Аннотация: О книге Елены Первушиной "Короли побежденных".
Горе победителям.
Елена Первушина Короли побежденных. СПб Азбука -классика 2004 г.
Давным давно, вероятно, в прошлой жизни, довелось мне беседовать с одним знатным политиком, депутатом Государственной думы и отцом русской демократии. (Без кавычек, уважительно - это и в самом деле был один из тех, кто создал нынешнюю российскую политику) Партия его собиралась потерпеть на очередных выборах сокрушительное поражение и я, что было с моей стороны, наверное, бестактно, спросил его, как он собирается это поражение переживать. Ответ государственного мужа был совершенно неожиданным и даже, как теперь модно говорить, асимметричным. "Пастернак нас научил, - сказал он, - что пораженье от победы ты сам не должен отличать, но быть живым, живым и только". Неточная эта цитата всплыла в моей памяти, когда я читал удивительную книжку питерской писательницы из семинара Бориса Стругацкого. Книжку, в которой все приличные люди терпят и переживают поражения и более того, книжку, в которой, чтобы стать приличным человеком, нужно выяснить для себя, что же это такое - быть побежденным?
"Королей побежденных" издали в серии "правила боя", руководствуясь, видимо, тем соображением, что в этой книжке, как и во всех прочих в серии, люди непрерывно воюют. Значок "правил боя" с Калашниковым на фоне скрещенных мечей не имеет к содержанию этой книжки, конечно, никакого отношения. "Короли побежденных" - совсем не боевик. Это роман, точнее, даже два романа, герои которых вынуждены жить на фоне и среди войны - той, которая уже проиграна их народами или только будет проиграна, той, которая имеет или не имеет лично для них значение - но не решающее, потому что главное для человека, это собственная жизнь, не правда ли?
Не правда. Иногда - далеко не всегда, не каждый день, но только в особых обстоятельствах - главным становится долг, честь, судьба страны и прочие абстракции, способные погубить жизнь отдельного человека. Вот ведь странность какая. Нелепость. Тебе говорят: уезжай из своей страны, тут теперь будет скверно, а там тебя ждет счастье. Очень характерная деталь: не врут. Тебе говорят: не мешайся в это. У тебя же все так отлично складывается. Прекрати ты решать мировые проблемы. Решай собственные. Уже решил? Вот и почивай на лаврах, займешься общественным, личное потеряешь. А ты говоришь - я останусь. Я именно этим, чем вы не советуете, и займусь. И, конечно, я понимаю, что от этого в конце концов умру, скорее рано, чем поздно. И даже не сумею ничего изменить. Но если я этого не сделаю. Если прямо сейчас не стану побежденным - вместе со своими. То как я могу считать себя человеком?
Мой народ - он называется "асены" и существует в сказочном месте, но это не важно - не в силах выиграть войну. А его правители не в силах войну предотвратить. Точнее, они в силах, но частью не верят в поражение и не понимают, чем поражение обернется, а частью уже договорились с будущими победителями о чем-то своем, правительском. Ну и ладно, а я могу в этом не участвовать, но пойду в военные лекари. Как пел Щербаков "Скоро будет все иначе, чем было, а меня убьют на войне".
Мой народ - он называется "шеламцы" и живет в сказочном лесу, но не это важно - уходит из этого мира. Совсем. Я последняя. Я неправильная. Но мне повезло. У меня есть все, что нужно для выживания и даже более того. Даже - под конец истории - собственный замок, некоторая власть и богатство. И все, что требуется от меня - не будить лихо. Но только не будить его - означает не быть более шеламкой. Что я выбираю? Конечно, неизвестное зло.
Первушина рассказала в двух романах пять историй личного и общего поражения. Пять историй о том, как надлежит поступать, чтобы остаться в живых - и как следует поступать, чтобы не стать живым мертвецом.
Самое неприятное, что она не оставляет своим героям даже крохотного шанса не то что на победу, а на то, чтобы выжить. Может быть, это максимализм. А может быть, это следует назвать честностью.
Самое плохое, что можно сказать об этой книжке: что сюжеты могли бы быть пожестче, а текст не так очевидно ссылался на тех, кого автор, видимо, числит своими учителями. По курсу феодальный интриги я не дал бы Первушиной ни единого децирэба. А "он был тощий, как щепка, жилистый и очень выносливый", - где-то мы это уже читали, разве нет? И песни Щербакова Первушина цитирует, на мой вкус, не слишком к месту. Но, скорее всего, я так, придираюсь. От нежелания примерять на себя плащи и судьбы героев, которые вполне могли бы жить счастливо - да почему-то предпочли Жить.