Аннотация: Шорт лист Литературный конкурс "Мотивы" на ресурсе "Что хочет автор"
В начале пятидесятых мы снова переехали. На этот раз отца перевели в столицу Грузии, преподавать в Нахимовском училище.
Тбилиси поразил наше воображение. Шумный, многонациональный, необыкновенно красивый город. Казалось, что мы попали на удивительный вечный праздник. Повсюду слышалась незнакомая речь. Люди разговаривали на разных, неведомых нам языках: грузинском, армянском, азербайджанском. Они бурно жестикулировали, выражая яркие эмоции. Это было для нас в диковинку.
Мама была поражена изобилием на базарах. Тут были разнообразные диковинные фрукты: медовый белый и черный инжир, зеленые ароматные фейхоа, гранаты, сочные зернышки которых напоминали драгоценные камни. И хорошо знакомые: мандарины, апельсины, виноград. Даже яблоки и груши здесь были особенные, необычайно сладкие и ароматные.
Мясные ряды потрясали разнообразием: молочные поросята, домашние куры, индейки и утки, баранина, говядина и свинина. Все, что душе угодно!
Наша семья, привыкшая к умеренности и однообразию в питании, теперь могла себе позволить многое. Мама, при помощи радушных соседок, изучила особенности местной кухни и начала нас баловать неповторимыми грузинскими блюдами. Сациви, хачапури, чахохбили и пхали стали нашей любимой пищей. Мы научились понимать вкус специй и пряных трав, которые вошли в повседневный рацион.
Двери нашей квартиры не закрывались, столько у семьи появилось новых, шумных и веселых, друзей.
Стоило немного выехать за городскую черту, как начинались удивительно красивые и живописные места: высокие, покрытые густым зеленым лесом, горы, бурные горные ручьи и речки, кристально-чистые родники со студеной водой. Папа, большой любитель природы от всего этого был в полном восторге. Каждый выходной водил нас с сестрой на прогулку в горы. Мы полюбили эти маленькие путешествия и ждали с нетерпением, очередного похода.
В школе, где учились мы с Инной, тоже подобралась компания любителей пешеходных прогулок. В погожие осенние и весенние дни ребята встречались на вокзале, садились в пригородный поезд. Ехали до какой-нибудь станции, затем отправлялись в горы на целый день, а иногда и с ночевкой. Этими вылазками руководил учитель физики Олег Евгеньевич.
В тот день погода выдалась великолепная. Стояла середина сентября, когда жара уже спадает. Солнышко грело, но не обжигало. Воздух был чист и прозрачен. Вокруг - красота необыкновенная. Осень слегка позолотила листву деревьев и кустарников. Сквозь колючие ветви алели спелые ягоды барбариса и шиповника. На деревьях висели спелые гроздья боярышника. Попадались дикие груши и яблоки. Сочные черные ягоды ежевики так и просились в рот. Группа растянулась и разбрелась в разные стороны, на ходу поедая дары природы.
Олегу Евгеньевичу приходилось постоянно окликать и собирать всех вместе, чтобы двигаться в нужном направлении. Наконец мы добрались до развалин монастыря. Осмотрели место старинной церкви, посетили кельи монахов, находившиеся в пещерах. Усталые и переполненные впечатлениями принялись устраиваться на отдых. В этом нам помог местный сторож, который оказался большим знатоком истории Грузии. Он охотно рассказал нам о памятниках старины, показал подходящее место для костра и родник с чистейшей горной водой.
Началась веселая суета. Мальчишки тащили хворост из леса, девчонки выкладывали съестные припасы. Вскоре разожгли большой костер, подвесили над ним казан, который Олег Евгеньевич всегда носил в своем рюкзаке.
Девочки заварили ароматный чай с лесными травами и разлив чудесный напиток по кружкам, мы начали чаепитие. Все медленно, с наслаждением потягивали чай, бросая в рот маленькие слипшиеся конфетки - подушечки с повидлом. Это было невероятно вкусно! За чаем всех потянуло на задушевные разговоры. Девчонки затронули самую романтическую тему - любовь.
Что такое любовь, и что важнее, любовь или дружба?
Дядя Давит, так звали сторожа, сидел тихонько потягивая чай и слушал наши горячие высказывания. И вдруг неожиданно заговорил:
- А хотите, я расскажу вам о настоящей дружбе?
Все разом смолкли и посмотрели на сторожа. Он - деревенский житель, крестьянин, кстати, очень хорошо и правильно говоривший по-русски. Что мог он знать о дружбе?
- Говорите, дядя Давит, мы вас слушаем, - сказал за всех Олег Евгеньевич.
- Я живу в селе Вашловани, недалеко от Мцхета. До войны работал, да и сейчас продолжаю работать в совхозе. Наш край знаменит прекрасными фруктовыми садами. Так вот, в сорок первом году я был мобилизован и отправлен на войну против фашистов.
Тогда я еще плохо говорил по-русски, было очень одиноко среди незнакомых людей. Тосковал по дому, друзьям, жене и маленькой дочери. Но вскоре у меня появился друг - сибиряк Федор Седых. Мы очень быстро сошлись с ним характерами, стали делиться воспоминаниями, рассказывали друг другу о своих семьях, читали вслух письма из дома. У Феди была жена Надя и трое детей. Младшая дочь, Аленка, родилась уже без него, мой друг даже не успел увидеть ее. Федор показывал мне фото своей семьи - молодая темноволосая женщина с младенцем на руках, а рядом - двое детей: девочка лет восьми и шестилетний мальчик. Оба беленькие, со светлыми глазами.
Мы с Федором так подружились, что даже в бою всегда были рядом. Каждый из нас старался оберегать другого.
Как то раз, в сорок втором году, после очень тяжелого боя, в котором мы оба чуть не погибли, мысли о смерти все больше стали овладевать нами. Тогда мы поклялись друг другу, что если один из нас погибнет, то другой позаботится о семье товарища. Тогда же и обменялись адресами. На сердце сразу стало легко и спокойно.
Шли дни, месяцы, наша армия постепенно крепчала, немцы все чаще терпели поражения. Наконец, наступил переломный момент в войне, который вошел в историю под названием "Сталинградская битва". Наш полк был в самом центре событий. Мы отражали одну атаку за другой, шли бои за каждый дом. Так мы оказались в полуразрушенном доме на окраине города. От отчаяния немцы поливали нас сплошным артиллерийским огнем, невозможно было поднять голову. Солдаты лежали на полу в ожидании передышки. Вдруг страшный взрыв потряс здание - прямое попадание снаряда снесло остатки дома. Я, и еще несколько ребят, оказались в подвале, погребенные под обломками. Тяжелая бетонная плита лежала на моей груди, не давая мне дышать. Попытался позвать на помощь, но из горла вырвался только хриплый стон. Когда пыль осела, и глаза привыкли к темноте, я увидел рядом несколько изуродованных мертвых тел наших солдат. Тревога пронзила сердце.
- А может быть, среди них и мой друг Федя? Собрал все силы и с трудом произнес его имя, надеясь, что если он жив, то услышит меня. К моему удивлению откуда-то сверху донеслось:
- Дато, где ты, откликнись, я помогу тебе!
От радости ко мне вернулись силы, и я ответил, что я в подвале, меня что-то придавило, и не могу пошевелиться.
- Держись, друг, сейчас тебя вытащу...
И тут я потерял сознание.
Не знаю, каким чудом ему удалось сдвинуть тяжелую плиту и втащить меня наверх. Очнулся, когда он хлопал меня по щекам, приводя в чувство. Было трудно дышать, но слезы радости катились по щекам, и чувство благодарности переполняло душу.
- Спасибо, друг, ты спас меня.
Попытался подняться, но не смог. Левая нога подкосилась и я упал. Болела грудь, видимо, сломались ребра. Нужно было торопиться, пока стояло затишье. Помню, как Федор тащил меня через пустырь ползком, а я как мог, помогал ему, отталкиваясь здоровой ногой. Чувствовал невыносимую боль, а Федя, утешал и подбадривал меня.
Немцы заметили две ползущие фигуры и открыли прицельный огонь. Федор прикрыл меня своим телом, и мы застыли на месте. Через несколько минут я пошевелился и заговорил с другом, но он ничего не ответил, потому что был мертв. Фашистская пуля угодила прямо в голову. Горю моему не было предела. Я обнимал тело Федора и громко рыдал. Мой друг погиб, спасая меня. Вокруг свистели пули, но я перестал обращать на них внимание. Мне было все равно. Я готов был умереть здесь же, рядом с ним. Но, видимо, Богу было угодно уберечь меня, предстояло позаботиться о семье погибшего друга.
Когда стемнело, нас обоих вынесли санитары. Федора похоронили, а меня отвезли в госпиталь. Там я пролежал больше трех месяцев, перенес несколько операций на ноге и на груди. По выздоровлению вернулся в свой полк, но к этому времени весь личный состав поменялся, почти все бывшие сослуживцы погибли или были ранены.
Я дошел до Берлина, а после войны вернулся домой. В кругу семьи отдохнул месяц и затем поехал в Сибирь, навестить семью погибшего друга и позаботиться о его детях. Добирался туда очень долго, почти две недели. В стране была разруха, народ куда-то ехал, и все перроны и вокзалы были переполнены людьми. Поезда ходили очень редко.
Добрался до деревни Кедровка Новосибирской области и нашел дом Федора. Меня встретили трое ребятишек: старшая Анечка, не по годам серьезная двенадцатилетняя девочка с большими серыми глазами, десятилетний Егорка и четырехлетняя Аленка. Все трое, молча, стояли передо мной, с удивлением глядя на незнакомого дядю в военной гимнастерке.
- Вы к кому? - наконец, спросила старшая девочка.
- Я друг вашего отца, приехал повидать вас и рассказать, каким замечательным человеком он был.
Вынул из чемодана подарки: сушеные фрукты, чурчхелы и другие грузинские сладости, которые передала детям Натела. Ребятишки с наслаждением принялись уплетать гостинцы, особенно маленькая Аленка.
- А где ваша мама, ребятки? - спросил я, сажая на колени младшенькую.
- Маму недавно похоронили, - ответил Егорка. - Она сильно болела после похоронки на папу, а теперь мы остались одни.
Я был потрясен.
- Как же вы теперь будете жить? Есть ли у вас родственники?
- Нет,- ответила Аннушка, председатель колхоза собирается оправить нас в детдом. Но мы не хотим. Там нас разлучат. А мама велела заботиться о младших, - девочка заплакала.
- Не плачь, дорогая, что-нибудь придумаем. Не дам вас в обиду! Я обещал папе позаботиться о вас.
Я еще сам не знал, что предприму, но был уверен, что смогу защитить детей моего друга. Ночь провел без сна. Все думал и думал, как поступить. А к утру созрело твердое решение: забрать детей с собой в Грузию. Знал, что Натела с радостью согласится принять в семью детей моего погибшего друга.
Утром отправился к председателю, рассказал ему свою историю и уговорил его доверить мне детей. Время было трудное. Детские дома переполнены сиротами, так что Иван Семенович почувствовал облегчение от того, что так хорошо удалось устроить ребят. Он оформил документы, взял с меня расписку, записал адрес. Я вернулся к детям, сияя от радости. Мы дружно начали готовиться к отъезду.
Перед дорогой посетили могилу матери и отправились в далекий и трудный путь.
Детей Федора моя семья приняла как родных. Все знали историю дружбы с русским солдатом и о его геройской смерти, во имя спасения друга.
С тех пор прошло десять лет. Дети выросли. Мы с Нателой воспитали их, как родных. Все они хорошо говорят по-грузински, особенно младшая Аленушка. Она даже похожа на грузинку, темноволосая, как ее мама, и такая певунья! Она учится в медицинском училище. Старшая, Аннушка, вышла замуж за молодого агронома и родила сына. Средний Егорка служит в армии. Моя родная дочь Нана тоже замужем. Живет в Тбилиси и часто приезжает к нам с двумя детьми. Так что я вполне счастлив.
Мы все были под впечатлением от рассказа Давита и долго не могли уснуть. Кто-то сидел у костра, кто-то ворочался и вздыхал, а кто-то задумчиво смотрел в звездное небо.
А дядя Давид ушел в свою каморку, пристроенную к стене монастыря, и еще долго горел огонек в его окошке.