Фрескою, не загубленной 
заговорами великими, 
мучаюсь: смотрит личиком, 
вечной тоской обугленным. 

Линии тенью скошены, 
словно от стен накрЕнены. 
Как рукой обескоженной 
писаны - болью времени. 

Может, любовь блаженная 
смотрит - не отворотится? 
Писана богородица - 
видится просто женщина... 

Небо играет вечное, 
дремлют кувшинки жёлтые. 
Может, и вправду, нечего 
дверь отворять тяжёлую, 

гулкую, да гремящую, 
в глуби далёких сумерек, 
словно в судьбу кричащую, 
что не смогла, не Умерла. 

Поздним лучом просвечена, 
мучается расплатою, 
как на кресте у вечности 
богом самим распятая.