Полежаева Анастасия
Отец Вольф
Отец Вольф, погруженный в свои мысли, неспешно поднялся на второй этаж отеля. Окружающая обстановка была довольно-таки скромной и не бросающейся в глаза: потертая бордовая ковровая дорожка на полу, фантастически, порой чрезвычайно жуткие пейзажи на стенах. Впрочем, святой отец не обращал никакого внимания на интерьер.
Мужчина смотрел под ноги, на автомате двигаясь вперед и не замечая никого на своем пути. Ничто не могло вывести его из состояния тяжелой, болезненной задумчивости. Лишь странный запах портье на мгновение привлек внимание - парень пах тленом и голодом. Но все это тут же было отодвинуто на задний план собственными проблемами.
Ключи слегка звякнули в руке, привлекая к себе внимание святого отца. Вздохнув, Вольф потоптался на месте, рассматривая серебристую цифру четырнадцать, находящуюся как раз на уровне его глаз. Входить внутрь совершенно не хотелось. Мужчина неуверенно посмотрел на дверь соседнего номера. Чертова дюжина. Что отнюдь не приносило успокоения.
"Хуже, чем уже произошло, все равно быть не может, - мрачно подбодрил отец Вольф сам себя. - Ну, благослови нас Господь!"
Украдкой оглядевшись по сторонам - не видит ли кто, - размашисто перекрестил дверь. Затем достал из легкой вещевой сумки небольшой серебряный крестик (что характерно, руки святого отца были одеты в плотные коричневые перчатки), взвесил его на ладони и вопросительно взглянул на дверь. Вздохнул. Вновь порылся в сумке, извлекая на свет кусочек двухстороннего скотча, который после некоторой заминки торжественно прилепил к двери. При этом рукав сутаны на миг отодвинулся, обнажая багровый рубец шрама на предплечье.
С трудом освободив липкую ленту от остатков бумаги, Вольф прикрепил к двери крестик. Внезапно свет в коридоре моргнул и погас. Ненадолго - лишь пара секунд, и все пришло в норму. Святой отец, сам не отдавая себе отчета, шумно выдохнул и, коротко пробормотав молитву, наконец, решительно открыл дверь.
Из номера на Вольфа дыхнуло непередаваемым ароматом чистой свежести и уюта. Полумрак комнаты поглощал идущий из коридора свет, мягко окутывал вошедшего, забирая все волнения и страхи. Казалось, что гостиничный номер приветствует нового жильца. Святой отец улыбнулся и провел рукой по стене, отыскивая выключатель. Лишь когда мягкий желтоватый свет разлился по комнате, мужчина решился захлопнуть дверь.
- Все будет хорошо, - отец Вольф облегченно прислонился спиной к стене. Странный отель нагонял на него необъяснимый страх. Впрочем, подобное чувство давно сосуществовало с мужчиной. После ТОГО случая. Святой отец замотал головой, отгоняя непрошеные воспоминания, и наконец-то оглядел комнату.
Широкая двуспальная кровать гордо расположилась по центру стены справа, застелена она была тяжелым золотистым покрывалом с кокетливыми кисточками по углам. Возле кровати - пара тумбочек с ночниками, напротив - платяной шкаф и небольшой письменный стол. Неприметная дверь, по-видимому, ведущая в ванную легко терялась на фоне обоев.
Удовлетворенно кивнув своим мыслям, отец Вольф размашистым шагом прошел в противоположный конец комнаты и распахнул окно, впуская в номер ночной воздух. Мужчина присел на подоконник и вдохнул полной грудью. Ветерок донес легкий запах леса, едва слышные шорохи и попискивания. Полнолуние будет лишь через неделю, и сейчас слабый свет, исходящий от окон занятых номеров, да сияние звезд и половинки луны позволяли увидеть задний двор отеля.
"И как это объяснить?" - скептически хмыкнул про себя Вольф, обозревая небольшое кладбище, расположенное невдалеке. Странное место. Мужчина опустился на колени - отделаться от нахлынувших при виде надгробных камней мыслей и воспоминаний было не так-то просто. Святой отец засучил рукава, подставляя ночному воздуху чувствительную кожу. Серебряные браслеты с вязью таинственных знаков по центру тускло сверкнули. Неисчезающие рубцы под ними давно лишились нервных окончаний. Плата за неверие.
Вольф начал очередную молитву, слова которой давно вошли в его память. Каждый час, каждую секунду своего существования - не жизни, нет - он молил об избавлении. Почти год странствий, и никакого результата. Сейчас судьба привела святого отца (да и имел ли он право называться так теперь?) в этот подозрительный отель. Кто знает, может именно здесь отец Вольф найдет ответы хоть на некоторые свои вопросы.
Обнаженный мужчина лежал на кровати, раскинув руки. Бежевые простыни приятно холодили худое, измученное тело отца Вольфа. Долгие странствия, самоистязания и ограничения наложили свой отпечаток. Впрочем, обо всем этом никогда не узнают посторонние, а знающие давно мертвы. Багровые рубцы шрамов яркими пятнами выделялись на бледной коже. На груди - крестообразный, в память о некогда носимом распятии, сейчас прикрепленном на двери номера двенадцать; на предплечьях - следы от браслетов. Ступни, ладони, ребра, спина - уже от святой воды. Об этих, почти заживших следах всевозможных экзорцизмов Вольф почти забыл. Его надежда на исцеление медленно угасала, и только вера помогала держаться. Постоянная боль напоминала мужчине не только о том, что он еще жив, но и о том, КЕМ он стал. Резко развернувшись на бок, святой отец накинул на себя покрывало, укрываясь с головой в попытке отгородиться от окружающего мира. Возможно, у него еще была надежда. Одинокая слезинка прочертила на коже влажную дорожку.
Снотворное, закрывающее разум от кошмаров, закончилось еще вчера, а из-за насыщенного событиями дня мужчина совершенно забыл об этом. И сейчас приходилось расплачиваться. Воспоминания, как наваждения, пришли внезапно, как и всегда. Они бесцеремонно разорвали легкое, дающее отдых измученной душе сновидение, отодвигая его на задний план. Святой отец вновь перенесся в тот день, когда все началось, наблюдая за событиями, будто со стороны...
Отец Вольф, еле переставляя заплетающиеся ноги, брел по слабо освещенной дороге. Старая застиранная сутана его была на редкость грязна - дожди прекратились только сегодня днем, и лужи еще не успели высохнуть. Под глазами мужчины залегли темные тени, становящиеся еще более отчетливыми в тусклом свете фонарей. Наверное, его можно было назвать молодым. Разумеется, если вымыть, накормить и приодеть, но сейчас длинные русые волосы свисали грязно-серыми патлами, мутный взгляд - расфокусирован, а из уголка губ стекала тонкая струйка слюны. От Вольфа разило перегаром, показывая, что день священника (как, впрочем, и прошлая ночь) прошли весьма продуктивно. К груди Вольф любовно прижимал наполовину пустую бутыль паленого виски.
- Стерва... чтоб ее Ад побрал! Да как она вообще посмела?! Видите ли, никудышен в постели и в самые ответственные моменты шепчет имя Господа своего! Да что она вообще понимает? - шептал себе под нос святой отец, то и дело, прикладываясь к спиртному. - Ушли она... ну и подумаешь! Найду еще лучше! Брюнетку! Она нарожает... - на этом месте бормотание вновь прервалось. Вольф поскользнулся, скатываясь в овраг. Бутылка под довольно внушительным весом святого отца лопнула, осколки вонзились в руку и грудь, виски обожгло раны. Впрочем, это было неплохо для дезинфекции.
Отец Вольф, не обращая внимания на боль, перевернулся на спину и мутным взглядом уставился в небо. Там, в отличие от прошедших недель, не было ни единого облачка, фонари остались где-то вверху, на обочине дороги, и теперь ничто не ослепляло, мешая видеть звезды. Насмешливо подмигивала постоянно множащаяся луна. Святой отец даже поморгал несколько раз, недоумевая, всегда ли так было.
- Все женщины такие. Сводя мужчин с ума. Вот и Луна туда же. - С усилием выговаривая каждое слово, пожалел он себя.
Вспыхнула и тут же исчезла оранжевая искра метеорита. Вольф вздрогнул и огорченно икнул - опять исполнение желаний пролетело мимо него. Хотелось срочно изменить что-то в своей жизни. К Господу он не стал обращаться, слишком уж разочаровался в вере за последние месяцы постоянных неудач и ссор с женой. Бывшей женой. Пусть разводы и запрещены, но жить отдельно ничто не мешает.
Руки святого отца рассеяно комкали грязь, смешивая ее с кровью, но мужчине было на это плевать. В этот миг, смотря на безграничное звездное небо, видя краем глаза три луны и ощущая полную свою ничтожность, он взмолился древним богам. Что ж, кто сказал, что они покинули этот мир?
Со стороны леса донеслись звуки выстрелов, затем - треск кустов и вой, полный боли. Вольф медленно повернул голову вправо, отчего к горлу тут же подкатила тошнота. Мужчина зажмурился.
Тем временем шумное дыхание, перемежаемое глухим топотом, раздавалось все ближе. В последний момент открыв глаза, отец Вольф увидел силуэт пролетающего над ним большого зверя, на миг заслонивший луну. За секунду до этого прозвучал выстрел. На святого отца упали крупные капли горячей крови. Неизвестный зверь завизжал и свалился неподалеку, судорожно дергая лапами и пытаясь отползти в кусты. Задумчиво слизнув кровь с губ и подивившись ее пряному вкусу, Вольф медленно поднялся и побрел в сторону умирающего зверя. Зачем? Вряд ли он когда-нибудь узнает ответ на этот вопрос. Возможно, на то была воля древних богов?
Луна освещала крупную серую собаку, едва дышащую. Чувство опасности было напрочь отбито алкоголем, и святой отец подошел еще ближе, почти вплотную. Тут зверь с шумом втянул в себя воздух, желтые глаза на мгновенье распахнулись, и Вольф вздрогнул от жгучей ненависти, мелькнувшей в них. Глухо зарычав, пес (или это был не пес?) резко дернулся вперед, повалив святого отца на землю. Зубы звонко клацнули в последний раз, и зверь испустил дух. Такого обращения желудок Вольфа не выдержал. Мужчину вывернуло, едва он столкнул с себя громадного пса и перекатился на бок. Очистив организм, святой отец поднялся на ноги и шатающейся походкой отправился восвояси. На сегодня ему было предостаточно приключений.
И только Луна насмешливо смотрела ему вслед, обещая новые встречи.
А следующей ночью святой отец стал оборотнем. Боль первого превращения невозможно сравнить ни с чем, она остается в памяти ликантропа навсегда.
Едва наступила темнота, начала меняться кровь. Медленно, молекула за молекулой активировалась волчья болезнь, вирус проникал в каждую клетку, подготавливая организм к полному превращению. Это напоминало бомбу замедленного действия, развернутую сеть, для активации которой нужен был лишь один катализатор - свет полной луны. Стоит только в ночном небе загореться серебристому диску, обращение неизбежно. Полчаса, час - никто не назвал бы точного времени, необходимого для изменения.
Трансформации в организме не происходили одновременно. Сначала удлинялся скелет; менялась форма черепа: нос, челюсти и уши вытягивались, формируя морду зверя. Параллельно с этим кожа, все ткани и органы подстраивались под новое тело. К копчику прирастали новые позвонки, превращаясь в хвост. Пока - лысый и тонкий бесшерстный отросток. При всем этом человек чувствовал жуткую боль, ибо перестройка организма заживо не те ощущения, что можно пожелать даже злейшему врагу.
Шерсть, клыки, когти появлялись в последнюю очередь, вызывая ужасный зуд по всему телу, и невозможность почесаться везде и сразу почти доводила оборотня до безумия. Отросшие когти царапали кожу, оставляя длинные кровавые полосы, впрочем, заживавшие, едва закончилось превращение.
И вот спустя десятки минут на пол повалился полностью сформировавшийся крупный волк. Он был обессилен и безумно голоден, ибо на превращение ушли все ресурсы ослабленного неправедной жизнью организма святого отца. Отлежавшись немного, новоиспеченный оборотень поднялся и, еще немного покачиваясь, покинул дом. Впереди была охота. Свежее кровавое мясо. Человеческое сознание, искрой мелькавшее где-то в глубине, впало в легкую дрему, отдавая полную власть над телом зверю.
... Тело на кровати в номере извивалось и вздрагивало, помня каждый миг той боли. Вольф стонал, но наваждения не отпускали своих жертв так просто...
В ту ночь святой отец в обличье волка убивал. Очень много и с радостным, темным удовлетворением. Зверь в нем так и просил: "Еще, еще, еще!" А наутро к обессиленному Вольфу пришли воспоминания о содеянном. Идея о самоубийстве не воплотилась в жизнь только благодаря впитанным с детства принципам религии. И мысль, что все произошедшее - лишь наказание за неверие, - причиняла неимоверную боль.
Отец Вольф метался по дому, крушил все подряд до тех пор, пока попросту не упал без сил посреди разгромленной гостиной. Слезы беззвучно текли по лицу, глаза были пусты и бездушны. В тот миг он не думали ни о чем, не принимал никаких решений. Просто встал на колени и начал молиться. Страстно, неистово. Так, как никогда в жизни, он молил о прощении и спасении. Голос срывался до хрипа, но Вольф не останавливался.
Час, два, три.
Мужчина находил новые и новые слова, но все было напрасно.
А потом начались долгие месяцы странствий в попытках найти избавление. Заслужить его.
Словно в ускоренной киноленте, отец Вольф просматривал, проживал каждый день из этого долгого года, наполненного мучениями.
Спустя полгода помощь пришла неожиданно. В ту ночь он свалился без сил в дремучем лесу, куда забрел, в обличье волка, спасаясь от охотников из маленького городка. Зверя не волновали душевные терзания глупого человека, так сильно желающего подставиться под пули. Волк был сильнее. И он знал, как избежать поражения.
Утром святой отец проснулся уже в человеческом облике. Истерзанный, истощенный и наполовину безумный, он поднялся с земли и побрел, куда глаза глядят. Как и всегда, каждый день своей жизни, Вольф вновь и вновь молил о помощи и спасении. И Бог (а он ли?) наконец-то услышал его.
Старый монастырь появился неожиданно. Просто деревья вмиг расступились, открывая маленькую поляну и каменные развалины на ней. Пожав плечами, Вольф перебрался через поваленное у входа дерево и вошел внутрь. Первым делом, обнаружив небольшую часовню, вознес молитву Господу, благодаря за крышу над головой, а уж потом отправился исследовать здание. В одной из келий нашел довольно чистую рясу и нижнее белье. Споро одевшись, спустился в подвалы - в старые времена Инквизиция хранила свои инструменты именно там. Кто знает, может быть повезет?
Ноги словно сами вели вперед. В маленькой сырой камере на грязно-сером скелете Вольф обнаружил серебряные браслеты со странными символами по центру. По наитию святой отец попытался снять их с рук неизвестного узника. Нельзя сказать, что это далось так уж просто. Чистый метал обжигал, но Вольфу было плевать. С упорством пчелы он застегивал на запястьях браслеты, терпя боль. В местах, где кожи касалось серебро, она тут же вздувалась красными волдырями.
Руки пронзила резкая боль, и Вольф проснулся. Он резко сел на кровати, бездумно смотря вперед. Дыхание вырывалось из впалой груди с хрипами, сердце бешено колотилось, грозя сломать ребра. Запястья ощутимо ныли, и святой отец медленно перевел на руки мутный после сна взгляд. Как оказалось, кожа под полосками металла вздулась и побагровела, как в первый раз. Будто не было долгих месяцев привыкания и несостоявшихся превращений. Хотя нет, к подобному нельзя привыкнуть.
"Предупреждение?" - мысленный вопрос так и остался без ответа.
Часы на стене напротив показывали три. Понимая, что больше не сможет уснуть, Вольф поднялся со смятой, влажной от пота постели и направился в ванную. Руки все еще дрожали, но святой отец постепенно успокаивался. Дверную ручку, почему-то оказавшуюся очень теплой, удалось ухватить не сразу. Ванная была довольно небольшой и выполненной в персиковых тонах. Холодная вода, как рассеянно отметил еще не пришедший в себя отец Вольф, пошла сама, не успел он дотронуться до крана. Или это игра воображения?
Умывшись, мужчина завернулся в полотенце и вернулся в комнату и направился к окну, старательно не глядя в сторону развороченной кровати. Впрочем, дойдя лишь до середины номера, Вольф остановился и, не давая себе передумать, снял трубку стоящего на рабочем столе телефона.
"6-6-6", - таким был короткий номер вызова портье. Число Дьявола. Святой отец поморщился, набирая эти цифры.
- Ночной портье. Я вас слушаю, - раздался в телефоне приятный мужской голос, отчего-то совершенно не понравившийся Вольфу. Наигранно радостные звуки попросту раздражали святого отца. Но спать хотелось все сильнее, так что пути назад уже не было, если, естественно, сам Вольф не хотел продолжения кошмаров. Святому отцу померещилось, что на заднем плане звучал женский голос.
"Разврат повсюду. И чем тут занимаются на рабочем месте? Куда только начальство смотрит?", - безразлично подумал Вольф.
- Слушаю, - повторили в трубке. На этот раз почему-то с легкими просящими интонациями. Что-что, а по "долгу службы" святой отец научился прекрасно разбираться в чувствах и эмоциях людей. Впрочем, это отнюдь не спасало его самого от ошибок.
- Да-да, - наконец-то откликнулся отец Вольф. - У вас случайно не найдется снотворного?
- Сейчас посмотрю, - прозвучало в ответ.
И следом за этим.
- Ну можно я пойду с тобой? - приглушенный женский голос.
По-видимому, микрофон трубки закрыли рукой так, как ответ портье звучал на редкость тихо.
- Нет, сахарная моя. - Выразительная пауза. - Ты здесь не работаешь, а значит, не имеешь никакого права вторгаться в номера постояльцев. Да меня за это уволить могут! Так что лучше оставайся тут, Белла, - немного строго. - Я мигом вернусь.
Шуршание полиэтиленовых пакетиков. Затем - облегченный вздох. Отец Вольф терпеливо ждал продолжения, даже несколько заинтересовавшись происходящим. "Есть ли границы у непрофессионализма?"
- Ну, я пошел, - звонкий поцелуй.
Святого отца передернуло.
- Так какой, говорите, у вас номер? - уже в трубку. Голос портье звучал немного сдавленно. Будто парень пытался сдержать эмоции.
- Двенадцатый, - Вольф вздохнул свободнее и мысленно возблагодарил Господа. В трубке раздались короткие гудки и, положив ее обратно на стол, мужчина сел на кровать. Затем снова встал.
В комнате загорелся мягкий свет - казалось, сам отель успокаивает постояльца - и святой отец улыбнулся. Пусть в темноте с момента заражения (а Вольф воспринимал свою ликантропию именно как болезнь) он видел лучше, чем днем, сейчас тьма пугала. Мужчине начинало нравиться это странное, по-своему живое здание. Воистину чудесное место! И все равно, что Библия говорит, будто Бог не позволяет чудесам случаться, что они - происки Нечистого.
За дверью раздались шаги. Затем - шорох, недовольное шипение и ругательства.
"Но вот обслуживание тут отвратное", - констатировал отец Вольф и открыл дверь.
Портье оказался молодым человеком приятной наружности. Как раз такого типа, который нравится женщинам. Такой же, каким был сам Вольф до ТОГО случая. Святой отец сообразил, что ничего этого раньше не заметил. Сейчас парень тер обожженною чем-то руку и, раздраженно шипя ругательства сквозь стиснутые зубы, с ненавистью косился на дверь. Упаковка снотворного валялась на полу.
Ночной портье не сразу обнаружил, что за ним наблюдают, все-таки оборотни умеют передвигаться неслышно. Но где тот странный запах? Мужчина с шумом втянул воздух и поморщился - от стойкого аромата дихлофоса вкупе с освежителем воздуха заслезились глаза.
"Что за черт?"
Краем глаза заметив движение, Тед вздрогнул и резко отпрыгнул назад, кляня себя за невнимательность. Затем также принюхался.
- Псина. И почему мне так не везет? Даже освежитель не перебивает запашок, - пробурчал себе под нос портье едва слышно, но достаточно для чуткого слуха волка. Потом, вспомнив об обязанностях, вежливо улыбнулся и добавил уже в полный голос, сверля Вольфа взглядом синих глаз. - Здравствуйте, я принес вам снотворное, как и просили, - и резво спрятал обожженную руку за спину.
Святой отец вздрогнул, увидев мелькнувшие во рту портье клыки, но промолчал. "Что за?.." - и наклонился, чтобы поднять упаковку с лекарствами. Браслеты на руках угрожающе сверкнули.
Тед хотел было открыть рот, чтобы попрощаться с на первый взгляд неприятным оборотнем, но тут...
- Тедди, дорогой мой вампирчик, где ты? - пропел в начале коридора девичий голосок.
Рука Вольфа тут же отдернулась от снотворного. Мужчина резко выпрямился и, нахмурившись, посмотрел на портье. Тот был на редкость бледен и медленно пятился к стене.
- Вампир, говоришь? - святой отец прищурился и медленно сделал шаг из комнаты. Портье сглотнул. Вольф и сам не знал, что собирается делать, двигаясь лишь по наитию. Браслеты на руках вновь жгли кожу.
- Тедди, дорогой, тебя тааак долго не было, - прямо над ухом постояльца двенадцатого номера протянул женский голос. Вольф вздрогнул и отшатнулся от портье. Боевой запал мгновенно пропал и мужчина успокоился. - А я тут жду, жду... - продолжала тем временем девушка.
"Блондинка?", - Вольф удивленно приподнял бровь, ловя на себе просящий взгляд кровососа. Вздохнул, на миг почувствовав ванильный аромат. Отель уже не казался опасным. Скорее наоборот, он старался помочь.
- Ой, а вы тут заняты? - вдруг остановилась девушка. - Надеюсь, я вам не помешала?
"Была ни была", - в итоге решился Вольф, - "Возможно, эта встреча и не случайна?"
- Извините, мадам, - святой отец (впрочем, пока этого никто не знал) галантно поклонился. - Но мне с нашим многоуважаемым портье следует обсудить несколько немаловажных вопросов. Наедине, - он выделил последнее слово, краем уха уловив облегченный вздох неудачливого вампирчика.
- Э... ну ладно... я тогда пойду? - жалобно вопросила девушка у вампира. Тот энергично закивал головой. - Ну... я буду в номере? - в голосе ее, казалось, звенели слезы. Девушка порывисто обняла поморщившегося портье.
- Проходи, - смерив вампира подозрительным взглядом, Вольф посторонился. - И чтоб без этих твоих шуточек!
Огни в коридоре мягко мигнули, едва закрылась дверь двенадцатого номера. Белла ускорила шаг, внезапно чего-то испугавшись.
Разговор вышел на редкость долгим и продуктивным. Отец Вольф многое узнал о том таинственном мире, где ему волею судьбы пришлось оказаться. И портье по имени Тед говорил такие вещи, что поочередно хотелось то вознести молитву Господу, прося о спасении и помощи в уничтожении нечисти, заполонившей землю, то попросту заколоть вампира. А потом полить святой водой и сжечь.
Впрочем, ни одному из этих желаний не суждено было сбыться. Через некоторое время ночной портье ушел, оставив ошарашенного откровениями святого отца раздумывать над открывшимися истинами.
Голова Вольф гудела от обилия информации, но природа все же требовала свое . К тому же кто-то словно напевал колыбельную тихим голосом, уговаривая поскорее заснуть. Глаза мужчины закрывались. И если отец Вольф хотел хоть чем-то быть полезным Господу, следовало хорошенько отдохнуть. А потом можно будет и сжечь этот рассадник дьявольщины. И если сам святой отец погибнет во время устроенной им бойни, будет только лучше. Так думал Вольф, постепенно засыпая.
Наконец, Морфей заботливо принял измученного мужчину в свои объятья. Монсеньор облегченно вздохнул. Проникнув в сны оборотня, он позвал его за собой, обещая освобождение. Голос без слов просил Вольфа откинуть лишние сомнения и позволить себе поверить.
Во сне, где границы сознания размыты, и потаенные желания выбираются наружу, святой отец тянулся руками к окутавшему его свету. Давно желая обычного тепла, он распахнул дверь, принимая услужливо подставленную мягкую руку, и сделал первый шаг.
Сияющая дверь захлопнулась. Номер двенадцать вновь опустел.
И лишь старая мантия одиноко приютилась на стуле...
|
