Надеюсь, это послание попадёт в правильные руки. Утром они придут за мной, но я надеюсь опередить их и уйти раньше. За оставшееся время запишу свою историю. Всё, что будут рассказывать про меня - ложь. Я, конечно, не святой, но уже представляю, каким чудовищем меня выставят.
Началось всё так: я сел на автобус. На выезде из любого города есть место, где водители-междугородники подбирают пассажиров. Дал денег и сел на свободное место, никакой возни с билетами и документами. Я поехал налегке, без вещей, паспорта и мобильника. В карманах было немного денег и початая пачка пароксетина. В день я кушал по шестьдесят миллиграмм, мне было хорошо, но немного беспокоила "побочка". Глазные мышцы из-за седативного эффекта расслаблялись, из-за чего всё вокруг немного раздваивалось. В 3D-кинотеатре снимите очки и всё поймёте. Я называю это состояние "расфокус". Из-за него воспринимать действительность трудно, как будто кино постоянно смотришь.
Я смотрел, как другой "я" познакомился с пассажиром на соседнем кресле. В "расфокусе" такое происходит постоянно. Сосед оказался поэтом со странным именем Андрон. Он ехал на поэтический фестиваль. По моей просьбе Андрон прочёл несколько стихов. В поэзии не разбираюсь, но стихи я похвалил. Понравились. Андрон что-то пробормотал: "Не стоит оно того" и глубоко задумался.
Как раз в это время автобус остановился на промежуточной остановке. Все повалили в грязную кафешку. Я выбрался и пошёл искать сортир. Когда я вернулся, Андрона уже не было. Автобус так и поехал без него, никто не ждал. Только рюкзак от него остался. Я порылся; внутри оказались несколько толстых исписанных тетрадей со стихами, и распечатка, тоже с поэзией - для фестиваля. К распечатке был прикреплён стикер с адресом. Я подумал, что Андрон обрадуется, если он получит свои тетрадки обратно.
Я хорошо знаю этот город, хоть и живу в другом. Перед тем, как идти в хостел, я решил зайти по адресу из записки и вернуть вещи. Попросил водилу высадить, не доезжая до автовокзала. Микрорайон прятался за сосновым лесом, я немного поплутал по тропинкам, пока нашёл нужный дом. Я особо на парился, что буду говорить - что-нибудь придумаю. Дверь открыл помятый мужичок. Он меня впустил, только услышав про Андрона.
Я посидел немного. Там было три комнаты. Из зала, соединённого с кухней, отходили две спальни. Полистал бумажки Андрона. На кухне копошился мужик, который меня впустил. Надоело ждать, наморщил мужика, когда хозяин придёт? Тот слушать ничего не стал, сказав что "не в курсе" и "завтра приедут, с ними всё решай". Поздно уже было, не хотелось шарашиться по темноте, поэтому я лёг на диванчике и укрылся пледом.
Утром стало стрёмно, сразу закинулся пароксетином и поймал "расфокус". Приехал какой-то лысый тип и повёз на своей тачке, к "Сан Санычу", как он сказал. Дорогу не запомнил, кажется, это была пристройка к школе. Внутри накурено, хоть топор вешай. Меня спросили, кто я. Честно рассказал, как Андрон сошёл с автобуса. Они рассердились, но потом успокоились, когда я показал распечатку. Человек в погонах предложил выступить на фестивале от имени Андрона, познакомиться с определёнными людьми, "а там видно будет". Я согласился, это было интересно.
Меня отвезли обратно на квартиру. Менты её называли "блат-хата". Я узнал побольше про жильцов. Одну комнату занимала молчаливая девка. Видел её редко: почти всё время сидела у себя, выходила только в душ, занимая ванную минимум на час. Ночью её увозили; мужики говорили, что она шлюха и её кладут под нужных людей. Мужики же эти оказались бомжами, которых отмыли, одели и отправили набирать кредиты. "Кредитные бомжи" хоть и жили в одной комнате, но не "заднеприводные": сначала один спал на полу, другой на кровати, а потом они менялись. Соседями они были тихими и спокойными, каждый вечер распивая по чекушке. Я с ними не пил, а готовить помогал. Меню было простое: сосиски, картошка, лапша. Еду привозил тип этот лысый. Я же обосновался на диване в зале.
Через несколько дней я снова встретился с "Сан Санычем". Я повторил, что должен сделать: выдать себя за Андрона, выступить на фестивале и познакомиться с каким-то Вячеславом. Они показали мне его фотографии, поэтому Вячеслава я сразу узнал, когда попал на поэтический фестиваль. Он проходил в каком-то подвале, типа книжный магазин. Прочитал стихи по бумажке, мне немного похлопали. Людей было немного. Я без труда нашёл Вячеслава и познакомился с ним, а также с поэтом Дмитрием. Дмитрий похвалил Андроновские стихи, что они острые и злободневные. Я договорился, что приду в их кружок и прочитаю другие стихи.
На следующий день после фестиваля меня повезли на "брифинг", который в дальнейшем регулярно повторялся два-три раза за неделю. Сан Саныч оценил мою работу и выложил весь план целиком. Они искали выходы, чтобы внедрить своего человека в кружок "либерал-социалистов" и найти в их деятельности экстремизм. Я спросил, что такого сделал Слава. Сан Саныч на это ответил: "Важно то, что он еще не сделал". Я не видел причин отказываться, и мне сразу выдали четыре тысячи на "поддержание штанов". На эти деньги я купил штаны и две футболки в "секонде", а также зубную щётку и бритву.
Собрания кружка проходили каждую неделю по четвергам по разным пивнушкам, в остальное время трындели в социальных сетях. Мне выдали смартфон "для служебных нужд", так я смог выходить в интернет и вступить в закрытую группу. Этих социалистов оказалось немного, постоянных участников было шестеро, остальные ходили непостоянно. Главным заводилой оказался Дмитрий, он постоянно выступал в кружке и писал статьи в интернете. Я сообщил покровителям, что именно Дмитрий, а не Вячеслав, подходит на роль экстремиста. Сан Саныч потребовал, чтобы я не занимался самодеятельностью и наблюдал именно за Славой.
Через две недели у меня закончился пароксетин. Я попросил лысого достать лекарств. Он привёз мефедрон. От него у меня пропали "расфокусы", появилась ясность ума и тяга к активной деятельности. Я переосмыслил происходящее на "блат-хате", но пришёл к выводу, что ментам это нужно для работы. Я ощутил, что Дмитрий - опасный для общества элемент. На брифинге я предложил разработать всю группу целиком и неожиданно получил одобрение Сан Саныча.
Следующий месяц я активно выступал в кружке и встречался с его членами просто так. Я рассказал Дмитрию, что планирую провести протестную акцию и ищу сообщников. Дмитрий загорелся этой идеей, а вот Слава, наоборот, начал всех отговаривать и съезжать с темы. Сан Саныч был недоволен, говорил, что самодеятельность не нужна. Он потребовал провести операцию до наступления зимы.
Согласно плану лысый тип для меня подготовил "экстремизм": толстую пачку листовок, балаклавы, бутылки с бензином и пару запрещённых книг. Книги я дал почитать Дмитрию, он их с радостью взял. Всё остальное я запихал в Андроновский рюкзак и пошёл в гости к Славе. Когда Слава не видел, я спрятал рюкзак среди коробок из-под обуви. Потом я отзвонился ментам, что всё готово.
Всё это время я постоянно нервничал, росла тревожность. Ещё началась побочка от мефедрона - сильное либидо. Я запирался в ванной и мастурбировал, иногда два или три раза за день. В день, когда проходили обыски, меня уже трясло от возбуждения. Я решил переспать с Викой.
Вика - невзрачная хрупкая девочка, на "четыре с минусом". Худая, плоскодонка, без макияжа, почти подросток. Помню, когда вписывал её имя в список экстремистов, ещё подумал, что впоследствии смогу отказаться от показаний и вывести Вику из-под удара, а потом она отблагодарит меня.
Я позвонил Вике и узнал, что Славу, Диму и других задержали. К самой Вике приходили с обыском. Я приехал к ней домой. Там всё было вверх дном. Она жила с матерью, посменно работавшей в "Скорой помощи". Мать ушла на сутки, Вика была одна. Я соврал, что у меня тоже прошёл обыск, но закрывать меня не стали из-за связей с нужными людьми. Я пообещал отмазать её, а потом начал гладить, целовать и говорить, что всё будет хорошо. Когда я её раздевал, Вика начала сопротивляться, но я уговорил её, раздел и уложил на диван. Я ласкал Вику рукой, она никак не реагировала, только плакала. Я перевозбудился и кончил на одеяло, а потом собрался и ушёл.
Я позвонил Сан Санычу. Он нагрубил и запретил звонить впредь. Показания мои ему были не нужны, велел сидеть в "блат-хате" и ждать. Брифингов больше не проводилось. Я понял, что не смогу помочь Вике. Я связался с ней и предложил встретиться в кафе. Вика рассказала, что Дмитрия пытали и били, он написал явку с повинной. Она спрашивала, чем именно я занимался. Пришлось придумывать на ходу. Потом Вика сказала, что к ней нельзя, и мы пошли ко мне. Мы купили пиво и презервативы. Потом сидели в зале, болтали, пили пиво и нюхали мефедрон. Я постелил на диване. Вика в этот раз не сопротивлялась.
Утром Вика попросила, чтобы я задействовал свои связи и вытащил из СИЗО Славу. Я согласился, но сразу сказал, что это сложно и не могу ничего обещать. Тогда Вика стала давить на меня - если я сейчас же не позвоню нужным людям, то она пойдёт в полицию и расскажет как я совратил и пытался изнасиловать несовершеннолетнюю. А педофилов в тюрьме не любят, добавила она.
Оказалось, что ей только исполнилось семнадцать. Из-за этого менты не стали её "закрывать". Всё вчерашнее оказалось спланированной ловушкой. Я запаниковал и слил Вике всё, что знал. Что у меня нет никаких знакомых. Что менты специально копали под Славу. Что моя роль в этом практически никакая. Рассказал про Андрона, элитную шлюху и "кредитных бомжей". Вика сказала, что узнала достаточно и моя помощь ей больше не нужна. Обозвала "жалким наркошей", хлопнула дверью.
Вот тут я испугался по-настоящему. Вику надо во чтобы то ни стало остановить. Я накинул куртку и побежал следом. Я нагнал Вику в бору, она шла на остановку. Я тащился следом, уговаривал её передумать и нёс всякую чушь. Потом понял, что надо делать. Я сказал Вике, что помогу ей; мы вместе обратимся к правозащитникам и я выступлю свидетелем. Я сказал, что надо вернуться за методичкой Сан Саныча, в которой расписано, что и как. Типа эта методичка может быть вещдоком, которая поддержит наши слова.
Вика поверила мне и мы пошли обратно. Я вспомнил, как бродил тут в первый раз, и специально свернул на тропинку, которая ведёт глубже в лес. Когда Вика заподозрила, что мы идём в неправильную сторону, я схватил её и потащил в сторону. Я зажал Вике рот, её приглушённое мычание тонуло среди сосен. Я тащил Вику вглубь, пока не убедился, что нас не видно с дороги. Она прокусила мне ладонь, я несколько раз ударил её в область правого уха. Её шапка отлетела в сторону. Я навалился на неё и попытался задушить, но мешали шарф и куртка. Вика царапала мне руки. Я ткнул её лицом в снег, сел сверху и начал бить по шее и затылку. После очередного она обмякла, я обхватил пальцами шею и сдавливал её несколько минут. Я не хотел её убивать, просто так вышло.
Когда я перевернул Вику, она уже не дышала. Её лицо было в кровоподтёках, наверное, ударилась при падении.. Там, где я её душил, на снегу темнели красные точки. Я сильно замёрз, так как под курткой у меня была только майка. Загребая кроссовками, я забросал снегом кровь.
Я пошёл домой. Меня трясло и знобило, в голове путались мысли, бешено сердце колотилось. Это всё из-за мефедрона. Я походил по району и нашёл нужное граффити. Списался, заказал стандарт пароксетина. Через час скинули адрес закладки, я сходил и поднял стандарт "колес", не обманули. Я сразу разжевал сорок миллиграмм, через пару минут уже начало накрывать. Преодолевая тошноту, я лёг на диван, укрылся всем, чем мог и крепко уснул.
Я проснулся в пятом часу вечера. Вернулся "расфокус". Я проанализировал свои поступки и решил, что действовал импульсивно и неосознанно. Вику следовало спрятать получше, вдобавок выдать за жертву сексуального маньяка. Был такой, который душил, а потом ленточки привязывал. Я снова пошёл в лес, только на этот раз тепло оделся.
Я нашёл поляну. Вика пропала. Я всё ещё раз проверил, всё правильно. Вот мои следы, вот кровь под снегом. А тело исчезло. Может быть, она очнулась и ушла? Не поручусь на сто процентов, что я её убил. Всё-таки я не убийца. Ползал по снегу, разыскивая какие-нибудь улики, пока совсем не стемнело. Я бросил поиски.
Вернувшись в "блат-хату", я заметил, что никого нет - ни бомжей, ни молчаливой шлюхи. Я не смог вспомнить, видел ли я их утром и слышали ли они, что я говорил Вике. Я проглотил ещё одно колесо и прикинул, что ждать смысла особого нет. Во всяком случае за мной скоро придут, что бы я не сделал. Придут они, конечно, утром. Я опережу их и уйду раньше. Уйду налегке, немного денег и пароксетин. А на выезде из любого города можно сесть на автобус со свободными местами, без билетов и документов.