Аннотация: Нацисты, пираты, арийцы, герои, глупцы... Фантастика, в общем. Проект рассказа. Пишется.
Кофе с ромом - отличная вещь, они почувствовали себя гораздо лучше после второго глотка и выкуренной сигареты. Молодые лица, их не старили даже бороды, отросшие вовсе не по прихоти и не как дань моде, а вследствие недостатка воды для бритья; светлые глаза: волчьи, слегка мерцающие у корветтен-капитана, глубокие и близко посаженные у его помощника, свет, казалось, тонул в них, как в тирольских голубых озерах, зеленые, цвета забортной воды, у фенриха; черные тени на покрытых потными дорожками щеках.
- Они не соблюдают светомаскировки, город освещен как днем, - не мог скрыть граничащее с восторгом удивление фенрих.
- Гюнтер, прогуляешься со мной в мирную жизнь?
- Яволь, корветтен-капитан!
- This is not an order, - неожиданно мягкие интонации перешедшего на английский язык голоса, - rather an invitation. How is your English?
- Not bad, my family lived in the UK for two years.
- Я знаю. Приведи сюда этого интеллигента, Иохима, и Марка, парень туп как пробка, но у него железная выдержка. Переоденьтесь в цивильное. Ганс, - взгляд на помощника, - если мы не вернемся через двое суток, выбрось чертовы бомбы за борт и уходи к Ньюфаундленду.
Оберлейтенант-цур-Зее кивнул, не сделав попытки оспорить решение командира, нарушающее приказ Кригсмарин. Корветтен-капитан Пампельмус, несмотря на смешное имя, был тверд как кварц и жесток как лагерфюрер, однако хорошо заботился о экипаже: не настаивал на слепом следовании уставу, но в решающую минуту требовал исключительной, выходящей за рамки разумной гениальности от приборов и своих людей. На счету его подлодки, по официальной статистике, было девять судов общим водоизмещением в шестьдесят восемь тысяч тонн. Но потопил он одиннадцать кораблей.
Одной из целей оказался португальский сухогруз, торпедированный ночью в Атлантике - командир подлодки просто не разглядел флага, пока пламя, взметнувшееся из разодранного трюма, не осветило жалкий красно-зеленый лоскут. Невозмутимо затянувшись сигаретой, Фридрих хладнокровно промолвил:
- Ганс, внеси исправление в судовой журнал, мы сейчас находимся на сто миль севернее.
О другой потопленной ими цели мужчины со стальными сердцами, несущие бесконечные вахты в герметичных сегментах стального гроба, их будущей братской могилы, никогда не вспоминали даже в собственном тесном кругу за тысячи километров от ближайшего гестаповца, даже под толщей воды когда бесноватая какофония разрывов заглушала самый громкий шорох мыслей, когда глубинные бомбы, заходясь в адском хохоте, изрыгали свою смертоносную начинку, подползая все ближе к их ненадежному убежищу, зажатому под давлением в чертовы уймы Паскалей в упругих океанских тисках.
Только во сне их иногда посещали видения, сознание моряков уносилось тогда далеко во времени - в прошлое, но внезапно проснувшись, мужчины судорожными движениями хватались за фотокарточки родных, знакомых или незнакомых им девушек, чьи матовые образы они вырезали из журналов, чтобы скорее восстановить связь с настоящим и успокоиться, вглядевшись в милые лица, служащие им якорями, поводырями в тумане нереальности, проводниками обратно в затхлый и безрадостный мирок субмарины. Улыбающиеся Катрины, Марлены и Гретхен оказывали на них магическое воздействие. А Хайнрих, из команды механиков, держал на этот случай под рукой фотографию фюрера и приходил в себя под влиянием гипнотического взгляда главы третьего рейха. Jedem das seine. Каждому свое.
Надувная лодка зловещей тенью скользила по черной воде, отражающей ночь своей неровной поверхностью и содержащей тьму в непроглядных глубинах. Несерьезные гудзонские волны омывали нос, будучи не в силах перехлестнуть через борт, и смыкались за кормой, выражая бессильную досаду негромким журчанием. Корветтен-капитан приказал доставить свою группу прямо на Манхэттэн, и дюжие подводники с радостью неслись на веслах, а короткий флажок со свастикой развевался на корме. "У нас официальный визит." - усмехнулся Фридрих. Впрочем, прибыв на место, он приказал убрать флаг и напутствовал своих людей быть предельно осторожными по возвращению. Место, где следовало забрать его группу, находилось на Лонг-Айленде.
Фред и Джорж, так теперь звали Фридриха и Гюнтера, шли впереди в компании Якова-Иохима. Марк, надежный малый, с укороченным автоматом подводников под полой плаща следовал в отдалении. Он не понимал ни слова по-английски, и корветтен-капитан 'попросил' его не открывать рта.
- В нас издали видны немцы, просто мы никому не интересны в этом гадюшнике, - Фридрих произносил английские слова четко и правильно, - но я знаю, кто нам обеспечит отличную маскировку, - он обошел качающегося в трансе негра, отдающего дань зову природы прямо в том месте, где ему приспичило - посреди улицы.
Местный житель издал нечленораздельный возглас при виде белый людей, прогуливающихся по ночному Гарлему как будто это Пятая авеню, рука его дрогнула, и он возмущенно взревел, уставившись на запятнанные штаны. Проходя мимо, Марк вырубил несчастного ударом приклада по затылку и отволок тело к ближайшим зданиям. Брезгливо обыскал, забрал мелочь и нож из кармана.
- Фюрер добр до безрассудства, что послал нас в турпоездку, пока в Европе идет война. Что вы об этом думаете, Яков?
- Не понимаю о чем вы... Фред. - Иохим Регенбоген выговаривал слова практически без акцента. - Будучи простым матросом, я не знаю цели нашей миссии.
- Наша миссия заключается в том, чтобы поставить мины в Гудзоне, а затем отправиться к канадским берегам для встречи с "дойной коровой". Видите, я вам полностью доверяю, Яков.
Я принял решение немного разнообразить нашу скудную диету, набраться положительных эмоций, новых впечатлений, приятно провести досуг в осмотре достопримечательностей великого города, еще не затронутого бомбежками. Когда-то я мечтал потрогать руками здание нью-йорской биржи: я был тогда брокером, чтоб вы знали. К сожалению, эти радости недоступны всем членам экипажа, - последовала усмешка, - но кто им мешал выучить английский? Война закончится, и неизвестно доживем ли мы до победы, так что, друзья, постарайтесь расслабиться и ведите себя естественно. Никто не знает, что нас ждет завтра, а сегодня я предлагаю поиграть в игру "найди пять отличий", - Фридрих извлек из кармана несколько долларовых банкнот, отнятых у пассажиров спасательных шлюпок с торпедированных кораблей, - между французкими шлюхами из Лорьяна и местными. Не напрягайтесь, друзья, тут, кажется, не знают, что такое комендантский час, а самая большая опасность нам грозит со стороны ниггеров, а не военных.
Толпа чернокожих окружала пришельцев.
- Фюрер говорит, что у американцев есть целые негритянские дивизии, но все они не стоят одной роты Вермахта. Проверим?
- Меня зовут Джон Смит, со мной мистеры Кольт и Вессон. От имени мэрии мы закрываем эту улицу для всех черномазых, только белые могут тут ходить. У вас есть минута, чтобы убраться отсюда, грязные свиньи!
Ошеломленные жители гетто-притонов впали в недолгий ступор, пораженные наглостью бородатого мужчины, они вскоре начали глухо роптать и в едином порыве заполнили пространство грязью ругательств, довольно убогих и однотипных, но вполне справедливых; загаженные улицы видели такое не раз и оставались безучастными даже к частым трагедиям, происходящим на фоне опрокинутых мусорных баков и медленно разлагающихся обьедков, а уж потокам сквернословия тут никто не удивлялся: дома были заполнены ими по самые крыши. Привыкшие к дискриминации, обходящие стороной скамейки "только для белых", гарлемцы чувствовали себя в своем праве на пороге собственных жилищ, куда боялась или брезговала заходить полиция, поэтому всякое вторжение на свою территорию принимали близко к сердцу.