После всего, что я узнал о черновиках романа М.А.Булгакова "Мастер и Маргарита" в комедии Писемского "Подкопы" (1873), - у меня возникло естественное желание: проверить, имеются ли какие-либо аналоги этому выдающемуся феномену - в других произведениях Писемского, и прежде всего, конечно, - в произведениях драматургии.

Первая из пьес, написанных Писемским (1852), привлекла меня своим забавным названием: "Ипохондрик" (находящимся, впрочем, в ряду названий некоторых других произведений литературы: повесть того же Писемского "Тюфяк", драма Е.П.Ростопчиной "Нелюдимка", комедия Ж.-Б.Мольера "Мизантроп" и т.п.). Так что читать эту пьесу я принялся независимо ни от чего, ни от каких привходящих заданий, а саму по себе.

И только потом, когда она уже была мной прочитана, когда был скрупулезно проанализирован текст позднейшей пьесы "Подкопы" ("Хищники"), - тогда-то я и начал вспоминать: что некие сходные явления, по сравнению с обнаруженными мною в этой последней пьесе, - узнаются, встречаются - и в тексте комедии "Ипохондрик"!

И прежде всего - комедия 1873 года указывает на свое родство с драматургическим произведением двадцатилетней давности - тем, что обыгрывает... фамилию его заглавного героя: Николай Михайлович ДУРНОПЕЧИН.

Но начало этому - было положено еще в тексте самой этой первой комедии. Именно там имя это - было неоднократно обыграно. И прежде всего, в тексте появляется слово - составляющее первую часть этой фамилии.

Дальняя родственница главного героя в первом же действии - замечает своему сыну по поводу его намерения жениться:

" - Не пойдет она, мне кажется, за тебя, Ваничка! Конечно бы, НЕДУРНО, да молод ты еще очень".

Слово соотносится с именем персонажа, в котором оно составляет первую половину, - в самом сюжетном действии пьесы, но только косвенным образом: речь идет о женщине, которая... претендует на руку и сердце этого героя.

*      *      *

А в предыдущем явлении того же первого действия, и в репликах того же персонажа, дальней родственницы главного героя пьесы, Настасьи Кириловны Белогривовой, - звучит, обыгрывается... и вторая половина этой фамилии, глагол, слово со значением "заботиться о чьем-либо благополучии". И на этот раз - уже прямо в отношении героя, носителя этого имени.

Бедная родственница - мечтает о том, чтобы богатый герой упомянул их с сыном в своем завещании. Выспрашивает об этом - у его лакея:

" - ...Сделал ли он по имению своему распоряженье? Ведь бездетный, Никитушка, сам согласись. Вот хоть бы взять с тебя: дал ли он тебе вольную-то? ОБЕСПЕЧИЛ ли тебя?

- Нет-с, не давал...

- Стало быть, он ничего этакого о духовной не думал, завещания еще никакого не писал?..."

И то же самое слово - повторяется еще один раз в последнем, четвертом действии... в устах еще одного родственника, мечтающего урвать от богатства героя, на этот раз... в судебном порядке. Но - получившего от ворот поворот благодаря нашедшейся у него решительной защитнице.

Уходя ни с чем, он поэтому лицемерно вздыхает:

" - Неравное людям дано счастие: одни и семейством обременены, и стараются, и тут ничего не приобретают, а другим все предоставляется: тут уж говорить нечего, а на Бога надобно возложить ПОПЕЧЕНИЕ".

Вот это-то слово, составляющее основу второй части фамилии персонажа пьесы 1852 года, - и повторяется двадцать лет спустя в тексте комедии "Подкопы"; причем - в метафорически подчеркнутой, выделенной форме.

*      *      *

Это - прилагательное со значением "заботливый", "пекущийся о ком-либо", но образованное - простым удалением приставки от слова с противоположным (но все же - не диаметрально) значением "беззаботный".

В результате этой морфемно-семантической операции слово и приобретает, при всем своем понятном, тем более что - поддержанном контекстом его употребления, значении, - непривычный, бросающийся в глаза и режущий слух облик.

Прежде всего, в тексте пьесы - функционирует само это ЗНАЧЕНИЕ слова, без соответствующего его лексического выражения: что само по себе свидетельствует о том, что слово это - подвергается здесь специальной художественной обработке, наделяется какой-то специфической выразительной функцией, - а именно: служить броским указанием на родство поздней пьесы с дебютным произведением Писемского-драматурга.

Это происходит в пятом действии, при обсуждении графом Зыровым со своей дочерью их с мужем операций по вытеснению его из министерства:

" - Вместо дельного и трудолюбивого Вуланда [Андашевский] выбрал какого-то лентяя восточного, князя Янтарного, и вдобавок еще злейшего врага моего, который бранил меня на всех перекрестках.

- Ему затем, папа, и дали это место, чтобы он не кричал против тебя.

- А, так это бы обо мне заботились!.. Какие, подумаешь, у меня добрые и нежные дети!"

Язвительная ирония, звучащая в этих словах и превращающая их смысл в противоположный - служит дополнительным средством, выделяющим это значение и, соответственно, - стилистически нейтральное слово ("заботились"), которое в данном случае выступает его носителем.

Вот эта последняя фраза - и повторяется, варьируется еще пару раз, причем в устах того же персонажа, но - с употреблением другого слова, включенного в ономастическую игру внутри круга произведений самого Писемского.

*      *      *

Оно прозвучало еще в третьем действии, во время решающего объяснения между графом и Андашевским, в ходе которого выясняется, что сумма полученной последним взятки была рассчитана на то, чтобы оплатить не только те долги, которые были сделаны его, графа, дочерью, но и... те, которые ей еще предстоит сделать:

" - ПЕЧНЫЙ и предусмотрительный вы обожатель, и недостает теперь только одного, чтобы вы еще лично меня впутали в эту гнусную историю!.."

И, наконец, в том же пятом, последнем действии, в том же разговоре дочери с отцом:

" - ...Если ты хочешь, чтобы я к тебе была нежная и покорная дочь, будь и сам ко мне нежным и ПЕЧНЫМ отцом; служить тебе [в должности министра], я прямо теперь скажу, нет никакой цели..."

Значение слова - и здесь выворачивается наизнанку, дискредитируется той его экспликацией, которая следует за употреблением этого слова: быть "печным" отцом - значит, по мнению героини... безропотно позволить своим детям расправиться с собой!

Благодаря этой иронии и вытекающей из нее дискредитации, в условиях которых употребляется это слово, оно как бы получает - отрицательный знак. Или... дополнительную корневую морфему, корректирующую его содержание. Иными словами: приобретает тот же вид, что и в фамилии героя пьесы 1852 года: ДУРНО-ПЕЧИН.

То есть: "дурно, плохо о ком-либо или о чем-либо пекущийся"!

*      *      *

При изучении комедии "Подкопы" решающее значение для формулировки ее художественного замысла имело обнаружение временных аномалий - обнажения, подчеркивания театральной условности изображаемого в пьесе. БРОСАЛОСЬ В ГЛАЗА: то, что совершившееся за сценой событие, о котором оповещают зрителей, - не могло произойти за то время, которое отводится на его совершение, - за время событий, совершающихся параллельно с ним у всех на виду, на сцене.

Не могла героиня произнести коротенький монолог, чтобы за это время ее служанка с запиской съездила на другой конец города, а вызванный героинею персонаж (кстати оказавшийся, к тому же, на месте!) - успел явиться к ней в дом. Ясно, что автор - НАРОЧНО тычет этой вопиющей несообразностью в глаза своим зрителям и читателям.

Но в том случае - мы могли лишь констатировать, что таково его намерение: имеющее себе оправдание - в своей художественной функции; в том, что оно открывало нам путь к художественному замыслу пьесы в целом. Взаимозависимость этой поздней пьесы и комедии 1852 года - проявляется в том, что в этой последней... тоже функционирует такой художественный прием, тоже присутствует такая темпоральная аномалия.

Но, в отличие от пьесы 1873 года, - обосновывать свои догадки о целенаправленности, преднамеренности ее создания автором - в этом случае... уже не нужно: она сама - становится здесь предметом обсуждения затронутыми ее действием персонажами.

Напомним, что в пьесе 1873 года второй случай проявления такой аномалии - находит себе (впрочем, тоже: предполагаемую, реконструируемую читателем) мотивировку; объяснение. Неправдоподобная скорость совершения события, решили мы, в данном случае объясняется тем, что герой... его просто-напросто выдумал.

Такое же оправдание неправдоподобия - происходит и в пьесе 1852 года, но не вне действия пьесы, не у читателя, а - внутри ее, у ее героев. Сначала персонажи - удивляются несообразности совершившегося события в отношении затраченного на то времени, а потом - находят этой несообразности объяснение.

*      *      *

Это художественное построение касается женщины, преследующей главного героя с намерением выйти за него замуж. Она, в последнем действии, является в его дом со своим братом для решающего объяснения и получает отказ. А одно только явление, один только разговор других персонажей спустя - появляется еще одна героиня пьесы, дальняя родственница главного героя, ищущая на всем ее протяжении, чем бы от него поживиться, - и сообщает... что эта женщина только что дала согласие выйти замуж за ее сына!:

"С о л о м о н и д а   П л а т о н о в н а.  ...Поди сюда, рассказывай ему, что мне сейчас говорила...

Н а с т а с ь я   К и р и л о в н а.  Насчет Ванички-то моего, бабушка?

С о л о м о н и д а   П л а т о н о в н а.  Да!

Н а с т а с ь я   К и р и л о в н а.  ...Женится, батюшка, на Надежде Ивановне Канорич, женится. Вы, кажется, изволите ее знать?

Д у р н о п е ч и н  (выпучил глаза).  Что это ты за пустяки городишь?

Н а с т а с ь я   К и р и л о в н а.  Ай, нет, батюшка, смела ли бы я перед вами и перед бабушкой лгать?...

Д у р н о п е ч и н.  Но этого быть не может-с! Надежда Ивановна сейчас была здесь и КОГДА ЖЕ ОНА ПОСЛЕ ТОГО МОГЛА ДАТЬ СОГЛАСИЕ?"

На это недоумение - сразу же следует исчерпывающее и вполне разумное объяснение, хотя следствием этого объяснения становится то, что заподозренный абсурд - переходит... в другую аномалию, на этот раз - аномалию действительно существующих межчеловеческих отношений; комическую, гротескную их сторону:

" - Да ведь, дядюшка, давно тоже промеж нас шел разговор об этом, только она все говорила: "повремените!" говорит, а теперь вот я шла с Ваничкой, чтобы попросить у бабушки прощенья за давешнее, она встретилась мне на дороге и говорит, что согласна...

С о л о м о н и д а   П л а т о н о в н а.  ...А ты что же, объяснялся ли в чувствах своих с невестой?

В а н и ч к а.  Объяснялся-с!

С о л о м о н и д а   П л а т о н о в н а.  ...Теперь, что ли?

В а н и ч к а.  Нет-с... летом еще...

С о л о м о н и д а   П л а т о н о в н а.  ...Ну!

В а н и ч к а.  Да что ну!.. Мы в горелки играли... Она и забежала в сарай с соломой, а я за ней, - ловил ее!.. Она взяла да и толкнула меня на солому-с, а я ее тоже потянул туда... Тут мы и поцеловались.

С о л о м о н и д а   П л а т о н о в н а  (Дурнопечину).  Видишь, как она к тебе твердо верность-то хранила..."

Можно теперь предположить, что двадцать лет спустя, в пьесе 1873 года тот же художественный эффект был подан безо всяких комментариев, с расчетом исключительно на читательскую смекалку - и это именно потому, что он был "заряжен", "разложен по полочкам" - еще в комедии 1852 года, которая может служить в этом отношении более позднему произведению - своего рода комментарием.

*      *      *

Повторяется в комедии 1852 года - и одна реалия, вокруг которой в комедии "Подкопы" была построена еще одна "сцена абсурда": диалог между министром графом Зыровым и директором одного из департаментов его министерства, камергером Мямлиным, - в ходе которого позиция собеседников по поводу этой реалии - несколько раз меняется... на прямо противоположную.

Это - законоположение, согласно которому земля, в течении 10 лет находившаяся во владении собственника, считается принадлежащей ему, вне зависимости от того, насколько законны его права на обладание ею. Граф Зыров сначала отстаивает безусловный характер этого законоположения, в то время как Мямлин убеждает его в том, что в законодательстве существуют для него исключения.

А потом, когда выясняется, что по обсуждаемому ими делу уже было вынесено судебное решение, на основании которого министерство Зырова должно сделать свое заключение, - граф Зыров не мыслит себе ничего иного, как этому решению неукоснительно следовать, несмотря на то, что оно основано... на нарушении дискутируемого ими законоположения.

Камергер же Мямлин, оказывается, - потому и твердит о существовании исключения из него, что считает его - несправедливым: как становится известно в ходе их дискуссии, оно было допущено не в самом законодательстве, а в частном определении одного из должностных лиц, на котором... и было основано вынесенное судебное решение, что и подразумевает его, этого решения - незаконность!

Так вот, это всеобщее правило "десятилетней давности", которому предстоит стать основой этой эффектно-разоблачительной, по отношению принятой в государственной практике России манере ведения дел, сцены в комедии 1873 года, - упоминается и в комедии "Ипохондрик", хотя здесь оно - еще не получает никакой художественно-разоблачительной функции; присутствует, вводится в текст - лишь в перспективе будущего использования этой реалии в драматургии Писемского два десятилетия спустя!

*      *      *

Еще один родственник главного героя, Прохор Прохорович Дурнопечин, является к нему в третьем действии с заявлением о... незаконности завещания, согласно которому тот владеет своим поместьем:

"Д у р н о п е ч и н.  Господи Боже мой, это еще с чего пришло вам в голову? Владели, владели, а тут вдруг и незаконно стало.

П р о х о р   П р о х о р ы ч.  Десятилетней давности, братец, еще не прошло-с! Духовная совершенно незаконна-с..."

В пьсесе 1873 года незаконное решение суда - мало того, что лишает крестьян права пользоваться землей, но еще обязует их уплатить взыскание за "неправильное владение". Та же самая конструкция юридических последствий - намечается и в монологе персонажа пьесы 1852 года:

" - ...Духовное завещание должно быть нарушено, да еще последует взыск за неправильное владение".

Мы привели наиболее бросающиеся в глаза черты сходства между двумя пьесами, стоящими у противоположных границ драматургического творчества А.Ф.Писемского. Что касается пьесы 1873 года "Подкопы", уже проанализированной нами, - это черты, принадлежащие самой ее художественной системе, конструкции ее авторского замысла.

И это дает нам основание предполагать, что и сама эта художественная система - пусть и в какой-то иной, по отношению к произведению 1873 года, стадии развития - существовала, была уже сформирована и тогда, когда Писемский писал первую свою пьесу.

И значит, повторяться, творчески варьироваться ДОЛЖНЫ в ней (согласно нашим ожиданиям) - и другие элементы этой художественной системы.

И в первую очередь это относится - к предвосхищениям будущего БУЛГАКОВСКОГО творчества, в таком щедром изобилии открывшимся нам в пьесе 1873 года.

Спрашивается: прослеживается ли, может ли быть прослежена эта "булгаковская" составляющая - и в комедии 1852 года "Ипохондрик"?

*      *      *

И оказывается: мало, что прослеживается, - но отражению подвергается... та же самая сцена романа Булгакова, что и в "Подкопах": сцена посиделок после бала у Воланда в присутствии Маргариты, в ходе которых - происходит "извлечение Мастера".

Там, в комедии 1873 года, - это была преимущественно вторая часть сцены, когда появляется "извлеченный" из психиатрической клиники главный герой романа. Тут же, в "Ипохондрике", мы узнаём - первую ее часть, а именно: эпизод, когда Азазелло, убивший на балу доносчика барона Майгеля, демонстрирует свое мастерство в стрельбе из пистолета.

И еще более конкретно - знаменитая фраза, вопрос, которым героиня приветствовала произведенный им фурор:

"... - Ах, как я взволновалась, когда этот барон упал, - говорила Маргарита, по-видимому, до сих пор переживая убийство, которое она видела впервые в жизни. - Вы, наверное, хорошо стреляете?

- Подходяще, - ответил Азазелло.

- А на сколько шагов? - задала Маргарита Азазелло не совсем ясный вопрос.

- Во что, смотря по тому, - резонно ответил Азазелло..."

Во втором действии пьесы молодой человек Ваничка - дальний родственник главного героя разговаривает с братом женщины, на которой хочет жениться:

"М и х а й л о   И в а н ы ч.  Вы хорошо стреляете?

В а н и ч к а.  Не знаю; кажется, хорошо-с! Этта вот зайца как важно поддел; гоны четверы был от меня, так и срезал: все четыре лапы отшиб!"

Спрашивается: помимо темы диалога, помимо вопроса, ПОЧТИ ДОСЛОВНО ПОВТОРЯЮЩЕГОСЯ, и общего смысла ответа, также одинакового в обоих случаях, - можно ли найти еще какие-либо точные черты сходства, позволившие бы утверждать, что перед нами не случайное совпадение - а настоящее заимствование?

Приглядываясь к тексту обоих произведений, мы с изумлением обнаруживаем - что да, можно, и причем... неожиданно много!

*      *      *

Во-первых: предположительная модальность. В тексте Булгакова она звучит - в вопросе Маргариты: "Вы, НАВЕРНОЕ..." В тексте пьесы - она тоже есть; но, парадоксальным образом, - в реплике отвечающего, того, кто доложен бы знать это наверняка: "НЕ ЗНАЮ, КАЖЕТСЯ, хорошо..."

Одна эта комическая неуместность, переставленность речевого оборота - уже приводит к... сенсационному выводу: действительно, это уже начинает походить на заимствование, творческую модификацию преднайденного. Но... заимствование автора пьесы 1852 года - из булгаковского романа!

Далее: Маргарита задает - свой знаменитый "не совсем ясный вопрос", обнаруживающий смутность ее представлений о терминологии, принятой в искусстве стрельбы. И вновь - наоборот: в пьесе нам - не совсем ясен, также терминологизированный в своей сфере... ответ. Что такое "гоны четверы" - еще можно догадаться: очевидно, это мера расстояния, хотя непонятно для неспециалиста, в каких единицах оно измеряется; что это за "гона" такая?

Но еще непонятнее - продолжение: каким это образом стрелявший - зайцу "все четыре лапы отшиб"?! Быть может, он стрелял дробью, и дробинки попали в каждую из заячьих лапок?

Но дальше - начинается вообще нечто удивительное, и мы понимаем - зачем автору пьесы понадобилось создавать этот странный, фантастический, в духе обычных охотничьих "баек", образ. Герой - попадает сразу в четыре части тела живого существа.

*      *      *

А у Булгакова Коровьев начинает расхваливать Азазелло, и оказывается, что он тоже... попадает во все ЧЕТЫРЕ части органа тела живого существа, в каждую из них:

"... - Так на чем мы остановились, драгоценная королева Марго? - говорил Коровьев, - ах да, сердце. В сердце он попадает, - Коровьев вытянул свой длинный палец по направлению Азазелло, - по выбору, В ЛЮБОЕ ПРЕДСЕРДИЕ СЕРДЦА ИЛИ В ЛЮБОЙ ИЗ ЖЕЛУДОЧКОВ".

И вновь - здесь звучит мотив "неясности", на этот раз - неясности... именно ответа:

"Маргарита не сразу поняла, а поняв, воскликнула с удивлением:

- Да ведь они же закрыты!

- Дорогая, - дребезжал Коровьев, - в том-то и штука, что закрыты! В этом-то вся и соль! А в открытый предмет может попасть каждый!"

У Булгакова мастерство Азазелло демонстрируется в стрельбе по игральной карте, семерке пик, спрятанной под подушку и с одним отмеченным произвольно очком, в которое надо попасть. И в довершение сходства - мотив стрельбы с определенного расстояния... повторяется в пьесе! И тогда уже фигурирует - именно игральная карта.

*      *      *

В третьем действии тот же самый Михайло Иванович, который во втором разговаривал об охоте с влюбленным в его сестру Ваничкой, - разговаривает с главным героем, за которого, наоборот, хочет выйти замуж его сестра, и он стремится ей в этом помочь... силой.

" - А НА СКОЛЬКО ШАГОВ?" - спрашивала Маргарита. Персонаж же пьесы - заявляет об этом без всяких вопросов:

" - ...Стреляться угодно?.. Давайте: В БУБНОВОГО ТУЗА НА СТО САЖЕН ПОПАДАЮ..."

И вновь: автор пьесы - перемигивается с автором будущего романа. "Бубновый туз": красный ромбик в центре игральной карты. Здесь "очко" - намечать уже не надо, оно - само по себе намечено; но это - тот самый "открытый предмет", в который, по словам булгаковского персонажа, - "может попасть каждый".

*      *      *

А во втором действии, сразу после разговора Ванички с Михайлом Иванычем, появляется та самая его сестра и - начинает расспрашивать увлеченного ею юношу о его родственнике, главном герое пьесы, который ее больше всего интересует.

А нас больше всего интересует... слово, которым ее собеседник суммирует свой ответ на ее вопросы. Потому что слово это - переносит нас... в "иерусалимскую" часть будущего романа Булгакова: романа, который, как нам теперь становится ясно, автор 1852 года - чи-тал:

" - ...Скажите, что он постарел, обрюзг, поседел?

- Нет, какое-с! Он все так ПРОКУРАТИТ. Как приехали мы в первый-то день-с, так притворился, что умирает..."

Разговорное словечко (его можно найти в Словаре Даля) - вновь: не совсем ясно нам ни по своему значению, о котором можно лишь догадываться по контексту (чудесит? куралесит?); ни по мотивированности применения этого слова в этом именно значении, по его этимологии.

Но за ним - встает герой булгаковского романа: "пятый ПРОКУРАТОР Иудеи всадник Понтийский Пилат".

В "Подкопах", как мы помним, тоже создавалась аллюзия на этот персонаж, и сходным образом: тоже с помощью глагола в форме третьего лица единственного числа настоящего времени ("пилит")!

*      *      *

В сцене из булгаковского романа в состязание в меткости стрельбы с Азазелло вступает кот Бегемот; он просит пометить ему сразу два очка, в которые обязуется попасть.

А ранее в том же эпизоде - он, в процессе изготовления для себя неслыханных закусок, произносит свою знаменитую фразу:

"...Бегемот отрезал кусок ананаса, посолил его, поперчил, съел и после этого так залихватски тяпнул вторую стопку спирта, что все зааплодировали.

...Кусая белыми зубами мясо, Маргарита упивалась текущим из него соком и в то же время смотрела, как Бегемот намазывает горчицей устрицу.

- Ты еще винограду сверху положи, - тихо сказало Гелла, пихнув в бок кота.

- Попрошу меня не учить, - ответил Бегемот, - СИЖИВАЛ за столом, не беспокойтесь, СИЖИВАЛ!"

И вот, эта выразительная глагольная форма, означающая не только неоднократность действия, но и высокую квалифицированность его исполнения, - встречает нас в последнем, четвертом действии пьесы 1852 года... и не один раз!

*      *      *

Здесь появляется тетка главного героя, выполняющая роль "deus ex machina" для запутавшихся коллизий пьесы, и первым делом она - велит своему слуге и цирюльнику привести в порядок внешний вид своего запущенного холостого племянника. И в ходе этой процедуры между тем и другим происходит следующий короткий обмен репликами:

"Д у р н о п е ч и н.  Сделай милость, Сережа, брат, поосторожнее. Нет, уж под горлом, пожалуйста, не брей; оставь, Бога ради!

С е р г е й.  Ничего, сударь, не в первый раз; слава Богу, господ БРИВАЛИ".

В реплике Бегемота эта глагольная форма, как видим, повторяется - два раза. И в тексте четвертого действия "Ипохондрика"... тоже. Второй раз - из уст самой грозной тетушки, которая перед этим... поколотила, так что руку себе отшибла, посмевшего дерзко с ней разговаривать Ваничку, а теперь готова расправиться с другим их дальним родственником, собирающимся вытянуть побольше денег у главного героя:

"С о л о м о н и д а   П л а т о н о в н а.  ...(Продолжая дуть себе на руку.) Устала я сегодня очень; а то бы я и с этим молодцом так же справилась: я уж его УЧИВАЛА порядком".

А перед приездом этой грозной тетки, в конце третьего действия, произошло событие, явившееся кульминацией бедствий, постигших главного героя: ПО-ЖАР - пожар в доме, где он снимает квартиру.

*      *      *

О причинах, побудивших драматурга к введению в действие пьесы этого катастрофического события, которое - казалось бы, не имеет себе никакого места в ее сюжете, никак не связано с другими ее событиями, так что представляется читателю и зрителю, на первый взгляд, немотивированным, - мы еще будем говорить в дальнейшем: оказывается, что оно глубоко, органически укоренено - именно в реминисцентном плане этого произведения.

Но уже сейчас ясно, что событие это - вполне ожидаемо и в порядке ее, этой пьесы, предвосхищающих булгаковских реминисценций: серией пожаров, поджогов, устроенных расходившимися Бегемотом и Коровьевым, - заканчиваются московские главы романа.

Нас в данном случае особенно интересует - каким образом они, эти поджоги, ими были устроены. Известное дело: сверхъестественным персонажам достаточно было плеснуть бензином из примуса, чтобы все вокруг загорелось, - и в "нехорошей квартире", и в Торгсине на Смоленской, и у "Грибоедова":

"Он [Бегемот] плеснул вниз бензином, и этот бензин сам собою вспыхнул, выбросив волну пламени до самого потолка.

Загорелось как-то необыкновенно, быстро и сильно, как не бывает даже при бензине. Сейчас же задымились обои, загорелась сорванная гардина на полу и начали тлеть рамы в разбитых окнах...

...Коварный Бегемот, как из шайки в бане окатывают лавку, окатил из примуса кондитерский прилавок бензином, и он вспыхнул сам собой. Пламя ударило кверху и побежало вдоль прилавка, пожирая красивые бумажные ленты на корзинах с фруктами...

Из примуса ударил столб огня прямо в тент. Как бы зияющая пасть с черным краями появилась в тенте и стала расползаться во все стороны. Огонь, проскочив сквозь нее, поднялся до самой крыши грибоедовского дома".

Так вот. Каким образом начался пожар в доме, где жил главный герой пьесы, - нам ничего не сообщают (выясняется только, что дом этот - с мезонином, и пожар начался - в мезонине).

*      *      *

Но как раз перед этим, в последней реплике Михайло Иваныча, запугивающего главного героя и советующего ему напоследок - расстаться перед предполагаемой женитьбой со своей прежней сожительницей (в том случае, если таковая у него есть!), - в большой реплике этой, монологе, к не начавшемуся еще пожару никак не относящемся, - возникает образ... фо-то-гра-фи-чес-ки воспроизводящий только что нами вспоминавшиеся манипуляции Бегемота с примусом и бензином! -

" - ...Я вас хотел предуведовмить. Если есть, надо пораньше выпроводить. Это я знаю по себе. На меня в Царстве Польском навязалась одна этакая штука, так всю дорогу гналась за мной. На пяти станциях все колотил ее МЕДНЫМ ГОРЯЧИМ ЧАЙНИКОМ! ЭТАК, ЗНАЕТЕ, БЬЕШЬ И КИПЯТКОМ ПОЛИВАЕШЬ, только этим и отбился. (Уходит.)"

Картина - ясная: чайник и примус, оба - металлические; примус - нагревательный прибор, в том числе - и для тех самых чайников; из чайника - льется горячая вода, кипяток; из примуса - бензин: который сразу - загорается.

А теперь - самое время... ахнуть. Не знаю, КОГДА появилась эта песня; могу только предположить, что это - студенческий фольклор 60-х годов. Но ясно, что она отразилась - в этой реплике из пьесы 1852 года (быть может, она существовала уже ко времени ее написания?). И причины ее появления здесь - предельно ясны; объясняются - происходящим реминисцированием романа Булгакова.

Поливает Москву бензином - кот (кстати, другая студенческая песня: "А над Москвой встает зеленый восход, А по Москве идет оранжевый кот..."). Но зовут-то кота - БЕ-ГЕ-МО-ТОМ. А в песне - так и поется:

У БЕГЕМОТА нету талии,
Он не умеет танцевать...

Продолжать цитирование, из уважения к Булгакову и его персонажам, я не буду; но думаю, что и так все ясно.