По середине исчезающего в своих границах старинного кладбища люди с мрачными лицами, обремененные тяжелой потерей, хоронили близкого им человека, так не вовремя ушедшего в неизвестность бытия загробной жизни. Прямо над головами людей, распластав на небе свои крылья, кружили вороны дружной, похожей на чёрный плащ стаей. Печальная и унылая музыка, не всегда попадающего в ноты похоронного оркестра, отражалась от крон вековых дубов, забором окружающих кладбище, добавляла трагизма в обычную в этих случаях тишину, усиливая впечатление от грустного погребального обряда. Глубокая могила была еще пуста и блестела свежим, порубленным лопатой песком. Рядом с ней у самого края стоял растрепанный и взъерошенный, молодой мужчина со скорбным небритым лицом, все время хмыкая носом и вытирая белым платком слезы, которые большими, крупными жемчужинами стояли в глазах. Одет он был в потёртый и видавший виды выходной костюм и как-то совершенно растерянно смотрел перед собой. Горе на его лице было настолько безмерно, что казалось ещё чуть-чуть и он бросится в могилу вслед за умершим или настоящие безумие накроет сознание человека своим коварным туманом.
-Интересно кто это? Может ты знаешь? - указывая поворотом головы на искренне страдающего незнакомца, спрашивал родной брат умершего, свою жену. - А то встречаемся только на кладбище.
Не знаю. - тихо, почти шёпотом, ответила женщина, пожимая плечами в новом, роскошном, купленном исключительно для этого случая платье. Женщина с интересом разглядывала чёрного от горя человека.
-Как страдает! - с искренним восторгом добавила она. - Так и хочется заплакать.
-Наверное, кто-то из близких друзей!? - предположил её муж, вытирая предательски появившиеся на мужской щеке слезы. Он совсем не знал этого человека и испытывающе смотрел на него в упор. Но, достаточно было лишь одного взгляда на несчастного, как его собственные чувства волнами сострадания, неожиданными слезами вырывались наружу.
-Сразу видно, как ему был дорог Михаил. - только и смог слёзно выдавить из себя мужчина, еле сдерживаясь, он терзал платок в вспотевших ладонях, не позволяя себе отчаянно разрыдаться, уставившись на красивый, плетеный венок, в трясущихся от волнения руках незнакомца. Брат умершего отчетливо слышал, как за его спиной, не выдержав зарыдали две его родные тётки, когда незнакомец, покачиваясь из стороны в сторону, чуть не упал в обморок.
Посмотриии... горе то какоооее... Свеетааа... - Анфиса Николаевна негромко завывая и растягивать слова ,пропела родной сестре. - Страдает то кааак.. Без стеснения указывая рукой с мокрым от слез платком, на умирающего от горя молодого человека.
Да вииижу... Сил больше нетууу... - поддавала ей в тон родная сестра. - Как жааалко... совсем молодой жеее..
Вся остальная родня сначала всхлипывая, а потом уже в голос, присоединилась к стенаниям сестёр своим монотонным, скорбным хором, напоминая коллективное отчаяние у стены плача в Иерусалиме в день всех святых. Сильный, свежий ветер семенами скорби разносил человеческие переживания, которые удобряли горечью и без того многострадальную, кладбищенскую землю. Батюшка, размахивая бородой и кадилом под рев родных, произнес благодатную молитву и на мертвеца, которого медленно опустили в глубину последнего приюта, посыпались прощальные пригоршни песка. Заплаканные родственники, постояли какое-то время в полной тишине, посудачив и вспомнив пару незначительных моментов из жизни умершего, потянулись на выход. Вместе с ними опираясь на родного брата умершего, шёл задыхающийся от горя незнакомец. Вся родня с сожалением смотрела на молодого человека и задавалась вопросом. - Кто же это??
Сначала тётя Анфиса предположила, что это её внук от двоюродной сестры из Владимира, умершей в прошлом году. После кто-то из внимательной родни уже нашёл сходство и пылко, в голос начинал доказывать, что это троюродный брат умершего по материнской линии из Брянска и его отец отставной капитан. А кто-то по секрету шепотом рассказывал, будто это двоюродный племянник, но уже по отцовской линии и его матери принадлежит небольшой, спичечный заводик в Рязане. Остальные же просто внимательно слушали и совсем соглашались. Сходились в одном, что родня и точка.
Никто даже не подозревал, что это Коробов Василий Дормидонтович молодой и подававший надежды артист местного театра, который был хорошим и безусловно талантливым человеком, но... искренняя любовь к коньяку своей категоричностью мешала ему быть самим собой.
Молодой человек очень любил выпить, особое же удовольствие ему доставляло пара фужеров коньяка перед выходом на сцену, которые превращали спокойного, тихого человека в неукротимого льва и он начинал выкидывать такие фортеля, что руководитель театра не выдержав попросту выставил его за дверь.
Я ещё себя покажу!- грозился, сжимая кулаки, раскрасневшийся, захмелевший Василий в адрес директора. - Вы обо мне ещё услышите!!Талант сам пробьет себе дорогу!!!
И действительно, он нашёл свою сцену и по настоящему благодарного зрителя... на кладбище, где мог совмещать свою страсть к выпивке и возможность присутствия на самом краю авансцены, радуя зрителей убедительной игрой.
За грустным, поминальным столом дальний родственник сначала сидел обособленно от всех, угрюмо выпивая рюмку за рюмкой, почти не закусывая, плача и всхлипывая от нахлынувших чувств, но зато через час воспрял духом и начал произносить прекрасные, длинные, воодушевляющие тосты с задором и улыбкой вспоминая случаи из жизни умершего, которые почти никто не помнил, так артистически проникновенно, что плакала уже родня.
Он был в ударе. Плач периодически смешивался с аплодисментами. Брат умершего крепко обнимал его и лез целоваться. Не совсем трезвые родные тётки мило улыбаясь, старались незаметно засунуть ему в карман четвертной билет. И вот уже перед уходом домой, не крепко стоящий на ногах и довольный собой молодой человек, держал в руках толстый пакет с едой и огромную бутыль водки.
Простите пора, - извиняясь раскланивался,покрывшийся нездоровым румянцем, удививший всех дальний родственник, - Завтра дела. Простите... Работа ждёт... Счастье уставшего актера от успеха было почти полным,единственное чего ему не хватало,это пары букетов с настоящими, живыми цветами.