Он всегда хотел летать, хотел с тех пор, с каких себя помнил. с детства его любимыми игрушками были самолёты, его любимыми фильмами - фильмы про лётчиков. Когда он научился читать, книги об авиации начали заполнять его книжные полки, и каждая их книг была читана-перечитана по сто раз. Лучшим подарком ему была сборная модель какого-нибудь самолёта. Он любовно расставлял их сначала на столе, потом на полках, шкафах, пианино, потом стал развешивать на лесках под потолком. Он удивлял и сверстников, и взрослых своими познаниями во всём, так или иначе связанном с полётами. Казалось бы, мечта должна была неизбежно привести его в авиацию. Однако...
Ещё учась в школе, он попытался записаться в аэроклуб, но инструктор, смерив взглядом его мешковатую, неуклюжую фигуру, сказал:
- Давай-ка к турнику, сделай подъём переворотом.
Какой там подъём! Но и подтянуться-то не смог, и, провисев мешком с десяток секунд, шлёпнулся вниз, вызвав шумное веселье среди курсантов и - о ужас! - курсанток аэроклуба.
- Рановато тебе в небо, земля не пускает, - пошутил инструктор, - потренируйся, сбрось лишний жирок и приходи на следующий год.
Какой там следующий год! Он готов был сквозь землю провалиться под смех этих девчонок! Нет, сюда он больше не придёт. Ни за что!
Вторую попытку он сделал, когда его ставили на учёт в военкомате. Он попросил военкома направить его в лётное училище. Военком смерил его взглядом, взял папку с его бумагами и сказал:
- Похвальное желание, но, во-первых, закончи сначала школу, а во-вторых - если честно, ты не пройдёшь медкомиссию, - и военком помахал перед ним его медицинской картой, толстой, как хрестоматия по русской литературе.
Что правда, то правда, болел он много.
- Так что, - резюмировал военком, - запишем мы тебя, парень, в танкисты. Не грусти, танки тоже летают, тильки низэнько-низэнько, - и военком весело подмигнул. Но он в ответ не улыбнулся - на душе было погано.
Его одноклассники были уверены, что, окончив школу, он поступит в авиационный институт. Но они ошиблись. Сама мысль о том, что он будет строить самолёты, летать на которых ему не суждено, была для него слишком мучительна. И он поступил в университет.
Он учился, потом работал на разных должностях в разных местах, весьма далёких от авиации. Нельзя сказать, чтобы жизнь его не сложилась: работа ему нравилась, на жизнь хватало, он женился, у него родились дети, потом внуки... Что ещё нужно для счастья?
Но почему же он всегда вскидывал голову и всматривался в небо, услышав гул самолёта? Почему, когда лайнер, на котором он летел в командировку или в отпуск, попадал в болтанку, сердце у него замирало не от испуга, а от восторга? Почему он, как мальчишка, летал во сне? Почему он часто застывал, как в ступоре, всматриваясь в бездонное синее небо, мысленно взмывая к облакам? И глаза его, обычно неопределённого серо-зелёного цвета, становились почти голубыми.
Значит жила в душе этого серьёзного седеющего мужчины наивная мальчишеская мечта. Жила тихо, почти незаметно и без надежды на осуществление...
Вы верите в чудеса?
Однажды, придя на работу в офис и проходя мимо стола секретарши, он зацепился взглядом за бумагу, лежавшую на столе. Точнее, за заголовок текста - два слова, напечатанные крупным шрифтом: "Воздушный бой". Он остановился и взял бумагу.
- Что это? - спросил он секретаршу.
- Спам, - презрительно ответила она, - Не успела выбросить.
- Я возьму.
Он сел за стол и пробежал текст глазами. Некая турфирма предлагала билеты на авиашоу. Набор обычный: индивидуальный и групповой пилотаж, имитация воздушного боя, групповой пилотаж. Самолёты L-29 и L-39. Ничего машинки. L-410 - ну это так, воздушная "маршрутка"... Стоп! Это что? "Самостоятельное управление"!
Кровь застучала у него в висках. Он ещё раз внимательно прочитал рекламу. Да, сомнений нет. Они предлагают любому желающему самостоятельное управление пилотажным реактивным самолётом! И цена не фантастическая - в общей сумме около штуки баксов. То есть, конечно, это деньги не малые, но неужели исполнение мечты того не стоит?!
В течение рабочего дня он несколько раз перечитывал рекламу. Слазил в Интернет, нашёл сайт турфирмы, внимательно просмотрел. Он искал какой-то подвох и боялся его найти. Не нашёл.
Дома вечером он был рассеян и задумчив. Жена поинтересовалась, что с ним.
- Понимаешь, тут такой случай... - замялся он, - У меня ведь скоро юбилей... В-общем, я теперь знаю, какой хочу подарок. Только он, хм..., довольно дорогой.
- Сколько? - с подозрением спросила супруга.
- М-м-м. Тысяча, или около того... Долларов.
- Понятно, что не рублей, - поморщилась жена, - И что ты хочешь купить? Новый компьютер? Не жирно ли будет, ты уже в прошлом году компьютер менял.
- Нет. Не догадаешься, и не пытайся. Вот, почитай, - и он протянул ей рекламный листок.
Она пробежала глазами по тексту и протянула ему бумагу обратно.
- Ничего не поняла. Что это за мура?
- Предлагают тур на авиашоу.
- За границу?
- Нет, недалеко, километров 100 от Москвы.
- За штуку баксов? Ты что, сдурел?! За такие деньги в Египет на неделю вдвоём слетать можно!
- Понимаешь, в стоимость входит полёт на учебном истребителе. И главное - дадут порулить.
- Тебе? Истребителем? На кой чёрт тебе рулить истребителем? Куда тебе на истребитель, козёл ты старый? Да ты же убьёшься!
- Никто не убьётся. Там же со мной инструктор будет, он, если что, поможет.
- И сколько ты собираешься "рулить"?
- Весь полёт - полчаса. А порулить - ну, минут десять, наверное...
- И за это тысяча баксов?!?! Ты что, рехнулся? Знала я, что ты ненормальный, но не до такой же степени! Маньяк! Штуку баксов за 10 минут! Нет, ни за что, и думать забудь!
- Как ты не понимаешь, я же об этом всю жизнь мечтал!
- Ну и дальше мечтай! Мечтать не вредно. Мало ли, о чём я мечтаю!
- Вот именно. Ты мечтала о норковой шубе - и купила. И потратила не меньше, между прочим.
- Так это же шуба! Это же вещь! А ты хочешь потратить бешеные бабки на блажь, на дурь, на детские игрушки! Я бы ещё поняла, если бы ты телевизор новый купил. Или, чёрт с тобой, новый компьютер, наконец - всё-таки полезная вещь. А ты - на ветер выбросить хочешь!
- Для меня это не игрушки. Ты же всё равно собиралась мне что-то подарить, правда? Так подари мне этот полёт.
- Ну ты нахал! Я вовсе не собиралась делать тебе таких дорогих подарков.
- Неужели я не стою какой-то несчастной штуки баксов?
- Не стоишь и сотни! И на кой чёрт я с тобой связалась? Мужику скоро 50, а он всё ещё дитё неразумное! На самолётике полетать захотелось деточке. Тьфу! Или у тебя уже старческий маразм начался?
- А у Путина что, тоже маразм? Он вон тоже не дурак при случае порулить, то Су-27, то Ту-160.
- Нет, у тебя точно крышу снесло. Нашёл с кем ровняться! Подумай, пошевели мозгами, неужели нельзя потратить деньги с толком? Давай лучше в санатории отдохнём или на море съездим, пора тебе о здоровье позаботиться, не мальчик уже.
- Нет ничего вреднее для здоровья, чем мечта, которую ты мог осуществить, но денег пожалел. Век себе этого не прощу!
- Мечта у него! Блажь это, а не мечта. Ты подумай хорошенько - другого юбилея у тебя не будет. Я тебе на подарок зарезервировала четыре сотни - больше денег у меня для тебя нет. Потратишь на глупости - твоё дело. Но учти, этим ты меня сильно разочаруешь.
И она отправилась в ванную, оставив, как всегда, последнее слово за собой.
В течение недели она перепробовала всё: убеждение, угрозы, насмешки, попробовала даже слёзы - без толку, он был твёрд. Этого она от него никак не ожидала. Она не узнавала мужа. Он всегда был так мягок и уступчив, что она порой называла его про себя тряпкой и подкаблучником. А иногда и не только про себя. А тут... Как будто какой-то упрямый бес вселился в него.
Туры в рекламном листке предусматривали и семейные варианты: за небольшую доплату "пилот" мог прихватить с собой "болельщиков", чтобы они полюбовались на его подвиги. Она заявила, что ни за что не поедет. Он сначала уговаривал, а потом сказал:
- Не хочешь - неволить не буду. Жаль, конечно. Я думал, ты мне настоящий друг, а ты... Ну да ладно, Бог тебе судья.
И тут она испугалась. Неизвестно, почему ей вдруг стало до смерти жутко. Ей показалось, что он уходит от неё в какой-то иной мир, навсегда. А она остается. Одна. У неё даже перехватило дыхание. А вдруг с ним там что-нибудь случится? - подумала она. А её не будет рядом... Нет, она поедет с ним. Нет у неё выбора, не сможет она остаться дома.
В то субботнее утро он проснулся рано, и первой его мыслью было:
- Сегодня! Сегодня я буду летать!
Он на цыпочках подошел к окну и приподнял жалюзи. Утро выдалось на редкость ясное, на небе ни облачка. Ура!
Он вернулся к кровати. Жена ещё спала, но лицо её было тревожно, глаза беспокойно двигались под закрытыми веками, между её бровей легли две глубокие вертикальные складки. Он почувствовал острую жалость к ней.
- Бедная моя, - прошептал он, наклоняясь, - бедная моя девочка. Угораздило же тебя связаться с таким придурком. Ну потерпи немножко, до вечера. Я тебя люблю, честное слово.
Она вздрогнула и открыла глаза.
- Что, уже пора? - спросила она хриплым спросонья голосом.
- Да, милая.
- Милая! Сволочь ты! Была бы я тебе действительно милая, не тащил бы ты меня чёрт знает куда ни свет ни заря. Иди, поставь чайник.
...
Они взяли такси, чтобы доехать до сборного пункта. И чуть не опоздали, продираясь через толпы машин, рвущихся на волю из душной летней Москвы. Он десять раз проклял и эти машины, и Москву, и себя за то, что пошёл на поводу у жены и не поехал на метро. Наконец они доехали. На стоянке у станции метро он сразу увидел автобус с военными номерами и возле него небольшую группу людей (с десяток мужчин, пяток женщин и около десятка детей) окруживших пожилого мужчину в форме ВВС - руководителя полётов, как было написано в рекламке.
- Вы тоже на "Воздушный бой"? - спросил он, когда они подошли.
- Да.
- Ваши фамилии и имена...
Они назвались, и руководитель полётов поставил птички против их имён.
- Ну вот, - сказал он, - все в сборе. Прошу на посадку.
Несмотря на ранний час, в автобусе было душно - август есть август. Открыли окна, но пока автобус вырвался из пробки на простор шоссе и горячий воздух выдуло из салона, все уже успели взмокнуть.
Впрочем, он этого не заметил. Он смотрел в окно на проплывающие мимо подмосковные леса и думал о чём-то своём. Вид у него был отрешённый. Его жене было жарко, душно, неудобно и скучно. И ей было до слёз обидно, она злилась на него и злилась на себя за то, что пошла-таки у него на поводу. Нет, надо было настоять на своём. Уж если он совсем помешался на своих самолётах, то какого чёрта она трясётся в этой колымаге вместо того, чтобы лежать в шезлонге на даче?
Так они и промолчали всю дорогу. Автобус, свернув с шоссе, проехал пару километров по лесной дороге и остановился у ворот, украшенных слегка облупившимися "крылышками". Руководитель махнул рукой, часовой открыл ворота, и автобус, подпрыгивая на стыках бетонных плит, выкатился на неожиданно открывшийся простор лётного поля - с вышкой КДП, с уходящей вдаль бетонкой взлётно-посадочной полосы, со стоящими рядком остроносыми самолётиками, кажущимися издалека игрушечными, и палатками на газоне за стоянкой. Автобус, не спеша, покатился туда в объёзд полосы, а руководитель встал и, повернувшись к публике, сказал:
- Дорогие гости! Напоминаю распорядок дня. Значит, так: сейчас мы подъедем вон к тем палаткам, там вас ждёт стартовый завтрак. Потом вы познакомитесь с нашими пилотами, они проведут с вами инструктаж, наш доктор проведёт положенный осмотр - и милости просим в небо! Болельщики смогут полюбоваться на полёты. Фото и видеосъёмка категорически... - руководитель сделал паузу и нахмурил брови. Потом весело подмигнул и закончил, - Разрешается и поощряется! Ну вот мы и на месте.
И действительно, автобус уже подрулил к палатке, возле которой стоял длинный стол со скамейками. За палаткой расположилась санитарная машина - защитного цвета "буханка" с красным крестом.
Они вышли из автобуса и направились к столу, но он смотрел не на стол, а на самолётную стоянку с аккуратными "Элками".
- Тоже мне, завтрак, - проворчала жена, брезгливо осматривая бутерброды с колбасой, пирожки и булочки, горками лежавшие на больших тарелках, - не отравиться бы... Возьми бутерброд, понюхай, колбаса не тухлая?
Он, не отрывая взгляда от самолётов, взял бутерброд и рассеянно откусил кусок. Прожевал и проглотил.
- Ну как? - нетерпеливо спросила жена.
- Что? - спросил он, все так же глядя мимо её на стоянку.
- Что-что. Колбаса как, я спрашиваю?
- Какая колбаса?
- Которую ты только что съел!
- Я? - рассеянно спросил он и, наконец, взглянул сначала на неё, потом на откусанный бутерброд. - Не знаю... Вроде нормальная колбаса. Докторская. Хочешь?
- Хочу? Да я умираю с голоду!
- На, ешь, - он взял новый бутерброд и протянул ей.
- Ну смотри, если мне после этого станет плохо, я за себя не ручаюсь!
- Да нормальная колбаса, нормальная. А если боишься - съешь, вон, булочку, она без начинки, в ней портиться нечему.
- Принеси что-нибудь попить.
Он принёс стаканчик чая. Она присела на край скамейки и стала есть, с опаской поглядывая на детей, которые, как застоявшиеся кони, вырвались из автобуса и носились вокруг с криками и смехом. Женщины тщетно пытались их утихомирить и усадить за стол. Мужчины же, съев по паре бутербродов и прихватив с собой кто пирожок, кто булочку, направились к самолётной стоянке. Он вопросительно посмотрел не неё. Она раздражённо махнула рукой: мол проваливай, куда хочешь, дай спокойно поесть. И он поспешил вслед за остальными.
Вблизи "Элка" выглядела совсем по-домашнему. Краска кое-где потрескалась, плексиглас фонаря уже заметно утратил полировку, но в целом самолёт, хоть и не новый, выглядел ухоженным.
Он подошёл к крылу и провёл рукой по округлости носка крыла, погладил воздухозаборник.
- Нравится? - услышал он голос за спиной и обернулся.
Сзади стоял один из инструкторов в лётном комбинезоне.
- Нравится. Даже очень. Красивый самолёт.
- Он и летает хорошо. Я ваш инструктор.
Они познакомились.
- Ну вот, - сказал инструктор, - второй пункт программы выполнен, можно приступать к третьему - предполётной подготовке. На этом самолёте нам предстоит подняться в небо. Машина эта называется L-29, это учебно-боевой самолёт чешского производства, но двигатель в нём наш. Его технические характеристики...
Инструктор говорил, он согласно кивал ему, но слов почти не слышал - настолько взволновали его слова "подняться в небо". Впрочем, то, что говорил инструктор, он знал и так. Он основательно подготовился, он так много прочитал об этом самолёте. За последние пару недель он столько раз представлял себя в его кабине, что ему казалось - он смог бы полететь на этом самолёте сам, без всякого инструктажа.
Инструктор помог ему забраться в кабину, показал основные приборы, ручки и педали. Он подвигал ручкой и увидел, как в такт его движениям двигаются элероны и руль высоты, понажимал на педали.
- Ну вот, - сказал инструктор, - теперь самое главное: без моей команды ничего не трогать! Руки держать на коленях, ногами не двигать. В общем, пока я не дам команду, вы - пассажир. Можно крутить головой, любоваться видами. Больше ничего нельзя. Понятно?
- Да, конечно.
- Отлично. Мы взлетим, наберём высоту, я малость покручу пилотаж, а потом дам вам попилотировать самостоятельно. Только после моей команды вы можете взяться за ручку. Делать будете то, что я скажу, ни больше, ни меньше. Ясно?
- Да.
- Хорошо. Инструктаж окончен. Теперь - на медосмотр, и полетели.
Он вылез из кабины и отправился обратно к палатке. Возле санитарной машины уже стоял столик, за которым сидел военврач. Напротив него на табуретке сидел один из экскурсантов, остальные образовали очередь. Он оказался последним.
К нему подошла жена.
- Ну что, не наигрался ещё?
Он промолчал.
- Слушай, а если врач не разрешит тебе летать, деньги вернут?
Он зло посмотрел не неё.
- Типун тебе на язык! Я и так волнуюсь, а ты...
- Вернём, не беспокойтесь, - сказал подошедший руководитель полётов. - Разумеется, за вычетом понесённых расходов.
- Спасибо, - ответила она, и снова повернувшись к мужу, сказала: - Господи, только бы доктор тебя не пустил!
- Тебе так жалко денег?
- Мне тебя, дурака, жалко! Все люди как люди, а ты на старости лет вздумал жизнью рисковать, да ещё за свои же деньги. Ты бы хоть обо мне подумал, если тебе себя не жалко.
Он отвернулся. Жена обиженно отошла.
- И что она паникует, - подумал он, - такой полёт не опаснее поездки в автомобиле.
Но её слова вызвали в памяти те, казалось бы, забытые слова военкома: "ты не пройдёшь медкомиссию". А вдруг и правда доктор придерётся к чему-нибудь и не разрешит?
Наконец подошла его очередь. Он сел на табуретку, врач взял чистый бланк и стал заполнять его:
- Фамилия, имя, отчество?
Он назвал.
- Возраст.
- Пятьдесят лет.
Врач вскинул на него глаза.
- Я бы вам столько не дал. Вы хорошо сохранились. Как себя чувствуете?
- Великолепно!
- Это мы сейчас проверим. Так, а пульс-то у вас частит.
- Волнуюсь, доктор. Первый полёт.
- Понимаю. Давайте руку, измерим давление.
Давление оказалось в норме. Врач сказал:
- Вот теперь верю, что чувствуете себя хорошо. Полёт разрешаю. И не волнуйтесь так, всё будет хорошо.
- Спасибо, доктор! - радостно ответил он и, отойдя от стола, стал искать глазами жену. Она стояла поодаль в тени палатки и разговаривала с какой-то дамой. Он подошёл и, помахав копией заключения, объявил:
- Разрешили! Лечу!
Она поморщилась.
- Не волнуйтесь вы так, - сказала её собеседница, - мой тоже летит. И уже не в первый раз. Мужики - они всё равно, что дети, без игрушек не могут.
- Игрушки больно дорогие.
- Ну да, лучше бы они тратились на нас, но у мужиков бывают увлечения и похуже.
- Ну я пошёл, - вмешался он.
- Иди, мне-то что? - холодно спросила она.
- Ты хоть пожелай мне удачного полёта.
- Обойдёшься, не заслужил.
Он повернулся и пошёл прочь. Она смотрела ему в спину. На душе у неё был разлад. Она, конечно, была зла на него: и за то, что он выбросил на эту затею уйму денег, и за то, что притащил её сюда, и, главное, за то, что посмел не послушаться её. Нет, ну как он посмел?! И в то же время душа её замирала от какой-то неведомо откуда взявшейся тревоги. Он мерно шагал всё дальше от неё, а тревога росла. Как будто кто-то неслышно шептал ей: - Что ты делаешь? Догони его. Останови.
Но как она будет при этом выглядеть? Нет, ни за что! Она не позволит себе такого унижения.
Тем временем он уже подошёл к самолёту. Инструктор и техник помогли ему надеть парашют и шлемофон, забраться по лесенке в кабину, что надо пристегнули, подсоединили... Он послушно положил руки на колени. В заднюю кабину взобрался инструктор. Фонарь закрыли. В наушниках щёлкнуло, и он услышал голос инструктора, который звучал в шлемофоне, как из консервной банки:
- К взлёту готов?
- Готов.
- Запускаю двигатель.
Сзади взвыл стартёр, потом послышался нарастающий свист разгоняющейся турбины. На панели загорелись контрольные лампы, ожили стрелки - задрожали, зашевелились. Слева двинулась вперёд ручка управления двигателем, двигатель засвистел на октаву выше, самолёт легко тронулся с места и покатился по стоянке, плавно заворачивая на рулёжную дорожку.
Это плавное движение, свист турбины и лёгкая дрожь фюзеляжа наполнили его невыразимым восторгом. Это было предвкушение неба, он будто стоял перед райскими вратами, которые вот-вот отворятся.
Самолёт тем временем, резво пробежав рулёжку, выкатился на ВПП и остановился. В шлемофоне были слышны переговоры инструктора с КДП:
- Я ноль восьмой, разрешите взлёт.
- Ноль восьмой, взлёт разрешаю.
- Экипаж, взлетаем.
Ручка управления двигателем пошла вперед до упора. Свист турбины перешёл в грохот, самолёт, удерживаемый тормозами, задрожал, потом рванулся вперёд. Его прижало к спинке сидения, бетонка побежала назад, всё быстрее и быстрее. Это было совсем не похоже на взлёт пассажирского лайнера - и стремительность разгона, и близость проносящейся внизу бетонки, и главное - невероятно широкий обзор, не ограниченный блюдцем иллюминатора.
Ручка между его коленями двинулась к нему, самолёт задрал нос, земля резко пошла вниз и назад, а прямо перед ним открылось ослепительно голубое, бескрайнее и манящее небо.
- Ну вот мы и взлетели, - сказал инструктор, - сейчас наберём высоту и сделаем петлю. Если вам станет нехорошо, сразу скажите.
- Всё замечательно!
- Тогда поехали. Петля.
Земля неожиданно оказалась над головой, потом прямо перед носом. Его вдавило в сиденье, и земля начала постепенно уходить вниз, пока не встала на место и тяжесть не стала вновь привычной.
- Ну как? - спросил инструктор.
- Восхитительно! Я тысячи раз так летал, только во сне.
- Ну тогда - бочка.
Земля и небо несколько раз поменялись местами. Это было... нет, невозможно выразить словами, как здорово это было!
- Не мутит? - заботливо спросил инструктор.
- Нет!
Какое там мутит - он был готов летать вечно. Они сделали ещё несколько фигур. Потом инструктор вывел самолёт в горизонтальный полёт и сказал:
- Так, теперь будем учиться летать. Берите ручку в руки. РУД не трогать!
- Взял.
- Теперь ручку плавно на себя.
Он потянул ручку, и самолёт послушно полез в небо.
- Плавно от себя.
Самолёт, послушный движению ручки, летел то вверх, то вниз, кренился то на левое, то на правое крыло.
Инструктор решил, что его подопечный достаточно почувствовал управление, и сказал:
- Хорошо. Теперь попробуем сделать петлю. Скорости у нас маловато, так что сначала ручку от себя.
Он послушно двинул ручку вперёд, самолёт плавно клюнул носом и, набирая скорость, пошёл к земле. По команде инструктора он потянул ручку на себя, перегрузка вдавила его в сиденье, сердце его бешено колотилось - то ли от перегрузки, то ли от волнения. Земля исчезла, впереди ослепительной синевой сияло небо. Перегрузка ушла, кровь прилила к голове...
Маленький тромб, годами мирно и незаметно росший на стенке одного из его сосудов, под действием перегрузки и волнения в крови оторвался от стенки, и ток крови понёс его к сердцу. Он не почувствовал боли. Просто вдруг небо словно ринулось ему навстречу, исчезла земля, исчез самолёт, исчез он сам. Осталось только небо, небо, небо...
Его жена, с тревогой следившая, как кувыркается в небе его самолёт, не сразу поняла, что произошло. Самолёт, описав какую-то кривую петлю и ещё до конца не выйдя из неё, выпустил шасси и стал разворачиваться в сторону полосы. Другой самолёт, уже заходивший на посадку, убрал шасси, свернул с посадочного курса и с рёвом пошёл набирать высоту. И только когда медицинская "буханка" сорвалась с места и прямо по полю помчалась к полосе, подпрыгивая на кочках, она поняла, что случилось что-то страшное. Сердце её сжалось, она растерянно огляделась - все пристально смотрели на снижающийся самолёт - и побежала вслед медицинскому фургону.
Фургон намного обогнал её и остановился у края бетонки. Она всё бежала и на бегу видела, как самолёт приземлился и, пробежав по полосе, подрулил прямо к фургону, как врач и водитель, приставив лесенку, открыли фонарь, вытащили из кабины её мужа и положили его на траву у края полосы, как врач, склонившись над ним, делал ему искусственное дыхание, то наклоняясь, то распрямляясь. Непривычная к бегу, она уже не бежала, а еле плелась, путаясь ногами в траве. Слёзы застилали ей глаза, а в голове вертелась только одна мысль: - Господи, только бы он был жив!
Она, наконец, дошла и остановилась, покачиваясь от усталости.
- Что... что с ним? - задыхаясь прохрипела она. Доктор повернул к ней бледное лицо, встал и спросил:
- Вы его жена?
Она кивнула.
- Внезапная остановка сердца... Я сделал всё, что мог, но... - он развёл руками..
Её ноги подкосились, врач поддержал её, и она не упала, а тихо опустилась на траву рядом с мужем. Его лицо с застывшей на нём улыбкой выглядело бы совершенно счастливым, если бы не смертельная бледность. Его широко открытые глаза ставшие невероятно, неправдоподобно голубыми, смотрели в небо.