Сходить с ума как-то не получается. Не знаю, мудрость? Иль полный финал?
Я жду кого-то, кто б даже пальцами, вслепую запросто узнавал.
Я жду? Я не жду. Я пока что - к морю, и - на камни. Если что - разыщи.
Тебе нужны-то мои предистории, истории, и вереницы причин?
Расскажешь врачу - назовёт депрессией, расскажешь другу - станет жалеть.
Но я тут живу, и неплохо, с песнями. В глазах что-то есть, и в волосе медь.
Я не из тех кого - "Солнышком", "кискою", видишь - сижу здесь, и все дела.
Ты может, хотел кого-то близкого - так я и так никуда не ушла.
Я улыбаюсь, хотя простужена, сквозь бой кровяных часов по вискам,
хотя, возможно, это ненужное, и не подарок - а просто так.
Всё просто, хотя и не проще этого, кому не рядом - те будут врозь.
Ты сам решаешь - насколько хотел бы ты, чтоб что-то нынче не порвалось.
Двадцать четыре. Не время - с запретами, просто мне проще одной, без тех
мурашек, проснувшихся в двух сантиметриках до полного прикосновения тел.
Двадцать четыре. Закрытые ставенки. Не плачется по вечерам одной.
Умею не думать о ком-то маленьком, кто мог бы быть у меня с тобой.
Конечно, я тоже тянусь к тёплому, но редко, и чаще - когда больна.
Пойдём куда нибудь в дождь - промокли бы и насмеялись бы допьяна.
А ты всё хочешь так, как намечено, а ты всё спешишь - сто дел и причин.
Давай я сварю тебе кофе вечером, и просто о чём-нибудь помолчим.
Мне есть что сказать, но не знаю ценно ли, сейчас хочешь ласково перебить -
ведь это, самое сокровенное, наверное всё-таки не о любви.
Ты видел колдуний? Они особые, но в общем, неяркие, не для витрин.
У них ещё одна Мать, и ещё они - без перерезанных пуповин.
И держатся крепко за что-то странное, во что не нужно, и не вникай...
Ну извини, что слишком упрямая, я не ручалась, что будет рай.
Давай сварю тебе кофе вечером, видишь - сидим здесь. И все дела.
А ты всё хочешь так, как намечено, а я и так никуда не ушла.
Двести двадцать за нашими спинами
И все эти двести двадцать за нашими спинами (а раньше было лишь за моей спиной), и знаешь, похоже, весь этот ад мотивирован несбывшимся желаньем побыть одной. Желанья крадутся узкоглазыми лисами, но это всё мелочи, это всё подождёт. Я просто не смогу ещё кого-нибудь вырастить, терпеть и ждать, покуда он всё поймёт. Какой кошмар, уже существенны зрители, уже существенно выглядеть, а не стать. Давай ко мне лучше в ангелы. Не хранители, а так - засветиться нимбом и поболтать. И лучше будь недоступным, взрослым и знающим, чтоб девять из десяти было нечем крыть. А то я всесильна, и это просто пугающе. Боюсь - чего-то злобного б не натворить. А нынче поздно, самой себе - баю-баюшки, и после шести, говорят, мудрей чем сейчас. Быть может, я и вправду проснусь всезнающей, такой, что хватит на всех растерянных нас.
"Аризонская мечта"
Просмотр кино январьским рождественским вечером, красиво мерцает цветастый яркий экран.
Мне странно - вот за руль взялась сумасшедшая, ну как она может вести этот аэроплан?
Хотелось быть нужной Ему - не любому близкому, хотелось бы отозваться или позвать.
Но тут уж всё зря, меня провели по карнизу и - уже не важно, умею ли я летать.
А жизнь продолжается скрипом. Народ тусуется. Играем в мошки-кошки, ни дать, ни взять.
А знаешь, этой дрянью из фильма Кустурицы, пожалуй, легче лёгкого управлять.
Shift-Control-End, ну и всё, наверно хотелось бы продолжить с того момента, где был обрыв,
как говорила Соня* - всего тебе светлого, я верю, всё это не больше, чем перерыв.
Тогда жилось полегче, хотя с морокою, забеги в осень, довольно полезный кросс.
Я даже научилась быть одинокою и не бояться быть ни вместе ни врозь.
Я думала, я стала довольно взрослою, когда ходила по траве босиком,
счастливая, практически неосознанно считая тебя любимешим из врагов.
Но это всё ничего, и могло лечиться бы, я даже присмотрелась бы к одному,
к кому-нибудь надёжному и плечистому, вот только это глупо и ни к чему.
Но знаешь, как-то раньше была беззаботнее - ведь больно не больно, но ясно зачем и куда,
а если ты вдруг спросишь куда сегодня нам - то вместе б, а дальнейшее - ерунда.
Ты знаешь, кажется всеми за всё заплачено, заплакано, замётано до поры.
И я с тобой небелым гольфовым мячиком, и предоставляю себя для любой игры.
Теперь как ни бей - уже не оставишь царапины, и что ни скажи - до сердца не долетит.
И я тебе не посвящаю песни с проклятьями, хотя если надо, пожалуй, могу убить.
Скажи пожалуйста, сколько же мы так вытянем - оставив вполкадра любимых и остальных,
шути ещё безжалостно - что же за злыдни мы? - Устали, воруя каждый подаренный миг.
Но знаешь, есть обрывы. Такие странные - как будто видишь воочию чью-то смерть.
Так я же вижу, что ты, мой друг затуманенный, совсем не тот, кого я смогу беречь.
Ты слишком весь в своём вранье, недоверии, и смотришь глазами лемура в какой-то миг.
А у меня уже не хватает времени чтоб достучаться, зажечь хотя бы ночник.
Хотел или нет, но вырастил. Дошаманили. И ты меня окончательно отпустил.
Взялась за руль. Скажите мне - я нормальная? Какой нормальный здесь возьмётся вести.
(*Соня - виртуальный персонаж, одна из моих личностей, непохожая на меня действительную)
Господи, дай мне немножко разума! Предполагалось, что я глазастая, и разглядела то, что предсказано... Господи, что-то я нынче пугливая, хоть и хожу горами-обрывами, но что мне делать-то с перерывами - когда расставаться с первыми встречными жалко - не то что с кем-то навечно? Господи, мне не надо беспечности, просто из страха не выкуешь брони, просто он мешает, я помню, просто хочу быть как на ладони. Господи, я понимаю, послушай, - не выдают готовые души, я по-детски вжимаюсь в подушку. Господи, дай мне сердца и разума, нужно, чтоб все мы умели быть счастливы, предполагалось, что я глазастая.