Пахомов Борис Исакович : другие произведения.

Василий Шуйский (поэма)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Поэма "Из истории русского народа". Входит в изданный в 2007 г в Кишиневе сборник "Поэмы (Смутное время)"


   Василий Шуйский
   (Поэма)
   Из истоии русского народа
    []
   Летописец:
   Когда бесцарствие и срам
   Свершились смертью Годунова,
   Когда безумство стало нам
   Мерилом времени больного,
  
   Когда расстригиных войск гул
   Объял из Тулы страхом лица,
   То сонм бояр не преминул
   Бежать расстриге поклониться.
  
   Они от имени Москвы
   К нему спешили и спешили,
   Как будто жили без канвы
   И без неё всё царство шили.
  
   Презрели Совесть, Стыд и Честь,
   И всё, чем жили, всё презрели.
   Времён печальная тех весть
   Да и понятная лишь еле.
  
   Мстиславский, Шуйские, вся знать
   (Чины, Синклит и Духовенство)
   Спешили гришкины познать
   Презренье, подлость и главенство.
  
   Печать царёву и ключи
   Свезли вору сии вельможы.
   Такими были москвичи.
   И нынче есть такие тоже.
  
   И вот в прекрасный летний день
   Вступил в Москву Отрепьев Гришка,
   И на Россию пала тень
   Меча литовского. И Мнишка.
  
   Звонили все колокола,
   Москва в дурмане ликовала.
   И не краснели купола,
   И не чернели покрывала...
  
   И только гришкин белый конь
   Сёк по брусчатке злым копытом
   И высекал из ней огонь:
   Мечтал остаться незабытым.
  
   Настало царствие вора,
   Хотя точнее молвить "в?ра".
   Пришла разгульная пора,
   Пора пиров, бесчестий скорых.
  
   Бесчестил Гришка и девиц,
   И жён. Семейства и святыни.
   И от греха не падал ниц
   И не робел перед святыми.
  
   И хоть Москва ещё жила
   Хвалою этому расстриге,
   Но его подлые дела
   Уже давали дань интриге.
  
   Уже народ шептался: "Он
   Похож на дьякона, на Гришку!"
   Уже пошёл прозрелый стон,
   Что, мол, с ним, верно, дали лишку...
  
   Уже Василий Шуйский сам
   Казнил себя, что внял бродяге
   И не отдался небесам,
А подло встал под его стяги.
  
   Ведь он-то лично видел гроб,
   А в нём - царевича убитым.
   И промолчал, Отрепьев чтоб
   Взошёл на трон... Судьбы орбиты...
  
   Ночной совет в доме Шуйских
  
   Василий Шуйский обращается в Василию Голицину
   и Ивану Куракину:
   - Жалею я, Василий и Иван,
   Жалею я, Голицын и Куракин,
   Что втянут был Бориской я в обман.
   Да что уж - кулаками после драки!
  
   Василий Голицын:
   - Да что жалеть, боярин, что жалеть!
   Ты нешто знал? К чему все эти ахи!
  
   Иван Куракин:
   - Голицын прав! Тут Рока видна плеть!
   Как палача меч у главы на плахе!
  
   Василий Шуйский:
   - Да всё мне ведомо, князья!
   Палач и меч... Но жгут сомненья.
   Терзают душу... И не волен я
   Отвергнуть их, предать забвенью.
  
   Теперь я вижу, что зазря
   Царевича-младенца кровь застыла
   На платье у Руси. И только я
   Повинен в этой подлости постылой!
  
   Другие присутствующие - хором и вразнобой:
   - Ужасное злодейство! Это - факт!
   Весь Углич бил озноб от детской смерти!
   Но ты, боярин, нет, не виноват!
   Не верьте в это, граждане, не верьте!
  
   Василий Голицын:
   - Ну вот раскройся ты перед царём,
   Внимавшим явь чрез Годунова очи...
  
   Иван Куракин:
   - И угодил бы в тихий водоём,
   Задушен и утоплен среди ночи...
  
   Василий Шуйский:
   - Да я - не трус! И, право, не глупец!
   И быть задушенным за просто так, без риска...
   Но если б ведал, что расстрига сей, подлец,
   Взойдёт на трон, благодаря Бориске...
  
   Василий Голицын:
   - Да что бы сделал ты, когда царица-мать
   (Мать убиенного царевича!) так тоже
   Злодеям же (злодеям же!) подстать!
   Как повела себя! О, Всемогущий Боже!
  
   Другие присутствующие:
   - Да что пенять себе, боярин, что пенять!
   Не рви волос своих и не печаль народа!
   Войдём в покои, где почиет тать,
   И изничтожим этого урода!
  
   Ура! Ура! Злодея - на копьё!
   Вчерашний раб да будет изничтожен!
   Ах, Русь! В спасение твоё
   Народ - вперёд! И сабли - вон из ножен!
  
   Василий Шуйский:
   - А может, кто сомнением томим,
   Что царь в Кремле - не сам Отрепьев Гришка?
   Я подтверждаю именем моим,
   Что этот тать - посол поляка Мнишка!
  
   Я лицезрел Димитрия, как вас.
   И я безмолствовал и сам расстригу славил:
   Убийцу-Годунова (и не раз)
   Мечтал убрать я с трона против правил.
  
   И тут - Отрепьев! Боже! Повезло!
   И ты, народ российский, мне поверил!
   И сонм бояр, дворян толпою зло
   Открыл пред Гришкой настежь наши двери!
  
   И он взошёл на трон под ляший вой,
   Венцом сияя древним Мономахов.
   Но стон поплыл над отданной Москвой
   От грабежей и от насилья ляхов.
  
   Сей самозванец, этот мнишков плут,
   Поставил крест на Вере и Законе.
   Мы все страдаем от латинских пут,
   А в храмах наших - ляховские кони!
  
   Мы вместо глав сияющих церквей
   Должны увидеть римские костёлы.
   Кичливый лях сильнее и сильней
   Пленяет Русь, её леса и долы!
  
   Иль мы хотим под стенами Москвы
   На все века иметь Литву и ляхов?
   Иль наш народ: вы! Вы и вы!
   Отдаст им честь и ляжет мёртвым прахом?
  
   Не я ли первый уличить дерзнул
   Злодея, плута, вора и расстригу?
   От вас я слышу одобренья гул:
   Вы не снесёте иноземства ига!
  
   Но есть, которые хотят
   Иль жаждут страстно! Как Басманов Петька!
   Предатель сей нас топит, как котят!
   Заметь, народ, предателя! Заметь-ка!
  
   И мне он головы чуть не отсек:
   Уж под секирою покоилась на плахе.
   Но остановлен был Всевышним смерти бег,
   И застонал палач от горести на взмахе!
  
   Да будет у России лучший царь!
   Пусть даже и не рюриковой крови.
   И да развеет он безумства хмарь,
   Безумства от любви и нелюбови!
  
   Все сотские, пятидесятские к утру
   Должны поднять народ, военных...
  
   Василий Куракин:
   - Мне это дело - по нутру!
   Доходит до мечтаний сокровенных!
  
   Василий Шуйский:
   - Расстрига нынче с Мнишкой - под венец,
   А мы под пышность эту - свои рати.
   И невдомёк ему - пришёл ему конец.
   Протрёт глаза едва ль. С какой же стати?
  
   Итак, вперёд, народ! Вперёд за нашу жизнь!
   За Веру, за Россию! За Державу!
   Сплотись, народ! Сплочённее держись
   И обретёшь Величие и Славу!
  
   (Все расходятся)
  
   Покои Лжедмитрия. В них - боярин Басманов,
   сам самозванец и поляк Мнишек - тесть Лжедмитрия,
   Сендомирский воевода и отец жены Лжедмитрия Марины
  
   Басманов, обращаясь к самозванцу:
   - Хочу предостеречь тя, государь:
   Москва бурлит. В ней очень неспокойно.
   На площадях открыто лгут, что царь -
   Поганый царь. Что трона недостоин.
  
   Что, де, совсем не чтит святых икон,
   Не любит набожности, груб и гнусен в явствах.
   Не чистым в церковь ходит и поганит трон:
   Ни разу в бане не был! Стыд для государства!
  
   Что, без сомнения, ты - явный еретик,
   Влекомый дьяволом. Ведут себя так броско!
   А мой наушник слышал даже крик
   "Изгубим Гришку!"
  
   Воевода (крестится):
   - Свята Матка Боска!
  
   Басманов:
   - А вот ещё народ разносит слух,
   Что мыслишь изгубить бояр, чинов и граждан
   В потехе Сретенской. Мол, пусть испустят дух.
   Крамола, мол, почти стоит за каждым.
  
   А после ляхам передашь Москву:
   В добычу им российскую столицу!
   Дозволь твоих клевретов созову,
   Чтобы тебе во мне не усомниться?
  
   Воевода:
   - Ты, Государь, послушай-ка Петра.
   Толпа страшна. Увидь беду воочью!
   Не тешь себя в утехах до утра:
   Все преступления творятся часто ночью.
  
   Схвати крамольников, уйми сию чуму!
   Отправь безумцев разъярённых на кладбище!
   Тем угодишь покою своему.
   Держи в руках тугое кнутовище!
  
   Самозванец воеводе:
   - Ха-ха-ха-ха! Тьма страхов! Круговерть!
   Насколько все вы малодушны, ляхи!
   Перед собой вблизи я видел смерть.
   Мне не знакомы трепет, дрожь и страхи!
  
   В моей руке - Москва и весь народ.
   Ничто не смеет быть без моей воли!
   Не стану рыть нору себе, как крот,
   И обольщу себя: не царь я нынче что ли?
  
   Нет, то не свет обманчивой луны!
   Вот, вот он трон с московскою царицей!
   И мне дела велики суждены!
  
   Воевода тихо:
   - Гляди, зятёк! Не кукарекай птицей!
  
   Следующий день, 17 мая 1606 года. Храм Успения.
   Толпы вооружённых людей. Василий Шуйский держит
   в одной руке обнажённый меч, в другой - Распятие.
  
   Василий Шуйский толпе:
   - Во имя Божия - к еретику! Вперёд!
   Наш час настал! Назначено свиданье!
   Да победит врага святой народ!
   Уж близок миг священного изгнанья!
  
   Народ, вперёд! Покончим с подлецом!
   Освободим от ляхов наши выи!
   И осквернённый трон с святым венцом
   Вернём поруганной России!
  
   Толпа:
   - На штурм! На штурм расстригина дворца!
   На копия воздеть иуду Гришку!
   Да устоим в порыве до конца
   И да изгоним из России Мнишков!
  
   (Толпа врывается в царский дворец)
  
   Первый:
   - Сюда, сюда! Ах, мать твою, темно!
  
   Второй:
   - Да ты кудась уткнулся своим рылом?
  
   Первый:
   - "Кудась, кудась!" Не видно! Вот гумно!
   Гляди, куда толпа поворотила!
  
   Второй:
   - Бежим, бежим! Не то потом без нас
   Злодея разберут на части скоро!
  
   Первый:
   - Ты прав, сосед. Гляди, неровен час,
   Мы запоздаем к приговору!
  
   ( Убегают)
  
   Покои Лжедмитрия. Услышав звуки набата,
   он встаёт с ложа и спешит одеться.
  
   Лжедмитрий:
   - Набат, набат! Откуда сей набат?
   Эй, люди! Разбежались все вы что ли?
  
   Вбегает слуга:
   - Да, Государь! О, ужас! Там, у врат...
   И... говорят... Москва горит... Но боле...
  
   Лжедмитрий:
   - Свирепый вопль народа! Глянь, в окне...
   Блистание мечей и копий лИсы...
  
   Вбегает Басманов:
   - Ах, Государь! Мятеж! Хоть страшно мне,
   Велю узнать предлог. Что эти бесы...
  
   Пока ж беги, спасайся, Государь!
   Не легкомысленничай в эту передрягу!
  
   (Выскакивает в сени и натыкается на вооружённого
   мятежника)
   - Ну что, холоп! Ударь меня, ударь!
  
   Мятежник:
   - А ну-ка выдай своего бродягу!
  
   Летописец:
   - Басманов кинулся назад, захлопнул дверь,
   Телохранителям велел держать мятежных.
   "Мятеж! - кричал он самозванцу, - и теперь
   Ты избеги сих "любящих и нежных!"
  
   Ты избеги, которые тебя
   В покои царские вносили всей толпою,
   Назло царю, не искренне любя,
   А мстя ему через тебя. Тобою.
  
   Хотя он мёртв уж был, но в те часы,
   Они тобой отмщенья смрад испили
   И бросили Россию на весы,
   Про Честь и Долг, и Веру позабыли.
  
   И я таков был. И на мне пятно.
   И пусть свидетелями станут эти стены,
   Я не предам тебя, Димитрий, только... но...
   Погибнуть суждено мне за измену!"
  
   Он вышел на крыльцо умерить пыл:
   Любой нормальный ведь не крови ищет.
   Но там, его увидя, завопил
   И нож вонзил во грудь ему Татищев.
  
   "Умри, злодей", - сказал он, вынув нож,
   И тело бездыханное вниз сбросил.
   И по лицу толпы промчалась хладом дрожь,
   Как будто был не май, а злая осень.
  
   ...Уже народ вломился во дворец...
   Уже разоружил повсюду стражу...
   Охо-хо-хо! Тяжёл он, мой венец!
   Но зря бумагу я пером не мажу.
  
   Глядишь, какой Правитель и поймёт
   Да и потом своим потомкам скажет,
   Мол, если ты народу - непосильный гнёт,
   То не спасёт тебя любая стража!
  
   ...Скакнул расстрига из палат во двор,
   Ища в прыжке спасенья и надежды.
   Но скор прыжок был. Даже слишком скор!
   И плут сомкнул от боли свои вежды.
  
   Разбил и голову, и грудь,
   И подвихнул невольно ногу.
   И кровь из ран стекала... Жуть!
   И застывала понемногу...
  
   С него под рёв толпы и стон
   Сорвали царские одежды,
   Одели в рубище и он
   Стал снова Гришкою. Как прежде.
  
   И он заплакал, увидав
   Своих недавних слуг во злобе,
   И содрогнулся, как удав,
   В предсмертной дрожи и ознобе.
  
   Народ кричал: "Винись, злодей,
   Не то окончишь, как Басманов!"
   И толпы ярые людей
   Напоминали басурманов.
  
   И тут - два выстрела. И смерть.
   И черни яростной экстазы...
   И ся чумная круговерть
   Была страшней любой проказы.
  
   Но Мнишку всё же, хоть жену,
   Спасли восставшие бояре.
   Как оказалось, чтоб войну
   Начать с другим лжегосударем.
  
   Ну а потом - набат, набат...
   Гуляй российская стихия!
   На ляхов пёр московский град,
   Гуляли воины лихие.
  
   Рубили ляхов. Всех и вся.
   Секли мечами и вопили:
   "Губите недругов, "крев пся!-1"
   Уж нашей кровушки попили!
  
   Уже дома решили враз
   Все разнести в куски из пушек...
   Но тут бунтующий экстаз
   Самим же Шуйским был потушен.
  
   ... Страна осталась без царя,
   Народ покоился средь мира...
   И всё кому благодаря?
   Какому петь хвалу кумиру?
  
   А властолюбие, что ржа.
   Стремит свой алчный взор к короне.
   Берёт добычу мятежа,
   Чтоб оказаться вдруг на троне.
  
   И вот наутро после сечь
   Василий Шуйский, весь во славе,
   Собравши Думу, молвил речь
   Умну и хитру, и лукаву.
  
   Речь Василия Шуйского в Думе:
   - Явил к России милость Бог,
   К потомкам Грозного Иоанна.
   Его нам разумом помог,
   Как отвязаться от капкана.
  
   Ещё державные князья,
   Те, что из племени варягов,
   В час сей святой напомню я,
   Не посрамили наших стягов.
  
   И я, потомок их и князь,
   В блестящей службе государству
   Тож не ударил лицом в грязь,
   Свой опыт весь я отдал царству.
  
   Наследник Грозного был слаб,
   И власть - в руках у Годунова.
   Святоубийца сей и раб
   Потряс державные основы.
  
   Не будь убийства, мог ли вор,
   Известный нам как Лжедимитрий,
   Так быть в успехе царском скор
   И к нам впустить рать ляхов хитрых?
  
   И мы виновны в грехе сём
   И претяжёлую расплату
   Мы перед Богом понесём.
   Он отвечать велит когда-то.
  
   Но всё же страх преодолев,
   Загладить часть греха смогли мы,
   И каждый ляхов, аки лев,
   Рубил мечом неодолимо.
  
   Да, много крови меч пролил,
   Но дело правое свершилось.
   Так, видно, Бог благословил.
   И такова к нам Его милость.
  
   Теперь, избыв злодея впрямь,
   Должны решить, кого на царство
   Благословить нам. Не мирян,
   А ясно дело: из боярства.
  
   Но муж сей должен быть умён
   И знатен родом. И не юным...
  
   Летописец:
   - И свой портрет представил он,
   И стало ясно всё для Думы.
  
   И не дерзнул никто восстать,
   Никто не ляпнул слова едка...
   Вот так монархом можно стать.
   И это деется нередко.
  
   И Шуйский стал им. Вне Кремля.
   На Лобном Месте. Среди граждан.
   Там, где в крови тряслась земля,
   Там он приветствуем был каждым.
  
   И там же стыл расстригин труп.
   А рядом с ним свершалось действо.
   Народ кричал, Велик и Глуп.
   Вершил Геройство и Злодейство...
  
   _____
   1 кровь собачья (польск.)
  
   27 апреля 2005 г.
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"