Пестряков Кирилл Владимирович : другие произведения.

Эадор. Книга третья. Чужие воспоминания

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 6.65*12  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Вышла третья часть книги, действие которой происходит во вселенной Эадор. В этой книге Вас ждёт путешествие через астрал и визиты в дальние уголки и времена Эадора. Книга так же опубликовано на сайте - http://www.eador.com/pub/book03.htm В связи с отправкой книги в открытый доступ, снова хочу устроить опрос для читателей. Как и в прошлый раз хочу поинтересоваться, какой из вновь введенных персонажей показался наиболее ярким и колоритным? Чем запомнился? Кто больше всего понравился, ну, или не понравился. Будет здорово увидеть отзывы и комментарии. Ещё, прошу не счесть, за наглость, но хочется получить от своего труда не только єдуховную" награду. Долго колебался, думал, этично или не этично, но, пробежавшись по сайтам уже состоявшихся авторов, обнаружил и на их страничках длинный список электронных кошельков для пожертвований от поклонников. Так что, если кто захочет расщедриться и отсыпать мне деньжат (сколько сочтет нужным), той Яндекс-кошелек - 410014691650520. А Web Money R206241773179. Разумеется, дело сугубо добровольное.

Эадор. Кровь Властелина

Автор: Пестряков К.В.

Книга Третья "Чужие воспоминания"

Глава I "Урок низшей магии"

   Жаба, как ей и положено, была толстой, бородавчатой и ужас до чего противной! Вдобавок, своими огромными немигающими глазами она смотрела на меня, как на круглого дурака. Впрочем, до того презрительного взгляда, которым одарила несчастного светлого брата принцесса Люция, наглому земноводному было так же далеко, как гоблину до исповедальни.
   - Ну, и что? - грозно поинтересовалась девушка.
   В тон принцессе жаба громко квакнула и с надеждой посмотрела на жужжащих в воздухе мух. Эх.... Вот именно так испокон веков они и взирают на нас, как бы гадая - сразу съесть или чуток повременить. И что за глупец, спрашивается, придумал именовать их "слабым полом"?
   - Думаю, что уже недалеко, Ваше Высочество! - промямлил я.
   Люция злобно фыркнула. Кажется, девушку порядком раздражали мои постоянные: "Ваше Высочество" или "Что Вашему Высочеству угодно?". Но как ещё простолюдину обращаться к принцессе? Правда, после нескольких дней, проведенных в обществе гоблинов, от изысканных манер особы "голубой крови" уже ничего не осталось.
   - И куда сейчас? - спросила Люция.
   Я тяжело вздохнул и снова перевел взгляд на развалившуюся в грязной луже жабу. Что-то в её глазах завораживало. Казалось, в них вот-вот должен засиять свет великой истины и верного направления, но....
   - Думаю, что туда, Ваше Высочество! - произнес я, указав пальцем вперед.
   - Почему? - поинтересовалась Люция, подарив мне новый злобный взгляд.
   Я почесал в затылке.
   - Возможно, мне чудится, но вон там, вдалеке, начинается тропинка!
   Люция напрягла зрение, посмотрев в указанном мною направлении.
   - А, возможно, - заметила принцесса, - что ты, как любой типичный мужлан, боишься признать, что заблудился!
   Я виновато опустил глаза. Люция права, но каяться в собственном географическом кретинизме не хотелось. Всю жизнь я искренне предполагал, что чувство верного направления впитано мною с молоком матери. Увы, в бескрайних Гадючьих Топях всё оказалось не так, как в родном и милом сердцу Вороновье.
   Во все стороны от нас простиралось бескрайнее болото. Точно так же, как оно простиралось и вчера, и позавчера, и три дня назад. С тех пор, как за горизонтом скрылись уродливые дома Гадюшника, пейзаж на нашем пути практически не менялся. Даже намека на вожделенный Храм Света или иное рукотворное строение не наблюдалось и в помине.
   Оставалось признать, что: либо я - дурак, либо в чертовой мазне короля гоблинов, гордо именуемой картой, мог разобраться только он сам. В месте, где у подлого обманщика Квасика обозначалась четкая тропинка, я видел лишь непроходимую трясину. Возможно, для гоблина разницы между ровной дорогой и болотом просто не существует. Либо монарх злонамеренно решил утопить нас в своих вонючих владениях. Последнее казалось маловероятным. Думаю, если правитель нелюдей действительно бы хотел нас убить, то сделал бы это прямо в Гадюшнике.
   На собственном опыте мне и Люции довелось узнать, что бессменный король гоблинов - наинеблагороднейший Квасик Четырнадцатый - только притворяется сумасшедшим. Монарх в совершенстве овладел великим искусством - вводить в заблуждение своих неверноподданных, особенно тех, кто мечтал занять его место на троне. Помимо всего, правитель самой Богомерзкой из рас обладал воистину редкими для нелюдя качествами, а именно: расчетливостью и бережливостью. Всё что можно, Его Зеленорожее Величество обращал в прибыль. Но тогда почему он позволил таким жирненьким и вкусненьким людишкам спокойно уйти? Ведь их трупы можно было с чистой совестью скормить местной гидре, получив от её владельца несколько лепестков черного лотоса - самого редкого и дорогого в мире алхимического реагента. Хороший вопрос! Неужели в душе гоблина и впрямь могло найтись место сентиментальности? Маловероятно, но других объяснений я не находил. Квасик использовал нас (дай Боже не употребить более крепкое словцо!), словно слепых котят, заставив шаг за шагом исполнять его замысел по изгнанию из болот солдат Владыки Белеза. При нашей невольной поддержке, а также благодаря появлению влюбленного тролля (да-да-да, сам никогда бы не поверил, если бы не видел своими собственными глазами) войско чернокнижника было уничтожено. Схожая участь постигла и всех поддерживающих инородную власть гоблинов во главе с прихвостнем Кхмырей. Трон под задницей якобы сумасшедшего монарха перестал шататься. А по всем законам гоблинской логики, для окончательного триумфа Квасику надлежало избавиться от всех, кто хоть немного причастен к его победе. Просто так, на всякий случай! "Мертвые не рассказывают сказок" - по слухам, эта поговорка перешла к людям именно от гоблинов. Опять же, после тяжелой битвы прирезать меня и Люцию, уставших и истративших все колдовские кристаллы, не составило бы никакого труда. Но вместо этого монарх просто вышвырнул нас из города вместе с картой, указывающей путь к Храму Света. Даже для гоблина вечное изгнание из Гадюшника не могло показаться суровым наказанием! Чего уж говорить о представителях иных рас.
   Так и не уверовав в благородство короля гоблинов, я после долгих размышлений пришёл к выводу, что Квасик просто испугался. Во время битвы монарх видел, как мы призвали на поле боя огромного демона. Не знаю, что в этот момент промелькнуло в голове у нелюдя. Вероятно, гоблин решил, будто мы способны вызывать тварей из Преисподней целыми армиями. Не исключено, кстати, что так оно и есть.
   Несколькими днями ранее, в мире грез, создание Хаоса вручило Люции странный подарок - кроваво-красный нож. Девушка предположила, что оружие способно призывать в наш мир демона, в обмен на жизнь смертного. По-видимому, Квасик совершенно искренне полагал, что я и Люция принесли в жертву его подданного - контрабандиста Жупеля. Король ошибался, к появлению слуги Хаоса мы не имели ровным счетом никакого отношения. Контрабандист по доброй воле вонзил нож в собственное сердце. Последнее обстоятельство также не давало мне спокойно спать по ночам.
   Кем, черт его подери, был Жупель?! Кстати, возможно, именно чертом он и был, но в гоблинской шкуре. Прибившийся к нам контрабандист, как оказалось, не понаслышке знал о свойствах переданного Люции ножа. Не мог ли Жупель быть тем самым дьяволом, что предстал перед нами во сне? По голосу и внешности адские создания ничуть не походили друг на друга, но кто демонов разберет? В своё время я прочитал немало книг, написанных как демонологами, так и теми, кто сжигал их на кострах, и нигде не встречалось упоминания о том, что магия Хаоса позволяет своим почитателям менять облик. Подобное волшебство куда лучше соотносилось с приверженцами школы Иллюзий. С другой стороны, что мешает демону научиться новому черному знанию? Всё колдунство, за исключением святых молитв Светлому Владыке, есть разлагающая душу ересь. Магия, как никакая другая сила, пробуждает в человеке невиданную гордыню. Медленно, но верно она приучает волшебника верить только в себя и свою Волю, забыв про Господа. А тот, кто верит лишь в себя, не верит более ни в кого. Даже в суд Божий. Итог печальный. Одержимые лишь жаждой всё большего могущества, колдуны не останавливаются ни перед чем, пробуя самые опасные и жуткие заклинания. Каждый из них начинает чувствовать себя истинным творцом и хозяином мира, презирать остальных смертных, видя в них лишь инструмент для достижения своих целей. В конце пути цель у всех еретиков одна - "сила ради силы", "магия ради ещё большей магии". Тогда неизбежно следует расплата, причем страдает не только колдун, но и те невинные, что его окружают. За примером далеко ходить не надо. Магические силы Люции растут день ото дня, а страдают другие. В первую очередь, несчастный светлый брат....
   - Хватит уже стоять столбом, проклиная свою разнесчастную судьбу! - рявкнула принцесса. - Сделай что-нибудь.
   Люция не поленилась встать на цыпочки и влепить мне звонкий подзатыльник. Больше, конечно, ради собственного успокоения, нежели наказания. Удара её маленькой ладошки я даже не почувствовал, но поспешил изобразить на лице чувство боли. Мы с Люцией при желании могли "подслушивать" мысли и чувства друг друга. Произошло это после того, как у нас появилась одна жизнь на двоих. Спасаясь от воинов Белеза, я, неся раненную принцессу, случайно вышел к дому чернокнижника, который и испробовал на нас, как на подопытных зверьках, странный магический ритуал.
   Сейчас, по прошествии стольких дней и невероятных событий, я разучился верить в случайности. ВСЁ, решительно ВСЁ, что произошло с нами за последнее время, стало результатом туго запутанного клубка заговоров.
   Все нити интриг тянулись к Люции. Жупель "проговорился", объяснил нам, почему так происходит. В жилах девушки течет кровь зловещего Императора Аргдахада, правившего Эрмсом, наверное, до начала времен. Во всяком случае, даже эльфы не могли точно сказать, когда это было. Силы Темного Владыки, дремавшие в принцессе, привлекали к Люции жаждущих власти существ. Один из них - Владыка Белез, решил не рисковать понапрасну, повелев своим командирам найти и убить несчастную принцессу.
   Силам Преисподней, явившимся из недремлющего Хаоса, Люция, наоборот, требовалась живой и невредимой, по крайней мере, сейчас. Адские твари намекали на какой-то древний договор, заключенный Аргдахадом с Лордами Хаоса. Для его исполнения они послали своего слугу Жупеля, приказав тому защищать нас, и одновременно направлять по намеченному повелителями ада пути.
   Жупель.... Я по-прежнему не мог понять его. Одно время мне даже казалось, что вороватый контрабандист стал нашим другом. По крайней мере, настолько, насколько гоблинская душа способна испытывать к чему-нибудь, кроме сумки с деньгами, теплые чувства. Контрабандист не раз выручал нас, и даже не воспользовался ни одной возможностью предать, коих ему представилось немало. Что ещё интереснее, Жупель точно не являлся гоблином, но его знали многие жители Гадючьих Топей. Знали именно как самого успешного и ловкого контрабандиста в болотах. Не могло же столь загадочное существо долгие годы притворяться гоблином, только лишь поджидая нас? В чём загадка? Оставалось надеяться, что в Храме Света, против поиска которого, между прочим, выступал Жупель, мы найдем ответы на свои вопросы.
   Ещё раз взглянув в бездонные глаза жабы и так и не увидев великой истины, я зашагал вперед, не оставив Люции иного выбора, кроме как идти следом.
   - Почему туда? - потребовала ответа принцесса.
   Я пожал плечами.
   - Светлый Владыка каждый день начинает свой путь на Востоке, - ответил я. - Если верить карте Квасика, Храм Света находится в самой восточной точке болот. Значит, туда нам и следует идти.
   Принцесса задумчиво посмотрела на небо, найдя глазами тусклый солнечный диск. В проклятых болотах даже вечный свет Бога-Орла казался мрачным.
   - А ты уверен, что мы сейчас идем именно на Восток? - спросила она.
   - Нет, - признался я, - но, надеюсь, что завтра на рассвете мы сможем выровнять свой путь.
   Люция фыркнула.
   - К твоему сведению, - произнесла она, - Солнце не обязательно восходит именно на Востоке! Наш мир, плывущий в океане Астрала, кружится вокруг светила, но путь его не имеет ровную окружность. Осколок то отдаляется дальше от светила, то подходит ближе. По исследованиям астрономов, только в дни равноденствий Солнце восходит на Востоке и садится на Западе.
   Я задумчиво почесал в затылке. Определенно, в библиотеке Вороновского монастыря хранились далеко не новые книги. И какой только ереси за последние годы не успели придумать ученые мужи. Куда, спрашивается, смотрит Великий Инквизитор?!
   - Слышал об этой теории, - отмахнулся я, - даже спрашивал у Отца Настоятеля. Тот сказал, что если утверждение еретиков истинно, то в нашем мире происходила бы смена времен года, как до Катаклизма.
   Люция отрицательно замотала головой.
   - Наивные бредни, - возразила она, - до Катаклизма времена года сменялись потому, что мир представлял собою шар, а не плоский осколок - как сейчас. Невидимая ось планеты, проходившая между полюсами, была наклонена к светилу под углом. В результате возникали циклические периоды, когда мир поворачивался ближе к Солнцу, то одним, то другим полюсом, зима сменяла лето, и наоборот!
   Я зачесал в затылке ещё более энергично. Черт его знает! По немногочисленным записям древних - загадочной, ныне вымершей расы - люди узнали, что до начала новой эры весь мир представлял собой загадочный шар, плывущий в океане бесконечной пустоты, именуемой Космосом. Как писал в своём двадцатом томе Святой Великомученик Феофан Миролюбский: "Магия первых разумных обитателей Эадора являлась ещё более жуткой, нежели колдовство современных чернокнижников. Не подлежит сомнению, что ничем, кроме как ужасным волшебством, нельзя объяснить существование круглого мира, где жители не соскальзывали и не скатывались вниз, обрекая себя на полет в Преисподнюю. Планета сия, волшебство Безбожное собою представляющая, с помощью магии и двигалась. Ибо если верны записи ныне почивших еретиков, древними именуемых, то мир пребывал в Космосе, коий представлял собой ничто, и даже воздух - дыхание Господне, в нём с начала времен отсутствовал. Отсюда следует, ничто не удерживало планету от падения вниз, окромя, разумеется, магии древних. Собственное черное колдовство породило в душах давно почивших еретиков гордыню. Почитали они не Светлого Владыку, а собственное жуткое чернокнижие. Таким образом, причина разразившегося и почти уничтожившего Эадор Катаклизма становится наглядна. Творец лишил зарвавшихся гордецов своего благословения, и силы Хаоса ворвались в мир. Эадор раскололся на части, и сейчас, по прошествии лет, мы должны помнить сей урок и ежедневно пребывать в смирении и возносить молитвы Светлому Владыке, дабы уберег он нас от всяческих бед". Дальше сто двадцать страниц сплошных нравоучений.
   - А как же сейчас? - спросил я у принцессы. - Мне доводилось слышать, что до сих пор в Эрмсе есть провинции, даже входящие в состав Великого Королевства, где времена года сменяют друг друга, а кое-где вечно стоит зима.
   Люция задумалась.
   - Есть две версии, - ответила принцесса, - тупая и еретическая. Какую тебе озвучить?
   - Первую, - попросил я.
   Девушка широко улыбнулась, напомнив мне хитрую лисицу.
   - Тупая версия утверждает, что Светлый Владыка своими лучами прогревает осколок в зависимости от поведения жителей. В землях, где люди живут пра-а-а-аведно, - цинично протянула последнее слово Люция, - жители находятся под благословением Творца, и солнечные лучи охотно питают доброту их сердец. Там же, где таится великое зло, например, возведены Алтари Смерти или Порталы в Хаос, вечно царит полутьма. Ибо Творцу неугодно обогревать своими лучами эдакое святотатство.
   - А что не так? - удивленно спросил я. - Почему тупая версия? В глубине Проклятого Острова расположен Алтарь Смерти, и там всегда царит полутьма, а на Черном Закряжье к югу от Озера Слез стоит Портал в Преисподнюю, и небо по всей земле затянуто красными тучами.
   - Тогда получается, что засуха уничтожает поля из-за излишней праведности крестьян, и им срочно требуется жутко нагрешить, дабы пошёл дождь, - улыбнулась принцесса.
   Я пожал плечами.
   - Гнев Светлого Владыки может проявляться по-разному.
   Люция фыркнула.
   - Ага, только направлен он, как правило, без причины!
   Настала моя очередь фыркнуть.
   - Не мне объяснять Вашему Высочеству, что ничего в мире не происходит без причины.
   Люция насупилась. Действительно, ей, ученой волшебнице, гораздо лучше меня - твердолобого религиозного фанатика, известен Первый Закон Сохранения Астральной Энергии, выведенный на основе причинно-следственных постулатов метафизики. Ещё великие маги древних утвердили следующие истины: любое действие не начинается без причины, всё стремится к состоянию покоя, подобное притягивает подобное. Другими словами, любой объект во Вселенной не сдвинется с места, если нет раздражителя, и даже, когда движение начинается, оно при первой же возможности возвращается в состояние покоя. Магические кристаллы, через которые все чародеи, волшебные существа и даже священники творили заклинания, с метафизической точки зрения, представляли собой ни больше, ни меньше - застывшую в состоянии покоя астральную энергию, которую воля человека могла привести в движение.
   - А что за еретическая версия? - поинтересовался я, прекрасно зная, что пожалею.
   Люция улыбнулась.
   - Еретическая, она же правильная, заключается в том, что солнечный свет обогревает осколки равномерно. Смену дня и ночи, а также различные погодные аномалии вызывают духи Астрала.
   - То есть? - удивленно спросил я.
   - Астрал, в отличие от Космоса, не представляет собою океан бескрайнего ничто, его населяют множество духов. Разумных и не разумных. Они и проявляют своё влияние на осколке, - неожиданно терпеливо принялась разъяснять Люция, - Например, дух, тесно связанный со стихией огня, может вызвать засуху, а если он достаточно силен, превратить землю в выжженную пустыню. Противостояние духов, мотивы поступков которых нам неведомы, и порождают, ну, или не порождают, в разных местах осколка смену времен года и другие явления.
   - А что со сменой дня и ночи? - поинтересовался я.
   Люция неопределенно покачала головой.
   - По данному явлению ученые мужи не выработали стройной теории. Кто-то утверждает, что Солнце, или Светлый Владыка - просто-напросто необычайно сильный Астральный дух....
   - Еретики! - воскликнул я.
   Люция кивнула.
   - Согласно данной теории Светлый Владыка с установленной периодичностью зажигает, а затем гасит свой свет, и день сменяется ночью. Впрочем, это не объясняет тот факт, что дни становятся то длиннее, то короче. Некоторые ученые, в угоду таким, как ты, бестолковым святошам, утверждают, что после Катаклизма солнечный свет обогревает Эадор постоянно и вечно, а смену дня и ночи обеспечивает Астрал. По неизвестным причинам астральная энергия периодически, то сгущается, пропуская минимум солнечных лучей, то разряжается, давая путь свету. Процесс этот постоянен, но из-за различных возмущений не совершенен. Более того, каждый осколок обладает неким собственным запасом энергии, которую он выбрасывает в Астрал, преломляя солнечные лучи. В результате происходит не только смена дня и ночи, но и их продолжительность изменяется.
   - Ммммм, - умно промычал я, - и что из всего вышесказанного следует, Ваше Высочество?
   Люция раздраженно закатила глаза.
   - А то, что в нашем мире всё непостоянно, - произнесла девушка, - главный астролог королевского двора утверждает, что солнце восходит на востоке только в дни равноденствий!
   - Когда продолжительность дня равна продолжительности ночи? - переспросил я.
   Люция кивнула.
   - Число дней равноденствия различается от года к году, - пояснила девушка, - более того, наблюдения, проводившиеся в столице, не совпадают с теми сведениями, что присылают другие обсерватории. Все данные говорят о том, что само понятие - год, ровно, как и термины: север, юг, запад, восток, не более чем условность.
   Я напряг все скопившиеся в голове мозги. О чём-то подобном мне уже доводилось читать.
   - Мы пользуемся календарем древних! - вспомнил я.
   - Верно! - подтвердила Люция, - так вот, древние, в отличие от нас, имели четкое понятие года. Этим словом до Катаклизма обозначали время, за которое мир проходил полный оборот вокруг светила.
   - Но поскольку время необходимо измерять, разумные расы переняли календарь древних. Только упростили его, став измерять год двенадцатью циклами по тридцать дней! - перебил я, - а за стороны света они приняли показания странного прибора древних, найденного при раскопках в Предгорье!
   - Согласна, - подтвердила Люция, - в руинах древних ученые обнаружили странный прибор с вращающейся стрелкой. Загадка! Он не содержит ни капли магии, однако, куда бы ни разворачивали прибор, его стрелка всё время указывает в одну сторону.
   - И именно это направление, после согласования с Отцами Церкви, приняли за Восток! - снова перебил я.
   - Угу! - выразительно сказала Люция. - Хотя после расшифровки записей древних выяснилось, что прибор называется....
   Принцесса наморщила лобик, вспоминая мудреное слово.
   - То ли "кам-пус", то ли "ком-пас", - покачала головой девушка, - и стрелка "кам-пуса" должна указывать не на Восток, а на Север!
   Я открыл рот от удивления.
   - Должна?
   Люция пожала плечами.
   - Ты в курсе, что Королевская ученые снарядили экспедицию, целью которой было пройти по стрелке до конца?
   - Нет, - ответил я, новые книги в Вороновский монастырь завозили редко, - и чего нашли ученые мужи?
   Люция рассмеялась.
   - Гору!
   - Гору?! - недопонял я.
   - Именно! Чудом перейдя населенные циклопами и гигантами земли, экспедиция вышла к неизвестной ранее горе, обильной железными рудами. В этом месте стрелка "кам-пуса" просто взбесилась, перестав указывать какое-либо направление.
   - То есть, "кам-пус" всё время указывает путь к странной горе? - удивился я.
   - Да, - подтвердила Люция, - столичные сплетники уверяют, что там должны храниться величайшие сокровища древних. Будто бы стрелка кампуса указывает к ним путь. С тех пор новая земля так и называется - "Пик кровавого золота!".
   - Кровавого?
   - Да, прознав о несметных сокровищах древних, к горе потянулись авантюристы всех мастей. Населяющие предгорья циклопы и гиганты с удовольствием пожирают любителей легкой наживы. Одно время в столице даже всерьез обсуждалась идея о рыцарском походе, - Люция рассмеялась, - на словах: "За честью и славой", а на деле: "За золотом и драгоценными камушками", но в итоге от похода отказались, после того как нашелся очередной заумник, выдвинувший предположение, что древние вообще не ценили золото и обходились без денег.
   - А это так? - удивился я.
   Люция пожала плечами.
   - Понятия не имею, но перепроверять теорию благородным рыцарям пока не хочется. А честь и славу и на турнире найти можно.
   Я покачал головой, припоминая, с чего, собственно, начался наш с Люцией разговор.
   - Получается, что Солнце восходит не только на востоке, - заметил я.
   Люция кивнула.
   - Именно, ориентируясь по светилу, можно уйти куда угодно! - ответила девушка. - На нашем осколке за направление под гордым названием "восток" принят путь к горе. Вот и всё!
   Я в задумчивости почесал подбородок.
   - Но, а как же тогда все магические амулеты, указывающие стороны света?
   Я припомнил волшебную рыбку, что держал при себе наш главный сельский торгаш. Волшебный предмет достался мужчине в наследство от деда. Небольшой амулет в виде рыбы, носимый на цепочке. Хвост фигурки всегда указывал на юг, то есть в сторону Алиссии. Собственного пива в Вороновье не варили, народ всё больше бражкой да настойками баловался, и однажды одному башковитому мужику пришло в голову самому возить горячительное из Алиссии, не дожидаясь тамошних жадных купцов. Заложив дом и взяв у главного замкового казначея ссуду под солидный рост, новоиспеченный купец приобрел телегу, лошадь и десяток крепких бочек. Волшебный предмет помогал мужику, когда тот, чересчур распробовав (а то разбавляют же городские сволочи!) очередную партию товара, перегонял телегу обратно в Вороновье. Отец-настоятель неоднократно пытался обратиться к совести мужика и убедить его избавиться от колдовской вещи, несомненно, разлагающей душу, но каждый раз дело заканчивалось жертвой в пользу монастыря очередной бочки пива, с последующим распитием во славу Господа. Торговец очень дорожил своей рыбкой, приписывал ей другие волшебные свойства, о которых, видимо, даже не догадывался заговоривший предмет колдун. Во всяком случае, мужчина был твердо убежден, что в амулете живет его личный ангел-хранитель. Не знаю, как остальные жители Вороновья, но я в байку "пивовоза" верил всей душой. По крайней мере, только помощью ангела-хранителя можно объяснить тот факт, что предприимчивому дельцу до сих пор не начистили рыло бандюги Алиссии, подмявшие под себя всю торговлю спиртным. А честно торговать, отдавая деньги как разбойникам "за защиту", так и сборщикам налогов пока никто не научился!
   Люция призадумалась над моим вопросом.
   - Если честно, то понятия не имею, - созналась девушка, - думаю, волшебники просто заговаривают амулеты по стрелке кампуса! Многие подобные вещи врут. Если заговаривал дуралей вроде тебя, то он вполне мог принять за восток место, откуда взошло Солнце в день, когда он колдовал.
   Я даже не подумал обидеться на "дуралея". То, что принцесса говорила, порой не шло ни в какое сравнение с тем, что Её Высочество думала!
   Пожав плечами, я продолжил путь по уже намеченному направлению.
   - Но почему?! - с вызовом спросила принцесса.
   Я снова пожал плечами.
   - Познания Вашего Высочества, разумеется, крайне обширны, - заметил я, - но на один вопрос, увы, так и не получен ответ.
   Люция вопросительно вскинула бровь.
   - Чем уже избранное нами направление хуже любого другого, если мы всё равно не знаем, куда идти? - поинтересовался я. - Не стоять же теперь на месте?
   Люция двинулась вслед за мной. Возразить ей было нечего. Впрочем, принцесса не забыла недовольно надуть щеки, а напоследок ещё и пнуть бедную жабу. Как будто несчастная Божья тварь повинна во всех наших бедах.
   "Что, съела?!" - злорадно подумал я.
   Люция аж задохнулась от возмущения. В голубых глазах девушки вспыхнуло пламя Хаоса. Я снова с запозданием вспомнил, что принцесса, словно с листа, может читать мои чувства и даже мысли.
   - Будем идти вперед, Ваше Высочество, - поспешно произнес я, желая отвлечь принцессу, - через каждые сто шагов будем отклоняться немного вправо. Иначе точно заплутаем и останемся здесь навечно.
   Огонь ярости в глазах девушки потух. Злость уступила место любопытству.
   - Почему? - спросила Люция.
   Я улыбнулся. Что мне нравилось в принцессе (помимо её внешности, разумеется), так это отходчивость. Люция напоминала смертоносный ураган. Сначала величественная тишина, а затем буря, с громом и молнией. Сильная, но недолгая. Затем снова затишье, к сожалению, тоже недолгое. По счастью, жажда знаний у Люции всё же преобладала над склонностью к разрушению. Это обнадеживало. Хотя.... Слишком много знаний, не касающихся того, как правильно подходить к печи и вышивать крестиком, для женщины тоже вред, но, да уж лучше так....
   - Если время от времени не отклоняться вправо, то начнешь ходить кругами, - ответил я.
   Люция недоуменно на меня посмотрела. Злость в её глазах окончательно испарилась.
   - Дело в том, - продолжил объяснять я, - что правая сторона так называется потому, что она праведная....
   Люция в раздражении закатила глаза, предчувствуя очередную тираду твердолобого фанатика.
   - А значит, правый шаг у нас длиннее левого! - произнес я, - и мы движемся по окружности. Отсюда все пословицы и поговорки про замкнутый круг.
   Принцесса рассмеялась.
   - А я слышала, что это бесы да черти кругами по лесу народ гоняют, - сказала Люция, - а дело, оказывается, в Светлом Владыке и его истинно правом пути!
   - Неправда! - горячо возразил я.
   Люция подарила мне хищную ухмылку, показав широкий ряд сверкающих белых зубов.
   - Нет-нет, - съехидничала она, - всё истина. Тебе урок!
   - Почему? - удивился я.
   - А потому, что те, кто следуют только правым путем, вечно ходят по кругу!
   Я раздраженно фыркнул и прибавил шаг. Вот и объясняй после этого бабе... женщине, всё переврут под себя!
   "Что, съел?!", - озорно подумала принцесса.
   Я злобно поскрежетал зубами, но на Люцию моя злость не произвела никакого впечатления. У королевских детей с выражением гнева дела обстояли куда лучше, нежели у холопских отпрысков.
  
  

***

  
   Без ложной скромности, моя тактика - "идти, куда глаза глядят, время от времени забирая вправо" сработала. Перепрыгивая, словно две лягушки, с кочки на кочку, я и Люция вскоре взобрались на участок сухой земли. В центре поляны обнаружилась рукотворная постройка. Нет, не Храм Света, а низенький шалаш, сложенный из просмоленных еловых веток. Ну, да хоть что-то!
   Рядом стоял большой, невесть как и откуда приволоченный в эдакую глушь котел. Плескавшееся внутри варево отдавало приятным запахом трав (после Гадюшника любой запах казался приятным). Под днищем котла весело потрескивало пламя, раздуваемое шаманом.
   Подкрасться незамеченными нам не удалось. Еретик завидел нас ещё на подходе.
   - Эй! А вы ещё кто такие? - предсказуемо поинтересовался он.
   - Путешественники, - коротко ответила Люция.
   Уже не таясь, принцесса направилась к шалашу. Я, как подобает мужчине, двинулся на шаг впереди. Люция только усмехнулась; от шамана вряд ли стоило ждать удара меча, а сопротивление к магии принцесса за годы тренировок выработала посильнее моего. К моей радости, вслух возражать девушка не стала.
   - Что вы здесь делаете? - последовал второй предсказуемый вопрос.
   Люция подарила еретику ослепительную улыбку.
   - Что же вы сразу начинаете с вопросов, - притворно надула губки принцесса, - для начала, здравствуйте!
   Шаман, разумеется, не устоял перед настоящей красотой.
   - Здравствуйте. Простите меня за невежливость! Подходите к котлу, - любезно сказал мужчина, отбросив подозрения, - у огня теплее.
   Я всегда представлял шаманов сутулыми, злобными, ворчливыми старцами. Деревенские сказания глубоко врезаются в память. Встреченный нами шаман, судя по молодому лицу и гладкой коже, прожил на свете не более моего, но его длинным, простирающимся ниже пояса неопрятным волосам позавидовала бы любая дряхлая ведьма. В том, что перед нами именно шаман, я понял по неизменному атрибуту их племени, большому украшенному символами бубну.
   Подобный инструмент всегда носила при себе травница Вороновья. Бабка являла собою образец нелюдимой ведьмы. Жила за пределами деревни, к людям выходила редко и только по большой надобности. Поговаривали, что она ворует и ест детей. Отец-настоятель Вороновского монастыря несколько раз собирался её сжечь, но в итоге смилостивился, решив, что травница приносит церкви немалую пользу. Старуху в округе боялись, и всякий раз, когда она приходила в деревню за покупками, встреченные ею по дороге крестьяне что есть духу бежали к настоятелю, прося снять наведенную порчу. Естественно, без щедрого пожертвования люди не уходили, и отец-настоятель после изучения книги прихода и расхода каждый раз убеждался, что сожжение травницы может обождать ещё пару лет.
   Шаман носил неопрятную желтую мешковатую мантию, полностью скрывающую фигуру. На шее еретика болтались длинные бусы, собранные из потертых деревянных дощечек с изображениями рун.
   Я вспомнил, что руны высоко почитались у шаманов. Еретики принимали старинные символы за частички самой Природы. Правда, в одной из книг, что я раскопал на самой пыльной полке Вороновского монастыря, утверждалось, что руны являются всего-навсего алфавитом расы древних.
   - Так кто вы? И что ищете? - поинтересовался шаман, когда мы придвинулись ближе к костру.
   - Для начала, нельзя ли уточнить, где мы находимся? - спросил я, с наслаждением придвинув свои мокрые ноги поближе к огню. Раз уж сражение с еретиком откладывалось, следовало извлечь из знакомства максимальную выгоду.
   Лицо шамана удивленно вытянулось.
   - В Гадючьих Топях, если вы не в курсе, - ответил мужчина.
   - А нельзя ли уточнить, где конкретно?
   Шаман задумался.
   - Примерно в трех днях пути от города гоблинов, - сказал он.
   - Знаем, - покладисто сказала Люция, - мы только что оттуда.
   - Если вы позволите, - встрял я, - нас интересует, далеко ли отсюда до....
   Я задумался, решив пока не выдавать шаману цель нашего путешествия.
   - До Башни Монстролога?
   Мужчина нервно затеребил пальцами, а затем натянуто улыбнулся. Попытавшись скрыть собственное волнение, он мгновенно себя выдал. Сузив глазки, Люция подозрительно посмотрела на мужчину. Я поспешно послал принцессе мысленный импульс, попросив сохранять спокойствие и подыграть еретику. Послушавшись, девушка улыбнулась, куда искреннее, нежели шаман. Сказались долгая жизнь при королевском дворе и постоянные упражнения в политике.
   - Вы сильно завернули к югу! - заметил шаман, - Башня Монстролога почти в двух днях пути на северо-запад.
   Я мысленно вспомнил карту, переданную нам Квасиком. Похоже, мы идем в нужном направлении. Храм Света уже недалеко!
   - Вы хотите записаться к магистру Монстрологу в ученики? - спросил шаман, нервно облизав обсохшие губы.
   Интересно, с чего он так разволновался?
   - Почему вы так решили? - поинтересовался я. Тактика ответа вопросом на вопрос пока приносила успех, и я решил придерживаться её и дальше.
   Шаман выразительно посмотрел на мою грязную, рваную, но ещё вполне узнаваемую робу светлого брата.
   - Похоже, вы тоже решили расширить свои познания в магии.
   - То есть?
   Еретик усмехнулся.
   - Обычно послушники церкви предпочитают молиться Богу-Орлу в теплых монастырях, поближе к ящику с пожертвованиями. Они покидают родные стены, только когда отправляются в очередное паломничество к святым местам, но таковых в Гадючьих Топях нет. Да и ходят послушники группами, прячась за спинами таких же бестолковых и одухотворенных воинов.
   Определенно, шаман не слишком жаловал нашу братию. Вполне взаимно. Я тоже не питал к нему симпатии. Видимо еретик счел меня отступником. Я решил не рассеивать раньше времени его заблуждения. Ложь - большой грех, но я и не лгал, просто не собирался говорить правду.
   - А что, если мы ищем Храм Света?
   Шаман презрительно фыркнул.
   - Какой баран станет возводить на болотах Храм Света?
   Я пожал плечами. Если бы служители Господа руководствовались в своих действиях только логикой, чернокнижники давно бы нас победили. Как гласило древнее гномское изречение: "Не садись играть с ветеранами и дураками. Первого не обманешь. Второго не поймешь. Лучше эля выпить!". Последней фразой заканчивалась любая пословица гномов.
   - И то верно, - согласился я, припомнив все выпавшие на нашу долю приключения.
   - Меня не проведешь, - улыбнулся шаман, - вы пришли, чтобы стать учениками магистра Монстролога?! Нет другой причины забираться так глубоко в болото.
   Я заметил, что для адепта низшей магии (шаманизм преимущественно практиковали варвары), речь мужчины звучит весьма складно. Для деревенщины он изъяснялся чересчур грамотно, как, впрочем, и я для провинциального послушника. Видимо, наш новый знакомый вместо того, чтобы, упившись болотной травы, слушать голоса духов, читал книги. Насколько я знаю, подобным образом изучали высшую магию.
   - Всегда рад видеть будущих коллег, - сказал мужчина, - я тоже обучаюсь у магистра Монстролога. Сейчас как раз выполняю его задание, но охотно прервусь, чтобы оказать вам помощь.
   Безуспешно пытаясь сохранить хладнокровие, еретик прошёл к шалашу и вытащил две грубые деревянные чашки.
   - Вот! Отведайте! - сказал он, зачерпнув варево из котла, - не обращайте внимания на неприятный вкус и запах. Настоящий целебный отвар обязан быть горьким, иначе люди не захотят выздоравливать.
   Люция с благодарностью приняла кружку.
   - Спасибо, - сказала она.
   "Не вздумай пробовать!" - послала мне импульс принцесса, ровно в тот момент, когда я направил ей аналогичную мысль.
   Даже допустив, что нервный шаман не хочет нас отравить, я не горел желанием пить его варево. Адепты низшей магии больше полагались на интуицию, чем на академические знания. Думаю, шаман сам толком не знал, что намешал в котле. К тому же по старой доброй гостеприимной традиции, хозяин всегда первым отпивал из бокала гостя. Может, это не вполне гигиенично, зато безопасно. Как говорил зубных дел мастер, изредка приезжающий в Вороновье подработать: "ничто не сохраняет зубы так хорошо, как вежливость к окружающим".
   - Как приятно встретить коллегу, - произнесла Люция, с удовольствием ухватив замерзшими ручками теплую кружку, - мы заплутали на болоте и уже боялись не найти учителя Монстролога. Кстати, а почему вы ушли так далеко от башни?
   Не сводя глаз с кружки принцессы, шаман ответил:
   - Магистр дал мне испытание. Я надеюсь пройти его и стать колдуном.
   - Правда? - Люция наивно захлопала глазами.
   - Да. Как и вы, я сбежал из города, прослышав от контрабандистов-гоблинов, что на болоте живет могущественный маг. Я всегда хотел обучиться тайному искусству. Увиденная мощь превзошла все мои ожидания. Вы знаете, что Магистр смог вырастить из яйца настоящую гидру!?
   - Первый раз слышим! - солгала Люция.
   В столице гоблинов - Гадюшнике, где мы имели неудовольствие побывать, нелюди только и говорили, что о могущественном волшебнике и его многочисленных монстрах, самым жутким из которых стала гидра. Король гоблинов регулярно продавал Монстрологу провинившихся подданных на съедение. Саму гидру мы, естественно, не видели, оставив сию сомнительную честь нелюдям.
   - Она больше дракона! - восхищенно произнес шаман.
   - Охотно верю, - сказала Люция, - аппетит у твари, думаю, соответственный?
   Шаман замялся.
   - Да, - сказал он, - даже гоблинов ей не хватает.
   - Правда? - удивился я. - И чем же её подкармливают?
   В глазах шамана на миг отразился страх.
   - Ну, много на болоте всякого зверья, - уклончиво ответил он.
   Я и принцесса, разумеется, не поверили.
   - Прошу, продолжайте, - попросила Люция.
   Мужчине понадобилось некоторое время, чтобы вспомнить, на чем он остановился.
   - Я записался в ученики. Магистр с готовностью принял меня, даже не стал испытывать и требовать оплаты.
   - Правда? - удивилась Люция.
   Как известно, магия и бескорыстие существовали в разных Вселенных.
   - Да. Только методы обучения Магистра оказались, - мужчина на миг задумался, - весьма специфическими. Всех новичков он заставляет изучать низшую природную магию, допуская лишь к заговорам сельских знахарей, а не к настоящему знанию.
   - Ничего удивительного, - сказала Люция.
   - Вы так считаете? - обиженно произнес еретик. - Другие ученики говорят, что старый скупердяй... ОЙ!
   Шаман зажал рот от ужаса.
   - Что наш Магистр не хочет делиться настоящими знаниями.
   Мужчина красноречиво указал на свою мешковатую мантию. Видимо, не о том он мечтал, когда набивался в ученики к Монстрологу.
   Люция пожала плечами.
   - Не без этого, - сказала она, - я ещё не встречала волшебника, не сидевшего на своих секретах, словно курица-наседка на яйцах. Дело в другом, знахарям и впрямь не хватает знаний, но энергию природы они чувствуют очень тонко, в том числе и силу зверей.
   - И что с того?
   - Специализация вашего учителя - монстрология. Чтобы приручить могущественную тварь, необходимо знать, что она чувствует и чем живет. Думаю, поэтому Магистр начинает обучение с основ низшей магии.
   Шаман хлопнул себя ладонью по лбу.
   - Думаю, вы правы, - произнес он.
   - Вероятно, с тем и связано ваше испытание.
   Мужчина застонал и поспешно запустил руки в карманы мантии:
   - И как я сам не догадался?! - ахнул он, - учитель дал мне старинный свиток деревенских заговоров, и велел провести ритуал.
   Шаман вынул из кармана помятый лист бумаги.
   - Две недели здесь торчу, не могу собрать ингредиенты, - пожаловался он, - лягушачьи лапки, крысиные хвосты. Одних только птичьих глаз нужно две дюжины, причем все от разных видов. Сроку осталось три дня, а у меня ещё и половины не собрано! Учитель будет очень недоволен.
   Мужчина болезненно скривился, очевидно, представив наказание.
   - Думаю, в этом и суть испытания, - сказала Люция, - можно взглянуть на свиток?
   - Извольте!
   Передав мне кружку с варевом, принцесса внимательно пробежала глазами текст.
   - Учитель ждет от вас результата, а не бестолкового повторения всех описанных здесь действий, - сказала Люция.
   Губы шамана задрожали.
   - А разве по-другому можно провести ритуал?
   - Разумеется, - произнесла девушка, презрительно помахав бумажкой, - деревенские колдуны просто не понимают, что делают, потому их ритуалы обрастают множеством нелепых слов, жестов, танцев. Допустим, у одной старой бабки заговор получился в полнолуние, вот она и решила, что колдовать нужно лишь в это время.
   Шаман попытался вправить обвисшую челюсть.
   - Затем старуха померла, а у преемницы в полнолуние заговор не сработал, - невозмутимо продолжила Люция, - тогда новоиспеченная знахарка вспоминает, что наставница носила ожерелье из костей воронов, а у неё такого нет. Ученица за ученицей, и простое заклинание превращается в сложный многоступенчатый ритуал. Человек, который не понимает толком, что делает, склонен всё усложнять. Низшая магия похожа орех - чтобы добраться до мякоти, нужно убрать скорлупу. Думаю, именно в этом и заключается ваше испытание.
   На мужчину стало жалко смотреть.
   - То есть, в свитке написано много лишнего?
   Люция кивнула.
   - Да почти всё.
   Шаман подпрыгнул.
   - А вы можете мне рассказать?
   Принцесса сладко улыбнулась.
   - Конечно, только у меня совсем в горле пересохло, - произнесла Люция, а затем обернулась ко мне, - Англир, будь добр, подай отвар. Очень хочется пить.
   "Будь готов меня прикрыть!", - подумала принцесса.
   В том, что я и Люция могли слышать мысли друг друга, имелась своя польза. Отрицательные стороны тоже сыпались, как из рога изобилия. Иной раз мне хотелось провалиться сквозь землю от стыда, когда я не мог скрыть от наглой принцессы свои мысли. Но и возможность скрыто пообщаться в присутствии посторонних дорогого стоила. Вот и сейчас, я вместо того, чтобы удивленно вытаращиться на принцессу, хладнокровно вернул девушке кружку с отваром. Замысел Люции мне, к сожалению, не открылся. Принцесса, намного лучше меня разбирающаяся в магии, с легкостью защищала свои мысли. Лишь изредка я мог уловить, что принцесса замышляет. Оставалось утешаться лишь тем, что девушки всегда что-то замышляют, такова их природа.
   - Спасибо, - поблагодарила девушка, приняв кружку из моих рук.
   Шаман позеленел.
   - Да, здесь много лишней писанины, - сказала принцесса, ещё раз взглянув на свиток, - а ларчик открывается просто. Если грамотно отделить главные ступени ритуала - завершить работу можно за пару часов. Не больше.
   Лицо шамана цветом совпало с мантией. Люция с улыбкой поднесла кружку к губам, собираясь отпить. Мужчина задрожал.
   - Нет! Стойте! - закричал шаман, бросившись к принцессе.
   - А почему?! - с вызовом спросила Люция.
   Шаман замер с открытым ртом.
   - Ну-у-у-у, - протянул он, не зная, как сознаться.
   Злобно усмехнувшись, Люция выплеснула отвар ему в лицо. От неожиданности еретик не успел даже закрыть рот. Согнувшись пополам, шаман сунул пальцы в рот, попытавшись вызвать рвоту.
   "Действуй, Англир", - подумала Люция.
   Для разнообразия, я оказался готов. Не всё же мне стоять с разинутой варежкой. Быстро подняв лежащий на земле посох шамана, я размахнулся и со всей силы приложил еретика по голове его собственным оружием. Похоже, я переборщил. Деревянный посох разломался на две половины. Шаман рухнул, потеряв сознание.
   - Не очухается! - сказала Люция.
   Присев на корточки, я осмотрел место удара. Сотрясение мозга и здоровенная шишка ученику монстролога обеспечены, но не смерть. Подобного кабана с одного удара пади ещё убей.
   - Яд? - поинтересовался я.
   Принцесса кивнула.
   - Если хоть капля попала внутрь, ему конец, - сказала она, - помнишь Тяп-Ляпика?
   Я кивнул. Лицо гоблина-профессора, едва-едва не отправившего нас на тот свет, мне в жизни не забыть. Как и горящие во тьме глаза василисков!
   - Очевидно, его покойная жена тоже ходила в учениках у монстролога, - сказала принцесса, - тот же по составу яд, что мы пытались украсть у профессора, сейчас плещется в котле.
   - Правда?
   Люция пожала плечами.
   - Сварить, во всяком случае, он пытался именно его, - ответила принцесса.
   - Откуда ты знаешь?
   Девушка рассмеялась.
   - Неужели ты не заметил, что цвет и запах полностью совпадают!?
   По правде говоря, я не обратил никакого внимания. Во-первых, когда мы виделись с профессором, состав яда волновал меня в последнюю очередь. Куда большее впечатление произвели взведенные арбалеты. Во-вторых, зеленый цвет - он и есть зеленый цвет, а противный запах - он и есть противный запах. Не знаю, как Люция определила. Видимо, женский взгляд на мир. Я, например, никогда не мог понять, чем коралловый цвет отличается от бледно-лилового.
   Как всегда, я с запозданием сообразил, что именно произошло.
   - Так ты его убила?! - ахнул я.
   Люция недоуменно на меня посмотрела.
   - Да. После того, как он попытался убить нас.
   Я покачал головой.
   - Так нельзя!
   Принцесса в беспомощном отчаянии простерла руки к небу.
   - О, нет! Вот только не начинай снова свои проповеди. В чём проблема, а? Он пытался убить нас, но мы его опередили. Не помню, чтобы ты возражал, когда я в битве за Гадюшник огненными шарами убивала солдат Белеза.
   - Ну, во-первых, я возражал. Ваше Высочество использовали черную магию.
   - Ага, и, вообще занималась не женским делом.
   - А, во-вторых, здесь другое дело!
   - Почему? - с вызовом спросила Люция.
   - Тогда бушевала битва, а сейчас - это хладнокровное убийство! Светлый Владыка накажет.
   Принцесса закатила глаза, продемонстрировав буквально Вселенское отчаяние.
   - А разве вот сейчас Светлый Владыка не наказал его? - спросила Люция, указав на бездыханное тело шамана.
   - Наказал, - охотно подтвердил я.
   - Тогда кто я, как не орудие в руках судьбы или, если тебе угодно, Светлого Владыки?
   - Ничего подобного. Человек сам отвечает за свои поступки. Ученик монстролога пострадал от неправильной жизни.
   - Даже так?
   За время нашего знакомства я так и не сумел привыкнуть к презрительно-насмешливому взгляду Люции. Девушка выглядела, как пушистая черная кошка, успевшая нашкодить в доме, а потом искренне и возмущенно замяукавшая, когда хозяйка погнала её веником. Мол, почему вы ко мне придираетесь, когда я веду себя, как мне - кошке, положено?
   Я знал, ОТЧЕТЛИВО ЗНАЛ, что спорить с принцессой бесполезно, но снова попался на удочку, принявшись объяснять.
   - Поймите, Ваше Высочество, - начал я, - возможно, у шамана ещё был шанс исправиться. Светлый Владыка запоминает любой наш грех, но всегда дает шанс искупить свою вину. Вы лишили шамана этой возможности. Я не спорю, он хотел нас убить, но враг прибегнул к хитрости, а не атаковал сразу.
   - Разница от меня ускользает. Я защищала свою и твою, между прочим, жизнь. Разве это плохо?
   - Если бы враг напал сразу и не оставил нам выбора, то хорошо, но выбор был!
   - Демагогия!
   - Отнюдь. Ваше Высочество знали, что нас ждет, и могли сохранить шаману жизнь.
   - Как?
   - Ваше Высочество могли просто его отвлечь, а я бы оглушил посохом. Какой смысл убивать?
   Люция улыбнулась.
   - А вот такой!
   На моих глазах благородная дочь короля величайшей за всю историю нашего осколка державы наклонилась к трупу шамана и совершила акт мародерства. Вывернув карманы грязной мантии еретика, Люция деловито вытащила горсть волшебных кристаллов.
   - Всего дюжина! - с сожалением воскликнула она, - но я уже не беспомощна! На несколько волшебных стрел хватит.
   Я тяжело вздохнул. Кристаллы нам и впрямь нужны. Битва за Гадюшник лишила принцессу и меня всех запасов.
   - Но камешки можно было просто отобрать, оглушив шамана.
   - Ой! Усохни, - воскликнула Люция, - лучше поищи вместе со мной.
   - Что?
   - Какую-нибудь колбу! Если слухи не врут, этим ядом можно парализовать гидру! Во всяком случае, на тролле, вернее, троллихе, его уже испытали. С большим успехом!
   - Только чем дело закончилось для испытуемых?
   Солдаты Белеза сумели парализовать и заковать в цепи троллиху. Бедолаги не учли только то, что к обиженной "девушке" придет её пылкий возлюбленный, способный без малейшего напряжения оторвать человеку голову.
   - Не смешивай разные вещи. Лучше помоги найти сосуд, грешно бросать столь могущественное зелье. Архимаг-монстролог - полный дурак, раздает секреты кому ни попадя. Удивительно, что в Великом Королевстве ещё никто не знает про озеро с черным лотосом!
   Стеклянная колба с пробочкой нашлась во втором кармане шамана. Сияя от счастья, Люция сунула склянку в котел.
   - Сквозь кожу не просачивается, - пояснила она.
   Я не дал принцессе сменить тему.
   - Ваше Высочество, Вы совершили убийство человека. Так нельзя!
   - Покаяния не добьешься! - предупредила Люция.
   - Да хотя бы осознания! - в сердцах воскликнул я.
   Девушка сверкнула глазами, я почувствовал, что она начинает закипать, но от спора уходить не собирался.
   - То есть надо было дать шаману нас прикончить?! - вспыхнула Люция. - Чтобы мы померли мученической смертью, и Светлый Владыка нас простил и даровал чудесное упокоение в Мире Мертвых.
   Я постарался собраться с мыслями.
   - Ваше Высочество, давайте забудем на миг о Светлом Владыке, грехах, добре и зле.
   - О-о-о! - протянула Люция. - Что-то новенькое в твоем репертуаре.
   Я кивнул.
   - Приходится, раз обычные доводы не действуют. Будет здорово, если Ваше Высочество позволит мне высказаться, не перебивая.
   Принцесса покачала головой.
   - Ладно. Слушаю.
   - Как я уже сказал, давайте забудем о последствиях, что влечет за собой убийство, и задумаемся на миг, что такое...
   - У-у-у, - снова протянула девушка.
   Я подарила Люции укоризненный взгляд. Принцесса, вспомнив, что обещала молчать, затихла, недовольно надув губки.
   - Что такое убийство! Мы говорим о жизни, о простой человеческой жизни. Воровство, ложь, оскорбления - занятия не слишком достойные, но они оставляют шанс. Убийство - безвозвратно, ничего нельзя вернуть назад. Я не стану оправдывать шамана, он заслужил наказание, но смерть лишила его всех шансов.
   - То есть убивать, по-твоему, нельзя. Пусть лучше нас убьют. Злодей будет страдать от мук совести, а мы радостно и спокойно спать в могилах, - не удержалась Люция.
   - Ничего подобного. Я уже сказал, случается, что обстоятельства не оставляют нам выбора, но именно сейчас выбор был! Понимаете, Ваше Высочество, человек, пусть даже и злодей, оказался лишен своего шанса. Вы же убили его, как будто перерезали нитку. Так нельзя. Смерть - это нечто окончательное и бесповоротное, когда не остается никакого выбора. Либо ты, либо тебя. Лишать человека жизни по какому угодно поводу, когда есть выбор, значит медленно, но верно превращаться в монстра. Кто мы такие, чтобы обрывать то, что подарил сам Светлый Владыка?
   Люция гневно тряхнула волосами, сердито сдвинула черные брови.
   - Хорошо. Мы его пощадили. Знаешь, что бы он сделал дальше? Как сам думаешь, для чего ему яд?
   Я развел руками.
   - Отравить других, - объяснила Люция, - для чего же ещё?
   - С чего Ваше Высочество так решили?
   Люция сердито топнула ножкой.
   - Прекрати постоянно называть меня "Ваше Высочество", уши в трубочку сворачиваются. Посмотри, сколько этот подлец наварил яду! Думаешь, крыс травить собрался? Как же! Держи карман шире! Я предотвратила множество смертей!
   - Ваше Высочество чувствует в себе право судить и приговаривать?
   Люция задумалась.
   - Если понадобится, то - да! - грозно объявила девушка. - В болотах нет закона, судей и присяжных.
   - А что потом? Чувствуете в себе силы и дальше решать: кому жить, кому умереть?
   - Совершенно верно. В конце концов, я принцесса Великого Королевства. Нельзя постоянно во всём сомневаться, нужно идти вперед. Будущее определяют не стенания, а решения и поступки.
   - Я о том же!
   - Заткнись! - пресекла мою робкую попытку возразить Люция; очевидно, принцесса не видела ничего дурного в том, чтобы перебивать других, но ненавидела, когда прерывают её саму. - Судьбу мира определяют те, кто не боится запачкать руки. Добро и Зло, Свет и Тьма, Порядок и Хаос - их исход их борьбы решается не в философских дискуссиях. Можно всю жизнь прожить глупой овцой, пастись на лужайке, щипать травку, молиться Создателю, а когда придет время, пойти на убой. А можно самому взять в руки нож! Среди тысяч и тысяч существ, наивно считающих себя разумными, не наберется и сотни тех, кто готов принимать решения и не боится раздавить на пути какое-нибудь докучливое насекомое. Именно такие люди решают судьбу миров! Скотина, по ошибке гордо именующая себя человеком, только и уповает, что на доброго пастуха. Мир вертится вокруг героев - настоящий людей! Ошибка Создателя в том, что овец и пастухов он сделал похожими друг на друга, у всех по две руки, по две ноги и голове! Зато какая разница внутри! Не знаю, зачем Творец так поступил, может, чтобы у любой овцы появился шанс взять судьбу в свои руки. Пастухов судят не за их грехи, а за их свершения!
   Я поспешно закрыл разум, стремясь не выдать Люции своё смущение. Пылкая речь девушки глубоко запала мне в душу. Именно с такими словами на устах совершались выдающиеся подвиги или... величайшие злодеяния. Принцесса права в том, что мир принадлежит героям. Личностям с большой буквы. Они ведут за собой огромное множество людей. Получается, что каждая отдельная, как изволила выразиться Люция, "овца" никогда не признает себя ни в чём виноватой, потому что её направил пастух. И ведь возразить нечего.
   - Мне остается лишь надеяться, - произнес я, в последний момент проглотив "Ваше Высочество", - что пастухи, собирающиеся вершить судьбу мира, учтут, что речь идет не об овце, а жизни человека, которую не вернуть.
   Люция фыркнула.
   - Ты закончил?
   - Да.
   - Отлично, тогда в путь!
   Развернувшись, Люция начала спускаться с холма. Гордый стан принцессы и уверенный размашистый, почти мужской шаг наглядно показывали её уверенность, но я почувствовал легкий-легкий ветерок её мыслей. Брошенные мною семена упали не в благодатную почву, но проросли. Люция отнюдь не раскаялась, но задумалась. Именно по стальной твердости её ментального блока я понял, что девушка засомневалась, и поспешил закрыть свой собственный разум. Если Люция поймет, что я тоже задумался.... Нет, лучше до этого не доводить. Или же?
   - Извините меня, Ваше Высочество, - сказал я.
   - Перестань называть меня "Ваше Высочество", - фыркнула Люция, но уже не злобно, а так, для порядка.
   Успокоившись, я состроил печальное лицо, скрыв за ним собственное довольство. Женщины любят, когда перед ними извиняются, поэтому, даже если ты прав - необходимо просить прощения. Причем даже не нужно уточнять, за что именно ты извиняешься, главное - само действие. Как говорится, язык не отсохнет, а ей приятно.
   Впрочем, сугубо для порядка Люции ещё полагалось некоторое время подуться. От традиции принцесса отступать не стала. Некоторое время мы шли бок обок, играя в молчанку. К сожалению, четкого направления к Храму Света так и не появилось. Если верить рассказу шамана, мы двигаемся в правильном направлении, но, с другой стороны, избранная нами сейчас дорога вполне могла вести обратно к Гадюшнику. Оставалось только верить в удачу, которая нам до сих пор сопутствовала. За последние дни изменчивая фортуна не раз подложила нам свинью, но, в конце концов, мы всё ещё живы, значит, судьба благоволит.
   До темноты мы успели уйти довольно далеко в "неведомо куда", остановившись на ночлег в относительно сухом месте, невдалеке от чистого родника. Поначалу мне казалось, что хуже еды, взятой у гоблинов, на свете быть ничего не может. Оказалось, может - когда еды нет совсем! С запозданием я сообразил, что в пылу ссоры мы забыли осмотреть шалаш убитого еретика. Не мог же он отправиться проходить неведомое испытание своего Учителя без провианта. Впрочем, настоящий шаман должен жить в единении с природой, питаясь, если понадобится, болотными жабами. Если так пойдет дальше, то уже скоро мне и благородной принцессе придется сделать первый шаг к постижению низшей магии.
   Чтобы отвлечь себя от дурных мыслей, я решился заговорить с Люцией. Суровые походные условия девушка переносила всё лучше и лучше, сказывалась привычка, да и выклянченные у гоблинов одеяла половинчиков весьма способствовали нашему комфорту.
   - А что за ритуал собирался проводить шаман? - спросил я у Люции, - Вы ведь расшифровали свиток, Ваше...
   Девушка бросила на меня испепеляющий взгляд.
   - ... Люция, - поправился я.
   Принцесса улыбнулась.
   - Решил приобщиться к чернокнижию, Англир? - поинтересовалась она.
   Я решил не признаваться, что, будучи в монастыре, не только нашел, но и прочитал книги, годящиеся исключительно к сожжению на костре вместе с их авторами. Мне даже попадались труды известного чернокнижника прошлого - Григориуса Аббадо, а жизненные представления знаменитой ведьмы Глиронды Рыжей (в картинках!) оставили незабываемые впечатления. Потом три дня каялся! Грехи искупал... но ведь ничего не забыл.
   - Нет, просто хочу понять, стоит ли помолиться за душу убитого, - сказал я и, поняв, как неубедительно солгал, поспешил добавить, - да и просто интересно.
   - Ничего особенного, - ответила Люция, - Магистр поручил нерадивому ученику вызвать дождь из лягушек. Гидру и прочих тварей кормить надо! Монстры всеядны и прожорливы, гоблинов уже не хватает. Ритуал призван поднять на небо лягушек всех Гадючьих Топей и сбросить их, в виде дождя, в определенной точке. Видимо, рядом с башней.
   - Какое бесовское заклинание.
   Люция неожиданно согласилась.
   - Бесполезная показуха. Обычно ведьмы используют подобные чары, чтобы напугать крестьян. Ужаса ритуал наводит много, но вреда от него ни на грош. Разве что пара стариков спину не разогнет, жаб собирая. Лично я всегда предпочитаю более действенные заклинания. Например, огненный шар.
   Принцесса мечтательно зажмурилась. Я пожал плечами. По слухам, отношение всех волшебников к огненному шару сродни любви мужика к пельменям. На свете, конечно, много разной и вкусной еды, но какой в ней смысл, если лучше пельменей человеческая мысль ничего так и не придумала? Видимо, за неимением веры в Творца огненный шар приобрел для магов почти сакральный смысл.
   - Хоть не поднятие упырей, - вставил я.
   Люция недовольно на меня посмотрела, вспоминая наш позапрошлый спор о некромантии. Я считал, что одержал в перепалке чистую победу, поскольку аргументы принцессы не выдерживали никакой критики. Увы, девушка имела прямо противоположное мнение. Я решил не развивать скользкую тему, дабы не нарушать едва-едва устоявшееся перемирие.
   - А зачем шаману понадобился яд?
   - Яд? Причем здесь яд? - удивилась девушка.
   - Для чего-то же он варганил свою отраву в котле.
   - А-а-а... К ритуалу это не имеет никакого отношения.
   Я ужаснулся.
   - Неужели сам выпить собирался?!
   - Ха! Скорее напоить других учеников!
   - Зачем?
   Люция недовольно поморщилась.
   - Как тебе объяснить, - начала она, - понимаешь, инквизиция далеко не главное препятствие в распространении магической науки.
   - Правда? Тогда кто опаснее всего?
   - Сами волшебники! - пояснила принцесса, - желающих взмахнуть рукой и испепелить дюжину противников много, а кристаллов мало. Магия подкупает своей недоступностью, вседозволенностью, свободой. А если каждый неумытый батрак станет разбрасываться направо и налево огненными шарами, то что делать архимагам?
   Я рассеяно почесал маковку.
   - Получается, любой крестьянин может стать великим волшебником? Только кристаллов дай!
   - Нет, конечно. Великая магия требует великих знаний и умений, а также воли, - сказала Люция и, подумав, добавила, - особенно воли. Проблема в том, что магия далеко не во всём сложная и непонятная наука. Способности, пусть и неразвитые, есть у каждого человека. Любого балбеса можно научить простенькой волшебной стреле. А против сотни балбесов с волшебными стрелами ни один архимаг не устоит.
   - Никогда об этом не задумывался. Выходит, маги неохотно берут учеников?
   - Совершенно верно. Главная причина, разумеется, в кристаллах, но и конкурентов самому себе выращивать не охота.
   - Хм... Странно, что новые маги тогда вообще появляются?
   - По-разному бывает. Ещё две сотни лет назад существовал Ковен Магов - организация профессиональных волшебников, добивающихся свободного распространения Великого Искусства.
   Я порылся в памяти, припомнив древние монастырские книги, посвященные истории.
   - Сборище еретиков, уничтоженных принцем Кристофером Светлооким, будущим монархом Великого Королевства и вашим достопочтенным предком?
   Люция яростно сжала кулачки. Похоже, великий предок и один из величайших за всю историю правителей страны не вызывал у принцессы благоволения.
   - Ковен Магов стремился к созданию лучшего мира! Мира науки и просвещения. Ковен добивался создания свободного, открытого и терпимого общества, - начала она, а потом, заметив мой взгляд, осеклась. - А-а-а! Черт с тобой! Понимай, как знаешь!
   Я удивленно моргнул, обычно Люция никогда не упускала возможности подорвать мою веру.
   - Вы не заболели, Ваше Высочество? - с искренним беспокойством спросил я.
   Люция отрицательно замотала головой.
   - Нет, просто если все кругом больные, то здоровый человек им чудится ненормальным. Проблема не во мне, а в тебе!
   Я старательно закрыл свой разум, чтобы насладиться тайком от принцессы одной-единственной мыслью: "Конечно, мужики всегда и во всём виноваты, как же иначе!". Увы, искусная чародейка Люция что-то почувствовала. Её большие синие глаза превратились в узкие щелочки, из которых заполыхало гневное красное пламя.
   - А как же сейчас, когда Ковена Магов больше нет? - спросил я, поспешно сменив тему.
   - Похоже, наш Монстролог ставит ученикам весьма жесткие условия, вероятно, их число жестко ограничено. Провалившие испытания отсеиваются. Наш шаманчик испугался, что мы решим записаться к Монстрологу в ученики, вот и решил заранее избавиться от конкурентов. Я сразу заподозрила неладное, как только он сказал, что рад нас видеть. Ученикам, разумеется, запрещено убивать друг друга, - сказала Люция, - по крайней мере, при свидетелях, но на гадости друг дружке они тратят куда больше времени, чем на обучение. Думаю, шаман крепко влип, и решил сварить яду для других учеников.
   - Зачем?
   - Отчаяние и страх. Не удивлюсь, если лишние ученики, как и гоблины, отправляются прямиком в брюхо гидры. Вот наш приятель и задумал отправить на корм нелюбимых конкурентов.
   - А когда шаман увидел нас, то совсем перетрусил, испугавшись новых врагов?
   - Конечно. Не удивлюсь, что Монстролог практикует золотое правило отбора лучших: хочешь обучаться - убей другого ученика, освободи место. А встреченный нами шаман явно не числился среди лучших, - Люция рассмеялась, - а здорово ведь я его переиграла!?
   - Да уж!
   - Тебя всегда что-то не устраивает, - недовольно сказал Люция, - хватит уже ворчать!
   Я послушался. Ворчать действительно расхотелось. Ночь под теплым одеялом половинчиков казалась почти волшебной. Приятный ветерок выдался достаточно слабым, чтобы не промерзнуть, и достаточно сильным, чтобы сдувать докучливых комаров. Наверху раскинулось чистое, усыпанное звездами небо. Интересно, а что люди видели ночью до Катаклизма?
   Зевнув, я перевернулся на бок, поджал под себя ноги и закутался в одеяло.
   Чудная ночь, даже Гадючьи Топи выглядели не так отвратительно. Легкие всплески воды на круглом озере, шелест камыша, покачивающиеся болотные ели, яркий огонек на вершине заросшего холма. ОГОНЕК!!!
   - Люция! - ахнул я.
   - Что?! - сердито поинтересовалась принцесса, обратив ко мне сонное личико.
   - Там, похоже, костер или факел!
   Люция посмотрела в указанном мною направлении.
   - Может, ещё один шаман проходит испытание? - предположила девушка.
   Я кивнул. Число встреченных нами в Гадючьих Топях врагов явно перевесило число друзей, да и подобных "друзей" тещё не пожелаешь! Я припомнил Жупеля и короля гоблинов Квасика, втравивших нас во все известные неприятности. Оба нелюдя не забывали иногда спасать наши жизни, но отнюдь не по доброте душевной.
   - Нужно проверить! - сказал я.
   Люция кивнула и быстро пересчитала трофейные кристаллы. Очевидно, результат подсчета её не удовлетворил.
   - На один огненный шар или несколько волшебных стрел только и хватит! - сказала она.
   - А можно мне один? - попросил я.
   - Зачем? - поинтересовалась Люция.
   - Исцелять.
   - Обойдешься! - отрезала принцесса, - будешь прикрывать, пока я колдую. Или мне прикажешь лезть врукопашную?
   Поспешно поднявшись, мы, стараясь не шуметь, двинулись на огонек. По закону подлости, если изо всех сил пытаешься делать что-то тихо, выходит с точностью до наоборот. Думаю, я и Люция наступили на каждую сухую ветку, на которую только можно было наступить, и это шагая по мокрому и сырому болоту. Во все попавшиеся на пути грязные лужи мы тоже заглянули. Думаю, дело бы пошло лучше, вызови Люция волшебный светящийся огонек, но тогда пришлось бы забыть, о надежде подкрасться незамеченными.
   Взобравшись на холм, мы увидели одинокого человека, одетого в красную рясу жреца. В руке он держал яркий факел. За спиной незнакомца возвышались белые колонны храма, укрытые высокими пушистыми елями. Пройди мы перед сном ещё немного, вполне могли увидеть нашу цель. Ну, или пройти мимо, свернув не в ту сторону.
   - Доброй ночи! - улыбнулся мужчина. - Наконец-то! Принцесса Люция и послушник Англир, верно? Меня зовут Джереми. Светлый Владыка предупредил меня о вашем приходе!
  
  

Глава II "Храм Света"

  
   В горячей воде есть что-то Божественное. Не стану спорить с Отцами Церкви, провозгласившими, что высшей стихией является Огонь, ниспосланный на землю Светлым Владыкой. Пламя - образец чистоты, силы и духовности. Вода же - стихия податливая, есть в ней что-то коварное, обманчивое, а посему нечистое. Не возражаю, пламя очищает всё, но когда требуется очистить лишь собственное тело, а уж затем погрязшую в грехах душу, лучше всё-таки воспользоваться водой. Огонь - дар Светлого Владыки - надлежит использовать аккуратно. По легенде, пламя костра не вредит лишь истинно святым. К сожалению, за всю историю церковных записей ни одного подлинно святого так и не нашлось. Утверждалось, что святой Великомученик Феофан Миролюбский непременно выдержал бы испытание огнем. Увы, королевские палачи не стали рисковать.
   Всё хорошо в равновесии! Подогретая вода гораздо лучше годится для борьбы с грязью. Гостеприимные монахи, по зову настоятеля Джереми, не поленились подняться среди ночи, чтобы вскипятить нам с Люцией воды. Принцессе настоятель выделил отдельные комнаты, пожертвовав свои личные апартаменты, с отдельной ванной. Мне пришлось довольствоваться общей баней, построенной монахами, но я не подумал жаловаться. Не в пример многим монастырям, "общее" в Храме Света не означало худшее. Досюда не распространился нелепый предрассудок о вреде чистоты. Дескать, вместе с водой смывается Господня Благодать. Ярые последователи суеверия утверждают, что если не мыться три года три месяца три недели и три дня - настолько переполнишься святой силой, что ни одна тварь не тронет.
   Монахи, зная, что строят не для кого-нибудь, а для себя, постарались на славу. Баня получилась просторной. В большом, жарком, обитом липовой доской зале разместилось почти три дюжины деревянных чанов. Вдоволь наплескавшись, я поблагодарил братьев за новую робу послушника и сандалии, а затем отправился в столовую.
   Благодарение Светлому Владыке - пост закончился два дня назад. Изголодавшиеся за долгое время молитв и медитаций священнослужители оказались не дураки поесть. Трое решивших отказаться от мирской суеты светлых братьев до принятия послушания занимались охотой, и хоть клятва светлого брата запрещала носить лук и стрелы, равно как и любое другое оружие, капканы к ним, по решению Духовного Собора, не относились. Между прочим, зажаренный в масле василиск оказался неплох. На вкус почти как курица. Вина в Храме, к сожалению, не водилось, зато пиво, сваренное из болотного хмеля, приятно горчило во рту.
   Великомученик Феофан настоятельно рекомендовал верующим всхрапнуть после сытного обеда пару часиков, чтобы "жирок завязался". При всём уважении к святому, его советом я не воспользовался. Ещё недавно, путешествуя по болотам, сражаясь с гоблинами и василисками, а под конец приняв участие в кровавой битве за освобождение Гадючьих Топей, я мечтал лишь об одном - лечь и спать целую вечность. Однако "вечность" прошла буквально за одну ночь. Как ни странно, мне хватило ночи и половины утра, чтобы хорошо отдохнуть.
   Помолившись вместе с братьями, я направился посмотреть на то, о чем только слышал, но никогда не надеялся, да и, откровенно говоря, не желал увидеть - край осколка.
   Здесь, на восточной окраине Гадючьих Топей, заканчивался физический мир и начиналось Великое Ничто Астрал. Представшая перед моими глазами картина завораживала. Я прекрасно знал, что после Катаклизма, когда единый мир разлетелся на части, каждый осколок обрел начало и конец. Огромные куски некогда единой тверди плавали в черном океане. Полная тотальная абсолютная темнота.
   Не понимаю, как монахи могли спокойно жить здесь, на самом краю нашего мира? Буквально в трех сотнях локтей от Храма Света земля просто заканчивалась. От неё как будто отрезали кусок огромным ножом. Вихляя, болотные ручейки убегали за край мира и, собираясь в водопады, улетали в пропасть. Интересно, почему за тысячелетия вся влага не вылилась с плоской поверхности земли? Какие силы удерживают упорядоченные миры от окончательного уничтожения? Светлый Владыка или Древние Боги? Доподлинно неизвестно. Лишь Светлый Владыка знает всё, он единственный, кто сумел остановить Хаос. Интересно, как ему удалось победить? Ну, или отсрочить наше будущее поражение. Каким образом Творец сохраняет и поддерживает жизнь на разлетевшихся осколках? И какую судьбу Бог Орел уготовил для нашего мира - Эрмса?
   Что за договор заключил Император Аргдахад с Хаосом? Почему именно Люция после стольких лет обязана его исполнять? Почему адские твари отдали девушке свой нож, и что за сила заключена в жутком оружии? Кто такой Белез? И что за странного лысого варвара я видел в Астрале? Наконец, не помешало бы узнать, куда делся странный болотный маг, соединивший наши с Люцией жизни в одну, и почему он избрал именно такой способ?
   Светлый Владыка - великое светило, центр упорядоченного, несомненно, знает ответы на все вопросы. Каков Его план по спасению нашего осколка? А, самое главное, почему Он - Всесильный Творец, не может сам покарать зло?
   Последним вопросом и до меня интересовались философы, теософы, поэты, мыслители и все прочие бездельники. Святой Великомученик Феофан Миролюбский писал по этому поводу в своём тридцать восьмом томе: "Светлый Владыка достаточно сделал для спасения людей. Он даровал нам тело, дабы мы могли действовать. Он даровал нам голову, дабы мы могли думать и осознавать, что делаем. Он даровал нам сердце, дабы мы могли чувствовать. Наконец, он даровал нам душу, дабы мы могли стремиться к совершенству и чувствовать зло. Тело, разум, сердце и душа - что ещё нужно, дабы послужить делу Света? Разве этого мало, чтобы покарать грешников? Зачем постоянно просить помощи у Светлого Владыки, если он уже дал нам всё необходимое! А ежели мы боимся, защемляя сердце; предаемся соблазну чревоугодия, разрушая тело; сомневаемся в Творце, опустошая разум; восхищаемся тьмой, иссушая душу; то к чему винить Господа, коли мы сами отвергаем дары Его в обмен на низменные соблазны?".
   Святой Феофан, конечно, прав. Мы не животные, а разумные существа. Люди способны подняться выше инстинктов, заложенных Хаосом. Любому греху, любому проступку можно, если очень постараться, найти оправдание. Изменяешь жене? Плоть требует! Ударил соседа - так он сам напросился, потому что не смог стать сильным и научиться давать сдачи. Изучаешь некромантию - разум требует знаний, а душа - мщения стоеросовым дуболомам, полюбившим ставить синяки умным людям. Каждый сам выбирает, как пользоваться своими талантами: впасть ли в животное состояние, потакая своим инстинктам, или постараться подняться выше? Получается, современный человек и не Человек вовсе. Он нечто среднее между животным и тем, что должно получиться. Бескорыстие, сочувствие, жалость, любовь - их нельзя просто подарить, каждый должен сам воспитать в себе подобные чувства. Тогда правы священники, утверждающие, что вся наша жизнь - место испытания, подготовка к дальнейшему развитию, и смерть отнюдь не так страшна, как мы думаем. Главное, достойно прожить жизнь. Родившись неважно где и неважно кем, важно оставаться Человеком. Выживать - удел животного. Жить - право и обязанность Человека.
   Простые и очень правильные мысли, когда сидишь в теплом доме, рассуждая о вечном, но какими они кажутся эфемерными, лживыми, когда сталкиваешься с реальными проблемами, а вокруг начинают умирать друзья. Легко убедить себя в бренности и бесполезности жизни, когда чувствуешь себя в безопасности. А что делать, когда меч врага уже приставлен к горлу? Что, если каждая следующая мысль - лишь о том, как сделать ещё пару вдохов? Что правильно, а что неправильно? Как всё сложно, и как иногда хочется, чтобы спустился с небес Огненный Бог-Орел и объявил: "ХВАТИТ"!
   Но Творец не приходит.
   Остается лишь верить, что откуда-то сверху за нашими попытками не скатиться в животное состояние кто-то следит... и судит. Иначе все напрасно, нет смысла жить, только существовать, потакая своим желаниям. Но раз есть внутри нас высокие чувства, раз что-то призывает нас творить, помогать другим, создавать новое, значит, всё это необходимо. Если природа не разумна, в ней никогда не возникло бы что-то возвышенное, то есть с практической точки зрения бесполезное. Получается, во всех переплетениях кроется скрытый смысл настоящей жизни. Значит, всё не напрасно!
   Созерцание Великого Ничто настроило меня на философский лад, но стоило отвернуться и снова посмотреть на болото, как я мигом спустился с небес на землю. Мне предстояло найти Люцию и настоятеля Джереми. Шагая по выложенной послушниками каменной дорожке, я постарался припомнить все детали нашего первого разговора. Общение с гоблинами приучило меня искать подвох и интриги. И хоть честность жреца не вызывала сомнений, но от обилия новых впечатлений я мог пропустить нечто важное.
   По пути в Храм Джереми успел вкратце рассказать нам историю своей общины. Двадцать лет назад Его Святейшество посетило Божественное Вдохновение, проще говоря, видение. Светлый Владыка, по словам Джереми, велел ему отправиться в паломничество к самому краю осколка. Почему Божественное Вдохновение посетило именно его, настоятель не уточнил, хотя Люция не смогла удержаться от издевательского смеха, когда Джереми сказал нам, откуда он родом.
   Дурманящий лес стал единственным, но зато бесценным, завоеванием Великого Королевства в кровопролитной войне с эльфами. Спор вспыхнул несколько сотен лет назад, когда король потребовал от ВЭФАСЛИКА (Верховного Властителя эльфов, фей, а также стихов, любви и красоты) Элсимисса Второго вассальной присяги и дани. По официальной версии, до сих пор отстаиваемой королевскими летописцами, присягу король потребовал, чтобы прекратить бесконечные конфликты между нелюдями на рубежах королевства. Дань же выплачивалась в качестве возмещения того, что эльфы упорно не желали принимать религию Светлого Владыки. Факт существования Бога-Орла нелюди не оспаривали, но вводимый жрецами культ поклонения считали недостойным "представителя разумной расы".
   Война стоила людям огромных потерь и смерти самого короля. Стрела влетела аккурат в отверстие для глаз мифрильного шлема. Однако, выиграв множество сражений, эльфы проиграли войну. По условиям мира, остроухие обещали в обмен на политическую и религиозную свободу покинуть и освободить для проживания Дурманящий лес - одно из немногих на осколке мест, где росли диониты - редкие священные деревья. Получаемое из их плодов вещество - дионий - по цене и волшебным свойствам уступал лишь знаменитому черному лотосу. Крови за него, соответственно, тоже пролилось немало. Война с эльфами - один из редких случаев в мировой истории, когда священники и маги объединились под одним знаменем. Позже обе стороны активно отнекивались от заключенных соглашений, ссылаясь на Божественный Рок и временное помутнение рассудка.
   Не раз и не два королевские садоводы пытались пересадить диониты в другие леса, но семена нигде не прорастали, а деревья погибали, стоило только копнуть рядом лопатой. После войны новый король не пожелал отдавать Дурманящий Лес ни одному из своих вассалов, объявив новую провинцию своей личной вотчиной. Дворяне, проявившие храбрость при сожжении эльфийских деревень, и купцы, выложившие на проведение войны немалые средства, оказались не слишком довольны. Вспыхнуло даже несколько восстаний, но после того, как самых рьяных смутьянов распяли на вратах фамильных усадеб, недовольные примирились, посчитав государственную власть меньшим злом.
   Дионий по воздействию на разум человека не сильно отличался от черного лотоса. Люция охотно поверила в рассказ Джереми о "ниспослании Божественного Вдохновения". Издевательски хихикнув, она ткнула в мою сторону и сообщила, что у неё под рукой уже имеется один "посвященный", злоупотребляющий дурманами. Принцесса только выразила удивление, почему Светлый Владыка послал нас с Джереми именно сюда, а не, скажем, к Кровавому Пику или, ещё лучше, в Землю Драконов.
   К своей чести, настоятель проигнорировал насмешки Люции. Невозмутимо продолжив свой рассказ, он немало задел язвительную принцессу. Мне определенно следовало поучиться у Джереми. Его спокойная уверенность, нежелание спорить и оправдываться поневоле вызывали уважение. Именно так отец семейства терпеливо выслушивает причитания жены, а потом делает все по-своему, нисколько в себе не сомневаясь. Эх, мне бы его уверенность! К сожалению, подтрунивание Люции часто подрывало мою веру.
   По словам Джереми, благодаря заступничеству Светлого Владыки, а, по мнению принцессы (активно ею высказываемому), из-за свойственного дуракам везения, паломники живыми пересекли Гадючьи Топи и обнаружили развалины давно покинутого Храма Света. Как велит обычай, люди немедленно возобновили службу. Восстановить Храм в его былом великолепии паломникам не удалось. Но священнослужители очистили, а где смогли, и выровняли колонны; отремонтировали сохранившийся подвал; возвели жилые и подсобные помещения; и, что уж совсем невероятно, осушили солидный кусок болота и высадили цветы. Преимущественно ромашки - самые Богоугодные растения, напоминающие Солнце. Интересно, где монахи взяли саженцы?
   Из болотных цветов я заметил лишь знаменитый кашлегон, или мать-и-мачеху, также по вполне понятной причине любимый священнослужителями. Для защиты храма от нечистой силы монахи высадили священные ладанные деревья. Получился настоящий сад. Райское место посреди болота. Я с удовольствием отметил, что в моём Вороновском монастыре деревья выросли повыше, но, с поправкой на паршивую местность, местное духовенство нас перещеголяло. Возродив Храм, монахи замкнулись в созданном мире. Решив не возвращаться в Дурманящий Лес, они молились за смертных, совершенствовали в медитации дух, а в работе - тело.
   Джереми повторил, что десять дней назад, после очередного воскурения диония, ему явился Светлый Владыка и объявил о приближении "крови Аргдахада". Вместо того чтобы испугаться и ужаснуться, услышав имя жестокого Императора, монахи приняли возложенную миссию и стали дожидаться нашего появления. Каждый день они обходили окрестные болота. Когда священнослужители уже отчаялись и начали беспокоиться, что дионий испортился, настоятель неожиданно проснулся посреди ночи, вновь услышав голос. Вернее, шепот. Джереми не разобрал слов, но забеспокоился и, взяв факел, отправился на болото, где и встретил "посланников Бога". К счастью, отец-настоятель прекрасно понимал нашу усталость с дороги и отложил разговор до утра.
   Сейчас настало время продолжить знакомство.
  
  
  

***

  
   Принцессу я нашел довольно быстро. Можно сказать, наткнулся случайно. Люция вышла из кельи настоятеля с таким скорбным видом, будто вместо грязного и разорванного платья ей всучили не рясу - чистую, хоть и грубой работы, а, по меньшей мере, лохмотья скончавшегося от чумы нищего.
   "Ужасная! Моя одежда просто ужасная! Дурацкая ряса меня полнит!" - принцессу объял столь сильный ужас, что она не смогла скрыть от меня свои мысли.
   К слову сказать, я отнюдь не считал, что в рясе Люция стала выглядеть менее привлекательно. Её когда-то элегантное королевское платье порядком поистрепалось за время наших приключений, утратив свой первоначальный вид, но естественную красоту девушки ничем не испортишь. Пусть ряса и скрыла от жадных мужских взглядов тонкую талию и длинные стройные ноги принцессы, её прекрасные ниспадающие черные волосы, идеальные черты лица и голубые глазки могли свести с ума любого. Люцию, к сожалению, было не переубедить. Ряса её полнила, и данная трагедия по своим масштабам лишь немногим уступала угрозе всему миру.
   - Не беспокойтесь, Ваше Высочество, - обратился я к принцессе, - послушники уже выстирали ваше платье, просто его надо высушить. К тому же братья обещали его подлатать!
   Принцесса направила на меня преисполненный надежды взгляд.
   - Они его зашьют? - спросила она.
   Я выразительно посмотрел на грубые кривые стежки подаренной мне робы.
   - Во всяком случае, они попытаются.
   Принцесса снова упала духом. Дураку понятно, что искусство изящного обращения с иглой и нитью не числилось среди многочисленных достоинств послушников Храма Света.
   "Приличные принцессы, - подумал я, - вместо магии целыми днями занимаются вышиванием!".
   Взгляд, подаренный мне Люцией, разумеется, "услышавшей мои мысли", наглядно советовал как можно скорее перестать думать вообще, не говоря уже о том, чтобы делать какие-то выводы. Ничему меня жизнь не учит! Сколько раз обещал себе - следить при Люции за своими мыслями.
   - Думаю, самое время навестить настоятеля Джереми, Ваше Высочество, - сказал я, - следует послушать, что он скажет.
   Согласно кивнув, Люция указала ручкой в сторону группы послушников.
   - Иди и спроси у них, где настоятель, - сказала она, - я хочу побыть здесь.
   Девушка во второй раз не смогла скрыть от меня своей мысли. Ей не хотелось подходить близко к мужчинам, будучи столь ужасной одетой. Я не стал указывать принцессе, что послушникам, хоть на них и не распространялся обет целомудрия, следовало думать о Божественной благодати, а присутствие рядом привлекательной девушки, одетой в роскошное платье со щедрым вырезом на груди, нисколько не способствовало их духовной работе. Но вот это Люции как раз бы польстило. Спрашивается, какой смысл знатной принцессе вносить смятение в сердца молодых послушников? Нет ни одной разумной причины, но, как говорил святой Великомученик Феофан Миролюбский: "Любая девица мечтает втайне соблазнить святого, и не потому, что он ей нужен, а просто потому, чтобы почувствовать себя богиней выше Творца. Посему знайте....". Дальше следовало три страницы нравоучений на тему, что нельзя одновременно преклоняться перед Светлым Владыкой и женщиной. Некоторые ярые проповедники считали, что истинный праведник должен раз и навсегда отказаться от плотских утех, но святой Феофан не соглашался, утверждая, что женщина тоже тварь Божья, а посему она должна служить мужчине, а мужчина Творцу. Тогда все будут при деле, и в мире восстановится гармония. Жена через мужа своего тоже будет угождать Светлому Владыке. Жаль, святой Феофан не успел предложить Отцам Церкви разрешить священникам вступать в брак. Думаю, если бы у каждого инквизитора в доме бегало с полдюжины ребятишек, безвинных на кострах сжигали бы реже.
   Поиски настоятеля продолжались недолго. Как выяснилось, Джереми отправился разыскивать нас в то же время, что и мы его.
   - И что же нам делать? - спросила Люция, забыв про всякое "здравствуйте, ваше святейшество". - Кровь Аргдахада перед Вами. Надеюсь, обойдемся без жертвенного костра?
   Джереми покачал головой.
   - Мы не имеем ничего общего с инквизицией, - ответил настоятель.
   - И на том спасибо, - сказала принцесса, - если фанатики, то хоть не буйные.
   Неожиданно Джереми рассмеялся, ничуть не обидевшись. Мне срочно требовалось научиться у него спокойствию и смирению.
   - Да, я вижу, что фамильные черты передаются через многие поколения!
   Люция пожала плечами.
   - Родство с Аргдахадом для меня самой стало неожиданностью, но поводом для самоубийства не послужило. Даже не надейтесь!
   - Ни в коем случае, - сказал Джереми, - самоубийство неугодно Светлому Владыке.
   - А сожжение угодно?
   - Огонь, как высшая стихия Творца - угодно, а сожжение - нет. Я уже сказал, мы не имеем к инквизиции никакого отношения.
   - Тогда почему я здесь? Какую миссию возложил на вас "голос Бога"?
   Джереми развел руками.
   - Понятия не имею.
   Люция опешила, да и я, признаюсь, тоже.
   - Тогда к чему весь сыр-бор? - спросила принцесса.
   - Нам предстоит найти ответы на вопросы, - осторожно ответил настоятель.
   - Именно этим мы и занимались всё последнее время, - презрительно фыркнула Люция. - Дурацкие голоса, постоянно слышимые религиозными олухами, разве что не за ноги потащили нас искать Храм Света. Будто здесь мы сможем найти ответы.
   - Истинно так. Сможете! Если постараетесь!
   - Вы о чем?
   - У меня есть определенные ...мммм...средства, - неуверенно произнес Джереми, - позволяющие получить ответы из чужих воспоминаний.
   - Чужих воспоминаний? - ахнул я. - Магия?
   Джереми кивнул. Люция нахально рассмеялась.
   - Мне не доводилось слышать о том, что служители Светлого Владыки пользуются подобными ...ммм.. средствами! - сказала она. - У вас тут, случаем, не скрытый еретический Орден?
   Я злобно уставился на Люцию, но на принцессу - настоящую мастерицу по части гневных взоров - работа новичка не произвела впечатления. Джереми, к моему немалому удивлению, остался невозмутимым, хотя Люция сделала уже всё, чтобы вывести его из себя. Эх! Нам бы в Вороновье столь терпимого и покладистого отца-настоятеля.
   - Да так, чернокнижничаем помаленьку, - рассмеялся Джереми, - не скрою, инквизицию крайне заинтересовали бы наши ритуалы воскуривания освященного диония.
   - Что?! - в один голос изумились я и Люция.
   Как и всякий хороший рассказчик, настоятель Храма сделал выразительную паузу.
   - Астрал, - продолжил он, - бесконечное и безграничное пространство эмоций и мыслей всех живых существ, когда-либо населявших Эадор. Возможно, даже и тех, кто только будет его населять!
   - Вы всерьез верите в теорию предопределенности будущего? - с любопытством спросила Люция. - Одно время я с интересом слушала подобные рассуждения, но мне они показались излишне надуманными. Я всегда предпочитала знание, применимое на практике.
   Принцесса театрально щелкнула пальцами, и крошечная волшебная искра взвилась высоко в небо. Я испуганно осмотрелся по сторонам. Не думаю, что светлых братьев раньше времени следует посвящать в то, что Храм Света осквернила своим присутствием волшебница. Мне самому понадобилось время, чтобы смириться.
   - О! Наши знания вполне применимы на практике, - сказал Джереми, - что касается теории предопределенности будущего, то, разумеется, я в неё не верю. Наш мир есть всевозможное соединение и наслоение вероятностей, любой, даже самый крошечный камешек в состоянии вызвать настоящую лавину.
   Не моё дело вступать в теософские споры с отцом-настоятелем, но всё же я не удержался от того, чтобы напомнить Джереми:
   - Светлому Владыке ведомо и прошлое, и настоящее, и будущее.
   Джереми покачал головой.
   - Надо смотреть правде в глаза, мальчик. Вторжение Хаоса для всех стало неожиданностью. В том числе..., - священнослужитель помялся, - и для нашего Творца.
   Я опустил голову. Инквизиции хватит одной последней фразы, дабы отправить нас всех на костер. Похоже, отец Джереми не слишком утруждал себя беспрекословным соблюдением всех догматов. Я снова припомнил разговор со Светлым Владыкой, состоявшийся после того, как наши с Люцией жизни соединились. Бог-Орел сказал про Джереми, что: "ОН ЧТИТ МЕНЯ НЕ ТОЛЬКО СЛОВАМИ. ОН НЕ ЗАМЕНИЛ СУТЬ ВЕРЫ НИЧЕГО НЕ ЗНАЧАЩИМИ РИТУАЛАМИ". Возможно, сейчас я понял, что Светлый Владыка имел в виду. Наш мир не выглядит столь правильным и совершенным, как утверждается в старинных церковных книгах. Значит, либо Светлый Владыка - бракодел, либо что-то действительно пошло не так, как Им задумано.
   Люция издевательски захихикала. Как назло, я излишне задумался, и принцесса "услышала" мою последнюю мысль. Проклятье! Теперь она будет цитировать мне меня же!
   - Совершенно верно! - сказала Люция, улыбнувшись.
   Вот проклятье! В спорах с принцессой моя главная беда состоит в том, что я постоянно сомневаюсь, а Люции подобное состояние просто неведомо.
   - И здесь не стану отрицать! - до тошноты довольным голосом сообщила принцесса.
   Я почувствовал себя полным дуралеем. По счастью, положение спас Джереми. Видимо, Светлый Владыка не сообщил отцу-настоятелю, что мы с Люцией понимаем мысли друг друга.
   - Боюсь, я потерял нить Ваших рассуждений, принцесса, - сказал он.
   "Думаешь, стоит ему говорить?" - подумал я.
   "Поживем - увидим, - мысленно ответила Люция, - сейчас безопаснее промолчать".
   Печальные дни настали. Священнослужители Светлого Владыки вызывают не больше доверия, чем гоблины. Повсюду переплетаются тонкие нити интриг и заговоров. Лишь в стихах бардов всё просто и понятно: дракон - злой, герой - добрый, гоблины - коварные, священники - честные, несчастная принцесса ждет своего спасения. А что в реальности? Принцесса сама кому угодно задаст жару, герой в моем лице явно не соответствует высокому званию рыцаря без страха и упрека, священники практикуют не молитвы, а ритуалы с применением диония. Разве что гоблины остаются гоблинами, но и в их племени нашлись отнюдь непростые личности, способные на благородные, в своём роде, поступки. Во всём бардаке не хватало лишь демона, возжелавшего спасти мир!
   - Так что Вы имели в виду, принцесса? - обратился Джереми.
   Люция невинно захлопала длинными ресницами и покачала головой.
   - Совершенно ничего, - ответила принцесса, - продолжайте рассказ, настоятель.
   Джереми недоуменно посмотрел на Люцию, но, в конце концов, просто развел руками. В нашем мире уже никто не собирался вести себя нормально.
   - Я уже почти всё рассказал, - произнес настоятель, - воскуривание диония в сочетании с определенной ммм... церемонией.
   Джереми старательно избегал в своей речи слова "магия"
   - Позволяет нам погрузиться в воспоминания любого разумного существа, когда-либо жившего в прошлом или живущего в настоящем.
   - Как это происходит? - спросила Люция.
   - Видение из Астрала, - коротко объяснил жрец.
   Услышав о новом, неизвестном ей доселе виде волшебства, принцесса возбужденно потерла ручки.
   - Давайте разберемся, правильно ли я поняла, - сказала Люция, - воскуривая дионий и произнося заклинания, Вы отправляете своё сознание в Астрал, где обнаруживаете хранимые в тонком мире воспоминания других людей, которые проявляются в форме видений.
   Джереми поморщился, услышав слово "заклинание", но не стал отрицать очевидного.
   - Можно и так сказать.
   - Очень, очень интересно.
   Люция выглядела как кошка, обнаружившая на столе пролитые сливки.
   - И вы можете "просмотреть" память любого разумного существа по Вашему усмотрению? - спросила она.
   Всё-таки Люция продолжала оставаться истинной принцессой. В её голове, помимо страсти к магии, работал настоящий государственный ум. Девушка настолько увлеклась, что мне удалось "услышать", как она уже прикидывает - насколько эффективно использовать новый вид магии в работе тайных служб, и стоит ли вообще тратиться на подготовку и содержание шпионов. Ведь под боком бесчисленное множество воспоминаний живших и живущих, бери да читай.
   - Теоретически - да, но всегда есть ограничения, - ответил Джереми. - Астрал представляет собой бесконечное нагромождение воспоминаний, найти нужные сведения практически невозможно. Это всё равно, что искать иголку в стоге сена.
   - Тогда... - начал я.
   - Тогда необходим "маяк", - перебил Джереми.
   - "Маяк"? - удивилась Люция.
   - Ориентир, - пояснил Джереми, - как правило, какой-либо вещественный предмет, связанный с искомой личностью и её воспоминанием. По ауре предмета мы пойдем, словно корабль на свет "маяка".
   - Ясно, и что же это за вещь?
   Джереми задумчиво почесал подбородок.
   - Думаю, это вы мне должны сказать. На какие вопросы вы хотите получить ответы, и какая из имеющихся вещей может послужить подсказкой?
   - А если у нас ничего нет? - спросила Люция. - Только вопросы, и никаких ответов.
   - Светлый Владыка не посылал бы вас сюда понапрасну. Должно быть хоть что-то. Подумайте хорошенько.
   Желая найти лучшую зацепку, я начал перебирать в уме все недавние события. После того, как мне удалось спасти Люцию от её бывшего учителя и покровителя - Владыки Белеза, болотный маг провел над нами странный ритуал. После него я и Люция начали "слышать" мысли друг друга, вдобавок, в Астрале проекции наших жизней слились в одну. Поэтому, если кто-нибудь нанесет одному из нас смертельный удар - тут же умрет и второй. Магия болотного мага выглядела уж слишком замысловатой. Уже тогда я заподозрил злой умысел. Узнать, чего хотел еретик, нам точно не помешает, но материальных зацепок колдун не оставил. Потом мы столкнулись со странным гоблином-контрабандистом по имени Жупель, который до странности много знал о Люции.
   Быстро припомнив содержимое наших нехитрых пожиток, я загрустил. Странный гоблин, принесший сам себя в жертву Хаосу, не оставил нам ни одной личной вещи.
   Владыка Белез мог бы объяснить многое, но его мы видели только в бесконечном Астрале, где его не разыскать и за вечность. Остается только дьявол во сне, а он дал нам...
   - Жертвенный нож! - я и Люция одновременно пришли к одному и тому же выводу.
   Джереми удивленно вскинул брови.
   - Нож?
   - Подарок дьявола! - сказал я.
   Люция вынула и показала священнику короткий, переливающийся красным демоническим светом нож. Джереми вздрогнул.
   - От сего оружия веет лишь злом.
   - Не просто злом, а Хаосом, - произнес я.
   - Каким образом к вам попало..., - Джереми замялся, - ... это?
   - Мы увидели один и тот же сон, в котором нам явился дьявол, - объяснил я, - он говорил о том, что в жилах принцессы течет кровь темного Императора. Силы Хаоса заключили с ним тайный договор. Когда мы проснулись, то обнаружили жертвенный нож. Дьявол не сообщил нам подробностей, он лишь хотел, чтобы принцесса не стала ограничивать свои силы и покарала своих врагов.
   - Материальный предмет из сна, привидевшегося двум разным людям? - поинтересовался Джереми.
   Мы с Люцией развели руками. Объяснение, мягко говоря, не выглядело правдоподобным.
   - Значит, у нас есть отличный маяк, - сказал Джереми, - я поручу братьям подготовить всё необходимое для проведения ритуала. А пока, будьте добры, расскажите мне обо всём, что с вами произошло.
   - Это очень долгий рассказ, - произнесла Люция.
   - Для спасения души мне времени не жаль, - напыщенно объявил Джереми, но хитроватый прищур глаз выдал его с головой.
   Сначала принцесса раздраженно уставилась на священника, но, поняв, что её дразнят, усмехнулась в ответ.
   - Очень надеюсь, что ритуал поможет, - сказала она.
   - Не сомневаюсь. Принесенная вещь - сама по себе примечательна. Если нам и не удастся найти ответы на все вопросы, убежден, любые воспоминания об инструменте зла будут необычайно полезны для выполнения миссии, возложенной на вас Светлым Владыкой.
   - Давайте оставим в покое Божественный замысел и сосредоточимся на ритуале! - зло пробурчала Люция.
   - Хорошо, - видимо, Джереми раньше меня понял, что спорить с принцессой - дело абсолютно бесперспективное, - но я хочу услышать ваш рассказ. Думаю, бремя долой беседы нам поможет скрасить чудесный бочонок вина из моих личных запасов.
   - Вина! - удивилась Люция - Перед магической практикой.
   - Буду, откровенен с Вами, принцесса, - невинно произнес хитроватый настоятель, - доброе вино ещё не исказило ни одно видение.
   - Теперь я понимаю, почему все священнослужители столь много заливают за воротник, - съязвила принцесса, - похоже, Светлый Владыка разговаривает с вами лишь на пьяную голову.
   - Не исключено, - ничуть не обиделся жрец, - как известно, спирт и грех несовместимы. Когда спирт входит внутрь, грех выходит наружу. Я немедленно распоряжусь насчет ритуала. Жду вас в своей келье.
   Беззастенчиво подмигнув Люции, служитель Бога направился отдавать приказания монахам. Я, если честно, уже перестал хоть чему-то удивляться. Светлый Владыка сказал, что Джереми - один из немногих, кто не заменил подлинное служение ничего не значащими ритуалами. Без сомнения, к церковным догматам отец-настоятель относился весьма и весьма условно. А практикуемые им ритуалы - явно не простая дань старым традициям. По крайней мере, мы получили возможность понять, чем на самом деле является жертвенный нож Хаоса.
  
  

Рассказ "Сделка дьяволов"

  
   Поток холодного ветра ударил мне в лицо. Мерзость какая! А что же творится с другой стороны? Даже сейчас, наблюдая за красноватым свечением Портала, я ощущал холод обреченного мира. Обреченного-то оно обреченного, и слабого, и беззащитного, но почему-то до сих пор не уничтоженного. Война продолжается долго. Очень долго. Победа сменяется победой, наши мечи и плети пропитаны кровью недостойных, но миг окончательного триумфа отодвигается всё дальше и дальше. Мы выигрываем! Побеждаем вот уже вечность, но проклятые обитатели осколков цепляются за каждый миг своего никчемного существования. Нашими стараниями их планета - бельмо на оке Великого Хаоса - уничтожена, разбита на бесчисленные осколки. Но обитатели упорядоченного выжили! С невиданным упорством они продолжают бороться за свои крошечные миры, заставляя воевать с ними снова и снова.
   - Прошу сюда, лорд Мерфисто, - льстиво произнес бесенок, - лорд Адрагерон ожидает Вас на другой стороне.
   Сложив смехотворные крылья, уродец опустился на землю. Задрожав от ужаса, бесенок протянул тоненькую руку и указал в сторону Портала. Я даже не потрудился вознаградить его властным кивком. Ничтожеству полагается знать своё место. Дьяволы - вот Истинное Пламя Преисподней, демоны - его раскаленные угли, гончие и черти - дым, бесы - жалкий пепел. Хуже них могут быть только обитатели осколков, им Хаос не даровал право существовать.
   Направляясь к Порталу, я вновь залюбовался величием Преисподней! О, если бы жители осколков смогли увидеть: кроваво-красное небо, черную бездну, необъятные вихри мрака! Если бы они только увидели, то раз и навсегда отказались от борьбы, осознав, что за великая сила противостоит им. Где-то там, в глубинах мироздания, исторгалось ввысь неугасаемое Пламя.
   Хаос творил! Столпы Пламени возносились вверх, сливаясь в небесах Преисподней в бесчисленные кроваво-красные потоки. Каждое мгновенье огонь сплетал всё новые и новые узоры, порождая бесчисленные миры. Затем Хаос сжигал их, обрекая на смерть вновь порожденных существ. Так и должно быть! Жизнь стремится к постоянству, к покою, к совершенству. Всё это против даже не Воли, а самой сути Хаоса! Всё упорядоченное должно сгореть! Так заведено с начала начал. Лишь однажды произошло нечто странное. Пламя зажгло мир, который не смогло уничтожить, и в Преисподнюю пришли мы. Таково наше предназначение - возвращать в Хаос всё, что ему противоречит. Наивные обитатели осколков! Они поклоняются нелепым Богам, даже не осознавая, что тем самым поднимают оружие против своего истинного Создателя. Ну, да ничего. Рано или поздно мы положим конец их бессмысленному существованию.
   Полюбовавшись напоследок Пламенем, я зашагал к Порталу, ступая по рыхлой земле Преисподней. Восхитительно! Черный пепел сожженных миров! Он всё ещё хранит тепло загубленных жизней. Что может быть приятней и полезней для копыт дьявола? К сожалению, сейчас мне нужно покинуть Преисподнюю. Великое Пламя с нетерпением ждет, когда я принесу ему новую пищу.
   Вблизи Портала холод упорядоченных миров стал совершенно невыносим. Я болезненно стиснул зубы, и тут же одернул себя. Нет! Нельзя!!! Мне - Мерфисто, Великому Лорду Хаоса, предводителю трех легионов адских демонов, не пристало выглядеть слабым!
   Вокруг Портала столпились многочисленные орды бесов, чертей и гончих. Все они почтительно пали ниц, не забывая, впрочем, бросать любопытные взгляды. Не сомневаюсь, они заметили моё замешательство. Проклятые твари! До ничтожеств мне нет никакого дела, но шпионы повсюду. В моих легионах затаились лазутчики конкурентов, которым только дай повод! Только позволь нащупать хоть малейший намек на слабость. Они найдут время и место для удара в спину. Можно не то, что без легионов - без головы остаться.
   Разумеется, официально войны между Великими Лордами строжайше запрещены. Любого отступника, независимо от титула, ждет строгая кара. Оно и правильно - иначе Владыки Преисподней сражались бы друг с другом, а не с врагами Хаоса. Пламя не оставило бы подобную дерзость без расплаты, уничтожив неверных. Схожая участь уже постигла перворожденных обитателей Хаоса - доппельгенеров, или астральных бесов. Те, правда, не то чтобы враждовали друг с другом, просто они оказались бесполезны в войне с упорядоченным.
   Несколько бесов посмели поднять головы слишком высоко и... неужто в их глазах сверкнула насмешка? Я почувствовал, как внутри меня загорается Пламя Хаоса. Магические кристаллы, лежащие в сумке на поясе, охотно откликнулись на мой зов. Нарочито медленно повернувшись к наглецам, я вскинул руку и швырнул молнию. Мерзавцы даже не успели толком испугаться. Обидно! Они не потешили мой слух воплями боли и отчаяния. От наглецов остался лишь пепел Ветер сразу же разметал его, смешав с землей Преисподней.
   Я заново оглядел солдат своего легиона. Вот так-то лучше! Абсолютная покорность! Всё равно, о моем сегодняшнем промахе станет известно другим дьяволам. Проклятые бесы продадут своего господина за любую мелочь, даже за один волшебный кристалл. Единственное, что может их удержать - это страх. Так пусть боятся! Ничтожества не могут не бояться господина, иначе легион разбежится.
   Удовлетворенно кивнув, я шагнул в Портал. Из-под моих копыт полетели яркие искры. На какой-то миг холод стал невыносимым. Арка Портала задрожала, отправив меня в несовершенный, оскорбляющий Хаос мир. Короткие белые молнии засверкали вокруг, и... я оказался там.
   О, мать моя Бездна! Что это за противное мерзкое сияние?! Это... это... Солнце? И ему они поклоняются!?
   Посреди мерзкого светло-голубого неба висел убогий желтый круг, не идущий ни в какое сравнение с великим Пламенем. Противные лучи блекло освещали землю, покрытую непонятной зеленой массой. Последняя, похоже, раскинулась повсюду, буквально поглотив больной мир. С непривычки у меня зачесались копыта. Вместо горячего пепла Преисподней, ноги утонули в ковре из странных зеленых отростков. По счастью, большая часть земли вокруг Портала оказалась очищена Пламенем, но странная, противная Хаосу жизнь и здесь отчаянно боролась за существование. Из пепла к голубому небу тянулись всё новые и новые зеленые отростки. Вдали от Портала они переходили в высокие кривые столбы. Чем-то они напоминали стену, но, если обитатели осколков рассчитывают на столь жалкие укрепления, то почему мы до сих пор не одержали окончательной победы?!
   Гряда высоких, покрытых зеленью столбов производила удручающее впечатление. Никакая это не стена! Между столбами зияли проходы, достаточные, чтобы протиснуться дьяволу. Что за идиот воздвигнул столь жалкую оборону? Или враги думают, что палки, торчащие из столбов, проткнут наши крылья?! Бред. Даже самый бестолковый бес не попадется в такую примитивную ловушку.
   - Кого я вижу!? Мерфисто! Неужели ты решил пройти сквозь Портал лишь ради того, чтобы полюбоваться деревьями и травой?!
   Сбоку от меня раздался громогласный смех! Смех надо мной!!! Лордом Хаоса, предводителем трех легионов ада!!!
   Кровь вскипела в жилах. В сумке задрожали магические кристаллы. Вот уж нет! На сей раз никакой молнии! Мерзавца следует лично проткнуть мечом или засечь до смерти боевой плетью! А ещё лучше и то, и другое!
   Выхватив оружие, я резко развернулся к наглецу и... тут же сбавил накал. На меня смотрел Адрагерон. Разумеется, дьявол не забыл скривить губы в издевательской усмешке.
   Увы! Сейчас я ему не ровня. Посмей я броситься, и к тридцати шести легионам Адрагерона добавятся ещё три моих. Коварный дьявол не обязан вступать со мной в бой, ему дозволено просто крикнуть столпившихся невдалеке слуг. Лорды могут требовать поединка только от равных себе. Иначе молодые дьяволы, не получившие в подчинение и когорты бесов, начнут постоянно вызывать на дуэли предводителей бесчисленных орд. Тогда у Лордов просто не останется времени на войну с обитателями осколков. Разумеется, лазейки существуют, но простые насмешки к ним не относятся.
   Правда, вне Преисподней кодекс чести не действует. Поэтому Лорды Хаоса так редко нападают на осколки вместе. Все согласованные вторжения рано или поздно сводились к междоусобной бойне между командующими. Уж больно велико искушение - расправиться с конкурентом, а затем взять под свою руку его легионы.
   Адрагерон решил сделать исключение из общего правила. Для чего ещё, как не для совместного нападения, он мог призвать меня? Я - безопасный союзник. Силы между нами неравны. Но если мне только представится подходящая возможность.... Тридцать шесть его и три моих легиона - огромная сила! Есть за что рисковать!
   - Приветствую тебя, - сказал я.
   Адрагерон ограничился коротким кивком. Высокий ранг позволял ему не любезничать. Конечно, он сам прислал приглашение, но нет для настоящего дьявола ничего более мучительного, нежели быть "любезным". Адрагерон не мог упустить случая уязвить мою гордость.
   Я проглотил оскорбление. Ничего! Настанет и мой день!
   - Ты звал меня?
   Неравенство в числе легионов требовало от меня обращаться к Адрагерону первым. Даже если сейчас дьявол отменит своё приглашение и отправит меня обратно в Хаос - даже это не станет достаточным основанием для дуэли.
   - Рад тебя видеть, Мерфисто, - произнес Адрагерон.
   - Посланники сообщили, что у тебя есть ко мне предложение.
   Адрагерон кивнул.
   - Более того, мне нужна твоя помощь.
   Кровь в моих жилах перестала бурлить и на миг просто застыла. Дьявол признается в том, что ему нужна помощь!? И столь недостойные слова произносит командующий тридцатью шестью легионами!
   Я осмотрелся. Большинство солдат Адрагерона столпились чуть вдалеке от Портала, но рядом с нами стоял и всё слышал слуга моего соперника. Очень, надо признать, странный слуга.
   Астральные бесы или доппельгенеры стали первыми творениями Хаоса. Когда-то они владели всей Преисподней. Первородный Огонь смешался с Астралом, породив уродливых созданий. Хилые и слабые от природы, астральные бесы полагались на хитрость и магию. Большинство из них могли принимать облик когда-то убитых ими созданий. Сильнейшие представители расы могли даже отказаться от физической оболочки. Прибыв в материальный мир, они просто вселялись в тело любого понравившегося им смертного. Убить подобных созданий в принципе невозможно. Каждый раз при смерти тела-жилища, мелкие гады возносились в Астрал, в котором душа может существовать вечно. За исключением Бессмертных Владык и мифических гремлинов, астральные бесы являлись единственной смертной расой, способной обрести вечную жизнь. По счастью, никакими другими полезными способностями доппельгенеры похвастаться не могли. Собственной силы, злобы и ярости им не хватало. Неудивительно, что Пламя отвергло слабаков и породило нас - дьяволов! Именно мы стали венцом творения Хаоса. Что касается бывших хозяев Преисподней, то, лишившись поддержки Пламени, большинство из них деградировали до обычных бесов. Они стали низшими слугами. Однако некоторые доппельгенеры выжили, сохранив былые способности. Интересно, и для чего столь ничтожная тварь понадобилась Адрагерону? С виду от обычного беса доппельгенер отличался лишь фиолетовой, а не красной кожей, длинными крыльями да острыми, но короткими, шипами на спине.
   - Так ты не откажешься мне помочь? - снова спросил мой соперник.
   Я удивился ещё больше. Адрагерон повторил свою просьбу! Да дьявол ли передо мной?!
   - Ты хочешь воспользоваться моими легионами для нового вторжения? - спросил я.
   Адрагерон отрицательно замотал головой.
   - Этого не потребуется, - коротко ответил он.
   Мне стоило возблагодарить своего соперника. Он не добавил: "У тебя слишком мало солдат!". Наши армии несоизмеримы. И какое бы наступление ни задумал Адрагерон, мои войска не станут ему достойной поддержкой. С другой стороны, хитрый дьявол предпочтет договориться с десятком слабых Лордов, нежели взять в союзники равного себе. Вероятность, что младшие командиры сплотятся против общего врага, конечно, существует, но дьяволам всегда проще передраться друг с другом на дуэлях, нежели объединиться.
   - Ты не собираешь силы? - спросил я.
   Адрагерон коварно улыбнулся.
   - Не скрою, - отозвался он, - я планирую присоединить к своей коллекции осколков новую крупную добычу. Очень крупную! Однако в данном случае войны будет мало. Мне потребуется помощь совсем иного рода, и я надеюсь получить её от тебя, Мерфисто.
   - Добычу? Без войны? Без уничтожения жалких ничтожеств?
   - Да.
   Я с трудом удержался от того, чтобы презрительно фыркнуть. Как старший в иерархии, Адрагерон может расценить подобную выходку, как тяжкое оскорбление, недостойное даже честного поединка. А тогда его солдаты просто изрубят меня на куски.
   Я ещё раз осмотрелся. Нет. К вторжению на осколок Адрагерон не готовится. Сперва я неверно оценил количество его бойцов. Бесов, чертей, гончих и демонов, столпившихся вокруг портала, едва-едва набиралось на две-три когорты. Полноценным легионом здесь и не пахло. Странные столбы, кои Адарагерон именовал "деревьями", не горели в огне, а, значит, армия не находилась на марше. Лишь вдали, у самой линии горизонта поднимался в небо тусклый дымок.
   Странно! Может, плюнуть на всё, схватить покрепче меч и броситься в бой?! Холодный воздух осколков, похоже, застудил кровь Адрагерону, а общение с астральным бесом, вероятно, размягчило его разум. Иначе чем ещё объяснить столь малодушное нежелание воевать?! Высшая милость, которую можно оказать ослабевшему дьяволу - это проткнуть его мечом.
   Моя рука уже потянулась к рукояти, но в последний момент я сдержался. Нет, нельзя. Даже если охранники не смогут убить меня, нанесенных ими ран вполне хватит Адрагерону. Он ещё не настолько деградировал. Слабаки тридцатью шестью легионами не командуют.
   - Изложи мне свои замыслы, и я приму решение, - дипломатично произнес я.
   Адрагерон кивнул и задумчиво посмотрел на меня. Бедолага! Лишние размышления - яд для дьявола. Адрагерон настолько истощил свой мозг раздумьями, что позабыл, как положено мечом и плетью служить Хаосу. Я украдкой посмотрел вниз. Кажется, след его копыт меньше моего! Хороший знак.
   - Ты знаешь этот осколок? - спросил Адрагерон, театрально указав рукой на окрестности.
   Я пожал плечами.
   - Какая разница? Все они - уголь для Костра Хаоса. К чему отличать один кусок от другого?
   Адрагерон весело оскалился. Похоже, ему понравился мой ответ.
   Я решил, что если хочу больше выиграть от нашей встречи, стоит ещё немного потешить его самолюбие.
   - Единственное, что могу утверждать точно - это новый осколок. Захваченные тобою земли выглядят совсем иначе, - произнес я.
   Никто толком не мог понять, почему Адрагерон не отдает Хаосу покоренные им осколки. Мало того, что дьявол не исполнял собственного предназначения, подобные чудачества вынуждали его держать на захваченных территориях половину легионов. Адрагерон объяснял свою прихоть желанием получить ценные сведения о врагах, пытками разговорив плененных врагов. Разумеется, никто не верил в столь наглую ложь. Обитатели упорядоченного годились только на дрова в Пламя Хаоса. Наблюдать за их мучениями забавно, но выпытывать из ничтожеств ценные сведения? Что может быть глупее?!
   Многочисленные шпионы, внедренные в армию Адрагерона, в один голос утверждали, что Лорд не уничтожает осколки потому, что хочет собрать их побольше, дабы направить в Хаос воистину роскошный подарок. Правители Преисподней с беспокойством наблюдали за действиями конкурента. С одной стороны, никто не желал усиления позиций Адрагерона, с другой, все хотели посмотреть на реакцию Хаоса. У большинства командующих просто не хватало терпения, они предпочитали сразу сжигать в Пламени плоды своих побед. Только Адрагерон ждет и, возможно, не напрасно. Хаос капризен.
   Адрагерон с благосклонностью воспринял мой комплимент.
   - Ты прав, - улыбнулся дьявол, - здешнюю картину ещё только предстоит перекрасить, но это не простой осколок. Мы в мире Императора Аргдахада.
   Я пожал плечами.
   - Похоже, что обитатели упорядоченного любят придумывать себе громкие титулы.
   - В данном случае он оправдан, - заметил Адрагерон, - Владыка Аргдахад собрал в единый мир более сотни различных осколков.
   Я восхищенно пощелкал языком - щедрая добыча для Хаоса.
   - Это единственный Портал в мир Аргдахада? - поинтересовался я.
   Адрагерон хищно улыбнулся.
   - Разумеется, нет! Разве можно стать столь могущественным, заключив всего одну сделку с дьяволом?
   - Тогда чего мы ждем? Если Порталов достаточно, чтобы быстро перебросить в упорядоченное наши легионы, так давай утопим здесь всё в крови.
   Адрагерон отрицательно замотал головой.
   - Всему своё время! - отрезал он. - Вторжение даже нескольких лордов Хаоса в лучшем случае обернется колоссальными потерями, а в худшем - власть Аргдахада станет крепче!
   - Ты хочешь сказать, что наша атака сделает Владыку упорядоченного сильнее?! - яростно спросил я, сделав шаг вперед.
   На Адрагерона мой гнев не произвел должного впечатления. Смерив меня холодным, не свойственным дьяволу взглядом, Лорд произнес:
   - Видишь дым на горизонте?
   Я кивнул.
   - Разумеется. Заметил ещё при появлении. Посчитал работой твоих слуг.
   - Неверно! Возможно, тебе будет интересно узнать, Мерфисто, но в мирах Порядка самого порядка не больше, а, возможно, даже и меньше, чем в Преисподней. Здесь в буквальном смысле каждый творит то, что захочет. Дым на горизонте - это тлеющие пепелища сожженных поселений. Жаль, пролитая кровь и людское отчаяние нам отсюда не видны, но поверь, их предостаточно.
   - И кто же устроил столь веселую пирушку?
   - Сам Аргдахад.
   Я недоверчиво покачал головой.
   - Зачем ему это надо?
   - Местные жители не больно-то любят своего Императора, и тот отвечает им взаимностью. Дым на горизонте - следы многочисленных восстаний, сотрясающих мир Аргдахада вот уже несколько сотен лет.
   Задумавшись, я вспомнил, что знаю о бессмертных Владыках осколков. По правде говоря, я всегда предпочитал убивать добычу, а не изучать её повадки. К сожалению, в случае с Владыками мне пришлось себя утрудить. Дело в том, что их не зря прозвали "бессмертными". Владыку нельзя проткнуть мечом, выпустить кишки и выдавить глаза, просто потому, что он не имеет телесной оболочки. Наши главные враги парят в Астрале, пребывая одновременно и внутри, и вне своего мира. Своё правление Владыки осуществляют, подчиняя могущественных смертных, живущих на их осколках. К счастью для нас, в Астрале и на земле время течет с разной скоростью. Десятки и даже сотни лет в материальном мире обернутся одним днем в Астрале.
   Смертные слуги Владык быстро умирали, а их дети уже толком не помнили, кому следует служить. Постепенно (а по временам тонкого мира - мгновенно) Империя любого Бессмертного Владыки быстро распадалась на удельные княжества, основанные потомками давно почивших героев. Для восстановления единого государства Владыке приходилось снова и снова спускаться из Астрала в материальный мир, возводя на земле гигантский волшебный кристалл. По счастью, бессмертные предпочитали захватывать новые осколки, а не развивать старые.
   - Неужели местный Владыка активно вмешивается в дела своего мира? - удивился я.
   - Представь себе, - пояснил Адрагерон, - все Владыки так или иначе помешаны на власти, но Аргдахад, кажется, готов переплюнуть всех. Если большинство его собратьев довольствуется ролью творцов упорядоченных миров, то наш Император жаждет абсолютного господства.
   - Для чего?
   - Ответ прост - энергия. Аргдахад проводит в своём мире религиозную реформу. Он хочет уничтожить церковь Светлого Владыки, заставив жителей поклоняться ему самому. Таким образом, он сможет присвоить себе энергию молитв, поступающую в Астрал.
   - Разве это не выгодно нам?
   - Отчасти, да. Чем меньше последователей у Светлого Владыки, тем лучше Хаосу, но, похоже, у Аргдахада не больно-то получается. Чем сильнее он давит, тем больше сопротивляются жители. За несколько сотен лет весь осколок пропитала мощная волна ненависти к Аргдахаду. Она, словно магнит, притягивает на осколок специфических астральных духов. Дело дошло до того, что сила ненависти мешает Императору сконцентрировать в своих руках естественную энергию осколка.
   - То есть, он только снизил приток астральной энергии?
   - Совершенно верно. Несмотря на огромные размеры своего мира, Аргдахад не может собрать достаточно сил для вторжения на новые осколки. Таким образом, наш друг не может заниматься тем, без чего Владыки не мыслят своего существования - без завоеваний.
   Я задумался. Адрагерон выбрал для нападения любопытный мир. Подумать только, несколько сотен собранных в единое целое осколков. А их Владыка медленно, но верно теряет контроль. Богатая добыча!
   - Сколько здесь существует порталов в Преисподнюю? - спросил я.
   Адрагерон пожал плечами.
   - Лично я заключил с Аргдахадом пятнадцать договоров. Совершал ли Владыка сделки с другими дьяволами - я не знаю.
   - Пятнадцать порталов!? - ахнул я. - Тогда чего же ты ждешь? Перебрось из Хаоса десяток лишних когорт и захвати прилегающие земли. Подготовь плацдарм, начни переправку легионов. Я готов поддержать тебя всеми своими войсками.
   Я предпочел умолчать о численности собственной армии. Адрагерон и без моих подсказок знает о своем перевесе. Единственное, что я не мог понять - это почему он так бездарно пользуется своими легионами. Армия Хаоса должна воевать, а не торчать на одном месте!
   Адрагерон презрительно фыркнул.
   - Ох, Мерфисто, - театрально огорчился он, - как ты думаешь, почему я командую тридцатью шестью легионами, а ты всего тремя?
   Я заскрипел зубами! Сильное оскорбление, но... но... опять же недостаточное! Насмешливый презрительный взгляд Адрагерона сводил меня с ума, заставлял кровь даже не кипеть, а бурлить от ярости. Не знаю, как мне удалось сдержать гнев. В любом случае, отвечать на вопрос я не собирался.
   - Дело в том, что у меня нет "лишних" когорт! Равно как и нет "лишних" легионов, - улыбнулся дьявол, - понимаешь, Мерфисто?!
   - Нет! - отрезал я. - Что ты имеешь в виду?
   - То, что ты невнимательно меня слушаешь, - зарычал Адрагерон, - местный Владыка не так жалок, как ты думаешь. Да, в Астрале его могущество слабеет, но здесь, в своём мире, его сила строится не на кучке мелких независимых княжеств, а на многочисленной императорской армии. Взять столицу Аргдахада без огромных потерь мы не сможем, она слишком хорошо защищена!
   Я фыркнул. Считаться с потерями! Что за чушь?
   - К тому же, в случае нашей атаки Император из тирана превратится в борца за святое дело, - продолжил Адрагерон, - все местные жители забудут про распри и встанут под знамена своего Владыки. Они перестанут его ненавидеть и начнут ему поклоняться, и тогда Аргдахад добьется своего!
   Любопытно! Стоит признать, несмотря на несвойственное приличному дьяволу слюнтяйство, Адрагерон говорит здравые вещи.
   - А насколько сильна армия Императора? - спросил я.
   Дьявол пожал плечами.
   - Не знаю, - честно признался он, - мой шпион...
   Лорд бросил взгляд на астрального беса. Я презрительно усмехнулся. Никогда не связывался с этими тварями. Не секрет, многие Лорды Преисподней часто используют астральных бесов. Способность менять облик делает из первородных обитателей Хаоса неплохих шпионов. Но вот именно, что неплохих. В отличие от чертей, гончих и рядовых бесов, доппельгенеры уж очень любят думать. А, значит, им не нужен солидный повод, например - деньги, чтобы переметнуться от одного Лорда к другому. Любой астральный бес может предать своего господина, руководствуясь холодным расчетом. Нет уж! Лучше жить без слуг, чем держать при себе тех, кто знает больше тебя!
   - Мой шпион, - продолжил Адрагерон, - утверждает, что каждый десятый житель этого мира грабит своих собратьев, нося форму императорской стражи.
   Я заново посмотрел на поднимающийся у горизонта черный дым.
   - Кажется, этого недостаточно.
   - По всем дорогам Империи расставлены виселицы для бунтовщиков, и они никогда не пустуют. И это при том, что по указу Владыки тела врагов государства передаются Гильдии Некромантов уже на третий день, но даже столь наглядные предостережения не останавливают жителей осколка. Империя на протяжении сотен лет охвачена огнем мятежей. Войска Аргдахада рассеяны по всему осколку, они подчистую вырезают восставшие города и деревни, но мятежи и не думаю утихать!
   Я причмокнул от удовольствия. Какой прекрасный мир! Похоже, что Хаос воцарился в нём и без нашего участия. Аргдахад не так уж и безнадежен. Жаль, что придется с ним расправиться. Никто не имеет права служить Хаосу лучше дьяволов! Иначе нас ждет участь астральных бесов.
   - Владыка медленно, но верно теряет власть, - произнес Адрагерон, - как и все бессмертные, он умеет лишь создавать Империи, но не сохранять их.
   - Понятно, - сказал я, - но если ты считаешь вторжение дурацкой затеей, то что мы здесь делаем?
   - Мы готовим заговор, Мерфисто, - насмешливо сообщил Адрагерон.
   - Тогда ты обратился не к тому дьяволу. Я предпочитаю служить Хаосу на поле битвы, а не плести словесные нити, словно дряхлый старик.
   Адрагерон оставил мою колкость без внимания.
   - Поверь, без хорошей бойни не обойдется. Более того, когда война начнется, тебе представится отличный шанс приумножить свои войска. Скажем, - дьявол замялся, как бы обдумывая своё предложение, - два легиона! - объявил он.
   - ЧТО?! - завопил я.
   - Если мой план сработает, и ты, Мерфисто, активно ему поспособствуешь, я передам в твое командование два своих легиона. Что скажешь?
   Я жадно втянул в себя воздух, безуспешно пытаясь скрыть волнение. Дьявол, конечно, знал слабые места другого дьявола. Я болезненно прикусил язык, стараясь сохранить хотя бы видимость надменного достоинства. Два легиона! Восемь когорт бесов, шесть когорт чертей и гончих, четыре десятка демонов, и двое дьяволов, ещё не заслуживших титул. Всё мне! В личное подчинение! Одна сделка - и несколько десятков ступеней вверх по иерархии Хаоса. Вот только сделка эта с дьяволом!
   Адрагерон довольно рассмеялся.
   - Постой! - сказал я, отчаянно пытаясь унять дрожь в коленях. - Почему ты сулишь мне столь большую награду?
   Дьявол пожал плечами.
   - Думаю, ты не глуп, Мерфисто, и прекрасно понимаешь - я рассчитываю выиграть! И выиграть много!
   Я кивнул. Можно не сомневаться, Адрагерон захотел выиграть не просто много! Иначе он никогда бы не расщедрился на два легиона. Сколько же он хочет получить? Десять, двадцать легионов?! Вряд ли меньше. Это объясняет, почему он позвал именно меня. Более могучий лорд Хаоса не удовлетворится столь малой подачкой.
   Я старательно подавил приступ ярости. Нет, сейчас стоит смириться. В противном случае Адрагерон позовет кого-либо другого, и тот, получив два легиона, станет сильнее меня. Этого нельзя допустить. Грех упускать такую возможность. А Адрагерон?! Что ж.... Рано или поздно он поплатится за то, что сделал мне - Мерфисто - столь жалкое предложение. Впрочем, вдруг удастся выбить из него побольше?
   - Четыре легиона! - потребовал я.
   - Ага! И губозакатывательную машину гремлинов в придачу, - съязвил Адрагерон, - два легиона! Ни больше, ни меньше.
   - Три, или я возвращаюсь в Преисподнюю! - сказал я.
   - Хорошо, - неожиданно легко согласился Адрагерон.
   Я удивленно моргнул. Как-то уж всё слишком хорошо. Любой дьявол скорее отрежет себе руку, нежели расстанется не то что с легионом - с когортой паршивых бесов.
   - Пойдем, - сказал Адрагерон.
   Развернувшись, дьявол махнул астральному бесу, приказав следовать за ним. Отойдя от Портала, мы начали спускаться вниз с холма. Войска Адрагерона поторопились склонить головы. Я гордо выпрямился. Возможно, именно эти солдаты станут моей платой за участие в сделке. Вид командующего должен внушать благоговейный ужас. Каждой твари Хаоса следует знать, что высшая честь, которую может даровать им дьявол - это шанс издохнуть с пользой.
   - Мило тут, не правда ли? - спросил Адрагерон.
   От неожиданности я чуть не выронил меч, посмотрев на него, как на умалишенного. Ещё раз оглядев мерзкий зеленый ковер под ногами, неуклюжие кривые столбы, именуемые деревьями, до тошноты противное голубое небо, я невольно ужаснулся. У Адрагерона явно не всё в порядке с головой. Возможно, он слишком много времени проводит в упорядоченных мирах. Дьявол, у которого язык повернулся сказать слово "мило", точно безумец.
   - Что ты имеешь в виду?! - поинтересовался я.
   - А разве тебя не восхищают здешние места? - усмехнулся Адрагерон. - Они, как острое и необычайно вкусное блюдо. Когда осколок отправится в Хаос, работа будет сделана, и нам останется только сытно отрыгнуть, но разве предвкушение пира не важнее самого угощения?
   Я облегченно перевел дух.
   - Всё же я предпочту увидеть мир Агрдахада объятым Великим Пламенем. Таково наше предназначение.
   Адрагерон рассмеялся.
   - Предназначение?! - насмешливо переспросил он. - А в чём конкретно заключается наше предназначение? Скажи мне, Мерфисто.
   - Разрушить упорядоченный мир! - злобно произнес я. - Удивительно, что тебе приходится напоминать об этом.
   Дьявол сокрушенно покачал головой.
   - А тебе никогда не приходило в голову, что наше предназначение не в том, чтобы разрушить мир, а в том, чтобы его разрушать?
   - Не понимаю, в чём разница.
   - О! - сказал Адрагерон, нравоучительно подняв палец вверх. - Разница есть, и немалая. Вдруг наша борьба помогает Эадору, а не вредит ему?
   Я замер, как вкопанный. Адрагерону даже пришлось остановиться, чтобы дать мне время опомниться. О! Великое Пламя, да что же с ним такое творится?! Или он сознательно надо мной подтрунивает? Ждет, когда я сделаю ошибку?
   - Объясни, что ты имеешь в виду! - потребовал я.
   - Всё просто, - проговорил Адрагерон, - чем был Эадор до появления Хаоса? По существу, ничем. Гигантским, огромным ничто! Тебе, возможно, покажется это странным, Мерфисто, но порядок стремится именно к порядку.
   - И что? - удивился я.
   - Когда-то в Эадоре действовала только одна сила, она упорядочивала всю материю, то есть приводила любое возмущение, любой конфликт в состояние покоя. В результате каждая попытка начать хоть какое-то движение оказывалась обреченной на провал. А движение - это и есть жизнь.
   - Я всё ещё понимаю, - промямлил я.
   - А потом появился "некто", решивший стать Творцом. Первое, что ему потребовалось - это противовес Порядку, и Он открыл первые врата в Хаос. Началось противоборство двух великих сил. Ни одна из них, как таковая, не предполагает наличия жизни, но именно борьба сил послужила причиной её зарождения.
   - И?
   - Разве ты не понимаешь, Мерфисто?! Эадор существует только потому, что мы пытаемся его разрушить, - закончил дьявол.
   Я яростно замотал головой. Адрагерон зашёл слишком далеко! Вот уж никогда не думал, что в Преисподней зародится своя ересь и свой еретик! Куда смотрят остальные Великие Лорды? Или это всё та же уловка? Вдруг Адрагерон только и ждет, что я с ним соглашусь? Но зачем?
   - Ты пытаешься сказать, что все наши победы над Богами Эадора бессмысленны?! - воскликнул я.
   Адрагерон покачал головой.
   - Нет, Мерфисто. Ты не понимаешь главного. Мы - инструмент Хаоса. Боги стали инструментом Порядка. Они стремились защищать Эадор точно так же, как мы стремились его разрушать. Наша борьба должна была способствовать развитию жизни и торжеству идей Творца.
   - А Катаклизм и разрушение планеты, выходит, часть Великого Плана?
   - В том-то и дело, что нет, Мерфисто. Во время Катаклизма произошло то, чего Творец не ожидал. Инструмент Хаоса оказался сильнее инструмента Порядка. Боги потерпели поражение, и большинство из них сгорели в Преисподней. Планета - единый центр упорядоченного - раскололась на части. Оставшиеся в Эадоре силы, благодаря так называемому Светлому Владыке, всё ещё оказывают сопротивление, но победа Хаоса неизбежна. Тысячей лет раньше, тысячей лет позже, какая разница?
   - И что в этом плохого?! Мы исполним своё предназначение - спросил я.
   - Верно, - охотно согласился Адрагерон, - пламя сожжет весь Эадор, а затем уничтожит нас.
   - Почему ты так решил?
   - Силы Порядка перестанут существовать, то есть исчезнет одно из условий появления жизни. Любой жизни. И нашей тоже.
   - Ты не прав, Адрагерон! - сказал я.
   - Почему? - удивился дьявол.
   - Без причины, - заявил я, - не прав, и всё!
   Адрагерон остановился. Развернувшись, дьявол прожег меня взглядом.... Я не испугался. Каким бы могучим ни был Адрагерон, сколькими бы легионами он не командовал, но благоволение Хаоса тоже чего-то стоит. А на сей раз Великое Пламя на моей стороне. Уверенно сложив руки на груди, я ответил сопернику не менее горящим взором.
   Бесы и черти притихли, поспешив отползти подальше. Адские гончие, почуяв неладное, перестали выть. Только старшие демоны постарались сохранить видимость спокойствия.
   Воцарилась мертвая тишина. Я отчетливо слышал треск пламени в глубинах двух черных душ. Моей и Адрагерона. Две пары дьявольских глаз уставились друг на друга, стремясь подавить, уничтожить, сжечь источник своей ярости. Время буквально остановилось. Я собрал в кулак всю свою волю, гордость, ярость, всё, что мог, лишь бы не отвести глаза первым!
   Неожиданно Адрагерон расхохотался.
   - А ты неплох, Мерфисто!
   Дьявол дружески хлопнул меня по плечу.
   - Как раз то, что нужно! Вижу, что не ошибся в тебе.
   Который уже раз за сегодня я безуспешно попытался скрыть собственное удивление.
   - О чём ты?
   - Конечно, о людях!
   - Людях?
   - Одна из рас, населяющая осколки. Слабые создания, зато с бойким языком. Прямо, как наши бесы. Если уж и найдутся во Вселенной твари, способные поколебать убеждения дьявола, так это они. Ты, Мерфисто, первый раз покинул Преисподнюю, и я обязан был проверить тебя!
   - Почему ты решил, что я собираюсь о чём-то разговаривать с этими... каких их... людьми? Те из них, которым не повезет умереть от моего меча, помучаются от ударов плети. Я с удовольствием послушаю лишь их крики боли, а уж никак не членораздельную речь.
   Адрагерон расхохотался ещё сильнее.
   - Молодец, Мерфисто, - одобрил он, - но, поверь, разговаривать с людьми иногда приходится. Результатом одной подобной беседы стало появление вот этого милого Портала. Однако люди не так глупы, какими кажутся. На переговорах с ними приходится делать вид, будто они получают от сделки гораздо больше выгоды, но даже тогда они сомневаются. А когда люди сомневаются, они начинают активно заговаривать зубы. Посему я и решил тебя проверить. Ведь нам как раз сейчас предстоит заключить новую сделку с людьми.
   Я не поверил Адрагерону. Ложь! От первого до последнего слова! Но с какой целью? Так ли он предан Хаосу? Очень странно. Разумно будет плюнуть на всё и вернуться в Хаос.... Но! Три легиона! Я никогда себе не прощу, если план Адрагерона сработает, и его войска достанутся другому младшему Лорду.
   - И что за сделка? - спросил я.
   - Обитатели осколков практикуют множество направлений магии. Самые достойные, разумеется, используют Магию Хаоса. Особо могущественные могут даже вызвать дьявола из Преисподней. Тебя, например, никогда не вызывали, Мерфисто?
   Я отрицательно замотал головой.
   - Неужели Хаос позволяет недостойным иметь власть над нами?!
   - Представь себе, позволяет, - ответил Адрагерон, - хотя ничего удивительного здесь нет. Хаос создал нас для разрушения осколков. Заклинания чернокнижников - это ещё один путь в упорядоченное. Пусть и на короткое время, и под властью колдунов, но мы можем сеять смерть и разрушения, насыщая Пламя.
   - Значит, чернокнижники полезны?
   - Разумеется, но всё не так просто. Помимо магов Хаоса, есть и другие чудотворцы, называемые священниками. Они практикуют другие заклинания, основанные на силах, излучаемых Светлым Владыкой.
   - Они наши главные враги?
   - Наши враги все! И маги Хаоса, и священники. Особенно когда Аргдахад решит использовать против нас и тех, и других.
   - Я думал, что ты хочешь заключить с ним сделку.
   - Всё верно! Любой договор - прямое продолжение войны.
   Я согласно кивнул. Все "дружеские" переговоры между Лордами Преисподней сводились к планированию: где, когда и кому сподручнее вспороть брюхо.
   - И что же задумал Аргдахад? Как он хочет обмануть Хаос?
   - Очень просто, - улыбнулся Адрагерон, - можно сказать, обычный прием. Использовать демонологов, чтобы заключить сделку с дьяволом, а потом попросить священника провести обряд экзорцизма.
   Я удивленно открыл рот.
   - Не знал? - насмешливо спросил дьявол. - Многие Лорды Хаоса так прогорели. Стоит только отдать чернокнижнику желаемое, как священник тут же изгонит нечистого.
   По правде сказать, меня сильно удивили и даже испугали слова Адрагерона. Обитали осколков хитрее, чем я привык думать. Может, поэтому Великое Пламя до сих пор не смогло уничтожить Эадор? Жалкие Боги не смогли наделить своих не менее жалких приспешников силой и ловкостью демонов, и проклятые клопы пытаются взять нас обманом. Разумеется, ещё вчера мне и в страшном сне не могло присниться разговаривать с обитателями осколков, отложив меч и плеть. Кровавая бойня - вот высшее наслаждение для дьявола. Но Адрагерон в чём-то прав - Хаос ждет от нас победы, а не бесконечной войны.
   - Но мы не дадим себя обмануть?
   - О, да!
   Я приготовился внимательно слушать и запоминать. Если просто размахивать мечом, высоко в иерархии не поднимешься. В будущем мне ещё предстоит низвергнуть Адрагерона, сбить с него спесь и забрать его легионы. Сейчас я нуждаюсь в опыте и знаниях. Ничего... Ничего... Он ещё ответит за то, что мне пришлось у него учиться. И за другие оскорбления тоже.
   - И каков твой план?
   - Терпение, Мерфисто. Терпение.
   Я скрипнул зубами. Терпения от дьявола?!?! Ну, ничего, будет за ним ещё один "должок"!
   Некоторое время мы шли в полном молчании. Примерно через две сотни шагов я увидел ничтожных обитателей осколков. Хорошо, что Адрагерон успел подготовить меня к встрече. Я не стал выхватывать меч. Намечалась большая сделка, в которой мы должны выиграть не пару жалких жизней, а весь мир Владыки Аргдахада.
   Слуги императора выстроились около большого жертвенного алтаря, вытесанного из ослепительно белого камня. Зажженные свечи, причудливые узоры, рисунки небесно-голубых зверей придавали "святыне" особо мерзкий вид. В центре алтаря стояла огромная золотая чаша, заполненная жертвенными подношениями.
   К счастью, дела обстояли не так плохо. Облаченные в черные мантии колдуны собирались осквернить святыню. Вокруг алтаря уже начертили большой красный круг, украшенный символами Хаоса. Самое вкусное - молодые девы, закованные в цепи, стояли неподалеку. К сожалению, сейчас их взгляд не выражал ничего, они выглядели до гадости спокойно. Видимо, перед ритуалом их чем-то опоили, чтобы они не выжили из ума раньше времени. Уже на алтаре их одну за другой приведут в чувство! Интересно, сколько они будут умирать? Впрочем, к чему гадать? Увидим, посмотрим, поспособствуем!
   - Какой веселый праздник! - восхитился я. - По какому поводу?
   Колдуны не ответили. Очевидно, побоялись. Спрятав лица под капюшонами, они застыли, словно статуи.
   - Не праздник, а работа, - ответил Адрагерон, - совместим приятное с полезным.
   - Да? И в чём же идея?
   - Император Аргдахад хочет править не только в Астрале, но и в своём мире. Не как Бог, а как земной правитель. То есть, ему нужно телесное воплощение. Разумеется, бессмертное. Это мы и обеспечим.
   - Что ты задумал? - спросил я, ничуть не смущаясь колдунов.
   - Одна из местных женщин родит Аргдахаду наследника, - сказал дьявол.
   - И что?
   - Нельзя одновременно быть Богом и королем. Империя, оставленная без присмотра, имеет противную традицию рассыпаться в пыль. Аргдахад желает основать надежную династию. Император на время выйдет из Астрала, превратившись в смертного, чтобы земная женщина родила ему наследника
   - Разве Владыка это может?
   - Конечно. Тебе это может показаться странным, Мерфисто, но все бессмертные когда-то были вполне себе смертными. Подняться в Астрал им помогает соответствующий ритуал. Но всё можно отыграть назад. Пусть и на время. Другое дело, что обычно Владыки предпочитают контролировать других смертных, нежели самолично размахивать мечом. Умирать всегда неприятно!
   - И мы здесь лишь ради того, чтобы позволить презренной твари упорядоченного вдоволь порезвиться в своём мире?
   Впервые чернокнижники Аргдахада подали признаки жизни, перестав напоминать безмолвные статуи. По дружным рядам колдунов прошёлся единый вздох безграничного удивления, возмущения и... страха. Очевидно, мои слова привели их в ужас. Несколько колдунов поспешили наставить на меня колдовские посохи. Адрагерон примирительно махнул рукой.
   - Публично оскорблять Императора - не лучшая идея, Мерфисто, - произнес он.
   Я пожал плечами, демонстративно положив руку на меч. Чернокнижники поспешили опустить посохи. Похоже, желание хоть на чуть-чуть продлить своё жалкое существование оказалось сильнее чувства преданности Владыке.
   - И всё же не стоит нарываться на лишнюю драку. Победа в ней равносильна поражению, - шепотом произнес Адрагерон, - сделка должна состояться.
   Я убрал руку с меча и согласно кивнул Лорду. С рождения мне не приходилось говорить шепотом, но ради нашей цели стоит потерпеть.
   - Понятно, - сказал я, - но зачем Аргдахаду сын?
   - Кажется, ты невнимательно слушал меня, Мерфисто. Владыка не может управлять своим миром из Астрала. Аргдахад хочет заставить обителей осколка отринуть веру в Светлого Владыку и поклоняться лишь ему. К сожалению Императора, огромная армия палачей и карателей не способна обеспечить ему политическую стабильность. Аргдахаду необходимо иметь материальное воплощение, но, как и все Владыки, он не может одновременно пребывать и в Астрале, и на осколке.
   - И Аргдахад хочет иметь наследника, чтобы его рабы имели живого идола. Кровь от крови своего Императора?
   - Совершенно верно.
   - Тогда я не пойму для чего ему сделка с Хаосом? Для того, чтобы спуститься из Астрала в физический мир и родить ребенка не нужно звать на помощь дьяволов.
   - Чтобы отпрыск скончался уже через пять-семь десятков лет, а его многочисленное потомство разорвало Империю на части? Аргдахад не так глуп. Молитвы и жертвы священников вольют в тело наследника силы Белой Магии. Ребенок получит бессмертие. Через подобный ритуал в своё время прошли все Владыки.
   - Но сила Хаоса и Белая Магия несовместимы!
   - Как утверждают здешние архимаги - совместимы. Хаос наложит свой отпечаток, сделав наследника полностью подконтрольным отцу. Ребенок получит вечную жизнь, но одновременно не сможет вознестись в Астрал. Во всяком случая, опираясь на чары священников Светлого Владыки.
   - Неполноценный бессмертный?
   - Совершенно верно. Король, но не Владыка. Вечно живой, но из плоти и крови!
   Я задумчиво кивнул. Смешно сказать, но Аргдахад вызывал у меня всё большее и большее уважение. Местный божок знал, как надо вести дела. К его несчастью, Адрагерон тоже не промах. Сильно сомневаюсь, что дьявол позволит паршивому человечишке, пусть и ставшему Владыкой, себя провести. Адрагерон знает, что Император решил обмануть его. Заключить сделку, а потом провести обряд экзорцизма. К тому же, оставался ещё один важный вопрос....
   - И для чего тебе понадобился я?
   - Понимаешь, Мерфисто, - начал Адрагерон, - в сделке есть ещё одно условие. Поскольку будущий наследник сохранит телесную оболочку, ему придется защищать свою бессмертную жизнь. Для этого будущему королю понадобится оружие, а для его создания, к сожалению, мало одного дьявола. Нужно двое.
   - Оружие?! - у меня заблестели глаза. Несмотря на любимые меч и кнут, я, как и всякий лорд Преисподней, неравнодушен к тем изящным вещам, что разумные существа придумали для убийства и мучений друг друга.
   - О! Да! Посмотри на алтарь!
   Я посмотрел. Ничтожные колдуны поспешили расступиться, освободив мне обзор. Рядом с золотой чашей лежал маленький кроваво-красный нож, не толще моего мизинца.
   Я расхохотался.
   - Это зубочистка!
   - Не важно, - отмахнулся Адрагерон, - даже самым громадным мечом не сокрушить армию. Этой же "зубочисткой" наследник Императора сможет одолеть несметные полчища мятежников.
   - Как? - спросил я.
   Адрагерон улыбнулся.
   - Подойди и взгляни на него!
   Бросив недоверчивый взгляд на соперника, я направился к алтарю. Маленький нож полностью умещался в чаше. Игрушка! Вот только, что за металл? Не железо и не мифрил. Задумавшись, я обнажил свой меч. Отдаленное сходство имелось. В Хаосе мечи не ковались, а "вытаскивались" мастерами из Пламени Преисподней. Гнев и ярость придавали им форму, ненависть - силу. В руках настоящего дьявола меч никогда не остывал. Он горел, переливаясь языками первозданной мощи! Но этот маленький нож остыл, в нём нет жажды разрушения.
   - Кажется, ты преувеличиваешь значение своей игрушки, Адрагерон, - сказал я.
   - Она ещё не готова, - заметил дьявол, - необходим последний компонент. Помнишь, о чём мы говорили? Смысл нашей беседы заключен именно в этом артефакте.
   Я понял, что окончательно потерял нить разговора.
   - Беседы о чём?
   - Возьми нож в руку! - сказал Адрагерон.
   Послушавшись, я отправил меч в ножны и сжал в пальцах оружие. Как и следовало ожидать, гнев и ярость дьявола моментально зажгли игрушку. Маленькое тонкое лезвие охватило пламя. Металл жалобно завыл.
   - И что дальше? - удивился я.
   Адаргерон расхохотался.
   Удивленно подняв голову, я увидел, что дьявол стоит в двух шагах передо мной, а в руках у него пылает настоящий меч, а не жалкая игрушка. Проклятье!
   Адрагерон атаковал. Не успев сообразить, что к чему, я поставил блок - на мгновенье, на жалкое мгновенье позабыв, что в руках у меня маленький нож, а не настоящее оружие.
   Меч просвистел над моей рукой. Последним, что я увидел, стала издевательская усмешка Адрагерона.
  
  

Глава III "После ритуала"

   Мы вздрогнули, едва-едва не пробудившись из транса. Я всегда знал, что дьяволы способны на любое коварство, но так обойтись с собратом! На лице Адрагерона не дрогнул ни единый мускул. Дьявол не сделал ни одного лишнего движения.
   Голова Мерфисто отделились от туловища, упав аккурат в золотую чашу. Адрагерон поспешно вынул нож из руки поверженного врага. Не колеблясь, он вонзил оружие в глазницу Мерфисто.
   - Быстрее начинайте ритуал! - приказал командующий тридцатью шестью легионами адских демонов. Или уже тридцатью девятью...
   Чернокнижники поспешно обнажили ритуальные ножи. Палачи Аргдахада потащили несчастных рабынь на алтарь. Девушки не сопротивлялись.
   - Мой лорд, вы уверены, что в жертвах есть необходимость? - впервые подал голос астральный бес.
   Адрагерон пожал плечами.
   - Лишним не будет! - отрезал дьявол. - Нож уже выпивает душу Мерфисто, - объявил Адрагерон колдунам. - Ваша задача - запереть её внутри оружия. Гнев и ярость глупца хорошо послужат Вашему Императору! Нож всегда найдет путь в Хаос, стоит лишь принести жертву.
   Чернокнижники поспешили отвесить дьяволу низкий поклон. Адрагерон лишь презрительно фыркнул.
   - Принимайтесь за дело! - приказал он.
   - Господин, - неожиданно заговорил астральный бес, - убийство Лорда Мерфисто может обернуться неприятностями. Владыки Преисподней наверняка ухватятся за новый повод досадить Вам. Не сочтите за оскорбление, господин, но большинство Лордов отрицательно отнесутся к усилению Вашего положения.
   Адрагерон презрительно фыркнул.
   - Увы, в Хаосе нет списка смертных грехов! Хотя ради одной только зависти его следует составить.
   - Без сомнения, господин. Но что Вы собираетесь делать?
   - То, что я задумал, раз и навсегда лишит меня сомнительного удовольствия общения с Лордами Хаоса, - произнес Адрагерон. - Уже скоро мой План будет исполнен. Хотя ты прав, следует выиграть время.
   Адрагерон задумчиво почесал лоб.
   - Вот, что, Фигаро, - сказал он, - возьми с алтаря немного крови Мерфисто и напиши ею вызов мне на смертельный поединок. Как будто он сам первый начал.
   - Но официального поединка не было, господин, - возразил бес, - к тому же, у нас нет именной печати Лорда Мерфисто.
   - А и не надо. Главное, напиши бумагу. А к ней ещё одну. Сначала - обращение о том, что меня не устроил вызов Лорда Мерфисто. И вторую, что я устал ждать ответа и сам позвал Мерфисто на откровенный разговор, во время которого он неожиданно выхватил меч и бросился в атаку. Увы, мне не оставалось иного выхода, кроме как убить его. Добавь - я настолько удручен произошедшим недоразумением, что готов отказаться от трех легионов Мерфисто в пользу того Лорда, который рискнет усомниться в моей честности и направит на то официальный вызов.
   - Будет сделано, господин! Я могу отправиться в Хаос?
   - У тебя мало времени! - сказал Адрагерон, - вдруг Владыка Аргдахад окажется не таким уж глупцом....
  
  
  

***

   Видение окончательно прервалось. Уже не боясь нарушить концентрацию, я открыл глаза и, поднявшись, размял затекшие ноги. Люция, Джереми и ещё двое монахов, участвовавших в ритуале, охотно последовали моему примеру.
   Интересно, сколько мы просидели в трансе? В Астрале и в материальном мире время течет по-разному. Видение могло продлиться и несколько мгновений, но, судя по дрожжи в ногах, мы довольно долго просидели на холодных каменных плитах часовни.
   Настоятелю Джереми всё же хватило совести и страха не проводить магические ритуалы в святом месте. Часовню по его приказу построили в сотне шагов от Храма Света, почти у самого края осколка. Думаю, Джереми не без оснований считал, что чем ближе к Великому Ничто проводить ритуал, тем дольше и четче получатся видения.
   Часовня представляла собой высокое двухэтажное строение, сложенное из бревен болотной ели. Священнослужители обработали древесину неизвестным мне лаком. Он был приятным на ощупь, но запах имел сильный и не слишком приятный. Или это вездесущий аромат Гадючьих Топей проникал в каждую щель? Деревянный пол служители покрыли узорчатыми каменными плитами. На втором этаже, где проводились ритуалы, их рисунок образовывал большую золотистую пентаграмму. По её лучам мы и расселись, пристроив свои мягкие места на расшитые подушки, которые лишь немного уступали в твердости граниту. Джереми пояснил: неудобство - обязательно условие транса, иначе нельзя будет отличить подлинное видение от обычного сна. Подушка предназначалось не для мягкости, а защиты "нижнего мозга" от промерзания. Поскольку обычный сон также являлся астральным воздействием на разум человека, позволять ему вторгаться в видения не следовало.
   - О-о-ох! Ну, что?! - размяв спину, первой подала голос Люция, - есть предложения на предмет - что мы узнали?
   - Многое! - в один голос ответили мы с Джереми.
   - Верно, - согласилась принцесса, - но что именно?
   Отец-настоятель с ужасом взглянул на жертвенный нож.
   - В сей вещи томится душа дьявола! - сказал он.
   - Не просто дьявола, а Лорда-командующего.
   Принцесса медленно провела своим пальчиком по рукояти ножа.
   - Ваше Высочество, оставьте его немедленно, - произнес Джереми, - к таким вещам нельзя прикасаться!
   Три головы дружно кивнули в знак согласия. Слова отца-настоятеля прозвучали, как окрик мамы: "А ну, брось каку!". Неужели Люция сама не понимала опасность, исходившую от ножа? Или девушка упивалась его мощью?
   Люция отрицательно замотала головой и уставилась на оружие, словно жадная сорока на блестяшку.
   - Нет! Такие вещи как раз нельзя бросать и оставлять, - сказала она, - они никогда не теряются. Необходимо решить, что с ним делать?
   Один из монахов решился внести предложение.
   - Эта вещь Хаоса; возможно, следует швырнуть её в один из порталов, - неуверенно проговорил он. - Я слышал, что на севере, в Черных Холмах, открылся проход в Хаос.
   - Слишком опасно, - возразил я, - демоны, выходящее из Преисподней, убивают всё живое. Чтобы просто приблизиться к Порталу, понадобится армия.
   - Может, демоны сами утащат душу своего Лорда в Хаос, - продолжил монах, - кто-то пожертвует собой и...
   Люция насмешливо усмехнулась. Склонность служителей Творца к самопожертвованию откровенно забавляла девушку. Во время путешествия по болотам она даже высказала предположение, что в священники идут лишь те, у кого есть склонность к суициду. Люция добавила, что подобным людям следует заранее утопиться или сжечь себя во славу Божью и не травить жизнь другим. К счастью, тогда я быстро урезонил принцессу, напомнив Её Высочеству, при каких обстоятельствах мне довелось спасать её из лап Юджина Железной Задницы и его банды разбойников. Однако сейчас я был склонен согласиться с Люцией.
   - Уверен, что жертва ничего не даст, - сказал я, - демоны создали нож именно в нашем мире и подбросили его принцессе. Значит, забирать своё проклятье они не станут.
   Монах согласно опустил голову. Благородное самопожертвование во имя Света сорвалось.
   - А что, если просто швырнуть нож в Великое Ничто? - предложил Джереми. - Край осколка рядом. Душа дьявола отправится в бесконечность!
   Я задумался. Причин "против" не существовало.
   - Может сработать, - согласился я.
   Увы, "причина" тут же нашлась. Можно сказать, она никуда и не уходила.
   - Нет!
   Люция решительно сложила руки на груди и одарила на всех своим любимым гневно-презрительным взглядом.
   - Ваше Высочество... - начал я.
   - Нет.
   - Принцесса..., - обратился Джереми
   - Нет.
   - Люция! - сорвались мы оба.
   - НЕТ!
   Глубоко вздохнув, Джереми занялся увещеваниями. Я начал активно кивать в особо правильных изречениях.
   - Принцесса, в сей вещи заключена черная душа дьявола, - произнес настоятель, - ею нельзя пользоваться. Думаю, сегодня мы доподлинно раскрыли тайну гибели Темного Владыки Аргдахада и его Империи. Сделка с дьяволом сулит огромную власть, но в конечном итоге всегда оказывается губительной.
   - Верно, - легко согласилась Люция.
   - Лорд Преисподней не пожалел ради ножа другого дьявола, - продолжил Джереми.
   Люция пожала плечами.
   - Думаю, лорды демонов вообще никогда не испытывают жалости. Они физически на такое не способны, - сказала девушка.
   - Верно, и Лорд Адрагерон обманул Темного Императора! - повторил Джереми.
   - Да, и мир моего предка был разрушен, разлетевшись на множество мелких осколков, - перебила Люция, - большинство их которых отправились в Хаос.
   Я и Джереми удивленно переглянулись.
   - С чего Вы решили, что осколок Темного Императора был разрушен, принцесса? - спросил настоятель.
   Люция задумчиво потерла ладошки.
   - Когда Владыка Белез учил меня, он рассказал, что собранный под его началом мир намного больше Эрмса, - сказала она. - Не думаете же вы, что вся Темная Империя состояла из такого маленького осколка, как наш Эрмс?
   В словах девушки имелось зерно истины. Ещё недавно я считал наш осколок единственным пережившим Катаклизм. Разумеется, в подобном убеждении отсутствовала всякая логика. Если уцелел один осколок, значит, вполне могли уцелеть и другие. Просто раньше я об этом не задумывался, как и большинство людей. Катаклизм; многочисленные осколки, разлетевшиеся по Астралу; бессмертные Владыки, стремящиеся ими править; ещё совсем недавно всё это виделось мне далеким, нереальным и мифическим. Люди просто знали - они существуют, пока молятся Светлому Владыке. Другие расы думали по-другому, но их мнением никто не интересовался. Люди намного превосходили числом все другие народы, вместе взятые, значит, их путь и вера - правильны. Именно нелюди, по всеобщему убеждению, повинны в Катаклизме! Раз их так мало осталось, значит, Светлый Владыка сильно разгневался на непутевых созданий! Правда, археологических данных, подтверждающих существование расы людей до Катаклизма, так и не нашли. Многие еретики даже смели утверждать, что наши предки пришли в Эадор из Хаоса.
   - Владыка Белез решил убить Вас, принцесса, - напомнил Джереми, припомнив наш рассказ.
   - После того, как он узнал, кто я такая, - парировал Люция. - Его цель - присоединить к своему миру наш осколок!
   - Боюсь, я не совсем понимаю, - произнес настоятель.
   Люция принялась объяснять.
   - После того, как Катаклизм разрушил единую планету, её многочисленные осколки разлетелись по Астралу, - проговорила девушка, - самая могущественная раса древних была полностью уничтожена. С остальными народами, включая эльфов, отказались говорить Боги. Впрочем, не исключено, что всех Богов, равно как и их последователей, уничтожил Хаос.
   - Кроме Светлого Владыки! - в один голос ахнули мы.
   Люция неопределенно покачала головой.
   - Владыка Белез говорил, что во время Катаклизма старое светило, вокруг которого вращалась планета, также было уничтожено и поглощено силами Хаоса. Но затем неизвестно почему и неизвестно откуда зажглось новое солнце. Из всех рас только люди додумались ему поклоняться.
   Принцесса развела руками.
   - Возможно, не без оснований. Люди по сути своей поклоняются любому явлению, которое они не могут объяснить. Но так поступают не все. После Катаклизма многие волшебники, вместо того, чтобы биться лбами о мраморные алтари нового Бога, стали искать знания. Некоторым удалось захватить осколки, на которых они проживали. Так появились бессмертные Владыки - созидатели миров. Белез один из них.
   - И что же ему нужно от нашего мира, если он уже имеет свой? - спросил я.
   - А почему князьям и королям всегда мало собственных владений, и они хотят всё больше и больше?
   - Новые земли - новые богатства, но зачем они бессмертному Владыке?
   Люция безразлично пожала плечами.
   - Понятия не имею. Возможно, бессмертным Владыкам тоже нужно как-то развлекаться.
   - И ты согласилась ему служить? - спросил я.
   Уже произнеся свои слова, я с опозданием осознал, что впервые с момента нашего знакомства с принцессой посмел "тыкнуть" девушке. Люция победно улыбнулась, как будто мечтала об этом с самого начала.
   - Белез обещал научить меня магии, - коротко объяснила она.
   - Но ты... Ваше Высочество стали его марионеткой.
   Люция недовольно фыркнула.
   - А до этого я была марионеткой в руках отца и брата. Белез согласился хоть что-то дать взамен! Отец и брат говорили, чего я им ДОЛЖНА. А мне, получается, никто ничего не был должен!
   Ритуал болотного мага позволил мне читать только мысли Люции. Разум других людей оставался для меня закрытым, но сейчас я по одному холодному блеску глаз Джереми понял его мысли. Наверное, потому, что отчасти разделял их.
   - Принцесса! О вашей скорбной "участи"..., - священник ядовито подчеркнул последнее слово, - мечтают все женщины Великого Королевства. Отец и брат заботились о вас!
   Я отрицательно помотал головой, вспомнив свой сон в Астрале. Если честно, меня больше устраивала жизнь послушника в дремучем Вороновье, чем роль изнеженной принцессы, которую поколачивают отец и старший брат. Хотя Джереми в чём-то прав.
   Люция посмотрела на нас, словно рассерженная кошка. Несмотря на численное превосходство оппонентов, она отнюдь не собиралась отступать.
   - Зато я смогла выбирать!
   - И к чему выбор привел вас, принцесса? - спросил Джереми. - Если бы Англир вовремя не оказался рядом...
   - Знаю, но я смогла выбрать! - закричала Люция, - понимаете, хоть раз в жизни иметь возможность самой что-то решить! Я не могла выносить больше этой золотой клетки! Идти, куда прикажут, говорить то, что прикажут, улыбаться тому, кому прикажут, делать то, что прикажут, выйти замуж за того, за кого прикажут! Каждый день, неделя за неделей, месяц за месяцем, год за годом. Всё, разумеется, ради моего личного блага. Никакого выбора!
   Нож в руках Люции неожиданно засветился ярче. С ужасом мы увидели, как в голубых глазах принцессы заплясал красный огонь. Девушка, казалось, этого не замечала.
   - Проклятье темной крови, - прошептал Джереми.
   Я быстро вмешался.
   - Спокойно, всё хорошо! Я понимаю Ваше..., то есть, я тебя понимаю!
   Люция замерла, услышав мой голос.
   - Сейчас мы не приказываем тебе ничего, Люция, - сказал я, постаравшись улыбнуться, - мы обсуждаем важную проблему, а спор есть спор. Необходимо доказывать своё мнение. Нам оно интересно.
   - Правда? - голос Люции вдруг изменился, из гневного он стал почти детским, наивным. Словно маленькая девочка-принцесса обрадовалась тому, что её здесь принимают всерьез. Кажется, я начинал всё лучше и лучше понимать Люцию. Что поделаешь? Бывают женщины, которым недостаточно, чтобы их просто любили. Им нужно признание.
   - Разумеется, - ответил я.
   Красный огонь в глазах Люции потух.
   - Спасибо! - неожиданно произнесла она, я понял, что это первая благодарность, которую мне довелось от неё услышать. Даже спасение из рук Юджина не заслужило доброго слова. Возможно, Люция даже тяготилась моей помощью. Ей, в отличие от принцесс из старых сказок, не хотелось, чтобы её спасали.
   Увидев, что опасность миновала, Джереми снова начал уговаривать Люцию.
   - Принцесса, вы понимаете, какую опасность для нашего осколка представляет сей предмет?
   Люция кивнула.
   - Понимаю.
   - Я знаю, вы завидуете брату. Ему, как мужчине суждено править.
   - Ага!
   - История знает примеры блистательного правления женщин, - продолжил настоятель. - Но, возможно, вам не суждено взойти на трон. Понимаю, вам нанесли обиду, но нельзя же рисковать судьбой всего осколка! Понимаете, принцесса?
   Люция хищно улыбнулась.
   - Понимаю, - сказала она. - А вы понимаете, настоятель, что это оружие, возможно, единственный шанс спасти наш осколок?
   Его святейшество выпучил глаза.
   - Не понимаю! Спасти? От кого?
   - От Владыки Белеза!
   - Но... Вы же служили ему?
   - Именно! Служила! - воскликнула Люция, - А сейчас я намерена помешать ему захватить наш осколок!
   Джереми философски пожал плечами.
   - Принцесса, я понимаю ваше беспокойство, лестно видеть в королевской дочери чувство любви к державе, но даже если ваш достопочтимый отец проиграет войну, произойдет трагедия, а не катастрофа! Белез - ещё один тиран! Они есть и будут!
   Люция прервала жреца.
   - Вы невнимательно меня слушали, настоятель, - резко сказала девушка, - Белез не просто тиран, он бессмертный Владыка, подобно моему предку Аргдахаду! Если он сумеет победить, то Эрмс перестанет существовать, наш осколок сольется с миром Белеза. А поскольку Владыка предпочитает общество некромантов, боюсь, вам не слишком понравится жить в его мире. Владыке Белезу не нужны даже рабы! Во всяком случае, живые. Их кормить надо! Зомби куда сподручнее! Работают сутками, денег не просят и не жалуются.
   Я печально вздохнул. Люция согласилась служить такому ужасному Владыке ради личной свободы. Конечно, многое можно понять. Одиночество, жестокость отца и братьев, но всему есть предел.
   - Король Вильям призовет под свои знамена лучших воинов королевства: рыцарей, священников, инженеров, - произнес Джереми, - они смогут остановить армию врага.
   Отец-настоятель сказал это тем самым уверенным и обнадеживающим голосом, каким говорят, когда сами не верят в успех. Разумеется, никого из присутствующих слова Джереми не воодушевили.
   - Нет, - покачала головой Люция, - у обычных смертных, даже королей, практически нет шансов противостоять ему.
   - Почему? - спросил я.
   - Астральный Владыка не имеет физических глаз, он наблюдает за своим и чужими осколками из тонкого мира. Другими словами, он видит и слышит "отголоски" мыслей и эмоций всех, кто поклялся ему служить.
   - И вас, принцесса? - ужаснулся Джереми.
   - Уже нет.
   - Почему?
   - Часть души Владыки может вселяться в тело человека, который взамен получает бессмертие. Владыка начинает видеть его глазами и слышать его ушами, ну, и, разумеется, разговаривать его устами.
   - Ужасно!
   - Ничего болезненного, - усмехнулась Люция. - Единственное, Владыке требуется добровольное согласие смертного! Белез сам расторгнул наш договор, когда повелел меня убить.
   Джереми недоверчиво посмотрел на Люцию.
   - Это имеет смысл, - вступился я, - если бы Белез точно знал, где находится принцесса, его войска не начали бы обшаривать Гадючьи Топи.
   - Он мог решить подстроить ловушку?
   - Какой смысл, ваше святейшество? Поверьте, принцессу Люцию пытались убить отнюдь не понарошку.
   - Но вы сумели убежать!
   - Буквально чудом!
   - Чудеса и правда случаются, но, как правило, у них есть логическое объяснение. Вы уверены, что вам просто не дали сбежать?
   - Нет, - убежденно сказал я.
   Настоятель глубоко вздохнул.
   - Англир, - сказал он, - я понимаю, тебе хочется думать, что принцесса выжила лишь благодаря твоему героизму, а не преднамеренному замыслу врага, но мы должны принимать в расчет любые версии.
   Подумать только, как всего несколько дней могут изменить личность человека. Я вдруг осознал, насколько глубокие перемены произошли в моей душе за короткий срок. Если бы неделю назад кто-нибудь сказал мне, что я вступлю в спор со жрецом, никогда бы не поверил. Такого не могло быть. Однако сейчас стою, спорю, и прекращать не собираюсь.
   - Нет, ваше святейшество, - сказал я, - во мне говорит отнюдь не гордость, а здравый смысл. Командующий Юджин - слуга Белеза, нанес принцессе критическую рану. Она могла умереть в любой момент. Откуда чернокнижник мог узнать, что я окажусь в нужное время в нужном месте? Хотя даже не это. Как Белез мог догадаться, что именно я буду делать?
   - Верно! - поддержала меня Люция, - большинство людей на месте Англира просто сбежали бы или притворились мертвыми. В своих расчетах Белез никогда не станет рассчитывать на самопожертвование. Он сам на него не способен, стало быть, и не подозревает, что способны другие.
   Под напором аргументов Джереми сдался.
   - Хорошо, примем всё за чистую монету, - произнес настоятель. - Что нужно Белезу, чтобы захватить наш осколок - убить короля и разрушить столицу?
   - Не только, - сказала Люция. - Почти перед самым нашим разрывом некромант упоминал, что за наш осколок решил побороться ещё один бессмертный Владыка.
   Недоверие снова вернулось на лицо Джереми.
   - Сотни лет нас никто не беспокоил, а тут сразу двое!
   Люция развела руками.
   - В Астрале и физическом мире время течет с разной скоростью. К тому же каждый осколок постоянно движется вокруг светила. Возможно, до поры до времени ни один Владыка не замечал наш Эрмс, а когда осколок появился в поле зрения, двое решили прирастить за его счет свой мир.
   - Ясно, и кто же второй претендент? Может, он добрый Владыка? - спросил Джереми.
   - Сомневаюсь, - ответила Люция. - Не знаю, совместим ли настоящий Владыка с таким понятием, как "доброта". Я лишь знаю, что именно конкурент Белеза стоит за вторжением варваров с юга.
   - Нападение на Предгорье, - вспомнил я.
   Люция кивнула.
   - Именно, и боюсь, это только начало. Белез презирает и ненавидит своего врага. Он называет его тупоголовым варваром, но я в этом сомневаюсь. Чтобы стать Владыкой и провести ритуал бессмертия, необходимо обладать глубочайшими познаниями, недоступными даже архимагам.
   - Неважно, - сказал я. - Получается, Великое Королевство зажато с двух сторон. Белез наступает с севера, второй Владыка с юга. У короля нет никаких шансов.
   - У короля нет, но ... - Люция выразительно посмотрела на дьявольский нож. - У нас есть, недаром Белез решил убить меня! - произнесла девушка.
   Думаю, мне просто показалось, что жертвенный нож вдруг снова засветился ярче.
   - Нет! - ахнули мы с Джереми.
   Люция состроила нам гримасу.
   - Это вы уже говорили, - сострила принцесса. - Скажите, наконец, что-нибудь новенькое.
   К несчастью для принцессы, настоятель решил вернуться к старым аргументам.
   - Принцесса, - произнес он наставительным тоном, который, как я знал, не оказывает на Люцию никого воздействия, - подброшенное Вам оружие уже привело когда-то к разрушению большого осколка и гибели множества людей!
   - Знаю, - ответила Люция, - посему я и Англир здесь. Нам нужны ответы на вопросы, а не приказы по уничтожению ценного артефакта. Между прочим, я сомневаюсь, что его можно так просто уничтожить.
   Джереми тягостно вздохнул.
   - Сдаюсь, - сказал он, - и что Вы предлагаете, принцесса?
   Люция улыбнулась.
   - Давайте подумаем, - сказала она. - Мы узнали, что в ноже заключена душа дьявола. Аргдахад заключил сделку с Лордом Адрагероном, желая получить оружие, способное держать в узде взбунтовавшихся подданных. Магия Хаоса построена на жертвоприношениях. Как только гоблин Жупель вонзил нож в самого себя, на его месте появился демон. Никаких заклинаний он не произносил. Тогда логичным будет предположить, что нож считает "жертвой" любую жизнь. Очевидно, Аргдахад настолько увлекся своей игрушкой, что потерял чувство меры и вызвал огромное количество демонов, а они по приказу Адрагерона вырвались из-под контроля и разрушили Темную Империю.
   - Верно, - произнес Джереми, - значит, Вам, принцесса, следует воздержаться от решения своих проблем столь жутким способом.
   Люция закатила глаза.
   - Как Вы думаете, настоятель, - произнесла она - Аргдахад был полным идиотом?
   - Он был злодеем и жутким тираном!
   - Верно, а дураком? Согласитесь, глупцы не правят огромными Империями.
   - И что с того?
   - Когда Аргдахад согласился на сделку с Адрагероном, он не мог не осознавать риска. Так неужели мой предок был таким дураком, что даже не попытался защитить себя от оружия Хаоса?
   Джереми пожал плечами.
   - Может, и попытался, но у него ничего не вышло.
   - Верно, но необходимо узнать подробности. Нож обладает невероятной мощью, по сути, это сильнейший магический артефакт, о котором я когда-либо слышала. По законам магии, чтобы надежно защитить себя от оружия Хаоса, Аргдахад должен был создать артефакт не меньшей, а, возможно, даже большей силы.
   - Поскольку Темная Империя перестала существовать, можно предположить, что сей защитный предмет так и не создали.
   - Необязательно, - возразила Люция. - Возможно, Аргдахад просто не успел им воспользоваться, и даже если защитный артефакт был уничтожен, у нас есть шанс создать его заново!
   - Как? - удивился Джереми.
   Люция выразительно указала пальчиком на курильницу с дионием.
   - Вот и скажите мне это, любитель смотреть чужие воспоминания! Я не сомневаюсь, в Астрале просто обязаны храниться нужные сведения! Вопрос, сможем ли мы их найти?
   - Без маяка? - сказал Джереми. - Нет. Ничего не получится. Астрал - огромная свалка эмоций, чувств и воспоминаний. У нас есть лишь предположение, что Аргдахад, возможно, создал какой-то волшебный предмет для защиты от сил Хаоса. Неизвестно, кто его создал, и как он выглядит, или выглядел. Мы можем "блуждать" в Астрале вечность. Шансы настолько малы...
   - Но они есть, - перебила Люция. - Уверена, нам стоит рискнуть.
   Джереми схватился за голову.
   - Принцесса! Дионий - один из редчайших в мире ингредиентов, по-вашему, у меня здесь хранится неограниченный запас?
   - Хотя бы одну попытку, - сказала Люция.
   - Доподлинно мы даже не знаем, создал ли Аргдахад защитный предмет?
   - Уверена, что создал, - возразила принцесса, - или попытался его создать, не исключено, что Адрагерон мог ему помешать.
   Тяжело вздохнув, Джереми снял с пояса запасной мешочек с порошком диония.
   - Уверен, что мы зря тратим время, - буркнул он, - но я подчиняюсь...
   - Потому что я, всё-таки, принцесса! - улыбнулась Люция.
   - Ничего похожего, - фыркнул жрец. - Потому что Светлый Владыка велел мне помогать вам.
   - Стойте! - вскричал я.
   Все повернулись в мою сторону.
   - Светлый Владыка! - произнес я, осененный нежданным озарением. - Мог ли Темный Император использовать его силу для создания защитного артефакта?
   - Святотатство! - воскликнули монахи.
   Джереми властным жестом велел им замолчать.
   - В нашем видении Лорд Хаоса - Адрагерон упоминул, что Темный Император желает, чтобы смертные его осколка поклонялись ему, словно Творцу, - осторожно произнес настоятель. - Думаю, все священники Светлого Владыки целенаправленно истреблялись за свою веру.
   - Но Белая Магия доступна не только жрецам, - возразила Люция.
   Мы гневно посмотрели на ухмыляющуюся принцессу. Несмотря на всю серьезность разговора, девушка не могла упустить случая - поддразнить священников. На сей раз я решил не вступать в спор. Во-первых, доказывать Люции, что между заклинаниями и молитвами есть разница - занятие долгое, нудное и, главное, совершенно бесполезное. Во-вторых, я боялся упустить мысль.
   - Дьявол произнес фразу, - я наморщил лоб, пытаясь припомнить как можно точнее, - что Темный Император может провести церемонию экзорцизма.
   Люция согласно кивнула.
   - Старый прием. Заключить сделку с дьяволом, а потом изгнать его, призвав на помощь Силы Света, - заметила девушка. - В некоторых чудом не сожженных инквизицией книгах даже вскользь упоминалось, будто между волшебниками и жрецами не всегда пролегала пропасть. Одно время демонологи и слуги Божьи даже работали совместно для общей пользы. Первые призывали, вторые изгоняли. К сожалению, дьяволы тоже не дураки. Во всяком случае, Адрагерон.
   Решившись на невиданную дерзость, я поднял палец вверх, прося благородную принцессу помолчать. Обрывки мыслей в моей голове каким-то чудом сформировались в умную догадку, и я очень боялся её потерять. К счастью, Люция замолчала.
   - Во сне дьявол отдал нож именно принцессе, - сказал я, - почему?
   Джереми и Люция дружно пожали плечами.
   - Думаю, это очевидно, - сказал настоятель. - Договор был заключен между Темным Императором и Лордом Адрагероном. Люция, в чьих жилах течет кровь, получила нож.
   - Думаю, никто другой даже не сможет им воспользоваться, - вставила девушка.
   - Но Жупель, или как там звали вашего знакомого гоблина, смог! - заметил Джереми.
   Люция недоуменно подняла брови.
   - Загадка, - сказала она, - если ножом может воспользоваться любой - непонятно, почему дьяволы использовали его только сейчас. Сект демонопоклонников хватало во все времена. Но Жупель не был гоблином.
   - А кем он был? - удивился жрец. - Дьяволом?
   - Замаскировать внешность не так сложно, - заметила Люция, - но я никогда не слышала, чтобы демоны прибегали к магии иллюзий. Гоблины, впрочем, не разбираются в магии вообще. Я не знаю, кем являлся Жупель и почему он поступал так, как поступал.
   Топнув ногой, я поспешил вернуть себе внимание слушателей.
   - Светлый Владыка не мог не знать, что дьявол отдаст принцессе нож, - произнес я. - Творец знал, на что способно дьявольское оружие, но если он решил заговорить со мной, значит, он верил... эээ... точнее знал, что сможет нас защитить.
   Джереми недоверчиво покачал головой.
   - Неисповедимы пути Господа, - произнес он. - Я продолжаю считать, что Светлый Владыка хотел, чтобы мы сбросили кинжал с края осколка.
   Монахи согласно кивнули. Я решил, что если уж начал спорить со старшими по иерархии, нужно брать на всю катушку.
   - Не думаю, - сказал я. - Почему бы нам не провести ещё один ритуал, сосредоточившись на голосе Светлого Владыки.
   - Использовать в качестве маяка Творца!! - ахнул Джереми, лица монахов исказились от ужаса.
   - Только голос, который я и вы слышали в своих видениях.
   - И что же мы узнаем?
   - Не знаю. Неисповедимы пути Господни, но я надеюсь, что Светлый Владыка покажет нам вещь, которой Темный Император собирался защититься от Хаоса.
   Джереми нервно потер виски.
   - Мы ещё никогда не делали ничего подобного, - произнес жрец, - маяком всегда служил физический предмет, а не голос.... Тем более, голос Творца.
   - Будем уповать на нашу веру.
   - И одновременно воскуривать дионий, - проворчал жрец.
   Я упал духом. Любая магия противна Светлому Владыке, но разве для благого дела...
   - Ладно, - махнул рукой Джереми, - покаемся и вознесем Творцу богатые жертвы. Начнем, пожалуй!
   Увы, такой подход не удовлетворил Люцию.
   - Хотите использовать для маяка собственные иллюзии? - возмутилась девушка, - меньше надо курить дионий и пить настой черного лотоса. Нам нужны точные сведения, а не ваши откровения Господни!
   - Голос Светлого Владыки сообщил мне о Храме Света, - горячо возразил я, - и после долгих поисков мы нашли его!
   - Совпадение!
   - А то, что настоятель Джереми знал о нашем появлении, тоже совпадение? - съязвил я, - Ваше Вы...
   Принцесса опасно сузила глаза. Мысленно махнув рукой, я решил, что если сегодня день моей наглости, то буду дерзить всем.
   - Почему ты отказываешься поверить, Люция? - спросил я. - Ты безгранично веришь в магию и оружие Хаоса, но отказываешься прислушаться к голосу Господа. Почему?
   Принцесса нахмурилась.
   - Ладно, давайте используем в качестве маяка слышимый тобой голос, - насупившись, согласилась девушка. - К сожалению, у нас нет лучшего варианта, а совпадения следует проверять.
   "Ты не ответила на мой вопрос" - подумал я.
   "А ты действительно хочешь узнать ответ?"
   Между нами ненадолго воцарилось абсолютное молчание. Ни слов, ни даже мыслей. Несмотря на все пережитые приключения и одну жизнь на двоих, наши мировоззрения продолжали сильно, если не сказать - радикально, отличаться. Но всё же мы привыкали друг к другу. Между нами медленно-медленно, кирпичик за кирпичиком выстраивалась стена взаимопонимания. К сожалению, сейчас её мог разрушить любой спор. Слишком легко в запале бросить неосторожное и обидное слово, которое отбросит нас назад. Я решил, что мы ещё обязательно поговорим друг с другом, только в другое время, в другом месте и обязательно тайком от посторонних глаз.
   Монахи и Джереми уже вернулись в пентаграмму. Я и Люция поспешили занять свои места, сев на колени в нижних лепестках фигуры.
   Кивнув, настоятель протянул руку и выпустил стрелу света. Лежавший на алтаре дионий вспыхнул. Вверх потянулся густой желтый дым. Закрыв глаза, я глубоко вздохнул аромат диония. Мысли в голове снова стали тяжелыми и неповоротливыми.
   - Вспомни голос Творца, Англир, - произнес Джереми.
   Я сосредоточился и постарался не просто вспомнить, а снова "услышать" каждое слово, каждый звук величественного голоса.
  
  

Рассказ "Торжество торговой демократии"

  
  
   Дьявол меня раздери! Где этот чертов список!?
   Гневно фыркнув, я в который раз окинул взглядом лабораторию. Колбы, склянки, реторты сгрудились в одну кучу, полностью захламив алхимический стол. Похоже, что за ночь на столешницу перекачивало всё содержимое шкафов. На сей раз получилось даже с горочкой. Интересно, и что же я такое вчера искал? Хм.... Наверное, перо королевы гарпий. Кстати, а где оно? Ещё полчаса назад вот здесь лежало!!! Или здесь? Или я его уже отправил в котел? Проклятье! Кучу времени убил, желая привести в порядок хотя бы алхимический стол. Неделю сортировал и раскладывал по ящикам: порошки, смеси, кости, эссенции душ, мандрагору, арканит, ритуальные и жертвенные ножи. И что в итоге?! Опять всё та же хорошо знакомая куча барахла! И я не могу найти ни волшебного свитка, ни пера гарпии, ни слюны тролля, ни засушенной головы эльфийки. Хм.... А нет, голова здесь! Прямо под столом! Так, стоп! А почему их две?! Проклятье! А ведь у первой глаза при жизни были зелеными, а у второй золотистыми. Вдобавок кровь первой оказалась нечистой. Когда палачи Императора разгромили затерянную в лесах эльфийскую деревушку, они, прежде чем всех убить, решили "поиграться" с самой молоденькой. Со второй нам повезло больше, её поймали и продали Гильдии Магов честные и порядочные крестьяне. В результате удалось "разобрать эльфийку на ингредиенты" по всем правилам. А то чертовы гвардейцы Аргдахада ничего нормально сделать не могут. Дубы, они и есть дубы!
   Черт-черт-черт! Мне нужна "чистая" голова, но как её отличить? Фух.... Слава Тьме! Бирки с инвентарными номерами сохранились! Можно сверить по каталогу. Вот только... где каталог!?
   Я посмотрел на книжный шкаф и застонал. Полки были девственно пусты. Книги и свитки разметало по всей лаборатории: алхимическому столу, жертвенному алтарю, стульям, кровати и прочим вещам. Заработался я вчера! Главное, ведь сколько раз себе говорил: "Мартин, взял вещь, попользовался, не поленись - положи на место".
   Конечно, можно позвать ассистентов. Как мастеру, члену правящего круга Гильдии Магов, мне полагалось три ученика-слуги. Однако я не доверял малолетним упыренышам прибираться в своей лаборатории. Отхожее место почистить, белье постирать - это всегда пожалуйста! Но только не работа в лаборатории, иначе я вообще никогда ничего не найду. Знаем! Пройденный этап. Смотрят на тебя чистыми голубыми глазами и шепчут: "Не брал". Ой ... Можно подумать, я сам в учениках не ходил и сам ингредиентов никогда не воровал, чтобы выменять их потом на еду. Эх... Как же тогда есть хотелось. После занятий втихомолку по помойкам лазал, кротов и мышей ловил, потому что живой собаки или кошки рядом с Академией Магии никто никогда не видел. Впрочем, оно и правильно. Знания, что мы даем ученикам на лекциях, не усваиваются на полный желудок. Вот и тащат малолетки на окрестный рынок всё, что не приколочено! А какой с упыренышей спрос? Ну, в жертву темным Богам принесешь, а дальше что? Ценный ингредиент не вернется. А если редкий свиток пропадет, то и от Круга влететь может!
   Кстати, об этом.... Я стою, рассуждаю, а дело-то не идет! Если к вечеру ритуал не будет закончен, пиши пропало! Его Императорское Величество Владыка Аргдахад, воцарившийся во плоти из Астрала, дал Гильдии Магов неделю сроку. Если что-то пойдет не так, весь правящий Круг отправится работать на рудники... в виде зомби. А сначала всех посадят на кол. Жаждущие карьерного роста чародеи низших Кругов уже сейчас разучивают заклинания поднятия нежити. Значит, доверять младшим ученикам точно не стоит. Старшие товарищи могут их подкупить. Горбушки черствого хлеба вполне хватит.
   "Так-с, ладно, хватит стоять столбом, - сказал я себе, - до главного действа осталось всего три дня, а, значит, мне нужно уже сегодня закончить свою часть!".
   Перед моими глазами снова предстала картина будущего наказания. Вздрогнув, я заметался по комнате. Что за глупец сказал, что опытного некроманта ничем не испугаешь!? Ещё как испугаешь! Особенно деревянным колом, а перед ним.... Нет, не отвлекаться!
   Наконец-то проклятый список нашелся, аккурат под глазом мантикоры. Ах, да! Вспомнил! Ещё вчера я проверял этот реагент. При неудовлетворительном уходе глаза мантикоры затекают мутной серой пленкой. Не то, чтобы реагент становится непригодным, просто с помощью ока мантикоры можно смотреть в Мир Мертвых, не умерщвляя свои собственные глаза. А сквозь мутную серую пленку легко пропустить нечто важное. В Мире Мертвых почти нет света.
   Облегченно вздохнув, я быстро развернул свиток. На пол вывалились останки печеной курицы - моего вчерашнего ужина. Угораздило же меня завернуть отходы именно в этот свиток! Хорошо ещё, что в камин не бросил.
   По счастью, несмотря на обилие жирных пятен, текст хорошо читался. Были видны даже мои вчерашние пометки.
   Итак, для ритуала понадобится:
   - Перо и сердце королевы гарпий. (Есть)
   Я снова оглядел апартаменты. Действительно, есть. Перо лежит на алхимическом столе. Склянка с заспиртованным сердцем на моей кровати.
   - Голова эльфийки (Есть)
   - Дюжина черных пауков (Взять в террариуме)
   - Две дюжины красных жаб (Там же)
   - Слезы девственницы, кровь девственницы, волосы девственницы, слюна девственницы, ногти девственницы.
   Так, стоп! Интересно, сгодится одна девственница, или на каждый реагент нужно брать отдельно? Хм... Странная здесь магическая формула. Толком не понять. Ладно, какой смысл мучиться? Невольничий рынок недалеко от гильдии. Солдаты только вчера пригнали торговцам новую добычу. По словам архимага Травока, уже успевшего осмотреть партию, последняя карательная экспедиция прошла успешно. В последний момент крестьяне передумали сражаться с закованными в металл гвардейцами и предпочли погасить недоимки юными девами. Палачи Аргдахада настолько благосклонно отнеслись к жителям, что даже не сожгли деревню. Просто на всякий случай колесовали местного старосту и утопили всех его сыновей.
   Короче, девственниц найдем. Одну, двух, дюжину - неважно! Все расходы взяла на себя императорская казна.
   Успокоившись, я начал читать дальше:
   - три черных оникса (Есть)
   - сто пятьдесят волшебных кристаллов (Есть)
   - цветущий папоротник (Есть)
   - пять кристаллов арканита (Есть)
   - семь мер диония (Есть)
   - три бутона черного лотоса (Есть)
   - засушенные змеи с головы медузы (Есть)
   - пустой кристалл (Есть)
   - Самый важный ингредиент: ЧИСТАЯ ДУША (ПРОВЕРИТЬ!)
   Отлично. Моя задача не так уж сложна. Всего делов: заточить в использованный волшебный кристалл чистую, светлую душу. Интересно, для чего Императору понадобился столь необычный артефакт? Его Величество никогда не благоволил человеколюбивым слюнтяям. Впрочем, в сторону любопытство! Дело наверняка засекречено. Строгая государственная тайна и всё такое. Будешь интересоваться чем-то, помимо уже сказанного, мигом окажешься в застенках. Ну, и потом на кол.
   Нужно действовать быстро. Все ритуальные принадлежности в полном порядке, магический круг начертить - не проблема. Осталось только найти самое важное и одновременно самое нелепое, что может быть в Эадоре - чистую душу. По счастью, императорские агенты подумали обо всем. Уже неделю в тюрьме гильдии томился некий святой Амвросий. По рассказам "шпиков" старика почитали крестьяне провинции Нижний Кряж. Всю жизнь глупец честно пахал свой клочок земли, платил налоги, воздерживался от удовольствий - что с грошами, оставляемыми сборщиками, совсем не трудно. Так бы и помер в тишине и неизвестности, если бы на шестом десятке Амвросий не открыл в себе целительские способности. Каким образом неграмотный мужик смог познать заклинания Белой Магии, так и осталось загадкой.
   Старик начал успешно лечить своих односельчан не только от ран, но и от хвори, сглаза, болезней и всей прочей пакости, что насылают на чахлый народец студенты Гильдии Магов во время практикума. Разумеется, Амвросий расценил свои невесть откуда взявшиеся способности, как "Дар Светлого Владыки". Уже за поклонение кому-либо, кроме Императора, его следовало отправить на рудники. И отправили! Однако вместо того, чтобы издохнуть от тяжелой работы, Амвросий выжил, стерпел все истязания надсмотрщиков и даже начал лечить других каторжников. Результат вышел совсем уж необъяснимый. Надсмотрщики раскаялись в своих грехах и освободили всех заключенных. Отряд карателей не успел вовремя. Большая часть народа разбежалась по городам и сёлам.
   Амвросий некоторое время путешествовал по развалинам Храмов Света, разрушенных по приказу Императора несколько столетий назад. Изучая надписи на каменных барельефах, старик освоил грамоту и "понес святое знание в народ". Невероятно, но почти год Амвросий проповедовал, исцелял больных и, по слухам, воскрешал (именно воскрешал, а не поднимал в виде живых трупов) убитых повстанцев. Наконец, тайным агентам Империи удалось схватить его и отправить в тюрьму. Оттуда старика конвоировали в Гильдию Магов и предоставили в моё полное распоряжение. По мнению шпиков, душа Амвросия годилась для поставленной задачи. Тем не менее, старика надлежало проверить. Между святым и сумасшедшим всё же есть разница.
   Заключить душу в кристалл, в конце концов, не так сложно. Без соответствующего умения немыслимо поднятие призрака - мощного вида боевой нежити, незаменимого для защиты некроманта. Однако для призрака требовалась греховная или, на худой конец, неспокойная, охваченная безумным страхом душа. Лучше всего для этой цели подходили павшие воины. Сохранить душевное равновесие, когда тебя пронзили мечом - настоящая проблема.
   В данном случае к душе предъявлялись нестандартные требования. К счастью, у меня имелось подходящее средство для проверки. Простое и надежное, как сама магия! Отложив свиток, я направился к огромному платяному шкафу, занимающему с добрую четверть лаборатории. В нём я хранил всё то, что не поместилось в алхимический стол. Другими словами, шкаф был забит до отвала! Ящики и дверные створки не закрывались до конца, упираясь в груды магического, механического и алхимического барахла. Понадеявшись на удачу, я запустил руку на первую полку. Повезло! Уже через два часа усердных поисков я извлёк из шкафа необходимый прибор.
   "Кармоизмеритель", как и все артефакты древних, не просто кусок антиквариата. Сколько ему лет? Тысяча или сотни тысяч? Неважно. Прибор пережил Катаклизм, уничтоживший всю цивилизацию древних, и до сих пор отлично работает. Археологи нашли его на дне соленого озера, где он пролежал, возможно, вечность.
   Как и большинство творений древних, "кармоизмеритель" представлял собою сложное переплетение магии и инженерии. С виду прибор напоминал длинный магический жезл, по рукояти которого рассыпались многочисленные шестерни и пружины. К краю "жезла" мастер древних приделал острый мифрильный щуп, на другом конце крепился странный бесцветный кристалл. Бесцветный до того момента, пока щуп не касался кожи разумного существа. Шестеренки тут же начинали крутиться, и спустя мгновенье кристалл окрашивался в яркий цвет. Долгое время в Гильдии Магов прибор считался измерителем волшебных сил: чем чернее цвет кристалла, тем сильнее волшебник. Однако эксперименты на чиновниках Империи наглядно показали ошибку. Чернее черного цвету души главного императорского дознавателя мог позавидовать любой архимаг. На втором месте ожидаемо оказался верховный канцлер, на третьем - комендант столичного сиротского приюта. Виднейшие представители Гильдии Магов занимали почетные места ближе к концу второй десятки. В итоге, первоначальные выводы пришлось пересмотреть. Маги признали существование кармы. Каким именно образом маги и инженеры древних сумели выявить столь странное явление - загадка. Впрочем, в раздел "хрен разберешься" относилась львиная доля всех раскопанных артефактов сгинувшей цивилизации. Тем не менее, факт оставался фактом, такой механизм, как карма, в Эадоре существует. Однако его предназначение оставалось неясным. Деревенские россказни о "Божьей каре" и сказки "что посеешь, то и пожнешь" не подтверждались простым методом наглядных сравнений. Я, например, чувствовал себя куда лучше святого Амвросия, томящегося к клетке. По теории архимага Григориуса, "кармоизмеритель" определял степень духовного магнетизма. Другими словами, любая душа привлекает из Астрала схожих её характеру духов. Чем их больше, тем чаще личность теряет свободную Волю и начинает следовать указаниям природных механизмов. Белое свечение "кармоизмерителя" обозначало наибольшую концентрацию потусторонних энергий в душе человека. Соответственно, черный цвет кристалла говорил о настоящей волевой личности, свободной от бессмысленных моральных догм и плотских ограничений. Разумеется, только подлинно свободный от подобного барахла адепт способен стать настоящим волшебником. Теория архимага Григориуса хоть и не была доказана, но никем в Гильдии не опровергалась.
   В последние несколько месяцев "кармоизмеритель" находился у меня. Сейчас настало время им воспользоваться. Прибор легко определит - является ли наш Амвросий обычным шарлатаном, или он действительно святой. Дело несложное! Надо поднести щуп к коже и нажать на рычажок.
   Улыбнувшись, я проделал несложную процедуру с самим собой и... ОБОМЛЕЛ ОТ УЖАСА! Кристалл "кармоизмерителя" засиял ярким БЕЛЫМ светом! Прибор показывал, что я святее и праведнее самого Светлого Владыки!
   Прошла, наверное, минута, прежде чем я смог вставить на место отвисшую челюсть. Сосредоточившись, я припомнил все свои самые греховные деяния за последние двадцать часов, а затем снова прислонил щуп к коже! Вспышка яркого белого света едва не ослепила меня. Ничего не понимая, я тряхнул жезл и тут же пожалел об этом. Шестеренки прибора странно щелкнули, и из щупа выстрелил заряд молнии. Адская боль прожгла руку. Не устояв, я рухнул на пол, уронив "Кармоизмеритель". От машины древних не отвалилось и шестеренки, но кристалл!!! Я не верил своим глазам, он сиял всеми цветами радуги. Желтый, красный, зеленый, голубой, коричневый оттенки сменяли друг друга в мгновенье ока.
   Что за ерунда???!!! Машины древних никогда не ломались, во всяком случае, те из них, что не смог разрушить сам Катаклизм!
   Чуть успокоившись, я поднялся на ноги и осмотрел свои повреждения. Молния прожгла дыру в мантии, изрядно опалив кожу. Будь на моем месте обычный смертный, материал для свежего зомби уже был бы готов! Только заклятье прочитай. По счастью, долгое обучение и постоянные практики закалили моё тело, выработав сопротивляемость к магии. Хорошо всё-таки, быть волшебником! Если бы старый учитель не пускал в меня за каждую провинность волшебную стрелу, черта с два я бы выучился. Спасибо за науку! Да, хорош был мой старый наставник! Хотя он и сейчас неплох. В виде упыря. Кто сказал, что я готов всё забыть и простить?
   Увы, если мой ритуал провалится, к армии нежити присоединится ещё один зловонный упырь. А перед этим ещё и на кол посадят!
   "Кармоизмеритель" продолжал вести себя по меньшей мере странно! Кристалл переливался всеми цветами, шестеренки странно вращались. Меня прошиб холодный пот. Штуковина древних сломалась, а мне в буквальном смысле ДО смерти необходимо узнать - насколько свят наш святой?
   Пытаясь унять возникшую дрожь, я попытался утешить сам себя:
   - Спокойнее, Мартин, спокойнее. Всё можно починить!
   Я опасливо взял в руки жезл. Молнии не последовало. Уже неплохо! Но проклятый кристалл продолжал показывать чушь.
   Внимательно осмотрев прибор, я не обнаружил никаких механических повреждений. Шестеренки выглядели красивыми и блестящими. Щуп не погнулся. Сам прибор смотрелся вполне гармонично. На этом мои глубокие познания в инженерном деле заканчивались.
   И тут меня осенила страшная догадка! О, Великая Тьма, нежели это они!? Пожалуйста-пожалуйста, только не ОНИ!
   Положив артефакт на стол, я глубоко вздохнул, затем сжал и разжал кулаки, безуспешно пытаясь унять волнение. Рано паниковать, рано! Вдруг я ошибся? Может, всё ещё обойдется. Дрожащей рукой я вынул из кармана волшебный кристалл и произнес магическую формулу. Энергия камня прошла сквозь меня. Уловив поток силы, я простер руки и начертил в воздухе пентаграмму. От лучей древнего, как сама магия, знака, по лаборатории распространилось мягкое зеленоватое свечение. Затаив дыхание, я вытянул руки вперед, направив волшебный знак в сторону артефакта. "Кармоизмеритель" никак не отреагировал на чужеродное колдовство. Пока всё хорошо! Осталось произнести вторую часть формулы. Если пентаграмма не окрасится в фиолетовый цвет, значит, я ошибся, и драгоценный прибор ещё можно спасти. Сосредоточившись, Я нервно стёр со лба проступившие капельки пота и попытался сосредоточиться. Всё-таки у профессии чернокнижника есть один недостаток, который кажется бредовым и несущественным, пока не столкнешься с ним напрямую. Дело в том, что ни и по учености, ни по идеологическим соображениям, ни по совершенным за жизнь "благим" делам мне не пристало взывать к помощи Светлого Владыки. Хотя в существование оного я, конечно же, не верил, душа отказывалась признать своё одиночество во Вселенной! Об этом никогда не думаешь, пока не столкнешься напрямую. Все любят поговорить о свободе и независимости, но когда всерьез задумаешься о том, что нет над головой никакой Великой Силы, никакого Вневременного Разума, заботящегося о существовании этого гигантского муравейника, то поневоле начинаешь бояться. А вдруг что? Вдруг весь проклятый мир полетит в тартарары! И что делать? Только и останется, что рухнуть на колени и молиться, изо всех сил надеясь, что во Вселенной найдется хоть кто-нибудь, обладающий достаточной властью спасти нас, грешных!
   Охваченный вспышкой внезапно проснувшейся веры, я произнес вторую часть магической формулы. Пентаграмма резко вспыхнула и окрасилась в фиолетовый цвет!
   - НЕТ!!! - в отчаянии закричал я. - О, Светлый... Аргдахад! Только не это! Только не это!!!
   Увы! Уже никакой Бог, ни преследуемый Светлый Владыка, ни сиятельный Император не могли мне помочь! Нет в мире силы, ни черной, ни белой, которая могла бы изгнать гремлинов из механизма!!!
   К несчастью, фиолетовый цвет пентаграммы не мог лгать! В механизме завелись разумные маленькие вредители!!! Что же делать? Без артефакта никто не может дать гарантии, что святой Амвросий не ловкий мошенник, и тогда весь ритуал, на который из королевской казны выделены колоссальные средства, полетит в Преисподнюю. А вслед за ним и все представители Гильдии Магов.... По частям, из-под топора палача!
   Глубоко вздохнув, я постарался успокоиться. Ударами головой о стену делу не поможешь и никого не разжалобишь! В Гильдии Магов ещё никто никогда никому не посочувствовал, не говоря уже о том, чтобы бескорыстно помочь.
   Придав себе хотя бы видимость спокойствия, я вернулся к алхимическому столу и занялся поисками оптической лупы. Даже не стараясь сохранить порядок (покойнику чистота ни к чему), я просто вынимал ящики и вышвыривал на пол всё содержимое. Очень скоро передо мной образовалась новая груда барахла, на поверхности которой лежали засушенные глаза василиска и жало мантикоры. Именно их я безуспешно пытался найти три недели назад.
   Сейчас мне требовалась увеличительная лупа! По счастью, я вскоре обнаружил её, разбросав груду ногами.
   Разумеется, никакая, даже самая мощная оптика не позволит мне разглядеть гремлинов. Согласно трактату одного исследователя Гильдии Магов, размер паразитов настолько мал, что не укладывается ни в одну шкалу измерений. Ученый писал, что если увеличить все объекты Вселенной до таких размеров, что рост человека возрастет примерно в двадцать раз, тело гремлина составит, в данном случае, примерно половину ногтя мизинца. Таким образом, разглядеть мелюзгу обычным, даже хорошо вооруженным глазом, мне не под силу... без магии!
   Понимая, что на долгую медитацию и планомерный выход в Астрал у меня не остается времени, я, скрепя сердце, сорвал печать с бутылки настоя из черного лотоса. Это самый надежный, быстрый, но, к сожалению, самый дорогой способ отправить сознание в тонкий мир.
   Глубоко вздохнув, я залпом выпил настой. Окружающий мир тут же изменился. Обстановка комнаты начала медленно расплываться, привычные предметы засияли новыми красками, обнажая неведомые ранее магические свойства. Хм... Надо же... Судя по волшебным линиям, жало мантикоры и глаза василиска, смешанные в равных пропорциях, должны хорошо помогать от мужского бессилия! Надо будет запомнить! Вдруг самому пригодится, да и сколько денег заработать можно! Особенно если соответствующее заклинание наложить. Короткое, но сильное, и обязательно связанное с глазами василиска! Например: "стой, как каменный!!!". Надо будет подумать, как лучше всего стихосложить эту фразу на магическое наречие.
   Глубоко вздохнув, я оборвал свои мысли. Сейчас не время думать о посторонних вещах. Меня ждет работа. По счастью, первое, чему учили в Гильдии Магов - это концентрация, а старые уроки я запомнил очень хорошо.
   Все свои мысли я направил на пик высокой горы Сознания. Вокруг вершины гремел гром, сверкали молнии, бушевал неистовый ветер. Всё это мои собственные мысли, желания, чувства. Я отгородился от них. Они перестали быть мной. И вскоре настало полное безмолвие, абсолютное ВНЕМЫСЛИЕ! Но я не потерялся.... Наоборот, осознание собственного "я" только усилилось. Бедолаги философы и поэты, они столько думают и рассуждают над тем, кто есть Человек, что наслали буран на гору Сознания, занеся снегом острый пик. Им никогда не приблизиться к истине. Ибо первое слово и даже первая мысль уже стали искажением настоящего сознания. Ведь истина совершенна, а язык - нет! Можно знать истину, но никому не дано её произнести.
   Взяв кармоизмеритель в левую, а увеличительную лупу в правую руку, я произнес заклинание и направился в Астрал.
   Привычное чувство головокружения быстро прошло, сказался долгий опыт магических практик. Уже вскоре я увидел безбрежный черный океан Астрала, усеянный, подобно чистому ночному небу, яркими звездами осколков.
   Сосредоточившись, я захватил немного астральной материи и представил в своих руках проекции лупы и кармоизмерителя. Спустя мгновенье предметы появились. Кармоизмеритель даже засиял новыми неведомыми цветами, которые нельзя встретить на радуге! Интересно.... Похоже, мы используем далеко не все свойства артефакта! Возможно, древние создали прибор для чего-то иного, а мы обратили внимание на какую-то вторичную, малозначимую особенность. Впрочем, сейчас, когда вокруг прибора тянулся мощный фиолетовый шлейф гремлинского присутствия, НИКАКИЕ известные или неизвестные свойства артефакта уже использоваться не могли. Напротив, кармоизмеритель теперь мог творить любые мыслимые и немыслимые вещи. За исключением тех, ради которых он создан. Маленькие уродцы сидели себе в тишине и безопасности внутри предмета, когда тот творил черт знает что! Ни опускание в кислоту, ни самые разрушительные заклинания, ни промывание святой водой не могли их оттуда выкурить! Более того, под воздействием гремлинов любой механизм (даже гоблинский) становился неразрушимым. Удар, крошивший мифрил, не мог оставить царапины на грубой железной шестеренке, ставшей домом для гремлинов. Одно время даже предлагалось использовать заселенные мелкими паразитами механизмы для создания доспехов, но результаты разочаровали. В любой момент времени предмет мог заискрить молниями, вылить троллью мочу или сотворить иную самую невероятную пакость.
   Произнеся заклинание острого зрения, я поднес астральную проекцию линзы к кармоизмерителю. Прибор предстал в мельчайших деталях. На поверхности артефакта я заметил несколько малюсеньких отверстий, размерами тоньше волоса.
   Не мешкая, я сжал своё сознание в крохотную точку и направился внутрь прибора. Отверстия оказались входом в систему крошечных тоннелей, тянувшихся к деталям механизма.
   Выбрав путь наугад, я двинулся вперед. Источником света здесь служили микроскопические желтые растения, произрастающие прямо из металла. Отдаленно они напоминали лесные мхи. Видимо, растения принесли собой гремлины.
   Неожиданно путь мне преградила толстая балка, отлитая из неизвестного людям сплава. Один из её концов упирался в странную пружину, растянувшуюся вперед по тоннелю. Интересно - это тоже работа гремлинов, или загадочная микродеталь стоит ещё со времен древних?
   Своим появлением я, очевидно, потревожил защитные чары. Балка вдруг изогнулась, и с потолка развернулся плотный кусок ткани с вышитой на нём ярко-красной надписью: "Вас приветствует Народная Гремлинская Торгово-Демократическая Республика Кармоизмерителя! Пожалуйста, при входе на территорию НГТДРК заплатите проходной сбор!".
   Перед тканью появился загадочный волшебный вихрь, из которого высунулась уродливая желтая рука. Невероятно! Рука характерно пошевелила пальцами, явно требуя магарыч! Я несколько опешил. Все мои деньги остались на материальном плане. Здесь, в Астрале, золота не существовало. К тому же, ни одна из имеющихся у меня монет просто не влезет внутрь Кармоизмерителя. Однако тот факт, что гремлины пользуются какими-то средствами платежа, немного обнадежил. Если повезет, я смогу выкупить у них свой же прибор, убедив убраться туда, откуда они пришли. Знать бы ещё, что для гремлинов служит деньгами?
   Я двинулся дальше по тоннелю. Рука немедленно устремилась следом и попыталась поймать меня. По счастью, заклинание гремлинов годилось только против материальных объектов. Пальцы желтой руки прошли сквозь моё тело, вернее, сквозь сжатое в точку сознание.
   Магическая рука ещё некоторое время преследовала меня, но под конец отстала, вернувшись на свой пост. Вскоре тоннель закончился, и я вывел своё сознание в огромный зал.... Вернее, огромным он был для моей нынешней астральной проекции. В реальности увиденное мною пространство едва ли занимало объем одной капли воды.
   Через весь зал ввысь тянулась золотая пружина. Всё же творения древних поразительны! Нынешние инженеры им не чета! Думаю, обычным глазом я не рассмотрел бы пружину и под лупой, а древние каким-то одним им известным способом умудрились её выточить.
   Некоторое время я восхищенно рассматривал пружину (кто сказал, что некромантом чуждо прекрасное), пока не осознал, что слышу доносящиеся откуда-то сверху голоса. В своём нынешнем состоянии поднять голову вверх я не мог, ввиду отсутствия головы, да и слышал я не ушами, а дьявол его разберет чем. Просто слышал, и всё! К сожалению, разобрать, о чём и кто говорит, пока было невозможно.
   Сосредоточив своё внимание на пружине, я представил, как моё сознание поднимается вверх. Голоса послышались громче. Миновав несколько витков, я смог различить четкую речь.
   - Даю десять!
   - Хм ... Удваиваю!
   - Кого ты пытаешься обмануть, а?! Готов держать пари, у тебя на лапе мусор! Пытаешься запугать своего президента жалким блефом!
   - Ха! Тоже мне выискался, гарант гремлинской конституции! Думаешь, я блефую?
   - Чего тут думать, у тебя всё на роже написано!
   - Тогда давай, проверь! Принимай ставку! Или струсил? Если да, то ничего удивительного, ты и на войне только и делал, что в тылу отсиживался!
   - Я не отсиживался, морда ушастая, я руководил войсками!
   - Во-во! Ну, так что? Принимаешь или пас?
   - Рррррр.... Я думаю.
   - Ну, думай-думай.
   Сделав несколько пассов, я поспешил добавить своей астральной проекции голову, просто ради того, чтобы ею помотать. Я почти ничего не понял из разговора гремлинов. Кажется, они во что-то играли... Может, в кости? И что ещё за война? Неужели маленькие уроды устроили в Кармоизмерителе сражение! Может, поэтому прибор не работает?!
   Понимая, что мне скоро предстоит вступить с паразитами в переговоры, я добавил своей проекции остальные части тела, а затем закутал свой мираж в черную мантию. Подумав, я добавил внушительный капюшон под цвет мантии, натянув его к самому носу. Получилось весьма эффектно, особенно когда я изменил свой родной зеленый цвет глаз на кроваво-красный! В правой руке я представил длинную острую косу с жутким изогнутым лезвием. Получилось очень даже неплохо. Высокая фигура в черной мантии, с капюшоном, под которым не видно лица, а только сверкают злобные глаза, сулящие смерть! То, что нужно для переговоров! Можно, конечно, принять образ дьявола или даже дракона, но, как говорится, классика не умирает. У гремлинов должно сложиться четкое впечатление, что за прибором пришёл именно черный маг, который не будет долго упрашивать по-хорошему. За свою долгую жизнь я привык: либо ты угрожаешь, либо угрожают тебе.
   Решив брать гремлинов на испуг, я применил ещё немного магии, добавив к образу гриву длинных седых волос из-под капюшона. Лезвие косы я запачкал с виду очень свежей кровью. В целом, с наведением ужаса вышел полный порядок. Оставалось надеяться, что гремлины не попадают со страха в обморок! Ещё не хватало ждать, пока они очухаются.
   - Ну, чего там у тебя, Гварр? - снова послышался голос одного из гремлинов.
   - Президент Гварр, мать твою за ногу! И я все ещё думаю.
   - Господа, одному мне кажется, что избирать президентом гремлина, который до Войны проживал в поршне перекачки тормозной жидкости, не самая лучшая затея? Как знать, если бы решения "наверху" принимались быстрее, то и войну мы бы выиграли раньше?
   - Скорее уж ты сейчас не праздновал победу, а вернулся бы в гоблинский механизм по прессованию потрохов, где мы впервые тебя встретили! - огрызнулся тот, которого звали Гварром.
   - Успокойтесь вы уже, - вмешался третий голос, - сколько у нас уже на кону?
   - Будет пятьдесят! Если, разумеется, наш уважаемый правитель перестанет, наконец, сочинять тупые отговорки и примет мою ставку!
   - Да подавись ты, скотина! Принимаю!
   - Прекрасно. Тогда я утраиваю!
   - Ах ты, поросенок!
   - Пас, - раздался третий голос.
   - Тоже пас, - послышался ещё один, не принимавший ранее участие в беседе.
   - Похоже, остались только мы, Гварр! Ну, что, принимаешь и вскрываемся?
   - Я думаю....
   - Да достал ты уже тут всех своими раздумьями.
   - Заткнись! И я - президент Гварр!
   Наконец, я, в полном иллюзорном обличии, поднялся наверх пружины, подпирающей тоненькую (даже по местным меркам) золотую пластину. Когда-то она упиралась в блестящий желтый кристалл, висевший над потолком зала. Сейчас же пластина оказалась зажатой огромной кривой балкой (являющейся в реальном мире обычной металлической стружкой).
   Под кристаллом, в центре золотой пластины, расположился самый обыкновенный с виду стол и четыре стула, на которых сидели гремлины.
   По правде сказать, ничем примечательным, кроме необыкновенно малых размеров, уродцы не отличались. С первого взгляда гремлины отдаленно напоминали гоблинов, такие же приземистые, лысые и носатые. Разве что цвет кожи у них не зеленый, а почти человеческий. При условии, что человек заболел желтухой.
   Одевались гремлины примерно одинаково, на всех красовались короткие по щиколотку брюки, безрукавки с широким воротом и длинные остроконечные колпаки в разноцветную полоску. Ну, ни дать ни взять добрые сказочные гномы! Разве что лица .... Нет! Даже не лица, а кривые носатые рожи не позволяли принять их за героев-благодетелей старинных легенд.
   В центре стола находился большой прозрачный кувшин, на треть заполненный пенистой янтарной жидкостью. Неподалеку ютились четыре кружки. К сожалению, я не потрудился придать своему астральному образу способность к обонянию, хотя был готов поспорить, что маленькие паразиты протащили в древний, как сам Эадор, прибор, стоящий баснословных денег, обыкновенное пиво! Впрочем, всё здесь было необыкновенным. По большому счету, я находился в помещении едва ли большем, чем ноготь младенца. Каким образом гремлины смогли "разложить" огромные капли влаги, чтобы наполнить пивом свой кувшин и кружки, я понять не мог. Опять же, где они взяли настолько тонкую нить, чтобы соткать материал для своей одежды? Что это за невидимая обычному глазу ткань? И ткань ли это? Вдруг здесь слились воедино Астральная и Физическая материи, образовывав особую чуждую обоим мирам, микровселенную? Возможно, их одежда и предметы представляли собой астральные проекции, подобно наколдованной мною мантии и смертоносной боевой косе, залитой иллюзорной кровью. Это многое объясняло. При такой близости к Астралу магия должна даваться гремлинам легко. Вдруг они даже не использовали заклинания и не учились магии, а просто черпали энергию из Астрала и переносили её в физический мир без всяких волшебных кристаллов.
   К сожалению, сейчас у меня не было времени заниматься научными исследованиями и раскрывать тайны Вселенной. Следовало изгнать гремлинов из кармоизмерителя, и как можно скорее.
   Подняв косу, я нарочито медленно направился в сторону гремлинов, не забыв пустить под ногами клубы белого кладбищенского тумана. В запугивании важна каждая мелочь.
   Придав астральной проекции низкий и мрачный голос, я, следя плану, громко и протяжно завыл:
   - УУУУУУ!!! Воры! Верните украденное! Убирайтесь отсюда! УУУУ!
   Гремлины повернули головы в мою сторону.
   - Что это ещё за чучело?! - произнес тот, которого звали Гварром. - Эй, дядя, ты откуда взялся?!
   - Убирайтесь отсюда!!! - завыл я уже не так уверенно.
   - Угу. Прямо сейчас свалим, только пивас допьем, пульку распишем и тапочки зашнуруем! Ты кто такой?
   - Ага! Отвечай, - поддержал товарища второй гремлин. - Тебя, между прочим, сам президент спрашивает!
   Я опешил. Мой маскарад не произвел на проклятую мелюзгу должного впечатления. Может, в сказаниях их расы никогда не упоминалась жуткая смерть с косой? В принципе, ничего удивительного. Ни один нормальный глаз, даже глаз Смерти, гремлина никогда не заметит.
   Увы, ничего, кроме как идти до конца, мне не оставалось.
   - Я Ваш самый жуткий кошмар! Ваше проклятье! Ваша кара! Убирайтесь отсюда! Бегите как можно дальше, и, быть может, проживете чуть дольше!
   Я взмахнул косой, пронеся лезвие перед самым носом их вождя. Никаким правителем, даже самого мелкого разряда, президент Гварр не являлся. В Империи самый паршивенький барон, не раздумывая, отправил бы подданного на плаху даже за намёк на неучтивость, не говоря уже о хамствах и оскорблениях в лицо. Я не имел ни малейшего представления, что означает странный и непонятный титул "президент", но, кажется, он давал одному из гремлинов представительские права в переговорах с чужеземцами. И, возможно, если мне удастся его убедить, остальная троица смириться с поражением.
   Президент Гварр уважительно посмотрел на мою косу, затем громко высморкался, допил залпом остатки пива из своей кружки, а под конец громко и смачно отрыгнул.
   - Похоже, астральный дух, - заявил он. - Признавайтесь, кто послал этого клоуна?!
   - Да ты же!!! - взревел гремлин, до моего появления спорящий с президентом. - Обделался принять мою ставку, вот и вызвал сюда иллюзию!!!
   - Что-то больно он разговорчив для духа, - заметил третий гремлин.
   - Да не важно! - рявкнул второй, - у нас тут игра! Ну, что, Гварр, пас или играем!?
   - Рррр... Шестерню тебе в глотку! Черт с тобой, поддерживаю!
   - Вскрываемся!
   - Вскрываемся, - подтвердил Гварр.
   Только тут я заметил, что каждый гремлин держит в ладони несколько странных прямоугольных бумажек, разрисованных красными и черными знаками. В центре стола, недалеко от кувшина, лежала целая стопка таких бумажек. Похоже, гремлины и впрямь увлеклись какой-то игрой.
   - Две пары! - объявил Гварр, - выкушайте!
   - ХА! Полный дом, - рассмеялся его соперник. - Что, съели, господин президент?!
   И без того перекошенная харя господина президента при виде бумажек соперника перекосилась ещё больше.
   - Сволочь!
   Остальные гремлины сочувственно закивали своему представителю. Про меня забыли напрочь.
   - Да Вы чего тут, уродцы, все совсем из ума выжили!? - закричал я, - выметайтесь из Кармоизмерителя!
   - Он действительно слишком разговорчив для астрального духа, - подал голос четвертый гремлин, - да и речь уж больно складная для нематериального разума.
   Гремлины снова внимательно на меня посмотрели, не забыв, впрочем, наполнить кружки.
   - Ну, и кто это может быть? - поинтересовался Гварр.
   Стало ясно, моя попытка запугивания потерпела окончательный крах. Оставалось уповать только на дар убеждения. Здесь я не мог использовать никаких боевых заклинаний, мне доступны только небольшие изменения собственного астрального образа.
   - Я - Мартин, маг Старшего Круга Королевской Гильдии Магов Великого Императора Аргдахада. Мастер Некромантии и Колдовства, старший адепт Иллюзий.
   - Мощно! - кивнул вожак группы, - обилие заглавных букв всегда внушает. Я - Гварр, Первый Президент и Отец-Основатель Народной Гремлинской Торгово-Демократической Республики Кармоизмерителя.
   - Да какой из тебя Отец-Основатель! Так, горлопан-мятежник, - встрял второй гремлин.
   - Заткнись, я разговариваю с гостем Республики, возможным источником нашего дохода. И мы не мятежники, а повстанцы!
   Удивительно, нахальный спорщик действительно заткнулся и подозрительно уставился на меня, доверив разговор своему представителю.
   - Ну, так как ты здесь оказался, Мартин?
   - Астральная проекция, - сознался я. Дальше играть в смерть с косой стало бессмысленно.
   - Понятно, незаконный транс-туризм! - сверкнул глазами Гварр.
   Я быстро проверил свою проекцию. Нет, не похоже, что гремлин попытался сковать меня заклинанием или наложить проклятье. Видимо, загадочное слово "транс-туризм" что-то обозначало и являлось частью языка гремлинов, как и титул "президент".
   - Что это значит? - спросил я.
   - Ты телепортировался в микромир, не сделав заказ в транс-туристическом агентстве, не заплатил входящий акциз, экологический сбор и налог на заклинание уменьшения. Согласно третьему подпараграфу гремлинской объединенной Конституции, все не-гремлины, желающие уменьшиться в размерах и посетить наши увеселительные заведения, должны обращаться только к гремлинам!
   Из всего сказанного, я понял только "налог на заклинание уменьшения". Непохоже, что Гварр попытался прочесть какое-то длинное многоступенчатое заклинание. Поразмыслив, я решил повторить свой вопрос:
   - Что это значит?
   - То, что ты уменьшился в размерах самостоятельно, а не с помощью гремлинов!
   - Я не уменьшился в размерах. О подобной магии мне ничего неизвестно. Я лишь перенес своё сознание в астрал, то, что ты сейчас видишь - навеянная иллюзия!
   В доказательство своих слов я вытянул руку, пальцы мои свободно прошли сквозь стол.
   - Хм ..., - задумался Гварр, - этой возможности мы не предусмотрели! Грязный приём! Но с точки зрения закона, ты чист!
   Президент в задумчивости почесал подбородок.
   - И что же тебе нужно, Мартин?
   - Я хочу, чтобы вы и другие гремлины убрались вон из Кармоизмерителя!
   - На каких основаниях?
   - Это мой прибор!
   Гварр удивленно моргнул глазами.
   - Так это ты, а не древние его сконструировал? - уважительно спросил президент.
   - Сконструировал? - удивленно переспросил я.
   Гварр отмахнулся.
   - Не знать, что такое "конструкция" и конструировать прибор! Кого ты пытаешься обмануть? Кармоизмеритель - создание древних. Мы тут не вчера родились!
   - А когда? - прицепился я.
   - По твоим меркам гремлины живут долго, вернее, не долго, а продолжительно. После того, как в небытие канул Бог Времени, в микромире появился интересный парадокс. Можно одновременно находиться в перехлесте нескольких временных потоков, и переносить жизнь в тот, который тебе больше нравится. Понимаешь?
   - Думаю, да, - ответил я.
   Поразительно! Не исключено, что маленькие паразиты застали ещё Катаклизм. Ни один из них не выглядел старым и дряхлым. Возможно, средний срок жизни гремлина не превышал и тридцати лет, которые в параллельном временном потоке могли обернуться вечностью!
   - Неважно! - отрезал я, вспомнив о цели своего появления. - Выметайтесь из моего прибора!
   Гварр злобно хмыкнул.
   - Твоего?
   - Да!
   - Покажи документ!
   - Чего?! - ахнул я.
   - Кармоизмеритель создали инженеры и маги древних, предъяви бумагу, по которой они отписали прибор тебе!
   - Что за бред!? - возмутился я. - Древние сгинули в Катаклизме за тысячелетия до того, как я на свет родился!
   - Тогда с чего ты взял, что прибор твой?
   - Его мне передали по прямому распоряжению Императора Архгдахада!
   - А этот, как его.... Ырбахад откуда его взял?
   Я вздрогнул. За перевирание имени Владыки полагалось три года рудников. Почти смертная казнь. Даже самый выносливый раб-гном не протянет на каторге больше шести месяцев.
   - Слуги Императора нашли прибор!
   - Ну, так и мы его нашли!
   - Не первыми!
   - Первыми, десятыми, девяносто шестыми - какая разница?! Создатели Кармоизмерителя давно умерли! Прямых наследников не оставили. Завещания их никто не видел.
   - И что?
   - А то, что прибор ничей! Вернее, уже наш. Ты даже не знаешь, из какого убитого гоблинского механизма мы сюда переселились, а потом ещё и воевали за этот проклятый Кармоизмеритель!
   - Воевали? - удивился.
   - И добиваем захватчиков до сих пор. Первая волна переселенцев столкнулась с огромными трудностями. Инженерный механизм древних! Да это же хоромы по сравнению с поделками людей, гномов и гоблинов. Естественно, нашлись завистники. Торговая ассоциация гремлинов обложила колонистов десятикратным налогом, якобы за "излишне комфортабельные условия проживания". И мы восстали! Пока ты или твой Император любовались на то, что для вас лишь дорогой прибор, мы воевали за свою страну! За свои пружины, шестеренки и другие детали. Торговая ассоциация направила против нас свои лучшие войска, но мы победили!
   Собрав волю в кулак, я отчаянно попытался подавить в себе закипающую ярость. Всего два хороших заклинания. Сначала боевое, чтобы убить, затем некромантия, чтобы поднять из тел наглецов группу симпатичных упырей. Непередаваемое удовольствие смотреть на бледные, тупые, покрытыми мухами тела врагов! Ничто не доставило бы мне большего удовольствия, но я ничего не мог сделать! Для полноценного применения магии мне нужно тело, а не глупая проекция.
   - Вы испортили артефакт! - рявкнул я, - теперь он работает неправильно!
   Гварр пожал плечами.
   - Работа и её правильность понятия философские. Нужно сперва разобраться, с какой точки зрения мы используем определение "правильно". Если с механической, то это одно, а если с морально-этической, то совсем другое! Вдруг Вы собираетесь использовать прибор для злых целей?
   По правде говоря, гремлин попал в точку, но во Вселенной не существует ничего чисто белого и абсолютно черного. Зло для одного будет добром для другого. Например, если я не сделаю зла святому Амвросию, то королевские палачи причинят куда больше зло мне! А из двух зол, как известно, выбирают меньше. Можно сказать, я сейчас занимался благим, нужным для всего Эадора делом.
   - Мне нужен Кармоизмеритель! - произнес я.
   - Если нужен - бери! - сказал Гварр, - я не возражаю, если в своём мире ты станешь переносить нашу Республику из угла в угол. Мы не собираемся покидать свою страну, особенно, после того, как изгнали из неё других гремлинов. И продолжаем изгонять, между прочим. В районе малого рабочего кристалла и главного шатунно-ползунного механизма ещё бродят недобитые группы оккупантов, присланных Торговой Ассоциацией. А в шестнадцатой шестеренке ещё вылавливают последние остатки войска мятежников!
   - Между прочим, - перебил своего президента один из гремлинов, - восстания вполне можно было избежать, если бы ты, Гварр, согласился изменить нормы расчета ссудного процента!
   - Ага! И мы бы все тут остались с голой задницей! Это место - золотая жила. Да, я поднял народ на борьбу против Торговой Ассоциации, но никогда не обещал, что приватизация собственности пройдет бесплатно!
   - Не обещал, но перераспределение национального достояния республики ты начал проводить слишком крупными кусками. У рядового гремлина просто нет средств на то, чтобы приобрести для жилья зуб самой малой шестеренки! Кадастровая стоимость площадей непомерно высока.
   - С каких это пор зуб шестеренки считается обычным жильем! Тем более, в механизме древних! Делить же зуб на несколько частей и продавать каждую по отдельности - не выход. Мы бы замучились делать замеры и проводить переоценку стоимости! Тем более, это привело бы к резкому перенаселению в отдельных зубьях и, как следствие, появлению пустующих площадей в других. При сокращении платежеспособного спроса, это привело бы к резкому падению цен на жилье, и, как следствие, к снижению поступлений от налога на недвижимость. От которого, могу добавить, напрямую зависит бюджет республики! Поэтому зубья и другую пригодную для жилья площадь я решил продавать цельными кусками! Чтобы каждый гражданин мог построить себе собственный дом! Вдобавок, я разрешил в долг выдавать гражданам средства на покупку места для жилья!
   - Под огромный процент!
   Гварр скривился.
   - А как иначе?! Наша Республика станет сказочно богатой только в будущем. В весьма недалеком, но всё же будущем. Сейчас мы имеем острый недостаток свободной астральной энергии. Торговая Ассоциация Гремлинов закрыла для нас все пути к легальным займам. Пришлось просить денег у частных толстосумов, разумеется, со всеми накрутками за "высокую степень риска".
   - Возможно, если бы ты был так же красноречив и убедителен перед разгневанной толпой, восстания удалось бы избежать!
   - Я больше склоняюсь к тому, что их следовало сначала разоружить, а уже потом что-то объяснять. В крайнем случае, самые буйные посидели бы в камере охлаждения прибора, ничего бы с ними не случилось.
   - Согласен! В результате войны число граждан, знакомых с азами военной подготовки и имеющих оружие, резко возросло. Это большая угроза для нашей власти.
   На этом моё терпение лопнуло. Из всех произнесенных гремлинами слов я понял значение от силы половины. Эти шуты либо сознательно издеваются надо мной, либо просто не воспринимают то, что я им говорю. Проклятые гремлины! С подобным обращением мне не приходилось сталкиваться с того момента, как я прошёл посвящение и стал мастером Гильдии Магов.
   - Убирайтесь!!! - закричал я.
   Гварр смерил меня презрительным взглядом. Остальные гремлины мерзко захихикали.
   - Ну, всё! Вы меня достали!
   Произнеся заклинание, я ослабил контроль над своим астральным фантомом, приведя в движение своё физическое тело. Удивительно, несмотря на гнев, я смог удержать своё сознание одновременно в двух планах бытия. Сказались годы усердных тренировок. Обретя способность двигаться, я продолжал удерживать фантом, наблюдая за гремлинами. Мерзкие сволочи, ничуть не вняв угрозам, начали наполнять свои кружки пивом.
   Подняв Кармоизмеритель над головой, я, замахнувшись, со всей силы швырнул его в стену. Разумеется, прибор даже не треснул. Ни одной царапины! О! Если бы от гремлинов можно было избавиться так просто! Тупая, вредная мелочь!!!
   - Убирайтесь!
   Издав дикий вопль, я схватил прибор и начал колотить им об стену. Ничего! На плане гремлинов не произошло ровным счетом ничего! Пиво в кувшине даже не шелохнулось. Гремлины просто не чувствовали моей истерики.
   Заметавшись по комнате, я собрал магические кристаллы, а затем принялся читать все доступные мне боевые заклинания. Я обрушил на Кармизмеритель поток кислотных брызг, молнию, огненный шар, полностью заморозил глыбой льда. БЕЗРЕЗУЛЬТАТНО! Гремлины к тому времени осушили кружки и снова наполнили их пивом, затем один из них собрал бумажки со стола и с довольной ухмылкой начал их перемешивать!
   - Да как же от вас избавиться!? - заорал я.
   Гварр пожал плечами.
   - Любовь к родной детали нельзя убить. Шёл бы ты отсюда, а? Между прочим, мешаешь ответственному заседанию правительства! Если бы не ты, я бы никогда не проиграл ....
   Президент ткнул пальцем во второго гремлина.
   - ....вот этой наглой роже, - продолжил Гварр, - пост министра по транс-туризму и игорному бизнесу! Сейчас, когда война закончилась, народ повалит сюда толпами, особенно когда будет достроено казино!
   Довольный оппонент ехидно улыбнулся президенту.
   Всё. Это конец. Если святой Амвросий никакой не святой, то мне останется только дожидаться палачей.
   Я бы даже заплакал, если бы мог вспомнить, как это делается.... Последний раз слезы текли по моим щекам много лет назад. На самом деле, не так уж и много, но то, что происходило на младших курсах, я рассматривал как нечто, случившееся не со мной. Параллельная жизнь, занесенная туманом, дым которого рассеивался лишь время от времени, открывая доступ к самым жутким ночным кошмарам. А ведь все эти кошмары были наяву. Наяву прошлой жизни.
   Маленький мальчик, в уродливой серой робе, ещё не заслуживший право носить мантию младшего ученика. Ужасы, боль и жуткий, ни с чем не сравнимый голод. Еду, подаваемую недоученикам, то есть недолюдям, просто невозможно есть, а та, что каким-то чудом попадает в желудок, мигом выходит обратно, когда ты слышишь и особенно видишь учебный материал. Бледности моего лица мог позавидовать скелет, если нежить, конечно, способна на человеческие чувства. Пальцы деформируются, постоянные практики магических пасов делают их кривыми и скрюченными. Кожа начинает просто висеть на теле. Любой дряхлых старик выглядит лучше и моложе тебя - четырнадцатилетнего мальчишки. И что остается? Уйти? Разве что в виде скелета или зомби. Гильдия тщательно хранит свои тайны. Ни крупицы даже самого ничтожного её знания не должно уйти в народ. Остается только плакать, и я плакал. Меня даже жалели. Другие недоученики. Самый гуманный предложил мне кусок тонкой бечевки, аккурат чтобы повеситься. Тогда это казалось выходом. Впрочем, потом я понял - "гуманист" жаждал избавиться от конкурента. В гильдии есть железное правило - до первой ступени должно добраться не более тридцати претендентов, остальных в расход, на нужды юных некромантов. Другими словами, если не научишься поднимать зомби, его поднимут из тебя. По счастью, я не повесился, а в один момент перестал плакать. Просто перестал и всё. Слезы высохли и никогда больше не появлялись. Никогда! Теперь я даже не знал, какие мускулы на лице следует напрячь, чтобы они вернулись. На бечевке тогда повесился другой недоученик, он и послужил исходным материалом для моей первой настоящей работы.
   Глубоко вздохнув, я снова сосредоточился на своей астральной проекции. Гремлины, как в ни чём не бывало, продолжали играть в свою таинственную игру, прихлебывая пиво.
   - Хорошо! Что Вы хотите за то, чтобы убраться отсюда?! - спросил я.
   Гварр презрительно фыркнул.
   - Покинуть прибор древних?! - удивленно переспросил он. - Да ты с ума сошёл! Это уникальный артефакт, единственный в своём роде! Настоящий дворец. Для гремлинов эта вещь бесценна. Мы никогда не вернемся в гоблинский механический отстойник, из которого пришли!
   - Мы воевали за нашу Республику! - поддержал президента другой гремлин, - и продолжаем воевать!
   - Да неужели?! - фыркнул я, - что-то нигде не видно вражеских солдат.
   - Разумеется! Оккупантов, как и мятежников, заперли в удаленных уголках прибора, - заметил Гварр, - верные Республике граждане сейчас активно подавляют последние очаги вражеского сопротивления.
   - Да? То есть, в Кармоизмерителе ещё много гремлинов? - спросил я.
   - Разумеется, - подтвердил Гварр, - на данный момент республика насчитывает около шести сотен граждан. Прибавь к этому две сотни мятежников и сотню солдат Торговой Лиги.
   Я застонал в бессильном отчаянии.
   - Знаю, это мало, - неверно истолковал мою реакцию Гварр, - думаю, когда мы здесь освоимся, и Торговая Лига смирится с неизбежным, Республику ждет наплыв гремлинов. Народ, желающий поменять убогие гоблинские поделки на сверхкомфортные условия кармоизмерителя, повалит сюда толпой. Думаю, к следующим выборам число избирателей достигнет пяти, а то и десяти тысяч!
   Я застонал ещё сильнее.
   - Можно привлечь и больше поселенцев, если изменить правила получения гражданства, - заметил один из гремлинов.
   - Исключено, - отрезал Гварр, - нищебродию не место в Республике! Как, впрочем, и слишком богатым, не хватало ещё, чтобы мой пост президента кто-нибудь перекупил!
   - В любом случае, сперва следует до конца выиграть войну! - заметил гремлин.
   - Согласен, - кивнул Гварр.
   Я пожалел, что, пребывая в астральной проекции, не могу поскрежетать зубами. О! Если бы это было возможно, то вся нахальная четверка лежала бы себе смирненько с перекушенными глотками!
   - Подождите, - сказал я, - значит, пока другие гремлины сражаются с врагами, вы тут сидите и ни черта не делаете?
   По правде сказать, меня абсолютно не интересовало, чем занимаются остальные маленькие паразиты. Больше всего на свете я хотел, чтобы они все передохли! Но стало окончательно ясно - запугивать и угрожать гремлинам бесполезно. Обмануть их тоже не получится. Оставалось только попробовать договориться. В конце концов, мне не обязательно изгонять их из Кармоизмерителя навсегда. Всё, чего я хотел - это проверить "святость" Амвросия. Больше ничего. Если гремлины согласятся убраться из прибора хотя бы час, я спокойно сделаю своё дело, а потом спихну прибор какому-нибудь дураку-коллеге. Пусть Ковен Магов его разрывает на части. Увы, гремлины не собираются уступать мне и минуты. Похоже, прибор древних привлекал их больше любой другой механической штуковины. Удивительно, что Кармоизмеритель не заняли раньше. В любом случае, нужно попробовать разболтать гремлинов, вдруг появится хоть какая-та зацепка.
   - Ничего подобного! - возмутился Гварр. - Мы решаем важные государственные вопросы!
   Не смотря на отчаянность положения, я не мог не рассмеяться.
   - Это называется у вас решением важных государственных вопросов?! - насмешливо спросил я, указав иллюзорной рукой на игральные бумажки и кувшин с пивом.
   Гремлинам не хватило приличия даже смутиться.
   - Разумеется, - не моргнув глазом, произнес Гварр, - мы разыгрываем государственные посты! Благодаря тебе я уже бездарно отдал самый важный!
   - Да ты просто играть не умеешь! - возмутился родственник президента.
   - А, вот - фиг? - начал спорить Гварр. - Если бы вместо этого клоуна с косой, я смотрел на твою хитрую рожу, то непременно бы догадался, что ты держишь на лапе хорошие карты.
   - Ага, как же...
   - Погодите! - перебил я. - Вы с помощью игры делите государственные посты?!
   - Совершено верно, - ответил Гварр, - а что тут такого?! У нас торговая демократия!
   - Чего-чего?! Что ещё за демократия?
   - Ты не знаешь? Ах, да! У вас же, переростков, в ходу исключительно жестокая тирания на основе силы и знатности, так ведь?
   - Ну, да, - ответил я, - а разве бывает иначе?
   - У гремлинов бывает, - ответил Гварр, - у нас правящую верхушку избирают путем всенародных выборов.
   - Чего-чего?!
   Верх абсурда! Как можно построить сильное государство, избирая правителей?! Ведь если кого-то избирают, значит, избранный должен нести ответственность перед своими подданными, а не наоборот! Получается, мой слуга будет мне господином, и я буду вынужден учитывать пожелания своих молокососов-учеников, потому что иначе они изберут себе другого наставника. И что это будет за обучение?! Император Аргдахад - высший правитель, Владыка, Божество. Ему должны служить, поклоняться и выплачивать подати. Он никому ничего не должен. А при так называемой "демократии" получается, что Император обязан трудиться на благо своих подданных. Ну, и смысл тогда быть Императором?! Видимо, раса гремлинов выжила из ума, попав под влияние Хаоса. Я понятия не имел, что обозначает слово - "демократия", но, похоже, оно происходило от слова - "демон".
   - Ну, народ сам выбирает, кто будет им править, - сказал президент.
   - Вы совсем сумасшедшие, да?!
   Гварр недовольно надул губы.
   - Согласен, система прямых выборов "один гремлин - один голос" себя не оправдала. Богатые кандидаты начали просто покупать голоса, чтобы их выбрали. Поэтому было решено переводить деньги в пользу государства. В результате, все посты в гремлинском правительстве, как правило, покупаются. Кто больше платит, тот выше и сидит. Так понятно?!
   - Вполне, - произнес я.
   Видимо, у гремлинов всё-таки сохранились остатки мозгов. У них, как и в любом порядочном обществе, господа не несут ответственности перед чернью. Для того, чтобы получить какой-нибудь государственный пост, надлежало заплатить определенную сумму денег. Подобное устройство выглядело вполне цивилизовано. Правда, верховный правитель, получается, не мог в любой момент посадить на кол неугодных советников.
   - Отлично! - обрадовался моей сообразительности Гварр, - в обычном случае мы бы так и поступили - продали бы все министерские посты по заранее утвержденным расценкам. К сожалению, как я уже говорил, сейчас наша Республика и её граждане испытывают острую недостачу наличных средств, поскольку Торговая Лига Гремлинов лишила нас доступа к займам на общих основаниях и, что ещё важнее, заблокировала банковские накопления жителей. В результате ни один гражданин республики не может позволить себе купить приличную государственную должность. Тем более, когда речь идет о механизме древних! Предел мечтаний любого гремлина. Продавать посты по ценам ниже рыночных - глупо и неразумно, а допускать к торгам представителей Лиги - опасно. Глазом не успеем моргнуть, как окажемся нищими и без привилегий. В результате, мы с ребятами посовещались и решили просто разыграть все должности. В хрониках гремлинов отмечались случаи, когда в картишки спускали целые страны, не говоря уже о каких-то там чиновничьих постах. Так что, пока ты не появился, игра шла всерьез и на очень крупные деньги, пусть их сейчас и нет.
   Похоже, с этой стороны мне тоже ничего не светит. Теоретически, я мог попробовать отыграть у гремлинов Кармоизмеритель, но мои шансы призрачны. Я не имел ни малейшего представления о правилах их бумажной игры. Конечно, новичкам всегда везет, но не до такой степени. Опять же, так как гремлины не признают золото (ввиду его огромных для коротышек размеров), в качестве денег у них использовалось что-то другое, и вот этого "чего-то" для ставки у меня нет.
   - Хорошо, - сказал я, - есть ли на этом свете хоть что-то, способное побудить вас уйти отсюда?!
   - НЕТ! - громко рявкнула вся четверка.
   - Почему?
   - У тебя уши заложило? - спросил Гварр. - Этот механизм - творение древних! Он уникален, другого такого нет! Подобных вещей больше не делают! Ни за какие деньги мы не согласимся уйти отсюда в жалкие поделки гоблинов, людей или других рас. Разве что у тебя имеется другой артефакт древних.
   УВЫ! Ничего такого у меня нет.... ХОТЯ!
   - А если я предложу вам другую вещь древних Вы согласитесь уйти?!
   Гварр почесал подбородок.
   - Мы говорим теоретически, или у тебя есть конкретное предложение? - спросил президент.
   - Пока теоретически, - уклончиво ответил я.
   - Ну, если у тебя нет товара, то смысл тогда переливать из пустого в порожнее?
   - Предположим, что у меня есть прибор!
   - Предположим?! - нагло рассмеялся Гварр, - ты, между прочим, нагло срываешь важнейшее государственное заседание! Моим будущим министрам ещё предстоит разыграть посты между своими будущими заместителями, а тем, в свою очередь, организовать турниры за должности пониже. Время, знаешь ли, идёт, и военное положение в Республике пора отменять. Народ заждался.
   - Ну, а всё же? Вы бы согласились перебраться в другую вещь древних?
   Гварр задумался.
   - Смотря в какую вещь, - твердо заявил он, - гремлинов интересуют исключительно механизмы. С каким-либо обломком расчески или куском битой посуды можешь отправляться отсюда сразу. Если же мы говорим о машине, то всё равно, в ней должно быть больше "механичности".
   - "Механичности"? - переспросил я.
   - Ну, да, всяких шестеренок, пружинок и так далее. Чем больше механики, тем лучше.
   - А если я предложу вам прибор, где очень много механики, но совсем нет магии.
   У гремлинов алчно засверкали глаза.
   - Совсем без магии?
   - Да, полностью механический, хотя и меньших размеров.
   Гварр возбужденно сглотнул.
   - Мы всё ещё говорим о вещи древних?
   - Да.
   - М-м-м. Это интересно. Чем больше механики и меньше магии, тем лучше! Если говорить начистоту, Кармоизмеритель - магический прибор. Механика здесь используется примитивная, исключительно для вращения линз и кристаллов. Основную задачу выполняют многочисленные заклинания. Конечно, эта "примитивная" механика наголову превосходит всё то, что гоблины, люди и гномы придумали за всю их историю, но всё же обидно признавать, что наша республика - торжество магии над технологией.
   Я с трудом удержался от вздоха облегчения. Впервые у меня появилась надежда. Оставалось только получить с гремлинов обещание. Ну, и украсть намеченный предмет.
   - Великолепно! Значит, если я принесу тебе механическую вещь древних, то ты и остальные гремлины согласитесь покинуть Кармоизмеритель, оставив прибор в том состоянии, в котором он пребывал до вашего появления? - обратился я к Гварру.
   Президент глубоко задумался.
   - Ну, вообще-то у нас в стране демократия. Подобные решения не могут быть приняты без всенародного голосования, к тому же...
   - Короче! - сказал я.
   - Если у тебя действительно есть подходящий механизм, то приноси его, а там посмотрим. Что прикажешь говорить народу? Мол, приволокся тут какой-то прощелыга и предлагает редчайшее сокровище! Да кто мне поверит?!
   - Поверят! - сказал я. - Сидите здесь! Через час я покажу ваш новый дом!
   Произнеся заклинание, я покинул астральный план, возвратившись в своё тело. Меня ждала серьезная работа! Достать упомянутую вещь будет сложно. По счастью, Великий Магистр Григориус покинул свои апартаменты в Гильдии. Насколько я знал, глава Круга тоже готовился совершить для Императора Аргдахада какой-то опасный ритуал. На порядок более сложный, чем тот, что выпал на мою долю. В гильдии ходили упорные слухи, что вся наша работа является частью одного невероятного сложного замысла Владыки Аргдахада. Поговаривали, что Император задумал раз и навсегда покончить с многовековыми мятежами на своём осколке и для этого решил призвать на помощь силы Хаоса. Ничего нового в этом нет. Владыка не раз заключал договоры с Лордами Преисподней. Платой за услуги дьяволов стали многочисленные Порталы в Хаос, разбросанные по всему осколку. Демонология развивалась в Империи огромными шагами. Я сам в своё время подумывал о специализации в данной области оккультного знания, но в итоге предпочёл некромантию. Работать с покойниками проще и приятней. Они ведь до восхищения безмозглы, а, значит, не могут лгать, хитрить и предавать. Идеальные, полностью предсказуемые рабы. Проблемы возникали только с призраками - неуспокоенными душами замученных людей, но для опытного некроманта и они не представляют особых проблем. Все призраки одинаковы, их гложет лишь ненависть ко всему живому. А ненависть - полезнейшее из всех чувств. Теми, кем движет одна лишь черная ярость, легче всего манипулировать. Управлять демонами сложнее и опаснее. Впрочем, многим это удается. Например, Императору Аргдахаду, да и Григориус стал главой Гильдии Магов благодаря удачным сделкам с демонами. Злые языки поговаривали, что некоторые из этих сделок едва-едва не утянули Великого Магистра в Хаос, но "едва-едва", как известно, не считается. Григориус жил и вполне себе здравствовал. Все попытки "подсидеть" главу гильдии пока заканчивались для незадачливых соискателей плачевно.
   Задумавшись, я начал расхаживать взад-вперед по лаборатории. Обокрасть Великого Магистра - дело не шуточное. Впрочем.... Мне совсем не обязательно забирать артефакт из его апартаментов. Достаточно снять с предмета астральную проекцию и показать её гремлинами, а они сами слетятся, как пчелы на мёд. Если всё пройдет гладко, Григориус даже не поймет (до поры до времени), что произошло. Единственное - придется убрать с игрушки архимага противо-гремлинские защитные руны. В том, что Великий Магистр их начертил, я практически не сомневался. Григориус славился на всю Гильдию редкой педантичностью. В его лаборатории и кабинете всегда царил идеальный порядок. Ингредиенты, свитки, жезлы и другие магические принадлежности великого мага лежали строго на своих местах.
   Среди учеников прислуживать Григориусу считалось смертным приговором. У обладающего феноменальной памятью магистра было невозможно хоть что-нибудь украсть. А воровство мелких вещей у наставников служило для желторотых студентов единственным шансом на выживание. На тех отбросах, что повар Гильдии гордо именовал "едой", ещё никто не продержался и недели. На кухню даже крысы предпочитали лишний раз не заходить.
   У меня ученики воровали всё, что не приколочено. Наверное, воровали.... Точно я не знал. Время от времени некоторые важные ингредиенты и свитки, про которые я точно помнил, что они есть, куда-то пропадали, но потрачены ли они в прошлых экспериментах или их попросту стащили, разобраться уже невозможно.
   По счастью, на этот раз мне повезло! Наверное, впервые за весь день. Нужный свиток никуда не делся, он обнаружился в шкафу уже через полчаса усердных поисков. Видимо, мои ученики не круглые дураки, не стали тащить то, что имеется в одном-единственном экземпляре.
   Колдовская печать на свитке оказалась в полном порядке. Великолепно! Если мой коллега-маг не обманул, заклинание сможет открыть любой замок. Правда, только один раз. Проклятый колдун ревностно хранил свои тайны. Вместо строк заклинания, на бумаге хранился голос мага. Срыв печати приводил в действие специальную формулу. Свиток начинал произносить заклинание, когда-то сказанное магом. Переписать текст заклинания на слух у меня не получится. Во-первых, далеко не все слова как произносятся, так и пишутся; во-вторых, помимо заклинания, колдуны добавляли в свои формулы множество лишних, не имеющих никакого отношения к волшебству, слов и знаков. Понять, которая фраза - часть заклинания, а которая - пустая бессмыслица, довольно сложно. Проблема в том, что любое слово из бессмыслицы превращается в магию только после насыщения энергией, взятой из магического кристалла. Тратить редкие камни на несколько десятков пустых слов - настоящее разорение. Разумеется, для опытного мага расшифровать заклинание конкурента не великий труд, однако для подобного случая бумага зачаровывалась вторым заклинанием, сжигающим свиток дотла по прочтении.
   Короче говоря, мой алчный коллега продавал "одноразовые" заклинания. Для этого он обратился в библиотеку к зачарователям, специализирующимся на создании волшебных свитков. Разумеется, совершенного в мире ничего нет. Волшебники, способные заколдовать свиток, как правило, могли и "распутывать" заклинание. К сожалению, сам процесс довольно сложен.
   Так называемая "книжная магия" считалась отдельным видом искусства. На зачарователя учились точно так же, как на некроманта или другого колдуна. По вполне понятным причинам, специализация зачарователя не пользовалась популярностью у адептов. Книжные маги тратили всё своё время на изучение и переписывание бумаг, а посему становились "прикованными" к библиотекам. На отработку практических навыков у них попросту не оставалось времени. В бою от зачарователя мало толку. Даже если он помнит заклинание, быстро выполнить все необходимые жесты, произнести правильные слова и одновременно сконцентрироваться на магических кристаллах он не сможет. Вместо отточенных за годы тренировок движений, зачарователь будет вспоминать мудреные теоретические формулы, описывающие фундаментальные магические законы. Здесь уместно провести аналогию с арбалетчиками или стрелками баллисты. Если вместо того, чтобы быстро прицелиться и выстрелить, будешь думать, как работает спусковой механизм оружия, то в цель не попадешь. А что за сомнительное удовольствие долгие годы изучать магию, а потом быть не способным поднять против врага упыря, вызвать демона или, на худой конец, поджарить его задницу огненным шаром?!
   Впрочем, несмотря на презрение со стороны боевых магов, желающие стать книжниками находились. Обучение на курсе теоретической магии гораздо мягче. От учеников требовали всего три вещи: зубрить, зубрить и ещё раз зубрить пыльные учебники. Никаких практических испытаний, ночевок вблизи кладбищ, магических поединков и тому подобного. Короче говоря - скукота! С другой стороны, многих устраивала спокойная жизнь и академическое образование. Как правило, зачарователями становились дети незнатных, но достаточно обеспеченных ремесленников. Работа стабильная, безопасная и неплохо оплачиваемая. Возможность развеять мудреные защитные чары или снять копию с редкого свитка дорогого стоят. Наиболее успешные и умелые из зачарователей даже покидали стены библиотек и открывали свои собственные лавки знаний или мастерские по производству магических предметов. Этому их тоже обучают. Правда, изготовление хорошего жезла требует не столько умений, сколько дорогостоящих ингредиентов. Лучший материал для жезла - рог единорога - пойди ещё найди.
   За свиток "взлома замков" я отдал в своё время двести золотых монет и сорок волшебных кристаллов. Знал, что когда-нибудь пригодится! Оставалось надеяться, что на двери в свои апартаменты Григориус не наложил особо мудреные и сильные чары, но особенно я не беспокоился. Даже Великий Магистр не может быть лучшим во всём. Для могучего охранного заклинания нужен опытный зачарователь, а теоретиком Григориус точно не является. С другой стороны, практик-то он великолепный, к тому же демонолог, а, значит, я вполне мог напороться в его апартаментах на чудовищ-стражей.
   Подумав, я ещё раз порылся в шкафу, взяв свиток с заклинанием экзорцизма. Брррр.... Век бы не брал в руки эту мерзость. Если и есть в Эадоре вещи противнее белой магии, то я о них не знаю. К сожалению, сейчас следует отбросить собственную брезгливость. Если в апартаментах Григориуса меня поджидает черт или ручная адская гончая, то надежнее всего будет использовать заклинание экзорцизма. От молнии или огненного шара демон ещё может увернуться. Экзорцизм же действует целенаправленно. Заклинание не оставит от демона и кучки пепла, вдобавок в целости и сохранности останутся мебель и окружающие предметы. В лучшем случае, Григориус подумает, будто демон вырвался из-под контроля и убрался обратно в Хаос.
   Сунув Кармоизмеритель и магические свитки во внутренний карман мантии, я покинул свои апартаменты, направившись во внутренний двор.
   Поначалу меня удивила непривычная пустота снаружи. Двор почти обезлюдел. Странно! Солнце уже почти ушло за горизонт, на улице темно - лучшее время практиковаться в навыках некромантии! И где же, спрашивается, лодыри-ученики?
   Согласно древней традиции, практиковать так называемые темные искусства следовало ночью. Я предполагал, что именно по этой причине их и прозвали темными. На самом деле сила всех заклинаний зависела от способностей мага и наличия волшебных кристаллов. Некромантия - не исключение, и особой разницы, когда именно оживлять мертвецов - темной безлунной ночью или в полуденный зной, нет. Наоборот, если речь идет о поднятии скелета, удобнее начинать днём. Проклятые кости постоянно норовят отвалиться и закопаться в землю. Право слово, как будто они обладают собственной волей. А кому нужен скелет без ноги? Разве что заколдовать только череп, чтобы челюстью щелкал, а потом подбросить в женское крыло, на этаж юных и пугливых первокурсниц! Эх.... Молодость. Можно сказать, единственное радостное воспоминание об ученичестве. Визгу тогда было, писку! Любой призрак бы магичкам позавидовал! Перебудили они, к чертовой бабушке, всю Гильдию Магов. Прибежали наставники, меня, естественно, раскрыли, отвесили подзатыльник и, как ни странно, отпустили. Девчонкам досталось посерьезнее! Ковен Магов разумно рассудил, что юный шалопай, конечно, виноват, но тот, кто собирается всерьез изучать магию, не должен пугаться паршивого черепа, пусть и заколдованного. Пол труса или трусихи принципиального значения не имеет. В итоге, девчонок связали и скинули ночевать в разрытые могилы. К утру все до единой стали седыми, но нежити больше не боялись. Я даже, спустя годик, пробовал к одной подкатить за поцелуем, но стерва оказалась злопамятной.
   О! Вспомнил, почему на улице так мало учеников! Совсем из головы вылетело, завтра же общий экзамен по теории магии. Брррр ... Никогда не любил эту муру! Нудные, громоздкие формулы и целая куча идиотских правил, именуемых законами волшебства. Самое гнусное - ни одна строчка в пыльных томах не поддавалась логическому пониманию или сообразительности, всю многосложную муру следовало лишь зубрить, а потом, как попугай, пересказывать. По этой причине я, став мастером, наотрез отказался читать лекции, взявшись обучать юных молокососов исключительно практике. Коллеги-маги, правда, рассказывали, что принимать устные экзамены намного веселее, чем их сдавать. Можно вдоволь поиздеваться над каким-нибудь тупицей или срезать самоуверенного зубрилу, возомнившего себя великим колдуном. Но я же не настолько законченный злодей! Изнасиловать и принести в жертву Хаосу дюжину девственниц, это я ещё мог понять, но "заваливать" на экзамене!? Нет!!! У каждого есть свой предел. К тому же, я по-прежнему ни черта не разбирался в теории, да и не интересовался ею особо. Мне всю жизнь хватало знания того, что если растолочь и перемешать в ступе глаз гоблина, коготь гарпии и несколько чешуек василиска, получится неплохой дымчатый порошок. Гоблина и гарпию желательно умертвить особым ритуалом, василиск же должен оставаться живым. Какие во всём этом деле замешаны магические законы, я не знал и знать не хотел.
   Вот и сейчас мне дали поручение - заточить в кристалл чистую душу. Порывшись в библиотеке, я отыскал похожий ритуал и отдал знакомому зачарователю. Книжник расшифровал заметки и подготовил черновой вариант церемонии. Мне оставалось лишь внести несколько правок и подкорректировать заклинания, но и здесь я провозился всю ночь, вырубившись уже под утро. По счастью, оставалось лишь применить теорию на практике. Это мне нравится куда больше! Даже проблему с гремлинами, засевшими в Кармоизмерителе, решать интереснее, чем зубрить. Если бы ещё не палачи Аргдахада....
   Ладно, прочь подлые мыслишки! Сейчас у меня есть план, а, значит, и надежда. Если повезет, я обстряпаю сразу два приятных дела, во-первых, исполню приказ Императора и останусь в живых, во-вторых, подложу свинью Григориусу! Великий Магистр оставался единственным, кто вволю поиздевался надо мной во время обучения и при этом никак не пострадал. С остальными я уже успел расквитаться.
   Приободрив сам себя, я начал спускаться по лестнице, намереваясь пройти через двор. К сожалению, хотя... в данном случае, скорее, к счастью, апартаменты Григоруса находились в башне у противоположной стены. В преддверии завтрашних пыток - в виде теоретических экзаменов, все ученики напрочь забыли о практике. Сейчас они мертвым грузом разлеглись по своим циновкам с учебниками в обнимку. Умирать над ними они будут до утра. Прекрасно! Чем меньше народу на улице, тем лучше. Нечего всяким любопытным упыренышам видеть лишнее.
   Когда я проходил мимо спальных комнат учеников-некромантов, в уши мне ударил адский крик!
   - ХАЛ-ЯВА ПРИДИ!!!
   Как и все маги-практики, я обладал хорошей реакцией, но здесь растерялся. Развернувшись, в сторону крика, я попробовал принять боевую стойку, но в лоб мне неожиданно ударила оконная створка! Не устояв, я рухнул на землю.
   - ХАЛ-ЯВА ПРИДИ!!!
   В следующий миг на улицу полетели десятки зачетных свитков! Половина из них приземлились на меня.
   - Ах вы, мелкие гаденыши! - заорал я.
   В окне нарисовались физиономии особо глупых учеников. По правде говоря, я никогда не различал уродцев, не говоря уже о таком труде, как запоминать их имена, однако все более или менее сообразительные уже успели понять, что произошло, и смыться. Попасться на глаза рассерженному мастеру могли только законченные идиоты!
   - Мастер Мартин! - в ужасе воскликнул один из них, - это Вы!
   - А ты подумал, что Бог Хал-Ява!? - спросил я.
   - Простите, Мастер Мартин, - ахнул упыреныш.
   Покачав головой, я вскинул руки и пробормотал заклинание. Огненный шар влетел точнехонько в окно, взорвавшись уже внутри. Из комнаты послышались отчаянные вопли. Нахальных дурачков объяло пламя. Умники прекратили громко и уж очень ненатурально храпеть, повыскакивали из кроватей и бросились тушить пожар. Им повезло, я не стал вкладывать в заклинание всю свою мощь, ограничившись показухой. Деревянные половицы комнаты не загорелись. Вспыхнули только одежды учеников, одеяла и несколько учебников. За последнее, скорее всего, юным призывателям Бога Хал-Явы влетит по первое число. Обидно! Хорошие книги дорого стоят. О подпаленных дуралеях я не беспокоился. Если они не ленились и добросовестно выполняли все практики, то хоть какая-та сопротивляемость к магии у них уже должна появиться. Против слабенького огненного шара должны выстоять. Отделаются парочкой сильных ожогов да спаленной мантией. Ну, а если нет, то кому нужны бездари?! Не могут работать головой, будут работать руками. На рудниках, в виде зомби.
   Впрочем, так уж особенно молокососы меня не разозлили. Если бы я действительно хотел доставить желторотикам неприятности, то подпалил бы не их дешевые шкуры, а зачетные свитки. Вот тогда им влетело по крупному, но ... всему есть предел.
   Пригрозив ученикам напоследок, я направился дальше. По правде сказать, в своё время я и сам взывал к Богу Хал-Яве! Когда пыль библиотечных томов забивает голову до такой степени, что чудится, будто знания вот-вот посыплются из ушей, поневоле становишься суеверным. Многочисленные правила, таблицы, графики, характеристики, постоянные и переменные расчетные числа вроде и укладываются в голове, но когда ты раскрываешь перед наставником рот, всё проваливается в пустоту. Будто в голове не мозг, а воронка в Хаос.
   В моё время обряд призыва Бога Хал-Явы был куда интереснее. Следовало взять зачетный свиток и тайно забраться на шпиль самой высокой башни в Гильдии. Многие из моего поколения разбились на смерть, карабкаясь по стенам и скользкой крышке. Подняться по лестнице никто не решался. В высокой башне проживал сам великий магистр. Никому не хотелось случайно на него наткнуться. Оказавшись на самом верху и ухватившись за шпиль башни, надлежало громко завопить к Богу Хал-Яве, а затем сбросить зачетный список вниз. Дальше, разумеется, предстояло спуститься обратно во двор и постараться отыскать его. Если нашёл, значит, Хал-Ява не обделил тебя своим благословением и любое испытание будет успешно пройдено. Если же не нашёл, можешь идти вешаться, ибо наказывали потеряшек очень жестоко. Зачетный свиток далеко не простая бумажка, его следовало надлежащим образом заговорить и защитить от волшебного воздействия. Иначе прохиндеи-ученики не преминут приписать себе несколько лишних баллов. Отдельные уникумы, впрочем, находятся, но считаются не преступниками, а талантами. Если смог "раскусить" заклинание на зачетном свитке, можешь смело идти к магистру круга Зачарователей за посвящением в мастера.
   Культ Хал-Яве распространился не только в Гильдии Магов. Попадались даже скрытые от чужих глаз святилища, в которых любители дармовщинки выпрашивали у Бога благословения. Преимущественно материального. Из рассказа знакомого мастера-зачарователя я знал, что Хал-Ява сгинул ещё до Катаклизма. Впервые его имя упоминалось в немногочисленных полуистлевших записях, доставшихся нам от древних. О сгинувшей во тьме веков расе известно немного, а об их религии ещё меньше. Считается, что все древние были сплошь могучими магами да талантливым инженерами. Кто в их цивилизации занимался черной работой - загадка. Людей в те времена ещё не существовало. Откуда и как они появились - отдельный вопрос, требующий ответа. В бок обок с древними могли жить разве что эльфы, рабы из которых, прямо скажем, никудышные.
   В любом случае, магам и инженерам вымершей расы оказался чужд религиозный фанатизм, а, значит, никто не мог "подпитывать" Богов энергией молитв. Посему записи о религии древних почти не сохранились, но кое-что удалось найти и расшифровать. Впервые имя Хал-Ява встретилось археологам на барельефе разрушенного храма, где он был помечен, как Бог Хаоса. Открытие наделало много шума. До сих пор никто не предполагал, что у Хаоса есть Бог. Тут же появилась новая секта религиозных фанатиков, доказывающих, что зло в Эадоре существует с начала начал и является первоисточником всего бытия. К их несчастью, при дальнейшей расшифровке выяснилось - Хал-Ява отнюдь не считался злым богом. Более того, даже внушающий ныне трепет всему живому - Хаос, не воспринимался древними, как вредная и разрушительная сила. Хал-Ява почитался, как Владыка Непредсказуемости. А между удачей и хаосом древние ставили знак равенства. Символом Хал-Явы стали игральные кости. Считалось, что непредсказуемый Бог кидает их каждый раз, когда смертные готовятся осуществить любое из своих начинаний. У Хал-Явы даже имелся враг - Бог Времени, имя которого не сохранилось. По легенде, они вступили в спор ещё в те времена, когда древние промышляли лишь охотой да рыболовством, и не постигали тайн магии и науки. Бог Времени требовал, чтобы каждый смертный жил согласно своему предназначению. Хал-Ява возражал, утверждая, что от всего, в том числе и от времени, можно уйти, и жизнь смертного определяет лишь случай. В итоге спор завершился не в пользу Хал-Явы. Ученые древних, сами того не осознавая, пошли в атаку против случайности и хаоса. Инженеры желали, чтобы механизмы работали согласно чертежам, и всеми силами пытались исключить удачу и непредсказуемость из своих творений. Маги пошли тем же путем. Чудотворцам хотелось, чтобы заклинания подчинялись их собственной Воле, а не "броску кости". В результате могущество Хал-Явы начало ослабевать, ему продолжали поклоняться лишь немногие древние, которым не хватало собственных талантов и способностей, чтобы добиться желаемого. Разумеется, они презирались всеми своими сородичами. Древние всё больше и больше постигали тайны Эадора, оставляя на "волю случая" всё меньше и меньше пространства. Казалось, Хал-Ява, а вслед за ним и хаос, навсегда исчезнут из Вселенной. Но затем произошло необъяснимое! Хал-Ява действительно исчез. В хрониках древних отмечались слухи, что катастрофу вызвал Бог Времени. Решив поквитаться со старым противником, Он собрал силы и нанес удар по Хал-Яве. Убийство бессмертного послужило толчком к необратимым изменениям в Эадоре. Оставшийся без присмотра Хаос начал расширяться.
   Впрочем, всё это было лишь легендой, основанной на домыслах и немногочисленных записях. Пережившие Катаклизм смертные отчаянно пытались осознать произошедшее. Они могли только задавать вопросы, но никто не мог дать им ответов. В результате на руинах древних городов и храмов придумали множество сказок и легенд, объясняющих Катаклизм и зарождение Хаоса. Легенда о Хал-Яве стала не лучше и не хуже других.
   Также поговаривали, что подлый Бог Времени не пал жертвой Хаоса, отринув свои собственные принципы, он создал множество параллельных потоков времени, спрятав частичку своей личности в каждом из них. Многие люди верили, что как только демоны настигнут и уничтожат каждую из этих частей, Хаос вернется к своему первородному состоянию, и Эадор вновь станет единым. С начала Катаклизма адские твари уничтожили огромное число смертных и бессмертных, но конца многовековому безумию не предвиделось. Видимо, старинная легенда от начала до конца являлась вымыслом людей, которые уже отчаялись победить или остановить силы Хаоса, и в беспомощной надежде начали верить, что у демонов есть какая-та конечная цель. С другой стороны, вдруг Бог Времени хорошо научился играть в прятки?
   Что касается Хал-Явы, то имя его запомнилось смертным. Возможно, людям хотелось верить, будто Хаос не всегда стремился разрушить весь Эадор. На милых надеждах появилась новая легенда, будто бы Бог Времени разбил душу Хал-Явы на мириады частиц, которые разлетелись по всему миру. Именно эти частицы и ловили студенты. Считалось, будто при жизни Хал-Ява благоволил смертным, которые никогда ничего не планировали и ни к чему не готовились, а уповали лишь на удачу. В Гильдии Магов ученики свято верили, что когда самый законченный бездарь вдруг с блеском проходит сложнейшее испытание - его посетила частичка души Хал-Явы. Поскольку испытания на учеников сыпались, как из рога изобилия, ждать у моря погоды было опасно. Молиться Хал-Яве - бесполезно, ведь Бог умер, значит, частичку его души требовалось поймать. Считалось, что чем более неожиданный и безрассудный способ для этого избран, тем лучше. Корпеть над учебниками после призыва Хал-Явы строго запрещалось, иначе частичка могла обидеться и уйти!
   Задумавшись, я сам не заметил, как вышел во двор Гильдии. Ученики, адепты и мастера отрабатывали здесь практические приемы. Каждый день через Западные Ворота, или, как их называли крестьяне, Врата Обреченных, во двор завозили десятки рабов. Их рассаживали по железным подвесным клеткам, расставленным по центру двора. Обычно Гильдия Магов выкупала "подопытных" у владельцев ближайших рудников. Если кнут надсмотрщика уже не мог заставить раба махать киркой, дорога ему одна - через Западные Ворота. Согласно расписанию занятий, с восхода солнца двор отдавался адептам Магии Иллюзий. Те практиковали на рабах самые безобидные заклинания: зрительный обман, паутина, усыпление, подчинение воли. К полудню наступал черед магов Стихий и Классического Волшебства. В рабов летели волшебные стрелы, молнии, огненные шары, кислотные брызги. На закате появлялись демонологи, и если в клетках оставался кто-то живой, адепты Хаоса практиковали жертвоприношения. В полночь наступал черед некромантов. Всем трупам надлежало встать, выбраться из своих клеток и стройными рядами уйти на кладбище. Желательно всё делать побыстрее, ведь к утру нужно успеть расфасовать новую партию рабов. Ежедневные развлечения Гильдии стоили казне Аргдахада огромного количества волшебных кристаллов, значит, сейчас мы просто не имеем права расстроить Императора. Если все необходимые ритуалы не будут в точности исполнены, Владыка может решить, что содержание Гильдии слишком дорого ему обходится. А как Император поступает с "лишними" подданными, хорошо известно.
   - Прошу, если ты добрый человек, подай мне воды! - вдруг послышался голос.
   Развернувшись, я удивленно моргнул. В клетках ещё оставался живой человек! Ну, и на чей совести этот позор?! То ли адепты стихий промахнулись, то ли у демонологов непонятно с чего руки тряслись!
   Подойдя поближе, я увидел, что в одной из клеток сидит высокий седой старик. Впрочем, высоким он казался за счет необычайной худобы. Раба полностью раздели, поэтому я отлично видел его выпирающие на груди ребра. Морщинистая кожа старика просто свисала с тела. Из последних сил раб цеплялся за прутья клетки тонкими костлявыми пальцами.
   - Это меня ты назвал добрым человеком?! - с любопытством спросил я.
   Старик поднял на меня мутные глаза, но мало что смог разглядеть из-за спадающей на лоб длинной челки седых волос. Отпустив прутья клети, старик попытался зачесать свою грязную гриву, но силенок ему уже не хватило. Более того, лишившись опоры, раб завалился на бок. Он бы и вовсе упал, но узкое пространство клетки не позволяло ему лечь. На длительную ночевку клетки и не рассчитаны. Задача раба - прожить всего день, и то не весь. В лучшем случае - до магов стихий, в худшем - до демонологов. Хотя, возможно, что у рабов на сей счет есть своё мнение. Ничего не поделаешь. Такие они эгоисты! Серая масса крестьян, горожан и тому подобного отребья упорно не желала способствовать развитию и процветанию магии. Даже такой мелочи, как собственная жизнь, им жалко.
   Снова ухватившись за прутья, старик из последних сил подтянулся и сел. Помотав головой, раб сбросил со лба непослушные волосы и взглянул на меня. Неожиданно взгляд его прояснился, и старик рассмотрел мою черную мантию некроманта.
   - Прости, ошибся, - коротко сказал он.
   Я рассмеялся.
   - Почему ты ещё жив?
   Старик пожал плечами.
   - Не знаю, - ответил он, - значит, так угодно Светлому Владыке.
   Я удивленно присвистнул. Поклонение какому-либо Богу, кроме Великого Аргдахада, карается смертью. Вид казни - на усмотрение палача. Другими словами, медленная и мучительная кончина.
   Усмехнувшись, я с любопытством поглядел на старика, и только тут заметил красную табличку, прибитую к его клетке. Надпись гласила: "Убивать строго запрещено! Отложено для важного ритуала!", подпись - "Великий Магистр Григориус".
   - Так ты и есть святой Амвросий!? - спросил я.
   - Меня, правда, зовут Амвросий! Святым меня называют люди, а не я, - медленно произнес старик.
   - М-да, не очень хорошо, - сказал я, - смотрю, тебя порядком подпортили.
   Верные приказу Магистра ученики не стали убивать старика, но кожу ему подпалили основательно. Приглядевшись, я увидел, что все тело Амвросия покрыто красными отметинами от волшебных стрел и колдовских искр. Вот упыреныши! Мозгов, что у курицы! А если бы старикан взял и отбросил копыта!? С другой стороны, что Амвросий вообще здесь делает?! Почему его не бросили в местную тюрьму? Хотя.... Наверное, правильно сделали. Магический фон в гильдии весьма неспокоен. Тюрьма, чтобы далеко за "кроликами" не ходить, расположена рядом с жертвенным алтарем. Ошибки, естественно, случаются у всех, посему в темных камерах иногда наблюдается интересное научное явление, именуемое "самопроизвольным поднятием призрака". Явление, надо отметить, не новое. На многих заброшенных кладбищах отмечались подобные случаи, но, как правило, речь шла о скелетах и зомби, реже упырях. Призрак - нежить сильная. Сражаться против него мечом или другим физическим оружием бесполезно. Более того, в поисках живых призрак легко проходит сквозь стены. А что может стать для него более лакомой добычей, нежели чистая душа? Так что, Григориус рассудил правильно. Здесь Амвросий у всех на глазах. Правда, на месте Великого Магистра я бы всё же выставил охрану.
   - Прошу прощения, мастер Мартин, - раздался смиренный голос у меня за спиной, - Вы чего-либо желаете?
   Я развернулся и увидел юного молокососа, носившего на груди знак ученика.
   - Кто ты? - спросил я.
   - Меня зовут Найр.
   Я раздраженно фыркнул. Ещё чего не хватало, запоминать имена упыренышей! Можно подумать, у меня других задач нет.
   - Меня не волнует, как тебя зовут, - грозно сказал я, - кто ты?
   Ученик смутился.
   - Я поставлен охранять этого раба, - произнес он.
   - Кем поставлен?
   - Приказ Великого Магистра Григориуса Аббадо!
   - И где же ты был?!
   Ученик опустил глаза, сделав вид, будто увидел на земле что-то очень интересное.
   - Я отходил по малой нужде, - признался он.
   Глубоко вздохнув, я попытался взять себя в руки. Мне удалось. Ученик отделался одной слабенькой волшебной искрой, однако заверещал будущий волшебник, как будто его режут.
   - Простите, мастер! - взмолился он, рухнув на колени.
   Я раздраженно пнул его ногой. Конечно, ничто человеческое магу не чуждо! Я любил, когда передо мною унижались, но только не такие вот сопливые юнцы. Сопливая девка и то оказалась бы сподручнее.
   - Охраняй старика! - рявкнул я, - не смей никуда отлучаться! Если он умрет, то тебе сначала нужду малую оторвут, а потом на кол посадят.
   - Но, мастер, - попробовал возразить сопляк, - пленника караулю только я один. Великий Магистр никого не дал мне в помощники. Я нахожусь со стариком весь день. Никто даже не принес мне поесть, и я совсем не подготовился к завтрашним испытаниям.
   - Видимо, Григориус забыл распорядиться, - заметил я.
   - Так Вы пришлете кого-нибудь? - взмолился юнец.
   - Делать мне больше нечего!
   - Но....
   - Твои проблемы меня не волнуют, - отрезал я, - старик должен оставаться живым, пока за ним не пришлют. Понял?!
   Сопляк кивнул. Видимо, уже кое-чему научился, а посему знал, что если за первое возражение мастер бьет, то за второе убивает. Отойдя на пару шагов, юнец встал невдалеке от клетки, приготовившись ждать хоть нового Катаклизма.
   Довольно усмехнувшись, я вновь повернулся к старику.
   - Так ты действительно святой? - спросил я.
   Старик покачал головой.
   - Так говорят люди.
   - Это я уже слышал. Ты поклоняешься Светлому Владыке!
   Амвросий болезненно скривился.
   - Поклоняются только идолам и царям, - сказал он, - я же почитаю Его, как Творца, и служу делам Его, выполняя заветы Его.
   - Бла-бла-бла, - проворчал я, - это ещё не доказывает, что ты святой! Твоя душа может быть чистой! Но она чистая у любого младенца, а нам нужен именно святой.
   - Понимаю твои сомнения, - тихо произнес Амвросий.
   - Умеешь ли ты лгать, лицемерить? Жаждешь ли славы, могущества и власти?
   - Нет, - ответил Амвросий.
   Я усмехнулся.
   - Просто "нет". Без всяких напыщенных речей и умных слов, вроде, того, что меня покарает Светлый Владыка?
   - Точно, - сказал Амвросий.
   - Значит, гордыня тебе тоже чужда!?
   - Надеюсь.
   В задумчивости я забарабанил пальцами по подбородку.
   - Тогда, что отличает тебя от животного?!
   Амвросий и не подумал обижаться. Как знать, вдруг обижаться он тоже не умеет.
   - Тем, что моя жизнь не ограничивается одними лишь желаниями еды, сна и размножения.
   - Твоя жизнь заканчивается, - заметил я, - и, поверь, её конец будет отнюдь нелегок.
   Старик вяло улыбнулся.
   - Я не жду смерти, но и не страшусь её, - сказал он, - это ещё одно моё отличие от животных, таких как ты.
   - Меня?! Я - не животное.
   - Разумеется, нет. Ты гораздо хуже. От животного тебя отличают изощренные методы, но не цели.
   - Я - мастер магии, ученый, постигаю тайны мира.
   - Для чего? - спросил Амвросий. - Чтобы прославиться? Стать вожаком стаи, вкусно есть и получить самую красивую самку?
   Я пожал плечами.
   - А почему бы и нет? Всё лучше, чем молиться какому-то непонятному Светлому Владыке, уповая на милость Божью? Моя жизнь в моих руках!
   - Тогда чего ты боишься?
   - Боюсь? Я?
   Амвросий улыбнулся.
   - Я стар и болен. Сижу в железной клетке. Участь моя предрешена, - сказал он, - а ты молод, силен и находишься на свободе. Тогда почему именно в тебе, а не во мне, затаился животный страх? Ты выглядишь уверенным в себе, но при этом дико боишься смерти. Будто не мне, а тебе уготована незавидная участь.
   Я вздрогнул.... Откуда-то он узнал?!
   - Кого ты боишься? - продолжил Амвросий, - молодых учеников, которые лижут тебе ноги, однако в душе готовы перегрызть глотку? Или своих коллег-мастеров, которые боятся, что ты обставишь их в гонке за власть и богатство? Или старших архимагов, что томятся трудным выбором: оставить вокруг себя бездарей и спать спокойно, или дать шанс таланту, а потом опасаться свержения? Или ты боишься своего Императора и его палачей?
   Я нервно сглотнул, с последним старик попал в точку. Хотя, если посудить, и с первым, и со вторым, и с третьим он тоже не ошибся. Гневно втянув в себя воздух, я гордо выпрямился и подарил Амвросию презрительный взгляд.
   - Ура! Наконец-то началось! Наш святой всё-таки разразился обличающей проповедью. А то я уж забеспокоился - когда тот, кто назвал себя рабом некого Бога, коего никто из смертных не видел, станет наставлять на путь истинный заблудших овец?
   - Тебя бесполезно наставлять.
   - Это почему ещё? - с издевкой спросил я.
   - Потому что ты ведаешь, что творишь! - сказал Амвросий.
   В задумчивости я пожевал губу. Теперь понятно, почему старика так почитали крестьяне-мятежники. Заговорить зубы наивным простакам, решившим, что им плохо живется при государе Императоре, а их проблемы одним взмахом руки решит некий Светлый Владыка, ему вполне под силу. Похоже, Амвросий действительно верит в то, о чём говорит. Вопрос только, сумасшедший ли он или святой? Дьявол разберет!
   - И что? Разве ты не хочешь спасти мою душу, сняв с неё бремя грехов? - поинтересовался я.
   Амвросий закрыл глаза и опустил голову на грудь, сделав вид, будто потерял интерес к разговору.
   - Значит, томиться мне неприкаянным в Мире Мертвых? - продолжил я, - ибо душа моя не достойна спасения?
   - Достойна, - сказал Амвросий, не открывая глаз.
   - Так почему же ты не хочешь мне помочь?
   - Твои намерения неискренни, - ответил старик.
   - А если они будут таковыми?
   - Тогда ты поможешь себе сам.
   - Как же так? Разве Светлый Владыка не должен освятить мой путь, когда я встану на путь истинный?
   - Так и будет.
   - И мои грехи простятся?
   - Возможно.
   - Кажется, я понял, как работает твой ненаглядный Светлый Владыка. Всё очень просто. Я сейчас убью тебя, заточу твою душу в магический артефакт, а потом искренне раскаюсь, и Светлый Владыка меня простит. Очень удобно. И ты умрешь, и моя душа будет спасена. Свет торжествует, Тьма отступает. Все довольны.
   - Возможно, - повторил Амвросий.
   - Что "возможно"? Ты, безумный уродец?! - рассердился я. - Прочисти уши. На случай, если ты не слушаешь, повторяю, я собираюсь тебя убить, а потом отмолить свой грех.
   Старик приоткрыл один и глаз и внимательно на меня посмотрел.
   - Если ты сможешь искренне раскаяться, всё будет так, как ты говоришь, - произнес он, - и Светлый Владыка будет счастлив, и я буду счастлив.
   - Значит, всё что нужно, это искренне раскаяться?! - съязвил я.
   - Именно, - подтвердил Амвросий, - увы, единственное, что ты пока умеешь искренне - это ненавидеть и удовлетворять свои животные повадки.
   Я покачал головой. Старик просто непробиваем. Как знать, может, и взаправду чистая душа? Или он ловкий актер? По идее, к чему игры, если участь твоя предрешена? С другой стороны, я, к своему счастью, пока не имел удовольствия узнать, что означает быть приговоренным к смерти. Нет, без Кармоизмерителя здесь не обойтись. Чертовы гремлины!!!
   - Ладно, наслаждайся последними часами! Если найдешь время оторваться от молитв, то можешь напоследок подумать над тем, что я - грешник, буду наслаждаться жизнью дальше. А тебя ждет медленная и мучительная смерть. И всё свидетельствует о том, что Светлый Владыка отнюдь не торопится исправить эдакую великую несправедливость и покарать зло! Выходит, Творец не так совершенен!
   Отвернувшись от клетки, я продолжил путь через двор. Интересно, и почему я шагаю так быстро? Как будто стремлюсь убежать. Впрочем, нет времени отвлекаться. Необходимо, как можно скорее добраться до башни Григориуса! Да! Именно так. Поэтому я ускорил шаг! Только поэтому.
   Через несколько минут я стоял у входа в апартаменты Григориуса. Согласно уставу Гильдии, Великому Магистру выделялась отдельная магическая башня. Всем остальным мастерам и адептам предоставлялись отдельные комнаты и лаборатории. По правде говоря, для работы никакого смысла жить в башне нет. Весь день бродить вверх-вниз по этажам утомляет. Заклинания телепортации и магические порталы, безусловно, полезны, однако использовать их регулярно - не напасешься кристаллов. Но.... Неизвестно когда, и неизвестно с чего вдруг повелась традиция - могущественный волшебник должен иметь собственную башню! Зачем? А никто не знал, зачем! Положено, и всё тут. В общем, магическая башня вызывала зависть коллег и наводила благоговейный ужас на простых смердов.
   В результате, хотя формально вся башня находилась в полном распоряжении Григориуса, на деле Великий Магистр занимал лишь верхний этаж. Большая часть помещений была передана многочисленному административному аппарату Гильдии Магов. В башне находился секретариат магистра, бухгалтерские книги, служебные записи, кадровая перепись, и так далее, и тому подобное. Раз в день обитающие в башне бюрократы собирали все бумажки и несли их на подпись Великому Магистру. Григориус, как и положено архимагу, предпочитал заниматься наукой, а не управлением. Всем приносимым бумажкам он уделял ровно пять минут в день, не глядя подписывая всё, что ему дают. Впрочем, к своим обязанностям Григориус относился серьезно, посему периодически дисциплинировал своих подчиненных, устраивая тщательные проверки, неминуемо заканчивающиеся "сокращением аппарата". Как правило, "сокращения" приходились на дни массовых жертвоприношений, когда рабов остро не хватало, а ритуал требовалось завершить к сроку.
   Разумеется, вваливаться в башню через главный вход я не собирался. Ещё не хватало, чтобы меня обнаружил корпящий над бухгалтерскими книгами главный казначей Гильдии. Дряхлый полубезумный счетовод работал сутками. Возможно, именно поэтому он умудрился пережить все проверки Григориуса. Когда из башни вдруг раздавался безумный торжествующий крик, сотрясающий стены Гильдии, это означало одно из двух: либо великий Маг призвал дьявола, либо у главного казначея сошелся годовой баланс.
   Собственно меня интересовали исключительно личные покои, лаборатория и рабочий кабинет Григориуса, расположившиеся на последнем этаже. Несколько верхних окон выходили во двор Гильдии, из них Великий Магистр любил наблюдать за суетящимися внизу учениками и нагло посмеиваться над мастерами, желающими занять его место. В том числе и надо мной. Именно через окно я и рассчитывал попасть внутрь.
   Уличные поэты, барды и прочие горлодеры могли только сетовать на судьбу, сокрушаясь в рифме, что люди не умеют летать, как птицы. Жалкие никчемные бездари! Практичные и мудрые маги без дурацких стишков научились решать подобные задачи.
   Отсчитав необходимое количество кристаллов, я сосредоточился и начал произносить заклинание. Камни в руке вспыхнули ярким голубым светом. Не теряя времени, я бросил кристаллы перед собой, а затем, не прерывая заклинания, закрыл глаза и представил, как из волшебного пламени появляется высокая каменная горгулья. Спустя пару мгновений моя мысль воплотилась в реальность. Открыв глаза, я увидел перед собой не живое и не мертвое чудовище. Горгулья подняла тяжелые каменные веки и посмотрела на меня холодными голубыми глазами, не выражавшими...ничего! Ровным счетом ничего! Чему тут удивляться? Глаза - зеркало души, а души у каменного монстра нет.
   Распрямившись, горгулья взмахнула крыльями и поднялась в воздух. Не теряя времени, я запрыгнул чудищу на спину и скомандовал:
   - Наверх! К башне!
   Горгулья начала плавно подниматься. Разумеется, отнюдь не крылья держали в воздухе эту массивную каменную глыбу. В заклинание вызова горгульи вплетались чары левитации. С технической точки зрения, крылья горгулье даром не нужны, но магия имеет свои, порой отличные от здравого смысла законы, и на особом месте в нашем искусстве всегда стоял символизм. Крылья создавали иллюзию того, что кусок гранита может летать, и чарам становилось проще реализоваться. Любая магия творилась в Астрале, в котором не существовало сил тяжести и трения. Парадокс для любого, кого не знает базовых законов магии! Каменные крылья хоть и служат дополнительным весом, зато без них волшебство потребует больше умений, знаний, личных сил и магических кристаллов.
   Вообще говоря, я мог не тратить нужные кристаллы на вызов горгульи. Достаточно было наложить чары левитации на самого себя, предварительно взяв в руки что-нибудь похожее на крылья. В крайнем случае сошёл бы и длинный плащ. Однако хитрость заключалась в том, что я знал заклинание вызова горгульи с "вплетенной" формулой левитации. Для воплощения своего замысла мне следовало бы посетить библиотеку, переписать на листок слова заклинания горгульи, а затем, после нескольких часов глотания пыли, отделить формулу левитации и записать новое заклинание. Увы, я слишком ленив, и у меня нет времени. К тому же, новое заклинание пришлось бы заново зубрить, пусть часть слов и совпадает.
   В принципе, я не хотел учить и заклинание горгульи, предпочитая использовать в бою мертвецов, но жизнь заставила. У некромантии, как и у всего в мире, имеются недостатки. В частности, для поднятия нежити нужен труп. Казалось бы, чего проще, взял лопату, пошёл на кладбище, нашел свеженькую могилку, и вот тебе постоянный, абсолютно преданный охранник. Лучше всего поднимать упыря. Здоровый, сильный, насылающий на врага болезни, вдобавок достаточно быстрый, чтобы не стеснять мага в путешествии. Увы! Постоянное поддержание заклинания разорительно по кристаллам. Только чародеи на полном государственном обеспечении могут позволить себе такую роскошь. Куда экономнее поднять нежить из трупа одного из врагов, направив мертвеца против своих товарищей. Если повезет, то в первый момент боя противники опешат. У особо благородных порой даже не поднимается рука против бывшего друга, самые наивные ещё пытаются разговаривать с мертвяком: "Что же ты!", "Вспомни!", "Мы ели суп из одной миски", "А как мы сражались против гоблинов?". Идиоты! Тот, к кому они взывали, уже не способен вспоминать, мыслить, чувствовать и любить, он может лишь покорно исполнять волю некроманта. Сложность в том, что первый труп ещё нужно было получить, ведь поднимать нежить из живых врагов некроманты не научились. Обычно для выполнения столь важной задачи, как получение первого трупа, использовались боевые заклинания! Однако не всегда они могли быстро и четко достать врага, доведя его до "пригодного состояния", а сражаться без всякого прикрытия опасно, особенно для мага! А уж если среди врагов затесался опытный лучник, то дело совсем плохо. Короче говоря, я удосужился выучить заклинание призыва горгульи - за её каменной спиной можно укрыться от вражеских снарядов.
   Выручила меня летающая статуя и на сей раз. Горгулья, со мною на спине, резво поднялась в воздух, пролетела несколько этажей и зависла над крышей.
   Стараясь не смотреть вниз, я отпустил одну руку и ухватился за оконную створку. Та по счастью, оказалась не заперта. Видимо, чистоплюй Григориус поручил своим ученикам регулярно проветривать помещения, и растяпы забыли закрыть окно. Прекрасно! Свиток отпирания замков пригодится мне и внутри.
   Взобравшись на узкий подоконник, я раскрыл створки, а затем мысленно приказал горгулье залететь внутрь. Тварь повиновалось.
   Неожиданно внутри послышался громкий звериный рык. Так я и знал! Засада! Хорошо, что догадался пустить вперед себя каменную глыбу!
   Не медля понапрасну, я вскочил внутрь и увидел адскую гончую. Длинная, неестественно ловкая демоническая тварь бросилась в атаку. Из её огромной пасти торчали десятки острых зубов, а на роскошный ковер Григориуса брызгала желтая слюна.
   Не останавливаясь, гончая высоко прыгнула и вцепилась горгулье в глотку. Нормальный человек, в том числе и мастер некромантии, уже остался бы без головы. Однако шея горгульи оказалась прочнее всего, что гончей доводилось пробовать. Послышался громкий треск, и изо рта адской твари выпало несколько сломанных зубов. К сожалению, и на моём образце призывного каменного зодчества остались глубокие царапины. Горгулья пошатнулась и постаралась схватить гончую, но тварь ловко увернулась и вцепилась в крыло статуи. По счастью, тварюга не знала, в какие места следует кусать.
   Не мешкая, я развернул свиток экзорцизма. Магическая бумага вспыхнула голубым сиянием. Послышался громкий, хрипловатый голос зачарователя. Уже с первыми словами заклинания адскую гончую охватило белое пламя. Тварь изогнулась от дикой боли и отчаянно завыла. Отступив на шаг, я прикрыл лицо руками. Яркий свет слепил глаза. Готов поклясться, белое пламя откуда-то знало, что я некромант, и хоть экзорцизм никогда не причинял вреда людям, действуя только на демонов и живых мертвецов, я всё равно почувствовал себя неуютно. В Гильдии Магов всегда говорили, что не бывает вредных и плохих знаний, но ведь придумал же кто-то такую гадость, как белая магия! И ведь не побрезговал!
   Как я и думал, от гончей не осталось даже праха. Свет уничтожил само упоминание о демоне. Убрав пустой свиток в карман, я тщательно вытер руки об мантию. Даже маги подвержены суевериям. Умом я понимал, что заклинания Света ещё никого не заразили, но сам контакт с белой школой вызывал омерзение. История уже знала примеры, когда вполне себе опытные волшебники после работы с энергиями Света вдруг заражались болезнями вроде милосердия, доброты, сопереживания и всего такого, что донельзя осложняло человеческую жизнь. По мне, пусть лучше грыжа появится! Её хоть вырезать можно. А где и как удалить "опухоль милосердия", ни один мастер магии не знал.
   Приказав горгулье ждать, я направился в кабинет Григориуса. Больше засад не будет. Даже в распоряжении Великого Магистра нет волшебных кристаллов на постоянный призыв двух демонов.
   Миновав г-образный коридор, я открыл дверь и зашел в "святая святых" Григориуса. Как всегда, глава Ковена поразил меня просто неестественной для мага педантичностью. Его книги, словно императорские гвардейцы, стояли на полках идеально ровными рядами. Похоже, что ученики расставляли их по линейке. Каждый корешок был подписан и пронумерован. На низеньком столике у шкафа лежал пухлый каталог.
   Думаю, Григориус ошибся с выбором профессии - магия магией, но с подобным талантом ему и в армии цены бы не было!
   Обогнув огромный письменный стол, я подошёл к высокому шкафу. Именно за его стеклянными створками мне как-то довелось случайно увидеть великую редкость - механические часы древних! Артефакт нашли при раскопках вместе с Кармоизмеретелем. Удивительно, волшебники не нашли в часах никакой магии, но они до сих пор отлично работали, отмеряя цикл времени давным-давно расколовшейся на части планеты. С первого взгляда часы мало чем отличались от поделок современных механиков - небольшие, с круглым циферблатом, снабженные тремя тонкими стрелками: часовой, минутной и секундной; но при ближайшем рассмотрении различия оказывались существенными. Так, изобретение древних не имело видимого глазу заводного механизма, при этом часы постоянно работали и никогда не останавливались. Из-под тонкого серебряного циферблата слышалось ритмичное тиканье. Стрелки, невзирая на Катаклизм и все последующие катастрофы, продолжали ровно отмерять время. Добраться до механизма и разгадать тайну часов инженерам Империи не удалось. Никаких винтов или защелок на старинном предмете мастера не обнаружили. Добраться до механизма, не расколов корпус часов, не представлялось возможным. Похоже, ремесленники древних были убеждены, что их механизмы не могут сломаться, следовательно, их никогда не придется чинить. Надо сказать, убежденность древних казалась не безосновательной. Колоть часы никто не решился. Давать обещание починить то, что не предполагало поломки, механики не хотели. В итоге, часы за баснословные деньги купил педант Григориус.
   Прекрасно! Добраться до устройства механизма никто не смог. Пока не смог.... Я же не сомневался, гремлины с блеском решат столь сложную задачу. Конечно, часы при этом для всех любителей измерения точного времени пропадут навсегда, зато Кармоизмеритель будет свободен, а моя жизнь спасена!
   Затаив дыхание, я попробовал открыть створки шкафа. Заперто! Григориус оставил открытым окно, зато утрудил себя дверью паршивого шкафа.
   Присев на колено, я осмотрел игрушечный замочек. Выбить его не составит труда, но мне не хотелось, чтобы Великий Магистр знал о визите непрошеных гостей. Подозрительный архимаг обязательно начнет расследование, а некоторые волшебные ритуалы из школы Иллюзий позволяют увидеть картины прошлого. Конечно, для столь сильной магической практики требовался редчайший волшебный ингредиент - дионий. Вряд ли Григориус станет тратить дорогостоящий компонент на такую ерунду, как сломанный замок, но рисковать не стоит.
   Надеясь сбить защелку, я сильно подергал створки шкафа. Увы! Маленький замочек держался крепко. Чертыхнувшись, я посмотрел внутрь замочной скважины. Эх! Говорила мне мама: "сынок, учись взламывать замки". Я не слушал, а потом её повесили за воровство. В тот день она ушла собирать кошельки из карманов горожан, но после жесткой попойки вместе дружками у неё сильно тряслись руки. Смутно помню, что хотел её воскресить, но магия Света помогает, когда труп ещё не остыл, да и самих белых магов в Империи днём с фонарями не отыщешь. Один ехидный стражник сказал, что заставить мамочку ходить и бегать сможет только некромант. Я тогда не знал, кто такие некроманты, но твердо решил, что обязательно стану одним из них. И ведь стал! Увы, перенять материнские навыки я так и не успел, ну, а папашу своего никогда и не видел. Знал только, что он был редким, бессовестным скотом. Во всяком случае, мама так всегда говорила.
   Скрепя сердце, я достал из кармана свой последний свиток. М-да, использовать столь мощную магию против шкафа - всё равно, что поливать метеоритным дождем хромых гоблинов, ну, да ничего не поделаешь.
   Магия свитка сработала безукоризненно. Раздался легкий щелчок, и двери шкафа открылись. Часы стояли на нижней полке. Взяв артефакт в руки, я внимательно осмотрел циферблат. Противогремлинскую руну долго искать не пришлось. В отличие от меня, Григориус не забыл защитить свою игрушку. Всё же у Верховного Магистра есть чему поучиться. Потрудись я нанести защитную руну на Кармоизмеритель, и всех сегодняшних неприятностей удалось бы избежать.
   Убрав посторонние мысли, я сфокусировал свой взгляд на часах. Запомнив каждую мелкую деталь, я закрыл глаза и представил на своём внутреннем взоре астральный образ механизма. Прекрасно! Думаю, гремлины просто задохнутся от восторга, когда увидят проекцию! Убедить их покинуть Кармоизмеритель и перебраться в часы Григориуса не составит труда. Главное, быть внимательным, требовательным и не упускать деталей. Не сомневаюсь, маленькие хмыри истолкуют мои слова, как им хочется, и если они найдут в соглашении хоть малейшую лазейку, то оставят себе оба артефакта.
   Не забывая удерживать образ, я произнес заклинание и перенесся в Астрал, направив своё сознание в Кармоизмеритель. По счастью, гремлины никуда не ушли. Ушлая четверка продолжала раскладывать по столу цветастые бумажки, не забывая попутно лакать пиво. Кувшин успел порядком опустеть.
   - Эй, вы! - крикнул я, - у меня есть то, что вам понравится.
   Гремлины повернули головы ко мне. Восемь глаз! НИ В ОДНОМ СОВЕСТИ!
   - Показывай! - потребовал Гварр.
   - Смотрите!
   Сконцентрировавшись, я вызвал образ механизма перед их столом.
   - Ну, как? Нравится? - улыбнувшись, спросил я. - Механические часы древних. До сих пор работают, причем исключительно благодаря механике. Никаких действующих заклятий не обнаружено.
   Маленькие уродцы затаили дыхание. Казалось, глаза гремлинов вот-вот вылезут из орбит. Президент Гварр отодвинул пустую кружку и поднял со стола кувшин. Запрокинув голову, вожак жадными глотками высосал всё содержимое. Не удержавшись от громкой отрыжки, Гварр стукнул себя кулаком по груди, и только затем смог продолжить разговор.
   - ГДЕ!? - завопил он.
   Видимым усилием воли президент взял себя в руки.
   - То есть, - продолжил гремлин, - возможно, нас заинтересует данный механизм. Не будете ли Вы так любезны сообщить, где он находится в физическом мире?
   Я улыбнулся ещё шире.
   - Могу, но пока не хочу, - съехидничал я, - к тому же, эти сведения Вам не помогут. Владелец начертил на часах защитную руну против гремлинов.
   Мелюзга заметно приуныла.
   - Но мне не составит труда её стереть, - поспешил я внести ясность.
   Гремлины заметно оживились, обратив требовательные взоры на своего президента. Вожак быстро сообразил, что настало время переговоров и... взаимных уступок.
   - Что же, господин ... ээээ ..., - начал Гварр.
   - Мартин, - подсказал я.
   - О! Прекрасно! - сказал гремлин, - господин Мартин, не могли бы вы стереть руну?
   - Мог бы, - ответил я.
   - И вы её сотрете?
   - А что мне за это будет?
   Гварр почесал затылок.
   - Отвечать вопросом на вопрос невежливо, - упрекнул он.
   Я рассмеялся.
   - Сейчас мне не очень хочется быть вежливым.
   - Хорошо. Чего же Вы хотите?
   - Чтобы Вы покинули Кармоизмеритель.
   Гремлины переглянулись.
   - И это всё? - с надеждой спросил Гварр.
   Мне не понравились их взгляды, и я поспешно пересмотрел свои требования.
   - Нет! - отрезал я, - мне необходимо, чтобы: первое, в Кармоизмерителе не осталось ВООБЩЕ ни одного гремлина, второе, чтобы ни одного гремлина в приборе больше никогда не появлялось, и, наконец, третье, когда вы уберетесь, всё должно остаться в первозданном состоянии! То есть, Кармоизмеритель должен работать, как он работал до вашего появления!
   Гремлины заметно загрустили.
   - Я не могу обещать выполнение второго пункта, - осторожно заметил Гварр, - мы, знаешь ли, не единственные гремлины, которые тут находятся.
   - Хорошо, - заметил я, - тогда мне нужны гарантии, что Кармоизмеритель будет свободен от вашей расы хотя бы три дня!
   - А потом?
   - А потом наплевать! - ответил я, - этого времени мне хватит, чтобы нанести свои защитные руны.
   Лица гремлинов совсем скисли.
   - Послушай, - сказал Гварр, - на черта тебе сдался этот Кармоизмеритель? Отдай часы древних, мы хорошо заплатим!
   Я рассмеялся.
   - Спасибо, боюсь, ваше золото малость не моего размера!
   Гварр покачал головой.
   - Золото? Мы не пользуемся золотом. Республика заплатит тебе сто.... НЕТ! Двести единиц астральной энергии! Что скажешь?
   - Нет! - отрезал я.
   - Триста, - предложил Гварр.
   - Я сказал - нет! Значит, нет!
   Президент со свистом втянул в себя воздух.
   - С тобой просто невозможно иметь дело! Триста единиц астральной энергии!!! Ты хоть знаешь, сколько это в магических кристаллах!?
   - Не знаю, и знать не хочу.
   Рука Гварра машинально потянулась к кувшину, но тот оказался пуст. Помотав головой, гремлин собрал волю в кулак и даже не сказал, со скрипом выдавил из себя:
   - Пятьсот!
   Я так и не удосужился овладеть искусством инфрозрения, но то, что сердце гремлина сейчас обливалось кровью, было и так понятно. Похоже, речь и впрямь шла об огромном запасе магической энергии. В другой раз я бы даже поторговался, но, к сожалению, покойникам богатства ни к чему. Если ритуал не будет проведен, палачи Аргдахада разорвут меня на части. Буквально.
   - Нет, - твердо сказал я, - мне нужен работающий Кармоизмеритель. Взамен я готов отдать часы.
   Лица гремлинов перекосились под совсем уж неестественными углами.
   - Эй, у нас же торговая демократия, - неожиданно вспомнил Гварр, - я не могу принять столь ответственное решение без народного волеизъявления!
   - Чего?! Чего?!
   - Ну, нельзя вот так вот без согласия граждан.
   Я презрительно фыркнул.
   - И что же вы тогда за правители, если вам есть дело до каких-то там граждан!
   - Эй! У нас не принято! - с обидой произнес Гварр.
   - То есть?
   - Ну, обманывать и грабить народ, разумеется, можно. Иначе какой смысл во власти!? Но для соблюдения приличий необходимо убедить избирателей, что всё делается для их же блага и с их согласия. Речь идет об элементарной вежливости и уважении к тем, кто нас кормит!
   - Так зачем дело встало? Обманывайте!
   - Но по прибору до сих пор бродят остатки войск Торговой Лиги и отряды мятежников!
   - Не сомневаюсь, вы сможете заговорить зубы и тем, и другим, пообещав лакомые части механических часов древних!
   Гварр задумался.
   - Так-то оно так, - тяжело признал он.
   - Вот и отлично! - сказал я, - тогда к чему тянуть? Сделка заключена?! Думаю, ваши подельники ... эээ ... то есть, ваши помощники-министры согласны!
   Гварр вздохнул.
   - Ладно, - изрек гремлин, - мы согласны. Может, хоть при розыгрыше государственных постов в часах мне повезет больше.
   Помощник президента схватился за сердце!
   - ЭЙ! Ты хочешь сказать, что сегодняшняя игра НЕ действительна!? - завопил он.
   - Ничего подобного, - возразил Гварр, - можешь наслаждаться постом министра ровно до тех пор, пока мы не покинем Кармоизмеритель.
   - Я буду жаловаться!
   - Кому? - поинтересовался Гварр.
   Лицо уродца вытянулось. Гремлин тяжело задышал и заскрипел зубами. Он даже открыл рот, видимо, желая разразиться очередной гневной тирадой, но ни одного звука выдавить из себя он не смог.
   - Мы согласны, - сказал Гварр.
   Я с трудом подавил вздох облегчения. Не стоит выдавать гремлинам свою радость, иначе они могли решить, что продешевили.
   - Хорошо, - холодно произнес я, - когда Кармоизмеритель будет свободен?
   Гварр задумался.
   - Необходимо договориться с мятежниками и оккупантами. Убедить и тех, и других перейти на нашу сторону, затем провести референдум о переселении, - сказал он, - демократия требует соблюдения формальностей и видимости защиты прав граждан. Вдобавок, придется тут прибраться, если уж ты хочешь получить прибор в рабочем виде. Думаю, через три часа всё будет готово.
   - Великолепно!
   Сосредоточившись, я взмахнул иллюзорной ладонью, сформировав перед собой маленький черный шар. Пребывание в Астрале отнимало у меня много сил, и я не мог себе позволить ждать гремлинов три часа. Сделав несколько пассов, я поместил в шар частичку своего сознания.
   - Когда будете готовы, просто прикоснитесь к нему, - сказал я гремлинам.
   - И ты сотрешь руну и покажешь, где находятся часы?
   - Совершенно верно. До встречи.
   Театрально хлопнул в ладоши, я покинул астральный план. В кабинете Григориуса ничего не изменилось. Молчаливая горгулья, не двигаясь, стояла у окна, гармонично вписавшись в окружающую обстановку. Следовало поторапливаться. Заклинание вызова скоро рассеется, а самому спускаться вниз по скользкой стене мне не улыбалось.
   Найдя на столе Григориуса иглу, я взял часы древних и оставил на защитной руне тоненькую, едва-едва заметную глазу царапину. Чары Великого Магистра не рассеялись, но толку от них теперь нет.
   Аккуратно прикрыв створки шкафа, я направился к горгулье. Дело сделано! Дальше оставалось проверить Амвросия, и если старик действительно святой, готовиться к ритуалу. Нужно же доказать напыщенному трухлявому пню, что слепая бессмысленная вера ещё не спасла ни одну душу.

***

  
   Образ подлого некроманта рассеялся, но видение не пропало. В следующий момент мы увидели пожилого мага, одетого в роскошную черную мантию.
   Великий Магистр Гильдии Магов, мудрейший Григориус Аббадо стоял в центре магического круга. Лицо волшебника выражало глубочайшую сосредоточенность. Маг широко раскинул руки, медленно читая необыкновенное сложное заклинание. Рядом кружились потоки мощных энергий. Григориусу приходилось использовать всю свою волю и умение, чтобы не позволить вызываемым силам разорвать его на части.
   Перед волшебником стоял черный, как ночь алтарь, на его гладкой отполированной поверхности лежали два чужеродных друг другу артефакта. Кроваво-красный нож, излучающий дикую ярость убитого дьявола, и ослепительный белый камень, с заключенной внутри чистой душой святого Амвросия. Трудно представить себе более несовместимые предметы, но приказ Императора неумолим. Всех представителей Гильдии Магов ждет медленная и мучительная смерть, если артефакты не превратятся в единое целое. Тьма и Свет, Хаос и Порядок должны стать одним, подчинившись воле Аргдахада.
   Мастера Гильдии работали без сна и отдыха, выполнив все необходимые приготовления. Архимаг Григориус взял на себя самую трудную задачу - соединить несоединимое.
   Со времен Катаклизма никто и никогда не брался за ритуал подобной сложности. Каждое новое действие, волшебное слово или жест несли опасность. Важнейшую роль играло время! Все действия надлежало выполнять с точностью до секунды, иначе энергии порядка и хаоса грозили вырваться из-под контроля и броситься друг друга, уничтожая всё на своём пути. Однако Григориус уверенно проводил ритуал, не беспокоясь о времени. Архимаг не сомневался в точности. Изобретение древних ещё никогда не подводило его.
   Произнеся очередное заклинание, Григориус взглянул на часы и удовлетворенно кивнул. Ритуал шёл точно по расписанию. Механические стрелки часов не остановил сам Катаклизм. Значит, они не могут врать.
   Наконец, время, время пришло! Взяв в левую руку белый кристалл, а в правую красный нож, Григориус, затаив дыхание, закрепил камень на рукояти дьявольского оружия!
   ...
   Последующий взрыв сравнял с землей главную башню. Спустя три дня, в результате раскопок маги нашли то, что искали. Красный нож и белый камень, сверкающий в рукояти. Новый Великий Магистр Мартин предположил, что ритуал завершен, и артефакты слились в единое целое навечно. Взрыв, вероятно, стал результатом ошибки Григориуса, который, обрадовавшись успеху, пренебрег осторожностью, не рассеяв излишки магической силы. Никто не решился оспорить утверждение нового Магистра и сообщить Императору о возможных проблемах.
  
  

***

  
   - Я же говорила! - радостно воскликнула Люция, - защитный артефакт есть. Правда...
   Девушка помялась.
   - ... не думала, что Аргдахад решит противопоставить Хаосу душу святого, - закончила она.
   - Тише, принцесса! - Джереми приложил палец к губам., - Продолжаем ритуал.
   - Продолжаем? - удивилась девушка.
   - Мы узнали, что артефакт действительно существует, - перебил настоятель, - но этого мало. Нам необходимо убедиться, что камень пребывает на нашем осколке, а ещё лучше узнать, где именно он находится.
   Девушка согласно кивнула. Участники ритуала закрыли глаза и продолжили медитировать. Джереми снова зажег дионий.
   - Концентрируемся на камне святого Амвросия, - сказал жрец, - еретики совершили величайшее злодеяние, но волею рока оно может стать нашим спасением. Камень необходимо найти. Попробуем вызвать воспоминание поближе к нашему времени.
   Священник ещё говорил, а моё сознание уже погрузилось в транс. Странные картины Астрала снова замелькали в голове. Спать хотелось неимоверно. Джереми прав, только неудобная подушка не позволит нам превратить сложный магический ритуал в сонное царство.
   Я почувствовал, как голова сама собой падает на грудь, но усилием воли заставил себя выпрямиться. Несомненно, дионий - ещё и превосходное снотворное, но глупо впустую тратить один из самых дорогих и редких в мире ингредиентов.
  
  

Рассказ "Житие святого Феофана - начало"

  
   Через всю улицу я унюхал запах горячих пирожков. Больших, мягких, с нежнейшим мясом внутри. Всё-таки Старуха Марфа готовит просто изумительно. Больше, к сожалению, добродетелей за дряхлой каргой не числилось. Два медняка за один пирожок! Пусть старуха ещё и передвигала костлявые ноги по земле, но совесть у неё давно уж померла!
   - Ну, что, Феофан? - нетерпеливо обратился ко мне Хома. - Побежали?
   Я покачал головой.
   - Ещё рано! Дождемся покупателя, - сказал я, отступив в тень переулка.
   - Сколько можно ждать!? Я жрать хочу!
   Я презрительно хмыкнул. Хомяк, он и есть хомяк! Имя подходит моему дружку идеально. Городские беспризорники редко отличались упитанностью. На отбросах городской свалки особо не разжиреешь, но Хома своей неизвестно с чего располневшей тушей здорово напоминал грызуна. Такие же полные щеки, круглое лицо, рыжие волосы и маленькие туповатые глаза. Издалека фигуру Хомы легко перепутать с шаром. За всё время нашего знакомства я так и не смог понять, отчего он такой толстый? Особенно сейчас, когда мы ничего не ели с тех пор, как бездомные собаки прогнали нас с городской свалки.
   - Жрать хочешь? - усмехнулся я, - тогда дуй вперед. Уверен, тюремная похлебка тебе понравится!
   Хома нервно сглотнул.
   - Ммм. Давай лучше подождем, - сказал он.
   Глядя на побледневшее лицо товарища, я прыснул от смеха. Какой же он всё-таки трус. Думаю, не следует ему говорить, что стражники нынче не церемонятся. Новоназначенный бургомистр Алиссии повелел закрыть сиротский приют, а, значит, стража даже суетиться не будет. Не станут они изводить баланду на двух десятилетних беспризорников. Крысюка и Владика уже отправили на виселицу. Городской священник всё возмущался. Кричал, что любое дитя священно, и Светлого Владыки дар. Возмущаться-то возмущался, а взять приют под содержание Церкви не пожелал. В ответ бургомистр разразился многословной речью про то, что нечего плодить нищету, а ежели малолетки-беспризорники и впрямь священны, то пусть, Светлый Владыка направит их чистые души в лучший мир! Может, бургомистр и прав. Вот только помирать не хочется. Особенно голодным.
   - Вон! Смотри, Феофан! - ударил меня по плечу Хома, - покупатель!
   Я посмотрел. И, правда, к прилавку карги Марфы подошел немолодой горбатый мужчина. Выглядел он бедновато. Одежду лохмотьями не назовешь, но старая и просоленная. Судя по сильным мозолистым рукам, один из портовых грузчиков. Похоже, решил потратить заработанные деньги. С утренним приливом в городскую гавань зашло с полдюжины кораблей. Платят сносно, но уж работа больно тяжелая, особенно для наших с Хомой лет.
   Грузчик подбросил на ладони горсть медных монет. Бабка Марфа призывно показала ему все оставшиеся во рту зубы.
   - Чего желаете, благородный господин? - спросила карга.
   Лицо "благородного господина" съежилось в глубокой задумчивости. Похоже, мужик никак не мог решить в голове сложную задачу: как принести домой еды жене и детям, чтобы самому хватило залиться сивухой до поросячьего визга. Подсчеты - сложная наука.
   - Давай, Хома! Твой черед, - сказал я.
   Приятель замялся.
   - Что-то я волнуюсь, - сказал он.
   - Я тоже, но нам нужно достать жратвы.
   Хома боязливо кивнул и направился к прилавку. В последний момент решимость покинула его. Хома еле-еле брел, ноги его, казалось, одеревенели. Каждый следующий шаг товарища становился короче предыдущего. Плохо! Очень плохо. Надеюсь, он опомнится, когда настанет время убегать!
   Бросив обеспокоенный взгляд на Хому, я нырнул в переулок и припустил что есть мочи. Дома в торговом районе, как назло, длинные, а мне нужно оббежать здание, чтобы выскочить с другой стороны улицы. Старуха не должна видеть нас вдвоём, по крайней мере, пока она смотрит в одну сторону.
   Я успел как раз вовремя.
   Хома, наконец, сумел проглотить комок в горле, и начал разговор.
   - Эй! Карга.... Ммм... То есть, добрая бабушка, дай пирожок, - произнес он.
   Вообще-то мы планировали, что Хома начнет говорить громко и нагло, чтобы разозлить старуху. На деле же у товарища получился жалкий всхлип.
   - Не обдели сироту, добрая женщина, - произнес приятель.
   Проклятье! Если Хома будет продолжать в том же духе, не избежать нам тумаков от Гильдии Попрошаек. Никто не имел права просить милостыню на улицах Алиссии, не заплатив Рему Калеке. В городе даже у стен есть уши, и больше всего ушей у попрошаек. Их услугами пользуются все: и стража, и воры, и распутные девки.
   По счастью, главной цели Хома достиг. Старая карга просто взъелась от злости.
   - Проваливай, малолетний недоносок! - рявкнула Марфа.
   - Пожалуйста, бабушка, два дня во рту и мелкого зернышка не было. Дай пирожок! Я заплачу.
   Старуха и бровью не повела. Карга не продаст Хоме и черствую коврюгу, даже если он швырнет ей в рыло золотую монету. Городской указ твёрд - всех скупщиков краденого на виселицу. Новый бургомистр понимал закон по-своему. Монеты сирота мог только украсть, а, значит, он вор. За торговлю с мелким воришкой Марфу могли посадить в воровскую яму. А тамошним головорезам решительно всё равно, обесчестят и юную девку, и старуху.
   - Брысь, крысёныш! - отмахнулась Марфа.
   Хома зарыдал.
   - А вы, дяденька! - взмолился приятель.
   Грузчик смутился, поспешив отвернуться. Судя по рассеянному выражению лица, он вырос не злым человеком, не в пример Марфе. Думаю, работяга даже сочувствовал несчастному сироте, но отказать себе в вожделенной сивухе не мог. Уже не мог. Наверное, каждый день он вставал с соломенного тюфяка, и под тумаки уродливой жены направлялся в порт, лелея в душе только одну мечту - напиться! Даже не напиться, а нажраться до поросячьего визга! Только в дешевом и крепком спиртном душа грузчика находила блаженный покой.
   Хома, уловив слабость, чуть осмелел.
   - Дяденька, дяденька! Купите пирожок!
   Запрыгав вокруг, Хома дернул мужика за рукав.
   - Отвали, парень, - прохрипел грузчик.
   - Ну, дяденька! Дяденька! Купите!
   - Отвяжись! - цыкнул мужик, правда, как-то не очень уверено.
   Хома, почувствовав добычу, впился в грузчика, стремясь выхватить из его руки несколько медняков.
   - Сгинь.
   Растерянный мужик попятился прочь от прилавка. О покупке сладких булочек он и думать забыл. В бой тут же бросилась Марфа. Долгожданный покупатель, а, стало быть, и деньги, уходили прочь из-за грязного мальчишки. Дела у старухи обстояли неважно, недавно её прилавок поперли с рыночной площади. Марфа с грехом пополам наскребла денег на уплату Гильдии Воров, но вот для разговора с городскими стражниками монеток ей не хватило. В итоге, бабке из последних сил пришлось перетаскивать свой прилавок с шумной торговой площади в грязный безлюдный переулок.
   - А ну, прочь, паршивец! - завопила старуха. - Не мешай доброму человеку.
   - Хочу пирожок! - не менее громко заверещал Хома.
   Не выдержав, старуха выскочила из-за прилавка, намереваясь лично надрать Хоме уши. Именно этого я дожидался!
   Хома мигом отскочил от грузчика и бросился наутек. Разозленная бабка ринулась вслед за ним. Больше ждать нельзя! Не теряя времени, я бросился к лотку. Умудрившись зачерпнуть руками с добрый десяток пирожков, я развернулся и что есть духу побежал прочь. К несчастью, у проклятой карги глаза росли ещё и на затылке.
   - ВОР! Держи вора! - заверещала Марфа. - Помоги, добрый человек! - обратилась она к грузчику.
   Грузчик побежал. Правда, в другом направлении. Плюнув на Хому и незадачливого выпивоху, старуха бросилась спасать товар, но куда ей - старой злобной грымзе!
   Я уже предвкушал вкус сытных пирожков. Интересно, какая у них начинка?! Мясо? Рыба? Птица? Ах ... если бы всё сразу. Пирожки приятно грели мне руки, а нос уже вдыхал сладкий запах свежей выпечки. Сегодня меня и Хому ждет роскошный обед! Обернувшись, я ехидно улыбнулся Марфе, пожалев, что не могу освободить руку и показать вредной старухе кукиш.
   Только свернув за угол, я заметил стражника. Огромный широкоплечий верзила, очевидно, услышал вопль Марфы. Не сумев увернуться, я на полном ходу врезался в мужика, больно ударившись бедром об острый шип кольчужного наколенника. Не устояв, я растянулся по земле... Пирожки! Горячие вкусные пирожки упали на землю.
   Тупоголовый стражник слегка пошатнулся, недоуменно на меня посмотрев.
   - Держите вора! - продолжала вопить старуха.
   - Вора? - удивился стражник.
   Марфа ткнула в меня пальцем.
   - Маленький крысеныш, украл у бедной старушки хлеб!
   Стражник удивленно моргнул. Очевидно, это был один из тех жаждущих подвига болванов, что берут в руки оружие, желая защищать добро, а не зарабатывать деньги. К несчастью, благородный рыцарь, желающий взять оруженосца, мужику не подвернулся, вот остолоп и подался в стражу. Небось, услышав крик, тут же представил себе шайку профессиональных воров, в черных гильдейских плащах и с отравленными кинжалами в руках. И вот тебе - на! Нарвался на грязного мальчишку. Да и украли не золотое ожерелье у шестой любовницы бургомистра, а десять пирожков у страшной, как сама смерть, старухи Марфы.
   Рука стражника инстинктивно рванулась к мечу, но в последний момент замерла в нерешительности. Как есть новичок! Дружки из казармы ещё не успели показать ему самые злачные места Алиссии, приучить брать взятки, быстро перебегать на другую сторону улицы при виде именных плащей Гильдии Воров, ну, и во имя справедливости вешать тех, за кого некому вступиться. Неудивительно, что остолоп оказался здесь. Нормальный стражник, если офицеры вытолкали с рынка патрулировать улицы, осматривает разве что содержимое погреба в ближайшем трактире.
   - Держи вора! - верещала Марфа.
   Схватив в каждую руку по пирожку, я вскочил на ноги. Резкая боль пронзила ушибленное бедро! Проклятье! Ушиб оказался сильным. По счастью, медлительный стражник не успел опомниться.
   Отпрыгнув назад, я чудом сумел увернуться от скрюченных пальцев Марфы. Лишь брызжущая слюна старухи попала мне в лицо. Противно! Пересилив боль, я кое-как обскакал старуху и побежал назад по улице.
   - Стой! СТОЙ! - надрывалась карга, - господин стражник, помогите же, наконец, пожилой женщине! Крысеныш украл последнее!
   Стражник бросился вслед за мной. Очевидно, остолоп решил, что начинать путь к героизму следует с малого.
   - Уличные крысы лишают старуху последнего хлеба!!! Помогите!
   Я попробовал ускориться. К несчастью, правая нога на каждый шаг отзывалась резким приступом боли.
   Стражник догонял меня. В другое время я бы запросто ускользнул от остолопа. В тяжелой стальной кольчуге далеко не убежишь; к сожалению, в равной степени это относилось и к больной ноге. Со стороны погоня представляла собой сюжет для представления цирковых клоунов. Хромающий мальчишка, следом тяжелый неповоротливый стражник, в хвосте дряхлая старуха.
   Боль усиливалась. Изо всех сил я продолжал бежать, невзирая на выступившие слезы. Кое-как мне удалось добраться до ближайшего переулка. Свернув, из последних сил я пробежал ещё несколько шагов и... осознал свою ошибку! О, Великие Силы, я полный, абсолютный, законченный кретин! На моём пути встала высокая, где-то в полтора роста, каменная стена. Конечно, я о ней знал. Со здоровой ногой сигануть через стену не трудно, но сейчас....
   Пересилив боль, я разбежался и прыгнул. Мне не хватило совсем чуть-чуть. Если бы я выбросил пирожки, то смог бы ухватиться пальцами за верхний край стены. Оцарапав кулаки об острую каменную крошку, я медленно сполз вниз.
   - Вот он, паршивец!
   Обернувшись, я увидел стражника и Марфу. В отчаянной попытке я снова подпрыгнул, но без разбега у меня совсем ничего не вышло. Вот и всё! Ловушка захлопнулась. Дальше виселица!
   - Попался, чертенок! - злобно рассмеялась старуха.
   - Сдавайся, парень, - произнес стражник.
   Поняв, что бежать бессмысленно, я сел на землю. Боль в бедре чуть ослабла.
   - Верни товар!!!! - потребовала старуха.
   Я посмотрел на два грязных помятых пирожка в своих руках. Марфа совсем выжила из ума, если рассчитывает их продать. Впрочем, теплоту и запах свежей выпечки пирожки не потеряли.
   "Какого черта!? Умирать, так сытым", - подумал я.
   Страх уступил место голоду. Верещать буду уже перед виселицей. Сейчас мне просто хотелось есть. К ужасу Марфы, я раскрыл рот пошире и затолкал в себя сразу оба пирожка.
   - Ты чего творишь?! - заверещала карга.
   Странно, но от визга Марфы пирожки стали ещё вкуснее. Яростно заработав челюстями, я с наслаждением прожевывал пищу. Виселица? Она будет потом, сейчас мне казалось, что пирожки определенно стоят смерти. Даже Светлый Владыка не сможет сказать, что я их украл. В конце концов, мне придется заплатить за них собственной жизнью.
   Подлетевшая карга влепила мне звонкую затрещину. Не обращая внимания, я продолжал упорно жевать.
   - Мерзкий крысеныш! - взревела старуха.
   Гарпия совсем вышла из себя. Крича, старуха начала лупить меня по щекам. В итоге я подавился, выплюнув несколько последних крошек. Ну, вот.... Старая перечница. Ни себе, ни людям.
   - Что здесь происходит? - послышался тихий, но властный голос.
   Мы обернулись. Из-за спины стражника появился низкорослый толстенький старичок, одетый в мантию священника. Несмотря на маленький рост, в мужчине чувствовалось нечто грозное. Возможно, внушительный вид ему придавала длинная седая борода, смотревшаяся вместе с привычной для монахов прической под кружок весьма забавно. В правой руке старик держал длинный деревянный посох.
   Старуха хотела уже презрительно обложить монаха последними ругательствами, но в последний момент она заметила золотой амулет в форме орла. Без спору, в последние годы авторитет Церкви сильно пошатнулся, но Марфа пока ещё сохранила остатки мозгов, не рискнув нагрубить жрецу - одному из высших церковных иерархов - столпу веры!
   - Что случилось?! Почему перед очами Светлого Владыки ..., - жрец указал перстом на яркое солнце, - избивают ребенка.
   Стражник залился краской. Старуха тоже смутилась.
   - Бездомный мальчишка, ваше святейшество, - промямлила Марфа, - дикий крысеныш.
   Жрец посмотрел на мои лохмотья и с сожалением покачал головой.
   - Это я вижу, - сказал он, - не всем людям Светлый Владыка даровал кров. Однако прискорбный факт побродяжничества ещё не дает право избивать ребенка.
   - Извините, святейший, - деликатно произнес стражник, его голос для эдакого огромного верзилы оказался непривычно тихим и скромным, - но согласно приказу бургомистра бродяжничество запрещено законом, и каждый горожанин Алиссии должен проводить ночь под крышей.
   Священник сочувственно кивнул.
   - Даже если так, то почему вы позволяете вершить закон пожилой прихожанке? Разве не стражи сия обязанность? - спросил жрец.
   Стражник покраснел ещё сильнее.
   - Прощу прощения, святейший, - извинился солдат, - горожанка, отойдите от мальчишки!
   Марфа поспешно отскочила, но сдаваться не собиралась.
   - Мерзкий крысеныш перед оком Светлого Владыки совершил тяжкий грех - воровство!
   Подражая жесту священника, карга ткнула пальцем в небо.
   Жрец пожал плечами.
   - И совершив зло в отместку, ты, добрая женщина, решила угодить Светлому Владыке?
   Старухе хватило стыда отвести взгляд. Ну, не могла же она сказать, что избивает сироту во славу Божью. Признаваться же, что её заботит лишь собственный карман, бабке тоже не хотелось.
   - Что украл мальчишка? - поинтересовался жрец, не дождавшись ответа.
   Марфа надрывно заскулила.
   - Обобрал, чертенок проклятый. Украл! Украл!
   - Что украл? - повторил вопрос жрец.
   - Всё украл!!! Всё! Нищей оставил! Подчистую обобрал пожилую женщину! - по щекам Марфы потекли слезы, старуха так громко зарыдала, будто съела за один присест головку чеснока.
   Жрец сочувственно покачал головой и вопросительно посмотрел на стражника.
   - Мальчишка обокрал уличную торговку, ваше святейшество, - произнес верзила.
   Старуха зарыдала ещё громче. Закрыв лицо руками, она с громкими всхлипами и завываниями начала перечислять мои грехи:
   - Ыыыыы.... Десять лучших пирогов стянул паршивец.... Ыыыыы... все съел, как только влезло в дьяволенка! Ыыыы... Одни убытки унесу. Ыыыы... с рынка выгнали, говорят, плати за своё место. Ыыыы... Тому дай, этому дай, только успевай кошель развязывать. Ыыыы.... А на что жить, у меня внучка больная!
   Вытирая платком крокодильи слезы, Марфа начала жалостливо пересказывать все неудачи своей жизни, начиная с замужества. Странным образом выходило, что абсолютно во всех неприятностях старухи виноват я. По глубокому убеждению карги, на великое прегрешение меня, без сомнения, подбили демоны.
   - Ваше святейшество, да вы посмотрите в глаза его бесстыжие, - надрывалась Марфа, обтирая платком уже давно сухие глаза, - да в них пламя дьявольское. Душа его уже Хаосу отдана. Еретик! ЕРЕТИК!
   Я встрепенулся. До последних слов речь Марфы меня забавляла. Я понял, что не страшусь смерти. Может, просто устал. С тех пор, как умерла мама, а отчим, найдя молодую девку, "случайно" потерял меня улице, я только и делал, что боялся. Как мышь бегал по свалкам и темным закоулкам, и вот, оказавшись в цепких когтях, почувствовал странное облегчение, решив достойно принять свою участь. Я уже приготовился к тугой петле на шее, но безумной старухе моей смерти показалась мало. Карга в присутствии жреца обвинила меня в ереси! Уж лучше виселица, чем сожжение заживо!
   - Неправда! Неправда! - испугано закричал я. - Каюсь, украл, но я не еретик!
   - Замолкни! - рявкнула Марфа. - Как смеешь ты, жалкая крыса, открывать рот в присутствии его святейшества!
   - Позвольте, я сам решу, кому и когда можно ко мне обращаться, - сказал жрец.
   Священнослужитель не стал повышать голоса. Тон его оставался мягким и добродушным, но в нём чувствовалась скрытая сила. Марфа поспешила заткнуться. Обычно в ухо оглохшей на старости лет торговке приходилось громко кричать, но тихий голос священника подействовал на неё просто магически.
   - Простите, ваше святейшество, - сказала Марфа, опустив глаза в землю.
   - Итак, мальчик, - обратился ко мне жрец, - ты действительно встал на путь воровства?
   Настала моя очередь опустить глаза в землю. К несчастью, здесь было, кому говорить за меня.
   - Конечно, встал, паскудник, еретик клятый! - встрепенулась Марфа, - да он...
   - Помолчите, добрая женщина, - оборвал жрец, - я разговариваю с мальчиком.
   Поразительно! Тихий и мягкий голос снова заставил Марфу замереть с открытым ртом. Старуха протяжно выдохнула, выпустив заготовленный для гневной речи воздух.
   - Ну, мальчик? - жрец вопросительно поднял густые брови.
   Я молча кивнул.
   - Что ты украл?
   - Пирожки.
   - Сколько?
   - Десяток, может, больше.
   - Много больше, ваше святейшество! - снова заныла старуха.
   Священник строго на неё посмотрел.
   - Ты раскаиваешься? - спросил жрец.
   Я задумался, гадая, что ответить. Священник не выглядел злобным, но откровенничать с ним мне не хотелось. Разумеется, никаких угрызений совести я не испытывал. Мне хотелось кушать, а денег не было. Я же не виноват в том, что Марфа требует того, чего у меня нет. С другой стороны, жрец, кажется, хотел услышать слова покаяния. Ну, если ему так нравится, то почему бы и нет? Хоть от обвинений в ереси отмажусь, и с чистой душой, а, может, и благословением, пойду на виселицу.
   - Каюсь, ваше святейшество, - произнес я, - всей душой каюсь. Изнываю от стыда. Перед очами Владыки Светлого впал в грех воровства и чревоугодия. Простите, о святейший!
   Жрец улыбнулся.
   - Бойкий мальчишка! - заметил он. - Складно говорит. Жаль, неискренне.
   У меня внутри всё похолодело.
   - Всё правда, ваше святейшество! - запротестовал я.
   - Уверен, сейчас ты действительно так считаешь, - рассмеялся жрец, - ладно, пока ты не начал призывать в свидетели Светлого Владыку, и не скатился до прямого богохульства, будет лучше закрыть тему.
   Подумав, священник протянул старухе серебряную монету.
   - Вот, думаю, это покроет ваш убыток, добрая женщина, - сказал он.
   Глаза Марфы заблестели от жадности. За серебро ничего не стоило скупить всё содержимое её ларька, с больной внучкой и ей самой в придачу! Старуха жадно выхватила монету и, прежде чем сообразила, что делает, попробовала металл на зуб.
   - Сомневаетесь в моей честности, добрая женщина? - невинно поинтересовался жрец.
   Старуха поперхнулась. От неожиданности она прикусила монету чуть сильнее, чем дозволяли её стертые от старости зубы.
   -Уууууу! - завыла от боли Марфа.
   - Жадность - тяжкий порок, - наставительно произнес жрец, - желаете целительную молитву?
   Старуха отрицательно замотала головой. Молитвы жреца ей не по карману. Разумеется, услуги "наместников Светлого Владыки" считались бесплатными, но за потраченные на молитву волшебные кристаллы надлежало заплатить, а заработать даже на один фиолетовый камушек старуха не сумеет и за год, даже если её лоток установить в самом центре рыночной площади. Вдобавок, плату священники, разумеется, не брали, но жертвоприношения на церковные нужды принимали охотно, и без щедрой помощи "на дела Божьи" об исцелении не стоило и заикаться.
   Священник пожал плечами.
   - Что же, тогда, я надеюсь, спор улажен! Пойдем, мальчик.
   Священник махнул рукой, приказав мне подняться. Жрец внес за меня оплату! Он спас меня - никчемного грязного беспризорника - от верной смерти. Зачем? Неужели Светлый Владыка и впрямь решил помочь? Но почему? Я ведь не жил праведно и не сделал ничего, за что Бог Орел мог мною гордиться.
   Вне себя от счастья и избавления, я поцеловал подол мантии жреца.
   - Благодарю! Благодарю! - сказал я.
   К несчастью, вмешался стражник.
   - Прошу прощения, ваше святейшество, - сказал верзила, - но мальчишка всё же совершил преступление. Он вор, и его надлежит передать в руки правосудия.
   - То есть? - спросил жрец.
   - Моя обязанность - конвоировать пойманного вора к городскому судье, - сказал стражник, - помощь вашего святейшества бесценна, но мальчишке надлежит ответить не только перед духовной, но и светской властью.
   У меня внутри снова всё похолодело. Городской судья? Можно подумать, он станет тратить время на беспризорника? Фыркнет, плюнет и укажет рукой на виселицу! Вот и весь суд!
   Жрец неодобрительно посмотрел на стражника.
   - Сын мой, неужели ты думаешь, что казнь мальчишки сделает мир и город лучше? - спросил он.
   Стражник замялся, но вскоре припомнил так полюбившуюся его своре фразочку.
   - Закон есть закон, ваше святейшество, - сказал он, - вор должен понести наказание.
   Жрец поморщился.
   - Ты не прав, сын мой. Добрая женщина простила мальчишку, стало быть, и пострадавших нет. Если не ошибаюсь, в юрисдикции Великого Королевства существует правило о примирении сторон.
   Я понятия не имел, что обозначает мудреное слово - "юрисдикция", но, судя по тупому выражению лица, верзила о нём тоже первый раз в жизни слышал. Стражников подбирали по силе и наглости, а уж никак не по знанию законов. От них требовалось лишь следить за порядком и в случае чего звать офицера; последнего, к счастью для меня, поблизости не было. Обычно "элита" королевской стражи весь день протирала штаны в кабаках. Патрулирование грязных улиц они считали ниже своего достоинства. Единственное - благородные господа с завидной регулярностью устраивали облавы на городской публичный дом. Правда, рискнуть закрыть столь доходное заведение городской комендант решился лишь один раз. В ту же ночь по улицам Алиссии потекли реки крови. Чудом стражникам удалось отбить атаку Гильдии Воров. Коменданта едва-едва спасли, доставив его к светлым братьям уже на последнем вздохе. Наутро глава стражи четким строевым шагом направился в префектуру, где его немедленно освободил от должности спешно собравшийся городской совет. Чиновники оказались жутко недовольны последствиями уличных боев и домашним отдыхом, проведенным в компании своих законных жён.
   - Ваше святейшество, Алиссия - вольный город, - осторожно заметил верзила.
   Жрец нахмурился. Стражник не соврал. Алиссия, несмотря на огромный товарооборот, действительно не входит в состав Великого Королевства. Откровенно говоря, именно поэтому мелкий рыбацкий посёлок превратился в один крупнейших городов Эрмса. Жадные купцы просто искали свободное от налогов место невдалеке от крупных торговых путей.
   - Я уверен, что и в юрисдикции славной Алиссии действует правило добровольного примирения сторон, - заявил жрец, - в конце концов, купцы Торговой Лиги - предприимчивый народ, далеко не все свои споры они доводят до суда, предпочитая решать дела полюбовно.
   Стражник замялся. Ни о каких правилах, кроме: "половину от взятки следует отдавать офицеру", он не слышал. Старшины поблизости нет, а подвергать сомнению слова высокопоставленного жреца - страшно.
   - К тому же, - продолжил священник, - ваши товарищи и командиры наверняка посмеются, когда вы под видом опасного вора притащите к судье грязного десятилетнего мальчишку!
   Это решило дело.
   - Я забыл, что есть такое правило, - соврал верзила, вытянувшись по стойке "смирно", - простите меня, ваше святейшество.
   - Ничего, сын мой. Опасен и труден долг твой. Ступай с миром. Благословляю тебя.
   Вытянувшись, жрец распростер руки над головою стражника. Его святейшеству пришлось встать на цыпочки, чтобы дотянуться. Лицо верзилы засветилось неподдельным счастьем, как будто жрец дал ему взятку в размере годового жалования. Выкатив грудь колесом, стражник отсалютовал священнику и бодро замаршировал вперед. Спустя три шага верзила уткнулся носом в каменную стену. Немного смутившись, страж развернулся и направился восвояси. Судя по гордой осанке и орлиному взору, всем бандитам и ворам Алиссии надлежало немедленно забиться в самые глубокие норы города.
   - Пойдем, мальчик, - сказал священник, поманив рукой.
   Я испуганно посмотрел на жреца. Злым он, разумеется, не выглядел, но что влиятельному церковному иерарху могло понадобиться от бездомного сироты? О бескорыстии священники любили только рассуждать, предпочтительно перед толпой прихожан. Смысл напыщенной проповеди, как правило, сводился к "скромной" просьбе пожертвовать на нужды церкви часть своего достатка. Помогать бедным и больным дело тоже Богоугодное, но грязный нищий хоть и будет искренне благодарен, зато не сможет оплатить свои многочисленные прегрешения перед Светлым Владыкой.
   - Пойдем же, - повторил священник.
   Я неуверенно поднялся. Боль в колене тут же дала о себе знать.
   - Сильно ушибся? - спросил жрец.
   Я кивнул, а затем, вспомнив, как надлежит обращаться к иерарху, добавил:
   - Ваше святейшество....
   Получилось нелепо. Кивок и дурацкое: "ваше святейшество". Не выдержав, я покраснел.
   Священник протянул ко мне руки, а затем закрыл глаза и пробормотал несколько странных фраз. Неожиданно я почувствовал, как внутри моего тела поднимается мощная целительная волна. Сначала пропала резкая боль, а спустя мгновенье от огромной красной ссадины не осталось и следа. Даже въевшаяся в кожу вековая грязь куда-то испарилась.
   - Ваше святейшество потратили волшебный кристалл?! - ахнул я.
   Жрец рассмеялся, а затем развернулся и направился вдоль по улице. Махнув рукой, он приказал мне следовать за ним. Я по-прежнему не понимал, что священнику нужно от нищего сироты, но ослушаться не посмел.
   - И что же ты знаешь о предназначении магических кристаллов? - поинтересовался жрец, когда мы отошли от прилавка Марфы.
   - Без кристаллов нет магии, и камни очень дорогие, ваше святейшество, - сказал я, - боюсь, у меня нет при себе жертвы, достаточной, чтобы отплатить вам за помощь.
   Жрец недовольно поморщился.
   - Почему ты так думаешь? - поинтересовался он. - Отказ от воровства стал бы вполне подходящей жертвой за потраченный кристалл.
   Я почувствовал себя неуютно. Конечно, жрец не только исцелил мою рану, но и уберег меня от виселицы, но отказаться от уличного воровства.... Как тогда жить? Проклятый живот уже успел расправиться с пирожками Марфы и снова болезненно заурчал, требуя заполнить вечную пустоту. Проклятые собаки на свалках! Лучше бы городская стража охотилась за ними.
   - Чего ты молчишь? - спросил жрец.
   Мои уши и щёки залились густой краской.
   - Простите, ваше святейшество, обещаю, что не буду воровать, - солгал я.
   Священник рассмеялся. Похоже, он видел меня насквозь.
   - И почему это я тебе не верю? - спросил он.
   Наверное, по красноте лица меня сейчас можно было сравнить с вареным раком.
   - Марфа - злая и вредная старуха! - неожиданно выпалил я. - Доброта ей чужда.
   - Значит, украсть у неё не грех?
   Я опустил голову. Нельзя же сказать священнику, что воровство вдруг стало благим делом.
   Жрец верно истолковал моё молчание.
   - Получается, что Марфа печет хлеб, но она старая, злая и противная, а ты весь такой хороший, но за всю жизнь не сделал ничего полезного, - произнес священник, - прости, но я не могу согласиться. Светлый Владыка благоволит труженикам, а не воришкам.
   Неожиданно я почувствовал, что обливаюсь потом. Стало очень жарко. Неужто праведные лучи уже выжигают скверну из моей души? Подняв глаза к небу, я увидел на солнце несколько ярких бликов. Возможно, мне показалось, но что если сам Бог Орёл подмигнул мне с небес? Бредятина! Можно подумать, Светлому Владыке есть до меня хоть какое-то дело?
   - Ну, если я - плохой, то почему вы потратили на мою рану дорогущий кристалл? - спросил я.
   - Дорогущий? - удивился жрец. - Разве он дороже благого дела?
   Не удержавшись, я насмешливо фыркнул. Что за странный священник?! Задает столь бестолковые вопросы.
   - Конечно, дороже, - сказал я, - кристалл стоит больших денег, с их помощью колдуны колдунствуют ... А благие дела ничего не стоят. За них не взимается плата.
   - Верно, - согласился жрец, - значит, ты согласен, что благое дело не имеет цены?
   - Конечно.
   - Получается, оно бесценно! Разве золото или волшебный кристалл могут сравниться с тем, что бесценно?
   - Простите за дерзость, ваше святейшество, - сказал я, - но, видимо, поэтому вы носите столь бедные одежды.
   Священник пожал плечами.
   - А чем плоха моя одежда?
   Я молча обвёл глазами одеяние жреца. Только роскошный золотой амулет орла выдавал высокое положение иерарха. Его длинная серая мантия, пусть и выглядела удобной, опрятной и практичной, но смотрелась отнюдь не величественно. Все жрецы, что я видел, носили мантии из красного шёлка. Во всяком случае, главный иерарх Алиссии появлялся перед смиреной паствой только в таком виде, в сопровождении многочисленной охраны. Наместники Светлого Владыки на Земле стремились походить на Бога-Солнце, а потому одевались богато и величественно. В отличие от монахов и светлых братьев, исповедующих скромность и смирение.
   - Мне кажется, ваше святейшество, - сказал я, - что благословенный Светлым Владыкой должен выглядеть ....эээ....
   Я замялся. По счастью, жрец сам угадал мою мысль.
   - Богатым? - спросил он.
   Я кивнул. Священник засмеялся.
   - Да разве в этом дело?
   - Ну..., - я посмотрел на небо, а затем показал жрецу на Солнце, - Светлый Владыка же красив!
   - Разумеется, - пожал плечами священник, - но разве основная задача Бога выглядеть богатым и роскошным?
   - А что же ещё? - удивился я, - люди должны восхищаться великолепием Творца, так говорит городской иерарх.
   Жрец скривился, похоже, главный священнослужитель Алиссии был ему неприятен.
   - Думаешь, люди чтят Светлого Владыку за красоту? - спросил жрец.
   - Мммм.... За красоту, богатство и могущество, ваше святейшество, - сказал я.
   - Неужели?! А за тепло?
   - Тепло?
   - Тепло и свет, кои Светлый Владыка посылает нам со своими лучами, - сказал священник, - каждый, в том числе и Бог, имеет своё предназначение, Творец потому и стал Творцом, что не отвернулся от людей. Что такое золото? Разве стоило бы оно и вязанки дров, если бы светило не обогревало землю?
   Очень, очень странный жрец! Он говорил просто невероятные вещи. Впрочем, мне - грех жаловаться. Сегодня я избежал петли на шею только благодаря его чудачеству.
   - Ваше святейшество правы, - сказал я, - но мне всё равно непонятно....
   Жрец, как-то уж совсем не духовно, фыркнул.
   - Говоришь, что я прав, но при этом не понимаешь!
   - Вы говорите, что у каждого есть своё предназначение.
   - Верно!
   - Но какое предназначение может быть у меня?
   - Хороший вопрос. Похоже, ты потерял его.
   - Потерял?
   - Если человек делает то, что должен делать, в его жизнь приходит счастье.
   Видимо, мне не удалось стереть с лица недоверчивое выражение.
   - Конечно, предназначение откроется лишь тому, кто правильно понимает значение слова "счастье", - продолжил жрец, - вот, например, что есть счастье для тебя?
   Этот вопрос, наверное, был самым легким из всех, что я за сегодня слышал.
   - Счастье - это много вкусной еды, красивой одежды, золотых украшений, богатый дом и преданные слуги!
   - Почему?
   - Как это "почему", ваше святейшество? Все этого хотят.
   - Ну, тогда понятно, почему в мире столь зла.
   - Не понимаю, ваше святейшество.
   - Зла не существует, - твердо сказал священник, - тьма всего лишь отсутствие света. Свет пропадает, когда люди принимают за смысл жизни жажду наживы. Главная сила тьмы - неуёмная алчность. Именно алчность толкает людей во зло, понуждая совершать великие злодеяния. У людей не остается ничего общего, каждый думает только о себе, мысля исключительно "моё" и "чужое". Земля, вода, даже воздух становятся предметами сначала дележа, а затем кровопролития, ибо алчность неуёмна. Алчный человек не может остановиться, удовлетвориться достигнутым. В итоге люди, которым на самом деле не так уж и много надо, хотят больше, чем Эадор может им предложить. Каждый начинает бороться за кусок пожирнее, невзирая на средства.
   - И? - неуверенно сказал я.
   - В итоге люди заменили счастье жаждой наживы. Несчастные сами, они делают несчастными других. Выясняется, что в Эадоре слишком мало земли, кристаллов и золота, чтобы удовлетворить чьи-то неумные запросы. Вот и выходит, что с точки зрения так называемого "разума", я сделал несусветную глупость, истратив кристалл на помощь несчастному мальчишке, вместо того, чтобы сплавить его подороже какому-нибудь боевому магу, дабы тот, в свою очередь, использовал его для опасного заклинания, сделав очередную несчастную женщину вдовой за несколько кусочков желтого металла. Не так ли?
   - Мммммм..., - глубокомысленно промычал я, прикидываясь умным и понимающим.
   - В итоге, все люди несчастны, - поднажал жрец, - и те, кто ходит в грязных обносках, и те, кто носит шелка и золотые украшения.
   - Простите, ваше святейшество, - произнес я, - но лучше быть несчастным в шелках и золоте, чем в лохмотьях и с вечно пустым брюхом.
   Я инстинктивно сжался, опасаясь реакции жреца. Споры с представителями духовенства нередко заканчивались очищением души праведным огнем. И хоть мой спаситель не религиозный фанатик, пинок или подзатыльник я вполне могу схлопотать. К тому же, дьявол разберет, какие они на самом деле - эти фанатики, вдруг он только сейчас тихий, спокойный и милосердный....
   - А не лучше ли отбросить алчность и отказаться оттого, что на самом деле не нужно? - поинтересовался жрец. - Я тоже носил золотые кольца, и знаешь что?
   - Что?
   - Они оставляют мозоли на пальцах. Зачем мне такая красота? Моя одежда проста и удобна. Я не богат, но не испытываю нужды. Моя душа спокойна.
   Жрец дотронулся до своего золотого амулета.
   - Вот единственная вещь, что представляет для меня опасность, - сказал он, - несмотря на святое изображение, для большинства людей мой амулет лишь инструмент удовлетворения неуёмной алчности. Я же верен своему предназначению. У меня есть всё, потому что я взял от Эадора лишь то, что действительно нужно. Например, мне нравится мой посох, он хороший помощник в пути, но если его украдут - в конце концов, невелика потеря. На нашем осколке много деревьев и талантливых мастеров, которые сделают мне не хуже. А вот если бы я погнался за так называемым "счастьем" и, подобно многим, взял посох из чистого золота, то он стал бы мне не помощником, а хозяином. Я бы сдувал с него пылинки и постоянно боялся потерять, неся в своих руках такую тяжелую и по-настоящему не нужную мне вещь. Большинство людей выбиваются из сил, тащат на своём горбу ненужное барахло, почитая его, как величайшую ценность.
   Я выразительно посмотрел на золотой амулет священника, а затем перевёл взгляд на свои грязные обноски.
   - Эх. Мне бы проблемы вашего святейшества, - не удержался я от колкости.
   Знаю, в благодарность за спасение мне следовало упасть в ноги жреца и, скуля, начать благодарить его за милосердие, однако после его напыщенной речи радость сменилась злостью. Да чего он, в конце концов, о себе возомнил? Выучил правильные слова и вымолил у Светлого Владыки себе на хлеб с маслом, а, может, и ещё кое с чем. А у меня вот нету связи с Богом-Орлом, не выучил я нужных и правильных слов, вот и хожу оборванцем, потому что с родителями мне тоже не повезло. И после всего он стоит и рассуждает о том, что, дескать, все мои проблем оттого, что я хочу слишком многого!
   - Согласен, - неожиданно легко согласился священник, - тогда давай, я отдам тебе свой амулет!
   - Что-что?! - опешил я, вытаращившись на золотого орла.
   - Ты сам сказал, что желаешь обменяться проблемами. Я сказал, что главную опасность для меня представляет амулет, - усмехнувшись, жрец протянул мне свою драгоценность, - бери!
   - Но....
   - Ты же хотел получить мои проблемы?! Или уже передумал?
   - Я ... Я ... Я уже передумал.
   Жрец самодовольно подмигнул.
   - А ты не дурак! - сказал он.
   - Конечно, амулет вашего святейшества - моя смерть. Ни один человек никогда не поверит, что я его не украл. Любой стражник или вор, да и просто горожанин перережет мне глотку за этот амулет.
   Священник удовлетворенно кивнул.
   - Хоть это ты понимаешь, - серьезно произнес он, - вот мы снова приходим к тому, что основная угроза твоей, да и моей жизни - неумная людская алчность.
   В который раз за день жрец указал на солнце.
   - Вот ОН не поддался общему пороку, поэтому и стал новым Светилом, когда Эадор пожирала огромная зияющая пустота, зажегся свет, и все увидели, что тьмы нет. Вовсе нет.
   В этот момент мой живот снова болезненно заурчал, требуя пищи. Всё-таки жрец неправ. Тьма существует.... У меня в желудке. Абсолютная и беспросветная.
   - Мне всё понятно, ваше святейшество, благодарю, - в который раз солгал я.
   Жрец сочувственно покачал головой.
   - Я понимаю, - произнес он, - сейчас ты просто не в состоянии думать о подобных вещах.
   - Да, ваше святейшество, - охотно кивнул я, - о судьбе мира лучше рассуждать с полным животом.
   Жрец презрительно фыркнул.
   - Ничего подобного, - сказал он, - когда человек слишком занят потреблением вкусной пищи, он забывает о духовной работе. Поверь, на полный желудок ещё не родилась ни одна умная мысль.
   Я удивленно заморгал.
   - Странно, а мужикам в ближайшей таверне почему-то приходит в голову решать глобальные проблемы только после того, как они запихают себя по ножке жареного поросенка и вольют следом два-три кувшина сивухи.
   Жрец рассмеялся.
   - Так ведь они ни о чём не размышляют! Это вино развязывает им язык. Пьяный громко кричит о том, о чём трезвый предпочитает помалкивать.
   - Тоже верно, - согласился я, всё-таки мой спаситель не слишком оторвался от реальности.
   - Самоограничение - основа любой работы, - наставительно сказал жрец, - когда кузнец или плотник начинают работу, они отказываются на время от удовольствий. Вместо того, чтобы гулять и развлекаться, они берутся за тяжелый труд и в итоге создают своими руками полезную людям вещь. То же и с душой - проявив смирение, твердость и волю, можно создать подлинную красоту.
   Я пожал плечами. Может, оно и так, но мне-то что с того?
   - Ты не споришь, но внутренне отвергаешь мои слова, - произнес жрец, - я не обвиняю тебя, а просто хочу помочь.
   - Помочь? Вы уже сегодня помогли мне, ваше святейшество, - сказал я с искренней благодарностью, - если бы не Вы, то я бы уже болтался в петле.
   Священник покачал головой.
   - Ты всё равно окажешься в ней, если не прекратишь воровать.
   - Больше не буду, - сказал я, ну, совсем чуть-чуть неискренне.
   - Похвально, - заметил жрец, - но нельзя отказаться от пагубных наклонностей, не изменив образ жизни, как ты намерен жить дальше?
   Я опустил голову и замолчал. Обычному священнослужителю вполне хватило бы и моего публичного покаяния, но этот, похоже, стремился залезть в душу.
   - Не знаешь? - поднажал жрец.
   Молчание. Что здесь скажешь?
   - Я бы мог дать тебе денег или купить еды...., - начал жрец.
   Моё лицо просветлело, я с надеждой и обожанием посмотрел на жреца, не забыв протянуть руку. Надеюсь, на меня сейчас не смотрит какой-нибудь городской попрошайка. Гильдия нищих отрежет мне руку, если увидит, что я побирался без откупа.
   - ....но ты всё потратишь, а затем снова вернешься к привычной жизни, - закончил он, - выходит, моя помощь окажется напрасной.
   - Тогда зачем Вы спасли и исцелили меня? - спросил я.
   - Чтобы дать тебе шанс. Смерть - не решение проблем! Чтобы жить и совершенствовать тело и душу, тебе необходим кусок хлеба и крыша над головой.
   - Где ж их взять?
   - Пойдем со мной.
   - Куда? В приют? - испуганно сказал я.
   - Почти, - ответил жрец, - я держу свой путь в монастырь Верхнеречья.
   - Верхнеречья?
   - Одна из провинций Великого Королевства, в двух неделях пути к юго-западу от столицы. Вот уже две сотни лет братья монахи молятся в стенах монастыря за души грешников. Не могу обещать тебе вина и жареного поросенка, но голодным и в лохмотьях ходить не будешь. Я знаю тамошнего настоятеля, он всегда рад воспитанникам. Ну, так как?
   Резко отпрыгнув назад, я развернулся и припустил бегом по улице.
   - Куда же ты? - удивленно крикнул священник.
   Не обращая внимания, я проскочил ближайший переулок и вылетел на соседнюю улицу. Едва-едва не столкнувшись с каким-то дряхлым дедом, я побежал дальше. Священник и не думал меня преследовать, но я не останавливался. Нужно убираться, как можно скорее! Нашёл дурачка! Как же.... В приют, да ещё и в Великом Королевстве! Пусть голодный и в обносках, зато свободный. Сказывали нам про дворян-рыцарей. С утра до вечера спины не разогнешь.
   Пробежав следующую улицу, я оглянулся. Священника не было видно, но меня преследовали! Примерно в двадцати шагах позади я увидел высокую черноволосую женщину, одетую в длинное зеленое платье горожанки, что найдется в лавке любой ткачихи Алиссии. На незнакомке обычный наряд смотрелся нелепо. Как будто злобную лесную волчицу облачили в розовое одеяние принцессы. Острый самоуверенный взгляд женщины ничуть не походил на глупые взоры горожанок. В её глазах чувствовалось что-то злое и беспощадное.
   - Стой! - крикнула женщина, - есть разговор!
   О, Светлый Владыка, ну что за день сегодня!? Прибавив шаг, незнакомка направилась ко мне.
   - Постой, мальчик, - повторила она, - у меня к тебе дело!
   Вот уж нет! Одного взгляда её черных, как сама тьма, глаз мне хватило, чтобы понять - я не хочу с ней разговаривать.
   "Нужно бежать! Спасаться! Спасаться!", - забилась тревога у меня в голове.
   Не могу сказать почему, но даже верзила-стражник не внушил мне такого ужаса. Бросившись в узкий проход между домами, я выскочил на соседнюю улицу и побежал со всех ног. По счастью, мне удалось быстро оторваться. Видимо, таинственная злодейка посчитала беготню за мальчишкой занятием ниже своего достоинства.
   Ну и прекрасно! В конце концов, не такой уж и плохой день. Я избежал когтей Марфы, виселицы, рабства в монастыре и, под конец, злобной незнакомки. Как в старой, как сам Эадор, сказке про колобка, который и от бабушки, и от дедушки ушёл.... Я же не только ото всех ушёл, но и слопал два вкуснейших пирожка. Ещё мягких, теплых, с мясом. Всё-таки риск - дело благородное, приятное урчание в животе наглядно это подтверждало. Нужно будет наведаться к Марфе ещё разок, только на сей раз заранее обдумать все пути к бегству. Хех! Лучший вор Алиссии - Феофан! А почему нет? Мне нравится! Насколько я знаю, вором быть приятно, главное, не попадаться.
   Довольно насвистывая себе под нос, я перешёл на шаг, направившись в сторону родных трущоб.
   Алиссия напоминала огромную навозную кучу с прекрасной розой на вершине. Купеческие дома потрясали роскошью, соперничая друг с другом в красоте отделки. Богатый являлся местом битвы лучших архитекторов и зодчих Эрмса. По слухам, даже дворцовый район столицы Великого Королевства не мог похвастаться таким количеством роскошных особняков. В центре Алиссии раскинулись усадьбы с садами, фонтанами, редкими зверями, мраморными статуями и прочим великолепием. Алиссия - Жемчужина Эрмса, торговый рай, свободный ото всех налогов и пошлин. Правящая городом Торговая Лига мгновенно пресекала все попытки членов городского совета ввести любые подати, за исключением арендной платы за землю, да и то на самой низкой ставке, чтобы хватало денег платить дворникам. Чиновники и стражники сами себе зарабатывали.
   С севера Алиссии постоянно угрожали орки. Правда, некоторые купцы, желая отменить ненавистную аренду, предлагали запретить в городе смертную казнь, а из пойманных воров и бандитов формировать отряды "добровольцев", зажимая их между городом и Ордой. По счастью, на сегодняшний день гениальный замысел городских сквалыг всерьез не обсуждался. Как-никак за городской чертой тоже расположены богатые купеческие виллы, потрясающие путешественников своей невиданной роскошью.
   Увы, подобного нельзя сказать о жалких лачугах остальных жителей Алиссии и прилегающих ферм. По соседству с богатыми многоэтажными особняками царствовала беспросветная нищета. Маленькие лачуги, скорее напоминающие сараи, тесно жались друг к другу, образуя узкие улочки, впитавшие за долгие годы неистребимый тошнотворный запах. Смрад вечно немытых человеческих тел перемешивался с запахом скотины. Многие горожане держали в своих лачугах кур, овец и даже свиней. За неимением свободного места животина и хозяева зачастую делили одну циновку. Конечно, крестьяне с близлежащих ферм постоянно завозили в город продовольствие, но большинство горожан просто не могли позволить себе купить и маленькое куриное крылышко. Фермеры установили на свои товары откровенно шкуродерские цены и зачастую сами не могли всё сбыть. У большинства горожан сроду не водилось серебряных монет, не говоря уж о золоте. Однако снизить цены крестьяне не могли. Официальных налогов в городе не существовало, зато стражники у ворот и головорезы из Гильдии Воров не пропускали без откупа ни одной сельской телеги. Как я слышал, за каждую тощую курицу фермер выплачивал две серебряные монеты стражникам и вдвое больше ворам. Отсюда и цены. Если у крестьянина не получится продать весь товар, то воры всегда рады выкупить остатки за сущие гроши, чтобы затем перепродать купцам в порту. Алиссия считалась крупнейшим поставщиком мяса на северном побережье Озера Слез.
   - Вот он где! - раздался звонкий голос за моей спиной.
   Я вздрогнул. Нет! Похоже, какая-та высшая сила твердо решила меня наказать. Может, сам Светлый Владыка осерчал за то, что я не покаялся в воровстве.
   - Феофан!
   Обернувшись, я увидел Хому. Приятель стоял в окружении стаи мальчишек.
   - Где ты был? - спросил я.
   Хома замялся.
   - Вот, болтал с приятелями, - сказал он.
   - С приятелями?
   Из стаи вышел самый здоровый мальчуган. Он выглядел на пару лет старше меня, и был почти на голову выше.
   - Да! - произнес вожак, - мы тут с Хомой пообщались, и он сказал, будто у тебя сейчас полные карманы жратвы!
   - Что? О чем вы?
   - Не финти! - пригрозил рослый парень, - твой дружок уже рассказал, как вы обчистили старуху Марфу. Правда, появился стражник, и Хоме пришлось убежать. Он не видел, что произошло, но ты ещё не на виселице, выходит, всё закончилось хорошо. Так что, давай!
   Мальчуган вытянул вперед руку.
   - Чего давать?
   - Ты чего, дурачок? Еду давай! Пироги, что ты спёр у Марфы!
   С холодной яростью я посмотрел на Хому, тот избегал встречаться со мной взглядом, спрятавшись за спиною мальчишек. Вот тебе и друг называется!
   - У меня ничего нет! - отрезал я.
   - Не ври-ка! Что у тебя под губой, а?!
   Я провёл рукой по лицу и ... смахнул пальцами несколько крошек. Вот черт!!!
   - Давай поделимся, Феофан! - крикнул Хома, - парни тоже голодные. Они обещали принять нас в свою банду.
   - Банду? - воскликнул я. - Какую банду?
   Хома, похоже, совсем спятил. Стайка малолетних оборванцев возомнила себя бандой.
   - Черные ястребы! - гордо воскликнул вожак. - И мы хозяева этой улицы!
   Я сокрушенно покачал головой. Мальчуган, судя по росту, старше меня будет, а вот умишка словно у пятилетнего. За подобные слова уже настоящие хозяева этой улицы могли язык отрезать. Невзирая на возраст.
   - Ну, что? - нагло воскликнул вожак. - Где еда!?
   - У меня её нет, - ответил я, тоже мне, "господин улицы", позарившийся на хлебные крошки.
   Мальчуган покачал головой и повернулся к Хоме.
   - Похоже, твой дружок оказался настоящим жадиной, - произнес вожак, - может, и ты такой же?
   Хома сжался. Щеки его нервно задрожали, маленькие глазки-бусинки испуганно задергались. Ну, настоящий хомяк! Трусливый, жадный, а, главное, тупой до невозможности!
   - Нет! Нет! - замямлил он. - Я совсем не против с вами поделиться!
   - Ты уверен? Когда мы тебя поймали, ... ммм ... то есть, остановили познакомиться, ты не сразу нам всё сообщил.
   - Я не знал, что вы те самые черные ястребы, - сказал он.
   Несмотря на опасность, я не смог не удержаться от смешка, до сегодняшнего дня мы и слыхом не слыхивали ни о каких ощипанных ястребах. Мало ли на улицах Алиссии мальчишек? Как просто беспризорников, так и при живых родителях, которые или пьют, или ишачат днями в порту, забыв про детей.
   Вожаку явно понравился ответ Хомы.
   - Аааа, тогда ладно, - снисходительно произнес он, - значит, ты хочешь отдать нам еду, что раздобыл?
   - Конечно-конечно, - сказал Хома, и его поросячьи глазки забегали ещё быстрее.
   - А вот твой дружок, кажется, не хочет с нами делиться.
   Хома опустил голову.
   - Да, так.... Не друг он мне вовсе, - произнес он тихо-тихо, однако всего его услышали, - просто вместе гуляем.
   - Вот оно значит как! И вместе старуху договорились обокрасть? - рассмеялся вожак.
   - Да.
   - Значит, от украденного тебе половина причитается, и даже больше, если ты всё придумал..., - вожак одобрительно похлопал Хому по плечу, - ведь это ты всё придумал?
   Мальчуган подмигнул.
   - Я-я-я-я-я придумал, - словно козел проблеял Хома.
   - Ну, что, прыщ мелкий, - обратился ко мне вожак, - говори, куда еду спрятал!?
   Задира демонстративно потряс кулаками и двинулся вперед. Остальные мальчишки начали обходить меня по бокам. Я сам не заметил, как начал пятиться и... совершил ошибку. Злобная харя вожака захватила всё моё внимание. Пройдя несколько шагов, я уперся спиной в каменную стену дома. Вот и попался! Как самый последний дурак, позволил загнать себя в угол. Мальчишки подло захихикали.
   Вожак занес кулак.
   - Где еда?! - рявкнул он, - последний раз спрашиваю!
   Вот влип, так уж влип. Рассказывать правду бессмысленно. Ну, кто поверит, что грязного воришку-оборванца спас высокий церковный иерарх. В Алиссии не верили напыщенным словам жрецов. Тот факт, что мне попался какой-то ненормальный, никого не интересовал. К тому же, ребята не поверят мне просто потому, что не хотят верить. Так или эдак, они решили извлечь из встречи пользу. Либо поедят, либо изобьют мелкого. Какое-никакое, а развлечение. Заодно докажут сами себе, что они - черные ястребы, настоящие "хозяева улицы", а не такие же мелкие голодные сопляки, как их жертва.
   Я испуганно вжался в стену, жалея, что не могу стать маленьким и спрятаться в камне, подобно герою из старой сказки.
   - Еды нет! Меня заметил стражник, пришлось бежать, - залепетал я, сделав последнюю попытку оправдаться, - я украл только один пирожок и съел его на ходу.
   - Съел, говоришь!? - вскричал вожак, - не съел, а сожрал! Забыл о товарище! Нехорошо ты поступил. Ведь правда?
   Ребятня охотно поддержала своего лидера.
   - Правда! - поддакнули они.
   - Надо научить тебя делиться с ближними! - усмехнулся задира.
   Вожак занес кулак. В беспомощном отчаянии я посмотрел на Хому. Лицо его выглядело испуганным. Мелкие поросячьи глазки боязливо озирались, но, подражая другим мальчишкам, Хома сжал кулаки, приготовившись бить. Мерзость! Уже, небось, понял, с кем связался, но боится своих новых дружков. Решил, что пусть лучше друга-Феофана изобьют, чем повредят его мягкую тушку! Внезапно мне стало противно, как будто я случайно вляпался в коровью лепешку.
   Жалкое зрелище, что представлял собой бывший друг, внезапно отрезвило меня. Я понял, что даже сейчас, в окружении задир, не хочу поменяться с Хомой местами. Уж лучше быть избитым, чем прослыть тюфяком.
   Вместе с чувством собственного достоинства во мне вспыхнули злость и обида. Страх испарился. Возможно, я обезумел, но перестал бояться. Ни вожака, ни всю его стаю разом!
   Удивительно, но в моих штанах, найденных на помойке, имелся не дырявый карман. В нём я припас длинный ржавый гвоздь. Одно время мы с Хомой рассчитывали навязать бой диким собакам и отвоевать нашу свалку. Тогда я и вооружился гвоздем, заточив его острие куском шлифовального камня. Против собак в конечном итоге мы выйти побоялись, но гвоздь я сохранил. На всякий случай ... который сейчас представился!
   Сунув руку в карман, я крепко сжал гвоздь. Решив бить сверху вниз, я прикрыл шляпку гвоздя большим пальцем, выставив острие примерно на мизинец. Не бог весть какое оружие, но глаз им выколоть можно.
   - Если хоть пальцем тронете, убью! - рявкнул я, занеся руку с гвоздем, - отойдите! Не то хуже будет!
   Вожак рассмеялся, но как-то неискренне, через силу. Похоже, острый гвоздь здорово напугал его. Неудивительно - когда вчетвером идешь на одного, не готовишься защищаться. Усмехнувшись, я сделал шаг вперед.
   - Брысь отсюда!
   Мальчишки испуганно попятились.
   - Пошли вон! - закричал я. - Оставьте меня в покое!
   Стайка уже была готова расступиться, но в последний момент вожак бросился на меня. Похоже, парень решил, что бежать от младшего по возрасту слишком позорно.
   По счастью, грозный повелитель ощипанных ястребов не умел драться. Подавшись вперед, задирала ударил меня кулаком в грудь. Удар оказался чувствительным, но не более того. Для любого мальчишки синяки дело привычное. Как известно, они даже украшают! Вожак не сделал замах, не вложил в свой удар достаточно силу. Я замахнулся и прыгнул вперед. Острие гвоздя вошло парню в висок. Не дав врагу опомниться, я сильно надавил вперед и одновременно дернул руку вниз. Вожак взвыл и отскочил назад. По его левой щеке от виска до подбородка прошла яркая красная полоска. Кровь! Рана оказалась не глубокой, но болезненной.
   - Да он сумасшедший! - испуганно крикнул кто-то из мальчишек.
   - Назад! - кричал я. - Не то всех убью!
   И тут мой взгляд упал на Хому. Бывший друг дрожал, как осиновый лист. Поросячьи глазки тряслись от страха. Я всегда его жалел.... Но не сейчас!
   - Нет, Феофан! - воскликнул он.
   Не обращая внимания на слова, я бросился на грязного хомяка, напрочь забыв про вожака. Толстый гаденыш отчаянно заверещал. Я ударил. Хома попытался отскочить, но не успел. Острие гвоздя распороло ему плечо. Из-под грязных лохмотьев полился кровавый ручеек. Хома заорал так, будто я прикоснулся к нёму каленым железом. Дикий бешеный крик предателя окончательно решил дело. Вожак и остальные мальчишки решили не связываться.
   - Сумасшедший! Сумасшедший! - послышались их голоса.
   Парней как ветром сдуло. Только нерасторопный хомяк замешкался. Догнав бывшего друга в два прыжка, я запрыгнул ему на спину и вонзил гвоздь в затылок. Хома отчаянно забился и попытался меня сбросить, но я не дал ему спуску. Разъярившись, я остервенело бил предателя. Мне удалось нанести ещё три удара: один по макушке и два в затылок, прежде чем Хома упал. Кричать ещё громче он уже не мог. Сжавшись в комок, хомяк зарыдал, даже не пытаясь защищаться.
   Неожиданно я бросил случайный взгляд на свою руку и увидел кровь, залившую мои пальцы. Внезапно мне стало дурно. Ярость и злость улетучились. О, Боже! Что же я натворил?! Хома рыдал. Отцепившись от него, я сел на землю и посмотрел на окровавленный гвоздь. Нет! Нет! Нет!
   Я разжал кулак. Гвоздь выпал из моей руки, упав на грязную землю. Как будто в тумане я посмотрел на свои пальцы. Они затекли чужой кровью. Мои руки в крови!
   Медленно повернув голову, я посмотрел на Хому. Меня передернуло. По его голове текли тоненькие, но яркие красные ручейки. О, Боже! Нет! Нет! Нет!
   - Хома...., - я замолк на полуслове, не зная, что сказать.
   Мальчишка вдруг резко поднялся и побежал по улице, не переставая рыдать.
   - Хома! Прости! - закричал я.
   Он не стал слушать.
   - Прости! Я ... Я ...
   Что тут можно сказать?! "Я не хотел", но.... Да, не хотел. Но сделал! Сделал! Пролил кровь! Чуть не убил Хому. Что на меня нашло?
   Не поднимаясь с земли, я вознес глаза к небу. Яркое солнце нещадно слепило глаза. По моим щекам побежали слезы. Не выдержав, я зажмурился, но ослепительный свет не пропал. Мне почудилось, что солнечные лучи стремятся сжечь дотла.
   - Нет! Нет! Прости! - закричал я, обращаясь уже к Светлому Владыке.
   По голове мне вдруг ударил небольшой камешек.
   - Эй! Тише, шалопаи! - послышался сверху раскатистый рык.
   Повернув голову, я увидел в окне дома взрослого мужика, одетого в костюм конюха.
   - Спать мешаешь! Заткни пасть и быстро сдрисни отсюда, козявка мелкая! - крикнул он.
   - Извините, - сказал я.
   Конюх хмыкнул и для верности пригрозил кулаком. Решив не вставать с постели попусту, мужик подошёл ближе к подоконнику и, спустив штаны, начал справлять малую нужду с высоты второго этажа.
   - Эх! Нет другой красоты, чем..., - запел конюх низким пропитым басом.
   Я поспешил убежать за дом. В этот момент острые ногти впились мне в ухо!
   - Ой-ой-ой-ей! - завопил я.
   - Попался, негодник, - раздался довольный женский голос.
   - Помогите! Спасите! - дико закричал я, не особо, впрочем, надеясь, что хоть кто-то из горожан соизволит прийти на помощь беспризорнику. Разве что разозленный пьяный конюх снова встанет с постели и решит облегчиться на меня и, заодно, на женщину. Правда, если мужик решится, грозная черная волчица его убьет. Хотя.... Нет. Что-то мне подсказывало, что так просто конюх не отделается. Наверняка, женщина раз и навсегда лишит его способности обозревать улицы Алиссии с высоты.
   - А ну, заткнись! - прошипела черноволосая гадюка.
   Женщина резко выставила вперед свободную руку. Неожиданно с её длинных ногтей посыпались голубые искры.
   - Магия! - завопил я от боли.
   - Это ещё не магия, а простой фокус, - улыбнулась ведьма, - но если ты не угомонишься, мне придется воспользоваться настоящим искусством. И поверь, если мне придется потратить на такую крысу, как ты, несколько волшебных кристаллов, я их верну, принеся тебя в жертву Хаосу. Жаль, конечно, марать хороший ритуальный нож, ну, да демонам Преисподней всё равно, благородная дева им достанется или грязный оболтус! Ну, так что? Поговорим?
   Я оцепенел от страха. Волшебные искры ведьмы прожгли рубаху и оставили на груди и животе несколько сильных ожогов. Но я почти не почувствовал боли, настолько меня заворожила и напугала речь ведьмы.
   - Да что ты с ним возишься, тетя?! - раздался из-за плеча женщины звонкий детский голосок.
   Удивительно, но ведьма улыбнулась. Не ужасной кривой издевкой, а милой теплой улыбкой!
   - Так надо, Глиронда, - сказала магичка, - этот негодник нам поможет.
   Из-за плеча женщины высунулась невысокая девчушка примерно моих лет. Её короткие рыжие волосы завивались в две аккуратные косички. Большие яркие веснушки смешно смотрелись на гладком белом личике. Девчушка носила забавное розовое платьице, но я не спешил заносить подопечную ведьмы в "цветы жизни". В её больших зеленых глазах читалось какое-то не детское злобное озорство. Не хотелось бы мне стать объектом её шалостей.
   Девочка недоверчиво фыркнула.
   - Он грязный и вонючий, - сказала она, её зеленые глаза даже не моргнули от вида моих ожогов. Ни жалости, ни сочувствия, ни слез. Может, я, конечно, чего не понимаю, но маленькие девочки в розовых платьях так себя не ведут.
   - Согласна, моя дорогая! - ответила ведьма.
   Девочка наставительно подняла вверх указательный пальчик.
   - Мужчины - создания глупые и бестолковые! - убежденно сказала она, - но и грязь следует выбирать хорошую! Лучше использовать взрослых, сильных и богатых, чем вот таких вот гнилых сморчков!
   Ведьма довольно захихикала и одобрительно погладила девчонку по голове.
   - Всё правильно, Глиронда, - сказала женщина, - но такова уж наша женская доля, за неимением лучшего приходиться брать, что есть.
   - Разве он лучший? - спросила явно не убежденная словами наставницы девочка.
   - Поверь своей тетушке, Глиронда, - улыбнулась ведьма, - мальчишка идеально подходит для моего поручения. Лучшего "куска грязи" всё равно не будет. Не забывай, парнишка разогнал целую свору сверстников.
   Тетя и племянница рассмеялись.
   - Ага! - поддакнула девчонка. - Он действовал смело! Молодец. Правда, как и все мужчины, туп, как пробка. Зачем размахивать ржавым гвоздем, если можно взять ножик?
   Ведьма нежно потрепала девчушку по щеке.
   - Всё верно, Глиронда, - сказала она, - а теперь дай мне спокойно поговорить с мальчишкой.
   Девчушка отошла на несколько шагов. Ведьма снова повернулась ко мне. Её лицо изменилось мгновенно, выражение любви и обожания сменилось злобной гримасой.
   - Ну, что? - грозно сказала злодейка. - Будешь говорить? Или ещё немного искр?
   Ведьма протянула ко мне свободную руку.
   - Нет! Нет! - завопил я. - Что вам нужно?!
   - Тише, идиот! - прошипела ведьма. - Мне нужно знать, о чём вы разговаривали со жрецом!?
   - Жрецом? - удивленно переспросил я.
   Глаза ведьмы сузились, казалось, из них вот-вот вырвется адское пламя!
   - Не играй со мной! - посоветовала ведьма. - Я видела, как ты разговаривал с ним. Для чего ты понадобился жрецу?
   - Он... Он... Просто читал мне морали и предлагал пойти вместе с ним, - сказал я.
   - Куда?
   - Мммм... В монастырь Великого Королевства, - сказал я.
   - В какой именно монастырь? - спросила ведьма.
   - Я не помню.
   Ведьма раздраженно фыркнула. В следующий момент в грудь мне ударил новый поток искр.
   - Ай! - завопил я.
   Женщина разжала мое ухо и впилась ногтями мне в горло. Я почувствовал, что задыхаюсь.
   - В какой именно монастырь?! - повторила она, - какая провинция?
   У меня закружилась голова. Проклятье! Я действительно забыл. Упрямое слово буквально витало в воздухе, но я никак не мог вспомнить. Что-то верхнее.
   - Верхне... Верхне...., - заикнулся я, надеясь, что проговаривая вслух смогу вспомнить проклятое название.
   - Верхекаменье? - спросила ведьма.
   - Да-да! - согласно кивнул я.
   Из-под ногтей ведьмы в мою шею вылетел новый поток волшебных искр. Не выдержав, я изогнулся и закричал от боли. Запахло паленым мясом. Я почувствовал, как на шее вздуваются новые пузыри ожогов. О, Боже, как же больно!
   - Нет такой провинции! - рявкнула ведьма, - думаешь обмануть меня, гаденыш? Говори, куда позвал тебя священник?!
   - Верхне... Верхне..., - прохрипел я.
   - Верхнехолмье? Верхнеречье? - спросила женщина.
   - Верхнеречье! - выдавил я, вспомнив, наконец.
   Ведьма удовлетворительно кивнула.
   - Похоже, не врешь, - сказала она, - в Верхнеречье, действительно, есть монастырь. Значит, жрец направляется туда?
   - Я не знаю, но он звал меня собой.
   - Хотел взять в послушники?
   - Да!
   - А ты что?
   - Отказался!
   - Почему?
   - Не хочу быть рабом монастыря или землевладельца Великого Королевства.
   Впервые с момента встречи ведьма одобрительно на меня посмотрела.
   - Умничка! - сказала она. - Лучше быть голодным волчонком, чем сытым щенком на цепи жадных рыцарей! Правильно?
   Я не был в этом сильно уверен. Сытыми княжеских холопов Великого Королевства никто никогда не видел. С другой стороны, и голодных-то мне встречать не доводилось. О жизни людей на землях, контролируемых Великим Королевством, граждане Алиссии узнавали со слов местных купцов и чиновников. Частенько на главной площади города перед толпой зевак выступали красноречивые ораторы. Я тоже забегал послушать. Интересное и веселое зрелище. Под музыку бардов речи чиновников становились понятнее. Властные мужи не скупились на обвинения в адрес рыцарства, душащего непомерными налогами и купцов, и горожан и, в особенности, сельских холопов. Алиссия представлялась, как настоящая белая жемчужина, вокруг грязного свинарника - Великого Королевства. В нашем городе никто не имел права требовать от свободных граждан "делиться" их кровно заработанными деньгами. Грязные и нищие "свободные граждане" радостно хлопали и одобрительно поддакивали чиновникам, а затем с яростным воем бросались бить друг дружку за несколько серебряных монет, что разбрасывал с трибуны помощник бургомистра. Деньги меня не слишком интересовали, иметь их для беспризорника преступление, но помимо монет на площади часто раздавали бесплатное угощение. За него, разумеется, тоже вспыхивали драки. Тела затоптанных "свободных граждан" собирали и сбрасывали в общую могилу около городской стены. Но в Великом Королевстве дела обстояли ещё хуже, рыцари строили себе роскошные замки, а нищие холопы трудились день и ночь, выплачивая огромную подать. Так говорили чиновники Алиссии. Беженцев из Великого Королевства в Алиссии никто не видел, а, значит, подлые рыцари удерживают их насильно. Тогда почему ведьма говорит про сытых "щенков"? Если будут хорошо кормить, почему бы и на цепи не посидеть?
   Женщина встряхнула волосами.
   - А жрец ничего тебе не передавал? - спросила она. - Например, записки для кого-нибудь или ещё чего?
   - Нет.
   - Ты уверен?! - глаза ведьмы грозно сверкнули.
   - НЕТ! Правда, нет! - задрожал я.
   Ведьма задумалась.
   - Хорошо. Я тебе верю, - произнесла она, - но у меня будет для тебя задание.
   - Задание? - удивился я.
   Ведьма кивнула.
   - Да. Скажи, ты хочешь кушать? - спросила она.
   Я удивленно на неё посмотрел. Ведьма улыбнулась и сняла с плеча небольшую походную сумку. Театральным жестом она откинула ткань и показала мне огромный кусок вяленого мяса! В ноздри ударил дивный запах! Забыв про ожоги, я уставился на угощение, не потрудившись даже скрыть слюну. О! Чудо. За последние несколько недель я помойной дряни съел раза в два меньше, чем весит этот кусок.
   - Вы... Вы хотите накормить меня? - с надеждой спросил я. - Благослови вас Светлый Владыка!
   Женщина поморщилась.
   - Давай не будем сыпать благодарностями от имени того, кого вовсе не существует, - произнесла ведьма.
   Я удивленно на неё посмотрел. Что, значит, Светлого Владыки не существует?! Она что, не видит диск солнца?
   - Дары расхолаживают! - продолжила ведьма, - я не собираюсь отдавать ничего просто так, но ты можешь получить мясо в обмен на небольшую услугу!
   Ведьма поднесла сумку ближе, почти к моему носу. О! Боже! Какой запах! Какой запах! Я никогда не ел ничего подобного. Уж лучше волшебные искры, боль и ожоги, чем такая пытка... О! Не переживу, если не получу хотя бы маленького кусочка!
   - Что я должен сделать?
   - Сейчас мы пройдем к одной харчевне в паре кварталов отсюда. В ней остановился на ночлег уже знакомый тебе священник. В карманах жреца полно золота, но старый дурак твердо уверился в необходимости довольствоваться малым. Более того, он не только проповедует свои глупые принципы каждому встречному-поперечному, но ещё и следует им! Так что харчевню он подобрал далеко не лучшую. В снятой им комнатушке на потолке зияет внушительная дыра. Я хочу, чтобы ночью, когда жрец, наконец, устанет молиться и отправится спать, ты забрался на крышу, пролез к нему в комнату и пошарил вокруг. Ищи везде! Если понадобится, в рот ему загляни, но найди и принеси мне белый камень!
   - Белый камень? - удивился я.
   - Не просто камень! Он похож на звезду! Не только отражает свет, но и сам сияет изнутри. Размером камень примерно с твой кулак. На ощупь гладкий. Впрочем, ты и так его узнаешь. Другого подобного артефакта нет, возможно, во всём Эадоре!
   - Артефакт? - переспросил я, услышав новое для себя слово.
   - Совершенно верно. Принеси мне белый камень, и мясо твоё! Идет?
   Мясо! Огромный кусок вяленого мяса! Я готов сделать за него всё, что угодно, но... только не причинить вред доброму жрецу. Голод, нечеловеческий звериный голод пожирал меня изнутри, заполнял весь разум. Сейчас я просто не способен смотреть на что-либо другое, кроме этого куска мяса! Но где-то внутри меня под оболочкой грязного тела, над тощим животом всё ещё билось сердце! Жрец спас мне жизнь, заплатив карге Марфе за украденные пирожки! Во имя Светлого Владыки, после смерти мамы он единственный, кто обращался со мной, как с человеком, а не бездомной крысой! Как я могу его предать!?
   Но, помимо совести, в моем сердце зародился дикий страх перед страшной ведьмой. Я совсем не хотел вызывать её гнев, говоря слово: "Нет". Разгневанная колдунья не оставит от меня и мокрого места!
   - Госпожа, я не справлюсь с заданием. Вам будет лучше нанять профессионального вора. В Алиссии существует древняя и всеми уважаемая гильдия умельцев ночного ремесла, - заюлил я, - всего несколько золотых монет, и они утащат у жреца не только камень, но и все зубы изо рта!
   Ведьма покачала головой.
   - Боюсь, что воры не смогут прикоснуться к камню. Артефакт испепелит их на месте!
   - Испепелит? - испуганно спросил я.
   - Удивительно, но правда. Камень дается в руки не всякому. Никогда не верила в законы кармы, но с фактом не поспоришь, без вреда для себя артефакт могут держать лишь добрые люди.
   На последних словах ведьма презрительно сплюнула.
   - Но ведь я грешник....
   - Не до такой степени, - оборвала ведьма, - ты - ребенок, и ещё не успел никого убить или сильно навредить.
   - Я сегодня украл пирожки и чуть не убил двух мальчишек ржавым гвоздем, - попытался отговориться я.
   Ведьма отмахнулась.
   - Ничего страшного, - сказала она, - самое большое, что тебе грозит - это несколько ожогов на пальцах. Парочку мелких грешков артефакт тебе простит. Пойдем!
   Я чувствовал себя маленьким кроликом, попавшим в когти красивой, но злобной и жестокой гарпии.
   - Уверен, ваша племянница справится лучше меня, - сказал я, указав пальцем на Глиронду.
   Увы, моя последняя попытка вырваться не возымела успеха.
   - Малышка уже ассистировала мне в ритуалах, - отрезала ведьма, - кровиночка очень быстро постигает искусство магии.
   Глиронда довольно усмехнулась.
   - Так что я не могу подвергать девочку такому риску, - сказала ведьма, - мало того, что камень ей навредит, так ещё и проклятый жрец может поймать её и начать проповедовать, наставляя на "путь истинный".
   Ведьма сплюнула.
   - Конечно, Глиронда способная девочка, - продолжила она, - но детишки в её возрасте очень восприимчивы к напыщенным речам. Девочка ещё просто не выработала иммунитет к глупым проповедям. Нельзя допустить, чтобы её редкий магический талант оказался навеки загублен принципами веры, ответственности и морали. Так что придется идти тебе! Есть возражения?!
   Все возражения замерли у меня в горле. Взгляд ведьмы не подразумевал отказа!
  
  

***

   В компании двух злобных гарпий, племянница оказалась вполне под стать безумной тетке, мне пришлось дожидаться заката. Бог Солнце совершил свой дневной поход и медленно завел свой золотой лик далеко за горизонт. Наступала ночь - время прегрешений и злобных дел. Хотя священники и уверяли паству, что Светлый Владыка всегда с нами. Пребывая в гармонии с миром, Он видит и слышит каждого человека. Тем не менее, воры, бандиты, убийцы, насильники и все прочие грешники предпочитали вершить свои дела ночью, веря, что в темное время суток Бог Орёл отправляется на отдых.
   Вместе с ведьмой и её племянницей мы засели в укромном переулке, напротив выбранной священником харчевни. Моя пленительница не ошиблась, жрец целенаправленно искал самое убогое заведение в городе. При условии, что половина жителей Алиссии влачила существование на грани голодной смерти, задачу святейший избрал трудоемкую. Харчевня представляла собой большое покосившееся здание, напоминающее хлев. Крыша заведения была абсолютно плоской, владелец даже не потрудился соорудить козырек. Думаю, во время дождя вода протекает внутрь изо всех щелей.
   Большую часть харчевни занимал питейный зал - он же место ночлега для самых непритязательных постояльцев. Для их удобства хозяин разбросал на полу множество грязных, вонючих тюфяков. Идеальная постель. Низко лежать, зато падать не больно. А что ещё выпивохе надо? В углу зала пирамидой выстроились пузатые бочки, наполненные различными сортами дешевого, омерзительного пива. Горожане Алиссии, как никто в Эрмсе, разбирались в мерзком дешевом пойле. Рядом с бочками, в глиняных, не прикрытых крышками кувшинах плескалась выпивка покрепче, преимущественно молочно-белый деревенский самогон.
   Не харчевня, а рай для типичного жителя Алиссии, есть что, где и, не маловажно, с кем выпить, а коли уж ноги начинают узоры выписывать, так ложись на тюфяк и отдыхай. Хозяин, конечно, вывернет наизнанку карманы, но здесь уж сам виноват. Если силенок не хватило положить на стойку последний медняк, значит, просто пить не умеешь или зарабатываешь много, а богатеев в подобных местах не любят.
   Сегодня, впрочем, заведение непривычно пустовало. Полупропитая харя хозяина являла собой образец безутешного горя. Судя по всему, священник не преминул поучить завсегдатаев уму-разуму, прочитав проповедь о вреде пьянства. Ни у кого не поднялась рука обидеть жреца, хотя высоких моралистов, как правило, нещадно били. Я уже знал, в жреце притаилась загадочная тайная сила. Его мягкий тихий голос имел чарующее воздействие, не такое сильное, чтобы заставить выпивох раз и навсегда бросить пить, но всё же заливать за воротник в присутствии по-настоящему Божьего человека никто не решился. Думаю, кто-то даже сделал небольшое пожертвование, на которое жрец и снял комнату, отделенную от общего зала массивной перегородкой.
   Хозяин заведения - толстопузый, но высокий и широкоплечий детина, судя по мозолистыми рукам, всегда обходился без вышибалы. За свой век он вышвырнул наружу немало поиздержавшихся клиентов. Но и хозяин, невзирая на нежданные убытки, не тронул жреца, и даже приказал служанке принести в комнату чистое белье. Чистое ровно настолько, насколько это возможно в подобных местах.
   В комнате, снятой жрецом, имелось лишь крохотное окошко почти под самой крышей. Из него сиял слабый огонек. Похоже, священник зажег несколько свечей. Ждать, когда они погаснут, не имело смысла. Служители Бога-Орла спали при свете. Ведь ночью, когда их Владыка скрывался за горизонтом, разгонять всепроникающую Тьму считалось делом особенно важным. Посему заговоренные церковные свечи могли гореть долго.
   Ведьма всё это прекрасно знала, поэтому, выждав час после заката, она грубо толкнула меня в спину, приказав идти. Я не решился ослушаться.
   - Где находится дыра на крыше? - спросила ведьма племянницу.
   - Недалеко от окна, тетушка, - ответила Глиронда, - она небольшая, примерно с мой локоть в ширину, но....
   - Но маленький подлец пролезет! - закончила ведьма и обратилась ко мне, - давай, лезь на крышу, только аккуратно, там, где появилась первая дыра, запросто возникнет вторая. А мы ведь не хотим будить жреца раньше времени? Верно?!
   - Да-да..., - залепетал я.
   - Вот и отлично. Прежде чем лезь внутрь, посмотри, заснул ли наш богомолец, - продолжила ведьма, - если всё нормально, лезь вниз и ищи камень! Без него не возвращайся! Понял?
   Я обреченно кивнул.
   - Тогда чего стоишь? Пошёл! - рявкнула ведьма, отвесив мне звонкий подзатыльник.
   Тяжело вздохнув, я направился к харчевне. Все небеса Эадора в свидетели, больше всего на свете мне не хотелось причинять зло жрецу, но я боялся. Ненавидел себя за это, но боялся! И ничего не мог сделать.
   "Может быть, жрецу вовсе не нужен белый камень?", - с надеждой подумал я, - "а злая ведьма наверняка не сможет им воспользоваться. Может, она совершит ошибку, и свет камня испепелит её! Тогда я сделаю доброе дело! И жрец будет рад".
   Оставалось утешаться этой мыслью. Ведьма обещала достать меня хоть из-под земли, если я вздумаю её предать. Страх полностью поглотил меня. Все слова злобной волшебницы я воспринимал серьезно. Мне казалось, что ничто и никто не сможет остановить её. Я могу лишь выполнить задание, надеясь, что она оставит меня в покое. Внезапно я осознал, что и думать забыл об обещанном мясе. Удивительно! Что бы я ни делал, голод никогда не оставлял меня. И вот сейчас, неизвестно с чего, и неизвестно почему, я не хотел есть! Мой разум целиком поглотила моральная дилемма. Совесть и страх, боровшиеся между собой, не оставили места голоду. Проклятье! Что же делать? Я не могу обворовать жреца!
   - Ты чего встал? - прошипела позади ведьма.
   Обернувшись, я увидел, что она вскинула руки в колдовском жесте.
   - А, ну, вперед! - приказала она, - и если вздумаешь юлить, ударю молнией!
   Её глаза засияли колдовским светом. Испугавшись, я буквально влетел на крышу. Страх победил совесть!
   Небольшая дыра обнаружилась именно там, где указала Глиронда. Опустившись на четвереньки, я медленно прополз по крыше и заглянул вниз.
   Жрец спал, растянувшись на длинной циновке. Даже во сне с его лица не сходила легкая улыбка. Аккуратно сложенная ряса лежала на низеньком широком табурете. Поиски камня я решил начать с карманов. Ох! Боже! Пусть жрецу по-настоящему не нужен белый булыжник, а ведьма им подавится.
   Осмотрев комнату, я начал гадать, как именно мне спуститься? Легко сказать, заберись в дыру и пошарь внутри, расстояние от потолка до пола харчевни составляло три-четыре моих роста, а то и больше. Помимо риска переломать ноги, громкое приземление разбудит жреца, и тогда мне точно конец. Любая добродетель имеет предел.
   Подумав, я решил ухватиться за край дыры и на вытянутых руках свеситься вниз. В углу комнаты валялась грязная собачья шкура, призванная играть роль одеяла. Похоже, жрец побрезговал столь великой щедростью хозяина, предпочтя укрыться второй, принесенной служанкой простыней. При минимальной удаче я мог раскачаться и прыгнуть на шкуру, погасив удар. Риск, конечно, оставался, но лазать по потолкам люди так и не научились. К тому же глубоко в душе у меня ещё теплилась надежда, что вся затея провалится. Страх гнал меня вперед, но совесть ещё не сдалась. Внутренний голос шептал, что лучше смерть на виселице, чем позор - обокрасть святого человека.
   Я неуверенно ухватился за край дыры. Доски неожиданно зашатались, дыра вдруг стала больше, вниз полетели опилки, щепки и несколько коротеньких гвоздей. Я зажмурился от страха, но жрец, к счастью, не проснулся. Похоже, те, у кого совесть чиста, и спят крепко. Сейчас оно мне на руку, но крыша харчевни держалась только на честном слове. Тоненькие доски подгнили и опасно шатались. Проклятье! Я поспешно растянулся вдоль крыши, распределив свой вес по площади. Доски перестали шататься, но порядком прогнулись. Проклятье! И как теперь бесшумно спуститься?
   Неожиданно в дверь комнаты постучали.
   - Ваше святейшество! - раздался громкий голос с той стороны, - простите, что беспокою вас в столь поздний час!
   Проклятье! А это кто? На ночь глядя.
   С третьего стука жрец проснулся. Поспешно накинув рясу, священнослужитель открыл дверь. На пороге стоял огромный рыцарь! Самый настоящий! Облаченный с ног до головы в тяжелые латы. За спиной его развивался длинный бордовый плащ. Двуручный меч рыцаря в длину превышал два моих роста, а уж о весе даже судить не берусь. Последний штрих любого рыцаря - украшенный золотыми львами шлем, воин нёс в правой руке.
   - А! Благородный Этельстан! - улыбнулся жрец. - Прошу, входи!
   С небывалой для груды доспехов грациозностью рыцарь опустился на колено и поцеловал подол рясы жреца. Его святейшество поспешно распростер руки над головой воина.
   - Благословляю тебя, сын мой, - сказал он, - подними колена.
   Рыцарь не менее грациозно поднялся. Лицо его выражало столь самодовольное благородство, что мне захотелось высунуться из дыры с одной лишь целью - плюнуть ему в усы! Дворян, а рыцарь, без сомнений, дворянин, в Алиссии недолюбливали. Что, разумеется, не мешало нашим купцам торговать с Великим Королевством. Городу, который ничего не производит, а служит лишь перевалочным пунктом да убежищем от всевозможных сборщиков налогов, без контактов с внешним миром не выжить. Одалживать рыцарям золото под немыслимый рост воротилы Алиссии любили. Они знали, что любое обязательство для ходячих стальных самоваров - дело священное. Если понадобится, сутками заставят холопов работать, а деньги вернут.
   Рыцарь, не смывая с лица до тошноты благородную гримасу, прошёл внутрь комнаты. Жрец запер за ним дверь.
   - Какая убогость, ваше святейшество, - произнес он, - клянусь честью, я едва-едва не проткнул мечом трактирщика, обвинив бедолагу в недостойной ушей благородного рыцаря лжи! По счастью, мой меч выкован для честного боя, и смерть грубияна послужила бы позором для холодной стали моего клинка. Клянусь честью, я поступил правильно. Трактирщик не солгал, ваше святейшество действительно остановились в столь грязном и уродливом месте.
   - Всё верно, благородный Этельстан.
   - Осмелюсь ли я спросить, ваше святейшество, почему? Клянусь честью, не в моих принципах интересоваться содержимым кошелька благородных мужей, но если у вашего святейшества не нашлось достаточно монет, дабы снять приличный кров, вы могли бы отправиться к младшим светлым братьям, чья община расположена всего в трех кварталах от сего богомерзкого места.
   Священник улыбнулся.
   - Помимо братьев, в городе есть посольство Великого Королевства, - продолжил воин, - уверен, люди короля не откажут в ночлеге вашему святейшеству.
   У меня от речей рыцаря уши сворачивались в трубочку. Жрец же добродушно смотрел на воина, словно на любимое, но слегка непослушное и самоуверенное дитя.
   - Не смею усомниться в твоих словах, благородный Этельстан, - произнес священник, - но в исцелении, наставлении и просто добром слове больше добрых людей нуждаются грешники, поэтому я здесь!
   Лицо рыцаря вспыхнуло от гнева.
   - Вы хотите сказать, ваше святейшество, что предпочтете общество ничтожных пьяниц общению с благородными мужами Великого Королевства!? - в запальчивости воскликнул воин.
   - Нет, благородный Этельстан, но скажи, кто тебе больше понравится: отвратительный тролль или обнаженная юная дева? - спросил жрец.
   Рыцарь покраснел от смущения. Удивительно, насколько задира с мечом оказался чувствителен. Может, и правы наши ораторы - кто громче всех вопит о нравственности, и есть самый большой развратник.
   - Не скрою, ваше святейшество, вид тролля меня не привлекает, - ответил воин.
   Священник кивнул.
   - Всё верно, сын мой, - сказал он, - но если перед тобой встанет выбор: защитить от нападения тролля несчастных крестьян или бросить их ради объятий прекрасной девы, как ты поступишь, благородный Этельстан?
   Слова жреца, похоже, сразу нарисовали перед рыцарем красочную картину. Забывшись, воин схватился за рукоять меча.
   - Клянусь честью! - воскликнул рубака и его, наверное, услышала вся Алиссия, - без малейших раздумий я брошусь сражаться со злобной тварью!
   - Похвально, сын мой, - сказал жрец, - но почему ты так поступишь?
   - Защита невинных - долг каждого благородного рыцаря! - сказал он.
   О! Это что-то новенькое! В Алиссии мне не доводилось слышать про благородных господ, что утруждают себя защитой бедных крестьян. Может, в Великом Королевстве всё действительно не так плохо?
   - Верно, сын мой, - произнес жрец, - ключевое слово здесь - "долг". Долг есть у каждого, твой долг - защищать людей с оружием в руках, мой - оберегать их души. Я направляюсь туда, где буду полезен. Ты горд и вспыльчив, сын мой, но душа твоя благородна, а поступки праведны. Светлые братья Алиссии совершенствуются в молитвах и постах, им будет приятно послушать речи старшего иерарха, но, по большому счету, они стоят на верном пути и без моей помощи. Посему, ведомый долгом, я пришёл нести свет Бога Орла в одно из самых темных мест города, уповая на то, что мне удастся заронить в души грешников искры надежды.
   Гнев мигом сошёл с лица рыцаря. Лицо закованного в сталь олуха мигом приобрело благоговейное выражение.
   - Примите мои извинения, ваше святейшество, - произнес рыцарь, - но разве есть надежда наставить грязных пьяниц на путь истинный?
   - Надежда всегда есть, - повторил известную фразу жрец, однако, в его устах избитые слова отнюдь не отдавали лицемерием, - даже если из сотни грешников мне удастся исправить одного, я буду считать свой долг исполненным. Светлый Владыка создал всех нас, и всех нас любит, уверен, возращение к его лику даже одной заблудшей души переполнит сердце Бога-Орла радостью!
   Рыцарь поспешил снова бахнуться на колени и поцеловать одежды жреца. Святому человеку ничего не оставалось, как по-новому благословить воина Божьего. Воспользовавшись моментом, благородный Этельстан протянул руку и вытащил меч из ножен за спиной. Жрецу пришлось благословить на праведные свершения ещё и оружие, разумеется, со строгим указанием не поднимать клинок по злому умыслу, а тем паче тщеславию.
   - Благодарю, ваше святейшество, - сказал рыцарь, - обещаю как следует обдумать ваши слова.
   Священник кивнул.
   - Помыслы твои чисты, а рука крепка, - произнес он, - ты хороший человек и славный рыцарь, благородный Этельстан, и Светлому Владыке сие ведомо. Не позволяй запальчивости брать вверх над тобой, воспитывай в себе скромность и не бросайся попусту клятвами.
   Рыцарь поклялся честью так делать. Священник только улыбнулся. Я тоже едва-едва удержался, чтобы не расхохотаться во всё горло.
   - Встань, благородный Этельстан, - сказал, наконец, жрец, - прошу, присядь и раздели со мной хлеб и воду.
   Дворянин поднялся с колен. Священник поспешно открыл походную сумку и достал оттуда бурдюк с водой и ломоть хлеба, разломив последний пополам. Рыцарю явно не пришлось по душе угощение. Похоже, что злобные тролли хорошо изрубались благословенным клинком только после вина и горячего жаркого. Тем не менее, "стальной самовар" не решился обидеть священнослужителя отказом. Приняв пищу, он начал рассеяно жевать.
   - Садись, сын мой, - предложил жрец, - расскажи, когда ты прибыл в город?
   - Сегодня днём, - ответил рыцарь, - сам Первосвященник просил меня разыскать ваше святейшество. В Великом Королевстве начались разброд и шатания, Первосвященник счёл необходимым обеспечить безопасность вашего святейшества.
   Жрец кивнул.
   - Какие новости? - спросил он.
   Рыцарь задумался.
   - Король Альберт всё больше благоволит колдунам, ведьмам и прочим еретикам, - смущенно произнес рыцарь, - Первосвященник крайне обеспокоен, как и .... рыцарство!
   - Вот как? - жрец сокрушенно покачал головой, - похоже, моя миссия в отдаленных землях и впрямь затянулась. Что же сподвигло Его Величество на столь необдуманные решения?
   - Боюсь, Его Величество славный король Альберт всё больше задумывается о смерти, - объяснил рыцарь.
   - Вот как! Король же ещё не стар. Если я не путаюсь в календаре, Его Величеству едва-едва стукнуло сорок.
   - Вы, как всегда, непогрешимы, ваше святейшество, - подтвердил жрец, - тем не менее, Его Величество уже не столь силен, как раньше.
   - Все мы стареем и умираем - такова суть вещей. Даже всемилостивый Светлый Владыка рождается и умирает каждый день, являя свой желтый диск лику простых смертных. Бог Орёл разумен и понимает, что его вечное присутствие в зените выжжет посевы и иссушит реки. Поэтому Светлый Владыка уходит, чтобы вернуться. Наступает время, когда душа смертного должна покинуть бренную землю и отправиться в Мир Мертвых.
   Рыцарь кивнул.
   - Именно эти слова Первосвященник и сказал Его Величеству, пока не был удален из дворца по приказу Его Величества! - сказал воин.
   Жрец удивленно вскинул брови.
   - Первосвященник сослан? - спросил он.
   - Нет. Просто Его Величество приказал Первосвященнику удалиться в Солнечное Аббатство и управлять делами Святой Церкви оттуда. Короля Альберта беспокоят южные варвары. Его Величество считает, что обращение дикарей в истинную веру укрепит южные рубежи Великого Королевства и позволит начать с племенами мирную торговлю. А поскольку Солнечное Аббатство - самая южная из-под контрольных церкви провинций, Первосвященник отправлен туда вместе со всеми епископами, охранниками и слугами.
   Жрец задумчиво кивнул.
   - Что же, цель вполне достойная - сказал он, - выполняя свою миссию, мне довелось побывать в южных землях. С одной стороны, люди, что мы именуем варварами, обладают такими достоинствами, как храбрость и откровенность. Будучи грубоватыми от природы, они, в отличие от нас - северян, напрочь лишены лицемерия и всегда говорят, что думают. Их жизнь проста и незатейлива, они не возводят стен, отгораживаясь друг от друга. Увы! Единственная вера, что живет в их сердцах - это вера в силу. Они уверены, что острый топор и крепкая рука дают право брать всё, что вздумается, невзирая ни на какие законы. Я путешествовал по их землям и был глубоко опечален, увидев оскверненные руины древних Храмов Света.
   - Святотатство! - ужаснулся рыцарь. - Как может Бог-Орёл допускать такое!?
   Жрец улыбнулся.
   - В первую очередь храмы нужны людям, сын мой, - ответил священник, - они символ нашей веры в Свет. Когда храмы разрушаются, Владыка понимает, что тьма затаилась в сердцах людей. Руины святых мест ранят моё сердце, но нельзя забывать, что и варварам каждый день улыбается Солнечный Лик Бога-Орла. Цель короля благородна - вернуть людям утраченную веру. К сожалению, зачастую, когда в одном месте что-то прибывает, то начинает убывать в другом. Не проложит ли отъезд Первосвященника дорогу тьме в месте, где до сих пор сияет свет?
   - Ваше святейшество зрит в корень, - произнес рыцарь, - после отбытия духовенства король окружил себя чернокнижниками!
   - Вот как? - пожевал губу жрец.
   - Да, ваше святейшество. Еретики смеют говорить Его Величеству, что могут сделать его бессмертным!
   - Так вот в чём дело! Король захотел бессмертия.
   - Истинно так. Несколько лет назад Его Величество обращался с подобной просьбой к Первосвященнику. Король Альберт уповал на ведомую многим святым угодникам тайну воскрешения. Первосвященник отказал Его Величеству, объяснив, что нельзя вмешиваться в естественный ход вещей. Увы, чародеи, колдуны, ведьмы и всевозможные шарлатаны, коих в Великом Королевстве оказалось неожиданно много, наперебой предлагают королю различные средства продления жизни. Некоторые даже обещают даровать бессмертие. Вслед за королем к магам всё чаще и чаще обращаются богатые купцы.
   Лицо рыцаря перекосилось от бешенства.
   - Решив, что содержание благородных рыцарей слишком дорого обходится, богатеи предлагают королю официально разрешить колдунам идти в наемники, а Гильдии Магов дозволить принимать контракты на убийство монстров и защиту рубежей. Купцы и влиятельные горожане смеют утверждать, что подобный указ поспособствует здоровой конкуренции между воинами и магами....
   Рыцарь заскрипел зубами.
   - Клянусь честью! Трудно представить большее зло, чем власть по праву денег, а не благородного происхождения! Торгаши не ведают чести, не пекутся о добром имени и славе рода! Предки их - грязная чернь, возвысившаяся на хитрости и обмане! Торгаш думает лишь о своём кошельке, и если дьявольское колдовство хоть на медный грош окажется выгоднее благородного меча, он забудет все наставления Светлого Владыки.
   Я с трудом удержался от смешка. Вот, значит, как представляют жителей Алиссии в Великом Королевстве! Впрочем, кто сказал, что "стальной самовар" возводит напраслину? Такие они и есть - полновластные хозяева вольного города.
   - И что решил король? - спросил жрец.
   - Его Величество не сказал "да", но и не осудил мерзавцев, осмеливающихся вслух предлагать подобное равенство между благородными воинами и тошнотворными колдунами!
   - Значит, влияние магов при королевском дворе растет?
   - Истинно так, ваше святейшество! Если раньше магам дозволялось лишь сидеть в башнях волшебных гильдий, торговать свитками и прочими погремушками, да раз в год убивать друг дружку на колдовских турнирах, то сейчас голоса их магистров открыто звучат во дворце и королевском совете. Более того....
   Казалось, рыцарь вот-вот лопнет от охватившей его ярости.
   - Многие благородные семейства, - с болью и горечью в голосе сообщил он, - начинают приближать к себе магов! Клянусь честью, на последнем турнире меня выбили из седла заговоренным копьем!
   - Да, неприятные известия, - рассеяно произнес жрец.
   - Согласен, посему Первосвященник и направил меня к вашему святейшеству, - сказал рыцарь, - мне было сказано, что в своих скитаниях по южным землям ваше святейшество обнаружили ценный артефакт Света!
   - Да, в последнем письме я подробно описал Первосвященнику свою удивительно находку, - объяснил священник.
   - Разрешите взглянуть, ваше святейшество, - попросил воин.
   Поколебавшись, жрец отдернул ворот рубахи и, протянув руку, достал небольшую серую сумочку, подвязанную на шее. Развязав узелок, священнослужитель вынул ослепительный белый камень. Я затаил дыхание! Никогда не видел ничего подобного. Все рубины, алмазы, изумруды и прочие драгоценности, что в блестящей оправе золотых амулетов носят купцы и городские чиновники, меркли перед этой вещью. Не просто меркли, они казались пустыми стекляшками. О! Теперь я понимал, почему ведьма так жадно стремится завладеть камнем.
   - Какая красота! - ахнул рыцарь.
   Камень завораживал. В нём чувствовалась великая сила, но одновременно доброта и надежда. Даже от простого взгляда на камень я почувствовал, как уходит боль от ожогов, нанесенных ведьмой.
   - Я нашел его в развалинах древнего города, - сообщил жрец, - не могу представить доказательства, но я почти уверен, что обнаружил руины бывшей столицы империи Аргдахада!
   Я вздрогнул, услышав произнесенное священником имя. ПРОКЛЯТЫЙ ВЛАСТЕЛИН! Рыцарь тоже отшатнулся.
   - О! Светлый Владыка, - произнес он, - где это место? Хотя... НЕТ! Не рассказывайте, пусть, древние злодеяния останутся навеки сокрытыми от людей, ибо есть вещи, кои лучше не знать.
   Жрец промолчал. Судя по всему, он не согласился со словами рыцаря, но решил не заострять внимания.
   - Как вы его нашли? - спросил воин.
   - Я просто проходил мимо, сопровождая торговый караван. Наш путь лежал вблизи старых руин. Неожиданно я услышал странный шепот. Мне не удалось разобрать слов, но я почувствовал призыв. К сожалению, караванщики побоялись следовать за мной. Они сказали, что место проклятое, и не ошиблись. Руины просто кишели неуспокоенными призраками! Грехи и тяжкие злодеяния не позволили несчастным душам покинуть земную твердь и отправиться в Мир Мертвых. Я смог помочь лишь некоторым из них, использовав тайное знание экзорцизма.
   - Ваше святейшество уничтожили... ммм... То есть, освободили всех призраков? - спросил рыцарь.
   - Боюсь, что нет, благородный Этельстан, - сказал жрец, - их оказалось слишком много. Когда-нибудь придется довершить мною начатое. Какие бы тяжелые грехи ни совершили несчастные души, мучения их продлились слишком долго.
   - И как вы нашли камень?
   - Я следовал за таинственным зовом, не утихающим в моей голове, и вскоре дошёл до места, коего призраки избегали. Они просто боялись к нему приближаться. Призыв звучал в моей голове всё громче и громче, я даже начал различать слова.
   - И голос подсказал вашему святейшеству, где лежит камень?
   - Уверен, сын мой, сам артефакт говорил со мной.
   - Может ли такое быть?
   - Не знаю, но верую, - произнес жрец, - это необычный магический предмет. Он благословлен силой светлых молитв.
   - Похоже, именно он привлек внимание Первосвященника, - задумчиво произнес рыцарь, - его святость надеется, что камень сможет выполнить желание короля.
   - Даровать бессмертие? - спросил жрец.
   Рыцарь кивнул.
   - Как думаете, ваше святейшество, это возможно? - спросил рыцарь.
   - Не исключаю, что для этого камня нет ничего невозможного, - ответил жрец, - но я ношу его достаточно долго и посему знаю, у него есть своя воля и, возможно, даже свой разум. Я ничего не могу приказать ему и даже попросить. Он поступает так, как ему ведомо.
   - И камень не прислушается к королю Альберту?
   - Боюсь, что так. Более того, я не знаю, как камень отреагирует, если Первосвященник попытается использовать его в своих целях.
   - Но мы же боремся за благородное дело! - возразил рыцарь.
   - Благородные дела вершатся благородными поступками, Этельстан, - заметил жрец, - и ты лучшего кого-либо должен об этом знать, сын мой.
   Рыцарь сконфузился.
   - Вы правы, ваше святейшество, - произнес он, - Вы, как всегда, правы. Кто-нибудь ещё знает о находке?
   Жрец тяжело вздохнул.
   - Боюсь, Первосвященника объял грех гордыни. Мы расстались не в лучших отношениях. Между нами возникли разногласия. Одно из них - обильная и богатая свита. Мой старый друг забывает о том, что необходимо разделять духовное и мирское. Отдалив от себя богословов и теософов, он обзавелся огромным числом писарей, больше заботящихся о богатстве, нежели о спасении души. Опасаюсь, что если Первосвященник давно сам не брал в руки перо и чернила, а работу с бумагами доверил многочисленным помощникам, работающим за деньги, а не по зову сердца, то содержание моего письма стало известно всем, в чьих кошельках водятся золотые монеты.
   - Тогда, возможно, я подоспел в нужное время, - заметил воин.
   - Истинно так, благородный Этельстан.
   Рыцарь и жрец задумались. Я затаил дыхание. Что же делать? Украсть камень невозможно. Одного спящего жреца я, быть может, ещё и смогу обмануть, но что делать со "стальным самоваром"!? Да он, чуть что, за меч хватается! А меня увидит, и думать не станет, сразу напополам разрубит. Нужно бежать, и как можно быстрее, но тогда ведьма от меня и мокрого места не оставит. Я почувствовал себя между молотом и наковальней.
   И вдруг раздался сильный грохот! Крыша неожиданно накренилась, и я начал съезжать вниз. Перевернувшись, я успел в последний момент зацепиться кончиками пальцев за дырку в крыше.
   - Что такое? - вскричал рыцарь.
   Подтянувшись, я снова взглянул в отверстие. Стена харчевни превратилось в решето. На полу комнаты лежали массивные каменные булыжники. Разве что тролль мог бы поднять и бросить такую тяжесть.
   - Каменный дождь, - воскликнул жрец, - магия!
   Рыцарь выхватил меч. И как раз вовремя. Харчевню сотряс новый мощный удар. Я всеми силами вцепился в крышу, отчаянно стараясь удержаться. Чтобы ни произошло, мне не хотелось оказаться внизу. На сей раз стена просто обвалилась, открыв новый проход на улицу. По счастью, крыша хоть и просела, но устояла.
   - Где он?! - раздался резкий голос.
   Я застонал. Ведьма!
   Воспользовавшись только что проделанным ею входом, в комнату зашла проклятая магичка! За ней следовали две мрачные фигуры, облаченные в длинные плащи гильдии воров. Ни слова не говоря, мужчины обнажили короткие острые кинжалы. Я вздрогнул, заметив на лезвиях темно-зеленый паучий яд. Ведьма где-то успела повстречаться с профессиональными убийцами гильдии.
   - Где он? - повторила она.
   Жрец и рыцарь замерли в удивлении.
   - Кто вы? И кого ищете? - спросил жрец.
   Рыцарь согласно кивнул, покрепче ухватившись за меч.
   Не обращая на них внимания, ведьма быстро осмотрела комнату.
   - Так я и думала, - взревела она, - гаденыш сбежал! Впрочем, неважно, я особо и не верила, что ему удастся. Давай сюда камень, жрец!
   Священник не стал прикидываться дурачком, уточняя, какой именно камень она имеет в виду.
   - Ступай с миром, волшебница - сказал он, - сей артефакт тебе не предназначен.
   - Ну уж нет, - замотала головой ведьма, - моим учителям нужна твоя игрушка. С её помощью мы даруем королю то, чего он так хочет. Тогда власти Церкви в Великом Королевстве будет положен конец, а маги выйдут из подполья и получат то, чего заслуживают.
   Ведьма сделал знак убийцам. Головорезы подались вперед. Сейчас им не имело смысла передвигаться бесшумно, но под их ногами всё равно не скрипнула ни одна половица. Казалось, убийцы не шли, а бесшумно парили над землей.
   Если рыцарь и испугался, то виду не показал. Подняв меч, воин встал между убийцами и жрецом.
   - Клянусь честью, ведьма, - сказал он, - ты и твои слуги ответят за коварное нападение.
   - Не слуги, а удачно подвернувшиеся наемники, - хихикнула волшебница, - господа возвращались со своего задания и любезно согласились мне помочь. Ладно, мне неохота тратить кристаллы! Последний раз предлагаю. Отдавайте камень, и останетесь живы!
   Рыцарь поднял меч и двинулся на убийц.
   - За честь и славу! - закричал он.
   Улыбнувшись, ведьма вскинула руки и быстро произнесла заклинание. Неожиданно рыцарь замер. В следующий момент я увидел, как всё его тело покрылось огромными кусками льда. За одну секунду "стальной самовар" превратился в ледяную статую!
   Ведьма расхохоталась.
   - Можешь попробовать его исцелить, жрец! - сказала она, - но, боюсь, белая магия не заставит истукана сражаться.
   Священник попятился.
   - Ты совершаешь ошибку, - произнес он.
   Ведьма расхохоталась ещё сильнее.
   - Мои чары продержатся достаточно долго, - сказала она, - я знаю, что тебя магия так просто не возьмет. Ваши молитвы - ещё одна школа Искусства! Ты такой же волшебник, как и я, отказавший сам себе в подлинном могуществе и знаниях. Один на один мне придется тяжело, но вот кинжалы убийц отлично сгодятся против жреца Светлого Владыки.
   Священник отступил ещё на шаг и прижался спиной к уцелевшей стене.
   - Отдавай камень, жрец, - рассмеялась ведьма, - и, быть может, я прикажу своим наемникам оставить тебя в живых.
   С ужасом я увидел, как жрец обречено вздохнул и вытащил белый камень.
   - Держи! - сказал он, протянув руку.
   - Э-э... НЕТ! - улыбнулась она. - Ты меня не обманешь. Я не возьму в руки эссенцию магии света. Быстро клади его в свою сумку!
   Жрец покорно исполнил приказание. Завязав узел, он вытянул сумочку на веревке и неловко бросил её вперед. Я замер! Как он мог так просто отдать!?
   Сумочка с камнем приземлилась у правой ноги рыцаря.
   - Ну, вот, - улыбнулась ведьма, - это было совсем несложно. Всё-таки вы, церковники, не вполне безнадежны, и порой внимаете голосу разума.
   С победным видом ведьма обошла своих убийц и, ухватившись за веревку, подняла с пола сумочку.
   - Верно, - неожиданно произнес жрец, - но вас, колдунов, уже ничто не исцелит от гордыни, тщеславия и глупой самонадеянности!
   Священник вскинул руки и пробормотал молитву. Над его ладонями поднялось маленькое облачко золотистой пыли. В следующий миг оно рассеялось.
   "И ЭТО ВСЁ!!!???" - подумал я. Магия ведьмы выглядела куда более впечатляющее.
   Сама магичка тоже ничего не поняла.
   - Гы! И чего ты хотел этим добиться? - съехидничала она.
   - А я уже добился, - ответил жрец.
   Ведьма непонимающе на него уставилась, и тем обрекла себя на гибель. Повернув голову, я увидел, что на теле рыцаря не остался ни одной льдинки. ЖРЕЦ РАЗВЕЯЛ ЧАРЫ! Весь его страх и видимая покорность оказались хитрой уловкой. Попыткой отвлечь волшебницу. И план жреца сработал блестяще.
   Рыцарь не упустил подвернувшего шанса. Ведьма стояла на расстоянии меча, а большего воину и не требовалось!
   В последний момент я успел закрыть глаза и потому не увидел ужасного зрелища. Увы, не видеть оказалась мало. В моих ушах, словно землетрясение, прозвучал тихий, едва слышимый глухой стук упавшей на пол головы.
   Развернувшись, воин направил свой меч на убийц, но бой уже закончился. Поняв, что работодатель мертв и гонорара не видать, головорезы показали рыцарю спины. Как истинные профессионалы, они отказались поднимать оружие из мести.
   - НЕТ! ТЕТУШКА! НЕТ! - раздался звонкий детский голос.
   В комнату вбежала невесть где прятавшаяся Глиронда. Девочка с ужасом уставилась на обезглавленное тело родственницы.
   - НЕТ! - завопила она.
   Жрец и рыцарь опешили.
   Неожиданно Глиронда повернулась к ним. В газах ребенка читалась какая-то неестественная, нереальная для её возраста ненависть.
   - УБЛЮДКИ! - закричала она.
   Вскинув руки, девчонка попыталась произнести заклинание, однако речь её вышла сбивчивой, маленькие ручки не смогли воссоздать грациозные движения. С пятого или шестого раза у неё получилось. В рыцаря ударил поток ярких волшебных искр. Такими же поджарила меня ведьма, но воин, казалось, их просто не почувствовал.
   - Успокойся, дитя! - рассеяно сказал он.
   Но Глиронда не собиралась успокаиваться, позабыв магию, она бросилась вперед и, словно дикая кошка, вцепилась в ногу рыцаря. Её маленькие кулачки забарабанили по стальному поножу воина, разумеется, не причинив тому никакого вреда.
   - Убийцы! - кричала Глиронда.
   Рыцарь рассеяно взглянул на жреца, но тот тоже выглядел весьма смущенным.
   - Дитя..., - начал было священник, но слова застряли у него в горле.
   Глиронда продолжала бешено бить поножи рыцаря, выше она просто не могла достать.
   - Убийцы! Убийцы! - кричала девчонка, разбив руки в кровь.
   Рыцарь попытался мягко её схватить, но Глиронда ловко выскользнула из-под его руки. Напыщенный и гордый рыцарь выглядел на редкость смущенным. Жрец испытывал схожие чувства. Ведьма едва-едва не отправила их на тот свет, но, похоже, для мужчин наступил тот момент, когда любые оправдания бессмысленны. Что ни делай, всё равно чувствуешь себя злодеем.
   Неожиданно Глиронда успокоилась. Первая истерика прошла. Бросив последний взгляд на тело тетки, девочка повернулась к врагам.
   - Я вам отомщу! - тихо-тихо и спокойно-спокойно произнесла она голосом, продравшим меня до самых костей.
   - Дитя..., - в один голос заговорили мужчины.
   Глиронда неожиданно развернулась и выскочила на улицу. Только в этот момент жрец и рыцарь, наконец, опомнились.
   - Стой, дитя! - закричал священник. - Не уходи, там опасно! Стой!
   Оправившись от шока, мужчины бросились за Глирондой, но девчонка уже успела скрыться. Им не удалось её догнать. Рыцарю мешали латы, священник уже пребывал не в том возрасте.
   - Какая жалость, - произнес жрец, - мы упустили дитя и лишили жизни женщину.
   Рыцарь отрицательно затряс головой.
   - Не знаю, ваше святейшество, - сказал он, - ведьма заслужила свою участь. Помимо своей души, она загубила черной магией сердце маленькой девочки. Уверен, Светлый Владыка моей рукой воздал ей должную кару!
   - И всё же, благородный Этельстан, тебе следовало повернуть меч плашмя, чтобы просто оглушить её, - сказал жрец.
   Рыцарь нахмурился.
   - Я не подумал об этом, ваше святейшество, - тяжело признал он, - но разве можно оставлять сие исчадие хаоса в живых?
   Жрец тяжело вздохнул.
   - Не знаю, сын мой, - сказал он, - все мы создания Светлого Владыки. Увы! Сделанного не воротишь. Нам остается только молиться.
   Жрец сложил ладони и сел на колени. Я почувствовал, что самое время уходить. Ведьмы нет в живых, и мне ничто не угрожает, кроме, разумеется, голодной смерти, дружков Хомы и всех прочих радостей жизни в Алиссии. Решив поторопиться, я попытался встать, чтобы прыжком вскочить на ровный край крыши и... допустил ошибку. Проклятые доски, как назло, выбрали именно этот момент, чтобы подломиться. В отчаянии я попытался ухватиться за край дыры, и даже смог это сделать. Последовал громкий треск, и в руках у меня оказался кусок гнилой деревяшки.
   Не удержавшись, я рухнул вниз, ударившись об пол. На миг в глазах всё потемнело.
   Первым, что я увидел, когда очнулся, были удивленные лица рыцаря и жреца.
   - Кто ты, и что ты здесь делаешь? - строго спросил воин.
   - Успокойся, благородный Этельстан, - произнес жрец.
   "Стальной самовар" фыркнул.
   - Ваше святейшество, мальчишка, без сомнений, ещё один малолетний ученик колдуньи! - сказал он, - кто знает, сколько детей нечестивица успела отравить своим волшебством?
   Рыцарь перевел на меня строгий взгляд.
   - Ну? Ты шпион ведьмы? - грубо спросил он.
   - Нет, - громко и искренне соврал я.
   - Тогда что ты здесь делаешь? - поинтересовался рыцаря.
   - Я... Я..., - голос мой сорвался, подходящего оправдания не было. Что я мог сказать?
   - Успокойся, благородный Этельстан, - вмешался жрец, - это всего лишь беспризорный мальчишка. У нас состоялся разговор сегодня утром, и я предложил ему отправиться вместе со мной Верхнеречье и стать послушником в монастыре. У бедняжки голова пошла кругом, он испугался и убежал.
   - Тогда что он здесь делает? - повторил вопрос рыцарь.
   Я с надеждой посмотрел на жреца, надеясь, что у него есть разумное объяснение.
   Священник довольно улыбнулся.
   - Думаю, он вернулся, поразмыслив над моими словами. Ну, что, малец? - обратился он, - ты решил посвятить свою жизнь служению Богу?
   Я со страхом посмотрел на строгое лицо рыцаря.
   - Конечно!
  
  

Глава IV "Урок"

   - Ох! Ладно, будет на сегодня, - произнес Джереми, разминая уставшие колени, - продолжим завтра.
   Люция согласно кивнула.
   - Последнее воспоминание было интересным, - сказала девушка, - но малополезным.
   - Мы узнали, что камень с душой Амвросия находится на нашем осколке, - возразил я.
   Девушка хитро улыбнулась.
   - И то, что любимый вами святой Феофан начинал, как обычный уличный воришка!
   Я задохнулся от возмущения.
   - Ничего подобного.
   Люция улыбнулась ещё хитрее.
   - В воспоминании отчетливо слышно имя короля Альберта. За всю историю Великого Королевства отмечен лишь один монарх с подобным именем. Он правил двести пятьдесят лет назад, и его смерть послужила причиной войны между Ковеном Магов и благородными рыцарскими родами, которых поддержал Первосвященник. Звезда Феофана зажглась именно тогда. Всё сходится. Ваш непревзойденный Великомученик - обычный городской воришка и попрошайка.
   На довольную, как слон после купания, девушку уставились восемь оскорбленных в лучших религиозных чувствах глаз.
   - Феофан - не такое уж и редкое имя, - сказал я, - возможно, в те далекие времена оно встречалось чаще.
   - Если бы да кабы, - рассмеялась Люция, - ладно, дело не в любимом вами Феофане. Мы знаем, что камень на Эрмсе. Он пережил крушение Империи Аргдахада. Жрец и рыцарь отправились вместе с камнем в Верхнереченский монастырь, но с тех пор прошла четверть тысячелетия! Нам нужно знать, где артефакт сейчас. Нельзя ли во время следующего ритуала увидеть воспоминание ближе к нашему времени?
   Джереми неопределенно покачал головой.
   - Астрал - непредсказуемая и чуждая людям материя, - произнес он, - работая в тонком мире, нельзя быть ни в чем уверенным. К тому же, современного воспоминания может банально не существовать.
   - Почему? - удивилась Люция.
   - Жрец осознал мощь камня, - ответил Джереми - и, судя по всему, отношения с тогдашним Первосвященником у него были натянутые.
   - Размолвка в стройных церковных рядах? - рассмеялась Люция.
   Монахи за спинами настоятеля побагровели от гнева. Джереми только отмахнулся.
   - Бывало, и не раз, - улыбнулся священник, - мы, хоть и служим Светлому Владыке, такими же совершенными, как Он, не стали. Иной раз, пока разберешься, где еретик, а где праведник, половину народу вместо дров на костер закинешь.
   Люция подозрительно сощурила глазки. Джереми поднял глаза к небу.
   - Эээ... О чём мы говорили? Боюсь, я не помню, о чем говорил! - растерянно произнес жрец, взглянув на принцессу с укоризной.
   - Что современного воспоминания может и не существовать, - напомнил я.
   - О! Верно, - сказал Джереми, - если жрец не ладил с Первосвященником, он мог решить спрятать камень с душой святого, чтобы никто не использовал его силу во зло. Не исключено, что артефакт до сих пор хранится в Верхнереченском монастыре, вмурованным в стену.
   Люция задумчиво кивнула.
   - Что ж, придется в следующем ритуале сосредоточиться именно на жреце, - произнесла девушка, - необходимо узнать, куда он дел камень.
   - Завтра, - устало сказал Джереми, - узнаем завтра.
   Настоятель повернулся к одному из монахов.
   - Если мне не изменяет память, - сказал он, - я обещал начать внеочередной строгий пост по случаю прибытия наших гостей в знак того, что видение, ниспосланное Светлым Владыкой, исполнилось.
   - Точно так, ваше святейшество, - подтвердил монах.
   Джереми загрустил.
   - А я уточнил, когда начинаю поститься?
   - Да, ваше святейшество. Вы обещали начать с утра.
   - А я уточнил, с какого именно утра?
   - Ээээ... Нет, - смутился жрец.
   - Вот отлично, подайте мне в обед вина и жареного мяса.
   Люция подавилась смешком. Я сохранил каменное выражение лица. Позволить себе толковать в свою пользу обещание, данное Творцу, может либо мудрец, либо безумец. Впрочем, не мне - послушнику, осуждать поступки настоятеля. Иерархия в рядах Церкви соблюдалась строже, чем в королевской армии.
   Обед, к слову сказать, удался на славу. Во всяком случае, для меня. Пока изголодавшиеся отнюдь не по еде, а по женской красоте послушники изо всех сил делали вид, что даже не смотрят в сторону Люции, я уплетал мясо за обе щеки. Проведенный ритуал, несмотря на сидячее положение, изрядно разогнал мой аппетит. У корзины с яблоками ответственный за обеспечение братьев монах оставил записку: "Бери только одно! Светлый Владыка смотрит".
   Что ж... пока Светлый Владыка смотрел за яблоками, я успел съесть две жареные ножки болотной ящерицы и выпить кувшин доброго пива.
   После обеда послушники, немного отдохнув, начали расходиться, готовясь вновь засучить рукава. По своему опыту я знал - в монастыре всегда хватает работы. Причём, в отличие от солдат в казарме, послушники сами рвались подровнять забор, заменить скрипучие доски, подкрасить стены или заняться любым другим общественно-полезным трудом. Дело в том, что если случалось чудо, и работа в монастыре вдруг заканчивалась, все послушники гуськом шли молиться Светлому Владыке о дарованном отдыхе. Половины дня, проведенного на коленях в обращении к Господу, хватало, чтобы заставить самого убежденного бездельника вдохновенно трудиться на благо общины. Правда, рабочий энтузиазм, как правило, быстро угасал, стоило отцу-настоятелю или старшему монаху отойти на почтительное расстояние. Будто по мановению волшебной палочки, молоток начинал стучать медленнее, гвозди гнулись, а краска долго не высыхала.
   Подумав, я решил присоединиться к небольшой группе рыбаков, затеявших поход на ближайшее озеро. Прямо скажем, халявная работенка, но могли же и у меня появиться привилегии? В конце концов, я сумел заслужить медаль целителя. Местным братьям ещё повезло! Джереми справедливо рассудил, что в гниющем болоте специальные отхожие места не требуются. Все, кому приспичило по нужде, просто уходили подальше в болото. В Вороновском монастыре чистка отхожих мест всегда являлась "привилегией" особо нуждающихся в покаянии послушников. Наш настоятель даже говорил, что одна уборка сортира заменяет по благодати Божьей дюжину молитв.
   Я уже приглядел себе симпатичную удочку, когда на моё плечо легка рука Джереми.
   - Постой, Англир! - обратился жрец. - Есть дело.
   - Да, ваше святейшество?
   - Пойдем со мной, хочу поговорить.
   Тоскливо вздохнув, я отложил удочку и двинулся за настоятелем. Похоже, без молитв дело не обойдется. Как бы Джереми не решил начать внеочередной строгий пост со мной на пару. Одному ведь всегда тяжелее.
   Жрец привел меня в отдаленный угол храмового сада. Между высаженных полукругом ладанных деревьев расположилась уютная беседка, с тремя резными скамеечками. Отец-настоятель пристроился на одну из них.
   - Присаживайся, Англир, - сказал он.
   Я неуверенно помялся с ноги на ногу. Светлому брату сидеть в присутствии жреца не то чтобы запрещалось, просто старших следовало уважать.
   - Не стесняйся, - произнес Джереми, верно истолковав мои сомнения.
   Я сел на соседнюю лавочку. Уважение, прежде всего, проявляется в послушании. Не следует строить из себя красну девицу и заставлять настоятеля себя упрашивать.
   - Сколько тебе лет, Англир? - спросил Джереми.
   - Двадцать.
   - Ты служишь в монастыре Вороновья?
   - Да. Вы знаете о нём, ваше святейшество?
   - Слышал. Как давно ты принял послушание?
   - С пятнадцати лет.
   Джереми уважительно посмотрел на медаль целителя, которую я, в пылу тщеславия, не забыл приколоть к новой робе.
   - Заслужено? - спросил он.
   Перед моими глазами предстала картина моей первой серьезной битвы. Людоед выбил из седла моего господина - князя Герхарда Вороновского. Чудом (для служителя Бога слово "везение" греховно, ибо не предполагает вмешательства Творца), буквально чудом, при поддержке арбалетчиков мне и другим братьям удалось поднять князя и, удирая от монстра, вынести господина за щиты пехотинцев. Добросердечный лорд Герхард не забыл оказанную помощь, повелев выдать нам награду. Комендант Романх вручил мне и другим братьям медали целителей.
   Я задумался. Да, мы спасли жизнь своему господину, но подобные медали даются именно за исцеление. Так ли уж хороши мы были в своих главных обязанностях? Ответ напрашивался сам собой.
   - Думаю, нет, ваше святейшество, - сказал я, неуклюже прикрыв медаль рукой, - но князь Вороновский решил иначе.
   Джереми усмехнулся.
   - Но если ты так не считаешь, почему носишь медаль?
   Я смущенно кашлянул, удивленный реакцией настоятеля. Он раскусил моё греховное желание лести. По правде говоря, я ожидал, что Джереми похвалит меня за скромность.
   - Эм-м... Князь вручил нам награды, чтобы мы их носили.
   Настоятель хитровато прищурился.
   - Но твой князь убит. Какой смысл носить знак сейчас?
   Я почувствовал стыд и раскаяние.
   - Не скрою, ваше святейшество. Мне приятно видеть его на своей робе.
   Тяжело вздохнув, я ухватил пальцами медаль, намереваясь её снять. Взгляд настоятеля стал ещё хитрее.
   - Но если тебе нравится носить медаль, зачем ты её снимаешь? - поинтересовался Джереми.
   - Но... Но... Я же не достоин.
   - С чего ты так решил? Князь решил, что достоин. Почему ты считаешь себя мудрее и проницательнее знатного лорда?
   Я нервно сглотнул, окончательно запутавшись. Джереми рассмеялся.
   - В этом твоя проблема, парень! - объявил он.
   - Ваше святейшество?
   - Ты слишком зависим от чужого мнения, потому что не уверен в собственных убеждениях. Ты думаешь, раскаиваешься, переживаешь, затем опять думаешь. Постоянные сомнения - вот твой главный недостаток.
   Я кивнул. Скрывать тут нечего. Джереми понял всё лучше меня.
   - Каюсь, ваше святейшество. Вы точно распознали мои грехи.
   Джереми покачал головой.
   - Разве я упрекнул тебя в грехе? Нет. Я лишь отметил твой недостаток. Сами по себе сомнения помогают нам думать и задавать вопросы, но ты слишком увлекся ими, и в результате позволяешь людям манипулировать тобой. Например, мне. Поверь, я отнюдь не само совершенство.
   - Но вы жрец, а всего лишь послушник.
   - И что?
   - Вам лучше знать...
   - Думаешь, с горы видней? Может, ты и прав, но что делать, если старшего не будет рядом? Светлый Владыка возложил на тебя важную миссию, Англир. И после ритуала мага, соединившего ваши с принцессой жизни, ты не можешь перепоручить своё задание кому-то другому. Твое решение будет только твоим решением. Даже если ты послушаешься меня, Люцию или ещё кого, отвечать перед Светлым Владыкой придется тебе. Если Творец призовет к ответу, что ты ему скажешь? Мол, поступил так, как повелел жрец Джереми, просто потому, что он старше и носит яркую рясу?
   Настоятель, конечно, прав, но, признай я сейчас его правоту, и он окончательно убедится в моей беспомощности. Будет думать, как о нашкодившем ребенке, способным лишь стоять с опущенной головой и соглашаться со всем, что скажет мудрый отец.
   Джереми улыбнулся, уже не хитро, а сочувствующе.
   - Тебе необходимо исправить свой недостаток, - сказал он, - к сожалению, у нас нет времени ждать. В обычных условиях я бы никогда не стал учить тебя тому, чему собираюсь.
   - Учить?
   - Да, сын мой. Знаю, это может показаться несправедливым, но монахами и жрецами становятся не те братья, которые воспитывают в себе покорность и смирение. Послушание - важный этап, но его нужно пройти. В лидеры выбивается тот, кто способен принимать решения и совершать поступки. Пусть не всегда благие, но поступки! Разумеется, принимая ответственность за них и, если требуется, наказание. В отличие от светлого брата, монах способен не только исцелять раны, но и причинять вред стрелами света. Лет через пять, а то и десять, на тебя можно было бы возложить ответственность подобного умения, но у нас нет времени!
   Я не поверил своим ушам.
   - Выучиться знаниям монаха?!
   Джереми пожал плечами.
   - Не только монаха, но и жреца. Тебе необходимо овладеть искусствами: исцеления на расстоянии, стрел света и, поскольку тебе предстоит сражаться с дьяволами, будет очень хорошо, если ты научишься экзорцизму.
   - Но... Но..., - от шока я просто не знал, что сказать, - на изучение этих закли...молитв уходят годы.
   Джереми рассмеялся.
   - Ничего подобного, годы уходят на то, чтобы определить - достоин ли претендент знания, или нет. Выучить сами молитвы - дело недолгое, начальная подготовка у тебя есть. Вот молитва воскрешения - действительно сложное искусство, недоступное на твоём уровне развития.
   Я нервно сглотнул. После пяти лет послушания мои мечты о тайных знаниях священников наконец-то сбылись! Но вместо радости я почувствовал разочарование. Потратить годы в молитвах, работе, медитациях, уборке монастыря, чтобы тебя сочли достойным того, что можно выучить за один день.
   Джереми, разумеется, заметил моё смущение.
   - Знаю, тебе нелегко, - сказал он, - всё кажется несправедливым. Знаешь, по большому счету наше главное разногласие с еретиками-магами состоит в том, что они на каждом углу кричат, будто знания должны стать общедоступными. Мы говорим прямо: силу получат лишь те, кто её достоин. Маги годами лгут своим ученикам. Обещают власть, способную свернуть горы, а на деле выжимают из бедолаг все соки, заставляя добывать кристаллы. Не буду врать, будто считаю тебя достойным священных знаний, но Светлый Владыка велел мне помочь в вашей с принцессой миссии.
   Выдержав паузу, Джереми спросил:
   - Начнем?
   - Да. Я готов учиться.
   - Не готов, - строго поправил Джереми, - но ничего другого нам не остается.
   Я обреченно вздохнул. Настоятель прав, но ведь Светлый Владыка верит в меня, значит, есть шанс.
   Настоятель одобрительно похлопал меня по плечу. Видимо, решил, что упрекать ученика в излишней бестолковости не следует. Как писал в своём пятнадцатом томе Святой Великомученик Феофан Миролюбский: "Укрепляйте у прихожан веру не только в Творца нашего, но и в их собственные силы, ибо постоянно мня себя недостойными они вообще ничего делать не будут!".
   - Хорошо, ваше святейшество, - сказал я, - память у меня с детства хорошая. Думаю, мне не составит труда запомнить ваши наставления.
   - Вот и прекрасно.
   Напустив на себя задумчивый вид, Джереми снизил голос до шепота (в старину любой разговаривающий подобным образом сразу обвинялся в заговоре) и начал свою лекцию:
   - Если говорить откровенно, церковные книги, посвященные чудесным молитвам, написаны довольно сложным языком. В них много "воды", пустых откровений, туманных полунамеков и тому подобной мишуры, именуемой "вторым испытанием для посвященных". Обычно монахам требуется довольно много времени, чтобы прочитать нужные книги, и ещё больше, чтобы разобраться в тексте. Поскольку времени у нас нет, я, нарушив один канон, нарушу и другой. Изложу тебе всё по-свойски, просто и быстро. Если будет время и желание - прочитаешь книги сам. Сейчас же слушай...
   Я с готовностью "развесил" уши, приготовившись ловить каждое слово.
   - Начнем с целебной молитвы, - начал Джереми, - как тебе прекрасно известно, светлые братья, вроде тебя, возлагают на раненного человека руки. Монахи могут лечить на расстоянии.
   Согласно кивнув, я подтвердил, что знаю очевидную истину.
   - Так вот, ты будешь, удивлен и, наверное, снова расстроен из-за обмана старших, - продолжил жрец, - но, большому счету, исцеление прикосновением ничем не отличается от молитвы на расстоянии. Жесты светлых братьев являются ничем иным, как самовнушением.
   Я с трудом подавил в себе возмущенный вопль, решив не перебивать жреца.
   - Чтобы понять сию нехитрую истину, достаточно разобраться в "небесной механике". С неё мы и начнем, - сказал Джереми. - Ты знаешь, что помимо физического тела из плоти и крови, у каждого человека есть душа, но и это ещё не всё. Помимо грубой и высшей субстанции, каждое живое существо имеет промежуточное тело в тонком мире, именуемое - астральным.
   Пока Джереми не сказал ничего нового. Священнослужители не отрицатели факт существования Астрала. Глупо отрицать очевидное. Просто Отцы Церкви не заостряли на астральной материи особого внимания, считая её необходимой для существования Эадора энергией, изучение которой не имеет особого смысла. Верующим полагалось стремиться к Миру Божественному.
   - По своей форме астральное тело является двойником физического, но лишь в нормальном состоянии, - продолжил Джереми. - Поскольку тонкое тело образуется из нематериальной астральной материи, оно может изменяться по Воле человека или, что хуже, по желанию духов Астрала. Как ты знаешь, любая волшебная молитва немыслима без кристаллов, поскольку именно они переносят астральную энергию (именуемую еретиками "магией") в физический мир.
   Джереми перевел дыхание.
   - Я пытаюсь сказать - молитва создается в Астральном Мире. Физическое тело просто не участвует в процессе.
   Я не смог удержаться от вопроса.
   - А как же слова, жесты... даже мимика? Без них ничего не получится.
   - Всё верно, любое наше действие отображается в астральном мире. Некоторые ученые утверждают, что СНАЧАЛА слова появляются в астральном мире, и лишь за тем озвучиваются в физическом. Не суть важно. Главное, что жесты физического тела повторяет и астральный двойник.
   Джереми задумчиво почесал подбородок.
   - Ты когда-нибудь видел зеркало?
   - Да.
   Зеркало, как известно, лучший подарок для женщины. Разумеется, невероятно дорогой, но когда прекрасный пол удовлетворялся дешевыми вещами? Мой покойный отец знал, чем покорить мамино сердце, и не пожалел для подарка двух молодых телят. Потому зеркало я видел, и даже в него смотрелся.
   - Прекрасно, - обрадовался Джереми, - а теперь представь, что ты и есть отражение!
   - Я отражение?
   - Да. Когда ты смотришься в зеркало, то видишь своего двойника, который повторяет движения, но в реальности двойника не существует. Все его жесты - ложь. Понимаешь?
   - Да.
   - В Астрале же твои жесты и слова - ложь! А двойник самый настоящий! Выходит, что при исцеляющей молитве физически прикасаться к раненому или больному человеку не нужно.
   - Нужно прикоснуться астральным телом? - догадался я.
   - В яблочко! - обрадовался мой наставник.
   - Но как это сделать?
   - Очень просто. Астральное тело гораздо податливее физического, оно охотнее отзывается Воле. Всё, что тебе нужно - это мысленно представить, как твои руки вытягиваются и достигают больного.
   - И всё?
   - Верно.
   Джереми поднял с земли маленький заостренный камешек. Сжав зубы, священник попытался надрезать себе вену на запястье. К его сожалению, камешек оказался острым только с виду. Подумав, жрец снял с пояса связку ключей.
   - Лень идти за ножом, - сказал он, выбирая наиболее острый.
   Нанеся себе рану, Джереми поднялся со скамейки и отошел на десять шагов.
   - Пробуй на мне, - приказал он.
   - А кристалл?
   - О! Верно.
   Спрятав ключи, Джереми швырнул мне кристалл. Ловко поймав его, я закрыл глаза и прочитал молитву. Магическая сила заполнила моё тело, но теперь я знал: данного ощущения нет - оно приходит из астрального тела. Сосредоточившись, я представил, как моя рука неестественным образом вытягивается и касается тела Джереми. Удивительно, но мне показалось, что я физически ощутил мягкую ткань его рясы.
   Возможно, именно так появляются ложные ощущения, когда тебе кажется, что ты чувствуешь на своём языке вкус лакомства, которое уплетает за обе щеки сосед. Тогда получается, что вкус и запах мы тоже воспринимаем на астральном уровне. Выходит, прав был заезжий лекарь, предложивший старику Романху выпить противную настойку и представить, что это водка. Ветеран тогда возразил, что лучше выпьет водку, а представит, что это настойка, но старый вояка оказался неправ! Если бы он только поверил...
   - Не мешкай! - одернул меня Джереми.
   Я поспешно завершил слова молитвы. Сначала мне показалось, что вся энергия рассеялась в никуда.
   - Ну, как? - боязливо поинтересовался я.
   Джереми усмехнулся и показал мне чистое запястье, на котором не осталось не только раны, но и капли крови.
   Невероятно! Я сумел!
   - В следующий раз, когда вытягиваешь астральную руку, старайся поднести её как можно ближе к ране, - сказал он, - с теми же затратами магической силы лечение пройдет эффективнее, но это требует определенной сноровки.
   - Благодарю вас за науку, ваше святейшество, - сказал я, преклонив голову.
   - Не расслабляйся, - посоветовал мне жрец, - перед новым сеансом ритуала чужих воспоминаний мы с тобой выучим молитву "стрела света".
   - Прямо сейчас?
   - Конечно, чего тянуть кота за хвост? Запоминай молитву!
   Уже вскоре Джереми убедился, что у меня впрямь хорошая память. К удивлению и радости настоятеля, уже с третьей попытки я сумел произнести молитву без запинок. Решив не портить труд послушников, мы вышли на болото, где я, истратив несколько кристаллов, свалил с расстояния полета стрелы болотную иву.
   - Недурно, - похвалил меня Джереми.
   Внезапно мне в голову пришла умная мысль.
   - Скажите, ваше святейшество, а зачем концентрировать стрелу света в своих физических руках? - спросил я, - что мешает выпустить заряд прямо перед носом или за спиной противника?
   - Не выйдет, - перебил жрец, - вернее, теоретически - это возможно, но практически трудно. Стоит учесть, что у любого смертного, даже незнакомого с волшебством и молитвами, есть собственный астральный двойник. Он обязательно почувствует угрозу и попытается отвести стрелу от хозяина. Некоторые маги, использующие заклинания "молния" или "ледяная глыба", могут, как ты говоришь, выпустить заряд прямо из воздуха, но для этого необходимо преодолевать вражеское сопротивление к магии. Еретики именует данное искусство "тавматургией".
   Я обратил внимание, что настоятель Джереми до странности много знает о еретиках. Интересно, откуда? По долгу службы в способностях и "повадках" колдунов полагалось разбираться инквизиторам, которые всегда говорили, что "тайный" еретик, прикидывающийся честным прихожанином, много опасней "явного". Поскольку пытки далеко не везде и не всегда применимы, инквизиторам порой требовалось доказать, что тот или иной подозреваемый скрывает свою истинную сущность.
   Джереми ничуть не походил на строгого и непримиримого поборника церковных догматов. Вместо сложных и велеречивых фраз, свойственных святейшим жрецам, настоятель пользовался хорошо знакомым мне по книгам научным языком. Подобная речь встречалась у инженеров, чиновников и магов! Между прочим, неочевидные разве что слепому колдовские таланты Люции, кажется, нисколько не беспокоили Джереми. Он даже не счел нужным попытаться переубедить девушку в греховности её пути, хотя другие на его месте запросто могли отправить принцессу на костер.
   - Во время боя принцесса Люция иногда вызывала молнию, - осторожно произнес я.
   Воспоминания о смерти князя Герхарда до сих пор причиняли мне боль. Поначалу я утешал себя мыслью, что Люцию обманули, но даже влюбленный по уши осёл, то есть я, в конце концов понял, что принцесса знала, на что идет, и если бы Белез не решил предать её... Нет! Думать дальше не хотелось!
   - Принцесса - весьма сильная чародейка, - сказал Джереми, - не лучшая в Эрмсе, но у неё всё впереди.
   Никакого возмущения, или хотя бы сожаления, в голосе настоятеля не прозвучало. Джереми воспринимал происходящее совершенно спокойно. М-да, и какое ещё колдовство творится здесь под видом служения Светлому Владыке?
   Внезапно меня охватило подозрение!!! Прищурив глаза, я пригляделся к настоятелю. Нет, ничуть не похож на болотного мага, но для опытного еретика смена внешности - не такой уж великий подвиг. Спрашивать Люцию бесполезно, принцесса в момент ритуала лежала без сознания и болотного мага не видела.
   - Давай передохнем чуток, и я научу тебя молитве экзорцизма, она чуть посложнее, - произнес Джереми, - но, думаю, ты справишься.
   - Хорошо, - ответил я.
   - Между прочим, нужно уладить одну формальность, - сказал Джереми, - присядь на колено.
   - Зачем?
   Жрец презрительно поднял бровь. Мол, его святейшество тебе приказывает, какие могут быть вопросы?
   Я поспешил выполнить указание. Джереми возложил правую ладонь мне на голову.
   - Сын мой, веруешь ли ты в Светлого Владыку?
   - Да, - уверенно ответил я, всё ещё не понимая, куда он клонит.
   - Отринул ли ты зло в сердце своем?
   Здесь уверенности у меня не было. Припомнив некоторые свои прошлые мысли, я рассеяно посмотрел на Джереми, но взгляд жреца четко приказывал: "Просто скажи - "да"".
   - Да.
   - Готов ли служить Творцу? Помогать добрым людям, и прощать злых?
   - Да.
   - Клянешься ли ты хранить в тайне от непосвященных дарованные тебе знания и чудодейственные молитвы?
   - Да.
   - Сын мой, правом своего сана я перевожу тебя в монахи. Помни, что только жрецы имеют право учить других! Тщательней всего храни то, чему я тебя научил.
   Не зная, что сказать, я просто выдавил из себя: "Спасибо".
   Настоятель обернулся.
   - Сейчас выучим заклинание экзорцизма, а потом пойдем в хранилище и подберем подходящую твоёму новому сану рясу.
   Я неуверенно поднялся на ноги. Джереми только что исполнил мою сокровенную мечту. Я - монах, но ведь только адепты Черного Пути обещают всё и сразу, верно? ВЕРНО!?
   Неожиданно, откуда ни возьмись, появилась Люция.
   - Почему бы нам не продолжить ритуал? - спросила принцесса.
   - Мы же договорились отложить на завтра, - робко возразил Джереми.
   Люция пожала плечами, как бы говоря: "Женщины - загадочны и непостоянны, привыкай!".
   - Я чувствую себя достаточно отдохнувшей, - сказала она, - а Вы?
   А что мы? Сильные мужчины признаются хрупкой (правда, только с виду) девушке, что они устали?
   - Хорошо, - сказал Джереми, - пойдемте в часовню. Принцесса, позовите братьев-монахов?
   - Я?! - удивилась принцесса.
   - Да.
   Вместо того чтобы возмутиться, знатная принцесса развернулась на каблучках и направилась искать священнослужителей.
   - Сын мой, во время ритуала постарайся не думать о наших занятиях, - шепнул мне Джереми, - иначе твои мысли могут повлиять на астральные потоки и вызвать ненужное воспоминание.
   Эх! Если бы настоятель не сказал, я бы даже не подумал. Но! По закону подлости, больше всего человек тянется к тому, чего делать категорически нельзя! Я - монах. Эта мысль целиком захватила мой разум и не оставила его во время ритуала чужих воспоминаний.
  
  

Рассказ "Житие святого Феофана - продолжение"

  
   - Братья и сестры! - торжественно начал я, - дети Божьи! Сегодня перед тем, как мы очистим наши души молитвой, я бы хотел поподробнее рассказать вам о Светлом Владыке!
   Паства заметно приуныла.
   - Отче..., - робко произнес один из прихожан, - может, покороче сегодня? Коров подоить надо, курицам зерна насыпать....
   Люди согласно закивали. Я нахмурился.
   - Праведному труженику сам Бог Орёл с небес помогает! А тот, кто поскорее дела переделать хочет, чтобы потом самогонки на сеновале попить да девок потискать, прости, Господи, не в церкви будь сказано, у того всё из рук валится! Ибо благое дело только тогда спорится, когда глаза смотрят, руки делают, а душа к Богу тянется!
   Я подарил выскочке гневный взгляд. Мужик заметно ссутулился и поник, укрывшись за спиной соседа. Вот так вот! В следующий раз не будешь с дружками бельмы по вечерам заливать! Без меня. А то удумали тоже. Дескать, я, когда напьюсь, начинаю чушь всякую заумную нести и матюками проповедовать. Тоже мне. Не крестьяне, а ценители изящных воззваний.
   Сидящие на задних рядах девки захихикали. Жена несчастного мужика, вспыхнув от гнева, поспешила влепить благоверному звонкую затрещину.
   - Что же ты в церкви, месте Господнем, на предназначенного тебе мужа руку поднимаешь!? - указал я ей.
   Женщина виновато развела руками. Я осуждающе покачал головой. Жена поспешила придвинуться поближе к мужу. Вместе супруги опустили глаза в пол. Вот и прекрасно! Святому браку, на небесах заключенному, ничего не угрожает. Задумаются, покаются, и, дай Боже, в ящик для пожертвований чего опустят.
   - Итак, братья и сестры, - продолжил я, - давайте поговорим о Светлом Владыке. Как вы думаете, какой Он?
   Не дожидаясь ответа на свой вопрос (дабы кто-нибудь, не тем местом подумав, не ляпнул какую-нибудь ересь), я продолжил:
   - Нет предела совершенству отца нашего небесного, ибо Бог Орёл и есть совершенство. Поднимая очи к небу, мы убеждаемся в истине, ибо Светлый Владыка и есть истина. Творец не только дарует свет, он конечная цель, ориентир нашего пути. Он и есть Свет, он и есть Истина, он и есть Совершенство. Но что есть Совершенство? Близки ли мы к нему?
   Я сделал вид, будто глубоко задумался. Паства с трудом прятала предательскую зевоту. Я решил вдохновить невежественных практическим примером.
   - Вот взгляните на нашего пастуха Еремея, - сказал я.
   Тихий щуплый мужичок, сидевший на первой скамье, заметно сгорбился, струхнув от всеобщего внимания.
   - Не робей! - потребовал я. - Встань, Еремей! Пусть все видят тебя.
   Мужичок неуверенно поднялся на ноги и повернулся к народу.
   - Взгляните, братья и сестры, на нашего Еремея, хоть раз видели ли мы его во грехе?
   - Нет! - в один голос произнесли люди. Все знали, наш пастух мухи не обидит.
   Я удовлетворенно кивнул.
   - Сказал ли он кому-нибудь из вас слово дурное, обидел ли кого?
   - Нет.
   Мужичок начал медленно заливаться краской.
   - Бахвалился ли он перед вами своей добродетелью, или всегда оставался скромен?
   - Скромен!
   - Видел ли его кто зеленым змием объятым?
   - Нет.
   - Поднимал ли он руку на жену?
   - Нет.
   Сидящая рядом законная половинка пастуха тяжело вздохнула. Похоже, наш Ерема давным-давно не поднимал на неё кое-чего ещё. Впрочем, об этом я говорить не собирался.
   - Нарушал ли посты?
   - Нет.
   - Есть ли ему чем стыдиться перед нами?
   - Нет.
   Я добродушно похлопал Еремея по плечу.
   - Так можно ли брата нашего сравнить со Светлым Владыкой?
   Народ утих. Низенький, хиленький, затурканный женой пастух явно не походил на величественный образ Бога-Орла.
   - Мммм... Нет! - оборонил кто-то.
   - Правильно, братья и сестры. По сравнению со Светлым Владыкой он просто гнилой пень, хам, невежа, пьяница, дурак, дебошир и развратник! Сядь, Еремей, и подумай о делах своих, пока ещё не слишком поздно!
   Пастух сел и закрыл лицо руками.
   Я прошёл за алтарь и взял в руки кадило. Народ облегченно вздохнул. За годы люди успели привыкнуть, священник в руках с кадилом - конец проповеди не за горами. Строго говоря, религиозный устав точный распорядок службы не прописывал. Некоторые, особо рьяные жрецы, никогда не расставались с кадилом. Вероятно, они правы, но тяжелая ноша невольно сокращала время проповеди. Без груза, я мог наставлять грешников часами. А правильно подобранное слово важнее пустых формальностей.
   - Все мы любим и уважаем нашего Еремея, - продолжил я, - но кто подсказал ему, к чему следует стремиться? Разумеется, Светлый Владыка, но каким образом, спросите вы, ведь смертные, покрывшие себя грехами, не выдержат силу гласа Божьего. Как поняли мы, братья и сестры, что истина, а что ложь? Что свет, а что тьма? Что совершенство, а что уродство? Каждый из вас, братья и сестры, задавал себе сии важные вопросы! И я отвечу вам! Своим существованием Творец указывает нам, грешным, что правильно. Знайте же, каждое ваше благое деяние, каждое доброе слово не останутся незамеченными. Светлый Владыка вознаграждает дела ваши, ибо он - сама суть Великой Истины. Посему, любите друг друга, помогайте соседям, не гоните с порога сирот и вдов. Давайте приют добрым путникам. Будьте бескорыстны. Делая соседу добро, не требуйте награду. Во всем знайте меру. Главное же, ВЕРУЙТЕ!
   Я с трудом удержался от того, чтобы не раскрутить кадило над головой. По рядам паствы пробежал дружный вздох облегчения.
   - Аминь, братья и сестры! - сказал я.
   - Аминь, святой отец! - отозвался народ.
   - Батюшка, - послышался женский голос, - а за дождичек Творцу помолитесь?
   - Конечно! - ответил я. - Но и ты, сестра, уж не пройди мимо ящика с пожертвованиями. Опусти на благодать Божью несколько монет.
   - А я на той недели аж четыре медняка положила! - заюлила баба. - А дождичка как не было, так и нет! Трава на полях сухая, не сочная! Коровки грустные ходят! Утром со своёй Ромашки и ведра не надоила. Уж все титьки ей издергала!
   Народ поддержал крестьянку одобрительным гулом.
   - Ты сестра, небось, думаешь, что на рынок пришла, а не в храм Божий, - строго сказал я, - здесь тебе не прилавок, а Светлый Владыка не купец. За монеты спасибо, но от чистого ли сердца пришел дар твой? Не отдала ли малость в расчете холодном на благословение Божье?
   Я выразительно пригрозил крестьянке кадилом. Баба насупилась.
   - Мне можешь ничего не объяснять, - сказал я, - но Светлый Владыка всё знает. Ежели дар искренний, обретешь благодать.
   "Конечно, необязательно в виде дождя, - подумал я, - ну, да Творцу виднее. Испытания делают нас сильнее".
   Народ потянулся к выходу. Молодежь торопилась погулять в погожий день, мужики уже спешили за удочками, бабы, как бабам и положено, пошли заниматься домашними делами. Интересно, кто на сей раз первым успеет занять причал у пруда? Мужики с удочками или бабы с грязным бельем?
   Лишь старики задержались, преклонив колена перед ликам святых праведников. Им нужнее, годы идут, время уходит. Со дня на день в Мир Мертвых позовут. Грехи поскорее замолить надо.
   Одна дряхлая бабка в истерике начала биться лбом об землю, причитая: "Помоги, святой отче!". Видать, много чего в жизни свершила. Из любопытства я тихо подошёл ближе, решив подслушать.
   - Помоги, отче! Помоги! - шептала бабка, - уж не обессудь, замолви словечко, пусть у проклятой Косухи корова сдохнет! Это она мою Милку сглазила! Я сама видела. Бодрая была коровка, веселая, а она как зыркнет на неё своим глазом косым, проклятущим. Сглазила! Убила Милку мою ненаглядную. Боже знает, кого метит! А наш батюшка отнекивается! Говорит, мол, уродство ещё не причина человека на костер отправлять. А как не причина-то? Недаром Светлый Владыка глаз ей пометил, чтобы всему честному народу было видно - порчу мерзавка приносит. Так пусть у Косухи тоже корова сдохнет, чтобы поняла она моё горюшко и сама свой паскудный глаз выколола! Не за себя прошу! Помоги, святой праведник, на тебя вся надежда!
   Образ святого в деревянной раме терпеливо сносил старческий бред. Пламя свечи перед ликом даже не дернулось, что, по поверью, означало благоволение. Только взгляд праведника выглядел мутным. Надо хоть пыль с икон стереть, может, так лучше смотреться будут. Толкового художника, чтоб краски подновил, в нашей глуши не сыскать, а в город везти опасно. Да и на какие шиши ехать?
   Задумчиво оглядев церковь, я увидел, что внутри остались только две прихожанки. Помимо чокнутой бабки, на другой образ неистово молилась Косуха. Интересно, о чём она просит? Если так дальше пойдет, скоро все коровы в деревне передохнут.
   - Ступайте с миром! - приказал я старухам, решив пресечь безобразие, - вера главнее всего, но и честно трудиться Светлый Владыка нам повелел. Добрый урожай уродится не только, когда Бог Орел лучами землю прогреет, а затем холодным дождичком польёт. Руки человеческие старанье приложить должны. Ступайте! Если, конечно, никто не хочет исповедаться? Снять грех с души.
   Желающих, к сожалению, не нашлось. Старухи двинулись было в исповедную комнату, но, поймав взгляды друг дружки, насупились, развернулись и пошли по домам. Решили не показывать, будто каждой есть в чём каяться. Что с них взять? Дуры! Или уже возраст? Интересно, и зачем Господь наделил нас столь долгой жизнью, если последние годы мы проводим не в примирении и покаянии, а в мелочных склоках и распрях. Ведь никто уже и не вспомнит, кто кого первым обидел? За гномами потому слава ворчунов несносных и идет, что живут долго, а заняться им на старости лет нечем.
   Выпроводив прихожан, я запер дверь церкви и направился к ящику с пожертвованиями. Посмотрим, посмотрим. Что у нас там? М-да... Прямо скажем, не густо! Одной меди нашвыряли, сволочи! Тридцать четыре медняка - и это на воскресной проповеди.
   Тоскливо пощелкав языком, я прошёлся по церкви. На тридцать четыре медняка церковь не отремонтировать, даже если уговорить плотника и каменщика работать "за отпущение грехов".
   Краска на стенах уже начала осыпаться. Стекла на окнах покрылись трещинами. Доски на полу противно скрипели и кое-где уже начинали проваливаться. Лавки шатались. Подпорки тоже укрепить не мешает, а то крыша над головой держится лишь на силе молитв. Кадило новое купить (полегче) тоже надо. Чашу золотую. Воск для свечей. Да и святые образы, как уже упоминалось, выцвели настолько, что праведники опознавались только по табличке с именем! А ведь собрание икон для такого захолустья, как наши Чертовы Кулички, настоящая редкость. Бестолковые крестьяне! Прямо у них под носом - настоящие освященные образа! Шедевры! Молись, о душе думай, да монеты в ящик пожертвований класть не забывай, а им лишь бы своя корова жива-здорова была или, ещё лучше, соседская сдохла.
   Тяжело вздохнув, я начал всматриваться в образа. Увы, время ничего не щадило. У святого Михея золотой нимб превратился бледно-желтый, у праведного Гаврилы вдоль всего образа прошла широкая глубокая трещина, а лик преподобного Рафила уже вываливался из когда-то позолоченной рамы. Чего делать-то? Непонятно. Бессовестные крестьяне не скинутся на реставратора, но и вывезти иконы не дадут. Дескать, иначе благословение Господне деревню покинет. Коровы болеть начнут. Да и как везти-то? В одиночку я ни до одного города не доберусь, даже с телегой. Тем более, с телегой.
   Чертовы Кулички пребывали под дланью короля сугубо формально. С тех пор, как восставшие орки выбили солдат из Чернохолмья, дорога на юг оказалась перекрыта. Сперва сборщики налогов шли в обход через Желтые Степи, но вскоре у королевских слуг вышел конфликт с живущими на равнинах кентаврами. Полулюди-полукони отказались признать власть достопочтимого монарха - Альберта Первого. Когда же послы заикнулись о налогах, дикие животные с удивлением спросили: "что такое налоги?", а затем: "что такое деньги?". В итоге переговоры зашли в тупик. Главного королевского сборщика настолько раздражала тупость кентавров, не знавших основополагающих вещей, что он заговорили с нелюдями грубее, чем следует. Сейчас кентавры встречали луками, стрелами и тяжелыми копытами всех двуногих, осмелившихся ступить на их земли. В итоге Чертовы Кулички превратились в изолированный анклав. Первое время староста собирал с односельчан налоги, но, не дождавшись сборщика, решил, что сено к корове не ходит. Всё золото довольно быстро перекачивало в карман хозяина местной харчевни, в которой староста с многочисленными дружками (и со мной в том числе) пропивал деньги.
   Некоторое время все ждали прибытия королевских войск. Ходили слухи, что благородные рыцари начали готовиться к священному походу, решив сначала подавить восстание непокорных орков, а затем наказать дерзких кентавров. Увы, кампания не состоялась. Великое Королевство потеряло интерес к расширению своих владений на север. Король столь озаботился собственным здоровьем, что и думать забыл о подданных. По всей стране начались разброд и шатание. Дошло до того, что самим благородным рыцарям стало небезопасно находиться в столице, поскольку болеющий (преимущественно на голову) правитель все больше и больше тяготел к магам. Его Величество ждал чуда бессмертия от еретиков, не выпросив оного у Первосвященника. Приготовления к войне свернули. Маги и их сторонники порекомендовали королю просто забыть про Чернохолмье, а заодно и Чертовы Кулички. Отдаленная лесная деревенька не стоила, по их мнению, конфликта с орками. По большому счету, война на севере была заварена Первосвященником, мечтавшим распространить веру в Светлого Владыку до самого края осколка. Магам это, естественно, не нравилось. Первосвященник в итоге тоже передумал. Вера верой, но бегство крестьян на вновь завоеванные земли не устраивало богатых землевладельцев. В первую очередь, рыцарей. А союз с дворянами оставался единственной надеждой Первосвященника в противоборстве с Ковеном Магов.
   Обе дороги на юг оказались перекрыты. С одной стороны полчища орков, с другой - табуны рассерженных кентавров. Отряд королевских гвардейцев, защищавших до недавнего времени Чертовы Куличики, попытался прорваться через степи, но в итоге все полегли. Бесчестные полукони долгие дни преследовали вояк, расстреливая несчастных стрелами. К сожалению, рано или поздно стрела кентавра находила отверстие в броне каждого бойца.
   По правде говоря, деревенские оказались только рады гибели стражников. Громких народных гуляний никто устраивать, разумеется, не стал. Наоборот, на проведенной мною траурной панихиде бабы рыдали, как и положено, навзрыд. Мужики выглядели суровыми и мрачными. Однако все понимали - маленькой деревеньке не прокормить ораву озлобленных вояк. Никто из солдат не согласился бы закинуть алебарду в погреб и встать к плугу. Другими словами, вояки из защитников грозили превратиться в угнетателей.
   Постепенно народ освоился. Жизнь в Чертовых Куличках оказалось вовсе неплоха. Деревню окружали глухие леса, но и здесь нашлась своя польза. Недалеко от неспокойного Чернохолмья, вблизи стекающих с гор чистых рек, обнаружились гнезда гигантских пауков. Деревенские охотники, рискуя жизнью, протоптали от них широкую тропу почти до самых орочьих стоянок. Дурные нелюди, разумеется, попались в западню. Все набеги орков закончились предсказуемо. Домой в родное Чернохолмье ни один нелюдь не вернулся. Наши леса стали считаться у орков проклятыми. Кентавры, те и вовсе не горели желанием покидать родные степи и грабить бедных крестьян. Поскольку полукони не признали золота, то и смысла в набегах не видели.
   Обособленное положение лишило жителей Чертовых Куличек возможности сплавлять на юг лес. Некоторые зажили охотой, большинство начали засевать расчищенные от деревьев участки да разводить живность. Народец жил бедно, но честно. К сожалению, без надлежащей веры в Светлого Владыку. Грошовых пожертвований едва-едва хватало, чтобы самому прокормиться, а о церковной десятине я не заикался. Во-первых, деревенские мне попросту голову оторвут, а, во-вторых, нужной суммы, чтобы пригласить в Чертовы Кулички знающего реставратора, мне всё равно не собрать. Уж больно долог и опасен путь. Возможно, стоило обратиться к половинчикам, третьим нашим соседям после орков и кентавров. Их деревенька, как и наша, стояла в лесу, в четырех днях пути к востоку. Мастерами маленький народец славился, но поручать нелюдям реставрировать святые иконы?! Нет. Половинчики - раса бестолковая. Им бы только петь, плясать и веселиться. Не дай Боже, ещё на ликах праведниках чего-нибудь от себя дорисуют!
   Что же делать? Может, попробовать инквизиторам письмишко накарябать, да с половинчиками на юг отправить? Вот только не желал я людям столь незавидной участи. Да, неотесанные сельские крестьяне, да, больше любят выпить и закусить, чем помолиться, но хорошие и честные, в конце концов, работяги. Если откровенно говорить, я тоже люблю бельма заливать, а не лбом перед образами биться. А если инквизиторы придут?! Нет уж, увольте. Но с иконами-то, что делать?
   - ГОРЕ! ОЙ! ГОРЕ! УБИЛИ! ЛЮДИ ДОБРЫЕ, УБИЛИ!!! - послышался громкий голос.
   "Что ещё стряслось?!", - подумал я.
   Церковь стояла посреди деревенской площади, посему ни один крестьянский сход не обходился без моего участия.
   Выбежав на улицу, я увидел множество рыдающих баб, столпившихся у церкви.
   - Что случилось? - спросил я, и тут же пожалел об этом.
   Бабы, разумеется, завыли наперебой.
   - Убили!
   - Тьма наступает, отче!
   - Люди добрые!
   - Да что же это делается-то?
   - Конец света! Конец света!
   - Убили!
   На всю деревню поднялся невообразимый гам. Уши мигом заложило. Сильно подозреваю, большинство женщин даже не успели толком понять, что происходит, но охотно присоединились к нестройному пению.
   - Да, тише! Тише! - обратился я.
   Бабы поняли моё указание превратно.
   - Как же молчать, батюшка!? Убили!
   - Тихо, ты, дай я скажу! Убили и съели!
   - Ты чего свистишь? Как съели!?
   - Обглодали все кости!
   - Нет, целиком сожрали!
   - Как целиком? Дай я скажу.
   - Нет, я!
   - Нет, я!
   Я поднял глаза к небу. По счастью, дело взял в свои руки подбежавший староста. Муж неугомонной Хавроньи и отец шести дочерей, он четко знал, как следует обращаться с прекрасным полом.
   - А, НУ, ЦЫЦ! ЦЫЦ, КУРИЦЫ!!! - гаркнул он.
   Бабы поспешно затихли, признав за луженой глоткой старосты право командовать.
   - Хавронья! - сказал он, заметив в толпе свою жену. - Что случилось?
   - Дровосеков в лесу убили и съели! Как есть всех, и костей не оставили! - пролепетала женщина.
   Мы со старостой удивленно переглянулись. Обычно прыткая на язык Хавронья не упустила бы случая при всех отчитать мужа за то, что он - староста, а всё последним узнает. Однако сейчас женщине явно было не до колкостей. Выглядела она испуганно и несла редкую чушь. Я припомнил семью сельских дровосеков, отказавшихся встать за плуг, предпочтя трудиться по старинке, сбывая древесину односельчанам и половинчикам. Шестеро здоровых мужиков, отец и пятеро сыновей. Все, как на подбор, силачи, косая сажень в плечах. Чтобы их убили, да ещё и съели?
   Странно, но остальные женщины только согласно закивали Хавронье.
   - Ой! Смотрите, люди добрые! Съеденные! - крикнула молодая девушка.
   Обернувшись, мы увидели идущих на площадь дровосеков. Хмурые лица мужиков, увы, не дали повода облегченно вздохнуть. Четверо мужчин с угрюмыми заплаканными лицами держали в руках широкие носилки. Сзади шла рыдающая мать. Отца семейства и младшего из сыновей не было видно. Носилки мужчины накрыли черной тканью, не оставлявшей место сомнениям.
   Я и староста направились к старшему сыну. Здоровенный детина с трудом сдерживал слезы.
   - Что произошло? - спросил староста.
   Парень затрясся, а, затем, собрав в кулак всё мужество, произнес:
   - Упырь!
   - УПЫРЬ! ЛЮДИ ДОБРЫЕ! УПЫРЬ! - подхватили бабы. Видимо, умение слышать любой, даже самый тихий, шепот передавалось от матери к дочери ещё с начала начал. Сплетничать же принято втихушку, иначе удовольствия не получишь.
   - Как упырь? - ахнул староста.
   - Как есть, - ответил сын, - сами видели. И... И... не помогли ничем!
   Не выдержав, парень зарыдал, не стесняясь матери.
   Пройдя вперед, я осторожно приподнял с носилок черную ткань. Проклятое бабье и тут всё разглядело! Женщины заверещали от ужаса и начали разбегаться.
   На сей раз я их особо не винил. Увиденное потрясло даже меня. Под тканью лежали даже не тела, а окровавленные фрагменты. Я с ужасом отшатнулся и одернул ткань.
   - Рассказывайте! - коротко приказал староста.
   Старший сын захлюпал носом.
   - Держись, сын мой! - сказал я. - Время для скорби ещё настанет. Сейчас предстоит спасти другие жизни. Расскажи нам, что вы видели?
   Детина взял себя в руки.
   - После проповеди мы отправились рубить сосны! - начал он.
   - Куда? - перебил староста.
   - На северную опушку, откуда тропинка к развалинам старой церкви начинается.
   - Проклятое место!!! - завыла одна из бабок в толпе.
   "Курятник" охотно подхватил голос "запевалы". Староста обернулся и властным взглядом заставил неугомонных женщин замолчать.
   - Упырь появился, будто из ниоткуда! - продолжил рассказ дровосек. - Напал на младшего. Он успел позвать на помощь. Отец стоял ближе всех. Увидел нежить, поднял топор и бросился на выручку. А мы...
   Губа у парня задрожала.
   - А мы струсили и разбежались. Проклятый мертвяк растерзал их обоих. И... И... Принялся пожирать. Мы стояли издалека и смотрели. Стояли и смотрели!
   Не выдержав, мужчины опустили носилки и бросились в ноги безутешной вдове, начав молить о прощении. Женщина нашла в себе силы произнести правильные слова. Ничего бы они упырю не сделали. Положил бы всех, оставив несчастную и без мужа, и без детей.
   - Он...он... ел их! - всхлипывая, продолжил детина.
   По толпе прошлись отчаянные вздохи боли и ужаса.
   - А потом внезапно прекратил, - сказал дровосек, - оставил тела, развернулся и вглубь леса направился. Мы... Мы не рискнули следом пойти.
   Я вознес молитву об усопших. А затем по очереди возложил руки на плечи каждого члена семьи, произнеся утешительные слова. Напрасно говорят циники, что слова в подобные моменты звучат наигранно и глупо. Неправда. Даже не доброе слово, а обыкновенное сочувствие помогает людям пережить горе.
   - Что думаешь, отче? - задал вопрос староста.
   Покачав головой, я ещё раз откинул ткань с носилок, изучив останки убитых. Сомнений не оставалось. На трупах несчастных сохранились желтые отметины трупного яда. Такой встречается только у поднявшихся из могилы упырей. Так, во всяком случае, учили отцы-наставники Верхенереченского монастыря. К несчастью, в основном я запомнил их воспитательные речи, которые они проговаривали, когда лупили меня за очередную провинность. Но кое-что я запомнил и про нежить. Особенно, когда меня с ней сравнивали.
   - Почему упырь из развалин выполз, и из развалин ли? - поинтересовался староста.
   - Ясное дело, - ответил я, - Светлый Владыка отвернул свои очи от нашей деревни. Вот посмотрите...
   Я театрально указал рукой на покосившуюся церковь.
   - Разве может сердце Бога-Орла спокойно терпеть столь запущенное место служения? Вот и пробудился упырь. Почувствовал тьму в наших сердцах.
   Староста задумчиво почесал затылок.
   - А с упырем-то, что делать? - спросил он. - Может, Вы его, отче... того. С миром упокоите?
   Мне не понравился ход мыслей старосты. Не в пример многим облаченным в рясу неучам, заклинание... ТЬФУ! Прости меня, Светлый Владыка! Не заклинание, а священную молитву экзорцизма я знал. Вернее, мог красиво напеть, почти не заглядывая в шпаргалку. Вот только экзорцизм - не простая молитва, а волшебная, чтобы её произнести, нужны кристаллы и личные силы. И если первое ещё худо-бедно имелось, то насчет второго я сомневался. Магия никогда не давалась мне легко. Иначе фига с два я бы очутился в занюханной деревеньке на самом краю осколка.
   Если откровенно говорить, во времена своего обучения в монастыре я не больно-то на занятиях вкалывал. Больше на гулянку к девкам в соседнюю деревеньку бегал. А сейчас ещё хуже. Проклятье! И угораздило же отца-настоятеля отправить меня служить именно сюда. Правда, после того, как я случайно проиграл в кости пожертвования, собранные братьями за неделю, хорошо, что мне вообще рясу согласись всучить.
   Что же делать? С моими способностями, даже если молитва и сработает, не факт, что упырю хватит одного экзорцизма. Вдобавок, одному идти в развалины не хочется. Надлежит собрать крепких мужчин. Но раз пошло такое дело, матери своих сыновей не в жизнь не отпустят. Вдова дровосека так точно. Хоть Божественной благодатью уговаривай, хоть дьявольскими муками пугай.
   - Чего молчите, батюшка? - поинтересовался староста. - Что делать-то будем?
   - Молиться, - коротко сказал я. - Отнесите тела в церковь. Положите у алтаря. Завтра отпоём и отправим безвинно убиенных в последний путь. А дальше я возьму кадило и деревню по кругу обойду. Если вера наша будет крепка, смилостивится Светлый Владыка и не даст мертвяку подойти к нашим жилищам.
   - А уничтожить его можно?
   Я поглядел по сторонам. Весть о беде успела разнестись по всей деревне. Народ спешно стягивался на внеочередной сельский сход. Уж теперь-то они с куда большим вниманием послушают мою проповедь. Каждый вспомнит, за что должен покаяться.
   Разумеется, от упыря следует избавиться, и как можно скорее, но упускать подвернувшийся случай не следует. Слаб человек, только в горе про Бога-Орла вспоминает, а когда всё хорошо, ему до Творца (и честных слуг его) и дела нет.
   Я заметил в толпе нашего кузнеца. Здоровенные дровосеки на фоне его массивной фигуры выглядели половинчиками. За такой спиной, пожалуй, можно и на упыря поохотиться. Если не экзорцизмом, так хоть стрелами света мертвяка пораню, а кузнец своим неподъемным молотом добьет. Случись что, я же его целебными молитвами на ноги и подниму. Вот только жена у кузнеца под стать мужу. Характер, что пламя в горне, только дай слабину, мигом всё спалит. Если она с одного удара мужа своего вырубает, то у меня череп точно не выдержит. Без дозволения своей ненаглядной кузнец из дома и не высунется, а с ней самой говорить..., уж лучше разбежаться и башкой об телегу стукнуться. Не так больно будет. Она ведь не посмотрит, что перед ней слуга Божий.
   - Без сомнения, - ответил я, - каждая мертвая тварь Светлому Владыке противна. Как убиенных отпоем, молиться о спасении будем. Надлежит крышу церкви как можно скорее отремонтировать, алтарь подправить, стены подкрасить, цветы кругом высадить, а, главное, верою в Свет души свои наполнить. Поститься, молиться, почитать Бога-Орла. Когда скверна уйдет из сердец, то и упыря на тот свет спровадим!
   Староста задумчиво покачал головой. Не похоже, будто проникся.
   - А, может, ведьму позвать? - раздался женский голос в толпе.
   Я просто опешил.
   - КАКУЮ ЕЩЁ ВЕДЬМУ?!
   В толпе началось движение. Очевидно, виновница попыталась отползти на задние ряды, но народ мигом вытолкал вперед горбатую бабку.
   - Извиняйте, отче, - сказала она, - на днях у меня в доме остановилась, из земель половинчиков пришла. Высокая, молодая, рыжая, в мантии колдовской.
   - И ты осмелилась дать кров еретичке?! - гневно спросил я.
   - Так ведь она гадать хорошо умеет. Сказала, что камешки волшебные, рунами называемые, разложит, и скажет, кто Любавочке моей будет лучший жених.
   Я попытался испепелить бабку взглядом.
   - Дело уж больно важное, - залепетала карга, - жениха Любавочке лучшего подобрать следует, чтобы потом не бил её, подарки дарил, деток своих малых любил. Одно дело, когда один сватается, бери, как говорится, что дают. А ежели двое? Да оба они молоды и статны.
   - Пусть девица и выбирает, - сказал я.
   Бабка презрительно прыснула.
   - Где же ей, дуре непутевой, разобраться? Коли даже я, и то выбрать не могу. Я уже в церковь ходила, святым молилась. Подскажите мол, за кого Любавочку отдавать? И вас спрашивала.
   - Меня? - удивился.
   - Да, батюшка. Вы тогда изволили с плотником да мельником за церковью бельма заливать. А как залили, так прямо в кустах и почивать изволили. Тогда я и спрашивала.
   Я задумчиво почесал затылок. Мельник с неделю назад приволок целый бочонок свежесваренного пива. Просил освятить, чтобы не испортилось. Как освящал, помню, а вот что дальше было....
   - И что же я ответил?
   - Что, мол, всё в руках Светлого Владыки. Пусть дева по сердцу себе выбирает, что ей на роду написано, то и будет, а силой никого под венец вести непотребно.
   Я довольно кивнул. Хорошо сказал. Надо будет запомнить. Всё-таки по пьяни красноречие мне не отказывает. Я бы даже перед проповедью по три-четыре кружечки на грудь принимал, ежели б затем святых по именам и заслугам не путал.
   - Ну. Всё правильно.
   - Да как правильно-то, отче? Вам-то хорошо, помолились, брак освятили, на свадьбе погуляли. А Любавочке-то моей каково? Считай, девке вот-вот семнадцать стукнет, а она ещё не сватанная! Вот я и решила, пусть уж ведьма поворожит, да истину-то увидит. А я уж потом грех отмолю. Вот уже пять серебрушек для искупления приготовила. После свадьбы сразу вам, батюшка, и отдам!
   - Что же ты мелешь, непутевая! - схватился я за голову. - Черной ворожбой судьбу определяешь. Сердца людей на небесах переплетаются. Светлым Владыкой освящаются. А ты бесов смрадных в судьбу внучки вмешиваешь!
   Горбунья тяжело вздохнула.
   - Хорошо, десять серебрушек не пожалею. Но что на небесах решили, знать заранее стоит. Можно и беса послать. А то будет потом она его сковородой, он её топориком, как с последней свадьбы. Верно, я говорю, бабы!? - обратилась зловредная карга к толпе.
   Женщины согласно закивали. Я потупил глаза в землю. Действительно, нехорошо тогда получилось. Хоть и умерли, по моему наказу, молодые в один день. Она без головы, он с петлей на шее. Пожертвований тогда, правда, собрать удалось уйму. Сразу два повода, и свадьба, и отпевание. Но пропади они пропадом, такие деньги. Стариков хоронить дело невеселое, но естественное. Всему на свете срок приходит, а когда молодых, да по такой дурости. Нет!
   Бабка начала громко причитать, рассказывая, как заезжая ведьма ей подсобила, как судьбу прочла. Мол, за будущее родной Любавочки она отныне спокойна. О растерзанных трупах дровосека и его младшего сына, люди, похоже, и думать забыли.
   Чертовы грешники! Пока бабы окончательно до греха не договорились, дружно порешив, что ворожба и гадание - дела почти Богоугодные, я решил быстро вправить им мозги, зайдя с другого бока.
   - ВОТ! Взгляни теперь в глаза несчастной сестре своей, мужа и сына потерявшей! - закричал я, указав на убитую горем вдову дровосека, - посмотри, говорю! И осознай, скажи добрым людям, стоят ли слезы её твоего греха!?
   Бабка поперхнулась.
   - А что сразу я-то? - опешила карга.
   - Она ещё спрашивает! - воскликнул я. - Ведьме - еретичке презренной, кров и пищу дала, ворожбу черную в нашей деревне допустила, мне ничего не сказала, а потом у нас в развалинах упырь просыпается!
   Старуха испуганно захлопала глазами.
   - Да как же оно так-то? - воскликнула горбунья. - С простой ворожбы-то?!
   Я покачал головой.
   - Нечистая сила одна! Богатство обещает. Поначалу многого не просит, но стоит ей только щелочку приоткрыть, как она мигом в избу проникает, и злодейство людям добрым чинит!
   Дровосеки изменились в лице. Старший сын, утерев слезы, шагнул вперед и гневно схватил старуху. Зарычав, детина поднял бабку над землей и силой потряс.
   - Ох-ох-ох, - запричитала горбунья, выплясывая в воздухе ногами.
   - Ах ты, карга старая! - рявкнул он. - Из-за тебя, значит, я отца и брата сегодня лишился!
   - Да, кто ж знал-то, милок!?
   - Знал?! Да я тебе сейчас!
   Дровосек занес кулак, намереваясь выбить из горбуньи последнюю дурь. Я поспешил вмешаться. Вправить карге мозге, конечно, следует, но в таком состоянии парень просто убьет старуху, а мне и так уже есть кого отпевать.
   - Опомнись, отрок! - воскликнул я.
   - Уймись, болван! - поддержал староста.
   Вдвоем мы с разных сторон ухватили парня за руки и заставили отпустить старуху. Горбунья попыталась укрыться в толпе, но бабы уже сменили настроение, забыв про душераздирающие проблемы милой Любавочки.
   - Ах, ты, ворожейка черномазая! - закричала мельничиха.
   - Гадалка мертвечинная! - воскликнула жена плотника.
   - Чтобы тебя саму упырь сожрал! - поддержала её дочка.
   Вперед вышла жена кузнеца. Высокая и статная, лишь на ладонь уже в плечах своего благоверного, она решила сразу перейти от слов к делу, влепив горбунье доброго пинка. Старуха аж взлетела, кубарем откатившись обратно к дровосекам. Староста заслонил бабку от старшего сына. Я поспешил урезонить женщин. Если от встречи с дровосеком горбунья ещё отлежится, то под горячую руку жены кузнеца лучше не попадаться. Потом костей не соберешь.
   - Опомнитесь, миряне! - воскликнул я. - Каков с неё - дуры старой, теперь спрос? Грех малый в душе своей затаила, ну, так отмолим. Главное, раскаяться.
   Обернувшись, я строго посмотрел на бабку.
   - Ты ведь раскаиваешься?
   Горбунья поспешно закивала, и, не сходя с места, начала бить земные поклоны. Получилось у неё хорошо. Искренне. На весь лоб головой в землю ушла.
   - В церковь потом зайдешь, исповедуешься! - рявкнул я. - И внучку с собой прихвати. Вдруг и в ней тоже чернота затаилась. От того, насколько честны и ЩЕДРЫ будете, от того и прощение Светлого Владыки зависит!
   - Погоди, Феофан, проповедь начинать, - встрял староста, - потом бабке и внучке её непутевой грехи отмаливать будешь. Скажи, что с упырем делать?
   Я опасливо посмотрел на лицо старосты. Коли он отбросил всякие "отче" и "батюшка", значит, и впрямь рассердился. Особенно раз на "ты" перешёл. Как и всякий хозяйственный мужик, староста не любил разглагольствований на любые темы, в том числе и религиозные. Безусловно, все положенные честному прихожанину ритуалы он соблюдал, в добром настроении на пожертвования не скупился, но глубокой веры был чужд. Церковь он регулярно посещал потому, что положено, но всегда стремился сократить время своего пребывания и отправиться заниматься хозяйством. Деревенские проблемы староста предпочитал решать быстро и практично, то есть, он скорее предпочтет вложить деньги в новые семена, чем заказать молебен о добром урожае. О том, что одно другому не мешает, я ему много раз говорил, но староста всегда меня внимательно слушал, а делал по-своему. Сейчас мужчина хотел услышать толковые предложения, а не длинные проповеди. Моё науськивание деревенских друг против друга староста явно не одобрил. По счастью, я уже знал, что делать.
   - Перво-наперво следует выгнать ведьму из деревни! - сказал я. - Уверен, упырь за её черной душой явился!
   Народ разом охнул, вспомнив, что у горбуньи нашла кров гадалка. Сама бабка мигом перестала бить поклоны и затянула протяжный вой.
   - Ой-ой-ой, ЛЮДИ ДОБРЫЫЯ, уж простите меня, грешную! Виновата, да только эта магичка рыжая меня сглазила, заговором проклятым обманула! Уж помогите мне, седой, выгоните проклятущую ведьму из дома!
   Деревенские согласно загудели. Подтянувшиеся с огородов мужики схватились за вилы.
   - Веди! - крикнул горбунье кузнец.
   Бабка поспешно вскочила и, кряхтя, направилась к своему дому, одновременно не забывая выть и что есть мочи ругать злобную ведьму. Вслед за бабкой дружной процессией потянулась вся деревня.
   Я заметил в руках старшего дровосека невесть откуда взявшийся факел. Между тем, день на улице едва-едва приблизился к полудню.
   - Это ещё зачем? - удивился я.
   - Так, вы, отче, ведьму проклятую сжигать будете! - сказал детина. - Вот я вам сразу огоньку-то и захватил.
   У меня застрял комок в горле. Сжигать людей мне ещё не доводилось, и, если честно, я отнюдь не горел желанием начинать. В свою же байку про то, что заезжая гадалка призвала упыря, я не верил. Наверняка какая-то авантюристка решила подзаработать, обманув доверчивую горбунью. Грех, конечно, но лишать из-за такого пустяка мошенницу жизни я не собирался. Тем более, столь жутким способом.
   - Сбегайте-ка лучше за дегтем и перьями! - сказал я.
   Дровосек насупился.
   - Как же так, отче, ведьма нам упыря подослала, а мы её лишь в перьях обваляем? - возмутился он.
   - Разделяю твоё горе, сын мой, - произнес я, - но, поверь, так будет лучше. Верую, что душу ведьмы ещё можно очистить стыдом. Прибережем священный огонь для другого раза.
   Дома в Чертовых Куличках прижимались тесно друг к другу. Суровая жизнь отучила людей жить далеко от соседей. Леса здесь стояли древние, не исхоженные, и опасного зверья в дебрях водилось немало. На равнинах Великого Королевства пуганные за века волки и медведи обходили деревни стороной, а на разбойников и стражу кликнуть можно. В Чертовых Куличках крестьянин мог надеяться только на себя да на соседа, посему деревня старалась жить дружно. Даже бабы не сильно ругались, когда соседская коза на чужой огород за капустой хаживала. Посему к дому горбуньи озлобленная деревенская толпа, во главе со мной и старостой, дошла довольно быстро.
   - А, ну, выходи, ведьма проклятая!!! - заорала горбунья. - Посмотри в глаза честному люду!
   Я обиженно фыркнул. Старуха забрала мою реплику!
   - Выходи, проклятая! Не то силой выведут! - продолжила бабка.
   Долго напрягаться ей не пришлось. Дверь хижины открылась, и на порог вышла молодая рыжая ба... Нет, бабой её назвать язык не поворачивался. Появившаяся девушка нисколько не походила на милых моему сердцу деревенских простачек.
   Гадалка была одета в длинную золотистую мантию, превращенную из скромной одежды в распутный наряд. Два глубоких выреза открывали непристойный вид на её грудь и стройную ножку. Пришлось признать, что девице определенно было что показать. Не знаю, как остальным мужикам, а мне и грудь, и высветившаяся ножка пришлись очень даже по душе. Вот только, следуя противной природе моде, что охватила большинство горожанок Великого Королевства, ведьма морила себя голодом. Узкий зеленый пояс, подчеркивающий её худую талию, наглядно предупреждал о предстоящем обмороке. Безлунной ночью на сеновале такую ещё пойди нащупай!
   Лицо гадалки выглядело бледным и чуть заспанным, но всё же красивым и милым. Зеленые глаза неплохо сочетались с забавными рыжими косичками.
   В руках ведьма держала длинный инструктированный самоцветами посох.
   - Что стряслось? - удивленно спросила она.
   - Она ещё спрашивает!!! - возмутилась горбунья.
   - Тише, сестра, - встрял я, - позволь мне сказать.
   - О! Верно, - сказала бабка, - вот, потаскуха рыжая, слушай лучше батюшку! Уж он-то тебя выведет на чистую воду, он тебе покажет, он тебя, змею подколодную, от всех грехов очистит. Так что впредь будешь знать....
   - ЦЫЦ! КУРИЦА! - рявкнул я, решив взять пример со старосты.
   Как ни странно, фраза подействовала. Горбунья мигом заткнулась. Я решил, что можно и начать.
   - Назовись честным людям! - потребовал я у ведьмы.
   - Глиронда - адептка Ковена Магов, - ответила девица, - специализируюсь на школах Стихий, Волшебства и Иллюзий.
   Народ потрясенно ахнул. Я так вообще замер с открытым ртом. Имя ведьмы показалось мне смутно знакомым. Где-то когда-то, видимо, очень давно, я его уже слышал, но сейчас, хоть убей, не мог вспомнить.
   - Так ты подтверждаешь, что занимаешься ворожбой?! - спросил я.
   - Что значит ворожбой?! - возмутилась Глиронда. - Я не какая-то там сельская ведьма, а квалифицированный маг!
   - Дура ты квалифицированная! - пояснил я.
   Подарив мне ледяной взгляд, девица вытащила из кармана большой медный знак с выгравированной пентаграммой.
   - У меня и грамота есть, - сказала ведьма, - Ковеном Магов подписанная и столичными чиновниками утвержденная, имею полное право заниматься разрешенной волшебной деятельностью на землях Великого Королевства.
   - Ээээ... Эээ... Эээ..., - многоумно произнес я, попытавшись вставить на место отвисшую челюсть.
   - Что это значит, отче? - обратился староста. - Магия, выходит, теперь разрешена законом?
   Я рассеяно пожал плечами. Разговор явно перешёл в нежелательное русло. Когда я два года назад покинул стены Верхенереченского монастыря, Ковен Магов уже вполне вольготно чувствовал себя в столице. Первосвященник, по сути, находился в изгнании близ южных рубежей. Его Преосвященство, якобы по королевскому указу, обращал в истинную веру диких варваров. Влияние Святой Церкви сильно пошатнулось уже тогда, но речь о легализации магии пока не шла, хотя многое могло измениться. К тому же Верхнереченский монастырь не мог служить достоверным источником сведений. Настоятель предпочитал не рассказывать послушникам и местным крестьянам о влиянии чернокнижников. До нас доходили лишь отдаленные слухи. Не исключено, что колдуны свободно расхаживают по землям Великого Королевства уже не один год.
   Для меня положение становилось опасным. Конечно, ничего не стоило обвинить ведьму во лжи, но если у неё и впрямь окажется королевская грамота, то уже меня могут искупать в дегте за клевету. Как на грех, в деревне не только я, но ещё и староста умел читать. Через пень колоду, но умел.
   - Выходит, что старость и болезни совсем доконали Его Величество, - робко промямлил я, - и он в беспамятстве разрешил ворожить колдунам и ведьмам.
   Староста покачал головой.
   - Ну, это не нам решать! - отрезал он. - Коли знак и бумага есть, всё законно.
   Староста в задумчивости почесал бороду, а затем обратился к Глиронде.
   - Выходит, упырь не на твоей совести? - спросил он.
   - Какой упырь? - спросила девушка.
   - ВОТ! - встрял я. - Слышали, она уточняет?! Я вас спрашиваю, братья и сестры, кто-нибудь из вас хоть одного упыря мог бы заколдовать, чтобы потом спрашивали, ваш ли мертвяк или нет?
   Народ согласно закивал и направился вперед. Путь толпе, однако, преградил староста. Властно топнув ногой, мужик одними взмахом руки урезонил односельчан.
   - Помолчи, Феофан! - приказал он. - Дай во всём разобраться.
   Я отчаянно сжал кулаки. Вместо вспышки истинной веры получалось черт знает что. Переговоры с ведьмой! Тьфу!
   - Сегодня утром упырь убил двух человек! - объяснил староста. - Что ты об этом знаешь?
   Ведьма злобно фыркнула, презрительно оглядев крестьян.
   - Вы уверены, что это именно упырь? - спросила она. - Свидетели есть?
   - Есть! - ответил староста, указав на старшего дровосека.
   Глиронда сомнительно покачала головой.
   - Ты и впрямь видел мертвяка? - поинтересовалась она.
   - Как тебя, ведьма проклятая, богохульница презренная, сейчас перед собой вижу, - ответил парень.
   Я одобрительно посмотрел на дровосека. Вот - разумный человек, не то, что некоторые. Колдунья предпочла оставить оскорбление без внимания. Не дело на прописную истину обижаться.
   - И как он выглядел? - спросила ворожейка, а затем съязвила: - Небось, прямо как я?
   Дровосек отрицательно замотал головой.
   - Ничуть не похож, - ответил он, - у тебя, ведьма, только душа омертвела, а он весь неживой. Сам сморщенный и зловонный. Как есть говорю, труп разлагающийся! Только когти у него, как кинжалы острые. Глаза желтые. Бессмысленные. На теле раны гнойные, а в них черви белые ползают, и мошкара летает.
   Крестьяне охнули, поморщившись от омерзения. Бабка-горбунья, осенив себя знаменьем, заголосила: "Свят! Свят! Свят!". Я охотно подключился:
   - Гляньте, братья и сестры, что за напасть на землю к нам пришла! Колдовство черное из земли мертвяков поднимает и людей убивает. Как есть говорю, всё от того, что в сердцах наших грех дом свой построил и уходить не желает! Осерчал на нас Светлый Владыка! Забыли мы истину! На порок её обменяли. И не мудрено, тяжело с истиной в душе ходить, ибо труд сей великий. А порок, он легок, подбирать его не надо, сам в душу просится. Крохи медные в церковь несем, а злато и серебро уберегаем, на грехи свои низменные оставляем! Но зло в душе - зло снаружи притягивает. Братья и сестры. Покайтесь! Кто ещё не уверовал - немедленно уверуйте!!!
   Прервавшись на миг, я набрал в легкие побольше воздуха, намереваясь произнести ещё более вдохновляющую проповедь, как вдруг увидел у себя перед носом кулак старосты.
   - Помолчи, Феофан, - прошептал он, - Светлым Владыкой тебя прошу! А ежели он тебя не вразумит, то....
   Староста поднес кулак ещё ближе. Я почувствовал, что моё возвышенное религиозное вдохновенье само собой куда-то пропало.
   Подарив мне напоследок нехороший взгляд, староста повернулся к Глиронде.
   - Что думаешь? - спросил он.
   Ведьма хитровато улыбнулась.
   - Про грехи ваши тяжкие? - насмешливо спросила она.
   - Нет, о мертвяке, - уточнил староста.
   Глиронда задумчиво поправила рыжие косички. Обряд прихорашивания для любой женщины являл собою священное действо. Наверное, любая девушка, даже если её дракон похитит, не забудет напоследок посмотреть в зеркало, чтобы ящер скушал уж, и вправду, красоту неписанную.
   - Похоже, действительно - упырь, - признала ведьма, - все признаки совпадают. Гниющий труп, насекомые, острые когти, зловонное дыхание. Плохи ваши дела! Упырь - нежить незаурядная, с таким в рукопашную не больно повоюешь. Это вам не скелет хрупкий - ударь его хорошенько, и он рассыплется, и не медлительный зомби, которого издалека и камнями закидать можно. Передвигается упырь со скоростью обычного человека и, как вся нежить, усталости не знает, равно как страха или жалости. Вдобавок, плоть упыря отравлена трупным ядом. Без потерь победить мервятка вам не удастся. Если скопом навалитесь, то, может, и убьете, но на кого упырь бросится того, либо разорвет, либо ядом отравит. Хоть самого сильного и здорового вперед отправьте, смерть ему!
   Ведьма оценивающе посмотрела на возвышающегося в толпе кузница. Мужик держался молодцом, но всё же слегка побледнел. Народ так вообще затих от страха. Впрочем, если бы мне пришлось выбирать "самого сильного и здорового", я бы остановил свой выбор не на кузнице, а его законной женушке. Она, если ей что не по нраву, телеги груженые переворачивает. Не сомневаюсь, в честном бою упырю с ней не сладить, но трупный яд....
   Глиронда довольно осмотрела струхнувших крестьян. Поняв, что публика у неё в руках, ведьма сделала свой ход:
   - Упырю ведом лишь голод, он никогда не насытится. Он будет пожирать людей одного за другим, пока в округе не останется ни одной живой души, - сказала она, - и ни один воин против него не устоит. Настоящему же боевому магу - мертвяк не соперник. Так что...
   Ведьма сделала выразительную паузу.
   - За сто золотых монет я берусь уничтожить для вас упыря.
   Народ охнул. Сто золотых монет! Невиданная для большинства крестьян сумма. Впрочем, не для всех. Королевские сборщики налогов не захаживали в Чертовы Кулички давненько.
   Староста задумчиво почесал бороду. Вшей у него, разумеется, не водилось. Кто бы что ни говорил о "грязной деревенщине" - баню сельские жители посещали еженедельно, в отличие от городских грязнуль.
   - Пятьдесят! - изрек мужик.
   Ведьма решительно замотала головой. Её рыжие косы заплясали подобно алчному ненасытному пламени. Хи... А телеса под открытым вырезом тоже зашевелились. Бум-бум-бум. Я поспешно отвёл взгляд, пока никто не заметил. Сейчас есть дела поважнее. Только неуёмных бабкиных сплетен мне не хватает.
   - Нет, - отрезала ведьма, решительно махнув рукой, - мертвяки редко пробуждаются поодиночке. Не исключено, что рядом с упырем бродит нежить послабее. Скелеты или зомби. Их тоже убить придется, а волшебные кристаллы денег стоят. Сто золотых! За меньше - не соглашусь.
   Староста рассерженно фыркнул, сплюнул от досады, а затем кивнул.
   - Согласен! - ответил он, - будет тебе сто золотых, но предоплату и не проси! Упокоишь упыря - получишь деньги.
   Ведьма победно улыбнулась. Толпа загудела. Отчасти негодующе, но в основном облегченно. Нет! Это уже ни в какие ворота не лезет! Решив не думать про кулак старосты, я выступил вперед.
   - Миряне! - закричал я. - Что же вы делаете? Неужто не видите, что ведьма на нашем с вами человеческом горе нажиться хочет! Разве есть в сей рыжей гарпии...
   В последний момент я успел отскочить от брошенной колдуньей магической искры.
   - Ересь! Ересь! Смотрите все - колдовство черное! На слугу Божьего! - возмутился я.
   Глиронда злобно усмехнулась.
   - Будешь дальше оскорблять, огненным шаром запущу! - пообещала она. - За словами следите, батюшка!
   Я повернулся к старосте.
   - Да как можно терпеть такое!? Ведьма на меня - священнослужителя Владыки Светлого - черную волшбу обращает, а вы стоите и смотрите.
   Староста лениво зевнул.
   - Нехорошо, конечно, - признал он, - но, пусть Светлый Владыка о тебе и позаботится. Поможет силой святой покарать еретичку. Нам-то - грешникам - чего встревать?
   Мужик хитровато улыбнулся.
   - Как? А грехи замаливать!? - изумился я.
   Староста вяло отмахнулся.
   - Успеется, батюшка, - сказал он, - покажи нам силу Владыки Светлого. Вызови ведьму на поединок. Если оно что, мы тебе все почести воздадим. Будешь али герой, али мученик. Всё Богу-Орлу во славу!
   Я сконфуженно сник. Мучеником становиться мне не хотелось, а бой с ведьмой без посторонней помощи к этому и приведет. Насчет собственных магических способностей я не обольщался. Кое-чему в монастыре учили, но целебные молитвы хорошо читать из-за спин храбрых воинов, предпочтительно облаченных в стальные доспехи. На передовой же особо никого не вылечишь. Стрела света - простенькое боевое заклинание, коим владеет каждый монах, против колдуньи не поможет. Работа с магией выработала в чародейке сопротивление. Не абсолютное, конечно, но достаточное, чтобы отмахнуться от примитивной порчи или слабого заклинания, словно от надоедливой мухи. У меня, по идее, сопротивление к магии тоже имелось (случая специально проверить как-то не представилось), но в том-то и дело, что ведьма угостит меня отнюдь не слабеньким заклинанием. То, что Глиронда простая мошенница, я давно для себя исключил, и дело не только в королевской бумажке. Хрупкие изнеженные обманщицы на бой с мертвяками сами не просятся. Даже за деньги.
   Глиронда вызывающе помахала мне рукой, приглашая без лишних проволочек начать борьбу с ересью. Её уверенность окончательно подтвердила мой выбор. Демонстративно отвернувшись от ведьмы и старосты, я решил последний раз обратиться к пастве.
   - Миряне! - начал я. - Послушай меня внимательно. Не дайте горю и страху сбить вас с пути истинного!
   - Покороче, батюшка, покороче! - перебил кузнец. - День уже к обеду близится.
   Я чертыхнулся про себя. Любовь кузница к выпивке и жене уступали только желанию набить брюхо. И никакие трупы односельчан не могли помешать детине "заесть наше горькое горюшко".
   - Действительно, святой отец, - подала голос вдова дровосека, - надо и к поминкам, и к отпеванию готовиться. Служба вам долгая предстоит, трудная.
   Женщина с силой подавила подступающие слезы. Всё-таки, Светлый Владыка мудр: если мужиков он приучил забывать горе в вине, то баб - в работе. Оно и правильно! У мужика работа творческая, чтобы он ни делал (пахал, рубил, ковал или вытесывал), душу вкладывать требуется, а у бабы работа хоть и легкая, но рутинная. Вот и сейчас, вдова дровосека, продолжая скорбеть, уже начала думать о поминальном ужине, отпевании и всех прочих делах.
   - Пойдемте в церковь, святой отец, - произнесла она, - о бессмертных душах моих родных вам позаботиться надо. А упырем клятым пусть ведьма занимается. Каждому своё!
   - Верно! Верно! - поддержали вдову крестьяне.
   - Да неужели вы не понимаете, миряне! - возмутился я. - Ведьма же не бескорыстно горю вашему помогает. Нет в ней чести и святости. На страдании людском нажиться хочет!
   - Могильщик тоже не на счастье человеческом кусок хлеба имеет! - выкрикнула ведьма. - И никто его за это не попрекает. Да и ты, священник, тоже в уме пожертвования подсчитываешь?
   Я предпочёл оставить реплику колдуньи без внимания. Много чести еретичке! А пожертвования я уже прикинул. Не хватает!
   - Одно зло другим злом истребить хотите, миряне, - продолжил я, - не бывает так. Внемлите мне! Ибо зло побеждается лишь верой и праведностью! И доброе дело лишь тогда доброе, когда от чистого сердца идет. А крепкий сон человеческий на золото менять не годится! Ибо, когда есть у вас монеты в кармане, ведьма тут как тут. А кончатся они, так и уйдет она восвояси, оставив нас другим монстрам на съедение.
   Староста раздраженно толкнул меня в плечо. Ему явно надоел спор, и он, кажется, уже придумал, чем меня урезонить.
   - Как я понимаю, Феофан, - обратился он, - ты предлагаешь не платить ведьме, а вместо этого отремонтировать церковь, подновить образы святых и выстроить новый большой алтарь, разумеется, с освященной золотой чашей.
   - Я предлагаю веру нашу укрепить! Грехи замолить. О душе каждому подумать!
   Староста снова зачесал бороду.
   - А без ремонта церкви и нового алтаря сие благородное дело возможно?
   - Нет, конечно!
   - Хорошо, - мужик, стараясь не сбиться с мысли, выразительно поднял вверх указательный палец, - а все задуманные тобой мероприятия выйдут деревне в сто золотых?
   По правде говоря, меньше чем о четырех сотнях монет я и не думал. Но эти деньги не мне в карман пойдут. Ну... Вернее, не только мне, а ещё и на доброе, святое дело. Сам бы я и пятьюдесятью золотыми ограничился, но хороший алтарь дорого стоит.
   - Нет, - ответил я, понурив голову.
   - Тогда вопрос решен, - сказал мне староста, а затем громко обратился к селянам, - давайте! Расходимся! Пусть, госпожа ведь... ммм... колдунья отправляется завтра к развалинам старой церкви. Пока она не вернется, из деревни не выходить и детей не выпускать!
  
  

***

  
   Грустно хмыкнув, я посмотрел в распахнутое окно. У соседнего дома на широкой деревянной лавке разместилась шумная компания юношей и девушек. Молодежь активно обсуждала последние новости, не забывая лузгать семечки, попутно соревнуясь, кто дальше плюнет. Дорога между домами уже вся покрылась черно-белой шелухой. Я укоризненно покачал головой.
   Компания на завалинке собралась примерно моего возраста. Самое большее, лет на пять я буду постарше самого взрослого. Увы, священный сан мешал мне предаваться мирским развлечениям. По крайней мере, прилюдно. Особенно во время строгого поста.
   Печально вздохнув, я продолжил жевать кусочек черствого постного хлеба, запивая его чистой родниковой водой и время от времени осуждающе озираясь в сторону лавочки. Пост надлежало соблюдать всем.
   Когда рослый сын кузница достал из котомки здоровенный говяжий бок, я буквально пробуравил парня гневным взглядом и, вознеся глаза к небу, прошептал:
   - Чтоб тебя скрючило, рожа ненасытная!
   Со стороны могло показаться, что я, обуреваемый жалостью, воззвал к Светлому Владыке, умоляя Создателя простить грех невежественному юнцу. Сын кузнеца, заметив мою реакцию, поспешно спрятал мясо. Разумеется, временно. Ему хватило совести зайти за поленницу и предаться греху чревоугодия втайне.
   Остальная молодежь, вспомнив, наконец, о начавшемся посте, стала лузгать семечки пореже, сплевывая шелуху сначала в кулак, а уже потом тайком сбрасывая за поленницу. Набежавшие из дома Марфы курицы во главе с рослым петухом возмущенно закудахтали, так и не найдя в ковре шелухи ни одного целого зернышка. Расстроенный таким обращением петух резво побежал в соседний огород. Марфа называла его не иначе, как Блюдун, и не раз грозилась зажарить. Собственный гарем петуха чем-то не удовлетворял, видимо, он, как и многие мужчины, просто не мог размножаться в неволе. На стороне у Блюдуна, надо признать, дела шли превосходно. Дело дошло до того, что соседи зарезали своего петуха, а Марфе начали доплачивать яйцами, чтобы такой героический ходок продолжал здравствовать.
   Чуть поколебавшись - не сорвать ли мне к ужину несколько кисловатых яблок, я решил придерживаться полной строгости. На хлебе и воде благодатнее пост смотрится. Сейчас каноны пуще прежнего блюсти надлежит. Итак, буквально за один день авторитет святой Церкви в Чертовых Куличках (представленный в моём единственно лице) упал до рекордно низкой отметки. Парни и девки, позабыв, что в пост надлежит принимать пищу скорбно, задорно переговаривались, время от времени бросая на меня где сочувственные, а где откровенно злорадные взгляды!
   Проклятая ведьма! Чтоб её черти сожрали! Или кого она там вызывает!?
   Допив воду из кружки, я, взяв лучину, зажег перед окном свечу и начал демонстративно молиться.
   - О, блаженный Светлый Владыка! Спаси нас, грешных!
   Краем глаза я заметил, что лица юношей и девушек чуть помрачнели. Молиться за компанию им определенно не хотелось, но и оставаться дальше лузгать семечки, когда рядом надрывается святой отец, им стало неудобно. Всё-таки остались ещё в людях остатки совести.
   В другие дни молодежь давным-давно сбежала бы: петь песни, обниматься, целоваться, а то и предаваться более серьезным грехам, поближе к нашей меленькой резвой речушке. Но сейчас, когда по лесу бродил упырь, они и без приказа старосты носу дальше крайнего двора не совали. К сожалению, вместо того, чтобы в страхе молиться, сельчане оживленно обсуждали, удастся ли ведьме победить упыря. Хозяин харчевни даже начал принимать ставки, пока не заявилась жена кузнеца и не надавала всем любителям азарта по репе. Не забыла и забрать все деньги, что поставил на победу ведьмы непутевый муж, разумеется, с солидной компенсацией. Харчевник поспешил сменить игру, затеяв старое, как мир, но неизменно пользующееся любовью народа состязание - "кто кого перепьет". Мужикам определенно не повезло. Выиграла всё та же жена кузница, оставив побежденных с позором валяться на грязном полу харчевни. Выигрыш - две золотые монеты, пошёл на новые красные сапоги с блестящими серебряными пряжками. Вот ведь бой-баба! Всё же приятно осознавать, что не только меня за сегодняшний день обставила женщина. Истину говорят! Где черт сам не справится, туда бабу пошлет!
   Благодаря моим усилиям, молодежь начала покидать уютную лавку, решив найти для лузганья семечек более подходящее место.
   Проводив шалопаев завистливым взглядом, я торопливо задернул шторы, закрыл окно и даже затушил свечу. Солнце уже скрылось за горизонтом, и в комнате стало довольно темно. Впрочем, за два года я хорошо изучил доставшийся мне от бывшего священника дом, чтобы ходить наощупь. Бог-Орёл отправился на отдых, значит, и мне, слуге Его, тоже пора на боковую.
   Перейдя комнату, я отодвинул в сторону когда-то красивый зеленый коврик, открыв ход в подпол. Потянув за ржавое стальное кольцо, я отбросил тяжелую дверцу. Укрытые белой тряпкой запасы уже заждались моего визита. Не мешкая, я извлек наружу: бутыль клюквенной настойки, шмат белого, как душа младенца, сала и запасную храмовую курильницу, уже засыпанную смесью ладана и "сорвибашенки" - пахучей травки из местного леса, главным достоинством которой считался отнюдь не запах.
   Вожделенно усмехнувшись, я отнес добычу к столу. Эх! Прости, Господи, невинное прегрешение моё! Сам знаешь. Не согрешишь - не покаешься, а не покаешься - возгордишься! А гордость и самолюбие - первый шаг к черной магии, что среди всех грехов на первом месте стоит. Так говорят пророки!
   Усевшись за стол, я острым ножом порезал сало на маленькие аккуратные кусочки. Открыв бутылку, я налил себе горьковатой настойки по край деревянной кружки. Многовато, конечно. Но любимая стопочка куда-то запропастилась, а искать её впотьмах было лень. К полумерам же я не привык. Оставалось лишь потихоньку от тусклой лучины зажечь курения и провести остаток вечера в блаженном удовольствии.
   Я неторопливо поднес кружку к носу. С наслаждением вдохнул ароматную клюковку и произнес короткую молитву:
   - Провались она в живот! Дай Боже, не последняя!
   Широко открыв рот, я уже приготовился залпом осушить кружку, когда неожиданно раздался громкий стук в дверь.
   - ЭЙ! - послышалось из-за двери. - Есть кто дома?
   Непроизвольно дернув рукой, я расплескал часть настойки. Клюковка мигом пропитала парадную рясу. Проклятье! Теперь ещё и пятна выводить! Что ж за день сегодня такой!?
   Стук в дверь не прекращался, становясь всё требовательнее.
   - Эй! Откройте!
   Интересно, кого ещё принесло на ночь глядя? А, впрочем, не важно!
   - Убирайтесь! - крикнул в ответ я.
   За дверью замешкались.
   - Простите! А здесь живет местный священник?
   - Ты не ошибся, сын мой, - подтвердил я, - теперь давай-ка, проваливай отсюда!
   За дверью на некоторое время воцарилось недоуменное молчание. Я уже решил, что незваный гость уберется восвояси, как вдруг услышал:
   - Святой отец, пустите переночевать одинокого страждущего странника. Путь мой был труден и не близок. Я устал, и у меня закончились припасы.
   Я тоскливо посмотрел на закрытую дверь, вспоминая, как сам добирался в это забытое Богом место. Дарование приюта нуждающимся - одна из главных обязанностей приходского священника. Так меня учили в монастыре. Только вот сало в блюдечко такое белое.... А на дворе самый строгий за год пост.
   - А на улице дождь? - поинтересовался я.
   - Нет, отче.
   - Тогда под кустом переночуешь!
   Некоторое время за дверью переваривали мою фразу.
   - Святой отец, ваш святой долг - давать приют страждущим.
   Вот ведь какой настырный!
   - А ты сирый и убогий сирота, или калека, или молодая несчастная вдовушка? - поинтересовался я.
   - Нет, но....
   - Тогда какой же ты нуждающийся, сын мой? Светлый Владыка даровал тебе руки, ноги, крепкое здоровье и ум. Что тебе ещё надо, то сам и возьми!
   Сильный удар сотряс несчастную дверь, а заодно и половину дома. С потолка на блестящее, сказочно белое сало посыпались грязные опилки. Вот ведь поросенок! Я мигом вспомнил, что в отличие от других монастырей, в Верхнереченском обучали ещё и бою на булавах. Давняя подруга, единственная, которой я ни разу не изменил, лежала под столом. Рука сама собой потянулась к рукояти.
   - Немедленно откройте! - послышался за дверью грозный голос. - Что за нравы?! Не давать приюта благородному воину!
   Я поспешно оставил в покое булаву. Неужели в Чертовы Куличики в поисках славы и подвигов забрел рыцарь? Почему бы и нет!? Всё равно благородные лоботрясы работать не любят и не умеют, зато мечом помахать - сами не свои. Правда, большинство рыцарей предпочитали совершать подвиги поближе к каменным замкам, аренам, турнирам и прекрасным дамам. Но попадались и особо двинутые на голову, давшие обет странствий.
   - Уже иду, сын мой! Во имя Светлого Владыки, чего же ты сразу не сказал, что крыша над головой нужна славному воину? Я уж думал, кто-то из деревни пришёл ко мне за исповедью, добрым советом или пожертвованием, недотерпев до утра.
   Поспешно спрятав сало за печку, я поспешил к двери.
   - Спасибо, святой отец! - поблагодарил гость. - Приветствую тебя и светлый дом твой!
   Я сердито отступил на шаг. Вместо благородного рыцаря на пороге стояла неуклюжая подделка. Ростом и статью воин действительно удался. К тому же волосы у него были длинные и белые, а лицо настолько благородное и честное, что даже захотелось плюнуть. Таким всегда и достаются лучшие красавицы. А мы - рано начавшие лысеть, остаемся с синицами в руке, и то после того, как кучу денег и времени истратим на ухаживания.
   Увы, помимо вдохновенного, буквально с гравюры писанного лица и благородной стати, воину оказалось решительно нечем похвастать. Вместо сверкающих тяжелых лат на незнакомце красовалась невзрачная, местами проржавевшая кольчужка. Длинный двуручный меч, выглядывавший из-за спины, тоже знавал лучшие времена. Фигура оленя на конце поистрепавшейся рукояти щеголяла лишь одним рогом, а корявые ножны явно "пришли в гости" от другого клинка. Сапоги "рыцаря" успели сильно прохудиться. Кожаные штаны выглядели грязными и замусленными. Длинный походный плащ зиял дырами. А из-за спины, вместо высокого и сильного коня, выглядывала пожилая низкорослая кляча, подозреваю, по кличке "Абысдохла".
   Разве что на плечах "рыцаря" висела изящная накидка с расшитым гербом: черный конь, с длинной белой гривой, поднявшийся в прыжке над золотым солнцем. Я напряг память, где-то мне уже доводилось видеть этот символ.
   - Приветствую, святой отец! - улыбнулся воин.
   Протянув руку, он попытался, как бы невзначай, вытолкнуть меня из прохода, но я не торопился сдаваться.
   - Рыцарь, сын мой? - поинтересовался я, недоверчиво изогнув бровь.
   - Клянусь честью! - ответил он. - Меня торжественно посвятил в рыцари сам благородный Этельстан!
   Я удивился ещё больше. Имя храброго дворянина было широко известно в Верхнереченском монастыре. Воитель нередко посещал нас, и даже временами спрашивал обо мне. Что неудивительно. Именно он привёл меня в монастырь. Так, во всяком случае, сказал отец-настоятель. События детства как будто стерлись из моей памяти. В голове смутно застряло ощущение, будто я хотел что-то забыть. Вычеркнуть из своей жизни. Похоже, мне это удалось. Я забыл почти всё.
   - Могу ли я узнать твоё имя, сын мой?
   Незнакомец с силой ударил себя кулаком по груди.
   - Я - рыцарь Джонатан Белоголовский! - торжественно произнес он. - Сын благородного Вильяма князя Белоголовского и барона Южного Заречья!
   Я кивнул, вспомнив, где видел изображение черного коня с белой гривой. Герб рода Белоголовских. Старинная семья, исправно поставляющая Великому Королевству безрассудных рыцарей. В своё время именно они стояли в авангарде завоевания отдаленных западных земель.
   Породнившись с другими родами, Белоголовские заложили основы всего западного рыцарства, долгие годы служившего опорой трона. Правда, в последнее время, когда король внезапно отвернулся от священников, завязав знакомство с магами, авторитет дворян изрядно пошатнулся. Впрочем, не до такой степени, чтобы сын князя разъезжал на дряхлой Абысдохле.
   Внезапно меня осенило! Джонатан не назвал себя "княжичем", из титулов он упомянул только звание - "рыцарь", которое, в принципе, может получить любой отпрыск с каплей дворянской крови. Значит, старшим сыном и наследником обширных княжеских владений мой гость не является. Я задумался. Джонатан сказал, что его отец, помимо всего прочего, владеет каким-то баронством, но и "баронетом" он себя тоже не назвал. Значит, и не второй сын. На что же он претендует, если богатый папаша не потрудился купить отпрыску ни латы, ни коня, ни достойного рыцаря оружия?
   - А как звали твою мать, сын мой? - спросил я.
   Лицо воина на миг болезненно дернулось. Сложив руки на груди, он бодро отрапортовал:
   - Амелия, горничная Белогривого замка, владений князя Вильяма Белоголовского.
   Теперь всё ясно. Бастард. Внебрачный сын, которому знатный отец, подверженный по неизвестным причинам мукам совести, решил даровать свою фамилию. Иначе Джонатан никогда бы не удостоился чести стать рыцарем. К сожалению, судя по хилому снаряжению, на большее знатного князя не хватило. Мог бы хоть коня сыну купить, а то выглядит, как ободранный жизнью наемник.
   Впрочем, я тоже - не дворянин, и "голубой крови" в моих жилах отродясь не водилось. Правда, один раз я, будучи с братьями-послушниками на сельской ярмарке, познакомился с одной из дочерей местного барона; но, во-первых, половым путем благородство не передается, а, во-вторых, воплотить желаемое я так не смог. Девочка стреляла глазками во все стороны, а вот её воспитательница била точно в рыло. Я потом две недели сводил с лица растекшийся фиолетовый синяк. Отец-настоятель отказался потратить волшебный кристалл, заявив, что боль должна послужить мне хорошим уроком.
   В любом случае, мне не пристало держать на пороге рыцаря.
   - Феофан! - представился я. - Входи, сын мой.
   Джонатан вошёл.
   - Значит, ты получил титул, выступив на турнире? - спросил я, закрыв дверь.
   Воин гордо кивнул.
   - Сражаясь в пеших состязаниях? - поинтересовался я.
   Джонатан отрицательно замотал головой.
   - Нет, моя смелая Эльза и тогда, и по сей день несет моё тело в самый очаг битвы.
   Я опешил.
   - Эта кля... кобыла?
   Джонатан чуть смутился, но только чуть.
   - Знаю, святой отец, - сказал он, - на турнире положено разъезжать на коне, но, клянусь честью, Эльза старалась изо всех сил. К тому же требования к кандидатам в рыцари не такие строгие. Отец дал мне сей меч.
   Воин указал пальцем за спину.
   - И латы?
   - Да.
   - Где же они?
   - К сожалению, после того, как меня выбили из седла, латы порядком помялись - произнес он, - клянусь честью, враг подкрался сзади, совершив поступок, недостойный желающего стать рыцарем. Денег на починку мне не хватило, но кузнец согласился поменять латы на кольчугу.
   Я сочувственно покачал головой. Кузнечное дело никогда не числилось среди моих знаний, посему я не знал - годится ли сей кусок ржавчины хотя бы на переплавку? Не удивлюсь, если наглый кузнец всучил Джонатану мусор, который ему было лень выбросить самому.
   - Крайне интересно, сын мой, - сказал я, - пройдем, ты мне всё расскажешь за ужином.
   Придвинув свободный стул, я сделал гостю знак садиться. Пока я ходил за чистой кружкой, Джонатан приставил к печи свой меч и поспешил воспользоваться приглашением. Кольчугу, к моему удивлению, он снимать не стал. Может, от дождя она настолько заржавела, что уже не двигалась?
   - Угощайся, сын мой! - произнес я, протянув гостю ковригу хлеба.
   - Спасибо, святой отец! - поблагодарил он, с жадностью накинувшись на еду.
   Похоже, дела у благородного Джонатана шли совсем неважно. Помучившись немного в сомнениях и вспомнив, что Светлый Владыка велел делиться, я поставил на стол заботливо припрятанное сало. Если на то пошло, я никогда не считал себя по-настоящему праведным слугой Господа, не в пример многим послушникам монастыря, однако насмехаться над голодным человеком не мог.
   Разливая по кружкам настойку, я с интересом наблюдал, как отпрыск благородного князя Белоголовского запихивает в рот наиболее почитаемый на деревне деликатес - бутерброд черного хлеба с салом. К такому всегда хорошо добавить укропчику или другой зелени, но чего нет, того нет. Сам я огородничеством не занимался, просить у соседей уже поздно, а воровать боязно. Вот после третьей-четвертой кружки блаженной клюковки, может, и соберусь.
   - Батюшка! - неожиданно опомнился рыцарь, успев схарчить добрую половину предложенного угощения, - сейчас же пост!
   - Не волнуйся, сын мой. В Чертовых Куличках время течет иначе, - не моргнув глазом, солгал я, - то ли временной дух, то ли ещё какая-то чертовщина, но месяц великого поста здесь, на севере Эрмса, уже истек. Давай лучше выпьем!
   Я придвинул Белоголовскому кружку.
   - Твоё здоровье! - сказал я, приготовившись залпом употребить содержимое своей кружки.
   - Постойте, святой отец! - испуганно произнес рыцарь, - я дал обет воздерживаться от удовольствий, пока не совершу свой первый подвиг.
   Я удивленно моргнул, уставившись на чистое, простодушное и по-детски наивное лицо воина. М-да. Это могло стать проблемой, но разве можно при здоровом госте выпивать одному?
   - А победа на турнире разве не считается? - удивился я.
   - То был не рыцарский турнир, отче, - поспешно начал объяснять Джонатан, - всех соискателей высокого звания разбили на две команды, дабы они сражались друг с другом. Дабы обошлось без смертей, ваши братья - священники, зорко следили за боем, как и Высокий Совет благородных Магистров Королевского Рыцарства. Храбрейшие воины - образцы чести, они наблюдали за каждым новобранцем, а затем выбрали наиболее достойных.
   Лично я турниры никогда не посещал, старый хрыч - отец настоятель - ни разу не счёл меня достойным столь великой чести. А жаль! Целебные молитвы на подобных массовых свалках позволяли хорошо заработать. Разумеется, согласно церковным правилам, лечение светлые братья и монахи возносили бесплатно, но только для того, чтобы не дать незадачливому вояке уйти на тот свет. На синяки, ушибы и даже легкие переломы волшебные кристаллы формально не тратили. Храброму воину полагалось стоически переносить боль. Синяки и шрамы, как известно, только украшают мужчину. Сидящие на трибунах благородные дамы определенно знали в этом толк. Впрочем, не всем благородным и изнеженным дворянчикам нравилось терпеть боль. Так что, ушлому монаху или светлому брату ничего не стоило разжиться "левым пожертвованием".
   - Так тебя же выбрали, сын мой, чем не подвиг?
   Джонатан печально вздохнул.
   - Титул достался мне одним из последних, - сказал он, - ничего удивительного. Меня выбили из седла. Я не смог подняться и продолжить бой. К тому же моя команда проиграла состязание. Я старался изо всех сил, но не смог совершить подвиг. Даже отец, присутствующий на турнире, счёл меня недостаточно подготовленным. Остальные магистры согласились с его мнением, кроме...
   Лицо Джонатана на миг просветлело.
   - Кроме благородного Этельстана. Он лично защитил меня перед судьями и даже внёс за меня поручительство. Тогда я поклялся честью, что не обману ожиданий столько великого рыцаря и буду воздерживаться от всех удовольствий, пока не совершу подвиг!
   Воин решительно отодвинул от себя кружку.
   - А за благородного Этельстана? - поднажал я.
   Джонатан на секунду задумался, а затем решительно замотал головой.
   - Нет, святой отец! Клянусь честью, я пока не достоин поднимать бокал за столь благородного и великого воина.
   Я тоскливо посмотрел на деревянную кружку, коей выпала незаслуженная честь именоваться "бокалом", а затем решил сменить тактику.
   - Сын мой, - начал я, - что велит нам Светлый Владыка?
   Джонатан приосанился.
   - Беречь честь, не бояться врагов, содержать в чистоте тело, душу и совесть, а, главное, не терпеть несправедливости, распространяя свет по бескрайним землям Эадора, - выдал он цитату из старинного рыцарского кодекса.
   Я покровительственно кивнул.
   - А ещё?
   На миг воин задумался, припоминая, но я уже приготовился дать подсказку.
   - Воздерживаться от удовольствий!
   - Верно! - согласился Джонатан.
   - Так что, сын мой, - продолжил я, - мне, как слуге Божьему, тоже надлежит воздерживаться от всяческого греха и удовольствий. Таков образ жизни и великий долг, что я избрал себе.
   Джонатан восхищенно кивнул.
   - Но я пью сей божественный напиток, и знаешь почему?
   - Почему?
   - Потому что это - не удовольствие, - сказал я, - сейчас ночь, на улице холодно, и нам надо согреться. Так к чему сейчас, в темноте, идти в лес и понапрасну рубить деревья, Господом нашим выращенные, когда можно просто выпить по кружечке!
   Джонатан задумчиво почесал лоб.
   - Ну, если вы так говорите, - неуверенно начал он.
   - Сын мой, если ты простудишься и заболеешь, твои подвиги придется отложить!
   Рыцарь решительно поднял кружку.
   - За Бога-Орла! - сказал он.
   Мы церемонно чокнулись и залпом приговорили горькую клюковку. Ради человека ещё можно и по частям, но за Творца пьют только до дна!
   Почему-то в Верхнереченском монастыре братьям запрещали разговаривать во время трапезы. Отец-настоятель говорил, что сие есть грех. Не знаю, сам я не мог похвастаться прочтением всех библиотечных книг, но у кого не спрашивал, все говорили, что про запрет вести беседу за едой нигде не написано. Везде стандартный набор строк о грехе чревоугодия. Лично я связи между сиим прискорбным грехом и застольными разговорами не улавливал, а посему продолжил расспрашивать Джонатана.
   - Значит, сын мой, ты стал рыцарем, дал святой обет чести и отправился в долгое странствие?
   - Всё так, - подтвердил воин.
   - Отец, должно быть, очень тобой гордится.
   На мгновение по лицу Джонатана как будто пробежала черная туча. Упоминание о благородном родителе весьма расстроило воина, но, как и всякий рыцарь, он старательно избегал сплетен.
   - Уверен, что сейчас моих скромных заслуг недостаточно, чтобы порадовать отца, но, клянусь честью, он ещё будет мною гордиться, - торжественно произнес Джонатан.
   Я из вежливости кивнул. Сильно сомневаюсь, что папаша любит своего отпрыска. Жалкая экипировка говорила сама за себя.
   Разливая по второй, я задал Джонатану следующий вопрос:
   - Так неужели, сын мой, - сказал я, - добравшись сюда, на самый край осколка, пройдя столько земель от столицы, ты так и не нашёл достойного применения своему мечу?
   Рыцарь гордо приосанился.
   - Сие не так, - гордо ответил он, - слово чести, от моего клинка уже успели пасть несколько достойных врагов.
   Я недоверчиво вскинул бровь.
   - Значит, сын мой, за тобой уже числится несколько подвигов?
   - Ну..., - неуверенно произнес Джонатан, - я бы не назвал сии поступки подвигами. Защита невинных - всего лишь долг любого рыцаря. Правда, молодой бард, с коим мне довелось тогда пересечься, пообещал сложить песнь в мою честь. Но... Я сердечно попросил его этого не делать.
   Я едва-едва не расплескал настойку. Сказанное Джонатаном звучало как нечто совершенно дикое. Рыцарь, отказавшийся от баллады, всё равно что гоблин, пожертвовавший своё золото бедным сиротам! Возможно, Джонатан просто не хотел рассказывать мне деталей: где, когда, а, главное, от каких задохликов ему пришлось с эдаким мечом защищать невинных. В среде рыцарей хвастовство считалось третьим по тяжести грехом, после трусости и Богохулия (именно в таком порядке, как ни прискорбно). Хотя в чём принципиальная разница между хвастовством и рассказом о подвиге, я лично понять не мог, особенно когда после каждой выпитой кружки число убитых врагов и спасенных дев удваивалось.
   Что касается песни, сложенной любым, даже самым захудалым бардом, то здесь рыцари просто не знали, куда деть своё счастье. Уверен, если бы не благородные вояки, все музыканты Великого Королевства давно бы уже померли с голоду. Творчество творчеством, рифмоплетство рифмоплетством, а все певуны драли глотки только лишь о рыцарях, девах и драконах. О приключениях какого-нибудь зажиточного купца стихи не слагались. Торгаша балладой за живое взять - всё равно, что гнома уговорить кожаные доспехи надеть!
   Джонатан, заметив мой ошалелый взгляд, немного смутился.
   - Мне пришлось защитить от бандита одну небольшую деревушку, - осторожно произнес он.
   - От бандита? Всего одного? - удивился я.
   Одинокому разбойнику здоровенные сельские мужики, вроде нашего кузница, могли и сами кости пересчитать. Иногда, по причине неграмотности, они и богато одетых путешественников к разбойным людишкам причисляли, а то и купчишек мелких. О сборщиках налогах и говорить не приходится, тем без охраны в любую деревню дорога заказана. Мешок на голову, оглоблей сверху и в выгребную яму. Поминай, как звали. Ни стражника, ни, тем паче, судебного дознавателя к яме и на десять шагов подойти не заставишь.
   - Одного! - подтвердил Джонатан, - только, клянусь честью, сему мерзавцу не по воле Светлого Владыки, а по случаю достался титул барона.
   - Так он той деревней и владел? - ахнул я.
   Рыцарь покачал головой.
   - Разве станет разумный владелец зерно, под семена отложенное, забирать и на рынок везти? Клянусь честью, я лишь следовал воле Божьей, решив вызвать бандита на честный бой!
   Я задумчиво постучал пальцами по столу, гадая, так уж ли всё забрал барон? Прожив немного времени среди деревенских и успев застать несколько приездов сборщика налогов, я до сих пор с ужасом вспоминал устраиваемые бабами, а порой и мужиками, истерики. Гул стоял такой, что потом вся деревня оглохшая ходила. Слезы текли в три ручья, в лицо сборщику едва ли не тыкали заранее перемазанными грудными детьми. Всё действо сопровождалась длинными и до ужаса неправдоподобными рассказами о засухах, проливных градах (идущих зачастую одновременно). Когда же усталый и затурканный сборщик уезжал, разумеется, обобрав несчастных людишек до последней рубахи, крестьяне, как ни в чём не бывало, устраивали праздник урожая. Затем следовало самое доходное для любого сельского священника время - свадьбы. Гулял народ на широкую ногу, не жалел для молодых ни меди, ни серебра, а порой и золота.
   Впрочем, по убитому барону я горевать не собирался. Что ни говори, а дворян-самодуров тоже хватает. Случается, какой-нибудь благородный лорд редкость какую-нибудь заполучит, вроде меча волшебного или жеребца черного, так соседи моментом сон теряют, а с ним и остатки разума. Начинают притеснять холопов почем зря. Дайте золота на нового коня, и всё тут. Хоть подохните все, но дайте!
   В истории Джонатана могло быть и так, и эдак, но я сильно сомневался, что незаконнорожденный княжеский отпрыск, деливший мир строго на черное и белое, стал внимательно разбираться в проблеме.
   - Значит, сын мой, ты убил знатного землевладельца и восстановил справедливость, - подвел итог я, - очевидно, местный князь, коему барон приходился вассалом, не разобрался в твоих благородных мотивах.
   Лицо Джонатана залилось краской. Воин едва заметно кивнул.
   - Посему, - продолжил я, - ты решил на время покинуть Великое Королевство, отправившись на север?
   Рыцарь снова кивнул. Усмехнувшись, я потянулся к бутылке.
   - Истинно так, - тяжело признал Джонатан, пока я разливал настойку, - барда, что подбил... ммм... то есть, вдохновил меня на сей подвиг, я попросил не освещать сию историю в песнях. Клянусь честью, я уверен, что поступил правильно, но, ежели числится за мной грех, прошу, простите меня, святой отец.
   - Не переживай, сын мой, - отмахнулся я, - отмолю! Попрошу Светлого Владыку. А сейчас давай выпьем!
   - За что? За искупление?
   - Ну, давай за искупление! Следующую - за знакомство!
   - Только одно мне непонятно, сын мой, - произнес я, когда мы выпили за знакомство, - почему ты, получив титул, не поступил на службу к королю или богатому князю в обмен на доспехи, коня и оружие?
   Джонатан что-то замычал, давясь последним куском сала.
   - Ммм... Служба... Ммм... Конечно... Ммм... Дело достойное, но пожизненное, - ответил рыцарь, - а, помимо обета, передо мной ещё лежит высшая миссия!
   "Уууу! Как всё запущенно, - подумал я, - ещё и высшая миссия. Со старым мечом и верхом на жалкой кляче!". Вслух, разумеется, я ничего не сказал.
   - Я решил стать вольным рыцарем, - сообщил Джонатан, - чтобы в один прекрасный день вернуться и отвоевать наше княжество, вернув честь и земли всему роду Белоголовских!
   Я помотал головой.
   - Отвоевать княжество? - удивился я. - У отца и братьев?!
   Рыцарь вспыхнул.
   - Как Вы могли такое подумать, святой отец! - рявкнул он, яростно стукнув кулаком по столу, в последний момент я едва успел удержать бутыль с клюквой. - Неужели вы не слышали о печальной участи княжества Белоголовского?
   Я напряг память. Нет, ничего такого мне в монастыре слышать не доводилось. Сильное приграничное княжество, в фаворе и у короля, и у Первосвященника.
   - Боюсь, новости доходят до здешних мест не слишком быстро, а порой и не доходят вовсе, - осторожно ответил я, - с тех пор, как орки вытеснили королевских солдат из Чернохолмья, а кентавры закрыли свои степи для чужаков, связь с внешним миром фактически прервалась. Лишь наши восточные соседи - вольные половинчики - время от времени потчуют нас свежими вестями, но и они живут изолированно. А поскольку мелкий народец упорно не желает как оно того подобает чтить Светлого Владыку, больше предпочитая петь да веселиться, то и мне с ними разговаривать не о чем.
   Джонатан тяжело вздохнул.
   - Княжество захвачено гигантами и циклопами, пришедшими с запада! - горестно объяснил воин. - Они напали, когда отец находился в столице, вместе с законным княжичем. Шёл грандиозный турнир. Отец... мммм... то есть, князь Белоголовья пожелал, чтобы его старший сын и наследник получил в бою звание рыцаря. Его мечта сбылась, вот только возвращаться с победой им стало некуда.
   - Сочувствую горю, сын мой, - произнес я, - кто бы мог подумать!? Гиганты и циклопы! Тупые великаны смогли объединиться и совместно напасть. Никогда бы не поверил, если бы не услышал лично от тебя!
   - Спасибо, отче, - произнес Джонатан.
   Похоже, со времени моего отъезда в Чертовы Куличики в мире произошло много интересного. Гиганты считались одними из самых злобных и опасных врагов королевства. По слухам, любой из великанов мог с легкостью поднять и швырнуть на полет стрелы валун, в несколько раз превышающий вес человека. Даже катапульты - чудо современной механики, не могли бросать тяжелые булыжники так далеко. Циклопы ненамного отставали от гигантов в силе и свирепости. Размерами втрое больше взрослого быка, они насмерть затаптывали всех подвернувшихся под руку живых существ. До поры до времени люди с гигантами и циклопами почти не сталкивались. Отдельные битвы, как правило, заканчивались победой организованной армии рыцарей. Сила людей заключалась в согласованности действий большого количества воинов. Великаны же предпочитали жить отдельно друг от друга, обращая в рабство отдельные племена орков, реже гоблинов. Вероятно, в последние годы наступил перелом. Нелюди оказались прижаты к краю осколка, и им стало некуда отступать. К тому же, люди практически истребили почти всех западных орков, лишив великанов рабов. Очевидно, впервые в истории циклопы и гиганты решили объединиться, найдя себе новых работников и... корм! Итогом стало несчастное Белоголовье. Воистину, ужасная участь постигла его жителей. Видимо, из-за смут при дворе и ссоры короля с Первосвященником люди не смогли организовать совместный поход и отбить княжество. Вероятно, Ковен Магов, приблизившийся к престолу, опасается объединения рыцарей в единую армию. Кто поручится, что собравшееся войско двинется именно в Белоголовское княжество, а не в столицу - сжигать еретиков? Семье Джонатана можно только посочувствовать.
   - По счастью, отец забрал на турнир свою казну. Мой бра... В смысле, наследник, - продолжил Джонатан, - нанял отряд наемников и попытался отбить родные земли, но...
   - Все погибли? - спросил я, ничуть не сомневаясь в ответе.
   Джонатан горестно кивнул.
   - Король и Первосвященник выразили сочувствие и обещали помочь, но пока дело не движется. Отец написал письма знакомым князьям, попытавшись собрать рыцарей.
   - Тоже не получилось?
   - Да, - подтвердил Джонатан, - странно, но встрече дворян как будто мешает непреодолимая сила. Все западные княжества постигли напасти. У одних нежить из могил восстаёт, у других прямо посреди крестьянского поля портал в Хаос появился. Варвары на юге нежданно-негаданно зашевелились. Где-то потоп, где-то засуха!
   Я недоверчиво покачал головой. М-да! Разложилось дворянство, разложилось! Привыкли по замкам своим сидеть да сыночков на турнирах в рыцари посвящать. Пару шишек себе набьют, удаль благородной крови холопам покажут - и титул в кармане; если что, монахи и светлые братья молитвами на ноги поставят. А на циклопов и гигантов идти, значит, никто не хочет, вот и придумывают отговорки! Кто слово князя под сомнение поставит?
   Подумав, я ничего не сказал Джонатану. Если ему так легче, то пускай верит в благородство братьев-рыцарей!
   Я заново наполнил клюковкой наши кружки.
   - За твоего погибшего брата! - сказал я.
   Рыцарь сомнительно повертел кружку. Видимо, не знал, правильно ли будет ему - незаконнорожденному недоразумению, требовать родства от настоящего кровного княжича. Я пожал плечами.
   - Смерть всех уравнивает, сын мой, - сказал я.
   Кивнув, Джонатан осушил кружку. Допив свою, я обнаружил, что на столе не осталось закуски. Покряхтев, я встал из-за стола и направился к печке. На третьем шаге комната перед глазами внезапно закружилась, а ноги стали заплетаться. Покачнувшись, я выставил руку и, по счастью, нащупал стену. Ого! А клюковка оказалась крепче, чем я думал. Взяв стену за ориентир, я, цепляясь рукой за бревна, двинулся вперед. С опорой передвигаться стало легче. Без осложнений я добрался до заветного угла и вернулся к столу с деревянным чаном.
   - Угощайся, сын мой! - сказал я, поставив добычу на стол.
   Квашеная капуста - мировой закусон! На стол поставить не стыдно, съедят - не жалко! Как вскоре выяснилось, отпрыски княжьих кровей тоже с удовольствием употребляют под клюковку сие незатейливое блюдо.
   Благостно откинувшись на спинку стула, я подумал - не зажечь ли мне курения, но проклятое огниво куда-то успело запропаститься. Разумеется, искать его было лень. Решив, что и так всё хорошо, я заново наполнил наши с Джонатаном кружки.
   - И где сейчас живет твой отец? - спросил я.
   - У князя Белоголовского остался небольшой земельный надел в трех днях пути к югу от столицы, в княжестве Трилужском. Его благородный правитель любезно разрешил вернуться в старый дом и даже отказался брать с него подать!
   Джонатан тяжело вздохнул. Отношения с отцом у него явно сложились непростые, но воин прекрасно понимал, какое князь Белоголовский испытал унижение. Превратиться из богатейшего и могущественного землевладельца Великого Королевства в обычного захудалого барона. Хотя... если на то пошло, то любой простолюдин, включая меня, не задумываясь, поменялся бы с ним местами, но, как известно, человек никогда не бывает доволен. Такова наша природа, заложенная Светлым Владыкой, или, что вероятней, подброшенная Хаосом, когда Бог-Орёл на миг отвлекся от процесса творения. Готов биться об заклад, что сейчас князь Белоголовский, растянувшись на мягкой перине, в окружении слуг и охранников, пил доброе вино, заедал его жареным поросенком и считал себя самым несчастным человеком на свете. Куда несчастнее вдовы дровосека или съеденных гигантами и циклопами жителей захваченного княжества. И бедолага Джонатан наверняка ему сочувствовал, поклявшись вернуть былое величие отцу, коему он был обязан только тем, что дворянин любил погуливать от жены с горничными.
   - Вот, значит, в чём истинная цель твоих поисков? - сказал я. - Планируешь когда-нибудь вернуться в Белоголовье, сын мой?
   - Верно, отче! - ответил Джонатан. - Клянусь честью, я буду странствовать по свету и совершать подвиги, пока Светлый Владыка не закалит в боях мои тело и дух.
   Немного подумав, рыцарь нехотя продолжил.
   - К тому же, чтобы отбить отчий дом, мне следует собрать дружину...
   - А на неё нужны деньги, не так ли?
   - Вы всё понимаете, отче! - ответил Джонатан.
   Кивнув, я снова потянулся к бутылке с клюковкой. Крепковата, слов нет, но пошла за милую душу. Вот что значит натуральная деревенская перегонка, не то, что городские алхимики - намешают всякой дряни, утром не голова, а церковный колокол!
   - А князь Белоголовский почему тебе больше денег не выделил? Если дружину содержать баронский надел не дозволяет, то боевого коня, доспехи и оруженосца - вполне!
   Джонатан замялся. Сплетничать ему явно не хотелось, но сплетня священнику испокон веков называлась исповедью. К тому же клюковка уже сделала своё дело, развязав язык скромняге рыцарю.
   - Мммм... Боюсь, мои отношения с князем Белоголовским испортились за последнее время. Поначалу отец благоволил мне. Признал за своего сына. Учил ездить и фехтовать. Но... Ещё до моего турнира он взял в жены шестую дочь князя Трилужского. Клянусь честью, недостойно истинного рыцаря плохо отзываться о любой женщине, тем более, мачехе, но эта су... су..., - Джонатан видимым усилием воли согнал с языка преподносимое клюковкой слово, - эта су... сударыня прибрала к рукам не только сердце князя, но и всю казну! По её словам, денег, вывезенных из Белоголовья, и скромных доходов надела хватит только на содержание ребенка, что она носит под сердцем!
   Подняв кружки, мы церемонно чокнулись и выпили. Непонятно, правда, за что. Видимо, за здоровье будущего княжича. Всегда оставалось надежда, что беспорядки в Великом Королевстве прекратятся, и рыцари всё-таки смогут собраться и выбить гигантов из Белоголовья. Тогда незаконнорожденный бастард станет помехой для юного наследника. Очевидно, новая жена князя немало поспособствовала тому, чтобы Джонатан окончательно рассорился с отцом и отправился искать славу в самые опасные места Эрмса. Не удивлюсь, что дамочка ему уже и поминальную службу заказала!
   - Эх, сын мой! - сказал я. - Все бабы - сударыни!
   - Правда? - удивился рыцарь.
   - Конечно! Неужто служитель Владыки Светлого тебе врать будет!? - уверенно провозгласил я. - Все сударыни! Без исключения!
   Настойки в бутылке оставалось как раз на проповедь. Капусты тоже хватало.
   - Их - баб, Светлый Владыка в помощь человеку создал! - продолжил я, разливая клюковку. - Чтобы за детьми смотрели, в доме порядок поддерживали, дабы муж праведный мог служению Творцу жизнь посвятить! А что на деле выходит? Вместо помощи да утешения вертят нами, грешными, как хотят!
   Джонатан несогласно хмыкнул, но меня уже понесло:
   - До чего додумались! Тряпок и побрякушек им уже мало, власти, дескать, подавай! Ей бы - дуре, детей рожать, мужа любить, на кухне пол мести да кашу варить, а она магию учить взялась! Тьфу! Ересь!
   Быстро подняв кружку и чокнувшись с Джонатаном, я запрокинул голову и начал заливать горе клюковкой.
   - Магию? - непонимающе спросил рыцарь. - Кто? Мачеха?
   Вот олух царя небесного!
   - Да не она! Но су... су... сущность-то та же! - ответил я, замотав головой. - А насчет магии, есть тут одна рыжая! Виданное ли дело! По найму монстров истребляет! Староста - дурак, ей за работу сто золотых монет выплатить обещал! Ему бы своих баб дома построить, девок незамужних с рук добрым молодцам сбыть, а он ведьму слушает! ЕееЫыыы! Еретик ещё один выискался! Истинно тебе говорю, сын мой! Двух господ не бывает! Тут или бабе служить, или Всевышнему!
   - Нанял убить монстра? - осторожно перебил меня рыцарь.
   - Да! Представляешь!? Я ещё понимаю, если девка грамоте выучится, и то непонятно - зачем? Корове недоеной книги читать? Но, да сие ладно, я ещё могу понять. У колдунов же - еретиков проклятых, от волшебства их смрадного, видать, совсем крыша поехала! Начали девку не просто порче да наговорам от безбрачья учить, а полноценной магии! В школу Ковена Магов приняли, грамоту о... этой... мать его, прости Господи, слово чудное, о кфвалыфикации дали, во! И эта су... су... сударыня, Господи прости, мне взялась паству растлевать. Крестьянок в грех гаданий вгоняет, руны Богомерзкие им раскладывает, теперь берется упыря испепелить. А народ-то, народ! Бабе, чернокнижием осрамленной, власть доверил! Ставки охульники делают, порешит ли ведьма упыря!? Про грехи свои напрочь забыли! Тьмы в душе не видят! Им теперь боя ведьмы с упырем подавай! Господи прости!
   - Упырем?! - глаза Джонатана заблестели, как у кота, увидевшего сметану.
   Тоскливо отмахнувшись, я злобно зачавкал капустой. Настойки в бутылке осталось совсем чуть-чуть.
   - По последней, сын мой? - предложил я.
   - Конечно-конечно, - согласился рыцарь, - Вы, святой отец, про упыря расскажите! С каких пор отродье черное безвинных жителей....
   Джонатан задумался, забыв, видимо, подходящее пафосное слово из рыцарского лексикона.
   - Покоя и жизни лишает! - продолжил он.
   О! Господи! Ну, какой же я лопух! На кузнеце - дубине стоеросовой, зациклился, когда у самого в гостях рыцарь сидит. Не Бог весть какой, конечно, но на безрыбье и рак рыба! Всё же титул-то ему за что-то дали, и мужем благородным нарекли!
   И ТУТ Я ВСПОМНИЛ! Убивать упыря дворянчику и не надо будет, лишь бы спину прикрыл, на случай, если рядом с упырем нежить послабее ошивается. А против упыря в монастыре нам отец-настоятель рассказал про средство древнее, надежнее меча и сильнее магии!!! На счастье, я в тот день отца-настоятеля даже слушал. Вот наука священная, сила Божья, мне и пригодится!
   Залпом выпив остатки клюквы, я оценивающим взором посмотрел на рыцаря. Вернее, попытался. Лицо Джонатана вдруг стало каким-то расплывчатым и начало двоиться.
   Ладно, воин как воин! С клюковкой потянет! Меч есть, и ладно!
   - Так что насчет мертвяка, святой отец? - нетерпеливо спросил Джонатан.
   - Злобное тьмы порождение убило сегодня утром двух невинных селян!
   - Где? - воскликнул рыцарь, рука его уже потянулась к стоявшему у стены мечу. К сожалению, оружие находилось несколько дальше, чем показалось воину. Не дотянувшись буквально с ладонь, Джонатан упал со стула и развалился на полу.
   - Недалеко отсюда есть развалины старой церкви, - сообщил я, - никто из селян толком не может рассказать их историю. По слухам, когда-то здесь стоял скит святого отшельника. Позднее рядом с ним начали селиться желающие благословения люди. Именно они вместе с отшельником выстроили старую, ныне заброшенную, церковь и собрали для неё много замечательных рукописных образов. Подобные иконы могли бы украсить даже столичный храм, если их, конечно, отреставрировать.
   Джонатан начал медленно подниматься. Видимо, клюковка сбила ему меткий глаз или ослабила твердую рыцарскую руку, или, самое вероятное, произошло и то, и другое. За краешек стола Джонатан сумел ухватиться лишь с третьей попытки. Стол, разумеется, тут же поднялся на дыбы. По счастью, в последний момент я успел завалиться на него всей массой, случайно оказавшись лицом в кадке с капустой.
   - Ммм... Ммм... Хрум-Хрум..., - продолжил рассказ я.
   - Чего Вы говорите, святой отец? - спросил Джонатан.
   Встав на четвереньки, рыцарь пополз к своему бравому мечу. Правда, в последний момент он благоразумно сменил направление и двинулся к ближайшей лавке.
   - Потом в Чертовы Кулички пришла армия короля, присоединив деревню и весь окрестный лес к Великому Королевству. Местные, в общем-то, почти и не возражали. Солдаты построили собственную церковь, правда, полковой капеллан приказал в скорости долго жить. За воинами потянулись переселенцы. Отшельник сперва отнекивался, но позднее согласился стать местным священником. На сходе было решено перевезти иконы в новую церковь, старую все покинули, перебравшись в деревню. Спустя несколько лет старый отшельник умер, и Отцы Церкви направили в местный приход меня. Я, как ты сам убедился, сын мой, всеми силами стараюсь блюсти высокие моральные принципы, установленные предшественником. О том, что развалины старой церкви могут представлять опасность, до сегодняшнего дня никто и подумать не мог!
   Странно! Голос мой оставался по-прежнему внятным и твердым. Видимо, сказывался опыт частых проповедей, а вот лицо из капусты я вытащить решительно не мог. Голова вдруг стала очень тяжелой. Даже упершись руками в стол, я не смог приподняться. Джонатан тем временем пытался взобраться на лавку. К сожалению, в его состоянии низенькая лежанка превратилась в почти недосягаемую высоту. Впрочем, рыцарь на то и рыцарь, чтобы совершать подвиги! Неимоверными усилиями Джонатану удалось взобраться и улечься на лавку, словно на красну девицу, животом вниз.
   - Сейчас пойдем убивать темную тварь! - сказал воин, свесив руки на пол, - только вот отдохнем чуть-чуть!
   Вдохновленный подвигом рыцаря, я сумел-таки выбраться из кадки с капустой и даже поднялся.
   - Конечно, сын мой, - произнес я и, пошатываясь, направился к печке. Хм... И как мне на неё залезть? М-да, согрелись мы с Джонатаном знатно.
   Удивительно, но мне удалось даже превзойти славного рыцаря и с первого раза забраться на печь. Всё-таки хорошо, что воин пришел, если бы я взялся приговаривать настойку один....
   - Откровенно говоря, святой отец, - подал голос Джонатан, - я ещё никогда не бился с упырем. Да и с любым мертвяком!
   - Не волнуйся, сын мой, - утешил воина я, - в монастыре меня научили средству верному! Надежному! Упыря легче легкого упокоим. Главное - найти его!
   - Всё равно, - отозвался Джонатан, - стыдно признаться, но я немного бою... ээээ... опасаюсь подвести людей! Что, если не удастся нам упыря одолеть? Что крестьяне бедные подумают?
   - Думаешь, ведьма лучше справится? - поинтересовался я.
   Рыцарь попытался гневно подскочить, но, решив не искушать судьбу новым подъемом на лавку, ограничился сердитым сопением.
   - Конечно, нет! - отрезал он. - Ведьма... Она... Она... Не знаю за что, но она поплатится! Мы не дадим ей присвоить всю славу!
   "И сто золотых в придачу", - подумал я.
   - От Ковена Магов совсем житься не стало, - пожаловался Джонатан, - ходят колдуны по деревням и у честных людей деньги отбирают. Монстров всяких за плату истребляют, не за честь или подвиги, а за звонкую монету! Сие же неправильно, правда, святой отец?
   - Конечно, - отозвался я, поудобнее устраиваясь на печке, - рыцарю славному добро вокруг себя творить надлежит. Увидит еретика или иную тварь богомерзкую, пущай тут же во славу Светлого Владыки истребит. А честный селянин на добро ответит добром. Добровольно поможет рыцарю, чем сможет. Затем вместе они в церковь отправятся и жертву Творцу вознесут. Так сразу на три добрых дела в Эадоре больше будет, а ежели заранее деньги требовать, и зло не от чистого сердца, а по работе истреблять, то сие уже не добро, а рынок! А рынок - он везде рынок, как на него ни смотри! Кто и с каким намерением на рынок ни пришел, уйдет в сердце не с благом, а с алчностью! Понимаешь, сын мой? Думать люди начинают, подсчитывать! Что выгодно, что не выгодно. Тот, кто рынком одним живет, не о добре думает, а о кошельке своем. Если выгоды нет, то и со стула не встанет. Выгодно ли со злом бороться, или не выгодно, а необходимо! Иначе зла не станет меньше! Оно будет лишь плодить смертные грехи, главным из которых будет алчность. Нет! Сначала, конечно, ересь. А затем точно - алчность! Понимаешь, сын мой?
   - Хр-хр-хр хр-хр-хр, - послышалось со стороны лавки.
   - Да? - слегка расстроился я. - Ну, ладно. Спи! Набирайся сил! Даже со средством верным, трудная работа предстоит. Ничего! Ничего! Мы ещё покажем этой су... су... сударыне Глиронде! Эх... И где я только мог о ней раньше слышать?
  
  

***

   Отпевание прошло спокойно. Правда, с утра меня разбудил громкий противный стук в дверь, отдававший в голову, словно удары колокола. Приволоклась безутешная вдова. Её-то я и отрядил найти чего-нибудь опохмелиться, сказав, что ночью ко мне явился странствующий рыцарь, и мы всю ночь читали псалмы, прося благословенья Божьего. Во рту так пересохло, что захотелось пить. Беспокоить среди ночи честных крестьян мы не стали, а воды, как назло, в доме не оказалось. Только настойка, отсюда и перегар изо рта. Вдова, если и не поверила, виду не показала, сбегала до корчмы и принесла холодненького эля, после пары кружек которого мы с Джонатанам вернулись к жизни. Рыцарь даже схватился за меч, решив сей же час направиться на поиски упыря, но я его остудил, сообщив, что мне нужно время на подготовку. Рыцарь сильно беспокоился, что ведьма может нас опередить. Впрочем, насколько я знал, вчерашнюю ночь Глиронда провела в деревне. За дополнительную плату староста убедил безбожную ведьму погостить у себя в доме. Похоже, он боялся ночного нападения упыря, ведь, по легенде, нежить вставала из могил именно после захода солнца. Днём милостивый Светлый Владыка сжигал оживших мертвяков своими лучами. Легенда красивая, но, как показала практика, неверная.
   К сожалению, с рассветом ведьма отправилась в путь. При всём желании мы уже не поспевали к развалинам первыми, значит, и торопиться не имело смысла. Оставалось лишь надеяться, что либо Глиронда заблудится, либо упырь разорвет самоуверенную магичку на части. Нам же следовало не бросаться в бой очертя голову, а надлежащим образом собраться.
   Быстро проведя отпевание и отказавшись посетить поминки (народ аж ахнул, люди искреннее обеспокоились: "не прокляла ли наглая ведьма нашего батюшку?"), я отправился в церковь, пригласив на исповедь Любавушку - внучку зловредной любительницы гаданий.
   - Итак, дочь моя, - наставительно начал я, заперев девушку в исповедальне, - желаешь ли ты в грехе покаяться?
   - В каком грехе, батюшка? - ласково переспросила хитрая девица.
   Я внимательно оглядел Любавочку. Хороша! Ничего не скажешь! Высокая, статная. Вот не понимаю я городских мужиков, взявших моду на худосочных баб. Морят своих жён голодом, а потом удивляются, почему те такие злые. Уж не знаю, как остальные, но я любил, когда действительно есть за что подержать! И сзади, и спереди у Любавушки придраться было не к чему. Не став изводить себя голодовкой, девка щеголяла и сверху, и снизу богатыми достоинствами, а проглядывавший в складках платья мягкий животик гармонично вписывался в её фигуру. Округлое лицо девушки смотрелось необычайно мило. Пышные розовые губки, тонкая шея, румяные щечки, немного задорных веснушек. Большие зеленые глаза светились озорной хитринкой. Длинные, заброшенные на плечи русые косы спускались почти до стройных белых ножек, аппетитно выглядывавших из-под юбки. Ммм... диво, как хороша! И почему я раньше не обращал на неё внимания? Совсем замотался в делах праведных, всё о состоянии церкви да о вере паствы думал, про себя, родного, забыл. В монастыре за мной такого не водилось.
   - О грехах своих тебе лучше меня должно быть известно.
   Любавушка стрельнула глазками и выпрямила осанку.
   - Не понимаю. О чём вы толкуете, отче, - сказала она.
   Девушка намеренно оттянула вниз юбку, изобразив скромность. Дескать, честная я прихожанка, о каких таких грехах мне, дурочке сельской, помышлять? Но озорные глаза выдали её с головой.
   - Ну, начни с того, как ведьма в ваш дом попала, дабы тебе завидного жениха нагадать, - сказал я.
   Любавушка надула губки.
   - Это не я, а бабушка.
   - Ябедничать тоже грех!
   - А правду говорить?
   - Не грех, - уступил я, - но, положим, у бабки твоей основания гадать имелись. Раз она решила лучшего ухажера в мужья выбирать, стало быть, не один хахаль за тобой хаживал. А разве не грех одновременно двум парням глазки строить?
   Девушка насупилась, обдернув юбку ещё ниже. Оно и правильно, во время исповеди слуге Божьему на ноги бабские любоваться не пристало. Я твердо посмотрел девушке в глаза, та засмущалась и отвела взор. Закрытый верх тугого платья не закрывал, а подчеркивал достоинства Любавочки. На таких подушках я бы с удовольствием покемарил часок-другой, а лучше бы и не покемарил!
   - Подумаешь, строила! - обиженно произнесла девушка, не поднимая глаз, - сначала один несколько раз до дома проводил, затем другой, я и не просила!
   - Конечно, не просила, но и не отказалась.
   - Ну, а чего плохого-то?
   - А когда два ухажера кости друг дружке из-за тебя пересчитывать начнут, тоже скажешь, что ни при чем?
   - Мужики, они без выпивки да драки не могут. Не из-за девушки подерутся, так еще какой повод найдут!
   - Ну, сие вилами на воде писано, а ответственность за ближнего должна быть. Светлый Владыка одну жену и одного мужа выбирать повелел. Закон Божий тверд! Чтим мы завет сей, хотя благодаря оному, до сих пор южных варваров в истинную веру обратить не можем. Привыкли дикари держать в доме по дюжине жен, а раз поделить их между собой по справедливости не могут, то за топоры и хватаются. Варвары! Но мужики-то по природе везде одинаковы. С двумя ухажерами одновременно любезничать будешь, помяни моё слово, они не только с кулаками, с ножами друг на друга бросятся! Вот если один умрет, а второй себя грехом убийства запятнает, тоже скажешь, будто не виновата? Люди, может, и не осудят, но Творец-то с неба всё видит!
   Девица начала старательно накручивать косу на левую ручку. Я поднажал.
   - Нехорошо, дочь моя.
   - Простите, святой отец, - робко сказала осунувшаяся Любавушка.
   Я покровительственно кивнул.
   - А бабка твоя места себе не находит. Жениха тебе выбирает. Ведьму - стерву безбожную, в дом к себе пригласила. Ворожбой да презренными рунами гадательными стены крова своего осквернила. Тоже ведь не о себе, а о тебе думала! Видишь, сколько грехов уже совершилось, а сколько ещё может совершиться, и всё из-за легкомыслия твоего.
   Любавочка совсем поникла.
   - Простите, святой отец!
   На белое платье девушки упало несколько слезинок.
   - Полно-полно, дочь моя, - сказал я, только ещё женского рева мне тут не хватало, - вижу, что по глупости своей, а не со зла в грех впала. Значит, дело поправимое. Господь тебя простит. Я отмолю, а ты свечечку возьми, да святому Родиану поставь, он тоже за тебя словечко перед Светлым Владыкой замолвит!
   - Спасибо, отче! - обрадовалась девица.
   - Главное, что ты раскаялась, - произнес я, а затем решил перейти к главному вопросу, - только скажи, дочь моя, соблюла ли ты честь свою девичью? Не порочным ли цветком к мужу на ложе пойдешь?
   Гневно тряхнув косами, Любавушки уперла руки в бока.
   - Конечно, сохранила! - уж слишком сердито произнесла она. - За кого вы меня принимаете, святой отец!?
   Девушка поднялась со стула, намереваясь обиженно уйти.
   - Не серчай, дочь моя, - миролюбиво произнес я, - дело важное у меня, посему и спрашиваю. Если грешна - покайся, отмолю. А лгать в Божьем Храме не пристало!
   Любавушка обратила на меня сердитые очи, но села обратно на стул.
   - Пред Светлым Владыкой клянусь, не было ещё у меня никого! - сказала она. - Я честь свою девичью храню, и мужу законному отдаться намерена!
   - Вот и отлично! - сказал я. - Сейчас дочь моя, подожди немного!
   Приподняв рясу, я запустил руки в штаны, начав искать необходимое. У девицы глаза на лоб полезли.
   - Что вы делаете, отче? - испуганно спросила она. - Да ещё в церкви!
   - В церкви и пристало каяться, да слезы девичьи проливать! - наставительно произнес я.
   - Каяться? - девушка вжалась в стул.
   - Ага, на вот! - сказал я.
   Вытащив из штанов руку, я протянул девушке маленькую стеклянную бутылочку с деревянной пробкой.
   - Поплачь в неё!
   - Поплакать?!
   - Да.
   - А зачем? - удивилась девица.
   Решив не кривить душой, я честно признался.
   - Слезы девичьи великую силу против упыря имеют!
   - Против упыря?! - глаза девушки расширились от испуга.
   Я кивнул.
   - Наш староста - мужик вроде и умный, но ведьме, да недостойно имя её в сих стенах упоминания, верит больше, чем силе чистой, божественной! Красивы чары колдунов, волнуют они умы. Слаб человек, на зрелища падок. Покажи ему молнию с ясного неба или шар огненный, или ещё какие чары богомерзкие, тут же про всё забудет и еретикам в ноги упадет. Грех это! Истинная сила, она в Светлом Владыке. Разве может хоть один колдун проклятый светилом небесным стать и всю землю обогреть? Не может! Не может и жизнь он сотворить, только мертвяка создать, да голема безжизненного собрать! А все потому, что взалкали! На себя маги надеются, а в Творца не верят. Потому магия их за показухой непотребной слабость свою прячет. А истинная сила в Светлом Владыке, и в созданиях его непорочных.
   - Во мне? - ахнула девочка.
   - В душе чистой, - ответил я, - а слезы - они от сердца самого идут. Стало быть, от души.
   Любавушка неуверенно взяла бутылочку.
   - А точно слезы против упыря помогут? - спросила она.
   - Конечно, помогут! Ведь ты дева чистая, непорочная. В церкви, месте Божьем, мне поклялась, уста твои лишь истину говорят! Не так ли?
   Я особо подчеркнул последние слова, давая девке ещё одну возможность одуматься и сознаться. Честное слово, если бы она сейчас сказала, что согрешила, я бы её, не колеблясь, простил и отправил на все четыре стороны. Даже без пожертвования. Если Любавушка меня обманет, то упырь, вместо того, чтобы сгореть в лучах света, не оставит от меня и мокрого места. Буквально! Может, даже и костей не оставит, всего сожрет!
  
  

***

  
   Клятва клятвой, а подстраховаться никогда не повредит, тем более, когда речь идёт о собственной жизни. Оставив Любавушку, я до полудня успел посетить Вирну, Доротею, Лизу, Нору и Клавдию. Все они, разумеется, поклялись мне в непорочной чистоте. Их словам у меня был хоть какой-то резон верить. Свечку я, естественно, никому не держал, но относительно надежный источник сведений у меня имелся. Дело в том, что когда лавку рядом с моим домом не занимала молодежь, на ней устраивались вездесущие бабки. Занятие они себе находили одно - днями напролет тренировать язык, пересказывая сплетни. Стоило кому-нибудь из жителей деревни пройти мимо, как старухи мило улыбались, желали доброго здоровьечка, а затем, когда прохожий удалялся шагов на десять, тут же начинали рассказывать всю его подноготную. Кто, с кем, когда и на какой сеновал захаживал. Конечно, слушать бабкины сказки - удовольствие сомнительное, но глухие тетери шепотом говорили настолько громко, что мне из дома всё было слышно. Откровенно говоря, бабок я ценил, считай, своя собственная бесплатная агентура по поиску и выявлению грехов. Известно, что прихожане не всегда торопились идти каяться и опускать в ящик пожертвования. Грехи они предпочитали накапливать, чтобы по пустякам лишний раз батюшку не беспокоить и деньги платить, так сказать, оптом. Единственная проблема: совершая новые грехи, прихожане порой забывали старые, которые, естественно, оставались не отмоленными. Двойной вред выходил. И в душе прихожанина чернота оставалась (небеса, они ведь ничего не забывают), и ящик для пожертвований монет недополучал. В общем, хоть сплетни о ближнем своём по деревне разносить - дело тоже не Богоугодное, его я терпел, как меньшее зло.
   Вирна, Доротея, Лиза, Нора и Клавдия были единственными молодыми девами на селе, для которых у бабок не нашлось "ласковых слов" больше рядового набора о том, что мы-"праведницы" в своё время так не одевались, громко не смеялись, мать слушались, и, вообще, скромницами были, а парня молодого не то что поцеловать - смотреть на него боялись. Помимо этого, больше за девушками ничего не числилось. На сеновале родня или случайные прохожие их ни с кем не ловили. Конечно, не ловили - не значит, что ещё ничего и не было. Может, девки своих хахалей просто лучше прятали, или место потайное нашли. Поэтому я не поленился и обошёл всех девушек, собрав слезы в шесть разных бутылочек. По словам отца-настоятеля, уже одна чистая капля должна обратить упыря в горстку пепла. Так что шансы у меня беспроигрышные. Должна же в Чертовых Куличках найтись хоть одна непорочная дева. Нравственность в деревне я блюду!
   После полудня мы с Джонатаном выступили в священный поход против упыря. Рыцарь так беспокоился, что ведьма может нас опередить, что едва-едва не ушёл без меня. По счастью, где находятся развалины, Джонатан не знал, и ему потребовался проводник.
   Абысдохлу пришлось взять с собой. Сперва Джонатан поинтересовался у меня, у кого из добрых прихожан можно оставить на сохранение благородную Элизабет и носимую ею поклажу. Рыцарь хотел передать несчастную кобылу в руки доброго человека, на тот случай, если мы не вернемся. Не став разрушать веру воина в честных крестьян, которые скорее отрежут себе руку, чем позарятся на чужое добро, я посоветовал взять кобылу с собой. На самом деле было удивительно, что ночью из седельных мешков Белоголовского ничего не пропало. Вдобавок, если мы действительно не вернемся из развалин (о чём думать не хотелось), "добрая" душа тут же сведет кобылу к местному живодеру, между прочим, моему самому щедрому прихожанину. За все годы существования деревни крестьяне усилено расчищали лес, но больших полей, для обработки которых нужна тяговая скотина, так и не заимели. Народ больше жил, разводя птиц да кроликов. В итоге, я сказал Джонатану, что Абысдохле, как и всякому рыцарскому скакуну, наверняка захочется умереть в бою вместе со своим господином. Подумав, Джонатан решил, что и впрямь не учел чувств кобылы, и честно попросил у неё прощенья.
   Усевшись верхом на Абысдохлу, рыцарь звонко хлопнул лошадь по крупу, вздернул поводья и скомандовал:
   - Но-о-о, Элизабет! Но-о... Не отставайте, святой отец!
   Неспешным шагом вразвалочку я быстро обогнал едва-едва переставлявшую ноги кобылу. И как только Джонатан сумел добраться до самого края Эрмса верхом на мечте хромого волка? Оставалось надеяться, что Глиронда заплутает в лесу или, ещё лучше, встретится по пути с медведем.
   По счастью, наш путь до развалин прошёл спокойно. Высокие, источающие смолу сосны почти заслонили своими пышными верхушками солнце, но рыцарю, верхом на кобыле, почти не мешали. Нижние ветки деревьев давно опали, оставив после себя множество острых сучков. Лишенные яркого солнечного цвета маленькие кусты почти не мешали нашему продвижению.
   Выходя из деревни, я не без злорадства услышал от бабок, какую дорогу ведьме указал староста. Он, то ли из злого умысла (за чрезмерную плату), то ли просто не подумавши, посоветовал Глиронде идти по тропинке вдоль ручья. Хы! Прямо через густые заросли репейника. Лично я избрал другой, более длинный путь, сквозь крапиву. Тоже, конечно, неприятно, но через одежду, а тем паче через доспехи - не смертельно. По своему же опыту я знал, как хорошо репейник вцепляется в рясу! Роскошная мантия ведьмы сшита из той же ткани. Старосте-то всё равно, у него штаны кожаные, вдобавок, если что - жена дома есть, и дочери. Они и повыдирают. Бабе мужику своему услужить - только радость, которую они, к сожалению, не всегда понимают. Но староста, надо отдать должное, своим спуску не давал.
   При минимальном везении, у нас были все шансы опередить ведьму. Если еретичка не просто запутается в репейнике, а, вдобавок рассвирепеет и начнет швырять в заросли огненные шары, то придет к развалинам не только позже, но и без кристаллов!
   До старой церкви мы добрались без происшествий. С двумя короткими перевалами, наш путь занял несколько часов. Добрались бы и раньше, если бы не пришлось приноравливаться к вялым шагам "рыцарской лошади". Удивительно, но пробегающие средь зарослей лесные волки не сочли Абысдохлу легкой и вкусной добычей. То ли испугались меча Джонатана, то ли просто побрезговали несчастной кобылой, посчитав её больной и несъедобной.
   - Вот они - развалины жуткие! Безмолвные, - произнес Джонатан, очевидно припомнив, слова из какой-нибудь рыцарской баллады, - ужасное зло нашло здесь своё пристанище! И покарать его надлежит!
   Я с сомнением посмотрел вперед. Ничего жуткого не наблюдалась. Вообще, даже назвать старую церковь развалинами язык не поворачивался, просто заброшенное людьми строение.
   Обнажив меч, рыцарь отсалютовал церкви. Полчища ужасных врагов, очевидно, легенд не читали и в атаку на защитника добра и справедливости не бросились.
   - Видимо, недостойный враг поджидает нас в засаде, - ничуть не смутился Джонатан, припомнив другую легенду, - не по душе черной твари честный бой.
   Вдохновляющие рыцарские романы, конечно, хороши, но не тогда, когда занимают место мозгов. Упырь - тупейшее создание, он не подозревал о существовании ни засад, ни честного боя. Мертвяком двигал лишь голод.
   От последней мысли я слегка поежился. Никогда не понимал, почему ожившие мертвецы нуждаются в пище, и как они её переваривают - это же неестественно. Высохшему трупу просто нечем переваривать. Впрочем, само существование нежити нельзя считать объяснимым наукой явлением.
   Спешившись, рыцарь направился вперед, не став привязывать Абысдохлу. За пару часов кобыла всё равно не уйдет далеко, а если мы с Джонатаном не вернемся, у неё будет шанс выйти в деревню к людям. Прямиком к живодеру, но пусть лучше к нему, чем упырю на съедение. Хоть какая-то людям польза.
   - Где нам искать упыря, святой отец? - поинтересовался Джонатан.
   Враг так и не соизволил выйти на честный поединок, и рыцарь помаленьку начинал беспокоиться.
   - Внутри! - убежденно ответил я.
   Джонатан удивленно ахнул.
   - В церкви? - удивленно переспросил он. - В доме Светлого Владыки.
   Я кивнул.
   - Больше негде.
   Джонатан удивленно почесал затылок.
   - Почему Вы так решили, святой отец?
   - Всё просто, сын мой, - начал пояснять я, - мертвец не мог появиться из воздуха, во всяком случае, упырь, а не призрак. Значит, где-то должна быть могила. А большинство людей хоронят на кладбище за церковью. Готов поспорить, упырь либо отлеживается в своей могиле, либо перебрался внутрь здания.
   Джонатан неопределенно покачал головой.
   - Но земля близ церкви освящена.
   - Разумеется, а, значит, всё только хуже.
   Рыцарь совсем уж недоуменно на меня посмотрел.
   - Боюсь, я ничего не понимаю, святой отец, - произнес он.
   Тяжело вздохнув, я начал объяснять:
   - Людей потому хоронят у церкви, что священная земля позволяет душам умерших спокойно отправиться в Мир Мертвых. В местах захоронений скапливается негативная магическая сила, которую рассеивают молитвы послушников. Увы, если кладбище осквернено, святая сила не просто исчезнет, а усилит негативную энергетику места. Тогда появление живых мертвецов практически неизбежно, особенно если кладбище осквернит некромант. Тут уже зомби или упырями дело не ограничится, может и призрак, а то и вампир появиться. Посему Отцы Церкви всегда стараются до последнего не закрывать приходы. Вреда от заброшенного храма бывает больше, чем от могильных курганов варваров.
   Задумавшись, Джонатан настороженным взором оглядел старую церковь. Я тоже заметно поежился. Пылкое воображение только усугубило страх. С каждым мгновением церковь начинала выглядеть всё мрачнее и мрачнее. Побелка давно осыпалась, обнажив взору темный, покрытый плесенью кирпич. Деревянные рамы прогнили и отсырели. Земля вдоль стен заросла крапивой выше головы. Парадная лестница покрылась густым зеленым мхом. Видневшиеся у дальней стены кладбищенские кресты и надгробья порядком накренились. Для полноты картины не хватало только стаи противно каркающих черных ворон на куполах. Впрочем, они бы как раз и не помешали. Вокруг было непривычно тихо. Со страхом я понял, что уже довольно давно не слышу пения лесных птиц. Значит, мы пришли, куда надо. Неразумные твари Божьи безошибочно чуют нежить и избегают её.
   Джонатан, разумеется, и виду не подал, что боится.
   - Значит, кладбище осквернено?
   - Наверняка, - произнес я, - вероятно, кто-то из моих добрых прихожан впал в грех жадности и решил наведаться на старое кладбище и раскопать могилку-другую.
   Лицо рыцаря озарил праведный гнев.
   - Кто мог покуситься на эдакое святотатство!? - произнес он.
   От избытка чувств воину явно не удалось построить фразу в духе рыцарских романов. Благородным мужам не полагалось говорить слово "эдак". Впрочем, Джонатан - рыцарь молодой, у него ещё всё впереди. Или убьют, или научится рано или поздно говорить, как благородный Этельстан. Вот кого всегда приятно послушать. Даже после влитого в себя бочонка монастырского вина рыцарь продолжал говорить почти стихами. Неудивительно, что и в старости вокруг него крутилась целая прорва пылких дам.
   - Не знаю, - ответил я Джонатану, - разведка не доносила.
   - Кто? - удивился воин.
   - Сельские бабки, - пояснил я, - впрочем, рано или поздно история всплывет. Деревня на то и деревня, в ней невозможно ничего скрыть, кто-то обязательно что-то где-то видел. Но сейчас не время разыскивать грешника, нужно упокоить упыря.
   - Верно, - охотно согласился Джонатан. Ловить кладбищенского вора ему явно не хотелось, это дело стражи или сельского головы, а не благородного рыцаря, другое дело - битва с упырем. Не знаю, я бы на его месте сперва на ворах потренировался, заодно и снаряжение своё подновил, но объяснять что-то непутевому княжьему отпрыску всё равно бесполезно.
   Джонатан выхватил меч.
   - Вперед, святой отец! Во имя Светлого Владыки, покараем зло! - торжественно произнес он. - Пусть Творец дарует нам победу и славу, а врагам позор и смерть!
   - Аминь, - поддержал я.
   Джонатан уверенно направился к церкви, я осторожно засеменил следом, держась в нескольких шагах позади. Рыцарь принял такое построение без вопросов. В случае чего, в рукопашной толку от меня будет немного. Конечно, любимую булаву я захватил с собой, и без ложной скромности могу заявить, что если в Верхнереченском монастыре я чему толком и выучился, так это умению от души огреть по балде опасного еретика или иного грешника. Но Джонатан явно ждал целебных молитв, а не сражения на передовой. Так и славный подвиг делить придется. Я, разумеется, не возражал.
   - Сначала обследуем кладбище, - сказал я, увидев, что Джонатан направился прямо в двери церкви, - если мертвяки вернулись в могилы, тихо перебьем их одного за другим.
   Похоже, моя идея не слишком понравилась рыцарю, парень определенно жаждал боя, а не избиения. Тем не менее, возражать не стал. Я облегченно вздохнул, читать проповедь о тщеславии и гордыне сейчас не время, и не место.
   Проломившись сквозь заросли крапивы, мы вышли на старое кладбище. Я удивленно осмотрел несколько десятков целых надгробий. Кладбище почти умиротворяло. То ли здесь нет никакой нежити, то ли тупоголовые мертвяки научились не только вылезать из могил, но и, в случае чего, закапываться обратно, причем аккуратно, не тревожа траву.
   - Ничего не понимаю, - сказал я, - а где упырь?
   - Возможно, внутри церкви, - предположил рыцарь.
   - Верю, что мертвяк мог перебраться в темный и холодный подвал, - сказал я, - нежить не любит тепла и солнечного света, хоть он, вопреки легендам, и не убивает её. Однако откуда-то же упырь должен выкопаться!
   Джонатан опустил меч.
   - А, может, в самой церкви построен склеп?
   Я озадаченно пожал плечами. Деревенские жители ничего такого не рассказывали. Правда, я никогда особо и не интересовался, полагая, что самое интересное из церкви давным-давно вынесли. По идее, зачем отшельнику склеп? С другой стороны, для чего ему возводить церковь? Я судорожно напряг память, вспоминая новое деревенское кладбище. Нет. Надгробия или креста с упоминанием священнослужителя там не имелось. Мог ли бывший отшельник завещать похоронить себя в своей церкви?
   Я ещё раз внимательно изучил надгробья. Надписи порядком поистерлись, но пока ещё читались:
   "Любимому мужу!", ниже приписка: "И дорогому любовнику"
   "Дедушке от внуков"
   "Здесь лежит старая Марфа. Больше всего на свете она любила подсматривать за соседями и сплетничать. Светлый Владыка отправил её в Мир Мертвых, лишив последнего. Вечная слава Творцу!"
   "Эрик, солдат. До первого боя сомневался в существовании Светлого Владыки. Умер своей смертью, будучи глубоко верующим".
   "Генрих, кузнец. Честным трудом заслужил спокойное посмертие в Мире Мертвых".
   "Альберт, плотник. Честным трудом заслужил спокойное посмертие в Мире Мертвых".
   "Джулиос, конокрад. Смертью на виселице расплатился за свои грехи, заслужив спокойное посмертие в Мире Мертвых. Перед смертью покаялся".
   "Мальком, дровосек. Правила безопасности вызубрил, как свои три пальца. Честным трудом заслужил спокойное посмертие в Мире Мертвых".
   Никаких упоминаний о священнослужителе мы не нашли.
   - Пойдем в церковь, - сказал я.
   Джонатан молча кивнул.
   Старая дверь открылась с таким душераздирающим скрипом, что, показалось, будто вопит гарпия. Впрочем, что-то слишком много мне начало сегодня казаться. Позорное бегство до встречи с упырем в наши планы не входило, может быть, позже.
   Хоть крестьяне и постеснялись разбирать церковь на кирпичи, деревянными скамейками они не побрезговали, как, впрочем, и остальной церковной утварью. Однако, не стоило раньше времени наговаривать на паству. Судя по ветхому состоянию скамеек в новой церкви, их принесли именно отсюда, возможно, по указанию старого отшельника. И на что только люди не пойдут, лишь бы новую мебель в дом Божий не выстрогать. Ведь не поленились отнести. Светлые пятна на почерневших стенах подтвердили мои догадки. Когда-то здесь висели образа святых. Интересно, и где только старый отшельник взял все эти богатства? Да ещё убедил жителей построить каменную церковь в эдакой-то глухомани. Похоже, незаурядный был человек, не то, что я, в меру хитрый, в меру жадный, в меру бестолковый служака, которому только медяки и жертвуют.
   Почти сразу наше внимание привлек большой алтарь, стоявший, согласно традиции, у противоположной от входа стены. В то время как пол и стены церкви покрылись несколькими слоями пыли, а с потолка свисала паутина, алтарь выглядел необычайно чисто. Как будто только сегодня его с утра вымыли, а затем покрасили. Даже у меня в церкви алтарь, ежедневно протираемый, выглядел не так опрятно.
   Освященный камень, казалось, светился яркой, неестественной белизной... Или так и есть? Я пригляделся. Невероятно, но алтарь действительно излучал слабый, но вполне видимый глазу свет. Магия?
   Джонатан обернулся, посмотрев на меня. Я молча указал в сторону алтаря. Кивнув, рыцарь направился вперед, ступая по потрескавшимся каменным плитам. Я последовал за ним, стараясь держаться в трех шагах позади. Звука собственных шагов мы почти не слышали, но капающая с потолка вода ударяла в уши, словно гонг. Напряжение стало неестественным. Я чувствовал, как мне становится тяжело дышать. Ожидание убивало. Дорога в двадцать шагов показалась мне вечностью. Джонатан тоже заметно нервничал, мертвой хваткой вцепившись в меч.
   В нескольких локтях от алтаря мы, не знаю почему, разом остановились, но тихое, едва слышимое эхо шагов не исчезло. Напротив, теперь оно доносилось откуда-то сзади, вместе со странным треском, напоминающим хруст костей. Неожиданно в ноздри ударил резкий зловонный запах разложения.
   Мы с Джонатаном обернулись. Медленно, очень медленно. Перед глазами всё резко замедлилось, как будто мы двигались по морскому дну, преодолевали воздух, словно толщу воды.
   На нас двигался разлагающийся труп. Гниющая зловонная плоть висела на торчащих из тела костях. Из глазниц черепа на нас смотрели пустые бледно-желтые глаза. В них не читалось ни страха, ни ненависти, ни боли, только одно чувство - голод! Тело и голова упыря запачкались подсохшей кровью. Кровью дровосека и его сына. Мертвяк протянул к нам длинные гниющие руки, заканчивающиеся на пальцах длинным и острыми, словно ножи, когтями.
   По бокам от упыря, так же почти беззвучно, шагали ожившие скелеты. На сухих белых костях не виднелось ни куска живой или мертвой плоти, однако мертвяки двигались! Безжизненный красный свет, горевших в глазницах черепов, не выражал ничего. Ровным счетом ничего!
   За скелетами я разглядел ещё два высохших трупа. Зомби медленно-медленно поднимались вверх по идущей из-под земли лестнице. Проклятье! Отвлекшись на алтарь, я и Джонатан не заметили ступеньки, ведущие в подвал, буквально в трех шагах от двери! Теперь прорваться к выходу можно только с боем.
   Как и откуда за столь короткий срок могло появиться такое количество оживших мертвецов!?
   - Честь и слава! - боевой клич Джонатана вывел меня из оцепенения, сейчас не время задавать вопросы.
   Упырь и скелеты приближались к нам, двигаясь со скоростью обычного человека. Зомби отстали. Из уроков, полученных в монастыре, я знал: из всех наших врагов упырь сильнее, живучей и опаснее остальных. Перво-наперво следовало прикончить его.
   Не мешкая дальше, я поднял и, подобно пращнику, раскрутил над головой сетку из связанных бутылочек с девичьими слезами. Не открывать же их по одной и расплескивать?
   - Во имя Владыки Светлого призываю - изыди! - закричал я, сложив левой рукой неприличный знак, все охранные сейчас вылетели у меня из головы, а показать хоть что-то хотелось. Нежить, разумеется, даже не остановилась.
   Вложив всю силу, я бросил сетку, попав точнехонько в череп упыря. От удара все хрупкие бутылочки мигом разбились, залив глаза мертвяка слезами девушек.
   НИЧЕГО НЕ ПРОИЗОШЛО!!! Упырь лишь пошатнулся от силы удара, но атаку не прекратил.
   - ШЛЮХИ!!! - завопил я, - распутные девки! Вернусь, каждая передо мной юбку задерет!
   - Святой отец! - удивленно ахнул Джонатан.
   - Прости, сын мой, - опомнился я, - расстроился малость.
   К сожалению, упырь и скелеты не оставили нам времени на разговоры. Мертвяки уже стояли в нескольких шагах. Скелеты занесли дубины, упырь вскинул когти.
   - В сторону, святой отец! - крикнул Джонатан. - Честь и слава!!!
   Ловко обогнув меня, рыцарь прыгнул вперед, и, замахнувшись, опустил меч на голову ближайшего скелета. Мертвяк успел подставить дубину, но успешный блок ни чем ему не помог. Тяжелый двуручник, усиленный инерцией прыжка и мускулами Джонатана, ударил словно пресс! Дубинка и кости скелета рассыпались в разные стороны. Последним на землю упал череп с уже потухшими глазницами.
   Ого! А неплохо, стоит признать! Силенок нашему князьку не занимать.
   К сожалению, упырь не обещал даться столь же легко. Не дав рыцарю развернуться, мертвяк нанес удар острыми когтями. В последний момент Джонатан успел отстраниться, но не до конца. Когти упыря зацепили кольца кольчуги, разорвав доспех, словно кусок ткани. Джонатан стиснул зубы от боли. Острые когти всё же задели и его, оставив на правом боку не глубокую, но длинную рану. Не растерявшись, Джонатан крутанулся на пятке, вложив силу в широкий дугообразный удар. Тюк! И левая рука упыря отделилась от тела. Подобный удар вывел бы из строя любого живого воина. Но только живого! Увы! Мертвяк не чувствовал боли. Не обратив ни малейшего внимания на потерю конечности, упырь сделал шаг вперед и вонзил когти в грудь воина. Кольчуга лишь слегка смягчила удар. Когти мертвеца глубоко зашли в тело рыцаря, занеся в рану трупный яд. Не выдержав, рыцарь взвыл от боли.
   Сложив руки в молитвенном жесте, я начал произносить заклинание исцеления, но в этот момент на меня бросился второй скелет. Проклятый мертвяк как будто знал, кого следует бить! Дубина больно саданула меня по левому плечу; к счастью, я успел произнести молитву, отправив Джонатану целебный заряд. Это всё, чем я ему мог сейчас помочь. Отступив на шаг, я выхватил булаву. Хорошо, что скелет ударил меня в левое плечо, позволив орудовать правой рукой. В последний момент я едва-едва успел отразить удара скелета. Наши дубины столкнулись. Отдача пришла до самого плеча! Не знаю, откуда в скелете, напрочь лишенном мышц, взялось столько силы? Вернее, знаю! Черная еретическая магия!
   Скелет продолжал наступать, в отличие от меня, боли он не чувствовал. Эх! Давно, очень давно я не практиковался с булавой! Обленился, вдобавок, успел жирок отъесть на жертвенных харчах. Поститься всё-таки надо! В монастыре, на казенной-то каше, я быстрее оружием махал, особенно, когда представлял вместо головы манекена лицо отца-настоятеля.
   Даже не помышляя о нападении, я начал пятиться назад, едва-едва успевая отбивать удары скелета. Проверить, помогла ли Джонатану моя молитва, времени не оставалось.
   Скелет атаковал, не переставая, его удары нельзя было назвать сильными, но двигался мертвяк на удивление быстро. Отступая к стене, я напрочь забыл про алтарь, и, естественно, запнулся. Неудачно кувыркнувшись, я перелетел через камень, ударившись спиной о каменный пол. Думаю, если бы скелет мог испытывать хоть какие-то чувства, он бы сейчас взвыл от радости.
   Я знал, что не успеваю, однако в отчаянии попытался перевернуться через голову и вскочить на ноги. Странно, но маневр мне удался. Поднявшись, я увидел мертвеца в трех шагах от себя. Скелет словно уперся в невидимую стену.
   Удивленно моргнув, я осознал, что стою в тусклом свете волшебного алтаря. Неужели? Желая проверить свою теорию я сделал прыжок в сторону. Скелет моментально опомнился, ринувшись в бой. Я поспешил вернуться к алтарю. Скелет снова застыл.
   Не мудрствуя лукаво, я положил свободную руку на алтарь, а затем, приблизившись на максимально возможное к скелету расстояние, замахнулся дубиной и сбил с костей мертвяка череп. Скелета как будто ослепил священный свет алтаря, он даже не дернулся. От удара череп отлетел в другой конец зала, оставшаяся груда костей бесформенной кучей осыпалась на пол.
   Неожиданно я почувствовал, как резкая боль в плече прекратилась. Левая рука стала чувствовать себя даже лучше, чем правая. Удивившись, я посмотрел на алтарь, обнаружив, что он стал светиться ярче. Камень буквально источал целительную энергию на порядок сильнее моих молитв.
   - Честь и слава! - отчаянный вопль Джонатан мигом напомнил мне, что бой ещё не окончен.
   Обернувшись, я увидел раненного рыцаря и порубленного упыря. Мертвяк, уже успевший лишиться и правой руки, изловчился и зубами вцепился в воина. По счастью, монстр подавился стальной кольчугой.
   - К алтарю, отступай к алтарю! - крикнул я.
   Джонатан не услышал или не обратил внимания на мои слова.
   - Честь и слава! - кричал он, безуспешно пытаясь сбросить упыря.
   К сцепившимся врагами уже приближались зомби.
   Зачерпнув энергию волшебных кристаллов, я сквозь тело пропустил её в ладони и сконцентрировал в руках шар света. Неожиданно алтарь озарился яркой вспышкой, и я почувствовал, как в мою молитву втекает ещё и его святая сила. Выбросив вперед руки, я швырнул стрелу света в упыря. Яркий свет охватил монстра. Пошатнувшись, упырь разжал зубы и упал на пол. Желтый свет в глазах мертвяка потух.
   Отбросив зловонный труп, Джонатан двинулся на врагов.
   - Назад, сын мой! Назад! - крикнул я.
   - Никогда! - яростно завопил рыцарь. - Честь и слава!
   "Господи! Дурак, что за дурак!?" - подумал я.
   Зомби всё равно никуда не убегут, но временное отступление дало бы Джонатану короткую передышку и время на исцеление. Я подозревал, что алтарь окажется много эффективнее всех моих молитв.
   К сожалению, в пылу сражения рыцарь совершенно не желал прислушиваться к голосу разума. Уверен, если парня не убьют в ближайшие несколько лет, на одного великого рыцаря в Великом Королевстве станет больше. Вот ещё бы сегодняшний день ему пережить.
   С сожалением поглядев на алтарь, я сложил руки в молитвенном жесте.
   Я успел произнести две молитвы, прежде чем шум боя стих. Опасливо открыв глаза, я увидел облокотившегося на меч Джонатана; зомби, по крайней мере, в собранном виде, нигде не наблюдалось. Зато в пяти шагах от рыцаря каменный пол усеяли высохшие конечности трупов: пальцы, локти, ноги, головы. Суммарно как раз набиралось на двух зомби. Ого! Недаром благородный Этельстан из всех знатных претендентов выделил незаконнорожденного отпрыска. Есть за что!
   К сожалению, сейчас благородный рыцарь пребывал не в лучшем состоянии. Внезапно Джонатан пошатнулся и едва-едва устоял на ногах. Рыцарь опустил голову, из его рта вытекла желтая рвота. Трупный яд! Даже мертвый, упырь продолжал убивать.
   Я поспешно подбежал к Джонатану. Выглядел он скверно. Правый бок и бедро исполосовали когти, вдобавок, упырь всё-таки сумел прогрызть кольчугу (Господи, из чего у него при жизни были зубы), оставив несколько рваных ран на груди. Проклятье! Джонатан снова пошатнулся.
   - Умираю, - коротко сказал он, - с честью!
   Я поспешно ухватил рыцаря, забросив его руку на своё плечо.
   - Рано, сын мой. Умирать с честью дело достойное, но лучше вообще не умирать - сказал я, - ещё столько подвигов предстоит совершить.
   Джонатан попытался равнодушно пожать плечами, но любое движение уже причиняло ему боль. Запал боя спал, и рыцарь почувствовал свои раны.
   - К алтарю! - сказал я. - Нужно дойти до алтаря!
   Джонатан, облокотившись на меня, неуверенно зашагал вперед. Трупный яд медленно, но верно забирал его жизнь. Путь в десяток шагов занял у нас почти вечность.
   - Давай, сын мой, ещё немного! - попросил я.
   Из последних сил Джонатан дошёл до алтаря.
   - Давай, возложи руки на камень.
   Чуть развернув рыцаря, я отпустил его и, как оказалось, совершил ошибку. Не устояв на ногах, Джонатан завалился вперед и своротил алтарь!
   - Чтоб тебя! - ахнул я.
   С оглушительным грохотом алтарь рухнул на пол и развалился на части. Удивительно, но свет не угас, а наоборот, стал только ярче. Джонатан задышал легче. Подойдя ближе, я увидел, что внутри алтарь полый. В образовавшейся нише лежала старинная деревянная икона. С холста на меня смотрел образ неизвестного святого, над головой которого вместо нимба сиял ослепительный белый камень. Я никогда прежде не видел ничего подобного. Или видел? Давным-давно, ещё совсем-совсем маленьким? Голод, холод, и... свет? Нет, не время вспоминать. Поспешно вынув икону, я взял руку Джонатана и прислонил её к камню.
   Раны воина начали затягиваться прямо на глазах. Я, конечно, неоднократно слышал о чудесных исцелениях (в монастыре отец-настоятель все уши прожужжал), но никогда не видел доказательств. До сегодняшнего дня. С камнем не могла сравниться ни одна целительная молитва.
   - Чудо! - воскликнул я.
   Джонатан открыл глаза.
   - Что случилось? - спросил он.
   - Возрадуйся, сын мой, - сказал я, - Светлый Владыка не оставил без внимания деяния наши, даровав чудо!
   Джонатан с необычайной легкостью для человека, которого только-только вытянули с того света, поднялся и благословенно посмотрел на икону.
   - Бог Орел даровал мне жизнь для борьбы со злом! - торжественно произнес он. - Будучи более не связан старым обетом, я могу дать новый. Отныне и впредь, я буду истреблять врагов Светлого Владыки! Клянусь не только освободить княжество Белоголовское и покарать захвативших его великанов, но и до последнего вздоха убивать оживших мертвецов, а также демонов, троллей, чернокнижников...
   - И ведьм! - подсказал я.
   - И ведьм! - подтвердил рыцарь. - Клянусь, Светлый Владыка не пожалеет, что даровал мне сегодня спасение.
   Опустившись на колено, рыцарь торжественно возложил ладони на рукоять меча и начал тихо молиться. Я засвидетельствовал произнесенные клятвы. Одним борцом со злом в Эадоре стало больше. Ещё сегодня утром я бы только посмеялся в кулак над непутевым дворянчиком в ржавой кольчуге, верхом на Абысдохле; но, следовало признать, Джонатан и вправду хорош в обращении с мечом. Ну, а доспехи - дело наживное. Главное, чтобы сей олух Божий не забывал время от времени просить оплату за свои подвиги.
   Кстати об оплате, вернее, о трофеях. Я внимательно посмотрел на икону. Изображение святого мне ни о чём не говорило. Внимательно изучив холст, я заметил внизу истершуюся, но ещё вполне различимую надпись - "святой Амвросий". Странно... Кто это? Никогда о нём не слышал.
   В монастыре достопочтимый отец-настоятель находил садистское удовольствие в выпытывании из послушников знаний о житии всех известных Эрмсу святых. Раз ошибешься, и дальше имена и подвиги блаженных старцев будешь учить, сидя на горохе. Бррр. Отец-настоятель питал ко мне особенно "теплые чувства" за то, что я постоянно дрался с другими послушниками, неоднократно проносил в монастырь бутыли с деревенским самогоном, а один раз и местную крестьянку. К сожалению, старикан быстро сообразил, что книги для меня будут еще хуже, чем прополка огорода, и едва не вогнал в гроб зубрежкой. Впрочем, хрыч нередко совмещал одно с другим, добавляя розгами. Так что всех святых нашего осколка я до сих пор знал наперечет, хоть ночью разбуди, без запинки отвечу (настоятель уже раз так делал, затем даже хвалил). Но ни про какого святого Амвросия мне слышать не доводилось. Кто это? Чем отличился? И какое имеет отношение к странному белому камню?
   Ещё раз осмотрев потайное углубление алтаря, я нашёл обожженную глиняную табличку с надписями. Автор решил надолго сохранить свои письмена, не доверив их хрупкой бумаге. Возможно, он рассчитывал скрыть икону на годы, но восставшие мертвецы потревожили святую силу, и артефакт начал светиться. Между прочим, даже сейчас камень продолжал переливаться ярким белым светом. Может, в церкви есть ещё мертвяки?
   Я опасливо посмотрел на лестницу, ведущую в церковный подвал. Уходя, придется проверить, что там, внизу. Ведь мертвецы появились именно оттуда.
   - Не убирай оружие, сын мой, - сказал я Джонатану, - возможно, оно нам ещё понадобится.
   Рыцарь кивнул.
   - Клянусь честью, - торжественно произнес он, - мы покараем любое зло.
   Я покачал головой. Похоже, после боя наш юный рыцарь уверовал в свою неуязвимость.
   Воспользовавшись камнем в иконе, словно фонарем, я поднес табличку к свету.
   Надпись гласила:
   "О! Ты, читающий сии строки, верую, что ты - есть сила праведная, ибо не позволит душа святого Амвросия обрести власть над собой злому созданию. Знай, долгие годы я носил сей камень, и понял великую силу его, сотворенную по велению зла, но ставшую великим орудием света. Сила камня призвана оградить наш осколок от Хаоса. Душа, в нём живущая, помнит о своём предназначении и не уходит в Мир Мертвых. Великое Зло свершилось тысячелетия назад. Неназываемый Император заключил сделку с тварями Преисподней, не только поставив дверь в наш мир, но и даровав адским тварям ключ! Однажды слуги Хаоса добьются своего и, найдя ключ, откроют дверь! Только сей камень может спасти наш мир. Так сказала мне живущая внутри душа. Страдает она, запечатанная внутри, но готовится к битве. С прискорбием я говорю, что даже в ряды священников проникла скверна. Алчны и властолюбивы стали Отцы Церкви и, стремясь уничтожить еретиков-магов, не останавливаются ни перед чем. Король наш также впал в грех гордыни, возжелав вечной жизни. Посему повелел мне камень спрятать его. Я унес душу Света на север. Знай же, о человек, предназначение камня - защита смертных от Хаоса. Сим живет он, и ради того существует. Ежели ты хочешь использовать камень по своему усмотрению, то поступай, как знаешь, но помни, обладает он собственной волей, и если заставить его совершать дела неправедные, покинет душа святого Амвросия осколок. Если сие случится, знай, рано или поздно ничто не спасет Эрмс от поглощения Хаосом. Используй бережно и осторожно доставшуюся тебе силу, а ещё лучше - спрячь камень снова, ибо он сам знает, когда пробьет Час Битвы с ключом Хаоса".
   Подписи автор не оставил. Тем не менее, читая строки, я как будто слышал мягкий тихий голос, показавшийся мне смутно знакомым. Или это наваждение? Кем же всё-таки был мой предшественник? И где я мог с ним встречаться?
   Казалось, от ответа меня отделяет тонкая хрупкая стена. Далекое воспоминание из детства, которое я забыл.
   Перед глазами промелькнули смутные образы - большой город, огромные богатства и дикая нищета, соседствующие бок о бок. Голод. Грязь. Голод. Уличные драки. Голод. Ножи убийц. Голод. Плачущая рыжая девочка. Голод. Верхнереченский монастырь. Кров. Пища. Безопасность. Друзья. Наставники.
   - Святой отец? - участливо спросил Джонатан. - Всё в порядке?
   Очевидно, я некоторое время простоял в задумчивости. Рыцарь указал на камень в центре иконы.
   - Что это? - спросил он.
   - Возрадуйся, сын мой, - сказал я, - неспроста Бог-Орел привел нас сюда. Найден целительный образ знаменитого святого!
   Я не стал посвящать парня в содержание таблички. Разъяснять Джонатану тонкости политики - дело безнадежное. Рыцарю требуется лишь указать: кто здесь зло, кто добро и кого рубить. Говорить о том, что мой предшественник усомнился в святости Отцов Церкви вообще, и Первосвященника в частности, не следует. Слишком тонкое и деликатное дело. Грамота, предъявленная ведьмой старосте, наглядно свидетельствовала о происходивших в Великом Королевстве переменах. Ковен Магов чувствовал себя в столице, как у себя дома. Годы и болезни рано или поздно приберут короля Альберта, и что будет после его смерти - сложно предугадать.
   Я задумался. Что делать с иконой и камнем? Принеси её в церковь, и обильные паломничества с щедрыми дарами мне обеспечены. Не сомневаюсь, камень исцелит любую хворь, но что дальше? Изолированное положение Чертовых Куличек даст какое-то время пожить в своё удовольствие, но затем слухи неизбежно просочатся в Великое Королевство. Тогда произойдет то, о чем предупреждал предшественник, камень захотят использовать все борющиеся за власть стороны. Я не питал никаких иллюзий о своих силах и способностях. С камнем или без, но отбиться от королевских слуг, магов Ковена, инквизиторов Первосвященника и всех прочих властолюбцев у меня не получится. Мой предшественник явно был священником посильнее меня, возможно, даже жрецом, и то не стал нарываться. Вдобавок, если верить его словам, в камне заключена душа некоего Амвросия, на которую возложена определенная задача. Конечно, много воды утекло с тех пор, и упомянутый "ключ Хаоса" уже вполне мог испариться, но всё-таки. Имею ли я право использовать артефакт по своему усмотрению? Видимо, нет.
   Закрыв глаза, я прикоснулся к камню, решив прочувствовать его силу. Изнутри доносились легкие вибрации, похожие на биение сердца. Я чувствовал неспешный и ровный ритм, как будто внутри кто-то спал. Что ж, будить святого Амвросия мы не станем. Интересно, что за великая миссия на него возложена, и почему в табличке указано, что камень сотворен с помощью зла? Разве можно создать Свет, используя зло? Впрочем, как-то душа святого очутилась внутри камня. Добровольно? Вряд ли, церковные каноны бескомпромиссно гласили, что жизнь человека конечна, и каждой душе надлежит в отпущенный срок отправиться в Мир Мертвых. Извечное воплощение имеет лишь Светлый Владыка, остальным дарована лишь бессмертная душа. Любой, кто стремится к вечной жизни, то есть пытается превзойти самого Бога-Орла, является еретиком. Выходит, душу Амвросия насильно заключили в камень. Для чего? И почему он сопротивляется? Что за Великая Борьба? Что за ключ Хаоса? И откуда всё это узнал мой предшественник? Хорошие вопросы без хороших ответов.
   Использовать камень в своих целях определенно не стоит. С другой стороны, оставлять его здесь тоже нельзя. Придется потом решить, что с ним делать. По-видимому, тоже спрятать, только в более надежное место.
   Отложив решение, я сунул икону под ворот рясы. Камень начал неприятно жечь грудь, видимо, святой Амвросий не признал во мне истинного слугу Света. Я его не винил. По собственной дурости я совершил в жизни множество поступков, коими, прямо скажем, не стоило гордиться. Тем не менее, камень не причинял особой боли. Возможно, святой Амвросий всё же разглядел в моей душе что-то хорошее. Интересно, что?
   - Нужно обследовать подземелье церкви, - сказал я, указав Джонатану на лестницу вниз, - здесь могут быть ещё мертвяки, к тому же, хорошо бы найти то, что их пробудило.
   Кивнув, рыцарь отложил меч и попробовал поправить свою кольчугу. К сожалению, после когтей упыря доспех годился разве что на сито. Единственным его боевым достоинством стала хорошая вентиляция. В такой кольчуге благородный воин точно не вспотеет.
   - Надеюсь, кузнецы смогут починить, - грустно произнес Джонатан, бросив безуспешные попытки.
   Я покачал головой.
   - Разве что на переплавку. Тебе нужен новый доспех, сын мой.
   В безграничной тоске рыцарь поднял глаза к небу.
   - Где же его взять? - спросил он.
   - За убийство упыря староста обещал ведьме сто золотых, - произнес я - не вижу причин, по которой он не должен отдать деньги нам. Только нужно доказательства принести.
   - Голову? - поинтересовался Джонатан.
   - Ну, обычно, да, - подтвердил я.
   Мы с омерзением уставились на продолжающую источать зловоние голову упыря. Добровольцев нести гадость в руках в нашей доблестной команде не нашлось.
   - М-да, - хмыкнул я, - стоило мешок захватить.
   Воин пожал плечами.
   - Сделанного не воротишь, - сказал Джонатан, - не сомневаюсь, крестьяне поверят слову рыцаря, засвидетельствованного слугой Божьим. Не могут не поверить!
   Что-то внутри меня подсказывало, что ещё как могут, однако расстраивать Джонатана я не стал. В крайнем случае, возьмем старосту за бороду и приволочем сюда! Пусть сам поглядит, чем нанесены раны, мечом или магией. Можно, конечно, сунуть ему в лицо икону. Камень Света послужит лучшим доказательством наших деяний, вот только рассказывать кому-либо про артефакт не следует. Если священник унес камень в такую даль, а затем спрятал, значит, его искали. Много лет прошло, но, кто знает, вдруг ищут до сих пор?
   Оставив в покое останки поверженных мертвяков, мы с Джонатаном направились вниз. Каменная лестница вела глубоко под землю, протянувшись куда длиннее, чем можно было предположить.
   - Ого! - присвистнул я.
   Под церковью обнаружился настоящий склеп. От лестницы в темноту простирался длинный узкий коридор, с разрытыми по бокам нишами саркофагов. Последователи моего предшественника явно отличались большим трудолюбием. Увы, их работу кто-то испортил.
   Я быстро пересчитал. Пять сломанных саркофагов. Всё сходится: упырь, два скелета и столько же зомби. Ровно пять.
   Неожиданно в конце коридора мы разглядели тусклый огонек. Некромант увидел нас ровно в тот момент, как мы увидели его!
   - А вы ещё кто такие? - раздался скрипучий голос.
   По правде сказать, у нас для него имелся точно тот же вопрос. Я ожидал наткнуться на Глиронду, но вместо ведьмы мы повстречали совсем другого мага. Высокий, средних лет мужчина носил черную, расшитую красными узорами мантию. В руках он держал тонкий костяной посох, с набалдашником в виде черепа. На поясе колдуна висела толстая книга в черном переплете. Вряд ли молитвенник.
   Несомненно, перед нами стоял некромант. Никто другой не решится ночевать в склепе. Наш же враг, судя по расстеленному в углу спальному мешку, провёл внутри достаточно времени. И ведь даже не замерз, паразит! Обошелся лишь одним зажженным факелом.
   - Что вы здесь делаете? - спросил некромант, - как вы прошли мою нежить? Глиронда дала вам охранный амулет?
   - Нет, - честно признались мы.
   - Тогда возвращаюсь к своему вопросу, - произнес некромант, - кто вы и что вы здесь делаете?
   Джонатан в нерешительности замер. Похоже, рыцарский кодекс требовал перед убиением еретика произнести напыщенную речь, но нелепость диалога помешала бастарду грамотно сформулировать обвинения. Убивать, когда на тебя не нападают, казалось Джонатану бесчестным. Ну и зря!
   - А ты... ммм..., - я с трудом удержался от: "брат мой", - ожидаешь Глиронду?
   - Разумеется, - ответил еретик, - ей уже давно следовало выбрать подходящее место для атаки!
   - Для атаки?! - в один голос выдохнули мы с Джонатоном.
   Некромант хитро улыбнулся.
   - Ковену Магов нужны деньги, - произнес он, - война с Первосвященником и его прихвостнями неизбежна. Пока король здравствует, до открытого конфликта дело не дойдет, но монарх не вечен. А для войны нужны три вещи: деньги, деньги и..., да, хорошо бы ещё немного денег. Кристаллов купить нужно? Нужно! Чтобы рыцари не изрубили магов в рукопашную, необходимо собрать наемников? Разумеется, необходимо! Вот Ковен Магов и отправляет учеников странствовать по Эрмсу, выполнять задания и собирать деньги. К сожалению, крестьяне прижимисты! Истребление чужих монстров - дело утомительное и опасное, куда лучше вызвать своих!
   Нам с Джонатаном понабилось некоторое время, чтобы переварить свежие новости.
   - Так, значит, вы с Глирондой разбудили упыря и начали терроризировать деревню?
   Некромант радостно кивнул, даже не попытавшись изобразить смущение.
   - Совершенно верно. Так проще и выгоднее. Вчера вечером я подходил к деревне. Глиронда сказала, что ей удалось "раскрутить" старосту лишь на сотню золотых. Право слово, народ здесь непуганый. Сто золотых! Курам на смех! Глиронда должна была найти удобное для атаки место, чтобы я мог управлять нежитью, стоя за деревом или кустом, не выдавая себя.
   - Так вы решили уничтожить деревню?
   - Для чего? - удивился некромант, - если сейчас всех крестьян на корм мертвякам пустить, то больше полутысячи золотых с трупов всё равно не соберешь. А живых можно запугать до полусмерти. Сами последние гроши отдадут, а потом, годика через два, к ним можно будет наведаться снова!
   Внезапно я понял, почему мы, особо не торопясь, пришли сюда раньше Глиронды. Ведьма тоже никуда не спешила, пытаясь найти для дружка-некроманта подходящее место для нападения на деревню.
   - Значит, вы сговорились, - подвел итог я, - ты должен был отправить в атаку мертвецов. Глиронда - доблестно спалить их всех огненными шарами, а затем потребовать удвоения своего гонорара!
   Некромант охотно закивал головой, радуясь, какие мы понятливые.
   - Глиронда - хорошая актриса! - сказал он. - Можете плюнуть мне в лицо, если она не "разведет" деревенских не то что на двести - на пятьсот золотых!
   - Пожалуй, мы так и сделаем, - согласился я.
   В свете факела некромант, наконец, увидел моя рясу священника, а затем усмехнулся и погрозил мне пальчиком.
   - Не балуйте, батюшка, - насмешливо произнес он, - сами знаете, как тяжело собрать с паствы деньги. Уж не на медяшках вы себе такое брюхо отъели!
   Я с силой втянул живот.
   - Золото нужно всем, - покровительственно сказал еретик, - треть гонорара мне, треть Глиронде, треть Ковену. Крестьянам - радость и избавление. Куда ни глянь, кругом счастье, и все довольны.
   Некромант весело рассмеялся. Лицо Джонатана покраснело от гнева.
   - Порождение зла! - рявкнул воин. - Клянусь честью, ты поплатишься за все свои злодеяния!
   - Ууу тю-тю! Какие мы грозные! - сказал некромант. - Неужто перед моими холопскими глазами предстал благородный рыцарь?!
   Мой товарищ воспринял издевательскую реплику колдуна, как обязанность представиться. В среде рыцарей всегда считалось почетным сообщить врагу, кто будет его убивать. Как будто неприятель, прибыв в Мир Мертвых, начнет рассказывать каждому встречному-поперечному духу, что за великий воитель убил его во имя добра и справедливости.
   - Рыцарь Джонатан! - представился герой. - Сын благородного рода князей Белоголовских.
   Некромант и бровью не повел.
   - Скорее, отпрыск, - прокомментировал он, - где ваши сияющие латы, господин рыцарь?
   Джонатан попытался испепелить еретика взглядом. Впрочем, на опытного колдуна не действовали и некоторые магические чары. Оставалось только ждать, когда отпрыск княжеского рода решит познакомить брюхо колдуна с доброй сталью.
   - Честь и благородство, а не доспехи украшают настоящего рыцаря! - торжественно солгал Джонатан, в пылу разговора забыв, что барда, могущего записать, а впоследствии положить на стихи столь возвышенную фразу, в данном конкретном склепе не имеется. Впрочем, я никогда не сомневался, рыцарь остается рыцарем всегда, и на турнире, и на балу, и даже в отхожем месте. Это как болезнь.
   Некромант раздраженно закатил глаза. Спор явно начал казаться ему бесперспективным.
   - Ладно. С ним всё ясно, - сказал еретик, указав на Джонатана, - а что с Вами, батюшка?
   - Со мной? - удивился я.
   - Ну, да, - некромант пожал плечами, - благородного болвана проще убить, чем что-то ему доказать, но Вы, хоть и напялили рясу, кажетесь мне разумным человеком. Не хотите поработать на Ковен Магов?
   Я посмотрел на некроманта, как на безумца.
   - Ну, а что Вас смущает? - удивился колдун. - Теоретически в Ковен может вступить любой, кто хоть немного разбирается в магии. А ваши так называемые молитвы - не более чем заклинания Белой школы Волшебства. К тому же, Ковен Магов как раз подыскивает подходящего человека, который мог бы внедриться в ряды церкви. Вы, батюшка, как раз подходите. К тому же я и так поиздержался, потратив на поддержание призванной нежити много волшебных кристаллов, и мне придется потратить ещё, чтобы упокоить этого, так сказать, рыцаря. Вы ведь убили всех моих мертвяков?
   - Да, - подтвердил я.
   - Надо же. Поразительно, право слово, - некромант удивленно осмотрел порванную кольчугу Джонатана, на которой ещё сохранили пятна свежей крови, - даже царапины не осталось. Должно быть, вы, батюшка, неплохо освоили целебные чары. Это хорошо! Всегда уважал могущественных коллег. А вот то, что мне теперь придется из трупа рыцаря поднимать нового упыря - это плохо! Куча кристаллов в мусор. Ну, да ничего не попишешь. Глиронда готовит крестьянам веселое представление, я не имею право её подвести.
   Некромант опустил руку в сумку на поясе, тоскливо перебрав пальцами оставшиеся кристаллы.
   - Фигово! - честно признался он, - едва-едва хватает. Ну, так что, святой отец? Принимаете моё предложение? Так уж быть, я и Глиронда поделимся с вами гонораром, а Ковен Магов за ценные сведения заплатит в десятки раз больше.
   - Пусты слова твои, порождение тьмы! - громко сказал Джонатан. - Не купишь ты святого отца Феофана ни презренным златом, ни камнями драгоценными, ни любовью нечестивых женщин; ибо с презрением смотрит слуга Божий на блага земные. Накапливает он богатства Божественные в душе своей!
   Мне только и оставалось, что поддакнуть. Даже если алчная мыслишка в голове и промелькнула, озвучить её мне не суждено. Просто потому, что не мог я взять и растоптать в грязь веру Джонатана в добро. Так нельзя. Даже если я сам временами и не соответствую идеалу "слуги Божьего" - это не повод разрушать предательством веру других. Золото, драгоценности и нечестивые красавицы - дело, конечно, хорошее. Точнее, дурное, но приятное, однако что-то же отличает нас от животных! И если Светлого Владыки в мире и нет (прости, Боже за мысли крамольные), значит, Его следует придумать, хотя бы ради таких, как Джонатан, верующих в Свет. Хоть кто-то же в этом поганом мире должен рисковать своей шеей ради других?!
   Поудобнее ухватив меч, рыцарь двинулся на колдуна.
   - Прискорбно, прискорбно, - покачал головой еретик, - ну, да что с вами делать?
   Улыбнувшись, колдун вскинул руки и произнес короткое заклинание. Неожиданно над головой Джонатана образовалась светящаяся белая сетка, здорово напоминающая обычную паучью паутину, только в десятки раз больше обычной.
   - Осторожно! - крикнул я.
   Увы, Джонатан уже попался. Подняв голову, рыцарь заметил опасность, но отстраниться не успел, да и некуда ему было деться. Паутина бесшумно развернулась, а затем упала на Джонатана. Воин быстро взмахнул мечом, попытавшись разрубить неожиданное препятствие. Волшебные нити широко растянулись, но не порвались. Клинок глубоко увяз в липкой субстанции. Спустя мгновенье запутался и сам Джонатан. Паутина прилипла к его ногам, мешая идти. Не устояв, рыцарь упал на землю.
   - Черная магия! - констатировал очевидное Джонатан. - Помогите, святой отец!
   Я удивленно моргнул, не понимая, что тут можно сделать? Исцеление воину не требовалось, физического вреда паутина не нанесла, стрелы света здесь тоже не помогут, экзорцизм и подавно, а больше я ничего и не умел.
   Можно попытаться перескочить рыцаря, увернувшись от цепкой паутины и попробовать схватиться с колдуном своими силами. Я даже двинулся вперед, но в последний момент сдержал себя, вспомнив один из немногих полезных советов, данных отцом-настоятелем. "Если окажетесь на войне, всегда стойте позади воинов, не боясь клейма трусов, - противный до боли голос старого хрыча через годы отозвался в моей голове, - худшее, что вы можете сделать - это броситься в бой, очертя голову. И врага не убьете, и сами поляжете, и товарищей своих не спасете. К тому же самому убивать не следует, лучше грехи другому отмолить!".
   Отбросив меч, Джонатан постарался разорвать паутину руками, но вместо этого запутался окончательно. Издевательски хмыкнув, некромант отшвырнул факел, а затем развернулся и побежал по коридору.
   - Что он делает? - удивился я.
   - Убегает! - крикнул Джонатан.
   Я покачал головой. Сомневаюсь, что в склепе кто-то прорыл черный ход. К тому же, чтобы спасти Глиронду, некромант не мог уйти, не убив нас.
   Неожиданно в темноте коридора засиял слабый огонек.
   - Ложись! - заорал я.
   Исполнив собственную команду, я упал на землю, обхватив голову руками. Как раз вовремя. Волна огненного шара прошла по узкому тоннелю, опалив нас с Джонатаном. По счастью, волшебный огонь не обжигал, как настоящий. Точнее, не обжигал меня, сказывалось выработанное за годы обучения сопротивление магии. Джонатану пришлось гораздо хуже. По счастью, рыцарь успел закрыть глаза ладонями. Огонь лишь опалил его волосы, лицо и руки.
   Не медля, я прикоснулся камнем к спине рыцаря. Силы для произнесения собственных молитв у меня ещё имелись, но какой смысл? Камень отреагировал мгновенно, волна целительной силы проникла в тело, сначала сняв боль, а затем убрав ожоги. Лицо рыцаря вновь засветилось здоровым румянцем. Разве что волосы не отросли.
   Любая магия имеет недостаток - ограниченность во времени. Для Джонатана этот недостаток стал спасением. Завершив своё действие, паутина колдуна растаяла в воздухе. Рыцарь быстро поднялся на ноги, не забыв поднять с земли меч.
   - Клянусь честью, некромант! - крикнул он. - Возмездие уже идет к тебе!
   Издав свой любимый боевой клич: "Честь и слава!" Джонатан бросился вперед. Я решил не отставать. Помощь камня рыцарю ещё понадобится.
   Коридор вывел нас в маленькую (не более шести шагов) комнату. В её центре расположился огромный каменный саркофаг. На массивной плите взмахнул крыльями священный Бог-Орёл. Издревле за подобными символами хоронили жрецов. Так вот, значит, где нашёл свой последний приют мой предшественник. Я заметил, что на рисунке орёл изображен сидящим на высоком постаменте. Столп веры! Мой предшественник заслужил один из самых почетных титулов церковной иерархии! Носитель столь высокого звания имел право толковать по своему усмотрению любые религиозные тексты. И такой человек решил укрыть от Первосвященника святой камень, сбежав в Чертовы Кулички!? Невероятно!
   Когда некромант увидел нас целыми и невредимыми, издевательская улыбка, наконец, спала с его лица.
   Пощелкав языком, колдун уважительно на меня посмотрел.
   - Впечатляет! - сказал он. - Действительно впечатляет. Впервые вижу, чтобы кому-то удавалось лечить с той же скоростью, что другие калечат. Уважаю! Вы хороший маг, святой отец! Жаль только, что зарываете свой талант в землю. Могли бы и архимагом стать.
   Я не стал разочаровывать колдуна объяснением. Пусть уверует в силу истинной веры!
   - Сдавайся, колдун! - потребовал Джонатан.
   Некромант одарил рыцаря насмешливым взглядом.
   - А что тогда? - спросил он. - Пощадите?
   - Нет! - отрезал Джонатан. - Душа твоя слишком погрязла во тьме.
   - Тогда какой смысл сдаваться? - поинтересовался некромант.
   Не найдя, что ответить, Джонатан вопросительно посмотрел на меня.
   - Сможешь перед смертью покаяться в грехах! - сказал я, не особенно, впрочем, надеясь, что еретик согласится.
   - О! Верно, - благодарственно кивнул рыцарь, - клянусь честью, тебе представляется последняя возможность спасти, уж коли не тело, то свою душу! Раскайся в собственных преступлениях и исповедуйся пред святым отцом, и мы даруем тебе легкую смерть.
   - Через костер? - уточнил некромант.
   Джонатан подарил мне ещё один вопросительный взгляд.
   - Ну, положено, конечно, через костер, - согласился я, - огонь очищает душу, но мы не убежденные консерваторы. Сделаем исключение. Уверен, меч благородного рыцаря очистит душу не хуже костра.
   Некромант почесал в затылке.
   - Пожалуй, мы не будем экспериментировать, - сказал он.
   Отбросив посох, колдун снял с пояса черную книгу. Между её пожелтевших страниц, словно закладка, лежал свиток. Именно к нему и потянулся колдун. Свернутый листок венчала большая красная печать - волчья пасть с двумя неестественно длинными клыками.
   - Предлагаю договориться, - сказал он, любовно погладив свиток.
   - Клянусь честью! - произнес Джонатан. - Ты издеваешься над нами, колдун. Твои лживые речи не заставят нас свернуть с истинного пути!
   Некромант покачал головой.
   - Это очень дорогое, пока ещё неподвластное мне заклинание, - сказал он, дотронувшись пальцами до печати, - право слово, маленькая паршивая деревенька не стоит таких затрат. К тому же, в Ковене Магов мне голову оторвут, когда узнают, что я израсходовал редчайший свиток на такого, с позволения сказать, рыцаря!
   Еретик презрительно посмотрел на Джонатана.
   - С тем, что у меня в руках, - колдун потряс свиток, - можно уничтожить небольшую армию. Ну, так что, попробуем договориться?
   Рыцарь презрительно фыркнул и поднял меч, я поспешно положил руку ему на плечо.
   - Обожди, сын мой.
   - Но, святой отец!
   - Молчи! - оборвал я. - Что ты предлагаешь, колдун?
   Джонатан недоуменно на меня уставился. Огромную источаемую свитком негативную энергию я буквально почувствовал кожей. Не знаю, как человек из плоти и крови мог спокойно держать при себе такую вещь. Спокойная уверенность колдуна только подкрепляла мои догадки. Разумеется, отпускать еретика мне не хотелось, но прочувствовать на себе магию черного свитка хотелось ещё меньше. Ничего, потом придумаю, что соврать Джонатану. Например, скажу, что в последний момент разглядел в душе колдуна свет и решил даровать ему последний шанс. К тому же, ещё может представиться случай - ударить некроманта в спину, чтобы не успел применить заклинание свитка. Нечестно, конечно. Ну, да отмолим!
   - Так что ты хочешь? - спросил я.
   - Всё просто, - ответил некромант, - расстанемся миром. Вы меня не видели, я вас не видел. Разворачивайтесь и идите обратно в деревню, только поклянитесь не трогать Глиронду. Можете даже забрать деньги, что посулил моей коллеге староста деревни. Уверен, крестьяне, узнав о победе над нежитью, начнут носить вас на руках, а мы с Глирондой спокойно уйдем. Идет?
   Я едва заметно кивнул. Колдун улыбнулся и сделал неуверенный шаг вперед, протянув руку для рукопожатия.
   - Приятно всё же встретить разумного человека, - произнес он.
   Я уже мысленно прикинул, как лучше всего выхватить булаву и ударить некроманта, одновременно зажав его пальцы своей правой рукой, лишив возможности колдовать, когда всё разом испортил Джонатан!
   - Клянусь честью! - закричал он. - О чем вы думаете, святой отец!? Отпустить мерзавца, дабы он продолжил творить зло в другой деревне! Никогда! Защищайся, колдун!
   - Проклятье! - вскричал то ли я, то ли некромант.
   Замахнувшись мечом, Джонатан бросился в атаку. Колдун мигом отпрыгнул к стене и развернул свиток. С листа бумаги послышался трескучий хрипловатый голос неизвестного мага.
   Мы в удивлении замерли. Ничего не произошло! Ни шума, ни взрыва, ничего смертоносного и разрушительного. Колдун победно улыбнулся и скрестил руки на груди. Он что, с ума сошёл от страха? И тут я ощутил на груди жжение камня. Артефакт почувствовал зло.
   Неожиданно каменный саркофаг зашевелился. В следующий момент огромная неподъемная плита отлетела в сторону, словно деревянная щепка. Джонатан едва-едва успел уклониться. В поднявшейся над гробом туче пыли мы увидели яркие кроваво-красные глаза, в которых прочли свой смертный приговор!
   Вампир изящно взмахнул длинными кожистыми крыльями и медленно опустился на каменный пол сзади Джонатана. К чести рыцаря, тот не растерялся и, быстро развернувшись на пятке, что есть силы вонзил меч в хрупкое тело монстра. Лезвие прошло насквозь, выйдя из спины почти на пол-локтя. Вампир даже не вскрикнул. Ухватившись когтями за меч, монстр резко дернул его на себя. Джонатан отчаянно вцепился в рукоять, не забыв провернуть клинок. Из тела вампира вместо крови потекла странная молочно-белая жидкость. Не обращая внимания, мертвец продолжал вонзать клинок в самого себя всё глубже, пока рукоять не уткнулась ему в грудь.
   - Беги! - отчаянно закричал я.
   Джонатан не послушался, упрямо держась за меч. Ещё никогда рыцарю не попадался противник, которого нельзя убить, пронзив насквозь сердце!
   Хищно улыбнувшись, мертвец схватил Джонатана за плечи и, притянув к себе, вонзил зубы в шею рыцаря! Алая кровь брызнула фонтаном. Воин отчаянно захрипел, выпустив рукоять меча.
   Легким взмахом руки вампир отшвырнул тело мертвого рыцаря к стене. Обнажив окровавленные клыки, монстр ленивым движением выдернул большой двуручный меч из своего тела. Его рана начала затягиваться.
   - Зря вы не приняли моё предложение, святой отец, - улыбнулся некромант.
   Закричав от ужаса, я развернулся и бросился наутек. Бесполезно! Вампир догнал меня в два шага, вернее, в два взмаха крыльями.
   Легкий удар, больше напоминающий шлепок, и я кубарем, словно мешок с крупой, отлетел к стене. Некромант издевательски расхохотался. От страха я даже не почувствовал боли.
   Вампир никуда не торопился. Словно играя, он схватил меня за шею и медленно поднял одной рукой. Кажется, он примеривался, куда лучше вонзить зубы. Я понял, мой последний шанс - белый камень. Не знаю, возможно, душа святого ничего не сможет противопоставить вампиру - высшей ступени боевой нежити, но другой надежды нет.
   Последним волевым усилием я ухватился руками за рясу и попытался разорвать её. Вампир, обнажив клыки в дьявольской улыбке, с интересом наблюдал за моими действиями. Похоже, легенды не лгали, кровопийцы, в отличие от остальной нежити, обладают собственным разумом. Отчаяние придало мне сил. Ткань затрещала, а затем резко порвалась. Не мешкая, я сунул руку под рясу и выхватил икону.
   "Ну! Светлый Владыка, помоги! Хоть один раз!", - подумал я.
   Замахнувшись, я ударил вампира иконой по голове. Хрупкая деревянная рама треснула, и камень вывалился из своего паза. Белый огонь артефакта пересекся с красным светом мертвых глаз.
   Вампир отчаянно и очень по-человечески закричал! Монстр всё же мог чувствовать боль. Мягкий белый свет причинил мертвяку больше вреда, чем клинок закаленной стали. Вампира объяло белое пламя, но монстр не собирался сдаваться. Упав на колени, мертвец огромным усилием отдернул камень от себя. Живучая тварь!
   Закрыв глаза, я попытался вспомнить молитву экзорцизма. Помню, отец-настоятель долго бился над тем, чтобы все послушники её запомнили. Как я ненавидел его тогда, а сейчас себя. Слова буквально вертелись на языке, но никак не складывались во фразу.
   Радостный вопль освободившегося мертвяка потряс стены склепа.
   "Всё равно, не успею убежать", - подумал я.
   Вампир обратил на меня полный торжествующей ненависти взгляд. Лучше бы он этого делал. В растерянности мой страх загнал душу не в пятки, а в голову. Молитва экорцизма сложилась в единое целое!
   Не мешкая, я направился руки на вампира и прочитал заклинание. Не ошибся!
   По всему склепу раздалось громкое "ОМ!", а затем "АЛЛИЛУЙЯ!". Крылья и тело монстра задымились. Вампир отчаянно закричал, но не упокоился.
   К счастью, предоставленной передышки мне хватило, прыгнув вперед, я поднял с пола артефакт и сунул его в клыкастую морду. Потрясенный экорцизмом вампир не успел увернуться. В одно мгновенье камень выжег мертвецу красные глаза.
   Последний раз брыкнувшись, вампир затих, но камень не успокоился, объяв всё тело монстра белым светом.
   Оставив артефакт уничтожать само упоминание о зле, я направился к некроманту. Против живого еретика артефакт не будет столь эффективен, но я не сомневался, что смогу отомстить за смерть Джонатана сам.
   Еретик выглядел заметно потрясенным.
   - Невероятно! - ахнул он, так и не поняв, что произошло. - Ковен Магов ещё никогда не встречался со столь мощным проявлением белой магии. Что и как ты сделал? Усовершенствовал заклинание экзорцизма? Каким образом? И почему ты сразу его не применил? Оно требует много времени на подготовку?
   - Защищайся, - коротко сказал я.
   Колдун благосклонно кивнул.
   - Пусть так, - произнес он, - я успел соскучиться по настоящим магическим поединкам! Не ожидал встретить в среде священников достойного соперника, но так даже интереснее. Начнем же, и да восторжествует лучший из нас! Во имя магии!
   Перескочив через раскрытый гроб, я выхватил булаву и угостил колдуна своим любимым бесчестным приемом. Глаза некроманта вылезли из орбит. Так обычно и бывает, когда тебя что есть дури бьют булавой между ног. Даже через латный доспех очень хорошо чувствуется, что уж говорить о мантии.
   Похоже, мое предложение заменить сложный и красивый магический поединок примитивной рукопашной дракой встретило у колдуна определенное недопонимание. Ухватившись за причинное место, еретик робко попытался возразить, но я ловко двинул ему свободной рукой в челюсть. Если колдун и хотел произнести заклинание, его задумка сорвалась. С вывихнутой челюстью колдовать трудно. Не зря я всё-таки проводил много времени в тренировочном дворе монастыря, потрудившись поставить удар с обеих рук.
   Обмякнув, некромант медленно сполз по стене на пол. Я покрепче ухватил булаву двумя руками и занес оружие над головой.
   - Исповедаться два раза предлагать не буду! - пояснил я.
   Некромант успел удивленно моргнуть, прежде чем я размозжил ему голову.
   - Светлый Владыка тебя простит, - сказал я, - ну, и меня заодно.
   Только сейчас я почувствовал, насколько устал. Проповедовать во славу Божью определенно легче и безопасней. Бессильно отшвырнув булаву, я опустился на колени перед Джонатаном.
   Труп уже начал остывать. Проклятье!
   Я вспомнил про камень. Увы, поднятие мертвых считалось умением некромантов. Но, по словам отца-настоятеля, молитвы самых праведных и могущественных жрецов могли убедить Светлого Владыку нарушить естественный ход вещей и возвратить душу из Мира Мертвых. Я, разумеется, таковым не являюсь, но Святой Амвросий! Камень уже не раз и не два доказывал своё могущество.
   От вампира осталась лишь маленькая кучка пепла. Брезгливо разметав её, я поднял камень и положил его на грудь Джонатана. Тело рыцаря объял белый свет. Я затаил дыхание. Рана на шее воина затянулась на глазах, но.... Дышать рыцарь не начал. Так всегда происходит, когда священники пытаются исцелять уже мертвых. Душа в тело не вернулась.
   Сев на колени, я утер рукавом проступившие слезы. Молиться не хотелось, да и не стоило. Джонатан умер с честью и славой, как и подобает истинному рыцарю. Его без всяких молитв и отпеваний примет Светлый Владыка.
   Благородный, безмерно храбрый, самонадеянный дурак! Мы были знакомы всего один день, но я успел к нему привязаться.
   И на кого ты нас - грешных, покинул? Кто, кроме тебя, спасет невинных от демонов и мертвецов? Кто сразит в бою циклопов и гигантов, вернув земли и честь роду Белоголовских? Почему бездельники и охальники, вроде меня, остаются жить, а такие, как ты, умирают? Почему?! Неужели Эадор терпит лишь хитрецов и приспособленцев, убивая наивных, честных и бескорыстных? Нежели так было всегда? Или в какой-то момент мы нарушили Божественный План и сбились с пути?
   Где наш Создатель? Почему он создал мир таким? Кто мы для него? Фишки на доске, и он играет нами, чтобы поразвлечь себя и других?
   Неожиданно камень засветился ярче и слегка завибрировал. Как будто он хотел что-то сказать. Удивившись, я возложил руку на гладкую поверхность артефакта. Меня встряхнула резкая волна мощной силы. Немного испугавшись, я закрыл глаза и внезапно увидел внутренним взором человеческий образ. Маленький седой старик с необычайно мудрым и добрым лицом. Губы его шевелились.
   "Кто ты?" - мысленно спросил я.
   Старик добродушно усмехнулся и покачал головой. Мол, и сам уже должен догадаться.
   "Амвросий?"
   Старик не ответил, ограничившись легким кивком. Амвросий заговорил. Сперва я ничего не слышал, но, затем, сосредоточившись, разобрал легкий шепот. Поначалу слова старика показались мне обычной молитвой - прославлением Господа, но затем я осознал, что старик призывал в мир живых душу человека.
   "Молитва воскрешения!" - догадался я.
   Старик указал на меня пальцем.
   "Я? Ты предлагаешь воскресить мне?".
   Святой кивнул и начал снова произносить молитву. Я прислушался и начал повторять. Амвросий покачал головой, прервав меня. Вытянув руки, Амвросий изобразил старинный жест возложения ладоней на больного. Я кивнул и, не открывая глаз, повторил его действия, дотронувшись до груди Джонатана.
   Старик продолжил тихо шептать. Очевидно, речь давалась ему с трудом. Я громко повторял слова вслед за ним. Вокруг меня закрутились вихри магических энергий. Я почувствовал, как в моей поясной сумке разрядились все кристаллы. Какое сильное волшебство! Неудивительно, что тайной воскрешения владеют лишь самые могущественные жрицы. Мне же едва-едва хватало сил. Сердце бешено забилось, решив выпрыгнуть из груди. Из носа потекла кровь. Заметив трудность, Амвросий протянул мне руку, и я почувствовал, как из волшебного камня в моё тело вливается мощный поток энергии. Боль мигом отступила, и мы продолжили молитву.
   На какой-то миг весь мой разум, всё моё тело охватил бесконечно совершенный, а потому непереносимый смертным поток белого света. В последний момент я успел разглядеть контур старческой фигуры.
   "ВРЕМЯ МОЕЙ БИТВЫ ЕЩЁ НЕ ПРИШЛО! - тихий шепот сменился сильным громовым голосом, - Я НЕ МОГУ ТРАТИТЬ СИЛЫ! СПРЯЧЬ МЕНЯ ОТ ГЛАЗ СМЕРТНЫХ!".
   Я не успел ответить....
  
  

***

  
   - Святой отец? - послышался хорошо знакомый голос. - Вы живы?
   Разлепив тяжелые веки, я открыл глаза и увидел Джонатана. Бледного, помятого, но живого. В руках воин держал потухший белый камень. Похоже, святому Амвросию требовался отдых.
   - Всё в порядке, сын мой! - сказал я. - Как ты себя чувствуешь?
   - Превосходно, - заверил меня рыцарь.
   Если так выглядит "превосходно", то не хотел бы я увидеть "хуже некуда". Впрочем, мое собственное состояние тоже оставляло желать сильно лучшего.
   - Встать сможешь? - спросил я.
   Джонатан кивнул, и, опираясь на стену, с трудом поднялся. Колени рыцаря дрожали, но он держался.
   - Отлично, - обрадовался я, - а сможешь ли ты, сын мой, помочь встать бедному священнослужителю?
   Джонатан с сомнением посмотрел на весьма нелегкую тушу "слуги Божьего", но затем, вспомнив, что он всё-таки рыцарь без страха и упрека, подал руку, однако я уже передумал, решив не рисковать. Ещё не хватало мне его тащить на своем горбу.
   - Что произошло? - спросил Джонатан, когда я соизволил-таки привести себя в вертикальное положение. - Помню лишь красные глаза вампира и... Его клыки!
   Рыцарь болезненно поежился, вспомнив пережитый ужас.
   - Возрадуйся, сын мой, - сказал я, - Светлый Владыка вновь пришел нам на помощь. Когда подлый некромант решился поднять из мощей праведника вампира, Бог-Орел не стерпел святотатства и послал своего слугу!
   - Слугу? - удивился рыцарь.
   Я кивнул, решив не рассказывать Джонатану про чудеса камня. Просьбу-приказ святого Амвросия следовало исполнить. В честности и порядочности рыцаря я не сомневался, в отличие от его умения держать язык за зубами.
   - Как есть, говорю тебе, сын мой. Высокий воин, сотканный из солнечного света. Его лицо выражало добродетель. Рука с огненным мечом поднялась в решимости покарать зло, а длинные белые крылья...
   - Крылья? - удивленно моргнул Джонатан, - у посланника Светлого Владыки были крылья?
   - Истинно так, - охотно подтвердил я, - из перьев белых птиц, что щебечут в саду Творца!
   Джонатан восхищенно затаил дыхание. Я охотно поддал жару. Врать, так уж врать!
   - Боюсь, мне не хватит слов языка смертных, чтобы описать то сказочное совершенство, что предстало перед моими глазами. Одним взмахом своего великого меча он сжег вампира! Свет восторжествовал над Тьмой! Я взял на себя смелость, сын мой, перед ним подтвердить твой обет служения.
   Рыцарь лишь отмахнулся.
   - Поразительно! Никогда не слышал о подобных существах!
   - Я тоже. Он назвал себя ангелом.
   - Ан-гел, - по словам повторил Джонатан, - Божественное название.
   - Угу! Ладно, сын мой, давай-ка собираться.
   Джонатан охотно кивнул, а затем осекся.
   - А как же некромант?
   - О! Верно, спасибо, сын мой.
   Развернувшись, я подошел к бездыханному телу некроманта.
   - Прости, о, Светлый Владыка, невинное мародерство наше!
   Порешив свой долг покаяния свершенным, я сел на колени и быстро обшарил некроманта. Восемь десятков золотых монет и два крупных рубина пришлись как нельзя кстати. Посох тоже можно продать. Есть в нём магическая сила или нет, какой-нибудь простак, желающий стать чародеем, купит. Младшему сыну какого-нибудь купчишки-полурослика вполне можно сбагрить. Магов среди их расы отродясь хороших не водилось, а любопытство низкорослые людишки впитывали с молоком матери. А вот с волшебной книгой рисковать не стоит. Призвав стрелы света, я быстро сжег собрание черных знаний. Для борьбы с ересью средства лучше, чем огонь, ещё никто не придумал.
   Завершив обыск, я оторвал от мантии еретика черный капюшон. Будет что предъявить старосте. Пусть посмотрит, морда упитанная, что выходит, когда с ведьмами якшаться начинаешь. Да и сто золотых, что он за упыря посулил, на дороге не валяются.
   Джонатан удивленно наблюдал за моими действиями.
   - Не переживай, сын мой, грех отмолим! - сказал я. - А золото бросать не стоит, оно ещё добрым людям, то бишь нам с тобой пригодится.
   Рыцарь выразительно посмотрел на окровавленную булаву.
   - Так это вы его убили, святой отец? - спросил он. - Неужто обагрили руки кровью?
   - Пришлось, сын мой, - сказал я, - честно скажу, три раза предлагал еретику исповедаться. Ни в какую! А как некромант ангела узрел, так начал речи Богохульные изрыгать. Не стал посланник Светлого Владыки его трогать, сразил вампира и поспешил тебя из Мира Мертвых возвращать. Пришлось мне взять на себя труд! Да и не убийство сие было, а избавление! Все мы - дети Владыки Светлого, а, значит, искра добра в душе некромант теплилась. Теперь она на свободе!
   Рыцарь кивнул, а затем задал последний вопрос.
   - А как некроманту удалось призвать вампира из груды костей? Я думал, что кровососами становятся, будучи живыми, от укуса!
   Джонатан боязливо потер шею.
   - Подумай, о чем говоришь, сын мой! - строго сказал я. - Свет уже несколько раз даровал нам чудесное спасение, а ты, будучи под его благословением, опасаешься темной скверны. А насчет вампира - ничего не могу сказать! Чернокнижие поганое на разное зло способно. Добрым людям надлежит его истреблять, а не разбираться.
   - Тоже верно, - согласился Джонатан.
  
  
  

***

   Обратно до деревни мы добрались голодные, уставшие, но счастливые. Победно сунув в рыло старосте оторванный капюшон, я разразился долгой и убедительной проповедью. Помятый Джонатан охотно поддакивал в особо душещипательных местах. Короткий рассказ рыцаря о нашем походе, кажется, произвел на селян даже большее впечатления, чем мои разглагольствования. Наконец, староста сдался и отсчитал нам с Джонатаном сто золотых, а затем, подумав, добавил ещё тридцать на "нужды святой церкви", чтобы я, наконец, соизволил заткнуться.
   Все бросились искать Глиронду, но проклятая ведьма как сквозь землю провалилась. Я немедленно предложил крестьянам окропить святой водой всю деревню, дабы выгнать из каждого двора её богомерзкий дух, устроить по такому поводу большой церковный ход и неистово молиться целую неделю. Народ предпочел "расплатиться за греховное знакомство" пожертвованиями. Не в пример вчерашнего утра, с паствы удалось собрать почти двадцать золотых монет, вдвое больше серебра и несчетное число медяшек.
   Весь полученный со старосты и паствы доход я по-братски разделил с Джонатаном. Рыцарь, вдохновившись щедростью крестьян, даже заявил о намерении пожертвовать свою долю в пользу церкви. К счастью, я сумел его отговорить, объяснив, что вера в Светлого Владыку - вещь бесценная, а потому бесплатная, а вот хороший доспех - удовольствие не из дешевых. После долгих уговоров Джонатан внял голосу разума, согласившись взять деньги. Золота для него мне было не жалко. Ну... точнее почти не жалко. Парень действительно хорош, и в будущем имеет все шансы стать настоящим героем, правда, если научится думать! Или найдет того, кто будет соображать вместо него.
   Одухотворенный успехом рыцарь наотрез отказался выпить вечерком доброго вина (трактирщик на радостях выкатил бочонок). Воин, в благодарение за успешный бой, всю ночь решил молиться в церкви. Мне волей-неволей пришлось последовать его примеру. Не хотелось расстраивать парня. Пока вся деревня радостно отмечала избавление от упыря, мы с Джонатаном полночи простояли на коленях. Рыцарь усиленно молился, я честно попробовал подремать, но в столь неудобной позе не получилось.
   Наутро всё тело ломило так, что я поневоле позавидовал упырю. Мертвецы ничего не чувствуют, в том числе и боль. Мне, казалось, что злиться на дурака-рыцаря я буду ещё неделю, но когда Джонатан объявил, что собирается дальше в путь, искренне огорчился. Никогда бы не подумал, что могу так привязаться к настолько непохожему на меня человеку.
   Взобравшись на Абысдохлу, Джонатан долго уговаривал меня отправиться в странствие вместе с ним и едва-едва не уговорил. Тяжело расставаться с друзьями, а в том, что мы ими стали, я не сомневался. К тому же, в любом человеке время от времени просыпаются мечты о приключениях. К несчастью, о путешествиях хорошо мечтать, сидя в кресле у огня, попивая вино и вдыхая ароматы курений. Воспоминания о ночевках на промерзлой земле, умывании и даже (брррр!) мытье в ледяных реках отбили у меня охоту к приключениям.
   Сославшись на то, что не могу оставить церковь и непутевую паству, я сердечно попрощался с Джонатаном, пожелав ему стать практичнее и рассудительнее. Рыцарь, конечно, пообещал. Однако, наблюдая за удаляющейся в лес фигурой, я не мог отделаться от чувства беспокойства. Пропадет парень! Пропадет! Не от меча или когтей монстра, а от слова лживого, кинжала в спину или яда в кружке. На горбу таких вот доверчивых простаков ловкие дельцы в сокровищницы въезжают, а потом избавляются от наивных без тени сомнений. Когда рыцарь скрылся за деревьями, я не смог удержаться от мысли, что предал его.
   Подавив в себе навалившуюся печаль и утешившись тем, что всё в руках Божьих, я вернулся к воспитательной работе с паствой. Собирать всех девиц чревато. Во-первых, я мог не управиться. Во-вторых, кучно собранное женское племя представляло собой грозную силу, способную "заорать" любую толпу мужиков, даже если те превосходят их количеством. Посему я решил вылавливать греховодниц по отдельности. Первой подвернулась Любавушка.
   - Ты ни в чем не хочешь покаяться, дочь моя?! - спросил я, затащив упирающуюся девушку в церковь.
   - Опять вы по напраслину возводите, батюшка? - удивилась Любавушка, - давайте потом поговорим, мне к свадьбе готовиться надо.
   Я подленько рассмеялся.
   - Готовиться? Это как же готовиться, а? Наверняка кровь голубиную в мешочек собирать, чтобы мужу поутру красную простынь показать! Не так ли?
   Любавушка побледнела.
   - Да как же можно-то? - произнесла она, - я честь свою девичью блюду!
   - Вот именно, что - блюдешь! Почему слезы супротив упыря не помогли, а?! Кайся, быстро!
   Девушка побледнела ещё сильнее.
   - Не ведаю!
   - Ах, не ведаешь! Вот посмотри!
   Я нагло положил девушке руку на голову и повернул лицом к образам!
   - В доме Божьем, перед очами святых тогда лгала и сейчас лжешь!
   Губы Любавушки задрожала.
   - Ну, почем я знаю, отче? - запротестовала крестьянка, - вы же сами говорили на сходе, некромант упыря вызвал. Может, против колдовского-то мертвяка слезы не помогают!
   Я покачал головой и указал на образ ближайшего святого.
   - Не хочешь каяться?! Тогда уходи! Я поверю, а вот Светлый Владыка всё видит и всё знает. Коли во лжи жить хочешь, пускай. Только не жди, что Бог-Орёл тебе в дом счастье и добрых деток пошлёт!
   Не выдержав, Любавушка громко разрыдалась.
   - Простите, отче, - взмолилась девушка, - он... он... просто мерзавец оказался!
   - Он?
   Девушка закрыла лицо руками.
   - Подарки дарил, обещал жениться, а потом...
   - Звезды, что ли, на сеновал смотреть позвал?
   - А вы откуда знаете, отче?
   - Да и так уж понятно, а чего не призналась?
   Любавушка зарыдала ещё сильнее.
   - Я подумала, если правду сказать, так позору не оберусь.
   - Полно. Тайна исповеди остается неприкосновенной.
   - Так слухи бы пошли, почему у девушек отец Феофан слезы собирает, а у меня не взял!
   - Жених бы заподозрил?
   - Так он знает! - ответил Любавушка, - я ему всё рассказала, про гада этого, купца заезжего.
   - Погоди! Погоди! Так торговать к нам только половинчики приезжают! - удивился я. - Неужто с нелюдем?
   Задрожав, девушка закивала головой, и в истерике бросилась мне на грудь.
   - Виновата! Виновата, отче! Он был маленький и румяный, как ребеночек! Рассказывал так интересно, смешил меня, стихи романтические читал, да такие складные, мелодичные, каких от наших дуболомов ни в жизнь не найдется. А потом на сеновал повел, про звезды рассказывал, говорил, что я на самую большую и прекрасную похожа. Простите!
   Слезы девушки начали медленно пропитывать мне рясу. Растаяв, я сочувственно похлопал её по спине.
   - Я всё любимому рассказала, он простил, только велел больше никому не говорить, чтобы матушка его не узнала.
   Я кивнул. Если бабья сплетня по селу пойдет, свекровь невестку со свету сживет.
   - Вот и испугалась я на исповеди признаться! Всю ночь не спала, думала! А потом узнала, что Вы и у других девушек слезы брали, что, мол, много вам их понадобилось. Народ всё потешался. Я понадеялась, что пронесет.
   - То-то и оно, все понадеялись.
   Любавушка прижалась ко мне ещё сильнее.
   - Так и остальные тоже? - удивилась она. - И Доротея?
   - Ты не о других, ты о себе думай. Солгала в церкви, вот что мне теперь с тобой делать?
   Любавушка подняла на меня заплаканные, но большие, ясные и сказочно красивые глаза. Слезы, кажется, ничуть не подпортили её румяные щечки. Прикосновение мягких ручек девушки наводили на размышления, что я с самого приезда в Чертовы Кулички так и не увидел ещё женской ласки. По должности не положено!
   - Не знаю-ю-ю! - сказала Любавушка. - Как мне вину загладить?! Скажите, отче. Всё сделаю.
  
  

***

  
   Даже не знаю, как оно так получилось. Само вышло. Бес попутал, не иначе. И, главное, забыл же - дурак, дверь в церковь запереть. Когда внутрь зашли две престарелые бабки, решив помолиться образам святых, Любавушка, задрав ноги, лежала на алтаре, а я надрывался сверху. Повезло ещё, что по случаю избавления от упыря народ в селе упился вусмерть, на ногах еле-еле стояли староста, жена кузница (кто же её споит) да ещё несколько крепких прихожан.
   По счастью, в первые мгновенья все настолько опешили, что напрочь забыли про черный ход. В него я, едва-едва успев натянуть штаны, и сиганул.
   Фух! Вот уж не думал, что так бегать умею! Через дворы, заборы и колючие кусты, догнать меня смогла бы разве что эльфийская стрела. Но остроухие в деревне не обитали. А крестьяне и на трезвую голову в стену сарая не попадут!
   С выбором пути я, слава Светлому Владыке, не ошибся, выбрав правильную дорогу. Абысдохла не успела увезти рыцаря слишком далеко.
   - Постой, сын мой! - закричал я.
   Джонатан обернулся и расплылся в улыбке.
   - Отец Феофан! - радостно воскликнул он, - неужели Вы передумали и решили присоединиться к моему странствию?
   Объяснение комом застряло у меня в горле. Кое-как добежав до всадника, я облокотился на круп лошади и, собрав всю накопившуюся во рту жидкость, сплюнул. Абысдохла бросила на меня хитроватый взгляд, говоривший: "Во-во! Я ещё и груз таскаю!". Я беззлобно шлепнул лошадь по морде.
   - Воды! - потребовал я от Джонатана.
   Рыцарь отвязал от ремня небольшую флягу и протянул мне. Всё содержимое я вылакал буквально за пару глотков. Джонатан неодобрительно на меня посмотрел, но промолчал. Впрочем, я сам всё понял, когда вода забулькала в животе. Я почувствовал себя большой бочкой с маленькими ножками.
   Больше всего на свете мне бы сейчас хотелось улечься на траву и не вставать, но из деревни доносились какие-то подозрительные звуки. Опасаясь погони, я схватился лошадь под уздцы и ускорил шаг.
   - Пойдем-ка побыстрее, сын мой! - сказал я.
   - А есть причина? - удивился Джонатан. - Весь мир перед нами, куда торопиться?
   Я прикусил язык, проглотив первое объяснение. Если сейчас ляпнуть рыцарю, что зло во всем мире не спит, и кто знает, скольким добрым людям оно сможет навредить за каждый лишний день, Джонатан, с него станется, забудет про сон и отдых. А мне и так теперь с дураком путешествовать.
   - Понимаешь, сын мой, - наставительно произнес я, - бывают в жизни ситуации, когда нам приходиться выбирать между добром и добром.
   - Правда? - удивился Джонатан.
   - Да. Как сегодня. Лишь ты уехал, в сердце моем проснулась печаль. С одной стороны, нужно заботиться о местной непутевой пастве, с другой - на душе стало неспокойно. Я чувствовал, что нужен тебе.
   - Трудный выбор?
   - Совершенно верно. Пойдя в церковь и исповедав провинившуюся грешницу, я припал к алтарю, долго молился, и...
   Я задумался.
   - Ты помнишь ангела, что явился ко мне в склепе?
   Джонатан кивнул.
   - Конечно! Я не мог забыть! Посланник Светлого Владыки спас меня, вытащив душу из Мира Мертвых!
   - Именно! Ангел снова явился ко мне и сказал, что тебе потребуется помощь. Долго я колебался, но не смог ослушаться воли Светлого Владыки. К сожалению, паства настолько привязалась ко мне, что не приняла волю Божью! Грешники! Я обязательно помолюсь за их души сегодня. Не ведали, что творили, когда пытались воспрепятствовать указанию Светлого Владыки. Мне пришлось спешно бежать, бросив дом, имущество и, увы, даже не захватив припасы и снаряжение.
   - Значит, Светлый Владыка верит в нас? - спросил Джонатан.
   - Не сомневайся. Я всё услышал от ангела и, заметь, даже не ушами, кои могут обманывать, а душой! Много славных подвигов предстоит совершить тебе! Мне же надлежит присмотреть за тобой первое время. Такова воля Светлого Владыки! Я не смею ослушаться.
   Рыцарь просиял.
   - Вы истинно - святой, отец Феофан! - сказал рыцарь.
   Я польщено отмахнулся.
   - Не льсти, сын мой. Все мы служим Творцу, не щадя себя!
   Некоторое время мы следовали в одухотворенном молчании, задумавшись о выпавшей на нашу долю великой миссии. Ковен Магов разослал своих учеников и адептов по всему осколку, набираться черных знаний, опыта, а, главное, денег. Мы получили наглядные доказательства того, что еретики не гнушаются никакими средствами. Ковен Магов явно что-то замышляет и готовится к войне. В столице неспокойно. Старый король совсем выжил из ума в желании получить бессмертие. Славное Белоголовское княжество захватили и опустошили злобные гиганты и циклопы, и никто не мог им противостоять. Да мало ли ещё в мире зла и ереси? Работа для настоящего Героя всегда найдется.
   Даже в самые бестолковые рыцарские головы иногда приходили меркантильные мысли. Джонатан не стал исключением. Немало не смутившись оттого, что задает "святому" столь низменные вопросы, он поинтересовался:
   - А деньги, отец Феофан, вы тоже оставили в деревне?
   Вот ещё! Я довольно улыбнулся и похлопал висевший у левого бока кошель с деньгами. Жизнь научила всё самое ценное носить с собой. В Верхнереченском монастыре только попробуй что-нибудь съестное положить в прикроватную тумбочку! Братья-послушники всё сметут, а потом втихомолку помолятся за твоё здоровье и, разумеется, ни в жисть не признаются! Если я за годы обучения в монастыре чего и усвоил, так это то, что залезать не станут только в труселя. Там и надо хранить самое дорогое. Вернее, оно там уже хранится, ну, да ничего, потеснится малость. По большому счету, остальные ценности на него и работают.
   С белым камнем святого Амвросия я, как и с деньгами, не расставался, поместив артефакт в мешочек на груди. Предстояло решить, что с ним делать и куда спрятать? Допустить, чтобы камень попал к еретикам, нельзя, но и отдавать Первосвященнику тоже не хотелось. Я не забыл слова Амвросия, душа святого томилась в камне ради важной миссии, и решение проблем церкви в её планы не входило. Я, может, и не само совершенство, но в отличие от еретиков знаю, что есть пределы, через которые никому нельзя переступать. Украдкой дотронувшись до мешочка, я почувствовал приятное тепло. Камень снова излучал сильную белую энергию. Интересно, откуда святой Амвросий её берет? Точно не из кристаллов. Неужели душа святого настолько могущественна? Кем он был при жизни, и что совершил?
   Дорога убегала за высокие густые деревья, увлекая нас за собой. У бока пристроилась моя самая верная подруга - булава. Не помешал бы ещё запас провизии и спальный мешок. Ох! А как завтра поутру у меня будет ныть всё тело - вообще страшно подумать, но сделанного не воротишь. Жаль бросать нажитое место, на хлеб с молоком, вернее, на сало с клюквенной настойкой всегда хватало, да и со святыми иконами теперь неизвестно что будет. Жалко, конечно. Зато будет, кому присмотреть за Джонатаном. Пропадет ведь! Кстати, об этом!
   - В какую сторону мы направляемся? - спросил я, повертев головой.
   - В Чернохолмье! - ответил Джонатан, - местные жители сказали мне, что проклятые орки вершат там великие злодеяния!
   Я кивнул.
   - Истинно так, сын мой, - сказал я, поворачивая лошадь на восток.
   - Отец Феофан! - запротестовал рыцарь.
   - А про логово гигантских пауков на пути в Чернохолмье тебе ничего не сказали?
   Рыцарь удивленно заморгал.
   - Нет.
   - Вот то-то и оно!
   Джонатан почесал в затылке.
   - Но монстры тоже - зло! Их надо истреблять.
   - Всему своё время, - наставительно произнес я, - сперва заглянем в земли половинчиков!
   Джонатан замотал головой.
   - Отец Феофан! - строго произнес он. - Половинчики хоть и нелюди, но раса добрая, я не считаю, что данный мною обет обязывает их истреблять!
   Я закатил глаза, не удержавшись от тяжело вдоха.
   - Мы отправимся к ним в гости! - объяснил я.
   - Обращать в истинную веру?
   - Нет! - ответил я.
   Тупость рыцаря раздражала до крайности, и как он только ещё жив?
   - Необходимо раздобыть тебе, сын мой, снаряжение получше! В первую очередь доспехи!
   Я выразительно поглядел на свисающую с плеч Джонатана бесформенную груду стальных колец, именуемых когда-то кольчугой. Лицо рыцаря попыталось изобразить задумчивость.
   - А половинчики делают доспехи?
   - Даже если и делают, то не твоего размера, сын мой.
   - Тогда зачем нам к ним ехать?
   - А затем, что половинчки - раса беззаботная, но бережливая.
   - И что?
   - А то, что если у них найдется доспех твоего размера, например, оставшийся от другого путешественника, - я предпочел не развивать тему, поясняя, что могло с путешественником случиться, - они охотно согласятся нам его продать по Божеской цене!
   Джонатан ещё раз оглядел свою кольчугу и тяжело вздохнул. До него, наконец, дошло, что крепкая вера и добрая душа не всегда спасают от мечей, копий, не говоря уже о когтях и зубах мертвяков.
   Увлекшись беседой, мы не заметили стука копыт за спиной, а когда обернулись, стало поздно. Мимо нас, словно вихрь, проскакала черная кобылка. Молодая и резвая, не чета Абысдохле. Я сразу понял - молодую рыжую наездницу мы безнадежно упустили.
   Отъехав на приличное, но подходящее для шумных оскорблений расстояние, Глиронда развернула лошадь, наглядно продемонстрировав образец женской физиономии. Хоть сейчас картину рисуй: "Ведьма радуется очередной пакости". Разве что художника поблизости не имелось.
   - Вот вы где?! - рассмеялся Глиронда.
   - Леди? - неуверенно предположил Джонатан, не зная, как подобает обращаться к ведьме.
   - Курва рыжая! - определил я. - Мстить за своего хахаля пришла? Ну, давай, посмотрим, кто кого? Нападай!
   Уперев руки в бока, я изо всех сил попытался изобразить самоуверенность. Выигранный бой с некромантом и его вампиром впечатлял, но непобедимыми величать нас рано. Если Глиронда начнет бросаться огненными шарами, мне и Джонатану придется худо. Камень, может, и спасет, но пользоваться его силой по любому поводу я остерегался. По счастью, ведьма не собиралась сражаться, иначе врезала бы по нам в спину ещё на подходе. Ожидать от еретички честного благородного вызова не следует, в рыцари её никто не посвящал.
   - Не хахаль он мне и не друг, а коллега, - произнесла Глиронда.
   - Ой, не рассказывай. Знаем мы, что у вас на шабашах творится!
   - А Вы на них присутствовали, отче? - ехидно спросила ведьма, тряхнув рыжими кудрями.
   - Шило в мешке не утаишь, о непотребствах ваших слава по всей земле идет!
   - А Вы, значит, сплетни собираете! Неужто завидуете?
   - Что?! - завопил я.
   - А как иначе? На шабашах у Вас бы хоть с девочкой получилось, а монастыре только с мальчиками! Тоже земля слухами полнится!
   - Ах, ты, дрянь! - крикнул я, чувствуя, что начинаю свирепеть.
   Глиронда расхохоталась и развернула лошадь.
   - Бывайте, защитники света! - ухмыляясь от уха до уха, воскликнула ведьма. - Жаль, конечно, моего коллегу, но если вы смогли с ним справиться, я попусту тратить кристаллы не собираюсь, но запомню вас хорошенько. Когда Ковен Магов, а то и наш любимый король, награду за ваши головы посулит, ждите в гости.
   Подстегнув кобылу, ведьма помчалась вперед.
   - Стой, стерлядь рыжая! - надрывался я вдогонку. - Коза безрогая! Колдовать тут вздумала, еретичка поганая! Чего тебе спокойно не живется? Мужика, небось, не хватает?! Так ты вместо того, чтобы ересь всякую учить, лучше бы кашу варить начала! Тогда хахаль и появится! Или иди ко мне, я тебя и без каши на сеновале приголублю!
   Ответом мне стал неприличный жест.
   - Отец Феофан! - ахнул Джонатан.
   - Прости, сын мой, довела су... сударыня! - отмахнулся я, а затем продолжил своё обращение к еретичке. - Стой, ведьма! Стой, тебе говорят! Иди и сразись со мной...
   На миг задумавшись, я тут же поправился и указал на Джонатана.
   - Вернее, с ним! - сказал я. - Мне - слуге Божьему, кровь проливать нельзя. Стой!
   Глиронда скрылась за деревьями. В бессильной злобе я сжал кулаки.
   - Вот чертовка!
   Джонатан развел руками.
   - К сожалению, моя гордая Элизабет не в силах её настигнуть.
   Я взглянул в печальные глаза Абысдохлы. От такой клячи и хромая улитка убежит.
   - Не серчайте, отец Феофан, - легко отмахнулся Джонатан.
   Я подозрительно посмотрел на рыцаря, что-то уж больно легко он смирился с поражением. Несмотря на данный обет, убивать женщину, хоть и еретичку, ему не хотелось. Вот! Так они нами и крутят.
   Чертыхнувшись, я замотал головой. Нет, так дело не пойдет! В славном Великом Королевстве творятся невообразимые вещи. Маги с каждым днем всё больше набирают силу. Король открыто покровительствует им, купцы охотно пользуются их услугами, народ, раскрыв рот, любуется колдовскими чудесами, а священники и рыцари загнаны в угол. Я не сомневался, с Ковена Магов станется обклеить все деревья Великого Королевства объявлениями о нашем с Джонатаном розыске. Колдуны чувствуют себя хозяевами положения. Если король им благоволит, значит, под дудку магов заплясали все столичные чиновники! С каждым годом положение ухудшается, и когда монарх отдаст Миру Мертвых душу, начнется война. Ковен Магов копит силы, в то время как дворяне-рыцари перегрызлись межу собой в мелких сварах. Изгнанный Первосвященник с каждым днём теряет сторонников в бессмысленных стычках с южными варварами. Если так дальше пойдет, Ковен Магов возьмет власть голыми руками. Прощелыги-купцы их наверняка поддержат, нельзя служить двум богам одновременно: золоту и Светлому Владыке.
   - О чём Вы задумались, святой отец? - спросил Джонатан, заметив, как выражение моего лица меняется от взбешенного до слегка испуганного.
   - Сын мой, у тебя есть перо, чернила и бумага? - поинтересовался я.
   Рыцарь помялся.
   - Есть, - нехотя признался он, - бард, что сложил в мою честь балладу, немножко... вернее, "множко" выпил и наутро забыл слова. Гм... Да и я, как на грех, не смог вспомнить. Решил записывать.
   - Отлично.
   Осмотревшись по сторонам, я заметил уютную полянку с многообещающим гладким валуном в центре. Писать сгодится.
   - Давай-ка сделаем привал, сын мой! - предложил я. - Паства, думаю, меня уже не догонит.
   Потрепав по холке взмыленную Абысдохлу, рыцарь кивнул. Свернув с тропы, мы устроились на полянке.
   Вооружившись пером, я расстелил на камне потертый, но чистый свиток. Солнечный безветренный день как нельзя лучше способствовал переводу мыслей на бумагу.
   Задумавшись, я написал:
   "Ведьмы - это зло, их нужно сжигать без всякой жалости".
   Поморщившись, я тут же зачеркнул фразу. Избито. Какой смысл излагать сто раз открытые истины? То, что ведьмы - злобные стервы, людям и так хорошо известно, однако их услугами пользуются. В пример можно поставить старосту Чертовых Куличек. Нет, если я хочу бросить еретикам настоящий идеологический вызов, надлежит писать красиво и велеречиво. Не следует излагать важные вещи простым народным языком. Люди поймут, но не одобрят. Им нравится удивляться сложным, заковыристым оборотам и чесать в задумчивости макушку. Тогда они понимают, что пред ними настоящий ученый муж, а не обычное уличное трепло.
   Подумав, я попытался воспроизвести манеру изложения старинных книг, которые так любил цитировать отец-настоятель.
   Обмакнув перо в чернила, я вывел:
   "На первых строках о еретичках гнусных, душу Хаосу продавши, и с демонами детей поимевших, также ведьмами именуемых, сказать долженствует!"
   Почесав пером за ухом, я зачеркнул фразу. Нет, начинать с ведьм не стоит. Кто на площадь ходит чтецов ученых послушать? Мужики. У баб и без того дел хватает: уборка, готовка, дети. Только у мужиков в перерыве между: работа - трактир - дом, есть время. А при такой публике стоит только о любых женщинах упомянуть, то любой разговор до них и скатится. Здесь нужно в душу людям занести идею, что якшаться с магами не только грешно, но и опасно.
   Вдобавок, работу нужно озаглавить. Подумав, я написал:
   "Сумма о некромантии".
   Красиво!
   - Что, отец Феофан, об ангеле пишете? - поинтересовался Джонатан.
   Рыцарь демонстративно бросил передо мной охапку собранного в лесу хвороста. Я сделал вид, что намека не понял.
   - О! Верно, об ангеле также изложить требовательно! - просиял я. - Спасибо, сын мой. Как "Сумму о некромантии" изложу, так сразу об ангеле напишу. Затем о ведьме.
   Да. И о ведьме, и о мертвецах, и о ереси в целом. Вдобавок, о праведном пути людям рассказать. Ох... Сколько всего надо-то! И о том хочется написать, и об этом.
   - Ничего, сын мой! Сильны и могущественны чернокнижники - воодушевленно произнес я, - но добрые люди сильнее. Нужно только поднять их ради общего дела, во имя Светлого Владыки! Объединить уверовавших и пока ещё не уверовавших людей великой идеей о мире без зла и колдовства!
   - Разумеется, - подтвердил рыцарь.
   - Отринь сомнения, сын мой! Мы ещё сломаем хребет Ковену!
   Джонатан кивнул. Сомнения его и не одолевали.
  
  
  
Оценка: 6.65*12  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"