Ситуация была критической. Немцы с упорством прорывались в глубь страны. Наши опорные пункты падали один за другим. В то время у всех на устах было название заветного города, который являлся последним рубежом на пути к сердцу России. Сталинград... Именно тогда люди поняли цену своим жизням, по настоящему познали вечные моральные ценности, которым в повседневной жизни не предавали никакого значения. Да, именно такую школу дает война. Каждый стремился отправить на фронт все что мог: одежду, провиант, теплые носки, словом, все что могло понадобиться обороняющимся. У каждого сжималось сердце при мысли о тех людях, которые готовы были отдать жизни, чтобы враги не прорвались за Сталинградский рубеж. Ежедневно над нашем поселком пролетали десятки, а может быть сотни наших самолетов. Регулярно в поселок свозили раненых солдат.
Мы с моим семилетним братом жили в старом общежитии, на самой окраине села. Днем я работал на заводе по производству ядер, а вечером слушал радио, по которому диктор четким и скрипучим голосом передавал новости со фронта. Однажды я по привычке сидел на своем любимом кресле и настраивал старый радиоприемник, в надежде услышать хорошие новости, и боясь услышать плохие. Я поймал нужную волну как раз на том моменте, когда диктор говорил о продвижении немцев. Я ужаснулся. За один день передовые части врага продвинулись настолько близко к Сталинграду, что бойня шла за пятьдесят километров от нашего села. Вдруг в соседней комнате раздался жалостливый всхлип. Это был мой братишка. В последний год ему стали часто сниться кошмары. Это было естественно, ведь когда человек в столь юном возрасте познает такую вещь как война, это остается пятном на его душе до самой смерти. Всхлип повторился. Я встал, и двинулся к его кровати. Успокаивал его я долго. Взглянув в окно, я увидел непроглядную тьму. Лишь на западе виднелось кровавое зарево битвы. Оно висело там уже давно, и каждый день становилось все ближе. Рядом раздалось тихое посапывание. Я улыбнулся, еще раз взглянул в окно и вновь направился к своему креслу.
В тот момент я решил принять то решение, которое обдумывал уже давно, но никак не решался произвести его в действие. По образованию я был врач, а врачи были на вес золота. Я медленно переводил взгляд с окна на брата. В то мгновение я готов был отдать все что угодно, лишь бы это детское лицо никогда не исказила гримаса боли. Пора и мне послужить отечеству...
На утро мне пришлось выполнить самую тяжелую часть моего решения, попрощаться с братом. Я знал что не вернусь...Я точно знал. Но брат любил меня, любил изо всех сил, ведь кроме меня у него никого не было. Медленно подойдя к нему, я произнес: "Эй, Максимка, я должен уйти. Ну понимаешь, надолго уйти. Я должен помочь людям. Хорошим людям. А знаешь что... Я даю тебе обещание, что принесу тебе кокос. Это такой зарубежный фрукт. У него внутри вкусное молочко. Но тебе придется побыть одному чуть меньше года." Максимка всхлипнул. Я ожидал подобную реакцию и продолжил свою речь: "Ну что ты. Ты должен быть сильным. Я вернусь тридцатого февраля, я тебе обещаю. Ну, все хорошо? Ты согласен?" Брат робко кивнул. У меня отлегло от сердца. Теперь оставалось лишь собрать мешок, и двинуться в путь...
Половину года спустя...
Подполковник расхаживал взад-вперед перед нами, главной медбригадой десятого полка. Он как и перед каждым сражением говорил нам о нашей важности на фронте. Но это сражение было особенным. От него зависел исход всей войны. Речь шла о Сталингаде , городе , который чудом держался в осаде уже несколько месяцев. Подполковник окончил свою тираду , и была отдана команда на построение. Я ухватил уходящего подполковника за плечо. Тот резко обернулся. "Ну чего еще, рядовой", буркнул он. "Сэр, разрешите обратиться с просьбой. Я прошу вас, если я не вернусь с этого боя , отправьте первого марта в село Новокалинское в дом 34, квартира 156 спелый кокос... Прошу, я дал слово...", выговорил я на одном духе. "Рядовой, что за слова такие, разумеется вернешься, а вот обещание держать надо, если что, не беспокойся, доставим мы твой кокос, хотя странно это. И вообще зачем?", переспросил подполковник. "Брату..." , тихо сказал я. Подполковник потупился, посмотрел в землю, понимающе кивнул, и прихрамывая направился в свою палатку...
Я несся стремительно, как ветер. Я видел как снаряд упал за сто метров от меня. Наверняка там нужна была помощь. С этой мысли я несся по разрушенной площади, на разбирая дороги. Пару раз рядом со мной разорвались снаряды, но я не обращал на них внимание. Я приковал свой взор к месту, где возможно погибал русский солдат. Чувство меня не подвело. На месте падения ядра лежал молодой мужчина, лет двадцати. Он был контужен, и даже не заметил моего появления. Он молча смотрел на небо, но я отчетливо видел то, как вздымалась его грудь. Стало быть живой, подумал я и взвалив его на руки, опрометью кинулся к пункту медбригады. ДО заветной цели оставались считаные метры . Я уже мог различить, как мне махали руками другие военврачи... Но вдруг я различил едва уловимый свист. Его я знал давно. При мысли о нем у меня задрожали коленки. В моей голове промелькнул образ брата... Раздался оглушительный взрыв. "Максимка!"...
Первого марта маленький Максим встал раньше обычного. Этого дня он ждал долго. Очень долго. Он считал дни до его наступления. И вот он настал. День. День возвращения старшего брата. Он обещал принести кокос! Ах как долго я без него тут сидел... Примерно такие мысли вертелись в голове у Максимки с самого утра. Навстречу утреннему воздуху он распахнул ставни. И обомлел. На улице стоял мужчина в военной фуражке и каким то свертком в руке. Но это не был его старший брат. Максимка забеспокоился. Он подбежал к незнакомцу и спросил его: " Вы знаете моего брата?". Ответ последовал сразу: " Ну конечно. Он не смог сегодня прийти, но послал меня с подарком для тебя. Вот держи", с этими словами мужчина протянул Максимке круглый сверток. "Ты главное жди его", сказал военный, развернулся и медленно побрел по проселочной дороге. Максимка стоял ошеломленным столь неожиданным визитом. Он не понимал. Ведь брат обещал... Обещал прийти. Неужели обманул? Нет, я буду ждать... буду до тридцатого февраля, сказал вслух Максимка... До тридцатого февраля...