Аннотация: Вдовец из деревни женится на горожанке. Его дочь не принимает мачеху и все больше времени проводит не дома, а близ зачарованного леса, где, по легендам, живут чуждые и безжалостные создания. (Написано на 10-й сезон конкурса "Произведение по заявке", полный текст заявки внутри.)
Текст был написан по заявке No9:
"Жанр - любой оптимистичный, то есть без дарка, хоррора, триллеров и тп
Примерный сюжет - герой/героиня спасают жизнь или оказывают иную услугу могущественному существу (волшебник, фея, инопланетянин, единорог, фейри - любой возможный вариант на выбор автора). В благодарность это существо обещает выполнить любое желание героя/героини, причем желать можно что угодно, без ограничений. Единственное неудобство - желание выполняется действительно любое и немедленно. То есть подумает, например, герой:"Хорошо бы пивка холодного...", - его желание тут же исполнится и долг за оказанную услугу будет оплачен. В итоге, герой/героиня вынужден ничего не желать, даже самой малости, пока не решится и не загадает самое важное для себя желание. Это завязка рассказа, а сам рассказ именно о том, как сумел герой/героиня прожить это время, когда ничего нельзя было желать, и что он/она все-таки выбрал для самого главного желания.
Персонажи - возраст, профессия, герой это или героиня - все на усмотрение автора.
Примечания - место и время, когда происходят события, также на усмотрение автора; в финале желателен хэппиэнд".
***
Негоже вдовцу без жены.
Мерт сперва слушал эти речи с улыбкой, потом стал морщиться и отмахиваться, потом - сердиться, а под конец и вовсе обходил десятой дорогой тех, кто заводил при нем речь о женитьбе. Как же, говорит, моя Шанья-то. Что, если невзлюбит ее мачеха?
За Шанью-то и беспокоимся, отвечали ему. Ты - мужчина, где ж тебе знать, что ей, девчонке, нужно? Смотри, убежит она у тебя к лесному принцу и глазом не моргнет. Нужна ей умная женщина, чтоб смогла ее воспитать, остеречь. Да и твоему дому женская рука не помешает.
Уж и мамушки, и вдовушки заходили к нему, с тем просили помочь, это починить - а сами все к дому да к хозяину присматривались. К девочке - нет; та, чуть гостьи в дверь - шмыг на задний двор, и сидит там, пока те не уйдут. Мерт ее не звал никогда, а гостьи и не настаивали.
Так-то вот продолжались эти хождения, и уж, наверное, поговорили бы с Мертом прямо, если б он не уехал по делам в город - а когда вернулся, рядом с ним на телеге сидела незнакомая женщина с тяжелым узлом черных волос, в чистом, но поношенном платье. Он подал ей руку, она вошла следом за ним в дом - и вскоре снова пошли пересуды: опять Мерт не по-людски все сделал. Жениться женился, но скороспелкой, да еще и на чужачке. Откуда она знает, какие тут, на границе с лесными, порядки?
Беда будет, вот что.
Чужачка - Линна - впрочем, оказалась не городской вертихвосткой. Муж у ней умер от болезни, а своих детей не было. В работницы пришлось бы податься, если бы не Мерт. Что ж удивляться, что она согласилась. А работница, и точно, была справная: снова дом заблестел, будто умытый, из окон пирогами запахло, а Мерт перестал прорехами на спине щеголять.
Женщины-то еще долго к Линне присматривались: видят - не зубоскалит с ними, не сплетничает, все время держится как будто наособицу. Гордая, что ли? А потом глядят - работы не чурается, вместе со всеми в поле выходит, и хоть видно, что к работе такой непривычная, а не отлынивает, старается поспевать за другими. Как она смеется - никто не слышал, а вот улыбку видели у ней. И подпевала она, бывало, когда все песню затягивали, тихонько, но подпевала. Тогда и порешили: Мерт, конечно, нехорошо поступил, но мог выбрать и кого похуже. А она уж, пожалуй, лучшего бы не нашла.
Странно только, что Шанья с тихоней-мачехой знаться не хотела. Казалось бы, в самый раз им подружиться - одна странная, и другая туда же. А вот поди ж ты. Шанья тоже с другими ребятами не водилась, один у нее был свет в окошке - отец, да и того новая жена забрала. Может, девчонка и затаила обиду. Часто ее видели у речки-погранички, за которой владения лесных начинаются - сидит так-то и смотрит на воду. Или, того хуже, не на воду, а вдаль. Подолгу так сидела. Линна, видать, девчонку работой не нагружала - а зря: будь у той дел по горло, не было бы времени маяться дурью. Ладно бы на себя одну беду накликала, а то ведь всем, пожалуй, достанется, если лесные решат выяснить, что это за пигалица такая на их лес сидит пялится.
А потом случилось вот что.
Женщины возвращались с речки. Линна, как всегда, потихоньку шла, позади. Те болтали и по сторонам сильно не смотрели, а она, видать, оглянулась - и увидела под деревьями эту лошадь. Точнее, это она так сперва решила, что лошадь. Белая, незнакомая, да и неоседланная вроде. Голову к земле пригнула и чего-то ищет. А потом глядит Линна, что лошадь как-то странно дергается - будто что держит ее. Отстала от спутниц, подошла ближе, да и обомлела. Изо лба у лошади торчит здоровенный рог, блестящий, как серебро. И этот рог у нее в корнях застрял. Она головой мотает, а вытащить его не может.
Тая, из тех, что подобрее были к Линне, видно, приметила, что той нет, обернулась - и как увидит, на что та смотрит, как закричит:
- Отойди! Не наше это дело.
Линна руками разводит - жалко ей, видать, лошадь бедную, которая при звуке человеческого голоса биться прекратила и притихла. А Тая снова кричит:
- Не трогай ее! Сама же потом виноватой окажешься. Пусть лесные сами за своими зверями смотрят, нам-то что?
Линна смотрит на нее и в толк взять не может, в чем дело-то. Нездешняя, одно слово. А потом корзину с бельем на землю поставила, наклонилась и ловко выпутала рог лошади из корней. Та голову вскинула, встряхнулась, а не отходит - стоит, на Линну смотрит. И та на нее. А потом вдруг лошадь шагнула ближе, и в ушах у Линны прозвучал голос - низкий, тяжелый, но не давящий:
"Спасибо".
Линна ахнула, за голову схватилась. А лошадь заржала коротко - вроде как усмехнулась. Наклонила голову и рогом своим слегка Линниного платка коснулась. И снова - тот же голос, будто кто над ухом говорит:
"За то, что ты мне помогла, не бросила меня - вот тебе подарок. Скажи вслух или подумай о том, чего хочешь - и оно сбудется. Но только раз. И сразу же. Поэтому смотри, не растрать этот шанс на пустяки. Подумай как следует о том, чего бы тебе действительно хотелось".
Ногой топнула и ускакала - только ее и видели. Помчалась туда, где речка-пограничка течет. А Линна все стоит и смотрит ей вслед. Тая подошла, тряхнула за плечо:
- Ну, что она тебе сказала?
- Откуда ты знаешь? - тихонько спросила Линна.
Тая черкнула по воздуху ладонью - сотворила охранительный знак:
- У них там, за рекой, все говорят, кому положено и кому нет... Ну? Что? Чушь какую-то? Вечно они чушь какую-то несут. Ты не бери в голову. Пошли. Корзину вон свою не забудь.
Линна подхватила корзину и пошла за Таей, которая продолжала разглагольствовать:
- Ты нездешняя, тебе-то откуда знать. Но с этими лучше не связываться. Мы для них - что игрушки для детей: налетят, наобещают с три короба, а потом поминай как звали. Втрое, впятеро дольше нашего живут. Вот и завели себе привычку играть с нами, как с букашками. Ты, главное, к реке, как стемнеет, ни ногой. К таким вот... чудам не подходи больше. И что они говорят - не слушай. Целее будешь. Поняла?
За ужином Мерт сказал:
- Я завтра в город еду, по делу. Если до темноты не успею - заночую у друга, на другой день вернусь.
Шанья вскинула недоверчиво взгляд на отца, но ничего не сказала. Только ложкой в каше завозила, как ребенок. Будто ей вовсе расхотелось есть. Мерт пригляделся - улыбнулся, потрепал дочку по голове:
- Что, Шин? Не грусти. Ты же уже большая девочка. Да и не одна остаешься, Линна с тобой будет. Хочешь, привезу тебе чего-нибудь из города? Что бы ты хотела?
Шанья, не поднимая взгляда, мотнула головой. Мерт оглянулся на Линну и поймал непривычно задумчивый взгляд жены.
Тем же вечером, когда она готовилась ко сну и стояла к нему спиной, расплетая волосы, он, собравшись с духом, сказал:
- Лин... ты, наверное, скучаешь по дому? А? Взять тебя я с собой не могу, не годится Шанью опять на чужих бросать, но, если хочешь... могу тебе что-нибудь привезти. Только скажи, что.
Она оглянулась - и снова его поразил этот необычный, задумчивый взгляд: будто он ее не про подарок спросил, а про важное что. Так она не смотрела, даже когда он ей пойти за него предложил. Согласилась просто, будто и не о ней речь шла. А теперь...
Она улыбнулась, и наваждение растаяло.
- Ничего, Мерт, - сказала она. - Ничего не надо. Мне и так хорошо.
Наутро, проводив мужа, Линна взялась за уборку. Она давно оставила надежду, что Шанья станет помогать ей по дому - девочка с тех пор, как она приехала, ни разу не обмолвилась с ней ни словом и вообще вела себя так, будто никакой Линны в доме нет. Она и дома-то бывала нечасто - все больше гуляла. Но с кем же? Линна ни разу не видела ее с другими детьми. Пожалуй, попроси она Мерта - тот бы наверняка нашел способ воздействовать на дочь. Если Шанья кого и слушала, так это его. Но Линне не хотелось общаться с падчерицей вот так, через мужа. Ей хотелось...
Она отложила тряпку и устало присела на скамью. А вот здесь стоит быть поосторожнее. Если правда то, что ей сказал тот... единорог - боги небесные, да неужели единороги и вправду существуют? - то все, чего она пожелает хотя бы в мыслях, немедленно исполнится. Теперь и просто так, про себя, не подумаешь... Конечно, было бы гораздо лучше, если бы ей в самом деле удалось найти подход к Шанье. И вот теперь она может это сделать. Может одним хотением узнать, что у девочки на уме. Но разве это не... нечестно?
Мерту она о своих затруднениях при первой встрече не говорила. Но, наверное, вид у нее был и впрямь... потерянный. И Мерт еще старался быть деликатным, не брякнул вот так с ходу: "Вижу, что вам некуда идти". Но до чего же неприятно, когда кто-то чужой, грубый влезает в твои тайные помыслы. И Шанья наверняка воспримет это как вторжение и только еще больше замкнется. А уж просить, чтобы она полюбила мачеху, как родную...
Линну передернуло. И как она после этого будет мужу в глаза смотреть? Да и себе, коль на то пошло? Неужели она не сумеет привлечь девочку простой человеческой лаской, не прибегая к чародейному подарку?
Пожалуй, стоит испечь к ужину щавелевый пирог. Шанья его любит. Мерта не будет, и ей волей-неволей придется разговаривать с мачехой. Не сидеть же в тишине весь вечер...
По дороге к колодцу она столкнулась с Таей.
- Уехал твой-то? - сказала та вместо приветствия.
Линна кивнула.
- Лишь бы воротился цел. На дорогах-то опять, говорят, разбойники лютуют.
Линна вздрогнула.
- Ой, да ладно, - ворчливо сказала Тая, - это я так, языком болтаю, чушь всякую несу. Вернется Мерт. Не первый раз ездит. Ты за девчонкой лучше смотри, ее мой старший опять у реки видел.
- Зачем она туда ходит? - тихо спросила Линна, и Тая фыркнула:
- Ну уж не купаться. Не говорил Мерт-то, что ли? За рекой как раз те самые и живут. Ты девчонку-то не пускай туда бегать, отучи ее. Как бы на нас на всех беду не накликала.
За окном темнело. На столе стыл пирог. Линна, завернувшись в платок, сидела у стола, и в голове у нее бродили тяжкие мысли.
Где сейчас Мерт? Едет ли? Или, поняв, что не успевает до темноты, гостит у своего друга? А где Шанья? В самом деле у реки? Той реки, которую здесь все так боятся?
Но ведь в том единороге, что повстречался ей, не было зла. Так стоит ли их бояться?
А все-таки на душе неспокойно...
Можно ведь сделать так, что оба они - Мерт и Шанья - сейчас сядут за этим столом. И не будет больше тревог. Но что, если волшебство не сработает? Не многого ли она хочет? Ей ведь дали одно простое желание, а она хочет им одним исправить всю свою жизнь.
Тогда уж проще попросить, чтобы тетушка...
Линна коротко рассмеялась. Глупости это все. Суеверия и глупости. И она, кой-чему да ученая, так легко им поддалась! Единорогов не бывает. Та встреча, должно быть, ей просто почудилась. А все остальное - глупые пересуды людей, верящих, что сказочные существа до сих пор ходят по земле. Что ж их тогда до сих пор не нашли, не открыли, не описали уважаемые люди? Сказки все это, и больше ничего.
Сказки. А вот она прямо сейчас пойдет и сделает то, что должно. Потому что, есть эти существа из леса или нет, а нехорошо девочке бродить одной по ночам.
Линна поплотнее закуталась в платок, сунула ноги в башмаки, взяла фонарь и решительно вышла за дверь.
У реки было тихо.
Ни плеска волн, ни шелеста деревьев. Но это Линна поняла потом. А в первую секунду ей просто показалась странной такая тишина. Песок поглощал даже звук ее шагов.
Она подняла фонарь повыше, огляделась и крикнула:
- Шанья!
Молчание.
Никто не сидел на берегу. Никто, насколько она могла видеть, не прятался в прибрежном кустарнике. Никто не откликнулся на ее зов. Тишина обступила Линну, и ей показалось, что она в целом свете совсем одна - хотя крайние дома вон они, притаились за прибрежным обрывом.
Неужели до них всего несколько шагов?
- Шанья!
Она двинулась по берегу, шаря светом фонаря по песку и по беззвучно бегущей воде. Такое место... тут долго пробыть не захочешь. А Шанья, выходит, сюда часто бегала. Что же она такого нашла?
- Шанья, - позвала она в третий раз дрогнувшим голосом - и ахнула, когда темнота отозвалась:
- Смотри: пришла.
В круг света ступили двое, которых на берегу до этого совершенно точно раньше не было. Высокий юноша в зеленом, чьи волосы отливали золотом в неверном свете фонаря, а острое, с тонкими чертами лицо было точно вырезано из камня - в его выражении не чувствовалось ни намека на теплоту. И Шанья, жмущаяся к нему, растерянная.
Линна невольно шагнула к девочке, но та отшатнулась. Юноша рассмеялся. Его смех был как плеск речной воды.
- Поздно спохватилась. Она уже не твоя. Гляди, Шанийа: она не смеет мне возражать. Сама знает, что я говорю правду.
Он даже имя Шаньи произносил как-то не так, с каким-то протяжным, певучим выговором. Руки у Линны похолодели. Шанья не смотрела ей в глаза.
- Кто вы такой?
Юноша посмотрел на нее как на неразумное дитя.
- Мое имя тебе знать незачем. Но знай, что это, - небрежный кивок за правое плечо, - мои владения, и что Шанийа будет жить со мной в моем дворце, и ты никак не сможешь этому помешать.
В горле у Линны пересохло.
- Зачем? Шанья, зачем? - Она безуспешно пыталась поймать взгляд девочки. - А как же твой отец? Как он без тебя?
Шанья вздрогнула и теснее прижалась к юноше, а тот покровительственно положил руку ей на плечо.
- Она сможет навещать отца, когда захочет. А вот тебя она видеть не желает.
"Желает..."
- Тогда пусть... - Линна осеклась. Наклонилась, так чтобы их с Шаньей лица оказались на одном уровне. - Скажи мне об этом сама.
- Уйди, - тихо-тихо прошептала девочка.
- Я уйду только вместе с тобой, - твердо ответила Линна.
Юноша фыркнул:
- Ты еще не поняла? Ты ей не нужна. Чего ты от нее хочешь?
Линна выпрямилась и взглянула ему в лицо.
- От нее - ничего, - раздельно выговорила она. - Но от тебя я хочу, чтобы ты перестал морочить Шанье голову.
- И что это значит?
- Зачем ты хочешь забрать ее с собой?
Лицо юноши скривилось:
- Мне пригодится новая служанка.
Послышался тихий вздох - Линна не сразу поняла, что это не ветер, а Шанья. Девочка отлепилась от бока юноши и непонимающе уставилась на него снизу вверх:
- Служанка?..
Тот хмыкнул:
- Конечно. Все вы, смертные девчонки, одинаковые. Мечтаете выйти замуж за лесного принца и жить с ним в его чудесном дворце. Ты еще ребенок даже по вашим меркам. Какая тебе свадьба? Будешь хрусталь чистить, или птиц кормить, или пыльцу фей собирать. Конечно, если твои грубые руки справятся с этой работой.
Его глаза вспыхнули яростью. Он перевел взгляд с попятившейся от него Шаньи на Линну:
- Ты! Что ты сделала, колдунья?
Та пожала плечами:
- Пожелала услышать правду.
- И только все испортила. - Он хотел было схватить Шанью, но Линна крикнула:
- Не смей!
Юноша медленно опустил руку.
- Тебе это даром не пройдет.
- А что ты мне сделаешь? Ты - старая сказка, в тебя никто не верит, кроме местных. А скоро и они тебя забудут. И что тогда?
- Ты запомнишь меня.
- У меня и без того дел хватает.
Какое-то время они молча смотрели друг на друга. Наконец юноша усмехнулся:
- Поговорим, когда ты пустишь корни в этом месте, колдунья, - шагнул в ночь и растворился в ней так, будто его никогда здесь и не было.
В лесу протяжно заухала сова. Речка-пограничка шелестела по камням. Шанья, не мигая, огромными глазами смотрела на Линну.
- Ты его прогнала?
- Да. Больше он к тебе не полезет.
Линна вздохнула и опустила тяжелый фонарь. Чьи-то пальцы вцепились в ручку. Линна посмотрела на Шанью, взявшуюся за фонарь, и улыбнулась: