Маорин ненавидел нас, мы отвечали ему тем же. Грязный, вонючий, нестерпимо подлый и безумно жестокий орк старался превратить наше существование в сплошную, лишенную малейшего просвета муку.
Еще бы! Темный и светлый эльф в руках мерзкого отродья Земли. Где-то там, далеко, почти в другой жизни, поговаривали, что орки - проклятые эльфы. Когда-то я верил. Но не сейчас. Нет на свете силы, способной осуществить подобное. Мать-Земля создала их, но оставила детей своих на усмотрение случаю, случай же их испортил.
Почему он нас не убил - не знаю.
Я и Фатринас готовились к поединку всю жизнь. Ни тени страхи или сомнения. Наша судьба, смысл самого рождения и последующие годы, посвящены были овладению Мастерством. На нас взирали с восхищением, нам завидовали, на нас молились. Судьбы Темного и Светлого эльфийских народов возлагались на двух Избранных. Победа одного, означала гибель народа проигравшего. Оставаться воспоминанием не хотел никто. Вся мощь колдовства, истоки культур, древние настолько, что помнили очертания других континентов, взрощенная сотнями поколений воинов отвага, оказались брошенными на чашу весов.
Мысли и чувства ни на миг не отозвались на возглас. Тело сработало идеально. Любой, замешкавшийся лишь на мгновенье, оказался бы погребенным под мощной гранитной плитой, но меня коснулась лишь пыль, смерчем закружившаяся от гулкого удара камня о камень. Два мощных прыжка и лезвие клинка, перерубив доспех, останавливается около сонной артерии. Вряд ли между кожей и сталью протиснется даже волос.
- Пощади, - полухрип, полумольба в мертвых уже глазах останавливают меня.
- Живи, - как прекрасно даровать жизнь!
- Латринас!
Вечер приближается нестерпимо долго. Нить, оплетающая руки и ноги слишком тонка, отупляющая боль и капли крови, сочащиеся сквозь пережатые вены - весь мой мир. Кто дал Маорину такие знания?! Великий Врачеватель. Он знает, как поставить на грань, но и видит предел. Нестерпимо долгие мгновенья пройдут, орк придет и освободит, а еще исцелит, чтобы насладиться мучением сполна и снова. Фатринас? Ему не легче. Стальной обод сжимает голову, малейшее прикосновение и череп лопнет. Но орк не допустит. Великий Врачеватель не забирает жизни. Он - Дает. Продлевает. Да будь проклят тот час, когда на свет появился сей Податель Жизни! От напряжения вздуваются вены и мышцы. Учитель называл их стальными. Но нет же, нет! Эта нить сильнее во сто крат!
- Латринас, как думаешь, победишь Барука?
Барук - бессменный чемпион. Гном-переросток свитый из стальных канатов. Говорят, он убил мать еще будучи в лоне - разорвал, когда пришел срок родиться. Мало кто из его противников уходил с помоста на своих двоих.
- Увидим, - я предельно сосредоточен. Мышцы ноют в предвкушении неимоверного напряжения.
Нет, он не свит, он комок стали. Титан, воплощенная Мощь Гор. Только посмеивается, глядя на меня. Кто поставит на статного эльфа, когда против - несокрушимая глыба?
Учитель не зря водил меня в каменоломни. Я видел, как побеждают монолиты рабы. Неглубокие, в полпальца, ямки, невидимые на фоне громады, но по строгой линии, словно след падающей звезды. А затем клин в центр и два мощных удара. Камень гулко ухает и раскалывается пополам. Словно не он мгновенье назад смеялся над жалкими потугами смертных. Теперь силы его уменьшились вдвое, а великое существование окончено.
Серия быстрых, практически безболезненных ударов по мышцам спины, всего один тычок в бычью шею. Гном смеется, почесывая бока. А я не жду понимания, я иду напролом. Теперь он мой. Как же неимоверно сильны его объятья. Всего лишь обхват, а я не чувствую ног и спины. Только руки и голова. Темное бородатое лицо багровеет, Титану трудно дышать. Диким усилием опускаю руки к гномьему копчику, того, что он так низко, я не учел, а затем давлю, что есть силы. Точно так же рухнул и монолит. Налитые кровью глаза удивленно округляются, а через мгновенье - закатываются в глазницы. Барук побит.
- Выберешь смерть, и мучениям конец, - что-то уж больно сладок голос орка. Но сил терпеть нет давно. Очень давно.
Не помню, хотел ли я когда-либо жить. Единственный смысл настоящего - избавление от страданий. Дай же мне смерти, уродливый ублюдок! Ах, если бы я мог это крикнуть. Нить обволакивает шею, но кроме страданий, удивительным образом избавляет Врачевателя от обязанности слушать мой голос. Когда хочет, он слушает. Никогда не думал, что смогу кричать так долго и так сильно. Но Великий Врачеватель убедил. Иногда кричим с Фатринасом вместе. Вместе и замолкаем. Тогда Податель Жизни умильно хихикает и бормочет: "Вы так и не хотите разрешить спор...".
Какой спор? Бред, туманные мысли. Гортанные выкрики, взмывающие до колоратурного сопрано. А для орка - музыка. Он засыпает. А еще, перед сном вставляет Темному в сердце иглу. Если стоять и не шевелиться, то можно даже почувствовать каково, когда не болит. Но когда не болит, засыпаешь. Любое движение - боль. Странная, живительная. Фатринас только один раз попробовал покончить с собой. Как итог - он страстно захотел жить, ибо смерть не приходила, а боль казалась вечной.
- Не позволяй ему перехитрить тебя. Только победа. Не думай, что от нее зависит жизнь нашего народа. Только Жизнь и Смерть должны тебя интересовать. И я уверен, мой мальчик, ты сделаешь правильный выбор, - Учитель повязал мне на лоб черную полосу с золотыми рунами. - Жизнь и Смерть.
Я не могу выбрать. Не может и Фатринас. За нас выбирает орк. Решает. Пока выбор очевиден - Жизнь и Мучение. Только вот за что? Орк осторожно снимает нить, и я решаюсь спросить, пусть боль окажется нестерпимой:
- Почему, жалкий?
Вопрос застает его врасплох. Он действительно жалок, этот Податель Жизни. Грязным заскорузлым пальцем орк подковыривает оголенный нерв на сломанной руке. Боль скручивает меня.
- Возможно, мщу за изгнанную расу. Хи-хи... А-а-а... Покричи, светлый, покричи... Вы прекрасны, я - чудовище, но я Дарю Жизнь, а Вы вдвоем, - орк загоняет иглу в сердце Темного - решали чей народ первыми уйдут за грань. Кого выберет Судьба, Рок, Жребий... Хи-хи-хи... Но выбирать буду я!
Орк достает из мешка горшочек с каким-то ростком.
- Бамбук, - отвечает он на мой взгляд. - Сегодня разнообразие. Я решил не вспарывать тебе живот, посплю. А вот он за ночь прорастет сквозь тебя. Представляю, насколько болезненными будут твои сны. Ах, да, чуть не забыл.
Легким движением орк вновь затягивает на шее нить. Что еще придумал этот зверь? Шипы. Гнусно и страшно.
- Хи-хи-хи... Назавтра твои губы будут подобны Заленкийским пельменям... хи-хи-хи...
И неспеша так, растягивая удовольствие, прокалывает мне губы, соединяя их до утра. Ослабляет нить настолько, чтобы дать отдохнуть изломанному телу, но не на столько, чтобы я мог навредить себе. Фатринас почти в забытьи. Но боль веселится.
Вы помните такую грозу, когда настолько страшно, что чувствуешь себя ничтожеством, ничем, перед грозным ликом стихии? Когда молишь богов, чтобы она прошла стороной. Фатринас и Латринас сошлись подобно двум Богам гроз. Сама Тверь Земная вздымалась от буйства магии, раскрывала и бросала тело своё ниц по воле Избранных. Не будет жизни на месте Битвы, пока живы народы. Не было лишь Зла. Избранные Священнодействовали... Жизнь и Смерть стояли рука об руку завороженные песнью клинков и состязанием умов. Неделю сотрясались небеса, семь дней не показывалось солнце. Истощенные Битвой эльфы рухнули. Долгая жизнь предначертана народам. Смерть и Жизнь решили делить их поровну. И лишь пальцы крепко сжимают рукояти клинков. А затем, низвергая Случившееся явился Он. Судьбы, воля Жизни и Смерти оказались перечеркнутыми...
Орк не появлялся три дня. Перед уходом он избавил нас от боли. Но лишил малейшей возможности выбраться. Этого достаточно. Неисчислимое море мучений, сменилось негой естества. Подготовленные тела восстанавливались с удивительной быстротой. Еще, о, Великие Боги! Еще четыре дня и Избранных не остановить. С каждым прошедшим днем возвращалась Надежда. Мы почти не боялись ее спугнуть. Темный даже улыбался. Четвертый, пятый, шестой... Последняя ночь, перед восстановлением Сил. Как мы могли жаждать Смерти, когда Жизнь так прекрасна!
Тем мучительнее оказалось его появление. Израненный, измученный и ужасно похудевший, нервно смеющееся, сошедшее с ума воплощение смерти. Сил Маорина не хватило, чтобы воспользоваться знаниями и лишить нас почти возвращенной свободы. Но хватило на другое:
- Хи... Хи-хи-хи... - гулкий, надсадный кашель скрутил его, на пол полетели сгустки крови. - Они перехитрили всех... хи... что ж... худшего конца для вас придумать нельзя... я доволен... но не хочу умирать... отдохну часок...
Излияния орка прекратило копье, насквозь пробившее безумный мозг. Еще несколько первобытных орудий пригвоздили орка к полу. Ухмылка так и не сошла с синюшных губ. Они!!! Невозможно!!! Как?!! За что такая насмешка?!! В глазах убийц орка читались еще два приговора. Судьбы великих народов решили жалкие.
- Учитель, а кто они такие? - Латринас удивленно взирал на существ.
- Проклятые самой Матерью Землей. Ее создания, в которых она вложила Божественный Огонь, но которые испохабили святое пламя, едва коснувшись Дара. Души их черны, слову их нельзя верить, судьба их одна - уничтожать. Черви, существованием своим оскверняющие Жизнь, но нет силы способной отобрать ее у жалких ничтожеств. Слабые, мерзкие, безбожники и святотатцы, Твари Мира. Уничтожай их как только можешь, они не стоят большего.
Эльф стремительно влетел в толпу ощерившуюся дубинами и копьями. С Тварями было покончено в несколько мгновений.
- Как называть их Учитель? Чья кровь заливает мои одежды? Как зовутся оскверняющие дыханием Жизнь?
- Есть только одно название проклятью нашего Мира. Люди...