Павлов С. А. : другие произведения.

Жизнь идет по кругу

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ ГЛАВА. Попытка проследить логические цепи, приведшие к некоторым известным событиям. Вдали уже замаячили проблески Воссоединения -- последнего значимого явления, достойного Летописи.


   Летопись Тройной Системы
  
  
   ЖИЗНЬ ИДЕТ ПО КРУГУ, или
   ПОВТОРЕНИЕ ПРОЙДЕННОГО.
  
  
  
  
   1.Обратная волна.
  
   С самого утра, едва проснувшись и отошедши от сна, двое ребят засобирались на выход.
   -- Куда это вы? -- в ответ на шорох приоткрыли глаза несколько их соседей.
   -- В Глемштадт. -- и пояснили: -- Третий сектор.
   -- М-м, ясно... А чего столько вещей с собой берете? -- усмехнулись соседи с ехидцей.
   И тут же подскочили на кроватях, взлохмаченные от неспокойного сна, с подозрительно-тревожным взглядом и пропавшими с лица улыбками.
   -- И вы?! Как же так?.. Насовсем, что ли?
   Уходящие пожали плечами, замерли у кроватей, опустив взгляды в пол, словно их поймали на чем-то нехорошем:
   -- Почему же насовсем?.. Мы сами пока не знаем, насколько..
   Ребята перестали их разглядывать, протерли заспанные глаза и вздохнули. Все меньше их оставалось в поселке на холмах. Скоро кто-нибудь придет, спросит: "а где?".. и осечется, потому что ответить будет некому.
   Но задерживать уходящих не стали, поглядели подозрительно вослед, хмыкнули: мол, ваше дело -- идите, если решились. Переглянулись меж собой -- кто еще пока здесь?..
   Уходящие у дверей приостановились. Через пыльное оконце в сенях выглянули наружу.
   Небо хмурилось, задувал прохладный ветер -- погода не ахти какая... Самое то. (Было неоднократно проверено, что уходить далеко и надолго надо именно в такое прохладное и пасмурное утро. Тогда и оглядываешься нечасто, и жалеешь меньше, да и тревожное настроение гармонирует с погодой.)
   Оттокар вздохнул:
   -- Ну? И что?.. Ну, и вот куда мы пойдем? Одни-то... -- он все еще сомневался в насущной необходимости покинуть спокойный поселок. -- Слышал же сам, о чем предупредил всех Кристофер -- обратно вернуться будет почти невозможно.
   -- Ой, да ладно... -- с кислой усмешкой склонил голову Михко. -- Ему бы только говорить! Ведь "Старики" много раз разбегались. И надолго. Потом... Мы же с тобой давно сговорились! Человек ищет, где ему лучше, а здешняя тишина -- она, вон, для девчонок, вроде Иванны. Нам же надо какое-то дело искать.
   -- Это правда, -- согласился с товарищем Оттокар, понимая, что здесь они только киснут.
   Но уходить так скоро, вот прямо сейчас... А вдруг что-то не додумали, не усмотрели, не сумели предугадать?.. Хотя был уже опыт походов и опыт примирения, и организация ребят из чужих незнакомых мест, все же каждый раз готовились к походу и обсуждали...
   Впрочем, люди более-менее одинаковы в любом краю и найти подход можно к любому, а значит -- избежать большей части неприятных случайностей.
   Посопев у дверей и оглянувшись на подозрительно-любопытные взгляды нескольких выглянувших из комнаты ребят, Оттокар и Михко поддернули на плечах походные сумки и вышли на крыльцо. Провожать их никто из ребят не пошел. А Кристофера сейчас просто-напросто не было в поселке.
   Щурясь в лучах на секунды пробивающегося сквозь тучи утреннего солнца, дружно шагнули с крыльца и стали спускаться с косогора. Даже не оглядывались, чтобы запомнить места.
   Решено. Поворота нет.
  
   Не они первые из Новых Хранителей самовольно оставляли поселок. В последний год, бывало, многие задерживались сверх срока в местах, показавшихся им близкими и интересными. Не спешили вернуться и не сообщали о себе.
   Кристофер переживал за них.
   А к маю количество таких самодеятельных отлучек только возросло.
   -- Ну, чего-о?! Мне хорошо здесь! -- возмущались ребята, когда их находили посланные Кристофером ребята (из тех, кому было не все равно).
   Покидающих поселок Новых Хранителей было трудно удержать. Или заподозрить, что именно эти вот и не вернутся...
  
   О том, что его подопечные разом и независимо друг от друга решили уходить, Фредерик узнал не сразу. Кристофер сообщил ему, когда в поселке осталось уже около половины ребят. Первым желанием Фреде было -- отправиться вслед за ними, найти и поговорить. Возможно, уговорить вернуться. Раньше он бы так и сделал, но теперь... Что-то его останавливало от подобного порыва.
   И Фредерик, прислушивающийся к себе, стал размышлять.
  
   После Второго Переноса (расселения) и образования вместо трех Мегаполисов одного, ограничение на использование компьютерной техники и средств дальней связи было снято. Этим многие тотчас же воспользовались. И чуть ли не первыми -- Обсерватория со входящей в ее штат группой исследователей "Город".
   Глобальным прогнозам Большой Машины по-прежнему не очень доверяли (Как можно прямолинейной машинной логикой выстроить прогноз нелогичности человеческого поведения?.. Такие предикаты, как "назло", "вопреки смыслу" и "авось" Машина постоянно приписывала к статистической погрешности, либо, напротив, загоняя их в стохастическую константу, выдавала такую чушь...). Но отказываться от использования более слабых вычислительных машин не стали, как и от Большой -- хотя бы для решения прикладных задач.
   После Второго Переноса, когда социальный и профессиональный контингент жителей центрального Мегаполиса (Параллельного Города) стал ровнее и понятней, группа "Город" столкнулась в упрощением своих целей. Вместо ожидаемых от перемен сложностей, напротив, забот у них стало меньше.
   Но в городе осталось много бывших Северных ребят (к этому времени вполне осознанно ставших взрослыми людьми). И группа (а именно -- Ханну по своим личным причинам и вопреки предостережениям Фарида), вспоминая старое свое влияние на судьбы поселенцев, нет-нет да и советовала-рекомендовала тем в письменном виде, что делать, как жить, хотя Северные в подобных советах больше не нуждались.
   "Да вы там, со всей своей Обсерваторией, занялись бы чем другим!" -- замечали Северные в ответ категоричному заявлению Ханну о том, что "Город" надо слушать.
   И продолжилась старая история с личным противостоянием Ханну и некоторых личностей из Северных (за что его издавна, еще когда жили в трущобах, не любили и не пускали в свое поселение).
  
   На сложности группы Фредерик внимания не обращал, а вот появление у Обсерватории новых сведений о наблюдаемых секторах заставило его задуматься о насущности совместного существования Новых Хранителей.
   Для чего они обретаются в поселке на зеленых косогорах? Только лишь с целью разведки местности от случая к случаю?.. Но ведь они -- живые люди со своими душевными поисками и потребностями.
   И Фредерик, не советуясь больше с Гаем в подобных вопросах, отпустил ребят. Внутри себя самого разрешил им уйти. А Кристофера спросил:
   -- И что я сделаю? Насильно их удержу?.. -- махнул рукой. -- Нет такой необходимости. Разойдясь, они все равно останутся полезны для общего дела.
  
  
   2. Уроки прошлого.
  
   -- Помнишь то место, откуда мы возвращались на день назад? -- поинтересовался Ларри у Густава, когда они поднялись на плоскую крышу.
   Густав покачал головой, нахмурился, вспоминая. Потом буркнул:
   -- Смутно... Где оно, это место?
   -- Эге, так сразу я теперь и не скажу... Дело в том, что все приметы, по которым мы его точно определяли, исчезли вместе с городом.
   Густав оживился, взгляд его обрел остроту, когда он обводил глазами огромную пустошь к северо-востоку от их теперешнего дома.
   -- Верно-верно! Я что-то припомнил... -- и заоглядывался, всматриваясь уже в заросли к югу. -- Там где-то была стена... или высокий забор, как городская ограда...
   -- Вот-вот, древняя... и в какой-то момент мы оказывались в ее тени.
   -- Потом нужно было ее обходить... Пойдем, поищем прямо сейчас? -- кивнул Густав в сторону Южного поселка. Именно там, недалеко от старой Сторожевой башни (единственная из примет), могло все для них проясниться.
  
   И так совпало, словно одно к одному, что этим же вечером у ребят появился Гай и принес старинные бумаги из прибывшего к нему недавно сундука -- какие-то документы, свидетельства о боях у старого форта... Разбередил этим память самых первых Хранителей, появившихся в трущобах.
   История об участии Хранителей в войне была недолгой, но яркой. Однако, больше половины ребят удивленно пожали плечами: о чем это Гай толкует? что это было и когда?! и было ли?!..
   Но среди ребят оказались и те, которые не понаслышке знали о подлинных событиях тех далеких месяцев.
  
   ...Странная была та война. Ребята ее запомнили такой: один-два дня -- кони с всадниками в странной форме и пушки, ядра к которым ребят допустили подтаскивать, и те откатывались в стороны от пушек, глохнув от выстрелов; в другие дни -- аэропланы в небе, как кресты, и бомбы, летящие на землю... А то вдруг -- бородатые мужики с винтовками, учившие их стрелять (да почти не пришлось) или длинные печально-медленные повозки с флагами и барабанами. И -- по новой: в ряд или без всякой очерёдности -- дни сменялись случайным образом.
   Под первую перестрелку попали по неосторожности. Двоих раненых ребят -- в лазарет, на ноги ставить, а сами с пустячными царапинами остались на позициях в озлоблении и желании отомстить. Уж больно жалко было смотреть на то, как пострадавшие друзья мучаются в санитарном обозе. И потом -- надо же будет перед ними чем-то оправдаться...
   Вопрос выбора "или-или" -- был решен ребятами в новой обстановке быстро. Случайности оговорены на будущее до мелочей и решения в той или иной ситуации принимались каждым по отдельности так, как если бы они обсуждались и принимались всеми. Где "враг", а где "свой" становилось ясно почти мгновенно.
   Главная сложность, с которой смирились только после месяца военных действий, потому как это была не их личная война, -- приходилось подчиняться командам взрослых военачальников.
   Ранения практически у всех,но не серьезные. Желание и отомстить, и себя показать; и понимание причин всех своих таковых душевных движений. И рассудительная осторожность, которая, в конце концов, привела их всех в трущобы.
  
   ...
   Дружили ребята с одними местными мальчишками-братьями. Хранители были им кем-то вроде непостоянных уличных друзей. Тогда они ещё все по-другому звались, а лет было столько же, сколько и сейчас... Носились всей веселой ватагой по широким улицам да по траве. Пускали на бечевках чуднЫх для Хранителей воздушных змеев.
   Пришли враги. Началась война. Пока она далеко -- не страшно.
   Мальчишки-братья гордились, что их отец на фронте. Как и многие своими родственниками, ушедшими добровольцами.
   Время шло, враг наступал. Полетели по домам, словно вороны, серые похоронные грамоты.
   И... к братьям в дом, замедлив у калитки.
  
   Взвыли волчатами оба. Тут уж и у будущих Хранителей поневоле слезы на глаза навернулись. Сжали они кулаки, нахмурились и пошли Родину защищать. А Родина была для них -- там, где хорошо и вольно; там, где друзья и дом, за что и помереть можно, потому как иначе жить, по-чужому, будет невмоготу.
   Война -- ситуация, которую нельзя было избежать не потому, что уйти некуда, а потому что - незачем, жили они там. И жили так хорошо и спокойно, что стали считать те места своими родными. И тут -- враг!
   Убежать?!.. Никак это было невозможно сделать.
   У форта тогда все и сошлись впервые. Оттуда после и уходили. Снорри тоже там бывал (иначе откуда его Гай знает?), а после осады остался внутри. И Алые Плащи были -- метки свои ставили, пока было затишье. Хранители тогда Гая увидели, каков он из себя есть, Главный их...
   Гай удерживал Гонзу, как мог. Тот рвался поучаствовать, но Гаю удалось уговорить друга остаться на месте. Но все же и там нашел себе неприятности и едва не сгинул, просто чудом каким-то, либо своей изворотливостью, избежав общего расстрела.
  
   ... -- Ах,это?! -- сжал зубы Гонза, когда Гай ему напомнил все, что тот пытался забыть поскорее.
   Побледневший друг ходил по лестницам в тревожных воспоминаниях весь вечер. И часть ночи сидел на плоской крыше, будто снова приговоренный.
   Было и то, что Хранители умалчивали даже от Гая, как и те факты, о которых он все-таки знал, -- когда требовалось избавиться от некоторых плохих людей. Случалось -- и никогда о том больше не вспоминали. Теперь старое всколыхнулось вновь, но каждый переосознал это сам в себе. В той мере, насколько сам был причастен к случаям поимки предателей.
   Неприятное озвучивать не стали по той же причине, по которой никогда не ругались грязными словами. А вот о том, что бывало, когда оказывались поодиночке в тылу врага -- вспоминали долго и в подробностях.
   О погибших же помнили внутри и тихо.
   Слышали бы эти рассказы Новые ребята, ушедшие теперь со спокойных мест... Может и не хлебнули бы сами горя...
   Да и у самих, у Старых, пока опыта дальних путешествий не было, странных и страшных историй было предостаточно.
   Теперь вот, хотя бы Оттокар послушает...
  
   Куда ушли ребята, было, по большей части, известно из ранних упоминаний, из недавних разговоров, о которых знал Кристофер. В крайнем случае, можно побеспокоить Службу Башни и разузнать точнее.
   Некоторых или Фредерик, или Кристофер вскоре навестили, проходя их краями, -- уже не как своих подопечных, а как самостоятельных знакомых. Шли к двоим, но оказалось, что те уговорили еще троих, обитавших поблизости, перебраться к ним. Пока лето -- расширили шалаш и землянку, устроенную в склоне оврага. По-старому жгли костры, бродили... А к осени, как стало холодать, нашли дом с хозяйкой.
   Мужик ее, вечно пьяный, ничего не делал в доме, а ребятам работа вошла в привычку и они пообещали помогать. Мужик возмущался, лез драться, пытался выгонять новых жильцов... да хозяйка защищала.
   Избил одного -- мстить не стали, не на их глазах. Просто в следующий раз выскочили на шум, не побоявшись попасть под кулаки, навалились разом, сбили буяна с ног, затащили в чулан и заперли.
   А утром, когда тот проспался, выпустили и сказали:
   -- Знай наперед, еще раз напьешься -- лучше домой не приходи...
   Тот припомнить не мог, что вечером было. Но было что-то, раз оказался среди ночи в пыльном чулане... Пробурчал что-то недовольное в ответ, напился воды из ведра и, вздыхая, вывалился во двор.
  
   Искали всех ушедших, но нескольких не смогли найти.
   Правда о них открылась позже.
  
   ... Михко и Оттокар до места не дошли. Мало того, они еще и потеряли друг дружку!.. Об одном так и не появилось вестей до сих пор, а другой, после череды перипетий, попал на мелкую фабрику с рабским трудом. Да так неожиданно и быстро, словно это было ему изначально суждено.
   -- Еды!.. Дайте мне есть! -- кричал он, проработав несколько дней наравне со всеми, теперь же уворачиваясь от побоев и приказов работать, а у самого закладывало уши и туманилось перед глазами.
   Потом и в самом деле стал падать в обмороки. Не раз пожалел уже, что ушел из поселка. Словно бы чувствовал тогда, уходя...
   А теперь только два исхода было в мыслях: "либо здесь забьют до смерти, либо не смогу работать и помру снаружи, выброшенный за ворота". И Оттокар перестал цепляться за жизнь: "Помру, так помру..."
   Снова били, издевались, заставляя подняться и работать. Кто? -- не видел через подбитый глаз, да и было уже все равно.
   ...Очнулся под дождем, на заднем дворе фабрики, от сырости и холода. Невыносимо болело посиневшее плечо и перед глазами плыл серо-фиолетовый туман. Едва-едва глотнул воздуха. С мычанием повернулся на бок, на спину, медленно сел, привалившись здоровым плечом к дровяному сараю. Тощие крысы - гуськом - перебежали от ящика к ящику прямо перед ногами. При виде их - замутило, пересохло во рту.
   С крыши и с разворошенной поленницы сбегала струйкой дождевая вода. Оттокар подставил ладонь, набрал,поднес ко рту... как мало... ещё... ещё...
   Вышел управляющий, присмотрелся, пнул мальчишку в бок, словно вытер о него носок грязного ботинка:
   -- Очнулся, дрянь!.. Пойдешь работать! Я-то тебя заставлю...
   Оттокар улыбнулся, хмыкнул. Неожиданно для себя самого засмеялся. Своему состоянию, сложившейся ситуации, в которой оказался.
   "А Кристофер был прав..."
   Управляющий растерялся, возможно даже, испугался ехидного и тихого смеха мальчишки. Решил, что тот, видать, умом тронулся.
   И до этого Оттокару, действительно, было уже недалеко. Чудились голоса знакомых ребят, ходивших поблизости, но не узнававших его.
   Потом снова провал...
   ...не мог вспомнить, как очутился на обочине дороги. Мест не узнавал, но территория это была уже не фабричная.
   Доплелся, придерживая ноющее плечо, до какого-то угла, что-то подобрал, съел...
  
   В этом месте рассказа Оттокара даже бывалых Старых Хранителей передернуло.
   -- И-и-эх! Ну и кислятина! -- брезгливо скривили они рты, но продолжали смотреть с пониманием и сочувствием.
   -- Когда жрать охота, что только не покажется вкусным... В голове что-то -- щелк! И становится все равно, лишь бы не подохнуть.
   Мальчишка вздохнул и продолжил:
   -- Потом мне подумалось: "Раз уж я вышел..."
   -- И выжил! -- добавил реплику Ларри.
   -- Это тоже.. раз вышел, то, думаю, надо уносить отсюда ноги, да поскорей. Только беспокоился.. Я не мог знать, где Михко, вдруг я его бросаю...
   -- Так вы же потерялись еще до того, как ты попал на фабрику. Еще до приюта...
   -- Это я помнил. Но мог же он вслед за мной отправиться?.. Короче говоря, я вышел...
   -- Ну и ладно. Достаточно, -- остановил путанные объяснения Оттокара Гонза. -- К чему эти подробности? Сами в подобных местах бывали, -- оглядел он собравшихся в столовой ребят, выискивая лица тех из Хранителей, кто рассказывал похожие истории, -- знаем.
   Оставили Оттокара с расспросами в покое. Сидели рядом, составляя ему компанию, ходили вокруг, но не заставляли его вспоминать и оправдываться.
  
   Михко так и не нашелся...
   Еще двое ушли в некий издавна известный город, к ярмарочным дням, и тоже пропали. Ни там, ни в окрестностях никого не обнаружили. Служба Башни сообщала нечто совсем иное.
   (Арнульф только на следующий год смог дознаться правды у Кима, видевшего похожих ребят в Фейресуммерланне, совсем в другой стороне.) Наверняка это и были ОНИ, те самые, которых долго искали. От появившейся надежды всем немного полегчало.
  
   Война, той стороной, как ребята ее узнали, стала страшным уроком для Хранителей. Но полезным, никуда не деться... Беда в том, что не только Новые, но и свои, пришедшие в трущобы уже после, ребята не знали правды -- первоприбывшие уже устремились к другому.
   "Человеку нужно быть счастливым самому и через это сделать ликующим и торжествующим все мироздание" -- сказал кто-то. Трудная задача, если учесть, что некоторым сколько счастья ни отмерь - все мало... все в запас, будто собираются жить две... пять жизней. Конечно, у человека, ищущего счастье, будут неудачи и трудности, но это не повод раскисать и опускать руки. В меру сил, в меру сил... Хоть немного, и не только себе.
   И ребята пообещали, что с этих пор будут защищать мир, поддерживать гармонию и разумный баланс, чтобы никогда не возникало конфликтных ситуаций.
   -- Плохой мир хуже, чем короткая война, -- заметил многозначительно Ноккве, будучи тогда еще со всеми вместе. -- Она многое объясняет и ставит на свои места.
   -- Ну, это еще тот вопрос... -- высказался кто-то из-за спины Гонзы и хмыкнул. Оказалось, это Нильс. -- Войну остановить сложнее. Попробуй, когда все уже покатилось, как камень с горы... Лучше удерживать ситуацию под контролем.
   По приходу в пространство Гая, в меру своих сил, только этим и занимались с тех пор. Натерпелись правды войны. Вспоминали горькие утраты -- каждый раз словно шилом в сердце. И досадовали на бесповоротность времени.
   В трущобах, когда открылись их "волшебные" свойства, первым делом нашли "стену возврата". Всего на день назад, и все же...
  
   3. Пополнение.
  
   Гай так испугался погружения в свою истинную сущность, что, найдя себе в замену Фредерика, поспешил отойти от прежних дел в обустроенной Тройной Системе. Воспоминания о двух годах до того случая вызывали у него нервную дрожь и оставляли тяжелый осадок в душе. Никак не мог от них отделаться.
   Со временем, конечно, научился свои воспоминания предупреждать, рассуждая их: только-только промелькнет гнетущая мысль, Гай обращает свою внимание на другое, не задерживаясь, чтобы рассмотреть тревожащее его подробней.
   И вот... того случая уже словно и не было. Если и случилось что, так вроде и не с ним, а с кем-то из знакомых. Или слышал об этом вымышленную историю. Убедил себя в этом, в то же самое время отчетливо осознавая в себе произошедшие перемены, которые останутся с ним навсегда. Как особенность души, которая делала его личность неповторимой.
   Приободрился, подсобрал документы из сундука и отправился к ребятам в трущобы...
  
   Чуть позже пришли Новые.
   -- Мы там одни. Сидим, сидим, ждем... Кристофер, похоже, совсем ушел. Можно к вам?
   Старые Хранители послали их на пустырь, чтоб дом себе подобрали: тут, мол, нам самим тесно. Оттокар с ними ушел.
  
   Известие о том, что они снова единственные Хранители, близкие к Центру Системы, Старые восприняли с удивленным, но заготовленным смехом.
   -- Ого!.. Вот это да!.. Слышал? Слышал?!..
   -- Что же это, поглядите-ка... Новенькие скисли?.. Сели в лужу?..
   Гонза пожал плечами и отвел задумчивый взгляд в сторону. Веселых новостей он тут не услышал. Кто-то хлопнул его по плечу... Оказалось, это Свен.
   -- Не печалься. Не первый раз...
   Похлопывая Гонзу по плечу, Свен пробормотал нечто вроде: "комма, комма, гамле Гломма". Он всякий раз приговаривал что-либо в задумчивости.
   -- А когда уже такое было, чтобы через такое короткое время?..
   -- Да мы и так постоянно оказываемся в ситуации, словно Новых в Системе нет. В конце концов, бОльшую часть работы приходится делать самим, как и всегда.
   Гонза прикинул в уме, повспоминал и согласился. Несколько ребят, оглянувшись, поддержали его:
   -- Ничего особенного. Мы и так знаем, что и где может случиться.
   -- А Служба Башни их всех теперь видит? Вот интересно. А то ведь нам придется...
   Свен, направившийся к выходу на лестницу, оглянулся с усмешкой:
   -- Ну вот еще - думать о них. Мы не няньки. Они сами решили, сами ушли.. У них Кристофер есть, да Фредерик.
   Фреде решили расспросить, когда тот появится. И на этом оживление от подтвердившейся новости поутихло, ребята вернулись к тому, чем занимались до этого: кто-то двигал кровати к окнам (впереди лето, холодов не будет), кто-то, вслед за Свеном, спустился вниз и вышел наружу.. Остальные, столпившись возле большого стола, заглядывали в карту и оговаривали меж собой насущные вопросы в пространствах. С мимолетной, но ежеминутно возвращающейся досадой осознавали уход Новых и не верили в него: если правда, тогда одной проблемой больше - их судьба повторяется у Новых.
   Но там уж... что Гонза скажет. И что Гай решит.
  
   Через день, поутру, Фредерик прибыл в Северный поселок. Отдохнул в одиночестве у Черной речки, потом добрался до южных окраин пустыря и рассказал об уходе Новых, как дело было (со слов Кристофера). О том, что встречал Алых Плащей по пути сюда, не сказал.
   Уселся за стол, вздохнул, вытянул руки вперед и уткнулся лбом в прохладную столешницу.
   -- Есть будешь?
   -- Угу.
   ...
  
   Вскоре Новые перебрались в один из сохранившихся от исчезнувшего города домиков. Фредерик и Франческа, курсируя между поместьем и своим новым прибежищем (недалеко от помещения Службы Башни), встречали их частенько на пустыре.
   Остальных собрать для общего дела теперь будет затруднительно.
  
  
   О последующих делах Хранителей Летопись упоминает отрывочно. Арнульф вел ее теперь нерегулярно, внося только важные события, когда навещал трущобы и узнавал тамошние новости. Было это крайне редко. А то еще бывало, что событие у всех в памяти и самое место ему в Летописи, а нету. Зато рассказ Ларри (Часовой Механизм) "Как Господь глаза сотворил", основанный на опыте его наблюдений за улиткой возле дома и собственных выводах, приведен почти полностью.
   Из последнего и важного -- на пустыре снова побывал Ким. Долго стоял в запахах травы и щебетании редких здесь птиц, представлял улицу и дом, где жил когда-то. Потом рассказал о своих впечатлениях и поисках позвавшим его к себе в дом ребятам. Те посетовали: тоже ищут. Ребят, что ушли и теперь неизвестно где...
   Ким в ответ пожал плечами.
   Арнульф же этой истории не забыл.
  
   В поместье остались Мария и Снорри. Но если Мария часто навещала Франческу и с собой обратно в поместье позвала Иванну(из Новых), то Снорри невозможно было вытянуть из его каморки.
   Да что там говорить, его порой вовсе не заставали в его комнатушке, хотя выходить он никуда не выходил -- слуги божились, что двери запираются на замок, а у Снорри нет ключа.
  
   Франческа уходила куда-то одна. Чаще всего так. Лишь изредка они с Марией сговаривались пойти вместе. Неожиданно уходили и так же быстро возвращались, что-то оживленно обсуждая...
   Фредерика с собой не звала. Да и с ним, по его путям, тоже не очень-то хотела путешествовать. Было у них несколько общих мест, в интересе к которым они сходились, но... сходили в один поход, в другой... хлебнули трудностей и приключений.
   "Ну и хватит, -- решили оба, -- не постоянно же там появляться.."
   В последнее время Франческа пропадала где-то по несколько дней. Вернется, посидит в тишине поместья, пообщается с Марией и Фреде (со Снорри лишь здоровались благодушно) и опять исчезала. А когда в поместье появилась Иванна, на следующий же день Франческа и вовсе собрала все свои вещи. Фредерик хватился - ее нет...
   Мария, конечно, знала, куда та отправилась.
   Франческа навестила ребят, но с ними не осталась, ушла прямиком через пустырь в крайний дом. Чуть погодя там ее нашел Фредерик.
   -- Ну, ты чего?.. Из-за Иванны?!
   -- Пфи... С чего бы вдруг?.. И совсем не из-за нее. Не могу я там. Скучно.
   "А здесь?" -- чуть не спросил Фреде. Но огляделся...
   От каменного дома невдалеке отъехал грузовичок Службы Башни. Не шумел, не дымил - жужжал (на электричестве) и хотя ездил медленно, тяга была хорошая.
   У входа суетились служители. Наблюдать за ними было занятно. Опять же - точка схождения и Граница, за пределы которой те заглядывали, были близко...
   Служители забавлялись - забирались на грузовик, цеплялись всей гурьбой и ездили кругами по ровной площадке под окнами - мальчишки все же!
   Фредерик с Франческой, глядя на них из окна посмеивались. Завидовали. Пойти бы, прокатиться... Даже Франческа была не против. Но Службе Башни они предпочитали не показываться, хотя знали, что там заметили их соседство.
   Вообще говоря, с этих пор здесь поселилась только Франческа - похоже, на одно лето. Фредерик приходил изредка, когда был поблизости от поселков - в Городе или в Центре Большого Дома. Либо заходил с другой стороны, от Границы. Но чаще всего не заставал подругу дома.
  
  
   4.Возвращение Снорри.
  
   "Этла правил гуннами, Эорманрик готами,
   Бекка баннингами, бургеандами - Гивика;
   кесарь правил греками, а Кэлик финнами,
   Хагена хольмрюггами, а Хенден гломмами,
   Витта правил свэвами, Вада хэльсингами,
   Меака мьюрингами, Меаркхеальф хундингами,
   Сигехерс долго сэ-данами правил...
   Оффа правил Онгелем, Алевик - данами, -
   из мужей дружинных державец наихрабрейший,
   он только с Оффой не мог сравниться мудродружеством,
   ибо Оффа, будучи отроком, уже обширной державой властил:
   подобным добромужеством ни один его сверстник
   вовек не отличался -- он мечом границы указал незыблемые
   землям мьюрингов, рубежи у Фифельдора,
   удержали их и доныне англы и свэвы.
   Хродвульф с Хродгаром, храбрые, правили мирно,
   совместно, племянник с дядей, войском викингов,
   выгнав за пределы, силу Ингельда сломив в сраженьи,
   порубив у Хеорота хеадобеардов рать."
   ...
   (Видсид, X век.)
  
   Долго припоминали Гай и Снорри древние сказания. Забавлялись чтением строф нараспев и протяжно не раз, когда встречались и случалось разговориться о том, о сем... А потом перестали видеться, хоть жили рядом совсем. У Гая свои дела, у Снорри -- свои. И времени нет.
   Может, узнал бы, наконец, Гай историю Снорри, как она есть. От него самого, истинную, как от доверенного друга, чтобы впоследствии не внимать слухам, пошедшим по умам ребят-Хранителей, и редким фразам молчунов-Алых Плащей. Кому же еще, как не ему, следовало бы узнать истину самым первым? А то даже неловко становится...
  
   * * *
  
   Хакенштока не стало, но Снорри перестал опасаться далеких темных отражений только спустя довольно продолжительное время после похищения. Он и Маттиаса, при встрече с ним, спрашивал:
   -- Ты уверен?.. Вы все проверили?
   Тот подтвердил - это факт, признанный даже городскими властями.
  
   Маттиас давно уже замечал и сам, что в отражениях не все так гладко. С людьми там не сталкивался (это Снорри - у него зеркала особые), но вполне допускал, что кроме Хакенштока есть еще темные личности, кто использует зеркала не для добрых дел. Когда стал приходить Уле, Маттиас(Лив) обрадовался: не только новый человек, но и еще один, знающий о зеркалах.
   К Снорри пришел теперь еще и поэтому. Рассказал, напомнил об Олежке.
   -- Ты можешь к нему пойти, -- благосклонно кивнул Снорри и тут же опять нахмурился. -- Только он вырос и уже, возможно, тебя не ждет...
   -- Нет, ждет! -- помечтал Матти и вздохнул. -- Он наверняка обрадуется. Но... ты прав - надо ли..
   Маттиас погрустнел, потом поднял взгляд на Снорри и засмеялся:
   -- Вот, встретил тебя и сразу вспомнились деньки возле Вердага и зеркала...
   Снорри кивнул:
   -- А мне хорошее что-то мало вспоминается.
   И рассказал Матти свою историю, которую раньше никто не слышал: ни Мария с Франческой и Фреде (в череде подробных воспоминаний), ни Гай (когда откровенничали по пути на закатное солнце). Историю с самого начала, с появления у него зеркал из кварцевого стекла.
   Выговорился внимательно слушающему его Матти.
   -- И... снова, -- добавил Снорри в конце.
   Маттиас с ужасом в глазах медленно поежился и напрягся:
   -- С-снова?!.. Ох ты-ы...
   -- Вот и я о том же, -- пробурчал Снорри, тяжело сопя и глядя в землю перед собой. -- Думал, что все еще тогда закончится, а тут опять... то же самое. Все вернулось.
   Маттиас оглядел понурого знакомца и от сострадания сам чуть не заплакал. Чем же ему помочь?..
   -- А закрыть зеркала не можешь?
   -- Да что толку?.. Отгорожусь я от зеркального хода, но проблема никуда не денется. Этот че... люди так и будут там ходить. И нехорошие дела продолжатся.
   Маттиас с шумом выдохнул и настроился решительно.
   -- Ты не теряйся. Мы что-нибудь вместе придумаем.
   Снорри вскинул взгляд с надеждой. Как же все-таки здорово, что есть Матти! Но с досадой припомнил, что его самого не было рядом - ни сразу, ни после того - когда Матти переживал смерть Вары - мальчишки из приюта. Он-то не поддержал, не подставил Маттиасу плечо. А теперь, когда самому стало страшно и одиноко...
   Маттиас о страхе Снорри догадывался. И понимал, что это неспроста.
   -- Зеркала... они у тебя где?
   -- Там, в поместье у Фреде. Они завешены и комната заперта - никто не выйдет, не зайдет.
   -- Тогда идем ко мне? -- спросил Матти. -- Чего ж тебе сейчас обратно отправляться.. -- и кивнул: мол, в эту сторону идти.
   Снорри облегченно вздохнул.
   ...И проспал в домике Маттиаса целые сутки. И еще с пол-ночи просидел с зажженной свечой, зевая, но уже не в силах спать. Руки-ноги затекли, сердце быстро колотилось. Но душевное состояние значительно улучшилось. Так что даже прочел Маттиасу нечто вроде зарисовки.
  
   Den host-hagen i takevaer.
   Barn toyset ved siden av trammen.
   Gav ordre om rense gard til gartner.
   Jeg sitter ved vindu, beundret utsikt i stillhet.
  
   В вольном переводе:
  
   В осеннем саду
   туман сырость таит.
   Дети шалят у крыльца.
   Садовнику
   велено вычистить двор.
   Сижу у окна,
   молча видом любуюсь...
  
   * * *
   Фредерик все еще путешествовал и сам по себе. Походы в дальние края без оглядки на друзей и позабыв о подопечных - об этом он мечтал всегда. Это у него получалось лучше, чем у других: и утолял жажду любопытства, и приносил пользу Системе, исследуя пространства.
   Вольно бродить не надоедало. Ведь много мест он так и не посетил. Да и в знакомой местности можно было идти разными путями, увидеть примелькавшееся по-новому. Иногда так и поступал - нарочно отклонялся от привычного маршрута.
  
   ...Путешествие "другим путем" затянулось. Казалось, обойдет пустырь не вдоль реки, а по холмам, по старому городищу и - к железнодорожной станции... Вон она, старая дорога - с холмов ее хорошо видно. И река серебрится средь камышей и ильмовых зарослей. Но теперь поздно возвращаться. А прямиком через пустырь нельзя...
   "Всегда у меня эти трудности, -- призадумался Фредерик. -- Гай запросто ходит, а мне идти - будто на тяжелой работе спину гнуть. И чем дальше, тем труднее..."
   Летучее семечко с дыханием попало Фредерику в рот, он закашлялся и остановился. Посмотрел по сторонам. Что-то не так?.. Нет, ничего. И направился дальше, заметив, наконец, утоптанную тропинку идущую вдоль склона.
   "Бывал же я и в дальних краях, и в разных ситуациях, но такого не было, чтоб хотелось остановиться и стоять на одном месте... В Центре, конечно, хорошо. Там рабочая суета, не тревожно, все своими делами заняты. В поместье... спокойная тишина..."
   Что-то едва уловимо изменилось в пространстве. Зов-голос, до этого момента ровный и однотонно-тихий, зазвучал тоньше и громче. Прислушиваясь к себе, как делали путешественники и воины древности, Фредерик закрыл глаза. А когда открыл и осмотрелся, заметил далеко позади, в зарослях пустыря, нескольких ребят в вывернутых темной подкладкой наружу и подвернутых снизу алых плащах. Они тоже остановились и стали искать причину своего неожиданного беспокойства.
   "Прямо на этом пустыре... Вот уж не думал, что встречу их здесь!" -- обрадовался Фредерик и шагнул с тропинки по направлению к ребятам. Заметил среди них Арнульфа. Значит, не ошибся, они самые и есть. Единственные, кто по давно заведенному порядку и давнему уговору Арнульфа с Гаем остались еще на его попечении, как у нового Верховного Хранителя.
   С самого начала, как только услышал о них, Фредерик подумывал сойтись с Алыми Плащами поближе. Но как только с его стороны предпринимались попытки подружиться, те поглядывали настороженно, с досадой и даже с подозрением, как на шпиона. О том, чтобы делиться с Фреде своим опытом, секретами - и речи быть не могло.
   (Гай объяснял это тем фактом, что Алые Плащи всегда были посторонними для Хранителей. Он вообще не мог припомнить, когда и как те самоорганизовались. Казалось, сама Дорога породила их как инструмент общения с остальными путешественниками. Только Ханну и Арнульф когда-то имели отношение к Хранителям. Но то было очень, очень давно.)
  
   Трудно рассказывать о тех, кого не знаешь. В Летописи Арнульфа об Алых Плащах не упоминается, списков их нет и не было. Все, что известно -- обрывки историй, да сторонние наблюдения в краткие моменты встреч с ними.
   Никому те не раскрывались, не поясняли о себе, избегая даже показываться на глаза... Но, странным образом, и не расходились ни разу. Даже в то довольно продолжительное время, когда у них не было Арнульфа, потерявшего (оставившего и забывшего, где именно) свой Знак.
   Западные области Параллельного мира были обычными местами путешествий Алых Плащей. В мире Гая они появлялись очень редко, в крайних случаях и только с Арнульфом. Их не увидишь в городе, их не бывало и там, где совсем нет людей. Обычные места - окраины, пересеченная местность от строения к строению; перепутья, где ставили указатели, знаки обхода, когда менялись пути и планы (случалось это неожиданно и тогда им надлежало поспешить).
   В один из моментов спешки встретили Маттиаса - тот в последнее время много ходил к границе со Страной Серебряных Гор, пересекая маршруты Алых Плащей.
   -- Здравствуй, -- сказали они Маттиасу с досадой на его появление, прошли мимо и даже не остановились.
   -- Здравствуйте... -- ответил Маттиас растерянно и повернулся на месте, провожая десяток ребят взглядом.
   И тот поход, когда им встретился Фредерик, был из таких. Только Фреде застал их уже на обратном пути.
   Кима они почитали наряду со странными личностями прошлого. Великим чудаком, являющимся источником и причиной многих историй и значимых событий в областях, где пролегал его путь. Меж собой называли его "Проводником". Об этом его свойстве многие знали, тут не было ничего секретного. Также его знали как одного из "Наводящих Мосты". А вот что между делами Кима и Алыми Плащами существует некая связь известно немногим. Однако, достаточно вспомнить несколько моментов их взаимодействия: близ Беркама - в недавние года, раньше - возле Строслеттен или на переправе в Иледале...
  
   ...Их дело уже подходило к завершению. Уже не очень спешили, но закончить начатое, конечно, всем им хотелось пораньше.
   -- Привет, Фредерик! -- взмахнул рукой Арнульф и кивнул в сторону своих: -- Ребята мне сказали, что ты будешь здесь раньше нас, я не поверил сперва...
   Фредерик кивнул:
   -- Доброго дня всем, -- и неторопливо оглядел притихших, да и раньше всегда молчаливых, ребят. -- Я так и вовсе не ожидал вас встретить...
   -- Мы здесь на время. Выжидаем немного... до двух часов дня. Ты идешь в Центр?
   -- Да, в ту сторону.
   Арнульф понимающе покивал, опуская взгляд.
   Повисла неловкая пауза. Ребята отмахивались от мошек, почти без интереса посматривали на Фредерика и ожидающе - на Арнульфа, словно взглядом подгоняли его: ну, решай что-нибудь, нам еще идти несколько часов...
   Арнульф вновь вгляделся в лицо Фредерика, будто хотел прочесть его мысли. А Фредерик не позволял этого сделать - улыбался и так же изучающе и удивленно смотрел на обладателя фиолетового плаща.
   Оба засмеялись.
   -- Ой, -- спохватился Арнульф, -- я слышал, Джорди, Пинус и Буссоль ушли в Омгард. И чуть ли не все уже разошлись... Клаас и... как там его... Мы их видели по пути сюда...
   -- Да, практически. А оставшиеся думают перебраться в "рай".
   -- К старику Гонзе... -- понимающе кивнул Арнульф.
   Казалось, уход почти всех Новых Хранителей его не насторожил, не удивил. Арни воспринял этот факт спокойно, словно знал, что так будет. Старые Хранители, на его памяти, не раз уже расходились, кто куда, и снова собирались; никто их за это не стыдил и не уговаривал одуматься.
  
   ...Маттиас, вернувшись с ночной вылазки в Страну Серебрянных Гор, сразу подсел за стол к завтракающему Снорри, напротив него, и спросил:
   -- Послушай, а те люди... может, они как-то связаны с Заблудившимися в зеркалах?
   -- Откуда ты знаешь?
   -- Уле рассказывал... Потом и мы с ним ходили... -- Матти зевнул, повернулся боком, закинул локоть на стол.
   Снорри припомнил, что о том походе ребят к заблудившимся рассказывал ему Гоб. И удивился совпадению: Маттиас не только в курсе системы зеркал, но и нужный человек, которому не приходится объяснять, что за люди попадаются иной раз...
   -- Одни другими пользуются во зло, -- вывел окончательную формулу Снорри. -- Их хитрость меня тревожит больше, чем появление в зеркалах Хакена или Мрачных.
   -- Да-а, -- протянул Маттиас и опустил подбородок на подставленный кулак. Посматривал на оплывшую свечу. -- А что делать? Я не знаю...
   -- Вот и я... -- вздохнул Снорри.
   Маттиас огляделся - не прилечь ли спать, -- да на скамье возле кровати, среди других вещей Снорри, заметил его плащ (накидку на плечи).
   -- А что другие?..
   -- Кто?
   -- Ну те... в Алых Плащах. Ты не с ними?
   -- Мы давно не общались, я не в курсе их теперешних планов. Я не знаю, где их сейчас найти...
   -- М-мм.
  
   Маттиас нашел их сам. Снова их пути пересеклись. На следующий день или позже... И рассказал знакомому по нескольким ранним встречам Арнульфу о тревоге Снорри. Тот вскрикнул и схватил Матти за одежду.
   -- Где он? Где Снорри? Где он сейчас?.. Веди нас скорей!..
   Оказалось, все они давно выслеживали этих людей наяву, уже не в зеркалах. И никак не могли напасть на их след. О Снорри же словно забыли. (А тот, со времен похищения, из поместья никуда носа не казал.)
   Маттиас растерялся.
   -- Да он... он у меня был, а теперь... теперь ушел. Обратно в поместье, должно быть.
   -- Ой, далеко-о... -- покачал головой Арни.
   -- Далековато, -- заметили ребята, начавшие по знаку Арнульфа собираться вокруг них с Маттиасом. Трое схватили последнего за руки, за плечи, настойчиво провели его несколько шагов в сторону, к обочине. Потом взметнулась пыль, Матти зажмурился на мгновение, задохнувшись от налетевшего ветра, вздрогнул и цепкие руки отпустили его.
   Место, где они оказались, Маттиас припоминал с трудом - показалось, вроде одно из мест возле Вокзала. Алые Плащи не менее удивленно оглядывались и бросали вопросительные взгляды к Арнульфу. Тот подшагнул к Матти.
   -- Ты сможешь отсюда добраться до поместья?
   -- Ну... да, смогу. Лучше это было бы сделать от Моста...
   Арнульф встал рядом, коснулся плечом плеча Матти:
   -- Бежим до края дороги, потом - прыгай..
   Сделали несколько шагов... снова пыль... И они оказались у Моста.
   -- Этот?
   -- Ага, -- ошарашенный Матти согнулся пополам
   -- Подыши, подыши... -- придержал его одной рукой за плечо Арнульф, другой отстегивая от шеи фиолетовый плащ и сворачивая его на весу.
   ...
   ...
   Что? Хотите знать, что было дальше?.. Но известно только это!
   Все, так или иначе связанное с Алыми Плащами, окутано покровом неизвестности. Маттиас тоже молчит, словно воды в рот набрал. Да он в их делах и не участвовал. А у Снорри, пойди, дознайся...
  
   * * *
   Ханну в Параллельном Городе все никак не мог примириться с Северными. Из-за этого у него (и у группы "Город" целиком) теперь были проблемы - бывшие насельники пригородных трущоб подали в суд на группу за вторжение посторонней организации во внутреннюю жизнь их общины и в частную жизнь отдельных личностей (с кем Ханну особенно жарко спорил).
   Гай, узнав вскоре обо всем этом, сдержанно посмеялся:
   -- Пускай. Накажут - ликвидируют продуктовую карточку на месяц. Это ему только на пользу пойдет...
  
  
   5. Рагнар-путешественник.
  
   Из разъяснения к отчету N323-1 Сектора Общих связей Службы Башни.
  
   "...
   Историю жизни Майкла Томаса(Тимоти), его приключений и судьбы, полностью и в деталях поведал нам Фредерик. До этого мы знали о Майкле (по привычке так его называю) лишь со времени, когда сами тут оказались. И знали весьма немного.
   Историю же, в которую угодил сам Фредерик (в череде описываемых здесь событий), мне пришлось восстанавливать самому. По мере собственных возможностей, так как правдивой истории никто так и не услышал. К тому же, если предположения Арнульфа -- летописца Хранителей -- верны, тогда...
   ..."
  
   Nils Johan(graharet),
   Tarnevakt Tjeneste funksjoner.
   Generell bunterseksjon.
  
  
  
   В самом деле, правда то или нет, но приключилось с Фредериком нечто странное, что не замедлило повлиять на его характер и характер последующих событий вокруг него. Однако, такое случалось и с некоторыми другими, с Гаем, в том числе -- за все его время в Системе, с большими перерывами, -- два или три раза. (Последний случай -- когда он (вместе с Тимоти) прошел Серую Стену и после выпал в обозрение собственной сущности -- до слез и жуткого падения, которое наблюдал Маттиас. Или первый выход Гая на Дорогу, с которого все и началось...) Объяснения этим случаям не было. Они происходили в назначенное время и все. Гай припоминал их со смехом, но шутил, все же, с осторожностью и оглядкой.
   Фредерик же свои происшествия вспоминал неохотно. Хмуро досадовал, вздыхал настороженно и старался поскорей отвлечься. В основном, это были несуразности, неслучайные и мелкие, которым причиной был собственный недосмотр и невнимательность. Но, порой, неприятности имели крупный масштаб и от него не зависели.
  
   * * *
   Розовая мотодрезина -- кран и прицеп с грузом рельсов и новыми шпалами на замену. Возили на ней из конца в конец мелкие грузы и пассажиров по поручению станционного начальства. Иногда охотники из местных лесов попросят-договорятся подвезти в их домики кривых дровишек с лесопилки. Спокойная работа на воздухе, на природе. Благодать...
   Приспособился Фредерик ходить той дорогой. Опять же, от большого Моста недалеко и в обход через поселок не шагать. Поначалу побаивался, отбегал в перелесок, чтобы розовую дрезину мимо пропустить. Потом просто спускался с откоса и пережидал, оглядываясь. Со временем стали работники его подбирать, завидев издали фигурку с сумой через плечо. А как привыкли, что он там ходит, да разузнали, что он не местный, то даже интересно стало. Потому как что они на своем пути видят?.. Все одно и то же. А тут человек-путешественник. Мальчишка. И ведь не боится один-то... Стали расспрашивать: что, да откуда и зачем.
   -- Ну, ладно, -- кивнул Фредерик сурово и подозрительно. -- Иду вон оттуда, вон туда. Надо мне. Везёте меня -- везите, а нет -- притормозите, спрыгну и пойду себе пешком, как ходил до этого.
   -- Ох! Ну и ну! -- удивились с добродушными улыбками на лицах двое работников. Но отстали.
   А Фредерик после ездил, не отвлекаясь на разговоры, лишние для него, если те снова его подбирали. И обрадовался -- дорога стала еще короче. Присаживался снаружи то на ящик с инструментами, то на канистры. Только то и делал, что смотрел по сторонам, счастливый от скорости, ритмичного перестука колес и ветра в лицо с влажным запахом леса.
   Жаль, что случалось увидеть дрезину не всякий раз.
   Ещё немного смущал тот факт, что на его карте эти места не были обозначены: у Моста одна область, за лесом и неизвестной речкой в долине -- другая...
   И однажды из любопытства Фредерик свернул от рельсов в сторону, пошел через лес напрямик.
   Долго шел. Торопился, надеясь поскорее добраться до открытого пространства. Затем пошел спокойнее -- устал, да и привык к пейзажу. Чаще стал оглядываться, прислушиваться внимательнее.
  
   В лес вошел -- трудно шагалось. Ноги отяжелели, подкашивались. Глаза слипались...
   "Да что же это такое..." -- расстроился Фредерик.
   Прошел он сегодня немало, но это ничего. Ходил и больше, и даже еще хотелось -- не мог на привале усидеть: как только Пути откроются, вскакивал и чуть ли не бежал вперед. А теперь вот топчется на одном месте. И не первый раз уже в последнее время.
   Перелесок закончился. Небольшая поляна далее взбегала на пологий откос, где снова начинался лес - так что вершины холма не было видно. А с краю, на опушке, первым стояло большое дерево. Толстое - наверное, в два мальчишеских охвата.
   Фредерик доплелся до него, скинул сумку с плеча и сам присел-повалился на траву. И тут же вздрогнул от неожиданности - чуть поодаль из лесу вышел мальчишка: выцветшие брюки, подпоясанные черным шнуром, клетчатая рубашка с подвернутыми рукавами, на плече - свернутая шерстяная кофта или свитер. И больше ничего, никаких вещей. Вышел с пустыми руками, словно отлучался недалеко, ненадолго. Оглянулся удивленно на Фредерика:
   -- Это ты кряхтишь как старый дед?
   -- Откуда ты взялся?! -- привстал растерявшийся Фредерик. Ведь если бы кто-то шел поблизости, он обязательно бы почувствовал. -- И кто ты?
   Мальчишка опустил глаза, пожал плечами.
   -- Я в здешних местах давно. А кто я... Человек, кто же еще? Сам видишь, -- он отшагнул вниз по склону, удаляясь от молчащего Фредерика, пооглядывался и стал спускаться к перелеску, больше не обращая на Фреде внимания.
   А тот припоминал, не видел ли он этого парнишку раньше. Кто это может быть? В этих местах Фреде никого не знает...
   Вечерело. За воспоминаниями сморил Фредерика глубокий сон. Сначала привиделся Маттиас, его слова... История, рассказанная им, давняя и занятная. О находках в дальней западной бухте.
   Думал, думал Фредерик об этом и потерял нить... С чего все началось?..
   Он шел куда-то. Встретился парень в сапогах из мягкой кожи, в светлых шерстяных штанах, обтягивающих ноги, в шкуре, накинутой на голое плечо. На лицо - похож на парнишку, которого встретил наяву. Но этот - не совсем он, старше, что ли...
   Фредерик этой встрече во сне не удивился, а тот, видимо, не ожидал - отскочил, схватился за короткий меч, висевший у него на поясе скрытно. Но, присмотревшись, успокоился. Позвал Фреде идти с ним.
   И привел его в лагерь, стоянку для кораблей в бухте, в конце узкого слепого фьорда. У берега стояла пара ледунгов. На них человек двадцать, не меньше.
   Костры на берегу. Мясо, шкуры, звон мечей и грубые речи.
   -- Кто таков? -- закивали на Фреде, спрашивая у парня, что его сюда привел.
   -- Нашел в лесу.
   -- Послушай, малый, ты, верно, лазутчик!..
   Фредерик покачал головой: нет, не лазутчик.
   -- Потерялся. Дороги не знаю...
   "Поверят ли?.. Хоть бы поверили..."
  
   Подсел к костру, рядом с Хальвором. Накрылся краем полога - стало теплее, но от громкого треска сучьев в огне вдруг... проснулся.
   Костер никуда не исчез. Но картина окружающего мира изменилась - вместо бородатых и нестриженных людей вокруг - темно и пусто. Шелестят и поскрипывают деревья. В ярких отсветах костра - один только мальчишка, которого встретил на поляне, когда начало темнеть. (Тот вернулся, нашел Фреде спящим и не стал будить. Накрыл от коленей до плеч своей накидкой.)
   -- Я видел сон, -- признался ему Фредерик. -- Как бы мне его запомнить?..
   -- Спи дальше, -- делово оглянулся сидящий у костра парнишка. -- Богини сна запишут твой сон сами на тонкой бумаге. Сон не потеряется, вскоре к тебе вернется.
   Фредерик закрыл глаза и вновь провалился в сон.
  
   Плыли ледунги, горели огни на скалах с обеих сторон узкого пролива...
   -- Ты не похож на детеныша троллей, -- пробасил-прохрипел могучий воин-гость. -- Ты не так уродлив. Кто ты такой?
   -- Я пришелец, -- громко заявил Фредерик, перенимая привычку общаться. -- Пришелец. Чужой страны человек.
   Бородатые воины засмеялись. Вопрошавший оглядел их лица, оскалился.
   -- Тех не берем мы с собой, у которых не растет еще борода. Каким богам ты кланяешься?
   -- Я не знаю богов, -- пожал плечами Фредерик.
   -- Как это так?!
   -- Вот... Тогда назовите, кому поклоняетесь вы.
   Тот стал перечислять...
   -- А главный среди них -- кто?
   -- Один! Один! -- заорали наперебой воины, перестав грести и ударяя веслами по воде. -- Хвала Одину!
   -- Главного бога я чту, -- громко заявил Фредерик. -- Того, кому никто больше не равен.
   -- Добро, -- отозвался хевдинг, сидевший в носу лодки. -- Сиди пока с Хальвором. Рагнаром звать мы тебя будем. Был у нас один Рагнар. Жить вскоре будешь у нас. Скитаться бесславно зачем?..
   ..Плескалась вода под бортами лодки. Громко поскрипывала кожа в уключинах весел. Сопели угрюмые дружинники. Тишина плыла над водой и в этой тишине плыли они далее, не роняя слов, пока не выплыли на широкую воду. Повернули и отправились на закат.
  
   "Огни уходят назад по скалам,
   Ночь над морем волны темней.
   Звезда упала,
   звезда упала...
   Плыви за ней,
   плыви за ней..."
    []
  
  
   -- Куда меня повезут? -- поинтересовался Фредерик-Рагнар у Хальвора. Может, он скажет?..
   -- Дальше, -- ответил тот хмуро. -- С нами плывешь.
  
   Краем сознания Фредерик и во сне помнил Гая, ребят-Хранителей и всех знакомых, что остались позади, но помнил общо, неконкретно. Как прошлое, которое сейчас оставлял.
   "Если случилось мне плыть с ними, в новую обстановку попал и теперь уже поздно назад... учиться всему придется заново" -- подумалось Фредерику и он стал приглядываться к тому, как тут дело обстоит. Тревожно, опасно, но уже стал привыкать.
  
   Дай мне бог удачи!
   Длань мечу вручу я...
  
   Следующим днем пристали к пустынному острову. Мох, стланик, хилые ели, кривые ветви которых трепал пронизывающий осенний ветер. Там перебрались в огромный драккар (Фреде и Хальвор таскали вещи - дружина крепко держалась за свои сундуки).
  
   ...
   Насмотрелся всякого. Не такие это люди, как пишут о них в книгах, да ходят легенды - не все кряжистые и могучие, а... всякие. И щуплые, и пропитые были - но жилистые, выносливые. Они-то и выживали в стычках с инородцами. Иначе какого рожна в поход идти? Слаб - сиди дома.
   Кто-то без глаза, кто-то без пальца или двух на руке. Разный сброд, проще говоря.
   Плавал с ними месяц. Потом все отправились в некую дальнюю деревню - зимовать. Долго плыли по звездам и приметам опытных, затем через длинный фьорд.
   Со скал их заметили, зазвучал рог...
   В деревне их уже ждали - костры зажжены, накрывался стол с явствами.
   -- А где Гудмунд? Где Торфи? -- спрашивали дружинников то один, то другой общинник.
   -- Много дерев битвы посекли топоры данов. Кони смерти многих перевезли в земли Одина. Возрадуйтесь за них!
  
   Воины-дружинники Рагнара, казалось, не замечали. Все-то он путался у них под ногами, попадался на глаза, когда не нужен.
   Ступив на землю, Турольф протянул мальчишке меч без ножен. К тому же обломанный.
   -- Иди в кузницу, укороти. Меч будет твой.
   -- Я не умею...
   Воин гневно выдохнул, сверкнул глазами и грубо оттолкнул Рагнара со своего пути.
   -- Иди! Не прекословь, -- и замахнулся рукавицей.
   Фредерик отскочил. (Здесь все, что он знал об этих людях раньше, могло только выглядеть шуткой. На самом деле дружиной правила железная дисциплина. Так же, "шутя", любой из дружинников мог нанести увечье.) Осмотрел выщербленный конец меча. Словно вырвали кусок из тяжелой полосы железа с вмятинами и царапинами по всей длине до огромной кованной рукояти, по-простому перевязанной кожанным ремнем.
  
   Над Рагнаром дружинники посмеивались постоянно, особенно во время длительных переходов. Называли: Сердитый Рагнар. А тот хмурился, потому что понимал их хорошо, но сам говорил на их языке с трудом. В битвах не участвовал - не брали, пока не окреп.
   -- Что за воин - как приходит время сечи, в парус заворачивается и - нет его?.. Хо-хо! "Храбрый" воин!..
   Но от трудностей не прятали, не жалели.
   Хальвор учил его меч держать. Как пришли на зимовье, устраивали с ним игры-сражения: в левой руке меч, в правой - топор (рука вдета в кожаную петлю на теплой рукояти) - левой отмахивается от удара, правой - рубит сам... Потом все то же - со щитом и уклонами от ударов.
   Хотя Хальвор был старше Рагнара всего на две зимы - мог поднять его, схватив за воротник и штанину, над собой и отбросить. Рагнар завидовал его силе. Глядя на Хальвора, да на дружинных воинов, сам становился серьезнее, решительнее к действию.
   Однажды некий дружинник, отправляясь в поход, хлебнул вина без меры, потерял ориентиры и от тоски вдруг прихватил и начал тискать пробиравшегося по палубе меж воинами Рагнара...
   -- Девку лапай, -- заступился за него Хальвор и, шагнув ближе, упреждающе подвынул из ножен свой кинжал. -- Или ты до девок не силен?
   "Бороды" засмеялись. Дружинник отстал, отпустил светловолосого юнца.
   К тому времени Сердитый Рагнар и сам мог уже постоять за себя. И если бы не Хальвор... занял бы Рагнар в следующем походе место этого дружинника. На его же сундучке, ей-богу...
  
   * * *
  
   "Приходит время... Как птицы снимаются с насиженных мест и летят обживать далекие края, норманны, объединившись в братство викингов, вырвались из болота родовых общин, направились на запад и в земли к югу, чтобы искать славы и богатства. "Народ, путешествующий с Одином" -- называли они себя, ощущая тот же дух беспокойства и тяги к странствиям, какой приписывали своему главному богу. Лишь походы и завоевания считали они достойным делом.
   Нынешние дружинники, к которым попал Фредерик, начали с грабежа соседей, потом потрясли казну богатого рода (такой же общины) и, решив, что с этих пор удача на их стороне, отправились пешком через перевал в торговый Тредалир.
   В короткое время обзавелись оружием, кое-какими доспехами и присоединились к дружине ярла Сигурда Кособородого, с которой плавали несколько лет, пока того не убили в дележе награбленного. Со временем сколотили собственное братство (оборонительный союз) во главе с опытным и уважаемым воином (херсиром), выкупили корабли. После этого считали, что "освободились", стали называть себя "вольными и славными людьми", хотя по законам подчинялись главе своего округа (новому ярлу) и конунгу, объединившему под своей властью несколько больших и малых округов.
   Острова и бухта, в которой зимовали - то не родная земля, давно захваченная. Пришлые давно смешались там с местными. Были также пленные и рабы.
   Грабили, серебро(монеты чужих земель) переплавляли в слитки (Фредерику было это знакомо), о расширении захваченных земель и основании своих колоний задумывались, но никак не о подчинении Папе, о котором до них доходили слухи. До Олафа II Святого было еще далеко. Да и Олаф Трюггвассон едва ли еще был известен...
   Фредерик попал в темные времена правления Харальда Харфагера. Викинги несли с собой в разоряемые земли язычество и ничего больше знать не хотели.
   Напившись вина и браги, насытившись утех и ласк женщин, дружинники начинали чудить - бродили по лагерю, будто умалишенные, затевали драки или дикие танцы. Рагнар с Хальвором в эти времена сторонились всякого, кто в таком виде мог их признать за своего.
  
   Страх перед морской стихией усмиряли обрядами и призываниями в священной роще. И тогда этот же страх, побеждаемый и "задабриваемый" жертвами, придавал им уверенности и приобщал к мысли о собственной безнаказанности и благосклонности богов.
   Все ставили на карту, не гнушались ничем, лишь бы это способствовало благоденствию и достатку своего рода, которому полагали начало в поселениях.
   Таили зло на чужаков, появлявшихся в дружине. Имела место и родовая месть, если вдруг становилось известно...
  
   "В дружине Тур-ярла плавал мой враг,
   его я нашел, победил,
   к Одину отправил бесславно,
   освободив свой род от позора".
   ..."
   (Из отчета N323-1 Сектора Общих связей)
  
   * * *
  
   ..-- Что делает мужчину викингом - это желание власти и боевой дух. Загляни в себя, парень, -- вел речи, обращаясь к Рагнару, хевдинг.
   -- Властители приносят много страданий, -- ответил Фредерик и прикусил губу.
   -- Да что ты знаешь об этом, сын собаки! -- взревел Тьодольф, не терпящий прекословия. А от слов чужака, да еще малолетнего, вспыхнул мгновенно.
   Вскочил бы, но спьяну лишь дернулся, потянулся за мечом. Заорал:
   -- Кого жалеть?.. Этих рабов?! -- он имел в виду всех неблагородных. По его мнению, таковыми были чуть ли не все, кто не викинг: крестьяне-торпари, ремесленники и жирующие прибрежные князьки, коим он и завидовал, и кого люто ненавидел.
   Однако, от того же Тьодольфа можно было, порой, услышать нечто интересное или даже романтическое. Например, он заметил раз, что Хальвор с Рагнаром привалились спинами к борту и, покачиваясь, разглядывают яркие звезды.
   -- Плыли в ночь. Звезды на небосводе... -- проскрипел хевдинг, поднялся со скамьи и сделал над собой рукой широкий жест, -- запечатлели картины величия предков. Они движутся и оставляют место для нашей доблести и побед.
   Сказал это торжественно и кивнул сам себе: да, так. И сел.
  
   Рагнар много с ними прошел. Две зимы пережил. Жил в пещерах из шкур. Мясо ел, вина отведал. Ходил в сапогах. На руках, по локоть - поручи кожанные. Нож большой на боку. Меч по руке. Взгляд пронзительный и наглый.
   Стал он проводником на суше. По мху и влажным камням ориентировался, дорогу находил. Приближение живого духа чувствовал. Никому в дружине не признавался, кто таков есть. Нужным человеком прозвали. Хевдинг бодрил его:
   -- Кому мне виру дать, чтоб остался ты с нами?..
   Либо увещевал на битву:
   -- Влаги ран не бойся, сохнет влага ран. С ней растет и слава.
   Дружинники посмеивались в бороды: молод еще...
  
   Хоть бывал Рагнар, иной раз, беспомощен, но быстро учился.
   -- Костер разведи, -- сказал ему Хальвор, доверив это занятие.
   Рагнар заискал глазами мелкий хворост. Поблизости только два поваленных дерева, толстые ветки...
   -- А... как?
   Хальвор удивленно оглянулся, оставил вещи, подошел. Подхватил с камней ветку, выхватил свой короткий меч и в несколько ударов нарубал охапку щепы. Усмехнулся:
   -- Да ты как ребенок...
  
   Другой раз заметил Рагнар, что и на корабле, и когда сходили на сушу, один человек из дружины всегда сидел отдельно, опустив лицо, свесив руки - словно спал. С ним не разговаривали, близко не подходили. Еду ему оставляли тайно, в отдалении, потом подпускали самого.
   -- Кто он? -- поинтересовался Рагнар.
   -- Проклятый бешеный медведь, -- помрачнел лицом Хальвор. -- Но в битве без него никак.
   С корабля его сводили связанным (вязали, когда он спал, опоенный брагой).
   За несколько раз, когда случалось его видеть, рассмотрел его получше - весь в шрамах, грязный, в лохмотьях старых шкур и позеленевшей толстой коже защитного панциря. Ноги связаны таким образом, чтобы он мог ходить, но не бежать. Руки - так же. На корабле сидел позади всех, но впереди рулевого. И всегда за ним присматривали двое-трое. Временное присутствие в дружине этой мрачной фигуры Рагнар относил к числу странностей.
   -- Он мало с нами, -- объяснял Хальвор, когда уже везли его обратно. -- Когда бились в чужих, неизвестных землях, он был нужен, а теперь куда его - зимовать едем, в деревню снова -- нельзя. Опасно держать его среди нас.
   Собирались высадить его на островок в отдалении, куда потом возили бы еду.
   Несмотря на то, что тот продолжал биться, не взирая на болезненные раны, и один стоил в битве четверых, в мирное время мог разорвать любого из своих, если ему что-то не понравится. Как непредсказуемый медведь-животное. Поэтому близко не подходили - сами опасались. Пищу также иногда давали ему на лопасти весла, купали-мыли - навалившись всеми силами.
   (Когда следующей осенью его смертельно ранили, дружина только вздохнула - наконец-то... А сами стали осторожнее вдвойне. Теперь уже не так безрассудно рисковали нападать на заведомо сильного противника.)
  
   Весна затянулась. Дружина взвыла:
   -- Доколе мы будем сидеть?! Уже на щитах - мох, на доспехах - плесень!
   Рагнара оставили во фьорде до лета. Хальвор уплыл.
   "Сага о битве на Пустоши" -- о ней упоминал Фредерик, ссылаясь на то, что слышал ее в общине, пока Хальвора не было.
   Зато после плавал до поздней осени. Дань собирали. Какой народ платить не хотел - грабили их церкви, поселки жгли. Кого в рабы брать хотели, да Тьодольф велел не тащить с собой - того под нож...
   В черном дыму пожарищ, крови да криках время шло. Тошно Рагнару было, будто его самого медленно резали... Как вторую зиму, вернувшись во фьорд, пережил - не помнил.
  
   Возможно, на самом деле все, что увидел Фредерик, было намного проще - обыденно, в несколько ярких, запоминающихся картин. Но, вот беда, об этом остается только гадать...
  
   По весне отправились в дальний поход. С черных гор на серебряную равнину. Никогда не боялся Рагнар открытого пространства, а тут стало вдруг боязно - уплывал еще дальше от мест, где Хальвора встретил.
   (Какими путями тот попал в дружину Тьодольфа, да плавать с ними стал, Рагнар не успел понять. Спрашивать не стал, догадывался, прознав, что Хальвор сирота.)
   И в этом дальнем походе попал Рагнар в свою первую настоящую битву. Свои же соплеменники, что плавали на другом корабле, засаду устроили. Предали, отдавшись зависти. Причиной стал слух, что дружина таит своё богатство от ярла.
   На сушу сошли, миром хотели дело решить, но тут подоспели крестьяне, мести жаждущие, и началось... Пришлось Рагнару меч обнажить - не укроешься.
   ...
   .. запнувшись, упал. Не успел понять, что произошло, как бородатый озверевший торпарь оказался над ним с занесенным над головой топором и ему было равно: мальчишка перед ним или опытный воин. Одна мысль в голове: крушить всех.
   Хальвор закричал:
   -- Хватай меч! -- но, увидев, что Рагнар не сможет дотянуться, вынул из ножен и отбросил к нему свой кинжал, не забывая сам отмахиваться мечом от набежавших из засады крестьян.
   Но взлетевший топор и страшный взгляд бородача ввели опрокинувшегося навзничь Рагнара в оцепенение. Время загустело, замедлилось. Торпарь стал наклоняться, топор, остановившись наверху, вдруг пошел вниз - все быстрей, быстрей и ближе, догоняя капли, сорвавшиеся с окровавленного лезвия...
   У Рагнара захолодело сердце: "Если и правда это происходит со мной, то вот, прямо сейчас может случиться самое страшное".
   Это дружинники с ликованием расставались со своими жизнями, надеясь сразу же попасть в Валгаллу и пировать там вечность, плечом к плечу с богами, под пение сладкоголосых валькирий, Рагнар же не был готов к такому исходу.
   Рука нащупала рукоять кинжала...
  
   Во сне мысли срываются с тормоза, движутся свободно - не удержать.
   "Убить рыжебородого!" -- пронеслась четкая и твердая мысль. Но от мысли до решимости далеко, а дело вообще туманно маячит вдали - то ли случится, то ли нет...
   Но не зря же его наставляли воины, не впустую с ним занимался Хальвор - путь к решимости за это время значительно сократился.
  
   Под ногой рыжебородого крестьянина-торпаря хрустнула сухая ветка. Следом еще и еще раз. Звук этот, шедший уже как бы со стороны, заставил Фредерика проснуться.
   Однако же, проснулся с окровавленной и ноющей от удара рукой. В кулаке - кинжал Хальвора. Казалось, целую вечность смотрел на него в отсветах костра, перебирая липкими пальцами рукоять. Без единой мысли в голове. Потом сел и сказал:
   -- О!.. Какая длинная ночь!.. -- и остался сидеть с открытым ртом и отчаянно стучащим сердцем.
  
   Оказывается, это парнишка, который сидел у костра, охраняя сон Фредерика, подошел, склонился и сломал над ним пучок хвороста. Заметив кинжал, пробормотал что-то и тут же ушел, подхватив свою накидку.
   Пока Фреде протирал глаза и успокаивался, парнишка исчез, словно и не было. Только разведенный им костер, да собранный поблизости хворост...
   Светало.
   "Сон, всего лишь сон, -- облегченно вздохнул Фредерик и огляделся. -- А где же.."
   -- Э-эй, где ты-ы?.. Куда ты ушёл?..
   Голос Фреде, гулкий в утреннем тумане, остался без ответа. А хотелось бы его сразу кое о чем расспросить.
   Фреде поёжился озябше и перебрался к костру. Стал думать, что же это с ним приключилось - больше чем двухлетний опыт жизни за одну неполную ночь. О таком он и не мечтал. Ведь сон не забылся, оставил свой след.
   Что в конце концов решит для себя Фредерик?..
  
   * * *
  
   Где он пропадал последующие два месяца, про то ничего не известно.
   Можно предположить, что он посетил бывалого Майкла Томаса, чтобы спросить совета. А когда, наконец, появился в трущобах и нашел на пустыре Новых Хранителей, те его не узнали. К кинжалу он раздобыл подходящие ножны, точило, масло и приторочил все это хозяйство к кожаному поясу, как было во сне. На высокие поручи полоски металла приклепал, накидку на плечи непромокаемую и теплую скроил. К тому же был старше тринадцати и, соответственно, выше ростом.
   Собрав всех, кто остался, показал, что умеет сам: нож метал, брошенным с десяти шагов топориком с одного удара ствол небольшого дерева расщепил. Потом замахнулся по-хитрому и забросил его так далеко, что потом впятером бродили по траве, искали... Несколько ребят Гая подошли, предложили свою помощь.
   В это же самое время на пустоши и тот мальчишка показался, что, сидя у костра, сторожил сонного Фредерика. Увидел того среди ребят, успокоился и подходить не стал. Развернувшись на месте, зашагал к оврагу.
   Кто-то из ребят его заметил. Подумал, что это кто-то из здешних, из тех же Старых Хранителей, например. Или кто-то из Службы Башни после переезда в незнакомых местах плутает. Потом обратил на него внимание других. Старые узнали его:
   -- Редкий тип. Похоже, это Пустырник, -- и при этом беспокойно запереглядывались.
   -- Что значит - Пустырник?
   -- Житель пустырей. Изгнанник окраинный. Нельзя ему никуда...
   -- Где? Где вы его видели?! -- подоспел, заслышав их разговор, Фредерик.
   В волнении побежал в сторону, где видели чужака, но никого так и не нашел.
  
   (Гай, узнав в скором времени о сне Фредерика, удивился. Не ожидал, что с тем произойдет нечто такое, чего с ним самим никогда не случалось. Ждал, что, по большей части, Фреде лишь повторит часть из его Пути, не больше. И вот...
   О существовании Пустырника Гай никогда не знал. Удивился, когда ему сказали.
   "Почему же все они теперь появляются в этих особых местах?.. К чему это все?..")
  
   А Фредерик, взяв двух самых надежных ребят из Новых, отправился на запад, до рыбачьего поселка и дальней бухты.
   Надеялся там что-то найти.
  
   Незадолго до этого Фредерик сумел разыскать Маттиаса. Уговаривать старого знакомого отправиться в поход долго не пришлось. Тот был согласен идти с Фреде так же охотно, как некогда с Гаем, -- куда угодно. Но потребовал рассказать все, чтобы ему была понятна цель похода.
   Фредерик объяснил, что хочет найти Хальвора, кинжал вернуть и узнать об исходе той битвы. Сам ведь он, получается, спасся..
   Маттиас предупредил:
   -- Хорошо. Но ты должен понять, что мы вряд ли доберемся туда, где ты бывал во сне.
   Фреде решительно поджал губы и ответил, что думал об этом.
   -- Возможно, что не попадем. Но приблизимся. И это будет не во сне, а по-настоящему.
  
   Теперь Маттиас ждал в бухте. Вчетвером, с Фреде и двумя Новыми взошли на шхуну старика Боргессена.
   -- Парень, да ты... словно викинг, -- усмехнулся матрос у сходней.
   Фредерик-Рагнар, наслушавшись насмешек над собой за два года достаточно, вспылил и выхватил кинжал. Взмахнул два раза, сделал поворот и едва успел остановить лезвие у ребер растерявшегося взрослого парня. Заглянул ему в глаза:
   -- А если это и в самом деле так?!..
   И убрал клинок в ножны под окрики боцмана и всполошившейся команды. Подтянул ремни на поручах и пропустил вперед Маттиаса. Успокаивающе кивнул настороженным матросам.
   Через минуту те засмеялись над вахтенным у трапа: мол, мальчишка его испугал... Струхнул, мол, когда увидел его "ножичек".
   Вахтенный усмехнулся заодно со всеми. Потом решил проучить мальца и отвесить задержавшемуся у борта Фредерику оплеуху. И ему это удалось бы, очутись Фредерик на борту шхуны полгода назад. Как бывало на ледунге и кораблях Тьодольфа - удары и пинки поначалу сыпались на него по десять раз на дню, и будто бы наяву, а с корабля дружины не сбежишь - обижайся или нет...
   Матрос не успел обрадоваться своему превосходству, впрочем, как и пожалеть об этом - Фредерик уклонился от руки, потянувшейся к нему, и, помогая локтю левой руки правой, подсев, с разворота саданул матроса в грудь, как учил его Хальвор. Так что в следующую же секунду бедняга матрос очутился на тесанных бревнах причала без сходней и без сознания, едва не свернув себе шею.
   Фредерик(а сейчас - снова Рагнар Сердитый), расставив ноги покрепче, медленно вынул кинжал и упреждающе повел его острием в сторону притихшей команды.
   -- Ну, добро! Хватит на этом! -- раздраженно гаркнул сам Боргессен, вынув трубку изо рта и не на шутку хмурясь.
   Фредерик выпрямился, вздохнул и опустил кинжал. Прошел по палубе к друзьям и уже рядом с ними вернул клинок в ножны. Боргессен послал людей, поднять и привести в чувство вылетевшего через борт матроса.
   -- Опасного пассажира ты ко мне привел, -- покачал головой шкипер, поглядев на Маттиаса с укоризной и закусывая кончик дымящейся трубки. Тому стало неловко за Фредерика, он опустил вгляд...
   Куда отправлялась шхуна, с Боргессеном было уже оговорено.
  
   * * *
  
   Анна - Симону:
   -- Их всего трое здесь: Майкл Томас, Гай и...
   -- Фредерик?
   -- Нет, -- ответила она через паузу, подумав. -- Они не были знакомы между собой до того момента, пока не стали теми, кем стали. И только Гая назвали благословенным, о Майкле этого сказать нельзя, а третий... и вовсе как бы под проклятием.
   -- Но все они прошли большой и значимый путь, -- заметил Герберт. -- Кто же третий? Может, Маттиас? Он тоже чужой для своего круга. Или, что же, тогда этот...
   Анна промолчала, а Симон осторожно прошептал:
   -- Я знаю.
   Анна и Герберт обернулись к нему с удивленными глазами:
   -- Пустырник?! Ты уверен, что это именно он? Серая Пустошь сильно меняет людей.
   Но сами через мгновение закивали: да, да, это может быть только он. Кем бы он ни был до того, теперь он - бродяга окраин.
  
   Трое Изначальных время от времени встречали Пустырника на Пустоши.
   -- Откуда ты? -- спросила Анна (а впервые это было много-много лет назад).
   -- Не помню, -- ответил мальчишка легко и не задумываясь. Видно, смирился с мыслью, что вспомнить ему не суждено.
  
   * * *
   [Из разъяснения Нильса Юхана(Пепельновласого) к отчету N323-1 Службы Башни]
  
   "В Летописи Хранителей к этому моменту лишь краешком упоминается появление мальчишки-пустырника. И только потому, что им интересовался Фредерик. Хранители же тогда интересовались тем, что с самим Фреде приключилось.
   Что Пустырник чужой, не местный - о том Хранители устно поговаривали. Знали, что он скитается, ни с кем не разговаривает, никогда ни к кому не подходит, но будто бы ждет кого-то.. Потом, при расспросах, припомнили полустертую из коллективной памяти историю появления Пустырника на Серой Пустоши и высказали свое предположение о причинах, по которым тот не мог уйти с нее(пустоши) до сих пор (т.е. до встречи с Фредериком). Мне показалось странным, что о Пустырнике известно давно, очень давно, почти столько же, сколько о самой Тройной Системе (точной даты нет), но его приход на Пустошь и окраины пространств состоялся не ранее, чем произошел сход прежней Системы с осевой линии ("с основ"). А это втрое меньше по времени.
   Остается только одно объяснение этому - Пустырник существовал раньше, но с выходом на Серую Пустошь обозначил свое присутствие явственно. Либо... Невероятный факт! Пустырник "до" и он же "после" выхода на Пустошь - два разных человека, сменивших друг друга.
   Арнульф в своих предположениях уверен в первом варианте. Старые Хранители склоняются к тому же. Сам же я не знаю, что и думать.
   ..."
  
  
   Хранителям не было дела до того, кто там еще в Системе, пока что-нибудь не оказывалось от них нужным. Ходят своими Путями Алые Плащи и Майкл Томас - ну и бог с ними.
   Так и Пустырник.
   Сделавшись причастными великой цели, Хранители действовали в меру своих собственных возможностей. По желанию, по внутреннему порыву - только так можно было сохранить искреннее отношение к своему делу. И оглядываться на то, чем заняты другие, было просто некогда.
   Это Фредерик, пользуясь появлением у него свободного времени, стал любопытствовать, разузнавать обо всех. И не безрезультатно: Майклу Томасу это помогло вернуть родителей, Алым Плащам(совсем недавно) - через Арнульфа и Снорри - найти решение тревожащей их проблемы.
   Возможно, что и Пустырнику необходима какая-либо помощь. Быть может, Фредерик уже помог ему, если это каким-либо образом связано с его сном?..
   И Пустырник - уж не тот ли это самый мальчишка, что, поверив в мечту о светлом Городе, не побоялся ступить на Серую Пустошь за оградой трамвайного парка и пропал на ней?..
  
  
  
  
   (июль-октябрь 2008,
   январь-апрель 2009) г.Омск
  
   .
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"