...а вот умрёшь, и что тогда приснится? 
Какие-нибудь муторные сны...
Ко мне приходит странный фогель - Птицын
с моим лицом. И что мне делать с ним?

Его вялотекущая природа
хитра как откутюровский покрой.
Громадину его громоотвода
не прошибить божественной искрой.

То он стальной многоугольной глыбой
тунгусские просторы бороздит,
то - в сущности, не мясо и не рыба - 
ползёт по дну как некий рыбокит.

Мир - окиян, и он в нём вроде шлюпа.
Он говорит: вода, вода, вода...
И - на тебе - как волосы у трупа
стихи растут (такая лебеда!)... 

Их как ни лей, а всё выходят пули,
мирок в себе в скорлупке броневой.
Господь посмотрит и покажет дулю
прибитой к древесине пятернёй.

А Птицын, что ж... Он теребит основы,
и, выдохнув, свободно и легко
выстреливает следущее слово
в дырявый млечный путь как в молоко.

Согласно своей двойственной природе
с меж "да" и "нет" восставленным тире,
с моим лицом куда-нибудь уходит,
все выраженья начисто стерев.