Сергей Панарин, "Волшебная самоволка" Книга 2. Барабан на шею! Издательство: "Крылов", Санкт-Петербург. Серия: Библиотека "Мужского клуба" Твердый переплет, 382 стр., 2005 г. Формат: 84х108 1/32. ISBN: 5-9717-0070-7 АННОТАЦИЯ ИЗДАТЕЛЬСТВА: Рядовой Коля Лавочкин и прапорщик Дубовых продолжают путешествовать по волшебному миру. Они давно вернулись бы на родину, если бы не воришка, укравший полковое Знамя. Теперь, чтобы вызволить боевую реликвию, нужно добыть сакральный Барабан Власти и победить опасных сказочных врагов. Обиженный на русских странников барон Косолаппен пускает по их следу легендарных убийц - Четырех Всадников. Как выйдут из критического положения наши изобретательные соотечественники? Купить через интернет А ещё можно просто пойти в магазин...

Авторский тест-драйв: пролог и первые три главы романа.

Волшебная самоволка.
Книга 2.
Барабан на шею!


ПРОЛОГ

В тёмной-тёмной комнатушке, слегка освещённой свечами, сидели и беседовали три престранные персоны - хозяйка да два посетителя.

Хозяйка, покрытая пепельно-серой шерстью особа, имела копыта на ногах, пару рогов на макушке и бледно-розовый пятачок. Старая чертовка была облачена в простенькое платье. В проворных мохнатых руках мелькали вязальные спицы.

Посетители, обыкновенные люди, были странны тем, что находились в обществе нечистой силы. Нечасто встретишь мужика сорока трёх лет и восемнадцатилетнего парня, болтающих с древней бесовкой.

Пока мужик и чертовка ожесточённо препирались, хозяйка обвиняла собеседника в том, что он выдавал себя за Повелителя Тьмы без всяких на то оснований, а тот твердил о досадном недоразумении, парень затравленно оглядывал комнатку. Без окон, без дверей - это как раз про неё...

Молодого человека звали Колей Лавочкиным. Он был долговяз, худ и русоволос. Одежда его мало подходила к имени - не каждый Коля Лавочкин расхаживает в старинных панталонах, камзоле и туфлях, далеко не каждый. Ещё большее несоответствие возникало между нарядом и родом Колиных занятий - парень был рядовым срочной службы.

Мужчина, споривший с бесовкой, являлся прапорщиком, был командиром хозяйственного взвода и служил в том же батальоне охраны ракетной части, что и Лавочкин.

Как попали русские ракетчики в бесовские апартаменты? О, это долгая история, тянущая на отдельную книгу. Вкратце дело обстояло так.

Рядовой-первогодок Лавочкин, стоявший на Посту Номер Один в новогоднюю ночь, вместе с автоматом и полковым знаменем провалился в загадочную воронку. Очутился он в сказочном мире - мире великанов и драконов, монархов и магов, принцесс и рыцарей. В двух королевствах - Вальденрайхе и Наменлосе - Коля, совершив немало подвигов, приобрёл популярность под именем Николаса Могучего и даже стал бароном.

Самым замечательным Колиным открытием стали безграничные волшебные свойства полкового знамени. Оно исполняло любые желания рядового.

Прапорщик Дубовых последовал за Лавочкиным случайно. Павел Иванович, или Палваныч, захотел догнать самовольно покинувшего пост солдата и вернуть полковую реликвию на место. На долю прапорщика выпало ничуть не меньше приключений. Дубовых сидел в тюрьме, женился, получил в услужение чёрта и встретил женщину своей мечты - колдунью Хельгу Страхолюдлих. Многие считали Палваныча Повелителем Тьмы.

Когда же, наконец, прапорщик настиг рядового, они исчезли на глазах изумлённых войск двух королевств. Почему? Да потому что послали друг друга к чёртовой бабушке.

Вот и сидели теперь вояки напротив старой бесовки...

Палваныч ничуть не стушевался, ввязался в долгий спор с хозяйкой, а Коля Лавочкин уже через пару минут понял: если и возможно покинуть жилище чертовой бабушки, то только с её дозволения. Парень пожелал исчезнуть вместе с прапорщиком из комнаты, но ничего не произошло. Безотказное волшебное знамя не действовало!

"А ведь это мой самый любимый трюк - перемещаться в пространстве, - подумал солдат. - Неужели магия знамени исчерпана?"

Он распахнул камзол и уставился на живот. Полотнище было обмотано вокруг торса. Всё такое же красное, бархатное... Будто Лавочкин мог увидеть что-то иное.

- Что, юноша, не работает знамя-то? - хохотнула чертовка, отрываясь от перепалки с Палванычем. - Ещё бы оно тут действовало! Мы же с вами в Преисподней. Здесь священные артефакты не в силе. Правда, и я вам не причиню вреда - презренная тряпка вас защищает. Я проверяла, не сомневайтесь.

- О чём это она? - Дубовых прищурился.

Голос его походил на хриплое хрюканье, но рядового это обстоятельство совсем не веселило.

- Дело в том, товарищ прапорщик, - начал парень, осторожно подбирая слова, - что знамя нашего полка волшебное.

- Ты мне мозги не компостируй! - хмуро велел Палваныч. - Нечего мне тут компостировать!

"Вот уж воистину, нечего", - отметил солдат.

- Сперва у него воронки в полковом Красном уголке, потом чудеса всю дорогу, теперь, ни с шута, знамя волшебное! - рычал прапорщик. - Не смей наводить карикатуру на святое, молокосос! Ты ещё под табуреткой ползал, когда наши отцы...

- Довольно! - продребезжала чёртова бабушка.

- Ещё бы ты не была довольна! - Дубовых переключился на хозяйку комнатушки. - Тут святое грязными лапами цапают, а ты, ядрёна Матрёна, и рада!..

- Хватит, - властно сказала чертовка, тряся спицами. - Ты слишком громко себя ведёшь. Вон, аж петли спутала из-за тебя, боров окаянный.

Надо признать, бесовка весьма точно охарактеризовала внешность прапорщика. Это был толстый коротышка, чья голова, казалось, росла прямо из плеч, а поросячье щетинистое лицо глядело на мир маленькими злыми глазками. Если бы кто-то решил снять кино о человекокабанах, то Палваныч наверняка прошёл бы кастинг на главную роль.

Чертовка отложила вязание.

- Всё. Я вас выгоняю. Надоели, - проворчала она.

- А где выход? - спросил Коля.

- Чтобы избавить меня от своего докучного присутствия, задуйте любую из этих свеч, - хозяйка показала на пару канделябров.

- И куда мы попадём?

- А я откель знаю? - чертовка хитровато улыбнулась, обнажив жёлтые, подёрнутые кариесом клыки. - Одна свеча приведёт вас домой, другая в то место, откуда вы ко мне попали, остальные... В пекло, в океан, в королевство Дробенланд*. Или в Вальденрайх**? Не важно. Дуйте, не стесняйтесь.

* Droben - наверху, Land - страна.

** Wald - лес Reich - королевство.

- Ты, старая, совсем обездоленная на голову что ли?! - возопил Дубовых. - Живых людей в пекло!

- Вовсе не обязательно, - нечистая потешно сморщила пятачок. - Шанс из шести. Давайте, не тяните. Отвыкла я за последние века от человеческого общества. Суетные вы. Да и вздремнуть пора.

- А других выходов нет? - с надеждой поинтересовался Коля.

- Нет.

Прапорщик и солдат подняли с пола походные мешки, пошли к столику, на котором стояли канделябры.

- Так... - Палваныч почесал подбородок. - Считаю необходимым дунуть в свечу номер три.

- С какой стороны, товарищ прапорщик? - спросил Лавочкин.

- Не умничай!

Чертовка сочувственно вздохнула.

- Эх, юноша, не завидую я тебе. С таким занудой...

Прапорщик Дубовых дунул со всей дури на третью слева свечу.

Фитиль погас, выпустив вверх облачко сизого дыма.

Яркий свет ослепил россиян, а в уши ворвались конский топот, крики, удары стали о сталь.

Проморгавшись, Палваныч и Коля увидели, что находятся в самой гуще сражения.

О, это был не потешный бой, какие устраивают военно-исторические клубы, а реальная сеча, в которой встретились две армии. Кавалерия, пехота, лучники... Кровавая толчея, падающие под копыта лошадей воины... И посреди - два безоружных пришельца.

На Палваныча во весь опор нёсся конь, всадник-меченосец оскалился в безумной ярости. Коля вцепился в плечо прапорщика и проорал пожелание полковому знамени:

- Прочь отсюда!

Волшебная реликвия снова работала.

Но...

За миг до исчезновения с поля боя парень почувствовал резкую боль в боку.

Лавочкин всё ещё держался за Дубовых. Они очутились в маленьком овражке. Вокруг был лес. Издалека доносился шум битвы.

Было утро. Прохлада щекотала кожу. Обильная роса попадала с травы на туфли и брючины, оставляя мокрые пятна.

- Никак не привыкну к этим фокусам с перемещениями, - пробормотал прапорщик.

Солдат выронил мешок и схватился за бок.

В нём торчала длинная стрела.

Парень разжал ослабевшие пальцы, выпуская плечо Палваныча, и рухнул наземь.

Глава 1. Герой в прологе не погибнет, или Задача со множеством неизвестных, причём вооружённых

- Рядовой Лавочкин... Рядовой Лавочкин...

Автомат на плече, парадная форма... Коля стоял в полковом Красном Уголке - комнате, где начались его приключения. На стенах висели привычные плакаты и стенды, рассказывающие об истории части. За окном бушевала ночная вьюга.

Парень обернулся. Сзади, под плексигласовым колпаком, покоилось знамя.

Пост номер один...

Солдата посетила предсказуемая, но логичная мысль: "Неужели приключения и чёртова бабушка мне приснились?"

Распахнулась форточка, в комнату ворвался колючий снежный ветер. Порыв хлестнул Колю по щеке.

- Рядовой Лавочкин... - снова позвал еле слышный голос.

Закрыв форточку, хмурящийся парень вернулся на пост.

- Рядовой...

- Кто здесь? - солдат, наконец, осознал, что к нему обращаются.

- А ты как думаешь? Я это. Знамя N-ского ракетного полка.

- Ты?!

- Ладно, брось изумляться. У нас мало времени. Не уберёг ты меня, рядовой Лавочкин. Продырявили нас с тобой. Даже не знаю, кому хуже эта стрела сделала. У тебя-то одна рана, а во мне, в несколько раз свёрнутом... Постарайся впредь не давать меня в обиду. Ты всё хорошо делал до сегодняшнего дня и признай, я тебе подсобляло самым идеальным образом... Хм, было весьма интересно! Помню, как только я в этот мир попало, из соображений юмора сразу патрон тебе наколдовало, дескать, пора стреляться. Потом, правда, с тобой веселее стало. На лютне неплохо у нас получалось играть...

- Слушай, хватит воспоминаний, а? Мы домой попадём? Ты мне поможешь?

- Будь оптимистом! Я, к примеру, верю, мы обязательно вернёмся домой, но должно тебя огорчить - рана уменьшила мои силы.

- Почему?

- Неглупый, вроде, парень, а вопросы задаёшь глупые... Если в тебе дырку проделать, у тебя сил прибавится? Вот и у меня тоже нет. Пожалуй, перенос в пространстве, позволивший вам с прапорщиком покинуть поле сражения, был последним. Теперь придётся тебе топать ножками.

- А летать смогу?

- Очень недолго. Видишь ли, нарушение целостности лишило меня главного преимущества. Раньше я действовало без подзарядки, сколь угодно долго. Теперь же мне необходимо отдыхать, как и любому магическому предмету мира, в который мы попали. И, кажется, я слегка... приболело. Так что не сильно на меня полагайся, рядовой.

- Вот жалость-то, - проговорил Коля.

- Следует отметить хитрость старой бестии, закинувшей нас в самую гущу боя. Я знаю, это не случайность... Никогда не верь чертям, парнишка.

- А восстановить, ну, залечить тебя никак нельзя?

- Теоретически возможно. Практически - не знаю. А вот тебя я вылечу, но потрачу много энергии и буду долго заряжаться.

- Вот ведь засада! - солдат ударил кулаком по ладони.

- Хватит сокрушаться! - голос знамени стал жёсток. - Ты неплохой человек, только чересчур уж склонный к панике. А! Вот ещё что ты должен обязательно выполнить: не передавай меня никому, тем более своему спутнику. У него рыльце в пушку.

Постовой улыбнулся. Полковая реликвия и та сравнивала Палваныча с кабаном.

- Моя магия - это отдание долга вам, людям. Тысячи солдат отдавали мне честь. А сколько вас несло круглосуточный караул! За уважение нужно платить. А значит, и хранить меня должен не ворюга какой-нибудь. Вот так-то, рядовой Лавочкин...

- ...Рядовой Лавочкин! - орал прапорщик Дубовых, хлеща парня по бледным щекам. - Подъём, Хейердалов сын!

Коля разлепил веки и ощутил себя лежащим в овраге. Над солдатом склонился сопящий Палваныч.

- Ох, ё! - выдохнул прапорщик. - Ну, ты меня испугал, салага.

Дубовых поводил перед Колиным носом стрелой.

- Думал, тебя проткнуло. А она возьми да и выпади из тебя. Будто что-то ее выдавило. Правда, в знамени дырка осталась... Но твоей кровищи вроде нету.

Парень взялся за бок. Внутри неприятно зудело.

- Вставай уже, - Палваныч отошёл в сторону. - Нечего разлёживаться. Устроил себе санаторий-профилакторий, меня напугал.

- Сейчас, - прошептал солдат.

- Эй, молокосос! - прикрикнул прапорщик. - Это приказ. Подъём, твою дивизию!

Коля медленно поднялся на ноги, скинул камзол, размотал знамя.

На боку краснел и пульсировал свежий маленький рубец.

Дубовых присвистнул.

- Да на тебе всё, как на собаке, зарастает!

Лавочкин переключил внимание на красное полотнище. Да, шесть маленьких отверстий... "Не уберёг ты меня".

- Спасибо, - шепнул Коля.

- Не за что, - буркнул Палваныч.

Аккуратно свернув знамя, солдат снова обмотал его вокруг торса, надел камзол и вдруг зашатался.

- Можно сесть, товарищ прапорщик?

Дубовых кивнул, пристально глядя в белое лицо парня.

- Сядешь. Ты у меня обязательно сядешь, - ворчливо пообещал Палваныч. - За самовольное оставление расположения части с личным оружием и полковым знаменем.

Откинувшись на поросшую травой стенку оврага, Лавочкин почувствовал себя лучше.

- Товарищ прапорщик, думаете, я сам сюда провалился? А вы как тут очутились? По заданию центра?

- Ты что, рядовой, меня в шпионаже подозреваешь?! - взревел Дубовых, трепеща широкими ноздрями. - Сам, скотобаза такая, продался! Слышал я твою бойкую немецкую речь, продажное рыло!

- Но и вы говорили по-немецки!

Мир, куда угодили прапорщик и солдат, был потрясающе похож на мир сказок братьев Гримм, и его обитатели говорили на немецком языке. Как же удивились россияне, когда совершенно без подготовки заговорили на нём же, хотя сроду его не знали!

- Ладно, отставить, - предпочёл сменить тему Палваныч. - Это точно не твои радиотехнические фокусы? Я ведь знаю, ты учился в техническом вузе.

- Нет, на первых полутора курсах, которые я проучился, дырявить пространство и сбегать в сказочные миры не учили, - с печальным сарказмом сказал Лавочкин.

- Значит, это американские происки врага, - заключил Дубовых.

- Отчего же, товарищ прапорщик? А если оно само?..

- "Само"... - передразнил Палваныч, наклоняясь к лицу солдата. - Ты подвергаешь сомнению мои выводы? Выводы командира? А ведь я тебе, щегол, больше, чем командир. Я тебе в нынешних условиях отец, мать и даже тёща!

Дубовых скосил глаза к уху, силясь понять, что это он от себя услышал.

Коля с интересом наблюдал за подвигом прапорщицкого интеллекта.

- И меня, рядовой Лавочкин, по большому счёту не интересует, как нас сюда и кто. Я, сынок, домой хочу. Сечёшь?

- Секу.

- Вот. Вернуться бы... У тебя есть стоящие соображения?

- Товарищ прапорщик, похоже, нам нужно найти колдуна... - начал солдат, но командир прервал его:

- Ты, типа, издеваешься?! Давай ещё к цыганке сходим!

- Нет, вы не так поняли! - отчаянно залепетал Коля. - Конкретного колдуна, Тилля Всезнайгеля.

Палваныч знал, о ком шла речь. Придворный волшебник королевства Вальденрайх помогал Лавочкину бегать от тёмного магического ордена... возглавляемого прапорщиком. Всего день назад! Запутанная история, но кто старое помянет...

- На кой нам твой Всезнайгель? - подозрительно спросил Дубовых.

- Он делал расчёт, пытаясь выяснить, как мы сюда попали и можем ли вернуться. Это очень громоздкие вычисления. Надеюсь, он их закончит. Обязательно надо к нему попасть!

Слегка поразмыслив, Палваныч хлопнул Колю по плечу.

- Эх, рядовой. Салага ты, бритый гусь. Вот что значит первогодок! Не умеешь правильно поставить тактику стратегии. Главнейшей нашей целью является что? Определение места своего положения. А положение у нас интересное... Ага. Второй задачей будет поиск твоего колдуна. Ферштейн?

- Так точно, - без энтузиазма откликнулся Лавочкин.

Он подумал: "Наверное, это свойство всех начальников - добавить какую-нибудь очевидную мысль и нагло выдать твоё предложение за своё".

- А раз "так точно", то хрен ли ты рассиживаешься? - осклабился прапорщик. - Вперёд!

Коля испытал чувство наподобие ностальгии. Предыдущие двадцать два дня, которые он провёл вне общества Палваныча, или, как его называли в полку, Болваныча, отучили солдата от командно-подневольного образа жизни. К хорошему привыкаешь быстро. Банально, но факт.

С неподобающим возрасту кряхтением Лавочкин встал и полез из оврага.

Сзади пыхтел Дубовых.

Овраг располагался у подножья холма, заросшего берёзками.

Шагов через пятьдесят рощица кончалась, и начиналось поле. То самое, где шла ожесточённая битва.

Подразделения, полчаса назад показавшиеся путешественникам армиями, были куда скромнее, не больше шести десятков человек с каждой стороны. Один отряд выступал под оранжевыми штандартами, на которых красовался герб - единорог, протыкающий брюхо медведя. Его противники подняли косо раскроенные голубые знамёна с изображением медведя, ломающего хребет единорогу. Коля окрестил первых рогоносцами, а вторых медвежатниками.

Рогоносцы и медвежатники отличались друг от друга лишь цветами флагов. Большинство воинов было экипировано необычайно плохо: жалкое подобие меча, рваная кольчуга, деревянный щит. Лучники выглядели чуть солиднее, и лишь немногочисленная кавалерия действительно походила на профессиональную.

Ожесточённый бой подходил к концу. Медвежатники победно взвыли, рогоносцы дрогнули и начали отступление. К счастью россиян, не в рощу.

- Да, - протянул Палваныч. - Пожалуй, сейчас с расспросами к ним лучше не соваться.

Рядом зашевелился куст. Прапорщик и солдат сразу же заприметили фигуру человека, прятавшегося за высокими кустами можжевельника.

- Руки вверх! - гаркнул Дубовых, краем сознания отмечая, что вновь кричит не на родном языке, а "хэнде-хохает".

Над кустом поднялись дрожащие руки.

- Встать! - скомандовал прапорщик.

Палваныч удовлетворённо хмыкнул - в можжевельнике скрывался дезертир. Темноволосый остроносый мужичонка в длинной кольчуге поверх холщовой рубахи испуганно смотрел на пленителей. Суетливые глазки метались от прапорщика к солдату и обратно. Мужичок, похоже, впал в ступор. Наверняка недоумевал, чего это он сдался двум безоружным странникам. Прапорщик счёл его классическим трусом.

- Кто такой? - рявкнул Дубовых.

- Ференанд, - проблеял мужичонка.

- Фердинанд?

- Нет, Ференанд.

- По-моему, один хрен, - прапорщик пожал плечами. - Из чьего войска сбежал?

- Барона фон Косолаппена*, - дезертир гневно топнул. - Только не сбежал, а затаился в засаде.

- Угу, охотно верю, - тихо прокомментировал Лавочкин.

- С кем воюет твой барон? - продолжил допрос Палваныч.

- Мой барон? - Ференанд слегка улыбнулся. - С бароном Лобенрогеном**.

*Lappen - тряпка.

**Loben - хвалить, Rogen - рыбная икра.

- А причём тут икра? - удивился Коля.

- Есть легенда об икринке, которая дала жизнь их роду. Во владениях ненавистного барона имеется богатейшее озеро. А единорог на гербе...

- Хватит, - прапорщик прервал экскурс в историю рыбовладельца. - Что за государство тут у вас?

- Откуда вы такие взялись?! - Ференанд вытаращился на россиян.

Люди, находящиеся почти в центре страны не знали, где находятся!

- Откуда-откуда... От верблюда, - по-военному плоско сострил Палваныч. - Отвечай на поставленный вопрос, контра недобитая.

- Королевство Дробенланд.

- В честь феодальной раздробленности, - сообразил Коля.

- Нет, просто располагаемся на плоскогорье, - объяснил дезертир.

- Отставить географию, - отрезал прапорщик. - Нет! Отставить "Отставить географию". Далеко тут до этого, как его?..

Дубовых повернулся к Лавочкину, ища подсказки.

- До Вальденрайха, - не подвёл парень.

- Так это вам надо на восток и чуть-чуть на юг. Спуститесь с нашего плоскогорья, попадёте в Драконью долину. Если вас не сожрут драконы, то пересечёте её и попадёте в Пограничный лес. Сразу за ним - Вальденрайх.

- А можно не через драконов? - поинтересовался Палваныч.

Оказалось, можно. Ференанд отметил, что в обход дорога будет дольше. С какой стороны не обходи, придется пересекать два государства. Южный путь не вдохновлял, поскольку лежал через Чёрное королевство.

Коля объяснил прапорщику, почему не стоит соваться в эту загадочную страну. Парень знал, что Чёрным королевством заправляет злой могущественный маг Дункельонкель, или Дядюшка Тьмы. Чёрное королевство было полностью закрытым образованием с репутацией, достойной названия. Никто ещё не покидал его пределов. Ни дипломатические миссии, ни простые граждане, ступавшие на его территорию.

Палваныч согласился, что северный путь намного безопаснее. Предстояло покинуть Дробенланд, пересечь царство Дриттенкёнихрайх* и уже известный путешественникам Наменлос.

*Dritte - третий, K?nigrich - королевство.

- Нам сюрпризов не надо, мы и так от неожиданности к непредвиденности живём, - глубокомысленно изрёк прапорщик Дубовых.

- А где Дриттенкёнихрайх? - спросил Коля.

- На северо-востоке, разумеется, я же объяснял, - проворчал Ференанд.

- Ты не умничай, а пальцем покажи, - велел Палваныч.

Дезертир ткнул в сторону, куда отступили рогоносцы барона фон Лобенрогена.

- Рядовой Лавочкин, за мной, - скомандовал прапорщик.

- На вашем месте я бы не стал торопиться, - неожиданно сурово процедил Ференанд и присвистнул.

Из-за кустов, кочек и поваленных деревьев выступили воины. Среди них - несколько лучников.

Прапорщик почувствовал себя весьма неуютно, покраснел, забормотал под нос что-то непечатное.

Ференанд победно улыбался.

- Ты не дезертир, - заключил Коля.

- А я и не говорил, что дезертир. Я говорил, что в засаде.

- Ну и кто ты такой? - опомнился Палваныч.

Один из воинов провозгласил:

- Перед вами барон Ференанд фон Косолаппен. Преклоните колени.

- Да-да, - барон театрально взмахнул рукой. - Лучше преклоните коленки-то, иначе мои слуги вам их преломят.

- Рядовой Лавочкин, приказываю переместить нас отсюда посредством твоего фокуса, - прошептал Дубовых.

- Извините, товарищ прапорщик, но фокус не удастся. Магия потеряла силу, - прошелестел Коля, преклоняя колено.

- Встань, салага! - взревел Палваныч. - Ещё никогда русский солдат не унижался перед ихним бароном!

Подбежавший сзади воин пнул прапорщика по ноге, и тот упал на колени, хрюкнув от боли.

- Вообще-то, это довольно популярный ход - переодеваться простым солдатом, - сказал Косолаппен. - Мой герольд возглавил основные силы, а я бы ударил в тыл, если бы самодовольный выскочка Лобенроген потеснил моё войско. Разведчики неведомого врага, вы арестованы.

- С чего вы взяли, что мы разведчики? - возмущённо воскликнул Лавочкин.

- Вы не ведаете, где оказались. Значит, вы появились тут, чтобы высматривать, вынюхивать, выслушивать. Разве нет?

Коля умилился логике барона.

- Вам приходилось когда-нибудь иметь дело со шпионами, которые понятия не имели, где и за кем они шпионят?

Ференанд в замешательстве почесал кончик острого носа.

- Признаться, вы первые разведчики, с которыми мне довелось столкнуться.

- А если предположить, что мы странники, попавшие к вам совершенно неожиданным образом? - продолжил атаку Лавочкин, коль скоро Палваныч предпочёл молчать и растирать ушибленное бедро.

- С луны свалились? - хмыкнул Косолаппен.

- Почти, - парень улыбнулся.

- И как вас зовут?

- Это товарищ прапорщик, - представил Дубовых солдат.

- Товарищ Прапорщик, да? - переспросил Ференанд, неприятно смеясь. - А ты, значит, барон Николас, не иначе! Ну и наглость!

Теперь вместе с предводителем хохотали и воины.

- Чего тут смешного? - подал голос Палваныч.

- А то, - не прекращая ржания, ответил Ференанд, - что Николас Могучий и колдун Товарищ Прапорщик извели друг друга в Наменлосе два месяца тому назад!

- Два месяца?! - хором выдохнули Лавочкин и Дубовых.

По их ощущениям, с момента их исчезновения из Наменлоса прошло не больше трёх часов. Часов!

- Естественно, два месяца, - повторил Косолаппен. - И раз уж они были врагами, то никак не расхаживали бы на пару.

- Всякое бывает, - буркнул прапорщик.

Теперь барон Ференанд не сомневался в том, что перед ним шпионы-самозванцы. Их неумелое враньё забавляло, и Косолаппен намеревался выслушать все байки до конца.

- Где же вы околачивались последние два месяца, развесёлые мои господа? - лукаво щурясь, спросил Ференанд.

- У чёртовой бабушки, - выпалил Коля.

- Не груби, щенок! - жёстко сказал барон.

- Но мы действительно гостили у чёртовой бабушки, - развёл руками парень. - Товарищ прапорщик, подтвердите!

Дубовых тихо проговорил, толкнув локтем солдата:

- Я бы не настаивал на этой версии.

Глаза Косолаппена засверкали.

- Итак, вы признаёте, что якшаетесь с нечистой силой?

Лавочкин сник. Обвинение в связях с нечистой силой в этом средневековом мире не обещало лёгкой жизни. Да и смерти тоже.

- А что нам грозит, если якшаемся? - осторожно поинтересовался Палваныч.

- Долгая смертная казнь через медленное умерщвление, - обрадовал пришельцев Ференанд.

- Вот чёрт! - досадливо выругался Дубовых.

И чёрт не замедлил появиться!

- Товарищ прапорщик, рядовой Аршкопф по вашему приказанию прибыл! - пропищал чёрный рогатый проныра, молодцевато топнув копытом оземь и задрав розовый пятачок к небесам.

Барон Косолаппен и его отряд застыли в немом ужасе. А Палваныч обрадовался бесу как родному. В прошлом глуповатый нечистый не раз выручал его в пикантных ситуациях, но после свидания с чёртовой бабкой прапорщик решил, что внук перестанет слушаться. Старая злюка знала, что Дубовых вовсе не Повелитель Тьмы. Стало быть, не успела переубедить Аршкопфа. Очень хорошо!

- Вольно, рядовой, - довольно проговорил Палваныч, поднимаясь с колен. - Слушай команду. Захвати этого Фердинанда, или кто он там, в заложники.

Чёрт исчез и тут же появился за спиной Косолаппена, держа приличного размера нож у его горла.

Окружившие россиян воины вышли из ступора и напряглись. Кто-то узнал свой клинок и захлопал по пустым ножнам.

- Теперь приказ тебе, барон хренов, - обратился прапорщик к Ференанду. - Пусть твои хлопцы уйдут.

- Уходите, - прошипел заложник.

- Но, ваше благолепие, - пролепетал один из лучников, щуплый паренёк с заряженным луком в дрожащих руках, - разве мы можем вас покинуть?

- Эй, Рэмбо недокормленный, - Палваныч обернулся к сомневающемуся. - Сейчас мы спокойно закончим спецоперацию, и если ты или ещё какой Хейердал не дёрнетесь, то барона вернём. Солдат ребёнка не обидит.

- Уходите, - повторил Косолаппен.

Воины неуверенно отступили и побрели в сторону поля.

Коля забросил за плечо оба мешка, свой и начальника.

- Значит так, барон, - сказал прапорщик. - Мы сейчас тебя покинем, но не советую пытаться нас вернуть. Как ты понимаешь, нож способен в любое время снова очутиться возле твоей драгоценной шеи. Рядовой Аршкопф! Удерживать заложника в течение получаса, а потом присоединиться к нам.

- Есть, товарищ прапорщик!

Дубовых зашагал в глубь рощи. Парень поспешил за ним.

Глава 2. Как приобрести доброго друга, или Революционная агитация

Барон Косолаппен с Аршкопфом остались далеко позади.

Лавочкин глядел на начинающую желтеть листву берёзок, ему неимоверно хотелось домой.

- Почему не фурычат твои фокусы? - спросил Палваныч.

- Стрела пробила в знамени отверстия, и оно утратило мощь.

- Совсем?

- Почти, товарищ прапорщик. Во всяком случае, в бою на него полагаться нельзя.

- Не уберёг, салага! - командир сплюнул. - Кстати, ты так и не отдал его мне...

- Простите, товарищ прапорщик, и не отдам, - сказал Коля. - Я ещё не сдал Пост номер один. Пока не вернёмся в часть, я отвечаю за знамя.

- Добро, - кивнул Дубовых.

Минут пятнадцать они топали молча, потом Палваныч спросил:

- Куда этот стратег показывал? Где этот ихний Дриттен-кто-то-там?

- Дриттенкёнихрайх, товарищ прапорщик, - ответил памятливый солдат, - находится на северо-востоке.

Коля махнул за спину.

- Ёктыш! - воскликнул Дубовых. - Не туда движемся. Тогда нале... во!

Развернулись.

- Ну, рядовой Лавочкин, сейчас я проведу инструктаж номер раз, - прапорщик плотоядно усмехнулся. - Ты, ядрёна маслёнка, конечно, складно звонишь, мол, не виноват в самовольном оставлении расположения полка, пост не сдал... Да вот не верю я тебе. Мой многолетний стаж командирской работы не позволяет учудить такую роскошную глупость. Я тебя верну, а в процессе ещё и воспитаю в настоящего солдата. Ты, кстати, сколько отслужил?

- Восьмой месяц идёт.

- По-вашему, по неуставному, "соловей" получается... Не хватило тебе, салага, главного. Знаешь чего?

- Никак нет.

- Правильного мудрого командования, опирающегося на опыт и ум, вот чего! Именно благодаря мудрому командованию наша армия непобедима!

- А я думал, наша армия непобедима лишь потому, что она действует вопреки логике и здравому смыслу, - вырвалось у Коли.

- Вот именно! Как ты сказал?!

- Э... Действуя в соответствии с логикой и здравым смыслом, - невинно "повторил" солдат.

- Молодец! Не такой пропащий, каким выглядишь с первого медосмотра, - Палваныч по-отечески похлопал парня по плечу.

Лавочкину пришло в голову, что Дубовых иногда не грех невинно разыгрывать. "Начнём прямо сейчас!" - постановил Коля.

- Разрешите обратиться, - сказал он.

- Валяй.

- Товарищ прапорщик, есть проблема. Вас ведь никто за мной не посылал, верно?

Солдат понимал, что командование полка отправило бы в погоню за ним отнюдь не снабженца.

- Ну да, я проявил личную инициативу, - подтвердил Колины догадки Палваныч.

- Тогда с точки зрения комполка вы являетесь таким же самовольщиком, как и я.

Дубовых, не раздумывая, вцепился в горло Лавочкина.

- Ты кого, гнида, дезертиром назначил?!

Получилась комичная картина - коренастый злобный коротышка трясёт за шею долговязого парня. Коля даже нагнулся.

- Я... Ни... чего... та... кого... не... говорил!.. - прохрипел он, мотая русой головой.

Чуть ослабив напор, прапорщик проорал в самое лицо жертвы:

- А что же ты, ёрш сортирный, говорил?!

"Вот и поприкалывался..." - мысленно констатировал Коля, а вслух сказал:

- Товарищ прапорщик, мы тут шарились двадцать два дня, да ещё барон утверждает, мол, шестьдесят суток сидели у чёртовой бабушки... Вы же, бросаясь за мной, никого не поставили в известность?

- Никого.

Пальцы Палваныча выпустили горло солдата.

- Значит, мы пропали оба. И у командования может сложиться впечатление, что мы оба самоволь...

- Стоп! - перебил Дубовых. - Расклад понял, не дебил.

Служивые помолчали.

Прапорщик стоял, как громом поражённый. Простая, вроде бы, мысль, а ведь почему-то не посетила его раньше. "Крах карьеры! - вопил в душе Палваныч. - Да что там карьеры, крах жизни! Вернуться и пойти под трибунал?! Нет, фигу вам с маргарином! Тут особые обстоятельства. Неизведанные и не учтённые в Уставе. Спасение рядового и знамени. Выкручусь, выкручусь непременно".

Лавочкин робко продолжил задуманный розыгрыш, одновременно пытаясь взбодрить спутника:

- Товарищ прапорщик! Всё не так плачевно. Знаете, недавно учредили комитет прапорщицких матерей. Для беглых прапорщиков, где им помогают решить их проблемы...

- Не дебил, но в этот раз не понял, - Палваныч сдвинул брови. - Ты меня шуткой достать решил? Тогда вернёмся к инструктажу. Заруби себе на соплю, рядовой. Я человек прямой, словно циркуль. Мне твои смешуёчки, будто слону Каштанка, или как там её, моську эту? Ты, типа, умного из себя строишь, неоконченное высшее, то-сё, но я из тебя эту дурь интеллегени... интеллигиги... интелегине... Короче, не умничай, молокосос! Приказы исполняй, правильно себя веди, и мы вернёмся в полк. Если я буду доволен, то тебя даже не сильно накажут. Понял?

- Так точно, - пробубнил Коля.

Рядом материализовался чёрт, обнимающий барона Косолаппена.

- Товарищ прапорщик, задание выполнено. Полчаса подождал, а потом явился! - громко пропищал Аршкопф, заставляя людей непроизвольно морщиться и закрывать уши.

- А этого зачем припёр? - страдальчески простонал Палваныч.

- Вы же сами велели удерживать заложника, а потом присоединиться к вам... - захлопал глазками чёрт.

- Чучело мохнатое! Его нужно было оставить. На кой он мне?

- Исправляюсь, - пискнул бес, растворяясь в воздухе и снова возникая, но уже без Ференанда.

- Так-то лучше, - смягчился прапорщик. - Вопрос: неужели твоя бабка не отговаривала оказывать мне помощь?

- Ну, она, признаться, кое-что плела, - уклончиво и с оттенком боязни промямлил Аршкопф.

Всё-таки чертёнок безоговорочно верил в то, что Палваныч является Повелителем Тьмы. Аршкопфа впечатлила первая встреча с прапорщиком. В отличие от любого местного человека мужик совершенно не испугался, даже игнорировал нечистого. По мнению беса, такое мог позволить себе лишь сам Мастер. А Дубовых тогда считал, что приболел белой горячкой. Позже он свыкся с чудесами этого мира и стал использовать чёрта в качестве подручного, понукать и покрикивать.

- Плела?! - Палваныч подступил к Аршкопфу вплотную.

- Она уже старенькая, вы должны милостиво её простить, - залепетал чёрт. - Сидит на заслуженном отдыхе, вот и сочиняет разное. Не сомневайтесь в её преданности, товарищ прапорщик! Виной всему старческое слабоумие. Она считает, что вы не Повелитель.

- Хм... А если она права? - Дубовых решил проверить степень уверенности беса.

- Если бы она была права, то вы никогда не покинули бы её каморки! - заулыбался рогатый, весело морща пятачок. - Людей она обычно съедает.

Странники предпочли промолчать об истинных причинах своего непопадания на стол древней чертовки. О священной полковой реликвии лучше лишний раз не болтать, хотя Аршкопф однажды испытал на себе силу знамени. Попробовал схватить Колю и обжёгся.

- А какого хрена со временем творится? - Дубовых решил восполнить пробел в знаниях. - Мы у твоей старой перечницы часа три просидели, а тут два месяца пролетело!

- Ну, товарищ прапорщик, - высокий голосок беса слегка подсел, - иногда вы делаете что-нибудь странное, чтобы проверить мою веру. Бабка живёт в Преисподней, а там время бежит значительно быстрее, чем в Пренаружной.

- Ладно, вопросов больше нет, - подвёл итог Палваныч. - Аршкопф, сгинь пока куда-нибудь. Лавочкин, за мной вперёд марш. Не хватало ещё дождаться этого пижона Косолаппена. Небось, лопается сейчас от злости.

Барон Ференанд действительно был вне себя от гнева. Полчаса в обществе чёрта, приставившего нож к твоей шее, - тот ещё аттракцион. Ужас и унижение отодвигали недавнюю победу над Лобенрогеном на второй план.

Выбравшись из рощи, ковыляя на кривых ногах, Косолаппен принялся гонять подчинённых пинками и орать:

- Нахлебники! Бездари! Неблагодарные твари, предатели!.. Почему не ударили по врагу?! Испугались? Я там должен был терпеть издевательства... Вы хоть знаете, что от чёрта воняет, как от мокрой псины? Позорники! Лентяи! Ваш хозяин в беде, а вы и рады в кусты сигануть, да?

- Но вы же сами приказали уходить, - попробовал оправдаться давешний юный лучник.

- А голова у тебя на кой? Смекалку проявить не пробовал? - неистовствовал барон Ференанд. - Я понимаю, если бы наёмники... Но вы, вы же мои слуги!..

Потешив самолюбие, Косолаппен почувствовал себя лучше. Можно было поразмыслить о мести.

- Ну и самозванцы! Чуть услышали, дескать, я барон, сами тут же назвались титулом. И подыскали-то славное, легендарное имя! Николас Могучий. Ни стыда, ни совести. Лживые колдуны должны понести наказание. И возмездие их настигнет, клянусь своим родом! Но самому с чертями тягаться бесполезно...

К барону подъехал на коне герольд, седоватый дядька с аккуратной бородкой. Он уже снял доспехи хозяина, в которых возглавлял основные силы "медвежатников", а теперь спешился и преклонил колено.

- Мой господин, ваш враг Лобенроген заперся в замке. Прикажете осадить?

- Не пори ерунды, - ответил барон. - У нас нет ни людей, ни средств заниматься осадой презренного рогоносца. Достаточно того, что мы задали ему трёпку, отвоевав эти поле и лесок. Отличное прибавление к моим владениям, не так ли?

- Воистину так, - склонился герольд.

- Меня сейчас больше интересует маленькая месть двум выскочкам-колдунам. Найди мне четырёх всадников. Пустим по следам оскорбителей Мор, Глад, Брань и Смерть.

Не подозревавшие о нависшей над ними угрозе прапорщик и рядовой проплутали весь день и лишь под самый вечер вышли к замку барона фон Лобенрогена.

Возле окружённого рвом обшарпанного колосса догорали крестьянские лачуги. Так уж повелось, что у замка ютились подданные шикующего за каменными стенами феодала, и если приходило войско неприятеля, то от села гарантированно оставалось пепелище, а цитадель сдавалась супостату редко.

При вражеском наступлении у мирного населения было два способа выжить: либо укрыться под защитой замковых стен, либо схватить пожитки и бежать в лес. Лобенроген любезно предоставлял подданным второй вариант спасения.

Когда Коля и Палваныч выбрались к "домику" барона Лобенрогена, по сельскому пепелищу бродили хмурые крестьяне и искали уцелевшие вещи.

Кое-кто кидал на пришельцев оценивающие взгляды. Известно ведь, что в обстановке всеобщего кризиса дорог любой источник доходов.

Прапорщик Дубовых скорчил бандитскую мину модели "Не лезь - убьёт". Коля тоже постарался придать лицу разбойничье выражение, но не преуспел. Не та у него оказалась харизма, совсем не та.

Впрочем, для отпугивания не в меру любознательных туземцев вполне хватило и рыла Палваныча.

Лавочкин, опасливо обозревавший пепелище, заприметил странного гражданина.

- Товарищ прапорщик, - прошептал солдат, - там собака в ботах...

- Ты пил, что ли? - Дубовых автоматически насторожился. - Хотя откуда у тебя выпивка?!

Палваныч скорбно вздохнул. При его любви к алкоголю и многолетних ежедневных возлияниях вынужденный трезвый образ жизни угнетал отца-командира. Собрав волю в кулак, прапорщик отринул мечты о выпивке и взглянул в указанном парнем направлении.

По дымящимся развалинам топтался пегий беспородный пёс, да не абы как, а на задних лапах, обутых в красные лакированные ботинки. Удивительно, но такое хождение совершенно не отнимало у пса сил и выглядело абсолютно естественно.

- Неплохо для дворняжки, - оценил Дубовых. - Мечта Куклачёва, блин!

Коля поморщился. За укротителя кошек стало обидно.

- Эй, Кабыздох! - позвал Палваныч необычного кобелька. - К ноге!

- Сам ты Кабыздох, - откликнулся "двортерьер", пиная пижонским ботом не угасшую еще головню.

Прапорщик онемел от такой вопиющей наглости гражданского лица.

- А как тебя зовут? - спросил солдат.

- Пёс в башмаках к вашим услугам, - лопоухий зверь постарался горделиво подбочениться, и ему это почти удалось.

- Это как Кот в сапогах? - поинтересовался Лавочкин.

- Оскорбить изволили, - проговорил пёс. - Сравнить подлинного гения с жалким эпигоном!..

- С кем?! - вклинился Палваныч.

- С подражателем, - просветил командира Коля и поспешил реабилитироваться в глазах умной животины: - Прости, пожалуйста! О коте приходилось слышать, а о тебе, к сожалению, нет.

- Вот! Вот! - зверь воздел передние лапы к темнеющему небу. - Перехватил мою идею, паразитирует на образе... Горе мне!

- Да не слушайте его! - крикнула проходившая мимо крестьянка, ненароком услышавшая разговор. - Брешет, окаянный!

- Завистники, кругом завистники, увы, - скорбно прокомментировал пёс. - Но, позвольте, с кем имею честь?

- Я - Николас, а это Пауль, - представился Лавочкин. - Мы путешественники.

- Романтично, романтично, - одобрил зверь, кивая совсем по-человечьи. - Я тоже, знаете ли, с щенячьего возраста мечтаю о странствиях и приключениях...

Вдруг Пёс в башмаках замолк и принялся ловить носом носящиеся в пропитанном гарью воздухе запахи.

- Прошу извинить, дела, - почти протявкал он, встал на четвереньки и припустил куда-то в кустарник, растущий неподалёку от замкового рва.

- Какие дела? - произнёс Палваныч вслед необычному знакомцу.

- Известно какие, - хохотнула крестьянка. - Он же кобель самый натуральный. Учуял самочку, вот и сорвался.

Столь резкое падение пса с высот цивилизации в пучину животных инстинктов откровенно удручало.

- Пойдём, рядовой, - сказал прапорщик, направляясь к замку. - Попросимся на ночлег.

Словоохотливая крестьянка и тут не смолчала:

- Кто ж вас пустит? Не видите, мост поднят?

- Покричим, опустят, - не очень уверенно запланировал Палваныч.

- Держи карман шире! Пока по округе болтаемся мы, погорельцы, поганец-барон мост не опустит. Боится, что мы явимся требовать новое жильё. Старое-то он не стал защищать.

- Вы барону налоги платите? - вступил в прения Коля.

- Ещё бы! - круглое лицо селянки исказила гримаса ненависти. - Обирает до нитки.

- Так ведь налоги, насколько я в курсе, являются платой за защиту от врага, - умно задвинул солдат.

- Хорошо звучит, но на деле всё не так, - женщина опустила плечи.

- Объявите забастовку!

- Чего объявить?

Естественно, местные простолюдины не были знакомы с теорией организованного протестного движения рабочего класса и крестьянства.

Лавочкин пояснил суть акции:

- Откажитесь работать. Напишите плакаты. Что-нибудь типа "Долой лобенрогенский произвол", "Лобенрогена в отставку", "Барон, иди считать ворон" и тому подобное. Выйдите толпой к замку, потрясите плакатами, покричите призывы. Требуйте денежной компенсации за ущерб, понесённый вследствие недостаточного принятия мер по обеспечению защищённости налогоплательщиков...

Речь лилась из Колиных уст, будто на предвыборном выступлении матёрого бюрократа. Даже подготовленный к словесным наворотам прапорщик растерялся.

И не важно, что феодалы в отставку не уходят и тем более не выдают компенсаций. Главное, парень был в ударе.

Крестьянка вовсе осоловела.

- Вы такой умный, - сказала она, когда солдат остановился перевести дух. - Не могли бы вы рассказать то же самое, но только всем и нормальным языком?

- Ночевать есть где? - в Палваныче проснулся искатель выгод.

- Найдётся. Мы соорудили шатры на опушке вон того леса.

- Тогда вперёд.

В лагере погорельцев Коля повторил революционное воззвание, но старался подбирать выражения попроще. Простолюдины были в восторге.

Правда, один эпизод охладил их пыл. Лавочкин как раз говорил о наглядной агитации:

- Когда встанете у моста, обязательно разверните плакаты. Напишите разные воззвания: "Лобенроген, отдай наши деньги!", "Барон, выполни свои обязанности за май месяц! Да не супружеские!", "Мы не дойные коровы!"

Крестьяне радостно загомонили, оценивая идею. Не ликовал лишь староста.

- Всё это здорово, - сказал он, - плакаты там, воззвания всякие. Только мы писать не умеем.

Люди сникли.

- Не страшно! - крикнул прапорщик. - Николас напишет!

- Верно! Отличная мысль! Напиши, Николас! - загудела толпа.

- Но это будет стоить определённых денег, - закончил Палваныч.

Настрой крестьян снова резко поменялся.

- Ась?! Эй, толстяк, у тебя совесть есть? Пропустите-ка, ребята, я спалю его дотла!

Дубовых сообразил, что хватил лишку.

- Шутка! - провозгласил он.

Возмущение пейзан отступило, но настороженность осталась.

- Сейчас стемнело, - сказал Коля. - Завтра напишу. Бесплатно.

Староста высмотрел в толпе нужного человека.

- Эй, Шлюпфриг*! Поди сюда!

* От schl?pfrig - скользкий, двусмысленный

К старосте и Лавочкину с Палванычем подбежал суетливый юнец. На вид ему было от пятнадцати до восемнадцати лет. Моложавое лицо, первые признаки щетины... Парень как парень. Оборванец, рыжеволосый, чуть сутуловатый и невысокий, производящий впечатление лиса, норовящего залезть в курятник. Он не мог спокойно стоять на месте. Постоянно переступая с ноги на ногу, меняя положение рук и ведя беспорядочную стрельбу взглядом, Шлюпфриг молча ждал, когда староста соблаговолит продолжить.

- Устрой гостей на ночлег, - велел тот. - И не обижай их, проныра. Я тебя знаю!..

- Ладно, ладно, - отмахнулся юнец. - Пойдём.

Шлюпфриг увёл россиян к краю лагеря, несколько раз огрызаясь на шутливые возгласы односельчан, мол, он самый радушный из бездомных.

- Спать будете тут, - он указал на одеяла, постеленные под матерчатым пологом.

Рядом горел костёр.

- Сначала поедим, - сказал прапорщик.

- Но у меня ничего нет, - растерялся Шлюпфриг.

- Зато у меня есть, - Палваныч достал из-за пазухи флейту.

- Ух ты, моя флейта! - вырвалось у Коли.

- Хрена с два твоя, - буркнул прапорщик. - Я её в дупле нашёл.

- А я положил.

- Так это ты меня подставил?!

Палваныч имел в виду досадный инцидент с участием злобного тролля, настоящего хозяина флейты. Разгневанный тролль тогда чуть не убил прапорщика, считая его вором.

Перед мысленным взором Дубовых возникла уродская рожа тролля, размахивающегося здоровенной дубиной. А ведь случилось-то это буквально день назад!

- Не подставлял я вас! - оскорбился Лавочкин. - Умные люди посоветовали избавиться от опасной вещи, я ее и спрятал. Откуда мне было знать, что вы по дуплам лазаете? А если и нашли чего, то ведь не ваше же, товарищ прапорщик! Понравился тролль?..

- ...подосланный тобой!

- Ладно, дудите ужин, пожалуйста.

Шлюпфриг жадно слушал перепалку. Глазки его бегали быстро, впрочем, надолго останавливаясь на предмете, спровоцировавшем спор.

Палваныч извлёк из флейты три совершенно немузыкальных звука, и перед ним возникли три свеженькие тушки жареных цыплят с кружечкой пива, куском хлеба и крыночкой сметаны.

Юноша восхищённо ахнул.

- Вот что настоящее искусство могёт! - изрёк прапорщик. - Угощайся.

За ужином Коля расспросил Шлюпфрига о королевстве.

История Дробенланда не отличалась оригинальностью, но, тем не менее, была весьма поучительна. Некогда славное крепкое царство рассыпалось под влиянием разных неприятностей. Огромное целое трудно удержать в одних руках. Три-четыре века назад суровые и даже жестокие короли объединили под своей десницей князьков, отхватив земли у Дриттенкёнихрайха и Зингершухерланда. Последний, кстати, недавно перестал существовать, переродившись в Чёрное королевство. Но в пору своего расцвета именно Дробенланд диктовал условия.

Затем в стране воцарился король-реформатор. Он провозгласил лозунг: "Хапайте себе столько, сколько исхитритесь унести". И началось... Теперь десятки феодалишек тянули одеяло на себя, ослабляя друг друга и обрекая страну на отставание от соседей. Тем не менее у дробенландцев была собственная гордость, и на соседей они смотрели свысока. В силу особенностей рельефа.

Лавочкин подумал: "Что-то это всё напоминает".

Попировав, Коля ещё поговорил с Шлюпфригом под храп успокоившегося уже Палваныча, рассказал, куда они со спутником идут. Рыжий селянин им позавидовал. Несомненно, это общая черта домоседов - вздыхать о путешествиях.

Завтра крестьянам предстояло побастовать, а потом приняться за восстановление деревеньки. Процесс этот давно уже был налажен, поскольку раз в три года к замку Лобенрогена подкатывали очередные противники и выжигали всю округу. Люди привыкли, они ко всему привыкают.

- Спокойной ночи, - сказал Шлюпфриг, выбираясь из-под полога.

- А ты куда? - спросил Лавочкин.

- По девчонкам пробегусь. Хочешь со мной? Наставил бы рога самому Лобенрогену. У него жена молодая.

- Ага, шутник. Мост-то до сих пор не опустили. Нет, спасибо. Сегодня без девочек обойдусь - устал слишком.

"Наверное, здесь работает тот самый феномен, о котором пишут в умных психологических статьях, - подумал Коля, закрывая глаза. - После стресса человек норовит предаться сексу".

С этой оптимистической мыслью парень и заснул.

Глава 3. Медвежьи услуги, или Кое-что о преступной халатности

Средневековая забастовка выглядела столь же жалко, сколь должен был бы смотреться капиталистический субботник.

Толпа с плакатами работы Николаса Лавочкина толклась напротив ворот замка и выкрикивала всякие крамольные призывы, которые им подсказал тот же автор.

- Барона Лобенрогена к ответу!

- Землю крестьянам, обезьянники обезьянам!

- Лучше выпить самогона, чем работать на барона!

- Деньги на бочку, а не то по почкам!

- Верни награбленные налоги, презренный Лобенроген!

Мост так и не опустили, поэтому делегация имела особенно мистичный вид: толпа на краю замкового рва.

Прапорщик и солдат предпочли созерцать пикет издали, с небольшого естественного возвышения типа холм. Утренний ветерок отлично доносил скандируемые лозунги до вдохновителей народного бунта.

- Молодец, рядовой, - похвалил Палваныч. - Политпросвещение внедрил - любой политрук бы позавидовал.

- Что-то неспокойно мне, - признался Коля. - С бароном-то я работу не провёл. Как он откликнется на чаяния трудящихся?

- Не дрейфь, революционно-освободительное движение ещё никого не оставляло равнодушным. Особенно тех, против кого оно направлено.

"Откуда берутся все эти наши диалоги?" - терзался Лавочкин. Он ещё накануне начал подозревать, что полковое знамя не только потеряло мощь, но и стало слегка глючить, внушая ему и прапорщику советский образ мышления.

К наблюдателям присоединился всклокоченный Пёс в башмаках.

- Хорошо ли почивали, любезные? - поинтересовался он. - Как продвигается забастовка?

- А ты чего не с массами? - спросил подозрительный Палваныч.

- Дабы не превращать серьёзное дело в цирк, - ответил пёс. - К сожалению, моя репутация...

- Кобелиная, что ли? - Коля хитро улыбнулся.

- Я настаиваю на другой формулировке, - зверь слегка обиделся. - Репутация дамского угодника.

Лавочкин показал на стену замка.

- Смотрите-ка, переговорщик вышел!

На стене действительно появился одинокий человек. Он был похож на растолстевшего Дольфа Лундгрена. Лицо-ледокол, широченные плечи, высокий, но, увы, дряблый. Сказывались неправильный образ жизни и пристрастие к горячительным напиткам.

Разумеется, это был сам барон Лобенроген, который в данный момент испытывал крайнюю степень раздражения. Во-первых, бодун. Во-вторых, горечь вчерашнего поражения от проклятого Косолаппена. В-третьих, вопящая толпа разбудила Лобенрогена, а это был прямой вызов его абсолютному авторитету.

"Вчера мне накостылял соперник, а сегодня подданные наглеют. Куда катится мир?" - подумалось барону.

- Чего орёте, смерды? - крикнул Лобенроген и тут же схватился за больную голову.

Крестьяне замолкли, ответил дрожащий от страха староста:

- Мы требуем выполнения своих требований!

Это было серьёзное заявление. Хозяин замка на несколько секунд забыл о головной боли и постарался вникнуть в содержание плакатов.

- Э... "Барон, иди считать ворон". "Выполни обязанности за май. Да не супружеские". Ерунда какая-то, - похмельный феодал шевелил непослушными губами, ища смысл в этих текстах.

Он нервно облизнулся, мечтая выпить чего-нибудь холодного и не очень крепкого.

- То есть вы хотите, чтобы я пошёл считать ворон? - грозно спросил он. - А супружеские обязанности я уже исполнил в полном объёме!

- Мы же написали, что не супружеские, а наоборот, - стушевался староста. - А про ворон, так то фигурально.

- Супружеские наоборот?!.. Э, да тут у меня бунт?! - Лобенроген выпучил глаза. - Вы что, пёсье племя, себе позволяете?

- Вы, ваше величие, налоги собирали? Собирали! А защищать нас вчера стали? Не стали!

Староста отлично усвоил Колину большевистскую пропаганду.

- А я и не обещал никого защищать, - нагло заявил барон. - Идите работать. Если не разойдётесь, то выпущу войско. Уж с крестьянами-то оно справится.

Лобенроген обернулся и посмотрел вниз, во двор.

- Да-да, про вас, дармоедов, говорю!

Палваныч сплюнул и толкнул солдата в плечо.

- За мной, рядовой. Пора в путь.

- А как же?.. - Коля протянул руку в сторону забастовщиков.

- А так же, - осклабился Дубовых. - Хочешь дождаться от них самой искренней благодарности?

- Н-нет.

- Тогда валим отсюда!

- Можно мне с вами? - протявкал Пёс в башмаках.

- Не возражаю, - разрешил прапорщик.

Троица покинула наблюдательный пункт и скрылась в лесах Дробенланда, оставляя за спиной две рассерженные фракции. Селяне были сильно недовольны итогами переговоров с администрацией, которая ужасно желала узнать, кто был зачинщиком столь необычной смуты. Барон Лобенроген сообразил, что такие бунты отнюдь не усилят его власти.

Слуги феодала пристрастно допросили пару крестьян, и они сообщили имена смутьянов-гастролёров. Да уж, Николас и Пауль обретали новую, весьма сомнительную популярность.

Палваныч, Лавочкин и пёс топали по узкой лесной тропинке. Было пасмурно, влажно, дул прохладный ветер. Скука царила неимоверная, хоть засыпай на ходу.

Чтобы развеять дрёму, прапорщик завёл разговор:

- Ну, кобель в сандалиях, или как там тебя, показывай дорогу к Дриттенкёнихрайху.

- Пёс в башмаках, с вашего позволения, - поправил оскорблённый кобель.

- Однохренственно. Что там с дорогой?

- К сожалению, не знаю. Путешествовать не доводилось, именно по этой причине я и напросился к вам в спутники! Посетить иные края - вот соль моих мечтаний!

- Кто тебя говорить учил? - спросил Палваныч. - Треплешься, как Пушкин с Лермонтовым, блин.

- Не имел чести знавать. А манеру изъясняться перенял от многих достойных представителей аристократии.

Пёс проговорил это с нечеловеческим достоинством. С собачьим.

- Эти представители посещали тебя в деревне? - Лавочкин лукаво улыбнулся.

- Ваша ирония простительна, ибо опирается на неосведомлённость, многоуважаемый Николас, - печально прогундосил кобель. - Я начал жизнь в столице.

Коля перебросил мешки с левого плеча на правое и про себя костерил прапорщика за то, что тот сгрузил свою ношу на него. Вроде бы не тяжело, но неудобно и нечестно. И, между прочим, вчера мешок Палваныча казался легче.

- В столице, значит, - продолжил беседу рядовой. - Да вы, получается, светский лев?

- Издеваетесь, - насупился кобелёк. - Каламбурить изволите. А ведь всего три года назад я царил на балах!

- Ещё бы. Гвоздь вечера - пёс в башмаках, - проговорил Палваныч, перепрыгивая маленький ручей. - Так, привал. Приказываю поесть-попить.

Король столичных вечеринок плюхнулся на траву, разул ногу и принялся с остервенением чесаться за ухом. Звук получился, словно вертолёт летит: тыр-тыр-тыр-тыр-тыр.

Дубовых даже в небо посмотрел.

Путники выбрали место посуше, расселись. Коля расстегнулся, размотал знамя, давая торсу отдых. Прапорщик наворожил курятины.

Пока личный состав уплетал завтрак, в Палваныче потихоньку просыпался командир-стратег, его потянуло провести инвентаризацию имеющихся ресурсов.

- Рядовой Лавочкин, доложи про оставшиеся в твоём распоряжении фокусы!

Парень не сразу понял, что Дубовых подразумевает под фокусами.

- Ах, это!.. Если честно, товарищ прапорщик, то не знаю. Знамя сказало...

- Ты точно не пил?

- Тьфу, чувство подсказало, что знамя почти утратило волшебство. Остались мелкие, как вы их называете, фокусы.

- Почему?

- Приведу аналогию, - сумничал Коля. - Допустим, магия - это капающая вода, а знамя - кружка. Мы хотим напиться, то есть загадать желание. Выпиваем кружку, ждём, когда накапает ещё. Чтобы утолить жажду хватит и кружечки-двух, а чтобы затушить костёр, необходимо ведро. Мы не сможем затушить костёр. До происшествия со стрелой знамя было цистерной, в которую хлестал неимоверный поток воды. Сейчас оно - кружечка. Поэтому нельзя мгновенно переместиться в пространстве.

- На редкость красивая метафора, - встрял Пёс в башмаках. - Вы поэт, Николас.

- Кстати, знамя запросто помогало писать песни и играть на лютне, - вспомнил солдат. - Скорее всего, это не самое сложное колдовство.

Палваныч вспылил:

- Форменная карикатура! Неужели от него теперь никакой пользы, кроме культурно-массовой функции?!

- Нет, - Коля покачал головой. - Оно говор... то есть, оно позволяет недолго летать.

- И то хлеб, - прохрюкал в своём стиле прапорщик.

Парень усмехнулся. Его окружали нетривиальные существа - человек, похожий на кабана, и пёс, ведущий себя, как человек.

Кстати, последний с нескрываемым восхищением любовался магическим артефактом.

- Интересно, а я смогу играть на лютне?

Дубовых рассмеялся.

- С твоими-то лапами?

- Точно, баррэ не возьмёшь, - закивал Лавочкин.

Коля давно выяснил, что знамя было бессильно в руках выходцев из этого мира. Но не рассказывать же об этом собаке!

Воспоминание о придворном колдуне Вальденрайха натолкнуло солдата на идею.

- Товарищ прапорщик, послать бы весточку Тиллю Всезнайгелю. Он бы не помешал.

- Угу, дай ему телеграмму, - пошутил Палваныч.

Лавочкин стушевался. Верно, мысль известить колдуна хороша, но труднореализуема. Хоть гонца нанимай.

Отдохнув, путники отправились в дорогу. Оставалось надеяться, что она вела в Дриттенкёнихрайх, а не в долину драконов.

Во второй половине дня экспедиция добралась до лесного дома. Хозяйство было крепкое. Сзади - обширные пристройки, на поляне разгуливали куры и утки, поодаль паслась ухоженная коровка.

- Кто же тут живёт? - задал риторический вопрос прапорщик, тихо прикидывая, что можно было бы экспроприировать.

Из дома вышла старушка. Коля почему-то ожидал увидеть ведьму наподобие известной ему Гретель, страшной отталкивающей персоны, которую он встретил сразу по прибытию в этот мир. Но здешняя хозяйка была вылитая бабушка из рекламы молока, только очочков не хватало. Аккуратное клетчатое платьишко с кружевным воротничком и манжетами, чистый передник, туфельки. Уложенные в клубок седые волосы, доброе открытое лицо. Одним словом, картинка, а не старушка.

Она улыбнулась путникам.

- Здравствуйте, добрые господа и пёс несомненных талантов! - поприветствовала хозяйка троицу.

- Здравия желаем, гражданочка, - ответил Палваныч. - Не подскажете путь к... Ядрёна бомба, как его?

- Дриттенкёнихрайх, - снова выручил Коля.

- Подскажу, милейшие! Но не хотелось бы вам испить кваску и посидеть за беседой?

- С удовольствием, - расцвёл прапорщик.

Уж он-то был редчайшим ценителем халявы.

- В таком случае, милости прошу, - пригласила старушка. - Только, пожалуйста, тихонечко. Внук спит.

Войдя в дом, гости поразились аккуратности и основательности хозяйства. Светлая горница была заставлена крепкой удобной мебелью. Шкафы, две кровати, в центре - стол со стульями, у окна два сундука с замками. В дальнем углу, за полупрозрачной занавеской, угадывалась детская кроватка.

- Сколько внуку? - шёпотом спросил Палваныч.

- Четвёртый год, - ответила бабушка. - Садитесь за стол, а я схожу за кружками и квасом!

Дождавшись угощения, прапорщик и солдат принялись смаковать напиток. А собаки, как известно, кваса не любят.

Проснулся внук, о чём тут же известил пронзительным криком, переходящим в рёв.

Старушка захлопотала у кроватки.

- Интересно, где его родители? - вполголоса проговорил Коля.

Тем не менее хозяйка услышала его реплику и ответила:

- Дочка с мужем улетели изучать жизнь северного единорога, а внука мне оставили.

Она ловко одела мальчонку, привела его к столу.

Карапуз был симпатичный, в меру упитанный, правда, чуть опухший со сна и зарёванный.

- Он у нас смирный и толковый, - сказала бабушка. - Ади его имя.

Мальчик внимательно оценил гостей. Прапорщик Дубовых ему решительно не понравился, зато приглянулся Пёс в башмаках. Колю ребёнок воспринял ровно.

Старушка усадила крепыша на свободный стул, достала из печки тёплую жидкую кашку в горшочке.

- Не в службу, а в дружбу, добрые господа, - обратилась хозяйка к посетителям, - я быстро до соседки добегу, хлебца возьму, а вы уж покормите Ади, ладно?

- Почему бы и не отплатить, что называется, за гостеприимство? Рядовой Лавочкин, выполнять! - распорядился Палваныч.

Бабка удалилась.

Коля не имел опыта общения с детьми. Он неловко зачерпнул кашу ложкой, поднёс о рту малыша.

- Кушай, Ади.

Карапуз наморщил лобик, но рта не раскрыл.

- Не хочешь?

- Нет.

- А за папу съешь?

- Угу...

- Вот давай за папу.

И пошло кормление:

- Давай за маму. Давай за бабушку. Давай за дедушку, - импровизировал Лавочкин. - Давай за них, давай за нас, и за десант, и за спецназ... За свет далёких городов и за друзей, и за врагов...

Парень обнаружил, что малыш смотрит остекленевшими глазами прямо перед собой и ритмично открывает рот для новой порции, разжёвывает кашку и проглатывает, открывает, разжёвывает проглатывает, открывает...

Горшочек стремительно опустел, песня группы "Любэ" кончилась, а Ади всё открывал рот, пережёвывал пустое пространство и глотал.

Очумевшие Палваныч и пёс следили за процессом.

Колю прошиб холодный пот.

- Что я натворил?! Ну-ка, малый, стой, раз, два.

Ребёнок встал со стула. Челюсти всё работали.

Лавочкин захотел убежать, но надо было что-то сделать. Родители-то колдуны, да и бабка наверняка не проста.

- Слушай, Ади, мою команду, - подражая гипнотизёрам, торжественно сказал солдат. - На счёт "три" ты перестанешь жевать и проснёшься. Итак, раз, два...

- А вот и я! - запыхавшаяся хозяйка внеслась в горницу. - А что это с Ади?

- Три... - неуверенно закончил внушение новоиспечённый психотерапевт.

Малыш перестал жевать и зашнырял испуганными глазёнками по сторонам.

- Мы играли, - не скрывая облегчения, выдохнул Коля.

- Он колдун! - завопил карапуз и оглушительно заревел.

Бабушка сгребла малыша в охапку и отскочила от стола.

- Презренный ведьмак! - грозно воскликнула она, перекрывая старческим дребезжащим голосом плач внука. - Ты насылал на него порчу! Прочь, прочь из моего дома!!! Кто тебя подослал?! Дункельонкель? Мегамауль? А впрочем, неважно. Прочь!

- Пауль, Николас, пойдёмте, - тихо проскулил Пёс в башмаках, прижимая уши и хвост.

- Зря вы так, - с горечью промолвил Лавочкин и вышел вон.

- Квас хороший, - сказал прапорщик. - Можно я захвачу остатки?

Приняв молчание за знак согласия, он сгрёб кувшин со стола и последовал за солдатом.

- Простите нас, - крикнул на бегу кобелёк.

- Вот стерва! - бушевал шагающий по лесу Палваныч. - Никакого соображения и уважения. А ты тоже хорош - наслал чары на мелюзгу.

- Кто?! Я?! - Коля был готов взорваться от переполнявшего его чувства несправедливости. - Я ничего не делал!

- Ага, это всё знамя! - саркастически провозгласил Дубовых.

- Конечно! - парень ухватился за эту гипотезу. - Кто же ещё?

- Вот это вещь! - восхищённо протянул пёс.

- И ты туда же, брехло шелудивое! - не сдавался прапорщик. - Он же пожелал, чтобы этот Ади послушно жрал, сечёшь? Кстати, что за имя-то?

- Краткое от Адольф, если не ошибаюсь, - рядовой пожал плечами.

Палваныч встал как вкопанный.

- Адольф?.. Ты сказал, Адольф?..

- Ну да.

- Ненавижу Адольфов! Уж наши отцы били их, били! Вернуться? Пожалуй...

- Павел Иванович, - Лавочкин подёргал бессвязно шепчущего командира за рукав. - Вы хотите отомстить карапузу из сказочного мира за преступления Гитлера? Я вас верно понял?

Прапорщик почесал затылок пухлой пятернёй.

- Кхм... Э... Двигаемся дальше.

Вечер застал путников в лесу. Они разбили лагерь, соорудили крепкий шалаш. Пёс сразу убежал в ночное - якобы искать себе пищу, и ни Дубовых, ни Лавочкин не были против. Зачем в шалаше собака? Разве что для запаха.

Перед ужином Палваныч уселся у костра и изрёк, доставая заветный музыкальный инструмент:

- Так я скоро научусь на флейте играть.

Когда россияне съели по половине цыплёнка, из тьмы вышел человек.

- Стой, кто идёт? - насторожился прапорщик.

- Это я, Шлюпфриг, - раздался знакомый голос.

- А чего это ты?..

- Ну... За вами увязался, - юнец развёл руками, мол, принимайте в табор.

- Сидел бы дома, - буркнул Палваныч.

- Нету дома-то.

- Ладно, тащись к костру, садись, ешь.

Поужинав, путники выяснили опытным путём, что в построенном шалаше прекрасно помещаются три человека.

Коля размотал знамя, свернул его в подобие подушки и положил под голову. Спать, обмотанным полковой реликвией, было ужасно неудобно: бока болели, и дышалось тяжко.

Утро показало, что иногда неудобства лучше беспечности.

Флейта осталась за пазухой Палваныча.

А из-под головы Лавочкина исчезло знамя.

Не оказалось на месте и Шлюпфрига.

- А! Товарищ прапорщик, знамя пропало! - дал волю эмоциям проснувшийся солдат. - Это всё он, проклятый воришка!

Спавший Палваныч мигом подскочил, поднимая шалаш на плечах.

- Кто? Где? Тревога?

- Хуже, - упавшим голосом сказал Коля.

Он прекрасно осознавал, что сейчас прольётся чья-то кровь, и не было ни малейших сомнений в том, чья именно.

И тут коварный автор просит пардону. Продолжение - в книжных магазинах...



Кроме того, вышли книги:

Волшебная самоволка. Книга 1. Флаг вам в руки!

Харри Проглоттер и Волшебная Шаурматрица

Харри Проглоттер и Ордер Феликса