Аннотация: Работа, выполненная в феврале - марте 2022 года.
Петраков Игорь Александрович
ЮМОР В КИНОПОВЕСТЯХ ГРИГОРИЯ ГОРИНА
Исследование выполнено в феврале -- марте 2022 года.
Омск 2022
СОДЕРЖАНИЕ:
1. ВВЕДЕНИЕ
Материал
Актуальность
Время
Юмор
2. БИОГРАФИЯ
3. ОСНОВНАЯ ЧАСТЬ
3.1. Шутки о переходе в мир иной.
3.2. Сюжет о колдуне и красавице.
3.3. Синтаксический параллелизм как средство создания комического эффекта.
3.4. Анекдоты, связанные с чистым абсурдом.
3.5. Анекдотическое снижение
3.6. Шутки с национальным колоритом.
3.7. Юмор, связанный с портретом ( внешностью ) героя.
3.8. Шутки в сторону власти и воинства.
3.9. Метафизические анекдоты ( на темы культуры, философии и религии ).
3.10. Обыгрывание мотивов сумасшествия.
3.11. Житейские анекдоты на тему брака.
3.12. Бытовые анекдоты ( например, на тему денег ).
3.13. Историко-литературные анекдоты.
4. БИБЛИОГРАФИЯ
5. СПИСКИ ЛИТЕРАТУРЫ
1. ВВЕДЕНИЕ
Киноповести Григория Горина -- явление в русской литературе неординарное и оригинальное. Они не теряют свою актуальность и по сей день, так как юмор в них касается "вечных" тем и философских вопросов. Поэтому я решил провести настоящее исследование с целью как можно более подробно охарактеризовать природу горинского юмора и сатиры, представленных в его известных киноповестях.
Материал исследования.
В данной работе в основном будут рассмотрены следующие произведения Горина:
1. "Тот самый Мюнхгаузен".
2. "Формула любви".
3. "Дом, который построил Свифт".
4. "О бедном гусаре замолвите слово".
5. "Убить дракона".
Актуальность исследования.
Об актуальности киноповестей Горина сегодня так пишет автор канала "Scope: культурология" -
.. его пьесы сегодня не устарели и переживают, по сути, второе рождение (И "Тиля", и "Свифта", и "Мюнхгаузена" ставят во многих театрах и по сей день). Ведь, как говорит его Свифт: "Человек слабее смерти потому, что у нее есть преимущество: она знает час своего прихода, а человек - в неведении... А теперь мы с ней на равных! И неизвестно, за кем последнее слово".
"Вечные темы" и "вечные" философские вопросы у Горина осмысливались часто по-современному. Вот что пишет Горин в своей "Автобиографии".
Начинались так называемые "застойные времена". Я беру эти слова в кавычки, потому что в искусстве застоя вообще не бывает. Живая идея всегда пробивалась к жизни, как трава из-под асфальта... Поэтому настоящие прозаики писали "в стол", кинематографисты клали готовые фильмы "на полки", художники развешивали свои картины на кухнях...
Театру, может быть, было труднее всего! Ему нужен был зритель, и не будущий, а современник! И говорить хотелось в полный голос, не спотыкаясь о бесконечные запреты...
Я решил помочь зрительской фантазии. Стал сочинять пьесы-притчи, основанные на исторических и литературных легендах. Первая из них называлась "...Забыть Герострата!" ...Древний греческий город Эфес, сожжённый храм, беспородный хам, рвущийся к власти... Мне казалось, думающие люди меня поймут. Пьеса имела успех. Люди всё поняли. Цензоры тоже.
Работник Министерства культуры с выразительной фамилией Калдобин задал мне уникальный по изобретательности вопрос.
- Григорий Израилевич, - сказал он мне, - вы же русский писатель? Так?! А зачем же вы тогда про греков пишете, а?
Я не нашёлся, что сказать в ответ. Да и как можно было объяснить этому убогому чиновнику, что кроме его учреждения существует иное пространство, имя которому - Вселенная, и кроме его календарика с красными датами существует иное время, имя которому - Вечность.
Как видно, писатель тоже не жаловал представителей советской власти. И относился к ней, нашей драгоценной, как минимум, критически.
Вот что пишет В.Е. Головчинер в статье "ГОРИНА НАДО ОСМЫСЛИТЬ КАК НАШУ ЗАКОНОМЕРНОСТЬ..." -
..почему драматург Горин не попал в поле зрения исследователей, отчасти понятно. Наша литературная и театральная критика на протяжении многих десятилетий работала "обоймами": занималась теми явлениями, которые легко выстраивались в некий очевидный ряд, чаще всего по тематическому признаку. Горин ни к одной известной "обойме" не мог быть отнесен. В проводимых в семидесятые-восьмидесятые годы дискуссиях о производственной пьесе, о герое современности, о "новой волне" в драматургии его имя не могло звучать: о производстве как таковом он действительно не писал, внешне его Герострат, Тиль, Мюнхгаузен и другие персонажи мало походили на героев Арбузова, Розова и других писателей, работавших для театра, да и вошел Горин в современную драматургию не с "волной", а индивидуально. Особая манера драматургического письма привлекла к нему нетривиально мыслящих режиссеров, и она же затрудняла работу критиков, не позволяла осмыслить его пьесы с точки зрения общепринятых правил, известных тенденций.
Исследовательница говорит, что творчество Горина необходимо рассматривать в ряду таких авторов как Булгаков, Шварц, может быть, Н.Эрдман, а также, конечно же, Вильям наш Шекспир.
Головчинер сравнивает творческий путь Шварца и Горина и замечает, что оба драматурга в лучших своих пьесах обращались к возбуждающему сознание, воображение зрителя известному культурно-историческому материалу, "чтобы лучше понять, что происходит в глубинных слоях массового сознания их современников, от чего зависит поведение многих и каждого в отдельности. При этом Шварц менял детали, психологические мотивы поведения известных героев, но в значительной степени сохранял каркас старых сказок или соотносил с ними, явно узнаваемыми, действие своих пьес. Для творческой фантазии Горина достаточно было знакомого имени - концентрирующее внимание, оно, как правило, выносилось в заглавие пьесы, чтобы из него, как из зерна, вырастала новая "небылица"".
Вывод: оглядываясь назад, на отошедшие и возвращающиеся уже отраженными в науке, искусстве, публицистике семидесятые годы, можно говорить об уникальности пьес Горина "...Забыть Герострата!", "Тиль", "Тот самый Мюнхгаузен...", а также более поздних - "Дом, который построил Свифт" (1982 год), "Поминальная молитва" (1987 год). Написанных в пору, "когда проявление свободной мысли, стойкости духа было возможно только за пределами государства или втайне от него, они выходили к зрителю, воздействовали на него в духе, противоположном дозволенному. Этому способствовала в том числе счастливо найденная драматургом форма - условно-метафорическая форма эпической драмы маяковско-шварцевского направления".
Представляется, что эти слова являются отчасти политически ангажированными. Стремление исследовательницы обличить советский строй достойно, как говорится, лучшего применения. А с каким пафосом ведется речь о советских войсках в Праге.. Как будто это не наши, отечественные, войска, а войска иноземных интервентов. Интересно, что по этому поводу сказал бы патриот Юрий Поляков?
Время
Л.А. Ипатова в статье "Проблематика пьесы Г.Горина "Поминальная молитва" утверждала, что для автора "Того самого Мюнхгаузена" все люди являются современниками, а потому "фламандский шут Тиль Уленшпигель становится понятен московским сверстникам и призывает их к свободе ( вспомним фразу из "Убить дракона": - Мальчик, тебе нужна свобода? - Не знаю, может, и нужна. - Что ты мелешь?!" ), немецкий барон Мюнхгаузен мог учить русских людей ненавидеть ложь" ( с. 37 ).
Действительно, границы времени и пространства здесь стираются.
Юмор
ФЕДОРОВА Надежда Константиновна в автореферате диссертации на соискание уч. степени кандидата филологических наук под названием ПЬЕСЫ И КИНОПОВЕСТИ Г.И. ГОРИНА КОНЦА 1970-х - 1990-х ГОДОВ: ГЕРОЙ И ХРОНОТОП говорит о "развитии игровой иронико-философской прозы" во времена Горина. "Отмеченная Т.Л. Рыбальченко тенденция развития литературы 1970-х годов проявилась и в текстах Горина. Среди произведений, написанных в эти годы, исследователи выделяют пьесы " Забыть Герострата'", "Тиль" и "Самый правдивый" ("Тот самый Мюнхгаузен") как определяющие специфику стиля драматурга тяготение к иронии и притчевой иносказательности".
Одновременно замечено, что именно литературное творчество Горина в области кинодраматургии высоко оценивается критиками и литературоведами и, по мнению специалистов, заслуживает места в ряду литературных явлений мирового уровня.
Юмор в произведениях Горина возникает благодаря и наличию оригинального образа героя - выдумщика, шутника, мастера иронии. Вот что пишет Федорова по этому поводу:
Мюнхгаузен творит мир вокруг себя и ломает традиционные представления обо всем существующем В легкоузнаваемую схему романтического конфликтного двоемирия, автор помещает знакомого читателю с детства персонажа, на первый взгляд в ней абсолютно неуместного. Такое парадоксальное единение позволяет Горину расширить смысловую палитру произведения - от героико-трагических до иронико-сатирических оттенков.
( автореферат, с. 17 ).
Вывод: барон Мюнхгаузен -- идеальный герой Горина, "романтик по духу, тонкий, ироничный, свободный, умный" ( там же ).
Мила Славская из "Вечерней Москвы" заметила, что герой Горина не должен был казаться излишне серьезным ( см. "Я не боялся казаться смешным" ). Так, в его сценарии ныне крылатая знаменитая фраза барона была следующей: "Серьёзное лицо ещё не признак ума, все глупости на земле делаются именно с таким выражением лица". А на озвучивании фильма Олег Янковский оговорился: "Умное лицо ещё не признак ума..."
В статье ОСТРОСОЦИАЛЬНOCТЬ - OСНOВНOЙ ПРИЕМ ДРАМАТУРГИИ ГРИГOРИЯ ГОРИНА Байбекова Алина Тимуровна называет Горина "великим драматургом двадцатого века", а также писателем и сатириком.
Приводится отзыв о пьесе "Чума на оба ваших дома" советского и российского режиссера, публициста А. А. Гончарова: "Сегодня, когда весь мир обезумел от вражды, от крови, от нелепицы "баталий" наших Монтекки и Капулетти, идиотизм вражды уже становится предметом юмора, а потому продолжение этой темы ...драматург Г. Горин решает даже не трагикомедией, а трагифарсом".
В самой статье не единожды, напомню, Горин назван сатириком.
Заметим, что нередко юмор у Горина был рассчитан на конкретных исполнителей ролей в фильме. Так случилось с "Формулой любви", о чем пишет "Вечерняя Москва":
У Толстого граф Калиостро приезжает в Россию и встречается с местным помещиком, а его спутница влюбляется в помещика и остаётся с ним. К тому же Горин сочинил довольно много шуток и деталей в расчёте на конкретных артистов - Захаров предварительно наметил, кто кого будет играть в "Формуле любви" и рассказал об этом сценаристу.
( "Я не боялся казаться.." )
На сервере "Вокруг ТВ" сказано, что Горин часто переживал, что его образ ассоциировался исключительно с юмористическим жанром. "Во многих шутках Горина таился глубокий философский смысл, который не сразу можно было обнаружить. Благодаря этому уникальному качеству, произведения Григория Горина не потеряли своей актуальности и по сей день".
От себя заметим, что метафизические шутки а также истории, имеющие корни в литературе - составляют целый пласт юмора в киноповестях Горина.
В статье В. И. Гуменюка ( г. Симферополь, Крым ) ПЬЕСА ГРИГОРИЯ ГОРИНА "ПРОЩАЙ, КОНФЕРАНСЬЕ!" И ЕЕ ВОПЛОЩЕНИЕ НА КРЫМСКОЙ СЦЕНЕ рассматривается художественная специфика, в частности жанрово-стилевое своеобразие, образная система, композиционная структура пьесы "Прощай, Конферансье!".
В частности, замечено, что Г. Горин -- драматург весьма изобретательный и утонченный. "Ему присущ неповторимый стиль, в котором органично сочетаются такие, казалось бы, несовместимые художественные аспекты, как острая публицистичность и глубинный драматизм, трогательный лиризм и ироничное остроумие".
В статье СВОЕОБРАЗИЕ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ СТРУКТУРЫ ПЬЕСЫ Г. ГОРИНА "ДОМ, КОТОРЫЙ ПОСТРОИЛ СВИФТ" М.В. Егорова характеризует сценарии Горина как "комические фантазии", где "ключевыми можно назвать мотивы жизнетворчества и мифотворчества, что определяет и откровенную условность, театральность его пьес" ( 2011, 103 ).
С. Овчинникова называет Горина "ироничным философом", а его пьесы - фантасмагориями, в которых "можно тасовать времена, взрывать обыденность, придумывать быт и обустраивать домысел".
При этом заметим, что, например, в "Свифте" юмор и трагическое могут соседствовать друг с другом. Так, М.В. Егорова в своей статье утверждает, что "гибель" героев Горина может казаться не столь значительным событием, "и все же каждая из них разыгрывается как "маленькая" трагедия, позволяющая раскрыть их истинную суть: лилипут, возомнивший, что он выше своего друга, поскользнулся и утонул в чашке с чаем; великан, который по приказу короля стал как все, пронзил себя мечом в несостоявшейся схватке с Ланцелотом; Рыжий констебль, пожертвовав своей жизнью ради освобождения актеров, впервые совершил решительный поступок".
В статье ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ПЛАСТИЧЕСКИЕ ДЕТАЛИ В ПЬЕСЕ ЕВГЕНИЯ ШВАРЦА "ДРАКОН" И ВОЗМОЖНОСТИ ИХ КИНЕМАТОГРАФИЧЕСКОГО ВОПЛОЩЕНИЯ Ермилова Н.Б.( ФГБОУ ВПО "Санкт-Петербургский государственный университет кино и телевидения", Санкт-Петербург, e-mail: rektorat@gukit.ru ) замечает, что "когда в перестроечное время на экраны вышел фильм режиссера Марка Захарова и сценариста Григория Горина по мотивам пьесы Евгения Шварца "Убить дракона" (1988 г.), фильм показался слишком тяжелым и чрезмерно наполненным сценами жестокости и насилия, особенно в сравнении со стилистически изящной и мудрой пьесой Шварца. Создавалось впечатление, что боль человеческой души, о которой писал Шварц, полностью подменялась в нем показом физических страданий".
Замечание справедливо отчасти. Действительно, в киноповести "Убить дракона" ирония и сатира идут рука об руку с показом человеческого страдания, с трагическими моментами жизни.
Автор статьи считает, что киновоплощение пьесы Шварца проигрывает оригинальному тексту. И вот по какой причине:
Можно предположить, что в очень гротесковой трактовке этого сюжета на экране с помощью компьютерной анимации удастся воссоздать описанные Шварцем детали.
Но созданные таким образом детали не смогут воплотить на экране образ чудовищной несовместимости с нормами человеческой морали и нравственности, открыв зрителю всю глубину смысла, который вкладывал в них драматург Евгений Шварц. Очевидно, что для достижения определенного эффекта воздействия описание их должно именно проговариваться в диалогах, поясняться, как оно и происходит в пьесе. Эти яркие художественные детали существуют только в словесном варианте.
( Фундаментальные исследования, вып. 5, 2014, с. 611 ).
Заржецкий Василий Владимирович в автореферате диссертации ТРАДИЦИИ БАЛАГАНА В РУССКОЙ СОВРЕМЕННОЙ ДРАМАТУРГИИ ( Специальность 10.01.01,- русская литература, М., 2006 ) сводит юмор пьес Горина к традиции балагана. Утверждается, например, что для Горина балаган -- это один из художественных приемов при обработке материала, очень современного и в то же время общечеловеческого. А онтологическая и экзистенциальная проблематика, тип героя и конфликта делают его пьесы философскими притчами. В них удачно сплетаются балаганные традиции и проблема диалога с "чужим словом", заимствования.
Особо рассмотрена фигура героя киноповести Горина Мюнхгаузена. Он охарактеризован как большой оригинал и шут-философ, умеющий смеяться над собой:
Мюнхгаузен Горина -- шут-философ: его взгляд на жизнь шире, чем у других персонажей, он смело разрывает рамки привычных воззрений, тайны мироздания ему гораздо доступнее, чем остальным действующим лицам.
Применяя бурлеск при создании образа Барона, Горин даёт читателю возможность увидеть, что такие понятия, как пространство, время, - не абсолютные величины для Карла Иеронима. Взорам читателей предстает символическая фигура Художника, стремящаяся улучшить и преобразить окружающий мир, сделать его чище, естественней, искренней, прекрасней - и добиться всего этого посредством особого умения смеяться над собой и иронического отношения к другим. Образ шута-философа вырастает из слияния знаменитых легенд о бароне, исторических данных и характерных черт балаганного гистриона.
Образ шута-художника универсален и современен. Гр. Горин считал: "Время Мюнхгаузена - это время шестидесятников. Романтик-герой, поднимающийся по лестнице, не желает жить во лжи. Он поэт, который хочет каждодневных перемен и больше всего боится пошлости и спокойной жизни".
( автореферат, 2006, с. 15 )
Не зря в финале повести герой призывает своих соотечественников улыбаться. Ирония и юмор - питают жизненные силы его на протяжении всего повествования. В смешные ситуации попадают и его окружающие персонажи - чаще всего, помимо своей воли. Она сталкиваются с парадоксальным мышлением барона - и, естественно, приходят в недоумение и раздражение. Ведь барон будто бы выбивает их "с привычной жизненной колеи".
Вывод: следуя традициям балаганного театра, Горин для обличения героев, бпротивостоящих Мюнхгаузену, избирает сатирический подход, особенно в отношении наиболее статичных, не поддающихся каким-либо душевным изменениям героев, которые принципом своего существования избрали ложь (Якобина и Феофил Мюнхгаузены, Рамкопф, Пастор).
Что касается "Дома, который построил Свифт", то эта работа охарактеризована исследователем как философская трагикомедия-притча с элементами фарсового балагана.
Вывод: остросатиричный, ставящий проблемы ребром, лацци - балаган (с его солеными шутками, едкими насмешками) и карнавал (с целой вереницей то ли масок, то ли людей) удачно вливаются в рамки драмы-концепции.
Есть в работе Заржецкого и слова, которые являются "научным выводом", касающимся творчества Горина в целом -
Превращая и перевоплощая героев легенд в своих грустных героев, Григорий Горин оправдывает распространенное о нем в литературных и театральных кругах мнение как о "светлейшем шуте русской драматургии".
( автореферат, 2006, с. 17 )
Иронию можно назвать любимым творческим методом Горина. Не зря в книге "Иронические мемуары" он с улыбкой признавался: "... В преклонном возрасте Фаина Георгиевна Раневская сказала: "Ах, я становлюсь такой старой, что уже забываю собственные мемуары". Так вот, пока память мне не изменяет, я решил делать мемуарные записи об артистах, режиссерах, писателях, с которыми мне повезло работать и дружить...При этом мне хотелось избежать излишней серьезности. Потому что про живых надо рассказывать только весело... Во всяком случае, чтоб посторонние люди, услышав, тоже улыбнулись...Поэтому мемуары у меня иронические ..."
В. И. Карасик ( Государственный институт русского языка имени А. С. Пушкина ) в статье СЮЖЕТНО-КОММУНИКАТИВНЫЕ ВЕКТОРЫ ТЩЕСЛАВИЯ (НА МАТЕРИАЛЕ ПЬЕСЫ ГРИГОРИЯ ГОРИНА "ЗАБЫТЬ ГЕРОСТРАТА!") рассматривает сюжетные и коммуни-кативные характеристики проявления тщеславия как осуждаемого стремления добиться славы недостойными способами.
Он же признает, что Горин - "один из интереснейших авторов поздней советской эпохи. Он писал блистательные сатирические рассказы, фельетоны и сценарии, в которых остроумно и глубоко изображен внутренний мир человека".
То есть опять же акцент делается на юмористической и сатирической стороне дарования писателя.
Е.И. Лелис (Санкт-Петербургский государственный институт кино и телевидения г. Санкт-Петербург, Россия) в статье ЯЗЫКОВАЯ АРХИТЕКТОНИКА СОВРЕМЕННОГО ХУДОЖЕСТВЕННОГО ТЕКСТА (НА МАТЕРИАЛЕ РАССКАЗА Г. ГОРИНА "ЁЖИК") дает лингвостилистическое толкование рассказа Г. Горина "Ежик", показывает, как языковая архитектоника текста дает ключ к глубинным смыслам произведения, не очевидным на уровне активного сюжетного действия.
Сюжет рассказа прост - герой якобы обменял выигрышный лотерейный билет ( выигрыш - холодильник ) на ежика. Прозаические небольшие произведения Горина - рассказы - также наполнены юмором или сатирой ( как "Остановите Потапова", "Обнаженный Куренцов" или "Случай на фабрике N6" ). В рассказе "Ежик" улыбку вызывает картина непонимания сына отцом. Вот как ее описывает Лелис ( приводя цитаты из рассказа ) -
- Сын: "- Папа, ему надо молока дать..." - "- Погоди с молоком! - строго сказал папа";
- Сын: "Ой, папа, ёжик под диван полез..." - "Погоди ты со своим ёжиком! - нервно сказал папа и посадил Славика рядом с собой";
- Сын (на вопрос о том, что же выиграл лотерейный билет): "- Холодильник! - сказал Славик и улыбнулся". - " - Что такое?! - Папа как-то странно задрожал. - Холодильник?!.. Что ты мелешь?.. Откуда ты знаешь?";
- Сын: "Как - откуда? - обиделся Славик". <...> Я же взрослый!" - "- Взрослый?! - Папа так зашипел, что ёжик, который вылез из-под дивана, от страха свернулся в клубок. - Взрослый?!.. Меняешь холодильник на ёжика?"
Лисова А.Е. в статье "Все возможные уровни художественного синтеза в драматургии Григория Горина: "Тиль"" отмечает, что Горин в своем творчестве ориентируется на произведения мировой классики:
1. "Тот самый Мюнхгаузен" апеллирует к тексту Э. Распэ -- "Приключения барона Мюнхгаузена",
2. "Дом, который построил Свифт" имеет всем известный прецедентный текст -- "Путешествия Гулливера",
3. А пьеса "Тиль" подводит нас к роману Шарля де Костера "Легенда о Тиле Уленшпигеле и Ламме Гудзаке", но здесь все сложнее, ведь автор перед шутовской комедией (именно так он определяет жанр) указывает, что этот текст написан по мотивам народных фламандских легенд, и они нашли большее отражение в тексте, чем сюжет Костера.
Все три прецедентных текста были насыщены если не сарказмом и сатирой, то всяком случае иронией и юмором.
Интересно, что исследовательница считает, что образ шута у Горина тесно переплетается с образом творца, художника, -
Образ художника, изобретателя, творца в драматургии Горина занимает особое место, потому что почти все пьесы драматурга обращены к проблеме противостояния творческой личности обществу глупцов и обывателей. Типичный для пьес Горина образ "шута" всегда оказывается носителем свободного, незамутненного стереотипами сознания, вольного в творческом порыве создавать свой мир, непонятный для посредственных персонажей, как это было в "Том самом Мюнхгаузене". Так же в пьесе "Тиль" главный герой революционер противопоставлен приспособленцам Фландрии (главный из них -- Рыбник) и тиранам Испании -- королю ФилиппуII и его свите. Первых Тиль Уленшпигель терпеть не может, так как с доносчиками и предателями не добиться национальной независимости, не отвоевать свою страну и не возродить ее, ко вторым Тиль относится как к захватчикам, власть которых нужно подвинуть, освободив фламандцев от Испанской экспансии. Тиль Уленшпигель -- носитель традиций своей страны, в нем органично сочетаются стихийный народный характер и уникальный дар художника. Во многом Тиль -- собирательный образ фламандского живописца.
"В различных интервью Горин не раз говорил о желании создать цикл произведений, представляющих национальные смеховые культуры: "Тиль" -фламандская, "Тот самый Мюнхгаузен" - немецкая, "Дом, который построил Свифт" - ирландская, "Поминальная молитва" - еврейская и т.д. "Шут Балакирев", пьеса о русском шуте и шутовской изнанке русского мира, в этом смысле, - закономерный итог творческого поиска писателя". - пишет Н.К.Федорова в своей диссертации о киноповестях Горина.
Юмористическая сторона киноповестей Горина не остается без внимания и у других исследователей. А. А. Сущинская в статье "Маркеры древнерусского "кромешного мира" в комедии Г. Горина "Шут Балакирев"" пишет о национальной смеховой стихии у Горина.
Замечено, например, что шуты у Горина близки "древнерусской смеховой культуре", к скоморохам, увеселяющим народ на площади. Они и рядятся соответственно: Шапский - в такой же шляпе, что и у государя, Карлик привязывает башмаки к коленям, шуты впрягаются в упряжку вместо лошадей. "Их поведение призвано переворачивать все нормы, которые приняты в социуме: Педрилло играет на дудке тем местом, на котором обычно сидят, Лакоста не выговаривает букв. Их постоянно сопровождает музыка, они поют комические куплеты, балагурят, их выходки - это вызов скромности и благопристойному поведению".
Вывод: характер горинского смеха "апеллирует к опыту и особенностям сознания человека, воспитанного именно в рамках русской культуры, и комизм произведения, его удивительное воздействие на зрителя достигается во многом за счет того, что в нем присутствуют яркие черты национальной смеховой системы. Горин обильно рассыпает по тексту "маркеры", которые помечают присутствие смехового "кромешного" мира в его древнерусском варианте. Это и мотивы физической наготы, материальности, телесности - и, следовательно, обнажения истины" ( Ярославский педагогический вестник - 2012 - N 1 - Том I (Гуманитарные науки)
И.А. Сержантов характеризует творческий метод Горина как "смехотерапию". В своей статье "Смехотерапия Григория Горина" он отмечает:
Как вспоминает Г. Хазанов, выступление Горина спасало даже от физических недугов. Его изысканный юмор и тонкая ирония позволяли посмотреть на мир и на себя с критичностью философа. Он остался доктором человеческих душ, врачующим писателем. Его метод мы смело можем назвать смехотерапией. (Смехотерапия - это один из видов психотерапии для коррекции психики, разрешения различных проблем). Он справедливо считал, что смех, радость и веселье делают человека счастливым, лечат душу, а критичный взгляд со стороны способен исправить серьёзные недуги общества.
( Bulletin of Medical Internet Conferences (ISSN 2224-6150), 2015. Volume 5. Issue 5 , с. 472 )
2. БИОГРАФИЯ
В иронической автобиографии Горин писал: "Насколько мне не изменяет память, я родился в Москве 12 марта 1940 года ровно в двенадцать часов дня. Именно в полдень по радио начали передавать правительственное сообщение о заключении мира в войне с Финляндией. Это известие вызвало, естественно, огромную радость в родовой палате ...Не скажу, что помню эту сцену в деталях, но то странное чувство, когда ты орёшь, а вокруг все смеются - вошло в подсознание и, думаю, в какой-то мере определило мою судьбу". "Писать я начал очень рано. Читать - несколько позже. Это, к сожалению, пагубно отразилось на моём творческом воображении. Уже в семь лет я насочинял массу стихов, но не про то, что видел вокруг, скажем, в коммунальной квартире, где проживала наша семья, а, в основном, про то, что слышал по радио. Радио в нашей квартире не затихало. По радио шла холодная война с империалистами, в которую я немедленно включился, обрушившись стихами на Чан-Кай-ши, Ли-сын-мана, Адэнауэра, Де Голля и прочих абсолютно не известных мне политических деятелей. Нормальные дети играли в казаков-разбойников или боролись во сне со Змеем Горынычем. Я же вызывал на смертный бой НАТО и Уолл-стрит!"
Далее Горин заметил, что его опусы были показаны Самуилу Маршаку. Он только приговаривал: "О, Господи! О, Господи!" Эти слова почему-то были восприняты будущим драматургом как похвала. Маршак также заметил, что юный автор улавливает все штампы советской пропаганды - поэтому может стать сатириком.
В восьмом классе хулиганы побили автора "Мюнхгаузена" за исполнение иронических куплетов на школьном вечере. Это был "первый успех" на литературном поприще, считает Горин.
Известно, что ( здесь у рассказчика случился ступор ) настоящая фамилия Горина - Офштейн, и на вопросы о причине выбора псевдонима Горин отвечал, что это - аббревиатура фразы "Гриша Офштейн Решил Изменить Национальность".
Учился в мединституте, затем работал врачом на "Скорой помощи". Вот что пишет Горин в своей "Автобиографии": "Вспоминаю нашего заведующего кафедрой акушерства, профессора Жмакина, который ставил на экзаменах студентам примерно такие задачи: "Вы дежурите в приёмном отделении. Привезли женщину. Восемь месяцев беременности. Начались схватки... Воды отошли... Свет погас... Акушерка побежала за монтёром... Давление падает... Сестра-хозяйка потеряла ключи от процедурной... Заведующего вызвали в райком на совещание... Вы - главный! Что будете делать, коллега? Включаем секундомер... Думайте! Всё! Женщина умерла! Вы - в тюрьме! Освободитесь - приходите на переэкзаменовку!.." Тогда нам всё это казалось иезуитством. Потом мы на практике убедились, что наша жизнь может ставить задачки и потрудней, и если медик не сохранит в любой ситуации чувство юмора, то погубит и пациента, и себя..."
Известно, что в студенческие годы Горин вошел в круг молодых юмористов. "В этом коллективе начинали Алик Левенбук, Саша Лившиц, Юра Лившиц, Жора Зильберблат, Гриша Долгопятов - единственный с русской фамилией, но 100-процентный еврей, как и все остальные... На трубе в этом капустнике играл Аркадий Штейнбок - будущий писатель, по сей день работающий под псевдонимом Аркадий Арканов... И вот в эту, как вы понимаете, выразительную, если не сказать - ярко выраженную, компанию попадает Гриша Офштейн - студент первого курса. Как он туда попал? Его нашел Алик Аксельрод - будущий основоположник и ведущий КВН" (воспоминания Марка Розовского).
Затем Горин стал писать в основном самостоятельно: "Тиль" (по воспоминаниям Николая Караченцова пьеса сочинялась по ходу постановки спектакля, уникальный случай), "Забыть Герострата!", "Тот самый Мюнхгаузен", "Дом, который построил Свифт", "Формула любви", "Убить дракона", "Кин IV", "Шут Балакирев" (последние правки в сценическую версию этой пьесы автор внес за несколько часов ..)... "Горин постоянно участвовал в телепрограммах "Вокруг смеха", "Белый попугай", КВН. Увлекался рыбалкой, бильярдом, компьютером. Однолюб, 30 лет прожил с обожаемой супругой Любовью".
Писал юмористические рассказы в газеты и журналы. Некоторое время руководил отделом юмора журнала "Юность", где познакомился с Ар.Аркановым.
"Советский врач, -- писал Горин, -- был и остаётся самым уникальным специалистом в мире, ибо только он умел лечить, не имея лекарств, оперировать без инструментов, протезировать без материалов...".
Вот что пишет "Википедия" дальше:
Литературную деятельность начал с сочинения сценок для студенческого "Клуба весёлых и находчивых".
Неоднократно публиковал юмористические рассказы в отделе юмора "Клуб 12 стульев" "Литературной газеты".
В 1966 году вышел сборник юмористических рассказов "Четверо под одной обложкой", куда вошли произведения А. Арканова, Г. Горина, Ф. Камова и Э. Успенского.
В 1978--1990 годах Григорий Горин регулярно принимал участие в передачах "Вокруг смеха". В начале 1990-х приглашался в жюри Высшей лиги КВН.
Участвовал в выпуске программы "Час пик": эфир состоялся 19 июля 1995 года.
В последние годы был регулярным участником и автором передачи "Белый попугай", а после смерти Юрия Никулина некоторое время был её ведущим.
На сайте "Лаборатории фантастики" ( Фантлаб ) есть обзор "фантастических" произведений Горина. Среди них выделяются "Мюнхгаузен" и "Свифт" -
Первым произведением с фантастическими элементами стала пьеса "Тот самый Мюнхгаузен" (1976), которая представляет собой комическую фантазию о жизни, любви и смерти знаменитого барона Мюнхгаузена, жившего в XVIII веке и ставшего героем многих весёлых книг и преданий. Горин, опираясь на персонажей и эпизоды знаменитого романа Р. Распе, создаёт самостоятельное произведение.
В 1983 году Гориным была написана пьеса "Дом, который построил Свифт", посвящённая выдающемуся английскому писателю XVIII века и основанную на реальных фактах из его жизни. Вымышленные персонажи из произведений Свифта -- лилипуты, великаны, йеху, гуигнгнмы -- населяют его дом. Реальность тесно переплетается с вымыслом, предметы из одного превращаются в другой, и уже невозможно понять, где настоящие события, а где мистификация. Для лечения к Свифту присылают психиатра, доктора Симпсона. Именно ему предстоит пережить все удивительные события в этом доме для того, чтобы понять и постичь одинокого гениального писателя.
Лера Комор в статье ЧТОБЫ ПОМНИЛИ. 15 ИНТЕРЕСНЫХ ФАКТОВ ПРО ГРИГОРИЯ ГОРИНА пишет, что Григорий Горин вместе с Аркадием Аркановым был первым сценаристом и участником воскресной радиопередачи "С добрым утром!" (1960). "К этому времени относятся и его первые публикации. От имени Гали Галкиной заведовал юмористической страничкой журнала "Юность", его фельетоны и умные фразы печатались в "Клубе "12 стульев"" "Литературной газеты". Все это время он работал в основной своей профессии. Юмор малых форм (эссе, афоризмы, анекдоты, фельетоны) Горина уже не устраивал: душа жаждала чего-то масштабного. В 1966-м на ленинградской сцене впервые был поставлен спектакль по пьесе сатирика, написанной в соавторстве с А. Аркановым "Свадьба на всю Европу". В этом же году его юмористические рассказы увидели свет в сборнике "Четверо под одной обложкой"".
А в 1968-м Горин стал членом Союза писателей России и с головой ушел в творчество. Его манера охарактеризована как "перелицовка на новый лад классических сюжетов о Ромео и Джульетте, о Мюнхгаузене, о Гулливере, о Герострате, о Тиле, о временах кровавых монархов прошлого, конечно, с современным подтекстом. "Часть жизни я прожил во времена стабильной диктатуры, и мы дико тосковали, но искали свою лазейку, свой интерес, свою радость и в этой эпохе. Каждый должен найти для себя духовную нишу, где ты стоишь на ногах, не ползком, не согнутый, но и не бегущий..." Эзопов язык сатирика и был той лазейкой, или окружной дорогой через дебри советской цензуры, не пускавшей на орбиту неугодные власти произведения, тем более сатирические".
Федорова Надежда Константиновна в диссертации "Пьесы и киноповести Г.И. Горина конца 1970-х - 1990-х годов: герой и хронотоп" приводит такую цитату "специалистов":
Поколение Горина, бурно переживавшее ликование "оттепели", начало быстро трезветь после ввода советских войск на площади восставшей Праги..
При этом подразумевается, что танки на улицах Праги - это некое зло.
В остальном, впрочем, диссертация - с формальной точки зрения - написана грамотно. Отмечено, что "Горин в 1970-е годы чрезвычайно востребован столичным театром. Его пьесы одновременно ставятся в Театре Советской Армии, Театре Сатиры и в Театре им. Ленинского комсомола. Первые же самостоятельные произведения выводят имя драматурга в круг знаковых величин, названия его пьес вскоре появляются на афишах театров Варшавы, Афин, Лондона, Тель-Авива, Нью-Йорка. Интерес театра к Горину обусловлен теми же причинами, что и отсутствие такового у критики: его пьесы-притчи были восприняты как уникально-самобытное явление не только в русской, но и в мировой литературе. Пройдя путь "юмористической поденщины" на эстраде, как обозначает ранний период творчества драматурга Марк Захаров, и хорошо изучив все крайности и разновидности репризного мышления, Горин, по мнению режиссера, выработал со временем почти безупречный вкус и тонкое понимание современной комедии: "Горин обладал весьма своеобразным комедийным видением, которое умело проецировалось им на человеческую психику, одновременно затрагивая широкий социальный фон" [Григорий Горин. Воспоминания., 2001, с. 105]".
Также сказано, что в учебнике для вузов "Современная русская литература" в качестве знаковых текстов Горина авторами выделяются "Тот самый Мюнхгаузен" и "Дом, который построил Свифт", "они квалифицируются как "иронические трагикомедии о инакомыслящих личностях", при этом отмечается, что реализованное в текстах "совмещение различных временных рядов стало весьма активной формой интеллектуализации в прозе и драматургии 1970-х годов".
Отмечено, что в 1978-1990 годах Григорий Горин был регулярным участником юмористических передач "Вокруг смеха", "Смехопанорамы". Он писал для А. Райкина, сам выступал, его монологи исполнял С. Юрский.
Интересно, что на вопрос о любимых занятиях Горин отвечал: "1. Сочинительство. 2. Рыбалка. 3. Веселая беседа за бутылкою вина с друзьями". Любил комфорт: "Удобный письменный стол. Удобный диван". И еще: в окружающих Горин не переносил самоуверенности, хамства и изнурительного остроумия. "Свое жизненное кредо определял фразой:"Серьезно относиться к тому, что делаешь, несерьезно - к себе..." До последних дней был верен Искандеровской формуле:
...Присядь же на обломках жизни
и напиши в последний раз
для неулыбчивой Отчизны
юмористический рассказ".
Вот что говорил о Горине Марк Захаров:
- Нас было четверо друзей. Андрей Миронов, человек нервного склада, горячего, его бросало из одной крайности в другую, он был неутомим, делал много лишнего иногда. Александр Ширвиндт воплощал полное спокойствие и презрение ко всякой суете. Миронов называл его "железной маской". А Гриша Горин был как раз средняя прекрасная величина между ними. Его не тяготили никакие комплексы, он не был горячим, взбалмошным человеком. Он был очень уравновешенным и иногда некоторые мои нервные поползновения очень умело осаждал. Ну вот надо мне было ехать лечиться в Германию, я говорил: "Это невозможно, а как же театр?". Гриша совершенно хладнокровно мне сказал: "Марк, как театр жил при тебе, так приедешь и увидишь, что ничего не изменилось". Когда я очень радовался, он меня как-то немножко скептически останавливал, а когда я хватался за голову от всяких неприятностей, связанных с цензурой, он тоже меня успокаивал и вводил в нормальное состояние.
Он был человеком добрым, умным, уравновешенным и как-то благотворно воздействовал на людей. Он научил меня самоиронии.
( "Тот самый Григорий Горин". МК )
В этой статье, посвященной 75-летию Горина, современники писателя вспоминают о своем друге, ушедшем в мир иной.
Так, А.Ширвиндт признавался, что Горин был силен не только как автор больших полотен - киносценариев.
- .. мы его растаскали по мелочам. "Гриша, напиши поздравление", "Гриша, капустник!", "Гриша, юбилей, без тебя никак" -- и отрывали его. А может быть, он бы еще одного "Герострата" написал. Он же ко всему относился серьезно и вот сидел, тратил на это время. И не мог отказать. Он все делал для друзей. Ну, в бытовом плане тоже. Когда мы удили рыбу... Удили вместе, а чистил, разводил костер, искал хворост он. А мы им руководили. Но в плане творчества... Кваше написал пьесу, Андрюше -- "Прощай, конферансье", нам с Мишкой Державиным -- "Счастливцев-Несчастливцев". Это все персонально написано для друзей! И еще принес нам в Театр сатиры пьесу "Кин IV", но мы, дураки, проглядели, и он отдал ее в Театр Маяковского.
( там же )
Андрей Щербак-Жуков в статье "Переводчик с прошлого на настоящее" пишет:
..когда тот же Марк Захаров решил экранизировать другую пьесу того же Шварца - "Дракон", изначально участие Горина тоже не планировалось. Но потом решили, что все равно ведь народная молва припишет соавторство и тут. Пришлось Григорию Горину подключаться к работе. В результате вышло произведение, заметно отличающееся от драматургического первоисточника - более мрачное и беспокойное, очень современное и вневременное. Без участия Горина так бы не вышло. У него был удивительный талант - брать чужую историю и делать ее предельно своей, брать известный старый сюжет и делать его новым и современным.
Действительно, юмор в сценарии "Убить дракона" получился каким-то современным, "злободневным". Вспомним песенку неунывающей в предвкушении встречи с драконом ( этим она отличается от шварцевской ) Эльзы:
- Погляди вокруг при ярком свете дня..
Сколько здесь подруг достойнее меня.
Разве я могла мечтать об этом дне?!
Неужели я вижу это не во сне?!
Последовательная сатира на авторитарную власть - и заодно на подчинившихся ей людей ( вспомним: "Лучший способ избавиться от дракона - это иметь своего собственного" ) очевидна и в таком фрагменте картины:
- Вот.. Все смотрят и осуждают. Да вы любого спросите! Где Любой? А, вот он! Не хотелось бы вам, чтобы Ланцелот уехал!
Любой:
- А как же! Это уж само собой. Мы в прошлом году, знаешь, - ого-го! Мы сами с усами.
- А вы?
- А я не уеду.
- Не подчинитесь воле народа?
- Это - не народ.
- Это не народ? Это хуже народа! Это лучшие люди города!
Автор статьи считает, что называть Горина юмористом и сатириком - значит, что ли, принижать его дар.
Писатель-юморист, писатель-сатирик. Хотя, конечно, так говорить неправильно. И даже как-то обидно. Потому хотя бы, что он был просто писателем. Да, Горин писал юмористические рассказы. И эти рассказы были у всех не только на памяти, а на слуху. Помните "Хочу харчо"? Это его. Помните про повязку, которая с головы сползла на ногу? Думали, народная шутка? Нет, тоже его. Не говоря уже о рассказе "Остановите Потапова". Это просто классика уже. И короткометражный фильм по нему - режиссерский дебют Вадима Абдрашитова, тогда еще не встретившего своего соавтора, потом ставшего постоянным, Александра Миндадзе. Главный приз кинофестиваля ВГИКа и приз "За лучшую режиссуру" на всесоюзном кинофестивале "Молодость" в Киеве... А какой звездный состав: Валентин Смирнитский, Семен Фарада, Александр Филипенко! А еще в фильме использованы отрывки из спектакля "Гамлет" с участием Высоцкого... Или вот - "Случай на фабрике N 6". С ходу на память приходят две экранизации - Андрея Цветкова и Александра Майорова... А ведь эти рассказы, короткие-прекороткие, были написаны даже не для журнала - для 16-й полосы "Литературной газеты".
( "Переводчик с прошлого" ).
Хотя, заметим, талант юмориста дается далеко не каждому. И еще надо заслужить, чтобы тебя называли писателем-юмористом.
Ряпосов Александр Юрьевич в статье ФИЛЬМ М. А. ЗАХАРОВА "УБИТЬ ДРАКОНА" (1988): СЮЖЕТ, КОМПОЗИЦИЯ, ЖАНР ( Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики, Тамбов: Грамота, 2017. N 12(86): в 5-ти ч. Ч. 4. C. 131-142 ) говорит о специфике постановки фильма с учетом "реалий" сценической площадки.
В эпизодах фильма, происходящих в декорациях собора (художник О. Шейнцис), таких, как репетиция торжественной передачи Эльзы (А. Захарова) в дар Дракону (О. Янковский); истязание Фридрихсена (А. Збруев) и его семьи; репетиция сцены прощания Ланцелота и Эльзы и др., непременно участвуют молчаливые люди, либо стоящие за строительными лесами (в соборе идут монтажные и сварочные работы по установке под его сводами гигантской металлической конструкции - модели трехголового дракона в масштабе 1:10), либо расположенные на хорах собора (здесь же живет семейство Фридрихсена и размещен ресторан, за столиками которого, помимо других посетителей, может "попросту, без чинов" перекусить и сам Дракон).
( с. 133 ).
Сценические особенности придает фильму налет универсальной притчи.
А вот что вспоминает Александр Абдулов:
- А в начале девяностых на первом этаже их дома открыли ночной клуб. Это была целая история, в которой я Грише пытался помочь. Он выступал в газетах, мы ходили к Лужкову, встречались с кем-то еще, бились, чтобы убрать оттуда этот клуб. Но те, кто его держал, оказались сильнее, и Горину в результате предложили другую квартиру - больше. Со стороны многим ситуация казалась смешной. Когда он кому-то рассказывал, что у него в доме всю ночь напролет долбит музыка, - это воспринималось как нечто забавное. А Гриша просто тихо сходил с ума в той квартире, потому что с десяти часов вечера там нельзя было ни работать, ни отдыхать (теперь на этом доме по улице Тверской располагается мемориальная доска - ред.)
Как здесь не вспомнить какофонию, врубленную и в нашем доме в 3 часу ночи. Примечательно, что в омской полиции, куда автор этих строк вынужден был позвонить, порекомендовали самому мне "поговорить" с ночными "музыкантами", пока полицейские будут скромно стоять "сзади".
А вот что говорил Игорь Кваша:
- Да, солнечный, но это только первое впечатление... На самом деле он был очень грустным человеком и, более того, даже до некоторой степени пессимистично настроенным. В последние годы, когда мы говорили о политике, о жизни, его мучили мрачные опасения. И вообще, легкость и веселость совсем не главнее его черты...
Он всегда был таким - сам как "Скорая помощь". Например, после смерти Андрюши Миронова именно он придумал собрать всех нас в Шауляе три года спустя. Андрей был в Риге на гастролях, когда все это произошло. В Шауляе он планировал дать два концерта, один из которых отыграл, а на другой остались билеты: люди, потрясенные его неожиданной смертью, не захотели сдавать их обратно. И вот Гриша (именно Горин сопровождал тело Миронова из Риги в Москву - ред.) организовал огромную акцию, собрал всех его друзей и близких - Марию Владимировну Миронову, Марка Захарова, Ширвиндта, Державина, Ларису Голубкину, меня. Уговорил Алексея Габриловича снимать там фильм о Миронове. Мы поехали в Шауляй, и 16 августа, в день, когда должен был идти несостоявшийся концерт, по этим невозвращенным билетам устроили замечательный, потрясающий вечер, посвященный Андрею... Только Гриша мог поднять нас на такое дело.
В статье Ан.Плешаковой из "КП", которая называется "Григория Горина друзья в шутку называли "везунком"" и посвящена 80-летию со дня рождения писателя, приводятся слова Ширвиндта о нем -
- Он был необыкновенно мудрым человеком. Есть умные, хитрые талантливые иногда попадаются даже гениальные. А Гриша был мудрец, - говорит Александр Ширвинд. - Мы его звали Ребе, хотя он был моложе всех нас. Когда случались проблемы -- всегда шли к Грише за советом. Он всем старался помочь. Недавно я перечитывал его пьесу "Забыть Герострата!" и подумал: какая великая пьеса. Но сколько его таланта мы растащили на капустники, юбилейные обозрения, сколько отвлекали своими просьбами, сколько он написал по просьбе друзей. Для Игоря Кваши и Вали Гафта он вместе в Войновичем написал пьесу "Кот домашний средней пушистости". Для Андрюши Миронова - "Феномены", к 60-летию Миши Державина -- "Счастливцев несчастливцев". Гриша был безотказен. Очень трогательно беспокоился о друзьях. И его хватало на всех.