Мы отдыхали с друзьями на даче. Дача принадлежала Севиным родителям, и мы уже бывали здесь не раз примерно в той же компании. Ничего себе такая дачка: два этажа с подвалом, гараж, банька, большой участок с елочками и сосенками так что соседского дома из окон не видать. Места раскрывать не буду, в дальнейшем станет понятно почему. Скажу только что это было в средней полосе России, да вы, наверное, уже и сами догадались - елочки, сосенки.
В этот раз зачинщиком заезда был Сашка по прозвищу Манакес, которое произносилось с ударением на последний слог. Это потому, что фамилия у него была Манаков. А меня, из-за моей фамилии Иванов, друзья называли Иванэсом (тоже с ударением на последний слог - ИванЭс). Также к нам должны были присоединиться Алла, Лена и Эля, но в последний момент еще приехал Петюня со своей новой подругой. Он представил ее как Марго. Причина сабантуя была довольно прозаична - Манакес со скрипом, но перешел на второй курс института.
Так получилось, что никто из нас (Петюня не в счет, он не входил в постоянный состав нашей компании) не создал себе пары ни с кем из приглашенных девчонок, и мы были каждый сам по себе. Нас объединяло то, что нам просто нравилось проводить время вместе. Я был немного влюблен в Элю. Полное ее имя было Элеонора. Натуральная блондинка с длинными волосами примерно чуть ниже чем до середины спины, очень длинными ногами и вытянутым овалом лица. Все в ней было гармонично и радовало глаз. Даже без каблуков она была немного выше меня ростом, всего ничего, может сантиметра на два, но меня данное обстоятельство ужасно смущало, кроме того, она редко ходила не на каблуках. И именно из-за разницы в росте я боялся как-то явно показать мои чувства к ней.
Сева Быстрицкий был типичным мажором, он никогда ничем особо не интересовался и с детства привык безбедно существовать на родительские деньги. Ему вообще все в жизни очень легко доставалось. Внешность он имел располагающую к себе, одевался всегда аккуратно и стильно и, пока мы вместе учились в школе, наши школьные преподавательницы души в нем не чаяли и прощали ему незнание школьных предметов за то, что светловолосая голова его всегда была чисто вымыта с шампунем, за то, что он никогда не бегал на переменах и за то, что, когда хотел, мог держаться с солидным достоинством. Был Сева большим балбесом и раздолбаем, в общем-то, довольно поверхностным и пустым человеком, но мы все ценили его как веселого и надежного товарища.
Почему я начал с Севы не знаю, просто он первым пришел на ум, да и дача, где мы собрались, принадлежала его родителям.
Манакес не был таким же свойским парнем как Сева и не умел так же быстро сходиться с людьми. Требовалось время, чтобы узнать его получше. Но даже после многих лет знакомства я не мог утверждать, что хорошо его знаю. Некоторые его поступки в прошлом были совершенно непредсказуемыми для меня. Одно могу сказать точно - где-то глубоко внутри в его характере присутствовал твердый стержень.
Петюня был старше нас на два года, и мы с ним пересекались не очень часто. Это был высокий, шумный и наглый брюнет с большими карими глазами навыкате. Девчонки находили его красивым, но если бы кто-то поинтересовался моим мнением по этому вопросу, я бы высказал, что красота его была спорной. Я чувствовал, что в нем скрывалась какая-то чревоточина, которая незримо портила общее впечатление о нем и вносила в его облик какие-то неуловимо неприятные черты.
Новая подруга Петюни Марго представлялась мне очень жеманной особой с большим самомнением. Ее темные волосы длиною до плеч казались очень густыми, гуще чем бывает у обычного человека. Она была широка в кости, и из-за крепкости телосложения и какой-то прямо таки монолитной плотности фигуры создавалась полная иллюзия того, что ее прическа даже не шелохнется если, скажем, попытаться ее как-то примять или растрепать. От движений ее полных рук веяло силой, я даже на минуту вообразил, что эта девушка может оказаться физически сильнее меня. В то время я весил всего 54 килограмма при росте почти метр восемьдесят и отжимал от груди штангу в 65 кило по десять раз в каждый из четырех подходов.
Была ли уже к тому моменту физическая близость между Петюней и Марго? Судя по тому как они держались друг с другом, они были знакомы не очень долгое время, но, немного зная репутацию Петюни, я бы не удивился, если они стали любовниками уже после второго или третьего свидания. Мне вспоминается, что при заезде Петюня, кажется, упомянул, что они хотели бы остановиться в одной комнате, а Марго на это никак не отреагировала, хотя не могла не слышать это его пожелание.
Темненькую шатенку Аллу привела в нашу компанию Лена. Манакес как-то высказал, что у Аллы офигительно шикарная фигурка. Он это сказал другими словами с использованием нецензурного эпитета, но смысл был именно такой. Алла была на два года младше всех остальных, входящих в постоянный состав нашей компании, носила длинную толстую косу и челку, которую она красила в светлый цвет. Однажды мы с Манакесом обгорели на солнце, и я зашел в комнату девчонок в поисках какой-нибудь мази от ожогов. Алла усадила меня на кровать и очень нежными касаниями, от которых я просто млел, втерла мазь в покрасневшие участки кожи на моей спине. Сашка такой чести не удостоился.
Лена, как и Манакес, когда-то училась со мной и Севой в одном классе, но потом их обоих перевели в новую школу, где они встретили Элю и познакомили ее с нами. Лена была самим далеким для меня человеком в нашем тесном дружеском кругу. Вполне возможно, что если бы не остальные ребята, мы бы с ней особо не общались. Это была невысокая стройная блондинка с очень светлыми, почти бесцветными волосами, с ровным характером и без особых тараканов в голове.
Я пытаюсь вспомнить примерную хронологию того дня.
Между 11:00 и 15:00
Заезд состоялся поздним утром. Сева привез на отцовской тачке девчонок и продукты. Мы с Манакесом прибыли позже на электричке с двумя рюкзаками, затаренными пивом и нашей с ним сменной одеждой. По дороге мы прямо в вагоне распили на двоих бутылку пива, используя граненые стаканы, позаимствованные у аппарата по продаже газированой воды (с газом - 3 коп., без газа - 1 коп.), вызвав завистливые взоры мужской части попутчиков.
Черная служебная волга Александра Михайловича Быстрицкого, покрытая мелкой пылью проселочных дорог, стояла у самых ступенек железнодорожной платформы.
- Бухла удалось достать? - вместо приветствия спросил нас Сева как только мы спустились по лестнице с перона станции.
- Обижаешь, командир, - пожал протянутую руку Манакес и звякнул бутылками в тяжелом рюкзаке на плече.
Я тоже пожал Севину руку и мы, устроив рюкзаки в багажнике, уселись в машину, которая с мерным гулом двигателя покатила по лесным дорогам. Время от времени нас подбрасывало на колдобинах или шатало из стороны в сторону, когда мы объезжали глубокие ямины.
- Петюня заедет ближе к обеду, - сообщил Сева.
К тому моменту как мы подъехали к дому, там уже стоял дым коромыслом. Девчонки вовсю нарезали салаты и варили что-то на плите. Мы, всунув в зубы по сигарете, занялись шашлыками. Сашка сказал, что хочет выкурить свою сигарету с ментолом. Он аккуратно достал сигаретный фильтр, запихнул внутрь таблетку корвалола и, засунув фильтр на место, закурил. Это было чистым ребячеством с его стороны, мы все перестали баловаться подобными вещами еще в старших классах школы.
Установив мангал, нарубив поленьев и разведя костер, каждый из нас взял по бутылке пива. Мы уселись с видом на огонь в принесенных из дома шезлонгах и лениво смаковали напитки, делая глубокие затяжки между глотками. Девчонки знали свое дело, и помощь им была не нужна. Я воспользовался возможностью перекинуться с Элей парой слов и под какими-то надуманными предлогами дважды наведался в дом.
Петюня прикатил на частнике когда мы уже расположили шампуры над горячими углями. Мы все поднялись из шезлонгов и по очереди поздоровались с ним за руку, затем он представил нам Марго.
Не помню, чтобы кто-то из нас как-то особо привечал Петюню, но мои товарищи относились к нему с известным уважением из-за того, что он был старше и опытнее нас в определенных вещах и занимался какими-то непонятными делишками, позволявшими ему иногда сорить деньгами и пижонить. К его мнению неизменно прислушивались. В ВУЗ он не поступил по причине неуспеваемости и вместо этого подвязался на какой-то непыльной работе (основные деньги он зарабатывал не на ней). Закосить от армии в те далекие времена моей юности было сложно, но Петюне это удалось через справку из психдиспансера.
Петюня отвел Марго в дом знакомить с девчонками, откуда он вернулся через некоторое время с бутылкой водки и рюмками в руках. Эля шла за ним, неся тарелку с нарезанной тонкими ломтиками твердокопченой колбасой. Я исподтишка любовался ею, идущей легкой и грациозной походкой и одетой в светлую джинсовую куртку и черные обтягивающие леггинсы. Насколько я сейчас помню, Эля редко пользовалась косметикой, да ей это было и не надо.
- Предлагаю тост за студента, - поднял рюмку Петюня как только водка была налита в рюмки. - За тебя, друг. Чтобы все у тебя было хорошо.
Мы все выпили и достали сигареты. У меня была "Стюардесса", у Сашки "Опал" или "Интер", а Сева курил "Мальборо", и Петюня стрельнул у него одну штуку.
Когда шашлыки были готовы, мы устроили пиршество на открытой веранде дома, уютной и очень вместительной. Водку с пивом пили только мы, для девчонок у нас была припасена бутылка сухого "Советского" шампанского. На протяжение всего дня и последующего вечера девчонки пили только его или яблочный сок, добытый в магазине.
Между 15:00 и 21:00
До небольшого лесного озера от дачи был примерно километр с лишним пути по очень извилистой дороге. Сева на машине сначала отвез туда нас, а потом приехал с девчонками. Стоило Севе выйти из машины, как Петюня тут же всучил ему в руку рюмку водки и заставил выпить с нами.
Мы переоделись в плавки пока ждали девчонок, они же приехали уже одетые в купальники и привезли полотенца.
Расстелив два покрывала на песчаной косе, мы расставили на них закуски, бутылки с напитками и магнитофон Sharp. Затем под звуки песни Hell bent for leather группы Judas Priest с криками бросились в воду. Одна лишь Марго осталась на берегу, мотивируя это тем, что ей не хочется купаться.
Вся мужская половина компании переплыла небольшое озеро, причем Манакес плыл с зажженной сигаретой в зубах. Мы ненадолго вылезли на берег на другой стороне рядом с заброшенной еще до революции усадьбой, насколько я знал, называемой в народе "Утешение". По словам Севы, про нее ходила какая-то легенда.
- А давайте сегодня устроим нормальный праздник? Хэллоуин, - предложил Петюня, рассматривая через водную гладь песчаную косу и наших девчонок на ней.
Никто из нас не понял о чем он говорит.
- Надо установить большой крест на берегу, а ночью мы его запалим и устроим дьявольские пляски, - продвигал свою идею Петюня.
- Реально будет клево, - поддержал Манакес и обратился к Севе. - У тебя жерди под навесом сложены, давай их используем?
- Стой, у меня есть соображение получше. Съездишь со мной в одно место тут неподалеку?
Как только мы переплыли обратно на наш берег, Сева с Манакесом уехали куда-то на машине. Девчонкам мы ничего не рассказали о своих дальнейших планах, пообещав им сюрприз. Они полностью отдали инициативу в наши руки и не задали нам никаких вопросов.
Сева с Манакесом вернулись где-то через час. Задние дверцы волжанки при этом были открыты, и из них торчали длинные балки и доски, уложенные вдоль сидения. Было непонятно, как машина в таком виде прошла в узких местах дороги, где деревья подступали к самому ее краю. Подозреваю, что моим товарищам приходилось часто останавливаться, чтобы пропихнуть груз.
- Да здесь досок на три креста хватит, - воодушевленно сказал я. Петюнино предложение мне изначально понравилось своей необычностью. Мы еще ни разу не вытворяли ничего подобного.
Вытащив стройматериалы, лопату и молоток с длинными гвоздями из машины, мы быстро соорудили три высоких креста и обмотали их какими-то тряпками, целый ворох которых привез запасливый Сева. Манакес достал из волги пустые стеклянные бутылки и шланг, открыл бензобак и заполнил импровизированные емкости бензином.
Совместными усилиями мы легко вкопали кресты глубоко в песок и составили бутылки у подножия центрального из них. Когда все это было закончено, Манакес достал из багажника три деревянных ящика с сеном.
- Это будет гроб, - пояснил он, расставив пустые ящики в одну линию и присыпав всю конструкцию сверху сеном.
- Замечательно выглядит, - оценил Сева нашу композицию и стал выставлять выдержку в фотоаппарате.
Мы принимали разные картинные позы вокруг крестов и с радостью позировали фотокамере. В какой-то момент Севу сменил Петюня, пока не дощелкал всю пленку.
- У меня есть еще одна пленка на вечер, правда черно-белая, - утешил нас Сева.
- Ребята, как же хорошо! - произнесла Лена и мы все молча с ней полностью согласились.
На душе у меня в тот момент было очень светло. Я как-то особенно остро почувствовал свою принадлежность к тесному кружку людей, связанных общими интересами и взаимной симпатией (я временно приписал сюда и Петюню с его подругой), и к нему же принадлежала небезразличная мне девушка.
- Ну что, мужики, по последней, а потом перейдем на чистое пиво? - предложил Петюня, взбалтывая остатки водки на дне бутылки.
К этому времени я уже полностью протрезвел, как и другие мои товарищи. Петюня же, кажется, и раньше не был особо захмелевшим.
Погожий день клонился к вечеру, Сева увез девчонок на машине к дому, а мы втроем решили прогуляться пешком. У меня было очень приподнятое настроение, и алкоголь был тут не причем. Мы шли вдоль дороги, которая неимоверно петляла. Петюня в какой-то момент предложил "срезать угол" и свернул куда-то направо. Я без раздумий последовал за ним, во мне была сильна уверенность, что в этот день с нами не может произойти ничего плохого, а возможность того, что мы заблудимся или хотя бы заплутаем в лесу, я даже не рассматривал.
Внезапно мы вышли к большому дому, который по размеру был под стать даче Севиных родителей. Никто из нас не подозревал, кроме разве что не присутствовавшего с нами в тот момент Севы, что тут в лесу у дороги может находиться какое-то строение.
Манакес тихо присвистнул. Мы уже миновали дом и успели отойти от него на десяток метров, когда у меня случилось видение.
Безумно красивая девушка в белых одеждах пересекла нам дорогу. Я окинул взглядом ее стройную фигуру и восхитился ее грациозностью, которая проглядывала во всем, даже в манере придерживать рукой какой-то предмет, висящий на плече, показавшийся мне маленькой сумочкой. От одного ее вида я испытал огромный эмоциональный подъем, граничащий с сильным возбуждением.
В отличие от нас, бредущих по лесу, девушка шла по еле заметной дорожке, ведущей к дому. У меня была возможность разглядывать ее в течение примерно десяти секунд, прежде чем она скрылась за разлапистыми елями и ее образ, казалось, навечно и неизгладимо врезался мне в память. Высокая грудь, распущенные белокурые волосы, лицо, от которого невозможно оторвать взгляд. Как уже упоминалось раньше, она показалась мне по-настоящему красивой. Если у каждого мужчины есть свой идеал красоты, которым измеряется для него мера женского очарования, то встреченная незнакомка была очень близка к моему идеалу, если не тождественна.
Мои товарищи, как и я, временно потеряли дар речи. Когда с нас наконец спало оцепенение, мы продолжили наш путь в полном молчании. Я бросил беглый взгляд по сторонам и, готов поклясться, что заметил, что лицо Петюни в тот момент имело обычно несвойственное ему одушевленно-задумчивое выражение.
После 21:00
Стоял чудесный вечер теплого летнего дня. На ужин у нас были припасены уже выпотрошенные курицы, которых мы целиком запекли над углями, снова разведя для этой цели огонь в мангале. Пока делались угли, мы немного потанцевали на лужайке перед домом под какую-то современную и популярную тогда музыку типа Челетано.
После трапезы на свежем воздухе когда уже стемнело мы неторопливым шагом отправились к озеру, раздав девчонкам и взяв себе зажженные свечи, только Сева шел с фонариком. Погода стояла безветренная, а воздух был напоен ароматами остывающих от дневного зноя хвойных деревьев.
Темень не была кромешной, мы несли свечки скорее для романтики, чем по необходимости. Когда моя свечка случайно погасла на ходу, я не стал ее снова зажигать, а отошел немного в сторону от своих товарищей и полюбовался на ночной пейзаж, освещенный лунным светом.
Как бы медленно мы не шли, но дорога в какой-то момент пошла под уклон, и перед нами открылось озеро, полное непроницаемо-черной воды. Повинуясь внезапному порыву, я попробовал ее на ощупь - как и ожидалось, она оказалась еще теплой.
Глядя на отражение лунных бликов в зеркальной глади и на контурные очертания старой заброшенной усадьбы на другом берегу, я продекламировал стихотворный отрывок, вдруг пришедший мне на память:
'Росою ночь траву покрыла.
Луна сияньем с облаков
и стены замка серебрила
и кроны темные дубов.
Все смолкло в рощах и в долинах,
и воцарилась тишина.
И лишь несчастная графиня
вздыхала в башне у окна.'
Манакес с Петюней облили кресты бензином (для этого одному из них пришлось залезть на плечи другого) и запалили все три из них с помощью зажигалки. Стилизованная "могила" Манакеса занялась без помощи горючего. Пламя ярко осветило пространство песчаной косы, кусок озера и ближайшие деревья.
Мы с криками принялись носиться вокруг горящих символов древней религии, а Сева запечатлел нас на пленку, тоже принимая при этом участие в нашем беспорядочном броуновском движении. Меня переполняла эйфория, а тело перестало ощущаться, как если бы я стал вдруг невесомым. И удивительный подъем и одушевление овладели мной, нарастая с каждой минутой. В какой-то момент я повалился на песок и лежал на спине, глядя широко открытыми глазами в темноту за пределами огненного круга.
Кресты почти четырехметровой высоты горели довольно долго. Мы были, что называется, в гуще событий и не были способны должным образом оценить величественности зрелища, как это мог бы сделать какой-нибудь случайный наблюдатель с противоположного берега, окажись он там волей случая.
Вдоволь набесившись, мы отправились в сторону дома. Где-то на полдороге Петюня о чем-то сговаривался с Манакесом. Я бы не обратил на это внимание, но слишком уж загадочный вид был у Петюни, Манакес же был совершенно спокоен.
Мы разбрелись по своим комнатам. Сева, на правах хозяина, разместился в отдельной комнате. Девчонки традиционно спали вместе в одном помещении, где было аж четыре кровати. Мы с Манакесом делили одну комнату на двоих.
Спать не хотелось совершенно. Я вообще имел способность долгое время обходиться совсем без сна или восстанавливать силы за очень короткий промежуток времени. Пытался читать какой-то роман, наугад взятый с книжной полки, кажется, "Пуритан". Его, если не ошибаюсь, читал у Лермонтова Печорин в ночь перед дуэлью. Ужасная тягомотина, я так его никогда и не прочитал до конца. Манакес где-то колобродил, я решил выбраться на свежий воздух. Увидев Севу на лестнице, попросил у него фонарик. К моему удивлению, фонарик был уже позаимствован Петюней. Он его взял сразу же по возвращению на дачу.
Манакес куда-то пропал с концами. У меня вдруг зародилось предчувствие, даже не предчувствие, а уверенность в том, куда мог деться Манакес. Я был практически уверен, что они вместе с Петюней пошли к обнаруженному нами дому. Мне безумно захотелось отправиться туда же. Хотя на протяжении всего вечера я прямо не думал об изумительно красивой незнакомке, подсознательно я желал увидеть ее снова, она манила меня.
Не раздумывая больше ни секунды, я рванул через лес. Впрочем, я не бежал бездумно, а скорее шел скорым шагом, внимательно смотря себе под ноги и избегая препятствий в виде торчаших сучков и поваленный древесных стволов. У самой дачи Севиный родителей лес был чистый, но потом мне пришлось в паре мест продираться сквозь высохшие ветки плотно растущих молодых елей, и я немного потерял направление.
В какой-то момент я пожалел, что не пошел по дороге: пусть идти было бы дальше, но у меня было бы меньше шансов заблудиться.