Аннотация: Рассказ написан под влиянием одного случая из жизни.
Тот вечер я буду помнить всегда. Случился он три года назад, когда я только-только пришёл с работы и сидел на кухне и пил чай. Мне нравилось так проводить время. Внешний вид кухни приводил моё естество в восторг. Все мои волосы на теле дрожали при виде уютного плиточного пола, выполненного в тусклых уже оранжево-бежевых тонах. Чем-то он напоминал мне тот, который был на корабле в мультсериале "Смешарики Пин код". А ещё там были выцветшие жёлтые обои и древний дырявый абажур в виде тюльпана. Всё это создавало уютную атмосферу уюта и когда я находился на своей кухне, то на душе становилось по-особому уютно и спокойно. Словно я нахожусь в далёком детстве и не разгружал сейчас вагоны как проклятый, а гонял с пацанами мяч. Словно мне и не нужно завтра снова впахивать как рабу... Из-за окна - оно выходила на потрёпанный и заросший дворик - доносились детские крики. Там во всю царила золотая словно чаша осень. Я сидел на кухне, наполовину закрыв глаза и погрузившись в свои фантазии, а на дне стакана плавали грибы. Грибной чай. Я его любил. Помните, в "Метро 2033" был такой, какой вынуждены были пить его обитатели в отсутствии других ресурсов? Вот я и загорелся такой идеей. Рецепт мой был прост: две столовые ложки сушёных грибов из под нижнего ящика + кипяток. Всё это пять минут вымачивать и варить. Но зато потом получается вполне божеский напиток, который я в тот день и пил. И за день до этого, и ещё за день, и ещё...
Я пил его каждый день, сидя на своей любимой кухоньке.
Но в тот день всё было по-другому. Ведь в тот день в мою дверь раздался стук. Я прислушался. Пахло грибным чаем, а за окном уже заварился крепкий вечер. Стук повторился. Я крикнул жене, чтобы она открыла - ведь она же не работала весь день, как и я, - но она словно не слышала. И тогда я пробормотал: "глухая кукушка" и пошёл открывать...
Взглянув в глазок я невольно вздрогнул - перед дверью стоял странный немолодой и полноватый мужчина. Он будто смотрел прямо на меня и корчил рожы. Я смотрел на всё это и представлял, что тот издаёт ещё и звуки.
Ыыыы.
Ааааа.
Ууууу.
Кончив кривляться, мужчина снова постучал, а потом вдавил звонок. По квартире пронеслась трель.
- Кто это там? - крикнула из ванны жена.
- Не знаю, - ответил я. - Какой-то мужик. Должно быть ошибся.
Но мужик, похоже, так не считал. Он всё стучал и стучал в мою дверь, сотрясая её и корча рожи. И наконец я не выдержал. Открыл.
При виде меня эта сплошная аморфная масса человеческого существа расплылась в улыбке.
- Здравствуйте, - неуверенно улыбнулся он и я заметил, что одного зуба не хватает.
- Вы кто? - спросил я.
- Ой, у меня такое горе, такое горе, - тут же завёл шарманку он и даже не поздоровался! - Такое горе у меня! Ой, вы не представляете, мне жить негде, из дома выгнали, ой, горе то какое...
Он всё выл и выл, а я стоял и слушал. Минуты через три я остановил его безудержный потом самобичевания и брани и спросил, что этот человек хочет от меня.
- Жить от вас хочу, жить мне негде.., - вновь начал он. Всё это время мне казалось, что его голос кажется мне знакомым. Лишь чуть позже я понял, что он похож на голос Модеста из "Городка". А ещё мне стало несколько не по себе - вдруг этот человек псих? Меня пробрала дрожь. Вдруг он ворвётся сюда и перебьёт всю семью - меня, то есть, и жену мою...
Тут в коридор именно она и вышла.
- Что тут происходит? - спросила она, вытирая волосы.
- Да вот.., - неуверенно начал я. - Человек жилья требует...
- Да-да-да, мне жить негде, понимаете, - едва сдерживая слёзы, делая глаза как у кота из "Шрека" проговорил тот.
- И он хочет, чтобы я пустил его к себе пожить.
- Да-да-да, очень хочу...
- Так скажи ему, - высокомерно произнесла она, - что мы нищих у себя не держим - мы не вокзал.
И, сказав это, она гордой походкой прошла в комнату. Я, словно извиняясь, посмотрел на этого грузного человека. И тут вдруг он изошёлся на слёзы.
- Понимаете, - всхлипнул он, - меня жена выгнала. Третья уже... И тёща её меня не любит. Ненавидит она меня и никто меня не любит, все меня ненавидят. Все они называют меня психом и мордоворотом. Выродком. Ублюдком! Но я не такой, в душе я добрый и ранимый человек, - тут снова выкрикнула моя жена:
- Паша, я хочу, чтобы ты его выгнал. Гони его прочь.
И вдруг меня поглотила ярость. Я взглянул в сторону комнаты, где она сидела и - судя по звуку - смотрела "Модный приговор" и крикнул:
- А ну-ка закрой свой рот, ты! Тут человеку хреново, не видишь?! Ой, да у кого я спрашиваю: всем давно известно, что ты последняя стерва! И даже твоей матери!
Она крикнула в ответ что-то оскорбительное и замолчала, а я сказал:
- Что, совсем жить негде?
И взгляд мой был наполнен жалостью к этому человеку.
- Совсем!.. Ой, совсем! - хныкнул он и снова впал в истерику: - И никто меня не любит в этом мире - в этом злобном и бездушном мире! Никому я не нужен, один я одинёшенек, бедная моя душа! Все называют меня психом, ублюдком и мордоворотом, но я же не специально... Я не специально всё это делал, честно... Кто же виноват, что внешностью меня обделила природа - стерва такая... И поэтому у девушек я совсем не пользовался популярностью. Вот совсем! Вот ни капельки! Они смотрели на меня и кривились. И никто не давал. И поэтому мне приходилось всегда брать всё силой! Ой, бедный я и несчастный человек - бедный и несчастный, - всхлипывал он, изливая мне душу стоя в подъезда. - А меня потом ещё и обвиняли, уроды такие. Ыыы... И человека я загубииил! Но он сам виноват - он сам напал на меня, когда я у девушки одной брал причитающееся... Он сам напал на меня, но ведь им не объяснииишь!.. Но я хороший, - всхлип, - хороший. Я пытался помогать людям. Я пытался бабушку одну перевести через дорогу, но я же не виноват, что она погибла. Машина её сбила, а обвинили меня! "Толкнул", - говорили, но я не толкал. Она сама шагнула! Ааа!!! Бедный я и несчастный, все называют меня ублюдком больным, ублюдком противным и мордоворотом последним! И как же мне жить?! И котят я за деньги топил, а всё одно: урод, мерзавец, душегуб. А мне есть не на что было! Ууу!!! Бедная моя душа, бедная моя душенька... И жена меня из дома выгнала, ведь я тёщу свою загубиииил! Но я не виноваааат! Само так вышлоооо!
Этот грузный человек в потёртом свитере стоял в моём подъезде и изливал душу и при каждом всхлипе его аморфная масса колыхалась как холодец. Его неаккуратная сальная причёска частично слезала ему в глаза, отчего он частенько дёргал головой. А я просто стоял и слушал. К этому моменту телевизор в комнате стих и моя жена стояла рядом с растерянным выражением. А человек всё ревел и ревел. И когда он кончил, то и вовсе пустился в какой-то потерянный вой. И вой этот заставлял мои поджилки дрожать, ведь воют так люди, которым совсем нечего терять в этой жизни. Так воют от безысходности!
К концу своей речи мужчина лежал у нашей двери, свернувшись калачиком, выл и, временами, подрагивал словно полусломанный дизельный мотор.
Некоторое время мы молчали и слушали этот всхлип, а затем моя жена тихонько сказала:
- Он больной, я полицию вызываю... Дверь закрой, Паша...
И тут я не выдержал:
- Не смей!!! - взревел я словно медведь, в которого выстрелили. - Бездушная тварь - тебе лишь бы кого-нибудь посадить! Псих в этом доме один - лишь ты! Ты что, не видишь, как он страдает?! Не видишь ты?!! - орал я и глаза мои наливались кровью. А моя жена с ужасом смотрела на меня и чуть подрагивала. А потом просто молча прошла в комнату и теперь я уже слышал два всхлипа, а не один...
А потом я взял два стакана и заполнил их своим любимым грибным чаем. Затем вышел в подъезд и присел на лесенке рядом. Этот бедный человек лежал калачиком. Я ткнул в него кончиком башмака и спросил:
- Будешь?
Тот поднял зарёванные глаза и посмотрел на чашку. Затем всхлипнул и сказал:
- Бэ... Бу... Буду...
А потом мы просто сидели и пили чай. Он, продолжая всхлипывать, рассказывал про свою невесёлую жизнь, а я всё молчал и отхлёбывал. Несчастнейший человек, однако! Несколько раз я вздрагивал и разделял опасения своей жены: а вдруг и правда сейчас с ума сойдёт и наброситься? Но этот необычный мужчина, представившийся Николаем, всё говорил, пил мой любимый чай и не вызывал ни малейших подозрений на агрессию. А затем, когда кружка кончилась, он взглянул мне в глаза и сказал: "вкусно". Вкусно! Жена всегда плевалась от моего чая и говорила, что это редкостная дрянь и что я так пытаюсь её со света белого сжить, а тут вкусно! Это сразу же подняло рейтинг Николая в моих глазах на десять очков.
- Ещё будешь? - спросил я и тот кивнул. Я бегал за чайником и вновь наполнил стаканы.
Мы сидели так много часов, а потом я услышал, как входная дверь открывается и через несколько секунд в перилах мелькают фуражки.
"Это моя жена вызвала!", - тут же понял я. И что мне им сказать? Ведь они в любом случае его заберут! А вдруг и меня? А в тюрьму мне нельзя - не поймут!.. И я стал судорожно думать. И пока я думал, к нам подошли.
- Старший сержант, Васнецов, - представился один, поправляя "Ксюху". - Что тут происходит?
Я бросил взгляд на Николая: тот сидел белее мена и пытался выдать себя нормальным. Я же сказал, что ничего, что мы просто пьём чай.
Полицейский смерил нас странным взглядом и сказал:
- Ну как же это - "ничего"? Нас сюда люди вызвали, говорят: буянят и вообще чуть не убивают тут друг-друга. Как же это "ничего"? Псих тут говорят. А теперь мы приходим и "ничего". Как же это так, уважаемый? Непорядок выходит. Ложный вызов. Мы, может, маньяков там ловили, а вы "ничего".
Левый меня ругал, а правый кушал шаурму и строго смотрел на Николая. А затем левый сказал:
- Ну или 15 суток!
Мы оба вздрогнули. В тюрьму нам было нельзя! Даже на 15 суток!
- Так не я же вызывал, - нашёлся я. - Я возле своей квартиры сижу, чай пью с другом, который временно проживает у меня. Какие проблемы?
- Вы из этой квартиры? - спросил полицейский.
Я кивнул. Тот что-то на ней высматривал и наконец сказал:
- Так нас из 15 и вызывали! Вы получается. Надо же, как символично - пятнадцать. Как суток.
На этих словах я вновь вздрогнул. А затем растерялся. Вот су##а! В какой-то момент у меня даже мелькнула мысль сдать Николая и сказать, что это он буянил, ведь в тюрьму мне нельзя! Да и он, судя по всему, явно не здоров... Не посадят его, а так - в психушку определят на несколько месяцев - вот и всё. И понимать тут есть что... Несколько секунд я её обдумывал, но тут же передёрнулся и выбросил её прочь. Так нельзя! Я же не мразь какая, как моя жена и не могу вот так человека без крыши оставить над головой.
- Это моя жена, должно быть, вас вызвала - нашёлся я. - Да точно она - как пить дать! Понимаете, моего друга - Николая - она недолюбливает. Вот и придумывает такие левые схемы, чтобы сжить его отсюда. А заодно и меня. Не любит она нас, - я хлопнул Николая по плечу, а тот улыбнулся, словно говоря: "да-да, всё так". Тогда нас оглядели пристально и спросили: где жена?
- Дома, - честно ответил я и крикнул:
- Ольга, живо сюда. Тут с тобой поговорить хотят.
Из квартиры донёсся какой-то крик и торопливые шаги. А пока она шла, два полицейских разглядывали наши стаканы. Опустевшие уже стаканы, на дне которых валялись мокрые склизкие грибы...
- Что это за грибы? - вдруг спросил тот, что с шаурмой.
- Лисички сушёные, - сказал Николай. Он впервые подал голос. От этого баса два полисмена вздрогнули как трусливые дети, но быстро взяли себя в руки, вспомнив, что они вооружены.
Я же удивился: откуда он знает? Об этом мы ни говорили...
- Лисички, говорите? - подозрительно спросил тот, но тот дверь открылась и появилась Ольга.
- Что такое? - неуверенно спросила она, кидая косые взгляды в сторону Николая.
- Вы нас вызывали? - спросил полицейский, а другой проглотил последний кусок шаурмы.
Только теперь она заметила сотрудников правопорядка и словно расцвела вся.
- Да! Это была я!
- И по какому поводу?
- Вот этот человек, - она ткнула в Николая. - Нам угрожал. Он псих, он говорил, как людей убивал, в дверь к нам ломился. Он же псих, вы посмотрите. И моего мужа он чуть не убил!
- Не было такого! - тут же заступился я.
- Было-было. Понимаете, он, этот человек, этот псих - он его запугал. Он запугал моего мужа. Он нам чуть дверь не выломал, он в квартиру к нам ломился и всё кричал, как он там всех поубивал - всех людей этих.
Вот ведь бездушная тварь!
- Каких это людей?., - спросил было полицейский, но я его перебил.
- Не было такого, не было. Никто меня не запугивал. Николая я знаю давно - он мой школьный друг. Он пришёл ко мне в гости, а вот эта вот подлая женщина, зовущая себя по ошибке органов "ЗАГса" моей женой, утверждает обратное. Врёт она. Клевещет всё. Вы можете её посадить за это - это ведь нарушение, - во мне во всю кипело и бурлило и я никак не мог остановиться. Мне хотелось обложить её матом, хотелось пнуть, ударить и оскорбить... Но при полиции я этого сделать не мог...
Когда я кончил говорить, то Ольга, гневно - как на предателя - взглянув на меня, снова стала очернять Николая. А я же принялся его обелять. А после - она снова его очерняла, а я снова его обелял. А Николай всё стоял и стоял в холодном и тёмной почти подъезде и с досадой смотрел на всё происходящее.
В какой-то момент полицейский не выдержал и сказал: "хватит!".
Мы синхронно замолчали.
- Разбирайтесь сами, - махнули нам рукой. А затем удалились. И когда хлопнула дверь, то мы долго ещё сверлили друг друга ненавистными взглядами. Острыми словно лазерный взгляд супермена, обжигающими и раскаляющими... А затем Ольга сказала:
- Он тут жить не будет.
Николая сидел на ступеньке, понуро опустив голову и разглядывая стакан с грибами. Уже стекались со всех окрестностей сумерки. А лампы на нашем этаже не было - когда-то её скрутил один мой знакомый.
- Будет, - сказал я.
"Не будет" - "Будет".
Не будет.
Будет.
И вновь этот острый взаимный взгляд...
А потом Ольга пропала за дверью и появилась снова через пятнадцать минут.
- Я уезжаю к маме, - сказала она. Я промолчал. Некоторое время она ещё стояла, очевидно ожидая каких-нибудь мольб или слёз, но их не было. Мне было плевать. Тогда она фыркнула "козёл" и ушла. А мы с Николаем остались сидеть. Через пять минут я вынес нам новую порцию чая и тарелку мятных пряников и мы сидели и общались ещё несколько часов - до тех пор, пока темнота не стала такая, что хоть глаз выколи. За окном уже капал дождь, а на небе играли с луной в закрывалки тучи... А мы всё сидели и пили... Один раз вышел сосед и грозно на нас посмотрел, но мы продолжили сидеть и пить... А ближе к ночи я сказал:
- Пойдём на кухню что-ли. Темно - невозможно.
И далее сидели мы уже в тепле, светле и уюте.
Так Николай и поселился у меня. Ольга же появилась спустя неделю. Она вошла под вечер вторника, когда я уже вернулся с работы, а Николай со стороны старых гаражей и сразу же сбросила сумку с вещами и заявила:
- Я дома.
Но никто не вышел её встречать.
- Я дома! - вновь крикнула она и зачем-то добавила: - Я же вижу, что свет горит, где ты? Не соскучился ещё?
А затем она прошла на кухню и обомлела.
- Он что ещё тут?!
На её слова мне было абсолютно плевать, как и на неё саму. Я с вызовом ответил, что да. И тогда она ушла повторно. И больше уже не появлялась...