У пассажира первого вагона обнаружилась светобоязнь, и меня пригласили для замены ярких ламп, которые вкрутил предыдущий пассажир, на тусклые. Когда моя работа была исполнена, и в вагоне наступил желаемый сумрак, из тёмного угла на средину вагона прокралось некое существо напоминающее крысу. Чрезмерно длинный нос этого существа находился в постоянном движении, вынюхивая пространство. Глубоко посаженные маленькие глазки рентгеном просвечивали меня насквозь. Мягкие лапки существа тонули в дорогом ковре, и потому их поступь была бесшумна. Серый мех существа сливался с фоном обивки вагона, и это делало существо малозаметным. Какой-то скверный запах исходил от существа, но я так и не мог его вспомнить.
- Меня звать Пук! - представилось существо, - Что желаете выпить?
Открылась дверка бара, и, боже мой, чего там только не было. От множества ярких наклеек и иностранных названий, у меня, получившего своё начальное образование на употреблении бормотух, самогонов и денатуратов, закружилась голова. Нет, нет, я не алкоголик. Алкоголик это тот, который качеству спиртного предпочитает его количество. Здесь же количество и качество находились в приятной гармонии, и я желал выпить всё.
В центре всего этого спиртного великолепия красовалась бутылка коньяка, по-видимому, представленная сюда из редкой коллекции. Её этикетка была украшена множеством медалей, а содержимое играло весьма приятным на глаз и каким-то неземным цветом. Я впервые видел такую красоту и мог позволить себе разве что любоваться на эту реликвию. Я мог только молиться на эту бутылку, ибо по моим понятиям в ней обитало то, что пьют боги.
- Это из запасов предыдущего пассажира! - сказал Пук. - Да вы не стесняйтесь! - подбодрило меня существо, правильно оценив мой взгляд, парализованный этими сокровищами. Я налил себе полный стакан чего-то, свою рюмку Пук перевернул вверх дном.
- Мне пить нельзя! - объяснило существо свой поступок. - Алкоголь расслабляет, а слабость для меня гибельна!
Мой организм усвоил ударную дозу. В нём образовалась теплота, мои мышцы ослабли, мысли получили свободу.
- Как вы попали в первый вагон? - спросил я существо. - Нефтяники и золотодобытчики едут во втором, а то и в третьем, ибо даже им этот билет не по карману!
Я выпил ещё. Мой язык размяк, и я начал рассказывать про свою жизнь. Из существа выдвинулись вперёд огромные раструбы ушных раковин, оно меня внимательно слушало, и внутри у него что-то опять стрекотало. "Ведь это же стук пишущей машинки!" - догадался я, - "Пук записывает наш разговор!" Я замолчал и выпил ещё. Голова у существа раздвоилась.
- Ты меня уважаешь? - спросил я его.
Пук кивнул мне обоими головами.
- Тогда ответь мне, кто ты есть? - спросил я прямо.
- Я ядовитый плод той системы, которой я служу! - ответило существо. - Я твёрд и горек и любое прикосновение ко мне смертельно опасно!
Я отдёрнул руку, которой пытался обнять правую голову существа.
- Что желаете на закуску? - спросило Пук и подал мне меню.
- Язык заливной, язык вяленый, язык копчёный, язык нашпигованный! - зачитал я. - А у вас что, кроме языков ничего нет? Мне бы чего попроще!
Пук кивнул мне в знак того, что я правильно понят, и на столе образовалась небольшая горка плавленых сырков.
- Я тоже предпочитаю привычную пищу! - промурлыкало существо и придвинуло к себе тарелку. - Более всего я люблю язык в собственном соку!
Я посмотрел в тарелку и ужаснулся. На тарелке лежал язык. Он был совершенно свеж, ибо ещё дёргался. В язык было вставлено серебряное колечко с буковками "Х" и "Д".
- Ведь это же язык Димки - пацана моего соседа! - догадался я. - Димка всем нам хвастался этим колечком, а мы, дураки, смеялись над ним. Димка корреспондентом в какой-то молодёжной газете работал, всё о хищниках писал. Говорили, что неплохо писал. Ах, Димка, Димка!
- Язык корреспондента это наилучшее блюдо в моей кухне! Его прекрасно умеют готовить для меня мои повара! - пояснил Пук.
Существо подточило напильником свои зубы и впилось в язык. Струйка крови брызнула на скатерть. Здесь содержимое моего желудка взбунтовалось и попыталось вырваться наружу. Чтобы подавить это освободительное движение, я выпил ещё. Головы существа стали множиться, и множество глаз окружило меня со всех сторон. Чтобы избавить себя от этих парализующих взглядов, я включил телевизор.
По всем каналам показывали Пука.
На первом - он поливал водой посетителей общественного туалета.
На втором - героически сражался с наседающими на него со всех сторон врагами. Одной рукой Пук стрелял из пистолета, другой их автомата, третьей из гранатомёта. Все остальные его руки тоже были вооружены, и они тоже в кого-то стреляли, кого-то кололи, резали и рубили.
В новостях показывали репортаж с места события. В нём Пук затащил в подвал кормящую мать. У несчастной женщины отобрали детей и вышвырнули их по ту сторону решётки. Существо ловко скрутило своей жертве руки, сорвало с неё платье и обоими головами присосалось к её грудям. Я задрожал от омерзения и посмотрел на Пука. Глаза у того подёрнулись лаком, и весь его вид излучал блаженство.
- Материнское молоко это моя слабость! - промурлыкал он.
Я вновь впился в телевизор. За решёткой плакали голодные дети. Их жалобные вопли не могло заглушить довольное мурлыкание существа. Более всего меня удивляло то, что вся эта мерзость, творящаяся на экране, преподносилась телевидением как очередной героический подвиг существа.
А вот спектакль "Правосудие", в котором Пук опять же играл главную роль, меня заинтересовал. Глаза на одной из голов, как и полагается по сценарию, были повязаны чёрной повязкой. Все же остальные его глаза рассматривали подсудимого через увеличительные стёкла очков. В одной лапе Пук держал весы, а все же оставшиеся лапы были вооружены поднятыми мечами. На свои весы Пук бросил какого-то толстячка, и чашка, в соответствии с законами физики, склонилась в правую сторону. Из своей спины существо незаметно высунуло ещё одну лапу и стало подкидывать в противоположную чашку камешки. Как только стрелка перекосилась влево, Пук стащил толстячка с весов, выпотрошил его карманы и быстро закатал несчастного в стальную банку. Затем он аккуратно поставил банку в ряд с другими, и, судя по доносящимся с полок крикам, все те банки уже были обитаемы.
На спортивном канале, где Пук обучал человеческих детёнышей приёмам японской драки, я выключил телевизор.
- Разве тебе неинтересно? - спросило существо.
- На экране нет людей!
- Там есть я, зачем тебе люди?
- В людях живёт любовь!
- Любить нужно меня, а не людей!
- От человеческой любви рождаются дети! А любовь к тебе рождает только покойников!
Я выпил ещё и, уткнув палец в грудь существа, спросил его.
- Нет, ты мне всё-таки ответь, кто ты есть мистер Пук?
- Я был такой же, как и все, и я был юн и красив! - ответило мне существо множеством ртов, - Но как-то мой хозяин затащил меня в тёмный угол и сделал из меня педераста!
- Чтобы скрыть свой позор, я ушёл в темноту, и тьма превратила меня в то, что я есть сейчас!
Здесь я наконец понял, что за запах исходил от существа. То был запах склепа.
- Так как я являлся заложником своего позора, мне пришлось прислуживать своему хозяину и исполнять все его прихоти! - продолжал Пук.
- Но я вынашивал планы мести и ждал своего часа!
- В силу своих служебных обязанностей, я задыхался в пыли идущих впереди и питался их отбросами!
- Я рылся в чужом белье и торжествовал, когда находил на нём пятна грязи!
- Я прятался в сливном бачком туалета, чтобы сфотографировать сидящих на унитазе!
- Я таился под половиками в чужих спальнях и записывал на плёнку любовные утехи!
- Мои хозяева пользовались моими услугами, улыбались мне и презирали меня так, как будто в моих жилах текла не кровь, а помои!
- И тогда я стал доносить на своих хозяев!
- О, как мне были приятны их стоны!
- Какая замечательная музыка хруст человеческих костей!
- Но ведь и тебя тоже могли также? - поинтересовался я.
- Конечно, могли! - подтвердил свои слова Пук, качанием многих своих голов. - Ведь у таких как я нет друзей! Ибо подобные мне, могут существовать в этом мире только при наличии в нём враждебности!
- Я, как только мог, расширял своё жизненное пространство и потому сеял семена вражды везде, куда только могли дотянуться мои лапы!
- Я ревниво охранял хрупкие всходы вражды, а чтобы они приносили свои плоды, я обильно поливал их чужою кровью, и чужими слезами!
- И потому даже мой самый близкий друг является для меня самым опасным врагом, ибо он может предать меня в любой момент!
Мне вдруг показалось, что это со мною уже когда-то было. Этот стол, этот светильник, направленный мне прямо в глаза и это существо, обитающее в тени. Я даже знал то, что мне Пук сейчас скажет.
- Мой час настал! - сказало он, - О, как долго я его ждал!
- Как прекрасен был мой триумф!
- Меня несли в светонепроницаемом ящике, и этот глупый и трусливый народишко кланялся этому ящику! Люди несли меня на руках, и они считали, что приподняли меня над собою! Ах, эти безумцы! Они даже не осознавали того, что этим они опустили себя до моего уровня!
- Тот народ, который избирает себе во власть мерзавцев, недостоин уважения! - холодно сказал я. - Ибо этот народ не уважает себя сам!
Множество пишущих машинок прострекотало вокруг. Я испугался этого звука и выпил чего-то очень крепкого.
- Почему слепая судьба ткнула в тебя пальцем? - спросил я существо.
- Меня посадили в этот вагон мои хозяева! Эти безмозглые людишки думали, что я и дальше буду служить им! Эти тупицы даже не могли заподозрить того, что, сделав свой выбор, они отпустили с цепи мою ненависть! И вот сегодня, когда я пребываю на вершине славы, ни кто из них не посмеет взглянуть мне в глаза, ибо в них он прочтёт свою смерть! О, как мил и кроток взгляд трупа!
Страх, порождённый во мне словами существа, отрезвлял меня. Страх мурашками ползал по моей спине и холодил моё сердце. Из какого-то далёкого, заложенного в моей генетической памяти прошлого, я знал, что если страх полностью завладеет моим сознанием, это будет моим концом. Чтобы победить свой страх, я выпил ещё. Страх не отступил. Я нашёл в баре то, что покрепче и снова наполнил стакан. Существо наблюдало за мною со всех сторон. Оно понимало то, какую борьбу я веду сейчас сам с собою. Эта борьба его забавляла, ибо оно заранее знало её исход.
- Те, кого мне когда-то позволено было видеть только через сильные оптические приборы, сегодня считают за честь пожать мне руку! - продолжал Пук. - А как смешно мне наблюдать за тем как они, потом долго-долго моют свои руки мылом! Но это бесполезное занятие, ибо от дёгтя моих рукопожатий невозможно отмыться!
Я зажал свои уши руками, чтобы не слышать. Но речь существа продолжала проникать в мой мозг.
Наш состав опять обогнал какой- то поезд. Я одёрнул занавес, но окна оказались бутафорскими, ибо через них не было видно.
Пук нажал кнопку. Зазвучал гимн несуществующего государства.
Я посмотрел на часы.
Время двигалось. И оно двигалось к началу прошлого века.
- Мне пора! - заторопился я. - Скоро моя станция!
Изо всех своих сил, я старался казаться трезвым.
Существо вынуло из бара ту самую, центральную бутылку и положило его в мою дорожную сумку.
- Это тебе за работу! - сказало существо. Оно извлекло откуда-то половину головки сыра "рокфор" и тоже упаковало его в мой нехитрый багаж.
- Поистине царский закусон! - сказал Пук, - Благородная плесень, что присутствует в этом сыре, предназначена для настоящих гурманов! Ведь ты гурман, не так ли? - спросило существо и поглядело на меня множеством светящихся глаз.
Я вышел на перрон.
Со всех сторон ко мне бросились огромные серые псы. Они выскочили из мрака, и их было множество.
Псы окружили меня.
Они затявкали, завыли и зарычали.
Но я знал.
Я знал то, что как только собаки почувствуют мой страх, они тут же меня растерзают. Ибо пленённый страхом издаёт специфический запах, на который и реагируют хищники. Почти смертельная доза алкоголя, выпитого мною, позволяла мне оставаться смелым.
Собаки обнюхали меня. Я пропитался запахом существа первого вагона, и, поджав хвосты, псы отступили.
Они выстроились поодаль, сверкали глазами и скулили, но ни каких попыток к нападению на меня, не предпринимали.
Поезд тронулся, собаки бросились вслед.
Из окна второго вагона выбросили кого-то полураздетого.
Его тело скатилось с насыпи.
Собаки налетели и стали рвать.
Вопли несчастного тут же затихли.
Я расправил свои плечи. Мой голос окреп.
- Я опять победил тебя, Крыса! - прокричал я.
- Ты слышишь меня, Серая Тварь? - погрозил я кулаком вслед удаляющемуся поезду.