1. Очевидно, что Набокова всегда интересует вопрос происхождения текста, решение которого с лихвой оправдывает "изъяны" стиля, наделяя их всеми достоинствами осмысленного приёма (Отчаяние, Приглашение на казнь). "Ада"
- это, прежде всего, рассказ старика, засахаренного в роскоши Антитерры: любимая дряхлеет рядом, а комфортабельно обустроенный климакс не стесняет потенций грёзы, ранее ограниченной естественной потребностью. Отсюда пристрастие к деталям, любовь к фотокарточкам, степенность повествования, лишенная, однако, юношеской свободы в движениях.
2. При всём разнообразии сомнительных в пересказе сцен, я не могу считать роман "порнографическим". Отличительной чертой литературной порнографии является пренебрежение контекстом и, соглашаясь с такой оценкой "Ады", пасуют перед контекстом сами критики. Порнография нивелирует характерные черты людей, низводит их до половых отличий. Всего этого нет в мире воспоминаний Вана, где он, словно Тиресий, судит о разнице в половом опыте богов, последовательно восстанавливает скорлупу "дюпрасса" внутри другого, безусловно эскапического мира Антитерры. Антипорнография "Ады" соседствует с натуралистической непристойностью на правах другого полюса,- столь же сильно отличаются от сцен подлинного разврата акты изощренного онанизма переспевшего девства. Уверен, что лишь крайнее неблагополучие данной стороны жизни может подтолкнуть к смешанной критике разных явлений.
3. Заслуживает внимания и то, новое прочтение, которое сообщает Набоков феномену Вундеркинда. Именно, удивительная лёгкость, с какой ребенок осваивает новые стороны жизни, обрастает навыками взрослого самостоятельного существа, оставляет без внимания собственно детские вопросы, все те разнообразные, полубессознательные задачи, которые еще не требуют усидчивости, широкого кругозора или рационального усилия ума, но только времени, открытости и чувственного сосредоточения. Подобно тому, как многие болезни легче переносятся в малолетстве, тяжелая наследственность растраченного впустую детства ложится печатью на всю последующую жизнь вундеркинда. Вундеркинд - это необычно одаренный, но и вечный ребенок. Обоим Винам необходимо самое время обратить вспять, чтобы изгладить из чувственности годами выпестованный раскол. Неизлечимо старый Ван берется за рукопись.
(Отдельно следовало бы сказать о полемике автора с Прустом, но мне она представляется излишне односторонней. Привлекая факты подлинной биографии "оппонента" для правильного толкования его "поисков утраченного времени", сам Набоков достаточно отчётливо абстрагируется от лирического героя, ревностно избегает позиции физического лица. )
4. Достаточно двусмысленная, но явная аналогия мира "демонии" с адом, полным Адских (каламбур) желаний и стремлений не апеллирует к онтологическому дуализму. Меня не оставляет впечатление, что "Письма с Терры" и "Ткань времени" так и не были растворены в замысле "Ады", а рай и ад восстановлены авторской констатацией разнородности полученной амальгамы, как симптом, - в порыве, достаточно осознавшем своё бессилие перед поставленной задачей, но не растратившим упоения властью над образом, средством. Так, идеи околохристианского дуализма делаются игрушкой несбыточной и вожделенной целостности романа.
|