* * *
У них была забава - придумывать миры,
Они не знали веселей игры.
Миры прекрасны были,а правила мудры.
Им это с рук сходило до поры.
Но как-то раз вернулись они с игры домой,
А вместо дома им открылся мир чужой.
В придуманных блуждая, увлечены игрой,
Они и не заметили, как потеряли свой.
* * *
На тебя не посмотрит Солнце,
Потому что вокруг Море,
Потому что, ветрам вторя,
Солнце снова закроет буря.
На тебя не посмотрит Солнце,
Потому что таких толпы,
Разбивайся хоть пеной о мол ты,
Хоть барашком волну хмуря.
На тебя не посмотрит Солнце,
Потому что ты - Луч света,
Потому что тебя нету -
По волнам ты бежишь где-то.
Бег Ахиллеса
Все быстрее бегу, так боюсь не успеть
Догнать и, на бегу обернувшись, увидеть Время,
Все быстрее бегу, финиш гонки зовется Смерть,
Все мы с ней соревнуемся на одной Арене.
Все быстрее бегу, пытаюсь догнать момент,
Зовущийся Вовремя и всегда из рук ускользающий
Все быстрей бегу, хочу вложить свой процент
В силы, шарик земной бесконечно вращающие.
Все быстрее бегу сквозь жизни разных людей,
Для кого-то любимый, любящий, ненавидимый.
Все быстрее бегу, чтоб в какой-то день
Разогнаться до скорости света
и перестать быть видимым.
* * *
Сегодня все наоборот.
И дождь, как в октябре.
И скучный серый небосвод.
И холод на дворе.
Хоть плащ осенний надевай,
Такой осенний нынче май.
Эй, календарь, не ври давай,
А вдруг сегодня и не май?
Вот только листья зелены
И некого спросить,
К чему природе не в сезон
Зеленое носить.
Как в середине октября,
Здесь птицы не поют.
Да и к чему им петь зазря,
Они летят на юг.
Так встанешь в августе с утра -
К обеду в январе.
Снег стаял. Теплая зима.
И слякоть во дворе.
* * *
Если время - вода, то, наверное, мы - корабли.
Баркентины, фрегаты, посудины из плексигласа
Между банок все время лавируем, и на мели
Остаются суда, не нашедшие верного галса.
Кто не выдумал паруса, тот не войдет никогда
Сквозь проливы любви в океаны безумных открытий,
А кто морю не верит - на рифы бросает борта,
Их обломки уносят течения бурных событий.
На моторном ходу пролетая моря перемен,
Наши флагманы следуют знакам подкормленных чаек,
Оставляя ведомым лишь крики их слушать взамен
И молиться на парус, поскольку темнеет и ветер крепчает.
Море
вода, ведущая перепись отраженного в ней населения,
рябь, скрывающая наслоения дней, отраженных в ней,
волна, хранящая смытые имена,
роса, покрывавшая забытые письмена,
цунами жизней людских стена,
слеза, наших мыслей полна,
дождевая вода, хранящая путь,
стекло ледника - манящая жуть,
снег, коснувшийся кончиков век,
русла куда-то сбежавших рек,
пар, облегчавший пустынный жар,
пар поцелуев застывших под снегом пар,
осенняя грязь, весенняя слякоть, пот,
бурая жижа песков, черная жижа болот -
все это одно
МОРЕ.
Скрэббл
Пятнадцать лет, как замерла игра.
Покрылся пылью скрэббл, как глазурью,
И пчелы букв молчат, рассеяны по улью,
Молчат слова.
А партия хитра.
Ее придумал один неподражаемый игрок,
Из букв узоры плел, ему казались
Похожими на нити сгустки строк.
Он отошел. Его слова остались.
В них до сих пор играют, повторить
Пытаясь как завязывалась нить,
Узор и магию плетения узнать...
Напрасно.
Надо самому вязать.
Игры составов
1
Проводник Петр пускает немногих в вагон.
Уплывает все дальше от состава перрон.
По местам носят крылья и теплый нектар,
Машинист очень занят - у него божий дар.
Нет свободного места здесь, нет боковой,
Ты поехал бы сверху, тебе ж не в первой,
Но не нижние полки в этом поезде шик.
Машинист, говорят, остроумный мужик.
2
Если взглянешь в окно - этот поезд идет,
Этот поезд стоит, если кто-то сойдет.
Проводник не встречает, каждый сам по себе,
Даже света здесь нет - его ищут в себе.
Этот поезд несется сквозь палящий самум
Бесконечных страстей, к ним привязанных дум,
Он веками стоит, джунгли лезут в окно -
Машинист медитирует, ему все равно.
3
Этот поезд идет азиатским леском,
Пассажиров набилось - кто верхом, кто пешком,
Проводник с машинистом едины в одном -
"Между нами нет разницы, поезд наш общий дом,
Ну а если мы в поезде, а поезд в нас,
То какая нам разница, кто доедет сейчас".
Каждый вежлив со всеми, аккуратен и чист -
Никому не известно, кто из нас машинист.
Черновик
Неожиданно вдруг налетела метель
Замела все вокруг, посрывала с петель
Ставни старых окон, не видавших зимы,
Чашки, чай, телефон и портрет без жены.
Черновик побелила, слизнув языком
Все, что день положил, уходя, под язык.
Упивался я белым его молоком,
Я устал от обилия правильных книг.
И я лил на него листьев желтых печаль,
Черной ночью я выл от тоски на луну,
А когда мне хватало цветов, невзначай
Сочинял я жену, сочинял я жену.
Но неожиданно вдруг налетела метель,
Замела желтой осени след наносной,
Все что можно опять посрывала с петель,
Унесла и жену. Что же будет со мной?
* * *
В конце, в начале - пустота.
И пропасть между.
В депо умчались поезда.
Сомкнулись вежды.
Ржавеют рельсы, нет пути
За мертвой стрелкой.
И сердце мечется в груди
Безумной белкой.
От пустоты лекарства нет,
Одна надежда -
Что твой едва заметный след
Сотрется прежде.
Дрожит струна, летит волна,
Сметая сказки.
У жизни есть лишь имена,
У смерти - маски.
У душ - лишь призрачная связь,
И нет спасенья.
И только падавшее в грязь
Бежит паденья.
От пустоты стекло дрожит,
А от бессилья - руки,
И лист по ветру все кружит,
И нет науки,
Чтоб вспять вращенье обернуть
Небесной сферы.
Души не может обмануть
Пустая вера.
Нельзя уйти, нельзя придти,
Нельзя остаться.
В пространстве можно только быть
Или казаться.
Перевод времени
Переводят часы. Драгоценные убегают.
Переводят часы ежедневно, ежеминутно.
- У меня нет времени, дорогая!
- У меня нет времени, абсолютно!
У меня нет времени, есть потери,
Их количество - мера прошедшей жизни,
Все исчезнем, по крайней мере
Фотки шлите нам с запоздалой тризны.
Завтра не будет завтра,
А может быть и сегодня
Останется только последний завтрак,
Да сигарета потушенная на сходнях.
А человек покурить вдруг вышел
Или не вышел из перехода,
А оказалось - из этого мира вышел,
В места, где нет места времени года.
И с каждой минутой в груди все чаще
Бьет колокольчик гулко, с отдачей в темя:
Пока ты спишь в своей мыслечаще
Ты переводишь время.
Все переводят время.
* * *
Ни на что не похожий, конец мечты.
Сыплет с неба осколками хрусталя.
Из окна сквозит отражением пустоты
И раскисшим маревом февраля.
И стоит в ушах, не стихая, звон,
Толи чей-то смех, толи ветра свист.
Налетели галки со всех сторон
И на крохах жизни танцуют твист.
И седая Рея, мать всех начал,
У окна смолит, объявив антракт.
Ты гораздо громче, чем хор, молчал
И тебя не вставили в новый акт.
По ночам не спишь, горький кофе пьешь,
По углам снуешь - на огне карась.
И того гляди - на углях замрешь,
На копченой проволоке скривясь.
* * *
Белый снег ложится на следы.
Мрачные и без того, бледнее тени.
Умирает месяц у воды,
Капитан полночных приведений.
Зимний занимается рассвет,
День из снега надевает маску,
И, от солнца щурясь, я в ответ
Снова начинаю верить в сказку
* * *
Похоже, приятель, крышка.
Другого пути не будет.
У лодки пробило днище.
Ее океан остудит
Водой ледяной и чистой,
Не выпустит силуэта.
По берегу не мечись ты,
Теперь бесполезно это.
Всё там, в глубине прозрачной
С названием странным Вечность,
Где капитан наш мрачно
Уставился в бесконечность.
Брось, толща воды - как время,
(И в ней не отыщешь лаза)
От берега прячет темень,
А берег - от водолаза.
До дна донырнуть не хватит
Ни прочности, ни дыханья.
Поддавшийся ей заплатит,
Но не потеряв сознанье.
В ее зазеркалье канет
Он каплей, слезой соленой.
Но все же все больше манит
В глубь отблеск ее зеленый.
* * *
Что-то кончится, что-то начнется.
Фонари растворились во мгле.
Рассветает, и скоро коснется
Солнца тот, кто идет по земле.
И стыдливым румянцем красавицы
Вновь покроется утро потерь.
Сложно в эту дорогу отправится,
Проще просто начать новый день.
Будто там, за началом и не было
Ни забот, ни потраченных сил,
Будто вспомнить еще ему некого,
Он ни с кем не дружил, не любил.
Но листы не становятся чистыми,
Лишь чернеет сильней серебро.
Во вчера возвращаемся мыслями,
Не бесследно, что было, прошло.
Потому и не в ту же, в другую
Точку путник по кругу придет.
И, следами своими любуясь,
Он обратно по ним не пойдет.