Я взбегаю по бревну, прыгаю, вхожу в озеро свечкой - класс! Купание в жару, да посреди рабочего дня - самое то. Вода теплая, воздух в лесу чистый и свежий. Кажется что тебе весь мир улыбается!
Внезапно тело обжигает холод. С воплем вылетаю из воды, и челюсть сама падает до земли. Везде, куда падает взгляд лежит ...снег? Поднимаю голову - на небе светит ...луна?!
Итак здесь зима и ночь, и я в одних трусах претендую на роль свежезамороженного мяса. Вспоминаю в какой стороне деревенька, где мы остановились и бегом туда. Мы, это бригада электромонтажников. И здесь мы тянем кабель. Новый, старый кто-то из местных сдал на лом. Тянем помоему зря, работы здесь нет, уедем - его снова срежут.
Снега на протореной дороге мало, так что бегу довольно резво, да и мороз, градусов под 20 способствует. В голове бъется - быстрее, еще быстрее, мысли где, как, почему до поры замерзли. Вот и ближний двор. Не раздумывая перемахиваю забор, ломлюсь в дверь - закрыта. Странно, как помню в деревне закрывались лишь мы. Сзади раздается угрожающее рычание - отпрыгиваю в сторону. Мимо пролетает здоровенный пес. Опа! Надо валить. Вижу в стороне от дома длинное низкое сдание - сарай? Бегу туда, только захлопываю ворота, как они трещат под напором разъяренной псины. Извини меньшой брат, но здороватся с тобой, мне совсем неохота. В сарае? овине? тепло... Глаза слипаются, в голове пустота. Начинаю засыпать прямо у ворот. Сквозь дремоту слышу как кто-то орет на пса, потом пытаются открыть ворота.
- Занято - говорю, спать надо, ночь на дворе.
- Ты кто? - голос со двора.
Кто, кто поспать не дадут, любопытные, счас я вам полюбопытствую.
- Царь.
- Кто?!
- Дмитрий Иоаннович. Рюриковичи мы.
Во дворе наступает мертвая тишина, только пес пытается гавкать, но на него шикают и он обиженно замолкает. Снова начинаю засыпать, но тот же голос спрашивает что я в их овине делаю. Честно говорю что сплю. Мне предлагают перейти в дом, там мол удобней. Удобней? Ладно, соглашаюсь. Выхожу, иду в дом, при этом шествую как "истиный" царь, т. е. как государи в различных исторических фильмах. Увидев кровать, падаю в нее и сразу засыпаю.
Утро. Просыпаюсь в хорошем настроении. Вспоминаю вчерашнее. Тихо, но оччень долго ржу. Этож надо так накушатся. Зима, пробежка по снегу. Один разговор чего стоит. Царь! Ха-ха-ха... А если скорую вызовут? Или, что хуже, до начальства дойдет? Отрицать, все отрицать! Типа, меньше пить надо, или больше закусывать.
В дверь скребутся, предлагают пойти покушать. С большим удовольствием иду, но вместо завтрака вижу собрание дедков. В середине седой как лунь дед, сгорбленный буквой "г" и длинной бородой до пола, самой длинной из всех, и неожиданно острым взглядом из под кустистых бровей. Рядом три деда помоложе и священник - здоровенный мужик лет пятидесяти. На вид вылетый дьякон.
Смотрю на них и начинаю понимать, что влип. Минимум попал к сектантам, типа старообрядцев, максимум влетел в прошлое, в 16-17 век. В любом случаи от царя нужно открещиватся, причем двумя пальцами или всеже тремя? Говорить кротко и коротко, а то бо-бо будет, вон как "дьякон" смотрит. Для начало кланяюсь в пояс , желаю всем здраствовать, и сразу обращаюсь к священнику:
- Благословите святой отец.
- Благослови тебя Бог! - Он торжественно перекрестивает меня ДВУМЯ пальцами. Потом вспохватывается:
- Так это ты отрок царем назвался?
- Что вы батюшка!, как можно?
- Вчера что говорил?
- Что спать охота.
- А именем царевича зачем назвался?
- Своим назвался, то имя мое - Дмитрий сын Иванов.
В разговор вступает дед слева:
- Демьян другое говорит.
- Так с просонью послышалось, кто я чтоб на царскую шапку претендовать?
Дед справо, грозно:
- Зачем в овин залез?
- От пса спасался.
- Почему раздетый?
- Люди лихие раздели, даже обрили нехристи. - вспоминаю, что бритый.
Говорю кротко, потупив взор в пол.
Собрание озадаченно переглядывается. Косится на старшего деда. Тот обводит меня взором, затем говорит чтоб покормили. Прибегает молодой парень, лет шестьнадцати, молча ведет в другую комнату. Там накрыт стол. Еда простая: щи, гречневая каша с кусками мяса, хлеб, пироги с капустой и рыбой, квас. Ни майонеза, ни кетчупа. Щи без картошки. Посуда и мебель деревянные. Точно, или сектанты или прошлое. Моих нет, машин, музыки или телевизора не слышно. ЖопА. Что делать? Вспоминаю любимые книги про попаданцев. Мазин "Варяг". Попал, нашел учителя, стал крут. Только там ГГ бывший десантник, а я связист из РВСН. От драки не побегу, но все мое умение - уличная драка - бей всем по всему. И против оружия или обученного бойца не катит. "Янки" Марк Твенна. ГГ крутой инженер. На раз делает техническую революцию. Вот только я еле учагу закончил. Зато много читал и смотрел всякой всячины. Знаю, что главное правильную идею подать. Например гаубицы появились в 17 веке, в середине или конце. А я их сейчас придумаю! Так что могу стать крутым теоретиком. Что еще? "Варвары" то же Мазин. Второй из ГГ вроде обычный парень, но у него признали наличие удачи и записали в вожди, правда сначало женили, т.е. за ним стояла родня. Его удача - это правильное планирование, расчет собственных сил и осторожность. СТОП! Я не хочу жениться! Молод я еще!!. Думай голова шапку куплю!
А в это время в другой комнате...
- Лях это или немец какой! Боярину отдать, пусть попытает.
- С чего взял Алексей Митрофаныч?
- Бороды нет, говорит не понашенски.
- Так новгородец иль рязанец тож не по нашенски говорит. А бороду любой тять ляхский отрезать может. Смизматики, прости меня Господи.
- Боярин он, спину гнуть не умеет.
- У бояр руки от оружия мозолистые. Инок это.
- Из бояр.
- Пусть Лука Иванович решает, что с ним...
Во дворе раздается лай, ржание, крики, затем собачий визг.
Я выбегаю во двор. Там...там поляки, как в кино показывают. Шляхта, крылатые гусары - человек шесть. Пес лежит разрубленный. Посреди двора, рядом с конями стоит поляк, держит окровавленную руку и громко ругается, я думаю. Двое задирают девчонке юбку. Паренек, что провожал до столовой приколот к овину копьем. Двое ляхов пинают лежащего на земле мужика, лет сорока и грозят саблями. Шестой, видимо начальник сидит на коне и надменно так все это оглядывает. Вот уроды! Да таких мочить надо и желательно в сортире! Громко ору: "Наших бьют!" и бегу к поленнице. Хватаю, кидаю в коней. Те шарахаются, сбивают укушенного - тот взвыв теряет сознание - минус один. Второе полено летит в насильников, там один штаны снял, авось не увернется - увернулся, но запутался и упал. Типа минус 2. Ко мне бежит лях в желтой куртке, что-то орет. Видимо сдавайся, убью быстро. Счас! Кидаю ему в ноги полено, а другим бью наотмашь. Он перепрыгивает первое, но уклонится от второго неуспевает и рефлекторно подставляет саблю - дзинь!, сабля в одну сторону, вражина с воплем в другую, рука висит плетью - минус 3. Из дома выбегают пять мужиков с топорами. Сходу рубят безштанного и достают одного из пинальщико, потеряв одного. Поляки - минус 4. Но пятый лях, в кирасе и шлеме почти мгновенно укладывает троих. Последний из мужиков, крутя топором "восмерку отступает к дому. Главный поляк подскакивает ко мне на коне и колет копьем. Пытаюсь увернутся, но он ловко меняет направление и протыкает мне правую руку. Больно.
У него перекашивает рожу, и он резко дергает копье - рука взрывается болью.
- С...ка - рычу.
- Будешь уми...хр-хр - сквозь его шею на меня смотрит стрела. В двор врываются трое всадников и десятка два мужиков с топорами и вилами. Поляк в кирасе, громко ругаясь пытается достать копье - из спины. Мужик в тегиляе с хеканьем опускает на его голову топор. Прибывшие быстро вяжут целых ляхов, добивают остальных. Собирают добычу.
- Ты царем назвался? - раздается надо мной высокомерный голос.
Поднимаю голову. Передо мной стоит мужик лет 25. В бахтерце, в валенках, и островерхом шлеме с стрелкой и кольчужной сеткой по краю. Одна рука гладит рукоять украшеной золотом сабли, другая поигрывает топориком. Солидный парниша, да еще и шкуру мне и остальным спас. Только ведет себя больно нагло. Знаю таких, если не осадишь, на шею сядут. Молча смотрю ему в глаза.
- Ну?! - не привык ждать.
Я молчу, смотрю прямо в зрачки, не мигая. Про себя говорю: "Ты никто, плевть мне на тебя, на одну ладонь положу - другой прихлопну". Короче провожу себе сеанс аутотренинга, т.е. самовнушения. Чувствую как меня распирает злость, начинает выпячиваться челюсть, сдвигаются брови. Он не выдерживает взгляда, на миг отводит глаза. Все!
- Нет. - Кротко опускаю глаза в землю.
Во дворе тишина, все делают вид, что страшно заняты, но слушают, чуть не в рот заглядывают.
- Кто ты?
Я не говоря ни слова начинаю разглядывать раненую руку. Ко мне подходит женщина средних лет, быстро осматривает, мажет какой-то гадостью и накладывает повязку.
- Кость цела, но мякоть сильно расковыряли. Заживать долго будет. Потом кланяется и быстро уходит к другим.
Боярин стоит рядом и явно не знает, что ему со мной делать. Нужно что-то придумать, а то надумает на мою голову.
- Тебя как величать?
- Лука Иванович, Листвиновы мы. Здесь вотчина наша.
- А это разбойники иль так, погулять вышли? - киваю на ляхов.
Он мрачнеет:
- Погулять, из гарнизона они.
- И много их?
- Полста конных и столько же пеших.
- А нас если всех собрать?
- Я, да три воя.
- Я про поместное ополчения.
Он кривится:
- Нет больше ополчения.
Уже за столом узнаю, что раньше в ополчении было четыре сотни, но половина сгинула в стражениях, около сотни пропали без вести. Остальные сидят по усадьбам, не веря никому. И на зов даже не откликнутся.
- А черных людей сколько собрать можно?
Лука Иванович смотрит изумленно:
- Да какой от них прок, только сгинут зря.
Это точно, картина как один лях-воин мгновенно уложил троих все еще пред глазами.
- Да и не пойдут они.
Я задумываюсь: "Если занять боярина мыслей о мести, он про меня меньше думать будет, а там и мне что-нибудь в голову придет".
Один из воев, Федор как бы про себя говорит:
- Слышал я, что спасся царевич Дмитрий Иоаннович, не поднялась рука у душугубов на невинного отрока. За столом враз стихает. Намек ясен как день - только мне это надо?. Резко обрываю:
- Говорят на луне кур доят. Спать пора, с утра делом займемся.
Лежу в кровати, типа сплю и типа провожу анализ ситуации, решаю, что делать? Итак:
1. Я в прошлом - это плохо, но жив, накормлен, под крышей - это очень хорошо.
2. Я здесь никто и звать меня никак - плохо, но кое кто думает (почти все окружающие), что я воскресший царевич Дмитрий, сын Ивана Грозного. Т.е. сразу меня не прибьют - хорошо, НО!, от такого звания надо отмазыватся, не то прибьют потом - плохо.
3. С моими теоритическими знаниями я могу неплохо устроится - хорошо, только здесь война идет - плохо! А уйти туда где нет, немогу - нет знаний об окружающем мире.
Итог:
Собираем имформацию, направляем взор окружающих в сторону - подальше от меня. Ждем...
По утру уезжаем. Едем в усадьбу Луки Ивановича, которую решили сделать штабом и центром антиляхского сопротивления. На конях... Только я на них даже не сидел. Объясняю, что по миру пешком гулял. Лука кивает и дает мне самую смирную лошадь. И теперь я довольно мягко трусю на кобылке рыжеватой масти и рыжей кличке Лисена. Сие хитрюга время от времени косит неменее хитрым глазом и начинает прибавлять в скорости. Отчего у меня от тряски начинает болеть рука и я начинаю жалобно стонать - громко, вдруг не услышит. Лисена сразу переходит на более ровный аллюр и виновато (надеюсь) прядет ушами. Но через некоторое время все повторяется. Наконец это надоедает второму воину Луки - Прохору, и он предлагает мне плеть. Вот еще! Животных мучить. Я смотрю ему прямо в глаза и объясняю куда он ее себе может сунуть. Что касается моей лошадки, то кто тронет МОЕ, тот тронет МЕНЯ. Стиль разговора копирую с дона Корлеона. Заметил, что на местных это как холодный душ действует. Вот и Прохор бледнеет, начинает извиняться, говорит, что он не то имел ввиду и вообще такой лошадки еще поискать надо. Золото, а не лошадка! Федор делает вид, что сторожит. Лука кривит губы, но молчит. Потом осаживает коня:
- Великие Дубки!
Из-за поворота появляется низкий холм, на нем, окруженный земляным валом и частоколом, высокий, в три этажа, большой дом.
- Хороший домик, я бы сказал дворец. - Перевожу взгляд с дома на Луку и вопросительно поднимаю левую бровь.
Он хмурится, нехотя говорит:
- Род наш добрый, еще при Владимире Святом поднялся. Но при Иване III в немилость впал - это все что осталось.
- Обедать пора, и подумать, что в посланиях написать, чтоб хоть слушать стали.
- Правду. Царь когда еще будет, а ляхи около домов наших. Лазутчиков посылают смотреть где, что есть. Пленные говорят, что суда новый воевода едет. Высого рода, но оч-чень бедный. Смекаешь?
- А это не обман?
- Нет Лука Иванович, это военная хитрость.