Аннотация: Наташка, двадцатилетняя девушка, находясь в центре реабилитации наркоманов, тайно ведет свой дневник... Через несколько месяцев она умерла.
Наташкин дневник
- Галя, здравствуй!
- Коля?! Неужели это ты?! - оглянувшись на оклик и вглядевшись, громко и радостно воскликнула женщина, деловито шедшая вдоль поезда, только что прибывшего из Кисловодска.
"Коля, дорогой, как я рада видеть тебя!" - с восклицанием, нет, сильнее, - с радостным воплем бросилась она на шею; при этом ее пустое ведро со всего маху треснуло меня под лопатку.
"Ой, сколько лет мы не виделись?! Лет пятнадцать, не меньше!" - затараторила она, отступив на шаг и беззастенчиво разглядывая меня. Пред её взором предстал стареющий мужчина с профессорской бородкой и поавторитетневший на... - не стану уточнять на сколько килограмм.
Галя же ничуть не изменилась, как была стройной, порхающей болтушкой-веселушкой, так и осталась. Пожалуй, только взгляд повзрослел.
- Ты кого-нибудь встречаешь здесь? - спросил я.
- Да нет, пришла к поезду купить вишни. Раньше никогда не ходила, а тут как будто кто позвал... вот и встретились. А ты, вижу, приехал с юга, - был в отпуске?
- В отпуске. Только не на море, а в деревне у родителей. Дом им снаружи подштукатурил, побелил, да к зиме...
- Как я рада! Ведь как вы переехали, я ни адреса, ни телефона ни у кого не могла узнать, а потом и мы переехали, - весело перебила меня Галя, - ты не торопишься?
- Нет, но чем мешать людям здесь на перроне, или так, наскоком, пока мой поезд стоит на перроне, приезжай лучше к нам в гости, мы с Верой будем очень рады.
Обменявшись адресами и номерами телефонов, мы расстались. Расстались, чтобы вскоре встретиться. Так волею случая возобновилось наше старинное знакомство. Много воды утекло с той поры, мы живем в другом городе, а увидел Галю, как будто вчера расстались.
Когда приехала жданная гостья, началось: "А помнишь?! А слышала?..".
"Коля, ты не знаешь, с кем из церковной молодежи в свои последние месяцы общалась Наташка?" - когда мы углубились в воспоминаниях до середины девяностых годов, спросила Галя.
Середина девяностых - неимоверно трудная и в то же время чрезвычайно интересная тогда была жизнь. Неистовые девяностые!
"Из ваших церковных она ни с кем не общалась, но я помогал её маме с похоронами, и она давала почитать дневник своей дочери", - ответил я, а сам подумал, что с тех пор почти не вспоминал про Наташку. Не Наташу, не Наталью, а именно Наташку, полную противоречий чудную девчонку Наташку.
- Ой! Как бы и я хотела увидеть тот дневник,- вспыхнула, но сразу же угасла, обмякла Галина. Погрузилась в себя наша Галка - бойкая женщина, закаленная трудностями жизни. Как она иронично говорит о себе: женщина с замороженной молодостью.
Видя резкую перемену настроения я, было подумал, что понимаю почему: сколько бы лет не прошло, ни радость, ни тем более причиненная душевная боль не исчезают бесследно. Текущие житейские хлопоты могут припорошить память, но стоит дунуть ветру воспоминаний, и вот они - верхушки "камней" былых переживаний.
- А зачем тебе - ради удовлетворения своего бабьего любопытства?
- Не обижай меня, ведь она - её слова и дела оставили в моей жизни очень глубокий след. Я тогда не понимала, насколько глубокий.
- Извини, пожалуйста, за глупый вопрос! Дневника, конечно, у меня нет, но, прочитав, я тогда сделал для себя краткий конспект. Сейчас отсканирую листочки и распечатаю для тебя.
Дальше по традициям литературного жанра должен появиться пыльный чердак и с трудом найденный в сундуке (желательно, на самом дне сундука) блокнот и прочая экзотика. Но ничего такого не было. Оставив Галю и свою жену, Веру, пощебетать о своем, о женском, я вышел в другую комнату. Быстро нашел в книжном шкафу нужную папку-скоросшиватель и достал из нее мультифору с литературными заметками о Наташке.
У меня в руках пожелтевшие листы дешевой бумаги с напечатанным на печатной машинке текстом. Перелистываю их, глаза пробегают по страницам, но душа не рвется читать. Вместо чтения воспоминания. Даже про сканирование забыл.
Как уже сказал, дело было в середине девяностых. Люди постарше помнят, как тогда мы всей страной не получали зарплаты, как жили на одной лапше, разбавляя ее тем, что не успели спереть с наших дачных участков "добрые люди". И вот в ту "золотую пору" в протестантскую церковь, в которую зазвала Галю её подружка, приехал из Америки некий миссионер и предложил организовать центр реабилитации наркоманов и алкоголиков. Пастырь и епископ тут же согласились, подсобрали деньжат (сумму, равную примерно полутора тысячам долларов - по тем временам казалось, что это большие деньги), за мизерную зарплату призвали троих прихожан для работы в этом так называемом Центре и привели с улицы шестерых наркоманов - четырех парней и двух девушек. Ни помещений, ни даже средств на пропитание у них не было, поэтому перебивались натуральными пожертвованиями членов церкви. Для парней сняли комнату, а девушек пустила к себе наша Галя-Галочка (мы с ней познакомились и подружились уже позже). Как объяснил ей пастырь, тех девушек надо пустить к себе ради странноприимства. Естественно, вскоре авантюра развалилась, наркоманы разбежались, работников уволили, а Галя хватилась - украдены все зимние вещи - всё, что было поновее.
Что на это сказать? Если с грустной иронией, то наркоманы обворовали её еще милостиво, не всё вынесли из дома: так сказать "отблагодарили" за гостеприимство и хлеб-соль. Но то были наркоманы, а как назвать церковнослужителей, втянувших людей в такую авантюру?..
Старые листочки всколыхнули душу, я и сам не заметил, как погрузился в чтение.
"Мы верим" - так Наташка назвала свой дневник. Название дневника звучит обнадеживающе. Звучало...
Вспомнились, как будто всплыли пред глазами старательные буквы на обложке дневника: тонкой школьной тетрадки в клеточку, по контуру обведенные красной пастой.
"15 октября. Так получилось по милости Божьей, что я здесь, в Программе. Когда дошла до края, когда ничего уже не приходило в голову, как покончить со своей никчемной жизнью, я оказалась здесь.
Я искала любви везде и по-всякому, но не нашла. Не нашла! Хотела заглушить боль души наркотиками, но вскоре получила новые боли, моральные и физические. Тогда решила заработать много денег, чтобы красиво выглядеть: может, в этом счастье? Но вышло так, что все деньги ушли на то, чтобы колоться.
Два раза лечилась в наркодиспансере. Претерпевала ломку, но оставалась психическая зависимость, и голос внутри говорил, что нет спасения. Чтобы забыть кайф, нужно отрубить себе голову, тогда точно не будешь об этом думать. Когда выходила из больницы, ласковый голосок внутри внушал: "Вспомни, как было здорово! Тем более с одного раза с тобой ничего не случится. Вспомни всё, ведь это твоя судьба", и я снова и снова поддавалась на обман. Так или иначе, но всё шло к смерти. После очередного... приходила домой и плакала в отчаянии, но что-то удерживало, на давало покончить с собой. И я стала откладывать свое решение: всё, завтра точно. Но пока промотаешься в поисках, день уходит и снова на завтра..." - так Наташка начала свой дневник - небольшой по объему, но так много вместивший в себя - целую жизнь.
Может, кому из читателей и не понравится, что я отвлекаюсь, не цитирую конспект полностью, - увы, как сам перечитывал его с остановками, с размышлениями, так и цитирую.
Для кого она писала - для себя или для посторонних глаз? Наверное, для себя, но и для других, как некую апологию. Апологию даже не столько за себя, сколько за сотни тысяч юношей и девушек, в те годы наполнивших своими телами кладбища нашей страны. Если не так, то не только не стоит, а даже преступно обнародовать её мысли, её переживания.
Итак, апология! Решено, вовлекаю вас, уважаемые читатели, в стихию эмоций, мечтаний и неразберихи, творившихся в голове и сердце героини рассказа. В её суждения, взятые, с одной стороны из горького жизненного опыта, а с другой - из проповедей, услышанных в той протестантской церкви.
"21 октября. Господь услышал мои мольбы о смерти, я говорила: "Господи возьми меня, в смысле на тот свет" - и Он взял, только не в смерть, а к Себе. Может, не хотел, чтобы я пошла в ад. Спасибо Господу Богу! Он свел меня с людьми, которые привели меня в церковь и в Программу. Если бы не Бог, я бы даже ломку не выдержала, сразу же ушла бы. Но мы молились, и её как таковой не было. Дьявол тоже не дремал, он нагнетал воспоминания и желания, чтобы увести назад, в грех и в смерть, но у Бога, видимо, все же есть план для меня, поэтому я здесь, я осталась...
Теперь расскажу о своей жизни в Программе (в центре реабилитации). Уже больше двух месяцев, как я молюсь, но еще не очень хорошо получается - в основном языком говорю, а сестра из церкви учит, чтобы уста от сердца говорили. По мирской музыке и телевизору сильно скучаю: не считаю, что мне это может помешать. Курить не курю, материться не матерюсь - слава Богу. Даже не ругаюсь, сердиться приходится иногда, но быстро остываю. Чувствую конкретные изменения и на самом деле думаю, что всё это заслуга Духа Святого. Аллилуйя! Все так же крашусь (как в миру), но здесь некого привлекать, просто осталась привычка к макияжу и желание одеваться по своим вкусам. Шутки остались, иногда за них мне стыдно перед братьями и сестрами в церкви. Всё это я записываю, чтобы увидеть изменения во мне.
У меня в церкви чудесные сестры и братья, но в голову лезут всякие мысли: да вот они... или да вот ты... Грешные мысли.
С сегодняшнего дня я решила делиться с Господом всем, даже тайным, тем более, что Он и так всё видит и слышит, что бы я не думала. Я люблю Бога, но на втором месте (мне нравится...). Буду и дальше вести дневник, а сейчас откровенный разговор с Богом (молитва), во всяком случае, я на это настроена.
24 октября. Сегодня не было занятий. Потом взяла и обиделась на всех, и было так плохо, и я не пошла на вечернее служение в церковь. Хочу побыть с Богом, Он у меня единственный друг, Который выслушивает и воспринимает меня такой, какая есть. Оставшись одна, поняла, что только Он не оставил меня из-за моего психа. Почувствовала Его тепло и начала понимать, что начинаю Его любить всё крепче и крепче, и меня это не пугает, а радует. Он меня не бросит, что бы ни случилось.
В последнее время мне стало страшно общаться с кем-либо. Шутки мои неуместны, и к братьям я не имею права подходить - так нам сказал директор Программы. Я с этим не согласна, ведь я подходила поговорить без всяких таких мыслей."
Посмотрите, какие разные настроения! Сначала я читал Наташкин дневник и радовался - радовался, даже зная, что произошло потом, в конце. Так было заразительно настроение Наташки 21 октября. Но прошло три дня, и уже одиночество и унылое нытье.
По вере ли была её жизнь? Нет. И дело вовсе не в перемене настроения, а в хрупкости взаимоотношений и с людьми, и с Богом. Пока Господь готов терпеть и принимать её такой, какая она есть - согласна быть верующей и даже питать к Богу некое нежное чувство, но как только Господь воззвал: "Освятитесь, ибо Я свят!"...
Четвертая и, к сожалению, последняя запись была сделана спустя месяц.
"28 ноября. Как и думала, что, перечитав свою писанину, надолго отобью желание писать. У меня и сейчас его нет, но чувствую, что надо.
Как рано я обрадовалась добрым переменам, но стоило бросить читать Библию и молиться, как сразу же поняла, что не смогу идти "узким путем". Думала, что самоконтроля и силы воли хватит, но, Боже мой! Я спохватилась слишком поздно!
Сначала дьявол (а может, моя похоть, не знаю) предложил посмотреть телевизор - я смотрела все подряд - "ела его глазами"; тем более, что мы жили на квартире у Гали и телевизор был под рукой. Появились мысли о том, что всё-таки там, в миру, здорово. Стоило мне разоблачить, что телевизор делает работу сатаны и помолиться, пришло следующее испытание. Занятия у нас прекратились, стало много времени, а телевизор не хочу. И тогда, подловив момент, дьявол подослал мне парня, ушедшего из мужской Программы. Он позвонил, и когда я выглянула в подъезд, сидел у окошка и делал себе укол и не мог, все вены попробивал. Может, ждал, что и я захочу, но у меня обратная реакция - такая неприязнь, как он посмел прийти и дразнить?! Потом он попросил уколоть его, не знаю зачем, но я согласилась и потом об этом сильно пожалела. Вечером в памяти чувственно ощущалась та "машина" в пальцах, тот холодок от дозы. Это было мучительно. Я опять молилась, но молитва не шла: слова как будто прилипали к языку.
На другой день, когда инструктор вышла по делам, снова звонок в дверь. Открыв дверь, увидела, как потом поняла, "дьявола во плоти" - это был мой любимый парень из мира. Он пришел уколотый и принес дозу, и произошло то, чего я так боялась. Я даже не пыталась отказываться: второй раз он бы не предложил, но главное, второй раз уже не пришел бы никогда.
Почему я решила, что это от дьявола? Да потому, что после первого укола он вышел и через пять минут, если не меньше, принес еще два куба. Нам стало хорошо, никаких проблем. Закрылись, закурили. В дверь звонили, стучали, но я не хотела открывать, я боялась, что всё закончится - закончится эта тишина, покой и целая пачка сигарет. Курила одну за другой - такое ощущение, что я ими дышала.
Представляю, как Бог на все это смотрел.
Теперь я мучаюсь, мне стыдно, даже не знаю, как выразить. А еще я не знаю, как быть дальше. Тогда, когда была с Господом, казалось, я летала, а теперь хоть бы голову поднять. Обидно, попалась в смертельную ловушку дьявола, как мышь на кожурку от семечки. Боюсь, что начну сомневаться в своем возвращении к Богу, боюсь обратиться к сестрам из церкви. Буду молить Господа о пощаде." - я дочитал последний листочек и аккуратно, даже с каким-то внутренним трепетом, положил его на место.
Дальше Наташка дневника уже не вела, наверное, утратила надежду.
За свой проступок она была исключена из реабилитационного центра. И вскоре вернулась к наркотикам, вообще перестала общаться с верующими. Через полгода она умерла - покончила жизнь самоубийством, выпив таблетки. Перед этим они с подругой купили наркотики, и Наташка уколола ей "передозировку", от которой та скончалась.
Когда по просьбе её матери мы забирали Наташку из морга, там лежало еще семь молодых людей, умерших от наркотиков. В гроб, по принятому в мире обычаю, её, как незамужнюю девушку, положили в белом подвенечном платье. Но мне запал в память её паспорт - он был совсем новый, еще почти никаких отметок, ей шел двадцать первый год - самое начало жизни...
Если оценивать Наталью буквой закона, то какая будет запись в книге её жизни? Наркомания, воровство, проституция, непреднамеренное убийство и, наконец, самоубийство - столько грехов да еще каких грехов на одну юную душу. Неужели и её любил Бог? Ладно, Бог - Он всех любит - и её тоже любил. Но люди - неужели такую могли любить люди? И могли, и любили. Не потому что написано: "Возлюбите!", а потому что её легко было любить. Душевная искренность и отзывчивость в Наташке непостижимейшим образом умудрились совместиться с эгоизмом и злыми делами. Как выразился герой одного мультфильма: "Ну и что, что жадничаю, зато от чистого сердца!".
Она заразительно хотела любви, беззаветной любви, но сама не могла, да, наверное, никогда и не думала подарить такую беззаветную любовь. Она заразительно хотела счастья и радости, но пожертвовать чем-то своим для счастья и радости других ей даже не приходило в голову. Скорее всего, за стремление к светлому, за её мечты любили Наташку окружающие.
На стол собрали во второй раз и позвали меня ужинать. Действительно, что-то я засиделся, и стало неудобно перед гостьей: столько лет не виделись, а я всё не выхожу из своей комнаты. Галя, наверное, думает, что никак не могу найти обещанный дневник. Ладно, пусть лучше так думает, а то совсем бестолково получилось, нашел время читать.
После ужина, быстро отсканировав и распечатав, передал копию Гале. Она, взяв листочки, тоже не удержалась и тут же стала читать и перечитывать. И лицо её то освещалось внутренним светом, то помрачалось. Галя, дорогая Галя, теперь я понял, почему, узнав, что у меня есть конспект Наташкиного дневника, так дрогнул твой голос. Нет, не обиду ты вспомнила, а шебутную красавицу Наташку и встрепенулась, надкололась твоя душа. Поверь, дорогая Галина, мне было бы легче видеть, что ты всплакнула, как все бабы.
-----
Наташка - это собирательный образ, но ведь не это главное, - главное, такая девушка могла жить, печалиться и радоваться, могла по девчачьей привычке вести дневник.
Я рассказал про судьбу одной девушки, всего лишь одной. Пожалуйста, не делайте обобщений, не ищите морали. Но когда случится у себя в городе или в деревне побывать на кладбище, пройдитесь вдоль могил последней четверти века - сколько там лежит молодых. И взглянув на одну из таких могилок, подумайте, может, эта девушка была прообразом Наташки? Только подумайте, и ваша душа станет добрее.