Комендант столицы лично совершал патрульный обход. Ему было тяжко, жарко, ноги побаливали, пот тек с него ручьями... Но это было необходимо. Необходимо, благородные доны, иначе правды не узнать, отчеты патрульных станут лживыми, если время от времени не совершать обходов лично.
Был он уже не молод, волосы поредели, от былой резвости остались воспоминания - причем, возможно, ложные. Была ли когда резвость, или только казалась? Теперь он был грузен, не всегда опрятен и, что уж там, судари мои, безобразно толст. Живот выпирал так, что не находилось портного, способного сшить благородному дону прилично сидящий камзол. Как ни старайся, через несколько шагов приходилось расстегивать все крючки сверху донизу и ослаблять портупеи мечей. Железо при ходьбе гремело и лязгало, ножны хлопали по ляжкам, а камзол уезжал назад, так, что казалось, будто он надет на плечи вместе с вешалкой-распялкой. В довершение всего, стоило начать волноваться и говорить чуть быстрее обычного, как жирное горло коменданта отказывалось ему служить, заменяя половину слов отвратительным бульканием, жабьим кваканьем.
Слушателям посмеяться бы - но никто никогда не смеялся. все только втягивали головы в плечи, бледнели или краснели, сообразно комплекции и бормотали что-то успокоительное, обязуясь искупить, загладить, исправить... Сегодня же!
Вот и теперь. "Буль-буль-кха-буль-буль, по-оччему?!" - орал комендант, тыча пальцем в замшевой перчатке в стену. "Сколько раз?! буль-буль, буль, негодяи, во имя святого Мики!"
А что спрашивать, сколько раз? Сколько угодно раз, сколько святому Мике будет угодно, надписи на фасадах появляются, хоть стирай, хоть плачь, хоть удваивай количество патрулей. Уж раз в декаду точно - и все новые ведь выдумывает кто-то, не повторяется.
"Дон Рипат наш конопатый получил в торец лопатой!" "Здесь вчера прошел Румата - увеличена квартплата!"
Про квартплату - это они верно написали. Цены растут, жизнь в славном Арканаре все дороже. А бездельников все больше, и все благородные доны, при мечах, и некоторые грамотны, и многие невосторженны... Очень многие.
А вот про конопатого - неправда. И обидная. Сроду Рипат не был рыжим, даже когда еще не был благородным доном, а был галантерейщиком, все равно был черноволос. Теперь-то, конечно, оставшиеся волосы серые... А на лице, на толстых щеках, частенько проступают прыщи. Куаферы мудрили с пудрами, лекари с притираниями, один даже посоветовал умеренность в еде - Рипат только зло забулькал на него. Умеренность... Он и так постоянно голоден!
Стереть! Замазать! Разыскать!
Разыскать не получалось, стражники сбивались с ног, но не находили злоумышленников нигде. Дело было плохо: кто-то когда-то доложит о небрежении коменданта коронному министру, если уже не доложил. И если тот разгневается... Комендант был комендантом потому, что его поставил на этот пост коронный министр. Иной опоры у безродного дона Рипата не было и быть не могло.
И ведь нужно же кому-то писать на стенах эту ересь!
- Прежде всего, Рипат, это нужно нам с вами.
Святой Мика! Занятый разносом подчиненных, Рипат не услышал, как и откуда подошел дон протектор. Тоже отяжелел, конечно, годы - но он-то шагает легко, и на камзоле расстегнуты лишь две пуговицы сверху, чтобы виден был шейный платок, и оружие не издает лишних звуков, и обруч на голове тот же, что всегда. И не гневен - но тут можно и просчитаться, у этого человека гнев бывает холодным и тихим.
- Это нужно нам с вами, Рипат - чтобы мы не уснули, убаюканные рассказами о том, как сладко дышится подданным в возрожденном Арканаре.
- Вас не оскорбляют надписи?
- И не пугают. Нисколько. Оскорбить меня может только равный мне, а испугаюсь я, когда лавочники начнут шептаться, что я сын дьявола, и у меня волчий хвост и чешуя на боках. Потому что вслед за этим шепотом возможен бунт. А от надписей, которые вам так мешают, бунта случиться не может.
- Не может? Но это подстрекательские надписи!
- Конечно, подстрекательские. Но кого и к чему они подстрекают? Таких же студентов Университета и патриотической школы к тому, чтобы написать что-то еще более остроумное. Пускай. Вот вы грамотны, Рипат, я сам начинал вас учить. А сколько грамотных среди ваших начальников караулов? Двое, если я не ошибаюсь? А среди стражников? А среди безденежных донов? А сколько грамотных в цеху галантерейщиков, Рипат?