- Всё, Стогов, моему терпению пришёл полный кирдык! - кричал начальник цеха, аж подпрыгивая на своём изрядно потертом, но всё ещё мягком кресле. - Полный! Всё!
- Ну, Борис Иванович, - Петька Стогов опустил глаза к полу и заканючил. - Ну, простите ещё разок... С кем не бывает... Я же не специально... Так получилось... От радости... Простите... Она ж поняла меня... Совсем поняла... Вот, послушайте...
- Хватит, слушать ничего не хочу! - Борис Иванович так грохнул по столу ладонью, что шариковая ручка подпрыгнула и покатилась к краю стола. - Я тебя сто раз уже прощал! Сто! А ты только наглеешь! У тебя ж не голова, а золото! Её беречь надо, а ты всё пьёшь и пьёшь! Сладу с тобой никакого! Всему есть предел! Хватит! Пиши заявление по собственному!
Начальник поймал ручку и самом краю столы и кинул её Стогову.
- Пиши!
***
Конвейер разрешили остановить только ночью, хотя заскрипело и зашаталось зубчатое колесо ещё в начале второй смены.
Колесо большое с метр в диаметре, а потому и скрипело достаточно громко.Сборщица позвала мастера и показала на колесо, которое стало уже заметно покачиваться.
- Хрен с ним! - закричал мастер. - Не до колеса сейчас! От плана отстаём! Работать надо, а не рот по сторонам разевать!
- Как тут работать, если скрип этот душу наизнанку выворачивает, - вздохнула сборщица и поморщилась. - Скрипит, словно старое гнилое дерево... Гляди того, упадёт... Противно...
- Терпи, - махнул рукой мастер, хотел ещё что-то посоветовать, но тут подбежал к нему наладчик Иванов
Мастер ещё раз глянул на вихляющее колесо и подумал:
"Дотянет до конца смены, а не дотянет, так спрос за план уже не с меня будет. Пусть механик отдувается".
Подумав так, мастер почесал поясницу и пошёл быстрым шагом вдоль натужно гудящего конвейера. Шумно в цеху: будто дятел стучит пневмомолоток; жужжит, как испуганный жук, винтовёрт; ухает, словно филин, старый пресс. Обычный производственный шум. Нормальный шум. Ничего тревожного не слышал мастер, а потому и не обращал на шум никакого внимания. Шёл мастер Коля вдоль конвейера и думал лишь о том, как смену отстоять да с планом сдюжить, чтоб начальник завтра не орал в три горла.
***
Колесо до конца смены дотянуло. Десять минут третьего ночи к нему подошли два ремонтника. Петров и Скрябин. Тихо ночью на заводе, так тихо, что на душе неспокойно и гляди того кошки заскребут.
- Вал съело, - почесал затылок Петров. - надо новый ставить. Придурки... Сырой вал прошлый раз поставили... Руки бы им всем поотрывать...
- Так ты же сам и ставил этот вал, - засмеялся Скрябин. - На майские праздники... Забыл что ли?
- Я? - Петров нахмурил лоб и часто заморгал. - На майские? Так это... Какой был в кладовой, такой я и поставил... Чего ты сразу?
- Не бери в голову, - не переставая смеяться, махнул рукой. Скрябин. - Ну, чего, снимаем колесо!
- А куда мы денемся? - вздохнул Петров и вынул из кармана отвёртку. - Сейчас стопорный винт отверну... Чёрт... Не видно ни шиша... И не подберёшься сразу... А винт, кажись, ещё и погнуло...
Подсунул слесарь руку под цепь конвейера и стал там тыкать отвёрткой, стараясь наугад попасть в шлиц нужного винта. И уж вроде попал, но тут конвейер дрогнул, лязгнул противно и колесо закрутилось. Выхватить руку слесарь не успел. Рукав спецовки попал под зуб колеса и потянул туда же руку. Петров завопил от боли. Вопль этот порвал ночную тишину как гром с ясного неба. Зачавкало кровавое месиво, затрещало что-то... Скрябин заметался, споткнулся, потом схватил попавшийся под руку лом и сунул его в колесо. Колесо остановилось. Спас Скрябин Петрову жизнь. Руку прихватило здорово, кости поломало, но если бы колесо сделало полный оборот, то... Короче, спас Скрябин своего напарника. Потом подбежали дефектовщики и помогли вручную повернуть колесо назад. Зазвенел упавший на пол лом. Пострадавший больше не кричал, а стонал. Кровь с руки капала на пол.
Заспанный фельдшер оказал первую помощь пострадавшему и вызвал из городской больницы машину. Дежурный хирург четыре часа собирал раздробленные кости и, вроде, руку спас, но всё ещё могло повернуться иначе. Определили Петрова в реанимацию. Очень тяжёлая травма...
***
Утром у конвейера, где на полу лежало окровавленное колесо, собралась комиссия. Конвейер ночью отремонтировали, поставили новый вал, новое колесо и всё опять закрутилось.
- Ну, Горохов, чего скажешь? - главный инженер глядел на начальника цеха как уж на лягушку широко раскрытыми неподвижными глазами. - Почему слесарь твой, прежде чем начать ремонт, конвейер не выключил?
- Выключили мы всё! - встрял напарник пострадавшего Скрябин. - Мы дураки что ли совсем?!
- Не егози, - погрозил пальцем взволнованному слесарю главный инженер. - Не бывает чудес на свете... Само ничего не поедет... Вы табличку - "работают люди" повесили?
Скрябин потупился. Попал опытный руководитель верхнего звена не в бровь, а в самый зрачок. Не вешали они на рубильник никаких табличек ни сегодня, ни в прочие дни. Уж года полтора - как потерялась табличка эта, да и, если по чести сказать, её и до того вешали только один раз - для какой-то важной комиссии.
- Ну, что и требовалось доказать, - усмехнулся главный. - У тебя, Горохов, с дисциплиной в цехе, как на пьянке в деревне на день колхозника - чего хочу, то и ворочу... Одни табличку не вешают, другие рубильник дергают... Где этот чёртов рубильник? Пошли...
Рубильник был метрах в десяти от места происшествия, так что переместились все туда, можно сказать, мгновенно.
- Ну, вот, - главный инженер ткнул пальцем в сторону простейшего коммутационного аппарата с ручным приводом. - подходи и включай... Ограждение надо было поставить.
- Так отсюда же видно всё хорошо, - начальник цеха посмотрел на мерно вращающееся новое колесо. - Какой дурак конвейер включит, если видит, что люди там работают. Совсем что ли он?
- Нашёлся, стало быть, такой дурак, - посмотрел в сторону колеса и главный. - Только теперь не сознается никто... Ладно, запишем, что основная причина - несоблюдение правил безопасности при выполнении работ. Повесили бы они табличку, и ничего, глядишь, не было бы. Так и запишем... Оформляйте и мне на подпись...
Инженер по охране труда Катя Ларина, быстро кивнула, прижала к груди папку и зацокала тонкими каблуками по серому бетону. Катя так спешила исполнить руководящее указание, что споткнулась и чуть было не упала.
"Хороша коза, едрит твою..., - подумал главный и быстро перевёл взгляд со стройных ног инженерши на конвейер, который тащил подсобранные корпуса изделий."
По мере движения куда-то вперёд, наполнялись корпуса разнообразной начинкой и превращались в нужную людям машину. Беспощадно выбросив из головы мысли о прелестях женских, решил главный инженер полюбоваться работой робота. Было тут чем полюбоваться. Робот брал из ящика блестящий цилиндр, поднимал его над конвейером, повернув как надо, примеривался мгновение, потом начинал двигаться точно со скоростью конвейера, на ходу устанавливал цилиндр в корпус и крепил его там защёлкой.
" Умная машина, - вздохнул руководитель, - вот бы всех этих дебилоидов машинами заменить... Сказка была бы, а не жизнь... Надоели со своей тупостью хуже горькой осины..."
- А раньше для этой операции корпус с конвейера сгоняли, - сказал начальник цеха, узрев интерес главного инженера, - чтоб стоял неподвижно, точность тут филигранная нужна... Шлицы в пазы должны сразу попасть... А это не просто... Не у каждого получалось... Чуть в сторону и брак... Теперь же никаких проблем... Почти... Даже качество автоматически контролируется... И время ещё остаётся... Скорость робот может бешенную развить, тут у нас один умелец программку смастрючил, чтоб это чудо мух в полёте ловило, и оно ловило... Но это всё ерунда, мы хотим, ещё одну операцию автоматизировать. Вот здесь, где штабель, стол поставим, а хода ему хватает. Проверяли...
- Кончай хвастаться, - махнул рукой главный, завершив любования с мечтами, и ткнул пальцем в тот самый штабель подсобранных корпусов. - А это чего у тебя?
- Брак, - опустив глаза к полу, ответил цеховой руководитель. - Ночью дефектовщики разберут всё...
- Разберут всё, - передразнил начальника главный инженер. - Когда же вы без брака работать научитесь? Драть вас надо как сидорову козу, чтоб ума-разуму набрались... Я терплю-терплю, но нервы у меня тоже не железные... Кончайте... Не доводите до горячего...
Оба руководителя покраснели да кулаки сжали: один от гнева, другой от обиды на несправедливые упрёки и прочие жизненные передряги. Они были одного возраста, учились в одном высшем заведении. Потом их судьба развела, один затоптался на карьерной лестнице, другой же рванул вверх через ступеньку, а когда-то они в одной аудитории грызли гранит науки и даже немного дружили. Не совсем ещё забылись те времена... Казалось, ещё чуть-чуть и разразится в цехе гроза с громами да молниями, но пронесло. Конвейер остановился. Не до внутренних разборок стало. Разошлись руководители в разные стороны. Борис Иванович Горохов побежал искать причину остановки, а сердитый собеседник его пошагал к себе в кабинет, размышляя - не пора ли Горохова заменить кем-нибудь помоложе?
За причиной остановки конвейера далеко ходить не пришлось - вот она: не того размера со склада болт привезли. Борис Иванович наорал сперва на водителя погрузчика, потом на кладовщицу и ещё на кого-то, попавшегося под горячую руку. Пока он сыпал как из рога изобилия разнообразными выражениями не особо цензурного характера, привезли нужный болт и конвейер поехал.
Хотел Горохов пойти в кабинет, но тут ещё одна незадача. Три неисправных корпуса сняли с конвейера. Пришлось звать мастера на разборки.
- А чего я сделаю?! - и тыкал мастер пальцам в сторону конвейера. - Опять она дурит... Всё хорошо, хорошо, а потом раз: и два-три корпуса - брак...
- Налаживайте! - кричал начальник. - Хватит мне лапшу вешать!
- Налаживаем, только в чём дело никак не поймём... Всё же нормально, а она...
- А мне плевать! - топает ногой Горохов. - Налаживайте! Обнаглели! Кто позволил столько брака гнать?! Премии лишу! Уволю!
Мастер что-то неразборчиво прошептал и пошел к наладчику, который неотрывно глядел на монитор управления роботом. Через минуту они уже смотрели на монитор вдвоём. А Борис Иванович направил стопы свои к кабинету, но вновь препятствие.
- Боря, - схватила за рукав начальника пожилая сборщица Клавдия Петровна, - ты бы вернул Петьку Стогова...
- С чего это вдруг...
- Совсем сопьётся он без работы. Третий день квасит без перестатья. Не может без завода... Умный парень, а пропадает не за грош... Все так говорят... Светка тоже хочет за него попросить да стесняется...
Сборщица кивнула в сторону молоденькой контролёрши, замеряющей калибром отверстия в корпусе.
- А она с какой стати? - Горохов посмотрел на Светлану.
- Так отношения у них, вроде как. Она тут за ним приглядывала, но Петька хитрый жук - нет-нет да ускользнёт... А всё из-за этой... Борь, возьми его обратно... Пропадёт парень... Пожалей...
- Меня бы кто пожалел, - вздохнул начальник и пошёл дальше.
Он бы никогда не уволил Стогова - лучшего своего наладчика с дипломом программиста, но тот донельзя обнаглел: то с глубокого похмелья придёт, то прямо на рабочем месте накидается в зюзю. Четыре дня назад так набрался, что уселся на полу возле робота да принялся матерные частушки распевать. И это на глазах у всего цеха... Все работают, а он праздник устроил... Разве можно простить такую наглость?
- Не прощу, - сказал сам себе Горохов и распахнул дверь кабинета. - Никогда!
Он сел за стол, подвинул поближе папку с почтой - и тут зазвонил телефон.
- Беда, Иваныч, - кричал мастер с конвейера, - штабель с браком развалился. Митьке Бурыкину прямо корпусом по ноге. Фельдшер говорит, что похоже на перелом. Хорошо что не на голову... Сейчас на рентген его повезли!
- Б...! - хватил кулаком по столу Горохов. - Теперь точно сожрёт меня это чудо с дерьмом. Вторая травма за сутки!
Не знал Борис Иванович, что и третья беда не за горой. Через полчаса электрокар сшиб уборщицу и ту тоже отправили в больницу.
***
- А чего я? - оправдывался водитель. - Пришёл с обеда, сёл, стал трогать, а какая-то сволочь болванку под колесо сунула. Колесо на болванку наехало, зад мне мотнуло, а тут эта со шваброй. Я-то здесь при чём?! Она не смотрит, а я отгребай! Всегда так! Я-то здесь с какого боку?
Горохов стенаний водителя не слушал, а думал какими словами сейчас начнёт его крыть главный инженер. Третья травма за сутки! Такого ещё никогда не бывало.
- Я тоже молчать не буду, - сжал кулаки Борис Иванович и послал говорливого водителя подальше. На время.
Водитель засопел, сел на ящик напротив своего кара, между штабелем брака и рубильником, каким включается конвейер, оттуда стал исподлобья озираться, словно попавшая в западню зверушка. Главный инженер не пришёл. Прислал заместителя.
- Короче, - ещё на ходу заявил тот, - завтра в три общезаводское совещание по вопросам охраны труда. Всем подготовиться... Злой он сегодня как чёрт... Да... Третий случай за сутки... Чего вы тут творите? Как же так, Борис Иванович?
Борис Иванович хотел послать и любопытного заместителя во все интимные места разом, но не успел. Механик цеха со своими глупыми речами сунулся.
- Батюшку надо к нам в цех срочно, - сказал он, глянув на собравшуюся у конвейера толпу.
- Чего? - первым переспросил механика заместитель главного инженера.
- Священника надо сюда, - вздохнул механик, - цех освятить. Нагрешили мы где-то крепко...
Пожилой механик хотел пошутить, немного разрядить тревожную обстановку, но не учёл всех сложившихся обстоятельств, а потому обматерили его так, что он обиделся и сел на ящик рядом с сопящим водителем. Теперь они на ящике сопели вдвоём. Минут десять поговорив, все стали расходиться. Только Катя Ларина осталась.
***
Её начальник в отпуске, и Катя временно исполняла обязанности руководителя отдела. Естественно, ей желалось показать себя не только внешне, но и с другой стороны. Катя почувствовала, что это её шанс. Она дождалась, когда все разошлись и принялась за дело.
Катю уже кое-чему многоопытный начальник научил, поэтому она стала искать нарушения правил, какие способствовали всем этим несчастным случаям. Нарушений этих было - как комаров на болоте теплым летним вечером. Корпуса с браком складывали в четыре яруса, хотя по инструкции можно только в три, ограничившие проезжую часть линии у конвейера стёрлись до основания, сетки защиты от движущихся частей конвейера валялись на полу, рядом с сетками лужа масла, специальную обувь никто не носил и каждый второй работал без перчаток. Катя отошла от конвейера чуть в сторону, осмотрела оттуда всё взором сокола, ищущего добычу, и принялась торопливо записывать недостатки. Скоро рука писать устала. Катя решила передохнуть. Она закрыла блокнот и посмотрела на конвейер не пытливым взором строго инспектора, а просто так. И тут что-то царапнула её защищённую бронёй профессионализма душу. Кое-что Кате показалось здесь странным...
***
А в кабинете Бориса Ивановича плакала Светлана.
- Борис Иванович, - часто всхлипывала девушка, то и дело поднимая красные от слёз глаза на начальника, - Возьмите обратно Петю... Возьмите...
- Света, иди, не до тебя сейчас, - попробовал отмахнуться от слёз Горохов, но не тут-то было. Света долго решалась пойти к начальнику, много чего передумала, а потому теперь стояла на своём, как оберегающая свою территорию хищная пума.
- Простите, Борис Иванович... Пропадёт же он... Не может он без завода...
- Не может?! А что же он строит из себя?! Из АСУП его попросили! Хорошо попросили, так хорошо, что за проходную пинком под зад хотели. А я его тогда пожалел... Мне начальник АСУП говорил, мол, не бери его, ненормальный он - на тюринге с Минском помешанный... Я человек простой, тюрингов разных не знаю, и в Минске не пришлось бывать, а хорошему наладчику от души рад. Взял его... А он мне чего?! Не проси, Света, не возьму!
- Ну, Борис Иванович...
- Всё я сказал! Иди, не мешай работать!
- А знаю из-за кого он пьёт, - взгляд Светланы из просящего вдруг превратился в ненавидящий. - Из-за Маринки всё это... Не получается у него ничего с ней, вот он и злится... Ну, я ей сейчас покажу...
- Чего ты покажешь? - переспросил Горохов, но Света его уже слышала. Она так резво выскочила из кабинета, что стул с грохотом упал на пол, а из дверной коробки посыпалась штукатурка.
" Что за Маринка?, - сразу же стал думать Борис Иванович. - Маринка, Маринка, Марина... Уж, не Марина ли Павловна? У, перечница старая... На свежатинку потянуло... А ведь не подумаешь... Надо её предупредить..."
Старший нормировщик цеха - Марина Павловна удивлённо выслушала Горохова, потом заорала так пронзительно, что на самую малость трубка телефонная трещинами не пошла.
- Ты чего, Иваныч! Кто тебе такую ерунду на уши навесил?! Да я на этого алкаша-молокососа даже смотреть не хочу! Кто так сказал? Кто?! Говори! Я этого так просто не оставлю! Придумают же! Кто?!
Еле-еле Борис Иванович разгневанную женщину успокоил, и стал думать о прочих Маринках, но ни одна на роль любовницы Петьки Стогова не годилась. И начальник стал ждать скандала, чтобы точно знать имя и фамилию разлучницы.
***
Катя увидела, вернее, видела давно, но осознала должным образом только сейчас, что две травмы случились рядом именно с тем рубильником, из-за включения которого ночью пострадал слесарь Петров. Чем-то мистическим пахнуло от такой догадки. Какой-то треугольник бермудский...
"Не бывает же так, чтоб в одном месте да почти в одно и то же время, - размышляла Катя, стоя возле гудящего конвейера. - Что-то здесь не то... Не иначе кто-то злую руку тут приложил".
Она ещё раз внимательно всё осмотрела: медленно полз конвейер; проворно работал зелёный робот с буквами "МА" на боку да с инструкциями по безопасности, которые закрывали следующие буквы; три сборщика крутили гайки; контролёр нашёл незакрученную и кричал... Всё - как обычно, но что-то скребло специалисту по безопасности труда душу.
- Иван Петрович, - подбежала Катя к мастеру смены. - А есть у вас кто-то, кто в ночную работал и сейчас продолжает.
- Нет, - покачал головой мастер. - Не положено так...
- Иван Петрович! - Катя погрозила мастеру пальцем. - Обязательно должен быть у вас такой человек! Я же знаю!
- Откуда?
- Знаю и всё!
- Ты, Кать, это, - мастер вздохнул, взял девушку под локоток и отвёл в сторонку, - не говори никому. Понимаешь, Генке Прошину день завтра нужен для какой-то фестивали, вот он и попросил заранее его отработать.
- Где он?
- Да, вон кемарит, - показал на паренька, который сидел за столом, положив голову на руки. - Только, Кать, никому... Ладно?
- Геннадий, - потормошила за плечо спящего парня.
- Чего, я не сплю, - Гена встрепенулся, поднял голову и стал озираться, словно испуганный заяц, казалось, ещё мгновение и умчит он куда-нибудь подальше.
- Ты ночью сегодня работал? - Катя на всякий случай взяла парня за рукав.
- Ну...
- Ты видел - как ремонтировали конвейер?
- Когда мне? - Генка перестал озираться и нахмурился. - Я брак разбирал. За день навалил столько, что всю смену весь в мыле... Третий день спаса от брака нет... Я только услышал - как он закричал. Страшно сразу стало. Ну и побежали мы с напарником, чтоб помочь... А там кровищи... Ужас...
Геннадий передёрнул плечами, вздохнул и утёр ладонью лоб.
- Страшно...
Катя тоже вздохнула, но не от страха, а от крушения надежд приоткрыть хотя бы краешек мистической тайны. Опять ничего непонятно. Катя была уже на сто процентов уверена, что не обошлось здесь без мистики... А вот Генка здесь явно не при чём.
- А ты странного ничего не заметил? - на всякий случай спросила Катя.
- Да нет, - Генка пожал плечами, - хотя...
- Чего хотя?
- Зажужжало вроде что-то, а потом этот крик... Вы Федю Байкова спросите... Он мужик приметливый да и опыта у него поболее всякого прочего... Тридцать лет на заводе...
- А он здесь сейчас?
- Нет, - Генка замотал головой. - Дома он... Это мне нужен день. Мы в пятницу на фестиваль хотим махнуть, вот я попросился сегодня на две смены, чтоб отгул на пятницу заработать. А Федька дома... У самой проходной он живёт. Дом с красной крышей...
***
Генка опять уронил голову на руки, а Катя отошла от стола в сторонку и стала думать - какая таинственная сила смогла включить рубильник. Сам по себе он никак не включиться. Чудес не бывает. Там усилие серьёзное нужно. Проверяли. К тому же все уверяют, что во время того несчастного случая рубильник стоял в положении "отключено". Здесь, конечно, можно поспорить: в той суматохе злодей мог рубильник повернуть так как надо. Но кто же он - этот таинственный злодей? Если предположить, что следующие две травмы результат каких-то случайностей, то необязательно злодей работал сегодня в первую смену... Ушёл он с завода... Натворил гадостей и ушёл... А кто был рядом и ушёл? Надо идти к Байкову...
Катя быстро пошагала к проходной, но тут у конвейера началась суматоха.
"Неужели опять травма? - ожгла Катю мысль."
Мимо пробегал мастер.
- Иван Петрович, что случилось?
- Да, дура одна стальной пруток в цепь конвейера бросила, а пруток этот зацепился и захват робота в цепь затянул . Ой, дура!
- Пострадавшие есть?
- Все мы теперь пострадавшие. Не сделать нам план месяца. Без премии будет завод. А руки-ноги у всех целы, хотя одной особе их надо бы до основания поотрывать...
Мастер убежал, а Катя продолжила своё расследование.
***
Об аварии на конвейере Горохов узнал на пути в столовую. Сразу стало не до обеда.
- Где эта гнида! - верещал он возле поломанного робота. - Уволю! Твари! Уволю всех!
- Вот, придурок, - шепнула на ухо своей товарке пожилая сборщица Клавдия Петровна, - сам девку до белого каления довёл, а теперь грозится. Она к нему с открытой душой пошла, а он... Мог бы и навстречу пойти...
Со Светой случилась истерика и её увели в медпункт. Там она рыдала, заикалась и пила воду. Возле робота толпились и чесали затылки спецы. Было от чего почесать. Железный пруток попал в цепь конвейера да прижал туда же захват робота. Цепь захват подхватила да потянула так, что все механизмы всмятку, а от проводов и шлангов одни клочки остались.
- Зачем она? - спросил Горохов механика.
- Да, кто ж её знает? - развёл тот руками. - Спрашивал, а она только ревёт да икает. Видно, кинула в кого-то пруток да не попала. А вот мы попали теперь... Дня на два работы... Да и получится ли? Техника-то серьёзная...
- Я тебе дам два дня! - сразу перешёл на крик начальник. - Что до конца смены всё готово было! Понял?!
- Да, как же..., - остолбенел механик.
- До конца смены! Не сделаешь, уволю!
Механик поспешил сообщить о требованиях начальства подчинённым, те насупились и стали чесаться, а сам Горохов повернулся к мастеру.
- Ну...
- Так это, согласен я, - развёл руками мастер, - видно, хотела кого-то этим прутком "угостить" да промахнулась...
- Кого?
- Там двое работали: Людмила Фомина да Аринка Пакина...
- Аринка? - начальник нахмурился.
- Она, а чего?
- Теперь всё понятно: не с Маринкой она побежала разбираться, а с Аринкой... Теперь всё понятно... А с Мариной Павловной получилось нехорошо... Очень нехорошо...
- Чего? - переспросил мастер.
- Ничего?! - зарычал Борис Иванович. - Работать начинайте! Чего все сели?!
- Так робот...
- Брак разбирайте! Без робота конвейер пускайте и вручную операции делайте!
- Вручную?
- Вручную!!! И если плана сегодня не будет, так я всех вдоль и поперёк! Вечером проверю!
Вообще, Борис Иванович по природе мужик незлобливый, к тому же совестливый. Был. Не умел он раньше голоса повышать да ругаться, и когда его назначили начальником, один мудрый заместитель, из тех, которых старая закваска пропитала насквозь, сказал, что начальник цеха - это сторожевой пёс при большом стаде, чем он злее, тем послушнее стадо, и, если руководитель ругаться да орать не будет, то с цехом ему не справиться. Борис Иванович не поверил и принялся работать без крика и с умом. С год так работал, привыкал, часто получал по шапке, а потом... Прошло десять лет - теперь начинал он рабочий день с криков да ругани и завершал трудовую вахту тем же. Тот мудрец уж давно не работал, а Горохов часто вспоминал его слова и ругался, ругался, ругался... Будто на автомате, даже не всегда осознавая того - что делает.. Цех же более-менее нормально работал , до сегодняшнего дня...
***
Фёдор Семёнович Байков в ватных штанах, в телогрейке и в облезлой кроличьей шапке сидел на верхней ступеньке крыльца и улыбался. Ничуточки не был похож он на злодея, но у Кати сейчас других кандидатов на эту роль не было, поэтому она насупила брови и постаралась придать голосу побольше строгости.
- Фёдор Семёнович, вы сегодня ночью видели как слесарь Петров травмировал руку?
- Скорее, слышал, - Фёдор Семёнович потер ладонью шею. - Мы с напарником моим, с Геной корпуса разбирали и по сторонам смотреть было некогда. От робота запитались, его от энергии на ночь не отключают, боятся программа слетит. Вот. Мы всегда так делаем... А когда он закричал, так сразу стало не до корпусов. Страшно кричал... Побежали мы...
- А кто конвейер включил? - решила Катя пойти малость напролом, не придумав более умной тактики.
- Знаешь, - Байков чуть прикусил губу, - чего-то тут не то... Я ж первым делом метнулся к рубильнику, чтоб конвейер остановить, но тот уже стоял в положении "выключено". Понимаешь?
- Нет, - честно призналась Катя.
- Вот и я не понимаю... Не было никого возле конвейера кроме нас с Генкой. А ещё лом, каким Скрябин колесо остановил...
- Что лом?
- Понимаешь... Если бы лом колесо остановил, то его б дугу свернуло, а он свободно торчал, мы чуть колесо тронули, он на пол и упал...
- И что с того?
- Такое могло получиться, если конвейер включили секунд на пять-десять и сразу выключили, но никого вокруг не было... Или...
- Что или?
- Или кто-то спрятался... Например, под конвейером... Тихонько вылез... Мы-то с Генкой с другой стороны были... Нам не видно... Дернул этот гад рубильник, конвейер поехал, руку Ваньки Петрова подхватил, Ванька заорал, а гад рубильник выключил и под конвейер сиганул...
- Зачем он это сделал?
- Вот это мне не ведомо, - развёл Байков руками. - Может, отомстить решил, может, ещё чего... Но факт остаётся фактом: кто-то рубильник включил на пять секунд и выключил... А, может, на десять...
- Петрову отомстить? За что?
- Почему сразу Петрову? Тут выше поднимай: на Горохова замахнулись... Сегодня же еще две травмы?
- Ну...
- Вот тебе и ну. Теперь сто процентов Горохова с начальников турнут. Вот и ищи кому это выгодно...
- А кому он так насолил? Да, поорать Борис Иванович любит, но кто на такой должности не орёт? Не со злобы же он, а так положено...
- Согласен. Боря мужик неплохой. Это тебе на заводе всякий скажет, но при его работе обидеть человека можно в любой момент. Это как два пальца... Вполне кто-то мог злобу затаить... Вот, Петька Стогов, к примеру... Уволил его Борис. За дело уволил, спора нет, но тут с какого боку ещё посмотреть. У Петьки своя колокольня, а с неё он всё в своём свете видит. И уж какой тот свет - только Петька и знает. И пьёт он к тому же... А для пьяного, сама знаешь, море по колено... Мог Стогов хитрое дело замутить... Он же математик, колом бы его по затылку...
- Зачем же колом? - улыбнулась Катя. - Колом нельзя...
- Да, это так, для выражения, - махнул рукой Байков. - Скользкий человек... Не зря же его из инженеров турнули... Хорошего человека не турнут, а вот ежели он с гнильцой... И ещё один факт настораживает...
- Какой?
- Петька же у нас росточком маленький и по гимнастике чемпион. Ловкий чертяка. Это сейчас он пьёт, а года три назад он на всю область гремел. Мог он и спрятаться под конвейером, и рубильник быстро дёрнуть... Я бы к нему присмотрелся, но тебе самой решать...
***
Не утерпел Горохов до вечера. Через два часа пришёл на конвейер справиться.
- Ну? - глянул он из-под нахмуренных бровей на механика.
- Причём здесь сговорились, - развёл руками механик, - Петька же ей мозги правил. Она ж раньше через пень колоду работала, пока он не взялся. Дневал и ночевал рядом с ней...
- Хватит сказки рассказывать! - зарычал начальник. - Сами думайте, а этого алкаша здесь не будет... Только через мой...
- Ты чего так раздухарился, - вдруг услышал Горохов за спиной строгий голос. Он обернулся и как-то сразу сник. Сдулся, словно прохудившийся мяч. Пропал начальственный задор. За спиной Горохова стоял директор завода.
- Срочно пошли за этим Петькой, - приказал директор, - раз спецы просят. И кончай мне тут диктатора строить.
- Пусть Аринка сбегает, - шепнул механику Борис Иванович.
- А с чего это Аринка побежит? - неожиданно встрял электромонтёр Никишин.
- Как с чего? - Горохов обернулся к монтёру. - Из-за неё всё это...
- Как из-за неё? - Никишин часто заморгал не особо крупными глазами.
- А из-за кого же ещё? Поманила, хвостом вильнула, а он с катушек слетел...
- Арина! - выпучив глаза, заорал монтёр.
- Чего, Витя? - подбежала к встревоженному парню черноглазая девушка.
- Ты, чего? С Петькой Стоговым путалась?
- Ты чего?
- Я ничего! - мотнув головой в сторону начальника цеха, монтёр сжал кулаки. - Он говорит, что из-за тебя Петька запил! Значит, за моей спиной с ним!
- Витёк, Витёк? - ухватила электрика за рукав сборщица Клавдия Петровна. - Слушай его больше! Слышал звон, а не знает - где он! Из-за Маринки Петька чудит! Вот из-за неё!
Клавдия Петровна метнулась к роботу сорвала листы инструкций и все увидели надпись жёлтой краской "Марина".
***
Катя вняла совету опытного ветерана и решила присмотреться к Петьке Стогову. Адрес она знала, а потому скоро пришла к нужной квартире. Звонок не работал, Катя вежливо постучалась и легонько толкнула дверь. Дверь оказалась не запертой. Петька, раскинув в стороны руки, заливисто храпел на полу. Катя осторожно перешагнула через него и в заваленную всяким хламом и книгами комнатку. Книги лежали везде. Катя взяла книгу со стола. Книга называлась "Машина эмоций". Девушка открыла наугад страницу и стала читать:
- Совсем по-другому дело обстоит с машинами. Представьте, что ваш автомобиль однажды утром не завелся. Вы обратились к механику, но получили такого рода ответ: "Похоже, что ваша машина не хочет ехать. Возможно, она разозлилась на вас, потому что вы плохо с ней обращались".
"Смешно, - подумала Катя, - машина разозлилась..."
Она хотела почитать дальше, но тут кто-то сердито захрипел:
- Положи книгу на место! И пошла вон!
Катя подумала, что это хмельной Петька её гонит, хотела прикрикнуть на него, мол, чего разоряешься, не в гости я тебе пришла, а по работе! Но Петька всё так же лежал на полу и похрапывал с легким присвистом, а злой голос откуда-то из темного угла пуще прежнего разорялся.
- Чего встала?! Пошла вон, корова!
Вот это уже было слишком, Катя давно и старательно следила за фигурой, и услышать как её обозвали жвачным животным стало неё той гранью, за которой скрывался приступ бешенства. Девушка швырнула книгу на стол, рванула порогу и громко хлопнула дверью.
Всю дорогу до заводской проходной вертелась в голове Кати одна фраза - "она разозлилась на вас...". Что-то насторожило её в этой фразе. Уже на ступеньках проходной девушка остановилась и сказала тихо-тихо:
- А, может, и вправду машину умеет злиться? А почему нет, если мух умеет ловить...
Катя ещё подумала малость и побежала, но не к себе, а в отдел автоматических систем управления.
***
Вечером директор завода собрал у себя весь руководящий состав. Это пришлось очень не по душе главному инженеру, который хотел завтра да на "свежую голову" разобраться, а уж потом делать выводы, но с высшим начальством спорить всегда себе дороже. И главный инженер не спорил. Никогда...
- Так чего там у нас? - окинул всех строгим взором директор.- Давай, охрана труда... Докладывай...
Катя встала, вздохнула и начала.
- Странное дело, но чтоб сразу прояснить, скажу - во всём виноват робот. Обиделся он, то есть она... Обиделась и решила отомстить...
- Чего-чего? - директор посмотрел на главного инженера. - Где начальник охраны труда?
- В отпуске.
- А чего, кроме неё некого было назначить, - директор мотнул головой в сторону Кати.
- Я серьёзно Вам говорю, - лицо Кати стало пунцовым. - Петька думать робота научил. Он может, у него дома даже стол ругается... И если его не вернут на завод, она нам ещё не то покажет... Это всё цветочки... Вон, начальника АСУП спросите.
- Иванов, - быстро перевёл глаза на начальника АСУП. - Чего она тут трындит?!
- Тут такое дело, Сергей Сергеевич, - быстро поднялся из-за стола Иванов. - Пётр Стогов по характеру фанат...
- Какой ещё фанат?!
- Фанат искусственного интеллекта. Труды основателей Тьюринга, Марвина Мински наизусть знает. Намучился я с ним. Ему поручили расчетную программу для отдела труда и заработной платы сделать, так он стал мудрить, чтобы эта программа различала хороший человек или плохой. Хорошему, мол, платить надо больше. Бред, одним словом. Работы на полдня, а он месяц возится. И так по каждому делу... Пришлось его того...
- И чего? - ещё больше нахмурился директор. - Ты хочешь сказать, что он робота думать и чувствовать научил?
- Нет, конечно! - замахал руками Иванов. - Фантазии всё это!
- Фантазии, - директор задумался, потом быстро посмотрел на Горохова. - Привели Стогова?
- Он лыка не вяжет, - вздохнул Горохов.
- Привести! - грохнул по столу кулаком директор. - Водой холодной облить и привести! И пусть сидит там напротив этой... Как её...
- Маринки, - подсказал главный инженер.
- Именно! И сетку вокруг неё поставьте, чтобы ещё кого-нибудь угробила. Начальника охраны труда из отпуска отозвать! Фантазёры!
***
Через день Катя проходила мимо конвейера. Маринка работала ловко и красиво, правда, за крепкой решеткой. Петька сидел около пульта и что-то тихонько напевал.
- Как дела?! - крикнула Катя.
- Нормуль! А ты как?
- Тоже ничего. А Маринка как?
- Обижается, что за решётку посадили, но я с ней договорился... Успокоил... Слушай, Кать, подойди-ка.
- Чего? - Катя подошла к Петьке поближе.
- А как ты догадалась, что это Маринка накуролесила?
- А чего тут догадываться? Всё как на ладони... Байков сказал, что Маринка всегда к электричеству подключена, начальник цеха сказал, что захват робота робота да штабеля с браком достаёт, электрокар тоже стоял рядом, но самое главное - в книжке, что у тебя на столе лежала, прочитала как машина может обидеться...
- Да, Маринка обижаться умеет... Глупая она ещё. Не понимает, что от её шалостей люди страдают... Учить надо...
Петька ещё хотел что-то сказать, но тут к ним подошёл новый начальник цеха и стал очень вежливо негромким приятным голосом задавать вопросы. Иногда, из-за шума производства, Петька не мог сразу уяснить суть вопроса и переспрашивал. Начальник улыбался и вежливо повторял вопрос. А Марина радостно подмигивала Петьке зелёненькими лампочками и работала ловко как никогда. Видно, понравился ей новый начальник...