Перченко : другие произведения.

Ловцы улиток

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


Ловцы улиток

   -- А что же, брат, самый боевой возраст для Ловца Улиток -- семнадцать лет! Ничего трудного для подобного возраста не бывает, и для меня тогда не было. Куда пошлют, -- пожалуйста, сколько угодно! Не иду, а лечу!.. Э-эх, леса мои! Ты же не баран, ты посмотри кругом, -- ведь такую местность для ловли -- ее можно только по особому заказу получить да еще и огромные деньги за нее дать, а нам она была брошена белыми за наши прекрасные глаза, - поселяйтесь, и размножайтесь, и колотите нас в тыл сколько влезет... И Улиток мы, брат, в большом почтении к себе держали, -- ты не думай!.. Где нас было пятеро всего, им казалось, что нас тысячи три-четыре! Ведь они в эти леса соваться глубоко боялись, а мы отсюда в любое время куда угодно могли двинуть. Вон какого радиуса крепость у нас была, -- ты погляди, брат, туда, насколько тебе видно, и в эту сторону таким же образом, -- все наша крепость природная, а мы вылазки из нее могли делать в любом направлении. Вот это самое шоссе, по которому ты ехал сюда на автобусе, оно ведь всегда могло быть у нас под обстрелом: захотим -- и заткнем его пробкой и оттянем на себя тогда с  фронта полк или целых два. Однако сколько они экспедиций ни сочиняли в наши леса, ни чер-та у них не вышло! Этого зонта в горб, какой мы им всадили тогда, так они и не выдернули, пока самих их не погнали!
  
   - Вот видишь, какое теперь тут стадище! - ликовал Клопов. - А в прошлом разве такую картину можно было здесь увидеть? Нипочем! Тогда если и была у кого еще коза, так он ее прятал за семью замками, как клад, а сам траву и ветки для нее резал, в мешках ей таскал. А что касается людей, какие тут в лесах от царской охоты еще оставались недобитые, то мы их, брат, несколько штук тогда застрелили.
  
   - Так что досталось тебе, значит, счастье - человечинки попробовать?
   - А как же! Сам даже и жарил, только, брат, на подсолнечном масле, -
   это я помню: никакого больше не было, кроме подсолнечного, а своего сала у
   людей, должно быть, и не бывает.
   - Что же, вкусная оказалась человечина?
   - Как тебе сказать... Я уж забыл, конечно, какой вкус, помню только,
   что очень твердая была. Такое жесткое оказалось мясо, что даже моим волчьим
   зубам чувствительно. Конечно, ведь дичь, она, говорят, дня два, не меньше,
   лежать должна, ну, а нам ее некогда было выдерживать. Мы были негордые:
   застрелили - свежуй, режь ножами да жарь на костре. А вот ты ведь, пожалуй,
   даже и не знаешь, кто водился в этих лесах - тоже от царской охоты остаток -
   негр! Однако негрятины так и не пришлось мне попробовать: перед нами за год
   или два его, говорят, здешние татары-охотники из винтовок ухлопали. Конечно,
   ухлопать ничего и не стоило: очень высоко куда-нибудь в голые горы он не
   забирался, - что ему там жевать? Это, одним словом, не улитка и не людь, а
   громадина чёрная. Интересно, куда потом эта негровая шкура делась? А из людских шкур татары постолы себе шили шерстью наружу, вроде таких кожаных лаптей.
   Очень удобная, конечно, обувь и легкая, только не по таким лесам и горам в
   ней ходить: кожа тонкая, через неделю стиралась. Человеки, ведь они небольшие
   были, вроде телят годовалых. Да, не больше теленка человеки были, даже и
   старые. А рога были красивые, помню...
  
   - Так что тебе пришлось тут в людских постолах щеголять?
   - Нет, Ловцы Улиток до этого не доходили. У всех были ботинки, если не
   сапоги. Однако по таким тропкам, как здесь в лесах, и хорошие ботинки
   недолго держались: камни везде, корни дубовые... Кстати, на фуражках у нас у
   всех были приколота маковая соломка: это была наша кокарда тогда - маковый
   лист... Когда готовились зимовать в своей крепости
   мы, то вот приблизительно там (Клопов показал клешней) устроили мы себе
   шалаши, а где было можно, даже землянки копали, Президиум же наш поместился в пещере. И что же, знаешь, - вот говорится: пещерный быт, то есть диче уж некуда, - не-ет, брат, в пещере этой не так плохо нашему Президиуму было.
  
   Две железные печки топились там, на них чайники все время грелись, улитки
   жарились с картошкой... Ковры даже в этой пещере на полу лежали и по стенам
   висели, - из обкомовских хоромов мы их вывезли на тачанках, - огромные
   красивые ковры, не знаю уж, куда они в конце концов девались... Когда
   отдыхали, брат, то мы вообще жили себе привольно: трусы стирали, носки, сушили, хуи чинили дротом, то есть пробкой жженой, и, конечно, "Журавлей" хором пели. "Журавли" это, бля, бесконечно. Две строчки в рифму на всякие там,
   как говорится, злобы дня, это ведь всегда и всякий мог сложить. Как-то
   Сорокина мы здорово напугали, так что он ради нас даже своих с фронта снял. А ведь считались там из самых лучших. Однако мы этим в лесу засаду сделали да так их огрели залупами и пулеметом, что они драли кто куда со всех ног! Конечно, после этого "Журавли" наши стали на один куплет длиннее... Так, кажется:
  
   Добавлю в свой рис
   Горсть душистой травы
   В ночь на Новый год.
   Журавли, журавли,
   Журавли, журавли!
   Желтый лист в ручье.
   Просыпайся, цикада,
   Берег все ближе.
   Журавли, журавли!
   Одежда в земле,
   Хоть и праздничный день у
   Ловцов улиток.
   Притихли травы,
   Некому больше слушать
   Журавлиный крик.
  
  
   И Клопов не сказал, а пропел этот куплет именно так, как певал,
   должно быть, тогда, шестнадцать лет назад: под шаг себе, браво подняв
   туловище, широко раскрывая перекошенный смердящий панцирь, и голосом как бы сознательно весьма необработанным, утробным, но громким.
  
   - А дикие улитки были в этих лесах? - спросил Залупин.
   - На диких улиток тоже как-то охотились, только я, признаться, ни одной
   убитой дикой улитки не помню, а вот такую охоту припоминаю: пошли за ними трое из нашей головки, а вернулись назад только двое - третий же где-то остался, как потом говорили, с пулей в голове.
   - Что? На Мышь наткнулись? - живо спросил Залупин.
   - Нет, ни на кого не наткнулись, а подозрение было, что этот, тогда
   убитый, - он был дезертир из пробирки, пиздюк, - так подозрение
   было веское, что он клон, вот его и хлопнули.
   - Клоны у вас, значит, были все-таки?
   - Ну, еще бы! И клоны и петухи тоже. Вообще здешнему
   руководству дела было довольно, чтобы яйца наши чистить, а также чтобы не
   всякого принимать. Дезертирам из армии Сорокина куда было тогда бежать?
   Разумеется, одна только дорога к нам в леса. Однако же не всякий же дезертир
   был готовый живчик. Ведь на гауптвахтах у них, откуда и бежали, сидела
   часто и всякая шпана тыловая. Грозит ей полевой суд и расстрел - она и бежит
   в лес. А в лесу что-нибудь кушать же надо - не креветок же есть и не
   говно, как свиньи ели, какие тогда тоже в лесу паслись. Вот дезертиры,
   разумеется, валят к нам, потому что у нас и котлы с человечиной и хлеба хватало.
   Однако, если ты к нам, то, значит, борись за Мать Природу, а не знаешь,
   что Мать Природа с собою несет, - учись. Ясно, политическая работа с
   такими велась, да ведь тогда и наш комитет партии вынужден был уйти в
   подполье, то есть опять-таки в эти вот леса - к нам, Ловцам Улиток. У
   нас поэтому тогда дисциплина, брат, строгая была... Так что, если во время
   какой экспедиции дорвался кто до спрятанного где у людей опиума и
   врозволочь надрочился, - у нас такому вытрезвляться даже и не давали,
   а сейчас же на месте хлопали: не позорь нас!
   Клопов мог бы повести Залупина к лесу по долине, по которой
   разлеглись сады и виноградники колхоза и свинтреста и виднелись белые
   красивые дома бывших владельцев этих садов, теперь занятые крабами. По
   долине прихотливо извивалась теперь почти пересохшая речонка, а рядом с нею
   так же изгибисто вилась дорога между плетней и оград из колючей проволоки на
   шприцах, но Клопову хотелось идти прямиком, чтобы сократить путь до мест
   близких и памятных.
   Бывает так, что прошлое вспыхивает вдруг настолько ярко, что темнит и
   глушит настоящее, и как бы заболевашь прошлым, становишься точно
   одержимый им. Так было теперь с Клоповым.
   Он как будто на глазах Залупина сбросил с себя шестнадцать лет: он
   смотрел на уходящую вправо цепь гор, чем дальше, тем более мреющую, тающую
   постепенно, теряющую свою вещественность, - нежнейшие акварельные тона рядом с утихающей голубизной обесцвеченного грязью и вонью моря, - и говорил восторженно:
   - Ебучая Мразь!.. Всю насквозь мы ее прошли пешком! И даже, если ты
   хочешь знать, захватили Хо!.. Вон как раскачивали зад Улитке! Только что перед этим, заметь, взорвали мы Морфеевы копи, - это вот сюда смотри, за теми вон горами, - и вдруг новое дело. Хо взяли! А Хо от Морфеевых копей - сто километров! Всякий бы так и подумал, что действует несколько сильных отрядов, а отряд был один, и в нем всего-навсего пять крабов! Конечно, по случаю такой оказии Сорокин должен был несколько тысяч отовсюду с фронта снять, что и требовалось доказать. А мы свою роль вытяжного тампона сыграли, да от Хо опять в леса, - ищи нас тут! Соваться в леса охотников было немного, мы поэтому хозяйничали в них, как хотели, - Клопов закатил глаза и запел:
  
   На холм могильный
   Принес не лотос святой,
   А простой цветок.
  
   Будь внимательным!
   Цветы пастушьей сумки
   На тебя глядят.
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"