Содержание:

1) "Да не истает голос твой..."
2) Навсикая
3) "Я сроду не любила круглых дат..."
4) Июнь
5) Бабье лето
6) Межсезонье
7) Карпаты
8) Романс
9) "От привкуса любви еще не сводит скулы..."
10) "Остывая, сереет зола на костре..."
11) Сны
12) "Любовь моя! Прости, что я не льщу!.."
13) Декаданс на краю столетия
14) "Жизнь лишается смысла, когда запоздалый прохожий..."
15) "Ух, как жгучи твои ледяные оковы..."
16) Холода
17) Millenium
18) Витражи
19) Пейзаж с расставанием




***
Да не истает голос твой,
Как тают свечи восковые!
Шумят деревья вековые,
Вращая тихо шар земной.
За журавлями вслед летит, 
Летит мерцающее эхо...
Глазами карими орехов 
Печаль доверчиво глядит.
Трава вдоль колеи - следа
Тех дней, когда мы были строги,
И сами строили дороги,
И презирали города.




Навсикая

Так жизнь течет - то злясь, то потакая.
Любовь слаба, задумчива, больна.
Истертых рук не прячет Навсикая, 
Глядит на ворох вымытого льна.
Любовь больна - бесстыдством до разврата,
Полночным пьянством в кухонном чаду.
Слепой январь летит, несет куда-то,
Скользит, как тройка белая на льду.
И места нет, где, преклонив колени,
Нам оборвать дано шальной полет;
Где вспыхнет луч - и наш небесный гений
Утешить нас с высот своих сойдет.
И места нет, где б нынешняя вьюга
Легла травой к ногам в конце пути, 
Где б мы могли, не мучая друг друга,
Сквозь плотный дерн цветами прорасти...
Любовь больна, в любви - тоска такая, 
Что сил не станет вынести ее...
Но Пенелопа ткет, а Навсикая
Спешит на берег, чтобы мыть белье.




***
Я сроду не любила круглых дат
И золотом расшитых юбилеев.
Но, тридцать лет мне ни за что приклеив,
Октябрь опять ни в чем не виноват,
И брошенный с укором беглый взгляд
Его смутить, конечно же, не может. 
И рано мне стремиться быть моложе:
За цифрой тридцать виден целый ряд
Других - и круглых, и некруглых - дат,
И с каждым ярдом море всё мелеет...
Октябрь! Я ненавижу юбилеи!
Октябрь! Останови своих солдат!




Июнь

Как мучительно юные крылья 
За спиной умирают в огне!
Мир июньский подернулся пылью,
Поминутно твердят о войне.
Власть меняет обличья на троне
За глухой похоронной стеной.
Время мутное греет ладони
Над горячечно жаркой страной...
Кто б ни правил, и кто б ни лукавил,
Если только нам жить суждено,
Пусть останется в мире без правил
Разомкнутым в иное окно.
Нет пути в наш изменчивый омут
Из вздыхающей свежестью тьмы
Для того, что живет по-другому,
Полнокровней, счастливей, чем мы.
Но когда всё болит и пылает
Напролет много зим, много лет,
Не забыть бы, что это бывает -
И любовь, и надежность, и свет.



Бабье лето 

В ливневой тоске осенней
Золотисто-алый прочерк -
Миг сгоранья, дни веселья
Накануне снежной ночи.
Капли крови - что рубины,
Ветви плещутся плащами.
И горят, горят рябины
Поцелуями прощанья.
Как несбывшиеся грезы,
Многоцветны, многолики
Листья кленов. Но березы - 
Здешних мест навек владыки.
В небесах над их свечами
Догорают лета строки.
Впереди - одно молчанье
Да скрипучие упреки.




Межсезонье

Осень нынче слепа, как луна поутру.
То наткнется на зиму, то тычется в лето.
То снега, то дожди. Редких листьев монеты,
Что застряли в ветвях, чуть звенят на ветру.
Медь и золото! - будем недолго богаты!
Медь и золото! - только до первых снегов!
По ночам просыпаюсь от робких шагов -
Это осень уходит, уходит куда-то...
Отзываясь на оклик лишь дальней струной,
Это лето уходит. И в доме старинном
В ожиданьи зимы затопили камины.
Но и снег не останется долго со мной.



Карпаты

Чистые звезды
Над тихой рекой.
Май расцветает -
Теряю покой.
Лунными искрами
Рябь по воде...
К радости - радость,
Беда же - к беде.

Спи, мое сердце, 
Серебряный луч,
Ясен, как месяц,
Как горы - могуч!
Что тебе сеча
И грай воронья!
Что тебе тихая 
Нежность моя...



Романс

Как мрамор в полутьме чужого сада,
Твоя любовь маняще холодна.
Ей ни страстей мучительных не надо,
Ни глубины не ведает она.
Сродни печали, тайне, грезе хрупкой,
Слезам, что в детстве пролиты давно, -
Она светла, и нежною голубкой
Воркует сквозь прозрачное окно.
Должно быть, нам наскучили удары
И в отчий порт дорога кораблю.
Должно быть, мы душою стали стары,
Что я в тебе бесстрастие люблю.



***
От привкуса любви еще не сводит скулы.
Любовь еще - страна, сиянье, благодать.
Уже рассвет глядит сквозь ветренное дуло
Замерзшего окна, но солнца не видать.
Сосед включает рок, стена дрожит и гнётся:
Нам вдалбливают вновь, что все - тоска и бред.
В снегах застыл январь. У зимнего колодца
Ни кружки, ни ведра, чтобы напиться, нет.
Сквозь седину ветвей - серебряные пули -
Цепь поздних звёзд блестит в разрыве снежных туч.
И воздуха разлук ещё мы не вдохнули,
А притяженья пыл, как юный бог, могуч.
Размытою строкой  белеет дым над крышей,
Промчался  снежный вихрь и сгинул вдалеке... 
И не успеть прочесть, о чём и кто нам пишет
Невидимой рукой на чуждом языке.




***
Остывая, сереет зола на костре,
Алой рябью покрылся восток.
Поутру поклонись уходящей сестре,
Брат мой Солнце, пылающий бог!
Звездный полог прими как почтительный дар
И для пущей и вечной красы
Пей расплесканный мною алмазный нектар,
Капли светлой небесной росы.
Серебристая ночь, уносящийся конь,
В гриве бледные ленты ветров.
Я бела, ты румян; я - зола, ты - огонь
В глубине запредельных шатров.
Я вдыхаю прохладный и мглистый полет
И несу на плече соловья.
То неправда, что сердце мое словно лед 
И не ведаю нежности я!




Сны 

Усталость кораблей, пришедших к дому,
Пьянит мальчишек, рвущихся на пристань.
Пьянит матросов твердая земля
И звуки колыбельной за стеною.
Венера поднимается из моря,
Звезда безумцев, пьяных от желанья...
На брачном ложе стонет Андромеда:
В ночном кошмаре к ней дракон приходит...




***
Любовь моя! Прости, что я не льщу!
Не поминаю всуе твоё имя,
Не восхищаюсь статями твоими,
На горькую судьбину не ропщу...
За то прости, что сон спокоен мой,
Что прежний след давно укрыли травы,
Что оба мы, похоже, были правы,
Забыв про звёзды в суете земной.
Но память давних бурь во мне жива:
И я стелюсь травой и ветром вею,
И ни душой, ни телом не владею,
Когда Господь внушает мне Слова...
Любовный груз Всевышний дарит нам,
Чтоб мы его хранили в мире этом,
Чтоб в мире том он негасимым светом
Нас провожал по призрачным путям.




Декаданс на краю столетия

Две тысячи лет миновало, как Ты на земле просиял.
Живёт Твоё светлое Слово, хоть мир наш дрожит на весах.
Провидцы пророчат погибель- да минет нас чаша сия! 
Светило столетья к закату в багровых плывёт небесах.
И в час, когда новая эра над этой землёю взойдёт,
Твоё светозарное небо не вздрогнет от боя часов.
Ты так далеко от спасённых Тобою в годину невзгод,
Ты там, куда тени молитв долетают, лишась голосов.
Коль силы у нас не достанет и Божий рассыплется щит -
Над миром без прежней отрады грядущий затеплится день...
Ах, всё это было, всё было! И, право, ропщи - не ропщи:
Ты сам - только тень нашей веры. Такая прекрасная тень!




***
Жизнь лишается смысла, когда запоздалый прохожий
Растворяется в дымке косого ночного дождя.
Словно лезвие варварской бритвы почувствовав кожей,
Замираешь - и слышишь, как время поёт, уходя.
Над заброшенным парком, над чащей, теряющей листья,
Звонкий говор капелей давно миновавшей весны,
Гул ночных поездов, отдалённый тревожащий выстрел,
Тихий шорох шагов нерождённых по тропам лесным.
Опрокинувшись, небо глядит через клочья тумана,
Наблюдают светила за тёплой мирской суетой.
Ты плывёшь по невидимым водам, и вовсе не странно,
Что луна тонкозвучна - как ёлочный шар золотой.



***
Ух, как жгучи твои ледяные оковы,
Снежный ветер, несущий нам вьюги и ропот ворон!
Одиночество снова - ура! - одиночество снова!
Серебристая рябь налетает со всех различимых сторон.
Ничего не оставим, сметём, опрокинем, развеем -
До весны далеко. Далеко, далеко до весны...
Вулканический пепел, принёсший погибель Помпеям, 
Осыпается нынче на наши селенья и сны.
Нас забудут, покинут - найдут через десять столетий,
Прочитать попытаются наших имён письмена...
Кружит северный ветер, смеющийся северный ветер.
До весны далеко. Далеко. До свиданья, весна!




Холода

Плетет декабрь по окнам кружева.
Кряхтит мороз шестые сутки кряду.
Была бы мать-покойница жива -
Наверняка бы вспомнила блокаду:
Скелеты мертвых зданий над Невой,
И выстуженный дом, и пайку хлеба,
И как в ночи взмывал надрывный вой
В войной располосованное небо...
Нас не пугает вид речного льда.
Мы знаем: время страха далеко, и
Из полыньи бездонная вода
Не манит сдаться, растворясь в покое. 
Но, давний спутник смерти и зимы, 
Летит по звонкой, словно наст, орбите
Охота Орионова, и мы 
Открыты ей, мерцающей в зените...  
И снова нас чужие душат сны
О том, что хрупкий мир безумьем вспорот,
Что входит враг исчадием вины
В раздавленный морозной тьмою город...
Как времена запутаны хитро!
Хоть новый век вот-вот ворвется в двери,
Все тот же голод гложет нам нутро -
Желанье жить, и вместе быть, и верить. 




Millenium

Забыты привкус слез и детства тонкий запах,
И год за годом вдаль, а час за часом - прочь...
В притихшие дома на мягких снежных лапах
Под долгий бой часов скользит глухая ночь.
Но времена, как воск, податливы в ладони,
И вновь у нас в руках, презрев небытие,
Рассеянная жизнь - состав на перегоне - 
И звездный небосвод, что смотрит на нее.




Витражи

Нет постоянства в мире. Только расчертят ветви
Небо над головою сеткою витража,
В клочья порвет плетенье хмурый восточный ветер.
Только обрывки кружев над головой дрожат.
И не понять узора, не разгадать сюжета,
Что-то бесследно тает в августовском тепле...
Снова творят березы хрупкий рисунок лета
На предзакатном небе в голубоватой мгле.
Это же я! - Выводит контур прозрачный ветка.
Это же ты! - Сплетенье, частая сеть, а в ней... 
Нетерпеливый ветер уничтожает метко
Хрупкое обещанье благословенных дней.





Пейзаж с расставанием

Плела напев свирель на берегу...
Всходило солнце, восходило лето,
И тени ускользали, на бегу
Роняя слезы под ноги рассвета.
Дремал туман над парком голубой.
Звучали, рассудительны и гулки,
Шаги мужчины, шедшего домой
К жене - отнюдь не с утренней прогулки. 
На глади придорожного пруда
Чертила рябь послания без смысла.
Прозрачной каплей поздняя звезда
На потускневшем западе повисла.
Казалось, в каждой выемке земли
Блестит росинка, солнце отражая.
Свирель по-птичьи плакала вдали, 
Старинная, ненужная, чужая.