Печёрин Тимофей Николаевич : другие произведения.

Найдется все

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Хочется славы, богатства, ну и власти, конечно? В старину, если верить легендам и сказкам, чтобы получить все это, кто-то рыбку золотую ловил, кто-то отыскивал лампу с джинном, а кто-то размахивал волшебной палочкой или заключал сделку с темными силами. Нынче времена другие... и способы творить чудеса во исполнение желаний - тоже.

Тимофей Печёрин

НАЙДЕТСЯ ВСЕ

   Вождям, монархам, президентам
   И всевозможных служб агентам,
   Рекламщикам и журналистам,
   Поп-звездам и иным артистам,
   Чья жизнь проходит напоказ,
   Я посвящаю свой рассказ.
   Хоть наш герой далек от мира
   Тех небожителей-кумиров,
   Но может стать к нему и ближе,
   Одним лишь любопытством движим.
   И льнет, как все живое - к свету,
   Он то к ТВ, то к Интернету.

I

   Решил как-то раз Валера Попришкин опробовать популярный с недавних пор голосовой поиск. Приобщиться, так сказать, к прогрессу.
   "О'кей, Гугл, - голос его подрагивал, как обычно, когда он делал что-то впервые, - я... я хочу стать владычицей морскою".
   Взял, да и брякнул первое, что пришло в голову. Нет, даже не так: скорее, сорвалось с языка. Голова же участия в данном процессе почти и не принимала.
   И потому еще более удивило Попришкина, что поисковик все равно откликнулся - выдав результаты, причем немало. В основном, конечно, то были ссылки на сказку Пушкина, откуда и происходила фраза о "владычице морской". Сказку про золотую рыбку Валера читал давно-давно, в детстве. И именно фраза, всплывшая теперь из глубин сознания... или подсознания, Попришкину более всего запомнилась. Став для него своего рода метафорой, обозначавшей желание чего-то совершенно невозможного.
   К слову сказать, могло быть и хуже. Из прочей-то классики, которой его пичкали в школе, Валера Попришкин так и вовсе ничего не вынес. Даже запомнил, о чем шла речь в иных из тех произведений, очень-очень смутно. Вроде какой-то студент оказался маньяком и зарубил старушку... или не зарубил, а бросил на рельсы, под проходящий поезд? А может, утопил? И то была не старушка, а собачка? Нынешний Валера не мог бы ответить здесь однозначно, как бы ни хотел.
   Ну да не все ли равно, если теперь Попришкин оказался в роли не отвечающей, а спрашивающей стороны. И листал окно браузера, водя пальцем по экрану планшета - разглядывал ответы, исторгнутые бездушной программой-поисковиком.
   Адресами, где в сети размещалась сказка Пушкина, они, кстати, не исчерпывались. Полистав немного, Валера остановил взгляд на ссылке: некий сайт, чье краткое описание содержало вот такие слова: "Владычицей морскою мы Вас, конечно не сделаем. Зато в остальном фонд Джорджа М. Стофеля к Вашим услугам! С нами Вы получите все, что хотите - славу, популярность, богатство. Ну и, конечно же, власть и влияние"
   "Поди развод какой-то", - машинально подумал Попришкин. Но палец его уже помимо воли кликнул по ссылке. И успокаивающая мысль вдогонку: "Если будут требовать денег - сразу закрою и забуду!"
   Предложений перевести деньги на сайте фонда Стофеля не обнаружилось. По крайней мере, не выскочило возбужденно мигающее окно в половину экрана и не сообщило, что либо приз какой-то можно выиграть... но с условием, либо браузер-де заблокирован за рысканье по порносайтам или иные прегрешения.
   Вообще, выглядел сайт по-деловому скромно. Ничего лишнего. Имелись две вкладки: "О нас" и "Биография Джорджа М. Стофеля". В верхней части красовалось что-то вроде девиза: "Per aspera ad astra!" И Попришкин еще подумал, что неплохо бы узнать, что означает эта фраза.
   Но главным, за что зацепился взгляд Валеры, стала форма для регистрации. Простая - всего из четырех пунктов: фамилия, имя, отчество, а еще номер мобильного телефона. И пояснение: "На этот номер Вам будет выслан уникальный идентификационный код клиента и адрес, прибыв по которому, Вам следует его предъявить".
   Номер банковской карты здесь не спрашивали, реквизитов для денежного перевода под нос не совали. Но Попришкин начал заполнять регистрационную форму не поэтому. Точнее, не только поэтому. Предложения власти, денег, славы и тому подобного показались ему весьма соблазнительными. Как и многим другим человеческим существам, ничего из перечисленного не имеющим.
   Почти достигнув тридцатилетия, из жизненных достижений Валера мог разве что назвать диплом некой академии с красивым, но маловразумительным названием, содержащим слово "международная". За него еще отдельно следовало благодарить студентов из Беларуси, Казахстана и, кажется, Вьетнама.
   Не более вразумительно звучала и профессия Попришкина. Даже должность он запомнить толком не мог, вынужденный подглядывать в визитку. И уж совсем невозможно было Валере объяснить в двух словах, чем именно он занимался на рабочем месте - огороженной клетушке посреди офиса-зала. В чем состояли его обязанности... и обитателей других, соседних клетушек.
   Впрочем, на сей счет Попришкин если и парился, то не особо. На тренинге личностного роста, который он посещал в прошлом году, Валере объяснили, что это на самом деле добродетель, и у нее даже есть название: "креативность". Напротив, если человек с ходу способен сказать, в чем заключается его работа - то это исключительно от ее примитивности. И от серости самого работника, его принадлежности к так называемому "быдлу".
   Однако в том-то и заключалась беда, что иных комплиментов, кроме признания его "креативности", Попришкин на тренинге не услышал. Напротив, и лично его, и добрые две трети присутствовавших там тренер назвал неудачниками. Поскольку, как бы красиво ни звучали их должности и профессии, были эти люди подчиненными. Тогда как человек, не желающий прослыть неудачником, должен-де стремиться ввысь, стремиться к большему. Как можно большего желать и прогибать мир под себя.
   И вот теперь, склонившись над планшетом, Попришкин вспомнил те слова тренера. Да настолько явственно, как будто слышал их только вчера. И подумалось еще Валере, что сайт этот - его личный шанс на успех. Последняя, наверное, возможность вырваться из сонма неудачников-подчиненных. Очевидно ведь: если у него будет власть, то подчиняться будут уже ему.
   Через минуту после того, как Попришкин коснулся кнопки "Завершение регистрации", смартфон его мигнул и издал мелодичный звук, докладывая о пришедшем сообщении. Мельком глянув в маленький экран, Валера не стал откладывать в долгий ящик. Но наспех оделся и отправился по присланному адресу.
   Вопреки ожиданиям, размещался офис фонда Джорджа М. Стофеля не в центре. Не в том, застроенном небоскребами районе, изначально предназначавшемся под элитное жилье... пока очередной, внезапно грянувший, кризис не сократил число возможных покупателей. Зато осталась дорогая недвижимость, использовать которую с выгодой получилось единственным способом. Сдавая "золотые" квадратные метры под залы-офисы, разделенные на клетушки и наполненные двуногими муравьями в галстуках - такими, как например Валера Попришкин.
   Однако фонд Стофеля, какой бы могущественной организацией он себя ни представлял, на аренде, похоже, предпочитал сэкономить. А потому представительство свое держал поближе к окраине. В пятиэтажном бетонном здании, возведенном еще в советское время. Прибыв на место и пройдя внутрь, Попришкин еще не без брезгливости отметил про себя и старые чугунные батареи, и лестничные клетки с кафельными плитками (половины плиток не хватало), и стены, чья верхняя половина была побелена, а нижняя покрашена в цвет детской неожиданности. Причем краска местами заметно облупилась.
   А апофеозом воплощенной архаичности стала дверь на лестничной площадке пятого этажа. Обитая черным дерматином дверь - за ней, если верить сообщению на смартфоне, и размещалось представительство могущественного фонда. Слева от двери располагался звонок: пластмассовая кнопка с "украшением" в виде пятнышка известки.
   Для полноты впечатлений, завершенности картины, не доставало только старика-вахтера. Ну или старушки. Однако ж, когда Валера нажал на звонок, и дверь открылась, на пороге стоял... охранник. Настоящий, не старпер какой-нибудь или пьянчужка с куцым окладом. Но здоровяк в бронежилете и с короткоствольным автоматом на плече.
   Еще один человек - он вышел следом - выглядел куда безобиднее. Немолодой, невысокого роста, в чуть затененных очках. А главное: на нем был классический деловой костюм с галстуком. Для людей вроде Попришкина то был универсальный способ различения "своих" и "чужих".
   "Илья Васильевич Котовский-Минин", - мельком прочел Валера надпись на пластиковом бейджике. То есть, именовался человек в очках несколько вычурно на взгляд Попришкина. Но такова была, видимо, изюминка-заморочка старшего поколения.
  - Вам назначено? - недружелюбно поинтересовался охранник. Голос его напоминал звериный рык. Валера инстинктивно сжался, съежился под этим голосом. Но все же сообразил достать из кармана смартфон и предъявить его, точно удостоверение.
  - Клиент! - сразу сообразив, с воодушевлением воскликнул очкарик Минин, и Попришкин судорожно кивнул, - так что же ты, Гера, пугаешь клиента? Пропусти его поскорее... проходите, проходите, уважаемый.
   Охранник посторонился, и Валера переступил порог, оказавшись в небольшом коридорчике. Из мебели здесь были какие-то шкафы, а еще стул и стол с ноутбуком - рабочее место... грозного здоровяка Геры. "Неужели такой человек умеет пользоваться компом?" - промелькнула еще в голове Попришкина удивленная мысль.
   Оказалось - умел.
  - Назовите индивидуальный код, я вас запишу, - попросил Гера, отложив автомат и усаживаясь за стол. Голос его теперь звучал гораздо мягче, обходительнее.
  - Как закончите - прошу в мой кабинет, - добавил Илья Минин, - дверь налево.
   И скрылся за названной им дверью.
   А когда следом прошел и Валера, он оказался в помещении, чья обстановка совершенно не вязалась со старомодными и убогими интерьерами прочего здания. На стенах - обои "под древесину". Под потолком... неожиданно высоким, работал кондиционер, даря блаженную прохладу. На противоположной стене висели часы-ходики, ненавязчиво постукивая. В углу размещался аквариум, где резвилась стайка рыбок... почему-то сплошь золотых, как в любимой Попришкиным сказке.
   Посреди кабинета расположился обширный длинный стол, формой похожий на букву "Т". И Валера еще подумал, что сделан он из полноценной древесины, а не из спрессованных опилок. Сам Котовский-Минин обнаружился во главе стола - у верхушки "Т". В красном кожаном кресле... а прямо над ним на стене еще висел большой портрет маслом, изображавший некоего старика аристократичного вида. Орлиный профиль, гордый взгляд, кудри и бакенбарды, тронутые благородной сединой, пиджак старинного покроя.
  - Джордж Мэтью Стофель, - сообщил Минин, обратив внимание, что клиент уставился на портрет, - великий человек... основатель нашего фонда. Прежде слышали о нем?
  - Э-э-э... нет... я здесь впервые, - робко проговорил Попришкин.
  - Да вы присаживайтесь, что стоять-то, - не без иронии в голосе молвил хозяин, и Валера устроился за столом, на одном из стульев, придвинутых к основанию буквы "Т".
   Как ни странно, это придало ему смелости. А полное имя основателя фонда, вдобавок, навеяло смутные, но какие-то нехорошие ассоциации.
  - Итак, что вы можете мне предложить? - начал Попришкин, а голос его звучал уже твердо, с деловой сухостью, - сразу предупреждаю, что если деньги вы потребуете вперед - хоть перечислить куда-то срочно, хоть инвестировать во что-то рискованное - то мы с вами расстанемся.
   На эту отповедь Илья Минин только улыбнулся - не то виновато, не то с укоризной.
  - Да за кого вы нас принимаете, - мягко, но с ноткой недовольства произнес он, - цель нашего фонда: наделять людей богатством, а не лишать оного. Так что платить вам не потребуется - ни сейчас, ни по завершении программы.
  - Тогда за чей счет гуляем? - все еще недоверчиво вопрошал Валера, - если не секрет, конечно?
  - Отчасти секрет, отчасти нет, - все с той же улыбкой и тем же мягким голосом отвечал Минин, - заинтересованные лица перечисляют деньги в наш фонд. Лица, организации. Не думайте, что когда какой-то человек поднимается к вершинам, это касается только его и никого более. Многих затрагивает. Просто кто-то умеет извлекать из этого выгоду, а кто-то нет.
  - А поконкретнее? - спросил Попришкин, которого все не покидала подозрительность, - уж не террористы ли какие? Не мафия?
  - О нет, никаких бандитов и террористов, - хозяин кабинета всплеснул руками, - мы не сторонники разбоя, чтобы вы знали. Что до "поконкретнее", то я лично обязуюсь рассказать вам по окончании программы. Не раньше. Ничего личного, но таковы правила.
   Валера молча кивнул, соглашаясь. Вслух, правда, сказав:
  - Как-то странно все равно. Такая вроде организация... могущественная. А почему-то до сих пор о вас ничего не слышал.
   Котовский-Минин развел руками:
  - Готов поспорить, вы не слышали и о... битве при Гастингсе, например. Не слышали ведь?
   Попришкин помотал головой. В истории, особенно военной, он был не силен.
  - А все потому, - последовало пояснение от его собеседника, - что лично к вам та же битва при Гастингсе отношения не имеет. Поэтому слышать и знать о ней вам необязательно. Совершенно ни к чему. Так и с нашим фондом... было до сегодняшнего дня. Согласны?
   Если принять молчание за знак согласия, тогда ответ на последний вопрос можно было назвать положительным. Не дождавшись иной формы ответа, Минин сказал, подытоживая:
  - Если больше вопросов нет, переходим к делу. Итак...

II

   Из офиса фонда Стофеля Валера Попришкин ушел воодушевленный. Обязательств у него по договору с фондом оказалось - всего ничего. Во-первых, соглашение о конфиденциальности: никому рассказывать о фонде и своих делах с ним не позволялось. А во-вторых, от новоиспеченного клиента требовалось неукоснительно следовать присылаемым инструкциям.
   "Если бы вы могли сами, своим умом и по собственной воле добиться всего, что предлагает наш фонд, - пояснил эту необходимость Илья Минин, - то и добились бы. А не пришли бы сюда". Крыть такой довод Попришкину было нечем.
   А чтобы не возникло проблем с доставкой инструкций, помимо экземпляра договора Валера получил от Минина еще и крохотную гарнитуру. Ее клиенту нужно было держать в ухе, причем желательно - двадцать четыре часа в сутки.
   "А спать тоже с ней?" - осторожно беря гарнитуру двумя пальцами и разглядывая ее как экзотическое насекомое, Попришкин позволил-таки себе некое подобие недовольства.
   "Хотите - спите, - невозмутимо отвечал Котовский-Минин, пожимая плечами, - не хотите, можете вообще забыть про сон. Все-таки вас ждут великие свершения, а они требуют полной самоотдачи. Не думали же вы, что все получите на блюдечке с голубой каемочкой? Придете на все готовенькое? Да, фонд приложит все усилия, но мы же не в сказке. Просто так ничего нельзя получить, приходится терпеть неудобства... это по меньшей мере. Впрочем, выбор есть всегда, как говорится. Вы вправе хоть сейчас расторгнуть договор. Без малейших для себя последствий. И наслаждаться дальше сном и прочими радостями обычной жизни. Просиживанием штанов на офисном стуле, например. Или обменом всякой чепухой в фейсбуках-инстаграмах".
   Еще раз вспомнив про тренинг, Попришкин спорить не стал. Молча покорился, мысленно успокаивая себя, что могло быть и хуже. А тут, по крайней мере, с честной конторой посчастливилось дело вести. Ни рубля же еще с него не попросили.
   Приступить к осуществлению программы, заготовленной в фонде для клиентов типа Валеры Попришкина, предстояло уже на следующий день. Благо, то было воскресенье, дававшее куда больше возможностей, чем трудовые будни.
   К чести Минина (или кто там должен был передавать инструкции?) заветная гарнитура промолчала всю ночь и почти все утро. И только через час после завтрака в ухе Валеры раздался голос, велевший ему собираться и двигать на набережную.
   На набережной Попришкин бывал и не раз. И успел полюбить это место, для прогулок казавшееся почти идеальным. Свежий воздух, бодрящий ветерок с реки позволяли забыть о загазованности остального города. А сама многоярусная гранитная "одежка" набережной - с лестницами, дорожками, парапетами, площадками и газончиками - рождала ассоциации почти сказочные. Не то лабиринт... но "добрый", без минотавра, не то город древней цивилизации, выдолбленный прямо в склоне горы.
   "Что ж, - подумал воодушевленный Валера, - если первым заданием будет прогулка, то я только рад".
   Примерно с мая по сентябрь, особенно по выходным, на набережной было людно. По дорожкам гоняла молодежь на роликах и велосипедах. Люди постарше сидели на лавочках, любуясь гладью реки и пейзажем противоположного берега. С ними соседствовали влюбленные парочки или просто эстетствующие одиночки, нашедшие радость в созерцании. Группки туристов собирались возле скульптур или барельефов, посвященных тому или иному событию в истории города.
   Ну и, конечно же, дети. Их на набережной в светлое время суток было не счесть. Одни сломя голову носились по дорожкам или гоняли на своих маленьких великах. Другие сидели прямо на газонной травке. А третьи... третьи лазали везде, где для того находилась хоть малейшая возможность. Некоторые даже перебирались с яруса на ярус, игнорируя лестницы... да и инстинкт самосохранения в придачу.
   Вот за этими, последними, и надлежало следить Валере Попришкину, о чем ему сообщили через гарнитуру. "Мы тоже в деле, дрон задействовали, - сказал голос в ухе, а Валера еще инстинктивно обернулся и глянул вверх, словно надеясь высмотреть вышеупомянутый дрон, - но и вы глазами не хлопайте, понятно?"
   На недостаток понимания Попришкин не жаловался. И потому около часа проболтался по набережной, косясь на каждое дите, то на парапет влезающее, то ступившее на карниз. А заодно пришел к обескураживающей мысли, что родителям этих маленьких верхолазов до их рискованных забав нет дела.
   А потом голос из гарнитуры едва не вскрикнул: "Поднимитесь на ярус выше! И идите на запад... на северо-запад... в направлении пешеходного моста. Да поскорее!"
   Не споря с невидимым инструктором, Валера быстрым шагом добрался до ближайшей лестницы. И буквально вскочив по ступенькам, чуть ли не бегом бросился в названном направлении.
   "Да не так быстро, - увещевал голос из гарнитуры, - а то пропустите... сто-о-оп!" Переход от разговора к команде остановиться произошел резко и для Попришкина неожиданно. Он даже опешил, на миг замерев на бегу.
   "Да не спите, - проворчал голос, - голову поднимите".
   Сказано - сделано. Когда Валера посмотрел вверх, он увидел девочку лет четырех, медленно но верно сползавшую по участку берегового склона, превращенному в газон. На газон, простиравшийся не только в горизонтальной плоскости, дитя вылезло то ли чтоб на цветочки посмотреть, то ли сочтя склон похожим на горку. По которой можно съехать. И чем горка выше и круче, тем веселее спуск.
   Но вот беда: внизу "горка" оканчивалась узкой полоской карниза. Не лучшим, мягко говоря, вариантом посадочной полосы. А за ним - обрыв, отвесная стена высотою больше человеческого роста.
   То есть надеяться, что съехав с такой "горки", девочка успеет удержаться на карнизе и не проехать дальше (вернее, не свалиться) мог разве что неисправимый оптимист. Не могла малышка и вскарабкаться обратно на верхний ярус. Силенок отчаянно не хватало... как не доставало и желающих прийти на помощь девочке. Хотя бы руку протянуть.
  - И что? - недоуменно вопрошал Попришкин, косясь на судорожные попытки малышки не то влезть по склону наверх, не то хотя бы удержаться. Уцепившись, за неимением лучшего, за газонную траву и погружая пальчики в землю.
   На свой вопрос Валера ответа почти и не ждал. Считая связь через гарнитуру односторонней. Но он ошибся... а может, невидимый инструктор услышал голос Попришкина благодаря камере дрона.
  - Как - что? - голос в ухе прозвучал почти возмущенно, - это ваш шанс прославиться. Первый пункт программы, не забыли?
  - Нет, - пролепетал Валера, то растерянно озираясь, то посматривая на несчастную малышку, - то есть, мне надо ее спасти?
  - Да нет, блин, - самообладание изменило невидимому инструктору, уступив место ерничеству, - нужно дождаться, когда эта бедняжка упадет, а потом отскрести с мрамора останки и вытереть кровь. А то, понимашь, туристам отдыхать мешают. Да и просто прохожим... неприятно".
   Видимо, корпоративная этика в фонде Стофеля была не ахти, подумалось еще Попришкину.
   С отчаянием он огляделся вновь. И лишний раз убедился, что народ поблизости от него, газона и девочки точно неведомая сила разогнала - на сто метров вокруг. А значит, иных спасителей, кроме Валеры, бедной малышке ждать не приходится.
   Тогда как время неуклонно истекало. Вместе с шансами на благополучный исход.
  - Спасти? - повторил Попришкин обескураженно, - а как... не подскажете?
  - Ну ёпрст, - не выдержал инструктор, и Валера хотя бы понял, что это точно не Котовский-Минин - тот-то показался слишком интеллигентным и дипломатичным для подобных выражений, - вы даже этого не умеете?
  - Ну знаете, - возмутился Попришкин, - вообще-то я не спасатель. У меня другая профессия... как там: пиар-промоутер в области менеджмента международных финансовых операций.
   Вот чудо-то! Впервые в жизни он смог назвать свою должность по памяти и без ошибок.
  - Дурак, одним словом, - хмыкнул инструктор, не впечатленный услышанным ни на йоту, - ладно, слушай...те. Это просто. Подставьте руки к карнизу... да не так широко. Поменьше зазор. И скажите, ласково-ласково: "Девочка, спускайся, я тебя поймаю".
   Валера сделал все, как велел голос из гарнитуры. На "дурака", кстати, не обиделся - снова вспомнив про сказки, слышанные в детстве. А там именно дурак обычно получал царевну, полцарства и прочие ништяки. Как скоро и он сам получит, если в фонде Стофеля не соврали.
  - Девочка, спускайся, я тебя поймаю, - окликнул малышку Валера. Голосу придав ту же приветливость и доброжелательность, что прежде при общении с клиентами или с начальством.
   Как и следовало ожидать - подействовало. Девочка, наконец, разжала пальчики и скатилась по склону. Руки Попришкина подхватили ее в тот же миг, когда бедняжка достигла карниза.
   Не обошлось, разумеется, без накладок. Ножками девочка успела свеситься с карниза, так что маленькие башмачки врезались Валере прямо в лоб. Тот охнул от неожиданности и боли, но ношу свою живую не выпустил. Но снял с карниза, подхватывая одной рукой.
   Рука эта еще успела почувствовать что-то теплое и мокрое... хорошо еще, что девочка была в штанишках, а не в платье. Очевидно, случившееся оказалось для детской души настоящим потрясением.
   А тут и папаша подоспел с нежданностью инопланетного десанта и своевременностью полиции в американских боевиках.
  - Ася! Ася! - кричал... нет, причитал он, чуть ли не выхватывая девочку из рук Попришкина, - вот ты куда запропастилась!
  - Стоп! Снято! - это донесся напоследок голос из гарнитуры. Обращаясь не то к Валере, не то к невидимому дрону, коему и впрямь следовало заканчивать съемку и убираться восвояси. Не забыв, впрочем, запечатлеть финальную сцену: "Спасенная девочка и счастливый отец".
  

III

   На следующий день новость под заголовком "Горожанин спасает ребенка" вкупе с фотографией Попришкина попала на главную страницу местного новостного портала "РоднойГород точка ру". Но и только-то. Даже на портале том удостоившись лишь щепотки комментариев в стиле: "Молодец, мужик!", "Все бы мужчины были такими" и, конечно "А родители девочки, интересно, куда смотрели?"
   В тот же день, как на грех, на "РодномГороде" прошел слушок: местные ЛГБТ-активисты обратились к властям с просьбой дать разрешение на митинг. Или на иную публичную акцию, где представители секс-меньшинств могли бы попозировать перед камерой, помахать радужными флагами, напомнить о своем существовании, а главное - об униженном положении. Причем быть униженными, в отличие от любителей садо-мазо, им решительно не нравилось.
   Вот самые активные комментаторы и переключились на эту тему. Гадая, согласуют власти ту акцию или нет. А ежели согласуют - кем тогда следует считать чиновную братию? Не обошли активисты портала вниманием и самих приверженцев однополой любви. Посудачив о месте этих людей в жизни общества, в природе, и конечно же, в тюремной камере. От тюрьмы и от сумы, как известно, не зарекаются. Были авторитетные отсылки и к мнениям психологов, и к уложениям разных религий.
   В общем, дискуссия вышла бурная. Тогда как о девочке с набережной и, что обиднее всего, про ее спасителя даже на "РодномГороде" быстро забыли. А вне портала, так и вовсе о случившемся знали разве что родители маленькой Аси. Ну и сам Валера Попришкин. Ни телевидение, ни радио поступка Валеры, похоже, не заметили. И уж тем более не искали с ним встречи для съемок и интервью.
   Да и коллегам Попришкина, как оказалось, не было дела до того, что в одном офисе с ними работает настоящий герой. Ну, может, не совсем настоящий и не вполне героический, но ведь спасение чужой жизни - благородный поступок, разве нет? Однако никто не поздравлял Валеру ни при встрече и ритуальном рукопожатии, ни в курилке, ни при вялом обмене репликами между перегородками офиса.
   "И это называется славой?" - с досадою подумал Попришкин, уже к середине рабочего дня разочаровавшись и устав ждать, когда его заслуги будут отмечены хотя бы добрым словом. Хотя бы лишней улыбкой - искренней, не дежурной.
   Не дождался. И потому уже в обеденный перерыв, презрев корпоративную этику и нарождающийся голод, отправился не в кафе. А буквально ринулся в офис фонда Стофеля. Где и дал волю возмущению.
  - Если это по-вашему слава и популярность, тогда кошка - опасный хищный зверь, - с обидой в голосе подвел черту под своей претензией Попришкин, и Илья Минин сочувственно кивнул.
  - Понимаю, но и вы поймите: не все от нас зависит, - проговорил он, одновременно вглядываясь в экран компьютера - не иначе, изучая обсуждение новостей на "РодномГороде", - если б я знал, что эти... хм, гей-активисты на следующий же день вылезут, придумал бы что другое. Во всяком случае, перенес бы спасение ребенка на более удобное время. И кстати, не стоит думать о кошках свысока. Среди них попадались настоящие убийцы. Сиамские кошки вообще были выведены для охраны, чтоб вы знали.
   На миг оторвавшись от монитора и заметив, что клиенту кошачья тема не очень-то интересна, Минин сказал:
  - Ладно, не получилось в одном месте, получится в другом. Но для этого мне... нам может понадобиться помощь.
   На последних словах он поднял трубку телефона, нажал несколько кнопок и произнес в трубку: "Илона, привет. Это Илья. Зайди, пожалуйста".
   Обреталась Илона, как видно, неподалеку. Например, за дверью напротив. Потому что минуты не прошло, и в кабинет, постукивая каблуками, вошла женщина - высокая, стройная и рыжеволосая. Природа одарила ее неплохой фигурой, но роговые очки, строгий брючный костюм и коротко стриженые волосы вкупе с тонкими губами придавали облику вошедшей какую-то холодность, отчужденность. На взгляд хотя бы Валеры, сексуальности в ней было примерно как в клюшке для гольфа. Одна деловитая функциональность. И даже высокие каблуки, если и исправляли этот образ, то не намного.
   "Илона Алиса Макси, - прочитал Попришкин надпись на бейджике, - неужели иностранка?"
   Вопреки его предположению, говорила Илона Макси без малейшего акцента. И, что ценно, с вполне человеческими интонациями, а не как Снежная Королева или киборг какой.
  - Говорила я тебе, - обратилась Илона к Минину, подойдя к нему поближе и опершись спиной... нижней частью стены на стол да сложив руки на груди, - хорошими делами прославиться нельзя.
  - Справедливости ради, это не твоя фраза, - с усмешкой отвечал Илья Васильевич, - не твоего авторства, если быть точным.
  - Так или иначе, - не сдавалась рыжая, - всегда лучше переиграть, чем не доиграть. А ты, дорогой, не доиграл. В очередной раз.
  - Еще скажи, ему следовало из пожара кого-нибудь спасти, - тон Минина стал ворчливым. А о присутствующем клиенте он без обиняков говорил в третьем лице. Валере это не понравилось, но он пока не возмущался, сдерживался.
  - Из пожара? Ха! - нечаянная улыбка не придала Илоне Макси обаяния, но напротив, походила на оскал хищника, - только на это твоей фантазии и хватает. Вечно приходится тебя выручать.
  - Может, мне не спасать, а устроить пожар? - подал голос Попришкин, чье терпение начало сдавать, - ну или взрыв какой-нибудь... и где-нибудь.
  - Мы не сторонники разбоя, - небрежно бросила в ответ госпожа Макси, одновременно уже заглядывая в принесенный айпад, - пожар, взрыв... нет, уважаемый клиент. Для вас мы приготовим кое-что поинтереснее. Задействуем, так сказать, тяжелую артиллерию. Ждите... с вами свяжутся сегодня вечером.
   Отговорка то была или нет, но пришлось Валере убираться восвояси. Поняв, что большего от работников фонда ему пока не добиться.
   А вечером... Попришкин успел поужинать, потом ретвитнуть десяток френдов и еще с парой десятков обменяться сообщениями, успел сменить статус в "Фейсбуке". Потом, с запоздалой досадой вспомнил, что хотел поделиться в "Инстаграме" снимком сегодняшнего ужина. Однако, коль ужин был давно съеден, только и осталось, что запечатлеть и запостить вымытую тарелку. "Оригинально же, - успокаивал себя Валера, - и креативно... надеюсь".
   Когда потребность в общении была утолена, Попришкин наспех порыскал по новостным сайтам. И не найдя там ничего интересного, плюхнулся на диван перед телевизором. Ждать от дуроскопа-зомбоящика чего-то заслуживающего внимания тем паче не приходилось, но хотя бы можно было расслабиться. И полусидя полулежа восстанавливать силы для грядущего трудового дня.
   Но куда там - ни расслабиться, ни вообще отдохнуть ему не дали. Валера успел просидеть перед телевизором минут пять, когда голос из гарнитуры напомнил о себе.
   "Спускайтесь и выходите к подъезду", - услышал Попришкин. Услышал уже к некоторому своему недовольству.
   Впрочем, недовольство сменилось обалдением на грани шока, стоило ему выйти на крыльцо подъезда. В паре шагов от крыльца припарковался настоящий лимузин! Длинный, и что более примечательно, розовый. Не чета однообразно-белым экземплярам, сдаваемым напрокат на свадьбы.
   Куда там! Эта модель, похоже, была эксклюзивной. И в заурядном дворе дома, населенного простыми смертными, она смотрелась так же неестественно, как например Мисс Россия на помойке в компании бомжей.
   "Да не дрейфьте вы! - это подбодрил замершего на крыльце Валеру Попришкина голос из гарнитуры, - садитесь в машину. Не заставляйте людей ждать".
   Попришкин подчинился, хотя на его взгляд назвать тот лимузин машиной было небрежностью на грани хамства. Все равно как, к примеру, сравнивать айфон с другими марками мобильных телефонов.
   А из лимузина уже выбрался и приветливо открыл перед Валерой дверцу неприметного лица человек в ливрее и фуражке.
   Едва оказавшись внутри, Попришкин понял, что лимузин пригнали не ему лично. Во всяком случае, не только ради него. На том же сиденье обнаружилась молодая блондинка в коротком платье с изрядным декольте и почему-то с меховым воротником.
  - Э-э-э... здравствуйте, - не удержавшись, обратился было к ней Валера, но блондинка едва взглянула в его сторону. Да и отвернулась, надув блестящие от помады губы с выражением почти детской обиды и машинально заложив ногу на ногу.
   Смотреть даже в окно ей показалось всяко интереснее, чем на попутчика. За время пути блондинка еще успела несколько раз ответить на звонки по айфону, но ответы ее были короткие, однословные, а дважды - даже односложные.
   Немногим содержательнее провел время и Попришкин. Сделал несколько вылазок в глобальную сеть через смартфон. Ну и еще посматривал в окно. Развлечения ради пытаясь угадать, куда они едут.
   Впрочем, сознательно или нет, а водитель лимузина сделал все, чтобы не дать одному из своих пассажиров ответить на этот вопрос. Не меньше получаса машина просто хаотически моталась по городу. Следы как будто запутывала. Потом пришлось пару раз постоять в пробке. И уже напоследок лимузин вырулил на один из проспектов. Где, набрав скорость, взял хоть какое-то определенное направление.
   За всю дорогу Попришкин и попутчица-блондинка ни разу даже репликами не обменялись.
   А потом, наконец лимузин остановился. И услужливый человек в фуражке и ливрее открыл перед Валерой дверцу. Неуклюже, на ходу разминая затекшие ноги, Попришкин выбрался наружу. А там...
   Щелк! И яркая вспышка прямо в глаза на миг ослепила его, заставив замереть. Щелк! Щелк! Заслоняясь от вспышек рукой, Валера лихорадочно раздумывал, то ли идти вперед, то ли юркнуть обратно в лимузин как мышь в норку.
   "Не стойте как столб, - напомнил о себе голос из гарнитуры, - помогите выбраться даме... для начала".
   "Даме?" - Попришкин немного замешкался, вспомнив о блондинке, а главное, об оказанном ею холодном приеме.
   Однако стоило ему оглянуться, бросив взгляд через открытую дверцу внутрь салона, как сомнения отпали сами собой. Блондинка, подобравшаяся, точно хищный зверь перед прыжком, смотрела на спутника выжидающе. С нетерпением, заметно переходящим в недовольство.
   Собравшись с духом, Валера протянул блондинке руку. Та изящно ухватилась за нее и, буквально выпорхнув из лимузина, встала рядом, обозревая мир вокруг себя с улыбкой победительницы.
  - Улыбайся, недоумок, - прошептала блондинка Попришкину, цепко схватив его за локоть. Фотовспышки, сверкавшие с частотой артобстрела на поле битвы ей словно бы ничуточки не мешали.
   Новоиспеченная пара двинулась навстречу неугомонным фотографам, время от времени бросая на них взгляды: дама - царственные, а кавалер - все больше робкие, даже чуточку виноватые.
  - Да не сутулься, - все шептала блондинка, - бить тебя не будут. Поз-зорище...
   А проходя совсем близко от телекамеры и от юркой невысокой корреспондентки с микрофоном, дама в меховом воротнике неожиданно взбеленилась.
  - Камеру уберите! - выкрикнула она тонким срывающимся голосом, одновременно пытаясь заслонить объектив рукой, а ногой достать корреспондентку, - кто вам разрешил здесь снимать? Я не давала согласия на съемку!
   Другой рукой она по-прежнему не выпускала локоть Попришкина.
   "Почему бы и вам что-нибудь не выкинуть, - не то спросил, не то предложил ему голос невидимого инструктора, - здесь не лучшее место, чтобы быть скромным".
   Валера не спорил, но все, на что его хватило - это показать язык одному из фотографов и средний палец другому.
   А уже продравшись со спутницей через толпу с фотоаппаратами, микрофонами и диктофонами, Попришкин оказался удивлен второй раз за день. Впереди обнаружилась полукруглая арка входа, а над нею сверкающая неоновая вывеска. Название... ночного клуба было знакомо Валере. Другое дело, что людям его круга вход туда обычно был заказан. Коллега Попришкина и обитатель соседней офисной клетушки Серега как-то даже сострил, что разумнее собрать все свои деньги и закопать, чем провести вечерок в этом клубе. Выгоднее, во всяком случае, в финансовом смысле.
   Но, видимо, круг этот свой Валера уже покинул - в фонде Стофеля не соврали. По крайней мере, начал покидать. Потому что...
  - Он со мной, - сухо сообщила блондинка амбалу с пропорциями шкафа, стоявшему у входа.
   Тот лишь кивнул - не то с согласием, не то равнодушно.
   А внутри... Валера Попришкин ожидал встретить нечто особенное, исключительное. Какой-то иной чудесный мир для хозяев жизни. Однако увидел примерно то же самое, что и на обычной дискотеке. Из тех, которые он посещал еще в студенчестве.
   Непривычно душный и густой воздух, пропитанный смесью запахов алкоголя, парфюмерии и, увы, пота. Темнота... нет, скорее, полумрак, нарушаемый разноцветными вспышками света, бликами, пятнами и лучами, метавшимися по стенам. И, конечно, оглушительная музыка, давящая на голову точно стальными тисками, а тело заставляющая помимо воли двигаться в такт.
  - И что теперь? - окликнул блондинку растерянный Попришкин. Та уже отпустила его локоть, но Валера все равно следовал за нею как ниточка за иголочкой. Оба они теперь лавировали по казавшемуся бесконечным залу между группками танцующих или просто стоящих вместе и пробующих вести беседу людьми.
  - Тебе - ничего, - ответила блондинка неожиданно резко, на несколько мгновений прильнув к спутнику и прошипев ему прямо в ухо поблескивавшими в темноте губами, - свое дело ты сделал и можешь убираться... через подсобку, чтоб снаружи не видели. Не то на одних коктейлях разоришься, гарантирую.
   И столь же резко отпрянув, двинулась дальше в гордом одиночестве. Валеру оставляя стоять в растерянности посреди зала.
   "Уходим, - неожиданно напомнила о себе гарнитура, голос невидимого инструктора звучал на удивление отчетливо, - я подскажу, как".
   Покидал Попришкин клуб с толикой обиды. Что-то круг его привычный не спешил отпускать.
   Впрочем, как вскоре выяснилось, расстраивался он напрасно.
  

IV

   Коллега Попришкина по имени Серега считал себя успешным человеком. И не сильно грешил против истины, ибо в свои двадцать семь годков успел действительно многое. Успел обзавестись лишним весом и заметным животом - за это отдельное спасибо сидячей работе и общепиту. Успел взять ипотеку, автокредит и кредит на плазменный телевизор. Еще у Сереги имелась известная триада продуктов компании "Apple": айфон, айпад и айпод. Купленные тоже хотя бы отчасти на заемные деньги.
   В общем, до того, чтобы радостно объявить, что жизнь удалась, Сереге оставались сущие пустяки. Построить дом, посадить дерево, вырастить сына. Но сосед Валеры Попришкина по офису не спешил с выполнением этих пунктов. То ли не догадывался о них, то ли действительно считал не столь важными.
   Другим достоинством Сереги было умение следовать модным тенденциям, нос держа строго по ветру.
   Было время, когда он в каждый отпуск ездил то в Египет, то в Турцию. А по возвращении вываливал в социальные сети горы фотографий, не забывая расхваливать тамошний сервис вкупе с климатом, морем и достопримечательностями. Ну и еще посматривал на тех, кто не имел загранпаспорта, как на инвалидов или людей второго сорта. Зато последние пару лет кряду обе курортных страны Серега разлюбил. Египет он во время очередной беседы в курилке обозвал "гнездилищем террористов". Про Турцию же узнал и не преминул сообщить в еще одной подобной беседе, что когда-то "они же с нашими воевали - прямо как фашисты в Великую Отечественную". Зато столь же неожиданно Сереге полюбился полуостров Крым. Где и природа красивее, и достопримечательностей не меньше, и народ не норовит тебя обжулить. Но главное - тот полуостров-то наш! А свое как известно всегда лучше чужого.
   С тех же недавних пор имелась у Сереги в гардеробе футболка с надписью "Обама - чмо" и портретом чернокожего американского президента со злобно-тупым выражением лица: ни дать ни взять, гопник с похмелья. А ведь еще несколько лет назад коллега Валеры вроде хаживал на митинги под лозунгами "За честные выборы!" и "Мы ждем перемен!". Во всяком случае, френдил и репостил участников этих митингов и подписывался на их группы в социальных сетях.
   Книги Серега покупал только правильные, модные. Никаких розовых соплей для домохозяек и прыщавых школьниц, никакого инфантильного трэша! Новинки культовых С. Минаева, С. Метаева, С. Кидаева, С. Мываева и С. Ливаева дружно выстроились у него дома на книжной полке, на самом видном месте. Валера сам видел - бывал как-то в гостях у коллеги, следуя одному из указаний корпоративной этики.
   Читал ли Серега творения перечисленных авторов - лично Попришкин не знал. И полагал, что скорее всего нет. Ведь чтение требует много времени. Особенно чтение книг с большим количеством букв. Время же Сереге требовалось, чтобы оставаться успешным, то есть успевать как можно больше.
   Так что, по всей видимости, если Серега и читал, то все больше газеты. Именно этим можно было объяснить тот факт, что на следующий день после поездки Попришкина в лимузине и визита в клуб для избранных, именно этот его коллега опять кое-что успел. Успел первым приобщиться к славе обитателя соседней офисной клетушки.
   Случилось это после обеденного перерыва, с которого Серега вернулся с газетой под мышкой. Была газета пухлой, чуточку мятой и с парой следов жирных пальцев. Но все равно свежей - судя по запаху типографской краски.
  - Валер, а Валер, - окликнул коллега Попришкина, выглядывая из-за загородки, - зацени, что тут, а?
   И когда Валера обернулся, Серега протянул ему газету, уже развернутую на соответствующей странице.
  - Тут на снимке - вылитый ты! - сообщил коллега, а лицо его расплылось в гордой улыбке. Подобную гордость мог испытывать, например, семилетний сорванец, хвалящийся перед родителями находкой вроде дохлой птицы или осколка стекла, в его фантазиях похожего на драгоценный камень.
   Привстав со стула, Попришкин взял из рук Сереги газету... и в следующий миг улыбка украсила уже и его лицо. На снимке был запечатлен сам Валера в компании блондинки с блестящими губами - прошлым вечером, при выходе из лимузина. Спутник блондинки как раз держал перед собой руку с выставленным средним пальцем.
   "Новый избранник Мартины - кто он?" - вопрошал заголовок статьи, располагавшийся прямо под фотографией. Точно загадка, отгадку которой знали немногие.
   Статью Попришкин не столько прочел, сколько пробежался по ней взглядом. Задерживаясь на наиболее интересных местах.
   "Певица Галина Мартынчук, более известная как Мартина, на днях напомнила о себе", - с этих слов статья начиналась. Сперва ее автор сокрушался: "Время не пощадило главный актив певицы, созданный в клипах образ развратной малолетки, чуть ли не с детства уяснившей, что главное достоинство женщины - не ум и даже не внешность, а доступность". С каждым годом, говорилось в статье, поддерживать проходной имидж становилось сложнее. А значит, все труднее было обращать на себя внимание - что поклонников, что гламурной тусовки.
   "Почти год Мартина не появлялась на светских сборищах, - подвел черту автор статьи под первой ее частью, больше похожей на некролог, - и многим казалось, что ее карьера в шоу-бизнесе окончена. Однако буквально вчера певица дала понять, что забывать о ней рано".
   Дальше газетный щелкопер предложил версию - более чем жизнеутверждающую. Мартина-де не сдалась и не решила покинуть светское общество, а с ним и шоу-бизнес. Нет, ей просто было не до того, она устраивала личную жизнь. И вот наконец решилась представить нового кавалера тусовке.
   В том, что решалась певица так долго, автор статьи тоже не увидел ничего странного. "Неудивительно, что Мартина так долго скрывала своего бойфренда, - рассуждал он, - его дикость, развязные манеры и неумение вести себя в обществе говорят сами за себя. Удивляет другое: почему же до сих пор этот эксцентричный персонаж в шоу-бизнесе был почти не известен?"
   На этом вопросе без ответа статья и заканчивалась.
   "Почти не известен! - про себя передразнил Попришкин, - почти, ага. Дипломатичная такая формулировка..."
   А вслух признался, возвращая газету Сереге:
  - Ну почему же "вылитый"? Это ведь я и есть.
   Коллега хохотнул, сочтя признание остроумной и на редкость удачной шуткой.
  - Ну-ну, - были его слова, - вроде ты... только этот-то чувак - крутой! Ну... судя по фотке. А ты, пардон, даже пукнуть стараешься как можно тише. Вся и разница.
   Хотел Попришкин обидеться на Серегу, хотел ответить погрубее или в спор пуститься, бессмысленный и беспощадный. Но неожиданно для себя перехотел. Ибо негоже ему - человеку, о котором пишут в газете, избраннику поп-звезды (хоть и поддельному) - снисходить до уровня рядового офисного сидельца. Чей статус суть подчиненный, а значит, неудачник. Самого-то коллегу-соседа СМИ мягко говоря вниманием не балуют. Разок в кадр попал, когда на какой-то деловой форум ездил, и то в роли слушателя. Зато потом неделю щеки надувал.
   "Завидует, ясен пень", - заключил Валера оптимистично.
   До конца рабочего дня он успел пересечься еще с несколькими коллегами, совавшими Попришкину под нос ту же газету и утверждавшими, что парень на снимке ну очень на него похож. Валера не возражал, но и не бил себя пяткой в грудь, утверждая, что спутник Мартины - именно он и никто другой. Предпочитал то пожимать плечами, то соглашаться, что да, мол, похож. А в курилке даже обратил все в шутку, сказав: "Ах вот, откуда я знаю, какая у этой Мартины любимая поза!" Чем вызвал дружный хохот и гогот коллег.
   По возвращении домой вновь напомнила о себе гарнитура, скромно затаившаяся в ухе. Голос невидимого инструктора посоветовал Валере зайти на сайт "Сплетен точка нет". А меньше чем через минуту на электронную почту Попришкина пришла и конкретная ссылка.
   На "Сплетнях" обнаружилась целая подборка статей, посвященных Мартине и ее новому хахалю. А под статьями - десятки, а в общей совокупности сотни комментариев. Журналюги и сетевые хомячки старались переплюнуть друг дружку, изощряясь в версиях. Гадая, так кто же все-таки составил компанию вроде бы вышедшей в тираж поп-звезде.
   Предположения, сыпавшиеся как из рога изобилия, немало позабавили Валеру. По одним он оказывался безвестным мажором: то сынком главы нефтяной компании, то племянником депутата Госдумы, то двоюродным братом некоего банкира. Другие уверенно утверждали, что спутник Мартины - малоизвестный актер и даже называли фильмы и сериалы, в которых он якобы снимался. Третьи полагали, что певица подцепила деятеля русского рока или панк-рока. И что для этого деятеля роман с поп-звездой суть просто способ раскрутиться. Имелись и четвертые. С их слов избранник Мартины был еще и ее новым продюсером. А значит, уверяли сторонники версии, скоро дела у закатывающейся звезды снова должны пойти в гору.
   Лишь один комментатор робко так предположил, что Мартина просто играет на публику, а с так называемым кавалером они едва знакомы. Позицию свою хомячок пытался аргументировать... но тщетно. Его сначала дружно заклевали другие участники дискуссии, а затем и модератор с банхаммером подоспел. Ибо нечего нарушать правила игры. С тем же успехом какой-нибудь зритель на представлении фокусника мог завопить с места: "Да это же все обма-а-ан!"
   И уж совсем никто не даже не посмел предположить, что человек, с которым заходящая поп-звезда приехала в клуб, был лишь скромным офисным работником. На это фантазии авторов и посетителей "Сплетен" уже не хватило. Ну да Попришкин не обижался. Уже предчувствуя, что инкогнито его долго не продержится. Ведь мало что способно долго продержаться перед лавиной - информационной в том числе.
   Предчувствия не обманули Валеру. Дня всего через три, когда он обедал в кафешке быстрого питания неподалеку от офисной высотки, к столику его подошли двое. Небритый коротышка с фотоаппаратом - настоящим, профессиональным, не "мыльницей". А с ним тощий субъект с длинными, давно не мытыми, волосами. В руке тощий субъект держал диктофон.
   Без лишних церемоний эти два типчика сообщили, что он-то, Валера Попришкин им и нужен. Но не в качестве пиар-промоутера в области чего-то там и не потому, что человек хороший. Нет, повод для знакомства несложно было предсказать. Обладатели диктофона и фотоаппарата признали в посетителе кафешки человека, заснятого в компании с певицей Мартиной. И желали взять у него интервью - эксклюзивное, знаете ли, не кот чихал.
   Валера было отнекивался... но тут в игру вступил невидимый инструктор, чей голос вновь донесся из гарнитуры. "Соглашайтесь, я буду подсказывать", - заверил он, и Попришкин согласился. А в итоге парочка журналюг получила душещипательную историю о том, как Валера сначала заочно влюбился в Мартину, постерами ее всю квартиру завешал, как почти год таскался за ней на гастроли, не пропуская ни одного выступления. Как дневал и ночевал возле очередной гостиницы, где звезда останавливалась. Как отхватил люлей от телохранителя певицы, как слал ей письма с признаниями в любви. И как, наконец, Мартина отозвалась, ответила взаимностью.
   Напоследок журналисты запечатлели Попришкина за столиком в кафе. А когда уходили, Валера краем уха уловил реплику одного из них: "Думал, придурок какой-то, а смотри ж ты... нормальным человеком оказался"
   За пятницей последовали выходные - относительно спокойные, если не считать встречи с еще одним работником прессы. Вернее, работницей: молоденькой журналисткой, юркой как мышь и с такой же скромной и непримечательной внешностью. Поймав Попришкина, когда он возвращался с пакетами продуктов из ближайшего торгового центра, журналистка напросилась было на интервью. Но Валера ее отшил. Во-первых некогда было, тем более пакеты тяжеловаты. Хотелось побыстрее отволочь их домой. А во-вторых, новоиспеченная знаменитость понемногу привыкала к поведению знаменитости. Каковое немыслимо без капризов.
   Однако журналистка не отставала. Обещала заплатить. В итоге Попришкин согласился подумать, и они расстались, обменявшись визитками.
   А вот гарнитура помалкивала. И Валере оставалось лишь гадать, что еще уготовят ему светлые умы из фонда Джорджа М. Стофеля. Наверное, предположил Попришкин, отправят в реалити-шоу "Казарма-3", участвовать в котором не брезговали даже люди известные. Побывать там успел и популярный телеведущий, и топовый блоггер, известный своими разоблачениями, и парочка народных артистов, и конечно (ну куда без него!) стареющий, но по-прежнему крикливый лидер одной из парламентских фракций.
   Однако гарнитура хранила загадочное молчание. А потом пришел понедельник. И Попришкин на собственном опыте узнал, что бремя славы - не всегда приятная ноша.
   В обеденный перерыв он, и думать не думая о плохом, направился к той же кафешке, где в пятницу его подловила парочка журналистов. А когда до входа осталось меньше пяти шагов, путь Валере преградил амбал в кожаной куртке, с трудом сходящейся на широченном плечистом туловище. Выбритая под ноль голова, цепочка на шее и маленькие злобные глазки под низким лбом - угадать род занятий амбала не составляло труда.
   О том, чтобы сопротивляться этому монстру, бывшему на голову выше Попришкина и вдвое его шире, не могло быть и речи. Куда там! Валера струхнул и инстинктивно попятился, уже стоило амбалу оказаться в поле его зрения. Только и оставалось надеяться, что встреча эта случайна, и никакого дела у амбала конкретно к Попришкину нет.
   Надежда эта не оправдалась.
  - Слышь, мужик, - вполголоса обратился к Валере амбал, сцапав его за плечо, а со стороны могло показаться, что вроде приобнял, - отойдем ненадолго. Тут с тобой один уважаемый человек пообщаться хочет.
  - Ну... раз ненадолго, - только и смог пролепетать в ответ Попришкин, - тогда... ладно.
   А пока шел в сопровождении, вернее, под конвоем амбала, успел прошептать, вспомнив о заветной гарнитуре: "Минин-Котовский, ёпрст... или кто там сейчас на связи... на-по-мощь!"
  - Молись-молись, если хочешь, - так истолковал его шепот амбал, - всяко лишним не будет.
   Отойти им и впрямь пришлось недалеко. Всего в полсотни метров от кафе ждал джип. Черный, как катафалк. И со стеклами, тонированными настолько основательно, что заглядывать в них все равно, что смотреться в зеркало. Нечего и думать, чтобы увидеть происходящее внутри.
   Отворив одну дверей джипа, амбал втолкнул Попришкина внутрь. А сам зашел с другой стороны и устроился на сиденье спереди. Исполняя, не иначе, еще и роль водителя.
   На заднем сиденье, куда Валеру чуть ли не швырнули аки куль с мукой, обнаружился еще один пассажир. Хотя пассажир ли? Уж очень уверенно он выглядел, слишком ровно сидел и взглядом смотрел... хозяйским, иначе не скажешь.
   Среднего роста, средних лет, вполне еще крепкого телосложения и с аккуратной бородкой, облачен человек был в костюм, вроде похожий на классический, но для повседневного выглядел слишком нарядным. Слишком дорогим.
  - Я привел его, шеф, - доложил амбал.
  - Вижу, - человек на заднем сиденье небрежно бросил, точно отмахнулся, - так значит это ты подбиваешь клинья к моей Мартине.
   Последняя фраза адресовалась Попришкину. Причем хозяин джипа не спрашивал, а, скорее, констатировал факт.
   "Ну блин! - сообразил Валера со смесью испуга и досады, - так у этой стервы еще и был кто-то? Да из крутых, похоже. Ну молодцы в этом фонде, ничего не скажешь. Подставили так подставили!"
   А вслух отвечал с испуганной торопливостью:
  - Да что вы! Да у нас ничего не было. Да мы вообще незнакомы... почти!
  - Да ну, - хмыкнул хозяин джипа, - а это тогда что?
   Вопрос свой он подкрепил свежим номером какого-то глянцевого журнальчика. Буквально подсунул его под нос Валеры. Открыв ровно на той странице, где было опубликовано его эксклюзивное интервью.
  - Это ты как объяснишь? За базар не отвечаешь? Или мне втираешь щас?
  - Ну нет же, - Попришкин почти взмолился, - не в том дело. Понимаете... это просто так задумано было. Типа сделки. Мне нужно было прославиться... а Мартине о себе напомнить. Ну мы и договорились. Помочь друг другу. Вот и помогли. Сделка, понимаете? Ты мне - я тебе. Бизнес.
   Хозяин джипа и амбал переглянулись.
  - Ты че-нибудь понял? - спросил первый у второго.
  - Ну, - амбал кивнул, - так он типа из этих... как их. Эскорт-услуг!
   И ухмыльнулся, радостный и гордый от осознания своей сообразительности.
  - Жигало, - тоном откровенно брезгливым заключил хозяин джипа, точно сплюнул.
  - Ничего не было! - уже в отчаянии выкрикнул Попришкин, - у нас с ней...
  - А нам пополам, - перебил хозяин джипа, - ты лучше скажи, жигало, под кем ходишь. Тогда и решим, что с тобой делать.
   Совершенно растерявшемуся от такой постановки вопроса Валере только и оставалось, что мысленно клясть злополучный фонд.
   Ответа амбал и его хозяин так и не дождались. Внезапно их внимание привлек стук. По стеклу дверцы.
  - Кого это там принесло? - проворчал хозяин джипа.
   Амбал нажал на одну из кнопок приборной панели. Одно из тонированных стекол опустилось, и в салон заглянул молодой человек: щуплый, черноволосый, кучерявый и в очках.
  - Ас-саляму алейкум... здравствуйте, - произнес он негромким голосом. Внешность и характерный акцент вкупе с приветствием выдавали в незнакомце выходца с Северного Кавказа. Не то из Чечни, не то из Дагестана или Ингушетии. Попришкин в вопросе не разбирался и точнее сказать бы не смог.
  - Чего тебе? - вопрошал хозяин джипа недружелюбно.
  - Ну... слышал я, здесь человека хорошего обижают, - пояснил чернявый голосом, преисполненным грусти как будто за всех хороших людей, хоть раз обиженных в этом мире, - ведь это нехорошо, когда добрых людей обижают. Особенно вдвоем на одного.
  - А ты вообще кто такой? - насупился амбал, - валил бы отсюда...
  - Умаром Амирхаттабовым меня звать, - вежливо отвечал чернявый, - зря вы хорошего человека обижаете...
   Похоже, только имени с фамилией и не хватало для полного впечатления.
  - Слышь ты... Умар-Амир... как там тебя, - хозяин джипа еще пытался сохранять нахрап, но уже с трудом, - этот что - дружок твой, что ли?
   На последних словах он ткнул пальцем в сторону Попришкина.
  - А пусть бы и так, - голос Умара прозвучал уже заметно тверже, - нехорошо это...
  - Ну блин! - вырвалось недовольное изо рта амбала. Заметно обескураженным выглядел теперь и его хозяин. Обескураженным и... неужели, испуганным?
  - Слышь ты, Амирхаттабов, - были его слова, - тогда... забирай-ка своего дружка... и валите оба.
   Валеру он буквально вытолкал из джипа. А уже пару секунд спустя машина тронулась, увозя парочку лихих людей прочь.
   "Только с черными проблем не хватало", - успел Попришкин услышать напоследок. И почему-то догадался сразу, что речь шла вовсе не о неграх.
  - Спасибо, - со вздохом облегчения молвил он, протягивая Амирхаттабову руку, - прямо жизнь мне спасли.
  - Да не за что, - флегматично молвил чернявый, ответив на рукопожатие, - я вообще с занятий возвращался... на архитектора сюда приехал учиться, нравится мне ваш город. Шел себе в библиотеку. А тут прохожий меня встретил, попросил помочь. Я думаю, чего бы не помочь... человеку хорошему.
   На прощание Валера снова поблагодарил своего спасителя... хотя и уже чисто из вежливости. В объяснение насчет прохожего он не поверил. Как и в то, что очкарик-студент по собственной-де воле, бескорыстно осмелился вмешаться в темные делишки приехавших на джипе людей.
   И похоже, неверие Попришкина было оправдано. Уходя, Умар Амирхаттабов зачем-то потрогал ухо. Точно там находился некий маленький, но чужеродный и потому доставляющий неудобства предмет.
   Гадать на сей счет, впрочем, не стоило. Удивляться - тоже.
   "Не только же мне приходится носить гарнитуру, - подумал Валера, - кто знает, сколько еще клиентов у этого фонда".
  

V

   Наивно было бы думать, что неприятности, связанные с недавно обретенной славой, ограничатся малоприятной беседой в тонированном джипе. Но всю последующую неделю Валера Попришкин позволил себе быть наивным. А еще беспечным аки попрыгунья-стрекоза.
   Давешняя журналистка, встреченная в субботу по пути из торгового центра, снова вышла на связь. Да с хорошими новостями: вопрос о вознаграждении нового возлюбленного Мартины был решен положительно. И газета, которую она представляла, жаждет получить с него интервью.
   В редакцию той газеты Попришкин, уже нимало не смутившись, поехал прямо в рабочее время. А интервью, что нашептал голос из гарнитуры, оказалось преисполненным романтического пафоса и на редкость жизнеутверждающим.
   "Кто сказал, что поп-звезды - это какие-то небожители? - вещал перед диктофоном воодушевленный Валера, - кто сказал, что они чужды простых человеческих чувств? Надо быть безнадежно глупым, чтобы так считать. И не меньшая глупость утверждать, будто звезды... и другие, кто вхож в круг богатых и знаменитых, вправе выбирать себе возлюбленного только из этого круга. Увы, слишком уж он узок. А сердцу не прикажешь. И я верю, что настоящей любви под силу преодолеть любые препятствия!"
   Конечно, по возвращении в офис Попришкина ждал вызов в службу внутреннего распорядка. Где, впрочем, он отделался лишь устным замечанием. Ну и, понятное дело, необходимостью объясняться.
   Строгая дама средних лет, беседовавшая с Валерой, сама частенько читала ту газету, которой он давал интервью. Как и другую - опубликовавшую снимок Попришкина в компании с Мартиной. О романе одного из сотрудников с поп-звездой она была в курсе. В глубине души Валере даже сочувствовала. И только что напоследок поинтересовалась: "У вас хоть все серьезно?" На что Попришкин ответил предельно уклончиво: "Поживем - увидим". Отделавшийся столь легко, просто-таки приободренный собственной безнаказанность, из кабинета строгой дамы он вышел чуть ли не окрыленный.
   Была еще пара интервью. Первое с корреспондентом одного из глянцевых журнальчиков, второе - на радиостанции. Из тех, где большая часть эфирного времени отдана музыке. Трижды тогда прозвучали и песни Мартины. Одна предваряла собой интервью. Другая разместилась точно по его середине. В порядке перерыва, чтобы слушатели не слишком утомились затянувшейся болтологией. Ну и после интервью один из шлягеров едва не закатившейся звезды снова порадовал ее поклонников.
   А напоследок радиоведущий не то пожаловался, не то внес предложение. Что лучше-де было бы пообщаться с обоими влюбленными. И слушателям интереснее, и лично ему.
   И снова невидимый инструктор от фонда Стофеля подсказал правильный ответ. "Согласен, сам хотел бы того же, - полушутливым тоном молвил Попришкин, - и, конечно, попытаюсь ее подбить на беседу втроем. Но... вы же понимаете. У Мартины гастроли, график..."
   Ради болтовни на радио пришлось снова самовольно оставить рабочее место. Иного выхода просто не было: вещала радиостанция в прямом эфире, а разгар рабочего дня у таких как Попришкин чудесным образом совпадал с периодом наибольшего количества слушателей.
   И на сей раз пренебрежение дисциплиной Валере не простилось. Повторное нарушение, да еще в течение недели, просто не могло не обернуться штрафом. Впрочем, вознаграждение, полученное за интервью, перекрыло сумму штрафа в несколько раз.
   "Что ж, лес рубят - щепки летят", - вспомнился еще по этому поводу Валере чей-то афоризм. Столь же легкомысленный, под стать его тогдашнему настроению.
   Так прошла неделя, миновали выходные... в которые Попришкин сам неожиданно для себя ощутил легкий дискомфорт оттого, что ни одна акула, щука или хотя бы ерш пера не беспокоит его, не набивается хотя бы на коротенькую беседу. За выходными, как водится, последовал понедельник. И он-то принес новость, прозвучавшую как гром среди ясного неба.
   Поп-звезда Галина Мартынчук, она же Мартина, была найдена убитой у себя дома. Тело обнаружила домработница. А главным подозреваемым, как сообщали из прокуратуры, был не абы кто, но новый возлюбленный певицы. Попришкин Валерий Валерьевич. Фотография прилагалась.
   Не заржавело за ищейками и предъявить публике мотив - даже два. Во-первых, Мартина была женщиной весьма обеспеченной. В пентхаусе жила, на лимузине ездила. Тогда как господин Попришкин В.В. ни лимузина, ни пентхауса не имел и наверняка не прочь был наложить и на то, и на другое лапу. Хотя бы на правах наследника. Ну а во-вторых, от любви до ненависти расстояние бывало совсем невелико. Надоело-де влюбленным голубкам ворковать, вот поссорились. А там уже недалеко и до рукоприкладства... и увы, до трагической случайности. Или не вполне случайности.
   Об убийстве Мартины и о своей в нем якобы роли Попришкин узнал за завтраком, из утреннего выпуска теленовостей. А едва отошел от шока, тотчас кинулся в офис фонда Стофеля. О работе-кормилице при этом даже не вспомнив.
   В кабинете Ильи Котовского-Минина, куда Валера буквально ворвался, мокрый от пота, его как ждали. Минин сидел в своем кожаном кресле молча и неподвижно. Точно кот, во время охоты на птиц выжидающий, когда какая-нибудь неосторожная пичуга подлетит достаточно близко. Рядом присутствовала и Илона Макси - все так же стояла, опершись на стол. Как в прошлый визит сюда Попришкина, точно и не уходила никуда.
  - Вы! - не выкрикнул, скорее выдохнул Валера с порога, тыча указательным пальцем в сторону работников фонда, - что, блин, вообще происходит? Меня подставили... вы в курсе, вообще?
   Илья Минин и Илона Макси переглянулись - с выражением сочувствия и, кажется, укоризны. "Бедняжка... неопытный, - словно говорили эти взгляды, - ну да со временем это пройдет".
  - Меня подставили, - произнес Попришкин уже поспокойней, отчего голос его прозвучал жалобно, - они думают, что это я убил Мартину. Но я не убивал, честно. И я даже знаю... догадываюсь, кто. Хахаль ее... настоящий. Который на джипе ездил... и на меня наезжал. Наверняка из ревности ее и...
  - Детский сад, - со вздохом изрек, перебивая его, Минин, - трусы на вешалке.
   Его напарница ответила более распространенно.
  - Ах, дорогуша, - проговорила она сладким голосом и столь же сладко потянулась, едва ли не заваливаясь, ложась на стол, - не путайте, пожалуйста, мой милый клиент, божий дар с яичницей. Ну какая вообще связь между правдой и теленовостями?
  - Да и кому она вообще нужна - правда? - вторя ей, Илья Васильевич пренебрежительно хмыкнул.
  - Я ведь уже говорила: хорошими делами прославиться нельзя, - Илона Макси снова выпрямилась, подобралась, а в голос вернулась деловитая серьезность, - согласна, добились мы с вами и без того немало. На радио вас приглашают, газетчики опять же охотятся. Но и только-то! В своем амплуа выскочки и баловня судьбы вы, уважаемый клиент, достигли по-тол-ка. Понимаете? Объясню конкретнее: уже на внимание со стороны федеральных телеканалов вам рассчитывать не приходилось. А слава такая штука, если ее не подпитывать, она быстро выдыхается. Ну продержались бы вы еще недельку-другую. Месяц. Ну, самое большее, два-три месяца. И - пуф! О вас бы забыли.
   На предпоследней фразе - вместе с "пуф!" - женщина еще зачем-то щелкнула пальцами.
  - Ну-ну. Зато уж теперь-то меня все знают, - проговорил Попришкин с горькой иронией, - как убийцу. И фотка моя в телевизор попала. И, наверное, долго меня не забудут. По крайней мере, поклонники этой Мартины.
  - Если вас это утешит, - отозвался со своего места Минин, - то лично я был против этой затеи.
   Ответом ему стал сердитый взгляд Валеры. Отнюдь не говоривший, что эти слова его хоть чуточку утешили.
  - Дорогой клиент! - голос Илоны Макси звучал теперь торжественно, а сама она подошла к Попришкину и коснулась рукой его плеча, - ваше недовольство я прекрасно понимаю, но уверяю, лично вам волноваться не о чем. Мы не какие-нибудь мошенники или бандиты. Фонд Джорджа М. Стофеля - серьезная организация, заботящаяся о своих клиентах и ставящая их интересы превыше всего...
   "Где-то я подобное уже слышал, - пронеслось в голове Валеры, - хотя стоп! Похоже, сам и говорил... когда-то".
  - ...ситуация у нас под контролем, - продолжала витийствовать, точно входя в раж, рыжеволосая Макси, - разве к вам домой среди ночи или с утра пораньше заявились люди с корочками и ордером на обыск? Нет ведь? Потому что не будем забывать о такой удобной штуке, как презумпция невиновности. Я доступно объясняю? Могу еще проще: новости новостями, но подозрения органов - это только подозрения. Виновность вашу им еще предстоит доказать.
  - Ну допустим, - Попришкин мало-мальски успокоился, - они там пусть доказывают... а лучше, конечно, не доказывают. А что делать мне? Конкретно?
  - Вообще, оставаться на связи и следовать указаниям, получаемым через гарнитуру, - так ответил на его вопрос Минин, - надеюсь, о ней вы еще не забыли?
   На последней фразе Валера уловил в его голосе ехидство. За которое наверняка врезал бы по морде, разбив очки... если б не был воспитан иначе.
  - Ну и несколько советов как раз по вашему случаю, - присоединилась к ответу Илона, - во-первых, постарайтесь выходить из дома как можно реже. Про работу, понятно, забудьте. Вы теперь не герой-любовник, подцепивший звезду, а убийца. Строго говоря, подозреваемый в убийстве, но для людей простых, в вопросе не смыслящих, это одно и то же. Отношение к вам будет соответствующее. И во-вторых: ищейки наверняка будут на вас давить. Склонять к сотрудничеству точно. Но вы им навстречу не идите. Придут и будут стучаться к вам в квартиру - без ордера не пускайте. И никаких вызовов на допрос. Вернее, вызовы-то будут, но вы их игнорируйте. И уж тем более не верьте разговорам в стиле "мы хотим вам помочь" и "мы оба хотим одного: установить истину". У ищеек один интерес. Побыстрее рапортовать, что дело закрыто. Все равно что бегуну порвать финишную ленточку.
  - А журналисты? - напоследок спросил Попришкин, - как насчет журналистов? Их мне тоже игнорировать?
   И снова Илона Макси и Илья Минин переглянулись. Но взгляды их выражали, напротив, скорее одобрение. "А этот парень вовсе не безнадежен!"
  - Отнюдь, - изрек Илья Васильевич, - журналисты-то тут как раз могут оказаться полезными.
  - Скажу даже больше - полезней некуда, - вторила Илона Макси.
  

VI

   Следуя указаниям сотрудников фонда Стофеля, Валера Попришкин максимально оборвал связи с внешним миром.
   Возвращаясь домой после беседы с Ильей Мининым и Илоной Макси, он по пути заглянул в ближайший торговый центр. Где набрал побольше продуктов - сколько смог бы унести. А пока бродил между стеллажами, наполняя тележку, пока стоял в очереди в кассу, чуть ли не физически ощущал на себе взгляды других покупателей и персонала. Недобрые взгляды... От них словно множество крохотных иголочек втыкались в кожу.
   "Интересно, многие ли из вас были горячими поклонниками этой Мартины?" - думал Валера с горькой досадой. Скорее всего, таковых было и немного. Всяко меньше, чем теперь людей, узнавших, что он, Попришкин, не чист перед законом. А значит, достоин ненависти куда больше, чем жертва его заслуживала любви.
   По возвращении Валера запер обе входных двери - железную и фанерную-старорежимную. Затем перегрузил продукты из пакетов в холодильник... и уже после обнаружил, что заняться ему теперь по большому счету нечем.
   Работе со своею подмоченной репутацией Попришкину только и оставалось, что сказать "гуд бай!" Вернее, самому услышать данное выражение со стороны компании-работодателя. Более того, сама возможность хоть где-то трудоустроиться, когда ты главный подозреваемый по громкому уголовному делу, была в лучшем случае сомнительной.
   Что в таком случае оставалось? Готовка пищи и другие хозяйственные хлопоты? Но кулинарными талантами Валера похвастаться не мог. Поэтому и возне на кухне не привык уделять много сил и времени. Что-то по-быстрому сварить или разогреть в микроволновке было тем максимумом, на который Попришкин был способен, когда хотел утолить голод. Аналогичным было отношение к иным домашним делам. Той же уборке Валера мог сподобиться разве что когда слой пыли на мебели уже нельзя было не замечать.
   Телевизор успел надоесть Попришкину уже в первый день затворничества. В паре выпусков новостей вновь упомянули убийство Мартины. Но ничего нового, тем более обнадеживающего, не сообщили. Перипетии международной обстановки - кто кого где бомбил и кто с кем встретился - и прежде интересовали Валеру поскольку постольку. Как и сопутствующая лихорадка на разнообразных биржах. А теперь и подавно эти глобальные события утратили для него всякое значение, превратившись в некую абстракцию. Что-то далекое и в жизни Валеры Попришкина значащее несоизмеримо меньше, чем вполне реальная угроза пересесть на нары.
   А что оказалось отдушиной для него, так это Интернет. Вот только выйти в глобальную сеть на этот раз Попришкин решил вовсе не для того, чтобы сменить статус с "хочу есть" на "поел, теперь хочу в туалет". И не за тем, чтобы полюбоваться на статусы и фотки так называемых друзей и лайкнуть какой-нибудь демотиватор или картинку с котиком.
   Нет, теперь все было куда серьезней. Валера зашел в "Твиттер" и оставил там сообщение: "Терять любовь всегда больно. Но еще больнее, когда тебя обвиняют в том, чего ты не совершал".
   Желающих ретвиттить этот крик души оказалось немало - до обеда таковых набралось не один десяток человек. Из смартфона то и дело доносились короткие булькающие звуки, докладывавшие об очередном репосте или ответном сообщении кого-то неравнодушного.
   Воодушевленный успехом, Попришкин не преминул его закрепить. Сперва ответил френдам, а затем отправил еще пару твиттов: "Уверен на все сто, меня подставили" и "Мы любили друг друга, но наше счастье встало кому-то поперек горла". А уже ночью, перед отходом ко сну придумал третье сообщение: "Опасная это штука - любовь, когда ты простой труженик, а твоя избранница из числа богатых и знаменитых". Но закончить решил все-таки на жизнеутверждающей ноте. Послав в вдогонку: "Об этом я не знал. Но даже если бы знал, не отступился бы!"
   В общем, со сном в ту ночь пришлось повременить. Но дело того стоило. Интернет-активность Попришкина оказалась замеченной в том числе сотрудниками фонда Стофеля. "А вы молодец, - донеслось из гарнитуры, правда, уже наутро, - кое-что даже сами можете. И все равно надеюсь, что от помощи тоже не откажетесь".
   Помощь фонда выразилась на сей раз в фотографии, пришедшей по электронной почте. Человека, на ней запечатленного, Валера хоть и видел всего раз, но все равно узнал сразу. То был ревнивый хозяин джипа, допытывавшийся у Попришкина, как тот посмел покуситься на их с Мартиной отношения.
   Качество снимка оставляло желать лучшего. Из-за искаженной цветопередачи бородатое лицо ревнивца казалось неестественно-розовым, как после пьянки. А глаза из-за недостаточного разрешения камеры выглядели безжизненными пуговицами: ни зрачков в них не разглядеть, ни белков. Да и выражение, с которым этот субъект предстал перед объективом, нельзя было назвать ни приятным, ни дружелюбным.
   Но все это были не баги, но фичи. Иначе говоря, так и задумывалось - изобразить предполагаемого недруга и соперника Попришкина неким отвратительным существом, не вполне даже человеком. Валера понял это сразу. Как и то, что именно следует с полученной фотографией делать.
   Снимок Валера выложил сперва в "Твиттере", затем в "Инстаграме". В последнем случае сопроводив его комментарием: "Вот он - настоящий убийца Мартины. Так его припекло, когда моя покойная любовь его отшила. Но не угомонился, будь он неладен! Люди, у которых куча денег, вообще-то не привыкли уступать, смиряться с поражением. Тем более органы с этой мразью заодно. Все так. Но и я сдаваться не намерен".
   Имя и фамилия "мрази" прилагались. Их Попришкин узнал из того же электронного письма, с которым принесло фотографию.
   Без внимания других юзеров сообщение с фотографией не осталось. Комментарии и ответы валили валом, Валера не успевал на них откликаться.
   Прошло еще два дня. Два дня, основным занятием на которые для Попришкина стали гневные посты. Смартфон и планшет едва успевали заряжаться, даром что эксплуатировал их Валера по очереди. Что-то подсказывал своему подопечному голос безвестного инструктора, доносящийся из гарнитуры. Но чаще Попришкин справлялся сам, входя в раж и временами даже забывая, что роман их с покойной Мартиной, газетами измусоленный, на деле был таким же настоящим, как грудь чуть менее, чем любой голливудской кинодивы.
   А потом добровольного затворника впервые побеспокоили. Долго звонили в дверь, но Валера не открыл. И даже не соблаговолил подойти, заглянуть в глазок. Так и сидел на диване не шелохнувшись. И потому не узнал тогда даже, кто именно пожаловал к его порогу: то ли из полиции, то ли из прокуратуры люди... а то ли богатенького мстительного хахаля Мартины с молодчиками принесло.
   Несколько позже Попришкин догадался, что приходили к нему таки из прокуратуры. Не иначе, хотели вызвать на допрос. Прийти к такой догадке Валере помогла повестка, обнаруженная в почтовом ящике рядом с квитанцией на оплату услуг ЖКХ и бумажным спамом.
   С тем же успехом повестку могли бросить и в мусорный бак. Попришкин помнил о наставлениях Илоны Макси и отступать от них, идя навстречу следствию, не собирался. Зато коммуналку оплатить стоило. Не то, чего доброго, могли отключить электричество или воду. Для человека, запершего, скрывшего себя от враждебного мира в четырех стенах, лишиться благ цивилизации было бы смерти подобно. Ни дать ни взять, удар в спину... или ниже пояса.
   Произведя оплату через ближайший банкомат, по возвращении к своему подъезду Валера встретил давешнюю знакомую. Журналистку, со второй попытки сумевшую подбить его на интервью. Не иначе, жила эта особа тоже где-то поблизости, потому и охотиться на Попришкина ей было легче. Результативнее.
   Живо смекнув, что это встреча - шанс не столько для самой журналистки, сколько для него, Валера тут же, на лавочке у подъезда, сподобился небольшому интервью. Где выложил примерно то же самое, что до сих пор изливал в Интернете. Что убийца не он, а то бородатое мурло на джипе. Что оное мурло ему, Попришкину угрожало. И что, наконец, власти бессовестно скрывают правду. Играя на стороне истинного виновника убийства Мартины и пытаясь втоптать в грязь невинного человека.
   "Не знаю, сколько я еще протяну, - сказал Валера в конце интервью, - но и плясать под их дудку не собираюсь".
   Опубликовали это интервью или нет, Попришкин не знал. Зато без последствий не обошлось. Уже на следующий день Валера узнал, что объявлен в федеральный розыск. Заодно полюбовался на свою фотографию, попавшую в телевизор. Или, скорее, ужаснулся. Фотография-то была черно-белой, а лицо на ней - мрачным, бледным и каким-то болезненно-недовольным. Оставалось только гадать, где работники прокуратуры раздобыли этот снимок. На работе Попришкина? В паспортном столе? Или в какой другой конторе, где он мог оставить свой след?
   Еще дня через два у здания прокуратуры случился митинг. По телевидению о нем не сообщали, а видеозапись с места событий Валере прислал вестимо кто по электронной почте.
   Народу на митинге было - кот наплакал. Три десятка пенсионеров, из которых несколько зачем-то приволокли кумачовые знамена и портреты давно почивших в бозе советских вождей. Еще какой-то бойкий старичок притащил аккордеон и теперь аккомпанировал действу гражданской активности, придавая ему налет праздничности.
   Компанию пенсионерам, как заметил, просматривая видео, Попришкин, составила пара хипстеров в своих узнаваемых прикидах - сколь нелепых, столь же и не дешевых. Но эти двое не столько принимали участие в собрании, сколько крутились рядом и снимали. Позировали, выделываясь друг перед дружкой, запечатлевая то митингующих, то себя на их фоне, то просто себя.
   К чести работников прокуратуры, к митингующим они отправили парламентера. Девушку в голубом кителе и такого же цвета облегающей длинной юбке. Но ей не дали сказать ни слова - освистали и обругали нестройным, но громогласным хором. Особенно постарался высокий старикан в кепке. "Потаскуха ты! - возопил он хорошо поставленным голосом, выдававшим сценическое прошлое, - как самой-то не стыдно? Невинного человека за решетку упекать! А все бандиты! Слышишь, бандиты вертят вами как хотят!"
   И поднял над головой плакат с грубо нанесенной надписью: "Свободу Валерию Попришкину!" Как будто вышеназванный Попришкин уже томился в узилище, а не смотрел запись митинга, сидя на диване у себя дома.
   Впрочем, вот тут зарекаться точно не стоило. Ибо еще дня через три терпение властей иссякло.
   Группа захвата из бойцов ОМОНа прибыла к дому, где жил Попришкин, глубокой ночью. Самое то время, чтобы проворачивать разные темные делишки. Как и противодействовать оным.
   Все необходимые ордеры у прибывших имелись. Поэтому омоновцы не церемонились: железную дверь в квартиру вскрыли автогеном. Не составило труда и обнаружить хозяина, ради ареста которого группу захвата прислали. Более чем предсказуемо Попришкин обнаружился в единственной комнате. Где был разбужен короткими громкими окриками и ярким светом нескольких фонарей.
   Едва Валера открыл глаза и привстал, как его, не успевшего толком проснуться, сбросили с кровати на пол. И уже затем включили в комнате свет, а на самого Попришкина надели наручники.
  - Вот все-таки правильно говорят: дерево лучше прятать в лесу, - сухо, но в то же время с легкой, почти аристократичной усмешкой проговорил единственный человек в штатском - в квартиру он прошел вслед за ОМОНом, - дерево в лесу... а вещь на самом видном месте. А то его, понимаешь, в розыск объявили по всей стране. Пока он дома отсиживается.
   Из всех незваных ночных гостей в квартире Валеры Попришкина, человек в штатском, похоже, был единственным, кто обладал даром речи. Вот и вел беседу сам с собой - одновременно прохаживаясь эдак по-хозяйски по комнате и шаря цепким взглядом по деталям обстановки.
   Остановив ненароком взор на смартфоне, лежавшем на тумбочке рядом с кроватью, человек в штатском распорядился:
  - Прихватить в качестве улики. В Интернет наш клиент похоже, через эту штуку выходил.
   Услышав эти слова, Попришкин позволил себе хоть осторожный, но вздох почти облегчения. Радуясь уже тому, что ни бойцы группы захвата, ни их говорливый начальник не догадались о планшете. И вообще о том, что выходить в глобальную сеть один и тот же пользователь мог необязательно через одно-единственное устройство.
   Виду, понятно, Валера не показал. Так и лежал молча на полу, лицом вниз, пока незваные гости в форме и при удостоверениях бродили по его жилищу. Вскрикнул Попришкин всего один раз. Когда человек в штатском, наклонившись над ним... и, дернув за ухо, вытащил оттуда заветную гарнитуру.
  - О! А вот это уже поинтересней будет, - молвил человек в штатском, разглядывая миниатюрное устройство, - думаю, позволит даже пролить свет... на что-то.
   Разумеется, он и знать не знал, что поступком своим подписал себе смертный приговор. Тогда как, не обнаружь гарнитуру, мог бы отделаться лишь взысканием по службе. За неудавшуюся спецоперацию.
   Человек в штатском не знал... как не мог знать никто из присутствующих в квартире Попришкина, включая самого Валеру, что второй акт в этом Мерлезонском балете - на подходе. Уже минуту спустя к подъезду, возле которого остановились автозак ОМОНа и уазик, привезший человека в штатском, пожаловала еще одна машина. Микроавтобус явно не здешнего производства: гладкий и обтекаемый и выкрашенный в черный глянцевый цвет. Отчего тонированные стекла его не всегда можно было различить на фоне корпуса. А сам корпус мог показаться монолитным. Ну, по крайней мере, с беглого взгляда.
   Микроавтобус остановился в десятке метров от уазика и автозака. А люди, что затем выбрались один за другим из него, более всего походили не на бандитов, не на сотрудников правоохранительных органов и даже не на военных. Что-то в их облике было от инопланетян. Облегающие комбинезоны, изнутри усиленные легкой, но прочной броней из полимерных материалов. Компактные шлемы, полностью скрывавшие лица... притом, что самому обладателю такого шлема было видно много и даже больше. Ибо шлем был оборудован встроенным прибором ночного видения, радаром, навигатором и средством связи с другими бойцами и со штабом. Более того: благодаря беспроводной связи и специальной камере в штабе могли видеть в реальном времени то же самое, что и любой из бойцов - на выбор.
   К слову сказать, ничего фантастического, тем более неземного, в этих костюмах и шлемах в двадцать первом веке уже по большому счету не было. Подобные комплекты обмундирования для "солдат будущего" время от времени представляют конструкторы с оборонных предприятий разных стран на соответствующих выставках. Представляют, терпеливо ожидая внимания со стороны заказчиков. Из военных ведомств тех же стран... и не только их, кстати. Во всяком случае, та группа бойцов, что пожаловала к дому Попришкина, не имела никаких опознавательных знаков, выдававших ее принадлежность к армии какой-либо страны.
   Рассредоточившись, "солдаты будущего" занимали позиции кто за припаркованными во дворе машинами, кто на детской площадке или на газоне. И когда первая пара бойцов ОМОНа вышла из подъезда, сопровождая закованного в наручники Валеру Попришкина, в дело вступил снайпер. Меткий выстрел проделал в голове одного из омоновцев аккуратную дырочку. И доблестный боец, чье лицо так и осталось скрытым черной маской, повалился на крыльцо. Его напарника постигла та же участь меньше, чем через минуту. Но и этого времени хватило, чтобы достать рацию и оповестить товарищей о нападении.
   А зря! Потрать омоновец отпущенное ему время на отступление хотя бы вглубь подъезда - мог бы, наверное, и пережить эту ночь. Имел на то крохотный, но шанс.
   С другой стороны, поступок этого бойца мог быть достоин награды, хоть и посмертной. Потому что преимущество внезапности "солдаты будущего" благодаря ему утратили. Противная сторона даже сподобилась нескольким выстрелам - и из окон квартиры Попришкина, и из подъезда. Впрочем, все они ушли "в молоко". Приборами ночного видения омоновцы не располагали, а без них трудно вести бой в ночной темноте.
   Вдобавок, их противники не преминули показать, что внезапность - не главное преимущество этой группы, прибывшей на микроавтобусе. Далеко не главное. Один из "солдат будущего" вскинул на плечо переносную пусковую установку для противотанковой ракеты. Самонаводящейся, кстати. А значит, почти не способной промахиваться. И еще довольно мощной... тем более, что целью атаки именно этой конкретной ракеты был отнюдь не танк.
   Огненно-дымная, почти идеально-прямая струя прорезала ночную темноту... и миг спустя автозак, даром, что бронированный, взлетел на воздух. Не остался без повреждений и уазик - теперь он выглядел помятым, почернел от копоти и остался без единого целого стекла.
   Дружно всхлипнули и заголосили, перемигиваясь, сигнализации автомобилей, коротавших ночь во дворе. Они словно оплакивали своего погибшего грузового собрата. Вот только хозяева этих машин не торопились выглядывать из подъездов, окон и с балконов, выясняя, что же неладное твориться снаружи. Если и имелись такие любопытные, кого привлекли звуки выстрелов во дворе, то после грянувшего взрыва, смелости поубавилось даже у них. Как, кстати, и у уцелевших бойцов ОМОНа.
   Но даже готовность сдаться в итоге участников группы захвата не спасла. Приказ "солдаты будущего" получили не абы какой, а на полную зачистку противника. Ведь омоновцы, даже разоруженные, все равно могли хотя бы подкрепление вызвать. Но главное, их начальник, облаченный в штатское, успел узнать непозволительно много. По крайней мере, был слишком близок к тому, чтобы узнать.
   А что сам Попришкин? Он же, едва запахло порохом, а конвой из пары омоновцев был выведен из строя, не придумал ничего лучше, кроме как дать стрекача. Новые выстрелы и, тем более, взрыв автозака только придали Валере ускорение.
   И все-таки далеко убежать несостоявшемуся арестанту не удалось. Он даже не успел выбраться за пределы двора, когда один из выстрелов настиг его. Попришкин сначала резко замер, остановившись, а затем кулем рухнул на газон, перевалившись через низенькую символическую ограду.
   Впрочем, поразила Валеру не пуля, а лишь игла со специальным составом, усыпляющим и расслабляющим. Это с его помощью охотники добывают хищных зверей для зоопарков и цирков.
  - Заранее извиняемся, - проговорил, обращаясь к Попришкину тот из "солдат будущего", который выстрелил и попал в него, - но расклад таков, что сработать мягче мы не могли. А нечего было бегать!
   Впрочем, сам Валера этих слов уже не услышал.
  

VII

   Гул, мерный и монотонный, почти не ощущался. Не будучи заметно громким, он просто звучал фоном словно где-то в отдалении, внимания к себе не привлекая. Сон Валеры Попришкина такой гул нарушить не мог, как не мешал обычно почти никому из жителей крупных городов. Те его просто не замечали - этого всегдашнего шума, создаваемого автомобилями, холодильниками, водой в трубах и, кажется, еще линиями электропередач. Более того: исчезни этот неотступный гул однажды, и многим горожанам покажется с непривычки, будто они оглохли.
   В общем, что-то где-то ненавязчиво шумело, гудело... но Попришкина не тревожило. Не мешало наслаждаться сном, благо, Валера уже успел привыкнуть, что никакой гад-будильник его по утрам не пытает.
   Но время шло, сон естественным образом слабел и отступал, отпуская Попришкина. Сознание пробуждалось. И какое-то шестое чувство еще раньше памяти подсказало Валере, что спит он не дома. И что шумит в данный момент, скорее всего, не транспортный поток за окном. Как, впрочем, и не холодильник.
   Приоткрыв глаза, Попришкин обнаружил себя... укрытым пледом... лежащим вдоль кожаного диванчика... в какой-то просторной и светлой комнате... нет, в кабине. Последнее слово подсказали некоторые детали интерьера. Круглые окна: их, если память не изменяла Валере, называли "иллюминаторами". Помещение тоже было округлой формы - никаких углов, а потолок хотелось назвать "куполом".
   "Кабина! - пронеслось в голове Попришкина, - иллюминаторы! Я на корабле! Или..."
   Соскочив с диванчика, он метнулся к ближайшему из круглых окошек и выглянул, едва ли не прислонившись к стеклу лбом.
   За стеклом Валера не обнаружил ничего. Ничего, кроме серебристых облаков, проплывавших совсем близко, только руку протяни. Пухлые и белые, они напоминали сугробы снега.
   Еще Попришкин успел приметить винт - вернее, размытое пятно, в которое оный превратился, крутясь со скоростью, недоступной человеческому зрению. Крутился винт как раз над комнатой-кабиной.
   Вежливое, но настойчивое покашливание, услышанное краем уха, заставило Валеру оторваться от иллюминатора, от созерцания винта и облаков. Попришкин обернулся, чтобы... запоздало и мысленно отругать себя за невнимательность. Как говорится, слона-то он пропустил. Поскольку не был единственным пассажиром на этом воздушном судне.
   Начать с того, что диванчиков, на одном из которых спал Валера, в кабине находилось целых четыре. Они были выстроены вдоль стен, образуя квадрат. В центре квадрата еще находился небольшой столик - не иначе, для выпивки-закуски. Но не столик обратил на себя внимание Попришкина.
   На одном из диванчиков терпеливо сидели его почти уже близкие знакомцы: Илья Котовский-Минин и Илона Алиса Макси. Сидели не рядышком дружно, как еще зачем-то обратил внимание Валера, и точно не в обнимку, а на расстоянии почти в полметра. И потому менее всего напоминали любовную парочку на свидании. Даром, что были мужчиной и женщиной.
  - Здра... здравствуйте, - осторожно, даже робко проговорил Попришкин. Сказать что-то менее банальное и по делу ему в голову не пришло.
  - Да-да, здоровье лишним не будет, - с какой-то легкой, но ощутимой меланхолией изрек Минин. А напарница его улыбнулась.
  - Я думаю, для склероза вам рановато, уважаемый клиент, - произнесла она тоном вежливым, но не без издевки в словах, - а еще искренне надеюсь, что никакую травму, способную отшибить память, вам не нанесли. Ни наши люди, ни ваши церберы с корочками... за последних я поручиться не могу, увы.
  - Проще говоря, напоминать вам об аресте излишне, - перебил это краснобайство Илья Минин, - и про то, как вас отбили - тоже. Помните вы все это, ведь так?
  - Ну да, - согласился Валера, хоть и без уверенности в голосе, без энтузиазма, - стрельба... взрыв. Приятно, конечно, что ради меня вы это устроили... просто полноценная война... маленькая, правда.
  - А вы как думали, - важно молвила Илона Макси, - мы за клиента горой. И в омут, и в огонь готовы за ним лезть, чтобы вытащить...
  - ...пока не исполним все обязательства перед ним, разумеется, - счел нужным внести это уточнение Котовский-Минин.
  - И вот смотрите, - снова взяла слово рыжеволосая Макси, обращаясь к Валере, - слава у вас уже есть...
   Попришкин с готовностью кивнул.
  - ...популярность, вроде бы, тоже. Здесь вы и сами неплохо постарались. Эта ваша активность в Интернете, в социальных сетях... В глазах по крайней мере тамошнего... хм, контингента вы из убийцы превратились в жертву несправедливости. Если не в борца с нею.
  - Мне кажется, не "тамошнего" уже не осталось, - зачем-то сказал или, скорее, подумал вслух Валера, - в Интернете нынче кого только нет.
   На это Илона Макси только пожала плечами. А затем продолжила:
  - Остаются власть и деньги: два явления, на взгляд многих - неразлучная пара. Кто богат, у того и власть, а кто при власти, тому легче обогащаться.
  - Только, боюсь, у вас на родине получить и то, и другое не выйдет, - сказал Илья Минин, - и даже по отдельности... по крайней мере, пока. Люди в погонах не дремлют, пресекать такие поползновения им не впервой.
  - Мы... даже мы вызволили вас с трудом, - добавила его рыжеволосая коллега, - хотя бы спасли от неба в клеточку. А что уж говорить о большем.
  - Так что взвесили мы все "за" и "против"... - начал Минин, а Илона Макси продолжила.
  - ...и теперь этот красивый, и, признаться, удобный вертолет несет нас прочь. Подальше от ваших родных берез и осин.
  - А куда, если не секрет? - осмелился поинтересоваться Попришкин.
   Илона Макси только усмехнулась: какие, мол, секреты. А Илья Минин ответил вслух, пускай и не слишком обстоятельно:
  - Свободная Республика Нумбези.
  - Свободная? - переспросил Валера, которого столь пафосное название, да произнесенное с нотками торжественности, помимо желания пробило на сарказм, - и как оно? Сильно свободная?
  - Ну... примерно в той же степени, в какой популярные сорта колбасы сделаны из мяса, - так ответила на его вопрос Илона Макси.
  - По крайней мере, независимая, - изрек в свою очередь Котовский-Минин, - вот уже почти полвека. Хотя счастья ей это не принесло, скажем откровенно.
  - Ну, будь это иначе, разве наш фонд ею бы заинтересовался, - чисто риторически вопрошала рыжая Макси, - присаживайтесь поближе, уважаемый клиент. Я объясню вам расклад.
   С какой-то робкой, опасливой медлительностью, точно малолетка на приеме у гинеколога, Попришкин подошел и устроился на том же диванчике, что и сотрудники фонда Джорджа Стофеля. Пододвинувшись к нему поближе, Илона Макси тронула пальцем айпад, лежавший у нее на коленях. На экране возникла картинка - фрагмент политической карты мира, усыпанной разноцветными пятнами. Данный фрагмент включал лишь один из континентов: Африку. А пункт назначения - страна под названием Нумбези - была выделена на нем жирным контуром.
  - В Нумбези проживает две крупных народности, - начала Макси, тоном напомнив Попришкину не то гида на экскурсии, не то лектора, - нумбы и зизы. Собственно, они и дали название этому государству.
   Обе народности вместе, плечом к плечу, боролись за независимость. Но когда ее добились - тут-то и возникли у них разногласия. Нумбы... по крайней мере, их верхушка, ратовали за то, чтобы продолжать сотрудничество с бывшей метрополией, Францией. Как и вообще налаживать контакты с цивилизованным миром. Что касается зизов, то у них был прямо противоположный интерес. Как-то рьяно они взялись за возрождение родного языка, традиционных племенных культов... ну и обычаев, разумеется. В том числе тех, что допускали каннибализм.
   То, что нумбы почти поголовно приняли католичество, переняли французскую речь и моду, зизами воспринималось как предательство. А то, что благодаря этой своей гибкости нумбы и в бизнесе больше преуспевали, и образование получали вкупе с более высоким общественным статусом, только усиливали к ним ненависть. Приправляя ее завистью. Так что очень скоро в Нумбези запахло жареным.
   Палец Илоны Макси вновь скользнул по экрану айпада, и фрагмент карты сменился фотографией - черно-белой и не слишком четкой. Впрочем, главное разглядеть на ней было можно. Неизвестный, но несомненно храбрый фотограф запечатлел церковь. Точнее, типичный католический костел: кирпичный, угловатый. Культовое сооружение горело... но кому-то похоже, этого было мало. На переднем плане, на фоне костела стоял чернокожий человек. Камера зафиксировала тот момент, когда он, размахнувшись, метнул в направлении горящей церкви бутылку. Причем вряд ли с пепси-колой, пивом или иной, пригодной для питья, жидкостью.
  - А потом случился военный переворот... бескровный, - сообщил, вклиниваясь в рассказ коллеги, Илья Минин. Последнее уточнение, не иначе, показалось ему позарез необходимым.
  - А разве так бывает? - зацепился за него и просто-таки с демонстративной недоверчивостью поинтересовался Валера Попришкин.
  - Почему нет, - ответила ему Илона Макси, - если учесть, что члены кабинета министров и депутаты парламента, представлявшие народность зизов, а также их охранники и наиболее верные сторонники были, кто повешен, кто забит до смерти бамбуковыми палками, а кто убит отравляющими газами - тогда и впрямь не пролилось тогда ни капли крови. Разве нет?
   Ответить на последний вопрос Попришкину было нечего. Доводы собеседницы буквально сразили его наповал.
   А Илона Макси продолжила знакомить клиента с Нумбези. Новое легкое движение пальца - и предыдущая фотография на экране айпада сменилась другой. Портретом могучего чернокожего мужчины в военном мундире... парадном, судя по целой россыпи украшавших его орденов и медалей.
   Непокрытая голова чернокожего богатыря была лысой и блестела как шар для боулинга. Лицо - суровым, даже чуточку диким. Губы вытянулись... нет, не в улыбке, скорее, в оскале. И совсем неуместно на этом фоне смотрелись очки: простые, круглые, в толстой черной оправе. Их этот звероподобный нумбезиец как будто отнял у отличника-пятиклашки.
  - Его превосходительство, генерал... нет, пардон, генералиссимус Жан-Кристоф Мугаб Эварист Бармала, - так представила человека на фотографии Илона Макси, - один из лидеров нумбов. А к концу правления сделавшийся и единственным в своем роде. Это он возглавил переворот. Узурпировав власть более чем на три десятка лет.
   Следующие несколько фотографий сотрудница фонда Стофеля пролистнула мельком. Да они и не содержали ничего, что можно было подолгу рассматривать. А уж тем более любоваться. На всех были запечатлены черные человеческие трупы. Гора трупов, доверху и даже с бугром заполнившая какую-то яму. Мертвые тела на многочисленных виселицах, коими была заставлена площадь. И целая мешанина людских останков: рук, ног, голов. Единственный живой человек на снимке как раз подносил к ней горящий факел. Тоже, видно, не будучи в восторге от такого зрелища. А вот на следующей фотографии живой персонаж похоже, думал иначе. Он позировал на похожей груде останков, попирая ее ногами и с автоматом, закинутым на плечо.
  - Переворот-то еще можно было назвать бескровным, - комментировала снимки Илона Макси, - но вот само правление Бармалы - едва ли. Особенно в первые годы. Предлог он, конечно, нашел благовидный. Навести в стране порядок, приструнить свирепых дикарей, которые не всегда штаны надеть умеют. Только вот действовал диктатор круто. Зизов массово выселяли из городов, сгоняли с мало-мальски плодородных земель ну и, конечно же, убивали. Разными, доступными человеку, способами.
   Очередной снимок, не иначе, демонстрировал один из таких способов. Целая толпа худых полуголых людей стояла, вжавшись в сетчатую ограду с проведенной поверху колючей проволокой. Взрослые прижимали к себе детей... и ко всем этим несчастным уже тянулись, рвались собаки. Целая свора здоровенных псов с разинутыми зубастыми пастями.
  - Когда в ООН забили тревогу, - продолжила Илона Макси свой рассказ, - Бармала был вынужден немного сдать назад. Прекратить террор против зизов. Или, по крайней мере, ослабить. Однако годом позже вспыхнула эпидемия. Нумбезийская лихорадка - под таким названием эта болезнь вошла в историю.
  - Неспроста это, - не то вопросительно, не то утвердительно проговорил Попришкин, и его собеседница согласно кивнула.
  - Разумеется, - затем последовали ее слова, - я больше скажу: не обошлось тут без бактериологического оружия. Его режиму Бармалы, не иначе, продала одна из тех стран, которые официально за все хорошее, против всего плохого, а права человека провозглашают высшей ценностью. Продажу провели, разумеется, через десятые руки, но соль не в этом. А в том, что гибли от нумбезийской лихорадки главным образом зизы. Власти сделали для этого все возможное. Неугодную народность окончательно загнали в резервацию, официально названную "карантинной зоной". Где миллионы людей до сих пор вынуждены существовать в антисанитарных условиях, без благ цивилизации и, конечно, медицинской помощи.
  - Ну, - на этом месте Валера не удержался от того, чтобы хоть робко, но возразить, - с ваших слов я понял, что примерно этого они и добивались. Жить, как жили дикие предки. И никакого тлетворного влияния цивилизации.
  - Человеческая душа - потемки, - так, по-философски, ответил на его вопрос Илья Минин и развел руками, - достичь цели - не всегда то же самое, что достичь счастья. Вы вот, уважаемый клиент, стремитесь к популярности и власти. Будете ли вы счастливы, получив власть? Я не уверен. А популярность вас точно не осчастливила. В противном случае не пришлось бы вас буквально выдирать из цепких лап правосудия.
  - Да вы сами все это устроили, - проворчал Попришкин, - подставили... как это... подвели меня под монастырь.
   Минин пожал плечами, а Илона Макси бросила на коллегу гневный взгляд. Говори мол, да не заговаривайся. А то уж не вздумал ли отваживать от нас клиента?
   Затем рыжеволосая сотрудница фонда Стофеля вновь повернулась к Валере.
  - Все так, но вот умирать в муках... об этом среди зизов не мечтали даже самые отмороженные противники прогресса и сторонники возвращения к истокам. Тем более, что лекари с их снадобьями и племенные шаманы, взывавшие к духам о помощи, с эпидемией справлялись плохо. Так что пришлось и самим зизам, и Бармале - под нажимом ООН - принять помощь мирового сообщества и Международного Красного Креста. Целая гуманитарная операция проводилась. Под названием "Добрый доктор".
   Очередная фотография на экране айпада демонстрировала зрелище палаточного лагеря. На фоне которого люди в белых халатах осматривали тощих чернокожих мужчин и женщин, голых детишек с выступающими ребрами. На следующем снимке пара врачей хлопотала над лежащим на железной койке зизом, чье лицо исказилось в мученической гримасе. В руке одного из людей в белых халатах был шприц.
  - Лихорадку тогда удалось победить, - подытожила Илона Макси, - но цели своей диктатор Бармала добился. Зизы вытеснены с глаз долой, политических противников среди нумбов не осталось. Власть прочна, армия преданна. А главное: истина об эпидемии, о подлинных ее причинах так до конца осталась не установленной. Бармала сделал все, чтоб воспрепятствовать международному расследованию. И вышел сухим из воды.
  - Понятно, - Попришкин прибег к этому словечку, используемому, если человеку не столько все понятно, сколько не шибко интересно услышанное, - а что теперь? Как там дела в этой вашей Нумбези? Ведь, как понимаю, Бармала не дожил до наших дней.
  - Это так, - было ему ответом, - однако после смерти диктатора власть досталась его сыну. Пьеру Хамузу Бармале... его еще прозвали Пети Бармала.
   Со следующего снимка, на сей раз оказавшегося цветным, на Попришкина и Илону Макси смотрел еще сравнительно молодой человек, похожий больше не на правителя, а на рэпера родом из какого-нибудь Гарлема или Бруклина. Ядовито-зеленый расстегнутый пиджак, под ним - ярко-бардовая рубаха, опять-таки расстегнутая, но лишь на две верхних пуговицы. На груди висели три золотых цепи разной длины и толщины. Причем к самой большой цепи крепился медальон в форме символа доллара. На голове красовалась широкополая шляпа под цвет пиджака. А вот волос из-под шляпы не выбивалось. По всей видимости, был Пьер Хамузу Бармала столь же лыс, как и его папаша. Наследственное, не иначе.
   Хотя глаза диктаторского отпрыска были скрыты солнцезащитными очками, Валера Попришкин интуитивно ощущал и был уверен на все сто, что взгляд его - одновременно самодовольный, презрительный и наглый. Как у всякого мажора независимо от родного языка и цвета кожи. Или вообще любого из прямоходящих приматов, дорвавшегося до легких денег.
   Образ довершала трость, из которой в кадр попала только верхняя часть с набалдашником. На одном из пальцев руки Бармалы-младшего, лежащей на набалдашнике, поблескивало кольцо с изумрудом.
  - Этот человек, - как бы между делом сообщила Илона Макси, - после смерти отца не просто провозгласил себя новым президентом, но победил на выборах - честных и признанных мировым сообществом. Только что с исходом на редкость предсказуемым. Среди нумбов свою роль сыграл авторитет отца Пьера Хамузу. Зизы же просто не удосужились прийти на избирательные участки. По причине отсутствия таковых в шаговой доступности.
   На наше счастье, Пьер Хамузу Бармала не столько занят государственными делами, сколько развлекается на Гавайях, Кипре, Флориде и других курортах для богатых туристов. Так что большую часть времени он проводит за пределами Нумбези - во-первых. А во-вторых, развлечения правителя дорого обходятся государственной казне. Не говоря уж о том, как казна эта похудела, когда в первую годовщину своего избрания Бармала-младший "осчастливил" подданных новым президентским дворцом.
   На последних словах Илона Макси пролистнула фотографию Пьера Хамузу Бармалы, перейдя к следующему снимку. Изображавшему, собственно, вышеупомянутый дворец. Вернее, уродливое сооружение, жутчайшую мешанину архитектурных стилей. Отчасти жилище диктатора походило на Тадж-Махал, отчасти - на древнегреческий храм. А также на замок средневековой Европы. Еще по бокам к дворцу пристроились две башни, похожие на китайские пагоды.
  - В общем, свергнуть Пети Бармалу будет несложно, - заключила Илона Макси, - даже нумбы от него не в восторге, придумав ему еще одно прозвище. Гранблат, переводится как-то вроде "Большой Таракан". От этих паразитов, как понимаете, страдают и в этих краях.
  - Так или иначе, погибать, защищая такого правителя, уже и нумбы вряд ли захотят, - добавил ее коллега.
  - То есть... мне предстоит этого Бармалу свергнуть? - сообразил наконец Попришкин.
  - Не вам, - сказал как отрезал Илья Минин, - а зизам. В порядке народного волеизъявления... одной из форм оного, которая, кстати, международным правом вполне допускается. Но при поддержке нашего фонда. Ну и при вашем участии, разумеется. Вы ведь хотели власти? Будет вам власть. Только сперва кресло правителя должно освободиться.
  - И вот в чем загвоздка... как, впрочем, и лазейка для нас, - пояснила Илона Макси, - нынешние зизы запуганы и забиты. Они прозябают в своей резервации, голодают... но к переменам не больно-то стремятся. Как будто привыкли к такому существованию. Однако их можно расшевелить, если использовать местные легенды в наших целях.
   Так вот, по одной из легенд однажды из крупнейшего в стране озера Хато должно вылезти чудовище... вроде огромного крокодила или дракона. Оно проглотит солнце, отчего мир погрузится во тьму и пучину страданий. Все живое будет умирать, пока не придет Зверь из лесов далекого севера. Не придет, не победит чудовище из озера и не вырвет солнце из его пасти.
  - Северный зверь? Не Полярный Лис, случайно? - спросил Попришкин, делясь с сотрудниками фонда своими ассоциациями, - типа Полярный Лис придет...
  - Отнюдь, - возразил Илья Минин, восприняв слова клиента как неуклюжую остроту, - коль солнце будет спасено, приход Зверя принесет не гибель, но всеобщее счастье.
   Не был положительным и ответ Илоны Макси:
  - По легенде Зверь должен быть не только северным, но большим и могучим. Иначе с чудовищем ему не справиться. Если кто и подпадает под это описание, то только медведь.
  - Пророчества и легенды обычно трактуют метафорически, - сказал Минин, - аналогично поступили и зизы с этой легендой. Было время, когда под чудовищем-крокодилом, пожравшим солнце, понимали белых колонизаторов. А под Зверем - Россию... точнее, СССР, оказывавший Нумбези помощь в борьбе за независимость. Не случайным считалось тогда совпадение, что одним из символов России-СССР служит именно медведь.
  - Однако теперь вот и Союз приказал долго жить, - добавила Илона Макси, - да и времена французского колониального господства многие в Нумбези уже вспоминают с теплом. Так что роль пожирателя солнца ныне отводится диктаторам Бармале-старшему и Бармале-младшему. Вроде как одна сущность, поочередно воплотившаяся в два разных человеческих тела.
  - И тут появляетесь вы, - с какой-то наигранной радостью проговорил Котовский-Минин, - человек родом из страны, символом которой является медведь. Северной страны! Ясное дело, такой человек в глазах зизов будет избавителем.
  - И что? - Попришкин скептически хмыкнул, - мне достаточно будет появиться в этой резервации... щелкнуть пальцами - и толпа зизов ринется штурмовать столицу и дворец Бармалы? А сладят ли... с профессиональными военными, например? У самих-то, небось, только копья и луки со стрелами.
  - О, насчет оружия не волнуйтесь! - отмахнулась от его пассажа Илона Макси, - о нем есть, кому позаботиться... и о нем позаботятся. Будет все. От автоматов до бронетехники и крупного калибра.
   Но вот насчет "щелкнуть пальцами"... Тут, увы, дорогой клиент, все не так просто. Согласно другой легенде спасение и процветание зизам должен принести чужак, человек с белым лицом... но способный стать для этого черного племени своим. То есть, принять их обычаи - хотя бы некоторые. Пройти испытания. Знаете, колонизаторы потому и вышли из доверия, потому и разочаровали зизов, что не знали легенды, а значит, не смогли выдать себя за спасителей. Долго не смогли выдавать, во всяком случае.
  - Ну а для начала не грех бы освоить местную речь, - добавил к словам коллеги Илья Минин, - так что... нзури увиндаджи!
  - Чего? - не понял Попришкин.
  - Нзури увиндаджи, - повторил Минин, - что переводится как "доброй охоты". Популярное приветствие у народа зизов.
  

VIII

   То, что прилетели они на вертолете, а не на самолете, пришлось весьма кстати, учитывая, что более-менее сносной посадочной полосы в резервации зизов не имелось. Еще в плюс вертолету можно было поставить наличие в кабине кондиционера. Что таковой действительно имелся, Валера Попришкин понял, как только покинул гостеприимное воздушное судно. И оценил разницу.
   Летняя жара средней полосы России, даже в сентябре покидающая ее с неохотой, не шла ни в какое сравнение с пеклом, царившим здесь, в сердце Африки. Попришкин мгновенно вспотел и первые несколько секунд, как вышел на трап, судорожно пытался вздохнуть, открывая и закрывая рот, словно рыба. Легкие упорно не желали принимать местный горячий воздух. А сердце отчаянно билось.
   Впору было пожалеть хотя бы о своем пристрастии к темным тонам в одежде. Рубаха и джинсы, например, которые Валере позволили надеть в ночь ареста, прежде чем вывести из квартиры, и которые до сих пор были на нем, цвет имели темно-синий.
  - Сняли бы вы рубашку... для начала, уважаемый клиент, - не то с сочувствием, не то с насмешкой обратился к Попришкину Илья Минин. Сам-то он оделся более подобающе для местного климата. Холщовые штаны и такая же рубашка с короткими рукавами - оба цвета хоть не белого, но светло-бежевого. А на голове пробковый шлем в незабвенном стиле "белая господина". Из-за этого, последнего Валера немного беспокоился за сотрудника фонда Стофеля. Чего доброго, вызовет у местного населения нежелательные ассоциации.
   Но Минин, похоже, дело свое знал крепко. Представлял себе, чего стоит ждать от аборигенов, а чего точно нет.
   Что до Попришкина, то рубаху свою он хоть и расстегнул, следуя доброму совету, но снимать не решился. Постеснялся. Все-таки телосложением на Шварценеггера отнюдь не походил. Да и бледноват был. Загар-то, оставшийся со времен последнего отпуска, давно успел сойти.
  - Да полноте, - это окликнула Валеру Илона Макси, обходя его и спускаясь по маленькому трапу, - это же Африка, детка. Здесь стесняться во-первых, не в традициях, а во-вторых, некого. Местные, чай, тоже не Тарзаны и не Тайсоны.
   Неужели мысли его угадала, удивился Попришкин. Хотя удивляться было нечему: поведением своим он выдал себя с головой.
   На самой Макси, к слову сказать, была холщовая рубашка - такая же, как у Ильи Минина. Но вот вместо штанов шорты. Хоть и не сказать, что короткие, ну так и ногами ее природа явно не обидела. Валера Попришкин просто-таки рефлекторно покосился на эти ноги, в ответ услышав от их хозяйки пренебрежительное хмыканье.
   Шлем Илоне Макси заменило что-то вроде белого полотенца, обмотанного вокруг верхней части головы так, чтобы полностью скрывать волосы. Про себя Валера еще предположил, что с рыжим цветом волос у зизов тоже может быть связана какая-нибудь легенда. Какое-нибудь суеверие или предрассудок.
   Когда Попришкин снял-таки рубашку и привязал рукавами у пояса, это и впрямь ему помогло. Дышать стало легче... правда, вскоре еще возникло желание избавиться от джинсов. Ну или хотя бы расстегнуть их. Но Валера пока не поддавался. Предпочел отвлечь себя чем-нибудь. И для начала хотя бы осмотреться.
   Вертолет приземлился посреди саваны, рядом с небольшой пальмовой рощей. С одной стороны темно-зеленой полосой маячили джунгли. А впереди, за небольшой речкой, виднелась... виднелся... На высокое звание города оно не тянуло, но и для деревни было явно великовато. На ум Попришкину еще пришло слово "райцентр". Огромное скопище хижин, лачуг, хибарок, построенных до того тесно, что казалось, они налезают одна на другую.
   Над селением зизов поднимались белые столбы дыма от костров.
   Сразу за висячим мостом, пересекавшим речку, навстречу трем чужакам выскочила целая стая детишек. Разного роста и возраста. Одни без одежды вовсе, другие в чем-то вроде маленьких набедренных повязок, третьи в почти нормальной одежде... вернее, надевши лишь отдельные ее предметы вроде коротеньких штанишек. Общей у этого сборища мелюзги была только худоба - правда, не столь жуткая, как порой показывают в репортажах о последствиях голода. Ну и слова, которыми они встречали гостей.
   "Кула! Кула!" - вопил тонкоголосый хор. Как успел узнать Валера Попришкин, "кула" на местном наречии означало "еда" или "есть". Еще в отчаянных просительных воплях маленьких зизов звучало слово, не нуждающееся в переводе: "Долла! Долла!"
   "Нзури увиндаджи", робко произнесенное Попришкиным, чернокожую детвору не впечатлило. Не факт, что они это приветствие хотя бы услышали за собственными криками. Зато проняло другое. Как по волшебству рядом с Валерой и двумя сотрудниками фонда Стофеля появились двое из команды "солдат будущего", вызволявшей Попришкина из лап ОМОНа. "Солдаты будущего" вскинули свои не то винтовки, не то автоматы причудливо-фантастического вида. И чернокожая детвора мигом бросилась врассыпную. Очевидно, страх перед вооруженным человеком здесь прививали на генетическом уровне.
   Мгновение - и путь в селение был свободен.
  - Как-то здесь... прилично что ли, - обратился к спутникам Попришкин, поворачиваясь то туда, то сюда и поглядывая по сторонам.
   Действительно, особого, какого-то бросающегося в глаза убожества он не заметил. Жилища у зизов, конечно, были самые примитивные. Выстроенные или можно сказать слепленные на скорую руку. Но и только-то. Во всяком случае, гигантской, гниющей в жаре помойкой селение точно не выглядело. И аборигены - хоть и не были они одеты по моде, вообще едва были одеты, однако и на живые скелеты не походили.
   Однако сотрудники фонда по-своему истолковали слова своего клиента.
  - А вы чего ждали? - Илона Макси вообще позволила себе что-то вроде остроты, - увидеть чего-то вроде сцен из фильма "Люблю маленьких овечек"? Ну, за который культовый режиссер чешско-китайского происхождения, "король арт-хауса" Чан Стребухой получил в том году пальмовую ветвь Каннского фестиваля?
   Названный фильм Попришкин не смотрел. И потому, что ответить на реплику Макси, не знал.
   Потом в поле его зрения попал один из аборигенов. Раз за разом тот подпрыгивал на месте, судорожно протягивая руки к небу.
  - Бедный темный невежественный дикарь, - снова не удержался от комментария Валера, шепотом обращаясь к сотрудникам фонда, - дождь что ли пытается вызвать? Тоже от жары страдает.
  - От жары - вряд ли, - отмахнулся Илья Минин, - скорее всего, сеть мобильной связи пытается поймать. В резервации с этим плохо.
   И действительно: присмотревшись к незадачливому зизу, Попришкин заметил в его правой руке небольшой прямоугольный предмет, поблескивавший на солнце. Чем-то иным, кроме как мобильным телефоном, он едва ли мог быть.
  - Кстати о вызове дождя, - молвила вполголоса Илона Макси, - вам, дорогой клиент, тоже предстоит поучаствовать в этом ритуале. Выглядит он, кстати, похоже. И называется "Курука".
  - Но это в последнюю очередь, - добавил Минин, - третьим пунктом. А прежде нужно пройти первые два этапа испытания.
  - И в чем они заключаются? - не без опаски осведомился Валера.
  - Сперва вам нужно будет погрузиться под воду легендарного озера Хато, - отвечала Илона Макси, - и продержаться там не меньше шестидесяти ударов сердца. Да, претворяя ваш вопрос, без акваланга...
   На последней фразе в ее голосе зазвучала сталь, и Попришкин даже сжался внутренне от столь жесткой, исполненной непреклонности, интонации.
  - ...и кстати говоря, это испытание рассчитано на детей зизов. Примерно пяти-семи лет отроду.
  - Тем самым вы покажете, что хотя бы не хуже местных детишек, - пояснил Котовский-Минин, - а значит, достойны того, чтобы быть принятым в племени.
  - Интересно, а как детишки-то выживают? - с предельно обескураженным видом спросил Валера, - хотя... блин, да о чем я думаю! Как перенести это мне?
  - Ну, о себе не волнуйтесь, - сладким голосом пропела Макси, - вас мы снабдим специальной таблеткой. Разработанной специально для боевых пловцов и прочего морского спецназа. Дети же... сами зизы не больно-то о них переживают. Один не выплыл - нового всегда родить можно. Плодятся-то местные как кролики, а жизненного пространства может и не хватить. Коль оно ограничено.
  - Рано или поздно зизам станет тесно, и они из так называемой "карантинной зоны" вырвутся, - поделился своими соображениями Илья Минин, - с боем или нет, не важно. Мы же просто ускоряем процесс.
  - Если интересно, могу рассказать про другие этапы испытания, - как бы между прочим обратилась его коллега к Попришкину, - пункт номер два: показать, что вы достойны стоять рядом с настоящими мужчинами - воинами, охотниками. А для этого нужно отправиться в джунгли, победить хищного зверя и принести его голову с пронзенным копьем глазом. Как доказательство победы.
  - Ни фига себе! А как?.. - пораженный до глубины души, выпалил Валера.
  - Ну а мы для чего? - перебил, успокаивая его Минин, - не беспокойтесь, уважаемый клиент. Фонд Джорджа М. Стофеля обо всем позаботится.
  - Ну и третий пункт, - сообщила в свою очередь Илона Макси, - показать, что белолицый чужак имеет право, подобно шаманам, говорить с духами. Получать от них помощь. И Курука, ритуал вызова дождя, для этого подходит как никакой другой. Упс... вот и пришли.
   Путь по лабиринту из хижин зизов - до прямых улиц здесь не додумались - окончился возле одной из хибар. Только что размерами побольше.
   У входа в жилище, на соломенной циновке сидел немолодой, но еще высокий и коренастый абориген. Голову его венчал головной убор из больших... вероятно, страусовых, как подумал Попришкин, перьев. На коленях зиз держал ноутбук, украшенный известным на весь мир логотипом - изображением надкушенного яблока. И был явно недоволен.
  - Вай-фай, - пробурчал он при виде пришельцев еще одно выражение, перевода не требующее, точно жаловался им, - вай-фай хакуна... ноу!
   И, хлопнув по крышке ноутбука... правда, легонько - дорогая вещь все-таки - разразился валом выражений гневных, сложных для перевода и вряд ли вообще достойных оного. По причине несомненной своей непечатности.
  - Будет, будет тебе вай-фай, - проговорила Илона Макси вполголоса и по-русски, точно шушукаясь с Валерой, - вот перебьем всех нумбов - такая жизнь начнется! Вот свергнем Бармалу, землю нашу вернем, защищать край родной будем мы день за днем...
   Последнюю фразу она даже не проговорила - пропела.
   А Минин между тем обменялся с зизом несколькими фразами на местном наречии. С аборигена, бывшего, по всей видимости, вождем, плохое настроение как рукой сняло. Отложив ноутбук, он поднялся на ноги и радостно залопотал.
  - Нзури увиндаджи, - обратился наконец он к Попришкину, поднимая руку с раскрытой ладонью. Тем же жестом и такой же фразой Валера ответил.
   Еще более воодушевленный, вождь завопил что-то во все горло, обращаясь к проходящим соплеменникам. А когда те останавливались и смотрели на него в недоумении, радостно тыкал пальцем прямо в грудь Попришкину и бодрым голосом лопотал.
   Из потока иноязычных слов, исторгаемых вождем, Валера уловил единственное, бывшее ему знакомым. "Вазунгу". Зиз в головном уборе повторял его чаще других, вторили ему и соплеменники. А переводилось это слово как "человек с белым лицом".
   То ли аборигены отличались феноменальной доверчивостью... а может, с местным вождем у сотрудников фонда Стофеля все было оговорено заранее. Так или иначе, долгих выяснений-разборов и иных проволочек не было. Как не имелось в оных и смысла, если подумать.
   Как заключил про себя Попришкин, рассудил вождь по-дикарски просто. Если в их селение и впрямь пожаловал тот самый "человек с белым лицом" из легенды - испытание это подтвердит, и будет замечательно. Других доказательств быть не могло. Ну а коли принесло к зизам самозванца, он наверняка погибнет на первом же этапе. И аборигены ничего не потеряют... разве что чуточку времени.
   В общем, как только вождю надоело выражать радость от визита к его порогу легендарного избавителя, он решительно зашагал куда-то. Коротким окриком и взмахом руки веля следовать за собой.
   Вскоре Валера Попришкин как бы между прочим узнал, что место для посадки команда доставившего его вертолета выбрала не случайно. Пресловутое озеро Хато находилось совсем недалеко от селения - долго идти к нему не пришлось. Но и за время пути вождь успел собрать себе в сопровождение целую толпу соплеменников. А потом еще новые зизы все прибывали и прибывали к берегу озера. Новость о приходе спасителя из легенд и пророчеств, о начале испытания распространялась по селению стремительно. И никому не хотелось пропустить столь грандиозное событие.
   Аборигены кричали, хлопали, притопывали в предвкушении. А вот Валера Попришкин их энтузиазма не разделял. Он не знал, насколько крупнейшее озеро Нумбези больше или меньше, к примеру, Байкала. Но то, что нырнуть бы он предпочел из двух вариантов именно в Байкал, стало Попришкину ясно при первом же взгляде с берега Хато.
   Мутная застоявшаяся вода, бурая, а местами зеленая от водорослей, простиралась насколько хватало глаз. Холодком и свежестью от нее веяло едва ли, зато весьма ощутимым был запах сырости и гниения. Еще наверняка именно в Хато, невзирая на его легендарный статус, местный люд привык сливать помои, нечистоты и прочий мусор - дом свой зато предпочитая поддерживать в относительной чистоте. Почти наверняка в озере легко было подцепить каких-нибудь экзотических паразитов, близко познакомиться с ядовитыми тропическими насекомыми и такими же растениями. Имелся немаленький шанс столкнуться и кое с кем покрупнее. Крокодилами, например. Одна оставалась надежда: что те же крокодилы давно сбежали из этой исполинской помойной лужи в поисках водоема почище.
   На фоне всего этого даже чудо-таблетка - большая, круглая и желтая - заблаговременно полученная от Илоны Макси, душу не грела. Не казалась миссия легче, там более приятнее с ее учетом.
   Но с другой стороны - разве был у Валеры Попришкина выбор? Увы, свой Рубикон он перешел даже раньше, чем узнал о том, что находится под следствием. Скорее, когда согласился сесть в один лимузин с ныне покойной Мартиной.
   От грустных мыслей Валеру отвлек настойчивый голос вождя. И не только голос. Еще вождь в нетерпении потянул Попришкина за рубаху, обвязанную вокруг пояса.
  - Ну да, я понимаю, - со вздохом молвил Валера, отвязывая рубаху и бережно укладывая ее на прибрежную траву, - пора. А лишняя одежда ни к чему.
   Вождь кивнул, а затем потянул Попришкина уже за ремень джинсов.
  - И это тоже? - вопрос Валеры был сугубо риторическим. Прежде, чем избавиться от джинсов, он как мог, незаметно, достал из одного их кармана заветную таблетку. И сначала зажал в кулаке (неудобно!), а потом все-таки проглотил.
  - И это, - пока разоблачался, услышал Попришкин голос стоявшей поодаль Илоны Макси, - и не только. Одежда, дорогой клиент, правилами этого ритуала вообще не предусмотрена. Нет, не переживайте, я могу отвернуться. Но все-таки помните: это Африка, детка.
   "Я не детка!" - хотел Валера крикнуть в ответ с возмущением, раздражением, а вдобавок и с обидой. Но в последний момент подумал - плевать. И на тех, и на этих. Африка, так Африка. Сам нарвался, в конце концов.
   С плеском нырнул он в теплую... даже чуточку приятную на ощупь воду озера Хато.
   Оказавшись под водой, Попришкин перво-наперво узнал, что грязной и мутной она выглядит только на поверхности. Куда, как водится, всплывает все, что не тонет. Если же хоть немного погрузиться, в воде можно даже кое-что разглядеть. Какие-то смутные очертания растений...
   Правда, любоваться здесь было нечем. Поэтому, на миг открыв глаза, Валера предпочел снова их закрыть. И лишь прислушиваться к собственному сердцу, считая его удары. Колотилось сердце, кстати, как бешеное. Даже с учетом таблетки.
   Была ли вода озера Хато отвратительной на вкус, точно смесь дерьма и помоев - Попришкин так и не узнал. В конце концов, он не пить ее пришел и не глотать. По осязанию же вода, как было сказано выше, оказалась теплой. С натяжкой ее можно было даже назвать ласковой. Как в хорошем бассейне. И не в пример озерам-речкам на родине Попришкина. И даже морям, Черному ли, Красному, где Валера купался, будучи в отпуске, чего-то не хватало. Какого-то что ли уюта, одомашненной приятности, как например, у старых сношенных тапок?.. Все-таки море есть море.
   Водились ли в Хато крокодилы или иная опасная живность - Валера тоже узнать не сподобился. Может, кто-то и водился. Кто-то, кто не прочь был бы полакомиться нырнувшим в озеро человеком. Но либо сегодня хищники и без того были поголовно сыты, либо не были слишком многочисленны. Так что их охотничьих угодий Попришкин не потревожил.
   В общем, под конец висеть под водой, задержав дыхание, ему успело даже понравиться. Ну, так, самую чуточку. И только память о том, что действие чудодейственной таблетки не бесконечно, заставило Валеру, наконец, оттолкнуться от дна и всплыть. Вместо положенных шестидесяти ударов сердца он успел насчитать целых восемьдесят.
   Когда голова Попришкина показалась над поверхностью озера, в толпе затаивших дыхание зизов пронесся вздох облегчения. А кто-то даже радостно заулюлюкал.
   В голове шумело, солнечный свет казался столь непривычно ярким, что даже слепил. Воздух ворвался в легкие со слепой грубостью бегущего носорога, неся с собой не только облегчение, но и боль. Кровь потекла из носа, уши на миг заложило. Но Валера все же нашел в себе силы вскрикнуть, точно приветствуя всех собравшихся зизов скопом: "Нзури увиндаджи!"
   И тот же выкрик "Нзури увиндаджи!", а следом "Вазунгу! Вазунгу!", исторгнутые множеством глоток и полные по-детски искренней радости, были ему ответом. Кто-то из стоявших на берегу туземцев даже приплясывать начал.
  

IX

   Ко второму этапу испытания Валера успел сменить рубаху и джинсы на набедренную повязку. А лицо, грудь и живот его уже покрывали полосы и пятна боевой раскраски. Краска, которой они были нанесены, имела запах стойкий, едва заметный человеческому носу, но далеко не приятный. И именно этот запах, как догадался Попришкин, отгонял от его тела стаи гнуса. Во всяком случае, пока Валера осторожно продвигался в джунгли, никто кровососущий к нему так и не пристал.
   Было в джунглях сумрачно... а вот прохлады - ни на йоту. Воздух стоял душный, неподвижный, насыщенный запахом гниющей травы и древесины, сырости, каких-то испарений и, кажется, вульгарной тухлятины. Оно и понятно-с. Борьба за существование в тропическом... как, впрочем, и в любом другом лесу не прекращается ни на минуту. Постоянно кто-то погибает, кто-то умирает своею смертью. Чтобы потом служить кормом разным формам жизни, от больших хищных зверей, до насекомых и гнилостных бактерий.
   В руке Попришкин держал копье, а в ухе уже заняла свое место новая гарнитура взамен изъятой при неудавшемся аресте. Она-то и была единственным высокотехнологичным... да что там, просто технологичным устройством, которое Валере было дозволено взять на ритуальную охоту.
   И вот ведь что удивительно! Еще пару дней назад в резервацию начало поступать оружие, обещанное сотрудниками фонда Стофеля. Не футуристические девайсы вроде тех, что использовала спасшая Попришкина группа. Попроще, попривычнее. Автоматы Калашникова, винтовки М-16 и "узи" еще вроде бы. Некий ловкач гонял в окрестностях селения на БТРе - как оказалось, навыки водительские у этого жителя "карантинной зоны" кое-какие имелись. Еще и детишек на броне катал. Те, правда, долго не выдерживали. Уж очень быстро металл нагревался на солнце.
   А пока зизы учились обращаться с огнестрельными игрушками убойного назначения, испытуемому - Валере Попришкину то бишь - приходилось волочь с собою копье. Ибо правила ритуала складывались веками. И пересмотру, даже малейшей корректировке по соображениям здравого смысла, не подлежали.
   Впрочем, сокрушался Попришкин всего ничего. В успехе сегодняшнего мероприятия он был уверен даже больше, чем когда-то, в жизни до знакомства с фондом - в грядущем повышении курса доллара. Идти по джунглям требовалось от силы километр, гарнитура подсказывала верное направление. А обещания и объяснения Ильи Минина и Илоны Макси, кое-какие детали их задумки рассеивали даже малейший страх перед грядущей встречей с хищником.
   И дело было даже не в одном из "солдат будущего", направленном к месту охоты для подстраховки. Что оказалось еще важнее - не так давно, за тысячи километров отсюда, в зоопарке Барселоны доживал свое старый лев. Последние месяцы доживал, если не недели. И руководство парка уже собиралось усыпить престарелое животное, дабы не мучить, не длить агонию. Но неожиданно к самому директору зоопарка явились гости. С деньгами. И с предложением, от которого ну очень трудно отказаться.
   Посланцы фонда Стофеля - а это были именно они - предложили директору купить льва. Причем по цене молодой и еще здоровой особи. На радостях директор зоопарка едва не признался, что несколько лет назад лев тот был приобретен за кратно меньшую сумму.
   В общем, сделка состоялась. И бывший обитатель зоопарка Барселоны, оперативно доставленный в джунгли Нумбези, сидел теперь в клетке и терпеливо ждал, пока копье Валеры Попришкина не избавит его от успевшей осточертеть жизни.
   Вернее, не так. Лев должен был дожидаться своей участи. Попришкин должен был избавить его от мук старости. После чего предъявить зизам голову зверя, тем заслужить у них признание и считать второй этап испытания пройденным.
   Но как ни старались сотрудники фонда, а всех обстоятельств учесть не смогли. Отчего воплощение изначального замысла вскоре пошло наперекосяк.
   Как уже говорилось, клетку со старым львом расположили отнюдь не в самой глубине джунглей. Но и не на самой опушке, не говоря уже о саване. Не хватало еще, чтобы кто-то из случайно проходивших мимо охотников-зизов ее заметил и сразу догадался о подставе. Место в джунглях, где должна была решиться судьба Попришкина и льва, коллеги Ильи Минина и Илоны Макси выбрали как оптимальное. Чтобы и лишних свидетелей избежать - нежелательных, и уберечь от неприятностей своего клиента. Предполагалось, что столкнуться с полноценным хищником доблестный Валера "Вазунгу" Попришкин по дороге к клетке не успеет.
   Но у хищников на сей счет имелось другое мнение. По крайней мере, у одной пантеры - временами не чуравшейся даже на опушку выходить.
   Зверь то был совсем еще молодой, дурной и донельзя неосторожный. Дожить до старости и умереть естественной смертью ему не грозило - так или иначе. Еще данный экземпляр крупных тропических кошек был не слишком сильной и сравнительно небольшой особью. Потому, видимо, его и оттеснили другие звери поближе к опушке. В дебрях-то он имел куда больше шансов пойти на корм стервятникам, чем прокормиться самому.
   Но в том-то и заключалась соль, что статус слабака та пантера снискала именно среди себе подобных - больших хищных зверей со смертоносными когтями и огромными клыками. Но чтобы сладить с одиноким человеком, например, силенок у этой твари было более чем достаточно.
   Таким человеком едва и не стал Валера Попришкин. Его, беззаботно шагающего сквозь заросли, пантера приметила, сидя на одной из толстенных ветвей древнего раскидистого дерева. И сразу, на уровне инстинктов, выделила во внешнем облике прохожего отсутствие шерсти, панциря или иной защиты на теле. А также сравнительно небольшой рост и, конечно, открытую спину, которой отважный Вазунгу столь легкомысленно к ней повернулся.
   Пружинно оттолкнувшись от ветви, пантера спикировала вниз, нацелившись на эту спину. И надо же было Попришкину немного свернуть в сторону, следуя подсказкам из гарнитуры. Так что, хоть когти зверя и достали идущего человека, но, скорее, по касательной. И лишь те, что были на передних лапах.
   Но пантера не отчаивалась. Сделано было главное: ошеломленная, сбитая с ног жертва, рухнула на траву. Пролилась ее кровь - из ран, оставленных когтями. Для хищника то бы сигнал, такой же, как зеленый огонек светофора для водителя.
   Дело оставалось за малым. Прижать поверженного человека к земле и добить. Вонзить клыки в беззащитное горло. А уже затем спокойно пообедать.
   На неожиданную атаку Попришкин отреагировал совсем не подобающе охотнику, воину и вообще мужчине. Истошно заорал от боли... а потом и от страха. Когда, рывком обернувшись, увидел нацелившегося на него хищника.
   Ну да нет худа без добра. Завопив, Валера, сам не ожидая, спас себе жизнь. Во-первых, вопли жертвы, слишком громкие и чувствительным ушам хищной твари совсем не приятные, заставили пантеру хоть немного, но замешкаться. Подарив Попришкину чуточку времени, в итоге и решившего, жить тому или умереть. Во-вторых же, к чести сотрудников фонда Стофеля, они оставались начеку. И на связи - что таки была двусторонней. Крики же клиента означали только одно: он в беде, следовало поспешить ему на помощь.
   И помощь поспешила к Попришкину. Другое дело, что ближайшим из сотрудников фонда, способным таковую оказать, был не кто иной как один из "солдат будущего". Тот, которого приставили следить за клеткой со старым зоопарковым львом. Причем даже "солдату" этому, побежавшему сломя голову, потребовалось время, чтобы подоспеть на выручку. Да, встроенный в его шлем навигатор указывал точное местонахождение гарнитуры в ухе Попришкина. А значит, и самого Валеры-Вазунгу. Но что с того, если возможность мгновенной телепортации не была предусмотрена даже в этой футуристической боевой экипировке?
   А пока помощь была на подходе, Попришкин оставался один на один с голодным хищником. Причем на последнего крики жертвы уже не действовали. Во-первых, до пантеры дошло, что это был вовсе не боевой клич, а выражение страха. Ну а во-вторых, криками своими Валера успел сорвать голос.
   Пантера прыгнула вновь... и Попришкин только и успел, что выставить перед собой копье. Да и то плашмя - не держа, скорее, держась судорожно обеими руками за древко.
   Оно-то и приняло на себя основную силу удара. И пусть тяжестью своей зверь опрокинул и повалил человека на землю, но передние лапы встретили препятствие в виде древка. Дерево, из которого оно было сделано, оказалось прочным как железо, и вес пантеры выдержало, не сломалось.
   Незадачливо клацнули зубы... пока незадачливо. Зверь немного сдал назад, готовясь к новому прыжку. Но Валера по-своему расценил это его движение. За болью и смертельным страхом последовал выплеск адреналина, глуша и то и другое. Проще говоря, Попришкин осмелел. Подумал... нет, скорее, почувствовал, что ему под силу-де сладить с хищником размером чуть ли не с него самого.
   Почему нет - если пантера была вынуждена... отступить?!
   Подскочив на ноги, Валера пырнул копьем в направлении морды зверя. Правильно пырнул, наконечником вперед. Другое дело, что не попал. Реакция-то у пантеры оказалась всяко лучше. Хищник лишь отпрянул, немного отступил, весьма обескураженный - но остался невредимым.
   И вот тут-то из темно-зеленой чащи выскочил "солдат будущего". Бросив беглый взгляд и мигом оценив обстановку, он вскинул свою винтовку, не имеющуюся на вооружении ни одной армии мира, и сделал несколько выстрелов.
   То ли меткости ему было не занимать, то ли винтовка сама наводилась на цель, но не промахнулся "солдат будущего" ни разу. Первая пуля угодила в бок пантере, еще одна - в заднюю лапу, и две, попав в спину, перебили позвоночник.
   Последний выстрел должен был разнести голову зверя... но "солдат будущего" его не сделал. Попришкин остановил его в последний миг, судорожно махая руками и крича: "Нет! Нет! Погоди!".
   "Копье... голова", - следом не выкрикнул, а уже, скорее, выдохнул Валера, когда его спаситель опустил винтовку. Едва не забыл условие, при котором охота считалась успешной. Едва - но ведь не забыл!
   Поверженный зверь был еще жив, когда наконечник копья Попришкина вонзился в его глазницу. "И как это... сразу... не догадались, - проговорил Валера, то ли к себе обращаясь, то ли сетуя на недостаток сообразительности у сотрудников фонда, - ведь можно было сразу... можно было прийти и любую зверюгу подстрелить... главное, в голову не попасть. Пулю там не оставить... зизов ведь только голова интересует..."
   Говорил Попришкин негромко. Так что спасший его "солдат будущего" клиента не слушал - тем более, не до того было. Используя спутниковую связь своего шлема, он вызывал бригаду медиков: желательно побыстрее и на вертолете. Ибо адреналин Валеру уже отпускал, горе-охотник едва держался на ногах, стремительно теряя силы от потери крови. А говорил, тем более едва-едва ворочая языком.
   И все же последнюю реплику Попришкину хватило пороху не просто произнести - выкрикнуть. Так, чтобы "солдат будущего" не смог не обратить на нее внимания. "Голову! Голову зверя не забудьте!" - были его слова, прежде чем Валера в изнеможении повалился в траву.
   Что до старого льва, последние годы жизни коротавшего в зоопарке Барселоны и напоследок оказавшегося в дикой природе... то про него даже не вспомнили. Бывшего царя зверей, по возрасту лишенного короны, ждала теперь долгая смерть от голода.
   Но, видимо, имелась все-таки в мире какая-то справедливость. Не прошло и часа, после того, как стерегший его человек кинулся на выручку к другому человеку, и в клетку ко льву заползла небольшая змея. Заползла, двигаясь сугубо по своим делам, просто проходя мимо. И так бы, наверное, проползла дальше, огибая сонную, лежащую в клетке тушу. Но угораздило же ей оказаться к этой туше слишком близко. Вот лев и задел змею лапой - сослепу и спросонок. Так он привык еще в зоопарке отмахиваться от чужеродных, доставлявших неудобство, предметов, будь то мышь или, палка, просунутая между прутьями клетки каким-нибудь дураком-посетителем.
   На жест этот - довольно болезненный для нее, кстати - змея отреагировала по-змеиному. Ядовитым укусом. Причем яд ее вызывал мгновенную смерть.
  

X

   Эта "нзури увиндаджи", едва не закончившаяся для Попришкина плачевно, в итоге стоила ему больше недели в бинтах. В палатке полевого госпиталя, развернутого персонально для клиента фонда Стофеля. Врач, возглавлявший бригаду вызванных фондом медиков, вообще настаивал на доставке пациента в какое-нибудь лечебное заведение поосновательнее. В какой-нибудь медицинский центр. Но Илья Минин и Илона Макси стояли намертво и не дали этого сделать.
   Ведь куда вести-то, в самом деле? В Зангару, столицу Нумбези? Но там, во-первых, нормального медицинского центра могло и не оказаться. А во-вторых рискованно. Можно было попасться ищейкам Бармалы - если те хотя бы смогут отследить, что данный пациент прибыл не абы откуда, а из "карантинной зоны". Покидать страну тоже было чревато. Чего доброго, легкомысленные зизы, легко приняв легендарного Вазунгу, столь легко могли успеть о нем и позабыть. А значит, чтобы поднять обитателей резервации на борьбу, придется все начинать заново.
   В общем, чтобы не уйти у зизов с глаз долой и из сердца вон, лечился Валера Попришкин здесь же, в резервации. Впрочем, присланные врачи постарались на славу. Сколько бы крови бедолага Вазунгу не потерял после встречи с пантерой, он выжил. Да, вдобавок, избежал заражения, не подцепил никакой экзотической болезни, поймать которую в джунглях порой бывало не легко, а очень легко.
   Порадовало Попришкина и его патронов еще и то, что победу на втором этапе испытания Валере засчитали. Хоть и вернулся он в ближайшее селение зизов на носилках, перевязанный и балансировавший на грани потери сознания, но прихваченная голова пантеры с глазницей, пронзенной копьем, сделала свое дело. Голову принесли на тех же носилках, одновременно с Попришкиным. Незадачливый охотник не всегда мог хотя бы открыть глаза, когда к нему обращались, но голову убитого хищника из рук не выпускал. Что, конечно, не могло не произвести впечатления на туземцев. Действовало на них подкупающе.
   Вот потому, как только Попришкин мало-мальски пришел в себя и стал вновь показываться обитателям резервации, те единодушно приветствовали его, выкрикивая "Нзури увиндаджи!" и "Вазунгу!", искренне радуясь встрече. А когда с Валеры сняли последние повязки и бинты, тело его вскоре украсили новые узоры боевой раскраски взамен прежних. К узорам добавился и еще один приз - головной убор из перьев. Почти как у местных вождей, но немного поменьше. И перья были двух цветов: примерно черного и почти белого.
   Илья Минин, Илона Макси и их подопечный дружно смекнули, что дело спорится. Следовало ковать железо, пока горячо. И не теряя времени готовиться к третьему этапу.
   День для ритуала вызова дождя выбрали, конечно, более-менее пасмурный. Правда, слетевшиеся к резервации облака на дождевые тучи не тянули. Сами по себе, во всяком случае. Так что имелся шанс, что зизы воспримут предстоящее, как хоть маленькое, но чудо.
   Прохлады облачность, кстати, не принесла ни чуточки. Напротив, в отсутствие движения воздуха воцарилась духота. Атмосфера казалась какой-то густой и тяжелой... чем досаждала, впрочем, разве что Попришкину и сотрудникам фонда Стофеля. Тогда как зизы, похоже, жары и духоты совершенно не замечали. Не привыкли замечать.
   А собралось аборигенов для участия в ритуале видимо-невидимо. С многих селений народ пришел, чуть ли не со всей "карантинной зоны". Так что местом для предстоящего действа была выбрана савана. Нигде больше разместить столько народу возможности не было.
   Место Валеры Попришкина было на помосте высотою чуть более человеческого роста и собранном, связанном из прочнейших стволов пальм. С этого возвышения новоиспеченный Вазунгу мог обозревать человеческое сборище, раскинувшееся насколько хватало глаз. Зизы тоже могли полюбоваться на человека-легенду - отличавшегося от них самих лишь цветом кожи. Ну, если, конечно, придавать значение только внешности.
   На помосте рядом с Валерой расположились два туземца с тамтамами.
   Гарнитура была наготове - незаметная с земли по причине расстояния и собственных маленьких размеров. Через нее Попришкин получал указания, что называется, в режиме реального времени.
  - Сейчас поднимите руки и вытяните их, будто желаете достать до неба, - прозвучал в ухе голос инструктора, как только зизы на помосте начали хлопать ладонями по тамтамам, выбивая из них ритмичные звуки.
  - Поднял, - тихонько произнес Валера, сделав, как велел инструктор, уже поняв, что связь с ним все-таки двусторонняя.
   Зизы, толпившиеся вокруг помоста, один за другим следовали его примеру. На ум Попришкину пришло выражение "лес рук", вспомнившееся со школьных лет. Словосочетание это частенько с сарказмом употребляли учителя, увещевая недостаточно активных учеников.
   Что ж. Такое зрелище, этот настоящий "лес рук" мог бы порадовать даже самого взыскательного педагога!
  - А теперь подпрыгивайте, - велел невидимый инструктор. Невидимый и, к удивлению Попришкина, так и оставшийся ему лично незнакомым.
   Валера подпрыгнул разок - не без опаски. Но осторожничал он напрасно. Бревна из пальмовых стволов были прочны, и помост не развалился.
  - Смелее! - последовал нетерпеливый голос инструктора, - давайте вскачь... детскую песенку про мячик помните?
  - А... это... подскакивать в ритме? - со смущением поинтересовался Попришкин, чувством ритма и умением танцевать не отличавшийся даже в студенческие годы, на дискотеках, - в смысле, в такт музыке?
  - Какая уж там музыка, - тон голоса из гарнитуры казался теперь ворчливым, - в общем, нет, необязательно. Но можете кричать "Курука! Курука!" Я думаю, тут любое слово сойдет. Главное - громче. Чтобы зажечь, заразить толпу.
  - Курука! Курука! Кур-рука-а-а! - завопил Валера, теперь подскакивая на помосте и ежесекундно рискуя свалиться. Случись подобное с поп-звездой, подумалось ему еще, и зрители бы наверняка поймали, подхватили бы своего кумира на руки. Но принято ли было поступать подобным образом у африканских дикарей - так и осталось для Попришкина вопросом без ответа.
  - Курука! Курука! - вторила входящему в раж Вазунгу толпа. Но не поголовно. То тут, то там взгляд Попришкина выхватывал целые "проплешины". Небольшие скопления людей, молча стоявших на месте. Некоторые даже руки опустили. Устали? Так скоро? Или?..
  - Что-то не все скачут-то, - посетовал Валера, за неимением других вариантов жалуясь невидимому инструктору.
  - Сам вижу, - отвечал тот, наблюдавший за действом, не иначе, с помощью дрона, - неужели нумбы сюда затесались... приспешники Бармалы? Задумали нарушить единство и слаженность ритуала. Смешная, конечно, версия... чего бы им в резервацию лезть. Хотя почему бы и нет?!
  - В смысле? - не понял рассуждений инструктора Попришкин.
  - Так это ж очевидно, - пояснения не заставили себя ждать, - если мы хотим сплотить толпу, сделать это легче против кого-то, чем за кого-то. Главное, указать им на врага. Именно указать, а не напомнить о его существовании. На кого-то указать, кто на расстоянии вытянутой руки... или плевка.
  - То есть... типа, кто не скачет - тот нумб? - сообразил Валера.
  - Без "типа", - отрезал инструктор, - перед толпой нужно демонстрировать уверенность. Даже если ее на самом деле нет. То есть, мы не знаем, есть нумбы среди собравшихся или нет. Но для нашего дела будет лучше, если в толпе поверят: нумбы рядом, где-то здесь. Мигом боевой дух поднимется.
  - Лады, - молвил, соглашаясь, Попришкин, а затем обратился к зизам, повышая голос, - эй, там! Кто не скачет - тот нумб!
   А уже затем, осекшись и вспомнив, перешел на местное наречие. Перевод на всякий случай сообщил ему все тот же голос из гарнитуры.
  - Амбайе хана курука - нумба!
   В следующие несколько мгновений фраза эта живым эхом разнеслась над толпой. И сборище аборигенов действительно задвигалось поживее - никто не хотел, чтобы его приняли за представителя гнилой и враждебной народности. Хотя энтузиазм их оставлял желать лучшего. Не грех было и закрепить успех.
   И неожиданно для самого себя Попришкин смог сам, даже без подсказки инструктора, найти верное решение. Ненароком вспомнив, что могло ждать врагов и просто чужаков, столкнись они с диким племенем. С племенем, не чуравшимся каннибализма. Зизы вроде и были из таковых. Память подсказала и подходящее слово. То самое, с которым его и сотрудников фонда Стофеля встретили детишки туземцев.
  - Амбайе хана курука... кула! - выкрикнул Валера, а затем повторил несколько раз, громче и тверже. Пока толпа зизов не подхватила эту фразу, пока она не зазвучала над всею, запруженной людьми, саванной.
   "Кто не скачет - того съедим!"
   Быть съеденным хотелось еще меньше, чем прослыть инородцем и предателем. Так что прошла едва минута - и человеческое сборище уже демонстрировало завидное единство. Сделавшись похожим на живое, колыхающееся волнами, море.
   Примерно тогда же в дело вступил самолет, привлеченный сотрудниками фонда Стофеля. Специально для него в малонаселенном районе резервации была подготовлена и взлетно-посадочная полоса. Получив сигнал, самолет взмыл в небо, чтобы посыпать специальным составом висевшие над саванною облака.
   Колыхающаяся, безумно скачущая толпа вмиг замерла, стоило первым каплям влаги сорваться с неба. Люди судорожно ловили эти капли руками, а уже затем с наслаждением подставляли лица хлынувшим дождевым струйкам.
   Хватило такого дождя ненадолго. Облака рассеялись, оставляя после себя ясное небо, чуток посвежевший воздух, а еще - радугу. Вид ее особенно порадовал Валеру Попришкина. Даже больше, почему-то, чем одобрительные крики "Вазунгу! Вазунгу!" из толпы.
   Причем надо сказать, что хорошие новости на этом не закончились. К вечеру пришло известие и распространилось как пожар по всей резервации. Оказалось, Пьер Хамузу Бармала в Нумбези отсутствовал. Вернее, он как раз возвращался из неофициального дружественного визита в Индию, где постигал восточные мудрости - так называемые "сутры". Точнее, одну из оных: ту самую, с приставкой "Кама".
   На родину диктатор возвращался, правда, не одухотворенным, просветления не достигшим. Однако в прекрасном настроении... которое, впрочем, не лишним показалось ему закрепить. А для этого Бармала-младший вздумал на обратном пути еще наведаться в Эфиопию, надеясь приобщиться там к учению великого Джа.
   И пришлось пилотам срочно, на ходу, корректировать маршрут. Проходил он теперь через воздушное пространство Саудовской Аравии. Где как раз проходили учения ПВО с использованием недавно поставленных из Соединенных Штатов новейших зенитно-ракетных комплексов "Sparrow". И то ли расчет одного из этих комплексов ошибся с выбором цели, то ли вина лежала на самом комплексе - вернее, на его конструкторах и тех, кто напичкал это детище американского ВПК разнообразной, но несовершенной электроникой, кто оную программировал. Но факт оставался фактом. Цель в зону действия "Sparrow" попала не та. И неудачное (даром, что меткое) попадание одной из ракет оборвало бесславную жизнь Пети-Бармалы, Гранблата и нумбезийского диктатора в одном лице. А также пилотов и всей обслуги, находившейся на борту его самолета.
   Когда известие о случившемся дошло до короля и правительства Саудовской Аравии, те, конечно, выразили народу Нумбези соболезнования, принесли официальное извинение. Но... напрасно. Во-первых, плакать о Бармале все равно было некому. Даже в Зангаре. А во-вторых еще раньше об инциденте стало известно в фонде Джорджа М. Стофеля. И сотрудникам его нашлось, чем порадовать обитателей "карантинной зоны".
   Нашлись тогда среди зизов даже особо впечатлительные индивиды, утверждавшие, что это ритуал, проведенный под предводительством доблестного Вазунгу, вызвал не только дождь, но и авиакатастрофу и гибель в ней Бармалы. Как бы между делом - небо-то одно, все в нем взаимосвязано. Однако и без веры в сверхъестественные возможности Валеры Попришкина гибель диктатора показалась большинству обитателей резервации добрым знаком. Боевой дух зизов взлетел до небес, так что в бой идти решили ближайшей же ночью.
   Никто не оспаривал это решение. А предоставленные фондом Стофеля инструкторы успели аборигенов неплохо натаскать. Так что в течение уже считанных часов обвешанные оружием зизы, погрузившись на БТРы или в старенькие внедорожники, устремились к границе "карантинной зоны". На страх и погибель оставленным там армейским блокпостам.
   На серьезное препятствие для целой орды вооруженных людей эти атавизмы времен Бармалы-старшего уже не тянули. Зизам не понадобилось много времени, чтобы преодолеть их и двинуться дальше. Держа курс теперь уже на Зангару.
  

XI

   Попришкин не знал, сколько продержалась столица Нумбези и насколько гладко прошел марш зизов на нее. Были ли какие-то попытки сдержать наступление восставших обитателей "карантинной зоны"? Или, как вариант, среди самих участников наступления могли оказаться желающие дезертировать и пограбить подвернувшиеся деревеньки и городки. Такой расклад тоже не стоило исключать, ибо двинувшаяся на Зангару людская волна была, скорее, вооруженной толпой, чем регулярной армией. Толпой, чье единство держалось сугубо на психологическом эффекте.
   Но все эти обстоятельства остались для Валеры покрыты мраком неизвестности. И как бы там ни было, а самого его вертолет фонда Стофеля привез в столицу через двое с хвостиком суток после начала наступления. Ранним и пока еще не жарким утром.
   Над притихшей Зангарой - с борта вертолета она выглядела как на ладони - то тут, то там во множестве поднимались столбы и клубы дыма. Были ли пожары, источавшие этот дым побочным последствием штурма, уличных боев, угадать было сложно. С тем же успехом они могли остаться после погромов и мародеров, воцарившихся в городе без всякого боя.
   Глядя на зрелище притихшей, словно замершей от страха или предсмертной оторопи, столицы Валера Попришкин еще вспомнил о некоем древнем обычае, отдававшем на пару-тройку дней захваченный город на разграбление армии победителей. Что-то слышал он такое когда-то - то ли из истории, то ли из читанной в нежной юности художественной литературы.
   Зато дворец покойного Пьера Хамузу Бармалы пострадал незначительно. От пары башенок, правда, остались обгорелые обрубки. Повалены оказались колонны у одного из портиков-входов. Еще во дворе наверняка когда-то рос сад и били фонтаны. Теперь же по саду как будто ураган прошелся - лишь несколько кустиков уцелели каким-то чудом. А остановившиеся, мертвые фонтаны оказались завалены каким-то мусором, включая пустые бутылки и жестянки.
   Но и только-то. Само здание, эдакий африканский Горменгаст, вполне себе уцелело. А главное, штурм пережила вертолетная площадка во дворе.
   Выбравшись из вертолета, Попришкин двинулся вдоль строя зизов, стоявших в карауле, со вскинутыми стволами автоматов и винтовок. Бывшие обитатели резервации успели нарядиться в мундиры, экспроприированные, не иначе, у солдат личной гвардии покойного диктатора. Парадные одеяния сидели на вчерашних дикарях примерно как на огородных пугалах. Или на ролевиках, косплеерах и тому подобной публике.
   Говоря между прочим, во дворец Валера прибыл тоже отнюдь не в набедренной повязке и без боевой раскраски. Положение обязывало. Сотрудники фонда Стофеля заказали своему клиенту новый костюм. Почти классический - только без галстука и целиком белый. И в то же время головной убор, надетый на Попришкина в резервации, по-прежнему украшал его голову.
   Зизы из караула приветствовали Валеру короткими репликами "Вазунгу!" и "Нзури увиндаджи!" Никому и в голову не пришло оспаривать его главенство и вообще право здесь находиться.
   Время от времени отвечая на приветствия все тем же, навязшим в зубах пожеланием доброй охоты, Попришкин держал курс к ближайшему из входов. Илона Макси и Илья Васильевич Котовский-Минин следовали за ним, отставая примерно на пару шагов.
   Вестибюль, куда все трое прошли со двора, затем миновав портик, пострадал больше всего. Две небольшие мраморные статуи, некогда стоявшие у стен, оказались теперь повалены, и у одной из них была отколота голова. Со стен были сорваны картины... обломок рамы одной из них, почерневший, валялся среди остатков костра, который разводили прямо на полу, посреди помещения. На мраморных плитках пола остались обширные пятна - то багровые, то буро-желтые, с разводами. Следы недавних бесчинств. А на одной из люстр на веревке раскачивался висельник, облаченный в порванный мундир.
  - Не волнуйтесь, - окликнул Попришкина Илья Минин, когда они оставили вестибюль за спиной и прошли в относительно чистый коридор, - только кажется, что этой гадости много. На самом деле убрать ее много времени не составит. Главное, доверить профессионалам...
  - ...или пленным нумбам, - перебила его Илона Макси, - время подводить итоги, дорогой клиент. Прославить мы вас прославили. Популярности - выше крыши. Что здесь, что на родине... где вас уже считают то романтическим героем, пошедшим против Системы, то кем-то вроде мученика. Причем в последнем случае сочувствуют вам уж всяко больше, чем тому коронованному недоразумению, которое канонизировали только за факт его насильственной смерти.
  - Возможно, и вас скоро... могут канонизировать, - произнес Минин со зловещей двусмысленностью, - или хотя бы предложение такое выдвинуть. По аналогии, так сказать. И по прецеденту.
  - И вот теперь вы получили власть, - не слушая его, продолжила рыжая Макси, - над немаленькой страной. Так что, надо полагать, свои обязательства наш фонд перед вами выполнил.
  - Как насчет богатства? - поспешил напомнить Попришкин.
  - А вы думаете, оба Бармалы, что старший, что младший, были бедны? - встречный вопрос Ильи Минина был сугубо риторическим, и сотрудник фонда Стофеля сам же на него ответил, - офшорных счетов, чтоб вы знали, осталось после них немало. Если хотите, можем сегодня же предоставить вам координаты. Сделаете несколько звонков в нужные банки, и денежки ваши.
  - В общем, уж по этому-то поводу можете не волноваться, - вторила его коллега, - наслаждайтесь лучше... пока есть время.
  - Пока есть время... не понял? - переспросил Валера. Недоброе предчувствие, сначала еле заметное, росло теперь и крепло в его душе с каждой секундой.
  - Ну, memento, как говорится, mori, - изрекла в ответ Илона Макси, - да и действий без последствий, знаете ли, не бывает. Зизы, как вы сами видите, восстали и активно сводят счеты с нумбами. На языке международного права это еще называется "геноцид". Ну а нумбы в свою очередь уже обратились за помощью к Франции. О своих колониях... бывших она не забывает, тут хотя бы Бокасса не дал бы соврать. Обязательно придет и поможет. Причем не только морально.
  - Блин! - услышанное немало обескуражило и напугало Попришкина, от недавней эйфории триумфатора не осталось и следа, - но вы-то... вы - неужели мне больше не поможете?
  - Как вам уже сказали, свои обязательства фонд Стофеля выполнил, - сказал, как отрезал, Илья Минин. Но вот коллега его оказалась не столь категоричной.
  - Не исключено, - были ее слова, - хорошими клиентами, как хорошими бизнес-партнерами, не разбрасываются. Возможно, мы вас отсюда вытащим. Возможно, вернем на родину даже. Тем более вы еще и героем-революционером прослыли - не хуже Че Гевары. Уверена, хватит вам пороху в пороховницах теперь еще и соотечественников взбудоражить. А уж если приплести сюда пророчество Ванги...
   На последних словах Илона Макси закатила глаза и мечтательно улыбнулась.
  - А разве у Ванги было подходящее пророчество? - вопрошал Валера со смесью нетерпения и надежды.
  - Ну никто ведь не знает, что подходящего пророчества не было, - последовал немедленный ответ, и сотрудница фонда Стофеля усмехнулась, - главное ведь взяться, а остальное дело техники. У вас в стране целый канал есть, специализирующийся на подобных, взятых с потолка, сенсациях и находках.
  - Но коль решение о продолжении сотрудничества с вами еще не принято, - взял слово Илья Минин, - и пока мы с вами еще здесь, вместе, я все-таки выполню свое обещание. Которое давал при первой нашей встрече, помните? Вы хотели знать, за чей счет все веселье... кто оплачивает фонду его деятельность.
   Вопрос тот, заданный, кажется, целую вечность назад, Попришкиным уже успел забыться, а ответ на него перестал быть интересным по понятной причине. Когда собственная судьба висит на волоске, когда будущее в тумане, причем заметно темном - до утоления ли тогда праздного любопытства?
   Но и спорить, говорить "нет" Валера не стал. Так что Минин охотно продолжил:
  - Ну, кое-что вносят все биржевые игроки. Каждый по чуть-чуть и... незаметно для себя. Биржи отчисляют нам ма-а-аленькую долю от всех, совершаемых на них сделок. Ибо, если б в мире ничего не происходило... ну или шло исключительно по струночке, никакого движения котировок бы не было. Потому что не имелось бы повода для них. А значит, и биржи можно было смело закрывать. Но главный наш спонсор - это, конечно, военно-промышленный комплекс. Воротилы военной промышленности и торговли оружием. Ведь как гласит народная мудрость, для кого война, а для кого... сами понимаете.

30 сентября - 12 октября 2016 г.

 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"