Интервью с создателем школы Литературного Мастерства Аркадием Эффом

В нашей прессе, перегруженной сводками с мест боевых действий и статьями о межнациональных конфликтах, слишком мало появляется заметок и статей о культуре или исскустве. Да это и понятно - читатель питает особый интерес лишь к материалам трагического или скандального содержания. К сожелению, мало кому в голову придёт (если только это не является профессией) за семейным столом обсуждать последнюю постановку одного из театров страны. В ответ вам только усмехнутся - мы, ведь, не специалисты, что мы можем сказать об искусстве! По всей видимости, в нашей стране живут исключительно специалисты в области внешней политики и экономики; по крайней мере, на этот счёт мнение есть у каждого.

Таким размышлениям я предавалась не раз, тщетно ища на страницах газет, что-нибудь культурно-позитивное (реклама ресторанов не в счёт), или мечтая написать на менее чёрную тему, нежели израильская экономика. И вот, появилось нечто, о чём, я думаю, будет интересно узнать не только поклонникам боевых искусств. В нашей стране, в первый раз за всю её долгую историю (считая прямо с Египетской кампании), открылась Школа Литературного Мастерства. Как женщина гордая, я не смогла позволить себе пользоваться второстепенными источниками, поэтому, сама назначила свидание её директору и основателю Аркадию Эффу.

Уютное кафе в центре Тель-Авива стало местом нашей, отнюдь не законспирированной встречи. Ожидая моего собеседника, я, естественно, пыталась представить себе, как убелённый сединами пожилой господин, устало сядет напротив моей любопытствующей персоны и, совершенно ошиблась. Стремительной походкой ко мне приблизился спортивного телосложения молодой человек. Поздоровавшись и, сдержанно улыбаясь, он оказался напротив меня. Наша беседа началась...

- Скажите, Аркадий, ведь это, своего рода, премьера. В Израиле никогда не существовало подобных школ?

- Это так. Я даже проверял.

- Значит, можно поздравить нас с ещё одной монополией. Безек и Хеврат-аХашмаль уже приняли Вас в клуб?

- Моя Литературная школа - действительно первая в Израиле. Однако, во-первых, это не единственное место, где можно научиться писательскому исскуству, а во-вторых, ни один закон не запрещает открытие других школ.

- Подождите, я что-то не понимаю. Если Ваша школа первая, то где ещё я могу научиться писать?

- Я думаю, что Вы сами могли бы кого-нибудь научить писать, по крайней мере публицистику (смеётся). Я Вам сейчас всё объясню. В Израиле можно научиться писательскому мастерству в двух местах: в университете, на факультете искусств, и ещё в одном частном колледже, где учат примерно тому же, чему и в университете. Однако, речь идёт о трёх годах дневного обучения, дающего, в завершении первую академическую степень. К тому же, и это, я считаю, непреодолимым препятствием для многих, там учат писать только на иврите. Тут дело не в том, насколько человек владеет языком; дело в том, что на родном языке ему и приятнее, и удобнее писать. Я сразу хочу заметить, что ничего не имею против литературы на иврите, просто есть люди, котоые любят писать по-русски, владея, может быть ещё тремя-четырьмя языками. Моя школа - именно для них.

- Аркадий, давайте по порядку. Чему учат в Вашей школе?

- Здесь есть несколько аспектов. Программа обучения была составлена с целью научить студента трём вещам: писать правильно, с точки зрения канонов художественной литературы; самому ценить написанное (для этого есть специальный психологический курс), потому что писать в стол бессмысленно и, наконец, писать так, чтобы ваши сочинения печатались и приносили вам доход. В общем, мы учим, как стать писателем...

- Я слышала, что в Америке много таких школ...

- Они есть и в Америке, и в Канаде, и в Европе. Кстати, по поводу Америки. Много лет назад, писателю-фантасту Роберту Хайнлайну, задали вопрос о том, как стать писателем. Он привёл примерно следующий расчёт: " половина взрослого, грамотного населения США утверждает, что хочет писать. Пусть это будет пятьдесят миллионов. Девять из десяти, говорящих, что они хотят писать, никогда этого не делают. Остается пять миллионов. Не более одного из десяти, заканчивают написанное полностью. Это оставляет в лучшем случае - пятьсот тысяч человек. Из тех, кто заканчивает рукопись, девять десятых не могут оставить ее в покое. Они начинают возиться с ней, переписывать, отделывать, изменять... пока они не выхолостят из нее живую душу и потеряют к ней интерес. Мы спустились к пятидесяти тысячам. Большинство из тех, кто пережил это испытание, не посылают свое творение во внешний мир - к редактору. О, нет! - Это включает возможность провала, и они к нему не готовы. Так что многие предпочитают читать свою рукопись вслух супругам и многострадальным друзьям. Это составляет только пять тысяч выживших, которые на самом деле посылают свою рукопись на рынок - к редактору, - и она возвращается обратно с письмом об отказе.Это очень больно для писателя. Обычный любитель на этом и останавливается. Он так разочарован, что прячет свою рукопись и забывает о ней. Или он может послать ее еще раз. Второй отказ еще болезненней, чем первый. Нужна настоящая настойчивость, чтобы послать ее третий раз. Только кучка людей будет посылать рукопись четыре раза. Еще меньшее количество будет продолжать посылать ее столько раз, сколько необходимо, пока ее не купят. Потому что она будет куплена. Если у рукописи есть какие-нибудь достоинства и автор будет продолжать пробовать, то, в конце концов, ее купят. Какой-нибудь редактор обнаружит, что он подошел к крайнему сроку с пустыми страницами, которые срочно надо заполнить. Он залезает в кипу дряни и вытаскивает рукопись, о которой он помнит, что она плохая, но не совершенно безнадежная, перечитывает ее и размышляет: "Ну ладно, если я отрежу эту бесполезную первую страницу и начну прямо с действия, затем укреплю конец, выброшу все эти прилагательные, пройдусь синим карандашом по описанию погоды - и она как раз влезет. Пегги! Пошли этому типу письмо по форме два, ну той, что дает мне право сокращать, чтобы подогнать, и добавь обычный параграф о том, что мы будем рады видеть другие его работы, но не более, чем на сорок пять сотен слов".

Этот последний из пяти открытых либо закрытых вентилей исключает еще девяносто процентов. Мы начали с пятидесяти миллионов, теперь у нас только пятьсот выживших, которые и составляют те пятьсот человек, которые заявили, что они обеспечивают себя и свои семьи исключительно писательским трудом." Это было сказано тридцать лет назад, сегодня ничего не изменилось. Чтобы стать писателем, нужно по-прежнему много и упорно работать.

- Значит, Вы сможете сделать писателем любого?

- Я не волшебник; я только учусь. В основе моего курса заложен индивидуальный подход. Один человек, пришедший ко мне, испытывает трудности закончить произведение, другой - наоборот, его начать; третий переполнен идеями, но совершенно не знает, как их изложить на бумаге; четвёртый, обладая красивым слогом, не знает о чём писать; пятый пишет, но боится показать кому-либо. Так можно продолжать ещё долго. Я смогу помочь каждому, кто хочет, но не знает как. Было бы желание.

- Да, но ведь есть люди, не очень способные к творчеству... Как быть с ними? Вы тоже можете их научить быть писателями?

- Это тяжёлый вопрос. Вы меня спрашиваете о том, возьмусь ли я обучать человека с полным отсутствием литературных данных для того, чтобы сделать из него профессионала и пополнить книжные магазины ещё одним плохим автором. С одной стороны, понятие о талантливости сугубо индивидуально и подвержено моде и времени. Окончательную оценку выносит лишь история. И "Гамлет", и "Герой нашего времени" были весьма низко оценены современниками. Существуют разные жанры, разные литературные вкусы, кому-то нравятся детективы, кому-то "розовые" романы. Для каждого читателя есть свой писатель...

- Ну ведь есть же полностью безнадёжные случаи!

- Ну хорошо, если он полностью безнадёжен, то я его возьму (не забывайте, это всё-таки бизнес), но при условии, что этот человек действительно хочет писать и получает от этого удовольствие, а не просто хочет прославиться. Пусть писательсво станет его хобби, как разведение аквариумных рыбок. А рынок сам позаботится о своей чистоте.

- Аркадий, а как Вам пришла в голову идея открыть Школу Литературного Мастерства?

- Я убедился на собственном опыте, что мало одного желания и таланта, чтобы писать и печататься. Нужны ещё некоторые знания. Мне самому очень помог подобный курс, и мне захотелось помочь другим начинающим авторам. Я, на основе пройденного мной на английском языке курса, составил свой собственный, дополнил и улучшил его, добавил некоторые психологические моменты. В общем, оставил от него только название (смеётся). Да нет, конечно. Просто я действительно хочу научить других тому, что знаю сам. Кроме того, мне будут помогать профессионалы в других областях: редакторы, журналисты, писатели. Кстати, большую поддержку нам оказывает Всеизральский Союз писателей и лично его председатель г. Эфраим Баух. Я уверен, что встречи с ним и его коллегами многому научат студентов Школы.

- Аркадий, расскажите немного подробнее о самом курсе...

- Занятия проходят в форме мастер-класса. Группы, по понятным соображениям очень небольшие 10-12 человек, эффективно работать с большим количеством людей невозможно. В ходе занятий, студенты познакомятся с различными формами литературных произведений, нами также предусмотрены совместные выезды в живописные места, семинары с профессионалами в области литературы и издательства и многое многое другое.

Мне, казалось бы, осталось только поблагодарить моего собеседника, за интерсные ответы. Но поскольку, им была упомянута такая известная в Израиле организация, как Всеизраильский Союз Писателей, я не смогла удержаться, чтобы не взять небольшой комментарий у его главы, известного израильского писателя Эфраима Бауха. Без него, моя журналистская композиция была бы неполной. Вот отрывок из нашего разговора:

- Господин Баух, что Вы можете сказать о создании Школы Литературного Мастерства Аркадия Эффа, организованной под эгидой Всеизраильского Союза Писателей ?

- Ушедший двадцатый век был на редкость богат событиями. Неудивительно, что у многих есть желание рассказать о них, своей жизни, своём опыте и многом другом. Это естественное стремление многих наталкивается на проблемы, связанные с выражением своих мыслей. Научить человека их излагать в форме литературного произведения - большое, трудно, но очень нужное дело. Конечно, научить писать прозу невозможно, но возможно научить пишущего человека писать, соблюдая правила формы, композиции, пользования метафорами и многими другими писательскими хитростями.

- Господин Баух, Вы также будете преподпвать на этом курсе?

- Я занимался этим всю жизнь. Ещё в Советском Союзе, у нас были литературные студии, я с удовольствием продолжу передавать свой опыт и знания и здесь.

Мне осталось только пожелать моим собеседникам большой удачи и реализации всех их и творческих и коммерческих планов.

Беседовала Анна Писарева