Покатилов Алексей Евгеньевич : другие произведения.

Зеркала

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Что несет людям зазеркалье.

  Алексей Покатилов
  
  ЗЕРКАЛА
  Что отражает зеркало
   в пустой комнате?
  
  У нее была великолепная попка. И вообще - девушка вы-глядела настоящей балериной и мне это нравилось. Взгляд как охватил ее стройную фигуру, так и не отпускал. Она вынырну-ла из соседнего здания, я даже знал, откуда - в девятиэтажном доме имелась пристройка - большой зал с широкими окнами и одной стеной закрытой зеркалами на всю высоту. Совсем как в балетном классе, но его назначение было несколько иным - там размещался клуб атлетической гимнастики "Атлант". Года три назад на наружной стене еще красовался огромный нарисо-ванный атлет, потом его убрали. Но, как и раньше три раза в неделю с шести до восьми вечера, по вторникам, четвергам и субботам за широкими окнами мелькали силуэты занимаю-щихся спортсменов.
  Сегодня был четверг.
  Молоденькая культуристка неторопливо плыла вдоль но-вого дома в сторону автобусной остановки и со стороны каза-лось, что к нам на землю на один вечерок отпустили небесного ангелочка. Девушка гордо несла точеную головку, плечики бы-ли развернуты, она совсем не сутулилась и я этому удивился. Ее осанка представлялась идеальной - в эпоху засилья сидячих профессий такое увидишь редко. Спортивные ноги обтягивали черные колготки, а на левом плече висела легкая дамская су-мочка с небольшой застежкой из желтого металла.
  Я шел метрах в пяти позади, а глаза отдыхали на строй-ной фигурке. Что касается пропорций, то молодое создание вы-глядело настоящим совершенством и к тому же весьма сексу-альным. Мужчины меня поймут.
  Солнце уже завалилось за горизонт, но ночь еще не на-ступила - был тот промежуток времени, когда тьма борется со светом, отвоевывая свою территорию медленно, но неотврати-мо. Тем временем город наполнялся искусственным светом - включились лампы вдоль дороги, во всю заиграли неоновые вывески на магазинах, а из квартир ближайшего здания на тро-туар упал первый свет.
  Вот тогда я это и заметил. Мой взгляд в очередной раз оценивающе пробежался сверху вниз и замер на великолепных икрах, а так же...
  Тени не было!!!
  Не знаю как я на это обратил внимание, ведь в тот мо-мент смотрел не туда и даже об этом не думал.
  НО ТЕНИ НЕ БЫЛО!!!
  Свет свободно струился сквозь неплотные занавески квартиры первого этажа. Он заполнял вечерний воздух, прохо-дил через тренированное тело (тело?) девушки и мягко ложил-ся на то место, куда и должен падать в отсутствии прохожих. Происходящее выглядело настолько нелепым, что даже заме-тив подобную дикость , пришлось потратить секунды три, чтобы осознать и еще пару, чтобы удивиться. Только после этого забегали буксовавшие мысли. Но даже тогда, еще не ве-ря, я посмотрел себе под ноги - моя тень была. Не очень темная в вечерних сумерках, но она уже двигалась вместе со мной по тротуару.
  Туда...
  Вслед за...
  Тогда у меня не нашлось слов, чтобы подумать - за кем.
  Кто она?
  Точнее, ЧТО ЭТО ТАКОЕ?
  Наверное, в тот момент на моем лице появилось не самое умное выражение. Правда, надеюсь, что рот как у деревенского дурачка я не открывал. Хотя подобное было бы весьма прости-тельным.
  Темные спортивные туфельки с плоской подошвой без каблука медленно удалялись в сторону перекрестка совершен-но не производя шума. Она ступала мягко, как большая кошка, вышедшая на охоту...
  - Может это бесплотный дух?- что еще я мог подумать в тот момент?
  - Или ее тень устала на тренировке и осталась отдыхать в спортивном зале?
  Ничего более умного в голову не приходило. Я просто продолжал двигаться, напоминая механическую куклу у кото-рой еще не кончился завод или не иссякло питание и которая не предполагает когда и где это произойдет.
  Мы дошли до угла длинного кирпичного дома, в котором жители еще считали себя новоселами, а я так и не пришел к ка-ким-либо выводам. Из глубины сознания, как со дна огромного озера, всплыли дряблые останки каких-то псевдознаний - "Че-ловек-невидимка" Герберта Уэллса (это явно не подходило); "Властелин мира" - это уже из немного наивного романа Алек-сандра Беляева - в нем перед героями появлялись видения, вну-шенные гипнотической установкой (все это сказки, но я украд-кой оглянулся назад - там было пусто, только какая-то женщи-на с девочкой лет десяти неторопливо двигалась в нашу сторо-ну).
  Но может надо мной висит НЛО и я рассматриваю голо-графическую картинку инопланетян? Последняя мысль заста-вила взглянуть на небо - в вечерней синеве проклевывались первые звездочки, вдоль проспекта начинала подсвечивать ущербная луна, по форме похожая на ломоть спелого арбуза.
  И это все, что я увидел.
  А следующей мыслью была мысль про вампиров,- Жен-щина-Вамп,- так их, кажется называют. Последние сведения не имели никакого отношения ни к книгам из моего детства, ни к популярным статейкам из бульварной прессы, типа: "Визит зе-леных человечков в город N. День первый.". Это все современ-ные видеофильмы.
  Я зацепился за мысль о видеофильмах, вампирах, филь-мах ужасов... и неожиданно на голову вывалилось из Булгако-ва:
  - ... но над спинкою на полу не было теневой головы Ва-ренухи, равно как под ножками не было ног администратора.
  ТОЛЬКО ЭТОГО НЕ ХВАТАЛО!
  Я на секунду замер. Но стройное создание из плоти и кро-ви (я на это надеялся) казалось реальным и также реально на-правлялось по своим делам... и рожек я не заметил. Она ушла вперед, теперь нас разделяло метров двадцать - целая пропасть и, по правде говоря, мне захотелось ее увеличить еще больше.
  Но, черт побери, одновременно ситуация была и архиин-тересной. Возможно, данное чувство от самого дъявола, кото-рый не забыл вложить его в душу человека, когда Бог лепил свое создание.
  Возле одной из витрин девчонка притормозила, что-то там посмотрела, беззаботно отвернулась, кокетливо поправила темные волосы и двинулась дальше. Мне же следовало свер-нуть налево и отправиться на автостоянку к своему жигуленку. Он ждал меня с самого утра, более того, он ждал меня лишних два часа, на которые я задержался на работе и... я решил, что лишних десять минут машина потерпит.
  Но каким надо быть осторожным!
  Когда она на секундочку замерла у большого витринного окна, купаясь в потоках белого света, тени не было как и рань-ше. Теперь я это видел совершенно четко. Ничего не менялось! В этом было что-то ужасное. Причем, меньше всего проблема тени волновала молодую девушку.
  Открылась дверь магазина и на тротуар вышла пожилая супружеская пара - они не обратили внимание ни на девушку, ни на отсутствие тени. В этом была вся суть проблемы. Никому не было и не будет дела, пока его не ткнешь носом в асфальт под ногами. Меня же погубило любопытство и... у нее, дейст-вительно, была классная фигура, и походка тоже классная. Да-же если она ведьма. Во внешнем восприятии это ничего не ме-няло.
  Я миновал ту же витрину. Отражение в стекле казалось тусклым, не таким как в зеркале при подобном освещении, но мои растерянные глаза выделялись и там. Ко всему прочему, я нахохлился, напоминая взъерошенную курицу - моя мама все-гда говорила, что по этой позе можно легко определить мое душевное состояние.
  Тем временем, девушка без тени приблизилась к регули-руемому перекрестку и остановилась. Светофор уже переклю-чился на желтый, мигнул и перекрыл движение красным све-том. За ее спиной стали скапливаться люди.
  У девчонки оказалось простое лицо юного человека. Можно сказать, оно было даже симпатичным, от него веяло молодостью и свежестью. Ее легкая матерчатая куртка с ворот-ничком-стоечкой была застегнута под самое горлышко. И даже теперь, украдкой разглядывая неподвижную девичью фигуру, я ощущал гибкость, кошачью грацию и собранность, что дается от рождения или тренировками с раннего детства, и то не каж-дому. Почему-то это было очень приятным.
  Светофор снова замигал красным, потом желтым и раз-решил переход дороги. Народ двинулся к автобусной останов-ке, что была на той стороне перед огромным пустырем, сплошь покрытым травами и низкорослым кустарником. Я двинулся следом. Просто посмотрю как она садится в автобус и... и тогда решу, что делать дальше.
  Слишком все необычно.
  Спеша проскочить перекресток на скорости пролетел тя-желый синий форд, не обращая ни на кого внимание. Мы сту-пили на дорогу. В этом была своя интрига, я вел себя как разо-блачитель шпионов из своих детский игр - легкое движение, как бы случайное до предела неуклюжее касание (если что - простите мэм)... и я почувствовал! Не знаю чего я ожидал от этого, но мой локоть и моя кисть коснулись настоящей живой плоти. По крайней мере, она была осязаема, ее можно было по-трогать, и с нею можно было столкнуться.
  Что это могло значить?
  Я не знал.
  Как и не знал, что еще можно было сделать с ее телом... или душой.
  Поговорить можно? Нет, нет. Она мне не нужна, я только интересовался, куда пропала обыкновенная человеческая тень.
  Остановка оказалась мечтой грабителя - практически она не освещалась, я видел лишь силуэт девушки в сгустившихся сумерках. Силуэт был, а вот тени отсутствовали даже у нор-мальных людей, толкавшихся в ожидании автобусов.
  О Н А Н Е П А Х Л А !
  Только теперь, с самых задворков мозга, выплыла запо-здалая мысль. Когда я стоял совсем-совсем рядом у пешеход-ного перехода, и вот теперь, в нескольких метрах за спиной, не ощущалось никакого запаха.
  Не знаю, что за ароматы должны исходить от такой кра-сотки - запах послетренировочного пота, если там у них отсут-ствуют душевые (в чем я сомневался); женской косметики, слегка осязаемой, может совсем воздушной, но реально суще-ствующей или просто одеждой - курткой, кожей дамской су-мочки.
  Подошло несколько автобусов. Остановка пустела, но она не торопилась.
  Может девушка такой родилась?
  Маршруты оказались не ее. Последний автобус тронулся с остановки, бросив на нас свет из салона. Свет упал мне под ноги, пройдя через девчонку, но я не сказал бы, что тело стало прозрачным.
  Она пошевелилась, я оторвал глаза от асфальта и мы встретились глазами. Меня прожигали насквозь. В голове про-неслись кошмарные мысли:
  - Сейчас что-то произойдет - она отправит меня в пре-исподню или подойдет и прямо при всех перекусит яремную вену (это где-то возле шеи) и напьется досыта, или, наобо-рот, впустит в меня свою поганую кровь, как случилось в ка-ком-то романе Стивена Кинга.
  - Я сделаю вид, что ею не интересуюсь.
  Почему-то я снова уставился в то место на асфальте, где должна быть тень.
  (Боже, что я делаю?)
  Я рывком вернул взгляд на прежнее место... Она смотрела туда же на асфальт... и понимающе подняла голову.
  Я все же что-то почувствовал, и с моей стороны было ин-стинктивное защитное движение.
  Рука?
  Нога?
  Не знаю. Большая злая оса ужалила под самое ухо, свет уходящего автобуса мгновенно исчез, а в затылке разорвалось мегатонная бомба.
  * * *
  Боже мой, моя голова!
  Кусочки серого вещества оказались рассеяны по всему черному полю, застилая мне круговой обзор и мешая смотреть. А рядом мычали - Ммм -ммм- ммм ,- тяжело, нудно и против-но. Мне не нравилось. Звук вгрызался в черепную коробку, стараясь отколоть еще парочку небольших кусочков для черно-го поля.
  Потом я открыл глаза и звуки тут же прекратились, так как исходили из моих уст.
  Я видел закат, теперь наблюдал восход, ночь же провали-лась в неизвестность. Я ее просто пропустил, сам того не заме-тив. В затылке плескался жидкий свинец, а в шею воткнули большой тупой гвоздь и он застрял в основании черепной ко-робки, успев пустить свои отростки внутрь головы.
  И еще я замерз.
  Стать на четвереньки оказалось проблемой, но я справил-ся. Не сразу, но в конце концов все получилось.
  Эта засранка с кастрированной тенью хотела меня убить и у нее почти получилось.
  Пропавшая тень уже не интересовала. Появились более серьезные проблемы - например, как встать на ноги. А также состояние головы и шеи. Да и с землей случились неприятные изменения - она превратилась в огромный магнит и тот притя-нул мое тело к себе, как обычную пылинку из железа. Земля стала моим полноправным хозяином. Под руками похрустыва-ла сухая трава и даже стоя на четвереньках, я умудрялся ка-чаться как хорошо подгулявший матрос.
  Или я оказался на палубе корабля во время шторма?
  Но нет, где-то рядом была остановка. До меня доносился характерный шум (отходящего? подъезжающего?) автобуса.
  Может того же?
  Голова соображала очень плохо. Она стала напоминать большую картонную коробку со стеклянной посудой, случайно упавшую с пятого этажа. Любая мысль отражалась дребезжа-щим позвякиванием, и пыталась выбраться наружу прямо через кости черепа.
  Внутри головы поселился колючий ежик.
  И бронзовый колокол, треснутый и покрытый от старости зеленым мхом.
  И мне было очень плохо! А внутренности вели себя про-сто отвратительно. Желудок дернулся несколько раз и меня вырвало. Правда, ничего путного не получилось - я только за-путался в своих слюнях.
  Она действительно пыталась меня убить!
  Я помнил жестко сжатые в острую линеечку губы и блес-нувшие белки глаз, как у бешенной собаки перед последним боем.
  Здорово она врезала!
  Может в том клубе учат карате, а не атлетизму? Я вдруг снова превратился в организм с единственной функцией - очи-стительной.
  Но, Господи! Если бы это помогло снять боль в голове!
  Прошло никак не меньше половины Вечности, пока поя-вилась способность встать на ноги. Рядом зеленела крытая ос-тановка. Она не потрудилась как следует замаскировать бес-сознательное тело и только ночное время не позволило кому-нибудь наткнуться на меня. Я сдвинул рукав и вместо "Элек-троники-5" обнаружил раздавленное месиво в обрамлении ме-таллического корпуса. Половина покореженных внутренностей высыпалась, а остатки походили на распотрошенное существо. Той даме можно вписать в счет и их. Конечно, если она прини-мает претензии.
  По инерции, я пошарил по карманам и понял, что часы - не единственное неприятное открытие. Кошелька на месте не было, вместе с ним пропала большая связка ключей. Без по-следних я не только не мог воспользоваться своим автомоби-лем, но и попасть в квартиру. К счастью, меня никто не ждал в ней.
  Два года назад я уже посеял огромную как у ключника, связку ключей и многие из них пришлось в спешном порядке восстанавливать заново. Связок сразу стало две - одна моя лич-ная, а вторая чисто рабочая. Как-то незаметно они слились в одну и разрослись до больших размеров. Она постоянно расто-пыривала карманы, иногда превращаясь в четки.
  Со стороны я напоминал пьяного, но тем не менее вер-нулся назад и внимательно осмотрел место своего ночлега. Да, можно было не беспокоиться - вещи исчезли. Я еще немного пошатался на том месте, пытаясь сообразить который час пока-зали бы мои часы, если б уцелели. Судя по освещенности - шесть. Тогда услышанный автобус один из самых первых. Еще три часа и начнется мой рабочий день, но в контору мне нужно сейчас. После той памятной потери связки пришлось долго вы-саживать дверь квартиры и теперь в верхнем ящике рабочего стола лежали дубликаты самых важных ключей. Все важные, кроме автомобильных. Их дубли находились в квартире.
  Моложавая женщина в светлом пальто осуждающе всмот-релась в меня возле магазинчика, где та ведьма вчера (!!!) при-хорашивалась. Но это уже не трогало, мне было все равно. Я доковылял до входных дверей своей конторы и немного посто-ял возле ступенек. Свежий ветерок теребил волосы на чугунной голове. Легче не становилось.
  По ее милости я мог получить сотрясение мозга.
  Мне и раньше приходилось попадать в большие передел-ки - бил я, били и меня. Очень давно, еще лет в шестнадцать-семнадцать я успешно противостоял сразу троим уличным бой-цам. Победителем я не стал, но и те не выиграли. Я знал толк в этих делах. Но чтобы вот так... с одного удара (фактически я его не заметил) какая-то дамочка смогла отправить меня на це-лую ночь в нокаут! Я даже не слышал о подобном. Меня вдруг прошиб пот, когда представил реакцию своих знакомых - они будут смеяться до конца своей жизни и за спиной показывать на меня пальцем своим детям и внукам.
  Прошла пара минут. И еще раз пара. И я сделал несколько шагов по каменной лестнице наверх и толкнул тяжелую дверь. Она оказалась не запертой. В этот ранний час она действитель-но была открыта, как если бы ожидала меня со вчерашнего ве-чера. На пороге я наконец-то оглянулся назад и посмотрел под ноги. Тень лежала на своем обычном месте. В утреннем свете нечеткие отпечатки распластались по серому бетону, своим присутствием внушая, что не все так плохо, как могло пока-заться.
  В вестибюле дежурил ночной сторож. Я его знал, но все равно понадобилось несколько минут, чтобы уговорить впус-тить меня в контору, но даже сторожа порой смягчаются. Когда за спиной сомкнулись двери лифта, часы в вестибюле показы-вали 6:24.
  Лифт дернулся и сонно пополз вверх, а мои глаза уткну-лись в инструкцию возле панели управления. Так часто бывает - взгляд сам упирается во что-то подобающее моменту. В мел-ком тексте выделялись большие буквы - "ЭТО ОПАСНО". Мне следовало знать про "ЭТО" еще вчера вечером.
  Ведьма понимала, что не дает тени. И еще она была кате-горически против, чтобы подобные интересные вещи расска-зывали другим (по настоящему - "ЭТО ОПАСНО"). Насколько я представляю анатомию человека, прямо под ухом находится смертельная точка, и носок туфелька почти попал в цель. Те-перь я чувствовал опухшую шею, как если бы по ней прошлись бревном. И вообще, надо быть снайпером, чтобы с одного раза уложить человека ударом ноги по шее.
  Кабина замедлила ход, где-то заскрипело, я подумал о схожести наших состояний - я тоже поскрипывал, меня пока-чивало, ход был не таким уж и быстрым, и так же не тороп-люсь, как и лифт при открытии своих дверей.
  Первым делом пришлось забраться в шкафчик, достать электрический чайник, сходить в туалет, набрать там воды и поставить его кипятиться. Только после этого я плюнул на ус-ловности и вытащил из Натальиного стола небольшое круглое зеркальце. Но оно мало что дало - я видел какие-то части лица, то низ подбородка, то один глаз, а второй не вмещался, то кон-чик носа вырастал до размером пирамиды Хеопса, закрывая весь обзор. Лишь правую сторону шеи не удалось рассмотреть.
  Она ударила меня слева!
  Похоже, именно по этой причине удар проскочил незаме-ченным. Ведь даже очень резкий замах как-то воспринимается, но когда его не ждешь... и когда перед тобой сопливая девчон-ка, хотя и без тени... и когда она левша...
  Количество переросло в качество, которое меня свалило как быка на скотобойне.
  Ладно, чайник пока не важен, пусть закипает, а мне необ-ходимо привести одежду и лицо в порядок - вот что главное. Хотя бы хорошенько осмотреться - я еще помнил взгляд оди-нокой женщины, разбирающей глазами мое тело на отдельные части. И ничего сексуального в нем не было.
  Я немного подумал, захватил полотенце и пошел к лифту. Мне необходимо было спуститься на второй этаж, где в муж-ском туалете висит огромное, в человеческий рост, зеркало.
  Лифт так и не проснулся, он все также дрожа и покрях-тывая спустил меня вниз.
  По всей правой стороне шеи разлился большой припух-ший синяк, среди красноты четко выделялась темная область, куда попала спортивная туфелька. Я сделал примочку из поло-тенца и занялся одеждой. Серая куртка имела грязные пятна на спине - результат ночлега под открытым небом. Я скрутился в штопор, чтобы суметь все рассмотреть, не сообразив просто сбросить куртку, потом потянулся в сторону раковин и в таком положении осмотрел грязные брюки и туфли.
  Я только увидел себя целиком, как снова попал в исто-рию.
  Я развернулся к зеркалу всем корпусом, полностью вы-прямился и протянул вперед руки.
  Я ПРОТЯНУЛ ВПЕРЕД СВОИ РУКИ!
  И это "Я" было там, в зеркале, в царстве отражений. Но сам то я так и не пошевелился и оставался повернут спиной к зеркалу. А теперь и подавно меня сковал столбняк. Восприятие изменилось, время превратилось в медленно ползущую черепа-ху (по мне?), движение (там!?) стали замедленными и неот-вратимыми, две знакомые руки приблизились... вцепились в куртку... две огромные хватательные пиявки рванули меня за отвороты одежды... ТУДА!!!
  Помешал умывальник, о который я ударился, а резкая боль в боку и спине вернули на землю. Я дергался, упирался в белый фарфор раковины и визжал как поросенок.
  У НЕГО была цепкость!
  У НЕГО была еще ТА ЦЕПКОСТЬ!
  Куртка сползла с тела и накрыла голову, но я видел пере-кошенное от напряжения и ярости лицо.
  Мое лицо!
  Оно жило своей жизнью!
  И оно тащило меня к себе!
  ...И это не было сном.
  Но кошмар все же лучше, чем подобная явь. Даже в са-мом страшном кошмаре когда-нибудь можно проснуться, хотя бы от собственного крика.
  Мне стыдно даже думать, но в какой-то момент присутст-вие духа покинуло меня, я потерял лицо, тело билось в судоро-гах животного страха. И я немного обмочился.
  Раздался резкий звук разрываемой ткани, я полетел на кафельный пол. Затылок с размаху въехал в белоснежную плитку, на время пропало зрение. Но это длилось не очень дол-го...
  На той стороне рука отражения легла на левый край ши-рокого зеркала и оно неторопливо шагнуло ко мне.
  Теперь в помещение был слышен лишь шум моего дыха-ния и звук его шагов.
  Из оцепенения меня вырвал не страх, и даже не это, до боли знакомое лицо с двухдневной щетиной, а тень. Точнее ее отсутствие.
  "Я" шагнуло от стены на залитое светом трех ламп про-странство, а под ногами оставалось девственно чисто.
  Этот тоже не имел тени!
  И он... шагнул ко мне!
  - Как мне хочется проснуться, - подумал я, - пусть бы все оказалось сплошной выдумкой, или обычным плохим сном, - но тем не менее ноги к животу я поджал и прикрыл пах.
  Еще шаг и "Я" нагнулось!
  Ноги выстрелили, превысив по силе Царь-Пушку. Во всплеске силы сказалась вся ярость, растерянность и леденя-щий душу страх, балансирующий на грани безнадежности или безумия. И еще там проявились две вещи - память о девчонке, что хотела меня убить. Ее рот, ее равнодушные до жестокости глаза, ее безразличие к моей жизни. И второе - "мое" лицо на-против, с таким же бездушием фиксирующее все мои движе-ния. Лично я никогда прежде не замечал подобного выражения у себя в зеркале, да и окружающие не говорили про это. Все впечатления автоматически сложились в удар и тот получился.
  Ноги попали в область грудной клетки и если бы за спи-ной ожившего отражения оказалось его зеркало, оно бы летело до самого конца на той стороне и лопнуло от удара как пере-спелый арбуз. И только брызги усыпали бы окружающее про-странство.
  Но зеркала не было, "Я" отлетело в сторону раковин и в узком пространстве туалета загрохотало как при горном обва-ле. Тело сбило несколько стоек, сорвало два умывальника. Они упали вместе со "мной". Изображение даже вскрикнуло, как настоящий человек. Из сорванных кранов хлестануло водой. Она ударила в пол, разбившись на миллион водяных капелек, всплывающих по воздуху. Одна из струй, как в фонтане, взле-тела под самый потолок. В туалете образовалась быстро расту-щая лужа. В этот утренний час напор в трубах был самым мощ-ным за сутки и струи гудели как сопла реактивных двигателей.
  Я судорожно вскочил на ноги, сжав руки в кулаки - изо-бражение барахталось на фарфоровых осколках, тщетно силясь подняться. Оно гремело кусками раковин как костями.
  И еще оно ругалось:
  - Ты ударил меня, сволочь! Понимаешь, ты ударил меня! - там в углу лежала кошмарная тварь, абсолютно похожая на ме-ня, внешне совсем как я, а внутри... Внутри это и было той тва-рью. Она поднималась, отвратительно ругаясь и грозя:
  - Я кастрирую тебя сейчас! Ты посмел ударить меня! Я сделаю это, - тварь-изображение совершенно не маскирова-лась, она была открытой и прозрачной, как только что вымытое оконное стекло. Все чувства выползли на лицо, исказив черты до неузнаваемости.
  Это был не я!
  Но ОНА хотела меня!
  Я это сразу понял - она хотела меня, как умирающий от жажды странник хочет пить, и как сексуальный маньяк желает свою жертву.
  И ОНА ХОТЕЛА МЕНЯ ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС!
  Мы стояли как в бане, окруженные горячим паром. Зер-кало запотело, но сквозь белесую пелену угадывалась наша комната, бьющая в воздух струя, ярко просвечивали лампы на потолке, а меня не было. Помещение казалось совершенно пус-тым - там не было нас двоих.
  - Иди сюда, сволочь! - тварь еще не успокоилась, ее руки призывно поманили к себе, - Ну иди же сюда, - а ноги сдвину-ли такое знакомое тело к выходу и... пути отступления оказа-лись отрезанными. Для этого ей пришлось пересечь несколько тугих струй. Тварь топала, мокро хлюпая по воде и не обращая внимание на хлеставший кипяток, а взглядом ела меня.
  Сердце бухало как в бочке, вода и пот заливали глаза, а голова раскалывалась от боли. Отчаянно хотелось не верить в то, что видел, в проклятый сон наяву, в химеру, вставшую на пути.
  Она ухмыльнулась!
  (Боже, неужели и у меня такая же похабная ухмылка!)
  Она ухмылялась кровожадно и победно. А потом выста-вила перед собой полусогнутую левую руку, а второй ударила по локтевому сгибу. И снова ухмыльнулась:
  - Выкуси-ка дружище, - голос твари перекрывал шум во-ды.
  - Ах ты, мокрая курица, - я почти обиделся, - сама получи, - и ответил тем же жестом, но правой рукой. А ругаться так же грязно, как и та тварь, мне не хотелось.
  - Ты - это я и ты не имеешь права на отдельную жизнь, - мой голос звенел от напряжения, - Уходи назад, - возглас под-нялся над ревом воды. Я был похож на мальчишку, заклинаю-щего свои детские страхи спрятаться под кровать.
  - Сейчас я тебя сделаю, - он просто проревел не своим го-лосом, перекрывая все и вся. Я не стал дожидаться продолже-ния. Я метнулся в угол к осколкам раковины, туда, где только что беспомощно барахталась тварь. Большой, острый как кин-жал, кусок фарфора удобно уместился в руках, я даже не по-чувствовал острых граней. С яростным криком смертельно раннего льва, тварь (это не мог быть я!) бросилась в мою сто-рону.
  Кошмарная мысль еще успела молнией проскочить через воспаленный мозг, эхом ударив изнутри так, что я чуть не вы-пустил свое оружие на ноги...
  (А вдруг тварь живуча как сказочный Кащей Бессмерт-ный и прежде чем вступать в бой, мне необходимо найти ту иголку в яйце, в котором спрятана ее мерзкая жизнь. Вдруг осколок раковины ударит, не причинив вреда и, мое же изо-бражение поглотит меня в одно мгновение. Господи, помоги мне здесь и сейчас!)
  ...и метнул острый кусок в летящую морду - со всей силы и с небольшим разворотом так, что самого потянуло в огром-ную лужу на полу.
  Белый, мраморного цвета, осколок не подвел - он вошел прямо в лицо, издав громкий хруст. Удар оказался такой силы, что существо мгновенно опрокинулось навзничь и с шумным всплеском распласталось на плитке. Оно по инерции пролете-ло-проехало-проплыло ногами вперед и чуть не сбило меня. Туча брызг разлетелась во все стороны. Теплая жидкость дос-тала до головы.
  Я схватил еще один кусок, а точнее целую половину фа-янсовой конструкции, с гиком вздернул ее над головой. В че-репе разорвалась очередная шутиха, а огненные мошки прон-зили мозг до самого основания. И с размаху, с чувством про-клятого облегчения, что ставлю точку в этом диком деле, и со-вершенно безжалостно опустил камень "себе" на голову.
  Отражение треснуло с противным звуком взрыва воздуш-ного шарика, треска упавшего серванта и визга испорченной бор-машины. В стороны метнулось что-то черное и потекло по окружающим стенам. Липкое и противное попало на щеку. В водяных испарениях комната дрожала, наполняясь туманом, мешая объективно оценить происходящее. И все же я понял - дрожал не только воздух, дрожала и черная субстанция, покры-ваясь паровой рубашкой. Черное нечто истаивало. Разбитое те-ло вдруг стало призрачным, совсем призрачным и исчезло, ос-тавив после себя лишь одни воспоминания. Вода тут же сомк-нулась на освободившемся месте, и волна достигла моих ног.
  И это существо тоже хотело меня убить.
  Вода стремительно прибывала. Скоро она зальет все по-мещение, переберется через порог и выберется на свободу. Но прежде чем что-либо предпринимать, мне следовало сделать одно очень важное дело. Еще оставались цельные куски фар-фора и я их использовал, вложив душу, надежду, гнев и отчая-ние.
  Сначала зеркало только треснуло, от угла к углу протяну-лась густая сеть морщин. Комната на той стороне попала в паутину и уже никогда из нее не выбралась. Со второго удара на пол полетел добрый десяток осколков. Хрустальный звон давал удовлетворение и то, что оставалось на кафельной плит-ке теперь было только серебристыми клиньями толстого стекла и не чем иным.
  Потом я потратил несколько минут, чтобы отыскать и пе-рекрыть вентили.
  ВСЕ!
  И обессилено вывалился в коридор, оставляя за собой лу-жицы. Но закрыть плотно дверь я не забыл! Только вместе со щелчком замка пришло относительное успокоение.
  Вода еще стекала, а коричневые туфли противно чавкали, отмечая каждый шаг. В царстве тишины, которая бывает толь-ко перед началом рабочего дня, пока город еще не проснулся по настоящему, я двигался со странными звуками, напоминая столетнюю улитку. Влажное причмокивание возвращалось на-зад измененное до неузнаваемости эхом, пугая меня самого.
  МНЕ БЫЛО СТРАШНО!
  Вот теперь мне было СТРАШНО ПО НАСТОЯЩЕМУ! Пришла разрядка. Она барабанила изнутри в черепную коробку и норовила дать под коленки. Мокрая одежда противно при-липла к телу, разделившемуся на две половинки. Первая из них лунатической походкой цепляясь руками за стены двигалась к выходу, а вторая летела в бездонную пропасть - в паху образо-валась тянущая вязкая пустота, а ягодицы сковал ледяной пан-цирь. Всю жизнь я не переносил качели именно из-за подобно-го состояния, и всякий раз не был уверен, что когда-нибудь по-паду на землю.
  Куда попаду сейчас - было под еще большим вопросом. Теперь в голове царил настоящий кавардак - от мыслей оста-лись одни обрывки из фраз, сценок, звуков и кусков эмоций. А над всем царствовали какие-то шумы, более всего похожие на шум сорванных кранов или стенания неисправного унитаза.
  Я медленно миновал приемную директора, пустовавшую в этот ранний час. Удалился на несколько метров от обитой ко-ричневым дерматином двери и облокотился на стенку. Тут я замер секунд на десять. Позади остались мокрые следы гигант-ской лягушки, закрытая дверь в туалетную комнату ( я три раза мысленно перекрестился) и тишина пустого здания.
  Химер больше не было!
  Они пропали вместе с разбитыми зеркалами. Даже изо-бражение вернулось на прежнее место - при выходе мой про-филь мелькнул на нескольких уцелевших осколках. Сейчас я уже не был уверен в этом, поэтому тут же мысленно себя по-правил - вернулась только часть изображения. Хорошо это или плохо я не знал.
  Лифт открылся сразу же - он ждал меня здесь все это вре-мя как верный пес... или как яма-ловушка. Запоздалая мысль ударила в самое темечко:
  - Зеркала!!!
  и тут же отпустила - в кабине зеркал никогда не было. Я это вспомнил. Теперь перед мной открылась пустая панель с восемью круглыми дырочками. Я восславил экономию и по-ехал на свой этаж.
  Чайник энергично пыхтел белым паром, не громко посви-стывая сквозь шум кипящей воды. Мне даже стало легче - я попал в привычную обстановку... но на столе лежало круглое зеркальце... и я не знал, что делать. Не разум руководил мною, а обычный инстинкт - чайник с кипятком тут же оказался в ле-вой руке, а потом с оглядкой и осторожностью, как мину, гото-вую взорваться в любую секунду, пододвинул маленькое круг-лое озерцо, отражающее... Кого? Меня?
  Я заглянул и чуть не выплеснул весь кипяток...
  Руки дрожали и пытались опередить мысли. Я увидел се-бя с расстояния в вытянутую руку и... все было нормально, как раньше, как полчаса назад, в ту часть утра, между которой уже прошел серьезный водораздел.
  Мне нужно к кому-нибудь обратиться. Мне нужен собе-седник, мне нужен товарищ. Возможно мне нужен психолог или психиатр. Скоро здесь начнется настоящий тара-рам. Будет не легче, чем в туалете перед зеркалами.
  И еще я чувствовал злость и печаль - это существо научи-ло меня убивать. Кем бы оно не было, оно научило меня уби-вать, и это оказалось просто и легко. Я ведь даже почувствовал настоящее удовлетворение. Хотя я убивал не кого-то - я убивал частичку себя и в себе. Меня лишили целомудрия и я не мог быть благодарным за это.
  - Мы еще разберемся с тобой, кто ты есть на самом деле, - я разозлился только теперь. - Мы еще разберемся, сволочь.
  Я скинул всю одежду с себя - совсем как в детстве. Наго-та не смущала - о том, что зайдет кто-нибудь из коллег - ранних пташечек, не думалось. Скинул и отжал в ближайшую урну, решив прибрать лужи на полу попозже, когда все закончится.
  Оказывается, одеваться в мокрое гораздо неприятнее, чем сбрасывать белье - оно холодило, приставало к гусиной коже, и было просто мерзким, а куртка еще и оказалась с надорванным левым рукавом. Но той Химере досталось побольше.
  А потом я сел и уставился на телефон.
  Ну вот и снова встал извечный русский вопрос - Что де-лать?
  Куда звонить? В милицию, психиатрическую лечебницу, госбезопасность, друзьям или отцу в Смоленск? Как рассказать про королеву стройных фигур и про себя... и... мне пришла в голову одна мысль. Это надо проверить. Во имя моей веры в свою нормальность.
  В шкафу висел чей-то летний плащ - по-моему он при-надлежал Володе Пахадне. В данную минуту мне он был гораз-до нужнее. Я сбросил куртку, одел плащ, осмотрел шкаф, по-том второй, на полках которого валялись разбухшие папки с древними запыленными инструкциями и наконец отыскал длинный металлический прут, которым пользовались, чтобы поправлять штору и ушел, не закрыв кабинет. Все равно я дол-жен сюда вернуться. По крайней мере я на это сильно рассчи-тывал.
  Дедок на вахте додремывал, а на первом этаже уже рабо-тали уборщицы и я порадовался, что их не было видно ни на втором, ни на четвертом этажах.
   Моя цель высилась в ста метрах от конторы - путь лежал прямо в спортивный зал. Утренний воздух холодил через влаж-ную одежду.
  Вчерашняя красотка вышла оттуда!
  У подъезда висела вывеска. На ней золотистыми буквами на черном фоне красовалось:
  "Общежитие N 3 объединения Химволокно"
  - Я лишь осторожненько посмотрю, что там в зале и сразу назад, - я старался успокоить самого себя, но это не очень-то получалось. Сердце работало на повышенных оборотах. - Я гляну откуда вышла культуристка и вернусь, - рука нащупала холодную металлическую ручку и потянула на себя дверь. За ней оказалась еще одна. Открыл и ее. Вахта в здании отсутст-вовала, темно-синие, почти грязные казенные стены тянулись по бокам, окружая продолговатый коридор со ступеньками в центре и упирались в лестницу и лифт, сразу же расходясь в стороны.
  - Тут нет никого, мне пока везет, - подумалось с облегче-нием, - и пока чертовщиной не пахнет, и серой не воняет, Это тоже важно.
  Когда рука коснулась металлической ручки, пальцы дро-жали от пробирающегося под одежду холодка, от напряженных нервов или от того и другого вместе. Металлический прут я держал как шпагу вдоль ноги, стараясь его не афишировать.
  Куда я иду и что хочу найти?
  Полного ответа не было. Произошедшее еще не успело уложиться ни в голове, ни в сердце - произошло событие на-столько невероятное, сказочное, без права существования в ре-альной жизни, что теперь в мозгах кроме обломков прежних представлений, колючих и может быть совершенно бесполез-ных, ничего не было. Но самое страшное - теперь пропали вся-кие критерии истинности происходящего.
  Я не думал, что стал сумасшедшим, просто вдруг стал хо-рошо себе представлять каково быть в их шкуре. Пока это было моим внутренним состоянием - окружающее об этом не знали. Но хуже всего было думать, что с ума сошел окружающий мир. Это уже серьезно. Полная картина так и не складывалась - ми-роздание слишком велико и фундаментально. Мы пришли в этот мир и также уйдем, а он, тем не менее, останется.
  Нет, не складывалось - несмотря на жужжащие мысли и желание понять.
  Ступая по коридору и поднимаясь по боковой лестнице, выводящей на площадку к буфету, почте и спортивному залу, я шептал как слова молитвы:
  - Сейчас мы разберемся. Сейчас все станет ясным. Сей-час... Сейчас... Сейчас... Господи, не дай мне пропасть. И дай мне проснуться.
  Буфет работал с 10 часов, о чем свидетельствовала таб-личка и огромный замок на двери. Почта - с 8 часов и тоже бы-ла закрыта. Я не торопился, шел медленно, неся голову с за-севшей в ней болью, как заполненный до краев сосуд и судо-рожно сжимал блестящий, никелированный прут. Где-то возле выхода послышались голоса - гулко, не таясь, несколько раз стукнули входные двери. Люди уходили в день.
  Вывеска "Спортивный клуб "АТЛАНТ"" затормозила мое продвижение.
  - Он должен быть закрыт, - подумал я и потянул дверь на себя. Она со скрипом открылась.
  - Не заперто, - это был факт без комментариев.
  Взору открылся узкий коридорчик. В нем было бы темно если бы не полдюжины рваных отверстий, через которые про-никал свет из спортивного зала. Рассеянные лучи с трудом вы-хватывали непонятные полосы на полу, что протянулись от изуродованных дверей в сторону раздевалок.
  Не придя к каким-либо выводам, я осторожно шагнул внутрь, а в сознании отпечаталось - "клуб открыт".
  Через минуту я уже знал, что клуб не просто открыт - он открыт полностью. Все двери выходящие в коридорчик были не заперты - их просто прикрыли, но не закрывали на ключ. А внутри... Я... Я с трудом сдержал позывы к рвоте. Возможно во мне жило ожидание чего-то подобного, но все же...
  По левую руку шла раздевалка, теперь уже без разницы - мужская или женская. Тем кто там находился разделение на два пола было глубоко безразлично.
  Они все были мертвы!
  И не просто мертвы!
  О н и б ы л и у ж а с а ю щ е м е р т в ы !
  Молодые тела стащили в одно место и бросили вповалку. Некоторые еще были в майках и в спортивных трусах. Глаза случайно выхватили из общей массы стройные девичьи ноги, обтянутые серым трико с потеками застывшей крови. Недале-ко от входа лежал крепкий парень с развитыми до безобразия грудными мышцами и круглой черной гантелью, наполовину вошедшую под ребра. И над всем стоял удушливый запах ско-тобойни.
  Я заставил себя шагнуть в помещение и сразу ступил в сторону, стараясь не наследить.
  Все нужно сделать до конца.
  Глаза поневоле натыкались на разбитые головы, размоло-ченные чудовищной силой торсы и искали ее. Я нашел свою королеву у зарешеченного окна - девушка разбросала руки в попытке обнять весь земной шар, темная юбка задралась, об-нажив белые трусики. И только шея неестественно завернулась на бок так, что головка оказалась лежащей на плече.
  Я подумал, что когда ЭТО случилось, она собиралась до-мой.
  Я чуть не развернулся к выходу, чтобы уйти прочь. Я уже почти сделал это, но наконец-то в полной мере пробудились инстинкты, меня спасло чисто животное чувство опасности - за спиной что-то было, может просто предполагаемое, но в крова-вой атмосфере любой знобящий ветерок был чувствителен и ошпаривал кипятком крайне ранимую плоть.
  Я замер - позади что-то было и я подозревал ЧТО! Мел-кий бес противно нашептывал:
  - Посмотри! Ну посмотри же! Как ты можешь вытерпеть? Опасность встречают грудью, а не задницей. Ну, давай же!
  Ну!
  Оглянись!
  Будь мужчиной!
  Я до скрипа сжал зубы и не спеша двинулся в сторону выхода напоминая речного рака. В ушах стоял звон от непере-даваемой тишины, только мое дыхание чуть-чуть вибрировало в вонючем воздухе. Несколько раз я поскальзывался на крови, не полностью засохшей под коркой.
  Господи, как мне хочется вылететь пулей наружу, вы-плескивая по дороге остатки желудочного сока.
  Снова зачавкала обувь. Несмотря на боязнь поскольз-нуться я смотрел только на оконную решетку.
  Как неосмотрительно я вошел сюда!
  Сейчас будет проверка капкана. Прут звякнул о стекло - стекло на двери! Но она же деревянная?!
  И с полным размахом, со злостью, с остервенением и с облегчением я врезал металлическим прутом по невидимому зеркалу, а потом стал двигать им как бильярдным кием. Стекло звенело, трескаясь и разлетаясь на кусочки, разнося тревогу по всему зданию.
  Я не знал что происходит, но вдруг всеми фибрами души уверился в необходимости увидеть свое отражение. Только по-сле этого оно полезет наружу, как это произошло в туалетной комнате.
  Еще несколько резких ударов наотмашь в полную силу и зеркала не стало.
  В зал я не пошел. На этот раз меня так просто не зама-нишь в ловушку. Я только постоял на самом пороге. Все было понятно. Следы вели не в зал, а из него. Вчера вечером там произошла бойня - в центре зала стоял спортивный конь, зали-тый кровью. Между растопыренными ногами снаряда валялся огромный мужской кроссовок, еще вчера имевший белый цвет. У входа в зал бросили грязную изорванную тряпку, бывшую когда-то майкой. И по всему помещению тянулись к выходу кровавые полосы.
  Я специально расположился таким образом, чтобы со-вершенно не видеть зеркал, тянувшихся на десятки метров вдоль одной из стен.
  Увиденного оказалось достаточно, чтобы воображение дорисовало вчерашнее происшествие. Вчера во время трени-ровки что-то случилось.. Я как наяву видел подтянутые фигуры с упорством выполняющие упражнения. Вот кто-то застыл на тренажере, накачивая тугой бицепс, периодически удовлетво-ренно поглядывая в свое отражение; вот девушка качает пресс - лечь-встать, лечь-встать, потолок-зеркало, потолок-зеркало; а вот спортсмен между подходами идет вдоль зеркальной стены, восстанавливая дыхание. Одновременно он рассматривает изъ-яны и достоинства тренированной фигуры - плоский рельеф-ный пресс, грудь атлета, ширину плеч.
  И тут происходит ЭТО. Не понятно как и почему, но ЭТО происходит.
  Несинхронное движение по ту сторону зеркал. Еще одно. Никакого промежуточного перехода, никаких внешних сим-птомов, никакой ряби на зеркальной поверхности. Просто "спортсмены" с той стороны бросают свои снаряды, а некото-рые захватив гантели, как "ударный инструмент" , перешаги-вают в клуб "Атлант" и число их на некоторое время удваива-ется.
  Зал же работает. Зал не сразу замечает и тем более зал не сразу понимает. Они еще увлечены собою - до первых безжало-стных ударов. Но и тогда первым чувством является растерян-ность. Все равно еще непонятно. Особенно тем, кто перед этим успел отвернуться.
  Кто кого бьет?
  За что?
  Почему?
  Откуда эти близнецы?
  Наступает шок. Изображение дошло до мозга, но оказа-лось отброшенным, как не имеющее смысла - сработал предо-хранительный фильтр. Они еще думали, что подобного с ними не может случиться - с такими крепкими бравыми ребятами. Их стальные мышцы готовы были снести любую преграду. Они привыкли к уважению. Да и как ударить себя! Себя же!
  А они ничем не пахнут, они просто отражения, все их усердие в зеркалах - одна видимость.
  Хруст, звон, крики боли, визг девчонок...
  Я отступил и тихо прикрыл поврежденную дверь.
  
  * * *
  
  Она так и не восприняла произошедшее. Ей все еще ка-залось, что это бред, что кто-то над ней насмехается. Недовер-чивый взгляд превратился в блестящий кареглазый щит, за ко-торым можно удобно спрятаться, завернувшись в мечты и на-дежды как в спасительный кокон. Девчонка в курточке просто не поверила в то что видела - так было проще всего.
  - Закройте шторы, - сказала молодая официантка в зеле-ном фирменном платье. На левом карманчике полоска картон-ки, запаянная в полиэтилен, гласила что девушку зовут Аня Кузнецова. - Мне это уже надоело, - она обращалась к мужчине лет пятидесяти с сединой в висках, выглянувшим в данный момент на улицу в окно, - они нас заметят. - Мужчина промол-чал. Если молчание выражало несогласие с девушкой, то я был полностью солидарен с ним.
  Где-то в центре города, отдаленно и дробно застучало.
  - Калашников бьет, сволочи, - мужчина у окна ни к кому не обращался.
  - Закрой шторы, - официантка взвизгнула. - Они нас заме-тят, - и неожиданно разрыдалась. Ее никто не поддержал.
  Мы находились на втором этаже ресторана гостиницы, двадцать лет назад считавшейся самой комфортабельной в го-роде. В зале стояло, сидело и ходило двенадцать человек, но лишь одна Аня оказалась работником этого заведения. Все ее бывшие коллеги теперь лежали в освобожденной кладовой на первом этаже и еще одну девчонку с кухни разместили в каби-нете директрисы на мягком диванчике. У раненной было с полдюжины рваных ран на голове, проникающее ранение в брюшной полости и перелом правой ноги. Спокойная постель и небольшая перевязка - это все, что мы могли сделать для нее в наших условиях. Вот и весь персонал ресторана.
  Меня занесло сюда совершенно случайно - меня и мою юную спутницу.
  - Посмотрите, она возвращается, - возле дальнего окна нервно вскрикнул молодой парень, похожий на студента. - Они снова везут их.
  Почти все подошли к окнам. Небольшой УАЗик медленно полз возле самого тротуара. Если бы не хитрая конструкция на автомобиле, то скорее всего его приняли бы за мусороубороч-ную машину. Со второго этажа было хорошо видно, что на ка-ждый борт подвесили зеркала, закрепленные на деревянных рамах. Но это было не все - человек пятнадцать окружали ма-шину со всех сторон, напоминая странную похоронную про-цессию. Почти все были вооружены - некоторые несли палки и ломики, двои держали в руках охотничьи ружья. Дико и смеш-но смотрелась полная женщина с лопатой на плече - к ее на-рядной одежде и золотым украшениям данное орудие труда со-вершенно не подходило.
  Они ловили "ворон"!
  Процессия сопровождала машину, но зеркал от прохожих не заслоняла. Все кто смотрел, еще раз увидели как это про-изошло. "Видики" (такое название успело прилипнуть к нашим отражениям) шли перед машиной, когда из дверей ближайшего жилого дома вышла молодая пара. Парень нес черный дипло-мат, а девушка держала его под руку. Больше всего они напо-минали счастливую парочку, вышедшую из дома только по не-обходимости. Девушка счастливо улыбалась.
  Представительный мужчина-видик, похожий на началь-ника средней руки подошел к молодой чете, остановился, как бы случайно преграждая дальнейший путь и заговорил энер-гично жестикулируя руками в сторону машины. Обыденно и просто: "Ворона каркнула во все воронье горло", а молодой па-рень посмотрел на зеркала, что успели поравняться с ними. Де-вушка даже специально вытянулась, выглядывая через плечо мужчины.
  И они увидели...
  Новые "видики" шагнули в наш мир, а над тротуаром не-сколько раз взлетела лопата.
  - Гады!
  - Неужели никто не поможет?
  - Бог ты мой!!!
  Женщины отвернулись. Я же досмотрел до самого конца - сжал зубы и досмотрел. Я хотел знать все до конца. Жизнь из-менилась в одночасье, и приспособится тот, кто быстрее всех успеет разобраться в ситуации. Так я считал.
  Трупы мгновенно прикрыли мешковиной, тут же откуда-то подкатил огромный трейлер и все сбросили внутрь машины. Лишь на асфальте появилось два новых темных пятна. И все!!!
  - Мужчины! Надо позвонить! Есть же армия, есть же ми-лиция, надо позвонить президенту, - какая-то женщина завиз-жала изо всех сил. - Кто-нибудь может починить телефон? - мне вдруг показалось, что еще чуть-чуть и человек забьется в истеричном припадке.
  Мужчина у окна успокаивающе буркнул:
  - Тут не работает ни один телефон, - И снова отвернулся к окну.
  Женщина поперхнулась и выдавила последний крик:
  - Где же вы мужчины? Может вам отдать наши юбки?
  Ее никто не поддержал и она вскоре выдохлась.
  - А если телефон заработает сам? - неуверенно добавила моя спутница. И это был не вопрос, а скорее надежда, облечен-ная в слова. - Ведь может случиться такое? А?
  Я промолчал.
  - Я бы позвонила домой и за мной приехал папа. Ведь до-ма будет безопасно? Да? - вопрос снова повис в воздухе.
  Тем временем машина с зеркалами успела доползти до конца проспекта и свернуть в сторону драмтеатра. Я посмотрел на тротуар перед гостиницей - где-то под каменным козырьком дежурило три "видика" с зеркалом, которое они вынесли из ма-газина женской одежды напротив. Они несли его через дорогу, держа бережно, напоминая заботливых наседок, решившись перенести яйца птенцов в более безопасное место. А вон там, слева, расположено ателье "Срочное фото". Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы не представлять как минимум несколько зеркал перед входом в фотолабораторию. Сразу же за деревян-ным зданием фотомастерской высился современный кинотеатр - закладываю головы всех присутствующих в данном зале, что зеркал там много - в буфете, в вестибюле, в туалетах.
  А дальше по проспекту расположилось невидимое отсюда ателье высшего разряда по индивидуальному пошиву одежды, А еще дальше шли ЗАГС, фирменный магазин по продаже им-портных товаров с зеркальными потолками и два театра: ку-кольный и драматический.
  И везде они есть! По-моему, человечество так любит себя рассматривать, что готово вывешивать зеркала повсюду, в ка-ждом здании, в каждой комнате.
  Я отошел от окна - женщина права, надо что-то делать, хотя бы пытаться.
  - Хочешь пить? - спросил я у своей новой подруги, если так можно ее назвать.
  - Хочу.
  - Пошли в запасники, заодно проверим на какую еду мы можем рассчитывать.
  Когда мы заходили на кухню, в зале кто-то спросил:
  - Это конец света, да? - ответа я не расслышал.
  Погром на кухне устроили гораздо больший, чем в ресто-ранном зале. В когда-то большой кухне теперь казалось ужасно тесно из-за опрокинутых пятидесятилитровых кастрюль; очи-щенного картофеля, валявшегося горками в лужах воды уже от самого входа; сбитых чудовищной силой трех вентиляцион-ных труб, которые рассыпались на отдельные сегменты по все-му помещению; груды битой посуды и опрокинутых столов, невесть как оказавшихся здесь. В дальней плите, вогнанный в металл почти по самую рукоять, торчал огромный кухонный нож. В дневном свете мрачно темнели кровавые потеки на ко-гда-то желтой ручке.
  Перед первой плитой бесстрастно блестела огромная лу-жа из смеси всевозможных растительных масел, в ней плавали осколки стекла с разноцветными этикетками и с десяток крас-ных солонок. С трудом перешагнув через препятствие и опаса-ясь поскользнуться я сразу попал на белое поле из муки. Пона-добилось несколько минут, чтобы перебраться через помеще-ние длиною в двадцать метров. На выходе мы остановились и я старательно обтер белым халатом обувь. О том, что тут проис-ходило я старался не думать. На лестничной клетке выстрои-лись в один ряд запаянные в пленку упаковки с "Вейнянским родником". Я вскрыл ближайшую, достал бутылку апельсино-вого напитка и в два движения сорвал пробку. Напиток вспе-нился.
  - На подружка, - я протянул бутылку девушке. Себе же я выбрал "Шиповник", посчитав его менее сладким и более по-лезным.
  - По-моему, я столько никогда не выпью.
  - А ты по потребности. Не сколько можется, а сколько хо-чется. Пользуйся моментом, пока коммунизм не кончился.
  - Какой коммунизм? - она не поняла иронии.
  - Бесплатный, - не хотелось говорить банальности, но приходилось.
  - А когда нас спасут?
  - Кто?
  - Ну... милиция.
  - Не знаю, - слово "никогда" с трудом удержалось на язы-ке. И не потому, что я боялся испугать ее - я боялся испугаться сам.
  - А я не верю в них, - она сообщила об этом как о великом открытии, носик ее задорно вздернулся. - Я каждый день смот-рюсь в зеркало дома. Такого просто не может быть, - она неле-по хихикнула.
  Мне оставалось только приложиться к своему "Шиповни-ку", бульканьем пытаясь заглушить грустные мысли. Наверное, подобных невер еще очень много, но с каждым часом их ста-новится все меньше и меньше. Самое страшное, что в этом не их заслуга.
  А милиция...
  Я не выдержал ранним утром, вернулся из спортивного зала и позвонил в отделение милиции. Вкратце я рассказал поч-ти все про зеркала и спортивный зал. Себя не называл. Через десять минут за мной приехали - ровно в восемь ноль три. Я столкнулся при выходе из конторы с милицейским нарядом и был поражен их оперативностью. Только тогда запоздало при-шла мысль об определителе номеров.
  Они вошли, по-хозяйски шныряя глазами по всем углам, и настойчиво оттесняя меня в глубину комнаты.
  - Ты звонил? - штатский не церемонился.
  - Куда? - к сожалению мое лицо совершенно не соответ-ствовало наивности слов. Даже без зеркала я это чувствовал.
  - Он еще спрашивает, - штатский уже внимательным взглядом осматривал мою мятую и мокрую одежду.
  Только шок от невиданных событий и неожиданность встречи не дали объективно оценить обстановку в те мгнове-ния. Но когда до меня наконец-то дошло, я уже шел с двумя сержантами, лейтенантом и штатским по направлению к лифту - для дачи показаний, как мне объяснили.
  Они приехали очень быстро.
  Мысли прыгнули дальше:
  и меня ведут как преступника, чтобы не удрал.
  И снова маленький прыжок:
  и оружие с ними...
  И уже не прыжок, а логичное завершение простой мыс-ли:
  ... на правом боку
  ...
  как у немцев в отечественную войну
  ???
  А я на секунду замер, и сержант грубовато подтолкнул в спину:
  - Пошли, пошли.
  ... а мундиры у них женские. Мужские шьют с лацканами на левой стороне, женские на правой... А тут все наоборот. Так и должно быть у отражений.
  И тут же я вспомнил - они были левшами!
  Все!
  До единого!
  Я помнил жесты, я помнил ручку в левой руке. Глаза уже безнадежно нашли то место, где должна была бы лежать слабая тень от дневного света. Конечно, ее не было.
  Я ощутил себя смертником, бредущим под конвоем в по-следний путь. Часы в конце коридора показывали десять минут девятого, уборщицы уже ушли, вахтер внизу должен был сме-нить сторожа, примерно через полчаса появятся и служащие. В тишине гулкие отзвуки наших шагов ввергали меня во все большую растерянность. Даже мой отчаянный крик был абсо-лютно бесполезен и даже смешон.
  Я о многом передумал, подходя к лифту. Тот возник прытко, как подкативший из-за угла черный воронок, двери с тихим позвякиванием разошлись, и мы вошли в кабину всей компанией. Они были спокойны и уверены в себе, они выгля-дели по-деловому, внушительно и удовлетворенно - птичка са-ма прилетела в сети.
  Куда меня везли?
  Я уверен, что к ближайшему зеркалу. Может быть, мы даже ехали в клуб "Атлант".
  Желтая цифра 4 сменилась на 3 и уже готовилась вспых-нуть цифра 2, когда меня осенило. Мысль казалась скользкой соломинкой, но была простой и невероятной. И я поверил в нее сразу и безоговорочно. На проверку нужны были мгновения. Для верности я еще обмозговал весьма оригинальную идею. Я думал над нею все то время, что лифт ехал через второй этаж. Я думал и рассматривал своих спутников. Лейтенант стоял возле пульта управления - когда-то это был молодой крепкий парень. И таким же было его отражение. Не менее опасными казались и двое сержантов. Того же возраста, они смотрелись не менее внушительно, причем стоящий слева и чуть позади от меня был несколько тучноватым, но полнота его представля-лась спортивной - так набирают вес бывшие борцы и штанги-сты, неожиданно бросившие заниматься спортом, но не уме-рившие свой аппетит. Среди них штатский казался посторон-ним человеком среднего возраста и неопределенной профес-сии. Теперь я не мог поручиться, что он тоже из милиции. Он спокойно стоял спиной ко мне, заслоняя собой выход.
  Страх пропал. Под потолком неярко светила единствен-ная лампа дневного света, что казалось достаточным миниму-мом для небольшой кабинки. И то, что она единственная, силь-но облегчало задачу.
  Еще раз мысленно восславив экономию ламп и сделав глоток "Шиповника" за здоровье коменданта здания, я пожелал нашей Елене Антоновне удачи. Пусть ее хранит Господь от ее же отражений в зеркалах! Как наяву я видел движение лифта, переваливающего через второй этаж. И в тот момент я тоже чувствовал каждый сантиметр пути. Лифт еще двигался где-то между этажами, но было пора.
  Резко выпрыгнув вверх, я ударил правым кулаком по... лампе, а левой по световым индикаторам. Я не жаждал ли-шиться зрения, поэтому предусмотрительно прикрыл глаза. Длинная белесая трубка легко лопнула, просыпавшись на пол, на волосы, на наши лица, острые осколки обожгли ребро ладо-ни, а костяшки на правой заныли от тупой боли. Везде погас свет, даже в указателях этажности, о чем я беспокоился больше всего.
  Кабина погрузилась в темноту.
  Нас будто бы окунули в черную тушь, изолировав от ос-тального мира. Но этого было мало, точнее, могло оказаться мало. Я ничего не знал, я только надеялся и верил и поэтому бросился на дверь, расшвыряв мешающие тела. Штатский от-летел в сторону как замешкавшийся индюк, понапрасну возом-нивший себя хозяином местного курятника. Это их всех и по-губило. Гордыня ведь никогда не помогает по настоящему. Мое тело распласталось на двери в попытке поймать любой отблеск света снаружи, а спина ожидала потока яростных ударов, спо-собных с первого раза переломить позвоночник. Я вжимался и ждал, ждал, ждал...
  Лифт дополз до первого этажа, нервно дернулся, разду-мывая о чем-то своем, медленно-медленно подобрался к опре-деленному месту, добрав недостающие сантиметры, и судо-рожно раскрылся настежь.
  Я обессилено выпал на площадку первого этажа. Выва-лился и оглянулся - меня никто не преследовал. Причина была проста - кабина опустела. Ведь отражений без света не бывает, о чем им надо бы помнить всю их недолгую жизнь.
  Я сразу свернул направо и пошел по длинному коридору до дверей женского туалета. Там урной вышиб окно, грохоча на весь квартал, и быстро покинул здание, оставляя небольшие пятна крови на подоконнике.
  - Теперь у меня есть маленький секрет, словно я превра-тился в фокусника, показывающего коронный номер с исчезно-вением на дьявольской вечеринке. Боюсь только, что придется напрашиваться, не ожидая персонального приглашения. - Эпи-зод в лифте подействовал как легкий наркотик, вызвав эйфо-рию по поводу быстрой победы.
  Через несколько часов я уже так не думал. При свете дня надежды рассеивались с каждым встречным человеком - вот странный шофер-левша с обручальным кольцом на левой руке подъехал к остановке на автобусе номер 8. Куда он вез пасса-жиров? А вот, на секунду притормозив у светофора, через пе-рекресток проехал мотоциклист. Красный шарообразный шлем полностью закрывал голову. Мои глаза уже автоматически по-искали подобие тени на дорожном покрытии - ее не было не только у седока, она странным образом исчезла и у мотоцикла.
  Неужели это вижу я один?
  Эта мысль не покидала все утро. Она превратилась в пи-явку, непостижимым образом высасывающую жизненные си-лы. Она отнимала уверенность. И вообще, утреннее состояние было достаточно нервным. За одну ночь я превратился в изгоя в своей стране, в своем городе, на своей работе.
  Они будут меня преследовать пока не заменят изобра-жением!
  Я направлялся домой, судорожно вспоминая где и какие зеркала висят в моей квартире. Прежде всего в туалетной ком-нате; в стенке в двух местах - за дверцей бара и за стеклянными дверцами отделения для посуды; в шкафу для одежды, с об-ратной стороны двери. Есть еще зеркало-шар, напоминающее свернувшегося ежика, но без иголок.
  Примерно в тот момент я и увидел первые автомобили. Они были разные - это мог быть автобус с занавешенными ок-нами, будка для перевозки людей, или огромный грузовой фур-гон с цветными надписями снаружи, не соответствующими внутреннему содержанию. Их объединяла не принадлежность к автомобильному парку - все они были закрыты и то, что проис-ходило внутри, с улицы не видел никто. Нельзя было перепу-тать такие машины с чем-то другим - их всегда сопровождали загонщики. Они даже выходили на проезжую часть и неспешно двигались вслед машинам. Правда, стоит признать, что с утра они еще таились, стараясь заманивать людей скрытно.
  Они всегда обманывали , обещая больше, чем могли дать - отражаясь в зеркальных плоскостях они обещали рассказать всю правду о нас. А на самом деле все оказалось грубой ложью. Они совсем другие, под нашей наружностью хранилось без-душное нутро, а зеркала отражали одну оболочку.
  Скрытность на улицах закончилась часа в три - похоже именно к этому моменту они нас перевесили. Теперь прятаться следовало не им. За каких-то полдня мы поменялись местами. Отражения загоняли нас в угол по настоящему и... навсегда. Такая мысль засела в голове острой занозой. Но то уже было после обеда, а тогда утром все только начиналось по настоя-щему.
  Где-то на Пушкинском проспекте я торопливо вынырнул со двора на тротуар и чуть не столкнулся с мужчиной средних лет в плаще и осенней шляпе. В отдалении в нашу сторону мед-ленно полз старенький Икарус. Я замер, рассматривая стран-ную процессию, что неторопливо шла параллельно автобусу. До них оставалось еще метров триста. В тот момент я увидел как разношерстная толпа поравнялась с несколькими студен-тами, явно направлявшимися со своими тубусами на занятия. Завязался короткий разговор, после которого пять человек дви-нулись в сторону открытых автобусных дверей.
  Они вошли внутрь.
  Я сразу обратил внимание на плотные занавески из серой невзрачной материи. Они были на всех окнах, кроме лобового стекла. Со своего места я успел рассмотреть, что салон со сто-роны шоферской кабины аккуратно завесили куском плотной материи и с улицы было невозможно определить, что происхо-дит внутри. Но к этому моменту я уже о многом подозревал.
  Мужчина на тротуаре сравнялся со мной и остановился, внимательно рассматривая мое лицо. Я решился и потянул его за рукав:
  - Идемте со мной, только быстро и не шумите, пожалуй-ста - вы в опасности, - слова напоминали дешевенькую реплику из третьеразрядного детектива. Но так получилось.
  Прохожий посмотрел мне прямо в глаза. На его лице что-то отпечаталось - какая-то мысль.
  - Куда вы меня тащите? - визг поднялся до средних высот. Теперь я четко видел выражение лица - "Я-тебя-не-боюсь-не-трогай-меня". Существа возле автобуса как по команде повер-нули головы в нашу сторону. У нас могли возникнуть очень серьезные неприятности. Моя хватка ослабла.
  - Вы же погибните, вас убьют через несколько минут, - я ждал хоть искорки понимания, все больше чувствуя дикость своих слов.
  Я ничего не добился, кроме того, что тогда мужчина ис-пугался по настоящему. Мелькнула мысль - "А как бы ты сам повел себя в подобной ситуации". Но я не мог сдаться перед первым же препятствием:
  - Слушай меня внимательно - прямо за твоей спиной идет большая группа людей с автобусом. Посмотри, что они делают! - мною овладело ужасное глубокое и нехорошее чувство: чув-ство, что перед самой пропастью я безнадежно уговариваю че-ловека шагнуть со мной в сторону от обрыва. "Эй, спокойнее, - нервно подумал я. - Я меньше всего хочу сделать нам рекламу. Не надо кричать на весь проспект о том, что мы люди".
  - В автобус приглашают всех прохожих и они уже не воз-вращаются, - в эту секунду из автобуса бодро выскочила групп-ка молодых парней. Тубусов у них уже не было.
  Из-за "Икаруса" неожиданно вывернул БМВ синего цве-та. Машина юрким ужом проскочила автобус и сдвинулась по-ближе к тротуару - они явно направлялись к нам.
  - Ого! Пора уносить ноги, иначе мы сгорели - запоздало мелькнула весьма здравая мысль и я попытался ретироваться. Но не тут то было. Меня держали цепкой хваткой за рукав пла-ща. Я все еще ничего не понимал:
  - Пусти мужик, ты мне не нужен, но советую, поберегись автобуса и вон той БМВ.
  Из-за облачка выглянуло солнышко, а глаза поменяли цвет с голубого на серый.
  Неужели он думает, что поймал хулигана?
  Я дернулся в сторону со всей силы. Шляпа прохожего улетела на тротуар, но железная хватка не ослабла. Слабо трес-нул шов под мышкой, дав ощущение некоторой свободы в ле-вом рукаве плаща.
  А синий БМВ уже споро накатывал на нас, нетерпеливо визжали покрышки. Глаза случайно поймали шляпу и в душе все оборвалось - на грязном асфальте мою тень держал черный теневой силуэт не имевший головы.
  Я не стал мешкать ни секунды - острый локоть правой руки со всей силы въехал в морду хитрого существа по всем правилам боевого искусства. Мгновенно острая боль пронзила сустав и прошла до самого плеча, хотя удар получился. Когда отражение бросило на тротуар, раздался еще один звук - он не был похож на все предыдущие, в нем смешался грохот водо-пада, шелест мокрого мусора, вылетающего из опрокинутого мусоровоза и дребезжание стеклянной посуды, несущейся еди-ным комком в бездну. Сотни непрозрачных осколков брызнули из под головы поверженного существа и добрая дюжина при-землилась на мои ноги. Мне показалось - на брюки плеснули тягучим и липким мазутом. И это запомнилось.
  А потом я занялся неспортивным бегом и еще долго каза-лось, что вот-вот из-за спины вынырнет страшная погоня. Я петлял между домами как загнанный заяц, сбивая след и на хо-ду просчитывая варианты как покинуть квартал, чтобы никто не смог перехватить на дороге. Представлялось, что квартал окружают со всех сторон, по периметру начинают курсировать машины, из которых загонщики внимательным взглядом вы-сматривают меня среди стандартных коробок жилых зданий.
  Но все обошлось. У них было достаточно дичи, чтобы не гоняться за одним человеком.
  Домой я попал уже после двенадцати часов, о чем свиде-тельствовали часы в квартире. Если не знать, если не присмат-риваться, и, конечно, если не задумываться, то казалось будто город находится в относительном порядке. Лишь встретятся где-нибудь в глубине жилых кварталов пара, другая помятых машин и воображение тут же подскажет, что на них устраивали смертельные гонки на узких, петляющих дорожках между до-мами. В другом месте окна отдельных квартир смотрели рва-ными дырами наружу. Встречались темные пятна на пешеход-ных дорожках, заметные лишь внимательному наблюдателю. Однажды я наткнулся на опрокинутую детскую колясочку, воз-ле которой валялось детское одеяльце в лужице молока и рези-новая кукла с оторванной головой.
  Людей я старался обходить - между нами всегда остава-лась буферная зона, что было все тяжелее, так как с каждым часом облавы встречались чаще, а число отражений, бредущих в одиночестве в качестве приманок или по каким-то своим де-лам между домами, увеличивалось в геометрической прогрес-сии. "Видики" уже мели подряд все улицы, не оставляя ничего живого.
  Облака стали рассеиваться и к тому моменту, как я вошел в свой двор наступил безупречный день, из тех, что часто бы-вают в начале осени. Я вздохнул с облегчением. Я был на мес-те. Медленно прошел вдоль домов до своего подъезда. На сте-нах кое-где слезла краска и в нормальной обстановке домо-управлению не помешало бы ее обновить. На четвертом этаже соседнего дома через разбитое окно вылезла зеленная занавес-ка. Легкий ветерок поигрывал ею как флагом. Я почувствовал прежний страх, заковавший меня, как новый стальной капкан, предназначенный для медведя, но к великой радости хозяина, поймавший человека. Дойдя до клумб, окруженных кустами сирени, я остановился в отдалении от входа. Скамейка перед соседним подъездом была вырвана с мясом и ее остатки в яро-сти разметали по зеленному газону. Отсюда я видел как из мое-го подъезда вышла семидесятилетняя баба Марина и ковы-ляющей походкой старого больного человека направилась в сторону продовольственного магазина.
  Прошло еще несколько минут, ничего не менялось. Если они сделали засаду, то выполнили это настолько хорошо, что даже заинтересованный человек не мог найти ни единого при-знака.
  Я перелез через небольшой заборчик на газон и подобрал увесистый кусок доски от сиденья. И когда взял его в руки, по-чувствовал огромное облегчение, какое может испытать только невооруженный человек, в минуту опасности получивший не-ожиданную помощь.
  Чтобы настроиться на рывок, я дважды прошелся перед подъездом, а затем остановился перед открытым зевом темного входа. Это была знакомая, грязная и обшарпанная дорога до-мой, на каждую площадку которой выходило четыре двери. Теперь каждая ступенька лестницы превратилась в ступеньку испытания.
  Я посмотрел на окна, выходящие во двор. Лиц не было. И тогда я решился. Обломок доски пришлось взять в правую ру-ку, как более боевую, а в левую - ключ от квартиры. В таком оснащении я вскочил в подъезд и перепрыгивая где через три, а где и через пять ступенек, в мгновение ока пролетел через все пролеты и оказался на втором этаже.
  Сердце стучало как набат при пожаре, но легкие еще не чувствовали нехватку кислорода. Одним движением я вставил ключ в замочную скважину, отбросил свою палку, чтобы осво-бодить правую руку и повернул ручку. Дверь открылась безо всяких затруднений, впуская в квартиру.
  В комнатах царила тишина пустого жилища.
  Первым делом я осторожно прошел на кухню стараясь не смотреть по сторонам, забрался в холодильник и выставил из него все стеклянные бутылки. Их оказалось пять штук - две с жигулевским пивом, две с растительным маслом и большая литровая бутыль с медицинским спиртом, стоившая мне два дня работы в качестве извозчика у соседского сына на свадьбе. Потом я медленно ходил по квартире и с величайшей осторож-ностью молотил ими по всем зеркальным поверхностям, отво-рачивая глаза в сторону. Бутылки рвали на куски отражающие стекла, выдавая звоном мое местонахождение. Даже несколько маленьких зеркалец, завалявшихся в тумбочке в ванной комна-те я превратил в блестящее крошево, хотя уже сложилось чет-кое представление, что составляет главную опасность - нельзя видеть свое отражение целиком. Именно в этот момент ожива-ют все химеры зазеркального мира. Не удержался и полностью разгромил все стекло в стенке, не утруждая себя открытием дверец.
  Мой мир вдруг сузился до единственной вещицы.
  Закончив расчеты с зеркалами, я прошел по хрустящим осколкам в спальню и сбросил грязную одежду на пол. Все это утро я имел единственную цель - добраться до квартиры. Ну вот я и дома. А дальше что? Эта мысль только начинала беспо-коить, но я решил ее додумать чуть попозже - после ванны и полной рюмки чего-нибудь покрепче. Одежду ногой сгреб к стене, поразившись комкам грязи на брюках. Хотя неудиви-тельно, если время от времени приходилось падать на землю и по-пластунски выбираться в укромное место.
  Я стоял в одних трусах, когда в дверь позвонили. Мне это не понравилось - я никого не ждал.
  - Дома никого нет, и сегодня уже не будет- но кричать об этом не было смысла.
  Звонок повторили. Кто-то заботился, чтобы мои уши не успели отвыкнуть от первого звонка, потом от второго, третье-го... На звонок надавили и уже не отпускали. Садист на лест-ничной площадке пытался вывести меня из себя. В определен-ной степени ему это удалось и я прошлепал в домашних тапоч-ках в прихожую, старательно переступая через осколки стекол и кляня себя за любопытство.
  На лестничной клетке царил полумрак. Наклонившись над дверным глазком, я внимательно всматривался в серый си-луэт. То, что я смог увидеть мне не понравилось. Пуговицы были пришиты на левой стороне темной рубашки. Как бы по-чувствовав мое присутствие, сосед из квартиры напротив громко попросил:
  - Андреич, открой двери.
  - Зачем? - я стал медленно отступать в сторону зала, ста-раясь не шуметь.
  - Помоги... мебель передвинуть. У меня..., - легкая замин-ка, - новый шкаф привезли.
  Однако, я уже успел добрался до зала и поэтому решил промолчать. Под ногами зазвенели осколки зеркал.
  Снаружи стукнули в дверь. Наступила тишина, которая через секунду взорвалась тяжелыми ударами. С площадки многоруко-многоного забарабанили:
  - Сволочь, открой сейчас же нам дверь.
  Случайно вырвавшееся "нам" резануло слух, одновре-менно напугав и обрадовав - что, что, а нервы у них оказались совершенно никудышные, совсем как у неврастеников.
  - Впусти нас, - буйствовали снаружи. - Впусти, сволочь! Нам надо пройти в эту квартиру. Делай, что тебе говорят.
  Если бы рядом было нормальное зеркало, я смог бы уви-деть как кровь отхлынула от лица. Но слава Богу, его тут не было.
  За деревянной дверью толщиной в пять сантиметров слы-шалась тяжелая возня странных существ.
  - Сашка, сволочь ты этакая - ну-ка впусти сию же минуту и мы тебя не тронем! Иначе войдем и тогда тебе несдобровать! Мы вышибем твои куриные мозги! Это не шутка!
  Я невольно вскрикнул - под ногу попал острый осколок стекла.
  - Вернись СВОЛОЧЬ и впусти нас СЕЙЧАС ЖЕ! - В дверь гулко бухнули. Шурша о стены и пол с притолоки посы-палась штукатурка.
  Пытаясь стряхнуть с себя чувство страха, я наконец-то добрался до спальни. Остановился в проходе и посмотрел в прихожую. С моего места было хорошо видно как периодиче-ски дрожит дверь в сумраке коридорчика, треща под натиском с лестничной площадки.
  Поколебавшись немного, я прошел в спальню, открыл шкаф, наскоро выбрал сухую одежду, не глядя бросая ее на кровать и начал одеваться. Натягивая брюки, бегло осмотрел правую подошву. С ногой не случилось ничего страшного - два мелких пореза, которые быстро заживут.
  В прихожей вдруг что-то лопнуло и сразу же затрещало дерево. Я тут же бросился в зал, в одной руке держа туфли, а второй пытаясь застегнуть молнию на брюках. По дороге опро-кинул журнальный столик, на пол с грохотом полетела хру-стальная ваза, привезенная мною лет пять назад из Румынии в качестве сувенира об этой стране. Она разлетелась на несколь-ко частей.
  Дверь наполовину выломали. В ней уже проделали два рваных отверстия, через которые топорщились острые щепки. Дверная коробка треснула по вертикальной линии, место возле замка вспухло, но еще держало задвижку.
  Я стал напротив балконной двери и наспех натянул на бо-сые ноги, потерявшие цвет, туфли. Благо их не надо было за-стегивать.
  С очередным ударом рухнула последняя преграда и ис-терзанную дверь наотмашь отбросило на противоположную стену. В тот момент я открывал последнюю задвижку у бал-конной двери.
  Мимо просвистел какой-то предмет, широкое стекло раз-летелось на мелкие осколки. Я шагнул наружу. Пока за спиной что-то происходило, я сел на перила, перебросил наружу ноги, нащупывая край плиты, развернулся, уже не смотря в глубину комнаты через дыру в окне, и неторопливо сполз на руках по прутьям ограждения до самого низа. Ноги зависли в двух мет-рах от земли. У меня совершенно не было времени, поэтому я разжал пальцы и полетел вниз.
  Приземление оказалось удачным.
  Внизу я вновь услышал звук рассекаемого воздуха, ин-стинктивно отклонился и в тот же миг в землю передо мною вонзился небольшой ломик. Я тут же ретировался подальше.
  А девчонку я отбил у "видиков" уже возле самой гости-ницы. На сей раз никто не хотел убивать живого человека, просто два дюжих мужика неопределенного возраста тащили отбивающуюся девушку в ближайший магазин к зеркалам. Она визжала и брыкалась. Ее розовая курточка задралась почти до самого затылка, а из потертых джинсов выехала теплая рубаш-ка и оголилась половина спины, вплоть до белого лифчика.
  На них никто не обращал внимание. Редкие прохожие равнодушно отворачивались, наверное потому, что сами не да-вали тени.
  Я с удовольствием, граничащим чуть ли не с оргазмом, ударил , куском водопроводной трубы средних размеров, обоих стекляшек. Когда из оболочек вытекло нечто черное и липучее и тут же испарилось, я помог девушке выпутаться из задран-ных одежд и мы вместе ретировались в ближайшую дверь от заинтересовавшегося происходящим парня с противоположной стороны улицы. Самое пикантное, что, по-моему, девчонка до сих пор думает о попытке изнасилования или, в крайнем слу-чае, грабежа.
  Ха-ха!
  Этот вариант был бы самым лучшим для всех нас.
  Так вот, когда мы нырнули в какой-то затемненный вес-тибюль, со света различая лишь общие контуры окружающей обстановки, я успел оглянуться через плечо на нашу погоню. Через дорогу спешил белобрысый прохожий, которого я назвал парнем. Я смотрел на него через стеклянную дверь, на которой как в зеркальном отражении в обратном порядке читалось зна-комое слово. Пока оно не узнавалось, но оно было очень-очень знакомым.
  Я напрягся.
  Слово сложилось в такое знакомое название - "РЕСТОРАН". Более мелкими буквами внизу шел какой-то текст.
  В мгновение ока меня прошиб холодный пот, изморосью проступивший на лбу. Я резко повернул голову в сторону вес-тибюля, чуть не свернув при этом шею. Потом по инерции шаг-нул вперед, туда, где почему-то было мало света, и не наблю-далось ни единого проблеска отражения в зеркалах, что обяза-тельно должны быть развешаны по стенам в таком респекта-бельном заведении, каким является любой ресторан. Даже рес-торан очень средней руки.
  В ладони увесисто лежала труба. Второй рукой я держал девчонку.
  Тишина и мрак.
  - Отпустите меня, - отчаянный крик девчонки привел в чувство.
  На каменном полу знакомо захрустело. Тут же пришло чувство узнавания и меня отпустило - под ногами так могли крошиться лишь осколки битых стекол. И скорее всего эти стекла были не просто стеклами - когда-то они представляли собой единое целое, они были зеркалами. Вдруг с глаз как бы упала некая пелена и я стал замечать мельчайшие проблески по всему полу вестибюля. Он играл блескучими искорками, как живой ковер из отраженного света.
  Примерно посередине вестибюля начиналась лестница, ведущая на второй этаж. Даже от самого входа было видно, что ее до отказа забили столами и стульями, и те теперь топорщи-лись как гигантский ежик, выставивший смертельные иголки в минуту опасности.
  - Что вы от меня хотите? - девушка рванула руку и осво-бодилась.
  Я подтолкнул ее в спину в сторону плохо освещенной ле-стницы:
  - Быстро наверх.
  - Пустите меня.
  Не церемонясь я дал ей хорошо пинка. За спиной разда-лись ужасающие звуки - там открылась входная дверь.
  Я рявкнул: - Ползи наверх, мать твою за ногу, - и показал пример.
  Тело извивалось ужом, упиралось, отталкивалось, нака-лывалось на препятствия. Я мог три раза остаться без глаза и раз пять без будущего потомства. Конструкция шевелилась и жила своей жизнью, стоило лишь переместиться на один шаг.
  Внизу раздались голоса. Нам что-то выкрикивали. Сквозь треск и грохот мебели я различил лишь полуразборчивое -... сюда... Девушка вскрикнула в нервном испуге.
  - Не оборачивайся, - вот единственное, что я мог ей посо-ветовать, но слова потонули в окружающем шуме.
  На втором этаже нас уже ждали.
  - Бей по голове, - посоветовала девушка в фирменном пиджаке администратора и в руках пожилого мужчины под-нялся увесистый топор. Именно топор, а не топорик. Похоже раньше им рубили мясо на кухне. Снизу я видел обычную оде-жду людей в напряжении ожидавших наше появление. Автома-тически зафиксировалось, что человек державший топор был рядовым правшой, как большинство нормальных людей.
  В очередной раз под рукой треснуло, я с размаху ткнулся лбом в ножку стула. Все трещало и двигалось, иногда столы сползали вниз на несколько метров и снова застревали среди мебельного хаоса..
  Они принимают нас за отражения!
  - Мы люди, - хрипло выдавил я. - Опусти топор.
  - Бей его, - в очередной раз в истерике взвизгнула адми-нистраторша. Ее поведение здорово напоминало поведение необстрелянного новобранца в первом бою.
  - Опусти топор, - вскричал я и выругался матом. - Опусти топор вниз и не на мою голову.
  Топор нерешительно опустился.
  Его острие мне очень не понравилось - темное лезвие бы-ло сильно выщерблено в нескольких местах, как если бы им рубили что-то твердое. Например, каменную стену или бетон-ный пол. Я представил как топор в мощном взмахе врубается в твердое, но хрупкое тело отражения, дробя по пути оболочку на мелкие осколки, а сам застревает в ближайшем препятст-вии.
  Я еще успел подумать о вчерашних посетителях рестора-на
  Посетите нас и Вы НИКОГДА НЕ ПОЖАЛЕЕТЕ!
  и на четвереньках выбрался на площадку.
  Так мы попали в ресторан гостиницы и довели число уце-левших в этой норе до чертовой дюжины.
  Воспоминания всплыли пока опорожнялась бутылка с Шиповником.
  Жизнь причудлива и непредсказуема - живые люди со-хранились именно в ресторане, в царстве света, музыки и зер-кал. Реально ли это? Я помню свою первую настороженность. Неужели в ресторанном зале теперь отсиживаются живые лю-ди? Но, действительно - отражений не было. Злую шутку с ни-ми сыграла темная ночь, узкие оконные проемы, затянутые с вечера плотными габардиновыми шторами и вывернутые пробки.
  Теперь все с нетерпением ожидали окончания светового дня. У нас уже ходили разговоры, что , возможно, кто-нибудь догадается добраться до электростанции и отключить ее хотя бы на одну ночь. Лично я даже представлял себе тот рубиль-ник, что надо выключить. На нем должен быть огромный ры-чаг для включения - выключения. В моем сознании его разме-ры соответствовали важности объекта и его миссии. Таковы мои представлении об электростанциях.
  В отдалении грохнуло. Раздались приглушенные стенами неразборчивые крики и тут же смолкли. В слабом освещении заставленной площадки воцарила напряженная тишина. Не-смотря на выпитый напиток у меня пересохло во рту и, прежде чем что-то сказать, пришлось облизать губы. Звуки доносились из нашего здания.
  - Подружка, кончай пить.
  До девчонки доходило медленно. Она жила все той же мирной жизнью, что и сутки назад. Медленно ползаешь, зато будешь жить долго как черепаха. Правда, случай с зеркалами в той жизни не предусмотрен.
  - Что? - спросила она.
  - Давай быстро в зал. Хочешь жить, держись меня, - даль-нейшее я не слушал.
  Со стороны зала завизжала женщина, загрохотала мебель, раздался звон разбитого стекла и я похолодел - неужели в зале появилось зеркало?
  Не разбирая дороги я прошел через кухню, возле элек-трической плиты поскользнулся, удержался за ее край и вошел в зал, оставляя за собой жирные следы масла, сдобренные му-кой.
  За спиной топала как скаковая лошадь моя молодая спут-ница. В кухне хрустело, звякало и чавкало.
  Я судорожно сжал рукоятку кухонного ножа, подхвачен-ного по пути и осторожно выглянул в зал. Возле входа остава-лись четыре женщины. Теперь они вели себя как наседки из под которых забирают последние яйца. Полная женщина, по-хожая в чем-то на актрису Наталью Крачковскую, повизгивала и размахивала руками. Можно было подумать, что это заядлый футбольный болельщик переживает за свою любимую команду.
  Не отставали от нее и остальные. Уборщица из гостиницы неразборчиво кричала в сторону выхода. Среди общего шума я различал лишь голос девятнадцатилетней пацанки, тонко пи-щавшей:
  - Слева заходите, слева заходите, слева давай, ну...
  Я подумал, что она спокойно могла бы убивать ультра-звуком на весьма приличном расстоянии.
  Где-то там внизу произошел прорыв обороны. Пришлось вернуться на кухню и через полминуты вместо бесполезного ножа в руки легли старомодные гири от древних весов, кото-рые изготовили никак не меньше, чем в конце прошлого века.
  Тяжесть легла в ладони и дала чувство уверенности - это уже было оружие.
  С гирями в руках я быстро прошел через зал, огибая ред-кие столики, оставшиеся после того как перекрыли лестничный проход и вышел через разбитые двери на площадку возле лест-ницы. Там уже во всю шло сражение. Хотя... Избиение - это вернее. Все тот же мужчина, что встречал нас днем лихо рубил подставляемые головы. Его топор мерно взлетал вверх и как только голова "видика", ползущего по дороге мучений, подби-ралась к зоне досягаемости , наносил смертельный удар.
  Смотрелось это впечатляюще. Топор маятником пролетал по дуге, проходящей через очередную голову, и взлетал уже вверх в ореоле черных, как куски тьмы, брызг. Противополож-ная стена на несколько секунд окрашивалась в темный цвет и на глазах возвращала свои естественные краски. Обезглавлен-ные тела пропадали с негромким шипением, как если бы в воду бросили щепотку соды.
  Они внутри были гнилыми как прошлогодние помидоры!
  От ударов топора возникал дребезжащий звук, неприятно звучащий в узких стенах лестничной клетки. Они напомнили мне позвякивание кастаньет, аккомпанирующих танцу скеле-тов на старом кладбище.
  К тому моменту как я выскочил на площадку, атака уже явно захлебнулась - по заваленной лестнице вниз пятилась ху-дая женщина в домашнем халате. Домашние тапочки явно по-терялись по дороге, но ее босые ноги выглядели совершенно чистыми, что меня несколько удивило. За женщиной потянулся и мальчик лет девяти, в школьной форме, куртке и с ранцем за спиной - таким рано утром его отправила в школу мама. Но впереди всех проламывал дорогу дородный дядька с животом пятьдесят восьмого размера.
  Они сползали вниз по многочисленным осколкам зеркала, рассеянным по столам и стульям. Те звенели в такт движению и сыпались куда-то вниз. Под коленками мужчины громко раз-давливалось стекло и ломалась тонкая фанера стульев.
  - Убирайтесь отсюда!
  - Мы вас всех уничтожим, сволочи. Толстенький... я тебе покажу, как совать нос не в свои дела.
  - Кишка тонка, видики трусливые.
  - Приходите ночью мальчики - повеселимся.
  Молоденькая девчушка с короткой стрижкой зашлась в нервном смехе.
  Я протиснулся мимо наших женщин, вооруженных об-ломками стульев и стал наизготовку возле преграды. В моих руках было настоящее оружие и я его использовал на полную мощь.
  Тут снизу донеся голос полного мужчины, холодно-вкрадчивый:
  - Почему вы не хотите нас пустить? Мы ничего вам не сделаем.
  Они умели хорошо прикидываться.
  Я мысленно примерился и как боевую гранату, метнул килограммовую гирю в ближайшее отражение. В плече хруст-нуло, боль острым шилом кольнула в суставе и разлилась в правой части грудной клетки.
  Груз со свистом проглотил пространство над лестницей и с глухим звуком врезался в противоположную стену. От стены откололся кусок размером с кулак взрослого человека. Вслед за камнем и гирей вниз поплыло небольшое облако из размоло-ченной до порошкообразного состояния штукатурки.
  - Не бросай! Мы уже уходим! - их это напугало до смерти.
  - Убирайтесь, откуда пришли, вонючки блестящие, - про-кричала официантка.
  Первый бросок оказался прикидочным, но из-за боли в плече пришлось начинать все сначала. Я переложил следую-щую гирю в левую руку, внимательно прицелился, сделав не-сколько примерочных движений как в игре в кегли и метнул диск.
  Голова мужчины лопнула как проколотый воздушный шар, и сотни осколков полетели веером вдоль захламленной лестницы. Черное нутро освободилось. Из туловища плеснуло в нашу сторону и я подумал - черное содержимое отражений боится света!
  - Врежь им еще, - закричали за спиной и кто-то нервно расхохотался.
  Это заводило. Я хотел метать тяжелые грузы еще и еще. С удовлетворением с первой же попытки попал в женщину - у той лопнула грудная клетка и сквозь прореху в теле мелькнул пучок света, отраженный от одиночного осколка.
  А мальчишку пожалел. Я все прекрасно понимал... но ру-ка не поднялась.
  После этого все бросились таскать из банкетного зала сто-лы и стулья. Их мы сбрасывали вниз, потом по центру, потом куда попало, пока лестница не оказалась забитой под самый потолок. Мы перекрыли вход ИМ и выход НАМ.
  Работали все - мужчины и женщины. Поблажек никому не давали. Толстая женщина, что напоминала Наталью Крач-ковскую носила столы вместе с уборщицей из гостиницы. Ни-колай, мужчина с топором, не отпуская свое оружие, свободной рукой подтаскивал стулья к краю лестницы и метал их вниз. Даже моя подружка нашла себе занятие - она ловко снимала салфетки и вазы, освобождая столы, и составляла все возле стены. Получалось чисто и аккуратно.
  На всю работу нам понадобилось около двадцати минут.
  Прошло несколько часов. Солнце пока не село, но уже го-товилось к этому. Со второго этажа ресторана видно как по-всеместно включается иллюминация. Такое бывало лишь по большим праздникам - играют неоновые вывески, светятся цветными огнями старые транспаранты, подвешенные поперек проспекта, на тротуарах практически исчезли тени из-за света, щедрыми потоками льющегося из витрин магазинов, окон квартир и ламп дорожного освещения.
  Наступали сумерки и вмести с ними разгорались огни.
  В магазине одежды, что расположился на той стороне проспекта, стали видны фигуры. Иногда они передвигались, иногда я видел застывшие силуэты застрявшие в каком-нибудь отделе. Меня вдруг поразила мысль - неужели их главная зада-ча имитировать настоящую жизнь. Может они играют в поку-патель-продавец?
  - Не понимаю, - устало сказала женщина в плиссирован-ной юбке. Утром она спокойно спустилась из своего номера в ресторан, чтобы позавтракать, да так и застряла здесь. - Зачем им это?
  Я сразу понял вопрос:
  - Боятся темноты. Видно ночь их многому научила.
  - А чего они еще боятся?
  - Сходите к ним, - ответил я, - и узнаете.
  Она тут же замолчала.
  Было девять часов вечера нескончаемо долгого дня.
  Атака на ресторан захлебнулась и пока не было предпри-нято ни единой попытки по ее возобновлению. Возможно, цена последнего оказалась чрезмерно высока даже для бесчувствен-ных отражений. Тем не менее мы были в постоянной готовно-сти, а Николай притащил к выходу небольшой кожаный диван-чик и улегся на него в ожидании нападения.
  По проспекту с тупостью бездумных роботов, постоянно двигались машины с зеркалами в сопровождении отражений. Редко оказывалось, что в течении десяти минут улица пустова-ла.
  Они утюжили и утюжили город.
  Что же они будут делать ПОТОМ?
  Это "потом" подействовало угнетающе. Неужели я сда-юсь?
  - Убери ЭЭ-ТТ-ООО!!! - дикий визг прорезал весь зал. Женщина в светлом пиджаке изо всех сил залепила пощечину Марине - так звали девчонку, которую я отбил на улице у от-ражений.
  Мне не понравилось как они сцепились между собой. По-моему, так выходят на свой последний бой женщины всего ми-ра при защите потомства. Под выражением последний бой, я имею в виду смертельный бой. Но, возможно, женщина оказа-лась права - возле ног валялись мелкие кусочки круглого зер-кальца. Молодая дуреха умудрилась сохранить страшную ве-щицу и даже хотела в нее посмотреться.
  Я знал, что маленькие зеркала не являются опасными. Но я также знал, что такое не делают в компании доведенных до отчаяния, людей.
  - Ах ты маленькая сучонка! Думала всех подставить? - в истерике повизгивала женщина. - Как бы не так!
  Над головой взметнулась ладонь. Марина попыталась от-прянуть, но вторая рука уже успела намотать волосы девушки и удерживала голову жертвы в нужном положении.
  Раздался звонкий шлепок. Голова дернулась в сторону и Марина тихо заскулила.
  - Сейчас. Сейчас. Сейчас, черт возьми, - снова прокрича-ла женщина, - Сейчас я тебя научу вызывать своих "видиков". Ей богу, научу.
  - Заткнитесь обе, - к ним уже спешил Николай. Топор он держал на правом плече. - Мало вам тех, что внизу? Хотите друг другу морды набить? Ну-ка брысь вниз и там деритесь со своими отражениями сколько угодно!
  - О н а д о с т а л а з е р к а л о !
  - Это пустая стекляшка, а не зеркало!
  Женщина отпустила волосы девушки и та, потеряв под-держку, упала на колени.
  - Ее надо обыскать. Эта сучка могла придумать еще что-нибудь, - она на мгновение замерла и как бы утвердившись в этой мысли, нервно продолжила. - Да, ее непременно надо обы-скать. Снять всю одежду и обыскать, - сказала и истерично рас-хохоталась. - У мужиков ЭТО должно получиться. Ей понра-вится. Вдруг она шпионка отражений.
  Николай размашисто хлестнул женщину в пиджаке по щеке. Она всхлипнула, подавившись смехом. На миг в ее лице появилась неуверенность, словно она не понимала, где нахо-дится. Потом лицо сморщилось, и она заплакала.
  Я равнодушно отвернулся к окну. Пустое. Девчонка не агент "видиков". Ручаюсь своей тенью. Надо думать не о ней, а обо всех отражающих поверхностях. Малейший просчет может оказаться последним. Несмотря на то, что в пределах ресторана не осталось ни единого зеркала, здесь давно уже не осталось и просто блестящих поверхностей. Даже полированный до зер-кального блеска светлый стол и одежный шкаф директрисы залили красным кетчупом. Не пощадили, не только мебель, не пожалели и телефонный аппарат - его не разбили, надеясь на восстановление связи. Кто-то из женщин густо облил черный корпус клеем и обмотал все блестящие поверхности кусками белого халата, оставив в неприкосновенности один лишь диск.
  Теперь при посещении кабинета директрисы я непроиз-вольно вздрагивал, чтобы через секунду расслабиться. Попро-буй остаться равнодушным, если казалось, будто из зазеркалья плеснули густой кровью, и теперь она застыла грязной коркой, постоянно напоминая утреннюю картину в "Атланте".
  Телефон не работал, и я перестал беспокоиться.
  - Разве вы не поняли, что наступил конец света? Мы все превратимся в свои отражения. Ибо пришел великий день гне-ва Его, и кто может устоять, сказано в библии. Нет защиты от кары небесной. Нам воздалось за все грехи наши, - вмешалась худощавая женщина. Она казалась самой старшей среди нас.
   - Не болтайте чепухи, - ультразвуковой голосок девчон-ки, которая когда-то помогала защитникам криком при отра-жении атаки, звучал весьма уверенно. - Сегодня я видела годо-валого ребенка без тени, у которого не было грехов, кроме опи-санных пеленок.
  Ее логика мне понравилась, но дальнейшее я уже слушал с небольшой сцены в конце зала, где по вечерам играл малень-кий оркестрик, а теперь были свалены съестные припасы, пре-дусмотрительно принесенные из кладовой. Умное решение - война войной, но кухня должна быть под боком.
  Большим ножом, похожим на тесак, что разделывают мя-со в домовых кухнях и столовых я вскрыл банку тушенки, ис-кромсав в усилии крышку, и стал ужинать. Через минуту к тра-пезе присоединился Сергей. Ему уже стукнуло двадцать семь, он работал электриком в городском отделе пищеторга и попал в ресторан по вызову. Еще с вечера поступила заявка на сроч-ный ремонт электрических плит. Теперь он думал, что то была провокация - он оказался нужен "видикам" для контроля за ос-вещением.
  Сергей спросил:
  - Интересно, они спят по ночам?
  - Узнаем этой же ночью. Надеюсь, у нас будет такая воз-можность.
  - Хотелось бы знать заранее.
  Я промолчал. Некоторые вопросы представлялись из раз-ряда бессмысленных. Почему две параллельные прямые где-то далеко-далеко пересекаются? Почему человек борется до по-следнего? Так же как, почему некоторые сдаются безо всякого боя? Так есть... и этого достаточно.
  Мысли перескочили дальше. Я знал, почему Сергея бес-покоит этот вопрос - нас набралось семь человек, кто хотел в темноте выбраться за черту города. Большинство посчитало удобным отыскать грузовой автомобиль и выехать в сторону столицы, против чего я категорически возражал. Отражения прочесывали городские улицы днем и не сомневаюсь, что но-чью все дороги окажутся перекрыты ярко освещенными поста-ми, где как атрибут произошедшего будут установлены зерка-ла. Остается маленькая надежда на неизвестную нам мелочь, случайность, которая в состоянии перевернуть и этот перевер-нутый мир.
  Так что, спят отражения или бодрствуют, окончательно станет известным только в пути... или в свой час.
  Прошло минут пятнадцать. Снаружи здание обволакива-ли густые сумерки, пробиваемые многочисленными огнями. Зал постепенно погружался в тишину и в темноту. Напряжен-ные лица растворились в окружающей обстановке.
  - Свет зажгите, - первой не удержалась официантка. - Да-вайте включим все лампы в зале, я не могу так б-о-л-ь-ш-е. - и мы поняли, что она действительно не может "так б-о-л-ь-ш-е".
  Это было нарушением всех предварительных договорен-ностей. Мы не хотели давать ни единого шанса "видикам". Темнота должна уничтожить малейшие попытки проникнове-ния в ресторан. Но она же давила и на нас - лестница погрузи-лась в полную черноту; в зал через небольшие окна, слабо про-бивались отблески городской иллюминации совершенно не да-вая света. Николай попытался спуститься на первый этаж через кухонное помещение, но не решился и с топором:
  - Понимаю, что темнота для них смертельна, но не могу. Обойдемся без сгущенки.
  В углах большого зала прятались наши страхи, а за его пределами вырастали воображаемые чудовища и казалось тьма начинала жить своей жизнью.
  И мы не выдержали - свет был включен. Стало легче - мы тоже любили когда вокруг светло.
  По центральному проспекту протарахтели три военных грузовика ГАЗ-66 - у машин были сорваны тенты, а вдоль бор-тов сидели вооруженные люди, в основном в армейской форме. В освещении уличных фонарей поблескивали автоматы Ка-лашникова.
  Колона не задерживалась и проследовала в сторону реки.
  Грузовики давали многочисленные тени, но над кузовом было пусто.
  Страшные машины скрылись между домами.
  Минут через тридцать мы сели подкрепиться. Кто-то из женщин заварил молотое кофе - оно оказалось первой горячей пищей за последние сутки. Притихшие люди с тяжелыми ду-мами набивали желудки впрок. Я вынул ложечку из горячей чашки и нагнулся, когда истошно завизжали:
  - О н а с м о т р и т н а м е н я ! ! !
  Я инстинктивно вздрогнул, обернувшись на крик. Это спасло глаза - выставленные победной буквой "V" указатель-ный и средний пальцы, ткнулись возле уха и пробороздили по лобовой кости, обжигая кожу. Пальцы были твердыми как сталь и мокрыми от напитка, а на среднем застряла тонкая пле-ночка с поверхности кофе.
  Чашка оказалась узкой для всей кисти и плоть, покрытая полосками грязного пластыря, на мгновение застряла. От тако-го натиска чашка резко подпрыгнула в воздух по ходу движе-ния пальцев, вырываясь из рук и взлетая на уровень глаз.
  А потом под чудовищным напором фарфор громко лоп-нул, разливая коричневый напиток на стол, на брюки, на пол.
  Пальцы и большая часть ладони вывалились в дымящую-ся лужу. Заскребли по скатерти, разбрызгивая капли в стороны. Ладонь сжималась и разжималась. Агония длилась секунды, а потом новоявленная плоть растаяла как дым, и ее испарения унеслись вверх вместе с кофейным парком.
  Прошло еще минут десять-пятнадцать.
  Все уцелевшие забились в самую темную часть сцены, куда не доходит свет улицы. Сидя на полу, тихонько постаны-вает командировочный мужчина из Орла - из оконного отра-жения в него бросили стеклянной вазой, попав в лицо.
  Я старался не думать что будет дальше, хорошо пред-ставляя как раньше нас пытались сберечь в большинстве слу-чаев, надеясь поймать в зеркале и как все изменилось поздним вечером.
  В зале ощутимо похолодало. Из разбитых окон тянет ноч-ной прохладой. В темноте кто-то всхлипывает и причитает, к моему плечу жмется Марина - проняло и ее.
  Я думаю!
  Когда из окон рванули темные, не всегда и не везде чет-кие отражения, причем, у большинства отсутствовала часть те-ла ниже пояса (что отразилось, то и ожило), нас поразил шок. Он оказался недолгим и тут же сменился паникой. Торсы выва-ливались из стекла на пол, глухо стуча, и этот звук казался ужаснее всего предыдущего.
  Они жили долго!
  Неизмеримо долго - пять, шесть секунд, некоторые гораз-до больше. Обрубки незаконнорожденных тел ползли в нашу сторону, подтягивались на руках, ладони мерзко хлопали по полу, как ласты кошмарных созданий из больных снов. В полу-пустом ресторанном зале сразу возник шум, крик, грохот опро-кидываемых столов и стульев... и зловещий, неразборчивый, как и их силуэты, грозно-шепелявый рокот-крик оживших чу-довищ:
  - Фей! Кватай! Каты! Упью! Упью! - слова почти узнава-лись.
  Метеором вылетел топор и, пробороздив пространство зала, лезвием вошел в деревянную панель, украшавшую проти-воположную стену. Он тоже был темным и расплывчатым и тут же растворился в воздухе.
  Ко мне подобрался Сергей. Он шепотом предложил:
  - Давай убираться отсюда.
  Я знал, что парень был прав. Любой здравомыслящий че-ловек сделал бы тоже самое. Марина хлюпнула носом. Моя ру-ка крепче прижала девушку.
  - Надо попробовать.
  Я заставил поверить себя, что сделать это еще не поздно. Как не поздно будет выбраться на дикую природу, где никогда не было зеркал, окон и витринных стекол. А также больших открытых водоемов со спокойной водой.
  - Мы пойдем в лес, - тоже шепотом добавил я. - Там нет воды ... - и замолчал. К сожалению, вода нужна везде. Это одна из самых сложных про-блем, но о ней стоит подумать завтра.
  Я снова вспомнил последнюю схватку, задавая себе во-прос: "Что же могло произойти еще?".
  Может, более худшее ожидает нас впереди? Но говорить об этом не стоило. Куда-то нужно двигаться и я хотел, чтобы это были леса. Подальше от отражений. Подальше от цивили-зации.
  На какое-то время я замолчал, представляя вчерашнюю девушку без тени.
  Тени, тени, тени! Будь они прокляты. Без них плохо, а с ними может оказаться еще хуже. Для отражений надо создать условия, а тени - это то, что всегда с нами. И в городе, и в по-ле, и в лесу в солнечный день. Вдруг и они оживут! Последняя мысль пришла с минуту назад.
  Под ногами зашевелилось.
  Я надеюсь, что мне просто показалось. Все же мы нахо-димся в полной темноте и ни отражений, ни теней тут нет и быть не может. Да и ожили последние лишь в моем воображе-нии.
  Про саму же ТЬМУ я даже думать боюсь!
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"