Покровская Елена Александровна : другие произведения.

Спид-центр.ру

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В сборнике представлен цикл психологических рассказов, объединенных одной темой: кратковременная работа автора психотерапевтом в СПИД-центре, а также ее взгляд на проблемы, связанные с ВИЧ-инфекцией. В этой книге автор снова описывает "ловушки судьбы" подразумевая под этим термином подсозна-тельный поиск ситуации на "проигрыш", обусловленный особенностями характера героев. В повествуемых событиях изменены имена и фамилии героев, изменено их окружение, но они реальны, потому что жизнь сама врывается в книги и меняет судьбы героев и автора. Книга предназначена для социальных работников, психологов, психотерапевтов, а также для широкого круга читателей, интересующихся данной проблемой.

  

МАКСИМОВА Л.А.

( псевдоним Елена Покровская )

СПИД-центр.ru

  

(из архива психотерапевта)

2007

   М 17
   ББК 56.14
  
  
   Максимова Л.А.
   М 17 СПИД-центр.ru: Записки психотерапевта: Сборник эссе в двух частях. - 2007.
   В сборнике представлен цикл психологических рассказов, объединенных одной темой: кратковременная работа автора психотерапевтом в СПИД-центре, а также ее взгляд на проблемы, связанные с ВИЧ-инфекцией. В этой книге автор снова описывает "ловушки судьбы" подразумевая под этим термином подсознательный поиск ситуации на "проигрыш", обусловленный особенностями характера героев. В повествуемых событиях изменены имена и фамилии героев, изменено их окружение, но они реальны, потому что жизнь сама врывается в книги и меняет судьбы героев и автора.
   Книга предназначена для социальных работников, психологов, психотерапевтов, а также для широкого круга читателей, интересующихся данной проблемой.
   Авторские права защищены.
  
  
  
  
  
  
  
   No Максимова Л.А., 2007
   Моим родителям:
   Кузнецовой Марии Гавриловне и
   Максимову Александру Федоровичу
   Посвящается посмертно...

  
  
   Прежде чем приступить к этой истории, мне хотелось бы сделать следующие пояснения.
   При описании происшедших со мной событий я решила использовать апостериорную схему. Это позволило разрозненные факты привести в стройную систему, которая помогает достаточно точно предсказать будущее наших героев, основываясь на анализе их характеров.
   А впрочем, как вы понимаете, мои записи - это хобби. Они сделаны мною для знания, а не для чьей-то, в том числе и моей, пользы.
   Хобби - это подачка, которую Судьба бросает своим пасынкам, чтобы они не искушали ее терпение. Кто это сказал?! Ах, не помню, простите...Все забывается, и единственное, что я могу сделать - записать то, что уже сейчас уходит из моей
   памяти.

Автор

Предисловие

   И каждую ночь третий год подряд далекое воспоминание выплывало из глубин ее прошлого и робко входило в ту загадочную нейтральную зону, которая разделяла границы сознания и подсознания.
   Ярким сполохом оно мерцало среди других таких же воспоминаний, забытых, запретных, ненужных и вследствие этого изгнанных в глубокие пещеры подсознания. Однако нейтральная зона, как верный и преданный страж сознания, не допускала их к нему.
   И напрасно, ах, как напрасно... ибо зачастую вытесненное воспоминание несло в себе ценную информацию и даже новую программу действия, способную изменить Судьбу человека в лучшую сторону. Но мудрое и проницательное сознание наложило строгий запрет на некоторые воспоминания, потому что они были не только тяжелы и мучительны, но порой непреодолимы для личности.
   Что же делать - таковы механизмы защиты человеческой психики: наше сознание хранит нас от разрушающих чувств и безумных страстей, в том числе пережитых нами в далеком прошлом... Пережитых, всего лишь пережитых, но не понятых до конца.
   А впрочем, иногда нейтральная зона легко превращала эти воспоминания в яркие красочные сновидения, но все равно она твердо и непреклонно уводила их от границ сознания, когда они искали лазейки, чтобы проскользнуть к нему. Однако же и сознание беспощадно отбрасывало эти горестные эпизоды далекого прошлого. Оно грозно оттесняло их в нейтральную зону, откуда они снова медленно уходили в далекие глубины прошлого, чтобы на следующую ночь вернуться снова...
   Вот потому-то уже третий год подряд у нее нарушился сон, и она часто просыпалась ночью с сильно бьющимся сердцем, тревогой, тоской и беспокойством. И в ту короткую минуту между сном и явью ей казалось: она видела сон, который ей нужно вспомнить, и тогда прекратятся эти мучительные и частые пробуждения.
   Но это был не сон, это были воспоминания из ее далекой и забытой юности.

ЧАСТЬ I

Цыганка

Ретроспектива: декабрь, год 1973

  
   Какой либо точной инструкции относительно рассказа о жизни не существует.
   Его началом может служить любая точка временной оси - точно так же, как первый взгляд может упасть на любую точку в пространстве картины: главное, чтобы из точек постепенно сложилось целое.

Мишель Уэльбек "Возможности острова"

   Она возникла перед нами, словно бы материализовавшись из воздуха...
   - Я не цыганка, я сербиянка, - ласково сказала она, глядя на крайнюю, Клару. - Жила я в Испании, Италии, Португалии, Германии - всем гадала, все довольны остались, мало просила да много давали, в пояс кланялись, гаданию радовались...
   Ты, драгоценная моя, раньше всех замуж выйдешь, муж крепко любить тебя будет, на руках носить тебя будет, денег да золота много будет. Сын у тебя родится один-единственный да рано женится, трех внучат тебе подарит, будешь их нянчить да радоваться. А беды да болезни обойдут тебя стороной - такова твоя судьба, ненаглядная моя... За нее тебе говорю я, помни - не забывай, да меня почаще вспоминай...
   Она перевела взгляд на Лильку и улыбнулась ей:
   - А ты, дорогая, большой начальницей будешь, замуж поздненько выйдешь, но муж хороший тебе попадется, вместе всю жизнь горе-радость делить будете, а как состаритесь - внучат нянчить придется, их у вас много будет. Трое детей да еще двенадцать внуков в вашей семье появятся... Все детки будут здоровые, как репки, веселые да крепкие. Болезни их не возьмут, и беды далеко обойдут... Такова твоя судьба, от нее говорю тебе я... помни - не забывай, да меня почаще вспоминай...
   Она перевела взгляд на меня и в глазах ее неожиданно засверкала ненависть.
   - А тебя, моя красавица, минует счастье, ждут тебя большие беды-напасти. Будут у тебя трое мужей, да не будет у тебя детей... Работать на людей будешь много, а жить - в большой бедности. И болезни будут терзать тебя, а ты их от людей скрывать будешь и до глубокой старости будешь хороша, как роза в цвету. Но красота не принесет тебе счастья: женщины будут ненавидеть тебя, а мужчины обходить стороной. В женскую дружбу не верь, а на мужскую любовь не надейся - и те, и другие обманут тебя... И работой хороша не будешь, как ни старайся. В делах тебе никогда удачи не видать - она всегда будет поворачиваться к твоим подругам. Что они захотят, то у них и сбудется, а у тебя, что ни загадывай - нет... нет... нет..., ничего не исполнится.
   Она сделала паузу, чтобы сказать еще что-то такое же плохое, и я очнулась.
   - Все, хватит! - оборвала я ее. - Получай за гадание и уходи туда, откуда пришла.
   Я высыпала из кошелька мелочь себе на дорогу, оставив там сто рублей (повышенную стипендию за два месяца), и бросила его ей в руки. Она ловко поймала кошелек, быстро выхватила деньги, спрятала их, и, в упор глядя на меня, с недоброй усмешкой сказала:
   - Так ты не только красавица, но и умница - наши правила, выходит, знаешь? От злых людей не убережешься, иной раз от них и откупаться приходится, - добавила она хорошо мне знакомую фразу моей покойной прабабушки-цыганки.
   Спустя несколько секунд цыганка словно с усилием, тихо, но достаточно внятно зашептала:
   - Лишь к концу пятого десятка жизнь твоя переменится. Со вторым мужем разведешься и через два года с третьим встретишься. Будет он тебя уважать-почитать, любить да беречь, и старость твоя пройдет в покое да достатке, и болезни забудут про тебя. Только тогда Бог пошлет тебе здоровье, долгую жизнь и легкую смерть. Все это будет с тобой, да не в твоей стране, а в чужой стороне. А теперь живи да знай, добра не наживай, ни к чему оно тебе - все равно судьба твоя все у тебя отберет, да другим отдает... Прости-прощай, да меня не вспоминай, а будет тебе 49 лет, вот и вспомнишь меня, гадалку, да не цыганку, а сербиянку... Тут-то и судьба твоя повернется к тебе по-другому, с добром да теплом, умница моя...
   Она резко встала, бросила мне под ноги пустой кошелек и не спеша пошла прочь...

Первый день в СПИД-центре

Апрель 2006 года

  
   Медицинское освидетельствование граждан на
   ВИЧ-инфекцию проводится с предварительным и
   последующим консультированием по вопросам
   профилактики ВИЧ.
   П. 6 Ст. 7 ФЗ РФ
   "О предупреждении распространения в РФ заболе-
   вания, вызываемого вирусом иммунодефицита чело-
   века (ВИЧ-инфекции)" (N38-ФЗ от 30.03.95г)
  
   Я проснулась от привычного кошачьего взгляда в шесть часов утра. Котик мяукнул и важно двинулся на кухню, а я побежала за ним и поставила варить рыбу на медленный огонь.
   Мой кот не терпел промедления, и, если я начинала заниматься своими делами (умывалась, чистила зубы и прочее, то есть не обращала на него внимания), он гордо уходил с кухни, садился, распушив хвост, в углу, и накормить его уже не было никакой возможности. Вечером он продолжал сидеть с гордо-обиженным видом, и никакие просьбы, поглаживания успеха не имели - кошачья голодовка длилась, как правило, до следующего утра. Поэтому я быстро мчалась за котом, ставила кастрюлю.
   Кот внимательно смотрел, как закипает вода и я сливаю ее, затем ставлю рыбу под холодную воду, остужая ее, а потом старательно чищу ее от косточек и осторожно выкладываю на чистую мисочку. Когда рыба, наконец, оказалась в миске, он снисходительно мяукнул и сел около нее. "Ну, осчастливить тебя что ли? - читала я в его взгляде. - Съесть рыбу тебе на радость или поломаться?"
   Его поведение было так похоже на поведение моего бывшего мужа! Коты часто повторяют привычки своих хозяев, вот мой котик и перенял наиболее выгодное для него поведение в общении со мной.
   Однажды я просто ушла, не дождавшись начала кошачьей трапезы. И тогда оскорбленный кот не ел два дня, а на третий день стал жевать книги и стаскивать полиэтиленовые пакеты. В результате его тошнило и рвало, он ослаб, лежал и не хотел двигаться.
   Я поволокла его в лечебницу, мяукающего и злобно царапающегося... "То ли еще будет!" - читала я в его зеленых, недобро поблескивающих глазах...
   Нет, лучше не вспоминать! Вот поэтому-то я и выполняла все кошачьи капризы беспрекословно.

* * *

   Утро было самым обыкновенным, но предстоящий день был для меня очень важен - я шла на новую работу.
   Я доехала на маршрутке до известного многим в городе двухэтажного белого здания. На первом этаже была лаборатория и подсобные помещения, а на втором - регистратура, процедурный кабинет, где брали кровь, кабинеты врачей-инфекционистов, эпидотдел, приемная главврача и так далее.
   Секретарь в приемной главврача и сама Тамара Петровна встретили меня весьма приветливо.
   - Мне нужен врач Вашего профиля, - одобрительно сказала она, перебирая мои сертификаты по наркологии, психиатрии и психотерапии. - Неплохо, неплохо... И в психбольнице много лет работали! - она полистала трудовую книжку, - и в наркодиспансере, и всегда психотерапевтом подрабатывали. Кстати, главврачу я звонила - он дал Вам очень хорошие рекомендации.
   - Еще бы он не дал мне хорошие рекомендации! - подумала я.
   Из наркодиспансера, где я проработала последние 5 лет, я ушла довольно неожиданно даже для себя - в один день. Все эти годы страдала от своей начальницы, женщины себялюбивой, своенравной, властной. Меня она невзлюбила сразу, и все эти годы выдавливала из отделения, как пасту из тюбика. А я терпела, понимая, что сейчас настало время для таких, как она, хитрых, угодливых и пронырливых. А такие, как я, никому не нужны. Очевидно, мы доставляем им внутренний дискомфорт своим присутствием, вот они и удаляют нас, выбирая сотрудников по своему образу и подобию.
   Но я долго держалась: старалась учиться, чтобы иметь необходимые сертификаты, писала научные статьи в наши ежегодные сборники, работала с пациентами по методу библиотерапии по своим книгам, выступала на конференциях. Стала даже учить английский язык, чтобы не захлебнуться в атмосфере бабской зависти, злословия и выслуживания перед начальством, за которым прячется глубокая, замаскированная ненависть...
   Выйдя из отпуска, я, к удовольствию некоторых сотрудников, в очередной раз стала жертвой интриги со стороны начальницы. Не выдержав, я неожиданно даже для самой себя, написала заявление об уходе и понесла его к главному врачу. В ответ на его вопросительный взгляд сказала ту фразу, над которой он, говорят, не раз смеялся:
   - Почему это в молодости, - сказала задумчиво я, глядя на него, - ко мне хорошо относились женщины всех возрастов, а мужчины за редким исключением не долюбливали? - я сделала паузу. - А вот в последние годы все переменилось: мужчины, слава Богу, стали более лояльными ко мне, а вот женщины стали относиться с ненавистью и неприкрытой злобой. И топят, и топят гораздо более изощренно, чем когда-то мужчины.
   Я промолчала о том, что эти перемены меня совсем не радуют, ведь на старости лет гораздо важнее хорошие подруги, а не любезные мужчины.
   - Сколько можно терпеть? Если не ко двору пришлась, надо уходить.
   Объяснения были излишне - о моем противостоянии с начальницей знал весь наркодиспансер. Главврач улыбнулся и подписал заявление без слов. И я, ушла, не сказав в своем отделении никому ни слова.
   В тот же день я позвонила в СПИД-центр и попросилась на работу.
  

* * *

   Все это я вспоминала, пока Тамара Петровна перелистывала мои документы и читала мое резюме.
   И вот я вхожу в свой новый кабинет... Надев принесенный с собой халат, я села за стол. Спустя пять минут прибежали сестра-хозяйка Татьяна Андреевна с халатом и санитарка Мария Ивановна. С первого взгляда было видно, что это женщины неглупые и весьма разбирающиеся в людях.
   - Будем знакомиться, - с любопытством глядя на меня, весело сказала сестра-хозяйка, - вот халатик я Вам подобрала.
   - А в своем нельзя остаться? - поинтересовалась я.
   - Можно, если оставите его мне на стирку - выносить домой запрещается, - многозначительно сказала она. - Вы его лучше для себя оставьте, я Вам и второй на смену хороший подберу.
   Я согласилась. Они не уходили, и чтобы заполнить паузу, я спросила:
   - А какой у вас коллектив, жить-то можно?
   - Коллектив у нас своеобразный, - многозначительно улыбаясь доложила Татьяна Андреевна. - Счеты сводят, ругаются между собой, все кажется, мало им платят, хотя деньги тут хорошие, за места держатся... Вы, главное, ни с кем не сближайтесь и ничего про себя не говорите...
   - А если нужно говорить, скажите двойственно, - вмешалась Мария Ивановна, - пусть как хотят, так и понимают. Хитрить тут надо...
   Посмотрев на мое бесхитростное лицо, она покачала головой:
   - Похоже, Вы обманывать не умеете, - вздохнула она.
   - Научим, - бодро подхватила Татьяна Андреевна. - Тут главное уметь жаловаться начальству, как много Вы работаете, дверь, мол, не закрывается, устала - сил нет. Тут все жаловаться любят.
   Потом речь зашла о Тамаре Петровне:
   - Она уже к пенсии готовится, молодые в спину толкают, - они переглянулись, - но с ней жить можно, женщина она незлая, справедливая. Правда, вот если ее кое-кто заставит человека убрать - она уберет. А куда ей деваться? Уходить с хорошего места никому не хочется ...
   Посчитав, видимо, что на первый раз для меня информации достаточно, они удалились.
   Спустя некоторое время в кабинет вплыла заведующая отделением, миловидная дама лет тридцати: холодные серые глаза, белокурые волосы, фигура полноватая, но аппетитная. Про таких в народе говорят: "Глаза с поволокой, ротик с позевотой".
   Сразу было видно, что она принадлежит к категории женщин, умело использующих мужчин. Сначала отца (или отчима), который, не щадя сил и здоровья, учит такую вот кошечку и упорно двигает ее вперед. Потом появляется муж, который, как пчелка, все в домик тащит для такой вот супруги-лапушки. А затем, как правило, и любовник появляется - "его превосходительство", начальник ранга высокого и тоже толкает свою протеже все выше и выше по номенклатурной лестнице. Дамы подобного толка презирают женщин не своего типа, а уж таких, как я, терпят с трудом. Но пока она была сама любезность.
   - Не разобралась еще, сведений собрать не успела, такие всегда сведения собирают, - грустно подумала я. - Скоро узнает, что я без связей и беззащитна. У прежней начальницы справки наведет и будет колоть булавочкой, если совсем не съест. О, Господи! Была бы хоть такая, как Тамара Петровна! Но, похоже, это кандидат на ее место, возможно, в ближайшем будущем, - и я приуныла.
   Познакомив меня с приказами и документацией, она вежливо попрощалась и выплыла из кабинета. Я окрестила ее про себя "Барби-Злючка". Мне кажется, что зла в таких людях очень много, но они его умело скрывают.
   "В общем, от чего ушла, к тому и пришла", - подытожила я.
   Потом я познакомилась с медсестрой, которую закрепили за моим кабинетом. Тихая, приятного вида женщина, которая дала мне ряд ценных практических советов по ведению документации. Она-то и предложила мне познакомиться с врачом Надеждой Ивановной, чтобы поскорее войти в курс дела.
   Я пошла знакомиться с Надеждой Ивановной. За столом сидела девочка лет 19-ти, которую я приняла за медсестру. У нее были большие широко расставленные глаза и пухлые губы. Лицо ее было похоже на лица героев анимационных японских мультяшек. Я была очень удивлена, когда узнала, что ей 29 лет. Она щебетала, как птичка, охотно включила меня в беседу и отпускала довольно-таки язвительные замечания в адрес врачей-коллег и медсестер. За это я про себя прозвала ее "Колючкой".
   Она как раз рассказывала о профессорше из университета, которая два года лечила больную от анемии, брала большие деньги за консультации, и лишь недавно выяснилось, что у больной была ВИЧ-инфекция.
   - Вот так у нас профессора лечат, - заявила она, посверкивая анимационными глазками. - Сердце у нее не болит, деньги в кармане - совесть на помойке, и все ее уважают. Она при нарядах и шубах, при украшениях и машинах, при муже, детях и коттедже. А тут на трех работах работаешь, чтобы хоть на жизнь хватало, не до тряпок... На одну зарплату и кошку не прокормишь...
   И я с ней согласилась. Она еще долго возмущалась недотепством профессорши, которая не догадалась вовремя сделать анализ на ВИЧ своей пациентке.
   А потом она спросила:
   - Вы ведь в курсе, что Вы будете брать расписку у первичных больных?
   - Нет, - растерянно сказала я, - то есть я, конечно, знаю, что ВИЧ-инфицированные больные должны нести ответственность за заражение других лиц, но мне еще не сказали, что я должна делать.
   Она протянула мне образец расписки:
  
  
  
  
  
  
   0x08 graphic
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Я машинально подумала, что надо бы написать "об ответственности за заражение других лиц ВИЧ-инфекцией", а далее перечислить статьи Уголовного кодекса с разъяснениями.
   Брать расписки мне не хотелось, но это было моей обязанностью. Я понимала, что это не очень хорошо: человек только что узнал, что у него ВИЧ-инфекция, рушится его жизнь, а психотерапевт вместо того, чтобы снять эмоциональное напряжение, просит дать расписку и предупреждает об уголовной ответственности.
   - А раньше кто брал расписки? - спросила я.
   - В эпидотделе, - охотно ответила Колючка. - Конечно, более логично там их брать. Сначала там расспрашивают о контактах, беседуют и в конце расписку на подпись дают. Но теперь это делать будете Вы! - подчеркнула она.
   Открылась дверь и вплыла Барби-Злючка.
   - Доктор, Вы должны пойти в эпидотдел и взять бланки расписок, там Вам все объяснят, - промурлыкала она.
   В эпидотделе меня встретили хорошо. Там я сразу же выделила Марию Гавриловну, которая напоминала мне бывших советских аристократок-медсестер: толковых, умных, порядочных и к тому же доброжелательных по сути своей натуры и, разумеется, с глубоким чувством собственного достоинства. Таких всегда уважали коллеги и ценила администрация.
   Спустя некоторое время Мария Гавриловна сказала, что в конце августа у нее будет юбилей - пятьдесят лет медицинского стажа.
   - Так сколько же Вам лет? - удивилась я.
   - Шестьдесят девять, - улыбнулась она и лукаво, по-женски спросила, - А Вы сколько дали?
   - Пятьдесят шесть - пятьдесят семь. Я подумала, Вы недавно на пенсии.
   - Моей дочери уже сорок пять лет, она тоже врач, - с гордостью сказала Мария Гавриловна, - живет в Ленинграде, и внучка тоже на 4-м курсе мединститута учится.
   - Какая достойная жизнь, - подумала я без зависти. - Дочка - врач, внучка - будущий врач. Мне этого не было дано, увы, я одинока, как..., - и я остановилась, не найдя сравнения.
   Получив бланки расписок в эпидотделе, я вернулась в кабинет и почувствовала какой-то дискомфорт. Оглядев стены, я поняла, в чем дело: на каждой из них висело три плаката с рекламой презервативов. Меня это покоробило, все-таки человек заходит сюда в состоянии стресса и видит ЭТО!
   "Один человек для другого - это Дар Божий, и не только в телесном обличье, но, прежде всего, в духовном смысле, - вспомнила я слова знакомого священника. - А если люди будут использовать друг друга для плотского удовольствия, то никакие презервативы их не спасут от греха и его последствий в виде различных заболеваний и инфекций, передающихся половым путем".
   Но наше общество настроено по-другому. Все вокруг - я кинула взгляд на плакаты - косвенно призывает к сексу! Да разве средствами предохранения от ВИЧ убережешься? Разве что реклама презервативов неплохая получается, - усмехнулась я про себя.
   Мне захотелось снять эти плакаты, но я себя остановила: я здесь принята с 3-х месячным испытательным сроком, а в чужой монастырь, как известно, со своим уставом не лезут. И, вздохнув, я принялась раскладывать бумаги.
   Постучав в дверь, резво вбежала Колючка, и, бросив карточку на стол, быстро проговорила:
   - Доктор, я Вас предупреждаю, женщина беременная, нервная очень, - и шепотом добавила, - не забудьте взять расписку.
   В кабинет вошла чуть полноватая молодая женщина, и с ненавистью посмотрела на меня. Сердце мое сначала ушло в пятки, а потом часто-часто забилось. "Все безнадежно, - подумала я, - групповые перебои пошли".
   Сейчас, когда я пишу эти строки, мне трудно передать свое состояние бессилия, желания помочь и ужаса перед той ее неприкрытой ненавистью...
   Я растерянно сказала:
   - Садитесь, пожалуйста, Елена Юрьевна.
   Ах, это была ошибка, официальное обращение отталкивает больше. Спустя два месяца я уже научилась подходить к пациентам с позиции житейски умудренной женщины, все понимающей и умеющей ободрить и поддержать в трудную минуту, но это потом... А тогда я растерялась, бросилась к пузырьку с корвалолом, налила в свой стакан и дала ей выпить.
   Она выпила, не сводя с меня презрительно-ненавидящего взгляда. Я, еще не придя в себя, стала осторожно ее расспрашивать. И это тоже была ошибка. Не надо было ее расспрашивать, а надо было рассказать о ВИЧ-инфекции, по ходу беседы задавая вопросы.
   Она отвечала сквозь зубы, а я еще не понимала, что задавала вопросы параллельно эпидотделу: о том, не было ли приема наркотиков, спиртных напитков, курения, о начале половой жизни, о защищенных и не защищенных половых контактах. И кто бы меня в курс дела ввел... наверно, думали, что я все знаю...
   Ну, надо ли говорить, что я растерялась, и, задавая вопросы, старалась заполнять паузы.
   В своей практике я встречалась с ВИЧ-инфицированными больными. Это были мужчины, женщины, подростки, и в общении с ними я испытывала самые разнообразные чувства, но старалась держать себя в руках. Но встреча с ВИЧ-инфицированной беременной женщиной выбила почву из-под ног. От ее ненавидящего взгляда у меня часто колотилось сердце.
   Ай, ай, ай, как не профессионально! Прости меня, Елена! Ты была моей первой пациенткой в СПИД-центре, и я растерялась. Вместо дипломированного врача с кучей сертификатов перед тобой предстала женщина, слабая по характеру, несмелая в общении, бедно одетая.
   Как известно, человек имеет не только осознанный диапазон восприятия, но еще и неосознанный, в котором информация считывается, минуя сознание, через какой-то загадочный "черный ящик". И поэтому люди бессознательно воспринимают оттенки поведения других, угадывают их характер, мотивы, поступки, и, как правило, не ошибаются.
   Она мне с ходу дала низкую оценку, и я еще смею жалеть ее, я, женщина без мужа, без детей, без статуса, без атрибутов успешности?!
   Монолог Елены будет мною записан с ее слов спустя два месяца, и я ужаснусь тому, как она меня воспринимала, и как ее восприятие не совпадало с моим. Я хотела ей помочь, а она-то как раз в этом и не нуждалась, ибо имела высокую самооценку и считала себя успешной женщиной.
   Еще нескоро у меня появятся навыки работы с ВИЧ-инфицированными женщинами, а пока я буду барахтаться, тонуть и пускать пузыри.
   Но давайте послушаем монолог Елены.

* * *

   - Господи! К этой еще зачем-то привели! Сидит тут глазами хлопает, сочувствует еще, слезы из глаз того и гляди брызнут. Ты кого жалеть вздумала? Меня?! Себя пожалей! Сидишь тут, на таком рыбном месте, а на тебе кофтенка с рынка синтетическая, джинсы драные из "Народного" магазина. Дешевка ты и есть дешевка... Ну, что она еще меня спрашивает!?
   Глядя на нее, я вспомнила Экклезиаста "...однако же мудрость бедняка пренебрегается и слов его не слушают...". И, пожалуй, мне пора вопрос задать.
   - Почему Вы ненавидите женщин, Елена Юрьевна?
   - Вопрос не по теме, дорогая, и отвечать я тебе на него не буду. А про тебя скажу. Сразу видно, что от тебя муж сбежал и детей нет, потому как не баба ты, а так себе, ничего с бантиком. И мужиков ты боишься, вот и они от тебя шарахаются. А мужика надо знать, да уметь его ублажать. Но главное, я тебе скажу, надо уметь урвать для жизни такого, чтобы кормилец был да еще чтобы им командовать по-хитрому можно было!
   Ясно, что мужик - животное, и от бабы ему одного надо... Поэтому управлять им надо умеючи, учиться этому надо. Вот бабка моя покойная говорила: "Учись, Ленка, да не с одним, а с несколькими парнями, пусть наука впрок пойдет для дома, для постели, для семьи". А эти интеллигентки ничего в науке женской не понимают. Их пожалеть надо, потому как около них мужика нет, хоть завалящего.
   "Раз мужика нет, - говорила бабка, - значит, и цены этой бабе нет!" Права бабка. А эта сидит, вопросы задает, рот открывает, зубы-то хорошие, похоже, что свои, странно...
   Ой, о чем я думаю? Тут надо умом пораскинуть, как мужа удержать. Он, если ВИЧ-положительный окажется, то куда ему деться - не уйдет. Нет, не уйдет. А если ВИЧ-отрицательный? Мне куда деваться, куда податься? Аборт сделаю и... Впрочем, нет, на беременности надо хорошо сыграть - не захочет он дите губить. Надо только как-то похитрее сказать ему об этом. Ничего, придумаю что-нибудь...
   Ладно, пора уходить. Что еще этой-то надо? А, расписку подписать, - ну, давай, подпишу ..."
   Она уйдет, не попрощавшись, а спустя два месяца мы снова встретимся. Она расскажет мне о том, что фраза: "Почему Вы ненавидите женщин?" не выходила у нее из головы долгое время. И она захотела поговорить со мной снова.
   И впервые она задалась вопросом: "Почему я должна ненавидеть женщин за то, что они не такие, как я?! Если они не идут на все, чтобы заполучить мужа, если они не ищут от мужчин материальной выгоды, если они одиноки, бедны, плохо одеты, почему же я их ненавижу за то, что они другие по характеру?"
   Бабкина философия трещала по всем швам. Философия, по которой женщины бросаются к мужчине, выбирая любые средства, чтобы унизить соперницу и увести его. Не эта ли ее одержимость стала причиной ВИЧ-инфекции?
   У нее было ощущение, что этот вопрос во многом изменил ее отношение к жизни. Она долго мне рассказывала о женских традициях в их семье, где жизнь - сплошная борьба за мужчин, где есть победители и побежденные. Но побежденные женщины никогда не уходили с поля боя и, поднимая знамена "За мужа!", "За детей!", "За семью!", снова и снова шли в бой.
   Я улыбнулась, вспомнив Р. Киплинга: "За стаю, за всю стаю, за волчиц и волчат в логове". Жены признавали только женскую власть в семье и боролись за то, чтобы держать ситуацию под контролем.
   Но, внимательно слушая ее, я в то же время не могла поймать какую-то важную для меня мысль, ибо сознание сопротивлялось. Признаться, с моей стороны к ней было не только чувство жалости и желание помочь, было что-то другое...
   Но главное, в беседе с ней я поняла, что в общении с ВИЧ-инфицированными людьми жалость - это преграда. Когда я перестала их жалеть, общение изменилось в лучшую сторону. Оно стало проходить на равных и больные стали прислушиваться к моим словам. Лишь спустя два месяца у меня появилось это умение: не задавать лишних вопросов, а просто слушать и ждать, когда больные сами мне все расскажут, чтобы облегчить себе душу. А я объясняла про ВИЧ-инфекцию не так, как в книгах, а с каждым больным открывала Америку и изобретала велосипед. И больной тоже участвовал в этих открытиях. Поэтому он уходил уже спокойным, понимая, что жить-то надо, хотя в этой новой жизни все будет гораздо труднее.
   И его прежняя счастливая жизнь, как пестрая лента, оставалась в моем кабинете, а новая, посеревшая, с черными крапинками, медленно уплывала за ним... Ах, сколько этих лент оставалось здесь, и иногда мне казалось, что они сжимались кольцом вокруг моей шеи...

* * *

   Колючка уже вводит вторую беременную женщину, и все повторяется: та же ненависть в глазах, корвалол, расспросы (ах, ни к чему эти расспросы...). И вторая женщина тоже уходит с ожесточенным видом.
   А я пью корвалол из того же стакана, едва сполоснув его. Я понимаю, что надо принести другой, но почему-то не делаю этого в течение 3-х месяцев. "СПИД не передается при использовании общей посуды и через пищу", - прочитаю я не раз в брошюрах. "Зато можно заразиться герпесом и туберкулезом, так что отдельная посуда у ВИЧ-инфицированных все же не помешает", - добавила бы я в эти брошюры.
   Я заполняю карточки и отдаю их Колючке, а потом снова иду в эпидотдел к Марии Гавриловне. Она улыбается мне все понимающей, отзывчивой улыбкой. "Эх, мне бы такую улыбку, - не без зависти подумала я, - сколько в ней терпения и мудрости... Уже на нее-то никто не смотрит с ненавистью, могу поспорить".
   Сбивчиво рассказываю ей о моих первых беременных пациентках, об их ненавидящих взглядах. Она с интересом слушает и переспрашивает:
   - Так они сказали Вам о своих половых партнерах? А мне твердили одно - кроме мужа, ни с кем контактов не имела, откуда ВИЧ - не знаю.
   Она ненадолго замолкает.
   - Тогда мне все понятно... Мужья их, кстати, отрицательными оказались. Но их проверят через 3 месяца и для надежности еще через полгода... Вы фамилии партнеров записали? - обращается она ко мне.
   - Нет, - растерянно говорю я, - а зачем это нужно?
   - Мы бы их проверили по картотеке, не состоят ли они у нас на учете, и записали бы контактный путь передачи.
   - А женщинам Вы скажете, от кого они заразились? - переспрашиваю я два раза, не сразу понимая, что говорю глупость.
   - Нет, не скажем, - твердо говорит она, - права такого не имеем. Это все для компьютера, а выявление контактов - это наша работа. Что касается девочек, - она замолкает, - они неглупы и жизнь знают. Сначала приобрели опыт, потом нашли хороших женихов, удачно вышли замуж, и тут...
   Понимание того, что ВИЧ в семью принесли они со своим "опытом", для них невыносима. И невыносима мысль о том, что мужья, которых они с таким расчетом выбирали, устраняя со своей дороги более красивых и умных соперниц, теперь могут от них уйти. Но от таких бывалых и житейски хитрых женщин, мужья, как правило, не уходят. Дальше будут жить и детей растить. А уж какой ребенок родится, ВИЧ(+) или ВИЧ(-) - это уж как карта ляжет.
   - Время уже собираться, - она посмотрела на часы. - Вот и кончился Ваш первый день в СПИД-центре, привыкайте, обживайтесь.
   И я стала привыкать и обживаться...

Шел трамвай 9-й номер

  
   - К Вам можно? - просунул голову в дверь моего кабинета детинушка под два метра, напоминающий небезызвестного Остапа Бендера. Однако его жесты и мимика выдавали человека из уголовного мира, эдакого веселого жулика, ну очень "своего в доску" именно там, за колючей проволокой...
   И сразу же у меня в голове зазвучала забытая песенка: "Сижу на нарах, как король на именинах"...
   Но королем Леша не был, а был он шестеркой, но шестеркой веселой и покладистой... И, кстати, он очень гордился своим тюремным прошлым.
   - В тюрьме хорошо, - заявил он, - а на воле все какие-то тормозные ходят... тошно смотреть.
   - А в тюрьме риск, острота ощущений, - подхватила я.
   - Во-во-во..., - обрадовался он, - каждый час что-нибудь да случается.
   Леше 24 года. Жизнь его была проста и незатейлива. Родители алкоголики - лишены родительских прав, поэтому воспитывался дедушкой, который, кстати, выпить любил и на внука особого внимания не обращал. Семилетний мальчик подбирал окурки, в 9 лет нюхал бензин ("понравилось"), в 13 лет "ханку полюбил". Учился плохо.
   - Да я и не учился, так из класса в класс переводили. В детском отделении медсестру отверткой пырнул - стала насильно укол делать, ну, меня в психбольницу перевели, а я оттуда сбежал.
   В бегах Леша был три года, в компании ребят пробовал героин "из одной посуды", никогда и не думал, что кто-то из пацанов больным окажется.
   В семнадцать лет он попал в тюрьму за ограбление. Но быстро вышел.
   - С прокурора золото снял, - гордо заявил он. - А у Вас кольцо с настоящим изумрудом?! - решил он проверить свои познания в драгоценных камнях.
   - Стекляшки, Леша, - усмехнулась я, - так, бижутерия.
   - А говорят у психиатров и гинекологов сплошь бриллианты? - заявил он, не теряя интерес к камням.
   - Врут, Леша, - убедительно сказала я, - не у всех... Мой принцип - живи так, чтобы вору было нечего взять.
   Он засмеялся.
   - Лучше расскажи, как у тебя дальше жизнь складывалась?
   - Ну, в 17 - грабеж, в 18 - задержали за ношение оружия, в 19 - тяжкие телесные повреждения, - охотно рассказывал он этапы большого пути... И свернул на ту тему, ради которой зашел: - Я девчонок разводить люблю, - с гордостью сказал он, - у одной аборт, у другой - выкидыш... Мне нравится, когда я с девчонкой сижу, музыку слушаю, фрукты, конфеты, вино... А когда я один, - он вздохнул, - СПИД давит, кулаками об стенку бью или вены режу.
   Он резко махнул рукой, и я увидела следы многочисленных порезов.
   Да, похоже, за его веселостью дисфория прячется, нет-нет, да и наступит тоскливо-злобное состояние. Похоже, он и спасается от него "девчонками". Совладания нет, защитные механизмы не работают, и потому агрессия из него так и прет...
   - Эх, азелептинчику бы тебе, Леша, - убедительно сказала я, - в небольших дозах.
   - Не! - замахал он руками. - Мне в тюрьме давали.
   - Но ведь тебе лучше было? - спросила я.
   -Да, лучше! - охотно подтвердил он. - Я спокойный был, зла не было.
   - Ну и пил бы себе потихоньку, - продолжала я
   - Да, пил бы! - возмутился он. - Мне же скучно, когда я спокойный, делать ничего не хочется.
   - А когда ты неспокойный, что делаешь? - поинтересовалась я.
   - Подерешься с кем-нибудь, к девчонке приколешься, да, кстати, - вспомнил он, - я зашел, чтобы анкеты посмотреть, с девчонками познакомиться, телефоны взять.
   Меня уже предупредили, что есть две папки с анкетами знакомств, и я их должна показывать по желанию пациента.
   Я подала ему папку с женскими анкетами, и он стал их просматривать, комментируя при этом:
   - Так... Дети мне не нужны... Здесь меня вес не устраивает, а тут рост маленький. Я высоких люблю!
   Закончив с телефонами, предложил:
   - Заполните мне анкету, пожалуйста.
   Я удивленно посмотрела на него.
   - Я лишь до 5-го класса дошел, - смущенно объяснил он, - пишу с ошибками.
   Когда дошли до графы "Ваши пожелания", он приказным тоном заявил:
   - А здесь напишите, хочу познакомиться только с образованной девушкой.
   - С высшим образованием, - понятливо закивала я.
   - Нет, - засмеялся он, - это у молодежи фишка такая: "образованная" - значит, в постели умеет поворачиваться... - он наморщил лоб, - сексуально-активная по-Вашему...
   - Ну, в общем, для развлечения девушек ищешь, - подытожила я.
   - Конечно, - он удивленно посмотрел на меня, - А для чего еще девушка нужна? И она развлекаться хочет.
   - А может, она о других вещах думает, - предположила я, - чтобы жить вместе, помогать друг другу...
   Но, поняв под его недоуменным взглядом нелепость своих высказываний, я замолчала.
   - С точки зрения банальной эрудиции, не понимаю тенденции развития Вашей мысли, - затараторил он.
   Я вздохнула и в графе "Ваши пожелания" написала: "Ищу образованную девушку". Он выхватил анкету и слово "образованную" подчеркнул красными фломастером.
   - Вот теперь то, что надо! - радостно констатировал он. - Увидит "образованная" девушка такую надпись и скажет: "Вот такой чувачок мне и нужен, клевый, одним словом, пацан. Такой скучать не даст!" Меня девчонки любят. Я веселый, заводной. То у одной аборт, то у другой выкидыш. Ну, сейчас с этим просто - на спрос всегда есть предложение. А деньги на аборт я всегда даю.
   С точки зрения девушек, наверное, это был благородный жест.
   Но мальчик, несмотря на отсутствие образования и участие в криминальных структурах, был достаточно хорош собой и обаятелен, как могут быть обаятельными некоторые мужчины, побывавшие в тюрьме. У этих мужчин в характере выражена высокая степень воздействия на женщин, они владеют своими наработанными приемами "лишения воли" и умело порабощают своих партнерш. Умеют внушать любовь к себе, умеют.
   Я вспомнила, что говорили мне такие, как Леша: "Бабу надо уметь ублажать, она, как известно, дура, ей больше ничего не надо. Уметь надо ей лапшу на уши повесить, женщины верят... ну, а потом..." Леша прервал мои мысли вопросом:
   - Так я через недельку зайду? Может, анкетки свежие появятся.
   Он ушел, весело насвистывая какой-то блатной мотив.
   Через два месяца он, также насвистывая, зайдет и скажет:
   - Я девушку проверить привел. Она здоровая была - сейчас, наверное, заразилась. Похоже, аборт надо делать. Я ей сказал, если аборт не сделаешь - меня не увидишь...
   Возмущение накатило, как морская волна, и мне захотелось спросить его:
   - Сейчас ты руки не режешь и об стену их не бьешь, сейчас у тебя чувство глубокого удовлетворения и полного кайфа от жизни? И, похоже, что живешь ты, Леша, под девизом: "Я не один на тот свет уйду, и других возьму, чтобы не обидно было".
   Но я понимала его жизнь: арматурное детство, пьяный угар юности, педагогическая запущенность, тюремные университеты. И вместо этого я сказала сладким голосом:
   - Не все ведь девушки здоровые попадаются, Лешенька. Из них, наверное, добрая половина больных, со своими вирусами. И их вирусы резвятся в твоем организме, с твоим вирусом отдельными участками обмениваются, крепче становятся и твою жизнь сокращают. Возьми-ка, сердешный ты наш, подарок от СПИД-центра! - я выгребла из ящика стола импортные презервативы и подвинула их ему.
   Он обрадовался им, как мальчик новогодним игрушкам, и стал распихивать по карманам мои подарочки.
   - У, какое качество хорошее, эти уж рваться не будут. А повторите-ка, что Вы про вирусы сказали.
   И я повторила, что продолжительность жизни при предохранении дольше, что чужие вирусы лучше не допускать в свой организм и что даже супружеские пары, если оба ВИЧ-положительные, все равно предохраняются.
   - Вот это да! - ахнул он. - А я думал, что вирус у всех одинаковый!
   - Меняется он, Леша, меняется. Чем больше встреч, тем больше устойчивость. Укрепляется он от встреч с другими вирусами. Так что ты уж свой вирус береги, и никого к нему не допускай.
   Он ушел озадаченный.
   Анализ у его девушки оказался положительным, и спустя несколько дней ее привели с опухшими от слез глазами.
   Деревенская девочка 18-ти лет, после окончания школы устроилась на фабрику, проработав год, ушла в магазин продавцом трикотажа. Познакомилась с Лешей в магазине: он купил майку и пригласил ее в кафе "обмыть". Стали встречаться. До него у нее было три партнера, все старше ее (28-30-летние), но отношения не складывались, дважды приходилось делать аборт, анализы на ВИЧ были отрицательные.
   Она считает, что кто-то из них ее и заразил, и что из-за этого Леша с ней "то не разговаривает, то бьет". Он тоже сдал анализы и показал ей, заявив, что она его заразила.
   - Он меня убьет, - плакала она, - уже руки стал поднимать. Уеду в деревню - боюсь!
   Ей и в голову не пришло, что это он ее заразил - такова была сила внушения обаяшки Леши.
   Сказать ей я тоже не могла, можно, конечно, нарушить закон, законы иной раз нарушают, но не нанесешь ли ей еще большую травму при этом, вот в чем вопрос.
   Остроту горя я все же сняла и поддержала ее желание уехать. Слава Богу, хоть она не оказалась беременной, как он тогда говорил, хвастался...
   Пока я заполняю карточку, вбегает бритоголовый мальчик лет 20-ти, жующий жвачку, плюхается на стул и, не здороваясь, начинает быстро говорить:
   - Тесть у меня... типа... крыша у него поехала. Уже лет 5 считает, что его СПИДом заразили после того, как с женой развелся. Говорит, что его преследуют, защитников ищет. Вот анализы приехал сдавать в тридцатый раз уже...
   - Анализы, наверное, отрицательные, - включаюсь я в разговор, отрываясь от карточек.
   - Ну! - утвердительно кивает он.
   - Так в психбольницу везите, - советую я, - за "результатами" якобы, а там к доктору на прием.
   - Точно, - говорит он, - чего это я не догадался?
   Уходит, не попрощавшись.
   Я продолжаю заполнять карточки, но приходит Инна Андреевна, заведующая отделом профилактики, и протягивает трубку:
   - Вот, девочка звонит наша, ВИЧ-положительная, просит поговорить с психотерапевтом.
   Беру трубку, представляюсь, девочка сбивчиво рассказывает:
   - Подруга знает, что у меня СПИД, она знает и моего друга. У нас с ним был секс без презерватива. Я ей сказала об этом. А сейчас я боюсь, что она проговорится ему. Что мне делать? Он меня убьет!
   У меня опять шоковое состояние. Я ведь с подростками в наркодиспансере работала, знаю их "подход" к интимным отношениям, но чтоб так рассказывать с ходу, чужому человеку...
   Пытаюсь выиграть время и осторожно спрашиваю:
   - А ты почему не предохраняешься?!
   - Ну, - она замолкает, - парни вопросы будут задавать, что, мол, ты заразная, что ли? Да я и сама не хочу, вот еще. Все равно болею, от чего мне предохраняться?
   Захожу с другого конца:
   - А ты не думаешь, что он тоже ВИЧ(+)?
   Она облегченно вздыхает.
   - Ну, тогда хорошо, если у обоих СПИД. Он тогда без претензий будет.
   Она упорно называет ВИЧ СПИДом.
   - Нет, - говорю, - не очень хорошо, девочка. Когда два вируса встречаются, один у другого берет участок и оба крепче становятся, понимаешь? К тому же если ВИЧ-положительный партнер лечился, но не долечился, то его вирус становится устойчив к лечению, и тогда ты получишь его вирус, на который лекарства не подействуют. Так что предохраняйся всегда, чтобы чужие вирусы не развились в твоем организме...
   Она ошеломлена и внимательно слушает.
   - Разве тебе об этом не говорили?
   - Нет... - растерянно говорит она. Очевидно, переваривает услышанное. - Хорошо, я буду теперь предохраняться. Но что мне делать с подругой, если она скажет ему, что я больна СПИДом?
   - С подругой, - я задумываюсь, - скажи, что пошутила, решила разыграть ее, проверить, как она к тебе относится, умеет ли хранить тайну, вот и все.
   Она веселеет. Это слышно по ее голосу:
   - Спасибо большое. Вы недавно у нас работаете, да? Я к Вам обязательно приду. До свидания.
   Инна Андреевна одобряюще смотрит на меня и, улыбнувшись, уносит трубку.
   После ее ухода в кабинет постучала регистратор и с улыбкой сказала:
   - К телефону. Вас Ложкарев наш, Сашенька, просит.
   В ответ на мой вопросительный взгляд сказала:
   - Он из зоны звонит, с "Семерки", на восемь лет посадили. Может, через годик-другой выйдет.
   И протянула мне трубку. Я растерянно взяла ее, не понимая, что нужно Ложкареву с зоны, от меня, второй день работающей психотерапевтом.
   Оказывается, Саша просит составить анкету для знакомства, и если девушка заинтересуется, то пусть мне оставит свой номер телефона. Он будет периодически звонить и узнавать.
   Удивившись, я стала спрашивать анкетные данные: рост, вес, год рождения. Но в ответ я услышала:
   - А Вы возьмите мою карточку (у меня 9-й номер) и спросите Надежду Ивановну - она все скажет, - и отключился.
   Зайдя в кабинет Колючки с анкетой, я попросила карточку. Медсестра вытащила ее, ласково приговаривая:
   - Вот он, Ложкарик наш. Живой, слава Богу.
   - Из тех, кто с ним заразился в 1996 году, уж и не осталось никого, все умерли. Рост и вес написаны на карточке, цвет глаз голубой, а волос - каштановый, - подсказала Надежда Ивановна.
   Перелистывая карточку, я обратила внимание, что первые анализы были написаны на некого Ильмухаметова Давлетши Ибрагимовича, а последующие уже на Ложкарева Александра Петровича.
   Для выяснения этого вопроса я с карточкой направилась в АСУ, чтобы проверить по компьютеру. Там я познакомилась с Эллой Михайловной, с которой мы потом подружились.
   Увидев карточку Ложкарева, она тоже радостно рассмеялась:
   - Живой Ложкарев, живой!
   От нее узнала я следующую историю.
   Итак, жил-был Ильмухаметов Давлетша Ибрагимович 1970 года рождения. Техникум окончил, в армии отслужил, вернулся, женился ("Сыну, наверное, уже лет 15", - заметила Элла).
   Когда он вернулся из армии, то занялся бизнесом: покупал-продавал, много ездил, быстро к наркотикам пристрастился. Весной 1996 года уехал в Крым, где проворачивал свои дела "по бизнесу". (Уж не связанному ли с теми же наркотиками? - подумала я). Во время "турне по Югу" кололся, вступал в близкие отношения с женщинами, одна из которых оказалась ВИЧ-инфицированной.
   По возращении сдавал анализы на ВИЧ несколько раз, и результаты оказывались отрицательными. Жил с женой по-прежнему и, с его слов, предохранялся, но как-то во время контакта лопнул презерватив... Жена забеременела и решила родить второго ребенка: достаток в семье был, а наркоманом мужа она не считала.
   Осенью Давлетша совершил крупную кражу и попал в тюрьму. Здесь-то и был взят анализ на ВИЧ, который оказался положительным. Жена, к несчастью, тоже оказалась ВИЧ(+) при беременности 14-16 недель. Она, конечно, была в шоке, сделала на довольно большом сроке аборт, в результате которого усилилось кровотечение, и спасти ее не удалось. Сына-сиротку на воспитание взяли ее родители.
   Через три года Давлетша вышел из зоны и снова занялся бизнесом. В СПИД-центр не обращался, хотя его неоднократно вызывали. Из других больниц его анализов на ВИЧ также не приходило.
   - У нас в карточках все данные фиксируются, где лежал, чем болел, результаты анализов, - объясняет Элла, перелистывая карточку.
   В марте 2006 года его снова посадили, на этот раз за убийство.
   - Был осмотрен врачом, ему поставили туберкулез, развился отек легкого. Вызывали и врача СПИДолога, который добавил противовирусное лечение. Вот он, видимо, и ожил, голубчик, знакомиться захотел! - засмеялась Элла. Чувствуется, что она рада тому, что он 10 лет прожил с ВИЧ-инфекцией и умирать не собирается, девушку ищет.
   - Но почему же на анализах фамилии разные? - вернулась я к амбулаторной карточке.
   - Ах, это... - Элла снова улыбнулась. (Какое все-таки у нее доброе лицо, красивое и доброе! - снова подумала я.)
   - Он когда узнал, что он ВИЧ(+), решил измениться, стать другим, сменил фамилию и стал Ложкаревым Александром Петровичем. Начал новую жизнь, даже религию сменил, крестился, стал христианином.
   Я шла по коридору, и в голове вертелся глупый детский напев:
   Шел трамвай 9-й номер,
   А в трамвае кто-то...
   Ох, не надо дальше продолжать.
   Живи, Саша Ложкарев, ищи девушку для знакомства. И ведь найдешь ее, найдешь обязательно. Может, и здоровую найдешь, кто знает? И уж если найдешь, то словами опутаешь, как мягкой паутиной. А она поверит в твою любовь и будет ездить на зону с передачами, возможно, отрывая от себя и своих детей кусок хлеба... Будет она надеяться на иллюзорную жизнь с тобой, где ты будешь муж, хозяин, любимый мужчина...
   Такова жизнь, таковы ее жестокие законы. Если есть такие, как Саша и Леша, будут и их новые жертвы...
   Шел трамвай 9-й номер... номер... номер... Нет, лучше не продолжать.

Сладкая парочка

  
   В тот теплый весенний день две парочки столкнулись у дверей моего кабинета, узнали друг друга и оживленно разговорились.
   Это было необычно для меня, так как я уже привыкла к тишине, царившей за дверью. Почти всегда сидящие в очереди люди молчали, кто, глядя перед собой невидящим взглядом. Кто-то всем своим видом показывал, что он зашел взять результаты анализов и у него все в порядке. Но у всех было напряжение в позах, жестах, мимике, и это странным образом передавалось друг другу.
   Первое время мне тоже хотелось отвести взгляд, чтобы не испытывать это мощное человеческое напряжение. Но потом я привыкла и уже спокойно обводила сидящих или стоящих людей глазами, выделяла тех, кто пришел сюда на лечение.
   Один раз я имела неосторожность поздороваться с одним пациентом, до этого побывавшем у меня на приеме, с которым я, кажется, нашла контакт. Он замахал рукой, все видом показывая, что я ошиблась и вообще он видит меня в первый раз. Я поспешно извинилась, а он быстренько надел темные очки и сделал безучастный вид.
   В тот день ко мне привели нагловатого и злобного подростка, которого я не могла разговорить, и он сидел, как сжатая пружина, которая вот-вот разожмется и ударит по моим пальцам.
   Я стала осторожно задавать вопросы: "Что ты знаешь о ВИЧ-инфекции?", "Есть ли среди твоих друзей больные ВИЧ-инфекцией?", и попутно объясняла, что это такое. Сначала он настороженно слушал, но затем немного смягчился, стал участвовать в беседе и скупо рассказывать о себе.
   Парень курит с 12 лет, водку попробовал в 14 лет. Наркотики он не употребляет:
   - Мне мужики сказали: "Ты, Вован, эту дрянь не бери, лучше водку пей - это наше... Понимаешь, завезли тут с Кавказа анашу и всякую дрянь разную".
   - Однако, какие патриоты мужики! - подумала я. - Вот и не стал пацан наркоманом, а стал алкоголиком. Похмелье у него уже полгода назад появилось, и не мудрено - выпивать по литру водки 2-3 раза в неделю, да "полторашку" пива почти каждый день.
   И все бы хорошо, но когда я стала объяснять про ответственность перед законом и осторожно положила расписку, рассказывая о безопасном сексе, он неожиданно взорвался:
   - Вы хотите сказать, что я с девчонками с презервативами спать буду?! Еще чего! Беречь их буду, да?! Напьюсь и буду спать без презерватива. Плевать я хотел на всех! - с этими словами он выскочил из кабинета.
   - Да... - подумала я, - кто же это сказал, что болезнь - это гениальное познание человеком самого себя, впрочем, как и любовь? Мальчик ведь не скажет: "Мне придется принять болезнь, пересмотреть свои взгляды и жить по-другому". Нет, плевать он хотел на всех и в первую очередь на себя.
   Через минуту вплыла Барби-Злючка и недовольно сказала:
   - Вы взяли с него расписку?!
   Я отрицательно покачала головой. Ее лицо приобрело строгое выражение:
   - Что же это такое?! Вы должны, - она подчеркнула, - должны взять с него расписку. Он выскочил из вашего кабинета, сшибая всех на своем пути. Уже можно рассматривать вопрос о Вашей профнепригодности.
   Я смущенно опустила глаза. Ох, тяжелы замечания в моем преклонном возрасте от молодой начальницы! И пока она продолжала читать наставления, взгляд мой упал на анализ в карточке.
   Дождавшись, когда она поставит точку и повернется к двери, я попросила ее взглянуть на анализ:
   - Я не взяла расписку из-за того, что есть только положительный результат ИФА, но нет иммуноблотинга. Он ведь сдал анализ на иммуноблотинг только сегодня, и результаты будут позднее. Результаты ИФА без иммуноблотинга не могут считаться действительными, - вежливо сказала я в свою защиту.
   Она покраснела и, что-то пробормотав, вроде "все равно имейте в виду", вышла, хлопнув дверью.
   Я поняла - начальница меня не полюбит. "Я оборвала ее лебединую песню вечного обвинения подчиненных... Молчать надо было", - поругала я себя.
   В это время в мой кабинет вошла миловидная блондинка и села, закинув ногу на ногу. Оксане было 25 лет, хотя на первый взгляд я бы дала лет 30.
   Оксана была девушка с большим жизненным опытом. Родители-алкоголики мало обращали внимание на дочку, она росла сама по себе: пила, курила, не только сигареты, но и анашу, любила дворовые компании, где была "королевой" с немалым сексуальным опытом. Она любила острые ситуации, и сама была постоянно эмоционально взвинченна.
   В 16 лет ее изнасиловала дворовая компания, но она подала в суд и всех посадила. Вскоре ее парень, с которым она подворовывала по молодости, сел в тюрьму за хулиганство на 3 года. Через месяц посадили и ее на два года: она избила пожилую соседку по коммунальной квартире, где они с другом снимали комнату.
   - Я переживала очень за своего парня, а она, крыса, лезет то туда, то сюда, из кухни не выходит, надоела!
   Слушая ее, я думала о судьбе беззащитных старушек, столкнувшихся с такими "девушками", которых, увы, с каждым днем становится все больше и больше.
   Оксана отсидела свой срок от звонка до звонка и вышла в апреле, неделей раньше своего парня, которого освободили по амнистии. И сейчас они оба пришли в СПИД-центр, так как в зоне анализы у них обоих оказались положительными. А здесь встретили друзей, с которыми "кололись раньше в одной компании".
   - Они к Вам за нами зайдут, - сказала она.
   Попросив отпустить их пораньше, она быстро подписала расписку, заметив, что такую в зоне уже подписывала.
   - Ну, и напиши, что давала такую в зоне, - быстро нашлась я, уже боясь следующего замечания молодой начальницы.
   После того, как Оксана вышла, постучавшись, зашел ее парень Саша, цыган-красавец уголовного вида, весьма обходительный и галантный. Он довольно серьезно заинтересовался информацией о ВИЧ-инфекции, т.к. забота о собственном здоровье была для него основополагающей.
   Этапы жизненного пути с Оксаной совпадали, характеры тоже. Однако он решил твердо завязать, ибо тюрьма здоровью вредит, он это почувствовал:
   - Хорошо, что у нас обоих туберкулеза нет. Теперь мы будет жить, по возможности, правильно - с хорошей едой и полным отказом от спиртных напитков!
   - Оксане это, похоже, не понравится, - осторожно заметила я.
   - Скажу - и понравится! - твердо заявил он.
   Я поняла, что он-то уже пересмотрел свою жизнь.
   Попрощавшись, он вышел. Следом зашел молодой человек из другой парочки. Я опешила, глядя на него: у него был зоб огромных размеров. Я и не знала, что есть такие, подобное я видела в старых иллюстрациях в дореволюционных учебниках.
   Зоб сдавливал шею, как хомут, отчего дыхание у молодого человека было прерывистым, а его карие глаза были выпучены.
   Его жизнь тоже можно описать в двух словах. Сейчас ему 28 лет, окончил 9 классов, нигде не учился и не работал - "бандитствовал понемногу". Курит с 11 лет, водку пробовал с 12. В 12 лет в нетрезвом состоянии перенес тяжелую черепно-мозговую травму. Нейрохирурги сделали трепанацию черепа в правой теменной области, прикрыли рану кожным лоскутом, а пластику дефекта делать не стали, сказали - сделаем, когда вырастишь.
   В 16 лет он начал колоться героином, в 18 - его посадили за кражу. Вышел в 21 год. Колоться не бросил до сих пор. Когда у него стал расти зоб, он обратился к хирургу. Его направили на операцию. Я поежилась, представляя сложную операцию по удалению такого огромного зоба под наркозом.
   Вич-инфекцию поставили в 21 год, когда он вышел из тюрьмы, его девушка, с которой они живут вместе уже 5 лет, тоже ВИЧ-инфицированная. Ей всего 20 лет.
   - Мы с ней познакомились, когда пошли на точку. Купили герыча, укололись вместе... - рассказывал он, а мне стало жутко от обыденности его рассказа...
   Он зашел поинтересоваться, какое действие у противовирусных препаратов, какие у них осложнения. Врачи настаивают, чтобы он принимал их перед операцией - иммунная система у него слабая.
   Я осторожно стала рассказывать, что лекарства подбирают индивидуально по схеме, что схемы нужно придерживаться, пить назначенные препараты точно в одно и тоже время, что важен психологический настрой на лечение.
   Он внимательно слушал и потом позвал свою девочку, и я стала беседовать с обоими.
   Меня поразило мистическое сходство их биографий. Она тоже окончила 9 классов, не работала, не училась, пьет и курит с 14 лет. В 12 лет тоже перенесла черепно-мозговую травму с трепанацией левой височной области. Когда ей было 15 лет, наши герои встретились, стали жить и колоться вместе. Вскоре она пошла на аборт, тогда-то у нее взяли кровь, и она узнали о ВИЧ-инфекции. Сейчас они живут в трехкомнатной квартире его матери. Девочке уже дали инвалидность, а Саша не оформляет, но после операции ему дадут группу - врачи обещали...
   Она тоже интересуется лечением, так как иммунная система и у нее ослаблена - врачи рекомендуют ей противовирусные препараты.
   Несмотря на такую соматическую отягощенность и прочее, они казались людьми рассудительными. Чувствовалось, что они жили одним днем и бережно относились друг к другу. Между ними была эмоциональная связь, которая выделяет из множества пар только единицы. И хотя мне было больно за них, общение с ними не утомляло, не напрягало, а как-то грело, и даже хотелось немножко задержать их.
   Во мне боролись два человека: как психиатр я понимала тяжесть психопатической сущности обоих (травмы, наркомания, алкоголизм деформируют личность), но как человек я относилась к ним с симпатией и сочувствием. И, увы, ничем не могла помочь им. Они же ни на что не жаловались, просто зашли спросить о лечении поподробнее, так как хотели пожить еще немного.
   Я вышла проводить их, взяла обоих за руки и сказала:
   - Берегите себя ребятки, вдвоем ведь всегда легче.
   Они пошли по коридору, а я смотрела им вслед и думала, что причудливые узоры Судьбы невозможно разгадать. В конце коридора они оглянулись и улыбнулись мне.
   Вздохнув, я пошла к Марии Гавриловне рассказать ей про последнюю пару.
   - Так он сказал, что познакомился с ней, когда ей было 15 лет? - поинтересовалась она. - А нам пять лет назад не говорил, отрицал все категорически. Не жил, не знаю, в первый раз вижу... Она-то сразу сказала, что с ним стала жить, он первый у нее был, а потом тоже начала отрицать, но запуталась.
   - Так он из тюрьмы пришел, - уточнила я, - знал, что за связь с малолеткой можно срок получить.
   - Все они знают, - подытожила Мария Гавриловна, - но живут с этими малолетками, и никакой закон еще эту лавину сожительства не остановил. Да ведь молодые девчонки, порой, сами к этому стремятся. Лежала я как-то в больнице, там одна такая 16-летняя была - вся разрисованная, одни татуировки по телу. Друзья у нее все через тюрьму прошли. Так она такого понарассказала нам! Раньше ведь ранняя половая жизнь не приветствовалось, а сейчас это в цене. Ради мужского внимания она себя так и разрисовала.
   Раньше какие увлечения были? - продолжала Мария Гавриловна, - крестиком вышивали, по дереву выжигали, а сейчас рисуют картинки на себе, кожу дырявят, чтобы мужское внимание на себя обратить. ВИЧ-активное поведение, одним словом, - грустно сказала она, и я с ней согласилась.
   Возвращаясь к себе в кабинет, я искала в себе причину моей странной симпатии к последней парочке.
   И тут же в памяти всплыла старая студенческая фотография. Мы с моим однокурсником выходим с кафедры микробиологии, нас окликают сзади, а мы, увлеченные разговором, оборачиваемся с улыбкой. Следует щелчок, вспышка... Получившаяся фотография на долгое время будет моей любимой. Часто-часто, уже после окончания института, я буду смотреть на нее пока однажды, разозлившись на себя, не засуну ее в какую-то книжку и не забуду на долгие годы. Лишь недавно, перебирая книги, чтобы сдать их в медбиблиотеку, я вновь обнаружу этот снимок. И сердце вдруг защемит...
   Я снова вспомнила, как молодые люди, только что ушедшие из моего кабинета, оглянулись одновременно друг к другу и засмеялись. На мгновенье снимки сместились, и меня поразило их сходство с нами.
   И не случайно я почувствовала симпатию к Саше, его карие страдальческие глаза напоминали мне те другие, яркие, веселые, незабываемые...
   Ах, если бы вы знали, какие у него были глаза!..
  
  
  

Мистический вирус

Ретроспектива: апрель, год 1974

  
   Мы случайно столкнулись у мед. библиотеки, двери которой были уже закрыты по случаю майских праздников, столкнулись, улыбнулись и обрадовались совпадению, которое привело к встрече.
   Так бывает только в молодости, не правда ли?
   Сейчас же, когда навалилась хроническая усталость от прожитых лет, уже не очень радуешься знакомому лицу. О чем говорить? Как жизнь, здоровье, детки? Честно говоря, не хочется спрашивать, когда у самой нет ни семьи, ни здоровья, ни деток... И собеседник это понимает. Вот и происходит обмен формальными фразами, после чего случайно встретившиеся люди с облегчением расходятся...
   Но в молодости все по-другому: нас захлестнула искренняя радость от встречи, словно и не мы только что закончили занятия и разными путями приехали сюда. Мы засмеялись, поговорили о том, что можно было догадаться о коротком предпраздничном дне.
   - Но раз уж так вышло, - предложил он, - то надо пойти в кино.
   Его предложение было воспринято мной с радостью, хотя при внешней общительности мальчиков я дичилась. Впрочем, и они быстро теряли ко мне интерес. Лишь теперь я понимаю, что от меня не шли те женские сигналы с жестов, мимики, позы, которые улавливаются на подсознательном уровне мужчинами, закрепляются и вызывают мужскую активность на предмет следующей встречи. Похоже, что от меня шли импульсы страха, которые они улавливали, и мужской интерес ко мне сразу же пропадал.
   Следует сказать, что таких тонких механизмов взаимоотношений полов я не знала, и о потере интереса ко мне не особенно и сокрушалась. Моя голова была "забита" учебой, а поступление в Московский мединститут я считала величайшим подарком судьбы, и не иначе. Сформировавшаяся с детства установка на учебу и работу тем более не способствовала общению с противоположным полом. Ну, а генетически закрепленный страх перед мужчинами вообще иногда заставлял меня отталкивать их грубо, а порой и глупо. В своих мечтах я не видела себя ни женой, ни матерью, а только доктором в белом халате, которому говорят: "Спасибо, доктор, за то, что Вы спасли мне жизнь!"
   Однако встретившегося мне одногруппника Витю я почему-то не боялась. Он был таким очаровательно юным, добрым, кроме того, его отличали хорошее чувство юмора и какая-то особая способность понимания человеческой натуры, что общение с ним меня не тяготило.
   Мы двинулись в кинотеатр, но, опоздав на ближайший сеанс, решили погулять и прийти через час на следующий. И вдруг, спускаясь по лестнице, я оступилась, и каблук моей туфли оторвался и полетел вниз.
   Идущие мне навстречу люди заулыбались, видя растерянную девочку с пушистыми кудрявыми волосами и длинными ногами в туфельках на высоких каблуках. А мой каблучок все летел через ступеньки и звенел при этом подковкой.
   Сейчас я смотрю на себя со стороны и грустно улыбаюсь: Золушка потеряла каблучок от туфельки, а Принц, который был в этот момент рядом, в два прыжка оказался внизу и торжествующе поднял каблучок-рюмочку. Красивая картина, не правда ли? Это сейчас по прошествии трех десятков лет..., а тогда я страшно сконфузилась.
   Любое внимание к моей персоне расценивалось мною как стихийное бедствие, ведь больше всего я любила не привлекать к себе внимание, потому-то и сидела всегда в углу и помалкивала. И оказавшись в людном месте, я захотела быстренько убежать из кинотеатра, сесть в такси и доехать до общежития. Но не тут-то было: мой хохочущий кавалер, подхватив каблучок в одну руку и предложив мне другую, осторожно довел до скамейки, посадил и заявил:
   - Ты тут пока посиди. Но сначала снимай туфлю, я найду "Ремонт обуви", и там ее отремонтируют. А пока я тебе мороженое и журнальчик принесу, чтобы ты не скучала.
   Он бросил пакет с книгами и побежал за мороженым.
   Я сидела в тихом скверике и прятала ногу за портфель, ела мороженое и радовалась жизни, как можно радоваться только в молодости. Радоваться с ожиданием еще большей радости. Вы, наверное, сами понимаете, о чем я говорю.
   Вдруг мое внимание привлек Витин пакет, из которого закладкой в учебнике по микробиологии выглядывала какая-то статья на английском языке. Вытянув ее, я прочитала: "Pneumocystis carini pneumonia among persons with hemophilia". Пожав плечами, я вложила статью обратно. Я знала, что Витя ходит в кружок микробиологии и психиатрии. Папа его был - микробиолог, а мама - психиатр, и он часто шутил, что выберет ту профессию, где эти предметы пересекутся.
   Он прибежал запыхавшийся и довольный:
   - Через час сделают твой каблучок, и пойдем в кино, а потом погуляем. Тебе мороженое понравилось? Я еще купил лимонад и шоколадку.
   Нашу идиллию нарушил какой-то помятый маленького роста мужчина с изжеванным временем и спиртными напитками лицом:
   - Молодые люди, разрешите, я с вами посижу? Я не помешаю?
   Я бы ни за что не разрешила, потому что алкоголиков я боялась и не терпела, но Витя уже располагающе улыбнулся ему:
   - Конечно, садитесь, пожалуйста.
   Он сел на другой конец скамейки, вытащил бутылку пива, отвернул пробку, выпил до половины, и, бережно придерживая бутылку в руке, начал жаловаться на жизнь. Он с гордостью рассказал, что он воевал, дошел до Прохоровки, где его и ранило в ногу, после чего его демобилизовали. Женился, но деток им Бог не дал, жена из-за этого очень переживает. Два раза после неудачной беременности попадала в психиатрическую больницу. Жить с ней тяжело, потому что она его бьет всем, что под руку попадает, хотя он старается ей во всем угодить.
   - Я работаю на мясокомбинате, - жаловался он, - приношу ей всяческие деликатесы, но она все равно бьет, ничем ее не умаслишь! Она у меня женщина крупногабаритная, а я - сами видите!
   Настроение мое падало - я слушала его с отвращением.
   Меня сначала удивило, а потом стало и раздражать, что Витюшка слушает его с участием, задает вопросы и даже выражает искреннее мужское сочувствие к его тяжелой доле. Гадкий мужичонка почему-то все поворачивался ко мне и пытался заинтересовать меня своими жизненными перипетиями, но я отмалчивалась. Я все смотрела на Витюшку, и какая-то теплая волна затопила мое сердце.
   Что делать? Я была молода, и мне хотелось дружеского понимания и доверительных отношений. И, конечно же, я мечтала о любви, а кто о ней не мечтает в этом возрасте?
   В будущем муже я видела соратника по профессии, а себя его помощницей. Витюшка на роль моего будущего мужа-соратника явно не годился. Он был моложе меня на два года. В 70-е годы разница в возрасте, когда девушка старше, не приветствовалась общественным мнением, а брак москвича с провинциалкой тем более - невест и женихов москвичи искали в "своем кругу". Но Витюшка был так обаятелен, что я не отводила от него глаз.
   Вскоре он побежал за моей туфлей, но гадкий тип не ушел, а стал говорить мне старинные комплименты, типа "Вы - цветок душистых прерий", или "очаровательная Афродита, Венера, Цирцея"... Похоже, греческую мифологию он знал неплохо.
   Витюшка, наконец, вернулся, но снова без туфли.
   - Еще не сделали! - почему-то радостно сказал он. - А я тебе еще пирожки принес и бутылку молока. Я знаю, что ты молоко любишь.
   Глядя на мое опечаленное лицо, он с удивлением посмотрел на нашего соседа, тот сразу же встал и сердечно протянул ему руку. К моему удивлению, Витюшка его руку пожал, и тот, шаркая, удалился, оглядываясь на нас.
   - Жалко мне его, - сказал Витя, вопросительно глядя на меня. - Воевал, работает, а жена его бьет.
   - А мне - нет, - строптиво сказала я, - он пьет много и вредничает, вот она и не выдерживает, набрасывается на него. У нас в деревне так часто бывает: он пьет, пока не свалится, а она его бьет и плачет. Я пьяных видеть не могу, - призналась я, - я их боюсь. Мама говорила, что и мой отец пил, поэтому они и развелись, - бесхитростно поведала я ему свою историю.
   - Он у тебя тоже воевал, наверное? - спросил Витя.
   - Конечно, воевал, но в штрафном батальоне, - выдала я семейную тайну.
   Мама не велела мне говорить об отце вообще, а уж об этом и подавно. В штрафных батальонах воевали уголовники, а тогда, в 70-х, отношение к уголовникам было неприязненное. Мне этого показалось мало, и я неожиданно для себя уточнила:
   - Он до войны в тюрьму попал, а оттуда сразу в штрафбат, его и не ранило ни разу. А потом женился на моей маме. Зачем он за него пошла?! - возмутилась я, - он же младше ее был!
   - И на сколько младше? - с интересом спросил Витя.
   - На семь лет, - вздохнула я. - Выпить он любил, и ей по хозяйству не помогал, мама от него решила уйти, когда еще мною была беременная, а брату Мишеньке было 4 года. Отец вроде даже обрадовался, услышав это, но сказал, что сам уйдет. Он стал собирать вещи, а когда вышел за дверь, за ним Мишенька голенький с босыми ножками побежал: "Папа, папа...", так он и не оглянулся. Бабушка печку топила, мама корову доила - не заметили, что Миша выбежал. Спохватились, а он уже далеко убежал! Догнали, растерли, боялись, что ножки обморозил, они у него белые были. Поздняя осень была, снег.
   В этот же вечер он заболел, повезли в поселок, в медпункт, потом отправили в райцентр, там он и умер от воспаления легких, не спасли, - горестно сказала я. - Мама так и не простила отца. Поэтому про него она мне не говорит ничего. Иногда правда, когда сердится, скажет: "Вот ты отца не видела, но характер у тебя такой же, все по-своему делаешь, никогда никого не слушаешь, никакой закон тебе не писан!"
   Я замолчала, понимая, что сказала слишком много.
   - Я заметил, - засмеялся он, - ты очень самостоятельная и никого не боишься.
   - Боюсь... - вздохнула я, - пьяных очень боюсь, еще боюсь, что из института могут отчислить. Жаль, что мы с тобой в библиотеку опоздали, я бы книги взяла и в праздник выучила бы многое...
   - Ну, еще чего, на праздники учить, - возразил Витя, - давай лучше завтра погуляем.
   - Нет, - твердо сказала я, - сейчас я в общежитие поеду, завтра все же учить придется, а вечером мне на дежурство ночное идти.
   Я работала санитаркой в отделении по пересадке почек.
   - Жаль, - искренне огорчился он, - а то бы мы с тобой погуляли. Я бы тебе Москву показал - ты ее и не знаешь совсем...
   Да... Москвы я не знала, что и говорить, потому что училась, не поднимая головы. Свое поступление в мединститут, как я уже рассказывала, я считала подарком судьбы и боялась его лишиться из-за какого-либо моего легкомысленного поступка. Кроме того, всегда помнила слова мамы:
   - Учись, дочка! Лекции не прогуливай, да и работа санитарки тебе не помешает. Деньги будут - питайся хорошо.
   Я училась, работала, только маме не говорила, что деньги трачу вовсе не на питание, а на книги...
  
   Я с сожалением посмотрела на часы. Мы уже съели пирожки, запивая их молоком из одной бутылки, доедали вкуснейший шоколад. Я хотела встать, но он меня остановил:
   - Давай еще немножко посидим, расскажи еще о себе, ладно?
   Рассказывать мне уже не хотелось. Я корила себя, что выдала семейную тайну, которую мы с мамой скрывали. И показав на статью, торчащую из его пакета, я спросила:
   - Это что за статья? Про пневмонию какую-то?
   - Это про пневмоцистную пневмонию, - коротко сказал он. - Мне в библиотеке статью дали, а я ее перепечатал. Пневмоцистная пневмония вызывается возбудителем P.carini, она живет у нас в легких, не напоминая о себе, но иногда может активизироваться и вызвать воспаление легких, которое клинически протекает не так, как другие пневмонии.
   Я слушала, открыв рот, ведь мы учились на первом курсе, до клинических дисциплин еще оставался год, а Витя так интересно рассказывал...
   - Понимаешь, Лидок? - сказал он.
   От этого ласкового "Лидок" у меня пошли мурашки по коже. Так ласково меня еще никто не называл. Лида, Лидка, Лидочка... А тут "Лидок" - так здорово!
   - Понимаю, Витек! - засмеялась я, чувствуя, что он что-то хочет сказать.
   Он тоже засмеялся, но тут же стал серьезным:
   - Я тут много читаю и делаю подборки по вирусам. Дед и отец - микробиологи, и я тоже им буду. И мне очень нравятся вирусы. Вирусы - это загадка, это тайна, мистическая тайна, Лидок. Мир уже стоит на пороге вирусной катастрофы, понимаешь? И катастрофа эта сравнима, может быть, только с ядерным взрывом в Хиросиме. Такой же взрыв вызовет и этот вирус, и он уже ждет своего часа, через пять-шесть лет он медленно поднимет голову, а через 20 лет жертвами станут десятки миллионов людей во всех точках земного шара. Нас он, возможно, коснется в меньшей степени, но впрочем, как знать...
   Он сделал паузу, тщательно подбирая слова.
   - Помнишь эпидемии чумы, холеры, оспы? От чумы можно было убежать, носителя холеры - изолировать, наконец, лекарствами возбудителей чумы, холеры, оспы можно убить, и тем самым вылечить человека. К тому же эти болезни имеют четкую клинику, по которой их можно диагностировать...
   А вирус, мистический вирус Х, в начале не будет давать клинических проявлений. В период заражения вирусом Х человек будет чувствовать себя абсолютно здоровым и будет заражать других, не зная, что он болен! - увлеченно рассказывая, он, активно жестикулировал. - Латентная стадия, я думаю, будет длиться три или пять лет. Мало того, что вирус не дает клиническую картину, по которой его можно обнаружить, но он хитер! Он даст человеку несколько лет жизни, чтобы носитель заражал как можно больше контактирующих с ним людей. Число зараженных будет расти, и они не будут подозревать об этом. Это первое его условие.
   А второе, самое главное условие вируса, вот в чем... - он снова сделал паузу. - Нельзя убежать или спрятаться от людей, мощный половой инстинкт толкает их друг к другу, значит, путь передачи будет половой, ведь это самый надежный путь передачи. И внешне здоровые носители вступают в половой контакт, и вирус веером расходится по территории, поражая все больше и больше число людей. Но этого мало - он будет передаваться и через кровь.
   Представь, что путь передачи реализуется при половых контактах, но если он еще будет передаваться через кровь, то число носителей будет увеличиваться все больше и больше; инструменты, иглы, переливание крови, сыворотки, пересадка органов, ну тут всего не перечислишь...
   - Слушай, - сообразила я, - а почему тогда вирус Х не выберет воздушно-капельный или контактно-бытовой путь передачи, тогда число носителей будет больше.
   Он сожалеюще посмотрел на меня.
   - Ладно, будем на 2-м курсе изучать микробиологию - поймешь тогда, без подготовки это трудно понять. Итак, два условия: через кровь и половой путь передачи, плюс отсутствие клиники в течение 3-5 лет. Заметим, однако, что вирус это делает не из милосердия, а из расчета, что человек еще долго проживет, ну, и он вместе с ним, разумеется, и будет вторгаться в чужие тела, не встречая преград.
   - Но даже и намека на какое-то заболевание не будет? - переспросила я. - Здоровый человек будет заражать других на фоне полного соматического благополучия, так что ли?
   Я заворожено слушала его и пыталась участвовать, чтоб не выглядеть совсем глупой.
   - Нет, клиника будет, - он обрадовался моему неподдельному интересу. - Клиника будет, но она будет полиморфной, то есть от момента заражения до гибели больного после нескольких бессимптомных лет, вирус будет проявляться клиникой разных болезней, которые и приведут человека к смерти. Болезней будет много, но за их спиной всегда будет стоять вирус, вирус-невидимка, который невозможно поймать, - он задумался. - Но я полагаю, что клиника все же будет после внедрения: слабость, недомогание, температура, может быть, сыпь, может быть, лимфатические узлы увеличатся. Но эта Х-инфекция будет гриппоподобной, организм среагирует, но ничего сделать не сможет, так как Х-вирус нельзя убить антителами, он хорошо спрячется, а прятаться он будет везде, во всех клетках.
   Болезней будет много, потому что вирус будет поражать клетки-лимфоциты, но не сразу. Ты ведь знаешь, что лимфоциты - наши защитники от бактерий, вирусов, простейших организмов, опухолей и так далее... - он вопросительно посмотрел на меня. - Сначала он в них закрепится и будет дремать, пока здоровый носитель выполняет свою задачу и способствует его распространению. Ну, а когда вирус сочтет, что носитель хорошо поработал, то погубит его. Зачем он теперь нужен? И тогда все вирусы дружно, как по команде, атакуют лимфоциты, которые, зараженные Х-вирусом, выйдут из строя. Иммунная система падет, как крепость, и тогда "враг вступает в город, пленных не щадя". Враг - это все инфекции, вирусные, грибковые, протозойные и паразитарные заболевания, туберкулез, опухоли... и даже безобидная пневмоциста способна убить Х-носителя. Трагедия в том, что Х-вирус, выведя иммунную систему из строя, даст возможность проявиться любому заболеванию, которое только можно представить. Вот уже точно "не было гвоздя - подкова пропала".
   - Не было подковы - лошадь захромала, - задумчиво продолжила я, - лошадь захромала - командир убит, конница разбита - армия бежит...
   - Враг вступает в город, - мы уже говорили хором, - пленных не щадя, оттого, что в кузнице не было гвоздя!
   - Я хочу найти этот гвоздь, Лидок, - медленно сказал он, - тот самый гвоздь, который держит подкову. Я думаю, что вирус имеет слабое место в...
   Он замолчал и вдруг неожиданно стал смеяться:
   - А здорово я тебя разыграл, Лидок?!
   - Шуточки у тебя! - разочаровано сказала я. - Ты лучше роман напиши "Вирус-убийца". Человечество стоит на пороге новой катастрофы! - передразнила я его.
   - Ну, ладно, - снова серьезно сказал он, - я не шутил. Просто я составил апостериорную схему, выстраиваю факты и пытаюсь дать прогноз в общем-то недалекого будущего, так через 20-30 лет.
   - Давай встретимся через 20 лет, - шутливо предложила я, - а лучше через 30, когда ты обезвредишь злобный вирус. Благодарное человечество поставит тебе золотой памятник с бриллиантовыми глазами, а я всем буду говорить, что стояла у истоков великого открытия, буду писать мемуары о встрече с великим врачом-микробиологом.
   Он смеялся вместе со мной, а потом сказал:
   - Как хорошо, что мы с тобой еще пять лет будем вместе, Лидок, с тобой интересно, ты меня понимаешь. Только у меня к тебе просьба! Когда я познакомлю тебя с родителями, не говори им, что я тебе рассказал про вирус. Папа поднимет меня на смех, а мама - она ж у меня психиатр, скажет, мол, захворал мальчик, и припишет какую-нибудь паранойю... Хорошего будет мало, понимаешь?
   - Ну, в общем, не поймет твою мятущуюся душу, страдающую за будущее всего человечества, - улыбнулась я.
   - Не поймет, - охотно согласился он, - еще в отделение к себе возьмет. "И тебя вылечат..."
   И мы засмеялись так, как можно смеяться только в молодости, когда печальный жизненный опыт не отягощает плечи. Ах, какими далекими были те двадцать-тридцать лет в будущем!
   Я была счастлива в тот вечер: у меня появился московский друг, он меня познакомит с родителями. Как интересно будет поговорить с его родителями - они, наверное, так много знают!
   Вот так и началась наша странная дружба с моим одногруппником Витюшкой, дружба, в которой было много радостных дней, проведенных в одной группе, ссоры и расставания, когда мы неделями не разговаривали друг с другом, но снова мирились и часами стояли на остановке в метро "Фрунзенская", и не могли наговориться...
   И даже постовые милиционеры будут улыбаться, и приветствовать нас при встрече...

Больные игрушки

   С утра в кабинет заглянула санитарка:
   - Все в порядке у Вас? Мусор выкинуть не надо?
   Услышав крик ребенка из процедурного кабинета, она загрустила:
   - Вот, кровь у детишек берут, кричат, сил моих слушать нет. Они не кричат, а скулят... Сердце переворачивается! Здоровый ребенок орет совсем по-другому, у него в реве сила, напор чувствуются. Он, как хозяин, пришел в этот мир, он свое требует. А эти уже ничего не требуют, они смирились со своей участью, "смиренные дети", одним словом. Их родители к такой жизни приговорили.
   Я согласно кивнула ей в ответ. Иногда я тоже заходила в процедурный кабинет и видела этих детей. В студенческие годы я работала медсестрой в отделении сердечно-сосудистой хирургии института Бакулева, и дети-сердечники были на вид здоровее. Хотя это, возможно, было мое субъективное мнение...
   - Больные игрушки, одним словом, - подчеркнула санитарка и вышла с мусорным ведром.
   Я только вздохнула. Два дня назад я разговорилась с одной из медсестер по поводу ВИЧ-инфицированных детей. Она сказала, что после рождения дети должны наблюдаться в течение 1,5-2 лет.
   Первые три месяца анализы берут 1 раз в месяц, потом уже через 3 месяца. А если ребенок ВИЧ(+), то берут кровь на иммунограмму и кровь из пальца на обязательный анализ, когда он чем-либо заболеет.
   - Был у нас один ВИЧ-инфицированный ребенок, ему уже четыре года было, - неторопливо рассказывала она. - Он меня спрашивает: "Тетя, а Вы не больно колете? А мне конфету дадите, когда я снова к Вам приду?" Мы ведь им всегда конфеты даем после укола... Он так говорит, а я-то знаю, что он больше не придет, он ослабленный очень был... Его отец привез, мать пьет, ей, извините, клейма ставить некуда. Не нужен ей этот ребенок, ни больной, ни здоровый.
   Еще одна у нас была, - продолжала она, - бывшая наркоманка, ныне алкоголичка, руки в порезах "из-за несчастной любви". Напряжена, натянута, как струна, любой взгляд воспринимает как гранату. Ребенку 1,5 года, он ВИЧ-положительный. Муж сидит, тоже бывший наркоман. Она "на нем зависла", в тюрьму ездит регулярно на свидания. Ребенок - больная игрушка - ей не нужен, при нем бабушка, а не мать. Я помню, врачи уговаривали ее не рожать, а она заявила: "Еще чего! Мне тоже хочется колясочку покатать!" Что ей скажешь?
   У нас есть нормальные семьи, но они рожают, потому что в финансовом плане обеспечены и родственники есть здоровые, чтобы воспитать в случае чего было кому. А некоторые хотят родить, чтобы через ребенка спастись. Ну, чтобы смысл жизни был, понятное дело - молодые, хочется иметь своего родного человечка, но думать-то тоже надо.
   У нас были мальчик и девочка, оба случайно заразились. Здесь познакомились, поженились, решили родить. После родов она потяжелела, он с ног сбился: и за ней, и за ребенком ухаживал. Умерли оба как-то сразу, и ребенок ВИЧ-положительный сейчас в детдоме. Разве хорошо ему там будет? Надо сто раз взвесить, прежде чем рожать, раз судьба с тобой так жестоко обошлась. Вызовешь своим желанием малыша в этот мир на страдания.
   Да вот еще одна была! - вспоминала она. - Ее врачи отговаривали, так она на своем настояла, родила и сразу же сдала в Дом ребенка.
   У нас доктор Вера Васильевна, - продолжала она, - всегда женщин от беременности отговаривала. Бывало, женщины придут к ней, скажут: "Шансы есть родить здорового ребенка 50 на 50. А если я лекарство буду пить с профилактической целью (антиретровирусная терапия), то вообще уже 75% - родить здорового ребенка". А та голову рукой подопрет и ей скажет: "Милая моя, пусть даже и есть 99 шансов родить здорового ребенка, а ты подумай вдруг 1 шанс и будет твой. Как ты будешь жить, когда все твои планы, связанные с надеждами, рухнут, и ты останешься с ВИЧ(+) ребенком на руках и со своим слабым здоровьем?" Так на Веру Васильевну в суд одна из женщин подала: "Она меня от родов отговаривала, а ребенок родился ВИЧ(-)". Мы ей говорим: еще неизвестно, какие последствия будут у ВИЧ(-) детей, рожденных от бывших наркоманов, и каково влияние приема антиретровирусной терапии во время беременности на плод. Ясности в этом вопросе до конца нет, одни врачи одно говорят, другие - другое... Может, все-таки воздержаться от детей из осторожности? Нет, какое там! Никто слышать не хочет!
   Я вернулась в кабинет, сразу же прибежала Колючка, бросила карточку на стол:
   - Доктор, я к Вам прислала женщину. Она расписку не дает. Уже третий год на учете состоит и отказывается.
   Вслед за ней в кабинет вошла, звонко цокая каблуками, крепкая 25-летняя женщина с решительным выражением лица. Уже с порога громко заявила:
   - Скажите, доктор, могу ли я избавиться от ребенка?
   - Можете, - охотно откликнулась я, напуганная рассказами медсестры.
   "Однако сильна! - подумала я, листая карточку. - Больна три года, сделала пять абортов, но иммунограмма пока хорошая".
   - Почему же не предохраняетесь, Ольга Ивановна? - осторожно спросила я, - Аборты ведь здоровье Ваше не укрепляют.
   - Еще чего! - презрительно сказала она, - этих паразитов в брюках жалеть что ли?! Не будет этого!
   У нее была своя философия и свой счет к этим, которые в брюках. Для нее мне не хотелось повторять, что "эти в брюках", возможно, тоже ВИЧ-инфицированы и тоже сводят с ней счеты каждый свои.
   Я молчала, а она презрительно посмотрела на меня:
   - Там меня сожитель ждет, просит, чтобы я ребенка оставила. Я ему сказала, что буду делать аборт.
   В дверь просунул голову растерянный мужчина, взгляд его был робок.
   - Вот, доктор, прошу ее оставить ребенка, - растерянно лепетал он.
   - А почему Вы так хотите ребенка? - обратилась я к нему.
   - Я не хочу, чтобы она от меня уходила, - с готовностью сказал он.
   Она нахмурилась и махнула рукой, и он тут же суетливо закрыл дверь.
   - Разжалобил всех, - усмехнулась она, - ребенок, кстати, и не его вовсе.
   Подписав расписку, она встала и, хлопнув дверью, вышла из кабинета.
   - И чего тут только и не навидишься, и чего тут не наслышишься! - подумала я и не ошиблась.
   В кабинет уже входила девочка, в короткой майке, из-под которой, как арбуз, выкатился голенький животик и навис над джинсовым поясом.
   Я остолбенела - такого я еще не видела! Девушки нашего города носят короткие до пупка, даже до груди, короткие маечки, но чтоб беременная с голым животом. Ну, что тут скажешь?!
   Девочка окончила торговый техникум в прошлом году, но на работу не устраивалась:
   - Бабушка пенсию получает, мама работает, нам хватает, - бесхитростно сказала она.
   Она встречалась с парнем полгода, забеременела, врач СПИД-центра послал ее на аборт. Но комиссия уговорила ее рожать, пока молодая и здоровая.
   - Не хотят копаться в ее крови при аборте, - нехорошо сказала одна из медсестер. - Не видят что ли субдебильность у девочки, рожать будет без мужа, зачем оставили беременность?!
   - Я все равно не буду с ним жить! - сказала вдруг девочка. - Он безобразник!
   Она, очевидно, повторила слова бабушки, укоризненным старушечьим голосом.
   - Безобразник он и наркоман, - повторила девочка, - не работает, сидел в тюрьме два года с братом за кражу. Он с ним мотался, где попало, а если он будет с нами, мои мама и бабушка не выдержат нас обоих, он много ест, проглот эдакий.
   - А ты знала, что он наркоман? - спросила я.
   - Он мне сначала не говорил, но я догадалась, он ведь иногда неадекватный был. Я уговаривала его лечиться, а он не хотел.
   - А почему с ним встречалась, зная, что он такой..., - я подыскивала слова, но не находила их и назвала его тем же словом, что и она, - безобразник?
   - У него душа хорошая, - немедленно откликнулась она. - Он спокойный, добрый.
   - Почему не предохранялись? - спросила я.
   - Он не хотел, - она опустила глазки, - думали, может, обойдется...
   Осторожно узнаю, что живет она с ним с ноября, а в начале января перенесла грипп с небольшой температурой, увеличением лимфоузлов и сыпью, которая, впрочем, быстро прошла.
   - Похоже, свежее заражение, - подумала я, - у молодых это встречается нередко. Реакция организма на вирус в форме гриппо-подобного заболевания. "Вирус прячется за ширму многих заболеваний, но сначала он подобен ОРВИ или гриппу", - вспомнила я слова своего однокурсника.
   - Матери я про СПИД не сказала, - продолжала она говорить, глядя на меня глазками-пуговками. Такой пустенький взгляд, наверное, бывает у новорожденных котят. - Нечего ее волновать.
   Записав фамилию ее друга, я пошла в эпидкабинет.
   - Таких девочек много, Мария Гавриловна? - спросила я, называя его фамилию.
   - Хватает, - ответила она, доставая журнал, - один из наших больных любит говорить: "Молочка бы с булочкой, да на печку с дурочкой". А я его, бывало, спрашиваю: "А почему с дурочкой?" А он отвечает: "А с ней, что хочешь, то и будешь делать, покладистая чтоб была, в общем..." Да, есть у нас такой, - она нашла фамилию парня 1984 года рождения, - он состоит у нас на учете с 2004 года.
   - "У него душа хорошая, - вспомнила я, - он спокойный, добрый..." Значит, знал, что он ВИЧ-инфицированный, но молочка захотел, а кто не хочет?!
   По дороге зашла в АСУ и поинтересовалась цифрами, какой же процент здоровых детей рождается от ВИЧ(+) матерей.
   На 2005 год приходится 600 детей, из них 200 - ВИЧ-отрицательных, 350 - под наблюдением и 50 - ВИЧ-положительных...
   У меня от сердца немного отлегло.
   Потом зашла к Колючке и спросила ее, часто ли умирают ВИЧ(+) женщины при родах и после родов. Мне хотелось знать цифры и проценты.
   -Бывает, что и умирают, - голос Колючки изменился. - Роды - это же такой удар по организму! Вирус активируется, иммунитет падает, еще к тому же гормональная перестройка.
   У меня подруга - акушер-гинеколог, я, когда к ней своих женщин посылаю, за нее очень боюсь. У ВИЧ-инфицированной женщины к моменту родов в слизистой влагалища отмечается максимальная концентрация вирусных частиц, поэтому мы рекомендуем проводить кесарево сечение. Понятно, что во время операции акушер-гинеколог подвергает себя опасности. Перчатки имеют обыкновение рваться, к тому же и дефекты у них бывают....Она махнула рукой, - к тому же, некоторым женщинам мы запрещаем рожать, иммунограмма плохая. Так они порой скрывают беременность до последнего, сваливаются как снег на голову со схватками в роддом, без амбулаторной карты. Рожают, медперсоналу про ВИЧ-инфекцию ни гу-гу. Конечно, анализ крови возьмут, но результаты-то до них не сразу дойдут. Она к тому времени уже родила и ребёнка кормит, что категорически противопоказано: идёт передача вируса ребёнку через молоко матери. Да и антивирусную терапию ребёнку положено проводить сразу же после родов.
   Но мама молчит.... про то, что она ВИЧ-инфицирована. Не говорит, подвергая опасности не только медработников, но и ребёнка.
   Заражение медработников ВИЧ-инфекцией в последнее время увеличилось, а докажи, попробуй, что это профзаболевание".
   Её позвали к телефону, и она убежала.
   Я тоже ушла, пожалев, что нет статистики - она бы хоть что-то прояснила и помогла мне принимать правильные решения в каждой конкретной ситуации. Вот эту бы я уговорила сделать аборт по нескольким показаниям:
   1. У отца ребенка психопатия, осложненная наркотиками.
   2. Финансовой помощи ждать неоткуда.
   3. Нет официального брака, нет отца, который мог бы помочь матери своего ребенка.
   4. Наконец, последнее, девочка-то простенькая, бесхитростная, беспомощная в житейском плане, один голый живот чего стоит, который она стянула джинсами!
   Но здравые доводы мои бессильны и решать за кого-либо я не имею права.
   Мысли мои прервал стук в дверь, вошла медсестра и положила на стол карточку. Следом в кабинет вошел молодой человек лет 28. Он был из "новых мальчиков", легко вписывающихся в нашу жизнь с ее жестокими законами. Было видно, что он далеко пойдет и никакая милиция его никогда не остановит.
   Внешне он был красив и строен, кроме того, достаточно умен и умел показать себя с лучшей стороны, мгновенно расположив к себе собеседника.
   Он окончил университет и сразу же устроился в известную фирму с немалым окладом, купил машину и квартиру.
   Две недели назад познакомился с 16-летней девушкой и так был ею очарован, что он мог смотреть на нее, не отрываясь, и не хотелось расставаться с ней даже ни на одну минуту:
   - Вообще не хотелось отпускать ее, - сбивчиво рассказывал он мне. - Мне казалась, что ее уведут, увезут, украдут..., что кто-то красивый и богатый в лимузине остановится перед ней и увезет ее, как Чудо невиданное, в Заморские страны. Она была как наркотик для меня, как наваждение...
   Про себя я подумала, что девушка обладает манипуляционным типом поведения, при котором ее жесты, взгляд, интонации просто неотразимы и она очаровывает сразу. Бойтесь тех, кто вам нравится, ибо они управляют вами, - подумала я.
   Вот, например, недавно я видела картину: на остановке на скамейку сели две девушки, одна плюхнулась и взмахнула рукой, грубо захохотала, а другая тоже, казалось бы, так же села и засмеялась, но нет! У нее все получилось чарующе и загадочно красиво. Ах, какая опасная девочка, она умеет через свои эмоции управлять людьми, возможно, и не подозревая об этом. Пока не подозревая...
   Но я не стала рассказывать ему об этом, а решила задать вопрос о наркотиках, когда он сделал паузу. И он охотно рассказал:
   - А Вы хоть раз наркотики пробовали? - улыбнувшись, спросила я.
   - Да, ну, разве это проба? Так, ерунда. Собирались раз в месяц в своей компании и четверть чека нюхали. Попробовать хотелось, надо же все в этом мире попробовать и ни к чему не пристраститься.
   - Ну и как?
   - Нормально, мне понравилось и всем понравилось, даже ожидание какое-то появилось, мы стали эти встречи к стипендии приурочивать.
   "Вот и допрыгался, - подумала я, - вероятно, была умеренная эйфория, довольство собой, настроение благостное, ломки как таковой не было. Но ожидание появилось, мысли посещали часто, влечение уже сформировалась и видоизменилась система ценностей, а ты, голубчик, об этом и не подумал".
   - Ну, мы так год встречались, нюхали, хорошо было, опытных нет, все пробуют впервые. Как-то раз "под балдой" проституток вызвали, во веселье было! - Он охотно делился приятными впечатлениями.
   - А что?! Нормально, для чего же девушки по вызову существуют? Для развлечений, естественно! А жить надо так, чтобы весело было, прикольно. Групповуха была - вот это здорово было!
   Видя внимание на моем лице, он с энтузиазмом продолжал:
   - Один раз мы укололись по полной программе, но шприцы были одноразовые, у каждого свои...
   - А чашка была общая? - перебиваю я его.
   - Так мы же друг друга знаем, - весело отвечает он, - больных среди нас нет, это точно.
   Нужно ли повторять, что пробы героина снижают критичное отношение к себе, к другим и к реальной жизни тоже... Но я молчу и слушаю дальше, а он продолжает говорить.
   - Знаете, один раз у нас насморк появился, чихание, повторить дозу захотелось, и мы поняли, что это уже мини-ломка, поэтому дружно решили замять это дело, побежали за вином. Один из нас, правда, анашу принес, мол, давайте, куревом собьем, но мы отказались, хватит с нас. У меня после этого сон нарушился, кошмары снились, настроение поганое было, и я, дурак, себя ругал: не надо было колоться! Мы продолжали собираться, но пили только хорошее вино или водку, иногда девушек вызывали.
   "Правильно, - про себя подумала я, - героинчик к водке подтолкнул и к девушкам легкого поведения. Это тот же наркотик - жажда острых впечатлений, вызовы проституток, девушек из группы риска... Но разве об этом в молодости думаешь?"
   - Кстати, а как ты думаешь, нормальная девушка будет проституцией заниматься?
   - Ну, а почему нет, если деньги дают, это же работа. Ненормальных я среди них не видел...
   - Понятно, что они ложку мимо рта не пронесут, - усмехнулась я, - и деньги без ошибок сосчитают, но ведь такое поведение, направленное на смену партнеров, не совсем здоровое, как ты думаешь? Может, такое поведение из-за каких-то эндокринных обменных расстройств, которые вызывают сбой в деятельности центральной нервной системы, вот они и склонны к асоциальному поведению, к проституции то есть.
   Он удивился:
   - Ну, Вы и сказали! Проститутки - ненормальные?! При чем тут эндокринно-обменные расстройства? У нас демократия, свобода - что хочешь, то и выбираешь. У каждого есть выбор, - уверенно сказал он.
   - А у тебя тоже был выбор? - вопросительно заметила я, - Ты выбрал наркотики и проститутку сам? Можешь в этом признаться, что сам?
   - Ну, могу, - с запинкой сказал он, уже понимая, что его выбор не очень-то хорош.
   - Так вот, - спокойно сказала я, - я считаю, что выбор - это фикция, морковка перед носом осла. Человек сам ничего не выберет, ему только навяжут, что захотят власти. А в данном случае нынешний строй, капитализм то есть, будет толкать к порокам и доказывать, что это свобода и демократия. А человек сделает выбор в сторону порока, потому что это ему навязали и потому что тип личности у него психопатический и склонность к такому вот..., - я хотела сказать асоциальному поведению, но сдержалась, - поведению.
   - Выходит, что все психопаты что ли?! - вызывающе спросил он.
   - Ну, не все, конечно, - успокоила я его, - но современное общество выявляет именно психопатические склонности, толкая людей к пороку. Так что я считаю, что человек выбора не имеет, только единицы, может быть... А впрочем, давай вернемся к твоей девушке. - продолжала я. - Тебе она понравилась, тебе хочется, чтоб она всегда была только с тобой. А раньше у тебя такое чувство к девушкам было?
   - Такого со мной не было, - твердо сказал он. - У меня их много было, конечно, но, знаете, одноразовый контакт и хочется ее удалить, задвинуть, чтобы жить не мешала. А тут другое дело. Я хотел бы на ней жениться... и никогда бы не бросил, что бы ни случилось.
   - Хорошо, - сказала я, - вот у тебя было много девочек, а ответственность у тебя перед ними была?
   Его изумлению не было предела:
   - Да Вы что такое говорите?! - завопил он. - Какая ответственность, она же сама лезет, сама хочет, пусть сама за себя и отвечает!
   Он замолчал и неожиданно сожалеюще посмотрел на меня:
   - Да-а! Отстали Вы, доктор, отстали от современной жизни, вы где-то в 50-х годах витаете...
   - Да уж, - улыбнулась я, - в 50-х я родилась, а в 70-х все же мужчины имели ответственность перед женщинами.
   Про себя я подумала, что эта ответственность навязывалась прежним социальным строем. Вступаешь в отношения с женщиной - имей ответственность, женись. Тогда тоже мужчины возмущались: "Чего это я должен, она сама виновата!", но это в расчет не принималось. Даже дискуссии, помню, были: как это не иметь ответственность за женщину, побуждая ее вступить в связь? А сейчас демократия, ответственности никто ни перед кем не имеет, спят с кем попало. СМИ это приветствует. Человек стал сладкой игрушкой для удовлетворения чужих потребностей. Удовлетворил потребности и до свидания, не мешай жить. А была бы ответственность, может, и ВИЧ-инфекции меньше было бы...
   - Вот перед ней я несу ответственность. - твердо сказал он. - Я пришел сдать анализ, прежде чем с ней вступить в отношения. Решил ответственность проявить, ну, нравится она мне очень. А анализ на ВИЧ уже дважды положительный. И карточку уже завели, может, все-таки ошибка? Всякое бывает, пробирки перепутали, - он с надеждой посмотрел на меня, - везде человеческий фактор, люди ошибаются... Я анализам не верю, через 3 месяца повторю. А от нее я не отступлюсь и никого даже близко к ней не допущу. Но меня вот что интересует: могу ли я, будучи ВИЧ-инфицированным, завести ребенка? Могу ли завести ребенка от ВИЧ-отрицательной женщины и не заразить ее при этом?
   - Можете, - сказала я, - за границей существует методика искусственное оплодотворения женщины очищенной спермой ВИЧ(+) партнера, оплодотворение в пробирке, а потом уже введение оплодотворенной яйцеклетки в матку. Но у нас пока эта операция не проводится, - с сожалением сказала я. - Можно и другой вариант попробовать: искусственное оплодотворение женщины спермой ВИЧ-отрицательного донора. К этому уже прибегают некоторые.
   - Ну, уж нет, - непримиримо сказал он, - мне нужен сын, наследник, рожденный от любимой женщины. Но Вам спасибо, теперь я буду искать в Интернете про искусственное оплодотворение, и узнаю, сколько это будет стоить. Я всегда своего добиваюсь, и вирус мне не преграда. Спасибо за исчерпывающее объяснение!
   Он улыбался и снова был душкой-обаяшкой, всеобщим любимцем, который сразу же вызывал расположение.
   После его ухода я пошла к Марии Гавриловне и рассказала ей о "новом мальчике".
   Она вздохнула:
   - Понимаете, они не могут ретроспективно оценить свое поведение в молодости. Вот мальчик из небедной семьи, хорошо учится. Подумаешь, укололся 2-3 разика шприцом из общей посуды, подумаешь, проститутку на двоих вызвали - так, шалости молодых! Окончил университет - и сейчас он уже первое лицо в фирме. Он уже смокинг надел, бабочку прицепил. Иной раз на такого посмотришь и подумаешь: жениха бы такого для моей внучки! Ведь он сам достиг видного положения в 28-30 лет и решил жениться. Даже если он ВИЧ(+), он выберет здоровую ВИЧ(-) девушку: ему же наследника надо, чтобы его род Сидоровых не прервался, чтоб цель в жизни была... А здоровая девушка-девственница, выходя замуж, радуется, что за красивого и богатого вышла, а он с беременностью торопит. Забеременела, а тут приходит анализ ВИЧ(+). Потом выясняется, что муж у нас на учете 3-4 года состоит. Сдавал анализ, когда болел чем-то, но, несмотря на положительный результат, наш вызов проигнорировал. Он считает, что если он хорошо чувствует себя, то он и здоров. Такое вот у него иллюзорное восприятие самого себя.
   - А жены от них уходят, узнав об этом? - поинтересовалась я.
   - Редко, очень редко, почти всегда остаются, а куда денешься? Кому они нужны?
   - Да... Никому не нужна больная игрушка, - с горечью подумала я и вернулась к себе в кабинет.
  
  

Странная дружба

Ретроспектива: апрель, год 1976

  
   Я неоднократно вспоминала слова профессора, читавшего нам лекции по психиатрии, о том, что мемуары надо писать после 50-ти лет...
   - Только тогда воспоминания приобретают красочный, объемный характер и имеют эмоциональную окраску, - говорил он. - Каждый человек носит с собой эмоциональный багаж своего прошлого... Однажды он распахнется, и из него посыплются обиды и огорчения от несбывшихся надежд. Слава Богу, что критическое отношение к ним в этом возрасте еще присутствует...".
   Наверное, в основе моих воспоминаний лежит незаконченность наших дружеских отношений, которые привели к..., но впрочем, все по порядку.
  
   В нашей дружбе не было объятий и поцелуев, но была какая-то странная ниточка, которую мы не могли оборвать, хотя иногда она натягивалась до предела, звенела, но не рвалась...
   Моим подругам, которые были озадачены нашими отношениями, я сказала, что мы с Витей просто дальние родственники. И этому, представьте себе, все поверили. Как-то я даже услышала разговор двух однокурсниц с другого потока:
   - Я думала, у Лиды с Витей роман, а они, оказывается, родственники, - сказала одна.
   - Да ты не видишь что ли, - засмеялась другая, - они же очень похожи, только глаза разные! А в прошлый раз на субботнике они были в одинаковых желтых свитерах - ну, прямо, двойняшки!
   - Правда? - продолжала удивляться первая.
   А я, слушая этот разговор, подумала, как было бы хорошо, если бы он был моим младшим братиком, братишкой... Наверное, мне не было бы так одиноко, несмотря на множество друзей и подруг, в свои веселые студенческие годы...
   Тогда я еще не знала, что одиночество - это мой удел на всю оставшуюся жизнь...

* * *

   Вскоре Витя, как и обещал, познакомил меня с родителями и сестренкой Ирочкой. У него еще был брат, но он жил отдельно со своей семьей.
   Это была дружная семья, у которой были свои цели, свои беды и радости. Складывалось впечатление, что все они плывут на хорошо оснащенном корабле, не боящемся штормов, ветров, цунами, циклонов и прочего.
   Казалось, что эти стихийные бедствия вообще обходят их стороной. Я же по океану жизни плыла на хилой лодочке, сделанной из старых коряг и травы, не имеющей даже весел, часто дающей течь. Порой мне казалось, что я вот-вот пойду ко дну, пуская пузыри (плавать я, увы, не умела). Но я крепко держалась за свою плохенькую лодку, ремонтируя ее на ходу, упорно двигаясь к своим целям. Путь мой был тяжел и труден.
   И когда мою утлую лодочку прибило к борту корабля, я восхищенно взирала снизу на этот семейный гигантский крейсер, с которого мне милостиво бросили трап, и я, ловко карабкаясь, вступала на палубу и знакомилась с членами экипажа.
   Папа, Андрей Петрович, был высококлассным микробиологом и работал в области иммунологии.
   Мама, Полина Николаевна, была психиатром, заведующей отделением одной из старейших психбольниц в Москве, где работать привелось и моему обожаемому кумиру Петру Борисовичу Ганнушкину.
   Тогда я еще не знала, что спустя несколько лет после работы в терапии я круто изменю свою судьбу и тоже уйду в психиатрию. Я думаю, что это была имитация чужой судьбы, судьбы Полины Николаевны, совсем не похожей на мою.
   Работая в психиатрии, я сполна хлебну чашу горести и скорби, буду битой не раз администрацией, буду лететь оземь от подножек коллег. Но в то же время эта профессия научила меня понимать человеческую натуру и уважать мнение других. И еще я постигла ту печальную истину, что у каждого психиатра своя Голгофа и свой тяжкий путь познания натуры человеческой...
   Именно от Полины Николаевны я узнала об истории психиатрии затем стала ходить в кружок, где она выступала с интересными докладами. Но тогда я еще не думала связать свою судьбу с психиатрией. Меня интересовали внутренние болезни и, конечно же, микробиология. К моему огорчению, на занятиях по микробиологии я часто роняла пробирки при посеве культур, а мой сосед Леша Крутиков, подбирая осколки, недовольно ворчал:
   - Да, Лида, Роберта Коха из тебя явно не получится!
   - Зато из меня получится Александр Флеминг! - гордо парировала я.
   - Ну, он неряхой был, - возмущался Леша, - ушел в отпуск, не вымыв пробирки, вернулся - а там плесень выросла! Он уж тогда забегал, стал пенициллин изобретать.
   Витя слышал наш диалог и посмеивался. Он, в отличие от меня, не бил пробирки, его движения были выверенными и четкими. Иногда он оставался поработать, а я его охотно поджидала, зная, что потом он пригласит меня домой. Полина Николаевна встречала меня приветливо и радушно, а я смотрела на нее во все глаза. Она хорошо одевалась, имела красивые ювелирные украшения, но иногда по-женски заглядывалась на какое-нибудь мое кольцо за "рупь с полтиной", купленное после долгих колебаний (без колебаний я покупала только книги по внутренним болезням).
   В эту семью я приходила, как правило, с розами и большим тортом, не понимая, что это ставит Полину Николаевну в неловкое положение. Уж лучше бы я покупала вялые гвоздики, которые, кстати, она очень любила, и какие-нибудь дешевые пирожные к чаю. Но зато и розы, и торты любила Ирочка. Она повисала на моей шее, целовала в щеку, и ее яркие, как у брата, карие глаза светились неподдельной радостью.
   В последующие годы я изредка звонила Полине Николаевне, чтобы расспросить о ее младшем сыне. Но однажды от нее я услышала новость, которая потрясла меня: Ирочка погибла в автомобильной катастрофе в 1993 году. С тех пор, когда я вспоминаю эту радостную и добрую девочку, сердце мое сжимается от боли.
   Но тогда семейный корабль плыл вперед, а в прибившейся к нему лодочке сидела деревенская девчонка, которая поражала своим упорством и незаурядными способностями.
   - А мама говорит, что ты странная девочка, - тихонечко ябедничала мне Ирочка, улыбаясь. - Ты очень сосредоточена на себе, на своих целях и чувствах и не понимаешь, что это вызывает раздражение. Однако, - Ирочка-дочка смешливо передразнивала маму, - она все же получила хорошее воспитание, и у нее есть тяга к знаниям, а это признак породы, что ни говори. Да, порода в ней чувствуется. Но, Боже мой, как она беспомощна в житейских делах, непрактична, к тому же чудовищно близорука! Но одевается она со вкусом, а впрочем, это потому, что молода. Молодцу все к лицу, хоть ведро на голову надень. Посмотреть бы на нее в пятьдесят лет... Хм, - Ирочка подмигивала мне и мы вместе смеялись.
   Я не обижалась на эти слова, так как Полина Николаевна была примером для меня: умна, красива, иронична, в то же время с весьма решительным характером. Я понимала, что рано или поздно Витя выберет себе жену, похожую на мать.
   В этом доме было много книг, которые я, пользуясь случаем, читала взахлеб, ведь выносить их было категорически запрещено. Это были редкие букинистические издания. Но некоторые книги мне все же давали читать на дом, и я прочитывала их от корки до корки, старательно при этом конспектируя.
   А еще Полина Николаевна знала итальянский язык в совершенстве, читала книги итальянских авторов, слушала песни и переводила их содержание нам с Витей.
   Спустя несколько десятков лет я с неодолимым желанием буду покупать диски с итальянскими песнями и два года буду ходить на курсы итальянского языка при университете. Ну, что тут можно сказать?! Ничего. Nulla, niente.
   В общем, незабываемая женщина была Полина Николаевна. И на семейном корабле она была капитаном... Да нет, адмиралом... чего уж там говорить. Придет время, и опытной рукой она повернет штурвал так, что моя утлая лодчонка отлетит на несколько метров от борта. Корабль пойдет вперед, а я останусь далеко позади и буду долго вычерпывать воду из своей лодки. Но до этого было еще далеко...
   А пока я была беззаботна, много читала, обсуждала, приобретала научные знания в этой семье. С Витей же мы вместе сидели на лекциях, ходили в кино, кафе и просто гуляли по Москве, разговаривая о самом разном.
   Однажды, почти год спустя после той незабываемой беседы о мистическом вирусе, он снова заговорил о нем:
   - От него уже умирают люди, Лидок, - сказал он, - но вирус пока неуловим. Потому что нет диагностических тестов, чтобы его выявить.
   И еще не выделены группы лиц, у которых он прячется за ширмой соматических заболеваний.
   - Ты говоришь так уверенно, - засмеялась я, - может быть, ты и откроешь его. После окончания института пойдешь в аспирантуру при кафедре микробиологии, и загадочный вирус окажется у тебя в руках.
   - В том-то и дело, Лидок,- отвечал он, - что у нас его пока нет... Но нас он не минует.
   Я стала задавать вопросы, но он отвечал туманно и уклончиво.
   - Вот ты сказал о группах лиц, у которых он уже есть. Что это за группы?
   - У нас это пока малые группы, а вирус, понимаешь ли, признает только большое количество людей, ему нужна большая популяция, чтобы он мог развернуться.
   - Ты сказал, не выделены группы лиц, у которых он проявляется... Они не выделены, но ты их знаешь, так что ли получается?
   - Конечно, знаю, - усмехнулся он, - это три основные группы. Их полюбит вирус с первого взгляда, и его любовь будет неслучайной... Вся его надежда и опора в этих группах. Главное зацепиться за них, а потом уже он и на других перекинется.
   - Так какие же это группы, скажи мне, пожалуйста!
   Он почему-то замолчал, а когда я нетерпеливо переспросила, он процедил сквозь зубы:
   - Позволь не ответить на твой вопрос.
   И я позволила... А что еще мне оставалось делать, скажите на милость?!
  
  
  
  
  
  
  
  

Петля

  
   "Ибо человек не знает своего времени. Как рыба попадает в пагубную сеть и как птица запутывается в силках, так сыны человеческие уловляются в бедственное время, когда оно неожиданно находит на них".

Экклезиаст

  
   Попросите любого прохожего с улицы назвать группы риска при заражении ВИЧ-инфекцией, и он вам без колебаний перечислит их: наркоманы, гомосексуалисты, проститутки... Заметьте, если у него самого в прошлом есть проба анаши и героина "по разочку", об этом он не скажет, так как наркоманом себя не считает. Ведь проба наркотиков среди молодежи стало делом житейским, привычным, никто этого уже не стыдится.
   Помнится, как в начале перестройки меня привело в ужас сообщение о том, что в лесные массивы Ленинградской области хлынули тысячи молодых людей в поисках грибов-галлюциногенов, дающих какие-то особые мистические переживания. Понятно было, что они собирали обычную поганку, которая давала сильную интоксикацию и ничего более. Но так велика была жажда поиска особого состояния, особых ощущений, что критики к своему поведению не было.
   А спустя десять лет, в 1996 году, последовал резкий взлет наркомании. В нашем городе он пришелся на 1998-2000 годы. Тогда сотрудники наркодиспансера жили, как на фронте: в приемный покой привозили орущих, злобных, потерявших человеческий облик от "ломки" юношей и подростков... Они сотнями лежали в отделениях, некоторые умудрялись тут же, не отходя от кровати, колоть себе "дозу", которую забрасывали в окно на веревочке друзья. Другие на подоконниках варили "чефир" в консервных банках, через хитроумное устройство. Чего только не было! Постоянные драки, угрозы медработникам с требованием выдачи наркотических препаратов; одни резали вены в отделениях, другие выбрасывались из окон. И остановить их порой было невозможно.
   Никто еще не описал "героиновую эпидемию", захватившую Россию в 1996-2000 гг. Никто не описал весь ужас, который вынесли рядовые врачи-наркологи, медсестры, санитары наркодиспансеров и клиник.
   Много раз, слушая их, я понимала, что надо это записать, чтобы люди не забыли этот кошмар, этот "героиновый Освенцим", в котором все были жертвами: и медработники, и больные. Все они были жертвами режима, жертвами "верхушки", которая со своими приспешниками делила власть, деньги, недвижимость, в то время как десятки тысяч человек умирали в наркотическом угаре.
   - Напишите, Лидия Александровна, - просила меня одна из медсестер, - напишите, пока мы живы. Люди должны знать эту правду, никто ведь не знает весь ужас, который мы пережили. Это же наши дети, брошенные властью в этот Ад!
   Она тоже понимала, что человек выбора не имеет, что тезис о выборе - всего лишь миф, придуманный властью. С помощью этого мифа власти манипулировали людьми, толкая их к гибели и присваивая при этом несметные богатства.
   Надо ли говорить, что богатство олигархов построено на костях этих жертв и слезах их близких.
   Тогда олигархи казались мне жирными крысами на обглоданном скелете нашей страны. В тот период смуты они раздирали нашу страну, как портянку, стремясь урвать кусок послаще, в то время как другие умирали от героиновой заразы...
   Передел закончился. Теперь крысы пируют на наворованном богатстве, а наркомания стала обычным делом. Изменились формы потребления, и ломки никто уже не боится, снимают ее горстями таблеток или приемом "паленой" водки.
   Милиция рапортует о пойманных торговцах героином, органы здравоохранения отчитываются о снижении наркомании, но наркоманы живут рядом с нами. Мы узнаем их на улице по особому "жуткому" выражению лица, в котором нет ничего человеческого. А на экранах телевизоров кривляются кокаиновые наркоманы, преуспевающие, наглые, с повышенной самооценкой, и учат нас жить, давая рекомендации по вопросам морали, секса и политики...
   Но хватит! Прости, читатель, прости мне мое гневное отступление. Ведь ты понимаешь, что властям выгодно, чтобы толпы людей становились химическими дураками, потому что глупыми людьми управлять легче.
   Никто не будет оберегать народ от вредных влияний, зато на каждом перекрестке будут кричать о праве выбора. Разве имеет выбор человек в обществе, где реклама направлена на потребление спиртных напитков и усиливает тягу к ним? Выбор - это морковка, которой машут у морды осла, а морковкой являются наркотики, алкоголь и игровые автоматы, которые продолжают навязываться людям.
   Я смотрю график роста наркомании. Пик приходится на 1998-2000 годы, кажущееся снижение - в 2001 г. Тогда в отделениях наркодиспансера уже было не больше десятка наркоманов среди других больных.
   Средства массовой информации взахлеб писали о снижении уровня наркомании. Но нишу уже заполняли клей и пиво, и расцвела "наркомания по-русски". "Есть наркотик - колюсь, нет - пью водку", - говорили наркоманы. Водка с наркотиками вызывала необратимую перестройку мозга. Гибли нервные клетки, и люди теряли контроль над собой. Вследствие этого преступность стала привычным делом.
   Я снова смотрю на графики: в 2001 году кривая ВИЧ-инфицированных по нашему городу поползла вверх. Сначала преобладал шприцевой путь передачи. Тогда СПИД-центры страны лихорадило, толпы плачущих, проклинающих, угрожающих людей были близки к панике. Как выдержали медработники этот натиск неизлечимой инфекции? Напишет ли кто об этом нашествии? Сможет ли он передать весь масштаб трагедии?
   Но сейчас острота трагедии притупилась. ВИЧ-инфекция идет уже проторенной дорожкой. И, похоже, СПИД-центры сейчас занимают свое определенное место в коммерции, за которыми стоят фармацевтические фирмы, потирающие руки в предчувствии наживы.
   Глядя на графики, я невольно вспомнила случай 20-летней давности. В 1984 году, когда в психбольницу на принудительное лечение привезли первого наркомана, употребляющего опийные препараты, смотреть на него прибежали все врачи. Именно его карточку я случайно увидела на столе у Колючки и вспомнила его историю болезни.
   Это был мальчик из хорошей семьи. Он учился в военном училище, но за употребление наркотиков был отчислен. Совершил преступление. Его признали больным шизофренией и направили в психбольницу на принудительное лечение. Решением комиссии диагноз шизофрении с него сняли, а поставили мозаичную психопатию, осложненную наркоманией.
   Ах, как был хорош этот пациент, Олег Витальевич, когда рассказывал мне, неопытному врачу, о наркомании. Осанка горделивого превосходства, голос с властными модуляциями. Слушая его, можно было принять его за профессора в строгом костюме и галстуке. Тогда я еще не знала, что завышенная самооценка и отсутствие критического отношения к себе свойственна наркоманам, наркотики деформируют личность.
   При выписке он давал заверения, что он никогда и ни за что не притронется к наркотику, что у него есть сын и он будет жить ради него... А спустя полгода после выписки он совершил кражу. И вскоре мне пришлось просматривать его уголовное дело, поскольку я была тогда народным заседателем в суде.
   И вот сейчас, спустя двадцать лет, я листаю его амбулаторную карту в СПИД-центре.
   Потребление героина с 1993 года, ВИЧ-инфекция с 2001 года, туберкулез с 2004 г. В СПИД-центр он пришел, чтобы взять справку для ВТЭК, и больше не появлялся.
   Имеет ли выбор человек, скажите мне? И что это за неизвестная субстанция в мозгу, которая закрепляет полученное удовольствие и заставляет человека искать его снова и снова?!
   В 1993 году после тяжелой операции, превозмогая боль, я отказалась от инъекций промедола. Я вспомнила тогда Олега Витальевича, который так же после операции "пристрастился" к промедолу и стал законченным наркоманом. Кто знает, какая у меня биохимия, какие эндокринно-обменные процессы, вдруг и меня потянет на поиск психоактивных веществ, и я не смогу с собой совладать?
   Это был мой выбор, и его мне помог сделать Олег Витальевич. Мне хотелось бы выразить благодарность ему здесь, ибо мне не был нужен поиск ощущений, мне хотелось жить нормальной человеческой жизнью, пусть и тяжелой, а порой мучительной.
   Я горестно сопоставляла графики подъема наркомании и ВИЧ-инфекции, когда в дверях появился высокий плечистый мужчина с глазами цвета серой речной гальки и красивым лицом славянского типа.
   Медсестра положила карточку на стол, я посмотрела на год рождения и сказала:
   - Мне бы хотелось твою биографию, Сергей, сопоставить с историей страны. Не возражаешь?
   Он заинтересовался:
   - Как это - объясните?
   - Ты родился в 1970 году. Был период развитого социализма. В 1980 г. - тебе было 10 лет. Олимпиаду, наверное, помнишь?
   - Ну, помню, - он оживился, - здорово было.
   - В 1985 году началась перестройка, тебе 15 лет, курить, наверное, пробовал?
   - Нет, курить я в армии начал, но водку пробовал, редко... В армию в 1988 году пошел, - продолжает он, - вернулся в 1991.
   - Уже развал Союза начался, - задумчиво говорю я.
   - Женился в 1992 году, сын родился в 1993, тогда и героин попробовал.
   - Откуда взял-то? - спрашиваю я.
   - Друзья предложили, - отвечает он. - Ну, и понеслось - не остановишь...
   - Понеслось, - повторила я.
   А сама думала о том, что в то время народ, почуяв свободу, стал спиваться быстрыми темпами, к тому же ЛТП ликвидировали (лечебно-трудовые профилактории). Отменили закон о мужеложестве, и тысячи наших душевнобольных стали жертвами извращенцев всех мастей и расцветок, - с горечью вспоминала я. - Вскоре и парламент расстреляли, в стране начался хаос и, как следствие, грабеж под видом рыночной экономики. А в Чечне уже готовились к резне русского населения.
   Я забылась и стала говорить вслух:
   - А ты, Сергей, поплыл в героиновом тумане. Так куда же тебя вынесло в 1996 году?
   - Как куда? - удивился он. - В тюрьму вестимо, на три года, по статье нанесение особо тяжких повреждений.
   (Нейрохирурги отмечают рост черепно-мозговых травм и говорят, что трепанация черепа стала такой же обыденной операцией, как аппендицит).
   - Правильно, - говорю я, глядя на графики. - А что с тобой дальше было?
   - Вышел я в 1999 году и снова загудел на героине, - продолжал он, - до 2002 года, а там ВИЧ обнаружили. Тогда я понял - героин надо бросать. Купил ящик водки паленой и в баню на неделю закрылся. Ломку снял, но два года жил, как в тумане; заболел туберкулезом, лечился полгода. Сейчас не пью, только пиво "полторашечку" по вечерам.
   Вот так я и проследила эту страшную цепочку жизненных этапов у мальчиков 1970-х годов рождения: наркотики, преступление, места лишения свободы, где выявлялась ВИЧ-инфекция. После выхода из тюрьмы мало кто обращался в СПИД-центр, они устраивали свою жизнь, женились, находили работу, потом у них выявляли туберкулез, и они приходили за справкой для оформления инвалидности. А их беременные жены сдавали анализы в поликлинике и, узнав о диагнозе, все же решались рожать. Я опять смотрю на график. Рост числа детей, рожденных от ВИЧ-инфицированных матерей, по сравнению с 2002 годом увеличился почти в 10-12 раз. Сколько же родилось детей от бывших ВИЧ-инфицированных наркоманов, вышедших из тюрем, если просчитать в масштабе всей страны?
   На графиках я видела отражение встречи поколений: мальчики-наркоманы 70-х женились на девочках 80-х годов рождения, или просто встречались, жили в гражданском браке. Ведь девушки в основном обращают внимание на тех, кто старше. Графики показывали, что раньше преобладало заражение через внутривенное употребление наркотиков (70-80%), а в настоящее время, несмотря на скрытую наркоманию, лидирует половой путь передачи (50-60%).
   ВИЧ-инфекция пришла в семью, этому, кстати, способствуют и секс-услуги, охотно предоставляемые населению. Как страшно, что наркомания, и проституция стали обычным, житейским явлением нашей жизни. Я думаю об этом и продолжаю его слушать.
   С женой он разведен и с тещей не в ладах, при разговоре о ней он напрягается, его лицо багровеет, глаза, как буравчики, сверлят меня. Наверное, в моем лице он видит "соратницу" тещи. Чтобы отвлечь, расспрашиваю о сыне. Сына он любит, дает ему деньги, покупает ему вещи, старается общаться с ним как можно чаще.
   Потом я рассказываю ему о лечении и провожу тестирование на приверженность к лечению. Он уходит довольный беседой. Я радуюсь тому, что научилась с ними разговаривать без неловкости и внутренней скованности.
  
   Через месяц он приедет на сдачу анализов и, потешаясь, скажет:
   - Ну, и лекарство... Принял, так неделю дома лежал! Такой кайф был, такая благость во всем теле. Ну, думаю, узнали бы наркоманы, какое лекарство здесь дают, выстроились бы в очередь от Волжского моста до СПИД-центра...
   Я грустно улыбнулась: подобные вещи я наблюдала и в психбольнице. Порой препараты, не имеющие наркотического действия, вызывали у наркоманов наркотическое опьянение. Большую роль играла здесь и установка на получение удовольствия и, разумеется, самогипноз.
   И я понимаю, что он прав: люди выстроились бы в очередь, как за грибами-поганками двадцать лет назад. И горечь снова захлестнула мое сердце...
   Он помялся и застенчиво спросил:
   - Не дадите папку посмотреть с анкетами женщин?
   Я согласно киваю головой и подаю ее. Он изучает анкеты молча, смущенно улыбаясь, и, записав несколько телефонов, он уходит.
   Вслед за ним заходит женщина 35-ти лет, крепкая и коренастая. Проживает она в одном из поселков области. В настоящее время состоит на бирже труда.
   - А знаете, я раньше была учителем музыки, - с гордостью сказала она.
   Я верю с трудом. Вот если бы она сказала, что на рынке работает...
   Она дважды была в браке, имеет двоих детей-подростков от разных мужей. С первым мужем знакома со школы, вместе курили за углом и пили пиво.
   - Возьмем две банки пива на двоих и пойдем в лес. Хорошо-то как было! - вспоминает она.
   Потом она забеременела, поженились. Однако семейная жизнь не складывалась: он много пил, а после рождения сына стал ее избивать. Дело дошло до сотрясения головного мозга и переломов ребер. Развелась, вышла за другого, родила ребенка, но его посадили за убийство спустя четыре года.
   - Я его ждать не собиралась, конечно, - сказала она.
   Около года живет в гражданским браком с бывшим наркоманом. Забеременела, пошла на аборт, и тут-то выяснилось, что она ВИЧ-инфицирована.
   Осторожно задаю вопросы, выясняю, что предохраняться он не хотел, а "хотел ребенка".
   - Он хорошо к моим детям относится, помогает мне. Меня не ругал, когда узнал, что я ВИЧ-инфицирована, но ехать в СПИД-центр отказался.
   - Еще бы, - подумала я, - он состоит на учете в СПИД-центре! Но разве он об этом скажет ей?
   Она с неприязнью говорит о его бывшей жене:
   - Как же так?! - удивляется она. - Он часто говорит, как ее ненавидит, а она придет, за ручку возьмет и его к своим детям уведет. И мать его плохо про меня говорит, помощи никакой от нее не дождешься. Тем детям всю пенсию отдает, а моим ничего.
   Осторожно говорю ей, что не стоит обращать внимание на "супружеские игры". Мужчины порой говорят, что бывших жен ненавидят, но продолжают поддерживать с ними отношения. Что касается свекровей, то, как правило, для них хороших снох не бывает, не надо на нее внимание обращать. Главное беречь себя, и на беременность не соглашаться, анализы сейчас не очень хорошие - надо полечиться.
   Заполняя анкету, она спрашивает:
   - А пива совсем нельзя, да? Он мне каждый вечер банку приносит. Сядем - выпьем.
   Я отрицательно качаю головой, понимая, что лишаю ее маленьких семейных радостей, и объясняю вредное воздействие спиртных напитков во время противовирусной терапии.
   Она уходит, и медсестра вносит карточку первичного больного. Это подросток семнадцати лет. Проработав пять лет в подростковом отделении, я научилась ладить с ними, и, наверное, что-то во мне изменилось, когда я поняла, что их уважаю, люблю и понимаю. Это было большой неожиданностью для меня самой, ведь в начале работы они меня пугали и раздражали. С Сашей мне было легко разговаривать, и он охотно рассказывал о себе.
   Родители у него пили, мать умерла. Когда ему было пятнадцать, отец снова женился, а он ушел из дома.
   - Мачехе я не был нужен, - коротко объяснил он.
   Работал где придется: и на рынке, и на базе грузчиком.
   - Похоже, что и бандитствуешь понемногу? - подозреваю я, узнав что его старший брат уже 3-й раз попадает в тюрьму.
   - Разбой, грабежи, - послушно перечисляет он список брата не без гордости.
   Паспорта он не имел, свидетельство о рождении в уголовном деле:
   - За драку, - объясняет он. - Авось, условным отделаюсь.
   Драки были у него и раньше: "Часто голову разбивал, иногда тошнота была, рвота, но к врачу не обращался".
   В апреле перенес воспаление легких, выявили ВИЧ и гепатит С. В настоящее время лечит туберкулез у фтизиатра.
   Оказалось, что он с трудом окончил 6 классов. Курит с 10-ти лет, пиво пьет с 13-ти, а в настоящее время пьет с друзьями "три полторашки в компании или водку 2 литра на двоих, это - нормально". С 15-ти лет отмечает дискомфорт после выпивки, понимает, что это похмелье.
   - Похмелье я снимал пивком, но последние полгода загулы бывают по неделе и больше.
   Связывает это с тем, что "в феврале и январе "винт" колол 6-7 раз, ну, и героин 3-4 раза попробовал". Бросил, но пить стал больше:
   - Мне мужики сказали - после наркоты всегда бухать хочется беспробудно, по месяцу и больше.
   Алкоголизм I-II степени, - констатирую я про себя.
   - Сейчас не пью уже месяц, неохота, после сотрясения мозга боли сильные.
   Половая жизнь с 15-ти лет. Все партнерши были старше его, "ну, такие, общего потребления" или "дворовые девчонки".
   Постоянной партнерши не было.
   - Куда я ее приведу? Квартиру мы с другом снимаем у его тетки. А она запретила девчонок приводить, ну, и так все по случаю бывает.
   Информацией о ВИЧ-инфекции заинтересовался, обсудили питание, сохранение эмоционального равновесия, поиск работы, спутницы жизни.
   Он вздохнул:
   - Надо такую же искать, может, наладить жизнь удастся.
   Я сказала, что некоторые девочки травмированные, от парней зараженные, с ними осторожно обращаться нужно.
   Он усмехнулся:
   - Да, я не собираюсь из нее делать грушу для битья или спасательный круг. Жить-то надо. Сами же говорите. Строить планы нужно, вот я и планирую найти для жизни такую же, как я. Два поваленных дерева крепче держатся.
   Да, несмотря на такую жизнь и вредное воздействие на мозг наркотиков, водки, травм, туберкулеза, гепатита и ВИЧ-инфекции, все же жить надо. Мальчик был рассудителен и сдержан, в нем чувствовалось знание жизни и людей, и держался он с достоинством.
   Вот так я и выявила цепочку жизненных этапов у мальчиков 80-х годов рождения: курение - с 10-ти лет, клей и пиво - с 12-ти, водка - с 13-ти, наркотики - с 14-ти, сожительство - с 15-ти лет с общими девочками старше себя, и в последствие - гепатиты и ВИЧ-инфекции в 17, а в 19-20 - тюрьма. Поистине в беду срываются, как в пропасть, а в преступление сходят по ступеням.
   В тот же вечер я встречу знакомую учительницу одной из школ нашего города, и она охотно расскажет мне про выпуски 1980-1981 годов рождения:
   - Особенно мне запомнился 81 год, - скажет она, - их было 32 человека, 26 - мальчиков и 6 - девочек. Сейчас только трое из них имеют семью и одного ребенка. Две девочки и парень, самый скромный в классе, ни в каких группировках не состоял, учился в техникуме, сейчас работает. Все остальные мальчики сидели в тюрьме, некоторые вообще не вышли из мест лишения свободы. Почти у всех алкоголизм, наркомания, гепатиты, ВИЧ-инфекция. Им 25 лет, им бы семьи иметь, детей воспитывать, а они сейчас сделать этого не в состоянии. Почти то же самое и 80-й год. А те, кому сейчас 17-18 лет, охвачены стремлением учиться, стараются два образования получить и мечтают уехать. Я называю это вирусом эмиграции. И я их не осуждаю. В нашу школу приезжали американцы, выявили путем тестирования самых интеллектуальных 8 человек, уже вызов прислали из университетов Соединенных Штатов. Они вернутся, пропитанные той идеологией, и для нас уже будут потеряны.
   Помните "кембриджских мальчиков", которые развалили наш Автозавод, сокращения провели и зарплату уменьшили? В глазах у них читается презрение к людям, они действуют, как роботы, без сострадания и жалости, чего от них ждать?!
   "Кембриджских мальчиков" я знала, могла бы многое про них рассказать, но надо ли это делать?!
   Вспоминая этот разговор, я все смотрела на график. Рождаемость с 1983 года резко увеличилась, женщинам стали давать декретные отпуска, вводить денежные пособия. В 1986 году был пик рождаемости, а в 1988 году уже кривая пошла на убыль - бушевала перестройка, и смутное время было не за горами. Знали бы счастливые мамы в роддомах, что предстоит пережить их детям!
   Я опять вспомнила, что раньше в сводках по Союзу проходили единицы подростков, страдающих алкоголизмом, но и это вызывало удивление.
   Сейчас, если увидите, как идут они, 15-17-летние, с банками пива - смело ставьте диагноз "пивной алкоголизм". И как следствие употребления пива - раздражительность, бессонница, иногда ночные страхи, рассеянность внимания, плохая память. У них уже сформировалась тяга к выпивке, они не могут выдержать без пива даже несколько дней.
   - А вы мне никогда не запретите пить и курить, - с вызовом говорили мне подростки на лекциях в школах. - Говорите, что хотите о вреде курения и пива, - я все равно буду пить и курить, - заявляли они.
   - Ну, как же я могу запретить, - устало отвечала я, - если государство это вам разрешило, кругом стоят киоски с сигаретами и пивом. От государства вы получили демократию, свободу, свободу выбора сигарет и пива дешевых сортов по низким ценам. Государство не даст вам высшего образования, квартиру не предоставит, работу не гарантирует. Вот ваше будущее - киоски, упивайтесь дрянью, пропивайте мозги. Зачем вам образование - живите с одной извилиной. Глупым народом управлять легче.
   - Ну, как же я буду у тебя отбирать сигарету и банку пива, - подходила я к наиболее горластому из них, - ведь это все, что тебе дали. Отнять это - значит отнять последнее, ведь у тебя тогда ничего не останется.
   Я касалась его плеча, наши глаза встречались, и я часто моргала глазами, чтобы не полились слезы...
   - Да вы хоть по-человечески жили, - он отводил взгляд, - учились, работали, войны не было. А мы..., - он махнул рукой, - действительно только банка пива и осталась.
   - Мы хорошо жили, - тихо сказала я, - но нам тоже Бог испытания послал: видеть беспризорных детей, БОМЖей, бандитов и вас подростков, пьющих и курящих.
   Ребятам я не высказывала свои предположения о том, что после жилищной реформы будут районы для бедных - гетто, и люди будут обречены жить там, из районов бедных уже невозможно будет выбраться.
   Я отогнала воспоминания и стала снова смотреть графики подъема ВИЧ-инфекции. Две петли затянулись на шее поколений 70-х и 80-х годов. Будут ли будущие историки смотреть эти графики, что останется от этих людей? Вот эти сухие записи в амбулаторных карточках.
   Эти люди не были рождены для того, что быть наркоманами и алкоголиками. Им навязали этот путь! Разве это пойло в банках, протухшее и отвратительное, стоит человеческой жизни?! Народ не имеет выбора, его толкают в могилу!...
   Я отчетливо поняла, что все мы в одной Большой Петле, все без разбору. И чем быстрее мы умрем, тем выгоднее это тем, которые стоят у власти в нашей преданной и проданной стране...
   Не в силах думать обо всем этом, я зашла в кабинет к Колючке. У нее на кушетке сидели двое молодых людей, они были в штатском, но с военной выправкой...
   Колючка передала им коробки с лекарствами и строго повторила, что надо пить по схеме в течение месяца, а затем явиться на прием и сдать анализы.
   Когда они вышли, в ответ на мой вопросительный взгляд она пояснила:
   - Этих двоих ребят укусил наш ВИЧ-инфицированный при задержании. После их звонка мы проверили фамилию задержанного по картотеке. Действительно, он состоит у нас на учете с 2001 года. Ребят пригласили срочно к нам. Я дала им противовирусный препарат, - она назвала его, - будут пить по схеме, месяц, по три раза в день. Анализ на ВИЧ мы у них взяли, будем повторять через три месяца. А наблюдаться они будут 1,5 года по приказу, - она назвала приказ.
   Медсестра повернулась ко мне и сказала:
   - У одного из этих ребят сегодня день рождения.
   Колючка покачала головой.
   - И ведь знает он, что ВИЧ-инфицированный, - с болью сказал медсестра, - и все равно надо наброситься и... Господи, почему они такие..., ведь не первый это случай..., не первый.
   Я отвернулась - мне нечего было сказать...

Проститутки-незабудки

   Порой трудно объяснить манипуляционное поведение отдельных лиц.
   Давайте дадим сначала определение: "Манипуляция - это скрытое побуждение одного человека к переживанию определенных состояний другим человеком, который совершает свои действия в пользу манипулятора".
   Но лучше сказать проще и короче: "Манипуляция - это изменение поведения одного человека под воздействием другого".
   Уже стало понятнее, не правда ли? И приведу я вам простой пример из жизни. Ехала я в поезде, где два лихих орла-картежника обыгрывали всех желающих. Желающих, как ни странно, несмотря на проигрыши, было много. И вечером, считая деньги, один из них весело приговаривал: "Эх, лохи, ну и лохи!"
   Я осторожно задала вопрос, что он подразумевает под словом "лох". Он весело посмотрел на меня и высказал краткую формулировку:
   - Лох - это тот, кто меня заметил.
   Я открыла рот, не понимая его ответа, но вовремя закрыла, решив не углубляться в суть вопроса, потому что он уже предложил мне раскинуть картишки.
   Ночью я не спала, опасаясь веселых соседей и думала, думала, думала... И к утру поняла, что лох - это тот, кто обратил на него внимание, кого он "зацепил", всем видом излучая доброжелательность, обещая честную игру, деньги, и самое главное то, что он - человек надежный. Он демонстрирует добрые чувства через жесты, мимику, веселый чистосердечный взгляд, и люди "ловятся" на это. Желание легкого барыша парализует волю. У них возникает магическое состояние быстрого обогащения через выигрыш. В этом замечательном состоянии он его, то есть лоха, и "сделает".
   Вот что он имел в виду: "Я тебя зацеплю - я тебя и сделаю!". Иными словами можно назвать это обман в отношении будущих событий. И я со страхом подумала, что эти люди живут по своим законам бытия и ни с кем не считаются, а окружающие для них всего лишь средства для исполнения их потребностей. Они угадывают чужие потребности, но удовлетворяют исключительно свои. Иными словами манипулятор эксплуатирует ваши желания...
   Иллюстрацией к вышесказанному хочется привести цитату из книги В.Каннинга "Проходная пешка": "Если хочешь чего-нибудь от людей, сначала узнай, чего жаждут они, дождись своего часа, а потом дай им это, подцепи их на крючок собственной страсти и поймай. Часто они и не подумают, что получили лишь раскрашенную подделку под своё истинное желание".
   Комментарии, как говорится, излишни, не так ли, господа?!
   Из курса лекции по психологии,
   разработанного автором
  
   Перечитывая в маршрутке свою лекцию "Манипулятивные приёмы в бытовой жизни", я услышала весёлую песенку, и её навязчивый мотив долго звучал у меня в ушах:
   Незабудка, незабудка!
   Иногда одна минутка,
   Иногда одна минутка
   Значит больше, чем года!
   Незабудка, незабудка!
   В сказке я живу как будто
   И тебя я, незабудка,
   Не забуду никогда!
   - Здесь все понятно, - вяло подумала я. - Неожиданное сексуальное переживание может запустить самую горячую "химическую реакцию" и яркий эротический эпизод запоминается на всю жизнь... Такая вот химия любви получается. "Иногда одна минутка значит больше, чем года".
   И вспомнилась мне история трехлетней давности.
  

* * *

   Итак, жила-была девочка Леночка. Была у нее мама, женщина житейски неглупая и, несмотря на некрасивую внешность, смогла выйти замуж за тихого скромного мальчика из зажиточной семьи, за "ученого и богатого", как хвалилась она подругам. При этом она никогда не распространялась о том, что ее, медсестру на "скорой помощи", как-то всегда обходили вниманием не только врачи, но и даже фельдшеры.
   Надо сказать, что, несмотря на некрасивость, она обладала чувством собственного достоинства и с кем попало не спала, а только с теми, кто сулит определенную выгоду. Поэтому хорошие отношения у нее сложились с водителями - бартер, одним словом, он что-то привез, она...
   Замужество оказалось неудачным: тихий мальчик-математик к семейной жизни оказался неприспособленным, ничего делать не умел, денег постоянно не хватало. Кроме того, девушка, привыкшая к грубым мужским ласкам работников транспорта, хотела того же и от мужа, но, увы, получить не могла.
   Поэтому через годик-другой стала она ему изменять с целью найти себе мужа поудачнее. К тому же она стала котироваться выше: замужняя женщина, имеющая ребенка, не какая-нибудь старая дева!
   В поисках лучшей "брачной доли" дочку-крошку Леночку она отправляла к бабушке, вполне одобряющей поведение дочери. Бабушка сама недавно развелась и повторно вышла замуж за своего старого любовника, соседа по даче.
   Поиск нового кандидата в мужья довольно быстро увенчался успехом. Им оказался водитель подстанции скорой помощи, связь с которым продолжалась несколько лет. Она в то время перевелась в диспетчеры. Поклонник ее крошечную должность начальницы зауважал, быстро развелся с женой и сделал предложение. Она же, в свою очередь, быстро рассталась с мужем.
   Несмотря на то, что личная жизнь матери вполне наладилась, Леночка оставалась у бабушки, привозили ее к маме только по воскресеньям. Бабушка Леночку брала на работу, где она была свидетелем веселых женских разговоров в кастелянтской, куда к ее бабушке, сестре-хозяйке, сбегались все санитарки на "чаек" с бутылочкой винца. Посидят, поговорят, кусок мыла или порошка унесут, выделенный бабушкой (сама она таскала к себе все это ящиками), и разойдутся по домам.
   Леночка росла девочкой тоже некрасивой и строптивой, но бабушкино и материно поведение отлично понимала. Понимала, что для жизни надо искать мужика с выгодой и ухо держать востро.
   Леночкин отец тоже повторно женился. Жена его - доктор, очень милая женщина, постаралась с Леночкой наладить отношения: стала дарить подарки, книги о культуре, одежду, косметику, дорогие украшения и деньги.
   - Для Леночки ничего не жалко. Пусть не видит она горя и лишений, - искренне считала она.
   Мачеха Лены поступала так по двум причинам.
   Во-первых, она сама росла без отцовской ласки, мать ее одна тянула, и ни о каких дорогих украшениях не было и речи. А ей всегда хотелось иметь память от отца.
   А во-вторых, она очень любила мужа, то есть отца Леночки. Любила, как в пьесе Островского "Последняя любовь", то есть с полным отказом от себя ради любимого человека. Поэтому всю себя посвящала диссертации мужа и благополучию его любимой дочки Леночки...
   Как ни печально, но Леночка ее глубоко презирала: принесет отец подарок - она равнодушно поцелует его в щеку и даже спасибо не скажет.
   Отец и мачеха старались угодить Леночке снова: искали лучшее в подарок, давали больше денег. И это повторялось снова и снова...
   Не судите их строго, ведь вторая жена не могла иметь детей, поэтому она тянулась к ребенку мужа, а, может, и старости одинокой боялась...
   - Родные-то дети стакана воды не подадут, - слышу я хор голосов умудренных женщин. - А тут неродная, да с таким характером, да из такой семьи, где выгоду носом чуют. Добра от таких уж точно ждать не приходится...
   Леночка достигла подросткового возраста, и началась у нее "веселая" жизнь. В 17 лет она совсем ушла из дома к подруге-наркоманке, там жизнь была еще веселее...
   Отец устроил ее в институт, но физиком-математиком стать она не захотела. С таким-то опытом знания мужской натуры! Подруги-студентки слушали ее, открыв рот, когда она с упоением рассказывала о своей богатой и разнообразной личной жизни. Одна из подружек как-то сообщила жене отца об этом, расписав в красках. Мачеха решила дать девушке добрый совет:
   - Леночка, некрасивым девочкам надо быть поумнее, не надо такие речи вести, надо учиться и трудиться...
   Ну, что с нее возьмешь? Леночка не хуже ее понимала, что по своим природным данным и интеллекту ей выше прачки, простите, кастелянши и не подняться... Но хотелось, хотелось подняться, используя опыт дворовой жизни, хотелось самоутвердиться через мужа и ребенка, в общем, как и у мамы когда-то в жизни было...
   Поэтому она бросила институт и устроилась с далеким прицелом на турбазу, где "новые русские" отдыхают. "Девушка при белье" была замечена и взята на содержание одним из местных бандитов. Узнав об этом, разочарованные родственники перестали одаривать Лену и давать ей деньги: "Леночка пошла по плохой дорожке и бросила учиться".
   Этого Леночка простить не смогла, и по-хитрому вбивая клинья, развела отца с женой. Он, кстати сказать, ушел не без облегчения, ведь пришло время платить долги: жена его, положившая силы на его диссертацию и благополучие его дочери, заболела, так что его уход был вовремя и к месту.
   Но как бы то ни было, трудный подростковый период со скандалами, драками с матерью и ее сожителем (натерпелись они от буйной Леночки, но ведь своя, кровиночка), с попойками и курением, а также пробами наркотиков миновал. Леночка жила с богатым сожителем и уже знала, с какой стороны у бутерброда масло... И дворовых приятелей своих вспоминала с досадой: "Надо же чего вытворяла, и все даром, вот дуреха-то..."
   Но сожитель вдруг неожиданно ее бросил. Может, надоела, а может, жена его, властная особа, имеющая два образования и являющаяся партнером по бизнесу, поспособствовала, кто знает. Но осталась Леночка одна, без больших денег, к которым уже привыкла.
   Мать пристроила ее на складе кладовщицей, по семейной стезе, но ее это не устраивало. Поэтому Леночка, привыкшая к веселой жизни, стала искать кавалеров у гостиниц. Обладая, как мама и бабушка, практичным умом и житейской хваткой, она прикидывалась овечкой: "случайно" оказалась у киоска, купила конверт, сделала вид, что пишет письмо и вот-вот его бросит в почтовый ящик. Но на самом деле она бросала взгляды-крючки по сторонам...
   Подходили знакомиться к некрасивой, но пикантной девушке желающие повеселиться господа-командиро-ванные. Леночка смущалась, от знакомства отнекивалась (притворяться она любила и умела). Это женщины могли ее раскусить, а мужчины... нет, никогда...
   И заметьте, Леночку проституткой называть никак нельзя было: она же развлекалась с кавалерами с установкой на замужество.
   Кончилось все так, как и задумывалось. Познакомилась Леночка с бравым морячком из Калининграда из семьи потомственных военных. После встречи с Леной запало ему в душу "сильное эротическое впечатление". Решился он взять в жены "образованную" по всем статьям девушку. Откровенно говоря, опыта общения с женщинами у него было мало, потому-то и женился не раздумывая. Состоялась скорая свадьба, на свадебных фотографиях в глазах невесты читался холодный и беспощадный расчет, но кто бы это увидел... Счастливый жених увез не менее счастливую невесту в славный город Калининград, на радость своих родителей. На новом месте Леночке жилось хорошо - однокомнатная квартира, машина... ну все как полагается.
   Разыгрывая девочку-сиротку, бросившую институт по наущению злой мачехи, Леночка убедила своего мужа в необходимости продолжить образование. Вернувшись домой, она не только восстановилась с помощью отца в институте, но и вновь пошла в ту же гостиницу.
   Это загадка, дорогой читатель, почему ее туда так тянуло, ведь все кончилось хорошо. Зачем судьбу испытывать? Но вспомните собачку Павлова: у неё условный рефлекс сложился на пищу и лампочку, и, понятное дело, слюна уже при зажжённой лампочке выделялась задолго до получения пищи....
   Так вот, приехав в мае-июне месяце, наша "девушка при белье" пошла в гостиницу и, как обычно, повеселилась. В институте она восстановилась - обрадовавшийся папа помог образумившейся доченьке, почувствовавшей тягу к высшему образованию. Добавлю, что папа её любил, любил её и отчим. Нечасто в природе такие заботливые отцы и отчимы бывают. Но вы таких тоже встречали, живут они ради своих дочек и падчериц и всё им покупают, и деньги дают немереные.... Народу и не понять, за что такая любовь к девчонке. Ну, ладно бы к родной дочке, а к пришлой-то девчонке за что!?
   А это оттого, что от этих дочек-жучек идут сигналы женские, она и ручкой так поведёт, что на ножки смотреть хочется; и в глаза посмотрит так, что сердце вдруг успокаивается, и благостно становится на душе. Так бы и сидел около дочечки и никаких кавалеров до неё не допускал, чтоб не владели таким сокровищем. Иной раз дело до всякого доходит, ну теряет мужик голову, и всё тут, от женских-то сигналов, не ему природой предназначенных....
   А впрочем, вспомните Аксинью из "Тихого Дона", и вы поймёте, почему её отец совершил насилие, не иначе в беспамятство впал от родной дочери. Трагедия, конечно, но не спешите жалеть дочь и осуждать отца - это человеческая природа виновата. И если уж на то пошло, ведь царь Давид, старый греховодник, тоже целыми днями глаз не сводил со своей дочери Фамарь. Сидел и любовался, и благость чувствовал во всём теле, и только об одном жалел, что она его дочь....
   Так что некоторые отцы страдают синдромом царя Давида по отношению к своим юным дочерям, но им то кажется, что они отцовское чувство испытывают....Ан нет....совсем другое.....
   Через месяц "отдыха и учебы" в родном городе Леночка вернулась в славный город Калининград к любимому мужу. Через девять месяцев родила мальчика, опять же к великой радости новых родственников, которые души в ней не чаяли и видели в ней, поверьте мне, смысл жизни. Нередко живут люди в достатке, все у них есть, но душевно болеют, депрессии, бессонницы их мучают, встретят такую вот Леночку, веселую да живую - словно антидепрессант в их жизни появится. Прикипят они к ней душой, как же без антидепрессанта-то жить? Одного боятся, не дай Бог, уйдет она, и вернется их тусклое бессмысленное существование.
   И все бы хорошо, но счастливый отец новорожденного как-то встретил своего бывшего сослуживца и за рюмкой водки услышал откровения друга. Он делился незабываемыми впечатлениями от поездки в знакомый им обоим город. Там в гостинице довелось ему встретить и весело провести время с не очень симпатичной, но весьма опытной в любовной сфере дамой. Сопоставив факты, муж Леночки узнал в той незнакомке свою жену.
   От досады и по простоте своей он своим горем с другом поделился. Друг, понимая всю щекотливость ситуации, деликатно успокоил его. Сказал, что мужская дружба дороже всего, и он сам бы хотел на ней жениться, но опоздал, хорошая девчонка... Хотя, конечно бы, не женился.
   После долгого разговора Леночка во всем созналась, хоть и не от души, но покаялась, и муж ее простил.
   В общем, пожалуй, правы юристы - чистосердечное признание снимает половину вины. Простил муж Леночку, родителям не сказал, но к сынишке все же пристально присматривался, сходство с другом-однополчанином искал. Похоже, что яркое переживание сидело в его мозгу. Возможно, потребует он со временем генетической экспертизы. Поскольку теперь он с нее глаз не сводит, то в семейке этой обстановка напряженная. Но Леночка вряд ли изменится, она и дальше своего не упустит. Правда, учиться стала прилежно, понимает, что ученье - все-таки свет. Не хочет она, как бабка, ныне покойная, быть кастеляншей, хотя по уму и внешности ей никогда бы не подняться выше...
   Что касается мужа тут Леночка хорошо знала ту краткую житейскую истину, которую ей как-то пропел один из ее подвыпивших кавалеров:
   "Пусть шлюха выйдет замуж - что ж -
   Родит и грех забыт.
   А муж напьется и заснет,
   Пока он спит - молчит."
   Так что жизнь продолжается, и поезд идет по расписанию, и пассажиры едут согласно купленным билетам...

* * *

   Пока я вспоминала эту историю, вслед за медсестрой ко мне в кабинет вошла девушка - копия бывшей девушки-Леночки. Ее презрительный по отношению к женщинам взгляд тут же сменяется ласковым и добрым, если в поле зрения попадает мужчина.
   Она так устроена, что у нее выражено чувство соперничества к женщинам и жажда мужского внимания. Само по себе это не порок, но только часто подобное отношение к жизни приводит на скользкий, но такой манящий путь проституции... (или секс-бизнеса, скажу в скобках).
   Татьяна - ровесница Леночки, ей тоже 24 года. Только у нее, в отличие от Леночки, мать умерла, когда она была подростком. Вскоре около отца появилась "хваткая баба", которая выставила ее из квартиры и ни о каких подарках не было и речи. Таня ночевала, где попало, пила и курила с 15 лет. А в 17 ее взял на содержание "Хачик-армянин", она вспоминает его добрым словом:
   - Кормил и одевал хорошо, никогда не бил. Считай, вторая жена была...
   Но он уехал к себе, изредка ей деньги шлет, а приехать не может. Она сначала торговала на рынке, где "все приставали - жизни не было". А потом к ней подошел сутенер Вадик и сказал:
   - Ну, чего ты спишь со всеми даром, я тебе работу дам, деньги будешь иметь всегда.
   - Так что я сейчас секс-работник, - она с вызовом посмотрела на меня, - осуждаете?
   - Да нет, жалею, - в тон ей ответила я, уже научившись с ними разговаривать, - только от моей жалости ни холодно, ни жарко, верно?
   - Это точно! - расхохоталась она.
   - К тому же, - продолжала я, - мы-то вас жалеем, а вот вы-то нас никогда не пожалеете. При случае об колено переломите, с хрустом... верно?
   Она смотрела на меня сначала с недоумением, переваривая сказанное, а потом с уважением сказала:
   - И это верно... Вы что - мысли читать умеете?
   - Нет, не умею, - я отрицательно покачала головой, - но некоторые мысли у тебя на лице написаны, крупным текстом с заглавными буквами...
   Мы засмеялись вместе, почувствовали понимание и симпатию друг к другу, несмотря на такую разницу между нами.
   Из ее сбивчивого рассказа мне удалось кое-что записать для себя.
   - Вы угадали - я девчонок с детства ненавижу, особенно красивых. В 8-м классе вцепились мне в волосы, рвали платье, дразнили: "У тебя мальчика нет". Я их тогда боялась и ненавидела..., а сейчас боюсь, что кого-нибудь из них убью. Я бы их всех перестреляла. Поэтому и решила: нарочно с парнями спать буду без презерватива - пусть они всех своих девчонок перезаражают! А мужчин я люблю, люблю слушать их голоса, когда они разговаривают, я даже иногда останавливаюсь, чтобы послушать их, мне приятно становится, настроение повышается. Если с утра мужчину встречу, значит все хорошо будет в этот день, а если женщину встречу, то все, с утра злая становлюсь, весь день, считай, пропал...
   Она призналась мне, что любит оружие и мечтает иметь пистолет.
   - Я с охранниками дружу, они мне дают пострелять, классные ребята.
   Потом она пожалуется на раздражительность:
   - Мне так тяжело себя сдерживать, но иначе нельзя, все против меня пойдет.
   - Еще бы не тяжело сдерживаться, - подумала я. - В характере ее выражена обидчивость, подозрительность и чрезмерная чувствительность к раздражителям. Характер, как граната без запала. Найдет его и взорвется, убьет какую-нибудь красивую девчонку из-за мужика.
   Она замолчала, и я стала рассказывать ей про ВИЧ-инфекцию. У нее зазвонил телефон. Она коротко сказала:
   - Да, сейчас буду. Я у доктора.
   Пряча телефон, сказала обычным голосом:
   - Вызов поступил. Наша служба и опасна и трудна. Я все поняла, доктор, буду беречь себя, пользоваться презервативами и прочее...
   Я протянула ей буклет "Только для тебя" - пособие для женщин в сфере секс-бизнеса, и она его взяла. Спустя месяц она пришла и по пунктам как профессионал раскритикует этот буклет. И я поняла, что составители, делая этот сборничек, исходили из теории, а практически он совершенно непригоден.
   После ее ухода мне вспомнились слова итальянского психолога Ч. Ломброзо: "По моему мнению, проституция является результатом врожденных порочных наклонностей и особенностей, свойственных женскому полу. Недостаток же воспитания, беспризорность, нищета и дурные примеры могут рассматриваться лишь как ее вторичные причины. Воспитание и образование служат, как известно, спасительной уздой для порочных наклонностей".
   Снова вспоминаю Леночку. Возвращаясь к сказанному, могу только добавить: повезло Леночке с мамой и бабушкой, живым примером показывающими, что погулять не возбраняется, но нужен статус семейной женщины и выгода в браке. Повезло с отцом, человеком образованным, который тоже стремился дать дочери-недоучке образование. Повезло с женой отца, которая жила иллюзорным представлением "о бедной девочке без отца", вкладывала в нее деньги и дарила дорогие подарки. А ведь известно, что хороший подарок может изменить судьбу. Леночка изучала дорогие книжки с иллюстрациями по макияжу, прическам, одежде и вырабатывала вкус, читала книги по культуре поведения и при случае могла притвориться "интеллигентной девушкой". И самое главное, что повезло Леночке с ее генетической конституцией, умением манипулировать людьми при некрасивой внешности и умение вызывать сексуальное возбуждение у лиц противоположного пола.
   Кстати, жене отца тоже повезло, после того, как она получила хороший урок от Леночки, жизнь ее изменилась в лучшую сторону; денежные расходы уменьшились и здоровья прибавилось, да и жить она стала в реальном мире и перестала себя тешить иллюзорными представлениями.
  

* * *

   Мои мысли о Леночке прерывает скрип открывающейся двери кабинета.
   Вводят злобную, растрепанную девушку с размазанной косметикой на лице. Она всхлипывала и приговаривала:
   - Дайте чистую справку - иначе я повешусь.
   - Кому справка-то чистая нужна? - спросила я.
   - Тете и дяде нужна, я у них живу. Я сдуру тете сказала, что у меня ВИЧ(+), а она меня из дому выгоняет.
   Ложь была видна сразу: притворяться она не умела.
   Этой девочке было 19 лет и характер ее был, как у многих других моих посетительниц. Из ее рассказа я узнала, что родители-алкоголики ею не занимались, а у девочки в 13 лет произошел гормональный взрыв, и покатилось колесо: анаша, пиво, мальчики. В 15 лет сбежала в город к 17-тилетнему парню, у которого тоже родители-алкоголики. Она быстро вошла в дворовую компанию, и была там королевой. Итог такой королевской жизни - гонорея и сифилис. В 17 лет был аборт, а потом долго лечила воспаление. Дважды ее насиловали за отказ жить половой жизнью. Что поделать, дворовые пацаны к морально-этическим нормам не приучены. Потом она нашла парня и стала жить с ним, забеременела, и все бы хорошо, но она сдала анализы и сказала ему результаты - он ее тут же выставил за дверь.
   - Дайте чистую справку - ему показать, - она рыдала, не переставая, а я с грустью смотрела на нее.
   Да, большой талант надо иметь - жить за мужской счет, но плата за это бывает иной раз высокая.
   Чистую справку я ей дать не могла, но успокоила и убедила жить дальше, да она и сама призналась, что кончать жизнь самоубийством и не собиралась.
   - Я же живучая, как кошка, - с гордостью сказала она, - нигде не пропаду. Кто не рискует, тот не пьет шампанского! Правда?
   И я с ней согласилась, понимая, что ее жизнь - это и есть поиск острых ощущений...

* * *

   История следующей пациентки поразила меня своей неправдоподобностью.
   Девочка-художница, в прошлом представительница "богемы", повторила тот же путь. В 16 лет беременеет (сама не знает, от кого), выходит замуж за 40-летнего художника и переселяется в его однокомнатную квартиру. Прежняя жизнь продолжается, но уже в замужнем статусе.
   В 30 лет она разводится и повторно выходит замуж за 20-летнего художника. Сын от первого брака остается с ее бывшим мужем. Она же переселяется в однокомнатную квартиру второго мужа и рожает ему ребенка. Вскоре уговаривает обоих мужей продать квартиры и купить дом, где будут жить все, вместе.
   Уговорила, живут marriage a trois. Первый муж, уже пожилой, убирает, моет, кормит детей, второй - картины пишет...
   В 40 лет она встречает "настоящую любовь" - 30-летнего беженца-строителя из Таджикистана. Второму мужу предлагает развод и выселение из дома, мотивируя это тем, что третий муж - строитель и дом он приведет в порядок.
   Первого мужа предполагалось оставить при себе - кухарка не помешает. Второй муж уходить отказался, поэтому они с третьим мужем стали строить пристрой. Она снова оказалась "в положении". Но кто-то из троих оказался ВИЧ-инфицированным (у всех были связи на стороне). Вот поэтому и оказались они в СПИД-центре...
   После ухода этой "роковой" дамы я задумалась: а ведь выигрывают не те женщины, у которых высокоморальные нормы, а те, кто умеет манипулировать, вызывать особые состояния у мужчин, вплоть до эротического зомбирования. Они-то всегда, как кошки, падают на лапки, отряхиваются и идут дальше.
   Наверное, в первобытном обществе большой успех имели те самки, у которых была готовность к спариванию со многими самцами ради лишнего куска мяса. Именно к таким женщинам стремилось огромное количество мужчин-самцов.
   "Похоже, среди женщин идет суровая борьба за кусок мяса, с мужчиной в придачу..." - усмехнулась я про себя.
   Да, все же какие разные женщины! Пожалуй, выгоднее быть незабудкой-проституткой. Они ведь в почете сейчас, в новом капиталистическом времени. Мать, которая воспитала троих-пятерых детей и не изменяла мужу, никто и не вспомнит добрым словом. А незабудки-проститутки всем милы и хороши. "Капитализм на промежности стоит, - вспомнила я изречение знакомого сексопатолога, - убери ее, и капитализм рухнет".
   Перед глазами вдруг встала моя первая клиентка Елену, ее взгляд, полный ненависти. И я теперь поняла: ее ненависть была не случайна, она воспринимала идущие от меня недобрые сигналы. Она ощутила мою скрытую неприязнь, а вовсе не жалость, и ответила той же монетой. И впервые передо мной встал вопрос: "А я сама за что ненавижу таких девочек-Леночек и женщин-Елен?"
   А ненавижу я их за то, что мужчины всегда обращают на них внимание, за то, что они никогда одни не останутся. Они-то всегда будут в выигрыше, они выполнят свою биологическую задачу, и около них всегда будет муж и дети. Тогда как я эту простую задачу в силу своего характера выполнить была не в состоянии.
   Ай, ай, ай, как не хорошо, непрофессионально! Выходит, что биологическое соперничество мне не чуждо... Однако! Значит, я буду в проигрыше...Что ж, сейчас это от меня не зависит, время ушло... Надо успокоиться, принять проигрыш и жить дальше с тем, что осталось. На старости лет можно принять это уже без обиды, понятно, что некоторые вещи тебе, увы, не даны...
   Ну, что в этом плохого, что Леночка хотела жить хорошо за счет мужчин?! А кто не хочет?! И я бы хотела, да опыта не было. Так ведь такой опыт дорого стоит, не правда ли?! Что делать, такова жизнь, в ее грубых проявлениях: "Тебя мужчины используют, и ты умей их использовать!" - внушала мама Леночке.
   Грустно... понять это мне не было дано.
   Мне мама другое говорила: "Работай хорошо, дочка. Пусть тебя люди уважают. Раз такую профессию выбрала - больных не обижай и делай всё, чтобы они выздоравливали". Но что поделаешь - разные мамы, разные дочки, разные взгляды на жизнь... разные судьбы...
   Но есть еще одно обстоятельство: меня почему-то всегда тянуло к таким вот Леночкам..., хотя я для них служила фоном - в лучшем случае, или объектом для получения каких-то благ - в худшем...
   У меня к ним было какое-то странное биологическое притяжение, словно их присутствие давало мне частицу женственности, которой мне не хватало.
  

* * *

   В дверь постучали, вошла медсестра Надежда Степановна.
   - Идемте ко мне чайку попьем, - мягким, домашним голосом сказала она.
   Тонкие черты ее лица напоминали женщин с картин Зинаиды Серебряковой.
   Мы пришли в ее кабинет, она налила чай и пододвинула ко мне тарелку с пирожками.
   - Тяжело Вам у нас приходится, - вздохнула она.
   Я кивнула в ответ.
   - А больные из Вашего кабинета выходят... - она поискала слово, - с просветленными лицами.
   Я перестала жевать и смотрела на нее, не веря ее словам.
   - И Олечка-Белоснежка наша ожила, лекарство пьет. Планы жизненные строит. Вы ей помогли с ее парнем разобраться, объяснили, что к чему, вот она и преобразилась...
   Я заметила фотографии на ее столе и попросила показать их. Она охотно их подала и стала рассказывать о своем юбилее.
   - Из деревни моей подруги с мужьями приехали, с работы моей прежней пришли, родственников не счесть. Сын со снохой были, из Москвы приехали тоже. Праздничный стол накрыли в саду, погода была солнечная, вид на Волгу изумительный. Пели, плясали под гармошку. Всем хорошо было, а уж я какая счастливая была!...
   Надежда Степановна была подругой моей приятельницы, поэтому я немного знала о ее жизни. Деревенская девочка, росла в дружной трудовой семье, где все уважали друг друга. Окончила медучилище, вышла замуж за своего деревенского паренька, родилось двое детишек, сын и дочь. Сейчас уже внуки есть.
   И скажите на милость, почему перо мое, такое бойкое в описании психопатологии падает из рук, и я никак не могу описать хорошую жену, мать и бабушку?! Жизнь женщины, которая вышла замуж по любви, строила свой дом, рожала детей... Почему я так тщательно выписывала уродцев, да еще свои переживания, а судьбу Надежды Степановны описать не могу - рука немеет...
   Слушая ее внимательно, я вдруг тоже оказалась во дворе, под цветущими яблонями, где были накрыты столы и было много радостных гостей... И вдруг я тоже закружилась с кем-то в танце, и на меня падали яблоневые лепестки, а Волга сияла под вечерним солнцем и катила свои воды к морю... Птицы пели так, что иногда заглушали гармонь и старинную русскую песню. И жизнь казалась прекрасной, и люди были удивительно хороши.
  
   Надежда Степановна тоже танцевала с мужем, и от их лиц шло такое тепло и радость, они словно освещали всех гостей. Эта счастливая пара имела все, что нужно человеку: детей, дом, друзей и...
   И тугая пружина ненависти в моем сердце вдруг разжалась. Я вдруг удивилась тому, что была способна неприязненно относиться к женщинам из-за того, что они жили не так, как я, из-за того, что они были другими...
   А еще я подумала, что если бы все женщины были такие, как Надежда Степановна, то может быть и не было бы у нас никакой ВИЧ-инфекции...
   И не надо быть стервой или проституткой, приобретать знания мужской натуры, чтобы управлять ими, а достаточно быть умной и доброй женщиной, понимающей жизнь и людей.
   Я не завидовала Надежде Степановне, мне почему-то хотелось за нее радоваться и греть душу около нее...
   И никто еще не смог написать книгу о счастливой жизни двух людей, которые встретились, были подарком друг для друга и которые построили свой светлый и гостеприимный дом...
   Но, почему же, другим не дано это счастье? - спросите вы.
   Ответа на этот вопрос я не находила.
   И Тайна сия велика есть...

Гей-Нарцисс и розовые девочки

  
   Что значит быть красивой?
   Моему телу дарят все больше и больше компли
   ментов. Ко мне пристают на улице, мне свистят
   вслед, меня внимательно разглядывают.
   Я чувствую желание других, но еще не свое. Кон
   центрировать желание - это власть над другими.

Сильвия Кристель "Эммануэль"

  
   Случалось ли вам, дорогие читатели, видеть красивых людей и чувствовать при этом свое несовершенство? Да уж, наверное, случалось. Возможно, вы испытывали при этом самую сложную гамму чувств от зависти до враждебности...
   А вот мне в молодости удалось избежать подобные переживания, потому что жила я, как в стеклянной коробочке, и ничего, кроме учебы и работы, вокруг себя не замечала...
   Недавно я торопилась на работу в Областной Центр Семьи, где подрабатывала по субботам. И вдруг, как вкопанная, остановилась перед парочкой, идущей впереди меня. Я уставилась на девушку, замедлила шаг и решила не обгонять их.
   Ну, как можно описать прелестное создание женского пола в расцвете юности и красоты, которую бережно придерживал за локоток известный в городе владелец салона "Тату" Пьер (ну, кто не знает Пьера?)
   "Тату" - это богемный салончик, а Пьер - мастер делать самые продвинутые татуировки во всех местах..., кстати, особо желающим Пьер демонстрировал и свой авторский рисунок, выполненный, знаете ли, в особо интимном месте. Ах, Пьер, душка! Сколько шарма, обаяния!
   Я рассматривала фигуру девушки и прислушивалась к необычным ощущениям в моей душе... Ну, как описать фигуру? Лебединая шея гармонично переходила в покатые плечи, тонкая талия переходила в красивые бедра, а длинные ноги... Гармония, совершенная гармония! Глядя на девушку, хотелось любоваться ею как произведением искусства. Подобные ощущения я испытывала, помнится, в музее Пушкина в Ленинграде. Там на одном этаже я любовалась портретом Натальи Гончаровой, от которого не хотелось отводить глаз, а на другом - портретом Дантеса, который был так чарующе хорош, что я ни на секунду не усомнилась в романе между ними. Дивно красивые люди, что бы там ни говорили.
   Я все смотрела на эту чудную статуэтку, и идущие навстречу мне люди казались уродами. На фоне ее фигурки я сама стала казаться себе весьма несимпатичной. Печалясь о негармоничности своего тела, я двигалась за парочкой и ловила обрывки их разговора.
   - Мама вообразила, что я наркоманка и потащила меня к наркологу, а та долго задавала мне глупые вопросы и под конец написала направление к психиатру...
   Визгливый голос девушки вернул меня к действительности. И я, потеряв интерес к ней, обогнала парочку и даже не обернулась, чтобы посмотреть на нее. Достаточно одного голоса, разрушившего очарование, зачем же разочаровываться дальше?
   И в этот же день вечером, возвращаясь с работы, я увидела на остановке мальчика лет 20-ти, который приковывал взгляды всех, находящихся на остановке. Я, заметив это, тоже посмотрела на него: что же в нем такого? Мальчик был тоже гармонично сложен. Лицо его было красивым, оно напомнило мне Ивана-Царевича с палехской шкатулки. Белокурые волосы были коротко подстрижены, пряди были уложены якобы в небрежном беспорядке, однако в прическе чувствовалась рука дорого парикмахера. Да и оттенок волос был явно не свой.. Брови "по линеечке" заставляли думать об их коррекции, а загнутые ресницы открывали миру огромные голубые глаза, прямой нос, пухлые губки. И такая фигура, что любая девчонка позавидует...
   Неудивительно, что все смотрели на него. А я, глядя на него, вспоминала эллинские скульптуры, далекие от совершенства в сравнении с этим звездным мальчиком. Он же прохаживался по остановке и не без удовольствия замечал чужие взгляды.
   А, проходя мимо меня и поймав мой взгляд, он мило подмигнул, отчего я открыла рот от удивления (вы только подумайте, ах, злодей!). Но, поразмыслив, подумала: ну, откуда ему знать, что, глядя на него, я размышляла об эллинских скульптурах! Опять же, подмигивать старой тетке гораздо безопаснее, чем молодой девушке, к тому же и форму нужно поддерживать.
   - Ну, и денек сегодня однако же! - подумала я, садясь в трамвай, - нечасто такие особи попадаются: девушки, которые нравятся женщинам, и мальчики, которые нравятся мужчинам.
   Но через некоторое время я про них забыла, своих забот хватало.
   И когда в СПИД-центре в моем кабинете появился мальчик-нарцисс, я едва не удержалась на стуле. Это был тот самый звездный мальчик! Одет он был в обычные джинсы и майку, но в движениях угадывалась редкая пластичность и выразительность позы и жестов. Лицо было ухоженным, кожа светилась, а глаза, как две льдинки, поблескивали из-под загнутых ресниц.
   Работал он в мире шоу-бизнеса в другом городе.
   Он был весел и вел себя непринужденно. Он объяснил, что сдавал с другом анализы на ВИЧ еще год назад, и результат был положительным.
   Не дожидаясь моих вопросов, он стал рассказывать о своем друге, который его очень любит. Он активно жестикулировал, глаза его блестели, речь была громкой. А я наблюдала за ним, понимая, что у него к себе контроль и критика утрачены, и все сводится к одной теме: о его друге.
   - Похоже, что Вы строите свои отношения по образцам дружбы Фреда Меркьюри и Рудольфа Нуриева? - поинтересовалась я.
   - Ах, как Вы меня понимаете! - обрадовался он. - Давайте поговорим о них.
   Еще бы я его не понимала, экзальтированного мальчика, который по сути своей природной и не является гомосексуальным мужчиной, но "вошел в образ", вернее, кто-то его подтолкнул, или что-то, уже заложенное в его характере. Может быть, жажда денег, или сцены... заигрался мальчик, ушел в иллюзорную жизнь, из которой нет выхода.
   Мне было грустно его слушать, когда он стал пренебрежительно рассказывать о девушках, которые охотятся за его деньгами.
   - Случалось, на заднем сиденье такси, закрывшись рогожкой, уезжать от них... Прут как танки, - возмущался он, - и всем одного надо - денег. Да я их зарабатываю тяжким трудом, почему я должен на нее их тратить?! Меня это бесит, почему это я ей должен: букеты, конфеты, кольца, квартиру, машину, коттедж? А ей все мало, мало чужого добра, не успокоится ведь, пока все не заберет или половину в лучшем случае. Вон Жасмин какой спектакль устроила, а цель одна - забрать деньги мужа. Ты их зарабатывала?! Уж лучше бы господин Семендуев мальчика завел - тому, кроме его любви и доброго отношения, ничего не надо.
   Я засомневалась при последнем утверждении, но промолчала...
   Он говорил, а я вспоминала другие случаи...
   На заре перестройки у нас в городе произошло два убийства мужчин нетрадиционной ориентации. Один из них врач, хороший хирург по отзывам пациентов... Но его любимой фразой была следующая: "А что я буду с этого иметь?" По тем временам это было даже неприлично. Он имел квартиру и достаток, но ненавидел женщин. И говорил точно так же: почему это я ей должен?
   Когда его обнаружили, труп был со множеством ножевых ранений, но ни одна вещь не была тронута с места. Впоследствии нашли тайник с немаленькой суммой..., деньги, кстати, родственникам не достались, потому что их взял его друг и доверенное лицо по завещанию.
   Спустя несколько лет был убит еще один доктор, которого я знала с 1980 года, когда проходила интернатуру по терапии. Тогда-то и приехал в нашу больницу веселый холостяк, красавец Андрюша, сразу же получивший однокомнатную квартиру.
   Все незамужние молодые женщины встрепенулись в надежде на Андрюшину благосклонность. Первое время он ходил, как петух, злорадно стравливая их друг с другом. Артистичная натура, что и говорить. Одна дама тридцати с лишним лет, дородная, как невеста в "Женитьбе" Гоголя, краснела и бледнела при виде Андрюши и даже падала в обморок - так хотелось замуж выйти за такого щеголя-красавца, да еще и с квартирой.
   К слову скажу, что воздействие таких мужчин на женщин бывает иной раз таким волнующим и желанным, что действительно из-за них, порой, сходят с ума, идут на все, чтобы заполучить их. Вспомните глупеньких девочек, которые пишут в женские журналы: "Он - гей, но я его люблю, с ним так хорошо".
   Манипуляционные формы поведения свойственны им, и поэтому они быстро вызывают зависимость у женщин. Мы с моей подругой Надюшкой общему психозу не поддались, потому как сразу заметили подкрашенные и подвитые волосы, умело наведенный румянец, и даже губки, подкрашенные "естественным" тоном. Потому-то Андрюша нас выделял и приглашал на чай в свою холостяцкую квартиру, где все блистало чистотой. Любил Андрюша антиквариат и знал в нем толк... Он надевал фартучек в горошек, наливал чай и говорил:
   - Ну, девочки, сейчас поговорим, посплетничаем...
   И неожиданно создавалась иллюзия, что нас уже трое веселых девчонок - хохотушек, ждущих любви и приключений...
   Ах, как умел Андрюша перевоплощаться в подружку с фартучком в горошек! И я тогда по рисунку его поведения уже понимала, что природа дала сбой, и женской душе Андрюши предназначалось женское же тело, но, увы, в последний момент природа передумала и обрекла его на душевные страдания и мучительную смерть.
   Мы знали, что Андрюша подружился с секретаршей главного врача Танечкой, самой красивой и изысканной женщиной в больнице, "чтобы бабы успокоились и перестали охотиться за моими деньгами и квартирой" - заявил он.
   Танечка была душевнобольной и дважды лежала в психбольнице, мужчин она на дух не переносила, но и лесбийские отношения ее не привлекали. Красавица Танечка была холодна, как лед, и с поклонниками была жестока. Когда она попала в психбольницу - поклонники злорадствовали: "Так, мол, тебе и надо, не оценила нас красивых и хороших". И платоническая дружба с Андрюшей была для нее спасательным кругом, впрочем, и для него тоже. Не все повинуются зову двухполой любви. Не потому что не хотят, а потому, что не могут.
   Потом в моей практике еще не раз я встречу людей, которые по болезненным проявлениям их психики никак не могли бы обойтись без психбольницы, но они встречали особого человека в своей жизни ("живое лекарство") и глядишь - разминулись с сумасшедшим домом, хотя прямая дорожка шла к нему.
   Танечка 15 лет не попадала в психбольницу, ее уже и с учета сняли, но после Андрюшиной смерти... шизофреническая симптоматика проявилась очень ярко. И через 3 года никто уже не узнавал в пьяной побирушке Таньке бывшую изящную красавицу, удивительно похожую на Скарлетт в исполнении Вивьен Ли.
   Мы разговорились с ней, когда она лежала в психбольнице, где я работала. Во время моего дежурства обрюзгшая и опустившаяся Танечка будет вспоминать Андрюшу с глубокой благодарностью и почитанием...
   Выслушивая ее и встречаясь с ней глазами, я понимала, что присутствовала при Чуде встречи этих двух людей, которые, не повинуясь зову природы, сохранили друг к другу особые отношения... Есть много необъяснимого в человеческих отношениях. Нам не дано понять их никогда, и, может быть, не надо пытаться это делать, думала я, слушая Танечку.
   Андрюшу убили так же страшно, как и его предшественника, не взяв ни одной вещи, кроме 2-х кассет, на которых были записаны его встречи в Голландии во время его поездки в первые годы перестройки. Возможно, и смерть свою он нашел из-за ревности партнера... кто знает? Убийцу, как и в первом случае, не нашли, а спустя несколько лет оборвется и жизнь Танечки, Татьяны, бывшей секретарши, первой красавицы и бывшей возлюбленной Андрюши...
   Что там пафосные откровения Рудольфа Нуриева перед этой печальной историей? Как жестоки нравы в гомосексуальной среде, очень жестоки, но мало кто об этом знает...
   По настоящему истинных "женских душ в мужском теле" мало, очень мало, и это страдальцы по большому счету. А порочных людей, состоящих в противоестественных отношениях, очень много. И раз уж человек становится рабом своих страстей, так может и не надо эти противоестественные страсти пропагандировать..., вообще упоминать про них не надо, ну, есть они, существуют, с ними считаться приходится... Но к чему их восхвалять, скажите?! Воспоминания не мешали мне разговаривать с мальчиком.
   В разговоре он упомянул героя рассказа "Голубчик" Людмилы Улицкой. Я объяснила, что не было у него "женской души в мужском теле", не обладал он гомосексуальной ориентацией, но имел слабый тип нервной системы и нежную душевную организацию.
   Сначала растлил его отчим, увидев хрупкого милого мальчика. А потом еще роковая встреча со зверем в человеческом облике, который и толкнул его на путь противоестественных отношений. Так и сделали из человека сладкую игрушку для удовлетворения своих похотей.
   А если бы на его пути встретилась активная женщина, ну, например, как Леночка из моего предыдущего рассказа, с нормальными женскими запросами... и был бы он мужем, отцом семейства...
   Я вспомнила преподавателя математики одной из школ нашего города, к которому привязалось одно высокопоставленное лицо, забрасывая его сначала нескромными предложениями, а потом и угрозами...
   - Да что во мне такого, доктор, что он ко мне привязывается?! - с отчаянием и отвращением воскликнул мой герой.
   - А вспомните-ка, о чем Вы с ним разговаривали, - напомнила я, - как Вы о женщинах отзывались, представляя их охотницами за вашим статусом, квартирой и машиной. Вот он и обрадовался: своего по духу встретил.
   Преподаватель мой вскоре женился, детей завел, живет хорошо..., а ведь мог бы быть и сладкой игрушкой, если бы купился на деньги и обещания. В результате его нормальный половой рефлекс угас, и восстановить его не было бы никакой возможности. Повторил бы он судьбу моего звездного мальчика, сидящего у меня на приеме.
   Я припомнила рассказ Н.Лескова "Кадетский корпус", главный герой которого явно имел нетрадиционную ориентацию, выражающуюся в поистине материнской любви к мальчикам, лишенных материнских ласк, с ранних лет отданных в муштру. Ведь не стал же он на стезю порока, еще и прославляющего его, как Рудольф Нуриев. У него было поистине материнское сердце.
   - Ах, какая вы скучная, - воскликнул мой Нарцисс. - Разве это сравнить можно? Там забота, согласен, а здесь любовь. Вы судите в рамках своей морали. - заявил он.
   - А без морали-то куда деваться? - удивилась я. - Без морали в содомовский грех зайти легко, а выйти, порой, невозможно. Кроме того, сейчас порок тоже становится наркотиком, веяние времени, знаете ли...Человек пытается спастись от одиночества, ввергая себя в смуту порока!!! Возможно ли спасение через порок? Сколько мужчин, являясь гетеросексуалами по природе, калечат себя из-за моды, корысти или поиска острых ощущений, продавая себя извращенцам всех мастей и расцветок, изображая голубую любовь, как между Фреди Меркьюри и Рудольфом Нуриевым.
   Это ведь тоже бегство в иллюзорный мир, который является для них реальностью.
   Все поведение, моральные установки, жизненные ценности меняются..., и назад дороги уже нет. Разве это не печально, что порок стал наркотиком, к нему стремятся, его ищут, и чужое тело становится игрушкой для разгрузки.
   Я замолчала, а он меня внимательно слушал и после паузы спросил:
   - А я, я выходит не истинный гей?!
   - Нет, конечно, - усмехнулась я. - Вы ввергли себя в пучину порока вследствие артистичности своей натуры, опять же в шоу-бизнесе вращаетесь, девушки с Вас денег требуют, а мужчины деньги платят, вот и закружилась головка... Ну, и начитались тех, кто разрисовывает эту жизнь пафосно и заманчиво, а в реальной жизни: и смерть, и психозы, и ВИЧ-инфекция.
   - А, - махнул он рукой, - лучше жить и умереть, сгорая..., все же лучше яркая жизнь со страстями, адреналином и, в конце концов, чувство, что ты даришь незабываемые ощущения другому человеку, когда он без ума от тебя - это тоже здорово и не каждому дано...
   - Точно! - засмеялась я, - он у твоих ног, раб страстей, а ты ему пяткой на голову нажимаешь, ты, мол, здесь, голубчик, лежи и не трепыхайся - незабываемые ощущения власти своей над ним, не так ли? Он и не человек вовсе, а так, пыль под твоими ногами, а ты Наполеон при взятии Парижа! Ладненько... - спохватилась я, - дискуссию продолжим в другой раз, а сейчас поговорим о ВИЧ-инфекции....
   - А я и так все знаю, - весело сказал он, - все в интернете прошерстил, информация противоречивая, а кое-где и откровенно лживая. Но я решил наблюдаться у врачей вашего города, друг меня здесь прописал, у себя я человек всем известный, светиться не буду, а у Вас в СПИД-центре иммунограмму сдам, анализ крови, все же спокойнее будет... Так что, до встречи, доктор, мне приятно, что Вы человек широких взглядов, хоть и моралистка. Но городок у вас все же жуткий. Тут как считают среди молодежи: розовые девочки - у, круто, прикольно, а голубых - бить надо. Истинному гею тут в пору удавиться, никакого взаимопонимания, только и остается, что в Москву ехать, там все цивилизованно...
   В чем-то Вы и правы насчет порока. Вот я в Голландии был. Там же все легализовано, наркотики продают на каждом углу, все разрешено, но жутко как-то. Люди зомбированные, странные у них глаза, посмотришь в них и чувствуешь, что еще немного и ты труп. Наркоман сам себя убил, а что ему твоя жизнь, убьет и тебя, и не поморщится, сядет в комфортабельную тюрьму на 20-30 лет, ну, ему все равно где жить. Он все равно никто в этой жизни и никем ему не быть.
   Кстати, когда я был в Питере на гей-параде, я тоже разочаровался. У всех тоже глаза пустые и страшные. Полуголые мужики, руки на половых органах. Тут дети, подростки бегают, так же тоже нельзя, противно. Таких-то уж точно надо на задворках держать, больные какие-то...
   (Видела и я эту демонстрацию. Мужчины напоминали героев фильма "Котельная N6" Киры Муратовой. Были они диспластического телосложения с элементами легкой эндокринной аномалии и явными признаками душевного заболевания на лице).
   Покритиковав своих собратьев по пороку, он ушел, церемонно помахав ручкой.
   А я подумала: "И чего это я разошлась, дискуссий мне только не хватает. Ах, расшевелил артист, расшевелил далекие воспоминания..."
   В дверь заглянула девушка-красавица:
   - Мне бы проконсультироваться до результатов анализов. Можно?
   Маргарите 21 год, она студентка одного из престижных вузов нашего города. После конфликта с родителями стала снимать квартиру с подругой. Я поинтересовалась, кто оплачивает квартиру.
   - Она, конечно, - засмеялась девушка-красавица, - и еду и квартиру оплачивает подруга...
   Неожиданно она сказала:
   - А я Вас помню, Вы меня консультировали в наркологии четыре года назад, меня мама приводила...
   - И что же я тебе сказала? - заинтересованно спросила я, никак не вспомнив девушку (у меня достаточно обширная практика).
   Она скривилась, словно лимон проглотила.
   - Вы сказали, что я не наркоманка и не алкоголичка как это мама подозревала, но что расстройство моего поведения вытекает из дефекта моего характера и что нужно развивать таланты, которых у меня множество, тогда и дефекты сгладятся...
   - Ну, и что же дальше?
   - А я таблеток наглоталась после вашей консультации, - зловредно сказала она, глядя на меня с презрением.
   Вот и приехали. Понятно, почему у психотерапевтов век недолог... Слава Богу, жива осталась.
   - Сразу же после моей консультации? - уточнила я. - Пришла домой и выпила таблетки из маминой аптечки?
   - Нет, не сразу, - помедлив, ответила она, - недели через две, наверное.
   У меня отлегло от сердца, все же 2 недели - срок большой, мало ли что могло случиться.
   - Но согласитесь, - продолжала она, - сказать человеку, что у него дефект характера! Это же очень тяжело слышать, даже если за ним скрывается талант. Тебе нужен один-единственный человек на свете, а тебе говорят про плохой характер.
   - Так ты это сделала из-за мальчика, который тебе нравился, но не отвечал взаимностью? - спросила я, беседа уже шла по привычному сценарию.
   - Из-за девочки, - с вызовом сказала она, - но я вам этого тогда не сказала. Может, и сказала бы, чтобы посмотреть на вашу реакцию, но мама, как коршун, сидела рядом и не сводила с меня глаз, ей-то это знать было незачем.
   Начиная работать с подростками пять лет назад, я и думать не могла, что придется консультировать и "розовых" девочек. Зачастую это и не лесбийская любовь, которую карикатурно изображают Татушки, а просто чрезмерная значимость подруг. Это желание жить их жизнью, забывая о своей, чувство собственницы, чувство соперничества, клубок чувств, иногда и не без половой окраски. Ах, какая жажда властолюбия скрывается порой за женской дружбой.
   "Я сошла с ума - мне нужна она!" - пели Татушки, намекая на розовые оттенки чувств.
   - Вы еще маме дали направление в психбольницу к этой, - она засмеялась, - не помню фамилии, Кичикова, Чечевинова...
   Значит, я заподозрила что-то неладное, раз послала... Интересно, что же я заподозрила? Да депрессия, наверное, была, вот и побоялась ее оставить дома.
   - А ты поехала на консультацию?
   - Мама повезла, - безнадежно сказала девочка.
   - И что тебе сказали там?
   - Предложили госпитализироваться сию минуту, а я отказалась. Мама ничего не могла поделать.
   Я подтвердила свои предположения по поводу депрессии. Хотя никаких внешних проявлений в поведении не было, и суицидных мыслей и побуждений она не высказывала.
   - Ну, а после того, как я таблеток наглоталась, я еще сдуру и записку оставила: "В моей смерти прошу винить Катю Д." Тут уж, конечно, основания для госпитализации налицо, и мама меня туда отправила с радостью.
   - Ну, уж, наверное, без радости, - усомнилась я.
   Девочка манерно закатила глазки:
   - Нет, как раз с радостью! И папа, и мама сразу успокоились. Знаете, бывают такие родители, которые хотят, чтобы дети были хуже их, всегда зудят, нотации читают, одергивают, примеры из своей жизни приводят, какие они хорошие были... А все это делается для того, чтобы их ребенок знал, что он - плохой, дурак, хуже всех на свете, и вообще, он из бочки с дерьмом вылез. А родители всегда в белом фраке, и ребенок к ним никакого отношения не имеет. Они все сделают, чтобы ребенка опустить ниже себя. Это особые родители - им в радость, что ребенок - дурак. Это их цель - сделать его дураком, только тогда они успокоятся. Они меня не любили никогда, - спокойно сказала она, - но после психбольницы жить стало легче - отстали, только переглядывались и пальцем у виска крутили, мол, что с дуры возьмешь. И деньги всегда давали, как ни попроси, а раньше копейки не допросишься...
   - Нда..., - подумала я. - Типичный случай. Сколько дитя не люби - ему все мало. И сама ведь родителей не любит, зато деньги от них берет охотно. Ядовитая девочка, однако потом, наверное, отдельно жить захотела.
   - А через год я сняла квартиру и стала жить отдельно, они и оплачивают, - с гордостью сказала она. - И все из-за психбольницы, надо было сразу согласиться на госпитализацию, - задумчиво сказала она. - Потом я на сеансы психотерапии ходила к доктору Тишкину. Мы с ним беседы вели, прикольно было. Он же молодой, многое понимает. Правда, он мне все пытался смысл жизни найти, мол, он только в семье. И все спрашивал: "Для чего ты живешь"? Я, мол, для семьи живу, например. А я недавно слышала, что его жена бросила. Так ему и надо, - с удовольствием сказала она, - интересно, ради чего он живет теперь, какой смысл жизни нашел? В работе с дураками, наверное... - она не закончила фразу. - Вы, наверное, тоже, когда дураков консультируете, радуетесь, что Вы такая умная?
   Я опешила: ничего себе вопросик, надо отвечать предельно откровенно.
   - Видишь ли, я не думаю об этом потому, что слишком тонкая грань отделяет больных от здоровых. И иногда за один час, даже за одну минуту, можно перейти эту грань. Человек планы строит и вдруг - острое нарушение мозгового кровообращения с психотическими расстройствами... могут быть и бред , и галлюцинации. И, говоря твоими словами, он уже дурак, больной.
   Вышел на улицу - упал кирпич на голову - мозговая травма с расстройствами памяти. Выходит из больницы инвалидом.
   Или любовь - великое чувство... охватит тебя, полезешь в петлю или таблеток наглотаешься. Врачи спасут, зато слабоумным останешься...
   - Ну, Вам это не грозит, - она пропустила мой явный намек мимо ушей, - я имею в виду великое чувство...
   - Всякое бывает, - возразила я, - рассудок из-за другого человека потерять легко, а вернуть его, рассудок то есть, на место очень трудно. Уж и человека-то не надо, лишь бы в разуме быть, а нет, не получается, слишком большие разрушения этот человек в психике оставил...
   Вот пример из жизни: сейчас очень много интеллигентных девушек-студенток гуманитарных вузов (культура, литература и т.д.). Читают много: Пауло Коэльо, Харуки Муроками и прочее. Чтение это уводит их в заоблачные выси, и им хочется общения с такими же утонченными натурами, которые в эти заоблачные дали стремятся. Им хочется понимания, разделить общий восторг, продолжить познание литературных изысков (кстати, весьма далеких от реальности).
   Немногие мальчики в восторге от литературы вообще, а тем паче от вышеназванных писателей. Им девушка нужна простая и незатейливая: чтобы дураком при ней не чувствовать себя, а она чтобы доступная была и в жены не навязывалась. А девушки-интеллектуалки в силу своего характера не могут приспособиться к хитрецу-мужчине, не могут его в брачную ловушку тихонько поймать, чтоб он еще и рад этому был.
   Не понимают они реального бытия и живут книжной жизнью. Поэтому грубая действительность с низменными желаниями особей мужского пола для них тяжела и обременительна. Им хочется духовного понимания, которого нет у мужчин. В поисках интеллектуального взаимопонимания вдруг оказываются они в объятиях "розовых подружек".
   Многоопытные подружки сначала разделяют их духовные запросы, а потом делают так, что становятся главным человеком в жизни девушек-интеллектуалок. Порой от тесного контакта и взаимного понимания у интеллектуалок появляется желание подругу погладить, потрогать, обнять, ну, и... оказываются они в постели. К сожалению, чтение книг иногда портит не только зрение, но и образ жизни, меняя его в худшую сторону.
   В этой связи не могу не привести историю одной женщины, записанною мною с ее слов.

* * *

   Я никогда не была лесбиянкой. Напротив, с самого нежного возраста мне очень нравились мальчики. И, несмотря на то, что я давно перешагнула даже бальзаковский возраст, продолжаю влюбляться в мужчин. Пусть не наяву, заочно, но все же это мужчины, а не женщины.
   Но однажды в далекой молодости со мной произошло одно недоразумение, о котором я никому никогда не рассказывала. Да и сейчас не понимаю толком, что же это было: временное затмение или что? Но точно помню, что влюбилась. Очень страстно, с обожанием и сильным желанием близости... с девочкой.
   Мы дружили уже третий год. Уйму времени проводили вместе: в библиотеке, дома, чаще у нее, чем у меня, потому что она имела свою отдельную комнату. Ходили на пляж, в кино, в кафе. Вместе искали работу, читали, шили. Казалось, нам никогда не будет скучно, потому что всегда было интересно и весело. Часто ночевали друг у друга, но никогда ни о чем "таком" и не помышляли. Тема любви имела место в наших разговорах, но только в теории и непременно с юмором. Анализу, причем подробному и безжалостному, подвергались как герои книжных романов, так и наши немногочисленные тогда поклонники.
   Не стану скрывать, что ее интеллект, манера двигаться: неторопливо, но изящно, отвечать на вопросы нехотя, не сразу, но весьма метко и язвительно, вызывали во мне чувство восхищения. Нравилась ее маленькая, но женственная фигурка. Тщательный уход за собой, умение одеваться недорого, но со вкусом, независимость взглядов, отсутствие авторитетов и прочие спутники так называемого "девического максимализма"...
   Словом, для меня тогда не существовало более значимого существа, чем она. Каждое слово, суждение, совет или мимоходом высказанное замечание становились непререкаемым и не подлежащим сомнению законом и установочным правилом. Да что там говорить: она затмила всех для меня! И мальчиков, которые напрасно часами вздыхали у моего подъезда. И взрослых мужчин, которые не могли понять, почему после первого свидания мне становилось скучно с ними. Зато с ней потом часами обсуждали эти свидания, со всеми подробностями, кроме, конечно, постельных.
   - Надеюсь, все было красиво? - это все, что она позволяла себе спросить. Но все, что предшествовало этой "красоте", выспрашивалось, да даже и не выспрашивалось: она с таким интересом слушала и так одобрительно посмеивалась, что я сама все выкладывала, да еще с выдумкой какой-нибудь. Лишь бы ей было смешно.
   Тот день мы, как обычно, провели вместе. С самого утра и до позднего вечера. Не помню уже, где были, что делали, но когда она постелила, как обычно, кровать и мы улеглись, я почему-то не могла заснуть.
   Она, повернувшись ко мне спиной, дремала. А я, как завороженная, смотрела и не могла глаз от нее отвести. Она лежала совсем рядом, такая хрупкая, маленькая и ...нестерпимо желанная. Да, именно желанная! И желание именно дотронуться до нее, провести рукой по ее....не знаю, не помню, да и не важно, до чего именно мне хотелось тогда дотронуться! Я умерла бы от стыда, если бы она только догадалась тогда...
   Полагаю, это неестественно, когда девушки или юноши, проводя вместе много времени, с интересом общаясь, считая себя единомышленниками, обнаружат в себе в конце концов желание и физической близости. Иногда это происходит на зоне или в армии.
   Не знаю, до сих пор не пойму, что это со мной было. Но никогда больше, ни при каких обстоятельствах это не повторилось. Ни с ней, ни с кем-либо еще.
   Потом и у меня, и у нее состоялась личная жизнь. У нас свои семьи, дети. Но как объяснить тот минутный порыв? Что это было?
  
  
   В данной ситуации половой рефлекс не пошел по боковому руслу, но тесный контакт и чрезмерная психологическая зависимость располагали к этому.
   Следует сказать, что некоторые становятся "розовыми девочками" скуки ради или для самоутверждения. Но эта жизнь достаточно опасна - одни спиваются, другие невротизируются. К тому же в этой среде есть еще и порочные девицы - настоящие "охотницы" за девушками. Они сначала активно соблазняют, а затем бросают и устремляются за другой. Иными словами, ведут себя, как мужчины. А брошенные ими девушки доходят порой до психоза от ревности.
   Надо ли говорить, что реальная жизнь в этой среде отличается от красивой жизни, описанной на страницах женских журналов, где идеализируют "розовую" любовь, забывая о том, что из этой пучины страстей нет обратного выхода.
   Почему-то они не пишут, что за лесбийскими отношениями часто скрываются глубокие психические расстройства. Понятно, что женский журнал - это не монография по психиатрии.
   Но, довольно размышлений, вернемся к моей пациентке!
   Она помолчала, переваривая сказанное, а потом заявила:
   - Я Вам не верю, потому, что Вы отстали от жизни. Во всем мире признают, что лесбийские отношения - это норма, и гомосексуальные - тоже. Кстати, в психбольнице лежал парень, продвинутый весь, он себе тату сделал на члене, как у Пьера, так один врач ему нескромное предложение сделал, ни больше и не меньше! Как ему не стыдно, скажите, пожалуйста? - она злорадно смотрела на меня.
   Похоже, тему "врачи из психбольницы" надо сворачивать, коллегу я, конечно, узнала, расстройство влечений - есть расстройство влечений: контроль утрачен, критики нет. Да, тонкая грань отделяет нас от наших больных, однако.
   Но она уже снова стала рассказывать о себе.
   В восемнадцать лет стала снимать квартиру, сначала ее оплачивали родители, а потом стала жить с подругой. Узнав об этом, отец перестал давать деньги, заявив, что он не будет оплачивать ее разврат.
   Они с подругой мужчин ненавидят, особенно после того случая, когда подругу "кинул" один из поклонников. Занял крупную сумму денег, и возвращать отказался.
   - Ну и мужчины пошли! - возмущалась она. - Последние деньги у бедных девушек отнимают.
   И сейчас они живут очень стесненно.
   - Кстати, одна из ваших врачей недавно в Питер уехала со своей подружкой, медсестрой из психбольницы. Видела я эту медсестру, мужиковатая такая, за что ей такое счастье привалило..., в Питер увезли... Я бы сама под нее легла, лишь бы меня в Питер увезли от родителей подальше.
   А ещё у меня был мальчик один из богатой семьи, все сказки рассказывал, как мне коттедж подарит с прислугой и иномарку с шофером, так его родители тоже в черном теле держат.
   - Ну, он тебе хоть нравился? - формально спросила я, уже не зная, что и говорить, все время в переплет попадаю...
   - Он-то как раз и нравился, - призналась сплетница, - я бы за него замуж вышла. Но я с ним порвала. Когда узнала про родителей, которые ему ни копейки не дадут. - И добавила умудренным голосом: - Зачем продолжать отношения с мужчиной, если он не даст мне больше, чем я сама могу себе дать?
   После ее ухода я задумалась, я уже сожалела, что вступила с ней в дискуссию.
   А как много вот таких девочек сейчас развелось...
   Понятно, конечно, что в характере их выражены некоторые особенности, которые приводят их к этой жизни?..
   Ведь всегда микроб развивается в питательной среде, но питательную среду создает государство, поощряя такие формы поведения. Людей надо учить, лечить и оберегать от вредных влияний, а не поощрять порочные наклонности, ибо отвергнуть порок многие в силу своего характера не в состоянии.
   В тот же день после работы я, задумавшись, шла по улице, но оглянулась, услышав чей-то голос:
   - Что, цыганята, с сестренкой погулять вышли?
   Повернув голову, я увидела троих мальчиков 11, 9 и 5 лет. Мальчишки были кареглазые и загорелые, но явно не цыганята, это была шутка.
   Они выстроились по росту и вместе, с гордостью, толкали розовую колясочку, в которой лежала маленькая, такая же кареглазая девочка и улыбалась своим братьям. Особенно выделялся младший братик, который то толкал коляску, то обгонял ее и, заглядывая в нее, что-то говорил девочке. Он оглянулся на меня, и я увидела такую радость на его лице, что меня словно окатило теплой волной.
   - Сколько лет сестренке? - спросила я младшенького, улыбаясь.
   - Ей уже три месяца, - с гордостью сказал он, а двое засмеялись.
   Эта радостная картина так и стоит у меня перед глазами, и меня мучает незаконченность этого сюжета. Мне так бы хотелось увидеть еще и родителей, повинующихся тем вечным законам природы, выполнение которых, увы, не всем становится под силу.
   Писатели, художники, творческие люди склонны описывать крайние ситуации, сильные чувства, порочные наклонности. И редко кто из них интересуется ровными отношениями и благополучными судьбами...
   Я села в трамвай и смотрела на троих мальчиков с коляской, но на глаза мои почему-то навернулись слезы, и картинка стала туманной, а вскоре и скрылась из глаз.
   А мой трамвай вскоре повернул в другую сторону...
  
   Комментарий психиатра
   Некоторые авторы монографий по психиатрии полагают, что транссексуальность - это навязчивое ощущение себя женщиной, запертой в мужском теле и наоборот. Но это, скорее всего, постоянное извращение восприятия своего тела. У таких людей с детства пробуждается и на всю жизнь сохраняется желание переменить свой пол и жить другой жизнью.
   Они считают себя представителями другого пола, настойчиво требуя хирургических операций и гормональной коррекции.
   Истинный гомосексуализм - половое влечение к лицам своего пола. Проявляется с момента пробуждения полового влечения. Это определенные секс-фантазии, сновидения, платоническая влюбленность, обращение внимания только на свой пол. Такие люди ищут ситуации, где можно увидеть обнаженные органы представителей своего пола, ищут сексуальных контактов. Сверстники же противоположного пола вызывают глубокое отвращение.
   Мужеподобный склад девочек и женоподобный у мальчиков вовсе не свидетельствуют о гомосексуальных наклонностях, но повышенный риск их проявлений все же существует. В этой связи мне хочется привести слова Вольтера: "Молодые самцы нашего вида, воспитывающиеся вместе, почувствовав ту силу, которую природа начинает развивать в них, и не находя предмета своего влечения, обращаются к тому, что на него походит. Очень часто юноша свежестью своего лица, мягкостью взгляда в течение двух-трех лет походит на хорошенькую девушку. Если в него влюбляются юноши, то это происходит оттого, что природа ошибается, и в нем видят женскую красоту. Когда же с годами это сходство исчезает, обман прекращается. <...> Это слепая юность, которая благодаря ошибке инстинкта, бросается, едва выйдя из детского возраста, в этот разврат..."
   Увы, чаще всего гомосексуальные наклонности проявляются вследствие совращения в подростковом или молодом возрасте, а также в замкнутых однополых коллективах. В настоящее время к нему стремятся из-за любопытства или коммерческой выгоды.
   Но, к сожалению, нервная система так устроена, что первое впечатление ведет к быстрому образованию прочного условного рефлекса в начале половой жизни.
   Если мальчика совратит взрослый гомосексуалист, то подобный способ может прочно запечатлеться и обусловить впоследствии гомосексуальное влечение. Что у героя Людмилы Улицкой и произошло.
   Иными словами, половой рефлекс можно представить в виде подготовленного русла будущей реки, куда и хлынут воды во время подросткового созревания. Но могут быть и грубые помехи на русле - плотина (транссексуализм) - или намеренный отвод воды в боковые протоки (гомосексуализм и лесбиянство), и главное русло будущей реки быстро занесет песком.
   - Надо беречь свою сексуальную ориентацию и следовать зову человеческой природы, - говорил мой знакомый сексопатолог и добавлял при этом, - и не удовлетворять чьи-то противоестественные потребности, уметь защищать себя от развратников и стремиться к семейной жизни..... но люди грешат и стремятся к греховным соблазнам, навязываемым всеми средствами информации. Библию надо читать, Библию, и жить по ее заветам. - твердо говорил он, - Но разве людям это докажешь?
  
  

Врожденная предрасположенность.

Ретроспектива: апрель, год 1979

  
   Все человеческие существа наделены скрытыми недостатками, которые легко может использовать сторонний наблюдатель. Я бы, например, с легкостью разлучил любую пару. Быстро, дней за десять. Не веришь? Хочешь доказательства?

А. Мердок. "Честный проигрыш"

   После занятий по психиатрии Витя неожиданно спросил:
   - Лидок, а ты веришь в Бога?
   От его вопроса я растерялась: у меня обе бабки были глубоко верующими, читали церковнославянские книги, меня крестили, и моя крестная, подруга матери - всегда водила меня в храм, не принуждая молиться... Но я была молода и о Боге в то время не думала.
   - Нет, наверное, - запинаясь, сказала я. - А почему ты спрашиваешь?
   - Да я тоже как бы не верю, - задумчиво сказал он, - но для меня Иисус Христос был реальным человеком, мудрым и одаренным талантами и, кроме того, он был врачом. Я лишь теперь понял, почему он шел к отверженным людям и пытался наставить их на путь истинный. Наверное, это были люди, изгнанные из общины: воры, сумасшедшие, проститутки, больные... Он хотел, чтобы обычные люди проявляли к ним милосердие, но в то же время понимал, насколько они опасны для общества. Люди порочные всегда опасны для нормальных людей. Порок заразителен, ибо существуют законы имитации, подражания, а против них даже разум бывает бессилен... Иисус Христос, осуждая порок, не отвергал несчастных людей, он говорил, что и падшие люди могут познать милость Божию.
   Каким сильным человеком нужно быть, чтобы проповедовать опасным и непредсказуемым людям! Ведь пороки, присущие этим несчастным, могут перенять здоровые люди... Он уже тогда знал об опасности для общества "заблудших душ".
   После лекции "Расстройства влечений" и я поняла, что в Библии не случайно осуждается прелюбодеяние, мужеложство и содомия. Библию - Книгу Судеб - я уважала, ее читали и мои бабушки, и моя крестная.
   - Ты помнишь, я тебе говорил, какие группы населения поразит загадочный вирус, вернее, уже поражает, судя по некоторым публикациям? Это группы проституток, наркоманов и гомосексуалистов. В общем, они-то наиболее и подвержены инфицированию. У нас таких людей единицы, а там, в Европе и Америке, их становится все больше и больше, вот среди них и найдут вирус.
   Он замолчал, а потом спросил:
   - Ну, что ты об этом скажешь?
   А я ничего не могла сказать, как-то не укладывались в моей голове проповеди Иисуса Христа для грешников, его наставления на путь истинный и загадочный вирус, разговор о котором возникал иногда между нами.
   - Книжники же и фарисеи вознегодовали на учеников Его и спрашивают у них: почему Вы едите и пьете с мытарями и грешниками? Иисус же, обращаясь к ним, сказал: не здоровым нужен врач, а больным. Пришел Я призвать не праведников, но грешников к покаянию, - совсем неожиданно для себя вспомнила Евангелие от Луки, которое бабушка часто читала вслух, и обрадовалась этому.
   Наши глаза встретились, и он повторил:
   - Не здоровым нужен врач, а больным.
   Пройдет всего лишь десять лет, и грешное ВИЧ-активное поведение, и расстройство влечения будут пропагандироваться и усиленно навязываться. И проституция, и частая смена партнеров, и гомосексуализм - т.е. противоестественная связь - будет признана нормой, вовек не являясь таковой. И все это будет способствовать распространению ВИЧ-инфекции. "Не здоровым нужен врач, а больным..." Да, но больные себя больными не считают, и никакие проповеди им не помогут.

* * *

   На пятом курсе мы с Витей почти не расставались. Расписания наших групп совпадали, и после занятий или лекций мы шли в кино или гуляли. Еще мы сидели в "Шоколаднице", в нашем любимом кафе, или ели самые вкусные салаты и пельмени в "Паланге" на Ленинском проспекте.
   Один раз он принес мне на лекцию удивительно большое красное яблоко размером с детскую голову. Увидев такое чудо природы в его руках, я не смогла сдержать восторга:
   - Ой, Витька, какое яблоко! Это ты мне принес, да?! - и умолкла, коря себя за несдержанность: может быть, он его купил и хотел показать, а потом унести домой?
   Я покраснела, потому что на мой крик уже оглянулись редкие соседи в почти пустой аудитории. (На пятом курсе на лекции ходило гораздо меньше народу, в отличие от первого курса, когда, бывало, и места можно найти только на галерке).
   - Ну, конечно, тебе, - ворчливо сказал он, тоже покраснев при этом. - Кому я еще мог его принести, кроме тебя?
   - А откуда ты его взял? - я вертела огромное яблоко, удивляясь его цвету, запаху и размеру.
   - А его мне мама дала, - засмущался он, - а я тебе принес.
   - А можно я его в общежитие возьму? - робко спросила я. - Мы его с девчонками съедим - на всех хватит.
   Он разочарованно посмотрел на меня:
   - Опять девочкам! Сколько можно девочкам таскать всякие вкусности, которые я тебе покупаю!?!
   Когда он покупал мне шоколадки, я сначала радовалась, а потом начинала ныть: "А можно я девчонок угощу?" Витя вздыхал и говорил мужественно: "Я рад, очень рад за твоих девочек, только тебе достанется меньше, чем им... А если ты ее какому-нибудь ребенку на улице отдашь или старушке, которую пожалеешь, она тебе вообще не достанется! Давай мы лучше пойдем с тобой в "Шоколадницу" - только там я могу рассчитывать, что пирожные ты не понесешь девочкам, а съешь сама".
   Вот и здесь он грустно посмотрел на меня, забрал яблоко и сказал:
   - Идем в "Шоколадницу" после лекции, там ты его и съешь, при мне. И с сегодняшнего дня - я тебе торжественно клянусь - ты ни одну шоколадку не понесешь "бедным общежитским девочкам". Все будет съедаться тобой сразу же под моим неусыпным надзором!
   Мы смотрели друг на друга, и я понимала, что в наших отношениях что-то менялось. Разница в два года давно уже исчезла, да что там говорить, иногда с ним я становилась похожа на подростка.
   В тот день мы пошли на известный в то время фильм Эмиля Лотяну "Мой ласковый и нежный зверь". Я восхищенно смотрела на красавицу Галину Беляеву, удивляясь ее телесному совершенству и удивительной гармонии эмоций, которые сменялись на ее лице. На протяжении всего фильма она меняла трех мужчин, а я не осуждала ее, так была она хороша!
   В тот вечер мы молчали и почти не разговаривали, а в "Шоколаднице", когда кофе и пирожные уже принесли, он положил яблоко на тарелку с пирожными и с улыбкой придвинул его ко мне. Я погладила его по руке и встала, подошла к официантке и попросила нож. Вернувшись, я осторожно, без слов разрезала яблоко и половинку положила ему на тарелку с пирожными. Мы ели яблоко и улыбались друг другу, а потом он, как всегда, провожал меня до метро, и мы еще немного посидели на лавочке, держась за руки.
   На следующий день на заседании кружка по психиатрии, где я всегда присутствовала и старательно записывала разбор историй болезней, ко мне подсела Витина мама, Полина Николаевна, и пригласила на чай в ординаторскую. Я была рассеяна, иначе заметила бы ее раздражительность и голос с металлическим оттенком. Но в тот день голос ее казался райской музыкой, и я не вдумывалась в смысл слов, пока она не сказала:
   - Лида, я в курсе идеи Виктора о мистическом вирусе. Я просматриваю его папки, в которых он собирает материалы, и читаю все данные, которые он ведет по-английски. Его состояние меня пугает. Вирус - это его сверхценная идея, "пунктик" и не более того! Ты помнишь, что сверхценная идея, в отличие от бредовой, - такая идея, которая связана с реальной ситуацией, но занимает в сознании больного... тьфу, тьфу, - она смешалась и постучала по столу, - которая занимает в сознании человека доминирующее положение, сопровождается эмоциональным напряжением, и человек придает ей чрезмерное значение. Есть люди, которые склонны к продуцированию сверхценных идей. Сверхценная идея поиска какого-то мистического вируса у моего сына может приобрести болезненный характер. Мне, кстати, это давно уже не нравится, тогда как ты заглядываешь ему в рот и поддерживаешь этот бред! Да, да, я знаю, ты его поддерживаешь, иначе он на тебя и внимания не обратил бы...
   Она говорила обидные для меня вещи, но я еще не понимала, к чему она клонит.
   - Вы оба похожи, - она вздохнула, - у вас врожденная предрасположенность друг к другу: у него сверхценная идея поиска вируса, у тебя - служение людям... Он мне рассказывал, что ты хочешь быть цеховым врачом и интересуешься профессиональными болезнями.
   - Но что в этом плохого? - спросила я.
   - Ничего плохого, - снова вздохнула она, - но это приобретает у тебя тоже чрезмерное значение. Ты и сюда ходишь, чтобы узнать о расстройствах психики при отравлении кадмием, никелем и хромом в гальванических цехах.
   Очевидно, она вспомнила мое заводское прошлое:
   - Цеховым врачом можно работать и без знания этих премудростей, - уже раздраженно сказала она. - Ну, ладно, оставим прелюдии, и если некоторые вещи ты не поймешь, тебе придется их принять на веру. Повторяю, у вас обоих сходная нервная система, в ней преобладает инертность возбуждения, и основная черта вашего типа - "застревание". Застревание аффекта, который удерживается особенно долго, не изживается, не отреагируется...
   Она вдруг стала говорить скомкано, покраснела.
   - В общем, у вас обоих склонность к сверхценным идеям, и к несчастью, врожденная предрасположенность, вас не случайно тянет друг к другу, вы единомышленники. Но это для вас обоих опасно! Вы опасности, конечно же, не видите. А когда вы будете жить совместной жизнью, тут-то и всплывет ваше взаимодействие характерологических радикалов, и не дай Бог, доведете друг друга до психоза. Два неуравновешенных человека опасны друг для друга! И жить вам вместе явно противопоказано, хотя этого вам пока не понять. Пойми, ведь не зря сказано в Коране: "И, может быть, вы ненавидите что-нибудь, а оно для вас благо, и, может быть, вы любите что-нибудь, а оно для вас зло, - поистине Аллах знает, а вы не знаете..."
   Она неожиданно взяла меня за руку и стала ее рассматривать, а потом с горечью сказала:
   - Я вижу, что гены врачей, писателей, художников пытались прорваться сквозь твою психопатическую конституцию, но ты очень опасная девочка и пока не осознаешь этого. Ты можешь возвысить человека в его глазах, угадать его потребности и дать ему толчок к исполнению их... И он совершит невозможное. Он сделает то, что не ему предназначено, сделает то, что принесет ему несчастье, горькую муку и боль.
   Она замолчала, и через паузу продолжила, внимательно вглядываясь мне в глаза:
   - Но ты можешь по кирпичику разнести чей-то дом до основания, в том числе и свой. Ты усиливаешь чужие страсти и потребности, не осознавая этого. Я вижу, какие страсти бушуют в твоей душе. И рано или поздно при столкновении с какими-либо жизненными обстоятельствами, они вырвутся наружу. Да, да, твоя индивидуальность проявится именно в столкновении со средой. Мне жаль, но я не хочу такого человека держать около своего сына. Я его родила, вырастила, он мой! Я имею на него больше прав, чем кто-либо, кто слушает его, открыв рот от восхищения.
   Она смотрела на мое непонимающее лицо и уже спокойно сказала:
   - В общем, совместная жизнь для вас - зло, придется тебе поверить на слово, и я против этого. Категорически против. Я знаю, какая девушка нужна моему сыну. Спокойная, уравновешенная, с хорошими практическими навыками и без высшего образования. Ты не обижайся, но пока дело у вас далеко не зашло, надо прекращать эти дружеские посиделки в кафе и стояние в метро. Своего сына я беру на себя, он к тебе больше не подойдет, но и ты не провоцируй встречи и случайные столкновения. Да, да, - жестко сказала она, - иногда человек с высокими чувствами и прекрасной душой может быть совершенно не нужен другому. Ты мне не нужна, ни в качестве Витиной подруги, ни в качестве его супруги. Упаси Бог, что можно от тебя ожидать, ты непредсказуемая девочка и этим ты опасна для нас. Я часто видела такие случаи: вводят нового человека в семью и семья разрушается. Моя семья - это мой корабль, я его по щепочкам собирала, и его разрушения я не допущу.
   Ей, вероятно, хотелось, чтобы я заплакала, закричала, может быть, наговорила гадостей, но я знала особенности моего характера. В экстремальных ситуациях, где затрагивается мое самолюбие, я бываю спокойна и смотрю как бы на все со стороны, и даже вегетативные реакции (сердцебиение, учащенное дыхание, покраснение лица) не проявляются в это время.
   Я встала, вымыла чашки, хотела поблагодарить за чай, но лишь кивнула и вышла, стараясь осторожно закрыть дверь. Так же спокойно я вернулась в общежитие, разделась и легла спать. И лишь ночью мой организм отреагировал подъемом температуры, тошнотой, рвотой и болями в гайморовых пазухах.
   Перепуганные девчонки вызвали "Скорую помощь", мне сделали инъекцию, температура не снижалась, мокрота не отходила, и через день меня госпитализировали в лор-отделение. После прокола и откачивании жидкости, то ли занесли инфекцию, то ли инфекция активизировалась в моем организме, но температура не спадала, самочувствие ухудшалось. По результатам анализов был выставлен диагноз: "Сепсис". Меня перевели в терапию, где я, почти не вставая, смотрела в потолок и ждала очередного подъема температуры, во время которого душевная боль стихала.
   Мне казалось, что я нахожусь в своей утлой лодочке, которая медленно наполняется теплой водой, и я лежу в этой воде и смотрю, как вдаль уходит белый сверкающий корабль с алыми парусами.
   Девочки навещали меня часто, но, посмотрев на мое равнодушное лицо, оставляли фрукты с молоком и исчезали. Лишь моя верная подруга Зинка оставалась около меня днем и ночью, она силой запихивала в меня еду, тащила на прогулки по длинному коридору, и как-то вечером в ванной неожиданно заплакала:
   - Ну, Лидка, ну, как тебе не стыдно, ты умирать собралась, я же вижу. Маму тебе не жаль, я ей сообщать боялась, все надеялась - тебя вытащу. А ты, похоже, решила свести счеты с жизнью. И я знаю, догадываюсь, что-то там у вас сломалось, в вашей странной, по правде говоря, дружбе... Давай, умирай, - она плакала, не переставая, - а сволочь всякая будет жить и радоваться. За твоей спиной стоят больные, которых ты бы спасла, ты же этого не понимаешь, может, им никто и не поможет кроме тебя! Ты же, наплевав на всех, не хочешь даже сопротивляться болезни: не ешь, не спишь, не ходишь! Ночью бредишь про какой-то корабль, ужас какой-то!
   Странно, но если раньше все слова звучали, как сквозь вату, и я не вслушивалась в них, потому что не понимала их смысл. Но Зинкины слова о том, что я предаю тысячи больных людей, которым могла бы помочь, и если я умру, им никто не поможет, дошли до моего сердца. Права была Полина Николаевна, у меня была фиксация сверхценной идеи служения людям.
   Зинка потом рассказывала, что и сама чуть не упала в ванной, когда я сказала своим обычным голосом, правда громче обычного:
   - Не кричи на меня. Я не хочу умирать. И маме не сообщай - мне уже лучше. Я сейчас поем, я есть захотела, и мы с тобой походим по коридору. И не надо меня держать за руку - я не тяжелобольная.
   В эту ночь я спала без слез и кошмаров, белый корабль мне уже не снился...
   А спустя двадцать пять лет после развода со вторым мужем, я так же тяжело буду переживать своё горе, и, в надежде отвлечься, стану писать книгу "Ловушки Судьбы". Позднее я поеду в Казань на специализацию по психотерапии и снова свалюсь с тяжелой крупозной пневмонией - мой организм опять подобным образом отреагирует на душевную боль. Я буду лежать под капельницей с равнодушным и бледным лицом, и моя подружка Марина будет смотреть с ужасом на мое неузнаваемое лицо и кричать мне, но её слова будут доноситься до меня, как сквозь вату:
   - Лидка, держись, ты должна выздороветь, я читала твою книгу, ты должна ее выпустить, слышишь!!!
   Ночью будет кризис, но я уже понимала, что у меня есть свои задачи, есть незаконченное дело, и значит - я выздоровею! Что же делать? Ведь у каждого из живущих на Земле свое предназначение. И не дается человеку испытания не по силам его.
   А тогда, в молодости, я буду выздоравливать и сдавать экзамены не без Зинкиной помощи. В день экзамена она приносила мне белый халат и туфли, вызвала такси, и мы ехали на экзамен, где с моей зачеткой она подходила к заведующему кафедрой, давала объяснения и говорила:
   - Вы только ее спрашивайте по всем вопросам билета без жалости, она все знает.
   После чего я тянула билет, отвечала по вопросам, забирала зачетку с оценкой. Верная Зинка отводила меня в больницу, где я снова готовилась к следующему экзамену.
   Последний экзамен совпал с моей выпиской из больницы. После благополучной сдачи сессии Зинка посадила меня на поезд, и я сразу же уехала домой.
   А вскоре я выйду замуж за человека старше меня. Брак наш будет недолгим, через год мы разойдемся, оставаясь, однако, друзьями. Я уеду в свой город, думая о будущей работе. Но на вокзале, до прибытия поезда, я еще долго буду оглядываться по сторонам. И уже в вагоне, видя в окне улыбающуюся Зинку и моего бывшего мужа, я разрыдаюсь. Поезд тронется с места, их лица исчезнут, и тогда я пойму, что больше никто, никто не придет меня провожать...
  

Царица Тамара

  
   Поистине, это была красивая женщина, однако в этом лице было что-то неприятное...
   Я старался выяснить, что же это, и пришел к заключению, что оно слишком рассудочное... Я сразу почувствовал, что ум ее светлый и острый, как полированная сталь, что эта Женщина создана для того, чтобы властвовать, и что она никогда не будет игрушкой для мужчины или его любящей подругой, а сумеет использовать его для своих честолюбивых целей...

Генри Райдер Хаггард

   Бывают же поистине роковые совпадения! В тот день у дверей кабинета столкнулись две девушки по имени Тамара...
   Обе они были жгучие брюнетки с искрометными глазами, такими глазами, что чувствовалось - мужчины всегда у их ног. Властный взгляд, горделивая осанка - царицы, да и только!
   Первая Тамара двадцати лет от роду работала в увеселительном заведении, с казино, бильярдом, ресторанами и девочками. Курение с 12 лет, пиво - с 14, половая жизнь - с 15, аборт в 17 лет. Она окончила курсы крупье, стала зарабатывать достаточно, и сразу же стала учиться на платном факультете университета... В общем, решила карабкаться вверх, пока обстоятельства позволяют.
   Окруженная мужчинами, неглупая, но жадная девочка была сговорчивой при обещании крупных сумм. Поэтому вскоре характер и работа сделали свое дело черное дело: Тамара стала пить гораздо чаще.
   - Иной раз и две бутылки водки могу выпить, если в кураж войду.
   Узнав о ВИЧ-диагнозе, была потрясена: ведь с кем попало не спала, люди были солидные, все женатые... Уходя, в сердцах сказала:
   - Скоты все! Заражать буду за их же деньги, и никого не пожалею!
   Вторая Тамара - копия первой. Столкнувшись в дверях, они обменялись женскими взглядами: "Да кто ты такая!"
   Вообще, я заметила, что чувство соперничества у девушек принимает иной раз карикатурную форму. Усевшись на стуле, она перенесла презрительный взгляд, предназначенный той девушке, на меня...
   Ей тоже оказалось двадцать лет, работала она в фирме менеджером. Девушка была из хорошей семьи и получила хорошее воспитание, поэтому и курила и пила она изредка, но все же призналась:
   - Я могу и целую бутылочку шампанского выпить, если очень захочется.
   Половая жизнь с 18 лет, жила в гражданском браке два года с обеспеченным мужчиной, но потом он "вернулся к жене из-за ребенка". Очень обидевшись на него за это, Тамара изменила ему назло на какой-то корпоративной вечеринке, с куража выпив две бутылки шампанского.
   "Ай, ай, ай, контроль и был утрачен под воздействием спиртного и бабской злости!" - подумала я.
   После бурно проведенной ночи этого парня возненавидела: "Ну, почему он мне тогда подвернулся под руку!" (Не он - так другой, такой характер, увы.)
   Но после куража на той вечеринке двое соперников неожиданно стали бороться за нее - чуть не поубивали друг друга. А в то время наша царица присмотрела себе хорошего паренька, тоже работающего в этой фирме. Но, сдав анализы перед абортом (как последствие той корпоративной вечеринки), узнала, что результаты у нее ВИЧ-положительные. И надо же такому случиться, что ее поклонник увидел этот анализ в какой-то папке, которую взял у нее.
   Она не стала его обманывать, да теперь и не обмануть - факт-то налицо. Нет, она гордо заявила, что он может быть свободен.
   - Я уйду к тому, кто меня заразил.
   Фраза возымела волшебное действие, как она и ожидала, он твердо по-мужски сказал: "Никуда ты не пойдешь - я тебя не отпущу". А что еще он мог сказать? Его загнали в ловушку, предварительно вонзив слово-гарпун.
   Потом она ему заявила:
   - Вот сейчас мы с тобой встречаемся - пока нас это устраивает, но как только отношения будут исчерпаны, мы с тобой расстанемся, без звонков и встреч, каждый уйдет в свою жизнь.
   Однако встречаются они до сих пор. И за встречи, добавлю, он платит в денежном эквиваленте.
   Правильно подобранное слово, женский взгляд в иной волнующей ситуации будет окончательным и бесповоротным решением!
   Вот так и идет наша царица хозяйкой по жизни. "Прекрасна, как ангел небесный, как демон коварна и зла". Слабые мужчины всегда предпочтут жену - госпожу, что бы ей подчиняться и служить.
   Сколько таких вот волевых женщин держат под каблуком безвольных мужчин! Что ж, такова жизнь, и не нам идти против ее законов. Сильный всегда съедает жизнь слабого, и побеждает, как известно, сильнейший. Опять же сладко быть "зомбированным" супругом с такой вот красавицей, умеющей жить.
   В перерыве я пошла к Марии Гавриловне и поделилась с ней своими размышлениями.
   - Есть у меня такая царица Тамара, тоже ВИЧ(+), - сказала Мария Гавриловна. - Живет с мужем и любовником. Муж, кстати, про любовника знает, но не знает про жену, что она ВИЧ(+). Она говорить им оказывается. Я предлагала хоть ребенка обследовать, может у него тоже ВИЧ(+). Ведь с прививками решать надо, с БЦЖ, например. Так она отказывается его приводить: "Не лезьте в мою личную жизнь. Надо будет - от всех прививок откажусь, без вас все знаю".
   И еще одна такая, бывшая наркоманка. Присмотрела мальчика хорошего, живет в семье его родителей, как сыр в масле катается. Я иной раз ее увижу - скажу: "Ты хоть зайди - кровь проверь, иммунограмму... Себя хоть пожалей". А она тоже нос кверху, оглядит меня презрительно: "Не лезьте в мою семейную жизнь". Чем они намазаны, наркоманки эти? - с любопытством спросила она меня. Что все их так любят?
   - Наркотик вызывает деформацию структуры личности, они умеют хорошо лгать и притворяться, - ответила я. - Иной раз такой казанской сиротой прикинется, что все ее жалеют, а иной раз всех под каблуком держит, по-разному бывает... - туманно ответила я. Как объяснить в двух словах те вещи, распознавать которые я научилась не сразу.
   Я возвращаюсь, а у дверей кабинета меня ждет женщина, с тем же властным блеском в глазах.
   - Еще одна хозяйка по жизни, - подумала я и поняла, чем они похожи.
   У всех выражено чувство превосходства над другими людьми, можно назвать это повышенной самооценкой или еще чем-либо, но ясно сразу, здесь ты в расчет приниматься не будешь.
   Девушке 21 год, на вопросы, касающиеся курения, алкоголя и начала половой жизни - отмела сразу:
   - Какое это имеет отношения к делу?!
   Можно бы сказать, что имеет, для будущего поколения, например, для тех, кто будет писать диссертации, используя статистику, или для писателей, которых бы заинтересовали мои записи, но для нее, пожалуй, это не имеет значения, и ни к чему ее озлоблять. Я кивнула и стала спрашивать про мужа.
   Про мужа она стала рассказывать охотно, при этом выходило одно: какой он дурачок и как ему повезло, что у него жена - умница, красавица. Он бывший наркоман, ему сейчас 27 лет, жили в одном дворе, друг друга знали с детства, стали жить вместе, когда ей было 16 лет, расписались в 18 лет, когда ребенку было два года. Сейчас хотят завести второго, муж в бизнесе своего отца и брата участвует.
   - Так, мальчик на побегушках, - презрительно сказала она, - но деньги в семье все же водятся - родители мужа хорошо помогают.
   Вот только муж - дурень, встречается со своими бывшими дружками-наркоманами, а они его против нее настраивают, всячески ее ругают.
   - А один вообще заявил: "Разводись, Николай, мы с тобой с детского сада друзья, и я тебе скажу - или я, или она. Бросай ее, пока она тебя в беду не втравила, хватит с тебя, что ты чужого ребенка воспитываешь, ее грех прикрыл". Я этому другу пощечин при всех надавала - поджал хвост. А теперь еще один друг его из зоны вернулся, татуировки делает, мой от него не отходит, сделал татуировку без моего разрешения. Я его чуть не убила, как можно так свое тело калечить? Теперь еще анализ положительный! Он из тюрьмы пришел, нарочно всех заражает, раз, мол, у меня семьи нет, пусть и у других не будет.
   Она еще долго ругала мужа, я согласно кивала ей в ответ, дала ей брошюру о ВИЧ-инфекции, которую она увидела на столе. Положив ее в сумку, она дрогнувшим голосом спросила:
   - А с одного контакта можно заразиться?
   Я пожала плечами, неопределенно ответив, что всякое бывает. Можно и с первого, у женщин шансов больше заразиться, особенно если есть воспалительные заболевания половых органов.
   Она вышла, не попрощавшись, а я подумала, как часто мне приходится слышать от замужних женщин эту фразу: "А с одного полового контакта можно заразиться?"
   Что делать, если физиологическое любопытство подталкивает их к любовным приключениям. Поиск острых ощущений, подогреваемый средствами массовой информации, где мужчина показан как чистая, сладкая игрушка, взять которую имеет право любая женщина. Ну, и что, что женат - сейчас все можно, свобода, демократия, понравился человек - бери его для услаждения.
   Жизнь наша теперь протекает по западным стандартам - для получения удовольствий и не более. А "запретный плод" оказывается с гнильцой, это раздражает. Не хочется об этом думать, и в заражении ВИЧ-инфекцией обвиняют порой стоматологов, гинекологов, хирургов и врачей другого профиля. Муж ее оказался ВИЧ-отрицательным и в этот раз, и через три месяца тоже.
   И последней зашла в тот день Серебристая красавица с таким же властным взглядом, но уже не карих, а серых глаз. Волосы были красивой платиновой окраски, костюм был серых изысканных тонов. И только украшения были голубые. "Сапфир, - определила я, - и платиновая оправа". Женщина была моих лет, где-то к пятидесяти, но выглядела, как в той рекламе: "В Париже - ветер, в Лондоне - дождь и т.д." Смотрелась она в моем убогом кабинете райской птицей.
   Она была сама любезность, но я сразу же почувствовала себя мухой, попавшей к ней в суп, так, наверное, чувствовали себя и другие женщины. Просто это была такая манера поведения, когда-то она, очевидно, давалась ей легко, но сейчас в ней чувствовался какой-то надлом.
   Красавица улыбнулась ослепительной улыбкой, и на холеном лице появилось несколько морщин. Она не сказала сразу, почему она зашла в кабинет психотерапевта. Нет, она задавала вопросы, ходила вокруг да около, рассеянно разглядывая обстановку и изредка переводила на меня оценивающий взгляд.
   Мне дали понять, что она сюда явилась на семейное торжество, в закрытый круг, к губернатору... Что бизнес ее в соседнем городе процветает, имя ее на устах у всех, и поэтому фамилию свою она разглашать не намерена. (Я и не собиралась спрашивать, упаси Бог!)
   Историю ее, женщины умной, богатой и расчетливой, можно рассказать в двух словах. При советской власти она была комсомольским лидером, работала с детьми, организовывала для них кружки и прочие занятия. В перестройку оказалась в нужном месте в нужное время и урвала большой куш, без всяких угрызений совести, то есть "кто смел - тот и съел", как известно. То, что это не перестройка, а перераспределиловка, она поняла одной из первых.
   Она с мужем наладила бесперебойный бизнес на этой благодатной почве. Дети их росли уже в достатке. Но вдруг сыну в 15 лет поставили сахарный диабет, и жизнь ее стала адом, мечтала о семейном деле, где наследником должен быть сын. Дочь, по ее словам, была мягкая, безвольная.
   - Вся в отца, - презрительно сказала она. - Я ее и замуж не отдам, с какой стати! Богатство в чужие руки уплывет?!
   Но к этим страданиям присоединилось и еще одно, сын связался с девочкой-сироткой, дочкой отца-алкоголика к тому же судимого.
   - Мать ее недавно умерла, но дочку свою она пристроить к моему сыну успела, - с ненавистью сказала она.
   Мать девочки была гардеробщицей в казино, куда сын частенько наведывался, а дочка помогала ей.
   - Вот теперь они трое висят на моей шее. Он, она и ребенок, внук то есть мой. Все ВИЧ-инфицированные. Они не работают, живут на мои деньги, которых они не заработали. Я ее умоляла, - нервно выкрикнула она, - не рожать, не плодить уродов. Он же болен сахарным диабетом, и у них обоих "Гепатит С". Нет ведь, назло сделали. Она это сделала нарочно, чтобы не работать... И что Вы мне скажете по этому поводу?!
   Я молчала - я ничего не могла сказать. Я знала, что во многих семьях, стяжающих богатство, часто рождаются больные дети, или становятся больными, ни с того, ни с сего. Очевидно, включаются какие-то тонкие механизмы Природы, о которых мы никогда не узнаем...
   Я осторожно рассказала ей одну библейскую притчу и добавила банальную фразу, что свой крест надо нести с терпением, ни с кем его не разделишь и не бросишь.
   Она ушла, не попрощавшись, бросив фразу типа: "Нового я от Вас ничего не услышала". Я хотела ответить, что нового ничего и нет, есть только старые вещи, о которых нужно помнить, но я промолчала, и Серебристая красавица походкой королевы выплыла из кабинета.
   А я, провожая ее взглядом, подумала, что такие женщины всегда стояли за штурвалом на сверкающем корабле Судьбы и пробивали себе дорогу, сами, сквозь тьму и шторм.
   Вот только Судьба иногда выхватывала у них штурвал, и корабль давал опасный крен. Но они всегда боролись за руль и продолжали править дальше, надеясь, что перехитрили Судьбу...
  
  
  
  
  
  
   ЧАСТЬ II

Предисловие

  
   Мне по девкам не гулять, не гулять.
   Мне не сеять, не пахать, не пахать.
   Мне и избу не срубить, не срубить.
   Мне и деток не растить, не растить.
  

Слова из народной песни.

  
   Ночь напролёт дует ветер, свирепствует вьюга. Хлопья снега ложатся на стекло, и свет настольной лампы оттеняет замысловатый узор снежинок. В комнате моей героини письменный стол завален бумагами и книгами. А вот и она!
   Близоруко щурясь, она внимательно вглядывается в выписки, что-то заносит в тетрадь, а потом выбрасывает ненужную бумажку на пол. Рыжий кот, сидящий на стуле рядом с хозяйкой, внимательно следит за всеми её действиями, провожая взглядом каждую выброшенную бумажку.
   Изредка она подходит к стеллажам, до потолка занятыми книгами, в поисках нужной. Затем перелистывает знакомые страницы, внимательно просматривая комментарии, когда-то написанные ею на полях.
   Глядя на свою героиню, я невольно думаю о том, как она одинока и беззащитна...
   Многие великие психоаналитики считали, что главным барьером, сдерживающим напор агрессивного мира и позволяющим сохранить нашу личность, являются семья, вещи и деньги. Фраза, записанная моей героиней на одной из выброшенных бумажек, подтверждает эту мысль: "В самом широком смысле личность человека составляет общая сумма всего того, что он может назвать своим: не только его физические или душевные качества, но также его платье, жена, дети, предки и друзья, его репутация и труды, его имение, лошади, его яхта и капиталы".
   Да. Уильямс Джеймс прав: семья, вещи и деньги - это крепость. Но именно он утверждал, что "произведение рук и мозга человека" придают ему осмысленность жизни, давая неповторимый рисунок личности.
   Защищая свою личность, свои мысли, свои привычки и поступки, моя героиня пытается понять себя и посмотреть на себя со стороны, но ей страшно от того, что она видит в себе, в своей душе.
   Откровенно говоря, мне жаль мою героиню. Жаль ещё и потому, что жизнь уже врывается в её книгу, отбрасывая вымысел, и реальность уже диктует свои законы.
   Моя героиня ещё не знает, что готовит ей судьба, а я не могу защитить её, ибо каждый живущий подчиняется суровым законам Жизни. Я не могу ни помочь ей, ни остановить её. Ведь она не только пишет свою неповторимую книгу, она живёт в ней.
   Но вдруг её шаловливый кот протягивает лапку к бумажке, лежащей на краю стола, и сбрасывает её вниз. Потом он лукаво отворачивается и делает вид, что он тут ни при чём. Она поднимает эту бумажку и читает вслух:
   - Вот первое, - сказал дервиш, - ты сам небеспорочен, и вокруг тебя нет ни одного добродетельного человека.
   Вот второе: хотя люди таковы, но от них не отделаешься и без них не обойдёшься.
   А вот третье: следует знать степень праведности и порочности каждого, дабы держаться благого и избегать зла.
   И четвёртое: порой и поступки праведного приводят ко злу...
   Она улыбается и гладит кота. А тот, ловко вскочив на стол и шаля, сбрасывает все бумаги и книги на пол. Он выдёргивает закладку, на которой написано: "Siamo felici guando siamo insieme" и, мяукнув, подбрасывает её в руки хозяйки. Она звонко смеётся, и я, видя её весёлое лицо, понимаю, что она вовсе не так беззащитна, как я думала о ней. Ведь смех - тот самый барьер, перед которым останавливается агрессия окружающего мира. И хотя мир, описанный в её книге, был печальным, злым и беспощадным, но он был... и добрым.
   Так давайте же оставим их вдвоём, шаловливого кота и смеющуюся хозяйку. И пусть эта картинка будет у нас стоять перед глазами, когда мы станем читать её вторую книгу. Они счастливы, когда они вместе, не правда ли?

Богатые не плачут...

  
   - Вам их совсем-совсем не жаль?
   - А Вам?- Гиз покачал головой. - Можете не отвечать, хотите, отвечу за Вас?
   Вы жалели бы их намного больше, если бы они... не были так богаты. Только не говорите мне, что все люди равны. Это банальность и фальшь. А правда состоит в том, что когда с очень богатыми людьми случается беда, окружающие воспринимают это как... как возмездие, если хотите, как расплату. Воспринимают с чувством удовольствия и скрытого злорадства...

Т. Степанова

"Сон над бездной"

  
   Однажды, сидя за рабочим столом, я задумалась, почему у нас не любят богатых? Вот вы любите богатых?! Тоже не любите? Не за что их любить, известно, что "от трудов праведных не наживешь палат каменных", народная муд­рость права.
   Наверное, вы знаете, что нередко за первоначальным капиталом стоит проданная квартира какой-нибудь старушки-соседки, старичка-алкоголика или психически больного человека, которого отправили в Дом-интернат психроников, где несчастный скончался раньше назначенного ему времени.
   Капитал же от проданной квартирки пошел в собственность бессовестному соседу, который сейчас владеет сетью ресторанов или магазинов, а возможно, и фабрик или другой крупной недви­жимостью. Детки вышеназванного господина уже давно учатся (или закончили Оксфорд или Сорбонну) и сейчас к более крупному куску примеряются, аппетит у них хороший...
   А надо ли говорить, что выше названный господин быстренько разошелся с первой женой, да женился на девушке из местного стриптиз-бара. Уж очень она зажигптельно исполняла танец живота! Построил он ей коттедж в центре города с соответствующей обстановкой, с немалым садовым участком...
   Перо мое так и просит написать, что жена - стриптизерка ему уже рога наставляет с мальчиком из того же бара. Но нет, нет, нет, это дело недалекого будущего, а пока она в бизнесе мужа активно участвует. Успешно руководит агентством юных топ моделей. На малолеток , как известно, немалый спрос имеется не только среди местных, но и среди столичных толстосуммов. Женский бизнес он всегда в цене будет-с... Так то вот.
   Да, понятно, почему богатых не любят...
   Поэтому мне бы хотелось не­много затронуть вопросы, связанные с психологией бо­гатых людей, однако скажу сразу, что убиенных и ограбленных ста­рушек , для первоначального капитала и для последующего светлого будущего со стриптизерками ,отнюдь, не убавится... Ибо, как вы понимаете, это звенья одной цепи, давно известной и описанной в о многих художественных произведениях
   Для начала хотелось бы порекомендовать пытливому читателю две книги: "Дело Локвудов" Джон О'Хара и "Дело Артамоновых" Максима Горького. Думаю, что вы найдете немало сходства в главных героях, в их судьбах и их характерах...
   В обоих романах первоначальное накопление капитала на­чалось именно с убийства человека из-за денег. Не надо останавливаться на пере­сказе этих произведений, но несколько мыслей, поразивших мою юную душу еще в далекие 70-ые годы, я все-таки приведу.
   Так, например, Джордж Локвуд считал, что "умение извлекать из жизни максимум того, что она может дать, сводится к умению извлекать максимум выгоды из людей. Секрет же извлечения максимума вы­годы из людей состоит в том, чтобы не тратить на них много вре­мени..."
   Я с недоумением перечитывала эту мысль несколько раз. А ведь изложено коротко и ясно. Задумал - сделал. Никто на вас и времени тратить не будет - деньги отберут и все. Таким вот образом бывшая госсобственность на наших глазах перешла в частные руки...
   Я не раз вспоминала эту мысль и делала соответствующие выводы, о том как делается бизнес. Во-первых, увидеть выгодную ситуацию и быстренько использовать ее в своих корыстных целях... Иными словами: оказаться в нужном месте, в нужное время. И, во-вторых, нужно воспринимать других людей, как средство к достижению своих целей, заставить их работать на себя. Девиз: "Либо ты грабишь других, либо тебя грабят..." - стал основополагающим в современной жизни. Сейчас этому учат, об этом пишут, смысл жизни в этом ищут.
   Еще в этом романе меня поразило отношение этого же героя, Джорджа Локвуда, к прислуге. Он приравнивал служанку к кухонной посуде, только одушевленной!
   По истине, меняются только времена, а отношение богатых к обычным людям остаются неизменными! Люди для них всего лишь предметы, удовлетворяющие их различные нужды.
   Добавлю еще, что в характере богатых людей имеется особое манипуляционное поведение, с помощью которого они управляют людьми.
   И приемчики простые, я о них упоминала в своем рассказе "Содержанка".
   В первую очередь, это умелая самодемонстрация: человек через свою мимику, жесты, позу, слова вызывает к себе хорошее отношение. Умеет легко общаться с разными людьми. Сейчас этому учат, да не у всех получается.
   Немалое значение имеет эротизация межличностных связей. Вот простой пример: чем ниже де­кольте у официантки, тем больше доходов, и так во всем
   И, конечно же, умение говорить комплименты, а иногда откровенную лесть собеседнику, тем самым создать у человека определенное эмоциональное состояние, на которое можно воздействовать для своей выгоды.
   В общении с человеком затрагиваются Ваши затаенные ожидания, Вы как бы еще ничего не имеете, но уже владеете. Впадаете в какой-то гипноз и выполняете все его просьбы и пожелания, надеясь получить что-то свое, удовлетворяющее вашу потребность. Однако Ваши ожидания не оправдаются, Вы не только не получите, а у Вас еще последнее от­нимут!
   Богатые люди всегда начинают со сладких обещаний. Можно назвать это обманом в отношении будущих событий.
   А далее идет напор, в голосе собеседника появляется властность, а в его аргументах начинают присутствовать три положения:
   1. Я всегда прав.
   2. Все виноваты.
   3. Все должны.
   Согласитесь, что с помощью вины и долга можно заставить человека сделать и то, что ему совсем невыгодно. К тому же богатые люди умеют придать значимость своим словам, жестам и поступкам за счет завышенной самооценки. Этакое величие в осознании своей царственности, против него не устоишь. Человек приниженный всегда готов угодить. Достаточно богатому высказать завуалированную просьбу, и человек бросается ее исполнять за счет своего времени и денег, надеясь, что его заметят и обласкают. Увы, возьмут и спасибо не скажут.
   К тому же у богатых людей есть чутье: кого можно обмануть, кого нельзя, а кого опасно.
   Умеет, умеет богатый человек забросить крючок-приманку простаку, ко­торый на свое несчастье оказался на его жизненном пути. И начиная бизнес с партнером-простаком, такой человек уже будет думать, как от этого самого партнера избавиться. Поэтому дружбе с ними не радуйтесь и держите ухо востро.
   И еще, подчеркиваю, у богатых всегда будет преобладать особая сверхценная идея прибыли, доминанта, или очаг возбуждения аффективно заряженный. И все мысли, идеи, представления, - все сводится к этому очагу, к этой доминанте...
   Нельзя не вспомнить забытого Карла Маркса: "Капитал, который при 10% прибыли становится сильным, при 50% согласен на всякое применение, при 100% готов сломать себе шею, при 300% нет такого преступления, на которое он не согласится под страхом виселицы..."
   Психологическая формула, не правда ли?
   Кстати, и Петр Борисович Ганнушкин описывал определенные антисоциальные типы людей, рвущихся к власти. Они внешне улыбчивые и общительные, но эмоционально холодные, не имеющие стыда, сочувствия, сострадания, зачастую вызываю­щие у подчиненных невроз должностной зависимости. Действия их направлены на собственную выгоду и умение держать все под контро­лем, они не терпят отказа, не переносят критики и юмора в свой адрес.
   Но рано или поздно такая личность деформируется. Напряжение, по­дозрительность и агрессивность нарастают, и начинают появляться фобии или сексуальные извращения. Они пытаются разгрузиться через корпоративные вечеринки-оргии, покупки яхт, клубов, да людей-игрушек для разгрузки, но и эти средства не помогают.
   Еще раз хотелось бы подчеркнуть, что особенности невротических расстройств у богатых имеют особую окраску. Прав Фицджеральд, на мой взгляд, который сказал, что "богатые не похожи на нас с вами". Да, не похожи, и невротические расстройства у них протекают по-другому.
   Но по сути дела это трагедия, когда один человек заставляет работать на себя тысячи и десятки тысяч! И часто за несметное богатство он расплачивается невротическими расстройствами, а иногда и такими психическими заболеваниями, описания которых нет ни в одной медицинской энциклопедии. Врачи-психиатры встают в тупик перед неизвестными клиническими проявлениями.
   Я бы богатым господам посоветовала завести шута, который говорил бы им правду и только правду, и почаще задавал вопрос: "А кто ты такой?" И только если он сам ответит, что он хитрюга или бандит с большой дороги, то, поверьте, тут-то и произойдет чудо-излечение от большинства невротических расстройств.
   Состоятельных господ консультировать мне приходилось, но на лечение я их отсылала к своим коллегам с богатыми манипуляционными механизмами в поведении. Один манипулятор лечит другого манипулятора, вернее, заставляет поверить, что вылечит, а потом - что вылечил.
   И к теме приведу пример классификации в группе крыс. Не напомнит ли вам она человеческое общество и его расслоение?
   Крысы в своем сообществе распределяется по группам: ?, ?, ?, ? (альфа, бета, гамма, тета).
   ? - крупные, гладкие, здоровые, шерсть блестит, глаза свер­кают, агрессивны. Едят вдоволь, самки на выбор. В человеческой популяции людей с такими характеристиками 10-15%, хоть в Европе, хоть в Америке или в Африке.
   ? - это крысы прилипалы, эксперты, предупреждающие желание хозяина. Обладают нюхом, к кормушке приведут, самку подтолк­нут. У людей это имиджмейкеры, адвокаты, врачи и слуги. Иногда за близость к ?-крысам расплачиваются жизнью...
   ? - это стадо, рядовые члены, взирающие с восхищением на ?-крысу и мечтающие быть такими же. На кого она укажет, того и загрызут, блюдут законы стаи без колебаний и сомнений...
   ? - это слепые, глухие, калеки, несчастные зверюшки, которым не повезло в жизни от рождения, увечные, с дисфункцией нервной системы, нерасторопные. Глазки тусклые, шерсть выпадает клоками, везде следы от укусов. Это жертвы социальной агрессии в крысиной стае. На них-то в первую очередь и набрасываются рядовые члены. Потому как они не обладают, как вы поняли, напором, манипуляционными механизмами поведения, а также предпосылками интеллекта в виде хорошей памяти, речи и мышления. Кроме того, они, как правило, еще и совестливы. Вот их и ку­сают за то, что они непохожи на других...
   Такая вот невеселая картина человеческого бытия у меня была перед глазами с начала перестройки, т.е. "перераспределиловки". Социализм ограничивал хищные инстинкты группы ?, и поэтому ?-особи были более защищены. Вспомните советский лозунг: "Человек человеку - друг, товарищ и брат!" и противопоставьте ему: "Homo homium - lupus est!".
   Как говорила моя покойная мама: "Капитализм соответствует агрессивной природе человеческой", и она была права. К большому сожалению, эту агрессию в последние годы я не раз чувствовала на себе.
  
   Размышления мои прервались, в дверь постучали, вошла доктор, которой я симпатизировала, но про себя называла Педантка. Она была растеряна:
   - У меня в кабинете пациентка в истерике бьется, остано­вить ее, успокоить как-либо невозможно. Она с мамой. Та, слава Богу, потверже, но, похоже, держится из последних сил.
   И она поведала мне грустную историю девочки. Ей 25 лет, родилась в семье, которая разбогатела после перестройки. Не­сколько коттеджей и две пятиуровневые квартиры для нашего го­рода уже давно не стали редкостью. Но налаженный бизнес отца и братьев впечатлял своим размахом. Девочка была умная и краси­вая, окончила школу с медалью, университет с красным дипломом. Она с легкостью организовала свой бизнес по поставке детского трикотажа из Белоруссии, часто выезжала за границу, знала в совершенстве три языка - испанский, английский и немецкий.
   Три года назад в Мадриде познакомилась с мужчиной 32-х лет из аристократической семьи, по слухам имеющим отношение по линии отца к Сальвадору Дали, чем в семье необычайно гордились. Быстро развился роман, и они твердо решили пожениться, не встретив, заметьте, сопротивления родителей с обеих сторон.
   Они были красивой парой, молодые и богатые. Поселились в собственном доме в одном из фешенебельных кварталов Мад­рида. Девочка оказалась любима свекровью (во что мне всегда верится с трудом).
   Постепенно девушка расширила свой бизнес: орга­низовала поставки белорусского белья в Мадрид, и оно неожи­данно стало иметь спрос. Так что на шпильки себе она честно зарабатывала. И все было хорошо в этой семье, но Судьба черной кошкой уже давно караулила нашу счастливую пару, чтобы уда­рить ее когтистой лапой в самую болезненную точку.
   В мае у нее внезапно начались боли в животе, ее по­везли в больницу с язвенным кровотечением, прооперировали, перелили кровь, так как крово­потеря была большая.
   В этой истории была одна загадка. В клинике не оказалось крови нужной группы, и муж привез ее из Лаборатории донорской крови, где он сам был донором. После переливания состояние нашей героини улучшилось, ее вскоре выписали. В семье мужа она была окружена теплом и забо­той.
   В октябре девочка приехала в Россию, домой, чтобы повидать родных и друзе, а заодно полечить герпес на губах, который почему-то не поддавался терапии. После лечения снова поехала в Мадрид. Чувствовала себя она хорошо, рецидивов герпеса не было, работала, орга­низовывала свой бизнес. Когда же она снова приехала домой, решила обследоваться у гинеколога на предмет рождения ребенка, сдала анализы и... Представьте себе ее горе!
   Педантка вышла и вскоре привела девочку с мамой. Посмотрев на нее, я поняла, что истерика - это очень мягко сказано. Девочка была экзальтированной, в беседе прямо-таки пугали рез­кие перепады от слез к смеху. Мама сказала, что она всегда была такая эмоциональная, но, разумеется, не в таких вот ужасающих масштабах. Скажу к слову, что девочка была похожа на Одри Хепберн, да, да, как принцесса, как в "Римских каникулах"!
   Эмоциональное воздействие было столь сильным, что я рас­терялась. Расспрашивая ее через каскад слез и смеха, я лихора­дочно думала, как же ее успокоить... Боже мой, ничего не прихо­дило в голову, а корвалол тут уже явно не поможет.
   На вопросы о том, как относились к ней муж и свекровь, она уверенно заявляла:
   - Меня все любят, на руках носят...
   Заяви так кто-либо другой, я бы не поверила, но эта экзальтированная девочка умела вызывать любовь, так ее устроила Природа.
   Человеку свойственно искать радость - это биологический инстинкт выживания..., и представьте, вы встречаете человека, ко­торый дает радость, да как же его не любить после этого? Так вот, я задавала вопросы - она отвечала, и я понимала, что от меня чего-то ждут, но это я не могу дать.
   Я вздохнула и набрала номер главврача психбольницы (что делала редко и в экстренных случаях, т.к. не хотела напоминать о себе), женщины умной и на редкость прозорливой во всем, что касается как заболеваний, так и житейских ситуаций. Кроме того, она умела общаться с богатыми людьми, в чем я неоднократно имела возможность убедиться.
   Я позвонила и попросила консультации или возможной гос­питализации в отделение неврозов. Потом объяснила, к кому они сейчас поедут, и в моем голосе был трепет перед необыкновенным профессионализмом и высоким статусом человека, к которому я их посылаю.
   Девочка успокоилась не сразу, но изменения уже были видны, каскад эмоций спал, и вскоре они уехали. Я подумала, что горе девочки велико, оно тяжелее переносится, ибо жизнь ее была полной и насыщенной. Болезнь стала резким контрастом, ударом по этой жизни. Однако слезы тоже служат каким-то целям, и они вызывают в окружающих определенные действия - всегда на благо плачущему... Я пове­рила, что девочку все любили, потому что она вызывала любовь через свои яркие эмоции, в которых они угадывали ее желания и исполняли их.
   Такая вот необыкновенная была девочка...
   Я опять грустно подумала, что я являюсь крысой группы изгоев-?, которая благодаря лишь образованию и умению лечить держится около группы-?. Но случалось, и зубы оскалят, и укусят, эх, сколько раз я уворачивалась от зубов!
   Понятно, что особь из группы тета богатых лечить не может, и я всегда их посылаю к статусным врачам, ведь статусное поло­жение для них - 50% улучшения.
   В этот день я узнала, как четко работает закон парных случаев. Через минуту вбежала Колючка, и глаза на ее анимацион­ном личике буквально выпрыгивали из под очков.
   - Ну, что мне с ней делать, скажите?! - волновалась она, - муж и жена - люди очень богатые и известные. Она ведь, как и я, одного года рождения... Но мне повезло - я, Слава Богу, не заразилась, а ей - нет. Я ее понимаю, но контакта с ней не нахожу, она так враждебно ко мне настроена! В прошлый раз анализ был положительный, она так бушевала: "Это неправда! Я вышла замуж в 18 лет, муж - мой единственный мужчина, я у него тоже!" Дочери - 13 лет, - продолжала Колючка. - Они хотели родить второго ребенка, она пошла к гинекологу, сдала анализы - ВИЧ(+)... На меня смотрит зверем, и в чем дело я не знаю.
   Колючка бросила карточку на стол. В кабинет вошла еще более кра­сивая женщина с умным волевым лицом. На ней был голубой, под цвет глаз, костюм необычайно модного фасона. И когда она села, на меня повеяло запахом чудесных духов, аромат которых в течение часа менялся, а когда она ушла, аромат держался до конца рабочего дня, и даже утром следующего дня он тоже ощущался. Или мне это показалось?...
   Как-то по-особому она охватила меня взглядом с головы до ног, и зарыдала в полный голос:
   - Я не верю, не верю, что больна! Неоткуда взяться бо­лезни. Мы с мужем никогда не разлучались, какие могут быть из­мены? Две недели назад меня другая врач принимала, пожилая, она сейчас ушла на пенсию. Она меня успокоила, сказала, что с ВИЧ-инфекцией живут 30 лет, я немного успокоилась. А эта, - она кивнула на дверь, - заявила, что живут только семь лет! Как это семь лет?! Я даже ребенка на ноги не успею поставить! Я плачу, умоляю ее ска­зать, чтоб она мне 30 лет дала, а она мне заявила: "Нет, столько дать не могу, не хочу Вас обманывать..."
   Я вздохнула: глупышка-Колючка, зачем же так-то? Ну, ска­зала бы: "Давайте на 30 лет ориентироваться, а там как Бог даст..."
   От себя я скажу, что самым чудовищным в процессе консульта­ций была эта цифра, которая упоминалась во всех брошюрах и по­собиях по ВИЧ-инфекции. Но ведь, если говоришь о семи годах жизни, то тем самым даешь установку на этот срок. Я старалась вообще никаких цифр не называть... Просто говорила, что эти цифры достаточно формальны, и что у каждого болезнь протекает индивидуально, и срок ее никому не дано определить.
   Она продолжала говорить, не сводя с меня глаз, как бы счи­тывая мою реакцию с лица:
   - Я не верю в болезнь! Я верю в Чудо исцеления. Я поеду к святым местам, брошусь к иконам, и буду молить Бога дать мне исцеление.
   Именно это и присуще людям состоятельным, - подумала я, - стресс для них более тяжек, чем для других людей. Слишком ве­лика пропасть между благополучной жизнью и бедой. Организм не в состоянии справиться, и, находясь в таком суженном состоя­нии, они становится добычей мошенников. Вот и она в суженном сознании: с одной стороны - "Я не верю в болезнь", а с другой - "Я верю в Чудо исцеления". Можно назвать это "контрастным ма­ятником чувств", который искривляет мышление, бьет по нервной системе и истощает ее.
   Может быть, огорошить фразой: "Бог дал вам испытание болезнью, а Вы требуете исцеления, выходит, что идете против Бога!" Но нет, лучше молчать, может быть "гнойник" и вскроется.
   Был у меня прием "говорящего молчания": человек говорил, а я как бы, слушая, участвовала в разговоре, бросая короткие реп­лики, но про себя. В конце беседы обнаруживалась та самая язва, гнойник, и человек приходил в себя. Вот тут-то и нужно было говорить.
   Да, богатые теряют голову, иной раз до того, что требуют и от людей, и от Бога лишь то, чего они хотят, забывая, что некото­рые вещи исполнить невозможно.
   В церкви я часто наблюдала картину, как из роскошных иномарок выскакивали мужчины, бросались на колени перед свя­щенником, требуя, чтобы он обратился к Богу об исполнении его желании, а тот быстренько уводил его.
   - Я в Москву поеду, там врачи сильнее, меня вылечат. А не вылечат, к экстрасенсам обращусь, к целителям, бабкам-гадалкам...
   Правильно, качается маятник надежды и отчаяния. И будет метаться она от одних к другим и разрушать себя. Но им нужен этот контрастный маятник чувств, конституция-то у богатых паранояльная, нужна цель для формирования установки на излечение...
   Сколько раз я убеждалась, какие огромные ресурсы есть у человека в себе, но они скрыты под залежами чувств, страстей, страстишек... Лишь только обретая душевное равновесие, откры­ваешь в себе заветный "ларчик исцеления". И каждый находит этот ларчик сам, а врач-психотерапевт может лишь указать его, а не разгребать навозные кучи разруши­тельных страстей, которые порой бывают опасны и для него са­мого.
   Да, в моей жизни были те чудеса внутреннего исцеления дважды, но...
   Мои мысли прервались...
   - Как же так! У меня все есть, все, о чем может мечтать средний человек. Деньги, работа, коттедж, квартира, машина, одежда, еда - все самое лучшее...
   Пожалуй, пора включаться.
   - А есть ли человек, которому Вы могли бы все это отдать?
   Внезапная пауза, и снова с выражением накатившего чув­ства она закричала:
   - Только ребенку, доченьке, кровиночке моей!
   - А оно ей нужно, богатство ваше?
   Снова пауза. Молчание.
   - Как это не нужно? - прошептала она.
   - Что ей даст богатство? - неторопливо продолжаю я. - Она вырастет неприспособленной к жизни, кроме того, около ее богат­ства закрутятся мошенники всех мастей и расцветок, обманут и за­берут, а то и сама отдаст аферисту-обаяшке..., в лучшем случае, а в худшем - убьют ее из-за вашего богатства. Так нужно ли оно ей? Что же Вы и дальше ради мифического богатства жить будете? Еще один коттедж построите, парк иномарок заведете, виллу на Таити купите? Все выше и выше и выше, и больше и больше... Как это называется, знаете? Жажда стяжательства. Вы, наверное, смотрите телевизор? Никогда не наблюдали за олигархами? И недвижимость по всему миру, яхты, самолеты, конный завод, челядь великолепная, только подумает - все сделают. А на лице невроз написан и чело­веконенавистничество. И эти "мироеды" хотят и богатства, и пси­хического здоровья. Но не сидеть на двух стульях: богатство - есть, а здоровья - нет.
   Вы ценности расставьте по-другому - что дочери нужнее? Вы, родители. Ей нужна мудрая мать, мать не только биологиче­ская, но и по-человечески понимающая ребенка, его темперамент, ха­рактер, таланты, наконец. И чтобы ребенок в матери видел мудрого мужест­венного человека. Ведь нас в жизни держит, как спасательный круг, память о стойкости наших родителей, их мужестве и терпении в жизненных тупиках, где они находили выход, благодаря не богат­ству, а уму и характеру. Ну, а Вы по экстрасенсам, священникам, гадалкам пойдете, будете деньги бросать на ветер. Так что же Вы думаете, они Вас пожалеют сытую, благополучную? Ходила одна, такая как Вы, пришла к гадалке попросить, чтобы муж не изменял, и попросила извести соперницу, а та ей заявила: "О душе своей подумай, умрешь через полгода". Тем самым она отыграла свою зависть бабскую на клиентке.
   - И та умерла? - спросила она.
   - Да нет, не умерла, - засмеялась я, - объяснила я ей, что га­далка такая же пакостница, как и она сама. С чем пришла? Соперницу извести! А что получила от гадалки? То же самое. Ходить не советую, тоже какую-нибудь гадость услышите от людей, которые мнят себя богами..., высшим существом, который дает сроки и считает себя всесильным. Никто не может устанавливать сроки, никому не дано знать временную пропасть, которая отдаляет чело­века от рождения до смерти. А те, кто это делают - делают только из-за выгоды или из-за человеческого тщеславия, причисляя себя к вершителям судеб. Кто знает, сколько Вам лет жить? Зачем Вам нужно это вранье, чтобы Вам наобещали, как ребенка по голове по­гладили: "Будет тебе, детка, мороженное в пятницу". А если моро­женное в заначке, так Вы его будете требовать, как ребенок. "А Вы мне тридцать лет обещали - Вы хорошая. А Вы мне семь лет обе­щали - Вы плохая, мне этого мало". Детский сад какой-то, не будьте игрушкой в чужих руках за счет обещаний...
   Она задумалась.
   - Ну, что Вас еще мучает, скажите?
   - А еще одна из ваших медсестер, которая брала кровь, - с отвращением говорит она, - ехидно так заулыбалась, смотрит мне в лицо и говорит многозначительно: "Видно мальчик хороший по­пался!".
   Вот так мы и светимся везде, "женский", если не сказать "бабский фактор", но что делать, надо ее уводить от скользкой темы.
   - Ну, знаете, это как в романе Горького, герой задумался: "А был ли мальчик?". Может и не было мальчика-то... Так и здесь, Вы находитесь во взвинченном состоянии, и восприятие окружаю­щей обстановки у Вас изменилось, вот сказанное и не к Вам вовсе относится, они ведь в паре работают, между собой разговаривают, а Вы извратили и приняли на свой счет... И дали неадекватную трак­товку. Чувства искажают разум. Это у многих людей бывает, у меня у самой была такая история, - я ловко увожу ее, рассказывая историю, и смеюсь над собой.
   Вроде бы отходит, пора и информацию о ВИЧ-инфекции дать. Четко и коротко объясняю ей, что болезнь - это тоже жизнь, но стесненная в некоторых своих рамках, и при болезни нужен и пересмотр взглядов, и щадящий переход на другой режим.
   Она слушает меня внимательно, но чувствую, что еще глав­ная язва не вскрыта. И точно, она опять возвращается к Колючке.
   - Она так со мной разговаривала! Она моя ровесница, я по­няла - она богатству моему завидует. Как она может разговаривать так со мной, я не хуже ее, но со мной случилось несчастье...
   Да, пожалуй, она созрела для шоковой терапии.
   - Послушайте, госпожа Бизнес-Капиталова, - говорю я ей. - Вы же не умственно-отсталая и не психопатка. Вы умная, расчетливая женщина. Что Вас толкало вверх, как не жажда власти и денег? А путь наверх не только в предпосылках интеллекта реа­лизуется. Я же вижу, что память, речь, мышление у Вас прекрасные, но главное ведь и в том, что Вы умеете войти в доверие, притворяться, видеть человека насквозь, используя его, не упускать свою выгоду. И что же?! Добрались Вы до высот, парили, как птица, и вдруг упали в грязь с наркоманами, алкоголиками да проститутками. А тут пигалица, которую в обычной жизни Вы бы не заметили, диктует Вам условия не в Вашу пользу. Вот Вы и взвинчиваетесь. Вы чувствительная натура, ну как Вам чьим-то правилам следовать?! Вы привыкли ставить условия, а тут Ваша ровесница диктует вам - сколько Вам жить осталось.
   Она смотрит на меня и со мной соглашается:
   - Вы правы, - уже спокойно говорит она, - да, самое непереносимое для меня оказаться в грязи с этими... - она брезгливо морщиться, - и зависеть от медсестер, врачей противно... Но я это перенесу, я сильная, буду бороться за себя.
   Мы прощаемся, и она уходит, а я собираю вещи и чувствую, как горят мои щеки от напряжения, и лихорадочный румянец слева мне уже давно не нравится.
   По дороге захожу на телефон доверия к приятельнице-пси­хологу. Она сидит с потухшим лицом:
   - Девочку консультировала, - говорит она, - детдомовская девочка, 18 лет, квартиру требуют бандиты, чтобы подписала на них, она отказалась - изнасиловали. В милицию вместе ходили, за­явление она подала. Им, детдомовским по закону квартиры поло­жены, так их отбирают, не подпишешь - убьют. Подписывают, куда деваться.
   И с неожиданным для нее ожесточением сказала:
   - Все законы у нас так построены, что можно все отобрать для чьего-то обогащения. Лишь у Путина дочки закрыты от всего, сидят под колпаком стеклянным, у них ничего не отберут. Неужели у него сердце не болит за таких вот несчастных девочек?
   - Не болит, - сказала я ей, - чтобы болело - нужно сердце, а у него его нет. Впрочем, и его тоже нет, он так, картонная фигурка, замещает президента, не являясь им. Мы живем в преданной и про­данной стране, где правят бал канальи... У кого болит сердце за несчастных детдомовских девчонок?

Начальница-Дочка

   На заре перестройки моя мама, ныне покойная, со свойственной ей иронией заявила:
   - Родилась я при закате капитализма, а умирать мне, видно, придется при его возрождении. Невеселое будет времечко, да и многое в жизни переменится, с головы на ноги встанет, хоть и не по душе это людям будет. Капитализм, как это ни гру­стно признать, соответствует природе человеческой, хотя это общество глубоко несправедливое и агрессивное, - мама поморщи­лась, она не любила слова, которые часто употребляла я, - и погу­бит это общество многих. Не всем дано к нему приспособиться. Каждому - свое: хитрому - нажива, дураку - погибель. Но дурак-то, он ведь тоже при новом времени поумнее будет и своего не упустит. Он, глядишь, от умных людей быстро научится и тоже обманывать будет да так, что не приведи Бог встретить его на пути. Старым людям доподлинно известно: сколько дурака хорошему не учи, его все равно к обману тянет.
   Мама помолчала, а потом, повысив голос, добавила:
   - А ты бы послушала, пока я жива еще. Дураку-то с осто­рожностью помогай, а то он вмиг на твою шею сядет, и не сни­мешь. И душу-то свою на дураков не трать попусту.
   Признаться, я слушала ее невнимательно - занималась своими делами, и до меня, как сквозь вату, доносился мамин голос.
   - И еще прошу тебя при новом-то времени быть осторож­ней... не злобствуй, не осуждай... и, упаси тебя Бог, завидовать чему-то или кому-то. Свое имей и держи крепко: хоть деньги, хоть вещи, хоть знания. Всяк отнять рад будет, да ты не давай. Рассуждай во всяком деле разумно и трезво, но и посмеяться не забывай: где над собой, где и над людьми - отчего над глупостью человеческой не посмеяться, если повод имеется?
   Так и вошла я в новую эпоху с маминым напутствием. По­учения ее спасли меня от многих разочарований, а то и бед. Но и посмеяться над собой приходилось. Ох, и приходилось, хоть и был тот смех горький, поистине, смех сквозь слезы..."
  
   Я не раз перечитывала отрывок из своего давнего рассказа "Содержанка". И хорошо помню, что в тот раз мама сказала, чтобы я с начальством ладила, ведь "при новых временах должностная зависимость подчиненных возрастет во сто крат".
   - Ты уж осторожнее, - говорила она, - лишнего слова не говори, и, упаси Бог, ругаться с начальством! Делай то, что они скажут, и не спорь никогда.
   Пожелания ее выполняла я вплоть до того, что начальству никогда не прекословила и во всем угождала - боялась. От своего страха даже в научные статьи покорно вписывала администрацию, надеясь на доброе ко мне отношение.
   Но что могу сказать, доброго отношения как раз было немного, но и гонений особенных тоже не было, лишь однажды... Однако, не хочу и помнить об этом.
   Но вот в последние годы что-то во мне сломалось, и я угож­дать перестала, может быть, поняла - все равно, что ни сделай - лучше относиться не будут. И статьи свои я печатала без со­авторов.
   Когда моя последняя начальница в наркодиспансере, женщина хитрая и бесцеремонная, стала требовать, чтобы я написала научную статью про подростковую наркоманию, я наотрез отказалась. Написать было не трудно, взять цифры, проанализировать их, сделать выводы и взять мою начальницу в соавторы. Отвоевать тем самым покой себе на полгода или несколько месяцев. Но я понимала - покоя-то как раз и не будет, вместо благодарности она мне устроит неприятности. Я же видела, что медсестры, угождающие ей во всех ее личных просьбах, были третированы неодно­кратно. И поэтому на ее требование: "Вы должны написать мне статью к февралю. Я ее проверю, в сборник она пой­дет, разумеется, в соавторстве со мной и главным врачом".
   Я сначала потеряла дар речи, но потом все во мне возмутилось. Конечно, в своих статьях я Америку не открывала, но для меня это был тяжелый умственный труд. Не просто увидеть какие-либо закономерности при любом исследовании. Можно поделиться плодами своего труда, но когда его отнимают...
   И неожиданно для себя я сказала:
   - Я должна только нашей российской медицине. Но частным лицам я ничего не должна, поэтому, не лучше ли Вам с главврачом написать эту статью в соав­торстве.
   - Как? Вы и его не уважаете? - вскричала моя начальница. Гневные тирады в мой адрес неслись одна за другой.
   После этого ее отношение ко мне резко ухудшилось. Оно и раньше было плохим, но ей приходи­лось считаться с моим профессионализмом по вопросу работы с подростками. Ведь она даже и больных не принимала, нагло заявляя: "Не царское это дело - подростков принимать, для этого рядовые врачи имеются".
   Права была мама насчет должностной зависимости... Поэтому, когда гонения перешли в невыносимые для меня условия, я вспомнила свой любимый принцип: "Вкушающего тебя останови, пока ты наиболее сладок!". И я ушла тихо, не ог­лядываясь, не говоря ни слова, как, впрочем, всегда делала.
   Сейчас я полагаю, что страх всякого начальства заложен у меня с дет­ства. Маме моей покойной от начальства хлопот и волнений не было, но был в ее жизни директор школы, который "ел ее поедом", и, по словам маминой подруги, "может, хотел что от нее, - осторожно замечала она, - понятно, что мужчине надо". И мама, в то время разведенная, с немалым трудом построившая дом, продает его почти задаром и уезжает, взяв дочку и мать свою (мою бабушку) к себе на родину, и начинает строить новый дом.
   О директоре она рассказывала с ужасом и отвращением своим подругам, а я, ребенком вертевшаяся около них, конечно же, эти раз­говоры о должностной зависимости закрепляла в своей памяти...
   И вот когда в СПИД-центре вышла из отпуска зам. главврача по медчасти Нина Николаевна, дочка Тамары Петровны, я насторожилась. Увидев ее, я поняла, что ждать хорошего от нее не придется.
   Дочка вызвала всех врачей на аппаратное совещание, я была новым человеком в больнице и рассчитывала, что она со мной поздоро­вается, познакомится и так далее, как это обычно принято.
   Но перед Дочкой стояли другие задачи, поэтому на меня она внимания не обратила, а процитировав Путина о необходи­мости лечения больных ВИЧ-инфекцией, заявила:
   - Лекарства у нас есть, поэтому больных нужно заставить лечиться для их же пользы.
   И, усмехнувшись, добавила:
   - Чтобы мне не пришлось опять закапывать выделяемые нам препараты на хоздворе с Татьяной Андреевной.
   Я, еще не зная специфики лечения, не поняла, в чем дело, лишь продолжала внимательно слушать. Она вытащила лист бу­маги и стала зачитывать схемы приема лекарственных препаратов в различных сочетаниях. Я слышала названия типа: зидавудин, видекс, вирамун, но они, разумеется, ни о чем мне не говорили...
   Колючка включилась сразу и заявила, что схема с тремя препаратами утяжеляет состояние больных побочными эффектами, и, кроме того, плохо действует на печень. И предложила другую схему. Она объясняла ее эффективность простыми понятными словами, неформально, и чувст­вовалось, что Колючка говорит со знанием дела, демонстрируя результаты хорошего клинического наблюдения за эффективностью противовирусной терапии.
   Я посмотрела на нее с уважением, Дочка же поморщилась, не в силах, очевидно, уловить ее мысль. Увы, не обладая клини­ческим мышлением, зато в избытке имея административную изво­ротливость, быстро "присоединилась" к мнению Колючки.
   Я смущенно спросила о том, какой препарат вызывает меньше всего побочных действий. Умница-Колючка быстро ответила:
   - "Калетра".
   Я удивилась и шепотом высказала ей мысль, что лучше всего закупить "Калетру", а не пользоваться препаратами, дающими осложнения.
   Дочка презрительно посмотрела на меня и заявила:
   - Сколько людей - столько и мнений. Нас не спрашивают - что дают, то и берем.
   Я поняла, что сморозила глупость, и решила впредь не вмешиваться. В чужой монастырь, как известно...
   А вопросы задавать не надо - корпоративные секреты никто мне рассказывать не собирался, да и кто я такая, собственно говоря?!
   Затем много говорилось о важности быть приверженным, о том, что приверженность выражается в %, о сомнительности ус­пеха лечения при пропусках в приеме лекарств. При всей сложно­сти информации и, прямо скажу, невнятности изложения, я уяс­нила для себя следующее:
      -- Пациент добровольно принимает решение о начале тера­пии после предоставления врачом адекватной информации.
      -- Больной берет ответственность за исход лечения на себя (!?), поскольку добровольно принимает решение о терапии.
   Удивлению моему не было предела. В советское время нас учили, что ответственность за исход лечения берет на себя врач. Больной, конечно же, может дать свое добровольное согласие на химиотерапию, и его предупреждают о возможных осложнениях, о недопустимости пропусков в приеме лекарств, об исключении во время лечения алкоголя и наркотиков, но.....
   Мысли мои прервались появлением на совещании старейшего сотрудника СПИД-центра Веры Васильевны.
   Она прибежала, запыхавшись, с небольшим опозданием. Вера Васильевна через неделю уходила на пенсию в возрасте 65 лет. Дочка незамедлительно переключилась на нее. Строгим голосом, на повышенных тонах (хотя Вера Васильевна глухотой не страдала), она стала требовать цифры коли­чества больных, которым было назначено лечение. Та стала путано объяснять, роняя карточки под стол и поднимая их. Дочка вела до­прос, презрительно глядя на нее, переглядываясь при этом с Барби-Злючкой. Та тоже дублировала вопрос.
   Я с грустью подумала, как немного надо, чтобы довести до растерянности старого человека презрительным обращением.
   Вера Васильевна путалась в словах, она искала результаты иммунограммы, а карточки предательски падали под стол. Дочке это, похоже, даже нравилось. Она уточняла снова и снова, занося данные в ноутбук.
   Потом шли обсуждения схем лечения, утвердили две предложенные умницей-Колючкой. Выслушали Педантку, которая лаконично сказала о своих больных, проходящих лечение. Их у нее тоже было немного... А потом неожиданно Дочка обратила на меня свой административный взор:
   - А Вы, доктор, должны мне сделать тесты для больных по приверженности к лечению. Вы, надеюсь, поняли, как это важно, чтобы больные проходили курс противовирусной терапии...
   Я это понимала так, чтобы Дочка не закапывала списанные лекарства на хоз.дворе в компании с сестрой-хозяйкой Татьяной Андреевной, опять же и Путин сказал свое веское слово. В любой момент в СПИД-центр может позвонить вышестоящее начальство и спросить у Дочки количество больных, проходящих антиретро­вирусную терапию. И их должно быть много, а не два десятка, как в настоящий момент...нельзя опять же оставить без наживы дельцов от фармакологии.......
   Я прекрасно понимала Дочкины чаяния и была рада пойти ей навстречу из-за своего вечного страха перед администрацией.
   Меня, правда, обидчивую по натуре, смутило, что со мной не познакомились, не представили коллективу и даже не назвали по имени-отчеству. А уж лучше всего было - задержали бы в конце совещания и поставили бы передо мной задачи и цели, и уж будьте спокойны - я бы их выпол­нила... "Другие времена, другие правила поведения и этики. Вернее сказать, ее отсутствие," - с грустью подумала я.
   Неожиданно страх мой вылез наружу в виде бурной вегетативной реакции: началось частое сердцебиение, появился комок в горле, кровь бросилась в голову, и я покрылась алой краской от лица до шеи включительно. Я пылала как факел, мне было стыдно, а Дочка, как мне показалось, наслаждалась представлением. Все смотрели на меня с любопытством, лишь Вера Васильевна, понимая мое состояние, с глубоким сочувствием.
   - Какой срок Вам требуется? - громко спросила Дочка.
   И поскольку я зашлась кашлем, повторила вопрос, переглянувшись с Барби-Злючкой.
   - Ну, через год, наверное, я сделаю - промямлила я, проработавшая в СПИД-центре всего три недели и, видит Бог, не понимающая, как сделать эти тесты.
   - Через год? - Дочка засмеялась. - Мне нужно, чтобы они были сделаны через месяц. И через месяц Вы, доктор, должны работать с больными по этим тестам. Материалы о приверженности к лечению возьмете в Интернете, Элла Михайловна Вам поможет.
   - Но в какой форме их сделать? - растерянно задала я следующий вопрос.
   - А это уже на Ваше усмотрение. Вы - психотерапевт, вот Вам и карты в руки, - ехидно сказала она, глядя на меня, довольная, ви­димо, произведенным эффектом. Но потом милостиво добавила:
   - Мне нужно, чтобы Ваши тесты формировали у пациентов мотивацию на лечение, тестирование должно способствовать позитивному отно­шению к прохождению антиретровирусной терапии. Вы, конечно, знаете, что такое мотивация? Не мне Вам объяснять.
   - Мотивация - это внутреннее побуждение к какому-то дей­ствию, - осторожно ответила я. - Может быть, правильнее, создать установку на прием лекарственных препаратов у пациентов? Установка - это убеждение в правильности того или иного действия...
   - Вы понятие о Личностном опроснике Бехтеревского инсти­тута (ЛОБИ) имеете? - перебила она меня.
   - Личностный опросник разработан с целью диагностирова­ния типов отношения к болезни и, соответственно, связанных с нею личностных особенностей у больных хроническими соматиче­скими заболеваниями. Согласно авторам Личко и Иванову, выде­лено 13 типов отношения к болезни, а именно: анозогнозический, сенситивный, эргопатический, тревожный, фобический, неврасте­нический, меланхолический...
   Она несколько растерялась, но быстро взяла инициативу в свои руки.
   - Вот и сделайте по его подобию, раз уж Вы его так хорошо знаете. Совещание заканчивается, все свободны, - и она схватилась за сотовый телефон, демонстрируя административное рвение.
   Вот так я и познакомилась с Ниной Николаевной, начальницей-Дочкой.
   Я растерянно вышла и в своем кабинете, посмотрев на свое побагровевшее лицо в зеркале, подумала: "Вот так и бывает в жизни, от чего ушла - к тому и пришла".
   Кровь долго не сходила с лица, особенно это было заметно на левой щеке, где у меня была небольшая красная точка, родинка, к которой я давно привыкла и не обращала на нее внимания...
   Да, пожалуй, работать с новым начальством мне противопо­казано, хорошего не жди, но зарплата большая, может, и хватит меня на два-три года. К пенсии прибавка будет, жить как-то надо, и это меня немного успокоило.

* * *

   Я начала работать над тестами. Сначала я подходила к Дочке и пыталась задавать разные вопросы:
   - Влияет ли прием препаратов, которые на­значают при ВИЧ-инфекции, на продолжительность жизни? Про­водится ли такая статистика в вашем центре?
   Она, не задумываясь, давала быстрый ответ:
   - Статистика проводится, но я пока не готова ответить на этот вопрос.
   - Есть ли альтернативные препа­раты, восстанавливающие иммунную систему без вреда для орга­низма, которые могли бы заменить противовирусные препараты?
   - При ВИЧ-инфекции - нет. К Вашим тестам это не имеет никакого отношения, - отмахивалась она от меня.
   Присматриваясь к ней, я, конечно, видела ее холерический темперамент и истероидность, авторитарное поведение, нетерпи­мость к чужому мнению, эгоцентризм, неуважительное отношение к коллегам, но манипулятивные навыки обращения с людьми у нее имелись, слов нет. Все свои требования она озвучивала весьма императивно, так, видно, ей было удобнее.
   Имелась стойкая фиксация на том самом феномене власти и самолюбования. "Кто как не я лучший специалист по СПИДу в нашем городе?" - вопрошала она, и подчиненные охотно поддаки­вали.
   Что там говорить: "Именно завышенная оценка своих спо­собностей, талантов и умений, своей мудрости и прозорливости служит ядром паранояльности", - вспоминала я Петра Борисовича Ганнушкина, - "отсюда глубокое убеждение, что все, что они делают, всегда правильно, что думают и говорят - всегда истина, на что претендуют - всегда имеют безусловное право".
   Я оставила ее в покое и вопросов уже не задавала.
  
  

Рефлекс цели

  
   ... Всего профан не поймет, но всего в тексте не постигнет никто - даже его создатель.

Бронин С.Я.

Малая психиатрия большого города

  
   Раскрою я вам одну тайну, вспоминая о которой, я всегда морщилась и старалась отмахнуться. В те далекие студенческие годы я была застенчивой девочкой. Контакты давались мне с тру­дом, я была скована до чрезвычайности. Но тех, кто тянулись ко мне, я не отталкивала, и моя строгая подружка Зина часто выговаривала:
   - К тебе ходит не понятно кто. Смотри, втравят они тебя в историю.
   Те же, с кем я хотела дружить, внимания на меня не обращали. И вот однажды взяла я в руки карты и, раскидывая причудливую комбинацию, попыталась погадать одной из девочек. Что тут на­чалось...
   Желающих было достаточно, и контактами я была обеспе­чена на всю мою студенческую жизнь. Я быстро поняла следую­щие механизмы гадания: человек входил ко мне на высоте аф­фекта, в суженном сознании (в наплыве чувств, одним словом). И в этом суженном сознании он вы­кладывал о себе всю подноготную, а я лишь повторяла за ним ска­занное, дополняя картину вопросами и замечаниями. Он выходил от меня по­трясенный, с фразой: "Она всю правду про меня сказала".
   Находясь в суженном состоянии, он не помнил, что он все про себя сказал сам, а я лишь поддерживала разговор. Что поделаешь, чувства ис­кривляют разум. И я в этом не раз имела возможность убедиться. Но следует добавить, что, общаясь с большим количеством людей, информацией я владела и умело ею пользовалась, не раскрывая чужих секретов. Ну, и кое-что с лица считывала, как же без этого? Но главное, я угадывала потребность человека и давала толчок в этом направлении.
   К сожалению, эти способности я почему-то не могла использовать себе на выгоду.
   Расклад карт я хорошо отработала со знанием символов и хитроумных комбинаций. Ну, надо ли говорит, что, спустя годы, когда стали печатать гадания, я была потрясена тем, что одна из схем была похожа на придуманную мной от моего одиночества. И что тут сказать?
   Так и вспомнишь "коллективное бессознательное" по Юнгу. Или сработали философские закономерности всего сущего, кто знает?
   После студенческих лет гадать я бросила, поскольку и круг общения был у меня достаточно большой, и времени стало гораздо меньше: работала с утра до вечера, дежурства, выезды. И сейчас, работая над тестами, я вспоминала свой карточный расклад... К удивлению моему с тестами и анкетами, придуманными мной, работалось мне легче. И не раз, вспоминая свои га­дания, я иногда со смехом думала, а не раскинуть ли картишки-то? Но тут же себя одергивала, ведь работала я по методике ра­циональной психотерапии и знала, что игра с бессознательным других людей даром для моего порушенного здоровья не пройдет.
   Насмотрелась я в стенах психбольницах на гадалок, экстра­сенсов и прочих мастеров игры с "бессознательным" ради денеж­ного вознаграждения. И подобной судьбы себе не желала.
   Поначалу за создание тестов для работы с ВИЧ-инфицированными я взялась неохотно. Я понимала, что для создания хороших тестов уйдет не один год работы, а то, что требует от меня начальница - это так, подделка, интеллек­туальная игрушка и не более.
   Первые простенькие тесты для беременных я сделала быстро. Составила их с Колючкой, которая принимала активное участие и проявляла интерес. Она вносила поправки, дополнения и одобряла их, говоря, что они вполне соответствуют требованиям врачей, тогда как Дочка отмахивалась от меня как от надоедливой мухи, ссылаясь на "следующее совещание, на котором Вы, доктор, обязаны доложить о результатах поставленной перед Вами задачи".
   Через неделю я доложила о результатах первого теста для беременных. Скорей, это была тест-анкета с десятью вопросами и ответами: "да" или "нет". Я вела беседы по этой анкете, выделяя отдельные темы. Например:
   "Считаете ли Вы допустимым употребление небольшого количества алкоголя во время приема лекарственных препаратов?"
   Да
   Нет
   Все подчеркивали, конечно же, последний ответ "нет". Но в беседе женщины неожиданно заявляли мне, мило улыбаясь:
   - А мне иногда муж рюмочку красного вина наливает. Вы­пей, говорит, это для ребенка полезно.
   Они сладко улыбались, радуясь такому семейному согласию. А я думала, что лекарство в сочетании с маленькими дозами алко­голя - это яд для маленького человечка, которому родители уже навязывают свою программу, не понимая вреда ее.
   Или:
   - Муж у меня не пьет. Только пиво каждый вечер, ну, ба­ночку, и я ему сама наливаю, а иной раз тоже выпью. Пиво для ре­бенка тоже полезно...
   Я объясняла, пытаясь найти удачные формулировки, каково действие алкоголя на человека, тем более на будущего ребенка, и видела, как гасли их глаза, лишенные в будущем такой невинной радости.
   Да что там беременные женщины! Остальные, направленные на тестирование для назначения противовирусной терапии уже по клиническим показателям, особенно мужчины, удрученно говорили:
   - Да, вот это Вы меня "порадовали", доктор. Что уж, и пива нельзя выпить? Да я лучше от лекарства откажусь, чем от пива.
   Я искренне удивлялась, но потом понимала, что в их жизни ничего нет, кроме этого, а я отнимала и последнее... И уже как-то смягчая формулировки, мы приходили к однозначному ре­шению. Однако решение решением, а тяга к спиртному, увы, неодолима, и не всегда ее можно остановить волевым усилием.
   Я понимала, что тест-анкеты были просты, но, плохо ли, хорошо ли, работали. Во всяком случае, мне с ними ра­боталось лучше, чем без них.
   Перед другими тестами, подобных ЛОБИ, я встала в ту­пик. Поэтому я решила вначале условно разделить больных на две группы.
  
   В I группу вошли ВИЧ-инфицированные пациенты, среди которых преобладают люди с тяжелым поражением головного мозга (алкого­лизм, наркомания, частые черепно-мозговые травмы, гепатиты и венерические заболевания, туберкулез и т.д.), с эмо­ционально-волевой неустойчивостью и с грубым интеллектуаль­ным снижением. Поведенческие реакции у данных лиц идут по типу эмоционального шаблона - "клише", которое не всегда поддается психотерапевтическому лечению (какое может быть лечение, если нет связи между эмоциями и интеллектом?) Вместо адекватного реагирования включается один и тот же стереотип, свойственный личности.
   Нарушается одна из главных функций интеллекта как критическое отношение к ситуации и к самому себе. "Нажитое слабоумие" - называли старые психиатры такое явление, обусловленное выше перечисленными заболеваниями.
   К примеру, возьмем бомжа, можно ли его вернуть к нормальной жизни, если закрепились привычные поведенческие стереотипы бродяжничества?
   Что можно ожидать от одичавшего в химическом безумии наркомана, пусть даже в настоящее время и не принимающего наркотики? Он будет пить водочные суррогаты, чтобы ус­покоить свой безумный мозг...
   Понятно, что родственники бывшего наркомана будут жить в постоянном напряжении, опасаясь не нарваться бы на его гнев, а то и по­бои...
   Но часто мне приходится слышать и подобные примеры.
   - У моей подруги муж - наркоман, но он вылечился, не пьет, деньги зарабатывает... - слышу я иной раз от женщин рассуждения. - Он ведь нормальный, как все, - утверждали они, глядя на меня, и только после расспросов неохотно признавались: "Вот только жену бьет часто и ребенка ненавидит".
   Абсолютно нормальный, вот только жену бьет бывший наркоман... Присмотритесь к "нормальному бывшему нарко­ману", и представьте, как он бил себя молотком по голове без устали (к молотку я приравниваю наркотики), и что стало с его мозгом?! Найдутся там тонкие чувства жалости, со­страдания, желания помочь? Вряд ли, но притвориться - это, пожалуйста, по­обещать, что угодно, да так, что вы поверите и будете ждать обещанного, но не дождетесь.
   В работе с "бывшими" наркоманами, я удивлялась легкости общения с ними, ибо манипуляционные механизмы у них были хорошо развиты, порой, они и меня ловили на крючок. Но помочь им я ничем не могла, да они и не хотели помощи. Чаще всего после беседы они требовали папку со знакомствами и выби­рали девушек для сброса эмоционального напряжения, "игрушку", чтобы поразвлечься, но не более.
   Ко II группе - относились нормальные люди, не принимающие наркотики, а заразившиеся ВИЧ-инфекцией половым путем. Многие из них состояли в браке. Но, как правило, у таких супругов до вступления в брак имелись и случайные половые связи. Да как им не быть, если наше общество приветствует добрачные связи и супружеские измены? Общество формирует ус­тановки на определенный тип поведения ("получай сексуальное наслаждение, живи на всю катушку, живи для удо­вольствия"). Удовлетворяй голод сексуального вожделения, и ты будешь счастливым человеком. Это можно назвать ВИЧ-активным поведением. Измены не считают постыдным делом, а считают доблестью. И ВИЧ крепнет, перемещаясь из одного тела в другое.
   Кто из изменников предполагает, что из-за него или нее пострадает муж или жена? Они утешают себя мыслью, что возможно, и их половина с кем-то имела сексуальные отношения, поэтому в случае заражения в измене не признаются - докажи, попробуй! Но особенно страдали те люди, которые заразились от своего первого единственного, партнера.
   Сейчас часто говорят, что, мы все равны перед ВИЧ-инфекцией: можно заразиться и у стома­толога, и у хирурга, или получить вирус во время переливания крови. Можно, конечно, но в настоящее время преобладает все-таки половой путь передачи ВИЧ-инфекции. Надо ли говорить, какой острый стресс переживают люди?!
   Поэтому под влиянием постоянного стресса, а ВИЧ-инфекция таковой и является, появляется вторая болезнь, которую можно назвать "пато­логическим формированием личности".
   Следует сказать, что "патологическое формирование личности" у всех протекает по-раз­ному. Кто-то стремится уйти от людей, становится насторожен­ным, начинает подозревать всех в плохом к себе отношении. Кто-то будет бояться, что окружающие узнают и осудят, а для него мнение окружающих очень значимо - такой вот у него характер. Кто-то начнет прислушиваться к своим ощущениям и станет ипохондриком.
   Эти расстройства тягостны и мучи­тельны и не всегда поддаются психотерапевтическому воздействию. Вторая болезнь изматывает душу, помогая первой разрушать тело. Но патологическому изменению личности предшествуют невротические расстройства. В основе невротических расстройств лежит устойчивое патологическое состояние (УПС) - термин Н.П. Бехтеревой. Иными словами, это очаг возбуждения в нервной системе, который притягивает на себя все то, что связано с болезнью. Все впечатления жизни проходят через этот очаг и искривляют восприятие окружающего мира, а также меняют тип реагирования на ситуацию.
   - Выход из невроза, - говорил нам, студентам, профессор Ягодка, - в новых действиях, в новой работе, в новых людях. Хотя любой человек, - добавлял он, - приносит нам свои проблемы, и не всегда знакомство с ним благоприятно для нас. Но этот человек способствует и нашему личностному росту. Именно в общении с ним мы постигаем какие-то новые истины и видим мир под другим углом. Да, невроз - это всегда нарушение нормального течения психической жизни. Человек становится жертвой проблем, с которыми он не может справиться самостоятельно. И, к сожалению, он подавляет связанные с этой проблемой отрицательные эмоции. Эмоции же превращаются в патологический симптом, который приносит страдание. Порой важно выявить подавленные мысли и эмоции, четко сформулировать то, что вызывает наше недовольство и произнести это вслух. Но, к сожалению, сознание сопротивляется таким действиям, ибо эти мысли и чувства нам глубоко неприятны.
   Чаще всего неврозом страдают люди, испытывающие сильную потребность во внимании, одобрении и поощрении, а порой у них отмечается избирательная потребность в каком-то значимом лице, они цепляются за него, потому что не могут взять ответственность за свою жизнь. Они не могут планировать свою жизнь и жить по своим правилам, они страстно хотят зависеть от других, эмоционально и материально. Неврозом страдают люди, боящиеся будущего и приходящие в страх от любых изменений.
   Гениальная природа снабдила наших предков драгоценным свойством - так называемым "рефлексом цели", который открыл академик И.П. Павлов.
   Рефлекс цели - это инстинктивное стремление живого организма к поиску нового - новых знаний, новой информации.
   Для того, чтобы выйти из невроза, - повторял нам Ягодка, - нужен поиск новых навыков, новых знаний, а не поиск чувств, жажда получения этих чувств от других людей. Нельзя ВСЕ получить от ближнего: и жизнь, и погибель. Нельзя связывать с ним свои эгоистические ожидания, т.к. разочарования углубляют невротическое расстройство. Повторяю вам: именно поиск новых знаний, новой информации и новых благ своим трудом спасет вас от невротических расстройств!
   Я понимала, что ВИЧ - социально обусловленная инфекция, как туберкулез. Длительность течения заболевания, обреченность заражать других всю жизнь, неизбежность смертельного исхода от различных заболеваний - все это формирует в нервной системе стойкий очаг возбуждения, доминанту болезни или устойчивое патологическое состояние, поддерживаемое матрицей долгосрочной памяти. Поясню примером.
   Представьте, что человек совершил преступление не по своей воле. Он раскаивается, но должен понести наказание. Постоянные мысли об этом бередят его душу. И, оказавшись в тюрьме, где жизнь жестока и порой невыносима, он все силы направляет на выживание. Проходит время, он приспосабливается к тюремным законам, и выход на волю для него становится мучителен. Когда он оказывается на воле, где другая обстановка, другие люди, другие жизненные правила, он теряется и испытывает огромный душевный дискомфорт, раздражительность, агрессию, вплоть до срывов с нанесением побоев близким людям. Его мучает тревога, беспокойство, невозможность сосредоточиться, чувство вины и одиночество. Эти состояния он пытается снять алкоголем, поиском острых ощущений или поиском человека - эмоционального стабилизатора и последующей зависимости от него. Он остается черствым, равнодушным, циничным... Он ждет помощи от друзей, родственников, женщин и раздражается, не получая ее.
   И представьте, что он тоскует о тюрьме, о прежнем круге друзей, о четком режиме, порядке, еде и постели. Он не всегда сумеет приспособиться к жизни, и порой он совершает преступление, чтобы вернуться в тюрьму. Окунувшись в прежнюю среду, он возвращает себе душевное равновесие и чувствует себя вполне комфортно, здесь он свой среди своих.
   Жизнь в тени вируса - это и есть жизнь в тюрьме, из которой человек не всегда хочет выйти.
   - Выход из невроза, - объясняла я своим пациентам, вспоминая профессора Ягодку - не может идти плавно и безболезненно для личности. Больной должен пройти через фазы, которые порой дестабилизируют его состояние. Человеку, вышедшему из тюрьмы, тяжело найти работу и еще тяжелее приспособиться к ней. Он переживает страх новых действий, страх того, что он не справится с ней. И лишь спустя некоторое время он обнаруживает, что состояние его после резкого ухудшения становится гораздо лучше. У него появляются ресурсы, и переход к другой жизни становится более желателен. Когда человек занимается интересным для себя делом, болезнь отступает. Ведь именно при активной работе "на цель", в кровь поступают гормоны радости - эндоморфины. "Руки работают - голове легче" - говорил профессор Ягодка.
   Интересующимся этими вопросами мне хотелось бы порекомендовать книгу Н.П. Бехтеревой "Магия мозга и лабиринты жизни".
   Работу с людьми, находящимися в состоянии хронического стресса, я строила по этой книге.

* * *

   Я составила опросник, в котором выделила шесть типов отношения к болезни. Классификацию проводила с учетом преобладания аффек­тивных расстройств (астено-невротический и тревожный тип), неадек­ватных ощущений внутренних органов (астено-ипохондриче­ский), чрезмерной значимости отношений со стороны окружающих (сенситив­ный), а также отрицание болезни и отождествле­ния себя со здоровыми людьми (анозогнозический).
   В моей работе с пациентами я подводила их к критическому отношению к своим чувствам, умению трезво оценить свое состояние, снять тревогу, воспринимать людей адекватно их поступкам и ситуации. Но это была индивидуальная работа, и останавливаться на этом - значит писать другую книгу... Скажу лишь в двух словах, что я старалась, чтобы они уходили от меня с надеждой и установкой на продолжительную жизнь, чувствуя мое участие в их нелегкой судьбе.
   Для примера приведу один из случаев. Больная женщина 33-х лет два года назад похоронила мужа, его убили в драке. Через год после его смерти вступила в брак с бывшим наркоманом, заразилась от него ВИЧ-инфекцией и Гепатитом С. В состоянии тяжелой депрессии поехала к экстрасенсу, он взял с нее четыре тысячи за сеанс и заявил:
   - Умрешь в мае 2006 года.
   После этого ее состояние резко ухудшилось, она стала ждать смерти, не выходя из дома.
   - Мы с мужем хотели взять кредит на двухкомнатную квартиру, моей дочке 14 лет. Хотелось бы ей наследство оставить. Но зачем это делать, если я умру?
   Вот здесь я и наблюдаю то самое устойчивое патологическое состояние. Она рассказывает одно и тоже, монотонно повторяя по нескольку раз, с одной и той же интонацией, как старая пластинка, и всплескивает руками всякий раз одинаково. Я назначаю ей лечение и подчеркиваю, чтобы она пришла 1 июня 2006 года, и тогда мы поговорим о дальнейшем.
   В следующую встречу состояние ее улучшилось под воздействием лекарственной терапии, страх перед прогнозом экстрасенса прошел, но идет борьба мотивов: взять квартиру в кредит или нет. Приходим к решению, что все-таки надо брать, переезжать и, как говорит арабская пословица: "Хозяин не умрет, пока он строит дом".
   - А потом мы будем строить дачу, - улыбается она и довольная уходит.
  
   Доложив администрации о типах отношения к болезни и о составлении соответствующих тестов на приверженность к лечению, я собирала результаты тестирования в отдельные папки и анализировала их. И кое-что для меня уже начало проясняться.
   Но в один прекрасный день в кабинете появилась Барби-Злючка:
   - Доктор, Вы должны сделать памятку для больных, прохо­дящих антивирусную терапию.
   Я непонимающе смотрела на нее, не уразумев, что от меня еще требуют.
   - Ну, - раздраженно сказала она, - мне нужна памятка для больных, проходящих антиретровирусную терапию. Там нужно объяснить недопустимость пропуска в приеме лекарственных препаратов, указать побочные действия и наименования лекарственных препаратов, которые их снимают. Что нужно - посмотрите в Интернете, Элла Михайловна Вам поможет.
   - Но я же не врач-СПИДолог, опыта в назначении лекарственных препара­тов у меня нет. Мне кажется, это должны знать врачи-инфекционисты, лекарственные препараты они назначают с учетом клинических показаний и знают, чем снять побочные действия, - робко возразила я.
   - Вы должны сделать эту памятку, - заявила Барби-Злючка, не слушая меня. - А после тестирования будете вручать ее больным.
   - Как можно доверить такую сложную работу человеку, не имеющему опыта работы с ВИЧ-больными? - удивилась я.
   - Не забывайте, что Вы находитесь на испытательном сроке. Вы должны ее сделать, а мы посмотрим и оценим результаты Ва­ших действий.
   Кровь опять бросилась мне в лицо, но я твердо и реши­тельно сказала:
   - Я не хочу брать такую ответственную работу на себя. Па­мятка - дело серьезное, и должен ее делать не дилетант, а профес­сионал. Это не входит в круг моих функциональных обязанностей.
   Барби-Злючка сказала на это с немалым удовольствием:
   - Тогда Вам придется пенять на себя.
   Я ей кивнула, давая понять, что согласна пенять на себя. Она вышла, хлопнув дверью, а я снова задумалась, глядя на свое покрасневшее лицо в зеркале.
   А чего я, собственно, ждала? Они действуют с учетом своих интересов, двигаются к своим целям, используя подчиненных для этого. Глупо на них обижаться или требовать, чтобы они имели жалость к больным или уважение к коллегам. Тут ставятся цели и задачи, которые выполняются подчиненными, а я, похоже, не го­жусь для выполнения этих задач и целей. К тому же, спустя два месяца работы в СПИД-центре, на меня навалилась какая-то усталость, появилась бес­сонница, кошмарные сновидения бередили мою душу. Но, главное, что я ощущала свое бессилие помочь больным, хотя и не хотела в этом признаваться.
   Давным-давно я где-то прочитала, что у бога медицины Асклепия был крылатый божок, по­хожий на купидончика, Телесфор. Асклепий, назначив лекарство больному, уходил, но Телесфор оста­вался у постели больного и весело обмахивал его крылышками, и тот спокойно засыпал, а просыпался уже бодрым и полным сил.
   А теперь я чувствовала, что мой Телесфор меня покинул. Он снился мне во сне, он устало махал крылышками, каса­ясь моей левой щеки, где была родинка, и слезы катились по его усталому лицу. Бедный, уставший Телесфорчик уже не мог мне помочь. Но я по-прежнему принимала больных, приобретая опыт и знания вместе с ними.

Маски любви

   Правда так неприятна и страшна, что часто
   не стоит ее показывать.

Д. Донцова

   Был серый день с накрапывающим серым дождиком. Тускло блестел асфальт под колесами маршрутки, везущей меня к СПИД-центру, к моей уже привычной работе.
   В моей голове вертелись старые забытые стихи:
   Привычный день,
   Привычная работа,
   Привычна жизнь,
   К ней даже вкус исчез...
  
   Я запнулась, не желая вспоминать дальше, но строчки сами выплыли из памяти:
   Живешь, и вдруг
   Тебя полюбит кто-то,
   За что, про что -
   Вот чудо из чудес.
  
   - Подросток, наверное, писал, - усмехнулась я и загрустила.
   Любовь... Все гоняются за этой яркой Жар-птицей, пытаясь вы­рвать перо из ее пестрого хвоста. Все бегут, торопятся, спешат к любви. Она пронизывает человеческую жизнь и все ее сферы: книги, фильмы, песни, пьесы, картины - всего не перечислишь. И каждый боится, а вдруг она минует его. Обидно, что другие получили ценный подарок, а тебя обошли.
   Вот и ищут люди обещанное наслаждение, и любовь явля­ется к ним в разноцветных масках. У каждого свои особые цвета...
   Но любовь в СПИД-центре, по рассказам моих пациентов, блекнет, и взамен обещанных наслаждений я вижу жесто­кость по отношению к себе и другим. Любовь снимает черную маску и предстает передо мной в отвратительном обличии.
   Вот горько плачет девочка, живущая в гражданском браке. Ей 19 лет, первая беременность. Хотела оставить ребенка.
   - Я хотела, чтобы он на мне женился, но анализ на ВИЧ ока­зался положительным. Муж не разговаривает уже три дня, - про­должает она
   "Неразговорчивый муж" состоит у нас на учете с 2001 года.
   - Ну, что сказать? - Мария Гавриловна сочувственно смотрит на мое потрясенное лицо. - У нас одна пара есть: муж - ВИЧ(+), а жена - ВИЧ(-). Живут в браке 8 лет. Он ей не говорил, что он ВИЧ(+). Мы ее вызываем как контактную, чтобы анализы сдала. Она возмущается: "Почему вы подозреваете, что у меня ВИЧ ин­фекция?! Я только с мужем живу! Что вы от меня хотите?!".
   Слава Богу, она ВИЧ(-), хотя они не предохраняются - есть у нас такие дискордантные пары, где один из супругов ВИЧ (+). Живут годами не предохраняясь, но второй супруг остается ВИЧ (-) и не подозре­вает, что его спутник жизни болен, а мы не имеем права сказать об этом, только радуемся, что ВИЧ обходит ее или его стороной.
  
   И еще одна беременная тридцати двух лет сбивчиво расска­зывает мне свою горестную историю:
   - Я так хотела ребенка, влюбилась в 18 лет, забеременела - так рада была, но он решил уйти. А я так любила его, замуж выйти хотела. Он заявил мне: "Сделаешь аборт - останусь". Сделала - все равно ушел. Потом был еще один, обещал жениться, мол, с женой разведусь и на тебе женюсь. Я от него сама ушла, я же не игрушка: поиграл и бросил... А с будущим мужем меня подруга познакомила. "У него, - говорит, - дом есть, мать недавно умерла, просил с хорошей женщиной познакомить".
   Мне он сначала не понравился: некрасивый, молчаливый, но я к нему привыкла. Спокойный, не пьет, не буянит, посуду после ужина моет. А сейчас у нас такое несчастье. "Ильдар, - говорю, - и я, и ты - негулящие мы оба, и я так хочу ребенка". Мы все-таки решили родить, будь что будет, - она всхлипывает.
  
   Потом приходит Анечка. Ей тоже 32 года. Сыну двенадцать лет. Она наша коллега - врач. В июле прошлого года муж заявил, что уходит к другой женщине.
   - Я в шоке была, когда он меня привел в суд подавать заяв­ление на развод. Не верила, это же мой муж, родной человек, по­чему он уходит без объяснений? В голове не укладывалось!
   И у нее начался скоропалительный роман:
   - Я как в омут с головой бросилась, не разобравшись, лишь бы от боли избавиться. Он мне стихи читал, цветы дарил. Развели нас с мужем, он пришел ко мне жить. Любовь была, как в сказке, а через месяц - гепатит "С", через два ВИЧ(+). Хотела от него уйти, но кому теперь нужна, а он плачет, в ногах валяется.
   Ее сожитель состоит на учете с 2004 года. Об этом он ей, ра­зумеется, не говорил.
   Мария Гавриловна пытается скрыть слезы:
   - Я же ее мать знаю и отца, жили в одном доме когда-то, Анечка - умница, отличница, врач от Бога.
   Я ее увидела у нас в кабинете и заплакала.
   "Анечка, - говорю, а сама плачу, остановиться не могу. - Почему ты ко мне не пришла, не сказала, не посоветовалась, ведь знаешь, где работаю..." Боже мой, несчастная девочка. А он прожженный наркоман, без стыда и совести.
   Впрочем, не только наркоманы бессовестными бывают.
  
   - А еще у меня на приеме недавно был мужчина, - продолжает она. Ему за пятьдесят уже, с ученой степенью, моралист до мозга костей. Обнаружили ВИЧ(+), так он все контакты отрицает.
   - Живу только с женой. Никого у меня нет и не было.
   А через неделю прибегает студентка, с ним в связи была, и случайно увидела его, выходящим из СПИД-центра, заподозрила и решила провериться. Про него стала спрашивать:
   - Не был у вас такой-то?
   Отвечаем:
   - Не знаем, здесь на учете не состоит.
   - А зачем сюда заходил?
   - Да мало ли анализов у нас люди делают.
   А контакт, конечно, у себя отметили. Она тоже ВИЧ (+) ока­залась.
   Кстати, его жена оказалась тоже ВИЧ(+). Она молча сидела в коридоре, с трудом веря в результаты анализов.
   А он ей заявляет:
   - Ну, и что ВИЧ, от рака груди через 5 лет умирают. А с ВИЧ инфекцией до 20-ти лет живут.

* * *

   Я вернулась к себе в кабинет. В коридоре меня ждала пожилая пара.
   Ему - 69, ей - 64. У них пятеро детей, 12 внуков, 3 правнука. Он вполне здоровый еще старик, работник на все руки. Она чистенькая, в белом платочке, тихая женщина. Оба они, что назы­вается, пара, притерлись друг к другу и кажутся одним целым.
   Год назад старика покусала собака, зашивали ухо в травмо­пунке, анализы были отрицательными. В этом году в апреле его оперировали по поводу аппендицита - анализ положительный.
   Половой жизнью живут редко, женщина, запинаясь, сказала:
   - Не до этого, внучат нянчим, внуков полон двор. Их накор­мить надо.
   Он все время молчал, а я его и не спрашивала. Анализы жены оказались отрицательными и в тот день и спустя 3 месяца, а у него положительный...
   Я снова побежала к Марии Гавриловне, она задумчиво сказала:
   - Здесь больше похоже, что через инструментарий зараже­ние произошло. Хотя кто знает, старик крепкий. Может, и было что с кем-либо...
   И, вздохнув, добавила:
   - В половой жизни нет ни правых, ни виноватых, а есть одни страдальцы, когда они к нам попадают. Некоторые, правда, сами непотребные вещи творят, особенно молодежь. На теле­видении им пример показывают.
   Посмотришь "Дом-2" - там ужас, что творится! Участники как мухи-дрозофилы спариваются, спешат куда-то, ведущие их подгоняют. У ведущих самих порочность на лицах написана, - она махнула ру­кой и замолчала.
  
   В конце дня пришла Олечка-Белоснежка. Она мне запомни­лась одной фразой, ответом на мой вопрос о возрасте:
   - Мне девятнадцать, - и, помолчав, добавила, - пока...
   Это ее "пока" больно ударило меня по сердцу.
   Олечка училась в колледже, считала себя обычной девоч­кой: подружки, мальчики, дискотеки. Было трое парней, с кото­рыми у нее были близкие отношения. Кто ее заразил, не знает и старается об этом не думать.
   С ее последним мальчиком они встречались, затем стали жить гражданским браком. Потом он от нее ушел, но вскоре отношения возобнови­лись снова. Они стали жить в его однокомнатной квартире. Все было хорошо, она уже планировала, как они расставят мебель. Но вдруг его отношение к ней снова изменилось, он поссорился и снова ушел от нее.
   И теперь ее мучает вопрос:
   - Я что-то делаю не так, как надо? Он уже 3 месяца не ходит и не звонит.
   Осторожно расспрашиваю о его поведении, но она не может дать его описание, лишь пользуется общими формулировками: "Не такой стал", "Не знаю, что ему надо", "Ремонт в квартире не делает - ключ у меня забрал".
   - Начал мне говорить: "Давай анашу покурим или уколемся, все равно умирать. Ну, кому ты нужна?" - она заплакала.
   Из расспросов выяснилось, что друг - наркоман со стажем. Отец - бизнесмен, пытался дать сыну образование, купил ему квартиру. Он же родителям грубит, все время ругается, хотя от них не уходит: там его накормят, напоят, балуют и жалеют.
   Я осторожно рассказываю ей о деформации личности у нар­команов, об их эмоциональной холодности, сближенности чувств, когда имеются резкие переходы от любви к ненависти, от гнева к сюсюканью, порой неадекватные поступки. Кроме того, у них в мозгу остается очаг возбуждения, связанный с потреблением пси­хоактивных веществ, поэтому переход для них к другой жизни по­рой невозможен. Он привык к стереотипу, где он живет один, и смысл его жизни в поиске наркотика. Тратить свое время или деньги, силы на другого человека не в состоянии. Очаг возбуждения не дает ему переключиться на другую жизнь.
   Он себя сам когда-то сломал и теперь к семейной жизни, где нужно думать о другом человеке, он непригоден, хотя на словах стремится и обещает.
   Она немного успокаивается, осознавая, что ее вины в разрыве с ним нет. А я объясняю ей, что ее восприятие этого парня как человека не совпадает с реальным.
   - А ты побудь просто наблюдателем, - напоследок посоветовала я Оле. - Отслеживай его пове­дение и не заряжайся им. Помнишь, как в "Телохранителе" герой сказал: "Я учился не обращать внимания на слова и поступки дру­гих людей и уж тем более не зависеть от них".
   В дальнейшем Оля будет приходить на сеансы, заметно повеселеет, и я буду думать, что хоть одному человеку помогла своими знаниями. Она прочитает книгу "Стигмат" Галины Узрютовой, и мы вместе будем обсуждать ее.
   Перед приемом лекарственных препаратов я проведу с ней тести­рование, и когда осторожно спрошу, что она испытывает пе­ред приемом, она ответит:
   - Страх, только страх.
   И тесты показывали то же самое.
   Потом я ее познакомлю с мальчиком, он тоже принимал ле­карства, но не боялся их. Попытаюсь тем самым создать группу ВИЧ-больных, кото­рые вместе встречаются, делятся между собой опытом в снятии побочных действий, так было рекомендовано в некоторых статьях о работе с группой приверженности к лекарственным препаратам. Но у мальчика окажется еще и туберкулез.
   Колючка, тоже любящая Олечку, отругает меня за это знакомство: " Ей только туберкулеза не хватало!"
   А спустя неделю Колючка направит ко мне для тестирова­ния на приверженность к лечению красивого мальчика, который мне с порога хвастливо скажет:
   - Все у меня есть, квартира, машина, диплом. Я все зарабо­тал сам. Но у меня тоска, и жить не хочется. Была у меня девчонка, надоела. Ей семейная жизнь нужна, а какая семейная жизнь на крышке гроба?!
   И в нем я узнаю Олиного мальчика.
   Колючка в ответ на мои вопросы ожесточенно скажет:
   - Нет у него ничего, ни квартиры, ни машины, ни диплома - все папаша купил. А Олю он заразил, она же сразу после контакта с ним заболела, свежее заражение. А он кривляется, как и все наркоманы, ищет себе девочек для развлечения. Еще двоих заразил. Они завтра к Вам придут после результата анализов.
   А потом придет еще один мальчик, который вообще не захо­чет со мной разговаривать, лишь с болью скажет:
   - О чем же с Вами я буду говорить, у меня же ВИЧ, кому я теперь нужен?!
   Он закроет дверь, а я догоню его уже в коридоре, чтобы сказать ту самую фразу, которую я часто повторяю для себя: "Человек должен быть нужен себе".
   Он вернется в кабинет, и я расскажу ему, как трудно мне было в жизни принять себя. Я всегда искала одобрения других, и ничего хорошего из этого не вышло. И что сейчас мне предстоит долгий путь не только принятия себя, но и прощания с собой. Ведь возраст уже... И к этому я еще не готова...
   Он поймет меня, и мы поговорим о его дальнейшей жизни, где он будет нужным себе.
   А я снова задумалась о той яркой Жар-птице, которая называлась любовью... Здесь она была мертва, ибо в конечном итоге все сводилось лишь к плотскому удовлетворению, сравнимому лишь с использованием человека в качестве игрушки (с презервативом или без - значения не имеет). ВИЧ-инфекция обрекала людей на гибель... Видеть и понимать это было невыносимо.
  
  

СПИД-фобия

  
   Вообще, сфера любви - это сфера подсознания, где часто встречаются психические расстройства. И в принципе показ сложных, даже уродливых отношений - вещь полезная.

А. Полеев,

Врач психотерапевт-сексолог

   Новое время - новые болезни...
   В годы моей студенческой юности на кружке по психиатрии нам показывали пациентов особого склада характера, у которых развивалась сифилофобия. А сейчас, похоже, сифилофобия сошла на нет.
   - Сифилис же лечится, - заплакала девочка-медсестра, - чего его бояться... Я бы и не переживала... - она оборвала фразу и снова горько заплакала.
   Час назад ее привела Колючка, шепнув, что эта девочка - акушерка одного из роддомов города. Очень квалифицированная, просто "золотые руки" - так представила ее администрация род­дома. Они хотят ее повысить, поставить на должность старшей се­стры. Она умница, ладит и с персоналом, и с врачами. Но уже 3-й день весь роддом встревожен, у девочки не прекращается ис­терика:
   - Я заболела ВИЧ! Все, со мной все покончено!
   Никак, ни­чем врачи не могут остановить эту панику. Уже и реланиум внутривенно делали, и таб­летки давали, едва уговорили приехать в СПИД-центр.
   - А что там случилось-то? - поинтересовалась я.
   - Уборку территории проводили, все были в перчатках, и она тоже. В резиновых перчатках, - уточнила Колючка. - Но во время уборки попался шприц, который она подняла, и случайно укололась иглой. Уверяет, что в шприце была свежая кровь, и что теперь она заболеет ВИЧ-инфекцией. Сотрудники, которые были с ней, утвер­ждают, что в шприце действительно была игла и какая-то серая жидкость, но не свежая кровь. Она же уверяет, что была кровь.
   При первом взгляде на девушку мне вспомнилась Дженифер Лопес, сходство было заметное, но фигурка, на мой взгляд, у де­вушки была лучше.
   Последовали рыдания и описания картины "свежей крови" и неизбежности заражения ВИЧ.
   Как нас учил профессор Ягодка: сначала выявите общеневроти­ческие синдромы, их оказалось с лихвой: повышенная раздражи­тельность, бессонница, тревога...
   - Последние полгода - ночные дежурства, по 3-4 раза в неделю, а ночи у нас тяжелые. Просят только меня, я со­глашаюсь - не могу отказать, а сама почти падаю с ног...
   Она снова заплакала.
   Утомляемость, трудности с концентрацией внимания, рас­стройства памяти:
   - Еще и старшей хотят сделать, - она снова заплакала, - вот ужас-то, сколько всего запомнить придется. Я отказываюсь, а они настаивают. Правильно говорят, кто везет - на тех и едут...
   Далее нас учили выяснять особенности личности.
   Видно, конечно, что девушка обладает тревожно-мнитель­ным характером, неуверенность в себе и нерешительность ком­пенсируются исполнительностью и высокой трудоспособностью. К тому же, особенности личности проявляются в виде сочетания по­вышенной впечатлительности и чрезмерной чувствительности. Отсутствует внешнее проявление эмоций - все в себе копит, а потом застревает на них. Вот и накопилось, и выброс произошел в форме страха заражения ВИЧ-инфекцией.
   Осторожно расспрашиваю про личную жизнь. Дружила с мальчиком полгода, он сделал предложение, сразу не согласилась, а его уже другая перехватила. Она все время об этом думает, пере­живает, что отказала. Еще с одним познакомилась, у него намере­ния серьезные, но она его отталкивает, и надеется, что первый с женой разведется - по слухам плохо с ней живет.
   Она давно себя винит, что его оттолкнула, и считает, если сейчас замуж выйдет - ему тяжело будет. Эти противоречия, выражающиеся в борьбе между желанием и долгом, между моралью, принципами и устройством личной жизни ее и измучили.
   Борьба этих двух противоположных начал создают благоприятные возможности для возникновения невроза, навязчи­вых страхов, особенностей. Невроз всегда вытекает из харак­тера. Кстати, и самовнушение у невротиков протекает очень свое­образно. На высоте страхов мозг как бы "подсовывает" ложную картинку, и человек уверен, что видел "шприц с кровью"! Если человек с повышенной самовнушаемостью что-то очень хочет увидеть или услышать, он это увидит и услышит.
   Успокоившись, разобравшись с работой, она откажется все-таки от должности старшей. На бывшего поклонника надеяться нельзя - семья у него есть, ребенок скоро появится, рассчитывать на него не надо. И нужно знать, что у нее так нервная система устроена, что она "застревает" в прошлом, а надо думать о будущем. Ну, и замуж нужно идти, раз берут. Народная мудрость права, тем более парень самостоятельный, и ей нравится.
   Я попросила ее вспомнить суб­ботник, в каком часу пришли, оделись, куда пошли, что делали и так далее. Она стала подробно рассказывать. И вдруг изумление отра­зилось на ее лице:
   - Да, я вспомнила: шприц был с талой водой, почему же я кровь увидела? Поняла, я тогда не в себе была после ночи, сил нет, история с этими двумя из головы не выходила... Я всю ночь муча­лась.
   - И увидела "шприц с кровью", захотела увидеть, чтобы разгрузиться, - вставила я. - Твой мозг решил тебя спасти и рас­сеял твои эмоции, которые для него тяжелы. Ты хорошо разгрузи­лась - весь роддом на ушах из-за твоих страхов, - смеюсь я.
   Она тоже смущенно улыбается.
   - Ну, теперь все позади, - подвожу я итог, - свой характер ты поняла. Невроз навязчивых страхов - это, в общем-то, сброс нако­пившихся отрицательных переживаний, но лучше искать другие методы разгрузки.
   - Какие же? - спрашивает она.
   - Я считаю, что любые страхи исчезают, когда человек на­чинает совершать новые действия... У каждого они свои, но начи­нать всегда тяжело. В общем-то, драма человека и состоит в том, что в нем две силы действуют. Первая призывает к изменениям, а вторая сопротивляется им. Эта борьба двух мотивов знакома каж­дому. Она и определяет жизненный путь человека. Сопротивление приводит к тому, что многие блага мы теряем. Вот поэтому надо уметь вовремя принять решения.
   Она неожиданно спрашивает меня:
   - А Вы какие конфеты любите?
   - Я апельсины люблю, - улыбаюсь я, - конфеты мне запре­тили.
   - Я сейчас их вам принесу.
   Она убегает и вскоре приносит пакет с апельсинами. Мы прощаемся, и я знаю, что все у нее будет хорошо. Страхи могут возникнуть, но она поняла, что новые действия всегда прогонят страх.
   Она уходит, а я думаю, что определение СПИД-фобии как страха заболевания СПИДом - не совсем правильное, для каждого - это очень индивидуально.
   А есть еще СПИДофобия, вспомнила я, это боязнь ВИЧ-инфи­цированных больных, негативное к ним отношение, дискримина­ция во всех сферах жизни. В одном случае страх перед больным ВИЧ-инфекцией, во другом - страх перед болезнью. Немудрено запутаться. И надо бы набрать материала по этим вопросу, чтобы сде­лать вывод.
   Но в этом вопросе разобраться я не успела.

* * *

   В дверь робко стучится и входит красивый молодой человек с лицом Тома Круза, вот только росту его Том Круз позавидовал бы.
   Смущаясь и мило краснея, говорит, что "переспал" с де­вушкой, которая больна ВИЧ-инфекцией, без презерватива. Пришел сдавать анализ, результаты - отрицательные, но ведь есть еще "окно", в течение которого антитела вырабатываются, значит нужно сдавать анализ еще через 3 месяца.
   - Доктор, я боюсь заболеть, за эти 3 месяца я умру от страха, - говорит он.
   - Ну, зачем же умирать, - успокаивающе говорю я. Ваше со­стояние нужно считать разумной осторожностью. Вы получили от­рицательный ответ и получите еще один отрицательный через три месяца. Успокойтесь и живите, но уже, пожалуйста, со средствами защиты.
   Саше надо выговориться, и из его рассказа я узнаю, что ему 27 лет, а жене - 37. От первого брака ни у нее, ни у него не было детей. Сейчас у них растет 3-х летняя дочка. Одна беда - жена пе­ренесла две гинекологические операции, в том числе и кесарево сечение, и он частенько получает отказ от половой близости.
   - Она холодная, доктор, - говорит он мне активно, жестику­лируя. - Ей этого не надо, а я весь день могу, - с мужской гордо­стью говорит он.
   - Зачем же женились на холодной, да еще старше себя? - удивляюсь я. - Тем более ребенок родился. У нее, наверное, все мысли на нем сосредоточены, сами же говорите - девочка часто болеет.
   - А она мне нравится, - следует ответ, - женщина красивая и порядочная к тому же, и хозяйка хорошая. Я ею доволен. Но у меня "пунктик" - всегда "хочу" женщину.
   Саша - водитель на маршрутке. В наше время водитель маршрутки - это ковбой в степи, где водятся самые разные особи женского пола. Саше и сил-то не надо прилагать - "все на меня вешаются".
   - Надо знать, доктор, с кем гулять...
   Далее следовала интересная классификация женщин, четко систематизированная и логически обоснованная. Да, действи­тельно, "пунктик".
   Знаток-Саша любит посещать бильярд, кино, рестораны, а также и танцзал.
   - А где в это время жена? - спросила я, - с собой берете?
   - Да вы что? - следует неизменный ответ. - Она же сидит с ребенком дома.
   Ну, что тут говорить, веселому ковбою-Саше - такой вот у него характер, повышенный тон настроения и высокий жизненный тонус с "пунктиком" - поиском сексуальных утех.
   - Ведь жена старше меня и больна, - оправдывает он себя.
   Может, он и жену-то выбрал такую больную и не стремя­щуюся к близости, чтобы оправдывать культпоходы налево? А то, что он подвергает ее риску заражения ВИЧ-инфекцией, такой мысли у него и нет, он ее благополучно "вытесняет".
   - Я же предохраняюсь.
   Но мы уже выяснили, что не всегда, что сюда он приходил уже четыре раза.
   - Трясусь три месяца от страха, - рассказывал он, - а получу отрицательный результат - готов на небо взлететь, и жизнь хо­роша.
   Подсел, подсел Саша на эмоциональные качели. Высоко ле­тает - дух захватывает... Вот оно, ВИЧ-активное поведение - частая смена половых партнеров.
   Потом он приведет жену:
   - Поговорите с ней, чтоб была активнее.
   Но, судя по ее операциям и жалобам, я пойму, что половая жизнь для нее очень тяжела.
   - Когда болеешь, ничего ведь не надо. А он видите, какой у меня, - в голосе звучит гордость, - живчик!
   Я ограничиваюсь тем, что отошлю их к сексопатологу, в душе понимая, что навряд ли сексопатолог изменит их сексуаль­ные стереотипы. А Саша еще частенько будет забегать и жало­ваться на жену, хвалиться своими мужскими достоинствами, и, в конце концов, мне это надоест. Я приглашу его с женой для беседы в Областной Центр Семьи, где я по субботам веду прием. Я предупредила, что прием плат­ный, и назвала ему чисто символическую сумму (Центр-то для бед­ных), Сашино лицо в тот момент поскучнеет. И он исчезнет с моего горизонта.
   Вот вам и СПИД-фобия!
   К слову скажу, результат 3 месяца спустя окажется отри­цательным.
   Я облегченно вздохну, думая о его жене. Она произвела на меня хорошее впечатление, прав был Саша: порядочная женщина. Но что делать, когда порядочным женщинам выпадает такая судьба?
   "Семейная жизнь, особенно для женщин, есть неисчерпае­мый источник всякого рода печали, - вспомню я слова психиатра П.Малиновского. - В недрах семейств иногда бывает столько едких, сильных, неотвратимых оскорблений, лишений, униженного самолюбивого горя, поругания добродетели, истомляющих душу, продолжитель­ных раздоров и грубого жестокого обращения". Что здесь еще ска­зать? Ничего. Niente. Niente.

* * *

   Но тут уже медсестра вносит следующую карточку, одно­временно с ней входит Колючка - мой добрый ангел с анимацион­ным личиком. Чтобы я делала без ее пояснений?
   - Эта больная к нам ходит уже полгода. Всех замучила, от­рицательным анализам не верит, считает, что болеет ВИЧ-инфек­цией. Ее всегда муж сопровождает, вот ему радости-то ее выслу­шивать - в который раз одно и тоже. Представляете, она его от себя ни на шаг не отпускает. Такая вот любовь, как в японском фильме "Империя чувств".
   И Колючка быстро убегает, она всегда движется бегом, ах, счастливица, я в моем возрасте уже так не побегу.
   Входят "больная" с мужем.
   Я внимательно посмотрела на нее - кого-то она мне напо­минала, перевела взгляд на мужа, да, определенно он тоже кого-то мне напоминал...
   И только когда взяла в руки амбулаторную карточку, фами­лия - Амикошонкова - была мне знакома. Но где же и при каких обстоятельствах я их встречала?
   - Доктор, - плаксиво скривилось ее лицо, - мне здесь не ве­рят.
   Она заплакала и засморкалась в несвежий носовой платок.
   - В декабре прошлого года я переболела тяжелой формой гриппа, с высокой температурой, сыпью, увеличением лимфатиче­ских узлов. Врач-терапевт послала меня сдавать анализ. Поднима­ясь по лестнице СПИД-центра, я машинально провела рукой по перилам, а потом вдруг у меня зачесался нос, и я сунула палец в ноздрю, там была корочка, я ее сковырнула, и снова взялась рукой за перила. И снова у меня зачесался нос, и я тем же пальцем полезла в ноздрю, и сковырнула корочку в другой ноздре. Если бы я знала! - она запла­кала снова.
   Муж сидел с равнодушным выражением лица, но, поймав мой взгляд, выразил участие:
   - Ледочка, не плачь, расскажи доктору все.
   Ах, ты Господи, Ледочка! Аделаида Станиславовна! Все, вспомнила! Да... Изменились они необычайно. Я - тоже, надеюсь, что они меня не узнают. А если и узнают, то ничего не случится, но напоминать о себе пока не буду.
   - Вы же понимаете, я заразилась от этой грязной лестницы. Я собственной рукой внесла себе заразу в кровь!
   - Вы сдали анализ, и каковы результаты? - поинтересова­лась я, но поспешила с вопросом.
   "Выслушайте бредового больного до конца, не перебивайте его, пока он не выдохнется, - учил нас профессор Ягодка. - Только тогда вы поймете, каким заболеванием страдает больной".
   - Но как же Вы не понимаете? - маленькие глазки злобно сверкнули из-за отекших век. - При чем здесь результаты анализа? Я же Вам говорю, что я шла по лестнице, у меня зачесался нос, и я..., - она продолжала повторять одно и тоже...
   Жестикуляция ускорилась. Слезы высохли.
   - Никто мне не верит, врачи от меня отмахиваются и не хо­тят лечить, подсовывают отрицательные результаты анализов, а я больна ВИЧ-инфекцией, - твердо сказала она, - я им всем докажу!
   - Мда..., - подумала я, - это уже не фобия.
   Сейчас ей 52 года. В климактерический период наряду с по­ниженным настроением у больных появляются мысли о наличии у них заболеваний, которые якобы не распознают врачи. Такие боль­ные ходят в больницу, как на работу, знают всех врачей, требуют консультации и не успокаиваются даже тогда, когда болезнь не подтверждается.
   "Врачи отмахиваются и подсовывают отрицательные ре­зультаты" - это уже инволюционный параноид. Здесь на фоне преобладающего тревожно-тоскливого настроения появляются паранойяльные идеи, мнимые болезни, а также идеи отношения, "подделывание анализов".
   Как говорил профессор Ягодка: "Бредовые идеи, как пра­вило, связаны с преморбидными свойствами личности. Началу пси­хического заболевания обычно предшествует длительное пере­утомление, вызванное семейными или бытовыми обстоятельст­вами".
   А семейные обстоятельства таковы... Наконец-то я ее вспомнила.
   Она, как заезженная пластинка, повторяет свою историю по 4-5 раз, а я слушаю и рассматриваю ее, думая, как плохо выглядит женщина в 50 лет, сломленная болезнью.
   Она была одета в мятые черные брюки, кофточка, несмотря на жару, была из теплой свалявшейся шерсти, тяжелые ботинки на ногах, голова повязана серой косынкой. Да, права была одна из героинь Д.Донцовой, когда говорила что, "в старости чтобы не выглядеть жалко, нужно хорошо одеваться и носить украшения".
   А ведь двадцать лет назад она была очень хороша собой, и даже имя Леда вызывало определенные ассоциации. Тогда та Леда была достойна Зевса. Я перевела взгляд на мужа. Выражение его лица показалось злорадствующим, но, поймав мой взгляд, он сде­лал внимательное лицо:
   - Скажите, доктор, Вы можете прописать ей таблетки, чтобы она успокоилась и не ходила сюда, не мучила бы людей?
   - Я бы порекомендовала Вам проконсультироваться у пси­хиатра, - осторожно сказала я. - У Вашей супруги климактериче­ский период. В этот период женщины легковозбудимы и нужда­ются в лечении, назначенном психиатром.
   (Уж там-то без труда увидят инволюционный параноид и, возможно, предложат госпитализацию.)
   Он обрадовался:
   - А Вы можете написать направление в психбольницу?
   Я утвердительно кивнула.
   - Вот видишь, Ледочка, - убежденно сказал он, - доктор, рекомендует обратиться к психиатру. Мы поедем сейчас же!
   Супруга покорно встала. Он взял направление и попросил брошюрку по профилактике ВИЧ-инфекции, которую я охотно ему дала. После их ухода я подумала:
   - Боже мой! Эта женщина была рождена для того, чтобы ее обожали, любили и носили на руках, а она была "рабочей лошадкой", старалась везти на своих плечах весь дом, безжалостного и безумного мужа-эгоиста. В этом был смысл ее жизни.
   Сталкиваясь с подобными историями я не раз удивлялась тому, каким сильным бывает воздействие больных, эмоционально холодных и эгоистичных людей.
   Вечером я позвонила приятельнице Марии Алексеевне, участковому психиатру того района, где жили Амикошонковы:
   - Амикошонков появляется у тебя? - спросила я.
   - Сейчас уже нет! - охотно откликнулась она. - Лет, наверное, десять не появляется. Мы уж его с учета сняли. А помнишь, сколько жена нам нервы мотала? Тебе-то повезло - тебя психотерапевтом взяли. А я еще на участке его наблюдала.
   Для читателей поясню, что Амикошонков был болен психическим заболеванием с редкими приступами, протекающими, од­нако, с бредом и галлюцинациями. Госпитализировали его с работы по просьбе сотрудников. Но жена считала его здоровым и доказы­вала, что в арабских странах галлюцинации считаются нормой, мистическим откровением и так далее. Буквально через три дня она настаивала на его выписке, заявляя, что он здоров, и ругалась с врачами. Это было лет двадцать назад.
   Потом наступила демократия, когда госпитализацию больного можно было осуществить только по его согласию, и Амикошонков исчез из поля зрения врачей-психиатров.
   - Она его водила по экстрасенсам, травками поила, - про­должает Мария Алексеевна, - а когда меня видела, то доказывала, что, мол, вы, врачи, не вылечили, а я его вылечила. Он диссертацию защитил, в университете преподает.
   Я рассказала ей об инволюционном параноиде у Амико­шонковой.
   - Да уж! Общение с шизофреником для психики здоро­вого человека бесследно не проходит, - ответила Мария Алексе­евна. - Помнишь, какая она была? Модно одетая, с дорогими украшениями. А сейчас ходит, как бомж. Я ее часто ви­дела раньше - они жили через дорогу, напротив моего дома. И сей­час ее изредка вижу, но ко мне она не подходит, отворачивается. Что тут говорить? Она всю свою жизнь на психического больного и его дочку положила. Дочку выучила, замуж выдала, даже квартиру ей подарила. Говорят, они сами сейчас в какой-то коморке на Стасова живут, а дочка в ее квартире, в центре города.
   Амикошонков жену в черном теле держит, как тут женщине разум не потерять?! Он же скупой, как Плюшкин, все книги покупает, да исследованиями за­нимается.
   - Мне кажется он теперь через нее самоутверждается, - добавила Мария Алексеевна, - поэтому и в психбольницу мечтает отправить. Я-то, мол, здоров, а жена психически больная, но я же ее не бросаю. Смотрите, какой я великодушный и благородный! Нет бы раньше о ней подумать, жизнь ей облегчить. А он всю жизнь собой занимался. Эх! - в сердцах воскликнула Мария Алексеевна, - жалко ее все-таки, хоть и нервы она нам тогда помотала, доказывая, что он здоров. Говоришь инволюционный параноид у нее? Да, похоже, от такой жизни с гением и заболела бедная женщина.
   - Да, - опять подумаю я, - похоже, что СПИДофобия все же сборное понятие, и к каждому случаю надо подходить индивиду­ально.
  
   А через неделю Амикошонкова позвонила мне и ехидно спросила:
   - А Вы читали, что в конце Вашей брошюры написано? "Буклет разработан ГУЗ центром СПИД, УГОО "Социально-информационным центром "Здоровое поколение" при поддержке проекта Европейского Союза "Профилактика и борьба с ВИЧ-СПИД, РФ". Европейский Союз не несет ответственности за мнения, представленные в данном издании". Видите, что на­писано - не несет. Как же я могу доверять вашим врачам, когда они выпускают такие брошюры?
   И снова, как заезженная пластинка, повторила свою исто­рию от начала до конца. А я, слушая ее, вспоминала героя повести Фицджеральда "Ночь нежна" Дика Дайверса. Молодой, подающий надежды доктор влюбляется в свою богатую пациентку Николь. Он женится на ней и живет для нее, предупреждая все ее желания, раз­влекает и лечит ее. В процессе постоянного общения с больным человеком его нервная система расшатывается, он теряет профессионализм и на­чинает прикладываться к рюмке, вскоре его увольняют из кли­ники.
   В то же время его жена крепнет и восстанавливает свое ду­шевное здоровье, и процесс выздоравливания идет параллельно с упадком сил ее мужа.
   Она вступает в связь с богатым авантюристом, того же холодного склада характера, что и она, и вскоре вы­ходит за него замуж. Дик уезжает в Америку. Сначала он живет в большом городе, потом поменьше, а потом попадает в какой-то маленький поселок, где от силы живут два десятка жителей. А по­том следы его теряются и он пропадает без вести. Он уходит в ночь..., возможно, в ночь своего безумия...
   The night is tender!
  
  

Девушка Прасковья

  
   Я вышла из дверей своего кабинета и, увидела их, маму и дочку, сидящих на лавочке напротив кабинета Колючки. Они были в темных очках и меня, конечно, узнали, но сделали вид, что не за­метили. Ну, и я, в свою очередь, тоже сделала вид, что я их вижу в первый раз.
   - Первой не здоровайтесь, - учила меня одна из медсестер, - одни больные стесняются, другие - не хотят, чтобы их узнавали. Если поздоровались - кивните в ответ и все. Захотят - зайдут к Вам в кабинет, не захотят - не зовите. Был случай, когда доктор (она назвала Колючку) села в маршрутку, а там сидели четверо ее больных, так они на следующей остановке вышли. По­нятно, что это для них неприятное воспоминание. Мы даже в процедурном кабинете фамилии не выкрикиваем, только номера, жетончики, их врачи-инфекционисты дают.
   Грустно глядя на меня, она сказала:
   - Не берите их проблемы в голову - загородитесь, так надо! Иначе сгорите... быстро... В беседе не давайте оценки, но на чем-то и настоять надо и сказать при этом: "Это для вас лучше".
   Я была ей благодарна. Действительно, когда я научилась слушать даже без внутренней оценки, я заметила, что отношения с пациентами налаживать стало легче.
   В конце концов, я даже пришла к выводу, что мое субъек­тивное мнение мешает мне работать, и я старалась уже не анализи­ровать, как раньше, их характер и личную жизнь. Однако работа с пациентами все же не всегда клеилась, даже триада Роджерса (позитивное отношение, эмпатия, конгру­энтность) не очень-то и помогали. Нужно было что-то другое, но я не знала, что... лишь позднее, работая с тестами, я научилась выявлять особое эмоциональное состояние у ВИЧ инфицированных больных: страх, гнев, обида, ненависть к себе и другим. Нужно изменить его состояние в лучшую сторону, "разгрузить" его. С другими пациентами это у меня получалось хорошо. Но здесь, в СПИД-центре, мне мешало моё отношение к ним. Оно, как я понимаю сейчас, было недобрым. Из меня прямо-таки вылезало то, что в обычной жизни я держала под контролем. Но потом всё изменилось. И они уже уходили от меня с новыми мыслями и новыми установками, которые расшатывали доминанту болезни.

* * *

   Девочка с мамой сидели так, словно их ничто не касалось, а я уже в кабинете вспомнила события 3-х летней давности.
   Когда я работала в наркодиспансере, нас обязали один день в неделю вести прием в детской поликлинике. Там выделялась одна из медсестер - полногрудая блондинка 35 лет. Без большого труда я заметила в ней перепады настроения: месяц веселая, хо­хочущая, притягивающая к себе мужские взгляды; а где-то 1,5 ме­сяца - наоборот, поскучневшая, с трудом справляющаяся с рабо­той; циклоидная личность, одним словом.
   Был у нее сожитель, который обеспечивал ее. Но несмотря на это, в силу своего характера она легко заводила ро­маны. В "веселую фазу" мужчины к ней сами липли, а в "печальную" - она к ним привязывалась, очевидно, они стимулировали ее нервную сис­тему, давали всплески адреналина.
   Иногда она забегала ко мне в кабинет и многое рассказывала. Я понимала, что меня используют в качестве объекта эмо­ционального сброса, но терпела.
   Иногда к ней приходила ее дочка, девочка с капризным выражением лица, которая требовала ее внимания. Она же отмахивалась от ребенка, говоря: "Иди домой - еда в холодильнике, я сегодня задержусь на работе". Задерживалась она, как бы не так! Она уезжала с поклон­никами и весело проводила время.
   Отец девочки часто уезжал в командировки, возвращаясь, много пил. Потом нашел себе женщину и ушел из семьи. Девочке было 13 лет, когда она стала "прилипать", по словам ма­тери, к мальчикам, и обязательно старше ее и богатеньким. Молодые люди приглашали ее в свои компании, и она, опьянев от хорошей еды, обстановки, выпивки, возвращаясь домой, заявляла:
   - Я выйду замуж только за богатого!
   А мать ее довольно подмигивала при этих словах, мол, правильно дочка, верной дорогой идешь.
   Но в 14 лет эта девочка словно с цепи сорвалась: стала курить, возвращалась пьяная, порой не ночевала дома, стала драться с ма­терью. Слушая рассказы матери об этом, я заподозрила, что девушка принимает наркотики: уже пропадали деньги из дома, а компании богатых мальчишек сме­нили дворовые ребята, среди которых были и уголовники. Так прошел год, в скандалах и драках. А после незавершенного суицида мать отправила ее в психбольницу. К подростко­вому наркологу (ко мне, то есть) наша героиня вести дочь отказалась, заявив, что она психически больная и нуждается в лечении. В психбольнице взяли анализ на ВИЧ, и он оказался положительным. В 15 лет!
   После этого девочка в течение двух лет терроризировала мать, выгоняя из дома, устраивала оргии и даже как-то обвинила нескольких ребят в изнасиловании. Получив с них деньги, забирала заявления из милиции. Кроме того, она долго смеялась над ними, когда те, узнав, что она ВИЧ(+), страшно испугались.
   - Что, - цинично смеялась она, - боитесь насморком забо­леть?! Так вам и надо и вашим девчонкам тоже!
   Она терпеть не могла женщин, ненавидела их так, что даже страшно становилось от этого...
   За ее спиной стоял друг-уголовник, и, похоже, поведение своей юной подружки он одобрял полностью. За эти два года ее имя постоянно упоминалось в Ин­спекции по делам несовершеннолетних. Но что делать с такими, как она, никто не знал. Наконец, мать решила от нее отказаться, а квартиру разделить - пусть моя дочура живет, как хочет. Однако, когда дело дошло до суда, они помирились, и издеваться над матерью она перестала.
   Месяц назад инспектор привела ее на консультацию в наркодиспансер, моя коллега выставила диагноз - Алкоголизм I-II, Героинная наркомания. Предложил лечиться, но от госпитализации она отказалась.
   Сейчас ей 17 лет, и в СПИД-центре она проходила курс противовирус­ной терапии. У нее прогрессировал герпес и кондилома, как это часто бывает у девочек.
   А ведь Леночка-незабудка, о которой я писала в рассказе "Незабудки-проститутки", заметьте, тоже вела подобную жизнь, но последствий не было, удачно вышла замуж, родила ребенка и живет, наслаждаясь жизнью, на средства мужа и его родителей. А эта девочка почему-то не по­вторила ее путь. Почему они на старте начинали одинаково, однако получили со­всем разный жизненный приз?
   В жизни всегда есть альтернатива, и могут реализовываться самые различные жизненные варианты, которые очень трудно заранее предсказать. Но, как правило, у активных, "образованных" девушек и барышень, неглупых в житейских ситуациях, шансы всегда выше, чем у скромниц и тихонь...

* * *

   День мой начинался, и в дверь уже стучались. Колючка внесла карточку и сказала:
   - Странная какая-то эта девочка, веселая очень, но вы с ней разберетесь...
   Девочка начала быстро рассказывать, не дожидаясь моих вопросов. После расставания с парнем девушка завела новые отношения:
   - Он не хотел предохраняться, заявил: "А я принимаю таблетки, от них девушки не беременеют, так что ни о чем не беспокойся". Правда, название их он не смог мне сказать, говорит, забыл.
   Действительно, у девочки фон настроения повышенный, ак­тивно жестикулирует, смеется.
   - Он на мне хочет жениться. Я не против, я тоже хочу выйти за него и родить ребенка.
   Не буду говорить, что друг состоит на учете в СПИД-цен­тре, и так уже догадались, наверное.
   Девочка, конечно, циклоидная, сейчас фон ее настроения по­вышен. Опасности не осознает, но что будет в депрессивную фазу? Уговорила прийти, когда "повернется колесо". Про колебания сво­его настроения знает, то состояние, которое сейчас считает нор­мой ("Мне так хорошо бывает"), а субдепрессивное состояние ха­рактеризует таким образом: "Хоть вешайся".
   Сейчас не осознает болезнь, поверхностна, некритична, а в момент субдепрессии способна и с собой что-то сделать, не дай Бог... Договорились, что придет, и я тогда ей пропишу таб­летки от "плохого настроения".
   Спустя минуту в кабинет вошла Педантка:
   - Девушка странная, я ей про ВИЧ, а она достает косметичку и красится, закончила краситься - сотовый достала и начала разго­варивать... Что это с ней? Я ее не поняла.
   В кабинет вводят полуголую красавицу. Моим глазам стало больно от такого количества голого тела. Девушка твердо считала себя здоровой, не нуждающейся ни в каком наблюдении, и от моих вопросов отмахивалась.
   Контакт между нами наладился, когда я поинтересовалась ее не­обычным топиком:
   - Из Кипра - я там с другом отдыхала, - похвалилась она.
   Девочке 22 года, она из обеспеченной семьи, только что закончила институт. С 16 лет "клубится" и обращает на себя всеобщее внимание, что ей, разумеется, нравится. Половая жизнь с 18 лет. Ее друг - бывший наркоман, ему 28.
   - Он вылечился. Сейчас он здоров.
   Осторожно объясняю, то "вылечившихся" наркоманов не бывает - все равно остаются изменения личности... Морщит лобик и продолжает рассказывать:
   - Да, он часто раздражается, один раз меня ударил, но у него же бизнес. Деньги есть, значит, он нормальный, просто нервы сдают от перегрузок.
   Я молчу, ведь спорить с ней бесполезно.
   - Он мне не сказал, что у него ВИЧ-инфекция. Но заявил, что здоров, чувствует себя хорошо, что есть антитела к ВИЧ, они там, внутри... Много я понимала тогда, - неожиданно горько усмехнулась она.
   Я киваю: истерик живет в мире своего воображения и жажде впечатлений, своих исполнившихся желаний, "красивой жизни". Его эмоции сменяют друг друга, и получение жизненного опыта невозможно - эмоции его смывают. Так что истерички часто становятся жертвами своего характера. То, что для нее хорошо, то и принимается на веру...
   - Он умный, понимающий, щедрый..., но он меня ударил, а я его укусила за палец и почувствовала вкус крови. Я ее слизнула с губ, вот так и поняла, что могу заболеть.
   Понимание пришло, опять же, через эмоции.
   - Он так грубо со мной обошелся! И я пошла сдавать кровь, анализ на ВИЧ оказался положительным.
   Я вздохнула:
   - А что Вы хотели от бывшего наркомана?!
   - У моей подруги муж - тоже наркоман, но он много зара­батывает. Она хорошо живет... Правда, он ее бьет... Всегда по лицу, поэтому она носит очки темные... огромные... Я сдала ана­лизы год назад в Казани, анонимно, они положительные, и я по­няла, что он меня заразил... Я ему назло изменила с его другом, он женат, но я ему давно нравилась. Друг его всегда говорил: "Брось его, дурак он... Я тебя всем обеспечу".
   Контакт, разумеется, был без презерватива, друг явно не думал о своей жене...
   Сейчас у нее поклонник, сын богатого человека в городе.
   - Он меня любит, хочет жениться. А я ему все рассказала, и теперь он как бы хочет, но тянет время. Анализ у него отрицатель­ный, он сразу начал предохраняться... Говорит, что очень меня лю­бит и никогда не оставит, но звонить стал реже и уезжает чаще в командировки.
   Девочка уже составила воображаемую картину, как ее лю­бят, мученицу, носят на руках. А как же иначе - воображение пра­вит ее поведением... Впрочем, найти небедного мужчину ей не­трудно и навязать ему картину "героической любви настоящего мужчины" тоже будет нетрудно, степень невербального воздейст­вия такая, что ее будут-таки носить на руках.
   Девочка - жертва своего характера. Тяжкий труд и нужда, когда нужно считать копейки на хлеб, может быть, и изменил ее в лучшую сторону. А тут микроб попал в питательную среду и начал интенсивно развиваться...
   После беседы с ней зашла Педантка:
   - Расскажите-ка о ней, мне она показалась скользкой девоч­кой.
   Педантка недалека от истины. Что можно ожидать от чело­века, живущего за чужой счет и умеющего управлять людьми через свои эмоции? А Педантка - умственный тип - ее эмоциями не возьмешь. Ум­ная женщина, проницательная и дело свое знает, все по полочкам раскладывает, хотя недавно работает. Объясняю ей про истерический характер, она внимательно слушает.
   Заглядывает Колючка и, услышав наш разговор, заявляет:
   - У меня есть одна знакомая, парализованная, но ее бой-френд на руках носит, глаз не сводит, как зомбированный. Она на нас с таким презрением смотрит, кто, мол, вы - пыль под моими ногами.
   Я усмехнулась: женщины, живущие за счет мужчин, всегда презирают женщин, живущих своим трудом.
   Колючка помолчала и добавила:
   - Ее можно пожалеть, но она вряд ли кого пожалеет.
   Конечно, не пожалеет. Она владеет приемами "лишения воли" и умеет поработить своих партнеров.
   Я тоже знаю эту женщину, но молчу. Моя приятельница журналистка, женщина бедствующая, про нее писала статью и мне рассказывала:
   - Она на "Конкурсе красоты" для инвалидов заняла второе место. Живет в квартире с евроремонтом, переписывается с обществом инвалидов в Голландии. Двое мужчин ей по 300 долларов в месяц высылают. Она заявила: "Я буду жить достойно". У нее бой-френд дебиловат, но исполнительный. Он ее кормит, моет, на коляске выгули­вает. Коляска на датчиках, на ступеньках вышагивает... Боже, как живут люди, даже в такой трудной ситуации! А тут если бы не огород, то и с голоду умереть можно.
   Я молчу - информацией я ни с кем не делюсь, даже если она и пересекается - таково мое железное правило. А пересекается часто, город маленький, все друг друга знают.
   Впрочем, к такой информации у меня интерес чисто академический. Сопоставишь мозаику, "щелкнет" что-то в мозгу, и ясно вырисовывается узор жизни.
   Да уж, эта особа в коляске не "девушка Прасковья из Подмосковья", которая "с грустью и тоскою" ждет мужчину, чтобы вкусить все блага. Эта берет блага умелыми руками. Она ищет "ослика", и он ищет ее. Ему девушка Прасковья не нужна. Ну, что ж, такова жизнь, таковы ее законы.
   А сколько таких девушек пишут в интернете: "Мой друг сказал, что у него ВИЧ. Но я его люблю и никогда не брошу!" Знали бы, что их ждет!
   Наш разговор прерывается. Вводят зареванную 33-летнюю женщину с обезображенным лицом, опухшим от слез. Да уж, верно говорила моя приятельница Мария Алексеевна:
   - Некрасивым девочкам нельзя плакать. Это у красавиц слезки навернутся, и она еще красивее становится, ее все утешать бросаются, а некрасивая от слез, скорее, будет вызывать отвраще­ние...
   Увы, некрасавицам даже в слезах отказано.
   Женщина плачет навзрыд, такого количества слез я еще не видела, корвалол не помогал. Но, слава Богу, опыт у меня уже есть, и вскоре мы уже раз­говариваем, и между нами тот эмоциональный мостик, который дает облегчение пациенту, но отнимает так много сил у меня...
   Она - вдова, имеет ребенка 15 лет. Работает нянечкой в дет­ском садике, двухкомнатная квартира осталась от бабушки. Муж пил, его убили в пьяной драке.
   Полгода назад встретила хорошего мальчика.
   - У него отец был зав. кафедрой математики. Его выгнали из дома, он скитался, а сейчас живет в нашем городе.
   Она его полюбила, но через месяц заболела острым грип­пом, грипп прошел, но замучил половой герпес. Лечилась у гинеко­лога, сдала анализы, и тут... ВИЧ(+). Она опять плачет, утирая слезы бинтиком, который "дала медсестра в процедурном".
   - Как я домой поеду?
   Я даю ей полотенце (выпросила у Татьяны Андреевны). Она умывается, наносит макияж на лицо, но снова начинает пла­кать и снова трет бинтиком размазанные глаза...
   Я молча протягиваю ей чистый платок (специально купила для таких случаев), она с благодарностью смотрит на меня, не­ожиданно перестает плакать и рассказывает про свою жизнь, бед­ную впечатлениями.
   Родилась она в многодетной семье, но братья быстро после перестройки вышли в люди:
   - Коттеджи имеют, лавки-киоски, иномарки.
   Ей не помогают, даже на работу не берут:
   - За дурочку принимают, - горько улыбается, - боятся - я их деньги растрачу.
   Поэтому встреченный ею мальчик казался ей принцем из сказки.
   - Он меня понимает, просто ему не везет в жизни, он пол­года у меня жил, только вот месяц назад на завод устроился. А у него без пяти минут высшее образование! Отец вот только такой жестокий - отказался от сына.
   Выговорившись, она уходит, а я обессилено сваливаюсь на стул. После таких сеансов клиентки иногда говорили мне:
   - Знаете, после нашей беседы у меня неделю держалось хорошее настроение. Я как будто на подъеме была, потом правда, прошло, но я уже все переживания осознала и не принимала их так близко к сердцу.
   Заметьте, я никакими методиками НЛП не пользуюсь, я просто разговариваю и хочу избавить от боли пациента. Иногда это получается, иногда - нет... Можно назвать это гипнозом, трансом, но я называю это "эмоциональным мостиком".
   Теперь-то я понимаю, что это состояние меня опустошает, и надо бы это прекратить, но что же делать - работа принуждает.
   А через несколько часов прибежит взбешенный молодой чело­век, друг той пациентки, сын зав.кафедрой математики, и набросится на меня:
   - Что Вы ей сказали?! Она же истеричка! Она теперь скажет своим братьям, а они с криминалом связаны. Они же меня убьют! Разборки будут!
   - А никто ей ничего не говорил, - спокойно говорю я, от­слеживая его страх, - кто кого заразил - у нас не говорят. Вы это знаете не хуже меня. К тому же она Вам сказала, что у нее резуль­тат положительный, и что Вам тоже надо сдать анализ. Вот и все. А Вы у нас на учете состоите с какого года? - перехожу я в наступ­ление.
   Он отвечает, что на учете состоит с 2003 года, но годом раньше сдавал анализы анонимно, и они были положительные.
   Он долго жалуется на свою жизнь, которая начиналась так хорошо. Называет фамилию отца, известного математика, он даже в Советскую энциклопедию попал?
   Это я знаю, многие бомжи, которым я иногда выносила продукты и вещи, цветисто рассказывали мне о своих знаменитых отцах. Кстати, их фамилии действительно упомянуты в БСЭ, вот только являются ли они действительно родственниками - вопрос.
   В ходе нашей беседы ловлю себя на мысли, что уже я рассказываю этому скользкому типу, как я работала до института в гальваническом цехе, на автоматах, покрывала детали медь-никель-хром. Это я ему посочувствовала, когда он сказал, что работает во вредном цехе.
   Ай, ай, ай, как непрофессионально: я выдала ему детали своей биографии, и мы уже оживленно говорим о технологии процесса, со времен 70-х годов она не изменилась. А шельмец уже задает следующие вопросы: в каком году я поступила в институт и как я училась. На лице внимание и интерес к моей особе.
   Но я уже опомнилась, делаю паузу и говорю, что вечер вопросов и ответов будет в другой раз, а сейчас надо обсудить на­сущные проблемы, то есть поддержку его жены. Он хоть и в граж­данском браке, но должен нести ответственность.
   Лицо его скучнеет, но когда он получает заверения, что ни­кто ей не скажет о его "тайне", он уверяет меня, что, конечно же, от нее не уйдет и будет поддерживать:
   - Где я женщину с квартирой найду? - вопрошает он меня.
   И я с готовностью подтверждаю, что нигде не найдет, и надо как-то приспосабливаться.
   Он пожимает мне руку потной ручкой, внимательно смотря при этом за реакцией, видимо, для важности момента, чмокает ее мокрыми губами и, шаркая ножкой, раскланивается, демонстрируя поведение воспитанного человека.
   Надо ли говорить, что руки я тщательно мою и протираю ваткой, смоченной в спирте. Но это не оттого, что я боюсь заразиться.
   Вскоре Колючка приносит его карточку для записи и мрачно говорит:
   - Его дерматолог смотрел, там еще гонорея и хламидиоз. Ей еще и от этого придется лечиться.
   Мы понимающе смотрим друг на друга. Колючка резко по­ворачивается и идет к двери, не желая выражать чувства. Хочу добавить, что у него окажется еще и сифилис.
   Но через две недели я увижу их перед ка­бинетом дерматолога воркующей парочкой, держащейся за руки. Она будет в черных очках, но со счастливой улыбкой на лице, а он, поймав мой взгляд и решив, что я непременно подойду к нему, возмущенно замашет руками: "Кыш, кыш, глупое создание. Не видишь, как нам хорошо вместе?" А я, наученная горьким опытом, уже стала делать вид, что не вижу никого, не знаю и не слышу, и вообще занята своими рабочими мыслями.
   А через месяц ко мне придет еще одна деревенская девушка 28 лет. Ее жизнь прошла по той же схеме: курение - с 13, спиртные напитки - с 14, половая жизнь - с 15. Родила девочку в 16 лет. В 20 лет уехала в город, а дочка воспитывалась тем временем у бабушки. Личная жизнь не складыва­лась, на работу, кроме рынка, никуда устроиться не могла. С "сыном зав. кафедрой математики" познакомилась в сен­тябре прошлого года, жили вместе на ее деньги, забеременела, вы­кидыш в декабре. И он исчез. А она, измученная тяжелой жизнью в городе, решила уехать в свою деревню, где ее нашли сотрудники эпидот­дела как контактную и вызвали на сдачу анализов.
   Она тоже плачет, и я снова достаю полотенце и даю платочек: плохая примета, платочки не дарят, потому как к слезам. Но что поделаешь, слез у нее теперь будет достаточно. Она уходит, и я думаю, хорошо что у этих женщин есть здоровые дети... Родили их еще до того, как они встретили этого проходимца, сына турецко подданного... А следующую историю я вспоминаю
   А впереди меня ждет еще одно горестное испытание. В кабинет, обнявшись, войдут две женщины, и я подумаю, что это мать с дочкой, но это окажутся свекровь и сноха. Они зарыдают обе, а у меня что-то кольнет в сердце, и я вдруг почувствую себя тоже наивной деревенской девчонкой. Слезы внезапно потоком польются из моих глаз, и я никаким волевым усилием не смогу ос­тановить их. И девочка, уже не помня себя, бросится ко мне. Я об­ниму ее, и мои слезы ручьем будут литься на ее чистые волосы, пахнувшие ромашкой и чабрецом.
   Свекровь ревниво повернет ее к себе, целуя и приговаривая:
   - Ну, не плачь моя, не плачь, ты моя дочь, никому тебя не отдам, ты моя ненаглядная...
   В этот момент я увижу наметившийся животик:
   - Так ты в положении? Хватит плакать, о ребенке по­думай, нужны ему твои слезы?!
   И она опомнится, приложит руки к животу, и сквозь слезы на лице ее будет проступать та вечная материнская улыбка, кото­рая и есть великая тайна, впрочем, как и материнская любовь, ко­торая загажена, смыта этим потребительским сексуальным отно­шением... в наше развратное, откровенно похабное время.
   Спустя месяц приедет с вахты ее муж, его анализ тоже окажется положительным. Он придет ко мне в кабинет и, запинаясь, скажет:
   - Жена моя была у Вас, - и, встретив мой недоуменный взгляд, добавит: - Вы с ней вместе плакали.
   Я ничего не скажу ему, но взгляд мой изменится и слова "Гады, вы, сволочи, каких девчонок губите" не сорвутся с моих губ, я отвернусь, а он опустит голову.
   И снова краска бросится мне в лицо, а когда схлынет, я подумаю, что психотерапевтом в СПИД-центре мне не быть и надо уходить, не дожи­даясь конца испытательного срока, ибо чувства мои выходят из-под контроля.
   А история той девочки такова.
   Жила-была синеглазая девочка с вес­нушками. Любила парня старше себя с детства, они были соседями, да и мать его засматривалась на работящую девчушку. Окончив 9 классов, поступила заочно в техникум, работала на ферме дояркой.
   Дружбу сына с девочкой мать всячески поддерживала. Когда девочке исполнилось 17 лет, сыграли свадьбу. Свекровь и невестка были похожи и по стати, и по характеру. Поскольку девушка перешла жить в дом к мужу, то со свекровью они почти не разлучались. Вместе ждали сына и мужа, который работал на вахте. Радости их не было предела, когда он возвращался - муж, хо­зяин и сын в одном лице.
   У девочки была уже беременность в декабре, и анализы на ВИЧ были отрицательными. А в феврале у нее повысилась температура, увеличились лимфатические узлы после отъезда мужа и повторные анализы оказались положительными. Муж был в марте на вахте, вернулся в апреле. Его анализы на тот момент окажутся отрицательными.
   На очередном приеме у меня они будут вместе с матерью. Он будет молчать, а мать будет плакать и приговаривать:
   - Она же у меня на глазах была, мы с ней ни на минуту не разлучались. Ты ее девочкой взял. Ты что про нее думаешь?!
   Через какое-то время он снова уехал на вахту, а когда вернулся, снова пришел повторять анализы.
   Я, наконец, возьму себя в руки и убежденно скажу:
   - Уже неважно, какие будут анализы, но надо, чтобы ребенок родился здоровым. И пусть у него будет отец и мать. В жизни всякое бывает, не зря же в пословице говорится: "Жизнь прожить - не поле перейти".
   Мы поговорим о дальнейшей жизни. Я порекомендую девушке, как себя вести, что есть, что пить, кошек и собак не гладить, контакта с ними избегать, таблетки пить вовремя.
   Я опять стану врачом, а они - пациентами, и все войдет в свою колею, словно мы и не плакали все вместе...
  
   И все это я вспомню, когда он, желая облегчить себе душу, скажет:
   - Была одна женщина на вахте. Они ведь слетаются, как яркие бабочки, в поисках денег. Сами понимаете, чего только не случается по пьяни. Мужики ведь мы, - оправдывался он, - нас природа та­кими сделала... В общем, заразил я жену уже во время беременности, когда домой вернулся.
   А я буду молчать, и снова закрутится колесо, и я снова вспомню себя такой же де­вочкой... Нет! Уже волевым усилием я оборву воспоминания, и, провожая его до двери, я увижу в коридоре ее с тем же выражением материнской любви на лице. Она протянет ему маленькую пухлую ручку, сама еще ребенок, и, неуклюже ковыляя, как пингвинчик, пойдет рядом с ним к выходу.
   Я пожелаю этой девочке удачи в родах, и чтобы ана­лизы ВИЧ-инфекции у ребенка (девочки) не подтвердились. Я знала, что у нее будет дочка - она сама мне сказала тогда об этом...
  

Любимая женщина

I.

  
   У каждого человека, который наблюдает и анализирует жизнь, всегда в голове есть какая-то человеческая история. Она содержит и собственный опыт, и опыт других людей. А в человеческой истории всегда есть любовь.

И. Хакамада

  
   В тот день лил дождь со снегом, и в СПИД-центре почти никого не было. В кабинете было темно, и белый снег на подоконнике в мае не удивлял - все привыкли уже к холодной весне.
   Я заварила кофе и наслаждалась музыкой, доносившейся из радиоприёмника, радуясь про себя отсутствию больных....
   Мужской меланхолический голос пел популярную в последнее время песню: "Я сегодня ночевал с женщиной любимою..."
   Я усмехнулась: как мужчинам хочется иметь любимую женщину (помимо жены), тогда как женщины все поголовно хотят быть любимыми. Я задумалась, а каких женщин любят мужчины?
   И вспомнился мне случай годичной давности.
   Как-то один из моих коллег ехал на работу, опаздывал. Но, увидев на дороге голосующую симпатичную девушку, он охотно остановился. Усевшись на переднее сиденье, девушка уверенно оглядела машину и по-деловому предложила водителю... интимную услугу. Она уверяла, что для него цена будет совсем символическая, потому что он ей очень понравился.
   Коллега растерялся: с одной стороны, от удовольствия всегда тяжело отказываться, но с другой - не позволяют морально-этические нормы, семья, трое детей, да и профессия врача обязывает вести здоровый образ жизни. В итоге отказался мой коллега от незатейливых услуг и с сожалением высадил очаровательницу, где она попросила.
   Приехав на работу, он неожиданно для себя разругался со всем женским коллективом отделения, затем нагрубил клиентке, а дома сорвался на жене и детях. Он сам не сразу понял, что вдруг с ним произошло? Почему его вдруг стали раздражать коллеги, пациенты, жена, нуждающаяся в его внимании и заботе, и даже собственные дети?
   Задумавшись, он осознал: все вокруг от него чего-то хотят, ждут, всем от него чего-то надо. "И только "ночная бабочка" ничего от меня не требовала, а наоборот", - с горечью подумал он.
   Услугами мой коллега не воспользовался, хотя, как ни сложно ему было самому себе признаться, он был бы не против. Это обстоятельство очень раздосадовало его.
   - Вот так и захочется мужику заночевать у любимой женщины, если таковая имеется, - почему-то подумала я.
   Я пила кофе, для полноты удовольствия достала шоколадку из ящика стола и задумчиво посмотрела на соседний дом. Во дворе был чудесный садик, в котором сейчас, несмотря на холода, цвели тюльпаны и ирисы. Потом в порядке очерёдности зацветут розы, флоксы и гладиолусы...
   Хозяйку этого садика, Веру Андреевну, я неплохо знала.
   Ах, какая это женщина, женщина любимая! И мужьями, и детьми, и, конечно же, любовниками. Но главное, она была обожаема известным человеком в нашем городе, бывшим крупным чиновником, а потом финансовым олигархом областного масштаба, неким Владимиром Ивановичем.
   Вера Андреевна была не только его любимой женщиной в течение почти тридцати лет, до самой его кончины, но и главной советчицей, и секретарём.
   Эта уважаемая всеми женщина трижды была замужем, и от каждого мужа в свое время родила по одному ребенку. Прожив с очередным мужем лет пять-шесть, она уходила к другому, оставляя ребенка родному папе на память о счастливых временах совместной жизни. И мужья Веры Андреевны не только не подавали на алименты, но безропотно и со всей ответственностью воспитывали отпрысков, время от времени давая полный отчёт о проделанной воспитательной работе бывшей жене и, по-прежнему, любимой ими женщине. Их "вторые жёны" также с покорностью принимали свой "крест" по воспитанию и уходу за чужими детьми. От них Вера Андреевна также требовала отчёта и со всей строгостью контролировала процесс воспитания. Как ни странно, дети её очень любили, а бывшие мужья и их новые жёны - боялись.
   Сама же Вера Андреевна продолжала поиск любимых мужчин, предпочитая женатых и со средствами. На работе недостатка в таких кандидатурах не было. К ней же тянулись мужчины, желающие сделать карьеру, надеясь на её протекцию. К тому же, это, как правило, были мужчины моложе ее и приятной внешности.
   За время своих предыдущих браков Вера Андреевна подустала от домашних обязанностей, и поэтому встречи с любовниками проводились только на нейтральной территории.
   - А зачем им знать, что я, например, неряха, или, что у меня беспорядок, а готовить я и вовсе не люблю? - резонно объясняла она неопытным приятельницам. - Я считаю, что мужчины сами должны позаботиться о месте для приятных встреч.
   Вера Андреевна напрасно на себя наговаривала. На самом деле у неё была очень чистая и уютная квартирка, еды в холодильнике всегда было в избытке, но только для себя, любимой, а не для посторонних ртов.
   Последнего своего возлюбленного, Владимира Ивановича, она прибрала к рукам, когда ей было уже около пятидесяти, а ему - около сорока. И их связь длилась около тридцати лет. Они не расставались ни на один день. Когда Владимир Иванович уезжал отдыхать в престижный санаторий со всем своим семейством, Вера Андреевна на другой же день отправлялась вслед за ним и устраивалась неподалеку "по курсовочке", в снятой Владимиром Ивановичем квартирке, где и продолжались их встречи-свидания...
   Дети ее росли, маму любили и не забывали, хотя виделись с ней редко. Их отцы, вместе с детьми и новыми жёнами, из страха перед Верой Андреевной уезжали жить в другие города. Но дети, даже спустя годы, маму помнили и навещали с большим удовольствием. На вокзале каждый раз мама встречала их на машине Владимира Ивановича, привозила в люксовые номера гостиницы с холодильниками, полными вкусной еды. Оплачено это было, разумеется, Владимиром Ивановичем. Он умело списывал народные денежки на якобы государственные нужды.
   Как это ни странно, но мачехи, которые кормили, поили и учили её детей, любви пасынков так и не заслужили, а Вера Андреевна получала от детей и любовь, и глубокое уважение. Да это и не удивительно: детям очень нравилось, что щедрость матери (за чужой счет) не знает границ.
   Так и жила Вера Андреевна, ни в чём себе не отказывая и балуя детей.
   Неожиданно я вспомнила, что в её квартире висит огромная фотография, на которой Вера Андреевна запечатлена на фоне берёзы с сияющей улыбкой. На этом фото надпись: "Самая красивая и счастливая - это я!". Кто бы в этом сомневался? А было ей в то время уже 55 лет.
   После перестройки Владимир Иванович стал собственником бывшей государственной недвижимости, жизнь Веры Андреевны продолжалась по привычному и накатанному пути. Дети уже выросли, появились внуки и правнуки, они все также любили и уважали Веру Андреевну.
   Прошли годы, Вера Андреевна пережила всех своих мужей, их жен и даже Владимира Ивановича, который скончался в 70 лет от инфаркта. Сказать по правде, он уже давно ей поднадоел - старческие замашки, жалобы ее раздражали. А для своих 80 лет Вера Андреевна прекрасно выглядела.
   Полная нерастраченных сил и энергии, она ушла в сетевой бизнес, в одну из фирм по распространению оздоровительных биодобавок. Обещая клиентам здоровье и долголетие, Вера Андреевна зарабатывала на этом от 20 до 50 тысяч в месяц. Глядя на её цветущий вид, клиенты, поражаясь удивительной в таком возрасте моложавостью, ахали и раскупали продукцию, не жалея денег.
   С женщинами у неё был особый разговор, не только о сохранении красоты и здоровья, но и о том, как расставить "сети любви" для особого контингента мужчин - с капиталом и связями.
   - Во-первых, надо уважать мужчину и дать ему возможность проявить себя, самому искать место для свиданий и всего остального, - со знанием дела поучала она. - Во-вторых, жена тоже уважения требует и, если она позвонит в самый неподходящий момент, то, независимо от ситуации, времени и позы, муж должен ей ласково ответить: "Да, Пуся, буду во столько-то, как скажешь". И тут же бежать к жене с букетом и конфетами. И никаких угроз по телефону женам не должно быть! Испачканные губной помадой воротники рубашек и прочие дамские гадости - исключить! И уж, конечно, никаких сравнений типа: "Кто лучше, я или жена?" и требований развода не допускать! Нужно заботиться о крепости семейной жизни, - утверждала Вера Андреевна, - чтобы любовник чувствовал это и знал: его семейная жизнь продолжается, поезд идёт, но все сидят, согласно купленным билетам, в разных вагонах.
   ...Я посмотрела на садик: на цветах лежал снег, как на волосах Веры Андреевны.
   Сейчас уже возраст не позволяет предаваться плотским радостям, но говорят, что Вера Андреевна изредка заказывает мальчиков по вызову, "чтобы коленочки погладил, в щёчку поцеловал за мои деньги". Услуги эти дороги, но в средствах она, не нуждается - ведь она - успешная женщина!
   Признаться, иногда мне с ней общаться бывает жутко. Она смеется ласково, голосок мягкий, словно кошечка мурлычет и позволяет себя гладить. Но если провести против шерсти - кошечка выпустит когти, только не кошачьи, а... Вот и накатывает необъяснимое чувство ужаса и страха, так и хочется сказать: "Бесовщина какая-то!".
   Недавно она мне говорила, что на могиле Владимира Ивановича установили памятник с портретом во весь рост и надписью золотыми буквами: "От любящих тебя жены, детей и внуков".
   Вера Андреевна привела гравёра и после слов "от любящих тебя" поставила запятую.
   - Я же на первом месте всегда была - заявила она. - Я самая любящая и любимая!
   И она права, она женщина любимая. Однако во взгляде ее мне почему-то показалось тщательно скрываемое безумие.
   Мне кажется, что этот случай из раздела "Психопатология обыденной жизни". Но не будем судить строго. В настоящее время любовницы бывают более изобретательные и коварные, надо ли в них искать психопатологию?
   - Знаешь, мужчины, как этот твой Владимир Иванович, никак не лучше женщин, подобных Вере Андреевне, - сделала вывод старинная моя приятельница Мария Алексеевна, услышав когда-то эту историю. - Женщинам-простофилям с такими мужчинами-хитрецами делать нечего. Таким мужчинам аферистки нужны. Женщины-аферистки знают, как выманить у мужчины кругленькую сумму, как увести его из семьи. Даже если аферистки их венерическими заболеваниями заразят, то такие "Владимиры Ивановичи" тайком пролечатся и никогда никого и ни в чём не упрекнут. Таким мужчинам даже лестно, что их женщина с другими спит - значит, ценность имеет. Одного боятся - как бы не увели такое "сокровище"! И заботятся о ней так, как о верных жёнах никогда не заботились, - вздохнув, завершила она.
   Может быть, она права?..

* * *

   В 1995 году я написала рассказ "Содержанка", не думая, что через 10-12 лет - содержанки-любовницы станут обычным социальным явлением. И не только социальным явлением, а настоящим социальным бедствием. Такие "содержанки" не только разрушают семьи, но и порой портят жизнь целому коллективу!
   Недавно мне рассказали одну очень банальную историю "служебного романа".
   Босс одной из фирм нашего города - властный, высокомерный, совершенно не считающийся с окружающими его людьми человек, нетерпящий никаких возражений. Правая рука босса - его любовница, дама лет пятидесяти, также властная, хитрая и напористая. Она числится на руководящей должности, но работу за нее выполняют другие. Коллектив не доволен: выполнять работу за жену босса или дочку - явление не редкое, к этому везде уже привыкли, но за любовницу! А если её работу выполняют женщины, которыми она командует?!
   Пикантность ситуации еще и в том, что весь коллектив вынужден наблюдать регулярные "совещания" любовницы и босса. Они запираются в кабинете, совершенно не обращая внимания на пересуды коллектива.
   В результате этих кабинетных "посиделок агрессия коллектива к боссу и его пассии, которая и так имеет место быть, только усиливается. Сотрудники расхолаживаются, отношение к работе становится наплевательским, что, разумеется, отражается на конечном результате.
   Любой психиатр скажет, что со временем у работающих в таких условиях людей появятся невротические расстройства.
   Любовница босса за свои услуги не только имеет немалые деньги, но и, пользуясь доверием начальника, правит в коллективе, с наслаждением сея интриги, придираясь к словам, убирая неугодных ей сотрудников.
   Как-то она обмолвилась на работе, что после войны её мать осталась вдовой с 7 детьми. Чтобы прокормить семью, она вынуждена была стать всеобщей любовницей в деревне. В благодарность все деревенские мужики оказывали ей различную помощь.
   - Да... По-разному женщины после войны выходили из сложных ситуаций, - подумала я. - Например, моя бабушка, Агриппина Тихоновна, после смерти мужа осталась с двумя малолетними детьми на руках, с ведром лебеды и без крошки хлеба. В то время в Поволжье был голод. Она распродавала вещи и картины покойного деда, собирала травки и корешки на болотах и тем спасла детей. В колхоз она не вступала, а вела единоличное хозяйство. Всё делала своими руками: и забор, и сарай. И даже вырезала диковинные наличники для окон, которые пользовались спросом.
   Деревенские мужики, оглядываясь на статную, красивую женщину, с сожалением говорили: "Да уж, Груню не ущипнёшь, она никогда мужика о помощи не попросит, сама всё делает, все умеет. Хороша ягодка, но нет, нет, не ущипнёшь".
   Но давайте вернемся к нашей героине.
   Иногда она "заигрывалась", выходя за рамки дозволенного, и начинала руководить боссом. Она начинала покрикивать, требуя от него повиновения и немедленного исполнения своих капризов. От её вседозволенности босс просто выходил из себя, кричал, топал ногами и даже увольнял ее, к всеобщей радости коллектива.
   Спустя время любовница возвращалась просить прощения. Босс был доволен: он ощущал себя героем, который сумел укоротить настоящую женщину, и чувство гордости не покидало его долгое время. Насладившись ситуацией, босс прощал свою пассию и вновь восстанавливал ее в должности, и жизнь продолжалась по-старому.
   Однажды, на одной из вечеринок, она стала заигрывать с новым сотрудником, принятым в её отсутствие. Молодой человек сначала от неожиданности растерялся. Однако спустя некоторое время, мило беседуя за очередным бокалом вина с обаятельной женщиной, он даже не заметил, как обнял ее. Конечно, по закону жанра, в этот момент в комнату вошел босс... В результате новый сотрудник был немедленно уволен, к удовольствию любовницы. Старые сотрудники уже к этому привыкли, а новые ей были не нужны.
   Жизнь вновь шла своим чередом. Босс и любовница, занятые своими играми, не заметили, как их дети стали наркоманами.
   Психологи утверждают, что когда дети не получают родительской любви, какие-то тонкие механизмы детской психики ломаются, и в результате - ранний алкоголизм, наркомания, СПИД и прочие проблемы.
   Но, тем не менее, сынок босса скоро вместе с папой будет хозяином фирмы. А любовница свою дочку на деньги начальника вылечила и замуж удачно выдал. Детей у дочки долго не было, но денег босса хватило, чтобы оплатить лечение бесплодия в Москве. В результате родилась у любовницы внучка. Она ей очень рада - продолжательница рода!
   - Наверняка в бабушку пойдет! - шептал замученный коллектив.

* * *

   Дождь лил, не переставая, кофе почему-то казалось противным, а шоколадка приторно-сладкой.
   И тут в дверь постучали.
  

II.

   В кабинет вошла скромно одетая женщина 58 лет. С первого взгляда мне показалось, что это добрая, домовитая и заботливая "хозяюшка", от которой "пахнет пирожками" и прочей сдобой.
   Она поведала мне свою невеселую историю. Десять лет назад в зоне боевых действий погиб её сын-офицер, а через неделю после похорон от инфаркта скончался муж. От горя она подолгу неподвижно лежала на постели, отвернувшись к стене, вставая лишь затем, чтобы съездить на кладбище или справить поминки по безвременно ушедшим дорогим людям, на девятый и сороковой день.
   На кладбище, где бывала каждый день, она познакомилась с вдовцом 60 лет. Его дочь умерла несколько месяцев назад, оставив восьмилетнего мальчика и шестилетнюю девочку, которых ему пришлось оформить в детский дом.
   Горе сблизило их, и вскоре она переехала к нему жить и посвятила себя воспитанию его внуков, которых они забрали из детдома.
   Убежав от своего горя и заглушая его заботами о чужих детях, она не замечала, что ее сожитель всё чаще прикладывается к бутылке, а дети грубят ей. Соседи нашептали ей, что семья эта неблагополучная и раньше была - мать ребятишек умерла вследствие алкогольного отравления.
   Неизжитое личное горе и напряжение семейных лет не прошло для этой милой женщины даром. Она плохо спала ночью, а днем, работая по дому, вела бесконечные диалоги сама с собой, не замечая, что иногда проговаривает наболевшее вслух, не в силах остановить себя. Тяжелая операция у так называемого мужа, после которой ей пришлось полгода ухаживать за ним, только обострила начинающуюся болезнь. Она стала бормотать себе под нос даже в людных местах, и окружающие спешили отойти от нее. Ее странное поведение раздражало и ее новую семью.
   Однажды ее сожитель выставил её чемодан за дверь и сказал:
   - Иди к себе в свою квартиру и лечись по месту жительства, надоела ты мне своей болтовней.
   - И не возвращайся! - добавили дети. - Нам и без тебя хорошо, ты нам не нужна.
   На ее жалкий лепет о том, что она для них сделала, они хором сказали:
   - А мы тебя об этом не просили!
   В чемодане были старые тряпки, с которыми она пришла лет десять назад. Ее золотые украшения давно отобрала внучка сожителя.
   Вернувшись домой, она решила повеситься, но спасла соседка, которая и повела ее к участковому врачу психиатру.
   Врач, сочувственно глядя на неё, сказала:
   - От своего горя, дорогая моя, ты убежала в рабство к чужим людям. Ты работала на них днём и ночью, чтобы забыть свое горе-несчастье, а оно тебе покоя не давало - душу терзало и надрывало сердце. Любому горю нужно время, которое, как известно, лечит. Некоторые ситуации в жизни нельзя понять и нельзя объяснить, но их нужно уметь пережить. Не зря же раньше запрещали выходить замуж раньше, чем через три года после смерти мужа или жены. А первый год был годом строгого траура по дорогому покойнику. Все шло по этапу: человек переживал реакцию острого горя в течение 1,5 -2 месяцев, а затем острота горя потихоньку сглаживалась в заботах о могилке, надгробью, панихидах, а потом приходили заботы о хлебе насущном - ведь жизнь предстояло продолжать одной и надеяться только на себя. А через год горе смягчалось и уже не бередило душу, и на смену ему приходила светлая память, глубокая и добрая, с которой жить становилось легче, и она была опорой в дальнейшей жизни. В народе говорят: "Живым - живое".
   Вот тогда-то и нужно оглядеться по сторонам, и искать того, с кем можно прожить оставшиеся годы. Да не служанкой-посудомойкой себя предлагать, а подругой и спутницей по жизненному пути.
   Врач долго беседовала со своей несчастной пациенткой, а в заключение сказала:
   - Я тебе помогу, назначу лечение, но в ту семейку больше ни ногой! Хватит и того, что ты жила чужой жизнью и чужими страстями, а они тобою пользовались до поры до времени. Лечись, о себе им не напоминай, на звонки не отвечай, придут к тебе в дом - не пускай, потому что с добром да с раскаянием к тебе они не явятся.
   Лечение она прописала хорошее, порекомендовала гулять утром и вечером и дала комплекс утренней гимнастики.
   К доктору наша героиня приходила два раза в неделю, приносила фотографии, сына и мужа, и много о них рассказывала... И потихоньку выздоравливала.
   Конечно, ей хотелось позвонить бывшему сожителю и его детям, или узнать, как живут они, но врач запрещала это делать, и она себя пересилила.
   А через год сожитель сам пришел к ней и заплакал, стал жаловаться, что внук стал наркоманом и заразился ВИЧ-инфекцией. Просил переехать к нему снова, а на ее квартиру поселить внучку, она жениха нашла и не хотела жить с братом- наркоманом.
   Женщина его пожалела, но согласия не дала. Пошла спросить совета у своего доктора. И вот что она услышала:
   - Хочешь разума лишиться и квартиру потерять - тогда возвращайся к ним. Я тебя понимаю, не можешь ты жить без заботушки о чужих людях, но я тебя не для этого вылечила, чтобы ты снова заболела. Ты для них чужая, и они тебя хотят использовать в своих интересах. А у тебя теперь сил и здоровья только на себя одну хватит. Так что живи своей жизнью.
   Женщина понимала, что доктор права, но душа рвалась помочь мальчику и ставшему уже родным сожителю. И в СПИД-центр она пришла узнать про наркоманию и ВИЧ-инфекцию.
   Я понимала ее желание о ком-то заботиться - она не могла жить иначе. Но я также понимала, что чрезмерное душевное расположение к криминальным личностям может сделать человека жертвой. Умный человек всегда под подозрением держит всё, что диктует ему душевный порыв, пусть даже благородный. Нужно всегда предвидеть последствия совершаемых поступков.
   Поэтому сухими и беспощадными словами я рассказала ей про наркоманию, сказала, что общение с наркоманом опасно, что она может имущества и жизни лишиться. И есть тому многочисленные примеры.
   Она ушла, понурив голову. И я с грустью подумала, что люди, использующие чью-то доброту и простоту, часто бывают жестоко наказаны; еще больней, когда наказаны через своих детей и внуков.
   Вот вам пример нелюбимой женщины, с которой жили по расчёту, которой пользовались...
   Я знала много таких женщин. Их характерная черта - забота о других - заставляет их с головой уходить в чужую жизнь, в чужие отношения. А мужчины используют их, ничего не давая взамен: не испытывая благодарности, не ощущая потребности чем-то компенсировать усилия, которые на них тратят.
   Такова жизнь, таковы её жестокие законы...
  
   ...И возненавидел я жизнь, - вспомнила я Экклезиаста,- потому что противны стали мне дела, которые делаются под солнцем; ибо всё - суета и томление духа!
   И предал я сердце моё тому, чтобы познать мудрость, и познать безумие, и глупость; узнал, что и это - томление духа; потому что во многой мудрости много печали, и кто умножает познание, умножает скорбь.....
   Жизнь человеческая двойственна, противоречива и многовариантна. Я согласна, что знания дают много печали, но они помогают понять жизнь. Участь моя была бы гораздо печальнее, если бы я не владела знанием, данного мне профессией и опытом.
   "....и обратился я и видел под солнцем, что не проворным достаётся успешный бег, не храбрым - победа, не мудрым - хлеб, и не у разумных - богатства, и не искусным - благорасположение, но время и случай - для всех их".

* * *

   Растаял снег на подоконнике, выглянуло солнце, весело забегали дети, оглашая криками маленький дворик. А я закрыла окно и стала собираться домой, где ждал меня кот, который был мне спасением от одиночества.
  
   P.S. Этот рассказ, на мой взгляд, получился неудачным, и включать его в книгу я не хотела. Тему, затронутую здесь, я предполагала продолжить в будущей книге "Отличница", подразумевая под отличницами женщин, подобных ВереАндреевне (считая себя, разумеется, двоечницей). Но главы из этой книги загадочным образом потерялись. Восстанавливать их я не стала, да и архивы сожгла с неожиданным удовольствием, чтобы не возвращаться больше к этой теме. ДА и зачем? Ведь лучше, чем Экклезиаст, написать невозможно:
   И понял я, что горче смерти женщина,
   потому что она - сеть, и сердце её - силки,
   и руки её - оковы;
   добрый пред богом спасётся от неё,
   а грешник уловлен будет ею.

Экклезиаст

Счастливый случай

   Год назад я задержалась в наркодиспансере с двумя подростками на приеме...
   Во время беседы с ними я взяла чистый лист бумаги и написала заглавными буквами "ПОДРОСТКИ", потом отступила вниз и написала еще крупнее "И...", вопросительно посмотрела на них.
   - Ну, скажите же, что я могу поставить рядом с этим сло­вом?
   - "И бутылка", - убежденно говорит друг Николая.
   - "Алкоголь", - подтверждает Николай.
   Я молчу и выжидающе смотрю на них.
   - Наркотики, - говорят они в два голоса...
   - Бутылка, алкоголь, наркотики, сигареты, клей, анаша, таб­летки... СПИД, - мой голос садится, в горле уже сжимается ком, но я пересиливаю себя.
   - А может, что другое есть? - спрашиваю я их и снова пишу слово "Подростки И..." и ставлю многоточие...
   Они переглядываются...
   - Семья, - говорит один.
   - Спорт, - перебивает другой.
   - Друзья, - опять говорят вместе и замолкают.
   Я понимаю, что они не могут сказать слово "любовь", но мечтает об этом каждый подросток.
   - Ладно, - говорю, - подумаем об этом. Скажи, Николай, если я напишу о тебе рассказ, как я могу его назвать? Придумай мне название, пожалуйста.
   Я смотрю на Николая, и он неожиданно говорит:
   - Сыч.
   Я удивленно смотрю на него.
   - Сыч - ночная птица, - поясняет он, - как я. Но я уже не хочу им быть... А Вы правда про меня напишите?
   - Я напишу, - обещаю я ему.
   Они смотрят на меня, а я думаю о том, как же им трудно выжить в этом мире. Хватит ли сил повернуть колесо назад, ведь они, под­ростки, в одиночку стоят против такой махины - государства и против торговцев, которые наживаются на их доверчивости и простоте, которые не могут им предложить ничего, кроме этого скорбного списка: бутылка, алкоголь, наркотики, сигареты, клей, анаша.
   - Я напишу рассказ и дам тебе почитать, - твердо говорю я, - приходи через неделю.
   - Ладно, - он кивает, и неожиданно я слышу, - заранее Вам спасибо.
   Сыч ко мне не явился. Его фамилию я уви­жу через год в СПИД-центре в списке ВИЧ (+) пациентов, умерших в июне.
   Его убили в пьяной драке, у "однорукого бандита", где он пытался отыграть большую сумму, взятую в долг...

Из ненаписанной книги автора

  
   Бывали ли в СПИД-центре счастливые случаи, когда диаг­ноз не подтверждался? О, да, конечно, бывали! Но и они были с каким-то нехорошим оттенком...
   Вот был у меня на приеме Марат, 27 лет, работающий снабженцем, простите, менеджером в одной из фирм. Присмотрел он себе ра­боту в системе МВД, друг приглашал и обещал, как водится, посо­действовать, несмотря на то, что биография у Марата не столь безупречная: анашу курил (правда всего полгодика, с друзьями) и героинчик пробовал дважды...
   - Но ничего хорошего, - скривившись, сказал он, - рвота у меня была неукротимая. Друзья на смех подняли.
   Еще он выпить любил:
   - Ну, литр на троих - нормально будет, но лучше два, - и глазки его заблестели.
   Однако несмотря на такой "послужной список", он расписывал мне прелести работы в бюджетной организации.
   - Оклад - раз, - загибал он толстенькие пальчики, - преми­альные - два, льгота - три, отпуск - большой, билет бесплатный, если ехать куда надо - четыре, и поликлиника в системе МВД рас­считана не только на работников, но и на родственников, а там чистота, тишина, очереди нет.
   Я, правда, знала, что в той больнице в комиссии есть очень опытный психиатр, которую все звали "Федосья". Она в силу своей профессии создавала заслон для таких вот "мудрецов", как Марат. "Федосью не проведешь", - гордилось ею начальство. Так что, я думаю, Федосья все же Марата остановит, если он спустя годик не раздумает идти в доблестные органы.
   Так, именно в момент оформления на новую работу предприимчивого Марата начальство некстати посылало в срочную командировку. И он, торопясь устроиться на доходное место, отправил своего приятеля сдать за него анализ в СПИД-центр. Друг действительно сдал кровь по паспорту хитроумного Марата. Через неделю был получен положительный результат. Узнав об этом, Марат так растерялся, что в кабинете Колючки молчал и хлопал глазами. В таком же оцепенении он слушал меня, когда я рассказывала ему о ВИЧ-инфекции и план жизни на будущее: есть все прова­ренное, прожаренное, о забегаловках забыть, зверюшек и птичек не заво­дить, перейти на безопасный секс и так далее.
   Когда дело дошло до подписания расписки, я его честно предупредила, что секс без защиты, согласно Ст. 122 УК РФ, карается сроком... и т.д. Услышав об этом, он пришел в себя, заявил, что подписывать отказывается, и дал чистосердеч­ное признание.
   Я вызвала Колючку, и колесо завертелось...
   Кстати, анализ, сданный им в этот день, оказался отрица­тельным, но Марата поставили на учет, поэтому около года он еще должен наблюдаться в СПИД-центре, сдавать анализы. К несчастью для него, со службой в МВД пришлось распрощаться. Друг его в СПИД-центре сдавать анализы отказался категорически, мотиви­руя тем, что сдаст анализы анонимно, а уж потом решит, как жить дальше.
   Такой вот счастливый случай для Марата.

* * *

   Ну, а следующий случай тоже был счастливым.
   17-летний Сережа приехал из районного поселка. Жизнь его была типичной для юношей сельской местности: курил, не только сигареты, но и анашу, 3-4 раза в неделю выпивал с друзьями. Участвовал в драках по сценарию: "У Фили пили, Филю и побили"...
   Так что, когда я беседовала с Сережей, он жаловался на го­ловные боли после последней драки в мае.
   - Арматурой по башке заехали, - бесхитростно поведал он мне детали. - Лечился в неврологическом отделении - но ничего не помогает, голова все равно болит.
   Я, правда, подозревала, что голова его болит еще и от по­хмелья, и стала осторожно расспрашивать.
   Смущаясь, Сережа поведал мне, что в декабре 4 раза ко­лолся героином - друг предложил. Он же не смог отказать другу. Разумеется, кололись общим шприцом - друзья ведь... Об этом он никому не говорил, даже в эпидотделе не признался.
   - Ай, ай, ай, ну, и партизан же ты, Сережа, - мягко пожурила я его.
   Сережа мне почему-то доверился и с обидой рассказал, что жизнь к нему всегда плохой стороной поворачивается. Особенного его тяготило отсутствие образования. Окончил 9 классов, хотел бы учиться дальше, но из школы попросили за пропуски занятий. И девочки от него шарахались, хотя он всегда приносил "гостинчик" понра­вившейся девушке. За это ребята над ним смеялись, мол, и так даст, чего на них тратиться. После очередной драки его госпитализировали в больницу, где и был взят анализ на ВИЧ. Результат оказался положительный.
   Я его заслушалась, а он неожиданно убежденно сказал:
   - Я не верю, что у меня СПИД. Мне чутье говорит, что у меня его нет. Бывает же у вас такое..., что анализ сначала положи­тельный, а потом отрицательным оказывается. Может, пробирки перепутали, ведь даже детей путают!
   Сергей рассказал мне историю, как в поселке, где он живет, детей перепутали. Голубоглазый русский мальчишка попал в татарскую семью, а черноглазый татарчонок - в русскую, где все, кстати, были со светлыми волосами и голубыми глазами.
   Русского в татарской семье любили, он был как светлое солнышко с веснушками. А татарчонка в русской семье недолюбливали, что ни делает - все не так, естественно, он и озлобился...
   К 16 годам сходство детей с противополож­ными семьями стало явным. В поселке поднялся шум, в результате было решено поехать на гене­тическую экспертизу в Москву. Денег им дали два предпринима­теля, поспорившие между собой, кто кем кому приходится по крови.
   Экспертиза показала, что росли они в неродных семьях. И русские отбили своего голубоглазого сына, как трофей, полюбили, не надышатся на него! А татарчонок с тяжелым харак­тером оказался ненужным и в родной татарской семье. Отношение к нему неприязненное, а русского мальчика родители до сих пор считают своим сыном.
   - Почему так получается, объясните мне?! - сверкнул он черными глазами.
   Я вздохнула и рассказала ему библейскую притчу "О блуд­ном сыне", но не в традиционной трактовке, а так, как я ее понимаю.
   - Было у отца два сына. Один сын ушел и дома и промотал отцовское состояние с непотреб­ными женщинами и пьющими приятелями, Потом был вынужден вернуться домой в весьма потрепанном виде. Отец так был рад его возвращению, что надышаться на него не мог! Одел его во все новое, для него зарезал упитанного тельца. А когда второй сын-рабо­тяга, который все это время был с отцом и работал, как вол, посетовал: что же это, мол, я-то не вижу ни одежды новой, ни еды хорошей, и хоть бы раз праздник встретил с приятелями, и отец ему ответил...
   Тут я замолчала и улыбнулась.
   - Что же он ответил?
   - А остлаьное ты сам прочитай, - засмеялась я, - купи Детскую биб­лию и прочитай...
   Я объяснила ему, что порочный сын владел даром нра­виться людям и ненавязчиво умел управлять людьми, в том числе и стареющим отцом... А сын-трудяга такого дара не имел...
   - Выходит, он загипнотизировал отца, - убежденно сказал Сергей и задумался, переваривая услышанное.
   - Ну, представь себе, - продолжала я примеры, - в болото попали два человека. Один будет кричать: "Спасите, помогите!", а никто к нему не подойдет. А второй сделает лицо жалостливое, глазки закатит без слов: посмотрите, мол, какой я страдалец! И к нему все кинутся, вытащат, вымоют, накормят, напоят, спать уложат и будут упрашивать, чтобы с ними жить остался...
   - А первому придется только на себя рассчитывать? - за­думчиво спросил он.
   - Да, - подтвердила я. - Во всяком случае, ему надо учиться и трудиться, отказаться от вредных привычек и самому строить свой дом, не заставляя других, как второй, кирпичики таскать. Но ты не думай, что у него все так плохо сложится. Его жизнь будет более счастливой, чем у второго. Второму тяжелее в старости придется, он от жизни неправедной разума лишится и будет слабоумным.
   - Я Вам обещаю, что если диагноз не подтвердится, я ку­рить брошу и ни капли в рот не возьму, не говоря уж о наркоти­ках!
   Я молчала и только смотрела на него.
   - Нельзя торговаться при таком серьезном деле. Раз уж слу­чилась болезнь, надо жизнь поворачивать в другую сторону, - он вздох­нул. - Трудно будет мне...
   - Друзей-пьяниц меньше будет, это точно, но ведь неве­лика потеря... И вообще, что это за друг, который тебе героин предлагал, яд по сути своей? С него у тебя и тяга к водке усилилась, а также раздражительность... Разве нужны тебе такие друзья?!
   Он вздохнул:
   - Других-то нет.
   - Ничего - появятся, - успокоила я его...
   - А с девчонками как...?
   Мы поговорили о девчонках, он серьезно слушал. А когда ушел, я от всей души пожелала ему счастливого случая...
   Мои пожелания, как вы понимаете, были ни при чем, но сданный анализ оказался отрицательным, как и после­дующие.
   Как ты живешь, счастливец Сережа? Купил ли Детскую библию? Изменил ли ты свой образ жизни? Об этом я никогда не узнаю. Хотя как знать. Может быть, жизнь еще раз пошлет мне встречу с тобой, и я узнаю как твои дела...

Фрагментарная теория.

Ретроспектива: июль, год 1984

  
   ... Снилась мне высокая темница,
   И решетка черная, как ночь,
   За решеткой - сказочная птица
   Та, которой некому помочь.
  
   Но и я живу, как видно, плохо,
   Ибо я помочь не в силах ей,
   И встает стена чертополоха
   Между мной и радостью моей.

Н. Заболоцкий

  
   В конце июля я возвращалась из Сочи домой, и в день отъ­езда в аэропорту внезапно купила билет до Москвы. Услышав, как какая-то женщина сдавала его в кассу, я решила занять ее место.
   Странный поступок, не правда ли?
   Багаж у меня был небольшой. Но перед самым отлетом, я купила голубую керамическую вазу с огромным букетом роскошных роз. Ваза имела форму корзинки, и ее было удобно нести. Мама просила привести розы из Сочи. С этой вазой в руках я напоминала цветочную клумбу.
   В аэропорту Москвы я позвонила в ин­ститут Бакулева, где раньше работала медсестрой в отделении врожденных пороков. В тот день дежурила моя смена: медсестра Наталья Борисовна, санитарки тетя Клава и тетя Нюта.
   Отделение было детское, а с детьми мне работалось легко. Я делала уколы, рассказывала стихи Агнии Барто или Корнея Чуковского.
   - Ехали медведи на велосипеде.
   А за ними кот задом наперед.
   А за ним комарики на воздушном шарике, - говорила я, при­готавливая шприц.
   - Сейчас укольчик сделаю легкий, словно кома­рик укусил.
   А за ними раки на хромой собаке!
   - Раз - укол сделан, два - держим ватку, три...
   Волки на кобыле, львы в автомобиле, - продол­жала я, идя к следующему...
   Среди детишек ходили слухи, что тетя Лида не больно ко­лет, и я старалась этим слухам соответствовать.
   Наталья Борисовна меня любила и всячески уговаривала ос­таться в Москве, даже находила мне женихов, которых вполне уст­раивала молодая докторша, даже без прописки. Но я после не­удачного замужества предложения эти отвергала, твердо решив уе­хать к себе на родину.
   Если б я только знала, какую тяжелую судьбу себе выби­раю, наверняка выскочила бы замуж с закрытыми глазами.
   Когда я позвонила, Наталья Борисовна очень обрадовалась и сказала, что меня ждет, уже приготовила плакат с приветствием. У нас так было принято.
   Я сдала сумку в багажное отделение, а розы взяли на хранение кладовщики, поставив себе на стол и смеясь, они выдали мне квитанцию.
   Взяв несколько розочек из бу­кета и купив торт, я мчалась по Ленинскому проспекту в институт Бакулева, зная, что меня там ждет теплая компания друзей. Самолет в мой город улетал поздно вечером, поэтому вре­мени было много, и я предвкушала радость встречи.
   На двери отделения висел плакатик, гласивший: "К нам едет Лида!", а около двери ждала меня чудо-ребенок Вероничка, кото­рая перенесла несколько операций на сердце. А сейчас она выросла и выгля­дела на свой возраст. Я осторожно обняла ее и поцеловала, вспоминая, как во время перевязок она плакала, грудина рас­ходилась, и в щели была видна аорта.
   Вероничка успокоила меня, сказав, что грудина срослась, но я все равно осторожно держала ее за плечи, как дорогой хрусталь, боясь уронить и разбить...
   А ко мне по длинному коридору уже спешила Наталья Бори­совна и остальные. Встреча была радостной, как бывает радостно в молодости, когда еще нет слез при встрече, слез, которые трудно сдержать, по­тому что нас изменила жизнь...
   Когда была съедена закуска, приготовленная на скорую руку, выпито южное вино и мы, ахая, приступили к огромному торту, деля его между собой и детьми, раздался звонок в отделение.
   - Иди, Лида, открой, - сказала Наталья Борисовна, понимающе переглядываясь с сани­тарками.
   Я побежала по длинному коридору, и... остолбенела, когда увидела, кто стоял за стеклянной дверью. Это был он, Витя-Ви­тюшка, так и не забытый мной друг моей студенческой юности.
   Он смотрел на плакат и улыбался:
   - Похоже, Лида уже приехала, - сказал он, - значит, я попал правильно.
   Наталья Борисовна знала его телефон и предупредила, что я приеду, не говоря мне ни слова, чтобы я не расстраивалась в случае его отказа. Все остальное было, как в тумане: чай с тортом, разговоры, а потом прощание.
   Я очнулась только в электричке, которая ехала в аэропорт Быково. Витя поехал меня проводить. И уже в аэропорту мы снова заговорили о вирусе, и мне кажется, начала я:
   - Твой вирус открыли, Витек, не обидно?! - я улыбалась. - Но еще не все потеряно, ты можешь найти вакцину против него.
   - Да поздно уже начинать, - засмеялся он, - я вообще из ме­дицины ушел, а ты вирус, вакцина...
   От удивления я потеряла дар речи, но по его лицу поняла, что в расспросы не стоит углубляться...
   Я еще не знала, что он ушел из медицины не по своей воле, а вследствие роковых обстоятельств, которые уже произошли в его жизни.
   - Кстати, о вакцине, - продолжал он, - ее никогда не найдут.
   - Почему? - наивно спросила я, радуясь, что ушли от опас­ной темы его ухода из медицины.
   - Потому что он неуловим, - ответил Витюша. - Он вторгается в чужие тела, встречается с такими же, как он, вирусами, обменива­ется участками с ними. В ответ на лекарство он будет мутировать, вырабатывая резистентные штампы. Поняла?
   Я не совсем поняла, но промолчала.
   - Я же говорил тебе, что вирус - это тайна, и между ним и человеком существует мистическая связь. К тому же, ищут вакцину воздействия на вирус, а это - тупиковый путь. Нужно подходить с другой стороны...
   Я вопросительно смотрела на него.
   - Со стороны мозга, конечно, - убедительно сказал он. - Мозг - это черный ящик, и только в нем есть ключ к вирусу. Все знают, что мозг обладает механизмами самосохранения и самоза­щиты, и эти механизмы давно изучают... Но есть и механизм самоуничтожения, он тоже существует в мозге, и вирус с ним напрямую связан. - Витя посмотрел на меня так, как раньше, и продолжал:
   - Жизнен­ный цикл вируса достаточно прост:
   1. Он внедряется в клетку, и РНК преобразует в ДНК;
   2. Затем внедряет провирусную ДНК в ядро клетки;
   3. Начинается синтез вирусных белков, сборка вируса, и миллионы ви­русных частиц атакуют клетки.
   Это, как ты понимаешь, схема, и здесь для меня существует одно слабое звено. Это неправда, что вирус внедряется в клетку обманным путем, изменяя РНК на ДНК. Клетка бы его не пустила, она же устроена, как крепость. Но там есть дверь, которая открывается вирусу по сигналу из мозга, из центра самоуничтожения, где сидит таинственный сторож, строго контролирующий жизнь человека.
   Я слушала его внимательно, а он, грустно улыбаясь, продолжал:
   - Я предполагаю, что существуют два постулата.
   Постулат N1. Вирус есть у нас всех, но в разобранном виде, в виде двух фрагментов. Вот таких... - он нарисовал на клочке бумаги два значка:
   0x08 graphic
  
   - Эти фрагменты циркулируют в организме, и выявить их современными методами невозможно. Они никогда не соединятся между собой, пока человек осуществляет свою программу, иными словами, исполняет свои человеческие обязанности. Как в обычной жизни, коротко и ясно: родился ? учился ? же­нился ? умер.
   Он нарисовал цепочку: Р ? У ? Ж ? У. От буквы "Ж" сделал стрелочку и написал "дети".
   - Это его жизненная программа. Для того, чтобы человек воспроиз­водил себе подобных.
   Природа или Творец ввели постулат N2. Размножение особей идет че­рез удовольствие. Секс предназначен только для размножения, увы, другой уста­новки в природе нет. Появление детей фиксируется в программе, и весть об этом доходит до сторожа. Он доволен - секс и рождение детей идет синхронно. Далее идет выкармливание и воспитание детей. И сигналы об этом принимает сторож, он, опять же, доволен. Потом появляются внуки - человек стареет и умирает естественной смертью.
   Но представь, что особь по какой-то причине эту заложен­ную программу не выполняет, сторож ждет. От "Центра удовольствия" он фиксирует волны оргазма, полученного от секса, с разными партнерами без уста­новки на детей. Или фиксирует химическую радость от наркотиков или оргазм, несколько отличающийся... - гомосексуальный оргазм.
   Сторож анализирует эти данные. Он понимает, что план нарушен, и особь выполняет задачи на получение удовольствия, но без зарождения детей. Вот здесь-то он и принимает решение: раз особь не выполняет свою задачу, она опасна для других, т.к. ей могут подражать по зако­нам имитации. Он принимает решение - особь должна быть вы­бракована. И из "Центра самоуничтожения" идут вещества, наверное, в форме какого-либо белка, эдакого винтика, который соединяет фрагменты вируса. И вот вирус уже готов, он идет вперед, к клетке, которая от­крывается через тот самый винтик-ключик. Ну, и дальше он командует в клетке, а она ему подчиняется, он же ей не чужой. Вирус вводит свою программу на уничтожение особи.
   Надо сказать, что этот механизм был заложен природой, но не использовался, потому что число наркоманов, проституток и гомосексуалистов было мало. Умирали они от разных заболеваний, у кого-то был вирус, а у кого-то не было, и мала была вероятность получить его. Группки этих людей были немногочисленны... А сейчас во всем мире, кроме нашего государства, в популяции увеличивается число наркоманов, проституток, гомосексуалистов.
   Вот увидишь, вирус обрушится и на наши головы, если произойдет какой-нибудь социальный катаклизм в нашей стране...
   Он помолчал и добавил:
   - Так что можно оце­нить мужество Иисуса Христа, когда он проповедовал отвержен­ным, среди которых и были вышеуказанные группы. Он понимал, что их пример заразителен. А значит, надо работать с ними. Про­водить профилактику против ВИЧ-инфекции...
   - А что делать тем, кто заразился ВИЧ-инфекцией? - спросила я, не подозревая, что спустя двадцать лет буду работать с ВИЧ-инфицированными больными.
   Он ответил не сразу.
   - Видишь ли, я все больше склоняюсь к другому объяснению Вич-инфекции, не к материальному, а духовному. Оно гораздо проще, Лидок. В каждом человеке есть частица Бога, божья благодать, которая защищает его от всех напастей и болезней. Живет человек по библейским законам - он защищен, согрешил - следует наказание. Есть вещи, которые никакая теория не объяснит, они идут от Творца... И поэтому ВИЧ-инфицированному человеку в первую очередь надо обрести душевное равновесие, не считать болезнь карой за первородный грех, не винить себя и других... Но это не самое главное... Главное для него бремя - это взять ответственность за себя, за свою плотскую природу и не заражать других... То есть, у него должна быть установка на воздержание от половой жизни.
   Если человек несет ответственность, он уже тем самым обретает душевное равновесие. Тогда у него уже не будет животного страха перед вирусом и неизбежным смертельным исходом.
   Вот и получается, что повернулось колесо времени. И снова, Адам и Ева изгнаны из Рая за своё грехопадение. И снова они испытывают стыд, страх и ненависть к себе...такова цена познания добра и зла против воли Божьей....и первородный грех навис на всем человечеством.....
   Он сделал долгую паузу, а затем махнул рукой, молчала и я...
  
   Я молчала, и, признаюсь, слушала его рассеянно, мне хоте­лось поговорить о другом, но я не решалась, понимая, что ему это будет неприятно. Может быть, он сам скажет...
   До отлета оставалось полчаса.
   - Вот так, Лидок, - подытожил он. - Лекарства не будет. Много людей умрет, прежде, чем человечество вернется к библейским законам, а именно, половое воздержание до детород­ного возраста, установка на поиск партнера с обяза­тельным вступлением в брак, секс только в браке, установка на ро­ждение детей и совместное воспитание их родителями.
   - Но это же у нас есть! - удивилась я.
   - А ты уверена в том, что через 20 лет у нас не будет роста групп риска? И загуляет тогда вирус по Советскому Союзу. От эпидемии мы тоже не застрахованы. И вакцины никогда не будут изобретены. Люди лишь со временем поймут, что ВИЧ-инфекция - это гениальный способ Природы или Бога заставить человечество познать себя.
   Он замолчал, а потом добавил:
   - И пусть человечество пройдет свой путь познания, а мы пройдем свой.

* * *

   Мой самолет объявили, и мы с вазой, полной цветов, пошли к регистрационной стойке. Мы стояли последние, поодаль от всех, с этими роскошными розами, привлекая всеобщее внимание, что его, похоже, раздражало.
   - И вот еще что, Лидок. Тут такое дело, - он отвел глаза. - Ты прости мою маму. Она... странный человек, и не будь она пси­хиатром, ее судьба была бы гораздо тяжелее. Есть люди, которые сохраняют душевное равновесие, если рядом с ними есть человек, очень важный для них. Существуя в такой диаде, они остаются нормальными, но если их покинут, то их охватит безумие. Без меня ее жизнь утратит всякий смысл. Ей нужна точка опоры, понимаешь? Такой вот опорой для мамы являюсь я, ее сын. Ты из­вини, но я выберу мать, я ей обязан своим существованием. Я не хочу иметь сумасшедшую мать и не хочу сокращать ее жизнь, поэтому из диады я не уйду. И ты прости меня за это, Лидок. Я не женюсь вообще никогда. Пусть хоть это послужит тебе утешением...
   Мне не послужило это утешением, поскольку я тогда не знала, что невозможность переключения на другие отношения и страх близких отношений с женщинами были заложены в его характере. Поглощенность образом матери у Вити была велика настолько, что ослушаться или пойти против ее воли он никогда бы не смог. Хотя... Если бы на его пути попалась незабудка-Леночка с ее буйством плоти и корыстным расчетом, то, безусловно, ситуация сложилась бы не в пользу мамы.
   Но тогда всего этого я не понимала. Услышав "приговор", я едва не выронила цветы из рук. Он осторожно взял вазу с цветами, когда я проходила реги­страцию, а потом также осторожно отдал ее мне в руки. Я переки­нула сумку через плечо, и шла, не оборачиваясь, зная, что он уйдет, не дожидаясь отлета самолета.
  
   Вот все и кончилось в тот июльский день.
   Я прилетела домой, довезла мои розы до мамы в целости и невредимости, чему мама очень радовалась. Она посадит черенки в саду, розы приживутся и будут всегда напоминать мне о нашей последней встрече.
   В тот же день я сказала маме, что три года терапевтом в центральной районной больнице я отработала, и буду теперь устраиваться в психбольницу, мотивируя это тем, что быстрее получу квартиру. А через несколько лет я попрошусь на специализацию по психотерапии в Харьков.
   Я еще не раз буду набирать московский номер, но Полина Николаевна будет холодно говорить, что Вити нет дома.
   А потом я во второй раз выйду замуж, но через 10 лет моя семейная жизнь даст трещину, которую я не смогу залатать, и я останусь одна.
  

Синдром старых дев,

или трагедия одинокой жизни

  
   Хотя их мало, но это - розы.

Сафо, перевод Вересаева В.В.

  
   Старые девы, старые девы... вспомни, читатель, классическую лите­ратуру. Ах, не хотите вспоминать, считая, что старых дев в наше время уже и не осталось? Как бы не так!
   Попробуем дать определение этого состояния.
   Синдром старых дев - это привычное, стереотипное поведение, иными словами, это склонность к повторению действий, инертность мышления и невозможность переключиться на другие отношения и поступки. В данном случае это стремление к мужчине и в то же время боязнь близких отношений с ним или невозможность переключиться на другого мужчину в случае разрыва.
   Помню я когда-то, в далекие студенческие годы, смотрела видеофильм Пола Ньюмона под на­званием "Рэйчел, Рэйчел". (Родители мужа моей подруги были дипломатами, они и привезли редкую в то время видеоприставку.)
   В фильме показан затерянный пыльный городишко в глубинке, расположенный достаточно далеко от цен­тральных городов. В нем проживает тридцатилетняя девушка Рэй­чел, которая работает учительницей. Ее мать ворчливая, но властная старуха, держит ее в ежовых рука­вицах.
   Она встает рано утром, укладывает волосы в гладкую прическу, надевает кос­тюм-униформу и деревянным шагом идет в школу. Строгий директор, скопище разболтанных и грубых учени­ков вызывают у нее страх, но работать надо.
   Ее подруги давно вышли замуж, она учит их сыновей и до­черей, и, глядя на них, она горестно про себя повторяет, что иметь мужа и детей ей уже не суждено...
   Надо ли говорить, что для здешних обывателей она явля­лась предметом для насмешек. И вдруг в ее жизнь праздником врывается неожиданно приехавший одно­классник, который красив, богат и неженат...
   Представьте себе состояние одинокой девушки, когда он начинает ухаживать за ней. Но разве может она заподозрить, что Ник по­спорил с приятелем в пивнушке, что покорит эту неприступную крепость? Что ему, бывалому ловеласу, соблазнить какую-то старую деву?
   А Рэйчел под наплывом новых, невиданных чувств, конечно же, сдается без боя на милость победителя... Но победитель уже страшно напуган. Чем же, однако? - спросите вы. Конечно, чувствами девушки! Ах, как не любят мужчины разделять чувства! Они охотно разделят деньги, власть, веселье, наконец, наслаждение, но отнюдь не чувства... Уж так они устроены.
   Не будем строго судить их, они видят за чувствами желание женщины загнать их в брачную ловушку.
   Но чувства преображают некрасивую, замкнутую девушку, ведь Рэйчел уже счастлива тем, что на нее обратили внимание... Осча­стливили, облагодетельствовали. Ах, Боже мой, как это тяжело ви­деть в фильме, а в жизни еще тяжелее...
   Вскоре Ник понимает, что отношение девушки тяготит его. И дело тут не только в страхе перед брачной ловуш­кой, - девушка не вписывается в его представления вообще. Она "странная", и хочется немедленно отстраниться от нее. Он уже жалеет, что ввязался в эту историю с пари..., и трусливо, без объясне­ний, исчезает из города.
   Жизнь Рэйчел снова входит в старую колею, она замыка­ется, не обращая внимание на насмешки или проявления жалости со стороны окружающих. Но когда она обнаруживает, что беременна, лицо ее снова свет­леет, оно становится мягким и женственным.
   - Я никогда не думала, что во мне зародится что-то живое, - бесхитростно делится она с подругой, - ради этого стоит жить, не правда ли?!
   Но доктор, к которому она обращается, констатирует не бе­ременность, а опухоль, которая пока не угрожает ее жизни, но со временем потребует лечения и, возможно, оперативного вмеша­тельства.
   И снова мы видим страдающее лицо Рэйчел. Через некоторое время его выражение меняется, оно становится волевым и решительным. Она объявляет матери, что решила уехать в другой город. Она благодарна Нику за то, что он заставил пересмотреть жизнь и изменить ее.
   Когда я смотрела этот фильм, я еще не знала, как много прооб­разов главной героини я встречу в своей практике.

* * *

   Я снова открываю дверь своего кабинета, и вслед за мной медсестра вносит карточку необычной пациентки.
   Олечке - 31 год, она невысокого роста с кукольным личи­ком, кудряшки и цвет губной помады напоминают моду 50-х годов ХХ века, она очень похожа на Дину Дурбин.
   У нее ясные глаза человека, который не будет никому в тягость, а сам взвалит на себя чужую ношу.
   Впервые в моей небольшой практике я вижу человека, который свою болезнь принимает спокойно, без истерик и надрыва, словно это предназначено ей судьбой. И от понимания этого у меня опять щемит сердце.
   Оля живет с мамой, брат женился и ушел из семьи. Около семи лет назад парализовало бабушку, и все заботы о ней легли на Олины плечи. Она и училась-то около бабушкиной кровати, не по­зволяя себе даже отдыха по воскресеньям, когда мать настаивала, чтобы дочка сходила куда-нибудь с подругами.
   Окончила политехнический институт, но нигде работать не могла, в духе "здоровой конкуренции" ее везде выдавливали, как пасту из тюбика. Впрочем, она и постоять за себя не могла, считая, что другие лучше ее и достойны этого места больше, чем она.
   Поэтому, помыкавшись, она уст­роилась в газетный киоск, в магазине около дома, и эту работу она любит. Во-первых, потому что очень любит читать, а, во-вторых, люди общаются с ней охотно, рассказывают о своих бедах. Она же была участ­лива ко всем. Бывало, правда, и так, что у нее случались недостачи: то старушка попросила газетку в долг, да забыла отдать, а напом­нить ей об этом Оля стеснялась. То девочки-продавщицы из сосед­него магазина потеряют журнал "Cosmopolitan" или "Elle", а она, вздыхая, компенсирует недостачу из своих денег.
   Не надо думать, что Оля не нравилась мужчинам, им нрави­лась и ее кукольная внешность и точеная фигурка... К ней подходили знакомиться, даже сватались, но Оля всех претендентов на свою руку и сердце отвергала, хотя и понимала, что до добра это не доведет.
   Почему-то получалось так, что очередной претендент вызы­вал у нее чувство отторжения, а порой и страха совместной жизни с ним. Она "застыла" на своей девичьей жизни, вросла в нее кор­нями, и переход в статус замужней женщины пугал ее не менее, чем и сам поклонник. И она отказывала, в душе надеясь, что если он любит, то будет добиваться. Может быть, терпеливый, пони­мающий мужчина постепенно и ввел бы ее в то новое состояние семейной жизни, но вы же знаете, мужчины торопливы и живут по вечному мужскому принципу "нет, так не надо - другую найдем". И действительно, быстро находили себе посговорчивее. Да и тех, кто задерживался около нее, разбирали более активные девушки, а то и опытные жен­щины с детьми.
   Как же выйти замуж при таком раскладе, скажите?!
   Я бы как психиатр назвала такое состояние коротко и ясно - интимофобия, т.е. страх перед физиологической стороной жизни, страх, который может преодолеть неглупый, добрый и в некоторых вещах, скажу прямо, опытный мужчина, он-то и смог бы преодо­леть сопротивление. Но где, скажите, найти такого, на него тоже спрос и конкуренция великая. Тут и Леночки-незабудки, и ца­рицы-Тамары, и многие другие. Такой мужчина всегда попадет в "нужные" руки и всегда будет доволен жизнью с этими незабуд­ками и царицами. (см. рассказ Л. Улицкой "Тело красавицы")
   Так что, такие, как Олечка, в этой вечной женской гонке проигрывают и остаются, как это ни грустно, старыми девами. Такие женщины будто бы не к месту в нашей жизни, и мужчинам они не нужны, хотя из них, как это ни странно, получаются замечательные жены.
   Я думаю, что чтение книг для таких девушек порой бывает вредно: книги формируют образ идеала мужчины, которого в реальной жизни вряд ли встретишь. Но "идеал" застревает у них в голове, они надеются и ждут встречи с ним. И вот это-то состояние ожидания для них сродни наркотику: вот-вот и наконец-то он поя­вится суженый-ряженый, на белом коне и с жар-птицей в руках. Любовь женщины к идеалу, созданному ее воображением, - это загадка, поверьте мне. Поэтому и страх перед мужчинами, и страх перед новыми дейст­виями, и страх перемен - все это выдается за ожидание любви.
   Как много людей, жизнь которых оказалась во власти сверхценных фантазий, формирующих установку на ожидание! Увы, ожидание, а не поиск становится смыслом жизни. Такая вот ирония судьбы.
   Эти девочки жаждут любви, но возвышенной, необыкновенной, и эта жажда вызывает боль и мучает их. Но это не телесная жажда, а душевная, когда хочется понимания, которого они не встречают. И эта жажда душев­ного самораскрытия так сильна, что она бросает их в руки всяких аферистов, извращенцев и алкоголиков, т.е. людей пороч­ных, но при этом владеющих манипуляционными механизмами воздействия. Они используют таких вот девочек в соответствии со своими потребностями.
   Добавьте сюда особенности характера этих девушек (чрез­мерную чувствительность, обидчивость, подозрительность и очень низкую самооценку), и поймете, что порой тяжело бывает с ними обычным мужчинам. Мужчины не получают тех "женских" сигналов, которые вол­нуют их душу и тело, и с помощью которых держат их в своих руках "незабудки" да "царицы". К тому же эти девушки не реагируют на чужую мимику, позу, жестикуляцию и даже речь, а людей видят только сквозь призму своих чувств...
   В результате напрашивается вывод: к сожалению, целомудренное поведение и девствен­ность, по современным меркам, хороша только в монастыре, а в обычной жизни причиняют страдания, когда возраст приближается к тридцати.
   - Мне уже перед гинекологом было стыдно, что я - девушка, - бесхитростно поведала мне Олечка. - У нас гинеколог - мужчина, так я для него - урод.
   Я полагаю, что это не совсем так, это Оля из-за своей подозрительности так считает. У нее сложилась неправильная картина воспри­ятия себя другими людьми, но кто знает..., может, так и на самом деле, мужчины порой бывают жестоки.
   К тридцати годам у таких девушек часто появляются гинекологические заболевания воспалительного характера, миомы, но к гинекологам они не обращаются до последнего... А потом их увозит "скорая" с перекрутом кисты яичника или некрозом миоматозного узла. Ко­роче, хорошего мало...
   Но продолжим про дальнейшую Олечкину жизнь...
   Годы летели, Оля читала книги и дамские журналы, в кото­рых описывались чувства, весьма далекие от реальности..., но они переполняли ее душу...
   И наступил момент, когда эта жажда чувств пересилила ее разум, и Оля стала смотреть колонки брачных объявлений. Она позвонила по одному из номеров, назначила встречу, и он ей показался таким родным, близким и долгожданным, что она обрушила на него не крик, а вопль одинокой непонятой души. Переполняемая чувствами, она восприняла этого человека как свой идеал мужчины.
   Ее говорливость, радостный смех и настойчивость в плани­ровании новых встреч напугали его. И перед следующей встречей он позвонил ей и сказал, что она ему понравилась, но он встретил свою бывшую любовь, она развелась с мужем, и они возобновили свои отношения.
   Это был удар! Ее не приняли! Ее отвергли!
   Опытная женщина усмехнется, прочитав это, и скажет, что подача себя в выигрышном свете гораздо важнее подачи чувств.
   Опытным женщинам не свойственно проявление бурных чувств, они наблюдают за мужчиной, а потом довольно легко "привязывают" к себе, потому что в нужный момент умеют уловить такое его эмоциональное состояние, когда он, сам того не подозревая, попадет к ней в сети.
   Вспомните героиню повести "Кухня" Бананы Ёсимото...
   Девочка-сиротка, скрывала даже от себя любовь к понравившемуся молодому чело­веку, завоевать которого было очень сложно любой девушке. Она одержимо постигала азы кухонного искусства, и в тот момент, ко­гда он был в глубокой депрессии, принесла ему едва ли не с рис­ком для собственной жизни кацудон - огромную рубленную сви­ную котлету с овощами. И он обратил на нее внимание.
   - Ты же знаешь, что затянувшееся состояние одиночества и готовность сразу же раскрыть душу отталкивают мужчин, - так говорила моя приятельница Мария Алексеевна. - Мужчина - не подружка и не психотерапевт, и даже не объект для сброса эмоционального напряжения! А такие, как твоя Оля, ищут в мужчине эмоциональную разрядку! Ну, дайте ему почувствовать, что он столкнулся с тайной женской души, которую не так-то легко раскрыть... Так нет же, ему сразу о себе рассказывают или требования выставляют с пер­вой минуты! Зачем? Неужели он их выполнять будет?
   Бывает, решают пожениться, как вдруг невеста рвет напрочь отноше­ния. Понятно почему! Тяга к дому, к одинокой, постылой жизни, пересиливает, да и приспособиться к мужу она не может - это же тяжкий труд... Жалко таких, - подытоживает она, - и познакомиться без посторонней помощи не могут, и в брак всту­пить для них страх великий... Родители виноваты, - опять же ут­верждает она, - нет чтоб выработать готовность к браку у девочки, а они "вечного ребенка" хотят около себя иметь! Ася, Ася, не ходи к коту Васе. Сиди дома Ася. А еще лучше учись, потом замуж выйдешь. А если не выйдешь - еще лучше! Нас стареньких будешь всю жизнь опекать. Плохо ли такую дочку иметь?!
  
   Да что же с Олей-то? - недоволен мною читатель, он ждет продолжения, - да про­сто тяжело мне рассказывать про Олю.
   Оля прочитала следующее объявление, позвонила, встретились, опять поток чувств и обида на первого. Второй начал ее утешать, пригласил к себе в общежитие. А она даже и не помнит, как все это произошло... Только ощущение было тяжелое, и остава­лось одно - забыть и не вспоминать тот случай, что она и сделала.
   Спустя время опять обострилось гинекологическое заболевание, она сдала ана­лиз на ВИЧ, и он оказался положительным.
   И вдруг в беседе со мной она сказала:
   - Я все-таки поеду его предупредить. Я ведь знаю, где он живёт.
   А я, услышав это, по правде говоря испугалась:
   - А может не надо к нему ехать? Ну, Бог знает, что ему в го­лову придет, что он сделает в ответ на такое известие...
   А она мне спокойно ответила:
   - Нет, надо, иначе меня совесть загложет. Он ведь один жи­вет, часто меняет женщин, пусть знает, что он их может заразить.
   Фамилию она его не знала, поэтому проверить его по картотеке не удалось. Но выявленный во время расспроса рисунок его поведения указывало на бывшего наркомана, воз­можно, и знающего о своем диагнозе... Что тут сказать?
   Я считаю этих девочек жертвами, которые в силу своего характера и долгого одиночества становятся беспомощными иг­рушками в руках мужчин. Порой и извращенцы попадаются на их пути, и умеют их ввести в зависимость от себя, которая чревата неврозами, а то и психозами.
   Бывает и так, что покорность жертвы распаляет палачей, и они уби­вают их. Да много чего бывает... Надо, конечно, повиноваться зову Природы без страха, но с разумной осторожностью. Активное неприятие реального мира ведет за собой уход в воображаемый, иллюзорный мир. Увы, воображение - сила слабых, а построение жизни с реальными партнерами у таких людей порой терпит крах.
   Что поделаешь? Им трудно понять человеческую природу и еще труднее с ней примириться.
   - Женщина должна хотеть нравиться мужчинам - утверждала Марья Алексеевна, - только тогда пробуждается интерес и вожделение у мужчин.
   А если она не ставит цели нравиться ему, да ещё оценивать его будет не как мужчину, а как человек..... и оценка, к тому же, будет не в его пользу.
   И он, лев-самец, царь зверей, обидится, да и уйдёт, оскорблённый в лучших чувствах. Уйдёт от неплохой, в общем-то, девчонки, но застенчивой, скромной, из которой получится хорошая мать и верная жена.
   Нет, не стало у нас Пигмалионов, - с сожалением сказала она, - Мужчины ищут Галатею, сформированную по их образу и подобию, которые вызывают у них мужские желания и тем самым - сексуальную зависимость. И понятно, кто диктует права и командует парадом. Отнюдь не царь зверей, а властная и своенравная женщина.
   Такова жизнь, и таковы законы человеческие. Они устроены не в пользу слабых женщин.
   Вот так и ушла из моей жизни тихая Олечка, и душа моя сжимается при воспоминании о ней всегда.
   А может, откликнется капитан Грей, такой же, как и она, страдалец от своего характера и такой же судьбы, и встреча будет спасением для них обоих... Кто знает?

* * *

   Но снова открывается дверь, и приносят карточку де­вушки 28-ми лет. Не пьет, не курит, учится заочно в институте на последнем курсе. Живет в гражданском браке с мужчиной, за кото­рого замуж собирается. Свадьба через две недели. Ранее на ВИЧ кровь не сдавала. Беремен­ность - 2 месяца.
   У нее лицо любящей женщины, ждущей ребенка от люби­мого мужчины. Это ее первый мужчина. И ничего не выведет ее из душевного равновесия. Она же замужем, за мужем, понимаете? И нет никого и ничего для нее ценнее на свете...
   Я снова иду в эпидотдел и узнаю то, что предполагала: муж - бывший наркоман, состоит на учете в СПИД-центре уже четыре года, на прием не является, но анализы на ВИЧ приходят исправно. Вот пневмонией переболел, вот голову разбил, а вот аппендицит удалял.
   Я зашла к Колючке и спросила, уходят ли женщины от тех, кто их заразил. Колючка в сердцах сказала:
   - Никто от них не уходит, если они их заражают. Вот та­тарки особенно, они больше всего боятся одиночества, кому те­перь они нужны? Другого искать такого же ВИЧ(+) тоже опасно, а у него может быть и туберкулез, и гепатиты, и кожвензаболевания, и он тоже мо­жет оказаться и алкоголиком, и наркоманом - так что поиск опасен. Вот Вы, - укоризненно говорит она мне, - познакомили туберку­лезника Сашу с Олей-Белоснежкой, мало ей своих инфекций что ли?
   У нас была одна женщина, кандидат физико-математических наук, - продолжает она. - Контакты с мужчинами не давались - старой девой была. Решила в 30 лет родить ребенка для себя. Встречает алкоголика, и начинает бороться за его будущую светлую жизнь. Забеременела вскоре, анализы сдает - гепатит С и ВИЧ(+) - сделала аборт и ушла от него. - Колючка усмехнулась с удовлетворением, и я поняла, что уходу поспособствовала она.
   - Пожалуй, права женщина, - с уважением подумала я.
   Алкоголиков я насмотрелась в наркодис­пансере - страшные люди.
   - Но многие женщины живут и с алкоголиками и наркома­нами, - продолжает Колючка через некоторую паузу. - Тут уже принцип срабатывает: "Живу с мужем как все и ладно!" А ВИЧ-отрицатель­ные женщины живут с ВИЧ-положительными мужчинами из-за вы­годы, - добавила она, - бояться, конечно, но не уходят. Вот у нас одна трясется, как осиновый листочек, проверяется каждый месяц, но живет. Он для нее работает, как вол. Ему нужна ВИЧ(-) женщина. Он через нее самоутверждается. А в целом мужчины у нас одних заражают и бросают, других ищут, они же охотники по природе, - ехидно сказала Колючка, - хотя чего уж тут охотиться, это ВИЧ-рискованное поведение называется, частая смена партнеров. Ну, чего, спрашивается, надо? Нашел хорошую женщину и живи в браке. Нет, скучно, найду другую, с той веселее будет...
   Я вернулась в кабинет, где у дверей меня ждал мужчина с взбешенным лицом. С трудом сдерживая эмоции, он жаловался на жену.
   Ему 33 года, бывший наркоман. Сидел в тюрьме за кражу три года. Вернулся, женился, ребенку 3 года. Но он "полюбил дру­гую" и ушел от жены. А жена ему сказала, что и она, и ребенок ВИЧ(+). Вот, мол, получай, фашист, гранату, проверь, не заразил ли ты свою любовь... У сожительницы анализ положительный. Он, конечно, себя оправдывает: он не виноват, все жена, не сказала ему про ВИЧ-инфекцию. В сердцах он спросил:
   - Как жить после этого?
   Я уже не задавала себе вопрос, почему люди так жестоки друг к другу, я уже понимала - другими они быть не могут. Опять же и среда выявляет их преступное отношение друг к другу.
   Обстоятельства вовсе не делают убийцу, но делают то, что убийца становится убийцей, - переделала я на свой лад слова Гарофалло.
   Понятно, что капиталистический строй наш делает то, что мужчина и женщина убивают друг друга вирусом.
  
   Но вот уже в кабинет заходит следующая девочка 20-ти лет и, злобно глядя на меня, заявляет:
   - А я выпрыгну с 15-го этажа после этого, так и знайте! Зав­тра прочитаете в газетах!
   - Ух, ты, психопатка! - неожиданно обозлилась и я, - так и норовит заразить своими чувствами...
   Девочка была та еще! Настоящая железная кнопка, с харак­тером и волей, преодолевающая любые препятствия. Такие, как она, или подчиняют себе и людей и обстоятельства, либо, наткнувшись на неодолимое препятствие, действительно способны на суицид.
   - Что? Не верите, что выброшусь с 15 этажа? - глазки бура­вили, сверлили меня, отыскивая слабинку в моей душе.
   - А что, прославиться захотела? - неожиданно для себя спросила я.
   Она опешила, но потом пошла в атаку:
   - А что, не верите? - она посмотрела в раскрытое окно.
   - Второй этаж, - успокоила я ее, - не стоит рисковать, руки-ноги даже не сломаешь, но сотрясение мозга я тебе гарантирую, если головой ударишься. Полежишь в неврологии две недели - одумаешься, спросишь: "А кто я такая?" и сама ответишь - "Дура!" А это обидно, потому что ты дурой не была, ум острый, учишься отлично, староста группы, наверное, и т.д. и т.п.
   - Вы что, мысли читаете?
   - Да нет, куда мне! - засмеялась я, - Вон видишь то дерево у дороги?
   Она послушно уставилась на него.
   - Люди идут, видишь? Вот выйду я сейчас с веревкой и буду вешаться, думаешь, кто-то остановит? Так, поглазеют на зре­лище и ни один человек не остановится! Потому как это ни­кому не надо. Вывод такой, ничего не надо делать людям на по­теху. Поняла?
   Она кивнула в ответ.
   Да, я угадала, деревенская девочка с железным характером, училась в одном из престижных вузов нашего го­рода. Была умницей и отличницей. Она, кстати, понимала, что, обла­дая заурядной внешностью, обладает незаурядным умом и волей. Свой выбор она сделала в пользу бизнеса, чтобы обога­титься.
   - Из грязи хотелось выбраться, - горько сказала она.
   Призналась, что живет в гражданском браке, он у нее пер­вый мужчина, ему 30 лет, но говорить о нем отказалась.
   - Он в тюрьме сидел? - предположила я.
   - Ну... Опять угадали, - она усмехнулась, - сидел, но он нормальный, спокойный, как удав. Я сама только с ним и успокаи­ваюсь.
   Типичная история: девочка-отличница и матерый уголов­ник. Много бы я таких историй описала, но вы их и так знаете... Застывшие привычные стереотипы на учебу исключают преобретение житейского опыта, присутствует страх перед жизнью, страх перед людьми. Вот они и попадают в руки "опытных" мужчин, которые умеют заморочить девчонкам головы.
   Фамилию его она назвать отказалась, говорить ему о ВИЧ-инфекции тоже не будет.
   - И не собираюсь говорить, чтобы он проверился. Он же убьет меня.
   "Спокойный, как удав, - вспомнила я, - как бы не так, мате­рые уголовники умеют добавить адреналина в кровь".
   Знаю я их перепады настроения, то они нежные и ласковые, то взрываются как паровые котлы, и осколки летят в разные стороны. Ты, лапочка моя, качаешься на этих эмоциональных качелях, не хочется вырываться из сладкого плена, хорошо же они сбивают с толку. Вы только почитайте объявления, написанные заключен­ными из мест лишения свободы. Словно у игрального автомата стоишь и вот-вот сорвешь огромный куш. И женщина уже стано­вится пленницей своей надежды и делай с ней, что хочешь... Умеют, умеют ублажать глупых женщин и девчонок, а потом начинают вымещать на них все зло, накопленное за тюремные годы.
   Может, и к лучшему, что говорить она ему не хочет - наверняка, он может и убить ее. Хотя заразил ее сам, без сомнения, он тоже был у нее первый.
   - У меня беременность три месяца назад была, - поведала она мне, - тогда сдала анализ - отрицательный был. Сейчас снова беременность, а анализ уже по­ложительный. Я сразу ведь поняла, что антитела появились в период "окна".
   - Он ребенка хотел, отказался предохраняться, но я аборт сделала, а сказала, что выкидыш был, - продолжала она. - Мне институт заканчивать надо.
   И, глядя на меня, с вызовом сказала:
   - Конечно, я поняла, он меня заразил, чтобы при себе оставить. А мне что делать? У меня с мальчиками контактов нико­гда не было. Я не знаю, почему, они все мимо меня смотрели, как сквозь стеклянную стену. Ну, а он внимание обратил - я голову и потеряла. У нас в роду все одиночки - и прабабушка, и бабушка, и мама, - горько сказала она, - то вдовы, то разведенные. Ничего я с собой не сделаю, не беспокойтесь, я ведь вижу, что Вы за меня боитесь, но и рожать ни за что не буду, хватить одиночек плодить. А с такой болезнью тем более... Но от него я уйти не могу... пока, - усмехнулась она, - пока я что-нибудь не придумаю, чтоб виноватой не быть.
   Зловещий огонь промелькнул в ее глазах, и я внезапно по­няла, почему она не называет его фамилию, похоже, сама с ним рассчитается, ума у нее на это хватит. Ну, что ж, не мне су­дить и отговаривать... Мы обменялись понимающими взглядами, и она ушла. Я встала у окна и видела, как она твердой походкой дошла до дерева, останови­лась, подняла голову, нашла мое окно и помахала мне рукой, я тоже подняла руку в прощальном жесте.
   Потом я подумала, если бы она пришла ко мне годом раньше на библиотерапию... Лучше всего у меня идет психотерапевтическая ра­бота с такими вот девочками. Ведь умственный тип способен многому научиться и выгодно подать себя, и кокетничать, и знакомиться. У них большой внутренний потенциал и его совсем нетрудно высвободить.
   Я легко снимаю с них эмоциональный зажим и даю им информацию и жи­тейскую мудрость. И, представьте, они умело выбирают себе пару и живут хорошо, и детей имеют уже многие, не теряя контакта со мной. Что поделаешь, инертность мышления.
   Я понимаю, что я с ними одной крови и одного психотипа со специфическими формами реагирования. Поэтому в работе с ними у меня неудач не бывает. Приходите, девчонки, не пожалеете! Вы получите мощное оружие в жизненной гонке с "незабудками" и "царицами", и никогда не будете проигрывать! Я люблю и уважаю вас за то, что вы в силу своего характера не способны ни на подлость, ни на об­ман, и на жестокость тоже не способны... Хотя, бывает всякое... Ведь порой и мышь, загнанная в угол, больно кусается...
   А на прощанье я приведу два письма, которые я хранила в своем архиве несколько лет. Может быть, они послужат вам руково­дством к действию.
   До свидания девочки, главное, помните - вы не одиноки, вас много, но путь к браку у вас не такой, как у всех. Удачи вам и счастья в семейной жизни!
  

Родились - и не пригодились

   Мне 30. Годы идут, и пора решать, как жить. У меня есть друзья-подруги, и трое из них не имеют не то чтобы мужей, но даже любовников. Я, кстати, тоже. В отношении своей персоны я уже смирилась. А вот девчонок жаль. Надеюсь, у большинства из вас с личной жизнью все в порядке, и вы никогда не узнаете, что значит быть "старой девой".
   Возможно, и я виновата в том, что я не училась танцевать, наряжаться и кокетничать с мальчиками. Я только старалась учиться сначала в школе, потом в университете, потом - ордина­туре, потом - аспирантуре, потом еще где-то там... Только теперь я поняла, что училась ради знаний, а не ради пользы для себя. А жизнь прошла мимо...
   Мир всегда был жесток к нам, оказавшимся ненужными, и требуется немалое присутствие духа, чтобы держать себя достойно, не стать злобной "грымзой", как говорила героиня одного фильма.
   Что же нам делать, родившимся и "непригодившимся"? Хорошо тем, у кого многочисленная родня. Помощь всегда нужна, и за беготней вся жизнь пролетит. А если семья мала, и вот-вот останешься одна в пустой квартире? Конечно, в наше время для себя можно родить ребенка. Но как его поднять? И на кого, в случае чего, он останется? Конечно, надо рискнуть. Правда, мучает одна мысль, что же я скажу ему об отце, когда придет время? Как объясню, почему дома нет ни одной его фотографии? Или подсунуть чей-нибудь портрет?
   Да, наверное, все мои проблемы кажутся вам смешными. Но все же, как можно одолеть свое одиночество "старой девы"? Думаю, кого-то же волнует этот вопрос, а, может, кто-то его и решил?. Хотелось бы узнать мнение тех, кто не боится признаться в этом.

Ольга, Москва

  

Как я привыкла к "странным существам"

   Моя бабушка воспи­тывала мою маму од­на, без мужа, и моя ма­ма воспитала меня без отца.
   Психологи объяснят, что я тот человек, на семейной жизни которого можно заранее ставить крест.
   Я же скажу, что нет в мире ни одной другой женщины, которой бы так же страстно хотелось со­хранить свою семью, как мне. И то, что мне это удается уже в те­чение пяти лет, я считаю самой большой своей заслугой.
   В детстве на вопрос: "Кто твоя мама?" - я всегда отве­чала: "Одиночка", потому что отсутст­вие отца в нашей семье было для меня самым важным фактом. О том, что моя мама называ­ется "одиночкой", я узнала от со­седей. А то, что наша семья, не­смотря на присутствие ба­бушки, "неполная", вычитала в класс­ном журнале. Такие, как я, были там вынесены в отдельный спи­сок. Всего нас было 5 человек. Причем трое - двоечники. Мне не хотелось находиться в их компа­нии, и я старалась учиться хоро­шо изо всех сил.
   Я стала "твердой хорошисткой" и активисткой, но ощу­щение дискомфорта, неполно­ценности жизни при этом не прохо­дило. Если к довольно за­урядной внешности прибавить замкну­тость и отсутствие эле­ментарных навыков в общении с проти­воположным полом, мож­но легко понять, почему на дис­котеках я оставалась сидеть од­на в уголке и почему мальчика, который мне нравился, гнала от себя помимо своей воли.
   Парни были для меня чем-то особенным: вроде как не люди, но в то же время и не звери. На каком языке с ними общаться, не­понят­но, на мой "горделивый девчоно­чий" они явно не реагировали.
   Одноклассники подняли ме­ня на смех, когда увидели, что я беру в библиотеке книги типа: "Что такое дружба и любовь?", "Как стать интересной?" Но я чувствовала, что моя психика раз­вивается как-то не так, и пы­талась ее "исправить".
   Я до сих пор помню день, ко­гда ко мне впервые "приставал" парень. Это было уже на первом курсе в институте. И хотя маль­чик этот мне совсем не нравился, вос­торгу моему не было предела. Ме­жду этим первым "знаком внима­ния" со стороны противопо­ложно­го пола и первым поцелуем про­шло 2 года, еще через год я впер­вые сблизилась с любимым чело­веком. Мне было тогда уже 23.
   И даже если сейчас все в мо­ей личной жизни идет более или менее нормально, сказать, что я не страдаю, нельзя.
   Совсем одна осталась моя мама. И если ей станет плохо, некому будет даже принести ста­кан воды. Жить с нами она не хо­чет - не привыкла находиться в одной квартире с мужчиной (она, как и я когда-то в детстве, про­сто не знает, как с ним об­щать­ся). У мужа мама тоже одна, мы просто разрываемся, ста­раясь уделить хотя бы часть того вни­мания, которого от нас ждут и та, и другая. Кроме того, я уверена, наша семья была бы намного спло­ченнее, если бы в ней были еще и тесть со свекром.

Валентина, Нижний Новгород

Звонок в прошлое

  
   Все люди разные, и ситуации у них бывают разные: встречаются однолюбки, которые так глубоко погружаются в свои чувства, что полжизни не могут из них вынырнуть, а у других вообще долгих отношений не бывает.
   Все зависит от нервной организации человека, от его жизнестойкости и характера.

Юлия Рутберг

  
   Перед Днем медработника, в субботу утром, я опять вдруг машинально набрала знакомый московский номер. Трубку сняла Полина Николаевна. Я представилась, сказала, что хотела бы поздравить ее с праздником и поблагодарить за все знания, которые я от нее получила... Я ожидала услышать фор­мальный холодный ответ, после которого она бы положила трубку. Но в этот раз радость звучала в ее голосе:
   - Лидочка, я рада, что Вы нас не забываете! А мы с Витей так часто Вас вспоминаем, Вы так трепетно к нему относились...
   Я была в шоке от таких признаний. Много лет назад мне в категорической форме отказали от дома, а сейчас я стала их любимым воспоминанием?!
   - А фотография, где вы вместе, висит над его письменным столом. Я то и дело люблю смотреть на нее. Вы там такие моло­дые, красивые, с такими радостными лицами... - она вздохнула. - Какое было чудесное время, а сейчас... катастрофы, потери... - го­лос ее стал печальным. - Вы знаете, Лидочка, я похоронила мужа и дочь в один год. Муж умер от инсульта, а Ирочка попала в автока­тастрофу, и все это случилось в один год. Как мы с Витей пережили это время, страшно вспомнить. Этот 1993 год был просто роковым для нас - рушилась страна, рушилась и наша жизнь...
   Сердце мое сжалось, разве могла я забыть милую карегла­зую девочку, которая проявила ко мне добрые чувства? Осторожно подбирая слова, я выразила ей соболезнования, спросила про ее здоровье.
   - Ну, так понемножку ковыляю. Каждый день - это мука, ведь мне уже 80 лет исполнилось. Волевые процессы слабеют, иной раз какие-либо действия выполняешь через огромные усилия. Вот уж действительно старость - это не награда, это испы­тание перед уходом в небытие.
   Она еще поговорила о Витином брате, о внуке, но я ее слушала невнимательно, воспоминания о живой еще Ирочке рвали мне сердце... А потом я спросила про Витю, не желая, услышать про его жену и совместных детей. И удивилась, получив ее спокойный ответ:
   - Витя не женился, мы живем вдвоем. В 1983 году с ним случилось несчастье. Он работал в кремлевской больнице, а там его подло подставили, он едва не попал под суд. И он ушел из медицины. Он работал на ЗЛК - ему нельзя было поступать в другой институт без стажа. А потом он поступил в политехнический институт, за­кончил его и теперь работает программистом. Получает копейки, семь тысяч для Москвы - это копейки, Лидочка, но есть еще и моя пенсия, нам хватает. Но знали бы Вы, как тяжело жить совсем в другой стране, непохожей на твою прежнюю. Боже мой, за что нам такое испытание?!
   И тут я совершила ошибку, глупую ошибку. Может быть, во мне всегда жила девочка, стремящаяся помочь в трудную минуту, а, может быть, иллюзорные картины совместного с Витей будущего еще жили в моем сердце? Я попросила ее записать мой номер телефона для Вити, ска­зав при этом, что буду рада его услышать.
   - Ах, нет, нет, он не позвонит, - жеманно, но твердо заявила Полина Николаевна. - Вы же знаете Витю, зачем просите невозмож­ного? Он никогда этого не сделает. Разве он может меня ослушаться?
   И я поняла, что она не знает про нашу встречу в 1984 году, и горечь снова подступила к моему сердцу. Значит, уже тогда его жизнь изменилась, и об этом он мне не захотел ска­зать, а то бы я тоже бросилась с помощью и поддержкой. Увы, моя помощь ему была не нужна. Я снова поступила глупо, сдавленным от волнения голо­сом стала ее упрашивать:
   - Но, может быть, Вы позволите, я могла бы приехать к вам в гости. Мне так хочется его увидеть, если бы Вы знали! Я ведь тоже одна... может быть, нам было бы легче... - глупая девочка, бушующая во мне чуть-чуть не сказала "вдвоем", но я ее с трудом удержала.
   И опять я услышала ее торжествующий смех:
   - Вы что же, дорогая, думаете, что он не нравится женщи­нам?! За него рады бы пойти кто угодно. Вот соседка у нас в подъ­езде, вдова, ей 35 лет, у нее сын-подросток, он Витю обожает. Она мне всегда говорит: "Полина Николаевна, какой у Вас сын, да я бы за него с закрытыми глазами бы пошла!". Или вот есть еще одна эстонка из Пярну, уж она-то так его охаживала, так охаживала, а он ни в какую... Или подруга жены брата, проходу не дает. Каждое воскресенье с цветами и тортами приходит, по правде говоря, мы уже устали от нее... Все эти молодые женщины хотят выйти за него замуж. Кстати, Вы ведь старше Вити на пять лет? Уже, верно, на пенсии, не правда ли?!
   - С годами она не меняется... - подумала я.
   Начались вечные женские игры, цель которых выставить другую женщину в глупом виде.
   И вдруг в этом разговоре с Полиной Николаевной я неожиданно поняла, что женщины меня никогда не любили. Все мои подруги мною просто пользовались, а иногда я служила фоном, на котором они блистали. Они, как хозяйки, по жизни вели свой корабль, а я со своей утлой лодки взи­рала на них снизу и норовила угодить им. Иногда они допускали меня на ко­рабль (при уборке, как известно, лишние руки не помешают). А потом снова высаживали в лодку, и я болталась по житейскому морю в поисках корабля, где нужна черновая работа...
   Я грустно усмехнулась, подумав про себя:
   - Что ж, Полина Николаевна, время расставило все по своим местам. Думаете, я горю желанием прислуживать Вам и Вашему сыну? А ведь тогда Вы одним кивком могли бы подарить мне, безропот­ной девчонке, детей и мужа! То, чего я не могла обрести самостоя­тельно. А теперь я стала другой, я поняла, что Ваш сын - не подарок. И я вовсе не хочу быть с человеком, который до старости не может ослушаться мать!
   Почему-то у меня всегда был страх сказать что-либо плохое, был страх выразить свое пло­хое мнение о ком-то. Но сейчас гнев охватил меня, и я поняла, что страха у меня больше ни перед кем не будет. Я решила поступить чисто по-женски, как и она.
   Я улыбнулась и сказала по-итальянски:
   - Oh no, no! Mia cara, Lei non mi ha capito... Intendevo che sarei potuta venire a trovarvi con il figlio quando ci sarР a Mosca di passaggio dall'Italia. In questi giorni parto per l'Italia da un mio amico. Lui Х un professore, studia la letteratura classica russa. E io avevo elaborato una metodologia di una biblioterapia a seconda dei libri degli scrittori italiani: di Alberto Moravia e di Dino Buzzatti. Questa metodologia ha suscitato un grande interesse sulla cattedra di filologia dell'universitЮ di Perugia. Lei, senz'altro, sa che lЛ c'Х una sezione della filologia russa e grazie al mio amico, - продолжала я врать дальше, - vi sono stata invitata a tenere conferenze, i quali senza alcun dubbio saranno pagate. Quale regalo Le piacerebbe avere dall'Italia? PerchИ sta in silenzio? O..., forse Lei ha gia dimenticato l'italiano, - в моем голосе прозвучало сожаление.
   - Non l'ho dimenticato, capisco tutto. Dopotutto Lei mi ha chiamato per dirmi questo? Non Х vero? Allora, buon viaggio. Andate via da questo paese travagliato. Noi perР, - с пафосом в голосе сказала она, - rimarremo qui. AhimХ, non abbiamo un posto dove possiamo andare.
   Ну, что же, - подумала я, - актеры играли на совесть, с огоньком, пора и попрощаться. Я положила трубку и с улыбкой вспомнила одну из моих учениц-психологов, которая учила меня лгать, поражаясь моей житейской неприспособленности.
   - Лидия Александровна, - говорила она мне, - нужно учиться лгать, скрытничать и притворяться. Если от Вашей лжи никому не будет плохо, а Вам будет хорошо - солгите! Если Вам грозит опас­ность, чтобы увернуться от нее - солгите! Если Вас поставили в неловкое положение или издеваются над Вами - солгите! Лгите и никогда не жалейте об этом!
   Было такое ощущение, словно я веслом ударила по большому сверкающему лайнеру, и, махнув рукой (эх, была-не была), бросилась из лодки в море и поплыла прочь, обгоняя сверкающий корабль. Я плыла туда, где синее море сливалось с небом, светило яркое солнце, туда, где вдали виднелся зеленый остров. Это была не та девочка Лидочка, это уже была я, умеющая дать сдачу.
   Ну, что ж, плавать - так плавать! Я испытывала облегчение, и оно не покидало меня в эти праздничные дни. Однако, вспоминая разговор с Полиной Николаевной, я все же смеялась над собой. Вот насочиняла! Но уличить меня во лжи, сами понимаете, невозможно.
   Вскоре я пришла к выводу, что та встреча была на рассвете нашей жизни, и ни к чему ее вспоминать перед закатом.
   Никогда ни о чем не жалейте вдогонку;
   Если то, что случилось, нельзя изменить.
   Как записку из прошлого, грусть свою скомкав,
   С этим прошлым порвите непрочную нить. 1

Прощальный взгляд

   А в понедельник я пришла в СПИД-центр, как обычно. И, принимая больных, я удивлялась, что делала это легко, без напряжения.
   Первой была беременная женщина 25 лет, бывшая наркоманка, которая пожаловалась мне на мать:
   - Она отговаривает меня рожать, а я ей сказала: "Я хочу ребенка от любимого мужчины".
   И она победоносно посмотрела на меня. Я одобрительно кивнула, и она ушла, довольная собой. Ну что ж, подумала я, идет выживание человечества в новых условиях. Я больше не собиралась запрещать рожать кому-либо.
  
   Следующая беременная была спокойной и свой диагноз, очевидно, знала раньше. Муж ее, бывший наркоман и ВИЧ(+), сейчас сидит в тюрьме за хранение наркотиков, она же расторгла свой брак и выходит замуж за его друга, тоже наркомана, и тоже ВИЧ-инфицированного. Ну, что же, каждый устраивает свою жизнь, как может. Не мне судить!
  
   Еще одна беременная - девушка 17-ти лет, курит с 15-ти, выпивает, "по банке 2-3 раза в неделю". Ее гражданский муж 38-ми лет был трижды женат, имеет ребенка 15 лет от первого брака.
   Она тоже хочет сохранить беременность.
   Во время нашего разговора, муж просунул голову в дверь:
   - Ну, скоро там? - недовольно спросил он.
   Это был полный, лысый мужчина с лоснящимся лицом, но живчик. Он был раздражен и торопил ее, неприязненно глядя на меня, и я быстро отпустила ее. К слову сказать, он состоял на учете с 2005 года.
  
   - Можно?
   В кабинет прошла и села девушка 20-ти лет, снова беременная. Не пьет, не курит. Муж - бывший наркоман, ВИЧ(+), об этом он ее честно предупредил... Она согласилась быть его женой.
   - Будем жить вместе до гробовой доски, - умудренным голосом сказала она.
   - Это хорошо для тебя? - осторожно спросила я.
   - То, что вместе - хорошо, а то, что до гробовой доски - плохо. Жить мало осталось, всего семь лет, - вздохнула она.
   Я постаралась разубедить ее, и она ушла довольная.
  
   Затем зашла девушка, от вида которой я остолбенела. Вот такой я хотела бы видеть свою дочку, если бы она у меня была... Это была высокая блондинка с веснушками и яркими карими глазами 22-х лет. От ее улыбки шло сияние, и в моем кабинете стало гораздо светлее. Из-за таких вот славянских красавиц турецкие и персидские султаны забывали про свои гаремы.
   Сочетание генов у девушки таково, что дает ум, красоту, веселый нрав и женское лукавство. Роксалана, настоящая Роксалана!
   Мне было больно слушать ее. Девочка не пьет и не курит, работает в фирме, зарабатывает неплохо. Но шеф склонил к сожительству, напоил на корпоративной вечеринке, клялся, что жена надоела, что бросит ее. Уже сейчас поняла, что им двигало желание самоутвердиться через красивую девчонку-любовницу. Сам он некрасивый и маленький, но ей и в страшном сне не могло присниться, что он болен ВИЧ-инфекцией.
   Я старалась, как могла, утешить ее, и, кажется, убедила ее, что ВИЧ - болезнь мистическая, до конца неизученная, что ей не надо ориентироваться на 7-8 лет, о которых она прочитала. Нужно жить и строить планы на будущее, а не ждать смерти.
   Она уходит, взяв номер моего рабочего телефона в Центре психологической помощи.
   - Мне сюда не хочется приходить, - аргументирует она, и я ее понимаю.
  
   Затем заходит Ирина, 18 лет, тоже беременная, очень счастливая.
   - Ой, мы с мужем живем хорошо, - радостно говорит она.
   Половая жизнь с 16-ти лет, жила с наркоманом, состоящем на учете в СПИД-центре.
   - Он мне об этом сам сказал, когда я ушла от него.
   Будущего мужа предупредила, что она ВИЧ(+), но он на это не посмотрел, сказал, что любит ее. Они всегда предохранялись, а когда захотели ребенка, одна из гинекологов подсказала им, что надо сперму в презерватив собирать и вводить внутрь.
   - Вот так ребенок и получился, - весело смеется она.
   От нее исходит такая доброжелательность и ясность, что я тоже улыбаюсь ей в ответ.
  
   - Что-то сегодня беременных много, - подумала я.
   Но тут пошли и мужчины.
   Андрей, 22 года, только что вернулся из мест, не столь отдаленных, подписывать справку отказался.
   - Мне два года жить осталось, а Вы тут со своими подписками лезете.
   В процессе беседы он успокоился и расписку подписал без слов.
  
   И появилась "сладкая парочка". Ромео и Джульетта. Ромео 1986 года рождения. Послужной список: анаша, героин, ВИЧ-инфекция в 17 лет. В 19 стал жить с 14-летней Джульеттой, сейчас ей 16, и он привел ее обследовать. Слава Богу, она оказалась отрицательной, а живут, уже два года, не предохраняясь.
   - Дискордантная пара, - подумала я.
   Есть такое явление, когда один из супругов не заболевает ВИЧ-инфекцией, даже если живут, не предохраняясь. Загадка природы! Кто-то считает, что иммунная система хорошая, а кто-то полагает, что вирус сидит в клетке и "дремлет", поэтому антител нет.
   "Сладкая парочка" полна оптимизма. Девочка, кстати, не пьет, не курит, смотрит на него влюбленными глазами. Ну, что ж - такова жизнь. Они уходят, держась за руки. Глядя на них, невольно думаешь: "Ну, дети, честное слово, дети неразлучные..."
  
   Ах, какую легкость я испытывала в работе с ними в тот день! Когда выдалась свободная минутка, я забежала к Колючке, там были все: и Педантка, и Дочка, и Барби-Злючка. Они что-то активно обсуждали. Увидев меня, быстро покинули кабинет, и Колючка отвела анимационные глазки.
   Что-то недоброе шевельнулось в моей душе. Подозрительность иной раз усложняет жизнь, но позволяет прогнозировать события в их худшем варианте. Сказав несколько незначительных слов, я вышла. А по коридору уже шла секретарша:
   - Вас вызывает Тамара Петровна.
   Я вспомнила, что испытательный срок мой заканчивается завтра, и, похоже, мне будет отказано, если вспомнить стайку милых созданий, щебетавших у Колючки. Знают уже, наверное, хоть бы сказали.
   Тамара Петровна формально поинтересовалась, как я освоила работу. Я стала говорить о тестах, опроснике, но она слушала меня невнимательно.
   - Вы понимаете, - перебила меня, - больше ставки я дать Вам не могу.
   У меня отлегло от сердца.
   - Да мне и не надо, - растерянно сказала я, - зарплата большая, меня она устраивает.
   - Меня не устраивает одно, - продолжала она, - Вы не работаете с группой активистов. Это наша надежда и опора. Мы ее с таким трудом создали. Рашид, он был таким боевым, активным, как жаль, что он нас покинул.
   (Про Рашида я слышала от медсестер. Он организовал клуб знакомств, за что его и любила администрация.)
   - Ах, как мне нужны молодые специалисты! - вздохнула она. - И еще учить Вас придется, посылать на курсы по СПИДу. Нет, мне нужны молодые. В общем, хоть Вы и работали неплохо, но врачи Вами недовольны! - воскликнула она.
   - Кто недоволен и чем? - поинтересовалась я, но она проигнорировала мой вопрос, и отвечать на него не стала.
   - Вы уже поняли, что я не хочу, чтобы у Вас были неприятности, и поэтому напишите заявление об уходе по собственному желанию.
   - Вот и приехали, - подумала я, - экий административный садизм. Начали за здравие, а закончили - за упокой. А я-то старалась, тесты делала, опросник, уходила в работу с головой, а за моей спиной смеялись, зная, что мне откажут в конце испытательного срока. Я с самого начала не нужна была им, а вот опросник, тесты - эти были нужны. Ну, и получите, что хотели.
   - Вам есть, куда уйти? - мое молчание ее раздражало. - А то я могла бы порекомендовать Вас.
   Я положила на стол уже готовый опросник с тестами "АНТИС". Написала на нем: "Тамаре Петровне, с уважением и признательностью", положила перед ней и повернулась к двери, но она окликнула меня.
   - Мне звонила Антонина Петровна, - сказала она, отводя от меня взгляд. - Она была недовольная, что я приняла Вас на работу. Ведь Рашида привела ко мне она, - с усилием сказала она. - У нее уже есть на примете врач-психотерапевт, которого она направила к нам. Вы можете забрать трудовую книжку сегодня.
   Я молча пожала плечами и вышла.
   Я снова пошла в кабинет, а новость уже распространилась. Ко мне заходили работники и интересовались, сочувствовали, возмущались. Я некоторых не знала, но, чувствуя их теплое отношение ко мне, уже хотела бы остаться, но я пересилила себя.
   После обеда я пришла с тортами, которыми угостила уже бывших коллег. Я забрала документы, вышла из СПИД-центра и, свободно дыша, пошла по набережной. Мне было легко, словно я свалила с себя непосильную ношу. Я поняла, что этот тяжкий труд я не выдержу и надо уступать дорогу молодым. Это их время, а не мое.
   Я могу ругать это время, я могу быть недовольной молодыми врачами, но что ни говори, а ведь каждые десять лет поколение врачей меняется. С первым ты идешь в ногу, от второго стараешься не отстать, но третье, увы, уже не догнать, как ни старайся. Ни твои морально-этические нормы, ни твое понимание жизни и людей им не нужно, а тем более сейчас, в эпоху коммерческой медицины.
   Но я была благодарна за тот опыт, что я получила в СПИД-центре, и эта благодарность пересилила всю мою обиду.
  

Карта Таро - ВОЛХВ

   Несчастная красавица открыла глаза и, не видя уже никого около своей постели, подозвала служанку и послала ее за карлицею..., Ласточкой...
   Никогда столь маленькое тело не заключало в себе столь много душевной деятельности. Она вмешивалась во все, знала все. Хлопотала обо всем. Хитрым и вкрадчивым умом умела она приобрести любовь своих господ и ненависть всего дома, которым управляла самовластно. Гаврила Афанасьевич слушал ее доносы, жалобы мелочные просьбы; Татьяна Афанасьевна поминутно справлялась с ее мнениями и руководствовалась ее советами; а Наташа имела к ней неограниченную привязанность и доверяла ей все свои мысли. Все движения шестнадцатилетнего своего сердца.

А.С. Пушкин,

"Арап Петра Великого"

  
   Я медленно шла по улице, и в голове у меня слова складывались в рифму: "Антонина Петровна - горбата, неровна". От неожиданности я остановилась: "Как я могла сказать такое про Антонину Петровну?"
   Антонина Петровна, являясь главврачом психбольницы, была женщиной умной и на редкость прозорливой во всем, что касается как психических заболеваний, так и жизни вообще. К тому же она умела обращаться с людьми из всех слоев общества. Проработав с ней почти двадцать лет в психбольнице, я никогда не смела сказать о ней что-нибудь неучтивое. Я верила в нее и считала, по меньшей мере, Матерью Терезой.
   Рифма настойчиво повторялась в моей голове: "Антонина Петровна горбата... ". Пытаясь отмахнуться от нее, я сделала резкое движение рукой и выронила мой пакет с книгами. Одна из книг открылась, и я увидела подчеркнутые когда-то мною строки: "Все мы готовы верить в других по той простой причине, что боимся за себя. В основе оптимизма лежит чистейший страх. Мы приписываем нашим ближним те добродетели, из которых можем извлечь выгоду для себя, и воображаем, что делаем это из великодушия. Хвалим банкира, потому что хочется верить, что он увеличит нам кредит в своем банке, и находим хорошие черты даже у разбойника с большой дороги, в надежде, что он пощадит наши карманы".
   Я перечитывала эти строчки и понимала, что я ее боюсь и не могу сказать правду о ней. Ведь я была ею изгнана из того учреждения, где она царствовала...И ушла в наркодиспансер. Даже в этом я боюсь признаться и тешу себя мыслью, что я ушла сама. Мне не хотелось говорить правду себе, ибо тогда жить еще страшнее.
   - Нечего проецировать на людей свои эгоистические ожидания, - раздраженно подумала я, - и думать о них лучше, чем они есть. Правильно сказал классик: "Чем хуже думаешь о людях, тем оно верней".
   Неожиданно я вспомнила, что по больнице и сейчас гуляет озорной стишок про нее:
   На коротеньких ногах
   Вечно Тонечка в бегах...
   Женский персонал больницы
   Злости Тониной боится...
   Ненавидит женщин Тоня,
   У которых счастье в доме...
  
   Продолжение я не могла вспомнить.
   По правде говоря, ненавидела она многих, и ее изощренные пакости всегда делались чужими руками. А сама Тонечка играла роль Матери Терезы, спасающей всех страждущих. И, конечно, помогала, если ей в ножки покланяешься. А уж если не покланяешься - пеняй на себя...
   Ее поведение - это маятник: с одной стороны, она не отказывала человеку в личных просьбах, знала наизусть всех детей и даже внуков женского персонала больницы. Всегда участливо спрашивала, давала советы... Но, как только у женщины семейная лодка кренилась - муж уходил или дети начинали принимать наркотики, да мало ли чего случалось - она втихую организовывала проверки, выискивала погрешности, и жизнь несчастной женщины становилась невыносимой. Иногда дело доходило и до увольнения, но наша Тереза оставалась здесь как бы ни при чем. В больнице она держала разветвленную сеть информаторов, которые докладывали ей обо всем, что творилось в отделениях. Впрочем, даже им доставалось.
   Мне кажется, у нее уже давно сформировалась склонность к двойной жизни, а как же жить без нее? На нее часто находят приступы тоскливо-злобного настроения, которые нужно на ком-то снимать. А на ком? Не на муже-инвалиде, который еду готовит, не на дочке, больной редким заболеванием суставов, не ходит она, а только ползает, но своими искалеченными ручками все полы-ковры вымоет-вычистит. Конечно, на подчиненных!
   Вскоре Тонечка приблизила к себе одну из медсестер, которая по складу характера была похожа на нее, но по внешности весьма миловидная женщина и с хорошей фигурой. Она тоже наслаждалась властью при начальнице, наушничала ей и так же презирала всех неугодных... Их тесная дружба привела к тому, что они без слов понимали друг друга. Через некоторое время они и внешне стали очень похожи.
   Спустя пятнадцать лет после начала "дружбы" с начальницей у этой медсестры внезапно умерла дочь Алечка - аленький цветочек, мягкая и тихая, добрая девочка, совсем не имеющая черт маминого характера.
   - Съели ее обе, - шептались в больнице, - всех женихов разогнали. Разве можно выжить девчонке в такой атмосфере?
   После смерти дочери приспешница начальницы, ее верная подруга стала еще страшнее и злее... У нее в жизни уже ничего не осталось, кроме своей интригантки-начальницы, и госпожи к тому же, при которой она была рабыней. Работала на ее даче, делала заготовки на зиму, прислуживала, в общем.
   Замечали ли Вы, дорогие читатели, как иные люди, втеревшись в чью-то семью, разрушают ее, как кукушонок, который выкидывает яйца и съедает всю пищу, предназначенную не ему... Люди, подобные моей бывшей начальнице, всегда устраивают свою жизнь за счет опустошения жизни других... Опять же и вспомнишь Экклезиаста "...бывает время, когда человек властвует над человеком во вред ему...".
   Мне эта история казалась ужасной, и я старалась о ней не думать. Сейчас я поняла, почему начальница даже на пенсии так упорно цепляется за работу. Да потому, что она свою значимость видит только через свою профессию и статус. Как цепко она держится за свое место, увольняя тех, кто дошел до этой самой пенсии, кто хочет остаться, чтобы подзаработать на старость! Их она уберет в первую очередь, а возьмет молодых, которые глупы в силу своей молодости и непрофессионализма, которым можно запудрить мозги, изображая Мать Терезу, помогающую всем страждущим.
   Неразлучным подругам-пенсионеркам нужна власть, сплетни, интриги. К тому же, как только они лишатся статуса, ничего у них не останется, к ним и на сто метров никто не подойдёт.
   Я всегда держалась от них подальше и не искала их расположения, но и не заряжалась от них злобой. Я жила своей жизнью, какой бы она ни была...
   - Но почему же она мне напакостила? - спрашивала я себя.
   Может быть, потому, что я старалась хорошо обходиться со всеми, была ей антиподом? Нет, меня она ненавидела за то, что мы с ней похожи. Мне Бог не дал зрения, а ей дал внешнее уродство и дурной характер. Один убогий ненавидит и пакостит другому убогому, чтобы доказать, что он с ним не имеет ничего общего... И как бы я не старалась - расправы мне не избежать. И мне было тяжело признаваться в этом.
   И вдруг я вспомнила, что любимой книгой Антонины Петровны была книга "Волхв" Джона Фаулза. Эта книга о том, как отставной профессор психиатрии на небольшом греческом островке ставит жестокие психологические эксперименты, связанные с самыми сильными эмоциями и страхами людей и превращающие их жизнь в пытку.
   Ах, какое наслаждение испытывает человек, преследуя и пугая другого, ощущая его страх и свою безграничную над ним власть. Какую ненависть испытывает инвалид к здоровым..., но никогда не признается в этом. А может быть и ВИЧ-инфицированный человек испытывает такие же чувства к здоровым людям, как и Антонина Петровна. И он способен изменить их жизнь в худшую сторону, а они и не подозревают об этом... Опять же сладость власти над беззащитным, зависимым от него человеком подстегнет его к желанию мстить им... Боже мой, об этом лучше не думать, к этому я не готова и не собрала материалов для обоснования... А, может, и собирать не надо...
   Антонина Петровна тоже стремится быть властелином судеб, она устанавливает свои правила игры человеческих взаимоотношений и диктует их всем и вся, но всегда в свою пользу. Порой, как мне кажется, в ее характере проскальзывают садистические наклонности. Ведь периодически она выбирала объект для ненависти и не успокаивалась, пока не стирала его в порошок. Это приносило ей покой и удовлетворение, чувство победы. А потом принималась за следующего, чтобы достичь душевного равновесия.
   Впрочем, на Антонину Петровну можно посмотреть и с другой стороны. Я достала из пакета книгу и раскрыла ее на нужной странице:
   "Из угла робко улыбалась подслеповатая очкастая девушка с безвольным лицом - из тех доверчивых начитанных созданий, какие назначены на поругание разным мерзавцам".
   Не захотела Антонина Петровна быть такой вот девушкой, и короткими ножками стала карабкаться по номенклатурной лестнице, на которой еще удержаться надо. Она стала управлять людьми, чтобы они исполняли ее потребности, в отличие от таких, как я, которые исполняют потребности других.
   Я перечитала следующие строки: "Один зависит от людей, не понимая этого; другие сознательно ставят людей в зависимость от себя. Первые - винтики, шестеренки, а вторые - механики, шофера".
   Я резко захлопнула книгу и положила ее обратно в пакет.
   Я боялась Антонины Петровны и зависела от нее. А зависимый и пугливый человек всегда показывает позитивное отношение и покорность.
   Вот оно оказывается что! В моем характере выражено disease to please - болезненное желание угождать. Думать об этом мне было больно. Действительно, зависимый человек становится угодливым, когда он не берет ответственность за свою жизнь.
  
   Я шла по Венцу и размышляла о том, как важно найти смешную сторону в любой ситуации и посмеяться над собой.
   Я ведь решила, что если буду работать в СПИД-центре, то повышу свой статус в глазах окружающих.
   Я хотела самоутвердиться через свой социальный статус. И зарплата была хорошая, около шести тысяч. Раньше я таких денег в глаза не видела. Моя ставка - это 2800 (с первой категорией и со стажем!). Вот я и размечталась: одежду куплю, хорошую шубу, плащ кожаный. В моем возрасте нужно быть хорошо одетой, чтобы не выглядеть жалкой.
   Но ведь раньше я такого значения одежде не придавала, одевалась скромно. Но почему же мне вдруг захотелось выглядеть в глазах других получше? Неужели я стремилась к деньгам, чтобы накупить тряпок? Потом я развила бурную деятельность по обмену квартиры на центр. Уже представляла себя нарядную, с квартирой в центре, с престижной работой. Жизнь удалась на старости лет!
   Но почему я присвоила себе эти чужие ценности?!
   Профессию свою я любила и считала подарком судьбы для себя, в первую очередь, ибо к старости пришла с пониманием жизни человеческой и своей тоже. К деньгам и одежде была равнодушна. Что же со мной случилось на этот раз?
   Допустим, мечты мои сбылись, я работаю на износ, совершенствую методику, собираю материал для научных работ, начальство меня любит, больных ко мне приходило бы много - результаты работы хорошие и что же? А то, что я опять живу чужой жизнью, для того, чтобы соответствовать требованиям начальства, работать для больных. А где моя жизнь, где она?!
   Опять на те же грабли наступаю, так ведь получается.
   Но для чего я хотела самоутвердиться-то? Ведь было, было подобное в моей жизни, когда я пыталась самоутвердиться через свой семейный статус. Как все силы бросила на работу над диссертацией мужа, а все деньги на подарки его родственникам. На трех работах работала... И что получила взамен? Презрение мужа и ненависть его дочери.
   Через десять лет такого марафона очутилась в больнице с инвалидностью III группы. А муж меня покинул, тихо и очень благородно, свалив вину на меня: мол, ты сама виновата, ты меня выгнала. Мужская логика: сначала вкладывала, а потом выгнала...
   "Если жена оплачивает своему мужу учебу, то муж, закончив обучение, ее бросит. Дело в том, что он больше не может быть равным, разве что вернет все до последней копейки. Тогда он будет снова свободен, и отношения будут продолжаться," - вспомнила я Тунтхарда Вебера.
   Я засмеялась: как бы не так!
   Отношения стали бы продолжаться, если бы я приняла участие в работе над его докторской диссертацией (усилия и деньги стала бы вкладывать)...
   Да, далеко я зашла..., как женщина может себя унижать, если она чувствует, что недостаточно хороша для своего мужа. Но ведь не я одна, многие женщины покупают семейную жизнь, пока есть здоровье, силы, деньги. А потом мужья отправляют их на свалку и ищут молодых и более выгодных жен.
   Весело - ничего не скажешь...
   Он и сейчас ко мне захаживает, чистенький, сытый, хорошо одетый, статус повысился: то председатель приемной комиссии, то замдекана...
   Ах, вот оно, оказывается, что... Я внезапно остановилась. Я решила быть такой же, как он, чтобы повысить свою значимость в его глазах. Хотела снова понравиться ему, хотя бы через... вышеперечисленное, ибо, несмотря на его безразличное, если не презрительное отношение, я не могу от него "отлипнуть". Вот что делает инертность нервных процессов, тяга к прежней семейной жизни у меня не проходит...
   Ведь я прекрасно понимаю, что навещает он меня, чтобы "самоутвердиться", "потоптаться" на неудачнице.
   Посмеяться над скудной едой:
   - У тебя опять в холодильнике мышь повесилась. Что у тебя за жизнь такая, людей угощать нечем?
   Над квартирой:
   - Да, ремонтом здесь и не пахнет.
   Одеждой:
   - Ты бы хоть кожаную дешевенькую куртку купила, у тебя тут кошмар на рыбьем меху...
   И так далее ...
   Потом он уходит в свой дом, где живут они с матерью сытно и безбедно, забывая, что в этой их жизни есть и мой вклад!
   А на что я рассчитывала, когда ему помогала?
   Ему теперь нужна статусная женщина и с большими социальными возможностями для дальнейшей карьеры. Я была служанкой, а сейчас нужна госпожа Акула, чтобы прицепиться к ней рыбкой-прилипалой около анального отверстия и рвануть к новым вершинам. И ведь говорили мне, что начальница мужа прибрала его к рукам за неимением лучшего.
   Наивные женщины думают, что мужья уходят к молодым девушкам, а зачастую они уходят к женщинам старше себя и своим начальницам, если они обеспечивают им их карьерный рост.
   Так смешно, что уже плакать хочется... Да! Я хотела самоутвердиться, быть не хуже его и снова привлечь его внимание. А меня раз... и выставили из СПИД-центра, не ко двору пришлась. Антонина Петровна другого психотерапевта нашла.
   Я вдруг подумала:
   - И зачем мне он, мой бывший муж, нужен с таким ко мне отношением?
   Почему я не могла задать себе такой вопрос раньше? Потому что у меня инертность мышления, невозможность переключения на другие отношения и страх новых действий... Но это условная категория, а по всей вероятности, мне хочется вернуться в прежнюю жизнь, где я опять буду служанкой.
   Мне горько признать, что моя жизнь зависела от матери Вити, дочки бывшего мужа и даже начальницы Антонины Петровны. Эти люди могли разрушить мою жизнь, зачеркнуть ее. А я ничем не могла повлиять на них, но почему ответственность за себя я переложила на чужих недобрых людей?! Почему ответственность за себя подменила угодничеством?!
   После работы в СПИД-центре я с удивлением поняла, что такая семейная жизнь мне не нужна. А не выразить ли благодарность и Антонине Петровне?
   Как, однако, жизнь противоречива, непредсказуема и многовариантна, как часто из желания навредить другому получаются добрые поступки!
   Теперь, когда оба гнойника вскрылись - мне стало легче.
   Скорее всего, после года этой работы меня вынесли бы на носилках, скончалась бы от угодничества...
   И мужа уже не вернешь, не надо склеивать разбитую чашку - осколками поранишься. Остается радоваться, что жива осталась, и жизнь моя, хоть плохенькая, но...
   А почему плохенькая?
   Я живу в соответствии со своим характером, я глубоко перерабатываю в себе впечатления жизни неприятного содержания. Что плохого во внутренней переработке обиды?!
   Для меня польза в том, что я успокоюсь и ни на кого не буду держать зла. В конце концов, переработка обид - это еще и акт творчества. Вот этим и буду гордиться и радоваться. Хорошее в моей жизни есть, не надо "застревать" на этих ранах - они зарубцевались. И я снова зашагаю по дороге жизни, но уже потише, и смотреть буду по сторонам умудренным взглядом. И не буду я больше только инструментом помощи для других.
   Еще много хорошего будет в моей жизни, а без груза обид шагать легче, не правда ли? Я буду по-другому строить свою жизнь, еще не знаю как, но...
  
   Мысли мои прервались, и я остановилась около Центра семейной медицины "Аллантоис". Я сюда приходила год назад, хотела устроиться на работу.
   Персонал в "Аллантоисе" был внимателен и предупредителен, но за их цветущими улыбками затаился глубокий невроз от обслуживания богатых и капризных клиентов.
   Я тоже всегда делала "хорошее лицо", подавляла свои истинные чувства, стремясь угодить, хотя и понимала, что это имеет негативное последствие для здоровья, подрывает иммунитет.
   Я смотрела внимательно на девочек в ладных халатиках. За "дежурной" улыбкой они накапливают отрицательные эмоции, которые выплескиваются в депрессию или в раздражительность дома.. Чем больше носишь маску, тем больше пребываешь в состоянии стресса.
   Потом побродила по зданию, восхищаясь евроремонтом, и, наконец-то, нашла кабинет директора.
   Крашеная блондинка раздраженно и брезгливо взяла мое резюме и стала читать его.
   - Что это такое?! - возмутилась она. - Я вижу, Вы каждый год ездили на специализацию. 2003 год - психиатрия, 2004 - психотерапия, 2005 - наркология. А кто за Вас работал, хотелось бы мне знать?! Нам такие работники не нужны!
   - Врачи, повышающие свой профессионализм, не нужны? - удивилась я. - Пожалуй, я зайду к Сергею Петровичу. Насколько я знаю, он хозяин "Аллантоиса"?
   Лицо ее пошло пятнами, и вдруг я ее узнала.
   Два года назад я консультировала клиентов в брачном бюро моей приятельницы, и эта дама плакалась там на одинокую жизнь.
   - Хорошо, оставьте свое резюме, если я не позвоню Вам через две недели, придете и заберете его.
   - Нет, не оставлю, - я взяла свое резюме, осторожно положила его в сумочку. - Я передумала работать в вашем центре. (Кстати, - подумала я, - здесь еще и опасно работать. Несколько месяцев назад был убит стоматолог "Аллантоиса". Контингент больных, похоже, весьма криминальный...)
   - Нет, - уже твердо сказала я, - не желаю у Вас работать.
   С этими словами я вышла, оставив онемевшую блондинку в кресле. Информация об убитом стоматологе была столь закрытой, что я решила ее не упоминать.
   - Да..., - думала я, проходя мимо "Аллантоиса", - что это со мной было? Зачем я тогда сюда пришла? Опять из-за мужа? Коммерческая медицина явно не для таких, как я. Это не мой мир, и никогда моим не станет...
   И неожиданно я поняла, что людям очень тяжело переживать кризис своей ненужности... Теряя работу, каждый человек реагирует по-разному.
   И трагедия-то в том, что человек постоянно возвращается к своим обидам и подозрениям, ищет виноватых. Все это, в конце концов, выливается в тяжелые невротические расстройства.
   - Ну, уж нет! - я засмеялась про себя. Этого мне только не хватало! Я должна настроиться на лучшее и идти дальше навстречу своей Судьбе.
   Правы были пруссы, которые никогда не уклонялись от жизненного пути, заданного судьбой. Они шли ей навстречу, даже если она готовила им печальный исход.
   Я вышла на Венец, медленно дошла до лестницы, спускающейся к Волге, и села на скамейку. Мне было легко, но печаль не проходила, так как все же не проходило ощущение потери.
   Снова зазвучали слова Полины Николаевны, брошенные мне вслед в том далеком 1979 году: "Твой жизненный путь будет усеян конфликтами, потому что ты усиливаешь чужие страсти. Ты способна зачеркнуть чью-то жизнь своим существованием, и за это человек возненавидит тебя".
   Господи, да что же во мне такого, что их раздражает? - с горечью подумала я.
   Я всю жизнь прожила, притесняемая Леночками-незабудками и Царицами-Тамарами. Одни уводили мужчин, которым я приглянулась, вторые командовали мной, а я подчинялась им во всем. Жить-то как дальше?!
   Что же во мне такое непонятное, что их раздражает? Может быть, для них невыносима мысль, что я в целом далеко не глупа и вижу их насквозь? Но ведь никакой конкуренции с моей стороны не было...
   Раньше мечтала встретить мужчину, который был бы опорой и не бросил бы в беде, чтобы ни случилось. Но нет в моей жизни таких мужчин. Я считаю, что мужчинам нужны женщины, разжигающие вожделение, или женщины, обладающие властью, или и то и другое. Одни ублажают их, другие управляют ими. А такие, как я, "девушки Прасковьи", им не нужны... А ведь...
   Мысли мои прервались. На соседней скамейке один из парней резко ударил по струнам гитары, а второй запел хрипловатым голосом:
   Три вещи в дрожь приводят нас,
   Четвертой не снести.
   В великой книге сам Агур
   Их список поместил...
  
   Низкий мужской голос, почти как у Высоцкого, завораживал.
   Все четверо проклятье нам,
   Но все же в списке том
   Агур поставил раньше всех
   Раба, что стал царем!
  
   Я забыла про свои горестные размышления и уже не могла оторвать от них взгляда.
  
   Пусть Шлюха выйдет замуж, что ж,
   Родит, и грех забыт.
   Дурак напьется и заснет,
   Пока он спит - молчит.
  
   Да, великая все же сила искусства! Знакомые слова взрывали душу.
   Служанка стала госпожой,
   Так не ходи к ней в дом,
   Но нет спасенья от раба,
   Который стал царем.
  
   Я невольно улыбнулась, вспоминая притчу Соломонову: "От трех трясется земля, четырех она не может носить: раба, когда он делается царем, глупого, когда он досыта ест хлеб, позорную женщину, когда она выходит замуж, и служанку, когда она занимает место госпожи своей..." Что ж тут говорить, умен был Агур, понимал натуру человеческую. Остались его слова в Библии навечно.
   Раб в созиданье бестолков,
   А в разрушенье скор.
   Он глух к рассудку -
   Криком он выигрывает спор.
  
   Люди останавливались около скамейки, а кое-кто уже стал аплодировать.
   Когда же глупостью теперь
   В ад превратил страну,
   Он снова ищет, на кого
   Свалить свою вину.
   Я встала со скамейки, печаль моя прошла. Нужно ставить новые цели и стремиться к ним, а заодно осваивать новые навыки. Учиться никогда не поздно.
   Я уже шла по набережной, а вслед мне неслись слова из песни:
   Когда не надо - он упрям,
   Когда не надо - слаб.
   О, раб, который стал царем
   Все раб, все тот же раб...
  

Продолжение следует...

   Ладно, позднее направим свои стопы в поисках работы, а пока я гуляла по городу, зашла в кафе, съела чудную отбивную, выпила крепкий кофе с любимыми пирожными, прокатилась на фуникулере, распевая веселую итальянскую песенку от избытка чувств.
   Проходя около онкодиспансера, подумала, а почему бы не зайти сюда? Где я только не работала: психбольница, наркодиспансер, СПИД-центр. Онкодиспансер сюда вполне вписывается.
   Я прошла про тесным коридорам, где сидели измученные больные и их родные. Таких я и лечила всю жизнь, утешала, ободряла. Это не коммерческая медицина с ее благополучными пациентами, и пусть их лечат такие же, как они сами, "успешные" доктора-манипуляторы. А мое место, пожалуй, здесь...
   Я зашла к главврачу в приемную, и он меня сразу принял.
   Он развеселился, когда узнал, что я много лет проработала в психбольнице. Оказывается, он работал там медбратом в студенческие годы и хотел стать психиатром. Но как-то, зайдя в ординаторскую, увидел одного из пожилых врачей, который, раздевшись до гола, водил пальцем по патрону лампочки. Студент выскочил и быстро позвал заведующую, которая, увидев эту картину, спокойно сказала: "Да, нивелируется Борис Петрович, нивелируется...".
   - Вот я и не захотел нивелироваться, - в заключение сказал он, - ушел в онкологию. И, слава Богу, жив, здоров, на пенсию вышел, и еще, глядишь, поработаю.
   - А на Ваше место, наверное, охотников нет, - засмеялась я, - суровое заведение - не всякий сюда работать придет.
   - Вот поэтому я готовлю себе преемника, - улыбнулся он. - А себя подготавливаю к поэтапному социальному снижению.
   Я знала его давно, и мне было легко с ним разговаривать. Это был умный и добрый человек, профессионал, не хапуга, не вор, что уже большая редкость в нашей среде. И врагов у него не было - он умел ладить со всеми.
   Он смеялся, но смотрел на меня внимательно, а потом сказал:
   - На левой щеке у Вас родинка появилась недавно?
   - Всегда была, - удивленно сказала я, - но последний месяц стала расти и краснеть. А что, опасное что-то?
   - Это базалиома, - уверенно сказал он, - ее надо немедленно удалять лазером.
   В глазах у меня потемнело: ничего себе пришла устраиваться на работу, а тут на тебе!
   - Базалиома, она же карцинома базальных клеток, - говорю я севшим голосом, - это же рак кожи?!...
   - Именно так, - одобрительно подтверждает он, - но базалиома - самая добрая из всех злокачественных опухолей. Лазером - чик, и все заживет без всяких последствий.
   Он уже встал из-за стола.
   - Идемте в регистратуру, карточку на Вас буду заводить.
   - Операция платная... - растерянно говорю я, - сколько она стоит? - спрашиваю, про себя подсчитывая деньги в кошельке. Эх, поменьше надо было тратить деньги на развлечения...
   - А коллегам операцию мы делаем бесплатно, - улыбается он, подталкивая меня к двери.
   Мы уже спускаемся по лестнице, я оступаюсь и тут же останавливаюсь, схватившись за перила...
   И вдруг я вижу, как летит серебристый каблучок, весело стуча подковкой по ступенькам лестницы, слетев с ножки у рыжеволосой кудрявой Золушки. Как же весело улыбается Принц, подхватывая ее под руку, и бережно ведет по лестнице вниз. Они одновременно оглядываются на меня и ободряюще кивают...
   Далекое видение-воспоминание исчезает, и я понимаю, что надо спускаться одной по этой крутой лестнице онкодиспансера, спускаться спокойно, без истерик и слез. И вот я уже улыбаюсь главврачу, который внимательно смотрит на меня, очевидно, понимая мое состояние.
   Он пропускает меня в регистратуру и приказным тоном говорит девочкам, вставшим при его появлении:
   - Заведите карточку на доктора, сейчас я ее поведу на лазерную терапию...
   Одна из них поспешно заполняет карточку, сочувственно глядя на меня.
   - Профессия? - спрашивает она.
   - Врач-психотерапевт, - отвечает за меня главврач.
   - Полис есть? - задает она следующий вопрос.
   - Нет, - растерянно говорю я. (Я же его сдала, когда забирала трудовую книжку из СПИД-центра, надо было копию сделать, он действителен в течение двух недель.)
   - Что писать в графе место работы? - переспрашивает она.
   - Безработная, - коротко отвечаю я.
   - Временно не работает, - командирским голосом говорит главврач. - Мы, старая гвардия, никогда без работы не останемся, - шепчет он, открывая передо мной дверь.
   Девочка улыбается и подает ему карточку. Мы идем по коридору, он пропускает меня в дверь, на которой написано "Кабинет лазерной хирургии".
   И я понимаю, что моя жизнь, яркая как разноцветная лента, взлетая передо мной, останется в этом полутемном коридоре...

* * *

   ".... женщины будут ненавидеть тебя, а мужчины обходить стороной. В женскую дружбу не верь, а на мужскую любовь не надейся - и те, и другие обманут тебя..."
  
   Эх, цыганочка-сербияночка, права ты оказалась, моя жизнь развивалась по твоему сценарию. Это не потому, что я действовала по твоим установкам, а потому, что у меня был такой характер. И спасибо тебе за гадание. Видно, знала ты, что ближе к старости поумнею я, жизнь узнаю... И все же дала мне шанс на ее изменение. Сквозь призму моего характера ты увидела мое будущее... Обещала ты мне счастье в чужой стране, похоже, придется мне исполнить твое гадание.
  
   ...Лишь к концу пятого десятка жизнь твоя переменится. Со вторым мужем разведешься и через два года с третьим встретишься. Будет он тебя уважать-почитать, любить да беречь, и старость твоя пройдет в покое да достатке, и болезни забудут про тебя. Только тогда Бог пошлет тебе здоровье, долгую жизнь и легкую смерть.
   ...Все это будет с тобой, да не в твоей стране, а в чужой стороне. А теперь живи да знай, добра не наживай, ни к чему оно тебе - все равно судьба твоя все у тебя отберет, да другим отдает...
   Так может ли человек выйти из круга Судьбы, очерченной циркулем своего характера?- я горестно усмехнулась. Что же мне остается в этой жизни...
  
   Dove trovarmi il professore italiani?
   - А ну их, этих итальянцев, - неожиданно для себя подумала я, вспомнив свою "переписку" с итальянским психотерапевтом Джироламо ло Версо.
   - Чего я в Италии не видела? Жить лучше всего во Франции! Только там, кода женщина начинает стареть, ее не списывают со счетов...
   И с удивлением я увидела себя рядом с Эйфелевой башней в белом плаще, развевающемся розовом шарфе, плывущей на фоне ослепительно голубого неба. И, глядя на себя со стороны, я поняла, что заслуживаю любовь и доброе к себе отношение.
  
   I will survive...

   ... Я не настоящий писатель и книга эта не роман, а коллаж.
   Я вырезала ножницами куски из моей собственной жизни, из жизни других людей и склеиваю "без клею" - цезура! - "живую" повесть "на обрывках дней".
  

Людмила Улицкая.

Даниэль Штайн, переводчик.

  
  
   Прошло уже больше полугода после того, как я ушла из СПИД-центра.
   За то время, что я работала над книгой, в жизни наших героев произошли некоторые изменения, о которых я хотела бы упомянуть.
   Колючка вышла замуж, счастлива в браке. Она стала более мягкой, женственной. Теперь вместе с мужем они решают жилищную проблему, хотят взять кредит на покупку квартиры.
   У Педантки тоже удачный брак, ее любит муж, у них подрастает ребенок.
   Начальница-Дочка защитила кандидатскую диссертацию и скоро, по всей вероятности, сменит свою маму на посту главного врача СПИД-центра.
   Барби-Злючка радуется жизни, ибо является маленькой начальницей, и думает о дальнейшем карьерном росте. Мне хочется пожелать ей удачи в этом направлении.
   Мария Гавриловна готовится к юбилею: 50 лет в медицине - это не шутка!
   Главный врач онкодиспансера принял на свое место преемника, а сам ушел работать в одно из отделений. Он по-прежнему пользуется уважением и любовью персонала и больных.
   Антонина Петровна недавно отметила свой 60-летний юбилей. В своей речи она подчеркнула, что уходить на пенсию она не собирается, потому что нужно учить молодежь.
   Я устроилась на 0,5 ставки психотерапевта в одной из поликлиник нашего города. Обменяла свою квартиру на меньшую, получила доплату, на которую и живу. Через год я должна получить II группу инвалидности. И тогда потянется моя скромная жизнь одинокой пенсионерки, в которой уже становятся недоступными многие вещи, постепенно исчезают милые привычки (покупка книг, дамских мелочей), приходят чередой болезни и уходят друзья.
   Я хотела бы опубликовать книгу "СПИД-центр.ru", но предвижу критические замечания коллег в свой адрес.
   Например, такого типа:
   "Непривычно видеть и читать книгу, написанную врачом психотерапевтом в подобном ракурсе. В большинстве своем книги психиатров и психотерапевтов (Александровского Ю.А., Бурно М.Е., Рожнова А.Е., Буля П.И. и других), предназначенные для неспециалистов, разъясняют читателям методы лечения психических заболеваний, описывая психиатрию как лечебный процесс, характеризуют болезненные состояния с целью ускорения получения медицинской помощи либо помогают больным сориентироваться в окружающем мире, активизировать саногенные резервы".
   Отлично сказано! Однако я не могу согласиться с коллегой-критиком, ведь моя книга все же является плодом фантазии, а вовсе не монографией по невротическим расстройствам ВИЧ-инфицированных больных. И моих героев следует воспринимать прежде всего как художественные образы, а не как реальных людей.
   Но коллега меня не слышит. Он продолжает утверждать, что "ни у одного из вышеуказанных авторов не прослеживается индивидуально-личностное, выходящее за рамки профессии, отношение к своим пациентам, не навязывается читателям свое безапелляционное мнение, формирующее эмоционально-негативные реакции.
   По правде говоря, Вы написали странную книгу, сударыня, - шепчет он мне. - Вот и получайте! Один из основополагающих принципов психотерапии - врач-психотерапевт не должен быть судьей, он не может в силу своей профессии принимать чью-либо сторону в конфликте больного и окружающих! - говорит мой критик, подняв указующий перст. - Работа психотерапевта заключается в адаптации больного к социальным, межличностным взаимодействиям. Врач-психотерапевт работает с больными в интересах больных, а не с целью выделения моральных, этических нарушений, связанных с болезнью".
   Что же мне ответить? Я писала научные работы и тесты именно в интересах больных.
   "Научные работы автора, а также тесты, упомянутые в книге, носят, скорее, популяризаторский характер. Обнаружить их научную ценность весьма затруднительно", - продолжает злорадствовать критик.
   Вероятно, мне нужно было все переживания держать в себе, а не писать книгу... Кстати, ведь если бы меня оставили в СПИД-центре, я бы ее не написала!
   "Уж точно бы не написала! - радостно соглашается мой собеседник. - Ведь поводом для написания книги послужила цепь психотравмирующих ситуаций, обусловленных особенностями характера в столкновении с индивидуально-значимыми средовыми воздействиями. Может быть, Вы написали бы что-нибудь другое... - сладко улыбаясь, говорит он, - под контролем администрации, разумеется.
   Иными словами у автора произошла разрядка блокированного аффекта через творчество. Героиня, как и автор - человек рока. Она не только страдает от своего характера, но и раздражает, отталкивает от себя людей своей совестливостью. Она не способна на компромиссы, она еще с юности в житейских вопросах ориентируется только на категории традиционной морали "или - или" с резкой полярностью. Она подчиняется только своим внутренним законам и постоянно находится в состоянии войны с собой и обществом. К тому же, - беспощадно говорит он, - традиционные женские ловушки: кокетство, флирт, "эротическое зомбирование" не свойственны ее характеру, и она пытается компенсировать их отсутствие чрезмерным морализаторством и обостренной заботливостью. И к тому же, на мой взгляд, героиня принадлежит к тем людям, даже внешний вид несет в себе информацию неприятия человеческих пороков. А люди этого не любят...
   И, пожалуй, ценность этой книги в том, что каждая женщина в той или иной героине может увидеть саму себя. Посмотреть на себя со стороны - всегда полезно.
   Согласен что, Антонина Петровна - антипод героини. Она рвалась к власти, чтобы "вставлять палки в колеса", тем, кто ее боится. Ее девиз: "Хочешь выжить - бей слабых". К тому же она хорошо знает изнанку жизни и все "скрытые пружины", которые не видят другие люди. Но ведь ни для кого не секрет, что есть два сорта людей: одни - как Антонина Петровна, знают жизнь и управляют людьми, а другие живут иллюзиями и верят во все, что им говорят. Так зачем с такими простачками считаться? Сами виноваты, что такими родились, и правила жизненной игры не знают. Одним словом, сладкая парочка - " гвоздик-молоточек", и такие парочки имеются в каждом коллективе. И поэтому автору нечего обижаться на недоброе к себе отношение.
   Но это мое частное мнение, - говорит он, - все же я к вам неплохо отношусь. Даже, помнится, были мы с вами в одной веселой компании, где распивали коньячок и говорили о жизни. Однако, - он поднимает указательный палец, - Платон мне друг, но истина дороже!
   В общем, книга Л. Максимовой не уменьшит проблем психиатрии и психотерапии, изображая не вполне лицеприятный образ психиатра. Более того, можно ожидать, что появление такой книги стимулирует процессы стигматизации по признаку психического заболевания".
   Я молчу, пауза затягивается. И критик, вдохновленный своим успехом, подытоживает:
   "Польза от данного произведения, на мой взгляд, заключается в том, что синдром сгорания (к несчастью, в разной степени свойственный всем психотерапевтам и усиливающий внутриличностные конфликты) нашел, судя по тексту, у автора выход в относительно безобидной форме сублимации, а не паранойи и эксплозивного поведения".
   Критик остался доволен тем, что автор (т.е. я) не выяснял отношения, не стал жаловаться по всем инстанциям на несправедливое к себе отношение, а тихо ушел и написал книгу для восстановления душевного равновесия. Эта книга создавалась для себя, а вовсе не для того, чтобы научить род людской, как надо жить.
   Хочу в этой связи напомнить притчу о святом Антонии. Когда он задумался об участи всех людей и о греховности рода человеческого, тогда пришел к нему глас: "Антоний! Себе внимай! А то суды Божии, и тебе нет пользы испытывать их".
   Но критик мой не может успокоиться:
   Вы не реализовали себя как личность и не состоялись как женщина - жестко говорит он, - потому-то и написали эту книгу, тем самым расписались в своем бессилии.
   Я буду молчать, и вопрос к критику:
   А ВЫ?
   А ВЫ, реализовали ли себя во всех ипостасях: как профессионал, муж, отец и как личность... - не сорвется с моих губ, ибо я понимаю, что у каждого психиатра свой крест и своя Голгофа... Я лишь утвердительно кивну головой, пододвину ему листок со стихами Наума Коржавина и уйду не прощаясь.
  
   От созидательных идей,
   Упрямо требующих крови,
   От разрушительных страстей,
   Лежащих тайно в их основе,
  
  
   От звезд, бунтующих нам кровь,
   Мысль облучающих незримо,-
   Чтоб жажде вытоптать любовь,
   Стать от любви неотличимой,
  
   От Правд, затмивших правду дней,
   От лжи, что станет им итогом,
   Одно спасенье - стать умней,
   Сознаться в слабости своей
   И больше зря не спорить с Богом.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Эпилог.

  
   Когда речь идет об искусстве, наивно считать, что кто-то говорит правду, а кто-то неправду. Правды нет никакой, вообще нет! Есть мироздание и его хаос, понимаете? И человеческий мозг не может постичь всего. И искусство также, как религия, дает утехи, утешения. На разных уровнях. И то, что является правдой для одного уровня созна­ния, что называется, для "простого зрителя", будет лакировкой и неправдой для другого уровня сознания, настроенного на правду. Но носитель такого созна­ния тоже никакой правды не получает, потому что его мозг тоже ограничен. Нельзя назвать ни "прав­дой", ни "неправдой", ту модель, которую ты накла­дываешь на мир. Она все равно его "лакирует",пусть даже в очень грустном варианте. Модель организует мироздание, чтобы мозг его вос­принял и утешился - утешился хотя бы, так сказать, игрой ума.
   Пусть это будет очень грустно, очень печально, но радость формы дает радость мозгу, и это утешает. Любое искусство не является правдой, любое иску­сство является тем или иным уровнем лакировки мо­дели мироздания, которое мы не можем охватить разумом.
   К. Муратова - режиссер..
   Здравствуй, Машенька!
   Поздравляю тебя с Новым Годом и посылаю тебе в подарок книгу зарубежного психолога Елены Левенталь "Характеры и роли".
   Это очень умная книга, она написана легким слогом и понятным языком. Я думаю, что она тебе пригодится в твоей работе.
   Читая ее с удовольствием, я с грустью признаю, что мои книги тяжелы и вряд ли найдут читателя...
   Я поняла, что собственный опыт не раскрывает тайну человеческой психики, хотя он и поучителен, и следует честно сказать, что все мои затраченные усилия привели к отрицательному результату. Что мои книги всего лишь невроз автора, и не более того. Но мне служит утеше­нием то, что многие вещи я поняла сквозь призму своего невроза. И я твердо решила "поставить крест" на своем творчестве. Займусь чем-нибудь другим, например, Language-therapy.
   Что ты скажешь на это?
   Пиши, жду твоего письма.
  

Лида

  
   Здравствуй, Лидочка! 12.01.08.
   Я получила присланную тобой книгу Е. Левенталь "Характеры и роли". Книга хороша - и написана простым, доступным языком и широко освещает проблему акцентуаций характера.
   Спасибо за подарок! Но на мой "изощренный" вкус, в ней много общих фраз и мало души... Описания этой книги хороши для специа­листов, но люди, желающие понять что-то о характере и личностных особенностях своих детей и родственников, не увидят в ее повество­вании поведения и привычек живых людей.
   Я нахожу, что твои рассказы помогают не только понять и осмыс­лить, но и "увидеть" психопатологию повседневной жизни. Так что, я не хочу серьезно воспринимать твое желание "ставить крест на своем твор­честве". Эти книги разные, твоя - глубокая и не оставляет читателя равнодушным, она заставляет его думать, переживать, сочувствовать, искать... в себе и в других.. .и находить...
   Один из критериев интересной книги - это когда от нее невозможно оторваться, пока не прочитаешь... Это о твоей последней книге ("СПИД-центр.ру").
   Читая ее, горько осознавать, что обломки человеческих судеб, пора­женных ВИЧ - инфекцией, отбрасываются на обочину жизни. Пони­маешь болезненность познания (слишком сложно начинать работу с такими пациентами и продолжать не легче): непонимание, неприятие, зависть коллег, вечная борьба или противостояние альтруизма и собственничества.
   Так что вещь явно незаурядная, и прятать ее - несправедливо.
   Я давала читать копию книги своим коллегам: психотерапевтам, неврологам, психологам. Она (книга!) никого не оставила равно­душным, впечатления были разные - от восхищения до глубокой печали.
   Тебе Бог не дал своих детей. Но ты написала книгу для наших детей, для чужих дочерей, искалеченные судьбы которых прошли через твою жизнь.
   Ты помогала им и пыталась понять сущность жизни после тех трагедий, которые произошли с ними. Ты, как Ариадна, давала им тоненькую ниточку надежды, чтобы выйти из уродливого лабиринта Судьбы каждой из них.
   И твоя последняя книга - это предостережение, которое ты успела сделать. Слава Богу, успела!
   Лидочка, пожалуйста, не зарывай свой талант, продолжай писать и творить, твои книги - дети твоей души - помогают многим!
   Твоя подруга и коллега, Мария!P.S. Нашему центру психологической помощи нужен такой сотрудник как ты. И если ты захочешь переехать в наш город, без работы не останешься. Специалисты центра высоко оценили книгу и хотят видеть автора.
   Решайся, дорогая!
  

Содержание

   Предисловие 4

ЧАСТЬ I

   Цыганка.
   Ретроспектива: декабрь, год 1973 5
   Апрель 2006 года. Первый день в СПИД-центре 7
   Шел трамвай 9-й номер 17
   Сладкая парочка 24
   Мистический вирус.
   Ретроспектива: апрель, год 1974 29
   Больные игрушки 36
   Странная дружба.
   Ретроспектива: апрель, год 1975 44
   Петля 48
   Проститутки-незабудки.... . . ....................................57
   Гей-Нарцисс и розовые девочки 69
   Врожденная предрасположенность.
   Ретроспектива: апрель, год 1979 83
   Царица Тамара 89
  
   ЧАСТЬ II
   Предисловие ............................................................................94
   Богатые не плачут... 96
   Начальница-Дочка 106
   Рефлекс цели 112
   Маски любви 120
   СПИД-фобия 125
   Девушка Прасковья 133
   Любимая женщина 143
   Счастливый случай 152
   Фрагментарная теория.
   Ретроспектива: июль, год 1984 157
   Синдром старых дев, или трагедия одинокой жизни 163
   Звонок в прошлое 175
   Прощальный взгляд 179
   Карта Таро - ВОЛХВ 183
   Продолжение следует... 192
   I will survivе...........................................................195
   Эпилог 199
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Статья 122 УК РФ. Заражение ВИЧ-инфекцией
   1. Заведомое поставление другого лица в опасность заражения ВИЧ-инфекцией - наказывается ограничением свободы на срок до трех лет, либо арестом на срок от трех до шести месяцев, либо лишением свободы на срок до одного года.
   2. Заражение другого лица ВИЧ-инфекцией лицом, знавшим о наличии у него этой болезни, - наказывается лишением свободы на срок до пяти лет.
   3. Деяние, предусмотренное частью второй настоящей статьи, совершенное в отношении двух или более лиц либо в отношении заведомо несовершеннолетнего, - наказывается лишением свободы на срок до восьми лет.
   4. Заражение другого лица ВИЧ-инфекцией вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей - наказывается лишением свободы на срок до пяти лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет.
   Примечание. Лицо, совершившее деяния, предусмотренные частями первой или второй настоящей статьи, освобождается от уголовной ответственности в случае, если другое лицо, поставленное в опасность заражения либо зараженное ВИЧ-инфекцией, было своевременно предупреждено о наличии у первого этой болезни и добровольно согласилось совершить действия, создавшие опасность заражения. (Примечание введено Федеральным законом от 08.12.2003 N 162-ФЗ).
  
   См. рассказ "Проститутки-незабудки"
   Для анализа на антитела к ВИЧ используется сыворотка крови, взятая из локтевой вены. Исследования проводятся в два этапа - скрининговый (отборочный) - ИФА, подтверждающий - ИБ - иммунный блотинг.
   По результатам ИФА выводов о наличии или отсутствии ВИЧ-инфекции делать нельзя. При получении положительного ИФА из той же порции сыворотки выполняется подтверждающий тест - иммунный блотинг, при котором выявляются антитела к отдельным вирусным белкам.
   Цифры округлены
   Вольтер. Любовь сократическая /Философские трактаты и диалоги. - М.: Эксмо, 2005. - С. 285.
   Мы счастливы, когда мы вместе. (итал.).
   Покровская Е. Ловушки судьбы // Ульяновск сегодня. - окт. - 2000, NN57-67-78.
   (лат.) Человек человеку - волк!
   Узрютова Г. Стигмат /Г.Узрютова // Дыхание Земли. - июль. - 2006. Я применяла методику библиотерапии по рукописи автора.
   Из книги психиатра Павла Петровича Малиновского "Записки доктора" 1846 года.
   (с англ.) Ночь нежна!
   Многие психологи считают: чем больше девушка обнажена в одежде, тем больше она имеет шансов заполучить доминантного самца-лидера, богатого и успешного. Не могу поспорить с авторитетным утверждением, но подобные самцы бывают и с "гнильцой".
   "Смысл человеческой жизни в том, что женщины вдут борьбу за мужчин, а те ненавидят их за это, - говорил мне в частной беседе знакомый сексопатолог. - И порой эта ненависть выходит из-под контроля, и жестокость мужчины по отношению к женщине переходит все границы. Уверен, многие изменяют женам из мести... за все хорошее... Измена гораздо приятнее, когда ненавидят жену. И чем больше она старается угодить, тем больше ненависть к ней... Такова се-ля-ви! - восклицает он свою любимую присказку.
   Игровой автомат.
   После его ухода я заинтересуюсь, ведется ли статистика по "счастливым случаям". Оказывается, статистика не ведется, но журнал, в котором фиксируются результаты анализов крови на ВИЧ, имеется с 2003 года. Я подсчитала отмечен­ные красным редкие номера. Получилось, что счастливый случай выпадает 1 на 1054 человек, а за два с половиной года их было всего лишь семь.
   Спустя несколько лет мне придется неоднократно сталкиваться в своей практике с синдромом "поглощенности образом матери". Образ матери создает особую доминанту в коре головного мозга у некоторых мужчин, и "переключиться" на другую женщину в роли жены они не в состоянии. К слову скажу, что их матери были, как правило, не совсем обычные женщины: властные, авторитарные, не считающиеся ни с чужим мнением, ни с людьми, включая своих сыновей. Их поведение определяла позиция: "Я всегда права". "Все виноваты". "Все должны". В этой связи я не раз вспоминала слова из Библии: "И враги человеку -- домашние его" (Мф. 10:34-36).
   И я уверена, что Незабудки и Царицы скромных женщин и старых дев не любят, они своим существованием как бы зачеркивают их жизнь... Ну и наоборот... Такой вот женский антагонизм существует в природе...
   - О, нет! Нет! Нет! Дорогая, Вы меня не поняли... Я имела в виду, что я могла бы навестить Вас с сыном, когда я буду проездом в Москве из Италии. На днях я еду в Италию к моему другу. Он профессор, изучает русскую классическую литературу. А я разработала методику библиотерапии по книгам итальянских писателей Альберта Моравиа и Дино Буццатти. Это методика вызвала большой интерес на кафедре филологии университета города Перуджо. Вы, конечно, знаете, что там есть отделение русской филологии? Благодаря другу, меня пригласили читать лекции на кафедре, которые, конечно же, будут оплачены. Какой подарок Вы хотите получить из Италии? Что же Вы молчите? Ах, Вы, наверное, уже забыли итальянский.
   - Я не забыла, я всё понимаю. Вы ведь позвонили, чтобы сказать мне об этом? Не правда ли? Ну, что же, счастливого Вам пути. Уезжайте из этой многострадальной страны, а мы - останемся здесь. Увы, нам некуда ехать.
  
   Дементьев А. Ни о чем не жалейте. (1977)
   Оскар Уайльд "Портрет Дориана Грея"
   Стихи Р. Киплинга, перевод Льва Блюменфельда
   Подобная ситуация описана в книге психотерапевта Ирвина Ялома "Шопенгауэр как лекарство". Но то, что произошло со мной, к сожалению, реальный случай.
   Где бы мне найти итальянского профессора?
   Я выживу......(анг.)
   Хочу заметить, что описывая цыганку, поиск мужа-иностранца и последующую поездку в Париж, я, предвосхитив ожидания читателей, дала выход своей фантазии. А в жизни все гораздо проще...
   Рецензия написана на мою первую книгу "Ловушки судьбы" доцентом госуниверситета, коллегой-психиатром, пожелавшим остаться неизвестным.
   Согласно одной из криминологических теорий, стигматизацией называют процесс (или результат) навязывания государством лицу, совершившему общественно опасное деяние, статуса (клейма) преступника. Тому, кто однажды был заклеймен как преступник, трудно в дальнейшем избавиться от этой стигмы, что приводит к появлению целого слоя антисоциальных личностей.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   211
  
  
   202
  
  
  

РАСПИСКА

Об ответственности за заражение других лиц СПИД

  
   Я, гражданин (подданный) _______________________________
   _______________________________________________________
   Год рождения, домашний адрес ____________________________
   ________________________________________________________
   поставлен в известность о том, что я заражен вирусом иммунодефицита человека и предупрежден об уголовной ответственности за заведомое заражение другого лица заболеванием СПИД.
  
   Подпись _____________ Дата __________________
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"