Вкрадчивый осенний сумрак окутывал вестминстерские улочки, когда маленький католический священник поднялся на крыльцо викторианского особняка и вежливо позвонил в колокольчик. Двери распахнулись тут же. Высокий, чуть сутулящий плечи молодой человек при виде гостя просветлел лицом и воскликнул:
- Отец Браун! Как я рад, что вы пришли! Сегодня мы с вами наконец закончим наш спор о роли технических достижений в истории человечества. Проходите скорее! Сейчас я познакомлю вас с величайшим гением нашего времени - Моррисом Кроуфордом, ученым и изобретателем.
Маленький священник, который, слушая эту речь, одновременно пристраивал зонтик в высокой плетеной корзинке, задумчиво взглянул на юношу.
- Кроуфорд? Мне кажется, я совсем недавно слышал это имя в связи с судебным разбирательством. Какая-то погибшая девушка...
Молодой человек отмахнулся.
- Мэри Петкинс, горничная. Милое создание, только слишком экзальтированное. У Морриса с ней был роман, но жениться мой друг, ясное дело, не мог. Он слишком предан науке! Мэри покончила с собой, ее родители подали в суд... Ну, да это дело прошлое. Кстати, ее двоюродный брат до сих пор работает здесь лакеем - и ничего. Даже среди черни встречаются те, кто способен оценить научный гений... Сюда, святой отец.
Они поднялись по лестнице в библиотеку. Из-за стола, заваленного бумагами, навстречу им поднялась величественная фигура с копной растрепанных черных волос. На знаменитом изобретателе был полосатый костюм, прожженный в паре мест, а на носу - элегантные очки в черепаховой оправе, небрежно перемотанные нитками на переносице.
После сдержанных приветствий Моррис Кроуфорд взял со стола лампу и жестом пригласил гостей следовать за собой.
- Александр много рассказывал мне о вас, святой отец, - говорил он по пути. - Он очарован вашими ... эээ... интеллектуальными способностями. В отличие от него, я к священникам отношусь без восторга, уж простите. Конечно, священник священнику рознь, но согласитесь, никто не нанес науке такого вреда, как ваша братия. Вспомнить хотя бы средневековую инквизицию...
- Не беспокойтесь! - кротко ответствовал отец Браун. - Я прекрасно вас понимаю: люди не могут не обижаться на инквизицию. Ведь она так долго лишала их иллюзии безнаказанности!
Изобретатель кинул на него недовольный взгляд, но не стал вступать в дальнейшие споры, потому что они достигли цели их небольшого путешествия.
- Прошу! - Кроуфорд эффектным движением распахнул двери в свою лабораторию. Оба гостя медленно вошли: один - с благоговением, другой - с искренним любопытством.
Посреди большой комнаты, вдоль стен которой тянулись столы с какими-то приборами и техническими приспособлениями, стояло дубовое кресло под бархатным балдахином. Высокую спинку, подлокотники и гнутые ножки оплетали многочисленные провода, а под сидением виднелся металлический куб, внутри которого что-то тихо гудело. По краям балдахина вместо тесьмы свисали многочисленные металлические рамки - одни в виде колец, другие - незамкнутых квадратов, третьи - вообще изогнутые каким-то невообразимым образом.
- Вот она! - произнес изобретатель так, словно представлял на обозрение дочь-невесту или породистую беговую кобылу.
- Что это? - спросил отец Браун, отрываясь от созерцания громоздкого гальванометра. Изобретатель не ответил. Зато заговорил Алекс.
- Это величайшее изобретение человеческой мысли, - полушепотом сообщил он. - Никогда еще люди не были так близко к богам и не достигали столь впечатляющих высот!
- Ну, почему же! - так же шепотом возразил священник. - Ведь была еще вавилонская башня...
Алекс отмахнулся.
- Эти ваши сказки, падре! Смотрите сюда - вот настоящая рукотворная легенда! Будущий миф, который сотрет все, что люди напридумывали себе за минувшие тысячелетия. Это - открытие, на века опередившее время. То, до чего нескоро додумаются даже фантазеры-писаки. Это... это...
- И что же это?
- Это машина времени! - выпалил Моррис Кроуфорд, устав ждать триумфа.
На несколько мгновений воцарилась тишина. Двое молодых людей выжидательно смотрели на маленького священника, который, в свою очередь, задумчиво разглядывал загадочное сооружение.
- Позволительно ли мне спросить, - промолвил он наконец, - а для чего она нужна?
- Ну, вы даете, святой отец! - возмутился Алекс. - Ой, простите... Что значит "для чего"? Это же новейшее слово науки и техники! Вы представьте только - никто никогда не создавал такого!
- Так может быть, никому никогда этого и не было нужно?
- Вы смотрите на все со своей колокольни, - надменно заявил Кроуфорд. - Попробуйте взглянуть на вещи шире. Хотя бы с точки зрения здравого смысла.
- Но я как раз и пытаюсь это сделать, - возразил отец Браун. - Предметы, которые были действительно нужны людям для жизни, уже давно и прочно изобретены. Выведены породы домашних животных. Придуманы способы выращивания полезных растений. Изобретены колесо, ткацкий станок, книгопечатание, мореходство... Никому не придет в голову спрашивать, зачем нужны людям эти вещи. Но поясните же наконец, для чего мне или вам, или еще кому-нибудь может пригодиться машина времени?
- Оооо! - воскликнул изобретатель, закатывая глаза. - Алекс, я думал о твоем знакомом гораздо лучше. Мне-то казалось, главной трудностью будет разъяснить ему принцип действия моего механизма, а тут... Не обижайтесь, святой отец, но люди вашей... гм-гм... профессии отличаются просто поразительным отсутствием фантазии! Да представьте себе только, ведь теперь человек может точно узнать все, что происходило в прошлом! Древние рукописи, которые были утрачены, предметы культуры, погибшие при пожарах, землетрясениях и извержениях вулканов, гении политики и права, убитые недругами за то, что хотели счастья ближним, - все это можно сберечь и вернуть. Историки уже не будут недоумевать, почему Клеопатра бросила Антония и увела свой флот с места битвы. Господину Дарвину не нужно будет собирать по крохам доказательства для подтверждения своей теории. И триста спартанцев царя Леонида не погибнут, потому что мы пошлем к ним из будущего подмогу. И...
- ...и Великая Испанская Армада не будет разгромлена, а одержит победу, - продолжил отец Браун. - И восстание сипаев не будет подавлено, вследствие чего Британия лишится своих колоний на Востоке, а ее подданные - привычного файф-о-клока.
Кроуфорд озадаченно нахмурился.
- Не пойму, к чему это вы ведете?
- Только к тому, - безмятежно отозвался маленький священник, - что очень многие из случившихся в результате перетасовки прошлого событий могут вам совсем не понравиться. Ведь все зависит от того, кто именно занимается этой перетасовкой и с какой целью. Я уже не говорю о том, что таким вмешательством человечество полностью обесценит собственные достижения и опыт собственных ошибок. Пусть тяжелый, пусть горький, но все-таки полезный опыт. Чего будут стоить все военные подвиги, бессонные ночи ученых, молитвы монахов и слезы детей и женщин, если в любой момент все можно изменить?
Алекс, напряженно меривший шагами комнату, остановился и расцвел, как будто ему в голову пришла счастливая догадка.
- Святой отец, но вы ведь не будете спорить, что когда мы сможем предсказывать будущие катастрофы, мы спасем этим множество человеческих жизней? Вы же священник, ваша вера призывает к милосердию. Вы не можете возражать против столь очевидного достоинства путешествий во времени!
Отец Браун помолчал несколько секунд. Трудно было сказать, ищет ли он ответ, или подбирает слова, чтобы быть понятым.
- Видите ли, мои молодые друзья, - начал он наконец, - во все времена человеческая жизнь была ценой, но не мерилом счастья. Люди жертвовали собой ради спасения близких. Воины отдавали жизнь за отчизну - не торгуясь и не требуя даже вечной памяти. Это был их добровольный выбор. Лишать их его - все равно что надевать на них цепи или сажать в тюрьму. Что касается людей, которые гибнут в результате катастроф, то возьметесь ли вы изучить прошлое и будущее каждого из них, чтобы среди спасенных не оказалось грядущих тиранов, убийц, насильников?
- Да запросто! - воскликнул Кроуфорд, довольный, что священник наконец-то допустил промах. - Мы создадим целое учреждение, которое будет заниматься такими расчетами. Мы вычислим тех, кто в будущем не принесет людям вреда, и спасем их. А остальные - пусть себе погибают!
Отец Браун повернулся к Алексу и спросил:
- Это именно то, что ты назвал милосердием, мой мальчик?
Алекс растерянно молчал. Изобретатель вздохнул с показной усталостью.
- Ладно, святой отец. Я смотрю, вас не переубедить доводами разума. Попробую поговорить с вами на вашем собственном языке.
- Я вас внимательно слушаю, - смиренно откликнулся отец Браун.
- С помощью машины времени мы сможем проникнуть в любую эпоху. Любую, понимаете? И если ваш Спаситель действительно существовал... Ладно, ладно! Примем гипотезу, что Он существовал, был распят, вознесся и так далее. Так вот, мы сможем поехать туда и разогнать толпу, которая кричала: "Распни Его!" к чертовой ма... Извините. Христос будет спасен, слышите? Ему не нужно будет страдать и истекать кровью! Он будет жить и проповедовать свое учение, сколько Ему захочется. Более того, - Кроуфорд все выше возносился на волнах своего вдохновения, - мы сможем достигнуть краеугольного момента всей человеческой истории (как ее представляете себе вы, разумеется) - момента грехопадения. Мы вырвем у праматери Евы из рук проклятый плод и зашвырнем его подальше в заросли. Мы спасем наших прародителей от проклятия Господня и позволим им и дальше жить в раю с ангелами. Проще говоря, мы станем как боги! Правда, - изобретатель хитро улыбнулся, - тут есть одна маленькая деталь. Вам тогда нечего будет делать, потому что священники новому человечеству не понадобятся.
Отец Браун грустно улыбнулся.
- Насчет священников, боюсь, вы правы. Но деталей здесь, на самом деле, гораздо больше. Думаю, что до своего поступления в университет вы воспитывались в верующей семье и знаете фразу, которую Спаситель сказал Петру, пытавшемуся Его защитить: "Или думаешь, что Я не могу теперь умолить Отца Моего, и Он представит Мне более, нежели двенадцать легионов ангелов?" Как видите, Он вполне мог бы обойтись без вашей машины времени, если бы захотел. И потом, как я понял, на изобретение этой машины вас, мой друг, во многом толкнуло научное и человеческое любопытство?
- Разумеется.
- И вы искренне уверены, что имели на него право?
Изобретатель возмущенно фыркнул:
- Естественно! Человеку свойственно стремиться к познанию.
- И вы возмутились бы, если бы кто-то пришел и вырвал у вас из рук инструменты, мотивируя это тем, что вы можете нанести ущерб нашей цивилизации?
- Ну... Полагаю, что да. В конце концов, я человек свободный. Кто может указывать мне, какой выбор сделать?
Маленький священник вздохнул.
- Тогда почему же вы сами считаете себя вправе ворваться в рай Господень и вырвать запретный плод из рук праматери Евы? Ведь ею руководило то же самое любопытство. Если хотите, стремление к познанию. Почти научный эксперимент. И у нее тоже была возможность выбора, которой она и воспользовалась в меру своего разумения, как и вы - своей.
Кроуфорд покраснел, потом побледнел, потом просто махнул рукой.
- Все ясно, святой отец. Нам не договориться. Давайте выпьем, а затем я все же продемонстрирую вам, как работает эта машина. Может, это произведет на вас большее впечатление, чем все наши многомудрые разговоры.
Он позвонил в колокольчик. Вошел угрюмый лакей с волосами песочного цвета и бледно-голубыми глазами.
- Перкинс, принесите нам с мистером Алексом шерри. И апельсинового сока для падре.
Лакей поклонился и исчез, а через несколько минут вернулся с подносом, на котором поблескивали три стакана. Священник и Алекс устроились в обычных креслах, а Кроуфорд принялся колдовать над тем, которое стояло под балдахином. Он что-то поправлял, поворачивал то так, то этак рамки, ползал возле ножек кресла со штангенциркулем, измеряя какие-то углы... Через несколько минут изобретатель наконец встал и отряхнулся.
- Джентльмены! - торжественно возвестил он. - Сейчас вы станете свидетелями перенесения предмета в на сто лет прошлое и обратно. Смотрите внимательно: я беру свой стакан с шерри и ставлю на сиденье. Включаю гальваническую батарею... только осторожно, максимальная мощность губительна для моего изобретения... Смотрите, смотрите внимательнее!
Кроуфорд повернул какую-то ручку, и металлический куб под загадочным креслом заурчал громче. Около минуты присутствующие не замечали никаких изменений, но потом стакан с шерри стал колебаться, как мираж в пустыне, и... растаял.
Изобретатель улыбнулся.
- Через пятнадцать минут он появится здесь снова, точно такой же, как и был. Давайте подождем.
Отец Браун следил за происходящим с искренним любопытством. Когда четверть часа миновало, стакан действительно появился, материализовавшись из небытия. Он был пуст.
- Что за чертовщина? - воскликнул Кроуфорд. - Извините, святой отец. А это откуда?
Под стаканом обнаружилась записка: "Неплохое шерри, приятель. Если у вас в преисподней такие погреба, я не прочь попасть к вам. Привет Хозяину!"
- Действительно, чертовщина, - со вздохом заметил отец Браун. - Да и как еще этот человек мог истолковать стакан с шерри, явившийся на его столе непонятно откуда?
Кроуфорд только рассмеялся в ответ.
- Ладно, святой отец! Мне остались кое-какие незначительные расчеты. Надеюсь справиться с ними за неделю, а потом обязательно приглашу вас снова. Вы увидите, как я сам слетаю туда и перемолвлюсь парой слов с этим парнем. Перкинс, что ты стоишь без дела? Еще шерри!
Неделю спустя маленький священник опять семенил по узкой улочке Вестминстера, направляясь к знакомому дому. Возле крыльца он увидел небольшую толпу, а чуть поодаль - полицейский экипаж. Двери распахнулись, на пороге появился Алекс, на котором буквально не было лица. Густая светлая шевелюра юноши была растрепана, будто он рвал на себе волосы, в глазах прыгали искорки безумия. Увидев отца Брауна, молодой человек встрепенулся и почти бегом кинулся к священнику.
- Патер, патер! Произошла ужасная вещь! Моррис решил испробовать настройку до нашего с вами прихода. Думаю, он хотел подшутить над нами, сговориться с тем человеком из прошлого или еще что-нибудь... Он всегда был таким изобретательным!
- Был, мой мальчик?
На глазах Алекса выступили слезы.
- В тот миг, когда он отправился в прошлое, сама собой переключилась на максимум гальваническая батарея. Машина загорелась и... Он больше не вернется, святой отец.
Вечером, когда констебль и его подручные уехали, а толпа разошлась, маленький толстенький священник позвонил у старинных дверей особняка. Ему открыл лакей с песочными волосами.
- Здравствуйте, Перкинс, - сказал отец Браун. - Мне показалось, у вас есть желание исповедоваться. Если это не так, я немедленно уйду.
Лакей внимательно посмотрел на него голубыми глазами и вздохнул.
- Вы правы, святой отец. Входите.
Они устроились за столиком для писем в холле. Ни у одного не было желания подниматься в библиотеку или лабораторию.
- То, что вы сделали, Перкинс, вряд ли может быть квалифицировано светским законом как преступление. Во-первых, никто не знает и, видимо, уже не узнает, жив ваш хозяин или нет. Как же считать это убийством? Во-вторых, никто даже не уверен, что перемещение во времени нанесло ему ущерб. Может случиться, что там ему намного лучше, чем здесь. В-третьих... Вряд ли суду присяжных удастся понять, что вообще произошло. Машина времени - слишком фантастическое явление, чтобы разумные граждане приняли ее действие на веру, а продемонстрировать его уже никому не удастся. Словом, перед людьми вы почти чисты. Но, думаю, не нужно объяснять вам, что есть Тот, для кого все эти "во-первых", "во-вторых" и "в-третьих" не значат ровно ничего.
Перкинс слушал, опустив голову.
- Я не знаю, как вы догадались, святой отец, да это и неважно. Никогда в жизни я и помыслить не мог, что подниму руку на человека. Потом погибла моя сестра... Если бы я только увидел хоть каплю раскаяния в его глазах! Но для него Мэри была только помехой: она отвлекала его от этой проклятой машины. Он даже рад был, что избавился от бедняжки без всяких усилий. Еще бы - он гений, а она - всего лишь горничная. Но никто - патер, слышите, никто! - не может отнять у человека достоинства, которым его наделил Бог. И это достоинство не зависит от положения или грамотности, оно просто есть, и все. Бедная, слабая Мэри... Я видел, как Кроуфорд включал свою машину и слышал, что он говорил про мощность батареи, которая может все погубить. Это я перевел рычаг в крайнее положение. И мне не было жаль Кроуфорда, патер, как это ни грешно. Я готов платить за свое преступление, а он не был готов. Все эти разговоры о прогулках во времени, об изменении прошлого - от простого нежелания людей пожинать плоды своих дурных дел и отвечать за свои поступки. Подождите, они еще не то выдумают! Начнут, к примеру, говорить, что есть не один мир, а несколько, куда можно сбежать, если что-то повернется не так, как хотелось. Или, что можно перемешать прошлое с будущим, так что уже ни начала, ни конца не найдешь. Или еще что-нибудь... Разве можно с этим что-то поделать, святой отец?
Отец Браун покачал головой.
- Боюсь, сын мой, что нет. Люди с легкостью решают, кого им оставить в живых, кого казнить. Кого вознести, а кого унизить. Кого заковать в кандалы, а кому позволить все. Но Господь никогда так не делает. Он всегда оставляет последний выбор за человеком.
Перкинс глубоко вздохнул и посмотрел священнику в лицо.
- Вы расскажете все полиции, святой отец?
- Я не могу нарушить тайну исповеди. Решайте сами. Спаси вас Бог!
Священник вышел на улицу и неспеша засеменил к аббатству. На площади перед старинным собором было много народа, все глаза смотрели вверх. Отец Браун тоже поднял голову. По вечернему небу, заслоняя первые звезды, плыла округлая серая громада. Когда тень от нее упала на собор, площадь и собравшихся людей, раздались восторженные крики. Дирижабль медленно двигался на юг, за ним, как невидимый шлейф, тянулась новая эра - эра покорения небес.