Pavlova Sandra : другие произведения.

Оборотни.Разрушая преграды

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    VFL.RU - ваш фотохостинг 2 книга серии.РОМАН ЗАВЕРШЕН!!!

   Оборотни. Разрушая преграды.
   (Книга вторая)
  
  
  
  
   Пролог
  
  
   Саймон вздохнул и отвернулся от окна, возвращаясь к постели. Сел на стул, стоящий рядом, привычно протянул руку и сжал в ладони холодные пальчики Оливии. Девушка никак не отреагировала, впрочем - как всегда. Изо дня в день одно и то же: он приходит к своей паре, смотрит на нее, прикасается, потом проверяет все показатели и приборы, подключенные к ней, держит ее за руку и тихо что-то говорит.
   Он знает, что она его слышит. И он ее слышит. Но не так, как это происходит у прочих пар. Между ними нет связи, нет метки. Но все же они почти едины. Сай знает, что она его слышит, когда он говорит вслух, а он слышит ее в своих снах. Она приходит к нему каждую ночь, и тоже что-то говорит. Впервые он услышал ее имя. Потом она говорила о себе: что любит, чего хочет, какой цвет ей нравится, что она хочет яблок и абрикос. Это было странно, было нелепо и неестественно. Она рассказывала о себе любые глупые мелочи и заметки, и никогда ничего серьезного. Но парень был рад и этому, ведь ничего другого не было. Он слушал ее голос, и только он был в его снах - тихий, легкий и спокойный. Он ощущал ее присутствие всем своим существом в своём разуме.
   Саймон вздохнул и снова посмотрел на милое, детское, изможденное лицо своей пары. Бледная кожа, едва розовые губы, пара почти незаметных веснушек на курносом носике, отросшие до плеч волосы, приобретшие яркость и насыщенность мягкого каштана. Он замечал, как меняется Оливия. Для всех остальных это не было так важно, но не для него. Он знал наизусть все ее черты, замечал малейшие изменения в дыхании и трепете ресниц.
   Но всего этого было безумно мало, и все же больше, чем он ожидал, когда понял, что она в коме. Но ведь прошел уже почти год, а она так и не пришла в себя. Он спрашивал у нее почему. А во сне она отвечала, что слишком устала, что ей еще нужно отдохнуть, и он должен подождать. Он ждал, изо дня в день ждал, терпеливо, томительно и мучительно, ведь не было у него другого выхода.
   Молодой парень тихо попрощался с Оливией и поднялся на ноги - его еще ждала работа. Подойдя к двери, он, как всегда обернулся напоследок, бросая еще один взгляд на девушку.
   И вдруг встретился взглядом с жёлтыми глазами, смотрящими на него прямо, осознанно и мягко...
  
  
   1
  
  
   - Потерпи, - тихо прошептала Мина, глядя на профиль брата.
   Сай бросил на нее короткий грустный взгляд и хмыкнул, возвращая взор на сидящую впереди пару - Рис и Оливия. Они находились далеко от них, на самом берегу реки, вне пределов слышимости, и парень не мог знать, о чем они разговаривают. Мина тоже не знала, о чем говорят ее муж и эта странная девочка - Рис не считал нужным говорить об этом слишком много, а она не настаивала.
   - Зачем мне терпеть? - тихо прошептал молодой оборотень, не сводя напряженного взгляда с тонкой, чуть сгорбленной спины Оливии.
   - Ты знаешь зачем, - мягко улыбнулась Мина, кладя голову ему на плечо и заглядывая в глаза. - Она твоя пара - тебе не сбежать от этого.
   - Не ты ли говорила когда-то, что 'пара' еще не все? - хмыкнул Саймон.
   - Я, - улыбнулась Мина, переводя взгляд на профиль мужа. - И была в корне не права. И ты не хуже меня знаешь...
   - Знаю, - вздохнул молодой человек. - Не думал я, что все будет так.
   - Ты ведь понимаешь, что она не обычная девушка. Что она отличается от нас, от многих и во многом. И ты готов был к трудностям.
   - Я и сейчас готов к ним. Но то, что она меня отталкивает - это не трудность. Это просто катастрофа, - покачал головой Сай. - Я не понимаю этого. Я не понимаю ее. Себя даже не могу понять.
   - Ей нужно время, она еще не пришла в себя. Рис говорит, что она потихоньку приходит в норму.
  - Понимаю, что эгоистично звучит, но это 'потихоньку' меня напрягает. Мы истинные, и ты по себе знаешь, что это значит и что это такое: притяжение, жажда, любовь, страсть, тоска и куча всего остального. А Оливия не дает даже коснуться себя. Не разговаривает со мной, избегает меня как прокаженного. Уже полгода прошло, как она очнулась, а я за все это время всего парой слов с ней перекинулся.
   В голосе парня звучала неприкрытая горечь и тоска, грусть, злость и непонимание. Ему было плохо, ему было больно, и эти ощущения все усиливались по мере того как проходило время.
   Когда Оливия очнулась, открыла глаза и посмотрела на него, все внутри Саймона пело и ликовало. Казалось, что его переживаниям и ожиданию пришел конец. Но как оказалось - все это только началось. Оливия не подпускала к себе парня, шарахалась от него и смотрела недовольно, напугано и неприветливо. Не давала прикасаться к себе, ее желтые звериные глаза все время горели настороженностью и паникой. В первый момент, когда Саймон понял, что это он вызывает в ней все эти чувства и эмоции, он был сбит с толку. В их снах она разговаривала с ним, ее голос был нежен и ласков, тих и спокоен. И он сам ощущал ее умиротворение, когда был рядом с ней во время ее комы - это ощущение было почти физическим: тепло разливалось по телу. А в реальности все было с точностью до наоборот. Оборотень не понимал этого, и первое время списывал на то, что девушка еще не пришла в себя, не до конца оправилась. Но проходили недели, месяцы, уже полгода минуло - а она все еще далека от него.
   Единственный, с кем общалась и как-то контактировала Оливия, был Рис. Сам мужчина объяснял это тем, что он ее альфа, что в нем она чувствует защиту, которую ей когда-то предоставлял ее отец. Плюс - Рис был ментально очень силен. Его дар был далек от того, каким обладала сама Оливия, но все же ощутим для нее и близок куда больше, чем истинная связь со своим волком. Это могло объясняться только тем, что девушка омега. Примерно так, запутано и неясно, объяснял ему сам Рис.
   - Она никогда не жила в стае. Единственным якорем, защитой для нее всегда был отец. Как ее альфа, он контролировал ее, помогал ей сдерживать себя и регулировать свою психику. С его смертью она осталась одна. Разрыв этой связи с ним был для нее ударом, именно поэтому она впала в кому. Именно такая связь для нее знакома. Ты и ваша привязанность для нее чужды. Не осуждай ее за то, что она не понимает и не знает того, что знаем все мы. Оливия всю жизнь провела на задворках, по которым ее таскал отец. Она очень мало знает из того, с чем мы знакомы с пеленок. А с другой стороны, она омега - они уникальны, и уже это дает ей послабление.
   - Я не осуждаю, - ответил тогда Сай. - Ни в коей мере не хочу давить или пугать. Но как объяснить то, что она приходила ко мне во снах? Что она чувствовала меня как пару?
   - Я говорил с ней об этом. Она сказала, что ничего не помнит, - с сочувствием и сожалением глядя на Саймона, ответил Рис. - Ты для нее такой же чужак, как и все вокруг. Даже Мину она сторонится, хотя и с ней они связаны.
   Чем больше проходило времени, тем запутанней все становилось. Рис и Оливия вели свои разговоры, в которые не посвящались ни Мина, ни Саймон - Оливия просила не распространяться об этом. В общих чертах сестра знала суть этих постоянных бесед и передавала ее брату. Альфа и омега говорили обо всем: прошлом, настоящем, Оливия рассказывала о своей прежней жизни, узнавала настоящую, задавала много вопросов и сама отвечала на вопросы Риса. Мужчина пытался узнать ее как омегу, чтобы быть в курсе того, что и как. Каждую свободную минуту Рис проводил с Оливией, поскольку девушка не могла долго находиться одна. Она цеплялась за руку альфы, как маленькая девочка за руку матери или отца, он даже физически был нужен ей рядом. Саймон не ловил себя на ревности, поскольку Рис этот момент объяснил очень четко и сразу, чтобы не возникло недопонимания.
   - Оливия в каком-то роде...психически неуравновешенна. У людей это называется шизофренией. Ее зверь в большей степени владеет ею, нежели она им. Ее волчица - дикое животное, почти не подвластное разуму и контролю с человеческой стороны. И она всегда на грани, всегда очень близка к обращению. Малейший срыв - и она волк. Причем волк бешеный, практически полностью скрывающий человеческое сознание Оливии. И ей очень трудно возвращать себе контроль над собой, когда она обращается. И делает она это очень редко и всегда по принуждению своего зверя. Это опасно, для нее в первую очередь - однажды она может просто не вернуться в свой нормальный облик, сойти с ума. А еще становится опасной для окружающих. Сейчас ее якорь - я. И моя физическая близость к ней держит ее разум. Со временем это буде проще и не так необходимо. Но Оливия очень слаба, поэтому времени потребуется не мало.
   А вот Мина немного волновалась и злилась. Ей было жаль девочку, она была ей безмерно благодарна, о чем сказала не раз, но ревность все равно брала свое. Было стыдно за это, и этот стыд однажды заметила Оливия.
   - Это я должна стыдиться, что отнимаю у тебя Риса, - тихо произнесла девушка, грустно глядя на Мину. - Не волнуйся по этому поводу, я нисколько не обижена.
   - Тогда просто не обращай внимания на мои заскоки, - мягко улыбнулась Мина в ответ на слова Оливии.
   Обе девушки очень мало общались между собой, хоть и жили в одном доме: Оливия перебралась ближе к своему альфе по его же настоянию. Но омежка была замкнутой, необщительной, зажатой и сдержанной сверх меры - трудно было найти с ней общий язык и тем более темы для бесед. Но вот молчать с ней было очень удобно: было в необычной девушке что-то успокаивающее, что влияло на всех, кто находился рядом. Сама Оливия этого не могла объяснить. Вместе с ней Рис искал любые данные об омегах, сопоставляя с тем, что они оба знали. Но информация была столь скудной, что проку от нее было катастрофически мало.
   Саймон не знал, что ему делать. Тоска мучила его, стоило только ему утром открыть глаза, и прекращалась только когда он снова засыпал. Оливия больше не приходила к нему во сне, и от этого тоже было тошно. Вроде была у него пара, но в то же время ее и не было. Вроде изменилась его жизнь, а впрочем - осталась такой же. Сколько раз молодой человек пытался пойти на контакт с Оливией. Но страх и паника девушки сменились на упрямство - она просто не желала с ним знакомиться и сближаться. Рис не раз и не два говорил ей о ее паре, на что девушка категорично отвечала 'нет', которое он потом с сожаление передавал пылающему надеждой Саймону. Мужчине было вполне понятно то, что ощущал его шурин. Он сам много лет страдал вот так же - сильно, выматывающе и с болью, пока ждал, когда вырастет Мина. И как никто другой понимал этот взгляд в глазах парня. Все вокруг твердили ему - подожди, потерпи. И лишь Рис молчал, ободряюще сжимая его плечо, зная, что от этих 'потерпи' и 'подожди' лишь тяжелее. Он старался рассказывать Саймону как можно больше из того, что касалось Оливии, не пересекая при этом тех рамок, что поставила омега. Он спросил ее, почему она вообще ставит границы между собой и всеми остальными, на что девушка ответила, что для нее слишком много людей вокруг.
   - Рядом со мной всегда был отец. И даже его одного много для меня. Его жестокость, гнев, жажда мести - я все чувствовала, все пропускала через себя с младенчества. И даже барьеры не помогали. А сейчас вокруг столько всего, что хочет забраться мне в голову.... Я боюсь сойти с ума. Во мне немеренно мерзости и ужасов. Я понимаю, что вокруг другие люди, не такие как мой отец. Но у них свои проблемы, тревоги, свой характер. Я не могу это игнорировать. Я чувствую все: эмоции, чувства, желания, побуждения. А еще есть то, что заставляет меня тянуть весь негатив на себя. От этого всем вокруг становиться легче, уходят тревоги. А я лишь глубже погружаюсь в этот мрачный омут.
   - Ты не можешь это контролировать?
   - Нет, - покачала головой Оливия. - Я словно высасываю из людей все то, что лишнее для них, но сама от этого всего избавляться не умею. Поэтому я не хочу ни с кем общаться - я не смогу выдержать так много.
   - Все было бы иначе, научись ты помогать, но при этом избавляться от всего, что приняла на себя. Это было бы похоже на терапию, лечение. Ты пробовала развивать в себе способность выплеснуть из себя все, что накопилось?
   - Да, не единожды - ничего из этого не вышло, - тихо шептала Оливия, глядя на воду у своих ног и обхватив руками колени. - И я чувствую, что еще немного, и я потеряю себя. Все это уже так опасно близко, что я могу сорваться в любую минуту. Еще грамм зла во мне - и меня не станет.
   Рис смотрел на девушку и смотрел в это безумие в ее глазах, о котором она говорила сейчас. А еще ощущал это ментально: вторая сущность Оливии была на пороге. И в этот раз, он видел, она не даст себя сдержать. Очень многое эта девочка пережила в последнее время, чтобы до бесконечности держаться. Последние события стали для нее роковыми - она действительно была на грани. А он не знал, как ей помочь и что сделать. Он был рядом, он ее поддерживал, но ничем больше помочь не мог. И это бессилие злило и раздражало. Нужно было что-то делать. Его напрягали страдания Оливии, Саймона, который переживал за девушку. Он хотел бы облегчить их жизнь, существование, вот только как?
  
  
   2
  
  
   Сэмми рассеянно скользил глазами по странице раскрытой книги у себя в руках, периодически бросая взгляд поверх учебника в сторону кухни, где тихонько разговаривали Анжи с подругой Гвен. Обе женщины пили чай, сидя друг напротив друга и обсуждали свои дела. Парень утыкался в книгу взглядом на минуту, потом снова поднимал его вверх, и так повторялось уже почти час. Он не мог сосредоточиться и нормально заниматься, то и дело поглядывая в сторону кухни.
   - Ты голодный? - спросила вдруг мама, поймав взгляд сына в очередной раз.
   - Нет, - протянул Сэм.
   - Тогда почему так жадно смотришь на холодильник? - хмыкнула Анжи.
   Гвен подавилась чаем и закашлялась.
   Сэмми что-то пробурчал в отчет и поднял выше учебник, пряча за ним взгляд.
   'Чуть не спалился!' - шипел на себя парень мысленно, а после, подальше от греха, ушел из гостиной к себе в спальню, где отбросил книгу в сторону и с приглушенным стонов упал на кровать, утыкаясь лицом в подушку и колошматя ее кулаками.
   Он знал, как может выглядеть со стороны, знал, что у него на лице все написано и удивлялся, как это еще никто до сих пор не раскрыл его тайны. Но ничего с собой Сэм поделать не мог. Это было неконтролируемо, и он с ума сходил от того, что с ним происходило. Гормоны бушевали в самом пике - ему ведь шестнадцать - и рвались наружу в постоянном восторге, возбуждении и активности. Молодой человек почти не спал по ночам - энергии было хоть отбавляй. Аппетит был просто зверский, а общее состояние тела - на подъеме. Эмоции лились через край: он легко бесился, быстро заводился и злился, мигом остывал и все поновой. Это продолжалось уже больше года, и продлится примерно столько же, пока он окончательно не повзрослеет. Хотя внешне больше не изменится - Сэм уже выглядел так, как будет выглядеть еще многие годы своей жизни: далеко не на шестнадцать, а лет так на двадцать-двадцать два; высокий, широкоплечий, с узкой талией и бедрами; рельефные мышцы перекатывались под загорелой кожей как раз в меру, показывая какой он сильный, но при этом не огромный бодибилдер с вздутым, словно шарик, телом. Красивое, чуть хищное лицо озарялось яркими глазами, сверкающими задором и жаждой жизни, молодостью и юностью, даже пофигизмом. Темные волосы были в вечном беспорядке, придавая ему озорства, а обольстительная и сексуальная улыбка уже свела с ума немало красавиц на его пути: половина университета, в котором Сэм учился уже второй год, сходила с ума по этому парню. А другая половина еще по паре волков из их стаи, которые учились там же. Что касается мужской части, то и тут море внимания доставалось оборотням - Мина училась вместе с Сэмом, на одном курсе и даже в группе. Первое время ему приходилось отгонять парней от жены брата, пока сам Рис однажды не продемонстрировал, что его девушке никто не смеет докучать и тем более прикасаться к ней.
   Они с Миной как раз выходили из корпуса, где была последняя пара, когда к девушке подошел один из старшекурсников и схватил ее за руку, чтобы привлечь к себе внимание. Пару дней назад Мина отшила его, но видно парень не готов был принять отказ. Девушка могла бы и сама за себя постоять - уложить парня на лопатки для волчицы плевое дело. Но они находились среди людей, и демонстрировать свою силу, скорость и ловкость было невозможно. Сэм даже не успел вмешаться - подлетел Рис и без раздумий вмазал по лицу сопернику, мягко отодвинув жену в сторону.
   - Еще раз увижу рядом с ней - убью, - прорычал альфа, склонившись над валяющимся на земле парнем, который зажимал сломанный нос.
   Человек лихорадочно закивал и ломанулся от них подальше, весьма сильно испугавшись дикого и злого взгляда волка. А после брат собственнически притянул к себе свою жену и поцеловал на глазах у всех. Причем так, что ни у кого больше не осталось сомнений в том, кто для красавицы главный, и что никакие ухаживания и посулы не привлекут ее.
   Больше таких инцидентов не было, и Мина училась спокойно, тем более что периодически Рису удавалось приезжать за своей женой и братом лично, что служило ярким напоминанием для студентов. А вот сам Сэмми пользовался вниманием окружающих напропалую: флиртовал, заигрывал и соблазнял всех желающих его внимания. Но лишь до поры до времени, поскольку рядом с человеком трудно дать волю животной натуре, требующей своего - силы, напора и огня. Тем более сейчас, когда все те же пресловутые гормоны дают о себе знать: зверь появлялся даже в глазах, причем бесконтрольно и беспричинно. Не раз и не два Мина толкала его в бок и тихо говорила опустить глаза, чтобы не выдать себя их нечеловечностью.
   Сэм еще пару раз попытался взяться за книгу, но ничего не вышло. А уж когда он услышал, как Анжи провожает подругу, и вовсе вскочил с кровати, пытаясь удержать себя, чтобы немедленно не выйти. Его хватило на пять минут, и вот он уже вылетел из дома под укоризненное качание головы матери, отделавшись фразой 'я гулять'.
   - Охламон, - вздохнула Анжи со смешком, закрывая за ним дверь.
   Знала она, как гуляет ее сын: нетрудно догадаться, чем он занимается, после чего засыпает как убитый, притом, что со сном у него проблемы. Но Анжи прекрасно знала, что происходит с ее сыном, а потому не волновалась. Он уже взрослый мальчик, знает, что и как делать, и глупостей не совершит. В этом плане Анжи доверяла ему. Да и как вообще представить себе, что она могла бы контролировать свое чадо? Не будет же она бегать за ним по лесу и выискивать с кем он развлекается и расслабляется? Это не ее дело.
   Едва Сэм скрылся за ветками деревьев от глаз матери, тут же рванул в противоположную от первичного направления сторону. Он мчался через лес, угибаясь от веток елей, игнорируя тропинки, в желании успеть и перехватить. И успел. Выскочил как черт из табакерки прямо перед Гвен.
   - Да сколько можно! - вздрогнула подруга матери, укоризненно глядя на парня. - Как ты только умудряешься так красться?
   - Ты просто задумалась, - чуть запыханно ответил парень, подходя к женщине вплотную. - Надеюсь обо мне?
   - Да. О твоей глупости! - фыркнула женщина, обходя его и продолжая идти вперед. - Ты едва не спалил нас!
   - Я соскучился, - не дав ей уйти далеко, хрипло протянул Сэм, резко обнимая Гвен со спины и прижимая к своему телу с ног до головы.
   Он лицом зарылся в густые волосы, вдыхая такой сладкий для него запах.
   - Прекрати, нас могут увидеть, - попыталась отодвинуться женщина, но он ее не пустил, лишь прижался теснее, обвивая руками ее тело и тут же начиная его поглаживать в легкой пока что ласке. - Сэм!
   - Не могу! - почти простонал парень, не в силах остановиться. - Я совсем с катушек съехал из-за тебя.
   - Это все возраст, - вздохнула Гвен, прекращая вырываться из его сильных рук.
   - Это все ты, - выдохнул подросток, разворачивая ее к себе лицом и ловко ловя ее ладошку, чтобы положить на свой напряженный до боли пах. - Как только увидел тебя, услышал твой запах - уже был готов.
   - Какой же ты еще мальчишка, - покачала головой молодая женщина, заглядывая в красивое лицо и сверкающие диким желанием глаза.
   - Хватит, - тут же нахмурился Сэм, недовольно глядя на нее. - Не начинай. Сколько можно?!
   Гвен только криво усмехнулась, опуская грустные глаза долу. Это всегда было в их отношениях - возраст. И если для Сэма эта тема была легкой, то Гвен это напрягало с самого начала. А еще то, что их отношения были тайной. А еще, что она спала с сыном своей лучшей подруги. И много чего еще. Но основой всему была разница в возрасте: Сэм годился Гвен в пра-пра-правнуки. Для женщины, которой было чуть больше сотни лет, этот парень был мальчишкой, несмышленым ребенком. Господи, да она же пеленки ему меняла на пару с подругой!!! А сейчас спит с ним. Было ужасно стыдно и неловко. Не раз и не два Гвен порывала разорвать их странные отношения, которые сводились в основном только к сексу. Но даже это было для нее слишком. Подростку Сэму нужно было флиртовать с ее дочерью Еленой, его ровесницей, а никак не трахаться с ней, Гвен. Но мальчишка был слишком упрям и напорист, чтобы она смогла его в чем-то переубедить. К тому же - она хотела его: самообманом женщина никогда не занималась. Этот вздорный, наглый и упертый парень заставлял ее сходить с ума от той страсти, что кипела между ними. Даже с ее мужем, которого она искренне любила, никогда не было подобного. Поначалу Гвен пыталась списать это на длительное воздержание - супруг погиб уже больше пяти лет назад, и за все это время она ни с кем не была. Потом она списывала это на пыл молодого парня, на его гормоны, на его желание попробовать все, что только можно. Но со временем ей пришлось согласиться с тем, что не только в нем дело, но даже в большей степени в ней. Этот мальчик тянет и манит к себе так сильно, что нет сил противостоять.
   Гвен терзали сомнения и стыд, как только она пришла в себя после первого раза, как они с Сэмом оказались в одной постели. Это было настолько спонтанно, настолько неожиданно для них самих, что думать об этом до, а тем более - в процессе, не получилось. А вот после - накатило, так накатило.
   Все началось с того, что Гвен устроила праздничный обед в честь дня рождения дочери, куда пригласила подругу и ее семью. Сама именинница очень быстро распрощалась с гостями и ушла к друзьям. Уже перед самым возвращением домой Анжи вспомнила, что так и не принесла подарок, пообещав занести его завтра. Но вернувшись домой, сразу послала Сэма, чтобы не забыть потом.
   Парень вернулся в дом Гвен. Внизу молодой женщины не оказалось, тогда он поднялся наверх, где и столкнулся с ней, выходящей их душа. На влажном теле было лишь одно полотенце, едва прикрывающее грудь и бедра. Мальчишка так и впился глазами в увиденное. Моментальная реакция организма, вспышка неконтролируемого желания - и он уже прижимает голую Гвен к стене своим пылающим телом. А молодая женщина, так давно не ощущавшая подобного взгляда, так давно отказывающая себе в плотском удовольствии, когда для оборотней это едва ли имеет меньшую значимость, чем прогулки в образе волка, вспыхнула как спичка в молодых и сильных руках. Его торопливость, лихорадочность, жадность до ее тела, напор и огонь смели зачатки здравых мыслей одним поцелуем. Еще такой юный, а оттого неопытный и неуклюжий Сэм заставил ее стонать от наслаждения и кричать от удовольствия. Не смущало ничего из того, что могло бы смутить опытную волчицу. А уже после, почти утром, когда тела насытились, когда можно было снова нормально думать, она поразилась своему поведению и тому, что вообще случилось. Почти выгнала Сэма из дома и велела забыть все, что между ними было. Парень ушел растерянный и сбитый с толку.
   Гвен избегала Сэма и его мать тоже почти месяц, мучаясь виной и стыдом. Называла себя дурой, корила за растерянность и слабость. Она понимала, что не сделала ничего особо страшного, знала, что никто ее не осудит, если узнает. Но ей было стыдно: перед Анжи, перед дочерью, перед самой собой.
   Следующая встреча с Сэмом решила все.
   Было полнолуние. Стая разбежалась по всей территории, наслаждаясь прогулкой и пробежкой. Сама Гвен ушла в самый дальний край, куда редко кто заходил. На обрыве она встретила рассвет, задумчиво глядя на красивое небо. Она любила приходить сюда, чтобы подумать, расслабиться, что-то вспомнить или осмыслить. Было в этом месте что-то особенное, что располагало быть здесь.
   Сзади послышался шорох, и Гвен резко обернулась к Сэму.
   - Уходи, - хмуро бросила женщина, обхватывая руками колени и отворачиваясь от него.
   - Нет, - неожиданно решительно ответил Сэмми, заставив ее удивленно на себя посмотреть.
   - Зачем ты пришел?
   - Почему ты избегаешь меня?
   Гвен лишь рассмеялась.
   - А ты не понимаешь?
   - Нет, - хмуро произнес парень. - Не произошло ничего смертельного, из-за чего нужно было бы меня игнорировать.
   - Это пустой разговор. Уходи. Повторения той ночи, если ты рассчитываешь на это, не будет.
   - Что не так?
   - Все не так! - рыкнула Гвен, поднимаясь на ноги и поворачиваясь к нему лицом.
   Молодой человек снова жадно впился взглядом в ее тело. Гвен была красива, очень красива. В том смысле, в котором бывают женщины в ее возрасте. Она не была хрупкой и тонкой, как его ровесницы. Не была юной и нежной. Ее красота была в округлых бедрах, светлой коже, налитой упругой груди и узкой талии, в умном взгляде и сжатых губах. По человеческим меркам Гвен выглядела на тридцать с хвостиком, и была удивительно привлекательна. Никогда раньше мальчишка не думал о ком-то ее возраста в сексуальном плане. Весь его опыт сводился к человеческим девушка и волчицам-ровесницам. И в подруге матери он ни разу не увидел женщину в полном смысле этого слова. Она скорее была для него родственницей. То ли дело было в случае, то ли в том, что он повзрослел, но словно пелена спала с глаз.
   - Уходи.
   - Нет, - сверкнув недовольно глазами, покачал головой Сэм. - Я не уйду. Не хочу уходить. Я хочу тебя.
   - Как ты не понимаешь... - вздохнув, начала молодая женщина, но он не дал ей договорить.
   Подошел совсем близко и обхватил руками ее лицо, заставляя смотреть на него.
   - Не хочу понимать. Не хочу думать. Я просто хочу тебя, - прошептал парень ей в губы, прежде чем снова прижаться к ним.
   Она отдалась ему снова прямо там, на обрыве. С не меньшей жаждой, чем в прошлый раз, с не меньшим пылом и страстью.
   Сэм не желал ничего слушать и слышать. Ему плевать было на разницу в возрасте, на то, что Гвен лучшая подруга его матери. Он лишь хотел быть с этой женщиной. Он забросил все свои увлечения, одаривая своим вниманием лишь ее одну. Ни одна волчица, а тем более человек, больше не влекли его. Лишь в этой женщине концентрировались все его желания и потребности. По ней он сходил с ума, на нее не мог смотреть без желания, просто так.
   Вот и сейчас он не желал слышать от Гвен очередной лекции на тему того, как все неправильно и постыдно. Она периодически пыталась ему что-то доказать, объяснить, но он неизменно уводил ее от этой темы, как сейчас.
   - Пойдем, - потянул ее за руку Сэм, снова уходя от тропы.
   - Сэм, - опять попыталась достучаться до любовника Гвен.
   - Ели не замолчишь, я разложу тебя прямо здесь, - резко притянув ее к себе, рыкнул на ухо женщине парень, сжимая в одной руке ее ягодицу, а другой стискивая платье на тонкой талии. - Хочешь наблюдателей? Так я устрою.
   Гвен сглотнула. От тона голоса, от этой хрипотцы и грубого обещания она завелась вполоборота. И так было всегда: наглость, шаловливый шепот, похабные словечки Сэма неизменно лишь возбуждали ее. Порой она чувствовала себя малолеткой, краснея от очередной пошлости из его уст.
   - Нет, не хочу, - смогла выдохнуть молодая женщина, на что Сэм лишь хмыкнул.
   А вот он был бы не прочь никуда не идти, а остаться прямо здесь. Но слишком близко от домов, от дороги - их кто-то мог увидеть, а Гвен изначально настояла на том, что их связь должна быть в тайне. Сэмми не стыдился этого в той степени, в которой стыдилась она, но готов был идти у нее на поводу - ведь это было ее единственное условие их романа.
   Сэм почти притащил Гвен на обрыв - именно сюда они приходили на свидания, поскольку кроме них так далеко не уходил никто, и можно было не опасаться, что их увидят, заметят.
   - Я целую неделю думал о тебе, - хрипло прошептал парень, на ходу стягивая футболку и прижимая к себе женщину, исступленно начиная целовать ее шею и ласкать руками. - Ночью просыпаюсь со стояком, и тогда же готов был к тебе ехать.
   - Это все гор...
   - Нет, - решительно перебил Сэм, качая головой и заглядывая ей в глаза. - Не только в них дело. Я по тебе с ума схожу! Ты мне ночами снишься! Я в душе дрочу, думая о тебе, по три раза в день, - хмыкнул он, стягивая платье с любовницы и отбрасывая его туда же, куда минуту назад бросил футболку.
   Он был как всегда тороплив и жаден до ее тела, которое кружило ему голову. Рядом с Гвен всегда было так: ни одна девушка, ни одна женщина не привлекали его настолько сильно. Он не знал, почему так: то ли дело в том, какой опытной была его любовница, то ли в том, что она так отчаянно сопротивлялась их обоюдному притяжению, а его сущность зверя требовала завоевания, то ли еще в чем. Но суть не менялась - он хотел ее до дрожи в коленках.
   - Ненасытный мальчишка, - хрипло пробормотала молодая женщина, когда Сэм опустил ее на траву, тут же накрывая своим телом и начиная жадно горячо ласкать, потираться и вылизывать ее с ног до головы. - Не спеши!
   - Не могу, - лихорадочно бормотал Сэмми, выгибая ее в своих руках, заставляя оплетать ногами бедра и начиная сразу же плавно погружаться в горячее тело. - Потом. А сейчас...не могу...больше...ждать, - и он рывком оказался внутри, заставив Гвен вскрикнуть от острого ощущения внутри тела.
   Так было всегда - ему нужно было насытить свой голод, свое тело, прежде чем он мог нормально соображать и думать, растягивать наслаждение. Когда сходила первая волна экстаза, ему было легче удерживать себя, чтобы была возможность ласкать и заводить свою партнершу. Уже тогда он мог не торопиться, прислушиваться, слышать Гвен, которая учила его всему, что знала о близости сама. И он покорно ей подчинялся, тут же на практике применяя все ее уроки. И сейчас в плане опыта Сэм опережал своих сверстников, которые постигали азы плотской любви с такими же неопытными, по большей части, партнерами.
   До боли Сэм сжимал руками тело любовницы, яростно врываясь в ее лоно, заставляя ее извиваться под собой и стонать, шипеть и царапать его плечи и руки. Гвен льнула к нему, сгорая заживо от ярчайшего острого наслаждения. Ей нравился пыл и сила парня, нравилось какой он нетерпеливый и ненасытный. С ним она заново вспомнила, что красива, что привлекательна, что хочет любви. Она любила своего мужа и тосковала - да и до сих пор тоскует по нему, но этот мальчик заставлял ее оживать, заставлял смотреть в будущее с улыбкой, а не грустью. Рядом с ним она была свободной и легкой, она ни о чем не думала и не беспокоилась. Это уже потом накатывали сомнения, страхи, совесть, но не в минуты вот такой их близости.
   С тихим рыком Сэм содрогнулся над стонущей в экстазе Гвен, срываясь в свой омут наслаждения. Он скатился с влажного тела на траву и тут же притянул любовницу к себе на грудь, зарываясь лицом в ее ароматные локоны и вдыхая их запах, который сейчас был смесью их индивидуальных. Сэмми балдел от этого аромата, а потом почти с сожалением смывал его с себя в реке или душе, чтобы никто не учуял на нем запах Гвен. Но сейчас, в эти минуты, он мог позволить себе помечтать о том, чтобы не делать этого.
   - Звереныш, - ласково засмеялась Гвен, позволяя парню обнюхивать себя, как это делают маленькие животные в поисках материнского запаха.
   Сэм хмыкнул и тихонько мурлыкнул ей в шею, втягивая губами влажную кожу, тем самым оставляя след, который пропадет меньше чем через час. Уже не раз молодой волк задумывался о том, чтобы поставить такой след, который не исчезнет вскоре благодаря отменной регенерации, но в то же время понимал, что слишком молод, чтобы связывать себя с волчицей меткой. Он мог быть влюблен, мог любить, но ему только шестнадцать, и Гвен не его истинная, чтобы можно было обосновать такой поступок. И никакой пыл не мог быть причиной для этого ритуала - это мальчик понимал.
   - Останешься со мной на ночь? - спросил Сэмми уже вечером, когда они с Гвен вдвоем смотрели на закат.
   - Нет. Мне нужно домой. Сегодня приезжает Елена.
   - Надолго? - полюбопытствовал Сэм, зная, как Гвен скучает по дочери и как ей ее не хватает.
   - На выходные. А потом снова на пару месяцев на учебу, - вздохнула молодая женщина.
   - Тебе одиноко, - мягко произнес парень, гладя красивое лицо кончиками пальцев и задумчиво глядя в глаза любовнице.
   - Да, - не стала отрицать молодая женщина. - Мне одиноко.
   - Тогда почему ты не хочешь подпустить меня ближе к себе?
   - Теперь ты не начинай, - отвернулась Гвен, чуть нахмурив лоб. - Наши отношения - просто связь, другого слова не подобрать. Не придавай им слишком большое значение.
   - Тогда почему ты сама ищешь в ней значение? Почему грузишь себя сомнениями и отрицанием? Ты противоречишь сама себе, - проворчал Сэмми.
   Вот снова: вроде все хорошо, но как всегда что-то да испортит им это самое 'хорошо' - либо его уговоры, либо ее сомнения. Честно сказать, Сэм все больше стал замечать, что ему это надоедает. Он не хотел, чтобы все было так сложно и запутано, как поставила Гвен. Он хотел легкости и комфорта рядом с этой женщиной, но она упорно продолжала противиться ему и их обоюдному притяжению, выдумывая причины и поводы все закончить.
   - Мне пора, - поднялась на ноги молодая женщина, не глядя на любовника. - Тебе тоже.
   Сэм проводил одевшуюся и уходящую Гвен недовольным, хмурым взглядом, и снова посмотрел на потемневшее за пару минут небо. Красивое лицо парня было задумчивым и чуть грустным - как всегда, когда Гвен уходила от него. Уже давно его просто сексуальное притяжение переросло в нечто большее. Он не хотел просто близости с этой женщиной, он хотел ее всю. Возможно, это и называлось влюбленностью, а возможно он просто к ней привык. Парень не собирался копаться в этом. Смысл? Гвен никогда не подпустит его ближе, чем уже подпустила. Да для нее даже то, что есть, уже слишком много. Будь ее воля, между ними ничего бы не было кроме одной единственной ночи в первый раз, лишь на его упрямстве и упорстве держалась их связь - слово-то какое противное! Для Сэма это были именно отношения, пусть и своеобразные, но отношения. Это для Гвен все было постыдно и неправильно, он же нисколько не сомневался в то, что все идет так, как нужно и должно. Но как долго он сможет еще бороться за них с ней? Насколько хватит его терпения, чтобы уговаривать, соблазнять и переубеждать?
  
  
   3
  
  
   Саймон с тоской смотрел на Оливию. Девушка не видела его, гуляя по берегу реки, задумчиво глядя на гладь воды и изредка нарушая ее броском камешка. Сюда она приходила чаще всего, с Рисом или же одна, как сейчас, что было весьма редко: альфа старался всегда быть с ней на прогулке, чтобы обезопасить и помочь в случае чего. Сай до сих пор не осознавал к чему такая острая осторожность. Он не был глупцом, просто никто ничего ему толком не объяснял. Путанные, неясные слова Мины или Риса лишь раздражали, не проясняя ситуацию ни на грамм. И ему только и оставалось, что гадать, мечтать и держаться на расстоянии, чтобы не дай бог не испугать или не взволновать девушку. Почему-то никто не понимал, что он не меньше Риса тревожится о ней. Кажется, все позабыли, что он - ее истинная пара. Хотя, как их назвать парой, когда они так и не связали себя узами? Кто видит в них истинных супругов, когда Оливия избегает его всеми возможными способами? Он сам не понимал, почему так, почему Оливия не чувствует его так, как чувствует ее он. Как это возможно не заметить или проигнорировать? А ведь он не может ошибаться, как думают все вокруг. Связь невозможно не понять и не прочувствовать. Хотя вот она Оливия - исключение. Но она исключение во всем. Она другая. Особенная. И Саймон понимал это, вот только принять так и не смог. Но как же иначе? Эта особенность не принесла ни ему, ни самой Оливия ничего хорошего.
   Молодой волк вздохнул и прикрыл на миг глаза. Он устал. Устал так сильно, как никто не подозревал. Возможно, лишь Рис понимал его. Но он - не Рис. У него нет терпения, как у этого альфы, нет смирения, нет твердости. Он молод, вспыльчив и горяч, ревнив и страстен. А перед носом у него его нареченная, которая даже руки ему не дает, не говоря уже о большем. А он хочет этого больше. Хочет общаться, хочет прикасаться, целовать и ласкать. Хочет дарить нежность и любовь, заботу и получать все это взамен. И его тяга ко всему этому просто болезненна. Он уже не в себе от невозможности быть рядом с той, кто сводит его с ума одним своим присутствием. И Саймон уже ощущал, что на грани. Еще немного и он просто не вытерпит уговоров всех вокруг подождать. И кто знает, что он натворит в своем безумии?
   А Оливия как всегда далека и холодна, неприветлива. Даже не смотрит на него, когда он оказывается рядом, не разговаривает. Он пытался наладить с ней общение. Но она лишь молчала в ответ, и он прекратил попытки. И все что ему оставалось, так вот так тайком и издалека наблюдать за девушкой. Ловить взглядом ее жесты и мимику, замечать повадки и привычки. Он уже многое знал о ней в этом плане. Например, Оливия очень неуклюжа, спотыкается на ровном месте постоянно, особенно когда задумается. Впервые поймав ее на этом, Сай был весело удивлен - ну не вязались с оборотнями такие понятия как неуклюжесть, невнимательность, рассеянность и забывчивость. В этом плане Оливия была словно человек. Да и во многом другом тоже напоминала людей: до откровенной сексуальности ей еще далеко, хотя по волчьему возрасту давно пора; силой она не отличалась совершенно, да и регенерация была на порядок слабее, чем у всех оборотней. Единственное, что моментально отличало ее от человека - это глаза: желтые, лихорадочно сверкающие звериные глаза. Никогда они не были у нее человеческими. Ее волчица была почти снаружи, очень близко, и постоянно. Подобное у волков проявлялось лишь в период гормонального созревания или выплеска сильных эмоций - полуобращение: клики, когти и глаза.
   Оливия была загадкой, не позволяющей себя разгадать, как бы он ни старался. И молодой волк ощущал, что все его старания все равно напрасны - она не будет с ним.
  
  
   Оливия знала, что она не одна. Знала, что Саймон рядом. Не нужно было оборачиваться, вглядываться в листву деревьев, чтобы понять, что он там. Она ощущала его присутствие рядом с собой с того дня, как очнулась после комы. Он всегда был близко. Раньше это пугало и напрягало, а сейчас она уже привыкла и просто не обращала внимания.
   Девушка не понимала этого парня, не понимала его зависимость ею. Для нее лично понятие 'истинная пара' не значило ничего. Она вообще не знала о подобном, пока не оказалась в этой стае. Отец никогда не рассказывал ей об этом, как, впрочем, и о многом другом. Она была оборотнем, но знала о себе и себе подобных удивительно мало. И эта зависимость, желание быть рядом с ней Саймона вызывало в ней лишь вопросы и недовольство. Рис объяснял ей, что такое истинные, показывал на примере своем и Мины, но правильно сказал, что это нужно еще понять на себе, а доводится это немногим. Но она была далека от понимания даже по сравнению с теми, кто так же не был знаком с этим. Каждый волк рождался и жил с желанием найти свою пару, стремился к этому, искал и надеялся. Она же не понимала этого стремления и желания. И она никак не ощущала того факта, что у нее есть пара. И данный феномен никто не мог объяснить. Рис рассуждал о том, что возможно дело в том, что она омега. Или что еще слишком юна и молода, ведь ее физическое развитие на уровне шестнадцати лет, тогда как ей уже девятнадцать и как для оборотня она должна выглядеть старше, а не наоборот. Вообще очень много неправильного было в ней, как в оборотне, и раньше ее это не волновало и не тревожило. Она не жила с волками, чтобы видеть свое отличие от них. А здесь, в стае, все было иначе. На нее смотрели как на особенную, с ней обращались как с особенной. И если в одном-двух случаях это было уместно, удобно и даже нужно, то в остальном это лишь напрягало и сбивало с толку. Оливия никогда не хотела к себе такого внимания, всегда была сама себе на уме и в одиночестве. У нее никогда не было подруг и друзей, да даже просто знакомых! Она мало с кем общалась, кроме своего отца и его охотников, которым ребенок был лишь обузой, не больше. Для Оливии такие понятия, как дружба, нежность, ласка и забота стали знакомы лишь здесь, где она оказалась окружена этим. Рис защищал ее, учил, заботился и оберегал так, как никогда не делала родной отец. Анжи проявляла к ней искреннее внимание, благодарность и материнскую заботу, так же как и Билл. Да и все вокруг в какой-то толике были к ней близки. Это и называлось стаей, семьей, где каждый друг другу не чужой человек, где каждый поддержит и поможет. И пусть Оливия прожила здесь уже полгода, до сих пор не привыкла к подобному, не привыкла к теплу. Разумеется, были и исключения, но в общем понимании волки были одной семьей, в которую ее приняли, совершенно не зная и не понимая. И здесь она ощущала себя как дома - впервые в жизни. Это чувство умиротворяло и успокаивало, что было весьма кстати, поскольку ее спокойствие было на грани.
   Невыносимого труда Оливии стоило изо дня в день контролировать себя, сдерживать и успокаивать. В ее голове был хаос, чувства смешались и были в таком раздрае, что не описать словами. И так было всегда, с детства, сколько она себя помнила. Но по мере того, как она взрослела, становилась умнее, все лишь усугублялось. Она была как губка для всего вокруг - эмоций, чувств, переживаний, событий. Она втягивала в себя все плохое, невольно, не специально, словно была создана для этого. И не умела по-другому, не знала, как все это сдержать и не впустить в себя. Или хотя бы избавиться от этого. Вместе с Рисом она пыталась найти выход, пыталась научиться жить с этим, как-то контролировать, но пока все оставалось по-прежнему. Насколько знал Рис, все омеги таковы, хотя кроме нее он сталкивался лишь с одной. Альфа нашел парня-омегу, где-то в другом конце страны. Съездил к нему, познакомился и пообщался. Но мальчик был еще младше Оливии и тоже знал о себе очень мало, как и его родители и альфа стаи, где он жил. И все, на чем основывались знания и догадки Риса и Оливии, были рассказы, предания, какие-то записи и легенды. И этого было ничтожно мало, чтобы понять и разобраться что к чему.
   Оливия запуталась и устала. И все, чего ей хотелось - чтобы все закончилось. Она уже готова была отпустить себя, своего зверя, рвущегося наружу, чтобы он раз и навсегда завладел ею, избавив тем самым ее разум от всякой человечности, а, следовательно, от проблем, дум и размышлений, от загадок и траты сил на контроль. Не раз и не два Оливия готова была опустить руки. Но сначала не позволял отец, которому нужны были ее сверхъестественные способности, ее сила ума и какого-то магического исцеления. А теперь не позволял Рис, в стремлении которого не было корысти вообще: он лишь хотел ей помочь для нее самой, но не для себя или кого-то еще. Это разительный контраст поначалу был очень удивителен для девушки. Она не привыкла к заботе о себе, не привыкла к беспричинной помощи и желанию оберегать и защищать. И это трогало до слез. Она была безумно благодарна Рису за помощь и поддержку, была очарована его силой и умом, его спокойствием и размышлениями. Он стал для нее отцом, которого, по сути, никогда и не было. А еще дорогим другом. Именно к нему она шла с проблемами, именно он давал ей силы и помощь, именно с этим волком она ощущала себя спокойно. И только с ним. Рис говорил о том, что и Саймон даст ей все это, если она примет его, если даст ему шанс. Но все неизвестное до сих пор пугало девушку. Она не хотела растрачивать свои силы на попытку, которая может обернуться неудачей. Возможно, это было слабостью, но она вполне могла ее себе позволить, учитывая все обстоятельства и ее жизнь вообще.
   Но мы никогда не учитываем силу времени и случая.
  
  
  ***
  
  
   Руки Риса медленно, с наслаждением и чувственностью скользили по телу, лежащему перед ним на сбитой постели. Его глаза жадно смотрели на Мину, выгибающуюся навстречу его ладоням и призывно смотрящую на него, облизывающую губы, порочно раскрывшую свои бедра ему навстречу, над которыми он начал склоняться, желая ощутить ее вкус на своих губах. Его тело было напряжено, а желание затмевало все остальное. А еще стремление заставить стонать и кричать от удовольствия своего любимого человека, желание подарить ему экстаз и блаженство. Страсть и похоть вместе с непередаваемым чувством любви как в кокон завернули два обнаженных тела. Нежность и трепет на пару с нетерпением и требовательностью. Плавность вкупе с жесткостью и резкостью заставляли тела гнуться, извиваться и выгибаться, а горло срывалось от хрипов и стонов...
  
  
   Оливия резко распахнула глаза и села, ошарашено глядя в темноту комнаты и сжимая рукой горло, в котором застрял воздух. Все тело было напряжено и ныло от желания - впервые в жизни! Никогда еще девушка не ощущала в себе всплесков темперамента и страсти. Никогда раньше она не испытывала этого чувства томления и неги в теле. Никогда прежде она не понимала, что же такое сексуальная потребность организма. Она отличалась от остальных оборотней, поэтому это было не удивительно. Удивительно было то, что впервые она это ощутила вот так - через сон. Не раз и не два она была свидетелем близости оборотней, ощущала флюиды их желаний и страстей, ощущала их потребности и нужды. Но ни разу не ощутила на себе такого влияния. Возможно причина в том, что в последнее время она очень близка с Рисом? В том числе ментально? Может именно эта связь бросила ее в его сознание в такой интимный и личный момент? Как же не вовремя!
   Оливии было стыдно и неудобно за то, что она буквально подсмотрела за тем, что предназначалось лишь для двоих. Но еще более стыдно было за себя, за то, что почувствовала отклик в собственном теле. Или это не она, а Рис? Его желание? Его страсть? Но ведь и она сейчас вся напряжена, это она сейчас возбуждена!
   Девушка была растеряна и сбита с толку. Она старательно закрылась от Риса, чтобы снова не нырнуть к нему в голову сейчас, когда она там меньше всего нужна. В горле пересохло, и она решила выйти из спальни и попить воды. С красными щеками пулей пролетела мимо двери в спальню альфы и его супруги, старательно приглушая слух, чтобы не слышать и не уловить ни звука из-за закрытых дверей - итак до сих пор в ушах стоят стоны пары.
   На кухне Оливия выпила несколько чашек воды, а после села за стол, трусливо не желая возвращаться в спальню. Вдруг она снова уснет и снова окажется там, где не нужно? Хотя, какой сон - в голове роятся мысли, и спать абсолютно не хочется, пусть и два часа ночи на дворе.
   Как ей воспринимать собственное состояние? Она, наконец-то, повзрослела? Доросла до своего возраста? Раньше Оливия никогда не задавалась этим вопросом - почему она не так чувствительна и чувственна, как все остальные волки. Как всегда подобные различия списывались на то, что она омега - априори другая. Но дело было не в этом, как оказалось. И это не есть хорошо. Девушка привыкла не зависеть от своего тела, привыкла быть ребенком в физическом отношении. Все эти страсти, потребности и желания лишь еще больше будут сбивать ее с толку. У нее и так в голове бардак, а если прибавиться еще и это - она точно сойдет с ума в ближайшее время. И как с этим бороться? Как справляться? Куда девать все то, что сейчас бушует в ее теле? В этом плане Оливия была невинней любого ребенка. Выросшая с отцом, в окружении одних только грубых мужланов-охотников, она не знала об этой стороне жизни ничего абсолютно. Ее тело для нее было загадкой в подобном деле. Спросить у кого-то Оливия не посмеет, а наблюдать будет стыдно. И почему вообще это проявилось? Ведь никогда до этого не было ни намека, ни повода. Возможно, дело действительно в том, что она просто доросла? Или в том, что рядом с ней ее пара? Оливия ни разу не ощутила к Саймону притяжения, которое ощущают все истинные. То, как это объяснял Рис, и близко не походило на ее чувства рядом с этим парнем. Неужели теперь все изменится? Что она почувствует, когда завтра увидит Саймона? Все то, что и всегда, или же нет?
   Было почти страшно. Однако Оливия не намеревалась как-то менять своего отношения в отношении Сая. Их связь ей по-прежнему не нужна.
   - Почему не спишь? - раздался неожиданно голос Риса.
   Оливия вздрогнула от неожиданности: так крепко задумалась, что даже шагов мужчины не услышала.
   - Бессонница, - пробормотала девушка, старательно пряча взгляд и розовые от смущения щеки.
   Впервые ей было стыдно перед Рисом. Она относилась к нему как к отцу, и даже больше, лучше, и никогда не видела в нем мужчину. До этого дня. Теперь она узнала его с другой стороны, и было неуютно. Он будто потерял в ее глазах свой прежний статус. Да и перед ним и Миной было стыдно, что она подсматривала, пусть и не специально.
   - Не ври, - мягко улыбнулся волк, садясь за стол напротив и с дружеской насмешкой глядя ей в глаза. - И не смущайся.
   - Ты почувствовал? - еще больше краснея, пробормотала Оливия, не зная, куда прятать глаза.
   - Ты ворвалась ко мне в голову очень резко и сильно - нельзя было не почувствовать, - хмыкнул мужчина.
   - Прости. Я не хотела, - едва слышно прошептала девушка, все еще не поднимая взгляда.
   - Знаю. Все нормально. Я не обижен и не смущен.
   - Зато я - без меры.
   - Просто нужно будет поставить более сильный блок между нашими сознаниями. Я займусь этим сам, и больше ты не попадешь ко мне в голову во сне.
   - Спасибо, - с облегчением улыбнулась Оливия, взглянув, наконец-то, на Риса. - Не знаю, как так вышло.
   - Можно вопрос? - спросил Рис через пару минут.
   - Конечно, - кивнула Оливия.
   - Что ты почувствовала, когда оказалась в моей голове в такой момент? Кроме смущения, неловкости и прочего. Я говорю о моей связи с Миной.
   - Я почувствовала ее. Ты рассказывал, что это такое, как она выражается, но лишь сегодня я в полной мере поняла это. Увидеть своими глазами, даже больше - прочувствовать, это нечто! Ты так сильно ее любишь! Все твои помыслы о ней. Вы словно одно целое. Без нее ты уже не сможешь, она - часть тебя. С ней ты полноценный, живой, настоящий.
   - Верно, - мягко и нежно улыбнулся Рис точному описанию своих отношений с Миной. - Это прекрасное чувство.
   - Да, прекрасное, - протянула Оливия, снова погрузившись в то ощущение, что уловила, когда оказалась в сознании своего альфы.
   Ее голос был почти благоговейным, мечтательным, и Рис не отказал себе в замечании дать ей надежду.
   - У тебя может быть все так же. Саймон твоя пара, ваша с ним связь такая же. И между вами все может быть так же, как между мной и Миной.
   - Не может, - уверенно покачала головой Оливия.
   - Ты слишком упряма, - вздохнул Рис, качая головой и с укором глядя на нее. - Но Сай тоже. Он не будет ждать слишком долго. Это мне не занимать терпения, но он не я. Он - Мина в мужском обличии: такой же упрямый, своевольный и решительный.
   - Почему он не понимает, что я не хочу связи с ним? Почему не видит этого? - качая головой, проговорила Оливия, глядя в пустую чашку в руках.
   - Потому что слеп. И это норма. Нормально, что его тянет к тебе, что он хочет тебя видеть рядом, общаться с тобой, прикасаться, держать за руку. И иначе не будет уже никогда. Но ты отталкиваешь его. Неужели ты сама не ощущает подобного?
   Рис никогда не лез к ней в сознание слишком глубоко, поэтому этот вопрос был вполне понятен. Он знал ее сомнения, страхи, но не их причину.
   - Я не хочу этой связи. Она для меня - нечто чужеродное, пугающее. Я не знала, что это такое до сегодняшнего дня. Но и знания мало что изменят в моем к ней отношении.
   - Здесь нет ничего пугающего и странного. Нет ничего, чего тебе стоило бы бояться. Ты же видишь это на нас с Миной.
   - У вас все иначе. А я - другая. Я омега. А значит - исключение во всем. Это - куча других факторов, которых нет у вас. Я не хочу вредить ни себе, ни тем более ему.
   - Ты боишься именно этого? - проницательно и внимательно глядя на девушку, спросил Рис.
   - Не только, - покачала головой Оливия. - Я не знаю, чего конкретно и чего именно я боюсь. Просто есть этот страх. Даже паника, ужас. А еще, - на мгновение Оливия задумчиво посмотрела вперед, в пустоту, в будущее, - я не уверена в себе. Мне недолго осталось. Да и в лучших условиях и случаях омеги долго не живут. Он потеряет меня и будет страдать.
   - Он будет страдать и не обретя тебя вовсе. И я не знаю, что хуже. Когда я лишился Мины, я сравнил с этим чувством свое ожидание ее, и совершенно не знаю, как было бы лучше - не обрести ее вовсе или же потерять после. Саймон уже страдает. И ему вряд ли будет легче, если ты не дашь себя повязать. Будет больно и так, и так. Но он готов к этому, а вот готова ли ты - уже другой вопрос, - глядя девушке в глаза, ответил Рис. - Попробуй. Вдруг тебе станет легче. Он - твоя истинная пара. Он разделит с тобой все тревоги, поможет твоему сознанию, будет держать его в рамках, как держу сейчас я. Он сильный и справится с этим не хуже, чем я сам. Просто дай ему шанс, возможность попробовать.
   - Ты так уверенно говоришь, - невесело хмыкнула Оливия. - Но ведь не знаешь толком.
   - Я чувствую, - мягко, но уверенно ответил мужчина.
   - Ты просто переживаешь за него, и сочувствуешь.
   - Я переживаю не только за него, но и за тебя. Он не стоит в приоритете, если ты подумала об этом. Я не уговариваю тебя дать вам шанс лишь жалея его. Я просто очень хорошо понимаю Саймона.
   Оливия знала историю о том, как и сколько Рис ждал Мину. Она знала, что он едва вынес это - видела в его сознании, когда он открывался ей, чтобы показать себя, дать ей возможность узнать и довериться ему впоследствии.
   - Саю так же тяжело, как было мне, - мягко проговорил Рис, видя, о чем думает Оливия.
   - Я не знаю, - снова покачала головой Оливия. - Не думаю, что готова.
   - К этому нельзя подготовиться. Я не толкаю тебя к нему в объятья, просто советую подпустить его к себе поближе. Познакомься с ним, пообщайся, возьми за руку, почувствуй разницу - как это с ним. Дай вам обоим шанс, не губи все на корню.
   Рис мягко сжал ее ладонь и чуть улыбнулся ее грустному взгляду, а после тихо пожелал спокойной ночи и вышел из кухни, оставив ее одну. Оливия проводила его взглядом, задумчиво кусая губу. У нее и без того пухла голова от размышлений, и вот добавилось еще одно. Но ведь и проигнорировать его невозможно, а тем более в свете того, что случилось с ней сегодня ночью. Что будет завтра, когда она увидит Саймона? Почувствует ли она в нем свою пару, как чувствует он? Или не в том дело, что еще вчера она физически не способна была сделать этого, а сегодня может? Может все снова упирается в то, что она омега? А если все же она ощутит отклик на близость этого парня в своем теле и сознании? Что делать ей тогда? Она правду сказала Рису - она боится, не хочет этой связи. Но, а если и без нее не сможет? Как ей побороть себя, свои страхи и сомнения?
   Было страшно ложиться спать, закрывать глаза и понимать, что когда она откроет их в следующий раз, то встретит новый день абсолютно другим взглядом.
  
  
   4
  
  
   Гвен думала постоянно. Не могла не думать. Ее совесть все еще была при ней, но вместе с тем при ней было и эгоистичное желание быть желанной. Кто бы мог подумать, что взрослой опытной женщине какой-то юнец вскружит голову так, что она забудет обо всем на свете и упадет в омут безумной страсти с головой?! А вот упала. Да так, что до сих пор выплыть не может. Или не хочет.
   Молодая женщина отвлеклась от раздумий со звуком колокольчиков над дверью ее магазина. Тут же на лицо выползла вежливая улыбка, а с губ слетела привычная фраза приветствия. Клиент быстро выбрал букет и покинул магазин, а Гвен снова задумчиво прикусила губу и углубилась в размышления. Работа хоть немного, но отвлекала ее, поэтому Гвен рассчитала свою флористку и принялась за обязанности продавца лично. А что ей мешало? Ее ребенок вырос и покинул дом, мужа нет, и заняться ей нечем. А так она будет хоть чем-то засорять свой разум.
   Маленький уютный цветочный магазин пользовался популярностью, и скучать Гвен не приходилось. Но отчего-то не было прежнего удовлетворения от проделанной работы и общения с клиентами. Не было азарта и горячего желания придать своей работе смысл, а не просто механическое действие. Все было серым и обыденным в ее жизни, где яркие всплески были лишь тогда, когда в нее вихрем врывался горячий мальчишка, сверкая глазами и обаятельной улыбкой. Сэм был той искрой, что расцвечивала ее будни сочными всполохами. Он был тем, что не давало ей загрустить и окончательно упасть в омут тоски и безнадежности. Она все это прекрасно понимала и осознавала, но вместе с тем была все еще твердо намерена оттолкнуть от себя парня. Не себе в ущерб, а в первую очередь ему на благо. Ну не будет у них общего счастья и гармонии, не будет 'долго и счастливо'. Сэмми еще так юн, так молод и задорен, как не была она уже много десятилетий. Они два совершенно разных человека.
   Снова звук колокольчика, и Гвен подняла голову, натягивая на лицо улыбку.
   - Привет, - улыбнулся в ответ вмиг нахмурившейся женщине предмет ее размышлений.
   - Что ты здесь делаешь?
   - В гости зашел, - хмыкнул Сэм, пробегая взглядом по горшкам и вазам и возвращая взор на нее. - Анжи сказала, что ты вышла на работу. Я хотел взглянуть. Здесь здорово, - одобрительно и искренне восхитился молодой человек, легонько проводя кончиками пальцев по бутонам роз.
   - Спасибо. Почему ты не на занятиях? - глянув на часы, спросила Гвен.
   - Это мой первый прогул, - хмыкнул Сэм, опираясь о прилавок и склоняясь тем самым ближе к ней. - И ты его причина.
   - Я догадалась. Ты зря пришел, у меня очень много работы, и развлекать тебя нет времени, - игнорируя игривый взгляд парня, ответила женщина, утыкаясь взглядом в документы, что держала в руках.
   Сэм тут же нахмурился, а с губ слетела ухмылка. Он на миг прикрыл глаза и сдержал тяжелый вздох: он привык, что Гвен отталкивает его, всегда. Из раза в раз она ворчит, отнекивается и увиливает от разговора, встречи и свидания. А ему раз за разом приходится ее отвлекать и очаровывать. Эта женщина была поразительно упряма и порой невыносима. Но и ему не занимать желания, хотя в последнее время все чаще его одолевали злость и гнев на любовницу за ее глупые рассуждения.
   Сэм нагло выдернул из рук Гвен листы бумаги под ее возмущенный возглас и посмотрел на них.
   - И это твои дела? - хмыкнул парень под прищуренный взгляд волчицы. - Накладные? Не смеши.
   - Ты выбрал не лучшее время, чтобы прийти. Скоро приедет Елена, так что тебе все равно ничего не перепадет, - возвращая себе свои бумаги, проворчала Гвен.
   - Я пришел не за сексом, - нахмурился Сэм. - Просто хотел тебя увидеть. Зачем ты все переворачиваешь в одну плоскость?
   - Потому что наши отношения и состоят из одной плоскости.
   - Это ты так решила.
   - Так и будет продолжаться. А если ты надеешься на нечто иное - это не ко мне.
   - Гвен, - со вздохом начал Сэмми, но тут звякнули колокольчики, и в магазин вошла Елена.
   - Привет, - радостно улыбнулась девушка матери и другу детства.
   - Привет, - хором и с улыбками ответили Сэм и Гвен.
   Женщина всегда была рада дочери, а Сэм всегда неплохо общался с Еленой, которая была старше всего на пару лет, что вообще не имело значения, и была ему хорошим если не другом, то приятелем.
   - Прогуливаем? - хитро усмехнулась Елена, легонько пихая парня в плечо и подмигивая ему.
   - Я знал, что ты приедешь, и решил что встреча с тобой лучше нашей встречи с математиком, - хмыкнул Сэм, вываливая наружу все свое обаяние и притяжение.
   Ему и стараться особо не нужно было, его флюиды действовали на всех без исключения. И почти бесконтрольно. Сэм с детства был таким - очаровательным и притягивающим к себе внимание. Он умел разговаривать, умел делать это правильно и умно, к тому же весело, и всегда собирал вокруг себя уйму народа. Это было частью его сущности - притянуть к себе всех вокруг и заставить заглядывать себе в рот. Лишь некоторые могли устоять против его улыбки, искр в глазах и заразительного смеха, например Анжи, которая никогда не поддавалась своему сыну-инкубу, как она его называла.
   Гвен в смешанных чувствах смотрела на дочь и флиртующего с ней напропалую Сэма. Понимала, что парень со всеми подряд так себя ведет. Знала, что глупо придавать поведению детей какой-то смысл и подтекст. И ревновала! К собственной дочери!
   Это было ума непостижимо. Поймав себя на этой мысли, Гвен пришла в ступор, благо никто не заметил - увлеченные разговором Сэм и Елена почти не смотрели на нее. Что-то пробурчав под нос, Гвен вышла из зала в кабинет, где прислонилась спиной к двери и положила ладонь на грудь, в которой сильно колотилось сердце. Женщина была буквально сбита с толка. Ее чувства были в таком раздрае, что даже мыслить нормально не получалось. Впервые она почувствовала ревность в отношении Сэма. И это оказалось так неожиданно, так резко и странно, что просто не поддавалось осмыслению. Никогда прежде Гвен не позволяла себе подобной слабости. Всегда держала свои чувства и эмоции под контролем. И тут вдруг такое. И кто причина? Ее дочь!!! Никакой материнский инстинкт сейчас не действовал - ее волчица ревниво рычала внутри, требуя вернуться, помешать и растолкать смеющуюся парочку по разным углам.
   - Да что же это, - растерянно пробормотала Гвен, качая головой и пытаясь прийти в чувства. - С ума сойти.
   - Мама? Все в порядке? - раздался стук в дверь и голос дочери за ней.
   - Да. Все хорошо. Я сейчас, - сделав голос ровным, ответила молодая женщина.
   - У тебя сердце так колотится. Что-то случилось?
   - Не обращай внимания, - стараясь придать голосу беззаботности, ответила Гвен.
   - Мы с Сэмом хотим пообедать. Присоединишься?
   - Чуть позже.
   - Хорошо. Я еще зайду.
   Женщина услышала голоса за дверью, все тот же колокольчик и хлопок двери. Облегченно выдохнула и прошла в кабинет дальше, присаживаясь в кресло.
   И что ей теперь делать? Куда деть свои чувства, которых стало на одно больше? Гвен запуталась совершенно, и понимала, что если сейчас не соберется с силами, то чуть позже будет уже поздно. Но как? Как заставить Сэма уйти? Как заставить себя не смотреть, не желать, не чувствовать? Куда деть свои потребности и эмоции? Молодая женщина с трудом представляла, что ей делать и как, но однозначно собиралась предпринять хоть что-то. Нужно было лишь подумать.
  
  
   Сэм отстраненно слушал рассказ подруги, помешивая трубочкой коктейль в стакане. Не то, что бы ему было не интересно, о чем говорила Елена, просто его мысли сейчас занимала не эта девушка. Он был искренне рад встрече с ней, но немного раздражался, что не удалось побыть с Гвен, которая явно с облегчением передала его в руки дочери, не желая лишний раз общаться.
   - Ты слушаешь? - пихнула друга в бок девушка.
   - Извини, задумался, - улыбнулся Сэм, переведя задумчивый взгляд на собеседницу.
   - О чем? Или о ком? - хитро поправилась Елена, подмигивая ему.
   - Ты как всегда догадлива, - рассмеялся парень.
   - Неужто ты влюбился? - хмыкнула девушка, а Сэм на миг задумался.
   Можно ли его чувства к Гвен назвать влюбленностью? Уже наверно можно. А как еще объяснить это желание постоянно быть рядом? Смотреть, разговаривать, прикасаться? Гвен списывала все это на гормоны. Он был согласен, но лишь частично. Но ведь гормонами не объяснишь его колотящееся сердце, его мысли о любовнице. Не они причина его тревоги и страха все потерять. Гвен была дорога и важна ему не просто как партнер для секса, а как человек, с которым можно просто быть рядом. А горячая страсть лишь приятное дополнение.
   - Скорее да, чем нет, - честно ответил сомневающийся Сэм. - А ты? Уже влюблялась?
   - Нет, - дернула плечом Елена. - И смотрю на тебя и думаю, что очень даже кстати.
   - Я не похож на гибнущего страдальца, если ты об этом, - хмыкнул Сэмми.
   - Но ты и не похож на себя прежнего.
   - Не в чувствах дело, а в том, что я вырос. Мы несколько лет почти не общались, поэтому это так бросается в глаза.
   - Я скучала по тебе, - мило улыбнулась девушка, глядя ему в глаза.
   - И мне иногда не хватало тебя.
   - Иногда?! - шутливо возмутилась Елена.
   - Тебя порой слишком много, - рассмеялся Сэм. - Ты собираешься возвращаться домой? Твоя учеба подходит к концу.
   - Еще не знаю, - задумчиво протянула девушка. - Мне хорошо там. У меня есть друзья, там замечательная стая, перспективы для работы.
   - Здесь тоже есть все это.
   - Не спорю. Но там все по-другому. Возможно, мне просто понравилась свобода и легкость. Понравилось жить без материнской опеки.
   - Гвен скучает по тебе, - сказал серьезно Сэм. - Ей очень одиноко.
   - Я не могу быть все время привязана к ней. Ты знаешь это, - вздохнула Елена. - А она еще молода, найдет свое счастье. И не во мне.
   - Сомневаюсь, - невесело хмыкнул Сэм не слышно для чуткого слуха подруги.
  
  
   5
  
  
   Несколько дней Оливия была погружена в себя, в осмысление того, что происходило с ней в общем, и ее телом конкретно. Она буквально ощущала, как меняется ее восприятие всего. Она больше чувствовала, больше ощущала. Многое, к чему раньше она была равнодушна, теперь вызывало любопытство. Например, она постоянно ловила себя на том, как смотрит на людей, в частности на их общение между собой. Особенно ее интересовали пары. Она смотрела на Риса и Мину, Анжи и Билла с другими мыслями. Она ловила их жесты и мимику, когда пары были рядом, она обращала внимание на какие-то мелочи, которые раньше вообще ее не интересовали. Она будто впитывала в себя каково это - быть парой. И не только истинные супруги интересовали ее. Она смотрела и на других, и будто запоминала, училась и начинала понимать, что и как.
   Еще ее собственное тело. Оно стало очень чувствительным. Оно будто перестроилось в другое. Это было странное ощущение. Оливия привыкла ощущать себя ребенком, без всех сопутствующих взрослению фаз и особенностей. Это было почти неловко и неудобно - чувствовать себя девушкой, а не девочкой. Само собой, что снаружи она не изменила за пару дней, но вот внутри все стало иначе. Она почувствовала себя женщиной в полном смысле этого слова.
   Рис молча наблюдал за Оливией. Он улавливал отголоски ее смятения и понимал, в чем дело. И не лез. Мужчина знал, что с этим Оливия должна справиться сама, разложить все по полочкам и принять. Да и как он мог ей помочь, когда лично не сталкивался с подобным, как человек другого пола? Просить Мину тоже не имело смысла: она росла и развивалась как обычный оборотень и не могла помочь Оливии в этом смысле, поскольку тоже не понимала этого сумбура в голове омеги. Вот и приходилось Рису просто наблюдать за Оливией и ее новым осмыслением мира и окружения. А еще он надеялся, что происходящее с девочкой изменит ее взгляд на тревожащий его вопрос ее связи с Саймоном. Мужчина переживал за них обоих, особенно понимая Сая. И он очень боялся, что парень наделает ошибок, что не сможет справиться с собой и своим темпераментом. А это принес кучу новых проблем и переживаний для него самого и Оливии, которой подобное не нужно абсолютно. Она и так сбита с толку, а если еще и Сай что-нибудь вытворит - добра это не принесет однозначно никому.
   - Ты так смотришь на нее, - раздался рядом голос Мины.
   Рис удивленно посмотрел на хмурую и недовольную супругу. Тон ее голоса был странным, и он никак не мог уловить, в чем дело - девушка быстро научилась закрывать от него свое сознание, когда не хотела, чтобы он лез к ней в голову на правах истинного.
   - Что ты имеешь в виду? - снова переводя взгляд на Оливию, спросил Рис.
   Девушка снова была у реки, а он стоял на кромке леса, давая ей побыть наедине с самой собой.
   - Не сводишь глаз, дергаешься при каждом ее жесте.
   - Мне просто любопытно смотреть на нее, изучать. Она особенная. А насчет того, что дергаюсь, - хмыкнул Рис, - я опекаю ее, это почти инстинкт, можно даже назвать его отцовским.
   - Может тебе своих детей завести, чтобы было, куда его направить?
   Снова голос девушки был странным. Мужчина внимательней посмотрел на свою жену. Мина была не то зла, не то расстроена. В последнее время - он замечал это часто - она вообще не поддавалась ему для прочтения. Он ощущал ее, чувствовал, но то, что было в ее голове, было для него тайной. Он не спрашивал, почему она закрывается от него, просто ждал ее объяснений, зная ее темперамент - долго она не выдержит и выльет на него все свои претензии и размышления. Он был терпелив, а она юна и вспыльчива, что позволяло читать ее как открытую книгу, когда приходил край ее выдержке.
   - Ты еще не готова для этого, - мягко произнес Рис, качая головой. - Ты еще сама ребенок. К тому же - ты хочешь учиться.
   - По-твоему, я еще не доросла до детей? - прищурилась Мина.
   - Ты знаешь это не хуже меня, - улыбнулся Рис, касаясь ее личика. - Мы поговорим об этом лет через десять.
   - А все эти десять лет ты будешь отдавать свой инстинкт Оливии?
   - В чем дело, Мина? Мы, кажется уже проходили все это - твоя ревность необоснованна, - чуть нахмурившись, произнес мужчина.
   Он помнил тот промежуток времени, когда уделял все свое внимание лишь Оливии, и как сильно ревновала его жена, не смотря на истинную симпатию к девочке. Но таков был инстинкт истинных пар - ревновать ко всем и постоянно, безосновательно и глупо. Он и сам порой ловил себя на детской ревности, притом, что был взрослым и опытным, чтобы опускаться до подобного, но это факт.
   - Я не ревную, - надув губы, ответила Мина, в защитном жесте сложив руки на груди и глядя прямо ему в глаза. - Мне просто не нравится, что каждую минуту ты смотришь на нее, а не на меня.
   Рис мягко усмехнулся и притянул ворчащую Мину к себе в объятья, прижимая к себе и вдыхая ее родной запах глубоко в себя.
   - Я люблю только тебя, - тихо заговорил оборотень. - Никто никогда не займет твое место в моем сердце.
   - В сердце - может быть. А вот твое время в последнее время занимает лишь она, - кивнув в сторону Оливии, произнесла Мина, выбираясь из рук мужа и уходя в лес.
   Рис нахмурился и проводил ее пристальным взглядом. Он решил не идти за ней и не переубеждать. Мина сама должна понять всю глупость своего поведения. Она не ребенок, чтобы ее воспитывать, пусть в какой-то степени еще была им. Но все же он должен давать ей время все обдумывать и учиться жить своим умом, чего Мина пока не хотела делать. Она быстро привыкла к тому, что он рядом, что он подскажет, поможет и направит. Когда только приехала сюда, Мина была другой в этом плане - самостоятельной и дерзкой, своевольной. Но постепенно их союз приучил ее к тому, что она не одна, что не обязана о чем-то думать или беспокоиться. И где-то это было правильно. А где-то оказывалось лишним. Рис - альфа стаи. Он очень много времени уделяет Мине, но помимо этого у него есть обязанности, есть работа и бизнес, которые требует его внимания и участия. А Мина эгоистично не желает делить его ни с кем и ни с чем. Рис списывал все это на юный возраст своей волчицы и был готов ждать, когда Мина изменит свой взгляд на жизнь. Терпения ему не занимать, а потому он позволит девушке додумываться до всего самостоятельно. Пусть подуется, пообижается - иногда это идет на пользу.
  
  
   ***
  
  
   - Я могу тебя попросить? - голос Оливии был нерешительным и тихим.
   - Конечно, что за вопрос, - улыбнулся Рис девушке, убирая в сторону документы, которые изучал.
   Омега нерешительно помялась возле двери в кабинет и все же вошла внутрь. Ее взгляд метался из стороны в сторону, и она явно не знала с чего начать разговор.
   - Ты не мог бы сходить со мной к Саймону? Я...хочу поговорить с ним.
   Голос Оливии был слабым, будто она сомневается в том, что готова к тому, о чем говорит. А Рис был удивлен, если не сказать больше - поражен. Оливия ни разу не выявила своего желания пообщаться со своей парой за все время, как очнулась после комы. Наоборот - старательно избегала парня и просила альфу не подпускать его к себе. Но мужчина был рад, что девушка изменила свое решение. Он не знал, с чем это связано - с их разговорами и его намеками, или же с тем, как сама девушка изменилась в последние дни. Да, собственно, это и не имело значения. Главное - что она решила сделать шаг в нужную сторону.
   - Конечно, - мягко улыбнулся Рис, вставая из-за стола.
   Они вышли из кабинета, а затем и из дома. Мужчина шел по запаху, а Оливия просто за ним следом, задумчиво прикусив губу и будто заставляя себя делать шаги. Девушка явно боялась собственного решения сдвинуться с мертвой точки, и Рис ощущал, что она может передумать в любую минуту - просто развернуться и пойти в другую сторону.
   - Что изменилось? - спросил Рис, желая отвлечь Оливию от испуга и паники.
   Может для кого-то подобный шаг был пустяком, но для этой девочки все было с точностью до наоборот. Она столько времени отказывала себе и своему партнеру в близости, в сближении, и для этого у нее были основания, что теперь такой резкий скачок выбивал из привычной колеи спокойствия и решительности.
   - Еще не знаю. И потом - ты, кажется, понял, что со мной случилось.
   - Понял. Но лишь с физической стороны. А о том, что происходит у тебя в голове, я не имею ни малейшего понятия.
   - Я и сама не знаю. То ли это притяжение пары, то ли я просто хочу убедиться.
   - В чем?
   - В чем-нибудь, - невесело усмехнулась девушка. - Я так запуталась, что хоть капля определенности мне не помешает.
   - Ты готова будешь принять Саймона как пару?
   - Не знаю. Для начала хочу убедиться - среагирую ли я на него, или же мой зверь безнадежен.
   - А если так?
   - Это зверю нужна истинная пара, не человеку. И если моя волчица откажется, я ничего не смогу изменить. И Саймону придется отступить окончательно. Я не смогу заставлять себя быть с ним лишь потому, что хочет он.
   Рис понимал важность того, что сейчас происходит. И понимал смятение Оливии. А еще боялся, что так и будет. Он надеялся на обратное, но кто знает каково безумие зверя Оливии на самом деле? Мужчина предполагал, что все должно сложиться хорошо, все-таки инстинкты волков всегда на первом месте, а не разум. Именно он должен будет руководить сущностью оборотня девушки. Но если все так, как описывает Оливия и ее волчица на грани, то трудно предсказать результат. Рис не представлял себе, что будет с Саймоном, если Оливия окончательно обрежет все нити, что могут связать их. Что будет с волком, для которого его пара недосягаема? Она есть, но ее нет. Мужчина еще не сталкивался с таким. Да и вряд ли кто сталкивался - истинных пар не так уж и много, чтобы хорошо изучить этот феномен. Но однозначно - ничем хорошим для Сая это не кончится.
   - Чего хочешь ты сама? - спросил Рис, внимательно глядя на спутницу.
   - Не знаю. Я уже ничего не знаю. Все так запуталось, так изменилось. И прошло так мало времени. Моя жизнь перевернулась с ног на голову. Я уже готова была отпустить своего зверя на волю, когда судьба сделала резкий поворот. И теперь я в растерянности. Я хочу разобраться, и в то же время не желаю этого. Я хочу все изменить и наладить, но боюсь перемен. Я просто схожу с ума.
   Трудно было спорить с последним утверждением, и Рис просто промолчал. Он шел по следу Саймона, а Оливия топала за ним. Запах парня становился все сильней, и мужчина понял, что он рядом. Но тут до его носа долетел и другой аромат. Резко Рис остановился, не знаю, что делать.
   - В чем дело? - тут же спросила Оливия, для которой восприятие запахов было не таким острым, а даже почти человеческим.
   - Не знаю, стоит ли идти дальше, - недовольно и хмуро протянул Рис.
   Оливия пытливо посмотрела в его лицо и сама чуть нахмурилась.
   - Я хочу, - с поразительным для нее упрямством, которого раньше и близко не было, произнесла девушка и решительно обошла мужчину, продолжая идти вперед.
   Рис только вздохнул и пошел за ней следом.
  
  
   ***
  
  
   - Скучаешь? - раздался за спиной знакомый голос, от которого Саймон чуть скривился.
   Дани. Вездесущая Дани. От этой волчицы не было покоя всей стае. Стервозная, наглая, самоуверенная сука, любящая вмешиваться туда, куда не стоит. Умеющая виртуозно строить козни и подлянки. Прожив в этой стае всего полтора года, Саймон уже знал ее как облупленную, притом, что почти и не общался с ней, и заодно старался избегать по совету пары волков, столкнувшихся с этой дамочкой.
   - Отдыхаю, - все же ответил парень.
   - Составить тебе компанию? - садясь рядом с ним на землю, протянула девушка, заглядывая ему в глаза.
   - Как хочешь, - равнодушно протянул оборотень, снова утыкаясь взглядом в воду.
   Многие говорят, что это успокаивает - смотреть на воду, но лично Сая это ни черта не успокаивало. Он приходил к реке лишь потому, что Оливия сюда постоянно ходила, а он за ней, вот и выработалась привычка и маршрут, когда идешь, задумавшись, туда, куда просто ведут ноги.
   - Ты в последнее время грустный, - продолжала попытки завести беседу Дани.
   - Правда? - иронично хмыкнул Саймон, бросив на нее короткий едкий взгляд.
   - Правда, - не отреагировала на подкол девушка. - И с каждым днем тебе все хуже.
   - Ты следишь за мной? - хмыкнул волк.
   - Просто наблюдаю. Ты мне нравишься, - прямо призналась волчица.
   - Как давно ты слезла с Риса, чтобы делать такие признания? - не сдержал яда в голосе парень.
   Он и сам не мог понять, почему злиться на Дани. Возможно, он не злился на нее конкретно, а просто злился. Ему все надоело, все достало, и он был на взводе.
   - Как грубо, - насмешливо протянула девушка, изгибая капризные губы в ухмылке - ее нисколько не смутил намек на оскорбление. - Ты злой из-за неудовлетворенности.
   - Сказала сука, которая трахает все что движется, но при этом никак не успокоится, - продолжал язвить Саймон.
   - Я пришла не ругаться. Я пришла помочь, - снова не среагировала Дани.
   - Не вижу связи, - снова отворачиваясь от волчицы, буркнул волк.
   - Связь есть, - прошептала девушка, наклонившись к его уху и обдав его своим горячим дыханием, а потом плавно перетекла к парню на колени, оседлав его.
   - А чего я еще ожидал, - саркастично заметил Сай, чуть прищурившись. - У тебя все через одно место.
   - Сейчас тебе это на руку, - сексуально улыбнулась Дани, поглаживая руками его плечи и грудь и слегка потираясь раскрытыми бедрами о пах парня. - Воспользуйся моментом. Ты же хочешь.
   Голос девушки был бархатным и соблазняющим, томным и завлекающим. Она умела манипулировать мужчинами, и не гнушалась этим пользоваться и сейчас.
   - У меня есть пара. Я не хочу тебя, - сказал Сай, хватая Дани за руки и прекращая ее ласки на своем теле.
   - Пара? - насмешливо фыркнула волчица, сверкая хитрыми глазами. - Пара, которая не подпускает тебя к себе? Которая не хочет тебя? Не смеши. И потом, я не предлагаю тебе союз. Я предлагаю тебе связь. Необременительную и приятную для нас обоих, - мурлыкнула Дани, наклоняясь вперед и потираясь о его торс своим бюстом, проникновенно заглядывая ему в глаза. - Тебе ведь нужно это - выпустить пар. Сколько ты уже без секса? Больше года. А тебе ведь хочется, - понимающе улыбалась девушка. - Не может не хотеться. Ты волк, оборотень - это желание у тебя в крови, в твоем горячем живом теле.
   Дани говорила и говорила, а Сай слушал, не отрицая. А зачем? Она была права в каждом слове. А еще прекрасно понимала его сущность, подобную собственной. И его тело говорило за себя - ерзанье привлекательной волчицы по его коленям не оставило его равнодушным. Вот только зверь внутри зло рычал. Ему не нравилась эта волчица. Ему вообще никто не нравился кроме Оливии. Она была его истинной парой, и никто другой не мог занять ее место в его душе. И это противоречие, эта борьба разозлили Саймона еще больше. Он уже не раз мысленно проклял свой союз с Оливией, который не принес ни ему, ни девушке ничего хорошего. Он устал заставлять своего зверь держать себя в узде и не рваться к своей паре каждую минуту, тогда как эта самая пара избегает его и не хочет видеть. Эта борьба выматывала и лишала покоя. Он не был в гармонии с самим собой, со своей сущностью, что доставляло массу неудобств.
   И снова злость заставила Саймона действовать. Он приказал своему зверю заткнуться и вытолкал его из своей головы. Он проигнорировал яростный вой и рык волка, когда потянулся к алым губам не своей волчицы. Они оба были в ярости, которая вылилась сейчас на Дани в злом, голодном и диком поцелуе-укусе, в сильной хватке на ее запястьях, до синяков, в рычании, рвущимся из горла.
   Резко Саймон опрокинул Дани на спину, припечатывая ее своим телом к твердой земле, заводя ее руки ей за голову и удерживая их там. Его рот больно и безжалостно начал терзать ее нежную кожу на шее и ключицах, острые клыки оставляли царапины и укусы. Но девушка и не подумала возмутиться и воспротивиться. Ей нравилось это - страсть, дикость, ярость оборотня. Она лишь подавалась навстречу, гнулась под сильным телом, обвила его ногами и сладко стонала, забыв обо всем, кроме острого наслаждения, что испытывала сейчас.
   А Сай выбросил из головы все мысли, все угрызения совести, всю мораль. Он лишь хотел расслабиться, получить удовольствие и хоть на время избавиться от размышлений и страданий. Он хотел удовлетворить свое изнывающее тело, хотел разрядки, и плевать на все остальное. Он имел на это право, имел все основания больше не терпеть и не ждать. Он молод, горяч, и не умеет контролировать себя так, как Рис или кто-то вроде него. Он не хочет мучиться и переживать, не хочет ждать и терзать свои разум и тело. Он просто устал от этого. И сейчас был вправе забыться, хотя бы на время.
   В голове была пелена, где-то глубоко внутри жалобно и скорбно скулил волк, но все, что сейчас волновало человека - это горячее тело под ним, стонущее и выгибающееся от его прикосновений. Никогда Сай не был груб со своими партнершами, но сейчас лишь грубость имела место быть. Однако нетрудно заметить, что Дани это лишь заводило, а потому парень и не стал себя как-то сдерживать. Одной рукой он разорвал на девушке тонкую блузку, и следом же прошелся горячей ладонью по упругой груди, заводясь от ощущения горячей плоти в ладонях. Он мял и тискал округлые полушария, слушая призывные стоны любовницы, а потом буквально вгрызся в них губами и зубами, отчего стоны сменились шипением, что отнюдь не сбило с девушки желания, а даже наоборот: он почувствовал, как остро запахло ее желанием, как быстро она возбуждалась под ним и от его действий. И это кружило голову. Он так давно не испытывал чего-то подобного. И ведь Дани права - ему это нужно, как любому другому оборотню. Их звериный темперамент требовал своего не зависимо от обстоятельств и доводов сердца. Их тела были слишком чувственны и горячи, чтобы мучить их воздержанием. И, тем более что Саймон еще очень молод. Он едва ли перерос взрыв гормонов в своем подростковом теле, как на него свалилась эта связь с Оливией. И все бы ничего, если бы девушка не отталкивала его. Все бы ничего, не сложись все так печально.
   Покорно раскрытые губы манили к себе, и Саймон снова жадно впился в них. Лишь искусав их в кровь, парень оторвался от сладкого ротика случайной любовницы и посмотрел ей в глаза.
   - Не думала, что ты такой дикий, - пошло облизывая напухшие губы, простонала Дани, сверкая довольными глазами.
   - Рад, что тебе нравится, - с безразличием в голосе и глазах ответил Саймон.
   Он выпустил из захвата руки девушки и приподнялся на коленях, стягивая с мощного торса футболку.
   И только тогда увидел, что за ними наблюдают.
   Оливия смотрела на него внимательно и пристально, прикусив губу и широко распахнув глаза, в которых было смятение, растерянность, неверие и сомнение. Она будто впервые увидела его. Никогда еще Саймон не ловил на себе такой ее взгляд: осмысленный, пристальный и волнующий. Оливия либо избегала смотреть на него вовсе, либо смотрела коротко, равнодушно и даже раздраженно. Никогда в ее глазах он не видел любопытства и интереса, как сейчас, никогда в нем не было ничего, что могло бы обозначить ее заинтересованность им.
   В каком-то жесте отчаяния девушка обхватила себя руками за плечи и, быстро развернувшись, исчезла за кромкой леса, уйдя с поляны.
   Волк внутри Саймона снова отвоевал свое место, вернув ему трезвость мысли. Он был зол на хозяина и взбешен. Он рвался за обиженной парой, рвался к ней, туда, куда она убежала, глотая слезы. А парень вновь приказал ему отступить, и он отступил.
   - Не надо на меня так смотреть, - холодно произнес Сай, поднимая на ноги и глядя Рису в глаза, которыми тот готов был его испепелить на месте.
   - Ты только что все испортил, - почти прорычал альфа, но при этом в его голосе слышалась не только злость, но и горечь.
   - Нельзя испортить то, чего нет, - тем же тоном ответил молодой волк.
   Никто из них не обратил внимания на то, как быстро и ловко Дани покинула поляну, не желая стать свидетелем ссоры и тем более ее участницей, но еще больше она боялась гнева Риса.
   - Как ты не понимаешь...
   - Я ни черта не понимаю! - прокричал Сай, злобно прищурившись. - Потому что вы ни хрена мне не рассказываете! Что я должен понимать?! Чего должен ждать!?
   Рис лишь прикрыл глаза, прекрасно понимая чувства Саймона. Он не осуждал его, он просто был разочарован в нем.
   Саймон же натянул снова футболку и, пройдя мимо Риса и холодно взглянув на него, отправился за Оливией. Он хотел понять, что происходит, почему она вдруг пришла к нему и почему так смотрела. И сейчас он намеревался добиться от нее ответов на все свои вопросы. Он не будет больше идти у нее на поводу, не будет жить в вечном ожидании и страхе оказаться в неудобном положении как, к примеру, сейчас. Он просто хочет услышать 'да' или 'нет'.
  
  
   Оливия никак не ожидала подобной картины. Не ожидала увидеть Саймона, целующего другую девушку. Целующего так страстно, жадно и голодно. Не могла предположить, что встретится взглядом с горящими похотью глазами. Это сбило с мысли, с толку. Она взгляда не могло оторвать от двух сплетенных тел. А еще внутри поднялась целая буря эмоций. Таких новых, необычных, уже привычно пугающих. Это было понимание. Понимание и принятие того, что перед ней не просто волк, перед ней не просто парень.
   Перед ней ее пара.
   Это накатило как волной - яркой, живой и искристой. Ее дикая волчица, непокорная и безумная, застыла, прекратив вечную борьбу за свободу. Застыла и смотрела в глаза своего волка. Она буквально почуяла его, и на миг к ней пришло осмысление. Никогда прежде Оливия не чувствовала свою вторую половину такой... понимающей, такой разумной! Это было минутное освобождение от контроля над собой. Это была почти эйфория, которую не описать словами. Ни разу за всю свою жизнь девушка не ощущала подобного - свободы от безумия, свободы от сражения за свой разум. Впервые она почувствовала облегчение и легкость. А следом за этим вернулась злость. Но уже другая. Не на нее, не на рамки и границы. Была злость на ту, другую волчицу. На то, что она прикасалась к чужому, что трогала не свое. Это был первобытный инстинкт отобрать, вернуть. На целую минуту он заставил ее зверя позабыть обо всем кроме желания забрать свое, отстоять то, что принадлежит ей. И единственное название, которое Оливия смогла подобрать этому чувству - ревность. Именно так Мина реагировала на нее и Риса, когда ей что-то не нравилось. Именно так Рис чувствовал, когда на его пару смотрел другой мужчина. Именно так рычала Анжи, когда Билл поддевал ее на этой почве. Ревниво.
   А еще стало на минуту обидно. И это чувство было почти постыдным. Саймон не обязан хранить ей верность. Не после того, как она не раз четко и твердо дала понять, что он ей не нужен. Не после того, как избегала его и не давала приблизиться, как просила Риса не подпускать его к себе, как равнодушно смотрела на него. И все равно было обидно. Что не ждет. Что не терпит. Это было очередным противоречием.
   - Оливия, - раздался за спиной голос.
   Девушка дернулась с непривычки - ее имя странно звучало в устах Саймона: мягко, нежно, но в то же время требовательно и властно. Волчица внутри снова застыла, обратившись в слух и внимание.
   Девушка остановилась и медленно обернулась к стоящему за спиной парню. Нерешительно подняла взгляд и посмотрела ему в глаза. В его взоре читался вопрос - большой и серьезный. А она по-прежнему не могла дать на него ответа. Перед глазами мелькнула недавняя сцена, и волчица внутри недовольно зарычала. Не на нее, как обычно. А на неверного ей партнера. Она еще не знала его, плохо чувствовала - не на всю мощь, но уже требовала своего. Оливия ощущала ее желания как никогда четко и понятно. И впервые они были схожи с ее личными. Впервые было похоже на то, что они со зверем одно целое, а не две разные личности, борющиеся каждый за себя.
   - Что изменилось? Почему ты пришла? - задал вопросы Саймон, пристально глядя на девушку.
   Пожалуй, он впервые был так близко к ней. Впервые разговаривал с ней почти нормально, а не через кого-то или слыша односложные ответы. Он так этого хотел прежде, а сейчас даже не знает как себя вести. Он не чувствовал вины за собой, но волк внутри стыдливо прятал взор от укора в глазах волчицы. Это было очень странно: словно две пары разбирались между собой - он и Оливия и их звери. И сейчас ни девушка, ни парень не были в гармонии со своими сущностями, со своими вторыми половинками.
   - Не знаю, - тихо ответила Оливия. - Но я почувствовала тебя. Как пару.
   Она смотрела прямо в глаза Саймону, ожидая реакции, и была расстроена, когда он лишь цинично усмехнулся. Но чего она ожидала? Радостных объятий? Так она сама еще не готова к ним. Счастья? А оно есть? Его еще нужно создать.
   - И что ты собираешься делать с этим?
   - Ты слишком много от меня хочешь. Я не могу так сразу разобраться в себе. Пойми, для меня все еще слишком неожиданно, слишком необычно. Мне нужно привыкнуть к этой мысли.
   - Прошло больше полугода, как ты очнулась, и все еще не привыкла?
   Иронии и злости в голосе Сая не убавилось ни на грамм. Он сбыл слишком рассержен, чтобы проявить понимание именно в эту минуту. Рассержен, неудовлетворен, сбит с толку.
   - Это другое, - уклончиво пробормотала девушка, опуская взгляд, не в силах видеть укор и обиду в глазах парня.
   Было удивительно находиться так близко к парню. Только Рис прежде не вызывал у нее страха и отторжения. Только со своим альфой она была спокойна. А сейчас те же чувства были рядом с Саем: умиротворение, покой, уравновешенность.
   - Просто скажи мне, - тихо произнес Саймон, и Оливия резко вскинула голову - столько боли и страха было в его голосе, - у меня есть шанс? У нас он есть? Стоит ли мне ждать тебя? Или лучше уйти и не мучить нас обоих? Скажи, и я уйду. Я оставлю тебя в покое. Я не буду тебе надоедать и тревожить. Но жить в неизвестности и дальше я больше не могу.
   В его глазах была боль, была тоска и обида. Саймон действительно был готов сделать так, как она скажет. Готов был наплевать на себя и дать ей дышать свободно и без оглядки на его чувства. И еще пару минут назад она бы отпустила его. До того, как ее волчица ощутила его как пару. До того, как сама девушка почувствовала, как ей вдруг стало легче от этого. До того, как поняла, что рядом со своей парой у нее самой есть шанс попробовать бороться дальше. Это было эгоистично, это было неправильно, но больше она не хотела его отталкивать. Нет. Теперь она хотела как можно дольше ощущать это блаженное ощущение спокойствия внутри себя, ощущать, как волчица внутри едва дает о себе знать, не говоря уже о том, что рвется наружу. Возможно, не так должно было проявиться ее желание быть рядом с ним. Возможно, это должны были быть другие чувства: нежность, симпатия или что-то в этом роде. Но пусть пока это будет спокойствие.
   - Да, - тихо прошептала Оливия и опустила взгляд, пряча истинность своего желания быть рядом с Саймоном.
   Узнай он сейчас, что не в нем самом дело, что она хочет его рядом лишь чтобы не сойти с ума - и он обидится еще больше. Ведь он хочет иного. Он хочет крепкого союза. Он хочет семью, любовь, детей. А к этому Оливии еще идти и идти. Она не знала точно, как много времени уйдет на то, чтобы она приняла все аспекты истинной связи, но понимала, что немало. И это снова было неправильно - заставлять Саймона ждать и терпеть. Но они хотя бы попробуют.
   Сай не стал больше ничего спрашивать. Он ожидал немного не этого от Оливии - он хотел бы услышать объяснения, но давить не хотел. Она едва-едва подпустила его к себе ближе, и отталкивать ее он не собирался. Если это его шанс - он его не упустит. А шанс есть. Оливия сказала 'да', и для его истерзанного разума и сердца это лучший бальзам в данную минуту. А с тем, что будет дальше, он разберется потом.
  
  
   6
  
  
   Сэм буквально летел сквозь лес, с широченной улыбкой на губах, окрыленный и довольный. Еще бы! Впервые не он, а сама Гвен выразила желание встретиться на их обрыве. Не нужно было ее уговаривать, не нужно было соблазнять и стоять на своем. Это было как глоток свежего воздуха.
   Сэмми выскочил на обрыв со все той же улыбкой во все лицо. Сразу заметил Гвен на самом краю и моментально подлетел к ней, заключая в объятья и привычно утыкаясь носом ей в шею. Моментально парень почувствовал, как напряжена и неприветлива волчица.
   - Привет, - осторожно начал Сэм, выпуская женщину из рук, а улыбка растворилась сама собой.
   - Я рада, что ты пришел. Нам нужно поговорить, - серьезно посмотрела на него Гвен, повернувшись к нему лицом.
   - Мне уже не нравится, - тут же скривился Сэм, но больше не сказал ничего.
   Все его хорошее настроение, игривое и пламенное, быстро остыло - уж слишком тяжелым был взгляд молодой женщины.
   - Я долго думала, и все-таки пришла к решению закончить наши отношения. Больше это продолжаться не может и не будет. Шутки кончились, все зашло слишком далеко.
   Сэм хмуро смотрел на волчицу. Это было впервые, когда ее голос был таким серьезным, а взгляд твердым и уверенным. И сейчас Сэм понял, что все так, как говорит Гвен, что уже не получится ее переубедить и уговорить. Что теперь она бесповоротно сделала выбор. Пропала неуверенность во взгляде, которую он постоянно там видел. Пропали сомнения и раздумья.
   - В чем причина? - все же спросил Сэмми.
   Он не хотел так просто сдаваться. Он хотел понять, в чем дело. Пусть у них и не было все гладко, но такого вот напора со стороны любовницы не было никогда. Она противилась, пыталась объяснить, хотела все закончить, но раз за разом, неизменно Сэм переубеждал ее. Теперь, он это прекрасно понимал, так не выйдет. Было что-то другое. Не стыд и не совесть, не сомнения. Что-то намного серьезней.
   - Их много. И я называла их уже не раз, - с каким-то раздражением ответила волчица, недовольно глядя на парня. - Ты слишком юн, слишком молод для меня. Мы не дадим друг другу того, что нужно нам обоим. Я уже слишком стара для подобных отношений, а ты слишком молод для них. Твоя жизнь только началась, ты еще встретишь свою пару, возможно даже истинную. Я не хочу в этот момент оказаться побоку.
   - Я не верю, что ты боишься именно этого. Я вообще не верю ни одному твоему слову. Все это - глупые отговорки.
   - Тогда так, - прищурилась Гвен, - я больше тебя не хочу. Этот ответ тебя устроит?
   Она была зла и рассержена. Она не хотела этих объяснений. Она просто пришла сюда сказать, что все закончилось. Она не обязана что-то объяснять и доказывать. Но ведь это Сэм - так просто от него не отвязаться. А ей нужно было именно это - закончить их связь, разорвать этот порочный круг, успокоить себя и свою совесть, вернуться к прежнему ритму жизни, привыкнуть быть, если не одной, то не с ним так точно. Этот мальчик не для нее.
   - В это я верю еще меньше, - так же прищурился Сэм, сжимая губы и подходя к женщине вплотную, почти касаясь ее тела. - Не нужно лгать хотя бы самой себе.
   - Я не лгу себе. Ты думаешь, что единственный, кто привлекает меня? Думаешь, что я не в состоянии найти себе любовника?
   - И я снова тебе не верю, - нагло хмыкнул Сэм. - Мы давно уже не просто любовники. Но в отличие от тебя, я никогда не боялся себе в этом признаться. Ты списываешь все на гормоны, возраст, но в моем разуме нет гормонов. В моем разуме есть привязанность, нежность. Не нужно строить из себя холодную стерву и говорить, что ты сама ничего не чувствуешь.
   Сэм тоже разозлился. А как иначе? С Гвен просто невозможно разговаривать! Она так зациклилась на неправильности их отношений, что не видит ничего кроме этого. Не видит чувств, эмоций, страстей. И в этом плане именно она была неразумным подростком. Именно она глупо и по-детски упрямилась и отнекивалась.
   - Все! Я не обязана ничего объяснять! Больше наших встреч не будет. Найди себе другую подругу, а про меня забудь.
   - И ты так просто говоришь об этом? Тебя действительно совершенно не волнует, с кем я буду?
   - Нет. Не волнует, - глядя ему в глаза, ответила Гвен.
   Уж за сто лет она научилась виртуозно врать и не краснеть. И если Сэму нужно именно это - ее уверенность и бескомпромиссность - она покажет ему, что он хочет видеть. Давно пора было сделать это. До того, как она так сильно и болезненно привязалась к этому мальчику. До того, как начала проявлять чувства. До того, как ее сердце начало оттаивать. Но что говорить об этом теперь? Лучше поздно, чем никогда. Она еще переживет это, перетерпит свои эмоции - время лечит, она знает это по себе. Но продолжаться так дальше просто не может. Она правду сказала: однажды Сэм встретит свою пару, полюбит другую, и что будет с ней? Она уже чувствует, и дальше будет лишь хуже. Но какой финал у их отношений? Очень скоро она станет не интересна молодому волку, станет обузой и разочарованием. А этого ее сердцу хотелось меньше всего. Они слишком - слишком! - разные, чтобы у них получилось что-то стоящее. И Сэм в своем упрямстве, в своих юношеских ярких чувствах просто не смотрит так далеко. Он живет одним днем, да это и правильно - ему даже нет семнадцати! Он должен смотреть на мир сквозь розовые очки. Должен пробовать и начинать заново раз за разом, должен делать ошибки и учиться на них. А вот ее подобная пора прошла уже давно - и даже в этом плане они не совместимы.
   - Пойми, - чуть мягче начала Гвен, - что рано или поздно подобное случилось бы. Нам было хорошо вместе, я не спорю с этим. Но это время закончилось.
   - Ты его закончила, - с нотами упрека и укора произнес Сэм, все еще враждебно и гневно глядя на нее.
   Он был весь в своих чувствах. Ему было больно от того, что дорогая его сердцу женщина отталкивает его. Его новое, яркое чувство влюбленности сейчас приносило ему боль, и эта боль плескалась в его глазах, голосе, сжатых кулаках. Но все же он волк, все же он мужчина. И он не позволит чувствам вырваться наружу в обидных словах или оскорблениях. Скорее это будет злость и ярость. Он иначе покажет свое оскорбление. И пусть это будет по-детски, пусть это еще раз убедит Гвен, что она была права и он еще ребенок, но и не сделать ничего он не сможет. Ему нужно куда-то выплеснуть свое разочарование, нужно что-то доказать и продемонстрировать.
   - Только не пожалей об этом чуть позже, - тихо, почти угрожающе, произнес Сэм.
   Гвен ничего не ответила, лишь задумалась, глядя, как он исчезает за ветвями деревьев. Сердце рвалось на кусочки, слезы подступали, но она не позволила себе пролить их. Она приняла решение, и не сомневалась в его правильности, а значит отступать нельзя. Да и Сэм на нее явно обиделся. Чего теперь ожидать от него? Зная его нрав, он не оставит все так как есть. Нет, это не будет местью, не будет обидой. Это будет так, что она не раз и не два пожалеет о том, что оттолкнула его. Несмотря на юный возраст, этот парень был умен, и ее понимал прекрасно. Выучил ее повадки и характер, и будет умело играть на этом. Он оборотень, и трудно скрыть от него эмоции. Он только что вслух не сказал об этом, но прекрасно понял, что ей не так уж легко было сделать этот шаг. А значит, будет давить именно на это. А Гвен остается лишь перетерпеть и переждать, не сорваться снова в этот омут, из которого она едва выбралась.
  
  
   7
  
  
   Саймон не позволил себе лишней надежды, уже обжегшись однажды на этом. Он просто смотрел и наблюдал, чтобы очень быстро понять, что правильно сделал. Его 'да' их с Оливией отношениям кардинально отличалось от ее 'да'. Для девушки это выражалось в минимальном сближении - она просто позволяли Саймону быть ближе, быть рядом открыто, а не таясь по углам, в желании наблюдать и смотреть. Но на этом все. Это был ее максимум, ее предел, и очень скоро до Сая дошло, что в ближайшее время мало что изменится. Уже даже разочарование не было таким острым - он слишком к нему привык.
   Но появилось и нечто иное в его отношении к ситуации. Прежде, когда он был далек от Оливии, когда даже близко не мог подойди к ней, он иначе воспринимал ее как свою пару. Теперь же все было сильней, ярче. Теперь он вдыхал ее запах, касался ее кожи, смотрел на нее вблизи, замечая детали и мелочи. Находясь с ней рядом целыми днями и просто глядя на нее, Саймон сходил с ума. Если раньше его просто тянуло к ней, то сейчас эта тяга переросла в зависимость. И в первую очередь в физическом смысле.
   Молодой оборотень понимал насколько глупо его желание в свете сложившейся ситуации, но поделать что-то с собой не мог. Это не поддавалось контролю. Он смотрел на Оливию, когда она задумчиво смотрел вперед и едва контролировал себя, едва сдерживал. Его взгляд скользил по полупрозрачной коже ее личика и тонкой шее, подмечая биение пульса в тонких венах. Он смотрел на ее полуоткрытые губки бледно розового цвета, которые она постоянно облизывала, даже не замечая этого, чем доводила его до горячки, и едва сдерживал желание впиться в них поцелуем. Ее распущенные локоны вызывали тягу перебирать их пальцами и зарываться в них лицом. Тонкие руки и хрупкие запястья, к которым невольно приковывался взгляд, когда она гладила себя по плечам, хотелось держать в своих руках и касаться пальцами, ощущать мягкость кожи.
   А еще Саймон замечал смущение Оливии от всего этого, но даже не подумал спрятать свои желания и мысли. Она должна привыкнуть к подобному, должна ощущать все это, чтобы понять и принять. И почему он должен скрывать вполне естественные потребности? Он больше не позволял себе ничего из того, что произошло между ним и Дани несколько недель назад. Эта волчица еще не раз предлагала ему себя, но больше он не поддавался ей. Хотя хотел безмерно. Порой оборотень ловил себя на мысли, что хочет не столько Оливию, сколько просто секса, но списывал все это странное ощущение на воздержание. Он молод и силен, и физическая разрядка ему необходима. А его пара даже не подозревала, что каждый ее жест, каждый вздох и поворот головы вызывали в парне неконтролируемые фантазии. Саймон казался себе озабоченным извращенцем, но иначе уже не мог смотреть на девушку. Оливии и не нужно было ничего особенного делать, чтобы он раз за разом падал в омут своих фантазий. И от этого голова шла кругом, Сай не мог нормально думать и размышлять, его тело было в постоянном напряжении, и оно все росло и росло.
   Оливия ощущала все это на себе. И не могла не отзываться. Но по равнению с тем, что происходило с Саймоном, ее собственная реакция была практически незаметна, уж для партнера так точно. Но как-то ответить на потребности волка девушка еще не решалась. Она боялась этого аспекта отношений и не была к этому готова даже в свете того, что ее тянуло к истинному. Поговорить на эту тему хоть с кем-то Оливия тоже не могла, а потому она просто старалась об этом не думать. Благо было чем занять свой разум. Например, она старалась понять свою волчицу. Пыталась уловить изменения ее настроения, пыталась понять ее новые стремления и желания. Ее зверь все еще был безумным, он не стал в одночасье спокойным и контролируемым. Ее волчица просто притихала, когда чувствовала рядом свою пару: будто волк пробуждал в ней интерес, перекрывающий стремление вырваться на свободу, будто заменял ее прежние приоритеты на будущие. Но стоило Саймону лишь исчезнуть из поля зрения, как очень быстро все возвращалось на круги своя. И это не успокаивало, не давало надежды, что все приходит в норму. Это лишь значило, что пока Оливия привязана к Саю, ровно до тех пор, пока что-то не измениться. Но как много времени пройдет? У нее ушли годы на то, чтобы повзрослеть физически, у нее ушла вся жизнь на то, чтобы понять суть оборотней, свою суть. И сколько еще пройдет времени, прежде чем ее волчица успокоится по-настоящему? И придет ли это время? Она ведь не может быть привязана к своей паре круглые сутки, это просто невозможно, неправильно. Но пока только так все и было. Но жизнь не может быть такой. Пусть они с Саймоном истинные, это не значит, что они не могут расстаться и на минуту. Это не жизнь, и это не связь истинных - это уже рабство друг перед другом.
  
  
   Оливия ощутила, как Саймон за ее спиной пошевелился - тихий шорох, вдох и едва ощутимое движение воздуха. Он редко мог сидеть долго без движения, это у нее была привычка замирать в одном положении на долгие часы словно статуя. А еще Сай очень громко дышал, а точнее - вдыхал, ее. И это было не просто звериное принюхивание - оборотень впитывал в себя ее аромат, ее суть. И потихоньку сходил с ума. Оливия ощущала это как омега, хотя и очень слабо. Вообще она удивилась тому факту, что для ее омежьей сущности Саймон был непостижим. Он будто был огорожен от ее понимания и восприятия. Все прочие люди, волки - неважно кто - были для нее как открытая книга. Она читала их эмоции на раз, улавливала переживания и тревоги. Но лишь совсем недавно поняла, что все кроме Сая доступны ее разуму. Он был для нее закрыт. Возможно, именно это было частью составляющей того факта, что рядом с ним ей было спокойно и комфортно. Он не вызывал в ней желания помочь ему, успокоить и как-то повлиять. Рядом с ним ей не требовалось контролировать свою тягу применить свой дар. Она не могла сказать точно, было ли так всегда, или же все поменялось в тот миг, когда она почувствовала его как пару - у нее не было возможности проверить это из-за собственного желания не дать ему приблизиться.
   Но все же кое-что она ощущала, но скорее всего - как его истинная: это чувство было отлично от того, что она переживала как омега. Саймон был на взводе, был в напряжении и ожидании. Постоянно, каждую минуту. И в большей степени - физически. Для самой Оливии желание Саймона ощущалось теплой волной, которая шла по телу от его близости - он будто давал ей почувствовать себя. А для самого парня это было пламенем, в котором он сгорал. Не нужно быть омегой, чтобы осознать это: горящие глаза, стиснутые зубы и кулаки, ужасно напряженное тело и невозможность усидеть на месте, когда она рядом. Оливия не знала, как ему помочь, кроме естественной близости, к которой еще не была готова даже в малой степени. Она знала, как это должно быть, ее тело откликалось, но было неловко и стыдно. И немного страшно. Она и без того дала Саймону приблизиться к себе, а для нее уже это много, и на большее ее пока не хватит.
   Но не только легкий страх владел девушкой. Еще было приятно - ощущать себя желанной. Это было новое чувство, удивительно мягкое и ласковое, никогда прежде не испытанное и приятно щекочущее нервы. Наверно это суть каждой девушки - хотеть нравиться. И пусть для нее это еще не ясное и странное ощущение, все равно положительное - почувствовать себя привлекательной. Оливии было трудно понять, почему раньше в ней не появлялось подобного - то ли дело в том, что она выросла, то ли в том, что просто ее жизнь изменилась на сто процентов. Прежде девушка даже не задумывалась о таких вещах, как собственная привлекательность и красота - ее жизнь, а точнее даже существование, было беспросветным и бесцельным, диким и замкнутым. Теперь же она чувствовала себя нужной, укрытой заботой и благодарностью. И не малую роль в этом сыграл Саймон - он него шли флюиды того самого чувства, что давало ей силы бороться дальше. Не от Риса по большей части, как она думала прежде, а именно от ее истинного. Невольно своим желанием быть рядом с ней, оберегать ее и защищать Сай давал ей возможность привыкнуть к новому, научиться справляться и находить силы бороться дальше. Даже он сам не осознавал этого и не понимал, но своим упорством и постоянным желанием быть рядом давал ей заряд энергии. Он не тянул из нее силы, как все остальные невольно делали, а наоборот - отдавал ей свои. Когда Оливия поделилась этим наблюдением с Рисом, тот лишь мягко упрекнул ее в том, что не раз и не два говорил ей об этом, подталкивал ее к Саймону, догадываясь о подобном развитии событий. А Оливия была слишком упряма и даже уперта, чтобы услышать его.
   - Пора возвращаться, - тихо произнес за спиной Саймон, и Оливия только после его слов поняла, что солнце уже как полчаса спряталось за горизонтом.
   Они молча поднялись на ноги и повернули в сторону дома. Оливия шла чуть впереди, а Сай след в след за ней.
   - Завтра полнолуние, - тихо начала девушка, а парень за ее спиной лишь вздохнул.
   - Я останусь с тобой, если ты хочешь, - ответил он через минуту.
   Оливия хотела. Но понимала, что не вправе требовать этого снова. Уже трижды Саймон пренебрегал пробежками, оставаясь с ней, чтобы ей было легче справиться с тягой к обращению. И это всегда спасало. Но сам он терял спокойствие, если не делал этого - это была необходимость. И Оливия понимала ее, особенно в свете того, что волку нужно было отдохнуть от нее, в особенности в полнолуние. Обращение - важная составляющая жизни оборотней. А обращение в полнолуние - почти святость. Это - их связь со своим зверем, это их гармония и баланс, который необходимо соблюдать.
   - Не нужно. Я должна попробовать справиться сама, - решительно произнесла девушка, чтобы Сай не заподозрил ее уловки.
   Хотя в чем-то это было правдой - ей нужно попытаться. Вопрос в том, что будет, если не выйдет?
   А Саймон не знал, что делать: понимал, что должен быть рядом, но так же осознавал, что точно сойдет с ума в ближайшее время, если не выйдет со стаей. На него все свалилось сразу - забота об Оливии, неотступное наблюдение за ней, собственные желания и потребности, которые он упрямо и настойчиво игнорирует и ставит на второе место. И, пожалуй, что последнее уже перевешивает.
   - Возможно, Рису стоит побыть с тобой.
   - Нет, - мягко ответила омега. - Я хочу попробовать.
   - Это слишком большой риск, - поджал губы Саймон.
   - Однажды придется рискнуть, - чуть улыбнулась ему Оливия, бросив на него короткий взгляд.
   - Хорошо, - скрепя сердцем не стал настаивать волк.
   Сай проводил девушку до комнаты и ушел к себе, где впервые за целый день позволил себе расслабиться. Все напряжение, что он сдерживал, в одно мгновение навалилось на молодого волка, и его буквально скрутило, отчего он упал на колени и стиснул зубы. Его тело ломило и ныло во всех местах так сильно и болезненно, что он с трудом удерживался от крика, срываясь лишь на рычание и шипение. Подобная физическая реакция была уже почти привычной, хотя в первый раз Сай испугался не на шутку, не понимая, что с ним происходит. В тот раз его нашел Рис и помог ему, объяснив, в чем дело.
   - Ты слишком сильно контролируешь себя и свое тело. И оно просто подобным образом наказывает тебя за такое обращение. Это банальная физическая реакция, не стоит ее пугаться.
   - Но стоит привыкнуть? - невесело хмыкнул Сай, едва отдышавшись.
   Он лежал на полу, мокрый словно мышь. Мышцы все еще сводило судорогой, и боль то и дело вспыхивала то тут, то там, пусть и не так остро, как еще пару минут назад.
   - Боюсь, что да, - с сожалением кивнул Рис.
   Так и повелось. На него накатывало раз в несколько дней, и порой ему казалось, что с каждым разом все сильней и сильней. Но в чем-то Сай был благодарен подобной реакции своего организма - после очередного приступа он вырубался как младенец, хотя с бессонницей в последнее время сдружился. А так он мог хотя бы выспаться и отдохнуть.
  
  
  ***
  
  
   Вечером следующего дня Саймон попрощался с Оливией до завтрашнего утра. Было тревожно оставлять ее одну, но даже Рис поддержал стремление девушки побыть в это время наедине с самой собой.
   - Если что - мы оба почувствуем неладное и тут же явимся, далеко уходить не будем, - мягко улыбнулся Рис Оливии на прощание под кивок Саймона и исчез вместе с ним в темном лесу.
   Девушка, кусая губы, проводила их взглядом, и зашла в дом, а после и в свою комнату. Опасение, тревога и нервозность владели ей с самого утра, что было неудивительно - в первый-то день полнолуния. И обычно это было даже сильней, поэтому у Оливии были все основания полагать, что она справится. Девушка нервно расхаживала по комнате из угла в угол, обхватив свои озябшие плечи руками, и как мантру повторяла слова 'все хорошо'. Это было знакомое физическое состояние, когда все тело ломит и ноет, когда раскалывается голова и звон стоит в ушах, а в голове рычит и злится волчица. Но за пару раз, что Сай был рядом, она расслабилась и привыкла, что даже это время может быть легче. Когда ее истинный был близко, было проще - волчица была занята им, а не ею. А теперь все вернулось на круги своя. Но все же Оливия была твердо намерена выстоять и справиться.
  
  
   Саймон уходил из дома с тревогой, но в то же время с предвкушением - он успел соскучиться по пробежкам со стаей. Все же он был частью этой семьи, и без нее совсем было туго, а в последние месяцы все его общение сводится лишь к самым близким - Оливия, Мина и Рис. Больше ни на кого не было времени, да и настроения, если честно. Но зов стаи, природы и луны нельзя игнорировать до бесконечности. Так же как и охоту, так же как и прочие мелочи древнего ритуала, который соблюдался из века в век, и даже в современном мире не потерял своего значения.
   Все вокруг были взбудоражены и взволнованны. Рядом слышался смех и разговоры - сейчас собралась почти вся стая, а это было редкостью. Волк внутри каждого из оборотней уже был в предвкушении, адреналин бежал по крови, и больше ничего не имело значения. Рис первый, кто обратился при первых лучах полной луны, вслед за ним Мина, а остальная стая под мощный вой своего альфы и его пары.
   Саймон мчался по лесу, под мощными лапами хрустели ветки, и шуршала листва. Кровь в бешеном ритме бежала по венам, разгоняя по красивому телу огонь, азарт и легкость. За одно мгновение, стоило только обратиться, почувствовав связь со стаей, стало легче даже просто дышать, не говоря уже о большем. Отошли на задний план все проблемы, тревоги и заботы. Был только волк, рвущий глотку в довольном вое, мчащийся навстречу ветру и свободе.
  
  
   А в пустом доме, все быстрей и быстрей вышагивая по комнате, сходила с ума Оливия. Холодная испарина покрывала обнаженные плечи, шею и лицо, глаза блестели больше обычного, губы были искусаны в кровь. Девушка была на грани.
   Она не знала, почему вдруг так сильно и остро навалились усталость и слабость. Голова болела нещадно, до тошноты, перед глазами все плыло, но даже остановиться девушка не могла - становилось еще хуже. Пожалуй, Оливия могла припомнить всего пару случаев, когда ей было настолько тяжело - в такие моменты она едва могла удерживаться от последнего шага к безумию. Но причиной подобного всегда был сильный стресс или нечто в этом роде, а сейчас ничего не предвещало такого развития событий. Наоборот - Оливия была уверена, что сегодня ей будет проще, легче. Но нет. Было в разы хуже.
   Омега уже почти бегала по комнате, по щекам текли слезы, а пальцы, что сжимали плечи, оставляли синяки на тонкой коже, но боли девушка не замечала. В каком-то отчаянии она упала на колени и сжалась в комочек на полу, тихонько завывая и скуля. Все тело колотило в жутчайшем ознобе, мозги закипали в черепной коробке, и с каждой минутой становилось все хуже.
  
  
   Эйфория прошла разом - резко и быстро. Светло бежевый волк резко остановился посреди леса и замер на месте, прислушиваясь к себе и своим чувствам. Легкость быстро покинула его мощное тело, сменившись напряжением и скованностью. Саймон почувствовал Оливию - волной накатил отголосок ее чувств и ощущений. Ему понадобилась секунда, чтобы развернуться на сто восемьдесят градусов и рвануть обратно к дому.
   Сай не думал, что ушел от поселка настолько далеко - либо же ему просто казалось, что путь слишком долог. Где-то на краю сознания он почувствовал Риса, но вытолкал его из своей головы, чтобы не упустить нить связи со своей парой, чтобы мысленно дать ей почувствовать себя, пока физически не окажется рядом. Но ничего не выходило - он лишь ощущал ее, но пробиться к ней сам не мог. И все, что ему оставалось так это сильней и быстрей перебирать лапами.
   Саймон пулей вылетел на поляну перед домом альфы, обращаясь на ходу и влетая внутрь. Уже на крыльце он услышал Оливию - как она стонала и скулила у себя в комнате. Метеором он взлетел по лестнице на второй этаж, а после и в спальню к омеге, где упал на колени и тут же сгреб в объятья рыдающую девушку. Он прижал ее к себе сильно-сильно, вжимая в свое тело, и давай почувствовать себя. Он шептал на ухо, быстро и лихорадочно, что он здесь, что он рядом. Но единственной реакцией Оливии были крепко впившиеся ему в кожу ноготки. Она будто не видела и не слышала его, продолжая плакать и сжиматься. Глаза были зажмурены, а из-под век градом катились слезы. Ее трясло и колотило, кожа была ледяной, а стоны пронизывающими и болезненными.
   - Тише, милая. Я здесь, я рядом! - шептал Саймон ей на ушко, прижимая ее к себе все ближе и ближе. - Вернись ко мне, и я тебе помогу. Ну же, малышка, услышь меня!
   Он гладил ее по голове и говорил, говорил, говорил. Его пальцы бесконечно перебирали русые волосы, в которые он зарылся лицом, а другой рукой он крепко прижимал к себе невесомое тело девушки.
   Он не знал, сколько прошло времени, прежде чем Оливия почувствовала его. В какой-то миг она сама прижалась к нему, приникла близко-близко, уткнулась носиком ему в шею, продолжая все так же рыдать и всхлипывать. А еще через время и слезы начали утихать.
   Девушка не поняла, когда Саймон оказался рядом. Было так больно и так плохо, что она не замечала ничего. Лишь когда волна этого кошмара стала стихать, она поняла причину этого. Боль отступила, и постепенно сошла на 'нет', тело перестало так сильно дрожать, и она согрелась. Она услышала тихий успокаивающий голос, знакомый и родной уже, ощутила тепло и прикосновения рук, услышала уверенное биение сердца, и мгновенно расслабилась, отпуская последние крупицы напряжение, вслед за которым ушла и боль. Ее волчица снова прекратила биться о стены, прекратила выть и доставлять ей боль. Она снова была под контролем своей пары, давая Оливии прийти в себя.
   - Саймон, - тихонько прошептала Оливия, прижимаясь к большому телу близко-близко и по-прежнему не открывая глаз.
   Ей было хорошо, тепло и уютно, спокойно. И парень, чувствуя, что все пришло в норму, отпустил и собственный испуг и страх. Его объятья стали нежнее и осторожней, а дыхание спокойней. И это тихое 'Саймон', произнесенное так нежно, так радостно и почти счастливо, окончательно сняло с него напряжение.
   - Ты в порядке? - тихо спросил Сай, заглядывая в лицо девушке.
   Оливия нехотя раскрыла глаза и посмотрела на него желтыми глазами.
   - Уже да. Благодаря тебе, - нежно улыбнулась ему девушка и снова опустила веки.
   Она сделала глубокий умиротворенный вдох и будто обмякла в его руках, доверившись ему всецело.
   - Что случилось? - не переставая перебирать пальцами ее волосы, спросил молодой волк.
   - Не знаю. Мне вдруг стало так плохо.
   - С тобой уже бывало такое?
   - Да. Но для этого всегда были причины. А сейчас...все на пустом месте.
   - Тебя нельзя оставлять одну, - вздохнул Сай. - Я не должен был уходить.
   - Ты не можешь быть ко мне привязанным, - нахмурилась Оливия, поднимая голову и заглядывая ему в глаза. - Это не правильно.
   - У нас все неправильно, - только и сказал парень, отводя взгляд.
   Оливия закусила губу, глядя на его профиль. Она ни разу не видела Саймона с беззаботной улыбкой или просто веселым. И сейчас впервые задумалась, что именно она причина того, что он так сильно изменился. Она знала, каким он был - попросила однажды Мину рассказать о брате. И сейчас перед ней был совсем не тот человек, каким его знали все остальные. Она не несла в его жизнь счастья, света и радости, один лишь негатив. И даже ее нежелание приблизиться к нему угнетало парня. Она понимала, что так нельзя, и нужно хотя бы маленькие шаги делать в его сторону, и сейчас как никогда остро задумалась об этом - глядя на его грустное лицо и в тусклые глаза. Ведь она лишает его не только того, что может дать как пара, но забирает даже такую малость как свобода выбора - Саймон целиком и полностью сконцентрирован на ней. Он отставил в сторону свои нужды, свои потребности, интересы, друзей и близких. Он убрал из своего быта все, что мешает ему быть с ней. И даже сегодня она не дала ему свободы - он примчался к ней, наплевав на все. И вдруг остро захотелось сказать 'спасибо'. Но не словами, не пустыми буквами и банальными фразами. Хотелось иначе показать Саймону его нужность, показать, что она благодарна ему за все, что он делает для нее. Дать ему надежду на то, что все еще может измениться - в их отношениях конкретно. Ведь никогда прежде она не давала ему уверений или хотя бы малейшей благодарности. Она лишь брала то, что он так щедро ей давал. Она не была эгоисткой, просто в последнее время на нее так много навалилось, что она едва ли могла смотреть по сторонам с нужной внимательностью. Она была зациклена на себе, а это в корне неправильно.
   И сейчас, глядя в хмурые, усталые глаза, Оливия понимала, что пора что-то дать взамен. Несмело, она коснулась ладошкой лица Саймона и повернула его к себе. А на его вопросительный взгляд лишь подалась чуть вперед, сокращая и без того мизерное расстояние между их лицами, чтобы коснуться губами его губ.
   Они смотрели друг другу в глаза, и во взгляде парня Оливия видела удивление и шок. Никогда раньше она не делала ничего подобного, и даже намека не было на подобную романтическую близость. Все, что между ними было - это прикосновения рук и редкие объятья, когда она пряталась в его руках от всего мира.
   А Саймон был удивлен сверх меры. Он давно перестал рассчитывать хоть на какую-то романтику в их отношениях, привык к тому, что Оливия лишь потребитель, что не стоит ждать от нее ответа на свои эмоции хоть сколько близко. И вдруг этот поцелуй. Даже не поцелуй - первое прикосновение губ к губам. Нежное, робкое и короткое. Оливия отстранилась в тот же миг, продолжая пытливо смотреть ему в глаза и жаться к его телу. А у него губы горели от этого поцелуя. От такой малости заколотилось сердце и отключился разум. И уже он сам наклонился вперед и прижался к губам девушки - сильней и решительней, закрывая глаза и наслаждаясь каждой секундой.
   Оливия лишь сильней впилась ноготками в загорелую кожу, когда Саймон поцеловал ее сам. Она не оттолкнула его, не отодвинулась, позволила его губам раскрыть свои, а языку скользнуть внутрь. Сама прикрыла глаза, наслаждаясь первым настоящим поцелуем, познавая, что это такое. Целое мгновение она упивалась лаской, пока руки Саймона не сжали ее талию и плечи слишком сильно. Пока поцелуй не стал слишком напористым и властным, пугающим. Пока появившиеся когти на его пальцах не оцарапали ее кожу, а клыки и без того искусанные губы. Девушка уперлась руками в грудь парня и попыталась оттолкнуть его, отклоняясь от его лица. Испуганно взглянула в его звериные глаза и тихо прошептала:
   - Сай...
   А в следующий миг на ее губы вновь обрушился поцелуй - глубокий, грубый и жадный, без доли ласки и нежности. Маленькие ладошки заколотили по каменным мышцам груди, но Саймон не замечал ничего - ни этих рук, ни сопротивления, ни попыток оттолкнуть и остановить. Все, что сейчас владело им - желание. Жгучее. Дикое. То, которое он месяцами сдерживал и не выпускал на волю. То, которое поедало его живьем. То, которое не давало трезво мыслить сейчас и хоть что-то понимать. Один лишь инстинкт сейчас владел разумом оборотня - взять свое. То, что принадлежит ему, то, что должно быть его. Взять свою истинную, поставить метку, овладеть и всем показать. Разумности в действиях Саймона не было ни на грамм, будто сознание оставило его. Сказывалось полнолуние, сказывалось воздержание, сказывалась связь истинных - и перед Оливией был уже не тот, кто оберегал ее и защищал. Перед ней сейчас был безумец, желающий лишь одного, не видящий и не ощущающий отказа и сопротивления.
   Девушка пыталась что-то сказать, пыталась оттолкнуть, испуг потихоньку завладевал ею. Но все, чего она добивалась - грозное, раздраженное рычание зверя. Саймон не видел ее, в его глазах не было узнавания и разума вообще. В его руках не было нежности, а в действиях осторожности и заботы. При очередной ее попытке оттолкнуть его, он грубо сжал ее запястья своими руками, до крови царапая тонкую кожу на них, и опрокинул девушку на спину. Оливия смотрела на него широко распахнутыми, испуганными глазами и пыталась достучаться до него, шепча его имя и просьбы остановиться. Оборотень нависал над ней, голодно глядя ей в глаза, оскаленные клики блестели в лунном свете, а во взгляде не было и проблеска понимания.
   - Моя, - рычаще пророкотал Саймон, вновь резко склоняясь к ней и насильно целуя.
   Оливия сжимала губы, пытаясь не позволить ему, на что он больно укусил ее, заставив вскрикнуть, а после добился своего. Он буквально насиловал ее рот, причиняя боль и пугая все сильней и сильней. Из глаз девушки снова катились слезы, паника захлестывала ее, и даже волчица внутри скулила от страха, не пыталась бороться, не пыталась как-то действовать.
   А Саймон зверел все больше. Его волк гневался на отказ, не понимал, почему истинная не хочет его, почему сопротивляется. Его раздражали слезы на губах, выводило из себя едва ощутимое сопротивление, и жутко бесил страх в глазах волчицы. Она не должна бояться! Она должна его хотеть! Должна!!!
   Волк оторвался от кровавых губ своей пары и посмотрел в ее глаза. Его пальцы с острыми когтями больно обхватили щеки и подбородок, он будто пытался что-то разглядеть в этом лице, по которому струились слезы. А Оливия смотрела на него и не видела перед собой Саймона. На его месте был лишь зверь, даже в чертах лица скользили волчьи особенности - он готов был обратиться с минуты на минуту.
   - Саймон... - в последний раз тихо попыталась воззвать к разуму парня девушка.
   Но добилась в ответ лишь горлового недовольного рычания. Не было смысла даже пытаться подействовать на оборотня как омега - Саймон не поддается ей. И все, что оставалось Оливии - терпеть. Она слишком слаба, чтобы сопротивляться, слишком обессилена из-за случившегося совсем недавно. У нее нет шанса выстоять перед взбешенным оборотнем.
   Волк смотрел на нее из глубины глаз человека, и в его взгляде девушка видела упрек, недовольство, обиду и гнев, скопившиеся за все время, что она отталкивала его. И в какой-то мере она понимала все происходящее сейчас - логичный исход, если подумать. Но уменьшить страх это понимание не помогало. Лишь усугубляло: у нее нет шансов как-то остановить все происходящее.
   Саймон вновь склонился над ее лицом, а Оливия зажмурилась, чтобы не видеть этого. Всхлип сорвался с ее губ, а на щеке она ощутила горячий язык, слизывающий ее слезы. Потом он спустился ей на шею, где принялся вылизывать место, где ставится метка, будто готовя ее для этого.
   - Нет, Саймон! - вскрикнула Оливия, когда острые клыки чуть царапнули кожу. - Не надо!
   Она не хотела этого. Не хотела получить его метку вот так - насильно. Она никогда не простит ему этого, если он сделает это сейчас. Не сможет больше довериться, если он пренебрежет ее сопротивлением и нежеланием.
   - Ты моя, - будто объясняя ей свое желание, прорычал зверь, слизывая выступившие капли крови с ее горла. - Моя!
   Он почти урчал, наслаждаясь этим вкусом, но все еще не делая последнего решительного шага, будто что-то еще сдерживало его, какая-то часть разума не давала ему совершить эту ошибку. Но все же это случилось...
   Громко взвыв, будто оповещая все и всех вокруг о том, что собирается сделать, Саймон раскрыл челюсть, собираясь впиться клыками в шею своей волчицы. И именно в этот момент распахнулась дверь и громкий, смиряющий рык альфы не позволил ему сделать этого. Сопротивляясь подавляющей власти изо всех сил, Саймон поднял голову и вперил дикий злобный взгляд во влетевшего в комнату Риса.
   - Нет! - повторил приказ Рис, послав еще одну ментальную волну силы в обезумевшего Саймона.
   Тот в ответ снова зарычал, продолжая нависать над плачущей Оливией, которая умоляюще смотрела на Риса, прося защиты и помощи.
   - Нет, - тише, но сильней повторил приказ альфа, сверля взглядом Сая.
   Так они и смотрели друг другу в глаза, пока воля более слабого не поддалась контролю альфы, и в глазах Саймона не появился проблеск понимания. В какой-то растерянности он перевел взгляд вниз, где под ним, рыдая, лежала Оливия, придавленная его руками и телом к полу. Она смотрела на него с таким страхом и паникой, каких он не видел на ее лице никогда. Сай резко отшатнулся от рыдающей девушки, непонимающе крутя головой, возвращая себя понимание ситуации и того, что он чуть было не совершил.
   Рис, уверившийся, что волк в порядке, бросился к Оливии, прижимая к себе плачущую девочку и пряча ее в своих руках от Саймона, чтобы она не видела его. Она прижалась к нему и разрыдалась еще больше - от облегчения. Рис на миг прикрыл глаза, благодаря бога, что успел вовремя. А после встретился взглядом с пораженным взором Сая. До молодого волка дошло все то, что он натворил. И он с таким сожалением теперь смотрел на них обоих, какого не испытывал еще никогда. С болью во взгляде он вглядывался в рыдающую Оливию, понимая, что он причина такого ее состояния. И уже в его глазах Рис видел вину и ужас, гнев на себя за произошедшее.
   - Сай... - начал тихо Рис, пытаясь успокоить и его, не дать ему совершить еще одной ошибки.
   - Нет, - тихо прервал парень альфу, по глазам видя, что тот хочет сказать. - Не ищи оправданий. Их нет.
   - Ты...
   Саймон не стал слушать дальше - вскочил на ноги и, бросив последний, сожалеющий и виноватый взгляд на Оливию, вылетел из комнаты. Рис не мог пойти за ним - у него на руках была более важная забота. А с волком он поговорит потом.
   - Ну все, успокойся. Ты в безопасности. Он ушел. И больше тебя не тронет, - зашептал тихо Рис Оливии на ушко, но девушка еще долго не могла успокоиться, а после и вовсе потеряла сознание, либо крепко уснула.
   Альфа уложил Оливию в постель и укрыл одеялом. Его ментальной силы хватило, чтобы погрузить ее разум в крепкий сон без сновидений, чтобы она могла отдохнуть и прийти в себя. Сам он вышел из ее спальни и сразу же пошел на поиски Саймона.
   - Где твой брат? - спросил он у Мины, которая сидела в гостиной на диване и смотрела прямо в стену.
   Он тут же заподозрил неладное и стремительно подошел к жене, мягко беря в ладони ее личико и заглядывая ей в глаза.
   - Где Сай? - с тревогой спросил Рис, стирая со щек девушки слезы.
   - Ушел.
   И так много чувств было в одном этом слове, что не трудно было догадаться, что оборотень не просто вышел за дверь, не просто пошел прогуляться. Он ушел совсем.
  
  
   8
  
  
   Саймон дал о себе знать лишь через несколько недель. Позвонил Мине и скомкано сказал, что с ним все в порядке. Девушка пыталась узнать, что с ним и где он, попыталась поговорить и даже начала просить вернуться, но Сай лишь скупо попрощался и пообещал звонить.
   Мина ужасно тревожилась за брата. Он ушел из дома в таком подавленном и ужасном состоянии, что трудно было не волноваться. Как его близнец она ощутила в тот вечер всю гамму владевших им эмоций и понимала, что с ним происходит. Только причину узнала чуть позже, а узнав, осознала, насколько все плохо. Она знала Саймона как себя саму, и понимала, что сейчас он варится в котле собственных угрызений совести и мучается от этого. Понимала, что происходит в его голове. И ведь у нее даже не было шанса ему помочь, что-то объяснить и как-то поддержать: он звонил раз в две недели, говорил, что с ним все хорошо и бросал трубку, не желая ничего слушать и слышать. А ей так много хотелось ему сказать. И не только ей - Рис хотел с ним поговорить, хотел сказать ему, что его ждут дома, что Оливия скучает по нему. И ведь так и было. Девушка не держала на Сая зла. Она прекрасно его понимала, и нисколько не осуждала. Ее первичный страх оттолкнул его, не позволил ему дождаться, когда она успокоится, и спокойно с ней поговорить. Но ведь кому как не ей знать, что такое безумие и что с ним невозможно бороться? И пусть в какой-то степени Оливия была немного смущена происшедшим и испуганна, она простила Саймона, и хотела вернуть все на свои места. Вот только он не давал ей шанса это сделать. Однажды она даже попыталась взять трубку, когда он звонил Мине, но лишь услышав ее голос, он сбросил вызов.
   А Мина начала злиться на Оливию. Она ни слова ей не сказала, но считала, что лишь та виновата в том, что происходит с ее братом. Это из-за нее он был в подобном состоянии, из-за нее довел себя до срыва, из-за нее ушел из дома. В какие-то моменты девушка ловила себя на мысли, что так нельзя, что не стоит винить лишь одну омегу в том, что происходит в ее семье в последнее время, что кроме Оливии есть масса причин и доводов, обстоятельств, из-за которых все произошло так, как произошло. Но такие просветления были редки. Усугублялись эти чувства еще и тем, что Рис снова был все время с Оливией. После ухода Саймона он вернулся к тому, чтобы приглядывать за ней, снова уделяя жене меньше времени. Все так же ревность, тоска по брату и злость на всю ситуацию в целом сделали из Мины один сплошной комок нервов и гнева. Она прятала все эти чувства от Риса, не желая выслушивать нотации и морали, которыми он ее начнет пичкать, если узнает о ее чувствах. Он относился к ней как к несмышленому ребенку, и она не хотела лишний раз давать ему повод подтверждать его мнение о себе. Он все списывал на ее юный возраст и вспыльчивый характер, не видя ее чувств и не желая слушать ее доводы. У него на все был один ответ - она еще так молода. Он был будто зациклен на ее возрасте, будто нарочно не хотел видеть в ней взрослого человека, но при этом упорно ждал от нее именно взрослых поступков. Будто только так она могла доказать ему свою состоятельность как человек. Так и никак иначе. Он не брал в расчет ее характер и нрав, ему нужны были только поступки, такие же спокойные, взвешенные и мудрые, как его собственные. И столько снисходительности было в его глазах, когда она в очередной раз показывала себя настоящую, они так и кричали о том, что он прав и она еще дитя. И потому девушке приходилось все держать в себе. Раньше она могла прийти с этим к брату, и найти поддержку в его лице - он понимал ее лучше кого бы то ни было. Так было всегда, с самого детства. И это нисколько не изменилось, когда она обрела истинную пару. Кое-что конечно уже не будет как раньше, но много осталось прежним.
  
  
  ***
  
  
   - Я знаю, ты злишься на меня, - тихий голос Оливии вывел Мину из раздумий.
   - Не сомневаюсь, - проворчала девушка в ответ, даже не поднимая взгляда от банки с мороженым, где бесцельно ковырялась ложкой, не имея аппетита.
   - И я понимаю, что виновата в том, что отнимаю у тебя внимание Риса.
   - Не только в этом, - холодно хмыкнула Мина. - Может я и выгляжу неблагодарной сукой, которая не ценит того, что ты сделала для нее, но пусть так.
   - Я не виню тебя, и никогда не попрошу благодарности за свой поступок, - мягко ответила Оливия, садясь за стол напротив волчицы и примирительно глядя ей в глаза. - Я принесла тебе не меньше бед и разочарований, чем пользы. И ты в расчете передо мной - ты впустила меня в свой дом, а это уже много.
   - Порой я жалею, что мы встретили тебя. И не в Рисе даже дело, не в моей ревности.
   - Саймон.
   - Да. Мой брат страдает. Страдает так сильно, что я не могу описать это словами. А теперь он ушел. И я не знаю, где он, и что с ним. И мне не хватает его. Мне не хватает Риса, внимание которого забрала ты. Его возмещал Сай, пока и его ты не захотела забрать.
   - Мина, я не виновата в том, что так сложилась судьба. И ты не хуже меня знаешь, что я не хотела подобного. Я не хотела связи с Саймоном, не хотела его страданий. И я тоже страдаю.
   - Ты страдаешь больше всех, конечно, - язвительности в голосе Мины было хоть отбавляй. - Странная девочка, омега, над которой все трусятся и дышать криво боятся. Которую оберегают, как младенца, а то и похлеще. Ты сама не устала от такой жизни? Не устала быть под опекой? Под надзором двадцать четыре часа в сутки?
   - Устала, - вздохнула Оливия, опуская взгляд. - Я устала от жизни в целом. И не встреть я вас, не попади в вашу стаю, давно бы оставила попытки бороться за нее. Но здесь все изменилось, моя жизнь стала другой. И я имею право на нее, - голос девушки был уверенным и твердым, а взгляд, который она подняла на Мину, решительным и упрямым. - Имею право на жизнь, пусть странную и тяжелую, но жизнь. Я могу хотеть счастья и спокойствия. И не нужно обвинять меня в том, что это кому-то мешает. Мы все зависим друг от друга, мы все связаны. И не моя вина, что я такая проблемная и особенная.
   - Твоя вина в том, что ты не можешь справиться со своими бедами сама. Ты взрослая, пусть и выглядишь как дитя. Ты сильная, пусть и кажешься хрупкой. Все вокруг уверили тебя в том, что тебе нужна забота и ласка, но кажется, все позабыли, что твоей жизненной закалке можно позавидовать. Никто не помнит, что ты пережила то, чем не каждый из нас может похвастаться, и ты не сломалась. Так почему все ждут и бояться, что сейчас ты вдруг опустишь руки? Почему все уверены, что тебе нужна особая поддержка и забота? Да, у тебя была трудная жизнь, но уж если ты прожила ее, то сейчас таких трудностей быть априори не может быть - живи и радуйся. Но с тобой носятся как с писаной торбой, и это не нормально. Неужели ты сама этого не понимаешь?
   - Ты выросла в семье, в любви и заботе, а я все это познала лишь здесь. И нет ничего плохого, что мне это нужно сейчас больше, чем кому-либо еще. Для меня все это странно и ново.
   - Саймон предлагал тебе свою любовь и заботу, ты отказалась от этого.
   - Я приняла его! - возразила Оливия. - Приняла и раскрылась перед ним.
   - Тогда почему его здесь нет?! - рыкнула Мина.
   - Я не прогоняла его! Он ушел сам, ничего не объяснив и не выслушав меня! Он совершил ошибку - уж здесь ты не можешь этого не признать.
   Омега не хотела слышать этих безосновательных упреков, пусть и понимала Мину. Но и вечно молчать тоже не могла. Несправедливость отношения Мины очень задевала ее. Она не хотела ссор с ней, не хотел раздора между супругами, и пыталась объяснить все это вспыльчивой волчице. Но та не хотел ничего слушать.
   - Ты знаешь, что такое желание? - задумчиво начала рассуждать Мина. - А желание между истинными парами? Нет, не знаешь, потому что ты особенная. А Сай знает. И я знаю. И Рис знает. И любой волк знает. А ты нет. Мой брат горел в этом желании, не смея удовлетворять его на стороне, чтобы не обижать тебя. Его скручивало в бараний рог по вечерам, когда он уходил от тебя. Ему было так больно, что чувствовала даже я. Он держал себя в узде в угоду тебе, и от этого ему было плохо физически. Так плохо, как было примерно тебе в последнее полнолуние, когда все это случилось.
   - Я не знала, - растерянно прошептала Оливия.
   - Сай запретил тебе говорить. Да и что бы изменилось? Очень сомневаюсь, что ты раздвинула бы ноги перед ним, чтобы облегчить ему жизнь, - грубо хмыкнула Мина, наблюдая как краснее девочка.
   - Мы могли бы что-то придумать, - рассеянно протянула Оливия.
   - Нет, не могли. Замену близости между истинными не найти. Я знаю одну пару, которая пыталась. Адриан и Ким истинные. И встретились, когда оба были женаты. У Адриана и Каро были дети, пусть уже и взрослые, были десятилетия брака и любви за спиной. Они приехали в нашу стаю по работе. Там он и Ким встретились. Все были в шоке, когда поняли ситуацию. Они пыталась бороться с этим, как пытался Саймон. Не хотели предавать супругов, которых любили и ценили. Но предали, потому что они истинные. Это больше чем любовь, это не объяснить словами. И эту тягу не пересилить никакими стараниями. А они старались, можешь мне поверить, - невесело хмыкнула Мина. - Они сопротивлялись до последнего.
   - И что с ними сейчас?
   - Ничего хорошего. Все четверо несчастливы. Один из сыновей прекратил общаться с Адрианом, потому что не вынес того, что тот предал мать. Ким родила для истинного ребенка, а каждая попытка родить его любимому мужу заканчивается выкидышем, который она переживает жутчайшей истерикой. Каро любит Адриана как прежде, но делит его с другой, потому что понимает суть связи. А Эван, муж Ким, вынужден смотреть на любимую в чужих объятьях, зная, что иначе она не будет полноценной.
   - Ты боишься, что со мной Сай будет так же несчастен?
   - Он уже несчастен, неужели ты не видишь? Ему больно, и душевно, и физически. Я не хочу для него такой жизни.
   - Ведь все еще может измениться.
   - Ты сама-то в это веришь?
   - Я хочу верить, - тихо прошептала Оливия. - Я бы хотела его полюбить, хотела бы стать ближе. Я просто боюсь.
   - Ну а пока ты боишься - он страдает. И за это я тебе 'спасибо' не скажу.
   Мина не хотела продолжать этот разговор, а потому встала и вышла, оставив Оливию наедине с новыми мыслями.
   Девушка сказала правду - она хотела бы попробовать жизнь с истинной парой. Хотела бы познать, что это такое. Вопрос в том, выйдет ли у них это? И чем обернется? Не лучше ли Саю действительно быть от нее на расстоянии? Не быть ей ничем обязанным? Ему плохо с ней, и без нее. Но вдали от нее он хотя бы не будет сходить с ума. Хотя Рис сказал, что ему будет плохо и так, и так. Они уже связаны, пусть и нет метки, и жизнь друг без друга будет сложна. Просто она этого еще не понимает в той степени, в которой понимает Саймон. Это для него связь набрала все обороты, для нее же она в начальной стадии. У нее все развивается медленно - привыкание, близость, симпатия. Хватит ли у Саймона терпения на все это? И имеет ли она право просить его ждать? И стоит ли пытаться?
   Сейчас Оливия хотела пока только одного - дождаться Саймона и сказать ему, что не обижена на него, что понимает его и не держит зла. Она знает, что он сейчас съедает себя заживо за свое поведение, и не дает себе даже шанса реабилитироваться. Ей нужно сказать ему об этом, чтобы они смогли двигаться дальше. Она не хочет его самокопаний, не хочет его стыда и вины в глазах. Она предпочла бы забыть этот эпизод как нечто страшное, но мимолетное. Она знает, как на самом деле волк относится к ней, как дорожит ею и ценит, и это минутное безумие не имеет никакого значения в свете его истинных чувств и желаний. И пусть испуг все еще владеет ею, и она не знает, как посмотрит ему в глаза и что почувствует при этом, она готова перебороть конкретно этот свой страх.
  
  
  ***
  
  
   - Саймон! - с облегчением выдохнула Мина, когда на ее телефоне в очередной раз высветился неизвестный номер.
   Брат всегда звонил с чужого телефона, прося его у прохожих на улице, не имея желания как-то иначе давать о себе знать. То ли он не хотел, чтобы его искали, то ли просто не думал об этом.
   - Привет, сестренка.
   - Как ты? Ты в порядке? Где ты? Ты собираешься домой?
   Как всегда Мина завалила парня вопросами, на которые он ответил лишь, что все хорошо.
   - Я соскучилась. Возвращайся, - тихо прошептала Мина, чувствуя, как слезы выступают на глазах.
   На плечи легки руки мужа, который ободряюще прижал ее к себе. Она уже даже отвыкла от подобного - он редко был рядом тогда, когда она нуждалась в его поддержке. Но не стала отталкивать, хоть и была зла.
   - Зачем? - раздался грустный смешок Саймона.
   - Ко мне! Возвращайся ко мне! - горячо воскликнула Мина.
   - Я люблю тебя, сестренка.
   - Сай, погоди!
   Но он уже бросил трубку. Раздраженно Мина отбросила телефон и вышла из рук мужа, размазывая слезы по щекам.
   - Он взрослый мужчина, с ним ничего не случиться.
   - Значит он мужчина, а все еще ребенок!? - тут же нашла за что уцепиться волчица.
   Рис только прикрыл глаза, ничего не отвечая и не желая начинать спор. В последнее время любой разговор заканчивался ссорой или размолвкой. Мина никак не желала идти на контакт. То ли снова играла ревность, то ли так сказывались переживания за брата.
   - Ты слишком за него волнуешься.
   - Так же как и ты за Оливию, но я же не уговариваю тебя не переживать,- язвительно прошипела Мина, прищурившись глядя на мужа.
   - Не начинай.
   - И не собиралась, - и она вышла из комнаты, даже не взглянув на него.
   Вот так было всегда. Мина была на грани из-за любых слов, а Рис пытался сглаживать все конфликты. Получалось не всегда, и они часто ссорились в последнее время. Это нельзя было назвать скандалами, но дулась Мина регулярно. Что-то сделать с этим не представлялось возможным - положение вещей не располагает к действиям. Нужно было немного времени, чтобы все встало на свои места. И нужно было, чтобы хотя бы Саймон вернулся домой. Это существенно облегчило бы жизнь всем.
  
  
   ***
  
  
   Гроза была ужасной. Такой сильной, что вековые деревья скрипели и трещали под ее натиском. По тонкому стеклу с силой били большие прозрачные капли дождя, а по другую сторону их путь прослеживали тонкие пальцы. Мина уже несколько часов стояла у окна и вот так бездумно смотрела в темноту, слушая шум бури. На душе было такое же состояние как за стеклом - штормовое, тревожное и пугающее. Она не знала причину подобного своего настроения, никак не могла уловить ее суть и понять. Ей просто было не по себе, было грустно, тоскливо и страшно. Даже присутствие мужа рядом нисколько не облегчало ее состояния. Рис не услышал от девушки четкого объяснения ее состоянию, и сам не мог понять ее - сумбур в ее голове никак не складывался в одну картинку.
   Мина смотрела на поляну перед домом, которая была едва различима в дожде, ветре и на фоне леса, и лишь со сверканием молнии освещаясь светом, и никак не могла унять бешено колотящегося сердца. Странное предчувствие все нарастало и никак не желало отпускать. Большие сильные руки Риса, стоящего за спиной мягко обнимали, пытаясь подарить успокоение, но помогали мало. Девушка отвернулась от окна и уткнулась лицом в грудь мужчины, пряча глаза и устало вздыхая. Теплые губы мужа мягко коснулись ее склоненной головы, а после он щекой прижался к ней, нежно поглаживая ее напряженную спину и плечи. В его руках было спокойней, пусть немного, но все же. И она хотела бы никогда не покидать его объятий, но в последнее время так редко оказывалась в них. Их вечные ссоры, недопонимания, его занятость делами стаи, компании и Оливии совершенно не давали им времени побыть вместе. Это угнетало и злило, вызывало раздражение, которое не облегчало положение вещей и не давало наслаждаться редкими моментами близости.
   Неожиданно Рис напрягся, прекратив ее касаться. Его тело окаменело, и Мина встревожено посмотрела ему в лицо. Рис смотрел ей за спину, в окно. Девушка тут же резко развернулась и посмотрела туда же. Сверкнула еще одна молния, и на кромке леса она увидела волка.
   - Саймон, - выдохнула Мина, а на губах невольно появилась улыбка - счастливая и облегченная.
   Снова темнота, а через миг опять молния. И на поляне уже человек, как подкошенный падает на землю, безвольно раскинувшись на ней.
   - Сай! - вскрикнула испуганно Мина и рванула прочь из комнаты вслед за Рисом.
   Они оба вылетели из дома прямо в бурю, промокая за долю секунды. Рис первым добежал до молодого волка, а Мина через миг, замерев на месте и в ужасе прикрыв ладонями рот, чтобы не дать крику сорваться с губ.
   На теле ее брата не было живого места. Исполосованное, кровоточащее и мертвенно бледное. Лицо, шея, плечи, руки, торс и бедра были изорваны и изрезаны. Кровь уже едва вытекала из ран, давая понять, что тело практически обескровлено. Раны выглядели так, словно их нанесли совсем недавно, но омертвевшая плоть по краям утверждала об обратном.
   Рис не знал, как прикоснуться к Саймону, чтобы не сделать больно. Но убедившись, что тот уже без сознания, просто подхватил его на руки и торопливо понес в дом. Он уложил его прямо на диван в гостиной, с ужасом рассматривая его при нормальном свете. Сейчас все выглядело еще хуже.
   - Его раны...они не заживают, - едва слышно прошептала Мина, опустившаяся подле него на колени и водящая кончиками пальцев по за его порезами, боясь коснуться и сделать больно. - Почему? Что с ним? Кто это сделал?
   - Не знаю, - хмуро бросил Рис, хватая телефон и набирая номер доктора стаи, требуя его срочного появления здесь.
   Мина не смогла удержаться от слез, глядя на брата. Не смогла не испугаться, слыша, как слабо бьется его сердце, с каждым разом все тише и тише.
   - Нужно что-то делать, - шептала лихорадочно девушка, касаясь дрожащими пальцами мокрых волос брата, убирая их с его бледного и холодного лица.
   - Врач будет через минуту, - мягко сжал ее плечи Рис, садясь рядом и с не меньшей тревогой глядя на молодого парня.
   - Кто с ним...
   - Охотники, скорее всего, - напряженно ответил альфа, кладя руку на лоб Сая и пытаясь прощупать его физическое состояние ментально, чтобы понять, в чем дело.
   Но он ощутил лишь пустоту. Боль и пустоту. Саймон был в глубоком бессознании, ничего не слышал и не чувствовал, а соответственно не откликался.
   - В его ранах что-то есть. Что-то, что не дает им заживать, - пристально рассматривая порезы, произнес мужчина. - Какой-то яд.
   - Это возможно? - старательно удерживая слезы и не всхлипывая, пытаясь не поддаваться панике, прошептала Мина.
   - Я никогда не слышал о подобном, и вижу это впервые. Нужно дождаться врача.
   - Сай... - раздался едва слышный шепот, и супруги вместе подняли головы вверх, где наверху лестницы стояла Оливия.
   Девушка крепко вцепилась руками в перила лестницы, едва стоя на ногах и с ужасом глядя на Саймона. В ее глазах был шок и страх. Она словно окаменела, не в силах пошевелиться и оторвать взор от ужасной картины.
   - Тебе лучше уйти, - вновь переводя взор на молодого волка, чтобы ничего не упустить и среагировать в случае чего, сказал Рис.
   Оливия не послушалась альфу, вместо этого на негнущихся ногах стала спускаться вниз, крепко держась руками, боясь, что упадет. Девушка не могла просто взять и уйти. Не тогда, когда видит перед собой своего истинного, которого не ощущает. Никак не ощущает. Ни как омега, ни как его пара. Словно перед ней был уже не живой человек, а...труп. Она смотрела на него и все пыталась поймать нить, что связывала их когда-то, но вместо этого ощущала лишь ее тень, след. Волчица внутри нее испуганно скулила, даже тряслась от страха и ужаса. А сама девушка была растеряна и сбита с толку.
   - Что с ним случилось? - тихо прошептала Оливия, становясь рядом с Рисом и волнительно рассматривая Саймона.
   Она дрожала и не знала, куда деть руки. Личико было испуганным и бледным, даже пот выступил на прозрачной коже.
   Рис уже было открыл рот, чтобы ответить, как раздалось дикое шипение Мины:
   - Это ты виновата!!
   - Мина! - пораженно воскликнул Рис, удивленно глядя на вмиг взбесившуюся и подскочившую на ноги жену.
   Она в напряженной позе стояла перед девушкой, вся дрожа от гнева, и злобно смотрела на Оливию, сжимая кулаки - было такое впечатление, будто она едва сдерживается, чтобы не кинуться на испуганную омегу.
   - Это из-за тебя он в таком виде! Из-за тебя ушел из дома и подвергся нападению! - кричала, плача, волчица. - Ты с ним случилась! Он ушел от тебя, чтобы быть спокойным, но подвергся опасности, и теперь умирает! И только ты причина этого!
   - Мина! - рыкнул грозно Рис, поднявшись на ноги и становясь между ней и перепуганной, сбитой с толку Оливией. - Прекрати немедленно! Ты несешь полнейший бред!
   Мужчина был недоволен тоном и словами жены, и не смог стерпеть подобного несправедливого обращения к Оливии, необоснованного и глупого. Мина была на эмоциях, и плохо себя контролировала, он понимал, что она переживает за брата - как и все они, но нельзя перекладывать с больной головы на здоровую.
   - Разве не так!? - прошипела Мина теперь уже мужу, глядя на него с обидой и все той же злостью.
   - Перестань, - тихо, но властно потребовал альфа.
   - Она права, - раздался подавленный тихий голосок Оливии за его спиной. - Это из-за...
   - Нет! Она не права в корне, и знает этого. Она взволнованная и перепугана, но это не дает ей права так вести себя с тобой!
   Все это он говорил, глядя на Мину, выражая взглядом все свое недовольство и даже разочарование. А в ответ видел укор и обиду. Но с этим он разберется потом.
   - Ты должна ему помочь! - отойдя от мужа и вновь присев перед братом, произнесла требовательно Мина, бросив короткий взгляд на омегу. - Как мне тогда.
   - Исключено! - жестко заявил Рис. - Она слишком слаба для этого. Мы не можем так рисковать.
   - А рисковать моим братом мы можем?! - пораженно прошептала Мина, глядя на него снизу вверх с такой болью в глазах и таким страхом, что у него сердце кольнуло. - Ты не можешь выбрать ее между ними двумя! Не можешь!
   - Я не выбираю! Я просто знаю, что если Оливия не справится - им обоим уже не помочь. Я выбираю из двух зол меньшее.
   - Рис, - решительно произнесла Оливия, положив ладошку ему на плечо и выходя из-за его спины, - я хочу помочь. Должна. Не могу не попробовать.
   - Ты ведь понимаешь...
   - Понимаю, - мягко перебила его девушка, чуть улыбнувшись и переведя виноватый взгляд на Мину, которая смотрела на них, готовая испепелить их своим гневом и ревностью - настолько приторна была их гармония и понимание друг друга с полуслова.
   - Сначала мы дождемся доктора, - устало вздохнул Рис.
   Оливия присела на колени перед Саймоном и мягко коснулась кончиками пальцев его бледного лица. Она чувствовала на себе ненавистный взгляд Мины, и не могла сейчас найти в себе сил ответить на него или просто встретить. Она понимала, что в чем-то, возможно, Мина и права, и чувствовала некоторую вину, но все же в большей степени списывала поведение волчицы и ее слова и обвинения на волнение. У них нет между собой понимания и доверия, и вполне понятно, почему Мина так себя ведет. И Оливия нисколько не винила ее за все эти громкие слова и крики. Сейчас ее больше волновал Саймон. Она видела, что он на грани, слышала его затрудненное дыхание, и видела, как последние капли крови покидают его тело. И его волк...он был напуган, он был слаб и зол, а от этого и ее волчица была недовольна и зла.
   Не прошло и пары минут, как в комнате повисла напряженная тишина, как дверь открылась, и в дом вошел Кайл - врач стаи. Без лишних слов и промедления он подошел к Саймону и принялся его осматривать и обнюхивать.
   - Яд, - сразу же подтвердил догадку Риса Кайл, едва взглянув на раны парня. - Никогда не встречал подобного, но это он. Он не дает ранам заживать, регенерация на нуле.
   Он мягко вывернул руку Сая и осмотрел исколотые вены, куда вводили препарат.
   - Черт, дело плохо.
   - Что-то можно сделать? - спросил Рис, глядя на Мину, которая затаив дыхание слушала врача, а слезы текли все сильней по мере его объяснений.
   Волчица судорожно цеплялась за руку брата, сжимая ее сильно-сильно, не в силах отпустить и отойти.
   - Нужно вывести его из организма. И не будь он так изранен, я бы предложил пустить кровь. Но он и без того обескровлен, и теперь отрава в плоти, а это куда серьезней. И долго он не протянет, - виновато посмотрел на плачущую Мину Кайл. - Я не знаю, как и чем помочь.
   - Она знает! - всхлипывая, прошептала Мина, взглянув на Оливию. - И поможет.
   Кайл взглянул на омегу, задумчиво и внимательно. Ему еще не доводилось общаться с этой девушкой, пусть и слышал рассказы о ней, но он не знал, на что она способна. Но пусть попробует - хуже уже не будет. Он кивнул и отошел от Саймона, уступая место Оливии.
   - Я буду рядом, на случай чего, - чуть улыбнулся ей Кайл.
   Оливия кивнула и перевела взгляд на Сая. Одна ее ладонь легла ему на лоб, а другая на грудь, где едва билось сердце. Она глубоко вздохнула и прикрыла глаза.
   Это никак нельзя было объяснить - то, что делала девушка. Она и сама не находила слов тому, что могла творить. Будто какая-то сила, что жила в ней, выплескивалась наружу, направляемая ее желанием помочь и спасти, или наоборот - погубить. На ментальном уровне, она улавливала нити жизни, цеплялась за них и тянула на себя, заставляя их крепнуть и становиться прочнее, вливая в них свою жизненную силу. По ее повелению, по ее давлению жизнь медленно возвращалась в измученное тело. Кровь прекратила сочиться, и раны начали стягиваться - совсем немного, едва заметно, но хоть как-то. Сердце участило свое биение, а дыхание стало глубже и ровнее.
   Оливия сама побледнела похлеще Саймона, но и не подумала прекратить. Ощутила на себе руки Риса и его ментальный толчок, позволяющий ей продолжить. Кожа девушки покрылась испариной, и дыхание стало частым и затруднительным, начала раскалываться голова, а в груди стало тесно. Но она не остановилась до тех пор, пока не уверилась, что теперь Сай более или менее в безопасности. Он не пришел в себя, не стал выглядеть намного лучше, но на грани он уже не был, и дальше сможет справиться сам.
   Оливия резко распахнула глаза и быстро убрала ладони с груди и лба волка, будто его кожа жгла ее. Мутными глазами посмотрела на истинного, который задышал глубже, убедившись, что все же смогла что-то сделать, и тут же позволила себе расслабиться. Рис едва успел подхватить на руки ее бессознательное тело. Только он отошел от дивана с ней на руках, как Кайл снова оказался рядом с пострадавшим и начал его осматривать. Альфа выжидательно смотрел на доктора и ушел с Оливией лишь после того, как увидел кивок врача - с Саем все нормально. Он отнес девушку в ее комнату и тревожно всмотрелся в ее лицо и сознание. Он не уловил ничего, что могло его напрячь или напугать, а потому решил оставить ее отдыхать без присмотра, чтобы спустить вниз. Кайл объяснял Мине, что смогла сделать Оливия.
   - До полного выздоровления еще далеко, и яд все еще в его теле. Но теперь он жив в более полном смысле этого слова. Ему самому предстоит преодолеть свой организм и поправиться - Оливия лишь удержала его. Но больше она вряд ли бы смогла сделать - это физиология.
   - Почему его раны все еще не заживают? - тревожно вглядываясь с брата, спросила Мина, вытирая щеки от слез.
   - Я выясню это. Сделаю кое-какие анализы и отвечу на все вопросы.
   - Я знаю хорошего врача. Она сможет тебе помочь.
   - Было бы неплохо, - мягко улыбнулся кайл, поднимаясь на ноги. - Нужно привести Саймона в порядок и уложить в постель. Еще напоить и быть рядом.
   - Я не отойду от него, - закивала Мина. - И ты будь рядом.
   - Я всегда под рукой, - кивнул доктор, бросив на Риса короткий взгляд вместе с немного виноватой улыбкой.
   Альфа лишь кивнул на это немое извинение за некоторую беспомощность врача. Вместе с Кайлом и Миной они привели Саймона в более или менее нормальный вид и уложили в постель. Сестра отказалась даже на минуту отойти от брата, и Рис не стал настаивать, хотя видел, что и Мине нужно бы отдохнуть - последние несколько дней были для нее тяжелыми: она почти не спала из-за своей тревоги, мало ела, а теперь еще и эта беда.
   До самого утра Рис просидел рядом с женой у постели Саймона. Пытался разговаривать с Миной, вывести ее на диалог. Но девушка не желала с ним общаться. Она не отрывала взгляда от лица брата, держала его все время за руку, и вздрагивала от каждого шороха. Альфе не нравилась эта замкнутость, в которую так резко впала его жена, не нравилось ее настроение и апатия. Но допытываться и что-то выяснять не имело смысла - не сейчас. Чуть позже он с этим разберется.
  
  
   9
  
  
   Гвен почувствовала Сэма, едва ступила на порог. Его запах витал повсюду, что заставило женщину нахмуриться - что ему нужно здесь? Они не общались уже несколько недель, она старательно избегала его, и вот он в ее доме. Но через минуту она услышала причину его присутствия - смех Елены донесся из кухни.
   Несколько удивленно волчица двинула в сторону, откуда доносился звук голосов и приятных ароматов. И застала следующую картину.
   Ее дочь на пару с другом готовили обед, весело общаясь и смеясь, не замечая ничего вокруг. Елена хохотала до слез над рассказами волка, а Сэм дурачился и сам не мог удержаться от хихиканья в самый неподходящий момент. Они даже не заметили, что Гвен наблюдает за ними, пока спустя пять минут она не дала о себе знать тихим покашливанием.
   - Мама! - чуть удивленно, но обрадовано воскликнула Елена. - Мы тебя не заметили.
   - Я вижу, - чуть улыбнулась Гвен, не глядя на парня. - Не буду вам мешать.
   - Мы скоро закончим, и будем обедать, - сказал вдогонку матери девушка, а через миг снова заливисто смеялась.
   Молодая женщина поднялась к себе в спальню, задумчиво хмурясь и кусая губы. Ее беспокоили несколько вещей. Во-первых, присутствие Сэма в ее доме. Она ясно дала парню понять, что не хочет его видеть. Но с другой стороны - он пришел не к ней. С Еленой их всегда связывала дружба, которая чуть сбавила свои обороты, когда девушка уехала учиться далеко от дома, но никуда не делась. Но почему-то Гвен казалось, что не в том дело, что Сэмми соскучился по подруге. И это было вторым, что ее тревожило. Неужели с помощью дочери он хочет сблизиться с ней? Но как? Расскажет Елене правду, а та, романтичная натура, желающая матери счастья, станет на его сторону? Очень сомнительно. Гвен не думала, что Сэм решиться на подобное - тогда о ее благосклонности не может идти и речи. Но что еще?
   Гвен не хотела спускаться вниз, пока здесь был Сэм. Что ни говори, а она скучала по нему, сильно, и боялась показать это случайным взглядом или жестом. И раз уж она решила прекратить с ним всяческие контакты, то даже такая мелочь как совместный обед не наедине не должна присутствовать. Но в то же время хотелось побыть с дочерью, которая в скором времени снова уедет.
   И Гвен не смогла отказать улыбающейся Елене, когда та позвала ее за стол. На кухне Сэм расставлял приготовленные ими блюда, даже не взглянув на женщину, когда та вошла, что существенно облегчило положение вещей.
   Весь вечер волчица наблюдала за детьми, слушая их разговоры и не вмешиваясь. Она все ожидала какого-то подвоха, но все было идеально. Сэм почти не смотрел на нее, лишь скользил иногда взглядом будто мимо. Все его внимание было сконцентрировано на Елене, а ее на нем, что позволяло Гвен смотреть на молодого человека хоть изредка, не боясь встретиться с ним взглядами.
   Гвен призналась себе, что ужасно соскучилась по своему любовнику. Ей не хватало его катастрофически. Она уже так привыкла к тому, что он есть, что сейчас было очень тяжело. Но она упорно готова была стараться и терпеть, чтобы в дальнейшем было проще, и она смогла бы пережить свою привязанность к этому мальчику. Иначе было нельзя.
   - Мы пойдем, погуляем? - чисто для проформы спросила Елена, поднимаясь из-за стола.
   - Конечно,- улыбнулась Гвен, - я все уберу сама.
   Она бросила быстрый взгляд на Сэма, и встретилась с его чуть прищуренными насмешливыми глазами, в которых было море хитрости и коварства. Гвен даже сглотнула от того, что вмиг все пересохло в горле. А Сэм, как ни в чем не бывало, взял подругу за руку и повел прочь из кухни, даже не попрощавшись. А волчица вновь прикусила губу, пытаясь не думать и не гадать, чтобы не накручивать себя лишний раз.
  
  
  ***
  
  
   Подобное стало происходить удивительно часто. Сэм приходил к Елене, они вместе чем-то занимались, или же сразу уходили гулять. Не всегда Гвен сталкивалась дома с парнем, но вот его запах, что оставался после ухода, всегда говорил о его пребывании в ее доме. И с каждым разом становилось все подозрительней такое резкое сближение с ее дочерью, которая вдруг стала приезжать домой не раз в несколько месяцев, а на каждые выходные. Это и радовало и настораживало. Что-то спрашивать у девушки женщина опасалась, не желая выдать своего интереса и наблюдения, поэтому просто смотрела. Не понадобилось много времени, чтобы истина отношений Сэма и Елены стала ей ясна.
   Сначала это был легкий флирт и заигрывания, которые были всегда в таком возрасте у всех без причин и повода - молодежь просто оттачивала свои навыки на всех подряд. После это уже бросалось в глаза. И то, как ее дочь стала смотреть на Сэма.... Раньше это была легкость, дружелюбие, легкая поддевка и просто радость в глазах. Елена видела перед собой друга, с ним ей было легко, они всегда находили общий язык. Но сейчас в ее взгляде появилась новая внимательность, какая-то завороженность и нежность. Ее дочь влюбилась. И порой такой же ответный взгляд она ловила в глазах Сэмми. Это сбивало с толку - она очень сомневалась, что все так, как выглядит. Она просто не могла в это поверить. И не со стороны своей девочки - ее она знала, как себя и понимала, что ее чувства не наиграны. Но вот Сэм....
   И однажды она убедилась в этом так четко и ясно, что не составило труда понять всю суть игры этого разгневанного мальчишки, который пообещал ей пожалеть о том, что она сделала.
  
   Гвен снова возвращалась с работы, уже на подходе к дому зная, что у них гость. Внутри играла музыка, а на кухне снова был грохот посуды и смех парочки. Поджав губы от почему-то появившегося резко раздражения, молодая женщина двинулась к источнику шума. И моментально замерла на пороге. Впервые ее глазам предстала сцена того, что на самом деле было между Сэмом и ее дочерью. Никогда до этого все не было настолько очевидно, и она еще могла обманывать себя тем, что ей все кажется. Но вот ее дочь сидит на столе к ней спиной, а между ее раздвинутых ног стоит Сэм. Глаза девушки прикрыты в неге и блаженстве, а голова чуть откинута назад, позволяя волку ласкать ее горло и лицо нежными губами. Его руки двигаются по ее спине и тонкой талии, то и дело цепляя край футболки длинными пальцами и скользя по чувствительной коже поясницы. Они близко-близко друг от друга, увлечены близостью и разгорающимся желанием. Но вот Сэм распахивает глаза и встречается взглядом с глазами Гвен. И нет в его взоре неги и нежности, нет страсти и накала желания. Он пустой и холодный, будто не держит парень сейчас в своих руках привлекательно молодое тело, которое должно заводить его своей откровенной близостью. Будто не он сейчас срывает с губ своей девушки тихие вздохи и стоны наслаждения. В его глазах насмешка, злость и вызов.
   Гвен смотрела в глаза парня широко распахнутыми глазами, кусая губы и пытаясь понять, что чувствует. Однозначно злость. За то, что он использует ее девочку в своих целях, не учитывая ее чувства. Гнев за то, что позволяет себе подобное. И ревность! Дикую и первобытную к своей дочери, которая сейчас находится в руках ее волка. Которая сейчас трется о него своим телом, прижимая его к себе все ближе. Которая подставляет губы для горячего поцелуя и получает его.
   Сэм жадно и напористо целует Елену, так, как он это умеет - томно, глубоко и лениво, до ужаса эротично и сумасводяще. И смотрит при этом на Гвен. Смотрит пристально и не отрываясь, удерживая в руках лицо Елены, лаская ее губы своими, но четко давая понять, что его эта ласка не волнует ни в какой степени. Его взгляд равнодушен и спокоен. Но в какой-то миг все меняется - вспыхивает искра страсти, яростного желания и вожделения. И он уже не Елену целует. Он целует Гвен. Именно это женщина увидела в его глазах, когда он представил на месте своей девушки ее мать.
   Гвен не выдержала этого момента и быстро вышла из комнаты, вихрем поднимаясь на второй этаж к себе в спальню. Там она попыталась унять бешеное сердцебиение, попыталась загасить свои чувства злости и ревности, гнева и обиды.
   Это было уму непостижимо - ревновать к собственной дочери! Злиться сейчас на нее за то, что ей можно то, от чего сама Гвен отказалась из соображений разума. Что это ее юной девочке без всяких стеснений и запретов можно показывать свои чувства и не стыдиться их. Что это Елена может наслаждаться любовью и нежностью близкого человека.
   А еще она злилась на Сэма. За то, что использует ее дочь из злости, чтобы досадить ей, чтобы показать, чего она лишилась, оттолкнув его. Как он может так?! Как добрый, смешливый и безгранично справедливый Сэмми может так поступать со своим другом? Так глупо и безжалостно влюблять в себя Елену лишь из чувства злости на нее, Гвен? Почему он вдруг так повел себя? Неужели ее отказ от их отношений настолько сильно взбесил его?! Но ведь не до такой же степени, чтобы в один миг превратиться в равнодушного эгоиста?! И насколько далеко он сможет зайти и чего вообще добивается таким своим поведением? На что он рассчитывает?
   Чтобы найти ответы на все эти вопросы, Гвен нужно было поговорить с Сэмом. Но как это сделать, если все последнее время рядом с ним ее дочь? Она не отходит от парня ни на шаг, буквально заглядывая ему в рот. Гвен знала, насколько обаятельным может быть этот мальчик, но Елена всегда была степенной и разумной девочкой, всегда имела голову на плечах, и тут вдруг не устояла? Хотя о чем вообще речь - ей почти сотня, а она так же как ее малолетняя дочка попалась в сети этого юного обольстителя, не смотря на весь свой опыт и набитые шишки!
   Волчица успокоила свои расшатанные нервы и вышла из спальни. Проходя мимо кухни, она снова бросила взгляд на воркующую парочку и выразительно взглянула на Сэма - с прищуром и намеком в глазах, а после вышла из дома. Гвен пошла на их обрыв и прождала там парня более двух часов, накрутив себя за это время до предела. Она буквально пылала злостью, решив акцентировать внимание именно на этом чувстве, а не слабой ревности, которая разъедала душу, терзая ее противоречиями и стыдом. Было ужасно неловко перед дочерью, которая даже не подозревала о том, что собственная мать завидует ей черной завистью, видя в ней соперницу, а не родную кровь. Даже ее волчица недовольно рычала внутри на то, что юная девушка посягнула на то, чего хотела она. Для зверя не было никаких уз, кроме связи истинной пары, и это всегда была отдельная сущность, которая думала в первую очередь о себе, не зная, что такое дети, внуки и прочее. В этом плане - в плане чувств и страстей - для волка внутри каждого оборотня не было никого важней собственного 'Я'. И порой, в таких случаях как сейчас, это вызывало жуткие неудобства - когда инстинкты и разум боролись за власть и преимущество.
   - Извини, я заставил тебя ждать, - раздался голос Сэма за спиной Гвен через пару минут, как до нее долетел звук его шагов и запах.
   В тоне парня не было и грамма раскаяния за столь долгое ее ожидание, но не это сейчас волновало Гвен. Молодая женщина повернулась к Сэму лицом и все так же с прищуром посмотрела на него.
   - О! Ты злишься? Интересно почему, - хмыкнул оборотень, засунув руки в передние карманы джинс, отчего его походка, когда он двинулся к ней, стала особенно раздражающей - хамской и дерзкой.
   - А ты не догадываешься? Что за игру ты затеял?
   - Ты о чем? - продолжал валять дурака Сэм, удивленно вскидывая свои и без того изогнутые темные брови.
   - Я о Елене. Оставь мою дочь в покое. Не нужно с ней играть. Она - не твой путь ко мне, - старательно пытаясь не рычать, говорила Гвен, пронзая парня своим диким взглядом насквозь.
   - Но ты же здесь, - хмыкнул Сэмми, обходя ставшую в воинственную позу женщину по кругу и буквально интимно шепнув ей эту фразу на ушко.
   - Как ты так можешь?! Она ведь твой друг!
   - И она останется им, - поджал плечами волчонок.
   - Она влюблена в тебя! И ты знаешь это! Ведь именно этого ты добивался, обихаживая ее все это время! - обвиняющим тоном проговорила женщина.
   - Тебя это задевает? - пронзительно глядя ей в глаза.
   - Она моя дочь! И я не желаю, чтобы она стала марионеткой в твоих руках!
   - Ты переживаешь только за это? - насмешливо хмыкнул Сэм, вдруг став к ней впритык и опаляя ее лицо своим дыханием. - Ты снова лжешь мне. Ты ревнуешь.
   - Нет, - рыкнул сквозь зубы Гвен, не отводя твердого злого взгляда от его глаз.
   - Я видел, как ты смотрела на нас! Видел твои глаза. И я знаю, что такое ревность. И меня ты не обманешь! Тебе не нравится все, что происходит, не только из-за Елены. Тебе не нравится то, что я не твой больше! Что не тебя целую! Не тебя обнимаю и ласкаю!
   - Хватит! - крикнула Гвен ему в лицо, отталкивая его от себя ладошками. - Ты немедленно прекратишь свои игры! Ты ничего не добьешься тем, как ведешь себя и что творишь! Ни-че-го!!! Не трави мою дочь своей ложной нежностью и обманом! Не разбивай ей сердце! Я не хочу, чтобы она страдала!
   - Все в твоих руках, - как ни в чем не бывало, хмыкнул Сэм, хотя был впечатлен злостью и гневом женщины.
   Пожалуй, он еще ни разу не видел в ней столько темперамента, если не считать их близость. В жизни она всегда была спокойной и умиротворенной, разумной и даже тихой. Такой же была и Елена.
   - Ты знаешь, вы с ней очень похожи. И если я не могу получить тебя, я возьму ее.
   - Она не нужна тебе!
   - Да, не нужна. Мне нужна ты, - стирая, наконец, со своего лица самодовольство и наигранность, прошипел в ответ Сэм, снова приближаясь к ней вплотную. - А значит, ты сделаешь правильный выбор.
   - Ты ставишь меня перед выбором? - шокировано произнесла Гвен, неверяще глядя на ставшую циничной усмешку парня.
   - Либо ты, либо она. Решать тебе, - поджал плечами оборотень, делая шаг назад и давая возмущенной до глубины души Гвен нормально дышать.
   - Ты шантажируешь меня?! Ты хочешь таких отношений?! Под принуждением?!
   - О каком принуждении ты говоришь!? - прошипел Сэм, снова наступая на нее. - Ты мокнешь от одного моего поцелуя, - его шепот был яростным и глухим, пропитанным интимностью и эротикой. - Откликаешься на каждое мое прикосновение. Гнешься и стонешь от моих ласк, как течная сука...
   Звонкая пощечина обрушилась на щеку зарвавшегося юноши, а взгляд молодой женщины прожег его насквозь.
   - Что? Правда глаз колет? - рыкнул Сэм, хватая Гвен за плечи и чуть встряхивая.
   - Глупый мальчишка! Как ты смеешь....
   - Смею, - перебил ее волк, снова чуть встряхивая. - Потому что знаю, о чем говорю. Ты мучаешь нас обоих!!! Ты придумала себе правила и рамки, в которые загнала нас обоих, не желая идти на поводу у чувств и эмоций!!! Только я не пойму, чего ты так боишься?! Чего!?!
   - Я не хочу наших встреч! Не хочу всего этого! - сорвалась на крик Гвен, а в ее глазах было море затравленности и боли, обиды.
   - Да хватит уже! Хватит! - кричал в ответ Сэм, не давая ей вырваться из своих рук. - Тебе никуда от меня не деться! Ты - моя. Хочешь ты того или нет!
   - Мы никто друг другу, - тихо произнесла Гвен, грустно глядя ему в глаза, которые были так близко.
   - Мы - всё друг для друга, - так же шепотом ответил Сэм, мягко отпуская ее и отступая на шаг. - Вот только ты этого еще не поняла. Может я и ребенок, но в состоянии разобраться в своих чувствах. А ты, со своим опытом и моралью, лишь губишь свое сердце.
   И он ушел, бросив на нее напоследок горький короткий взгляд. Гвен поежилась от того, как вдруг стало холодно без его агрессивно удерживающих ее плечи рук. Без его горящего взгляда и жаркого дыхания. Вмиг стало так тоскливо и одиноко, что хотелось завыть. И Гвен не стала себе в этом отказывать - обернулась в зверя, и ее вой разнесся на многие мили вокруг. Возвращающийся домой Сэм лишь криво усмехнулся, опустив голову и вперив пустой взгляд в листву и колючки от елей под ногами.
  
  
   10
  
  
   Оливия очнулась лишь через три дня. Как всегда она чувствовала себя разбитой и уставшей, но далеко не в той мере, в какой ожидалось. Зачастую, после подобных случаев - как с Саем - она очень долго не могла прийти в себя. Общая слабость, обмороки и много чего еще, что существенно портило ей жизнь. После применения своего дара девушка была выжата как лимон, и требовалось много времени, чтобы хоть немного оклематься. А все, что беспокоило Оливию сейчас - легкая головная боль, головокружение и чуть большая, чем обычно, рассеянность.
   - Как ты? - первым делом спросил Рис, когда почувствовал, что она пришла в себя, и пришел к ней.
   - Хорошо, - удивленно ответила Оливия, прислушиваясь к себе. - Как Саймон? - тут же спросила она, волнуясь и сразу же погружаясь в переживания и беспокойства.
   - Почти так же, - поджал губы Рис. - Ты помогла, но кое-что не подвластно даже тебе. Он все еще не пришел в себя, очень слаб. И его тело...оно не заживает, как полагается, не в полную силу. Он все еще без сознания.
   - Хочу увидеть его.
   - Ты не сможешь помочь, - покачал головой Рис, увидев в глазах Оливии решимость. - Ты слишком слаба, и без того много сделала. Больше я не позволю.
   - Я не могу...
   - Нужно подождать. Угрозы для его жизни нет, так что нет причин так рисковать тебе, - мягко остановил ее мужчина.
   - Мне нужно увидеть его.
   - Не очень хорошая идея, - скривился альфа. - Там Мина.
   - Она зла на меня? - прикусила губу Оливия.
   - Она зла на всех.
   - Но лишь меня обвиняет в том, что случилось с ее братом.
   - Ты знаешь Мину - она вспыльчива и темпераментна. Она успокоиться...когда-нибудь, - не особо уверенно произнес Рис. - Не обижайся на нее.
   - В чем-то она права, - качнула головой девушка.
   - Нет! - решительно заявил волк. - Не права ни в чем. Ее не касаются ваши с Саймоном отношения, и она не должна судить тебя за то, что у вас ничего не выходит. Так сложилось, а она слишком упряма, и ей нужно кого-то обвинить.
   - Я все равно хочу увидеть его, - и Оливия обошла Риса, выходя их комнаты.
   Пара шагов и она перед дверью в спальню своего истинного. Мягко надавив на ручку двери, Оливия вошла в комнату. Приглушенный свет из-за задвинутых штор создавал мрачную атмосферу, а спертый воздух, пропитанный лекарственными ароматами, был непривычным. Оборотней не лечили человеческими препаратами. Но видимо, Саймон пока был исключением.
   Взгляд девушки обратился на постель, где под покрывалом лежал Сай. Резко похудевший, все такой же мертвенно бледный, с залегшими под глазами тенями и потрескавшимися губами он был не похож сам на себя даже близко. Пышущий здоровьем и красотой оборотень исчез бесследно, осталось лишь его подобие. Таким же подобием выглядела и сидевшая у постели брата Мина. Измученная, взволнованная, она едва ли была прежней собой. Лихорадочно сверкающие глаза ни на миг не отрывались от удивительно похожего на ее собственное лица. Такая же осунувшаяся, встрепанная и уставшая.
   - Мина, - тихо прошептала Оливия, но даже от такого тона волчица вздрогнула.
   Мина перевела на нее чуть удивленный и не совсем осмысленный взгляд, прояснившийся лишь через минуту. А как только в нем мелькнуло узнавание, тут же отвернулась обратно.
   - Зачем ты пришла? - раздался ее скрипучий сухой голос, тихий и обессиленный.
   Оливия отошла от двери и подошла ближе, переводя взгляд с брата на сестру.
   - Тебе нужно отдохнуть, - мягко прошептала Оливия, положив руку на плечо Мины, и мягко добавив к этому прикосновению нотку спокойствия и умиротворения.
   - Я не могу оставить брата.
   - Я побуду с ним.
   - А как только он пошевелится - тут же испуганно сбежишь?
   Что ж, хоть так можно было с уверенностью сказать, что Мина в порядке - ее злость и сарказм все еще при ней. Уже хорошо.
   - Рис волнуется за тебя.
   - Рис волнуется лишь за тебя, - прошептала Мина, крепче сжимая руку брата.
   - Ты не права, - мягко возразила Оливия, не прекращая касаться ее и внушать покой.
   Это было непросто - отдавать свои и без того иссякшие силы, но проигнорировать такое состояние Мины она не могла. Долгое время Оливия заставляла себя не применять своего дара, строго контролировала это. Но сейчас был другой случай - она чувствовала свою вину и хотела помочь как никогда прежде.
   - Мина, - раздался мягкий голос Риса от двери.
   Девушка бросила на мужа короткий злой взгляд и снова отвернулась.
   - Иди, я побуду с ним и никуда не уйду.
   Мина сомневалась еще пару минут. Но все же поднялась на ноги. Пошатнулась от того, что мышцы затекли от долго сидения без движения, но более или менее уверенно двинулась к двери.
   - Позови, как только решишь сбежать, - ядовито высказалась напоследок волчица, пройдя мимо омеги и мужа, на которого даже не взглянула.
   Рис лишь устало вздохнул и прикрыл глаза.
   - Если что...
   - Я дам знать, - улыбнулась слабо Оливия на слова Риса и села на место Мины.
   Ее взгляд более внимательно заскользил по Саймону. Раны перевязаны, и в вену введена игла, ведущая к капельнице - его лечили, как человека, она угадала. Еще были подключены какие-то приборы, которые пикали и монотонно гудели. Кончиками пальцев Оливия несмело коснулась прохладной руки парня, а после сжала смелее, крепче, давая почувствовать себя, и чувствуя его. Но он был еще очень слаб, и лишь отголосок их связи имел место быть. Но даже это давало ей надежду и спокойствие - он будет в порядке через какое-то время.
   Оливия скучала по Саймону. Ей уже не хватало его, она привыкла, что он всегда рядом, всегда за спиной. И уже не в том даже было дело, что с ним ей было проще в плане того, что он спасал ее разум, давая ему отдых. А в том, что было просто хорошо. Уютно, ласково и безмятежно. Она не знала, привязанность ли это, или просто привычка, но это было новое для нее чувство, в которое она сейчас пыталась погрузиться, избавляясь от тревоги и волнения.
  
  
   ***
  
  
   Мина прошла мимо Риса, не одарив его даже коротким взглядом, вышла в коридор и направилась к ним в спальню. Она мечтала попасть в душ - смыть с себя ужасный запах лекарств, которыми пичкали Саймона, пытаясь ему помочь и поддержать его ослабевший организм. Лично у нее этот аромат уже вызывал тошноту, но без них ее брат совсем не шел на поправку, и ради этого она готова была терпеть эту приторную вонь. Сначала она даже не верила, что это поможет, но пара введенных вакцин и антибиотиков существенно улучшили состояние Саймона, а потому было решено не пренебрегать подобной практикой, пусть прежде никогда не применяемой - оборотням не нужны лекарства, они на них просто не действуют.
   Прохладная вода немного смыла усталость и раздражение, которые в последнее время переполняли девушку. Она не желала оставлять брата, а потому почти круглые сутки была с ним, отвлекаясь лишь на перекус и пару часов сна. И это очень вымотало ее и без того вымотанный стрессом и переживаниями за брата, когда его не было, организм. Еще никогда она не чувствовала себя такой обессиленной. Она всегда была полна энергии и бодрости, но сейчас сил не хватало катастрофически. И лишь поэтому она оставила Саймона - ей нужно было привести себя в порядок, чтобы и дальше присматривать за ним. Как ни странно, но доверить его она не могла никому, а вот Оливии смогла. Злилась на нее, даже ненавидела в какой-то степени, но доверяла. И дело было даже не в физической заботе и присмотре, а в моральной поддержке - Саймону это было не менее важно. И почему-то Мине казалось, что только омега понимает важность подобной близости. Даже их с Саем родители не смогли уговорить дочь оставить его на свое попечение.
   Мина вышла из душа, замоталась в полотенце и взглянула на себя в зеркало: вымотанная, уставшая и обессиленная, а еще злая, но это уже почти привычное состояние ее настроения. Ее злило все: Рис, Оливия, беспомощность врачей, их молчание в ответ на ее вопросы и просьбы помочь наконец-то брату - все абсолютно. И все это сделало из нее клубок негатива и агрессии. Где-то глубоко она понимала, что нельзя так себя вести, что это слишком, но ничего не могла поделать со своим нравом.
   Волчица вышла из ванной комнаты в спальню, и тут же столкнулась взглядом с глазами мужа, который сидел на их постели и хмуро смотрел на нее. Она чувствовала его недовольство каждой клеточкой своего тела, чувствовала его гнев и в то же время жалость, направленные на нее.
   - Что? - вызывающе спросила Мина, не думая прятать своих глаз.
   - Ты ведешь себя как ребенок - глупо и эгоистично.
   - Это я эгоистка?! - прошипела девушка.
   - Да, ты. Ты не видишь ничего вокруг себя кроме своих нужд и желаний.
   - В чем ты меня обвиняешь? В том, что я все время провожу с братом?
   - Я не упрекаю тебя за это.
   - Ты не имеешь права упрекать меня ни за что вообще, пока сам ведешь себя далеко не как заботливый муж.
   - Твои злость и обида на меня и Оливию не обоснованы совершенно.
   - Думаешь? - прищурилась Мина, делая шаг вперед, в то время как мужчина поднялся на ноги. - Ты с этой девочкой возишься как курица-наседка с цыпленком!
   - Я за нее в ответе...
   - А за меня уже нет? - с горечью произнесла волчица, глядя на него обиженно.
   - Не говори ерунды, - хмуро бросил Рис.
   - Ты готов защищать ее при любых обстоятельствах, слепо и с обожанием глядя на нее. Ты опекаешь ее, как несмышленого младенца. И как долго это еще будет продолжаться? Она никогда не станет сильней, и никогда не перестанет нуждаться в опеке. И ты будешь всю жизнь рядом с ней? Почему? Почему ты взвалил все это лишь на себя? И почему забыл обо мне?
   - Не ты ли игнорируешь меня? Не ты ли огрызаешься на каждое мое слово, и слышать ничего не желаешь? Не стоит обвинять меня одного в том, что между нами все так - не я один виноват.
   - Это глупый разговор, - прошла мимо него к постели Мина. - Я устала и хочу отдохнуть.
   Она забралась в постель и отвернулась от него, давая понять, что тема исчерпана. Рис лишь устало прикрыл глаза, проявляя все свое терпение и выдержку, а после тихонько вышел из комнаты.
   Альфа не понимал озлобленности и обиды своей пары. Нет, причины он знал, но то, как Мина все усугубляла, и как все переворачивала в своей голове, не давало житья им обоим. Их отношения потеряли свою нежность, ласку и даже страсть - не хотелось всего этого, когда оба кипели от возмущения, обиды и гнева. Она зациклилась на том, что он не уделяет ей внимания, не понимая, что сейчас просто такой период и его нужно переждать. Он был недоволен тем, что она его не слышит и не прислушивается, что не хочет понять и помочь. Мина хотела всего и сразу, хотела быстро решать проблемы и неурядицы, но так выходит не всегда, однако ее упрямство не дает это осознать. Она эгоистично не готова делиться им, его вниманием и заботой, видит все в неверном свете, ревниво и собственнически. И он не знал, что сказать и сделать, чтобы доказать ей обратное, да и возможностей сейчас, в принципе, не было - он был завален проблемами и делами, которые требовали наисрочнейшего решения. Нет, Мина никогда не станет для него на второе место после этого. Но есть время, когда приоритеты меняются - не навсегда, а лишь по необходимости. И сейчас было такое время.
  
  
   11
  
  
   Мина снова заняла свое место у постели брада, нетактично намекнув Оливии, что большее в ее услугах не нуждаются. Омега лишь попросила обращаться к ней в любой момент, и тихо вышла из спальни, не желая пререкаться с недоброжелательно настроенной девушкой, взгляд которой не потеплел ни на миг от того, что она выспалась и отдохнула - раздражения и злости в ней не убавилось ни на грамм.
   Оливия вышла из дома и присела на крыльце, положив голову на сложенные на поджатых коленях руки, глядя, как солнце медленно опускается за кромку леса. Дом альфы был в некотором отдалении от остальных, отчего здесь всегда было тихо и безлюдно. Но долго в одиночестве побыть ей не удалось - за спиной щелкнула дверь, и через минуту рядом с ней на ступеньки опустилась молодая женщина.
   - Здравствуй, Оливия. Я Каро, - с улыбкой протянула руку красивая блондинка, по-доброму глядя в глаза омеге.
   На вопросительный взгляд омеги девушка лишь улыбнулась, поясняя свою осведомленность:
   - Я осматривала тебя по просьбе Риса. Он же и рассказал мне о тебе.
   - Вы доктор?
   - Да, я врач. Мы с мужем приехали по просьбе Мины.
   - Да, она волнуется за брата, - вздохнула Оливия, снова переводя взгляд на небо.
   - Мы все волнуемся за него. Он в плохом состоянии, хоть угрозы для жизни больше и нет.
   - Что с ним? Почему он не выздоравливает?
   - Саймону вводили генный препарат, который заблокировал его способность к регенерации.
   - Разве это возможно?
   - Оборотни странные существа, и ты тому прямое доказательство, - мягко улыбнулась волчица.
   - Да уж, - вздохнула Оливия.
   - Я встречала прежде омег.
   - Да? - снова заинтересованно посмотрела на новую знакомую Оливия.
   - Мы с мужем много путешествовали и много где бывали. Я не общалась тесно с каждым из вас, но все по-своему уникальны. Оборотни вообще уникальны в своем существовании, и то, что случилось с Саймоном не должно вызывать колоссального удивления - нам не понять своей природы и магии никогда.
   - Верно, - чуть улыбнулась девушка, задумчиво глядя вперед, - не понять.
   - Рис рассказал, что Саймон твоя пара.
   - Скорее - я его пара, - невесело хмыкнула Оливия. - Да и...он обижен на меня, мне кажется. Нужна ли я ему? Хочет ли все еще быть моим?
   - А ты бы хотела этого? - проницательно глядя на нее, спросила волчица.
   - Рис рассказал и об этом?
   - Мина.
   - У нее превратное представление о наших с Саймоном отношениях.
   - Я заметила, - улыбнулась Каро. - Не вини Мину за ее нрав - она по своей природе такая. Но зная ее - она скоро придет просить прощения.
   - Она зла на меня. И винит в том, что с ее братом все это случилось.
   - Мы не властны над Судьбой и Случаем. Она это поймет, когда успокоится и перестанет волноваться за брата. Ты должна ее понимать.
   - Вы понимаете, - заметила Оливия, пристально всматриваясь в глаза Каро. - Мина рассказывала о вас с мужем. И кому как не вам преклониться перед Случаем и Судьбой.
   - Ты права, - грустно улыбнулась блондинка, тоже задумчиво глядя вперед на лес. - И я понимаю тебя, твое опасение. Ты ведь так до конца и не приняла Сая, как истинного партнера?
   - Для меня это понятие совсем недавно начало обретать какие-то ясные очертания. Я не до конца понимаю все это.
   - Это не нужно понимать. Это нужно чувствовать.
   - Мои чувства под замком, под вечным контролем, я не могу позволить себе роскоши отпустить их на волю.
   - Я тебя понимаю, - тихо произнесла Каро.
   - Вам тяжело, - проницательно ощущая идущие от Каролины эмоции, произнесла Оливия. - Вам больно.
   - Я смирилась, - пожала плечами волчица.
   - Разве подобное возможно? Я чувствую вашу любовь, и чувствую какие страдания она приносит. К этому можно привыкнуть?
   - Можно, если очень захотеть.
   - Ваш муж нашел свою истинную не в вас. Каково это? - полюбопытствовала Оливия.
   - Что именно? Разочарование? Сожаление?
   - Нет. Любовь. Я не знаю, что это такое. А вы знаете. Вы искренне любите, и это не связь, это ваша душа, ваши чувства. То, что неподвластно истинным парам.
   - Как по мне, то именно истинная связь лучшее благо. Хотя не все со мной согласятся.
   - Почему?
   - Потому что в таком случае все просто. Есть инстинкт, есть связь, есть магия. Не нужно думать, не нужно страдать и переживать - за тебя все уже сделала твой зверь. А когда нет связи - ты словно лист на ветру - куда поведет, туда ты и полетишь.
   - Хотите сказать, что мне повезло? Встретить Саймона?
   - Определенно. И повезло, что ты встретила его до того, как познала любовь.
   - Вы познали любовь. Разве это плохо, пусть, в конечном счете, и не совсем хорошо?
   - Я никогда бы не отказалась от Адриана, если бы знала наперед, что однажды мне придется отдать его другой. Я люблю его всем сердцем и всей душой. И не представляю своей жизни без него.
   - И вы готовы делить его с другой?
   - Я уже это делаю, - грустно усмехнулась Каро.
   - Я бы хотела совместить одно с другим.
   - Ты сможешь, у тебя все еще впереди. Саймон поправится, рано или поздно придет в себя. У вас будет время, а у тебя - шанс полюбить его.
   Оливия внимательно посмотрела на Каро. В ее словах была мудрость и уверенность, спокойствие, и от нее шли волны желания помочь и разобраться в себе. Эта волчица была удивительной - девушка давно не встречала таких: чистой, доброй до безумия, справедливой и искренней. В ней не было ни капли эгоизма или злости, она была этаким островом вечного спокойствия и умиротворения. Оливия провела с ней всего пару минут, но даже это успокоило ее немного - эта женщина умела делиться своим теплом.
   - Вы похожи на меня, - заметила тихо омега.
   - Да? - улыбнулась Каро. - Чем?
   - Желанием помочь всем и каждому. Только во мне это заложено, а в вас говорит ваша душа и желание. И я понимаю, почему ваш муж привязан к вам больше, чем к собственной паре.
   - Откуда ты знаешь? - улыбка медленно сползла с губ волчицы.
   - Он наблюдает за нами из леса. Я чувствую его. Он смотрит на вас не отрываясь, любуется. В нем кипит такая нежность и любовь, которой никогда не получит его истинная. И он безмерно благодарен вам за то, что вы все еще с ним, хотя давно могли бы оставить его. Он бы не пережил вашего ухода, пусть и не посмел бы удержать.
   - Ты чувствуешь все это? - прошептала Каро, пораженно глядя на Оливию.
   - Я чувствую все - каждую эмоцию и желание, идущие от людей и волков. Нет преград для моего сознания, если я сама их не поставлю.
   - Это трудно?
   - Это невыносимо, - вздохнула с горечью Оливия, поднимаясь на ноги и возвращаясь в дом.
   Она утомилась и устала, слишком много сил ушло на разговор с Каролиной, но она не жалела о потраченных усилиях - с этой волчицей было интересно поговорить и почувствовать ее.
  
  
   12
  
  
   Оливия почти опасливо покосилась на дверь, кусая губы. Где-то на краю слуха до нее доносились голоса Мины и Риса - они снова ругались. За последнее время это стало происходить все чаще и чаще. Терпение альфы начало подходить к концу из-за бесконечных истерик жены, необоснованных и глупых. Он тоже был вымотан и на взводе, а потому уже больше не мог молчать в ответ на язвительность Мины, отвечая порой грубо и резко. И в другое время Оливия пожелала бы им скорейшего примирения, но сейчас эта ссора ей была на руку.
   Сосредоточив все свое внимание на лежащем в постели Саймоне, девушка мягко коснулась ладошкой его лба, прикрывая глаза. Рис будет в ярости, если узнает, что она лечит Сая. Уже не раз и не два он говорил ей о том, что она не должна этого делать, видя ее желание помочь. Уговаривал, обосновывал и просил. Оливия прекрасно понимала всю угрозу, которую ей несла растрата сил таким образом. Понимала, что это не облегчает ее и без того ужасного состояния. Но ничего не делать не могла тоже. Она готова была рисковать собой, чтобы помочь Саймону. То ли дело было в том, что она чувствовала свою вину за его положение, то ли постоянные упреки Мины сделали свое дело - она не могла просто наблюдать со стороны. Она старалась не делать слишком много, лишь по чуть-чуть, когда выпадала возможность. Девушка приходила в комнату к бессознательному парню, садилась у его постели и потихоньку приводила в порядок его тело. К сожалению, сделать что-то с его сознанием она все еще не могла - он был для нее так же не доступен, как и прежде.
   Удовлетворившись проделанной работой, Оливия вздохнула и собралась выйти из комнаты, но только встала на ноги, как пошатнулась и вновь опустилась в кресло. Кружилась голова, немного тошнило, и накатила ужасная слабость. Она задышала глубже и чаще, чтобы прийти в норму и не дать никому повода переживать за себя. Помимо Риса сейчас этим занялась и Каро. Оливия почти сдружилась с этой волчицей. Они много разговаривали и общались. Для девушки Каролина стала почти подругой, которой у нее никогда не было. Ее легкость, непринужденность и оптимизм вселяли в омегу уверенность и расслабленность. От Каро не шло негатива или злости, лишь покой и дружелюбие, а потому с ней было просто. Ей не нужно было помогать в эмоциональном плане - она давно разобралась в своей жизни и расставила приоритеты, а потому не тянула из омеги ментальные силы, чтобы с чем-то справиться. Оливия редко встречала подобных людей. А по сути - никогда. Каждый, в той или мной степени, что-то хотел, желал, о чем-то тревожился и боялся. А она как губка впитывал в себя все плохое. Но Каро ничего не нужно было от нее в этом плане. А потому в последнее время ее общество она предпочитала даже обществу Риса. У альфы и без нее было много дел и проблем - одна Мина чего стоила. И раз уж у нее была возможность избавить его от себя, она этим будет пользоваться.
   Щелкнула ручка на двери, и Оливия испуганно подняла голову.
   - Ливи, - укоризненно покачала головой Каролина, моментально оценив обстановку и быстро просмотрев приборы, на которых показатели Сая чуть улучшились. - Я все расскажу Рису.
   - Не надо, - мягко улыбнулась девушка. - Он разозлится.
   - И будет прав.
   - Я не могу не помочь, - жалобно посмотрела на Саймона Оливия.
   Каролина лишь поджала губы и покачала головой.
   - Тебе нужно отдохнуть, - мягко улыбнулась блондинка, - пойдем, я провожу тебя до спальни.
   Оливия кивнула и поднялась ей навстречу. Она все еще не твердо стояла на ногах, а потому волчица мягко прижала ее к себе, обнимая за плечи и ведя к двери.
   - Постарайся так не напрягаться. Никому не станет легче, если ты угробишь себя. Саймон и без тебя придет в норму.
   Омега не стала спорить и возражать. Она все равно будет делать все, что в ее силах, чтобы помочь. Она не могла оставаться безучастной.
   Не доведя Оливию до двери, Каро резко замерла. Девушка подняла взгляд на ее лицо. Волчица прислушивалась и принюхивалась. Потом резко обернулась в сторону постели, чуть прищурившись и напрягая свой слух до предела.
   - В чем дело? - тут же испугалась Оливия, сжав ее руку и с опаской переводя взгляд с Каро на Сая и обратно.
   Молодая женщина ничего не ответила. Мягко усадила ее на стул у двери и метнулась к постели. Она всматривалась в приборы, прислушивалась к дыханию парня, касалась его шеи, лица и груди.
   - Он приходит в себя, - тихо произнесла Каролина.
   Ее мягкие руки коснулись нежно лица парня, и ласковым голосом она позвала его по имени. Оливия не могла сидеть на месте, поднялась и, пошатываясь, подошла ближе. Ресницы Саймона дрожали едва заметно, потрескавшиеся губы зашевелились, и он чуть скривился.
   - Саймон, ты меня слышишь? - тихо, мягко, но в то же время требовательно говорила Каро, пытаясь поймать расплывающийся взгляд парня, который едва поднял веки. - Саймон?
   Оливия заворожено смотрела на парня, с улыбкой до ушей. На нее накатило такое мощное облегчение, что никакая слабость уже не имела значения.
   - Сай, - мягко и едва слышно прошептала девушка, не зовя, а просто радуясь.
   Но Сай услышал. Его взгляд вдруг перешел на нее, и в нем зародилось хоть какое-то понимание и осознание.
   - Ты слышишь нас? - спрашивала Каро, внимательно следя за ним.
   Молодой человек прикрыл устало глаза и тяжело сглотнул, чуть поморщившись. Его губы раскрылись, и с них слетело едва слышное:
   - Мина...
   А сестра будто услышала, что ее зовут - появилась на пороге комнаты как ураган и пронеслась по спальне к постели брата.
   - Саймон! - громко и радостно воскликнула Мина под возмущенное шиканье Каролины. - Саймон!
   И она кинулась обнять его, от чего парень зашипел и сжался от боли, а сама девушка испуганно отскочила.
   - Прости-прости-прости!
   - Мне нужно его осмотреть, - отвела Мину от постели Каролина, попросив сбавить свой энтузиазм.
   Та лишь закивала, не прекращая улыбаться и не отрывая взгляда от брата.
   Оливия не понимала манипуляций доктора, она лишь смотрела со стороны, снова пытаясь поймать взгляд Саймона. Но парень хоть и был в сознании, но сил открыть глаза снова уже не было.
   - Ему нужно отдыхать, много спать, - после пары заумных фраз, которые никто не понял, вынесла вердикт Каролина.
   - Он и так спал все это время, - заворчала Мина под насмешливым взглядом врача.
   - Это было бессознательное состояние. Теперь ему нужен крепкий оздоровительный сон, - продолжала объяснять женщина. - Ему нужно начать нормально питаться и набираться сил.
   - Но ему уже лучше! Он пришел в себя! Угрозы ведь больше нет!? - заламывая руки, волновалась Мина.
   - Теперь он быстрей пойдет на поправку, - ободряюще улыбнулась ей Каро.
   - Хорошо, - с неимоверным облегчением, вздохнула волчица.
   - Он проспит несколько дней. И тебе тоже стоит отдохнуть за это время.
   - Но я...
   - После ему потребуется твоя помощь, но если ты будешь без сил... - с намеком не договорила Каролина, выгибая бровь и давая Мине додумать самой.
   - Хорошо. Я поняла. Ты останешься с ним?
   - Конечно. Мы с Кайлом и Адрианом присмотрим за ним. И Оливия нам поможет.
   Мина казалось, только теперь заметила девушка. Ничего, к всеобщему удивлению, не съязвила и не ляпнула, лишь рассеянно кивнула ей. Она была поглощена своей радостью, и как-то вмиг накатившей усталостью - облегчение сделало свое дело, и напряжение, копившееся неделями, накатило на нее волной.
   - Ты ведь позовешь меня, если что?
   - Обязательно, - уверила ее Каро.
   Мина бросила на брата еще одни радостный взгляд и покорно вышла из комнаты.
   - Ты тоже должна отдохнуть, - напомнила Оливии Каро.
   - Да, конечно. Просто...растерялась.
   - Ты очень ему помогла, - улыбнулась ей доктор. - Пусть я в какой-то мере и осуждаю тебя за самодеятельность, но все пошло на благо.
   - Хорошо, - вымученно улыбнулась Оливия.
   Она тоже бросила на Саймона долгий взгляд и вышла из комнаты.
  
  
   ***
  
  
   Медленно, но верно Саймон приходил в себя. Он очень много спал, много ел, мало разговаривал, да и не общался ни с кем, кроме сестры. Лишь Риса удостоил рассказом о том, что с ним произошло.
   После того, как он ушел из дома, он убежал почти на другой край страны, пробыв все это время в обличии волка, живя в лесу и питаясь дичью. Изредка он обращался в человека, чтобы пойти в какой-то поселок или городок и позвонить сестре и сказать, что с ним все в порядке. Он не объяснял причин своей замкнутости, да никто и не просил. А около пары недель назад его засекли охотники - светлый, слишком большой для обычных зверей волк, примелькался на глазах у пары людей. Пошли слухи, рассказы, небылицы, и охотником не составило труда догадаться, о ком идет речь. Его загнали в ловушку, и он попался, как неразумный! Хотелось действий, хотелось выплеснуть из себя скопившееся напряжение. Но не вышло. Несколько дней он провел в логове охотников, где его пытали, пытаясь добиться ответов на нужные им вопросы: где стаи, сколько оборотней в каждой, и все в этом роде. Его пичкали какой-то дрянью, которая не давала ранам заживать, что очень сказывалось на его силах. С трудом ему удалось освободиться и обернуться, чтобы уйти от охотников. Несколько дней они шли по его следу, и едва снова не поймали. Но он ушел.
   - Но я привел их сюда. Так что нужно быть начеку - они вряд ли ушли далеко от нашего дома.
   - Хорошо, - серьезно кивнул Рис, выслушав рассказ Саймона.
   Голову альфы уже забили мысли о том, как нужно поступить в этой ситуации, и не допустить каких-либо ошибок, которые могут стоить любому оборотню из его стаи жизни. Нужно было о многом позаботиться и подумать.
   Что касается Оливии - Саймон не желал ее видеть. Ситуация перевернулась с ног на голову: очнувшись, Оливия не желала общаться с парнем, теперь этого не желал сам Сай. Он был зол, он был сам в себе, он едва смотрел на свою истинную, когда видел ее. Да и при этом взгляд его был слишком красноречив, чтобы у самой Оливии возникало желание подходить к нему: злой, недовольный и отчужденный. Девушка не понимала всей гаммы эмоций волка. Он злился на нее за то, что с ним случилось, как и его сестра? Ее обвинял за свое такое положение и страдания? Или здесь дело было в другом?
   Она хотела бы узнать причины подобного отношений Саймона к себе, но он не желал с ней разговаривать, ясно и четко дав понять, чтобы она не приближалась к нему ближе, чем на десять метров. Подобное его поведение обескураживало омегу, а ее волчицу заставляло тоскливо скулить и скрестись внутри. И Оливии даже не знала, что хуже - с ума сходящий зверь, или вот такой - подавленный и тоскующий. Еще ни разу она не ощущала подобного - Сай всегда старался быть рядом, да и она его не отталкивала. Теперь же все изменилось. И девушка не понимала почему, но так хотела. Она не видела своей вины, хотела бы услышать объяснения, и понять, что происходит. Но не желал ее истинный. Саймон будто резко охладел к ней. Будто ему надоело быть с ней рядом. Будто она ему больше не нужна. Оливия даже не ощущала его желания к себе, как было совсем недавно. Раньше он горел, он плавился от одного ее присутствия рядом. Теперь же от него шел лишь холод. И это было гораздо неуютней, нежели пылай он к ней прежней страстью, которая немного смущала девушку.
   И Оливия растерялась в своих желаниях. Она чувствовала Саймона как своего истинного, и ощущала все прилагающееся к этому, пусть и не так ярко и четко, как любой другой повязанный оборотень. А с другой стороны - сейчас все было так, как когда-то давно она желала: она была сама по себе, и никто не претендовал на ее спокойствие и одиночество. Но она уже как-то привыкла к мысли, что не одна, что Сай всегда рядом, что поможет, успокоит. И дело не только в этом. Она просто скучала. По его ерзанью за спиной, шумному дыханию, нежному, но крепкому пожатию руки. Это были те мелочи, которые говорили не о связи, а о чувствах. Саймон был симпатичен ей - это признать было странно, но обманывать себя девушка не собиралась. Это было как раз то, о чем говорила Каро - возможность полюбить. И она хотела бы попробовать. Но как? Теперь Саймон не хочет этого. Да и она сама побаивается - что уж скрывать. А если она снова даст ему шанс, но не оправдает его? Если и без того обозленный парень окончательно воспылает к ней ненавистью? Она не хотела этого ни в коей мере. И для начала ей нужно было разобраться в себе, чтобы прийти к истинному с твердым решением - тем или иным.
  
  
  ***
  
  
   Обстановка накалялась все больше и больше. Это чувствовали все.
   Рис, который никак не мог наладить отношения с Миной, которого завалили заботы о стае и ее безопасности в связи с близостью охотников. Он едва ли выспался и мог уделить внимание своим личным проблемам. А свободные минуты он тратил на близость с Оливией - ей было плохо от того, что Саймон не желал быть рядом. И как альфа он чувствовал ее смятение и слабость. Она снова металась в своих мыслях, своих тревогах и страхах. Пусть они и не говорили об этом, но не нужно быть большого ума, чтобы понять, что сейчас у этой девочки трудный период в жизни.
   Небывалый накал ощущала и Мина. Заботясь о брате, вернувшись к учебе, девушка завалила себя всем, чем только можно, чтобы меньше думать, а как следствие - меньше чувствовать. Она и так была постоянно зла и на нервах. Она была раздражена без меры, истощена своими переживаниями и проблемами, и это ужасно давило. Она старалась выкидывать из головы любые смущающие мысли, чтобы не начинать перебирать их снова и снова, накручивая себя все больше и больше. Но как не думать, когда перед глазами постоянная так раздражающая картина - Рис и Оливия? Она ругалась с мужем о том, что он не уделяет ей времени, ссорилась с ним из-за того, что он совсем забросил ее. Он находил целую кучу объяснений и факторов этому, просил терпеть и ждать. Но при этом время для Оливии у него находилось всегда. Он не объяснял омеге, почему не может быть с ней, не вывалил на нее свои проблемы, рассчитывая на поддержку. Он просто бежал к ней, как только чувствовать что что-то не так. И это его явное пренебрежение, приоритет не в ее сторону заставляли Мину страдать. Она бесилась, злилась и требовала, но Рис лишь снисходительно качал головой, глядя на ее закидоны с усталостью и безграничным терпением, которое проявляют родители к своим капризным детям. Он ничего не говорил, ничего не требовал. Он просто смотрел и ждал, когда она успокоится. А она не могла успокоиться. Ей катастрофически не хватало мужа. Его внимания были достойные все и вся, кроме нее. Будто именно она может подождать и потерпеть, только лишь она должна не доставать альфу своими проблемами, если уж другие никак не могут без него обойтись.
   Не в лучшем состоянии был и брат Мины. Саймон долго приходил в себя, долго восстанавливался с помощью докторов, много сил и времени ушло на выздоровление. Сказывалось и пережитое им - все же от пыток и мучений кайфа мало, пусть он куда выносливей, чем человек. Он слишком хорошо помнил боль, адское ощущение, собственные крики и рычание, когда его плоть рвали и резали на куски. Он помнил, какую ощущал загнанность и безысходность, пусть и не покидала его никогда уверенность, что он сможет сбежать и освободиться. Это давило на психику, ему даже начали сниться кошмары, а это казалось слабостью. А слабость злила. И не только в этом было дело.
   Не меньший дискомфорт и гнев приносила и борьба с самим собой. Еще только уйдя из дома, Саймон принял решение оставить Оливию в покое. Не доставать ее собой, не навязывать свое общество и свои инстинкты. Он твердо решил прекратить мучить их обоих. Он и возвращаться-то не собирался в принципе, и не попади он к охотникам - не пришел бы. Просто сюда его привела слабость, тяга - к дому, к сестре, к паре. Его измученный разум сам направлял тело, когда он в полубредовом состоянии перебирал лапами. А будь он чуть более в себе - он не пришел бы в эту стаю. Он набрел бы на первую попавшуюся, или вернулся бы к родителям. А здесь все было сложнее. Его зверь, снова оказавшийся вблизи своей пары, вновь рвался к ней всеми силами. Он не давал ему покоя ни днем, ни ночью, требуя свою истинную: нужно коснуться, взять за руку, почувствовать аромат. Но Саймон запрещал себе идти на поводу у инстинктов. Он еще слишком хорошо помнил, чем это обернулось в прошлый раз. Он корил себя за несдержанность, что проявил в последнее полнолуние рядом с Оливией. Еще слишком хорошо помнил страх в ее глазах, когда он словно дикий набросился на нее. Помнил ее слезы и мольбы прекратить, и собственную неуправляемую агрессию и злобную страсть. Помнил ее отказ, помнил слишком хорошо, что она не хотела его. И все это вкупе просто заставило его отказаться от попыток как-то наладить отношения с девушкой. Они пытались, по-разному, по-всякому, но не выходило. И он больше не желала пробовать. У него больше не было сил терпеть и молча страдать. Он больше не желал прилагать усилия. Ему плохо и так и так. И лучше пусть будет, как хочет он. Тем более Саймон твердо решил, что как только придет в себя окончательно, наберется сил и восстановится, он снова уйдет. Ему нечего здесь делать. Его ничто здесь не держит, но разве только сестра. Только Мина помогала ему и поддерживала. Она тоже была в своих чувствах, и друг в друге они нашли утешение. Они как когда-то в детстве, все время проводили вдвоем. Им не нужно было общаться или разговаривать, делиться своими проблемами - они понимала друг друга и без слов. И это внушало спокойствие и дарило минуты умиротворения. Они уходили подальше от дома, оставались вдвоем и просто молчали, держась за руку, думая каждый о своем, но незримо поддерживая.
   Саймон старательно избегал Оливию. Не смотрел на нее, близко не подходил, и ей ясно дал понять, что не желает ее общества. Увидел в ее глазах непонимание и обиду, которые заставили зверя внутри стыдливо скулить, но не отказался от своих слов. А она и не настаивала - оставила его в покое, как он и просил. Было и облегчением понять это, и горечь разливалась внутри: не нужен он ей, как бы она ни старалась показать обратного. Она вполне сносно обходилась и без него, его нужда в ней была куда сильней, чем ее в нем. Может в чем-то Сай был и не прав, и вполне признавал это, но не собирался что-то делать. Он так устал от борьбы и стараний, что сейчас просто хотел спокойствия. И чтобы хоть как-то обрести его, переключал свои чувства и эмоции в другое русло - он присоединился к бетам стаи, чтобы выслеживать охотников. Рис отговаривал его как только мог, ссылаясь на его неокрепший еще организм, слабость, излишнюю злость, которая могла помешать, но не справился. И теперь Саймон пропадал за пределами стаи, едва ли показываясь дома раз в сутки.
  
  
   13
  
  
   Мина раздраженно, не скрывая злости и ревности в глазах, испепеляла взглядом Риса и Оливию. Парочка стояла в отдалении от всей стаи и о чем-то тихо разговаривала - за шумом волков, разговорами и смехом не было слышно ни слова. Да ей и не нужно было что-то слышать, было довольно и того, что она видит: Рис мягко держит Оливию за руку, наклоняется к ней, что-то говоря на ушко, нежно улыбается, загораживает ее собой от любого слишком любопытного взгляда. А таких была масса: Оливия впервые появилась перед всей стаей. Сегодня альфа устроил небольшой праздник для своей большой семьи, чтобы немного успокоить взволнованных близостью охотников людей и дать повод чуть-чуть расслабиться и повеселиться, подумать о хорошем и отвлечься. И омега решилась присоединиться. Мало кто прежде мог похвастаться тем, что даже просто мельком видел странную девушку - она сторонилась всего и всех, да и Рис не позволял лишнего любопытства. Теперь же она попала под пару сотен изучающих взглядом. И ей было от этого неуютно, она вся зажалась и старалась не поднимать головы, была скована и смущена. И хотя бы это доставляло Мине каплю мстительной радости.
   - Ревнуешь? - смешок Дани на ухо заставил Мину лишь закатить глаза.
   - Не твое дело, - холодно ответила девушка.
   Она давно научилась не реагировать на извечные провокации этой волчицы. Научилась игнорировать ее хитрые, насмешливые взгляды и ее саму вообще. Пару раз у них доходило дело и до драк и склок, ссор и взаимных оскорблений - Дани долго не могла унять своей ревности в отношении Риса. Позже эта ревность переросла просто в неприязнь друг к другу: они больше не ссорились, но и подругами им никогда не стать.
   - Ох, не принесет эта девочка нам добра. Не ждать от нее ничего хорошего.
   - Так же как и от тебя, но ведь тебя терпят, - съязвила Мина, продолжая не отрывать взгляда от Риса и Оливии.
   - И как долго терпеть будешь ты? - хмыкнула Дани.
   - Я повторяю - не твое дело, - Мина бросила на нее холодный, мрачный взгляд и снова отвернулась.
   - А Сай? Он тоже ревнует?
   - Не лезь к моему брату. Он тебе не по зубам.
   - Тебя спросить забыла, - фыркнула Дани, переводя взгляд на молодого волка, который лишь недавно появился на празднике.
   Саймон был не в лучшем, чем сестра, на строении: злой, недовольный неудачной вылазкой, мрачный и неразговорчивый. Обаятельная улыбка больше не сверкала на красивом лице, а взгляд был далек от дружелюбного.
   - Теперь, насколько я поняла, мой путь к нему свободен. Они ведь с ней, - она небрежно кивнула в сторону альфы и омеги темноволосой головкой, - больше не пара.
   - Они всегда будут парой.
   - Ты меня поняла, - пожала плечом волчица.
   - Слушая, ты, я так поняла, любишь погрубее? Так и напрашиваешься на неприятности, - прорычала Мина, сверля Дани пронзительным недовольным взглядом.
   - Какая-то у тебя нездоровая ревность к брату. Я понимаю Рис - муж и все дела. Но Сай...
   Мина лишь скривилась презрительно на глупые слова девушки, не собираясь с ней больше разговаривать, и отошла подальше. Дани же проводила ее довольным взглядом, и повернулась в сторону Саймона, который одиноко подпирал дерево на краю поляны, отсутствующим взглядом рассматривая все вокруг. В руке была бутылка виски, к которой он периодически прикладывался, а вся поза выражала неприступность и нежелание общаться. Но девушку это не остановило. Соблазнительно виляя бедрами, она направилась к нему. Волк увидел ее сразу, его взгляд изучающе прошелся по ее телу, он хмыкнул, уловив всем известные сигналы, и позволил ей подойти.
   - Не помешаю?
   - Нет, - ответил Сай и сделал еще один глоток из бутылки.
   Дани уловила его взгляд в этот момент: прикрываясь стеклом, парень смотрел в сторону Риса и Оливии. И его взгляд в этот момент был таким же, как у сестры - ревнивым и злым, недовольным.
   - Ты имеешь на нее все права. Не он, - проговорила Дани, не скрывая того, что заметила.
   - Я не хочу их иметь.
   Девушка рассмеялась.
   - Мы все знаем, что рано или поздно ты сдашься, и вновь падешь к ее ногам. Это суть связи истинных.
   - Твое какое дело? - ничуть не задетый издевкой, хмыкнул Сай, коротко посмотрев на нее.
   - Мне жаль тебя. Ты страдаешь из-за нее. Тебе больно и плохо.
   - Ты не умеешь сочувствовать.
   - Я лишь хочу помочь.
   - Мы это уже проходили.
   - Но не дошли до конца, - улыбнулась Дани, подходя к нему вплотную и касаясь пальчиком его губ, а после облизывая его своим язычком. - Шоколад? Мне нравится.
   Как-то изучающе и даже с любопытством Саймон посмотрел на девушку.
   - Ты всегда была такой шлюхой? - спокойным тоном спросил парень, будто интересовался погодой, а не оскорблял.
   - Да, - ничуть не смутилась Дани, пожав плечами. - Я люблю мужчин, они любят меня. Меня все устраивает.
   - А меня нет - твоя доступность отвратительна.
   - Ты первый, кто пожаловался.
   - Я первый, кто сказал об этом прямо тебе в лицо, - хмыкнул Сай, снова делая глоток алкоголя, который и не пьянил, а лишь слегка расслаблял.
   - Значит, тебе нравится невинность?
   - Это значит, что мне не нравишься ты. Поэтому можешь не стараться, - слащаво проговорил Сай, и отошел от девушки, которая недовольная ситуацией поджала губы.
   - Когда-нибудь я ее убью, - прошептала тихо Мина, даже не взглянув на подошедшего к ней брата, который остановился за ее спиной.
   - Ты о ком? - хмыкнул парень.
   - О Дани. Она ведь не только меня достала?
   - Становись в очередь, - со смешком сказал Сай, протянув Мине бутылку с виски.
   Девушка задумчиво посмотрела на нее, а после сделала большой глоток, чуть скривившись.
   - Фу, как ты это пьешь? Гадость, - морщась, проговорила Мина, возвращая напиток брату.
   - Помогает расслабиться. Тебе бы не помешало.
   - Мне бы не помешал секс. Но 'увы' и 'ах' - у моего мужа слишком много дел, чтобы размениваться на скучающую жену.
   Саймон только рассмеялся на ворчание Мины. Он прекрасно понимал чувства сестры, но порой было именно смешно - настолько мелки были ее обиды. Но в лицо он ей этого никогда не скажет - она ведь обидится. А кроме него достаточно было обидчиков. Взять хотя бы Риса, который в последнее время игнорировал свою половинку, занятый другими делами. И в какой-то степени Сай понимал его - он бы тоже желал от своей супруги поддержки, а не новых проблем. А Мина умела их доставлять. А если и не доставляла, то мозг выносила знатно - назло.
   - Ты просто ревнуешь.
   - А ты нет? Посмотри на них - воркуют, как голубки, - словно выплюнула слова девушка, бросив злобный взгляд в сторону мужа и омеги.
   - Может быть, - не стал прямо признаваться в аналогичности своих чувств Саймон.
   Он тоже ревновал, просто умел это скрывать, прятать и гасить. Он вообще старался избегать крайностей, не позволяя выводить себя на эмоции. Только с ревностью не выходило - это был почти инстинкт, неконтролируемый процесс, который отражался в глазах слепящими искрами. Как бы сильно Сай ни старался погасить в себе тягу к Оливии, она все равно была, и никуда никогда не денется. В его силах лишь делать вид, что у него все нормально, и не показывать окружающим своих слабостей. А Оливия по-прежнему была этой слабостью. Но он будет стараться избавиться от этого всеми силами.
   Вот только инстинкты всегда возьмут свое, как ты ни старался их держать в узде...
  
  
  ***
  
  
   Едва открыв глаза, Саймон понял, что нужно делать. Тело по инерции поднялось с постели и пошло в нужном направлении. Разум почти спал, его вели лишь потребности его зверя, который сейчас желал оказаться там, где был нужен больше всего.
   А нужен он был Оливии, которая металась во сне от жуткого кошмара, и никак не могла вырваться из цепких лап сна. Она металась по постели, покрытая испариной, стискивала зубы, стоная сквозь них, рвала руками, сжатыми в кулаки, тонкие простыни под собой, и никак не могла проснуться.
   Необходимость оказаться рядом почувствовал и Рис. Он сидел у себя в кабинете, работая с документами, когда почувствовал панику омеги. Быстро поднялся из-за стола и выскочил в коридор. Он как перед глазами видел сон девушки, и шел, почти бежал, к ней, чтобы помочь поскорее. В дверях ее спальни столкнулся с сонным Саймоном, который рассеянно, почти спя на ходу, давил на ручку. Они вошли в комнату одновременно, Рис метнулся к кровати девушки, мягко зовя ее по имени и прося проснуться. А Сай замер на пороге. Сон медленно сходил с его разума, и он уже не понимал, что делает здесь и зачем пришел - ведь больше не его обязанность быть рядом. И ведь и правда: стоило Оливии раскрыть глаза, как не с его именем на устах она кинула в объятья альфы. Тихое и облегченное 'Рис' сорвалось с ее губ, когда она тихонько и благодарно сжалась в колечко в его руках, расслабляясь от тихого шепота и ласкового поглаживания по влажным волосам. И даже его заметила не сразу, а заметив, лишь спрятала виноватый взгляд за плечом альфы. Рассеянность быстро сошла с лица Саймона, сменившись циничной усмешкой, злобным оскалом и сверканием ярости в глазах.
   - Не буду мешать, - хмыкнул Сай и повернулся, чтобы выйти.
   На пороге спальни стояла Мина, сверля взглядом пару на кровати. Выражение ее лица было идентично выражению лица брата, только она промолчала, развернувшись и исчезнув из виду.
   Рис проводил их взглядом и тяжело вздохнул. Кто бы знал, как сильно он устал от этой злости и ревности, от агрессии всех самых близких и непонимания с их же стороны. Вот чего они сейчас ожидали? Что он оставит Оливию метаться во сне от кошмара? Или что проигнорирует ее болезненный скулеж, который рвал ему сердце? Чего они хотят от него? Чтобы он оставил беззащитную девочку без помощи и опеки? Кто сможет заменить его рядом с ней? Мина? Она даже приближаться не желает к омеге, не хочет наладить с ней контакт, подружиться. Сай? Он вообще не хотел быть здесь, и находился лишь потому, что не мог уйти по соображениям стаи, помогая защищать ее от охотников, которых привел. Почему никто не понимает, что не он сам рвется к Оливии помогать, а просто так сложилась ситуация, что именно он может это сделать? Почему все видят в его помощи что-то особенное, то, чего нет и близко? Он сам бы радостью оставил эту обязанность на кого-либо еще. Была надежда, что опорой для Оливии станет Саймон, и все шло хорошо, все налаживалось. Но очередной неверный шаг, очередная глупость и упрямство - и снова все на его, Риса, плечах.
   Мужчина успокоил Оливию и, выслушав извинения за беспокойство, вышел из ее комнаты. Он хотел найти Мину и поговорить с ней - ее молчание и красноречивый взгляд пару минут назад не оставили ему вариантов - разговор накипел. Но в комнате Мины не оказалось. Не была ее нигде в доме, и он пошел по запаху на улицу и в лес.
   Рис нашел жену на той поляне, где два с лишним года назад поставил ей метку.
   - Мина...
   - Уходи, - жестко прозвучал голос девушки, которая даже не обернулась к нему, стоя спиной с опущенными по бокам руками, сжатыми в кулаки.
   - Ты прогоняешь меня? - удивился Рис, делая к ней еще несколько шагов и напряженно глядя на ее спину.
   - Да, прогоняю, - прорычала Мина, поворачиваясь к нему лицом. - Видеть тебя не хочу!
   - Я не сделал ничего, чтобы заслужить такое к себе отношение, - недовольно произнес мужчина.
   - А что сделала я, чтобы заслужить твое пренебрежение!? - сорванным голосом произнесла волчица дрожащими губами, глядя на него с обидой и грустью. - Что я сделала, чтобы оказаться вне пределов твоей заботы и внимания?! Ты с утра до ночи возишься с этой девочкой, забыв обо мне!
   - Я не забыл...
   - Не нужно оправдываться! - перебила мужа Мина. - Все твое внимание занято лишь ею! Она одна занимает твои мысли!
   - Ты не права, - мягко произнес Рис, качая головой. - Твоя ревность глупа и необоснованна. Я помогаю Оливии, и делаю это хотя бы в благодарность за то, что она вернула мне тебя.
   - Лучше бы не возвращала! - со злости рыкнула Мина, не замечая, как по щекам бегут предательские слезы отчаяния. - Нет сил смотреть, как ты нянчишься с ней! Не могу видеть вас рядом! Она держится за тебя! Жмется все время к тебе! Чуть что - ты бежишь к ней, забыв обо мне! Она - твой приоритет, а не я! Так что катись к ней! А меня оставь в покое!
   - Тебе нужно остыть, - пытаясь проявить все свое терпение, произнес тихо Рис, мягко глядя на жену.
   Он понимал все до единого ее чувства, пусть большинство из них казались ему необоснованными. И ее злость, ревность и обида отдавались отголосками в его душе, как бы сильно она ни старалась их спрятать от него. А он и вправду слишком много времени стал уделять чему и кому угодно, кроме своей Мины. И не был никаких оправданий тому, что он забросил свою семью, надеясь на ее понимание. Но это был почти рефлекс - бежать к Оливии по малейшему поводу. А ведь девушке уже было легче. Это только когда она очнулась, было тяжело. И пусть она никогда не будет в норме, и всегда будет нуждаться в заботе и опеке, но уже не в таких количествах, как он привык. К тому же Оливия приняла Саймона, как своего партнера. И теперь дело лишь в упрямстве этого парня. Но как объяснить всю массу обстоятельств упрямым брату и сестре? Как попросить их о большем терпении и чуточке времени? Как заставить их контролировать свои чувства и держать в узде глупость и отчаянность? Как научить их не бросаться из красности в крайность?
   Сейчас в любом случае было бессмысленно объяснять все это Мине и о чем-то ее просить - она слишком зла и недовольна на него. А у него больше мудрости, чтобы просто дать ей время остыть. Но Рис пообещал себе, что в ближайшее время он со всем разберется. Ведь и ему самому все это надоело, он тоже устал, он тоже хотел покоя и умиротворения. А потому сейчас он просто развернулся и ушел, оставив плачущую Мину одну, как она и просила.
  
  
  ***
  
  
   - Что у вас с Рисом? - тихо спросил Сэмми, старательно записывая лекцию.
   - Ты о чем? - делая вид, что не понимает, протянула Мина, делая то же самое.
   Занятие шло своим ходом, никто не слышал их шушуканья, а профессор продолжал монотонно доводить до студентов информацию.
   - Ты рычишь на него все время, он злится ходит, смотрит на тебя все время недовольно, - пояснил свои наблюдения Сэм.
   - Твой брат слишком расслабился, заполучив меня, - прошипел зло Мина, яростно ставя точку в конце предложения, да так сильно, что услышала вся аудитория и обернулась на звонкий хруст ручки в ее пальцах. - Простите, - пробормотала девушка извинения, и все внимания снова обратилось на преподавателя.
   - Ты не права, - защищая брата и укоризненно глядя на невестку, ответил Сэмми.
   - А он, значит, прав, когда забывает обо мне и игнорирует?
   - У него есть на то причины, - пожал плечами парень, умудряясь подмигнуть обернувшейся к нему однокурснице, которая скромно потупила взор и даже, кажется, покраснела.
   - Они были, Сэм. И их давно уже нет, - пробормотала Мина. - Прекращай, а то расскажу Елене, - имея в виду его заигрывания со всеми подряд, добавила девушка.
   - Ты должна понимать, что все иначе, чем тебе кажется.
   - Мне не кажется. Я все вижу и чувствую.
   - Ты сама недавно призывал брата к терпению. Твоя очередь, - пожал плечами Сэм.
   - Я не умею и не хочу, - упрямо проворчала волчица. - И не обязана становится на второе место.
   - Ты всегда будешь для Риса на первом, - мягко произнес Сэм, сжав ее ладошку, которой она мяла тетрадь перед собой.
   - Вот пусть покажет это снова, тогда я поверю, а то начала забывать - каково это.
   Сэмми только усмехнулся, покачав головой - в этом вся Мина: упрямая, несдержанная и требовательная, иногда невыносимая и слишком ворчливая. Зато его брат никогда не соскучится с такой, как она. И не этого ли Рис хотел, так много лет ожидая ее?
   Занятия подошли к концу, и на телефон Сэму пришло сообщение от брата.
   - Рис заберет нас, будет ждать на крыльце через десять минут, - предупредил Сэм Мину, и поскакал к друзьям, не заметив, как нехорошо прищурилась девушка, глядя в никуда.
   Так же он не видел, куда она пошла, оценив всю ситуацию, лишь увидев Риса, а точнее его взгляд, направленный на жену. Сэмми вышел на крыльцо и тут же увидел брата, который смотрел чуть мимо ему за спину, стискивая зубы - он даже слышал скрип эмали - и сжимая кулаки. Парень обернулся и подавился смешком, поражаясь тому, до чего додумалась злая и недовольная Мина. И стало даже любопытно, что же будет дальше, а потому Сэм наблюдал, переводя взгляд с одного на другую, чтобы ничего не упустить.
   Рис уже минут пять стоял у машины, опираясь о дверь и сверлил, даже испепелял, жену взглядом. А Мина, будто не замечая - хотя прекрасно ощущая - продолжала флиртовать с одним из своих ухажеров, коих было хоть отбавляй, пусть они и присмирели немного, получив однажды наглядный урок от Риса, который не церемонился. Но ведь сейчас девушка сама изъявила желание поиграть, кто же посмеет ей отказать?
   - Сумасшедшая, - не без доли восхищения, пробормотал Сэм с ухмылкой на лице, наблюдая за невесткой. - Сумасшедшая самоубийца.
   Еще около десяти минут Мина испытывала терпение мужа: призывно улыбалась, прикасалась, смеялась и стреляла глазками. А после - напоследок, так сказать - чмокнула парня в щеку и как ни в чем ни бывало, направилась к мужу.
   - Тебе конец, - прошептал Сэм, когда она прошла мимо него, гордо забрав светловолосую головку и легко улыбаясь всему миру.
   - Посмотрим, - пробормотала Мина под нос, с прищуром, даже мстительно, глядя на взбешенного - и это мягко сказано - Риса.
   Девушка не поздоровалась и вообще ни слова не сказала мужу - молча залезла на заднее сиденье авто, от души хлопнула дверью и отвернулась к окну. Все это время Рис следил за ней жгучим взглядом, но молчал, сжимая кулаки. Сэм же только улыбку прятал, думая над тем, что же досталось его брату в жены. Сам парень сел на переднее сиденье и тихо повторил Мине, пока Рис обходил машину:
   - Тебе конец.
   Мина ничего не ответила, сверля затылок мужа хитрым взглядом. Всю дорогу до дома Сэм сдерживал смех, кусая кончик большого пальца, но видно плохо получалось, потому что рык Риса был весьма разоблачающим:
   - Кончай ржать.
   Сэмми только хмыкнул, продолжая тихонько хихикать, а по дороге по поселку попросил его высадить у дома родителей, хотя первоначально собирался к брату.
   Заходя в дом, Мина чувствовала прожигающий взгляд между лопаток, и удовлетворенно улыбалась, пока муж не видит, но при этом, нисколько не скрывая своего злорадства и удовлетворения. Она совершено не боялась гнева Риса, который он выливал на нее сейчас мысленно. Девушка рассчитывала на это, ведя себя так провокационно, чтобы он на собственной шкуре ощутил, что ощущает она, видя его каждый день с Оливией.
   Мина зашла в спальню.
   - И что это было? - спросил Рис, заходя вслед за ней в комнату.
   - Ты о чем? - как ни в чем ни бывало, спросила девушка, сверкая насмешливым взглядом и даже не стараясь это спрятать.
   - Не строй из себя дурочку, - прорычал мужчина. - К чему было это выступление?
   - Что? Неприятно? Я рада, - приторно мило улыбнулась Мина, проходя мимо него к ванной комнате.
   - Не нужно со мной играть, это плохо закончится, - прошипел Рис, останавливая ее сильной хваткой чуть выше локтя и глядя на нее угрожающе сверху вниз.
   - А все уже и так плохо. Хуже не будет, - рыкнула в ответ волчица.
   - Не нарывайся.
   - На что?! - прищурилась зло Мина. - На бурный секс, которым ты покажешь, кому я принадлежу? Так у тебя времени на это нет в последнее время!
   - Ааа, так ты от неудовлетворенности ходишь такая злая? - насмешливо протянул мужчина, хмыкая.
   - Вероятно. У тебя же нет времени позаботиться обо мне, - прорычала Мина, вырывая руку из его захвата. - Но знаешь, я тут подумала, что и без тебя справлюсь - желающих мне помочь хоть отбавляй.
   Она знала что говорила, знала, на что напрашивается и безумно хотела этого - чтобы Рис потерял контроль. И он потерял. За мгновение глаза пожелтели, появились клыки и когти, которыми он сжал ее горло, со всей своей силы впечатывая ее тело в стену.
   - Только попробуй, - прорычал зверь ей в лицо, склоняясь над ним. - Не смей даже думать о том, чтобы подпустить кого-то к телу, которое принадлежит мне!
   Он буквально рычал, а его голос мало походил на человеческий. Мина почти не могла дышать, но и не думала вырываться - она не боялась его.
   - Ты хоть помнишь, когда это было в последний раз? - прохрипела девушка, сверля его не менее яростным взглядом, чем он ее.
   - Сейчас! - рыкнул волк.
   Как пушинку он подхватил ее на руки, а после бросил на кровать, как игрушку, накрывая сверху своим телом и беря в захват ее лицо, почти больно сжимая челюсть пальцами и царапая когтями тонкую кожу.
   - Ты напросилась, - прорычал Рис ей в губы.
   - Знаю, - хмыкнула Мина и подалась вперед, кусая его губы.
   Рис рыкнул и разжал пальцы, вплетая их в волосы и с силой оттягивая голову Мины назад, заставляя раскрыть губы и впустить в себя его язык, который властно вторгся в ее ротик, заявляя права и показывая, кто тут главный. Мина оплела руками и ногами тело мужа, покорно отдаваясь его силе и злости, открываясь ему навстречу. Его сильное тело так сладко прижималось к ней, давя своей мощью, так порочно терлось о ее раскрытые бедра, что она завелась сполоборота. Девушка отвечала на поцелуй волка, обвив руками его шею, и ощущала, как когти на руках мужа рвут ткань ее футболки, едва не задевая ее тело. Тем же способом он расправился с ее джинсами и бельем, располосовав его на ленточки. Когда Рис отпустил ее губы, чтобы взглянуть на нее целиком, они были искусаны до алых капель на них, поранены его клыками, а сладкий вкус крови его пары таял на его собственных.
   - Упрямая девчонка, - проворчал рычащим голосом Рис, глядя ей в глаза и качая головой.
   - Какая есть, - фыркнула раздраженно Мина, принимаясь за его одежду и избавляясь от нее тем же способом, что и он, только не отказывая себе в удовольствии пройтись коготками по его загорелой коже.
   Рис зашипел и злобно рыкнул, что она лишь снова проигнорировала, насмешливо глядя ему в глаза.
   - Неугомонная, - проворчал мужчина.
   - Неудовлетворенная, - поправила его Мина, призывно облизывая губы, так соблазнительно приглашающе.
   Рис тут же приник к ним в новом поцелуе, а его руки пустились по ее телу, лаская, сжимая и стискивая нежную кожу сильно и жадно. Он тоже соскучился по Мине, вот только не понимал этого, загруженный работой и заботой об Оливии. И понимал всю справедливость злости своей жены. Но в то же время ждал понимания от нее, которого не дождался, что мог списать на юность и молодость своей супруги. Она не умеет себя контролировать, она подвержена лишь своим желаниям и требованиям. Он таким же был в ее возрасте, и лишь поэтому не обижался и терпел. И он готов был делать это дальше, готов был терпеть ее заскоки, ее ревность, готов был сам ревновать, если ей захочется поиграть на его нервах - лишь бы она была спокойна, счастлива и умиротворена. Лишь бы только не обижалась на него, не злилась и прощала. Она - все для него, пусть ей и кажется, что что-то изменилось в последнее время. Нет, ничего не изменилось, просто появились обстоятельства, которые его половинка упрямо и эгоистично игнорировала. Но и это он будет прощать ей всегда и постоянно.
   - Я не могу без тебя. Я так сильно скучаю, - шептала Мина сквозь стоны, словно безумная, глядя ему в глаза и млея от его ласк на своем теле. - Мне так тебя не хватает.
   - Я рядом. И всегда буду рядом, - ответил Рис, снова лаская ее губы своими, но уже нежнее и мягче.
   Однако Мина не этого хотела, самостоятельно усиливая напор и давая понять, что ей нужно. Рис рыкнул и снова впился в раскрытые створки, ловя удовлетворенный стон супруги. Его руки жестче заскользили по упругому телу, а во рту снова выросли клыки - он знал, как сильно Мина заводится от зверя в его теле, который выходит на поверхность. Знал, что ей нравится его сила и власть, что она любит его бескомпромиссность и легкую грубость в постели. И раз сейчас она хочет именно этого - он даст ей именно это. Перехватив обе ее руки за запястья, Рис завел их вверх, удерживая одной своей. А вторая его ладонь с силой прошлась по открытому горлу девушки, по ее полной груди и плоскому животу и в обратном направлении. Большим пальцем он вскользь прошелся по нижней пухлой губе девушки, а потом скользнул им во влажный ротик. Мина тут же принялась его вылизывать и посасывать под его горячим взглядом желтых глаз и под тихое горловое рычание, даже почти мурлыканье, если бы он мог его издавать. Рис недовольно рыкнул, когда девушка ощутимо куснула его, нетерпеливо потираясь раскрытыми бедрами о его пах. Его самого уже снедало нетерпение, но все же он хотел ее чуть помучить в качестве наказания за собственную злость и ревность.
   - Не так быстро, - хитро хмыкнул Рис, отчего его усмешка приобрела ощутимо звериный оскал.
   Мина протестующе захныкала и заерзала, на что он отреагировал тем, что перевернул ее на живот и практически обездвижил, прижавшись сверху.
   - Ты будешь наказана за тот цирк, что устроила сегодня, - прошептал мужчина ей на ушко, опаляя его своим горячим дыханием, а в следующий миг на упругую ягодицу девушки со звонким шлепком опустилась его ладонь.
   - Прекрати! - возмущенно рыкнула Мина. - Я не ребенок!!
   - Именно ребенок! - рявкнул Рис, снова шлепая ее по попе. - Глупый, - шлепок, - несносный, - шлепок, - упрямый, - шлепок, - ребенок. Который так и напрашивается, чтобы его наказали.
   Волчица рычала и огрызалась на каждое его слово, обещая ему веселую жизнь, как только он ее отпустит, но Рис спокойно игнорировал ее угрозы. Да и отпускать пока не собирался. Последний шлепок, и ладонь с алеющих ягодиц Мины скользнула вниз, ей на живот, и сильная рука уверенно и легко подняла ее бедра вверх, кладя под живот валик подушки. Продолжая одной рукой держать запястья Мины, второй Рис надавил ей на поясницу, заставляя ее выгибаться и гнуться под собой, чтобы через одно мгновение плавно и быстро войти в ее горячее, влажное тело и тут же, без промедления, начать двигаться - сильно, быстро и резко, срывая долгожданные стоны удовольствия с губ своей пары, давая ей то, в чем слишком долго отказывал. Невольно Рис все сильней сжимал руку на ладонях Мины, до синяков на тонкой коже, теряясь в волнах удовольствия и блаженства, которое неизменно дарила ему супруга своим телом. Он с силой, жестко вбивался в покорное тело, рыча сквозь стиснутые зубы, а стоны Мины уже переросли в один протяжный вой, в котором вполне четко слышалось 'еще'. И он не смел не подчиниться, сбросив темп лишь когда Мина сжалась от своего первого оргазма. Чудом ему удалось сдержать собственный - он не планировал заканчивать так быстро. Выйдя на мгновение из подрагивающего тела девушки, Рис перевернул ее на спину - взмокшую, запыханную и все еще тихо стонущую.
   - Мы только начали, - хмыкнул мужчина, мягко вновь проникая в тесное лоно Мины.
   - Как скажешь, - покорно выдохнула девушка, сжимая ногами его бедра и подаваясь навстречу первому толчку.
  
  
  14
  
  
   Сэм проводил смеющимся взглядом удаляющуюся машину и свернул в сторону дома. Он знал, чем закончится выходка Мины, и немного даже завидовал - сексуальное напряжение давило на него с каждым днем все сильней. Но возможности его удовлетворить не было. Хотя нет - возможность была, просто он не хотел ею пользоваться. Все же Елена была дорога ему, и использовать ее так подло он не собирался, главное, чтобы Гвен об этом не узнала. Пусть считает его эгоистом, пусть хоть как-то думает о нем, лишь бы не выбрасывала из головы. Он будет для нее последним мерзавцем, гнусно использующим ее дочь ради своих целей, если так она будет чувствовать к нему хоть что-то, не скрывая этого. Он устал от того, что она делает вид, что между ними ничего нет - и он имеет в виду не их роман. Он имеет в виду их чувства. Они были, и он этого не отрицал, а вот сама Гвен упорно это делала. Это было так глупо, как не ожидалось от умудренной женщины. Ну неужели она не понимает, что для него не секрет все ее эмоции? Что не умеет она врать ему? Что он чувствует правду? Насколько еще ей хватит упрямства? Как долго ему еще пробиваться сквозь преграды, что она выстроила между ними? И стоит ли?
   Уже не единожды Сэм думал о том, чтобы оставить Гвен в покое, как она того хочет. Но каждый раз сердце щемило так больно и сильно, что он выбрасывал эти мысли из головы. Он любил эту женщину, любил так сильно, насколько был способен в свои семнадцать. Может это и было глупо, по-детски наивно и нелепо, но он так чувствовал, и прекрасно понимал, что все по-настоящему, что это не увлечение, а вполне себе серьезное и обоснованное чувство. И Гвен любила. Он знал это. Видел в ее глазах, когда она прощалась с ним, когда отталкивала его. Где-то в глубине ее глаз была та же тоска, что съедала и его. Но поможет ли эта любовь преодолеть все остальное: совесть, мораль, терпение, упорство и упрямство? Стоит ли это чувство того, чтобы вести себя так подло, чтобы мучить любимую женщину угрозами и принуждать к чему-то?
   Сэм уже не знал, что ему делать и как влиять на Гвен. Его так же напрягали чувства Елены. Подруга действительно влюбилась в него, пусть он и не желал этого. Да и не ожидал, что прагматичная реалистка Елена так быстро падет к его ногам. Она всегда скептически относилась к чувствам между парами, всегда имела голову на плечах, держала себя под контролем, чего бы это ни касалось. А тут не устояла. Сэм уже готов был поверить в магию своего обаяния, раз оно растопило такое холодное сердечко, какое имела подруга. Стоил ли ему продолжать играть с ней? Или все-таки оставить в покое, как просит Гвен? Вероятно, так и следует поступить. Он не желал, чтобы они обе затаили на него зло за его некрасивое поведение. И возможно, он придумает что-то иное, чтобы добиться нужного ему - Гвен. Это в своей злости и гневе он выбрал этот пусть - соблазнять ее дочь. А сейчас, по прошествии времени, чуть остыл, и был готов использовать не такие радикальные методы и проявить терпение на пути к своей цели.
   В тот же вечер Сэм решил поговорить с Еленой и порвать с ней отношения. Знал, как это будет выглядеть со стороны, не хотел этого разговора, который не предвещал ничего хорошего. Понимал, что вряд ли Елена останется ему другом, но продолжать все в том же русле уже было не по себе. Сегодня девушка вновь приезжала домой с учебы, чтобы побыть с ним. Прежде она не баловала родную стаю своими визитами, радуясь независимости от дома, матери и всего прочего. Теперь приезжала каждую неделю - из-за него. И это тоже было неудобно: Гвен никогда не могла заставить дочь бывать дома чаще, навещать скучающую по ней мать. И даже эту привилегию Сэм отобрал у волчицы - радоваться приезду Елены. Гвен ревновала их обоих, и это тоже доставляло ей дискомфорт. Она была на распутье своих чувств - обижаться на Сэма или дочь. Она не могла спрятать своих эмоций на этот счет, и если Елена не видела всего этого, занятая своими чувствами и влюбленностью, то для парня это было очевидностью.
   Сэм сам пошел к подруге. Гвен еще не было дома, что было ему на руку. Елена встретила его широкой улыбкой и сладким поцелуем, на который он по привычке ответил.
   - Я соскучилась, - протянула девушка, крепко прижимаясь к нему прямо на пороге дома.
   - Я вижу, - хмыкнул Сэм, обвивая руками ее тонкий стан.
   Все было в Елене прекрасно: характер, нрав, внешность, сексуальность. Но это было не то, чего он хотел и желал.
   - Я хотел проговорить.
   - Конечно, проходи, - не подозревая подвоха, пригласила его в дом девушка. - Ты приготовишь мне ужин? - хитро спросила она.
   - Я тебя разбаловал, - рассмеялся Сэмми.
   - Есть такое, - хмыкнула Елена, ведя его на кухню.
  Сэм решил не начинать выяснение отношений с порога, это было бы просто не красиво, а потому взялся за приготовление обеда. Его легкая задумчивость позволила ему делать это спокойно - Елена видела ее, и не заигрывала, как это вошло у них в привычку, как он провоцировал на это, в надежде вызвать реакцию у Гвен, которая придет домой и увидит их в игривом настроении, кокетничающих и веселых.
   - Что случилось? - уже сидя за столом, спросила Елена. - Ты сам на себя не похож.
   Сэм вяло ковырялся вилкой в тарелке - аппетит отсутствовал абсолютно. Внутри все неприятно скручивалось от предчувствия нелегкого разговора.
   - Нам нужно расстаться, - не стал ходить вокруг да около молодой человек, подняв глаза на растерянную и сбитую с толка подругу. - Извини, но я не хочу быть с тобой. И никогда не хотел. Все это...лишь моя попытка избавиться от своих проблем, - соврал Сэм, не делая раскрывать истину - Елене она не нужна уж точно. - Извини.
   Он опустил взгляд, чтобы не видеть глаз отвергнутой девушки, в которых уже наворачивались слезы. Скажи ему кто пару месяцев назад, что Елена умеет плакать из-за парня - он бы рассмеялся этому человеку в лицо. А сейчас он был тем самым парнем, который стал причиной девичьих слез. Сэму было стыдно, и в то же время он чувствовал облегчение - ему самому было нелегко делать вид, что он с Еленой из-за взаимной симпатии и влюбленности. Симпатия была к ней лишь как к другу, и это уже никогда не измениться, если, конечно, Елена еще когда-нибудь будет ему другом, в чем он сильно сомневался.
   - Ты любишь другую? - тихо спросила девушка.
   Не в ее стиле было закатывать истерики, и хотя бы за это Сэмми был ей благодарен безмерно.
   - Да. Люблю.
   - Почему же ты не с ней? Почему играл со мной? Ей назло?
   - Да. Она не хочет быть со мной.
   - Но почему я? Зачем ты испортил все?
   Сэм все еще не смотрел на подругу - не мог, но по голосу слышал, как ей больно и обидно, как она обижена за него за такое к себе отношение - пользовательское.
   - Не знаю. Я просто был зол, а ты...была рядом. Прости, я не должен был так поступать с тобой.
   Елена больше ничего не сказал ему - и в этом была она прежняя - серьезная, решительная и сдержанная. Девушка молча поднялась из-за стола и вышла из комнаты. А Сэм, посидев еще пару минуту, убрал почти нетронутый обед и покинул чужой дом. Уже на крыльце он слышал, как горько заплакала Елена наверху у себя в комнате, когда он ушел. Сердце неприятно сжалось, но это было вполне предсказуемо.
   Сэм не пошел домой. Вместо этого он отправился на обрыв, где все время встречался с Гвен. Не с какой-либо целью, просто побыть одному и подумать, хорошо подумать над тем, что ему делать дальше.
  
  
  ***
  
  
   Проходя мимо спальни дочери, Гвен услышала тихие всхлипывания, и тут же вошла в комнату Елены. Девушка лежала на кровати, в темноте, глядя в окно, а по щекам текли слезы. Она даже не повернулась в сторону матери, когда та присела к ней на кровать.
   - В чем дело, милая?
   - Всегда так больно, когда тебя разочаровывают и бросают? - тихо прошептала девушка.
   Гвен на минуту замолчала, осмысливая слова дочери.
   - Всегда, моя родная, - тихо прошептала молодая женщина в ответ, ласково поглаживая ее по темноволосой голове. - Но это пройдет. Обязательно пройдет.
   - А если нет?
   - Ты еще слишком молода, чтобы это 'нет' случилось. Вся жизнь перед тобой. Весь мир у твоих ног, и где-то обязательно ты встретишь свое счастье.
   Елена повернулась лицом к матери, а после сжалась в комочек у нее в объятьях. Гвен нежно обняла свою девочку, и пробыла с ней, пока та не уснула. Так было в детстве, когда Елена была еще совсем малышкой. Она прижималась в маме и успокаивалась за считанные минуты. И это все, что было ей нужно. После она уже сама переживала все свои неприятности и проблемы. Ей просто нужно было почувствовать каплю заботы и чужой силы, чтобы самой набраться этих самых сил и справиться со своими заботами и тревогами. Ее дочь всегда была такой - самостоятельной и сильной, умеющей справляться со всем своими силами. Этим она пошла в отца. Сама же Гвен была в этом плане другой. У нее очень много времени уходило на привыкание к ситуации, на раздумья над ней и ее решение. Она была слаба и беззащитна перед собой и обстоятельствами, всегда гнулась под них, с трудом выбираясь после из-под завала своих переживаний.
  
  
  ***
  
  
   Сэм сидела на краю обрыва, свесив ноги в пропасть. Задумчиво смотрел вперед на простирающиеся перед ним долины. И пусть темнота ночи скрадывала красоту пейзажа, все равно было хорошо.
   - Я не ждал тебя, - тихо произнес Сэмми даже не обернувшись к Гвен.
   - Я пришла поблагодарить тебя.
   - Я сделал это не потому, что отступился от тебя, - хмыкнул парень, поднимаясь на ноги и подходя к ней. - И не потому, что ты попросила. Мне просто нужен другой путь.
   - А я почти поверила в то, что ты готов пойти на все, чтобы добиться своего. В смысле...подлость, эгоизм.
   - Да, я понял. Я рассчитывал на это. И, пожалуй, на первых парах, готов был и на подобное. В конечном итоге так и вышло - я совершил подлость. Но я не хочу и дальше делать больно Елене. И тебе.
   - Сэм...
   Выдох Гвен был тихим и коротким - лишь его имя, но в нем столько было всего: благодарность, облегчение, была там и тоска вперемешку с грустью.
   - Я не буду больше на тебя давить и чего-то требовать. Я дам тебе время все понять и разобраться в себе, - заговорил Сэм, дождавшись, пока она посмотрит на него. - Я уеду на пару лет. Уже занялся переводом в другой университет. Я не буду больше мозолить тебе глаза. Но я не отступлюсь. Я вернусь, рано или поздно. Вернусь с той же целью и желанием к тебе.
   - Тебе только так кажется, - смогла выдавить из себя Гвен.
   Она была поражена принятым решением Сэма, не ожидала от него такого резкого поворота и сильного контраста.
   - Ты можешь думать, что хочешь. Время покажет.
   - Время покажет, - словно эхом повторила молодая женщина.
   - Я буду скучать, - тихо-тихо прошептал Сэм, мягко беря в руки ее лицо и проникновенно заглядывая ей в глаза.
   После он склонился к ней и коснулся губами ее губ, едва ощутимо, нежно и мимолетно, без страсти и огня, но с любовью и преданностью. А после ушел.
   Сэм был уверен в себе, в своих чувствах. Понимал, что Гвен наоборот уверена в том, что время поможет ему забыть ее. И именно от этого было столько грусти и беззащитности в ее глазах. Но он понимал, что им обоим нужно время. Ему, чтобы доказать ей всю серьезность своих чувств, их искренность и надежность. А ей, чтобы принять собственные эмоции в отношении него. Чтобы перестать их отталкивать и не позволять себе лишнего. Ей нужно понять, что она тоже любит, так же сильно, как и он. И что бесполезно что-то доказывать и как-то бороться с самой собой.
  
  
   15
  
  
   Оливия тихонько ушла из дома, как только услышала повышенные голоса Риса и Мины из спальни. Они снова ругались, но витало между ними и нечто другое, и мешать, а тем более становиться свидетелем личных сцен, она не хотела. А потому пошла в свое излюбленное место - к реке. Здесь всегда было тихо и спокойно, умиротворяюще. Поселок был в отдалении и редко кто сюда забредал, а ей нравилось.
   Девушка просидела у воды меньше часа, наслаждаясь тишиной, звонким плеском рыб в воде и шумом леса за спиной, и уже собиралась возвращаться, как невероятное чувство тревоги захлестнуло ее с головой. Оливия резко поднялась на ноги и обернулась к лесу, всматриваясь в дремучую глубину. Было липкое ощущение того, что за ней наблюдают. Липкое и противное. Так не было, когда за ней присматривал Саймон. Его взгляд окутывал ее теплом и спокойствием. Сейчас же все было иначе.
   - Кто здесь? - произнесла девушка, отступая спиной к реке.
   - Ай-яй-яй, как нехорошо. А ведь папа столько раз говорил тебе не гулять одной, - мерзкий смех, и из леса на поляну вышел мужчина.
   - Грэг, - выдохнула Оливия, невольно обхватывая себя за плечи в защитном жесте.
   Этот человек был охотником ее отца. Почти правой рукой, пусть Кларк никогда и не терпел подобной фамильярности по отношению к себе, не считая нужным считаться с остальными: он командовал - они подчинялись, вот и вся иерархия. Девушка не думала, что кто-то из приспешников родителя выжил в той бойне, что устроила стая Риса в борьбе за Мину и Анжи. Но кое-кому все-таки видимо удалось избежать расправы. И к огромному ее сожалению это оказался Грэг - самый жестокий и безжалостный из всех, кого она знала. Беспринципный убийца, который в своей слепой ненависти к оборотням пойдет на все - то есть абсолютно на все.
   - Что ты делаешь здесь?
   - Догадайся, - ухмыльнулся охотник. - Я пришел за дичью, а нашел сокровище, - наклоняя голову к плечу и пристально оглядывая ее с ног до головы, произнес он. - А ты изменилась. Свежий воздух пошел тебе на пользу. Ты похорошела даже, - насмешливо хмыкнул мужчина.
   - Уходи, - тихо приказала девушка, продолжая отступать.
   - И не подумаю, - со смешком ответил Грэг. - Теперь тем более. Мне повезло, что я наткнулся на тебя. Ох, как повезло, - снова мерзкий смех, и он резко кинулся на беззащитную девочку.
   У Оливии не было и шанса убежать от него, а тем более вырваться из его рук. Не имело даже смысла кричать - вблизи никого не было.
   - Тихо, не шуми, - зашептал охотник на ухо своей жертве, удерживая ее в своих руках и одной ладонью закрывая рот, чтобы она не издавала никаких звуков. - Мы ведь не хотим, чтобы нас поймали, правда? И не хотим никому вреда, верно, детка? - хмыкнул он, а из леса вышла еще пара человек. - Будешь вести себя тихо - тихо мы и уйдем, поняла?
   Оливия закивала головой, не желая злить или нарываться на еще большие неприятности. И она благоразумно не стала угрожать и говорить, что ее будут искать. Но Грэг не стал рисковать, и вырубил ее одним движением руки на горле, отчего девушка обмякла в его руках. Довольно грубо он скинул ее на руки одному из соратников, приказав доставить до машины и сделать волшебный укол. А после, крадучись оглянулся по сторонам и пошел вслед за своими людьми, уходя с территории стаи.
  
  
  ***
  
  
   - Ты не видел Оливию? - хмуро спросил Рис, появившись на кухне перед Саймоном.
   - Нет, - спокойно и безразлично ответил парень, не отрываясь от еды, и альфа тут же потерял к нему интерес.
   Сай хотел бы проигнорировать его тревогу и повисшее в воздухе напряжение, но не смог, и невольно напряг свое сознание, пытаясь уловить свою пару. Пусть он и не желал ее, оборвать с ней связь не представлялось возможным, и он всегда будет ее ощущать, если захочет. Мутное чувство, возникшее, как только он попытался уловить Оливию, тут же заставило его невольно нахмуриться. С девушкой явно было что-то не так. Не было острого чувства опасности, или тревоги, страха или паники, он просто едва ее ощущал, словно сквозь туман, вязкую мглу.
   Саймон поднялся из-за стола и догнал Риса.
   - Что-то не так, - высказал он свои подозрения.
   Он не хотел казаться заинтересованным, не хотел показывать своих переживаний, но и оставить все так тоже не мог, не имел права. Нет, он не стал вдруг резко волноваться и переживать за девушку, но вот его зверь всегда был наготове, и сейчас тревожно толкался внутри, заставляя его действовать, а не игнорировать, как он уже привык.
   - Ты чувствуешь ее? - внимательно глядя на него, спросил Рис.
   Он был взволнован не на шутку. Альфа не видел девушку уже полдня, и совсем не ощущал ее. Время, проведенное с Миной, просто не давало этому шансов, и спохватился от только минут двадцать назад, когда оставил удовлетворенную и затихшую жену в спальне, возвращаясь к своим делам.
   - Едва, - поджал губы Сай, снова пытаясь поймать нить, но она ускользала сквозь морок и туман.
   Вдвоем они пошли по последнему следу девушки, и вышли к реке, где мигом оценили всю ситуацию.
   - Твою мать! - прорычал Рис, яростно впечатывая кулак в ближайшее дерево. - Нужно ее найти! Они не могли уйти далеко.
   - Я знаю этот запах, - повел носом Сай, оглядывая поляну. - Так пахли те, кто пытал меня. Это они. Они забрали ее.
   - Вы ведь не нашли их следов так близко, - рыкнул Рис. - Как они смогли...
   - Не знаю! - не менее раздраженно рыкнул Сай, сверкнув на альфу глазами. - Думаешь, мы плохо искали?!
   - Я ничего не думаю, - махнул рукой Рис, направляясь к дому. - Нужно ехать по следу, пока он еще есть. Возможно, мы и успеем.
   - Успеем?! - остановил его Сай, дернув за руку. - Успеем до чего?
   - Как много времени потребуется охотникам, чтобы сломать Оливию? - прорычал ему в лицо Рис. - Это нам с тобой и любому другому волку под силу держать язык за зубами и терпеть, молчать. Не ей. И ты прекрасно знаешь, как слаба Оливия, и что случится, если ей не хватит сил удержаться, - с отчаянием выдохнул Рис. - Пойдем, нужно спешить.
   Пожалуй, Сай только после слов Риса посмел оценить ситуацию в полной мере. И, пожалуй, он просто трусливо не подумал об этом сам. А теперь его заполонило чувство тревоги и ужаса. Он знал, кто такие охотники и на что они способны ради того, чтобы добыть информацию, на собственной шкуре узнал. И не представлял, что подобное может случиться с Оливией.
   Машины и оборотни уже были готовы выехать вслед за охотниками, когда Рис и Саймон подошли к дому альфы. Без лишних слов и промедлений волки сели в авто, а часть обратилась и пошла по следу. Вместе с ними шел и Саймон, а точнее даже вел их. Его нюх был исключительным, и он был идеальной ищейкой, к тому же его толкал инстинкт, а это тоже не пустяк.
   След был едва заметным, а в городе и вовсе потерялся: сотни запахов смешались в какофонию ароматов, выбрать из которых один или два не было возможности. Но оборотни хорошо знали привычки охотников, так же как охотники знали привычки волков. Они сразу отбросили варианты того, что логово могло быть в черте города, и рванули в противоположные концы пригорода. Не было никаких следов, и все, что вело оборотней - инстинкт Саймона.
   Парень едва улавливал Оливию, но вполне четко понимал, куда нужно идти, а куда нет. Охотники почти позвали их в гости, похитив девушку, но лучше бы продолжали сидеть в своей норе. Саймон готов был и дальше беситься от того, что не выходит найти их, чем подвергать свою пару опасности. Он готов был наступить на горло собственной жажде отомстить, лишь бы с омегой было все в порядке. Пожалуй, Саймон только сейчас осознал, что как бы он ни старался, ему уже никуда не деться от этой связи. Правильно сказал Дани - он все равно будет у ног своей истинной. Все равно будет предан ей, все равно будет бежать к ней по малейшему поводу и без. И его упрямство рано или поздно истлеет, так же как и злость, так же как и обида. И он будет терпеть и мучиться дальше, будет продолжать страдать и делать новые и новые попытки сблизиться. Оливия - его Судьба, и им никуда не деться друг от друга при всем их желании. Пусть их связь неправильная, пусть нелогичная, но это единственное, что будет в их жизни, ничего другого им уже не светит.
   Заброшенные склады, которые они проверяли уже не раз, оказались вполне логичным местом для штаба охотников. Только где их искать? Ни в одном из зданий на поверхности их не было, а уловить конкретное направлении Саймон не мог, он лишь чувствовал, что Оливия совсем близко.
   - Они постарались на славу, - раздраженно прорычал под нос Рис, когда вместе со своими волками осмотрел всю округу, и не нашел ни единой зацепки. - Умеют учиться на своих ошибках.
   - Где-то должен быть какой-то вход, - оглядываясь по сторонам, выдохнул Сай. - Мы не можем его не найти.
   - Мы найдем, - хлопнул его по плечу Дар и пошел вперед, тщательно принюхиваясь.
   Оборотни рыскали по округе несколько часов, но так ничего не нашли - охотники избавились от запаха и всех следов, явно наученные горьким опытом последних лет, когда оборотни особо рьяно взялись за их истребление. Сейчас, в век прогрессивных технологий, им никак нельзя было дать миру узнать о себе. И охотники были первой ступенью на пути к разоблачению.
   Минуты тянулись невыносимо долго. Все больше Саймон и Рис напрягались, боясь неизбежного, понимая всю суть промедления даже на секунды. Но ничего не выходило.
   И помогло поистине чудо. Не все из охотников, успели вернуться вовремя, и подъехавшая машина была даром небес для ищеек. Оборотни куда сильней и быстрей могут убеждать и добиваться того, что им нужно, нежели охотники. У них нет их выдержки, нет столь высокого болевого порога, и их крики и мольбы - сладость для ушей.
   Брезгливо отбросив от себя мертвого охотника, которому секундой ранее он свернул шею, Саймон направился в указанную парнем сторону. Никто сейчас не говорил об осторожности, никто не разрабатывал план. Они просто шли убивать и забрать свое. Крики, выстрелы и грозное звериное рычание нарушили тишину окраины города, приглушенные, искаженные звуки вылетали из-за бетонных стен подвалов под складами, в которых обосновались охотники. Ничто не сдерживало людей и волков от бойни - людей вблизи нет, никто не обратит внимания на подозрительные и странные звуки.
   - Где она?! - хрипел по-звериному Саймон, удерживая на весу очередную свою жертву.
   Он был самим гневом и нетерпением, полуобратившийся, злобный и бешеный он пугал одним свои видом желтых глаз, острых клыков и когтей, которые безжалостно вспарывали глотки всем, кто попадался под руку.
   Ответом ему было бульканье крови в разорванной глотке, когда выделенные на ответ две секунды прошли. И Сай шел дальше. Здесь тоже не было запахов, здесь тоже не ощущалось, куда конкретно ему нужно идти, поэтому он просто шел вперед, зная, что ему дадут знать, если найдут Оливию раньше него. Рядом был Рис, прикрывая ему спину, понимая, что сейчас это последнее о чем думает молодой волк, желающий лишь одного. Он готов с головой броситься в омут, подвергая себя опасности, и задача альфы сейчас - освободить ему путь.
   Постепенно крики стихали и замолкали, прекратилось и рычание волков, выстрелы и хрипы, наступила абсолютная тишина.
   - Рис, - раздался голос Дара за спиной альфы и Саймона, - мы нашли ее.
   Рис сглотнул, не видя в глазах друга облегчения, лишь сожаление. Сай бросился в указанном направлении. Паника захлестывала сердце, не давая дышать полной грудью. Запах крови, грязи и прочей мерзости не давал уловить верный путь, и он ориентировался лишь по понимающим взглядам волков, что встречались ему на пути. Но скоро услышал то, что был ему нужно. Замер на месте, понимая весь ужас ситуации. И не нашел в себе сил пойти дальше. Он знал, что значит этот звук. Знал, что увидит, и не хотел этого. Рис прошел мимо него, тоже несколько заторможено, свернул за угол и остановился в дверях комнаты, на пороге которой замерли его люди.
   Маленькая рыжеватая волчица металась в комнате, рыча на каждого, кто попадался ей на глаза. Неуправляемая, безумная и дикая. В желтых глазах - ни капли человечности, ни капли понимая, осознания, что ей не грозит больше опасность. Она рычала и кидалась кусаться на каждого, кто пытался войти в комнату, и оборотни быстро прекратили попытки, боясь навредить. Рис вышел вперед, выставив ладони вверх, будто давая понять, что не причинит вреда, но заслужил такое же злобное рычание, как и все прочие. Он попытался почувствовать в этом звере отголосок человека, но ничего - глухая стена. Он ловил взгляд волчицы, хотел установить с ней контакт, попытать надавить ментально, но снова наталкивался на ту же стену дикости и полного отсутствия разума.
   За спиной он почувствовал Саймона и отошел в сторону, с надеждой наблюдая за волчицей - как она среагирует на свою пару. Но стоило парню сделать шаг вперед, и все, что он получил - не менее гневное рычание. Он так и замер на месте, не зная, что делать. Он видел перед собой свою пару, но не чувствовал ее вообще никак. И даже его зверь не видел перед собой свою суженую, даже его волк не мог уловить нити связи со своей половинкой. Перед ним был просто зверь, пустой, дикий и неуправляемый.
   Саймон потерянно смотрел на Оливию, осознавая, что это конец. До него еще не дошла вся суть, он еще не ощутил, что потерял свою пару - а он потерял - но уже начинал чувствовать, как внутри разгорается отчаяние. Еще только разумом, не душой зверя он понимал весь ужас ситуации. Он понимал, что на этом все. Что больше никогда в этой жизни ничто не станет для него светлым, ничто не принесет ему радость и счастье, ничто вообще не принесет ему хоть что-то. Что он потерял свою часть, свою большую часть, половину себя, которая дополняла его и была смыслом жизни, давала ему цель и смысл существования.
   - Отпустите ее, - едва слышно прошептал Сай. - Пусть уходит.
   - Мы не можем, - начала Дар, нахмурившись, - она опасна. И должна быть под присмотром.
   - Ты хочешь держать ее в клетке?! - рыкнул на него Саймон.
   - Дар прав, мы не можем ее просто отпустить, - положив руку ему на плечо, приглушено произнес Рис.
   Его тоже не на шутку взволновало то, что случилось, и он тоже выглядел убитым и потерянным.
   А волчица все это время ходила по за противоположной стеной из угла в угол, не находя себе места, видя, что сбежать невозможно, ощущая угрозу и опасность. Из ее горла то и дело раздавалось приглушенное рычание, она срывалась на лай, привлекая к себе внимание, и пусть выглядела загнанной, в глазах было море ярости.
   - Ты не можешь так с ней поступить, - выдохнул Сай, неверяще глядя на такого не к месту сейчас рационального и благоразумного альфу.
   И пусть Сай понимал его, но не представлял себе такой судьбы для Оливии. И пусть это даже уже была не Оливия - клетка это слишком жестоко.
   - Должен быть другой путь, - взгляд молодого парня заметался из стороны в сторону, останавливаясь то на одном, то на другом лице, каждое из которых выражало сочувствие, выражало жалость. К нему. К тому, кто остался без своей истинной. Каждый волк знал, что это значит, и каждый здесь понимал, что сейчас твориться с Саймоном. И лучше всех Рис, который наверняка знал, что это такое. И пусть пара Сая жива, пусть она перед ними - это не меняет сути.
   Но внезапно глаза альфа широко распахнулись, и в них мелькнула догадка, надежда, за которою Саймон уцепился как за спасательный круг.
   - Что?!
   - Я не уверен, но....
   - Говори же!
   - Метка, - тихо прошептал Рис. - Стоит попробовать. Но я не знаю, даст ли это хоть что-то.
   Саймон готов был пробовать все, готов был цепляться даже за соломинку. Он не хотел погрузиться в пучину серой жизни без своей пары, не хотел опускать руки, готов был бороться столько, сколько потребуется, прилагать все усилия и делать попытку за попыткой.
   - Не жди много, - предупредил Рис, покачав головой на возникший в глазах Сая свет.
   - Тебе ли не понимать, что я всегда буду ждать, - прошептал тихо Сай и снова посмотрел на волчицу.
   Ни капли разума в желтых глазах - одна сплошная дикость, агрессия и злоба. Но не попытаться он не мог.
   - Не здесь. Пусть уходит, я пойду за ней.
   Рис киснул, а его люди сразу же потянулись на выход. Самым последним вышел Сай, пятясь спиной к двери. Волчица, не видя угрозы в нем одном начала наступать на него, а он вел ее к выходу, где, едва почуяв волю, она рванула в сторону леса.
   - Удачи, - тихо прошептал Рис, глядя вслед Оливии.
   Сай кивнул и вмиг обратился, пускаясь за своей целью в погоню. А позади двух волков, несущихся вперед, быстро разгоралось пламя, призванное замести следы кровавой бойни и оставлять секрет оборотней секретом и дальше.
   Саймон несся за Оливией, периодически теряя ее из виду, но вполне четко ощущая запах, в котором почти не было ее человеческого аромата, к которому он так привык, и который так любил вдыхать.
   Это была не игривая погоня, когда волк мчится за своей избранницей, чтобы поставить метку. Волчица чувствовала в Саймоне вполне ощутимую угрозу, он представлял для нее опасность, и она мчалась от него со всех ног. Но была слаба, ранена, когда охотники слишком разошлись, пытаясь ее разговорить, а потому очень быстро стала терять силы, сбавляя скорость. Она жалобно скулила, начала прихрамывать на переднюю лапу - ярость и чувство острой опасности стало отступать, и адреналин больше не помогал - она просто выдохлась.
   Саймон не хотел нападать, не хотел пугать, а потому терпеливо ждал, когда она остановиться. И она остановилась. Обернулась к нему, продолжая предупреждающе, угрожающе рычать, порывалась укусить его, когда он подходил слишком близко. Его зверь не понимал того, что происходит, его направлял сам Саймон, не отдавая контроля ему ни на грамм. Волк больше не ощущал потребности поставить метку, поскольку не чувствовал в этом звере не то, что свою пару, а вообще оборотня. Все, что сейчас ощущал волк Сая - опустошение, неясное, пугающее, начинающее набирать обороты опустошение. Это было поразительно плавно, поскольку они с Оливией не были связаны меткой. И эти ощущения начинали сбивать с толку человеческую половину оборотня. Но Сай взял себя в руки, волк встряхнул светлой головой и сделал еще один шаг вперед.
   Два зверя кружили друг напротив друга. Волчица рычала и клацала зубами на каждый сантиметр расстояния, которое Сай сокращал между ними. В ее глазах по-прежнему не было понимания и хоть какого-то осознания, да он и не ждал его. Сейчас ему нужно было лишь приблизиться к ней достаточно близко, чтобы поставить метку. Она не собиралась сдаваться, а потому Саймон решил, что хватит тянуть время, и кинулся вперед. Он был больше и был сильней, но ее подстегивали злость и желание спастись. Они покатились по траве клубком рычащей шерсти и когтей и клыков. Волчица кусалась и рычала, отнюдь не игриво прокусывая ему шкуру до костей. Она сопротивлялась и отчаянно не давала одолеть себя, а Сай просто не мог действовать жестче и уверенней, не желая навредить и сделать больно, и был почти деликатен, рассчитывая, как и раньше, что она просто ослабеет и сдастся сама. Он терпел боль, что она причинялась своими зубами и когтями, лишь приглушенно рыча, уворачивался от острых клыков, когда те были в угрожающей близости от морды. Но постепенно борьба сделала свое - его волк вошел во вкус, был готов взять над ним верх и просто прекратить эту игру, разом. И на миг Сай позволил ему это, чтобы подмять волчицу под себя, придавив своим большим телом, а после впиться зубами в загривок, ставя метку.
   Сай не знал, что должен был ощутить в этот момент, не понимал всей магии подобного процесса связи. Но то, что не должно быть пусто, он осознавал четко. Отчаяние накатило в одно мгновение, но Сай не позволил ему обосноваться в себе. Вместо этого он позвал. Тихо, мысленно назвал имя, прошептал его внутри себя, и стал умолять. Все сильней сжимая зубы, будто это поможет, глотая капли крови, скатывающиеся ему в горло, он звал не прекращая. Просил, кричал, приказывал и молил. Он ничего не видел и не слышал, не ощущал сопротивления. Лишь звал без остановки, сосредоточив на этом все свои силы и внимание. Из желтых глаз по светлой морде волка катились слезы, срываясь вниз и впитываясь в рыжую шерсть волчицы, которая прекратила сопротивляться и будто замерла под ним, лишь тихо скуля.
   Это появилось так медленно, что трудно было уловить. Какой-то отголосок, эхо его тихого 'Оливия'. Ниточка, тонкая словно паутинка, проскользнула от него к ней, завязав первый узелок. Он будто понял, что его услышали, будто ощутил тихий толчок внутри себя, отклик на свою просьбу. И усилил свой напор, голос стал громче внутри, сильнее, мольба сменилась приказом, на который не могла не ответить его истинная пара.
   Саймон разжал челюсти и посмотрел на волчицу под собой. Она лежала на земле, прижав голову к траве, едва дышала, даже хрипела, глаза были закрыты. Но стоило им чуть открыться, как он увидел. Не Оливию, еще нет. Но каплю понимания, каплю осознания, растерянность, будто зверь боролся с тем, что одолевало его изнутри, не желая впускать в себя. И Сай усилил свой ментальный напор. Он звал и звал, гипнотизировал желтые глаза волчицы своими. Он обещал, что всегда будет рядом, что никогда не оставит и не оттолкнет. Обещал ждать, любить и оберегать. И постепенно в глазах волчицы начала появляться человечность, понимание, осознание и разумность. И в какой-то момент она обернулась.
   Оливия лежала на земле, закрыв глаза, пытаясь прийти в себя и хоть что-то понять. Но все будто было в тумане, она едва видела и слышала, тело было неощутимо, будто не ее, а слабость заставляла прикрыть веки, что она и сделала.
   Саймон смотрел на нее и не мог поверить. Хотелось радостно завыть, но не хотелось тревожить Оливию. Его одолевали такие эмоции, которых он никогда не ощущал в такой мере: грандиозное, простое непередаваемое облегчение, эйфория, счастье и еще куча всего, что смешалось в убойный коктейль, который кружил голову. Забылась усталость, напряжение мигом слетело с его тела, заставив ощутить себя как никогда легким. И волк, и его хозяин сейчас были в полной гармонии. Они оба получили, что хотели, теперь оба были на одном пути, не боролись друг с другом разум и инстинкты. И второе быстро напомнило о себе - ему нужно было позаботиться о своей паре. Волк склонил голову вниз и начал зализывать свою метку. Она не заживала не так быстро, как у всех прочих оборотней, и не заживет еще долго, но Сай хотя бы остановил кровь. А после обернулся и нежно привлек к себе невесомое тело Оливии, пряча ее в своих объятьях, оберегая сон и покой.
   Молодой волк прекрасно понимал, что это не конец, что только начало. Им с Оливией еще предстоит долгий путь друг к другу. Она особенная, и ждать от их отношений и связи обычности и привычного, знакомого ему уклада, не имело смысла. Но сейчас, почти ощутив боль потери, почти поняв, каково это, Сай был готов на все, лишь бы больше никогда в жизни не чувствовать подобного. Готов был терпеть и ждать, бороться и доказывать, ломать себя и перестаиваться в угоду ей. Им обоим необходимо забыть обиды, необходимо простить друг друга и привыкнуть.
   Впереди нелегкий путь к тому, что люди называют 'долго и счастливо'. Саймону еще не раз и не два предстоит столкнуться с тем, чего он будет бояться и опасаться. Оливия должна будет научиться доверять и отдавать что-то взамен тому, что дают ей. Еще не одну преграду им обоим предстоит разрушить, чтобы однажды сказать, что они полностью и безоговорочно счастливы.
  
  
   16
  
  
   Оливия медленно раскрыла глаза, даже не до конца проснувшись. Сознание еще плавало в оковах сна, но постепенно возвращалось к ней. А вместе с ним и все, что она помнила последним. Девушка даже дыхание затаила, когда на нее посыпались воспоминания. Грэг. Похищение. Темный и сырой подвал. Охотники. Они задавали ей вопросы, били, угрожали и кричали. Все время кричали. Она очень хорошо помнила их крики, именно они заставляли голову раскалываться. Они, и еще их эмоции - злоба, ненависть, презрение, жажда убийства и насилия, крови, отмщения. Это был такой знакомый, такой болезненный коктейль эмоций, от которого она уже отвыкла, что он просто обрушился на нее лавиной, погрузив сознание в какое-то оцепенение. И это было последнее, что она помнила перед тем, как у нее не хватило сил сдерживать все это в себе и дальше. У нее больше не было возможности тянуть все это на себя и продолжать держать свое сознание чистым. И она сдалась. Сдалась и больше ничего не помнила.
   Вместе с воспоминаниями на Оливию накатило и нечто другое. Она вдруг ощутила, поняла, что все это закончилось. Вот буквально все: контроль, терпение, постоянное сдерживание и попытка не впустить в себя. Она прислушалась к себе и...ничего. Все тихо и спокойно. Это было непередаваемое ощущение. Что-то подобное, лишь отдаленно похожее, она ощущала, когда ее волчица чувствовала свою пару. То же умиротворение, то же спокойствие и гармония с самой собой. Но сейчас все было ярче, сильнее, ощутимее. Это было просто иначе: глубже, серьезней, по-настоящему, не мимолетно. Внутри никто не рвался наружу, никто безумно не бился о стены ее разума. Можно было дышать полной грудью, можно было не бояться и не страшиться, не бороться за каждый вдох. Можно было просто жить.
   Сотни раз Оливия представляла себе, каково это - быть как все, чувствовать как все, ощущать как все. И никогда не могла в полной мере понять. И сейчас было удивительно осознавать это.
   Не сразу до Оливии дошло, что она не одна. За морем новых ощущений, она не обратила внимания на то, что рядом с ней Саймон. Девушка села на постели и посмотрела на парня. Он безмятежно спал рядом, чуть повернув голову в ее сторону, и рука была протянута к ней.
   Каким-то новым взглядом девушка смотрела на него. И до нее не сразу дошло почему. Рука метнулась к горлу, и под пальцами она ощутила свежую рану. Метку. Мелькнуло воспоминание, но так размыто, что она просто не уловила его. Рассеяно вновь посмотрела на своего истинного, а потом вдруг почувствовала его, как он просыпается, как приходит в сознание. А после встретилась взглядом с его глазами. И снова почувствовала: его, их связь, нити, что незримо привязали их друг к другу навсегда. Поняла, что именно это дало ей новую жизнь. Что именно связь со своим партнером привела в порядок ее разум, ее волчицу, что лишь благодаря этому она теперь может жать нормальной, полноценной жизнью, не боясь безумия и не борясь со своей второй сущностью.
   Саймон внимательно наблюдал за сменой эмоций в глазах и на личике Оливии. Видел ее растерянность, видел, как к ней приходит понимание ситуации. И молчал, давая ей время освоить все новое, что на нее навалилось. А навалилось достаточно - он ощущал все, что чувствует девушка, все до единой ее эмоции. И потихоньку расслаблялся, понимая, что все в порядке. Что она не зла, не недовольна и все в этом роде. Он ощущал, что она благодарна. Благодарна ему за то, что он сделал. И это привнесло горечь в его собственные чувства - он хотел большего, не только благодарности.
   - Спасибо, - тихо прошептала Оливия, глядя ему в глаза удивительно голубыми своими глазами.
   Кто бы мог подумать, что ее волчица скрывает такую прелесть!
   - Не нужно благодарить, - только и сказал Сай, отворачивая от нее лицо.
   А Оливия вдруг ощутила его. Не как омега, как партнер - он разочарован. И она поняла чем. Нежная улыбка выползла на ее губы, и она отпустила все свои чувства, которые до сих пор держала в узде, по привычке не давая им выхода. И теперь уже на Саймона обрушился водопад эмоций, ее эмоций: симпатия, нежность, привязанность, искренность. Он ощутил ее тоску по себе, когда его не было рядом, ощутил, как ей было плохо от того, что он отталкивал ее. Снова взглянул на девушку, чуть удивленно, читая в ее взгляде все то, что она давала ему чувствовать ментально. А Оливия увидела в его глазах облегчение, невероятное облегчение.
   - Ты не давал мне шанса сказать это вслух, - тихо прошептала девушка, чуть улыбаясь.
   - Я боялся услышать иное, - тихо произнес Сай. - Согласись, что были основания.
   - Ты зол на меня?
   - Мне казалось, что да. Но я был зол не на тебя, а на то, что все так, на ситуацию, в которой мы оказались. И на собственное бессилие, - честно ответил молодой человек, глядя в потолок. - Я хотел, ждал, мечтал, но ничего не получал в ответ. Это...тяжело.
   Оливия чувствовала эту самую тяжесть у него на сердце. Это было так удивительно - читать его. Удивительно и приятно - не нужны слова, достаточно просто прислушаться мысленно. Никогда не будет недосказанности и непонимания, всегда будет честность и открытость. В этом залог отношений истинных - они открыты друг перед другом так, как никогда не смогут даже самые любящие. Между ними нет преград, они принимают друг друга такими, какие есть, не пытаются изменить, потому что всегда найдут общий язык, даже если будут абсолютно разными личностями. И сейчас Оливия понимала это, осознавала суть связи истинных. И ей нравилось это. Очень нравилось.
   - Теперь все будет по-другому? - тихо спросила девушка, протянув руку и сжав его пальцы своими.
   - Да, по-другому, - перевел на нее взгляд Саймон. - Теперь у тебя нет выбора. Я не оставил его тебе.
   - Его не было никогда. Ни у тебя, ни у меня. Ты знаешь.
   - Ты бы хотела? - задал вопрос Сай, внимательно глядя на нее, прислушиваясь к ее эмоциям.
   - Вначале - да. Я была дикой, никакая привязанность не была для меня привлекательной.
   - Рис был рядом с тобой.
   - Он стал для меня отцом, которого у меня никогда не было. Лишь поэтому я позволила ему приблизиться. Нет других причин, - мягко улыбнулась девушка, чувствуя ревность партнера. - И я не хотела ничего и никого. Жизнь с охотниками не привила мне желаний, свойственных моему возрасту. Я омега, и это тоже многое меняет. Меня пугала неизвестность. Ты был мне чужим, как и все здесь. Но еще ты был навязчив, пытался общаться, а я не хотела. Я не хотела ничего и никого. Просто чтобы меня оставили в покое, чтобы дали дышать свободно. Это было все, о чем я мечтала с детства, живя по закоулкам и трущобам, по которым меня таскал отец - чтобы меня оставили в покое.
   - Что потом?
   - Я как-то вмиг повзрослела, почувствовала в тебе пару. Это было странно. Однажды ночью я вдруг ощутила себя девушкой, в прямом смысле этого слова, - усмехнулась тихо Оливия. - Я поняла, что рядом с тобой мне легче, даже физически. И ты хотел быть рядом.
   - И ты позволила, - вздохнул и хмыкнул невесело Сай.
   - Да, - честно призналась Оливия, глядя ему в глаза. - Просто позволила, не собираясь давать что-то взамен. И я понимала, как это эгоистично, как это неправильно и корыстно. Но я просто наслаждалась комфортом, не желая думать ни о чем другом. Но со временем изменилось и это. Я привыкла к тебе. Мне нравилось, когда ты брал меня за руку, - Оливия посмотрела на их сцепленные пальцы, нежно, задумчиво улыбаясь. - Мне нравилось, как ты закрывал меня собой, от всего: веток в лесу, людей, сильного ветра. Мне нравилось с тобой просто молчать, ты не просил меня говорить. И ведь знаешь, - усмехнулась вновь девушка, - мы сейчас впервые нормально общаемся.
   Сай лишь кивнул, внимательно глядя на нее. Ему было интересно слушать ее и чувствовать. И было так легко привыкнуть к этому - видеть истину, ощущать искренность. Они рядом всего пару минут, как проснулись, но перемена чувствуется кардинальная.
   - Я помню то полнолуние, когда ты сбежал, - тихо продолжила Оливия, чуть улыбнувшись тому, как скривился Сай. - Я не виню тебя, и давно простила, а собственно - никогда не была обижена. Ты смог остановиться...
   - Рис остановил меня.
   - Неважно, - покачала головой девушка. - Не случилось худшего, и я не винила тебя за то, что все было так. Я чувствовала твое...желание, - при этом слове Оливия опустила глаза, было неловко говорить на такую интимную тему, но она знала, что нужно. - И понимала, что тебе нужно. Но я не могла тогда ответить тебе тем же.
   - А сейчас? - внимательно глядя на нее, спросил Сай, чуть прищурив глаза.
   - Не уверена, - тихо произнесла Оливия, пряча взгляд и румянец на щеках за завесой волос.
   Даже руку отняла от его ладони, как-то разом сжавшись в комочек, обхватив колени руками и положив на них голову.
   - Знаешь, - начал Сай, принимая сидячее положение и убирая волосы от ее лица, чтобы смотреть на нее, - мне кажется, что это такой же случай, как и с меткой. Нужно просто сделать это.
   Оливия подняла на него чуть испуганные глаза, а в следующий миг Саймон опрокинул ее на спину, нависая сверху. Она уперлась ладошкой ему в грудь, не давая приблизиться и панически распахнув глаза.
   - Не бойся, - тихо прошептал Саймон, сжав ее руку у себя на груди, а после поднося к своим губам, чтобы поцеловать. - Это не страшно. Это прекрасно. Естественно. Тебе не нужно меня стесняться и смущаться.
   - Но я стесняюсь, - тихо выдохнула Оливия.
   - Если тебя успокоит эта мысль - я уже видел тебя обнаженной. Я купал тебя и переодевал в эту ужасную пижаму, - чуть игриво улыбнулся молодой человек, отчего Оливия вновь покраснела.
   - Она не ужасная, - прошептала девушка.
   Оливия вновь ощутила эту волну жара, которая нависла над Саймоном - его желание. Оно снова было острое и болезненное, только теперь она чувствовала его в полной мере. И пусть боялась, больше не могла его отталкивать, хотя бы потому, что теперь между ними метка.
  - Дело не только в метке, - прочел ее мысли Сай. - Дело в том, что я хочу тебя. И ты захочешь меня, когда преодолеешь свой страх. Ты просто не знаешь, что это такое. Но тебе понравится, - прошептал он, наклоняясь к ее лицу и касаясь ее губ своими.
   Этот поцелуй был похож на их первый. Нежный легкий, и очень быстро переросший в глубокий и чувственный.
   - Просто чувствуй, - прошептал Саймон в губы Оливии, вновь накрывая их своими.
   И она поддалась его словам. Окунулась в спокойствие, которым он укутал ее мысленно, начиная отвечать на незатейливую ласку. А Сай прятал от нее весь ураган тех безумств и желаний что владел им. Он не хотел пугать ее своим напором и накалом, он должен быть нежен и ласков, не должен сделать ей больно. Нужно совсем немного потерпеть, получить ее доверие, показав, как прекрасна может быть близость. И уже после показать, что такое настоящая волчья страсть. Когда голова идет кругом, когда дышать тяжело, а все тело ломит от напряжения, когда ты рычишь и кричишь во все горло от того, как тебе хорошо. Когда все тело дрожит и просит больше. Когда невозможно контролировать своего зверя, и он просится наружу, добавляя огня и дикости в близость. Когда невозможно остановиться и прекратить, когда хочется еще и еще.
   Была некая прелесть в том, как сжималась и смущалась Оливия. В ее румяных щеках, зажмуренных глазах. Все говорило о ее чистоте и непорочности, невинности. И это заставляло Саймона думать о том, как он будет, медленно, но верно, развращать и учить свою девочку отдаваться себе. О, эти горячие ночи уже мелькали в его сознании, подстегивая нетерпение и стирая контроль. Воображение рисовало такие картины, что увидь их сейчас Оливия - убежала бы в ужасе и краске стыда. Но это сейчас. Уже скоро она привыкнет к нему, научится раскованности, перестанет бояться и смущаться. Очень скоро - он приложит к этому массу усилий. Он не хотел больше страдать в одиночестве, он хотел свою пару, и хотел, чтобы она желала его в ответ. Он хотел видеть ее удовлетворенной и довольной, хотел дарить ей свои ласки, нежность и страсть. И пусть сейчас для этого нужно потерпеть - он потерпит. В последний раз.
   Не прекращая целовать сладкие, нежные губы, одной рукой Саймон скользнул на талию девушки под пижаму, заставив ее чуть сжаться под своей ладонью. Но он и не подумал прекратить, касаясь пальцами ее плоского дрожащего животика, ведя ими все выше и выше, и делая поцелуй все глубже и глубже. На своих руках и плечах он ощущал руки Оливии, которыми она, то ли гладила его, то ли отталкивала. Чувствовал ее ноготки, которыми она впивалась в его кожу. И даже от этого тихо млел, наслаждался такой малостью. Девушка простонала ему в рот, когда его ладонь накрыла ее грудь, чуть сжимая и поглаживая, касаясь вершины большим пальцем. Они оба уже едва могли дышать, но сил расцепить губы не было: Оливия боялась, что у нее не хватит смелости смотреть ему в глаза, а Сай просто не хотел отрываться от нее, все глубже падая в омут наслаждения. И все же ему было мало. А еще съедало нетерпение.
   Саймон все же оторвался от влажных губ и привстал над девушкой, обеими руками взявшись за край ее кофты, потянув вверх, открывая взгляду тонкую талию и плоский животик, рельеф ребер по бокам и округлость груди.
   - Сай... - выдохнула Оливия, остановив его на самом интересном, положив свои руки поверх его рук.
   - Нет, - покачал головой парень, чуть ухмыляясь, даже несколько нагло. - Я хочу на тебя смотреть. И буду это делать.
   Гипнотизируя ее взглядом, он потянул пижаму дальше, чуть приподняв девушку и стягивая с нее ее окончательно. Оливия тут же попыталась прикрыться руками, но Сай не позволил, мягко удержав их своими руками у ее головы.
   - Нет, - покачал он головой. - Нет, - повторил более настойчиво и отпустил ее запястья, взглядом приказав не шевелиться.
   Его пальцы скользнули с ее ладоней по предплечьям, плечам, прошлись по ключицам и вниз по груди, одарив вниманием каждую вершину. По впалому животу, и зацепили пижамные брюки, мягко, но настойчиво потянув их вниз по стройным ножкам. Отбросив вещь в сторону, Сай снова склонился над девушкой, коснувшись губами ее колена, потом бедра и все выше и выше вверх, пока не обхватил ими сосок. Оливия прерывисто выдохнула и невольно выгнулась навстречу новой, головокружительной ласке, которая послала по всему телу искорки наслаждения. Она послушно держала руки на подушке у головы, румянец не желал оставлять ее лица, но ей нравилось то, что делал Саймон. Нравилась его легкая настойчивость, с которой он ласкал ее и не позволял оттолкнуть себя. Нравился его властный взгляд, не потерявший нежности и заботы. Нравились его умелые ласки и поцелуи, прикосновения. Он смотрел на нее, как на самую желанную девушку в мире. Ему нравилась ее нежная, спокойная красота, не впечатляющая формами фигура - она чувствовала это. Он хотел ее такой, какая она есть. И это острое ощущение того, что она желанна, заводило не меньше прелюдии.
   Саймон ласкал, прикусывал, нежил и дразнил сладкую плоть, наслаждаясь вкусом и нежностью кожи. Он близко вдыхал ее запах, ощущая, как в нем появляются ноты возрастающего желания. А еще он ощущал, как к ее запаху уже примешался его. И он усилится, как только Сай поставит вторую метку. Теперь каждый будет знать, кому принадлежит эта девочка. Никто больше не посмеет сказать, что они не пара. Теперь он будет иметь на нее все права и привилегии. Так же как и она будет владеть им, целиком и полностью.
   Губы парня оставили в покое истерзанную до красноты грудь и поднялись выше, накрывая собой приоткрытый ротик Оливии, терзая сильно и жадно. А руки Сая скользнули по хрупкому телу, изучая его, возбуждая и заставляя раскрыться перед собой. Простынь, скрывающая его наготу, уже давно валялась на полу, поэтому ничто не мешало девушке оценить красоту мужского тела. Она рассматривала Саймона из-под полуоткрытых век, боясь показать свое любопытство. Он был большим и сильным, с бронзовой от загара кожей, почти равномерной везде. Широкие плечи, сильные руки, хорошо развитые мышцы по всему телу.
   - Нравлюсь? - хмыкнул Сай, поймав ее на подглядывании.
   Его глаза уже горели желтым, хищным светом, но сейчас эта была разумная дикость, нисколько не испугавшая Оливию. Она не стала ничего отвечать на его вопрос, не подразумевавший ответа. Лишь еще гуще покраснела, когда Сай, не отрывая взгляд от ее лица, мягко прошелся руками по ее бедрам вниз по ногам, сжав в ладонях ее колени и мягко раздвигая их для себя. Молодой волк не стал смущать ее откровенным разглядыванием, лишь с удобством устроился между ножек, наклоняясь к ее лицу и целуя зардевшиеся щечки.
   - Очень скоро ты перестанешь краснеть, - прошептал Сай на ушко Оливии, прикусывая его губами, а затем лаская кончиком языка, отчего она невольно прикрыла глаза, наслаждаясь этим.
   Раскрытыми бедрами девушка ощущала его плоть, так близко находящуюся к ней, потирающуюся о ее собственную, уже влажную, и что скрывать - изнывающую. Как же мало ей потребовалось, чтобы так быстро завестись!
   Губы Саймона оставили в покое ее ушко, спустившись вниз по шее, к метке. Он заласкал рану влажным языком и губами. А в следующий миг впился в нее клыками, одновременно с этим резко входя в податливое тело на всю длину. Оливия сжалась под ним от острой боли, пронзившей тело в двух местах, жалобно застонав, а Сай замер над ней, не шевелясь. Он вытащил клыки из раны, ту же начиная зализывать ее. Его собственное тело дрожало от накативших ощущений: полная связь со своей парой, в обоих смыслах, просто сводила с ума своей эйфорией и мощностью чувств. Но ему хватило сил не двигаться и дать Оливии привыкнуть к себе, отрешиться от боли.
   - Теперь моя, - выдохнул Сай ей на ушко через минуту и сделал первый толчок, едва ощутимый.
   Потом еще один и еще. Он раскачивался, медленно, едва ощутимо толкаясь внутрь и сходя с ума от этого медленного темпа. Хотелось больше, резче, сильнее, вбиваться в это тело в диком ритме, рыча от наслаждения, слушать жаркие стоны партнерши. Но не сейчас, и даже не сегодня. Оливия была слишком маленькой для него, слишком хрупкой даже в физическом плане. И пока он не может позволить себе подобного, а тем более в первый раз.
   Сай двигался медленно, внимательно вглядываясь в напряженное личико Оливии, которая кусала губы. При всем своем желании, он уже не сможет остановиться, а значит, ей придется потерпеть. Девушка начала расслабляться под ним лишь через несколько минут, раскрыла глаза, глядя на него своими голубыми омутами, и потянулась руками к его лицу, подалась вперед и коснулась его губ.
   - Мой, - тихо прозвучало из ее уст, и Сай понял, что это вершина его счастья.
   В этом тихом слове, было столько чувств, столько эмоций, сколько Оливия никогда не давала ему прежде. Там была нежность, там была привязанность, преданность и безоговорочное доверие. Были радость и улыбка, сила их связи и его принадлежность ей. Чего еще он мог от нее просить? Лишь этого - признать его своим, так же, как он призвал ее своей.
   Саймон жарко впился в ее губки, ощутив, как Оливия расслабилась окончательно, и резче двинулся в ее теле. Руками он упирался в кровать, чтобы не давить своим немалым весом на хрупкую девушку, когтями продирая белье и матрас. Его тело было словно камень, напряженное до невозможности. Но по мере того, как ускорялся темп его движения, он сам расслаблялся все больше. Его ладонь вновь ласково заскользила по телу Оливии, лаская и даря нежность, губы целовали все, что было у них на пути, а взгляд не отрывался от глаз девушки, которая смотрела на него, широко распахнув веки. В ее взоре начали появляться ноты удивления, когда она начала чувствовать то, что чувствовал Сай - нетерпение, накал, напряжение, которое растекалось по всему телу горячей волной, нехватку движений. Оливия выгибалась и стонала, все еще краснея от этого, но не в силах удержаться. Ее пальцы цеплялись за все подряд, она льнула к телу Саймона, прижималась к нему и терлась, стыдясь этого, но не желая прекращать. Молодой волк сильней выгнул ее навстречу себе, легко подхватив под спину и приподняв. Оливия уцепилась ему за плечи, вжимаясь грудью в его торс и сладко простонала ему на ухо.
   Не было бури, не было урагана страстей и бешеной похоти. Была бесконечная нежность, внимание и ласка. Но эпилог не стал от этого менее ярким и сильным. Оливия медленно, но напористо погрузилась в свой экстаз, растворяясь в новых, таким приятных и головокружительных ощущениях. А Сай наблюдал за ней, ловя каждую эмоции на милом личике, и только сполна насладившись картиной, позволил себе то же самое.
   Успокоив свое тело, Сай привлек все еще находившуюся в прострации Оливию к себе в объятья. Его губы вновь коснулись метки, зализывая рану, а после он зарылся лицом в рыжеватые влажные волосы девушки.
   - Ты пахнешь мной, - тихо прошептал парень, вдыхая и вдыхая такой чарующий аромат.
   - А я не чувствую, как пахнешь ты. Очень слабо. И слышу плохо. И расту медленно, - хмыкнула Оливия в ответ. - Я почти человек.
   - Я привыкну. Научусь тебя чувствовать, понимать.
   - Сай... - тихо выдохнула Оливия, прикусив губу и подняв на него лицо. - Ты ведь знаешь...омеги долго не живут, и я...
   - Не сейчас, - мягко улыбнулся молодой волк, коснувшись ее губ своими. - Не хочу об этом говорить и думать. У нас еще очень много времени.
   Оливия не стала спорить, но чувство напряжения ее не покинуло. Да, наверно, и не покинет никогда. Им обоим придется жить с ее странностями, особенностями, учиться принимать их и смиряться. Обоим придется нелегко, учитывая странность ее сущности. Но девушка чувствовала, что Сай действительно готов к этому. И не просто потому, что так нужно, а потому что хочет этого: хочет заботиться, быть рядом, понять ее, помогать и защищать. И это придавало ей уверенности в будущем, которое пусть и было туманным, но представлялось в куда более радужном цвете, нежели даже несколько дней-недель назад. Все встало на свои места, все шло так, как должно было идти.
   Оливия вновь посмотрела на Саймона. В этом молодом мужчине все ее будущее, вся ее жизнь. И сейчас она понимает, что без него уже не сможет. Что он дорог ей, что она привязана к нему не только меткой и связью, ее чувства гораздо глубже, чем она может понять. Но когда-нибудь обязательно поймет. И расскажет ему.
   - Что? - вопросительно улыбнулся Сай, поймав ее пристальный взгляд.
   - Ничего, - тихо покачала головой Оливия, прикрывая глаза и медленно засыпая в надежных, ласковых руках своего истинного.
  
  
   Эпилог
  
  
   Гвен в очередной раз выронила из рук тарелку, и бросила, наконец, попытки приготовить ужин - ее поразительная рассеянность не давала ни за что взяться. Женщина удивлялась сама себе - столько эмоций из-за такого пустяка, как приезд Сэма. Хотя, о чем это она - пустяк? Этот парень всегда был занозой в заднице, а никак не пустяком. Вот и сейчас - она увидела его лишь краем глаза, и даже такая малость выбила ее из колеи.
   Гвен не видела Сэма очень долго. Его 'пара лет' обернулась шестью годами. И он так внезапно появился, как снег на голову, а ведь Анжи говорила, что он пока не собирается возвращаться. Подруга очень переживала за сына, много говорила о нем, изливала свою тоску на нее, Гвен. А сама Гвен отчаянно ловила каждое слово о мальчике. Любую информацию впитывала как губка, готовая быть жилеткой для скучающей матери, лишь бы что-то знать о Сэме. Но и сама Анжи очень мало чем делилась - Сэм звонил редко, особо не распространялся. Лишь Рис был в курсе его дел, знал, чем он занят, и просил не тревожиться мать, говоря, что с братом все в порядке. Анжи верила старшему сыну, но не переживать не могла. А вслед за ней волновалась и Гвен. Запрещала себе это делать, запрещала думать, пыталась не вспоминать, но не могла. Этот волчонок въелся ей в душу так сильно, что не было сил больше бороться с этим. И она уже давно смирилась. Когда поняла, что скучает безмерно, когда готова была на все, лишь бы увидеть его, услышать голос, почувствовать запах. Когда он сниться ей начал ночами. Когда в памяти всплывал его смех и озорные искры в глазах. Не потребовалось много времени, чтобы понять, что она пропала окончательно. Была еще надежда, что все пройдет, устаканится, когда Сэм уезжал. Но стало лишь хуже, как и говорил сам парень.
   И сейчас Гвен была в растерянности. Что ей делать? Пойти к нему? Или не стоит? Придет он к ней сам? Или же нет? Как сильно изменило его время? Произошло ли то, о чем она говорила? Прошли ли его чувства к ней? Он наверняка сильно изменился. Не мог не измениться, окончательно повзрослел, вероятно. Стал еще красивей и обаятельней. Она не видела даже его лица, лишь спину, когда он скрылся за дверью родного дома, утягиваемый родителями внутрь.
   Весь день Гвен не находила себе места. Ходила из угла в угол, терзала себя мыслями, пыталась что-то делать, но все время теряла нить своих попыток занять руки. Порывалась уехать в город в свой магазин, но оставалась. Хотела пойти на обрыв и сидеть там, в ожидании, но заставляла себя оставаться на месте, чтобы не выглядеть глупой маленькой девочкой, надеющейся на свидание. Было почти смешно смотреть на себя со стороны, только в этом смехе было слишком много горечи.
   На часах была почти полночь, и Гвен решила пойти спать, если, конечно, сможет уснуть. Она приняла горячую ванную, насыпав туда уйму травяных ароматизаторов, чтобы хоть так попытаться успокоить себя, от переизбытка которых зачесался чувствительный нос. Включила громко музыку, надеясь, что шум забьет лихорадочные мысли. Но и это не помогло. И не удовлетворившись результатом, Гвен вышла из ванной, едва замотавшись в полотенце.
   Это было почти де жа вю - вот так же она вышла когда-то из ванной комнаты и вот так же столкнулась в коридоре с Сэмом. В прошлый раз с этого момента и начался их бурный роман. Чего же ждать теперь?
   - Привет, - спокойно произнес Сэм, сложив руки на груди и расслабленно опираясь плечом о дверь ее спальни напротив ванной.
   - Ты меня напугал, - выдохнула Гвен, невольным жестом положив руку на бешено заколотившееся сердце. - Я тебя не слышала.
   - Тут громкая музыка и слишком сильно пахнет, чтобы можно было что-то услышать и почуять, - хмыкнул молодой человек, все так же глядя на нее.
   Тогда в такой же ситуации его взгляд был иным: голодным, диким, лихорадочным и горящим. Сейчас парень был спокоен. Он не поедал ее глазами, не раздевал мысленно. Он просто смотрел на нее - прямо и твердо. Его не смущал ее полуобнаженный вид, и не было похоже, что он сейчас кинется на нее в порыве страсти. Сэм изменился. Внешне в том числе. Он возмужал, окончательно потеряв все юношеские черты. Даже казался старше, что почти невозможно, и Гвен списала это на то, что давно не видела его. Взгляд стал серьезней, хотя озорство до сих пор плескалось в нем, пусть и немного приглушенней. Едва заметная улыбка была такой же легкой, чуть ироничной и обаятельной.
   - Как дела? - спросила Гвен, чтобы хоть чем-то нарушить неловкую тишину.
   Сэм так и стоял в дверях ее спальни, не давая ей шанса пройти мимо и привести себя в порядок. А ей было неудобно, даже стеснительно стоять перед ним почти голой.
   - Все хорошо. У меня все хорошо, - сдержанно ответил Сэм.
   - Ты изменился, - не удержалась от замечания молодая женщина.
   Ведь даже в его ответе ей чувствовалась перемена. Раньше он сразу вывали бы на нее кучу информации после такого простого вопроса 'как дела'.
   - Не только я. Все в моей жизни, - пожал плечами парень, продолжая смотреть ей в глаза.
   Фраза так и напрашивалась на дополнительный вопрос. И Гвен не удержалась от него.
   - И что же? - почти затаив дыхание, прошептала женщина.
   Хотела ли она знать, что изменилось? Она и сама не знала.
   - Я встретил свою пару. Встретил свою истинную.
   Новость была громом среди ясного неба, и Гвен не была готова к подобному, а потому на ее лице отразились все ее чувства и эмоции, что заполонили душу после этих слов. А Сэм впитывал их в себя, глядя на нее пристально, внимательно и чуть прищурено, изучающе, будто оценивая реакцию на свои слова.
   - Я...рада за...тебя, - смогла выдавить из себя Гвен через минуту, опуская взгляд.
   Внутри царил хаос. Хотелось кричать, рычать и выть. От боли, отчаяния, разочарования и злости на саму себя и весь свет. Ведь она знала! Знала, что будет именно так!! И все равно надеялась, все равно ждала!! Вот как так!? Почему?! Почему она оказалась такой глупой и наивной, не смотря на все свои убеждения и правоту? Почему не убедила саму себя в глупости своих чувств и надежд?!
   - Ты лжешь. Снова лжешь.
   Гвен не нашла в себе сил поднять взгляд на Сэма. Тон голоса парня был разочарованным, был тусклым, уставшим, будто он не ожидал от нее ничего другого. А чего он ожидал? Что хотел услышать от нее в ответ на свое признание? Зачем вообще к ней пришел, если в этом, в принципе, не было никакого смысла? Не сейчас, когда он признался, что встретил свою пару? Зачем?
   - Не надоело? - вздох Сэма был разочарованным. - Ты обманывала себя, сколько я помню.
   - К чему этот разговор? - Гвен так и не посмотрела на него. - Чего ты хочешь от меня?
   - Правду! Я хочу правды! - Сэм сделала к ней шаг, и сжал руками ее плечи, чуть встряхивая и заставляя посмотреть на себя.
   Его взгляд был злым, таким знакомым! Он снова был в гневе, снова чего-то требовал от нее. Это была почти ностальгия.
   - Хоть раз скажи мне правду! Что ты ждала меня! Что скучала! Что считала минуты и прокляла себя за то, что оттолкнула! Что ты любишь! - рычал и срывался на крик Сэм, встряхивая ее как куклу в своих руках после каждого слова.
   - Зачем? - тихо выдохнула Гвен, глядя на него взглядом забитого щенка.
   - Скажи! - рыкнул Сэм, впечатывая ее в стену и оставаясь на расстоянии вытянутых рук, которыми он упирался в стену по обе стороны ее головы.
   - Да, люблю! - крикнула ему в лицо Гвен, сбросив с себя апатию, готовая выплеснуть все, что не находило выхода долгие годы. - Только что с того?! Ты хочешь, чтобы я признала свои ошибки и доказала твою правоту?! Да! Все так! Но и я была права! Все случилось, как я и говорила! Ты ушел и встретил другую! Мне снова больно, а ты счастлив с ней! Мне одиноко, как никогда! Мне было плохо каждую минуту без тебя! Я ждала тебя, хоть и запрещала себе! Тосковала! Скучала! И ждала! Плакала по ночам в подушку, как маленькая девочка, воя от тоски! Это ты хотел услышать?!
   Она молотила кулаками по его каменной груди, выкрикивая каждое слово ему в лицо, со слезами из глаз, выплескивала на него все, что томилось в душе. Раскрылась перед ним, показав свою слабость и отчаяние. А после обхватила себя руками за плечи, вздрагивая от приглушенных рыданий, что рвали горло.
   - Да, это, - тихо прошептал Сэм, поднимая руками ее лицо и приникая к ее губам жадным поцелуем, горячим, страстным и таким долгожданным.
   Гвен всхлипнула ему прямо в губы и как-то разом обмякла в его сильных руках, которыми он легко ее подхватил. Слезы продолжали бежать из глаз, окрашивая сладкий поцелуй солью, смешивая радость с горечью, разочарование со счастьем, и боль с облегчением.
   - Нет никакой истинной. Есть только ты, - быстро зашептал Сэм, стирая пальцами слезы со щек Гвен, глядя ей в глаза, вглядываясь и растворяясь в них. - Всегда была только ты! Все это время. Все эти годы я любил только тебя! И знал, что ты любишь меня. И я хотел это услышать! И больше ты никуда от меня не денешься! Больше я не отступлюсь. Не после того, что услышал!
   - Господи... - прошептала Гвен, прикрывая глаза и качая головой.
   - Всего лишь я, - ослепительно улыбнулся Сэм, прижимая ее к себе крепко-крепко.
   - Мальчишка, - вновь покачала головой молодая женщина, обнимая его в ответ, и прижимаясь щекой к груди, в которой сильно и уверенно билось любимое сердце.
  
  
  
  
  
  Конец.
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"