Пахамович Михаил Николаевич : другие произведения.

Знак Чёрмной Луны (продолжение)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 7.00*3  Ваша оценка:

   Знак Чермной Луны (продолжение)
  
   Часть 2-я
  
   глава 10-я
  
   Вагражий Край располагается на самом севере Велерона - там, где отроги Гранитного кряжа плавно переходят в Полночные Увалы. На Увалах давно расселились охотники, бортники, кое-где даже появились пашни - уж больно накладно возить с юга зерно по здешнему бездорожью. Для велеронца без хлеба и мясо в рот не лезет, а потому всё чаще в непролазных чащах стучали топоры: смелые люди уходили всё дальше в лес, и на новых распашках собирали не слишком щедрый урожай. Зато в чащобы не знали ходу баронские дружины - земля на Увалах считалась личным владением королевской семьи. Правит же Варгражьем лично утверждаемый королем наместник.
   Мало-помалу Вагражье заселялось: всё больше крестьян переселялись на север - подальше от ненасытных баронских мытарей. Жители города Вагража и больших сёл платили подать, совсем небольшую, а хуторяне, охотники и прочий лесной люд и вовсе ничего не платили. Как объяснял мудрый Гонрий Шестой недовольным дворянам "поелику немалые тяготы и опасности вагражцы ежедневно испытывают"
   А опасностей и ныне предостаточно. С великим трудом удалось оттеснить на север лесной народец. Тот самый, что высокоученые мужи именуют по книжному - "мудрыми эльфами", а обычные люди куда менее почтительно - "лесунами неумытыми". Как называют себя сами обитатели леса - неизвестно.
   Но прекрасно известно другое: Полночные Увалы лесуны считают своим владением и людей на дух не выносят. Ладно бы просто не любили... Ну, с мудростью эльфов никто из поселенцев так и не ознакомился, зато узнали не понаслышке о неслыханной эльфийской меткости. Когда количество убитых вагражцев перевалило за четыре сотни, король потерял терпение. С полвека назад, по высочайшему указу, вдоль Увалов от самого Кряжа до Северного моря создана Засечная Межа - засека, протянувшаяся на две сотни миль. Понятно, что сама по себе засека представляет всего лишь завал из целиком срубленных деревьев и перебраться через неё можно без особых хлопот, а посему пришлось создать и межевую охрану - Приграничную Стражу. Состоит Стража из местных отчаянных сорвиголов - опытных полесовников, следопытов, бродячих звероловов и просто охочих людей.
   По первости, стражники подчинялись своему избранному воеводе, но десять лет назад по предложению канцлера Морфалия Приграничную Стражу включили в состав велеронской армии, под именем вагражских стрелков. Стражники первоначально было заартачились, мол, что ещё за новое начальство объявилось - полководцы из Клогара! Грозились даже разбежаться на все четыре стороны...
   Однако, наместник задавил недовольство в зародыше: жалование прибавил вдвое и установил пенсию за выслугу лет - всё как у полноправного королевского латника. Воеводой же вагражских стрелков (кои, впрочем, упрямо продолжали именовать себя по старому - Приграничной Стражей), оставил прежнего - уроженца Вагража, старого опытного Гетебора.
   За десять лет в должности воеводы Гетебор изрядно поизленился; как и обещал Морфалий, переподчинение столице оказалось пустой формальностью. Вагражские стрелки поочередно патрулируют Межу, устраивают рейды за засекой, сидят в засадах; стычки с лесунами происходят всё реже - за прошлый год всего тридцать человек потеряли - это на пятьсот-то стрелков! Правда, эльфов убили всего десяток, но в ежегодном отчете Гетебор, указал цифру в десять раз большую. Все равно никто проверять не поедет...
   Но похоже, спокойная жизнь окончилась. Сейчас хмурый Гетебор сидит у себя в воеводской палате (несмотря на громкое название - обычная изба-пятистенок, только размером побольше), в руках бумажный свиток с красной печатью - приказ от самого канцлера.
   - Глупство какое-то. - пожаловался воевода собеседнику, старичку в белой мантии мага. - Что это ещё за "смотр лучших стрелков"? Отправить двести лучших стражей в Клогар, чтобы столичных вельмож потешить? Как будто мало там развлечений! Да и наместник, как слышно, какой-то приказ получил - насчет панцирников. К чему это?
   - Канцлер дураком никогда не был. - не согласился старичок. Пожевал губами, перехватил поудобней посох - толстенную дубовую палку с круглым набалдашником. - Я тоже получил приглашение от Архимагистра - дескать, юбилей, двести лет Академии. Так что поеду с вашими мужланами, да и трое магов с Межи тоже.
   Гетебор охнул. Выходит, все маги Вагражья покинут провинцию? Потери сразу вырастут вчетверо - волшебники обнаруживали засады лесунов за милю. Правда, эльфы, как правило, успевали скрыться, ну да и фиг с ними. Вообще-то, на всю Межу четыре мага маловато, да только не хотят ехать выпускники Академии в эту глушь. А теперь и вовсе никого не останется...
   - Ну, положим, вам-то, уважаемый Диран, ехать не обязательно. - скривился воевода. Отхлебнул пива из пузатой кружки, промокнул губы. - Я человек служивый, приказ есть приказ. Да и наместник человек подневольный. А вас приглашают, так можно и отказаться.
   Диран неопределенно пожал плечами. Не объяснять же воеводе, что ректор в бумаге расписался по особому, заковыристой завитушкой. Постороннему глазу это ничего не скажет, а любой маг поймет - это не приглашение, а приказ. За всю историю Академии такую бумагу выпускники получали всего один раз - во время войны с Хасифатом. Правда, сейчас вроде бы войны не намечается, но кто его знает?
   - И я на старости лет потащусь в столицу. - вздохнул Гетебор. - И заместителя толкового нет. Эх, если бы Черкан не испортил мою девочку, да не сбежал, оставил бы его... Даже из тюрьмы вымолил бы стервеца этого у наместника. - Воевода приободрился. - Эге, да он как раз в Клогаре! У родича своего, канцлера, где же ещё! Может, упрошу Морфалия надавить на племяша - авось жениться... Везёт же другим воеводам, никто их не дергает попусту...
   Недалёкий Гетебор завидовал напрасно. По всему Велерону воеводы, наместники, командиры дружин читали схожий приказ, морщили лбы, озадаченно скребли в затылках.
  Послать лучших воинов на какой-то дурацкий смотр... Зачем это в столице затеяли - непонятно.
   И в самом деле - зачем?
  
   * * *
  
   Мелко затренькал академический колокол. Магистр Борцай оглядел студентов, сердито сказал:
   - Гляжу, мой предмет некоторым навевает скуку. Ну что же, на экзамене иероглифики скучать буду я, а вы... Вы будете потеть и краснеть, обещаю! Лекция окончена.
   Студенты потупились, кое-кто побледнел. Лысый уродливый горбун на редкость злопамятен, но у ректора пользуется непререкаемым авторитетом, да и среди прочих деканов уважаем. Так что на предвзятость Борцая жаловаться бесполезно, если захочет кого-нибудь завалить, то и завалит.
   В полной тишине Борцай покинул аудиторию, на прощанье погрозил пальцем нерадивым. Слава богам, последняя лекция! Сейчас в комнату, слегка поужинать и за любимое занятие уважающего себя мага - чтение. На очереди второй том редчайшего трактата "Пиктограммы Мелазии", любопытная, надо сказать, книжица...
   - Простите, почтенный. - дорогу магистру заступил Абиляс, секретарь ректора. - Архимагистр просил принести полугодовой отчет успеваемости, притом сейчас же.
   Борцай развернулся, и юрко заспешил к ректорату. Что за чепуха, отчет ешё неделю назад лёг на стол Алоизию! Магистр буквально ворвался в ректорат, негодующе раскрыл рот...
   - Садись поближе. - почему-то шепотом сказал ректор, указал на стул. - О старческом склерозе говорить не стоит, прекрасно помню: отчет сдан.
   Недоумевая, магистр присел напротив Алоизия.
   - Я тебя знаю давно. - тихо продолжил архимагистр. - В тебе я уверен. Уверен и в других магистрах. А вот в магах-преподавателях не уверен. Уже не уверен! Потому и вызвал под предлогом, уж не серчай - мало ли кто тебя видел и слышал.
   Борцай мгновенно подобрался, деловито осведомился:
   - Ну что ещё стряслось? Известия от отряда Бармалиуса?
   - От Бармалиуса ничего. - отмахнулся Алоизий. - Благополучно вошли в Подгорное княжество, гномы ничего не заподозрили. А вот в Академии неладно.
   - Гадали на бобах и новую беду увидели? - пошутил было магистр, но осекся. Ректор укоризненно посмотрел на Борцая. Отвел глаза, буркнул:
   - В Академии предатель.
   Магистр поднял брови.
   - Предатель? Предаёт Академию кому? Мы же не воюем и не враждуем ни с кем.
   - Скажем, так, у нас лазутчик врага. - уточнил ректор. Наклонился, откуда-то из под стола вытянул продолговатый ящик, поставил на стол. - А враги наши... Хасифат разве друг? Местные жрецы - друзья? Грандбароны - друзья?
   Борцай скрестил пальцы, задумался. Скосил глаза на ящик - обычный короб для хранения церемониальных инструментов. Неуверенно протянул:
   - Ну не знаю... С Хасифатом войны сейчас нет. Грандбароны недолюбливают за близость к трону, но и только. Жрецы видят в нас конкурентов, но вроде давно с магами уживаются. Таинственную угрозу из Пригорья, полагаю, решит Бармалиус. Шпион в стенах Академии? Сомнительно. Да с чего ты взял такое?
   Вместо ответа Алоизий раскрыл ящичек, выложил на стол меч:
   - Узнаешь?
   Магистр наклонил голову, вгляделся. Любимый инструмент Эстампия - "Меч Луго": длинный клинок, на лезвии поблескивает рунная вязь...
   - Ну и что? - Борцай пожал плечами. - Старейший церемониальный меч, им уже три поколения пользуются... Им же и Кзай-Була укрощали, гм, ...не слишком удачно.
   Ректор нехорошо улыбнулся:
   - Не слишком удачно? Я неделю голову ломал, почему ритуал пошел не так. Все проверил: курения, заклинания, обстановку - никаких зацепок. В конце концов, догадался изучить меч. Ты, смотри, смотри!
   Борцай ещё раз оглядел меч. Неужто подменили? Да нет, тот самый: почерневшая рукоять, клинок из плохого железа (легендарный Луго ковал меч самолично: маг превосходный, а кузнец - так себе), вдоль лезвия гравировка - тринадцать рун высшей защиты...
  Магистр замер... Поднял голову, выдохнул:
   - Ах ты, зараза! Да если только найду гаденыша, сам вколочу в землю по самые уши!
   Алоизий кивнул:
   - Только не в землю, а в стену: нашу, гранитную. В землю слишком мягко подлецу будет.
   Борцай скрипнул зубами, шрамы на лице налились кровью. Это надо же! Как просто -
  стоит чуть-чуть изменить последнюю руну, как заклятье теряет почти всю силу. Кто-то не поленился, аккуратно процарапал черточку под тринадцатой руной, да до того тщательно, что и не углядишь! Всего одна чёрточка и вместо руны "Пик" - знак "Падения". Удивительно, как ещё демон сразу не вырвался...
   - Ну и какие будут соображения насчет этого? - Алоизий обвинительно ткнул пальцем в меч. - Как вычислить подлеца?
   Магистр наморщил лоб и застыл. Долго шевелил губами, наконец, угрюмо признался:
   - Да никак. Меч хранился в сундуке, в церемониальной аудитории. Любой мог спокойно войти, достать меч, отнести в укромное место и за полчаса иголкой процарапать лишнюю черту. А потом спокойно вернуть на место.
   - А если осторожно расспросить, кого из студентов или магов видели несущим меч... - начал было ректор, но тут же сконфужено умолк.
   Борцай невесело усмехнулся. Действительно, глупо. В академической кузне то и дело тюкают молотки: скоро экзамен у Эстампия; студенты куют ритуальные мечи, кинжалы, жезлы... Только сегодня магистр видел пятерых студентов с мечами в руках: один друзьям хвастает, другой перековывать собрался, третий преподавателю понёс показывать ... Ну и с кафедры открыто берут - для изучения.
   - Что же, будем действовать по другому. - Алоизий воинственно вздернул бородку. - У тебя есть на примете надёжный студент? Чтоб и общительный, и смекалистый?
   - Есть такой. - не раздумывая ответил магистр. - Мой родственник, сообразительный малый, вдобавок друг Эдгара.
   - Горсей? - не поверил ректор, смерил взглядом Борцая. - Этот оболтус - твоя родня?
   Борцай кисло улыбнулся:
   - Племянник. Что, не слишком похож молодой крепыш на горбатого уродца? Похоже, старческий склероз тебя не обошел... А вспомни-ка меня лет тридцать назад.
   Архимагистр вздрогнул - против воли в памяти всплыл тот самый злосчастный день...
  
   ...- Смотри, Лизий, вон ещё одна! - злорадно захохотал Борцай - кряжистый красивый юноша, любимец варшельских девчонок. - Сейчас, я её, голубушку....
   Худенький востроносый парнишка Алоизий, опасливо оглянулся, предупредил:
   - Не отдаляйся! И так Фистарий злиться, смотри, покажет тебе на экзамене.
   - Наплевать. - Борцай демонстративно сплюнул. - Эх, ты Лизий-подлизий! Через месяц выпускной, и все - свобода. Где это видано, чтоб на пятом курсе отчислили! Ты на меня смотри, учись!
   Магистр Фистарий, (пожилой декан, на кафедре с незапамятных времен) только тяжко вздохнул. Беда с этими выпускниками! Всё трын-трава, и не припугнешь... Ладно, ещё полдня и в Академию, проклятое болото уже в печёнках сидит.
   Борцай, напротив, наслаждался. Наконец-то, интересная практика! (Эх, если бы все пять лет этак вот!) Вот уже три дня группа пятикурсников в главе с деканом Фистарием прочесывает Тухлые Земли. Название зловещее, а на деле - обычное болото, только громадное. До недавнего времени велеронцы в болото не совались, пока какой-то рудознатец на свой страх и риск не углубился в бескрайние топи. Через два дня вернулся с радостной вестью - в глубине Земель обнаружил немалые залежи болотного железняка. И все бы хорошо, если бы не костяные жабы...
   Столичные чиновники, не долго думая, обратились в Академию. Тогдашний ректор решил одним ударом прихлопнуть двух зайцев - помочь короне и испытать будущих магов, так сказать, в полевых условиях. Благо, костяная жаба - зверь мерзкий и опасный, но не для волшебника.
   "Тем более, такого мага как я!" - ухмыльнулся Борцай. Небрежный взмах рукой - и невидимый "Хлыст Вея" развалил очередную гадину надвое. Легко и просто! Костяные жабы (пусть и с телёнка величиной) нападают поодиночке, всего-то надо вовремя заметить... А вот ещё! Борцай с наслаждением ударил воздушной "плетью" - мерзкую жабу рассекло под ударом: на мох вывалились осклизлые грязно-зеленые внутренности. Демонстративно повернувшись спиной к издыхающей твари, юноша торжествующе помахал рукой:
   - За сегодня - сорок вторая! Общий счет - двести двенадцать жаб...
   Осёкся, с недоумением посмотрел на Алоизия - тот разинул рот, выпученные глаза уставились куда-то за спину Борцая. По ушам ударил истошный крик Фистария:
   - Оглянись!!!
   Оглянуться Борцай не успел Что-то чудовищно тяжелое обрушилось на плечи, вмяло в моховину. Голову словно окатили расплавленным варом, в спине страшно хрустнуло. Борцай инстинктивно зажмурил веки, захлебнулся в диком крике. Потерял сознание.
   Опомнившись, Алоизий выкинул вперед руки: в огромную тварь ударила молния, ещё одна, ещё... Подоспевшие студенты с ужасом уставились на обмякшую зеленую тушу - жабу-королеву. Подскочил Фистарий, запыхаясь, выкрикнул:
   - Отваливайте тварь, живо!
   Вшестером отвалили мерзко подрагивающую жабу, осторожно отнесли на мшистый пригорок безжизненного Борцая. Над телом тут же склонился юный Сильвений (специализация - маг-целитель), торопливо опорожнил на голову Борцаю целый кувшин целебной настойки. Аккуратно обтер лицо, приложил руки к груди, замер. Облегченно вздохнул:
   - Живой. Спина повреждена, ядовитую слизь с головы я смыл. Быстрей в Академию, может глаза удастся спасти...
  
   ...Алоизий виновато молчит. Зрение Борцаю спасли, а вот спина срослась неправильно. Язвы на голове заживали два года, никакие эликсиры не помогли. И поныне в комнате Борцая нет зеркала - разглядывать жуткие шрамы на безволосом безбровом лице мало удовольствия...
   Ректор потупился, выдавил:
   - Честно, я ни помню тебя... здорового. Может и похож.
   - Неважно. - грустно сказал Борцай. - В общем, я посвящу в наши дела Горсея, может и заметит чего. Хотя... Не думаю, что неведомый враг вот так просто даст себя обнаружить. Надо устроить ему ловушку.
   Архимагистр довольно улыбнулся:
   - А вот здесь-то твой племяш и пригодится. Есть у меня хитроумный план, должен сработать. Итак, завтра, прямо с утра давай с Горсеем ко мне - будем ловить врага на живца!
  
  
   * * *
  
   В Алтанпуре неспокойно. Неслыханно наглое нападение на храм Хорна и где, в самой столице! Как и ожидалось, заволновалась городская чернь - в один день разъяренная толпа разгромила велеронское посольство, а заодно и лавки всех чужеземных торговцев. Алтанпурские торговцы недолго радовались устранению иностранных конкурентов, уже через день столичные голодранцы начали громить всех без разбора. Городские стражники пытались навести порядок; погромщиков ловили и вешали, утроили патрули, на ночь стали перегораживать улицы переносными рогатками. Тщетно. Еще через день бунтовщики забросали камнями охрану у Башни Правосудия, выломали двери темницы, и на свободе оказалось около трех сотен заключенных.
   Когда запылали дома богатейших алтанпурских купцов, Хасиф потерял терпение. Ранним утром в ворота столицы въехал отряд, пять тысяч конных гуламов - свирепых карателей. Всадники вихрем пронеслись по столичным улицам, зарубили и закололи около тысячи горожан. Спешились и неторопливо разрушили около сотни беднейших домов на окраине, после чего сели на коней и спокойно покинули город.
   Устрашенные горожане поняли - так будет каждый день, пока не наступит спокойствие. Беспорядки прекратились, уцелевшие бунтари забились по домам, моля пресветлого Хорна о милости...
   Погромы обошли стороной небольшой кирпичный домик на окраине - жилище искалеченного жреца Абразола. Сам хозяин пластом лежал на кровати, прижимая к груди обрубки рук и горестно размышляя о своей дальнейшей судьбе. Храмовые лекари только и смогли, что замазать культи какой-то вонючей мазью, плотно замотали тканью, заверили, что кровь не загниет и пошли прочь. Абразол с ужасом услыхал, как в дверях лекарь буркнул напарнику:
   - Уж лучше бы он умер. Не сумел уберечь храм! Видать, этот жрец душой изменил богу, вот Хорн и отказал в помощи нечестивцу...
   "Неправда!" - попытался выкрикнуть Абразол, но из горла вырвался какой-то жалкий всхлип. Лекари ушли. Три дня несчастный жрец не вставал с постели, верная служанка Авина кормила Абразола с рук, как младенца, гладила по голове, что-то утешительно шептала...
   Абразол молчал. Даже постоянная тянущая боль в запястьях не могла отвлечь жреца от тяжелых мыслей. Что же дальше? Неужели обвинят в грехе и небрежении? Лучше уж точно, сразу помереть. Прогонят и все, придется на столичном рынке подаяние просить. Пресветлый Хорн, помоги! Пусть наложат любое взыскание, отошлют в самую глухую дыру, приговорят к тяжелой работе, лишь бы из жреческого сословия не выгнали. Рук нет? Можно ногами глину месить, ходить по кругу - крутить ворот вместо осла, да хоть пол вылизывать. Пройдет время, высшие жрецы заметят трудолюбие Абразола, повысят в должности, глядишь, постепенно и полный ранг вернут.
   Что-то Авина на рынке задерживается... Абразол застонал, с усилием сел на кровати. Боже, даже штаны не стянуть по нужде! Жрец (скорее всего, уже бывший) стиснул зубы, закрыл глаза. Потерпим.
   Скрипнула дверь. Ну наконец-то! Абразол открыл глаза и обмер. Перед кроватью стояли два человека - невысокие, лысые головы, нежно-розовые сутаны, даже лицом схожи, похоже, братья. Только и различий, что один гладко выбрит, у другого маленькая бородка торчком, как у козла.
   Жрец похолодел. Монахи в розовых сутанах из Ордена Зари выявляют и истребляют религиозных отступников, еретиков и предателей. Ещё охотятся на магов - настоящих волшебников, способных оказать сопротивление. На мелочь, вроде сельских колдунов и гадалок орденские монахи не размениваются.
   - Ты нам нужен. - равнодушным голосом произнес монахов с козлиной бородкой. Другой, безбородый, шагнул к обмершему жрецу, в руке блеснула горсть серебряных иголок. Жрец сглотнул, невольно отшатнулся. Совсем плохо, иглами в совершенстве владеют орденские дознаватели. Достаточно воткнуть несколько таких вот иголочек в определенные места на теле и у самого упорного молчуна развязывается язык. Еще иглами можно полностью обездвижить человека, убить или заставить просить о смерти...
   - Не бойся, пытать не будем. - нарочито спокойно произнес безбородый монах, выбрал из блестящей кучки самую толстую иглу, осторожно потрогал острие. - Я Саммаган, а моего брата Валид. Ты ведь хочешь найти тех, кто тебя изувечил?
   - Хочу. - выдавил Абразол, с усилием отвел глаза от иглы, виновато забормотал. - Да не помню я лиц, под капюшонами не разглядел. Поверьте.
   - Верим. - кивнул монах. Достал откуда-то крохотный медный кувшинчик. Аккуратно открутил пробку, сунул жрецу под нос:
   - Отхлебни.
   Абразол принюхался. Запах приятный, вроде как винная настойка. Делать нечего... Жрец зажмурился, откинул голову и раскрыл рот. Монах наклонил кувшинчик, в глотку Абразола хлынула вязкая розовая жидкость.
   Жрец глотнул. Закашлялся было, да так и застыл с разинутым ртом и закрытыми глазами. Козлобородый Валид, доселе остававшийся безучастным, извлек из рукава две четырехгранных бронзовых булавки. С силой размахнулся... Удар - булавка вошла в висок по самую шлюпку, (Абразол только слегка вздрогнул, но глаз не раскрыл); слегка наклонившись, монах резким движением всадил жрецу вторую булавку в середину груди. Отрывисто бросил товарищу:
   - Начинай.
   Безбородый присел, хорошо заученными движениями воткнул серебряную иглу окаменевшему Абразолу в шею, ещё по одной игле в стопы, кисти, предплечья, голени. Встал, небрежно ссыпал оставшиеся иглы в мешочек, кивнул:
   - Готов.
   Валид положил ладонь жрецу на макушку, произнес длинную фразу на непонятном языке, (отдаленно напоминающем хараганнрский, но уж очень отдаленно!), легонько шлепнул Абразола по щеке. Жрец медленно раскрыл глаза - безбородый передёрнул плечами, отодвинулся. Глаза Абразола нисколько не напоминают человеческие - белки густо испещрены кроваво-алыми прожилками, а зрачки отливают тускло-металлическим цветом, словно жрецу капнули в глазницы по капле ртути.
   Козлобородый покосился на товарища, ухмыльнулся:
   - Жутковато? Ничего, под башлыком будет не заметно. Ладно, командуй.
   Саммаган посмотрел в мертвые глаза Абразола, тихо спросил:
   - Видишь?
   - Вижу. - губы жреца шевелятся как еле-еле, голос переменился с фальцета на глухой бас. - Далеко на западе...
   Монахи озабоченно переглянулись, Валид задумчиво поскреб бородку, буркнул:
   - Жрец упитанный, должен недели две протянуть. Пошли.
   - Ищи. - приказал Саммаган.
   Абразол медленно встал, неуклюже двинулся к двери - ноги переставляет как деревянные, обрубки рук бессильно обвисли.
   Возвращавшаяся с рынка служанка, застыла как вкопанная - у дверей дома неподвижно стоит Абразол. Рядом садятся на коней два монаха в наводящих ужас розовых сутанах. Авина присмотрелась к жрецу, углядела блестящую точку у виска, тупой взгляд кровавых глаз с ртутными зрачками. Охнула, привалилась к забору.
   - Поищи себе, девка, другого хозяина. - посоветовал служанке Саммаган, прямо с седла ловко набросил на Абразола серый дорожный плащ паломника-хорнита. Валид заботливо накинул на голову жреца башлык, поправил. Ткнул сапогом Абразола в спину:
   - Веди.
   Так и двинулись - впереди, тяжело, но ходко шагает бывший жрец, а ныне паломник Абразол, за ним мелкой рысью два всадника в розовых сутанах. Странная процессия миновала сомлевшую Авину и двинулась к дальним воротам - на запад.
  
   глава 11-я
  
   Мало-помалу жизнь в Академии вошла в привычное русло Разумеется, отсутствие сразу нескольких магов, (а тем более двух деканов) не осталось не замеченным, пошли какие-то глупые слухи, толки. Наконец, Архимагистр мимоходом пояснил любопытному Фагнусу - мол, Бармалиус вместе с Эдгаром отбыли ко двору Его Величества, для составления некоего важного гороскопа; Чемас же уехал к захворавшим родителям. Прочие же маги отправились по своим делам...
   На сессии, впрочем, это никак не отразилось - экзамены стали принимать заместители деканов, только и всего. Об уехавших магистрах посудачили и перестали - сессия продолжалась, как ни в чем не бывало. На экзамене иероглифики лютовал Борцай - добрая половина студентов получили по два балла - неслыханно! Тут уж не выдержал Алоизий и публично укорил магистра, дескать, жалобами весь ректорат завалили. В ответ магистр иероглифики швырнул на землю посох, и громогласно заявил, что плодить неучей не намерен. И если студентам это не нравится, то пусть идут учиться на золотарей - там экзамены легкие. А он, Борцай сей же миг уезжает в заслуженный отпуск, на месяц, и пусть другие маги у бездарей экзамен принимают.
   И точно, тут же собрался и ушел, сердито постукивая посохом. "В столицу направился, грозился самому королю жалобу подать" - охотно рассказывал маг-привратник. Ректор же только зубами скрипнул вслед взбалмошному магистру, тут же назначил нового экзаменатора - заместителя декана, молодого мага Гуляра. Прогульщики и лентяи вздохнули с облегчением: добродушный Гуляр меньше восьми баллов никому не ставил...
   На следующее утро во двор Академии въехала целая процессия - шестеро велеронских латников в начищенных доспехах, важный королевский чиновник (длинноволосый толстяк, на плаще - эмблема канцлера) и повозка, на вид - в точности купеческая телега, прочная, для дальней дороги. В повозке маленький кучер, ещё два латника и груз - внушительных размеров ящик . Последним в ворота протрусил Архимагистр - на невзрачном ослике. Около фургона тут же собралась первокурсники, загомонили, попробовали заглянуть в фургон, но Алоизий сердито крикнул:
   - А ну, всем отойти! Где Абиляс?
   Маг-секретарь выскочил из главного корпуса, засеменил к ректору:
   - Здесь я, здесь...
   - Отбери несколько студентов покрепче. - распорядился Алоизий, повернулся к чиновнику. - Благодарю, Григуан. Передайте канцлеру нижайший поклон. Пусть солдаты опустят ящик на землю и можете ехать. В Академии стража ни к чему.
   Григуан озабоченно огляделся:
   - Вы уверены? Я понимаю, что ни один вор в Академию не полезет, но все-таки, такая вещь... Не дай бог, какой-нибудь любопытный студент сунет нос...
   - Не сунет. - твердо сказал ректор.
   По команде Григуана латники дружно спрыгнули с коней. Двое солдат влезли в повозку, ухватились за ящик с одной стороны, ещё двое с другой. Осторожно, словно люльку с младенцем, приподняли, подали в сторону...
  Четверо спешенных латников ловко перехватил ящик, медленно опустили на землю. Подошел Архимагистр, с натугой приподнял крышку, заглянул. Закрыл ящик, облегченно выдохнул, утер платком лоб:
   - Ну, все, слава всем богам. Дорога до того тряская, думал, не довезем.
   - Прощайте. - кивнул Григуан, махнул рукой: латники вскочили на коней и через пять минут во дворе не осталось никого кроме Алоизия и десятка студентов. Тут подоспел и Абиляс, ткнул себе за спину:
   - Вот эти.
   Позади мага-секретаря переминаются четверо крепышей с третьего курса, один из них - здоровяк Горсей. Ректор откашлялся, внушительно произнес:
   - Хватайте ящик и несите в Арсенал. И вот что - ящик несите как свою больную маму, нет, как беременную невесту, даже еще бережнее. Если уроните или ударите... обещаю, мгновенное отчисление и знакомство с королевским палачом. Уяснили?
   Студенты невнятно загудели, испуганно поглядывая на ящик. Смутился даже Горсей, повертел головой, спросил:
   - Хоть скажите, что там - сосуд с особо ядовитым эликсиром или животное опасное? А то уж больно жутко стало...
   - Ну с этим вы все познакомитесь и очень скоро. - каким-то зловещим голосом произнес Алоизий. Не её надо боятся, а за неё. Про Сферу Истины Листана слышали?
   Студенты дружно ахнули. Еще бы не слышать. Один из самых ценных артефактов, изделие знаменитого мага древности. Мудрейший Листан, прекрасный алхимик по специальному заказу короля изготовил Сферу Истины - чудо ментальной магии. Назначение артефакта - выявление лиц, умышляющих зло Его Величеству. За столетие Сфера ни подвела ни разу - на плаху отправились несколько десятков продажных чиновников, отравители, шпионы и два не очень умных барона, соблазнившихся деньгами Хасифа. И до сего дня Сферу из дворца никогда не вывозили...
   Под бдительным взглядом ректора студенты еле дыша, подняли ящик. Двинулись к ректорату, ступая крохотными шажками. Одолели уже половину пути, когда Горсей испуганно вскрикнул:
   - Стойте! В кладовой коридор узкий, не затащим. Досточтимый Архимагистр, надо в другое место!
   Алоизий хлопнул себя по лбу, выругался. Верно, ящик в двери никак не пройдет. Арсенал - самое защищенное место в Академии; стены толщиной в пять локтей, отсутствие окон, дверь с защитным заклинанием (известно только Архимагистру), одним словом - идеальное хранилище для ценного артефакта. И на тебе - ящик велик...
   Подумав, ректор распорядился:
   - Несите во флигель к алхимикам. Все равно пустует, а двери широкие. Пусть пока там постоит, а завтра... Диратий! Немедленно замерьте двери в кладовку и ступайте к лучшему варшельскому столяру, закажете прочный короб, из самого лучшего дерева. И чтоб внутри было мягко, как в утробе.
   До флигеля алхимиков ящик несли чуть ли не полчаса. Наконец, втащили в лекционный зал, аккуратно опустили на пол. Заглянул Алоизий, хмуро буркнул:
   - Все вон.
   Подождал, когда студенты покинули зал, плотно прикрыл дверь. Огляделся. Четыре
   окна с толстенными решетками, на стеклах копоть в палец толщиной - ничего с улицы не разглядишь, одна дверь - ведет в общий коридор. Потолок высокий, черный от сажи (вот лентяи, так и не отмыли!). Да и на стенах там и сям черные пятна... Довольно ухмыльнувшись, ректор положил руку на ящик, пальцы пробарабанили первые такты "Гимна достославного Велерона". Из ящика послышалась возня. Скрипнуло - с левой стороны ящика откинулась незаметная дверца, из проема вывалился Борцай, в обнимку с доброй охапкой сена. Поднялся на ноги, охнул:
   - Ох, поясница моя...Мало мне горба, скоро ещё один будет. И как я дал втянуть себя в эту авантюру!
   - Хватит ныть. - ректор мотнул головой в угол. - Там я с утра тебе лежбище приготовил. Еда, питье, даже... гм, ночной горшок. Надеюсь, до утра ждать не придется - гость наш дорогой, раньше пожалует.
   Борцай недовольно отряхивался, сдувал клочки соломы, тщетно пытался разгладить мятую донельзя мантию. Махнул рукой:
   - Надо было заранее в простую одежу переодеться, не сообразил... Как прошло?
   - Мне с Горсеем только в королевской труппе выступать, сыграли на отлично. - похвастал Алоизий. - У врага только один шанс - в Арсенал никому не проникнуть. На двери флигеля повешу замок, большой, но простенький. Любой олух гвоздиком откроет...
   - Ну, против нас не олух работает. - сухо заметил магистр. - Не заподозрил бы ловушки. Допустим, он ничего не предпримет - дальше что?
   Архимагистр пожал плечами:
   - Тогда используем Сферу по назначению. Будем проверять по одному, начнем с магистров, потом маги и студенты. Рано или поздно найдем.
   - Тогда зачем весь этот балаган? - бурчал Борцай. - Возни сколько, специально этот дурацкий ящик делали... Сразу бы доставили Сферу в ларце в Арсенал и только. Ларец-то дворцовый аккурат в двери Арсенала пройдёт.
   Ректор печально вздохнул:
   - Честно говоря, возможности Сферы несколько... преувеличены. Если сильный маг заранее подготовится, то соврет и глазом не моргнет. А вдруг наш враг - магистр? Другое дело, что злодей не настолько силен, или уверен во всемогуществе артефакта. Да и в Академии одних студентов полторы сотни, пока проверка до врага дойдет, тот успеет и напакостить, и сбежать. Нет уж, надо дать мерзавцу шанс! Глянь, какая красота!
   Алоизий осторожно откинул крышку ящика. Заглянул, невольно залюбовался. Ящик заполнен мягчайшим утиным пухом в локоть толшиной, в самом центре пуховой перины корзинка из нежнейшего пятиградского бархата. А в бархатной корзинке - Сфера Истины Листана, кстати, на самом деле никакая ни сфера, то бишь шар, а клубок тончайших нитей из горного хрусталя неправильной формы. Скорее приплюснутый овал, чем шар... Хрустальные нити причудливо переплетаются, в середине Сферы крохотный изумруд - переливается иссиня-зеленым светом. По нитям изредка пробегают голубые искорки, в глубине изумруда еле заметно мигает зеленый огонек.
   - Красиво. - согласился магистр, покосился на Алоизия, невинно поинтересовался. - Говорят, в одиночку вино пьете?
   - Раз-два в месяц нажираюсь как свинья. - пробормотал Архимагистр. Охнул, побагровел, свирепо глянул на магистра. Борцай, задыхаясь от смеха, тыкал пальцем в ящик:
   - Работает! Простите, любезный, хотел проверить артефакт...
   Красный как рак, ректор сверлил глазами Борцая. Принцип действия Сферы прост донельзя - в радиусе пяти шагов от артефакта даже самый отъявленный лжец говорит правду или молчит, что равносильно признанию. Никаких заклинаний, никаких ритуалов - просто подвел подозреваемого и спросил, к примеру, "не служишь ли ты какому иному государю, окромя короля велеронского?".
   Понятно, вопрос можно было задать любой, но возмутилась знать и в Коронном Совете утвердили специальную хартию "О лицах и вопросах". Несмотря на протесты канцлера, в окончательной редакции в Хартии записано: всякое знатное лицо может быть подвергнуто испытанию Сферой, не иначе как с согласия большинства Совета, и только по поводу государственной измены. Простых людей можно испытывать и без разрешения, но опять таки по списку утвержденных вопросов. Чиновники-казнокрады и бездельники перевели дух, и Сферу заперли подальше, в покоях Канцлера...
   Архимагистр прикусил губу, выдавил:
   - Ладно, пойду. Ах, да, чуть не забыл, возьми.
   На ладони Алоизия коробочка, внутри на бархатной подушечке два позолоченных медных колокольчика и три гвоздика. Подавив смех, Борцай цапнул колокольчик, поднёс к глазам. Так и есть, у колокольчика - стальное ботало в виде собачей головы. "Железный пёс", весьма редкий и дорогой талисман. Когда-то таких вот "псов" Вуцан, прежний декан Церемониального факультета делал десятками, а нынешний, Эстампий, только руками разводит. Мол, предшественник унёс секрет талисмана в могилу, а заняться изысканиями всё как-то недосуг...
   Оставив хихикающего Борцая, Архимагистр сунул второй колокольчик в карман, выскочил из зала. Рысью пробежал коридор, на ходу с размаху вколотил один гвоздик в неприметную щель в стене. Ещё один запрятал за дверной косяк, третий в оконную раму окна коридора. Последний гвоздик ректор тщательно вбил в наружную дверь (теперь шиш кто незаметно войдет) и шагнул на улицу.
   У входа со скучающим видом слоняется Горсей, молодец, смотрит, чтоб никто не лез. Алоизий захлопнул дверь, вытащил из кармана замок (на вид внушительный, размером с маленькую сковородку), демонстративно повесил, закрыл на ключ. Повернулся, кинул взор на небо (облачно, значит ночью луны не будет...), оглядел двор. Студентов перед флигелем уже чуть ли не пол-академии - не иначе, болтун Фагнус постарался. Ректор нарочито неторопливо сунул ключ в карман, громко объявил:
   - Слушайте все! Если хоть один человек, неважно, маг или студент, подойдет к флигелю ближе чем на десять шагов, то это будет его последний день в Академии! И хватит ловить ворон, а ну, марш по аудиториям! А ты, - ректор обвинительно ткнул пальцем в Горсея. - Иди сюда! Так-то ты лекционный зал отмыл? Лентяй, бездельник! В наказание сегодня назначаю тебя дежурным на ночь вне очереди!
   - Слушаюсь. - Горсей виновато понурился. Поднял глаза и не удержался, подмигнул - мол, всё понимаю...
  
  
   Третий час ночи. В Академии тихо: заснули самые прилежные студенты-зубрилы, отложив недочитанные трактаты; сопит в кровати маг-привратник (ворота заперты на два замка, да ещё и на зачарованный засов - по приказу ректора); завершились все полуночные попойки и ученики-выпивохи расползлись по комнатам и храпят вовсю. На улице темно, хоть глаз выколи: луна спряталась за облаками, медные лампы у главного корпуса давно погасли (не иначе, студент-дежурный забыл масла подлить), потух и факел у ворот - смолой плохо пропитали, бывает... Тишина.
   Тихо и во флигеле алхимиков. В лекционном зале, в самом дальнем углу кучей свалены полуобгоревшие стеллажи, обломки мебели, битые реторты, колбы, тряпки и прочий мусор. За кучей хлама на мягких подушках неподвижно сидит лысый уродливый горбун - декан Борцай. Глаза закрыты, дышит тихо-тихо, можно принять за спящего.
   Но магистр иероглифики бодрствует. Время от времени Борцай поднимает веки, губы шепчут несколько слов, магистр быстро оглядывает зал и снова закрывает глаза. Заклятье " Кошкин Глаз" позволяет видеть в полной темноте, но действует всего несколько мгновений. А просто так таращиться в темноту дело пустое, и в самом деле заснешь...
   Декан в очередной раз произнес слова ночного зрения, быстро глянул и зажмурился. Ну и скука. Конечно, заботливый ректор изрядно похлопотал, чтобы скрасить ночное ожидание - вон, мягкие подушки прямо из ректората, рядом примостился горшок с колбасками, в полотенце завернут целый ржаной каравай. Тут же наполовину опустевший кувшин с клюквенным морсом и склянка с бодрящей настойкой. В зале тепло, сухо, правда запах горелого дерева до сих пор не выветрился, но воняет совсем немного. Сиди себе спокойно, словно король велеронский на троне.
   А все же мало приятного - сидеть этак вот несколько часов. Борцай вздохнул, задумался. Через три часа начнет светать, а неведомый враг все не является. Эх, глупая затея, надо было что-то другое придумать.
  
   По Учебному Уставу ночной дежурный должен каждый час обходить стены Академии по периметру с факелом и осматривать каждый закуток. Обыкновенно, дежурный студент исполнял сию обязанность не слишком ревностно: как только в корпусе преподавателей гасли окна, студент швырял факел в бочку с водой, (ту, что у ворот) и заваливался спать на скамье. Тут главное, надо проснуться в 6 часов утра, сразу к воротам, (будить мага-привратника), наскоро отчитаться, мол, происшествий не было и бегом в общежитие, досыпать. Если, не приведи боги, привратник встанет раньше - будет засоня-студент подметать неделю двор вне очереди.
   Как и подобает нормальному дежурному, студент Горсей развалился на скамье и даже похрапывал. Только глаза глупо таращатся в сторону, туда, где смутно темнеет флигель алхимиков. Заклятье "Кошкин Глаз" Горсей знал, но пользоваться так и не научился: слов знать мало, надо ежедневно упражняться, пока не выработается навык. Как водится, в отличие от попоек на упражнения времени вечно не хватает.
   Горсей ещё раз всхрапнул, перевернулся на живот. Пощупал за пазухой - ага, бутылочку не забыл. (Предателя ждет сюрприз...). Вгляделся в мглу, шепотом выругался. Скамья жестковата, надо было хоть покрывало какое постелить. Четвёртый час пробило! Почему-то вечером представлялось, что неведомый предатель полезет во флигель сразу после отбоя. Как же, полез! Уже пропал первоначальный азарт, хотелось плюнуть, натянуть куртку на голову и заснуть. Ну его на фиг, все равно во флигеле Борцай, в случае чего скрутит лиходея...
  
   Не спит и Алоизий. С вечера ректор плотно задернул шторы, так чтобы ни один лучик света не просочился на улицу, зажег свечи и погрузился в чтение. Каждый раз перелистывая страницу увлекательного "Жития многомудрого Листана" Архимагистр бросал быстрый взгляд на край стола, туда где в коробочке лежит "Железный пёс". Слева от книги - малахитовый жезл из Арсенала, (небольшой, удобная граненая рукоять, жезл венчает кроваво-красный рубин). Старый, но действенный жезл боевого мага - "Тигриное Око". С ним и богатыря одолеть можно.
   Если даже предположить, что магистр заснёт... Хотя с чего бы это Борцаю заснуть? Бодрящая настойка из корней пустырника болотного изгоняет дремоту, обостряет слух и зрение, недаром сим напитком потчуют солдат в походе. (Ну, не каждый день, а в ночную смену, к примеру - уж больно редко где растет тот пустырник, да и хранится плохо).
   Всё-таки допустим, задремал Борцай, ну и что? Едва откроет злоумышленник двери флигеля, или допустим, таинственным образом сразу дверь лекционного зала, как тут же забренчат колокольчики - и у магистра, и у Алоизия. Звонок у "Железного Пса" такой противный - разбудит и мертвого, и главное, услышать звон можно не далее чем в шаге от колокольчика. Так что неведомого лиходея не спугнем. А добежать от ректората до флигеля - дело минутное. Тут-то и отведает вражина малахитового жезла...
  
   Академические часы пробили пять часов. Магистр Борцай зевнул, одним духом опустошил склянку с настойкой. Похоже, староват эликсир, не больно-то и бодрит, да и горек изрядно. Борцай нащупал кувшин с морсом, сделал пару глотков. Шепотом пожелал ректору всяческих мелких гадостей, вроде прыщей на пониже спины. Послушал старого олуха, тоже мне стратег! "Надеюсь, до утра ждать не придется..." А вот пришлось. И кого винить за пустое ночное сидение? Неведомый предатель либо побоялся полезть, либо вообще не в Академии - полсотни студентов сдали экзамены и уехали по домам, да и магов многих нет. А, ладно, завтра... точнее уже сегодня перетащим Сферу в Арсенал и начнем поголовную проверку, времени займет много, да зато надежно. А болвану Алоизию нынче же скажу...
   Что именно следует сказать болвану ректору - Борцай додумать не успел. Колокольчик на полу задрожал, подпрыгнул: по ушам ударил пронзительный звон; скорее даже не звон а визг, мерзкий до ужаса, как будто наступили на хвосты сразу сотне кошек. Магистр вздрогнул, выпустил из рук кувшин с морсом: на груди тут же расплылось мокрое пятно. Чуть дыша, Борцай отставил кувшин в сторону, глубоко вдохнул, почувствовал, как в груди разливается приятное тепло; горячий поток течет из солнечного сплетенья в правое плечо, предплечье, кисть... Правая ладонь раскрыта, пальцы напряжены, словно сжимают невидимый комок. Фактически, так и есть - в руке магистра настоящий плотный сгусток магической силы - Силы Воздуха.
   Колокольчик ещё раз визгливо звякнул и умолк. Борцай упрямо сжал губы, набычился, шепотом отчеканил четыре коротких слова. Пятое слово следует сказать в последний момент - тогда Сила в руке, не ослабнет, не истечет до срока. Один взмах и врага стиснут десятки невидимых веревок, закутают в несокрушимый магический кокон. А разорвать тугие воздушные канаты "Аркана Вишры" не удастся и Архимагистру. По крайней мере, быстро...
   Еле слышный скрип сверху. Снова скрипнуло. Борцай поднял глаза кверху. На темном потолке появилась тонкая светящаяся линия, ещё одна, и ещё. Так-с, значит, проникнуть с потолка решил? Умно. Наверху кладовая, после пожара пустует, вскрыть половицы ломиком - дело плевое.
   Магистр невольно ухмыльнулся: от пола до потолка добрых пять десять локтей. Значит по веревке спускаться будет, ну-ну... Треснуло громче, в потолке высветился прямоугольный проем, на миг мелькнула рука со свечой. Магистр перевел дух, произнес последнее, пятое слово, отвел правую руку назад. Судя по тому, как ловко злодей испортил "Меч Луго", здесь следует ожидать нечто подобное; Сферу не обязательно ломать всю, достаточно отломить всего одну хрустальную нитку и артефакту грош цена. Ну давай, друг дорогой, спускайся!
   "Дорогой друг" спускаться не стал. Проем закрыло что-то большое, темное, ещё мгновенье - и это "что-то" рухнуло вниз, прямо на ящик со Сферой.
   Грохот, треск а после - чудовищное дребезжание, словно на булыжную мостовую с огромной высоты упала повозка битком набитая посудой. Над ящиком полыхнули лазоревые сполохи, залив зал призрачным голубым светом; языки полупрозрачного пламени взвились до потолка и бессильно опали. И тут же на оцепеневшего Борцая накатила невидимая волна - Ветер Ментала. Да что волна, настоящий смерч, ураган ментальной стихии!
   В голове магистра словно одновременно вскрикнули сотни голосов - гневных, грозящих, умоляющих... На несколько мгновений Борцай как будто лишился рассудка, вместо мыслей какие-то хаотичные обрывки, память отшибло напрочь, перед глазами плавают разноцветные пятна. Слух и вовсе пропал, в ушах давящая тишина. На обмякшего магистра жутко смотреть - остекленевшие глаза, из полуоткрытого рта течет слюна, на лысине выступили крупные горошины пота. Обычному человеку ментального удара такой силы хватит, чтобы навсегда погасить в голове несчастного искру разума.
   Обычному - да, но не магу второго уровня! Десятилетия магической практики не прошли даром - где-то в самой глубине мозга возник несокрушимый барьер, о который и разбился Ветер Ментала...
  ...Борцай закрыл рот, зажмурился. Потряс головой, сплюнул. Вроде, полегчало... Магистр осторожно открыл глаза, проморгался. В голове мало-помалу прояснилось, вернулась память. Что случилось? Вспомнилось - алхимический зал, таинственный предатель, засада, Сфера... Сфера!
   С магистра моментально слетело оцепенение. Артефакт разрушен! Борцай вскочил, ненавидящими взглядом уставился вверх. Не может быть, чтобы такой удар по мозгам не повлиял и на врага, лежит наверняка без сил... Не сводя глаз с потолочного проема, осторожно шагнул вбок, и с силой выбросил вверх правую руку. Ну, "Аркан Вишры", не подведи!
   Заклятье не подвело. Тугой комок, сгусток чистой магии, послушно взлетел вверх, нырнул в потолочный проем. Громкий хлопок. Сработало! Магистр злорадно стиснул правый кулак, и из последних сил дернул на себя.
  
   ...Проблески света на втором ярусе лаборатории Горсей заметил случайно. Сонливость словно ветром сдуло, юноша резво вскочил и припустил к флигелю. Ну конечно! На втором этаже нет решеток, а потолок первого яруса поврежден пожаром, достаточно ломиком поднять пару досок и спустится пожалуйте, готовый лаз для злодея. А Борцай, небось, сидит, ничего не видит...
   Горсей на бегу вытащил из-за пазухи бутылочку из толстого синего стекла; трясущимися руками вытащил пробку, большим пальцем накрепко закрыл горлышко - до времени. Добежал до двери флигеля и чуть не взвыл: совсем забыл, дверь-то на замке, а ключ у ректора!
   - Отойди! - за спиной, словно привидение, возник Алоизий, отпихнул Горсея. В руке Архимагистра вместо ключа ограненный малахитовый жезл с рубиновым навершием, (рубин пылает ослепительно ярким светом); ректор буркнул под нос что-то вроде "...зажми уши", ткнул жезлом в дверь и отскочил.
   Громыхнуло, да так, словно в самом центре чудовищной грозы; наполовину оглохший юноша покачнулся, взмахнул руками. И конечно, выронил синюю бутылочку.
  
   Перепрыгнув через тлеющие обломки двери, ректор вихрем промчался по коридору; у лестничного пролета нос к носу столкнулся с Борцаем: обессилевший магистр сидит на полу, что-то прижимает к груди.
   - Где? - рявкнул Алоизий.
   - Кладовая! - прохрипел магистр, ткнул пальцем вверх.
   Алоизий стрелой взлетел по лестнице, держа жезл перед собой, словно факел; ударом ноги, коему позавидовал бы любой уличный боец, распахнул дверь кладовой. Пусто. Окно раскрыто, в углу кресло с отломанной ножкой, какое-то тряпье. На полу вывороченные доски, небольшой гвоздодёр, переносной подсвечник с догорающей свечой. Чего-то не хватает... Ах, да, нет бронзового бюста знаменитого алхимика Брюлла.
   "Упустили". Ректор выругался, опустил жезл и шагнул к креслу. Громко скрипнуло, смутная темно-серая фигура выскочила из-за кресла, метнулась к окну. Как ни быстр был незнакомец, Алоизий успел вскинуть жезл, рубиновое навершие полыхнуло было с новой силой... Удара "Тигриного Ока" не последовало: клубы ядовито-синего дыма выплыли из-за спины ректора, окутали голову Алоизия. Архимагистр выронил жезл, рухнул на пол, зашелся в диком кашле. Незнакомец в темно-сером костюме оглянулся на задыхающегося ректора и нырнул в окно.
  
   ...От грохота во флигеле проснулся маг-привратник, догадался ударить в гонг у ворот. Через несколько минут перед флигелем алхимиков было ярко, как днем: во двор высыпали студенты, многие с горящими лампами, свечами; ко всеобщему изумлению, престарелый декан Астрала Фистарий мановением руки создал в воздухе пылающий шар, на зависть любому магу-огневику. Старшекурсники сунулись было во флигель и отпрянули - из разбитой склянки возле входа валил густой синий дым, и странное дело, не рассеивался; едкие клубы дыма устремлялись прямо в дверной проем, как в печную трубу.
   Подоспевший магистр алхимии Милон принюхался, сердито бросил оробевшим студентам:
   - Так-то вы мои лекции учите? Это "Голубое Облако", результат взаимодействия воздуха и сложносоставного отвара... в общем, дым едкий, но по безвредный. Да плесните на источник дыма хоть водой, хоть молоком и все! - Милон пригляделся к осколкам, ахнул. - Да ведь эта бутыль из моей комнаты!
   Спустя минуту, на расколотую бутылку опорожнили целое ведро колодезной воды и гурьба студентов ринулась во флигель. Под всеобщие вздохи и ахи вынесли во двор бесчувственного Борцая, положили на землю; под руки вывели ректора - Алоизий кашляет, отхаркивается, отплевывается, но шагает сам, хоть и через силу. Позади магистра идет вездесущий Фагнус, несёт малахитовый жезл на вытянутых руках, словно ядовитую змею.
   Юрко подскочил декан-медик Сильвений, ощупал запястье Борцая. Обрадовано сообщил:
   - Общее истощение, и дымом надышался. Пустяки, завтра будет скакать как лошадь. Магистра в лазарет, а уважаемый ректор...
   - Я в порядке. Да уберите же руки! - раздраженно бросил Алоизий, рывком вывернулся из рук чересчур заботливых студентов. Оглядел толпу. - Никто не видел Горсея с третьего курса?
   - Нынешнего дежурного?- вездесущий болтун Фагнус выступил вперед, обвинительно ткнул жезлом в сторону главного корпуса. - Да вон он, прячется.
   Из-за угла корпуса робко выглядывал бледный Горсей.
   - Живой! - облегченно вырвалось у ректора. Алоизий вздохнул, поманил юношу пальцем. - Иди сюда, ...дежурный.
   Белый как мел, Горсей приблизился крохотными шажками, ещё издалека заканючил:
   - Простите, виноват, я нечаянно... Это я на крайний случай, у Милона в шкафу взял...
   - Стащил. - уточнил Архимагистр, кивнул в сторону багрового от злости декана алхимии. - Потом разберемся. Ты лучше скажи, видел кого, нет?
   Юноша отвел глаза:
   - Я это... когда бутыль разбил, вдохнул немного. Отскочил, откашлялся. Смотрю - дым внутрь прямо столбом валит. Растерялся, потом испугался. Убежал...
   - Значит, не видел. - устало сказал Алоизий. Выхватил из руки Фагнуса жезл, небрежно сунул за пояс. Вяло поинтересовался. - Как Сфера?
   - Я все видел, всех видел. - затараторил Фагнус. - Я как раз не спал, слышу...
   - Потом. - поморщился Алоизий. - Сфера как?
   - Артефакт можно продать мелазийским дикарям - вместо бисера. - донесся знакомый слабый голос.
   Очнувшийся Борцай сел на землю, отдышался. Лицо магистра порозовело, руки привычно огладили шрамы на голове. Магистр легонько махнул Алоизию:
   - Давай сюда, великий стратег.
   Ректор подошел, буркнул:
   - Можешь не объяснять, какой я осёл. Глупый был план, надо было с канцлером посоветоваться.
   - Так Морфалий не в курсе? - будь у Борцая брови, неминуемо залезли бы на самую макушку. - Я думал, это его план!
   - Как же, его... Он думает, Сфера в Арсенале, надежно защищена. - ректор опустил голову, скрипнул зубами. - Обидно, что всё попусту. Сфере каюк, предателя не поймали. Теперь вообще шиш найдем.
   - Не скажи. - Борцай закряхтел, непослушной рукой залез за пазуху. - "Аркан Вишры" промахнулся, да не совсем. Эх, если бы Ветром Ментала меня не шибануло, хватило бы сил втянуть вражину в зал. А так он выскользнул, только подарок оставил -
  гляди.
   В руке Борцая - серый туфель. Обычный левый туфель студента Академии: добротная кожа, трехслойная подошва. Внутри, на стельке аккуратно выведена цифра - тройка.
   - Третий курс. - кивнул Алоизий, как-то весь подтянулся. Покосился назад, на гомонящую толпу, тихо продолжил. - На третьем курсе всего-то человек тридцать. Думаешь, вычислим?
   - С помощью канцлера - за неделю. - Борцай сунул туфлю за пазуху, довольно улыбнулся. - Так что, мы еще поживем. А для начала предпримем особые меры!
  
   глава 12-я
  
  
   ...- Глотай, глотай, говорю!
   В рот полилось что-то донельзя вязкое, дурно пахнущее. Не раскрывая глаз, Эдгар попытался выплюнуть, но не смог: рот накрепко запечатала теплая ладонь. Густая теплая жижа обволокла язык, хлынула в горло - юноша дернулся, машинально глотнул. По пищеводу словно прокатился комок тягучей сосновой смолы; Эдгар распахнул глаза, закашлялся.
   - Очнулся? - рядом сидит на корточках Бармалиус, улыбается, как сытый кот. В руках магистра маленький котелок с каким-то варевом. - А ну, еще глоток. Пей, не бойся, такой отвар и лечит, и силы восстанавливает.
   - Если не знать, из чего варили... - донесся откуда-то сзади недовольный голос Черкана. - Как самочувствие, летун?
   - Все в порядке. - выдавил Эдгар. Превозмогая себя, приподнялся на четвереньки. Охнул: в боку кольнуло. Э, ладно, живой, и то хорошо...
   С превеликим трудом юноша встал на ноги. Огляделся. На запад и север бескрайняя зеленая равнина - алтанская степь. Сплошной изумрудный ковер разнотравья, степь без конца и края. В нескольких милях неприступные кручи Западного хребта... впрочем, для местных жителей хребет на востоке. На юге вдали смутно виднеется темная полоса - море.
   Так, а сколько времени? Юноша задумался. Спустились... гм, точнее, упали в обед, а сейчас... Небесная синева уже потемнела, солнце на западе, уже над горизонтом. Вечер.
   - Наглядишься. - нудно бубнил Черкан. - Еще эта степь надоест до смерти...
   Юноша повернул голову, поморщился: шея сразу заныла, как будто Эдгар целую неделю на загривке бревна таскал. За спиной юноши возле костерка развалился на траве следопыт; с унылым видом ломает левой рукой веточки, сует в костер; правая рука обмотана тряпицей до локтя и бережно прижата к груди. Черкан поймал взгляд Эдгара, буркнул:
   - Ерунда, был вывих, да спасибо магистру, вправил. Да и ты здоров, только синяк на ребрах. Удачно упали, нечего сказать...
   - При чем тут удача? - Бармалиус нахмурился, отставил котелок. - Я успел таки в последний момент зависнуть на миг, так что плюхнулись, считай с четырехфутовой высоты. Меня благодарите, а не удачу! Если бы не я...
   Черкан скривил губы:
   - Если бы, если бы! А кто обещал "...ухватим, отнесём - ты и не заметишь", кто? А я знаешь, прекрасно заметил! Особенно, когда падать стали! - Следопыт покосился на юношу, ехидно добавил. - Эдгар вообще молодец. Вместо того, чтобы меня держать на пару с магистром, обвис мешком! Магистр, пиши Эдгару "неуд" за левитацию!
   Эдгар виновато потупился. Бармалиус успокаивающе махнул рукой:
   - Ладно, ладно, я тоже свои силы, того... переоценил. Эдгар за ритуал левитации девять баллов, так что экзамен засчитан. Черкан, что там с ужином?
   Следопыт подхватил веточку потолще, разворошил догорающий костер. Из кучи углей выкатил темный шар, выхватил нож. Ударил рукояткой: шар распался на две части, в воздухе аппетитно запахло жареным.
   - Ух ты! - Эдгар присел, жадно принюхался. - Жареная курятина! Откуда?
   - Какая ещё курятина? - Черкан ловко подхватил половину шара левой рукой, кинул Бармалиусу. Подул на пальцы. - Во, почти и не обжегся! Пока кое-кто без чувств лежал, как забеременевшая девица, я куропатку поймал; закатал в глину и пожалуйте, птица в собственном соку. Только тебе, молодой человек, мяса нельзя.
   - То есть как? - изумился юноша.
   - Сегодня мяса нельзя. - подтвердил Бармалиус, выудил из своей глиняной "чашки" дымящееся обжаренное крылышко, смачно захрустел. - Ух, ну и вкуснотища... Прости, ученик, но после целебного отвара до утра никакого мяса, особенно запеченного. Иначе, все лечение коту под хвост, а ты завтра должен на ногах стоять. И так день потеряли...
   Эдгар чуть не завыл. Магистр с Черканом, казалось, нарочно громко чавкали, звучно глотали, облизывали пальцы. Сглотнув слюну, юноша равнодушно поинтересовался:
   - Вода откуда?
   - Там ручеек, - Бармалиус махнул рукой куда-то на юго-запад. - На воду тоже не налегай, лучше отвар допей, пока не прокис.
   Прокис? Эдгар насторожился. Не так уж и жарко вечером, отвар может прокиснуть только если... если отвар мясной или рыбный. Юноша поднял котелок, принюхался. Так-с, запах подорожника, степного вьюна, ещё каких-то незнакомых кореньев. И чего-то мясного. Полный дурных предчувствий, Эдгар запустил руку в остывшее варево, на самом дне пальцы нащупали что-то склизкое, колючее. К горлу подкатила тошнота. Юноша аккуратно выудил руку, пригляделся: на ладони вываренная белесая лягушиная голова, тускло блестят панцири жуков-рогачей, распаренные кольца земляных червей... Зажав рот, позеленевший Эдгар метнулся в сторону, за пригорок.
   Черкан проводил юношу взглядом, усмехнулся. Сразу видно, городской неженка. Уж ему-то, Черкана вареной лягушкой не смутишь, да, не смутишь... В чащобах Вагражья приходилось и древесных червей сырыми есть, и тех же жуков (проклятые "лесуны" умело отваживали живность, порой и за неделю ни зайца, ни куропатки не видишь). Не беда, настоящий следопыт знает - малоаппетиные черви питательны не хуже свинины, да и жучиным мясом насытиться можно запросто. А студенту букашки не по вкусу, вишь, побежал "барана дразнить"...
   Бармалиус лениво догрыз последнюю косточку, прилег на бок. Задумался. Треть пути одолели, да отряд убавился с шести до трех человек. Пока дорога была более-менее известная, а теперь пойдет территория Двуединого Хасифата, где ни один велеронец более ста лет не бывал. Что там Габелий показывал? Ну-ка, вспомним. Плато прошли, дальше степь на неделю ходу, не то три, не то четыре поселка, а потом вроде лес какой-то...
   Магистр перевалился на спину. Хорошо как! Тепло, сухо, трава мягкая и густая, как мех айсландских соболей; в желудке приятная тяжесть, веки отяжелели. Потянуло в сон. Эх, век бы так лежал... Солнце почти спряталось за горизонтом, небо быстро чернеет, вот уже и звезды выступили. Глаза привычно обшарили Зодиак: вот Лось, пониже Виночерпий, чуть левее Рыба. Заметны и планеты, сиречь, блуждающие звезды: еле-еле светится Сваргон, воинственный Оданон отливает багрово-кровавым цветом, в самом зените - нежно-голубая искорка Младены...
   Магистр вздрогнул, пригляделся: со дня злосчастного экзамена астрологии, прошло полторы недели, а звездная карта еще больше ухудшилась. Планеты словно стягивало неумолимой силой в дальний угол неба - Знак Полного Небытия стал еще заметнее!
   Сонливость как рукой сняло. Бармалиус сердито крякнул, перевалился на бок. Озабоченно уставился на костёр, на лбу собрались морщины. Что-то там сейчас Архимагистр поделывает, небось какой-нибудь хитрый план готовит?
   От раздумий Бармалиуса оторвал бодрый голос следопыта:
   - Полно грустить, магистр. Живы и ладно, остальное приложиться. Да, хотелось бы узнать, а чего это вы меня магией своей не полечите? Страсть как неохота эту перевязку на локте таскать, наложили бы чары какие и все. Эдгар как-то сказывал, что у вас целый, этот, как его... деканат медицины имеется. Значит, и врачевать можете?
   - Можем. - неохотно согласился магистр. - Но настоящего лечения это не заменит: ни мазей, ни отваров, ни даже перевязку на твоем локте.
   - Это как? - изумился Черкан. - Уж если летать, в смысле парить, можете, огненные шары пускать, да тот же дождь вызывать... А тут лечить и было бы что - ушибы и вывихи!
   Бармалиус вздохнул, пояснил:
   - Нет, конечно на медицинском факультете студиозусы не только травы, да мази целебные изучают; учат и собственно магией лечить, ну и у меня на кафедре гороскопы врачебные составляют. Только при болезни следует настоящего лекаря звать, ну а маг у него в помощниках будет. Строго говоря, ни один чародей лечить волшбой не умеет. Боль снять? Может. А причину недуга убрать? Нет. Силы больному придать? Запросто. А заставить болеющий организм выздороветь, да своими силами? Увы. Костоправы из магов вообще никакие, да и травники-зелейники если честно, так себе. - Бармалиус покосился на ухмыляющуюся рожу Черкана, огладил бороду, уточнил. - Нет, ну конечно, к декану факультета смело за помощью можно идти, магистр Сильвений всю жизнь медицину изучает, сам любого знахаря и лекаря за пояс заткнет. А обычный маг-врачеватель, лечит плоховато, больше одним видом больного бодрит. Мол, могучий волшебник на помощь врачу пришел, теперь болезни не устоять.
   - Пусть так. - не унимался следопыт. - Так и убрал бы боль в руке, локоть ломит - спасу нет. Можешь?
   - Могу. - кивнул магистр. - Только завтра, натощак. С полным желудком лечить не смогу, извини.
   Черкан недовольно пробурчал что-то вроде, "ладно, завтра, а пока спать". Следопыт привалился поближе к костру, сунул под голову мешок и почти сразу захрапел. Бармалиус поморщился: в ночевках на плато Черкан вроде не храпел. Или храпел? А, переживем. Магистр закутался в плащ, натянул капюшон. Попытался вернуть состояние дремоты, но тщетно - храп следопыта разносился, казалось на десятки миль вокруг.
   Еле волоча ноги, к костру вышел бледный Эдгар. С удивлением покосился на храпящего Черкана (ишь, какие рулады испускает, прямо рев голодного медведя), плюхнулся рядом с магистром. Вскоре к заливистым переливам следопыта присоединились частые юношеские храпки; Бармалиус ругнулся, поплотней закутал голову капюшоном. Уже засыпая, подумал: "А ведь надо бы по ночам дежурить поочередно, всё-таки во вражьей стране... С другой стороны, нас и заметить-то никто не мог..."
   Бармалиус ошибался.
  
   * * *
  
   Небольшой городок Ватанабад располагается на запад от Алтанпура. До столицы Двуединого Хасифата всего-то сорок фарсангов (по велеронским меркам - тридцать миль), однако близость стольного града на достаток жителей Ватанабада никак не отразилась. И это в то время, как прочие городки и поселки близ Алтанпура процветают: крестьяне поставляют в столицу зерно и овощи, мясо и масло; ремесленники успешно сбывают алтанапурским купцам оптом ковры, ткани, посуду и прочую мелочь; мелкие торговцы оптом скупают в столице всякую всячину, а дома продают с немалой выгодой.
   А Ватанабаду не повезло. Столица близко, а дороги нет (вообще-то дорога есть, да сплошная неудобь - петляющая, занесенная песком), так что все караваны обходят городок стороной; ватанабадская почва скверная, урожаи скудные - какая уж тут торговля зерном, дай Хорн самим прокормится!
   Почему-то не было умелых ремесленников: в соседних городках где ткачи искусные, где гончары, ватанабдцы же ни в каких уменьях ни прославились. Отчего так вышло, не знал никто. Так и живет полторы тысячи горожан в бедности, не город, а большая деревня - глинобитные домишки с соломенными крышами, тут и там крохотные огороды, крепостных же стен и вовсе нет...
   Нет, конечно и в Ватанабаде есть свои богачи. А самый богатый - Жабод-бей, имеет двухярусный дом из белого камня. И кровля крыта не соломой, даже не черепицей, а позеленевшими медными пластинами. Такая крыша и в столице не у каждого богатея.
   Жабод-бей, безбородый обгрюзлый толстяк, почти никогда не покидает дома. Да и зачем? Ростовщики за людьми не бегают, заемщики сами приходят! А для того, что бы долги и рост вовремя возвращали, есть верные слуги - из камня деньги выбьют.
   Вот и сейчас Жабод-бей сидит дома, в гостиной - невероятно толстая туша в халате из золотой парчи еле умещается на широком топчане. Стены гостиной украшены великолепными шенизарскими коврами (за один такой ковёр можно скупить все товары на ватанабадском рынке), мраморный пол покрыт шкурами айсландских медведей - чтоб пятки не холодило. Перед ростовщиком круглый столик из дорогого лемантийского кедра, на столике скромный завтрак: перепела в чесночном соусе, копченый бараний бок, кувшин прохладного сливового щербета, груда солёной рыбешки, стопка свежайших лепешек. Ещё фрукты: арбуз - двумя руками не обхватишь, огромные, с кулак величиной абрикосы, гора винограда, сочные яблоки; ну и на закуску всякие сладкие заедки - халва, изюм, нежное песочное печенье. "Скромным" такой завтрак называется по праву - в обед Жабод-бей поглощает еды в несколько раз больше.
   Ростовщик сглотнул слюну, умело выломал из бараньего бока сразу два ребра - жирных, истекающих прозрачным соком, - поднес ко рту. Откусить не успел. В двери гостиной заглянул Олбой, привратник, по совместительству - телохранитель. Олбой застыл на пороге, многозначительно кашлянул.
   - Ну что ещё? - буркнул Жадоб-бей, сердито отложил ребро на столик. - Тысячу, нет, десять тысяч раз говорил - не тревожить во время еды! Говорил?
   - Говорили, хозяин. - к удивлению ростовщика, Олбой, здоровенный детина, пугливо скосил глаза куда-то назад, пробормотал. - Там монахи с паломником, хотят вас видеть...
   - Ещё чего! - ростовщик жадно глянул на баранину, облизался. - Если за подаянием - дай пару монет и гони в шею. Чего по пустякам беспокоишь?
   Олбой ещё больше скосил глаза назад, тихо сказал:
   - Из Ордена Зари.
   Аппетит мгновенно пропал. Жабод-бей сжал губы, дрогнувшим голосом произнес:
   - Зови. Нет, постой. Проведи их сюда, после позовешь Удава и Пузыря, встанете за дверью. Понял?
   Олбой исчез. Ростовщик стиснул зубы. Признаться, за десятилетия спокойной жизни Жабод-бей совсем отучился бояться. Вся верхушка Ватанабада куплена на корню, и в столице нужные люди прикормлены: высшие жрецы-хорниты регулярно получают богатые дары, охотно берут деньги чиновники Башни Правосудия, даже среди стражей Башни Тайных Дел кое-кто куплен с потрохами. А вот в Орден Зари ростовщик так и не сумел нащупать тропку...
   В гостиную вошли трое: два удивительно схожих монаха в розовых сутанах, ступают неслышно как кошки; третий посетитель закутан в плащ паломника-хорнита, руки висят неподвижно, лица не видно - голова укрыта башлыком. И это несмотря на жару! Что особенно не понравилось - руки подозрительного паломника висят плетьми и кистей не видно. Калека?
   - Чем могу быть полезен святым борцам с колдунами? - Жадоб-бей уже овладел собой, демонстративно кинул в рот горсть виноградин, зачавкал.
   Монах с бородкой повернулся к паломнику, тихо спросил:
   - Они здесь были?
   - Были. - от утробного голоса из-под башлыка, ростовщика неизвестно почему пробрал озноб. - Были, потом ушли...
   Второй монах, безбродый взглянул в глаза Жабод-бея, сухо сообщил:
   - Здесь были люди разграбившие храм Хорна. Я полагаю, у вас часть похищенного. Верните сокровища и мы уйдем.
   - Здесь какая-то ошибка. - ростовщик откинулся на подушки, сложил руки на животе. - Послушайте, почтенный, не знаю вас по имени...
   - Валид. - кротко молвил монах с козлиной бородкой. - Со мной брат Саммаган.
   - Почтенные Валид и Саммаган, заверяю вас, я честный подданный Солнцеликого, плачу подать и уважаю законы. С грабителями, а тем более осквернителями алтанпурского храма никогда дел не имел.
   Козлобородый Валид нехорошо улыбнулся:
   - Разве я упоминал, что храм разграбили в Алтанпуре, а не где-либо ещё?
   - Слухами земля полнится. - нашелся Жабод-бей. - Повторяю, вы ошиблись. Впрочем, я питаю искреннее сожаление по поводу сего гнуснейшего преступления и готов пожертвовать на украшение разорённого храма... сто золотых монет.
   Безбродый монах печально вздохнул:
   - Я вижу, мы друг друга не поняли. Да, всякий человек может ошибаться. Человек, но не ронг-зул. - Повернулся к обладателю плаща. - Посмотрите.
   Откинул паломнику башлык. В лицо похолодевшему Жабод-бею уставились кровавые глаза с зрачками цвета ртути. Ростовщик прикусил губу и потупился.
   За свою жизнь Жабод-бей видел ронг-зула всего два раза. На старом алтанском ронг-зул - "полуживой свидетель", но правильнее было бы сказать - полумертвый. Идеальный следопыт, неутомимая ищейка, ронг-зул идёт по следу, пока не найдёт или не упадет замертво. Одно условие: человек из которого делают ронг-зула, перед "превращением" должен хоть раз увидеть разыскиваемого.
   - Ко мне приходят десятки людей. - осторожно начал ростовщик - лицо приобрело нарочито простодушное выражение. - Возможно, среди многочисленных посетителей были и проклятые нечестивцы. Может они даже занимали денег, или отдавали долг - не знаю. Но храмовых сокровищ мне никто не предлагал!
   - Вот как? Честно говоря, довольно сомнительно, что это... - монах Саммаган обвел глазами шенизарские ковры на стенах. - что это можно приобрести ростовщичеством. То есть, конечно, можно, но в Алтанпуре, ссужая деньги гулякам из знатных семей. А что можно заработать в ватанабадской дыре? Давать в долг медные гроши местным оборванцам? Я полагаю, что помимо ростовщичества, у вас имеются и другие источники дохода, например, скупка краденого...
   Жабод-бей молчал. Проклятый монах! Разумеется, на одних местных бедняках на разживешься, а в столице своих ростовщиков много. Поэтому чуть ли не каждую ночь в двери белокаменного дома стучатся всадники с закрытыми лицами; по тайным тропам доставляют из Алтанпура ценные украшения, редкие камни и вещи изумительной красоты. После громкой кражи тщетно обыскивают городские стражи столичные рынки и притоны: ворованное добро уходит к Жабод-бею; раз в месяц скупщик отправляет небольшой караван по той самой, неудобной дороге. Впрочем, неудобна дорога только для того, у кого нет хорошего проводника, а проводники ростовщика самые лучшие.
   - ...думаю, грабители заходили к вам не просто так. - спокойно продолжал монах. - Так или иначе, мы получим, что хотим и уйдем. Почтительно прошу - отдайте.
   Тишина. В душе Жабод-бея страх боролся с жадностью. За храмовые ценности проходимец Хазан получил двести золотых - едва ли тридцатую часть истинной стоимости, если украшения перепродать, то чистой выгоды будет не менее пяти тысяч монет. И что же, так, взять и отдать сокровище? С другой стороны, с Орденом Зари шутки плохи, уж больно слухи нехорошие ходят о людях в розовых сутанах...
   Ростовщик скрипнул зубами, зажмурился. Так, так, подумаем. Насколько известно, ронг-зул сам не знает, куда идет, просто бредет, ориентируясь, Хорн знает на что. Следовательно, пока этот "полуживой" не привел монахов, те и не подозревали о существовании Жабод-бея и о том, что украшения храма у ростовщика, знают только двое чужих (тупой ронг-зул не в счёт). Вывод: если монахи умрут, то и проблема разрешится благополучно.
   Как всегда, жадность победила страх.
   - Вы приняли решение? - вежливо спросил безбородый.
   - Принял. - Жабод-бей улыбнулся как можно приветливей, решительно посмотрел в лицо незваного гостя. - Я все отдам, подождите немного. Эй, слуги!
   Слуги не замедлили явиться. У столика встал Пузырь (маленький толстый человечек, бывший мясник, на вид - само добродушие; пухлое приветливое лицо обманчиво - Пузырь обожает ломать конечности нерадивым должникам), рядом Удав (высокий шеристанец с печальными глазами, худой, жилистый, пальцы бесцельно теребят пояс - тонкую кожаную ленту вокруг талии). Олдой со скучающим видом застыл у дверей, руки в карманах.
   - Вот эти двое. - ростовщик показал глазами, вытер пальцы прямо о парчовый халат. - Они хотят забрать свои вещи. Проводите их в кладовую, в подвал.
   Сказал, откусил краснощекое яблоко и прикрыл глаза. "В подвал" значит - избавиться и закопать. В руке Пузыря невесть откуда взялась короткая дубинка, наконечник окован железом; толстяк резко размахнулся, метя козлобородому Валиду в загривок. Одновременно Удав неслышно скользнул вперед, выбросил правую руку вперед - шею безбородого монаха захлестнула петля.
   Застывший у дверей Олдой ухмыльнулся, извлек из кармана нож, не боевой - кухонный. Ну да, чтоб перерезать горло двум бесчувственным баранам, хватит и такого...
   Превращаться в "бесчувственных баранов" монахи не пожелали. Валид молниеносно присел, (дубинка свистнула над головой), развернулся, жестко ткнул пальцами Пузырю в висок. Саммаган, не обращая внимания на стянувшуюся петлю на шее, небрежно махнул рукой назад. Стянул с шеи удавку, брезгливо бросил на пол.
   Двойной глухой стук, словно на пол уронили мешки с зерном. Жадоб-бей открыл глаза, закашлялся - изо рта вывалился полупрожеванный кусок яблока. Возле столика на полу сидит обмякший Пузырь - глаза выпучены, из носа и ушей ползут кровавые струйки. Удав лежит поодаль, из глазницы торчит бронзовая спица со шляпкой - четырехгранная булавка. У двери окаменевший Олдой разжал руки, нож звякнул об пол. И совершенно равнодушно стоит ронг-зул - "полуживого" ни удивить, ни напугать.
   Саммаган склонился вперед, пальцы железной хваткой ухватили Жабод-бея за нос - ростовщик взвыл. Монах стиснул пальцы сильнее, удовлетворенно заметил:
   - Зачем же так? Можно было договориться миром, а ты свой шанс упустил. - (Из глаз Жабод-бея потекли слезы, но ростовщик не осмеливался даже пошевелиться.) - Ты что-то хочешь сказать?
   - Умоляю... - прогнусавил ростовщик, слезы хлынули ручьем. - ...Сундук в задней потайной комнате, что на втором этаже... Там всё...
   Валид кивнул бледному Олдою:
   - Принеси, и тебе будет оказана милость...
  
   ...- Солнце уже высоко. - Саммаган озабоченно поглядел на небо. - Провозились целый час, а сокровищ вернули всего ничего.
   - Я думал, у него всё. - Валид недовольно встряхнул сумку (кусок Небесной цепи, да два золотых шара с рубинами - и впрямь, не густо). Перебросил сумку через плечо, вскочил в седло. Оглянулся на ронг-зула. - Видишь?
   - Вижу... - металлические зрачки уставлены на запад. - Одного...
   Монахи переглянулись. Ронг-зул видит "следы" только живого человека, а это значит...
   - Выходит, из грабителей двое уже мертвы. - нахмурился Валид. - Надеюсь, третий проживет ещё неделю.
   - Всё во власти Хорна. - отозвался Саммаган. - Надо поторапливаться. Веди, Абразол!
   Два всадника и пешая фигура в плаще скрылись в степи, когда над Ватанабадом поплыли клубы густого чёрного дыма - горел дом Жабод-бея. Сам ростовщик лежал в гостиной, с ужасом наблюдая, как огонь расползается по комнате.. Тело парализовано: чуть пониже затылка из позвоночника торчат две серебряные иглы. Почувствовав, как языки пламени лизнули подошвы Жабод-бей рванулся в бесполезном усилии и дико завыл...
   А Олдою была оказана милость - умер привратник до пожара и почти безболезненно.
  
   * * *
  
   Редко какому царедворцу довелось хоть раз побывать во Внутренних покоях Алтанапурского дворца. Торжества, пиры, прием чужеземных послов и прочая государственная рутина касалось только Наружных Палат. В центральном Зале Наружных Палат вершились дела наиважнейшие. Восседая на алом яшмовом троне, Алтанапурский Хасиф объявлял волю Пресветлого Хорта, а десятки послушных придворных смиренно склоняли головы, повинуясь приказам Солнцеликого. И только самые важные чиновники хасифата знают, что решения принимаются не здесь, а за стальными воротами в глубине зала.
   Стальные врата, отделяющие Внутренние покои, располагаются в десяти шагах позади яшмового престола. Тринадцать здоровенных смуглолицых стражников в пластинчатых доспехах из черной бронзы перекрывают путь к воротам, свирепо поглядывая на суетящихся придворных. У каждого стражника в руках непомерно большой арбалет. Дворцовые служители далеко обходят стражу, с опаской поглядывая на взведённые арбалеты. Такой арбалет с расстояния пятидесяти шагов пробивает самые прочные доспехи. К тому же, кончики арбалетных болтов регулярно смачивают в настойке маливанской розы. Каплей же такой настойки можно отправить в царство смерти не менее десятка здоровых мужчин...
   Впрочем, высокий худой старик в оранжевом халате и парчовом тюрбане никакого страха перед стражей не выказал. Напротив, при виде старца, стража почтительно расступилась. Лишь самые доверенные лица Хасифа имеют право на ношение оранжевого халата. А золотой солнечный диск на груди старика, говорил окружающим, что перед ними Вазирх - глава Башни Тайных дел, глаза и уши Солнцеликого.
   Важно ступая, вазирх прошествовал мимо стражи и остановился перед воротами. Рука коснулась стального кольца, требовательный стук - ворота приоткрылись на ширину шага. Старик скользнул внутрь, створки неслышно прикрылись.
   Оказавшись во Внутренних Покоях, вазирх преобразился. С лица слетело спесивое выражение, плечи опали, спина согнулась в почтительном поклоне. Изменилась и походка - не грузными шагами важного чиновника, а мелкой трусцой ничтожного слуги двинулся старик по узкому коридору. Сопровождали вазирха два невесть откуда взявшиеся воина - настоящие исполины, у каждого - чудовищных размеров меч с посеребренной рукоятью. Коридор освещен масляными лампами, через каждые пять шагов позолоченная дверь. У одной их дверей старик остановился, но не постучал, а тихонечко поскребся.
   - Это ты, Цирахан? - голос из-за двери прозвучал ласково, но вазирх еще больше съежился, - Разрешаем войти.
   Не смея поднять глаз, вступил сановник в опочивальню Хасифа. Шаг, другой и старик распростерся на белоснежном мраморном полу.
   - Сядь и говори. - повелел обладатель ласкового голоса.
   Вазирх проворно вскочил и торопливо присел на алую шелковую подушку посреди комнаты. Боязливо глянул вперед. У дальней от двери стены золотое ложе, покрытое мягчайшими одеялами из козьего пуха. На ложе, опираясь на подушки, возлежал Великий Хасиф - живое воплощение Хорна, Солнце Алтанапура, Гроза нечестивых и прочая..
   При слове "Хасиф" большинство алтанцев представляли себе величавого мужчину с густой огненной бородой - отличительной принадлежностью рода Ар-Хорнаса. Увы, так выглядел лишь основатель династии, Ашад I по прозвищу Непобедимый. Потомки основателя хасифата особой статью не отличались, а нынешний правитель, Ашад XIV и вовсе не походил на своего славного предка. На удивление низкорослый, почти карлик, мужчина с жиденькой рыжеватой бородёнкой, тем не менее, являлся прямым и единственным наследником Непобедимого. А единственным потому, что по восшествии на престол быстро избавился от близкой, да и дальней родни...
   Цирахан боязливо стрельнул глазами по сторонам - стены, затянутые коврами, тринадцать зажженных светильников, перед ложем хасифа - столик с заморскими сладостями... Никого, кроме Хасифа. Это очень, очень хорошо. Значит, Ашад по прежнему доверяет своему вазирху.
   Приободрившись, Цирахан начал:
   - Солнцеликий! По твоему веленью прибыл я, дабы сообщить тебе свежие новости. Новости нынче, как на подбор, хорошие.
   - Излагай. - Хасиф растопырил правую пятерню. - Я буду считать, сколько хороших новостей ты принёс сегодня.
   На миг вазирх смутился, но тут же продолжил:
   - Первое: план "Огненный улей" близится к завершению. Твой слуга, смиренный Ксилон, заверил меня, что не далее чем через два месяца твое желание сбудется.
   - Раз. - Ашад загнул большой палец.
   Облегченно вздохнув, Цирахан осмелился повысить голос:
   - Второе. Победа! Ничтожные мятежники убоялись алтанпурской армии. Могучий тысячник гуламов Гулбарс вновь прославил твое имя. Оплот бунтарей, город Лазга, взят и разрушен. Испугавшись, рассеялись нечестивцы по горам и более о них ничего не слышно.
   - Два. - указательный палец Хасифа прижался к ладони.
   - И наконец, третье, - Глава Башни тайных дел чувствовал себя всё уверенней. - Разоблачены происки мерзких варшельцев. Почуяв угрозу, послали маги лазутчиков. Но преданный тебе человек сообщил имя и приметы главного подсыла; обнаружить соглядатая - лишь вопрос времени
   - Три.- Хасиф загнул средний палец.
   Вазирх замолчал. Солнцеликий ненадолго задумался. Хмыкнул, положил руку на столик и посмотрел Цирахану в глаза. Приветливо улыбнувшись, Хасиф заговорил:
   - Я часто задаю себе вопрос - почему мои слуги не говорят всей правды? Предыдущий вазирх обманывал, ты говоришь неточно... Не зная правды, как я могу управлять Хасифатом?
   Лицо Цирахана посерело. Вспомнилось: предыдущего вазирха заживо сварили в медном котле. Крики неудачника целую неделю стояли в ушах... Вазирх прерывисто вздохнул, обтёр рукавом лоб, наконец, выдавил:
   - Я где-то ошибся, Солнцеликий?
   - Что ж, я тебя поправлю, - голос Ашада ХIV-го изменился с ласкового на ядовитый, - Первое: этот болтун Ксилон, коему давно следует урезать язык, морочит мне голову. Денег и рабов выпросил немеряно, а толку нету. Опять отсрочка? Мне надоело ждать! Второе: мятежные горцы не вступили в сражение, а надёжно укрылись в горах. Теперь их оттуда не выковыряешь, а бунтовщики будут трепать мои отряды вылазками.
  Это не победа! Третье: варшельские колдуны пронюхали о нашей тайне. В Алтанапур направлен отряд опытных разведчиков, а твой лазутчик не сообщил ничего дельного! Сколько их? Когда приедут? Под видом кого?
   - Но приметы главаря известны... - заикнулся было трясущийся Цирахан.
   Глаза Хасифа налились кровью. Взмах рукой - фарфоровое блюдо со сладостями грохнулось о стену.
   - И что с этого? - проревел Ашад. - Как будто соглядатай не может изменить имя и внешность! А про мага и говорить нечего! Отвечай, что известно варшельцам?
   - Ничего не знают, ничего! - дрожащим голосом зачастил вазирх. - Колдуны гадали на звёздах, обнаружили, что с юга грозит опасность. Клянусь Хорном, об "огненном улье" они ничего не знают и не узнают!
   - Не узнают, говоришь? Ну, смотри... - Хасиф скрестил руки на животе, голос вновь стал ласковым. - О маге-шпионе докладывай незамедлительно. Ступай, и больше не вздумай обманывать.
   Не смея повернуться к Солнцеликому спиной, Цирахан на карачках пополз к двери. Оказавшись в коридоре, аккуратно прикрыл дверь и без сил привалился к стене. Воины-мечники равнодушно поглядывали на лежащего старика. Отдышавшись, вазирх вскочил и поспешил по коридору к стальным воротам...
   Только оказавшись во Внешних покоях, Цирахан успокоился. Перед дворцовой знатью вновь предстал почтенный сановник - важная походка, высоко поднятая голова. спесивое лицо. Губы вазирха шевелятся, наверняка повторяет "тринадцатую солнечную молитву".
   А вот здесь придворные ошибались - к молитве слова вазирха не имели ни малейшего отношения. Чуть слышно Цирахан бормотал:
   - Проклятая рыжебородая обезьяна! Нергас был прав - алтанцам нужен новый Хасиф! Ничего, через два месяца я своими руками брошу голову Ашада в нужник!
  
  
   глава 13-я
  
   Эдгар проснулся от чувствительного толчка в бок. Разлепил глаза, поежился - зябко. Около еле рдеющих углей костра застыла темная фигура магистра: чем-то шуршит, похоже, завязывает мешок. Ещё совсем темно, на иссиня-черном небе горят светлячки звезд. Только на востоке, на верхушке горного хребта едва завиднелся розовый отблеск - предвестник рассвета. Раньше чем через час солнце не взойдет, можно ещё подремать... Юноша прикрыл глаза, но тут же ощутил ещё один толчок, куда как посильнее.
   - Вставай. - голос Бармалиуса тихий, но спать сразу расхотелось. - Выступим затемно, по холодку. В дневную жару не больно пошагаешь, а мы и так времени немало потеряли. Отныне будем идти целыми днями. Благо, степь ровная как скатерть, в день миль сорок запросто отмахаем, а то и пятьдесят.
   - А почему не шестьдесят? - откуда-то из темноты откликнулся следопыт. - Не семьдесят, не сто? И пообедать надо, и поужинать, и отдохнуть хоть маленько. А куропаток, я что, на ходу ловить буду?
   Эдгар с вздохом поднялся, нашарил в тропе свою сумку. Погладил бурчащий желудок, взмолился:
   - Может, перекусим? Я же почти сутки не ел, да еще отвар этот... лечебный, почти наизнанку кишки вывернул. От куропатки ничего не осталось?
   - Часика через два и перекусим. - отрезал магистр. - Рано есть вредно, и для тела, и для духа. Черкан, ты скоро?
   - Давно готов. - бодро отозвался следопыт. - Я первый пойду, у меня глаз не хуже кошачьего. Ну что, пошли?
  
   Рассвет наступил как-то неожиданно: вроде только что было темно, ан, глядь, над хребтом взмыл сияющий диск, залил степь светом. А алтанская степь красива, настоящий ярко-зеленый океан, только застывший; ни малейшего ветерка, травинка не шевельнется - затишь, или как говорят рыбаки из "Трески", полный штиль.
   Несмотря на пустой желудок, Эдгар шагал бодро. Да, это не просоленное Плато! Трава под ногами сочная, густая, ступать одно удовольствие; окрест ни куста, ни деревца, можно и с закрытыми глазами идти - ни на что не наткнешься. Опять же ни одной крупной реки, так, крохотные речушки, ручьи... Довольно улыбаясь, юноша шел быстро, прям как по ковровой дорожке. Что там Бармалиус говорил про сорок миль? Да этак можно и семьдесят прошагать, не особо уставши.
   Но через два часа от бодрости Эдгара не осталось и следа. Ласковые лучи солнца превратились в палящие стрелы, коими Пресветлый Хорн явно вознамерился сжечь всю троицу. Это в Велероне солнечный владыка всего лишь второстепенный, хотя и почитаемый бог, а здесь, в Хасифате, он главный и единственный. Если у них все время такое пекло, удивительно, как это ещё алтанцы человеческие жертвы солнцу не приносят... А может и приносят, кто их, дикарей западных знает... Да еще меч мешается, вроде и не тяжелый, а неудобно. И как это воины все время оружие таскают и не устают? А если бы с двуручным мечом идти, куда его, за спину?
   Задумавшись, юноша едва не сбил с ног остановившегося Черкана.
   - Привал. - следопыт огляделся, мягко опустился на траву, извлек из сумки три куска запеченной куропатки. Одни протянул Эдгару. - На, перекуси. До обеда еще не скоро.
   - Как не скоро? - ахнул юноша, беспомощно оглянулся на подоспевшего Бармалиуса. - Солнце высоко, я думал, завтрак пропустили, пора и обеду быть.
   Магистр, тяжело отдуваясь, уселся неподалеку. Заметил недоумевающие глаза Эдгара, буркнул:
   - Нет, не заслуживаешь ты тринадцати баллов по астрологии, при таких-то ошибках. Где же это "солнце высоко"? Солнце в третьем Доме, сиречь, утро ещё, уж никак не полдень. - Бросил ехидный взгляд на юношу, сжалился. - Ладно, всяк кто в степи первый раз, во времени путается. Ни гор, ни леса, пусто кругом, вот и кажется, будто солнце выше, чем на самом деле.
   Эдгар виновато потупился. Черкан весело ухмыльнулся, снял с пояса фляжку, протянул:
   - Взбодрись, друг, Эдгар.
   Эдгар отхлебнул раз, другой, третий... Да, что может быть лучше глотка прохладной водицы в жару! Вытер губы и жадно впился зубами в куропачье крылышко. Рядом звучно хрустел костями Бармалиус, Черкан жевал лениво, мол, и не проголодался вовсе, снисходительно поглядывал на товарищей. Проглотив скудный завтрак, Эдгар вознамерился было прилечь, но Черкан вскочил на ноги, мотнул головой:
   - Отдохнули? Тогда идем.
   - Идем... - уныло согласился юноша.
  
   Через три часа наскоро пообедали (Черкан, словно заправский фокусник, извлек из сумки еще одну запеченную куропатку - и когда успел наловить?), набрали во фляжки мутноватой воды из ручейка и двинулись дальше. Понемногу жара стала спадать, да ещё подул прохладный ветерок с моря: путники подтянулись, приободрились, зашагали бойчее. Когда тени преизрядно удлинились, следопыт скомандовал:
   - Хватит на сегодня, здесь лагерь и разобьем. Недалеко я родник приметил, Эдгар, ты вроде, в деревне вырос? Охотничьи ловушки ставить умеешь?
   - В деревне-то в деревне. - поморщился Эдгар. - Да только наша Яблоневая всего в десяти милях от Варшеля, да и до Клогара не дальше. Какая у нас, к демонам, охота? Давно все леса окрест извели, только рощи небольшие остались, а последнего зайца наш барон лет десять назад подстрелил. Нет, у нас хлебопашеством промышляют, ремеслами, а охота... Охотой дальше к северу можно прожить, на безлюдье, там леса глухие, не хуже вагражских.
   - Не умеешь. - подытожил Черкан, извлек из сумки туго скрученный кожаный ремешок. Сунул в руки юноше. - Узнаешь? Тот самый, которым обвязывались, когда с хребта летели... или падали, неважно. В общем, смотри сюда, вот так делаешь петлю...
   Учителем Черкан оказался неплохим. Уже через четверть часа Эдгар самостоятельно сплел несколько простеньких ловушек и даже какое-то подобие ловчей сети. По совету следопыта юноша установил ловушки за добрую сотню шагов от лагеря, возле неприметных кустиков сивилики, по научному, "степной земляники". Крохотные тускло-розовые ягодки и впрямь напоминали землянику, но только видом; Эдгар кинул было в рот несколько ягодок и тут же выплюнул - горечь неимоверная! Впрочем, Черкан уверял, что горчайшая "земляника" любимое лакомство степных куропаток.
   Вернувшись в лагерь, юноша обнаружил Бармалиуса за странным занятием - вооружившись ножом, почтенный магистр стоял на четвереньках и усердно рыл землю. Рядом уже высилась целая горка глинистого грунта вперемешку с дёрном, и ещё кучка каких-то грязных кореньев.
   - Гм, простите... На кротов охотитесь? - подивился Эдгар.
   - На кротов, как же! - изрядно измазавшийся в земле Бармалиус, сам походил на несуразного огромного крота; магистр вытянул из ямы толстенный корень, протянул Эдгару. - Собери все коренья, обтряхни и устраивай костер. Только, смотри, мелко не ломай, а то мигом сгорят.
   - Костер из этой ерунды? - юноша озадаченно повертел в руках корень, пожал плечами. Принюхался - странно, запах отдает не то сосной, не то ещё чем-то хвойным. Эдгар достал огниво, присел на землю. - Ломай, не ломай, а сгорят за полчаса...
   - А чем мы, по-твоему, вчера костер разжигали? - откуда из-за спины неслышно возник Черкан, одобрительно глянул на пыхтящего Бармалиуса. - Из нашего магистра следопыт выйдет хоть куда. Не беспокойся, Эдгар, ещё столько же нарыть и огонь до утра пылать будет. В Велероне "подземная смоль" не растет, а жаль, послали бы куда подальше всех угольщиков. А ну, дай. - Черкан, ловко, как кот, выхватил у юноши огниво. - Сам разожгу, а лучше помоги магистру. И кстати, завтра твоя очередь яму копать, да топливо искать... Уж извини, брат Эдгар, в степи деревьев нет!
   ...Коренья и впрямь оказались отличным топливом: горели ярко, а тепла давали, как добрая вязанка хвороста. Притом, что прогорали медленно и почти не дымили. Эдгар пошел проверить ловушки, и тут же вернулся - на лице счастливая улыбка, в руках три жирные куропатки.
   Следопыт умеючи распотрошил птицу, закатал в глину. Осторожно положил на край костра, длинным корешком засыпал глиняные комья багровыми угольями. Из птичьих потрохов выбрал сердце, печень, забросил в котелок, залил водой. Пододвинул котелок к огню, посмотрел на Бармалиуса:
   - Хорошо бы повторить утреннее лечение, магистр. Чего-то рука опять разнылась.
   - Погоди, приведу себя в порядок. - отмахнулся Бармалиус, расчесал пятерней бороду. Достал крохотную щетку, извинительно добавил. - Еле-еле плащ в роднике отмыл, а борода до того свалялась, спуталась, что скоро колтуны пойдут... А боль снять и ученик сможет. Верно, Эдгар?
   Эдгар мысленно выругался. Опять экзамен! Нет, не экзамен, скорее зачет: обезболить магией сможет и первокурсник Академии. Другое дело, что маги больных пользуют таким "лечением" неохотно и даже себе самим убирают боль крайне редко: силы магической тратиться много, а эффект недолговечен. Ну, а если сам ослаб, магически или физически, то и пытаться нечего, только последние силы истратишь. Ещё минус - ритуал только на голодный желудок получается, почему - неизвестно. Юноша тоскливо покосился на котелок с требухой , попробовал увильнуть:
   - Зачёт по обезболиванию, уважаемый магистр, ещё год назад сдан. Опять же устал я как собака, не лучше ли...
   - Не лучше. - оборвал Бармалиус. - У тебя совесть есть? Ведь это твой товарищ, спутник, друг, наконец! Ему больно, а ты себя жалеешь, сиречь, "ах, утомился я, пожалейте меня, бедного", так? Я, утром, пока ты дрыхнул, полечил Черкана, а потом день шагал - не упал же от усталости?
   Пристыженный Эдгар подсел к следопыту, спросил:
   - Где?
   - Локоть, проклятый, ноет и ноет. - Черкан поморщился, подвигал предплечьем. - Плечо искусник Бармалиус вправил, а с локтем непонятно. Вроде и цело все...
   Юноша обхватил больной локоть ладонями, сосредоточился. Никаких заклинаний, никаких сложных визуализаций. Все очень просто. Эдгар закусил губу, сосредоточился. В солнечном сплетении разгорелся огонек, быстро разросся в бушующее пламя. Яростный огненный поток хлынул в плечи, заполнил предплечья и достиг кистей. Так-с, готово. Юноша мысленно представил, как из центра правой ладони льется ослепительно белый поток - та самая, сила мага. Омывает локоть и потеряв яркость, вливается в левую ладонь. Вроде ничего сложного, но вскоре Эдгар обмяк, в глазах потемнело. Чувствуя себя, как выжатая половая тряпка, юноша опустил руки, выдавил:
   - Готово.
   Черкан с видимым удовольствием подвигал рукой, с размаху хлопнул Эдгара по плечу:
   - Отлично! Ты великий маг, прямо магистр. Эх, как мне бы так! Завидую.
   Эдгар сладко зажмурился, к слабости добавилась приятная истома. Какое же это всё таки это блаженство - ощущать себя волшебником! Ловить завистливый взгляды, слышать почтительное "это из Академии, могучий маг...", замечать в глазах окружающих уважение вперемешку со страхом - а ну как чародей щелкнет пальцами, прошепчет загадочные слова и сотворит такое... Такое, что ни сможет ни один богатей, ни один монарх, несмотря на все деньги и власть. Благодарение богам, что дали способности волшебника, а иначе крутил бы себе гончарный круг в деревне и ломал шапку перед местным бароном. Низкий поклон Бармалиусу, что заметил, взял в Академию!
   - Опять выдохся... - магистр покачал головой, укоризненно заметил. - С контролем у тебя плоховато, надо всё-таки осторожнее, аккуратнее с Силой. Хорошо, сейчас поедим и отлеживайся, больше тебя дергать не буду. Черкан, ну как, прошли мы сорок миль?
   - Почти. - следопыт наклонился к котелку, принюхался. - Скоро закипит.
   Юноша раскрыл глаза, глянул назад, на восток. Горный хребет уменьшился, но впечатление, как будто прошли всего миль десять. Гм, опять обман зрения...
   - Поедим и спать. - Бармалиус огладил бороду, пояснил. - Завтра встанем раньше часа на два, все таки в темноте лучше идти, нежели под степным солнцем. Возражения есть?
   Возражений не было.
  
   * * *
  
   У северных ворот Алтанпура располагается квартал Лиловых фонарей. Впрочем, так его именуют только в официальных бумагах: жрецы-хорниты именуют квартал не иначе, как "пристанищем пороков богомерзких", либо "обителью зла, коего всякий честный подданный Солнцеликого избегать должен, дабы в грехах не погрязнуть". Знатные люди предпочитают термин "Сад Наслаждений", ну а простые алтанпурцы употребляют другое название - емкое и непроизносимое в приличном обществе.
   В квартале Лиловых Фонарей столичный житель может испытать любые удовольствия, даже те, что строжайше осуждают "Сорок семь заповедей". Всего-то требуется тряхнуть кошельком и шепнуть пару слов неприметному человеку, что стоит у каждого дома. К услугам гостей есть изысканные вина, вкуснейшие яства, великолепные музыканты, искусные танцовщицы, кальяны с крепким табаком из Демии. А для посетителя с тугой мошной и запретные удовольствия: "Сладкая Грёза", пахучий желтый порошок из невообразимо далекого архипелага, (дарует удивительные сны наяву, но медленно разрушает мозг); сизый дым "Жабьего огурца", вызывающий беспричинное веселье, а заодно и стойкое привыкание; горечь "Слезы Хорна", настоянного на горных мухоморах, коя усиливает любовный пыл, хотя и приближает истощение.
   И конечно женщины, дорогие наложницы, любой внешности и возраста: стройные чернобровые алтанки, пухлые шеристанские девчушки, зеленоглазые пятиградские красотки, печальные айсландские рабыни, женщины из Сигурии, Шенизара, Демии, и даже из горного Хараганнра. Нет только пышногрудых велеронских красавиц - корсары Морского народа не трогают редкие корабли из Клогара. С мерзкими магами связываться себе дороже, кораблей же на море и так много.
   Положим, нельзя подданным Хасифа покидать дома после захода солнца возбраняется, да только хозяева Лиловых Фонарей не в убытке. Напротив, барыши подсчитывают: если гость до вечера не спохватится, то куда уйдёт? На ночь глядя, рискуя на градскую стражу нарваться? И потом ночевать в клоповнике столичной темницы? Лучше уж до утра в веселом заведении остаться. А кто останется, то поневоле заново развлечений и закажет.
   Самый популярный дом в квартале принадлежит некоему шеристанцу Меркиту, по крайней мере, так написано в домовой купчей. Впрочем, Меркита ни слуги, ни рабыни и в глаза не видели, распоряжался же по дому немногословный управитель. Видать, под личиной Меркита скрывается влиятельный вельможа: открыто получать доход от гулящих девиц для заносчивой знати как бы и зазорно, а если тайно? Тайно можно многое, тем паче, что немало царедворцев оскудели, готовы за деньги с крыши на борону спрыгнуть!
   Нынешней ночью в заведении Меркита тихо. Скучая, позевывают в каморках рабыни, дремлет прислуга, да и привратник у дверей клюет носом. Во всем доме темно, только на втором ярусе сквозь плотно прикрытые ставни пробиваются лучики света. Похоже, запоздалые посетители продолжают пирушку...
   Но никакой веселой пирушки в комнате наверху нет, и не было. Большая комната, на стенах бархатные коврики (бархат искусно расшит, да не просто узорами, а гнуснейшими непристойностями.) Тускло светят масляные лампы в углах. На роскошном шенизарском паласе, вокруг низенького орехового столика сидят трое мужчин. Два кувшина с отличным виноградным вином и три чаши гордо стоят посреди столика, но тихий разговор менее всего напоминает болтовню упившихся гуляк.
   ...- Вы уверены, что здесь безопасно? - дрожащим голосом спросил церемониймейстер Валаз-ган, маленький рыжеволосый человек, по самую шею закутанный в черную шелковую накидку. - Когда я ехал сюда, мне показалось, что возле дома слоняются оборванцы, и как-то подозрительно на меня смотрят. А если они соглядатаи Башни Правосудия?
   - Это мои люди. - сухо вымолвил высокий худой старик в оранжевом халате. Голова покрыта парчовым тюрбаном, на груди посверкивает золотой диск - даже в непотребном месте Цирахан не в силах расстаться с атрибутами власти. - Не извольте беспокоится. Стражи Башни Тайных дел извещены, что нынешней ночью их начальник, Вазирх, почтит своим присутствием дом Меркита. Разумеется, не для развлечений, а по секретному делу.
   - То есть вашим подчиненным все известно? - Валаз-ган сжался в комок. - И про заговор они знают? А если они проболтаются?
   Цирахан поморщился. И этот слизняк - будущий Хасиф? Труслив, глуп, тщедушен - хорош новый Солнцеликий! И должность занимает по своему уму: выполнять обязанности церемониймейстера сможет любой болван с хорошей памятью. Имеет два достоинства: во первых неимоверно богат, а во вторых, мать Валаз-гана из богатейшего шеристанского Дома; в жилах же отца течет кровь знатнейшего рода Алтании. С такой родословной шансы на успех переворота возрастают изрядно.
   - Не трясись, приятель. - вступил в разговор третий собеседник, одноглазый здоровяк. Это тысячник Гулбарс из воинов-гуламов - гвардейской кавалерии; как и все гуламы, одет в войлочную безрукавку и непомерно широкие шаровары. - Стражи безусловно решат, что никакого секретного дела вовсе нет, а просто Цирахан избрал благовидный предлог для незаконных утех. А мы с вами такие же развратники, по случайности посетившие этот же дом. Верно?
   Губы Цирахана едва заметно скривились в усмешке. Как видно, Гулбарс считает себя слишком умным для тысячника? Ну-ну...Умный не будет демонстрировать свою сообразительность на людях. И тем боле не будет называть будущего Хасифа "приятелем". Вазирх почтительно посмотрел на трясущегося Валаз-гана:
   - Солнцеликий прав. Стражи ничего не заподозрят. Однако перейдем к делу. Мне понадобится ещё некоторое количество монет, ввиду непредвиденных обстоятельств.
   - Сколько? - пискнул церемониймейстер.- Я ведь только недавно отсчитал вам двадцать тысяч серебряных "львов". Вы говорили, что денег хватит, какие ещё обстоятельства? Ведь вы сами должны были добавить такую же сумму!
   На миг Цирахан смутился. Следует ли попросту сослаться на возросшую жадность подкупленных царедворцев? Под пристальным взглядом насторожившегося тысячника, Вазирх решил сказать правду.
   - Я лишился большей части своих доходов. Преданный мне человек, ростовщик Жабод-бей из Ватанабада погиб, сгорел в своем доме. Теперь мне неоткуда взять денег, помимо жалования. - Цирахан горестно вздохнул. -И я очень, очень обеспокоен. Мои люди выяснили, что незадолго до пожара к Жабод-бею приходили два монаха и безрукий паломник.
   - Выходит, вы с ростовщиком темные делишки крутили, а его как чурку спалили? Сами и виноваты, не надо с обдиралами связываться. - одноглазый тысячник пожал плечами, вожделенно покосился на кувшины с вином. - Эх, кто бы моего заимодавца сжёг... Не пойму, чего это беспокоитесь о каких-то монахах? В нашей стране бродячих Орденов расплодилось как вшей, по всем дорогам шляются побирушки в желтых сутанах! Давно пора их к ногтю...
   Вазирх колко глянул на Гулбарса, тихо уточнил:
   - У монахов сутаны не желтые, розовые. Понятно?
   От такого уточнения новоиспеченный "Солнцеликий" даже и дрожать перестал, замер, как будто увидал у себя на коленях ядовитую змею. Но на одноглазого слова Цирахана не произвели никакого впечатления.
   - Это Орден Зари, что ли? - ухмыльнувшись, Гулбарс плеснул в чашку вина, смачно отхлебнул. - Ой, как я напуган! Две сотни ополоумевших аскетов, возомнивших себя сыновьями Хорна, надо же! Да только Хорн плевать хотел на таких "сыновей", да и я тоже. Небось, под сутаной у всех то же, что и у обычных мужиков, а не солнечные лучи!
   Захохотал, запрокидывая голову. Вазирх почувствовал неодолимое желание взять кувшин и с размаху опустить на тупую голову гулама, может, хоть маленько поумнеет. Все же сдержался, едко заметил:
   - Эти "ополоумевшие аскеты" обладают особыми полномочиями, дарованными первым Хасифом. Если, к примеру, тебя, Гулбарс заподозрят в колдовстве, то придут и допросят. А допрашивать они умеют, поверь, наловчились за двести лет.
   - Меня допрашивать? - оборвав смех, одноглазый гулам ловко ухватил горлышко кувшина большим и указательным пальцами левой руки, сжал. Громкий треск, кувшин превратился в кучку черепков, стол залило вином. - Видал? Это я левой, а правой могу медный котелок смять как тесто. Допросят они меня, как же! Я их сам допрошу, так допрошу!. Ничего, когда на престол сядет наш приятель Валаз-ган, моя тысяча в ихнюю главную обитель наведается, ох, погуляют ребята - рясоносцам и уши и всё остальное отрежут, так-то... Да и золотишка и всякого ценного барахла у монахов должно много скопиться, вот и награда верным воинам. Солнцеликий не возражает?
   В устах Гулбарса титул "Солнцеликий" прозвучал с легкой издевкой, но Валаз-ган, похоже, со страху ничего не замечал. Так и сидел молча, уставившись в пол.
   - Похоже, Солнцеликий не возражает. - тысячник довольно кивнул, брезгливо смахнул со стола осколки кувшина. Шелковой подушкой вытер столешницу, отхлебнул из чаши. - Но это всё в будущем. Вазирх, неужели вы созвали нас сегодня только для того, чтобы пожаловаться на безденежье?
   - Не только. - Цирахан подобрался, вкрадчиво продолжил. - Вчера мерзкий пёс Ашад, по недоразумению занимающий престол, отдал тайный приказ. В течении двух недель большая часть алтанской кавалерии и шеристанской тяжелой пехоты соберется в Пригорье. Возле столицы останутся две тысячи гуламов, да ещё две тысячи легкой алтанской конницы. В Столичной Охране триста воинов, в Башне Правосудия столько же, да во Дворце триста отборных телохранителей. А теперь подсчитаем наши силы. Валаз-ган, сколько в вашей тысяче преданных вам гуламов? Ну, тех, кому вы верите безоговорочно?
   Гулам уставился в потолок, долго скреб волосатой пятерней затылок. Наконец, задумчиво вымолвил:
   - Двести с небольшим. Из всех недовольных я собрал две полные сотни, командуют в них мои дружки, оба давно на Ашада зуб точат. Из этих двух сотен я каждого знаю, с каждым говорил намеками. Да из других сотен десятка два-три наберется.
   - Двести из тысячи? Не густо, не густо... У меня пятьсот Стражей, из них могу положиться на пятьдесят человек.. Это те, кто служат мне, а не Хасифу. Во дворце подкуплено три десятка высших сановников, в том числе помощник командира Столичной Охраны. Служители Хорна вмешиваться не будут, поговаривают, что Ашад собирается отобрать часть жреческих земель. Шеристанские Дома всегда считали династию Ар-Хорнаса незаконной. Назрело недовольство и среди алтанской знати, нынешний Хасиф казнил чересчур много известных людей. Столичные жители хорошо запомнили недавнюю резню. Одним словом, Ашад непопулярен в народе. Очень, очень непопулярен! А что у вас, Солнцеликий?
   Церемониймейстер обеспокоено завозился, извлек откуда-то из складок шелковой накидки ярко-красную шкатулку (в таких ларчиках столичные модницы хранят притирания). Нерешительно протянул Вазирху:
   - Вот. Но это только с дворцовой печати, а с Высшей не получилось. Там два стражника неусыпно наблюдают, пять раз заходил и без толку. Уж страху натерпелся...
   - Неважно. - успокоил Цирахан, осторожно приподнял крышку шкатулки и тут же захлопнул. Удовлетворенно кивнул. - Итак, слепок имеем. Через два дня у меня... у нас будет точная копия Дворцовой печати. Итого: почти триста человек в нашем распоряжении, да еще ученики Ксилона... По моему, не так уж и плохо.
   Валаз-ган вытаращил глаза:
   - То есть как? Я вот, слушал и считал - в столице останется по меньше мере четыре тысячи верных слуг Ашада, а у нас триста! У нас нет ни малейших шансов!
   - Чего у нас нет, так это оснований для паники. - Вазирх многозначительно повертел в руке шкатулку. - В день переворота алтанская конница и одна тысяча гуламов откочуют на север, повинуясь срочному приказу с оттиском Дворцовой печати. А тысяча нашего друга Гулбарса, напротив, войдет в Алтанпур - якобы, для предотвращения беспорядков. Столичная Охрана разбросана по всему городу, (на стенах, у ворот, часть вообще будет в казармах), так что собраться и оказать сопротивление попросту не успеют. Стражи Башни Правосудия могут только и умеют, что уличных лиходеев хватать, а воины из них никудышные...
   - Также как и из Стражей Тайных Дел. - злорадно вставил гулам.
   - Верно. Но мои люди имеют право задержать любого жителя по просто подозрению в измене. Любого! Что они и сделают, заблаговременно препроводив задержанных в мою Башню. Как вы понимаете, эти "любые" окажутся представителями знатнейших алтанских семейств, сторонников Ашада. Сделай я это сегодня, так завтра же Хасифа завалили бы жалобами, потребовали бы доказательств вины. А через день я потерял бы голову. Вот только в этот раз жаловаться будет некому, и на плахе окажутся сами жалобщики.
   - А триста отборных телохранителей? Туда берут не простых воинов, а лучших из лучших. - не унимался церемониймейстер. - Да простит меня могучий Гулбарс, но я слышал - гуламы нынче не те, что прежде. Болтают, нынешние, штурмом только кабаки брать и умеют.
   У одноглазого вспыхнуло лицо, изо рта полилась грязная ругань. Цирахан стиснул губы, давя нежелательный смех. Ай да Валаз-ган, хватило же смелости сказать Гулбарсу такое... Действительно, во времена первых Хасифов, гуламы были страшны - свирепые, фанатичные воины, что с яростью бросались на ряды врага. Никогда не отступали и не сдавались. Но за двести лет превратились из отборных бойцов в кровавых карателей, охотно подавлявших народные волнения. Жестокость гуламов такая же, что и при Ашаде Первом, а бесстрашие и воинское умение мало-помалу ушли в прошлое. А будущий Солнцеликий, похоже не так уж и глуп...
   Цирахан покосился на багрового от злости тысячника, примирительно заметил:
   - Ну положим, сабли и луки держать гуламы все же не разучились.
   - Не разучились! - Гулбарс грохнул кулаком по столу, да так что второй кувшин полетел на пол. Свирепо уставился на оробевшего Валаз-гана. - Мои двести воинов пройдут дворец как нож сквозь масло. Совсем недавно пять сотен гуламов без труда разбили многотысячный отряд мятежных горцев, да взяли штурмом Лазгу - главный оплот бунтовщиков, твердыню в Синих горах. Вазирх может подтвердить!
   "Разогнали толпу скотоводов, у коих из оружия одни дубины. - припомнил Цирахан. - Лазга и не город вовсе, а так, городок со стеной высотой мне по макушку. Нашел, чем хвалится!" Вслух, однако, Вазирх произнес совершенно другое:
   - Воистину так. Кроме того, не забывайте про Ксилона. Чародей уверил, что сил у его адептов хватит, чтобы разнести дворец по камушку. И никакие жрецы Хорна помешать не смогут - помните, оскверненный храм на окраине?
   Церемониймейстер недоверчиво качнул головой:
   - Если он так силен, то почему я ещё не на троне? С такой мощью никакие гуламы не нужны. А вдруг он сам захочет править Хасифатом?
   - Колдун могуч, но не всесилен. - пояснил Цирахан. - Любая магия действует не всегда и не везде, да и силы волшебные не безграничны. В конце концов, даже в том же нечестивом Велероне правит король, а не чародеи. Опасности никакой, Ксилон просит себе в награду даже и не золото, а всё, что есть в варшельской Академии. Ах, да, забыл сказать: сразу после вашего воцарения Велерон падёт. И для подданных вы станете новым Непобедимым Хасифом, отомстившим подлым велеронским магам-убийцам. А заодно и властителем Велерона. Ну а наместником Велерона станет наш друг Гулбарс.
   Гулам довольно кивал. Наместник заморской провинции? Да это же настоящий властитель, и подчинятся Хасифату Гулбарс, будет только на словах. А укрепив власть, можно будет и вовсе послать куда подальше и трусливого Валаз-гана, и пройдоху Цирахана. Почему и не быть второму Хасифату - Велеронскому? Хасиф Гулбарс Велеронский Первый- звучит неплохо. Да, быть по сему!
   Забыв страх, гордо подбоченился Валаз-ган. Всего две недели и он, скромный церемониймейстер взойдет на престол Двуединого Хасифата. И будет править мудро и долго, прослывет Непобедимым, Величайшим, Мудрейшим. Завоюет не только Велерон но и все окружающие страны; да что там, вся Арейя будет смиренно выслушивать волю Валаз-гана. Добрый друг и советник Цирахан получит неслыханную награду, а Гулбарс... Одноглазого грубияна следовало бы и казнить за дерзкие речи, да ладно, проявим милость. Посидит лет двадцать в алтанпурской темнице, глядишь, научится вежливости.
   Вазирх улыбается. Да у этих простофиль можно по лицу мысли читать, без всякой магии. Мечтайте, мечтайте...При новом правителе грядут немалые изменения. Не слугой ничтожным, а соправителем видел Цирахан свое будущее, Хасиф же станет не единовластным монархом, а первым среди равных. И никого не сможет отныне не пытать, ни казнить Валаз-ган без согласия некоего Высочайшего Совета из знатнейших родов; а кому быть главой Совета, как не Цирахану? Ну, а Гулбарс получит место велеронского наместника, да только не недолго. Сгинет одноглазый от неведомой болезни, а новым наместником назначат другого, менее тщеславного...
   ...- Так сколько надо денег, Вазирх? - осмелевший Валаз-ган расправил плечи, голос сменился с писклявого на уверенный бас. - Скажи, и завтра к полудню получишь. А у вас какая просьба, мой верный Гулбарс?
   Гулам с удивлением глянул на преобразившегося церемониймейстера. Ну и ну, а ведь на троне смотреться будет очень даже внушительно. И неожиданно для себя самого Гулбарс молвил почтительно:
   - Четыре тысячи серебряных "львов", Солнцеликий.
   - И мне пять тысяч, Великий. - Цирахан склонил голову, едва не коснувшись лбом стола. Не поднимая глаз, добавил. - Золотых.
   Гулбарс аж крякнул, сдвинул брови. Это же тридцать пять тысяч серебряных, целое состояние! Но по обыкновению скуповатый церемониймейстер милостиво кивнул.
   - Быть по сему.
   Вазирх распрямил спину, подмигнул хмурому тысячнику:
   - Ты что же, завидуешь? Зря. Из этих денег мне ничего не достанется, клянусь Хорном. Все, до последней монетки уйдет на опыты Ксилона, да ещё и своих придется добавить немало. Но хватит о делах! Мы сюда собрались развлекаться не так ли? - повернулся к церемониймейстеру. - Дозволит ли Солнцеликий отныне называть себя просто по имени, дабы чужие уши не услышали лишнего?
   Разумеется, дозволение было получено. Загадочно улыбаясь, Цирахан протянул руку за спину, коснулся стены. Нащупал под краем коврика тончайший шелковый шнурок, требовательно дернул. Где-то вдалеке, еле слышно затренькал колокольчик. Через несколько мгновений дверь приоткрылась, кто-то вкрадчиво спросил:
   - Что пожелают высокородные господа?
   - Еще вина, бездельник! - на удивление пьяным голосом потребовал Цирахан. - Да не этого крестьянского пойла, а самого лучшего! Ещё трёх, нет, шесть рабынь и чтоб зад у каждой был шире алтанпурских ворот, а груди с арбуз! Э-э...то есть, с два арбуза!
  
   На другой день столичные сплетники с удовольствием рассказывали о царедворцах, посетивших развратный дом Меркита, о немыслимом количестве выпитого вина, о диких песнях и криках на весь квартал, о шести рабынях, измученных немыслимыми извращениями... Что, собственно, заговорщикам и требовалось.
  
   глава 14-я
  
  
  
   Три дня путники шли по алтанской степи - на запад. Прошли не менее ста миль, но Эдгару казалось, что путешественники топчутся на месте. И в самом деле, на Плато был хоть какой-то ориентир - горная гряда, а тут и глазу не за что зацепиться. Куда ни посмотришь - всё степь и степь, ни куста, ни деревца. Обидно, что не стало топлива для костра - два вечера всей компанией рылись в земле, устали и перемазались, но ни одного корешка "подземной смоли" так и не нашли! Куропаток наловили вдоволь, а зажарить не на чем...
   Черкан не унывал: как в ни в чем, ни бывало, потрошил птичьи тушки и ел сырое мясо. Бармалиус следовать примеру Черкана отказался наотрез и пробавлялся листочками подорожника, одуванчика, лебеды и прочей растительностью; угощал и Эдгара, на все лады расхваливая "полезные и целебные дары алтанской степи". Эдгар морщился, ел понемногу и "полезные дары" и сырую птичину; есть-то ел, но через силу - уж больно ныл по ночам желудок.
   К вечеру второго дня, юноша заметил в ста шагах к югу дикую козу, выпросил у Черкана нож и попробовал подкрасться. Когда до козы осталось десяток шагов, та пренебрежительно фыркнула и скакнула прочь - только копыта сверкнули; рассвирепев, Эдгар кинулся было вдогонку, да куда там! Когда запыхавшийся юноша вернулся назад, Черкан сидел на траве и хохотал:
   - Ну ты даешь! Ты бы еще с топором за козой погнался...
   - Да я почти подобрался. - досадовал Эдгар. - Будь у меня лук...
   - Будь у тебя лук, фиг бы тебя коза близко подпустила. - отсмеявшись, пояснил следопыт. - Козы, что степные, что лесные - животные умные, а алтанские козы еще и скачут так быстро, что любого жеребца посрамят. Пошли, уж, охотник! Следопыт оживился. - Да уж, лук бы нам не помешал. Жалость какая, как вспомню свой лук, что у гномов оставили... Эх, нечего и мечтать, из травы я лука не сделаю...
   Эдгар сел на траву, плаксиво заметил:
   - Кажись, мозоль натер... Да хоть что-то бы дальнобойное! В "Веселом адепте" помню, ты все время байки про оружие рассказывал - про копьеметалки разные, трубки с иглами, пращи...
   - Да это у южных дикарей... - отмахнулся было Черкан, да так и замер с отрытым ртом. - Эдгар, ты молодец! И что же я сразу, дурак, не сообразил-то, а? Привал!
   Следопыт присел и извлек из сумки путаный моток; сноровисто отмерив, отрезал локтя три ремешка. Сделал на одном конце кожаной ленты петлю, (чуть пошире запястья), достал нитки, иголку. Подозрительно улыбаясь, Черкан обратился к магистру:
   - Мне бы кусочек кожи от вашего плаща. Маленький такой кусочек...
   - Что? - от негодования у Бармалиуса, казалось, борода встала торчком. - От моего чудного, непромокаемого, теплого пятиградского плаща? Да я лучше от себя кусок кожи оторву! Чего же ты от своей дешевой безрукавки не отрежешь?
   - Никак невозможно. - Черкан демонстративно ощупал безрукавку, - Кожа больно жесткая, да и сносилась порядком. Отрежу, и вся поддевка расползется, голым останусь. А у вас кожа хороша, и не жестка, и не мягка - в самый раз. Да мне всего в ладонь кожи нужно!
   - И думать не моги! - мотал головой Бармалиус. - Знаешь, сколько такой плащ стоит?
   ...Только после получаса уговоров и нытья Черкана, магистр согласился. Под страдальческим взором Бармалиуса, следопыт вырезал из полы плаща лоскут кожи и крепко-накрепко пришил к середине ремешка.
   - Готово. - Черкан довольно подкрутил усы. - Вот тебе, друг Эдгар оружие, самое что ни на есть дальнобойное - праща. Помню, в детстве мы с ребятами развлекались: наделаем пращей, кучу камней наберем и давай кидать на меткость. Я до того наловчился, не поверишь: еловые шишки на спор сбивал! И со ста шагов!
   Эдгар пренебрежительно окинул взглядом пращу:
   - И что я буду делать с этой веревочкой? Сбивать блох с козьей шкуры?
   - Ну, это ты зря. - вмешался Бармалиус, (судя по бодрому голосу, магистр уже смирился с порчей плаща). - В древности и у велеронцев воины-пращники были: во время битв всегда впереди войска стояли, вместе с лучниками. Это когда еще и королей не было, а так, вожди мелких племен. - магистр закашлялся. - Гм, о чём это я? А, так вот, и немалый урон те пращники врагам наносили, да тем же варварам с востока. Так что, праща не игрушка, а оружие.
   Юноша недоверчиво морщился:
   - Чего же сейчас пращников у короля нашего нет? Вроде как, камней в Велероне и ныне с избытком.
   - Так это... против бездоспешного праща хороша, а нынешние враги все в кольчугах да латах. - пояснил следопыт. Пошарил в траве, нащупал небольшой булыжник. - Опять же луки стали делать хорошие, и теперь лучник завсегда пращника одолеет. А охотится с пращой и сейчас можно. Смотри!
   Черкан встал. Вдел правое запястье в петлю, пальцами перехватил свободный конец ремня. Левой рукой вложил камень на кожаный лоскут. Как бы нехотя крутнул пращу над головой - медленно, быстрей, еще быстрей... И раз! Следопыт слегка присел и резко выбросил руку вперед, разжал пальцы - камень вылетел из пращи, да так, что Эдгар только рот раскрыл. Бармалиус задумчиво глянул вслед улетевшему булыжнику, молвил:
   - Сто не сто, а шагов семьдесят камень будет. Вот что, Черкан, не худо бы и юнца нашего научить сим оружием пользоваться. Даю разрешение - гонять Эдгара по вечерам до седьмого пота, покуда метанием не овладеет. - магистр ехидно покосился на скисшего юношу. - Всё же лучше чем бока отлеживать. Ты согласен, Черкан?
   Следопыт согласился с превеликой охотой, так что тем же вечером Эдгару довелось изрядно попотеть. Добрых полтора часа юноша остервенело крутил пращу, метал каменные окатыши, обломки, крупную щебень; метал и в длину, и на меткость - заботливый Черкан нарвал едва ли не сноп травы и соорудил что-то вроде чучела. Особых успехов Эдгар не добился: камни летели недалеко, да и меткость оставляла желать лучшего; даже к концу тренировки в травяное чучело юноша попадал одним броском из трёх: проклятые камни как будто нарочно летели мимо.
   Черкан сердился:
   - Почему ты такой криворукий? Повторяю в десятый раз - конец пращи придерживаешь двумя пальцами, а не кистью, а ремень отпускай в самом конце размаха. Тогда и полетит куда нужно! Да, не так... Резче крути, резче! Это же не коровий хвост! А ну, еще раз...
   ...В эту ночь Эдгар спал как убитый.
  
   Полдень четвертого дня пути по равнине. Шествующий впереди Черкан, замер, поманил рукой Эдгара:
   - Гляньте-ка, юноша. Что это?
   Заинтересованный Эдгар подошел, глянул под ноги. Несколько толстых навозных лепешёк, высохших до того, что и мух не видно... Юноша сморщил нос:
   - Козий навоз, что же ещё. Что я, навоза не видел?
   Черкан расплылся в улыбке.
   - Так ты что, позвал меня полюбоваться навозом? - сердито спросил Эдгар. - Мол, козу не поймал, так хоть что-то? Не смешно!
   - Мне другое смешно. - ухмыльнулся Черкан, нарочито нахмурился. - У тебя голова на плечах или горшок? Какого размера должна быть коза, чтоб такую лепешку оставить?
   Юноша раскрыл рот. А ведь верно! Крупней козы, животных в степи нет, значит... Подоспел Бармалиус, бросил брезгливый взгляд на лепёшку. Пожевал губами, молвил:
   - Лошадиный навоз, в смысле конский. - магистр сплюнул, вытер лоб рукавом. - Ох, до чего же достала жара! Ну что же, с одной стороны, будет, чем костер развести...
   - Конскими яблоками? - подивился юноша. - Как это?
   - Очень просто. - отмахнулся Бармалиус. - Но с другой стороны, новость скверная. Отныне держимся настороже - ещё не хватает на алтанский разъезд наткнуться. Идем мы с востока, от безлюдного Плато, так что байку о заплутавших купцах воины Хасифа вряд ли проглотят. Порубят и все.
   У Эдгара подкосились ноги. Сразу представилось: невесть откуда взявшиеся всадники окружают троих перепуганных человечков, вынимают сабли, замахиваются...
   - Полно пугаться. - следопыт ободряюще потрепал юношу по плечу. - Да конников мы за три мили заметим, заляжем - трава-то по колено, запросто можно спрятаться. Даже такому... гм, упитанному магистру.
   Бармалиус сердито сверкнул глазами:
   - А если они первыми заметят? С коня, знаешь ли, очень даже хорошо равнина просматривается, опять же глаз у степняков наметанный, мигом углядят траву примятую. Подъедут, увидят троих притаившихся чужаков, натянут луки... Дальше рассказывать?
   - Не надо. - жалобно попросил Эдгар.
   - Я вообще-то думал, что путешествую с магами. - недовольно заметил Черкан. - Помниться, в пещере вы, магистр, очень неплохо гномов поджарили огненным шаром. Кто мешает поступить так и с алтанцами? Да и Эдгару поры бы показать нечто большее, чем вызывание дождя, верно? В конце концов, мы же не прогулку в столичный парк отправились, а на схватку с врагов!
   Магистр поскрёб бороду, неохотно признался:
   - Не так я силён в магии Огня, как хотелось бы... Эх, если бы в пещере не погибли три лучших "огневика"! Вчетвером составили бы "Кольцо" и запросто бы сожгли хоть сотню, хоть три конников; пустили бы "Алую Волну" или даже "Вал Агнея". Ну а если бы и магистр теургии Чемас в бой вступил, тогда...
   - Без толку вспоминать о погибшем Чемасе и его товарищах. - зло перебил следопыт. - Помнится, на Плато вы болтали, что для каждой Стихии соответствующая обстановка требуется, так? И что дождь в сырой местности легко вызвать и всё такое? А огненные заклинания в сухом и жарком месте лучше всего творить, верно?
   Бармалиус с изумлением воззрился на Черкана. Ну и память у следопыта, хоть сейчас на экзамен по Стихиям отправляй...
   - Ну так вот вам, и сухо, и жарко! - Черкан повысил голос, демонстративно огляделся. - В упор не вижу ни озера, ни моря, да и с неба не каплет. Я так думаю, что пламенные шары можно запросто лепить и врагов сжигать десятками. Или я не прав?
   Магистр примирительно поднял ладони:
   - Прав, прав... Я же не говорю, что бессилен, я говорю что Сила моя не беспредельна. Если выскочит на нас алтанский дозор, то с десятком-другим я справлюсь. Это если всадники не рассыплются, не убегут, испугавшись. Но если хоть один ускачет, то скоро нас настигнут воины гарнизона какого-нибудь городка. Нагонят, окружат и спокойно расстреляют из луков...
  
   Эдгар хмурился, молчал. Вспомнилась лекция с первого курса - "Некоторые аспекты боевой магии". Невозможно вести войну одним волшебством, ну никак невозможно! Маг без поддержки обычных воинов весьма и весьма уязвим, а спрятавшись за железной стеной щитов и копий - почти непобедим. Сколько юных выпускников Академии сгинуло на просторах Арейи, возомнив себя этакими странствующими "Защитниками Добра"! Прежде, бывало, молодые чародеи путешествовали по миру и охотно соглашались на просьбы жителей: извести разбойников, уничтожить стаю свирепых волков-людоедов, отловить болотного упыря и прочее в том же духе. При этом самоуверенно отказывались от воинской помощи; уж больно стыдились услышать шепот за спиной: "...тоже мне, маг, самого защищать надо..." Отказывались и гордо шли в леса и трясины, грозно постукивая посохом.
   А на стол ректору чуть ли не ежемесячно ложились донесения, вроде "...нашли три обугленных тела беглых лиходеев и мага, утыканного стрелами...", или "...в разорённом логове упыря обнаружены истлевшие останки в лохмотьях белого хитона...". Впрочем, это было в первые сто лет существования Академии; с течением времени боевой дух выпускников как-то поубавился, и подобные случаи стали редкостью.
  
   ...- Одним словом, надо проявить осторожность. - бубнил Бармалиус, виновато глядел куда-то под ноги. - Мы ведь не собирались вести войну с Хасифатом, а достигнуть Пригорья. Притом достигнуть незаметно для властей, одолеть таинственного недруга и сразу назад.
   Черкан угрюмо кивнул:
   - Выходит, боя с крупным отрядом воинов Хасифата нам не выиграть... Хорошо, но если мы так слабы, стоит ли продолжать путь в Пригорье? Может, повернем к северу? Тогда за недели две доберёмся до Скалистого нагорья, а там и до Айсланда рукой подать. А ещё через неделю будем у Северного моря, сядем на корабль и прямо в Клогар, к самому канцлеру. Представляю, как подпрыгнет Морфалий, узнав о заговоре пещерников! Да через день велеронские латники вместе с магами нагрянут в логово гномов и выпотрошат это гадючье гнездо. - следопыт что-то вспомнил, нехорошо прищурился. - Старшину пещерников Брагора самолично за бороду подвешу. Всё выпытаю, он у меня соловьем запоет, предатель!
   Бармалиус как-то весь подобрался, вроде даже стал выше ростом. Сухо произнёс:
   - К тому времени как мы на корабль сядем, роковая дата уже наступит. Что случиться в этот день - нашествие демонов, падение звезды на землю, вторжение войск Хасифата или иное что, мне неизвестно. Но мы не успеваем! Так что, подплывая к Клогару, запросто можем узреть этого самого Брагора на берегу с арбалетом в руках, тем самым, дальнобойным. Это раз. - в голосе магистра зазвучали стальные нотки. - Повернуть сейчас, значит предать погибших товарищей. Что бы там не планировал коварный Хасиф вкупе с гномами - неважно. Главная угроза исходит из Пригорья, и связана с желтоглазым монахом. Это два. Но если ты хочешь, можешь идти на север, держать тебя не могу. Мы с Эдгаром продолжим путь вдвоём, верно, юноша?
   "Неверно!" - едва не выкрикнул Эдгар, но устыдился. Вроде бы Черкан говорит дело: надо поворачивать на север, надо! И всё-таки поворачивать нельзя. Нельзя и всё. Увы, магистр прав: повернуть - значит предать. Предать Академию, друзей, Велерон... Эдгар прикусил губу, выдавил:
   - Я с вами, магистр.
   - Вы меня не поняли. - Черкан отвёл глаза. - Я не отказываюсь идти. Надо, так надо. Если уж не погибли в пещерах, не сдохли с голоду и не разбились... то и дальше все будет хорошо. Доберёмся до Пригорья, как не добраться! Но сумеете ли вы справиться с желтоглазым? Учитывая, что он чародей, да и охранять его будут?
   Бармалиус расправил плечи:
   - Молодец, Черкан, я знал, что ты не струсишь. А насчёт колдуна алтанского не беспокойся. Мы даже в монастырь заходить не будем. И обещаю, что никаких глупостей с огненными шарами и молниями не будет; магистр я или не магистр? Остановимся поодаль, подготовимся, и ручаюсь, от монастыря к вечеру ничего не останется. Конечно, вшестером церемонию "Сияющего Столпа" проводить было бы легче, но я справлюсь. Обещаю!
   Эдгар поскрёб в затылке. "Сияющий Столп"? Странно, в книгах церемониальной магии такого ритуала не встречалось... Наверно, что-то из теургии.
   Следопыт повеселел, хлопнул юношу по спине:
   - Вот и отлично! Ну пошли дальше, волшебники!
  
   Шли чуть ли до темна. Черкан придирчиво выбирал место для стоянки, наконец, показал на небольшую лощину:
   - Вот здесь и заночуем - всё же, какое-никакое, а укрытие. Да и ручеек неподалёче. Я пойду ловушки ставить, а вы стоянку обустройте.
   Пока следопыт отправился за куропатками, Эдгар, по просьбе Бармалиуса насобирал неведомо зачем кучу высохшего конского навоза и вывалил в центре лощины. Отмахнувшись от похвал магистра, юноша отыскал ближайший ручей и очень долго полоскал рубаху в мутной водице, (поминая Бармалиуса нехорошими словами). Пока рубаха сушилась, сбегал за пращёй; некоторое время метал камни, но убедился, что меткости со вчерашнего дня почему-то не прибавилось. Вернувшись к спутникам, юноша с удивлением обнаружил донельзя довольного Бармалиуса подле пылающего костерка; рядом следопыт деловито закатывал в глину птичью тушку. Заметив глаза Эдгара, магистр снисходительно пояснил:
   - Чего удивительного? Все степные народы костры кизяком, сиречь сушеным навозом огонь топят. Как видишь, горит ярко, хотя и не очень сильно. Чего ещё надо?
   Юноша присел, сердито шмякнул оземь пращу, высыпал кучу камней. Принюхался:
   - Хорошо бы ещё и не пахло так... по навозному. У меня вся рубаха провоняла.
   - Не бойся, мясо в глине - не провоняет. Да тут и запаха всего ничего. - Черкан запихнул глиняный шар в сердцевину костра, развалился на траве. Мечтательно произнёс. - Хорошо в степи, а лес лучше. Эх, дружище Эдгар, если бы ты знал, какие у нас в Вагражье леса! Не поверишь, сосны руками не обхватить, трава здешней ещё гуще, а зверья всякого, а птиц... Здешние куропатки - просто птенчики, а наши, вагражские - с гуся...
   - А гуси ваши, наверно, с медведя? - перебил магистр. - Ты лучше по сторонам поглядывай, а то застанут нас врасплох.
   - Не застанут. - пообещал следопыт, но всё-таки привстал, огляделся. Сел, подбросил кизяка в огонь. - Пламя невысокое, дыма почти нет, да и мы в лощинке. А как стемнеет, так и костёр потушим.
   Но до наступления ночи поесть не успели. На небе высыпали звёзды, уже и месяц всплыл над горизонтом, но тут же и скрылся за облаком - степь покрыла непроглядная мгла. А Черкан все ещё возился у костра, подбрасывал навоз и отчаянно кашляя, раздувал огонь.
   - Так мы до утра не поедим. - сердился Бармалиус. - Давай, вытаскивай птицу, там наверно уголья одни остались.
   - Да не готово ещё. Я признаться, раньше никогда на кизяке не готовил. - оправдывался следопыт. Подержал ладонь над костром, скривился. - Жарит едва-едва... Тут сноровка нужна, не дрова всё-таки. Демоны побрали бы этих степняков, надо же придумали - навоз жечь! Ладно, давайте ужинать.
   Подозрения Черкана оправдались - расколов глиняный шар, следопыт потыкал тушку ножом и огорченно зацокал языком.
   - Ещё сырое. Фиг с ним, так поедим. Ну что, тушим костёр?
   - Не надо. - словно из ниоткуда послышался гнусавый голос. - Сидите спокойно, а ты, усатый, ножик на землю положи.
   Эдгар охнул, выпучил глаза куда-то в темноту. Чуть слышно выругался Бармалиус, свирепо глянул на Черкана. Следопыт же беззвучно пожевал губами (сглазил магистр, чтоб его растащило!), нарочито небрежно положил нож и медленно повернул голову.
   В двух шагах за спиной Черкана застыл человек с удивительно узкими злыми глазами. Одет просто: серые штаны, грубая куртка, кожаный малахай оторочен лисьим хвостом - ни дать, ни взять, обычный степняк-скотовод. Вот только обычные скотоводы не сжимают в руках тяжелую саблю, не носят за спиной тяжелый лук и сайдак, полный стрел. И уж тем более не надевают поверх куртки плотный войлочный доспех. А носят такие доспехи легкоконные воины Хасифата...
   Следопыт сглотнул, заискивающе молвил:
   - Мир тебе, незнакомец.
   - И тебе мир. - гнусавый голос алтанца звучал зловеще. - Кто вы и откуда?
   Черкан замялся, оглянулся на спутников. Эдгар сидит ни жив, ни мертв - рот глупо разинут, уставился куда-то в темноту. Бармалиус пожевал губам, наконец, нашелся:
   - Приветствуем доблестных воинов Хасифа! Благодарение Хорну, что и в этой глуши посчастливилось встретить нам верноподданных Солнцеликого. Уже неделю, как я, ничтожный айсландский купец скитаюсь по здешней степи, умоляя Хорна о милосердии...
   Магистр почтительно склонил голову, провел руками по лицу и негромко забормотал славословия великому Хорну, вечному светилу, подателю всех благ и прочая...
   Между тем следопыт лихорадочно размышлял. Не может быть, что бы алтанские стражники в одиночку по степи ездили. Так, подумаем... У степняков обыкновенно счет идет на дюжины, скорей всего и на ближайшем посту или заставе не более двенадцати конников, не считая начальника. Понятно, не патрулируют алтанцы степь все разом, наверняка установили очередность - сегодня одна половина отряда, завтра другая. Выходит, рядом шестеро воинов? Да нет, тогда бы алтанцы подошли бы все к костру открыто - чего вшестером троих бояться? Погоди-ка, на заставах вагражской Приграничной стражи всегда посылают два дозора - в обе стороны Засечной Межи. А в степи тем паче, одним дозором не обойдешься, значит... Значит, воинов всего трое. На свет вышел один, а двое наверняка, с луками в руках наблюдают. Разумно, нечего сказать...
   ...- На пути из Айсланда разграбили нас мерзкие нечестивцы, люди лихие. - горестно продолжил Бармалиус, - Едва удалось мне, несчастному, бежать в степь, бросив и деньги и товары. Со мной спаслись только сын мой, да охранник. Надо было, сразу на тракт вернутся, да забоялись - решили крюк сделать и заплутали. Но вижу, пресветлый Хорн сжалился над нами. - воодушевленно продолжил магистр, воздел руки к небу. - Надеюсь, что вы, доблестный воин не откажетесь проводить нас до ближайшего селения? Тем паче, что удалось мне спасти от разбойников несколько монет. Возьмите, почтенный воин.
   На ладони у Бармалиуса блеснул золотой кружок. (И когда только успел достать?). Эдгар, похоже, пришел в себя и согласно кивал. Следопыт же прикусил ус, тоскливо скосил глаза вбок - в двух шагах лежит фальшион в ножнах, тут же и меч Эдгара. Прыгнуть, выхватить клинок? Да нет, невидимые лучники успеют и натянуть тетиву, и спустить... А если магистр спалит огнешаром того алтанца, что за спиной? Тоже без толку. Сразу Бармалиус получит стрелу в брюхо, Черкан в спину, а там и до Эдгара черед дойдет. Эх, если бы увидеть тех, двоих... Хоть на миг! А что, если...
   - Ты, юнец, возьми веревку и свяжи руки бородачу, потом усатому. - прогнусавил алтанец, вытянул руку - кончик сабли коснулся шеи следопыта. - И не советую дёргаться. Мои товарищи луком с детства владеют, на полном шагу могут суслику уши отстрелить. Зурган, покажи!
   Глухо стукнуло. Сбоку от Бармалиуса воткнулась стрела, пришпилив к земле сумку - аккурат посередине заплечного ремня. Древко стрелы толстое, оперенье широкое; узкий наконечник полностью ушел в землю. А стрела-то бронебойная...
   - Вы что же не верите? - возопил Бармалиус, умоляюще сложил на груди руки. - Может, я оскорбил достославных воинов столь малой наградой? У нас и ещё деньги есть...
   - Не стоит беспокоится, хозяин. - удивительно смирно сказал Черкан. - Доблестные воины всего лишь выказывают похвальную бдительность. А вдруг мы и есть разбойники, ограбившие купцов? На заставе все разъяснится, так что, Эдгар, выполняй приказ - вяжи руки хозяину. Вон же, у тебя под ногами веревка лежит.
   Под ногами Эдгара лежала небрежно свернутая праща, (если не присматриваться - похоже на простой моток веревки), рядом несколько камней величиной с кулак. Юноша неверяще посмотрел на следопыта, что-то сообразив, наклонился над пращой. Завозился - как бы распутывая. Черкан глянул в глаза Бармалиусу, выразительно произнес:
   - Костер-то светит еле-еле, этак Эдгар будет полчаса верёвку распутывать. Эх, поярче бы было!
   Магистр чуть заметно кивнул, вытянул руки над костерком и слегка прищурился. Черкан повернул голову к алтанцу, дружелюбно улыбнулся:
   - Сейчас, сейчас... Хозяин, да добавьте же огня!
   С ужасающим грохотом с ладони Бармалиуса вырвалась ослепительно белая молния, прянула прямо в грудь алтанцу. Молния небольшая, но полыхнула так, что степь окрест на миг залило мертвенно-бледным светом; всего на миг, но следопыт всё-таки успел заметить ещё двух алтанцев (оба зажмурившись, замерли в десятке шагов от стоянки, в руках у каждого лук с наложенной стрелой). Ещё миг спустя окрестности погрузились в прежнюю темноту, но Черкан уже успел кошачьим прыжком подскочить к оружию, схватить фальшион и нырнуть в ночную мглу - подальше от предательского света костра.
   А Эдгар вскочил, яростно крутанул пращу и метнул камень куда-то вперед - туда, где при свете молнии успел разглядеть две человеческие фигурки. Метнул, цапнул с земли ещё камень, и тут что-то зверски ударило прямо в центр груди - как будто конь лягнул копытом. Юноша отчаянно взмахнул руками и опрокинулся на спину.
   Бармалиус с удивительной для своей толщины ловкостью, сиганул куда-то назад, за пригорок. Плюхнулся на живот и долго лежал неподвижно. Наконец, магистр осторожно поднял голову, прислушался. Тихо. Нет, где-то послышался звон металла, легкий вскрик и опять тишина. Магистр сердито кусал губы - эх, если бы противника было видно, хотя бы силуэт! Ударил бы "Небесной Пикой" ещё и ещё, благо сил хватит, но увы... К великому прискорбию боевых магов у искусственной молнии два недостатка - недалеко бьет, (максимум на тридцать локтей), и что ещё хуже -только по видимой цели. А с закрытыми глазами или в темноте, как сейчас, и искорки из рук не выскочит... Магистр выждал ещё немного, повертел головой прошептал:
   - Эдгар, ты как, живой?
   - Пока живой... - плаксиво откликнулся юноша. - Меня вроде как ранило...
   - Всё в порядке. - у костерка появился Черкан, всунул фальшион в ножны и бросил возле сумы. Повертел головой. - Эй, где вы там? Вылезайте.
   Кряхтя, к костру на четвереньках выбрался магистр, за ним выполз Эдгар. У Черкана глаза полезли на лоб - прямо из груди юноши торчало древко стрелы! Да с такой раной человек и пошевелится не может...
   - Это как же?. - изумленно выговорил Бармалиус, подскочил к Эдгару. Осторожно расстегнул куртку и облегченно вздохнул. Вытянул стрелу, показал Черкану. - Вот это да! Узнаешь?
   Бронебойный наконечник стрелы намертво увяз в толстом свинцовом диске. Черкан наморщил лоб, сообразил:
   - Талисман мерзавца Бульбищука! Так ты что же, от самых гномьих пещер такую тяжесть тащил? Ну, ты даешь...
   Эдгар растирал грудь, охал:
   - Не иначе, ребра поломал мне проклятый лучник. Талисман-то тащил на всякий случай, думал, вдруг тем же путем возвращаться будем. Хоть и тяжелый, а как-то привык...
   Магистр отбросил стрелу, бережно ощупал юноше грудь. Удовлетворенно заметил:
   - Целы твои рёбра, не ной. Разве что синяк изрядный к утру появится, но и только. Да ты, юноша просто в рубахе родился. Поразительно!
   - Сейчас ещё не так поразитесь. - пообещал следопыт. Порылся в сумке, вытянул небольшой корень "подземной смоли", навертел на корешок какую-то тряпку и подпалил от костра - получилось что-то вроде маленького факела. - Вот, на крайний случай корешок берег. Пойдем-те, покажу кое-что...
   Таинственно подмигивая, Черкан повел спутников куда-то в степь. Через десяток шагов следопыт остановился, осветил импровизированным факелом землю:
   - Что скажете?
   На земле лежат два мертвых алтанца. Первый труп безголовый - из обрубка шеи вяло вытекают остатки черной крови, одна рука сжимает саблю, во второй намертво зажат метательный нож; голова же лежит поодаль - рот полуоткрыт, остекленевшие глаза смотрят в небо. Рядом развалился на спине второй труп, широкоплечего здоровяка - к удивлению Бармалиуса, на теле мертвеца не заметно ни малейшей раны.
   - Ты что же, задушил его? - предположил магистр. - Однако, ты и ловок!
   - Задушишь такого быка. - отмахнулся Черкан, ткнул носком сапога в булыжник у ног алтанца. - Это надо же, в темноте, да прямо в висок! Молодец, Эдгар, вот уж метнул пращу, так метнул! Ну а второго уже я - тот стрелу в юношу пустил и саблю выхватил. Да только где ему тягаться со мной, лучшим бойцом Приграничной Стражи. Только и успел, вражина, два раза саблей махнуть, а я его "крылом стрижа" достал, точно по шее. Заметьте, в полной темноте!
   - Так это что, это я... камнем? - тупо спросил Эдгар, наклонился поближе, всмотрелся и побелел. К горлу подкатился комок; юноша судорожно вздохнул, зажал руками рот и метнулся в сторону.
   - Не знаю, что и сказать. - Бармалиус отчаянно скрёб бороду. - Как-то уж больно всё... хорошо.
   - Но вы сами говорили, мол, у юноши особо удачный гороскоп. - напомнил Черкан. - Мол, с таким спутником все опасности преодолеем не чихнув: дескать, звёзды так сулят.
   - Не совсем так. - неохотно признался магистр. - По элективной карте был определёно удачное время для начала путешествия. С Эдгаром шансы на удачный исход дела возрастают изрядно, но и только; ни безопасности в пути, ни благополучного возвращения звёзды не обещали! Никому из нас!
   Следопыт поморщился:
   - Ну и что? Радоваться такой удаче надо. Ладно, как говориться, "голь мудра - берёт с утра". Трупы обыскивать будем завтра, а пока пошли к костру: меня чего-то в сон потянуло. Даже и есть-то расхотелось...
   - Да и у меня аппетит отбило. - Бармалиус брезгливо окинул взглядом трупы, задумался. - Постой, не пешком же они пришли?
   - Разумеется. - следопыт мотнул головой куда-то вбок. - Коней оставили шагов за триста до нашей стоянки, да только я к ним сейчас не сунусь. Во первых, алтанский конь к себе чужого не подпустит, тем паче ночью. Во вторых, кони обученные, за ночь не разбегутся - будут хозяев ждать! А в третьих... я спать хочу! Эдгар, ты как?
   - Нормально. - вяло откликнулся юноша; еле передвигая ноги, Эдгар поплелся к почти потухшему костру. Туда же двинулся и Черкан, на ходу затушив факел о землю. А Бармалиус ещё долго стоял, скрёб бороду, двигал бровями, что-то шептал под нос. Наконец, сплюнул и пошел спать. Утро вечера мудренее...
  
   * * *
  
   Пригорье - полупустынный край на западной окраине Алтании, население - кочевое племя баргов. Природа края скудная: на десятки фарсангов тянется каменистая пустыня с оазисами - редкими островками невысокой травы, попадаются и желтые проплешины - солончаки, воды мало - три колодца и крохотный ручеек в самом большом оазисе.
   В состав Двуединого Хасифата вошел больше ста лет назад. Жители Пригорья разницы для себя не ощутили и поныне: налогов с пригорян не брали, купцы не заезжали, даже жрецы-хорниты обходили Пригорье стороной. Лет пятнадцать назад приехал было чиновник из казначейства с десятком воинов, посмотрел на изнеможенные лица баргов, тощих коней, заплатанные шатры... Плюнул, развернулся и уехал. В Алтанпуре получили отчет, из которого явствовало, что налоги с нищих пригорян получить не представляется возможным, да и в армию Солнцеликого призывать бессмысленно.
   Такое невнимание властей пригорян нисколько не огорчило. Как и сотни лет назад, три сотни баргов (из которых мужчин не больше сотни) разводили коз и верблюдов, поклонялись доарейским богам - четырем каменным истуканам у шатра вождя, делали нехитрую утварь. Старый вождь Алих справедливо рассудил, что от алтанцев, в незапамятные времена вытеснивших племя баргов в негостеприимное Пригорье, ждать хорошего не приходится. Лучше жить бедно, но спокойно...
   Вот только в этом году спокойной жизни не получилось. Пять лун назад пришел в огромный Пригорье караван: три сотни груженых верблюдов и сотня алтанских гуламов. Глава каравана - высокий худой старик (оранжевый халат, на груди сверкает золотой диск) подозвал вождя, и велел всем баргам покинуть оазис. Тут уж даже незлобивые пригоряне возмутились, кто-то из молодых юнцов схватился за копье... Гуламы, как по команде, вскинули луки и племя сразу убавилось наполовину. Забыв о гордости, встал на колени старый Алих и умолил жестокосердного старика пощадить остатки баргов.
   - Ты счастливый человек, вождь голодранцев. - презрительно процедил Цирахан, ткнул носком парчового сапога в лоб вождю. - Ослушаться приказа главы Башни Тайных дел и остаться в живых... Ладно, убирайтесь и живите тихо. Но если хоть один дикарь приблизится к этому месту, я прикажу закопать все твое племя в песок заживо. Ясно?
   Куда уж яснее. Под вопли и причитания вдов и детей остатки баргов откочевали на запад, на дальний оазис. Еще оставалась надежда, что пришельцы рано или поздно уйдут, и все станет по прежнему, но... Через три месяца, безлунной ночью, самый опытный охотник отправился к покинутому поселку. Вернувшись, поведал - поселка нет, вместо него алтанские собаки воздвигли настоящую крепость - каменные стены в два человеческих роста, островерхая башенка высотой локтей пятьдесят... Вождь поскреб лоб, сообразил: не крепость, а монастырь солнцепоклонников (в молодости Алих несколько раз ездил в Сипур - город в неделе езды от Пригорья, видел и храмы Хорна, и монастыри). Удивительно, но почему обитель хорнитов воздвигли в такой глуши? Что-то здесь не то...
  
   Ранним утром к воротам монастыря подъехали три всадника, судя по желтым рясам - монахи-хорниты. Лошади изморены - сзади к седлам у каждого всадника приторочены увесистые тюки. Зевающий монах-привратник два раз стукнул в медный диск. Два удара означают: приехали свои.
   Ворота чуть-чуть приоткрылись, всадники въехали во двор. Заурядный монастырский дворик: вот трапезная, вон молитвенный зал, вдоль стен тянутся кельи послушников. Единственное отличие от других монастырей - в глубине двора приземистое здание в два яруса. Самое обычное здание, за одним исключением - у здания восемь углов. На дальнем западе такие постройки носят диковинное название - Октагон. Притом, что у почитателей Хорна "восемь" - несчастливое число, искаженная семерка; "восемь" - число Врага Света, злобного бога Шаггона. Излишне суеверные простолюдины даже говорили примерно так: "...и купил семь мешков пшена, да один сверху...". К подданному Двуединого Хасифата, выстроившему восьмиугольный дом неминуемо пожаловали бы в гости служители Башни тайных дел. А то и того хлеще - сёстры из Ордена Зари...
   Похоже, приезжие не обременяли себя соблюдением "сорока семи заповедей Хорна". Вместо того, чтобы отвесить почтительный поклон в сторону башенки, и семь раз прочесть краткую охранительную молитву, всадники, сердито переругиваясь, просто спрыгнули с коней. Самый высокий из путников смачно высморкался прямо на мощеную монастырскую дорожку (кощунство неописуемое!), повелительно бросил подбежавшему служке:
   - Коней в стойло, мешки в кладовую. Где Ксилон?
   - Как обычно. - служка мотнул головой в сторону двухярусного дома, шепотом добавил. - Ждал вас вчера, злился...
   Служка повел коня к конюшне. Высокий судорожно сглотнул, оглянулся на товарищей, успокоительно сказал:
   - Все нормально. Дело-то мы сделали, а ты, Сихин, помалкивай. Еще и награду получим.
   - Ох, быть беде. - заныл Сихин, невзрачный толстячок с бегающими глазами. - Может признаться сразу, а Хазан? Абдол, ты как?
   Абдол, губастый крепыш, ткнул Сихина в бок, зашипел:
   - Я тебе сознаюсь, я тебе так сознаюсь! Учти - в случае чего, я с Хазаном все на тебя свалю, понял?
   - Понял. - обреченно кивнул толстячок.
   Троица направилась к Октагону. Вошли внутрь, по узенькой лестнице сноровисто поднялись на второй ярус. Хазан осторожно стукнул в дверь, негромко спросил:
   - Не позволит ли Наставник войти своим верным ученикам?
   - Ноги не забудьте вытереть . - судя по скрипучему дребезжащему голосу за дверью скрывался, по меньшей мере, столетний старец. - И так от песка деваться некуда.
   Путники переглянулись, старательно зашаркали ногами по коврику у двери. Хазан толкнул дверь, решительно вступил в комнату. Следом робко протиснулись Сихин и Абдол, почтительно замерли: у дальнего окна над столом склонился мужчина в бирюзовом халате, голова закрыта капюшоном. Это Ксилон - хозяин обители.
   Хазан застыл, мельком оглядел комнату. Пусто, из мебели только удивительно длинный стол, два простых стула, кровать, нет, скорее даже простая лежанка (у шенизарских крестьян кровать и то мягче), вдоль стен полки с книгами, большой бронзовый гонг. И всё. Ни дать, ни взять - обычная келья не то жреца, не то монаха, только слишком большая.
   Но если посмотреть внимательно, ясно - обитатель комнаты уж явно не монах-солнцепоклонник. В помещении нет ни молитвенников, ни "Хорнаиды" - сборника священных гимнов, ни "Большой книги песнопений", ни даже обязательной для каждого верного почитателя Единого "Книги Светлых Заветов". Вместо этого, на полках расположились ветхие фолианты с пугающими названиями, вроде "Лунный Гримуар Белфада", какие-то подозрительные выцветшие свитки (не иначе, с далеких краев, из стран Дальнего Захода), и даже целая куча глиняных табличек с непонятными значками.
  А на столе колбы, реторты, небольшой тигель и прочие атрибуты завзятого алхимика, а уж никак не смиренного аскета...
   Трусоватый Сихин, стрельнул глазами по сторонам, поежился. Как и прочие чародейские науки, алхимия в Хасифате под строжайшим запретом - уличенных в богомерзких алхимических опытах, судьи без проволочек отправляли в золотые рудники. После оглашения приговора, судья обычно острил: "Хотел золота - добудешь его вдоволь". При особом везении, осужденные протягивали в рудниках года два-три... А при виде магических трактатов на полках любой верноподданный Солнцеликого обязан тут же вцепиться в нечестивца и звать стражу. Приговор обладателю запрещенных книг суров - мерзкому магу аккуратно распарывали живот, высыпали в нутро измельченный чародейский фолиант вперемешку с тараканами и пустынными пауками, аккуратно зашивали. После чего колдуна отпускали на свободу. Такое же наказание и человеку, не донесшему об обладателе колдовских книг...
   Толстячок Сихин на миг представил, как в желудке шевелятся сотни отвратительных насекомых, карабкаются по кишкам, лезут из рта, носа... Накатила тошнота, Сихин позеленел, громко вздохнул.
   - Не того боишься, Сихин. - человек в бирюзовой мантии, поднял повыше колбу, поболтал. Поставил на стол, повернулся, продолжил старческим голосом. - Служители Башни Тайных Дел далеко, а я близко. - Человек встал, откинул с головы капюшон, еле заметно кивнул Хазану. - Докладывай.
   Хазан сглотнул, подтянулся, преданно уставился на Наставника. Человек в бирюзовом халате - Ксилон. Для столичных святошей - уважаемый монах, правитель Пригорского братства. Для обитателей монастыря Ксилон - Наставник, властитель неведомых сил, почтенный учитель. Для вазирха Цирахана - верный слуга.(Точнее, это Цирахан так считает...)
   На вид Ксилону лет тридцать, рост средний, темные волосы коротко стрижены (как и подобает у монаха-хорнита), лицо... как бы это сказать, самое обычное. Ничем не примечательное круглое лицо, явно уроженец Шеристана - второй по значению области Хасифата. Только одно отличает Ксилона от других людей - глаза. У шеристанцев глаза черные, у алтанцев и родственных им племен, тех же баргов - серые. У Ксилона ярко-желтые зрачки, как у мелазийского тигра. Необычно, но, в общем, ничего удивительного, мало ли какие глаза встречаются. Как-то Абдол набравшись духу, поинтересовался, откуда таки Наставник родом, где обитают люди с тигриными глазами? Ксилон усмехнулся, рассказал какую-то байку о бабке из Алтанпура - мол, прародительница строгим нравом не отличалась, путалась с моряками из дальних стран. Были будто бы среди заморских гостей и люди с желтыми зрачками. В довершение рассказа Наставник упомянул о трагической смерти прабабки - где-то, мол, по глупости сунула нос не в свое дело, да и сгинула. Абдол намек понял и про старческий голос Ксилона расспрашивать не стал...
   - Все прошло удачно, Наставник. - вымолвил Хазан, горделиво расправил плечи. - Эликсир выпили у самого храма. Как вы и предполагали, жрец использовал "Стрелу Хорна". Видели бы вы глаза этого святоши! Уехали спокойно, разделились, встретились в назначенном месте и сразу сюда. Ну... и всё, вроде. Да, сокровища в кладовой...
   - Когда умерли кристаллы? - проскрипел Ксилон.
   - Той же ночью, под утро. - вздохнул Хазан, запустил руку за пазуху. - Только стемнело, а они уже и того... Возьмите.
   Хазан вытянул вперед руку - на ладони три обугленных камешка. Ксилон осторожно взял камни, зачем-то понюхал. Сморщился, небрежно бросил на стол, сердито спросил:
   - В море заезжали?
   - Нет. - рассеяно ответил Хазан. Спохватился, поправился. - То есть, да.
   - Так нет или да? - В старческом голосе Ксилона зазвенели стальные нотки. - Я говорил, мне врать бесполезно.
   - Ну, почти заехали. - На лице Хазана выступили крупные капли пота. - Деревня была на самом берегу.
   Ксилон нехорошо прищурился, уставился в лицо Хазана:
   - В воду морскую заходили?
   - Окунались пару раз. - Хазан сглотнул, вытер лоб рукавом. - Все, как приказано.
   - Как приказано? - тихо спросил Ксилон.
   - Вода уж больно холодная. - вмешался Абдол, тихонько пихнул локтем Сихина, помогай, мол. - Два часа в море никто не выдержит. Да просиди мы в воде хотя бы час, так и не приехали - там бы и слегли. Вот и Сихин подтвердит. Верно?
   - Прямо ледяная вода, как в Айсланде. - выдавил Сихин, виновато потупился.
   Ксилон улыбнулся, глаза ещё больше сощурились:
   - Простуды испугались? А согревающие снадобья и лечебные зелья, я что, просто так вам дал, а? А если завтра братья Зари пожалуют? Учишь вас, учишь - все без толку. Всего то два часа в море побыть - и все, никаких следов. Ни в астральном, ни в ментальном, ни в элементальном плане! Говорил я так или нет?
   Ксилон замолчал. Закрыл глаза, вытянул руки перед собой. Застыл, лицо окаменело, пальцы рук еле заметно шевелятся. Наконец, опустил руки, раскрыл глаза, проскрипел:
   - Вроде чисто. Полной уверенности нет, но кто его знает. Золото все здесь?
   Хазан, мокрый как мышь, облегченно выдохнул:
   - Всё. Сокровища аж полдня в море провалялись, не беспокойтесь.
   - Это тебе беспокоится нужно. - повысил голос Ксилон. - Ничего не утаили?
   - Даже и крупинки золотой. - заверил Хазан.
   Абдол подтверждающее закивал. Сихин не пошевелился, отвел глаза. Наставник ухмыльнулся, ткнул кулаком в гонг. От неожиданно громкого звона Хазан вздрогнул, попятился. Дверь приоткрылась. Тяжело топая, в комнату ввалился человек, по сравнению с которым даже рослый Хазан казался недомерком. Человек грубо отпихнул Абдола, встал сбоку от Наставника, свирепо оглядел комнату. Задержал взгляд на Сихине, оскалил зубы.
   Сихин невольно зажмурился. Зубан, самый верный слуга и телохранитель Ксилона. Силён как бык, глуп как пробка и предан Наставнику как собака. Ростом повыше самого высокого алтанского гулама, плечи как у буйвола, руки толщиной с бревно; несмотря на желтую рясу Зубан нисколько не похож на мирного отшельника. На редкость уродлив - тупое лицо, маленькие глазки, здоровенные гнилые зубы. Ночью такого встретишь - заикой останешься...
   - Смотрел? - Ксилон подчеркнуто равнодушно смотрел в сторону.
   - Ага. - Зубан радостно ухмылялся. - Не хватает двух золотых шаров с рубинами, Небесная цепь Хорна с сапфирами короче на половину локтя...
   Сихин рухнул на колени, зажмурился, завопил:
   - Это не я, это Хазан и Абдул! Я говорил им, говорил! Поверьте мне, Наставник!
   - Верю. - сухо бросил Ксилон, тяжело посмотрел на Хазана. - Ты подвел меня два раза Хазан, два раза...
   Хазан беззвучно шевелил губами, силился что-то сказать; белый как мел Абдол тихонько попятился назад, но Зубан с удивительной ловкостью скользнул к двери, загородил выход. Сихин ткнулся головой в пол, жалко всхлипывал.
   Ксилон печально покачал головой, поднял левую руку, сжал пальцы в щепоть. Брезгливо тряхнул, еще раз, еще...
   Хазан выпучил глаза, разинул рот. Халат на груди вспучился, треск, мерзкое хлюпанье. Громко шмякнуло. Всхлипывающий Сихин приоткрыл один глаз, покосился вбок и еле сдержал рвоту. У ног Хазана, в луже крови судорожно сокращается сизо-алый комок - сердце. Хазан прижал руки к рваной дыре на груди, глаза закатились, медленно осел на пол. Рядом рухнул Абдол - макушку головы словно выбили изнутри, белесый мозг вывалился рядом с сердцем. Сихина всё-таки вырвало.
   - А жирного? - проревел Зубан.
   Сихин застыл, уткнулся лицом в лужу рвоты.
   - Будет жить. - равнодушно сообщил Ксилон. - Надеюсь, ты меня не подведешь?
   - Никогда, никогда, Наставник... - всхлипнул Сихин. - Украшения ватанабадскому ростовщику отдали задешево, а деньги закопали, тут, недалеко. Я все принесу.
   Ксилон брезгливо посмотрел на толстяка, подпихнул ногой кровавый комок на полу, распорядился:
   - Зубан убери это... мясо. А ты, Сихин, вставай. - Ксилон отвернулся, отошел к столу. - Приберешь всё, привезёшь деньги и отдыхай. А завтра снова в дорогу - у меня для тебя особое задание...
  
   глава 15-я
  
   В ночь после стычки с алтанским дозором Эдгар спал плохо. До самого утра юношу мучил кошмар: мёртвый воин смотрел ненавидящим взглядом прямо в глаза, скалил зубы и грозно замахивался саблей. Эдгар вздрагивал и просыпался. Вытирал выступивший пот, наскоро читал успокаивающие заклинание и закрывал глаза. Заклинание помогало плохо - зловещий мертвец с саблей вновь и вновь всплывал перед глазами. Вконец измучившись, под утро юноша уселся у потухшего костра, для бодрости зажав в руке меч. Так и задремал.
   ...- Надо же, сидя спит! - ворвался в уши ворчливый голос Бармалиуса. - Да ещё и с мечом наголо, словно рыцарь из баллады! Эдгар, просыпайся!
   Юноша открыл глаза. Расправил плечи и невольно застонал - в грудь как будто гвоздь вколотили. Непослушными пальцами Эдгар расстегнул куртку, опустил глаза и охнул: на груди расплылся иссиня-черный подтёк, размером, чуть ли не с тарелку.
   - Чего у тебя? - подсел Черкан, плюхнул оземь туго набитый мешок. Пригляделся, присвистнул. - Вот это синяк, так синяк! Магистр, гляньте.
   - Нечего там смотреть. - откуда-то из-за спины подошел Бармалиус, отчаянно зевнул. - Главное, кости целы, а синяк... Пусть в ручье бодяги наскребёт, высушит и вечером приложит; назавтра и следа от ушиба не останется. Вещи отобрал?
   - Только самое необходимое. - уверил следопыт и аккуратно вывалил мешок на траву.
   Эдгар раскрыл рот. Похоже, Черкан проснулся давно и обобрал мертвецов до нитки - перед юношей высилась целая гора вещей - одежда, оружие, какие-то котомки, свертки, и ещё куча всякой всячины. Рядом присел Бармалиус, одобрительно смерил вещи взглядом.
   - Видал? - следопыт выудил из кучи лук и сунул под нос Эдгару. - Надо же, у простого воина, а лук усиленный. Удивляюсь, как это гномий талисман насквозь не пробило, из такого лука-то!
   - Талисман, наверно, чарами укрепили. - неуверенно предположил юноша, потер грудь. - Погоди, а чего это лук без тетивы?
   Черкан усмехнулся, ядовито заметил:
   - Сразу видно обывателя. Запомни юноша, тетиву натягивают непосредственно перед боем, на худой конец, перед предполагаемой опасностью. Если носить лук с натянутой тетивой день, то лук долго не прослужит, да и тетива со временем растягивается. Потому у всякого путного лучника тетивы немалый запасец имеется. Сейчас... - в руках следопыта появилась шелковый шнурок; изрядно поднатужившись, Черкан натянул тетиву, полюбовался. - Вот, сейчас лук готов к бою. Смотри, какой красавец! Получше даже нашего, вагражского...
   Лук и вправду красив: изящная рукоять обтянута мягкой кожей, гибкие, но прочные ясеневые дуги обложены костяными накладками; для пущей упругости по всей длине плечи лука обмотаны двойным слоем сухожильной нити. Тетива упругая, из крепчайшего шеристанского шелка - не то что порвать, и натянуть не всякому под силу. А ну, попробуем...
   Эдгра встал, огляделся. Во все стороны расстилается изумрудная трава алтанской степи, изредка еле-еле проблескивают голубые полоски - ручейки. Да ещё далеко на северо-востоке чуть виднеется тёмная полоска - Плато. Однако, отошли порядком... Куда же выстрелить? Ага, вот там, на западе еле заметна удивительно прямая темная полоса. Что это, неужели дорога?
   Следопыт проследил за взглядом юноши, подтвердил:
   - Так и есть, тракт из Айсланда в Шеристан. Подумать только, вчера каких-то пять миль до дороги не дошли. Теперь понятно - ехал дозор по тракту, углядели огонёк, подъехали, спешились, да и подкрались. Знаешь, как ночью огонь видно - за десять миль лучину горящую заметно!
   - Погоди, а где же кони алтанские? - спохватился Эдгар. - Я уже все ноги истоптал, самое время на лошадей сесть. Да и верхом времени немало сохраним.
   Черкан смутился, отвёл глаза:
   - Понимаешь... Кони и седла больно приметные, если на них поедем, то до первого стражника. Да и согласись, странно будут выглядеть якобы ограбленные купцы на боевых конях, да ещё с алтанской сбруей. Просто бросить лошадей нельзя: непременно ускачут на заставу, а там поднимется переполох и скоро в степи будет не протолкнуться от патрулей. В общем, и взять коней нельзя, и оставить нельзя... Пришлось зарезать.
   Эдгар ахнул. Магистр любовно расчёсывал бороду, помалкивал. Под укоризненным взглядом юноши Черкан покраснел, зло бросил:
   - Думаешь мне это понравилось? Что, лучше, по-твоему, было коней стреножить, да и пускай подыхают в степи? Да ты прямо добряк!
   Юноша угрюмо молчал. Конечно, следопыт прав, а все же на душе муторно. И как это можно - невинного жеребца, да ножом по изящной шее! Не всякий этак сможет...
   - Ты чего это понабрал? - деликатный Бармалиус попытался перевести разговор на другое.
  - Луки, стрелы, кинжалы - понятно. Полезные мелочи, вроде шила или огнива пригодятся. Но зачем ты натащил ещё кучу барахла?
   - Ничего себе - барахло! - вскинулся Черкан. - Да я и так, почитай, самую малость взял. Не захватил ни сабель, ни одежды, да и из сбруи взял всего ничего. Смотри, уздечки, нагрудники с пахвой и стремена. Все! А седла, потники, чепраки так и бросил - тяжелы и места много занимают. Я сам понесу, не бойтесь.
   - Да зачем тебе стремена? - подивился Эдгар.
   - Зачем, зачем... - следопыт сноровисто заталкивал сбрую обратно в мешок. - Насколько я помню, с деньгами у нас плохо. - Черкан выудил из-за пазухи кошель, вытряхнул на ладонь. - У мертвецов я всего десяток монет нашел, гляди!
   На ладони у Черкана - несколько медных кружков и ещё один, побольше, серебряный. Бармалиус отложил расческу, глянул и изрёк тоном прожженного менялы:
   - Серебряный "лев" по цене на два наших "сокола" потянет. А медяки совсем дешевы - велеронский грош и то дороже. Прямо скажу, не богато живут здешние степняки! Или пьянствуют, не меньше вагражских стрелков...
   Следопыт сердито сверкнул глазами:
   - Не так уж и пьют на Меже! Да и наши стрелки не имеют обыкновение полные кошели с собой таскать, ясно? В общем, так - сбрую в первом же городке кузнецу или кожевнику продадим - вот вам и деньги! Не меньше тридцати серебряных выручим.
   - Уговорил. - примирительно поднял руки Бармалиус. - Эдгар, ты будешь стрелять, нет?
   Черкан протянул юноше стрелу:
   - Целься в сторону тракта, по пути и подберём.
   Эдгар кивнул, наложил стрелу на лук и попробовал натянуть. Тщетно - тетива вырвалась из пальцев, жалобно тренькнув, стрела же отлетела всего на два шага и нырнула в траву.
   - То ли лук туговат, то ли стрелок слабак. - нарочито печально вздохнул следопыт.
   Разозлившись, юноша схватил другую стрелу и повторил попытку. На этот раз дело пошло лучше - пыхтящий Эдгар натянул лук до половины, но прицелиться сил уже не осталось: стрела полетела не в сторону тракта, а куда-то вбок, чуть ли не на север.
   - Хватит. - Черкан выхватил лук у юноши. - Я всего два десятка стрел взял, а ты их мигом растеряешь. Ищи их потом в траве... Вы готовы, магистр?
   - Готов. - Бармалиус демонстративно повертел головой, показывая: борода де, не только расчесана, но и заплетена в две густые косички. - Так бороду в Айсланде заплетают. То-то я думаю, вчерашний алтанец как глянул на мою бороду лопатой, так и заподозрил неладное. Сейчас-то я похож на асландского купца, верно?
   - Борода что надо. - весело откликнулся следопыт.
   - Борода выросла, а ума не вынесла. - буркнул Эдгар, но совсем тихонько. - Хорошо бы перекусить перед дорогой...
   Таинственно подмигнув, Черкан извлек из какой-то котомки большой грязно-желтый брусок, разломил надвое. Протянул один кусок магистру, второй кинул юноше:
   - Подкрепись!
   Бармалиус осторожно обнюхал свой кусок и аппетитно зачавкал:
   - Сыр! Вот это да, кажись. сто лет не ел сыра! А эти степняки знают толк в еде...
   - Вкуснотища. - промямлил с набитым ртом Эдгар.
   Сыр и вправду хорош: мягкий, чуть острый, и пахнет чем-то незнакомым, но вкусным. Вдобавок, радушный Черкан вытащил из мешка ещё и пузатую медную флягу, пояснил:
   - У одного дозорного малость съестного в суме было. Сыр, во фляге лёгкое вино, ещё была горсть изюма, да не удержался - сам проглотил. Ладно, быстро жуйте и в путь.
  
   Через полчаса спутники выбрались на тракт. Однако, хороши дороги в Хасифате - мало того, что грунт утоптан купеческими караванами до твердости камня, так еще и присыпан сверху мелким щебнем - ехать по такому тракту одно удовольствие.
   - Это сколько же щебня ушло? - поскреб в затылке Черкан. - Гор поблизости нет, да и до Плато миль двести. Выходит, издалека камень возили, да притом не на главную дорогу? И не лень же им было!
   Магистр пожал плечами:
   - Что ты хочешь, в Двуедином Хасифате власть твёрдая. Приказал Солнцеликий дороги в порядке держать, вот и держат. Это у нас, в Велероне, бароны на указ "О благоустройстве дорожном" чихать хотели; в лучшем случае знатные господа шлют отписку - мол, чиним дороги, как и приказано. Чинят, как же! Крестьяне кое-где накидают веток, да хорошо ещё, если хоть небольшую канаву водоотводную выкопают. Королевские же наместники в городах, тоже, особого рвения не проявляют. А в Хасифате не забалуешь: если местный градоначальник заленится, то и с головой быстро распростится. Эх, если бы наш король да сделал бы вот так... - Бармалиус демонстративно стиснул кулак, вздохнул. - Да только не бывать тому.
   - Почему не бывать? Дай срок, и у нас порядок наведём. - посулил Черкан. - Морфалий как-то намекнул, что готовит реформы, а пока в Коронном Совете людям грандбаронов голову морочит, да помалу пропихивает указы нужные... Ещё увидим, как канцлер знать прижмёт.
   - Боги ему в помощь. - рассеяно отозвался Эдгар, повертел головой. Прищурившись, уставился на север. - Вроде как, караван из Айсланда... Попросим, чтоб довезли до города?
   Следопыт оглянулся. С севера по тракту рысью приближались несколько конников; завидев троицу на дороге, всадники рассыпались цепью и пришпорили коней.
   - Какой, к демонам, караван? - отчаянно вскрикнул Черкан. - Это же с стражи с поста, своих ищут! Я дурак, думал, они только к вечеру спохватятся; да не стойте же столбом, к бою готовьтесь!
   - Может, обойдется без боя? - заныл Эдгар. - Мы же вроде как купцы...
   - Обойдётся, ага! - огрызнулся следопыт, ухватил лук, деловито воткнул в землю перед собой несколько стрел. - Непременно в мешок заглянут, увидят сбрую и сразу башку снесут. Магистр, вы как?
   Бармалиус расправил плечи, встряхнул руки. Спокойно заметил:
   - Ерунда, справимся. Всего семеро воинов, три мне, четыре тебе. Идёт?
   - Идёт. - Черкан прикусил губу, наложил на лук стрелу.
   Ругаясь шепотом, Эдгар рылся в мешке, лихорадочно искал пращу. Уже слышен стук копыт; юноша со страхом покосился на всадников - наездники явно заметили Черкана с луком наизготовку и перешли в галоп. Теперь можно разглядеть и злые скуластые лица, и сверкающие сабли; у двух степняков луки в руках. Да где же эта праща?
   Когда до несущихся во весь опор всадников осталось полсотни шагов, Черкан резко натянул тетиву, отпустил. Звонкий щелчок, следопыт почти сразу выхватил еще стрелу из земли, и еще одну, и ещё... Эдгар бросил мешок, уставился на дорогу.
   Первого всадника тяжелая бронебойная стрела клюнула в лоб: алтанец выпустил поводья, бессильно обвис. Второй наездник пригнулся, как ему казалось, надежно укрывшись за конской шеей. Не помогло: стрела ударила жеребцу в грудь - на полном скаку конь рухнул, всадник вылетел из седла, тяжело упал и замер. Третьему повезло больше - стрела всего лишь зацепила плечо; алтанец дико взвыл, выронил саблю и отвернул коня в сторону. Следующий конник и уклоняться не стал, небрежно отмахнулся саблей - жалобно звякнув, стрела отлетела в сторону.
   - Ловок, собака! - сплюнул Черкан, наложил было еще стрелу, но тут шагнул вперед Бармалиус.
   - Мой черёд. - магистр вытянул вперёд руки и раскрыл ладони.
   Громовые раскаты смешались с дикими людскими воплями и отчаянным ржанием. Эдгар невольно зажмурился. Уж больно жуткое зрелище: ослепительные росчерки молний, вставшие на дыбы кони, невыразимый ужас на лицах всадников... Черкан, напротив, смотрел с восхищением. Вот это мощь! Вчерашняя молния была всего лишь жалким подобием нынешних: от удара сияющей "Небесной Пики" всадника вместе с конем отбрасывало на несколько шагов назад; одна из молний разветвилась, зацепив и всадника и двух лошадей с опустевшими седлами. Двое алтанцев сумели-таки развернуть коней, попытались ускакать... Тщетно. Сразу две молнии сорвались с ладоней магистра и наездники вместе с конями рухнули оземь.
   - Всё. - Бармалиус демонстративно сложил руки на груди.
   Эдгар открыл глаза. Присмотрелся, вздрогнул - у мертвых лошадей оскалены зубы, глаза выпучены, ещё более страшно смотрятся изломанные человеческие тела. Крови нет, но почему-то от этого было ещё жутче. Из оцепенения юношу вывел рассудительный голос Черкана:
   - Хватит глазеть. Пошли, поможешь мертвяков с дороги убрать. Хоть какую-то отсрочку получим, прежде чем всеобщий переполох подымется.
   ...На то, чтобы оттащить конские туши и трупы степняков подальше в степь ушел целый час. К моменту когда последнего мертвеца закинули в ложбину, заросшую густой травой, Эдгар совершенно вымотался, да и Бармалиус еле переводил дух. А Черкану, казалось, всё нипочем - только слегка вспотел, да без устали подтрунивал на юношей:
   - Это тебе не книжки в Академии тягать! Ничего, пуская сейчас ты дохляк, но к концу похода будешь подковы ломать, обещаю...
   Наконец, дорога очищена и спутники вновь стоят на дороге. Неунывающий Черкан заботливо пересчитал монеты (успел таки обшарить всех мертвецов!), довольно крякнул. Ссыпал деньги в кошель и ткнул магистра в бок:
   - Лихо вы молниями кидались! Пора, пора, вас в Архимагистры производить - не век же прозябать в деканах.
   - Пустяки, любой маг-воздушник так может. - отмахнулся Бармалиус, но невольно расправил плечи, гордо глянул на Эдгара. - Да и по Уставу Академии Архимагистр должен быть один, как раз на ректорскую должность.
   - Устав и переменить можно... - льстиво заметил Черкан, огладил усы. - Как я понимаю, сейчас нам на юг надо?
   Магистр задумчиво поскрёб бороду. Что там было на карте Габелия? Припомним: так-с, Плато прошли, к тракту вышли... Бармалиус удовлетворенно кивнул, пояснил:
   - Да, точно, на юг! Пройти два городка, а уж потом снова на северо-запад. А там у по прямой на закат к Пригорью.
   Следопыт наморщил лоб:
   - Погодите. Это, выходит, мы крюк сделаем? А почему не прямо на запад? Насколько я вижу, на западе точно такая же степь расстилается.
   - Не совсем. - неохотно буркнул Бармалиус. - Прямо на запад от нас - Серая Лощина, сиречь большая плоская низменность. И репутация у этой Лощины... не очень хорошая.
   - Что значит - "не очень хорошая"? - Черкан поднял брови. - Кишит разбойниками? Или покрыта непроходимым болотом?
   Магистр поморщился:
   - Разбойники возле дорог шляются, а не безлюдной глухомани. А болото... Какое болото в степи, да при здешней жаре? Честно говоря, толком ничего не знаю. Перед походом я специально все трактаты по географии перелистал, но без толку; только и нашел, несколько строк, что-то вроде "...а Лощины той, жители Алтании боязливо избегают, ничем, впрочем, страха того не объясняя. Известно, что заросла сия впадина в земле лесом непроходимым, что для здешней степи весьма удивительно..." Вот и всё.
   - Заросла лесом? - взбодрился следопыт. - Так это же замечательно! Я, лично, уже по горло сыт степью. Магистр, давайте на запад, клянусь, в лесу я как рыба в воде... Нет, как медведь на пасеке! Да я... Да в лесу я с сотней врагов разделаюсь, под любым кустом укроюсь, еду лежа добывать стану... Подумайте - ягоды, грибы, дичь, и ни одного алтанца!
   - Жить в лесу - видеть смерть на носу. - ни к чему бухнул Эдгар.
   Черкан посмотрел на юношу презрительно:
   - Лес для вагражца - дом родной! Только ленивый, да глупый сгинет в лесу, а умелый, да умный проживёт припеваючи. Алтанцы в Лощину носа не суют? Ещё бы: степнякам десяток деревьев огромной рощей кажутся, а сотня - непроходимой чащобой. Чего тут удивительного? Но мы-то не степняки!
   Но Бармалиус непреклонен:
   - Степняки-то они степняки, но не все же трусы? Раз Серой Лощины избегают, значит, тому причина имеется. И выяснять эту причину у меня нет ни малейшего желания. Идем на юг!
   Черкан ещё немного поворчал для порядка, но смирился. В конце концов, никто не помешает следопыту заглянуть в таинственную Лощину на обратном пути...
   Путники двинулись по тракту на юг. Идти легко, даже лучше чем по степи - дорога ровная, ни ямки, ни впадины, да и трава не путается в ногах. Единственное неудобство - жара. За полчаса юноша выхлебал всю воду из баклажки, но легче не стало. Казалось, с каждым шагом солнце печет всё сильнее и сильнее; не выдержав, Эдгар стащил было с себя рубашку, и тут же надел вновь - кожу обожгло, будто облили кипятком. Следопыт тревожно предупредил:
   - Не вздумай на здешней жаре раздеваться! Без одежды ты и двух часов не протянешь, солнце всю воду вытопит в один миг. Купцы, что по пустыням путешествуют, все как на подбор в долгополых халатах - думаешь, просто так?
   - Может, у них обычай такой. - простонал Эдгар, закашлялся. - У меня пустыня во рту, хоть караваны води. Вина у нас не осталось?
   Черкан сунул юноше флягу:
   - Только два глотка, не больше. Развезет, потом неси тебя...
  
   ...Солнце перевалило за полдень, когда впереди показались городские стены. Тракт тянулся прямо к распахнутым настежь воротам; над высокой башней развевается флаг - золотой диск на алом фоне.
   - Слава богам, дошли таки до города. - закряхтел Бармалиус. - Первым делом ищем постоялый двор, а после...
   - После кузню и кожевника. - перебил следопыт, многозначительно тряхнул мешком. Продолжил угрожающе. - Кстати, насчет имён - если вы опять вздумаете меня представить как Курогона...
   Эдгар прыснул. Магистр успокоительно помахал ладонью:
   - Не волнуйся, имена оставим настоящие. У велеронцев и айсландцев имена практически не отличаются, разве что самую малость. К примеру, Эдгар у северных народов звучит как "Этхар", да не думаю, что местные жители такие тонкости знают.
   - Вот и чудно. - Черкан расплылся в улыбке. - Кстати, как этот город называется-то? Судя по внешнему виду - Дыра-Пур, не иначе. Дыра дырой...
   Бармалиус усмехнулся. Действительно, это и не город - так, городок: за час вокруг стен обойти можно. Да и стены-то чуть ли не в рост человека - курица перескочит. Точно, захолустье ещё то...
  Магистр поскреб бороду, задумчиво вымолвил:
   - Южные народы, знаешь, склонны к некоторым преувеличениям. Посему тебя не должно смущать название городка - Хораграт-Таг, что по алтански - "Неприступная крепость Солнца".
   Черкан выронил мешок и захохотал.
  
   * * *
  
   После гибели Сферы Листана скрывать действительное положение вещей стало невозможно. По совету Борцая ректор решил играть в открытую - во дворе Академии собрали всех магов и студентов. Архимагистр оглядел притихшую толпу и произнёс получасовую речь. Выступление Алоизия вогнало собравшихся в оторопь: по сути в Академии вводилось военное положение, как в осажденной крепости!
   Вкратце речь Архимагистра сводилась к следующему: в Академии вражеский лазутчик, уничтоживший артефакт, а посему никто из Академии не выйдет и не войдёт, иначе как с особого разрешения ректора; отныне ворота Академии будут всегда закрыты, и охранять врата помимо привратника будут несколько старшекурсников; категорически запрещается учащимся покидать свои комнаты после отбоя; группа отобранных студентов под руководством Борцая осмотрят все помещения, закутки, чердаки и подвалы; наконец, деканы получают право в любое время дня и ночи проводить обыски в студенческих комнатах...
   Студенты недовольно загудели. Кто-то из толпы выкрикнул:
   - Да где это видано? Мы не баронские крестьяне, не рабы и не преступники!
   - Похоже, я плохо объяснил. - Алоизий устало потер лоб, печально продолжил. - Поймите, в Академии враг. Настоящий враг, умный и коварный. Смерть Лофеса на его совести... (недовольный гул мгновенно стих) ...а значит, опасность угрожает каждому из нас. Каждому! Все эти меры ненадолго - найдем негодяя и все станет по прежнему. Ещё кто-то желает возразить?
   Желающих не нашлось.
   - И ещё, учёба страдать не должна. - Архимагистр повысил голос. - Если кто-то думает, что ввиду предпринятых мер сможет бить баклуши, то ошибается. Лекции и семинары будут идти по-прежнему, понятно? У меня всё.
   Студенты молча разошлись. Маги-преподаватели сунулись было за разъяснением к ректору, но тут замахал руками Борцай:
   - Не здесь. Прошу всех деканов и преподавателей в Круглый Зал, прямо сейчас. А вы, уважаемый Абиляс, распорядитесь насчет охраны у ворот. Чтоб даже мышь не выскользнула!
   - Тоже мне, указчик... - пробурчал маг-секретарь, но подчинился.
  
   Заседание в Круглом Зале начали в спешке и без обычной торжественности. Архимагистр торопливо уселся на дубовое кресло, сморщившись, поерзал на жестком сиденье. Как ни странно, но неудобное, но такое привычное кресло придало ректору уверенности; Алоизий невольно выпрямил спину, сурово оглядел зал.
   Остальным магам уверенности явно недоставало: преподаватели суетливо рассаживались, втихомолку спорили - большая половина стульев из красного дерева отсутствовала, а на принесенных студенческих скамейках сидеть никто не хотел. Споры за кресла мало-помалу начали переходить в перебранку, когда ректор потерял терпение.
   - А ну, прекратить! - гаркнул Архимагистр, (маги мгновенно стихли). - Смотреть противно, тоже мне - повелители Стихий! Академия под угрозой, а вы за мягкие сиденья разодраться готовы!
   Пристыженные маги быстро расселись. Ректор машинально протянул руку за золотым колокольчиком, не нашел, втихомолку выругался (ладно, за любимый колокольчик маг-эконом Диратий ответит позже, обойдемся и так), скороговоркой объявил:
   - Чрезвычайное заседание объявляю открытым. Все здесь?
   - Не хватает трех деканов. - услужливо доложил маг-секретарь Абиляс. - На место погибшего Лофеса так никого и не выбрали, Бармалиус при дворе королевском, Чемас домой уехал, а прочие деканы и магистры на местах. Магов-преподавателей - двадцать один человек, трое в отпуске. Распорядиться послать письма отсутствующим?
   - Не надо. - Архимагистр пожевал губами. - Отсутствующие маги прибыть не смогут и вот почему...
   Рассказ ректора чародеи выслушали в гробовом молчании. Но как только Алоизий закончил, в Зале поднялся ропот.
   - Это что же получается? - выкрикнул Рихтар, маг-преподаватель из недавних выпускников. - Значит, про врага в стенах Академии, сгубившего Лофеса известно давно? Мы все под угрозой смерти ходили, а нам ни слова? Спасибо, дорогой ректор за доверие. - Рихтар демонстративно поклонился. - Куда нам, скудоумным, ваши хитроумные планы знать, не заслужили мы такой чести!
   - Не паясничайте, уважаемый. - тихо, но твердо сказал Борцай. - Чем вы слушали? Архимагистр ясно выразился - потому и пытались сохранить все в тайне, что бы злоумышленника на чистую воду вывести, и вас опасности за зря не подвергать. Чего тут непонятного?
   - Все непонятно. - не согласился Рихтар, однако тон сбавил. -Как понимаю, врага не поймали и артефакт потеряли? Не разумнее было бы сразу всех магов известить? Толпой, как говорят крестьяне, и батьку бить легче.
   Алоизий грустно кивнул:
   - Возможно, вы и правы. Возможно, надо был с самого начала действовать открыто, но задним умом все крепки. Признаю свою ошибку, прошу у всех собравшихся прощения. А теперь давайте все вместе думать будем, хорошо?
   Ропот стал тише. Маги опасливо переглядывались, как бы подозревая друг друга в предательстве, скребли затылки и бороды. Первое высказался тот же Рихтар.
   - Значит, маги сейчас вне подозрений. А почему? Разве не мог любой преподаватель проникнуть во флигель алхимиков? Да даже бы и я смог.
   - Не смог. - усмехнулся ректор. - Ни один из магов не мог выйти после отбоя незамеченным, для этого надо было пройти мимо двери ректората. Даром, что ли, я всю ночь глаз не смыкал? И в окно никто из преподавателей не вылезал, в окошки нашего корпуса и кошка не пролезет. Да и студенческий туфель никому из вас на ногу не налезет. На полноги разве что... Кстати, а вы Рихтар сможете забраться на второй этаж флигеля по почти ровной стене? А потом так же ловко выпрыгнуть в окно и ничего себе не сломать? Живот не помешает? А ну, господа чародеи, гляньте друг на друга.
   Собравшиеся заулыбались. Несмотря на молодость, Рихтар успел обзавестись солидным брюшком... как и все преподаватели. Странно, пока студент учиться - стройный как тополь, а через месяц после выпускного экзамена, новоиспеченный волшебник полнеет на глазах, а через года два приобретает второй подбородок, дышит с одышкой. Прямо наваждение какое-то. Единственным исключением раньше был худощавый Лофес, ну и горбатый Борцай.
   - Еще кто хочет высказаться? - ректор повысил голос. - Хоть какое-то предположение? Ну что же вы, предлагайте!
   Маги смолкли, старательно отводили глаза. Да что тут придумаешь?
   - Можно? - робко поднял руку секретарь Абиляс. - Кому-то моя мысль может показаться необычной...
   Мысль и впрямь оказалась необычной, даже слишком..
   - А что если это действительно кто-то пришлый? - Абиляс многозначительно ткнул пальцем куда-то вверх. - Вчера помимо повозки со Сферой, приезжали многие - и зеленщик, и мясник, и угольщик, ещё кто-то. Повозки варшельских жителей никто никогда не осматривал, верно? Всего-то надо - одеться в студенческую форму, упросить любого торговца провезти тайком внутрь (дескать, чтоб не наказали за самовольную отлучку - всякий поможет!), а внутри можно запросто спрятаться - хоть в пристройке, хоть в сарае любом. Ночью же злоумышленник выбрался и начал действовать.
   - Что за чепуха? - скривился Борцай. - Это что же - лазутчик и порядки, и устройство Академии знал заранее? Да ещё как вовремя проник внутрь - в день, когда Сферу привезли! И во флигеле враг, гляжу, ориентировался как у себя дома, и никто его не заметил... Да это смешно!
   - Лазутчик мог много раз проникать в Академию. - заупрямился Абиляс. - Мог подготовить надежное убежище, мог изучить все наизусть. Наверняка и сейчас сидит в потайной каморке, запасся едой и водой. Ждет, пока охрану с ворот не снимут - не будут же вечно нынешние строгости? Опять же враг может и из студентов быть, признаю. По бумагам он в отпуск отбыл, а на деле незаметно назад проник.
   Борцай негодующе раскрыл рот, но вмешался ректор.
   - Сомнительно, ох, сомнительно. Впрочем, я уже во все готов поверить. - Архимагистр печально глянул на Борцая. - Идею принимаю. Вы, магистр, с группой учащихся пройдите по подсобным помещениям, обшарьте всё все комнатки, углы, подвалы, чердаки, словом, все закоулки. А вы, Абиляс, обыщете студенческое общежитие, ищите... что-нибудь подозрительное, ну что-то такое, что у студента смотрится странно...
   - К примеру, рукопись, озаглавленная "Мои злодейские планы" - ехидно вставил Борцай. - Или накладные усы и борода, или пузырек с надписью "Яд для ректора", или...
   - Оставьте свои шутки, магистр. - вздохнул Алоизий. - Найдем, не найдем, а врага заставим понервничать. Глядишь, тот и сморозит какую-нибудь глупость. Да, обыскивать комнаты студентов будут все деканы. Все! А Абиляс временно назначается старшим. Объявляю заседание закрытым.
   Маги расходились, недовольно поглядывая на раздувшегося от гордости Абиляса. Ишь, ты, секретарь ректора деканами будет командовать! Некрасиво...
   Не обращая внимания на недоумевающие лица магов, Алоизий молча направился к выходу. Уже в дверях кисло бросил хмурому Борцаю:
   - Пойду письмо канцлеру писать. Представляю, как взбеситься Морфалий, когда узнает, что Сфера разбита...
  
   Весь день Борцай и шестеро студентов-здоровяков обыскивали Академию, как и следовало ожидать - безрезультатно. Магистр хмурился, чаще обыкновенного потирал шрамы на голове. Да и что собственно, ожидали найти? Неприметную каморку, в коей забился в угол искомый злодей - дрожащий студент-третьекурсник с бегающими глазками, да ещё в одной туфле? Или даже явного чужеземца с целой охапкой отравленного оружия в руках? Глупости всё это. Настоящий предатель, сидит себе спокойно и во двор смотрит, над ним, Борцаем смеётся...
   Ничего не дал и осмотр общежития. Восемь деканов распределили между собой студенческие комнаты (по жребию) и в присутствии учащихся рьяно приступили к обыску. Перетряхнули и перещупали все тряпки, простучали полы, стены, мебель. Нашли много интересного - целую гору бутылок с вином, три кувшина забористого варшельского пива, десяток книжек весьма сомнительного содержания, кучу скверно сделанных любовных амулетов и эликсиров (не иначе, для варшельских девиц заготовили, коты блудливые а не будущие маги!); заботливо заготовленные шпаргалки по всем предметам, всякие запрещенные мелочи - игральные кости, несколько самодельных карточных колод, скабрезные картинки и тому подобное.
   Особенно бдительно деканы осматривали обувь, но и тут ничего не добились. У каждого студента было по две-три пары обуви, и понятно, непарный туфель ни у кого не обнаружился.
   - Ну всё, с меня хватит. - заявил престарелый магистр Фистарий. - Если неведомый лиходей и спрятал чего, так не в общежитии же! Обыскивать все здания толку мало. Ну, обыщем мы к примеру, сарай у ворот и что? На другой же день враг возьмет и перепрячет туда всё, что захочет, мол, второй раз на том же месте искать не будут. Да что ищем-то?
   Маг-секретарь Абиляс неопределённо пожал плечами.
   - То-то и оно. - подытожил Фистарий. - Поди туда, не знаю куда - вот как это называется. Как хотите, а я пошел к себе. У меня и без того работы по горло.
   После ухода Фистария деканы продолжили обыск, но без прежнего энтузиазма. Последние комнаты осмотрели наскоро и разошлись, ссылаясь на неотложные дела.
   - Не нашли, так не нашли. - равнодушно сказал ректор, выслушав доклад Абиляса, сунул секретарю пергаментный свиток с печатью Академии. - Борцай тоже зря старался. Вот, держи письмо. Ступай в Варшель, к городскому голове Варамиру. Мы ему не раз мелкие услуги оказывали, теперь его черед - пускай-ка доставит письмо в Клогар, канцлеру Морфалию. Охрана у ворот предупреждена, так что тебя выпустят. Иди.
  
   Особой расторопности варшельский глава не проявил: письмо канцлеру отвезли только к вечеру следующего дня. Худощавый подросток (посыльный варшельской управы) неторопливо подъехал к трехэтажному мраморному особняку, лениво стукнул в позолоченную дверь. Всучил выглянувшему привратнику свиток с печатью и затрусил прочь.
  
   * * *
  
   Канцлер Морфалий любил к месту и не к месту напоминать дворцовым чиновникам о недопустимости нарушения "Устава службы государевой". Особое внимание Морфалий рекомендовал обратить на пункт восьмой "Устава", в коем сказано: "Долженствует чиновнику королевскому завсегда спокойствие сохранять и во всяком случае говорить тихо и бранных слов не употреблять. А который чиновник начнёт кричать, ногами топать и ругательства многие кричать, то того служителя следует от службы отстранять на время, достаточное для вразумления - смотря по вине, но не менее трёх дней."
   Если строго следовать пункту восьмому, то канцлера следовало бы отстранить от службы, по крайней мере, на полгода или даже на год. Потому как, после прочтения письма от ректора, Морфалий кричал и бранился так, что позавидовал бы самый прожженный боцман пиратского судна.
   - Старый осёл! Кудесник безмозглый! Архидуралей! Ему не Академией руководить, а командой золотарей! - канцлер грохнул кулаком об столешницу, да так, что глиняный кувшин на краю стола подпрыгнул на добрый локоть. - Как можно быть таким болваном? Дожил до преклонных лет, а вместо головы горшок с овсянкой! А ты куда смотрел? - Морфалий повернулся к съежившемуся Григуану. - Почему сразу не доложил о затее дурака-архимагистра, а? Про ящик с потайным дном, про засаду?
   Советник долго пыхтел, сопел; не подымая глаз, пробубнил:
   - Сами же сказали, выполнять просьбы ректора. Опять же, ректор мог в любое время затребовать Сферу Листана в Академию, отнюдь не спрашивая разрешения...
   - То есть как это? - сдвинул брови канцлер. - Артефакт был изготовлен по заказу короля, полностью оплачен, и находится в собственности государства! Что значит "мог в любое время затребовать", где это записано?
   - Нигде, но как то так сложилось... И предыдущему Архимагистру давали Сферу раза два, и допускали магов к артефакту всегда без разрешения. - Григуан ещё ниже опустил голову, усиленно растирал ладонью лоб. - У законников это называется "обычное право", т.е. не записанное в "Велеронской Правде", но соблюдаемое...
   - Что вы мне мозги пудрите? - загремел Морфалий. - Я законы лучше всех знаю, и "обычное право", к Сфере не имеет ни малейшего отношения! То что, правила не соблюдались, результат разгильдяйства, именно вашего разгильдяйства! А ящик с потайным дном для Борцая - тоже обычай? Засада эта глупейшая - обычай? Почему просто не послали опытного сыщика в Академию?
   Советник вздохнул:
   - Алоизий настоял. Дескать, открытое расследование вызовет недовольство знати - у многих баронов дети в Академии, начнутся жалобы, сплетни. Кто же знал, что так выйдет...
   Канцлер развел руками:
   - Ну, если советник не способен предугадать возможные последствия своих действий, то следует ли ему находится на службе королевской? В общем, так, я своего поста кровью и потом добивался, и из-за чужой глупости лишаться его не собираюсь. И коли вы, дорогой Григуан, прямо сейчас же не придумаете как выйти из положения, в кое мы попали по вашей милости, то завтра же на вашем месте будет другой человек, а вы лишитесь всего - должности, звания, имущества, возможно и свободы. Уяснили? Я жду!
   Григуан сглотнул, поднял глаза, зачастил:
   - Уже придумал. Во первых, в Академии немедленно начнут делать новую Сферу. Во вторых, оформим запрос на артефакт от ректора задним числом. В бумаге же укажем, что "Академия принимает на себя полную ответственность за сохранность артефакта". Подпишет запрос Алоизий, никуда не денется! В третьих, в Академию направим Жужеля и через две... нет, одну неделю таинственный враг будет в столичной темнице.
   Морфалий устало плюхнулся в кресло, удовлетворенно кивнул:
   - Ну что же, вижу, вы не безнадежны. Остаетесь на своем посту - пока. А этот... Жужель, он что же, из сыскного ведомства? Что-то не припомню такого.
   - Из сыскного. - подтвердил приободренный советник. - Маг-дознаватель, Академию окончил лет десять назад, лучший из лучших. Жужелем его товарищем прозвали, а настоящее имя... не помню, надо в бумаги глянуть. Но этот прохвост не то что иголку в стоге сена, и песчинку на дне морском найдет!
  
   глава 16-я
  
   В городе Хораграт-Таг всего один постоялый двор - "Приют паломника". Один-то один, но какой! Три десятка уютных комнат для постояльцев, четыре просторных склада, а во внутренний дворик запросто можно завести сотню груженых верблюдов. Столь больших заезжих дворов и столице-то раз, два и обчелся, а тут на тебе - на степной окраине, в мелком городишке! Тем паче, что большую часть года склады пустуют, а в огромном дворе сиротливо жмутся к коновязи две-три лошади проезжих торговцев. И как это хозяин двора концы с концами сводит?
   Сейчас хозяин "Приюта паломника" Галхун отдыхает во дворике, развалившись на просторной софе. Рядом, на столике широкое блюдо, доверху наполненное отборным шеристанским изюмом и миска с персиками; у подножья софы раздувшийся бурдюк со свежайшим кумысом. Однако не бедствует хозяин! Да и по безмятежному лицу Галхуна видно: пустые, как карманы нищего, склады отнюдь не повод для беспокойства. И верно, чего беспокоится-то? Вот окончится лето и на постоялом дворе яблоку будет некуда упасть - потянутся по тракту бесконечные караваны в Айсланд; за три осенних месяца выручит хозяин денег достаточно, чтобы год жить, ни в чем себе не отказывая.
   Хорошо бы, конечно, и в другое время купцов принимать, но увы... Зимой в горах перевалы снегом засыпаны, весной от тающего льда через ручьи в бурные речки превращаются - ни коня, ни верблюда не перевести, а летом слишком беспокойно: неприметными тропами просачиваются в Айсланд шайки западных варваров - тиудов. Упаси Хорн торговцу алтанскому грабителям-тиудам попасться! Если поджарят невезучего купчину на костре - считай, лёгкую смерть принял...
   Зато осенью повезут на далекий север купцы товары: ковры и шелка, до коих так охочи айсландские князьки, бочонки с отличным вином, тюки пахучего табака, мастерски сработанную утварь, и конечно, оружие - мечи, секиры, кольчуги, шлемы... Благо, что грызутся северные властители чуть ли не еженедельно, и воинскую справу покупают не торгуясь. Железо, понятно, велеронское, да тамошние купцы только рудой торговать и умеют.
   Обратно же, с ледяных айсландских гор доставят торговцы Хасифата речной жемчуг, кость моржовую, удивительно вкусную красную икру в плотно запечатанных бочонках, белокурых рабынь, но главное - меха. Целые связки пушистой рухляди, то бишь, меха белок, соболей, куниц, и даже благородного горностая. Это на севере последний рыбарь в соболиной шапке ходит, а в Алтанпуре за такую шапку мешочек серебянных "львов" отдадут не торгуясь, да еще и спасибо скажут. Однако, хорошо, что купцы из айсландцев никакие - наезжают редко, меха отдают задешево; обменяет, порой, северный торговец куницу на секиру, и рад - обдурил алтанца! А того не знает, что полусотней фарсангов южнее за кунью шкурку можно мешок таких топоров получить...
  
   Усмехнувшись, Галхун, ухватил ладонью целую горсть сладчайшего изюма, кинул в рот. Зачавкал, и аж зажмурился от удовольствия.
   - Благословение Хорну, хозяин. Есть ли свободные комнаты?
   Кого это среди лета демоны принесли? С видимым неудовольствием Галхун открыл глаза и даже оторопел. Хорн Великий, айсландцы - легки на помине!
   У дверей комнаты трое. Впереди стоит толстый бородач в купеческом плаще (дорогом, пятиградской работы), степенно оглаживает завитую по айсландскому обычаю в две косы бороду, смотрит спесиво - явный купец-северянин. Гулко кашлянув, бородач молвил:
   - Так, как насчет ночлёга, почтенный...
   - Галхун Хораграт-тагский из рода Аладамов, - важно представился хозяин, (пусть знает заносчивый северянин, что не с безродным приблудой говорит, а лицом значительным.) - Но вы, уважаемый, зовите меня просто Галхуном. Как не быть свободным комнатам? Можете хоть весь постоялый двор занять.
   - Да зачем нам весь двор? - простодушно удивился спутник бородача, белокурый юноша в дорожной одежде. - Хватит и трёх комнат. Только чтоб получше, но недорого, хорошо?
   Галхун окинул взглядом юнца: куртка простая, но добротная, за спиной увесистый мешок, на поясе кое-как привешен короткий меч; голубые глаза юноши доверчиво распахнуты, рот растерянно полуоткрыт. Наверняка сын бородатого купца или племянник; сразу видно простака, с такого любой алтанский торгаш три шкуры сдерёт и не охнет...
   - Мой сын, Эдгар. - бородач положил руку на плечо юноше. - Молод ещё, сиречь птенец несмышленый, вечно болтает не подумавши. А я Бармалиус, купец из Виндгарда, ещё со мной слуга - Черкан, верный человек.. В общем, комнату на троих и подешевле.
   А вот третий пришелец Галхуну сразу не понравился. Рядом с бородатым айсландцем переминается с ноги на ногу жилистый усач в безрукавке, нарочито равнодушно смотрит в сторону. За спиной усатого виднеется лук с колчаном, полным стрел; вдобавок из-за левого плеча усача торчит рукоять фальшиона. Слуга, как же... Законченный проходимец и головорез!
   - Комната на троих, недорогая... - Галхун пожевал губами, ткнул пальцем в глубь дворика. - Вон, палаты для постояльцев, видите?
   Действительно, целые палаты - вытянутое здание из глиняного кирпича: два яруса, веранда, десятки окон, в середине двустворчатая дверь. Прямо усадьба мелкого барона, не иначе.
   - Видим. - В руках Бармалиуса появился кошель, - Так сколько стоит ночлёг, почтенный Галхун?
   Кряхтя, Галхун вытащил из-под столика внушительную связку ключей, пригляделся:
   - Где же он? Ага, вот. - отцепил от связки ключ с квадратной головкой, протянул Эдгару. - Держи, юноша. Как в двери зайдете, так и идите направо, почти до конца. На одной из дверей нарисованы два квадрата - эта ваша комната и есть. - Галхун повернулся к Бармалиусу. - На сколько дней остановитесь?
   - На день. - буркнул Бармалиус, покосился на Эдгара, поморщился. - Нет, на два. Устали очень, побольше иного паломника.
   - Два, так два. - кротко согласился Галхун, вновь смерил взглядом "вингардского купца". Протянул ладонь. - Шесть серебряных "львов", уважаемый, или семь "орланов"
   - А почему не золотых? - заворчал магистр. - За серебряную монету у нас в Вар.. в Виндгарде можно комнату на неделю снять. Видать, у вас паломничают одни богатеи? И потом, айсландский "орлан" по весу "льву" соответствует, так почему же семь, а не шесть?
   Галхун пожал плечами:
   - По весу равен, а серебро в "орлане" хуже. А "Приютом паломника" двор назван исключительно из почтения к богомольцам, что по святым местам странствуют, но обслуживает в основном торговцев иноземных. Впрочем, если для уважаемых купцов это много, то может вам поискать другое место для ночлёга?
   О том, что заезжий двор всего один Бармалиус узнал ещё полчаса назад, от какого-то словоохотливого прохожего. С кислым лицом, магистр вытащил кошель, отсчитал семь серебряных кругляшей. Ссыпал на столик, предупредил:
   - Мы пока по городу пройдемся, на базар заглянем, приценимся... Ключ с собой возьмем.
   - Конечно. - довольный хозяин постоялого двора сгрёб монеты, подбросил на ладони. - А лошади ваши и товар за воротами? Учтите, за хранение пожиток на складе - отдельная плата. За один тюк...
   Бармалиус перебил:
   - Нет у нас ни товара. Потеряли мы и груз, и коней из-за проклятых разбойников.
   - Три дня пути отсюда напали бродяги. - поддакнул следопыт. - Имущество бросить пришлось, а лошадей злодеи из луков постреляли. Еле ноги унесли, да благодарение Свагору, деньги сохранили...
   Магистр чувствительно пихнул Черкана в бок, попятился к дверям:
   - До вечера, хозяин. Кстати, далеко ли рынок?
   - Сотня шагов по тракту и налево. - Галхун, прикусил на всякий случай монету, довольно кивнул - настоящая. Благодушно посоветовал. - Лошадей лучше не на базаре брать, а Махуха-барышника, его дом у южных ворот...
  
   Уже за воротами постоялого двора, Бармалиус сердито попрекнул:
   - Кто вас за язык тянет? Один несёт незнамо что: "получше, но не дорого" - это же надо такое сказать! Хорош "купеческий сын"... А ты, Черкан не ухмыляйся - сам не лучше. Чего ты Свагора ссылаешься, забыл, где мы?
   - Помню преотлично. - ничуть не смутился следопыт. - Так это только подданные Хасифа Хорна Единого признают, а у айсландцев Свагор куда как более почитаем. Странно было бы, диким северянам Хорна благодарить!
   - Резонно. - подумав, признал магистр. - Что же, пошли на рынок, или как у них говорят, базар. Эдгар, рот не разевать! Что там Галхун молол, сотня шагов налево? Погоди, а налево откуда?
   Черкан с Эдгаром переглянулись. Следопыт подкрутил усы, рассудительно молвил:
   - Пришли-то мы с севера? Значит, сначала дальше на юг по тракту, а потом на восток свернём. Туда!
   - Да, но двери постоялого двора на север смотрят? - не согласился юноша. - Выходит, сначала на полночь идти, а потом к западу.
   Бармалиус не дал разгореться спору:
   - Хватит! Спросим у первого встречного и всё. - магистр повертел головой. (как нарочно, ни одного прохожего), наконец, углядел на обочине тракта толстушку с кувшином. - Эй, красавица, не окажешь ли мелкую услугу?
   Местная "красавица" (толстая, как бочка, да ещё и закутанная с ног до головы в плотную накидку) отреагировала как-то странно: взвизгнула, выронила кувшин и убежала в проулок.
   - Однако, вы и сморозили, магистр. - озабоченно заметил Черкан. - Обратится к незнакомой алтанской женщине на улице - по здешним меркам, неслыханное хамство. А попросить об "услуге", то же самое что назвать шлюхой... Боюсь, скоро здесь появится разгневанный муж с родственниками, и вовсе не для того, чтобы указать дорогу к базару! А ну, давайте вон, в тот переулок, напротив. Быстрее!
   - Почему не по тракту? - вяло возразил Бармалиус. - А то заплутаем в здешних закоулках.
   - По главной дороге быстро нагонят. - следопыт ухватил магистра за рукав, потянул. - Не медлите же!
   Из проулка, где скрылась толстушка, донесся неясный шум. С неожиданной прытью Бармалиус перебежал тракт и нырнул в переулок; боязливо оглядываясь, Эдгар и следопыт поспешили за магистром. Оказавшись в переулке юноша приотстал, обернулся и приложил ладонь к уху. Прыснул, различив в нарастающем шуме чей-то свирепый рык:
   - ...Где эти шакальи дети, что оскорбили мою ненаглядную Газиль? Братья, ищите их! В переулках смотрите...
   - Тебе, гляжу, смешно? - Черкан не церемонясь, ухватил Эдгара за шиворот и поволок за собой, как мешок с мякиной. - Догонят, так вздуют! У меня с прошлого случая ребра побаливают...
   Бармалиус семенил уже в середине переулка, обернулся:
   - Где вы там?
   - Сейчас. - Черкан наконец, отпустил юношу, скомандовал. - Побежали!
   С завидной быстротой трое незадачливых "айсландцев" проскочили переулок, свернули направо, потом налево... Остановились друзья только после четвертой или пятой развилки, отдышались. Бармалиус утёр лоб рукавом, пожаловался:
   - Не с моей фигурой бегать... Дорогой следопыт, а сейчас куда?
   Черкан поскрёб затылок, огляделся. И верно - куда? Следопыт с легкостью ориентировался и в трущобах столичной окраины, и в закоулках вагражских предместий, но на улицах Хораграт-Тага, похоже, и местные-то блуждают. Судя по всему, народ здешний крайне неприветлив и подозрителен - иначе, как объяснить, что на улицы не выходит ни одного окошка? Да что окна, даже и самих домов не видать! Сплошной стеной, по обеим сторонам улицы тянутся глинобитные ограды, высоченные, в полтора человеческих роста; ворота в оградах есть, но до того узкие - не то, что телега - арба шеристанская не пройдёт... (Впрочем, какие тут телеги, когда улочки в три шага шириной?) Да и все ворота, как назло, одинаковые как воробьи в стае... Прямо лабиринт какой-то!
   Черкан привстал на цыпочки, надеясь углядеть крыши за оградами. Тщетно. В землях Хасифата крыши плоские, как блин - это понятно, дожди редки, а на плоской крыше можно и фрукты сушить, и мясо вялить, да строится плоская крыша не в пример легче двускатной. Следопыт глянул под ноги, поморщился - так и есть, мостовой нет и никогда не было, ни дощатой, ни булыжной; да хоть бы щебенкой землю закидали, как на тракте! Ни деревца, ни кустика какого, а пыли-то, пыли на земле... Что здесь твориться после дождя - страшно и представить
   Следопыт принюхался, оглушительно чихнул. Нерешительно молвил:
   - В дома стучать не будем - незачем лишний раз местным глаза мозолить. Пойдем туда, да и будем держаться правой руки. Через четверть часа выйдем опять к тракту, или к городской стене. Городок-то маленький...
  
   Мал-то городок, мал, а по пыльным переулкам бродили добрый час. Порядком подуставший Бармалиус бурчал под нос всякие нелестные слова: о следопытах вообще, и о вагражских в частности; Черкан вяло отругивался, тщетно крутил головой - высматривал прохожих, но город как будто вымер. Разозлившись, следопыт плюнул на осторожность и принялся стучать во все ворота подряд, со словами "Хорном молю, подскажите дорогу к рынку!"
   Однако и здесь Черкан успеха не имел: в одних домах никто не откликался, в других грозили спустить собак; два раза добрые хозяева всё-таки подсказывали дорогу, но толку с этого не было ни малейшего. Объяснения доброхотов звучали примерно так "...от дома горшечника Курмуля сверните налево, и идите до развилки, что возле дяди Аладама, что недавно сына женил, а от него прямо ко двору старого Завона, того, что на прошлой неделе пьяный с ишака упал...". Наконец, путникам встретился седобородый старец с клюкой; обрадованный Бармалиус почтительно попросил довести заплутавших иноземцев до рынка, подкрепив просьбу серебряным "орланом". При виде монеты старец проявил несвойственную почтенному возрасту бодрость и живо засеменил по дороге, бормоча что-то вроде "...да тут рынок-то в трех шагах, и блуждать-то негде...". Несколько минут ходьбы и путники вышли из переулка - как раз у входа на базар.
   - Держи. - магистр сунул старцу монету, оглянулся на Черкана. - Надеюсь, от базара-то на тракт выведешь?
   - Выведу. - проворчал следопыт, проводил глазами уходящего старика. - Тракт вдоль город пересекает, а вон, глядите, дорога выложена брусчатником - с востока на запад тянется. Похоже, это и есть путь, что Галхун советовал. Говорил, надо было на юг и налево, так нет же, спорить стали! Целый час потеряли, да "орлана" , считай за просто так отдали... Хватило бы старику и медяка!
   Бармалиус вытащил кошель, тряхнул:
   - Да, кстати о деньгах. У тебя сколько?
   - Три серебряных "льва", и тридцать две мелкие медяшки. - Черкан вытащил из кармана горсть мелочи, отделил серебро и сунул магистру. - Держите. Я трофеи кожевнику продам, так что без денег не останусь. Может и сорок "львов" выручу, а то и "пятьдесят"...
   - Отлично. - Бармалиус ссыпал было деньги в кошель, но спохватившись, отсчитал десяток серебряных кругляшей Эдгару. Подумал, решительно молвил. - Итак, слушайте. Черкан, продавай свои трофеи и купи что-нибудь из одежды и снаряжения. Я возьму трех коней, самых дешевых - все же лучше, чем пешком. А ты, Эдгар перво-наперво купи суму повместительней, потом иди в ряд где съестным торгуют. Купишь еды и побольше. Сможешь?
   Юноша накрепко зажал деньги в кулак, заверил:
   - Куплю, что я, на рынке ни разу не был? Продукты искать подешевле или получше?
   - Самую лучшую. - махнул рукой магистр. - В общем, через час встречаемся... а вот здесь, у колодца.
   Эдгар окинул взглядом колодец у ворот. Одно название, что колодец - так, дыра в земле, обмазанная глиной, да и вода мутновата. Впрочем, на здешней жаре и такой воды с удовольствием похлебаешь.
   - Всё ясно? Расходимся!
  .
   Эдгар, позевывая, бродил по рынку. Какое разочарование! Почему-то при словах "алтанский базар" юноша представлял себе неслыханное изобилие - столы на коих навалены горы шелка и бархата, прилавки ювелиров, с корзинками полных драгоценных камней; гончаров торгующих изящными кувшинами из чистого золота; портных предлагающих одежду поразительной красоты, а также загадочные лавки где продаются всякие диковины - оправленные в серебро рога единорога, перья таинственной "танцующей птицы Фугун", усыпанные алмазами чистой воды; удивительные овальные зеркала из "живого серебра"... По крайней мере, именно так описаны рынки Хасифата в знаменитом "Достоверном описании стран чужедальних, странника Тубора Клогарского".
   Врёт книга! Может в столице Двуединого государства, великом городе Алтанпуре, рынок и полон чудных товаров, но только не в Хораграт-Таге; местный базар ничуть не больше варшельского, да и товары самые заурядные - какие, к демонам, рога единорога, да ещё в серебре...
   Здешний базар - всего лишь четыре ряда крохотных прилавков, да огороженный загон для лошадей. За прилавками полсотни скучающих продавцов лениво поглядывают на редких покупателей, многозначительно помалкивают. Впрочем, стоит прохожему неосмотрительно задержаться, (хотя бы на миг), как торговцы начинают во все горло расхваливать скудные товары.
   Скудные - ещё мягко сказано. У гончаров выбор раз, два и обчелся - пузатые кувшины, чаши и тарелки расписаны незамысловатыми узорами; у портных из одежды сплошь штаны и халаты, (правда, самых немыслимых цветов и расцветок); угрюмый оружейник выложил на прилавок несколько немудреных сабель, да горсть наконечников для стрел - ни малейшего сравнения с оружейной лавкой в Клогаре.
   А вот прилавок сапожника Эдгара заинтересовал. Среди груды однообразных башмаков юноша заметил что-то яркое, пригляделся и ахнул. Вот это да! Отличные юфтяные сапоги - прочные и удобные, а рядом... Рядом ослепительно желтые сапожки из сафьяна: красивые, мягкие, да и размер вроде подходит; в таких сапогах можно хоть триста миль прошагать - сносу не будет. Авось, Черкан расщедрится и даст денег.
   Мечтательно улыбаясь, юноша двинулся дальше. Ага, вот и ряды с продуктами. Что там Бармалиус просил купить?
   Задумавшись, Эдгар на миг остановился, и тут же ближайшие торговцы обрадовано загомонили, перебивая друг друга.
   - Сюда, сюда, прекрасный юноша! Отведай лепешек, что и Хасиф не едал...
   - Смотри, какие куры! Жирные, нежные, а стоят как цыплята...
   - Колбаса из конины - вот еда настоящего мужчины! Взгляни, друг...
   - Без вина, что за еда? Смотри, вино прямо из Шеристана; крепкое, ароматное - пьешь и душа радуется!
   Махнув рукой, Эдгар купил три кольца конской колбасы (жесткой как камень), сунул в суму несколько дурно пропеченных лепешек, кувшин с "алтанпурским" вином и две тощих копчёных курицы. Уже на обратном пути юноша заприметил ряды с фруктами и сладостями; не выдержав, Эдгар потратил последние деньги, рассудив "все полезно, что в рот полезло". Закинул туго набитую суму за спину и поплелся к базарным воротам.
  
   ...Прилавок кожевника Черкан нашел в самом конце базара. Таинственно подмигнув лысому как колено хозяину, следопыт вывалил из мешка трофейную сбрую, небрежно обронил:
   - За все - семьдесят серебряных. Впрочем, можно поторговаться.
   Разумеется, Черкан и не рассчитывал, что кожевник заплатит такую сумму; предполагалось, что после долгих торгов, Черкан как бы нехотя уступит трофеи... скажем, не менее чем за тридцать пять монет. Каково же было изумление Черкана, когда плешивый кожевник брезгливо бросил:
   - Два серебряных "льва" и не медяком больше.
   - Да ты что? - следопыт подхватил с прилавка уздечку, сунул лысому скупердяю под нос. - Глянь, совсем новая узда! Одна она не меньше серебряного стоит, а их здесь десять! Да десять нагрудников с пахвой, каждый по два "льва", да стремян три пары - по монете за каждую... Моя последняя цена - тридцать шесть "львов"!
   - Два серебряных. - безучастно повторил кожевник.
   - Да, ты что, за дурака меня держишь? - кипятился Черкан, но цену сбавил. - Так и быть, только из уважения к твоим сединам - тридцать монет.
   Плешивый нахмурился:
   - Какие седины? Мне и сорока ещё нет, а волосы выпали от болезни. Ты гляжу, сам меня обдурить хочешь. - растянул уздечку в руках, помял, сердито перечислил. - Уздечка не новая, смотри - нащёчник совсем вытерся, у очелка края потрепаны, перегубник гнильцой тронут; гляди-ка, поводья залоснились, на удиле ржа, лыска истончилась...
   Следопыт примирительно замахал руками:
   - Довольно! Верно, сбруя не нова. Может, за десять серебряных сговоримся?
   - Не сговоримся. - кожевник холодно посмотрел в глаза Черкану. - Чембур уздечки из хорошей тисненной кожи, и прошит по особому; такие чембура только у конных воинов Солнцеликого есть... Любого, кто казенную сбрую продает, по закону полагается палками насмерть забивать. Так как, согласен на две монеты... или мне стражу базарную позвать?
   - А что стража? Я сбрую в Айсланде купил, а законов ваших не знаю. - нарочито равнодушно заметил Черкан, понизил голос. - За пять монет возьмешь?
   Кожевник вытянул шею, огляделся:
   - Где же стражи? Ага, вон...
   - Ладно, ладно. - примирительно зашептал следопыт. - Две так две.
   Оставив зловредного плешивца, удрученный Черкан побрёл обратно. Купил, называется и одежды, и снаряжения... Уже у базарных ворот вспомнил, что забыл пустой мешок у прилавка, но возвращаться почему-то не хотелось. Пусть подавиться мешком, лысый жадюга!
   У колодца суетливо топчется Бармалиус, глазеет по сторонам; странно, но ни лошадей, ни Эдгара не видать. Завидев Черкана, магистр махнул рукой, сердито крикнул:
   - Где вы бродите?
   Подойдя, следопыт виновато вымолвил:
   - Ничего я не купил...
   - Вот и отлично. - перебил Бармалиус. Раскрыл кошель, пожаловался. - За трёх коней просят двести монет серебром, а у меня и едва-едва полторы сотни набирается. Сколько выручил, сорок, тридцать? Неважно, давай деньги сюда, авось сторгуюсь.
   Тяжко вздыхая, Черкан извлек из кармана две монеты, показал магистру:
   - Вот, вся выручка. Здешним торговцам не у прилавка стоять надо, а с кистенём на большой дороге - грабители ещё те!
   - Да как же это? - опешил Бармалиус. - За целый мешок сбруи?
   - Потом объясню... А вон и наш юный друг поспешает...
   Подбежал довольный Эдгар, хвастливо приподнял битком набитую суму.
   - Вот. Накупил еды, самой лучшей. На неделю хватит!
   - Деньги все истратил? - уныло поинтересовался магистр.
   - Все до последнего медяка. - юноша пихнул в бок следопыта, заканючил. - Черкан, дружище, дай денег! Я там такие сапоги выдел - сафьяновые, на мой размер. Мои-то совсем сносились...
   - В старых походишь. - зло бросил Черкан. - Пошли уж обратно, а то с утра маковой росинки во рту не было.
   Но уйти не успели. Из проулка вывалила целая толпа хмурых горожан. Возглавлял толпу рябой здоровяк в заплатанном халате неопределенного цвета. Завидев Бармалиуса, рябой торжествующе завопил:
   - Попались! Так и есть, все три мерзавца здесь, держи их, держи!
   Бармалиус невольно попятился; Черкан напротив, шагнул вперед, демонстративно взялся за рукоять фальшиона. Эдгар же нырнул за магистра и загородился сумой, как щитом.
   "Надо же, нашли!" - подивился Бармалиус, но тут же заметил в толпе знакомого старца с клюкой и с досады едва не рванул себя за бороду. Ах, подлый старик, и тут успел заработать... Горожане приблизились, окружили троицу плотным кольцом. Черкан расправил плечи, зло покосился на магистра - твоя, мол, вина, вот и выпутывайся.
   ...- Осрамили, опозорили мою ненаглядную дочь, - во всё горло вопил рябой здоровяк. - Мою доченьку невинную, мою Газиль едва девичества не лишили! Совсем обнаглели дикари заезжие, скоро наших дочерей будут прилюдно насиловать! Да неужто мы это стерпим, не покараем подлецов?
   Ответом рябому стал торжествующий рёв изрядно увеличившейся толпы - к родственникам оскорбленного отца присоединились десятки покупателей с базара, и даже кое-кто из торговцев. Черкан занервничал, стиснул рукоять фальшиона.. Быть хорошей драке...
   - Расступись! - сквозь толпу протиснулись трое базарных стражей - в добротных кольчугах, на поясе у каждого сабля. Грузный стражник, (судя по сверкающему медному диску на груди - начальник) ткнул пальцем в рябого. - Ты! Что здесь происходит?
   Рябой здоровяк уважительно зачастил:
   - Зовут меня Сафудин-метельщик, в своем квартале я уважаемый житель. А эти чужеземцы, доблестный воин, гнусно домогались до дочери моей, Газиль. К счастью, моя дочь вырвалась из лап сих гнусных тварей и убежала. Я же, собрав родню, устремился в погоню и благодаря помощи почтенного старика... - рябой показал на довольного старца с клюкой. - ...коего угрозами вынудили негодяи провести их незаметными путями до рынка, так вот, благодаря почтенному старику настигли мы мерзавцев! Да думали мы поучить хорошенько этих похотливых...
   - Достаточно. - оборвал грузный стражник, повернулся к Бармалиусу. - Что ты скажешь?
   Магистр откашлялся, заговорил сладким, как мёд голосом:
   - Я мирный купец Бармалиус Виндгардский, прибыл в сей достославный город, для закупки всяких нужных товаров. Вот и сейчас посетил я здешний прекрасный базар по торговым делам, вместе с моим сыном и слугой. О чем же говорит уважаемый Сафудин, я и не представляю; видимо, этот почтенный горожанин в праведном гневе перепутал меня с другим человеком. Никакой Газили я и в глаза не видел, и в том клянусь купеческим словом!
   Толпа притихла. Купеческое слово - дело серьёзное. Если торговец клянется таким образом, да соврёт - навсегда изгонят лжеца из своих рядов купцы, да ещё и разнесут по другим городам дурную славу об обманщике. И до конца жизни будут тыкать пальцем честные горожане в лгуна-торговца и плевать вслед.
   Страж призадумался, оглядел Бармалиуса и насупленного Черкана. На Эдгара внимания и вовсе не обратил, так, скользнул взглядом и всё.
   - Значит, так. - стражник приосанился, важно изрёк. - По особому указу Солнцеликого не дозволяется подданным Хасифата устраивать самочинную расправу, ясно? А нарушителей того указа велено казнить смертью.
   - Мы и не думали устраивать самосуд. - испуганно забормотал рябой метельщик. - Всего лишь хотели задержать виновных и передать в руки властей...
   - Рад слышать. - начальник стражи повысил голос. - Приказываю - Сафудину с родственниками, а также иноземному купцу с товарищами идти за мной - в Башню Правосудия...
   У Эдгара подкосились ноги - при словах "Башня Правосудия" юноше живо представилось высоченное мрачное здание с обязательным пыточным подвалом.
   ... - остальные расходитесь. - страж ухмыльнулся, сострил. - Нечего толпиться, не на базаре!
   В толпе захихикали.
  
   Башня Правосудия (коей в Велероне соответствует Судная Управа) располагается в самом центре города - на площади, прямо у пересечения тракта с брусчатой дорогой. Строго говоря, Башня на самом деле никакая не башня, а обычный трёхярусный дом из глиняных кирпичей. От прочих зданий Башню отличали разве что высота (всё-таки три яруса, не так уж и мало для захолустья), да вывеска у широкой двустворчатой двери - грозный двулезвийный черный топор.
   Как выглядит судебное учреждение внутри, Бармалиусу узнать так и не довелось - ни "айсландских купцов", ни рябого жалобщика в Башню не впустили. На требовательный стук начальника стражи из дверей выглянул сухощавый коротышка в голубой мантии, сварливо заметил:
   - Время к вечеру идёт, а вы судиться вздумали! Что вам, дня мало? Завтра, завтра приходите...
   Однако начальник стражи вежливо напомнил:
   - Дела с участием иноземцев рассматриваются неотлагательно, почтеннейший. Ибо, как сказано в указе...
   - Ты меня ещё указам поучи. - раздраженно молвил коротышка. - Ладно, ждите на улице.
   Коротышка скрылся за дверью и почти сразу появился вновь, на ходу нахлобучивая высокий голубой колпак. "Судья" - сообразил Бармалиус и невольно приосанился. Вслед за коротышкой из Башни вышли два здоровенных алтанца с увесистыми дубинками в руках, (наверняка, судебные приставы). Судья скрестил руки на груди, приказал:
   - Излагайте, только коротко.
   Жалобу метельщика, судья выслушал в полном молчании, только уточнил:
   - Почему ты решил, что оскорбители твоей дочери именно эти люди?
   - Газиль сих развратников подробно описала. - злорадно пояснил рябой. - Трое чужеземцев - один усатый в безрукавке, рожа разбойничья; второй - юнец с глупым лицом... - (Эдгар побагровел) - ...и третий, толстый как бочка купец, с заплетенной в две косы бородой. Не так уж много чужих в городе с такими приметами!
   Судья скосил глаза на магистра, наморщил лоб:
   - Гм, похожи... Тем не менее, необходимо провести опознание. Эй, стража!
   - Не стоит беспокоится, почтеннейший. - сокрушенно молвил Бармалиус, понурил голову. - Увы, признаю - это я обратился к дочери уважаемого Сафудина, но всего лишь с просьбой указать дорогу к базару! Это и мой сын может подтвердить, и слуга...
   Следопыт с юношей согласно закивали.
   - Показания сына и слуги не могут быть приняты во внимание, так как являются зависимыми от обвиняемого лицами. - поморщился судья. - С другой стороны, против купца... э-э...
   - Бармалиуса. - услужливо подсказал начальник стражи.
   -...Бармалиуса имеется всего лишь свидетельство дочери метельщика. Как известно, женщины в отличие от мужчин, весьма приглуповаты, а посему упомянутая Газиль вполне могла принять безобидную просьбу чужеземца за непристойное предложение. Пожалуй, так и было.
   Бармалиус облегченно вздохнул, улыбнулся и вытер рукавом лоб. Метельщик Сафудин побагровел, метнул на магистра ненавидящий взгляд; родичи рябого возмущенно загалдели.
   - Тихо! Я еще не закончил. - судья поправил колпак, вкрадчиво продолжил. - Тем не менее, суд не может безоговорочно признать обвиняемого невиновным. А посему вот мой приговор: следует решить спор стародавним алтанским обычаем - Божьим судом.
   Теперь уже метельщик расплылся в улыбке, а магистра вновь бросило в пот. Ну и ну! Даже в самых старых списках "Велеронской Правды", ордалия, сиречь, Божий суд почти не упоминался - уже в правление Гонрия Первого королевские законники единодушно признали ордалию обычаем устаревшим и ненужным. А нынешние юристы об ордалии и не слыхивали, не говоря уж о людях необразованных. Неизвестно, что эти дикари алтанские под божьим судом разумеют...
   - Спокойно, магистр. - шепнул сзади Эдгар. - Я в "Хрониках Кразия Справедливого" читал о божьем суде - ерунда, заставят раскаленный камень в руках держать. С вашим-то умением повелевать Стихиями горячих булыжников боятся нечего, а метельщик всю руку себе сожжет.
   Приободрившись, Бармалиус высокомерно глянул на скалящего зубы Сафудина, небрежно бросил:
   - Воистину, мудрое решение. Пусть же Хорн Пресветлый станет свидетелем моей невиновности, а клеветник заслуженно посрамлён. Когда состоится испытание?
   - Прямо сейчас. - судья повернулся к одному из приставов, повелел. - Беги в храм, приведи жреца. И захватите всё что надо для поединка.
   Рявкнув что-то неразборчивое, пристав быстрым шагом поспешил прочь и скрылся в переулке.
   ...- Поединка? - ахнул Бармалиус, беспомощно оглянулся на Эдгара (юноша невинно смотрел в сторону). - С кем?
   - Как с кем? С истцом, метельщиком Сафудином. - судья озабоченно посмотрел на небо. - Вечереет... По правилам, поединок должен состоятся до захода солнца, так что времени осталось не так уж и много...
   - Простите, почтеннейший. - Черкан грубовато отпихнул онемевшего Бармалиуса, шагнул вперед. - Можно ли узнать о правилах Божьего суда?
   Судья милостиво кивнул:
   - Разумеется. Поединок проходит без всякого оружия, но драться можно как угодно, хоть зубами. Далее: бой идёт до тех пор, пока один из поединщиков не признает себя побежденным, или не сможет продолжать бой, или не покинет Освященный круг. Ясно?
   - Ясно. - следопыт расправил плечи, грозно глянул на метельщика. - Однако, по справедливости, бой должен быть честным и равным, не так ли? Я вижу, Сафудин молод и крепок, а мой хозяин стар и слаб. Учитывая, что сей клеветник обвинил в домогательстве не только моего уважаемого хозяина, но и меня, Черкана, не будет ли разрешено мне выступить в поединке вместо Бармалиуса?
   - Не возражаю. - пожал плечами судья. - Учти, в случае победы Сафудина, виновными будете признаны все трое. А значит, втроем и понесете наказание - отсидите два месяца в подвале Башни, да и с имуществом придется распрощаться.
   - Не придется. - уверенно пообещал Черкан, жестко глянул в глаза рябому. - Хорн правду видит!
   Ждать пришлось недолго: в сопровождении пристава к Башне Правосудия приблизился бритый наголо толстяк, судя по желтой рясе - жрец Пресветлого; ещё издали служитель Хорна закричал удивительно писклявым голосом:
   - А ну, разойдитесь в стороны! В стороны, в стороны, говорю! Да чтоб вас перекосило, олухи...
   Изрядно увеличившаяся толпа (за время судебного разбирательства невесть откуда набежали зеваки) расступалась с неохотой - горожане мялись, топтались на месте, пихали друг друга - всякий хотел оказаться как можно ближе к месту поединка. Тем не менее, с помощью криков и ругани жрецу удалось несколько оттеснить толпу от крыльца Башни; из поясной сумки жрец достал моток алого шелкового шнура, размотал и всучил один конец приставу. Зажав второй конец шнура, служитель Хорна отошел на пять шагов и извлек из сумки хрустальный кувшинчик, наполненный ярко-алым порошком; пискляво распевая славословия Единому, жрец двинулся по кругу, тщательно посыпая землю порошком.
   - Алая линия и есть граница, за которую бойцам переступать непозволительно. - судья многозначительно поднял палец. - Немалых денег стоит сей освященный порошок из мелазийского коралла, а посему виновной стороне придется внести солидный взнос в храмовую скарбницу!
   Тем временем, жрец замкнул круг, аккуратно закупорил кувшинчик. Пискнул, сматывая шнур:
   - Напоминаю, коснувшийся алой линии, а тем паче, переступивший, сразу признается проигравшим, хоть бы его противник и на ногах еле стоял. Поединщики к бою готовы?
   - Готов. - бодро отозвался Черкан, демонстративно сжал кулаки.
   - Готов. - рявкнул рябой, смерил следопыта взглядом и смачно сплюнул.
   Следопыт ухмыльнулся. Неужели глупый алтанец всерьез думает побить его, непобедимого Черкана? Да, рябой не хилого сложения; да, наверняка среди хораграттагских обывателей Сафудин слывет силачом; да, метельщик зол и настроен на победу... Ну и что? Таких вот здоровяков Черкан без особого труда бивал неоднократно - и на состязаниях, и в уличных драках. Вон, в том же Варшеле, на ярмарке вышел как-то против следопыта высоченный кузнец - плечи как у медведя, грудь наковальней и кулаки с тыкву. А толку с силы, коль умения нет? Даже жалко было бить неповортливого увальня, чьи руки одеревенели от многолетнего однообразного труда...
   Бармалиус тронул Черкана за плечо, шепнул:
   - Справишься? Я бы попробовал ментальной магией на рябого испуг навести, да опасно - фиг его знает, что за обряды жрецы над алым порошком проводили. Может, линия на волшебство среагирует, засветится или ещё чего хуже... Так что помочь ничем не смогу.
   - И не надо. - следопыт молодцевато подкрутил усы, подмигнул Эдгару. - Сразу валить метельщика не стану - поиграю с ним, как кошка с мышкой, подразню... А уж потом разделаю алтанца под орех, да так, что он у меня из рябого сизо-лиловым станет!
   - Да демон с ним, уложи его на землю и всё. - поморщился магистр. - Устал я, скорей бы уж на постоялый двор вернуться. Хорошо?
   - Уговорил. - согласился Черкан, опустил на землю колчан. Отцепил с пояса фальшион и напыщенно произнёс. - Держи меч, мой верный оруженосец! Великий воин из Вагражья привык побеждать голыми руками...
   - Поединщики, в круг! - скомандовал судья.
   Толпа притихла. Черкан переступил через линию, огляделся с хищной улыбкой; с другой стороны в круг шагнул рябой метельщик, злобно ощерился и сжал кулаки.
   - Начали. - махнул ладонью судья.
   Ступая по кошачьему мягко, Черкан шагнул к метельщику. Еще шаг, и ещё, и ещё... Когда до Сафудина осталось шага два, следопыт ткнул кулаком в рябое лицо. Ткнул нарочито медленно, да ещё и открылся, отведя левую руку далеко в сторону. Старый, но действенный приём - кто же упустит такую благоприятную возможность одним ударом сбить раззяву-следопыта? Как правило, противник ловко, как ему казалось, уклонялся, и бил сам со всей дури. Бил и промахивался - Черкан подныривал под вражий кулак, и уже левой рукой наносил настоящий удар, быстрый и мощный. Тут и бою конец...
   Однако же, метельщик не стал уклоняться, а тем паче бить; перехватив обеими руками предплечье Черкана, рябой как-то ловко извернулся и дёрнул. Вроде и не сильно дёрнул, но Черкан кувыркнулся головой вперед и со всего размаху грохнулся оземь. Толпа ахнула.
   С некоторым трудом следопыт встал, утёр ладонью разбитые губы. Коварный Сафудин, как ни в чем ни бывало стоял неподалеку и скалил зубы. Черкан нехорошо прищурился. Так значит, здоровяк-метельщик - борец? Что же, и в борьбе у следопыта опыта более чем достаточно. Ну, держись, рябая морда!
   Шаг вперёд, ложный замах, шаг в сторону - и пальцы Черкана намертво вцепились в ворот метельщика; отлично, теперь рывок на себя с поворотом на бок и всё. Ляжет на землю Сафудин как миленький...
   На землю ложиться рябой не захотел: не дожидаясь рывка, коротко двинул кулачищем под рёбра Черкану, да так что у того дух перехватило. И ещё один удар в ухо, да пинок под колено - и вновь следопыт лежит на спине, беспомощно раскинув руки.
   Вторично вставать с земли гораздо тяжелее - ноги мелко дрожат, голова гудит как с перепою, да и под рёбрами быстро разрастается тянущая боль. Черкан сплюнул кровавый сгусток, отдышался. В ушах шумит, словно издалека доносится чей-то знакомый голос; тряхнув головой, следопыт различил недовольный бас Бармалиуса:
   -...Черкан, хватит забавляться! Заканчивай...
   - Сейчас закончу. - через силу прохрипел Черкан, огляделся. Вон, он, проклятый метельщик - омерзительно хихикает, тыкает в следопыта пальцем. Ах, ты дрянь! Черкан набычился и бросился вперед.
   ...В пятый раз Черкан грохнулся на землю почти у самой границы круга. С невероятным трудом следопыт перевернулся на живот, замер, скосив заплывший глаз на ненавистного рябого. И силён, собака, и ловок... Черкан встал на четвереньки и прерывисто дыша, застыл.
   - Признает свое поражение! - злорадно захохотал Сафудин. - Моя взяла!
   Судья вытянул шею, вопросительно глянул на следопыта.
   - ...Ничего я... не признаю... - прохрипел Черкан, надсадно закашлялся. - Я и на четвереньках... буду драться... пока не лягу замертво...
   - Сейчас ляжешь. - пообещал метельщик. Приблизился, поставил ногу на спину следопыту. Надавил, безжалостно втаптывая Черкана в землю - следопыт хрипел, отчаянно упирался руками; рябой усмехнулся, надавил сильнее - из носа Черкана ручьем хлынула кровь.
   "Да ведь рябой его раздавит!" - ужаснулся Бармалиус. "Да пошли к демонам все хитроумные планы, надо действовать! Одна молния в судью, другая в жреца - и народ разбежится в панике. Пока поднимется по тревоге гарнизон, пока узнают в чем дело - успеем с Эдгаром подхватить Черкана под руки и к воротам, пробьёмся! Если повезет, затеряемся в степи... Глупо, конечно, догонят и убьют...а выхода другого нет" Магистр вздохнул, как бы невзначай поднял руки и раскрыл ладони.
   Но ударить молнией Бармалиус не успел. Каким-то непостижимым образом Черкан извернулся, перекатился на спину. Да не просто перекатился, а умудрился рвануть рябого за ногу; от отчаянного рывка метельщик на какой-то миг потерял равновесие и оступился. Оступился, спешно отпрыгнул, но поздно: носок ноги пропахал борозду аккурат по алой черте.
   - Хорн правду видит. - выдавил Черкан и обмяк, закатив глаза.
   Пока плачущий Эдгар вливал в рот следопыту холодную воду, поднесенную каким-то доброхотом, Бармалиус стоял перед судьей, гордо выпятив бороду и выслушивая окончательный приговор.
   -...И поскольку Божьим судом выявлено, что ответчик был обвинён в оскорблении облыжно, - бубнил судья. - то истца Сафудина присудить к десяти ударам плетью!
   С нескрываемым удовольствием магистр проводил глазами пристава, что поволок метельщика в Башню - на расправу. Однако следующие слова судьи прозвучали для Бармалиуса как гром среди ясного неба.
   -...Но также установлено, что ответчик намеренно солгал начальнику базарной стражи, - судья бросил ехидный взгляд на остолбеневшего магистра. - ...поклявшись купеческим словом, что дочери истца никогда не видел, что истине нисколько не соответствовало...
   Магистр шумно сглотнул.
   - ...то за лживую купеческую клятву, ответчик должен заплатить виру - сто серебряных "львов" в казну Хораграт-Тага, и в течении двух дней покинуть город. Суд окончен. - судья развернулся и на ходу стаскивая колпак, скрылся в Башне.
   Толпа встретила приговор восторженными криками. Вот уж действительно мудрый судья - и клеветника наказал, и наглого чужеземца проучил.
   Трясущимися руками Бармалиус отсчитал хмурому приставу сто монет, завязал похудевший кошель. Повернулся к Эдгару, скорбно вымолвил:
   - Что с Черканом?
   - Очухался.- юноша хлюпнул носом, вытер слезу. - На теле места живого не осталось, переломов и вывихов вроде нет, но не уверен. Понесем его на руках, а что делать?
   Следопыт поднял чудовищно распухшее лицо, выдавил:
   - Я в порядке... Помогите встать...
   - Эх... Коней не купили, денег лишились, а следопыт покалечен. - грустно подытожил магистр. - Давай-ка поставим Черкана на ноги. А ну-ка...
   Похоже, переломов действительно не было - к постоялому двору следопыт двинулся на своих ногах, болезненно кривясь на каждом шагу. Следом плёлся мрачный как туча Бармалиус, за ним Эдгар с заплаканным лицом. До постоялого двора добирались с черепашьей скоростью; завидев ворота дома Галхуна, следопыт облегченно вздохнул, обернулся к магистру:
   - Помните, как в степи вы переживали? Мол, путешествие хорошо складывается, и дескать, странно, что нас удача преследует? - Черкан ощупал раздувшиеся губы, едко заметил. - Ну так можете больше не волноваться - удача, как поют варшельские моряки, "прощально махнула крылом!" Не надо было каркать...
  
   глава 17-я
  
   Отправив покаянное письмо канцлеру, Алоизий, казалось, впал в глубокую депрессию. Уже два дня Архимагистр не покидал ректорат, сидел за столом, тупо уставившись в "Трактат о магических Вратах". На инициативы хлопотливого мага-секретаря реагировал вяло: выслушивал, кивал и снова утыкался в книгу. Кивки ректора Абиляс воспринимал как согласие, и тут же уходил, бормоча что-то вроде - "Уж теперь мы этого вражину за яблочко прихватим...". Уже с улицы до ректора доносился пронзительный голос секретаря, созывающий старшекурсников - для исполнения очередной хитрой задумки.
   На третий день в ректорат ввалился Борцай, плюхнулся на стул и без обиняков заявил:
   - Что ты раскис, как баба? Ну не нашли мы лазутчика, ну и что? Найдем. Выйди, покажись народу, прикажи сам хоть что-то. А то Абиляс уже всю Академию перебаламутил. Вечно у него "...гениальный план, одобренный Архимагистром", и все время какая-нибудь чепуха. Позавчера секретарь сформировал из первокурсников отряды "бдительных", везде часовых поставил, даже у нужника! Пароли придумал, отзывы... Только и слышно - "Стой! Пароль? "Слава Велерона!" "Академии слава!" Проходи!" Пароли эти дурацкие каждый час меняют, давно запутались; студенты несут, что в голову взбредёт, а Абиляс и рад, думает, порядок навел! Хорошо хоть с магов паролей не спрашивают.
   - Ну и что? - пробурчал ректор, перевернул страницу. - Все же лучше, чем ничего ни делать. Никого он не найдет, да хоть врага таинственного заставит вздрагивать.
   Борцай протянул руку через стол, захлопнул трактат.
   - Хватит читать! Чем ты слушаешь? Дрожит враг, точно, да только не от страха - от хохота! Чего спрашивается, носу на улицу не кажешь? Уже и слухи пошли, мол, запуганный ректор везде покушения видит. Да, вчера секретарь заставил учеников под каким-то предлогом полы в столовой вскрыть, да высматривал - кто как с гвоздодёром работает! Теперь в столовую зайти страшно, все ноги переломаешь... А сегодня в общежитии опять обыск! Все друг на друга подозрительно смотрят, понесешь чего в руках - десятки глаз провожают. Какого демона ты Абиляса старшим назначил? Почему не другого?
   Ректор поднял глаза, пожал плечами:
   - Кого? Ты же отказался.
   - Да, отказался. - смутился Борцай, растер ладонью шрамы на лысине. - Чего доброго, начнут подозревать, что мы опять что-нибудь скрываем. Мол, другим деканам не доверяет...
   - То-то и оно. - Архимагистр аккуратно раскрыл книгу. - Назначь одного - других обидишь. А так секретарь Абиляс, не шибко умный, но исполнительный. Вроде, как и не завидно никому. Ага, легок на помине!
   В дверях показался Абиляс: лицо сияет, в руках небольшой полинялый мешок.
   - Вот, нашел тайник при повторном обыске. - секретарь перевернул мешок, тряхнул; на стол высыпалась груда каких-то ветхих фолиантов. - Позвольте к окошку пройти...
   Абиляс обогнул стул Борцая, выглянул в окно. Крикнул кому-то:
   - Эй, вы, пятеро! С обеда новый пароль - "Сокол и корона". Понятно?
   - Есть! - дружно гаркнуло несколько глоток.
   Борцай ругнулся шепотом. Архимагистр присмотрелся к истрёпанным книгам и расплылся в улыбке. Вкрадчиво спросил:
   - Что это?
   - А это уважаемый ректор, труды чернокнижные. - охотно пояснил секретарь, многозначительно ткнул пальцем куда-то вниз. - Инкунабулы запретные, что наверняка злодей использует, чтобы Академии вредить. Я проверил - таких учебников в библиотеке не значится. Точно, говорю, книги лазутчика!
   Борцай брезгливо покосился на изрядно подпорченные червями книги, ухмыльнулся. Ногтем подцепил обложку самого замызганного фолианта, перевернул.
   - Так... "О толковании сновидений, составлено ректором Филом". Гм, хоть убей, не помню такого ректора. - магистр открыл другую книгу, в затрепанном кожаном переплете. - Ого! "Сто способов заставить девицу любовью воспылать" Способ первый - "Взять змеиную голову, да носить три дня под мышкой..."
   - "...после чего растолочь и подсыпать возлюбленной" - продолжил Архимагистр. Покосился на разинувшего рот секретаря, прищурился. - Где нашли, уж не в дупле ли старого вяза?
   Абиляс молча кивнул.
   - Оставьте, Абиляс. - ректор вздохнул, уставился в потолок. Печально улыбнулся. - Надо же, сохранились. По этим книжицам, я, ещё будучи первокурсником, привораживал одну хорошенькую варшельку. Ну и красавица была, скажу я вам...
   - Приворожил? - полюбопытствовал Борцай, подмигнул скисшему секретарю.
   - Какое там. - смутился Алоизий. - Змеиная голова уже через день так засмердела, что я неделю вонючее пятно на рубахе отстирывал. А уж подсыпать эту дрянь моей милой и вовсе рука не поднялась. Теперь-то знаю, что к магии такие вот "труды" не имеют ни малейшего отношения, а всё таки как вспомнишь молодость... Вот что, любезный, - Архимагистр сурово глянул на понурого Алоизия. - Потрудитесь-ка положить книги на место, в дупло. Пускай молодежь тешится, все же лучше, чем на вино налегать!
   Секретарь буркнул что-то под нос, сердито сгреб книги обратно в мешок.
   - И вот ещё. - отеческим тоном поучал Архимагистр. - Вы, батенька, палку-то не перегибайте. Вы что же думаете, ваши "бдеющие"...
   - "Бдительные"... - смутился Абиляс. - но я думаю название переменить...
   - ...Неважно, хоть "бдительнейшие"! Так вот, эти ваши патрули с часовыми - явный перебор. Понимаете - перебор! Догадываюсь, вы не отказались от идеи о таинственном чужаке, проникшем в Академию? Немедленно велите студентам идти по комнатам, и никаких больше паролей! Можно ли представить, что именно сейчас, при свете дня, по Академии шастает незнакомец, и никто этого не замечает?
  
   ...Скучающий Горсей первым заметил незнакомца. Невзрачный человек в белом хитоне полноправного мага суетился возле флигеля алхимиков: топтался на месте, ощупывал стену и что-то высматривал на втором ярусе. Не веря своим глазам, юноша тряхнул головой, пригляделся. За три года учебы всякого преподавателя не хочешь, а запомнишь. Точно, нет такого мага в Академии! И недавних выпускников Горсей помнил преотлично. И придти не мог - маг-привратник не пускает внутрь никого. Вообще никого!
   Юноша поманил пальцем рыженького первокурсника с нарукавной повязкой (лоскуток ярко-красной ткани, сверху неумело нашиты три белые буквы "Бди"), шепнул:
   - Общая тревога. Вон он, гад, в мага переодет, а я всех наших знаю. Беги за подмогой, потом к ректору. Я пока отвлеку мерзавца...
   Рыженький помчался вихрем к стайке "бдительных" возле угловой башни. А Горсей, нарочито зевая, двинулся к чужаку. Так, спокойно; лишь бы не сорваться, не спугнуть до прихода помощи. Шаг, ещё один... Сохранять спокойствие юноше становилось все труднее: вспомнились погибший Лофес, сгинувший неведомо где Эдгар, позорный провал засады...
   Горсей стиснул зубы, ладони сами собой сжались в кулаки. Ответишь, гадина, за всё ответишь! Когда до незнакомца осталось три шага, тот обернулся, смерил Горсея взглядом:
   - Что нужно, юноша?
   - Да ничего... Я тут учусь. - процедил Горсей, вглядываясь в чужака. Точно, он! Лицо невзрачное, сердитые серые глаза. И бороды нет. А это уже доказательство - всякий студент-чародей уже с четвертого курса норовит отрастить хоть маленькую, да бородёнку. Маг без бороды выглядит просто нелепо, несолидно - вроде самозванца. Самозванец и есть!
   - Учишься? Вот и иди, учись, да получше. - отрезал самозванец и шагнул в сторону.
   Почему-то безобидная фраза про учёбу стала последней каплей: Горсей сорвался. Выдохнул - "За всё!" и ударил, коротко и жестко - прямо в ненавистное блеклое лицо.
  
   ...Дверь распахнулась настежь, едва не сбив Абиляса. В ректорат ворвался рыжий юнец, оглушительно выкрикнул:
   - Лазутчика нашли!
   - Что?! - взревел Арихмагистр, - Где он?
   Рыжий отчаянно вопил:
   - Там, возле флигеля! Он Горсея в плен взял, ректора требует! Скорее, скорее!
   Куда уж скорее! Ректор вылетел из кресла, как затычка из бочки перебродившего пива, в два прыжка пересек комнату и выскочил в коридоре. Уже на лестнице Алоизия обогнал магистр; Борцай даже и не бежал, а буквально скользил, словно санки с огромной ледяной горы. Пыхтящий Абиляс и рыжий студент семенили далеко позади...
  
   Выскочив из корпуса, ректор бросил взгляд в сторону флигеля и невольно замедлил ход. Совершенно непонятно, отчего так запаниковал рыжий юнец? Зрелище отнюдь не жуткое - у стены флигеля спокойно стоит человек в белом хитоне, придерживает за шиворот вялого Горсея. В сторонке нерешительно топчутся десяток студентов с алыми повязками, испуганно переглядываются, словно узрели невиданное чудовище... В следующий миг Алоизий вздрогнул: по спине пробежал холодок, ноги отяжелели, а в фигуре незнакомца показалось что-то жутковатое...
   Борцай ободряюще положил руку ректору на плечо:
   - Спокойно. Обычная "Видимая Угроза". Враг - хороший "ментальщик" и только.
   И верно! Всего лишь первоклассно наведенное внушение - беспричинный страх, действует в пределах видимости, совершенно безвреден. Так значит, лазутчик - "ментальщик"? К Архимагистр вернулась былая уверенность: ректор неторопливо двинулся к флигелю, на ходу прошептал несколько слов и небрежно взмахнул кистью. Простенькое контрзаклинание "Свежий Ветер", но эффективное: моментально исчез страх на лицах студентов; словно сговорившись, юноши двинулись к чужаку - глаза горят, кулаки стиснуты, у кое-кого шевелятся губы... Сейчас на врага обрушится шквал заклятий! Погоди-ка, а лицо-то у лазутчика знакомое... Обеспокоившись, Алоизий крикнул:
   - Всем стоять! Я сам!
   Юноши послушно замерли, с уважением покосились на ректора. Похоже, Архимагистр решил самолично врага пленить, да заодно и урок будущим магам преподать. Вот это удача, увидеть бой Алоизия со вражеским чародеем!
   К всеобщему изумлению ректор остановился, сложил руки на груди. Усмехнулся, подмигнул вставшему рядом Борцаю; магистр облегченно вздохнул, вытер рукавом лысину. Переглянулся с Алоизием и демонстративно приложил ладонь к уху.
  
   - ...Позовёт же кто-нибудь ректора или нет? - в очередной раз рявкнул невзрачный человек в белом хитоне, демонстративно встряхнул Горсея за шиворот: бледный как мел юноша еле держится на ногах, часто хватает ртом воздух. - Если кто-то ещё шаг сделает, то узнает силу когтей королевского правосудия! Да ополоумели вы все, что ли?
   Ректор сделал шаг вперёд, развернулся, нарочито сурово сдвинул брови:
   - А ну, живо по аудиториям! Это свой, ошибка вышла! Разойдись, говорю! Считаю до десяти...
   Уже на счете "пять" двор опустел. Незнакомец удовлетворенно кивнул, разжал руку - Горсей мягко осел на землю.
   - А ты ничуть не изменился, Жужель. - весело ухмыльнулся Борцай, приветливо махнул рукой. - Кто же ещё может ляпнуть что-то вроде, "сила когтей правосудия"? Только ты. Что с Горсеем?
   Жужель вздёрнул брови:
   - Горсей, твой родич? Извини, не знал. Да ничего страшного, поболит живот недолго и всё. Впредь не будет на королевского дознавателя замахиваться.
   - А я откуда знал? - застонал Горсей. Попытался встать, но дрожащие ноги не слушались. - Смотрю, чужой кто-то, как попал в Академию - неизвестно...
   Из складок хитона Жужель выудил свиток, развернул. Ткнул под нос Горсею, сухо молвил:
   - Читай. Вслух.
   Юноше пришлось туго: в голове шумело, строчки прыгали перед глазами. Юноша тряхнул головой, вгляделся:
   - "Приказываем всем Нашим подданным оказывать содействие предъявителю сего рескрипта, во избежание гнева Нашего..."
   Из содержания грамоты явствовало: обладатель документа мог допрашивать, задерживать и обыскивать любого подданного Велеронской короны; отдавать приказы городским и сельским стражам, беспрепятственно проникать в любое государственное и частное владение. Особо указывалось, что грамота действительна и на территории Академии, "...хоть бы и ссылались чародеи, на вольности, нашим достославным предком, Гонрием V дарованные..." Рескрипт заверен Большой королевской печатью - золотой сокол на голубом фоне. И подпись - Всемилостивейший государь Гонрий VIII.
   - Ещё вопросы есть? - ледяным голосом осведомился Жужель. - По крайней мере, магу-привратнику этого рескрипта было достаточно, чтобы меня пропустить. И уж никак я не предполагал, что внутри меня встретят столь нелюбезно!
   Ректор горестно вздёл руки к небу:
   - Нижайше прошу прощения. Виновные... - Архимагистр покосился на пунцового секретаря. - ...будут наказаны. Прошу всех в ректорат. Всех, кроме вас, Абиляс! Обыски и засады прекратить, "бдительных" расформировать. Отныне расследованием занимается королевский дознаватель, о чем прошу незамедлительно уведомить преподавателей и студентов. Ясно?
  
   Оказавшись в ректорате, Алоизий с облегчением опустился в кресло, кивнул:
   - Присаживайтесь, Жужель. Ой, простите меня, дурака старого! Что же это я всё вас по прозвищу студенческому величаю... Итак, уважаемый Ларлоралон... э-э... Ралроларнол...
   - Не стоит беспокоится, Архимагистр. - махнул рукой дознаватель, сел напротив ректора. - Вообще-то, Лалроланор, но я ещё не встречал человека, что правильно моё имя смог произнести. Вот угораздило папашу дать имечко! Так, видишь ли, его деда звали... И на службе мучились, пока я не проболтался о своем старом прозвище. Так что, для всех я просто - Жужель. Мне нисколько не обидно, поверьте.
   - Ну вот и чудно. - Борцай пододвинул свой стул поближе к дознавателю. - Помню, как вы мне экзамен сдавали, помню. А я ведь тогда вас едва не завалил, да... Это же сколько годков назад было? Пожалуй, лет восемь. ... - Борцай принюхался. ...- Гм, чего это рыбой так пахнет?
   - Семь лет. - вздохнул Жужель. - Эх, золотое было время... Кстати, о времени - не лучше ли сразу перейти к делу? А воспоминаниям предадимся под вечер. Посидим с кувшином доброго варшельского из "Веселого Адепта", поболтаем. А рыбой от меня пахнет, извиняйте.
   Архимагистр задумчиво оглядел ректорат: Борцай с дознавателем за столом, Горсей скромно присел ну сундук в углу. Все в сборе, хорошо. Алоизий откашлялся, неторопливо начал:
   - Вы правы. Итак, историю с астропрогнозом вы знаете от канцлера, так? Начну сразу с гибели Лофеса...
   ...Рассказ Архимагистра растянулся на целый час. Жужель слушал, казалось рассеяно, помалкивал. Когда повествование дошло до ловушки во флигеле, дознаватель достал из-за пазухи кисет и глиняную трубочку, деловито умял в трубку табак.
   - Вы позволите? Хоть рыбную вонь перебью...
   Алоизий нахмурился, но кивнул. Тут же подскочил Горсей, услужливо щёлкнул пальцами: на ладони заплясал язычок алого пламени; огонёк вытянулся на добрый локоть, лизнул фитиль настольной свечки.
   - Благодарю. - Жужель прикурил, с удовольствием затянулся. Выдохнул целое облако сизого дыма, поощрительно глянул на юношу. - Гляжу, "лепестком Агнея" вы овладели на "отлично". Небось, в "огневики" метите? Огнешар уже получается, нет?
   Уши Горсея заалели. Потупившись, юноша промямлил:
   - Ещё нет. Два месяца назад, правда, едва не получилось...
   Борцай поморщился:
   - Вот именно, что едва. Хорошо, магистр медицины Сильвений оказался рядом: успел сбить пламя, да и залечил юнца на скорую руку. Следов от ожогов почти не осталось...
   Ректор многозначительно кашлянул.
   - Ах, да, продолжайте, Архимагистр. - дознаватель пыхнул трубкой. - Значит, вы бросились вниз, прихватив "Тигриное Око". А почему именно его? Насколько я помню, сей малахитовый жезл всего лишь концентрирует Силу Огня. В бою хорош, но для задержания не очень подходит, верно?
   - Ну почему же? Врага можно не испепелять, а просто опалить, как поросёнка. - зловеще пояснил Алоизий. - Человек с обширными ожогами не способен драться, и уж тем паче колдовать. Взяли бы в плен, а потом вылечили. А не вылечили бы, так не больно и жалко!
   Жужель покачал головой.
   - Ну и ну, не ждал от вас такого жестокосердия... Ну ладно, дальше что?
  
   ...- Только башмак и остался. - подытожил рассказ ректор.
   Дознаватель молчал. Рассеяно выколотил трубку о коралловую статуэтку, покосился на смущенного Горсея.
   - Я гляжу, сей юноша и здесь отличился? Короче говоря: на Академию брошена тень предательства, а действовали вы топорно. Лофес погиб, бесценную "Сферу Листана" не уберегли и врага не поймали. Так?
   - Так. - сердито подтвердил Алоизий. - Но я полагаю, вы здесь не того, чтобы тыкать нас в наше же дерьмо? Да ещё в высокопарных выражениях, вроде "тень предательства"! Вы дознаватель, вот и проводите дознание!
   - А я что, по-вашему, делаю?
   В дверь ректората заглянул секретарь.
   - Звали, Ваше Пресветлость?
   - Нет, не звал! - ректор зашипел, как разъяренная кошка. - С чего вы взяли?
   - Да как же...- изумился Абиляс, ткнул пальцем в коралловую статуэтку. - Неужели талисман впустую сработал?
   Борцай усмехнулся, убрал статуэтку на подоконник:
   - Нет, что вы. Просто наш гость случайно талисман стукнул. Великодушно извините!
   Что-то буркнув, маг-секретарь захлопнул дверь.
   - Ну, так что вы думаете? - Алоизий забарабанил пальцами по столу. -Начнёте допросы с использованием ментальной магии? Кого вызвать?
   - Никого. - Жужель вновь набил трубку, прикрыл глаза.
  
   Почему-то многие полагают, что работа мага-дознавателя - труд не ахти. Мол, достаточно заглянуть в мозги подозреваемому и всё, преступник разоблачён. Так простодушно полагал и сам Жужель, когда семь лет назад постучал в двери Клогарской сыскной управы. В управе выпускника Академии приняли с распростёртыми объятиями: обыкновенно маги брезгуют подобной работой, мол, сыск - занятие неприличное. На подобную щепетильность Жужелю было плевать: у новоиспеченного мага богатых родственников не было, а в сыскной управе юноша рассчитывал одним духом сделать карьеру. Глядишь, через год, другой, и назначат начальником управы (весьма уважаемая и доходная должность). А может, даже и помощником канцлера, королевским советником по делам внутреннего порядка!
   Но мечты честолюбивого юноши разбились в прах. Довольно скоро Жужель выяснил, что для карьерного роста стараний и диплома Академии мало; нужно иметь родственника или доброго друга при дворе. Ни того, ни другого юноша не имел и поныне.
   Вдобавок, оказалось, работа сыскарём не так уж и легка. Как ни странно, у столичных преступников слова "ментальный маг" не вызывали дрожи в коленях: за двести лет существования Академии клогарские воры и грабители придумали удивительно простые, но эффективные способы противодействия чародеям-дознавателям. К примеру: во время допроса можно мысленно напевать навязчивую песенку, или представлять в уме зеркальный шлем на голове, можно вспоминать волнующие сцены с похабных картинок... Ну и ещё много чего. Разумеется, без долгой тренировки такие способы не помогут, но уж упорства столичным преступникам было не занимать.
   В результате, ментальный допрос подготовившегося злоумышленника превратился в настоящую муку - вытянуть из головы подозреваемого хоть что-то, Жужелю удавалось в одном случае из десяти. Да ещё и голова дознавателя буквально к вечеру буквально пухла, спасал лишь холодный компресс на затылке. Через полгода утомительной службы Жужель плюнул и стал прибегать к магии на допросе в редких случаях: к непрофессиональным преступникам - жено- и мужеубийцам, растратчикам из финансовой управы, уличной шпане и тому подобной публике.
   С настоящими же злодеями пришлось работать по старинке - кропотливо собирать доказательства, опрашивать глуповатых свидетелей, платить доносчикам, обыскивать, брать с поличным и тому подобное. Во время допроса Жужель стал использовать не "Ментальный Щуп", а затрещины и оплеухи, а от наведённого внушения пришлось и вовсе отказаться...
   ...- Эй, вы что заснули? - голос Алоизия суров, как айсландский ветер. - Сидя шубы не сошьешь! Что делать-то надо?
   Жужель лениво открыл глаза, прикурил. Задумчиво попыхивая трубкой, молвил:
   - Где башмак, что во флигеле нашли?
   - Здесь. - ректор покосился на юношу, скомандовал. - Горсей, в сундуке под тобой лежит башмак, будь любезен...
   Горсей вскочил, коснулся было крышки сундука, но застыл, парализованный окриком:
   - Стой!!! - рыку ректора позавидовал бы любой воевода. - Вечно до конца не дослушаешь! Правая стенка сундука резьбой украшена. Видишь?
   Юноша наклонился вбок, вгляделся. Действительно, на стенке неким умельцем искусно вырезана целая картина - маг, победно вздымающий посох, на заднем плане высятся башни Академии. К чему бы это? Горсей пожал плечами:
   - Вижу.
   - Теперь нажми набалдашник на посохе мага, а потом правую башню. - ректор промокнул лоб рукавом. - Нажал?
   Горсей пошарил рукой, обрадовано сообщил:
   - Фигурка мага в стенку вдавилась. Дальше что?
   - Что, что? Открывай. - Архимагистр повернулся к дознавателю, пожаловался. - Думал ли я когда, что в ректорате, в своем же сундуке буду капкан ставить? А поди же ты, пришлось.
   Жужель затянулся, полюбопыствовал:
   - Капкан магический?
   - Какое там. - поморщился Алоизий. - Лезвие на пружине, руку запросто отхватит. Две недели назад позвал я местного умельца из кузни, тот и посоветовал в крышку капкан вделать. Дескать, у каждого пятиградского купца помимо замка, такая штуковина в ларце имеется. Обошлось мне всё это в десяток серебряных "соколов".
   Дознаватель с уважением взглянул на Архимагистра.
   - Однако! Если вас лишат должности ректора, ступайте-ка к нам в управу. С руками оторвут...
   Возразить Алоизий не успел; приблизился Горсей, положил на стол башмак. Дознаватель хмыкнул, отложил трубку. Прищурившись, тщательно ощупал башмак, ковырнул пальцем подошву. Минуты две Жужель крутил башмак так и сяк, зачем-то постучал каблуком по столу. Наконец, удовлетворенно заметил:
   - Хорошая обувка. Обыкновенно такие туфли делают с двухслойной подошвой, а тут, гляньте, три. И кожа не абы какая, лучшего качества. Стелька мягкая, из пятиградского шелка, все швы двойные, провощенные. Задник усилен, каблук из хорошего дерева. Цифру чернилами вывели, притом устойчивыми - явно с кафедры алхимии.
   - Ну и что? - недовольно буркнул Борцай. - Да, хорошая обувь, что с того?
   Жужель небрежно бросил башмак на стол, перевел взгляд на Горсея:
   - Юноша, а ваши башмаки откуда?
   Горсей с удивлением посмотрел на дознавателя:
   - Как откуда? У обувщика заказал месяца два назад. Ну, Лидонта, что на окраине Варшеля. Да у этого выпивохи все заказывают...
   Пыхнув трубкой, Жужель заметил:
   - Верно. И я раньше у него заказывал - пьянчуга Лидонт тачает башмаки быстро и дешево, хотя и плохонько. Но эту обувь делал другой мастер, не халтурщик. А ну-ка...
   В руках у Жужеля блеснуло крохотное лезвие - неизвестно откуда взявшимся ножичком дознаватель аккуратно распорол подошву вдоль. Запустил в образовавшуюся щель пальцы, довольно крякнул. Вытянул маленький кожаный лоскуток, снисходительно пояснил:
   - Все настоящие мастера свой знак ставят. Оружейник на клинке, гончар на донышке кувшина, а обувщик или на каблуке отметку делает, или в подошву такой вот ярлычок закладывает. Видите?
   На ладони у Жужеля - ярлычок из тонкой кожи, в середине лоскутка отчётливо виден вытесненный узор - ветка и три листочка.
   - Завтра же обойдем всех варшельских обувщиков. - дознаватель пустил в потолок клуб дыма, гордо глянул на ректора. - К обеду я буду знать, кто и для кого башмак стачал, а вечером я вашего неуловимого лазутчика в управу повезу - потолковать с нашим палачом...
   Алоизий привстал, почтительно склонил голову:
   - Вот что называется, мастер своего дела! Благодарю, батенька, порадовали старика. Горсей, можешь идти, да рот на замке держи. Будут товарищи любопытствовать, отвечай, мол, дознаватель глуповат, ничего толком не придумал. Ну, чего стоишь? Иди.
   Но выпроводить Горсея оказалось не так-то просто; юноша прямо вцепился в рукав Жужеля, умоляюще зашептал:
   - Можно я завтра по обувщикам пойду? Я мигом нужную лавку сыщу. Да я Варшель как свои пять пальцев знаю, всех торговцев, все лавки...
   - А также все кабаки, верно? - вмешался Борцай, погрозил юноше пальцем. - Завтра учиться будешь, как все. Опять чего-нибудь натворишь, я тебя знаю! Пусть дознаватель своим делом занимается, а ты своим - учебой. И точка!
   - Ну, пожалуйста, - не унимался Горсей, преданно заглядывал в глаза ректору. - Да, виноват, так позвольте вину искупить. Ну я очень прошу!
   Архимагистр покачал головой:
   - Во первых, Жужель сам справиться. Во-вторых, в последнее время, вы, юноша, несколько забросили учёбу, так? В третьих... чтобы выйти из Академии, нужно письменное разрешение, а у тебя разрешения нет. Верно?
   - Но ведь вы же и выписываете пропуск! - удивился юноша. - Вот и выпишите!
   - Да, я выписываю. - кивнул ректор. - А тебе не выпишу. Ступай.
   Понурившись, Горсей побрёл было к двери, но замер, услышав голос дознавателя:
   - Может, отпустите Горсея? Признаться, мне не помешает надежный человек, да ещё молодой и бойкий. Хотя бы и в качестве рассыльного - сбегать, поднести, принести...
   - Уговорили. - недовольный голос Архимагистра прозвучал для юноши сладчайшей музыкой. - Завтра пойдет с вами, в качестве слуги и носильщика. Пока мы вас поселим в прямо над ректоратом, на третьем этаже. Погодите, вы что же совсем без вещей прибыли?
   - Почему? - пожал плечами Жужель. - Вещи я у мага-привратника оставил, у ворот. Сейчас схожу за ними...
   Борцай поманил пальцем счастливого Горсея.
   - Юноша, вы кажется, в помощники набивались? Вот и не стойте столбом, ступайте, принесите вещи. Да заодно проводите Жужеля в комнату... покойного Лофеса.
   Дознаватель встал, сунул трубку и кисет за пазуху:
   - Что же, я пойду, отдохну с дороги, да и поразмыслю на досуге. Башмак беру с собой. Позвольте откланяться... Веди, Горсей, мой верный друг, и да избегнем мы, вдвоем, нещадных ударов немилостивой судьбы!
   Борцай поморшился. Всё-таки глупейшая манера изъясняться у дознавателя...
  
   Жужель с удовольствием развалился на кровати, лениво оглядел комнату. Гм, похоже, и по меркам магов-преподавателей покойник Лофес жил неприхотливо; из мебели только кровать и стол с жестким табуретом, да еще пустой платяной шкаф. Даже книжных полок нет! Стены голые, на полу хоть бы коврик захудалый...Вон, у ректора и книг от пола до потолка, и сундуки всякие, и безделушек много, а тут прямо жилище аскета.
   В дверь без стука ввалился Горсей, бухнул на пол туго набитую сумку. Пожаловался:
   - Что у вас так, булыжники? Меня боги силой не обидели, а и то чуть руки не оторвал. И как это вы донесли суму, от самой столицы-то?
   Дознаватель поднял брови:
   - Я что похож на силача? Естественно приехал - на повозке столичного рыбника, он меня до самых ворот довёз, за один серебряный "сокол". Купец тот, каждый день к вашим рыболовам за свежим уловом ездит, неужели не знал? Кстати, одежду простирнуть надо, а я эта вонь...
   - Завтра заодно и к прачкам зайдем. - пообещал юноша, присел на стул. Поёрзал, заговорщически зашептал. - А можно узнать, как вы думаете вражину схватить? В смысле, ужас на него нагоните? Как на наших студентов сегодня?
   - Увы. - вздохнул Жужель, невольно ощупал ребра. Прямо беда, кости срослись, но иногда всё-таки побаливают. - Да что бы я ещё раз противника недооценил? Вот, послушай...
  
   ...В первую же неделю службы в управе, Жужель дважды прибег к наведенному внушению и оба раза успешно: без особого труда парализовал страхом карманников. От такого успеха дознаватель преисполнился самоуверенности. А зря. Через два дня некий взломщик по прозвищу "Медведь" оказал сопротивление при аресте, и вот тут-то и постигла Жужеля позорная неудача. Чары мага взбешенный преступник попросту прорвал, как шмель паутину, двумя ударами пудовых кулаков уложил Жужеля на пол и был таков. Нет, конечно, "Медведя", нашли, скрутили и отправили пожизненно на галеры, но молодой дознаватель целый месяц провалялся в постели со сломанными рёбрами. Выздоровев, Жужель внял совету опытных сыскарей и стал брать уроки у лучших кулачных бойцов. Уроки те не прошли даром, в чём нынче Горсей и убедился...
  
   - ...Так что на ментальную магию я не слишком-то полагаюсь. - закончил рассказ Жужель. - Если человек разъярён, увлечён, влюблён без памяти... в общем любое сильное чувство испытывает, то без толку ему страх внушать. И наоборот, настоящему запуганному человеку, храбрость не наколдуешь. Пьяные и вовсе внушению не поддаются... Вот если бы вы сегодня по настоящему разъярились, то и смяли меня бы толпой. Да только вы и без всякой магии меня боялись, вот и "Видимая Угроза" и сработала.
   - Можно еще вопрос... деликатный. - юноша замялся, посмотрел на гладко выбритый подбородок дознавателя. - Почему вы бороду не носите? Все маги носят, даже те, что на службе королевской. А у вас в сыскной управе, выходит, нельзя?
   Жужель смутился. Покосился на дверь, приблизил губы к ушам Горсея. Шепнул:
   - Честно? Можно конечно, и в управе носить, да только... Только в столице немодно!
  
   * * *
  
   Жизнь в монастыре Пригорья протекает спокойно. Служат Хорну три десятка человек - совсем немного, даже для такой маленькой обители. Паломники в монастырь не заглядывают - уж больно далеко от больших дорог. Жрецы Сипура, ближайшего к Пригорью города, также не испытывали ни малейшего желания ехать куда-то в глухомань. Ради чего? Ради совместной молитвы с отшельниками? Конечно, молитва в монастыре особо угодна Хорну, да в Сипуре две своих обители и монахов три сотни. Вот если бы в пригорянском монастыре были могилы великих подвижников... Да откуда им взяться, в новой-то обители? Купцам же в монастыре и подавно делать нечего.
   Потому монах-привратник изрядно насторожился, углядев, как с востока к обители приближается купеческий караван - десятки груженых верблюдов и группа всадников. Кто бы это мог быть? Люди Вазирха доставляют провизию раз в месяц, и последний раз были всего неделю назад. Подозрительно... Привратник схватил бронзовый молоток и три раза ударил в медный диск. Три удара - прибыли незваные гости.
   Не успело затихнуть эхо от третьего удара, как у ворот собрались все обитатели монастыря. Проворно, словно юноша, вбежал на башенку у ворот желтоглазый настоятель Ксилон и замер. Огладил желтую рясу, наскоро накинутую поверх бирюзового халата, оглянулся на дворик. Напротив врат, в два ряда выстроилось восемнадцать монахов, чуть поодаль кучкой шестеро прислужников.
   Двадцать пять человек, считая настоятеля. Мало? Ксилон нехорошо улыбнулся. Это настоящие монахи безвредны, (не считая пресловутый Орден Зари), толку от рясоносцев в бою никакого. А мои "монахи" сотню хорошо вооруженных воинов сотрут в порошок, и даже не вспотеют... Ксилон перевел взгляд на приближающийся караван, прищурился. Так, двадцать четыре верблюда с ношей, пятнадцать всадников. Упитанный бородач в цветастом халате на гнедом красавце, скорей всего хозяин, трое юношей за ним - слуги. И одиннадцать воинов, в легких, но прочных кожаных панцирях: обычные наемники . У каждого всадника, включая бородача, сабля за поясом, да у воинов за плечами луки и колчаны, полные стрел. Понятно, с небольшой шайкой десяток наемников справятся, а больших в Алтании не водится - постарался предыдущий Хасиф.
   Рядом неслышно возник Зубан, почтительно замер. Задыхаясь, подбежал толстый Сихин, выпалил:
   - Ученики наготове, Наставник!
   Не оборачиваясь, Ксилон спросил:
   - Эликсир?
   Чуть ли не ежедневно Сихин общается с Наставником, но от его старческого скрипучего голоса до сих пор мороз по коже. Вот и сейчас Сихин зябко передернул плечами, замялся. Ксилон повернулся, зло глянул на бестолкового ученика.
   - Оглох? Все выпили, спрашиваю?
   - Все. - затараторил Сихин, преданно вглядываясь в жуткие желтые зрачки. - Э-э... кроме меня. И кристаллы у всех.
   Ксилон размышлял. Торгаши наверняка воды попросят. Может, напоить их да спровадить? Нет, внутрь пустишь - увидят Октагон, не самим же наружу воду таскать, коней поить! Уйдут и разнесут по всей Арейе о подозрительном монастыре. Да и эликсир уже выпит, зря пропадет... Нет, отпускать караван нельзя.
   - Начнете только после меня, понял? Ступай.
   Толстячок кивнул и поспешил вниз. Ксилон перевел взгляд за стену - караванщики уже почти достигли ворот.
  
   Караван-бек, то бишь, хозяин каравана, почтенный Муразхаш из Сипура, торговал уже двадцать лет. Водил верблюдов и в Шенизар, и Демию, даже доходил до ледяных пустошей Айсланда. Всегда пользовался надежными дорогами, а тут не иначе, демоны смутили - решил путь скоротать. До Сигурийских владений месяц ехать, да знакомый жрец посоветовал через пустынное Пригорье ехать. Уверял жрец: "...опасности никакой, в той пустыне только нищее племя баргов обитает, народ мирный и трусоватый. А передохнуть можно в оазисе, благо верные служители Хорна там монастырь отстроили. Монахи, небось, одичали от скуки, любого гостя встретят приветливо. Отдохнешь под крышей, пополнишь запасы воды, провизии и дальше на юг. А через полторы недели и Сигурии достигнешь..."
   Завидев монастырь, испытал Муразхаш немалое облегчение. Не обманул жрец! Только вот, почему-то чем ближе подъезжали к обители, тем неспокойней становилось на сердце. Вроде обычный монастырь, каких в Двуедином Хасифате полно, но что-то в нем было... неправильное. Почему-то вспоминались то детская страшилка о монахах-оборотнях, то жуткие легенды о заброшенных городах, то слухи о сгинувших безвестно торговых обозах. Муразхаш едва не скомандовал: "Поворачивай!", но тут же устыдился. Убоялся детских сказок, ну и ну! Что слуги подумают? Да и вода на исходе...
   Когда до ворот оставалось шагов пять, караван-бек натянул поводья, вгляделся. На монастырской стене неподвижно застыли двое в желтых рясах; один высокий, уродливый, здоровый как буйвол, второй невысокий, с ярко-желтыми тигриными глазами. Почему-то Муразхаш сразу уверился, то желтоглазый и есть настоятель обители.
   Откашлявшись, Муразхаш выкрикнул:
   - Благословен Хорн и пусть сгинут враги его.
   - Нет бога, кроме Хорна, и растает нечисть под лучами его. - удивительно старческим голосом откликнулся желтоглазый. Вообще-то, после слов главной молитвы из "Книги Светлых Заветов", (кои никогда не сможет произнести ни оборотень, ни иная нежить), должны бы рассеяться все подозрения. Но нет, на душе караван-бека по-прежнему скребли кошки. А если неведомые злодеи захватили монастырь и вырядились монахами?
   - В долгом пути по здешним местам, не встретилось нам ни одного колодца. - караван-бек нащупал на поясе кошелек, многозначительно тряхнул. - Не позволит ли почтенный настоятель напоить коней из монастырского источника? Я же готов пожертвовать несколько монет, на украшение сей достославной обители.
   - Позволит. - проскрипел желтоглазый, сунул руку за пазуху. Что-то сказал вполголоса уроду-здоровяку. Тот оглянулся, зычно крикнул. - Эй, вы двое, откройте ворота!
   Муразхаш положил ладонь на рукоять сабли. Монахи всегда называют друг друга "братьями", а вышестоящих - "отцами". За обращение, вроде этого "...вы, двое!" полагается немедленное наказание, а настоятель никак не отреагировал! Неужели...
   Ворота распахнулись. Караван-бек с облегчением убрал руку от сабли: вместо ожидаемого сонмища разбойников, во дворе смиренно стоят безоружные люди в желтых рясах. Да и сложения тщедушного, сразу видно, отродясь меча в руках не держали. Похоже, жрец прав - совсем одичали в глуши, вот и Устава монашьего толком не блюдут.
  Что с них взять, вон у каждого на шее болтается оберег - лемантийский кристалл; видать трусливые Служители Хорна сами караванщиков за демонов приняли! И всё-таки следует приказать воинам держаться настороже...
   . ...Бородач в цветастом халате что-то гортанно выкрикнул на неведомом наречии и первым въехал во двор, за ним пятеро воинов и слуги. Монахи разошлись в сторону, как бы уступая дорогу, на деле же окружая караванщиков. Ксилон ухмыльнулся; надо же, а караван-бек умён, половину воинов оставил за воротами. Ну да это ему не поможет.
   Ксилон вытянул правую руку в сторону шестерки наемников, левая ладонь намертво стиснула крупный кристалл за пазухой. В принципе, кристалл сжимать и не нужно, достаточно носить на груди, но тут уж дело привычки; с некоторых пор Ксилону понравилось ощущать, как при заклятьях пульсируют холодные грани камня. Вроде даже и легче чаруется. Пора!
   ...И только оказавшись внутри, Муразхаш понял, что ему не понравилось в обители. Возле каждого монастыря и сады, и огороды, и всегда кто-то из меньшой братии копошиться с мотыгой в руках. Не от бедности, (обыкновенно монастырские кладовые завалены приношениями верующих), а по Уставу. Лишь семь раз возносят молитву в день монахи, а остальное время посвящают труду, лень - смертный грех для служителя. Здесь же, судя по заброшенным грядкам недалеко у ворот, с трудом не дружат. Это не монахи!
   Караван-бек разинул рот, но крикнуть "К бою!" не успел. Громыхнуло так, что вздыбился любимый гнедой, и полетел Муразхаш головой вниз, прямо на мощеную дорожку.
   Наемников Муразхаш, подобрал тёртых, привыкших действовать не раздумывая. Заметив, как угрожающе вытянул руку монах на стене, отреагировали молниеносно: дружно пришпорили коней, в руках у каждого появился лук. Казалось, ещё миг - и кувыркнётся со стены утыканный стрелами лженастоятель. Но не выстрелить, ни стрелу наложить никто из воинов так и не смог.
   Ксилон резко растопырил пальцы вытянутой руки. Откуда-то, из невообразимой земной глубины донесся ужасающий грохот и монастырь дрогнул. Осыпалась штукатурка центральной башенки, с Октагона грохнулись наземь десяток черепиц. Сильнее всего тряхнуло наружную стену обители, казалось, по толстенной кирпичной кладке словно прошла невидимая волна; почувствовав, как качнулась ограда под ногами, неустрашимый Зубан намертво вцепился в стенной зубец. Но не шелохнулся Ксилон, только кривил губы в усмешке, не отрывая глаз от каравана.
   Посмотреть было на что. Одновременно с грохотом, по земле молнией стрельнула трещина. Черная расщелина протянулась от ворот на добрых двести шагов, середина трещины пришлась прямо под копытами кучки всадников. Ещё миг и края расселины раздвинулись, трещина превратилась в гигантский провал с почти отвесными стенами. Разом рухнули в пропасть пять всадников, шестой успел выскочить из седла; прыгнул, оттолкнувшись от конской спины. Увы... Вопль воина смешался с дикими затихающими криками и отчаянным ржаньем; вслед за воинами с жалобным ревом полетели в расщелину верблюды. Ксилон нахмурился, растопыренные пальцы сжались в кулак. Снова грохот, на этот раз негромкий; края расщелины стали сдвигаться, словно чудовищный рот, заглотнувший добычу. Несколько мгновений и провал с каким-то омерзительным чмоканьем захлопнулся. Перед воротами снова гладкая как плешь земля, а от каравана осталось лишь несколько дрожащих, сбившихся в кучу верблюдов.
   - Вот так-то, Зубан. - улыбнулся Ксилон, вытащил руку из-за пазухи. - Это тебе не огненные шары пускать, как недоучки из Академии. И они ещё называют себя магами. Ха! Вот настоящая магия! Пойдем вниз, гляну как там мои ученики. Надеюсь, сработали чисто...
   Однако внизу Ксилона ждал неприятный сюрприз. Посредине двора в огромной луже крови ужасающая груда: конские туши вперемешку с трупами караванщиков; впечатление такое, как будто каждого всадника рассёк гигантский топор, рассёк вместе с лошадью, разрубил от макушки до конского брюха. Один труп чуть поодаль, да не труп, а сплошное кровавое месиво - торчащие кости, комки внутренностей вперемешку с клочьями цветастого халата, отдельно лежит чья-то кисть с намертво зажатым кинжалом. А рядом, на мощеной дорожке, скорчился паренёк в желтой рясе. Руки прижаты к животу, сквозь пальцы просачивается кровавая струйка. Прочие ученики столпились поодаль, виновато уставились в землю.
   - Это что такое? - рявкнул Ксилон, огляделся, бешено вращая глазами. - Сихин!
   Медленно приблизился бледный как смерть Сихин, мелко дрожит. Выдавил:
   - Наставник, это... главный караванщик, Вилика ножом ткнул...
   - Сам вижу! - Ксилон с размаху хлестнул толстячка ладонью по лицу. - Как случилось, я спрашиваю?
   Сихин хлюпнул носом, не смея утереть кровь с разбитых губ, зачастил:
   - Он башкой о камни шлепнулся, думали, шею свернул... Мы всех с одного удара "Белым Хлыстом" срезали, а Вилик полез к главному за кошелём. Я и моргнуть не успел, смотрю, Вилик за живот схватился, упал. Караванщик вскочил и к воротам кинулся, ну, тут и мы опомнились. Ребята рассвирепели, прямо в лапшу мерзавца покрошили...
   - И кто же виноват? - вкрадчиво проскрипел Ксилон. За его спиной хмыкнул Зубан, многозначительно размял руки.
   - Никто... То есть, я виноват, Наставник... - лепетал Сихин, не в силах оторвать взгляда от злых желтых зрачков. - Я не досмотрел, надо было... э-э...
   - Я чему вас, олухов, учил? Никогда, никогда не подходи к врагу, если не уверен в его смерти. - прошипел Ксилон. - Ты не воин, ты маг! Должен убивать на расстоянии! А как мой первый помощник, должен и за другими смотреть. Сколько раз я прощаю ошибки?
   На лице толстячка выступили крупные капли пота.
   - Один раз, наставник... - пискнул Сихин, зажмурился.
   - Верно. - Ксилон с трудом одолел гнев, заговорил спокойно. - Ты подвел меня, Сихин первый раз. Третьего раза не бывает, помнишь? Итак: ты сам, Сихин, без помощников уберёшь двор, вытащишь трупы за ограду, закопаешь. Отмоешь кровь, ценности, деньги в кладовую. Иди. - Повернулся к монахам, рявкнул. - А вы, ученички, чего стоите? Живо наружу, там с десяток верблюдов: заводите, да разгружайте!
   Монахов как ветром сдуло. Хмурый Ксилон зашагал к Октагону, следом грузно потопал Зубан. А Сихин ещё долго стоял с закрытыми глазами. Пронесло...
  
   глава 18-я
  
   Эдгар проснулся поздно. Сладко зевнул, непонимающе вытаращил глаза. Комната с высоким потолком, белёные стены украшены потёртыми аляповатыми коврами, пол из хорошо пригнанных досок; широкое окно, по углам комнаты развешаны масляные лампы. Ах , да, мы же на постоялом дворе, этого, как его там... Галхуна. Юноша приподнял голову, огляделся. Изящный низенький столик, груда подушек вместо стульев, под окном на узком топчане кто-то грузный укрылся под покрывалом и умиротворенно сопит. У двустворчатой двери на груде одеял раскинулся навзничь усатый незнакомец с чудовищно распухшим лицом. Подле незнакомца медный котелок с каким-то подозрительным варевом.
   Юноша наморщил лоб. Под покрывалом, судя по торчащему клочку черной бороды, Бармалиус, а кто развалился у дверей? Тьфу, ты, это же Черкан! Спит как убитый, даже дыхания не слышно...
   Как убитый? В памяти Эдгара моментально всплыли вчерашние злоключения - суд и поединок. Юноша вскочил как ужаленный, крикнул страшным голосом:
   - Черкан!!!
   Следопыт не шелохнулся. Рванувшегося было к Черкану юношу остановил недовольный бас из под покрывала:
   - Чего кричишь? Спит твой дружок. Я его вчера отваром "змеиного цветка" с "кровохлёбкой" напоил, что ещё на Плато набрали. Пускай себе отлеживается.
   Бармалиус ещё что-то пробурчал и снова засопел. Эдгар обессилено рухнул на лежанку. Ну, слава богам! Чуть ли не в каждом врачебном трактате упоминается "змеиный цветок" - лучшее средство для заживления поврежденных костей и суставов. Другое дело, что достать сие растение задача весьма нелегкая - уж больно редко встречается: в прежние времена велеронские аптекари, не торгуясь, платили за "змеиный цвет" не менее сотни монет серебром, да и прятали подальше. А во время рыцарского турнира настой из невзрачной блекло-зелёной травки шел нарасхват: вышибленные из седла латники платили аптекарям полноценными золотыми "соколами" - десять монет за один маленький глоток.
   Хорошо еще, что рыцарские турниры уже невесть сколько не проводятся, а не то в дворянском роду изрядно прибавилось хромых и скособоченных. Ну а о пользе "кровохлебки" для отшибленных внутренностей знают все деревенские жители, благо с что кусты с багровыми соцветиями растут повсеместно...
   Неслышно приоткрылась дверь. Заглянул хозяин Галхун с подносом в руках, сочувственно окинул взглядом распластавшуюся фигуру следопыта. Тихонько позвал:
   - Почтенные... Время-то к обеду идет, а вы даже не завтракали.
   - Уже обед? - Бармалиус сбросил покрывало, сердито зашептал. - Чего же раньше не разбудили?
   Галхун на цыпочках прошел к столику, поставил поднос. Уходя, обиженно проворчал:
   - Так вы и не просили. Котелок-то ещё нужен?
   - Нужен. - магистр сел, укорительно обратился к Эдгару. - Я-то полночи с отваром провозился. А ты ведь, сразу спать лёг, мог бы и встать пораньше!
   - День вчера был сумасшедший. - вяло оправдывался юноша, нехотя сполз с лежанки. - Глаза прямо как песком засыпало, не помню, как и лёг. Эх, спал себе, да спал. Ну ладно, что там наш скаредный хозяин принес?
   Однако, присмотревшись к столику, Эдгар поперхнулся и невольно зачмокал. Может, Галхун и взял лишку за проживание, зато на еде в "Приюте паломника" явно не экономили. На серебряном подносе юноша узрел целую груду нежно-розового дымящегося мяса, три чаши прозрачного бульона, миску доверху наполненную рассыпчатой кашей, крутобокий позолоченный кувшинчик со стаканчиками, стопку пухлых лепешек, посыпанных какими-то семечками... И ещё одна миска, с тугими розовощекими яблоками, иссиня-черными сливами, гроздьями красного винограда (каждая виноградинка чуть ли не с лесной орех), плошка с янтарно-золотистым мёдом и ещё что-то непонятное, но даже на вид вкусное...
   - Наконец-то нормальная еда. - приободрился магистр, потянул носом - комнату заволок одуряющий запах невыразимой смеси жареного, вареного, печеного... - Признаться, последнее время от степных куропаток меня уже мутило. А тебя?
   - Век бы их не видеть. - подтвердил Эдгар, жадно пожирая еду глазами. - Я теперь с год к дичи не притронусь! Погодите-ка, а что мы вчера вечером ели?
   Бармалиус суетливо просеменил к столику, плюхнулся на подушки. Ухватил рукой здоровенный кус мяса, сунул в рот. Ответил вперемешку с чавканьем:
   - М-м-м... Не думал, что конское мясо такое вкусное... Не, вчера, почитай, ничего не ели. Утром сыру трофейного пожевали, да на базаре я несколько сладких плюшек проглотил. А вечером хозяин нас только фруктами и попотчевал - дескать, рассчитывал, что мы в городе поедим. - магистр облизал пальцы, плеснул в стаканчик из кувшинчика. - А как Черкана привели, так ты пару яблок слопал да и на боковую. Эх, молодость, молодость... Я тоже в молодости ел мало: бывало, мелкой миской каши насытишься и рад. Вижу, что ты и сейчас не больно-то голоден? Смотри, промедлишь, так я и один могу всё съесть.
   - Не получиться, я сам кого хочешь объем. - заверил юноша.
   И оказался прав.
  
   За ворота постоялого двора магистр с Эдгаром вышли через полчаса. Юноша ощупал раздувшийся живот, простонал:
   - Кой демон я столько съел? Хоть снова глотай "мышиный щавель".Боги, чувствую себя как кобыла стельная...
   - Стельная только корова бывает, а про кобылу говорят - жеребая. - лениво поправил Бармалиус, похлопал себя по брюху. - Н-да, и впрямь объедение. Что ж, пошли снова на базар, выберем животину подешевле.
   Эдгар обрадовался:
   - Выходит, деньги еще есть? Фух, а я-то думал, всё наше золото проклятый судья забрал. Чур, мне гнедого жеребца!
   - Ага, жеребца, только длинноухого. - согласился магистр. - И конь твой будет не ржать, а реветь, да так голосисто!
   У юноши вытянулось лицо.
   - Так вы осла имели в виду?
   - Зачем осла? - усмехнулся Бармалиус, зачастил, мастерски копируя интонацию алтанского торговца. - Какой такой осёл, дорогой? Это мы с Черканом люди негордые, на ослах поедем. А для тебя, дорогой, зверь самый лучший, самый надежный - ишак называется.
   С трудом сдерживая смех, магистр зашагал по тракту на юг. Эдгар, повесив нос, поплелся следом. Какое разочарование! Вспомнился прекрасный огненно-рыжий конь канцлера - эх, какого красавца пришлось гномам оставить! Проклятые пещерники, небось, нарочно пустили жеребца на колбасу... А тут, на тебе, осёл. От того, что осла по алтански ишаком назвать, скотина благородней не станет; нет, конечно, и в Велероне ослы не редкость, вон и ректора частенько видели на симпатичном сереньком ослике, но всё-таки, всё-таки... Юноша представил себя верхом на ишаке и вздрогнул. Вид - глупей некуда!
   - Чего ты там бубнишь под нос? - магистр оглянулся на хмурого Эдгара, одобряюще подмигнул. - Боишься, что будешь выглядеть несуразно? Знаю, знаю, что гордые сыны степей Алтании только лошадей и уважают, а на ослов поглядывают презрительно, да тебе-то что до их уважения? Это же наши враги. И потом, я гляжу в городе не меньше половины жителей - выходцы из Шеристана, уж они-то издревле на ишаках ездят. Да полно хмуриться-то!
   Юноша кисло улыбнулся. Нагнал Бармалиуса, нерешительно тронул за рукав:
   - Послушайте, магистр. Кровохлёбку для целительного отвара, вы полагаю, в степи нарвали, так? А где же вы "змеиный цветок" взяли? Его и в Велероне днем с огнём не сыщешь, а в Алтании он и вовсе не растёт. Или растёт?
   - На Плато пару кустиков нашел. - неохотно отозвался магистр.
   - Так цветок у нас с самого Плато был? - возмутился юноша. - А чего же тогда после падения вы меня лягушачьим отваром поили? Какого демона я следопыту руку магией обезболивал?
   - А чем бы мы сейчас Черкана лечили? - отрезал Бармалиус. - Как чувствовал, берег целебную травку на крайний случай. А на мелкие болячки расходовать "змеиный цветок" я и впредь не намерен. Ясно?
   Эдгар пристыжено умолк.
  
   До площади дошагали мигом. Издалека углядев у Башни Правосудия плотную толпу народа, Бармалиус насторожился и сбавил шаг.
   - Неужели опять судебное разбирательство? Ох, не нравиться мне это, давай-ка обойдём площадь по краю.
   Эдгар приложил ладонь ко лбу, прищурился:
   - Да нет, похоже, в Хораграт-Таг бродячие циркачи пожаловали. Вон, видите шатер?
   Магистр пригляделся. И точно, сбоку от здания суда зазывно алел шатровый купол, за ним виднелись сине-красные палатки, несколько двухколесных повозок, с десяток бурых одногорбых верблюдов. Прямо перед Башней добрая сотня зевак образовала плотный круг; горожане топтались на месте, вертели головами и оживленно гомонили. До ушей Бармалиуса донесся звонкий голос зазывалы:
   - Добрейшие горожане! Не расходитесь - вас ожидают настоящие чудеса! Вы увидите знаменитейшего силача из стольного Алтанпура, уморительных клоунов, великого метателя ножей из загадочной Мелазии, настоящего плененного мага из безбожного Велерона, двух юных дев, что станцуют знаменитый "Танец королевской кобры"...
   Тьфу ты, обычный странствующий балаган и только! Поморщившись, Бармалиус свернул было на брусчатую дорогу к рынку, но юноша требовательно ухватил магистра за рукав, заканючил:
   - Давайте посмотрим, ну хоть немножко! Ослы ведь никуда не уйдут, так?
   - Что там глядеть? - рассердился магистр, попытался выдернуть руку. - Ты ведь будущий маг, стоит ли тратить время на забавы простолюдинов? Клоунов, ему вишь, посмотреть захотелось... Как будто в Велероне своих балаганных фигляров, сиречь, шутов мало!
   Но юноша вцепился в Бармалиуса мертвой хваткой, сделал умоляющие глаза:
   - Пожалуйста, давайте подойдём? Ну, на полчасика?
   - Только на полчаса. - обреченно согласился магистр, сообразив, что иначе Эдгар будет ныть весь день. - Но денег кидать не будем - и без тебя дуралеев собралось достаточно!
  
   Едва протолкнулись сквозь кольцо зевак, как зазывала, горбатый карлик в латанном-перелатанном кафтане, в очередной раз объявил о "знаменитейшем алтанпурском силаче". Толпа встретила появившегося из красно-синей палатки обнаженного по пояс толстяка восторженными вздохами и возгласами "Вот это богатырь, такой и гору подымет!". Бармалису скептически поджал губы: на взгляд магистра, силач скорее походил на безмерно располневшего купчину, чем на богатыря. Эдгар же восхищенно открыл рот, глядя как смуглый пузатый мужлан с обвисшими жирными грудями, раз за разом подымает над головой толстенное бревно. Наконец, силач бросил бревно наземь и под хлопки и ахи публики удалился гордой походкой.
   - Силач называется. - фыркнул магистр. - Наверняка, разорившийся мясник или мельник... А бревно, скорее всего, пустотелое!
   Не вызвало интереса у Бармалиуса и выступление клоунов. Даже Эдгар смутился, глядя, как двое немолодых мужчин в аляповатых одеждах кривляются, смачно отвешивают друг другу подзатыльники и пинки, противными голосами распевают похабные куплеты. И это шуты?
   - Ну и срамота! - магистр покосился на пунцовое лицо Эдгара, ехидно заметил. - Ради такого зрелища стоит и весь Хасифат пешком пройти, верно?
   К облегчению Бармалиуса, шуты скоро допели куплеты и убежали; юноша с неудовольствием отметил, что хлопали клоунам даже побольше чем силачу. Простолюдины, что с них взять! Вновь завопил карлик-зазывала:
   - Прошу тишины! Вы увидите плененного богопротивного мага, искушенного в злом чародействе. Но не бойтесь! Сей гнусный злодей безвреден: святые монахи Пресветлого Хорна крепко сковали колдуна освященными цепями и ныне он просто раб, не смеющий и мухе повредить. Как убедитесь сами, маг тот безропотно повинуется своей хозяйке - юной девственнице, прекраснейшей из смертных - ослепительной Лайле!
   Толпа стихла. Из алого шатра вышли двое, неторопливо направились в центр импровизированной арены. Впереди "маг" - седой длиннобородый мужчина в белой мантии еле передвигает ноги, словно под неслыханной тяжестью. Руки и ноги якобы чародея и впрямь скованы толстой медной цепью, ещё одна цепь, потоньше, прикована к толстому серебряному ошейнику. За мужчиной легко шагает черноволосая девушка в обтягивающем розовом костюме, обеими руками держит конец тонкой цепи - ни дать, ни взять, "чародей" на поводке у красавицы.
   Красавицы? У Эдгара пересохло во рту, глаза затуманились, спина покрылась испариной. Нет, не красавица, а королева всех красавиц на свете! Длинные черные волосы заплетены в косу, что свисает до пояса, высокая грудь, талия - двумя пальцами обхватить можно, узкие стройные бедра, а лицо... Боги, что за лицо! Кожа совсем немного смуглая, так что девушку можно принять и за загорелую велеронку; лицо слегка вытянутое, брови тонкие, полумесяцем, носик маленький, малиновые губы по детски пухлые, капризные. Но прекрасней всего глаза - большие, миндалевидные, распахнуты доверчиво... Девушка оглядела толпу, на миг встретилась глазами с Эдгаром - юноша почувствовал, как губы сами собой расползаются в глупой улыбке.
   - Сейчас прекрасная Лайла прикажет магу показать свое богопротивное умение! - надрывался карлик, - Смотрите и удивляйтесь!
   Лайла нежно улыбнулась, поддернула грудью ( Эдгара охватила сладкая истома) и нежно проворковала понурому "чародею"
   - Именем Хорна, повинуйся, презренный раб! Покажи, что ты можешь, но помни - лишь только замыслишь ты недоброе, как будешь поражен силой Пресветлого. Приступай.
   Длиннобородый удрученно кивнул. Поднял руки на уровень груди, печально воскликнул:
   - Горе мне! Долгие годы провел я, Зудон из Верховьев, в богопротивной Академии, изучая под руководством черного Архимагистра Алоизия демонские науки, но не смог противостоять святой силе Единого! Умоляю, не произносить имя божье лишний раз, ибо это терзает мою гнусную душу. Я же повинуюсь тебе, Лайла с трепетом и исполняю незамедлительно. Клянусь собакой!
   По толпе прокатился смех. Эдгар удивленно заморгал. Откуда, демоны его возьми, этот циркач знает имя нынешнего ректора? Юноша повернулся к Бармалиусу и изумился - у магистра отвисла челюсть, глаза растерянно оглядывают лжемага с ног до головы. Можно подумать, Бармалиус видит не фокусника, а привидение...
   Ну да, обычный фокусник. "Маг" шевелил пальцами, бормотал под нос что-то вроде заклятий - в руках словно из ниоткуда появлялись и исчезали разноцветные шары, ленты, кольца и тому подобное. И трюки-то незамысловатые, но горожане испуганно охали и бормотали под нос молитвы, словно невесть какое волшебство увидели. Лейла явно заскучала, небрежно держала цепь и поглядывала под ноги. Фокусник меж тем разошелся - мелко затряс пальцами, из рукавов посыпались золотые искры, закрутились смерчем и вспыхнули так, что горожане невольно зажмурились и отшатнулись назад. Зажмурился и Эдгар, а когда раскрыл глаза, то обомлел - между ладонями "чародея" беззвучно трепыхалась полупрозрачная птица, синяя как ясное небо. Да это же...
   Эдгар совсем позабыл о красавице Лайле, цапнул Бармалиуса за локоть и возбужденно зашептал:
   - "Синяя птица"! Как же это, а?
   - Сам знаю. - прошипел магистр. - После представления выясним, а пока молчи!
   Легко сказать - молчи. Юноша уставился на лжемага... то есть, почему "лже"? Самого настоящего мага, притом не самоучку, а именно мага из Академии. "Синюю птицу" Эдгар видел неоднократно - студенты, преуспевшие на факультете Иллюзий, охотно демонстрировали сию пташку и абитуриентам, и завсегдатаям "Веселого Адепта". А деканом Габелием, создание иллюзии "синей птицы" приравнивалось к получению зачета, вплоть до четвертого курса...
   Бармалиус не отрывая глаз от грустной физиономии фокусника, громко произнес:
   - Зудейка?
   Фокусник вздрогнул, птица меж ладоней поблекла и растаяла. Оглядевшись, "маг" встретился взглядом с магистром и изменился в лице. Что-то тихо шепнул Лайле, и как ни в чём не бывало, продолжил выступление. Зрители восхищенно галдели, не забывая похвалить отважную девушку - как только не боится с чернокнижником выступать?
   Ошарашенный Эдгар застыл с раскрытым ртом. Зудейка? Да кто же из Академии не знает это имени? Частенько по вечерам старшекурсники с удовольствием рассказывали о разбитном студенте, чуть ли не ежедневно устраивающим грандиозные попойки, о целых бочках дорого вина, что всякий мог пить сколько влезет, о чудовищном похмелье целого курса. Что там рассказывали? Эдгар поскрёб в затылке, припомнил...
  
   Юноша из знатной семьи, с диковинным именем Зудон, (тут же переиначенным в Зудейку), имел всё: врожденный дар магии Иллюзий, доброго отца-барона, пропасть золотых монет, что ежемесячно присылали из поместья... Единственно, чего не было у Зудейки - прилежания. Учебники сиротливо пылились в углу, на лекциях юноша спал, либо отсутствовал, во время зачетов молол нечто невразумительное... Однако, благодаря щедрым пожертвованиям в академическую казну, до поры до времени выходки Зудейки сходили тому с рук - деканы скрипели зубами, но экзамен принимали; вдобавок, за юношу всегда заступался магистр Габелий - мол, из Зудейки рано или поздно выйдет полноправный магистр Иллюзий.
   Не вышел. С грехом пополам Зудейка перешел на второй курс и тут для гуляки и разгильдяя наступила черная полоса. Умер добряк отец, титул барона получил старший брат и денежный ручеек в Академию оскудел. ( "Мы с ним всегда не ладили!" - жаловался однокурсникам Зудейка - "Вон братец и зажал деньги, дескать, в Академии бесплатно кормят!") Едва перестало поступать золото в казну Академии, так и отношение преподавателей к лодырю переменилось - юноша завалил один экзамен, второй... Можно было ещё остаться на второй год, подучиться, наверстать, но Зудейка свалял дурака - на третьем экзамене, алхимии, сплутовал. И сплутовал-то глупо - заранее подсыпал в тигель толику золотого песка, да ещё и украденного из запасов Милона. Декан алхимии Милон, мог многое простить, но не явное жульничество - тут же направился к ректору и потребовал исключения "бесчестного мерзавца". И приказ об исключении Алоизий незамедлительно подписал - Зудейке выдали малый диплом, жезл Адепта, голубую мантию и выставили вон.
   О дальнейшей судьбе юноши известно мало. Доходили слухи, что Зудейка пытался пристроиться приживальщиком к мелкому барону, но и тот не выдержал беспробудного пьянства и велел слугам выкинуть новоиспеченного адепта за ворота. Не задержался юноша и у другого барона, и у третьего - никто не хотел терпеть волшебника, что большую часть времени не хозяев развлекает, а опустошает винные погреба. Вдобавок, в отличие от известной поговорки магическое мастерство очень даже пропивается - иллюзии у юноши получались все реже и хуже. Говорили, что вконец опечаленный Зудейка отправился куда-то к северу, то ли в Вагражье, то ли в Айсланд... Постепенно следы юноши затерялись.
  
   Фокусник разинул рот и сделал вид, что проглотил золотистый шарик. Печально вздохнул, опустил руки и воскликнул:
   - Увы, моя магия истощилась. Довольна ли моя госпожа?
   - Довольна. - кивнула Лайла, оглядела зрителей. - А вы, почтенные?
   Зрители захлопали так, что и актерам клогарского театра стало бы завидно. Девушка с фокусником скрылись в шатре, на их место вышел улыбчивый шеристанец с метательными ножами. Но ни юноше, ни магистру было уже не до представления - Бармалиус решительно ухватил Эдгара за плечо, выволок из толпы. После долгого молчания, выдавил:
   - Ей-богу, это тот самый оболтус! Надо как-то подобраться к шатру, поговорить...
   - Может, просто похож? - засомневался Эдгар. - Ведь того Зудейку, всего несколько лет назад выгнали из Академии, так? Значит, сейчас ему лет двадцать пять, не больше. А этот седой и борода до пояса!
   - Говорю, он! - сердито сверкнул глазами магистр. - Меня бородой не обманешь, опять же присловье его любимое... Вопрос в другом - какого демона он здесь делает?
   - А может...
   Кто-то робко тронул юношу за руку - Эдгар обернулся и слова застряли в горле. Прекрасная Лайла стояла рядом и улыбалась так очаровательно, что даже Бармалиус крякнул и невольно приосанился.
   - Мой хозяин приглашает вас к себе. - проворковала Лайла, - Пройдемте со мной.
   - Что? - захлопал глазами юноша. Перевел взгляд на грудь девушки, шумно сглотнул. - Да, наверное...
   - Конечно, мы идём. - перебил Бармалиус удивительно слащавым голосом. - Веди нас, прекрасная дочь богини.
   Эдгар ревниво покосился на магистра (Ишь ты, глаз с Лейлы не сводит! Седина в бороду...) и часто-часто закивал.
   - Ну, так идемте? - не переставая улыбаться, девушка пошла... нет, прямо поплыла какой-то воздушной походкой. Магистр с юношей двинулись следом, уставившись Лейле в спину, словно боялись потеряться.
  
   Как и ожидал Бармалиус, девушка привела спутников к тыльному входу в алый шатер. Магистр распахнул полог, шагнул внутрь. Следом ступил Эдгар, с сожалением оглянувшись на Лайлу - красавица деликатно осталась на улице, одарив на прощание юношу ласковым взглядом.
   - Почтенный Бармалиус, вы ли это? - навстречу магистру шагнул фокусник, распахнул руки в приветственном объятии. - Клянусь собакой, не ожидал вас встретить в этой дыре!
   - А с тобой что, Зудон? - осторожно поинтересовался магистр, ткнул пальцем в бороду бывшего ученика. - Поседел, бороду отрастил - не узнать.
   Зудон расхохотался:
   - Ах, это? Простите, сейчас приму обычный вид.
   Фокусник одним рывком сорвал бороду, стянул с головы парик и бросил в угол. Туда же полетели цепи, стуча, словно груда деревяшек.
   - Что я, ума лишился, металлические цепи таскать. - пояснил Зудейка, стягивая через голову хитон. - Искусник-плотник вырезал звенья из осины, окрасил в медный цвет и вся недолга! Да вы садитесь, садитесь...
   Эдгар огляделся. Гм, сесть-то особо некуда - ни стула, ни даже подушек. Весь шатер завален пыльными тюками, коробами, ящиками, туго набитыми мешками. Выбрав ящик почище, юноша осторожно присел; рядом Бармалиус бесцеремонно плюхнулся на мешок с чем-то мягким, с облегчением вытянул ноги.
   - Ах, да, мы же еще вещи не разобрали. - спохватился Зудейка, набросил хитон на короб, уселся сверху. - Простите, магистр, кто ваш спутник?
   - Эдгар, студент третьего курса. - неохотно сказал Бармалиус. - Эдгар, это Зудон, ты наверняка о нём слышал. Ну и на постоялом дворе остался ещё один - телохранитель из наемников.
   - Да какой я Зудон? - махнул рукой фокусник. - Зовите уж, как в Академии - Зудейкой. Да и не Адепт, я, друзья - всего лишь жалкий фокусник. Эх, как вспомню Академию, так сердце кровью обливается - золотые были деньки...
   Зудейка помрачнел. Не глядя, протянул руку, распахнул высокий ящик и вытянул глиняную бутыль. Откупорил, сделал огромный глоток, ещё один, и ещё...
   Эдгар с любопытством оглядел бывшего Адепта. Без хитона, парика и фальшивой бороды Зудейка выглядит совсем молодым - типичный безусый, безбородый велеронец лет двадцати; впрочем, густой загар и коротко стриженые волосы делали фокусника весьма похожим на шеристанца, или скорее на уроженца Гелии. Молодость молодостью, но пьянство оставило на лице фокусника неизгладимые следы - лоб избороздили глубокие морщины, глаза потухшие, как у всех завзятых выпивох, да и кожа по стариковски дряблая. Одет Зудейка невзрачно - суконные штаны, короткая куртка на алтанский манер, да стоптанные сапоги. Видать, ремесло фокусника не шибко доходное!
   - Ух, полегчало. - выхлебав почти половину бутыли, Зудейка облегченно вздохнул, расправил плечи. - Только и удовольствия - выпить чуток в свободную минуту. Если бы не вино, точно, с ума бы в этой степи сошел - скучища смертная...
   - Если бы не вино, ты бы сейчас магом был, а то и Магистром. - Бармалиус с видимым неудовольствием покосился на отставленную бутыль. - Удивляюсь, что ты еще жив - выпускник Академии запросто среди магоненавистников, сиречь, по Хасифату, шляется! Видишь, куда тебя спиртное привело - считай, к волку в пасть.
   - Положим, вы никогда пьяницей не были, а тоже здесь оказались. - справедливо заметил Зудейка. - Кстати, а вас каким ветром в Хасифат занесло?
   Магистр замялся. Приятно, конечно, встретить во враждебных краях бывшего ученика, но и выкладывать правду не хотелось - так, на всякий случай. Лучше сплести какую-нибудь историю, поправдоподобней. Что же сказать?
   - Не доверяете. - понял Зудейка, потянулся за бутылью. - И правильно делаете. Кто я такой? Спившийся Адепт, ничтожный недоучка, да ещё и живу во враждебной стране! Удивляюсь, что ещё разговаривать со мной стали.
   - Да нет, доверяем. - заверил Бармалиус, - Тут и тайны никакой особой нет. В общем... как бы это сказать...
   Догадливый Эдгар пришел на выручку - склонился вперед, поведал таинственным голосом:
   - Вы когда-нибудь видели желтые опалы?
   - Желтые? - Зудейка отхлебнул, отставил бутыль. - Не, не видел. У моего отца был опаловый браслет, так тамошние камни вроде как молочного цвета были. Ещё помню, у матери был перстенек опаловый, радужный. А к чему это ты спросил?
   - Даже обычный опал стоит немало, а уж желтый дороже бриллианта ценится. - вдохновенно врал юноша. - Говорят, что в сигурийских горах желтый опал недорого взять можно, прямо за гроши. Вот ректор и послал нас, чтоб тех каменьев прикупить по дешевке. Естественно, тайком едем - магам-то в Двуединое государство въезд заказан.
   - А на кой вам те камни сдались? - Зудейка наморщил лоб. - Для ритуалов?
   - Какие секреты от полноправного Адепта? - льстиво заметил Эдгар. - Вижу, слухи о вашем поведении изрядно преувеличены. Как вы сразу ухватили суть! Желтые опалы нужны именно для ритуалов; вы наверняка помните, что сей чудный камень приносит удачу? А уж во время главных магических церемоний опал прямо-таки незаменим!
   Зудейка подбоченился, довольно кивнул:
   - Как же помню, помню! Я ведь в Академии по магической минералогии одним из первых был. Да что там - самым первым! Сам Алоизий как-то... Магистр, что с вами?
   Бармалиус, действительно, вёл себя как-то странно - сгорбился и закрыл руками лицо. Эдгар поспешил вмешаться:
   - Почтенный декан не очень хорошо себя чувствует. Утомились мы, ведь с самого утра на ногах - ищем ослов подешевле. Вдобавок, в шатре несколько душновато...
   Не открывая лица, Бармалиус кивнул, глухо кашлянул. На самом деле магистра душил смех. За слова "...опал приносит удачу" декан алхимии Милон выволок бы глупого студента из аудитории за шиворот, а декан Эстампий и вовсе бы не допустил сего неуча до экзамена. Приносит удачу, как же! Лишь на рожденных в месяц Падающей Листвы опал оказывает благоприятное воздействие, для всех прочих опал - зловещий камень обманчивых надежд, что подвигает человека к самоубийству. Желтых же опалов и вовсе не бывает...
   Зудейка повел носом, подтвердил:
   - Верно, воздух-то совсем спертый. Ничего, это дело поправимое. - набрал в грудь воздуха и рявкнул. - Лайла! Где ты там, бездельница?
   - Звали, господин? - донесся с улицы нежный девичий голосок.
   - Нет, просто так, горло прочищаю... Конечно, зову, дура ты набитая! - сердито крикнул фокусник. - Живо полог откинь, а то дышать нечем!
   Эдгара покоробило. Сразу видать баронского сынка, что привык на челядь покрикивать; мог бы и сам встать, полог отдёрнуть - чай, не в своем замке... А ведь в Академии учился!
   Полог распахнулся - в шатре стало светлее, но свежего воздуха почти не прибавилось. Но Зудейка довольно осклабился, глянул на юношу:
   - Нынче хорошую служанку не сыщешь. Если бы не хозяин цирка, давно бы дурынду прогнал взашей... Гм, о чем это мы говорили? Вспомнил, о желтых опалах. Что дальше?
   - Ничего. - настроение у юноши вконец испортилось. Как можно так обращаться с девушкой, да ещё такой красивой? Дурак, этот Зудон и хам, правильно его отчислили... - В общем, приехали мы сюда через Айсланд, завтра дальше на юг пойдем. В смысле, поедем - как только ослов купим. Хотелось бы на конях ехать, да вышла незадача - местный судья обобрал до нитки.
   Зудейка выхлебал бутыль, пустую посудину небрежно забросил в угол. Громко икнул, поинтересовался:
   - Если без денег остались, как собираетесь опалов прикупить?
   Пойманный на слове Эдгар застыл с открытым ртом. Что же придумать? К счастью, ожил Бармалиус - отнял ладони от лица, часто задышал:
   - Фу, полегчало. Доконает меня здешняя жара... Ладно, мы здесь недавно, а ты как?
   - Третий год мучаюсь. - пожаловался фокусник. - Помниться в Крае тысячи озёр ливни все лето шли, а я, дурак, недоволен был. Мокро на улице, вишь! А теперь бы даже крохотному дождичку обрадовался - здешняя сухость опостылела до смерти...
   Юноша, вытер рукавом лоб. Однако, вовремя магистр перевел разговор на погоду!
   ...- Только вином и спасаюсь. - тоскливо бубнил Зудейка. - Не, вы не думайте, пью-то я куда меньше прежнего, клянусь собакой! Опять же эта кислятина шеристанская уже поперек горла, а хорошее вино не достать - все к нам, в Велерон уходит. Видели бы вы какие дома себе виноторговцы на побережье отстроили - не дома, дворцы! А продукты здесь дешевы, даже дешевле чем в Клогаре. Ну ладно, у нас крестьяне баронские привозят, да и сдают за бесценок, но тут-то? Обидно, и крепостных в Хасифате нет, и земля куда как хуже велеронской, а живут богаче. Отчего бы это, а?
   Бармалиус выразительно покосился на открытый ящик, из коего торчало несколько бутылочных горлышек, предположил:
   - Видать, пьют здесь куда меньше, чем работают.
   - Да что вы все про вино! - фокусник сердито захлопнул ящик. - Пьют меньше, не спорю, но я думаю, причина тут другая - власть крепка. Здесь ведь дворян как таковых нет, а есть слуги Солнцеликого. То есть, конечно, есть и знатные Дома, в основном из тех родов, что с первым Хасифом пришли, ну и старая знать, в Шеристане. Вот только власти у них куда как меньше, чем у наших грандбаронов, и законы строго блюдутся. Если чего Хасиф прикажет, так любой подданный в лепешку расшибется, но выполнит. А у нас? Собственно в Клогарском домене король еще какую-никакую власть имеет, а так... Попробовал бы нынешний Гонрий VIII, моему папаше-барону что нибудь приказать, так тот бы королевского вестника с лестницы спустил! Опять же финансы возьмем...
   Испугавшись, что фокусник вспомнит про неувязку с деньгами, юноша спешно перебил:
   - Да боги, с ними, с финансами. Вы лучше скажите, как сюда-то попали? В Академии сказывали, что вы в Айсланд собирались.
   - О, это долгая история, на сухое горло не расскажешь. - Зудейка подмигнул, распахнул знакомый ящик и вытянул сразу три бутыли. - Пейте, да слушайте...
  
   После того, как Зудона прогнали взашей из третьего замка, для молодого Адепта настали воистину черные времена - не только бароны, но и мелкие поместные рыцари не пускали юношу на порог. Воистину, хорошая слава лежит, а дурная бежит! Помыкавшись, Зудон отправился на полночь, памятуя, что на окраинах Велерона маги редкость. Но и на севере королевства удачи не было. Сначала жители Верховья, выпускника Академии встретили, было с распростёртыми объятиями, и даже положили неплохое жалование. Однако, когда выяснилось, что крепко выпивающий Адепт не ни на погоду влиять, ни лечить, ни даже гороскопы составлять не может, так жалование и отобрали.
   Зудейка вздумал было кормиться, показывая иллюзии, как в "Веселом Адепте", но успеха не имел. Верховцы - нелюдимый, скуповатый народ, с монетами расставались крайне неохотно, а магию юноши презрительно именовали фокусами. В городе Тургарде, юноша проболтался с год - с превеликим трудом скопив несколько серебряных "соколов", Зудейка плюнул, заложил за гроши голубой плащ Адепта вместе с жезлом, и нанялся на пятиградский корабль матросом. Разумеется, временно - юноша рассчитывал бесплатно добраться до Леманта, где по слухам привечали любых волшебников. Как на грех, всю плаванье изрядно штормило, а моряк из юноши оказался никудышный - Зудейка очень плохо переносил качку и днями не высовывал носа из кубрика. Понятно, что такой матрос не шибко понравился команде и в каком-то порту капитан приказал высадить юношу на берег.
   Малость очухавшись, Зудейка с ужасом узнал что находится в Девкарии - столице Шеристана, второго по значению города Хасифата. И тут юноша сделал очередную глупость - вместо того, чтобы дожидаться в порту подходящего судна, отправился пешком на север. Очень быстро сбил ноги, едва не умер от жажды в шеристанской пустыне, да на свое счастье встретил бродячих циркачей. Хозяину цирка Зудон представился странствующим фокусником, показал пару трюков и тут же был зачислен в труппу.
  
   - Вот так и болтаюсь третий год по всему Хасифату. - закончил Зудейка, опустошил очередную бутыль. - Нет, платят мне хорошо - ведь этот номер с "плененным велеронским магом" моя придумка. - Зудейка пьяно захихикал. - Нет, правда, хитро сообразил? Под носом у Стражей Тайных дел магию показываю, а никто ничего и не заподозрил. Теперь если спьяну проболтаюсь, что учился в Академии, так мне никто и не поверит...
   - Хитро. - согласился Эдгар, отхлебнул вина и поморщился. И впрямь кислятина, да ещё и слабая - пиво в "Треске" и то крепче. Тем не менее, в голове слегка затуманилось.
   Бармалиус отставил едва початую бутыль, вздохнул.
   - Ладно. Пожалуй, мы пойдем.
   Зудейка протестующе поднял руки:
   - Да вы что? Давайте, вечером встретимся, поговорим - я уж три года только рожи степняков вижу. Вы где остановились?
   - В "Приюте паломника". Да здесь постоялый двор всего один. - охотно пояснил Эдгар. - А сейчас нам на базар нужно.
   - Уже не нужно. - фокусник протянул ладонь. - Давайте-ка сюда свои деньги. Давайте, давайте! Сами подумайте, какие из вас купцы? Всучат полудохлых ишаков, да ещё и сдерут втридорога. А у меня есть здесь надежный знакомый, за те же деньги сможет не трёх - четырех ослов подобрать. Не самых лучших, конечно, но до Сигурии доедете, клянусь собакой.
   Магистр скуповато поджал губы, но кошель достал. Вытряхнул на ладонь Зудейки монеты, предупредил:
   - Здесь всего-то сорок монет серебром. Говоришь, на четырех ишаков хватит?
   - Хватит и ещё на выпивку останется. - заверил фокусник, сунул монеты за пазуху. Кивнул на руки Бармалиуса. - Не пойму, чего вы на безденежье жалуетесь? Вон же у вас, перстни с дорогими каменьями - продайте, да и дело с концом. Должен же быть в этой дыре хоть один ювелир?
   Бармалиус мысленно обозвал себя ослом. Действительно, на кой демон нужны в дороге все эти золотые побрякушки? Пальцы трудить? Вообще-то, перстни магистр одолжил у Алоизия на время, но уж с ректором Бармалиус как-нибудь поладит. Если вернётся, конечно...
   Зудейка подался к Эдгару, заговорщически добавил:
   - Я ближе к вечеру подойду, гульнём как бывало в Академии. А чтоб не скучать, женщин позовем - с нами едут две такие разбитные бабёнки-танцовщицы, что держись. Позвать?
   - Если можно... хорошо бы Лайла пришла. - пробормотал Эдгар, чувствуя что краснеет.
   Зудейка ухмыльнулся, подмигнул.
   - Зацепила? Точно, девка в самом соку, хоть и дура. Так и быть, приведу Лайлу. Ну, до вечера! Вот что - я лучше подойду, как стемнеет, идёт? Ни к чему лишний раз наше знакомство местным показывать. Не возражаете?
   Никто не возражал.
  
   глава-19
  
   Рано утром в комнату Горсея заглянул заспанный Абиляс. Что-то бурча, маг-секретать растолкал юношу, сунул в руки бумажный листок и вышел. Отчаянно зевающий Горсей, пробежал глазами бумажку и моментально вскочил. На листке аккуратным почерком ректора набросано несколько строк - "Дозволяется третьекурснику Горсею свободно выходить за пределы Академии..." Дальше юноша и читать не стал: наскоро проглотил пару булок, выдул кувшинчик морсу и помчался на третий этаж, в каморку Жужеля.
   К удивлению юноши, маг-дознаватель даже и не оделся; как ни в чем не бывало, Жужель лежал на кровати и задумчиво попыхивал трубкой.
   - Вот, пропуск! - юноша торжествующе помахал листком, плюхнулся на стул. - А вы чего лежите? Я думал, мы спозаранок в Варшель двинемся.
   Жужель пустил клуб дыма в потолок, пожал плечами:
   - Чего делать в городе в такую рань? Обувщики варшельские только через час мастерские откроют, тогда и выступим. Я пока полежу, потом позавтракаю; так что, иди-ка ты к себе, поспи ещё. Я сам за тобой зайду...
   Какое там "поспи". Следующий час Горсей провел как на иголках, поминутно выглядывая в коридор; бестолково слонялся по комнате, пробовал читать, но книга вываливалась из рук. И дико заликовал, услыхав долгожданный голос Жужеля:
   - Горсей! Подходи к воротам, да пропуск не забудь...
   Жужеля маг-привратник пропустил за ворота без проблем, а Горсея попридержал. Бдительный привратник придирчиво изучал пропуск: вертел бумагу так и сяк, подносил к глазам, даже поскрёб пальцем. Не выдержав, юноша взмолился:
   - В чём дело? Есть же и печать ректора, и роспись...
   - Да вы, негодники, всё что угодно подделаете, лишь бы за вином сбегать. - бурчал привратник, вздохнул, махнул рукой. - Иди уж...
   Оказавшись за воротами, Горсей с удовольствием потянул носом, (вроде и воздух снаружи посвежее), радостно огляделся. Надо же, всего неделю из Академии не выходил, а весь измучился. И как это бедолаги в тюрьмах годами взаперти, представить страшно... А тут красота! Небольшой городок Варшель, а уютный. Тихо, спокойно, люди доброжелательные - чего ещё надо для счастливой жизни?
   - Правда, хорошо? - дознаватель шутливо ткнул Горсея в бок. - Эх, а я, дурак, в столицу устремился, за карьерой. Нет, чтоб поселиться в Варшеле, глядишь пристроился бы при ратуше на мелкой должности... скажем, мага-секретаря, вроде нашего Абиляса. - Жужель вздохнул. - Ладно, чего уж жалеть. Куда перво-наперво направимся?
   Юноша задумался.
   - К випивохе Лидонту идти незачем, он и вчерашний-то день редко когда помнит. А так в Варшеле ещё два обувщика, у обоих лавки на "Королевской площади", около ратуши. Туда и пойдём.
  
   Разумеется, громкое название "Королевской", главная (и единственная) площадь Варшеля носила исключительно из-за зазнайства горожан. Мол, раз рядом единственная на весь Велерон Академия чародеев, то и короли в город запросто наезжают. На деле же, "Королевская площадь" - замощенный пятачок на пересечении четырех улиц, не более сотни человек поместится. Впрочем, какая может быть толпа в Варшеле? Здешние домоседы даже общегосударственные праздники норовят отмечать дома.
   Однако, едва вступив в город, Горсей изумился. Варшель изрядно преобразился - на уютных улочках шлялось на удивление много народу - по пути к ратуше юноша увидел несколько разряженных красавцев (наверняка баронские сынки), на каждом углу палатки заезжих торговцев (странно, как это городской голова чужим купцам разрешил торговать?), и множество бродящих туда-сюда крестьян (не иначе, зеваки из окрестных деревень). Немало и варшельцев - одеты ярко, лица гордые, шествуют важно, как гуси. Но что самое удивительное - юноша то там, то сям замечал белые мантии магов - словно на другой день после выпускного экзамена. Да только выпускной будет только в конце лета... Непонятно!
   Не выдержав, юноша ухватил за рукав спешившего мимо знакомого паренька, рассыльного городской управы, полюбопытствовал:
   - Гляжу, много магов понаехало, прямо кишмя кишат... Что это тут творится?
   - Как это "что творится"? - выпучил глаза паренёк. - Уж вам ли, ученикам Академии не знать про юбилей! Говорят, на празднество даже канцлер пожалует... Да вон же, плакат висит!
   Горсей оглянулся. Точно, на одной из стен приклеен широкий лист бумаги. Юноша подошел поближе, наскоро пробежал текст глазами.
   "В честь двухсотлетия со дня основания достославной Академии магического искусства, предком нашим, Гонрием V Великим, да будет устроено в граде Варшеле празднество, тем паче что и славный Варшель в тот же год заложен был..."
   Вообще-то, юбилей Академии только через два месяца должен наступить. Так, а это что? "...для пущего увеселения подданных наших, повелеваем устроить меж чародеев искусных состязания, где всякий маг сможет своим умением сердца добрых велеронцев поразить. К состязаниям тем всякий чародей допускается, а которые маги наивысшие искусство проявят, да будут награждены с неслыханной щедростью..."
   Ах, Алоизий, ах, шельмец! Собирает волшебников со всей страны, а верному Горсею ни слова?
  Да и Борцай хорош, хоть бы намекнул. Родственник называется...
   - Эй, ты где потерялся? - окликнул Горсея дознаватель, поманил рукой. - Этак мы до обеда к площади не доберёмся.
   Насупившись, юноша догнал Жужеля и молча зашагал рядом. Дознаватель покосился на сдвинутые брови Горсея, ухмыльнулся:
   - Что, обиделся? Не переживай, утром я ректором говорил; тот обмолвился, что просто забыл сообщить тебе о состязании. Ага, вот и площадь!
   Обыкновенно малолюдная "Королевская площадь" заполнена народом - суетятся коробейники, празднично одетые горожане сбились в плотные группки: щёлкают орешки, отхлёбывают пиво из поясных фляжек, галдят, поглядывают на ратушу - трёхярусный дом с балкончиком над дверью. Людской гомон перекрывает дробный стук молотков - варшельские плотники сноровисто сколачивают перед ратушей что-то вроде помоста; с балкончика за работой древоделов поглядывает безбродый пузан в черной мантии.
   - Гляжу, главой города по прежнему Варамир? - дознаватель вытянул голову, пригляделся к пузану. - И отец его градоуправителем был, и дед... Что же другого не изберёте?
   - А я почем знаю? - Горсей пожал плечами. - Я не варшелец. Видимо, управляет городом хорошо, опять же богат, уважаем.
   Жужель нехорошо прищурился.
   - Богат, уважаем? А в сыскной Управе давно собирались кое о чем Варамира расспросить... - дознаватель повертел головой, углядел на одном домишке вывеску над дверью: на белом фоне изящный красный сапожок со шпорой. - Ага, нам туда.
   С немалым трудом протиснувшись сквозь толпу, юноша с дознавателем ввалились в сапожную мастерскую. Белая мантия мага в сочетании со значком королевского дознавателя произвели на хозяина мастерской огромное впечатление: на вопросы Жужеля грузный сапожник отвечал каким-то писклявым голосом, да ещё и униженно кланялся. От предъявленного башмака с кожаным ярлычком обувщик отводил глаза, как от чего-то непотребного.
   "Нет, уважаемый дознаватель, башмак не моей работы... Нет, такого знака не знаю, спросите у Снура, он на другой стороне площади... А я человек честный, меня все знают... Я и канцлеру самому как-то сапоги делал..."
   Выйдя из мастерской, Жужель сердито буркнул:
   - Да что за народ у нас! Кого ни спроси - так никогда просто не ответит, а непременно на влиятельных знакомых сошлется, мол, я с большими людьми на короткой ноге. Поедет канцлер в Варшель себе сапоги заказывать, как же! Так, и где этот Снур? Веди.
   Обувную мастерскую Снура нашли быстро; протолкавшись вторично через толпу, Горсей вывел Жужеля как раз к двери с деревянным щитом над притолокой. Похоже, местный вывесочный живописец особой фантазией не отличался - на белом щите опять сапожок, только не красный, а оранжевый.
   ...- Хорошая работа. А от меня-то чего надо? - небрежно обронил обувщик Снур, ещё раз оглядел башмак и бросил на прилавок. На кожаный ярлычок Снур даже и не взглянул, отмахнулся. - Уберите, не надо. Что я, свою обувь не узнаю? Да, мой знак - ветка с тремя листками, и что? Это моё дело - какой знак себе выбрать. Так что хотели?
   К удивлению Горсея, появление мага-дознавателя нисколько не обеспокоило Снура, как будто к нему ежедневно из Управы с допросами приходят. Жужель даже невольно зауважал обувщика: такие уверенные в себе люди очень туго поддаются ментальной магии, да и просто запугиванию. Крепкий орешек! Если заупрямится, то ничего назло не скажет, хоть палачом грози. Тут надо по хорошему выспросить...
   - Простите, что отвлекаю, уважаемый. - почтительно молвил Жужель, уважительно склонил голову. - Не будете ли вы любезны, оказать мелкую услугу правосудию? Найти хозяина сей прекрасной обуви - дело весьма важное, так что, не припомнит ли любезный хозяин, покупателя сего башмака?
   - Отчего не вспомнить, почтенный? - подобрел Снур. Подхватил с прилавка башмак, зорко ощупал глазами. - Да, точно. Месяц назад забирал у меня башмак рыбак-оборванец. Такой, с рябой рожей и нос, знаете, на сливу похож.
   - А не подскажете ли, где можно... - начал было Жужель.
   - Найти сливоносого оборванца? - прервал обувщик, скривился. - Нет ничего проще. Вся эта шваль ошивается в "Треске", забегаловке припортовой. Давно пора туда властям заглянуть, давно... Порядочные люди в "Треске" не бывают, - обувщик перевел глаза на смутившегося Горсея, едко добавил. - И из студентов одни бестолочи в тот кабак и заглядывают!
  
   От площади Жужель с юношей спустились в по узкой улочке прямо к варшельской гавани. Завидев невзрачное здание с грубо намалеванной вывеской (рыба на вывеске походила на треску не больше, чем баран на оленя), дознаватель пихнул в бок насупившегося Горсея, лукаво заметил:
   - Не зря Снур на тебя косился. Спорим, ты здесь частенько бываешь? В Клогаре такие заведения народ именует "тошниловками"...
   - Так... заходил пару раз. - пробормотал юноша. - Да с нашего курса всякий сюда хоть иногда, да заглянул. Пиво больно хорошее, и чисто...
   Ну, насчет чистоты Горсей ляпнул не подумав. Уже на входе в нос ударила застоявшаяся вонь: в "Треске" полы не подметали, похоже, с памятной гулянки с Черканом. А заплевано-то как, боги арейские... "Тошниловка" и есть!
   Жужель сделал шаг, другой и брезгливо сморщился, тряхнул ногой (к носку сапога уже успел пристать кусок рыбьей чешуи), огляделся. Посетителей несколько, сгрудились за дальними столиками. За стойкой позёвывает вислоносый коротышка, хозяин кабака, как его там... Дудоний или Додоний. Жужель нахмурился, выразительно посмотрел на кабатчика. Хозяин "Трески" проявил похвальную догадливость - рысью выскочил из-за стойки, подскочил к дознавателю. Заискивающе спросил:
   - Приветствую великого волшебника. - кабатчик перевел взгляд на Горсея, робко жавшегося за спиной Жужеля, обрадовано добавил. - И ученику Академии, нашего любимого завсегдатая!
   - Мы по делу. - сухо молвил Жужель, сунул в нос хозяину значок Управы. Кабатчик сглотнул, натянуто улыбнулся. Красный как рак, Горсей буровил глазами хозяина (ну, я тебе припомню "завсегдатая"! Ноги моей больше здесь не будет...)
   - Не бывает ли здесь рыбак-оборванец, рябой, с носом как слива? - судя по тону, дознавателя, искомый оборванец, как минимум замышлял покушение на короля.
   - Нет, такого не видел. - громче, чем нужно ответил кабатчик. Опасливо стрельнул глазами куда-то вбок, сказал ещё громче. - Нет здесь такого, и не ищите...
   Не слушая, дознаватель отстранил кабатчика, приблизился к столику, где хлебали пиво трое в рыбацких робах. Всмотревшись, маг тронул за плечо долговязого рыбака в дырявом плаще. Долговязый повернул голову, оглядел мутным взором Жужеля:
   - Чего надо, чародей?
   Дознаватель зловеще улыбнулся. У долговязого рыбаря рожа - словно горох молотили, да и нос пухлый, сизый: ни дать, ни взять перезрелая слива. Вот так удача... Жужель оглянулся. Хмурый Горсей присел за столик у двери, что-то зло втолковывает кабатчику. Дознаватель вытащил из сумки башмак, брякнул на стол. Небрежно махнул перед лицом рябого значком, ткнул пальцем в башмак:
   - Узнаешь?
   - Не припоминаю. - рябой отхлебнул из кружки, нарочито равнодушно посмотрел на собутыльников; товарищи долговязого подхватили свои кружки и тихо-тихо выбрались из-за стола.
   - Месяц назад ты забирал обувь из лавки Снура. - ледяным голосом произнес Жужель. - Понятно, что не себе, а студенту Академии. Я хочу знать, как он выглядел.
   - Не упомню такого. - глаза рябого предательски забегали. - Может, и забирал. Наверно, я выпивши был, вот и подрядился для юнца за башмаками сходить. Так это месяц назад было! Да не помню, как он выглядел, клянусь!
   Дознаватель сунул башмак обратно в суму, железной хваткой сжал плечо рябого:
   - Пошли.
   - Куда это? - рябой охнул, попытался встать, но маг держал крепко.
   - К городовым стражам, куда же ещё. - любезно сообщил Жужель, - А они тебя в столичную Управу отправят, в нашей пыточной как раз палач скучает... Хороший палач, прямо волшебник - у любого память пробуждает. Ну как, не вспомнил того студента?
   Рябой покаянно опустил голову:
   - Вспомнил. Такой знаете, высокий, а похож... Эге, да вон же он, у окна!
   Жужель молниеносно оглянулся - за столом у окна никого. "Ах, ты..." - собрался выругаться было маг, но из горла вырвался какой-то жалкий всхлип; не пытаясь встать, рябой дернул плечом и тут же ударил. Подлым ударом, коего стыдятся настоящие бойцы-кулачники - ниже пояса.
   Выпучив глаза, Жужель осел на пол и ткнулся головой в пол, прямо в дурно пахнущую липкую лужу. Рябой вскочил и со всех ног кинулся к дверям.
   - ...А если бы со мной ректор стоял? - сердито втолковывал кабатчику Горсей. - Ладно, ступай. И пива, да посвежее принеси.
   Хозяин виновато заспешил к стойке. Юноша перевел взгляд на Жужеля и обмер: дознаватель стоит на коленях, лбом уперся в пол. А к двери большими скачками несется долговязый оборванец со свирепым лицом!
   Сколько сил потратил Горсей за два года на овладение Стихией Огня! Сотни, тысячи попыток, утомительные часы тренировок - а результат? Жалкий "Лепесток Агнея" и всё. Чего-то юноше недоставало для успеха, но чего?
   А недоставало, похоже, настоящей опасности. Когда до бегущего оборванца оставалось шага три, Горсей чисто машинально вскинул ладонь и шепнул намертво выученные слова. Из центра ладони вырвался язычок пламени, мгновенно вытянулся, разбух; ещё миг и лепесток огня превратился в огромный пламенную стену, наглухо перегородившую дверной проем.
   В глазах рябого отразился ужас, но остановиться бегун не успел - со всего размаху влетел в огонь. Дикий крик, в котором не осталось ничего человеческого, омерзительный запах паленого мяса.
   Горсей сжал ладонь. Стена пламени исчезла - рассыпалась тысячами искр, а у дверей лежало нечто обугленное до черноты, бессильно дергало конечностями и выло, выло...
   Юношу вырвало.
  
  
   У "Трески" не протолкнуться. И нескольких минут не прошло с тех пор, как из окон и дверей кабака опрометью выскочили насмерть перепуганные завсегдатаи, а к "Треске", казалось, сбежалось полгорода. Толпа зевак взяла кабак в плотное кольцо, но к дверям варшельцы приблизиться не осмелились: топтались на месте, гомонили, тыкали пальцами в разбитые окна. И конечно, охотно пересказывали друг другу слухи, один другого страшнее.
   ...- И от этого пойла, маг, значит, сразу умом тронулся. - объяснял окружающим рыжий мастеровой, для пущей убедительности размахивая руками. - Как вскочил, как давай направо и налево огненные шары пущать! Первым кабатчика сжёг, потом посетителей... Только двое и спаслись, в окно выскочили - вон, в то!
   ...- Что вы чепуху мелете? - возмутился пузатый торговец, сердито сверкнул глазами. - Не так всё было. Студент-чародей, какую-то коробочку волшебную из Академии спёр и вздумал продать заезжему купцу за большие деньжищи. И купец, дурак, не узнав ничего толком, возьми ту коробочку, да и открой. А оттуда, мамочки мои, пламенный демон вырвался, ростом до потолка! Первым делом демонище студента сожрал и кости выплюнул. Купец бежать было вздумал, а демон как пыхнет огнём - только ноги до двери и добежали...
   - Врешь! - перебил долговязый детина в рыбацкой робе, дыхнул на окружающих ужасающим перегаром и звонко зачастил. - Не коробочка, а кувшин, и студент не продавал, а покупал, и не у купца, а у пещерника. Гном тот, чтоб ему пусто было, кувшин за медную монету продал и исчез, как сквозь землю провалился. Пьяный студент у кувшина пробку сковырнул, а оттудова красный человечек вылез. Говорит, "...в благодарность за свободу выполню три желания". Ну, студент и думает, допился, мол, до красных человечков, возьми да и брякни - "Вот отраву продают, да чтоб сгореть этому кабатчику!" И не успел он так договорить...
   ...- Гляжу, вы сами, видать, не протрезвели со вчерашнего! - рассудительно молвил чиновник с толстой папкой бумаг под мышкой. - Да вы хоть раз в жизни видели пещерника, да ещё и разгуливающего в Варшеле? И купцы в "Треску" отродясь не заглядывали! Что вы людей пугаете? Просто студент вздумал фокус с огнем показать и сил не рассчитал: сам сильно обгорел, и кабатчика опалил, как поросёнка...
   Рассудительный чиновник бросил взгляд на "Треску" и сконфуженно умолк. Через несколько мгновений стихла и вся толпа - зеваки во все глаза уставились на двери кабака. А в дверях стоял вислоносый коротышка - хозяин "Трески", и к всеобщему разочарованию, ничуть не обгоревший. Оглядев толпу, кабатчик крикнул слегка дрожащим голосом:
   - Успокойтесь, добрые варшельцы! Всё в порядке, просто какой-то пьянчуга-рыбарь на себя лампу с земляным маслом на себя опрокинул, да и вспыхнул. Хорошо ещё, что рядом студент-чародей оказался - сбил пламя волшебной водой. Да вот он.
   Из-за спины кабатчика выглянул чернявый юноша в студенческой форме, озабоченно выкрикнул:
   - Несчастный рыбарь сильно обгорел. Нужна помощь, чтоб его до Академии дотащить. Может, поможет кто, или даст телегу? Сразу говорю, заплатить не смогу - у пострадавшего денег нет, только и рассчитываю на ваши добрые сердца. Так как, поможете?
   Почему-то подобное предложение никакого отклика в сердцах варшельцев не вызвало. Зеваки стали спешно расходиться: горожане разочарованно галдели, кто-то даже грозился вздуть всяких сплетников, что город баламутят. Через несколько минут толпа растаяла как снежный ком на горячей печи.
   Горсей облегченно вздохнул, шагнул обратно в кабак. Следом ввалился кабатчик, плотно прихлопнул двери. Обтер фартуком лицо, похвастал:
   - Ловко я народ спровадил?
   - Куда уж ловчее. - прошипел Жужель. Маг-дознаватель сидел на лавке, прижимая руки к промежности. - Крепко врезал скотина, до сих пор не прошло... Дурак, я дурак, на простенькую уловку попался! - Жужель зло покосился на кабатчика. - А ты, хозяин, прямо ума палата - такую байку сплести! Интересно, скоро варшельские тугодумы сообразят, что их надули?
   - Почему это? - захлопал глазами хозяин.
   - Освещать лампой помещение в середине ясного летнего дня, это знаете ли, довольно удивительно. - злорадно пояснил Горсей. - А то, что лампа в кабаке заправлена дорогущим земляным маслом - это уже ни в какие ворота не лезет. Попомни, намнут тебе бока за вранье!
   Кабатчик отмахнулся:
   - Плохо вы знаете варшельцев. К вечеру об обгоревшем пьянице уже никто и не вспомнит.
   - Надеюсь. - сухо заметил Жужель. - Кстати, желающих помочь пострадавшему, как видно, не нашлось? Придется вам, хозяин, похлопотать насчёт подводы - повезём труп в Академию.
   - Похлопотать? - кабатчик брезгливо покосился на обгорелое тело у дверей. - С каких щей я буду нанимать подводу, чтоб увезти эту головёшку? Это вы человека сожгли, а меня в убыток вогнали. Вон, посетители сбежали не заплатив, окна все повынесли, да и... - хозяин демонстративно повёл носом. - ...кабак весь дымом провонял. Какая мне выгода?
   Маг-дознаватель проворно соскочил с лавки, неторопливо подошел к коротышке.
   - Какая выгода? - Жужель нехорошо улыбнулся, положил ладонь на плечо кабатчика, стиснул железными пальцами. - Послушай-ка, любезный...
   - Дудоний. - подсказал Горсей.
   - Не Дудоний, а Дадоний! - оскорбился кабатчик.
   - Не важно. - поморщился дознаватель. - Желаешь знать, любезный Дадоний, какая выгода? Например, выгода в том, что тебя не потащат в столичную управу на допрос с пристрастием. А мы пока кабак обыщем. Ибо долг мой в том и состоит, дабы всегда тушил благодатный дождь правосудия пожар беззакония! Ну, как, есть выгода или нет?
   Кабатчик ахнул:
   - Допрос, да ещё и обыск? За что?
   - Как за что? В твоем заведении запросто опаснейшие преступники посиживают, да еще и мне, магу-дознавателю сопротивление оказывают. - Жужель сильнее сжал пальцы. - Опять же, наверняка в "Треске" разные темные делишки обделывают, верно? К примеру, бочонок-другой контрабандного вина, случаем, в подвале не завалялось? Пойти, что ли, глянуть...
   Судя по вороватому взгляду, брошенному Дадонием куда-то вниз, в подвале точно хранилось не менее десятка бочонков "крепкого алтанского". Понятно, что не для варшельских обывателей, а для перепродажи в столицу: пошлина на импортное вино в Велероне немалая, а потому всяких приезжий норовит хоть бутыль вина, да провезти тайком. Как таможня не свирепствует, а в клогарских кабаках, почитай, две трети спиртного - явная контрабанда.
   - Кто из нас безгрешен? - заюлил кабатчик, жалостливо уставился в глаза Жужеля. - Иной раз купишь у матросов заезжих кувшинчик-другой вина алтанского, да и забудешь пошлину заплатить. Хлопоты всякие, то да сё... А насчет мертвеца не беспокойтесь, прямо сейчас подводу раздобуду. Почтенный студент, не поможете труп к заднему входу отнести?
   Горсей неохотно кивнул. Превозмогая отвращение, юноша склонился над трупом, скривился - омерзительный запах горелой плоти так и шибанул в нос. Горсей, зажмурился, сморщил нос и решительно ухватил обугленную конечность. Потянул.
   К ужасу юноши труп зашевелился и застонал. От утробного стона у Горсея шевельнулись волосы на голове; ахнул и выпучил глаза Жужель; побледневший Дадоний попятился к стойке, завопил:
   - Мертвец ожил! Спасите, люди добрые от нежити кровожадной!
   У Горсея душа ушла в пятки. Сразу вспомнились жуткие истории об оживающих мертвецах, охочих до человеческого мяса. Частенько в таких историях фигурировал некий чародей, вступивший в бой в нежитью - что, как правило, оканчивалось для чародея очень и очень плохо.
   Но тут опамятовался маг-дознаватель. С размаху отвесил оплеуху кабатчику, рявкнул:
   - Какая нежить, прах тебя побери? Живой это, живой! Беги за подводой, да побыстрее!
   Бледный Дадоний юрко засеменил к задней двери, опасливо оглядываясь. Жужель метнулся к "трупу", отпихнул Горсея. На миг дознаватель зажмурился, стиснул губы. Открыл глаза, отрывисто бросил:
   - Жизнь чуть теплится. Если повезёт, до Академии довезти успеем. Да, деканом медицины по-прежнему Сильвений?
   - Он самый. - заверил Горсей. - Не волнуйтесь, Сильвений и мертвого из могилы подымет. Ручаюсь!
  
   У ворот Академии скучает маг-привратник. Да что же это за лето, каждый день жарче и жарче! Зевнув, привратник завистливо покосился в сторону Варшеля. Даже от ворот видно, что улочки заполнены народом - ещё бы, всякому охота на празднике побывать, да ещё и за бесплатно состязание чародеев посмотреть! Даром, что так называемое "состязание", будет только через неделю: пронырливые коробейники из окрестных деревень загодя пришли в Варшель и не прогадали - мелкий товар ныне разбирают не хуже, чем на ярмарке.
   Простодушные крестьяне со всего округа каждый день валом валили в городок - до вечера слонялись по улицам, покупали всякие мелочи. Спорили по пустякам, снисходительно косясь на варшельцев, но на белые мантии магов поглядывали уважительно. Кстати, магов в Варшеле ныне множество, и всё прибывают и прибывают; что ни день, в ворота Академии стучит, как минимум один чародей. Придёт маг, кротко выслушает слова привратника и уходит в городок - искать место для ночлега. Понятно, постоялый двор всех чародеев не вместит, да не беда; каждый варшелец радёхонек, чародей приютить, благо, платят маги, не торгуясь. Опять же, потом можно будет похвастать перед соседями - "Помню, как-то у меня останавливался великий волшебник, так он такие чудеса показывал..."
   ...- Ну что там?
   Маг-привратник оглянулся. Во дворе у приворотной будки топчется на месте смуглый студент с глуповатым лицом.
   - Ничего. - сухо ответил привратник. Смерил взглядом юнца. - Ты вроде, с третьего курса?
   - Ага. - радостно подтвердил студент. Шагнул поближе к воротам, но маг-привратник юрко заступил дорогу.
   - Разрешение ректора на выход есть?
   - Да я только на миг, - заюлил юноша. - Выгляну, не видать ли там нашего Горсея и все! Видал, как он утром с этим ищейкой уходил. Беспокоюсь о товарище, только и всего.
   Привратник строго посмотрел на студента.
   - Уважаемый Жужель, между прочим, окончил Академию и называть полноправного мага "ищейкой", и любыми другими оскорбительными прозвищами нельзя. Об том есть статья в "Академическом Уставе" - может, вам следует его перечесть? Кстати, там и наказание за "неуважение к званию" предусмотрено, вплоть до отчисления. Вечерком загляну, пожалуй, к ректору...
   Юноша смутился.
   - Не надо, пожалуйста. Это я не подумавши, ляпнул... Ужас, как охота узнать, что в городке твориться.
   - Все как обычно. - слукавил привратник. - Только несколько телег в город проехали и всё.
   Студент сделал ещё шаг, вытянул шею. Подслеповато прищурился, ткнул пальцем.
   - А вон, повозка сюда едет. Прямо не едет, а несется!
   Маг-привратник перевел взгляд на дорогу и застыл. Словно из ниоткуда на дороге в Варшель возникла телега, двигается к воротам. У мага нехорошо засосало под ложечкой: повозка и впрямь несется, как на пожар; видно, как возница отчаянно нахлестывает двойку каурых лошадей. Рядом с возницей ещё кто-то в студенческой серой куртке. Быть беде!
   Через минуту телега подлетела к воротам. С повозки спрыгнул чернявый крепыш, завопил:
   - Где Сильвений?
   - На лекции. - отпихнув привратника, к телеге подскочил смуглый юнец. Заглянул через борт повозки, ахнул. - Это... Жужель?
   На дне повозки под блеклой холстиной различимы очертания человеческого тела.
   - Нет, рыбак из "Трески". - успокоил Горсей. - Сильно пострадал, его к Сильвению надо.
   Привратник нахмурился. На телеге деликатно кашлянул возница, вислоносый коротышка:
   - Нельзя ли побыстрей?
   - Подождешь. - отмахнулся Горсей. - Так что, можно заносить?
   - Покажи, - потребовал маг-привратник, шагнул поближе к телеге. В руке у привратника неведомо откуда появился свинцовый шарик на золотой цепочке. Горсей покосился на шарик: от свинцового кругляша ощутимо тянуло магией, притом явно не мирной. Что-то недоброе почуяли и лошади, всхрапнули, подали назад.
   - Тпру! - возница натянул вожжи, сплюнул. - Чего это с ними?
   Юноша невольно поежился. Странно, даже давешний малахитовый жезл выглядел более безобидно, а ведь вещь из Арсенала! А тут всего лишь шарик на цепочке, а ощущение такое, словно за шиворот горсть снегу высыпали...
   - Я жду. - напомнил привратник. Показалось или нет, но свинцовый шарик как будто увеличился в размере и угрожающе потускнел.
   - Смотрите.
   Юноша решительно откинул холстину.
   - Кто это его так? - вырвалось у привратника. Смуглый студент глянул на дно телеги, и отшатнулся, зажав рот.
   - Я. - вздохнул Горсей.
  
   Кафедра магической медицины располагается в одноярусной пристройке, сзади главного корпуса. Для кафедры помещение явно маловато - одна аудитория, две кладовые, деканат (крохотная комнатушка с низеньким потолком), небольшая прозекторская. Да ещё глубокий подвал, ключ от коего есть только у декана - магистра Сильвения. И всё. Уж сколько раз, магистр Сильвений намекал ректору, дескать, тесновато на кафедре, где уж тут хороших лекарей выучить! Но упрямый Алоизий на намёки реагировал вяло - молча доставал из стола отчет казначея (за месяц или за год, как когда) и совал декану под нос. И всякий раз, по отчёту выходило, что денег в Академии в самый обрез, только-только на текущие нужды; а на строительство нового здания для магов-целителей и грошика медного нету. На том беседа, как правило, и заканчивалась...
   Обыкновенно аудитория на кафедре заполнена до отказа - в отличие от скучной иероглифики медицину студенты изучают охотно. Тем паче, что Сильвений - не занудливый Борцай, и преподаёт просто замечательно: и лекции занимательные, и семинары не трудные. Опять же, на дисциплине декан не помешан и к мелким шалостям относится благодушно. А ещё Сильвений редко когда плохие оценки ставит; даже записные лентяи, выдавив пару слов, могут смело рассчитывать на семь баллов.
   Вот и сейчас аудитория набита битком. Декан Сильвений сидит за узеньким кафедральным столиком и довольно спокойно выслушивает очередного нерадивого юнца. Разомлевшие от летней жары студенты сонно моргают и позевывают. На заднем ряду два заскучавших лоботряса втихомолку перебирают колоду - играют в "Четыре короля"; у двери клюет носом какой-то засоня. Подле столика декана стоит второкурсник Труксий, (редкостный неуч, да зато баронский сынок) и уныло бубнит:
   - Э-э... классификация зелий состоит в следующем... Во первых, собственно зелье - готовиться путем длительной варки... этих, самых, как его...
   - Ингредиентов. - дружелюбно подсказывает Сильвений.
   - Их самых. - вздыхает Труксий. - Еще есть вид зелья - настой, т.е. когда долго держат чего-нибудь в особом растворе, к примеру... к примеру...
   На заднем ряду один из игроков отложил карты и услужливо подсказал:
   - К примеру, перегнать вино и настоять на полученной "извини" анис... а потом выпить!
   По аудитории прошелестел смешок. Судя по потухшим глазам и серому лицу, студент Труксий, как раз вчера изрядно злоупотребил анисовой настойкой. (Сохранили таки несколько бутылей, несмотря на обыски пронырливого Абиляса!)
   - Верно. - довольно кивнул Сильвений. - И ничего смешного - анисовый настой не только в качестве хмельного употребляют, - (Студент-неуч покаянно опустил голову). - но и как отхаркивающее, а также при желудочных заболеваниях. Но это на третьем курсе изучите. Хорошо, какие виды зелий ещё знаете?
   Труксий убито молчал.
   - Ладно. - вздохнул декан. - Повторим классификацию - зелье, напиток, раствор, взвар, сыворотка. Запомнили? Эх, молодежь... Неудивительно, что врачи велеронские не шибко уважают магов-лекарей. Ну не всех, разумеется, есть и хорошие целители...
  
   Это Сильвений о себе. И к слову сказать, вполне заслуженно: об искусстве декана оккультной медицины с уважением отзывались не только маги-целители, но и даже врачи столичной гильдии. Обыкновенно, клогарские доктора весьма и весьма недолюбливали чародеев из Академии, справедливо полагая в магах серьёзных конкурентов в борьбе за кошельки пациентов. А посему лекари о волшебниках-врачевателях отзывались как о шарлатанах и надувалах, гораздых только пыль в глаза пускать богатым простофилям; в свою очередь, маги ехидно именовали "Гильдию врачей и аптекарей" не иначе, как "Гильдией знахарей и коновалов", члены коей могут разве что припарки больным ставить.
   Накал взаимных обвинений и насмешек спал только после знаменитого Указа Кразия III-го "О разделе полномочий врачей и чародеев". Тем не менее, члены гильдии продолжали поглядывать на магов-целителей несколько свысока, что в принципе было справедливо - в конце концов, маги неплохо справлялись с не слишком серьезными болезнями, могли облегчить страдания, придать сил больному, но и только. При запущенной болезни даже опытный чародей разводил руками, бормоча нечто вроде "магия не всесильна...", хирурги из волшебников опять же были никакие, да и в травах лечебных не то что городской зельник, а и знахарь деревенский превосходил среднего мага на голову.
   А всеобщее уважение магистр Сильвений вызвал весьма необычным способом - уже будучи деканом медицины, подал заявку в Гильдию на получение патента "зельника столичного", то бишь аптекаря высшего разряда. Глава Гильдии оторопел, но заявку принял - когда ещё представиться возможность публично посадить в лужу гордеца из Академии! Для получения патента Сильвения на другой же день пригласили в гильдейское Собрание - на экзамен.
   Откуда главе Гильдии было знать что Сильвений буквально помешан на траволечении? И что десятков толстенных фолиантов, вроде "Магической фототерапии" декан знает назубок, да и практике немало преуспел? До позднего вечера лучшие клогарские врачи и аптекари усердно пытались уличить Сильвения в невежестве, но тщетно: декан бодро перечислил все известные велеронские лечебные травы, (Все! Даже самые редкие, исчезнувшие и легендарные!), да ещё и с подробнейшим описанием правил сбора и применения; вдобавок поведал заинтересованным экзаменаторам немало нового о растениях стран зарубежных, в Велероне и вовсе невиданных...
   Ну, а об изготовлении настоек, эликсиров, отваров и тому подобного Сильвения и расспрашивать не стали, памятуя о славе алхимической кафедры Академии. Скрепя сердце, гильдейский Глава вручил магистру желанный патент и посулил новоиспеченному зельнику всяческих благ на аптекарском поприще. Разумеется, Сильвений и не подумал менять кафедру на аптечную лавку, но патент демонстративно повесил на стену в деканате - знай, мол, наших! Так что, отныне самый ворчливый доктор отзывался о декане медицины весьма почтительно.
  
   - ...А если приложите старание, то и вас будут уважать. Ну, ладно. - вздохнул Сильвений. - Ступайте на место. Полагаю, семь баллов вас устроит?
   Ответить студент не успел. Дверь аудитории дрогнула, ещё раз и ещё - кто-то в коридоре отчаянно дергал дверную ручку. Тщетно. В начале урока один из студентов надежно припер дверь шваброй - на случай внезапного прихода дежурного мага, или упаси бог, зловредного секретаря Абиляса. Это Сильвений на шалости учеников смотрит сквозь пальцы, а если маг-секретарь узрит спящего студента, или игральные карты - не миновать сурового наказания...
   Неведомый пришелец перестал дёргать ручку и забарабанил в дверь так, словно орды варваров-тиудов ворвались в Академию и уже жгут главный корпус. Моментально очнувшийся засоня вскочил, непослушными руками откинул дверной крюк.
   В аудиторию ворвался смуглый юноша, выкрикнул:
   - Господин магистр, помогите! Там обожженного человека привезли, вот-вот умрёт!
   - А, это ты, Фагнус? - узнал Сильвений. Вскочил, приоткрыл дверцу шкафчика, на всякий случай уточнил. - Ты не преувеличиваешь? А то у тебя есть такая привычка...
   - Как можно! - натурально возмутился Фагнус. - Да в жизни и словечка не соврал, не прибавил! А пострадавшего мы только-только в прозекторскую отнесли, сейчас там Горсей с этим, столичным магом-ищейкой. - Фагнус оглядел притихшую аудиторию, пожаловался. - Позакрывались тут на сто замков, а я стучу, стучу... Целый час в дверь колотил, все руки отбил, а вам лень отворить!
   Но Сильвений уже не слушал. Вытащил из шкафчика вместительную суконную сумку, бросил студентам - "Сидите тихо", и выскочил за дверь.
  
   Строго говоря, название "прозекторская", маленькая комнатка на факультете носила только по традиции. Справедливо полагая, что будущий маг должен знать строение человеческого тела не только по книгам, второй ректор Академии, Брукс, приказал выделить помещение на факультете - специально для изучения анатомии. Согласно приказу, предполагалось, что каждый студент хоть раз, да побывает на настоящем вскрытии, "...дабы учащиеся преуспели в анатомии познании, а заодно и от страха суеверного пред мертвыми избавились". Трупы же для вскрытия собирались получать от варшельской, либо столичной судной управы.
   Однако ж, ректора ждало жестокое разочарование. Обнаружилось, что преступления в Варшеле сплошь мелкие - контрабанда, да пьяные драки; убийства, конечно, случались, но едва ли не раз в столетие. Ничем не помогла и столица: после появления магов-дознавателей тяжкие преступления в Клогаре резко пошли на убыль. Вдобавок, Брукс позабыл, что по "Велеронской Правде", труп казненного, обязательно отдавали родственникам осужденного; на предложение же продать труп в Академию, родня преступника почти всегда отвечала отказом.
   За первые пять лет существования Академии вскрытие проводили всего три раза - какое уж тут "анатомии познание"! Попытки же доставлять мертвецов издалека, из баронских вотчин, завершились полным провалом. Нет, вотчинники охотно продавали трупы неудачливых браконьеров и забитых до смерти крестьян, но... До ближайшей вотчины не меньше двух недель езды, так что баронские телеги привозили в Академию вместо трупов чудовищно смердящие груды гниющего мяса.
   Расстроенный неудачей, ректор собирался обратиться прямо к королю, с нижайшей просьбой внести изменения в "Велеронскую Правду", но не успел - грянула "Гномья война". Брукс и десяток лучших магов сгинули в пещерах Гранитного кряжа, а новому ректору было уже не до прозекторской - пока гномов усмирили, пока в стены вокруг Академии строили, то да сё... В общем, с тех пор мрачноватую комнату с посеребренным столом никак не использовали. Разве что старшекурсники, порой, приводили доверчивых новичков: сдерживая смех, тыкали пальцем в стол и рассказывали жутчайшие байки, вроде "...а труп-то как застонет!"
   Но сейчас в прозекторской и в самом деле стонал труп. Именно труп - назвать живым скрюченное в предсмертных судорогах и обугленное до черноты тело на посеребренном столе не осмелился бы ни один лекарь. И, тем не менее, мертвец стонал утробным стоном, от которого затряслись бы поджилки у всякого...
   У всякого, но не декана оккультной медицины. Войдя в прозекторскую, Сильвений равнодушно скользнул взглядом по столу, недовольно хмыкнул. Возле стола переминается с ноги на ногу Горсей, на лице нетерпение.
   - Сколько времени прошло после ожога? - Сильвений поставил сумку на табурет, торопливо раскрыл. Извлек хрустальный пузырёк с прозрачной жидкостью, откупорил. Выжидательно посмотрел на Горсея. - Ну?
   Юноша замялся.
   - Примерно... минут тридцать. Нет, вру, может и сорок - пока кабатчик телегу раздобыл, пока...
   - Помолчи. - оборвал декан. Поднёс пузырек к носу, принюхался. Удовлетворенно кивнул и к изумлению Горсея смачно харкнул в хрустальное горлышко. Жидкость мгновенно побурела, затем окрасилась в нежно-лиловый цвет. - Так-с, окрой рот. Да не свой, олух!
   Пристыженный Горсей поспешно захлопнул рот. Торопливо ухватился за голову несчастного рыбаря, вздрагивая, разжал обугленные челюсти. Сильвений аккуратно влил лиловую жидкость между черных губ, отставил пузырёк.
   Рыбарь вздрогнул. Ещё миг и обугленное тело утратило одеревенелость - туловище распрямилось, вытянулось вдоль стола, конечности обмякли. Утробный стон стих.
   - Да вы прямо маг и волшебник. - обрадовался Горсей. И тут же покраснел - надо же, так глупо похвалить! Виновато пояснил. - Просите, это просто поговорка такая... простонародная. А что, он теперь выздоровеет?
   - Что? Да нет, умрёт, притом скоро. - Сильвений невозмутимо сунул пузырек в сумку, печально вздохнул. - Боль я снял, но ненадолго. А ну, рассказывай!
   Горсей неохотно начал рассказывать. Неохотно, потому что в дверях прозекторской возник Фагнус и мгновенно навострил уши. Этот сплетник такого потом по Академии наплетёт...
   ...- В общем, кабатчик мигом повозку раздобыл. Погрузили мы тело и сюда, а тут Фагнус помог донести. Всё. - Закончил Горсей. Неприязненно покосился на Фагнуса - тот слушал, разинув рот.
   Сильвений задумчиво поскреб бородку:
   - Как я понимаю, Жужель собирался к сему злоумышленнику в голову заглянуть? Ну так пусть поторопиться, второй раз эликсир "Заоблачный Покой" не подействует. Я, к сожалению, в магии Ментала не преуспел... Где этот горе-дознаватель?
   Горсей поник.
   - В Варшеле остался, рыбаков да мореходов опрашивает. Вроде, обещал к вечеру вернуться. - юноша оживился, хлопнул себя по лбу. - Щедарина звать надо!
   И в самом деле, зачем ждать Жужеля? Декан кафедры ментальной магии, магистр Щедарин, конечно, староват, но дело своё знает, да ещё как! На экзамене у Щедарина шпаргалками отродясь не пользовались: только-только промелькнёт в голове студента мысль о подсказке, и пожалуйста, железный "неуд". И это притом, что мыслей ментальный маг не читает - всего лишь видит образы...
   - Разумно.
   Сильвений повернулся к Фагнусу, но тот предупреждающе затараторил:
   - Понял, понял, уже бегу, зову...
   И умчался.
   - Надо было самому бежать. - недовольно заметил Горсей, - Пока этот болтун всю Академию не оповестит, не успокоится. Да еще и наврёт с три короба!
  
   Однако Фагнус не подвёл - декан Щедарин появился удивительно быстро, словно поджидал за дверью. Заметив недоумение на лице Горсея, ворчливо пояснил:
   - Как раз мимо проходил, да на этого балабола наткнулся. Что надобно-то? Фагнус молол что-то о деле государственной важности. Да хоть бы и наиважнейшее! Что я вам, мальчишка на побегушках? - Щедарин повысил голос. - Да и допросы проводить дело малопочтенное, и без того стыд - лучший ученик подался в ищейки! Как будто ему голодная смерть грозила!
   С некоторым запозданием Горсей припомнил болтовню о весьма бурной молодости декана ментального факультета. По слухам, юный Щедарин обретался в столице в качестве мелкого торговца порченым товаром. Якобы, будущий декан, долго использовал врожденные способности к ментальной магии для облапошивания клогарских простофиль, но, в конце концов, попался. А уж тогдашний начальник столичной тюрьмы и посоветовал юному жулику поступить в Академию. После второй отсидки совету Щедарин всё-таки последовал, но к представителям закона до сих пор относился с прохладцей.
   - Успокойтесь, почтенный магистр. - развел руками Сильвений. - Хочу только заметить, что дело касается безопасности Академии, а человек может умереть прямо сейчас. - Сильвений нарочито вздохнул. - Нет, я понимаю, выудить что-либо из головы страдающего человека и молодому магу невероятно трудно. А уж в вашем возрасте... Извините, подождем Жужеля - он и молод, и опытен.
   Как ни странно, простенькая подначка возымела действие.
   - При чем, здесь возраст? - Щедарин негодующе вскинул брови, сердито засопел. - Да я любого молодого ментальщика за пояс заткну, тем паче своего же ученика!
   При работе с ментальной магией в большинстве случаев не нужны ни накрепко заученные заклинания, ни утомительные церемонии, ни, тем паче, астрологические расчеты. Только сила самого мага и всё; в определенном смысле, работа с Менталом неотличима от работы со Стихиями. Но есть и отличие: к примеру, чародей-огневик может черпать силу стихийных элементов извне, а ментальщику только и остается уповать на свою силу.
   Чего-чего, а собственной силы декану ментального факультета было не занимать. Щедарин даже и к столу подходить не стал - так и застыл на пороге, только глаза закрыл. Мысленно отождествил себя с обгоревшим телом...
   Ужас, невероятный ужас сгорающего заживо: Щедарин словно воочию увидел стену бушующего пламени, на миг ощутил чудовищную боль... Из уст декана едва не вырвался крик; спохватившись, Щедарин попросту откинул кошмар последнего дня и погрузился еще глубже в память.
   Самый обычный рыбарь, глупый и скупой. Зовут Титоном, родился в Варшеле, с малых лет только и делал, что рыбачил - не слишком успешно. Внутренний мир рыбаря скуден до безобразия, всё одно и то же: море, сети, рыба (живая и соленая), кружки пенистого пива, унылое жилище; похотливые женские мордашки, пьяные рожи, тусклые лица случайных знакомых ; тёмная ночь, тугие тюки, винные бочонки, подвал без окон - ясно, рыбарь подрабатывал контрабандой. Так-с, снова пиво, драки, деньги - медные, серебряные, золотые... Погоди-ка, откуда это у нищего рыбаря золотые монеты, аж три полновесных "сокола"?
   Насторожившись, декан наскоро просмотрел образы с золотыми монетами. Вот скуповатый Титон прячет монеты под половицей своей хибары, вот довольно ощупывает в кармане... Ага, нашел! Похоже, какая-то распивочная. За столом, напротив рыбаря смутно виднеется фигура в серой студенческой куртке, выкладывает на столешницу монеты. Странно, но черты лица студента смазаны, словно в густом тумане. Щедарин напрягся, попытался всмотреться... Тщетно. Лицо незнакомца и вовсе расплылось в какое-то блеклое пятно. Ладно, посмотрим пока дальше. Титон жадно сгребает монеты, а в руках таинственного студента что-то блеснуло. Посмотрим, посмотрим... Так, медный диск с непритязательной гравировкой. Запомним.
   Щедарин вздохнул, ещё раз попытался разглядеть лицо обладателя диска. Опять неудача! Что за ерунда? Декан досадливо прикусил губу; наконец, что-то сообразил. А что если попробовать так...
   И всё, образы словно смыло исполинской черной волной. Щедарин открыл глаза, вопросительно глянул на декана медицины.
   - Умер. - подтвердил Сильвений. Поднял с полу скомканную холстину и заботливо расправил. Вяло поинтересовался. - Хоть немного смогли узнать?
   - Что значит, "хоть немного"? - недовольно буркнул Щедарин. - Узнал, всё что успел. Жил как все портовые оборванцы - немного рыбачил, немного с контрабандой путался; ел мало, пил много, общался с такими же голодранцами. А вот интересное: имел рыбарь дело с кем-то из наших учащихся, получал за что-то от студента деньги...
   Сильвений аккуратно прикрыл труп холстиной, уточнил:
   - И это всё? "С кем-то", "за что-то", - маловато сведений, вы не находите?
   - Не нахожу. - Щедарин обидчиво сжал губы. - Я ведь узрел, только то, что отложилось в памяти у рыбаря и не больше. Даже если Титон по ночам обращался в упыря и пил у варшельцев кровь, но ничего этого не запомнил, то и лучший маг-ментальщик не поможет. Ясно?
   За спиной Щедарина кто-то громко охнул:
   - Пил кровь варшельцев? Я так и думал. Да нет, не думал - знал!
   Так и есть, в дверях снова стоит Фагнус и со страхом таращится на труп под холстиной. Вообразив последствия слуха об ужасном варшельском упыре, Сильвений счёл нужным вмешаться:
   - Успокойся, Фагнус, об упыре почтенный магистр высказался исключительно иносказательно. Откуда бы взяться кровопийце в городке, что в двух шагах от Академии? Упырей-то и во всем Велероне уже лет пятьдесят никто не видел!
   Честно говоря, декан медицины приврал. На велеронских окраинах, и в глухих лесах Заболотья, и в дюнах северного побережья и поныне время от времени находят обескровленные трупы. Другое дело, что жителям королевства знать об этом вовсе не обязательно. А уж тем более болтливому студенту-третьекурснику.
   - Да? - разочарованно протянул Фагнус. - А оборотень, что в столице целый дом сожрал?
   - Сказки. - отмахнулся Сильвений, обратился к Щедарину. - Однако, магистр, мы несколько отвлеклись... Итак, некий учащийся Академии общался с рыбарем Титоном. И вы его не узнали?
   Щедарин смутился.
   - Знаете, очень тусклый образ. Худощав, ростом, пожалуй, не ниже среднего. Удивительно, но лицо студента в памяти рыбаря совершенно не отложилось. Я подозреваю, что тут не обошлось без магии, притом ментальной.
   - Разве такое возможно? - вмешался доселе молчавший Горсей. - А нам вы на лекции ничего такого не рассказывали!
   - Это тема четвертого курса. - раздраженно пояснил Щедарин. - О чем это я? Ах, да, в общем, лица я не разобрал, зато заметил непонятный медный диск со странным рисунком - пятилучевое солнце. Насколько мне известно, в пределах Арейи солнце никогда не изображают с пятью лучам. Никогда!
   Действительно, в северных странах у образов солнца - шесть лучей, в южных - девять. Гномы же солнце и вовсе не изображают, что для подземного народа неудивительно, а про культуру эльфов или как их называют простолюдины "лесунов" ничего толком не известно.
   Декан медицины задумчиво пожевал губам, покосился на Фагнуса.
   - А ты чего собственно опять здесь?
   - Так это...- Фагнус поскрёб в затылке. - Горсея ректор срочно требует. Да, и вас тоже.
   - Чего же сразу не сказал? Ладно, ступай. - Сильвений подождал, пока Фагнус скроется за дверью, благодарно взглянул на Щедарина. - Вы и впрямь, лучший в магии Ментала. Без сомнений, благодаря вам вражеский лазутчик в Академии будет пойман и очень скоро.
   Когда донельзя польщенный декан ментального факультета покинул прозекторскую, Горсей полюбопытствовал:
   - Что делать дальше?
   - Ничего. - вздохнул Сильвений. - Возможно, Абиляс во время обыска видел что-то похожее на пятилучевое солнце, может, кто-нибудь из деканов что-то вспомнит. Ну, это уже дело Жужеля. Ладно, иди, ректор тебя наверно заждался. Я чуток задержусь.
  
   Уже подходя к дверям главного корпуса, Горсей заметил Фагнуса: неугомонный сокурсник стоял на углу окруженный толпой любопытных студентов. Фагнус что-то сбивчиво рассказывал, для достоверности тыкая пальцем в сторону Варшеля. Заподозрив неладное, Горсей остановился и прислушался.
   ... - Рыбарь этот, прямо в шею дознавателя нож всадил, тот и рухнул замертво. - тараторил Фагнус и даже чиркнул себя ладонью по горлу. - И друзья злодея из-за столов повыскакивали, кинжалы вытащили. Да только Горсей не сплоховал - напустил на мерзавцев "Огненного Змея", (это, кстати, и я умею), так что от них только кучки пепла и остались. Да еще в каждой кучке потом нашли медные диски, на каждом солнце с пятью лучами нарисовано, притом золотом. А "Треска" сгорела без остатка, теперь на месте кабака - груда угольёв.
   Не выдержав, Горсей приблизился к толпе и сурово добавил:
   - Пожар потом на город перекинулся - и порт сгорел, и ратуша. А дознаватель ожил и пообещал придушить Фагнуса за враньё.
   И под всеобщий хохот поспешил в ректорат.
  
   глава 20-я
  
   Бессмысленно бродить по душному залитому солнцем городку юноше решительно не хотелось. Пока Бармалиус толкался среди зевак, что-то выспрашивая, юноша как неприкаянный бродил возле цирка - посматривал на палатки, надеясь увидеть знакомую женскую фигуру. Однако никого не увидел, кроме пузатого силача, что успел переодеться в замасленный халат и зевая, поглядывал на зрителей..
   Между тем, толпа на площади не расходилась - простоватые горожане с нескрываемым удовольствием глядели на танец двух очаровательных рыжеволосых красоток - девушки, казалось, порхали, едва касаясь крохотными ступнями пыльной земли, томно изгибались, соблазнительно поддергивая бедрами... Но на Эдгара "Танец королевской кобры" не произвел никакого впечатления - лицо прекрасной Лайлы поминутно всплывало в памяти.
   Из толпы вынырнул Бармалиус, обрадовано поведал:
   - Слушай, оказывается, лавка ювелира оказывается, всего в двух шагах от постоялого двора. - морщась, магистр с натугой стал стягивать перстни. - Надо же, пальцы-то как опухли, и не снимешь сразу... Гляди, три золотых сапфировых перстня, да три с рубинами - это же куча денег. Хватит и на лошадей, и на товары...
   - Какие ещё товары? - не понял Эдгар.
   - Как какие? Мы же вроде как купцы. Не поедем же мы в Пригорье налегке - будет подозрительно. Сегодня же надо расспросить у Галхуна про здешние оптовые цены. Завтра с утра купим на рынке товару - любого, хоть горшков, хоть соломы, погрузим на осла и вперёд!
   - Три человека, а товары всего на одном осле? - усомнился юноша. - Не так уж и правдоподобно. Если денег хватит, надо верблюда прикупить, а может и двух, и трех. Можем и пустых верблюдов вести - дескать, собираемся там чего-нибудь выторговать.
   - И то верно. - согласился Бармалиус. - В крайнем случае, будем выглядеть в глазах любопытных дикими северянами, по глупости накупивших неходовой товар. Что же, пошли к местному ювелиру. Да, имей в виду - в Айсланде ювелиров называют златокузнецами, запомнил?
  
   Лавкой ювелира оказался неприметный глинобитный домишко в полусотне шагов от "Приюта паломника". Неказистым домик смотрится лишь снаружи: под ногами половицы из кедровых досок (это в безлесной Алтании!), стены до самого потолка обтянутые нежно-голубым демийским атласом, белоснежная столешница прилавка... Да и сам жидкобородый ювелир-шеристанец выглядит богаче иного велеронского барона - и чалма, и халат, и даже шаровары из тончайшего бахарийского шелка (не грубого шенизарского, а именно из бахарийского, нежного, как лебяжий пух), на шее же ювелира золотая цепь, да такой толщины, что волкодава держать можно... Видать, дела у ювелира идут недурно.
   - Наше почтение уважаемому златокузнецу. - солидно забасил Бармалиус, неторопливо выудил кошель, подкинул на ладони. - Имею на продажу весьма ценные золотые перстни с драгоценными камнями, и только из уважения к городу со столь славным именем готов продать их... скажем, несколько ниже рыночной цены. - магистр небрежно вытряхнул на прилавок. - Итак, ваше слово?
   Ювелир проворно сгреб перстеньки, поднёс к глазам. Разочарованно вздохнул, бросил на весы, пригляделся у удовлетворенно хмыкнул. Неторопливо извлек откуда-то что-то вроде стальной ложечки, аккуратно подцепил рубин на одном перстне... Несколько громких щелчков и налево легли кучкой перстневые камни, направо - золото.
   - Вот за это... - ювелир ткнул пальцем в камни. - могу дать сразу сотню серебряных "львов", а за само золото - двадцать. По рукам?
   - Нет, не по рукам! - вознегодовал Бармалиус. Да что же это такое, не город, а сборище прощелыг - всякий встречный-поперечный норовит приезжего обобрать! Надо торговаться до последнего.... - Где это видано? Чтоб за перстни (золотые, заметьте, а не серебряные!) давали двадцать монет? И не золотых, а серебряных? Да я лучше подожду, да в Алтанпуре их и продам!
   - Это вы называете золотом? - ювелир презрительно покосился на перстеньки. - Да ещё хорошо, если в ваших колечках хоть половина настоящего золота есть - я же по весу вижу, что тут и медь подмешана, и серебро, и олово... У нас такой металл называют "грязным".
   - А у нас, уважаемый златокузнец, "грязным" называют ворованное золото. - ни к чему вмешался было Эдгар, но умолк под сердитым взглядом магистра.
   - Вполне допускаю. - кивнул ювелир. - Но цены на золото не накину и гроша. Куда потом его девать-то? Ни один уважающий себя богатый подданный Хасифа "грязь" не купит, а беднякам не до драгоценностей. А если вы направляетесь в Алтанпур, так продайте купцам-мореходам, те может, и накинут пару монет. Потом продадут их с выгодой в Велероне - тамошние простофили любое золото принимают... Дикари, что с них взять!
   - И вовсе нет... - возразил, было, разобиженный юноша и ойкнул, получив весьма чувствительный тычок в бок. Бармалиус оттеснил Эдгара назад, сердито спросил:
   - А камни? Шесть яхонтов, сиречь, корундов, чистой воды - три рубина, да три сапфира! А ведь корунд - второй по стоимости камень после алмаза, разве не так? А вы - "сотня серебром", это же смешно.
   Ювелир развел руками:
   - Так-то так, но насчет "чистой воды", вас, почтенный, явно обманули. Камни мелкие, тусклые, с пятнами, скорее всего из Леманта. Впрочем, могу немного накинуть...
   Торговались целых полчаса. В конечном итоге, Бармалиус ссыпал в кошель полста серебряных "льва" и покинул лавку, на прощанье посулив хозяину кару от Пресветлого Хорна - за жадность. Судя по довольному лицу ювелира магистр продешевил, по меньшей мере вдвое, а угроза божьего наказания ничуть жадюгу не напугала - что поделать, рынок есть рынок...
  
   - Старый плут! - бранился Бармалиус на пути к "Приюту паломника". - Пожалел, всучил дешевку! А я-то думаю - чего это он так легко с перстнями расстался? "Не меньше трёхсот золотых стоит, берегите, продавайте лишь, в крайнем случае..." Тьфу!
   - Вы о ком? - удивился юноша.
   - О Архимагистре нашем, скупердяе Алоизии. - пробурчал магистр, покосился на Эдгара и сбавил тон. Нет, не годиться, так при студенте отзываться о ректоре. - С другой стороны, может и вправду, у Алозия других драгоценностей не было... Фу, вот и пришли домой. Надеюсь, Черкану стало лучше.
   Черкану и впрямь полегчало - вернувшись на постоялый двор, Бармалиус с облегчением увидел румяного и бодрого следопыта; скрестив ноги, Черкан сидел у столика и с превеликим аппетитом пожирал какую-то дичину. Магистр расплылся в улыбке - слава богам, не подвел "змеиный цвет"; гордо задрав бороду, Бармалиус поспешил к своему топчану. Прилёг, закрыл глаза.
   - Жив, дружище! - возликовавший Эдгар сел подле следопыта, с размаху хлопнул того по плечу.
   Черкан охнул, не переставая жевать, пробубнил:
   - Да осторожней ты, и так всё тело в синяках...
   - Извини. - юноша слегка отодвинулся. Ухватил кусок крылышка, понюхал. - Что это, утка или курица? Запах больно знаком.
   Следопыт с хрустом разгрыз косточку, нехотя буркнул:
   - Ещё бы не быть запаху знакомым. Не поверишь, хозяин нас решил деликатесом побаловать, коего в Айсланде не бывает - угадай, каким? Как сказал уважаемый Галхун, "...такой вкусной степной птицы в ваших ледяных горах не встретить...". Ну как, не пропал аппетит?
   - Пропал. - Эдгар сердито бросил крылышко на блюдо. - Вот уж не думал, что и в постоялом дворе мне подсунут степную куропатку! И как это тебя не воротит?
   - А фиг его знает. - Следопыт облизал пальцы, потянулся к истекающему соком куску грудки. - Я с час назад очухался. Удивительно, вчера думал, что до утра не дотяну, а сегодня ощущение такое, как будто неделю в постели отдыхал - как будто и силы вернулись, и внутренности не болят. Странно, даже синяки еле ощущаются... - Черкан расправил плечи, хвастливо подвигал мускулами. - Гм, видать, этот Сафудин не так уж крепок. Да что там, просто повезло мерзавцу - видать, я вчера был сильно уставший после всей этой беготни по городу! А встреть бы я Сафудина сегодня, уж так бы намял бога, что он бы у меня месяц не встал.
  
   Разубеждать следопыта Эдгар не стал. Вместо того, отправился к хозяину и потребовал вместо "жесткой степной пичуги, коя только в пищу шакалам годится" нормальной еды. Через несколько минут, юноша сидел за столиком и хлебал из чаши густую шурпу. Шеристанская шурпа - мясная похлебка, жирная, с едким луком, острым перцем, жгучим чесноком, пахучими кореньями и приправами... Вкуснятина! Никакого сравнения с велеронским супом - даже похлебка из столовой Академии по сравнению с шурпой - так, крестьянская болтушка... Помимо шурпы, Эдгар выпросил у Галхуна здоровенный круг брынзы, миску жареных орешков, и кувшинчик шербета - на ужин. Бармалиус уже вовсю храпел, словно не по городку прошелся, а полдня тяжеленные мучные мешки на мельнице ворочал.
   Насытившийся Черкан развалился на подушках, щурился, словно сытый кот. Покосился на спящего магистра, лениво поинтересовался.
   - Где это вы так вымотались?
   - Что? А, так ведь магистр ночь, почитай, не спал. - Эдгар облизал ложку, с сожалением отставил опустевшую чашу. - Однако, неужто здешний народ всё время так питается? Правильно сегодня друг Зудейка сказывал - не так уж и плохо подданным Хасифа живется, как у нас в Велероне болтают...
   - Какой-такой друг? - следопыт настороженно поднял голову, поманил юношу пальцем. - А ну-ка иди сюда... Вы что с местными уже успели дружбу завести?
   - Да нет. - юноша подсел поближе, стрельнул глазами на дверь. Прошептал. - Почему местный? Свой человек, в Академии учился. Ага, удивлён? Ну так слушай. Пошли мы рынок, хотели животину прикупить, хотя бы ослов. Доходим до площади...
  
   Повествование юноши Черкан выслушал внимательно, часто уточнял мелкие детали. К великому разочарованию Эдгара, следопыт ничуть не развеселился, услыхав о похождениях Зудейки в Академии, а восторженные вздохи юноши о прекрасной Лайле и вовсе оставил без внимания.
   - Вот, вроде и всё. - закончил рассказ Эдгар, удивленно покосился на хмурое лицо Черкана. - Чего рожу-то кривишь?
   - Что-то тут не то. - нехотя сказал следопыт.
   - Что именно, "не то"? - юноша пожал плечами. - Может, думаешь, ошиблись мы, самозванца встретили? Бармалиус Адепта Зудона... то есть, Зудейку признал. Да и рассказ убедительный, тем паче, что про того беспутного студента я и раньше много историй слышал. Он это, он, не сомневайся.
   Черкан хмурился, покусывал губы. Недовольно молвил:
   - То, что этот твой Зудон или Зудейка тот самый студент я верю. Вот только доверять ему я бы не стал.
   - Почему? - обиделся Эдгар. - Ты же его даже не видел. Вот вечером увидишь, сразу мнение переменишь - нормальный парень, душа компании. Не повезло человеку и всё.
   Следопыт разгладил усы, задумчиво протянул:
   - Не повезло? Как бы это тебе сказать... Уж больно у меня нехорошее впечатление о Зудейке осталось после твоего рассказа, не обессудь. По всему выходит, этот адепт - пьяница, лентяй и мошенник. А таким людям у меня веры нет. Нет и всё.
  
   До позднего вечера сидели в комнате. Неунывающий Черкан достал оселок, принялся в сотый раз оттачивать фальшион. Долго шоркал по клинку, трогал пальцем лезвие, недовольно хмыкал, снова точил... Эдгар же весь извелся от скуки, порывался, было пойти погулять, но отоспавшийся Бармалиус не позволил:
   - Ну куда ты пойдёшь, скажи на милость? В тебе же сразу видно чужака, везде будешь как бельмо на глазу, да и что в этом городишке можно смотреть? Как будто мало вчера по переулкам блуждали.
   - А может тут какая нибудь харчевня есть... - заикнулся юноша.
   - Харчевня, как же! Сказал бы уж сразу - охота в местный кабак заглянуть. - сердито ворчал магистр. - Насколько я помню, вы и Варшеле в "Весёлом Адепте" бывали куда как чаще, чем на лекциях, не так ли?
   - Не так. - опрометчиво ляпнул Эдгар.
   - А вот мы сейчас и проверим. - Бармалиус приосанился, менторским голосом продолжил. - Итак, сегодня у нас зачет по магической минералогии. Если сдадите - прогуляетесь до кабака, я даже пару монет дам. Согласны? Итак, вопрос первый - рубин.
   Юноша шумно выдохнул. Вопрос так себе... Эдгар поднял глаза к потолку и старательно зачастил:
   - Сапфир - благороднейший из самоцветов, камень Отора - бога-воителя. Обладает свойством обращать души к великой цели, сулит сильным мира сего победы и подвиги, а людям простым - любовь и счастье...
   Черкан отложил фальшион и слушал с раскрытым ртом. Однако, Бармалиус недовольно морщился, ёрзал, наконец, не выдержал:
   - Да что вы, девицу соблазняете? "Любовь и счастье он сулит"... По какой книге учили?
   - "О свойствах камней самоцветных, сочинение Критоса". - промямлил юноша. - В нашей библиотеке взял, целую неделю штудировал. А что?
   - А примечание на первой странице читали?
   - Не упомню. - сознался Эдгар. - Вроде и не было никакого примечания-то...
   - Было, было. - Магистр огладил бороду, наставительно произнёс. - Во все таковые "труды" вписано предуведомление, что "...данная книга является апокрифом, и не может использоваться при подготовке к экзаменам". Кстати, сей Критос - не маг, а придворный книгоиздатель, что весьма недурно заработал на продаже баронам подобных опусов. Так что не морочьте голову, а излагайте конкретно - рубин, его астрологические соответствия и сигнатуры. Ну?
   Обмахнув выступивший на лице пот, юноша стал мучительно припоминать:
   - Сейчас... Рубин. Камень Отора... Ага - относится к знаку Огня, используется при ритуалах соответствующей Стихии, то есть, огненной же... По таблице соответствий - э-э... Знак Зодиака - Красный бык, планета - глаз Отора, месяц - Цветущей травы, металл - железо, растения... мята, крапива, базилик... Вроде и всё.
   - Всё? - магистр в притворном изумлении развёл руками. - Не густо. Вот что, назовите. признаки растений, что посвящены богу Отору.
   Эдгар долго мялся, смотрел то в потолок, то пол. Промямлил:
   - Вылетело из головы. Жара, знаете, то да сё...
   - Погода здесь ни при чём. - заговорил Бармалиус с интонацией судьи, что выносит приговор завзятому преступнику. - Если относиться к учёбе не как попало, то и в жару, и в стужу не забудешь знаний. Не тупо заученных, а понятых и осмысленных. А если длани, сиречь руки студента не к книге, а к пивной кружке тянутся...
   Юноша тоскливо слушал. Боги, теперь магистр добрый час нудеть будет. Но Бармалиус скоро оборвал поучения, махнул рукой:
   - Ладно, в Академии потолкуем. Так уж и быть подскажу: растения Отора следующие -
  горькие, в жару ядовитые, с шипами или колючками, а также с едким или вредным запахом. Вспомнили?
   - Ага. - Эдгар перевёл дух, бойко перечислил. - Значит, кроме уже упомянутых - перечник, блошняк, горчица, мята, воронья нога, боярышник, молочай, полынь полевая...
   - Достаточно. - к магистру вернулся благодушный вид. - Тем не менее, зачет вы вытянули только с моей подсказкой, а значит, никуда не пойдёте. Верно?
   Юноша печально кивнул. Черкан сочувствующе поглядел на Эдгара, бодро заметил:
   - Да не переживай. У них небось кабаки хуже нашей "Трески", да и вино-то дрянь - сам же рассказывал, каким барахлом вас циркач потчевал. Кстати, пора бы и тому Чесалке подойти...
   - Зудейке. - поправил Эдгар. - Да нет, он только к темноте подоспеть обещал.
   Черкан выглянул в окно, лениво окинул взглядом дворик. У ворот развалился на софе Галхун - похоже, дремлет, вон и веер из рук вывалился... Гм, хорошо хозяину, живет спокойно, никуда не ездит, ни о чем не беспокоится... Может и самому пора осесть, прикупить какой-нибудь кабачок, да и жить беззаботно? Эх... Черкан вздохнул, оглядел небо. Гм, лень явно идёт к концу - вон, уже и солнце почитай, на самом западе, да и тени удлинились втрое.
   - Ещё часок и стемнеет. - удовлетворенно заметил следопыт. - А чем скукой маяться, так лучше бы свой меч наточил - не клинок, а колун, тупее местного алтанца. Держи оселок.
  
   Не прошло и часу, как на город упала ночная мгла. При тусклом свете свечного огарка Эдгар наточил меч до немыслимой остроты. Осторожно тронул пальцем лезвие, ахнул и сунул палец в рот.
   - Кто же так затачивает? - Черкана отобрал у юноши меч, заворчал. - Заставь дурака богам молиться... Это же меч, а не нож! Остёр-то, он остёр, да до первого боя - при первом же ударе у тебя появиться здоровенный скол на лезвии; после нескольких ударов так меч выщербишь, что потом замучишься выправлять. Мечом не режут, а колют и рубят. Вот, смотри, как надо...
   Однако поучить юношу воинским премудростям Черкану не довелось - в дверях возникла грузная фигура хозяина с зажженной лампой. Галхун боязливо покосился на меч в руках следопыта, на всякий случай отступил назад, пробормотал:
   - Тут к вам гости - мужчина и девчонка. Говорят, вы их ждёте...
   - Ждём, ждём дорогих гостей. - обрадовался Эдгар, ухватился за столик, поволок на середину комнаты. - Чего сразу не пустил-то?
   - Всякий может дорогим гостем назваться, лишь бы в дом проникнуть. - заявил Галхун. - Если потом денег или вещей недосчитаетесь...
   - Довольно. - досадливо оборвал юноша. - Сказано - гости наши. Зови же скорей! И лампы зажги - не видишь, стемнело.
   - ...то я ни за что не отвечаю. - твердо закончил хозяин, зажег лампы по углам комнаты и вышел, что-то неодобрительно бурча под нос .
   Черкан с удивлением поглядывал на суетящегося юношу - Эдгар одной ладонью тщательно полировал столик, другой приглаживал волосы; вдобавок, подслеповато щурясь, пытался разглядеть свое отражение в медном кувшине... Следопыт пожал плечами, повернулся к Бармалиусу:
   - Чего это с ним? Можно подумать, к нам сам король с королевой пожаловали.
   - Сейчас поймешь. - усмехнулся Бармалиус.
  
   - А вот и мы! - широко улыбаясь, в комнату ввалился фокусник - запахнут в кричаще-малиновый халат, на голове лихо закрученный желтый тюрбан, под мышками - два пузатых бочонка. - Меня зовут Зудон... да что там, просто Зудейка, мою служанку - Лайла. Ох, и погуляем нынче!
   - Присаживайтесь. - Черкан кивнул на груду подушек. - Вы, как я понимаю...
   Следопыт осёкся. За безвкусно одетым Зудейкой в комнату вошла черноволосая красавица, в обтягивающей белой курточке и полупрозрачных шароварах, мило улыбнулась и грациозно присела у столика. Кряхтя, сполз с кушетки Бармалиус, устроился напротив девушки, рядом плюхнулся Зудейка. Эдгар потоптался, присел слева от Лайлы, едва ли не впритирку.
   Не отводя глаз от груди Лайлы, следопыт сглотнул, продолжил осипшим голосом:
   - О чём это я? Ах, да, садитесь, пожалуйста... Нет, девушка, лучше сюда пересядьте, а то там подушки жестковаты. Вот здесь хорошее место!
   - Нет, пусть там сидит. - ревниво вмешался Эдгар, преданно заглянул девушке в глаза. - Вам удобно?
   Лайла потупила глаза, прощебетала.
   - Ах, не беспокойтесь милый юноша. У вас очень уютно, и подушки мягкие как пух. Мне нравиться...
   - Ещё бы не нравиться. - захохотал Зудейка, выдернул затычку из одного бочонка. В ноздри ударил заманчивый винный аромат - терпкий, густой, слегка сладковатый. - У бродячих циркачей жизнь не мёд - в основном в повозках спим, вповалку... Так-с, что у нас на закуску, брынза? Неплохо, здешняя брынза очень даже недурна! Эх, чаш-то всего три, а нас пятеро. Эдгар, может кликнешь хозяина, чтоб посуды притащил?
   - Мне чаши не надо, у меня от вина голова болит. - извиняющимся тоном сказала девушка.
   Эдгар покосился на Лайлу, скромно добавил.
   - И мне не надо, лучше я шербета похлебаю. Да я вообще почти вина не пью.... Так иногда, глоток-другой... (Бармалиус поднял брови, но промолчал). Мои друзья так и говорят - ты, мол, впрямь, трезвенник какой-то.
   Черкан не удержался, прыснул. Зудейка удивленно покосился на юношу, покачал головой.
   - Да? Видать, нравы в Академии изрядно переменились. Друзья, не удивляйтесь, что я говорю такое при Лайле - девушка мне преданна как собака. Предавать вас ей резона нет, у самой рыльце в пуху. Верно?
   - Верно. - откликнулась Лайла. На миг лицо девушки потемнело, но ни Бармалиус, ни Черкан, ничего не заметили. Эдгар же, казалось, и вовсе утратил способность мыслить - не сводя глаз с лица девушки, отщипывал от брынзы кусочки и настойчиво совал Лайле в руки, что-то ласково шептал на ухо... Лайла отвечала юноше ласковыми взглядами, но брынзе предпочитала орешки - уж больно поднадоел девушке козий сыр за время бесконечных странствий по Алтании, где как известно, брынзу едят повсеместно.
   Зудейка оказался отличным собутыльником - без устали сыпал анекдотами, небылицами, вспоминал забавные случаи из времен учебы в Академии. При всём при том, хлебал вино за двоих, опрокидывал чашку за чашкой, без устали нахваливая шеристанских виноделов. Бармалиус пил неторопливо, с удовольствием смакуя каждый глоток - вино и впрямь, было отменное, ну ни малейшего сравнения с тем пойлом что угощал Зудейка в шатре. Как ни странно, но обыкновенно охочий до выпивки Черкан не слишком налегал на вино, буквально цедил по капле, но крякал, так как будто глотал по целому кубку. Умеренность следопыта не укрылась от взора фокусника.
   - Гляжу, только я и магистр вино оценили. - огорченно поведал Зудейка. - А ведь самое лучшее взял... Ничего, во втором бочонке у меня такой нектар - как к губам поднесешь, так и не оторвешься, клянусь собакой! Кстати, магистр, а когда вы двинетесь в эту... Сигурию?
   - Завтра и отправимся. - лениво ответил Бармалиус, глотнул вина, спохватился. - Погоди, а что с ослами? Купил?
   - Обижаете. - укоризненно молвил фокусник. - Сразу с утра к вам приведут четырех ослов - надёжных, выносливых, шенизарской породы. Останетесь довольны! Кстати, юноша, - Зудейка повернулся к Эдгару, шутливо толкнул в бок - вы собственно, по какой магии специализируетесь?
   Эдгар поперхнулся. Как-то мысль о специализации до сих пор не приходила юноше в голову - почему-то казалось, что достаточно получить диплом мага, а уж работа найдется... хотя бы и приживальщиком при каком-нибудь бароне. Но не скажешь же такого при Лайле!
   Откашлявшись, юноша скосил глаза на милое девичье лицо, нарочито громко произнёс:
   - Не так уж легко сделать выбор - я во многих магических дисциплинах преуспел, и в Стихиях, и в астрологии.... (Бармалиус демонстративно хмыкнул). ...К нам как-то сам канцлер приезжал, приглашал меня по окончании учебы к себе, в канцелярию - главным секретарём... или советником, уже не помню. А ректор хочет, чтобы я в будущем возглавил кафедру...э-э... да хоть какую, так и сказал, мол, "...вашего таланта на десять Академий хватит".
   Магистр хмыкнул ещё громче. Зудейка расплылся в улыбке:
   - Вот здорово! А не могли бы чего-нибудь показать... этакого, чародейского? Любое волшебство - с вашими-то талантами это пустяк, не так ли? Будьте любезны, развлеките девушку, а то мои фокусы Лайле давно обрыдли. Хотя бы иллюзию какую-нибудь. Ну, покажите!
   Фокусник говорил вроде и шутливо, но как-то чересчур настойчиво, что-ли... Однако упоминание о Лайле возымело воистину магический эффект - Эдгар приосанился, небрежно обронил:
   - Отчего не показать? Вот, пожалуйста, из раздела иллюзорной магии - "Счастливый листок клевера". Немногие в Академии так могут, даже среди деканов. Лайла, дорогая, смотри сюда!
  
   Эдгар закрыл глаза, поднял правую ладонь на уровень груди. Раскрыл пальцы, зажмурился и замер. Признаться, "Листок" - единственная иллюзия, что освоил юноша: надо же хоть что-то в "Веселом Адепте" показывать, когда более искусных товарищей рядом нет! Да и то не один месяц тренировался - ну, нету, у Эдгара способности к иллюзии, нету и всё! Но уж "Счастливый листок" должен получиться... Юноша мысленно представил, или говоря по научному, визуализировал на ладони прекрасный изумрудный четырех лепестковый листок клевера - тот самый, что по поверьям приносит удачу. Кажется, получилось....
   Эдгар раскрыл глаза и едва не застонал. Какой позор! То ли мешало присутствие Лайлы, то ли юноша переволновался, но на ладони колыхался отнюдь не лист клевера, а нечто полупрозрачное, желто-зеленое, лохматое, более похожее на спутанный комок мха. Ещё миг и дурное подобие растения растаяло бесследно.
  
   - Действительно похоже на клевер. - саркастически заметил Бармалиус, отхлебнул вина. - Прямо не отличишь от настоящего. Быть вам деканом Иллюзий, юноша!
   Юноша убито молчал, не смея взглянуть на Лайлу - нет ничего хуже женской насмешки. Но Зудейка возликовал так, словно и впрямь увидел неслыханное чудо:
   - Вот это да, вот это магия! Лайла, ты хорошо видела?
   - Видела. - бесцветным голосом произнесла девушка. У Эдгара замерло сердце. Неужели Лайла преисполнилась презрением к жалкому хвастуну? Боги, помогите!
   - Вот и прекрасно. - лицо Зудейки осветилось непонятным торжеством. Черкан только плечами пожал - в Варшеле следопыт насмотрелся всякого; магистр же укоризненно покачивал головой - похоже, в ближайшем будущем, Эдгара ждал ещё один зачет...
   - За удачное чародейство надо попробовать другого вина, лучшего! - вскричал Зудейка, откупорил второй бочонок. Торопливо разлил в три чаши, одну подпихнул Эдгару. - Неужто и сейчас не выпьешь?
   - Выпью. - вздохнул юноша, (Провались все пропадом, так осрамиться перед девушкой!), решительно сделал три глотка, но и только - вино, что называется, не лезло в горло. Бармалиус с ходу опрокинул всю чашу, крякнул:
   - Крепкое, зараза. Но я бы не сказал, что это вино лучше прежнего, наоборот, тут какой-то привкус... не очень. Я лучше из первой бочки буду пить.
   - На вкус и цвет товарища нет. - согласился фокусник, поднёс чашу к губам, замер. Настороженно произнёс. - Вы ничего не слышали?
   - Ничего. - Магистр зевнул, сонно заморгал. - А что такое?
   Фокусник нахмурился, отставил чашу:
   - Что же это мы? Волшебство творим, будто у себя дома, а о безопасности и не думаем? А вдруг кто из постояльцев подсматривает, да потом донесёт? Надо проверить. - С удивительной бодростью для пьяного Зудейка поднялся, снял лампу со стены. - Гляну за окно на всякий случай...
   - Да нет тут постояльцев никаких, кроме нас. - попытался успокоить Зудейку Эдгар, но тот уже высунулся в окно, тщательно поводил туда-сюда лампой. Успокаивающе откликнулся. - И точно, никого. А хозяина можно не боятся - если пройдет слух, что Галхун на постояльцев доносит, так мало кто у него захочет остановиться. Ну что, ещё по одной?
   Черкан поднялся, взялся за рукоять фальшиона. Внимательно посмотрел на Зудейку, негромко обронил:
   - Значит, во дворе никого нет? А я пойду, гляну, пожалуй - вдруг кто-то в углу притаился.
   Когда за следопытом захлопнулась дверь, Эдгар пожал плечами и недоуменно заметил:
   - Что это с ним? Вроде и не пил почти.
   - От него и трезвого мало проку. - холодно ответил Зудейка, к чему-то прислушиваясь. Обидевшись за друга, Эдгар запальчиво возразил:
   - Зачем ты так? Он хоть и не маг, а всё-таки... всё-таки... товарищ...
   Странно, но язык заплетался, словно Эдгар выпил не три глотка вина, а по меньшей мере половину бочонка. "Однако, крепкая штука!", подумал юноша, попытался встать, но тщетно - ноги словно налились свинцом, да и глаза слипались, как намазанные мёдом. Глухо стукнуло - словно подкошенный опрокинулся на спину Бармалиус, и в тот же миг со двора раздался чей-то вскрик, звон металла. За окном стало светло, как будто зажгли одновременно тысячу свечей, пронзительно завопил чей-то торжествующий голос:
   - Именем Солнцеликого, стоять! Брось меч, мерзавец! Бросай, гово...
   Звон стали - голос замолк, сменившись предсмертным хрипом. Часто-часто застучало, зазвенело, словно в сельской кузнице, потом крик боли, и ещё один, и ещё... Кто-то грубо проревел:
   - У вас для чего арбалеты за плечами, олухи? Застрелите его, да и дело с концом! А вы, пятеро -наверх, чародея с учеником вяжите!
   Оцепеневший юноша через силу поднял глаза, встретился с жалостливым взглядом Лайлы и потерял сознание...
  
   * * *
  
   В ректорате помимо хмурого Алоизия, Горсей увидел Борцая и невольно приободрился. Всё-таки хорошо иметь родственником декана иероглифики! Опять же, ректор с Борцаем - друзья, не разлей вода. Похоже, начнёт Алоизий вопить, а родственник и вступится...
   - Ну-с, голубчик, рассказывай. - удивительно ласковым голосом повелел Алоизий. Сердце у юноши нехорошо ёкнуло - ох, не добру добрый тон ректора, не к добру... Сглотнув, Горсей собрался с духом и начал рассказ. Повествование длилось недолго.
   ...- Ну... вот и всё... Сам не знаю, как так вышло? - бубнил Горсей, уставившись под ноги. - Да я сам не ожидал, что так полыхнёт...
   Покаянно вздохнув, юноша исподлобья оглядел ректорат; встретился глазами с мрачным, как туча ректором и вновь потупился. Выдавил:
   - Простите, первый раз так получилось...
   - Что я слышу? - подчёркнуто вежливо переспросил Алоизий. - Первый раз? Да никак у вас, юноша память отшибло? - не выдержав, ректор вскочил, затопал ногами. - Нет, не первый раз, далеко не первый! Напомнить?
   Горсей съежился, припомнив конфуз с "Голубым Облаком". Пробубнил:
   - Не надо. Я в другом смысле... в смысле, силы огненной Стихии. Раньше только "лепесток" получался, а тут...
   Магистр Борцай, доселе молчавший, счёл нужным вмешаться:
   - Это же "Алый Щит"! И кстати, его третьекурсники ещё не проходили, а тут, пожалуйста, сам собой получился! Между прочим, случаев непроизвольного овладения огненным заклятьем, да вдобавок, третьего уровня раз, два и обчёлся. Да и то, как правило, у особо одарённых или прилежных. Будет теперь престарелый Фистарий ходить надутый как индюк, да на прочих деканов свысока поглядывать - мол, на факультете Стихий студенты ушами не хлопают, а прилежно учатся...
   - Про магию Огня, уж поверьте, я не хуже вас знаю. - раздраженно отмахнулся Архимагистр. - Подумаешь, "Алый Щит"! Подобный единичный всплеск магической силы, отнюдь не доказательство знания, а тем паче умения студента, ясно? Напротив, заклятье что "само собой получилось", есть свидетельство о полной потере самоконтроля и гордиться здесь совершенно нечем. - Алоизий сел в кресло, задумчиво произнес. - И зачем, я вас, магистр послушал? Не хотел ведь отпускать Горсея, не хотел... А вы - "...молодой, бойкий, надежный"!
   - Причем здесь я? - изумился Борцай. - Это дознаватель за юношу заступился - на свою голову. Был бы, допустим Жужель один, упустил бы оборванца, ну и что? Рано или поздно, а нашли бы и допросили. А теперь, что у него спросишь? А Сильвений тоже хорош - а ещё хвастал...
   Скрип двери. В ректорат, тяжело ступая, вошел Сильвений. Устало опустился на стул, прислушался.
   ...-мол, даже проткнутого копьем насквозь излечит! - бурчал под нос Борцай, как бы не замечая появления главы медицинского деканата. - А тут всего лишь ожог, пусть и большой. Вижу, не всякой похвальбе следует верить...
   Сильвений вскинулся, смерил Борцая неприязненным взглядом:
   - Всего лишь ожог? Не мешало бы вам, друг мой, на мои лекции походить, да поучиться вместе со студентами. Я ведь, помню, Борцай, ты в медицине никогда силен не был? Так вот - сквозное ранение гораздо легче вылечить, чем ожог, даже незначительный! А на этом злосчастном рыбаре вся кожа обуглилась, и глаза выжгло, и лёгкие! Ясно?
   - Я уже староват, чтобы за партой сидеть вместе с учениками. - сердито выговорил Борцай. - И основы, медицины, будьте покойны, знаю получше любого целителя. Кстати, если ожоги были такими тяжелыми, как это рыбарь до Академии дотянул, а не помер через несколько минут, а?
   Декан медицины несколько смутился:
   - Не знаю. Но я думаю, скоро найду ответ...
   - Ответ он найдет! А нам не ответ, нам рыбарь был нужен, живой и здоровый. - Борцай демонстративно ощупал шрамы на лысине, ядовито заметил. - Вот и мне нормальный облик так и не смог вернуть. А ещё патентом бахвалился! Видать, получил патент за услугу - вылечил геморрой гильдейскому Главе, или скорее, его тёще...
   - Патент я получил честно! - вспылил Сильвений. - А шрамы сводить могу, но не такие застарелые! Надо было сразу кожу залечивать, а не через тридцать лет!
   - Так ты же и был рядом, когда на меня жаба плюхнулась, разве нет? - Борцай зло сверкнул глазами. - Вот и залечил бы сразу - кто мешал?
   Рассвирепевший Сильвений вскочил, едва не опрокинув стул, гневно уставился на Борцая:
   - Я тогда был всего лишь студентом, таким же, как ты!
   - Гляжу, у тебя на всё отговорка найдется! - Борцая тоже встал, нехорошо сощурился. - То ты молодой ещё, то ожог слишком большой...
   Багровый от ярости Сильвений разинул было рот, но тут вмешался Алоизий.
   - Сядьте.
   Голос Архимагистра прозвучал тихо, но возымел удивительное воздействие - оба декана обмякли и безвольно опустились на стулья, да так и застыли: окаменелые лица, бессмысленные глаза, глупо разинутые рты... Всеми забытый Горсей недоуменно таращился то на Борцая, то на Сильвения; наконец, юноша выдавил:
   - Чего это с ними?
   - Ничего страшного. - буднично отозвался Алоизий. - Посидят, успокоятся.
   Первым пришёл в себя Борцай - шумно выдохнул, заморгал, затряс головой; через мгновение и Сильвений, закашлялся, расправил плечи и в упор глянул на ректора.
   - Ну и шутки у вас, друг мой. Могли бы и без магии обойтись.
   - Вас по другому не успокоить. - сварливо заметил Архимагистр. - Урок уяснили?
   Борцай смущенно уставился в пол. Ай да Алоизий, ай да молодец - вот так, запросто, двух деканов одним словом зачаровать! Притом, без ментальной Силы - исключительно вербальной магией. Одно дело слыхать про силу ректора, другое - ощутить на себе. Да, не зря Архимагистр носит свой сан, не зря...
   - Уяснили, как не уяснить. - откликнулся Сильвений, скрывая неловкость под напускной бодростью. - Однако, как вы осрамили нас перед юношей! Надеюсь, наш юный друг будет держать язык за зубами?
   До Горсея, наконец, дошло:
   - Он вас зачаровал? Но ведь словесное внушение не действует на магов, не так ли? А тем более, на магистров!
   - Так написано в учебнике. - согласился Алоизий. - Признаться, тут есть некоторое, гм, преувеличение - вербальная магия в той или иной мере действует на всех, но на магов несколько слабее и только. Вдобавок, настоящих мастеров вербальной магии очень мало - я лично знаю шестерых магов третьего уровня, двух магистров четвёртого, а пятым уровнем внушения владеет только ваш покорный слуга. - Алоизий горделиво оглядел смущенных деканов, деликатно добавил. - Разумеется, сыграло свою роль, что я застал спорщиков врасплох. А так, зачаровать магистра дело почти невозможное, тем паче такого опытного как Сильвений...
   Декан медицины благодарно улыбался, но в душе скребли кошки. Архимагистр явно подсластил пилюлю - следует признать, что Алоизий действительно очень и очень силён; почему-то у Сильвения возникло чувство, что внушение удалось бы ректору в любом случае.
   ...- Одним словом, мне повезло. - закончил Алоизий. Подмигнул Горсею. - Но я полагаю, юноша, об этом, э-э... инциденте, распространяться, отнюдь не следует.
   Горсей кивнул.
   - Простите, я был неправ. - Борцай виновато поглядел на Сильвения. - Прямо не знаю, что не меня нашло. Вся эта нервотрёпка в последнее время...
   - Прощаю. - декан медицины облегченно вздохнул. - Да и я повел себя не лучше - раскричался, как выживший из ума старик. Пожалуй, мы оба были неправы.
   Алоизий удовлетворенно потёр ладони.
   - Ну вот, всё и уладилось.. - Архимагистр повернулся к Горсею. - Ступайте, юноша. Да и вы, уважаемые деканы свободны.
   Оставшись один, ректор откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Действительно, сплошная нервотрёпка. Ничего, ничего, всё уляжется. Пока можно пойти пообедать, а там и Жужель вернётся...
  
   Однако ждать ректору пришлось долго - уже в сумерках откуда-то со двора до ушей Алоизия донесся раздраженный голос дознавателя:
   - Чего уставились, безбородого мага не видели? А ну, кыш!
   В ректорат Жужель заскочил только через четверть часа. Раздраженно хлопнул дверью, опустился на стул и пожаловался:
   - Что здесь происходит? Всякий студент на меня глаза таращит, как будто привидение увидал! Да ещё к горлу присматриваются... У меня что-то с шеей?
   - Ничего. - усмехнулся Алоизий. - Не иначе болтун Фагнус наплёл какую-то чушь, вроде того, что вам голову отрезали. Не обращайте внимания. - ректор посерьезнел. - Но оставим сплетни. Как продвигается расследование?
   Маг-дознаватель вытянул из-за пазухи кисет, деловито примял в трубке табак. Задумался:
   - Да как бы вам сказать? Кое-что выяснил, но к нашим поискам это как-то сбоку приходиться. В общем, так...
  
   ...Пока Горсей грузил обгоревшее тело в телегу, Жужель продолжил допрос кабатчика Дадония. Хозяин "Трески" долго мялся, но признал, что рыбаря Титона знает давно. Обычный рыболов, коих в Варшеле десятки, ничего подозрительного, живёт где-то на окраине... Припомнил Дадоний и сбежавших собутыльников Титона, и даже указал их местожительство - как оказалось, проживают рыболовы совсем близко, в припортовых лачугах. Обрадовавшись удаче, Жужель довольно быстро разыскал приятелей Титона и вытряхнул из перепуганных рыболовов всё что можно, притом без всякой ментальной магии.
   Как и предполагал дознаватель, троица друзей-собутыльников давно промышляла контрабандой. Обыкновенно рыбаки выходили в море по ночам каждый понедельник, гребли на юг. В десяти милях от берега, лодку ожидал корабль, неизвестно чей; в светлую велеронскую ночь, контрабандисты без особого труда находили судно и быстро грузили в лодку ящики, бочки, какие-то тюки. Затем лодка возвращалась в варшельскую гавань - груз передавали таким же припортовым оборванцам, получали небольшую плату от молчаливого незнакомца с закутанным лицом и расходились по домам. К превеликой зависти собутыльников, Титону давали денег едва ли не втрое больше, да и вёл себя рыбарь как-то важно, словно начальник.
   Разумеется, похождения контрабандистов заинтересовали Жужеля, но не настолько, чтобы забыть о неведомом лиходее. К превеликой радости, дознавателя, рыболовы подтвердили - да, да, замечали порой Титона в компании с юношей в серой форме, но всегда издалёка; едва завидев приятелей, Титон прощался со студентом и тот торопливо уходил.
   Обнадёженный Жужель поспешил к дому рыбаря и не прогадал. Обыскав жилище, дознаватель обнаружил тайник в полу. Из-под полусгнивших половиц Жужель извлек мешочек серебряных монет и сверток с дешевым медным амулетом.
  
   ...- Полюбуйтесь. - прервав рассказ, Жужель вытащил из-за пазухи медный диск, бросил на стол.
   - Так это же... - вырвалось у ректора.
   - Точно, тот самый, с пятилучевым солнцем. - кивнул дознаватель, пыхнул трубкой. Заметил недоумение в глазах Алоизия, пояснил. - Я когда вернулся в Академию, первым делом направился к Сильвению, том мне всё и поведал. Да, передайте декану Щедарину мою глубочайшую благодарность и скажите ему...
   Архимагистр нетерпеливо прервал:
   - Сами скажете. Дальше-то что?
   Маг-дознаватель пожал плечами.
   - Всё. Я ещё раз обыскал хибару Титона, но более ничего не нашел. Пошлялся по берегу, опросил ещё несколько местных голодранцев, заглянул в ещё в несколько мест. У меня зародились кое-какие соображение по поводу контрабанды, послушайте...
   Ректор махнул рукой:
   - Да бог, с ней, с контрабандой. Про студента, что с Титоном встречался, больше ничего не узнали?
   - Узнал, но что-то невероятное. - загадочно произнёс Жужель, затянулся. (Ректор насторожился, подался вперёд). - Вы не поверите, юношу в студенческой форме, последний раз видели с Титоном буквально за день до моего приезда.
   - Чушь собачья. - Алоизий облегченно откинулся на спинку стула. - Вы же знаете, чрезвычайное положение в Академии объявили четыре дня назад, и с тех пор за ворота не выпускали ни одного учащегося. Все же прочие студенты давно разъехались по домам и в городке им делать совершенно нечего.
   Задумчиво посасывая трубку, Жужель предположил:
   - А может, студент уроженец Варшеля? Вот он и никуда и не уехал.
   - Не может. - отрезал ректор. - Я ещё два дня назад списки учащихся просмотрел - у всех дома и семьи далеко, не менее чем в двух днях пути от Академии. И из Варшеля, и из столицы не то, что студента - даже и абитуриента ни одного не было лет пятнадцать. - Алоизий призадумался, потер лоб. - Допустим, кто-то из студентов, что на каникулах, приехал в Варшель...Так, он неминуемо заглянул бы сюда, верно? Но к воротам Академии уже неделю ни один студент не подходил - можете справиться у привратника. Маги, те, что я письмом вызвал - да, подходили, сейчас они все в городке остановились. А студентов точно не было!
   - Но кого-то же рыбаки видели? - дознаватель поскрёб бритый подбородок. - Притом, именно позавчера?
   - У этих пьянчуг каша в голове. - отмахнулся Алоизий. - Может, и видели, да неделю назад.
   Но Жужель не успокоился.
   - А если предположить... - дознаватель отложил потухшую трубку, уставился в глаза ректору. - ...Если хотя бы на минуточку предположить, что некий студент может свободно покидать Академию, и приходить обратно? Ну, хотя бы теоретически, это возможно?
   Архимагистр долго морщил лоб, двигал бровями. Наконец, качнул головой:
   - Нет, невозможно. Мимо мага-привратника и мышь не проскочит, к тому же я его вооружил кое-чем из арсенала. Каждую ночь ворота накрепко запирают, вечером я сам накладываю на засов заклятье - разработано мной лично. Чтобы снять заклятье другому магу потребуется, минимум, два-три дня. Подкоп? Тоже нереально. Академия построена на скальном основании - если пробивать ход вручную, так это несколько лет уйдет, а магией при работе пользоваться больно рискованно - хоть один декан, да учует подземное чародейство. Да и ход откуда-то должен вестись, а мы уже все здания по пять раз обыскали на предмет потайных комнат и лазеек. Через стену пробраться опять же никак нельзя.
   - А почему? - Жужель щелкнул огнивом, заново раскурил трубку. - Если через ворота нельзя, и под землей нельзя, остается только один путь - через стены. Почему нельзя?
   - Как почему? - возмутился ректор. - Ограда вокруг Академии из черного гранита, толщиной в десять локтей. По вашему возможно проделать в такой стене лазейку, да ещё и незаметно? И кстати, хватит курить, уже всю комнату зачадили!
   Дознаватель поднял глаза кверху, (и впрямь, под потолком хоть топор вешай), спокойно выколотил трубку о стол. Задумчиво уточнил:
   - Говоря "через стену", я, собственно, имел в виду не "сквозь". Я хотел сказать, именно, "через". Или над стеной, если угодно.
   Алоизий развёл руками:
   - Как это? Разумеется, на ограду можно поднятья по лестницам в башнях, (кстати, все входы на башни заперты с незапамятных времён), и даже спустить наружу верёвку, только это лазутчику ничего не даст. Даром что ли, тратим немыслимые деньги на "Алмазный Купол"?
   - Даром. - согласился Жужель.
   Лицо ректора налилось дурной краснотой. Тяжело дыша, Алоизий вперил взор в дознавателя:
   - Даром? Чем докажете?
   - Ещё не знаю. - Жужель сунул трубку с кисетом за пазуху. Твердо пообещал. - Но узнаю обязательно. Все остальные способы незаметно выбраться наружу, мы рассмотрели и признали невероятными, так? Значит, путь через стену - единственно возможный. Верно?
   - Неверно! - запальчиво возразил ректор. - Ваши сыскные рассуждения логичны, но пользы от них ни на грош. Подумать только, пройти сквозь "Алмазный Купол"! Немыслимо!
   Жужель усмехнулся.
  
   Слова Алоизия "Немыслимо!" имели под собой резон. Так называемый "Алмазный купол" создан сразу после приснопамятной Клогарской бойни, благодаря совместным усилиям всех уцелевших магов-погодников. "Алмазным" магический купол над Академией назван не ради красного словца - во время ритуала создания купола, тогдашний декан Стихий использовал целый фунт мелко истолчённых алмазов. Притом, не каких-нибудь, а крупных, чистой воды; благо, что мудрейший правитель Кразий, прямо во время коронации пожаловал чародеям шкатулку, доверху заполненную отборными бриллиантами.
   По всему периметру гранитной стены, от наружного края ограды на двадцать локтей вверх, тянется невидимая пелена, загибается внутрь и смыкается как раз над центром Академии. Пелена мягка и упруга, толщиной немногим больше листка пергамента, но человек через невидимую стену никогда не проникнет. Не под силу пройти через пелену и другим разумным существам, эльфам и гномам, да и полуразумным, вроде упырей.
   Нет, и воздух, и неодушевленные предметы, и существа неразумные, вроде птиц и насекомых, проникают сквозь купол свободно. Человека же, "Купол" попросту оттолкнёт, не принося, впрочем, ни малейшего вреда. Что с выгодой использовали для себя маги со стихийного факультета на занятиях по левитации: студенты больше не опасались, что их постигнет судьба злосчастного чародея Вивона - того, что унесло ветром в открытое море...
   Увы, всё в мире имеет свои недостатки. Уже через год невидимая пелена истончилась настолько, что внезапный шквал едва не протащил левитирующего ученика наружу; перепуганный ректор немедля приказал повторить ритуал. "Алмазный Купол" обрёл прежнюю крепость, но ритуал пришлось повторять вновь и вновь, год за годом. И доныне проводится.
  
   Поразмыслив, Жужель предположил:
   - А с ритуалом воссоздания "Купола" всё в порядке?
   - Всего полгода назад проводили. - ректор сразу сообразил, куда клонит дознаватель. - Нет, здесь всё хорошо - декан Фистарий получил все требуемые ингредиенты, да и за проведением ритуала я проследил лично. Всё как обычно, опыта декану Стихий не занимать, как-никак, сороковой год этот клятый ритуал проводит. - Алоизий открыл ящик стола, вытащил бумажный листок. - Вот, гляньте. Я как-то на досуге подсчитал во что этот "Алмазный Купол" обходится.
   Заинтригованный Жужель взял листок, с любопытством пробежал глазами. Охнул:
   - Ничего себе! Двадцать тысяч золотых "соколов" в год, да это же целое состояние! А как же бриллианты, что подарил Кразий?
   - Кончились пятьдесят с лишком лет назад. - признался ректор, уныло признался. - Думаете, от хорошей жизни мы принимаем в Академию бездарных родственников грандбаронов? Или сынков столичных скоробогатеев, нажившихся на тёмных делишках? К примеру, мой секретарь, Абиляс - какой из него, к демонам маг? Только и может, что чародейские безделушки делать, вроде этой. - Архимагистр раздраженно ткнул пальцем в малахитовую статуэтку на столе. - А помимо изготовления плохоньких амулетов, он же ничего не умеет. Зато его дядька, грандбарон Зарий в начале года две тысячи золотых в казну Академии внёс. Талантливым же простолюдинам частенько отказываем в приёме, под предлогом слабых способностей к магии!
   Дознаватель вытянул было снова из-за пазухи трубку, но под укоризненным взглядом Алоизия спрятал обратно. Буркнул:
   - Утром поспешу к канцлеру Морфалию, вернусь послезавтра. Буду просить людей в помощь: можно сказать, накроем варшельское царство беззакония густой сетью правосудия.
   - Для облавы на контрабандистов, что ли? - удивился ректор. - Полноте, друг мой, стоит ли отвлекаться на кучку проходимцев?
   - Стоит. - заверил Жужель. - Ещё как стоит! Кстати, вы не замечали что в Варшели удивительно много рыбаков и рыботорговцев?
   Алоизий недоуменно пожал плечами:
   - Пожалуй, много, ну и что? Городок ведь на берегу моря стоит. Живёт немало варшельцев рыбным промыслом, что же тут удивительного?
   - И куда рыбу девают? - вкрадчиво продолжил дознаватель. - Судя по количеству рыбачьих лодок, улова хватит, чтоб завалить дома варшельцев свежей, солёной и копчёной селедкой доверху. А ведь не сказать, чтоб горожане как-то особо предпочитают рыбные блюда всем остальным, не так ли? В том же "Веселом Адепте" рыбу почти не подают, да и в столовой нашей свинина куда как чаще сельди бывает. Так?
   - Опять же ничего удивительного. - отмахнулся ректор. - Большинство улова увозят на клогарский рынок, благо до столицы двадцать миль. Каждый день телеги с рыбой в Клогар едут, вы заметили?
   - Представьте себе, заметил. - усмехнулся Жужель. - Только вот ведь какая штука, в столице тоже порт имеется. А также своих рыбацких судов великое множество, и рыба в Клогаре стоит дешевле некуда. Настолько дешево, что из соседних городков просто нет смысла возить улов в столицу - если и возьмут, то за такую цену, что овёс для лошадей не окупиться. А теперь подумайте, зачем всё-таки возить рыбу в столицу?
   Ректор вновь пожал плечами.
   - Теперь о варшельских порядках. - неторопливо продолжил дознаватель. - Городского голову, Варамира, надеюсь, знаете?
   На лице Алоизия появилась ухмылка. Ещё бы не знать! Визгливый пузан в черной мантии городского головы изрядно поднадоел ректору. Как только какой праздник, так с варшельской управы прибегает мальчишка: "Уважаемый глава градоначальник нижайше просит почтенного Архимагистра пожаловать в гости..." Всякий раз ректор отговаривался занятостью, но месяц назад не выдержал и уступил просьбе.
   И зря. Весь вечер в доме Варамира Алоизий провёл как на иголках - глуповатый хозяин едва ли не насильно впихивал в рот ректору разнообразные лакомства, вдобавок, настойчиво уговаривал принять в Академию своего сына - редкостного болвана, да ещё без капли магических способностей. От назойливых уговоров городского головы Алоизий отделывался смутными обещаниями, мол, надо подумать, посоветоваться... Но Варамир не унимался, многозначительно намекал на свои связи в высоких кругах, на удивительный талант своего отпрыска, даже на отдаленное родство с королевской фамилией...
   От Варамира ректор вышел только за полночь с раздувшимся животом и больной головой, а визгливый голос градоначальника ещё целую неделю стоял в ушах. С тех пор Архимагистр закаялся принимать приглашения от кого-либо из варшельцев...
   - Вижу, знаете. - заключил Жужель. - Так вот, о порядках в Варшеле. Местной таможней заправляет брат Варамира, а второй брат командует городской стражей. Оба брата относятся к своим обязанностям удивительно халатно - как я понял из рассказов "рыболовов", ночью в порту никогда не бывает стражи. Никогда! Таможенников же и днём не видать, сидят день-деньской в городской управе, да в карты играют. Отчего бы это?
   - Вы хотите сказать, градоначальник попустительствует контрабандистам? - изумился Алоизий.
   - Вы прямо сама деликатность. - Жужель улыбнулся и шепнул ошарашенному ректору. - Вообще-то он ими руководит. Ладно, гляжу, на улице стемнело. Пойду поем и спать завалюсь, устал как собака.
   После ухода дознавателя ректор еще долго сидел при свете свечи, задумчиво глядел в темень за окном. Заглянул секретарь Абиляс, принёс ужин. Но Алоизию, что называется, кусок в горло не лез - представлял, какой переполох начнется в Варшеле, когда туда нагрянут люди канцлера. И как потом будут относится горожане к обитателям Академии... Так ничего и придумав, ректор махнул рукой и отправился спать. Утро вечера мудренее...
  
   * * *
  
   Кабатчик Дадоний сидит за стойкой у горящей свечи и в десятый раз вытирает насухо потрескавшуюся пивную кружку. Время от времени хозяин "Трески" боязливо поглядывает в непроглядную темень за окном и настороженно вслушивается. На улице тихо, только доносится шум от набегающих волн - кабак всего в сотне шагов от береговой кромки. Однако, море сегодня неспокойно...
   Неспокойно и на душе у Дадония. Кабатчик со вздохом отставил кружку, подпёр рукой подбородок. Боги, как всё хорошо шло! Ещё год, даже полгода и можно было бы бросить это вонючую "Треску", переселиться в Клогар, купить уютный домик, жениться.... А на накопленные деньги купить пай в компании пятиградских негоциантов и жить на ренту. Так нет же, принесла нелёгкая столичную ищейку!
   За окном скрипнуло. Дадоний обмер, ухватился обеими руками за стойку. Лицо побелело, на спине выступила испарина. Пересилив себя, кабатчик встал, приблизился к окну. Одним рывком захлопнул ставни и на трясущихся ногах вернулся к стойке. Присел, перевёл дух.
   Вот беда-то... Днём ещё оставалась надежда, что маг-дознаватель удовольствуется опросом собутыльников рыбаря, обыщет дом Титона, да и отбудет восвояси. Однако, вечером в "Треску" заглянул знакомый стражник и обеспокоено поведал, что трусоватые рыбаки явно наболтали лишнего - пронырливый дознаватель оглядывал телеги рыботорговцев и даже попытался допросить Варамира!
   Чувствуя, как бешено колотится сердце, Дадоний лёг грудью на стойку и зло выругался. Вот незадача, спрашивается, чего бы Титону не умереть сразу? А теперь гадай - вдруг чародеи его вылечили? Кабатчик вспомнил обугленное тело, и зябко передернул плечами. Да, нет, с такими ожогами и маги ничего не смогут сделать. Или смогут? А он, Дадоний, вместо того, чтобы помочь рыбарю отойти на тот свет, ещё и помог, самолично в Академию отвёз. Росомаха может посчитать это небрежностью, а то и предательством...
   При мысли о Росомахе кабатчика затрясло. Прежний хозяин "Трески" как-то утаил три бочонка контрабандного вина, да видать, не слишком ловко: вороватый кабатчик лишился всего имущества, а также трёх пальцев на руке. А тут дело серьезней!
   Кабатчик бросил тоскливый взгляд на дверь. Что же делать? Толку-то, что Варамира не допросили - маг-дознаватель не похож на человека, бросающего дело на полдороге. Непременно вернется и устроит настоящий допрос, да ещё и свои чародейские штуки применит. Бежать, немедленно бежать! И не в Клогар, а куда-нибудь в глухомань. Например, в это, как его... Вагражье.
   Дадоний воспрянул духом. Да, точно, именно в Вагражье, на Полуночные Увалы. В конце концов, и в том медвежьем краю можно открыть кабачок и продавать пиво. А заодно скупать задёшево меха, шкуры у простоватых звероловов. Благо, денег хватит и на дорогу, и обзаведение... Уж до Вагражья не дотянутся руки ни у Росомахи, ни у столичных сыскарей. Что же, решено!
   Приободрившийся кабатчик схватил свечу, нырнул под стойку. Пальцы нащупали неприметный сучок в половице, вдавили до упора. Щелчок - в полу открылся узкий проем. Кряхтя, Дадоний вытащил увесистый льняной мешочек, подкинул на руке. Хорошо, что копил именно золотые монеты, сейчас бы целую суму медяков тащить пришлось... Довольно улыбаясь, кабатчик задул свечу и осторожно двинулся к двери. Ничего, ничего, сейчас пешком до ближайшего села, потом ночлег у знакомого мельника, а завтра покупка коня и прощай, Варшель! Дадоний расправил плечи и раскрыл дверь.
   Характерного щелчка арбалета Дадоний уже не услышал - граненый бронебойный болт с легкостью пробил и лобовую кость, и затылочную, пролетел кабак и плотно увяз в бревенчатой стене. Всё ещё улыбаясь, кабатчик переступил ногами и тяжело рухнул.
  
   глава 21-я
  
   В Клогаре люди живут спокойно, как у бога за пазухой. Уже восемьдесят лет ни один враг не осмеливается посягать на земли Велеронской короны. (Не считать же за войну стычки с вагражскими "лесунами"). А уж столице, крепкостенному Клогару и вовсе ничего не угрожает. До сухопутных границ от столицы далеко, а с моря нападения ждать нечего: корсары Морского народа отродясь набегов не делали, а флоты окрестных государств слабы, даже могучий Хасифат до сих пор не оправился от последнего разгрома. Опять же варшельская Академия недалеко - если понадобится, искусные маги в порошок сотрут любого неприятеля. Беды ждать неоткуда.
   Поэтому, поведение королевского канцлера изрядно позабавило клогарцев. С некоторых пор, Высокочтимый Морфалий развил кипучую деятельность - указы и распоряжения посыпались из Высочайшей канцелярии горохом, по всем управам зачастили проверки и ревизии, немало чиновников получили отставку или назначение в провинцию. Столичные сплетники только плечами пожимали - какая вожжа попала под хвост канцлеру? Нет, чтобы мирно во дворцовых палатах посиживать, да на редкие заседания Коронного Совета похаживать...
   К всеобщему удивлению, на крепостных стенах появились артели строителей - мастеровые спешно заделывают трещины, кое-где перекладывают кладку, заново кроют крыши на башнях, меняют деревянные балки и стропила. Конечно, со времен постройки камень в стенах изрядно изветшал, да и дерево иструхлявело, но все же непонятно - зачем эти хлопоты? Вдобавок, в королевские склады стали завозить вдвое больше продуктов - целые горы зерна, солонины, копченья... Как будто враги вот-вот столицу осадят!
   Недоумение клогарцев уже грозило перерасти в беспокойство, когда, к счастью, все разъяснилось. Однажды, ранним утром горожан разбудили голоса герольдов - на всех перекрестках глашатаи зычно выкрикивали:
   - Мудрый и добрый король Гонрий VIII повелевает: в честь ста пятидесятилетия со дня постройки стольного града Клогара, повелеваем устроить праздник для всех добрых жителей королевства велеронского...
   Горожане вздохнули с облегчением. Так вот оно что! Теперь понятно и почему приводят в порядок стены, и почему на воротах стражей-увальней в поржавевших кольчугах сменили широкоплечие молодцы в начищенных до блеска доспехах. А продукты для дармового угощения, не иначе... Заодно и выяснилось, почему состязание чародеев проводится не в столице, а Варшеле.
   ...- А маги-победители, лучшие из лучших, и прибудут на праздник в Клогар. - убедительно поясняли герольды. - Нет нужды спешить жителям столицы в Варшель, ибо вскорости узрят чудеса искусных волшебников у себя на улицах...
   Клогарцы слушали, довольно кивали. Однако, размахнулся канцлер, не пожалел казенных денег! Помимо угощения и магических диковин, на празднике ожидались и демонстрация метательных орудий (коими, в старое время город обороняли), и состязания лучников (говорят, приедут лучшие стрелки из Вагражья!), и даже рыцарский турнир.
   Настоящий турнир! Притом, что последний раз турнир состоялся во время коронации, лет десять назад. Хоть и дрались тогда дворяне тупыми копьями, да только несколько рыцарей насмерть расшиблось, да с десятка три покалечилось; преизрядно огорчившись, добрейший Гонрий VIII и наложил королевское вето на проведение таковых ристалищ, "...дабы вассалы наши, из ложного честолюбия попусту не гибли". Запрет вызвал великое неудовольствие у баронских сынков, но Коронный Совет прислушался к доводам канцлера и вето поддержал. И вот, пожалуйста, вето отменяется, и, похоже, с подачи того же Морфалия. Ну и дела!
   Вот и сегодня Высокочтимый канцлер не бездельничает - за полдня карета Морфалия побывала и у Судной управы, и у Гильдии врачей, и цеха каменщиков. Ближе к полудню раззолоченная повозка направилась к старому Арсеналу.
  
   Арсенальщик Камилл, отпрыск некогда богатого, но оскудевшего баронского рода, с самого утра не находит себе места: слоняется по конторе, то и дело поглядывает в окно. Эх, только бы пронесло! Целых девять лет Камилл спокойно просидел на должности начальника старого Арсенала - неспешно приходил утром, весь день читал, дремал, перебирал бумаги, а вечером уходил. Не работа, а мечта лентяя! Но так было прежде. Уже целую неделю Камилл заходит в контору с затаённым страхом - а ну как нагрянет Высокочтимый канцлер в Арсенал, да как потребует отчёта... При мысли о возможном визите Морфалия у арсенальщика нехорошо холодело в груди - по слухам, уже полсотни чиновников лишились теплых местечек, а кое-кого отвезли прямиком в сыскную управу, к дознавателям.
   Утомившись бесцельным хождением по комнате, Камилл присел за стол. Душно-то как, не иначе перед грозой - то-то с утра северный ветер дует сильней обычного, темные облака наносит. Арсенальщик подпер рукой подбородок, загрустил. Подумать только, а ведь в юности Камилл никак не мечтал дослужиться до обыкновенного кладовщика.
   Да, да, именно кладовщика, с хорошим окладом - а чем ещё можно назвать нынешнее прозябание в Арсенале? Мечтал когда-то честолюбивый юноша о битвах и походах, представлял себя то отчаянным рубакой, то мудрым полководцем... Впрочем, и поныне Камилл не расстался с мечтой о воинской славе и регулярно перечитывает внушительные трактаты по военному искусству. Благо, подобных книг в конторе навалом: предыдущий арсенальщик был настоящим библиофилом и оставил после себя десятки фолиантов, правда, в основном по фортификации и осадному делу.
   За девять лет скучающий Камилл перечел все книги по нескольку раз, вызубрил наизусть мудреные термины, вроде "торсиона" или "оспье", но приложить знания было решительно некуда. На склад Камилл заглянул лишь один раз и убедился, что смотреть там почти нечего.
  Так что познания начальника Арсенала и поныне остались только теоретическими.
   Камилл вздохнул, покосился в окно и обмер. Перед складом остановился богато позолоченный экипаж, с двумя здоровяками на запятках. Из крытого кузова бодро выпрыгнул молодцеватый мужчина в дворцовом сине-желтом хитоне, на груди у вельможи ослепительно сияет золотой сокол - знак высокого сана, в руках толстая папка. Так и есть, канцлер! На подкашивающихся ногах арсенальщик поспешил во двор, бормоча под нос молитву милосердному Свагору. Авось, пронесёт...
  
   Покинув карету, Морфалий осмотрелся и сердито сдвинул брови. На поверку старый Арсенал оказался одним-единственным складом, подле маленькой конторы. В новой оружейной канцлер побывал на прошлой неделе, всё проверил и жестоко выбранил начальника - оружия и брони оказалось меньше чем положено по описи.
   ...- Многое поржавело, а списать не успели. - оправдывался начальник, дородный мужчина с бегающими глазами. - Да и затерялось при переезде немало; вы на старом Арсенале посмотрите, наверняка, там и найдете недостачу. Вообще-то, там должна остаться только осадная техника, но кто его знает...
   Ох, лукавит начальник! Что же, так или иначе, а проверить здешний склад надо. Боги, ну и духотища! Морфалий вытер рукавом лоб, глянул вверх. Небо стремительно заволакивала темная пелена, далеко на горизонте уже сверкали росчерки молний. Похоже, гроза будет нешуточной, надо поторопиться... Канцлер решительно шагнул к складу, но тут хлопнула дверь - из конторы выскочил взъерошенный чиновник, лет тридцати, поспешил навстречу. На ходу чиновник радостно затараторил:
   - Какая честь, какая честь! Сам Высокочтимый канцлер пожаловал, в кои-то веки! А мы уж думали, нас совсем позабыли, в нынешней суете...
   Морфалий поморщился, сухо прервал:
   - Я, сударь, ничего не забываю, и вам не советую. Давайте-ка, сразу к делу. Вы арсенальщик?
   - Так точно, я. Арсенальщик Камилл, к вашим услугам. - чиновник почтительно склонил голову.
   - Когда последний раз проводилась проверка Арсенала?
   Камилл замялся.
   - Э-э... очень давно. Пожалуйте, Высокочтимый, в контору, там и посмотрим бумаги.
   - Бумаг у меня самого много. - канцлер выразительно тряхнул папкой. - По документам, действительно, полная проверка была тридцать лет назад. Но текущие проверки должны проводится каждый год, не так ли?
   - Так. - признался арсенальщик, тяжко вздохнул. - К сожалению, многие описи за годы утрачены моим предшественником, а копии где-то в канцелярии.
   Морфалий деловито раскрыл папку:
   - Копии у меня. Судя по документам, все ручное оружие передано в новую оружейную, а здесь только осадная техника. Верно?
   Камилл кивнул, обреченно вытянул из кармана связку ключей.
   - Итак, пройдемте. - канцлер решительно направился, увы, не в уютную контору, а к складу, огромному зданию из белого кирпича. Остановился перед воротами, смерил взглядом едва ли не пудовый замок - судя по ржавому виду, замок не открывали, по меньшей мере, лет пять. Подоспевший арсенальщик, трясущимися руками выбрал из связки самый большой ключ, с трудом вставил в замочную скважину. С натугой повернул раз, другой - дужка замка отвалилась с ужасающим скрипом.
   - Входите. - отдуваясь, Камилл оттянул одну створку ворот. Пахнуло чем-то затхлым.
   Морфалий шагнул внутрь. Огляделся. Немного темновато - склад освещают всего лишь десяток маленьких окошек у самой кровли, сырой спертый воздух, толстый слой пыли на полу. В глубине склада навалены кучи, вроде как строительного мусора - брёвна, доски, вперемешку с булыжниками, обрывками веревок и кожаными лохмотьями.
   - Кхм, - поперхнулся магистр, сплюнул. - Пыли-то, как в шеристанской пустыне... Приступим. - Морфалий вытащил из папки мятый листок, вгляделся. - Пятнадцать "онагров", по одной на каждую клогарскую башню. Есть? Нет.
   - Как нет? Да вон же! - арсенальщик показал на самую большую мусорную кучу.
   - Это не "онагры", а горы хлама! - рыкнул Морфалий.
   - А что вы хотите? - робко возразил Камилл, неопределенно пожал плечами. - По правилам, по истечении боевых действий надлежит боевые машины разбирать и в таком виде хранить, для пущего бережения. Вот они и лежат, уже восемьдесят лет. В разобранном состоянии...
   - Да уже в никаком состоянии! - канцлер раздраженно вытянул из папки еще один листок. - Дальше, требушеты, пять штук. Тут написано, "подлежат ремонту". Ну и где? Только не вздумайте уверять, что те кучки они и есть! Требушеты делаются из огромных бревен, а здесь одна мелочь.
   - Так это... Их и отправили на ремонт, еще прежним арсенальщиком. - на лице красного как рак Камилла выступили мелкие бисеринки пота. - Увезли в королевские мастерские, а обратно не доставляли. Где-то в конторе акт имеется.
   Высокочтимый Морфалий смерил арсенальщика уничтожающим взглядом.
   - И до мастерских доберусь! Дальше, "скорпионы", опять же, пятнадцать штук. Их, кстати, разбирать не надо. Где они?
   - Переданы в ведение коменданта, должны на крепостной стене быть. Акт в конторе...
   - Комендант о "скорпионах" слыхом не слыхивал! На стенах ничего нет, кроме двух больших арбалетов, да и те без болтов!
   В небе глухо громыхнуло, на землю звучно шлепнуло первые капли.
   - Не могу знать. - пот на лице Камилла потёк ручьем - несчастный дышал тяжело, как загнанный конь. - Спросите у бывшего арсенальщика.
   - Думаешь, не знаю, что предшественник помер? - канцлер нехорошо улыбнулся. - Это тебе не поможет. Дальше, "мангонели", шесть единиц...
  
   Проверка склада заняла всего несколько минут. Однако и этого Морфалию хватило, чтобы констатировать - грозная боевая техника Клогара присутствовала только на бумаге. Возможно, когда-то груды трухлявых бревен, да изветшавших веревок и были "мангонелями", "куярами", "бриколями", но ныне превратить их в камнемётные орудия не взялся бы и самый искусный плотник. Несколько лучше обстояло дело со стреломётами: помимо упомянутых больших арбалетов на башнях, в глубине склада под просмоленным полотном канцлер обнаружил пять неплохо сохранившихся хиробаллистр - благо, хитрые машины неведомые мастера сделали почти целиком из металла.
   - И заметьте, в прекрасном состоянии. - пролепетал Камилл. - Хоть сейчас в бой.
   - Это не ваша заслуга, а мастеров. - отрезал Морфалий. Отступил назад и невольно залюбовался.
   Хиробаллистр не самое большое орудие, но впечатление производит. Тяжелая стальная тренога, грозно поблескивающее бронзовое ложе, искусный ворот из неведомого сплава, рама из крепкой айсландской лиственницы - дерева, что не гниет годами. Удивительно, но сохранились даже тугие пучки жил со стальными рычагами - похоже, орудие не в Велероне делали.
   - Пятиградская работа. - подтвердил арсенальщик. - Тридцать лет стоят, а канатам хоть бы хны. Дорого бы я отдал, чтобы узнать, чем они жилы обрабатывают... А денег за них отдали сколько, кошмар!
   - Кошмар - это то, что я наблюдаю на складе. - сухо заметил Морфалий. - Итак, хиробаллистры, пять штук - в наличии. Больше, как я понимаю, смотреть нечего? Не густо, не густо. - канцлер захлопнул папку, язвительно обратился к трясущемуся Камиллу. - Вижу, на складе у вас образцовый порядок. А вот теперь можно и документы посмотреть.
  
   В контору пришлось бежать рысью - дождь усиливался с каждым мигом, да и громыхало, так словно какой-то великан без всяких там баллист бросал чудовищные камни в крепостную стену.
   Оказавшись внутри, Морфалий встряхнулся как мокрый пёс, буркнул:
   -Давайте поглядим ваши бумаги. Или их тоже нет?
   Как раз бумаг в конторе оказалось предостаточно - вдоль всей комнаты тянулись стеллажи с коробами, ящиками, стопками туго перевязанных папок. Виновато покосившись на Морфалия, арсенальщик вытянул из-под среднего стеллажа несколько заплесневелых папок, пробормотал:
   - Давненько я сюда не заглядывал. Надеюсь, акты на списание не сгнили...
   - Я тоже надеюсь. - канцлер прошелся по комнате, едко заметил. - Иначе как бы вам самим не сгнить в темнице... Ого, а это откуда?
   На последнем стеллаже целых три ряда заполнены книгами. Однако! "Трактат Павлония о крепостях и замках", "Малый Статегикон" в трех томах, "Осада Декарии", "Полиоркетика Юниана", "Осадные орудия Голомена" и даже такой редкий фолиант, как "Взятие Сагора". Заинтересовавшись, Морфалий вытянул наугад книгу потоньше, раскрыл. Прочел вслух:
   - "...метательная струна всю работу берет на себя и выдерживает все давление, вызываемое выстрелом. По этой причине и советуют плести эти струны из наиболее растяжимых жил животных; например, у оленя - из жил бедра и ноги, у быка - из шеи". - канцлер захлопнул книгу, с уважением взглянул на Камилла. - Вы что же, все это изучили? И построить сможете?
   - Всегда увлекался осадной техникой. - пробормотал арсенальщик, лихорадочно перебирая бумаги. - Куда же акты девались... Может здесь?- Камилл раскрыл следующую папку, как бы неохотно признался. - А построить смогу, отчего нет? Если денег, да работников выделить, то, пожалуйста - у меня чертеж любой баллисты в голове.
   - Вот как? - поднял брови Морфалий, поставил книгу на полку. - Вы не преувеличиваете?
   - Нисколько. - храбро соврал Камилл, поскрёб в затылке. (Проклятье, акты, скорее всего, давно черви съели. Может, выдать себя за опытного инженера? Глядишь, канцлер и проявит снисхождение. А, всё равно терять нечего...) - Не люблю бумажную работу, мне бы дело настоящее. Уж я бы себя показал!
   Морфалий довольно заулыбался:
   - Вот и отлично. Да бросьте вы эти бумаги... (с чувством немыслимого облегчения Камилл захлопнул папку, сунул под стеллаж) ...мне не документы, а орудия нужны. Пожалуй, я дам вам возможность искупить нерадение. Сколько времени вам потребуется, чтобы составить смету? Достаточную, чтобы хотя бы наполовину восстановить утраченные машины?
   - Э-э... дней пять, может семь... - начал было приободрившийся арсенальщик, но канцлер прервал:
   - Это долго. Смету, хотя бы приблизительную предоставите завтра же. А готовы, все эти баллисты-катапульты должны быть, максимум, через неделю. В крайнем случае, десять дней, но ни часом больше!.
   - Через неделю-полторы? - Камилл вытаращил глаза. - Невозможно! Надо привлечь плотников, кузнецов и скотников; опять же чертежей нет, пока сделаю, пока рассчитаю...
   - У вас же все чертежи в голове? - уличил Морфалий. - Вот и перенесёте расчёты между делом на бумагу. Работники строят, а вы новый чертеж делаете - всего делов-то.
   Арсенальщик не сдавался:
   - Чертежи чертежами, но многое надо и словами на месте объяснять, показывать. Тут и минутки свободной особо не выкроишь. А если половину орудий восстанавливать, так это месяц, а то и два, не меньше.
   - Десять дней. - твердо повторил Морфалий. - И если четыре дня я не увижу хоть какого-то результата, вас ожидает отставка и суд. Обещаю, что судьи не поверят россказням о бумагах съеденных мышами. Уяснили?
   Бодрость с арсенальщика как ветром сдуло. Час от часу не легче! Камилл прикусил губу, помялся и сделал последнюю попытку:
   - Я всё-таки не понимаю, что за спешка? Праздник же только через месяц будет, так? Так за месяц и успеем! Да и вообще, юбилей юбилеем, но стоит ли так хлопотать для праздных гуляк? За неделю можем сделать десятки муляжей, будут точь в точь как настоящие. А для стрельб изготовим два-три орудия попроще - зевакам и этого хватит.
   Морфалий шагнул к арсенальщику, повысил голос:
   - Через десять дней, у стены и на башнях должны стоять не менее тридцати метательных машин, в полной боевой готовности и с запасом стрел, камней и прочего. Придётся кое-что вам поведать. - Канцлер приблизил губы к уху оробевшего Камилла, прошептал. - Орудия нужны вовсе не для праздника, а для спасения Клогара... а то и всего Велерона.
  
   От арсенальщика канцлер уехал в дурном расположении духа. Ясно как день, что хвастун Камилл тридцать боевых орудий к назначенному сроку не изготовит, да только где другого инженера взять? Искусству изготовления осадных машин учат только в Пятиградье, а в прочих государствах одни самоучки. Эх, давно надо было послать в Федерацию несколько парнишек посмышленей; даром, что пятиградские умельцы берут за обучение дорого, да зато сейчас бы голова не болела. А арсенальщик пусть старается, глядишь, хоть что-то да сделает. Всё же лучше, чем сидеть, сложа руки...
   - Давай в канцелярию. - крикнул Морфалий в окошко кареты, зябко передернул плечами - похоже, дождь зарядил до вечера.
   У подъезда Главной канцелярии топтался человек в белом хитоне мага: чародей жался к стене, тщетно пытаясь укрыться от ледяных струек под дверным карнизом . Завидев карету канцлера, маг отчаянно закричал:
   - Высокочтимый, да распорядитесь же, чтоб меня пустили!
   - А, Жужель. - узнал канцлер, усмехнулся - уж больно забавно выглядел чародей-дознаватель. - Сию минуту, друг мой. Охрана, отворите!
   Слава богам, кучер догадался подъехать к самым дверям, так что Морфалий заскочил в канцелярию почти сухим. Чего не скажешь о Жужеле - маг выглядел, словно кот упавший в колодец. С трудом сдерживая усмешку, канцлер невинно поинтересовался:
   - Где-то я слышал, что маги запросто могут тучи разгонять и дожди прекращать. Неужто врут?
   - Не врут. - маг-дознаватель сердито сверкнул глазами, попытался окоченевшими руками отжать хитон. - Только дождя уже неделю не было, поля и огороды сохнут. Так что не один столичный маг не станет дождь разгонять. Не следует использовать чародейство во вред людям!
   - Весьма похвальная забота о крестьянах. - веселился Морфалий, наблюдая как Жужель старательно выкручивает подол. - Хорошо и то, что вы не создали над собой магического зонта - наверняка, это нарушило бы... м-м-м.. какое-нибудь тонкое взаимодействие Стихий во Вселенной!
   Жужель надулся, молча хлопал себя ладонями по груди и бокам. Ехидный канцлер не может не знать, что создание любых магических защит дело весьма трудное даже для магистра Стихий, а уж для обыкновенного мыслечтеца...
   - Ладно, пройдёмте наверх. - смилостивился канцлер. - Да оставьте вы хитон в покое, вон уже лужа на полу. Сейчас, вам принесут сухую одежду. Эй, слуги!
  
   Через четверть часа Жужель сидел в гостиной у камина, закутанный в шеристанский зелёный халат и меховых тапках на босу ногу. В руках дознавателя дымится фарфоровая чаша с обжигающе горячим сбитнем, от камина веет теплом. Тишина, только слышно как весело потрёскивают поленья в камине, да за окном глухо шелестит дождь.
   Жужель отхлебнул из чаши и даже застонал от удовольствия. Хорошо-то как! Уютная гостиная, пылающий камин, мягкий ковер под ногами, чаша изумительно вкусного сбитня и ещё целый кувшин сбитня на столе - что ещё надо для промокшего путника? Ничего, когда-нибудь он выйдет в отставку, купит дом (ну не такой, как у канцлера, но тоже не лачугу!), и целыми днями будет вот так же сидеть в кресле, да на слуг покрикивать...
   В гостиную вошел Морфалий, в таком же халате, только розовом. Сел в соседнее кресло, махнул рукой вскочившему было дознавателю:
   - Сидите, сидите. И знаете, давайте без церемоний всяких, без титулов. - канцлер с наслаждением вытянул ноги. - Боги, как я устал! Весь день по столице носился, как угорелый... А вы давно подошли?
   - С самого утра вас дожидаюсь. - пожаловался дознаватель. - Привратник заверил, что вы скоро приедете, вот я и торчал на улице как пугало! Да ещё этот ливень! Главное, лето на дворе, а дождь холодный, прямо ледяной. Ох, чую, завтра заболею я...
   - Наверно с Айсланда тучи нанесло. - предположил канцлер. - Ничего страшного, выпейте ещё сбитню, погрейтесь. Уверен, к завтрашнему дню будете здоровы как бык.
   Жужель отхлебнул из чаши, шмыгнул носом:
   - Да? Ваши бы слова, да богам в уши.
   Некоторое время сидели молча. Заскучавший Морфалий не выдержал первым. Заерзал на кресле, зачем-то подвинул на столе кувшин и поинтересовался:
   - Как продвигается расследование? Вышли на след злодея?
   - В некотором роде. - уклончиво ответил дознаватель. - Но я собственно, к вам по другому делу. Помните, два месяца назад проводили облаву во всех столичных кабаках?
   Канцлер наморщил лоб:
   - Дайте подумать... Это когда немало контрабанды обнаружили?
   - Немало? Да одной только "Слезы Хорна" тридцать бочонков конфисковали! А обычного алтанского вина столько, что можно всю королевскую гвардию допьяна напоить! И шелка шеристанского не одну тысячу локтей, и разной пакости, вроде "Жабьего огурца"...
   - Помню, помню. - перебил Морфалий. - Нашли много чего незаконного, что с того? Начальник клогарской таможни получил выговор, контрабанда конфискована, а кабатчикам крепко ударили по карману. Дело закрыто.
   Дознаватель опустошил чашу, отставил на стол. Задумчиво молвил:
   - Вроде всё хорошо, а контрабанды в столице ничуть не уменьшилось... Насколько я помню, источник незаконного ввоза так и не выявили - товар доставляли в кабаки голодранцы с окраин, а получали его от каких-то людей с закутанными лицами. Дело обставлено хитро - неизвестные личности всякий раз нанимают других бродяг, так что проследить за поставщиками не удалось. От осведомителей нам известно прозвище главаря - некто "Росомаха". Удивительно, но никто из атаманов столичных шаек не видел Росомаху в лицо, однако в существовании главного контрабандиста сомневаться не приходится. Один из осведомителей, похоже, вышел на след, но, увы, ничего сообщить не успел - неделю нашли его на свалке, с арбалетным болтом в груди. Единственное, что удалось выяснить - проживает Росомаха не в столице, а где-то в округе.
   - Всё это очень интересно, но куда вы клоните? - полюбопытствовал канцлер. - Кстати, может курить, если хотите.
   - Благодарю. - обрадовался Жужель, вытащил трубку, торопливо раскурил. Жадно затянулся и выдохнул целое облако дыма.- Слава богам, наконец-то! У меня прямо уши опухли, а спросить стеснялся. Воистину, привычки зловредные даны нам не богами, а следствие неразумия нашего.
   Морфалий нетерпеливо забарабанил пальцами по столу, напомнил:
   - Вы, кажется, хотели чего-то попросить?
   - Да, да, сейчас. - Жужель затянулся вновь и с сожалением отложил трубку. - Одним словом, Высокочтимый...
   - Договорились же, без титулов.
   - Извините. - дознаватель помялся. - В общем, мне нужны люди в помощь.
   - И только? Это не проблема. - канцлер деловито достал из стола лист пергамента, макнул перо в чернильницу. - Так каких и сколько людей нужно?
   - Конных стражников человек пятьдесят, десяток телег с возчиками, (тех, в которых заключенных возят) и три писца с сыскной управы. - бойко перечислил Жужель.
   Перо выпало из руки канцлера. Морфалий пожевал губами, недоуменно молвил:
   - Однако! Вы что же, весь Варшель собрались арестовывать? Нет, я конечно, распоряжусь, но хотелось бы получить объяснения.
   - Извольте. - Жужель сцепил руки, продолжил торжественным тоном. - Итак, мною установлено следующее. Практически вся контрабанда поступает в столицу через Варшель - рыбаки доставляют незаконный груз на берег, а рыботорговцы переправляют в столицу. Везут в телегах, завернув в просмоленную ткань под грудой рыбы. Повозки грязные, вонючие, стражники на воротах только носы зажимают и пропускают без досмотра. Сгружают контрабанду в заброшенных складах на окраине, рыбу продают за гроши в порту, а то и вовсе выкидывают. Предположительно, градоначальник Варамир и есть загадочная Росомаха, а все варшельские чиновники так или иначе замешаны. У меня подготовлен список людей, коих надлежит арестовать и препроводить в столичную сыскную управу. А уж здесь мы вытряхнем из задержанных имена клогарских сообщников. У меня всё.
   Морфалий уважительно поглядел на довольного Жужеля:
   - Что же, поздравляю. Если все подтвердится, не миновать вам повышения в чине. Погодите, а почему вы сами не арестовали и не допросили Варамира? У вас же королевский рескрипт на руках!
   Дознаватель смутился. Уткнулся взглядом в пол, пробормотал:
   - Честно говоря, меня попросту не пустили к нему домой. Дескать, болен, врачи запретили беспокоить. Вдобавок, у Варамира в прислуге несколько здоровых мужиков, судя по рожам - головорезы ещё те. Такие морды никакой ментальной магией не проймешь, а на королевский рескрипт они чихать хотели.. - Жужель поднял глаза, стыдливо признался. - Возвращаясь в Академию, заметил следящих за мной подозрительных типов и... испугался. Запросто ведь могут пустить стрелу в спину, после в море сбросят и вся недолга!
   Морфалий удивленно закрутил головой:
   - Ну и ну! Откуда такая робость? Вы ведь никогда не боялись столичного отребья, а тут, на тебе - какие захолустные контрабандисты запугали дознавателя. Да не просто дознавателя, а мага! Можно подумать, в Велероне работников сыскной управы режут ежедневно, как цыплят.
   - В столице мне гораздо безопасней, чем в маленьких городишках. - скривился Жужель. - Клогарские преступники знают меня, я знаю их... Случись что со мной и друзья-сыскари перевернут город верх дном, так задергают местных лиходеев обысками и облавами, что те сами убийцу выдадут. А в Варшеле сыскной управы нет, стража ненадёжна, буде столичные сыщики нагрянут, моё убийство расследовать - много они нароют? Ни помощников, ни осведомителей! Местные лиходеи мигом следы заметут, а главарь в другое место переберется. Даже если найдут убийц - легче мне от этого станет?
   - Но ведь вы маг, выпускник Академии. - проворчал канцлер. - Неужто найдутся отчаянные головы, что на чародея покусятся?
   Жужель уныло уточнил:
   - Я окончил Академию, с дипломом по ментальному чародейству. А в боевой магии, я, как бы вам это помягче сказать... не преуспел. И почему-то, я уверен, что преступники о моих, весьма ограниченных силах, очень даже хорошо осведомлены.
   - Да, действительно. - призадумался Морфалий. - Что ж, будь по вашему. Вы где остановились?
   - Нигде. Все гостиницы и постоялые дворы забиты - невесть с чего, понаехало дворян с округи, да все со слугами и оруженосцами. - дознаватель плеснул из кувшина в чашу, огорченно заметил. - Эх, остыл сбитень. Ничего, заночую у друзей с управы.
   - Не стоит беспокоиться. - благодушно сказал канцлер. - У меня комнат пустых полно, жена с детьми в загородном поместье. Заночуете, а утром и стража подъедет. Вы Зарлея знаете?
   - Полусотника Зарлея? - Жужель расплылся в улыбе. - Знаю, как не знать. Несколько раз он давал мне людей в помощь...гм, неофициально.
   Морфалий ласково пожурил:
   - Проще говоря, выделял людей в обмен за некоторое количество изъятого товара? Не очень-то это хорошо. Ну да ладно, пока давайте отставим сбитень, и проверим качество конфискованного напитка. Согласны?
   - "Слезу Хорна", что ли? - воодушевился дознаватель. - Конечно, согласен! Только вот посуду освобожу...
   Жужель одним глотком осушил чашу, перевел дух и злорадно добавил:
   - Завтра у меня будет хороший день. А у Варамира плохой!
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   -
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   -
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
Оценка: 7.00*3  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"