдоким учился хорошо, много и с удовольствием тренировался, к девушкам относился с благоговением, шампанское терпеть не мог, а , если приходилось выпить, предпочитал стакан водки, закусить селёдочкой и толстой вкусной котлетой.
   И всё-таки со "стилягами" ему было весело, они потешали его своей незлобливостью и беззаботностью. А "стилягам" было лестно, что с ними общается признанный спортсмен.
   Кроме того Евдоким имел много модных, модерных пластинок - ретро. У него был фокстрот "Иосиф" в обработке Варламова, танго "Кобессита", вальс-бостон "12 часов", "Китайская серенада" и много чего другого.
   Вобщем - учёба, спорт, общение с "весёлыми ребятами" заполняли тот вакуум, который возник после "краснодарских событий". Образ Оксаны потускнел, исчез..... не стало его...
   И всё-таки Евдоким нуждался, чтобы что-то внутри щекотало его и царапало, чтобы было любопытно, тревожно и радостно.
   Однажды на вечеринку в честь дня рождения "Маруси-Тряпочки" (это был псевдоним Мити Белоусова - лидера ростовских "стиляг", сильно опоздав, пришла роскошная деваха, расфуфыренная, разнакрашенная в пух и прах, разодетая по самым передовым представлениям "стильного" мира.
   - Здорово, ребята! Как я рада видеть вас! Привет, Машенька! (это она так обратилась к Марусе-Тряпочке. Это вот тебе от меня! - и она сунула ему какой-то пакет, перевязанный ленточкой. - Ой, да у нас новенький! Да какой симпатичненький - обратила она внимание на Евдокима. - Как тебя, Киса, зовут? Просто Киса? Да? Кисуля! Кс-кс....Мр-мр.... и деваха стала щекотать Евдокима мягкой, ароматной рукой в чёрной ажурной перчатке под подбородком.
   Это была знаменитая Сусанна Баблаян, основательница ростовского общества "стиляг". Она первая провозгласила лёгкую жизнь и свободную любовь. Тем не менее, будучи студенткой факультета иностранных языков пединститута, она училась на "отлично"
   и "свободной любовью" не увлекалась.
   Это была крупная, крепкого тедлсложения девушка с иссеня черными волосами, ярко накрашенная и разодетая в ленточки, тсёмочки и цепочки. За этими ленточками и цепочками угадывалась чёрная в обтяжку юбка и свободная ярко-красная блузка. Голос был низкий, красиво вибрирующий.
   Сусанна сразу понравилась Евдокиму. Выпив свой полный стакан водки, закусив селёдкой и котлетой, он больше не пил и всё время приглашал Сусанну танцевать.Танцевала она хорошо и, пока они танцевали, вела себя, как обычный человек, не кривлялась и не выпендривалась. А как только по окончании танца он усаживал её на место, она начинала свои зобористые и разнузданные разговоры, выкрики и взвизгивания, ссопровождая свою речь расхлябанной жестикуляцией. Сидела она, закинув ногу на ногу, юбку задрала до самого дальше некуда, перчатки она так и не сняа, курила длинную сигарету в длинном мундштуке.
   Евдоким поёжился и вздрогнул, как от чего-то омерзительного. Ему хотелось остановить её, хотелось поднять со стула - пригласить её ещё раз на танец, что ли? Но танцевать сней больше не хотелось.
   - Что, милок загрустил? Сшибла я тебя с ног, Киса?
   - Я тебе не Киса. - кое как выдавил из себя Евдоким.
   - А хто ж ты мне? А? Киса очень даже подходяще. Ну что это за имя - Евдоким? Евдик? Евдя? Ну, что ж ты меня не приглашаешь? Такая я противная? - Сусанна была явно пьяна.
   Евдоким тупо молчал.
   И тут Сусанна широко по-доброму улыбнулась.
   - Значит так: ты мне нравишся. Надеюсь, что я тебе тоже. Сейчас смываемся. Ты что пьёшь? Водку? Сейчас мы одну приберём. Иди, выходи, я - быстренько за тобой.
   Они сели в такси, и Сусанна скомандовала:
   - В Нахичивань!
   И,дыша вином т табаком, прошептала:
   - Мы к сестре моей вломимся, она примет, не так уж я часто.....Обними меня. Хороший мой, чистенький....
   Их встретила небольшого роста худенькая женщина, сильно похожачя на ворону или на галку : худое коричневое лицо с ввалившимися щеками, огромный нос и тёмно-вишнёвые, почти чёрные губы. Голос её был тихий и мягкий, взгляд огромных чёрных глаз был тоже тихий и ласковый, немного печальный и нежный.
   Сусанна познакомила их, женщину звали Мариэтта. По внешности она никак не годилась в сёстры рослой и красивой Сусанне.
   Мариэтта быстро накрыла на стол, двигаясь абсолютно бесшумно, как тень. Евдоким отказался от водки, а сёстры понемногу выпили, разговор не клеился
   - Я постелила вам на веранде, там тихо и свежё, туда никто не войдёт....
   Евдоким встал:
   - Надо идти, уже поздно.
   Женщины удивлённо уставились на него своими агатово блестящими глазами
   -А как ты? Уже сильно поздно!
   - Такси возьму.
   - Уже поздно, нет такси. Да и дорого слишком.
   - Ничего, доберусь.
   Он вышел из дома и быстро пошёл по тёмной улице. Его догнала машина и сама без приглашения останрвилась рядом.
   - Куда?
   - В РИИЖТ.
   - Сколько дашь?
   - Две пятёрки.
   - Не густо. Садись. Студент, что ли?
   - Ага, студент.
   Армянский район Ростова Нахичивань и Рабочий Городок, где располагался железнодорожный институт РИИЖТ, находилтсь на противоположных концах города.
   Это событие никак не взволновало Евдокима, его внутренняя энергия никак не была востребована, жизнь продолжалась ровненько и спокойно. Только иногда вспоминался ласковый и нежный взгляд из-под длинных бархатных ресниц.
   Однажды с огромной толпой "стиляг" на институтский вечер пришла Сусанна Баблаян. Она была одета во все эти ленточки и тесёмочки, только другого цвета. Вела она себя так же свободно и шумно, привлекая внимание неискушённых, скромных "рижтаков"
   - Ты будешь меня провожать?
   - Ладно, провожу.
   - Но ведь это далеко и уже поздно.
   - Ну, что ж. - Слушай - опомнился Евдоким - я переговорю с нашими девчатами, у них всегда в воскресенье есть свободные кровати, многие на выходные уезжают по близлежащим местам. Тебе отсюда будет в институт ближе, чем из дома. Переговорить?
   - Ну, переговори.
   Девочки - второкурсницы приютили Сусанну у себя. Утром Евдоким проводил её на трамвай.
   - Ты приходи к Мариэтте, она хочет тебя видеть. Придёшь? Она хорошая.
   И Евдоким в следующий же выходной поехал в Нахичивань. Он без труда нашёл тот большой дом, где однажды уже был. Дверь открыла воронообразная Мариэтта. Но сейчас она не показалась уже бесформенной и мрачной. Под лёгким платьем угадывалась тоненькая фигурка и маленькая грудь. Шея была не просто тонкая, а изящная, а голос был не просто тихий, а воркующий. Только взгляд был тот же ласково-нежный. Волосы , чёрные и жёсткие, все в мелких кольцах , источали сладковатый запах.
   Евдоким шагнул через порог, обнял Мариэтту и стал целовать её крупные тёмновишнёвые и твёрдые губы. Мариэтта, всхлипывая, всё крепче обнимала его за шею своими худенькими, но сильными руками.
   ...........................................................................................................................................................
   - Ты почему ко мне пришёл? Ты что, любишь меня?
   - Да, люблю.
   - Врёшь. Оба двое не могут любить. Не бывает таких совпадений. Это я тебя люблю. Тебе Сусанна сказала, чтобы ты пришёл?
   - Да, и сказала, что ты хорошая.
   - Да, это правда, я хорошая. Но Сусанна тоже хорошая, кроме того он красивая. Ведь красивая она? Правда?
   - Правда.
   - А я вот уже 8 лет, как вдова. Мне ведь 32 года, я на 10 лет старше тебя. Муж мой Борис Велиев - он крымский татарин - был милиционер, его бандиты убили, изрезали всего ножами. Его братья отомстили и все эти годы стерегут меня, чтобы я ни с кем ничего не позволяла и настаивают, чтобы я вышла замуж за самого младшего из них, за Ахмадика, а ему, этому Ахмадику, только месяц назад исполнилось 18 лет. Ну вот и не устерегли, теперь ты мой, а они пусть катятся со своим Ахмадиком и со своими дурацкими обычаями. Ты будешь ко мне приходить? Правда, я живу от РИИЖТа очень далеко. Давай, я буду к тебе приходить? Я работаю сутками, и трое суток дома.....
   И снова нежно обволакивающие глаза......
   Виделись они часто, не скрывая своих отношений. Мариэтта приезжала к нему в общежитине и почти всегда оставалась ночевать, им создавали условия и прямо говорили - Евдина жена. Евдоким тратил огромные потем временам деньги на такси, добираясь в Нахичивань и обратно. Он не ночевал у неё, так как они оба опасались контроля со стороны братьев бывшего мужа. Она часто сидела на стадионе, наблюдая, как он пробегает круг за кругом в группе таких же длинноногих, сильных ребят.
   Проходил июнь, закончилась летняя экзаменационная сессия. Евдоким должен был ехать на Первую Спартакиаду Народов РСФСР, оттудо сразу на практику в Воронеж, а после практики сразу же в военные лагеря.
   Наступило время расставания.
   - Ты только знай одно: я тебя люблю, я никого так не любила и не полюблю. А за что я тебя люблю? Тебя и любить-то не за что. Бориса своего я любила за то, что он был красивый и мужественный, А ты не красивый ине мужественный, ты просто добрый и ласковый. Спасибо тебе.
   - Ты, Мариэтточка, так говоришь, будто мы с тобой больше не встретимся.
   - Ну, как не встретимся!? Встретимся. Это я так, на всякий случай.....
   И глаза её в последний раз выплеснули на него ушат нежности.....
   Уже в середине сентября, вернувшись из военных лагерей, Евдоким приехал в Нахичевань и не застал Мариэтту дома. Прийдя поздно вечером, он снова увидел дверь закрытой. Видно было, что дом пуст. На следующий день он приехал в пединститут к концу занятий, чтобы встретить Сусанну. Она выпорхнула из подъезда вся яркая и жизнерадостная в группе других девушек и сразу увидела его. Улыбка слетела с её лица, глаза стали жёсткими.
   - Меня ждёшь? У Мариэтты был? Нет её, уехала она, а куда - не велела говорить, да я и сама не знаю, где она сейчас. Ты-то хорош гусь - накачал бабе живот и довай гастролировать то в Москву, то в Воронеж. Всё? Наездился? Уехала она. Где-то в Крыму. Узнаю - дам тебе знать.
   Евдоким опешил: "Накачал живот? Это что же? Она беременна что ли? Отменя что ли? Да как же она теперь: такая маленькая, худенькая и с животом! Что делать-то? Где она? Сусанна, наверное знает, но не скажет. Нет, видимо не знает, она сказала бы, хоть Мариэтта и не велела ей говорить. Бедная Мариэтточка."
   Эти мысли теснилисьи плясали в голове Евдокима. И ещё одна мыслишка мелькала трусливо: -Ну, какая же Мариэтта молодец, что скрылась без следа, освободив его от забот, к которым он не был готов.
   До конца коникул было ещё три недели, и Евдоким поехал домой. А дома его ожидало ещё одно сногсшибательное известие: приезжали на коникулы Виктор и Оксана, они полюбили друг друга и поженились!
   Вот это был гром так гром! Прямо среди ясного неба!.
   Это выглядело как безобразный вызов всем родным, друзьям и знакомым. Все родные, друзья и знакомые связывали Евдокима и Оксану одной ниточкой, их союз выглядел как решённый вопрос, никто не знал всех подробностей их отношений. Считалось, что события в Краснодаре могут быть причиной разве что банальной ссоры.
   Всё сообщество близких людей восприняло женитьбу Виктора и Оксаны как обоюдное предательство по отношению к Евдокиму.
   Да, и вообще это выглядело слишком уж нелепо: Виктор, исповедующий честность, благородство, принципиальность и - циничная, лживая бабёнка. Те, кто знал ВСЁ, видели, как это нелепо. Если большинство были удивлены и шокированы, то Евдоким искренне и остро сожалел о случившемся. Он знал, что всё кончится разводом, а предварительно грядут холодность, ложь в чувствах и враньё в семейном общении, измены и обоюдные терзания.
   В мозгу вертелась рифма: - Виктор влип,
   - Как кур в ощип.
   Так сложилось, что многие из друзей и знакомых в это лето на коникулы не приехали: Евдоким с Генкой Гусаровым были в военных лагерях, Вика с Ирой ушли в очередной турпоход. Виктор закончил свои отношения с Аней Дубковой, которую вечно заносило то в космос, то в мировой коммунизм, а Оксана всегда была готова "ставить рога" всем подряд, Всё это и свело их нос к носу, и она его оприходовала в свой актив.
   Кроме того жизнеспособность и меркантильность Оксаны подсказали ей что специальность, которую Виктор приобретал по окончании института, будет востребована прежде всего в Москве. А в Москву по молодости все хотели.
   Евдоким всё проанализировал и пришёл к выводу, что всё логично: лиса всегда съедает глупого петуха.
   По приезде в институт Евдокима ждало письмо.... от Виктора. Это было первое и единственное письмо, которое Виктор написал ему. Виктор писал о своих чувствах к Оксане, он-бедолага неуклюже пытался оправдать свой такой демарш. Мол "я считал, что ты Оксану не любишь, что ваши отношения продолжаются по инерции, что такие ненужные отношения не грех и прервать." Получалось, что Евдоким должен был быть ему, Виктору, благодарен, что он освободил его от неопределённости. Значит Оксана не рассказала ему о том, что случилось в Краснодаре. Он не знал, что Евдоким освободился от каких бы то ни было чувств по отношению к Оксане без его, Виктора, помощи. Оставалось, конечно, чувство брезгливости, но не острое, да и оно постепенно потухло, и Оксана встала в ряд родственников его, Евдокима, друзей.
   Виктор не знал всего этого и поэтому переживал чувсво вины: "зает кошка, чьё мясо съела".
   Евдоким никак не мог сообразить, как надо ответить Виктору. Написать ему, что он "освободолся" от Оксаны - не хотелось обнажаться. Изложить свои сомнения и сожаление по поводу нелепости их женитьбы - не стоило Виктора волновать и обижать.
   Сказать нечто банальное вроде: "...да ничего, дело житейское..." - этого Евдоким вообще не допускал. Можно было бы написать хоть что-нибудь, даже не относящееся к основной теме - это выглядело бы как неприличный вызов.
   И Евдоким вообще не ответил на письмо Виктора, хотя понимал, что это будет воспринято наверняка неправильно.
   Был бы Евдоким взрослым и опытным человеком, он должен был бы ответить так: "Мы стобой друзья и во имя этого давай не будем касаться твоей женитьбы. Женился и женился, будь теперь женатым.".
   Но Евдоким не был взрослым и опытным и на письмо Виктора не ответил.
   Наступил последний учебный год в институте - один учебный семестр, затем преддипломная практика и защита.
   Евдоким съездил в Нахичевань - в доме жили другие люди, они купили его у бывших хозяев. Евдоким снова встретил Сусанну возле института.
   - Ты больше ко мне не приходи - сказала она. - можешь быть абсолютно свободен, пусть тебя ничто не волнует, Мариэтточка чувстует себя хорошо, тебе никакого привета не передаёт, думаю - постепенно забудет.
   Помолчав, добавила: - Конечно очень жаль и обидно за Мариэтту....и за меня....
   Сусанна резко повернулась и зашагала но тротуару так быстро, что ленточки и тесёмочки затрепетали по ветру.
   Евдокиму захотелось взвыть по-волчьи и закричать как раненный зверь, когда он ощущает, как из него уходит жизнь, но он стоял, склонив голову и колотил окровавленным кулаком в бездушный камень институтской стены и не замечал, как на него со всех сторон смотрят испуганные и любопытные девчачьи глаза.
   Прошли годы, их прошло много. Евдоким с семьёй жил в Казахстане, Виктор - в Москве. Они не переписывались, не перезванивались и встречались два раза. Оба раза так получилось, что Оксана уходила на ночное дежурство (она работала врачём) Перед уходом она вручала Евдокиму три рубля со словами:
   - На, купите себе водки. Тебе я доверяю. Если не хватит, добавляй свои.
   И так оба раза.
   Потом Виктор тяжело заболел, у него случился какой-то синдром. Его разнесло, он стал как неподвижная колода весом 130 килограмм. Потом он вылечился, долго был в условиях реабилитации, а за это время Оксана от него ушла к другому. "Другой" был общепризнанный и достаточно известный тренер по лёгкой атлетике Павел Сирис.
   Виктор после того, как полностью встал на ноги, тоже женился на очень симпатичной и милой женщине, которая была значительно моложе его.
   Евдоким работал на производстве в разных должностях вагонного хозяйства на Соколовско-Сарбайском горнообогатительном комбинате (ССГОК) Работал успешно, у них с женой подрастали двое детей: сын и дочка. Всё как у людей.
   Но вот вздумалось Евдокиму поступить в аспирантуру. Жена против не была, она всегда во всём его поддерживала. Он выбрал себе тему для реферата, написал неплохой реферат, собрал необходимые документы и отправил в РИИЖТ, в свой институт,который он закончтл 8 лет назад.
   Получив полагающиеся в таких случаях 30-дневный отпуск, присовокупив свой очередной, Евдоким приехал в Ростов.
   В институте он был встречен хорошо, его реферат произвёл благоприятное впечатление, он стал готовиться к экзаменам.
   Постепенно, потихоньку ностальгия ласковой кошечкой стала царапать внктри. Евдоким приходил к пединституту и стоял на месте, где он в последний раз говорил с Сусанной о Мариэтте. Потом он поехал в Нахичевань и долго стоял на противоположной стороне улицы, смотрел на дом, где он был с ней. Евдоким стоял долго. Вдруг калитка распахнулась под чьей-то сильнрй рукой. На тротуар вышла Сусанна.
   - Ну, что стоишь? Боишся постучать? Проходи, заходи, гостем будешь.
   Евдоким здорово обалдел: - Ведь вы продали этот дом. Здесь ведь жили другие люди.
   - Люди были другие, но люди были наши. Так им было сказано, чтобы говорили, что дом продан, От тебя прятались. Теперь вот всё по-другому.
   Они вошли в дом.
   В доме всё было по-прежнему, только Сусанна была другая - она не была накрашена и расфуфырена, не было на ней ленточек, тесёмочек и ажурных перчаток. Перед Евдокимом стояла красивая, рослая, молодая женщина с седой прядью в иссиня-чёрных волосах, в скромном домашнем платье.
   - Садись, рассказывай. Хотя, что у тебя может быть такое, чтобы это было для нас важно и интересно! Давай, лучше, я тебе расскажу, как оно было. Мариэтточка! Иди сюда, моя хорошая!
   Евдоким вздрогнул: "Мариэтта? Здесь? Сейчас?" Он с нескрываемым испугом взглянул на дверь. В дверь вошла девочка лет семи. Она была по -армянски чёрненькея, но черты лица не были армянские. Девочка была худенькая и рослая. Одета она была в синий сарафанчик, в чёрных волосах был аккуратный красный бант.
   - Не пугайся. Это твоя родная дочь. Иди, Мариэтточка, сюда, поздоровайся с дядей. Это хороший дядя, он здесь давно жил и сейчас приехал к нам, к старым знакомым. Ну, поздоровалась? Иди теперь, играй, а мы с дядей разговаривать будем.
   Девочка удивлённо взглянула на Сусанну и ушла.
   - Так вот. Повторяю - это твоя родная дочь, к стати говоря., твоя копия. Мариэтта рожала её с большими трудами, пришлось делать кесарево, ребёнок был очень крупный, а Мариэточка была очень слаба. Через два дня она умерла от заражения крови, наши эскулапы ни черта не могут, могут только людей гробить. За час до смерти она пришла в сознание, гладила рукой по моей руке и ничего не могла сказать. Мы принесли девочку и показали ей, у неё слёзы потекли по щекам, а мы все заревели в голос. Может быть она и вспоминала о тебе - не знаю. Ничего она не говорила. Думаю, что вспоминала. Я тогда поклялась, что убью тебя. Это ты виноват в её смерти. А потом подумало, чио Мариэтта была счастлива с тобой те два месяца и, пока ребёнка носила, тоже была счастлива, Она наверняка надеялась с тобой увидеться, верила, что ты появишся. И вот ты появился. Значит, не надо тебя убивать.
   Похоронили её там, в Феодосии, на армянском кладбище. Она жила там у нашей тёти, пряталась от тебя и от братьев Бориса. Эти братья приходят иногда к нам, смотрят страшными глазами на девочку, потом бормочат - "ребёнок не виноват" - и уходят.
   Они заставили меня выйти замуж за самого младшего из них, за Ахмада, за которого хотели Мариэточку выдать..Я вышла за него, он на 4 года моложе меня. Парень он хороший, ребёнка считает за своего, любит очень, балует. Мы сним уже пять лет живём, детей пока нет, братья приходят и сердятся. Тебе не надо бы попасться им на глаза, ненормальные они, что хочешь могут сделать.
   Дверь распахнулась, и в комнату вбежала Мариэтта, держа в руках рыжую кошку. К хвосту кошки был привязан бант, который 15 минут назад был в волосах девочки.
   - Мама, смотри, Блондинка сердится. Я уже хочу снять бантик, а она не даётся, царапается.
   - Мама, а почему дядя плачет? Вон слёзы-то какие текут...
   - Плачет? Пусть плачет. Значит, это хороший дядя.
   - Ты приходи к нам когда-нибудь, когда мимо будешь ехать. Мы тебя любим и всегда будем помнить.
   Евдоким не поступил в аспирантуру, он не стал сдавать экзамены, уехал, не использовав и половины отпущеного ему времени.
   По приезде в Казахстан он опять с головой погрузился в своё вагонное хозяйство.
   По различным призводственным делам Евдоком стал чаще пртезжать в Москву, приблизительно раз в 2-3 года. Иногда он останавливался у Виктора, а иногда просто навещал его. У него сложились тёплые, дружеские отношения с семьёй Виктора. Семья была сплошь женская, один Виктор был приятным и необходимым исключением.
   Они просиживали иной раз до утра, потягивая коньяк или пихлёбывая пиво. Разговаривали на самые различные темы, иногда вспоминали Оксану, которая жила со своим Павлом неважно, тот ей изменял, она была недовольна и тоже не оставалась в долгу. В один из приездов Евдоким узнал, что Оксана ушла от своего Павла Сириса и в настоящее время собирается в Америку с очередным мужем. Ему захотелось увидеть её.
   Созвонившись предварительно, Евдоким приехал к Оксане на проспект Вернадского, где она проживала в шикарной квартире на 3-м этаже многоэтажного дома., было им в то время по 50 с лишним лет. Оксана встретила Евдокима тепло , по-дружески, по-товарищески, без намёка на прежние отношения, за что он был ей от души благодарен. Выглядела Оксана прекрасно, может быть только чуточку пополнела, но лицо, руки, шея были по-прежнему прекрасны. Волосы она красила в каштановый цвет.
   _ Ты меня ни о чём не расспрашивай, ты и так от Виктора всё знаешь. Скажу только, что сыновья мои оба стали врачами, я давно уже бабушка и ещё скажу, что очень сомневаюсь, надо ли ехать в Америку. Пусть меня здесь, в России никто не любит, зато ведь я всех люблю. А любить из-за океана весьма проблематично. А ты хорошо выглядишь, наверное спорт не оставил.
   - Ну, не уедешь ты, а он-то, твой теперешный муж, ведь уедет. Одна останешся.
   - Ну, и останусь. Не впервой. Я и так всю жизнь одна.
   - А дети, внуки?
   - А - а - а -..... Не нужна я им. Они мне нужны, а я им - нет.
   Они выпили по традиции водки, и Евдоким ушёл. Он переживал сложное чувство удовлетворения и жалости. Он был по-доброму рад за Оксану, что она красива и здорова и такой будет ещё долго, и в то же время ему было жаль её, что хоршее здоровье ей вроде бы ни к чему, так как и жить-то ей вроде бы не зачем. Это было так естественно, что её никто не любит, так как её всю жизнь окружали люди, которые видели , что кроме прекрасной внешности и отработанного стандартного поведения в ней ничего нет. Душевного человека не было. Даже внуки это ощущали. Покупаемые подарки и конфеты ничего компенсировать не могли.
   А ещё в следующий приезд Евдоким узнал, что Оксана уиерла. Она не поехала в Америку, обменила, свою квартиру в Зеленоград и через месяц после переезда отравилась, проглотив огромное количество снотворного. Её обнаружили ещё живую, но спасти её не удалось.
   В разговоре Евдоким с Виктором сформулировали это так: если ты людям ничего не даёшь, то и тебе никто ничего не даст.
   Они купили водку и всё, что к ней полагается и поехали на кладбище. Похороны состоялись месяца три назад, и могила имела свежий вид. Были установлены памятник и ограда. Портрет на камне был, видимо, лучшим произведением художника, все чёрточки лица были выдержаны безукоризненно. Но самым поразительным было выражение глаз. Евдоким ошеломлённо уставился на могильный портрет, глаза которого буквально излучали бесконечную нежность и ласку. Виктор перехватил взгляд Евдокима:
   - Да, ты прав, она, по-моему при жизни ни на кого никогда так не смотрела.
   А Евдоким продолжал смотреть в эти каменные глаза и всем существом своим ощущал ласку и нежность других глаз, которые давно уже мёртвые..
   Он громко всхлипнул, пытаясь успокоиться, но слёзы сначала заволокли глаза, а затем хлынули по щекам.
   - Евдик, что с тобой? Ты чего это...? Ты её так любил? Ты всё ещё её любишь? Выпей, успокойся!
   Евдоким отхлебнул прямо из бутылки пару объёмистых глотков, поднялся и пошёл к выходу. Он не побрёл, как горем убитый человек, а зашагал широко и решительно, как принявший какое-то решение. Сзади, собрав остатки их застолья в сумку, спешил Виктор.
  
   Поезд пришёл в Ростов рано утром. Евдоким взял такси и поехал в Нахичевань. Дверь открыла вся седая, но без единой морщинки на лице, Сусанна.
   - Вот ты какой! Приехал, значит, выбрал время наконец-то. Проходи. Мы хотели уже в розыск подавать. Это же надо - через четверть века появился!
   Сусанна была сдержанно-доброжелательна.
   - А я одна дома. И в прошлый раз я тебя с Ахмадом не познакомила, и сейчас его дома нет. Мариэтточка с семьёй живёт сейчас на Нижне-Гниловской, они там коттедж себе отгрохали на берегу Дона. Хочешь её увидеть? Конечно, хочешь, чего бы ты пёрся в этот Ростов. Я сейчас ей позвоню.
   Сусанна набрала номер по мобильнику:
   - Доброе утро, ты не падай - папа твой объявился. Вот он сидит напротив меня.. Ты приедешь? Давай, ждём. Ребят с собой бери.
   Евдокиму стадо плохо: всё поплыло, затряслось, похолодели руки. Он такое уже переживал в молодости.
   - У тебя выпить есть?
   - Чего тебе: коньяк, водочки или самогоночки?
   - Самогонки давай. Стакан!
   - Так уж и стакан? А бокал пойдёт?
   Сусанна налила ему в большой бокал из объёмистой бутыли пахучую светлокоричневую жидкость и вынула из холодильника тарелку с холодным отварным судаком. Налили немного себе.
   - С приездом! Да ты успокойся, нервный ты какой стал. Что, годы прижали? По тебе не видно.
   Они выпили. Сусанна хотела налить ещё, но Евдоким сделал останавливающий жест.
   - По прежнему больше одной не пьёшь? Сейчас приедут. Ну, часа через полтара - это всё-таки почти 40 километров.
   А у нас перемены, событие, так сказать: мы Мариэтточку перевезли в Ростов, теперь она с нами, на Митрофановском. Мариэтта настояла. После твоего тогдашнего исчезновения я ей всё рассказала. Она восприняла, как взрослая, сказала, что ты хороший, что она тебя и Мариэтточку любит, я даже ревновать стала. Все эти годы дочка твоя сожалела, что нет твоей фотокарточки. Ей сейчас 32 года, у неё двое детей: Ада - восемь лет и Ашотик - шесть. Муж Сурен Суренович Геворкян строитель, строит сейчас по всему югу России. Они с моим Ахмадом сейчас в отъезде. Сурен расстраивается, что дети на него не похожи. А они похожи на тебя, я-то это вижу. Сейчас сам увидишь.
   Дочь Евдокима Мариэтта была высокая, крепкого телосложння, черноволосая, зеленоглазая женщина. Нос её был немного армянский.
   Она быстро прошла к Евдокиму (он едва успел встать со стула), обняла, прильнула и коротко почеловала.
   - А ты такой же, нисколько не постарел. Теперь мы сфотографируемся, и ты будешь всё время с нами. Ребят моих не видел? Вот они. Адочка, Ашотик, вот поэнакомьтесь - ваш дедушка, я вам рассказывала.
   Дети подошли и немного церемонно представились, видно было, что с ними была проведена определённая работа, видимо Мариэтта успела подороге их подготовить.
   После корткого по-домашнему завтрака Сусанна немного суетливо засобиралась.
   - Ребята останутся дома, а мы - на кладбище, к Мариэтточке. Поедем? Давайте, поехали. Пошли!
   Мариэтта вела машину быстро и уверенно.
   Митрофановское кладбище было самым старым в Ростове. На нём уже давно не хоронили, и то, что перезахоронить удалось именно сюда, говорило , что те, кто этим занимался, могли сделать то, что было невозможно для других.
   Могила была оформлена скромно, был памятник с портретом и.... глаза....!
   Каменные глаза Мариэтты были не каменные, это были живые глаза, нежные и ласковые.
   Сусанна перехватила ошеломлённый взгляд Евдокима:
   - Она на камне, как живая, глаза как живые. Этот художник специально был приглашён Суреном из Москвы, они знакомы ещё по институту.
   Евдоким положил принесённые цветы и поцеловал шершавый могильный камень.
   Сусанна мягкой тяжеловатой ладонью погладило Евдокима по абсолюино неседым волосам:
   - Вон ты у нас какой молодец, какой был такой и есть. Теперь вся семья в сборе. Семья - это когда все друг друга любят. Как у нас сейчас. Наши мужики не в счёт, они у нас ребята хорошие, никуда от нас не денутся, они сейчас всё равно, что с нами. Правда, Маоиэтточка?
   - Правда, мама.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   :
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   .
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"