Получившая известность лекция 19 декабря 2019 года установила новую историческую истину, предложенную мировому сообществу. Фактически была осуществлена концептуальная ревизия «Договора о ненападении между Германией и Советским Союзом» от 23 августа 1939 г., названного вынужденным (чтобы не оставаться с Германией «один на один»), ревизия, направленная исключительно на то, чтобы «отбелить» действия советского руководства, которые – в точном соответствии с «Секретным дополнительным протоколом» — привели к захвату Советским Союзом Литвы, Латвии, Эстонии, Бессарабии, части Польши и Финляндии. Действительно, два хищника согласовали добычу на 1939 – 1940 гг., а Сталин очень удачно нашел в лице Гитлера партнера по тайному дележу территории Европы.
Естественно, это возмутительное историческое событие, неоспоримо документированное и многократно изученное, в том числе и российскими историками, вызвало возмущение: «Можно как угодно предавать анафеме сталинизм и тоталитаризм в целом, в чем-то это будут заслуженные упреки… но ставить на одну доску Советский Союз и фашистскую Германию – это верх цинизма. Люди, значит, не знают историю, читать и писать не умеют. Пусть почитают документы того времени» (см. тут).
А так как историк – это, как хорошо известно, «пророк, предсказывающий назад» (А.Шлегель), следует всего лишь изменить неверное пророчество. То есть прикремленным историкам 19 декабря 2019 г. была дана новая вводная: раз уж все это опубликовано, приказываю отмыть добела черного кобеля.
Однако проблема гораздо шире и хуже, чем это предполагает автор лекции, прозвучавшей 19 декабря 2019 г. Потому что в «отбеливании» нуждаются не только события, предшествовавшие началу Второй мировой и Великой Отечественной войн, но и события на завершающем и даже послевоенном этапах. Тут также нужна решительная концептуальная ревизия для того, чтобы кто-то ненароком не поставил «на одну доску Советский Союз и фашистскую Германию», осуществив очередной акт «верхнего цинизма» и оскорбив тем самым нежнейшие историко-патриотические чувства, равномерно обостряющиеся по мере приближения к очередной сакральной дате – 75-летию Победы.
Я имею в виду действия Советского Союза в странах Балтии, которые оказались в составе СССР в 1939 – 1940 гг. и которые пришлось завоевывать вновь, начиная с 1944 года. Потому что уже нашлись циники, которые освобождение, например, Литовской ССР от немецко-фашистских захватчиков упорно именуют «советской оккупацией Литовской республики».
Более того, тоже готовясь к 75-летию Победы и словно предвидя упреки в том, что «не знают историю, читать и писать не умеют», эти циники не просто прочитали документы того времени, но в доказательство еще и разместили на сайте Литовского особого архива (Lietuvos ypatingasis archyvas) целые комплексы документов под общим провокационным заголовком «Репрессивные действия институтов оккупационного режима» («Okupacinio režimo institucijų represiniai veiksmai»), демонстрирующие, как, например, протекало восстановление мирной жизни в Литовской ССР в 1944 – 1949 гг. Можно предположить, что в Латвии и Эстонии было нечто аналогичное.
Причем документы эти, размещенные в интернете, написаны не какими-то сомнительными литовскими, с позволения сказать, историками, которые «читать и писать не умеют», а, скажем, Л.П.Берией или министром внутренних дел Литовской ССР И.М.Барташунасом, который в ВЧК-ОГПУ-НКВД-СМЕРШ-МВД служил с 1921 года, или военным прокурором войск МВД ЛССР подполковником юстиции С.Гримовичем. Документы, написанные такими социально близкими персонажами не могут не внушать доверие.
Один из подразделов комплекса «Репрессивные действия институтов оккупационного режима» называется «Советская армия в Литве в 1939 – 1949 гг.». В него включено 162 документа, из которых на русском языке написано 78. Из них выбрано 19 документов, которые и предлагаются вниманию читателей.
Общее впечатление, которое объективно возникает при чтении этих официальных бумаг 1944 – 1949 гг., точно выражено в заявлении первого секретаря ЦК Компартии Литовской ССР тов. А.Ю.Снечкуса, которое процитировано в рапорте Берии – Сталину, Молотому и Маленкову (документ № 1): красноармейцы смотрят на Литву, как на фашистскую Германию.
Естественно, Снечкусу возразили – дескать, это отдельные бойцы, отдельные случаи… Однако, во-первых, продолжались «отдельные» грабежи и изнасилования и в 1949 г. (документы № 18 и 19), причем в достаточно массовом порядке, чтобы именоваться «отдельными»; во-вторых, среди тех, кто творил бесчинства, свойственные именно оккупантам, встречались и офицеры, в частности, подполковник (документ № 10), в-третьих, командный состав армии, а также войск НКВД-МГБ явно не принимал эффективных мер в течение всего этого периода, а в ряде случаев даже старался увести от наказания военнослужащих, совершивших документально зафиксированные уголовные преступления, поскольку армия не подчинялась МВД Литовской ССР, сохраняя юридическую автономию. Грабеж продуктов питания и вовсе оказался чем-то обыденным.
В этом смысле особо выразителен документ № 2 — докладная записка из Мемельского края:
«С приходом частей Красной Армии в район местечка Прекулье все население и особенно из прибрежных деревень было эвакуировано на 10-15 км от берега. Оставшиеся без хозяев хутора, деревни, имущество находилось в сохранности и порядке.
Но недолгое пребывание здесь трофейно-хозяйственных команд и отдельных военнослужащих довело все это хозяйство и имущество до негодности.
Дома в большинстве своем непригодные для жилья, стекла побиты, печи разрушены, мебель, оставшаяся от вывоза, поломана и уничтожена на месте. Много с/х инвентаря поломано и свезено на сборные пункты как металлолом».
Мемельский, или Клайпедский край – часть Литвы, входившая ранее в состав Восточной Пруссии. В 1939 г. край был аннексирован Германий по договору от 23 августа, а после окончания войны стал территорией СССР и был передан Литовской ССР. Действия трофейных команд объясняются тем, что командование Советской Армии считало в 1944 г. эту территорию германской. Но если судить по поведению военнослужащих, описанному в приводимых документах, «чужими» армия была склонна считать территорию и население всей Литвы. Кстати, крупная вспышка советской военной преступности началась летом 1945 г., когда воинские части, дислоцированные в оккупированной Восточной Пруссии, были переведены в Литву.
При этом следует учитывать общую ситуацию с политическими репрессиями в Литовской ССР. В 1941 – 1953 гг. около 132 000 литовцев были депортированы в отдаленные районы СССР, в Сибирь, за полярный круг и в Центральную Азию. Им не разрешали покидать отдаленные деревни, куда их привезли. Причем более 70 % депортированных были женщины и дети. В тот же период примерно 200 000 человек были брошены в тюрьмы в Литве и в других частях Советского Союза. Около 150 000 из них были отправлены в ГУЛАГ, концентрационные лагеря Советской России, расположенные в основном в Сибири. Всего же около 600 000 заключенных были депортированы из оккупированных Советским Союзом стран Балтии – Литвы, Латвии и Эстонии.
Если в 1940 г. были репрессированы члены всех буржуазных партий, националистических и религиозных организаций, члены правительства и государственных органов Литовской республики, сотрудники полиции, офицеры царской, литовской и польской армий, то после войны к ним добавились все, кто сотрудничал с нацистами в 1941 – 1944 гг.
На фоне этих массовых репрессий, на фоне тотальной санации населения, осуществлявшейся силами НКВД-МГБ, в остановке полной вседозволенности, свойственной сталинскому тоталитарному режиму, и совершались бесчинства советских военнослужащих в отношении мирного населения Литвы, ни в чем не виноватого даже по критериям советских властей. Армия же считала иначе.
Из НКВД Литвы (позже МВД) регулярно поступали жалобы командующему Прибалтийским военным округом генералу армии И.Х.Баграмяну о неадекватном поведении военнослужащих (см. документы № 11 и 15), но это практически не помогало.
Не удивительно, что население восприняло эту сумму репрессивных мероприятий как оккупацию, а всех, кто этим занимался – независимо от того, проводятся ли государственные репрессии или проявляется «частная» уголовная инициатива, – как оккупантов. Все это вместе привело к возникновению партизанского движения на территории Литвы, с которым боролись части НКВД-МГБ. Войска НКВД-МГБ проводили военные действия против партизан, сжигали дома жителей, лишали жителей имущества, скота, пытали задержанных и расстреливали их как бандитов без суда и следствия. Примечателен случай, описанный в документе № 5: банда советских военнослужащих, которые грабили население уже под видом литовских партизан, якобы защищающих мирных граждан от советских оккупантов.
Такой была мирная послевоенная жизнь в Литовской ССР после освобождения ее Советской Армией от немецко-фашистских захватчиков.
И все эти трагические события – от массовых репрессий от имени государства до бандитизма военнослужащих Советской Армии – стали возможны вследствие одного исторического события: подписания «Секретного дополнительного протокола» к «Договору о ненападении» от 23 августа 1939 г.
Особо следует отметить документ № 17, посвященный нападению 26 июня 1948 г. группы советских военнослужащих на квартиру секретаря волостного комитета Коммунистической партии Литвы.
Случай напоминает знаменитый советский кинофильм «Никто не хотел умирать» (1965) Витаутаса Жалакявичюса. Краткое содержание: действие происходит в 1947 г. в деревне, в период становления в Литве Советской власти (как писали об этом фильме в советское время). Убит Локис, председатель сельсовета, пятый — за этот год, убит людьми из банды Домового, которые являются противниками Советской власти. Сыновья Локиса клянутся отомстить «лесным братьям»… и так далее.
В свете представленного ниже комплекса документов, в том числе и документа № 17, возникает ощущение, что Жалакявичюс в лучшем случае представил в своем фильме не всю историческую правду, а только ту, которую разрешалось представлять в советское время. А, может быть, и вовсе извратил историческую правду.
Кстати, Жалакявичюс упоминается в справке ЦК Компартии Литовской ССР от 3 апреля 1963 г.: «Другой режиссер киностудии ЖАЛАКЯВИЧЮС считает себя непревзойденным гением “киноискусства, выступает против “вмешательства” партии в искусство. После совещания творческих работников Литовской ССР он об этом отозвался как о вмешательстве партии в свободное “творчество” и что, мол, возвращаются старые времена. Преклоняется перед модернизмом в искусстве» (Lietuvos ypatingasis archyvas. F. K-41, ap. 1, b. 627, l. 231).
Видимо, к 1965 г. все недостатки своего мировоззрения режиссер успешно преодолел.
Документ № 1.
Совершенно секретно.
товарищу СТАЛИНУ И.В.
СНК СССР – товарищу МОЛОТОВУ В.М.
ЦК ВКП(б) – товарищу МАЛЕНКОВУ Г.М.
24 июля 1944 г.
Тов. СЕРОВ из Вильно сообщил следующее:
Секретарь ЦК КП(б) Литвы т. СНЕЧКУС заявил ряд претензий и жалоб на бесчинства военнослужащих 3-го Белорусского фронта.
В разговоре по этому вопросу, который происходил с участием т.т. СНЕЧКУСА, ГЕДВИЛАСА (председатель СНК Литовской ССР), МАКАРОВА (член Военного совета фронта) и СЕРОВА, т. СНЕЧКУС в повышенном тоне заявил: «До тех пор, пока красноармейцы и Военный Совет фронта будут на нас смотреть, как на фашистскую Германию и грабить, мы будем иметь претензии, и отношения не наладятся». При этом приводил ряд фактов грабежа и бесчинств со стороны военнослужащих.
Затем т. СНЕЧКУС сказал, что «если такой грабеж и бесчинства будут продолжаться и в Каунасе, то у нас и последние симпатии к Красной Армии пропадут».
На возражение, что по отдельным бойцам нельзя судить о Красной Армии, т. СНЕЧКУС начал говорить, что он как кандидат в члены ЦК и секретарь ЦК Литвы сообщит об этом ЦК и все эти факты подтвердит. В конце разговора т. СНЕЧКУС успокоился и заявил: «без вина, а разрешили вопросы полюбовно».
Тов. ГЕДВИЛАС активно поддерживал заявления т. СНЕЧКУСА.
Народный комиссар внутренних дел Союза ССР Л.БЕРИЯ.
Основание: Сообщение т. Серова от 20.VII-44 г.
(F. K-8, ap. 1, b.1, l. 5).
Документ № 2.
Совершенно секретно.
Народному комиссару внутренних дел Литовской ССР
комиссару государственной безопасности тов. Барташунас.
Докладная записка
Общее положение на территории Прекульской волости Мемельского края
С приходом частей Красной Армии в район местечка Прекулье все население и особенно из прибрежных деревень было эвакуировано на 10-15 км от берега. Оставшиеся без хозяев хутора, деревни, имущество находилось в сохранности и порядке.
Но недолгое пребывание здесь трофейно-хозяйственных команд и отдельных военнослужащих довело все это хозяйство и имущество до негодности.
Дома в большинстве своем непригодные для жилья, стекла побиты, печи разрушены, мебель, оставшаяся от вывоза, поломана и уничтожена на месте. Много с/х инвентаря поломано и свезено на сборные пункты как металлолом.
Со стороны многих военнослужащих и трофейно-хозяйственных команд наблюдается мародерство, насилование женщин, грабежи и даже убийства женщин.
На каждое воинское соединение спущены планы заготовки скота, овощей и зерна. Выделены специальные команды, дано указание, из каких источников создавать эти запасы, однако вместо того, чтобы организовать уборку овощей с поля, брать бесхозяйственных скот – эти команды в большинстве случаев занялись грабежом наседения, отнимая у него последний скот и запасы овощей.
Военнослужащие, командируемые по делам службы, заезжают «по пути» в населенные пункты, насилуют женщин, забирают у жителей продовольствие и уходят. Население деревннь парализовано действием части военнослужащих.
Увидя в ночное время военнослужащих, население убегает из домов и прячется.
Вверенной мне опергруппой НКВД выявлено ряд фактов произвола ряда военных над мирным населением.
В деревне Протнишкен у жителей Скребас, Бринкис, Будрике и ряда других ночью были похищены две лошади и корова.
Группы солдат с офицерами приезжают на хутора под предлогом «переночевать», ночью встают, запрещают хозяину выходить на улицу, сами грузят на машины скот и увозят.
У жителя деревни Грумбелье МАЯПРЕНИ отобрана почти вся картошка. Под вечер приехали военные на 3-х подводах и грузовой машине, нагрузились картофелем и уехали.
У жителей деревни Воверишкен – Мергис Анне, Екнис Анна 3 военных забрали запасы продуктов и одежду.
В настоящее время участились случаи грабежа зерна и картофеля у населения.
Многие трофейно=хозяйственные команды не сумели организовать уборку овощей с поля до морозов, взялись выполнить упущенное за счет запасов у населения, не считаясь с его требованиями.
Выше перечисленные факты имеют место во всех деревнях местечка Прекулье.
Имеют место факты насилования женщин со стороны военнослужащих.
В октябре месяце в деревне Пяулен была изнасилована под угрозой оружия девушка […]. Виновные в настоящее время привлекаются к ответственности.
21 ноября с.г. в деревне Протнишкен зарегистрирован факт изнасилования гр-ки […] 2-мя военными. Вечером этого дня на квартиру к Будрике зашли 3 военных и пригласили ее поехать с ними помоь им нагрузить машину картофеля. Заехав в один двор деревни Воверишкен, шофер и один солдат повели Будрике в сарай и, заткнув рот платком, — изнасиловали.
Расследование по всем этим фактам затруднено тем, что доступ в расположение воинских частей зачастую невозможен.
Прошу Вашего вмешательства.
Старший опергруппы НКВД м. Прекулье
ст. лейтенант (КАЗАКОВ)
24/XII-1944 г.
(F. K-41, ap. 1, b. 1114, l. 71, 72).
Документ № 3.
Сов. секретно
Командиру 4-й стрелковой дивизии войск НКВД
генерал-майору товарищу ВЕТРОВУ
По сообщению начальника Свенцянской опер. группы НКВД – НКГБ подполковника госбезопасности тов. ХИМЧЕНКО, 6-го февраля с/г в 24 часа мл. сержант 1-го батальона 25 полка ПАХОМЕНКО с 3-мя красноармейцами в городе Свенцяны зашли в дом гр-ки КОЗЛОВСКОЙ, забрали ее сына 1929 года рождения, учащегося, поляка и без всяких на то оснований недалеко от дома расстреляли его, заявив командиру части, что он был убит при попытке к безству.
Прошу Вашего распоряжения немедленно этот безобразный случай расследовать и виновных предать суду Военного Трибунала, приняв решительные меры к недопущению впредь подобных позорных явлений.
Народный комиссар внутренних дел Литовской ССР,
комиссар государственной безопасности БАРТАШУНАС.
8 февраля 1945 года.
Гор. Вильнюс.
(F. V-141, ap. 3, b. 6, l. 33).
Документ № 4.
«УТВЕРЖДАЮ»
Начальник ОКР НКВД «СМЕРШ» 4 СД ВВ НКВД
майор ЗУЙКОВ
26 декабря 1945 г.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
О возбуждении ходатайства о привлечении к дисциплинарной ответственности младшего лейтенанта МАРЧУКОВА
26 декабря 1945 г.
гор. Вильнюс.
Я, следователь ОКР НКВД «СМЕРШ» 4 СД ВВ НКВД, рассмотрев следственное дело по обвинению бывшего командира роты 266 полка ст. лейтенанта ИСАКОВА и командира взвоа мл. лейтенанта ШУЛЯКОВА в пр. пр. ст. 193-17 «Б» УК РСФР
НАШЕЛ:
15 августа 1945 г. бывшим командиром роты 266 полка ст. лейтенантом ИСАКОВЫМ и командиром взвода мл. лейтенантом ШУЛЯКОВЫМ при выполнении оперативного задания в хут. Гальвишки Жослинской волости Литовской ССР были незаконно задержаны и после расстреляны ни в чем не повинные граждане ВЕРБУХ А., БУЛАХ Алексей, БУЛАХ Антон и СОКОЛИНСКИЙ Иван.
С целью скрыть совершенное преступление ИСАКОВ донес по команде, что поименованные граждане им будто бы убиты как бандиты в боевом столкновении. В свете этого ИСАКОВ составил фиктивный акт, который подписал кроме него оперуполномоченный Жолинского волостного отделения НКВД мл. лейтенант МАРЧУКОВ, тогда как МАРЧУКОВ с ИСАКОВЫМ не был и обстоятельств расстрела БУЛАХ и других не знал.
Подписание данного акта МАРЧУКОВЫМ есть не что иное, как результат его безответственного халатного отношения к делу, однако этим МАРЧУКОВ вольно или невольно способствовал укрывательству преступников и безнаказанным остаться не может.
На основании изложенного
постановил:
Возбудить ходатайство перед народным комиссаром внутренних дел Литовской ССР о привлечении оперуполномоченного Жослинского волостного отделения НКВД младшего дейтенанта МАРЧУКОВА к дисциплинарной ответственности.
Копию постановления направить прокурору.
Следователь ОКР НКВД «СМЕРШ» 4 СД ВВ НКВД
лейтенант Волкодав.
(F. V-141, ap. 3, b. 15, l. 2).
Документ № 5.
Совершенно секретно
Министру внутренних дел Литовской ССР генерал-майору тов. БАРТАШУНАС