Аннотация: Создателям игры "Тропико" посвящается ;)
Рауль Рибейра, президент республики Флорисьон, поднимался в свой кабинет по белокаменной лестнице дворца. Кажется, день задался неплохо. Утром, пока тропическое солнце не разыгралось в полную силу, глава государства сажал дерево в новом городском парке, позировал с лопатой на потребу журналистам. К полудню прибыл во дворец, одобрил на совещании планы строительства новой школы и мебельной фабрики. Всякий шаг по развитию науки, образования, промышленности искренне радовал Рауля. Он вырос в семье учительницы и инженера, выучился на технолога за океаном, в лучшем и старейшем зарубежном университете. В годы учебы посещал левые студенческие кружки, увлекся идеями социального равенства, научного атеизма, технического прогресса. Вернувшись на родину, избрал карьеру политика, выдвинулся в президенты от социалистической партии "Сострадание", победил на выборах. Впрочем, его оппоненты, либералы из "Свободного бизнеса", особо не горевали. Рауль часто шел навстречу предпринимателям. "Бизнес - норовистая, но дойная корова. Норов надо обуздывать, молоко использовать" - говаривал он. Под "норовом" понималась склонность богачей к идее выживания сильнейших, исключительности, к заигрыванию с войной и религией. "Для обуздания норова капиталистов, над ними должны стоять социалисты" - шутил Рибейра.
Сейчас в распорядке стояла встреча с шефом службы безопасности. Вот и он, Эрих Келлер. Внешне - полная противоположность молодому, смуглому, экспансивному президенту. Белесый, невзрачный пожилой мужчина. Одет неброско, но аккуратно. В республике Флорисьон, где в почете бурная жестикуляция, эмоции, вино, хвастовство и пестрые наряды, сдержанный Келлер выглядел чужаком. Происходил он из семьи эмигрантов-антифашистов, бежавших из-за океана десятилетия назад. Его скупость отталкивала, но впоследствии Рауль узнал, что одинокий вдовец ежемесячно высылает круглую сумму за рубеж - в помощь тяжело больному родичу, навек прикованному к постели. Расчетливость Эриха была прологом щедрости. В делах Келлер проявлял дотошную добросовестность, служил бессменно уже при третьем по счету президенте. Угрозы стране были пока обыденными: изредка попытка контрабанды наркотиков, чаще дела о коррупции. Впрочем, вид у начальника спецслужбы непроницаем. Трудно предсказать, пойдет ли речь о ерунде или крупной передряге.
Рауль широким жестом указал вошедшему на плетеное кресло. Келлер опустился в него, положил на стол папку, неторопливо откашлялся, и произнес:
- У нас проблемы.
- Что на этот раз? Кто-то опять проворовался? Честолюбивый лейтенант мечтает о перевороте? В порту задержан контрабандный груз порошка?
Дворец стоял на взморье, до президентского кабинета досягал отдаленный рокот волн. Пахло йодом и водорослями. На столе лениво крутился вентилятор. Келлер не принял шутливого тона, ответил холодно и деловито:
- Оппозиция стала угрозой для вашего проекта, для научного и промышленного развития страны. И стоит за этим недружественная активность иностранной державы. Зимогории, прямо говоря.
- Нет ли здесь преувеличения? - президент заинтересованно склонился к собеседнику - Каковы факты?
- Судите сами, сеньор. В последние полвека, со времен свержения диктатуры, у власти во Флорисьоне менялись две крупных партии: "Сострадание" и "Свободный бизнес". Популярное прежде "Благочестие", выступавшее за веру и семейные ценности, слабело из года в год: неграмотные суеверные фермеры шли в города, учились, теряли старые предрассудки. Всегда слабеньким было и движение "Зеленый мир", в защиту окружающей среды. Как вы знаете, пару лет назад "Благочестие" и "Зеленый мир" объединились. У них возникла своеобразная идея: культ доброй старины, феодальных времен, когда природа была нетронутой, души благочестивыми, семьи большими и крепкими...
- ...Рабы покорными, бедняки довольными своей бедностью, пустяковые болезни смертельными, и люди жили не более сорока лет. А еретиков жгли на кострах - иронически дополнил президент.
- Именно. - сухо улыбнулся Келлер. - Мерзости старины они забыли. Ратуют против "гнилой современности". Самое же интересное, что у наших местных ретроградов вдруг завелись большие деньги. Красочный журнал "Традиция" они выпускают большим тиражом. Статьи в нем становятся все резче. Публицист Лоренсо Гутиеррес - прекрасный стилист, золотое перо. Но что он пишет? Он клеймит сторонников научно-технического прогресса, комфорта и свободы личности, кличет их сатанинской армией. Ему вторит старый ханжа, епископ Молинари. Эколог Жорж Сигейра, профессор университета, публикует устрашающие отчеты о вреде промышленности. Журналистка Клаудиа Кошта обличает современные нравы, восхваляя старую деревенскую семью, с ее многодетностью и строгой властью мужа над женой и младшими.
- Что ж, это досадно для нас, прогрессистов. - вздохнул президент - Но вполне в рамках многообразия мнений.
- Это уже оборачивается пропагандой нетерпимости - нахмурившись, возразил Келлер - И стоит за этим посольство Зимогории. Культ крепостного старья стал в этой стране официальной идеей. Власти Зимогории активно навязывают ее повсюду в мире. Желают они включить в свою орбиту и наш Флорисьон. Затормозить тут строительство фабрик и рост городов, исключить развитие науки. Республика Флорисьон им нужна как рынок сбыта оружия, поставщик фруктов, дешевый тропический курорт. И как военная база, с возможностью возвести радиолокатор для раннего оповещения о ракетной атаке. Сеньор Рибейра, ваша стратегия научно-промышленного развития им не по нутру. Они попытаются сместить вас. Для чего накачивают оппозицию деньгами, инструкциями...
- И оружием? - проницательно дополнил президент - У вас есть и такие сведения?
- Да. С недавних пор и оружием. - мрачно кивнул шеф службы безопасности, и положил на стол десяток листов бумаги. То были показания некоего Руа Синтры, рыбака-контрабандиста, известного под кличкой "Барракуда". Поймали его на транспортировке боеприпасов. Сам Барракуда был уверен, что переправляет с безымянной шхуны коньяк: обманула яркая надпись на запаянных жестяных контейнерах. Наниматели указали рыбаку схрон в джунглях, куда ящики требовалось доставить. Эрих Келлер пообещал перепуганному Барракуде покровительство, деньги и уход от наказания. Служба держала теперь поставки на контроле. - Как видите, оружие поступает в страну. Пока его некому применить. Но журнальчик Гутиерреса и проповеди Молинари делают свое дело, множат число фанатиков.
- Куда лезет старик Молинари? - хмыкнул Рибейра - Ведь ему, кажется, за семьдесят?
- Он подобрал себе преемника на место епископа. Это молодой Бенито Франко. Его сейчас и раскручивают как будущего вождя оппозиции. А если получится, то и вождя государства. Финансируется вся эта кампания, как я выяснил, зимогорским посольством через банкира Освальда Баррозу. Одновременно с этим, у нас во Флорисьоне усилилась культурная экспансия Зимогории, ее атташе неудержимо деятелен. Продвигает художественные выставки, кинопоказы, дает интервью. Припев один: старина, природа, вера, семья, держава, дисциплина, смирение, многодетность - вот истинные ценности. Зимогория их носитель, остальной мир погряз во грехе. Смекаете? Это уже агитация. Культура и религия не нейтральны, они воспитывают установку на политическое действие. В данном случае, активируют всех сторонников отсталости и несвободы.
- Культура тут обертка для политики - понимающе кивнул президент - Средневековое рабство и отсталость они выдают за культурную особенность их страны, чтобы обвинить нас в нетерпимости, при всякой попытке это дерьмо отвергнуть. Мне другое не ясно: на каких идиотов они рассчитывают? Разумный человек хочет широких возможностей и знаний, тянется к наслаждению и комфорту. А эти сумасброды проповедуют обратное.
- Ставка идет на неразумных, суеверных, склонных к самоистязанию. Невежественных, ленящихся мыслить. Такой публики, к сожалению, хватает.
- Ну, с Зимогорией понятно. А наши-то местные реакционные главари? Взять бы их, да... - Рауль в раздражении швырнул на стол авторучку - Нет, черт возьми, лить кровь глупо. У каждого из этих негодяев есть семьи, детки, племянники, кто-то из них начнет мстить за родных, и пошло-поехало. Можно ли решить проблему бескровно?
- Тут надо пройтись по персонам - скучным голосом отозвался Келлер - Скажем, профессор Сигейра жаден, но трусоват. Епископ Молинари живет в предвкушении спокойной обеспеченной старости, и не столь уж фанатичен. Журналистка Клаудиа, если всмотреться, туповатая патриархальная курица. Она куда больше озабочена будущим семьи и детей, нежели абстрактными идеями. Банкира Баррозу волнует только прибыль и нормальные условия для бизнеса. Пригрозим потерей лицензии, он станет паинькой.
- Да есть ли в оппозиции хоть один бескорыстный и созидательно настроенный человек? - взмахнул руками Рауль.
- Есть и такой, куда ж без него. - усмехнулся шеф службы безопасности - Томас Диас, грузчик. Толковый парень с хорошо подвешенным языком и влиянием в порту. Он в оппозиции лишь потому, что искренне озабочен чистотой и благоустройством столицы. И, мне кажется, вполне достоин руководить экологической программой, вполне умеренной, без отказа от промышленного развития. Предложим ему реальное дело вместо фрондерской болтовни. Посмотрим, как откликнется. Думаю, возьмется.
Глава государства откинулся на спинку плетеного кресла.
- Значит, в насилии нет необходимости? А молодой Бенито Франко неужто смирится с поражением?
- Парень стушуется, потеряв союзников и поддержку из-за рубежа. Честолюбец, но в сущности слабак. Куда опаснее публицист Гутиеррес. Он одержим средневековыми идеями, и сладу с ним нет. Отравился собственной ложью. Увлеченно морочит читателей, формируя из них погромщиков.
- Что же с ним делать? Уволить? Посадить?
- Зимогорская печать поднимет вой на весь мир о притеснениях журналистов. Хотя сама на цепи у тамошнего диктатора, и лает по его команде.
- Придется действовать тайком. - Рибейра тяжело вздохнул. - Несчастный случай?
- Я обдумаю подробности.
- Угу. Обезвредить одну реакционную шавку куда гуманнее, чем довести дело до вооруженных столкновений. У вас все?
- Пока все.
- Что ж... Действуйте, Келлер.
Шеф безопасности неторопливо взял со стола папку с документами, вежливо откланялся. Президент Рауль Рибейра задумчиво оглядел картины на стенах, потянулся к вазе с плодами манго.
***
В ресторане "Стальная скрепа" царило веселье. Тут собралась вся верхушка оппозиции: отмечали день рождения публициста Лоренсо Гутиерреса, ему исполнилось тридцать пять. Корни его реакционного фанатизма уходили в детские годы: маленький Лоренсо рос в семье грубого моряка. Драчливость отца дополнялась смирением неграмотной, религиозной матери. Часто в таких семьях вырастают забитые, покорные дети: будущие безропотные рабы системы. Иногда при таком раскладе ребенок бунтует в защиту слабого, так формируются революционеры. В других же условиях он подражает сильному, перенимает ухватки обидчика, вырастает поклонником деспотизма. У Гутиерреса было уже трое детей, и в стенах дома он вел себя столь же самоуправно, как его отец. Был скор на брань и кулачную расправу. Его энергия нашла выход в статьях, восхваляющих патриархальность, строгие нравы и боевую доблесть старых времен. Лоренсо никогда бы не признался себе, что под моралистическим рвением скрыт садизм, желание ограничить, укоротить, связать окружающих, дабы проявить свою власть над ними. Его пыл своевременно приметил Иржи Ветош, культурный атташе Зимогории - и как по волшебству, у Лоренсо появились деньги на издание журнала, связи в политике, реклама в мировой прессе, приглашение на международный консервативный форум, громкое имя. После переворота именинник надеялся получить пост министра печати.
Гости уважительно присмирели, когда из-за стола поднялся старый епископ Молинари. Старческим дребезжащим голосом произнес чинный тост, отпил пару глотков вина. Через несколько минут болтовня возобновилась. Гости разбились на группки. Убеленный сединами иерарх наставлял честолюбивого Бенито Франко. Журналистка Клаудиа просила подругу из музея выкроить место для зимогорской выставки на духовную тему. Профессор Сигейра, потягивая крюшон, мирно беседовал с женой о строительстве семейного особняка: грант из далекой северной страны позволил возвести двухэтажную виллу у моря. На торжестве отсутствовал банкир Баррозу, не было и зимогорских дипломатов: оппозиция бескорыстна и патриотична, комар носа не подточит.
Гудели кондиционеры, в прохладной полутьме официанты расставляли на льняных скатертях бутылки и фрукты. Поклонники святой старины предвкушали победу.
***
Волны лениво плескались о берег. Кричали чайки. На песке сидел вертлявый тип, в черной бандане, с обветренным красным лицом. Вислые усы придавали ему жалобное выражение. Напротив, у ветхой плоскодонки, примостился Келлер, шеф службы безопасности.
- Значит, они тебе указали второй склад, Барракуда?
- То-то и оно. Близ старого рудника. Там все заброшено, заросло травой. Ну, выкопали землянку. Сказали, туда таскать.
- Это ведь недалеко от столицы?
- Да... Видно, подарочек для горожан. А первый-то склад к побережью ближе, вдали от города. Разве что десанту с моря пригодится. Впрочем, вам виднее.
- Ну да, ты прав. С моря ударят гости, из города наши предатели, черт бы их подрал. Видно, так и задумано. Ладно, вот тебе двести песо. Встречаемся как условились.
Эрих Келлер нахмурил белесые брови. Вербовка бойцов у оппозиции, судя по всему, идет полным ходом. Так скрытно, что агентура до сих пор не пронюхала. Довершит беду высадка зимогорского спецназа с моря, на фоне беспорядков. Решительный удар - и в стране иная власть, какое-нибудь "духовное самодержавие". Иной курс. Костры из книг, вывоз фруктов и руд вместо промышленности, запрет абортов и разводов, средневековые длиннополые одеяния, покорность, смирение, безысходность.
Как же нам защититься? Армия во Флорисьоне контрактная, малочисленная. Ввести всеобщую воинскую повинность, тотальную мобилизацию? Это вызовет панику обывателей и ропот среди молодежи призывного возраста, отвлечет рабочую силу от производства, пошатнет курс акций наших компаний.
Может быть, попросить помощи у Нордийских Штатов? Штаты жестоко грызутся с Зимогорией за влияние и рынки сбыта во всех точках планеты. Они охотно пришли бы на помощь, ввели по нашей просьбе крейсер и контингент морской пехоты. Но ведь потом от них не избавишься... Такие помощнички хуже врагов. По всему миру они поддерживают правых и националистов, а наш Рауль космополит и социалист. Такой лидер не укладывается в сегодняшнюю парадигму нордийских стратегов. Если страна станет заложником Штатов, его быстро сместят. Нет, обойдемся без них.
А вот что! Не создать ли нам частную военную компанию, и не пригласить ли на период кризиса сотни вольных стрелков со всего мира? Наемники дорого обойдутся бюджету, но страна сохранит независимость. Пожалуй, остановимся на этом варианте.
Келлер поднялся, и оттер пот со лба. Решение найдено.
***
- Синьора Клаудиа, я поклонник вашего таланта.
- Вам действительно по душе мой стиль? Приятно это слышать, сеньор!
Вокруг нового фонтана в жаркий день было многолюдно: дети плескались в воде, тянули руки к радуге из водяной пыли. Старики читали газеты на ближних скамеечках под пальмами. Пара бродяг резалась в карты. С журналисткой Клаудией Кошта беседовал подтянутый молодой человек в белой рубашке, с аккуратной прической и незапоминающимся лицом.
- Стиль у вас хорош, да и содержание. Вы поднимаете животрепещущие темы. Укрепление семьи. Нужда многодетных в жилье. Видно, что проблема вам известна не понаслышке.
- Еще бы... Мы с мужем и детьми ютимся в строительном вагончике. Он годится разве что для ночлежки. Ни водопровода, ни канализации.
- Сочувствую. Я, собственно, работаю в социологическом центре при правительстве. Властям вовсе не безразличны беды малоимущих, мы отслеживаем публикации об этом. И составляем негласный рейтинг лучших авторов по теме.
- Почему негласный? - насторожилась Клаудиа - С чем связана такая таинственность?
- Если выделять и поощрять журналистов открыто, появится ощущение заказа, атмосфера продажности и спекулятивного азарта вокруг темы. Куда полезнее для дела избегать нездорового ажиотажа. Но уверяю вас, все публикации на тему фиксируются. Им присваивают баллы, на них обращают внимание. Семьям, о которых вы писали, в ближайшее время предоставят социальное жилье. Кстати, я могу ходатайствовать и о вашей семье, иначе выходит несправедливо: вы боролись за счастье других, упуская собственное.
- О, сеньор... - у журналистки захолонуло сердце - Мне плохо вертится в такую щедрость правительства...
- Скорее всего, вы предубеждены. Конечно, щедрость эта не вовсе бескорыстна. Понадобится ваше участие в консультациях, опросах. Нам интересен настрой ваших знакомых, как референтной группы. Но программа, как я уже говорил, негласная. И если вы о ней проговоритесь, мои боссы в отместку зарубят вам сертификат на квартиру, это уж как пить дать.
- Что ж я, разве себе враг? - поспешно откликнулась Клаудиа - Буду молчать как могила. Но есть ли у вас реальная возможность выполнить обещание, обеспечить квартирой нашу семью?
Вместо ответа молодой человек извлек из папки официальный документ, с печатями, подписями, водяными знаками - все честь честью, только пустые строки для фамилий новоселов.
С этого момента оппозиционерка Клаудиа Кошта стала ценным источником сведений - конечно, не для вымышленной социологической службы, а для конторы Эриха Келлера. Примечательно, что героини ее публикаций, многодетные матери, тоже получили вскоре долгожданные квартиры. Это укрепило авторитет журналистки в народе.
***
На военной базе в джунглях собралось избранное общество: президент Рибейра, министры, глава службы безопасности. Приглашены были дипломаты Нордийских Штатов и Чинайской республики. От посла Зимогории встречу утаили. Впрочем, она была неофициальной: собрались по-дружески, под предлогом охоты на пекари. Охотничьими приготовлениями никто не занимался, за трехметровую бетонную ограду гости не казали носа.
Иностранным представителям отсутствие зимогорцев сразу сказало все: отношения тропического Флорисьона с северной страной резко обострились, назревает передел сфер влияния в экономике, смена внешнеполитических и культурных ориентиров. О консервативной державе не было сказано худого слова, но прежние контракты с ней расторгались. Поставка ширпотреба в обмен на фрукты перешла отныне в руки Чинайской республики, военная техника и промышленное оборудование закупались впредь только у Нордийских Штатов. Лао Лян и Стивен Смолл радовались такой удаче. Для мистера Смолла резкая смена курса была ожидаемой, он предвкушал ее: нордийская разведка ревниво отслеживала экспансию Зимогории, и охотно делилась сведениями с Эрихом Келлером. О роли банкира Баррозу в реакционном заговоре тот узнал именно от нордийского посла.
Лао Лян был вполне удовлетворен экономическими контрактами, мистер Смолл же нацеливался на расширение успеха. Он рассчитывал, что лидер Флорисьона обратится к Нордийским Штатам за военной помощью, попросит контингент для защиты от грозящего мятежа. Время тянулось, но вожделенная просьба не звучала - президент Рибейра все беседовал с товарищем Лао Ляном о культурном сотрудничестве.
- Искусство и философия вашей страны, пожалуй, самые древние в мире. Меня чаруют пейзажи ваших художников.
- Старые мастера хотели показать малость человека и величие природы - откликнулся чинайский посол - Зыбкость и скоротечность бытия. Наши древние мудрецы считали высшей добродетелью сыновнюю покорность. Молодые должны идти по стопам старших, беспрекословно слушаться отцов, воспроизводить их образ жизни. Тысячи лет этот подход приносил моей родине пользу, но затем привел к отставанию.
- И тогда ваш революционный лидер начал индустриализацию, и обрушил толпы яростных подростков на разгром ветхих традиций, старых авторитетов?
- Да. С отжившим надо рвать, как бы болезненно это ни было. Отбросив тысячелетние предрассудки, Чинай устремился по пути прогресса. Стал флагманом промышленности и науки.
- Не все достигают успеха на пути модернизации. - покачал головой Рибейра - Зимогория раньше вас рванулась из средневековой дикости к передовому обществу, но потом вновь обрушилась в регресс. Ныне ее выставки, фильмы, книги стали пропагандой несвободы, отсталости и мракобесия. Это вредит моим согражданам. Я бы приветствовал мягкое вытеснение их культурного влияния вашим. Но не вашим древним искусством, а новыми сюжетами: космические корабли, индустриальные пейзажи, покорение природы, комфортабельные интерьеры, небоскребы, устремленность в будущее...
- Вы желаете увлечь молодежь пафосом науки и прогресса? Такой разворот в культурной политике я горячо приветствую.
- Да здравствует культурное сближение наших стран! Вплоть даже до еды, кулинария тоже часть культуры - рассмеялся президент - Вместо их блинов на каждом углу будет ваша лапша с мясом. Я им создам такие веселенькие налоговые условия, что...
"Да. Это и есть окончательный разрыв. Выкидывать Зимогорию, так полностью, до блинов." - злорадствовал нордийский дипломат Смолл, прислушиваясь к беседе - "Но когда же призовут на помощь нашу морскую пехоту? Ну вот, подходит Келлер, сейчас мы договоримся..."
- Мистер Смолл, не могли бы вы оказать мне любезность? - протянул шеф службы безопасности - Я в некотором затруднении, нужна консультация.
- Эрих, я всегда готов помочь советом и делом. По всей вероятности, вам интересны достижения Штатов в области обороны и поддержания порядка?
- Не угадали. - жестко усмехнулся Келлер - Пока лишь в области фармакологии и токсикологии.
***
Убогий прибрежный медпункт был сколочен из листов толстой фанеры. Темные коридоры пахли карболкой, шкафы кабинета ломились от вороха бумаг. Доктор в мятом белом халате сидел за столом, обхватив голову руками.
- Такая яркая фигура, такой талант... Что за нелепая смерть!
- Нелепая. Но отчасти ее накликал сам синьор Гутиеррес. - отозвался паталогоанатом, заваривая кофе - Катание на доске в безлюдном заливе дело рискованное.
- Он действительно утонул?
- В легких полно воды. Вздутие, кровоизлияние. Вода в пазухе клиновидной кости... Нет ран и травм, следов борьбы.
- Газетчики наверняка будут строить версии об убийстве. В крови точно нет следов алкоголя? Может быть, яда?
- Ни алкоголя, ни яда. По крайней мере, из тех ядов, что известны современной науке.
- Что я скажу его супруге? Она осталась вдовой на руках с тремя детьми. - врач покосился на телефон
- О ней и детках позаботится епископ, у оппозиции есть фонд помощи. Но потеря, конечно, ужасна. Звоните. Чего тянуть, ведь придется так или иначе.
Разговор с женой покойного и вправду вышел тяжким: в трубке слышались рыдания, женщина была вне себя от горя. Когда врач положил трубку на допотопный дисковый аппарат, лицо его выражало усталость и подавленность. Довольно долго он разглядывал морскую раковину на столе, вздыхал, вертел в руке ластик. Затем протянул:
- Надо бы сообщить в службу безопасности. Если из этого раздуют политический скандал, как бы мы не оказались крайними...
Власти Флорисьона проявили удивительную чуткость к семье погибшего, заинтересованность в расследовании. Был приглашен медик из зимогорского посольства, с его участием вторично провели экспертизу - гласно, открыто для иностранных журналистов. Президент Рибейра, коего покойный Гутиеррес жестоко высмеивал и обличал, лично посетил вдову и детей покойного, и проследил, чтобы субсидия для них из правительственного фонда превышала пособие от оппозиции.
Глава государства вспомнил, как верный Келлер обещал ему "обдумать подробности" по устранению Гутиерреса. Но Рауля не грызла совесть: война есть война, даже если она не объявлена и ведется под ковром. В борьбе прогресса и реакции он, Рауль Рибейра, выбрал верную сторону, а приемы одинаковы у всех...
***
С пепелища отступили пожарные, принялись за работу следователи. Порыв морского ветра поднял тучу золы, швырнул в гурьбу зевак. Толпа отозвалась визгом, руганью и гиканьем, стала потихоньку разбредаться. Бывший владелец изысканной приморской виллы, а ныне погорелец, профессор Сигейра, впал в оцепенение. Он сидел под пальмой, и все не мог подняться. Психолог уговаривал беднягу взять себя в руки, социальный работник сулил временное бесплатное пристанище в бараке.
Поодаль от пожарища, на ступенях церкви, шеф службы безопасности Келлер вполголоса беседовал со старым епископом.
- Досадно, что я, как ответственный за порядок, не смог предотвратить это несчастье.
- Человек предполагает, а провидение располагает - Молинари, в роскошном бархатном облачении, воздел руки к небу. Глаза старика впились в собеседника: он чувствовал, что Келлер затеял диалог намеренно.
- Я всегда полагал, что и неожиданности закономерны. Профессор был против любой искусственности: против заводов, ГМО, химии, засилья технологий, городской изнеженности. Господь, верно, услышал его молитвы, и переселил из двухэтажной виллы с удобствами в природные, традиционные пещерные условия. Ну и, кроме того... Если человек сильнее верит в иностранных покровителей, чем в способности сограждан, наших способностей может не хватить, чтобы упасти его от беды. Кстати, ведь и у вас двухэтажный особняк? Проверьте, может быть, ваше жилище столь же уязвимо для огненной стихии... Ведь вы желаете прожить там спокойную старость после отставки, святой отец?
Воцарилось долгое молчание. Затем епископ обратил к Эриха Келлера морщинистое лицо, тяжко вздохнул и прошептал:
- Надеюсь, господь вознаградит меня безмятежной старостью. Но если б знать, как вымолить себе такую участь...
- Я всего лишь скромный прозаичный мирянин, скряга и филистер - усмехнулся Эрих - Но иногда и мне бывают видения. К примеру, во сне ангельский голос подсказал мне, что господу было бы угодно видеть вашим преемником скромного Мартина Фару, а не погрязшего в гордыне Бенито Франко.
- Фара? - лохматые седые брови епископа взметнулись вверх - Он аккуратен, многознающ, исполнителен. Но робок и пуглив. У него нет лидерских качеств.
- Святой отец, есть времена, когда желание главенствовать вредит духовным лицам. Сейчас наша страна переживает именно такой период. Впрочем, это лишь моя скромная оценка положения. Выбор же за вами. Не мне, серому чиновнику, вмешиваться в дела церкви.
Старик надолго застыл в раздумье. В ветвях кустарника пели птицы. Обгорелый остов профессорской виллы крушили ударами топоров, рабочие вывозили тачками уголь с черной поляны.
- Фара так Фара. - вздохнул святой отец - Уговорились. В торжественной обстановке, гласно, при журналистах, я объявлю преемником вялого всезнайку. Когда вам удобнее устроить этот балаган?
- Вас уведомят.
- А гибель Гутиерреса? Она тоже... не случайна?
- Было две экспертизы, наша и зарубежная. Обе сошлись на том, что смерть естественная. Покойный слишком любил риск и экстрим. Вот все, что я могу вам сказать.
Келлер церемонно распрощался.
"Риск и экстрим..." - епископ содрогнулся- "Благодарение богу, я еще легко отделался".
А по всей стране расширяли казармы, строили новые командные пункты, пулеметные вышки, блокпосты. В порт прибывали наемники, набранные со всего мира частной военной компанией "Кондотта". Соотношение сил с каждым днем кренилось в пользу правительства.
***
Посол Зимогории, господин Бронислав Стойчев, притормозил у киоска и купил газету "Наш Флорисьон". Чем дальше он углублялся в тексты, тем сильнее искажалось, бледнело его лицо. "Похороны Лоренсо Гутиерреса"... "Преемник епископа: Мартин Фара"... "Арсеналы в джунглях - ведется следствие"... "Охранники со всего света"... "Нордия и Чинай - лучшие партнеры". План переворота был атакован со всех сторон, ударили в самые уязвимые точки. На стене висело ружье, но выстрел не раздался: оружие аккуратно разрядили. Что ж, как ни досадно, сигнализируем отбой. Не вторгнется с моря зимогорский спецназ, не поднимутся взбудораженные пером Гутиерреса мятежные толпы, не пойдут в бой ударные группы Бенито Франко. Провал по всем линиям! Командуем отступление.
***
Тем временем, толстый банкир Баррозу пыхтел и отдувался, сидя напротив Эриха Келлера.
- Вам придется делать именно то, что вы и планировали до моего визита - усмехнулся Эрих - Обговорить с зимогорским дипломатом детали финансирования мятежа. Но под нашей видеосъемкой.
- А потом вы используете запись на суде против меня, засадите на десятки лет в тюрьму?
- Не валяйте дурака, старина. Ваш банк прекрасно служил Флорисьону до того, как черт не дернул вас связаться с этой авантюрой. Президента вполне устроит ваше искреннее негласное раскаяние. Он вас простит, если без задних мыслей вы вернетесь к прежней конструктивной деятельности. В прессе резонанса не будет, репутация банка не пострадает. Все шито-крыто. Придется нам поверить, у вас нет иного выхода. А убрать вас можно было в любой момент и без шумихи. Но ваши знания и опыт нужны республике.
- Хм... Действительно...
- Ну вот и славно. Я ставлю тут камеры и исчезаю. Через полчаса придет Иржи Ветош, атташе Зимогории по культуре. Будьте радушны и приветливы, он ничего не должен заподозрить. Ваша дальнейшая судьба зависит от актерского таланта, дорогой Баррозу.
...Как только разговор банкира с зимогорцем был окончен, в кабинет ворвались крепыши из службы безопасности. Иржи Ветош запротестовал.
- Посмотрите эту запись, любезный - осклабился Келлер - Совместимо ли такое со статусом дипломата? Это культурный обмен, или вмешательство во внутренние дела?
Задержанный понурился. Корректные атлеты в белых рубашках препроводили его в нижний этаж.
В вестибюле банка вещал телевизор. Сюжет с заседания правительства: неожиданно для многих, решительный оппозиционер Томас Диас, бывший грузчик, назначался ответственным за благоустройство столицы. Клумбы, фонтаны, чистота, озеленение... Именно к этому Диас всегда тянулся, а сейчас получил возможность выказать свои способности организатора.
"Гибкий подход... Одного в гроб, другого наверх, третьего вон. Мы их недооценили" - сокрушенно покачал головой зимогорец. Его вывели на улицу. Шагая мимо музея, он вздохнул: афиша зимогорской выставки "Вера. Природа. Старина." была сорвана, вместо нее водрузили новую: "Чинайская республика: мир высоких технологий". Прежняя афиша валялась на асфальте, любовно выписанные художником луковки зимогорских храмов измазались в грязи. "У нас за такое отношение к святыням посадили бы" - мелькнула мысль у дипломата. Он поднял глаза: по другую сторону узкой улочки стоял президентский лимузин. Рауль Рибейра, президент Флорисьона, испытующе глянул в лицо задержанному, бросил взгляд на обрывки в луже, угадал его мысли.
- Да, у вас бы за это посадили. Но здесь не ваша вотчина. - покачал головой президент - Флорисьон никогда не станет краем самодержавия или инквизиции. Не тащите время вспять.