Подымов Владлен Владимирович : другие произведения.

"Пасынки шторма", часть вторая

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Смотрел в пламя Нобунага. Пламя бушевало. Оно похрустывало ветвями ясеня, жадно облизывало кипящую смолу с сосновых поленьев, пробовало на зуб тисовое ложе. А на ложе в жарких объятиях огня обугливался и рассыпался пеплом индиговый хлопок и золотой шелк. В них был облачен тот, чья душа сегодня освободится от земного и уйдет в Колесо Преображения. Глотал жар костра Нобунага. Тот, на ложе, сегодня уйдет. Навсегда прервется связь между ним, уплывающим в небеса смолистым дымом и Нобунагой. Неопределенность, что длилась всю их жизнь, сегодня окончится. И тоже - навсегда. Теперь многое станет проще, но мало радости от этого. Сухой песок дерет горло и злой сок ягоды-горчанки на языке. Ткал жгучую пелерину Нобунага.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Май Магов
  Владлен Подымов
  
  ПАСЫНКИ ШТОРМА
  
  
  
  Книга под девизом:
  Усмешка судьбы, печать раскаленного неба.
  
  
  
  
  ЧАСТЬ ВТОРАЯ
  
  Знаменит и известен мастер Отомо. Восхищаются им люди!
   Долго учился я великому искусству.
  Владеет он древним таинством перевоплощения.
   Но желаю достичь вершины! Чтобы никто не смог меня превзойти.
  Многие важные люди звали его в свои дома -- увидеть чудо.
   Соглашался я, -- что мне до их развлечений? Лишь звон монет.
  Но мало того было мастеру.
   Хочу взойти к солнцу! Верю, это -- великая цель!
  В деле своем достиг Отомо поистине необычайного.
   Но недоволен я -- не смог достичь неба.
  По лесам и по воде ходил Отомо в звериных шкурах. Удивительно!
   И -- трудно. Мокро и холодно -- как неприятно.
  Разные обличья принимал мастер -- и многие люди видели это.
   Пробовал различные иллюзии -- все получалось!
  Хочет -- превратится в лиса, хочет -- в орла.
   Но и орлом не смог взлететь высоко, к солнцу.
  И решил он -- никто не сможет быть ему опасным. Возгордился он.
   Это так! Искусство мое смешает землю с водою и создаст Остров!
  Стал Отомо терять этикет: пил лойкэ и плясал пьяным зайцем на столах.
   Стыдно мне, но говорят люди правду. Было это!
  Пригласил его однажды в гости правитель Масасигэ. Великая честь!
   Долго держал меня под холодным дождем, желая знатность выказать.
  Но мастер Отомо оскорбил хозяина -- показал муки грешника в аду.
   Затаил я злобу.
  И сказал -- то один известный воин корчится на огне.
   Хитростью отомстил ему!
  Испугался Масасигэ, но удержал себя от выраженья страха.
   Оказался храбрее многих. Но и на тигра есть оружие!
  А Отомо не унимался -- превратился в митеха и смешно ходил по залу.
   Толстым был правитель. Смеялись люди потом над ним.
  Рассердился Масасигэ. Кто так теряет этикет -- да назван будет мятежником!
   Жизнь окончится моя? Как печально.
  Приказал правитель позвать палача и пригвоздить к кресту Отомо.
   Близок я к смерти -- но не боюсь ее. Лишь иная грусть на сердце.
  Невольно увлажнил мастер слезами рукав.
   Верно, не успею достичь сокровенного!
  Одно желание испросил он: позволить ему превратиться в мышь.
   Во всех животных превращался я, но не в таких маленьких.
  Интересно стало Масасигэ, -- и разрешил он это чудо.
   Ослабил палач веревку -- и бросился я вверх!
  Превратился мастер в мышь и кинулся вверх по столбу. Быстро!
   К солнцу!
  Но без малейшего промедления пал с неба ястреб и схватил мышь.
   Вонзил когти в меня, -- больно! Запах чьей-то крови слышу...
  Взмахнул ястреб крыльями и поднялся к небу. Все выше, выше, и выше...
   Чувствую я жар солнца. Еще немного! Еще взмах крыла!
  Так окончил свою жизнь великий мастер иллюзий.
   Счастлив я, -- достиг желаемого!
  
  
  
  
  Глава 39 -- Время перемен (Сан)
  
  -- --
  
  Дверь с мягким щелчком захлопнулась.
  Последний из помощников Мурамасы, Эйго Макковей, -- худой рыжий парень двадцати двух лет бывший некогда обыкновенным боевиком, -- вышел из лаборатории, осторожно прикрыв за собой дверь. Мурамаса остался один.
  Темный искусник сидел в громадном кожаном кресле за большим рабочим столом, похожим на огромный бумеранг. Стол располагался в левом дальнем от входа углу. Пол, где стояли стол и кресло Мурамасы, был на две ладони приподнят над уровнем пола остальной части лаборатории. Темному искуснику нравилось наблюдать за подчиненными, особенно когда он сам сидел в этом древнем кресле. В эти моменты казалось, будто века и тысячелетия медленно текут через Мурамасу, принося с собой силу и знания, крохами которых он может делиться с помощниками.
  Кресло...
  Оно было невероятно старым, ведь неведомый мастер изготовил его на заре времен, еще тогда, когда Кинто был лишь незначительной точкой на карте. Помощникам Мурамасы стоило больших трудов доставить его сюда, через бесчисленные подземные коридоры и протиснуть сквозь узкие двери лифтов и лаборатории. Размерами древнее произведение столярного искусства намного превосходило даже большой вычислитель, из сотен которых собирался огромный вычислительный центр, созданный для управления будущей армией Гаки-о-Моро.
  Но Мурамаса во что бы то ни стало решил доставить сюда этот древний предмет. Он полагал, что его личное удобство стоит много больше, чем пара дней упорного труда помощников. И теперь искусник, вольготно расположась в кресле, наслаждался тишиной и покоем. Он умел ценить хорошо сработанные вещи, хотя никогда не был привязан к ним сильнее необходимого. Но сейчас -- можно отдохнуть.
  Недолго.
  Из расколотой чаши времени истекали последние минуты. Осталось совсем немного до того мига, когда мир вскипит под его, Мурамасы, ладонями и история необратимо изменится.
  Темный искусник обвел взглядом лабораторию.
  Пустые экраны вычислителей. Широкие и длинные рабочие столы, уставленные приборами и стеклянными бутылями для содержания Гаки-о-Моро. Небольшие письменные столики, за которыми работники лаборатории вели записи. Стальные и пластиковые короба, проволочное сплетение ящиков для хранения образцов. Блестящие стены и темный провал огромного окна в камеру для испытаний. В центре -- на высокой металлической тумбе -- пульт управления Гаки-о-Моро.
  А вот и несколько стальных шкафов, -- сейфов, -- врезанных в камень стены.
  Именно там хранилось самое ценное, что было в этой лаборатории, да и во всем подземном комплексе, прогрызенном под Северным домом. Там хранилась тайна Гаки-о-Моро. Результат труда десятков людей за последние годы. Сплав человеческого гения, поставленного на службу силе и жестокой воле. Силе и воле, ведомым безумными желаниями.
  Взгляд Мурамасы сверлил металл шкафов, а на лице проявлялась кривая трещина холодной улыбки.
  Он -- на службе у главы Средней ветви?
  Как смешно!
  Три дня назад он сделал свой выбор, и власти Ширай Гомпати больше не было над ним. Но воля, безумная воля Син-ханзы... Ее стоило опасаться.
  Мурамаса перестал улыбаться и поднялся. Кресло чуть слышно скрипнуло, когда он отодвинул его к стене. Темный искусник обогнул стол и приблизился к шкафам. Огладил серую сталь. Металл приятно холодил руку и Мурамаса положил обе ладони на один из сейфов. Подумал и, -- прижался лбом к стылому металлу. Надолго замер, впитывая холод тусклого металла. Холодная кровь растекалась по телу и Мурамаса постепенно оживал, приходя в себя после яростной гонки последних дней.
  Три недели он находился в лаборатории днем и ночью, работая над расшифровкой тайн Гаки-о-Моро. Поистине, за это время он достиг великого! Как жаль, что ему не удастся сейчас распорядиться знаниями именно так, как он хотел. Противостояние дейзаку и Средней ветви достигло опасной черты, за которой открывался провал тьмы. Черная пасть будущего, которого он, темный искусник, не мог с уверенностью увидеть и оценить.
  Слишком быстро дейзаку собрали силы и обрушили их на воинов Гомпати. Слишком сильны оказались "тигры", "кугуары" и "медведи". И вскоре настанет тот момент, когда Син-ханза пожелает использовать последнее средство -- Гаки-о-Моро.
  Мурамаса с трудом оторвался от металла, который дарил ему столь приятную прохладу. Неодобрительно покачал головой и подошел к небольшой картине, которая висела на дальней стене, напротив его стола. Темный искусник остановился перед ней и долго рассматривал старый рисунок.
  Сильные штрихи черной и красной туши по ломкому от времени листу желтоватой бумаги. Следы от кисти складывались в темнодоспешного воина. Он жил. Бился. Сильным ударом узкого меча воин отрубал голову красно-черному дракону. В чертах лица воина угадывались черты нынешнего главы Средней ветви Черного Древа.
  А дракон... Излишне грубый намек. Художник, что рисовал прадеда нынешнего главы Средней ветви, был не слишком рад получить такой заказ, но сталь и золото убедили его.
  Картина давно уже хранилась в лаборатории. Некогда Гомпати пожелал подарить ее -- в знак удовлетворения работой искусника. Как полагал сам Мурамаса -- потому что картину было неудобно показывать кому-либо еще. Кэнб Агатового Дракона мог придти в ярость, узнай он о ее существовании. Злить же могущественный дейзаку раньше времени Син-ханза не желал, вот и оказалась картина у темного искусника.
  Впрочем, тот был этим доволен. А вот Ширай Гомпати вряд ли был бы рад, узнай он о том, чем именно так понравилась картина Мурамасе. Тот нашел в ней странного и очень удобного собеседника, такого, который молча выслушивал все, что ни пожелал сказать ему искусник.
  Вот и сейчас Мурамаса слегка склонился перед картиной и холодно произнес:
  -- Правнук ваш слишком нетерпелив, господин Гомпати. Это недостойно правителя такого ранга, каков есть глава Ветви. Вам следовало слегка охладить вашу кровь перед тем, как вы задумали погрузить ваш нефритовый жезл в яшмовые врата вашей уважаемой супруги.
  Темный искусник отошел на шаг от картины, развернулся к ней спиной, слегка усмехнулся и добавил:
  -- Результаты печальны. Правнук ваш не ценит преданных людей... Не ценит! Он забывает польз-су, которую я, -- я! -- принес ему.
  Резко поворотясь к картине, Мурамаса яростно взревел:
  -- Кто как не я принес С-средней ветви истинное знание о Гаки-о-Моро?! Чей разум сумел проникнуть в эту древнюю, поистине величественную тайну! В чьих руках Гаки-о-Моро превратились в послушных рабов воли вашего правнука?!
  Воин равнодушно глядел на него с картины.
  -- И какова же была благодарность? Дом на побережье и полсотни тысяч с-сэгнату?! Я стою большего! Много большего! И если господин Гомпати... -- искусник зашипел, словно разозленная змея, -- не з-шелает этого понимать, то он с-скоро убедитс-ся в с-своей ос-шибке!
  Мурамаса постоял немного, глядя в холодные глаза человека с мечом. Усмехнулся. Ледяное спокойствие вошло в его сердце. Что он хочет от этого рисунка? Неужели он верит, что можно получить ответ от человека, которого давно нет в этом мире?
  Темный искусник отвернулся от картины. Дела прошлого -- в прошлом. А ныне...
  Он подошел к своему столу и выдвинул верхний ящик. Достав плотный пакет из желтоватой бумаги, он вытряхнул на стол его содержимое. Несколько кусочков зеленого пластика, испещренный небрежными записями блокнот, и пара странной формы камней.
  Сжав губы и хищно усмехаясь мыслям, Мурамаса двигал по столу зеленые информационные пластинки. Справа налево... Потом -- слева направо. Здесь, перед ним, лежала великая тайна -- тайна управления Гаки-о-Моро.
  Именно над ней он работал так долго и добился столь многого.
  Именно на этих маленьких пластинах были записаны главные результаты исследований поистине необычных существ, ключом к пониманию которых оказалось древнее оружие, которое добыл для Средней ветви археолог-северянин. А то, что знал Ширай Гомпати, -- Мурамаса поднял голову и расхохотался, -- это была лишь часть тайны, край необозримого океана!
  Мурамаса улыбнулся, потер руки и обогнул свой рабочий стол. В стене темнела дверца его личного сейфа. Повернув несколько стальных кругов на двери в нужное положение, искусник вставил фигурный ключ в щель замка и открыл сейф. Извлек из него объемистый кожаный футляр и осторожно поставил на стол, рядом с инфокартами.
  Расшнуровав чехол, искусник недолго любовался блекло-серым шаром, который покоился внутри стеклянного цилиндра. Потом собрал карточки и сложил их обратно в хрустящий пакет, а пакет сунул внутрь футляра.
  Теперь у него было все необходимое -- один Гаки-о-Моро и все нужные расчеты и исследования.
  Он был уверен -- этого хватит, чтобы возложить руку на весь мир.
  
  ...Грохот и звон стекла!
  Разбив последний из сосудов для хранения Гаки-о-Моро, Мурамаса отбросил в сторону стальной прут. Тот укатился под один из лабораторных столов, звеня и подпрыгивая на каменном полу. Сопя и поминая демонов, Мурамаса несколько минут вываливал из шкафов-сейфов на пол журналы с записями экспериментов, бумажные карточки, коробки инфокарт, черные кассеты скоростной видеосъемки и серебристые ленты магнитокопий.
  На все это он выплеснул спирт из серебряной фляжки. Ничего иного у него с собой не было, ведь шпионы Хотто и Сагами были везде. Среди его помощников тоже были такие люди. Было бы неразумно тащить в лабораторию канистру пирогеля или моторного топлива. К чему лишние подозрения?
  И спирта хватит. Мурамаса достал из кармана дешевую зажигалку, щелкнул кнопкой, выждал несколько секунд и уронил ее на груды документов. Синее пламя побежало по бумагам, заставляя их скручиваться от жара и темнеть. Темный искусник несколько мгновений смотрел в огонь. Вот оно горит -- могущество Средней ветви! Мурамаса оскалился и захохотал. Ширай Гомпати отнесся к нему без уважения? Так пусть теперь потеряет все!
  Пламя разгоралось, и темному искуснику пришлось отойти подальше. Мурамаса отвернулся от огня и направился к своему столу. Осколки древних сосудов хрустели под подошвами. Улыбка застыла на его лице, он был почти счастлив.
  Все, что он задумал, нынче исполнится!
  Щелчок за спиной заставил его на миг замереть. Мурамаса резко обернулся к двери. На пороге появился Эйго Макковей, бывший боевик ранга рин-ханза, который последние два года был лучшим помощником Мурамасы. Темный искусник скривился.
  Как не вовремя!
  Несколько секунд Макковей стоял, недоуменно моргая, и переводя взгляд с Мурамасы на язычки пламени. Затем бросился к огню.
  -- Что случилось, господин?! -- крикнул Эйго, подбегая к горящим шкафам.
  Быстро скинул с себя куртку и принялся сбивать пламя. Пару минут Эйго метался по лаборатории, сваливая на горящие бумаги толстую ткань, которой были застланы лабораторные столы. Затем подхватил с одного из столов трехлитровый баллон с раствором медного купороса и выплеснул его на огонь. Пламя зашипело и принялось плеваться зелеными искрами.
  Мурамаса застыл у свого стола и с ненавистью наблюдал за мечущимся помощником. Зачем он вернулся? Чтобы нарушить его, Мурамасы, планы?! Он пожалеет об этом!
  Быстрым и мягким движением Мурамаса присел, подхватил с пола узкий кусок стекла, чем-то похожий на танто . Тот удобно лег в ладонь темного искусника. Спрятав руки за спиной, Мурамаса скользнул к Эйго Макковею.
  В это время рыжеволосый парень поднялся с колен и с облегчением вздохнул. Пламя ему удалось сбить, журналы теперь лишь дымили, распространяя по лаборатории тусклый смрад тлеющей бумаги. Он повернулся к Мурамасе.
  -- Господин, разве так можно? -- вопросы посыпались из Эйго, как капли осеннего дождя. -- Почему вы не тушили пожар? Как он произошел?
  Мурамаса улыбнулся. Холодно. Любого другого его улыбка вогнала бы в дрожь, но не Эйго Макковея. Бывший боевик, в отличие от остальных помощников искусника, никогда не боялся своего господина. Вот и сейчас он только укоризненно качал головой. Как же так! В лаборатории пожар, а его господин ничего не сделал, чтобы спасти столь ценные записи. Да и странный какой-то пожар... Эйго бросил взгляд на вываленные из шкафов документы.
  -- Я вызову людей из отдела случайностей. Надо будет все проверить, вдруг еще что-то не потушено? И рассказать господину Сагами.
  -- Не надо вызывать людей Сагами.
  -- Надо, мой господин!
  -- Это я зажег огонь, -- спокойно произнес Мурамаса, медленно скользя по лицу молодого помощника ледяным взглядом.
  -- Вы?!
  -- Да. Это было хорошее и полезное дело, которое ты испортил.
  Впервые за все время, что он проработал в лаборатории, Эйго не смог найти слов.
  -- Но... Пожар... Работа... Зачем, мой господин?!
  -- Сделать это было необходимо.
  -- Но ведь это важные вещи! Это оружие! Это то, что даст господину Ширай Гомпати возможность справиться с нашими врагами!
  -- Гомпати? Враги?! Гос-сподин Гомпати уничтожит наш город и не заметит этого! -- взревел раненым медведем Мурамаса. -- Темные демоны затмили его разум! Он желает уничтожить не дейзаку, а Кинто!
  Рыжеволосый парень попятился. Мурамаса стоял перед ним, страшный в своей ярости. Впервые Эйго Макковей почувствовал страх перед темным искусником. Глаза Мурамасы, казалось, проникали в мозг, а шепот терзал слух:
  -- Демоны украли у него разум и поселились в его мыслях... Он совершает недостойное и забыл о прощении Неба! Но не господин Син-ханза в том виновен, нет...
  Голос Мурамасы вдруг упал до едва различимого шепота. Тени мертвых метнулись по углам, когда он быстро зашептал, всхлипывая и как будто задыхаясь:
  -- Гаки-о-Моро... оказ-з-зались с-с-слишком с-с-сильны... для нашего гос-с-сподина. Они отравили его моз-з-зг... поедают его с-с-сердце. Если в битве... дейз-з-заку окажутся с-с-сильнее... печень гос-с-сподина рас-с-стает... он выпустит Гаки-о-Моро на волю! На город!
  Слова темного искусника извивались в воздухе тенями мертвых, но все еще ядовитых змей. Молодому искуснику приходилось напрягаться, чтобы не захлебнуться их отравой. Но все равно, он постепенно тонул в трясине страшных слов и рваного, какого-то даже изломанного, ритма голоса Мурамасы.
  -- Вы лжете мне, господин Мурамаса, -- Эйго Макковей отшатнулся и замотал головой. -- Господин Гомпати не может так поступить!
  Мурамаса шагнул чуть ближе к парню. Не осознавая, что он делает, Эйго отодвинулся на шаг ближе к двери.
  -- Господин Гомпати болен, -- прошипел уже нормальным голосом Мурамаса, -- он не выдержит соблазна отомстить за поражение...
  -- Син-ханза здоров! Он самый великий из всех глав Средней ветви!
  -- Господин Гомпати болен, и ты с-сам видел это! -- возразил Мурамаса, искривив губы в мертвой усмешке.
  Искусник еще на шаг подвинулся к молодому помощнику. Тот шагнул назад и неуверенно спросил:
  -- Вы говорите о том давнем случае, мой господин?
  -- Да, -- Мурамаса остановился и покрепче сжал за спиной кусок стекла. -- Ты правильно понял.
  Эйго опустил голову. Он вспоминал... Вот яростный крик и Мурамаса, отброшенный сильной рукой, падает на пол. Вот кипение крови за толстым стеклом камеры и пена на губах Син-ханзы... А потом они, помощники, по знаку искусника выбежали за дверь. И в лаборатории оставались только Мурамаса и Гомпати. А еще позже услышали грохот лопающегося стекла... Разгромленная лаборатория -- и Гаки-о-Моро на свободе... Мурамаса, который завалился на стол, а из спины под его левой лопаткой торчит кусок стекла...
  И они, помощники, вбежали в зал и увидели -- безумный взгляд Син-ханзы, растирающего белую пену по лицу. И -- ужас и смерть, серый шар Гаки-о-Моро, который застыл на расстоянии полуметра перед лицом Гомпати. А затем туманная сфера нехотя поплыла обратно в камеру для испытаний! В тот миг рыжий искусник не знал, кого он страшится больше -- древнего голода и смерти, которых не остановить ничем, или же главу Ветви, для воли которого нет преград.
  Воля безумца?
  Эйго Макковей задрожал... Неужели господин Мурамаса прав? Неужели их великий господин Ширай Гомпати болен и может совершить нечто страшное, стать проводником смерти в Кинто?
  Он не заметил, как Мурамаса придвинулся ближе. Он не видел, как напряглись руки темного искусника, сжимающие острый осколок стекла. Синяя жилка на шее у Макковея притягивала взгляд темного искусника. Мурамаса придвинулся еще на шаг ближе...
  Молодой искусник поднял голову и посмотрел в лицо начальнику. Тот остановился и заставил себя улыбнуться. Его губы растянулись в подобии улыбки, но глаза оставались холодны.
  Сталь и стужа. Смерть и ледяная жажда.
  Эйго сглотнул слюну:
  -- Я... верю вам, господин Мурамаса. Верно, господин Син-ханза может совершить непоправимое...
  Лицо Мурамасы дрогнуло. На краткий миг на нем возникла тень изумления. Еще одно мгновение -- и она ушла. Темный искусник выпрямился и сделал шаг назад. Несколько долгих минут он вглядывался в глаза молодого помощника.
  Он поверил?!
  Как невероятно!
  Парень беспомощно пожал плечами и продолжил:
  -- Он может сделать... недостойное... По ошибке. И этим запятнать свое имя.
  -- Запятнать имя? По ошибке. -- Казалось, что темный искусник не может осознать услышанное. -- Да... Ты прав, мой помощник. Имя Син-ханзы должно оставаться безупречным. Ты правильно понял.
  -- Но... Как мы можем спасти господина Гомпати от потери имени и лица? Ведь Гаки-о-Моро теперь не в наших руках, ими занимаются люди господина Сагами. А он не поверит нам!
  -- Мы должны сжечь нашу лабораторию. -- Мурамаса холодно взглянул на помощника. Тот дернулся, но промолчал. Мурамаса криво усмехнулся и продолжил. -- Если мы уничтожим наши расчеты и материалы, господин Гомпати не сможет использовать Гаки-о-Моро.
  -- Мой господин! Но ведь это... это же... Мы столько лет работали!
  -- Что лучше, мой мальчик, потерять несколько месяцев работы или спасти господина Син-ханзу от позора? А потом, когда болезнь господина пройдет, нам нетрудно будет вновь пройти путем знания.
  Эйго Макковей молчал, не зная, что ответить.
  Мурамаса же продолжил тем рваным шепотом, что так легко вонзал ядовитые клыки в душу рыжеволосого искусника:
  -- Мы ничего не теряем... Гаки-о-Моро ос-с-стаются у нас... С-с-старое оружие, что так любез-з-зно нашел для нас... покойный с-с-северянин...
  -- Покойный?!
  --- Ах-ха... да, мой мальчик, ты же не з-знаешь... В один из с-своих темных моментов... гос-сподин Гомпати приказал убить с-северянина. Потом он очень с-сожалел об этом. Но для с-северянина... Алмаз-зное колес-со уже с-совершило полный оборот.
  -- Убить?! -- Макковей отшатнулся от темного искусника. -- Но ведь он принес нам столько пользы!
  -- Да, Эйго. Да. Теперь ты понимаешь, насколько близ-зок сейчас гос-сподин Гомпати... к тому, чтобы потерять лицо? Это не его вина. Лишь болез-знь этому причиной. И нам непременно нужно убрать Гаки-о-Моро из его рук. Лиш-шь на время. На время...
  -- Но это невозможно, мой господин. Мы не сможем! Ведь схема управления Гаки-о-Моро есть в вычислителях центра контроля.
  Мурамаса помолчал. Его помощник прав. Было бы хорошо вообще лишить Син-ханзу влияния на Гаки-о-Моро. Но как? Несколько минут он молчал и прикидывал варианты. Тишина наливалась грозовой тяжестью и рыжеволосый парень начал беспокоиться. Или сомневаться? Еще немного, и он решит, что слова Мурамасы -- недостойны. Это будет неудачно!
  Темный искусник недовольно проворчал уже обычным голосом:
  -- Да, ц-сентр контроля. Как я мог забыть с-столь важное. Схема там есть, и только ты сможешь ее стереть. С-с-спася тем самым имя господина Гомпати!
  -- Я, господин?
  -- Да. Я тебе дам ос-собую инфокарту, с моим личным кодом. С ней ты должен попасть в вычислительный центр. Верно, у тебя есть друзья в охране ц-сентра? Я знаю, что ты сможешь туда пройти. И вот там... ты знаешь, что делать.
  Бывший боевик содрогнулся. Он понимал, что это означает лично для него. Но имя... Имя господина!
  Оно должно остаться чистым!
  Искусник и его помощник некоторое время молчали и смотрели друг на друга. Затем Мурамаса отошел к одному из столов и долго рылся среди стеклянных осколков и обломков приборов. Когда он обернулся к рыжему парню, в руках у него была зажигалка. Мурамаса протянул ее помощнику.
  Макковей взял зажигалку и медленно двинулся к груде тлеющих документов...
  
  На пороге темный искусник остановился.
  Оглядев лабораторию, Мурамаса усмехнулся. Эйго Макковей ушел пару минут назад. Он отправился на верную гибель и пусть его смерть окажется полезной ему, темному искуснику!
  Мурамаса щелкнул выключателем, и оба рабочих зала погрузились во мрак, освещаемые лишь пламенем костра. По странной случайности старая картина оказалась хорошо видна Мурамасе. Багровые тени метались по бумаге, оживляя предка Син-ханза и сражаемого им дракона.
  Темный искусник повернулся к древнему рисунку и прошипел:
  -- Моя рука будет над Кинто! Ваш правнук недос-с-стоин править Шилс-су. А я, -- я с-с-стану нас-стоящим владыкой жизни и смерти!
  Мурамаса глубоко поклонился воину на картине и канул во мраке коридора. Стальная дверь медленно и тяжело закрылась за ним.
  Воин устало смотрел ему вслед.
  Смерть или жизнь давно уже были не в его руках. О, когда-то он знал это блаженство -- погрузить клинок в сердце врага! Некогда его душу часто опаляло пламя божественного горна яростной битвы, когда меч кажется продолжением руки и танец стальных змей слепит яркими бликами глаза. Но позже жадность возлюбленной к дорогим подаркам заставила его заняться черными делами. Он помнил, как в первый раз вышел на темные улицы спящего Кинто в поисках жертвы -- человека, у которой был бы достаточно тугой пояс с золотом.
  Золото! Пригоршня желтого металла -- неделя любви изменчивой красавицы. Новая смерть, -- и еще несколько ночей сладкого огня!
  Он вновь и вновь выходил на ночные улицы. Он превратился в призрак паука высасывающего из жертв деньги вместе с кровью... Он менял чужие жизни на краткие мгновения любовного жара.
  Все это было. Было -- когда-то...
  А ныне -- лишь языки пламени разгорающегося пожара.
  
  -- --
  
  Каждый день Икизоку думала, что вот он, -- предел!
  И жизнь ее бессмысленна и пуста без отца и мамы. Даже последняя надежда -- обряд вызова Господина Лянми -- оказался на деле насмешкой над ней. Она потеряла все деньги, которые у нее были, но самое плохое -- она потеряла надежду.
  Девочка вспомнила больницу, молодую женщину по имени Митику и едва не заплакала. Тогда она еще надеялась. Тогда она вновь почувствовала, что жива и кто-то о ней хоть немного заботится.
  Но это прошло... А теперь?
  Теперь она никому не нужна, заперта в этих больших пустых комнатах, рядом с покоями Хёгу-шангера. Забыта, словно сломанная игрушка. Видно, ее жизнь так и исчезнет, подобно росе, что скоро будет высушена солнцем.
  Она подняла глаза на человека, перед которым стояла на коленях. Тот сидел в кресле и глядел на нее. Глазами старик, а телом и лицом -- молод, не старше тридцати.
  Господин Лянми.
  -- Я пришел принести тебе Слово, -- тихо сказал Господин Лянми, -- и слово это -- Выбор.
  Как неожиданно.
  -- Меня призвали ради одного чуда, -- медленно, отделяя каждое слово маленькой паузой, произнес Господин Лянми, -- именно его я и могу совершить.
  Он всмотрелся в замершую перед ним на коленях девочку.
  -- Но я могу совершить и другое, маленькое чудо -- я могу заставить тебя забыть родителей. Твои воспоминания исчезнут, словно лед на весеннем солнце, медленно растают и высохнут, растворясь без следа в теплом воздухе. Душа твоя обновится, в ней не будет места для слез, сожаления о прошлом и горчащих, словно старое масло, воспоминаний.
  Девочка замотала головой, глядя на Господина глазами, в которых свернулась тьма ужаса.
  -- Нет, нет, нет!
  -- Я так и думал, прости меня, дитя, я не смог предложить тебе большего, -- Господин Лянми протянул руку и нежно погладил воздух над головой Икизоку. -- Я прошу прощения от своего имени и от имени того, чье тело ношу. Он тоже сожалеет. Он чувствует себя жестоко виновным перед тобой.
  Девочка молчала, царапая пол взглядом сухих глаз.
  -- У него не было выбора. -- Господин Лянми помолчал. -- Нет. У него был выбор, но это был плохой выбор. Прости его, если сможешь.
  Тишина вязкой смолой заполняла комнату. Звуки города тихо гасли и растворялись в ней. И лишь слова Господина медленно плыли перед глазами Икизоку, словно льдины на весеннем ледоходе, сталкиваясь краями, шепча и грохоча.
  Прости, если сможешь. Прости, если... Прости...
  Девочка прикоснулась пальцами к вискам. Сумеет ли она это сделать... Или нет?
  Как болит голова!
  И -- сердце.
  В коридоре, который вел в ее комнату, послышались шаги. Девочка обернулась на звук. Кто идет сюда? Неужели о ней вспомнили? Но что это изменит... Она тряхнула головой и повернулась к креслу, в котором сидел Господин Лянми. Но кресло пустовало, лишь едва заметное зеленоватое мерцание растворялось в воздухе. Девочка вскрикнула и прижала ладони ко рту. Господин ушел!
  Икизоку застыла перед креслом на коленях, всматриваясь в последние искры изумрудного мерцания.
  В стену у двери дважды стукнули и тяжелые деревянные створки дверей мягко провернулись. В комнату шагнул Хёгу-шангер Чженси. За ним последовал мальчик возрастом с саму Ики, старик-помощник Чженси по имени Киримэ, несколько незнакомых шангеров и гетта. Последней в комнате появилась высокая женщина с удивительно резкими и грубыми чертами лица. Тоже из Танцоров, насколько понимала Ики.
  Женщина, ничуть не смущаясь присутствия глав дейзаку, поспешила к девочке и подняла ее с колен. Она сильно прижала Икизоку к себе, едва не сломав ребра, секундой позже отодвинула от себя и строго произнесла грохочущим голосом:
  -- Зачем ты так стоишь?
  -- Здесь был... Господин, -- прошептала девочка. -- Господин Лянми.
  Чженси и Киримэ озабоченно переглянулись.
  -- Господин Лянми?
  -- Да... я просила его вернуть моих родителей, но он... -- Ики запнулась. -- Он отказался!
  -- Ах, какой жестокий человек! Он, верно, напугал тебя? -- сердито протрубила женщина. -- Надо ему запретить здесь появляться.
  Ики в сомнении покачала головой. Она не знала, что ответить этой шумной гетта.
  -- Тетушка Цатта, -- тихо позвал мальчик.
  Женщина поспешно кивнула и отодвинулась в сторону, не спуская взгляда с девочки. Хёгу-шангер прошел вперед и остановился рядом с Икизоку. Та низко поклонилась и опустила глаза.
  Чженси положил руку на плечо девочки и сказал:
  -- Шангас при Водоеме в долгу перед вами, госпожа Куггин.
  Девочка молчала.
  -- Все, что в силах Шангаса -- будет у тебя, Икизоку. Нам нужен Господин Лянми -- нам, всем жителям Кинто, -- это очень важно. Шангас приносит свои сожаления. Но так надо было поступить.
  Ики молча кивнула. Едва заметно. А на глазах -- слезы.
  Тетушка Цатта не смогла сдержаться:
  -- Девочка потеряла семью, господин Чженси! Что ей сейчас до денег?!
  -- Мы не можем вернуть ее родителей, -- по лицу Хёгу-шангера пробежала тень. -- И Господин Лянми нескоро придет вновь.
  Мальчик подошел ближе. Чженси услышал его шаги, обернулся и слегка дернул уголком рта. Он рассердился на себя. Из-за этой ужасной женщины он забыл представить Генту! Это так некрасиво.
  Хёгу-шангер отшагнул в сторону и указал девочке на мальчика:
  -- Прошу меня простить, госпожа Куггин, я потерял этикет. Обратите внимание на господина Титамёри, Великого Генту.
  Девочка подняла наполненные слезами глаза и низко поклонилась мальчику.
  По лицу Вэнзея промелькнула тень боли, которая грызла его сердце. Он тоже потерял родных! И эта девочка... Вдруг ему в голову пришла страшная мысль: ведь это по вине Гетанса Икизоку потеряла родных. Если бы его отец и мать, и Орики не полетели тем рейсом...
  Как неприятно.
  Он резко мотнул головой.
  Нет. Не Гетанс виноват в смерти родителей девочки! Ханза, только они. И они за это еще ответят! Но девочка...
  -- Госпожа Куггин... -- неуверенно начал он. -- Простите меня за ту рану, которую я нанесу вам...
  Ики опустила голову и едва заметно кивнула.
  -- Госпожа... вы потеряли всех родных? У вас в Кинто больше никого нет?
  Девочка всхлипнула и закрыла лицо руками. Резко вздрогнули плечи -- слезы нашли дорогу на волю. Вэнзей сжал зубы. Тетушка Цатта придвинулась к девочке и прижала ее к себе. Но мальчик отвел ее руку от лица Ики.
  Запинаясь, он начал:
  -- Я не смогу вернуть вам родителей. Но, госпожа Куггин... Я тоже потерял родных. В том же самолете.
  Ики взглянула на него сквозь пелену слез. Вэнзей продолжил:
  -- Я знаю, как вам горько сейчас. Но...
  Он сжал кулаки так, что на костяшках кожа натянулась и побелела. Казалось, еще немного -- лопнет! Вздохнув, мальчик упал в холодную тьму неизвестности:
  -- Окажите мне честь, позвольте называть вас моей сестрой! Примите Гетанс вашим новым домом и семьей.
  Он умолк и замер. Что она ответит?
  Как страшно!
  
  -- --
  
  Канджао. Время перемен.
  Скоро наступит тот час, когда перед каждым встанет выбор -- и горе тому, кто шагнет с обрыва мелких желаний!
  Не все подвластно чужой силе. Люди меняют свою жизнь и идут той дорогой, которую выбирают сами. Слабые жалуются на судьбу, сильные -- ее создают.
  Нужно лишь быть готовым к своему пути и пройти его до конца.
  Надобно только помнить о других людях.
  И -- жить!
  
  
  
  
  Глава 41 -- Песчаный ветер
  
  
  -- --
  
  Левая ладонь сильно шлепнула по черному граниту.
  Пальцы помедлили и сжались на холодном камне. Высокий, чуть не до груди взрослого человека, парапет из грубо обтесанных темных гранитных плит опоясывал огромный балкон. Места здесь хватало, балкон вытянулся на три десятка метров, а в ширину был таков, что десять воинов можно было построить в ряд. Две сотни татами плоского камня. Место, открытое соленым восточным и сухим южным ветрам. А под ним -- бездна. Провал в сотню метров глубиной.
  С этой площадки открывался хороший вид на юг и восток, ведь не зря ее устроили почти на вершине главной башни Северного дома. Часто здесь собирались обсудить важные вещи гости Средней ветви, ведь есть слова, которые можно говорить только под открытым небом. Гости... На этой гранитной плите могли удобно расположиться с полсотни приглашенных. Но сегодня здесь был лишь один.
  Хозяин.
  Мужчина вновь ударил ладонью об парапет. На этот раз -- правой. Короткая боль -- и временное облегчение. Темная пелена, что терзала человека последние дни, закрывая взор, мешая видеть и даже дышать, отступила.
  Он знал -- ненадолго.
  Человек провел рукой по шершавой поверхности. Ладонь царапнула малая крошка камня и тут же скользнула с камня вниз, к земле. Он оглядел парапет. Чисто. Ни единой песчинки. Да и не могло быть -- ведь на такой высоте ветер довольно силен, он наверняка бы смахнул с парапета пыль или песок.
  Рука опять сжалась на камне. И тут же -- острое ощущение! Под поспешно поднятой ладонью тускло блеснула крупинка кварца. Мгновение человек недоуменно смотрел на нее, а затем засмеялся. Взахлеб. Странный смех и в неподходящее время. В нем чудилось далекое недовольное рычание голодного тигра. Или?... Нет, скорее жалобный вой старого, с мутными бельмами глаз, волка.
  Через минуту смех стих. Человек облокотился о гранит и вновь, в который уже раз, обвел долину Мискантового Змея тяжелым взглядом. Рассматривая ложе мифического чудовища, он изредка он подносил к глазам пластину бинокля, и в эти мгновения на его левой руке взблескивал браслет из неровно ограненных алмазов.
  Высокие скалы, смыкающиеся вокруг Дома, тянулись к небу серыми и темно-бордовыми всплесками каменного моря. Горы сжимали Северный дом в давящих объятиях, и только на юге взгляду не мешали близкие каменные пики. Там скалы расходились далеко в стороны, и ложе Мискантового Змея было видно во всей его изумительной красоте.
  Справа, вдоль гранитных стен ближних скал, серым ужом извивалась полоса бетонной дороги. Слева открывалась поблескивающая закатным червонным золотом плоскость озера. А в центре на холмах дубовые и ясеневые рощи тянулись друг к другу, постепенно сходясь в крепких объятьях непролазных чащоб.
  Закатное солнце окрашивало небо и редкие перистые облака в яркие ало-фиолетовые цвета. Лишь в вышине небо переходило в бледную зелень, характерную для вечера середины лета. Еще немного, час-два и вязкая тьма зальет впадину меж гор, где по древней легенде когда-то жило чудовище, сплетенное из травы.
  Человек перегнулся через ограждение и взглянул вниз. Просторный внутренний двор Дома лежал перед ним как доска для сёги. Видно было, как бегают по нему люди, как поспешно уползают в подземные стоянки последние грузовики. Еще половина часа, -- и двор как вымрет. Все уйдут под защиту гранитных стен, ограждающих Дом со всех сторон, или в глубь горы, в прогрызенные некогда тоннели и пещеры. Но большая часть ханза все ж отправится на стены, в мощные угловые треугольные башни. Или же в такой же треугольной формы бастионы, в круглые башни и большой пирамидальный форт, обхватывающие Северный дом полукольцом первой линии защитных фортификаций. Северный дом давно не был просто домом. Это была крепость и главная база Средней ветви. И сейчас она готовилась к бою.
  Ширай Гомпати несколько минут назад отдал приказ войскам об отступлении из южного ущелья. Люди должны были большей частью вернуться в Дом, чтобы занять места у бойниц, в броневых колпаках у тяжелых пулеметов на вершинах башен и бастионов, на защищенных площадках у минометов. Остальным же Син-ханза приказал скрыться в заранее подготовленных тайных убежищах, чтобы при случае ударить в тыл наступающим войскам дейзаку. Но вряд ли до этого дойдет, ведь Син-ханза решил ввести в бой свое лучшее оружие. И воины Средней ветви не должны были случайно пострадать, когда неукротимая ярость древней смерти падет на головы неразумных дейза.
  Гаки-о-Моро. Они дождались своего часа.
  Вновь едва заметно, почти на пределе зрения, перед глазами человека проявилась серая пелена. Тот ненадолго зажмурился. Открыл глаза. Выпрямился и еще раз сильно ударил по темному камню. Короткая боль вернула рассудку прозрачность родниковой воды. Теперь он видел ясно и так далеко, как с вершины высокой горы в яркий солнечный день.
  Опустив бинокль, Ширай Гомпати десяток минут холодно смотрел вдаль. Туда, где его воины все еще сражались с войсками дейзаку, закрывая собой проход через южное ущелье. На лице у главы Средней ветви замерзла улыбка. Все шло так, как он и желал. Скоро, очень скоро Кинто почувствует на себе тяжесть его руки. Это будет рука истинного правителя, способного к твердым решениям ради общего блага.
  Син-ханза уронил в карман пластину бинокля и провел ладонью по граниту. Под рукой что-то перекатилось. Син-ханза убрал руки с парапета и минуту недоуменно рассматривал поблескивающую песчинку. Пожал плечами, смахнул ее с камня и глубоко вздохнул.
  Мир пах близкой победой.
  Но откуда, к демонам, этот песок?!
  Эта мысль занимала его недолго. Он вновь поднес к глазам толстую пластину бинокля и принялся внимательно осматривать место будущей славы. Через половину часа он бросил последний взгляд на долину и скрылся в глубине башни. Как бы там ни было, ночь надо еще пережить, а самое высокое строение в Доме -- не слишком безопасное место. Ведь оно настолько заманчивая цель для тяжелого оружия дейзаку!
  Син-ханза миновал комнату, в которой были расставлены маленькие столики, а вокруг них -- удобные кресла. Раз в месяц, под вечер, здесь собирались высшие сановники Средней ветви и свободно обсуждали текущие дела. Затем появлялся сам Гомпати и все переходили на другую сторону башни, где был устроен зал для больших совещаний. Иногда Гомпати приглашал одного или двоих помощников продолжить обсуждение в его кабинете, который располагался на этом же этаже башни.
  Из комнаты Гомпати вышел в холл. Слева была видна тяжелая стальная плита двери, закрывающая выход к лифту и лестницам. Справа, у другой, намного более изящно изготовленной двери, стояли трое "темных котов". Это был вход в покои главы Средней ветви. Его покои.
  Темные коты застыли недвижно, лишь глаза скосили на хозяина. Двое рядовых и командир в ранге рин-ханзы. Все трое -- рослые и крепкие парни, наверняка бывшие рыбаки из отдаленных деревень. Высокие, но не слишком, на палец-два пониже его самого. Темно-серые свободные штаны подвязаны у лодыжек, просторная черная увагхи с золотым значком Средней ветви тоже не стеснит движений в бою. На правом боку -- новенькая кожаная кобура с сагитом, древним оружием, которые не так давно попало в руки Средней ветви. За спину заброшен кургузый автомат "Рысь-44", короткий танто заткнут слева за пояс. Верно, начальник его охраны еще не полностью доверяет оружию древних.
  Что ж, разумно. Хоть сам он был готов доверить свою жизнь именно оружию древних, но... Будзю-ханза Владимир Ягю и его сын Мунен Ягю не раз доказали свою полезность. И потому Гомпати не желал вмешиваться в их работу. Тем более, что и сам он не отказался от традиционного оружия: из-за пояса настороженно царапал мир взглядом кинжал по имени "Круглый Черт".
  Оглядев телохранителей, Син-ханза остался доволен. Достойный вид был у "темных котов". Красивый. А Ширай Гомпати любил все красивое. Вот и сейчас он внимательно осмотрел одежду и оружие своих людей. Кивнул, признавая правильность.
  Стеклянный блеск на каменном полу привлек его внимание, и в тот же миг Син-ханза почувствовал, как пол уходит у него из-под ног. Ширай Гомпати взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие. Два "темных кота" молниями метнулись к нему, поддержали под руки. И так же быстро вернулись обратно, стоило ему бросить на них недовольный взгляд.
  -- Демонова пожива! -- взревел Син-ханза.
  -- Мой господин? -- шагнул ближе рин-ханза.
  Ширай Гомпати ткнул пальцем вниз.
  -- На полу полно песка!
  -- Песок? Я не вижу, мой господин, -- растерялся рин-ханза. -- Пол... чистый.
  Гомпати посмотрел под ноги. Ни одной песчинки не было видно. Побагровев, глава Средней ветви долго разглядывал полированный светло-серый гранит. Ни следа пыли, не то уж песчинки!
  Он шагнул к двери. Телохранители распахнули перед ним створки. На пороге Син-ханза задержался и бросил рин-ханзе:
  -- Грязь -- убрать. Немедленно!
  -- Да, мой господин, -- поклонился тот.
  Один из телохранителей распахнул дверь и Син-ханза вошел в свои покои.
  За дверью был небольшой зал, стены его сходились под углом справа и слева и смыкались на двери в кабинет самого Гомпати. Широкий стол со столешницей, похожий на круто изогнутый клинок тулвара , отсекал всю левую часть приемного зала, оставляя для прохода правую половину. Столешница из ослепительно-белой древесины снежной ели была девственно-пуста, лишь справа из нее на тонкой ножке вырастал многофункциональный экран размером с обычный лист бумаги.
  Из-за стола поднялась тоненькая светловолосая девушка в серебристом кимоно. На ее груди блеснул золотой росчерк значка личного секретаря главы Средней ветви. Девушка сверкнула улыбкой Син-ханзе и поклонилась. Это была Ци Фолке; уже третий год она вела переписку Гомпати и подавала ему чай. Ее семья была известна в городе, много десятилетий она держала руку Средней ветви.
  Но семья семьей, а Фолке -- это Фолке. Всякое бывает, даже в лучших семьях рождаются бесполезные люди. Но не так было с Фолке, Гомпати ее ценил, ведь девушка получила хорошее образование и была изумительно полезна на службе. Среди ее услуг, однако, услуги гейши не числились -- Син-ханза не одобрял подобного рода отношений. По его мнению, они вносили расслабляющую ноту в отношения между хозяином и служанкой.
  Син-ханза скользнул взглядом по секретарю. Девушка была настолько похожа на резную статуэтку из снежной ели, которые торговцы привозят с северного архипелага Айсхакана, что два года назад Гомпати совершил странное. Через неделю после того, как Ци Фолке заняла свое место в приемной, по его приказу в приемной и кабинете заменили всю обстановку на мебель из древесины снежной ели. Расходы оказались велики, но Гомпати был доволен. Кто бы подумал, что могущественный владыка Средней ветви закажет столы, кресла и шкафы под облик семнадцатилетней девчонки? Никто. Даже сам Син-ханза изредка изумлялся своему поступку.
  Но -- было.
  Глава Средней ветви одобрительно кивнул Фолке, молча указал на крохотный черный столик с чайным набором и прошел в свой огромный кабинет. Там он ненадолго задержался у широкого, -- почти во всю длину зала-кабинета, -- окна.
  Окно выходило на противоположную от балкона сторону башни. И если, стоя на балконе, Син-ханза мог наблюдать долину Мискантового Змея во всей ее живой и многоцветной красе, то здесь он видел иное. Всего в двух-трех сотнях метров от окна высились скалы. Черные, серые, темно-бордового цвета стены тянулись вверх. Гранитные и базальтовые плиты поднимались чуть выше уровня крыши башни, изламываясь и переходя в плоскогорье.
  Некогда отец Гомпати потребовал, чтобы в стене главной башни было прорезано огромное, намного шире задуманного мастером-строителем окно. И вот теперь его сын мог насладиться зрелищем мрачной силы гор. Это не было так уж безобидно, ведь с края плоскогорья умелый стрелок легко мог попасть в Син-ханзу из винтовки или боевого арбалета. Именно поэтому года три назад Ширай Гомпати позаботился о своей безопасности. Ближние скалы были густо, словно рисовый бублик маком, засеяны минами и находились под круглосуточным наблюдением ночных камер.
  Син-ханза поистине мог гордиться своим делом. Теперь он в полной безопасности наслаждался видом вечерних и утренних гор. Не многие из людей могли позволить себе подобное.
  Поджав губы и саркастически усмехнувшись, Ширай Гомпати покачал головой. О чем он думает! О горах? Сейчас, когда Кинто готов лечь ему под ноги покорной наложницей?
  Все -- прочь! День-два, и ему не придется больше любоваться луной из этого окна. Он будет наслаждаться серебром ночи, сидя в удобном кресле на крыше самого высокого дома на площади Алмазной Черепахи. Верно, он возьмет себе здание Управления полиции.
  Да! Так и будет.
  Он отошел от окна и направился к своему столу, сделанному из той же мягко сияющей, словно напитанной зимним солнцем древесины снежной ели. Его стол был старшим братом стола Ци Фолке. Заметно больше и шире, он охватывал слева крутым изгибом слева массивное кресло из такого же белого дерева. Из столешницы на тонкой ножке-подставке поднимался экран, и тоже -- больше и шире, чем у Фолке. Кроме того, в стол было встроено много дорогих и интересных механизмов. Пожелав того, Син-ханза мог бы, не поднимаясь из кресла, управлять Средней ветвью.
  Мягко звякнул сигнал экрана. Гомпати как раз подошел к столу. Взглянул на экран и, нажав на кнопку, разрешил войти в кабинет начальнику телохранителей.
  Рин-ханза вырос на пороге, сделал шаг и склонился.
  -- Указание исполнено, мой господин.
  -- Песок?
  -- Прислужники вычистили пол, мой господин.
  -- Значит убрали?
  По лицу рин-ханзы скользнула едва заметная тень.
  -- Да, мой господин. Мы убрали... Убрали песок. Верно, молодой Эрикссон оказался небрежен. Он отправлен вниз, сменить одежду и обувь. Вечером я его строго накажу.
  Син-ханза качнул головой:
  -- Хорошо. Никому не беспокоить меня.
  Резким взмахом руки Гомпати отпустил рин-ханзу и отвернулся к окну. Позади маслянисто щелкнул замок -- командир охраны покинул кабинет.
  Почти сразу раздался звук, напоминавший пение цикад. Дверь открылась и Фолке вкатила в зал маленький ореховый столик с подносом, на котором стоял набор для традиционного чаепития. Подкатив столик к креслам, стоящим слева от входа, девушка поклонилась Син-ханзе, опустилась на колени и принялась готовить чай. Ширай Гомпати молча подошел и сел в одно из кресел. Фолке золотой ложечкой насыпала в чашку перемолотый в тонкую пудру чайный лист, залила его кипятком из чайника и перемешала. Выждала несколько минут, и добавила в чашку горячей лимонной воды из малого чайничка.
  Девушка красиво и сноровисто приподнимала крышки на фарфоровых коробочках, выхватывая то несколько крупинок сахара, то щепотку корицы, или крошку толченого корня Дерева Жизни. Напоследок она бросила в чашку три сморщенных ягоды-верчанки и десяток сухих былинок мисканта, собранных на днях в долине.
  Фолке осторожно взбила ложечкой зеленоватую массу в чашке и долила лимонной воды. "Кровь зеленого дракона" была готова. Это был любимый чай Ширай Гомпати, который он требовал подавать только по особым дням. Девушка глубоко поклонилась, подняла крохотное деревянное блюдо с чашкой и подала чай Син-ханзе. Тот отпил глоток зеленой пенящейся массы, откинулся в кресле и прикрыл глаза.
  Он был доволен. Ци Фолке угадала его желание.
  Глотнув еще чая, Син-ханза усмехнулся:
  -- Твои родители хорошо учили тебя. Верно, их деньги были потрачены не зря. Можешь передать...
  Вдруг он умолк. Пожевал губами и побагровел. На зубах скрипел...
  Что?! Изумленный Син-ханза покатал на языке песчинку. Сомнений нет -- в его чае песок! Поставив чашку на стол, он поднял со стола салфетку и аккуратно убрал ей с языка каменную крошку. Во взгляде, который упер в лицо девушки владыка Средней ветви, мешались холодная смерть и бешеная ярость.
  Ци Фолке побледнела, словно белая озерная лилия на северном ветру.
  -- Что... мой господин...? Я...
  С рычанием Гомпати резко оттолкнул от себя столик, а чай из чашки выплеснул прямо на кимоно девушке. Чайник с кипятком опрокинулся и парящая жидкость разлилась по столу, попав на руку девушке. Фолке вскрикнула от боли.
  Гомпати вскочил и навис над Фолке. Какое-то время он стоял, крепко схватившись руками за свой пояс и раскачиваясь вперед-назад. Изо рта у него рвалось шипение:
  -- Гхус-са! Гхус-с-с-ша!
  Фолке сжалась от страха, не в силах отвести взгляд от ужасающего лица хозяина.
  Син-ханза же пытался остудить разум и сердце. Спустя пару минут он решил, что уже может говорить спокойно. Он наклонился к самому лицу девушки и прошипел:
  -- Вы решили меня отравить, госпожа Ци?
  -- Я... Нет! Я не понимаю, мой господин! -- губы девушки дрожали.
  -- Вы хотели убить меня... Х-ха! Меня!
  -- Нет, нет мой господин, я не могла...! -- Фолке в ужасе закрылась блюдом от его взгляда.
  Ширай Гомпати резко схватил со стола салфетку и утер ей губы. Швырнул ее на столик и задумался. Его секретарь ненадежна, глупа, да еще и не умеет правильно себя вести? Перечить хозяину? Прятаться от его взгляда?!
  Как недостойно.
  Он пнул девушку в бок, и когда она упала набок, указал на опрокинутый чайничек:
  -- Пойдите и выпейте этого чая. Там полно песка!
  -- Я... мой господин... -- залепетала девушка, поднялась и согнулась в поклоне, скрывая слезы от неожиданной обиды, -- я не стала бы сыпать в чай вам песок...
  -- Вон! Тебе больше нельзя здесь быть! -- в бешенстве завопил Гомпати. -- Возвращайся в город к своим родителям!
  Слова девушки взбесили его. Ширай Гомпати едва сдерживал свое безумие и ярость. Ладони сжались на поясе еще сильнее. Крепко, словно он хотел задушить шелковую полосу. Глава Средней ветви стоял, покачиваясь, оскалив зубы и шипя. Темная пелена накрывала его, но он не желал ей сдаться!
  И вдруг... рукоять кинжала толкнулась в его ладонь! Туго натянутая струна воли Гомпати лопнула! В воздухе метнулись серые полосы. Мир померк. С яростным воплем Син-ханза выдернул из-за пояса "Черта". Раздвоенное лезвие полоснуло воздух -- туда-сюда.
  Син-ханза хлестал вокруг себя клинком. Танцуя "Холодный весенний ливень" он пытался прорвать туманную завесу отделяющую его от мира. Казалось, что вокруг слышен лишь крик рассекаемого воздуха! Все громче, громче и громче! Он заглушал все звуки мира, он грохотал подобно водопаду...
  В этот миг Фолке тихонько вскрикнула от страха. Гомпати резко остановился. Син-ханза повернулся на звук и слепо уставился в сторону девушки. Наваждение дикого танца и крика в единый миг схлынуло, но серые тени все еще скрывали все вокруг. "Круглый Черт" медленно поднялся на уровень плеча и застыл. Девушка затаила дыхание и осторожно поползла к выходу. Она не видела, как за ней крался ее хозяин. На губах Син-ханзы расползалась безумная усмешка. У самой двери девушка решилась встать и оцепенела, почувствовав близкий холод стали.
  Медленно обернулась...
  В шаге от нее замер Ширай Гомпати, -- мертвый взгляд и пена на губах. Раздвоенный клинок "Черта" жалом ищущей жертвы змеи смотрел прямо в глаза девушке.
  Фолке в страхе закричала, распахнула дверь и выбежала из кабинета.
  Син-ханза рванулся ей вслед, но тут же резко остановился. Рыча, он боролся с самим собой. Упал на пол и несколько минут катался по кабинету. Пару раз пытался встать и вновь падал. Глава Средней ветви бился в судорогах, пока не ударился головой о ножку своего стола. Тут он замер, и несколько мгновений лежал на спине. Приступ постепенно уходил, серые тени бледнели, открывая мир.
  Но ярость! Ярость кипела еще сильнее! Он поднялся, цепляясь за стол, и уперся острием кинжала в столешницу из драгоценного дерева.
  Эта маленькая Ци Фолке виновна в том, что безумие посетило его?! Как недостойно! Если бы на крики прибежали телохранители, он мог потерять лицо перед своими людьми! И во всем виноват этот песок! Этот проклятый песок в чае!
  Гомпати в бешенстве всадил кинжал в столешницу, выдернул и вновь вонзил. Он яростно кромсал дерево, сопя и сыпля самыми черными ругательствами, какие только знал. Через несколько минут правый край его стола представлял собой хаос расщепленного дерева. Стол был безнадежно испорчен, но спокойствие постепенно снисходило на Син-ханзу. В последний раз, медленно, почти лениво, он вонзил скорпионий хвост "Черта" в дерево. Да так и оставил в нем, памятником ушедшему безумию.
  Обойдя стол, он рухнул в кресло и задумался.
  Удивительно неприятный день! Победа так близка; почему же все, -- да -- все! -- приводят его в дурное расположение духа? Не может быть, чтобы это было просто так. Возможно, это знак плохой судьбы? Что ж! Он ему не подчинится!
  Широкое раздвоенное лезвие кинжала торчало из расколотой столешницы. Син-ханза поднялся из кресла, легким движением выдернул "Черта" и сунул за пояс. Времени было слишком мало, чтобы тратить его на маловажные дела.
  Ширай Гомпати вновь был собран, как и полагается главе Средней ветви.
  И -- холоден, как лед.
  
  -- --
  
  Ширай Гомпати пылал гневом.
  Юкима Хотто, главный шпион Средней Ветви, склонился перед Син-ханзой. Он молча слушал своего господина. Голос Гомпати резал его душу на тонкие полоски. Слово -- и прореха. Еще слово и кус сердца долой. Хотто внимал и мысленно подсчитывал, сколько ему осталось жить. Получалось -- совсем мало, слишком плохие вести он принес.
  Так неудачно, но утаить их невозможно!
  Син-ханза хлопнул ладонью о стол и взревел:
  -- Если ты солгал мне, я отдам тебя Гаки-о-Моро!
  Хотто вздрогнул и подавился куском репейного корня. Син-ханза мрачно наблюдал, как его помощник кашляет. Наконец тот сумел выплюнуть жвачку в платок и утереть им же слезы. Через пару минут главный шпион смог заговорить.
  -- Ошибки не может быть, мой господин, -- поклонился он, -- мои люди проследили за Сагами до самого дома Гетанса.
  -- Почему же твои люди не помешали ему совершить предательство?! -- взревел Гомпати.
  -- Мой господин, -- осторожно начал Хотто, -- я не мог предположить...
  На самом же деле его люди потеряли Сагами, когда тот уехал за город и позже совершенно случайно обнаружили рядом с Домом Танцоров. Времени, чтобы принять решение, у Хотто просто не было. Но не говорить же об этом Ширай Гомпати?
  Тем временем Гомпати легко поднялся из-за стола и подошел к шпиону. Он уставился прямо ему в глаза и прошипел:
  -- Ты должен был предполагать все! Ты -- мои глаза и уши!
  -- Да, мой господин.
  -- Ты должен подозревать каждого! Сагами, Хокусана, Безьера, Ягю, Мурамасу, да и самого себя тоже!
  Юкима Хотто скривился и склонился чуть не до пола. Он прошептал и голос его был странен:
  -- Мурамаса, мой господин...
  -- Да?
  -- Мурамаса... исчез.
  -- Что-о-о?! Исчез?!
  Главный шпион распластался на полу у ног Син-ханзы. Гомпати носком сапога приподнял голову Хотто. Шпион застыл в неудобной позе, глядя куда-то поверх лица Син-ханзы. Он прошептал:
  -- Да, мой господин. Он исчез, а в его лаборатории произошел пожар. Огонь уже потушен, но сгорело многое.
  -- Почему я узнаю об этом так поздно?!
  -- Мой господин, это произошло только что... Час назад.
  -- Час, это, мой господин шпион, очень много.
  -- Вы приказали не беспокоить вас, мой господин...
  Син-ханза вернулся к столу, упал в кресло и надолго задумался. Наконец он ударил в стол уже не ладонью, а кулаком. Прошипел несколько ругательств и заставил себя успокоиться.
  -- Надеюсь, с плохими новостями покончено. Теперь можешь рассказывать хорошие. Поднимись.
  Шпион встал с пола. Уперев взгляд в раскрошенную столешницу, он промолчал, прикидывая, как преподнести последнюю новость. Было видно, что он не решается открыть ее хозяину. Верно, сомневался, что эта новость так уж хороша.
  -- Так что? Все, больше рассказать нечего?
  -- Нет, мой господин. Есть еще... Помощник Мурамасы, Эйго Макковей...
  -- Что с ним?
  -- Он сошел с ума, мой господин, -- осторожно пробормотал человечек, ничуть не похожий в эту минуту на главного шпиона Средней ветви, -- он проник в вычислительный центр. Тот, который управляет Гаки-о-Моро.
  -- Гаки-о-Моро?!
  -- Да... -- Хотто вздохнул, -- он хотел уничтожить управляющую программу для вычислителей.
  В кабинете явственно похолодало. Взгляд Син-ханзы мог заморозить птицу в полете. Юкима Хотто поспешил успокоить хозяина:
  -- Но он не преуспел. Мои люди схватили его до того, как он смог причинить серьезный вред...
  -- Они должны были схватить его еще тогда, как он только подумал о таком!
  -- Да, мой господин, -- смиренно склонился шпион.
  -- Так он нанес вред?
  -- Незначительный, мой господин! Один день работы -- и все будет в порядке.
  Ширай Гомпати с трудом расцепил сжатые руки и прошипел:
  -- Целый день... Почему ты сказал, что он сошел с ума? Это разумный поступок. Сколько ему заплатили дейзаку?
  -- Он... гм... не получал денег от наших врагов. Он решил, что, разрушив управление Гаки-о-Моро, принесет... пользу вам, мой господин.
  -- Пользу?! Ты удивляешь меня, мой шпион. Завтра ты расскажешь мне про убийцу, который хотел застрелить меня из чувства благодарности!
  -- Я же говорю, он сошел с ума, мой господин.
  Син-ханза покачал головой. Поистине, наступило время, когда самые старые и полезные слуги покидают его. За что наказывает его судьба? С кем он будет управлять Кинто?! С кем поделится плодами трудов, кого наградит после победы, если уходят даже такие как Сагами и Мурамаса?! Кого, безумцев вроде Макковея?
  Он закрыл лицо руками и долго так сидел. Шорох песчаного прибоя заглушал медленно текущие мысли. Он не мог бы сказать, о чем думал. Но чувствовал -- Пески Времени готовились принять его в свои объятья. Еще немного, еще шаг... Еще одна новость, подобная тем, что прозвучали сейчас... И когда до зыбучей бездны остался лишь шаг -- он очнулся.
  И понял, что Хотто все это время что-то говорил.
  -- Что?
  -- Э-э, мой господин, Эйго Макковей просит о милости. Он просит разрешить ему совершить ритуальное самоубийство.
  -- Нет. Он не достоин благородной смерти. Сбросьте его со скалы.
  -- Он был когда-то вашим преданным воином, мой господин, -- осторожно возразил Хотто, -- и его семья...
  -- Ты слышал меня, старик?
  Главный шпион тут же согнулся в поклоне.
  -- Еще что-нибудь хорошее?
  -- Нет, мой господин, -- выдавил из себя Хотто, -- все остальное незначительные...
  -- Тогда иди.
  Юкима Хотто, непрерывно кланяясь, удалился.
  Син-ханза остался один. Он поднялся из кресла, выдернул из столешницы "Круглый Черт". Оплетенная акульей кожей и медной проволокой рукоять удобно устроилась в левой руке. Ширай Гомпати мрачно рассматривал раздвоенное жало лезвия, подходящее и для рассекания и для колющего удара. Жизнь чем-то похожа на этот кинжал. Вот она лениво и плавно изгибается, и вот -- резкий удар!
  Сунув "Черт" за пояс, Ширай Гомпати подошел к окну. Бордовый и серый гранит и темно-зеленая листва редких кустиков на склоне. Алое закатное солнце и багровые облака в небе. Последний вечер старого мира. Завтра все изменится. Завтра утром древняя мощь, ведомая его волей, разобьет мир в осколки, из которых Син-ханза сложит мир новый. Он долго так стоял, не моргая и почти не дыша -- до тех пор, пока скальный склон перед ним вдруг не заблестел. Дымчатое полупрозрачное стекло разделило мир и Син-ханзу, и шорох...
  Гомпати вздрогнул и пришел в себя.
  За спиной вновь послышался едва слышный шорох.
  Нет, даже не шорох, а его тень, как если бы мышь пошевелила усами, обнюхивая ломоть сыра. Гомпати насторожился. Левая рука незаметно скользнула по камню и легла рядом с рукоятью кинжала. Позади опять что-то ворохнулось. Так же осторожно и едва слышно, но уже ближе. Син-ханза качнул головой, как бы рассматривая вершины гор, окрашенные заходящим солнцем в багровый цвет. Достав правой рукой из кармана телефон, он поднес его к уху и...
  Резко развернулся, вытягиваясь вдоль пола, и ударил! "Круглый Черт" метнулся, словно атакующее жало серого скорпиона и рассек... воздух.
  Кабинет был пуст.
  Гомпати медленно прошелся по кабинету, оглядывая все укромные уголки, где мог бы спрятаться враг. Никого не нашел. Убрал "Черта", покачал головой и вернулся к окну. Шорох послышался вновь. Явственный, как если бы человек не собирался больше скрываться.
  Рука Гомпати опять сжала кинжал.
  -- Вам не нужно это делать, -- произнес за его спиной спокойный голос.
  Син-ханза медленно обернулся. Рукоять кинжала застонала от жесткой хватки пальцев.
  Перед главой Средней ветви стоял человек в желто-золотистом кинну и синих узких штанах. Старинный покрой, такой давно уже не в моде. Человек нерадостно усмехнулся:
  -- Мой долг -- принести вам Слово, господин Гомпати. И слово это -- Одиночество.
  Ширай Гомпати молчал. Темное пламя рвалось из глубин глаз Син-ханзы. Ярилось, плевалось протуберанцами, сыпало искрами. Душа Гомпати тлела в горниле подземной кузницы, растекалась чадящим огнем по Сандзу, реке, текущей сквозь ад.
  Он холодно улыбнулся.
  -- Я не боюсь твоих проклятий, Несущий Слово. Такие как ты не имеют власти надо мной!
  -- Мне не нужна власть, -- легчайшая тень жалости проявилась в голосе Господина Лянми. -- Я лишь несу Слова. И ваше Слово -- Одиночество. Оно уже начало исполняться.
  -- Так не должно быть! Ты обязан принести Слово, и лишь тогда...
  -- Я счел это необязательным, -- голос, как каменная плита на могиле, -- в вашем случае.
  Гомпати приблизился к человеку в темно-золотом кинну.
  -- Пытаться убить тебя бесполезно, ведь так?
  -- Полагаю, это -- малоценная мысль, -- усмехнулся Господин Лянми.
  -- Но я слышал, что есть способ изгнать даже Сущность...
  Недоуменный взгляд. Короткая усмешка.
  -- Прогнать меня? Этого не нужно. Слово произнесено и услышано. Мне ни к чему здесь задерживаться.
  Минуту двое смотрели друг другу в глаза. И зрачки Гомпати дрогнули, во взгляде возникла неуверенность. На миг, не больше. Но этого хватило.
  Пространство раздалось в стороны, раздернулось с треском рвущегося шелка. Надежные каменные стены Северного дома исчезли. Вокруг до горизонта растеклась плоская пустыня -- гладкая зеркальная поверхность из темного стекла. По ней, оскальзываясь и падая, брела одинокая человеческая фигурка. Она ползла к горизонту, который равнодушно смотрел поверх нее.
  Вечность до края мира. Или чуть меньше -- половина вечности.
  Фигура пошатнулась и упала. Ногти отчаянно заскребли по холодному стеклу. Человек судорожно дернулся, с трудом поднялся и побрел дальше -- бесконечным путем. К горизонту, который с каждым шагом откатывался все дальше и дальше.
  Из-за края темного мира поднялся грязно-серый диск холодного солнца и покатился по небосводу, заливая гладкую пустыню бледным мертвенным светом...
  ...Ширай Гомпати помотал головой и отступил на шаг от Господина Лянми. Видение пропало, но ноги предательски дрожали, а в пальцах медленно таяло ощущение холода и равнодушной скользкости стекла.
  -- Уходи! -- хрипло закричал Син-ханза. -- Уходи, я не желаю тебя видеть!
  -- Ты сам виновен в своем одиночестве. Помни об этом.
  Короткий взгляд полный жалости. Светло-зеленый отблеск.
  Через миг глава Средней ветви Черного Древа остался один.
  Как холодно.
  И -- скользко.
  
  
  
  
  Глава 42 -- Огонь в тебе
  
  
  -- --
  
  Стальные птицы кружили над горами.
  Присматривались к скалам, шарили взглядами по валунам. Искали.
  Хаос каменных джунглей раскинулся внизу. Скалы красного, серого и черного гранита тянулись к вечернему небу. Зеленый пух лесов окутывал долины. Изредка камень и зелень расступались и, -- блеск озера. Блекло-серые пятна горелого леса рвали полотно лесов, блестящие строчки горных ручьев и рек прошивали его насквозь и скрывались под зелеными кронами.
  Все это -- привычно. Иное было потребно стальным летунам.
  Где-то далеко блеснул огонек. Тонкая, почти невидимая на таком расстоянии, струйка дыма поднималась и таяла в небе. Железные охотники увидели добычу. Резкий разворот и стальной клин завалился, падая в сторону далекого огня. Ветер рванулся за ними, но отстал.
  Как быстро!
  
  
  Смотрел в пламя Нобунага.
  Пламя бушевало.
  Оно похрустывало ветвями ясеня, жадно облизывало кипящую смолу с сосновых поленьев, пробовало на зуб тисовое ложе. А на ложе в жарких объятиях огня обугливался и рассыпался пеплом индиговый хлопок и золотой шелк. В них был облачен тот, чья душа сегодня освободится от земного и уйдет в Колесо Преображения.
  Глотал жар костра Нобунага.
  Тот, на ложе, сегодня уйдет. Навсегда прервется связь между ним, уплывающим в небеса смолистым дымом и Нобунагой. Неопределенность, что длилась всю их жизнь, сегодня окончится. И тоже -- навсегда. Теперь многое станет проще, но мало радости от этого.
  Сухой песок дерет горло и злой сок ягоды-горчанки на языке.
  Ткал жгучую пелерину Нобунага.
  Оранжевые и алые тени бродили по его лицу. Справа и слева от погребального костра застыли двое воинов: молодой и старый. Оба -- в свободных синих хаккама и плотных синих же кинну. На груди каждого -- знак в виде золотого круга. Старый держал в руках круглое бронзовое зеркало, позеленелое от времени, молодой -- покрытый узорами шар из изумруда величиной чуть больше кулака. Напротив Нобунаги, глядя на него через дрожащую завесу огня, замерла девушка. В ее руках -- потрескавшаяся от старости шкатулка черного лака с яшмовыми подвесками внутри. На ладонях самого Нобунаги покоился тяжелый прямой меч. Сегодня старик был четвертым у костра.
  Сегодня... Он надеялся -- больше никогда!
  Жег себя на жертвенном огне Нобунага. Жег и не мог выжечь горечь и соль.
  Пламя отражалось в его глазах. Нет! Это горела душа. Слезы высыхали от жара, оставляя на щеках белесые дорожки. И не понять, где обжигающие ладони погребального костра, а где -- кипение горчащей соли в душе старого архивиста.
  Сегодня он хоронил брата. Близнеца.
  Как горько!
  ...Хрустнула ветка под ногами. Кто-то подошел и встал слева.
  -- Господин?
  Нобунага пришел в себя. Костер давно прогорел, лишь кроваво-алые угли дышали жаром. И -- четверо стояли у костра. Пятый, -- Хосокава Элсон, -- только что прервал мысли Нобунаги.
  Старик вздохнул и медленно поклонился воинам и девушке. Те склонились в ответ и покинули каменную площадку. Руки у старика закаменели и почти не разгибались. Нобунага с трудом сумел уложить меч в поспешно поданный Хосокавой футляр.
  Архивист повернулся к догоревшему костру и надолго застыл в глубоком поклоне.
  ...Через половину часа он спускался по скалам, оставляя за спиной истекающие ленивым жаром угли. Некогда его брат пожелал уйти к Алмазному Колесу путем огня -- что ж, он исполнил желание.
  Внизу Нобунагу ожидали его люди. Полтора десятка человек одетых в синее. И совсем юные, и седые старики, и воины, достигшие возраста... Мужчины и женщины. Пятнадцать человек -- четвертая часть тех, кто остался с семьей Нобунаги. Тех, кто был верен и пронес эту верность через жизнь.
  Нобунага оглядел их, молча кивнул и повернулся спиной к заходящему солнцу. Там, за перевалом, в сотне километров отсюда был Кинто. Архивист оглянулся на скалу, над которой все еще курился дым погребального костра и направился в сторону города. Маленький отряд двинулся за стариком. Двое молодых воинов опередили Нобунагу и быстро ушли вперед.
  В горах надо быть осторожным. Особенно, если ты забрался так далеко от города.
  Когда солнце на две ладони подкралось к вершине горы Онобэ и золотистые предвечерние тени легли на тропу, эта истина подтвердилась еще раз. Слева, из узкой расщелины, навстречу людям медленно выбрался демон. Хашур. Был он стар и сед, как само время, но янтарный огонь в глазах горел ярко, как у нетерпеливого юнца. Да и булыжники мышц говорили, что лучшее время хашура отнюдь не позади. Тело демона было перетянуто ремнями из акульей кожи, справа на поясе висела кобура, из которой торчала серая пластиковая рукоять, а к левой нижней руке пристегнут кожаный чехол с кинжалом.
  Воины мгновенно закрыли собой Нобунагу и нацелили автоматы на окружающие скалы и демона. Хашур спокойно приблизился к отряду и остановился. Тряхнув седой гривой, в которой звякнули серебряные пластинки, он коротко, но уважительно поклонился. Нижнюю пару рук сунул за пояс, а верхнюю сложил на груди. Издавна это считалось приглашением к мирному разговору.
  Хашур блеснул глазами и оскалил в усмешке крепкие клыки:
  -- Пусть путь ваш будет легок и дела удачны.
  Говорил он, на удивление, чисто. Ни малейшего рычания или пришепетывания. Нобунага изумленно приподнял брови. Столь хорошо разговаривающий демон -- это необычно, очень необычно. Верно, хашур действительно стар.
  -- Желаю вам и вашему повелителю Хёггивашэ долгих лет жизни, -- откликнулся архивист.
  Демон едва заметно усмехнулся и произнес:
  -- Хёггивашэ услышит и оценит ваши слова, господин архивист.
  Нобунага молча поклонился.
  -- Я искал вас, уважаемый архивист, -- продолжил хашур. -- Нам необходимо поговорить.
  Он повернулся и указал рукой на расщелину.
  -- Это можно сделать там. И я желаю говорить с вами наедине.
  Некоторое время Нобунага рассматривал неожиданного знакомца. Странный хашур. Удивительное предложение. Но если подумать -- что в нашем мире не удивительно и не странно? И потому Нобунага сделал знак своим людям. Двое из них быстро добрались до щели меж скалами и скрылись в ней. Вскоре вернулись. Старший подошел к Нобунаге и произнес:
  -- Недалеко, мой господин. Узкий и опасный проход, за ним широкий выступ над ущельем. Пусто. Ни на скалах, ни с той стороны ущелья никого не видно.
  Нобунага помолчал. То, что его люди никого не заметили, еще не значит, что никого там нет. Хашуры живут в горах и соревноваться с ними в искусстве укрытия средь камней бесполезно. Подумав, старик решился и неохотно кивнул демону.
  Несколько минут они пробирались меж камней. Едва заметная тропа ползла под опасно нависающими сверху глыбами. Казалось -- скажи громкое слово, и упадут они, раздавив неразумных букашек! Наконец старик и демон оказались на плоском каменном выступе, шагов в пятьдесят в длину и полтора десятка в ширину. Площадка торчала из скалы огромной каменной ладонью, нависающей над ущельем. Вокруг было пусто. Вдали вздымалась скальная стена -- провал был глубоким и довольно широким. В теснине тихо выл сильный ветер, намного сильнее, чем там, где недавно шел отряд Нобунаги.
  Нобунага быстро огляделся и повернулся к демону:
  -- Как мне называть вас... господин?
  -- Люди знают меня как торговца по имени Старый Ву, господин архивист. Но имя это -- только для вас, никто более не должен слышать его. Когда вокруг нас будут другие люди, зовите меня любым другим именем. Например... Хэг. Да, это хорошее имя. Хэг.
  -- Хорошо... господин Хэг. Мое имя Нобунага. Итиро Нобунага.
  -- Да, господин Итиро Нобунага, Старому Ву известно как вас зовут, -- оскалил клыки Хэг. -- Я не случайно оказался здесь. Я ждал вас.
  -- Ждали... И давно?
  -- Не слишком долго, господин архивист.
  -- Вы знали, что я здесь буду? И как вы здесь оказались? Спустились с неба? Мои люди недавно проходили здесь. Наверняка они вас бы заметили.
  -- С неба? -- Хашур хохотнул. -- Да, пожалуй -- с неба.
  Демон подошел к краю обрыва и щелкнул пальцами. Внизу что-то заскрежетало и из провала возникло нечто. Это нечто поднялось и зависло перед ними в воздухе, едва заметно покачиваясь под порывами ветра. Нобунага на мгновение даже не поверил глазам. Что за удивительный сон он видит?!
  Перед ним в воздухе парил так хорошо знакомый ему по древним летописям аппарат. Широкий треугольник крыла, две короткие гондолы поверху. И тяжелое стальное брюхо внизу. Из этой выпуклости свисали несколько тонких металлических... Архивист не успел додумать мысль.
  Флаер бесшумно скользнул на площадку, стальные лапы ухватились за камень. В левой гондоле архивист только сейчас заметил еще одного хашура. Судя по иссиня-черной шерсти -- молодого. Тот проворчал нечто неразборчивое. Хэг в ответ молча махнул рукой и повернулся к Нобунаге.
  Он явно был доволен произведенным впечатлением.
  Нобунага долго рассматривал флаер.
  -- Мир сложнее, чем нам кажется, -- наконец промолвил он.
  -- Верно, господин архивист. Изредка прошлое дарит странные подарки. Это -- один из таких даров. Старый Ву ходил в мертвые города в поисках новых товаров. Старых вещей. Он долго искал, и однажды ему повезло.
  -- Я слышал об этих вещах. Но не верил. Мне придется извиниться перед кое-кем из друзей.
  Нобунага с интересом разглядывал железную птицу. Это было нечто удивительное! Столь древняя вещь -- и работает?! Поистине, сегодня день потерь и обретений.
  Седой хашур покосился на старика, вздохнул и пожал плечами:
  -- Старый Ву не сможет продать вам ни одну из них. К сожалению, уважаемый господин Нобунага, поиски этих флаеров так дорого обошлись, что цена окажется поистине необыкновенной.
  -- Я ничего не говорил о покупках, господин Ву.
  -- Не говорили, уважаемый господин Нобунага. Но блеск ваших глаз явно говорит о том, что вы пытались оценить эту вещь. Товар сей крайне недешев. Цена не подойдет вам, господин архивист.
  Нобунага неопределенно хмыкнул. Помолчав, он усмехнулся:
  -- Что же, дела торговые мы обсудили. Зачем вы хотели видеть меня, господин Ву? Верно, у вас есть нечто иное на продажу? Но если я не так состоятелен, чтобы быть вашим клиентом...
  Седой демон замялся.
  -- Верно, с деньгами у вас плохо. Но это маловажно. Ваш род столь древен, что деньги для вас не должны быть основой. Ведь есть иные возможности...
  Хашур вновь умолк, подбирая нужные слова. Нобунага пожал плечами:
  -- Если вы так хорошо знаете наш род, то должны знать, что подарки я не имею права принимать.
  -- Да, господин Нобунага. Я слышал об этом. Старое правило, древнее даже этих машин.
  -- Так что же вы хотели?
  Медленно, мешая в словах времена и лица, седой хашур начал свой рассказ. Он вдруг словно разучился нормально говорить, вспоминая нечто очень далекое:
  -- Старый Ву обязан... один... человек. Но мой долг... не нужен. Нет, не так! Просто Старому Ву нечего ему предложить. Он... У него есть... Да, почти все. Мне нет возможности расплатиться. Но я могу предложить свою помощь вам. А через вас -- другим людям Кинто. И тем уменьшу свою обязанность... тому человеку.
  -- Вернуть долг? Через меня? Странно... И... он столь велик, ваш долг?
  В этот миг ветер рванул их за волосы. Серебро в гриве демона коротко звякнуло. Хашур явственно вздрогнул и огляделся. Казалось, что он к чему-то прислушивается. Вокруг было пусто и тихо, лишь ветер пел тоскливую песню в ущелье. Демон успокоился и ответил:
  -- Да. Нет. Так случилось, что Старый Ву сам определит, когда долг будет выплачен. В этом мой кредитор оказался милостив.
  -- Милостив? -- Нобунага покачал головой. -- Скорее -- жесток. Это страшное условие.
  Хашур вздохнул:
  -- Полагаю, все же, господин архивист, что милостив.
  -- Что же, вам лучше знать.
  -- Да, это очень старая история. Не будем о ней.
  Нобунага согласно кивнул. Хашур нервно потер ладони нижних рук, огляделся и продолжил:
  -- Кредитор Старого Ву сказал, что я могу понадобиться вам. И вот Старый Ву здесь, уважаемый архивист. Понимаю, мое появление неожиданно и несет в себе много вопросов. Но вам нужно либо поверить, либо отказаться от моих услуг. Старый Ву не сможет вам даже поклясться. Ничем, кроме здоровья внуков.
  -- А как же Рассвет?
  -- Это не моя вера, господин архивист. Это сказка для молодых, которую они придумали для оправдания своих дел. Они верят в Рассвет, даже сильнее чем верили их предки трис... хррр... не будем вспоминать! Да, Ву слишком стар для этой новомодной чепухи.
  Ветер хлопнул полой кинну Нобунаги и звякнул серебром хашура. В этот раз и старику почудился чей-то далекий голос. Демон вздрогнул и вновь огляделся по сторонам. Затем наклонился к человеку и прошептал:
  -- Придумайте клятву и я ей поклянусь...
  Он явно нервничал.
  -- Мне достаточно вашего слова, господин Ву. -- покачал головой Нобунага. -- Сегодня я хоронил брата... и огонь принес мне странное. Я знаю, мир меняется и скоро изменится еще сильнее.
  Хашур согласно кивнул.
  -- Да, мир меняется. Скоро -- очередное Канджао. А ваш брат...
  -- Он умер не просто так. В его доме побывали ваши собратья...
  -- Старый Ву знает об этом. Но это не хашуры моего племени, они подчиняются Повелителю. Его зовут Масадо, но иногда он становится столь нагл, что зовет себя Повелителем Хёггивашэ. -- Седой демон зло усмехнулся. -- Сегодня мы встретимся с ним.
  -- Мы?
  -- Да, уважаемый архивист. Сегодня хороший день, чтобы навестить моего далекого потомка, который подарил себе столь интересное имя. Вы согласны?
  -- Мои люди устали. Мы проделали долгий путь, а до города еще далеко.
  Демон довольно оскалил клыки:
  -- Мы успеем, господин Нобунага. Везде успеем. Верьте мне, господин архивист, везде!
  Он подошел к краю выступа и поднял верхние руки. Несколько ударов сердца и из бездны поднялись десять рукотворных птиц. Флаеры выстроились полукругом, центром которого оказался седой демон. Полированная сталь древних машин слепила оранжевым огнем закатного солнца. Казалось, будто оно по-свойски приобняло Старого Ву.
  Хашур повернулся к Нобунаге и усмехнулся:
  -- И не забудьте, меня зовут Хэг!
  
  
  -- --
  
  Ветви хлестали по рукам.
  Лес слился в зелено-серую полосу с коричневыми пятнами. Сосны, осины и дубы мелькали, на миг расступаясь светом прогалин и вновь смыкаясь темными и сырыми чащобами. Сердце стучало, отбивая яростный ритм. Горло жгло огнем, и едкие горячие капли ползли по лицу.
  Вот!
  Масадо выскочил на узкую поляну и тут же резко остановился. Впереди еле заметно ворохнулись кусты. Хашур довольно ухмыльнулся и отвел назад верхнюю правую руку. В ладонь тут же легло полированное древко дротика-нагэ. Начальник охраны знал свое дело, и с Повелителем на охоту отправил самых легконогих воинов. Они следовали в трех шагах позади и каждый нес по два десятка дротиков.
  Повелитель не останется без добычи!
  Хрустнула ветка, -- гибарг вновь пошевелился в зарослях. Он устал и не желал бежать. Мало кто мог сравниться с хашуром в долгом беге, и гибарг не из таких. Сейчас зверь, тяжело дыша, разглядывал хашуров из зарослей. Он понимал -- ускользнуть невозможно, остается драться.
  Масадо потянул из чехла кинжал и сделал пару шагов назад. Гибарг далеко прыгает, и он хитер. То, что кусты шевелятся справа, еще не значит, что он там. Гибарги не просто хитры, иногда Масадо казалось, что они разумны. Опасно, очень опасно... Но тем ценнее шкура старого зверя, добытая своими руками!
  Хашур подхватил еще один дротик левой рукой.
  Еще раз осмотрев кусты, он метнул нагэ. Оба. Тут же в его ладони легли еще два древка. В тот же миг они отправились на поиски жертвы. Мелькнули и исчезли, перечеркнув освещенную закатным солнцем поляну.
  И еще раз! И еще!
  На пятый раз Масадо повезло. Из чащи донесся хриплый рев, раненый зверь не смог сдержать своей ярости. Но полурык-полумяуканье тут же стихло. Кусты зашуршали, -- справа и слева одновременно. Масадо прищурился -- их двое? Нет, это невозможно. Гибарги ненавидят сородичей, встречаясь лишь по весне на время коротких и смертельных любовных встреч.
  Хашур метнул еще пару дротиков.
  В кустах захрустели ветви, мелькнуло гибкое пятнистое тело, -- гибарг убегал. Масадо бросился ему вслед, даже не успев подхватить второй дротик. Его охранник замешкался, поднимая упавшее копье. В этот миг Повелитель хашуров уловил движение справа. Резко отпрыгнув в сторону, он прижался спиной к стволу дуба и выставил перед собой нагэ.
  Совсем рядом скользнула проворная тень. Раздался хриплый рев и короткий вскрик. Неловкий охранник упал с разорванным горлом, а пятнистый зверь мгновенно скрылся в кустах.
  На минуту все замерло.
  Стало так тихо, что Масадо услышал, как стрекочут древесные кузнечики.
  Кусты на той стороне поляны вновь едва заметно шевельнулись. Похоже, рана привела гибарга в ярость, и тот решил поохотиться на преследователей. Из зарослей послышался шорох. Через мгновение, совсем в другой стороне, качнулась ветвь.
  Второй телохранитель приблизился к господину. Сбросив на землю колчан с дротиками убитого воина, он достал из-за спины тяжелое копье-яри и протянул его Повелителю. Пасть Масадо раздвинулась в усмешке-хаск, той, что приходит к хашуру, когда тот встает над обрывом смерти. Масадо сунул в чехол кинжал, ухватил яри и шагнул на поляну. В верхних руках он держал по дротику, в нижних -- яри. Слева от Повелителя скользил охранник, держа в каждой руке по нагэ.
  Масадо молча ткнул яри в сторону куста. Хашур-воин метнул туда два дротика. Еще один тычок копьем -- и еще два посланца смерти прошуршали в воздухе. Повелитель взглянул в сторону другой группы кустов. В этот миг слева в воздухе возникла стремительная тень!
  Хашур резко обернулся, подставляя яри под падающую с неба смерть.
  Удар!
  Откованное в форме листа ивы с двумя стальными перьями-листьями у основания лезвие яри с влажным хрустом вошло в грудь зверю. Хашур зарычал, присел под тяжестью звериной туши и упер тыльный конец яри в землю. Он выронил оба нагэ и ухватил копье всеми четырьмя руками.
  Злобное рычание и вопль боли рванулись к небу. Мотая мордой, брызгая слюной и кровью, гибарг полз к врагу. Все глубже и глубже загоняя в себя копье, он тянулся к Масадо лапами с грязно-белыми когтями. Стальные перья лезвия вошли в грудину гибарга и застряли.
  Зверь умирал. Зазубренное острие разрывало его внутренности, но он все рвался и рвался вперед, пытаясь даже в смерти добраться до врага. Когти оставляли глубокие царапины на древке из черной сосны, кипяченой в желчи акулы и стальных кольцах-судзиганэ у самого основания лезвия.
  Масадо хрипел от натуги. Он упал на левое колено, из последних сил удерживая тушу беснующегося зверя подальше от себя, не давая ему дотянуться когтями. Хвост гибарга полоснул воздух -- зверь пытался выбить глаза хашуру. Но охранник взмахнул нагэ и хвост отлетел в сторону. Быстрое движение, -- и хвост оказался пришпилен дротиком к земле.
  Еще немного и Повелитель хашуров вернется с традиционной охоты со шкурой гибарга. Совсем немного и...
  Что?!
  Кусты затрещали. Из них показалась пятнистая морда с оскаленной пастью. Зверь взвился в воздух, метя в воина...
  Смерть распахнула хаори, готовясь принять в костлявые объятья самонадеянного Повелителя хашуров и его слугу.
  -- ХХХДААА!!! -- крик, как громовой удар.
  Лес вздрогнул. Мир побледнел и потерял цвет, закрытый от взгляда закопченным стеклом. На миг все застыло. Звук, исторгнутый великаньей глоткой, вбивал в голову Масадо ржавые гвозди, ломал волю, от него мелко дрожало тело и мышцы расплывались жижей рисовой похлебки.
  Масадо моргнул. В глазах -- ало-зеленая муть болота, в которой мелькали белые кувшинки. Болото? Цветы?! Хашур до боли зажмурился и резко открыл глаза. На фоне зеленой листвы проявилась окровавленная пасть гибарга. И его огромные, молочно-белые клыки, -- в локте от лица Масадо.
  Гибарг был мертв. Туша зверя обвисла и тяжко тянула копье к земле.
  Хашур со стоном упал на бок и выпустил из рук яри. Он равнодушно глядел на второе пятнистое тело, бьющееся на земле в пяти шагах от него. Медленно, очень медленно, над поляной проплыло темное древко дротика-нагэ. Вослед ему -- еще одно. Так же неспешно пятнистая тень взметнулась в высоком прыжке, неторопливо пластая воздух когтями, чтобы через минуту или час опуститься на том же месте, пронзенная двумя дротиками. Еще вечность зверь ярился и грыз крепкое дерево и, -- успокоился. Лишь хвостовые когти медленно скребли по земле.
  Но вот и они застыли...
  И только тогда Повелитель понял -- случилось небывалое. Ему встретилась пара гибаргов. Пара! Такого еще не бывало! Ни с кем и никогда. Охота завершилась, и он остался жив. Да! Хашуры будут слагать о нем легенды! Легенды! Или...?
  Чей был крик?
  Кто убил второго зверя?!
  Он с трудом повернул голову и увидел спасителя. Седая тень надвигалась справа. Седая и очень знакомая. Масадо вздрогнул и почувствовал, как пасть опять раскрывается в усмешке-хаск.
  Охота еще не закончилась.
  
  
  ...Дротик с громким треском сломался в руках Масадо. Повертев в руках узкий треугольник наконечника, демон зашвырнул его в кусты.
  -- Кхашш... Мне не о чхем гховорить с человехом! -- прорычал он.
  Седой хашур спокойно пожал плечами:
  -- Зато у него есть что спросить. И я советую тебе ответить, мой последыш!
  Хэг обернулся к архивисту и кивнул. Нобунага подошел к хашурам. Пальцы, сжимающие посох, побелели, но голос архивиста был спокоен:
  -- Мой брат умер. Ваши... люди разгромили его дом, и в тот же день он ушел в Чистую Землю. Я хочу знать почему это случилось.
  Молодой хашур, которого Хэг назвал Повелителем, презрительно оскалился и промолчал. Седой демон недолго смотрел на Повелителя, вздохнул и подошел к убитому гибаргу. Выдернул глубоко вошедший в левый глаз дротик, подобрал на земле еще пару и метнул их в сторону росшего на той стороне поляны дуба. Три нагэ сразу. Одной рукой.
  Лицо Масадо исказила гримаса, -- он и сам бы не смог объяснить, что чувствует.
  До дуба было шагов пятьдесят, но наконечники нагэ глубоко вошли в дерево, образовав ровный треугольник.
  -- Много времени у меня ушло, чтобы научиться такому, -- Хэг вернулся к Повелителю и Нобунаге. -- Много, очень много. Мои просьбы стоит уважать, последыш.
  Он говорил спокойно, но от этого голоса шерсть на спине у Масадо встопорщилась как от холода.
  -- Я пообещал помощь человеку и исполню обещание. Не стой на пути моего слова, последыш.
  -- Не зхови менхя позхледышхем, ты, старикх!
  -- Не буду, о Повелитель, -- прошептал Хэг и заревел: -- Но только если ты разинешь пасть и расскажешь все, о чем тебя спросят!
  Молодой хашур огляделся. Один его воин-телохранитель, -- внешне расслаблен, но готов в любой миг защитить Повелителя. И десять воинов проклятого старика! Да еще человек с четырьмя своими воинами. Это будет хуже двух гибаргов сразу. Пожалуй, похуже трех. Во сколько гибаргов оценить самого Изначального, Масадо не знал.
  Стоит признать силу. На время.
  Он прорычал, не поворачиваясь к человеку:
  -- Скажи ему, что мое имхя Маххадо, и я Повелитхел свобходных хашуров. Кхашш... От окхеана и до окхеана!
  -- Его зовут Масадо. Он собрал пару сотен хашуров, которые бросили семьи и ушли готовиться к Рассвету, -- перевел Хэг. -- А еще он хочет убить всех старейшин и встать над всеми хашурами.
  Седой демон довольно хмыкнул.
  -- Но я намерен жить долго. А теперь, уважаемый архивист, задайте ему ваши вопросы. Он ответит.
  Нобунага поклонился Хэгу и попытался поймать взгляд молодого демона:
  -- Я хочу знать, отчего умер мой брат. Верю, вы не унизитесь до лжи. Если нам суждено стать врагами -- сделаем это достойно.
  Масадо скривился. Что позволяет себе этот книжный червяк?! Но сила... сила сейчас на стороне человека. Демон молчал, пережигая в себе ярость и злобу. Когда угли ненависти покрылись холодным пеплом разума, он прорычал, обращаясь к Изначальному:
  -- Он будхет гховорить и тхребховать отхвета? Кхашш... Чхеловек? Здхесь, в нашхих лешах?!
  Хэг молча смотрел на него. Казалось, он ухмыляется и это вновь подняло алую волну гнева в Масадо. Но сила... Силе надо подчиниться. Ненадолго.
  -- Вы нарушили древние правила. Пришли туда, где вам нельзя быть, -- продолжил Нобунага, а его взгляд впился в лицо демона. -- И если вы убили моего брата -- у меня есть право на месть!
  -- Скхаши ему, правхила больхше не дейхствуют! Прихшло другхое время! -- оскалился Повелитель. -- Скхоро Расшвет!
  -- Мне нет дела до ваших странных идей!
  Кулаки Масадо сжались. Он убрал руки за спину и проворчал, глядя в сторону от Нобунаги:
  -- Кхашш... Скхашши ему, шшшто мои воины не трохнули егхо брата.
  -- Он был найден мертвым.
  -- Скхашши ему, -- они не убхивали егхо! -- взревел демон. -- Кхлянусь Расшветом!
  Седой демон наклонил голову. Он помолчал, глядя на своего более молодого родича. Повернулся к Нобунаге и рыкнул:
  -- Ему можно верить. Он поклялся Рассветом.
  Архивист задумался, выпав на несколько минут из этого мира. Очнулся и промолвил:
  -- Этого мало. Я должен знать, что там было.
  Масадо пожал плечами. Что же, Рассвет еще не окрасил кровью небо, да и Луна не над правильной половиной мира. Демон задумался, вспоминая доклад командира воинов. Минутой позже он начал повествование, опуская незначительные или неудобные подробности. Довольно быстро он рассказал почти все, что знал. Умолчал лишь о том, что воины через день вернулись к дому старика и обнаружили того мертвым. Хашуры бросили тело старика в подземном леднике, еще раз перерыли дом, ничего интересного не сыскали и ушли.
  Нобунага и седой демон переглянусь. Им было ясно, что Повелитель рассказал не все. Но и не солгал. Смерть брата Нобунаги не была прямой виной его хашуров.
  Усталость положила свои тяжкие лапы на плечи архивиста. Нобунага поднял голову и долго смотрел на полыхающий в небе пожар. Заходящее солнце залило небосвод багряным и светло-алым. Пламя погребального костра возникло перед глазами старика. На какое-то время он вновь утонул в обжигающем жаре, но потом пришел в себя.
  Темный путь завершился. Мстить было некому.
  Можно возвращаться в Кинто.
  Но нечто в рассказе демона царапнуло Нобунагу. Незначительная деталь, мелкая подробность. Архивист повернулся к Повелителю:
  -- Какие слова передал вам мой брат?
  -- Пустхой расгховор! Смотхреть на небхо, шлушать старикхов... Кхашш! -- демон презрительно сплюнул. -- Он бхы ешхе предхлошил прошесть трухляфые кхниги!
  -- Значит -- смотреть на небо? -- повторил Нобунага. -- Слушать стариков...
  Опустив голову, архивист уставился на траву под ногами. Глядел и не видел. Пытался вспомнить. Но знание не торопилось проявиться. Нобунага закрыл глаза и постарался сосредоточиться. Минута, две, пять...
  Тьма затопила все вокруг, лишь огонь крохотной свечи разгорелся перед ним. Недалеко, руку протяни, и -- вот он, обогреет мудрого и обожжет неумелого.
  Из темноты на ладонь вспорхнула книга. Маленькая, сама чуть больше ладони, с золотым обрезом. Раскрылась и хрустнула серыми от времени страницами. Теплый свет свечи скользнул по бумаге. Строки, тщательно выписанные киноварью, задрожали и соскочили со страницы, поднялись и замерли в воздухе. Долго они горели во мраке, пока архивист читал и перечитывал их. Наконец, томик захлопнулся, поглотив узор киновари, и скользнул обратно во тьму. Нобунага позвал следующую книгу...
  Перед ним мелькали тома, томики и огромные фолианты. Обрезы, форзацы, обложки и страницы порхали перед мысленным взором архивиста -- коричневые и серые, с золотым тиснением по толстой коже и скромные матерчатые, рыхлые бумажные и плотные, гладкие, с добавлением шелка и рыбьего клея. Шелестели страницы древних книг, на миг проявлялись алые, черные, синие строки, и вновь уходили во тьму.
  Нобунага вспоминал. Он держал в памяти многие, очень многие из книг Архива. Не все. Но -- самые важные. Ведь архивист -- не только знание и умение. Нет, это жизнь, посвященная памяти. Часто -- вся жизнь.
  Когда последний том исчез во тьме, Нобунага понял, что едва стоит на ногах. Он не знал, сколько прошло времени, но это было и не важно.
  Главное -- иное. Он знал. Теперь -- точно знал.
  Пророчество исполнялось. Но, как-то... неправильно. Или...?
  Архивист вспомнил разговор с Мараховым. Вторая часть пророчества исполнилась -- копье, которое метнули древние, принесло кровь и войну в Кинто. Третья... Третья -- тоже. Нобунага знал, как и когда появилась в городе Сущность, и кто подарил ей свое тело. Пятый сын Шангаса при Водоеме, шангер пятого ранга Янни Хокансякэ стал воплощением Сущности Шангаса. Время четвертой части пророчества еще не наступило, ведь и третья не завершена.
  Но первая! Почему же он, Нобунага, не видит, как исполнилась первая часть?! Ни он, ни кто-либо иной из знакомых ему людей! Но... Быть может брат что-то знал? Нобунага постарался припомнить, чем в последние годы занимался его брат.
  Брат. Близнец. Былой соперник в любви. Они стали не слишком дружны после того, как Анни выбрала Нобунагу. Именно тогда брат ушел из семьи и посвятил жизнь своим исследованиям. Он занимался... Он...
  Архивист вздрогнул, открыл глаза и уставился на багровое небо над головой.
  Небо!
  Неужели?!
  Старика затрясло. Если он понял правильно... Архивист опустил голову и взглянул в глаза седому демону. Тот вздрогнул. Похоже, догадался, о чем подумал человек.
  -- "Огненный меч..." -- прошептал Нобунага строку из древней поэмы.
  -- "...и крошки точильного камня..." -- так же тихо откликнулся старый хашур.
  ...Масадо нетерпеливо переминался рядом с Нобунагой. Старик-человек ушел в свои мысли и забыл обо всем. Верно, решил, что Повелитель хашуров будет ждать, пока архивист не додумает свои медленные стариковские мысли?! Тут хашур увидел, как побледнело лицо Нобунаги, и покосился в сторону Изначального. Тот тоже выглядел встревоженным.
  О чем размышляют эти трухлявые колоды?! Чего они так всполошились?
  Некоторое время все молчали. Наконец, молодой хашур не выдержал:
  -- Тхак чхего, стхарикх? Штхо это? О шем гховорил тхвой братх?
  -- Небо и старики... Он больше ничего не сказал?
  -- Нхет. Толкхо то, чхто вхремени мало. Кхашш! Он пхрав -- у стхарикхов вхремени мало!
  Довольно оскалясь, Масадо еще раз сплюнул и добавил угрожающим тоном:
  -- Я расхкхазал, шхто зхнал. Тепхерь вы раскхажетхе мне, чхего тхак испхугались!
  Хэг и Нобунага переглянулись. Человек пожал плечами, а демон на мгновение прикрыл глаза.
  -- Есть пророчество и ты знаешь о нем, -- проворчал Хэг. -- И знаешь, что оно исполняется.
  -- Зхнаю, шхто онхо есхть, -- скривился Повелитель, -- скхазхи, прихдуманные стхарикхами.
  -- Не лги мне, последыш. Я знаю, твои воины следили за Тем, Кто Пришел. Они не тронули его, побоялись и были в этом правы.
  -- Мои вхоины нхе бхоятхся. Этхо я прикхазхал им нхе тхрогхать чушхака.
  -- Иногда даже ты делаешь разумные дела. Хотя я думаю, что это происходит случайно.
  Молодой демон оскалился и прорычал нечто невнятное. Хэг едва заметно усмехнулся.
  -- Ты прав, меня не стоит перебивать. А теперь...
  Седой хашур огляделся. Хашуры и люди подошли ближе, завороженные силой огня, что горел сейчас в его глазах.
  -- Слушай меня, последыш. Когда-то в наш мир пришел Враг. Мало кто помнит, каков он был, но все знают, что он принес с собой смерть. Люди и демоны были едва не уничтожены им. Враг был силен и равнодушен, ему было все равно, кого убивать. Даже мы, племя хашуров, самые сильные из демонов, стояли на краю пропасти. В те дни многие из нас впервые в жизни узнали, что такое усмешка-хаск. Так было.
  Он вздохнул:
  -- Надежда на жизнь таяла, как тает снег по весне... Никто не мог быть уверен, что проживет еще один день. Но люди сумели взять над Врагом верх. Они создали Сущности и те победили Врага. Не убили, нет, но отбросили так далеко, что дорога оттуда заняла бы тысячу лет. Или даже больше. Враг бежал во тьму, в бездну, которую мы видим каждую ночь над головой. Так было.
  Хэг бросил мрачный взгляд на архивиста и продолжил:
  -- Враг ускользнул и ждал своего часа. Ждал и дождался. Верно, ныне его время настало. Так есть.
  Изначальный перевел дух. Многие из тех, кто стоял вокруг него, знали эту историю. Они слышали ее от старейшин или учителей. Но вот так как сейчас, легенду не рассказывал никто. Казалось, что Хэг сам жил в то время и видел Врага...
  -- Некогда было предсказано, что Враг вернется. Он залечит раны, соберет новые силы и вновь нападет на наш мир. И тогда люди и демоны должны встать вместе, с оружием в руках -- против Врага. Так предсказано, и так будет. Брат этого человека предупреждал тебя о возвращении Врага. Теперь ты понимаешь, что означают его слова.
  Седой демон вздохнул и серебро в его волосах коротко звякнуло. Последние слова он произнес совсем тихо:
  -- Время настало, последыш, называющий себя Повелителем. Пророчество исполняется. Тот, Кто Придет -- Пришел. Твои воины видели его. А значит, -- вернется и Враг.
  Молодой демон молча слушал своего далекого предка. Мир меняется? Хашуры и люди рука об руку... Кхашш! Он едва удержался, чтобы не плюнуть. Мерзость этих слов на языке -- хуже ягоды-горчанки! Но в словах выжившего из ума старика было и интересное. Мир изменится. Что ж... Это хорошо. Почему бы ему, Масадо, не стать Повелителем всех хашуров?
  Всех! Не только тех, кто верит в Рассвет!
  Глаза Масадо блеснули.
  Седой хашур покачал головой:
  -- Решил, что настает хорошее время и власть упадет тебе в руки перезрелой грушей, стоит только потрясти дерево? Этого не будет, мой последыш. Ты глуп и слаб. Власть над хашурами не для тебя. Да ты даже гибарга не смог убить сам! Пришлось мне тебе помочь!
  Масадо не выдержал. Он прыгнул к убитому воину, выхватил из ременных петель яри и со злобным рычанием бросился на старого демона. Тот стоял неподвижно, скаля клыки в довольной усмешке.
  Стальное жало метнулось к груди Изначального. Масадо уже слышал влажный хруст и рев боли! Он почти чувствовал, как бьется на острие копья тяжелое тело. Совсем как гибарг!
  Вот! Еще миг! Еще крохотная песчинка Веч...
  Седой хашур уклонился от удара. Отшагнув назад и влево, он скользнул ближе к противнику. Перехватил лезвие у основания и резко дернул яри на себя. Копье почти вырвалось из рук молодого хашура. Оно медленно ползло мимо груди старого демона, а держащий древко Повелитель никак не мог поверить, что все -- неудача!
  Хэг чуть отклонился назад, руки поднырнули под копье и сомкнулись, сжав дерево и металл в удушающем захвате. Седой хашур оскалился, глядя на своего неудачливого убийцу. Булыжники мышц напряглись, старый демон хрипло зарычал... Миг, -- и несокрушимое древко из черной сосны, усиленное стальными кольцами, хрустнуло. Изначальный напрягся еще сильнее, рванул, и на землю посыпались обломки яри.
  -- Вот за это я и зову тебя последышем, -- проворчал Хэг, тряхнув гривой. -- Ты все еще надеешься на силу, забывая о разуме.
  Удивительные слова, если вспомнить о сломанном копье под ногами. Но Масадо не успел возразить, -- твердая как гранит ладонь Изначального встретилась с лбом Повелителя и мир погребла каменная лавина.
  Как больно!
  И -- темно.
  
  
  
  
  Глава 43 -- Хозяева теней
  
  -- --
  
  Ночь ползла мимо Ванси Хэня.
  Шелестели двигатели, пол под ногами мелко подрагивал. Изредка самолет падал в воздушную яму или ложился на новый курс. В эти моменты охрана крепко вцеплялась в поручни, а сам Ванси Хэнь недовольно щурился -- дым ларшавхи лез ему в глаза. Охране щуриться было нельзя, им приходилось терпеть.
  Шата-ханза Ванси Хэнь полулежал в удобном кресле и курил. Спинку опустили очень низко, и кресло стало теперь не креслом, а ложем. Ноги Шата-ханза забросил на ближнее сиденье, спинку которого сложили вперед. Не слишком удобно, но что ж! Он был готов потерпеть, ведь лететь всего полчаса.
  И теперь глава Младшей ветви через полуприкрытые глаза наблюдал за тем, как белесый дым поднимается к низкому потолку. Там он резко закручивался спиралью и всасывался системой вентиляции самолета. Пыхнув в очередной раз, Ванси Хэнь почувствовал сосущее чувство в груди. Самолет явно снижался. Он терял высоту так быстро, что казалось -- падает.
  Шата-ханза небрежно шевельнул рукой. Охранник помог ему подняться с ложа и проводил к кабине пилотов. Там было темно, лишь неяркие огни смутно мерцали на приборной панели. Младший пилот обернулся к открывшейся двери, увидел Шата-ханзу и резким движением выключил свет в пассажирском салоне. Старший не повернулся -- он держал штурвал, внимательно вглядываясь во тьму через наброшенную на лоб пластину ночного прицела.
  Ванси Хэнь в последний раз затянулся ларшавхой и погасил трубку.
  -- Когда?
  -- Две минуты, мой господин, -- младший пилот протянул руку к темному стеклу и указал направление. -- Средняя ветвь подает сигнал.
  Впереди, в вязкой тьме, в небо воткнулся тонкий красный луч. Справа и слева от него темноту прорезали такие же лучи -- желтый и зеленый. Яркие блики заплясали на озерной воде. Старший пилот шевельнул штурвал. Самолет завалился на правое крыло и упал сразу на полсотни метров. Обшитые кожей ручки дрогнули в руках пилота и лучи поползли, выстраиваясь в шеренгу. В глубине озера разгорелись две цепочки огней.
  Ванси Хэнь крепко вцепился в поручень на стене. Он жестоко улыбался, наблюдая за пляской огней. В этот миг в нем не было ничего от того ленивого человека, каким он казался еще десять минут назад. Глава Младшей ветви шел за добычей. Давний план пришел к завершению этой ночью. Капкан был насторожен, и зверь вскоре начнет яростно рваться, почувствовав его удушающую хватку. Лишь ему, Ванси Хэню, решать -- умереть ли зверю, или жить долго на крепкой цепи.
  Как хорошо!
  
  ...Пилот подвел самолет к самому причалу. Техники Средней ветви зацепили канат за крюк на носу самолета, заскрипела лебедка и гидроплан выполз по бетонному пандусу на берег. Первыми из люка выскользнули тени охранников и лишь затем, медленно и с достоинством выбрался сам Шата-ханза.
  Офицер в ранге кай-ханзы встретил его и проводил до небольшого каменного строения. Одноэтажный дом из блоков красного гранита был возведен над водой, в самом конце искусственной косы, кривым кинжалом вонзающейся в тело озера. Охрана Ванси Хэня осталась ожидать хозяина в нескольких шагах от входа в дом. Лишь один из боевиков вошел внутрь и, повинуясь знаку господина, остановился у порога.
  В доме, посреди маленькой комнаты, за крохотным столом с чайными принадлежностями, ожидал гостя Ширай Гомпати. За его спиной застыл боевик, высокий рин-ханза лет тридцати пяти. Уродливый багровый шрам пересекал его правую щеку.
  Взгляд Шата-ханзы скользнул по лицу боевика и глава Младшей ветви едва удержался от восклицания.
  Небо! Иногда оно посылает странные возможности!
  -- Вы оказали мне большую честь, -- холодно произнес Син-ханза, когда гость опустился за стол напротив него. -- Не ждал вас сегодня, господин Ванси Хэнь.
  Тот понимающе улыбнулся. Верно, Син-ханза не ждал его не только сегодня, но и вообще в ближайшие дни. Но что делать? Если желаешь достичь великих результатов -- иногда надо покидать безопасность Дома. А возможности в эти дни были почти необозримы. Если его миссия увенчается успехом, то Младшая ветвь станет куда влиятельнее. Ведь даже дейзаку не смогут так просто вмешиваться в дела людей, которые остановили войну в Кинто. Новые дни настанут для Младшей ветви.
  Пожалуй, она перестанет именоваться Младшей.
  Ванси Хэнь постарался скрыть блеск глаз и поклонился.
  -- Это вы оказали милость, согласившись принять меня сегодня, -- еще раз улыбнулся он. -- Особенно сегодня, ведь борьба с недостойными дейзаку занимает все ваши силы.
  -- Дейзаку не столь сильны, -- отрезал Гомпати. -- Средняя ветвь не беспокоится из-за мелочей,
  -- Ходят слухи, будто дейзаку причинили вам незначительные беспокойства на юге. Младшая ветвь верит, что вы сумели заставить их хорошо заплатить за это.
  Гомпати сам налил чай. Подвинув одну из чашек ближе к гостю, он равнодушно предложил:
  -- Попробуйте чай, господин Ванси. Он недостоин вас, но ваш приезд оказался неожиданным. Слуги не успели подготовить правильную встречу. Завтра их накажут.
  Ванси Хэнь вежливо улыбнулся и поклонился. Отпив чаю, он вновь улыбнулся:
  -- Чай хорош. Пожалуйста, не наказывайте слуг.
  Они помолчали. Правая рука Син-ханзы поглаживала красное дерево стоящих на столе фигурок Будды Амиды и его бодхисатв. Наконец он не выдержал:
  -- Мы ведь давние друзья, господин Хэнь. Отложим излишние церемонии. Расскажете, что вас привело ко мне.
  Поклонившись, Ванси Хэнь извлек из рукава кинну узкий конверт.
  -- Ноша моя трудна, а ответственность велика. Я принес вам очень важное известие. Но прежде чем передать это письмо, я желаю рассказать о положении в городе. Верно, вы там были довольно давно.
  Син-ханза нахмурился и кивнул. Его гость продолжил:
  -- Так слушайте... Война Средней ветви с дейзаку не оставляет в стороне остальные Ветви. Дейзаку едва удерживаются от того, чтобы не напасть на Младшую и Старшую ветвь. Их боевые отряды стоят в полной готовности и...
  -- Средняя ветвь удерживает почти все их войска здесь! Отсюда далеко до Домов Младшей и Средней ветвей.
  Ванси Хэнь пожал плечами:
  -- Не сегодня, так завтра... Опасность близка. Дела страдают. Поставки товаров почти прекратились. Наши северные друзья боятся за товары и корабли. Тем более, что по городу ходит слух. Странный слух. Говорят, будто молодой Великий Генту объявил Средней ветви бесконечную войну.
  Гомпати промолчал. Глаза Шата-ханзы блеснули:
  -- Ведь вы знаете, что такое бесконечная война. Это опасно, очень опасно.
  -- Бесконечная война... -- Гомпати зло усмехнулся и откинулся на спинку кресла, -- Среднюю ветвь не беспокоят слова этого младенца.
  -- Даже такие? Он не просто младенец -- он новый Генту.
  -- Да! Мальчишка-Генту, который грозит нам бесконечной войной?! Это недостойного обсуждения.
  Ванси Хэнь в сомнении качнул головой. Он забеспокоился. Гомпати казался слишком уверенным в себе. Что если у него могут быть для этого причины?
  Хозяин тем временем перестал смеяться и махнул рукой:
  -- Продолжайте, господин Хэнь. Расскажите, что придумала Младшая ветвь. Только не надо печалиться о проблемах с поставками ларшавхи. Средняя ветвь не одобряет таких дел.
  -- Дела есть дела, господин Гомпати. Мы с вами зарабатываем деньги на разных дорогах.
  -- Хорошо... Расскажите же о причинах вашего визита.
  Шата-ханза собрался с мыслями. Его план казался таким удачным. Теперь в этом возникли сомнения. Если Средняя ветвь решит, что его предложение приведет к потере лица, а выгоды -- нет... Но почему Гомпати держится столь уверенно? Ванси Хэнь полагал, что дух Гомпати должен быть подорван неудачами в войне с дейзаку.
  Может быть Средняя ветвь успела уже договориться со Старшей?
  Он помолчал. Конверт вдруг показался ему ледяным. Ванси Хэнь осторожно положил его на стол и прижал левой рукой к столешнице. Секунды текли, а глава Младшей ветви молчал. Дело очень важное -- нельзя ошибиться в словах! Ширай Гомпати не сводил глаз с гостя, но не торопил его. Наконец Ванси Хэнь откашлялся и приступил к исполнению задуманного:
  -- До сих пор Младшая ветвь не вмешивалась в войну. У нас есть боевые отряды и они в полной готовности. Их достаточно много, вы знаете. Наши воины сильны и многие из них давно идут по Пути смерти.
  Гомпати недовольно скривился:
  -- Господин Хэнь, вы же не продаете мне ваших воинов. К чему красивые слова?
  -- Нет, господин Гомпати. Но все это стоит держать в уме, если желаешь видеть картину целиком. Ведь дейзаку хорошо знают, что война сразу со всеми тремя Ветвями приведет к общей гибели.
  -- Вот как?
  -- Дейзаку не меньше нашего хотят окончания войны.
  По лицу Гомпати скользнула неясная тень. Но он промолчал и Ванси Хэнь продолжил:
  -- Да, они не желают лишних смертей. И потому могут начать говорить о мире.
  Ширай Гомпати холодно усмехнулся:
  -- Мы обсуждаем хвост неубитого тануки. Кто из дейзаку пойдет на такое?
  Ванси Хэнь поклонился и улыбнулся в ответ. Опустив глаза, он произнес:
  -- Это именно то, что заставило меня побеспокоить вас, господин Гомпати. Младшая ветвь взяла на себя смелость поговорить с некоторыми известными вам людьми. Я встретился с Хёгу-дрэгхэ, Дайму-отти и Дайму-тойза.
  -- И они приняли вас? -- в первый раз за весь разговор в голосе Гомпати проявилась нотка интереса. -- Очень странно.
  -- Дейзаку не очень рады войне. И если мы найдем для них достойную причину для мира, они подумают о том, на каких условиях ее прекратить.
  -- ...бесконечная война?
  -- Ее тоже можно остановить. Было бы желание совершить нечто удивительное.
  Гомпати лениво приподнял брови.
  -- Да?
  -- Да. Я слышал, что у вас есть особое... -- Ванси Хэнь опустил взгляд на конверт. -- Особое хранилище.
  Молчание надолго поселилось в гостевом домике над озером. Было слышно, как озеро шершавыми языками волн лижет бетон.
  Наконец, Ширай Гомпати пошевелился и тяжко уронил:
  -- Есть.
  -- Говорят, что в нем хранятся несколько очень древних клинков, найденных в мертвых городах. Очень древних. Ходят слухи, среди них есть меч, рожденный задолго до Войны! Не мне вам объяснять, как сильно возрастет влияние Гетанса, если он получит этот меч.
  И опять тишина воцарилась в доме. Ванси Хэнь рискнул взглянуть на главу Средней ветви. Лицо Гомпати в этот миг было поистине безобразно. Ярость клокотала в Син-ханзе, но воля оказалась сильнее. Огонь, удушаемый льдом -- что может быть страшнее?
  -- Это... очень... важный предмет. Осознаете ли вы цену, которую предлагаете заплатить за бесчестье нашей Ветви? Ваше предложение безумно! -- прошипел Гомпати.
  -- Мир сейчас для вас дороже. Кроме того, у Средней ветви будет все время, чтобы вернуть меч обратно. Кража, подкуп, убийство, -- и древний клинок вернется в руки истинного владельца.
  Глаза Гомпати едва заметно блеснули, а губы растянулись в усмешке.
  -- И этот меч...?
  -- Да. О бесконечной войне можете забыть. Верю, что у вас найдет человек, который возьмет на себя вину за смерть господина Титамёри.
  -- Вина слуги ложится на его хозяина, -- процедил Гомпати. -- Да и кто поверит, что мой человек мог совершить помимо моей воли?
  -- Можно объявить, что он давно уже не был вашим человеком. А этот поистине необыкновенный подарок позволит поверить в эту ложь.
  -- Что если мальчишка-Генту не пожелает прекратить войну?
  -- Ему посоветуют принять меч и мир.
  -- Кто?
  -- Верно, это будут двое Хёгу-дейза и двое-трое Дайму-дейза. Такой совет он обязательно услышит.
  Ванси Хэнь умолк. Молчал и Ширай Гомпати. Откинувшись в кресле, он полулежал с закрытыми глазами и думал. Лишь дрожание сжатых в кулаки рук показывали, что он бодрствует.
  За распахнутым окном ночь шелестела черным шелковым хаори. Или то был шепот волн? Наверное, это были они. Но Ванси Хэню чудилось, что дом заполнен огромными стеклянными колбами, в которых бьется песчаный прибой. Шорох песка заполнял пространство. Казалось, что еще немного -- и грохот песчаного водопада...
  Не открывая глаз, Ширай Гомпати лениво проронил:
  -- Мы отдаем нечто очень ценное. Отдаем навсегда. И приобретаем мир. Вряд ли надолго, ведь дейзаку никогда не смирятся с тем, что в мире есть Ветви Черного Древа. Это не очень выгодный обмен.
  Шата-ханза вздрогнул и пробормотал:
  -- Младшая ветвь готова предоставить Средней ветви значительную сумму. Как подарок. Мы не хотим, чтобы все тяготы войны легли на вашу Ветвь.
  Взмахом руки Син-ханза прервал его.
  -- И Младшая ветвь приобретет имя среди людей Кинто, как Ветвь, положившая конец войне.
  -- Верно, господин Гомпати. Но это пойдет на пользу всем Ветвям.
  Ширай Гомпати неопределенно хмыкнул.
  -- Что в этом конверте?
  -- Письмо от тех глав дейзаку, с которыми мне удалось встретиться. Они подтверждают мое предложение.
  -- Дайте мне его.
  Син-ханза забрал письмо у Ванси Хэня. Достав из кармана зажигалку, он добыл огонь и держал конверт в пламени, пока тот не разгорелся. Ванси Хэнь молча смотрел, как темнеет и скручивается от жара результат долгих трудов.
  План рухнул, теперь оставалось спасти хоть что-нибудь.
  Гомпати бросил горящую бумагу на стол и холодно прошипел:
  -- Средняя ветвь не может принять вашего предложения. Оно унизительно и малоинтересно.
  -- Если Средняя ветвь откажется...
  -- Мы уже отказались.
  И вновь песчаный прибой окружил Ванси Хэня. Но на этот раз в шорохе слышались издевательские выкрики и смех. Ледяной, шершавый смех. Шата-ханза вздрогнул. Так мог бы смеяться Ширай Гомпати, но вот он -- сидит рядом и молчит.
  Пламя погасло, оставив на столе темное пятно и немного пепла, по которому ползали мелкие жучки алых искр. Син-ханза придавил ладонью дымящиеся остатки планов Ванси Хэня, подождал, пока серые волокна дыма не растают в воздухе, и смахнул пепел на пол.
  -- Средняя ветвь не желает покупать мир таким путем. Мы победим дейзаку. Ваши боевые отряды тоже пригодятся.
  -- Мы...
  -- Вы поддержите нас! Или Младшая ветвь забыла частью чего она является?
  -- Младшая ветвь не забыла! Но вы поступаете неверно! Средняя ветвь вступила на неудачную дорогу. -- Ванси Хэнь взбесился. Он душил в себе ярость, но та разгоралась все сильнее. Глава Младшей ветви цедил слова, по капле избавляясь от темного яда злобы. -- Вы убиваете простых людей. Не-дейза. Это недопустимо! Мы не можем поддерживать эти убийства!
  -- Мы убиваем людей? Жителей Кинто?
  -- Да! Тот самолет с Генту...
  -- Генту должен был быть убран с нашего пути! Он был опасен. Титамёри сговаривался с хозяевами Ла-Тарева, получал от них оружие!
  -- Но самолет! Там погибло много полезных людей! Никто из них не угрожал нашему делу. Мы не должны поступать так. Закон Древа запрещает такое!
  Ширай Гомпати медленно поднялся и навис над гостем.
  -- Я вижу, вы, господин Хэнь, совсем потеряли жар крови. Предки создали Ветвь не для того, чтобы их потомки по утрам кормили инки засахаренными орехами. Ханзаку появились как кланы воинов! Неужели мы забудем это? Наше призвание -- война! Но я вижу, что настоящих воинов среди ханза почти не осталось! И слишком много таких, чей пульс похож на женский!
  Гость сидел молча. Тяжелое предчувствие беспокоило его. Почему его план оказался неудачным? Неужели у Средней ветви есть еще одно оружие? Нечто, с помощью чего она может отбиться от дейзаку?
  Гомпати почти рычал в лицо главе Шата-ханзе:
  -- В наши дни можно победить Ветвь, почти не прилагая для этого усилий. Мало кто из воинов может отрубить голову врагу! Все желают стрелять издали. Смелость мужчин пошла на убыль. Мы живем во времена, когда все стали очень ловкими в поиске оправданий. Даже пятьдесят лет назад такое было бы невозможно! Если бы война произошла тогда, кто бы из Ветвей мог придумать пойти договариваться о мире?!
  Син-ханза умолк. Он потерял нить мысли и забыл где находится. Тяжело дыша, Гомпати огляделся по сторонам. Схватил чашку с чаем и жадно приник к ней. К моменту, когда чашка опустела, Син-ханза уже вспомнил начало разговора. Он утер губы платком и проворчал:
  -- Средняя ветвь благодарит Младшую. Но ваши хлопоты оказались пусты. Мы не нуждаемся в мире с дейзаку. Жаль, что вы не выбрали правильный путь.
  -- Мы не можем. Вы нарушили наши общие законы. Старшая ветвь тоже не поддержит вас, -- проворчал Ванси Хэнь.
  -- Закон! Я сам себе закон! -- мгновенно разъярился Син-ханза. Но почти тут же успокоился. -- Очень жаль, что вы отказались.
  Ванси Хэнь покачал головой. Он пребывал в растерянности. Но нельзя показать этого Син-ханзе! И нельзя согласиться с Син-ханзой, отдав под начало Средней ветви своих воинов.
  -- Нет. Путь Средней ветви не ведет в правильном направлении.
  Усмешка проявилась на лице Ширай Гомпати. Минуту он молча смотрел на гостя, затем не выдержал и расхохотался. Злой смех заметался по комнате рассерженным ястребом:
  -- Да знаете ли вы, господин Хэнь, что дейзаку стоят на пороге смерти? Они еще не знают этого, но черное хаори уже закрыло для них солнце! Опасно становиться на пути сильного ветра. Ураган Средней ветви сметет Гетанс! И не только его, -- мы уничтожим все дейзаку. Все!
  -- В это трудно поверить, господин Гомпати.
  -- У Средней ветви есть возможность избавить Кинто от ненужных людей. Наше новое оружие столь ужасающе, что дейзаку сами покинут город! Сами! Они уйдут в горы, и там передохнут от страха.
  -- Я слышал о вашем новом оружии. Говорят, оно может быть перенесено одним человеком, и при этом столь же эффективно, как тяжелый миномет.
  Гомпати усмехнулся.
  -- Не-е-ет... То, о чем вы слышали -- это капля перед океаном! Песчинка рядом с горой...
  Он запнулся. Заморгал, и провел ладонью перед глазами, как бы стирая нечто видимое только ему.
  -- Песок...
  -- Да, господин Гомпати? Песок?
  -- Не важно. Все не важно. Наша мощь пришла от Древних! Да, господин Хэнь, Средняя ветвь может стереть с лица Шилсу весь Кинто в несколько минут!
  Ванси Хэнь приподнял брови. Верно ли то, что он услышал? Шпионы доносили о неких необычных исследованиях... Но уничтожить город за столь малое время -- кому такое под силу? Быть может, Гомпати все же безумен и надо поскорее освободиться от его гостеприимства?
  -- Вижу, вы сомневаетесь, господин Хэнь.
  -- Нет, господин Гомпати. В ваших словах? Это невозможно.
  -- Вы не верите мне. Мне! -- прошипел Ширай Гомпати и вскочил. Он уставился на гостя глазами, в которых плескалась кровь. -- Я -- наследник Древних! Только мне они подарили истинную мощь! И перед тем, как вы уйдете, я покажу ее!
  Резким жестом он отослал из комнаты своего охранника. Ванси Хэнь последовал его примеру. Когда главы Втвей остались одни, Син-ханза подошел к дальней от входа стене. Несколько коротких движений -- и перед Главами ханзаку распахнулся огромный экран.
  Вечернее солнце -- как капля запекшейся крови над хребтом гранитного дракона.
  Несколько мгновений стояла тишина. И вот -- родился гул. Горы вздрогнули в смертной агонии. Громадные скалы с оглушающим грохотом рушились, а из пыли и дыма возникали сотни грязно-белых шаров. Эти сгустки злобы и голода хищно вились над обломками, ныряя в пыль подобно стервятникам, обнаружившим тушу убитого зверя.
  Небо упало на землю, настал последний день мира, и длился он годы, века и тысячелетия...
  Экран моргнул и погас. Ванси Хэнь пришел в себя. Оказалось, что он стоит, судорожно схватившись за спинку кресла. Неподалеку застыла высокая фигура Гомпати. Он тоже молчал, глядя на темный экран. Но вот Син-ханза медленно повернулся, утер губы и усмехнулся, глядя куда-то сквозь гостя. Руки Син-ханзы дрожали, на лице замерзла улыбка.
  Ширай Гомпати был счастлив.
  А по спине Шата-ханза текли холодные ручьи пота. Ледяные. Ванси Хэнь был в ужасе, и не мог этого скрыть. Все оказалось совсем не так, как желалось. Столько времени лелеемый план рассыпался мелкими обломками.
  Но демоны с планом!
  Под угрозой смерти стояла сама Младшая ветвь. И не только она.
  Во взгляде Гомпати проявилась слабая тень разума. Син-ханза медленно и с подозрением осмотрел гостя. Глаза Гомпати сузились и он прошипел:
  -- Отряхнитесь!
  -- Что? -- на миг растерялся Ванси Хэнь.
  Син-ханза заскрипел зубами. С трудом выдавил:
  -- Ваше кинну недостаточно чистое. Прошу вас, стряхните с него песок.
  Шата-ханза слегка побледнел. Если Гомпати пытается оскорбить... не следует ли уйти прямо сейчас, пока слова не перешли известный предел? Ведь тогда не останется ничего иного, как нанести ответное оскорбление.
  И -- война! Прямо сейчас, прямо здесь!
  Ванси Хэнь не был готов к войне. Теперь -- особенно.
  -- Вы правы, ветер сегодня несет удивительно много песка.
  Он сделал вид, будто стряхивает нечто с рукавов кинну. Ширай Гомпати пристально следил за руками гостя. Свет тонул в его черных глазах и Шата-ханза ощутил холодок страха. Верно, слухи о том, что Син-ханза безумен, оказались истиной!
  Как опасно!
  Зачем он, Глава Младшей Ветви, сам прилетел сюда, ведь можно было послать Джоха Бэссе? Будь проклят тот день, когда ему пришла в голову мысль отправиться в гости к тигру лично! Но смог бы помощник воспользоваться той единственной возможностью, которое открыло нынче Небо? Нет, только Ванси Хэнь мог ее увидеть!
  Ширай Гомпати удовлетворенно кивнул, бросил хмурый взгляд на пол и позвал охранников. Когда те вошли, хозяин и гость уже сидели в креслах. Син-ханза разливал по чашкам подостывший чай. После того, как чашки вновь оказались пусты, Гомпати удобнее устроился в кресле и произнес со смехом:
  -- Теперь вы знаете, что Средняя ветвь может решить вопрос с дейзаку раз и навсегда.
  Гость долго молчал. То, что показал Син-ханза -- невероятно! Но оно было, и это меняло все. Все! Такая мощь в руках Средней ветви опасна. Сила в руках безумца -- опасна десятикратно. И никто, ни один дейзаку или ханзаку не знает о смерти, которая смотрит на Кинто из глаз главы Средней ветви.
  Син-ханза холодно процедил:
  -- У вас есть время до рассвета. Сегодня утром я должен знать, с кем Младшая ветвь.
  Сердце Шата-ханзы дрогнуло.
  Решение должно быть принято.
  Немедленно!
  Глава Младшей ветви, как бы в задумчивости дотронулся левой ладонью до лба. Взглянув сквозь пальцы на охранника Ширай Гомпати, он отчетливо произнес:
  -- Да. Окончательное решение вопроса. Самый быстрый вариант.
  Ширай Гомпати чуть склонил голову вправо:
  -- Что? Младшая ветвь выступит на нашей стороне?
  -- Я тоже думаю об окончательном решении вопроса... -- повторил Ванси Хэнь. -- Быстро. Очень быстро.
  Он взглянул в сторону Ширай Гомпати. Тот несколько недоуменно разглядывал гостя. В это мгновение боевик за спиной Син-ханзы скосил глаза влево. Вновь посмотрел на Ванси Хэня и уже не отводил взгляда.
  Шата-ханза довольно улыбнулся.
  -- Да, господин Гомпати. Проблема должна быть решена окончательно. И -- быстро.
  Шрам на щеке боевика едва заметно побледнел.
  
  ...Смоляной океан ночи качал в ладонях Ванси Хэня.
  Где-то далеко шелестели моторы, изредка самолет вздрагивал, проваливаясь в воздушную яму. От дыма ларшавхи слезились глаза, а мокрое от пота кинну неприятно липло к телу. Но все это -- далеко. А близко...
  Шата-ханза расхохотался.
  Мирная миссия оказалась неудачной? Давний план рухнул и едва не погреб под собой Младшую ветвь? Но Небо в тот же миг предложило иной выход. Опасный и ненадежный, но он был. И Ванси Хэнь выбрал его. Средняя ветвь потеряет нынешнего главу, и Младшая ветвь вновь попробует исполнить задуманное.
  Да, Ширай Гомпати слишком опасен. И потому -- умрет.
  Как печально.
  И -- смешно!
  
  -- --
  
  Сталь пахнет кровью.
  Многие верят, что есть орудия убийства, а есть простые вещи, не запачканные темным замыслом. Они мнят, что вещь, посвященная смерти, чем-то лучше или хуже той, чье предназначение -- мирная жизнь. Но это не так! Все, на что упадет правильный взгляд, будь то вилка, чайная чашка или толстая нить, может стать смертью. Смерть не в ноже или копье, а в мыслях и руках человека.
  Истину эту Арно Комменж познал довольно поздно. Но, узнав -- поверил всем сердцем.
  Он знал -- железо имеет вкус крови. Да и как не верить? Учителя долго и подробно объясняли истину. Каждый урок становился испытанием на владение основами. И если кто-то оказывался некрепок в знании и вере, то жизнь его прекращалась.
  Некоторые истины не терпят маловеров.
  Арно верил. Он познал истину настолько, что прошел испытания и был принят в Семью. Четыре года назад братья дали ему новое имя. Арно назвали Железным Ужом.
  Братья сделали и другой подарок -- такой дар настоящий мужчина не забудет до самой смерти. Они передали ему то, чем убивают, и то, чем защищаются.
  В тот день, после ритуала именования Комменж остался в опустевшем боевом зале. Короткая и узкая циновка -- вот все что у него было.
  Арно не спал. Он ждал и дождался.
  На исходе третьей ночи, когда утренняя бледность растеклась по небосводу, в зале появился Учитель. Он соткался из теней прямо перед Арно, и в тот же миг безмолвная сталь рассекла воздух. Арно успел упасть на спину и перекатиться в сторону. Клинок на миг замер над ним, затем ушел. Последнее испытание было пройдено. Учитель вернул гатану в ножны и молча подал меч Арно.
  В то утро Арно впервые поцеловал широкий и короткий клинок своей гатаны. Холодная сталь оставила на языке кислый привкус, -- ведь сталь и кровь родственны друг другу. Комменж, -- нет, Железный Уж! -- осторожно уложил на циновку меч, поклонился и принял из рук Учителя кусок черной ткани.
  Накидку синоби.
  
  Нагретый за день гранит щедро делился теплом.
  Человек полз по камню, цепляясь за трещины, малейшие неровности грубо обработанных плит. Каменные блоки проплывали перед его лицом, исчезая внизу. В темноте мало что увидишь, но вкус, тепло и запах... Пахло горячим гранитом и мхом. Человек прижимался всем телом к камню, неслышно скользя по гранитной стене. Вверх, все выше, и выше...
  Казалось, что это чья-то темная душа медленно поднимается к небу, вздрагивая и на миг приостанавливаясь.
  Остался метр или два до края стены, когда человек застыл. Наверху послушались голоса. Верно, это охрана обходит свой участок. Человек осторожно подтянулся, поднялся еще ненамного и закрепился под самым краем, в полуметре от среза бойницы. Когти из углеродного пластика крепко вцепились в трещины, левая нога нашла удобную опору.
  Человек ненадолго расслабился. Двадцатиметровая пропасть под ногами его не страшила. Он ждал, когда воины Средней ветви пройдут мимо. Он ждал... Наконец голоса затихли вдали.
  Короткое движение -- и человек скользнул в бойницу. Огляделся и одним длинным прыжком перемахнул крытую галерею. Теперь он застыл в узкой щели, из которой было видно пространство, скрытое за внешними стенами. Перед человеком под скупым светом редких фонарей открылся Северный дом Средней ветви: приземистые капониры для машин и самолетов, широкие толстостенные казармы и жилые дома, громадные стальные плиты входов в скальные галереи. Вдали виднелась стена, такая же, как и та, на которой стоял сам человек. Ее круглые охранные башни изредка вспыхивали прожекторами, из мощных артиллерийских башен торчали стволы тяжелых минометов. А слева вздымался огромный прямоугольный форт. Его сильно скошенные стены и сотни бойниц были предназначены для охраны главных ворот.
  И над всем этим царила Башня.
  Ее десятиметровый трехэтажный цоколь протянулся на четыреста шагов по фасаду и почти столько же -- по бокам. Боковые грани цоколя постепенно переходили в склон горы, который несколько сотен метров полого тянулся к северу, и вдруг резко всхлестывал скалами черного и алого гранита. Там начиналось плоскогорье.
  Сама восьмиугольная башня была тридцати метров в основании и вытянулась к небу почти на сотню метров. Ее пять громадных этажей несли широкие и длинные каменные балконы. Их парапеты были прорезаны узкими бойницами. На самом верху, почти под самой крышей, виднелась еще одна широкая и длинная смотровая площадка, которую поддерживали мощные косо срезанные упоры. Венчалась башня большим храмом, устроенным из могучих квадратных балок из древесины черной сосны.
  Именно туда вел путь человека.
  Человек накинул на глаза пластину ночного прицела и еще раз осмотрел свой будущий путь. Все было именно так, как он помнил. Информация его Учителя была точна, и не важно, что Северный дом слишком слабо освещен, и путь местами был неясен. Он, Железный Уж, найдет свой путь! А темнота... темнота ему поможет. Она всегда помогает таким как он.
  Послышались голоса охранников. Человек зацепил за край бойницы крюк из черного металла и бросился в пропасть. Шнур шелестел меж пальцев человека. Слишком быстро! Его накидка едва слышно хлопнула под ударом воздуха, а секундой позже человек стоял у края стены. Особым образом дернул за шнур и через миг поймал крюк.
  Все было тихо, никто не заметил его оплошности.
  Человек распластался в тени у края стены, осторожно рассматривая пространство внешнего двора Северного дома. Легче всего было добраться до цоколя башни обогнув двор справа, вдоль склона горы. Но у него было два задания. И одно из них так не выполнишь...
  Железный Уж задумался. Когда осуществить второе из них? Первое будет исполнено в любой момент, даже если ему не повезет, и боевики Средней ветви сумеют его обнаружить. А вот второе... Что же, верно, второе задание придется претворить в жизнь прямо сейчас.
  Он уже знал как именно. Посреди кустарника рядом с ближайшей казармой был устроен деревянный навес. Под ним в воздухе светился огонек сигареты. Самого человека видно не было, но светящееся пятно медленно разгоралось и гасло. Верно, кто-то из боевиков вышел на улицу, и теперь курил, пытаясь успокоиться перед завтрашним боем.
  Путь к казарме перекрывали густые кусты, что было только на руку Ужу. Он скользнул по траве, извиваясь подобно своему тезке. Стремительный бросок и вот он уже почти рядом с курящим. В темноте не было видно его лицо, лишь смутно белела фигура в светлой форме.
  Железный Уж шагнул ближе. Кинжал из темной стали тихо мелькнул в воздухе и с тупым звуком вонзился в тело. Рукой Уж закрыл рот своей жертве. Та вздрогнула и что-то простонала. Уж тоже вздрогнул... Что?! Он уложил свою жертву на траву и провел ладонью по ее лицу.
  Это была женщина. Точнее -- девушка.
  Как неудачно!
  Соломенная шляпа свалилась с головы жертвы, светлые волосы рассыпались по траве, полуоткрытый рот застыл в гримасе удивления и боли. Несколько мгновений Уж стоял над телом, размышляя о том, достаточно ли хорошо выполнено задание. В конце концов он решил, что простое убийство женщины может быть расценено неверно. Послание его Учителя могли не понять. Значит, нужен был особый знак.
  Кинжал атакующей змеей неслышно метнулся в воздухе. Раз, другой. Послышался чавкающий звук. Тихо булькнуло. Резким движением Уж стряхнул с клинка кровь и медленно поднес его к своим губам.
  Сталь была вкуса свежей крови.
  Он довольно кивнул, убрал кинжал за пояс и продолжил путь. На сей раз он двинулся к ограждающей Северный дом стене. Той самой, с которой он совсем недавно спрыгнул. Путь его вел к подножию горы, а вдоль нее -- к цоколю башни. Песок едва слышно поскрипывал под его ногами, когда он пробирался меж обломков скал.
  Через десяток минут Железный Уж добрался до цоколя башни. Тот был не просто цоколем, три этажа здания поднимались ступенями, как у очень широкой и низкой пирамиды. Каждый следующий этаж был на несколько шагов уже предыдущего. Вдоль всего края второго и третьего этажа тянулся балкон. Третий этаж был поверху огражден высокой каменной стеной. По словам Учителя, из вершины стены торчали крепкие иглы, обвитые проволокой с остро заточенными зубцами. Такое препятствие трудно преодолеть даже мастеру-синоби.
  Железный Уж еще не был мастером. Но имя свое он получил не зря.
  Синоби невидимой тенью скользнул вдоль стены. Он тихо полз, время от времени останавливаясь и прислушиваясь. В шаге от стены тянулась узкая траншея ливневой канализации, закрытая железными решетками. Уж полз медленно, облизывая губы и старательно прислушиваясь.
  Вот! Холод коснулся губ, а из очередной решетки доносился тихое гудение. Синоби осмотрелся, сдвинул в сторону решетку и спрыгнул внутрь узкого рва. Тихий скрежет, -- и черный узор решетки закрыл темное небо.
  Уж накинул на глаза ночной прицел и осмотрелся. Он угадал правильно. В этом месте траншея расширялась, превращаясь в колодец. Из стены, со стороны цоколя башни, в него выходила труба шириной в локоть. Она была одной из тех, по которым дождевая вода отводилась с крыши цокольных этажей.
  Это был путь наверх.
  Да! Мало кто может пройти этим путем, но он -- Железный Уж -- мог.
  Синоби освободился от меча, обмотал его квадратную гарду темным платком, обязал рукоять шнуром и зацепил крюк его за пояс. Он был готов. Почти.
  Присев на корточки, Железный Уж закрыл глаза, вытянул перед собой обе руки, переплетя их пальцы в магическом знаке кудзи-ин и зашептал:
  -- Когама-ното хотомо-о но-суругэ... Тэто-ро мацкэ оси... Куттамэ они-о Хэнгу!
  Он долго шептал, иногда переходя на тихое пение. Голос его то падал, затихая шепотом утренней зари, то возвышался воем северного ветра тенху. Это был опасный момент. Его так легко было сейчас захватить. Но Хэнгу оказался милостив. Не прошло и трех минут, как синоби почувствовал приближение демона грома. Сила Хэнгу влилась в него, превратила мышцы и кости в гибкую сталь.
  Железный Уж умолк. Он поклонился невидимому покровителю и втиснулся в трубу. Тело его извивалось в каменной глотке подобно змеиному, скользя все выше и выше. Через пару минут человек выполз на огромную площадку. Это была крыша цоколя. Справа обтесанные плиты скрывались в теле горы, а слева вздымалась башня.
  Синоби потер руки, ободранные о ржавые железные штыри, торчащие из камня у самого устья трубы, потянул шнур и вытащил из каменной кишки меч. Закрепив ножны за плечами, он пополз влево, вдоль стены.
  Немного погодя он достиг башни. По одной из стен извивались толстые кабели в металлической оплетке. Железный Уж углядел прутья, к которым крепились кабели, улыбнулся и двинулся по стене вверх. Пусть оказался удивительно легок.
  Через четверть часа Уж висел под окном кабинета хозяина Средней ветви. Он зацепился когтями левой перчатки за трещину в гранитном блоке и теперь осторожно ввинчивал штыри из каленой стали между соседними глыбами. На тупых концах штырей сидели круглые скобы. Загнав в камень три штыря, он перехлестнул через скобы шнур, и обвязал его вокруг пояса.
  Место было подготовлено. Теперь он мог приступить к выполнению задания.
  Уж осторожно снял со спины короткий металлический футляр. Несколькими короткими движениями раскрыв его, он превратил эту стальную коробку в маленький, но мощный арбалет. В самом арбалете уже лежал толстый стальной болт с трехгранным наконечником. Еще два его товарища ждали своего времени в особом чехле за спиной. Эти стальные стрелы были похожи на маленькие гарпуны -- каждая грань болта была рассечена на четыре изогнутых крючка. Такой болт прошивал любой бронежилет, а вытащить его из тела жертвы можно было только с изрядным куском мяса. Мало кто выживал близкого знакомства с такой стальной иглой.
  Уж принялся медленно и аккуратно крутить маленький ворот на боку арбалета. Тетива из стальной нити еле слышно зазвенела и натянулась. Синоби коротко улыбнулся.
  Задание Учителя будет скоро исполнено.
  
  ...Син-ханза раздраженно захлопнул дверцу шкафчика.
  Демонова пожива! Эта недостойная Ци Фолке виновна в том, что ему самому приходится наливать себе лойкэ. Да еще и не подогретого!
  Выдернув пробку из высокой бутыли, он плеснул в большую чайную чашку холодного лойкэ. Залпом выпил и скривился. Налил еще, и на сей раз медленно выцедил горчащий напиток. Задумчиво поболтал бутылку, внимательно прислушиваясь, как алкоголь плещется, яростно кидаясь на тонкие стеклянные стенки.
  Лойкэ подействовал быстро. Неудачные известия последних часов ушли, отстранились, побледнели и виделись теперь досадными случайностями. В голове Син-ханзы шептала лесная листва и тихо плескались озерные волны.
  Гомпати сунул бутылку в карман кинну и побрел к двери в свои покои. Небрежно шлепнув по пластине у двери, он шагнул через порог. В момент, когда дверь открывалась, он услышал громкий щелчок и короткий удар. Застыв на пороге, Син-ханза прислушался, но ничего так и не услышав, шагнул внутрь. Огляделся, недоуменно качнул головой и прошел мимо стола для совещаний. В своих покоях он изредка принимал особо доверенных лиц. Немногих. И не часто.
  Син-ханза успел сделать всего несколько шагов к своему рабочему столу, как вдруг осознал нечто неправильное. Нечто опасное и неподходящее. Затуманенный лойкэ разум еще силился понять произошедшее, а вбитые наставниками боевых танцев привычки швырнули Син-ханзу на пол.
  Он извернулся и выхватил из кармана черную пластину с кнопками. Пара нажатий -- и зал погрузился во мрак.
  Син-ханза замер, перестал дышать и прислушался. Его чувство опасности кричало! Где-то рядом затаился враг! Но не здесь, нет... не в зале. Опасностью веяло от широкого проема окна. Ширай Гомпати беззвучно пополз, -- почти поплыл! -- к своему столу.
  Он укрылся за толстой боковиной и принялся шарить по стене. Что-то пискнуло, и в руки Син-ханзе упал тяжелый предмет. Это был средний сагит, один из тех, которые добыл для Средней ветви мертвый ныне северянин. С оружием Ширай Гомпати почувствовал себя сильнее. Туман, принесенный алкоголем, рассеивался и мысли вырвались из сладкой трясины опьянения.
  Син-ханза еще раз достал из кармана черную пластину. Подумал, и нажал две кнопки. С грохотом на окно упали стальные ставни, отрезая опасность от главы Средней ветви. В тот миг, когда тяжелые щиты еще гремели, выползая из стен, Ширай Гомпати метнулся к окну. Он прижался к стене и прислушался.
  Ни движения, ни звука. Но он чувствовал -- опасность не ушла, она совсем рядом. И тогда, сунув за пояс древнее оружие, Ширай Гомпати опустился на пол. Он закрыл глаза и постарался успокоиться. Привычные мысли и движения принесли ему ледяное спокойствие. О, это было ненадолго, но даже такое было удачно!
  Когда в голове воцарилась ослепляющая пустота высоких горных вершин и холодный ветер поднял свой заунывный плач, глава Средней ветви позвал. На зов его откликнулись. Но то, что пришло... было не тем, что он звал. Пески Времени обрушились на него грязно-серым водопадом. Под их шелестящими струями пространство вокруг Син-ханзы таяло, стены обретали прозрачность, мир исчезал, растворяясь крупинками сахара в горячем потоке безумия.
  Стены башни раскрылись перед Син-ханзой. Черный комок, небрежно спелентая тьма... Фигура, истекающая угрозой и смертью, висела на стене в пяти шагах от Ширай Гомпати. Смерть показалась Син-ханзе совсем близкой. Он попытался что-то крикнуть, но лишь клокочущий хрип разорвал вязкую тишину.
  Темная фигура вздрогнула, неуверенно зашевелилась и поползла по стене вниз.
  Рука Син-ханзы нашарила на полу черную пластину и нажала нужные кнопки. Еще мгновение Син-ханза боролся с серым шелестящим потоком, но не выдержал. Он упал на пол, царапая ногтями доски из черной сосны. В левую щеку тут же вгрызлась острая грань песчинки, а изо рта на пол потянулась вязкая слюна.
  Как неприятно!
  И -- страшно.
  
  По стене башни спускалась едва различимая тень. Изредка она останавливалась, замирала на миг, затем соскальзывала сразу на десяток метров. Метров за пять до основания башни тень разжала руки, изогнулась в падении и мягко упала на каменные плиты.
  В это мгновение Железный Уж казался себе рысью. Ступни и ладони одновременно коснулись теплого гранита. Синоби помедлил, огляделся, и, не выпрямляясь, метнулся к ограждающей цоколь стене. Мнилось, что у него выросли крылья и теперь он уже в теле ночного охотника скользит над гранитом.
  Невидимой тенью, сладким путем возвращения...
  Тенью? Да! Невидимой? Кэра!
  Какая ошибка.
  Яркие когти разодрали темное покрывало ночи. Огненные ладони скомкали порванное полотно и отбросили в сторону. На стенах разгорелись светильники. Их бледный свет ударил тяжким молотом и проявил тайное.
  На миг Железный Уж замер, закрыв глаза в ошеломлении. Но только на миг.
  Зернышко риса не успело бы упасть на землю, а он уже мчался по пути отступления. Да! Теперь он мог назвать свой путь именно так. Но что с того? Он исполнил порученное и пусть противник ищет утешение в...
  Впереди раздался скрежет. Ржавые железные зубы жадно клацнули, и перекрыли каменные глотки. Человек закутанный в черное замер в двух десятках шагов от стены. Глаза его метались по сторонам. Он осматривал и оценивал. Мысли бились молниями, прогрызая себе путь наружу. Путь, которым он сюда пришел закрыт! Что еще? Какие сюрпризы подготовила незваным лазутчикам Средняя ветвь?!
  За его спиной слышался топот десятков ног. Вот они стихли, и было слышно, как к нему приближаются лишь двое людей.
  Негромкий голос насмешливо произнес:
  -- Вам не нужно спешить, господин синоби. Прошу вас, останьтесь.
  И только тогда Железный Уж обернулся.
  Перед ним стояли двое. Мужчина лет сорока и юноша вдвое его моложе. И оба -- вооружены. Несхожи лицом и телом, они казались чужими, но в том, как они держались -- было некое сродство. Учитель и ученик... Нет, отец и сын! Уж узнал этих людей -- Владимир Ягю и его сын Мунен. За ними, метрах в двадцати, рассыпались полукругом полтора десятка боевиков. И каждый держал в руках автомат, нацеленный на Ужа.
  Железный Уж покосился на стену. Нет, он не успеет перебраться через нее. Проволока с острыми зубцами задержит, и пули прочтут ему последнюю строчку стихов милосердной тьмы. Верно, пришло время, когда еще один синоби потеряет лицо.
  Тем временем Владимир Ягю приблизился на пару шагов. На его лице, словно бы вытесанного из дуба небрежными ударами топора, проявилась легкая улыбка:
  -- Твой Учитель не сумел тебя правильно обучить Темному Искусству Иннин . Как ты мог попасть в такую простую ловушку?
  -- Ты не заставишь меня потерять чистоту духа, -- холодно ответил Уж. -- Учитель верно меня учил, и не тебе говорить об умениях.
  -- Нет? У нас есть возможность это проверить.
  С этими словами Будзю-ханза потянул меч из-за пояса. Он держал его легко и небрежно, словно длинное изогнутое перо.
  Уж тем временем думал о сыне мастера боевого танца. Вот тот шанс, единственная возможность, которая у него есть! Был бы это просто ученик... Но сын! Он может поддаться чувствам и совершить ошибку.
  Синоби еще размышлял, а его рука поднялась над левым плечом, и пальцы сомкнулись на рукояти гатаны. Привычная оленья кожа и стальная нить под ладонью вернула мысли к боевому танцу. Черный клинок мягко покинул ножны и взглянул в глаза Будзю-ханзы. Синоби держал его одной правой рукой, лишь слегка придерживая левой.
  Ягю скользнул вперед.
  Сталь встретилась со сталью. И отступила.
  И вновь встретилась, породив чистый звон.
  Танец еще не начался. Нет! Будзю-ханза наслаждался опасным вступлением, горячий запах смерти щекотал его ноздри. Тень Алмазного колеса плыла рядом, но сама смерть была еще далеко. Владимир желал узнать больше об этом синоби. Искусство Учителя можно проследить в движениях ученика, и потому Владимир Ягю не спешил. Наставник Син-ханзы двигался осторожно, нежно дотрагиваясь клинком о чужую сталь, плетя в ночи сверкающий узор. Он чувствовал -- за его спиной горели глаза сына. Нечасто увидишь подобное зрелище. И очень редко противник способен долго противостоять натиску Будзю-ханзы.
  Ягю отступил на шаг и опрокинул меч острием вниз. Ханза подарил себе и противнику короткую передышку. Начальник личной охраны Син-ханзы с интересом рассматривал синоби. Тот оказался силен. Не слишком опытен, но быстр и силен. Не верилось, что в таком маленьком и, на вид, слабом теле может поместиться такая мощь.
  Под его взглядом Уж холодно усмехнулся. Поднеся клинок к губам, он медленно провел языком вдоль прихотливой линии хамона.
  Будзю-ханза в изумлении приподнял бровь:
  -- Твой Учитель учил тебя странному. Я не знал о таком ритуале.
  -- Попробуй сталь на вкус, и ты ощутишь на языке кровь. Сталь всегда пахнет кровью.
  Владимир Ягю удивленно покачал головой.
  Уж опустил меч, отведя его чуть вправо. Он повернулся к противнику левым боком и незаметным движением сжал навершие ножен. Стальное оголовье-кодзири провернулось и синоби почувствовал в ладони знакомую тяжесть. Железный кубик с одной стеклянной гранью -- вот и все, что у него оставалось. Призрачный шанс, который нужно верно использовать и превратить в жестокую победу. Легким движением Уж вернул кодзири на место. Сжал в левой ладони маленький черный кубик. Вновь приподняв меч и развернув его вдоль земли, он продолжил:
  -- Есть высшая справедливость в том, что цвет крови придает железо. Верно, они тянутся друг к другу -- кровь и железо.
  Уж умолк. Он должен показать врагу, будто стоит на пределе спокойствия духа. Слепая ярость для воина -- источник поражения. Тот, кто слышит ее в голосе врага, уже победил. И теперь ему нужно было убедить Владимира Ягю. Тот должен поверить что синоби на краю отчаяния, готов к поражению. Будзю-ханза потеряет осторожность. И тогда неприметный кубик откроет Ужу дорогу к победе...
  Синоби огляделся, бросая короткие взгляды по сторонам. Изобразил на лице легкую, почти невидимую тень отчаяния.
  -- ...Злой плач в ночи, тоска по утерянному огню! -- Уж позволил проявиться в своем голосе тени ярости.
  Будзю-ханза подобрался. Он услышал ярость. Но он почувствовал и невесомое дуновение лжи. Ягю не понял, что именно заставило его крепче сжать рукоять меча. Но липкая тень сомнения коснулась сознания...
  -- Ты необычный синоби, -- прошептал начальник охраны, внимательно рассматривая лазутчика.
  -- Тебе довелось видеть многих?! -- ярость в голосе синоби проявилась отчетливо. Ярость и ненависть.
  -- Нет. Всего двоих. Ты третий.
  -- Я стану последним!
  С громким криком Железный Уж метнулся на врага! Его меч вспорол воздух, встретился с чужим клинком, отбросил его и... Уж резко присел, выбрасывая вперед левую руку. Ослепительная вспышка затопила двор. На краткий миг ночь уступила свою власть солнечному дню. Залитый бледно-синим светом камень расчертили длинные резкие тени. За долю секунды до вспышки Будзю-ханза успел вскинуть левую ладонь к глазам. Правая рука дрогнула, и полоса светлой стали ушла в сторону. Меч Ужа увернулся от клинка Владимира Ягю и рванулся к груди Будзю-ханзы.
  Миг, -- это так мало.
  Мгновение, -- это так бесконечно.
  Кто успел проскользнуть меж мгновениями -- победил. Кто искал край вечности -- потерял все.
  Из-за спины отца вынырнул Мунен. Левой рукой он метнул в темную фигуру кинжал. Юноша что-то кричал, пытаясь отвлечь на себя внимание синоби. Меч Мунена начал свой разбег.
  Как неторопливо.
  
  ...Тело человека, лежащего на полу, едва заметно вздрогнуло.
  Немного погодя человек перевернулся на спину и долго лежал, уставив взгляд во тьму. Когда воспоминание о произошедшем всплыло в нем, Гомпати вздрогнул. Он пошарил по полу вокруг себя и нашел черную пластину. Пара нажатий и яркий свет резко ударил по глазам. Син-ханза ухватился за стену и устало поднялся с пола.
  Он добрался до своего стола и тяжело упал в кресло.
  Несколько минут Гомпати разглядывал то, что осталось от стола. Особенно его интересовала одна вещь. Та, которой здесь никак не должно было быть. Но -- вот она, всем своим видом доказывает, что даже здесь он не в безопасности.
  Из белого дерева торчала короткая арбалетная стрела. Ее стальное тело было обернуто желтоватой бумагой. Сталь и бумагу сдавливала в объятьях шелковая нить.
   Наконец, Син-ханза решился и выдернул из стола болт. Он разорвал шелк и развернул бумагу. По листу ползли две короткие строчки:
  "Твое поведение противно Любви.
  Старшая ветвь не поддержит недостойного".
  Ширай Гомпати уронил бумагу на стол и задумался.
  Экран пискнул и на нем появилось лицо Владимира Ягю. Син-ханза нажатием кнопки разблокировал дверь и впустил начальника охраны. Тот вошел в зал и приблизился к столу Син-ханзы, держа в руках две корзины, сплетенные из ивовых прутьев. Медные донца корзин тяжело легли на разгромленный стол. Будзю-ханза указал на левую корзину, поклонился и отступил на шаг.
  Минуту Син-ханза молча смотрел на корзины. Потом открыл ту, на которую указал ему Владимир. Хорошо знакомое лицо удивленно взглянуло на него слепыми глазами. Лицо девушки было глубоко рассечено сильным ударом кинжала. Крест-накрест, позорным знаком. Еще одним косым ударом убийца отделил голову от тела. В первый миг Син-ханза даже не поверил, что это Фолке...
  Нет! Не может быть!
  Безумная ярость разгорелась в Гомпати. Ослепительный гнев заполнил мир, скрыв своей алой пеленой все вокруг. В этот миг Син-ханза понял древних воинов, тех, чей опаляющий гнев к врагу мог быть выражен в лишь самоубийстве. Ничто иное не способно было показать силу их гнева. И вот сейчас, первый раз в жизни, он чувствовал, что только смерть может показать его гнев и ярость!
  Мгновение пролетело и наваждение исчезло. Алая волна схлынула, Гомпати обуздал свои мысли и чувства. Ярость еще бурлила в нем, но безумные желания отступили.
  Нет! Он -- не те воины, и у него есть сила и возможность отомстить!
  Месть!
  Всем и каждому из Старшей ветви!
  Эта мысль заполнила его без остатка. Он уже забыл, как вечером едва не убил Фолке. А если бы и помнил... Она -- его собственность! Его, Главы Средней ветви! И Старшая ветвь не имела права убивать его человека!
  Ширай Гомпати медленно поднялся. Он не мог оторвать взгляд от корзины с головой девушки. Темные полосы заплясали перед его взглядом. Под рукой скрипнул песок. Резким движением руки Син-ханза смахнул песчинки со стола. Закрыв крышку корзины, он несколько минут молча стоял. И -- открыл вторую корзину.
  Голова мужчины. Вместо лица -- кровавый хаос. Гомпати кинул короткий взгляд и опустил крышку.
  -- Он успел изрезать себе лицо?
  -- Да, господин.
  -- В следующий раз не позволяйте подобного.
  -- Да, господин.
  -- Отдайте тело искусникам. Пусть узнают все, что смогут о тайных дзюцу его Учителя и Братьев.
  -- Уже отдал, мой господин.
  -- Сколько убитых?
  -- Больше никого, господин. Мой сын поддался чувствам и потерял левую руку.
  -- Вы не смогли его защитить?
  -- Нет, мой господин. Не всегда укус змеи легко предотвратить.
  -- Плохо. Вы расскажете позже... А сейчас -- идите... Пески ждут меня...
  -- Пески, мой господин?
  Син-ханза молча стоял, упершись невидящим взором в глаза начальнику охраны. Затем провел ладонью по глазам, стирая тень ярости и указал Будзю-ханза на дверь.
  Щелчок дверного замка и Син-ханза остался один.
  Один.
  "Ваше слово -- Одиночество..."
  Обещание Господина Лянми явилось перед ним во всей своей холодной жестокости. Ширай Гомпати вздрогнул, осознав то, что принесла ему Сущность... Но он не поддастся чужой силе, нет! Он пройдет своей дорогой и достигнет вершины! А Старшая ветвь... Что ж, она избрала свою судьбу.
  Син-ханза набрал знакомый номер. Несколько минут экран чернел пустотой, в глубине которой сиял алый знак Инь-Ян, рассеченный ударом меча слева вверх. Старшая ветвь не желала с ним говорить.
  Ширай Гомпати мертво усмехнулся:
  -- Я знаю, вы видите меня. Я желаю говорить с Хонга-ханзой.
  Он придвинул к себе корзину с головой Ци Фолке. Достал голову девушки и повернул окровавленным лицом к экрану.
  -- Вы не должны были этого делать.
  Он молчал и смотрел в черную бездну с алым знаком в центре. Кровь капала с ладоней, расплываясь по древесине снежной ели яркими пятнами. Минуту на его невидимых и молчаливых собеседников смотрели две пары глаз -- холодные бельма смерти и яростное безумие жизни.
  Алый иероглиф на экране дрогнул и растворился. Перед Син-ханзой появился Рудольф Фуа, Левая рука главы Старшей ветви. Старик, годы которого уже давно клонились к закату, зло прошамкал:
  -- Вы не должны отвлекать Хонга-ханзу от важных дел. Его время не принадлежит ему -- он служит Любви. Но мои уши могут услышать ваши слова. Возможно, я даже передам некоторые из них моему господину.
  Ширай Гомпати осторожно опустил голову Фолке в корзину и произнес только одно слово:
  -- Почему?
  -- Средняя ветвь должна была получить знак. Она зашла слишком далеко по неверной дороге.
  -- Каждая Ветвь идет своей дорогой. Так было определено сотни лет назад.
  -- Ваш путь неверен. Вы не чувствуете Любви, и не понимаете, что мы, Старшие, видим много дальше. Вы должны свернуть на правильную дорогу.
  -- Это наш путь! Вы не должны вмешиваться!
  -- Нам не о чем говорить. Ты не веришь в священную Любовь. Ты не слышишь пророчеств и не желаешь думать. Ты забыл... Потерял очень важное!
  Левая рука Хонга-ханзы помолчал.
  -- Средняя ветвь позабыла про Владык. Но Владыки не забыли о нашем мире. Они грядут.
  -- Ваша Ветвь твердит об этом сотни лет, но ни одного Владыки так и не явилось!
  -- Они будут. Скоро. Но ты завладел тем, что принадлежит нам. Отдай это, и мы поможем тебе справиться с дейзаку.
  -- Нет. Жадность и зависть говорят голосом Старшей ветви! Ваши слова услышаны и поняты. Средняя ветвь сама справится с дейзаку. Ваш знак оказался глуп, а действия недостойны!
  Глаза Рудольфа Фуа гневно блеснули.
  -- Ты слишком молод, чтобы говорить подобное! Средняя ветвь не должна обладать наследством Владык! Вы передадите нам...
  Син-ханза зло расхохотался.
  -- Владык?! Нет! Это наследство Древних! Тех, кто правил нашим миром так давно, что о них почти не осталось следов. Лишь мертвые города и теперь -- Гаки-о-Моро! Ты не веришь, что мне, -- мне! -- Древние завещали этот подарок? Мне было доверено найти его! Мне! И лишь мне суждено пройти путь к вершине!
  Левая рука Хонга-ханзы затрясся от ярости. Северянин по происхождению, он был не слишком хорош во власти над своими чувствами. Старик выпрямился, одернул полы расшитого жемчугом кинну и зло провещал:
  -- Владыки прибудут через год. Мир окунется в огненное озеро Истинной Любви! Мы должны достойно принять их. Твои действия мешают нам правильным образом подготовиться к приходу Любви!
  -- Любовь?! Вы убили человека из моей Ветви! Вы убили мою личную помощницу! Вот ваша Любовь!
  Ширай Гомпати резко открыл крышку второй корзины. Схватив за волосы отрубленную голову синоби, он выдернул ее из корзины. Кровавые капли хлестнули по экрану и нехотя поползли вниз. Рудольфа Фуа отшатнулся. На его лице проявилась тень ненависти и он зашипел:
  -- Владыки явятся! И Средняя ветвь не уйдет от должного наказания... Мы сумеем...
  Син-ханза резким движением прервал связь. Равнодушно бросив голову синоби в корзину, он встал и подошел к зеркалу. Оглядел себя. Увидев след слюны на подбородке -- попытался стереть. Окровавленная рука оставила липкие алые пятна на лице, но Син-ханза этого уже не заметил.
  Он встретил в зеркале свой взгляд.
  Как жарко!
  И -- холодно.
  
  
  
  
  Глава 44 -- Когти старого тигра
  
  -- --
  
  Кристиан спешил.
  Срочный вызов застал на дежурстве. Пришлось постараться, чтобы придумать уважительную причину, дабы хат-шангер отпустил его со службы. Людей не хватало. Война со Средней Ветвью подчистую слизала из Управления шангеров-полицейских. А те, что остались -- работали в две смены. И все равно, ничего не успевали. Дела множились, откладывались на потом, на после победы. Каждый офицер был нарасхват, но Кристиану разрешили отлучиться, в конце концов, всю последнюю неделю он дневал и ночевал на службе.
  Хат-шангер взглянул на его серое от усталости лицо и только молча кивнул. Кристиан благодарно поклонился и бегом спустился по лестнице в подземный гараж. Начальник поджал губы. Не так уж устал этот офицер! Может не стоило отпускать?
  Но -- поздно. Синий "Тэмпатцу" мигнул красными огнями, рявкнул и скрылся в переулках Старого города.
  Вскоре Кристиан добрался до своего дома. Бросив машину у ворот, он поспешно заскочил в дом. Лишь здесь Ларов почувствовал, как время чуть подразжало хватку. Шангер подошел к зеркалу, дотронулся до лица, которое тут же начало приобретать нормальный цвет.
  И тут же телефон издал повелительную трель. На экране мелькнула снежинка.
  -- Кристиан Ларов, -- прошептал Кристиан. Взглянул на часы и продолжил. -- Синий-синий-алый-желтый.
  -- Поторопитесь, -- донесся из трубки холодный старческий голос. -- Кристалл почти завершен.
  Экран был так же темен, как и в начале разговора.
  -- Восемь минут, господин Генда!
  -- Жду. Поспеши, Кристиан, ты мне нужен.
  По экрану пронеслась снежинка и связь оборвалась.
  Кристиан выключил свет. На окна опустились стальные полоски и во всем доме воцарилась тьма, лишь желтая тень уличных фонарей сочилась сквозь узкие щели жалюзи. Кристиан вернулся к зеркалу и провел рукой по раме. Стекло замерцало, в нем отразился силуэт человека -- такой, каким он был бы виден в ночном прицеле.
  Ларов закрыл лицо руками и ненадолго замер. В комнате ощутимо потянуло холодом. Силуэт в зеркале быстро таял. Вскоре оно отражало лишь бледную, едва видимую тень.
  Шангер, -- шангер ли?! -- открыл глаза, осмотрел себя в стеклянной плоскости странного устройства, которое лишь казалось зеркалом, остался доволен и покинул комнату. Его путь вел в библиотеку. Там Кристиан скользнул в тайный люк в полу и спустился в длинный подземный ход.
  В подземелье жила тьма. Она обитала здесь долго, и тревожили ее редко. Светом фонарей -- почти никогда, может в момент создания этого тайного лаза. Самому Кристиану темнота не мешала видеть все вокруг вполне отчетливо. Он быстро двигался, где надо -- осторожно пригибаясь, а где высота потолка позволяла -- бежал.
  Несколько минут, и он выбрался на поверхность в густом ишивичном саду -- едва видимая тень среди сонма других теней. Перемахнул через пару стен и вновь нырнул в подземелье. Широкий темный тоннель, выложенный из крупных каменных блоков, круто спускался, время от времени резко поворачивая. И чем глубже, тем холоднее становилось. Зябкой сыростью тянуло от стылого камня. По дороге Кристиан несколько раз останавливался и дотрагивался до стен. В этих местах старые гранитные плиты казались немного холоднее.
  Ларов спустился уже довольно глубоко, когда ход в очередной раз повернул и раздался в стороны широкой площадкой. Перед Кристианом возникла внушительной толщины дверь с огромным кодовым замком, на бронированной панели которого помаргивали алые огоньки. Ларов усмехнулся, потянул на себя дверь, и та неожиданно бесшумно отворилась. Кодовая панель была муляжом, дверь открывалась совсем иначе. И все нужные кнопки Ларов нажал по дороге -- лишь такие как Кристиан могли заметить едва заметные колебания температуры, там, где сенсоры выступали из стен. Даже ночной прицел не помог бы обычному человеку.
  Захлопнув за собой дверь, Ларов вытянул вперед руки ладонями вверх и четко произнес:
  -- Кристиан Ларов, Всадник, синий, второй ранг.
  Из темноты донеслось:
  -- Опаздываешь, Всадник.
  Ларов прищурился в сторону говорившего. Ничего. Пусто, как если бы в том углу разлилось само предвечное Ничто.
  Пустота хихикнула и проявилась едва заметными силуэтами:
  -- Иди уж. Твой Узор заждался тебя.
  -- Над вами, Крылья, работают лучшие мастера, -- с некоторой завистью пробормотал Кристиан, пробираясь между элитными боевиками своего настоящего клана. -- Даже я в темноте вас не вижу.
  Один из силуэтов пожал плечами:
  -- У тебя свои задачи, у нас -- свои. Я бы не отказался от возможности ходить днем по улицам даже в середине лета. И не лечить потом солнечные ожоги...
  Морозная волна докатилась до полицейского. Кристиан молча кивнул. Еще одна тяжелая броневая дверь распахнулась перед ним. Затем еще одна.
  Прохладная тьма сменилась ледяным сумраком. Кристиан прищурился и потер глаза. Скудно освещенный коридор вывел Всадника в огромный зал. Там было намного светлее. Грубо выровненный потолок, на котором еще были видны следы огромных резцов, был усыпан крохотными, но яркими лампами. Свет отражался от бесчисленных ледяных потеков на покрытых инеем стенах. На полу -- тонкий слой снега. На граните стен черными кляксами застыли большие экраны связи.
  Глотнув стылого воздуха, Кристиан закашлялся. Полицейский остановился на пороге, ожидая, пока тело привыкнет к царящему здесь морозу. Вскоре дыхание стало ровным -- организм принял новые условия и подстроился под них.
  Центр зала занимал огромный семиугольный стол из единой глыбы льда. Лед был цветным -- полосы всех цветов радуги образовывали сложное, но симметричное переплетение. Вокруг стола в креслах расположились шесть человек -- по одному с каждого края. Это были Узоры -- люди высшего ранга в клане Всадников Бури, главы Граней Кристалла. Одно из кресел было незанято, так того и требовала традиция. Трон вот уже пять сотен лет ожидал своего владыку. Увы, но основатель клана не торопился вернуться.
  Мало кто возвращается, уйдя дорогой Алмазного колеса.
  Вокруг Глав Граней столпилось десятка три людей рангом поменьше -- Всадников и Крыльев. Обнаружилась даже пара Когтей -- они устроились на полу: насквозь промороженные, в коротких набедренных повязках. Один из них спал, подложив под голову кусок льда, второй присел у стены и медленно моргал, разглядывая окружающих.
  Из всей этой толпы лишь четверо повернулись при появлении Кристиана. Один из них, сидящий за столом сухой и маленький старик в покрытой инеем индиговой накидке, холодно проворчал:
  -- Я ждал тебя раньше. Даже гусеница-паутинка добралась бы быстрее...
  -- Я тоже рад вас видеть, господин, -- поклонился, подойдя, Ларов.
  Старик махнул рукой.
  -- Все Узоры уже высказали свое мнение. И лишь мы, синие, пока молчим.
  -- Средняя ветвь?
  -- Да. Мне нужна твоя оценка. Сегодня Кристалл решит -- оказывать ли наши обычные услуги господину Ширай Гомпати или оставить его без них. А если помогать, то за какую цену.
  Кристиан нахмурился.
  -- Но, господин, я не могу...
  -- Молчи, ни слова больше! Вот, ознакомься с запиской аналитиков.
  Старик протянул Ларову пару желтоватых листков. Кристиан заметил, что у каждого Узора была своя копия отчета. Глава оранжевой Грани свернул листы в трубку и нетерпеливо постукивал ею по краю стола.
  Полицейский просмотрел отчет, ненадолго задумался над оценкой боевых отрядов дейзаку и Средней ветви, заглянул в выводы. Ничего нового не обнаружил, все было хорошо знакомо -- как привычны старые, разношенные ботинки. Ведь именно Кристиану доверили работу со Средней ветвью.
  Краем глаза он поглядывал по сторонам.
  Фиолетовый и голубой Узоры были женщинами. Голубая подсела ближе к фиолетовой и что-то ей негромко шептала. Та же молчала и с едва заметной усмешкой косилась на синих.
  Желтый Узор, как всегда, молчал. Он откинулся на спинку кресла и отдыхал с закрытыми глазами. За его креслом застыл всего один Всадник. Впрочем, оба Когтя тоже были из желтой Грани.
  Оранжевый и зеленый Узоры выказывали явное нетерпение. Верно, им надоело ждать, пока синий, -- всего лишь Всадник! -- перечитывал отчет. Но синий Узор Генда Илл насмешливо щурился в сторону беспокойных соседей, и те не решались торопить Ларова. Глава синей Грани был известен смертоносной язвительностью, с ним старались без нужды не спорить. А то скажешь слово не в правильное время -- и потом год не отмоешься от обидной насмешки. Да и поделом, известно же, гнев твой -- враг твой.
  Ларов положил отчет на столешницу и молча поклонился Узору своей Грани.
  Старик поднялся, дождался пока смолкнут разговоры, и ткнул пальцем в сторону Кристиана:
  -- Мой человек давно работает с Ширай Гомпати. Сейчас он поведает свое мнение.
  Генда Илл опустился в кресло и повелительно махнул рукой Ларову. Искривил рот и тихо пробормотал:
  -- Что ты застенчив, как кошка в чужом доме? Объясни этим зажиревшим тануки...
  Тереза Гуннарсон, фиолетовый Узор, мило улыбнулась старику, наклонилась в его сторону и тихо-тихо, но так, чтобы слышали все, прошептала:
  -- Умолкни, сушеная ящерица... Пусть говорит мальчик, раз уж ты не решился.
  Генда Илл довольно ухмыльнулся. Кристиан едва заметно порозовел, оглядел сидящих за столом Узоров и начал речь, не обращаясь ни к кому конкретно, но ко всем вместе:
  -- Оссу... Средняя ветвь была нашим клиентом много лет. Они покупали много информации и платили по высокой цене. Так случилось, что мне пришлось говорить со Средней ветвью от лица всех нас. Я часто общался с господином Гомпати...
  -- Короче! -- проворчал Узор зеленых.
  -- Мне довелось часто говорить с господином Гомпати. Я провел много часов в длинных беседах с ним, -- невозмутимо повторил Кристиан. -- Старался узнать его, угадать планы и путь Ветви. И теперь я...
  Он вновь оглядел всех Узоров.
  -- ...Считаю, что какое бы решение ни принял наш клан -- оно будет ошибочно. Мы долго будем о нем жалеть и еще дольше -- исправлять содеянное.
  Главы Граней клана удивленно на него уставились. Лишь двое, Генда Илл и Тереза Гуннарсон одновременно расхохотались.
  -- Ну, мальчик, даже я такого не ожидал! -- веселился старик.
  -- Объяснись, Всадник! -- стукнул кулаком о стол Узор зеленых. -- Ты хочешь сказать, что мы, люди с большим опытом, не сможем понять, в какой стороне польза клана?
  -- Да, господин Кортада. Не сможете. Никто из нас не сможет. Впервые мы, Всадники Бури, оказались там, где полноводная река нашего пути исчезает среди горячих песков южных пустынь.
  -- Да? Так расскажи нам, куда рыть канал, чтобы не потерять в песках нашу реку, -- хмыкнул оранжевый Узор.
  Кристиан коротко поклонился ему и обернулся к зеленому:
  -- За последний год я долго думал, куда идти нашему клану? Война неожиданна для дейзаку. Она пришла слишком рано и для ханзаку. Но не для нас -- мы знали, что она начнется. Мы думали и решали: с кем быть, на чью сторону встать. Предлагалось разное. Но до сих пор я не вижу хорошего пути.
  Он помолчал. Молчали и остальные. Внезапная тишина разбудила спящего Когтя. Он проснулся, сел и уставился на Кристиана.
  Полицейский сглотнул и продолжил:
  -- Некогда дейзаку были нашими врагами. История нашего клана началась с того, что предки нынешних дейза вызвали Сущность... и обрушили ее силу на Клан Льда. Немногие выжили, вы помните это. Именно они основали наш клан...
  -- Мы позвали тебя не для того, чтобы ты учил нас истории, мальчик! -- взревел зеленый Узор. -- Дай нам свое мнение о Средней ветви и умолкни! Позволь старшим судить о том, куда идти клану!
  -- Да, господин. Но то, что я говорю, имеет значение. Ведь те, кто выжил и основал Клан Всадников Бури, решили, что трагедии, которая произошла пять сотен лет назад, не должно вновь случиться. Дейзаку не просто так вызвали Сущность...
  -- Мы это знаем, Всадник! Да, некогда Благословенный Тайсу ошибся , но великие люди -- великие ошибки! К тому же, это было так давно, к чему поминать давние дела?
  -- Мой господин, Ширай Гомпати идет путем Тайсу. Он опасен для Кинто, он опасен всем. Вы знаете, -- тут Кристиан потряс в воздухе отчетом аналитического отдела, -- что Средняя ветвь может стать единственной силой в Кинто! Мы должны выполнить заветы предков и помешать таким неудачным событиям!
  -- Кто помнит эти заветы?! -- проворчал зеленый Узор, -- И кто знает, не преувеличена ли сила нового оружия Средней ветви?
  Желтый Узор пошевелился и проронил:
  -- Я помню.
  Люди, все как один, обернулись к Главе желтой Грани. Тот, не открывая глаза, добавил:
  -- Но дейзаку были нашими врагами, а Средняя ветвь часто оказывалась полезна.
  Кристиан сжал в кулаке листы отчета. Желтый Узор редко вступал в разговор и никогда до конца не открывал своего мнения. И, насколько знал Ларов, всегда предпочитал присоединяться к большинству. Сам Кристиан опасался молчаливого Узора.
  Не зря же говорят -- с тем, кто молчит, держи ухо востро.
  -- Да, господин, -- Кристиан провел рукой по лбу. Посыпалась снежная пыль.
  Он глубоко вздохнул и ответил, тщательно подбирая слова:
  -- Когда-то дейзаку были нашими врагами. Но это было давно и теперь многое изменилось. Если же Средняя ветвь будет владеть Кинто, то мало с того будет хорошего. Черное Древо основано на силе, и только на ней. Они не знают справедливости. Ширай Гомпати знает красоту, но этого мало. Что есть внешняя красота без внутренней?
  -- О нас скажут, что мы меняемся так быстро, как глаза у кошки, -- проворчал желтый Узор.
  -- Но, господин, -- изумился Ларов, -- прошло уже четыреста лет как мы в мире с дейзаку...
  Желтый на миг задумался и кивнул:
  -- Ты прав, времени прошло много. Я как-то подзабыл...
  Он умолк.
  Генда Илл хмуро прищурился. Верно, старик крутил в голове некую мысль, но так и не мог придти к окончательному выводу.
  Кристиан подождал, но глава желтой Грани больше ничего не сказал. Ларов бросил на стол скомканные листы и вздохнул:
  -- Но если мы сейчас откажем Ветви в обычной помощи, то все будут смотреть на нас как на неудачных партнеров. Мы перестанем быть нейтральны и найдется много желающих забрать наш Клан себе. А мы не слишком сильны, и опасность велика.
  Зеленый Узор буркнул нечто утвердительное. Кристиан покосился на него и добавил:
  -- Пока мы помогали всем, не выделяя никого -- нам было спокойно. Но сейчас кто-нибудь обязательно решит, что верный вассал двум господам не служит. И тогда нас ждет война. Или же от нас потребуют войти в чей-нибудь клан.
  Люди угрюмо молчали.
  -- Кто из нас захочет исчезновения Всадников Бури?! -- прошептал Кристиан.
  Он замолчал. В зале надолго поселилась тишина. Наконец, Генда Илл решил прервать тягостное молчание:
  -- Ну и что ты предложишь, мальчик?
  -- Верно, он предложит нам всем совершить самоубийство. Чтобы мы никому не достались, -- проворчала Глава фиолетовой Грани. -- Это как раз в твоем духе, старик.
  Кристиан смутился. Фиолетовая ему нравилась, хоть он и понимал: Всадник и Глава Грани -- это невероятно!
  -- Нет, госпожа. Все выглядит плохо, но на самом деле еще хуже.
  -- Ну, что я говорила?!
  -- Госпожа... -- Кристиан решил не обращать внимание на язвительность фиолетовой. -- У нас нет выбора.
  -- Как?! -- поразился зеленый Узор. -- Что еще?
  Оранжевый тряхнул в воздухе отчетом аналитиков:
  -- Здесь ничего такого нет.
  Желтый Узор приоткрыл один глаз, но промолчал. Все главы Граней встревожено смотрели на Ларова. Тот поклонился, отошел к стене и выключил свет.
  -- Прошу вас сохранять тишину.
  Ларов включил экран. Тот замерцал и осветил Всадника, набирающего некий номер. Несколько долгих мгновений и на экране возникло мрачное лицо главы Средней ветви. Изображение казалось мутноватым, как если бы экран забрызгали чем-то темным, а позже довольно небрежно отерли. Ширай Гомпати прищурился, узнал собеседника и усмехнулся:
  -- Я полагаю, господин Ларов, что у вас есть нечто новое для меня?
  -- Пока нет, господин Гомпати.
  -- Тогда что?
  -- Время сейчас странное, происходят важные события. Я просил бы вас поделиться некоторыми сведениями.
  -- О чем?
  -- Говорят, что Средняя ветвь ныне сильна, как никогда.
  -- Не буду отрицать очевидное, -- оскалился Гомпати, -- хотя глупцы полагают, что моей Ветви жить осталось совсем мало.
  Он зло расхохотался.
  Ларов поклонился.
  -- Господин Гомпати, говорят также, что у Средней ветви есть древнее оружие, которое добыл некий северянин?
  -- Это так.
  -- А что стало с этим северянином позже?
  Син-ханза склонил голову влево.
  -- Я не слежу за теми, с кем закончил дела.
  -- Говорят, он умер.
  -- Возможно. Мы будем обсуждать судьбу этого малозначимого человека?
  -- Ходят слухи, что его убили ваши люди.
  Ширай Гомпати помрачнел.
  -- Вы задаете неудачные вопросы, господин Ларов. Слухи, распространяемые врагами... И я слышу их от вас? Это нехорошо.
  -- Прошу прощения, господин Гомпати, таковы указания моего начальника.
  -- Вопросы от этого не становятся достойнее.
  Кристиан молча поклонился.
  -- У вас еще есть что спросить, господин Ларов?
  -- Говорят также, что ваш Левый помощник, господин Сагами, покинул вас. Его видели у Танцоров.
  Алая тень упала на лицо Син-ханзы.
  -- Вы... глубоко... постигли... дела моей Ветви... -- прошипел Ширай Гомпати.
  Кристиан вновь поклонился:
  -- Мы торгуем информацией, господин Гомпати. Но сейчас нам самим нужна информация. Мы хотели бы выбрать правильную дорогу.
  -- Правильная дорога -- та, которую укажу я! -- взревел Син-ханза. -- Кто противится моей воле -- будет уничтожен!
  Бешенство подхватило его и швырнуло на скользкий путь. Ширай Гомпати сыпал угрозами в сторону врагов, обещал кары предателям, явно разумея под ними клан Всадников Бури. Впрочем, так ни разу и не назвав их прямо.
  Всадник застыл в поклоне, стараясь не упустить ни слова и молясь всем богам и буддам, чтобы Узоры увидели, наконец, то, что видел он все последние месяцы.
  Безумную жажду власти.
  Жажду.
  Безумие.
  Вскоре глава Средней ветви успокоился и уже не рычал, а тихо цедил слова, как капли яда. Наконец он умолк. Багровая тень постепенно покидала его лицо, но безумие все еще смотрело из глаз Син-ханзы.
  -- Благодарю вас, господин Гомпати, -- выпрямился Ларов. -- Вы подарили мне немалую часть вашей мудрости.
  Экран погас. Ларов стоял несколько мгновений, вглядываясь в темное стекло. Кто знает, что он хотел там увидеть? Быть может -- будущее, быть может -- самого себя. Он вздохнул и повернулся к Узорам.
  Вспыхнул свет.
  Разговор не оставил никого из Узоров равнодушным. Фиолетовая сидела в кресле прямо, медленно царапая ногтями край стола. Сжатые губы и блеск глаз -- она просчитывала варианты. Голубая казалось ошеломленной -- она была далека от работы с Черным Древом, предпочитая вопросы Ла-Тарева. Зеленый и оранжевый были явно злы. Даже Генда Илл неодобрительно качал головой. Лишь желтый расслабленно полулежал в кресле, лицо -- как старый, выглаженный ветрами скол горного ледника. Спокойствие и безмятежность... Но оба Когтя стояли рядом с ним, с тревогой вглядываясь в лицо господина.
  -- Ты... ты... ты подверг клан опасности! -- взревел зеленый Узор. -- Мальчишка!
  Оранжевый одобрительно кивнул.
  -- Мальчик мой, в следующий раз прежде посоветуйся с нами, -- проворчал Генда Илл.
  -- Мы наложим на вашу Грань штраф! -- рычал зеленый. -- Неуважение к Кристаллу...
  -- С чего бы это? -- тут же возмутился Генда. -- Мы получили удивительные знания, которые стоят хороших денег. И так быстро!
  Они сцепились в споре.
  Желтый Узор махнул рукой и выпрямился.
  -- Нет врага опаснее безумца, -- проворчал он. -- Но трижды он опаснее, будучи другом.
  Впервые на памяти Кристиана глава желтой Грани высказал свое мнение первым. Генда и Кортада резко умолкли. Они тоже были удивлены.
  -- Средняя ветвь была выгодным клиентом, -- вздохнул Узор желтых.
  Тереза Гуннарсон и Генда Илл переглянулись.
  -- Но я помню старые времена. Помню и Клятву. И потому... Была!
  Оранжевый с хрустом скомкал в руке отчет аналитиков. Узор зеленых поднялся, хотел что-то сказать, оглядел лица остальных, махнул рукой и молча сел. Желтый Узор неспешно извлек из широких рукавов старого, заношенного кинну, черную каменную пирамидку и поставил ее перед собой. Чуть позже свои пирамидки достали и главы остальных Граней.
  На столе стоял полный Кристалл. И все его части -- из иссиня-черного лабрадора.
  Генда Илл потер лицо и взглянул на Кристина необычайно серьезно. Минуту он молчал, а потом повелительно указал в сторону экрана. Ларов набрал номер Син-ханзы, и, когда тот появился на экране, медленно и четко произнес:
  -- Мой долг сообщить вам, господин Гомпати, что Всадники Бури не смогут больше оказывать помощь Средней ветви.
  Лицо хозяина Средней ветви налилось багровым:
  -- Безумцы! Моя сила сметет вас как... как грязный песок!
  Кристиан молча поклонился и оборвал связь.
  
  
  -- --
  
  -- ...Нарыв нужно вскрыть, господин архивист. Иначе он прорвется неожиданно, когда я не буду готов, -- проворчал Хэг, -- Сейчас у Масадо всего двести-триста воинов, не больше. Если ждать -- его силы возрастут, и в войне погибнет много моих сородичей. Это нехорошо.
  Меж деревьев бесшумно скользили воины, образуя охранный круг. В центре его неторопливо пробирались через лес хашур и Нобунага, обсуждая встречу с Масадо. Еще десяток минут, и отряд выбрался на опушку. Чуть ниже открылась узкая лощина, пересеченная грядами поросших кустарником скал. Одна из них и стала укрытием для древних летающих машин.
  Отряд обогнул ближние скалы.
  Пара теней вынырнула из темноты, убедилась, что это свои и вновь скрылась среди валунов. Нобунага повернул к маленькому костру, разожженному в круге камней, и прилег на расстеленную циновку. День был трудный, ему хотелось отдохнуть. Хашур постоял у огня, укрытого со стороны ущелья натянутым на палки пологом и ушел проверить часовых. Поселение верящих в Рассвет демонов было рядом; нельзя, чтобы случайность помешала задуманным планам.
  Вскоре Хэг вернулся и устроился у костра рядом с архивистом.
  Нобунага приподнялся.
  -- Полагаю, вы поможете нам добраться до Кинто?
  Хашур молча кивнул. Подумал и добавил:
  -- Но надо подождать. Эта ночь еще не закончилась.
  -- Что-то случилось?
  -- Пока нет, господин архивист. Но не зря меня просили, -- помните того человека, которому я должен? -- помогать вам всю эту ночь. Верю, уважаемый Нобунага, будут и иные события.
  -- Вот как? А ваш... кредитор... не уточнил, что должно произойти?
  Хашур покачал головой.
  -- Нет, но я догадываюсь.
  Увидев, что Нобунага желает что-то спросить, Хэг приподнял руку:
  -- Подождем, господин Нобунага. Подождем... я не знаю ничего в точности.
  Нобунага прищурился. Он тоже догадывался, кому этой ночью может потребоваться бывший Глава Архива.
  Сложная ситуация.
  Они сидели у костра и ждали.
  Вскоре Летучая мышь повстречалась с Сонными глазами, а небо над головой налилось непроглядной тьмой. Известно всем, что в такое время особенно остро светят звезды, а мимолетные сны приносят грезы богов.
  Хэг подбросил в костер сухих сучьев, и духи огня радостно захрустели ими, изредка рассыпаясь от жадности мелкими искрами.
  В кармане у Нобунаги мелко задрожал телефон. Старик с неохотой достал аппарат. Экран явил одного из его внуков, совсем еще мальчика. Тот заметно волновался -- нечасто приходилось передавать деду приглашения на столь важные встречи!
  Архивист выслушал юношу и задумался. Кратко описал место и время, где и когда он будет готов встретиться с Гомпати. Юноша, удивленно хмуря брови, занес слова Нобунаги в блокнот и поклонился. Выключив телефон, архивист вопросительно взглянул на Хэга. Тот поднялся, потянулся и зевнул, сверкнув во тьме белыми клыками.
  -- Простите мои плохие манеры, -- проворчал он и вновь зевнул. -- Но когда я в горах...
  Демон резко прервался.
  -- Через полтора часа, -- произнес он задумчиво, -- мы можем быть там намного быстрее.
  -- Быстрее не нужно, господин Хэг. Достаточно будет попасть туда через час и я буду вам бесконечно благодарен. И так я получил сегодня от Неба больше, чем мог рассчитывать. Оставьте нас неподалеку от места, большего не нужно.
  Хашур прищурился и усмехнулся.
  -- Ой, Старый Ву все продумал, господин архивист, -- хашур мгновенно преобразился в мелкого торговца, -- железные птицы быстро домчат нас до места. Мы вовремя придем на встречу с Ширай Гомпати!
  -- Мы?
  -- Да, уважаемый Нобунага, Старый Ву не может оставить вас одного со столь опасным человеком, как господин Ширай Гомпати. Вдруг у него сегодня скверное настроение?
  Нобунага покосился на него. В голосе демона он уловил тень насмешки. Тот тем временем продолжил:
  -- Старый Ву знает, господин Гомпати дурной человек. Нельзя верить такому человеку. Оставить вас одного -- малоценная мысль!
  -- Дурной человек... -- задумчиво протянул Нобунага. -- Верно, он что-то у вас не купил?
  -- Откуда знаете, господин архивист? -- опешил демон.
  -- И что ж вы ему хотели продать?
  -- Э-э-э... обезьян, господин Нобунага. Очень хороших обезьян.
  -- Кого?!
  -- В вашем деле обязательно нужны обезьяны! -- демон поднял палец. -- Как же так, Архив -- и без обезьян?
  -- Да зачем они нам? В Архиве работают люди, достойные и уважаемые люди.
  -- Люди? В Архиве? -- было видно, что эта идея пришлась демону не по вкусу. -- Что же это за архив такой -- совсем без обезьян? Продам дешево, даже не покрою расхо...
  Хашур увидел выражение лица Нобунаги и осекся. Заметно потемнев лицом, он долго качал головой, потом вздохнул:
  -- Так случается, господин Нобунага. Маска прилипает, и снять ее очень трудно. Слишком долго я жил жизнью торговца, вот и сейчас сжимается сердце -- что с магазином? Какие редкости пройдут мимо меня за эти дни? Тунцы ждать не любят, продадут первому, кто даст хорошую цену.
  Нобунага понимающе кивнул.
  Демон взглянул на черное небо и неохотно пробормотал:
  -- Что же, нам пора лететь, господин архивист. Син-ханза желает вас увидеть, негоже заставлять такого большого человека ждать. -- Тут Хэг усмехнулся. -- Правда, вряд ли он ждет меня и моих воинов.
  Загасив костер, люди и демоны погрузились в древние машины.
  Миг, -- и серебристые тени растаяли в ночном небе.
  
  
  ...Крак!
  Син-ханза вздрогнул. С досадой швырнул в угол обломки статуэтки Будды Амиды и поднялся из кресла. Время близится. Скоро должен появиться этот выживший из ума архивист. Старый безумец! Какие демоны его подхватили и понесли в горы в такое неясное время?!
  Ширай Гомпати остановился у окна, разглядывая световые дорожки, медленно ползущие по озерной глади.
  Клан Всадников Бури отказался помочь. Что же, остается еще Архив и его люди. Военной силы у Архива -- что денег у кошки, но есть сила иного рода. Информация. И если ей правильно воспользоваться, то дейзаку придут в смятение. День, два... а больше и не нужно. За это время искусники устранят повреждения, которые нанес вычислителям помощник Мурамасы. И Гаки-о-Моро вновь окажутся в полной власти Гомпати.
  Гаки-о-Моро!
  Вот она, истинная мощь!
  Ширай Гомпати резко развернулся и направился к выходу. Подпирающие стены телохранители едва заметно пошевелились. Син-ханза не глядя ткнул в сторону одного из них:
  -- Ты со мной. Остальные -- останьтесь здесь.
  Боевик со шрамом вздрогнул -- Син-ханза выбрал не его!
  -- Мой господин, позвольте сопровождать вас.
  Гомпати на миг нахмурился, кивнул.
  -- Хорошо. Как тебя зовут?
  -- Кирейн, мой господин.
  Син-ханза усмехнулся. Красавчик? Что ж, хорошее имя для человека со шрамом через все лицо.
  Гомпати сделал знак боевику и шагнул в дверь. Снаружи к ним присоединилось десятка три человек, четверо из них держали в руках штандарты, на остриях которых горели яркие фонари. Маленький отряд двинулся вдоль берега озера, направляясь на назначенное Нобунагой место встречи.
  Резкий свет отодвигал в сторону темную пелерину ночи, озаряя кусты, щебень под ногами и громоздящиеся слева черные глыбы валунов. Но там, за отчетливо очерченной границей света все тонуло в непроницаемой тьме. Горы и озеро смыкали тесные объятия, мало-помалу удушая в них горстку людей. Скалы нависали над головой, готовые обрушиться. Осыпи подбрасывали под ноги острые камни. Воды озера топкой тьмой глотали слова, выплевывая назад невнятное бормотание. Шелест кустов скрывал в себе полчища врагов.
  Песок шуршал и скрипел под ногами. И шорохе его таилось ледяное дыхание госпожи в черном хаори.
  Песок!
  Гомпати вздрогнул и остановился.
  Если бы не этикет, то он приказал бы идти без огней, осматривая все вокруг через ночные прицелы. Но нарушить правила невозможно! Потерять лицо и лишиться уважения в Кинто? Хуже и придумать сложно!
  Но что если проклятый старик подготовил ловушку? Почему он выбрал столь странное место для встречи? И как туда доберется? Оттуда далеко до Южного ущелья, да и до любого из восточных проходов. Новомодные игрушки северян -- вентары -- еще не успели широко распространиться в Кинто. У Архива их не было, у семьи Нобунаги -- тем более. Остается малый дирижабль, но в горах им управлять сложно... Особенно ночью.
  Чем дольше размышлял Гомпати, тем сильнее мрачнел. Скользил взглядом по густым кустам, резким изломам гранитных глыб, напряженным спинам охранников. Вот мелькнуло лицо боевика со шрамом. Он на миг встретился с взглядом Гомпати и тут же отвернулся. Похоже -- нервничает.
  Тоже ждет засады?
  Гомпати остановился.
  Короткий взмах рукой и четверо боевиков набросили на глаза прицелы. Еще мгновение, и эти люди канули в кусты. Кирейн же отодвинулся в сторону, уходя в тень за спиной Син-ханзы. Тот мысленно согласился с боевиком, -- нападения стоит ожидать именно с тыла.
  Прошло несколько минут. По знаку Гомпати отряд двинулся дальше, -- ведь разведчики ушли далеко вперед, и если бы встретили кого -- ночь взорвалась бы огнем и кровью.
  Незадолго до назначенного срока Син-ханза и его люди добрались до одинокой скалы похожей на гигантского спящего тануки. В темноте она была почти не видна -- лишь громоздилась черная тень, темнее неба. От скалы к озеру ползла широкая осыпь. Казалось, будто сонный зверь вытянул к воде непомерно длинный язык. Самый берег был устлан песком -- некогда хозяин долины пытался устроить здесь пляж, но не преуспел -- закончились деньги.
  Сам Гомпати не пытался доделать начатое предыдущим владельцем Северного дома. В форме скалы ему чудилось нечто неправильное, излишне резкое, некрасивое. И потому место было давно заброшено; странно, что старик-архивист знал о нем. Впрочем, Архив есть Архив, он знает все.
  Син-ханза подошел к воде. Под ногами захрустело, зашуршало. Гомпати вздрогнул от озноба. Опять этот песок! Везде, везде он! Владыка Средней ветви, пересиливая себя, наклонился и зачерпнул рыхлого, мокрого песка. Сжал в кулаке, подержал и отбросил в сторону. Несколько раз брезгливо встряхнул рукой, освобождаясь от мерзкого ощущения.
  Резко развернулся.
  За спиной застыли несколько охранников. Один из них -- Кирейн. Он стоял ближе всех, перед человеком со штандартом, и потому лицо его скрывалось в тени. Ширай Гомпати довольно усмехнулся. У него много преданных людей, вот и Красавчик все время рядом, беспокоится за господина.
  Син-ханза направился к середине каменистой площадки, и даже шорох под ногами не смог сбить его с хорошего настроения.
  Из окружающих место встречи кустов проявилась тень. Человек приблизился и прошептал:
  -- Вокруг пусто, мой господин.
  Гомпати довольно кивнул.
  -- Но невдалеке, к северу, видны огни. Они приближаются.
  -- Скоро?
  -- Минут через семь, мой господин.
  Движением руки Син-ханза отпустил боевика. Что же, архивист был точен, странно лишь, что он появился с севера, -- там не было ущелий, которые бы вели наружу из долины. Да и ровные места, где мог бы опуститься вентар или дирижабль, среди скал весьма редки. Гомпати оставил себе в памяти занозу -- поутру послать людей, чтобы узнать, как сюда добрался Нобунага.
  Да! А вот и сам архивист!
  Меж кустами и деревьями замелькали огни. Они приблизились и на площадке появились люди. Они шли медленно, оружие было в кобурах или за плечами. Трое несли импровизированные штандарты -- ясеневые шесты с примотанными к ним длинными, тонкими лампами. Гомпати прищурился, -- людей Нобунаги раза в два меньше, чем ханза. И... да! Среди них были женщины.
  Как неразумно!
  Син-ханза недовольно качнул головой. Известно всем, где женщина -- там ссора.
  Боевики Средней ветви разошлись в стороны, образовав полукруг, в центре которого застыл Син-ханза. Кирейн держался слева и позади, напряженный, готовый в любой момент выплеснуть на пришедших огонь и сталь. Ширай Гомпати все время замечал его краем глаза. Чем-то этот рин-ханза его беспокоил...
  Наконец из темноты вынырнул и сам Нобунага. По левую сторону от него мягко скользил воин, совсем старик, седые космы которого были увязаны в аккуратный пучок на затылке. По рядам ханза пробежало неясное движение. Многие заметили на его рукаве поблескивающую в свете фонарей эмблему -- пластину Медного тигра. Ширай Гомпати сощурился.
  Иг Торвалдс?!
  Поистине, сегодня ночь неожиданных открытий!
  Лучший воин Кинто -- рядом с бывшим архивистом! Тот, чей меч безуспешно пытались купить все дейзаку и ханзаку, служит простым охранником в семье Итиро?
  Как изумляюще.
  Ширай Гомпати двинулся навстречу гостю. Они сошлись почти посередине песчаного языка каменного тануки.
  -- Благодарю вас, господин Нобунага, что приняли мое приглашение.
  -- Желания главы Средней ветви достойны внимания.
  Син-ханза и Нобунага перебросились еще десятком малозначащих фраз. Наконец, Гомпати решил, что ритуал соблюден, а время драгоценно и знаком отослал охрану. Те отошли в сторону, к самым кустам. Воины архивиста заняли позицию с другой стороны площадки. Рядом с хозяином Средней ветви и Нобунагой остались лишь двое носильщиков световых штандартов.
  Гомпати и старик медленно двигались в сторону озера. Вскоре они оказались у самого берега. Светлые блики заплясали в воде, когда Ширай Гомпати окунул ладони в озеро. Он ополоснул лицо, отер его льняной светло-зеленой тряпицей и повязал ее на ветке ближайшего куста -- как дар ками этого места.
  Нобунага спокойно наблюдал за ним.
  Слабый ветер холодил влажное лицо Гомпати. Мысли прояснились, мир обрел четкость, которую владыка Средней ветви давно уже отчаялся вновь увидеть. Даже ночная тьма, лишь слегка отгоняемая сиянием штандартов, казалась прозрачной кисеей.
  Гомпати обернулся к архивисту:
  -- Необычное место вы избрали для встречи, господин Нобунага.
  -- Я здесь был когда-то.
  -- Давно?
  -- Очень давно.
  Они помолчали. Ширай Гомпати бросил короткий взгляд на звезды и обратился к гостю:
  -- Говорят, что архивисты, сколь бы ни было им лет, сколь бы канджао не осталось позади, все равно остаются людьми Архива. Даже если они десяток лет назад покинули службу и занимаются воспитанием внуков.
  -- Люди многое говорят, господин Гомпати.
  -- Говорят также, что Архив редко вмешивается в дела ханзаку и дейзаку.
  -- Архив хранит знания, зачем ему иное?
  -- Говорят, что в Архиве можно найти много интересного.
  -- Это правда, господин Гомпати, -- спокойно ответил Нобунага. -- И знания эти принадлежат всем жителям Кинто.
  -- Говорят, однако, -- возразил Ширай Гомпати, -- что есть вещи, недоступные никому. Разные сведения о прошлом... которые могли бы помешать кому-то в Кинто.
  Нобунага молча пожал плечами.
  -- Мне нужны эти знания. Немного, чуть-чуть. Средняя ветвь готова щедро заплатить за них.
  -- Что же вы хотели узнать, господин Гомпати?
  -- Что? Все, что угодно, что могло бы мне пригодиться. Слово из некоего древнего свитка, пару неясных предложений с обрывка пластика, десяток фотографий... Нечто такое, что мало известно в Кинто.
  -- Верно, у вас есть особенный интерес?
  -- Да, господин Итиро Нобунага. Меня интересует прошлое дейзаку. Трех Великих дейзаку: Шангаса при Водоеме, Кэнба Агатового Дракона, Арронсэ Синего Солнца.
  -- Да?
  -- Да! Не может быть, чтобы рождение этих дейзаку было простым и бескровным! Власть не рождается в чистоте горного воздуха, лишь в крови!
  Старый архивист покачал головой:
  -- Я не смогу открыть вам нужное. Так случилось, что Шангас при Водоеме сам помогал появиться на свет иным дейзаку. И было это без того, на что надеетесь вы.
  -- Так не может быть, господин архивист! Власть приходит сильному, а сила -- это смерть и кровь!
  -- Источник силы может быть различным, господин Гомпати. Вы желаете вызвать ссору меж дейзаку? Расколоть их единство? Желание ваше объяснимо, но неисполнимо.
  -- Так не бывает!
  -- В Архиве нет того, чего вы ищете, господин Гомпати.
  -- Архив знает все!
  -- Но если чего-то нет, он не может это знать.
  Син-ханза до хруста сжал ладони перед грудью. Он чуть наклонил голову и прошипел:
  -- Тогда вам надо это придумать. Помните, Средняя ветвь богата, наши агенты -- повсюду на Шилсу, не только в Кинто и Ла-Тареве. Даже мелкие городки и деревни не избежали нашего внимания. Мы можем дать Архиву то, чего у него нет. Мы можем...
  Нобунага вновь отрицательно качнул головой.
  -- Дайте мне то, что мне нужно, и вы получите все знания мира! -- рявкнул Гомпати. -- Я знаю, Архив не так богат, как мог бы быть. Средняя ветвь может пожертвовать Архиву многое. Пять лет Архив может жить на наши деньги!
  -- Простите меня, господин Го...
  -- Десять лет!
  Нобунага задумался. Сумма, о которой говорил Гомпати -- велика. Очень велика.
  Син-ханза скрестил руки на груди и усмехнулся:
  -- Двадцать лет, господин архивист.
  Старик вынул из кармана пару гадательных палочек, подбросил их и поймал одной рукой. Взглянул. Нахмурился.
  -- И что же вы желаете знать?
  -- Что угодно, чего хватит для того, чтобы поссорить дейзаку. Пусть они остановят свое наступление на день и я сочту ваши обязательства исполненными. А затем -- двадцать лет познания мира, которые оплатит Средняя ветвь!
  Нобунага не дослушал последние слова и перебил:
  -- На день?
  -- Да! Мне этого будет достаточно.
  -- Достаточно для чего?
  -- Достаточно, чтобы победить в этой незначительной войне. Нужен один лишь день, только один!
  -- Что вы будете делать после победы, господин Гомпати?
  Гомпати хищно усмехнулся:
  -- Я все изменю. Кинто станет другим, он больше не будет плестись в хвосте у северян. Мы выбросим в море тухлую рыбу устаревших традиций. Мы станем подобны Древним! Шилсу объединится под одной рукой, более не будет отдельных народов Кинто и Ла-Тарева! Даже островные варвары, и те, кто проживает свои жалкие жизни среди горьких скал Гхонга, даже они узнают нашу власть и наше благо!
  -- Война?
  -- Если того потребуется! Но не будет той силы, старик, которая могла бы противостоять Средней ветви, -- расхохотался Ширай Гомпати. Он пожал плечами: -- Погибнут немногие, лишь те, кто будет мешать...
  Нобунага еще раз подбросил гадальные палочки. Вгляделся и вновь нахмурился. Еще раз подбросил, кинул на них короткий взгляд и отрезал:
  -- Ложь не красит человека. Вы ищете не общественного блага, а власти для себя.
  Он резко развернулся и направился к своим людям. Вслед за ним, увязая в песке, поспешил воин со штандартом.
  Ошеломленный Син-ханза остался на берегу. Холодные волны лизали его сапоги. Наконец ярость взломала лед разума, и взметнулась огненной волной. Владыка Средней ветви тяжело затопал вслед старику. Он догнал его и зарычал:
  -- Песчаная буря близится! Она сметет... сметет...
  Ширай Гомпати запнулся. Замолчал. Надолго. Медленно провел ладонью по лбу и стряхнул капли холодного пота.
  Какое-то время он стоял и молчал.
  Нобунага ждал.
  -- Я скажу тебе, старик, -- наконец прошипел Син-ханза, -- в моих руках оружие древних. Оно решит судьбу любого клана, любого города, любого человека... Древние назвали меня своим наследником -- и да будет так!
  -- Если все так, то зачем вам знания Архива?
  -- Не копай яму на моей дороге, архивист! Мне нужно то, что я хочу знать, и Архив даст это мне!
  -- Я не знаю, что сказать вам, господин Гомпати, -- покачал головой Нобунага. -- То, что вы ищете -- не существует.
  -- Архиву не уйти от моего вопроса!
  Син-ханза схватил архивиста за плечо и резко притянул к себе. По сторонам залязгало оружие -- и ханза и воины семьи Итиро нацелили друг на друга автоматы. Под тяжелым взглядом Нобунаги глава Средней ветви медленно разжал руку и отступил.
  Нобунага повернул голову влево и обратился к стоящему рядом Торвалдсу:
  -- Как следует поступить в таком случае?
  -- Мой господин, существуют разные мнения, -- спокойно откликнулся старый воин. -- Однако господин Цунэтомо советовал поступать следующим образом. Если один человек начинает задавать второму ненужный вопрос, то второй должен решительно прервать его. Если первый спросит, почему, второй должен ответить, что не скажет ни за что на свете. Если тот не унимается, нужно рассердиться; если он настаивает, нужно зарубить его на месте.
  Нобунага огорченно цокнул языком и покачал головой:
  -- Нет, это слишком сложно.
  -- Да, господин.
  -- Думаю, что сейчас долгие церемонии излишни.
  -- Верно, мой господин.
  -- Если господин Гомпати еще раз задаст ненужный вопрос -- зарубите его.
  -- Непременно, мой господин.
  Иг Торвалдс поклонился Нобунаге и с тихим шелестом извлек из-за пояса меч. Он повернулся к главе Средней ветви и тоже поклонился. Выпрямился и застыл, держа меч обеими руками перед собой. Стальная полоса тянулась к звездам, как граница, отделяющая жизнь от небытия.
  Тени метнулись по песку -- это охрана Син-ханзы придвинулась ближе, закрывая с боков своего господина. Стволы "рысей" скалили жадные пасти в сторону воинов в синем. Гомпати же ошеломленно уставился в глаза своему гостю, не в силах поверить услышанному. Ему, владыке могущественного клана, человеку, в чьих руках судьба Кинто, грозит, -- и кто?! Старик, немощный пережиток прошлого, давно потерявший какую-либо власть!
  Гомпати в изумлении огляделся, пытаясь понять -- не дурной ли это сон?!
  Ему угрожают?!
  На его земле, когда вокруг -- его люди?!
  Он уже забыл, что сам просил Нобунагу о встрече. Ярость слепила его, и Син-ханза с трудом сдерживался, чтобы не бросить боевиков в атаку. Слева появилась знакомая тень -- это Красавчик приблизился к господину. Но тут же его заслонили другие тени -- боевики постепенно сжимали кольцо охраны вокруг Син-ханзы.
  Несколько минут прошло в молчании. Нобунага едва заметно улыбнулся, повернулся к Торвалдсу и спросил:
  -- Должен ли я уделять время этому человеку?
  -- Нет, господин, он недостаточно учтив к своим гостям.
  Гомпати вдруг расхохотался, запрокинув голову, и уставившись во тьму неба. Телохранители-ханза вздрогнули. Но гости молча смотрели на главу Средней ветви.
  Син-ханза отсмеялся и коротко поклонился.
  -- Твое время ушло, старик! Архив... Что ж, Архив мне тоже не нужен. Пески... сметут всех! В моих руках мощь древних!
  -- Заемная сила, как вода в дырявой миске. Зачерпнул много, а напиться так и не успел.
  -- Я найду, чем заткнуть дыру!
  -- А в себе? Найдешь ли, чем заделать прореху в своей душе?
  Вместо ответа Гомпати вновь расхохотался.
  Нобунага молча махнул рукой. Его люди сомкнулись вокруг него и медленно двинулись в ту сторону, откуда пришли.
  Кирейн сгорбился по левую руку от Син-ханзы. Глаза его блестели. Он то бросал взгляд на закрытого спинами других ханза Гомпати, то вслед уходящему отряду Нобунаги. Наконец, Красавчик едва слышно вздохнул и опустился на одно колено. Стоящий рядом ханза удивленно покосился, повернулся к нему и открыл рот...
  Не успел.
  Меченый шрамом боевик упер в плечо приклад "рыси" и выпустил короткую очередь.
  В сторону Нобунаги.
  И еще одну.
  И еще.
  Он успел сделать только три очереди, как песок рядом с ним взметнулся бесшумным взрывом, и прямо из-под земли возникла огромная черная фигура. Чудовище взмахнуло коротким клинком.
  С застывшей на губах неприятной усмешкой Кирейн завалился на спину, пытаясь перевести прицел на нового врага. Но тот двигался стремительно, почти размазываясь в воздухе. Красавчик перекатился через голову, непрерывно стреляя. "Рысь" билась в его руках, щедро рассыпая вокруг стальные жала. Ханза особенно не целился. Смерть была близка. Боевик знал, -- он сегодня умрет! Но он выполнит задание господина!
  Так или иначе.
  В этот миг люди Нобунаги открыли ответный огонь по боевикам. Кто-то дико завопил от боли, -- оцепенение спало с ханза. Четверо укрыли собой Гомпати, который уже огромными прыжками, раскачиваясь из стороны в сторону, летел к кустам. Двое из его охранников почти сразу же упали, заливая черной в ночи кровью серый песок. Остальные бежали за главой Ветви в сторону ближних кустов -- хоть какое-то укрытие!
  Все смешалось!
  Резкий треск "рысей", хлопки "когтей" и пронзительный вой "волков"-игольников!
  То тут, то там, как в замедленном кино, взметывались песчаные вихри, и на их месте появлялись черные фигуры Вот их уже пять! Вот -- семь... десять!
  -- Демоны! -- заорал кто-то из ханза. -- Хаш...
  И захлебнулся.
  Ханза и люди Нобунаги, перебегали с места на место, укрываясь от врага, рвали тьму короткими вспышками выстрелов, кричали от боли и умирали. Демоны свирепствовали на песчаной поляне. Сверкали зарницы коротких мечей-ваки. Падали, глотая свою кровь из рассеченных аорт, ханза. Тяжелые пули "когтей" вдрызг разбивали гранитные камни. Стальные иглы "волков" ревели в воздухе, находя себе поживу. "Рыси" рвали добычу -- покрытые жесткой шерстью тела и воинов в синем.
  Режущие глаза вспышки световых гранат на миг прерывали схватку.
  Но... мгновение-иное и битва продолжалась.
  ...Красавчик крутился на песке, уходя от секущих ударов ваки, пытаясь достать демона из "рыси". Патроны заканчивались! Несколько мгновений, и автомат щелкнул пустым магазином. Кирейн мгновенно перехватил "рысь" за раскаленный ствол, зашипел от боли и резким ударом приклада отбил выпад ваки. Удачно! Клинок улетел во тьму, а демон замешкался. Боевик метнул уже бесполезное оружие в голову демону и бросился в сторону каменного тануки.
  Хашур, шерсть которого белела во тьме сединой, зарычал. Он шагнул в сторону, и вырвал горящий штандарт из мертвой руки распростертого на песке ханза. Размахнулся и метнул его вслед боевику. Взревел и бросился за Кирейном, подхватив торчащий из песка клинок...
  ...Через десяток минут все стихло.
  Догорали кусты, в которых еще недавно рвались шоковые гранаты. Два уцелевших штандарта валялись на песке, бросая кровавый отблеск на кусты, землю и лица людей. Еще один штандарт, -- палка с тонкой лампой, -- помаргивал где-то на тропе, по которой ускользнул архивист.
  Хашуры и люди Нобунаги исчезли, унеся своих раненых.
  И убитых, если такие были.
  Син-ханза медленно поднялся, осматривая все вокруг через ночной прицел. Почувствовал на языке песок и сплюнул. Медленно утерся. Во рту -- вкус крови. Взглянул на капающую с рассеченной ладони горячую кровь, поглядел под ноги.
  Пусто. Только песок.
  Земля поплыла под ногами. Гомпати покачнулся. Телохранители подскочили, помогли устоять. С их помощью Син-ханза добрался до лежащего на спине Кирейна. Лицо мертвого предателя было залито темной кровью и засыпано песком...
  Песок, везде песок!
  Гомпати сел, -- почти упал! -- рядом Кирейном и вцепился пальцами в его голову. Он долго рвал лицо мертвеца ногтями, шипя сквозь зубы и рыча проклятия.
  Как жарко...
  И -- знобит.
  
  
  
  
  Глава 45 -- Зеркало в железной руке
  
  
  
  
  Вдох...
  Шум в голове. Огни в фонарях трепещут от слабого ветра.
  Выдох...
  Серая пелена отступает, отступает... Вот, -- ушла совсем. Темный проем входа в хайдэн выплыл из мрака, обозначив границу между сном и явью. Меж божественным и обыденным, сокровенным и открытым.
  Вдох, выдох...
  Холодный океан Песков Времени лениво катит свои серые волны. Далеко, далеко... Так далеко и так близко! Стоит воле человека ослабнуть -- захлестнет штормом, утянет на дно. И серые волны -- божественное цунами песка -- раздавят неосторожного.
  Выдох. Вдох, выдох....
  Карминные балки тории маслянисто блестят позолотой узоров во тьме, отражая свет фонарей. Балки... Живые, они медленно колышутся, изгибаются, подрагивают. Темно-серая гудящая пелена, мириады невидимых шершней, вновь наползает, скрывает мир. И жалит, жалит...
  Вдох...
  
  
  ...Нечто справа требовательно полыхнуло. И еще раз.
  Ширай Гомпати вздрогнул и огляделся. Он нашел себя на вершине башни, сидящим на полу в центре молельного зала храма. Ноги затекли, в руках -- тупая боль...
  Что... Как он здесь оказался?...
  На зал вновь упал отсвет короткой вспышки. Гомпати обернулся. Настенный экран помаргивал алым сигналом срочного вызова. Син-ханза с трудом разжал кулаки и уронил на пол учебные, со специально скругленными краями, сюрикены. Поднялся, и побрел к экрану, разминая по дороге ладони, на которых отпечатались белые следы от лучей стальных звезд. Подошел к экрану и хлопнул рукой по холодному стеклу.
  Моргнули цифры, проплыла пара слов.
  Час Золотого Лучника? Уже?
  Утро наступило так быстро...
  Числа на экране моргнули и сменились озабоченным лицом Киёвары. Серое лицо, синие тени под глазами -- явно, сегодня он не спал. Заместитель Сётай-ханзы провел ладонью по бритому черепу. Поклонился, и произнес скороговоркой:
  -- Мой господин, Сётай-ханза Такэбэ-но Ситиро так и не появился.
  -- Да? -- безучастно уронил Гомпати.
  -- Мой господин, Такэбэ-но Ситиро прислал гонца... Еще вчера вечером. Он встретил лазутчиков дейзаку и устроил им засаду.
  -- Верно. Я помню...
  -- Вы не разрешили послать ему помощь. И он не вернулся...
  -- Значит, не справился, -- холодно ответил Син-ханза. -- Это нехорошо.
  Они умолкли. Павел Киёвара довольно долго ждал, пока не решился напомнить о себе.
  -- Мой господин...? -- протянул таку-ханза.
  -- ...Он должен был их убить и возвратиться, -- очнулся Гомпати. -- Войскам нужен командующий.
  Киёвара поклонился. Ширай Гомпати молча смотрел сквозь него...
  Пустые глаза.
  Белая яшма? Стекло? Лед?...
  Озноб прокатился по спине таку-ханза и воин не смог удержать дрожи. Зрачки Син-ханзы расширились и глава Средней ветви медленно поднялся с колен. Пески Времени отступали не торопясь, нехотя... Их сухое морозное дыхание напоследок захлестнуло Син-ханзу. Завертело мир вокруг него и, -- схлынуло.
  Гомпати недоуменно моргнул. Чего ждет этот человек там, на экране? Ах, да! Ситиро пропал, наверное -- погиб. Глава Средней ветви сделал над собой усилие. Собрал снежинки мыслей, растопил в пламени разума...
  Холодно улыбнулся Киеваре:
  -- Новым Сётай-ханза будешь ты.
  Павел Киёвара вновь склонил голову.
  -- Что нового, воин из воинов?
  -- Мой господин, мало хорошего, -- помялся новоиспеченный главнокомандующий. -- Мы не сможем удержать дейзаку на юге. К ним подошло подкрепление, и они проломили третью линию обороны. Еще сутки или меньше...
  -- Сутки?
  -- Меньше, мой господин... Они атакуют так, будто сегодня последний день мира.
  Син-ханза бледно усмехнулся. Что же, дейзаку не так уж ошиблись! Он приблизился к открытому выходу из храма. Взглянул на бледно-зеленое небо, и бросил через плечо:
  -- Хорошо. Тогда... Хэх, как только опустятся Изумрудные Тени -- оставь укрепления и уводи войска в пещеры.
  -- Но, мой господин! Если мы бросим позиции, то через час дейзаку окажутся у нашего Дома!
  Ширай Гомпати усмехнулся.
  -- Через час? Это хорошо!
  Он махнул рукой, отпуская. Лицо Киёвары пропало с экрана. Син-ханза подошел к краю крыши, окинул долгим взглядом небо, лес и озеро. Если он ошибся -- все это перестанет существовать. Но он не может ошибаться -- ведь Древние не зря избрали его своим наследником!
  Вскоре Гомпати вернулся в молельный зал и набрал номер Юкимы Хотто. Несколько мгновений и главный шпион предстал перед своим повелителем. Хотто поклонился господину и бросил пару коротких взглядов по сторонам.
  Господин в храме? Что бы это значило?
  Син-ханза тут же ответил на невысказанный вопрос:
  -- Подготовь вычислители, которые работают с Гаки-о-Моро. Через час они должны ждать моего повеления.
  -- Но, мой господин... Диверсия... Макковей...
  -- Выполняй! -- хлестнул его крик Гомпати.
  Шпион согнулся в поклоне и исчез с экрана. Ширай Гомпати опустился на пол в центре молельного зала.
  Вдох, выдох...
  Час пролетел незаметно. Метнув последнюю золотую стрелу, Лучник ускользнул в небытие; Изумрудные Тени спустились с неба. Они принесли с собой серую хмарь, которая постепенно затягивала небосвод. Верно, утренний дождь.
  В храме потемнело.
  Неуверенно звякнул телефон. На экране расцвел зеленый символ готовности -- Хотто не рискнул лично появиться перед повелителем. Одним гибким кошачьим движением Син-ханза поднялся на ноги. Левая рука скользнула по поясу и пальцы вцепились в рукоять "Круглого Черта". Господин Лянми ушел, но вдруг? Желания Сущности неизвестны никому.
  Шаг, еще шаг...
  Темно-алые балки тории остались позади. Ширай Гомпати вступил в хондэн.
  Посреди полутемной комнаты был воздвигнут алтарь из красного дуба: полая опрокинутая пирамида на шести крепких ногах, выпиленных из целикового ствола столетнего дуба-великана. В пирамиде, из жирной благодатной земли тянулось вверх главное сокровище Средней ветви -- Ветвь Черного Древа, темный как смола росток.
  Символ вечности ханза и Знак их мощи.
  Иссиня-черная древесина была перевита с золотой нитью. Благородный металл то скрывался в дереве, то выныривал обратно, оплетая сверкающей сетью живую плоть ростка, впиваясь в тонкую кору.
  Черное Древо растет медленно. Год -- и росток вытягивается на ноготь. Столетие -- и вот он, в локоть длиной. Вся история Средней ветви уместилась в метровом побеге этого удивительного растения.
  Ширай Гомпати ненадолго склонился перед Ветвью.
  Налив из золотого сосуда в агатовую чашу темно-алого, бархатистого вина, он окропил землю вокруг ростка, затем омыл узкие, серповидные листья, стараясь не обрезаться об их острые края.
  Одним глотком осушил чашу.
  Вновь поклонился Ветви и отошел в сторону. Там, на невысоком столе лежал сверток. Черная шелковая ткань укутывала нечто продолговатое. Гомпати осторожно размотал шелк и извлек две железные рукавицы. Медленно надел и полюбовался. Сегменты из полированной стали складывались в ленты. Те -- сплетались, охватывая каждый палец гибкой броней. То тут, то там меж стали скользили провода в алой и синей оплетке, сходясь к рифленым браслетам, охватывающим запястья. На браслетах помаргивали зеленые огоньки.
  Все это -- вершина достижений искусников Средней ветви. Умная броня, в которой слились древние технологии и новые знания, с кровью вырванные у природы за последние века. Но эта броня не для боя, нет! Или -- не для обычного боя!
  Ширай Гомпати сомкнул облитые живой сталью ладони перед грудью и поклонился Древу. Ростку, в котором плоть также сливалась с металлом.
  Вдох, выдох... Скрип песка под ногами...
  Еще миг и глава Средней ветви покинул хондэн.
  Мир пах близкой смертью и победой.
  Смерть врагам, победа -- Ветви!
  И пусть Пески Вечности зло шуршат за спиной! Не ему, Владыке нового мира, бояться древних проклятий! Он рискнул -- и выиграл. Он, Ширай Гомпати, внук и правнук великих воинов, посмел взять в руки то оружие, которого боялись даже Древние.
  Ему предназначено править миром!
  ...Еще шаг -- и внешние ворота в храм остались позади. Син-ханза подошел к краю крыши и крепко ухватился за железные перила. Сталь звякнула о сталь.
  Ширай Гомпати улыбался.
  Долина Мискантового Змея раскинулась перед ним. Серые и черные стены укреплений Северного дома давно готовы к защите, носы счетверенных пулеметов хищно шевелятся в башнях и бойницах. Суета вокруг тяжелых минометов на закрытых площадках. Бурые полосы грунтовых дорог, по которым пылят последние грузовики с воинами-ханза, спешащими укрыться в Доме. Темно-серая змея южного шоссе, на котором показались передовые отряды дейзаку. Неспокойное зеркало озера, у берега которого покачиваются на волнах два легких самолета-разведчика. Зеленое море леса тревожно замерло в ожидании пожаров. Затянутое серой пеленой небо, в котором изредка мелькают силуэты ястребов и орлов...
  Мир еще не знал, чему суждено родиться в эти мгновения. Лишь он, Ширай Гомпати, сквозь краски нынешнего видел смутные тени грядущего.
  Видел. Грезил. Знал.
  И -- запах победы!
  Син-ханза улыбался.
  Его боевики напряженно всматривались сквозь узкие щели бойниц в сторону опушки леса, на котором появились черточки чужих воинов. Дейза же осторожно занимали позиции вокруг Северного дома. Они медленно и осторожно окружали главную крепость Средней ветви.
  Ширай Гомпати холодно усмехнулся. Глупцы! Они надеются скрыться от его силы? Син-ханза медленно поднял правую руку и стальная перчатка ожила. Зелень огней погасла и браслеты осветились кровавым.
  Минуту или две ничего не происходило.
  Син-ханза застыл с поднятой рукой. Он грозил небу, и пусть остерегутся боги и будды!
  Нет им здесь места!
  Раздался оглушительный визг, словно дерзкий Рёну-великан прокрался к жилищу Гатуна-отшельника и теперь зло веселился, тыча острием меча в бок Божественной Свинье. Земля дрогнула. С ближайших к Дому скал обрушились пласты земли, увлекая за собой кусты гамамелиса, кривые деревца карликовых осин, гнезда горных чаек и подземные укрывища ласок.
  Камни под ногами Ширая Гомпати мелко затряслись. Похоже, Рёну не забыл и про Небесного Зайца, одним взмахом короткого ваки отрубив ему хвост. И теперь Заяц, плача, ронял тягучие слезы, каждая -- с озеро.
  Наконец с тяжелым скрипом, медленно, дергаясь и ненадолго замирая, в ближних скалах распахнулись гранитные пасти. Три огромных провала, за которыми -- тьма. Глотки рукотворных пещер дышали тяжелым теплом, распространяя резкий запах кислого, маслянистого и тревожащего.
  Син-ханза медленно опустил руку.
  Он ждал.
  В паре километров к югу, укрытые под деревьями и маскировочными сетями, застыли в напряжении главы дейзаку. Их взгляды, усиленные дальними сканерами, шарили по Северному дому, постоянно срываясь в сторону рукотворных пещер. Именно там прятала Средняя ветвь свое самое страшное оружие. Именно сейчас сухие строчки шпионских докладов готовы были превратиться в реальную опасность.
  Хёгу-шангер шагнул из-под маскировочного тента. Он миновал замерших в растерянности охранников и выбрался на опушку леса. Поднял к глазам пластину сканера.
  И... встретился взглядом с Син-ханзой.
  Несколько ударов сердца они смотрели друг на друга, разделенные тысячами шагов. Так далеко, и так близко! Кажется, вот, протяни руку... Но это лишь иллюзия, рожденная мастерством искусников, мертвой техникой.
  На губах Ширай Гомпати зазмеилась усмешка. Он опустил бинокль и обернулся к пещерам. Чженси помедлил и тоже перевел взгляд на сумрачные провалы в сером граните.
  Серая капля... Две... Десяток.
  Из пещер полился поток бледно-серого тумана. Но странный то был туман. Тек он вверх по склонам, слизывая кусты, острые выступы скал, траву и глину. Голый, ободранный до крови гранит оставался за извивистыми серыми потеками. Метрах в пятидесяти выше от пещер три полосы тумана сливались в огромное серое облако. Немного погодя оно начало рождать серый дождь.
  Неправильный дождь, ведь капли падали вверх, в небо!
  То мелкий клок, то огромный кусок отрывался от туманного полотна, взмывал выше, почти к самой вершине башни и уже там свертывался глобулой. Шар застывал в воздухе, поджидая отставших собратьев.
  Серые?...
  Ширай Гомпати нахмурился, сжал правый кулак. Мгновение, -- и Гаки-о-Моро окрасились в иссиня-черный цвет. Казалось, в небе мгновенно вырезали десятки дыр, а за ними -- первородная тьма!
  Син-ханза медленно кивнул -- теперь Гаки-о-Моро выглядят куда как благороднее
  Он довольно усмехнулся и поправил аспидно-черную накидку.
  
  -- --
  
  На северо-запад от Кинто стремительно летит серая лента шоссе.
  Вначале прямая как стрела, дорога пронзает гряду невысоких холмов, прорубает тоннелями и закрытыми эстакадами подножье горы Гасури. Но вдруг резко меняет характер и принимается петлять меж холмов, взбегать вверх по склонам и сползать в ущелья. В двух десятках километров от городской черты дорога раздваивается. Широким трехрядным полотном тянется к северу, к дальним поселениям Второго и Третьего круга. Узкая же однорядка сворачивает западнее, чтобы через четыре десятка километров уткнуться в широкое ущелье, ведущее в долину Мискантового Змея.
  Именно эту развилку и облюбовал себе Серж чтобы обустроить поблизости тайное укрытие. Ведь кто знает, где может появиться Сущность? В Кинто? Рядом с Северным домом Средней ветви? На северном же побережье, где сейчас, по слухам, копят силы другие Ветви?
  Здесь же Марахов был на полпути между Кинто и той маленькой войной, что стала результатом его, Сержа, усилий. Так или иначе, но отсюда есть шанс поспеть к месту важных событий. Не зря же он потратил всю неделю на то, чтобы накрыть город и его окрестности простейшей инфосетью.
  Выбрав неширокое ущелье неподалеку от дорожной развилки, Серж загнал в него "Данцун", нашел подходящий скальный козырек и поставил под ним палатку из неприметной серой ткани. Густые кроны ильмовника помогли скрыть следы обитания от ненужных взглядов с воздуха, а облюбовавший склоны гамамелис не давал увидеть палатку и машину с дороги.
  Лишь соседство с обширными зарослями камелии слегка беспокоило агента Кубикса Танцующего Лотоса. Не раз и не два жители Кинто останавливали машины неподалеку от его убежища. И только для того, чтобы срезать цветок-другой...
  Но все было спокойно. Никто не тревожил Сержа. Лихорадка последних дней прошла, оставалось только ждать. Ждать, что инфосеть обнаружит нечто нехарактерное для этого мира. Ждать звонка старого архивиста. Или невероятной случайности -- встречи лицом к лицу с Сущностью.
  Лихорадка прошла, но тугая пружина все сильнее скручивалась внутри Сержа. Стальная змея со скверным характером поселилась у него в груди. Ворочалась. Грызла сердце. Набиралась сил и яда. Последние дни Серж почти не мог спать. Сегодняшние три часа сна он мог считать удачей. Обычно же --- долго ворочался на узком матрасе, лишь под самое утро забываясь в тягучей дреме.
  Но сегодня --- повезло. Морфей подарил несколько часов отдыха.
  Проснувшись, Серж позволил себе поваляться с четверть часа и лишь потом встал. Кружка горячего кофе, бутерброд с красной рыбой и пара холодных рисовых колобков составили его завтрак.
  Горы затянуло утренним туманом: робким, ускользающим. Он быстро таял под стрелами Золотого Лучника. Открывалась панорама спокойного моря. Где-то вдали, почти у горизонта, с севера наползали серые тучи.
  Серж глянул в сторону моря, длинно потянулся -- до хруста и боли -- и нырнул в палатку. Там, на узком раскладном столе находилось главное сокровище Марахова -- базовый комп. Стального цвета пластина -- связь, расчетчик, координатор инфосети.
  Сделав еще кофе, Серж уселся на матрас и потянулся к компу. Положил на крышку обе ладони, дождался появления экрана. Пробежался пальцами по воздуху, осматривая контрольные точки.
  За ночь мало что изменилось.
  Война шла своим чередом, дейзаку уже пробили путь в южном ущелье и теперь их войска подбирались к этой твердыне Средней ветви. Над городом расплылось облако нарушения стабильности реальности -- явный признак наличия Сущности. Но где?! Точного направления не определить. Локальные точки прогиба тоже не видны.
  Так... А это что?!
  Серж нахмурился. Ночью топтеры-разведчики отметили рядом с Северным домом странную активность. Похоже, что в горах приземлилось десяток летательных аппаратов. Через полчаса неподалеку от них состоялся ночной бой. Вскоре флаеры -- а это были именно отлично знакомые имперские флаеры! -- улетели в сторону Кинто. Еще через полчаса -- вернулись обратно и скрылись в горах.
  Марахов скривился. Важное событие, а он проспал! Даже ментальный поводок, связанный с компом, не смог разбудить. Впрочем, комп особенно и не настаивал. Он был настроен искать другую, не обычную техногенную активность.
  Подумав, агент Кубикса решил махнуть рукой на эту загадку. Мало ли какое оборудование могло сохраниться с древних времен? Тайны Кинто вскоре станут не важны. Так или иначе, но Серж уйдет из этого времени.
  С Сущностью, или без.
  Он провел ладонью по экрану, стирая карту инфосети. Проявилась бледно-алая надпись:
  "Энергонакопители: 20.9%
  Критический предел -- 4 часа".
  Марахов дважды прочел ее и выругался: энергия утекала быстрее, чем он думал.
  Серж подхватил с пола несколько тонких стержней-дротиков и выбежал из палатки.
  ...Он полз по скале, подбираясь к одной из вершин. Вскоре он оказался в намеченной точке. Пошарил взглядом в поисках подходящей трещины, достал из кармана дротик, и резким ударом вбил в гранит. Металлический шип быстро обжился на новом месте и через пару минут уже выпустил стальные побеги, медленно оплетая скалу тонкой, незаметной издали сетью разрядника.
  Марахов удовлетворенно хмыкнул. В общем-то, защитный периметр давно уже был установлен. Но ожидание оказалось нестерпимым. Последние секунды в этом времени тянулись невероятно медленно, по капле вытягивая из Сержа силы. Нужна была хоть какая-то активность! Хоть чем-то забить чувство оглушающей пустоты ожидания.
  И пусть он так и не смог выполнить задание!
  К чертям!
  Он сделал все, что мог!
  ...Или не все?
  Серж опустился на скалу, лег и подставил лицо нежаркому утреннему солнцу. Прищурился. Похоже, недолго нежиться -- со стороны моря наползали жидкие серые тучки. Даже не тучи, а какая-то неприятная на вид грязная кисея...
  Марахов оторвал от ближайшего куста камелии цветок. Повертел, рассматривая как из воска сделанные лепестки, гладкие, блестящие листья. Вновь хмыкнул, на сей раз недовольно. Бесполезный цветок! Даже вредный. И... да камелии ли это? Как Сержу казалось, раньше они не цвели все лето подряд. А теперь: знакомые названия, вроде -- знакомые растения... И -- чужие. Иногда больше, иногда меньше, но -- чужие.
  Многое изменилось за прошедшие тысячи лет: и природа, и люди. Особенно люди.
  Резкий щелчок прервал мысли. Ментальный поводок взвыл и мгновенно вогнал Сержа в "алую зону". Кровь вскипела, мир вокруг окрасился бордовым.
  На миг.
  Этого хватило. Мускулы заныли от напряжения. Пара резких взглядов по сторонам. Оценка ситуации. И еще через миг Серж ухнул вниз, скользя по камню, обдирая руки, изредка срываясь на десяток метров и вновь повисая на пальцах.
  Быстрее, быстрее! -- стучало его сердце.
  Что-то случилось! Обнаружено странное!
  Мозг компа прост, но вполне способен обнаружить нетипичные события...
  Несколько минут -- и Серж уже продирался через гамамелис в сторону палатки. Ворвался внутрь и бросился к компу. Придавил обеими ладонями крышку. Пока шло опознание, Марахов мысленно подгонял машину: быстрее, быстрее!
  Наконец нехотя, словно издеваясь, в воздухе развернулся экран. Проступил бледно-зеленый план инфосети, желтым замерцали основные узлы. Построились графики, отметились важные направления...
  Но Сержа волновало только одно -- к северу от него полыхал алым целый сегмент. Происходило нечто важное. Решались судьбы. Менялись векторы будущего.
  Кто-то или что-то продавливал точку прогиба реальности.
  Серж резко развернул экран во всю стену палатки, выщелкнул из компа серебристую иглу. Скривился -- варварство, но нет времени! -- и вонзил иглу в левый висок. Боль крутым кипятком обожгла висок, шею, хлынула в горло... Серж захлебнулся беззвучным криком и упал навзничь.
  Мгновение, другое -- и под ним распростерлась долина. Земля надвигалась, озеро повернулось и ушло в сторону, пятна рощ рассыпались на отдельные деревья.
  Серж стремительно падал.
  Прямо под ним скользнули знакомые постройки Северного дома, навстречу летели стены центральной башни. Марахов непроизвольно напряг мускулы, отпрянул... Невидимый человеческому взгляду топтер взмахнул прозрачными крыльями и взмыл выше. Он скользнул над самой крышей храма, так что Серж на миг увидел сжатые в холодной усмешке губы человека в черном хаори. Тот стоял на вершине башни, вцепившись левой рукой в ограждение. Правая, одетая в живую сталь, указывала в небо.
  И -- ослепительно сияла!
  Жестко, обжигающе!
  Пламя модулированного гравиполя опалило сенсоры топтера. Мир вдруг стал зыбким, дрожащим. Серж рванулся в сторону, и пространство обрело четкость.
  Башня ушла за спину и вправо. Серж перевел дух. Пошевелил крылом и топтер развернулся. Метр за метром, он полз в вышину, поднимаясь по спирали над башней и храмом.
  Мимо мелькнули темные силуэты.
  Сияние крошечного солнца притягивало древних стервятников. Они кружились высоко над головой человека, не решаясь спуститься ниже. Но воля его, переплавленная в ослепительный свет, крепко стиснула их мощью древних команд!
  Серая туманная воронка постепенно редела. А над башней возникали все новые и новые аспидно-черные шары. Темная гудящая туча густела, постепенно опускаясь к человеку. Серж заметил, что в движениях Гаки-о-Моро появилась странная осмысленность.
  Топтер поднялся выше и скользнул в сторону. Тут Серж остановился. Алмазные крылья топтера мелко дрожали, удерживая его на месте.
  Марахов прищурился. Человек на вершине -- Син-ханза. Но эти туманные шары...
  Нечто странное.
  Смутно знакомое.
  Опасное.
  Ментальный поводок дернулся и комп поделился результатами сканирования. Развернулись схемы, возникли связи. Потекли строчки прогнозов. Построились картинки ближайшего будущего...
  Боги!
  Топтер вздрогнул и рванулся в сторону. На миг Серж остро почувствовал свою незащищенность и испугался. Но тут же пришел в себя. Ведь здесь -- лишь проекция сознания, тело осталось палатке.
  Марахов заставил себя скользнуть ближе к Гаки-о-Моро.
  Всмотрелся. Прислушался. Вдохнул запах.
  Внутри шаров спала жизнь. Мертвая и холодная. И -- она просыпалась. С появлением из серого тумана каждого нового Гаки-о-Моро они становились все ближе к осознанию себя, к разумности.
  Поток команд, бьющий из стальной перчатки Син-ханзы, уже не справлялся с удержанием стольких Гаки-о-Моро. Управляющие системы Северного дома медленно, но верно захлебывались. А Голод и Смерть все прибывали. И понемногу они одолевали оковы чужой воли.
  И вот, настало время, когда холодный древний разум проснулся. Он связал Гаки-о-Моро в единую сеть, и заговорил с самим собой.
  Гаки-о-Моро строили планы, оценивали прошедшие столетия.
  Человек не заметил потерю власти над ними? Хорошо. Еще немного и для него будет поздно. Для всех будет поздно. Только не для Гаки-о-Моро!
  Но в этот миг в мире проявилась еще одна Сила. В самом центре Кинто, на вершине Управления полиции разгорелась изумрудная точка. Она мигнула и начала расти, постепенно превращаясь в малахитовое соцветие.
  Второй раз за утро комп залил сознание Сержа алым. Топтер сорвался в штопор. Кувыркаясь, он падал на камни у подножия башни. Но Марахов этого уже не видел, он со стоном возился на полу палатки, пытаясь подняться.
  Встал. Закрыл глаза.
  Хлопнул в ладоши и пробормотал кодовую последовательность.
  Где-то далеко на севере взорвалась скала. Стремительная серая тень мелькнула в дыму и пыли. Тень обратилась огромной стальной глыбой зализанных очертаний. Махина легко и бесшумно поднялась в небо, на миг застыла и повернулась острием в сторону океана.
  В сторону Кинто.
  По поверхности хронокапсулы вдруг пробежали слабо светящиеся волны и она исчезла. Раздался хлопок и все стихло.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"