Shalafi : другие произведения.

Там, где гремит джаз

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    "Джаз - форма музыкального искусства, построенная на сложной импровизации. Быстрая, резкая и беспощадная к слушателю..."
    1957 год. Время чудовищных убийств. Время далекоидущих планов. Время ловить свой шанс.
    В полиции создаётся новое подразделение для поиска источника таинственного наркотика. Три работника управления получают должность в новом отделе. Шанс прославиться, возможность выкрутиться - они не знают, чем ещё может обернуться это назначение. Им придётся довериться друг другу - в одиночку не выжить, здесь никто не окликнет тебя перед тем, как выстрелить в спину.
    Время платить. Время раскрыть свои и чужие секреты.
 
Там, где гремит джаз
 
             Автор: Shalafi
             Жанр: детектив (нуар), драма, экшн, кроссовер, AU
             Рейтинг: 16+
             Статус: завершён
             Описание:
             "Джаз - форма музыкального искусства, построенная на сложной импровизации. Быстрая, резкая и беспощадная к слушателю..."
             1957 год. Время чудовищных убийств. Время далекоидущих планов. Время ловить свой шанс.
             В полиции создаётся новое подразделение для поиска источника таинственного наркотика. Три работника управления получают должность в новом отделе. Шанс прославиться, возможность выкрутиться - они не знают, чем ещё может обернуться это назначение. Им придётся довериться друг другу - в одиночку не выжить, здесь никто не окликнет тебя перед тем, как выстрелить в спину.
             Время платить. Время раскрыть свои и чужие секреты.
 
 
 
 
По мотивам анимационного сериала Neon Genesis Evangelion и произведения Белый джаз
 
Все права принадлежат режиссёру Хидэаки Анно, студии GAINAX и Джеймсу Эллрою
 
 
Опубликовано с разрешения автора произведения
 
 
 
 
             Оглавление:
 
             Глава 1
             Глава 2
             Глава 3
             Глава 4
             Глава 5
             Глава 6
             Глава 7
             Глава 8
             Глава 9
             Глава 10
             Глава 11
             Глава 12
             Глава 13
             Глава 14
             Глава 15
             Глава 16
             Глава 17
             Глава 18
             Глава 19
             Эпилог
 
 
 
 
  
Глава 1
 
 
       Код два — без мигалок и сирен, соблюдение скоростного режима. Мёртвому всё равно, насколько быстро ты приедешь, зато криминалисты и другие копы хотят свалить с места как можно быстрее. Их можно понять.
       Рёта Аихара, финансовый директор одной из мелких дочерних фирм Сумитомо. Убит, так, что врагу не пожелаешь.
       Подъехав к указанному адресу, Рей заглушила машину. Желтая лента, патрульные не дают зевакам приблизиться к дому и уничтожить следы. Напряжённые переговоры в толпе. Всё пестрит чёрно-белыми коронетами полиции.
       Приколола жетон к пальто и прошла за оцепление.
       Небольшой особняк, стены нежно-кремового цвета. Аккуратная ухоженная лужайка перед домом.
       Изнутри дом не уступал фасаду — светлые просторные комнаты, дорогая мебель. Туфли девушки утонули в мягком ковре.
       В одной из комнат рыдает вдова, полицейский просит её успокоиться и продолжить рассказ. Машет рукой, чтобы никто не задерживался в дверях.
       — Сюда, детектив.
       Рей переступила еле видимую в ворсе ковра кровавую ниточку, ведущую к двери, и медленно прошла в указанную комнату.
       За работой криминалистов мрачно наблюдает лейтенант Ибуки со стаканчиком кофе в руке. Рей подошла сразу к лейтенанту, осторожно обходя пятна крови. Молча кивнула.
       — Забит до смерти. Похоже, голыми руками. Тело обнаружила жена, вернувшаяся на день раньше из Европы, — он постучал по тяжёлой оконной раме. — Из-за освинцованных рам соседи ничего не слышали, а кричать он должен был долго.
       — Предварительное заключение криминалистов есть? — впервые подала голос Рей.
       Лейтенант жестом подозвал одного из людей.
       — Расскажи ей всё, что рассказывал мне.
       — Ну что, тут у нас хорошо отбитый...
       — Не паясничай, не любит она этого.
       Криминалист вздохнул.
       — Вы бы столько жмуриков видели, если не спускать пар и свихнуться можно. В общем, у нас тут мужчина, забит до смерти, на теле нет живого места. Сразу после этого убийца совершил половой акт. Похоже, мы имеем дело с женщиной. Всё тело убитого покрыто глубокими царапинами и укусами. Вырваны куски мяса, плоть прогрызена до внутренностей. Кровь из ран беспорядочно разбрызгана по комнате, над кроватью ей покрыта практически вся стена. Что-то точнее можно будет сказать только после вскрытия. В ванной мы обнаружили немного порошка, похоже, кокаин. И там же мыльная пена — убийца тщательно вымылся. Каково, а?
       Запах кофе лейтенанта и двух других детективов практически перебивал запах места преступления. Рей пожалела, что не заскочила по пути и не купила стаканчик. Маленькое спасение от отвратительного запаха.
       Она подошла чуть ближе, чтобы самой осмотреть труп. Это необходимо, чтобы впоследствии воссоздать чёткую картину преступления, как это «видел» сам убийца. Всё было в точности так, как описал криминалист.
       Разводы на стене складываются в безумные геометрические фигуры, линии, завитки. Вот только беспорядочно ли? В них есть какой-то смысл. Если задаться целью, в них находишь символы. Такие, как ты хочешь. А это искажает картину. Нельзя позволить им управлять тобой.
       Обнажённое тело на бурой от крови кровати, руки и ноги прикованы к спинкам наручниками. Вытаращенные от ужаса глаза — лицо убийца оставил нетронутым. Ещё один плюс в пользу версии о женщине. Тело изодрано и изгрызено в клочья, кровь по краям ран запеклась в коричневые сгустки. Перевела взгляд ниже — дубовый стояк.
       К горлу подкатила тошнота. Рей сглотнула ставшую горькой слюну и направилась к выходу.
       — Рей, — она обернулась. — Этот как твои двое?
       — Да.
       Разве что предыдущие были более традиционны в плане секса.
       — Лейтенант, я слышала, ваша дочь хочет перейти к вам в отдел.
       — Уже подала заявление.
       — Не пускайте её на эту работу.
       Она вышла на улицу. Репортёры наперебой загомонили — серийные убийства! Хэд из Confidential — горячая новость для жёлтого журнала — пробился к самой машине: "Это правда, что все убитые были кастрированы?"
       Детектив устало потёрла глаза и села в машину.
       День начинался паршиво.
 
 
* * *
 
 
       Задание — накрыть подпольную букмекерскую контору. Тридцать телефонов, прямая связь с местами проведения собачьих бегов.
       Шлюха сдала особо говорливого клиента, и в её деле вместо трёх приводов оказался один.
       Две полные машины из нравов, фургончик с газетчиками — всё по первому разряду.
       В случае успешной операции похвала от шефа и премия. Ещё один пунктик в блестящем послужном списке лейтенанта Лэнгли.
       За оцеплением собралась толпа зевак — галдят, предвкушают развлечение.
       — Эй, уроды, не толпитесь! Чёрт бы их побрал... — звонкий голос лейтенанта.
       — Лейтенант, всё готово. Улица оцеплена, люди ждут указаний.
       Одноэтажная хибара. Крошечные окна завешены изнутри и забраны решёткой. Крыше явно не помешал бы ремонт. Зато дверь обита железом — хорошенько, так просто не выломаешь.
       — Начнём ломиться, и они посжигают ставки.
       — А что тогда делать?
       Шанс.
       — Какие движки у наших машин?
       — У той, на которой мы ехали, триста девяносто два, у второй триста восемнадцать.
       — Дверь взята в коробку из сваренных прутьев, её можно вырвать вместе с дверью, либо после этого беспрепятственно отстрелить петли. Подгоните машину.
       Сказано — сделано. Пока двое привязывают трос, группа из отдела нравов проверяет дробовики. Новенькие сверкающие помповики и костюмы — ребята корчат серьёзные лица для журналистов.
       Водитель показывает большой палец — всё готово.
       Ребята у двери кивают: «Готовы». Репортёры побросали свои хот-доги и схватились за камеры. Зеваки притихли в нетерпении.
       Лэнгли проверяет итаку и щёлкает затвором.
       — Начинаем по моей команде, — репортёрам: — Мотор!
       Три... Два... Один.
       Отмашка. Водитель топит педаль в пол — ревёт двигатель доджа. Дверь вылетает вместе с коробкой — доски грохочут за машиной.
       Внутри хаос. Люди толпятся у чёрного хода, давка. Крик.
       — Полиция! Никому не двигаться!
       Конфети из купюр и листков со ставками.
       Бухают выстрелы — с потолка сыплется штукатурка.
       Щёлк-щёлк — наручники на запястьях. Пинками выгоняют букмекеров на улицу. Визг — минус пара-тройка пальцев. Звон — кто-то сиганул в окно — кашляет стеклом.
       Запах: порох, кровь, пыжи. Лэнгли пробилась на улицу — свежий воздух.
       Повязали восемь засранцев — в ближайший участок.
       Подозреваемых грузят в машины, ни одного сбежавшего. На допросе они расколются, сдадут ещё несколько контор, кое-кого из подельников.
       Пока суд да дело — на восьмерых одиннадцать приводов. Грабежи, ростовщичество, вымогательство. Одно изнасилование — тот беспалый. Душка.
       Обратно в участок — пара часов на составление рапорта и беседа с газетчиками. Крупное фото на разворот. Вечером — консультант на телешоу "Значок". Встреча со сливками общества — исполнитель главной роли закатывает банкет.
       Лэнгли довольно улыбнулась — она обожала свою работу.
 
 
* * *
 
 
       С места преступления Рей поехала сразу домой. Ранний звонок даже не дал ей времени привести себя в порядок и умыться. Всё равно отчёт судмедэксперта будет только через два-три часа, а читать пустые рапорты опрашивавших соседей коллег у неё не было никакого желания.
       Она жила в небольшой квартирке в северной части города, скромно обставленной, но по-своему уютной. Что-то большее зарплата детектива второго класса не позволяла.
       Зайдя внутрь, она сбросила туфли, повесила пальто и упала на незастеленную постель. Несколькими часами передышки нужно было воспользоваться.
       Но во сне снова вернулись две предыдущие жертвы. И к ним добавился третий. Они требовали отмщения. Детектив из отдела убийств единственный, кто может вернуть им покой. Ценой собственного.
       Но закон есть закон, а убийца и так отправится в газовую камеру за убийство первой степени.
       Рей тихо вскрикнула во сне и упала с кровати. Часы на тумбочке показывали девять, она уже проспала больше, чем можно было.
       Девушка не торопясь поднялась с пола, поставила на плиту чайник, и потащилась в ванную. Тёплые тугие струи прогнали остатки сна, и навеяли неприятные мысли.
       «Вроде бы уже не новичок, а всё равно так плохо реагирую. Люди не заслуживают такой смерти. И это всё значит, что я не сошла с ума. Не потеряла себя и не свыклась, как другие...»
       Она отогнала их. По крайней мере, до приезда в участок.
       Переоделась в чистую одежду, и, глотая на ходу кофе, спустилась к машине. Некогда бывший символом роскоши и достатка, девятилетний hudson commodore оказался среди подержанных и уценённых, но всё ещё исправных автомобилей, которых ждала гибель в чреве гигантского пресса. И он сразу же приглянулся молодому амбициозному детективу, посчитавшему, что преклонный возраст машины добавит ей определённого шарма.
       На дорогу до участка ушло ещё около часа. Из северной части города Рей проехала в административный центр, где и располагалось Центральное отделение.
       Она отметилась у дежурного сержанта и направилась в свой закуток в отделе убийств. На лестнице её грубо оттолкнула пронёсшаяся лейтенант Лэнгли: «Мертвяки подождут, я спешу!».
       Так же апатично Рей прошла к своему столу. На нём уже лежал отчёт судмедэксперта, стенографий опроса соседей последнего убитого пока не было. Половину стола занимала отдельная печатная машинка. Считая Рей угрюмой, нелюдимой и не стремящейся занять своё место в «семье», коллеги постарались оградить себя от всех возможных контактов с ней. Ей даже выделили печатную машинку, и никто не пытался покуситься на ценный инструмент, хотя чтобы отпечатать рапорт приходилось ждать по два-три часа.
       Девушка повесила кобуру на спинку стула и села разбирать бумаги.
       Личное дело: Рёта Аихара, 14.07.16. Японец. Судимостей не имеет. Место работы: финансовый директор фирмы *****. Состоит в браке. Детей нет. Родители погибли во время бомбардировки Токио союзниками в 46-м году.
       Рей отложила папку, откуда ей улыбался приятный немолодой человек, и взялась за отчёты.
       В отчёте судмедэксперта ничего нового не было. Снова повторялось, что смерть наступила около полуночи от многочисленных травм в результате побоев.
       На этом пункте версия о женщине-убийце трещала по швам. Способна ли женщина совершить такое? Хватит ли у неё сил? У неё было достаточно времени, а находясь под воздействием наркотика можно сделать многое.
       Большая часть увечий нанесена ещё живой жертве. В ранах были обнаружены обломки ногтей. Укусы перекрывают друг друга, делая невозможным слепок зубов.
       Даже у малочувствительной Рей пробежал холодок по коже. Она поняла, что за один заход этого не осилить. Чудовищная жестокость. Сходив за кофе, она воровато осмотрелась и, убедившись, что никто не наблюдает, сделала непозволительную на службе вещь. Плеснула немного коньяка в кофе и снова спрятала бутылку в одном из ящиков. Нарушение распоряжения 4319. Но в отделе убийств иногда закрывали глаза на подобные случаи.
       Дождавшись, пока в тело вернётся выгнанное холодным описанием действий убийцы тепло, она продолжила чтение.
       Несколько раз был осуществлён половой акт, в том числе и после смерти жертвы. Вся кровь в комнате принадлежит только убитому.
       Она ещё раз перечитала отчёт, выделяя отдельные детали, чтобы сопоставить их с двумя другими случаями.
       Каждый раз убитый приводит с собой проститутку: она выполняет свою работу и уходит или убивает своего клиента.
       Искать мотив в таких убийствах нет смысла. Совершенно ясно, что они имеют дело с психопатом, но доказать, что убийства совершались одним и тем же человеком невозможно. В этом случае была бы создана межведомственная следственная группа, работа которой ни в какое сравнение не идёт с работой одного человека. Единственное, что связывает все случаи, так это найденный порошок — наркотик. В том, что у третьей жертвы будет тот же самый, она не сомневалась.
       Экспертиза ничего не дала, это было что-то совершенно новое и неизвестное.
       Рей вытащила папки с материалами по двум предыдущим трупам. Точно такие же раны, разводы на стенах, обломки ногтей в ранах, и одно «но» — убийства совершены с интервалом в два дня, а за два дня сломанные ногти не отрастают, в этом Рей могла поклясться. Оставалось только попытаться восстановить картину преступления.
       Жертва вызывает/снимает проститутку и везёт к себе домой. Они занимаются сексом, затем проститутка отлучается в ванную принять дозу. Небольшая нестыковка с жертвой номер три — финансовый директор вполне позволить может себе услуги престижного эскорт-агентства, где наркоманок практически нет. Значит, он снял её на улице или ему продали бракованный «товар».
       Затем есть два варианта.
       Первый из которых немыслимо простой, но объясняющий всё: от дозы у девушки сносило крышу, и она убивали своих клиентов. Если принять во внимание, что они имеют дело с таинственным наркотиком, действие которого неизвестно, то это является вполне вероятным развитием событий и пока нельзя сбрасывать эту версию со счетов.
       Второй уже не настолько прост, но настолько же невероятен. Убийца выбирает жертву заранее или прямо во время съёма. Следит за ними, дожидается пока проститутка уходит, и затем под видом шлюхи убеждает жертву в том, что ночь ещё впереди и можно продолжить. Затем ублажает его и в это же время убивает.
       «Глупость какая-то», — думает Рей. Откровенно слабая версия.
       В этом случае вопросов возникает намного больше. Все убитые физически крепкие мужчины, им не составит труда противостоять хрупкой женщине.
       Убитые не связаны между собой, у них нет общих знакомых. Первые двое были разведены, третий был женат. У них нет между собой абсолютно ничего общего! Ни одна из версий не выдержит критики, в этих делах слишком много не ясно, слишком много тёмных пятен. В них нет практически ничего! Как подступиться, с чего начать? Связь — наркотик. Начинать с наркотика, значит завести дело в тупик с самого начала. Проверить всех толкачей и шлюх-наркоманок нельзя. Даже если и удастся что-то выяснить по поводу порошка, найти нужных продавцов будет невозможно. И уж тем более узнать, кому они продавали зелье.
       «Я ведь уже не новичок!»
       И раскрытые в одиночку дела это подтверждают! Рей устало положила голову на руки.
       «Нужно было взять отпуск. Я уже порядочно измоталась»
       Где-то наверху шумела лейтенант Лэнгли.
 
 
* * *
 
 
       Бой за печатную машинку — тактическое отступление армии Лэнгли. Судорожные поиски — отпечатать никому не нужную бумажку и забыть. Варианты: отдел убийств — у этих одна машинка на всех; наркотики — постоянно занята, вечно берут мелких толкачей и возятся с бумагами. Административные нарушения и транспортный — вот уж настоящие любители бумажек, даже и не стоит пытаться.
       Глава отдела к себе не пустит.
       Где-то потеряла ещё одну машинку. Задержалась у своего стола — звонок.
       — Лейтенант Лэнгли.
       — Знаешь, чья это была контора?
       — Если и так, то ничего не могу изменить — приказ есть приказ. Я здесь ничего не решаю.
       — Да собственно всё равно, они недодавали выручку, так что может это и к лучшему.
       — Давай быстрее, что тебе надо?
       — Чтобы мои тридцать тысяч не попали в улики.
       Лэнгли прикрыла рукой трубку и понизила голос.
       — Сдурел? Ты же не домой мне звонишь.
       — У нас есть свой человек на коммутаторе, никто и не узнает.
       — Откуда ты знаешь, что ставки выиграли?
       — Я только что оттуда, исход был предрешен.
       — Я посмотрю, что можно сделать.
       — Вечером к этому гомику на вечеринку? Не надоело?
       Прикрыла трубку рукой:
       — Если не приду, скажут, что я брезгую их обществом, и в следующий раз их проблемы будет разбирать кто-то другой. На одной зарплате долго не протянешь. Это выгодно для всех.
       — Удачи, может, загляну.
       Лэнгли вспомнила, где есть ещё одна машинка.
 
 
* * *
 
 
       Почти сразу же после того как Рей закончила с отчётом, в помещение убойного отдела зашёл молодой офицер.
       — Вот, здесь опросы соседей и данные о найденном порошке, — он протянул бумаги.
       — Спасибо, — тихо отозвалась Рей.
       Он немного помялся, прежде чем уйти.
       — Знаете, я не считаю вас такой, как все говорят. Мне осталось несколько месяцев в патруле, а потом я собираюсь перейти в homicide. У вас же нет напарника? Может, мы сработаемся? Я не надоедливый и не болтливый...
       — Возможно. Я сейчас немного занята, зайдите чуть позже.
       Он просиял и вылетел в коридор.
       Вопреки всем правилам и инструкциям у неё действительно не было напарника, но и попадать в такие ситуации, где он мог понадобиться тоже не приходилось. Раскрываемость была успешной, если повисал глухарь, то разобраться с ним не мог уже никто.
       Рей хватило пары минут, чтобы понять, что от слов соседей толку мало. Как и во всех предыдущих случаях, максимум, что они видели, так это как жертвы возвращались домой с проституткой. Но был один момент. Одна старушка видела, как кто-то ошивался возле дома. Подглядывал в окна.
       Хлопнула дверь. Рей подняла глаза, чтобы увидеть, что к её печатной машинке тянутся чужие руки.
       — Даже не думай, — предостерегла она и снова уткнулась в бумаги.
       — А то что? — нахально поинтересовалась Лэнгли.
       — Спроси у них, — Рей указала на прислушивающийся к их перепалке отдел убийств. — По договорённости они сами не пользуются этой машинкой и никому другому не позволят.
       — Какое мне дело до этих быков?
       Выяснение отношений прерывает телефонный звонок.
 
 
* * *
 
 
       Звонок — теперь уже зажавшей машинку детективу. Она меняется в лице, бросает трубку — схватила кобуру и рванула вниз.
       Крикнула в отдел:
       — Код тридцать, Хибия-дори одиннадцать — двадцать четыре.
       Лэнгли хватает её за руку:
       — Кто там?
       — Кацураги!
       Издевательский крик «убойников»:
       — А если не Кадзи, то не поедешь?
       Тридцать — офицеру требуется помощь. Скандально известная лейтенант Кацураги из отдела по борьбе с наркотиками. Кого она ненавидит больше, холодного детектива или эту потаскуху Кацураги, Лэнгли не знала. Но знала, что они возглавляют этот список. А у Кацураги она ещё и пыталась увести мужчину — Рёдзи Кадзи из отдела внутренних расследований — так что в этом случае ненависть взаимна.
       Лэнгли благодарит небо за возможность проявить себя, Рей спешит на помощь увязшему наставнику.
       Лейтенант съезжает по перилам — летит в гараж. Детектив не отстаёт. Лэнгли открывает свой додж коронет без опознавательных знаков и кричит:
       — Лезь ко мне, на своём корыте ты в жизни не успеешь!
       Рей забирается в машину.
       — Только потом дашь мне машинку.
       — Нет.
      
       Додж срывается с места. Срочный вызов — код три. Сирены и мигалки. Чем быстрее, тем лучше.
       За окнами пролетает город. Машины перестраиваются или прижимаются к обочине, освобождая полосу.
       Громко сигналя, Лэнгли паркуется у самого оцепления. Со значками наперевес пробиваются через толпу.
       Небольшая кафешка, внутри еле заметная фигура. Сержант с мегафоном пытается договориться, второй изучает чертежи здания, разложенные на капоте.
       — Что там?
       Отвлёкся от чертежей:
       — Кацураги брала толкача, а он возьми, да и окажись хитрее. Вытащил пушку и взял её в заложники.
       — Как это могло произойти?
       — Спросите у неё. Ни прикрытия, ни оружия у неё не было.
       — И что вы собираетесь делать?
       — Он требует машину до аэропорта, деньги и беспрепятственный вылет. Подгоним машину, скажем, что нужно время, чтобы собрать деньги, и они будут доставлены ему к самолёту. Но никуда он не поедет, — сержант указал на крышу, — как только он выйдет, его должен снять снайпер, если получим разрешение.
       — Вы уверены в нём?
       Сержант начал понимать, куда клонит детектив и скривился.
       — Молодой ещё слишком, неопытный.
       — Сэр, разрешите мне занять его место?
       — Я не собираюсь пускать туда первого попавшегося.
       — Я детектив Аянами Рей, вы должны знать...
       Он отвернулся и процедил:
       — Знаю. Вали туда. Без подтверждения не стрелять.
       — Есть.
       С крыши видно происходящее внутри и хорошо просматривается всё пространство перед кафе. «Снайпер» с радостью сдал свой пост, у него аж руки тряслись.
       Рей расстелила пальто и села за коробом вентиляционной шахты. Лэнгли скрылась за парапетом и периодически посматривала на происходящее внизу.
       — Что он такого знает, чего не знаю я? — спросила она Рей, но не получила ответа.
       Детектив проверила винтовку и стала ждать приказа.
       Как получилось, что опытный офицер попал в такую глупую ситуацию? Без прикрытия и без оружия пытаться взять толкача. Скорее всего, это дело попадёт в ОВР, потому что ответ только один.
       Снизу заревел мотор — подгоняли машину. Рация прошипела:
       — Разрешения нет.
       Автомобиль медленно выруливал через оцепление и подъезжал ко входу. Остановился метрах в пяти от двери. Сержант прокричал в мегафон, что можно выходить и ехать. Машина полностью исправна и заправлена.
       Лэнгли начала нервничать — проверила свой sig 210, доставленный прямиком из Германии — модель для пограничной службы.
       Рей не высовывалась раньше времени. О том, что она превратилась в сжатый комок нервов, можно было догадаться только по тому, что она поджала губы.
       На другой стороне улицы открылась дверь и в этот же момент динамик прохрипел:
       — Deadly force authorized, — похоже, привлекли кого-то из советников.
       Потихоньку выглянув из-за шахты, Рей увидела толкача, ведущего перед собой Кацураги. Нужно подгадать момент для чистого выстрела. Рей поймала их в прицел. Несколько секунд, пока он пересекал пять метров, растянулись на минуту. Здесь нужно всего лишь не пропустить мгновение. Он открылся. Рей выдыхает и плавно жмёт на спуск.
       Толкач остаётся без лица. Кацураги — бегом к оцеплению под прикрытие машин. Рей возвращает винтовку хозяину и бежит вниз, оставляя Лэнгли далеко позади. Кацураги сидит на капоте машины и курит.
       — Что вы там делали?
       — Неудачная попытка ареста...
       — Без прикрытия и оружия? Вы думаете, ОВР это пропустит?
       — За ОВР можешь не беспокоится, — улыбается лейтенант.
       — Да, там Кадзи, но даже он не сможет постоянно прикрывать вас, — шёпотом на ухо: — Вы покупали там дозу, а кто-то вас узнал.
       — И что? Расскажешь об этом дисциплинарной комиссии?
       — Ничего я не скажу.
       Рей пошла в сторону остановки. Ей было больно видеть, что происходит с близким ей человеком. Она помнила её ещё не подсевшей, когда та учила молодого новичка всему, что знала сама.
       — Эй, стрелок, тебя подбросить? — крик от машины Лэнгли.
       — За машинку?
       Она рассмеялась:
       — За просто так.
 
 
* * *
 
 
       «Надеюсь, что ты усвоил урок»
       Эти слова вот уже месяц раздавались в его ноющей от постоянных детоксикаций голове.
       И вот сейчас снова он слышал эти слова.
       — Я жду, — раздалось глубоким басом из центра темной комнаты и с гулом, отразившись от стен, расползлось по всему ее пространству.
       — Урок? — хриплым и лишенным точной интонации голосом переспросил он.
       — Именно, — темная фигура кивнула, — урок
       — Да, — парень кивнул, — я... понял, что так играть — опасно.
       — Ты не играл, сын, — фигура дернула головой, — ты подсел.
       — Уже не суть, отец, — Икари Синдзи кивнул, — я сошел с этого пути.
       — Я надеюсь, что ты сошел с него. Иначе проще было бы тебя устранить.
       — «Ангел» до добра не доводит.
       — В этом я убедился, Синдзи. Сейчас есть другое — участились случаи, похожие на твой.
       — Кто-то еще принимает эту дрянь? Чего ты от меня хочешь?
       — Ты знаешь толкачей, ты знаешь симптоматику, — Икари Гендо начал разгибать пальцы, — в конце концов, ты сам сидел на нем около года и умудрился не загнуться...
       Синдзи не дал отцу закончить, перебив:
       — И чего нужно от меня?
       — Найти источник и избавиться от него.
       — Я не оперативник.
       — Не проблема, — Гендо выставил вперед ладонь, — срок у тебя еще полгода — обучим.
       — Ах да, — Синдзи кивнул, — меня хоть выпустят из этой сумеречной коробки, обшитой мягкой резиной?
       — Посмотрим на твое поведение.
       Гендо явно ждал чего-то — его поза и взгляд из-под очков говорили сами за себя.
       — А почему вдруг понадобилось это все?
       — Полиция оказалась не в состоянии справиться с Ангелом. Допускается вероятность, что завелась крыса, но ей займёмся не мы. Наша задача убрать Ангела с улиц, и найти поставщиков. В этом заинтересованы многие влиятельные люди.
       — И?
       — И мне поручено открыть отдел, занимающийся исключительно этими.
       Синдзи промолчал, дожидаясь окончания фразы.
       — Я лично отбираю людей, туда войдут только проверенные люди, которые действительно на что-то способны. Естественно это всё не за просто так. Дело будет освещаться газетами, при успешном окончании многие получат повышения. Для тебя это шанс вернуться в общество, по окончанию расследования ты свободен, а на твоё... прошлое — после такого триумфа на него просто закроют глаза.
       — Но как я-то туда попаду? Нариков туда не берут.
       — Ты забыл о том, что я могу подергать за некоторые ниточки.
       — Свидание окончено! — послышалось из-за двери.
       — Времени на раздумья нет, Синдзи. — Гендо дошел до выхода, больше напоминающего тот самый «свет в конце того самого туннеля. — Завтра я явлюсь за ответом.
       — Буду ждать.
       Все вновь погрузилось в тяжкий, липнущий к коже холодным потом, полумрак.
       На следующий день все случилось, как и было сказано — отец явился за ответом.
       «Надеюсь, что ты усвоил урок», — снова раздалось в голове.
       Синдзи молча кивнул — он уже устал от разговоров.
       — Что ж, — Гендо вздохнул с облегчением, — тебе дадут палату... посветлее.
       — Но я так и останусь заключенным.
       — Это необходимая мера.
       «Новая книга моей жизни начата», — думал Синдзи, входя в одну из «VIP» палат клиники для наркоманов.
       — Думаю, сойдет, — прокомментировал Гендо.
       — Тут, хотя бы, есть окно, — сказал Синдзи, — я уже давно не видел света «своими» глазами.
       Парень посмотрел на небо, немного загрязненное серыми облаками и пощурился от солнечного света, ударившего в него.
       — И еще тут есть зеркало, — спокойно сказал Икари старший, — думаю, тебе пригодится узнать, как стал выглядеть человек, которого зовут Икари Синдзи.
       Действительно, над раковиной было вогнано в стену зеркало прямоугольной формы.
       Синдзи подошел к нему и всмотрелся в отражение.
       — Вообще психам и наркоманам мы запрещаем, до поры до времени смотреть на себя в зеркало, — начал было главврач.
       — Спокойно, — Гендо поднял вверх ладонь.
       Из зеркала на него смотрел исхудавший, бледный парень с синими мешками под слегка красными глазами. Скулы сильно выпирали из-под впалых щек. Щетина серо-синей порослью покрывала подбородок и виски.
       Взгляд не особо походил на человеческий.
       Кое-где проглядывала седина.
       Отец и Главный Врач молчали.
       — Ну и... — Синдзи замолчал, пытаясь подобрать нужное определение своей внешности, — Урод...
       — Думаю, он переживет, — Икари старший покинул палату. Следом за ним вышел и врач.
       Синдзи еще долго вглядывался в лицо, что вглядывалось в него с прозрачной глади зеркала.
       Спустя несколько минут, а может и часов, он отвернулся от этого и взглянул на кровать. Там лежал пакет.
       — Что? — молодой человек подошел к койке и, взяв пакет в руки, перевернул его вверх дном. На кровать выпали серого цвета брюки, такого же цвета рубаха с коротким рукавом, ремень и бритвенные принадлежности.
       Это выглядело лучше белой робы наркомана и самопального станка с цепочкой в моечной.
       «Вот и новая жизнь»...
 
 
* * *
 
 
       Из всех проблем, связанных с созданием нового отделения, Гендо боялся только того, что его чадо заартачится. Остальное не представляло особой сложности: подмазать кого надо, чтобы прошёл проект о создании подразделения, ускорить рассмотрение, убрать с должности каких-нибудь комми, орущих про засилье правоохранительных органов, да запугать некоторых не слишком дальновидных личностей. Confidential, газеты, люди из мэрии и офиса окружного прокурора, полицейские — с их помощью любая проблема становилась решаемой в течении нескольких суток.
       Икари старшему оставалось только получать отчеты, и наблюдать за своей маленькой империей. Не страшно было, если показывали, как росчерком авторучки кто-то лишался работы или пары костей в теле, но, тем не менее, он не позволял шакалам из всевозможных каналов и газет раздуть из этого нечто невообразимое. Все понимали — что-то происходит, и это что-то очень крупное.
       Первую неделю пришлось туго: один из юристов, способных в зале суда хоть из Сатаны сделать праведника, неожиданно попался на наркотиках. И ладно бы, да он был пойман на попытке сделать из этого бизнес, что породило некоторые... сложности.
       Когда этого недоумка от юриспруденции все же вытащили на свободу под немалый залог, Гендо отправил ему милую фотографию менее смышленого человека, неспособного понять, что наркотики, при любом их применении до добра не доводят. Отучив его, таким образом, даже лишний раз думать о них.
       И снова: бумажная волокита, счета туда и обратно, опять бумаги, разбор кадров и снова бумаги. Не сравнить, конечно, с тем, что было после Второй Мировой, когда Союзники решили испытать мощь нового оружия, и пара городов исчезла с лица Земли, но, тем не менее, тогда не нужно было быть настолько аккуратным.
       Спустя месяц с лишним, когда были улажены все вопросы, и оставалось только известить персонал, было решено записать небольшую речь на радио и чуть позже устроить пресс-конференцию.
       — Сегодня мы становимся свидетелями нового витка в истории охраны правопорядка... — начал диктор свою перегруженную важностью речь. — На основе полицейского департамента создано специальное подразделение для борьбы с оборотом наркотиков. В которое помимо опытных сотрудников следственного отдела, также входит прекрасно оснащённая научная секция...
       О том, что на радио должны будут сказать, позаботились заранее, поэтому Гендо спокойно ждал, когда ему дадут занять свои несколько минут эфирного времени и удалиться.
       — И сейчас вашему вниманию предстанет глава отделения NERV с кратким заявлением. Напомню, что в четверг состоится пресс-конференция, на которой директор сможеть ответить на все интересующие вас вопросы.
       — Я не буду многословно расписывать наши возможности и расхваливать персонал. Нам оказано огромное доверие. Общество вверило нам свою безопасность и покой, поэтому всё должно быть доказано на деле, слов здесь недостаточно. Ситуация с оборотом наркотиков достигла критической отметки. К вам запросто могут подойти на улице и предложить купить дозу наркотика, — он сделал небольшую паузу. — Я думаю, мне не нужно рассказывать про людей имеющих сильную зависимость — они способны на всё. Они медленно разъедают наше общество, ставя под угрозу будущее всей страны и подрывая её идеалы. Однако даже они не потерянные люди, их можно вылечить. Но пока наркотики продолжают поступать на улицы, мы ничего не добьёмся. Возможно, я не самый лучший кандидат на эту должность, но я на собственном опыте знаю каково семье, один из членов которой подвержен этому заболеванию, поэтому я сделаю всё возможное, чтобы избавить наше общество от этой опасности и оправдать оказанное мне доверие...
       На улице Гендо ждала машина, он покинул этот «пьедестал славы» и направился в свое личное авто.
       Салон, погруженный в полумрак, и затемненные окна придавали больше спокойствия, чем улица, полная народу.
       — Думаешь, это сработает? — Фуюцки, когда-то учитель, а ныне просто верный друг в очередной раз решил сделать вид, что не уверен в результате.
       — Покажи им, что ты их понимаешь и являешься одним из них, дай им иллюзию власти, представив себя всего лишь их подчиненным, скажи, что тебе близки их переживания, не расхваливай себя сам и люди поверят тебе, сами припишут необходимые положительные черты, — спокойно ответил Гендо. — Я — новая фигура для них. Фигура им еще не насолившая и не приевшаяся.
       — Ты уверен, что найдешь источники этой Ангельской Пыли?
       — Искать не мое задание, — Гендо мотнул головой, — для этого я и вытащил своего сына из клиники.
       — А тебе не показалось, что твоя речь может задеть людей, поддержка которых тебе жизненно необходима? — спросил Фуюцки, имея в виду мафию.
       — Они умные деловые люди, и прекрасно понимают, что я имел в виду.
       — Будем надеяться.
 
 
* * *
 
 
       Перед тем, как отец заботливо переведет его в новый отдел, Синдзи должен был выполнить ряд, так сказать, обязательств.
       Во-первых, привести себя в порядок.
       Это было сделать очень просто и главное — быстро.
       К сожалению, на этом «легкие» обязательства заканчивались. Дальше было, как говорится, больше.
       Вторым и крайним пунктом была полицейская учебка Токио. Сначала требовалось пройти медицинское освидетельствование, что включало в себя, в основном, поход по всем врачам. Начиная от окулиста и заканчивая троицей из психиатра, дерматовенеролога и его «старого» знакомого — нарколога.
       «Интересно, как же папаня решил меня в полицию запихнуть?»
       Собственно, до «Троицы» Синдзи добирался особо не напрягаясь: зрение у него было пригодным для службы, опорно-двигательный аппарат был в норме, небольшой недостаток веса никто особо не заметил, как, собственно, и его несколько странную нервную систему. Невропатолог попросту отшутился, да списав все его нейропроблемы на банальный стресс, отправил его дальше. Кардиолог тоже особо не церемонился: расписался в документе и отправил дальше.
       О прелестях венерологического кабинета Икари предпочел не думать, а просто улыбнуться, спустить штаны, подумать о природе и натянуть штаны обратно.
       И вот два его любимых врача остались в листе.
       С психиатром не возникло заморочек — тот поступил как и невропатолог: отшутился и выдал справку, спросив только про настроение.
       С наркологом тоже не было особо долгих бесед. Кроме, разве что, пары фраз:
       — Так ты встал на правильную дорогу? — поинтересовался врач.
       — Да.
       — Что ж, — доктор расписался в документе, — не буду тебя держать.
       Он поставил на край стола какой-то бутылек белого цвета.
       — Возьми это, — он указал на предмет, — это таблетки. Они помогут тебе по нервной части.
       Синдзи молча забрал их и покинул кабинет, а, следом за ним, и больницу.
       «Видимо, кто-то основательно вложился в это»
 
 
* * *
 
 
       Рей уже несколько дней беспокоило полное отсутствие информации по новому наркотику. И пока шли результаты по последнему случаю, она пыталась хоть что-то найти. Здравый смысл протестовал, говоря, что этой информацией дело не раскроешь. Интуиция шептала, что что-то тут нечисто и только наркотик объединяет убийства. Где можно раздобыть хоть какие-то крупицы? Отдел нравов постоянно сталкивается с ними. Лэнгли тут же высоко задерёт нос, мол, без неё отдел убийств ничего не может, да и наблюдать её нахальную рожу у Рей не было никакого желания. Оставался отдел по борьбе с наркотиками — они точно что-то знают. Но там её учитель лейтенант Кацураги.
       Рей не могла выбрать, что хуже: отвращение к карьеристке Лэнгли или почти физически осязаемая боль за своего наставника. В итоге она решила, что с Мисато ей по крайней мере приятнее разговаривать.
       Она набрала внутренний номер. Трубку сняла Кацураги.
       — Вы сейчас на месте? Мне нужно кое-что узнать.
       — Куда ж я теперь денусь.
       — Хорошо, сейчас зайду.
       Рей вытащила фотографию из дела, заперла ящики стола, сняла пиджак со спинки стула и направилась к лестнице.
       Мисато сидела за столом и лениво перекладывала бумажки.
       — Привет, — сказала она, заметив Рей, — я ведь так и не поблагодарила тебя, после того случая.
       Похоже, она очень обрадовалась тому, что Рей зашла и ей есть с кем поговорить.
       — Не нужно, — детектив села напротив, — лучше расскажите как у вас дела.
       Кацураги обвела рукой помещение:
       — Заперта в четырёх стенах. Меня временно отстранили от дел, а потом как решит дисциплинарная комиссия. Кстати, слушание завтра.
       — Я знаю, меня тоже вызвали.
       — И что будешь им говорить? — Кацураги сложила руки на груди и откинулась на спинку стула.
       — Пока не знаю.
       Мисато скривилась.
       — Надеются, что ты им всё выложишь.
       Радости как не бывало. Осталось вечно настороженное рабочее выражение лица.
       — Так что ты хотела? — спросила она.
       Рей наклонилась чуть ближе.
       — Новый наркотик. Он фигурирует уже в двух убийствах, и жду подтверждения насчёт третьего. Но информации о нём нет никакой. Похоже, он доступен на улицах и не сильно отличается по цене. Вам что-нибудь известно? Или может вы сами его...
       — Не буду я какой-то левой гадостью травиться! — сразу же ответила она.
       Мисато задумалась и будто бы колебалась.
       — Нет, сама я ничего про него не слышала. Но попробую узнать, если что-то выясню — позвоню, — она подмигнула Рей. — Ну что, снова вместе? Может, вернёшься в отдел?
       — Давайте дождёмся окончания слушания. Шансов у вас, если честно, маловато.
       — Иди ты! — вспылила Кацураги.
       Рей воспользовалась советом и вернулась к своему столу. Одного взгляда хватило, чтобы понять, что сейчас лучше не показываться.
       Стол засыпала пеплом лейтенант Лэнгли, бешено отстукивая на машинке свои отчёты. На машинке Рей. Рядом лежал пистолет — эту битву Лэнгли выиграла.
       Рей потихоньку выглянула. Быки в отделе буквально кипели и тихо совещались между собой. Если бы она сейчас вошла, то точно стала бы громоотводом их злости. Поэтому Рей решила не показываться хотя бы сегодня и спустилась в гараж. Предстояла долгая полицейская рутина...
 
  [К оглавлению ↑]
 
 
 
  
Глава 2
 
 
       Рей сидела в кафе в северной части города. Пила кофе и наблюдала.
       Север был одним из самых неблагополучных районов, и только здесь жертвы могли снять недорогую проститутку, балующуюся наркотиком.
       День, потраченный на поход по барам, ничего не дал. Близился вечер, открывались новые бары и менялись смены в тех, где она уже была, и ей снова пришлось пробиваться через полумрак помещения, заполненного до отказа людьми, перекрикивать полумузыку-полушум, которую исторгал бэнд на сцене, и показывать бармену фото. Спрашивать был ли здесь этот человек.
       Если последнего убитого и видели здесь, то мельком — бывал он тут нечасто. Никто не вспомнил, приезжал ли он сюда в день убийства, и конечно не вспомнил, снимал ли он девушек.
       Рей допила кофе. Голова гудела от бибопа в заведениях — слишком жёсткая музыка для неё. Она чувствовала себя вымотанной и уставшей. Что-то тихо мурлыкающий музыкальный автомат в углу навевал сонливость, напоминая, как мало она спит.
       Наркотик с последнего места убийства, как она и ожидала, оказался тем же, что и в предыдущих двух случаях, — хоть на что-то Лэнгли пригодилась, сообщила о результатах — и если где-то и можно про него разузнать, то только здесь.
       Она заказала ещё чашку, и принялась украдкой наблюдать за посетителями. Через некоторое время ей повезло.
       Двое нервно озираются по сторонам, за столиком перебросились парой слов. Руки на мгновение исчезли, и оба что-то заталкивают в карманы. Сделка состоялась. Один направился в туалет, а второй к выходу. Она подождала, пока оба скроются, и последовала за тем, в котором безошибочно распознала толкача. Позволив ему сесть в машину, подошла к открытому окну со стороны водителя. Ткнула стволом револьвера и сунула под нос жетон.
       — Руки на руль. Медленно и без фокусов.
       Толкач подчинился.
       — Мне кое-что нужно, так что если не хочешь загреметь, то я сяду рядом, и спокойно поговорим. Согласен?
       Он судорожно кивнул.
       Рей медленно обошла машину, держа пушера на прицеле. Села рядом. Он понял, что детектив видела момент сделки, успел что-то себе смекнуть, и уже не выглядел напуганным до смерти.
       — Отдел убийств? Так те доза нужна?
       Рей ухватилась за его предложение.
       — Может быть. Смотря что у тебя есть.
       Толкач расплылся довольной улыбкой, поняв, что на этот раз отвертится без проблем, и начал перечислять:
       — Оба белых друга и трава, а за двадцать минут могу достать тебе всё, что пожелаешь — спиды, мескалин, амил, кислоту... Ты пришла по адресу, милочка, — он аж светится, радуясь, что так легко выкрутился.
       — А как насчёт чего-нибудь новенького? Что было бы похоже на белых, но и не совсем.
       Радость улетучилась моментом. Лицо исказилось страхом. Он забился в угол.
       — Ты что, убьёшь меня? Нет, пожалуйста, — захныкал, — я отдам товар, деньги и свалю куда-нибудь подальше! Я ничего не видел и не знаю, только не убивай!
       Рей ошарашенно уставилась на едва не свихнувшегося от испуга толкача. Внутри медленно зашевелился страх. Она не имела ни малейшего представления, что ей теперь делать.
      
       Резкий стук в стекло позади неё заставил вздрогнуть и перевести револьвер на источник звука.
       — Round'n'Round spins a forty-five is it vinyl or a bullet?
       За окном стояла женщина в длинном мужском пальто и рабочей кепке. Наброшенный белый шарф почти доставал до колен, а из-под расстёгнутого пальто выглядывала зелёная водолазка.
       — Он действительно ничего не знает, детектив. Зато я наверно смогу вам помочь. Я тебе ничем не угрожаю, можешь не бояться.
       Она говорила спокойно, и лишь немного нахмурилась, когда Рей направила на неё ствол.
       Рей вышла из машины, и сунула руку с оружием в карман. Через пальто можно было заметить, что она всё ещё держит его в руках.
       Незнакомка наклонилась у открытой дверцы.
       — Джей-Джей, уматывай, сегодня твой день.
       Джей-Джею особое приглашение не требовалось, он сорвался с места, едва женщина захлопнула дверь.
       Снова вернувшись к девушке, она обняла её за плечи.
       — Пойдём, угощу тебя кофе, — и направилась к кафе, из которого Рей только что вышла.
       Знакомая обстановка подействовала на Рей успокаивающе. Она не знала, как поведёт себя съехавший с катушек и загнанный в угол толкач, и уже жалела, что села с ним в машину.
       Женщина выбрала столик у окна в углу, и села спиной к стене, приглашая Рей присоединиться.
       В свете ламп Рей обратила внимание на длинные рыжие волосы, левая прядь которых спускалась на глаз, скрывая его. Чистые и ухоженные — проститутки и уличные толкачи не могут себе такого позволить. Кто же она?
       — Я конечно знала, что в убойном плохо с информаторами, но не думала, что настолько. Ну что, тебе понравилось?
       — Нет, — ответила Рей почему-то стыдливо потупившись.
       — И это хорошо, ты не подходишь для работы на улицах. А теперь давай договоримся, я могу рассказать много интересного, но если ты меня тут же зацапаешь, я буду настаивать на пятой поправке и всё сказанное не будет стоить и гроша, а если станет туго — пойду в сознанку и выйду через несколько дней, так что этим ты ничего не добьёшься. И даже если ты записываешь разговор суд всё равно это не примет. Так что давай просто поговорим, и спокойно разойдёмся, Аянами Рей.
       Девушка встрепенулась, откуда она знает её имя? Неужели это кто-то из своих под прикрытием?
       Рей решила избрать тактику "крутого" копа.
       — Всё зависит от того, что я услышу, и насколько оно будет полезно.
       Женщина засмеялась.
       — А щеночек храбрый, и зубки у него острые, да только рано ему с волком тягаться, — она облокотилась на стол. — Много чего услышишь, не сомневайся.
       Официантка принесла кофе. Женщина отхлебнула из чашки и спросила:
       — Так ты Ангелом интересуешься? А позволь задать вопрос, в связи с чем?
       — Я не могу сообщать конфиденциальные сведения, — ответила Рей, и добавила: — Он связан с делом.
       — Ты ведь из убойного, так?
       Рей кивнула.
       — Принимаешь?
       — Нет.
       — Опасно это, — женщина покачала головой. — Некоторые интересуются, чтобы купить, некоторые пытаются найти источник, а некоторые, чтобы заткнуть предыдущих и много знающих. Я имею в виду только полицию, кто-то из ваших прикрывает сеть, и не даёт информации попасть в управление.
       — Мне очень нужно узнать хоть что-то про Ангела.
       — Что для тебя это дело? — она хитро прищурилась.
       Рей задумалась. Действительно, что? Что у неё есть кроме работы? Поэтому ответ был готов быстро:
       — Всё.
       Женщина довольно улыбнулась.
       — Спрашивай, я отвечу, но никаких имён я называть не буду, предупреждаю сразу.
       Рей вытащила блокнот и приготовилась делать пометки. Но решила сначала выяснить.
       — А почему вы так легко соглашаетесь всё рассказать? Что мешало вам просто пойти в полицию?
       — Потому что я постоянно сталкиваюсь с ним по... роду занятий. Их распространители ведут грязную игру, перебивая клиентов. Они просто мрази, отморозки, — она хлопнула по столу. — Да и это не самое худшее. Я видела, что Ангел делает с людьми. А они его толкают... даже детям!
       А вот уже что-то новенькое, продавец наркотиков читает лекцию о морали.
       — Что такое Ангел?
       Женщина уже взяла себя в руки.
       — Новый наркотик, по сравнению с уже имеющимися. Формулами и составом я тебя загрузить не смогу. По действию он как спидбол. Знаешь что это такое?
       — Смесь героина и кокаина.
       — Молодец. Но риск загнуться от передоза не настолько велик, зато привыкание почти моментальное.
       — Откуда он вообще появился?
       — Это целая история, — она выудила из недр пальто мятую пачку сигарет и закурила. — Впервые его заметили в 55-м. Тогда пришла небольшая партия и его толкали вместе с другими, кто как героин, кто как кокаин, кто как спидбол или что-то ещё.
       Рей помахала рукой, отгоняя дым.
       — Стоп, это ведь на 55-й приходится волна смертности!
       На это время приходился период необъяснимой смертности среди наркоманов. Достигнув пика, к 56-му году она плавно вернулась к прежнему уровню.
       — Именно. Никто не знал что это и в каких дозах его можно употреблять, вот и мёрли, как мухи.
       Рей нахмурилась. Она не любила подобные сравнения.
       — Реальной проблемой он стал только в начале этого года, снова возникнув из ниоткуда. Как нам удалось выяснить, у них уже была хорошо подготовленная сеть, причём постоянно расширяющаяся. Скоро они подмяли под себя большинство уличных толкачей и ситуация стала такой, какая есть. Мало кто не торгует Ангелом. Осталась только мафия — некоторые слишком консервативны и не связываются с наркотиками вообще, некоторые только с Ангелом.
       — А откуда он приходит?
       — В этом вся проблема, — женщина развела руками. — Никто не знает. Даже сами распространители ничем не помогут. И главное, если ты не связан с ними и вдруг знаешь, то жить тебе не долго.
       Она дополнила сказанное красноречивым жестом на шее.
       — Но должен же быть способ проследить поставки.
       — Ну хорошо, вот смотри. Ты берёшь толкача. Твои действия?
       Ткнула в сторону Рей сигаретой и выжидающе на неё смотрит.
       — Допрошу, выясню, от кого он получает товар.
       — Так, теперь ты берёшь и его.
       — Да, снова выясняю...
       — Он выводит тебя на ещё одного, тот на другого, а потом круг замыкается — один из них снова выдаст тебе первого.
       Секундная заминка. Неуверенно:
       — Он соврал?
       — Нет, ты можешь даже проверить его на полиграфе, он говорит правду, — она зажгла следующую сигарету от предыдущей. — Мы уже пытались, но пока прошли по кругу, первый был уже в шести... Был убит.
       — Это же невозможно, — выдохнула Рей.
       Существование такой сети просто невозможно, всегда кто-то должен оставлять следы, которые могут провести дальше по цепочке.
       — Возможно, милочка, вот тебе реальное доказательство, — сказала она, имея в виду распространителей Ангела, и продолжила: — Чтобы отследить всю цепь связных, потребуется уйма времени, и скорее всего, достаточно скоро тебе будет некого допрашивать, а может, и ты не сможешь. Это бесполезно. Они просто расходный материал. Полиции не справится. Так что, если решишь к старости уйти красиво, это твой шанс, а пока я бы тебе не советовала.
       — Вы постоянно говорите "они", может, намекнете, кто за этим стоит?
       — Мне тебе пропеть? Я не называю имён потому что не знаю их! Если бы они были известны, думаешь мы бы так просто болтали тут? Ангела давно бы убрали с улиц, в первую очередь это в интересах боссов мафии.
       Женщина откинулась на стуле.
       — Не бойся, кофе не отравленный.
       Рей удивлённо уставилась на чашку. Оказывается, когда официантка приносила кофе, её собеседница пододвинула чашку Рей, но та поглощённая своими мыслями не заметила этого. И забытый кофе медленно остыл за время рассказа.
       — Ну что, ещё что-нибудь?
       — Да, на улицах не проскакивал слух о проститутке с содранными ногтями?
       — Прости, что?
       Рей смутилась.
       — Нет, ничего.
       — Тут не в слухах дело, просто часто девочкам попадаются разные извращенцы, которым нравится их помучать. Так что считай, им повезло, если только ногти потеряет.
       У Рей снова пошла кругом голова. Улицы были явно не для неё.
       — Пожалуй, с меня хватит.
       Рей встала и пошла к выходу, женщина направилась за ней.
       — Да, дела-дела, — усмехнулась она.
       На улице их ждало открытие — на капоте машины, припаркованной у дверей, сидела Мисато.
       — А я всё жду, когда вы там наговоритесь, — произнесла она вместо приветствия.
       — Тебе как обычно?
       Мисато кивнула, и женщина передала ей небольшой пакетик.
       — А это тебе, — бросила Рей пачку сигарет. — Не принимай работу слишком близко к сердцу.
       — Что это? — Рей вертит в руках пачку.
       — Пачка невкусных тайваньских сигарет. До скорого, — она быстро зашагала по стоянке.
       Как только она отошла на порядочное расстояние, Рей выхватила наркотик у всё ещё державшей его в руках Мисато.
       — Вы с ума сошли! Завтра же слушание! — укоряюще произнесла Рей.
       — Точнее уже сегодня, — хихикнула лейтенант. — Дай его сюда.
       — Нет.
       — Немедленно отдай, это приказ! — разозлившись заорала Кацураги. — Быстро дай его сюда.
       — Не отдам, — и сунула его себе в карман.
       — Ах ты тварь...
       Кацураги схватилась за кобуру.
       Рей резко ударила её по лицу, рывком схватила за грудки и прижала к стене. Отобрала у неё оружие.
       — Кобура на лодыжке?
       — Не, продала кому-то...
       Рей сильно встряхнула Мисато.
       — Ты что? Совсем с катушек съехала? — яростно зашептала она. — Тебя могут вышвырнуть из полиции, а ты собираешься заявиться на слушание под кайфом. Ты в своём уме? Зачем ты себя гробишь?
       — Ну началось, — зло выплюнула Кацураги и закатила глаза.
       — Заткнись и слушай. Может мне просто вытащить пистолет и пустить пулю в твою глупую голову? Смысл-то один и тот же, а так сниму с тебя грех самоубийства. А? Не хочешь?
       Лейтенант начала умолять:
       — Ну пойми же... Мне сейчас очень нужна доза. Я пыталась, честно пыталась не принимать хотя бы до слушания... Я всё выбросила, дом чист. Мне просто в последний раз...
       Дом чист. Рей тут же поняла, что нужно делать.
       — Ну-ка пойдём.
       Она поволокла Кацураги к машине.
       — Давай ключи от квартиры.
       Нехотя Мисато протянула ей ключи.
       Рей затолкала её на заднее сиденье, и выехала со стоянки. Несколько минут Кацураги пыталась упрашивать и угрожать Рей, но потом, похоже, смирилась. Прижала одно колено к груди, положила на него голову. Рей вытащила из бардачка фляжку со спиртным и протянула ей.
       — Что она тебе рассказала? — тихо спросила Мисато, отхлебнув.
       Рей кратко пересказала ей разговор в кафе, и спросила:
       — Как её зовут?
       — Ты что, хочешь использовать всё сказанное? Не получится...
       Рей промолчала в ответ.
       — Говори со мной!
       Детектив бросила взгляд в зеркало. С заднего сиденья на неё смотрели безумные глаза.
       — Если не хочешь, чтобы я начала буянить, то говори со мной, — возбуждённо шептала Мисато. — Только так я смогу удержать себя в руках.
       Если её и начало ломать, то держалась она ещё неплохо. Не считая маниакального блеска в глазах.
       Рей почувствовала себя как в машине у толкача.
       — Ты знаешь, как они продают это дерьмо? Их цены ниже, чем цена на разбавленный героин у барыг! А уж от героина там только одно название! Ни черта там нет! И это начальные цены... Приходишь ещё раз и получаешь дозу чище, а платишь меньше! Где это вообще видано, — шёпот стал хриплым, — чтобы отыметая химия стоила дешевле! А это чистая химия! И даже не синтетический аналог, мать его. И на улицах его наверно не меньше тонны! И знаешь, что собирается делать мафия?
       Рей внимательно смотрела на дорогу, но ещё внимательнее она слушала исповедь на заднем сиденье. Мисато предваряла каждую фразу глотком из фляжки.
      
       — Они хотят просто утопить город в крови! Конечно, они пытались договориться. Ха! На них посмотрели как на чёртовых динозавров. Сказали, что их время ушло, и если хотят, то могут оставить себе свой бизнес, типа им чужого не надо. Зато мафии не надо кто-то влиятельный с большими деньгами. Так что они или вошли в долю, или объявили войну... Чё-ёрт, добро пожаловать в грёбаные тридцатые... Может хоть до этого не дойдёт.
       Рей снова посмотрела в зеркало. Мисато мало на что обращала внимание, она уставилась в одну точку и говорила, быстро жестикулируя.
       — А хочешь прикол? У нас в управлении есть крыса! Почему ты думаешь мы до сих пор не сталкивались с Ангелом? Хотя кто как не отдел по борьбе с наркотиками должен знать? Потому что кто-то исправляет бумаги. Взяли толкача с Ангелом, а по документам пошёл, как за траву или на что фантазии хватит. Кто ведёт игру против системы... Кто-то хитрый! Изворотливый... Готова поспорить, если это не сама сучка Лэнгли, то уж она точно на их стороне!
       Рей закашлялась — лейтенанта занесло.
       — Да-да! Ты посмотри на неё! Одевается с иголочки, да так, что не отказался бы и Микки-жид будь он бабой. Ездит на новеньком коронете с усиленным движком, а ведь они только-только вышли на рынок. Живёт в дорогом домике на восточной окраине... И это на зарплату полицейского? Чёрта с два! Говорю тебе, ей точно приплачивают продавцы Ангела, у кого ещё может быть столько денег?
       Рей уже давно перестала слушать, если начало было действительно тем, что Мисато знала про Ангела, то теперь пошла личная неприязнь, зависть и бред. Машина свернула во дворы — подъехали к дому Кацураги.
       — Вылезай! — скомандовала Рей и потащила её в подъезд.
       — У кого ещё есть ключи?
       — Ни у кого.
       — У кого? Живо отвечай!
       — У Кадзи!
       — Хорошо.
       Кадзи не станет привозить ей дозу, тем более перед самым слушанием.
       Рей вошла внутрь. По квартире нельзя было сказать, что здесь живёт наркоманка. Чистое, убранное жилище, чуть более роскошное, чем может себе позволить полицейский.
       Быстрый обыск — просто, чтобы убедиться. Шкафы, ящики, коробки: любая щель в которую может пролезть небольшой пакетик с дозой. Плинтуса, откосы дверей, вазоны, пространство за ящиками — Рей быстро и умело всё осматривала. Если бы Мисато сейчас могла трезво оценивать ситуацию, она бы гордилась ей.
       Все полости, в том числе их наличие за штакетинами, детали интерьера — статуэтки, копилка. Проверила даже туалетный бачок. Подушки на диване, откручивающиеся ножки, сиденья стульев.
       Кацураги поняла неотвратимость происходящего и отрешённо наблюдала за Рей.
       Когда осмотр был закончен, девушка убедилась, что окна закрыты, в доме нет ниток, верёвок и любых других инструментов.
       — Во сколько завтра?
       — В девять, — обречённо промямлила лейтенант.
       — Я заберу тебя утром. Спокойной ночи... И удачи.
       Рей заперла дверь, и положила ключи в карман. Спустилась к машине и поехала домой.
       Над городом сонно проплывала ночь, расправляла щупальца и поглощала луну со звёздами, скрывая творящие в темноте бесчинства.
 
 
* * *
 
 
       День — растёт гора неотпечатанных отчётов. Глава отдела начинает поговаривать о том, что Лэнгли злоупотребляет его лояльностью. Скоро он конкретно разозлится и повалит пар из ушей. Нужно срочно что-то делать. И снова: нравы, наркотики, транспортный, административных нарушений — никто не желает подвинуться или просто одолжить машинку. Лэнгли спускается в отдел убийств. Удача! Холодного детектива нет на месте. Как ни в чём ни бывало лейтенант занимает её место и начинает печатать. Некоторое время всё тихо. Сигарета идёт за сигаретой, а отчёты складываются в стопку. Потом возвращается один из «быков». «Что за дела?» — «Не кипятись, нечего инструменту без дела простаивать» — «Так, может, тогда и моим инструментом займёшься?» Довольное ржание. «Не думаю, что поможет» — «Давай выметайся» — «Закончу и уйду» Грозно похрустывая костяшками двинулся к ней. Лэнгли выхватила пистолет. «Ага, давай, можешь попробовать» Умерил пыл. «Станешь палить в участке?» Медленно отходит к своему месту. Вспоминает мать Лэнгли и что он с ней делал. «Давай-давай, займись своим инструментом. «Бык» отвечает согнутой в локте рукой со сжатым кулаком.
       За дверь мелькает тень и исчезает. У Лэнгли заканчиваются сигареты — отпечатана половина отчётов — оставшаяся часть как-нибудь потом. Она выскальзывает из отдела под грязную ругань.
       Вечер — исполнитель главной роли в телешоу "Значок" закатывает банкет. Эдогава — местный Беверли-Хиллз, восточная часть города. Всё проходит в одном из принадлежащих его отцу домиков. На заднем дворе расставлены столы и зажжены фонари. Приглашены сливки общества. Желанный гость — лейтенант Лэнгли. Главный консультант и незаменимый помощник. Кто ещё снимет обвинения в содомии, если он попадётся?
       Лэнгли паркуется среди паккардов и кадиллаков.
       Длинное тёмно-зелёное платье из акульей кожи — почти вся мужская часть провожает её взглядами. Роскошные рыжие волосы уложены в модную причёску — пришлось слинять с работы, чтобы успеть в салон.
       Лэнгли входит внутрь — там уже не продохнуть. Проходит на задний двор. Потихоньку подтягиваются остальные гости.
       Оку Сёдзи с мартини:
       — А ты как всегда пунктуальна.
       — Должен же кто-то следить тут за порядком, — отшучивается Лэнгли.
       — Проходи, развлекайся. Ты вроде всех уже знаешь.
       Уходит к другим гостям. Сорью прогуливается вдоль столов, выпивка, закуски — всё высший класс. Оку громко говорит, что скоро гостей ждёт сюрприз.
       А вот он уже болтает с кем-то из знакомых. Рядом трётся Кацушико Масабуми — его любовник.
       Добро пожаловать в высший свет. Каждый четвёртый голубой, каждый третий любит несовершеннолетних, каждый второй здесь преступник. Первые две группы проходят через отдел нравов, поэтому Лэнгли желанный гость. Реальной угрозы они не представляют, но и попадать в тюрьму тоже не хотят. А ещё у них есть лишние деньги, которые им обеспечат забывчивость полицейских и внезапную потерю протоколов. До сих пор, благодаря Лэнгли и регулярным подачкам Confidential, никто не знает, что образец доблести и честности в телешоу — голубой.
       Второй круг — мартини и тартинки. Приветственные кивки, выяснения, как у кого дела — конечно же лучше, чем у копа из нравов.
       Третий — среди людей снуют официанты с подносами.
       В углу двора раскинулся небольшой бар для тех, кому хочется чего-нибудь покрепче.
       Медленно прорастает чувство скуки. Лэнгли просто скучно с этими людьми. Тысячу раз обсуждённые новости. Тысячу раз обсужденные обновки. Тысячу раз обсуждённая мода. Ни одной новой темы для разговора. Пустышки, снова и снова пережёвывающие одно и то же.
       Одно дело вытаскивать кого-то из них из предвариловки, получая за это деньги, и совершенно другое находится вместе с ними на одном дворе. Они даже не скрывают свои пороки. Выставляют напоказ. Хвалятся. Лэнгли так и не привыкла к этому, даже после работы в Германии и Штатах, а в Голливудском участке в нравах ситуация куда круче. По коже побежали мурашки, несмотря на тёплый вечер. Но нужно продолжать — заинтересованное лицо, весёлый смех, едкие замечания, которых ждут от копа, и которые добавляют определённого колорита её персоне. А она это умеет, возможно, даже лучше других, ведь пока никто не догадался, что ей всё тут обрыдло.
       Четвёртый, пятый — как это обычно бывает, одно неприятное ощущение тянет за собой остальные. Что-то похожее на укол совести: холодному детективу наверняка влетит от коллег — подумают, что она нарушила уговор. Внезапная идея: позвать её сюда, всё же веселее будет, да и попытаться вину загладить. Время: около часа ночи. Она должна уже быть дома, если не засела на ночь на работе. Весь стол Рей завален бумагами по делу об убийстве — она им просто одержима. Лэнгли возвращается в дом и ищет телефон. Набирает номер. Долгие гудки, никто не берёт трубку. Линия разъединяется. Набирает снова.
       Заспанный невнятный голос:
       — Да?
       — Привет, стрелок. Не рановато ещё спать?
       — Что тебе нужно? — ни недовольства, ни чего-то ещё — просто сухое уточнение неизвестного факта.
       — Эй-эй, могла бы и повежливее быть. Я вообще-то хотела тебя развлечься позвать, но теперь уже...
       — Нет, я н-н-никуда не пойду, — бросила трубку.
       Последняя фраза как будто произнесена с трудом.
       Теперь уже идея позвать Рей кажется совершенно бредовой. Зачем Лэнгли поддалась мимолётному желанию? Вздохнула и снова направилась во двор. Надо слинять хотя бы часам к трём, чтобы успеть вздремнуть перед работой.
       Во дворе её случайно задевает молодой человек. Смущается, быстро извиняется.
       Лэнгли первой начинает разговор:
       — Ничего страшного... Но, кажется, я вас не знаю.
       — Фукузо Сугихара, меня утвердили на роль напарника Оку, — доволен собой, но тщательно старается скрыть хвастливые нотки в голосе. — Сниматься начну только со следующего сезона. Оджима-сан уже слишком стар, и со здоровьем у него не очень.
       Оджима Рёичи — тучный мужчина лет пятидесяти. Закатившаяся звезда 40-х. В сериале играет роль напарника Оку, а сейчас засел у бара и изрядно набрался.
       — Ну что ж, приятно познакомится. Значит, нам придётся вместе работать. Что-нибудь про полицию знаешь?
       Сугихара от удивления теряет дар речи:
       — Так вы Сорью...
       — Да-да-да, совершенно не нужно так таращиться, тут есть и более известные люди. Они ещё обидятся, — произносит Лэнгли с усмешкой.
       Он кивает, но во взгляде всё ещё видно восхищение. Сорью не может сказать, что ей неприятно такое внимание.
       — Да, меня забрали прямо из академии.
       Теперь черёд Лэнгли удивляться. Когда актёров начали набирать в полицейской академии?
       — То есть знаком не понаслышке. И как тебе, доволен небось?
       — Наверное... Я не знаю правильно ли это... — растерялся.
       — Ладно-ладно, всё хорошо. Всё же лучше, чем патрулировать улицы, считай это повышением сразу в убойный, — Лэнгли хлопает его по плечу. — Тут всё будет намного интереснее, и никто не надумает в тебя пальнуть.
       Ей определённо нравится этот наивный и ещё неиспорченный парень. Интересно, что же с ним будет дальше?
       Со стороны бара доносится шум — пьяный Оджима, возомнив себя двадцатилетним жеребцом, решил продемонстрировать свою удаль, и уже почти спустил штаны.
       К нему вовремя подоспели Оку и Мори — главный оператор телешоу. Взяли под руки и направились к дому.
       Сугихара, похоже, потрясён разыгравшейся сценой.
       — Только не говори, что такой впечатлительный как ты собирался работать в полиции, — для Лэнгли в случившемся нет ничего необычного.
       — Нет, не в этом дело... Просто... Я думал... Что кто угодно, но не Оджима-сан...
       — А, обратная сторона светской жизни. Иногда случается и такое.
       — И что с ним теперь будет?
       — А ты видишь здесь кого-нибудь с камерой? Хотя я не удивлюсь, если где-нибудь в кустах притаился Хэд из Confidential, этот проныра всюду свой нос сунет. А так проспится и ничего не вспомнит наутро.
       Что же с Сугихарой будет, когда он узнает про Оку, думает Лэнгли. Он её опережает:
       — Тебе не кажется, что Кацушико как-то странно себя ведёт?
       Лэнгли мысленно закатывает глаза. Как в наше время можно быть таким наивным... Господи, откуда он такой свалился? Впервые ей не хочется вываливать на человека правду.
       — Как тебе сказать... Они с Оку...
       От ответа её спасает сам Оку. Громко объявляет:
       — А сейчас для вас выступит бэнд Хидео Шираки1!
       Гости поддерживают его восторженными криками.
       — Они играют неплохой бибоп, послушай, — советует Лэнгли Сугихаре, — хотя до американского далеко.
       И никто из соседей не пожалуется на шум в неурочный час — все соседи здесь, развлекаются вместе с остальными.
       Оку пробивается к Лэнгли:
       — С тобой хочет поговорить Кадзуо2, он наверху в доме.
       — Сейчас подойду, и не подкрадывайся к малышу сзади, — отвечает она.
       Машет Сугихаре на прощание. Поднимается на второй этаж.
       Обрывки разговоров из комнаты:
       — ...Оное перетряхивает своё агентство, у него там наркоманка завелась...
       — А знаешь почему? Девочек ему поставляет Макино, а он работает на чёртовых итальяшек. Это хороший повод намекнуть ему, что у нас бракованного товара нет, возможно, теперь он согласится.
       Лэнгли входит в комнату. В кресле устроился Таока Кадзуо — оябун Ямагучи — крупнейшей семьи якудза. Рядом стоит вакато — Като Хино.
       Лэнгли низко кланяется.
       — Моё почтение, Кадзуо-сан.
       — Прекрасно выглядишь, Лэнгли.
       Кадзуо указывает ей на кресло напротив.
       — Спасибо. Не думала, что человек вашего положения посещает подобные места.
       — Нужно же посмотреть, как живут люди, что делают. Без этого никуда.
       Нетерпеливая Лэнгли:
       — Вы хотели со мной поговорить?
       Спокойно, размеренно:
       — А ты куда-то торопишься?
       Лэнгли пожимает плечами:
       — Хотела немного вздремнуть перед работой.
       Понимающе кивает.
       — Именно о работе и хотел бы поговорить. Ты всё ещё ведёшь дела с итальянцами?
       — Только если их просьбы никак не затрагивают ваши интересы, Кадзуо-сан.
       — Хорошо. Тогда у меня есть для тебя предложение. В полиции создаётся новое подразделение по борьбе с наркотиками, и ты уже записана в его состав. Мне очень хотелось бы знать, что вы там будете делать, и узнавать это не в тот момент, когда ко мне будут врываться несколько десятков человек в форме.
       Он сложил руки на груди.
       — Я кое-что тебе расскажу. Главной проблемой, из-за которой создали это подразделение, является Ангел — новый наркотик. Я уверен, никому не хочется, чтобы расследование пошло по ложному пути. Поэтому предлагаю сделку — вы не будете тратить силы и время на моих людей, а от меня не заржавеет, и в меру своих возможностей я буду снабжать тебя информацией об Ангеле. Если так получится, что без того, чтобы вломиться ко мне не обойтись, то я бы хотел об этом узнавать пораньше, чтобы успеть принять меры. И ещё одно условие: ни слова Дино Карбо или кому-то из его людей.
       — А почему именно я?
       — Потому что ты знаешь, что именно представляет настоящую угрозу, а где можно дать слабину. А ещё ты знаешь, что без нас этот город просто не проживёт.
       — Но это очень...
       Он остановил её движением руки.
       — Я не требую ответа прямо сейчас, просто подумай над предложением, а потом, когда тебя спросят, дай чёткий ответ, — посмотрел на часы. — Ну что ж, приятно было увидеться. Дела ждут.
       Он вышел из комнаты, и через минуту до Лэнгли донёсся звук отъезжающей машины.
       Для Лэнгли ответ не был настолько очевидным, как могло показаться. Всё, что она до этого делала было мелкими услугами — помог ты, помогли тебе. А сейчас её напрямую просят продать своих товарищей.
       Нужно подумать чуть позже, голова уже почти не варит.
       Сорью спускается вниз — Сугихара куда-то запропастился. Время близится к трём — на сегодня хватит. По дороге к машине Лэнгли прощается с Оку.
       Возвращается домой и проваливается тянущий, как сложный выбор сон.
 
 
* * *
 
 
       Темная, пустая, холодная квартира.
       Рей сидит на диване обхватив голову руками.
       Это всё, что ей осталось. Она ничего не может сделать для Мисато.
       Бессилие... Поднимается, захлёстывает — ярость. Всё такая же — бессильная. Хочется пнуть журнальный столик напротив, чтобы он ударился о стену и разбился ко всем чертям.
       Бессилие... Просто слово. На самом деле ты полон сил, ты хочешь действовать, ты можешь действовать, даже находясь на грани, ты не ослабеваешь.
       Отчаянно — подходящее слово.
       Но не можешь, ничего сделать, что могло бы помочь. Остаёшься только ты, наедине со своими демонами — они рады погрызть тебя изнутри.
       Родная сестра бессилия — отчаяние. Когда демоны наедаются, они отбрасывают пустую оболочку. Больше не нужную, неспособную к самобичеванию. Она остаётся наедине с собой. Наедине со своими мыслями. Отчаяние разъедает, делает тебя мягким, безвольным, слабым. Как сок паука растворяет муху. Ты так же запутался в его сетях. Тебе не выбраться. А потом приходит кажущееся облегчением опустошение...
       Единственное место, где Рей могла найти помощь — в бутылке и работе. Но работа была в часе езды, и голова была совершенно не готова. Она пошла на кухню и вытащила бутылку JB и стакан. Первая порция обожгла горло, вторую она даже не заметила. Третья снова напомнила, что она должна что-то делать.
       Вот только что?
       Восстановить последний день жертвы практически невозможно. Исходящих звонков из дома в тот день не было. Бары северного города — глухо. С наркотиком — иголка в стогу сена, нет смысла искать и нет возможности найти. Глупо даже пытаться.
       Придётся просить у лейтенанта помощи, в одиночку это дело не раскроешь.
       Шестая порция впервые натолкнула на мысль, что это дело вообще никому не раскрыть. Три убийства и ни по одному нет достаточного количества информации.
       Звонит телефон — Лэнгли хотела позвать её на вечеринку к Оку.
       Совсем недавно Рей обнаружила, что уже не может просто так общаться с людьми, не может нормально поговорить. Годы насилия, жестокости и терзающих призраков составляли всю её жизнь. Она не представляла, что есть другая жизнь, где люди просто живут, не выискивают на лице собеседника признаков лжи, не выколачивают признание, зная, что человек перед тобой виновен, не входят в дом с пушкой наготове, когда убийце нечего терять, тем более что два раза его не казнят. Где не стреляют, зная, что преступник выкрутится, и останется на свободе.
       Как в 56-м.
       А если она убила не того?
       Рей перестала считать и просто пила.
       Пила, чтобы погрузится в забытье, где её не преследовали жертвы, напоминая о долге перед ними. И не мучил вопрос, в кого же она разрядила барабан из 38-го в заброшенном доме тёмным осенним вечером 56-го года.
       Половина четвёртого — надрывный гул вырывает её из уютного спокойного мирка дурмана. По мере возвращения сознания, гул переходит в звонок телефона.
       — Да?
       — Хомачи-дори 4-12, знаешь где это?
       — Вроде да, где-то в Эдогаве, — каждое слово даётся с трудом, но это спишут на сонливость.
       — Приезжай, у тебя четвёртый.
       Она наскоро умылась, прополоскала рот зубным эликсиром, и, прихватив с собой флакончик, спустилась к машине.
       Хомачи-дори — длинная улица с одинаковыми домиками по обе стороны, ухоженные лужайки перед домами. Кое-где в окнах горит свет — соседи разбуженные шумом пытаются выяснить, что происходит.
       Чтобы купить такой дом, Рей пришлось бы работать без выходных несколько лет. Владельцы — состоятельные люди более-менее честным путём нажившие своё состояние. Вместе с деньгами появляются завистники и враги. Но здесь другой случай...
       Дежа вю.
       Жёлтая лента и чёрно-белые машины. На этот раз их почти столько же, сколько и машин без опознавательных знаков. Шепотки в толпе. Хорошо ещё газетчики не пронюхали.
       Внутри всё серое от детективов в штатском. Они толпятся в прихожей, в гостиной, в спальне. Рей находит лейтенанта Ибуки, и он проводит её на место. Ощущая запах жидкости для полоскания рта, сочувственно кивает ей и ободряюще похлопывает по плечу.
       Чувство уже пережитого становится сильнее. Внутри всё выглядит так же как и в предыдущих случаях.
       Даже несмотря на искажённое гримасой лицо, она узнаёт убитого — Оджима Гокуто, актёр из сериала «Значок».
       Внутри всё скручивает, рот заполняется холодной слюной, и Рей с трудом проглатывает просящееся наружу содержимое желудка. Не самое лучшее время для вызова. Она проталкивается на улицу — глоток свежего воздуха, немного успокаивает нервы, а мысль, что скоро будет сформирована следственная группа, вселяет уверенности. Всё не так плохо. Просто ещё одна из многих чёрных полос, которые нужно пережить. Не нужно так себя изводить.
       Крики со стороны оцепления:
       — Убери руки, урод, я лейтенант полиции!
       Лэнгли в мятом платье, похоже, вернувшись домой, она не стала утруждать себя раздеванием. Замечает Рей.
       — Ну и что там?
       Не рискуя лишний раз открывать рот, Рей отвечает кивком на дом — посмотри сама. Лэнгли вбегает внутрь, слышна ругань — она грубо проталкивается к месту преступления. Через несколько минут она уже трясущимися руками прикуривает возле Рей.
       — Чёрт, что же это такое...
       — Раз в несколько лет такое случается, — почти не разжимая губ отвечает Рей.
       — Кто вообще мог это сотворить? Зачем? — не унимается Лэнгли.
       — Искать логику в действиях маньяков бесполезно.
       Лэнгли недовольно косит на неё.
       — Эй, Колди, ты уже завтракала?
       — Колди?
       — Cold значит холодный, тебе это как раз подходит, а Колди просто лучше звучит.
       У Рей возникли неприятные ассоциации, связанные со спецификой работы.
       — Ещё нет, и не называй меня Колди.
       — Я знаю хорошее местечко неподалёку, там готовят отличный кофе. Я угощаю.
       — Ладно, поехали.
       Рей посмотрела на часы — было ещё только пять утра.
       — Езжай за мной, — Лэнгли выбросила сигарету и пошла к машине.
       "Местечком" оказалась небольшая кафешка на углу, обставленная довольно изысканно. В Эдогаве всё стремилось выглядеть роскошно и богато.
       Пока они ждали кофе, лейтенант снова закурила и спросила:
       — Что-нибудь по этому делу есть? Это же вроде четвёртый.
       Рей поколебалась, но ответила:
       — Нет, практически ничего нет.
       — Чёрт, — снова выругалась, — нас же прижмут, и очень круто. Если первые три были никому не нужными извращенцами, то с Оджимой так просто не прокатит.
       — Я собираюсь спросить лейтенанта Ибуки насчёт следственной группы, по-моему давно пора было её организовать.
       — Возможно. Дело обещает быть громким.
       — Нам только ещё одной орхидеи не хватало, убийцу так и не нашли.
       Лэнгли фыркнула и отхлебнула принесённый кофе.
       — Не надо нам такого счастья.
       — Я думаю, уже началось. Газетчики и так наседали, а теперь подымут приличный шум. Им только дай повод для сенсации.
       — Ты хотела сказать будут ссать кипятком от восторга?
       Рей поморщилась.
       — Да. Нужно прижать Confidential, Хэд будет вопить громче всех.
       — А почему ты говоришь это мне?
       — Потому что вы вроде как вместе работаете, и потому что отделу нравов нужен малейший повод, чтобы устроить в редакции, — она сделала жест "кавычки", — обыск.
       — Не работаем, просто изредка он даёт наводки. Ты же понимаешь, просто как информатор.
       — Конечно, у всех свои секреты.
       Лэнгли не понравилось каким тоном это было произнесено. Обычно так говорил Хэд, напоминая о её прошлом. Её отце. Что из этого известно холодной?
       Рей допила кофе.
       — Мне пора, нужно ещё кое-куда заехать.
       — Подожди минутку, хочу кое-что спросить. Если бы тебе предложили нарушить закон для того, чтобы он восторжествовал, что бы ты сделала?
       — Всё зависит от того, что ты имеешь в виду под нарушить.
       — Ладно, я приведу понятный тебе пример. Допустим есть убийца, он терроризирует город и жестоко убивает ни в чём не повинных людей, а у тебя нет никаких улик, чтобы выйти на него и засадить на электрический стул, но тебе предлагает помощь... ну пусть это будет киллер мафии, который убивает только тех, кто этого действительно заслуживает...
       — Не нам решать...
       — Дай договорить. С его помощью, ты можешь поймать убийцу, пусть даже этот киллер и преследует какие-то свои цели.
       — Я не думаю, что тут идёт речь о правосудии.
       — Нет-нет, в этом случае именно о правосудии. Конечно, ты не сможешь вызвать его для дачи показаний в суд, но и без него ты не сможешь прекратить насилие. Ты ему ничего не должна, он тебе ничего не должен, и после ваши пути разойдутся, и вы больше не встретитесь.
       Рей бросила на неё изучающий взгляд. Лэнгли просила совета, но ответ был написан на лице.
       — Я думаю, ты сама знаешь.
       Рей вышла из кафе и направилась к Мисато домой, с замиранием сердца думая, что там её ожидает.
       Щёлкают замки, дверь со скрипом открывается.
       В квартире бардак. Коврик для ног сбит и валяется посреди прихожей, кое-где на полу белеют осколки посуды. Рей заглядывает в кухню — там гора битых тарелок. В бессильной злобе Мисато швыряла их на пол или об стену. Дверь в ванную распахнута, доносится кисловатый запах рвоты.
       Мисато сидит на диване, завернувшись в одеяло и уставившись в стену.
       — Ну как ты тут? — Рей садится рядом.
       Медленные заторможенные движения — лейтенант поворачивает голову в её сторону.
       — Уже пора?
       — Да.
       Мисато плотнее заворачивается в одеяло. Теперь оно напоминает кокон, видна только верхняя часть лица.
       — Я никуда не поеду, пропади он пропадом. Пусть меня выпрут, давно пора уже...
       — Давай-давай, мы опоздаем.
       — Плевать. Уеду, вылечусь, найду себе другую работу... Никуда не пойду.
       Мисато ложится на бок и не собирается двигаться. Рей приседает на корточки перед диваном.
       — Прости, но я не могу тебе этого позволить.
       Она резко стаскивает Мисато на пол. Вытряхивает из одеяла. Хватает за руку и волочёт в душ.
       Горячая, холодная, горячая, снова холодная. Рей включает холодную и ждёт. Мисато бьёт крупная дрожь. Рей держит руку на кране, но не торопится включать горячую. Мисато пытается дотянуться до неё. Рей не даёт. Тогда Мисато начинает орать, и только после этого Рей снова включает горячую воду. Ждёт несколько секунд, выволакивает лейтенанта из душа, шипит на ухо:
       — Если подсядешь на героин, буду тебе каждый день такой душ устраивать.
       Мисато фыркает и отплёвывается.
       — Не волнуйся, не подсяду. Я решила вылечится. А теперь выйди, дай мне умыться.
       До слушания ещё чуть больше двух часов. Ванная комната тщательно проверена ещё вчера, поэтому Рей спокойно выходит и садится на диван. И снова она начинает ломать голову над загадкой — что заставило Мисато принять первую дозу наркотика? Никаких явных причин, как всегда. Настоящая причина мелочна, и вряд ли человек в ней признается даже самому себе. И конечно он не позволит никому копаться у себя в голове, выискивая источник желания. Но как тогда можно вылечиться?
       Завернувшись в полотенце, из душа выходит Мисато, быстро проскальзывает в свою комнату.
       Рей с удовлетворением думает, что если Мисато решила лечиться, то ей хватило храбрости признаться себе в источнике проблем.
       Через несколько минут лейтенант выходит уже в халате и с феном в руках. Сушится, что-то тихо мурлычет себе под нос. Но взгляд остаётся твёрдым. На лице пролегла тень.
       Рей с радостью смотрит на её отражение в зеркале. Это тот человек, которого она хорошо знала и любила. Это настоящая лейтенант Мисато Кацураги.
      
      

       1) Хидео Шираки (1.1.1933 — 31.8.1972) - известный японский джазмен, игравший хард-боп в поздних 50-х.вернуться
       2) Таока Кадзуо (28.3.1913 — 30.7.1981) - японский криминальный деятель, один из самый известных крёстных отцов якудза.вернуться
 
  [К оглавлению ↑]
 
 
 
  
Глава 3
 
 
       — Если почувствуешь, что из-за того что выгораживаешь меня, у тебя могут быть проблемы — рассказывай им всё. Незачем ещё и тебе терять работу. Жаль, что после того, как выпрут, мне уже ничего не светит...
       — Они этого не сделают, на тебе держится весь отдел.
       — Слишком далеко всё зашло. Единственное чего они точно не сделают, так это не будут подымать шум. Всё будет тихо-мирно — не захотят портить репутацию управления.
       Рей и Мисато сидят в коридоре возле кабинета, где будет решаться окончательный вопрос дела Кацураги. Коридор пуст — сюда редко кто захаживает, а в такую рань тем более.
       Из комнаты выходит Хироаки Катсута — глава детективного бюро.
       — Детектив Аянами, проходите.
       Рей входит внутрь и Хироаки закрывает дверь.
       В дальнем конце комнаты стоит длинный стол. В центре сидит лейтенант Ибуки, слева место Хироаки — он расстёгивает верхнюю пуговицу пиджака и садится. На углу стола сидит Хидака Хироши — глава ОВР. Справа в стену встроено большое зеркало — скорее всего одностороннее зеркальное стекло.
       Рей становится навытяжку. Хидака сверлит её неприязненным взглядом.
       — Вы знаете, зачем вас вызвали? — начинает Хироаки.
       — Да.
       — Хорошо, в таком случае я хотел бы ещё раз услышать рассказ о том, что произошло.
       — Всё описано в моём рапорте.
       Хидака фыркает.
       — У вас с Кацураги практически идентичные рапорты. Сколько времени вам понадобилось, чтобы всё это придумать? Я такое в ОВР вижу каждый день, так что расскажи-ка всё ещё раз.
       Рей пересказывает им всё, начиная с поступившего звонка. Разговор с Мисато после освобождения и свои догадки она опускает.
       — Чушь, и вы думаете, мы поверим? Ещё в академии каждому новичку вдалбливается, что он должен вызывать подкрепление и то, что слово одного полицейского в ОВР ничего не значит. Вы знакомы с лейтенантом Лэнгли? — Хидака продолжает допрос.
       — Да, иногда сталкиваемся в управлении.
       — В каких вы отношениях с ней?
       — Перебрасываемся парой слов, но в большинстве случаев только по работе, если вы об этом.
       — Насколько мне известно, она тоже присутствовала во время инцидента, и ей нет смысла выгораживать Кацураги.
       Наблюдает за реакцией. Ждёт.
       Рей молчит и пытается догадаться — вызывали уже Лэнгли или нет.
       Первым молчание нарушает Хидака — меняет тему.
       — Кацураги покупала там дозу, и ты расскажешь об этом суде.
       Рей изображает удивление:
       — Дозу?
       — Ой, только не говори, что детектив второго класса и не заметил. Это тоже самое, что пройти мимо воняющего вздувшегося трупа, думая, что это воняет мусор.
       — Я действительно ничего не знаю про употребление Мисато наркотиков. Вы слышали про дело Стэнтона?
       — Здесь вопросы задаю я.
       — Может здесь аналогичная ситуация?
       Дело Стэнтона — крупный скандал, когда детектив из отдела по борьбе с наркотиками остался без прикрытия во время крупного задержания. Расследование вскрыло подноготную — кто-то очень не хотел, чтобы арест состоялся, и запрос подкрепления был оставлен без внимания.
       — Рыбак рыбака, так? Дело 56-го всё ещё не закрыто. Нравится стрелять в людей? А если опросить всех снова, когда газеты не называют детектива Аянами спасителем города? Думаешь, кто-нибудь вспомнит, кто такая Аянами? Или они вспомнят убийцу невиновного?
       — Гензо Курита был виновен.
       — Да? А кто это решил? Ты сама? Или Господь Бог спустился и указал, что этот человек убийца?
       Хироаки и Ибуки почти одновременно решают поправить заколки галстуков — сигнал прекратить.
       ОВРрвец начинает ходить вокруг Рей.
       Рей снова молчит. Хидака пытается запугать и прижать её. Нужно просто пережидать.
       — А может снова открыть дело? Отстранить тебя, и начать с нуля расследование? Подумай, может, ты хочешь, что-то добавить.
       Ибуки не убирает руку с заколки, еле заметно улыбается Рей.
       — Это ваша работа, а я уже всё сказала.
       — Моя работа состоит в том, чтобы выкинуть эту наркоманку из управления, а ты мне мешаешь! — Хидака останавливается и указывает на Рей пальцем. — Я обвиню тебя в укрывательстве, и ты отправишься следом за ней. Посмотрим, как весело вам вдвоём будет в тюрьме.
       — Хироаки, прекрати этот цирк! — лейтенант Ибуки, раздражённо. — Рей отличный детектив, и не нужно вываливать её в грязи. Если Кацураги виновна, при чём тут Рей? В том, что она заступается за своего учителя, нет ничего плохого, и её показания сейчас ничего не решают. Если у вас есть доказательства — используйте их, а не давите на Рей, у неё сейчас и так не лучший период.
       Хироаки недовольно морщится.
       — Хидоши, хватит, тебя сильно занесло и ошибки Аянами не имеют никакого отношения к текущему делу.
       Хидака возвращается на край стола. Не отводит злого взгляда от Рей.
       — Мне бы хотелось услышать мнение детектива по этому делу, — спокойно говорит Хироаки. — Мы все здесь знаем, что лейтенант Кацураги имеет зависимость от кокаина. Я сделаю вид, что не слышал намеренной дачи ложных показаний, просто я не хочу передавать дело в суд, возможно, вы сможете предложить хорошее решение. Как вы считаете нужно поступить?
       «Намеренная дача ложных показаний» — это уже серьёзно, но Рей была готова к такому предложению.
       — Дать ей шанс.
       — Если каждому давать шанс, полиция превратится в сборище убийц, наркоманов и преступников! — встревает Хидака.
       — Хидоши!
       Хидака затыкается.
       — Припугнуть сейчас. Затем отстранить от работы на время реабилитационного курса, она готова его пройти. И после перевести в другой отдел, чтобы снова не возникло искушение, можно для верности назначить испытательный срок. И лучше будет, если она не вернётся в отдел наркотиков.
       — И как мы объясним то, что ей всё сошло с рук? Возникнет нехороший прецедент.
       — Снять обвинения в употреблении и хранении наркотиков, а наказать за несоблюдение должностных инструкций. Ограничится дисциплинарным взысканием, записью в деле и отстранением.
       Хироаки что-то пишет на листке. Раздумывает.
       — Спасибо, детектив. Если вы захотите что-то добавить, вы знаете, как меня найти. Вы свободны, и я рекомендую вам не покидать пределов города, пока не закончится расследование.
       Рей выходит в коридор вместе с лейтенантом Ибуки. Рядом с Кацураги уже сидит Нагаяма Киоши — её начальник. Хироаки приглашает их войти.
       Рей остаётся наедине с Ибуки, хорошая возможность.
       — Лейтенант, мне нужно с вами поговорить.
       — Всё будет хорошо, ты предложила неплохой вариант, а Хироаки очень не хочет доводить до суда, так что, скорее всего он согласится.
       — Нет, я не об этом. Мне кажется, самое время создать следственную группу по моим убийствам, — она опустила глаза. — Я не могу одна над этим работать. Слишком много нужно сделать, одна я буду возиться до самого 60-го года.
       Лейтенант, похоже, ждал этого. Он тяжело вздохнул и с сожалением произнёс:
       — Прости, Рей, но я не могу. У нас нет доказательств, что все убийства совершены одним человеком. Без этого, у меня связаны руки.
       — Во втором и третьем случаях, соседи видели кого-то возле дома, как будто он заглядывал в окна. У маньяков часто есть подражатели, а иногда бывают и сообщники. Если в случае Оджимы будет что-то похожее, можно совместить три дела в одно и приложить к нему первый случай, как возможно имеющий связь. Найдя второго убийцу, мы выйдем на первого.
       — Ты веришь в это?
       Конечно, она не верила, но и работать так тоже не могла.
       — Да. Даже если я ошибаюсь, мы не отправим человека в газовую камеру без доказательств, а он в любом случае поможет найти убийцу.
       — Нет, я не могу этого сделать, у меня просто нет сейчас людей, — извиняясь, произнёс лейтенант Ибуки. — Если это всё, то я пойду.
       Он разворачивается, чтобы уйти. Рей понимает, что это последний шанс.
       — Подождите. Я хочу взять отгул, на несколько дней, за свой счёт. Мне нужен отдых, — умоляюще просила Рей.
       — Ты же понимаешь, что я не могу снять тебя с дела, — мягко ответил Ибуки.
       Он подошёл к ней ближе и по-отцовски обнял.
       — Раскрой его. Я обеспечу тебе первые полосы, и выбью внеочередной полностью оплаченный отпуск. На сколько захочешь. Только раскрой это дело, Рей. Раскрой! Я верю в тебя.
       Он похлопал её по плечу и направился к себе в кабинет.
       Рей устало упала на стул у стены. Всё пошло прахом. Это дело станет её проклятьем. Такие бывают в одном случае из ста. Чем дольше ты будешь им заниматься, тем больше оно будет поглощать тебя. Висеть дамокловым мечом безумия и алкоголизма. Но уже поздно.
       Это брак на всю жизнь, дело не даст развод. И остаётся только бутылка или пуля в лоб. Другого не дано.
       Обжигая, по щеке пробежало что-то мокрое и упало на ладонь.
       Обречённость — подходящее слово.
 
 
* * *
 
 
       — Ты понимаешь, насколько серьёзно влипла?
       Хидака стоит справа от Мисато, всем видом излучая чистую ненависть.
       — Не понимаю о чём ты.
       — Не понимаешь? Обязательно нужно было устраивать цирк из-за покупки дозы? Нельзя было купить её у кого-то из известных толкачей?
       — Я бы не покупала дозу у тех, кого в любой момент могут взять.
       — Так что же ты там делала?
       — Производила арест.
       Хидака ухмыляется и возвращается к столу, наливает себе воды из кувшина и просматривает бумаги.
       — Арест? Ты называешь это арестом? Про такие аресты пишут в учебниках для академии, глава «как не нужно делать, если хочешь пережить хотя бы первую неделю в полиции», и внизу есть сноска, что только соблюдая эти инструкции, у тебя есть шанс дожить до пенсии, а имена вот таких «арестовывающих» у нас высечены внизу на граните. Не терпится прославиться? Пройдись по северному городу ночью без значка и оружия, и мы с удовольствием добавим твоё имя к списку внизу. Тебе нет смысла отпираться, Рей уже давно всё выложила.
       Мисато прищурилась. Как такой как Хидака смог запугать Рей, чтобы она всё рассказала?
       — Правда? И что же она сказала?
       — Ты сейчас не в том положении, чтобы задавать вопросы. Мне вот интересно, у тебя хорошая статистка по арестам, одна из лучших в управлении. Раскрываемость тоже высокая, хотя наркоты на улице меньше не становится, но я не об этом. Так вот скажи, ты арестовываешь только тех, кто не даёт тебе бесплатно дозу, и берешь только по наводке конкурентов?
       — А у тебя что, вечером не встаёт на жену, если ты не унизишь полицейского? — она притворно задумалась. — Ой, кажется, я догадалась, это как-то связано с ролевыми...
       — Заткнись, — Хидака побагровел.
       — Употребление, хранение — знакомые слова, ведь так? Сколько раз вы их говорили? — в дело вступает Хироаки. — А если к этому добавить распространение?
       На лице Кацураги блестят крупные капли пота. Она боится. Хранение и употребление — можно пережить с горем пополам. Распространение — десятка минимум.
       — Сейчас из отпуска выходит один судья — он ненавидит полицейских. Я думаю, за время работы ты с ним сталкивалась, и мне не нужно объяснять, что это значит. И есть окружной прокурор. Они друг друга стоят. Оба они связаны одним общим знакомым...
       — Это я, — вставляет Хидака.
       — Ему не составит труда подкинуть им твоё дело, — закончил фразу Хироаки.
       Наблюдает за реакцией на свои слова.
       Мисато облизывает пересохшие губы. Десять лет в тюрьме, где половину посадила она. И Кацураги понимает — ещё немного и она сломается. Нужно выкручиваться. Что-то не так. Ей не торопятся зачитать предварительное обвинение. Она обращается к Хироаки.
       — Что вы хотите?
       — Почему вы решили, что нам что-то от вас нужно? — спрашивает Хироаки, поправляя очки.
       — Если бы было иначе, вы бы не натравили на меня этого клоуна, а просто огласили решение комиссии.
       — Этот «клоун» делает свою работу, лейтенант Кацураги. И делает её хорошо. Так же, как и вы.
       Мисато облегчённо вздыхает. Сейчас он перейдёт к сути дела, и всё обойдётся. Она не торопится радоваться, но с трудом сдерживается от улыбки. Переводит взгляд на уже открестившегося от неё Нагаяму. Всё это время он делал вид, что его здесь нет, и старался не встречаться взглядом с Кацураги.
       Хироаки поворачивает к ней лист бумаги.
       — Для начала нужно, чтобы вы подписали признание. Это настоящая версия событий. Так, как всё было на самом деле. Если хотите, можете внести кое-какие мелкие исправления.
       Руки холодеют. Ноги становятся ватными. Признание? Мисато начинает проклинать себя за то, что расслабилась раньше времени. Снова на попятную.
       — Признание? В чём?
       Хироаки вздыхает и тихо говорит.
       — Либо ты будешь делать, как я говорю, либо пойдёшь под суд.
       Шутки закончились. Быстрое решение — без признания получаешь максимум, с признанием можно представить, как раскаяние — это уже на треть меньше. Примерное поведение — ещё минус половина.
       Мисато пробегает глазами по листку. Там подробно расписаны её «приключения» в кафе. Недоумение — откуда они всё это знают? Она не рассказывала никому кроме... Кадзи. Довериться работнику ОВР. Какого чёрта после стольких лет он это сделал? Ответ простой — rat squad.
       Рей тоже там была, но вряд ли она станет её подставлять.
       Трясущимися руками Мисато подписывает бумагу.
       — Хорошо. Это нужно только для гарантии, — Хироаки убирает лист в папку. — Если вздумаешь удрать, твои фотографии появятся в каждом участке по всей стране. Над ориентировкой я лично постараюсь, каждая собака будет считать своим долгом, найти тебя. А там уж как получится.
       Явная угроза. Намёк — что будет, если сыграешь не по правилам.
       — Не думаю, что до этого дойдёт, — хрипло отвечает Мисато.
       — Дальше, принимая во внимание ваши заслуги, обвинения в употреблении, хранении и распространении наркотиков выдвинуты не будут. Вы переводитесь в другой отдел, с сохранением должности и звания. Но обязательным условием является прохождение реабилитационного курса в клинике. Также вы отстраняетесь от работы на время лечения, и в вашем деле будет сделана запись об этом инциденте. У вас есть вопросы?
       Мисато не может произнести ни слова. Всё слишком быстро оборачивается в её сторону. Она только мотает головой из стороны в сторону — вопросов нет.
       — Отлично. Вы свободны. Завтра в десять вас ждут в конференц-зале на третьем этаже. Там вы получите дальнейшие инструкции.
       В дверях Нагаяма протискивается мимо Мисато и быстро линяет. Кацураги сбегает вниз и начинает безудержно хохотать. Вместо наказания её отправляют на полгода на закрытый курорт, да ещё и бесплатно. Смех резко обрывается. У них есть признание — в любой момент дело могут возобновить. «Другой отдел» — нравы или убийств? Вряд ли её посадят за бумажки, Хироаки тогда не задвигал бы такую речь. Как глава следственного отдела, он знает — на канцелярской работе она бесполезна. По дороге к машине она решает, что вернувшись домой, напьётся до беспамятства. Она была измотана не только физически, эти несколько часов выбили почву у неё из под ног. Кто друг? Кто враг? И кому всё ещё можно доверять?
 
 
* * *
 
 
       В комнату входит немолодой человек в бликующих очках. Хидака услужливо пододвигает ему стул.
       — Вы уверены, что с ней не возникнет проблем? — спрашивает Икари.
       — Вы сами всё могли видеть через стекло, господин Икари, — отвечает Хироаки. — Она полностью под вашим контролем, в крайнем случае, можете напомнить ей об оказанной услуге.
       — А что потом? Рано или поздно Nerv будет расформирован.
       — Это вам решать. Мы можем снова возбудить дело, а можем оставить дослуживать до пенсии.
       — Сделаем чуть по-другому. Когда придёт время, я свяжусь с вами, — Икари сделал паузу. — Мне нужен ещё один человек. Лейтенант Сорью Аска Лэнгли. Можете что-нибудь про неё рассказать?
       — Хидоши? — Хироаки поворачивается в ОВРовцу.
       — Карьеристка, только и ищет возможности отличиться, — Хидака пожимает плечами. — Блестящий послужной список — в этом плане они составят хорошую компанию. За время работы за ней никаких грязных дел не числится. Примерный работник. Вот только они с Кацураги ненавидят друг друга — с Рей у неё нейтральные отношения. Не могу предсказать их реакции.
       — Это даже лучше. Известите её о завтрашнем совещании.
       — Будет сделано.
       Икари кивком головы прощается с ними и уходит.
 
 
* * *
 
 
       Не успела Рей вернуться к своему столу, как раздался звонок — лейтенант Ибуки вызывал к себе. Девушка тут же помчалась в его кабинет, гадая, решит ли он дать отгул или согласится на её предложение по следственной группе. У дверей она перевела дыхание, постучалась и вошла.
       — Рей-рей, — укоризненно произнёс лейтенант.
       — Что-то случилось? — недоумевая, спросила она.
       — Тебя переводят.
       — Куда?
       — Новый отдел. Всё уже решено, мне только что сообщили. Похоже, возможности отказаться у тебя нет. Оформляй передачу дел кому-нибудь из отдела и приходи завтра к десяти в конференц-зал, там будет знакомство с сотрудниками и главой отдела. Всё. Свободна.
       Рей вышла из кабинета со смешанным чувством. С одной стороны она была рада избавиться от этих жутких убийств, а с другой не представляла себя в другой роли. Но приказ есть приказ, и ей придётся просто смириться с этим назначением, куда бы её не определили. Ей было неудобно перед лейтенантом, он считал, что она попросила кого-то из начальства о переводе, когда Ибуки не дал добро на создание следственной группы.
       На следующее утро она приехала пораньше и вошла в просторное помещение. В дальнем конце расположились кафедра и длинный стол, всё оставшееся свободное пространство занимали ряды стульев.
       Детектив села поближе и стала ждать остальных. Первой, зевая, вошла Лэнгли. Недоумённо уставилась на Рей.
       — Ты что тут делаешь, Колди?
       — Жду остальных.
       — Ну что, будем вместе работать?
       — Похоже на то.
       Широкий зевок не дал Лэнгли ответить, и она, уяснив, что большего из Рей не вытянешь, села рядом.
       Ещё через несколько минут вошла Мисато. Они с Лэнгли обменялись взглядами мало похожими на дружеские, и Кацураги села в дальнем конце зала. До Рей донёсся лёгкий запах спиртного. Это всё же лучше, чем кокаин.
       Ровно в десять вошёл высокий небритый мужчина в бликующих очках. Прошёл к кафедре, убедился, что все на месте и начал вступительную речь.
       — Я рад приветствовать всех собравшихся, меня зовут Икари Гендо, — по голосу можно было понять, что ему в лучшем случае безразлично. — Лейтенант Кацураги, сядьте поближе, ваш перегар меня не смущает и не вызывает отвращения.
       Мисато хихикнув, пересела в третий ряд.
       — Вы были отобраны по ряду профессиональных и личных качеств для службы в новом отделе. И с этого момента вы являетесь его служащими. Для лейтенанта Кацураги наша работа будет не нова — отдел создан для борьбы с оборотом наркотиков. Точнее только одного — Ангела, остальными пусть занимается соответствующее подразделение полиции. На данный момент полиция не обладает оборудованием и достаточной базой для эффективного распознавания Ангела, поэтому я не удивлюсь, если вы ни разу о нём не слышали. Отдел практически автономен. Никто из управления не имеет над вами власти и ни перед кем кроме меня вы не должны отчитываться. Принимая во внимание утечку информации, это необходимая мера. Вам будет дан полный доступ к архивам полиции, включая дела отдела внутренних расследований. Запросы в остальные структуры вы будете направлять через моего заместителя Козо Фуюцки. Дальше, я бы хотел уточнить вопрос оснащения. Кто-нибудь из вас ещё пользуется выданным после академии colt detective?
       Рей неуверенно подняла руку.
       — Я советую вам его заменить. Мне не улыбается перспектива потерять уже имеющего опыт сотрудника и приглашать на его место какого-нибудь новичка. На сегодня достаточно, к работе вы приступите через несколько месяцев, когда будут собраны необходимые материалы. Если у вас есть какие-то вопросы, можете остаться, и я на них отвечу. И ещё я дам вам совет — не кладите в правые карманы пиджаков зажигалки и ключи, — вместо прощания сказал Гендо.
       Таким образом, он попытался завоевать расположение и дать понять будущим сотрудникам, что он «свой». Полицейские не любят длинных и нудных речей, так что он не стал нагружать их не нужной в данный момент информацией, произнеся лишь то, что от него ожидали услышать. Посоветовав Рей сменить оружие, показал, что осведомлён насчёт низкой точности 38-х — пули у них разлетаются, как из лейки. И закончил главным правилом выживания — если хочешь достать оружие раньше преступника, пола пиджака должна откидываться быстро.
       Зал опустел. Будущие коллеги вышли на улицу насладиться прохладным осенним воздухом. Мисато ещё раз проверила сумку с вещами и попрощалась с Рей. Ближайшие несколько месяцев она должна провести в клинике под постоянным надзором. Рей пообещала, что будет навещать её.
       После долгих уговоров Лэнгли, Рей наконец согласилась пойти в кафе и позавтракать. Что-то в ней вызывало любопытство, и она хотела узнать её получше. Чем дольше Лэнгли над этим размышляла, тем больше понимала, что не может ненавидеть Рей. Та её раздражает — да. Но в чём причина? Ей нужно было разобраться.
       Три жизни — три разные судьбы крепко переплетаются. Скрепляются ложью и недомолвками. Говорящими лучше любых слов взглядами. Каждый из них с подозрением смотрит на другого, тщательно выбирает что сказать.
       Лицемерка Лэнгли, лгунья Кацураги и окончательно запутавшаяся Рей — им придётся работать вместе. Придётся заставить себя довериться напарнику. А потом они снова разбегутся.
       У каждого из них своя жизнь, и каждый проживает ее, как хочет и как умеет.
      
       Октябрь 1957-го.
 
  [К оглавлению ↑]
 
 
 
  
Глава 4
 
 
       — Ты смотри, Анастазию грохнули.
       — Кого?
       — «Сегодня утром в парикмахерской отеля Шератон на 7-й Авеню был застрелен Альберт Анастазия, босс одной из крупных семей Нью-Йорка.» Гувер явно подправил кое-что в статье.
       — И?
       — Теперь Кадзуо придётся искать новые подвязки в Нью-Йорке, да и, насколько мне известно, они были не разлей вода.
       — Ты знакома с Кадзуо?
       — Нет. Просто в нравах ты должен быть осведомлён об обстановке на улицах и в мафиозных семьях, без этого там никак.
       — Ясно.
      
       26-е октября 1957-го года.
      
      
       — Что там интересного?
       — Ничего.
       — Я же вижу, что это Confidential. Что там?
       — Тебе лучше этого не читать, там про Мисато.
       — Дай посмотреть.
       «Пока остальные стражи закона несут доблестную службу, охраняя порядок на наших улицах, лейтенант Кацураги «конфискует» товар у уличных распространителей. Думаете, что-то из этого попадет в хранилище вещдоков? Как бы не так! Лейтенант аккуратно опускает пакетик в карман, чтобы дома с удовольствием его развернуть. И не для того чтобы полюбоваться или провести необходимые для определения наркотика тесты, а чтобы хорошенько...»
       — Знаешь, для Хэда как-то слабовато. Могло быть и хуже.
       — Сколько ей ещё в клинике осталось?
       — Месяца четыре, а что?
       — Ничего, к тому времени статью забудут.
       — Надеюсь на это.
      
       5-е декабря 1957-го года.
      
      
       — Что в мире нового?
       — Да ничего особенного, кроме заварушки на Кубе. Как ты тут?
       — Плохо. Никаких новостей сюда не доходит. Чувствую себя, как на необитаемом острове.
       — С ещё несколькими десятками человек. Неужели не разрешают даже газеты?
       — Нет. После того, как одному из пациентов передали газету, вымоченную в какой-то дряни, на газеты наложено табу. Очень скучно, притащи какую-нибудь книжку что ли.
       — Посмотрим, может, найду что-нибудь интересное.
      
       январь 1958-го года.
      
      
       — Ого, американцы потеряли водородную бомбу.
       — Что ты за макулатуру опять читаешь?
       — Это Асахи симбун!
       — Вот как. И что там пишут?
       — «...произошло столкновение бомбардировщика B-47 и истребителя F-86. Экипаж B-47 был вынужден совершить аварийный сброс бомбы...»
       — Странная безответственность в наше время. Очень странная.
      
       7-е февраля 1958-го года.
      
      
       — Вот, держи.
       — Что это?
       — «Атлант расправил плечи». Стащила у Лэнгли. Должно быть интересно, только прячь получше.
       — Не учи учёного.
       — На спор, найду за пять минут.
       — Конечно, за пять минут комнату можно десять раз обшарить.
       — Ладно, за две.
       — Засекай.
       — Хм... Да... Ну ладно, надо придумать что-нибудь получше.
       — Не надо, никто не будет там искать.
       — Но ты ведь нашла.
       — Это санитары, а не копы.
      
      
       февраль 1958-го года.
      
      
      
       — Не, ну что творится. Они ещё одну бомбу уронили!
       — И опять с B-47?
       — Самое смешное, что да. Бомба упала на дома, но взрыва не произошло.
       — Где уронили?
       — В Южной Каролине.
       — Заставляет задуматься.
       — Например, о чём?
       — О провокации. Если бы она взорвалась, какой была бы реакция?
       — Ну-у-у...
       — Это был бы хороший повод для начала войны. Причём для обеих сторон.
       — По-моему ты сильно драматизируешь.
       — Как знать.
      
       12 марта 1958-го года.
      
      
       — Лэнгли тебя не обижает?
       — Да нет, мы неплохо проводим время. Правда она постоянно пытается меня затащить на одну из вечеринок в Эдогаве, из тех, что устраивает Оку Сёдзи.
       — А почему бы и нет? Тебе пойдёт на пользу, познакомишься с людьми, отдохнёшь, развеешься.
       — Я не хочу. Половина из них преступники, говорят, там даже иногда появляется Таока Кадзуо.
       — Они точно такие же люди, а это нейтральная территория. В конце концов полезно знать врага в лицо.
       — Я подумаю над этим.
      
       март 1958-го года.
      
      
      
       — Твою мать, Джонни Стомпа замочили!
       — Не может быть! Как?
       — Зарезала приёмная дочурка. Дочь Ланы Тёрнер от первого брака.
       — Ничего себе, столько пережил и был убит приёмной дочерью. Позор для гангстера.
       — Позор тут напечатан ниже. На съёмках фильма «В другой раз, в другом месте» его отметелил какой-то Шон Коннери.
       — Да, без Микки Стомп сильно сдал.
      
       4-е апреля 1958-го года.
      
      
       — Может, расскажешь, что там произошло с Гензо Курита?
       — Давай договоримся, ты не спрашиваешь про этот случай, а я не спрашиваю про твоего отца.
       — По рукам. Но я же всё равно могу залезть в архив ОВР и посмотреть что там.
       — Попробуй. Даже если это дело там есть, толк будет такой же, как от газет.
       Рей и Лэнгли сидели в первом ряду конференц-зала и ждали Гендо. Наконец, после полугодового перерыва, их снова вызвали, и скоро они должны были приступить к работе.
       Фактически они получили оплаченный полугодовой отпуск.
       За эти полгода многое изменилось в их отношениях. Лэнгли использовала любой способ, только чтобы вытащить Рей из дома. То ли её так привлекала Рей, то ли ей постоянно нужна была компания. Они обсуждали новости, разговаривали, лучше узнавали друг друга. Делились небольшими тайнами, создавая иллюзию близости.
       Лэнгли использовала время по максимуму, отрываясь, как только можно.
       У неё появилось возможность чаще выходить в свет. И потом, сидя за одним столиком с Рей, она изливала ей свои мысли. Делилась отвращением. На тех мероприятиях она была живой насмешкой над сформировавшимся слоем "звёзд". Ограниченных, плохо представляющих реальную обстановку и совершенно не приспособленных к жизни.
       Рей отмалчивалась и упорно сопротивлялась попыткам Лэнгли затащить её на эти мероприятия.
       Для Рей эти полгода стали просто спасением. Она отоспалась. Ожила и уже не напоминала старую собаку, смотрящую на хозяина угасающими глазами. Убийства больше не занимали всё её мысли.
       Первое время у неё часто возникало желание вытащить хранящуюся под кроватью коробку из-под обуви. Перед передачей дела, она закупилась в канцелярском магазине: бумага, папки, скрепки — всё, что было нужно, чтобы скопировать уже имеющиеся материалы, записать свои догадки, версии и наблюдения. И каждый раз, когда возникало это желание, она вытаскивала своё сокровище и пересматривала его. Перечитывала, освежала в памяти, вносила исправления, что-то добавляла. Иногда Рей вскакивала посреди ночи — ей казалось, что она пропустила мелкую, но очень важную деталь. Тогда она включала светильник у кровати или прямо в свете фар проезжающих машин рылась в бумагах. Со временем порывы стали реже. Потом прошли совсем. Их место заняла твёрдая уверенность — она раскроет это дело, пусть даже на это уйдёт вся жизнь.
       На данный момент ничего больше сделать нельзя. Расследование в полиции заглохло. Со дня на день его должны сдать в архив.
       Так за еженедельными визитами к Мисато и разговорами с Лэнгли прошло почти шесть месяцев.
       Сегодня утром ей позвонил Козо Фуюцки и попросил придти на собрание сотрудников.
       По дороге в зал Рей столкнулась с лейтенантом Ибуки. Он отвёл глаза, что-то тихо сказал и исчез — всё ещё не простил Рей «предательства».
       Кроме Рей и Лэнгли в зале сидела группка из трёх человек — два парня и девушка. Дорого одеты, по покрою заметно — сделана на заказ с расчётом скрыть наплечную кобуру. Они о чём-то увлечённо болтали друг с другом и не обращали внимания на детективов.
       Чуть поодаль сидит хмурого вида парень в совершенно новом костюме. Лэнгли отметила ткань не самого лучшего качества. Постоянно ёрзает, водит то одним, то другим плечом. Недовольно сопит.
       Лэнгли тихо прыснула. Обратила внимание Рей на паренька.
       — Глянь, похоже, первый раз в жизни кобуру одел.
       — Так объяснила бы ему.
       — Вот ещё.
       Лэнгли жестом подзывает его поближе.
       — Здорóво, оборви нитки с рукава и давай знакомиться.
       Он торопливо срывает нитки и бурчит: «Не люблю костюмы».
       — Я Лэнгли, это Рей, а ты у нас...
       — Синдзи.
       Фамилию не назвал.
       — Приятно познакомится, — Лэнгли наклоняется ближе и понижает голос. — Слушай, ты знаешь кто это такие? — указывает на группку позади них.
       — Понятия не имею. Я их первый раз вижу. Может, кто из старой конторы Гендо.
       — Ясно. А сам какими судьбами?
       — Гендо сказал, буду работать тут.
       Словно ожидая момента, когда его вспомнят, в зал вошёл Гендо в сопровождении какой-то блондинки. Троица в костюмах разом замолчала и приковала внимание к боссу.
       Гендо быстро пересёк зал и занял место у кафедры. Блондинка села в первом ряду напротив.
       Без долгих вступлений он начал:
       — Почему я не вижу лейтенанта Кацураги?
       — Она... У неё проблемы со здоровьем. Я передам ей всё необходимое, — ответила Рей.
       Мисато была дома и праздновала своё освобождение. Рей бы не удивилась, узнав, что Кадзи взял на сегодня отгул.
       — Хорошо. С сегодняшнего дня вы приступаете к работе. Управление любезно предоставило в наше пользование весь третий этаж, так что мы разместимся здесь. Передайте Кацураги, что она должна «сократить» свои проблемы, и пройти регистрацию у нашего технического эксперта Айды Кенске, вас это тоже касается. Номера ваших машин и их двигателей уже записаны — я рекомендую вам не менять транспортных средств — так что осталось только зарегистрировать оружие. Специальных удостоверений вам выдано не будет, и по возможности лишний раз не афишируйте вашу принадлежность к отделу. Далее. Знакомьтесь. Напротив меня — доктор Акаги Рицко, глава исследовательской секции. Ей разработаны тесты для определения Ангела, она снабдит вас всем необходимым. Лейтенант Аоба, встаньте.
       Высокий, немного старше Рей и Лэнгли. Тяжёлый взгляд и чуть более длинные волосы, чем можно позволить на службе.
       — Лейтенант Макото, встаньте.
       Невысокий и крепкий. Очки в роговой оправе. Причёска а-ля Джек Кеннеди.
       — Лейтенант Ибуки.
       Рей вздрогнула — на неё смотрела дочь бывшего начальника. Значит, вместо отдела убийств она получила назначение сюда.
       — Они будут работать параллельно и при необходимости делиться информацией.
       — Детективы Сорью Аска Лэнгли и Аянами Рей, — Гендо указал в их сторону. — В заключение: вы имеете право гарантировать неприкосновенность от всех не связанных с Ангелом обвинений. При необходимости применяйте силу, но избавьте меня от жалоб по этому поводу. Всё. Приступайте.
       Гендо и Рицко выходят из зала. Следом за ними тройка цепных псов Гендо.
       Рей, Лэнгли и Синдзи остаются одни. Рей не сводит пристального взгляда с Синдзи — он понимает, Рей догадалась об отце, но промолчала.
       — Прекрасно. И зачем нужно было ждать полгода, чтобы сказать «приступайте»? — возмущается Лэнгли. — Ни тебе указаний с чего начать, ни каких-то зацепок...
       — Может он нас проверяет? Хочет, чтобы мы показали, на что способны?
       — А службы в полиции и звания ему мало? Оно же не просто так даётся.
       — Пойдём пока к этому Кенске, по дороге решим, что делать.
       За ними плетётся Синдзи.
       — А ты куда?
       — Просто за компанию, я не лучше вашего представляю, что делать.
       — Ладно.
       Синдзи изучает детективов.
       Напарники. Точнее — напарницы. С одной стороны самовлюблённая стерва. Что ни неделя — фото в газете с крупным заголовком.
       Только в последние полгода был какой-то перерыв.
       С другой — тихоня... Это ещё хуже. Черт, проще снова вернуться в клинику.
       Детективы проходят в служебное помещение, переоборудованное под мастерскую.
       Там их встречает Кенске. Растрёпанный, с сильными очками и рубашке цвета хаки. У Лэнгли тут же появляется ассоциация — «шило в жопе». Бегающий взгляд. Ни секунды на месте, постоянно что-то делает, перекладывает, роется в деталях. На столе валяется Confidential.
       Деловито:
       — Давайте по одному, мне нужно проверить ваше оружие и переписать серийные номера.
       Лэнгли выложила свой Sig-210 и Centennial из кобуры на лодыжке.
       Кенске издал одобрительный возглас.
       — Та-а-к. 9-ти миллиметровый?
       — Ага.
       — Редко у нас такое увидишь.
       Он вытащил магазин, проверил патронник. Отжал защёлку рычага затворной задержки, вытащил его и снял затвор.
       — Эй-эй, ты что делаешь? — Лэнгли не понравилось, что кто-то по-хозяйски ведёт себя с её пистолетом.
       — Ты что, не разбирала его?
       — Я разбираю его в чистой комнате и чистыми руками!
       — Тогда в чём проблема? Мне нужно просто убедиться, что он исправен.
       — Он точно был исправен, пока ты не взял его в руки! Перепиши номер и всё.
       — Ладно-ладно.
       Кенске собрал его и щёлкнул спуском. Переписал номера.
       — Всё, забирай. И не полагайся на Centennial, он ничем не лучше 38-го.
       — Сама знаю.
       Лэнгли недовольно отобрала у него пистолет и сунула его в кобуру. Подошла очередь Рей.
       У неё оказался старый 38-й и купленный по совету Гендо M-28.
       — По твоему это подходящее для девушки оружие?
       — Лучше, чем Trooper.
       — Но он легче.
       Кенске было скучно, хотелось потрепаться с кем-нибудь на свою любимую тему — об оружии.
       — И наверно заряжен .357, — он открыл барабан. — Точно. А почему тогда не 29?
       — Перебор.
       29 — новая модель под недавно представленный патрон .44.
       Кенске сделал пометку и вернул револьвер Рей.
       — И да, я лично видел, как 38-й не пробил лобовое стекло автомобиля, так что лучше оставляйте их дома или вообще выбросьте.
       У Синдзи же был обычный кольт.
       — Просто и со вкусом, — сказал техник, чем заслужил ещё один неодобрительный взгляд Лэнгли.
       С пистолетом Синдзи он не стал долго ковыряться, а просто заполнил бумаги.
       — Люблю девушек с оружием, — сладко заметил он на прощание.
       Лэнгли, замыкавшая тройку, ответила согнутой в локте рукой.
       — Чёртов милитарист. Наверное, ему винтовка заменяет женщину.
       Рей — голос разума:
       — Ему же просто скучно.
       — Да плевать я хотела, что ему скучно!
       Лэнгли ругалась на всём пути до машины.
       — Это что, рация?
       Лэнгли заглянула в салон.
       — Твою мать! Если кто-нибудь ещё раз тронет мою машину без спроса...
       — Хей-хей, я по совместительству ваш диспетчер, — отозвалась рация.
       — Пошёл ты!
       Лэнгли выключила её.
       — Так-то лучше.
       Детективы забрасывают плащи на заднее сиденье — никогда не знаешь, сколько продлится смена и во сколько придётся возвращаться.
       Апрель выдался холодным.
       Рей села спереди, Синдзи устроился на заднем сиденье, и Лэнгли вывела додж из гаража.
       — Какой у нас план? — поинтересовалась Рей.
       — Раз Синдзи знает некоторых толкачей в лицо, сделаем, как мы делали в нравах — прокатимся по городу.
       По дороге к северному городу Синдзи «привёл себя в порядок». Снял пиджак, кобуру и выправил рубашку из брюк. Пистолет просто сунул за пояс.
       Лэнгли заметила эти манёвры в зеркало заднего вида.
       — Ты что, жетон в пачке хлопьев нашёл? На кого ты похож?
       Из кармана выпадают корочки из кожзаменителя. Раскрываются.
       На значок падает луч солнца. Сверкает серебром.
       — Ха, да он же серебряный! Это как тебя протолкнули из патруля? — не унимается Лэнгли.
       — Отличился...
       — Если бы ты отличился, я об этом знала. Признавайся, мохнатые руки?
       — Ну... Да.
       — Вот напасть. Ещё нянчиться с тобой...
       — Не надо со мной нянчиться, я прекрасно могу сам о себе позаботиться, — Синдзи начинал злиться.
       — Ага, а когда тебя подстрелят, отвечать нам.
       Лэнгли продолжает что-то недовольно бубнить — сегодня она не в настроении.
       Рей решает переключить её внимание.
       — Ты хочешь потрясти уличных толкачей и выяснить, откуда они берут товар?
       — Да. Хорошо, что не придётся с торчков начинать, а то попробуй определи, что он себе засадил. Да и не думаю, что толкачей будет больше двух-трёх человек в цепочке, если учесть, что Ангел появился совсем недавно. Так что как минимум одну партию можем прихлопнуть в ближайшее время.
       Как ей объяснить, что всё намного сложнее и не подставить себя? Вряд ли человек с такой репутацией оценит откровения торговца наркотиками. Может сделать неправильные выводы.
       — Ничего не получится, у них уже есть хорошо организованная сеть. Начав с уличных толкачей, мы ничего не добьёмся.
       — Это кто тебе сказал?
       Рей поняла, что до сих пор не знает, кем была та женщина.
       — Информатор.
       — Не смеши, какие в отделе убийств информаторы? Подожди... Это что, твоя машина?
       Лэнгли заметила hudson Рей на стоянке возле её дома.
       — Да.
       — Что она тут делает? Или ты...
       — Я здесь живу.
       Сорью хмыкает — вытащить что-то личное из Рей было невозможно. Она строго дозировала информацию о себе и выдавала её по чайной ложке. Лэнгли осознала, что даже после полугода общения она знает о Рей очень мало.
       Рей не отпускает мысль — что-то идёт не так. Зачем Гендо ждал полгода, чтобы предоставить их самим себе? Во время первой встречи он говорил о том, что будут собраны материалы. Какие? Почему им говорят «приступайте» и не подсказывают даже направления, в котором нужно работать? И где эти материалы? Единственное, что приходит в голову — они с Лэнгли просто ширма, чтобы прикрыть настоящую деятельность отдела. Отвести внимание тройки Гендо, которая и занята поиском источника Ангела. Тут же в памяти всплывают слова: «...скоро тебе будет некого допрашивать, а может, и ты не сможешь...».
       Вывод: им что-то «забыли» сказать, а паранойя делает своё дело — недомолвки и оговорки превращаются в заговоры.
       От размышлений её отвлекает возглас Синди.
       — Эй, я знаю этого парня!
       — И?
       — Ну-у, он торговал Ангелом.
       — Он тебя знает?
       — Не думаю, — неуверенно отвечает Синдзи.
       — Как его зовут?
       — Не знаю, но прозвище «Мыло».
       — Я даже знаю почему... — ухмыляется Лэнгли.
       — Да нет, вроде не поэтому.
       — Это уж мы сами разберёмся.
       Лэнгли заворачивает за угол и подъезжает к автобусной остановке.
       — Всё, а теперь дуй в управление. Если что-то понадобится, передай через Кенске, я включу рацию, и, надеюсь, этот идиот не будет меня доставать.
       Синдзи нехотя вылезает из машины.
       Лэнгли разворачивается через разделительную полосу и возвращается в проулок к толкачу.
       Детективы выходят из машины и направляются к нему. Мыло делает вид, что собирается уходить. Рей преграждает ему дорогу.
       Лэнгли по праву работника нравов показывает жетон. Отдел убийств, интересующийся наркотиками, будет выглядеть странно.
       — Привет, Мыло, как жизнь?
       Настороженный взгляд. Догадывается.
       — Я завязал, вы что? Я не торгую этой дрянью, только изредка травка...
       — Ну конечно, выворачивай карманы!
       — Чёрт, ну почему именно сегодня... — ломает руки, переминается с ноги на ногу.
       — И что у тебя сегодня?
       — День рождения! Я тут стою, жду свою тёлку, а ко мне подкатывают два быка.
       — Полегче, просто скажи, у кого получал товар и ты свободен, — вступает Рей.
       — Да я не знаю ничего...
       — Послушай, тебе предлагают сделку, хотя мы могли забрать уже после того, как ты сказал про травку. Я думаю, если постараться, можно найти ещё что-нибудь. Не порти себе праздник, — "хороший" коп Рей. — Просто назови одно имя и забудь нашу встречу, как плохой сон.
       — Ага, дарить подарки так же приятно, как получать, — добавляет Лэнгли.
       Мыло что-то замечает в дальнем конце улицы.
       — Блин, кажется, вон она идёт... Ладно, его зовут Дазай Юкио, и я не знаю, где он живёт, я давно его не видел. А теперь уйдите, я не хочу, чтобы меня видели с копами.
       — Если ты нас надул...
       — Да жизнью клянусь, проваливайте же быстрее.
       Лэнгли, посмеиваясь, возвращается к машине. Рей садится и наблюдает за Мылом в зеркало. К нему подходит хорошенькая девушка. Мыло что-то вытаскивает из кармана. Рей берётся за ручку дверцы. Девушка надевает кольцо на палец и вытягивает руку. Любуется. Целует Мыло. Доносятся восторженные ахи и охи. Долетает слово: "дорогое". Мыло обнимает её, и парочка скрывается за углом.
       — Вот ведь, как бывает, — замечает Лэнгли.
       — «Даже отбросы могут петь о любви».
       — Это откуда?
       — Не помню.
       — Но ты в это веришь?
       — Нет.
       Рей отпускает ручку и ждёт Лэнгли, которая пытается высмотреть что-то по всей длине улицы.
       — Ты не заметила, где тут ближайшая телефонная будка? — Лэнгли заглядывает в окно.
       — Тебе обычную или полицейскую?
       — Любую.
       — Возле остановки, где ты высадила Синдзи.
       Лэнгли хмурится.
       — И автобуса ты тоже не видела?
       Рей отрицательно качает головой.
       Лэнгли хмурится ещё сильнее.
       — Выбора, похоже, нет.
       Лэнгли выезжает на главную дорогу. Останавливается возле полицейской телефонной будки. Роется в карманах в поисках ключей.
       — Колди, у тебя есть ключ?
       Рей протягивает ей связку. Лэнгли отпирает замок, снимает трубку.
       — Лейтенант Лэнгли, 8756. Мне нужна информация о Дазае Юкио.
       Ждёт ответ. Смотрит, что делает Рей.
       Синдзи, до сих пор сидевший на остановке, подходит к машине. Они о чём-то говорят с Рей. Рей помогает подогнать ремни, и Синдзи надевает кобуру. Набрасывает пиджак и водит плечами, поворачивает корпусом — теперь ничего не мешает. Рей указывает на заднее сиденье, но Синдзи кивает в сторону Лэнгли — здесь она старшая по званию.
       Через несколько секунд щёлкает подключенная линия, и оператор зачитывает данные. Лэнгли быстро записывает их в блокнот.
       Дазай Юкио. 27.04.32. Несколько раз арестовывался за хранение и распространение. Отсидел два года после ареста произведённого Кацураги. Последнее место работы — неизвестно. Последний зарегистрированный адрес: Адати — северная часть города — 32-18-23.
       Лэнгли возвращается к машине.
       Рей ещё раз прокручивает в голове разговор с Мылом. Испуганный взгляд, сразу понял, что от него хотят. Никто ни разу не произнёс слова Ангел. Его уже допрашивала тройка Гендо? Вряд ли. Скорее всего, он действительно решил завязать, но у него не хватило мозгов смыться из города. И теперь он вовсю кутит на полученные деньги.
       — Нужно задержать Мыло, — говорит Рей.
       — Зачем?
       — Для его же безопасности.
       — Да брось, вечно ты всё усложняешь. Садись уже, — говорит Лэнгли Синдзи. — Устроим тебе тренировочный день. Стой позади, слушай, что тебе говорят, и всё запоминай, ясно?
       Сама садится в машину, и они отправляются по указанному адресу.
       Рей пытается достучаться до Лэнгли:
       — И что ты будешь делать, если кто-то из них не заговорит?
       — Во-первых — применяйте силу. У нас есть разрешение. Во-вторых не мне тебе рассказывать, как это делается. У тебя вообще напарник был когда-нибудь?
       — Да. Двое.
       — И оба умерли от скуки?
       — Первой была Кацураги, второго застрелил Гензо Курита.
       Улыбка исчезает с лица Лэнгли. Впервые она проявляет тактичность:
       — Прости.
       — А кто такой Гензо Курита? — Синдзи с заднего сиденья.
       Лэнгли смотрит на Рей и заходится смехом. Рей потихоньку улыбается.
 
  [К оглавлению ↑]
 
 
 
  
Глава 5
 
 
       Тридцать второй квартал. Восемнадцатый дом — разваливающаяся дыра в глубине квартала. Стены с осыпавшейся штукатуркой, облезлая краска на дверях квартир. Перемешавшиеся запахи — моча и кислый запах готовящейся еды.
       Детективы поднимаются по лестнице. Шум за одной из дверей — буянит пьяный муж.
       Привычка из патруля:
       — Мы не должны вмешаться? — спрашивает Синдзи.
       — Мы здесь не за этим.
       Синдзи пожимает плечами.
       Двадцать третья квартира.
       Рей стучит в дверь: "Откройте, полиция". Из-за двери слышен телевизор. Рей пробует ручку — закрыто.
       Вытаскивает оружие.
       Применение силы — Лэнгли касается мочки уха.
       Несколько секунд. Никакого движения. Они с Рей переводят взгляд на Синдзи — он не понимает, что от него хотят. Рей одними губами: "Выбей дверь".
       Синдзи пинает дверь. С треском ломаются прогнившие доски косяка.
       Маленькая квартирка. Длинный коридор и узкий проём в комнату.
       Лэнгли знаком указывает Синдзи остаться снаружи.
       Рей входит внутрь. Лэнгли держит на прицеле выход из комнаты.
       По левой стороне — дверь в ванную. Рей включает свет и распахивает дверь — пусто. Проходит вперёд. Всё внимание на видимую часть комнаты. Справа по стене скользит Лэнгли. Не спускает глаз с дверного проёма.
       Шумит телевизор.
       Внутрь. Слева — голая стена, матрас с грязным одеялом. Справа — дверь в кухню.
       Дазай сидит на полу, уставившись в телевизор.
       Рей кивает Лэнгли. Проходит в кухню — пусто.
       Убирает оружие и возвращается в комнату. Лэнгли водит рукой перед лицом Юкио — никакой реакции.
       — Он под кайфом, вряд ли мы от него чего-нибудь добьёмся.
       — Сначала нужно обыскать квартиру.
       Ванная — таблетки в шкафчике. Афродизиак. Аспирин. Какие-то стимуляторы.
       Рей переворачивает комнату вверх дном. Кучи мусора, пустые упаковки из-под полуфабрикатов. Под матрасом небольшой свёрток. Рей вытаскивает его и разворачивает — белый порошок. В комнату входит Синдзи.
       Рей наотмашь бьёт Юкио ребром ладони по лицу. Толкач продолжает пялиться в телевизор — репортаж с Кубы. Картинка меняется — Кастро несёт прокоммунистическую ахинею.
       — И что нам с ним делать? — спрашивает Лэнгли.
       — Это точно Ангел.
       Детективы оборачиваются. Синдзи держит в руках пакет с порошком.
       — Уверен?
       — Да.
       Рей хватает Дазая за шиворот и тащит в ванную. Суёт головой в унитаз и спускает воду. Юкио начинает размахивать руками. Пытается отбиваться. Рей крепко держит его и снова жмёт слив. Отпускает Юкио. Он падает на пол. Корчится. Кашляет и отплёвывается. Пытается достать обидчика кулаком. Рей утихомиривает его рукояткой револьвера. Волочёт в комнату. Снова бьёт по лицу. Взгляд толкача становится осмысленным. Можно начинать разговор.
       — Дазай Юкио? — спрашивает Лэнгли.
       — Нет, твою мать, Хирохито! — выплёвывает зуб.
       Рей заносит руку для удара. Дазай съёживается.
       — В следующий раз подумай, прежде чем отвечать, — Рей опускает руку, не ударив.
       — Какого хрена вам нужно?
       — У кого ты берешь Ангела?
       — Так я и сказал! — храбрится.
       После быстрого возвращения на землю его начинает бить дрожь. Крупными каплями выступает пот.
       — Ты сейчас не в том положении, чтобы отпираться.
       Лэнгли закуривает и предлагает ему сигарету. Дазай хватает её дрожащими руками.
       — Дазай, давай попробуем ещё раз. Разве мы стали бы тебя беспокоить, если бы это не было важно? Мы ведь могли сразу потащить тебя в управление, там бы тебе вкололи какую-нибудь дрянь и всё было бы намного хуже. А так, мы скоро уйдём, а ты продолжишь своё путешествие. Давай, подумай хорошенько и скажи нам то, что мы хотим знать.
       — Вы сначала докажите, что это не героин.
       — Это не героин, — влезает Синдзи.
       — Что у вас за эксперт такой? Не может отличить натуральный продукт от химии, — харкает кровью на пол, продолжает корчить из себя крутого парня.
       — Прояви благоразумность...
       "Крутой парень":
       — Пошла ты! Вы вообще знаете, с кем связались?
       — Достал. Колди, врежь-ка ему ещё раз и потащим в участок.
       — С удовольствием.
       Рей замахивается.
       — Стойте-стойте!
       Рей съезжает рукояткой для закрепления эффекта. Дазай воет. Плюётся кровью.
       — Чёрт, зачем? Я и так скажу. Не стоят они того. Слишком мало платят, обирают до нитки и оставляют жалкие гроши...
       — Ближе к делу.
       — Мне его периодически привозит какой-то тип. Знаю только в лицо, имени он не называл. Так даже и лучше — он меня не знает, я его не знаю.
       — Когда он должен привезти товар?
       — Сегодня вечером.
       — Какая машина? Номер?
       — Что б я ещё знал. Кажется 12-41 или что-то вроде того.
       — Машина какая?
       — Datsun какой-то.
       — Молодец, а теперь в твоих интересах обдолбаться так, чтобы не отпустило до воскресенья.
       Они уходят. Дазай готовит новую дозу. С кровавой улыбкой пускает по вене яд.
       — Мы не должны конфисковать Ангела? - спрашивает Синдзи.
       — Ты займёшься бумажками? — Лэнгли отвечает вопросом на вопрос.
       — Но...
       — Вот и всё, — отрезала Лэнгли.
       — Мне нужен образец.
       — Ты что химик?
       — Вроде того...
       — Будет тебе образец.
       Детективы спускаются. Дверь, из-за которой доносился шум, распахнута. Из квартиры слышен плач.
       У машины Лэнгли оборачивается на дом:
       — Чёрт, — недовольно.
       — Если сомневаешься — сообщи диспетчеру, — садясь в автомобиль, советует Рей.
       — Какая это была квартира?
       — Пятнадцатая, — подсказывает Синдзи.
       Лэнгли включает рацию.
       — Милитарист, ты там ещё?
       — Да. В чём дело?
       — Сообщи диспетчеру — Адати, 32-18-15, пусть пошлёт патрульную машину, похоже, семейная ссора. И сделай запрос в транспортный — Datsun 12-41.
       — Aye-aye.
       Лэнгли курит возле машины.
       Рей сидит внутри. Выглядит подавленной.
       — Значит, "с удовольствием", кто бы мог подумать... — Сорью пытается начать разговор, но попадает на больное место.
       — Отстань. Я не ловлю от этого кайф, — в несвойственной манере отвечает Рей.
       Через несколько минут Кенске выходит на связь.
       Два Datsun с такими номерами.
       Ru-12-41. Легковой. Принадлежит Озу Госо. Две судимости — вооружённое ограбление и распространение наркотиков.
       Последний известный адрес — Сэтогая — восток города — 29-41-9.
       Освобождён условно досрочно. Офицер по надзору: Льюис — кто-то из стариков, поднимавших правоохранительную систему после войны и оставшийся в Японии. Просто со временем перешёл на спокойную должность.
       Второй — пикап. No-12-41. Владелец — Нацумэ Синдо. Порядочный гражданин, даже штрафов за превышение нет. Вряд ли он станет связываться с наркотиками — вероятнее всего Озу решил подзаработать. Только что вышел и живёт в недавно построенном доме. Откуда у него деньги? Или кто дал ему квартиру?
       Лэнгли отключает рацию и срывается с места.
       Запад города застроен одинаковыми многоквартирными домами. Таких натыкали по всей стране, чтобы расселить оставшихся после войны без крыши над головой. Потом городская администрация решила, что блочные дома решат проблему жилья и территории. А потом дома взлетели под небеса.
       Новый квартал, недавно построенный дом — намного превосходит по качеству и цене своих послевоенных собратьев. Людей, живущих здесь, нельзя назвать зажиточными или богатыми. Средний класс. Мечтающий, копящий, осуществляющий... И снова по кругу. До самой смерти. Из этого состоит их жизнь. Откладывать копейки, чтобы к концу жизни осуществить свою мечту.
       Детективы подъезжают к нужному дому. Поднимаются и звонят в дверь. Открывает женщина в халате.
       — Что вам нужно? — вместо приветствия.
       Лэнгли показывает жетон.
       — Мы ищем Озу Госо.
       — Понятия не имею, где он, — заявляет женщина. — Если найдёте его, скажите, чтобы дал развод!
       Хлопает дверью.
       Лэнгли хмыкает.
       Странно. Значится, как последний известный адрес Озу, но он здесь не живёт. Соврал офицеру по надзору, занимается распространением наркотиков — нарушение режима условно-досрочного, да ещё и хватает на новый срок. Остался последний штрих.
       Лэнгли забрасывает мелочь в автомат и звонит в управление.
       Просит соединить с Льюисом.
       — Да? — низкий спокойный голос, почти без акцента.
       — Офицер Льюис? Меня интересует Озу Госо. Он регулярно отмечается у вас?
       — Кто говорит?
       — Лейтенант Лэнгли из отдела нравов.
       — Да, всегда приходит вовремя, в назначенный день.
       — Когда вы последний раз видели его?
       — Сегодня.
       Лэнгли аж подпрыгивает:
       — Сегодня? Во сколько?
       — Что он уже натворил?
       — Мы подозреваем его в распространении наркотиков. Так когда он был у вас? Это очень важно.
       — Назовите полное имя и номер жетона.
       — Сорью Аска Лэнгли, 8756. Зачем...
       — Я перезвоню через несколько минут.
       Кладёт трубку. Лэнгли недоумевает — в чём дело? Что это за новости?
       Она решает пождать минут пять и объявить Озу в розыск. Плевать на этого маразматика.
       Льюис не заставляет себя долго ждать.
       — Простите лейтенант, просто предосторожность. Озу скостили срок за то, что он сдал кого-то из людей Кадзуо, и очень не хотелось бы, чтобы его пришили. Я могу поручиться — он ни в чём не замешан. Вы наверняка виделись с его женой?
       — Да, и она сказала, что не знает, где он.
       — И про развод, так? Он практически не выходит из квартиры, а если выходит, за ним следят нанятые женой частные детективы. Якобы она ищет, на чём его можно подловить и получить развод решением суда. На самом деле постоянная слежка отпугивает людей Кадзуо, и сама она тоже не хочет, чтобы с Озу что-то случилось. Он собирается в ближайшие несколько дней сбежать из города. Она уедет отдельно.
       — Вы уверены в этом?
       — Конечно, к тому же я знаю ребят, которые следят за Озу. Они надёжные и честные бывшие копы.
       — Понятно. Спасибо.
       Лэнгли кладёт трубку и задумывается. Пятьдесят на пятьдесят — бывший уголовник или законопослушный гражданин? Пятьдесят на пятьдесят — Дазай наврал им с три короба?
       Проклинает себя за забывчивость — нужно было уточнить про машину у Дазая.
       Длинные размышления не самая сильная сторона Лэнгли. В нравах она привыкла действовать.
       Забрасывает следующую порцию мелочи. Отворачивается, чтобы сидящие в машине не могли прочитать по губам.
       — Да?
       Лэнгли узнаёт голос — Като Хино.
       — Кадзуо рядом?
       — Кто его спрашивает?
       Её начинает раздражать постоянное выяснение.
       — Лэнгли, просто дай ему трубку.
       — Лэнгли... Лэнгли... Не знаю никакой Лэнгли.
       Щёлкает линия.
       — Като, положи трубку.
       — Да, Кадзуо-сан.
       — И чем же ты меня порадуешь, лейтенант Лэнгли?
       — Я знаю, кто сдал ваших людей. Аресты уже были?
       — Пока нет, хорошо, что ты позвонила.
       — Проверьте всех, кто контактировал с Озу Госо. Ему скостили срок за то, что он настучал на кого-то из ваших. И можете считать это согласием. Ваша очередь.
       Кадзуо что-то говорит Като.
       — Спасибо, я ценю твою помощь, и не буду просить о большем, хватит того, что ты просто меня предупредила. Надеюсь, наше сотрудничество на этом не закончится. Проверь Мори, оператора «Значка». И небольшой подарок от меня будет ждать тебя в почтовом ящике.
       — Рада помочь, Кадзуо-сан.
       Лэнгли кладёт трубку и возвращается к машине.
       — Ну что?
       — Озу чист, офицер по надзору подтвердил.
       Она пересказывает Рей то, что только что услышала.
       — Как ты там говорила... Даже отбросы могут петь о любви?
       — Но ты делала два звонка.
       — Второй в транспортный, уточняла адрес Нацумэ. Он живёт в одном из таунхаусов здесь на окраине. С этими новыми номерами такая нерабериха... Две машины и одинаковые номера!
       Для звонка в транспортный не нужно отворачиваться. И после звонка в транспортный на лице нет остатков почтительного выражения.
       Рей молчит. Рей не лезет в чужие дела.
       Она не может понять, какую цель преследует Лэнгли. Снова попасть в газеты, накрыв склад Ангела? Но она должна знать — шанс того, что кто-то из уличных толкачей выведет на него практически нулевой. Тогда что же она делает?
 
 
* * *
 
 
       Быстрый рывок до окраины. Полупустые дороги и немного удачи со светофорами.
       Лэнгли медленно проезжает по улице вдоль рядов аккуратных домиков. У Рей всплывают в памяти неприятные воспоминания октября 57-го — одна из жертв неизвестного убийцы жила здесь.
       — Вот он.
       Лэнгли указывает на двухэтажный дом кремового цвета. Примыкающий к дому гараж открыт. В нём припаркован datsun бутылочного цвета.
       Она останавливается двумя колёсами на тротуаре. Через несколько секунд Лэнгли уже стучит в дверь. Синдзи стоит чуть поодаль.
       На пороге возникает сам Нацумэ. Приличный вид. Очки и серый костюм. Зорким глазом Рей замечает мусор от стирающей резинки на рукаве — офисный работник.
       Лэнгли открывает рот, но Рей не даёт ей сказать.
       — Нацумэ Синдо?
       — Да.
       — Детектив Аянами, отдел убийств.
       Рей касается двумя пальцами воротника - из-за отсутствия галстука это аналог: "он мой".
       Крик из глубины дома: "Синдо, кто там?" — "Это из полиции" — "Давай быстрее, ужин уже готов".
       — Что-то случилось?
       — Выйдите на улицу, вам ведь не захочется, чтобы ваша жена узнала о вашем не очень законном приработке.
       В свете садящегося солнца видно, как он бледнеет.
       — От... Как вы узнали?
       — Это неважно. Вы знаете, что вы перевозили?
       Качает головой.
       — Я понимал, что это не стопка книг или что-то в этом роде, но они хорошо платили, а мне нужны были деньги. Понимаете... Я погряз долгах.
       Рей не прерывает его. Лэнгли делает вид, что ей не интересно и закуривает. Не вмешивается.
       — Я задолжал крупную сумму одному из местных ростовщиков, и уже истекал данный мне срок. И тут появляется он и говорит, что может уладить мои проблемы за скромную услугу с моей стороны. Вы знаете, что делают с теми, кто вовремя не возвращает долг? Конечно, я согласился.
       — Вы перевозили наркотик. Ангела.
       — Это про него говорили в новостях? — ошеломлён новостью.
       Рей кивает.
       — Но я не могу... Я у них в кармане. Что я буду делать? Ведь я сказал жене, что меня повысили. А семью... Каори... Что они сделают, если узнают?
       — Если вы не скажете, мы обвиним вас в распространении наркотиков, преступном сговоре и укрывательстве.
       Растерянность. Страх. Он действительно не знает, что делать. Случайность, поставившая крест на безоблачной жизни.
       — Синдо, что случилось?
       Жена Синдо — Каори. Стоит на пороге, скрестив руки. Злится. Лэнгли и Рей тут же вытаскивают значки — инструкция, чтобы не возникло недоразумений.
       — Это по поводу убийства в 57-м, нам нужно ещё раз опросить всех, прежде чем передавать дело в архив, — Рей разруливает ситуацию.
       Взгляд смягчается.
       — Может, пригласишь их поужинать, а потом вы продолжите вашу беседу? — Каори делает жест рукой — проходите.
       — Даже не знаю... Немного неудобно...
       Лэнгли выбрасывает сигарету и как бы случайно задевает Рей. Взгляд говорит: «Где ты ещё поешь бесплатной горячей еды?». Желудок Рей вторит Лэнгли. Она сдаётся.
       Детективы проходят в прихожую. Прямо по коридору отсюда видна сверкающая кухня. Раздеваются, и Синдо проводит их через широкий, отделанный лепниной, портал в гостиную. Старинная тяжелая мебель. Светлый ковёр на полу.
       Накрыт стол. Каори суетится — достаёт три комплекта посуды и расставляет.
       Синдзи чувствует себя потерянным. Большой и аккуратный дом, вокруг суетятся люди.
       За время в лечебнице он отвык от людского общества. Ему сложно было возвращаться. Во время службы в патруле его постоянно ставили на обход в одиночку — ни с кем характерами он не сходился. За спиной посмеивались — повышение и перевод в детективное ему не светит. Будет до конца жизни стаптывать ноги.
       К столу спускается сын Синдо. С опаской поглядывает на незнакомых людей: «Это детективы...» — «Рей, Лэнгли и Синдзи».
       Малыш сияет — детективы! Но полицейских сейчас занимает только одно...
       Гарнир и сочное мясо. Только что из духовки. Ароматное. Запах щекочет ноздри и напоминает о завтраке. Как же давно он был! Мягкое... Нож легко режет его на аккуратные кусочки.
       Рей с трудом сдерживается от того, чтобы откусить прямо от куска, лежащего на тарелке.
       Чуть сладковатое, тающее во рту...
       Тройка быстро сметает всё. Каори подкладывает добавки и улыбается — тяжело стоять на страже закона почти круглые сутки.
       — Сложно наверное приходится женщинам в полиции? — спрашивает она, когда детективы перестают остервенело работать ножами и вилками.
       — Да, в отделе убийств ты сталкиваешься с предвзятым отношением, — отвечает Рей. — Все ждут от тебя проявлений слабости. Что ты не выдержишь, сорвёшься. Следят за каждым шагом. Всё приходится доказывать на деле. Это грубая работа. Ошибок не прощают.
       — А вы? Тоже из отдела убийств? — обращается к Лэнгли.
       — Не-а. У нас в нравах немного по-другому. Главное сразу показать себя. Тогда никто и не подумает над тобой насмехаться. А вообще, у женщин в отделе нравов намного больше возможностей. Правда, не всякая на это согласится. Немного специфично, — Лэнгли взглядом указывает на малыша — не при нём.
       Сын Синдо что-то шепчет Каори. Та улыбается и говорит ему: «Попроси сам. Ты уже большой».
       — Детектив Рей, а можно... — собирается с духом. — Можно подержать пистолет?
       Рей улыбается. Вытряхивает патроны в карман и даёт малышу револьвер. Он не может удержать тяжелое оружие в вытянутой руке. Но подражает своему любимому герою — Богарту, тот всё время держал пистолет у правого бока и стрелял намного метче плохих парней.
       — Если будешь себя хорошо вести, даже дам выстрелить.
       На вопросительный взгляд Каори Рей кивает — всё в порядке.
       Каори убирает посуду. С кухни доносится шум воды.
       Синдо выглядит потерянным. Избегает смотреть в сторону детективов.
       — У вас в доме есть инструменты? — вдруг спрашивает Рей.
       — Да, а что?
       — Я ведь обещала... Просто вытащу пулю и ссыплю порох, останется капсуль — будет примерно, как хлопушка.
       Синдо приносит ей плоскогубцы. Садится на стул и обхватывает руками голову.
       — Что со мной будет, если я расскажу?
       — Мы просто уйдём, против вас не будет выдвинуто никаких обвинений. Никаких бумаг, никаких поездок в участок.
       — А те люди... Которых я... ну-у-у...?
       — Мы не будем упоминать ваше имя, они ничего не узнают.
       — Что вы хотите знать? — обречённо произносит он.
       Рей даёт знак Лэнгли — начинай. Сама зовёт малыша, и они выходят на задний двор.
       Рей заряжает пустой патрон. Глаза мальчика горят — ему дадут выстрелить из настоящего пистолета!
       Даёт мальчику револьвер. Садится рядом. Накрывает его руки и вытягивает их вперёд:
       — Вот так правильно стреляют. Давай, взводи курок.
       Щёлкает курок и барабан подставляет под боёк капсуль.
       — А теперь представь, что там плохие парни...
       Бум! Не громче хлопушки или глушителя у машины.
       Странное чувство. Рей не понимает, что это. Никогда прежде ей не доводилось испытывать ничего похожего.Лэнгли курит на крыльце. Наблюдает, как она возится с ребёнком. Это определённо доставляет Рей удовольствие. Вот она поддерживает руки мальчика — компенсирует недостаток силы. Вот отдаёт гильзу, подув на неё для верности. Лохматит волосы малыша, что-то говорит ему. Смеётся. Они возвращаются. На прощание Рей советует ему хорошо себя вести и слушаться.
       — Пошли. Синдзи уже в машине.
       "Итог — ноль" — думал Синдзи, сидя в автомобиле, — "Может, условности мне и непонятны, но наша работа без образца — пляска вокруг потухшего костра. Толкачи будут только указывать друг на друга".
      
       Парень вздохнул. Нужно поговорить об этом с Лэнгли.
       Вся эта возня Рей с ребёнком — он откровенно не понимал, зачем это нужно. Вряд ли она настолько любит детей, чтобы просто по доброте душевной дать поиграть с пистолетом. Коп из отдела убийств, возящийся с ребёнком... Просто в голове не укладывается.
       Сказывалось отсутствие опыта — проработав в патруле чуть дольше, он мог бы понять некоторые моменты. Сказывалось и долгое отчуждение — взаимодействие с людьми и его тонкости оказались для него тайной о семи печатях.
       По дороге к машине Лэнгли рассказывает всё Рей.
       Синдо проигрался в карты и задолжал людям, с которыми лучше не шутить. Когда они надавили, занял денег у ростовщика и снова оказался в той же петле. Несколько месяцев назад к нему возле дома подошёл человек и предложил подзаработать. Как если бы знал, насколько Синдо нужны деньги. Раз в неделю Синдо должен был забирать пакет и отвозить его Дазаю. Ни имён, ни о содержимом ему не рассказывали. Платили достаточно, чтобы об этом молчать и не задавать вопросов. Просто небольшая поездка после работы за намного бóльшие, чем зарплата, деньги.
       — Я уговорила его поехать с нами, указать место, где он обычно забирает товар. Обстроим всё, как случайный обыск. «Разумные подозрения».
       Синдо выводит Datsun из гаража. Нервничает. Боится.
       — У вас чудный ребёнок, — говорит Рей. — Я не позволю ему остаться без отца.
       Лэнгли и Рей садятся в машину. За то время, что они провели в доме Синдо, солнце уже село. Сумерки — света ещё хватает, но тени уже слились в одно чернильное пятно.
       Медленно, соблюдая все правила, они направляются к парку Хигаши. Недалеко от северного выхода осуществляется обмен.
       — Рей, может, ты останешься в машине?
       — Что случилось?
       — Ты понимаешь, где мы? И зачем мы здесь?
       — Конечно.
       — Я очень не хочу, чтобы ты раскисла из-за того, что у него милый мальчуган. Никто не знает, как всё может обернуться.
       — Всё в порядке, — Рей вытаскивает патроны из кармана и заряжает револьвер. Оставляет пустую камору напротив курка. — Я на взводе, если ты об этом.
       На улице холодает. Тротуары пусты — позднее время и пронизывающий холодный ветер.
       Синдо тормозит у поворота. Лэнгли выглядывает из машины. Он машет рукой — подойдите. Лэнгли набрасывает плащ и подбегает к дверце машины. Что-то говорит, указывает рукой. Даёт последние наставления, как себя вести. Возвращается.
       — Это здесь, за углом. Никаких сигналов Синдо подавать не будет, так что главное не проглядеть момент. Ангела оставим ему — пусть делает, что хочет.
       Синдо отъезжает за угол. Глушит двигатель. Не проходит и пяти минут, как кто-то подходит к машине.
       — Пошли, — шепчет Лэнгли.
       С рёвом и визгом покрышек додж вылетает из-за угла. Лэнгли выпрыгивает из машины. Толкач собирается дать дёру.
       — Ну-ка стой, а то это будет твой последний забег!
       Рей блокирует путь к отступлению. Крыши домов закрывают свет. Фары освещают переулок.
       Толкач шипит: «Тварь, ты меня сдал?». На лице Синдо неподдельный ужас.
       Лэнгли:
       — У тебя и так на лбу всё написано.
       Окидывает оценивающим взглядом Синдо — «первый раз видит».
       — Проваливай, если проблем не хочешь.
       Синдо быстро исчезает. Пакет с Ангелом остаётся у него.
       — Син, выключи дальний свет и заглуши движок, — толкачу: — Ну что, шпана, имя у тебя есть?
       Удивлён, всматривается в лица:
       — Вы что вообще за клоуны?
       Перехватить контроль над ситуацией — Лэнгли бьёт его в солнечное сплетение.
       — Твою мать...
       — За мать можешь получить добавки. Ну так что? Крутой избитый парень или умный и здоровый?
       Тихие шаги. Приглушённый разговор. Щелчки курков.
       Толкач довольно ухмыляется.
       Лэнгли отпускает толкача. Рей и Синдзи слышат то же самое. Синдзи ныряет в нишу между домами и выхватывает пушку. Рей продвигается под прикрытие машины.
       — Не трогайте оружие! — орёт Лэнгли. — Уберите его!
       Синдзи удивлённо уставился на неё.
       — Убери оружие и подыми руки!
       Рей понимает, вытаскивает значок и поднимает руки.
       — Freeze!
 
  [К оглавлению ↑]
 
 
 
  
Глава 6
 
 
       По громиле с обоих концов переулка. У каждого в руках револьвер. Рей повыше подымает значок.
       Их грубо припирают к стене. Обыскивают. На значки никто не обращает внимания. Больно впивается под рёбра ствол.
       — Эй, да это ж Рей!
       Рей пытается повернуться. Её резко толкают обратно к стене.
       — Это Рей! Отпустите её.
       Знакомый голос — Акихиса из отдела по борьбе с наркотиками. Помнит Рей, когда та ещё работала с Кацураги.
       Нарки проверяют остальных — кто-то узнал Лэнгли в лицо. Синдзи — патрульный в штатском?
       — Эй, отвали от машины! — особо ретивый нарк решил проверить машину Лэнгли.
       Рей потирает рёбра.
       Акихиса подходит ближе:
       — Это что такое? Что за моду взяли моих информаторов избивать?
       Рей запихивает значок в карман.
       — У него же нет бумажки «информатор Акихисы».
       Акихиса смеётся.
       — Что ты тут делаешь? — спрашивает он уже серьёзно.
       — Работаю.
       — Ты вроде из отдела убийств? Не далеко забралась? Ну-ка кыш обратно!
       — Я здесь работаю, — упрямо повторяет Рей. — И, насколько мне известно, этот район не относится к территории центрального участка.
       Ухмыляясь, подходит Лэнгли. Предвкушает обычное выяснение — у какого отдела более стальные яйца.
       — Homicide и vice вместе? Ага, я такое вижу второй раз в жизни, — Акихиса понял, куда клонит девушка. — Работают — конечно.
       — Значит, мне можно идти? — встревает толкач.
       — Да, — отвечает Акихиса.
       — Только попробуй, — останавливает Лэнгли.
       «Я сказал можно» — «Найду и искалечу».
       Лэнгли и Акихиса играют в гляделки.
       — Ладно, бесплатные билеты — цирк, первый ряд, — толкач устраивается на капоте машины.
       — И что вам от него нужно?
       Подходят остальные нарки, держат руки на оружии. Рей начинает нервничать. Она знает, что многие нечисты на руку, но чтобы устраивать перестрелку посреди улицы... А ведь такое уже было.
       — Только имя — у кого он берёт наркоту.
       — Берёт что?
       — Наркотик.
       — А ничего, что вы срываете тщательно подготовленную операцию? Если я сейчас его назову, то похерю месяцы кропотливой работы. И кто будет вести дело? Ты? Или твоя подружка из нравов? Кто будет трясти мелкую шпану и молиться, чтобы в этом столетии они назвали хоть одно стоящее имя?
       — Что?
       — Он один из нескольких человек, — указывает в сторону толкача, — которые согласились дать показания, чтобы засадить Белотти.
       Лэнгли громко фыркает:
       — Белотти? Это же мелочь. На кой он вам сдался?
       — После Белотти и до Дино Карбо недалеко, а насколько я знаю, у них есть кое-что и на Кадзуо, так что одни они на дно не пойдут.
       — Надейся.
       Акихиса скалится — недобрый знак.
       — Кто-то у нас спец по оргпреступности?
       — Чем он торгует? — спрашивает Рей. — Каким наркотиком?
       — Героин, что же ещё. Пару раз ловили с чем-то безобидным — сухое молоко или сахарная пудра — не знаю.
       — Вы проводили тесты?
       — Да и так всё...
       — Проводили? — напирает Рей.
       — Чёрт бы тебя побрал... Конечно! Без подтверждения ничего не было бы! Разбавляет правда, зараза, а толкает в тридорого.
       — Решил подзаработать? — Рей обращается уже к толкачу.
       У него «отваливается» челюсть. Начинает отпираться.
       — Что за чёрт? — Акихиса не понимает в чём дело.
       — Хитрого ты себе информатора выбрал. Приторговывает он, а тебе об этом не говорит.
       — Да ты кто вообще такая? Акихиса, какого хрена? — толкач поочерёдно переводит взгляд с Рей на Акихису.
       Нарк надвигается на толкача. Угрожающе потирает кулак.
       — Да ты что... Я бы никогда...
       Кулак врезается в живот. Толкач с шумом опустошает лёгкие. Опрокидывается на капот. Хватает ртом воздух. Акихиса рывком ставит его на ноги. Рычит:
       — Быстро всё выкладывай, а то сидеть будешь до чёртова двухтысячного года!
       — Ладно-ладно... Мне же нужно на что-то жить. Особенно, после твоего наезда...
       Акихиса затыкает его кулаком.
       — Скажи, у кого это дерьмо берёшь и вали на все четыре стороны.
       — Он псих! Натуральный чокнутый! Если вы начнёте ломиться к нему домой, он там всех перестреляет! Я даже не знаю, как этого долбанутого зовут. Каждый раз, когда он передавал товар, у него за поясом торчала пушка, и когда я говорю пушка, я имею в виду ПУШКУ...
       — Не паясничай.
       Толкач называет адрес. Лэнгли ухмыляется — один из сексодромов Оку и компании. Кадзуо советовал проверить Мори — этот может сыграть кого угодно. Скорее всего, они нарвутся именно на него.
       — Довольны? — Акихиса поворачивается к детективам.
       — Более чем.
       — Всё, вали.
       Он отпускает толкача и тот быстро уматывает. Акихиса подходит ближе. Рей пристально смотрит на него.
       — А откуда, ты думаешь, у управления деньги берутся? Я всё сдаю.
       — Ага-ага, второй раз такое слышу, — Лэнгли, ехидно.
       Рей направляется к машине: «Мне всё равно».
       — И поэтому ты никогда не вылезешь из отдела убийств!
       Рей бросает на Акихису злой взгляд. Молча садится. Все знают, что будет молчать, и не потому что боится за свою жизнь. Её могут найти в тёмном переулке с выпотрошенным бумажником и раскрытыми корочками — уличный сброд решил поживиться, а потом обнаружил, что это легавый. Никто никогда не узнает, что там произошло на самом деле.
       Никакого zero tolerance — это всего лишь показуха для прессы. Если ты что-то видел, унеси с собой в могилу.
       ОВР же только инструмент сдерживания.
       Лэнгли сдаёт назад и разворачивается. Акихиса и остальные нарки возвращаются по своим машинам.
       Адрес, который дал толкач — старый дом с дешёвыми квартирами. Скорее всего, Мори использует его, как склад. Возможно, и Оку хранит там кое-что погорячее для своих вечеринок. Лэнгли вспоминает, что сегодня у него что-то планировалось. Так что он вполне может послать Мори забрать угощение для гостей.
       По дороге Лэнгли останавливается возле кафешки.
       — Я по делам, не могу уже.
       Быстро забегает в кафе. Телефонные кабинки у дальней стены — с улицы не видно. Забрасывает монетку.
       — Редакция Confidential, всё сказанное вами будет...
       — Да-да, строго секретно и без протокола. Выключи магнитофон.
       На линии раздаётся щелчок.
       — Выключил. Что там у тебя?
       Лэнгли диктует адрес.
       — Знаешь где это?
       — Конечно.
       — Подъезжай. Будет тебе горячая новость. Но делай так, как я скажу. Во-первых, ни одного моего фото, во-вторых, ни строчки обо мне. Ты подъезжаешь и ждёшь. Возможно, ждать придётся долго. Из машины не выходи. Если мы всё ещё в машине — не подходи ни под каким предлогом. Даже, если покажется, что я тебя зову. Когда мы зайдём — выжди пять минут и врывайся. Не меньше пяти! Понял? Быстро фотографируешь и уносишь ноги. Потом изложу тебе подробности, и накатаешь статейку.
       — Странные требования. Что за это хочешь? — Хэд уже предчувствует сенсацию, перед глазами пляшут значки йены.
       — Как обычно, процент от продаж номера.
       — И кто там будет?
       — Мори, оператор «Значка».
       — Хо-хо-хо. Не боишься, что Оку отправит тебя в отставку?
       — А ты ему скажешь?
       Смеётся в ответ. Лэнгли кладёт трубку. Возвращается к машине.
       Возле указанного дома ни стоянки, ни более-менее удобного места, чтобы поставить машину и вести наблюдение. Лэнгли заезжает двумя колёсами на тротуар в нескольких десятках метров от входа. Глушит двигатель.
       На противоположной стороне пустой улицы паркуется машина. Никто из неё не выходит.
       — Надо проверить дома ли он.
       Лэнгли начинает отсчёт времени — у них есть пять минут.
       Рей следует примеру Лэнгли и набрасывает плащ. Потирает глаза.
       В холле тускло горит лампочка. В каморке вахтёрши пляшут тени из телевизора. На шаги старуха поворачивает голову — от жёлтой лампы значки кажутся медными и матовыми. Поднимаются на нужный этаж. Откуда-то через стены доносится скрип. Лэнгли стучит в дверь. Тихо. Прикладывает ухо к двери — гробовая тишина. Барабанит в дверь. Никакого ответа. Скрип участился и стал громче.
       — Придётся ждать.
       Они спускаются к машине. Лэнгли отмечает — четыре с половиной минуты. Хэд чётко выполняет указания.
       Окна квартиры выходят на их сторону, так что пропустить Мори будет невозможно.
       Медленно подкрадывается и набрасывает свою сеть скука. Бич внешнего наблюдения.
       В салоне становится прохладно. Рей поднимает воротник плаща. Сползает ниже на сиденье. Закрывает глаза.
       Наваливается темнота. Мелькают светлые пятна — фары проезжающих машин. Очередное светлое пятно обретает очертания лица Дазая. Ухмыляется выбитым зубом. И потом падение...
       Рей вздрагивает и понимает, что задремала.
       Лэнгли задумчиво покусывает незажжёную сигарету — хочется курить.
       — Может прекратим этот цирк? — спрашивает Рей.
       — О чём ты?
       — Так дела не делаются, Лэнгли. Никто не катается по городу и не трясёт толкачей. Это повлечёт нехорошие последствия. Поставщики залягут на дно, а у толкачей будут иссякать запасы. Цены взлетят, а ты же знаешь, где торчки берут деньги. И что ты будешь делать с толпой обезумевших наркоманов?
       — Я всё это знаю, прочти эту лекцию Гендо — он нас выкинул, ничего не сказав!
       — Тогда почему мы мотаемся по городу?
       — Во-первых, чтобы не создалось впечатление, что мы весь день отсиживали задницы, а потом пришли с претензиями, во-вторых, он на это и расчитывает.
       — По-твоему он всё продумал и это первый ход? Первый ход нами?
       — Да. Он уже знает всю систему, всех — от мелких распространителей до заправилы, но одним знанием ничего не сделаешь. И вот теперь он начинает игру. Дойдя до конца доски, пешка может стать любой фигурой. Нам платят за это.
       — Предлагаешь просто ждать?
       — Давай сейчас возьмём этого гада, притащим в управление и припрём Гендо к стенке. Пусть скажет, что ему от нас нужно или возится с каждым толкачом.
       — Тут где-нибудь рядом есть телефон?
       — Там вверх по улице есть бар.
       Рей выходит из машины и быстрым шагом направляется в указанную сторону.
       Маленький бар на углу. Сонный бармен и пара клюющих носами посетителей — час ночи. Время в машине пролетело со странной быстротой.
       Рей снимает трубку и набирает номер Кацураги. Мисато подымает трубку только на пятом гудке. Заплетающийся язык:
       — Да?
       — Это я, Рей. Ты помнишь толкача с прозвищем Мыло?
       — А то. Знаешь, почему его Мылом зовут?
       — Ну.
       — Если ему кто-то из клиентов не нравился, он насыпал в дозу мелко тёртое мыло и держал такие пакетики в другом кармане, — хриплое хихиканье на другом конце провода.
       — Где он обитает знаешь? Или хотя бы его имя?
       — Такаши Рюу, звякни в архив, я пару раз брала его на травке, так что дело должно быть. Что там, загрузили работой? Может до завтра подождёт? Давай к нам...
       — Я тороплюсь, надо бежать.
       Рей кладёт трубку и возвращается в машину. В окне нет света. Лэнгли отрицательно качает головой — никого.
       — Та машина в конце улицы всё ещё стоит?
       — Похоже что.
       Лэнгли включает дальний свет и выхватывает из темноты стоящий автомобиль.
       — Есть идеи, кто это может быть? — спрашивает Рей.
       — Без понятия. Акихиса мог послать кого-то из своих проследить за нами?
       — Вполне.
       — Посмотрим, главное быть начеку.
       2.30. Рей думает, как убедить Лэнгли, что очередной толкач им не нужен. Размышяет о планах Гендо.
       2.40. Лэнгли уже начинает жевать сигарету, просто невтерпёж. Рей дремлет.
       2.50. Рей вздрагивает и просыпается. Смотрит на часы. Лэнгли не сводит взгляда с дороги. Синдзи чуть ли не храпит на заднем сиденье — широкое и мягкое, в полном его распоряжении.
       2.53. У подъезда останавливается машина. Packard Patrician. Детективы низко сползают на сиденьях. Лэнгли узнаёт тачку Мори. После успеха сериала, они с Оку и кем-то ещё заказали себе по такой. Из машины выходит человек. Оглядывается. Осматривает улицу и ныряет в подъезд.
       Лэнгли будит Синдзи.
       В квартире загорается свет.
       Темнота скрывает три фигуры, вышедшие из машины.
       Детективы тихо проскальзывают к дверям. Лэнгли представляет лицо Рей, когда она увидит Мори.
       Медленно. Осторожно ступают на старые ступеньки. В нос лезет запах пыли. Щекочет ноздри затхлость.
       Лэнгли решает немного попугать Мори — сразу вломиться.
       Рей насторожена, вытаскивает пушку. Она приняла слова толкача всерьёз. Лэнгли делает то же самое.
       Лэнгли касается мочки уха и Синдзи пинает дверь.
       Пропускает Рей вперёд. Задерживается в коридоре.
       Рей быстро проходит в комнату. Держит оружие наготове.
       Мори стоит спиной к ней. Возле тумбочки. Слева от него кровать. Единственный источник света — блёклая лампа на тумбочке. Не освещает всей комнаты.
       — Стой! Подыми руки и медленно повернись! — орёт Рей.
       Он подчиняется. Поднимает руки и начинает медленно поворачиваться.
       Останавливается в полоборота. Половина лица скрыта тенью. Освещённой части Рей не видит. Она не узнаёт Мори.
       — Никаких резких движений, так же медленно подойди ко мне.
       Лэнгли где-то возится. Рей напряжена до предела. У него наверняка есть оружие, а Рей знает, как быстро можно его выхватить.
       Доля секунды. И ты труп.
       Рей стоит близко, но вне пределов досягаемости.
       Вдруг он делает рывок к кровати. Хватает уголок подушки.
       Доля секунды...
       Рей стреляет. Два в тело. Рефлекторно — третий в голову. 357 разносит череп. Лицо превращается в кашу. По стене сползают кровавые ошмётки.
       Звон в ушах. Гул. Осознание.
       Лэнгли что-то кричит. Синдзи влетает в комнату. Вытаращился на тело.
       "Я только что..."
       Единственная мысль: сомнение — был ли другой выход.
       "Только убила..."
       Синдзи пятится назад. Занимает туалет.
       "Был ли он вооружён?"
       Даже мысль о том, чтобы прикоснуться к телу вызывает дрожь.
       ПЯТЬ МИНУТ. БЛЫМС! Сгорает лампа фотовспышки. Лэнгли вырывает из рук Хэда камеру. Выталкивает его из квартиры. Швыряет камеру об пол. Выдёргивает плёнку из обломков. Засвечивает.
       Бьёт Рей по щеке. Заставляет вернуться на землю.
       — Твою мать! Что ты наделала? — Лэнгли, отчаянно.
       Похоже, она испугалась не на шутку.
       Глаза Рей широко распахнуты. Она всё ещё держит револьвер двумя руками. Шок.
       — Он... Я же сказала...
       Начинает мелко подрагивать. БЫЛ ЛИ ОН ВООРУЖ...
       — Чёрт... Тебя же распнут... Поставь на предохранитель.
       — Что?
       — Поставь револьвер на предохранитель! Делай всё, как я говорю и, возможно, мы выберемся без проблем.
       Рей щёлкает рычажком сбоку.
       — Теперь слушай — он ударил тебя, и ты выронила оружие. Ты НЕ держала его в вытянутых руках.
       Лэнгли показывает ей, что имеет в виду, фиксируя руку в нужном положении.
       — А теперь потерпи...
       Лэнгли с размаху бьёт её ногой по запястью. Рей не вскрикивает. Тихо шипит и роняет револьвер.
       — Прости... Без это никак. Я подхватила его и выпустила три пули! Запомни: я убила Мори! Я! И это "чистый" выстрел. Ты всё сделала, как надо. У тебя не было выбора. Всё как надо...
       Рей от удивления теряет дар речи. Лэнгли уже выщёлкивает несколько патронов из магазина своего пистолета. Кое-как вытаскивает пули и ссыпает порох в пепельницу. Поджигает. Держит руки над огнём, терпит — теперь она сможет пройти парафиновый тест. Остаётся надеяться, что никто не додумается проверить Рей и, что его вообще не будут проводить.
       Рей отстранёно наблюдает за суетящейся Лэнгли.
       Лэнгли сбегала вниз и затолкала пепельницу на самое дно мусорного бака подвернувшейся палкой. ОВР не станет обыскивать мусорку — они сплошные чистюли. Вернулась в квартиру, тщательно обыскивает.
       Синдзи всё не вылезает из туалета.
       Рей не могла оставить всё, как есть. Ей нужно знать. Нужно знать, что было под подушкой. Не обманывать себя всю жизнь...
       Она подходит к кровати и заглядывает под подушку.
       Холодная рука стискивает горло. Рей отшатывается, как от удара. Даже эффект похожий — всё плывёт, ноги не держат.
       — Там ничего нет, так? — Лэнгли стоит в дверях комнаты.
       Держит в руках свёрток с Ангелом. В квартире оказалась целая нарколаборатория. Каждого наркотика тут хватало на весь Токио.
       Рей качает головой.
       — Спускайся в машину, — мягко говорит Лэнгли.
       Она прихватывает Ангела. Находит у Мори записную книжку. Суёт в карман.
       — Синдзи, уходим, — стучит в дверь.
       Показывается зелёное лицо Синдзи. Он пулей вылетает из квартиры.
       Лэнгли следом. Забрасывает Ангела на заднее сиденье машины и срывается с места. Передаёт по рации адрес и краткий доклад о случившемся. Приказывает Кенске передать его лично Гендо — он сам решит, что делать.
       Она плюёт на явное нарушение правил — они не должны были покидать место преступления. Лэнгли знает, в случае чего Гендо будет за них горой, вступится также и её бывший начальник. Как-нибудь, но их отмажут.
       Нужно только вытащить из этого имя Рей.
       Это Лэнгли виновата, что Мори вышибли мозги. Лэнгли виновата, что не рассказала Рей о том, кто будет внутри. Лэнгли виновата в том, что построила действия таким образом.
       Она не оставила Рей выбора.
       Лэнгли вспоминает сплетни: на Рей давно точат зуб, но после Гензо Курита за ней следят особенно пристально. Если она сейчас попадётся — ей конец. У Лэнгли идеальный послужной список, к ней отнесутся снисходительно. Закон на их стороне, особенно в её редакции случившегося.
       Но чёрт... Стрелять так, как стреляла Рей — так стреляют только чтобы убить наверняка.
       Версия, как всё было на самом деле.
       Толкач даёт наводку на Мори. Предупреждает — он чокнутый. Устроит пальбу, как только к нему начнут ломиться. У Рей нет опыта работы с информаторами, она не знает, что нельзя принимать на веру всё сказанное. Лэнгли же не говорит ей, на кого дал наводку толкач. Первое нарушение — между напарниками не должно быть секретов, особенно, когда это касается их жизни. Рей "накручивает" себя за время ожидания в машине и к тому моменту, как они входят в квартиру, готова ко всему. В квартире Лэнгли специально не торопится осматривать комнаты. Она хочет, чтобы Рей сама узнала Мори. Второе нарушение — оставила без прикрытия. Если бы она была там, то могла предотвратить убийство. Третье, четвёртое, бесчисленное... Лэнгли забирает Ангела. Лэнгли фальсифицирует улики. Лэнгли удирает с места преступления. Лэнгли готовится давать ложные показания...
       — Я так не могу... — тихо шепчет Рей. — Напиши рапорт. Изложи всё, как было. Ты здесь ни при чём...
       Вина давит. Для Рей есть громадная разница — убивать преступника и убивать невинного человека.
       Довод, что он был предупреждён, и сам сделал глупость, не действует.
       — Ты с ума сошла? — голос Лэнгли "пляшет", она с трудом держит себя в руках. — Уже поздно! Теперь мы повязаны! Все трое. И очень крепко повязаны. Запомни это. Я знаю, что тебе сейчас нужно...
       Кровь, смешанная с порохом. Как в окопах. Рей прекрасно это понимает.
       Лэнгли топит педаль газа в пол. Несётся по пустому городу.
       Версия, для ОВР.
       Толкач дал информацию о поставщике, предупредил, что у него не в порядке с головой. Ещё бы, хранить дома столько наркоты! Лэнгли и Рей приняли его слова к сведению. Вломились в квартиру, пока Синдзи осматривал другие комнаты, в спальне разыгралось действо. Мори напал на Рей, обезоружил. Если бы не оказавшаяся рядом Лэнгли, неизвестно, как всё обернулось. Она подхватила оружие Рей — своё не доставала. Мелкий недочёт — не чета грубым нарушениям. И после этого убила Мори. В темноте она его не узнала. Не было времени разбираться. И конечно, она не знала этого адреса.
       Не фонтан, но пойдёт. Главное объяснить Синдзи и Рей, что они должны будут говорить. Именно поэтому она сейчас злостно нарушает скоростной режим и жмёт к себе домой.
       Нужно заплатить Хэду. Пусть забудет всё что видел и продолжает писать о том, у кого у актёров самый длинный член и кто кого трахает.
       Лэнгли паркуется на стоянке у своего дома. Рей покорно плетётся в квартиру. Падает в кресло. Синдзи понимает — что-то должно последовать. Лэнгли бы просто так не потащила их домой.
       — Раздевайся и иди в душ, — командует Лэнгли. — Одежду оставь на стиральной машине.
       Рей слушается. Ванная у Лэнгли представляет собой шикарную комнату, выложенную тёмной плиткой. Яркие светильники и дорогая сантехника.
       Рей входит в душевую кабинку и задёргивает шторку. На этот раз душ не спасает. Шум воды отрезает от мира и оставляет наедине с вертящимися мыслями.
       Убийство. Обычное убийство. Она занималась ими почти всю жизнь, но находилась по другую сторону. Ей приходилось пускать оружие в дело, но ни разу она не обращала его против невиновного. И чем теперь она отличается от тех, кого отправила в газовую камеру?
       В ушах гремит: "Убийца".
       Стучится и входит Лэнгли — оставляет полотенце, халат и кое-какие вещи. Задерживается чуть дольше, чем нужно.
       "Ты всё сделала правильно. Это "чистый" выстрел".
       И действительно, а если бы под подушкой было оружие? Она не должна ждать, пока преступник выстрелит.
       Рей не выдерживает. Закрытый тугими струями воды мирок не даёт убежища.
       Она выключает воду и одевается в принесённые вещи. Халат ей велик. Полы волочатся по земле. Рей закутывается в него, чтобы унять дрожь. Выходит из ванной.
       Лэнгли сдвинула рядом три кресла и подкатила столик. Разливает скотч по стаканам.
       — Нам всем сейчас это нужно, — раздаёт стаканы.
       Порция Рей больше, чем у остальных.
       Скудных познаний Синдзи хватает, чтобы понять — они только что натворили дел лет на десять, как минимум. Он прихлёбывает обжигающий напиток. Ждёт, что скажет Лэнгли. У неё есть план. Но расчёт тот же — в крайнем случае, отец всё устроит.
       Он обращает внимание, как жалко выглядит мокрая Рей. Нет больше холодной уверенности в себе. Нет больше невозмутимости и самообладания. Где крутой детектив из отдела убийств, который ужё всё видел в этой жизни? Напротив него сидит несчастная дрожащая девушка, налегающая на виски. Стакан дрожит в руке — запястье заметно распухло.
       Капли на щеках — вода или слёзы?
       Лэнгли продумывает дальнейшие действия — следы пороха на руках Рей будут минимальны. И теперь... Теперь просто нужно не дать Рей окончательно раскиснуть. Слишком рано обсуждать их коллективную ложь.
       И Лэнгли начинает говорить. Говорить, чтобы как-то отвлечь.
       Рассказывает о войне. О том, что творилось тогда в Германии. Об отце-нацисте. О зверствующих союзниках. О том, как они с матерью бежали в США. Как побирались там. О том, как их нашёл отец, когда они более-менее устроились. Как он постоянными издёвками и насилием довёл мать до безумия и самоубийства. И потом она рассказывает, как предала его. Как отомстила. Дала против него показания на слушании Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности. Как лгала и выдумывала грязные подробности. Зелёный свет — ты больше не поганый иммигрант. Ты законопослушный американец. После событий Кровавого Рождества она дала показания против своих вместе с ещё одним детективом и бежала в Японию. Лэнгли до сих пор помнит его имя — Эдмунд. Это называлось: "перевод". Сдав экзамен на сержанта, она тут же получила назначение в отдел нравов и негласное подтверждение — когда будешь готова, сдавай на лейтенанта, на возраст закроем глаза. И после этого она делала всё, чтобы откреститься от своей семьи. Чтобы её имя больше никто не связывал с нацистом-отцом и сумасшедшей матерью. Никому не известные. Забытые и похороненные. Навсегда.
       Синдзи понимает, что она делает — так делали и они в клинике.
       Доверие — теперь это настоящее доверие. Близость. Не иллюзия, как раньше. Настоящая.
       Они связаны обстоятельствами. Больше нет смысла скрывать, утаивать что-то друг от друга. Единственная монета, которой можно отплатить — довериться. Сделать образовавшуюся связь крепче. Перевести из разряда обстоятельств на другой уровень. Чтобы остальные в связке не выбирали между безличным законом и безличным соучастником. Они должны знать — он такой же человек.
       Лэнгли замолкает. Она рассказала практически всё. О настоящей причине сегодняшних событий не должен знать никто. Чудовищная ошибка — Лэнгли сможет с ней жить, но рассказать всё сейчас Рей будет слишком. Неизвестно, как она себя поведёт.
       Повисает пауза. Слышно, как за окном шумит ветер. Лэнгли снова наполняет стаканы.
       Синдзи решается. Для него это возможность просто рассказать о себе. Чтобы не вызывать подозрений, как чужой. Как новичок.
       Он не пересказывает, что творилось во время войны — Рей и сама всё могла видеть. Так же как и то, в каком положении была страна после боевых действий. Он начинает с того, как пропала его мать — Юй. Расследование полиции ничего не дало — она просто исчезла. Словно её никогда не существовало. После нескольких лет поисков её официально признали мёртвой. У отца не было времени и желания возиться с ним. Но это не волновало его. Он жил для себя. Для возможной встречи с матерью. Он хорошо зарекомендовал себя ещё во время учёбы в институте. Отличная успеваемость, впечатляющие результаты. Химия и фармакология. И сразу же после окончания, его пригласили участвовать в исследовании и разработке медицинских препаратов. Престижная и высокооплачиваемая должность — мечта любого только что закончившего институт студента. Потом последовал заказ — психотропное вещество. Никто не упоминал заказчиков, платили достаточно для того, чтобы не задавать вопросов. Однако через год финансирование было урезано. И тогда же он сделал главную ошибку — попробовал своё творение сам. После закрытия лаборатории, он оказался на улице. И после кратковременного взлёта последовала жизнь наркомана. Поиск дозы. Поиск денег. Снова поиск дозы. Снова в его жизни возникает отец, чтобы вытащить его из притона и запереть в клинике. И потом дать ему место в своём отделе. Он не знает зачем. Откуда такое внимание, после более чем десяти лет. Почему вдруг в Гендо проснулась отцовская сознательность. Скорее всего, Гендо просто понадобился его опыт. Но тогда не понятно, почему он не отправил его в лабораторию.
       Синдзи смолкает. У него не так много того, чем можно поделиться. Даже такое, казалось бы, небольшое откровение стоит ему больших усилий. Но он надеется, что его поймут.
       Снова тишину нарушает только шум ветра на улице.
       Лэнгли подумывает отключить телефон. Что самое странное — он до сих пор не зазвонил. Хотя давно должен был.
       Происходит то, чего они ожидают меньше всего. Начинает говорить Рей. Включается в "игру".
       Она не знает своих родителей. Детство провела в детдоме. Там ей повезло впервые в жизни — её удочерили. Приёмные родители — полицейский и его жена. Они очень хотели детей, но жена была бесплодна. Они относились к ней, как к своему ребёнку. Рей отвечала тем же. Она смогла полюбить их, как своих родных. Маленькая Рей заслушивалась рассказами отца про храбрых полицейских. Как они ловко обставляют бандитов и ловят их. Уже тогда она знала, что пойдёт по его стопам. Чудом выжив на войне, приёмный отец вернулся на работу в полицию. Он был обычным патрульным. После войны им приходилось нелегко. Рассказы становились всё более мрачными. Иногда он возвращался c работы и просто молчал. Только недавно она поняла почему. Потом заболела мать. Врачи сказали: "не больше года". Рей бросила школу, и всё время проводила с ней. Ровно год. Смерть подкосила отца. И скоро Рей осталась одна. Отца убил обычный магазинный грабитель. Наверное, именно это позволило ей впоследствии сблизиться с Кацураги. Кацураги отправили на год преподавать в академии, как опытного офицера с хорошо подвешенным языком. Через год Кацураги выбила ей место в отделе, доказав, что тот год после академии, который Рей будет болтаться патрульным на улице ничего ей не даст. Тогда же Рей пришлось столкнуться с отчуждением — в детективном таких, как она не любили. То, что она доказала, что может молчать, просто снизило градус враждебности. Во время одного из внутренних расследований, она отказалась давать показания на коррумпированных нарков. Потом Мисато подсела. Рей подала прошение о переводе в homicide. И сразу же её назначили в пару к детективу, расследующему дело Гензо Курита. Во время задержания Курита открыл огонь. Её напарник был убит, а всё, что она смогла сделать, это разрядить барабан револьвера в темноту. За этим последовал продолжавшийся до недавнего времени период "одиночки". Не было желающих с ней работать. Назначенные лейтенантом, с завидной тщательностью заполняли форму 19 и объясняли причины. Но Рей неплохо справлялась. Два года назад она снова вышла на след Гензо Курита. Выследила его. Убила. Гензо Курита был серийным убийцей. Несмотря на то, что было много нестыковок с версией Рей, тщательное расследование не проводили. Одной проблемой меньше. Нарезка пуль совпала с вытащенными из тела напарника Рей. Также как и оружие, из которого они были выпущены. Дело закрыто. Самооборона. "Чистый выстрел".
       Теперь для неё это звучало почти как приговор.
       От спиртного и стресса Рей начинает клевать носом. Лэнгли проводит её в свою спальню. Закрывает дверь. Стелет Синдзи на диване в гостиной и приказывает ему не уходить без разрешения. Завтра они обсудят, что нужно говорить в ОВР.
 
 
* * *
 
 
       Утром её будит телефонный звонок. Шесть утра. Лэнгли берёт телефон и уходит на кухню. Шнура хватает.
       Кацураги, холодно:
       — Рей у тебя?
       — Да.
       — Позови её.
       Лэнгли кладёт трубку на стол и потихоньку открывает дверь в спальню. Простыни сбиты. Но Рей спит. Спокойно. Только изредка тихо всхлипывает во сне.
       — Она ещё спит.
       — Не думала, что ты будешь так заботиться о чужом сне, — так же холодно отвечает Мисато.
       — Что тебе нужно?
       — Нашли Мыло и его подружку. Можешь полюбоваться на них.
       — Откуда ты звонишь?
       — Из морга, — Кацураги бросает трубку.
       "Нужно задержать Мыло..."
       Лэнгли возвращается в кресло. Она провела в нём всю ночь. Пытается заснуть.
       У Рей определённо есть какое-то чутьё. Нужно чаще к ней прислушиваться.
       Следующий звонок. Девять утра. Гендо. Лично.
       — Не появляйтесь в управлении, пока не будете готовы. И полный отчёт лично мне. Настоящий. Или сядете втроём.
       Линия разъединяется.
       Тихо мурлычет не выключенный радиоприёмник на кухне: You are all I long for, all I worship and adore. In other words, please be true. In other words, I love you.
       В окно пробивается солнце. Заливает кухню светом. Скоро оно проникнет сквозь шторы и разбудит Рей.
       Лэнгли всё ещё держит в руках телефонную трубку.
       Потерянный день. Никому не нужные люди. Никому не нужные жертвы. Неоправданная жестокость. Результат принципа необходимого знания.
       Цепь событий, вызванная недомолвками. Эгоизмом. Породившая одну из самых крепких связей. Туманное будущее.
       Три человека могут сохранит тайну, если двое из них умрут — не тот случай. Соучастники. Каждый заинтересован в том, чтобы правда никогда не увидела свет. И не только они.
       У всех свои секреты.
       Слишком невероятно, чтобы быть правдой. Слишком страшно, чтобы быть правдой. Слишком...
       апрель 1958-го.
 
  [К оглавлению ↑]
 
 
 
  
Глава 7
 
 
       Заголовок и подзаголовок Mainichi shimbun:
       "В перестрелке погибает молодой оператор известного телешоу "Значок"
       Полиция не торопится подтверждать связь с наркотиками.
 
       9-е апреля 1958-го года.
 
 
       Заголовок и подзаголовок Asahi shimbun:
       "Убит Шигеки Мори"
       Комментарий полиции: "это была самооборона"
 
       9-е апреля 1958-го года.
 
 
       Заголовок и подзаголовок Mainichi shimbun:
       "Опытный полицейский делает три выстрела там, где хватило бы и одного"
       "У меня не было выбора, от меня зависела жизнь моего напарника"
 
       10-е апреля 1958-го года.
 
 
       Заголовок и подзаголовок Asahi shimbun:
       "Расследование стрельбы затягивается"
       "Предстоит прояснить ещё много деталей, но, похоже, все действия были в рамках закона"
 
       10-е апреля 1958-го года.
 
 
       Заголовок и подзаголовок Mainichi shimbun:
       "Кому принадлежат наркотики, найденные в квартире Мори?"
       Полиция не подтверждает и не опровергает полученные данные
 
       11-е апреля 1958-го года.
 
 
       Заголовок, подзаголовок и выдержка Confidential:
       "Тайна убийства Шигеки Мори"
       "Кристально чистая police brutality, как называют подобные случаи наши западные коллеги"
 
       "...Снова наши доблестные защитники закона убивают человека и снова в этом замешана небезызвестная детектив Аянами Рей. Похоже, наш детектив является своеобразным анти-талисманом полицейского управления. Стоит вспомнить, что за последние два года в большинстве случаев использования полицией deadly force (снова западный аналог убийства полицейским человека), детектив Аянами так или иначе оказывалась рядом..."
 
       12-е апреля 1958-го года.
 
 
       Кадзи сказал: "Не лезьте в такую задницу, из которой нам вас не вытащить".
       Кадзи укорял: "Ладно Лэнгли — она постоянно лезет на рожон, но тебя-то Мисато должна была научить".
       Гендо сказал: "Дело о стрельбе затянут, насколько это возможно".
       Гендо согласился: "Собранная информация в вашем распоряжении. Никаких передач в другие отделы. Связанные преступления не должны вас интересовать. Если вы считаете, что их расследование необходимо — занимайтесь сами. Материалы не должны выйти за пределы подразделения..."
       Рей подъехала к дому и заглушила двигатель. Вытащила фляжку. Сделала несколько глотков. Поднялась по лестнице к квартире.
       Дверь заперта и заклеена жёлтой лентой: "Police. Do not enter".
       На стуле у дверей спит молодой патрульный. Рей мягко трогает его за плечо.
       — Тяжёлая ночка?
       Он вздрагивает и просыпается.
       — Чт... Э-э, да.
       — Открой дверь.
       — Не положено...
       Рей показывает значок.
       — Подожди, это не ты заходил в отдел полгода назад?
       — Ого, вы меня помните!
       — До сих пор в патруле?
       — Был в списках на перевод, но не сдал экзамен на сержанта и мне сделали ручкой.
       — Возможно, я смогу замолвить словечко перед лейтенантом. Год ты уже отслужил... Посмотрим. Открой дверь.
       — Ну ладно, только если вам...
       Отпёр замок и придержал ленту, когда Рей пролезала в квартиру.
       Она прикрыла за собой дверь.
       Проходит в комнату.
       Медленно.
       Сразу же в ноздри бьёт запах, смесь: место преступления, химикаты криминалистов. Еле слышный запах плесени.
       Время в квартире застыло. Искусственно восстановлено — момент убийства.
       Тусклое освещение поддерживает ощущение нереальности.
       Рей медленно проводит взглядом по комнате.
       Широкая кровать. На ней виден отпечаток тела. Бесформенный. Нечёткий.
       Вспышка камеры, стопкадр: руки и ноги заведены за спину, связаны вместе одной верёвкой. Конец со скользящей петлёй наброшен на шею.
       Чёрно-белое фото не передаёт цвет лица.
       Стук каблуков под замершими сводами — из угла в угол. Остановилась.
       Тишина усиливает эффект выпадения.
       Напротив кровати стоит стул. Пол под ним исцарапан. Тёмное пятно — кровь. Доски пропитаны ею. Отдельные мелкие пятна - голова от ударов моталась из стороны в сторону. Ещё одно пятно — вода, Такаши вырубился.
       И снова.
       Вспышка, стопкадр: привязан к стулу, глаза вытаращены. Видит смерть.
       Чёрно-белое фото не даёт представления о количестве крови на теле и вокруг.
       Рей подходит к окну — дома стоят близко друг к другу. Из окна дома напротив могло быть видно происходящее в комнате. Она запоминает расположение квартир. Спускается вниз. Записывает номера квартир ближайших соседей — сверху, снизу. Через один или два этажа уже бесполезно о чём-то спрашивать, так что патрульные только зря перевели время и бумагу.
       Необходимая процедура.
       Рей идёт в дом напротив. Забегает по лестнице наверх, так же переписывает отмеченные номера. Плохо слушается рука — Лэнгли силы не жалела.
       Спускается вниз и садится в машину. Пять минут езды.
       Пустой переулок залит утренним светом. Шаги эхом отражаются от стен.
       Мысленная кинокамера, размытые фигуры, неподвижные: здесь стояла Лэнгли, здесь сама Рей, чуть поодаль — машина, на расстоянии вытянутой руки — Такаши.
       Фигуры приходят в движение. Немое кино.
       Лэнгли жестикулирует, угрожает. Рей спокойно предлагает сделку. Такаши растерян. Такаши напуган. Такаши колеблется.
       Такаши сдаётся.
       Рей отходит на место, где стояла машина Лэнгли. Рей закрывает глаза.
       Она сидит в машине. Наблюдает в зеркало. Такаши дарит подружке кольцо. Они сворачивают за угол.
       Рей открывает глаза и идёт к этому повороту.
       Длинная улица с магазинами и кафешками по обе стороны.
       Тонкая соломинка. Остаётся молиться, чтобы соседи что-то видели и слышали.
       Рей возвращается в машину и едет в управление.
 
 
* * *
 
 
       Синдзи получил образец — наконец-то настоящая работа. Карьера в полиции не задалась с самого начала. ОВР отбило остатки желания.
       Образец — увесистый пакет с Ангелом.
       Предстоит: ряд анализов, приготовление титрантов, качественные реакции, выявление основных радикалов, характеристика Ангела.
       Муторное однообразное занятие. Утешает мысль, что Рей и Лэнгли тоже не развлекаются.
       С подколкой:
       — Стоишь перед выбором?
       В лабораторию входит доктор Акаги с папкой подмышкой. Руки в карманах.
       — Не исключено, — не поворачиваясь, ответил Синдзи. — Продолжить или плюнуть и вернуться в клинику.
       — Не думаю, что ты жизненно необходим, — кладёт ему на стол папку, открывает: — Здесь результаты моих старых исследований полугодовой давности. Посмотрим, что ты можешь.
       Синдзи находит формулу. Прикалывает к доске наблюдений.
       Этап первый: вытащить базовый радикал. Без модификаций.
       Синдзи встряхивает пробирку. Проверяет, как растворился Ангел.
       "Кристаллическое вещество без запаха, цвета и вкуса. Кристаллы мелкодисперсные, хорошо растворимы в воде, что является следствием присутствия полярных групп. Температура плавления при нормальных условиях 414(четыреста четырнадцать) Кельвина"
       — Ты работай дальше, не пялься на пробу — это ничего не даст, если не закончишь.
       — Может, вы закурите, док? - предложил Синдзи.
       — Так удиви меня, студент.
       — Обязательно.
       Записи Рицко:
       "Формолитовая проба — положительная, что говорит о присутствии в исследуемом веществе соединений группы бензола. В чистом виде растворимость в воде — относительно низкая"
       Усмехнувшись, женщина села в стоящее рядом кресло. Забросила ногу на ногу. Вытащила сигареты.
 
 
* * *
 
 
       Новый кабинет. Большой и просторный. Три стола — два друг напротив друга у боковых стен и один справа, сразу у двери — уже завалены бумагами. Ненужные ящики переставлены на третий стол.
       Рей просматривает отчёты.
       Двойное убийство: Такаши Рюу и его подружка. Её пока не опознали.
       Такаши. Привязан к стулу, коленные чашечки прострелены. 22-й калибр. Бедра выше ран перетянуты ремнями. Убит длинным тонким предметом, введённым через ухо. Во рту обнаружены волокна ткани — заткнули кляпом.
       Зевая, входит Лэнгли. Застаёт Рей припавшую к фляжке.
       — Ты так сопьёшься когда-нибудь.
       — А ты заработаешь себе невроз недосыпаниями.
       Ничья.
       Лэнгли сквозь зевок пытается размочить счёт. Рей успевает раньше:
       — Оку на тебя не злится?
       — Как сказать... Пока что он меня избегает. Если что, напомню ему кто он и кто я. Думаю, утрясём как-нибудь.
       Рей снова зарывается в отчёты.
       Причина смерти девушки — асфиксия, смещение шейных позвонков.
       Ей связали руки и ноги за спиной, а свободный конец со скользящей петлёй набросили на шею.
       Приписка карандашом — разборки мафии.
       Старая итальянская казнь — жертва сама себя душит.
       Чутьё: это не итальянцы. Но кому-то хочется, чтобы так думали.
       Показательная казнь. Урок всем остальным.
       Такаши привязывают к стулу и простреливают коленные чашечки, затыкают рот кляпом, чтобы не всполошил соседей. Перетягивают бедра ремнями — он не должен умереть раньше времени.
       Заставляют смотреть, как его девушка душит сама себя, не дают вырубиться. Избивают и убивают.
       Лэнгли подходит к её столу и берёт первую попавшуюся бумагу.
       — Это к нам Фрици-ледокол что ли перебрался?
       — Кто?
       — В Эл-Эй был такой тип. Убивал ударом в ухо ножом для колки льда.
       — Угу.
       Что ещё она может ответить?
       Протоколы опроса соседей.
       Большая часть — обычный трёп, где вы были в момент убийства и что слышали. Кого видели.
       "Почему не вмешались или не вызвали полицию, если слышали шум?" — "Ну, понимаете, мы ведь знаем, что это обычно на самом деле... Получилось бы очень нехорошо... Молодые..."
       Знаем. Рей за годы в отделе убийств знает лучше других.
       Вряд ли в данном случае полиция смогла бы чем-то помочь.
       Рей вытаскивает блокнот и просматривает протоколы опроса жильцов из выписанных квартир — ничего полезного. Слышали шум, не видели происходящего.
       Она прямо видит, как они пересказывают — смущаясь, отворачиваясь, краснея. Насколько хватает испорченной фантазии.
       Дальше больше: какой-то старикашка видел в глазок одного из спускавшихся по лестнице. Дал довольно чёткое описание. Пометка: со зрением у него всё в порядке, показаниям можно верить.
       Главная проблема в расследовании убийств — ложные показания. Их дают, чтобы привлечь к себе внимание. Редко кто замешан или заинтересован настолько, чтобы врать полиции.
       Рей внимательно перечитывает эту часть. Текст записан дословно.
       "Я видел одного из убийц" — "Почему вы решили, что этот человек убийца?" — "По его действиям. Он торопился, выглядел возбуждённым и напряжённым. На лестнице возле лампы он обернулся, поторапливал кого-то. Я смог хорошо его рассмотреть" — "Сколько вам лет?" — "Знаете что, может слух и подводит иногда, но зрение у меня отличное. Я даже вижу у вас на мундире мелкие крошки от какой-то еды" — "Хорошо, опишите этого человека" — "Белый, около метра шестидесяти, плотного телосложения, тёмные волосы, нос, такой, горбинкой, иностранец. Я смогу опознать его на фото" — "Он не был похож на итальянца?" — "Хм, да, возможно, он был итальянцем".
       Старик дал описание "ориентировочным" языком. Рей находит имя и сведения о последнем месте работы — надзиратель в окружной тюрьме. Один свидетель есть. Это хорошо, но пока что рано радоваться. Нельзя просто прогнать его по тысяче фотографий.
       Рей откидывается на спинку и потирает глаза.
       Кому может быть нужно это убийство? Как оно связано с Ангелом?
       — Ты можешь озвучивать свои мысли, — говорит ей Лэнгли.
       — То есть?
       — Ну, ты можешь думать вслух, мы же напарники и делом этим занимаемся вместе. Найдёшь мотив — найдёшь убийцу, так?
       — Практически. Ладно, попробую. Показательная казнь, кому она может быть нужна?
       — Кто в здравом уме станет казнить уличного толкача?
       — Именно, а если предположить, что это его предыдущий "хозяин"?
       — Ему незачем, это обычное явление — толкачи бегают туда-сюда, как мыши. Но допустим, на кого он работал до этого?
       Рей ищет информацию в разложенных на столе папках.
       — Не знаю, есть имена известных связных, но они не намного выше, скорее всего, такие же шестёрки. Я никого из них не знаю.
       — Кто там? Может, встретится знакомое имя.
       Рей читает имена. Лэнгли качает головой. Есть один — Лэнгли знает его — человек Кадзуо.
       — Отлично. А теперь — есть ли Кадзуо смысл убивать Такаши? Он вообще в курсе про его существование? Это же мелочь.
       — Так делают для устрашения, чтобы показать, что лучше оставаться верным. Такаши ведь собирался соскочить.
       — Он перешёл к кому-то, торгующему Ангелом.
       — Да. Тогда такой вопрос, что там делали итальянцы? Думаешь, Кадзуо хотел их подставить? Это не в его стиле.
       — Я пока ничего не думаю. С таким же успехом, итальянцы могли убрать конкурента или оставить предупреждение продавцам Ангела.
       — Чёрт, как ты вообще раскрывала дела в отделе убийств? Это же сущий геморрой, сколько времени на них уходит...
       — Больше, чем на то, чтобы накрыть бордель.
       В глазах Рей зажёгся огонёк. Она на коне. Это её дело. Её работа.
       Рей продолжает:
       — У итальянцев сейчас не всё ладится, семьи раскалываются. Кто-то пытается выжить сам по себе, кто-то присоединяется к якудзе. Итальянцы не занимаются наркотиками, по крайней мере, Карбо этого не позволяет. Зато Кадзуо, насколько мне известно, не гнушается ими. Ангел уже давно мешает им, а тут ещё и их толкач переходит на другую сторону, а потом плетёт байки, что хочет соскочить. Что обычно с такими делают?
       Лэнгли красочно изображает петлю на шее и вывалившийся язык.
       Пытается "увести" её:
       — Почему ты так уверена, что это не итальянцы?
       — Если у кого-то и нет мотива, так это у них. Такаши не связан с ними, не виделся, не знаком ни с кем из итальянцев, да и европейцев вообще, а Карбо руководствуется таким принципом: не тронь — не завоняет.
       Рей торопливо делает записи. Дело за малым, не так много итальянцев работает с Кадзуо. Даже если они присоединились недавно, и это убийство было их крещением, найти их будет несложно.
       Лэнгли размышляет. Дела Кадзуо процветают, он не будет устраивать такой цирк из-за одного толкача. И как объяснить это Рей? Лэнгли очень не хочется, чтобы с ней что-то случилось. То, что Рей говорила про семьи — правда, но тогда почему она не в курсе их положения? Или она не знает? Откуда такое однобокое представление о ситуации? Неужели...
       В кабинет входит Мисато.
       — Девчонку опознали.
       — И? Case solved. Рей уверена, что это дело рук громил Кадзуо.
       — Кадзуо? — по губам Мисато скользнула ироничная ухмылка. — Не-е-т. Её фамилия Судзухара. Поздравляю.
       Рей застывает с занесённой ручкой. Лэнгли довольно ухмыляется.
       Мотива больше нет. Ни у Карбо, ни у Кадзуо.
       Никто ничего не скажет.
       Полный ноль.
       Рей в сердцах швыряет ручку на стол.
 
 
* * *
 
 
       Голые стены допросной. Зеркальное стекло. Стол и стул.
       В комнате кроме Рей сидят Кадзи и Хидака. На столе магнитофон. Выключен.
       Семнадцать часов после убийства Мори.
       Хидака меряет помещение шагами.
       — Многие полицейские за всё время службы ни разу не достают оружия, а ты у нас прямо ковбой. Сколько уже? Пять? Шесть? Может, ты ещё зарубки на стволе делаешь? Или у тебя год без убийства зря потраченный? Тогда чего ж так редко-то — выходи на улицу и стреляй людей. А-а, нужен повод, да? А где ещё можно пострелять, кроме как в полиции?
       — Лейтенант, это всё не относится к делу, — слабым голосом отвечает Рей. — Спросите то, что должны или я уйду.
       — Лэнгли убила Мори?
       — Да.
       — Чёрта с два! Это была ты! А Лэнгли тебя почему-то прикрывает.
       Рей берётся за спинку стула, чтобы отодвинуть его. Хидака кладёт руки на плечи. Не даёт подняться.
       — Начинай, — мягко говорит Кадзи и включает магнитофон.
       Несколько часов расчётливой лжи.
       Изворачивается. Недоговаривает. Игнорирует.
       Несколько часов непрекращающихся жёстких издёвок. Обвинений и морального давления. Неожиданных вопросов.
       — И что произошло дальше?
       Даже не нужно вспоминать. Семнадцать часов не могут облегчить вину. Короткая передышка у Лэнгли, чтобы всё началось сначала.
       — Я растерялась. Он мог вытащить оружие и... Мне пришлось стрелять.
       Хидака закатывает глаза. Выключает магнитофон и отматывает плёнку до своего вопроса. Стирает. Снова включает.
       Кадзи подмигивает — всё в порядке, соберись и заканчивай.
       — У Лэнгли не было другого выхода. Она стреляла на поражение.
       Хидака выключает запись.
       — Как мы можем тебя прикрыть, если ты сама себя топишь? Всё, иди.
       Рей с трудом отодвигает стул и выходит из комнаты. Всё правильно — действия были в рамках закона. А наказание уже последовало. Намного более эффективное.
       Кадзи закуривает.
       — И что теперь?
       — Теперь это всё в комиссию и они уже будут решать.
       — Знаешь, что меня больше всего интересует в данный момент?
       — И что же?
       — Откуда такая резка перемена? То у нас Хидака за чистки в рядах копов, то "это дело нельзя рассматривать с точки зрения ОВР".
       — А мне интересно, как у тебя до сих пор хрен не отвалился столько трахаться.
       — За свой беспокойся. Если комиссия не вынесет оправдательный приговор — ты его лишишься.
 
 
* * *
 
 
       Замкнутая и повёрнутая на работе — самое опасное сочетание. Никогда не знаешь чего от неё можно ожидать. Не знаешь, каким будет её следующий шаг.
       Идеалистка — спичка возле канистры двух предыдущих качеств. Взорвётся ярко. Опаляюще.
       Но она не вонзит нож в спину. По крайней мере, без предупреждения. А его легко будет понять. Прочитать.
       Опасная. Привлекательная.
       Поэтому Лэнгли так тянет к ней.
       Лэнгли листает записную книжку Мори. Много имён. Кто-то знаком, кто-то нет. Никакой систематизации и, конечно, никаких подписей "дешевле всех подгоняет наркоту большими партиями". Придётся подрядить кого-нибудь проверить всех. В голову приходит — Кенске. Он постоянно ноет, что ему нечего делать. Можно даже подбросить ему какие-нибудь копейки.
       Если бы они были...
       Деньги Кадзуо она выбросила. После происшествия она почему-то не могла на них даже смотреть. Теперь жалеет.
       Лэнгли слиняла из отдела, оставив Рей возиться с бумагами. Толку от "убойника" на улице немного. В любом случае, это не налаженная сеть информаторов, сохранившаяся со времён нравов.
       Самое время встряхнуть её, может кто-то попался.
       Середина дня — поесть и поговорить. Одновременно. Незачем зря терять время.
       Середина дня — никого с огнём не сыщешь.
       Но попытаться стоит.
       Золотой перевал — отличное место. Сервис, отдельные кабинки, несколько залов. В том числе и игровой. А это уже шанс попасть на кого-нибудь из людей определённых занятий.
       Внутри шумно. Откуда в это время столько народу?
       Лэнгли пробивается к свободному столику. Выискивает знакомые лица в толпе.
       Фигуристая официантка: "Что будете заказывать?". Лэнгли делает заказ, не глядя на цены. Нужного человека она уже нашла. Скоро он сам подойдёт.
       Приносят заказ. Лэнгли неторопливо ест. Поглядывает в сторону знакомого — он либо её не видел, либо успешно делает вид.
       Даже с таким медленным темпом еда заканчивается. Лэнгли подзывает официантку, просит счёт и чтобы подозвали того человека через три столика от неё.
       Официантка с подозрением смотрит на Лэнгли. После чаевых она выполняет поручение.
       Он подходит. Садится напротив.
       — Ну привет, Такахито.
       Лэнгли закуривает.
       Такахито Акаба — ростовщик средней руки. Иногда собирает для Кадзуо выручку с игровых автоматов. Плюс ещё кое-какие делишки, позволяющие не работать и жить припеваючи. Всюду суёт свой длинный нос и всегда в курсе всех дел.
       — Лэнгли! Давно не виделись. Как жизнь?
       — Я уже думала, ты меня игнорируешь. Всё отлично, спасибо, что спросил.
       Такахито посматривает по сторонам. Приглушает голос.
       — Как ты думаешь, что подумают люди, если увидят нас вместе?
       — Более просвещённые подумают, что Кадзуо что-то от тебя нужно, менее - что ты встал на путь истинный.
       Он хмыкает.
       — Мы встали на путь истинный.
       Лэнгли задирает бровь и делает удивлённое лицо.
       — Ты кстати правильно пристрелила Мори. Он толкал свои запасы, что называется, и вашим, и нашим без разбору, а в чайнатаун прокатиться, где никому не мешал бы — зассал. Ладно, что ты хотела? Мы деловые люди, а время деньги.
       — Мне нравится твой подход — как обычно.
       Такахито притворно задумывается.
       — Так, ты у нас Лэнгли и ты из нравов. Значит, мелкие воришки тебе не надо.
       — Точно, — поддакивает Лэнгли.
       — Вэй Чен, проклятый китаец! Толкает наркоту на углу 38-го, недалеко отсюда. Дерьмовейшую причём. У Оное, похоже, серьёзные проблемы. Полгода назад у него завелась наркоманка в агентстве, так дела пошли на спад. Он разругался с Карбо и сейчас пытается подкатить к Кадзуо. Правильный выбор, работал бы с ним с самого начала — проблем бы не было.
       Престижное эскорт-агентство. У Лэнгли всплывают в памяти какие-то обрывки разговоров — там высококлассные девочки. Дорого, но оно того стоит. Вспоминает: Рей рассказывала что-то про убийства, возможно, совершаемые проститутками-наркоманками. Тут же отметает
       — Оное высокого полёта птица.
       — Чем там твой этот китаец торгует?
       — Подгоняет белый, какие-то самопальные таблетки... Да много чем. Загребёшь — не пожалеешь.
       — Это всё не то. Мне нужно что-нибудь посерьёзнее.
       Такахито ещё больше понижает голос. Теперь его еле слышно.
       — Ты про Ангела чтоль?
       — Ага. Что-нибудь знаешь?
       — Кадзуо настрого приказал их не трогать. Вроде бы этим твои братки занимаются, какое-то там подразделение. И вообще, лучше не связывайся с ними. Натуральные отморозки.
       Лэнгли вздыхает. Ты не поверишь...
       — Акаба, ты всегда в курсе всех дел. Я же знаю к кому обращаться, когда что-то нужно — если Такахито не знает, то никто в этом чёртовом городе уже не поможет. Просто по дружбе расскажи, что знаешь.
       Такахито доволен. Его тянет улыбнуться от удовольствия. С трудом сохраняет серьёзное выражение лица: "мы деловые люди".
       — Ты просто лапочка. Если что узнаю — будешь первой, кому расскажу.
       — А Кадзуо? Ты же наверно можешь расспросить его?
       Такахито сейчас растает от счастья.
       Лэнгли видит — если бы ему было что-то известно, он бы давно всё выложил.
       — Кадзуо сам знает не больше. Это я тебе точно говорю. Потому он так и очкует — не знает чего от них ждать. Под него они идти не хотят, но и в открытую против него не выступают. А пытаешься поискать какие-то концы — всё. Ходишь по кругу. Поговаривают, со дня на день Карбо и Кадзуо собираются встретиться и поговорить по этому поводу. Продавцы Ангела держатся слишком независимо, и это их бесит. А больше всего их бесит то, что они не могут отследить, кто этим занимается.
       — Да ладно! Два босса не знают, что твориться в их городе?
       — Ага, весело, да? Знаешь, что они в этом случае могут утворить?
       — Догадываюсь. Всё, хватит твоих ужасов. Расскажи лучше, не слышал ли чего про недавние убийства.
       — Зачем тебе?
       — Да помогаю кое-кому из отдела. Дело висяк, вот и хватаются за любую возможность.
       — Кажется, я знаю о чём ты. Это то, где сестрёнку Судзухары замочили?
       — Оно самое. Вроде бы от Кадзуо приказ пошёл...
       — Я знаю точно, что тот, кто это сделал, быстро не умрёт и знаю точно, что это не Кадзуо. С Судзухарой скользкая тема, вряд ли он будет лишний раз её поднимать, тем более вот так вот.
       Лэнгли украдкой заглядывает в счёт. При текущем финансовом положении сумма астрономическая.
       — Такахито, ты ведь заплатишь за меня, правда?
       Мило, насколько это возможно, просит Лэнгли.
       Он заглядывает в счёт.
       — Ты что слона заказывала?
       — Да просто перекусила немного.
       — Знаешь, будь тут на один ноль меньше...
       — Ты прикрытие хочешь сохранить или нет? — одаривает одной из своих лучших улыбок.
       Такахито вздыхает и вытаскивает бумажник.
       Уже в машине Лэнгли размышляет над услышанным. Такахито клоун — строит из себя невесть что, но, тем не менее, за всё сказанное им можно поручиться. Как информатор он крайне полезен.
       Как такое может быть, чтобы Кадзуо не знал? Что за глупость? Это его город, как он может быть не в курсе и при этом предлагать сделку? Скорее всего, он считает, что угроза Ангела слишком серьёзна и поэтому делает вид, будто мало что знает. Не доверяет своим и доверяет копу с улицы? Что-то не так.
       С убийством тоже затык. У всех на устах: "сестра Судзухары".
       Никаких: раздел сфер влияния/убийство конкурента/предупреждение продавцам Ангела.
       Даже Рей не сможет связать его с кем-то конкретным.
       Ещё хуже — нет денег. Ни заплатить за информацию, ни банально поесть. Хэд пока ничего не печатал. Пара статеек про фашиствующих копов. Без имён, без подробностей — ждёт денег за молчание.
       Лэнгли вздыхает. Всё больше и больше проблем. Да ещё и преследует ощущение, что они гоняются за призраком.
       Самое время узнать, что известное по другую сторону улиц — в стане Карбо.
       Лэнгли поворачивает в замке зажигания ключ.
 
 
* * *
 
 
       Рей ходит по кабинету. Туда и обратно. Снова и снова меряет шагами.
       Нужно сократить список подозреваемых. Проверить дела в отделе убийств, может, убийца уже засветился по МО. Он достаточно примечателен.
       В архив. После беглого осмотра папок с делами, создаётся впечатление, что их распихивали, не глядя, куда попало. Никакой системы: дела разных лет, с различными МО, открытые, закрытые — всё рассовано по ящикам.
       Хаос. Как в нём можно что-то найти?
       Рей вытаскивает несколько коробок — придётся просмотреть много дел.
       Идут часы. Стопка просмотренных дел растёт.
       Вырабатывается ритм: взгляд на год, взгляд на фото, обвинение. В редких случаях дело доходит до МО. Пошло быстрее.
       Было бы проще если бы не...
       Коряво заполненные дела.
       Огромное количество ошибок.
       Отсутствующие страницы.
       Сада Абе. 28.05.1905. 36-й год, 18-е мая. Симпатичная молодая женщина, 31 год. Кто бы мог подумать, что она задушила своего любовника, отрезала гениталии и унесла их с собой, завернув в обёрточную бумагу. Вывела на простыне кровью надпись "Сада и Кити вместе". Вырезала у него на руке ножом символ, означающий её имя. 19-го она пошла по магазинам. Сходила в кино. 20-го писала прощальные записки друзьям и знакомым. Брала в рот член Исиды. Пыталась вставить в себя. В итоге она решила спрыгнуть с горы Икома, сжимая в руке член любовника. В 4 часа её арестовали. Допрос открыл правду: "Я так его любила, я хотела заполучить его всецело".
      
       Убийство второй степени. 6 лет.
       Вышла в 40-м.
       Рей потирает виски рукой. Немыслимо. Одно дело слушать об этом на лекциях в академии, другое читать самому. Этот случай с лёгкостью переплюнет большинство рассказов Лэнгли об отделе нравов в Голливудском участке.
       Папка за папкой. Листок за листком.
       Ёшио Кодайра. Насильник и убийца. Начал с самого Цзинаньского инцидента — тогда никто не считал убитых. В 32-м забил до смерти своего свёкра железным прутом. С 45-го по 46-й убил и изнасиловал десять женщин. После пятого убийства начал практиковать некрофилию. Одна из жертв до сих пор не опознана.
       Казнён в 49-м.
       Сейсаку Накамура. Глухой с рождения. Первые убийства совершил в 14 лет — забил двух женщин. В 17 — 1941-й год — ещё одно убийство и нападение — 18-е августа. 20-го ещё трое были найдены мёртвыми. 27-го сентября убил брата. Ранил отца, сестру, жену брата и их ребёнка. 30-го августа 1942 убил семейную пару, их дочь, сына и пытался изнасиловать вторую дочь. Арестован 12-го октября 1942. 11-го ноября его отец покончил жизнь самоубийством.
       Казнён 12-го ноября 1942.
       Точное число жертв неизвестно, часть материалов по делу утеряна во время войны.
       Никто не видит, как Рей зло скалится: эта тварь даже не слышала крики своих жертв.
       Следующая папка.
       Нахлынувшие воспоминания.
       Холодная осень 56-го.
       Гензо Курита3. Убил двух подруг в феврале 48-го. В 51-м изнасиловал и убил 24-х летнюю женщину на глазах её ребёнка. Совершил половой акт с трупом. Тогда же в 51-м убил и изнасиловал 29-ти летнюю женщину. Сбросил трёх её детей со скалы Осен Корогаши. Выжил только один. В 52-м убил 63-х летнюю женщину и её племянницу.
       Снова некрофилия... Но на этот раз на месте были обнаружены чёткие отпечатки пальцев.
       Арест 52-го года — газетная утка, чтобы прекратить поток ложных признаний. Эффект "Чёрной орхидеи". Он залёг на дно и снова вынырнул только в 56-м.
       За это время было зарегистрировано четыре нераскрытых убийства. Доказать его причастность к ним невозможно.
       Убит детективом третьего класса Аянами Рей.
       Хроника отвращения.
       Хронология упадка.
 
 
* * *
 
 
       Руки трясутся.
       Волнение? Пристальное внимание? Близость наркотика?
       Самое сложное — отследить основной радикал.
       Синдзи взял первую пробу, добавил реагенты и оставил пробирку в центрифуге. Beckman Instruments — в университете о такой можно только мечтать.
       Отфильтровать жидкость. Поставить осадок в сушильный шкаф.
       Синдзи изучает фильтрат.
       — Нашёл что-то интересное? — Акаги внимательно наблюдает за подчинённым.
       — Скорее, неприятное. Соединения... весьма активные.
       — Продолжай. Это не университет, где тебя перестанут спрашивать. И я не хочу лишний раз читать твои бумажки.
       — Активные вещества усиливают действие, и помимо этого сами могут оказывать воздействие на организм, — парень вздохнул. —
       Большего пока сказать не могу — анализ не завершен.
       — О приятном — фильтрат уже готов к проверке, — Рицко указала на сушильный шкаф. — Вперёд.
       — Будем надеяться, что там нет прочих посторонних примесей.
       — Надеяться — не твоя профессия, Синдзи, — ответила Акаги.
       Синдзи мычит что-то в ответ.
       — Ты точно ничего не принимал? — интересуется Акаги.
       Синдзи открыл сушильный шкаф. Вынул фильтрат. Разбавил водой. Нехитрые манипуляции с реактивами, подогрев на водяной бане — раствор меняет цвет.
       — Что-то не то.
       Выключил плитку. Вынул колбу из бани, аккуратно встряхнул ее и начал вглядываться.
       — Ошибся?
       — Не понимаю, — Синдзи еще раз встряхнул колбу, — цвет раствора не тот, что надо. Слишком насыщенный.
       — Судя по цвету, распалось в результате кипячения, — подметила Рицко. — Всё-таки напортачил?
       — Не может быть... Или всё-таки распалось?
       — Может, ничего и не распадалось, а к основной формуле был добавлен очень активный реагент.
       Синдзи повернулся к Акаги и зло взглянул ей в глаза.
       — Ты не в Университете, студент, — с иронией ответила она, — если там тебя не заставляли думать, то тут я буду следить, чтобы ты продумывал каждый шаг, даже самый незначительный.
       — Ну что ж, в общем и целом: результаты, можно сказать, средние — базовый радикал выделен, но не в чистом виде, также обнаружены сопутствующие примеси, которые подлежат дальнейшему анализу, — он ткнул пальцем в папку: — Этому можно верить?
       Акаги негодующе фыркнула.
       Синдзи кивнул.
       — Судя по тем симптомам, что были у покойников — по стране бродят, как минимум две-три формулы. Кто-то отчаянно пытается довести все до ума.
 
 
* * *
 
 
       — А вот и наш крутой парень. Ничего, что я буду тебя так называть? Просто яйца у тебя покрепче многих наших. Мори нападает на Рей, обезоруживает, и всё это прямо у тебя на глазах. В момент, когда ты стоишь рядом. Ты подхватываешь пушку и разряжаешь в него половину барабана.
       — Да, именно так.
       — Тебе нравится звук выстрела или любишь смотреть на чужие мозги на стене?
       — Что ты...
       Хидака припечатывает ладонью по столу.
       — Ты хоть сама понимаешь, какая это чушь?
       — Я бы посмотрела, как ты бы себя повёл в такой ситуации!
       — С какого хрена ему было бросаться на вас? Он же знал тебя.
       — А давай ты его выкопаешь и спросишь? Откуда я знаю, может, он обдолбался так, что и мать родную не узнал бы! Ты в своём ОВР такое видел хоть раз? А я вот видела!
       Кадзи:
       — Мы знаем, что это сделала Рей, а ты её покрываешь.
       — Тогда, что вам тут от меня надо?
       — А ты подумай сама.
       — Что, свалить всё на напарника? Да мне ещё чёртову медаль должны были дать. Рей мне должна за своё спасение по гроб жизни, а вы предлагаете упустить такую возможность и подставить её? Ну уж нет!
       Лэнгли пинком отшвыривает стул. Жестом останавливает Хидаку.
       Кадзи невозмутимо наблюдает за сценой.
       — Всё было в рамках закона, и если мне не вынесут оправдательный приговор, я добьюсь пересмотра дела. Вот тогда кто-то попляшет!
       Она хлопает дверью допросной.
       Никто не видит довольной улыбки на её лице.
       Никто не видит, как Кадзи показывает большой палец кому-то скрытому за зеркальным стеклом.
 
 
* * *
 
 
       Совпадение по МО — ни одного. Похожих преступлений — ни одного. Зато целый ворох убийц и насильников.
       Рей со злостью запихала папки обратно в ящики.
       Звонок от Лэнгли — это не Карбо и не Кадзуо — никто из них не имеет отношения к убийству. Рей решила не спрашивать, как она это выяснила.
       Остаются только залётные или торговцы Ангелом. И наиболее вероятны последние.
       Значит, убийство связано с ними.
       Вот только...
       Обвинения, не связанные с Ангелом.
       Убийство — не производство и не распространение.
       Все иные дела вы расследуете сами в свободное время.
       Но свободного времени не остаётся.
       Можно пойти к лейтенанту Ибуки. По слухам, в 40-х он жёстко и быстро решал любые проблемы. Может он посоветует кого-нибудь из старых знакомых.
       Нет. Это нарушение закона.
       Сейчас нет текущих дел у некоторых детективов из отдела убийств. Можно попытаться поручить дело кому-то из них.
       Рей взяла папку и спустилась на второй этаж. Отдел убийств, кабинет лейтенанта. Она потихоньку выглядывает — в отделе пусто. Рей не хочет лишний раз мозолить глаза. Если лейтенант реагирует спокойно и просто её игнорирует, то за быков нельзя поручиться.
       Тихо постучала. Вошла.
       Ибуки поднял глаза от бумаг.
       Рей заметила седину в волосах. За полгода он заметно постарел.
       — Лейтенант.
       Вытянулась в струнку. Ибуки указал ей на стул перед собой.
       Рей села и положила папку на колени.
       — Знаешь, после твоего ухода многое изменилось и, пожалуй, не в лучшую сторону. Что ты хотела?
       Рей кладёт папку.
       — Лейтенант Ибуки, мне нужна помощь. Это двойное убийство, связанное с моим текущим расследованием...
       Он не даёт ей договорить.
       — У меня сейчас нет людей. Я не могу.
       — А если оформить официальную передачу дела?
       — Можно, но дело будет отложено или передано на один из участков. Сейчас все заняты, — твёрдо выделяет Ибуки.
       Рей понимает — просить бесполезно. Он не станет ей помогать.
       У дверей Рей оборачивается:
       — Я не просила об этом переводе. Я не хотела его и не хочу сейчас.
       Она закрывает дверь и возвращается к себе в кабинет.
       Звонит телефон — внутренняя связь.
       Мисато:
       — Привет, как ты там?
       — Посредственно.
       — Нет, ну ты представляешь, они меня за бумажки посадили!
       — То есть как это?
       — Да вот так. Весь день перекладываю листки из одной стопки в другую. Заявления, ещё какая-то муть...
       — И много там?
       — Да завались просто. Я отсюда с месяц не вылезу!
       — У нас не лучше.
       — Верю. Когда ты так говоришь — это правда. Сходить поесть не хочешь?
       — Нет. Может, чуть позже.
       — Договорились. Звони.
       Забросить это дело? Выучка "убойника" не позволяет.
       Связь с Ангелом? Мелкие разборки. Они того не стоят.
       Рей начинает рыться в ящиках с материалами по Ангелу.
       Практическая польза от материалов — ноль. Максимум накрыть пару поставщиков средней руки. Последний шанс, если станет совсем туго.
       Пара нечётких фото — предположительно кто-то с самого верха. Ни лица, ни имени.
       Идея: прогнать старика по этим фотографиям, может, кого узнает. Тем более, что есть пара недавних фото, если это кто-то из переметнувшихся.
       В случае чего, можно легко проверить врёт он или нет.
       Рей выгребает фотографии и кладёт их в бумажный пакет.
       Едет домой к старику.
       Бывший надзиратель встречает её с радостью: "Ну наконец-то".
       Плюс к версии о ложных показаниях.
       — Проходите-проходите.
       Проводит Рей в комнату. Усаживает в кресло. Предлагает чай, кофе.
       Стандартное начало:
       — Я детектив Аянами Рей, и мне нужно задать вам несколько вопросов по поводу недавнего убийства.
       — Вообще-то я уже всё рассказал вашим коллегам, — с раздражением. — Подробно, и они всё занесли в протокол.
       Лжецы, привлекающие внимание, готовы часами рассказывать свои байки. Этот раздражён.
       — Хорошо, мне нужно чтобы вы просмотрели фотографии. Возможно, кто-то из людей вам покажется знакомым. Если вы видели их в темноте, то, может быть, некоторые силуэты покажутся вам знакомыми.
       Упор на профессиональное чутьё.
       Рей даёт ему первую стопку фотографий.
       Через несколько минут:
       — Вот он. Этого я видел, когда он стоял под лампой.
       Он передаёт Рей снимок. На фото несколько человек. О чём-то говорят. Старик указывает на мужчину за сорок с жёстким взглядом. Подпись на обороте "Джиованни "Джи" Агнолли".
       Рей откладывает фотографию. Берёт вторую пачку, перемешивает снимки с первой, снова разделяет их на две и протягивает старику.
       Неприязненный взгляд: "Вы мне не верите".
       Жёсткий взгляд в ответ: "Просмотрите снимки. Не переворачивайте их".
       Ещё несколько минут.
       — Вот и вот.
       Откладывает две фотографии — профессиональное чутьё: первая из разведывательного отдела, 44-й год, здесь Агнолли совершенно не похож на первую фотографию. Вторая — 52-й, выходит из продуктовой лавки.
       — Теперь я вам верю, — откладывает фото. — Просмотрите, пожалуйста, оставшиеся.
       Старик просматривает все снимки. Безошибочно узнаёт на них Агнолли, кое-где даже по силуэту в окне. Ещё несколько знакомых — сидели в его бытность надзирателем.
       Стандартная концовка: "Спасибо, вы нам очень помогли".
       Обратно в управление. Досье на Джи Агнолли: 20.05.1911. Итальянец. Родился в пригороде Неаполя. В Японию попал в 30-х. Интересное прошлое — помнит Нобору Ямагучи. Его взяла мелким громилой под крыло якудза. Когда пришёл Кадзуо, он уже был полноценным членом семьи. Очень немногие гайдзины могут этим похвастаться. В 54-м — "высокопоставленный" инфорсер.
       И что теперь? Связался с продавцами Ангела? Почему тогда Кадзуо до сих пор его не убрал?
       Мысли Рей прерывает звонок, опять внутренняя связь.
       — Рей, зайди ко мне.
       Лейтенант Ибуки.
       Дежа вю. Когда-то она так же летела к нему в кабинет.
       Лейтенант стоит у окна. Снимает очки.
       — Пожалуй, я смогу помочь. У меня есть знакомый. Он американец. Тебе это не будет мешать?
       — Нет.
       — Хорошо. И ещё кое-что — он выходит из тюрьмы.
      
      

       3) Сада Абе, Ёшио Кодайра, Сейсаку Накамура, реально существовавшие люди и реальные факты. Факт столкновения Рей и Гензо Курита вымышлен; Курита был арестован 16 января 1952 года и казнён 14 октября 1959 года путём повешения. вернуться
 
  [К оглавлению ↑]
 
 
 
  
Глава 8
 
 
       Рей стоит возле машины у тюремных ворот. Пытается повернуться спиной к постоянно меняющему направление ветру.
       Ветер треплет волосы. Шумит тканью плаща. Несёт мелкую водяную пыль.
       Ноет и пульсирует болью распухшее запястье. Каждый порыв ветра словно проникает под кожу.
       Тупая холодная боль.
       Рей подняла воротник и села в машину.
       Тут же на землю обрушился поток воды. Маленькая обшарпанная дверца — выход — оказалась полностью скрыта. Рей завела машину и подъехала чуть ближе.
       Через шум дождя она не услышала скрипа открывшейся двери. Еле заметила в водяной завесе отделившееся серое пятно.
       Она вышла из машины, крикнула и посигналила. За несколько мгновений снаружи, Рей успела вымокнуть до нитки.
       Ныряет обратно. На соседнее сиденье вваливается немолодой насквозь мокрый мужчина. Забрасывает сумку с вещами назад.
       Дэвид Эрл. Бывший детектив. Сидел за убийство.
       — Когда меня сажали, лило так же, — вытирает лицо. — И что же лейтенанту от меня понадобилось?
       — Вы будете работать на меня.
       — Хорошо, как меня зовут, ты знаешь, а вот я тебя нет.
       — Аянами Рей.
       — Откуда ты?
       — Отдел убийств.
       — И что я буду делать?
       — Расскажу по дороге.
       Рей заводит машину. Включает дворники и выезжает на шоссе в город.
       — Мне нужно, чтобы вы занялись одним делом.
       Рей передаёт ему папку. Эрл быстро пролистывает.
       — Я уже давно не коп. Сейчас я всего лишь условно-досрочно освобождённый преступник, — возвращает бумаги. — Никто не даст мне снова заниматься моей работой, а за малейшую провинность упрячут обратно в тюрьму.
       — Упрятать обратно я могу вас хоть сейчас.
       — Валяй. Я хоть спокойно досижу свой срок.
       — Об офицере по надзору можете не беспокоится — я разберусь с ним. Если вы займётесь этим делом, все обвинения будут сняты, в том числе и те, которые могут возникнуть в ходе расследования. Все записи о прошлых судимостях будут уничтожены. Вы закончите его добропорядочным гражданином.
       Секундное раздумье.
       — Договорились, но за бесплатно я работать не буду.
       Рей вытаскивает снятые с её счёта деньги.
       — Это на первое время. Если понадобится ещё — обращайтесь ко мне.
       Передаёт ему 38-й. Свой 38-й.
       — На время, пока не купите себе что-нибудь. И сделайте это побыстрее. Остальное я расскажу вам на месте.
       — Куплю?
       — Найдите способ.
       — Ладно, тогда куда мы едем?
       — Roaring twenties, — с акцентом произносит Рей. — Я думаю, вам там понравится.
       Медленный путь через завесу дождя по скользким улицам. Вода на окнах не даёт Эрлу заметить, насколько изменился город.
       Дворники работают как сумасшедшие, но Рей видит только размытые силуэты зданий и плывущую полосу дороги. Интуитивно едет в нужную сторону — сказывается хорошее знание города.
       Паркуется у серого невзрачного здания. Закрывает машину и вместе с Эрлом перебегает в помещение.
       Отряхиваются от воды, занимают столик. Эрл рассматривает кафе.
       Стены выложены искусственно закопченным кирпичом. Состаренная мебель из тёмного дерева. Пожелтевшие газетные вырезки и выцветшие фотографии на стенах. Над барной стойкой висит текст двадцать первой поправки. Там же на деревянной подставке копия "чикагской пишущей машинки". Усатый бармен, несколько улыбчивых официанток.
       Критично изучает меню. Рей заказывает кофе.
       — Я не буду требовать, чтобы вы сразу занялись делом. Я всё понимаю — вы только что после тюрьмы. У вас есть несколько дней.
       Пока Эрл ест, Рей пересказывает всё, что ей известно.
       — Двойное убийство. Убит Такаши Рюу — мелкий распространитель и его подружка Судзухара Тама. Казнёны. За несколько часов до убийства я разговаривала с ним — он упоминал, что хочет соскочить. В последнее время, несколько раз менял хозяина, и, похоже, в конце концов, его финты окончательно им надоели — его убрали.
       — Судзухара...
       — Да, я знаю — никто не хочет с ними связываться. Я не прошу об этом. Свидетель опознал одного из замешанных в убийстве. Это Джи Агнолли — следите за ним, снимайте всех, с кем он контактирует, запоминайте места, где бывает. Раскопайте о нём всё, что сможете: выясните, с кем он сейчас и, что они из себя представляют, особенно меня интересуют его связи с якудзой.
       — Я не думаю, что это необходимо. Если он убийца — долго он не протянет.
       — Если до этого дойдёт, ни в коем случае не вмешивайтесь. Сразу же звоните мне.
       Рей вытаскивает листок и ручку. Записывает номера.
       — Мой домашний и рабочий. Если будет что-то срочное, передавайте через Айду Кенске — это наш диспетчер. В случае проблем с полицией — тоже звоните мне.
       Несколько минут проходят в тишине.
       — А ты неразговорчивая, да?
       Рей молчит.
       — Еда здесь ненамного лучше тюремной. Что лейтенант рассказал обо мне?
       — Немного.
       — Я знаю, что многие новички его боготворят, — неприятно усмехается. — Но это именно он засадил меня за решётку.
       — Значит, так было нужно.
       Рей одним глотком допивает кофе и выходит под дождь. Сидя в машине, она думает, стоит ли дело того.
       Бывший детектив. Как он себя поведёт и, как будет действовать?
       Заключённый. Убийца.
       Можно ли ему вообще доверять?
       Очень странная ситуация.
       Быстро нырнула, и теперь ей кажется, что она завязла в илистом дне.
       Ещё не поздно сказать "нет". Не поздно отложить дело или просто арестовать Агнолли.
       Но что-то не даёт ей сделать это. Какое-то новое ощущение. Обвивается, затягивает.
       Не выпускает.
       Накрывает с головой.
       Шепчет, что она всё делает правильно.
       Шепчет голосом Лэнгли.
       Лэнгли... Рыжая... В голову приходит неожиданная мысль.
 
 
* * *
 
 
       Разведывательный отдел — Агнолли часто бывает в северном городе. Последние данные — у него проблемы с деньгами. Крупные.
       Кладовка управления — камера, длиннофокусный объектив, несколько коробочек с плёнкой.
       Северный город — убить двух зайцев сразу.
       На улицах толпится разношёрстный люд.
       Дождь размывает неоновые вывески, превращает в разноцветные мигающие пятна.
       Свет ламп заливает салон машины. Медленно затекает внутрь вместе с водой.
       Неоновая слизь.
       Повинуясь сильному неизвестному импульсу, Рей рыщет по барам и кафе. Лихорадочно ищет в толпе посетителей нужное лицо.
       Музыка бьёт в уши. Пульсирует в такт огням на вывесках. Сливается в кошмарное наваждение.
       Уолтс Ворф — обитые прогнившими досками стены. Стойка в виде мостика. Бармен в фуражке. В центр зала впёрт ржавый якорь. "Палуба" скрипит под ногами, кое-где торчат гвозди.
       Никаких признаков того, что она была здесь. Бармен делает рожу кирпичом — ничего не знаю.
       Ради приличия Рей опрокидывает рюмку скотча.
       Отлично. Дальше.
       Тай Сиам — забит до отказа "западным" сбродом: от китайцев до корейцев. Работая локтями и ногами, Рей пробивается к стойке. С первого взгляда ясно — здесь её не будет точно. Для верности — бармен ни слова не понимает по-японски. Жетон заставляет его быстро притащить вяжущего два слова поварёнка. Испуг в глаза — лопочут на своём языке — полиция, полиция. Ничего. Через вонь галдящих тел Рей вываливается на улицу.
       Эль Дорадо — квадратные вышибалы на дверях. Значок открывает дорогу. Внутри — главное украшение: сделанный из грубо выточенных фигур и золотой фольги — золотой плот Эльдорадо. Дешёвая отделка. Полуголые официантки.
       Минимальный заказ — две порции. Рей выпивает одну. Скучающий бармен — Рей спрашивает про неё. Притворяющийся бармен ничего не знает. Подозрительный бармен отходит к дальнему краю стойки. Скрытный бармен не смотрит в сторону Рей — распознал копа. Больше здесь делать нечего. Вторая и на улицу.
       Никаких следов женщины с ухоженными рыжими волосами, одетой в длинное мужское пальто.
       Дальше. Сквозь неоновый свет.
       Палм Три — никакой платы за вход. Темное помещение. На ощупь — ближайший столик. Бутылка на столе — бурбон. Рей наливает себе выпивку.
       Вспыхивает свет.
       Взвивается трелью саксофон.
       Мгновение — перебор клавиш пианино. На переднем плане сакс.
       Резкий.
       Ударные задают ритм. Им вторит бас.
       Глухой.
       Снова сакс.
       Быстрый.
       Соревнование — кто быстрее саксофонист или ударник.
       Жёсткие переливы.
       Сложные.
       Сакс вздымается вверх.
       Безумный человек — саксофонист слился со своим инструментом.
       Отчаянный. Поглощённый. Растворившийся.
       Пальцы пляшут по клавишам. Извлекают жуткие звуки.
       На высшей ноте, когда кажется, что прекратись она, всё падёт, саксофонист ломает стену звука — ритм подхватывают клавишные.
       Тум-тум-тум — бас поддерживает их вместе с негромкими ударными.
       Врывается саксофон — уже совершенно другой. Более спокойный, не такой режущий. С быстрыми мелодичными переливами.
       Виртуоз. Представление одного человека. Остальные лишь декорация.
       Взрывается. Неожиданно. Громко. Серией высоких трелей. Клавишные и бас стихают.
       Саксофонист приседает. Вершина экстаза.
       Импровизация. Пульсирующие звуки.
       Беспощадные.
       Диссонирующие.
       Дисгармоничные.
       Всего лишь мгновение — перед глазами проносится...
       Огонь.
       Страсть.
       Что-то первобытное, рождающее, внутри горячую затапливающую волну.
       Всепоглощающую.
       И снова — саксофонист ломает ритм. Сакс визжит. Нота вытягивается. Нехотя затихает.
       Всё прекращается.
       Обрушивается тишина.
       Где-то рядом чиркает спичка — свет выхватывает лицо Агнолли.
       Неожиданная мысль: на скамье подсудимых Агнолли будет бесполезен, но и завербовать его, как информатора тоже нельзя — слишком крутой парень, такой торговаться не будет.
       Стучит в ушах — бас или сердце?
       Лампочка над дверью — Агнолли выходит под руку с мужчиной. Мотель напротив — Агнолли оглядывается, закрывает дверь.
       Шанс. Нажать на Агнолли, заставить его говорить. Сделать информатором.
       Значок — администратор называет номер комнаты. Второй этаж. Окна выходят на улицу.
       Из копа в вуайериста. Камера на шею.
       Скользкая после дождя крыша. У Рей кружится голова — спиртное, музыка.
       Комнаты для свиданий — голые стены, кровать. Больше ничего.
       Рей хватается за перила. Шипит от боли в руке.
       Алкоголь выветривается — музыка нет.
       Загорелся и погас свет в комнате. Через окно не снимешь. Несколько минут — нужно что-то придумывать.
       Десятка алкашу — реквизит: потёртая шляпа. Клерка нет на месте — нет времени ждать.
       Шляпу на голову, тихая возня с замком.
       Стучит в ушах — пан или пропал. Еле слышный щелчок — замок поддался. Последняя проверка — у неё будет только один кадр.
       Распахивается дверь. Угадываются силуэты.
       Щёлк. Вспышка освещает комнату.
       Замешательство. То, что нужно.
       Щёлк. Два кадра!
       Рей выбегает — топот и ругань позади. Теряет на лестнице шляпу, вскакивает в машину. Срывается с места. Вспышка и гром с тротуара — осыпается стекло в машине.
       Нажать. Пригрозить. Заставить работать на неё. УГРОЖАЙТЕ СВОИМ ИНФОРМАТОРАМ.
       Деньги. Агнолли в долгах — ему нужны деньги. И Рей знает, где их достать. ПОМОГАЙТЕ СВОИМ ИНФОРМАТОРАМ.
       Рей понимает — она не хочет, чтобы музыка стихала. Хочет, чтобы саксофон продолжал разрывать уши трелями. Бас заставлял пульс биться в унисон. Музыка заполняла всё естество. Пьянила сильнее самого крепкого напитка.
       Она знает, что вернётся сюда. Теперь эти места будут манить. Звать. Неудержимо. И она приедет. Снова окунётся в будоражащую волну. Снова вознесётся вместе с саксофоном до небес и камнем рухнет вниз с последней нотой.
       Здесь никто не сможет помешать, никто не сможет проникнуть сюда.
       Там она найдёт то, чего никогда не знала. Там она сможет взять то, его никогда не было в её жизни.
       Там — в потаённом месте. Там — далеко за неоновым водопадом. Там — в одиноком месте.
       Там, где гремит джаз.
 
 
* * *
 
 
       Типичный итальянец — волосы зачёсаны назад, надменный взгляд. Дорогой костюм в узкую полоску.
       Кабрини сказал: чушь, Карбо не станет мочить сестру Судзухары, за то, что она спуталась с толкачом.
       Лэнгли возразила: что же тогда там делали итальянцы?
       Кабрини ответил: кто бы что ни говорил, это были не наши люди.
       Лэнгли спросила: есть идеи, кто это мог быть?
       Кабрини ответил: никаких, можете попробовать перетряхнуть мелкие независимые семьи.
       Лэнгли ехидно заметила: а ты дашь список.
       Кабрини воспринял всёрьёз: не сразу, но можно; естественно, кроме тех, что лояльны к нам.
       Лэнгли рассмеялась: хороший ход, чтобы загнать всех обратно; а про Ангела что-нибудь слышал?
       Кабрини нахмурился: только то, что он заноза у всех в заднице. Карбо и Кадзуо пошли на мировую, в ближайшие несколько дней они хотят встретиться на нейтральной территории и обсудить свои дела. Только они двое и пара сторонних наблюдателей, кто-то из копов. И я тебе этого не говорил.
       Лэнгли поинтересовалась: больше ничего сказать не хочешь?
       Кабрини хмыкнул: зря ты Мори замочила, Кадзуо его заказал?
       Лэнгли прощается. Лэнгли уходит.
       Звонок Рей — ни Карбо, ни Кадзуо не трогали Такаши.
       Пока она говорила с Кабрини, полил дождь.
       Лэнгли задумчиво постукивает по рулю.
       Карбо — Кадзуо — Судзухара — Такаши.
       Каков шанс, что Судзухара случайно оказалась не в том месте и не в то время? Высок, потому что Карбо и Кадзуо знают и уважают главу семейства и его сына. Они не станут рвать договор ещё времён Ямагучи и обострять отношения. Это может сделать кто-то плохо знакомый с обстановкой в городе.
       Либо наоборот — слишком хорошо знакомый.
       — Faded to black the streets come alive, that big city monster just opened his eyes.
       Лэнгли хватается за кобуру. Рядом на сиденье сидит женщина. Откуда она тут взялась?
       Она смеётся:
       — Успокойся, если бы я хотела навредить, у меня уже был шанс.
       — Кто ты?
       — Давай не будем разговаривать в машине, здесь рядом есть кафе — недалеко, я покажу.
       Лэнгли вытаскивает пистолет и перекладывает в левую руку.
       — Отодвинься дальше к дверце. Если я что-то заподозрю — выброшу из машины на ходу.
       Женщина пожимает плечами и отодвигается. Лэнгли заводит машину и следует её указаниям. Они подъезжают к одноэтажному зданию. Вбегают внутрь, и женщина занимает столик в углу, лицом к двери.
       Закопченный кирпич. Газетные вырезки на стенах.
       Через три стола сидит немолодой европеец, хмуро листает какие-то бумаги и ковыряется вилкой в тарелке.
       — Вот видишь и нечего бояться, — говорит женщина, закуривая. — Что ж вы все такие нервные — сразу за пушки хватаетесь.
       Показавшиеся в машине тёмными, в свете ламп волосы оказываются рыжими. На плечи наброшено мужское пальто. Поверх длинный белый шарф.
       — Работа такая.
       — Ты можешь не бояться меня, Сорью Аска Лэнгли.
       Лэнгли ухмыляется и перекладывает пистолет на колени.
       — Вот теперь я тебе точно не доверяю, потому что ты меня знаешь, а я тебя нет.
       — Не очень приятно разговаривать под дулом пистолета.
       Сверлит взглядом место стола, под которым Лэнгли держит пушку.
       — Сама напросилась.
       — Everybody want this, everybody need this.
       — Вот только каждому оно нужно для разных целей.
       — Верно. Знаешь для каких?
       — А это ты мне скажешь.
       Подходит официантка принять заказ. Лэнгли стелет салфетку поверх пистолета.
       Рыжая вытаскивает сигареты и закуривает. Лэнгли присматривается - тайваньские.
       — Каждый гребёт под себя. Кадзуо хочет уничтожить источник, Карбо хочет сам его использовать.
       — И это в то время, как они собираются пойти на мировую? Что за чушь?
       Женщина ухмыляется.
       — Если Кадзуо уничтожит источник, никто об этом не узнает. Всё будет сделано тихо, а Карбо не сможет навредить то, о чём он не знает. Они просто исчезнут. Если до него первым доберётся Карбо, то это поможет ему закрепиться - влияние, деньги, власть. Он загонит обратно мелкие семьи — они станут его распространителями. Кадзуо этого не хочет в любом случае. Ему проще отдать часть города, чем потом принимать условия Карбо, а ведь у него будет возможность их диктовать.
       — Карбо не торгует наркотиками. И знаешь, чем дальше, тем меньше я верю твоим словам.
       — Кое-кто из мелких семей приторговывает и думает, что Карбо не в курсе их делишек. Но если у него будет Ангел, он просто поставит их перед фактом — теперь они торгуют им. Ты ведь знаешь, что у них за торговлю наркотиками грозит...
       — А откуда тебе это всё известно?
       — Пожалуй, самое время вспомнить о пятой поправке.
       — Пятая поправка от 9-ти миллиметров не спасёт.
       — Не самое удачное решение. Убьёшь безоружного, как убила Мори?
       — Если понадобится — да.
       — И прикроешься значком. В этом вся Лэнгли, — она выпускает дым. — У вас ничего не получится. И теперь ты принадлежишь Гендо. Ты полностью его. С потрохами.
       — Всё сказала?
       Женщина кладёт на стол визитку и пододвигает к Лэнгли. Лэнгли машинально суёт её в карман.
       — Вот теперь всё. Спроси своего дружка насчёт Ангела. Мори доставлял ему много проблем — он должен быть тебе благодарен. И ты увидишь - я твой единственный шанс.
       — А негры умеют плясать?
       Медленно, не поворачиваясь спиной, Лэнгли выходит из кафе.
       Женщина улыбается европейцу и подмигивает. Тот хмурится и отворачивается.
       Снова к Лэнгли возвращается назойливый стук — деньги. Их нет. Последний шанс — проверить ставки.
       Ближайший таксофон, горстка мелочи. Недовольный голос:
       — Да.
       — Это я. Что там с боем?
       — Только закончился. Ты или тупая, или слишком самоуверенная...
       — Ближе к делу.
       — Это было нечто, ты хоть смотрела...
       — Быстрее! Итог матча.
       — Бой остановлен после 13-го раунда, Паттерсон.
       — Твою мать...
       — Это первый бой Харриса за последние 10 месяцев, чего ты ожидала? И теперь ты должна мне...
       Кучу денег. Лэнгли бросает трубку. Теперь у неё ни гроша. Последние деньги были поставлены на этот матч.
       Уже в машине она перебирает варианты. Потрясти толкачей и шлюх — можно словить пулю или огрести от сутенёра. Деньги нужны. И нужны в ближайшее время. Одолжить — она не унизится до этого. Рей с каменным лицом даёт ей свои кровные, но Лэнгли знает — что для неё копейки, то для Рей приличная сумма.
       Мигает лампочка рации — вызов.
       — Лэнгли на связи.
       — Сообщения для лейтенанта Лэнгли — "У всех свои секреты". Подписано "Х".
       — Кенске, и это всё?
       — Да.
       — Тогда не беспокой меня больше такими мелочами!
       — Я думал, это может быть важно...
       Лэнгли со злостью впечатывает микрофон обратно на панель.
       Вот и Хэд объявился — и запросит он явно немало.
       От нечего делать вытаскивает визитку — Yamanouchi Pharmaceutical Co. Ни телефона. Ни имени.
       Что она хотела этим сказать? Есть вариант, что она просто водит её за нос. Но она знает, как её зовут, знает о ней достаточно. "Пристрелишь и прикроешься значком". Достаточно для чего?
       Лэнгли решает — если рыжая ещё раз появится, то она так и сделает.
       Фармацевтическая компания...
       В мозгу выстреливает план.
 
 
* * *
 
 
       Большая часть анализов проведена. Отчёт на столе у Акаги.
       Она пробегает его наискосок:
       — Интересно. Дальше я сама.
       — В смысле?
       — Прямом. Твоя работа на сегодня закончена.
       Акаги заваривает себе кофе.
       — А ты неплохо справляешься.
       — Деваться некуда. Либо делаю, либо обратно в клинику.
       — Но ведь там было неплохо, — ухмыляется Акаги.
       — Вынужден согласиться с... — парень запнулся, — вами.
       — Можешь не стесняться — мы не в академии.
       — Угу, - Синдзи сделал еще пару глотков.
       — Да, работы предстоит немало, — Рицко задумалась.
       — Базовый радикал придется выделять еще раз, — ответил Синдзи, — дальше уже будет проще.
       — Не будь таким наивным.
       Парень молча допил свой кофе.
       — Ладно, - Акаги махнула ему, — можешь идти проветриться. Мне нужно серьезно поработать — в одиночестве, чтоб никто не досаждал.
       Она достала из кармана халата пачку сигарет.
       — Док...
       — Заткнись и иди гулять, — перебила его Акаги и закурила.
       Пойти можно было куда угодно: в закусочную, на новую квартиру или просто прогуляться по городу и подышать свежим воздухом.
       Покинув участок, он шел, не разбирая дороги.
       Наслаждение от свободы.
       Поворачивает то за один угол, то за другой. Переулки сменяются переулками, одни перекрестки другими и так пока, пока он не приходит на место пересечения двух улиц.
       Тут когда-то стоял один дом. Он всё ещё там, но другой — восстановлен, в нём живут другие люди. Этот его дом.
       Был.
       Когда-то.
       Уши наполнились...
       Шумом воды на кухне.
       Голосом мамы, зовущей домой на ужин.
       Шелестом отцовской газеты.
       Мурлыканьем двух кошек, трущихся о ноги в ожидании того, что их погладят.
       Звуки наполнили его голову. Вынудили поднять глаза в надежде увидеть свет в окне второго этажа — там была кухня в старой квартире.
       Сейчас там живут совсем другие люди.
       — Чего встал? — раздраженный мужской голос за спиной.
       Кто-то грубо его отодвинул.
       — Олух. Поразвелось тут...
       Мужчина продолжает ворчать, пока не закрывается входная дверь дома.
       — Прощай, — шепчет Синдзи неизвестно кому и уходит.
 
 
* * *
 
 
       Сначала звонки — хорошо не нужно выпрашивать мелочь.
       Первый — Кадзуо. Он сам поднимает трубку.
       — Ну здравствуй. Как поживаешь?
       — Да вот не очень. В основном из-за того, что с Ангелом много проблем. Может, есть что-нибудь для меня? Пара наводок, например.
       — И почему я должен это делать? Услуга за услугу, так ведь. Информация в наше время слишком дорога.
       — А как вам такая услуга — я убрала Мори, он больше не будет мешать.
       Недолгое замешательство.
       — Конечно, я не могу тебя не поблагодарить, но я не просил этого делать.
       — Да ладно, просто подскажи в каком направлении копать!
       — Если это всё, не занимай линию. Я жду звонка.
       — Ну же!
       — Лэнгли, не испытывай моё терпение. Всему своё время.
       ОН НИЧЕГО НЕ...
       — Простите Кадзуо-сан, я погорячилась. Всего доброго.
       ОН НИЧЕГО НЕ ЗНАЕТ!
       Лэнгли осознаёт, как попалась. Она уже не хочет убивать рыжую, теперь ей нужны ответы. Не полунамёки. Прямые ответы. И она их получит.
       Значит, принадлежит Гендо? Пусть сначала разберётся с Кадзуо — он заарканил её первой.
       Но сначала нужно решить более насущную проблему. Без денег на улице ничего не получить.
       Синдо Нацумэ — Рей говорила, он обычный клерк или что-то вроде того. Они оставили ему пакет с Ангелом в качестве компенсации, но у него просто нет контактов, чтобы продать наркотик. Значит, он всё ещё должен быть у него. И продать его можно не за копейки. Хватит всем.
       Номер в справочнике — диск набора вращается слишком медленно.
       Гудки, гудки, гудки.
       Синдо снимает трубку.
       — Это лейтенант Лэнгли, мы с напарником недавно были у вас. Мне нужно ещё кое-что выяснить. Это очень срочно. Я заеду?
       — Да, конечно.
       Лэнгли летит к его дому. Ставит мигалку на приборную панель. Сирену не включает.
       Пулей вылетает из машины. Забегает на крыльцо. Стучит в дверь. Синдо открывает:
       — Проходите-проходите, — проводит в гостиную.
       Только сейчас до Лэнгли доходит, что он одет не по-домашнему. Голос по телефону не был сонным, а ведь она должна была вытащить его звонком из постели. Он не задавал никаких вопросов. Он просто зна...
       Синдо включает свет.
       Из стоящего в центре комнаты кресла ей улыбается Рей.
 
  [К оглавлению ↑]
 
 
 
  
Глава 9
 
 
       Комнату освещает тусклая из-за сниженной подачи электричества лампочка. Изредка за окном проносятся всполохи фар.
       Рей сидит в кресле и выжидающе смотрит на Лэнгли.
       Та замерла посреди комнаты. Синдо переминается с ноги на ногу у неё за спиной. Он понимает ещё меньше.
       Лэнгли лихорадочно думает.
       Рей хорошо подготовилась. Машины на улице нет. Синдо не сказал ни слова. Всё продумано. Всё качественно исполнено.
       Рей опередила её.
       Зачем?
       Остановить? Арестовать? Отговорить?
       Слишком много приготовлений для обычного ареста. Слишком сложно. Что-то не так.
       Рей улыбается:
       — Садись, нам надо кое-что обсудить.
       Лэнгли мееедленно садится в кресло.
       — Я знаю зачем ты здесь.
       Лэнгли, осторожно:
       — И зачем же?
       Рей указывает глазами на Синдо.
       — Он не может сам продать его.
       Лэнгли скривилась.
       — Похоже на дешёвое кино.
       Рей кивнула.
       — Ты меня вынуждаешь. А что скажешь по существу?
       Синдо немного помялся, пробормотал что-то про кофе и вышел.
       — Для начала нам нужно определить чистоту, если Ангел в этом свёртке уже разбавлен, то грош ему цена. Синдзи?
       — Не нужно его вмешивать, я не могу за него поручиться. Он мог сохранить связь с отцом.
       — Кажется, я знаю... Да, я знаю, как можно проверить чистоту.
       — Посвятишь?
       — Пожалуй, нет.
       — Теперь нужно решить вопрос с продажей.
       — Карбо. Идеальный вариант.
       — Уверена, что это не повлечёт за собой никаких последствий? И сможешь ли ты ему продать Ангела?
       — Это будет непросто, но я думаю, он согласится. Мафия сдаёт позиции, он ухватится за любую возможность. Тем более, он уже задумывался об этом и не захочет упускать шанс. Всё зависит от чистоты.
       Рей снова кивает.
       — Тогда пусть пока Ангел останется здесь.
       Лэнгли указывает глазами в сторону кухни, одними губами: "Синдо".
       — Я с ним договорилась, он получит свою долю и будет молчать. Так что мы просто "помогаем ему продать". Как скоро ты разберёшься с тестом?
       — Я думаю, к утру он будет. Я за тобой заеду.
       — Хорошо. У меня как раз проблемы с машиной.
       — Если всё выгорит, купишь себе новую, — улыбнулась Лэнгли. — Я помогу заказать из штатов без наценки.
       — Только стекло, — серьёзно отвечает Рей.
       Разговор окончен.
       Лэнгли пожимает плечами.
       Рей слышит, как она набирает номер на телефоне. Обрывок разговора: "Да-да, а теперь выключи магнитофон... И второй давай тоже... Акаги, да, А-К-А-Г-И... Младшая..."
       Уже на улице Лэнгли видит, как Рей выводит из гаража Синдо свой hudson. Заднее стекло разбито и салон засыпан осколками — попала в переделку. Но Рей об этом никому не расскажет.
       Лэнгли провожает её взглядом и садится в машину.
       Как продать ангела план уже есть, осталось только проверить его чистоту.
       Прямиком в управление. Третий этаж.
       Сначала по делу.
       Лэнгли рывком распахивает дверь мастерской. Кенске вздрагивает и что-то торопливо прячет под стол. С шелестом выпадает журнал — "Замочная скважина". Кенске краснеет. Лэнгли поднимает журнал и пролистывает. С кривой ухмылкой бросает на стол.
       — Я даже знаю, кто пишет туда истории. Половина из них шлюхи, а половина вуайеристы, думаешь, почему всё так правдоподобно?
       Вытаскивает записную книжку Мори.
       — Вот тебе настоящая работа — проверь все имена по списку, записи дорожной полиции, наш архив, регистрационные службы, медицинские карты — всё, что найдёшь, — у дверей она оборачивается. — С буквы "Е" по букву "Ф" тебе особенно понравится.
       А теперь первостепенная задача.
       Она осторожно подкрадывается к дверям лаборатории. Заглядывает в небольшую щель. Ей виден только дальний угол — химическая посуда на столе. Тишина — возникает ощущение, что никого нет. Шаги и тихий томный вздох.
       Лэнгли быстро прикидывает — все этажи в здании спроектированы одинаково. Это большое конторное помещение, которое обычно разделяют на кабинки. Рядом с ним должно быть смежное с выходящей в него дверью. Она проходит дальше, дверь не заперта. Тихо входит.
       Кабинет с широким столом и картотечными шкафами. На столе забитая окурками пепельница. Бумаги разбросаны как попало. Кабинет Рицко.
       Дверь в лабораторию приоткрыта. Лэнгли видит спину девушки — она что-то пишет, скорее всего, это Майя. Синдзи не видно. Слышен звон ложки в чашке — а это уже Акаги.
       Рицко подходит к Майе, обнимает её за плечи. Трётся об неё. Что-то тихо шепчет. Прижимает к себе. Лицом к лицу — Майя что-то бормочет в ответ. Заметно, как краснеют её уши. Рицко чуть отодвигается. Сладко шепчет прямо в ухо. Легонько прихватывает его губами.
       Майя вырывается и выбегает из лаборатории. Лэнгли за ней — самый подходящий момент.
       Перехватывает её в коридоре, тащит в кладовку. Щёлкает задвижкой. Прижимает к стене и давит предплечьем на горло, не даёт говорить. Яростно шепчет на ухо, как Рицко:
       — Я могу разрушить жизнь и карьеру — твою и твоего отца тоже. Как ты думаешь, что он сделает, если узнает, что его дочь лесбиянка? Акаги хорошо умеет видеть это в людях, поэтому ты у неё в лаборатории. Я тоже умею, но у меня работа такая. А ещё она любит девочек лет на десять младше неё. Теперь представь, как обрадуется Хэд из Confidential. Если тебе мало, ещё есть "Замочная скважина" — "опытная нимфоманка Р. соблазняет невинную девочку М." — как тебе? Жёлтыми газетёнками всё не ограничится — это будет крупный сканадал. Я смогу его обеспечить.
       Майя хватает ртом воздух. По щекам текут слёзы.
       — А теперь слушай. Про Акаги все давно всё знают, про тебя знаю только я. Я умею молчать, но для этого ты должна кое-что сделать. К утру мне нужен тест на чистоту Ангела, налей в небольшую колбу с пипеткой — этого хватит. Меня не волнует, как ты его сделаешь. Он должен быть готов к утру. Утром его не будет — ты попадаешь в Confidential. Скажешь кому-нибудь — ты снова там. Я выкручусь — ты нет. Ни слова Рицко. Ни слова своим дружкам из спецслужб. Утром у меня будет тест или тебя будет знать весь Токио.
       Лэнгли проводит языком по уху Майи. Отпускает её. Майя оседает, сотрясаясь в беззвучных рыданиях.
       — Вспомни об этом, если я тебя снова о чём-то попрошу.
       Лэнгли тихо прикрывает дверь, оставляя несчастную девушку одну.
       Уже в машине по дороге домой на неё накатывает омерзение.
       Был ли другой выход? Можно ли было сделать всё по-другому?
       Нет. Если просить тест у Акаги или делать официальный запрос, то возникнут вопросы — "зачем?". Рано или поздно кто-то вспомнит, что она брала тест, но в журнале улик поступлений Ангела не зарегистрировано. Просить Акаги или Майю сделать всё втихую? Предлагать деньги, которых у неё нет? Они слишком близки к Гендо и денег у них хватает.
       Другого выхода не было. Всё сделано правильно.
       Ради чего?
       Она фыркает сама себе. Управление задолжало ей за информаторов и за многое другое, связанное с работой в нравах. Всё равно Лэнгли делает это не ради личного обогащения, всё равно эти деньги пойдут на благое дело.
       Абсолютная справедливость.
       Волна отвращения схлынула и Лэнгли подумала, что у Акаги не такой уж плохой вкус.
       Она остановилась возле дома и заперла машину.
       Подошла к двери.
       Её грубо хватают сзади. Зажимают рот и тащат в проулок между домами. Прижимают к стене, как она совсем недавно держала Майю. Не дают вырваться. Свет из окон разгоняет темноту и даёт возможность видеть силуэты. Двое: один — невысокий, поигрывает пружинным ножом, второй — громила, от которого несёт дешёвым пойлом, крепко прижимает Лэнгли к стене.
       — Долги существуют, чтобы их возвращали, — говорит тот, что пониже. — А что делают с теми, кто их не возвращает вовремя?
       Лэнгли пытается ответить, что уже совсем скоро у неё будут деньги, и она всё отдаст, даже с процентами, но рука, зажимающая рот, сводит на нет все попытки.
       — Я всё понимаю, Лэнгли, но что подумают другие, если мы сделаем тебе поблажку? Они решат, что им всё можно.
       Лэнгли прошибает холодный пот. Они не поверят, что у неё будут деньги — это говорит каждый задолжавший.
       Мелкий берёт в руки ладонь Лэнгли, делает вид, что любуется.
       — Но кое-что сделать можно. Если Тико перестанет зажимать тебе рот, ты ведь не будешь кричать?
       Она мотает головой из стороны в сторону.
       Тико медленно убирает ладонь, готовясь вернуть её обратно при малейшем намёке на крик.
       От волнения и страха голос у Лэнгли становится хриплым:
       — Послушай, уже завтра у меня будут... — отчаянно надеется на последний шанс.
       — Лэнгли, я верю тебе, и поэтому даю выбор — на руке или на ноге?
       Он вытаскивает из кармана клещи.
       — Мизинец на ноге, — хрипит Лэнгли.
       — Не хотелось бы уродовать такие ручки...
       Вслед за клещами мелкий достаёт ремень и маленькую бутылку спиртного.
       — И в скольких ртах он уже побывал?
       — Для тебя новый. Всё по высшему разряду. Не каждый удостоится такой чести.
       Лэнгли послушно открывает рот, делает несколько глотков из бутылки и зажимает ремень зубами. Пока громила стягивает туфлю и выливает остатки виски на ногу, Лэнгли пытается приготовиться к предстоящей боли. Те, кто этим занимается, говорят, что это как вырывать зуб, но чуть-чуть больнее. Те же, кому пришлось это пережить, описывают жуткую боль, как будто всю ногу окунули в кипящее масло и медленно дробят кости.
       — Прости, но это необходимо. Войди в моё положение.
       Лэнгли отвечает злым рычанием. Она крепче сжимает ремень зубами и давит рвущийся крик.
       Чувствует, как мелкий прилаживается — ощущает холодную сталь на пальце, с которым сейчас придётся попрощаться.
       Холод у самого основания — мелкий легонько сдавил и отвёл ручку, готовясь резко сжать клещи.
       Вместо слепящей боли вспышка — выстрел. Сразу же второй, третий. Четвёртый — пуля со свистом влетает в стену возле головы Лэнгли. Громила выпускает Лэнгли и бросается наутёк. Мелкий за ним по пятам — жизнь дороже, а девчонкой теперь займутся другие.
       Лэнгли падает на землю. Выплёвывает проклятый ремень, срывая голос, кричит им вслед: "Три дня! Через три дня делайте, что хотите!".
       С воем катается по земле. Она видела стрелявшего во вспышке.
       И эта рыжая тварь всё испортила!
       Из темноты выходит рыжая женщина в мужском пальто. Убирает массивный пистолет с зализанными контурами в кобуру. Собирает гильзы.
       — В следующий раз решай свои проблемы сама и вовремя.
       — Какого хрена? Ты следила за мной? Кто тебя вообще просил вмешиваться? — в бешенстве кричит Лэнгли. — Ты могла меня убить!
       — Так надо, Лэнгли, а раз благодарности от тебя не дождёшься — пока.
       — Никуда ты не пойдёшь! — теперь Лэнгли вытаскивает оружие. — У меня вопросов до завтра хватит!
       Рыжая качает головой:
       — Если я сейчас на них отвечу, ты меня тут же пристрелишь. Это не те вопросы.
       — Так скажешь, какие ещё должны быть между делом, пока будешь говорить.
       — Нет. Слишком рано. Время ответов ещё не пришло.
       Она разворачивается и не торопясь идёт вдоль улицы.
       Лэнгли хочется закричать. Эта женщина просто заставляет её нажать на спуск и в то же время Лэнгли понимает, что может совершить непоправимую ошибку. Рыжая в свою очередь пользуется этим и, похоже, получает удовольствие.
       Лэнгли кричит вслед:
       — Ты не можешь просто так появляться и исчезать, когда тебе захочется! Хватит! Кто ты и почему ты это делаешь, рыжая лиса?
       Женщина грозит пальцем и, не оборачиваясь, чётко произносит:
       — To protect, коллега. Не повторяй моих ошибок и спроси у напарника, почему у неё в личном деле пробел на семь месяцев.
       Это становится последней каплей. Лэнгли направляет ствол в асфальт и стреляет — плевать, как среагирует рыжая.
       Но она даже не вздрагивает. Как будто ничего не произошло.
       — Чтоб ты сдохла! — орёт Лэнгли.
       Подбирает гильзу и, всхлипывая, возвращается к дому.
       Обида — обычная обида. Никто не может с ней так обращаться! Рыжая, похоже, возомнила себя богом. Чёртова кавалерия из-за холма. Появляется из ниоткуда, делает, что хочет и ничего не говорит.
       Лэнгли сглатывает комок. Замечает на тротуаре гильзу. Аккуратно подцепляет её и несёт домой.
       Кладёт на журнальный столик в гостиной и лезет в шкаф за чемоданчиком. Кто-то после академии покупает новое оружие — о "точности" и "надёжности" 38-х ходят легенды, Лэнгли решила, что переносной криминалистический набор будет нужнее.
       Осматривает гильзу. Бутылочная — 7 миллиметров. Она вспоминает силуэт оружия — не похож ни на один из знакомых ей пистолетов.
       Придерживая двумя пальцами за горловину и донце, наносит порошок на стенки и аккуратно смахивает излишки кистью. Есть один — неполный, но чёткий. Этого может хватить.
       Она кладёт гильзу на столик. Роняет руки на колени, расслабляет их. Ждёт несколько минут, пытается успокоиться — руки не должны дрожать, нельзя позволить себе испортить единственную зацепку.
       Лэнгли снова берёт гильзу и клеит дактилоскопическую ленту, чтобы зафиксировать отпечаток. Снимает её, смотрит на свет — каша. С запозданием до неё доходит — не нужно было этого делать на весу.
       Раздосадовано швыряет всё обратно на журнальный столик и вытягивается на диване.
       Рыжая оказала ей медвежью услугу. Без пальца у Лэнгли была бы гарантия того, что всё необходимое, чтобы собрать деньги, время её никто не тронет. Теперь ей придётся дёргаться от каждого шороха, а из-за каждого слишком долго смотрящего человека хвататься за пистолет.
       И всё меркнет перед вопросом — кто эта рыжая женщина?
       To protect? Выстреливает догадка — надписи на американских полицейских машинах: "to protect and to serve". Она не просто так её упомянула. Это значит, что ей известно о прошлом Лэнгли. Откуда? Всех, кто здесь об этом знает, Лэнгли может пересчитать по пальцам. Не может быть, чтобы это был кто-то из них.
       Рей — Синдзи — Катсута — Кадзи — Мисато...
       Кто-то из них? Не Катсута — имея такой длинный язык, он бы не был главой детективного бюро.
       Рей — Синдзи — Кадзи — Мисато...
       И не Рей точно — Рей не сдала коллег-нарков... Нарков... В 55-м, когда только появился Ангел, она ещё работала в отделе по борьбе с наркотиками. Пробел в семь месяцев — отстранение и служебное расследование? Нужно спросить её саму об этом.
       Синдзи — Кадзи — Мисато.
       Не бывший наркоман — этот вообще выпал из жизни за время в клинике.
       Кадзи или Мисато — оба знают, оба могут рассказать, оба не станут этого делать. Молчание за молчание.
       Коллега... По возрасту она приблизительно, как Мисато.
       Была не была...
       Лэнгли поднимает трубку и звонит Мисато. Ей отвечает сонное бурчание.
       — Прости, что так поздно, это срочно. За время работы, ты не припоминаешь в полиции женщину с рыжими волосами, примерно, как у меня и...
       — Забудь, она мертва — Кацураги бросает трубку.
       Промашка. Мёртвые не появляются, когда не надо и не стреляют над головами, отгоняя громил.
       Лэнгли проваливается в беспокойный сон, в котором она с удивлением смотрит на откушенный палец в ладонях, а спускающаяся откуда-то сверху рыжая женщина смеётся и исчезает, чтобы снова возникнуть за спиной.
       — Не повторяй мои ошибки, — шепчет она на ухо.
 
 
* * *
 
 
       Спиртное выветрилось, вышло с потом и отпустило. Музыка — нет. В голове продолжает гудеть. Греметь.
       Чтобы спастись от преследующей её трели на саксе, Рей включает радио. Ловит бибоп — он больше всего похож на то, что она слышала. Слишком резко всё закончилось, она не успела придти в себя.
       Бибоп в машине, потом дома — нет сил думать, словно неоновая слизь проникла внутрь черепа и мысли завязли в ней.
       Рей не может даже вспомнить в деталях встречу с Лэнгли, хотя она была меньше часа назад. Остались только автоматические заученные действия. Прорывается одна единственная мысль — нужно проявить плёнку. Желудок скручивает голодная боль...
       Когда она доползла до дивана, она не помнила, что делала, не помнила, что хотела.
       Такой усталости не было уже давно, очень давно...
 
 
* * *
 
 
       Лэнгли колеблется — звонить в дверь или нет. А если она ещё спит?
       В любом случае — пора.
       Она нажимает кнопку звонка квартиры Рей. Изнутри ничего не слышно.
       Ещё пара бесполезных нажатий и Лэнгли поворачивает ручку.
       Тихо входит в узкую прихожую и прикрывает дверь. Проходит в единственную комнату.
       Рей ещё спит. Даже во сне лицо сохраняет свойственную ей серьёзность. Умеет ли она вообще отдыхать?
       Лэнгли усмехается — и где же знаменитое чутьё детектива отдела убийств? Рей продолжает тихо посапывать, не подозревая о её присутствии. И где банальные меры безопасности — дверь даже не заперта.
       Как ни жаль будить Рей, но всё же приходится это делать.
       Лэнгли несколько раз громко хлопает в ладоши. Рей вздрагивает.
       Лэнгли отдёргивает шторы:
       — Подъём, Колди! Хватит спать, нас ждут великие дела.
       Рей вскрикивает от яркого света. Заворачивается в одеяло и с тихим стоном машет рукой, чтобы Лэнгли закрыла их обратно.
       Сорью смеётся и прикрывает одну штору:
       — Ладно, бывает... И не смей засыпать.
       Лэнгли осматривает маленькую комнатку. Первое, что бросается в глаза — старомодная мебель. То ли она досталась Рей вместе с квартирой, то ли у неё такой странный вкус.
       Версия, что на большее просто не хватило денег не рассматривается.
       Лэнгли заглядывает в ванную — там сушится плёнка. Она снимает и смотрит на свет. Два кадра. Зато какие.
       Возвращается в комнату, не даёт Рей снова заснуть:
       — Хорошая вспышка, у меня в такой темноте получаются какие-то трахающиеся паукообразные.
       Из-под одеяла показывается голова Рей. Еле ворочая языком:
       — Сверни и положи на тумбочку.
       Пока Рей сонно плетётся в ванную, Лэнгли убирает плёнку и оставляет на тумбочке у кровати. Там же лежат книги и очки для чтения. Лэнгли смотрит на обложки: что-то серьёзное по криминалистике. "Элемент преступления" — о психологии преступника и одном из радикальных способов раскрытия преступлений.
       Лэнгли пробирает дрожь. Если Рей им пользовалась...
       Но её прерывает пустой желудок, и Лэнгли идёт на кухню.
       Рей устало привалилась к стене и направила на себя душ.
       Расслабилась и закрыла глаза.
       Снова заплясали неоновые огни. В шуме воды вычленилась мелодия — безумная и переменчивая.
       Рей вздохнула, в первые часы было хуже.
       Медленно смывается вчерашняя ночь.
       Медленно всплывают воспоминания.
       Бесконечные клубы, бесконечные бары, бесконечные вопросы. И джекпот — Агнолли во всей красе.
       Рей закашлялась и согнулась в сухом позыве. Выплюнула горькие остатки вчерашнего "ужина".
       Что с фотографиями? Сразу использовать их нельзя — Агнолли сложит два и два. И если мафия и якудза полицейских не убивают, то за этих не поручишься. Нужно немного обождать. А что тогда с Эрлом? Пусть следит, хуже не будет.
       Нет, лучше завербовать Агнолли, как можно раньше. Просто для верности, никогда не знаешь, что он может услышать или увидеть.
       Постепенно проявляется встреча с Лэнгли. Она тогда сильно нервничала, наверное, подумала, что Рей хочет её арестовать. Решение неожиданное даже для Рей, что её толкнуло на этот поступок — неясно.
       Она пытается посмотреть на свои действия со стороны. Кажется, что даже мысли вчера были чужими. Она не может поверить, что делала это сама. Но... Ей определённо понравилось. Это не похоже на медленную скорбную рутину на месте убийства, разбор бумаг, заключений судмедэксперта и опрос свидетелей. Тонущие в слезах разговоры с близкими убитого. Спокойное изложение фактов суде и требование высшего приговора для убийцы.
       Это что-то новое, больше похожее на недолгую работу в наркоотделе.
       Может, это то, что держит Лэнгли в нравах? Напряжение, быстрые и постоянные смены методов, нарушение закона для его триумфа...
       Что же это?
       Она не знает. Но знает, что ей захочется ещё. И достаточно скоро.
       Настойчивый стук в дверь:
       — Ты там что, заснула? Эй, Рей!
       — Нет, всё в порядке.
       Она выключает воду и надевает халат.
       Щурится от яркого света. Вытирает на ходу голову. Ноздри щекочет приятный запах. Желудок напоминает сколько он уже без еды.
       На кухне Лэнгли стоит у плиты.
       — Что ты делаешь?
       Она оборачивается:
       — Протри глаза — у тебя для этого полотенце на шее. Готовлю нам завтрак. В холодильнике у тебя мышь повесилась, так что не надейся на роскошный стол.
       — Готовишь?
       — Ну да... Только не говори, что Мисато тебя научила всему, кроме готовки, — заметила, что Рей опустила глаза и покраснела. — Значит, сплетни про кулинарное мастерство Кацураги правда. Ладно, садись.
       Лэнгли раскладывает омлет по тарелкам. Начинает жадно его уплетать. Рей всё ещё мутит, но она знает, что если хоть немного не поесть, то будет хуже.
       — Как вы вообще сошлись с Кацураги? Ну, то есть обычно напарники чем-то похожи на близнецов и чуть ли не думают одинаково, а ты, не в обиду, самая настоящая одиночка.
       Рей кивает — она не обижается.
       — Я думаю, дело в нашем прошлом. Я росла без родителей — она тоже рано потеряла отца. А ещё, мне почему-то кажется, что она всегда хотела детей. И вот у неё появляется "ребёнок", который её хорошо понимает, в котором она видит своё отражение и не хочет, чтобы он повторял её ошибки.
       Лэнгли вздрагивает.
       Не повторяй мои ошибки.
       — Так в чём же у них с Кадзи проблема?
       Рей пожимает плечами и осторожно отправляет в рот кусочек омлета.
       — Не знаю, я никогда не спрашивала её об этом.
       Лэнгли улыбается — Рей так уважает чужую личную жизнь или она просто не приспособлена ни к чему, кроме работы?
       Лэнгли вытаскивает сигареты и жестом спрашивает можно ли закурить.
       Рей разрешает и отгоняет рукой дым.
       Без энтузиазма смотрит в тарелку, пытается поддеть совсем крошечный кусок.
       — Что-то не так? — осторожно спрашивает Лэнгли.
       Рей отрицательно мотает головой.
       Бросает вилку и выбегает из кухни. Хлопает дверью туалета. Выходит через минуту:
       — Знаешь, я поем чуть позже. Было вкусно, но... Я сейчас не могу.
       — Ты могла бы сказать, если так...
       — Нет, дело не в сигаретах.
       — Тогда поехали?
       Лэнгли сваливает посуду в раковину и выходит в прихожую.
       Рей дотрагивается до волос:
       — Они ещё не высохли.
       — Посуши феном, — бросает, одеваясь Лэнгли.
       — Лэнгли...
       Сорью выглядывает из прихожей. Рей выглядит смущённой.
       — У меня нет фена.
 
 
* * *
 
 
       Коридоры управления пусты — пересменка только что закончилась. Все разошлись по домам или по рабочим местам. Кто-то уже выехал на вызов.
       Лэнгли взлетает по лестнице и быстро идёт к дверям лаборатории.
       Что если Майя всё рассказала Рицко? Что если она не сделала тест?
       Что если...
       Она его сделала. Лэнгли в этом уверена.
       Она просовывает голову в лабораторию. Рицко оборачивается. В руках неизменная чашка.
       — Доброе утро, лейтенант. Чем могу вам помочь?
       — Мне нужна ваша ассистентка на пару слов.
       — Майя!
       Майя выходит через дверь кабинета Рицко. Лэнгли закрывает дверь. Опасливо озираясь, Майя передаёт Лэнгли пробирку.
       — Чем ярче цвет — тем чище.
       — Видишь, это было несложно, — улыбается ей Лэнгли.
       Майя быстро убегает обратно.
       Дело сделано, Лэнгли, довольно улыбаясь, направляется к лестнице.
       — Это свинство, Лэнгли, — раздаётся голос за спиной.
       — О чём вы?
       Рицко, скрестив руки на груди, опёрлась о косяк двери.
       — Ты знаешь, о чём. Не трогай её, она ещё не понимает — её так воспитали.
       — Это не моё дело.
       — Я тоже о тебе могу порассказать. Просто держись от неё подальше. Со своей напарницей можешь делать, что хочешь.
       — Вот только моих негативов в Confidential нет. Удачи, — Лэнгли разворачивается и машет рукой.
       Рей ждёт Лэнгли в машине. Приводит в порядок мысли. Свежий воздух и скорость проветрили голову. И теперь она чётко осознаёт, что они идут на преступление. Их не только вышибут, но ещё и посадят за продажу наркотиков.
       То, что вчера казалось хорошей идеей, сейчас кажется безумием. Продать Ангела Дино Карбо. Шанс того, что он купит его у полицейских, хотя вполне может связаться с распространителем, крайне мал.
       Слишком поздно что-то менять. Лэнгли не поймёт, если Рей даст задний ход. Она снова начнёт подозревать её, а это меньшее, чего бы Рей хотелось в данный момент.
       На водительское сиденье вваливается Лэнгли.
       — Тупая спесивая сука, — заводит машину. — Думает, если трахает Гендо, то всё ей можно...
       — Лэнгли, я не хочу знать, как ты достала тест, — отвечает Рей.
       — Ещё бы!
       Лэнгли щёлкает коробкой передач и выводит машину со стоянки.
       — Но я хочу знать, почему Карбо купит Ангела у тебя.
       Лэнгли косится на неё.
       — Мы ж это вроде обсуждали.
       — Я не помню.
       Лэнгли фыркает.
       — Он слишком горд. Во-первых, он не знает кто поставщик, а скупать всего Ангела с улицы — это не в его стиле, да и Кадзуо вряд ли это понравится. Во-вторых, если он просто заявится к ним, это будет означать, что он признал поражение. И ещё кое-что — по-моему, они пытались пойти на контакт, но им дали от ворот поворот.
       — Они хотели контролировать торговлю или войти в долю.
       — Да. А как ты себе представляешь иное участие мафии? Он что, будет развозить дозы толкачам? Нет. Такое количество Ангела на улицах полностью перекроет остальную торговлю — другие наркотики станут не нужны.
       — Кадзуо и Карбо боятся за весь свой бизнес. Им кажется, что рано или поздно продавцам ангела понадобится и всё остальное.
       — Вот это точно будет война. Говорят, скоро они собираются встретиться, не нужно быть Эйнштейном, чтобы догадаться о чём пойдёт речь. Они просто наконец решат, что делать с зарвавшейся мелюзгой.
       — Ты так говоришь, как будто не воспринимаешь продавцов всерьёз, но ты видела, на что они способны.
       — Нет, не они, а их ручные гориллы. Я очень сомневаюсь, что у кого-то из них хватит опыта чтобы потягаться с Кадзуо. И вряд ли хватит яиц самим взять оружие и убить. А вот наши боссы это могут. И если что-то начнётся — лучше нам быть на их стороне или не вмешиваться.
       — Мы не сможем, это наша работа.
       — Наша работа найти и убрать источник, а как мы это сделаем, никто не говорил.
 
  [К оглавлению ↑]
 
 
 
  
Глава 10
 
 
       Ярко-ярко красный. Лэнгли взвешивает в руке пакет — около полутора килограмм.
       Полтора килограмма чистейшего Ангела.
       Рей осторожно улыбается — теперь можно и поесть.
       По дороге в кафе на связь выходит Кенске, передаёт сообщение — Эрл хочет встретиться
       Рей уточнила телефон. Сказала, что перезвонит ему.
       Лэнгли выбрала приличное заведение так, чтобы цены не кусались. Заказала себе полноценный обед. Рей решила не грузить желудок и ограничилась лёгкой закуской.
       Рей не торопясь ковыряется в тарелке и при этом успевает что-то писать на салфетке. Что-то подчёркивает два раза и поворачивает её к Лэнгли.
       — Что это такое? — Лэнгли кивает на салфетку.
       — Полная цена свёртка, — убирая ручку в карман, отвечает Рей. — Надеюсь, ты ещё не договаривалась с Карбо?
       — Ещё нет... Чёрт! Да это же куча денег!
       — Это в долларах.
       Лэнгли теряет дар речи.
       — Так что продавать нам придётся по сильно заниженной, в несколько раз. И лучше тебе не обсуждать цену по телефону.
       — Охренеть, — выдавливает Лэнгли. — Я конечно понимала, что торговцы гребут деньги лопатой, но столкнувшись с цифрами...
       Рей усмехнулась.
       — Ты ещё учти, что я не знаю нынешней цены — я считала по старой, так что реальная стоимость может быть раза в полтора-два больше.
       Лэнгли только качает головой: "Твою мать!".
       Рей вспоминает, что обещала перезвонить Эрлу.
       — Лэнгли, у тебя есть мелочь?
       Та отрицательно качает головой.
       Рей разменяла у кассира деньги и закрыла дверь кабинки. Условилась с Эрлом о встрече — он должен подъехать к ней в кафе.
       Вернулась к Лэнгли, та уже сидела, как на иголках и осторожно поглядывала в сторону окна.
       — Что-то случилось?
       — Да нет, — не отворачиваясь от окна, ответила Лэнгли. — Так, я тогда поеду договорюсь по поводу продажи и вечером заеду к тебе домой.
       — Хорошо, буду ждать.
       — Тебя подбросить?
       — Нет, я ещё посижу — у меня тут встреча.
       Лэнгли помахала рукой с улицы, юркнула в машину и сорвалась с места.
       Рей заказывает кофе и пересчитывает деньги — остаётся немного.
       Действительно ли Эрл выкопал что-то "взрывное", как она ожидает? Скорее всего, иначе бы он ждал, пока Рей с ним свяжется.
       Неужели он хочет сообщить о гомосексуализме Агнолли?
       Гамаки, пидоры, двустволки...
       Рей передёрнуло.
       Вряд ли, этим никого не удивишь.
       Зато мафия их очень не любит. Тем более в своих рядах.
       Но с кем он сейчас?
       Медленно тянется ожидание. Рей лениво помешивает кофе в чашке. Смотрит через стекло на улицу. Следит за проходящими людьми, наблюдает за проезжающими машинами.
       Машинальное движение — ложка в чашке начинает свой очередной бесчисленный круг.
       Она переводит взгляд с человека на человека.
       Скучающе. Терпеливо.
       Замирает ложка — мысли полностью поглотили Рей.
       Она опускает глаза.
       На всегда спокойном лице проявляется усталость и какая-то грусть.
       Когда поднимает взгляд, можно заметить, что глаза поблёскивают.
       Никто не сможет сказать о чём она думает в данный момент.
       Никто не знаёт её достаточно хорошо, чтобы догадаться.
       Каменное лицо, замкнутость и короткие фразы надёжно хранят её тайны.
       Никто не может...
 
 
* * *
 
 
       Ехать домой? Ну уж нет, там точно её поджидает пара лбов с пистолетами 22-го калибра. Выстрел будет тихим, убийц никогда не найдут. Зато всплывёт тонна грязного белья Лэнгли. Взятки, фальсификация улик, недоношение, соучастие и преступный сговор. ОВР отработают свои деньги по полной. Даже Катсута не сможет замять дело. Пресса вовсю поглумится над управлением и грязным копом.
       Такого конца карьеры ей не хочется.
       Самое безопасное место — управление.
       В кафе на неё накатил приступ паранойи — какой-то парень слишком долго смотрел на неё. Когда она встречалась с ним взглядом — отводил глаза или отворачивался. Запоздалое прояснение — она могла ему просто понравиться. Одинокая симпатичная европейка — не каждый день встречаешь такую. Может он просто собирался с духом подойти и познакомиться.
       Но Лэнгли всё равно — шкура дороже. Благо в управлении есть чем заняться.
       Гендо сказал: вам открыт доступ к делам ОВР — отлично.
       С наглой ухмылкой она проходит через отдел внутренних расследований. Каждый знает, кто она и каждый мечтает загрести её с поличным. Не будь она Лэнгли и, не имея такой послужной список, давно бы уже сидела на бумажной работе или не вылезала из допросной, пока ОВРовцы переворачивают её дом вверх дном.
       Она закрывает дверь и щёлкает замком.
       Картотека ОВР может служить примером всем остальным отделам — чисто, никакой пыли, никаких валяющихся папок, листков, засунутых в другие дела. Всё аккуратно разложено по годам, пронумеровано и записано. На папках ярлычки, на ящиках подписи и даты.
       Узкие длинные ящики — в них карточки с именами, номером дела и номером ящика в картотечном шкафу.
       Чёртовы бюрократы...
       Лэнгли начинает просматривать их один за другим. Год поступления на службу — в районе 40-х.
       Сороковой просматривается быстро. Пролетает сорок первый. Сорок второй и третий ничего не проясняют. Сорок четвёртый, пятый и шестой лежат в одном ящике — война. Медленно доходит до пятьдесят второго — год переезда из Эл-Эй.
       Ничего.
       Лэнгли с силой задвигает ящик. Переходит сразу к личным делам за тот же промежуток времени — сороковой — пятьдесят второй.
       Сороковой — ничего. В сорок первом ей улыбается удача. Улыбается своей обычно еле заметной улыбкой. Исчезающей и неуловимой.
       Фотография — молодая женщина. Личное дело — копия. Отвратительная, напечатанная на слепой копирке. Можно разобрать только отдельные места. Имя вымарано или не пропечатано совсем — прочитать невозможно. Дата рождения — число не пропечаталось — август 1920-го. Родственников — нет. Одна из первых женщин, которых взяли на "полевую" работу, не как надзирателя в женской тюрьме или телефонистку. Во время войны перешла в военную полицию. В 45-м участвовала в захвате подпольной ячейки сопротивления. В августе переведена в Хиросиму. Во время бомбардировки в городе её не было — по её словам взяла отгул по состоянию здоровья. Подтверждающих документов не сохранилось. Остальное до 47-го года совершенно нечитаемо. После войны — отдел нравов. Она должна была застать то время, когда нравы ещё были подразделением для сбора информации.
       Из тех обрывков информации, что можно было выудить, Лэнгли поняла — она имеет дело со своей копией десятилетней давности. Идеальная статистика, идеальная раскрываемость. Несколько заметок из ОВР — присмотреться к ней пристальнее — замечена в ненадлежащих контактах.
       Но...
       Убита во сне в своей квартире — 51-й год. Два выстрела в голову. 12-й калибр. Опознание проведено по отпечаткам и вторичным приметам.
       Лэнгли вчитывается внимательнее.
       Выстрел с близкого расстояния — ожог тканей и частицы пороха. Возможное оружие — обрез охотничьего ружья 12-го калибра. Предполагаемый мотив — месть. Дело остаётся нераскрытым.
       Лэнгли опускается на пол. Ещё раз рассматривает фотографию — ошибки быть не может.
       Вот только...
       Мёртвые не приходят на помощь.
       Мёртвые не знают о тебе всё, и у них нет доступа к полицейским архивам.
       Мертвые не говорят тебе — не повторяй моих ошибок.
       И уж конечно они не оставляют одну гильзу, чтобы подразнить тебя.
       Мёртвые остаются мёртвыми.
       Гильзу...
       Лэнгли вспоминает о "придатке" их отдела — Кенске. Кладёт папку обратно и собирается уходить. Глаза останавливаются на табличке — года поступления 51-й — 52-й.
       Пробел в личном деле на семь месяцев...
       Лэнгли резко оборачивается, как будто кто-то наблюдает за ней. Снова переводит взгляд на ящик. Закусывает губу.
       Если она сейчас просмотрит дело — это будет верх недоверия. Рей никогда ничего не рассказывает...
       Воровато вытаскивает папку. Фото Рей при поступлении на службу — слегка испуганное лицо: "я правда буду копом?". Брови уже серьёзно сведены на переносице. Губы плотно сжаты. Но ещё нет той вечной усталости, которая появляется после отдела убийств. Лицо ещё не вытянулось. Глаза — обычной молодой девчонки.
       Лэнгли перечитывает заново, то что Рей рассказывала после убийства Мори — наркоотдел и переход в отдел убийств.
       Дата снятия с должности... Дата первого выхода в homicide...
       Лэнгли заталкивает папку в ящик и пулей вылетает из архива под подозрительные взгляды ОВРовцев.
       Мёртвые не имеют доступа к делам ОВР.
       Лэнгли закрывается в туалетной кабинке.
       Дата снятия с должности совпадает с расследованием коррупции в отделе по борьбе с наркотиками. Рей не могла просто взять и настучать — после этого её бы выжили из любого отдела. Быки из убойного не выделили бы ей машинку и так о ней не заботились.
       Тогда что? Записи о служебном расследовании, взыскании или отстранении нет. Так же как и того, что она брала отпуск за свой счёт.
       Семь месяцев...
       Лэнгли становится стыдно, как будто она подсмотрела чужую грязную тайну. Стыдно за недоверие.
       Она делает глубокий вдох, и подходит к умывальнику.
       Нервы ни к чёрту.
       В нравах ты постоянно на взводе, а когда за тобой охотятся... кто угодно не выдержит.
       Лэнгли опускает руку в карман пиджака — гильза там, не нужно ждать, пока снимут блокаду с её дома.
       Она идёт к Кенске.
       В мастерской на столе лежит разобранный дробовик. Сам Кенске чистит механизм.
       — Я ещё не закончил с блокнотом, — не отрываясь, отвечает он.
       — У меня есть тут кое-что, нужно чтобы ты посмотрел, — Лэнгли вытаскивает гильзу.
       Кенске бросает короткий взгляд.
       — Бутылочная, семь миллиметров.
       — А то я сама не знаю!
       Он откладывает детали и рассматривает гильзу. Меряет горловину. Хмурится и смотрит на заводское клеймо.
       — Где ты её взяла?
       — Без разницы, мне нужно узнать оружие.
       Он фыркает.
       — ТТ, китайские подделки и многое другое.
       — Я видела его, думаю, у тебя найдутся фотографии, а там уж я сама разберусь.
       Кенске роется на полках, вытаскивает толстый справочник. Быстро листает и поворачивает к Лэнгли.
       — Этот?
       — Не-а. Я бы сказала, что это был вальтер, но побольше.
       Мгновение он раздумывает, листает испачканные машинным маслом страницы, возвращает Лэнгли.
       — Точно, вот он.
       — Чехословацкий. Я не буду спрашивать, где ты его видела, но в свободном доступе их нет. И насколько я знаю, под этот патрон их не делают.
       Все надежды отследить оружие рушатся, как карточный домик. А что с патронами?
       — Что-нибудь по гильзе?
       — Селлиер и Беллот — они есть практически в любом оружейном магазине, так что если хочешь проверить всех, кто их покупал — вперёд, я за это не возьмусь.
       — Ясно.
       Мёртвые не дразнят тебя нестандартным зарубежным оружием.
 
 
* * *
 
 
       Открывается дверь и, воровато озираясь по сторонам, в помещение протискивается Эрл. Находит глазами Рей и подсаживается к её столику.
       — Что вы хотели, — начинает Рей без приветствия.
       — Этот человек убийца.
       — Сообщите мне что-то, чего я не знаю, — холодно отвечает Рей, отпивая остывший кофе.
       — Хорошо, как вам такое — в данный момент он крышует несколько кварталов в северном городе, и, когда один мальчишка надумал стянуть в храме банку для пожертвований, он избил мальчугана и располосовал ему этой жестянкой всё лицо.
       Что-то не то. Слишком мелко для Агнолли.
       — И это всё?
       — Нет, я лично видел, как он убивает человека.
       Рей делает вид, что собирается уходить.
       — Послушай...
       — Нет, это ты послушай. Мне нужно знать с кем он. Чем занимается, я знаю.
       — И ещё — по-моему за мной следят, это не ваши?
       — Машина? Номер?
       — Да откуда я знаю!
       — И после этого вы назначаете мне встречу? Вы в своём уме? — Рей вздыхает. — Хотя может так они вас и не тронут. В любом случае, я ничем не могу помочь. Подробно опишите всё, что вы видели и оставьте на депозите в банке. Ещё пока рано арестовывать Агнолли.
       — Не спеши меня хоронить.
       — Продолжайте наблюдение. И больше не беспокойте меня по пустякам.
       — Крутой детектив, а? Знал я двух крутых — одна в могиле, а второй давно уже не крутой.
       Рей наклоняется к нему.
       — Теперь вы знаете третьего — и умирать или сбавлять обороты я не собираюсь.
       — Они тоже не собирались.
       У Эрла приступ паранойи? Вряд ли, скорее ещё сохранилось полицейское чутьё. Тогда почему он так нервничает? Что не так с убийством, совершённым Агнолли? Или всё-таки тюрьма превратила Эрла в дёрганого старика?
       В любом случае у Агнолли теперь есть все шансы прокатиться на молнии.
       Он не расколется — не тот тип. Одним больше, одним меньше — кого волнует? Но Рей чувствует, что ещё слишком рано. Агнолли ещё может сыграть свою роль.
 
 
* * *
 
 
       Лабораторная рутина на время отступила, и Синдзи получил возможность немного передохнуть.
       Парень налил себе чашку кофе и устроился за столом, который был завален бумагами Акаги.
       Сам же Синдзи сидел и перечитывал свой отчет, составленный по данным, полученным во время лабораторного анализа Ангела.
       — В границах рН 5,8-7,0 вещество распадается на составные части, — послышалось из магнитофона, на который Синдзи уже привык записывать наблюдения, чтобы не хвататься лишний раз за ручку, — Оптимальный рН находится в границах 4.9-5.5. Вывод: среда слабокислая, либо нейтральная.
       Молодой человек вздохнул и сделал глоток из чашки. Синдзи быстро переписал все услышанное в отчет и возобновил проигрывание.
       — В результате реакций внутри организма вещество распадается на несколько активных продуктов, быстро вступающих в реакции. В результате, сначала анальгетическое и антианксиотическое воздействе, чувствительность организма к внешним раздражителям падает. Затем принявший чувствует подъем сил, повышается тонус организма. Вывод: по поведению Ангел схож со спидболлом, хотя воздействие более сильное, чем у данной смеси наркотических средств. Механизм воздействия схож лишь в некоторых чертах.
       Все услышанное в отчет.
       Снова глоток кофе и переписывание на бумагу. Снова выводы, снова интересные открытия.
       — Акаги либо будет рада, либо раздражена.
       Парень положил отчёт так, чтобы не пришлось потом искать и вышел вон из лаборатории.
       Не считая нескольких работников с бумагами, в отделе было пусто.
       Синдзи покинул отдел и направился бродить по улицам Токио.
       — Боже мой, о чем я думаю? — вздохнул Синдзи, глядя на строящийся небоскреб. Точнее несколько. Их назвали Столпами Мира.
       Парень поглядел на остовы будущих высоток, растущих из-под земли, будто металлические деревья.
       — Бред какой-то, — молодой человек направился дальше, разглядывая витрины и рекламные стенды. На одном из них адвокат предлагал защиту даже на Страшном Суде. Город жил своей обычной жизнью: люди сновали из одного его конца в другой, кто-то пропагандировал мир и любовь, кто-то требовал, чтобы все иностранцы убрались.
       А Синдзи все брел по улицам Токио, погруженный в свои мысли и не замечающий людей вокруг. Он уже давно отошел от объективной реальности. Плохо это или хорошо — парень не знал. Так, идя, куда принесут ноги, Синдзи оказался у своего старого дома.
       Снова воспоминания былого нахлынули и захлестнули его. Снова слышался голос матери и шелест отцовской газеты, его «угу» на любые слова родных. Снова...
       Так хотелось вернуть то время, прожить все вновь. Без тех трагедий...
       — Извините? — женский голос прервал поток сознания в его голове.
       — Да? — Синдзи повернулся к источнику голоса.
       Перед ним стояла девушка того же возраста, что и он. Она улыбалась.
       — Вы что-то хотели? — поинтересовался парень, продолжая разглядывать лицо девушки.
       Что-то зашевелилось в его голове.
       «Где-то я ее видел»
       — Я Ёри. Мы с тобой учились вместе.
       «Кто она такая?»
       — Правда?..
       Она отошла чуть подальше и присмотрелась к нему.
       — Правда, — ответила она.
       Глаза ее говорили — «Вспоминай!»
       — Ёрико? — вырвалось у парня, — вы Ёрико?
       Она улыбнулась в ответ, а Синдзи, наконец, вспомнил. Миямото Ёрико — она училась с ним вместе, он помогал ей по учебе, а она пыталась как-то растормошить его.
       А потом...
       — Скажи, как у тебя дела? — спросила Ёри.
       — Нормально...
       — Куда ты ушел тогда?
       — Не спрашивай, — он решился взять Ёри за руку. Она не была против.
       — Почему?
       «Потому что тебе не понравятся ответы»
       Но ответил Синдзи совсем другое:
       — Долго рассказывать. Было много... приключений.
       «Точнее одно»
       — Пойдем, — Синдзи разжал руку, но Ёрико крепко держала его кисть, не отпускала, — я попытаюсь немного осветить причины своего исчезновения...
       Он привел ее в кафе, что было в квартале от старого дома.
       Заказали по чашке кофе.
       Минуты три сидели молча, смотрели друг на друга, Ёри сравнивала Синдзи нынешнего и Синдзи из прошлого, сам он по крупицам вспоминал свою старую жизнь. Всех, кто был ее частью.
       Он пытался вспомнить что-то, что не раскрыло бы реальных причин. Не получилось.
       — Ёри, расскажи, как шли у тебя дела тогда.
       И она начала рассказывать про то, как окончила университет, про то, как получив хорошие рекомендации, устроилась на работу, но, отработав там несколько месяцев, решила, что это не ее стезя и сменила старую работу на новую — лабораторию на офис.
       Медленно, но верно, информация начала уступать эмоциям.
       — Ты как-то надолго пропал тогда... — Ёри неожиданно заговорила, заставив его оторваться от своих мыслей, — сказал, что у тебя дела...
       Она решила продолжить разговор, начатый там, у старого дома Синдзи.
       — Да, — кивнул Синдзи. — дела были. Срочные.
       — Ты был весь погружен в этот ваш проект. Днями и ночами, — она немного погрустнела. — Мы почти не виделись с тобой.
       — Так вышло, Ёрико, — ответил Синдзи.
       — Все говорили... Синдзи, все говорили, что ты пропал... Что умер...
       «Как ты права, Ёрико».
       — Прости, — лишь на это хватило сил.
       Воцарилось молчание. Долгое, натянутое и немного болезненное. Синдзи не знал, что говорить, а Ёрико молчала и, казалось, не желала продолжать разговор.
       Он потянулся за чашкой, чтобы хоть как-то отвлечься.
       Она неожиданно положила свою ладонь на его.
       — Не уходи, — тихо сказала она, — не сейчас.
       — Прости, — снова вырвалось у Синдзи, — эта работа...
       — И правда, — кивнула Ёри. — Ты перестал разговаривать. А потом и вовсе пропал без вести.
       — Так и было...
       — Как?! — Ёрико, кажется, испугалась.
       — Я выпал из реального мира, когда нас закрыли.
       — Ты сильно изменился, — свободной рукой она провела ему по щеке, — за эти несколько лет. Повзрослел...
       — Скорее, похудел на десяток-другой...
       — Хи-хи...
       Снова она провела рукой по его щеке.
       — Пойдем отсюда, Синдзи. Прогуляемся, ты расскажешь мне о себе.
       Парень чуть не фыркнул.
       Синдзи оставил плату за кофе и чаевые на столе, и они покинули кафе, отправившись гулять по городу.
       Рассказывать Синдзи было нечего, поэтому он снова свел все к тому, чтобы говорила его спутница — это не только нравилось ей, но и помогало отвлечься ему.
       Гуляя и разговаривая друг с другом, они не заметили, как на город опустился вечер. Ёрико, по ее словам, жила слишком далеко. Синдзи ничего не оставалось, как предложить ей переночевать у него.
       Немного неловко было приводить ее в свою небольшую квартирку, где и стола-то нормального не было.
       — Ты больше не живешь там... жаль, — начала Ёри, — я долго приходила к тому дому, но потом сказали, что там живут другие люди, а предыдущий хозяин съехал уже давно. Я думала, что мы потеряли ниточки, которые нас связывали.
       «Боже, что за бред?» — Синдзи не был силен в делах сердечных и весь этот треп про «ниточки» его раздражал. Но не хотелось обижать ее снова...
       Он привел ее к себе.
       Последовал разговор про «сожаления» и «ниточки». Вопросы, на которые Синдзи не мог и не имел сил ответить.
       Поцелуй.
       Сброшенная одежда.
       Растворившаяся в глазах Ёри комната.
       Единый момент...
       Синдзи не знал, был ли его вчерашний вечер ошибкой или нет, но понимал — его и девушку, спящую рядом судьба больше не сведет. Никогда.
 
 
* * *
 
 
       Как Лэнгли и обещала, вечером она заехала за Рей.
       После встречи в кафе, та добралась домой и попыталась доспать несколько часов. Не получилось. Перед глазами снова вставала сцена в комнате мотеля, не заглушённая виски, бибопом и безрассудной отчаянностью. Почему-то трупы в своём разнообразии увечий не вызывали такого отвращения. Она могла спокойно находиться на месте кровавой бойни, но от одной мысли о налёте на бордель, к горлу неумолимо подкатывала тошнота. Вид шлюх на улицах вызывал стойкое отвращение.
       Лэнгли обо всё договорилась по телефону, им осталось только привезти Ангела и обсудить цену.
       Они подъехали к шикарному, утопленному в зелени, особняку. Лэнгли вышла из машины и восторженно присвистнула.
       — Таким бы и Микки Коэн не побрезговал. Чёрт, а сколько уходит только на одну лужайку?
       — Больше, чем я получаю за год, — ответила Рей, выбираясь из автомобиля.
       Она тут же приметила опытным глазом две машины возле соседних домов, которые никак не могли принадлежать жильцам. Охрана.
       Рей взяла с заднего сиденья бумажный пакет и последовала за Лэнгли, направившейся в сторону дома.
       Лужайка действительно вызывала восхищение — можно было подумать, что каждую травинку подстригали отдельно, таким ровным ковром она лежала.
       Возле входа дежурили ещё двое. Они с подозрение уставились на оружие. Один загородил Лэнгли дорогу.
       Она похлопала его по щеке:
       — Эй, расслабься. Вас больше, а изображать героев мы не собираемся.
       Громила не шелохнулся. Лэнгли вздохнула и двумя пальцами вытащила пистолет.
       — Хорошо-хорошо, Рей отдай ему оружие.
       — Что? — Рей сделала шаг назад.
       — Отдай ему пушку.
       — Ни за что!
       Второй охранник двинулся в сторону Рей.
       — Take it easy, take it easy! — Лэнгли остановила его. — У меня есть идея, которая всех устроит.
       Она вытащила магазин из пистолета и выщелкнула из патронника патрон. Разрядила centennial из кобуры на лодыжке.
       — Так пойдёт? Рей, сделай то же самое.
       Нехотя Рей вытряхнула барабан и продемонстрировала на свет пустые каморы. Охрана обыскала их и пропустила внутрь.
       Зайдя внутрь, можно было отбросить все мысли о честном заработке хозяина особняка. Дорогая мебель из тёмного дерева, тяжёлые ковры на полах. Стены, зашитые дубовыми панелями. Всё стерильно вылизано, нигде ни пятнышка. Ни единого развода.
       Они поднялись на второй этаж и прошли в большую гостиную.
       Сразу же в глаза бросался огромный камин, отделанный искусной лепниной. Возле него стояли три кресла и небольшой столик с напитками. В одном из них уже сидел человек и тихонько позвякивал льдинками в стакане.
       Дино Карбо — первооткрыватель итальянской мафии в Японии.
       — Я прошу прощения за неудобства, надеюсь, вы меня понимаете, — он указал на кресла возле себя: — Присаживайтесь, располагайтесь. Вот напитки, чаю или что-нибудь поесть не желаете?
       Рей вежливо отказалась. Лэнгли подошла к столику и начала изучать бутылки.
       — Я оказался в интересном положении, — продолжал Карбо. — Как вы знаете, мафия никогда не одобряла торговлю наркотиками. Это достаточно жёсткое правило, и за его соблюдением мы тщательно следим. За торговлю положена смерть, но конечно сначала выносится предупреждение — мы никогда не убиваем без крайней необходимости. Никогда. Я был одним из самых ярых его сторонников, и вот, мне приходится самому покупать наркотик. Я думаю, меня поймут. Это всё лишь для спасения семьи в трудные времена. Крайние меры, когда нет другого выхода.
       — Значит, нам осталось только обговорить цену вопроса, — ответила Рей.
       Карбо вздохнул и поставил стакан на столик.
       Внутри Рей всё бушевало. Кипело. Ей было неприятно находиться в одной комнате с преступником.
       Не убиваем без крайней необходимости? Чёрта с два. После отдела убийств она прекрасно знала, что это за крайняя необходимость.
       На руках этого человека кровь десятков, если не сотен людей, но конечно — сам он никого не убивал.
       Ей хотелось как можно быстрее закончить с этим и убраться отсюда. Но она понимала и Карбо — наверняка он сейчас думает, что они просто ещё двое тупых легавых, которые не могут оценить оказанную им честь.
       — Хорошо, перейдём сразу к делу. Что у вас там?
       — Ангел, около четырёх фунтов, девяносто процентная чистота, — отозвалась Лэнгли.
       — И сколько вы за него хотите?
       — Де...
       — Двадцать тысяч, — перебила её Рей.
       Лэнгли застыла с поднесённым ко рту стаканом. Карбо нахмурился.
       — Я думаю вы хотите слишком многого, — жёстко произнёс он.
       Рей встала и быстро заговорила:
       — А я думаю, что нет. Мы только зря тратим время. Если вы не согласны на наши условия — отлично, у нас есть к кому обратиться. У Кадзуо нет никаких предубеждений против продажи наркотиков, и он сможет быстро оценить выгоду этого предложения. Положение у него ничуть не лучше вашего, так что он не будет долго размышлять.
       Она взяла в руки пакет и направилась к выходу.
       Лэнгли изумлённо переводит взгляд то на Рей, то на Карбо.
       — Подождите, я ещё не сказал, что я отказываюсь.
       — По-моему вы именно это и сказали, — ответила Рей уже держась за ручку двери. — Я умею считать, дон Карбо, с продажи такого чистого товара вы вернёте себе эти деньги с огромными процентами.
       — Я сказал, что вам следует умерить запросы. Назовите другую сумму, чуть более скромную.
       — Это всё? Больше вы ничего не хотите сказать? — Рей повернула ручку так, чтобы Карбо это услышал.
       — Хорошо-хорошо. Я согласен! — выкрикнул он.
       — Вот видите, вы действительно заботитесь о своей семье, — с улыбкой ответила Рей, садясь в кресло.
       Карбо позвонил в колокольчик и в комнату вошёл ещё один мафиози. Они обменялись парой фраз на итальянском и он вышел. Лэнгли осторожно поставила стакан и села рядом с Рей.
       Сердце бешено колотится — Рей удалось вывести Карбо из себя, теперь от него можно ждать чего угодно.
       Через несколько минут вернулся второй мафиози с двумя пачками денег и передал их Карбо. Тот протянул их Рей, она же в свою очередь отдала Ангела.
       — Убирайся, легавый. Я сделал это только из уважения к хозяину дома. Лэнгли, я надеюсь, это было просто досадное недоразумение и в будущем такого не повториться, — он говорил так, словно Рей уже не было в комнате.
       Лэнгли закивала головой.
       Рей направилась к выходу.
       — Прощайте, дон Карбо.
       Дино проигнорировал её.
       На лестнице Лэнгли поторопила её — лучше смотаться как можно быстрее.
       Дождавшись Рей, она запрыгнула в машину и молнией сорвалась с места.
       — Твою мать! Это было круто!
       — Карбо с тобой не согласится.
       Лэнгли отмахнулась.
       — Подуется и перестанет. Ему нравятся люди, которые могут настоять на своём.
       — А что это он про хозяина дома говорил?
       — Ты не знаешь? Это дом Судзухары. И что там у нас с хвостом?
       Рей некоторое время понаблюдала за машинами, но даже в темноте ей удалось убедиться — хвоста нет.
       — Всё чисто.
       Вдруг Лэнгли начала безудержно хохотать. Ей пришлось свернуть к тротуару и остановить машину.
       — Знаешь, что ты только что сделала? Сыграла Богарта, — проговорила она сквозь смех.
       — То есть?
       — Ты вообще фильмы смотришь?
       — Нет.
       — Ох, — Лэнгли вытерла слёзы. — Был один старый фильм, я тебя как-нибудь свожу на него. Ладно, а что будешь с деньгами делать? Я вот, например, давно присматриваюсь к bel air, с такими, знаешь, шикарными плавничками.
       — Отложу на чёрный день. Забрось меня домой, я уже хочу отдохнуть.
       — Как скажешь.
       Подъехав к дому Рей, они попрощались. Рей спросила про стекло для машины — Лэнгли сказала, что узнает, кто сейчас возит в Японию машины и запчасти, и поможет. Хотя и стекло для hudson'а может стоить почти как новый автомобиль.
       Рей поднялась к себе и открыла дверь. Не зажигая свет, бросила ключи на тумбочку и щёлкнула замком.
       Что-то не так.
       Она бросилась к стене, присела и взяла на прицел кресло в комнате.
       — Что тебе надо?
       — Ты была у меня дома — я у тебя, всё честно, — ответил мужчина из темноты.
       — Что тебе надо? — повторила Рей.
       — Успокойся, если бы я хотел тебя убить, я бы сделал это, когда ты открывала дверь. У меня есть что сообщить тебе, но взамен я от тебя тоже кое-что хочу.
       — Продолжай.
       — Я знаю, когда и где будет встреча Кадзуо и Карбо, — он сделал паузу. — Ты и правда в такой темноте можешь разглядеть кто я?
       — Да! Ты убийца — Судзухара Тодзи.
 
  [К оглавлению ↑]
 
 
 
  
Глава 11
 
 
       Рей спросила, что ему нужно.
       Он сказал, что знает, когда будет встреча Кадзуо и Карбо. Сказал, что хочет ответную услугу.
       Рей вжимается в стену. Не опускает револьвер. Руки начинают дрожать. Ей страшно. Но он прав — если бы хотел, то стрелял, когда силуэт был чётко виден в дверном проёме. И всё же...
       Ей страшно, потому что барабан пуст — она так и не перезарядила его.
       — И что же ты хочешь? — она заставила голос не дрожать.
       — Чтобы ты сделала свою работу — нашла убийцу моей сестры. И передала его мне.
       Молчание. Кто ещё может знать? Об этом не будет болтать каждый торчок на углу. Тем более, что она знает, кто убийца. Тем более, что Агнолли пока нужен ей живым.
       — И всё? Всё так просто?
       — Если всё так просто, то почему его до сих пор не нашли?
       — Хорошо. Я согласна. Когда?
       — Вечером двадцать второго апреля. Президентский люкс в отеле Бельведер.
       И он ушёл. Просто ушёл.
       Рей вздохнула и опустила револьвер. Рука уже не просто дрожала — ходила ходуном. В квартире Мори Лэнгли её не щадила, а распухшее запястье красноречиво свидетельствовало в их пользу.
       Выполняя нехитрый вечерний туалет, она размышляла.
       Слово полицейского против буквы закона — ничто перед абсолютной справедливостью.
       Обмануть Судзухару?
       Агнолли приговорён к смерти якудзой, мафией, семейством Судзухара и окружным судом Токио, какая разница, как он умрёт? Дважды его не повесят.
       Судзухара... Что если она задумала обмануть дьявола?
       До 54-го Агнолли верно служил Ямагучи и затем Кадзуо. В 55-м перешёл к торговцам ангелом? Просто взял и перешёл? И за три года Кадзуо не принял никаких мер? Этого не может быть. Кадзуо не мог "разрешить" ему уйти. Из якудзы не уходят.
       А что если...
       Если Кадзуо сам отправил его к ним?
       Это кажется Рей самым подходящим вариантом — он объясняет всё. Кроме убийства сестры Судзухары.
       Проверка лояльности.
       Лэнгли сказала — это мог сделать кто-то плохо осведомлённый об обстановке в городе либо наоборот — слишком хорошо знающий.
       Высока вероятность, что таким образом его проверяли. Отрезали все старые контакты. Потому что после этого за убийцей начнётся охота — Судзухары, мафия; якудза будут изображать бурную деятельность, но Кадзуо осадит самых ретивых и не даст убить своего человека.
       Всё сходится. На данный момент это самая правдоподобная версия. И, скорее всего, правильная.
       Нельзя недооценивать организованную преступность, как делают это многие.
       Лучше всего дождаться встречи Кадзуо и Карбо. Кадзуо может упомянуть про своего человека — имя он вряд ли назовёт — и выдать кое-что из добытой информации. Таким образом, появится лишний рычаг давления на Агнолли.
       Она провалилась в беспокойный сон.
       Облупившиеся стены. Двери забраны полицейской лентой. Она узнаёт это место — квартира Такаши, где он был убит. Она поворачивает голову — Агнолли трахает мужчину-проститутку. Где-то за окном сверкает вспышка фотокамеры. Поднимается отвращение. Переменчивый голос повторяет: "Улицы не для тебя". В нём проскакивают знакомые нотки — Лэнгли, рыжая женщина.
       Наутро, кое-как выбравшись из мерзкого сна, она поехала в управление. Надолго засела за бумагами по убийству Такаши. Тщательно просмотрела все протоколы. Заключения судмедэкспертов её не интересовали — ей нужны были только показания, которые к этому времени немного пополнились.
       Кто-то припоминал итальянца, крутившегося возле дома вечером, кто-то вспоминал про шум в одной из квартир. Она ещё раз просмотрела составленный словесный портрет — под него попадает вся мафия. Это хорошо. Нашла страницу с показаниями бывшего надзирателя. Никто не знает, что она ездила к нему, и что он опознал Агнолли. В отделе убийств нет информации о том, что Такаши торговал ангелом. Нет информации о "переходе" Агнолли. Они не смогут взять этот след.
       Она быстро осмотрелась — в отделе ещё никого. Вытащив подшитый лист бумаги, она сложила его несколько раз и убрала в карман.
       Неприятно кольнуло — сокрытие улик, препятствие отправлению правосудия.
       Быстро прикинув, она набросала отчёт по ходу расследования. Подозреваемыми выставила независимых торговцев наркотиками или мелкие семьи — раздел сфер влияния. Наиболее вероятно: мелкие неподконтрольные Карбо семьи, которые занимаются наркотиками.
       Увести подальше от Агнолли.
       Защищайте своих информаторов.
       Прикрепила служебную записку — дело лучше всего передать в отдел убийств, в данный момент толку от него мало, а если там что-то раскопают, можно в любой момент его забрать.
       Кто сейчас разбирает бумаги? Скорее всего, заместитель Гендо — Фуюцки.
       Это тоже хорошо, Гендо совсем не обязательно знать о сторонних делах.
       Но у неё есть и кое-что, что Гендо узнать надо — дата и место встречи.
       В отдел зашла Лэнгли. Плюхнулась на стул за соседним столом.
       — У меня две плохие новости из первых рук, но, боюсь, они будут далеки тебе.
       — Ну?
       — Первую зовут Наоки Морита, он собирается баллотироваться в городской совет, основной упор делает на чистку северного города и чайнатауна, их перестройку, а также сокращение штата полиции и урезание бюджета.
       — Он с ума сошёл!
       — Не совсем, здесь он действительно прав — если прикрыть в северном городе все заведения, мафия лишиться почти всего дохода. Он надеется таким образом стравить якудзу и мафию — в этом случае ясно, кто выйдет победителем, но сами они не скоро оправятся. Либо итальянцы упакуют вещички и отправятся обратно — это в лучшем случае. А может просто натравит на них службу иммиграции. Процент преступности сильно упадёт без одной из криминальных структур и при сильно ослабленной второй, а значит и не нужно будет столько полиции. В любом случае он своего добьётся.
       — А вторая новость?
       — Нашим отделом недовольны, потребляем много средств и мало что даём взамен.
       — Это уже проблема Гендо, где взять деньги на финансирование.
       — Кстати о Гендо, есть сюрприз для тебя.
       — У меня тоже, но ты первая.
       — Что у нас двадцать девятого числа?
       — Не знаю.
       — Держи, бросили мне в ящик, — она протянула Рей пригласительный билет. — Похоже, что там он и будет выбивать нам деньги, судя по количеству приглашённых шишек.
      
       Рей изучила билет — приглашение на "вечеринку". День рождения Гендо.
       Ей почему-то казалось, что он не тот, кто будет с помпой отмечать собственный день рождения. Ей казалось, что Гендо чем-то похож на неё — скрытный, замкнутый, всегда говорит только то, что нужно, но не более.
       — Ладно, твоя очередь.
       — Я знаю, где будет встреча Кадзуо и Карбо.
       У Лэнгли отвалилась челюсть.
       — Без шуток? Это проверенная информация?
       — От Судзухары.
       — Младшего, наверное. Я даже догадываюсь, что ему надо. У них со стариком случился скандал — старший не сильно обеспокоился смертью дочери, а вот Тодзи это задело. Он будет землю рыть, но убийцу найдёт.
       — Да, именно так, но пока что расследование в тупике, также как и во всех подобных делах.
       — У тебя деньги остались?
       Рей насторожилась. Лэнгли опять всё растранжирила?
       — Да, а что?
       — Ты же не собираешься идти к Гендо в рабочем костюме?
       Рей немного замялась.
       — А что в этом такого?
       Лэнгли покачала головой.
       — Если бы ты так не сопротивлялась заглянуть к Оку, ты бы увидела, что это такое, что там происходит, а главное, в чём туда ходят.
       Рей только пожала плечами.
       Раздался телефонный звонок. Лэнгли сняла трубку. По мере того, как собеседник говорил, лицо у неё вытягивалось.
       Лэнгли сказала, что им понадобится пятнадцать минут, чтобы добраться.
       — Гендо, Катсута и Имай ждут нас в Сан вью.
       — А кто такой Имай?
       — Шеф разведывательного отдела.
       — А, точно. И что им надо?
       — Не знаю, сказала, что мы сейчас будем.
       — Сейчас, отчёт допишу, немного осталось.
       Рей закончила и перечитала ещё раз. Всё выглядело правдоподобно, никаких нестыковок не было. Агнолли нигде не упоминался, как и единственный свидетель. Итогом выходила обычная преступная разборка, каких за год регистрируются десятки.
       Тщательное расследование проводят только если пострадают гражданские.
       А так пусть убивают друг друга. У преступника нет прав, кроме тех, что ему зачитывают, но и они простая формальность.
       Они спустились в гараж и сели в додж Лэнгли, машина Рей была ещё в ремонте.
       Рей уже не раз зарекалась ездить с Лэнгли. Водила она просто безумно. Додж ревел, как бешеный зверь. Водители колотили по гудкам и провожали их нецензурной бранью. Про ограничения скорости она, похоже, вообще не слышала.
       Но добрались они без происшествий и даже быстрее, чем Лэнгли предполагала.
       В "Сан вью" их ждали в отдельном небольшом зале. Катсута и Имай что-то оживлённо обсуждали, Гендо, хмуро посматривая на них, пил кофе с круасанами. Когда Рей и Лэнгли подошли ближе, они узнали предмет обсуждения — Хэд оттиснул статью про одного из кандидатов — Ногучи — его активно поддерживало управление, и он отвечал тем же. Ничего, что могло бы повредить его репутации, напечатано не было, но тенденция была нехорошая. Неизвестно, что ещё в запасе осталось у Хэда.
       Рей и Лэнгли сели к ним за столик.
       — Вы слышали про Мориту? — спросил Имай.
       — Конечно, — ответила Лэнгли, — про него сейчас только глухой не слышал, я как раз рассказывала про него Рей.
       — Это хорошо, значит, вы уже в курсе. Обычно разведывательный отдел не вмешивается в политику, несмотря на то, что возможностей у нас предостаточно. Однако, сейчас речь идёт о большем, нежели о шкурных интересах — совершенно не нужно, чтобы в городском совете был комми, который указывал бы управлению, что и как делать. Благо нас поддерживают уже действующие члены совета и есть негласное одобрение. Правда избиратели не настолько дальновидны, а коммунистическая пропаганда знает своё дело — у Мориты есть все шансы на избрание. Нужно снять его кандидатуру. Я связался с Катсутой, а он порекомендовал вас.
       Имай закончил и ожидал ответа.
       — А почему именно мы? — спросила Лэнгли.
       Катсута кашлянул и бросил на неё многозначительный взгляд.
       — Хорошо, — Рей вступила в разговор, — у него должны быть какие-то слабости. Нельзя использовать то, что он симпатизирует коммунистам?
       — Уже нет. Он состоит в организациях классифицированных как коммунистические, но сейчас этим мы ничего не добьёмся — кто-то проворонил или пропустил его, так что если пытаться этим его замазать, мы можем сесть в лужу.
       — Что он любит? Гомик, педофил, любит чёрненьких? Должно быть что-то, — в глазах Лэнгли зажёгся огонёк.
       — Ничего из этого, известно только, что он регулярно бывает в китайском квартале, особенно после публичных выступлений. Сегодня у него как раз пресс-конференция.
       Лэнгли странно кашлянула и улыбнулась.
       — Тем лучше. Большего и не надо, в китайском квартале ничего законного и чистого быть не может.
       — Вот и договорились. Но никто не должен вас узнать и никакого оружия. Всё должно быть чисто, так чтобы комар носа не подточил.
       — А Confidential? На чьей стороне Хэд?
       — У репортёров, как и у политиков нет постоянных взглядов. Хэд на стороне тех, кто даст ему сенсацию и хорошо заплатит.
       — Значит с ним можно договориться.
       — Да, и если будут фотографии, пустите их в газеты — Арагаки обеспечит статью, Гендо с ним уже разговаривал.
       — Тогда нам нужно только знать на чём ездит Морита.
       — Плимут фьюри песочного цвета.
       — Всё будет сделано в лучшем виде, — ответила Лэнгли.
 
 
* * *
 
 
       В дверь постучали — Эрл насторожился. Вытащил из кармана 38-ку Рей. Глянул в глазок и открыл дверь.
       — Что тебе надо?
       — Даже не пригласишь войти? — улыбнулась женщина в мужском пальто.
       Эрл что-то проворчал и посторонился. Она закрыла дверь и тут же протянула ему кольт и коробку с патронами.
       — Если ты взялся за старое, то он тебе пригодится. Вряд ли из него хоть раз стреляли, а данных в полиции на него нет.
       Женщина прошла в комнату и села на единственный стул.
       Эрл снимал меблированную комнату на окраине города — низкие цены и отсутствие вопросов — именно то, что ему было нужно. Из мебели в помещении стояла только продавленная кровать и облезший стул. Сохранившиеся обои пестрели нецензурными надписями, телефонами и обычными комментариями к ним, вроде: сосёт лучше всех или шикарная девка.
       — Может, обнимемся, как старые друзья?
       Кровать жалобно скрипнула под Эрлом, и он спросил снова:
       — Что тебе надо? Ты никогда не приходишь просто так.
       — А может я пришла просто по старой дружбе?
       — По старой дружбе я должен был сидеть ещё одиннадцать лет.
       — Да, нехорошо получилось, — сказала она, извиняясь.
       Эрл потянулся к ней, чтобы отвести прядь волос, скрывающую левый глаз, но рыжая резко ударила его по руке.
       — До меня тут дошли слухи, что ты работаешь на снежную королеву, это так?
       — Благодаря Рей, я на свободе, и лучше бы тебе лишний раз не вспоминать про неё, а то ей не терпится повторить твою участь.
       — Ничего с ней не случится, инстинкт самосохранения у неё развит лучше, чем у многих. И что она тебе поручила?
       — Агнолли знаешь?
       — Конечно, то ещё животное.
       — Пока что я просто слежу за ним и ни во что не вмешиваюсь. Пытаюсь выяснить, на кого он работает. Весёлая работёнка, одним словом.
       — Ну и как успехи?
       — Никак. Я слишком долго сидел и, похоже, чего-то не понимаю. То он договаривается с людьми Карбо, то он уже в компании Ямагучи, то с какими-то гастролёрами. Но, судя по всему, тут творится что-то серьёзное, и я не могу понять что.
       — Бывшими людьми, и не Ямагучи, а Кадзуо — сейчас они все под другим крылом. Рей рассказывала тебе что-нибудь про ангела?
       — Нет.
       — Ясно, тогда у меня просьба: передай ей, что Агнолли работает на Кадзуо.
       — Но ты же сама сказала...
       — Просто передай и всё. Неприятно быть пешкой в чужой игре, особенно, когда не знаешь расположение фигур, правда?
       Она встала и направилась к выходу.
       Рыжая открыла дверь, но Эрл захлопнул её.
       — В этой игре нет цветов.
       Женщина повернулась в его сторону и широко улыбнулась.
 
 
* * *
 
 
       Китайский квартал, без преувеличения, — рассадник грязи и порока.
       Здесь никто не задаст вопросов.
       Здесь закроют глаза на все твои самые извращённые прихоти.
       Здесь никто не скажет: я видел этого человека.
       На любой вопрос они будут широко улыбаться и качать головой, изображая акцент: я не понимаю по-японски.
       — Куда он повернул?
       — Кажется, направо... Направо!
       — Куда, чёрт возьми, он свернул?
       Всё пестрит красными огнями китайских фонарей. Улица залита красным... Красные стены, красная дорога, красные люди. От красного жжёт глаза.
      
       Неоновые вывески наперебой рассказывают о невиданных наслаждениях. На проводах вдоль дороги переливаются разными цветами лампы.
       Яркие цвета. Мерцающий свет. Мелькающие баннеры.
       — Вот его машина!
       — Ну наконец-то.
       Морита не заморачивался с конспирацией и поехал в китайский квартал сразу после выступления. Лэнгли и Рей тут же сели ему на хвост. Вела наблюдение Лэнгли лучше, чем водила.
       Приметить ориентир в машине — какая-то мелкая, но чётко различимая деталь. Разбитая Лэнгли во время конференции фара.
       Держаться в нескольких машинах позади.
       Не сворачивать сразу за целью, если можно перехватить её чуть дальше.
       Морита припарковался у обочины и вошёл в двухэтажное здание с вывеской на китайском.
       — Как ему не терпится пустить в дело своего товарища, — съехидничала Лэнгли. — Интересно, шлюхи здесь одобренные компартией?
       — Они же китаянки, — снова в голове Рей эхом раздалась музыка. Обычное сонное оцепенение спало.
       — Ждём пару минут и начинаем. Ты снимаешь лучше меня, так что фото на тебе.
       Рей заправила плёнку и несколько раз щёлкнула для верности.
       — Действуем так: я выбью дверь, ты фоткаешь, и делаем ноги, если сильно струхнёт — проведём разъяснительную беседу.
       Лэнгли вытащила из бардачка кастет и положила туда пистолет.
       — Выложи оружие и не свети значком лишний раз — это домик дядюшки Мао, я его немного знаю.
       Рей неохотно выложила револьвер и проверила вспышку — новая более яркая лампа.
       Сломать жизнь человеку, которого она никогда до этого не видела. Что он ей сделал? Ничего плохого. Но конкретно ей. Управление — это её семья, и он покусился на неё. Единственный способ противостоять организованной преступности — объединиться, создать свой аналог семьи, где друг за друга стоят горой и сами разбираются с теми, кто нарушает правила. Они одна семья, и о ней нужно заботиться, как о своей собственной.
       Рей дотронулась до достающих до плеч волос.
       — Надо подстричься.
       — Не-а, оставь так, тебе идёт. По крайней мере, до вечеринки у Гендо.
       Лэнгли докурила и глянула на часы.
       — Ну всё, пошли.
       Внутри к ним подошла немолодая китаянка. Лэнгли изобразила смущённую улыбку и что-то сказала на китайском, указывая на спрятанную в сумке камеру. Китаянка широко улыбнулась и указала им на лестницу.
       — Ты знаешь китайский? — шёпотом спросила Рей.
       — Достаточно, чтобы меня здесь не обобрали и не пристрелили.
       — И что ты сказала?
       — Тебе лучше не знать.
       — Что дальше?
       — Они отправили нас в левую половину дома, значит, Морита считается почётным гостем и он будет в единственной открытой комнате.
       — Откуда ты знаешь?
       — Мы как-то пытались закрыть этот бордель, и пока дядюшка разбирался, один пацанёнок рассказал много интересного.
       Они поднялись по лестнице, свернули направо и осторожно двинулись вдоль стены. Дверь одной из комнат была приоткрыта, в щель проникал слабый свет.
       Подошли к двери.
      
       Лэнгли указала на дверь, ткнула пальцем в Рей и дотронулась до мочки уха — по готовности, она должна дать обычный сигнал выбить дверь. Рей кивнула. Взвела затвор камеры и проверила настройку — если комната будет обычного для таких заведений размера, то фото получится чётким.
       Она глубоко вздохнула и позволила музыке стать чуть громче.
       Рей касается мочки уха.
       Лэнгли толкает дверь и понимает какую ошибку она совершила.
       Дверь приоткрывается и...
       Звяк — цепочка!
       Металлический хор — второй звук...
       Затвор.
       Бум!
       Пуля пробивает дверь. Летят щепки.
       Из комнаты раздаётся женский крик.
       Рей вскрикивает и хватается за глаз. Лэнгли толкает её за стену — в открытом глазу она видит осуждение. Не отнимая руки от лица, Рей просовывает камеру в щель и быстро-быстро щёлкает вспышкой.
       Рёв и беспорядочная пальба — Морита ослеплён.
       Лэнгли вырывает у Рей камеру и прячет в сумку. Вытащив платок, суёт Рей. Тащит её за руку к выходу. Сбегает по лестнице.
       Испуганная китаянка — Лэнгли что-то сбивчиво тараторит.
       Китаянка бледнеет.
       Китаянка заскакивает в небольшую комнату.
       Оттуда: злые мужские голоса, грохот опрокидываемых стульев.
       В коридор выскакивает один из китайцев. Взгляд скользит по Лэнгли.
       Прежде, чем он узнает её, Лэнгли выбегает на улицу, таща Рей за собой. Открывает двери машины. Забирается внутрь.
       Переводит дух.
       Из дверей борделя вылетает Морита, застёгивая на ходу штаны. Пистолет он всё ещё держит в руке. Главная его ошибка.
       Лэнгли с ужасом наблюдает за открывающейся дверью — сейчас китайцы выбегут за ним.
       Идея.
       Шанс?
       — Рей, — зовёт Лэнгли.
       Рей поворачивает голову и Лэнгли впивается ей в губы.
       — Подыграй мне, — горячее дыхание — для неё это больше, чем игра.
       Лэнгли чувствует её запах. Ощущает её тепло.
       Обнимает за шею. Не подчинить — только удержать. Рей ещё пока не знает правил...
       Снова касается губ. Язык осторожно скользит по зубам.
       Рей резко вздыхает. Пытается отстраниться.
       Неожиданно она отбрасывает окровавленный платок и прижимается к Лэнгли. Запускает руку ей в волосы.
       Разжимает зубы и подчиняется её воле.
       Откуда-то издалека доносятся выкрики и треск — китайцы палят по отъезжающей машине.
       Лэнгли с трудом сдерживается.
       Руки скользят по спине. Переходят на грудь.
       Нежно.
       Лэнгли задевает радиоприёмник. Раздаётся вой сакса. Она тянется, чтобы выключить. Рей останавливает её.
       "Оставь".
       Закрывает глаза. Тяжело дышит.
       Страстно.
       Обжигающие касания. Сплетающиеся тела.
       Лэнгли наслаждается ей.
       В салоне становится душно.
       Она боится отнять руки. Боится прервать поцелуй.
       Боится, что второго раза не будет.
       Боится...
       Она опускает руки на талию. Старается запомнить каждый изгиб тела. Снова руки подымаются на грудь — затвердевшие под одеждой бугорки. Снова скользят до талии.
       Запотевшие стёкла — салон пылает в огне китайских фонарей.
       Сильнее прижимает к себе, надеясь, что Рей потеряется в ней. Станет частью неё.
       Что-то щекочет щёку. Что-то тёплое сбегает по щеке.
       Импульсивно — Лэнгли слизывает.
       Кровь.
       Рей отстранилась. Взгляд был лучшим ответом.
       Лэнгли вытащила из бардачка салфетки и передала их Рей.
       Перевела дыхание.
       Они никогда не забудут эти мгновения. Воспоминание будет жечь, заставляя сделать это снова. Снова ощутить близость друг друга. Почувствовать пьянящие ласковые прикосновения.
       Пока они ехали по китайскому кварталу, Рей молчала. Тихо шуршала салфетками — кровь почти остановилась.
       Лэнгли знает, что может остановить машину и откинуть сиденье — Рей не откажется. Но она не будет этого делать, она понимает, что чувствует Рей, знает, какие противоречия её раздирают в данный момент. Она уважает её чувства. Она умеет ждать.
       И Лэнгли даёт себе слово — не заговаривать о произошедшем первой. Никогда.
       Это всё китайский квартал...
       Стрельба — всё сложилось как нельзя лучше. Но вот только ещё один труп...
       В памяти Лэнгли всплыло: " Аянами Рей — антиталисман полицейского управления".
       Она повернула голову — Рей, морщась от боли, аккуратно промакивала бровь.
       Лэнгли тряхнула головой и отогнала эти мысли — бредятина, просто кому-то везёт чуть меньше, а жизнь проходит полосами.
       Уже на выезде Рей открыла рот — Лэнгли поняла, что она хочет сказать.
       — Забудь, Рей — это чайнатаун. Чайнатаун...
 
  [К оглавлению ↑]
 
 
 
  
Глава 12
 
 
       — А ещё, мне хотелось бы знать, что произошло.
       — Он нас раскрыл!
       — Это я и так поняла, вот только стрелять в полицейских... Нужно быть ненормальным.
       — Значков он не видел и не знаю, что он себе напридумывал, но он и есть ненормальный. Во-первых — коммунист, этого уже достаточно. Во-вторых он действительно двинутый — птср, я выяснила, пока ты была в душе. Знаешь, чем он во время войны занимался?
       — Чем?
       — Гадил и оси, и союзникам. Командовал группой сопротивления, такие же идейные красные и розовые. А потом, когда война закончилась, и он понял, что его собственная война никому в Москве не сдалась, малость поехал с катушек.
       — Тогда неудивительно.
       — Ага, вот только как он добрался до своего поста? Либо у него очень много денег, либо он хорошо умеет вертеться. В любом случае вопрос закрыт. Хотя Имаю отдельное спасибо за то, что "своевременно" всё сообщил. Ну как там?
       — Просто царапина, но поход на вечеринку Гендо отменяется.
       — Не дури, пара дней хорошего ухода и будет намного лучше, а потом просто заклеим пластырем. У меня как раз есть незаметный для таких случаев, а то мало ли что...
       — А что теперь будет с Моритой?
       — Не знаю. Когда мы проезжали возле его машины, было хорошо заметно сколько в ней крови, но тела не было. Я думаю, лучше оставить как есть — он просто исчез и всё, не надо ничего делать.
       — Машину в китайском квартале быстро разберут?
       — Фьюри-то? В момент.
       — Значит, ещё одной проблемой меньше.
       — Не совсем. Я никогда не говорила, но мне не нравится такой исход. Я не люблю смерть. Почему-то мне неуютно... Неприятно. У нас в нравах это очень крайний случай... Самый крайний. Нам ведь не нужно было его убивать.
       — Я... Я уже ничего не чувствую.
       — Это плохо, Рей.
       — Я знаю. Но чужая, причинённая не мной, смерть меня почти не трогает.
       — Почти?
       — Почти.
       Этой ночью Рей впервые в жизни не видела снов. Несколько раз она просыпалась, слышала, как Лэнгли ворочается на диване и вздыхает, но засыпала снова. Под утро она обнаружила сладко сопящую Лэнгли уткнувшейся ей в плечо, как в любимую игрушку.
       Рей приобняла её. Лэнгли что-то тихо зашептала во сне.
       Утром, пока Лэнгли спала, Рей тихо встала и пошла в ванную. Стоя перед зеркалом, она аккуратно занималась раной.
       Длинная глубокая царапина над бровью.
       Она смыла кровь и обработала края.
       Изучая своё отражение, почему-то вспомнила утренний эпизод.
       "Действительно, она переносит подобное намного хуже, чем может показаться"
       Ей стало жаль Лэнгли. Она просто скрывалась за маской непрошибаемости.
       Потому что утром Лэнгли прошептала одно единственное слово.
       Мама.
 
 
* * *
 
 
       В этот день в президентском люксе отеля Бельведер сломался телефон. Линия пощёлкивала и не соединяла, позвонить на него также не было возможности. В холл вошли двое, одетые в униформу компании Pacific bell, которая после войны полностью оправдывала своё название. Администратор провёл их в номер и объяснил в чём проблема. Один из служащих был подстрижен под сенатора Кеннеди и носил очки в роговой оправе, второй одарил администратора тяжёлым взглядом и буркнул, что они разберутся.
       Они дождались пока клерк выйдет и принялись за работу.
       — Выпендриваться будем или как обычно? — спросил Хьюга.
       — На один раз? Зачем? Они и так не будут проверять номер.
       — Зря только инструменты тащил.
       — Я тебя предупреждал. Займись пока телефоном.
       — Белл — просто обожаю. Они так отлично щёлкают при прослушке...
       — Есть такое.
       Пока Макото раскручивал телефон, Аоба ставил жучок за фальшпанелью.
       Ещё один в ванной, по одному в каждой комнате, куда Кадзуо и Карбо могли бы выйти.
       В каждую розетку, на задней стороне крышки телевизора, за откосами и косяками — звук должен быть чётким из любой точки.
       Аккуратно разрезать обои и подклеить обратно. Пустить провода в стенах и незаметно замазать.
       Микрофоны зашпаклевать, оставив микроскопические отверстия для звука, которые может обнаружить только профессионал.
       Подключить провода к телефонным и обычным розеткам. Запомнить номер телефонной "пары".
       Аоба вышел в соседний номер, позвонил на атс, чтобы там включили телефон в люксе.
       Они собрали вещи, отметились у администратора под зарегистрированными в pacific bell именами и вышли из отеля. Погрузившись в машину компании, уехали.
       Женщина, изучавшая витрину в магазине напротив, выбросила недокуренную сигарету и посмотрела на часы.
       «Меньше часа — да вы идёте на мировой рекорд установки жучков», — подумала она и направилась вверх по улице, сунув руки в карманы.
 
 
* * *
 
 
       От Рей доносился еле слышный запах спиртного, перебитый зубным эликсиром. Лэнгли сильнее, чем обычно пахла табаком.
       "Это чайнатаун..."
       Никаких новостей. Никаких газет. Морита не явился на пресс-конференцию и просто исчез. Его кандидатуру собираются снять, и за неимением лучшего кандидата, избран будет Ногучи. Имай не задавал вопросов и остался доволен.
       — И это всё нам? Для нескольких часов прослушки?
       Лэнгли восторженно осматривала комнату и громоздившуюся на столах аппаратуру.
       — Да, Гендо всё устроил, — со смешком ответил Макото. — Значит так, здесь два основных прибора, включен один — держите выключенным другой, они имеют свойство перегреваться. Проверяйте пальцем блоки питания или следите за этой шкалой. Перегревается — включайте второй и выключайте этот. К каждому через разветвитель подключены две пары наушников. Кроме того, есть панель управления микрофонами, — он указал на коробочку с тумблерами. — Если слышно эхо или какие-то помехи, щёлкаете, пока не будет чистый звук. Там же дополнительные микрофоны в разных комнатах, я вроде всё подписал. Насчёт балкона не беспокойтесь, это уже наша забота. Ну, вроде всё, настройку не трогайте — всё выставлено как надо, мы, если что, в соседней комнате.
       Он вышел и закрыл за собой дверь.
       Рей прошлась по комнате и выглянула из-за штор в окно.
       Это была небольшая квартирка как раз напротив отеля, снятая на несколько дней. Всё оборудование привезли в обычных туристических чемоданах, которые сейчас валялись в углу.
       Окна плотно зашторили и запретили пользоваться биноклями — даже вечером они могут дать блик от фар.
       Лэнгли двигала стул и усаживалась поудобнее. Рей пока изучала комнату.
       — Знаешь, теперь я понимаю, что подразумевалось под "тратим много денег". Это всё явно недешёвое удовольствие, — сказала Лэнгли.
       — И при этом это наш единственный шанс узнать что-то стоящее.
       — Вряд ли. Я думаю, они тоже не знают, кто им "угрожает" и где их искать.
       — Кто был инициатором встречи?
       — Кадзуо.
       Свой человек. Инсайдер. Крыса.
       — Тогда мы точно что-то узнаем.
       — Это опять твоё чутьё?
       — Наверно.
       — Кажется, начинается.
       — Машины въехали на стоянку три минуты назад, — раздалось из соседней комнаты.
       Лэнгли зыркнула на дверь: не могли сразу сказать?
       Рей села за стол и надела наушники.
       Стук дверей. Шаги.
       В наушниках раздался голос Карбо.
       — Ну что ж, начнём.
       Непонятный шорох — скорее всего, они сели.
       Кадзуо:
       — Я думаю, официальные церемонии будут лишними.
       Карбо:
       — Это всё-таки событие, но тут я согласен — отпразднуем, когда всё утрясётся.
       Кадзуо:
       — Именно так, тем более, что у нас и без того есть тема для обсуждения.
       Карбо:
       — Да, с каждым днём они становятся всё опаснее.
       Кадзуо:
       — Я говорил с ними, ещё полгода назад, всё, что им нужно — это рынок наркотиков и полная независимость. Они не будут пытаться отбить наш бизнес, а мы не должны мешать им.
       Карбо:
       — И во что тогда превратиться город? Судя по скорости распространения, запасы продукта у них просто огромны. И если вести бесконтрольную торговлю, рано или поздно мы окажемся в городе полном наркоманов. Зона влияния будет расширяться, им нужно будет больше людей и они смогут предложить намного больше, чем мы. Ты понимаешь, к чему я веду?
       Кадзуо:
       — Начнётся повальное бегство.
       Карбо:
       — Вот, а оставшиеся не смогут ничего сделать — их будет слишком мало, и против них выступят те, с кем они только вчера стояли плечом к плечу. Им даже не надо будет забирать наш бизнес, он перейдёт к ним сам.
      
       Шорохи. Звон стекла — сняли и поставили бутылку. Стук стакана.
       Кадзуо:
       — И всё же я считаю, что время крайних мер ещё не пришло. Единственное, что мы с нашей информацией можем сделать, это начать убирать по одному всех их связных. Никакого положительного результата это не принесёт. Полиции это очень не понравится, пресса заорёт о бандитском беспределе и вместо того, чтобы заниматься ими, всех собак спустят на нас. В полиции есть подразделение — пусть пока оно занимается ангелом...
       Карбо:
       — Насколько я знаю, от их деятельности никому ни тепло ни холодно. Отдел работает вхолостую.
       Небольшая пауза.
       Карбо продолжает:
       — В чём-то ты прав, но что ты предлагаешь? Просто смотреть, как город опускается на дно? Они связаны по рукам и ногам своими "процедурами", действовать же нужно быстро и решительно.
       — Нужно дать им...
       Открываются двери. Женский голос:
       — Добрый вечер, я не опоздала?
       Лэнгли вздрогнула. Знакомый голос!
       Рей с трудом скрыла волнение. Пусть они встречались только один раз, полгода назад, но она хорошо запомнила эту манеру говорить.
       Карбо:
       — Кто это?
       Шкала индикатора перегрева приблизилась к красной зоне.
       "Рей, включи быстрее второй"
       Рей щёлкнула тумблером. Прибор медленно прогревался. Лэнгли вцепилась в наушники так, что побелели костяшки пальцев.
       Кадзуо:
       — Это я её пригласил. Знакомься...
       С щелчком статики в наушниках, первый прибор отключился.
       Лэнгли сорвала наушники и бросилась ко второму.
       Женщина:
       — Очень приятно, дон Карбо. Я надеюсь, все наши старые разногласия останутся в прошлом.
       "Чёрт"
       "Да, и мы не знаем кто это"
       Рей и Лэнгли никогда не рассказывали друг другу о встречах с ней. Каждый судил о ней по тому, что она говорила и по собственным домыслам, по обрывкам информации.
       Они обе видели её, знали, как она выглядит. Но для них она была двумя разными людьми.
       Кадзуо:
       — Мы как раз обсуждали деятельность Нерв, не хочешь что-нибудь добавить?
       Мягкий назойливый звон — Карбо покачивает стакан, лёд стучит о стенки. Признак того, что Карбо что-то не нравится.
       Неизвестная женщина:
       — Для ничего не смыслящих и не имеющих никакой информации они неплохо справляются.
       Кадзуо:
       — Карбо с тобой не согласится, он считает, что они связаны законом и у них уйдёт фатально много времени.
       Приятный негромкий смех.
      
       Неизвестная женщина:
       — Тут я позволю себе не согласиться. У них подобрана хорошая команда, которая, мягко говоря, эти скучные места в законе обходит. И если одна это делает постоянно, то второй осталось совсем немного. Единственное, чего им действительно не хватает, так это информации.
       Рей и Лэнгли переглянулись — не дай бог запись выйдет за пределы этой комнаты.
       Карбо:
       — И? Мы будем смотреть, как они сидят за своими бумажками и ждать, пока они не соизволят заняться делом?
       Кадзуо:
       — Нет, в наших интересах им помочь. Я предлагаю, просто делиться с ними информацией.
       Карбо:
       — Ты сам сказал, что у нас её недостаточно.
       Кадзуо:
       — Я немного слукавил. Ты без энтузиазма воспринял идею выждать некоторое время и я не хочу рисковать.
       Карбо:
       — Конечно без энтузиазма, потому что мне кажется, что ты недооцениваешь исходящую от них угрозу.
       Неизвестная женщина:
       — А может потому, что они перебивают тебе торговлю?
       Тихий вздох.
       Карбо:
       — Я не против, и даже согласен. Но ровно до тех пор, пока они не начнут мне напрямую ставить палки в колёса или какой-нибудь наркоман не вломится в моё заведение.
       Смех Кадзуо.
       Кадзуо:
       — Я уверен, этого не произойдёт.
       Небольшая пауза.
       Кадзуо:
       — У меня есть свой человек среди них.
       Карбо:
       — Кто?
       Кадзуо:
       — Я не могу назвать его. В последнее время он всё чаще говорит о людях из какой-то фармавцевтической компании. У распространителей организована сложная система, они не знают, кто всем заправляет и крайне редко видят кого-то из своей ячейки, тем более её главу. Они получают деньги и не задают вопросов. И вот кто-то из верхов "низа" встречался с людьми из одной из фармацевтических компаний. Какой именно он не знает. Поэтому я хочу дать ему немного времени.
       Неизвестная женщина:
       — Yamanouchi pharmaceutical.
       Звук был чёткий и громкий, она говорила возле самого микрофона.
       Неизвестная женщина:
       — Эта компания Yamanouchi pharmaceutical.
       Кадзуо:
       — Я не буду спрашивать уверена ли ты, спрошу только откуда?
       Неизвестная женщина:
       — У меня свои источники информации.
       Рей сняла наушники. Самое главное они услышали. Лэнгли терпеливо вслушивалась в каждое слово, но больше ничего важного сказано не было. Через пятнадцать минут из президентского люкса не доносилось ни звука.
      
       Итогом было высказано: они ждут и передают информацию Nerv. Кроме названия компании. У них на этот счёт свои планы, которые они обсудят позже.
       Лэнгли сняла наушники, когда поняла, что ничего больше не услышит.
       — Если Гендо получал разрешение у прокурора, то у нас большие проблемы. ОВР и так радо ухватиться за нас покрепче, а если они услышат, что мы упоминаемся на сходке боссов...
       Рей задумалась.
       — Уже ничего не поделать. Разве что вырезать этот момент на плёнке.
       — Ничего не надо вырезать. Разрешения никто не давал, — в дверях, улыбаясь, стоял Макото. — Дальше отдела плёнка не пойдёт. А теперь пора потихоньку убираться.
       — И что теперь делать? Мы не можем использовать полученную информацию!
       — Для этого у нас вы, теперь вы знаете, что нужно искать.
       Лэнгли зло пнула стул и вышла.
       Они спустились на улицу. Рей глубоко вдохнула холодный утренний воздух. Лэнгли зажгла сигарету.
       Прорыв и ничто.
 
 
* * *
 
 
       Рей ждала Лэнгли в теньке возле подъезда своего дома. Большую часть апреля лили дожди, и дул пробирающий до костей ветер, и только под конец погода решила сжалиться и выдать пару тёплых деньков.
       Таким было и двадцать девятое апреля.
       Лэнгли подъехала к дому и посигналила. У доджа была убрана крыша, и растрёпанная от быстрой езды Лэнгли выглядела в нём ещё более бесшабашно.
       Рей села в машину. С визгом развернувшись, машина направилась в центр города.
       Сразу после встречи в отеле, они договорились забыть о работе на несколько дней и просто отдохнуть. Никакого обсуждения прошлых событий, никаких напоминаний о провале.
       Лэнгли нагло пользовалась тем, что их не смогут остановить за превышение скорости и гнала. Ветер бил в глаза и лохматил волосы. Рей пожалела, что у неё нет солнцезащитных очков, как у Лэнгли.
       В конце концов, ей надоело.
       — Лэнгли, ты не забывай, что обгоняешь мной и сбавь немного скорость.
       По радио надрывался Синатра.
       Blue mooooon...
       — А что может быть лучше быстрой поездки в машине с откидным верхом? — прокричала она в ответ.
       — Добраться целыми.
       Лэнгли, скорее всего, её не услышала, но скорость сбавила.
       Лэнгли припарковалась на стоянке у дорогого магазина одежды и вышла из машины, поправляя волосы. Заметив, что под лёгкой курткой у Рей что-то топорщится, она остановила её.
       — Эй, оставь в бардачке. Никакой работы и ничего связанного с работой на сегодня.
       Рей неохотно сняла кобуру.
       — Мы в центре города, кто ты думаешь на тебя нападёт?
       — Я не хочу закончить, как мой отец.
       — Да брось ты, это центр, а не окраина. Тут патрульный на каждом углу.
       В магазине Лэнгли чувствовала себя как дома. Она сразу прошла мимо развешенного готового платья и направилась к продавцу. Показав карточку с номером заказа, расплатилась и забрала коробку с платьем.
       — Так, а теперь надо бы что-то тебе присмотреть. Подожди здесь, отнесу коробку в машину.
       Без присмотра Лэнгли, Рей почувствовала себя неуютно, ощущая на себе любопытные взгляды. Немного постояв возле выставленной одежды, она робко пошла к выходу. Там её перехватила Лэнгли.
       — Я не... Мне не...
       — Нет-нет, давай обратно. Я не позволю тебе выглядеть хуже всех и одеть какую-нибудь дешёвую тряпку. Посмотри и выбери, что тебе нравится.
       Рей двинулась вдоль рядов. Здесь было всё, что могло бы удовлетворить самых требовательных модниц города.
       Но для Рей это было чуждо, она просто не знала, что делать.
       — Представь себя в каком-нибудь из них и если понравится — бери и иди в примерочную.
       Ещё немного послонявшись, Рей схватила первое попавшееся платье и бросилась в примерочную. Ей хотелось побыстрее убраться отсюда. Лэнгли вздохнула и посмотрела на часы. Так быстро отпускать её она не собиралась.
       Рей отдёрнула шторку. Лэнгли сидела на пуфике возле комнатки и скептически оглядывала Рей.
       — Неужели ты не видишь, что оно тебе не подходит?
       — Почему?
       — Оно тебе не подходит, да ещё и морщинит. Снимай и ищи другое.
       Лэнгли гоняла её больше часа. То платье оказывалось слишком большим, то вырез был слишком глубоким — против этого протестовала сама Рей, то оно было слишком длинным, то слишком коротким, то подходило всё, но Лэнгли браковала цвет. Всё выходило чуть иначе, чем она предполагала, но к нужной цели они продвигались.
       И когда уже Рей собралась высказать всё что думает и уйти, Лэнгли громко хлопнула в ладоши, подзывая продавца.
       — Знаете, мы тут перемеряли чуть ли не полмагазина, это же всё дешёвка, расчитанная на непритязательных девушек из пригорода. Не завалялось ли у вас чего-нибудь такого, в чём не будет стыдно выйти в высший свет? — она подмигнула продавцу.
       — Конечно, сейчас, — ответил он, подмигнув в ответ.
       Через несколько минут он вернулся с запечатанной коробкой.
       — Только-только привезли, — радостно сообщил он. — И я даже не знаю, оно заказано...
       — Давай его сюда.
       — Лэнгли я не хочу. Мне надоело, — ответила Рей из-за шторки.
       — Это действительно последнее, если и это окажется таким же отвратным, то мы сразу же уходим. Примерь, — она просунула коробку за шторку.
       Несколько минут из кабинки раздавался только шорох бумаги. Зато когда Рей отдёрнула шторку, там было на что посмотреть.
       Идеально сидящее длинное платье из акульей кожи бутылочного цвета.
       — Вот это то, что надо, — засмеялась Лэнгли и ещё раз подмигнула продавцу.
       Даже из обычного похода по магазинам она устроила целое представление. Пока Рей не видела, она сняла мерки с её одежды и, сделав небольшие поправки, отдала их вместе со своим заказом несколько дней назад. Тогда же она договорилась с персоналом магазина о репликах и реакции на них.
       Рей медленно поворачивалась перед зеркалом. Чем больше она смотрела на себя, тем больше ей нравилось.
       — Надень перчатки, — посоветовала Лэнгли.
       Рей послушалась и снова посмотрела в зеркало. Кокетливо крутнулась, но тут же смутилась.
       — Класс, — восторженно отозвалась Лэнгли. — Забираем.
       — Но оно же кем-то заказано.
       — Оно заказано тебе.
       Лэнгли снова засмеялась в ответ на удивлённый взгляд Рей и показала карточку с заказом.
       Глаза Рей расширились от восторга. Лэнгли отметила ещё один пунктик — подарки ей дарят редко.
       Они расплатились и забросили все коробки на заднее сиденье машины.
       Лэнгли предложила заехать в какое-нибудь кафе, прежде чем продолжить. Рей согласилась.
       Заняв местечко на улице за столиком, Лэнгли начала разговор.
       Рей больше не отмалчивалась, но в разговоре практически не касалась себя и всего связанного с собой. Она уже не сидела уткнувшись в тарелку, изредка бросая подозрительные взгляды, но общая скованность осталась.
       Ей всё ещё было неуютно среди людей.
       Они пообещали сегодня не возвращаться к работе даже в мыслях, но глядя на Рей Лэнгли не могла перестать думать том, как влияют отделы.
       Нравы развращают, ОВР ломает человеку жизнь, а homicide ломает самого человека. Лэнгли не понимала, как Рей могла уйти из наркотиков в отдел убийств. Это самое неподходящее место для девушки.
       Может ответ кроется в тех семи месяцах? Вряд ли. Ответ в самой Рей, но его не добиться.
 
 
* * *
 
 
       Приехали они чуть ли не самые последние. Всё пространство перед домом было ярко освещено. Со двора доносилась музыка. Обычная вечеринка в съёмном доме — внутри и во дворе всё устроено для того, чтобы гости не скучали. Ряды столов, снующие официанты с напитками и закусками. Бэнд на небольшой сцене, попеременно играющий зажигательные танцевальные хиты и медленные баллады.
       Девушки направились внутрь.
       Полностью взяв на себя ответственность за внешний вид Рей, Лэнгли пообещала и на праздновании далеко не отходить и всячески опекать её. Больше всего она беспокоилась о манерах — Рей могла сделать что-то не так, сказать что-то не так... Она не знала, как Рей отнесётся к обилию чужого внимания.
       Она даже отдала ей свой бэби браунинг с перламутровой рукояткой.
       «Пьяные толстосумы намного опаснее любого маньяка, с которым ты до этого сталкивалась. Уж поверь мне...»
       Она понимала, что так Рей, никогда не выпускавшая из рук оружия, будет чувствовать себя немного спокойнее.
       Внутри они увидели, что гости, как это обычно бывает на таких мероприятиях, разбились на группки по интересам и обсуждали каждый своё. Лэнгли попыталась найти в толпе знакомые лица, чтобы попытаться присоединиться, но не смогла. Немного озадачившись этим, она предложила Рей выйти во двор к остальным. На выходе они словили официанта и взяли с подноса по бокалу с шампанским. Для любителей чего-нибудь покрепче был отдельный бар.
       За манеры Лэнгли беспокоилась зря. Встретившись взглядом с лейтенантом Ибуки, Рей немного приподняла бокал, приветствуя его. Он ответил сдержанным кивком.
       Во дворе Лэнгли заметила Макото и Аобу. За неимением лучшего, они подошли к ним. Те уже о чём-то увлечённо спорили.
       — Добрый вечер, — поздоровалась Лэнгли.
       Они кивнули.
       Макото обрадовался и с жаром продолжил:
       — Вот спроси у коллег — они тебе скажут то же, что и я.
       Аоба вздохнул.
       — Сегодня утром Макото пришла в голову гениальная идея, что для изготовления ангела необходимо сырьё и его нелегально ввозят в страну. В данный момент он уверен, что его доставляют из Золотого полумесяца. Ещё немного добавив, будет думать, что в French connection появилась следующая станция после США. Хорошо он ещё не вспомнил про Золотой треугольник.
       Лэнгли фыркнула.
       — В таком случае, он слишком дёшево расходится и приносит колоссальные убытки. Одна только доставка сколько будет стоить. К тому же наш химик говорит, что ангел чистая химия.
       — На самом деле French connection и Золотой полумесяц не сильно отличаются, — подключилась Рей. — В случае с полумесяцем, мы часто используемся как перевалочная база по пути в США. Часть груза уходит на улицы, но она крайне мала — у нас нет таких крупных лабораторий для переработки сырья и мало кто серьёзно занимается наркоторговлей. То же самое и с треугольником, но его пока нельзя воспринимать всерьёз, главное, только не дать разрастись каналам поставки. Если для изготовления ангела необходимо какое-то химическое сырьё, то его действительно могут поставлять из США или из Франции, в «золоте» таких лабораторий быть не может.
       — Это я и пытаюсь ему объяснить. В чём-то он прав — при нынешней стоимости, они должны получать ангел чуть ли не из воздуха, чтобы он приносил прибыль. Но этому шпиону везде видятся заговоры, китайские и корейские доносчики.
       Макото поперхнулся.
       — Вы многих здесь знаете? — поинтересовался Аоба.
       — Практически никого.
       Аоба согласно покачал головой.
       — Хорошо если я узнаю тут пару-тройку человек. Макото по специфике работы чуть больше. Кто все эти люди? И почему тут так много европейцев?
       — Кстати, шеф передавал вам привет и благодарность за то, что «прибрались», — откашлявшись, сказал Макото.
       По удивлённым взглядам девушек, Аоба понял, что необходимы объяснения.
       — Вы до сих пор не знаете, откуда мы? — с улыбкой спросил он.
       — Нет.
       — Макото работает в департаменте разведки и иностранных дел, second foreign affairs division. Я из public security bureau.
       — Да уж, куда нам простым копам...
       Все смеются.
       — Отнюдь. У нас всё то же самое, только вместо улиц кабинеты и коридоры, а плохие парни сидят в дорогих костюмах на мягких креслах.
       Аоба ухмыльнулся и сказал, что хочет пройтись. Макото тоже направился в сторону дома.
       — Так, мне тоже надо на минутку отлучиться, — сказала Лэнгли. — Никуда не пропадай и не будь паинькой.
       Бэнд перешёл на Equinox Колтрейна. Неторопливая композиция с красивой саксофонной партией и аккомпанементом из клавишных.
       Рей немного прошлась по двору и остановилась у живой изгороди. Ей было скучно здесь, но она чувствовала, что давившие проблемы медленно отступают. Задумчиво покрутила бокал в пальцах и перевела взгляд на город. Город в новой аранжировке — спокойствия и умиротворённости.
       Она знала, что это ощущение исчезнет и первое время будет даже хуже.
       Но теперь Рей поняла, что значит отдохнуть. Отвлечься.
       — Удивительная ночь — ночь одиночества, — произнёс голос сзади.
       Рей обернулась. Перед ней стоял Гендо со стаканом для виски в руке.
       — Добрый вечер, Гендо-сан. Примите мои поздравления.
       — Не надо, я думаю, ты понимаешь меня лучше других, Рей. Просто стараюсь не отставать от времени, сейчас, кажется, так принято.
       Рей кивнула.
       — Наверное.
       — Мы ведь очень похожи — ты тоже не умеешь отдыхать. Не знаешь и не представляешь себе жизнь без работы. И вот к чему это приводит, — он горько усмехнулся. — К тому, что тебе некого пригласить, не с кем поговорить. Просто потрепаться на какие-то бессмысленные темы. Поможешь старику? Поговоришь с ним о его жене-работе?
       — Конечно, я не против, — удивлённо ответила Рей.
       — Как ты думаешь, что нам следует предпринять дальше?
       Рей задумалась.
       — Эта компания достаточно крупная и просто так к ней не подступиться?
       — Точно.
       — Нужно усыпить их внимание. Дать в газеты утку, о том, что отдел на грани закрытия. Пусть считают, что мы больше не представляем угрозы. Затем выждать некоторое время, подождать, что они предпримут — они должны ошибиться. Правда, если взять в расчёт данные прослушки, то это может спровоцировать бойню.
       — Я думал точно так же. Кроме бойни. Об этом я позабочусь. И вполне возможно, что нам придётся временно свернуть деятельность следственного отдела. Я не знаю на сколько, но это неизбежно.
       Он отсалютовал стаканом.
       — Удачи, детектив третьего класса, — с улыбкой произнёс он.
       — У меня второй, — ответила Рей.
       — Ненадолго.
       Гендо вернулся к гостям, оставив Рей в недоумении.
       Он практически пообещал ей повышение. Но зачем он подходил? Неужели ему действительно был нужен совет? Ему нужно было одобрение? Нет, ему нужен был собеседник. И он не зря упомянул про прекращение расследования — он хотел, чтобы Рей морально к этому подготовилась.
       Рей поняла, насколько он одинок — как и у неё, у него ничего нет кроме работы. Только давно отколовшийся от семьи и ставший чужим сын. Да и была ли у него семья...
       Рей вернулась на то место, где они с Лэнгли разошлись, и обнаружила там поигрывающую бархатной коробочкой Кацураги. На лице у неё застыло отвращение.
       — О, привет. Наконец-то приятное знакомое лицо, — сказала Мисато. — Прекрасно выглядишь.
       Она подбросила коробочку повыше и с отвращением поймала её.
       — Что там? — заинтересовалась Рей.
       Мисато открыла — серебряные капитанские лычки.
       — Поздравляю, капитан.
       — Нашла с чем. Для меня — это конец. Конец моей работе. Если мою просьбу о возвращении на оперативную работу не удовлетворят, я подам в отставку. А сейчас я сваливаю отсюда. Удачи, хорошо провести вечер.
       Кацураги направилась к калитке и вышла на улицу.
       Если Рей вопросами не задавалась и принимала всё как должное, то Лэнгли гости не давали покоя. Если их не знают человек из разведки и из ПСБ, то кто все эти люди? Вряд ли это всё знакомые и родственники Гендо — его почти не видно и долго он ни с кем не задерживается. Лэнгли попыталась выяснить, с кем имеет дело по обрывкам разговоров, но ничего не получилось. Обычный трёп.
       Двое европейцев обсуждали Кубу, и до Лэнгли несколько раз долетело "Залив Качинос" и "Кеннеди должен одобрить".
       Чушь какая-то, Кеннеди никогда не выберут президентом, а уж о том, чтобы пытаться навести на Кубе порядок вообще бессмысленно говорить.
      
       Каким-то шестым чувством она ощущала, что пора уходить. Что-то ей тут не нравилось. Она вернулась к Рей. Та как раз весело болтала с каким-то парнем. Лэнгли показалось, что она обозналась, но это действительно была Рей.
       Вот уж и правда удивительная ночь.
       Парень ушёл, а Рей подошла к Лэнгли.
       — Оказывается это даже забавно чего-то не понимать. Я, например, не понимаю его, не вижу логики в его словах.
       — Знаешь, я бы уже поехала домой, — сказала Лэнгли, притворно зевнув. — Тут и правда скучно.
       — Я думаю, это хорошая идея.
       Они направились к машине, и Лэнгли вырулила на дорогу, ведущую в город.
       Рей думала о том, что она не так уж и плохо провела время. Удивительно, но чувствовала она себя намного лучше.
       Они проезжали через центр, когда на рации замигала лампочка.
       Лэнгли включила её, чтобы выяснить в чём дело.
       Кенске ретранслировал сообщение с общей частоты.
       "Код три. Всем патрульным машинам в районе Адати прибыть к 19-43. На месте 926. Срочно. Всем патрульным машинам..."
       — Что за...
       — Поехали туда.
       Рей сказала это так, что Лэнгли поняла — лучше не спорить.
       Она поставила на приборную панель мигалку и врубила сирену. Дорога заняла меньше пяти минут. На месте Рей выхватила из сумочки значок и бросилась с ним к ограждению. Влетела в дом.
       Вооружившись значком, Лэнгли тоже пробралась за ограждение, но решила подождать снаружи.
       Рей вышла меньше чем через минуту. Одного взгляда хватило, чтобы понять, что произошло.
       Рей, пошатываясь, отошла за угол. Её вырвало.
       — Рей... — Лэнгли подошла к ней, не зная, что делать. — Снова он?
       По лицу Рей бежали слёзы. Она уткнулась в плечо Лэнгли и заплакала. Её била крупная дрожь.
       — Не трогает её, как же, — тихо сказала Лэнгли, поглаживая Рей по голове.
       Рей замолотила ей по груди кулачками.
       — Я найду его! Найду! Слышишь? К чёрту ангела, я найду его!
       — Тише-тише, — Лэнгли крепче прижала Рей к себе.
       — Найду... — слова утонули в рыданиях.
       — Нет.
       Рей вскинулась и одарила Лэнгли злым взглядом.
       — Нет, мы найдём его. И плевать, сколько законов нам придётся для этого нарушить.
       Рей рыдает на плече у Лэнгли. К дому всё прибывают новые машины. Ещё одна жертва неизвестного убийцы... убийц? Человека, способного на такую жестокость?
       Животного.
       Полгода, чтобы вернуться к нормальной жизни, познать что-то новое, неизвестное — человеческое.
       И мгновение, чтобы всё было разрушено.
       Воздушный замок. Иллюзия нормальности. Иллюзия существования.
       Из отдела убийств не вырваться никому. И лучше не пытаться — возвращение будет очень мучительным.
       Всё вокруг будет разрушено...
       Как Лэнгли сможет помочь и не попасть в лапы этого кошмара?
       Весь новый мир, в котором ты пытался скрыться, развалится...
       Что она сможет сделать? Не дать сойти Рей с ума.
       Всё смоет в океан крови.
       Волной накроет всех.
       И всё, что останется, это гремящий в ушах джаз.
      
       Апрель 1958-го.
 
  [К оглавлению ↑]
 
 
 
  
Глава 13
 
 
       В кабинете её нет. Домашний телефон не отвечает. В отделе её никто не видел, у дежурного она не отмечалась и вряд ли вообще сегодня приходила.
       Лэнгли набрала домашний телефон Рей, но услышала только гудки. Третий, четвёртый, пятый...
       Рей не возьмёт трубку.
       Лэнгли начала нервно расхаживать по кабинету.
       Надо ещё немного подождать.
       Она пообещала помочь, но имела смутное представление о расследовании убийств. Вряд ли оно сильно отличается от любого другого, разве что придётся быть вежливым и терпеливым. И всё же в них есть что-то такое, что позволяет детективам из отдела убийств смотреть на других свысока, с усмешкой вспоминать другие отделы.
       К ним прислушиваются, их уважают.
       Их боятся.
       Они жестоки и не остановятся ни перед чем. Нет ничего хуже расследования убийства. Самое одинокое и неблагодарное занятие.
       Лэнгли взяла со стола расшифровку прослушки и пробежала глазами по тексту. Возле имен стояли ссылки на личные дела Кадзуо и Карбо, и только рыжая так и оставалась "неизвестная женщина". Кто, чёрт возьми, она такая? Она явно знает всё про Рей, и неудивительно, если ей также известны тайны Лэнгли. Было ли её появление возле дома, как раз в тот момент, когда Лэнгли собирались преподать урок, случайным? А присутствие на встрече? Она ведёт себя как хозяйка города. По спине Лэнгли пробежал холодок. У неё есть информация, которой нет ни у Карбо, ни у Кадзуо. Кто владеет информацией — владеет миром, но она не пытается ничего предпринимать. Такое может быть, если она кому-то принадлежит — на кого-то работает. Сразу возникает закономерный вопрос: на кого? В городе нет "третьей" силы, а торговцы ангелом не будут сами себя выдавать, они сделали достаточно, чтобы остаться в тени. И всё же — кто она? Коп из нравов? Она должна быть мертва. Сестра, мать, дочь? Кто? Знакомый-подражатель?
       Такого не бывает.
       Лэнгли кладёт бумаги обратно на стол и смотрит на часы.
       Рей всё нет.
       Медленно поднимается беспокойство. В том состоянии, в котором Рей была прошлой ночью, она может натворить всякого. Крайне мерзкое ощущение, и Лэнгли прекрасно с ним знакома. Она закуривает следующую сигарету от предыдущей и подходит к окну.
       Сверкая в лучах восходящего солнца, город живёт своей жизнью. Снуют машины, пешеходы деловито спешат по своим делам, тянутся цепочкой муравьёв по улицам. Живой город, мирный город. Чужой город.
       Лэнгли схватила пиджак со спинки стула и побежала в гараж. Скоро она уже стучала в дверь квартиры Рей, замок оказался закрыт. Странно. Она понажимала кнопку звонка, но он до сих пор не работал. Тогда она забарабанила в дверь кулаками. Приложила ухо — тихие шорохи. Дверь не открывает. Ей на глаза попался кусочек бумаги, просунутый под дверь — раньше его не было. Лэнгли подняла записку и развернула. Нетвёрдой рукой на обрывке было выведено: «Дай мне три дня».
       «Ох, Рей...» Лэнгли снова ударила кулаком по двери, но теперь чтобы выплеснуть эмоции. Сопереживание проявилось в самый неподходящий и неожиданный момент.
       Она молча стояла перед дверью, держа в руках клочок бумаги. Что сейчас можно сделать? Как можно помочь?
       Поднять материалы по убийствам полугодовой давности, упорядочить и просмотреть. Выяснить, с чем они имеют дело и сделать записи, чтобы упростить работу в дальнейшем.
       И она едет обратно в управление.
       «Кто расследует серию убийств?» — «Раньше ими занималась Рей, а сейчас Сога» — «И как?» — «Зелёный...»
       Все материалы по делу подшиты в папки и лежат на столе у Соги. Лэнгли осторожно проходит по отделу убийств. В глаза сразу бросается стол Рей — всё аккуратно сложено по стопочкам, машинка закрыта чехлом. Никакой пыли, никакого беспорядка как на других столах — вещи ждут возвращения хозяина.
       Просто так залезть в документы по текущему расследованию нельзя, но если никто не узнает...
       Пока что ей везёт — никого нет на месте. Она беспрепятственно подошла к столу и вытащила первую из пронумерованных папок.
       Сентябрь 57-го — первое убийство, потрясающее своей жестокостью. Расследованием занимается Аянами Рей, которая недавно перешла в отдел убийств, но уже приобрела печальный опыт в подобных делах...
       Лэнгли быстро поняла, что таким образом ничего дельного не получится, ей приходилось одним глазом коситься на дверь, а вторым пытаться читать отчёт. Решение возникло мгновенно, чистый стиль Лэнгли — она взяла папки и заспешила в архив, стараясь не попадаться никому на глаза. В архиве есть всё, что нужно: небольшая отдельная комнатка, стол, стул, лампа и мгновенный доступ ко всем старым записям, но самое главное это, пожалуй, замок на дверях. Никто не будет мешать.
       Она разложила всё на столе, включила лампу и начала сначала.
       Убийства начались более полугода назад, двадцать восьмого сентября пятьдесят седьмого. Кому в голову пришла гениальная идея назначить на это дело Рей — неизвестно, но она не подвела, сразу же сделала всё, чтобы не допустить утечек в прессу. Люди ещё полностью не оправились от серии убийств, совершённых Гензо Куритой, где-то глубоко всё ещё жил страх, и в такое время ложные признания, паника среди жителей города или излишнее внимание СМИ только повредили бы расследованию.
       Сообщений в газетах не было, радио и телевиденье дали короткие репортажи о найденном теле, никаких подробностей, а лейтенант Ибуки в своей мягкой убедительной манере заверил, что поимка убийцы дело нескольких дней. Но это оказалось не так. Через несколько дней у них на руках было только ещё одно тело. Ещё два в октябре, и вот тут появилась вероятность, что все меры предосторожности пойдут насмарку — одной из жертв стал актёр Оджима Рёичи, сценический псевдоним Оджимы Гокуто.
       Но произошло невозможное и где-то в верхах всё успешно замяли, по официальной версии он умер от инфаркта.
       А потом убийства прекратились, но остался один беспокоящий факт.
       Нигде в официальных документах не фигурировала серия убийств, они все были оформлены как отдельные, не связанные между собой, случаи, просто ими занимался один человек, и не дай бог теперь кому-то узнать, что было допущено такое нарушение. После нескольких случаев, должна была быть создана следственная группа, у них были все основания связать несколько дел в одно уже хотя бы потому, что МО был абсолютно идентичен, но этого сделано не было. Вся информация тщательно скрывалась, а руководство закрывало на всё глаза. Возможно, это последствия излишней секретности. Возможно...
       Для этого может быть множество причин, но все они находятся по разные стороны границы, которая называется blue code of silence. Лэнгли чтит кодекс молчания, и если причина находится с этой стороны границы, она примет её, она будет молчать. Может быть, власти не хотят паники, не хотят повторения массового психоза, который возник не так давно во время прошлых серийных убийств. Но всё может быть по-другому. Как? Она не хочет отвечать на этот вопрос и надеется, что ничто не направит мысли в это русло.
       Но всё складывается совсем не так, как хочется.
      
       Первыми она решила прочитать записи Соги, надеясь, что всё остальное расскажет Рей, но... У него практически ничего не было. И вовсе не потому, что Рей уже сделала всё, что смогла, нет, работы было ещё достаточно, ведь её сорвали прямо на середине расследования. Даже если бы он действовал, что называется, по учебнику, то всё равно был бы какой-то результат, было бы что-то, на что можно опереться. Но за полгода расследование не продвинулось ни на шаг, и в прямом смысле тоже.
       Чётким, аккуратным и подробным записям Рей, содержащим всё наблюдения, результаты опросов свидетелей, заключения и выводы судмедэкспертов, соседствовали краткие размашисто написанные предложения, не несущие практически никакой смысловой нагрузки.
       Создавалось ощущение, что Сога просто тянет время, ожидая пока дело за сроком давности сдадут в архив, а ему дадут что-нибудь более перспективное.
       И если для Рей, да и для многих стариков, раскрытие убийства было делом чести, то для Соги, как показалось Лэнгли, это был только способ прославиться, небольшая приступочка на карьерной лестнице. Лэнгли понимала его, но он выбрал плохое время, чтобы дать волю амбициям. Есть чёткое разделение, когда это можно делать, а когда нельзя. Так вот, в отделе убийств это категорически запрещено.
       Ведь именно копы из отдела убийств убирают с улиц сброд, недостойный больше ходить по земле. Никакой жалости, никакого сочувствия, никаких личных мотивов, максимальная самоотдача только для того, чтобы люди могли спать спокойно.
       Расследование убийства — самое неблагодарное, бесконечное и одинокое занятие.
       Часам к трём зов желудка начал заглушать мысли и чуть ли не носился эхом по пустому архиву. Лэнгли решила, что пора сделать перерыв. Чуть дальше по улице была кафешка, где копов из управления прикармливали бесплатно, хотя это и было запрещено, многие ходили туда перекусить.
       Под пережёвывание безвкусной пищи и кофе, который хочется выплюнуть и от мерзкого послевкусия которого не спасают даже сигареты, в голову приходит мысль — расспросить Согу о его действиях. Проверить, что он действительно сделал и решить, стучать ли на него Кадзи.
       Обострившееся чувство справедливости — она поняла, что медленно превращается в Рей, и это ничуть её не побеспокоило, хотя ей нужно было бы заметить аналогичные перемены в самой Рей.
       Вместо этого голову занимал другой вопрос — Сога.
       Ничего не делается просто так, у него должны быть причины препятствовать расследованию. И снова: нежелание властей заниматься этим делом — давление сверху, личные мотивы — ???
       Карьера? Бесперспективное дело? "Не тот отдел"? Или более личные?
       Тот вариант, который не хотелось рассматривать. Тот вариант, который казался невероятным. Тот вариант, в который ей самой не хотелось верить.
       Ему заплатили. Ему заплатили за то, чтобы убийца ушёл, а также все повязанные с ним люди.
       Нет, этого не может быть. Только не в отделе убийств. Только не к новичку — так просто не делают, они ищут того, кто будет держаться за эти подачки.
       Тихо шепнул голос: "А разве с тобой было не так? Разве не общие знакомые из Эл-Эй помогли тебе здесь устроиться? Не они оплачивают твой дом, твою машину, твои шмотки? Не они обеспечили тебе карьеру?"
       Заткнись! Я с ними не связывалась больше полугода.
       А Озу Госо грохнули не по твоей наводке? Или ты думаешь, его пожурили и отправили на все четыре стороны? А его жена была при чём?
       Лэнгли удивилась, откуда она это знает и вспомнила, что мельком видела сводки и тут же задвинула их подальше в память — Озу Госо вместе с супругой убиты в их квартире. Жестоко. Очень. Предательства не прощают.
       Она оставила обед почти нетронутым, аппетит резко исчез. Лэнгли купила несколько пачек сигарет про запас и побежала обратно в управление.
       "Воспаление" справедливости заразно, оно передаётся воздушно-капельным путём, но ей было плевать на это.
       Сога ни черта не сделал и должен поплатиться за это, независимо от причин.
       Вернувшись в архив, она набрала по внутреннему телефону Кадзи.
       — Зайди в архив, есть дело, — без приветствия сказала она.
       — Личное?
       — Твоё дело.
       — Так чего же тогда не поднимешься сама? Боишься репутации стукача? Так тебе это после Эл-Эй не грозит...
       — Пошёл ты! — Лэнгли бросила трубку.
       Но он пришёл, сел рядом на свободный стул и спросил:
       — В чём дело? На кого хочешь стукануть?
       — Сога, отдел убийств.
       — И что с ним не так?
       — Смотри сам.
       Она протянула ему папку Рей и всё сделанное Согой за полгода, помещавшееся в одну тоненькую папочку.
       — Сравни.
       Кадзи, не спрашивая разрешения, вытащил сигарету из лежавшей на столе пачки и закурил, пролистывая страницы.
       — Ну и что?
       — На сокрытие улик и преступный сговор не тянет?
       — Не очень.
       — А как насчёт этого? — Лэнгли передала лист. — Рей, когда уходила, написала служебную о передаче дела, не по форме, конечно, но она ориентировалась именно на новичка, поэтому чётко расписала, что ему нужно сделать в первую очередь и какие связи проследить. Что из написанного он сделал? Посмотри — несколько раз на местах преступлений видели, как кто-то заглядывал в окна перед убийством или во время. Этот человек нам нужен, он цель номер один. И когда Сога опрашивал свидетелей, он хоть раз спросил про него? Как насчёт халатного отношения и препятствия отправлению правосудия?
       Кадзи внимательно изучил рапорт и полистал подшивку.
       — Ладно, убедила, в любом случае детектив из него дерьмовый. Я думаю, этого достаточно. И что ты хочешь, чтобы я сделал?
       — Проверь всю его личную жизнь, переверни всё грязное бельё, все счета, все возможные контакты, всё, вплоть до того сколько длится оргазм, и у его жены в том числе, а также насколько ей лучше с любовником, и каких шлюх он предпочитает. Но сначала я сама хочу с ним поговорить, я перезвоню и дам отмашку.
       — Хорошо, что ты сама с этого имеешь?
       — Сама?
       — Да, ведь ты ничего не делаешь просто так.
       — Просто хочу спокойно спать.
       — Тогда я жду звонка.
 
 
* * *
 
 
       Ночь — одно краткое мгновенье. Единый момент в порыве страсти и наслаждения.
       Все вокруг тонуло в красно-черном мареве.
       Любовная лихорадка. Жгущее изнутри пламя. Липкий пот.
       Ночь, которая была и ошибкой и лучом света во тьме.
       Он знал, что запомнит ее навсегда.
       Утро — резкое и холодное. На часах полседьмого утра — строгий режим вошел в привычку.
       Глубокий вдох. Еще один. Глаза открываются. Он видит перед собой девушку. Черты лица знакомые и кажутся немного родными, но имени и того, как он с ней встретился, он вспомнить не может.
       Миг. Приходят воспоминания. События вчерашнего дня — Ёри.
       Она лежит рядом, положив голову на ему плечо, и крепко спит. На ней лишь одеяло, с трудом прикрывающее наготу ее тела.
       Несмотря на уверенность в мимолетности их отношений, он не хочет отпускать девушку, мирно спящую на его плече.
       «Судьба такая хитрая тварь»
       Синдзи удивляется, пытается понять, почему он считает, что все настолько плохо, но больной разум стоит на своем — продолжает твердить, что ничего хорошего не выйдет.
       Парень, стараясь не разбудить девушку, поднялся с постели, накинул на нее одеяло и отправился в гостиную.
       Еды не было. Икари забыл купить себе полуфабрикатов из-за постоянных перекусов на работе. Семь ноль пять — Ёри еще спит, город только просыпается.
       Быстро бежит за нужными продуктами. Почти час на подготовку стола на двоих.
       Полдевятого. Из спальни слышатся звуки, издаваемые старой кроватью.
       Шаги. Она стоит перед ним, одетая в его рабоче-выходную белую рубаху.
       — Доброе утро, — говорит сонным голосом девушка, стоящая в дверном проеме между спальней и комнатой, служащей Синдзи гостиной и кухней одновременно.
       — Доброе, — Синдзи вытянул руку и указал в сторону двери, находящейся рядом с дверью в спальню, — Если хочешь принять душ, это там.
       Она мило улыбнулась и скрылась в ванной.
       Парень так увлекся готовкой, что не заметил, как девушка обошла его сзади и, закрыв ему глаза руками, спросила:
       — Угадай кто?
       — Ёри, — с улыбкой сказал он.
       — Выглядит вкусно, — с ответной улыбкой произнесла она.
       — Что есть, то есть.
       Сели. Позавтракали. Перекинулись парой-тройкой милых, но бессмысленных фраз. Выпили по чашке кофе.
       — Может, расскажешь, что произошло с тобой тогда, — Ёри ненадолго задумалась, — когда ты пропал.
       «Проклятье!» — утро полетело к чертям.
       — Не скрывай.
       — История долгая и безынтересная, — ответил Синдзи.
       — Прошу, — прошептала она, с надеждой глядя ему в глаза.
       — Я просто лишился средств к существованию и работы всей жизни, рассорился с отцом и загремел в клинику с истощением.
       Ёри опустила глаза и прошептала:
       — Понятно...
       Он взял ее за руку, подождал, пока она поднимет голову, чтобы глядя ей в глаза сказать:
       — Но мы же встретились через столько лет.
       — Но ты не договариваешь мне чего-то.
       — Мы просто давно не виделись, и ты думаешь, что моя жизнь была яркой.
       — Я видела Нагису, — начала она, — Он улетал в Штаты.
       — Даже так?
       — Да. Он еще спрашивал, как у тебя дела.
       — И когда это было?
       — Где-то полгода назад. Ты обеспокоен этим?
       — Не очень, — Синдзи не соврал лишь на половину, — Рад за него.
       Зазвонил телефон. Синдзи хотел было взять трубку, но Ёри, проявив неожиданную прыть, оказалась у телефона первой.
       — Да? — спросила она.
       Синдзи даже со своего места слышал недовольно-удивленный голос Акаги.
       — Икари? Извините, вы ошиблись, это Миямото.
       — Кто звонил? — больше ради игры спросил он.
       — Номером ошиблись.
       «Ошиблись...»
       С другой стороны, Синдзи был даже рад тому, что Акаги так своеобразно отшили и поставили на место. Да и после такого объема проделанной работы ему хотелось недельку погулять.
       После завтрака и попыток Ёри выведать о прошлом Синдзи, было решено, к негодованию последнего, сходить куда-нибудь.
       — И куда бы ты хотела сходить? — спросил он.
       — Можно в кино или в джаз-клуб.
       — А как насчет музея или простой прогулки по городу?
       — Ты почти не изменился: все так же не переносишь людных мест, — сказала, отсмеявшись девушка.
       Синдзи посмотрел ей в глаза, отвел взгляд.
       — Предлагай ты, — он вздохнул, — Я как-то не в курсе последних новинок кино и музыки.
       — Я помогу, — тихо сказала Ёри, — Просто пойдем наружу, и все станет намного проще.
       Синдзи кивнул и быстро оделся в выходную одежду, не забыв прихватить плащ — снаружи было не слишком тепло.
       Улица. Люди. Группы людей. Нужно привыкнуть к тусклому свету, который после привычного полумрака квартиры, кажется, раздирает глаза.
       Ёри с улыбкой смотрит на попытки Синдзи привыкнуть к смене атмосферы. Сам он кроме как на работу и в магазин не ходил больше никуда.
       Она берет его под руку и слегка опирается на плечо. Он замедляет шаг.
       — Помню, как мы так же гуляли несколько лет назад, — Ёри явно была довольна происходящим и мурлыкала, что в голову придет.
       — Ага, — для Синдзи это была другая жизнь.
       — Тогда ты был такой... нерешительный, и это было немного мило. Забавно смотрелось со стороны.
       — Да, забавно было, — он не помнил уже тех прогулок вечером у озера и нелепых поцелуев под луной. Ушло. Забыто. Отдано в жертву собственной слабости.
       — Это озеро. Мы любили здесь гулять с подружками. Когда были такие же закаты, мы мечтали, — хихикает.
       Синдзи молчит и смотрит ей в глаза.
       — Тогда, у озера, — Ёри вздохнула — это была последняя встреча «тогда». Потом ты пропал. Я хотела познакомить тебя с отцом, но не вышло.
       — Что? — этого Синдзи никак не ожидал.
       — Хотела познакомить тебя со своим отцом, — Ёри ненадолго замолчала, — Он был бы рад тебя увидеть.
       Ёри продолжала говорить о том, как нахваливала его своему отцу и о том, как они огорчились, когда узнали, что Синдзи пропал. Упоминала каких-то своих подруг, которых сильно опечалило то, что они не увидели жениха Ёри. Добавила про обидные сплетни: мол, перспективный жених-ученый-кобелек сбежал заграницу с какой-нибудь дурочкой.
       Какой, черт его дери, бред.
       Так и шли: Ёри что-то говорила, о чем-то спрашивала, а Синдзи отвечал односложными фразами да кивал головой, улыбаясь, когда момент был подходящим. Иногда она вставляла забавные и не очень истории из своей жизни.
       — А чем ты сейчас занимаешься? — ей явно было интересно, на что у ее вновь обретенного молодого человека уходит почти все свободное время.
       — Младший научный сотрудник в лаборатории...
       — Решил податься туда, где когда-то достиг высот?
       — Да, наверное.
       Ёри молчала. Казалось, она была чем-то обеспокоена.
       — Только не пропади снова, — сказала она, глядя ему в глаза, — Не уходи, как тогда.
       — Да, — Синдзи не находил нужных слов
       Поцелуй. Быстрый, но очень чувственный...
       Миг. Вздох. Взгляд в глаза.
       Время летело незаметно.
       Синдзи прижимает девушку к себе. Делает это просто потому что хочет чтобы она была ближе к нему.
       Она прижимается лицом к его груди.
       — У тебя сердце быстро стучит, — прерывистым шепотом.
       — Твое тоже, — Синдзи чувствовал это.
       Их сердца звучали в такт друг другу.
       До кинотеатра добрались на такси. Это был кинозал нового поколения, построенный американцами для американцев же. Крутили там, в основном, всякие мелодрамы да фильмы про Вторую Мировую.
       Единственной радостью были так называемые «особые показы»: кинотеатры повторного сеанса.
       — Давай сходим вот на этот, — Ёри ткнула в рекламный проспект. Под пальцем оказался один детектив.
       Синдзи помнил этот фильм. Вроде бы там была любовная линия.
       Это был Хамфри Богарт. Типичный Богарт с его острым и язвительным языком, харизматичным поведением и невероятным магнетизмом.
       Главный герой был не то актером, не то сценаристом и готовился написать сценарий по какой-то книге. Характер у этого парня был прескверный: он был готов подраться по любому, казалось, поводу и не дурак был очень тонко нагрубить оппоненту.
       Он позвал к себе домой гардеробщицу, чтобы та пересказала ему сюжет книги. Бредовый сюжет про несчастную любой вдовы богатого мужа. Потом эту бедняжку придушил ее ухажер, но за отсутствием улик все пытались свесить на главного героя.
       Казалось, он с самого начала знал, что и как, но не имел достаточной доказательной базы, а когда все раскрылось, потерял и любовь и друзей. Всему виной был его характер. Творческие люди все такие.
       Это плата за талант.
       Да, этот фильм он видел ранее, но не отметил для себя ничего.
       А Ёри плакала. Ей это все казалось очень грустным. Синдзи понимал, что ситуация действительно паршивая, но... для него это был лишь фильм с определенным смыслом. Не более.
       И снова прогулка. На сей раз по центру.
       — Тебе понравился фильм?
       — Да. Мы когда-то ходили на него с отцом. Он говорил, что во всем, кроме вспыльчивости, настоящий мужчина должен быть как этот человек с экрана, — Синдзи усмехнулся.
       — А одна моя подружка была влюблена в него без ума, — со смехом проговорила Ёри, — Она даже клялась, будто он ответил на одно из ее писем. Глупая.
       Девушка смеется. Секунда тишины.
       — Может, зайдем в какой-нибудь уютный ресторанчик? — Ёри решила взять руль и управлять их «свиданием».
       Синдзи не возражал. Он был немного не в своей тарелке. Сказывались месяцы отчуждения.
       — Хорошо. Ты любишь... сладости?
       Она смеется.
       — Не против съесть что-нибудь сладенькое.
       — Тогда пройдем вон туда, — Синдзи показал рукой в сторону одного знакомого ему ресторанчика. Отец когда-то говорил, что часто водил туда маму. Кухня там была отличная.
       Место это было не для бедных, но Синдзи имел сбережения: что-то еще осталось от денег, которые он получал за свои работы, да и отец неплохо подкинул денег, когда устроил шабаш вокруг Ангела.
       Ресторан. В приемной говорят, что свободных столиков нет. Немного денег решают проблему — их отводят к столику у окна. Садятся за столик. Синдзи заказывает обед на двоих и все к нему прилагающееся.
       — Надеюсь, что тебе понравилась прогулка и все. что было после, — Синдзи был готов разбить себе голову об стол из-за этой фразы, но не мог сдержаться, чтобы не сказать этого.
       Она очень мило улыбается в ответ и, лишь слегка коснувшись губами стакана, делает маленький глоток. Все это время она смотрит ему в глаза.
       — Так ты работаешь в полиции? — задает она вопрос, которого он так боялся, ответа на который так не хотел давать.
       Она смотрит ему в глаза.
       Синдзи молча кивает.
       — Вы ищете этот новый наркотик? — спрашивает она.
       Нотки беспокойства и дрожь в голосе. Взгляд ее глаз становится еще более пронзительным.
       — Всего лишь лаборант, — лжет Синдзи, стараясь не поднимать глаз, — Я только забираю порошок на пробу и провожу анализ, записывая вся на бумагу. Не более.
       — Правда? — с беспокойством. Кажется, она не слишком верит этой полуправде.
       Приносят блюда с едой.
       Синдзи благодарит Бога за то, что ему не придется продолжать.
       Если она узнает о том, чем он занимается. Если она узнает, что он создал Ангела. Если она узнает, что он и был первым севшим на этот стимулянт. Если все это откроется, то он потеряет этот шанс стать человеком снова.
       Берет вилку, пытается начать есть. Еда не идет. Он слишком взволнован произошедшим несколько минут назад.
       Все же начинает нехотя есть. Глотает пищу не жуя. Быстро запивает образовавшийся в горле комок, запихивает в рот следующую порцию, повторяет вновь и вновь.
       — А та женщина, — продолжает Ёри, — Она твой начальник?
       — Да. Глава лаборатории.
       Ёри кивает. Снова смотрит ему в глаза.
       — И как работа на новом месте?
       — Неплохо.
       Она кивает.
       — Ты говорила, что видела Нагису, — Синдзи пытается сменить тему и узнать кое-что для себя, — О чем вы говорили?
       — Он спрашивал о твоем здоровье, пытался узнать, где ты. Очень хотел с тобой увидеться.
       — А зачем? Он не говорил.
       — Говорил, что, мол, давно не виделись, что хочет повидать тебя, вспомнить университетские деньки. Что-то говорил про «те лихие гулянки».
       — А про работу нашу он не спрашивал?
       — Нет. Точнее, сказал, что ему предложили более прибыльное дело в Штатах.
       «У него всегда был нюх на деньги», — Синдзи откинулся на спинку.
       — А зачем ты спрашиваешь? — Ёри снова посмотрела ему в глаза.
       — Давно не виделись, а тут такая новость! — Синдзи изобразил счастье.
       Ёри лишь кивнула в ответ.
       Синдзи не нравилось течение их с Ёри «беседы».
       Синдзи посмотрел ей в глаза, в них читалось: «Извини». Он не умел скрывать свои эмоции.
       Она смотрит ему в глаза, улыбается так тепло и нежно. Кладет свою руку на его.
       — Не надо, — шепотом,— Я понимаю.
       — Прости, — вырывается у Синдзи. Само, без лишних раздумий. Будто из глубины души.
       — Все хорошо, — все тем же шепотом. Нежно, заботливо.
       Приносят счет. Парень не глядит на сумму, а кладет побольше зелени. Европейцы жадные и любят большие чаевые.
       — Благодарю вас, — видимо, Синдзи не ошибся с суммой. Официант ушел довольный.
       — Пойдем кое-куда, — говорит Синдзи, — Уверен, тебе понравится.
       Они покидают ресторан.
       — А ты все такой же транжира, что и раньше, — говорит она спокойным голосом улыбаясь чему-то.
       — Чего-то не отберет даже клиника...
       Она лишь вздыхает в ответ и крепче обжимает ему руку. Кладет голову на плечо.
       Он знает, куда вести ее. Туда, на одну из многочисленных площадей Токио. Там они гуляли еще в начале «тех» отношений...
       Как это было давно. Так, что казалось ложью и неправдой.
       Была уже глубокая ночь, когда они на такси ехали домой.
       Было решено остаться у него. Он не был против.
       Вышли из машины, Синдзи расплатился и проводил Ёри до свое квартиры.
       — Я быстро, — мимолетный поцелуй и она, сбросив плащ, побежала в душ.
       Падает на диван. Вздыхает. Зарывает лицо в ладони.
       Столько лет прошло, он уже и забыть успел, а тут оказывается, что Кару сам его искал. Ёри сказала: он добился успеха.
       — Прекрасно, — на выдохе, — В Штаты.
       Девушка еще моется в душе. Сбрасывает с себя рубаху, рассматривает руки, очень внимательно — вены. Следов не заметить, если не приглядываться. Идет к раковине, берет стакан и набирает воды. Пьет. Потом еще раз набирает.
       Этот рассказ о Нагисе. В нем не было ничего такого, что могло бы вызвать беспокойство или подозрения, но...
       — Плевать, — выпивает воду, — Просто я не ожидал, что он снова появится на горизонте.
       В душе щелкнул замок. Тихими шагами к нему подошла девушка. Положила ладони на плечи, прислонилась к его спине и, медленно ведя руки вниз, сомкнула их на его поясе.
       — Я так боялась, что ты и вправду сбежал, — тихо сказала она, — Подруги говорили многое, посмеивались за спиной, некоторые говорили, что ты струсил и еще много чего.
       Вздохнула.
       Синдзи молчал. Просто положил свою ладонь на ее и сомкнул кисть.
       — Наверно, они были рады моей неудаче.
       — Забудь про этих дур, Ёрико, — ответил он, — Они не понимали ничего.
       Они тихонько засмеялась.
       — Ты костлявый.
       Синдзи усмехнулся. Повернулся к ней.
       На ней только полотенце.
       Спальня. Она ложится на кровать и тянет его за собой.
       Их губы смыкаются в поцелуе.
 
 
* * *
 
 
       — Эй, эй, эй, Сога, стой. Надо поговорить.
       Лэнгли толкнула его обратно в отдел убийств.
       — Что случилось? У меня только что закончился рабочий день, и я хочу отдохнуть.
       — Хорошо отдыхать, когда ничего не делал.
       — Послушай, я не собираюсь выслушивать твои оскорбления. Говори, что тебе надо или я ухожу.
       — Твоё дело.
       — Моё дело?
       — Да, твоё дело. Мне не нравится, ход расследования, — Лэнгли села на свободный стул у стола Соги.
       Сога вздохнул и устало опустился за свой стол.
       — А что там может нравиться? Обычный висяк.
       — И сколько нынче стоят висяки в отделе убийств?
       Удивление, почти как настоящее:
       — Я тебя не понимаю.
       — Понимаешь! — Лэнгли повысила голос. — У тебя есть детальный план действий, так какого хрена ты ничего не делаешь?
       — Слушай, что тебе там из твоего отдела видно? Я не знаю, чем вы там занимаетесь и не лезу в ваши дела, а ты не учи меня делать моё!
       — Рей тебе чётко написала...
       Теперь взорвался и Сога.
       — Рей? Ты знаешь кто она вообще такая? Она двинутая на всю голову, если бы у неё не было такой хорошей раскрываемости, её бы давно упрятали в психушку. Для неё каждый убийца это Гензо Курита, поэтому она так остервенело старается их поймать. Она уже не видит разницы, она сама стала психопаткой — не может и месяца прожить, чтобы не пристрелить кого-нибудь. Ты думаешь, ей выделили отдельный стол по доброте душевной? Хера с два! Её даже свои боятся! Потому что неизвестно, кто пристрелил её напарника, может Курита, а может она сама, и неизвестно, когда у неё окончательно сорвёт крышу. Ей реально нравится убивать, и это, по-твоему, подходящее качество для копа? Так и должно быть?
       — Мне плевать, что там говорят у неё за спиной, вчера тебя не было там на месте! Я видела её, я видела, что с ней творится! И всё из-за тебя! Она просто чёртова идеалистка, а труп этот на твоей совести, сколько ещё нужно, чтобы тебя проняло? Я не хочу, чтобы она страдала из-за такого мудака как ты, потому что если у неё хорошая раскрываемость, то чего ж ты не воспользовался её советом? Глядишь, уже и закрыл бы дело — все были бы довольны, а ты получил бы повышение!
       — Потому что я не знаю, что твориться у психа в голове, я не врач, но знаю, что они пользуются своей собственной психованной логикой, которая мне, нормальному человеку, непонятна.
       — Это всё? Тебе больше нечего сказать? — спокойно спросила Лэнгли.
       — Нечего, — буркнул Сога.
       — А по делу?
       — Я веду его так, как считаю нужным.
       — Хорошо, — она направилась к выходу. — С этим местом ты можешь попрощаться.
       — Да ради бога!
       До Соги дошло, куда делись материалы расследования:
       — Эй, и верни все записи по делу!
       Не оборачиваясь, Ленгли выставила средний палец.
       Вернувшись в архив, она ни минуты не сомневалась в своём решении.
       Она сняла трубку телефона:
       — Кадзи...
       — Просто хочу, чтобы ты знала — у него больная жена и двое маленьких детей. Это точная информация, просто, чтобы ты знала...
       — Мне плевать, — отрезала Лэнгли. — Отправь его в ад, Кадзи, отправь его в ад.
 
 
* * *
 
 
       — Я всё меньше понимаю, что происходит и какова моя роль. Чего Рей от меня ждёт? Детальное описание похождений Агнолли? Возьмите любого уголовника-гомосексуалиста и будет полный отчёт. Он разъезжает по району, трясёт деньги, договаривается с какими-то людьми, трахается и иногда заглядывает в подпольное казино, одно и то же, кстати.
       — А чего ещё ты от неё ожидал, Эрл? Можешь сильно не напрягаться и не лезть на рожон, она сама не знает, что ей нужно, но это ненадолго. Ей просто не даёт покоя, что убийца разгуливает на свободе, и ты нужен ей для очистки совести, дескать, Агнолли под постоянным присмотром. Я думаю, сегодня-завтра она отзовёт тебя. Произошло ещё одно убийство из той серии, что она расследовала, они волнуют её намного больше, так что, скорее всего, она подключит тебя к расследованию.
       — Как? У меня даже значка нет. И что я буду говорить людям? Простите, я только что из тюряги и мне его не вернули?
       — В крайнем случае, ты знаешь, что делать. Хлопья Келлог продаются во всех магазинах.
       — Может это с Ибуки перетереть?
       — Не надо, не появляйся лишний раз в управлении. Для большинства ты не герой.
       — А кто из наших ещё остался?
       — Кацураги перевели из отдела по борьбе с наркотиками в Нерв, Кадзи в ОВР, Азума, Ниши и Ибуки в отделе убийств, больше никого.
       — Плохо. Ты куда?
       — Завтра утром загляну в управление, похоже, пора действовать сообща.
 
  [К оглавлению ↑]
 
 
 
  
Глава 14
 
 
       — Синдзи, — Ёрико позвала его, когда он готовил кофе.
       — Да?
       — Я позвонила папе недавно, рассказала про тебя, — она улыбнулась, — Он хотел бы с тобой увидеться. Ведь тогда не получилось...
       — А когда было такое решение?
       — Ты пару дней назад провожал меня до дома, и он спросил, когда же я покажу своего суженого.
       — И на какой день назначена встреча?
       — Отец на пенсии теперь, — ответила Ёри, — Он сказал: когда нам будет удобно.
       Полдвенадцатого. Если выйти сейчас, то за час можно добраться до ее дома.
       — Ну, — Синдзи вздохнул, — Тогда давай не будем тянуть.
       Закончили трапезу, убрали приборы, оделись и, одевшись, ушли.
       Отец Ёрико был полицейским в отставке. Точнее, судмедэкспертом.
       — Постарайся найти с ним общий язык, — улыбаясь, попросила Ёри, — Он у меня сложный человек.
       — Хорошо.
       Квартира, в которой она жила, принадлежала отцу, как бы она сама не хотела, но старик не отпускал ее. Возможно, что к лучшему.
       — Добрый день, — поприветствовал Синдзи хозяина дома, — Икари Синдзи.
       — Добрый, — мужчина подал руку, — Миямото Судзиро.
       Крепкое рукопожатие.
       Это был почти облысевший коренастый мужчина примерно шестидесяти лет с пронзительным и внимательным взглядом. На лице отразились годы работы с трупами: он умело скрывал любые эмоции, а выражение всегда было одно — ирония. Он многое видел. Профессиональная деформация.
       — Проходите, — сказал он.
       Ёри что-то сказала отцу и быстро ушла к себе.
       — Идем со мной, — он пригласил парня на кухню.
       Стол, бутылка виски. Видимо, он не был обижен в деньгах.
       — Выпьешь? — спросил мужчина.
       — Да.
       Мужчина кивнул.
       — Значит, вот ты какой. — сказал Судзиро, — А по описанию казался более...
       — Плотного телосложения?
       — Да, — мужчина усмехнулся, — Ты учился с ней когда-то?
       — Да.
       — А потом? — посмотрел ему в глаза.
       — Потом... — Синдзи вздохнул, — Вы слышали про разработки нового стимулянта?
       — Да, говорили, что что-то разрабатывают для армии.
       — Мы занимались разработкой, — продолжил Синдзи.
       — Ёри говорила. Вас было четверо.
       — Да. Потом проект прикрыли, и большинство из нас остались не у дел.
       — И что ты делал потом? — Седзиро прищурился, — Судя по тому, что ты пропал так надолго и твоей внешности... Ты либо крепко запил, либо связался с наркотой.
       Он посмотрел на Синдзи и продолжил:
       — Мне можешь не лгать парень.
       Синдзи молчал.
       — Что принимал? Спиды, хмурого или баловался снежком? — отец Ёри решил рубить с плеча.
       — То, что мы разрабатывали, — опустив голову, ответил Синдзи, — Я еще несколько месяцев подпольно продолжал исследования и... тестировал на себе.
       — Покажи вены.
       Синдзи закатал рукав на правой руке.
       — Не сильно заметно, — посмотрел ему в глаза, — Сколько ты сидел на этой гадости и с каким периодом «тестировал»?
       Молчание.
       — Никто из вас — ученых не выдерживает поражений, да? — спросил Седзиро.
       — Да, — небольшая пауза. — Мне сейчас стоит забыть о дальнейших отношениях с вашей дочерью?
       Отец Ёри посмотрел ему в глаза.
       — Она к тебе привязалась, парень. Крепко привязалась, — он отпил из стакана, — Любит. Когда ты там баловался со своими разработками она тут, черт возьми, плакала и все такое. Не спала, чуть не угодила в клинику, но все, слава Богу, обошлось.
       Синдзи непонимающим взглядом смотрел на отца своей... любимой.
       — В общем, — пальцем указал на Синдзи, — Все твое прошлое дерьмо останется между нами, а ты поклянись, что не оставишь ее снова и не свяжешься вновь с этой дрянью.
       Кивок.
       Послышались шаги. Лицо Седзиро вновь приняло обыденное выражение, Синдзи отпил из стакана. Он надеялся, что она не слышала ни единого слова, произнесенного здесь.
       — Как поговорили? — спросила она.
       — Хороший парень, — с легкой иронией ответил ей отец, — Понимает, чего от него ждут.
       — Я бы хотела... чтобы мы поженились.
       Мгновенье тишины.
       Синдзи чуть было не откусил от стакана кусок стекла, отец Ёри только кашлянул и повернулся к дочери.
       — Ты уже взрослая, — вздох, — Обдумай хорошо.
       Она кивнула и, сказав, что ей нужно закончить с макияжем, ушла.
       Молчание.
       — Эта шумиха вокруг «Ангела», — начал Седзиро, — Ты имеешь к этому отношение? И Ёрико знает?
       — Это и есть та моя разработка. Кто-то пустил ее на улицы. Теперь мы ищем источник. Ёри знает, что я работаю над поисками, но всех деталей я не открывал. Не хотел, чтобы она знала.
       Отец Ёри посмотрел ему в глаза и сказал:
       — Только не оставь ее как в прошлый раз. Она слишком сильно любит тебя. Береги ее. И сам берегись...
       Такое своеобразное благословление.
       Потом пришла Ёри, они попрощались. Синдзи пожал ее отцу руку. Тот смотрел в его глаза.
       «Ты обещал», — было написано в них, — «Не нарушь слова».
       Дома — «будь моей женой» — слезы счастья Ёри.
       Он подошел к своей будущей жене и, глядя ей в глаза, повторил:
       — Будь моей женой...
       — Да...
       Он поцеловал ее — сладко-соленый вкус.
       Любовь и слезы, они неразлучны.
 
 
* * *
 
 
       Чтение до середины ночи и кошмары на пыльной раскладушке. Лэнгли поняла, что выбросить из головы убийства не получится. С работой в отделе нравов было проще, хотя и грань между работой и личной жизнью там была не такой чёткой. Всего за один день её затянуло в самое сердце кошмара. Детальные описания смерти, невероятные по своей жестокости версии, одна единственная зацепка и один общий элемент — Ангел.
       Утром её ждал сюрприз. Открыв глаза, она обнаружила читающую газету женщину. Из-за газетного листа выглядывала копна рыжих волос.
       — Б***.
       — Доброе утро, я тоже рада тебя видеть, — ответила она, сворачивая газету.
       — Иди отсюда, — еле ворочая языком, сказала Лэнгли.
       После прерываемого кошмарами сна, она чувствовала себя разбитой.
       — Я пришла с миром и предложением помощи, думаю, вам она сейчас не помешает.
       — Да пошла ты...
       Лэнгли села на раскладушке, найденной накануне в недрах архивного хлама, и протирала глаза.
       — Ладно, проснись сначала.
       Она протянула Лэнгли заранее заготовленный кофе. Та с готовностью
       ухватила его. Она была в том состоянии, про которое говорят: "первым проснулось желание убивать". Прошло не меньше десяти минут, пока в голове прояснилось для внятного диалога.
       — С чего ты решила, что нам нужна твоя помощь?
       Рыжая вместо ответа развернула газету, найдя нужную страницу.
       Лэнгли снова выругалась.
       "Жестокое убийство в районе Адати"
       — Не первые полосы, если тебя это утешит.
       Лэнгли рассеянно качала головой. Рыжая продолжила:
       — Говно попало в вентилятор, теперь просто так не отмоешься. Кто-то прижмет прокурора и все понесется вниз: шеф полиции, глава отдела, рядовые работники. Кто ниже всех?
       — Рей.
       — Никому не интересно, что ее сорвали на середине расследования, а на ее место назначили какого-то олуха. Сейчас вся надежда на вменяемость и сговорчивость Гендо. Насколько мне известно, в деле есть след Ангела?
       — Да.
       — Скорее всего, Гендо заберет дело, это сыграет ему на руку. Недовольство отделом растет, а ощутимых результатов все еще нет. Раскрыть его, значит доказать, что отдача от финансирования есть, потому что если я правильно понимаю, с отчётностью дела у вас не очень. Не в последнюю очередь благодаря крысе в управлении.
       — Это все хорошо, но что будешь делать ты? Я не знаю, кто ты, не знаю, в чем заключается твой интерес, да я даже не знаю, как тебя зовут.
       — Я на вашей стороне, этого достаточно?
       — Нет, не достаточно.
       — Ты была в архиве ОВР?
       — Да.
       — Тогда какие проблемы?
       — В этом и проблема.
       — А как насчёт такого: я видела ваших, выходящих из гостиницы, я знала о прослушке, я специально громко произнесла название компании, хотя делать этого в присутствии Карбо не стоило.
       — Чуть лучше. Так как мне к тебе обращаться?
       — И тебя устроит вымышленное имя?
       — Нет.
       — Тогда называй, как хочешь: "эй, ты" или "эй, рыжая" — как больше нравится.
       — И что дальше? Чем ты можешь быть полезна?
       — Тем, чем не может похвастаться полиция — тесной связью с улицей. Думаешь, твои старые контакты ещё чего-то стоят?
       Лэнгли поняла, что рыжая права — стукачей нужно всё время держать в узде, не появляйся пару месяцев, и они разбегутся по своим щелям. Тем более Рыжая доказала, что информация у неё есть и добывать её она умеет. Вот только...
       — Идёт. На кого ты работаешь?
       Рыжая недоуменно уставилась на Лэнгли. Громко захохотала.
       — На простых людей в этом городе. На рядовых граждан.
       Настал черёд Лэнгли смеяться.
       — Ну да, конечно. Но ты действительно нужна нам — твои источники информации будут полезны. И не думай, будто мне расхотелось тебя убивать. Я просто подожду, а ты постарайся этого не заслужить.
       Лэнгли протянула руку.
       — Не сомневайся, повод будет, — ответила рыжая с улыбкой, пожимая Лэнгли руку. — Я почитаю?
       Она взяла в руки папку с делом об убийстве.
       — Да ради Бога, — Лэнгли снова завалилась на раскладушку. — Дерьмовое дело, даже Рей с ним не разобраться. Пять убийств, а всё, что у нас есть, это ангел на каждом месте преступления.
       — А кто занимался убийством после Рей? Может, имеет смысл поговорить с ним?
       Лэнгли отмахнулась.
       — Он ничего не делал.
       Рыжая сразу же взялась за сводный отчёт по первому делу. Быстро пробежала глазами.
       — Ручка, бумага? — бросила она, не отрывая глаз от бумаги.
       Покопавшись в папках, Лэнгли нашла наполовину исписанный лист и перевернула его на чистую сторону, вытащила из кармана ручку.
       — Спасибо.
       — Я пойду пройдусь, — Лэнгли указала на дверь. Рыжая кивнула.
       Лэнгли вышла из архива, потянулась до хруста и спустилась на задний двор управления покурить. Сюда выходили окна из камер временного задержания, и ветер доносил смешанную вонь мочи и рвоты.
       Размышляя над тем, что сказала Рыжая, она не заметила, как кто-то подошёл. Она успела несколько раз затянуться, прежде чем он окликнул её.
       — Лэнгли!
       Она обернулась.
       И сразу же:
       Резкий удар в солнечное сплетение.
       Удар носком ботинка под коленную чашечку и ещё один в бедро.
       — Не думай, что ты исключение. Порядок для всех одинаковый, — Сога сплюнул на асфальт рядом с ней и вернулся в здание управления.
       Онемевшая нога. Волны боли расходятся по всему телу. Слишком быстро все закрутилось. Слишком быстро Кадзи взялся за дело. Слишком быстро Сога смекнул, что к чему.
       Гордость не позволит Лэнгли настучать, и она же не позволит показать как ей плохо. Нужно подождать немного, а потом пройти обратно в архив, не кривясь от боли.
       Она кое-как поднялась и сделала несколько шагов. Нога плохо слушалась, в животе — просто холодная пустота.
       По дороге никто не встретился — хорошо. Она ввалилась в комнатку и упала на раскладушку. Резко выдохнула. Рыжая бросила на неё удивлённый взгляд поверх бумаг:
       — Настучала на кого-то? Ничего, скоро пройдёт. Говорить сейчас можешь?
       Лэнгли сделала знак подождать. Рыжая кивнула и снова углубилась в материалы дела, делая какие-то заметки.
       Лэнгли заметила: лицо рыжей изменилось. Превратилось в маску жестокой отрешённости.
       — Ладно, слушать ты можешь. Дело действительно дерьмовое, работы будет много, но начинать можно с любого конца. Я начну с начала — каждое по отдельности и потом остановлюсь на общих моментах. В общем так, первое дело — труп нашли через день, убитый не вышел на работу — его начали искать. На месте не обнаружили ничего, кроме остатков наркотика, отпечатков убитого и несколько смазанных на дверной ручке в ванной комнате — достаточно, чтобы определить, что они принадлежат кому-то другому, но недостаточно, чтобы провести сравнение с базой. Жил он, — Рыжая порылась в бумагах, — да, в пригороде. Дома стоят на небольшом отдалении, некоторые обнесены забором. Соседи слышали шум мотора, но не видели ни убитого, ни убийцу. Больше никто ничего не видел и не слышал. Если бы убийство было одно — на этом всё бы и закончилось: никаких следов, никаких свидетелей, дело пересматривается раз в год, а потом сдаётся в архив. Второе — same shit — по этому случаю можно только спрогнозировать третье и последующие случаи. Третье уже намного интереснее: соседи видели, как кто-то подглядывал в окна. Никаких чётких описаний, одна старушка божится, что это был молодой мужчина. Предпосылок для того, чтобы не рассматривать её показания я не вижу, поэтому можно взять их за основу. Тот же МО, всё то же самое, но есть пара смазанных отпечатков — для сравнения этого хватит, если будет подозреваемый. Четвёртое, хм, тут всё сложнее. Лишний шум только повредит, и появятся новые вопросы у прессы. Без крайней необходимости лучше не трогать. Патрульные успели опросить соседей, пока Рей не скомандовала отбой, и снова — кто-то заглядывал в окна.
       Перед глазами Лэнгли плывут картинки из октября 1957-го — она сама в мятом после вечеринки платье, бледная Аянами «Колди» Рей, комната старого актёра больше напоминающая бойню для скота.
       «Раз в несколько лет такое случается...»
       Рыжая продолжает:
       — Потом полугодовой перерыв, я не спец в психологии серийных убийц, но, по-моему, такого не бывает. Если они убивают — они убивают, а не берут отпуск, чтобы отдохнуть. И наконец, пятое, у нас есть чёткий отпечаток. Один. Это уже что-то. Да ещё и более детальное описание вуайериста.
       Лэнгли смотрит на часы. Рыжая прерывает монолог.
       — Ты куда-то торопишься?
       — Можно и так сказать.
       Она понимающе кивает.
       — Тогда перейду к основному, на что нам надо обратить внимание, — она вытаскивает фотографии домов. — Кто делал эти фотографии?
       Лэнгли приподнимается.
       — Не знаю, наверное, Рей.
       — Отлично, значит общий принцип она уловила. Внимательно посмотри на них.
       Лэнгли просматривает фотографии — общие планы домов. Именно общий план, словно их фотографируют для продажи.
       — И что здесь?
       — Окна. В каждом из домов окна расположены так, чтобы можно было практически без труда в них заглянуть. Я подозреваю, что сначала убийца или убийцы выбирают дом, а только потом всё остальное... Твои контакты ещё чего-то стоят?
       — Нет, я пропустила последние полгода улиц, только те, что повыше — мафия, якудза.
       — Ясно. Тогда на мне: проститутки и вуайерист.
       — Я могу попросить ребят из нравов устроить облаву. Что-нибудь гарантированно попадётся.
       — Лучше пока с этим повременить — не распугивай их раньше времени.
       — Ладно.
       — Итого общего у нас тут только: выбор дома, проститутки, вуайерист. Убийца выбирает дома в пригороде, одноэтажные, с низкими окнами... А... — она запнулась. — А что происходит дальше загадка?
       — Да, всё, происходящее до момента убийства, пока неизвестно.
       — В любом случае, вуайерист не просто так каждый раз оказывался на месте убийства, так что либо он и есть убийца, либо это его сообщник. Если найдём его — можно считать, что дело раскрыто. Но... — Рыжая вздохнула и полистала бумаги. — Проститутка со сломанными ногтями... И это каждый раз... Ну нет...
       — Что там такое?
       — Пусть Рей озвучит эту версию, слишком уж она невероятная. В общем, я постараюсь сегодня-завтра прощупать почву. Сплетни среди проституток распространяются быстро, а сутенёры следят за своими девочками, чтобы они были в порядке. С пустыми руками я не вернусь.
       Рыжая поднялась.
       — Ты сейчас к Рей?
       — Да.
       — Будь осторожна. Рей меняется, и очень быстро. Вполне возможно, что это уже не та Рей, которую ты любишь, но не дай окончательно свихнуться.
       — Я постараюсь. Как мне тебя найти?
       — Давай завтра ночью в «Ревущих двадцатых», мы там были.
       — Хорошо и... удачи.
       Рыжая отсалютовала и вышла из архива. Лэнгли осторожно спустилась вниз, убедившись, что никто больше не хочет сводить с ней счёты, и села за руль.
       По лобовому стеклу плывут нечёткие картинки.
       «Раз в несколько лет такое случается...»
       Случается. Но чтобы прекратить этот кошмар, нужно окунуться в него с головой. Нырнуть на самое дно и, возможно, не всплыть.
       Отведённые Рей три дня прошли, и если она не откроет, Лэнгли выломает дверь, запихнёт Рей в холодный душ и не выпустит, пока она снова не начнёт трезво мыслить. Если понадобится — даже влепит пару оплеух. Рей должна взять себя в руки. Рей нужна здесь и сейчас.
       Лэнгли подъехала к дому и поднялась в квартиру. Дверь распахнута.
       Лэнгли положила руку на рукоятку пистолета. Вошла внутрь. Запах: кисловатый запах рвоты, табачный дым. Орёт радиоприёмник. Заливается безумными саксофонными трелями.
       Лэнгли медленно прошла в комнату.
       Окно распахнуто настежь — квартира проветривается.
       За столом сидит Рей. Ножом срезает головки у пуль и делает продольные надрезы. Рядом в пепельнице дымится сигарета.
       Рей обернулась. Улыбнулась.
       — Я вернулась, Лэнгли, я вернулась...
 
  [К оглавлению ↑]
 
 
 
  
Глава 15
 
 
       Окна распахнуты настежь — комната заполнена сигаретным дымом. Рей сидит за столом, срезает головки у пуль. Заметив Лэнгли, она улыбается ей.
       — Я вернулась.
       Рей затягивается, кашляет с непривычки. Лэнгли улыбается в ответ — она рада её видеть.
       — Решила добить себя окончательно? — спрашивает Лэнгли, указывая на сигарету.
       — Нет, решила, что выпивка меня прикончит точно, а в качестве альтернативы выбрала сигареты. Легально и менее разрушительно.
       Лэнгли протянула ей свою пачку. Рей зажгла предложенную сигарету, вдохнула дым — мягче, легче.
       — Эти получше, особенно, если только начинаешь. Всё равно помогать они будут только первое время.
       Взгляд Лэнгли падает на кровать — там коробка со старыми подшивками по убийствам, все, что Рей скопировала перед переходом в Нерв. Лэнгли понимает — у Рей в голове сейчас только эти папки. Вздыхает.
       — Ты готова? — спрашивает Лэнгли.
       Рей заканчивает с патронами и заряжает револьвер, оставив пустую камору напротив курка.
       — Да.
       — Тогда у меня три новости: две хороших и плохая. Плохая — в качестве основы у нас только твои записи, две хорошие: просто так Сога не отвертится, и у нас есть хороший союзник. Мы встречаемся завтра ночью в «Ревущих двадцатых».
       — Я так и думала. Не очень удобно, но по крайней мере не нужно рыться в чужих бумагах.
       — Единственное, что меня действительно беспокоит...
       — Пренебрежение служебными обязанностями?
       Лэнгли кивнула.
       — Можешь не волноваться, Гендо сказал, что деятельность отдела будет временно приостановлена, в газеты пустят утку, мол, мы потихоньку идем ко дну, а расследование убийства создаст видимость того, что мы вернулись на свои места.
       — Это хорошо.
       Рей согласно кивает.
       — У меня есть несколько дел на сегодня, но давай сначала заедем в управление, я хочу сама посмотреть, что там у Соги в рапортах.
       Всю дорогу Рей молчала, мрачно смотря в окно.
       Уже в управлении Лэнгли сказала:
       — Я всё перетащила в архив, чтобы никто не мешал. Просмотрела, сделала кое-какие заметки.
       — Понравилось? — жестко спросила Рей.
       — Нет. Прости, я просто не знала каково это...
       — Забыли. Я хочу заглянуть в отдел.
       Лэнгли пожала плечами и пошла за Рей. У двери она задержалась, не решаясь заходить. Рей с размаху толкнула обе створки.
       — Эй, парни! — крикнула она с порога.
       Её встретил приветственный гул.
       — Я вернулась!
       Гул стал громче, послышались одобрительные выкрики, Ниши и Азума захлопали.
       — Вы все помните маньяка, который появился полгода назад? Мне надоело, что он хозяйничает в моем городе!
       Громкие неприличные возгласы в поддержку.
       — Я все еще могу рассчитывать на вас?
       Нестройное «да».
       — Я могу пообещать только две вещи: я пристрелю этого мудозвона и никуда больше от вас не уйду.
       Комната взорвалась криками. Рей стиснули крепкие объятия быков отдела убийств — закрытого братства, из которого нельзя выйти.
       Лэнгли ошеломленно наблюдала за разворачивающейся сценой.
       Боятся? Они её обожают, просто не показывают этого. За время работы она доказала, что ничем от них не отличается, не просит поблажек и не дает волю чувствам, не проявляет слабости. Она настолько же жестока и принципиальна. Мужчины с развалившимися семьями, видящие детей раз в месяц — они приняли её как дочь, передали все, что знают сами и чего в жизни не рассказали бы своим родным детям.
       И если раньше она была блудным сыном, то теперь этот сын вернулся.
 
 
* * *
 
 
       Лэнгли отвела Рей в архив, где лежали папки с делами. Увидев раскладушку, Рей бросила удивлённый взгляд на Лэнгли, но ничего не спросила. Она быстро пролистала бумаги, проверяя все ли на месте.
       В комнатку без стука вошёл Кадзи.
       — Согу сняли с дела, Ибуки только что подписал все бумаги. Я уже подрядил людей — сделаем всё, как ты сказала.
       — Спасибо.
       — Допроса пока не будет — у нас ничего нет, но как только так сразу, я позвоню, если захотите поприсутствовать, мне кажется, у вас будет о чем его спросить.
       — А то, спасибо еще раз.
       — Тогда до встречи, — Кадзи, махнув рукой, вышел.
       — Объяснишь, что происходит? — Рей повернулась к Лэнгли.
       — Я стуканула на Согу в ОВР. Кроме твоих записей в деле ничего нового не появилось.
       Уже выходя из архива, они столкнулись с лейтенантом Ибуки. Он что пробормотал, извиняясь, и исчез.
       Рей почувствовала, что карман потяжелел. Сунув руку, она вытащила кожаный чехол, раскрыла.
       У неё в руках лежал потемневший от времени и вытертый значок детектива. Дэвид Эрл. Клочок бумаги внутри: «я знал, что рано или поздно он понадобится».
       Ибуки знает про их действия, скорее всего, знает про их намерения, и, возможно, знает об этом от Эрла. Но он ничего не предпринимает, скорее, помогает им. Он на их стороне.
 
 
* * *
 
 
       — Я поведу, мне нужно заехать в одно место, — сказала Рей.
       Лэнгли не возражала.
       Выехав с подземной стоянки участка, Рей направилась в центр. Чуть сбавила скорость, проезжая вдоль череды отелей и ресторанов.
       — Скоро вернусь, - сказала она, припарковавшись возле одной из гостиниц.
       — Ты надолго?
       — Не думаю.
       — Ладно.
       Рей оставила машину под присмотром Лэнгли и, захватив бумажный конверт, вошла в холл отеля. Проводив её взглядом, Лэнгли зажгла сигарету. Она вспомнила, что говорила Рыжая про Рей.
       Следуя инстинкту, Рей свернула в ресторан, располагавшийся на первом этаже. Он был там. Он просто сидел и ел.
       Рей села за его столик, но Агнолли не обратил на нее внимания.
       Рей продолжила сверлить его взглядом. Агнолли не выдержал.
       — Сколько вы хотите? — он сразу дал понять, что узнал её.
       — Мне не нужны деньги.
       — А что же? — не отрываясь от еды, спросил Агнолли.
       — Информация.
       — Для чего? — он ухмыльнулся с набитым ртом. — Эксклюзивное интервью?
       Рей улыбнулась — он так и не понял, кто она на самом деле. Она передала ему конверт и мельком сверкнула жетоном.
       С недовольным видом Агнолли отложил вилку и заглянул в конверт.
       — Ясно, ну тогда удачи — можешь арестовывать. Я выйду уже через пару часов.
       — Я не собираюсь никого арестовывать. Я знаю, что ты работаешь на Кадзуо, я знаю, что ты убил сестру Судзухары — меня это не интересует. Всё, что ты рассказал Кадзуо, расскажешь мне, все, что будешь ему рассказывать — повторишь мне. Можешь посоветоваться с Кадзуо — он не будет против, особенно, если учесть, что я не прошу тебя на него стучать.
       — А если я откажусь?
       — Я тебя арестую, и ты действительно выйдешь через несколько часов, а ещё через столько же будешь на столе в окружном морге с членом во рту. Ты итальянец, не мне объяснять, что с тобой сделают.
       — Сука, — процедил Агнолли.
       Рей пожала плечами.
       — Я дам тебе неделю, и повторю — позвони Кадзуо, он не будет против. Можешь утаивать все, что касается только него, но не смей недоговаривать про Ангела. Фото можешь оставить себе.
       Рей встала и направилась к выходу. Агнолли ещё раз заглянул в конверт, зло отбросил вилку.
       — Все? — спросила Лэнгли у вышедшей Рей.
       — Ага, человек Кадзуо у меня на крючке.
       Непривычные методы — Рей никогда не делала ничего подобного. Но ей понравилось. Вместе со страхом она чувствовала какое-то странное удовлетворение.
 
 
* * *
 
 
       Войдя в кафе следующей ночью, девушки сразу же заметили Рыжую. Она что-то обсуждала с Эрлом. Рей напряглась — она ему не звонила, а Лэнгли не предупредила её о «союзнике». «Всё в порядке», — шепнула Лэнгли.
       Они подсели к Рыжей. Рей не сводила с неё глаз — так следят за преступником во время задержания, чтобы он не выкинул какую-нибудь штуку. Рыжая заметила.
       — Если тебе нужны рекомендации — позвони Мисато, — сказала Рыжая, закуривая.
       — В качестве кого она может вас порекомендовать? Как толкача?
       — Ты ей ничего не рассказала? — на этот раз Рыжая обратилась к Лэнгли.
       — Рей, она работала в отделе нравов до 51-го года.
       — Это объясняет, откуда ей столько известно, но все ещё не убедительно.
       Вмешался молчавший до этого Эрл:
       — Если ты не веришь Кацураги, то, может, поверишь Ибуки — спроси его про перестрелку в 51-м, он любит про нее рассказывать, особенно новичкам.
       Рей задумалась.
       — Я всё-таки позвоню.
       Пока она отходила, Рыжая спросила Лэнгли:
       — Я так понимаю, про встречи со мной вы друг другу не рассказывали?
       — Встречи? Ты приходила к Рей?
       — Мы виделись в прошлом году, столкнулись совершенно случайно. Она чуть не наломала дров. И я один раз была у нее дома, без ее ведома, естественно.
       — Ясно, — Лэнгли зажгла сигарету. — Ничего я не рассказывала, — ответила она, выдохнув дым, — мои долги и твоя осведомленность о каждом из нас неподходящая тема для разговоров.
       Вернулась Рей.
       — Это всё хорошо, но Эрла я не звала. Что он здесь делает?
       — Я пригласила его. Мне показалось, что его разговор тоже будет касаться. Всё? Ко мне вопросов больше нет?
       — Почти. Как мне к тебе обращаться?
       — Мы с Лэнгли решили, что Рыжей будет достаточно.
       — Откуда ты знаешь Эрла?
       Рыжая усмехнулась, бросила взгляд на Эрла — он скривился.
       — Да рассказывай уже, — недовольно сказал он.
       — Ты застала Хоралла? — спросила Рыжая у Лэнгли.
       — Нет, я пришла незадолго до Кровавого рождества.
       — В 46-м Хоралл создал так называемый hat squad, в него входил и Эрл. В 49-м после скандала Бренды Аллен Хоралла сменил Уортон, и чтобы не загадить репутацию управления ещё больше из-за методов их работы, разослал всех подальше от центра. Эрлу, — она усмехнулась, — выпала честь обучать и служить примером для коллег за океаном. Союзники основательно прошлись по стране, но и помогли её отстроить. Про нынешний политический статус я говорить не буду — мы здесь не за этим. В общем, Эрл оказался в числе тех, кто должен был служить и защищать, пока не наберется достаточно кадров из академии. Его быстро приметил Ибуки, и, с согласия тогдашнего шефа, у нас появился свой аналог hat squad'а. В 51-м Эрла посадили, тогда же расформировали отряд, тогда же я ушла.
       — За что его посадили?
       Вместо Рыжей ответил молчавший до этого Эрл:
       — Видишь ли, Ибуки считал, что любые средства хороши, пока ты не стреляешь в гражданских...
       Рыжая перебила его:
       — Ибуки требовал козла отпущения. Стреляла я. Я тогда крепко сидела на амфетамине, да что там, многие пили или принимали... Ты не задумывалась, почему Мисато подсела? Начинаешь из-за того, что не можешь с чем-то смириться. И недавно, ну ты знаешь, она сорвалась — что-то случилось. На работе, дома, не знаю, и она сорвалась после шести лет.
       — Боже, чем же вы там занимались?
       — За такое ОВР сейчас с потрохами сожрет. Ну что, я удовлетворила твое любопытство? Перейдем к делу?
       — Более чем, — Рей вытащила блокнот. — Так, у нас пять случаев. Оджиму пока не трогаем, остается четыре. Я разделила участки, каждый должен опросить отмеченных людей ещё раз, может, вспомнят что-нибудь новое. Нас...
       Она подняла глаза на Рыжую.
       — Плохая идея, — ответила та. — У меня нет значка, и я не похожа на копа. Эрл, возьмешь два?
       Эрл пожал плечами.
       — Я сама займусь. По поводу значка... — Рей передала значок Эрлу. — Он тебе пригодится. Эрл видел дело?
       — Я видела, — ответила Рыжая, — и вкратце ему пересказала.
       — Хорошо, тогда о чём спрашивать вы знаете. Акцентируйте внимание на вуайеристе: описание, приметы, время, может, кто-то видел, как он крутился около дома за несколько дней до убийства. Дальше, я схожу к Ибуки — основной критерий выбора жертв мы определили, убийца выбирает дома с большими окнами, поэтому я попрошу усилить патрули в пригороде. И раз уж мы работаем вместе, а в управлении вам появляться нежелательно, то я сниму комнату в каком-нибудь отеле и перенесу туда все бумаги. Там же оставляем записки и отчеты. Если ничего не узнали, не лейте воду, просто напишите, что у вас глухо. Вроде, всё.
       — Эти... Разводы на стенах, они довольно странные, они значат что-нибудь? — спросила Лэнгли. — Знаешь, в таких убийствах, бывает иногда... Как в 50-м в Лос-Анджелесе.
       — Как в 50-м... Нет, не заморачивайтесь с ними.
       — Тогда, я займусь проститутками, — встряла Рыжая. — Расспрошу про сломанные ногти, пропавших сразу после убийства девочек и про любителей подглядывать. Ещё, если понадобится кого-то обзвонить или поднять архивы — Азума и Ниши в твоем распоряжении. Ибуки негласно дал добро на полное содействие, так что можешь радоваться — у тебя есть своя следственная группа. Поздравляю.
       Лучше поздно, чем никогда, но Рей не чувствовала от этого никакой радости.
       — Через неделю. Здесь, в то же время.
 
 
* * *
 
 
       Заголовок и подзаголовок Mainichi shimbun:
       "Полиция — Торговцы наркотиками — 0:1"
       Икари Гендо лично зачитал заявление.
 
       4-е мая 1958-го года.
 
 
       Заголовок и подзаголовок Asahi shimbun:
       "Специальный отдел по борьбе с наркотиками закрывается"
       Глава отдела выступил на пресс-конференции.
 
       5-е мая 1958-го года.
 
 
       Заголовок, подзаголовок и выдержка Confidential:
       "Tokyo Confidential"
 
       Какая подковёрная борьба идёт в правоохранительных органах?
       Дорогой читатель, как ты знаешь, мы являемся достойным детищем нашего живущего за океаном отца, также мы регулярно передаем тебе всё, что он говорит своему сыну, особенно если это касается звёзд шоу-бизнеса, но сейчас не об этом. Так вот, недавно наш любимый отец поведал историю о грядущем крупном федеральном расследовании, направленном в частности против полицейского управления Лос-Анджелеса. Ещё папочка сказал, что Билл Паркер устроил свое собственное внутреннее расследование, чтобы было, что подкинуть ФБР и ходят слухи, что скормят им отдел по борьбе с наркотиками. И вот тут мы верим в твои способности, читатель, сложи два и два: после войны к нам сбросили всех нежелательных копов под предлогом помощи разрушенной системе, а сейчас закрывают именно отдел по борьбе с наркотиками, который, как нам стало известно, был практически независим от остального управления. Совпадение? Или наш шеф полиции, следуя прогрессивному примеру Паркера, решил привести в порядок свое ведомство? А вот это, дорогой читатель ты узнаешь прямо сейчас, строго секретно, конфиденциально и без протокола на стр. 5-9.
      
       6-е мая 1958-го года.
 
 
* * *
 
 
       «Ты сможешь выбить признание, зная, что человек перед тобой виновен?»
       Пятеро убитых. Пять человек лишены жизни...
       Пять человек? Нет. Тел.
       Думай о них как о телах. Они перестали быть людьми в момент убийства.
       Они мертвы — им всё равно, тебе — нет.
       «Ты сможешь выстрелить в спину, зная, что адвокат отмажет подозреваемого?»
       Думай о них как о телах...
       Сочувствие помогает тебе? Твои моральные принципы помогают тебе? Представления о правильности, добре? Они хоть когда-нибудь помогали?
       Нет.
       Они терзали и говорили, что так не правильно. Что должна быть справедливость. Что если бы все жили по этим законам, тебе не пришлось бы работать в полиции.
       Вот только сколько времени прошло с разделения добра и зла, а так ничего и не изменилось.
       Делая все правильно, следуя моральному закону, чувствуешь только досаду. Возможно, некоторые просто не могут с ней жить.
       «Ты сможешь подтасовать улики, чтобы обеспечить вышку?»
       Рей раздавила каблуком сигарету и направилась к первому дому в списке.
       «Да на все три вопроса, и хватит об этом думать. Никакая философия не поможет поймать убийцу. Хватит».
       Три максимы отдела убийств. Три максимы, без которых она успешно обходилась. Три максимы, приняв которые возврата уже нет.
       Прощай, человеколюбие, не оно обеспечивало хорошую раскрываемость. Недоверие и презрение, а теперь ещё и ненависть станут твоими спутниками до конца жизни.
       Потому что люди достойны того, чтобы их ненавидеть.
 
 
* * *
 
 
       Непрекращающаяся головная боль. В обоих значениях. У Лэнгли создавалось ощущение, что все соседи только тем и заняты, что подсматривают друг за другом и знают о жертве намного больше, чем полиция. Они готовы часами всё рассказывать, лишь бы их слушали. Начиная с чего-то конкретного, они переводили разговор на себя и свои проблемы, жаловались на жизнь, делились своей завистью. Казалось, они бы с радостью поменялись с убитым местами, только бы про них написали в газетах.
       Из дома в дом, из квартиры в квартиру.
       «Вы можете что-нибудь рассказать про подглядывавшего человека?» — «Я не очень хорошо его помню, но вот знаете, мой сосед сверху занимается чем-то странным...»
       Крайне необходимая и очень ценная информация. Спасибо за вашу помощь.
       По крупицам, по небольшим обрывкам что-то собирается. Но каким трудом.
 
 
* * *
 
 
       Шум мотора заглушает шум крови в голове. Визг бибопа забивает и то, и другое. Рей испуганна. Рей растерянна. Она только что чуть не ударила человека просто за то, что он был слишком болтлив. Обходя дома из списка, она наткнулась на разговорчивого старика, который давно не выходил из квартиры. Рей видела, что он знает что-то полезное, но ей постоянно приходилось напоминать ему о своём вопросе и чуть ли не силой заставлять говорить то, что нужно. Он не забывал о теме — он не был болен, он просто хотел поговорить с кем-то. Увиливая от вопроса, он рассказывал о временах своей молодости. Он тянул время.
       Чутьё копа не врало — действительно тянет время, и мало что можно сделать.
       Голодная, уставшая — это не повод срываться на людей, Рей это понимала, но думать уже было поздно.
       Рей повысила голос. Рей пригрозила ему. Рей напугала его, и он всё выложил.
       Что стало последней каплей: воспоминание о войне.
       Во что она превращается?
       Рей отогнала эти мысли — что сделано, то сделано. У неё есть дело, которое нужно закончить, остальное вторично. Сейчас нужно организовать работу их «группы». Комната в отеле, где никто и не подумает зайти в номер даже для уборки — мотели на северной окраине. Рей едет туда. Короткий разговор с администратором, значок и оплата на месяц вперёд — если мысли об обслуживании и были, то они сразу же выветрились.
       И лучше не спрашивать для чего коп снимает комнату в такой дыре.
       Вход со двора, в дальнем углу от парковки. Рей забрала несколько пар ключей и направилась в номер. Кровать, тумбочка, стол. Телефон — работает. Достаточно места, можно оставаться на ночь.
       Ещё час, чтобы вытрясти все материалы из коробок. Аккуратно разложить, прикнопить к стене снимки, отсортировать по дате записи.
       Несколько звонков. Указания Азуме и Ниши — проверить дела вуайеристов в отделе нравов, всё, что найдётся за три дня. Сообщение от Ибуки — машин в пригороде будет больше, перебросят пеших патрульных, и, что самое главное, управление округа выделит несколько машин на смежные территории.
       Что-то ускользает. Мелкая деталь, которую она может найти. Что-то... Но что именно?
 
 
* * *
 
 
       — Свадьба? — глупо переспросил Синдзи.
       — Да, ты меня вообще слушаешь? Лучше начать готовиться заранее. Может, ты хочешь кого-нибудь позвать?
       Служивший в пол-уха Синдзи окончательно выпал из разговора.
       Позвать... Кого он знает в этом городе? Знакомые со студенческих времён? Все разъехались. Остаются только коллеги.
       "Список гостей...", — голос Ёри на фоне.
       Отец? Это точно последний человек, которого он хотел бы видеть на своей свадьбе. С другой стороны, надо пригласить хотя бы из уважения, ведь это его отец. Пригласить и надеяться, что он откажется.
       "Цены на ткань и пошив поднялись..."
       Рей и Лэнгли. Неразлучная парочка. Он вспомнил их не самое удачное знакомство. Тот случай с оператором — с тех пор они не виделись. Рей не умеет отдыхать, зато Лэнгли оттянется по полной. Возможно, даже это будет добрым делом — оторвать Рей от работы и дать ей небольшую передышку. Да, их общество будет приятным.
       "Надо посчитать, сколько всё это может стоить... Где взять столько денег?"
       Рицко. Если Лэнгли не может без Рей, то эта точно возьмёт с собой Майю. Всем известно про их отношения. Общество это осуждает, но ему-то какое дело? Главное, чтобы как человек был неплохой, а ещё можно поговорить на темы, в которых он разбирается. С Рей и Лэнгли это будет сложновато — полицейская работа осталась для него тайной. Решено.
       Кто ещё остался? Кадзи... Да, черт, просто позвать всех, с кем познакомился в управлении. Кадзи, Мисато, Аоба... Это всё хорошие люди, почему бы и нет? Ведь больше он никого не знает.
       "Синдзи, Синдзи..."
       — Да?
       — И последнее — твоя работа.
       Синдзи вздохнул. Он думал над этим последние несколько дней. Почему-то этот вопрос оказался намного сложнее, чем он предполагал. И всё же... Нельзя топтаться на месте.
       Он подошёл к Ёри и поцеловал её в лоб.
       — Я напишу заявление. Завтра же.
       — Но я не это имела в виду. Мне предложили хорошую должность Yamanouchi...
       — А я это. Найду что-нибудь поспокойнее, университет будет только рад. Мне ведь предлагали остаться... Кто знает, может, был бы сейчас преподавателем, — он усмехнулся. — Послезавтра всё будет хорошо. Новая жизнь только начинается.
 
 
* * *
 
 
       "Нижеперечисленным следователям и служащим Центрального управления, временно привлеченным к расследованию дела о незаконном обороте наркотиков, возвратиться к своим прежним обязанностям, начиная с завтрашнего дня, 9/4/1958:
       Аянами Рей — в отдел по расследованию убийств.
       Сорью Аска Лэнгли — перевод в отдел по расследованию убийств. (За назначением обратиться к лейтенанту Ибуки)
 
 
* * *
 
 
       Над столиком в «Ревущих двадцатых» дым коромыслом. Спор — рыжая против Рыжей. Эрл молчит, Рей не вмешивается.
       Лэнгли:
       — Нам нужно сделать это прямо сейчас, пара часов на подготовку и вперед.
       — Так ты только все испортишь, слухи расходятся очень быстро, — парирует Рыжая.
       — А чего ждать? У тебя есть идея получше?
       Рыжая подалась вперед:
       — Приведи мне хоть один довод за. То, что ты предлагаешь, чистая авантюра, которая только повредит в дальнейшем.
       — И? Нам может повезти, может попасться шлюха, которая что-то знает.
       — А если нет? Что тогда? Ты думала об этом? — Рыжая ткнула пальцем в сторону Лэнгли. — Я знаю, что будет — они залягут так, что ты их в жизни потом не вытащишь.
       — А твое предложение?
       — Немного подождать.
       — Все равно последнее слово за Рей. Что скажешь?
       Рей положила локти на стол.
       — Не знаю, идея хорошая, но Рыжая права, так можно только сделать хуже.
       — А если хорошенько прищемить того стукача из управления? — вмешался Эрл. — Он точно должен что-нибудь знать.
       — Еще слишком рано, — ответила Рей. — Тем более, он вряд ли как-то связан с убийствами.
       — Все, что я прошу, это несколько дней, а потом я дам точное указание, где проводить облаву, — Рыжая почти умоляла.
       Лэнгли не сдавалась:
       — Прямо сейчас у нас больше шансов, потом может быть поздно.
       — Ты хочешь действовать на авось, так нельзя.
       — Кто бы говорил!
       — Хватит. Сколько тебе нужно времени? — спросила Рей.
       Практически без раздумий:
       — Максимум день.
       — Лэнгли, за сколько ты сможешь все устроить?
       — Несколько часов, но чем раньше, тем лучше, чтобы я смогла предупредить своих и никто лишний не мешался.
       — Только проверенные люди?
       — Да.
       У Лэнгли щёлкнуло — "Оное", подслушанный полгода назад разговор — совпадает с датой смерти Аихары. Вряд ли Аихара снимал проститутку на улице, у него было достаточно денег, чтобы заказать ее у Оное.
       — Если у нас есть день, то я загляну в агентство, где Аихара мог заказать девушку. Возможно, у нас появится первое имя.
       — Хорошо.
       Рей вытащила сигареты под удивленные взгляды Рыжей и Эрла.
       — Мы уже опросили всех из списка, и ничего нового у нас нет, Золотая неделя только закончилась, не думаю, что спрос быстро пойдёт на спад, но, тем не менее, нужно организовать все как можно быстрее. У нас есть день? У нас есть день. Вслепую действовать нельзя — это наш последний шанс. Поэтому мы подождём. И я надеюсь, что не напрасно.
 
  [К оглавлению ↑]
 
 
 
  
Глава 16
 
 
       Один день — предупредить своих из нравов. Сказать им не болтать лишнего, оформить всё как обычный рейд. Время — ночь следующего дня, место — заполнят прямо перед выездом, информация — получена от надёжного CI.
       После встречи в Ревущих двадцатых, Лэнгли поехала домой, чтобы, отоспавшись, проверить свою догадку.
       Начинающее зарождаться чутьё хорошо сработало с информацией из нравов, полученной благодаря специфичности работы. Лэнгли вспомнила, как случайно услышала обрывок разговора про эскортное агентство Оное, что там завелась наркоманка. Время совпадало с убийством Аихары. Просто совпадение, но проверить стоило. Особенно, если учесть предпочтения Аихары. Особенно, если учесть как вовремя зазвенел звоночек.
       Утро приносит только головную боль.
       Завтрак, кофе, новая пачка сигарет. Вряд ли Оное будет на месте с самого утра, есть время заехать к своим и ещё раз все уточнить.
       — Решила нас продать? Как Согу?
       — Сога был куском дерьма, туда ему и дорога.
       — Сегодня он, завтра Ичиро, послезавтра я. Ты про каждого так скажешь? И какого ты забыла в отделе убийств?
       — Нужно помочь одному человеку. Она там совсем с катушек съезжает. Слышал небось про серию убийств?
       — Это ты про Рей что ли? Смотри аккуратнее, а то она, говорят, совсем двинутая, заразишься еще.
       — Она в порядке. Свой человек. Правда, переживает очень сильно из-за этого дела, которое, кстати, Сога чуть не запорол. Хотя ты прав конечно, она странная. Поэтому ей нужен кто-то, кому она доверяет и с кем может работать. Как только закончим, я попробую перетянуть её к нам, а то ей туго приходится.
       — Уверена, что это хорошая идея?
       — Она в братстве, и давно это доказала. Не мне тебе рассказывать.
       — По-моему, она просто в твоём вкусе.
       — Да блядь!
       — Ладно, не горячись. Я пошутил просто. Если ты считаешь, что она в порядке, то это хорошая рекомендация.
       — Я тоже так считаю. Лучше скажи, всё ли готово к вечеру?
       — Да, выделим тебе три машины, чтобы перекрыть улицу, два фургона, на случай если улов будет хороший... А у вас с Рей уже было что-то?
 
 
* * *
 
 
       Не считая клоунады Тору, всё прошло неплохо. Но то, что все уже знают про Согу, заставляло задуматься. Многие знали, что произошло в Эл-Эй, но репутация стукача ей не грозила до тех пор, пока она не сдавала своих здесь. И теперь это случилось. Может оказаться, что это ей придется остаться в отделе убийств, а не вытаскивать оттуда Рей.
       Нужно как можно быстрее заканчивать с делом, а еще нужно что-то придумать с Согой. Что-то такое, чтобы ни у кого не осталось сомнений — она оказала управлению услугу.
       Подъехав к агентству Оное, Лэнгли припарковалась двумя колесами на тротуаре и прислушалась к стуку в голове. Ни кофе, ни сигареты его не заглушали. Единственное, что могло помочь — нормальный сон, но, когда работаешь над таким делом, он становится драгоценностью, за которую приходится платить. Не помогает даже профессиональная деформация — и у неё есть границы. Кто-то однажды сказал: "Дни, как потерявшиеся собаки".
       Лэнгли вздрогнула и поняла, что задремала. Она посмотрела на часы — можно попробовать. Но сначала — звонок Кадзуо. Надо выяснить с кем сейчас Оное. Лэнгли забрасывает мелочь в автомат и набирает номер. "Абонент отсоединен". Чёрт. Придётся действовать вслепую.
       Офис на втором этаже, Лэнгли проходит мимо секретарши — та даже не пытается её остановить. Лэнгли осторожно прикрывает дверь — Оное дремлет, сидя в кресле. Время осмотреться. Никогда не скажешь, что это эскорт-агентство — стены офиса отделаны панелями из темного дерева, тяжелый широкий стол, кожаное кресло с высокой спинкой — адвокат, шеф какой-нибудь компании, но никак не сутенёр, пусть и высшего класса.
       И самое главное — картотечные шкафы. Слишком много, чтобы хранить бухгалтерские записи. Оное не отвертится.
       Лэнгли с щелчком закрывает дверь. Оное вздрагивает. С недоумением смотрит на Лэнгли.
       — Я тебя знаю, — после секундной паузы.
       — Не сомневаюсь.
       — Тогда какого чёрта тебе надо?
       — Имена девочек, которыми пользовался твой клиент.
       — Я не называю имён своих клиентов.
       — А как насчет бывших клиентов? Рёта Аихара. Твоя девка выпустила ему кишки.
       Лицо Оное стало багровым.
       — Немедленно убирайся. Тем более, что я не веду записей по своим клиентам.
       Оное бросил быстрый взгляд в сторону шкафов.
       — Сядь и не дёргайся, — жёстко сказала Лэнгли и направилась в их сторону.
       Физиономия Оное стала пурпурной, он снял телефонную трубку.
       — Я прямо сейчас позвоню Масахиро, у меня все легально, и в vice знают об этом. Будешь разбираться со своим боссом. Это вторжение в частную собственность!
       Лэнгли выдернула шнур из розетки и принялась быстро выдвигать ящики.
       Оное упал в кресло и начал хватать ртом воздух.
       Папки по алфавиту — какой шанс найти его здесь? Низкий, обычно клиенты пользуются псевдонимами, но если вдруг...
       Она бросила короткий взгляд в сторону Оное — как бы его удар не хватил. Лэнгли схватила со столика графин со стаканом и чуть ли не швырнула Оное.
       Имена, имена — вот оно! Имя последней заказанной проститутки, дата — БИНГО! Лэнгли хватает папки и пулей вылетает из кабинета под кашель давящегося бренди Оное.
       Сразу после этого Лэнгли направилась в ближайший драйв-ин. Заказав пару сэндвичей, она припарковалась на стоянке и быстро пролистала папки.
       Аихара — тот ещё извращенец, Оное врал, когда говорил, что не ведет записей — записи были очень и очень подробными. Особенно, в том, что касалось сексуальных предпочтений. БДСМ. Лэнгли выбросила обёртку от первого сэндвича и принялась за второй. В папку было вложено несколько фотографий, сделанных в самый разгар действа. Шантаж? Вряд ли, скорее, страховка.
       Она с интересом отметила, что техника развивается даже в этом направлении. Доев, она подумала, что можно заказать еще.
       Если у кого-то подобные описания или фото отбивают аппетит или вызывают тошноту, то ему не место в нравах.
 
 
* * *
 
 
       Рей просматривает блокнотные листки. В прошлый раз она посоветовала детективам не заморачиваться с бумажками, а просто вырывать листы из блокнотов. Сейчас она сравнивает заметки и ставит в таблице с номерами домов и квартир, где нужно было провести повторный опрос, галочку.
       "Четыре дома — пустая болтовня. Позвонив в квартиру, вспугнул думавшую курнуть молодёжь — прелесть. Старикану не с кем поболтать. Какая-то домохозяйка пыталась меня трахнуть. Вторая сказала, что убийца её бывший. По существу — ничего. ПОЭТОМУ, РЕЙ, ЕСЛИ ТЫ БУДЕШЬ ЭТО ЧИТАТЬ, Я, БЛЯ, ХОЧУ ОБРАТНО В ТЮРЬМУ"
       Рей механически проставила отметки в нужных столбцах. У Эрла явно дела шли не лучшим образом.
       Дальше шли её заметки.
       Со слов старика, того, что вывел её из себя: он видел кого-то, крутившегося возле окон незадолго до убийства. У старика бессонница, и он часто ходит на кухню перекусить или выпить чаю. С его слов, и если предположить, что теория Рей верна, следовало: вуайерист — молодой мужчина до тридцати лет, среднего роста. Ещё одно описание — из старых записей: худой молодой мужчина, рост чуть меньше метра семидесяти. Профессиональный взгляд — показания женщины, двадцать лет проработавшей швеей.
       Звонок Азуме и Ниши — дела вуайеристов просмотрели, парочку встряхнули — ничего. Никого, кто подходил бы под описание.
       В замке поворачивается ключ, и в номер входит Лэнгли.
       — Привет, это я, — говорит она сразу от порога. — Как ты тут?
       В ответ Рей только устало потирает глаза.
       — Ясно. Ты хоть спала ночью?
       — Как-то не получилось.
       — Значит, слушай сюда, сейчас ты ляжешь и проспишь до вечера, потому что ночью ты мне нужна с трезвой головой. И мне плевать закончила ты со своей табличкой или нет, галочки я могу проставить за тебя. А чтобы тебе лучше спалось — у меня есть имя и фото проститутки, которой пользовался Аихара. Дата совпадает с датой убийства. И ещё кое-что: вуайерист блондин.
       Через маску усталости на лице Рей проступили радость и облегчение. Как-то по-детски всхлипнув, она бросилась Лэнгли на шею. Лэнгли крепко обняла ее.
       — Уже скоро, Рей, скоро всё закончится. Возможно, даже сегодня ночью.
 
 
* * *
 
 
       Указания на коммутатор в мотеле — все звонки для такого-то номера переводить в отдел нравов полиции.
       Последние указания своим — никакого оружия, никаких дубинок, нам нужны ответы.
       "Рей, я знаю, тебе не нравятся улицы, можешь подождать в машине" — "Так и сделаю"
       А сразу до этого: короткий разговор с Азумой и Ниши — нет, среди просмотренных дел вуайеристов блондинов не было.
       Всё упирается в звонок от Рыжей. Позвонит или не позвонит?
       Глухая ночь. Тесная комнатка отдела нравов, Лэнгли сидит на столе возле телефона. Рей курит в открытое окно. Десять пар глаз сверлят телефон.
       Все готовы. Все ждут. Все на взводе.
       Позвонит или не позвонит?
       Звонок. Рей вздрагивает и оборачивается. Лэнгли снимает трубку. Тянутся секунды — сейчас или никогда.
       Трубка летит на аппарат.
       "По коням!"
       Лэнгли утвердительно кивает на вопросительный взгляд Рей.
 
 
* * *
 
 
       Красные огни освещают квартал красных фонарей. Какая ирония.
       Отсветы играют на лице Рей, как тогда в китайском квартале. Лэнгли отворачивается, наблюдает за машинами.
       Всё прошло намного проще и быстрее, чем она ожидала. Проститутки не возмущались, сутенёры не пытались завязать потасовку с полицейскими. Девочки чуть ли не покорно садились в фургоны отдела нравов. Неужели Рыжая постаралась?
       Лэнгли вернулась к своей машине.
       — Ты как, нормально? — спросила она у Рей. — Я помню, ты не особо любишь подобное.
       — Я в порядке, и знаешь, мне кажется, что я больше не чувствую отвращения.
       — Так это же хорошо.
       Рей пожала плечами.
       — Так или иначе, ты будешь участвовать в допросе? Без твоего, хм, негативного отношения тебе будет проще, так?
       — Конечно, — ответила Рей. — Так будет намного проще.
       Поёрзав на сиденье, Рей спросила:
       — Долго ещё?
       — Не думаю, минут через десять отправляемся.
 
 
* * *
 
 
       Лэнгли передала по рации в ближайший участок: нужны допросные и отдельная камера в предвариловке. Пустая и вместительная. Если там сидят алкаши, гомики или какие-нибудь карманники — устроить им взбучку и выкинуть.
       У Оное завелась наркоманка — Оное её выпер. Шлюха из эскорт-агентства, наркоманка — куда она может пойти? Уж точно не зарабатывать честным трудом, у неё один путь — на улицы.
       И, возможно, кто-то про неё слышал. И, возможно, сегодня им повезет.
       Лэнгли оставляет машину на парковке. Они заходят с главного входа.
       Полоска стекла в качестве окна, яркий свет — проститутки толпятся на сцене — места на всех не хватает.
       Лэнгли стучит по микрофону:
       — Доброй ночи, девчонки, вы были арестованы за занятие проституцией, что, как вы прекрасно знаете, незаконно, и грозит вам тюрьмой. Я могу сделать эту ночь вашим худшим кошмаром, особенно, если у кого-то уже есть два привода, и это третий, — всё зависит только от вас.
       Проститутки нервничают, переминаются с ноги на ногу.
       — Вы были задержаны, чтобы помочь нам в расследовании, если мы получим нужную нам информацию, и она подтвердится, вы все будете отпущены без предъявления обвинений. Нас интересует одна из ваших — Када Миеко, сейчас вам всем покажут её фотографию, и если вы видели её или знакомы с ней, сделайте шаг вперед, и мы продолжим разговор приватно. Не пытайтесь врать и придумывать что-то, чтобы спасти свою задницу — ничего хорошего из этого не выйдет. Также, если никто из вас не сможет сказать ничего внятного, у меня сложится впечатление, что вы что-то скрываете, и тогда все будут задержаны на трое суток и подвергнуты тщательному допросу, после которого ваши дела направятся в суд. Выбор за вами — всё может быть очень просто или очень сложно.
       Своим:
       — Покажите им фотографии.
       Лэнгли выключила микрофон и перевела дух. Обернулась к Рей — та одобрительно кивнула.
       Полицейский пустил по рукам фотографию. Сейчас всё решится. Лэнгли зажгла сигарету и попыталась всмотреться в лица, может, кто узнал девушку по фото и попытается это скрыть. Но слишком яркий свет и макияж делают их похожими на маски. Некоторые из проституток сразу отрицательно качают головами.
       — Ты серьёзно хочешь спихнуть всё на нас, если они окажутся бесполезны? — к ней подошёл Тору.
       — Неа, но они этого не знают. Можете выборочно загрести, можете тех, у кого уже третий привод. Всё зависит от того, как у вас дела со статистикой, — улыбнулась Лэнгли.
       — Смотри, а у тебя что-то есть, — Тору указал на смотровое окно.
       Одна из проституток сделала шаг вперёд.
       — Чёрт, хорошо, если так.
       Лэнгли снова взяла микрофон.
       — Только одна? По-моему, вы меня пытаетесь наебать.
       Та, что вышла, обернулась и кивнула кому-то — из строя вышла ещё одна девушка.
       Лэнгли в микрофон:
       — Стесняющаяся проститутка — ну ничего себе!
       Вышедшая первой злобно уставилась на зеркальное стекло.
       — Ладно-ладно, с вами мы продолжим разговор отдельно, — Лэнгли выключила микрофон. — Комнаты один и два, остальных в предвариловку.
       Лэнгли направилась к Рей.
       — У нас две. Как хочешь повести допрос? Вдвоём или по отдельности?
       — Давай вдвоём, так будет проще.
       — Хорошо, пошли, начнём с первой.
       В допросной уже все готово. Лэнгли выкладывает на стол сигареты.
       — Бери, если хочешь. Тебя как зовут?
       Проститутка некоторое время присматривается к Лэнгли, а затем закуривает.
       — Кэнди, и я тебя знаю, — говорит она. — Ты Лэнгли.
       — Не помню, я тебя уже брала до этого?
       — Ага, и я помню, что ты вроде неплохо к нам относишься. А вот эту с тобой я не знаю, и что-то мне подсказывает, что она не из нравов — слишком тяжёлый взгляд.
       — Она из отдела убийств.
       — Чёёёёёрт... — и сразу же затараторила: — Слушайте, я соврала. Я ничего не знаю, оформляйте третий привод и отправляйте меня в тюрягу, только не трогайте остальных. Мне жаль, правда, я не подумала...
       — Тихо-тихо, — в разговор вмешалась Рей. — Думаешь, у второй хватит мозгов...
       — Она тоже ничего не знает, я думала, может, удастся вытащить наших...
       — Слушай, успокойся и дай мне сказать, — Рей попыталась до неё достучаться.
       — Я правда сделала глупость, пожалуйста, не трогайте остальных... Та девушка, которую вы ищете, она давно уже не работает...
       — Заткнись! — Рей хлопнула раскрытой ладонью по столу, заставив всех подпрыгнуть.
       Проститутка замолчала.
       — Ну, наконец-то, послушай, мы знаем намного больше, чем тебе кажется. Мы знаем, что она, скорее всего, убила одного из своих клиентов. Она и ещё несколько других девочек, и у каждой одно и то же — словно какой-то туман, а потом они приходят в себя на трупе или просто непонятно где и не могут вспомнить, что произошло, сами они заляпаны кровью, а ногти сломаны, содраны до самого мяса, так? Я правильно говорю?
       Кэнди смотрит на нее, широко раскрыв глаза. Сигарета у неё в руке догорает до пальцев, приводя девушку в себя.
       — Кэнди, — мягко продолжает Рей, — я знаю, что происходит на самом деле. Я знаю, что они сами никогда в жизни такого не сделали бы, но если я не смогу найти их и поговорить с ними, то это будет продолжаться. Мне надо найти того ублюдка, который скармливает им эту дурь. Я не собираюсь ни арестовывать их, ни тащить в участок, мне просто нужно знать, кто и как это делает, а потом я разберусь с ним. Раз и навсегда.
       Лэнгли под столом тыкает Рей пальцем и указывает на дверь — нужно поговорить.
       — Подумай немножко, я сейчас вернусь. И уж можешь мне поверить — я говорила это серьёзно.
       Рей выходит следом за Лэнгли.
       — Какого чёрта это сейчас было? Откуда...
       — Я его пробовала.
       — О, Господи...
       — Совсем чуть-чуть, сразу после последнего убийства.
       — Да ты с ума сошла!
       — Мне нужно было понять, как он действует. По-другому никак, это действительно крайняя мера, я понимаю, но мне нужно было это знать, нужно было проверить свои догадки. Теперь я уверена.
       — Ладно, пошли, посмотрим, что она скажет.
       Когда они вернулись, Кэнди нервно курила вторую сигарету.
       — Чёрт, я не думала, что кто-то поверит в эту историю...И, знаешь, я почему-то верю тебе, ну, насчёт того, что ты хочешь найти этого урода. Я знаю, где Када, она сможет всё сама тебе рассказать. Не всем повезло так, как ей... Мы с Мини, — она кивнула в сторону второй допросной, — помогали девочкам после этого. Они не знали, что им делать, они были напуганы... Некоторые... у них просто съехала крыша, они ничего не соображают, не знают где и кто они... Господи...
       — Ты покажешь нам, где они?
       — Да.
       — Прямо сейчас?
       — Да!
       — Рей, забирай вторую, и идите к машине, я вас догоню.
       Лэнгли задержалась, чтобы перекинуться парочкой слов со своими.
       «Подержите их пока в камере, ничего не оформляйте, по-моему, мы сорвали джек-пот. Я перезвоню где-то через час-полтора, может, раньше».
       Подходя к машине, Лэнгли заметила, что Рей о чём-то разговаривает с Кэнди и Мини. Она увидела Лэнгли и вышла к ней. Рей выглядела возбужденной.
       — Похоже, что нам повезло. Я приказала Кэнди молчать и поговорила с Мини — она полностью подтверждает её слова, а я могу гарантировать, что Кэнди не подавала ей никаких сигналов.
       Лэнгли устало улыбнулась.
       — Поехали, ты и так слишком долго ждала этого момента.
       Вся дорога прошла в напряжённом молчании. Кэнди объяснила, где находится убежище — Рей знала это место — это был заброшенный завод на севере города — поэтому Лэнгли пустила её за руль.
       Построенный на исходе войны, он стал бесполезен после разоружения. Старый каркас послужил крышей для бездомных и наркоманов, а бомбоубежище Кэнди и Мини превратили в своеобразный приют.
       Кэнди стучится в тяжёлую дверь.
       — Када, открой, это я, Кэнди.
       С грохотом и лязгом открывается тяжёлая дверь. На полицейских смотрит девушка с фотографии из агентства Оное.
       — Эти двое со мной полицейские, ты знаешь меня и знаешь, что мне можно верить. Они не собираются тебя арестовывать — они хотят найти того, кто сделал это с тобой и остальными.
       Када недоуменно смотрит на них.
       Взгляд Рей отвечает Каде намного лучше любых слов.
 
  [К оглавлению ↑]
 
 
 
  
Глава 17
 
 
       Встреча с убийцами — Рей представляла ее как угодно, но не так. Затравленные взгляды. Страх.
       Оживший кошмар. Безумные признания, ни одно из которых не попадет на страницы дела. Простейшее объяснение — полицейский всегда ищет простейшее объяснение — но бритва Оккама больше не работает. Только полный идиот не поймет, что это чушь. Вот они, перед тобой, но поднимется ли у тебя рука арестовать их? Вот ту, которая жила нормальной жизнью высококлассной проститутки, или вот ту, которая теперь даже погадить не может без посторонней помощи? Чушь — простейшее объяснение, которое не является правдой. Не отражает сути и не раскрывает извращенного замысла. Бессмысленного удовлетворения больного рассудка.
       В отчеты это не занесешь. План закрыть дело "по сторонним обстоятельствам" летит к чертям. Закону безразлично как ты убил — ты понесешь наказание. Самое лучшее, если это будет квалифицироваться как убийство второй степени, но присяжные не станут вникать в ситуацию и сочувствовать проститутке. Они постараются как можно быстрее все закончить, потому что их спокойный ограниченный уклад жизни полетел к чертям — и они испугались. А если на обсуждении кто-то озвучит одну единственную мысль, — что такое могло произойти с каждым — то приговор будет единогласным.
       — И что ты собираешься с этим делать, Рей?
       — Я не знаю, не знаю...
       Безумная история. Безумная история, в которой виноваты все, и отличается только степень их вины.
       Подвал, в который их привела Кэнди, раньше служил складом. Сейчас — каждая ячейка отдельная "комната".
       Када села на кровать. Рей и Лэнгли — стоя. Рей вытащила блокнот, но, подумав, спрятала его. Када закуривает. Када начинает говорить.
       Она хорошо запомнила его лицо — лицо человека, который сломал ей жизнь и погрузил в кошмар. Она хорошо запомнила тот день. Её история отличалась от других только большей степенью невезения. Полгода назад — воспоминания все еще свежи. Она баловалась наркотиками — Оное знал об этом. Оное пригрозил вышибить ее — она сделала вид, что испугалась. К ней подошел человек — не тот, у которого она обычно покупала — предложил самое лучшее, круче некуда. Цена ниже, условие смехотворное — посмотреть. На извращенца похож не был, на маньяка тоже — почему бы и нет? Людям нравятся разные вещи. Он сказал, что знает, к кому она направляется, он предложил принять хорошую дозу и оставить окна открытыми — она согласилась. Потом туман. Залитая кровью комната, вывихнутые пальцы и тело на кровати. Если бы она не проявила благоразумия, говорит Када, и приняла полную дозу, то была бы сейчас как та девчонка, имени которой они даже не знают. Или другая, которая теперь считает, что ей в мозги залезли инопланетяне. С ней можно поговорить, иногда, но никогда не знаешь, от чего она сорвется. Еще одна покончила с собой — они проститутки, не убийцы.
       Осознание того, что ты натворил, да еще и таким образом, кого угодно сведет с ума. Последнюю они тоже нашли — Мегуми её звали — вроде бы, она была в порядке. Ей помогли, ей объяснили, что произошло. Она быстро втянулась в их быт: долгие разговоры, воспоминания о прошлой жизни, уход за теми, кто уже не может сам о себе позаботиться, никаких контактов с внешним миром. Кэнди приносит газеты и новости, Мини — еду. Иногда все выходят подышать свежим воздухом. А потом она просто исчезла — Када курит одну за одной — ни записки, ни прощания. Они испугались — они хотели подыскать другое место, на случай, если она попадется полиции, но ничего не случилось. Все успокоились, все забыли. Каждой из них не повезло, но их не сдавал их сутенер. Када топчет окурок и продолжает. Тот человек знал адрес и знал имя, он знал, к кому нужно подходить с дозой — а узнать он мог это только от Оное.
      
       Када замолчала. Ей больше нечего было сказать.
       — Что со мной будет? — спросила она.
       — Ничего, — ответила Рей. — Я не занесу это в отчет, никто ничего не узнает, по крайней мере, от меня точно. Максимум, нам может понадобиться, чтобы ты опознала того человека. Он тебя не увидит, так что не бойся. Живите, как жили.
       На улице светает. Рей ёжится от холода и поднимает воротник плаща.
       — Что ты собираешься делать? — снова спрашивает Лэнгли.
       — Черт, да не знаю я! Меня просто на смех поднимут, если я кому-то это расскажу.
       — Но ты ей веришь?
       — Да. Потому что никто не станет сочинять такую историю, когда можно свалить все на ту тронувшуюся — ей-то хуже уже не будет. А еще потому что я знаю, как действует этот наркотик.
       Лэнгли понимала её, понимала, в каком Рей сейчас состоянии.
       Она хотела её утешить, но просто не знала как — не умела.
 
 
* * *
 
 
       — Привет, Лэнгли... Ты что, еще спала?
       — Я уже спала, мы работаем и по ночам. Синдзи, что ты хотел?
       — Слушай, мне не очень удобно об этом просить...
       — Оставь эти любезности не сонным, говори прямо.
       — Поможешь мне выбрать подарок Ёри? Машину, к свадьбе. Её взяли в Yamanouchi, это крупная компания и я хотел что-нибудь подходящее...
       — Помогу. Когда?
       — Сегодня во второй половине дня.
       — Я возьму с собой Рей.
       — Да без проблем, спаси...
       — Мы заедем за тобой.
 
 
* * *
 
 
       Лэнгли отдёргивает шторы — Рей недовольно стонет и заворачивается в одеяло.
       Невнятно:
       — Это уже становится традицией.
       — Типа того. Синдзи попросил помочь выбрать его невесте машину.
       — А я тут при чём?
       — Её взяли на работу в Yamanouchi.
       Рей резко садится на кровати.
       — Ты серьёзно?
       — Более чем, я предлагаю заехать за ним заранее и поговорить с ней. Может нам удастся что-нибудь разузнать или убедить выяснить кое-что для нас. У тебя есть кофе? Он позвонил утром, и я так и не смогла уснуть.
       Рей протирает глаза, и идёт в ванную.
       — Посмотри на кухне.
 
 
* * *
 
 
       К дому Синдзи, наплевав на ПДД.
       Пока Синдзи собирается, можно задать пару вопросов. Ёрико предлагает чай. Лэнгли с готовностью соглашается на кофе. Они проходят на кухню.
       — Вас ведь Ёри зовут?
       — Да.
       — Я Лэнгли, а это Рей. Мы работали вместе с Синдзи одно время, а сейчас он попросил кое с чем помочь.
       — А с чем, если не секрет?
       — О, это сюрприз.
       — Ясно.
       Ёрико разливает по чашкам кофе, предлагает печенье.
       — Синдзи рассказывал, что вы работаете в Yamanouchi.
       — О да, крупная фирма, хорошее место — мне очень повезло. Финансовый отдел, бухгалтерия.
       Джекпот! Лэнгли приглушает голос, чтобы Синдзи в соседней комнате не услышал.
       — Синдзи не рассказывал вам, над чем он работал?
       — Он говорил что-то про лабораторию, какой-то новый наркотик, но без подробностей. Я знаю, что он ушёл, а теперь ему предложили место в университете.
       — Я хочу кое о чём тебя попросить. У нас есть все основания полагать, что именно Yamanouchi занималась разработкой, а сейчас и выпуском, этого наркотика. Я не могу раскрывать подробностей, но не могла бы ты посмотреть, скажем, финансовую отчётность? Нет ли там каких-нибудь нестыковок, ну, скажем, человек разъезжает на новеньком паккарде, а получает копейки. Вполне возможно, там есть какая-то закрытая секция, в которой ведутся разработки или что-то в этом духе.
       — Нет. И не просите больше, я не стану рисковать своим будущим. Да, там действительно есть закрытая секция, которая занимается зарубежными или военными заказами, но я не собираюсь что-то для вас разнюхивать — это ваша работа. Мы планируем завести ребёнка, и хотим обеспечить ему достойное будущее. Не просите меня больше об этом. Никогда.
       Повисло напряжённое молчание.
       — Посмотрим, что ты скажешь, когда всё вскроется. Это только вопрос времени, и вот тогда тебе лучше бы побеспокоиться о своём будущем, — процедила Рей.
       Ёрико смерила её взглядом.
       — Заканчивайте и уходите. Я не хочу вас видеть у себя дома.
       Заглянул Синдзи.
       — Я готов, пошли?
       — Спасибо за кофе.
       Ёри проводила их до дверей неприязненным взглядом.
       Уже в машине Лэнгли продолжила:
       — Дурацкое время, все на чём-то сидят, все чем-нибудь подогреваются, но пока ты не колешься — всё нормально.
       — О чём вы там вообще говорили? Я никогда не видел Ёри такой злой.
       — Может тогда тебе следовало узнать её получше, прежде чем жениться?
       — Лэнгли, не срывай на нём злость. Хватит, — осадила её Рей.
       Лэнгли только махнула рукой.
       — Я вообще-то планировал пригласить вас на нашу свадьбу. Вы там с Ёри не сильно поругались?
       — Нет, но по-моему она нас на свадьбе видеть не захочет.
       — Жаль.
       В салоне Лэнгли сразу же забраковала все японские машины и перешла к американским.
       — Да, они дороже, но ты же не хочешь, чтобы ей было стыдно приезжать на работу на машине? Кстати, денег хватит?
       Синдзи уверил, что хватит. Гендо хорошо заплатил.
       В итоге они остановились на втором поколении плимут бельведер — неплохая удобная машина, и меньше остальных напоминает танк.
       Следующей остановкой был ювелирный магазин, где Синдзи заказал кольца. Здесь ему помощь Лэнгли уже не требовалась.
       — Мы тогда останемся в машине, не хочу, чтобы ко мне цеплялись лишний раз по поводу пушки.
       Когда он отошёл на достаточное расстояние, Лэнгли спросила:
       — Как ты думаешь, она это серьёзно?
       — Про то, что не будет нам стучать? Я думаю, да. Мне больше интересно, что с ней будет, когда дерьмо попадёт в вентилятор.
       — А ничего, нет закона, который заставлял бы тебя стучать на своего работодателя. Это только пойдёт ей в плюс, и она сможет без проблем и дальше «обеспечивать достойное будущее». Тем более что есть люди, которые ценят такие качества, а она, похоже, считает, что деньги не пахнут. Они сработаются.
       — Я не понимаю, почему тебя это так беспокоит.
       Лэнгли открыла дверцу машины и от нечего делать включила радио.
       — Потому что рано или поздно, нам придётся вернуться к делу «Ангела», так почему бы не сделать всё по простому?
       — Потому что будущая жена Синдзи упрямая сволочь?
       — Именно, и знаешь что... Слушай, слушай!
       Она сделала громче.
       Взрыв в центре города. Подорвана машина. Есть пострадавшие. Один убитый.
       Машина принадлежала Икари Гендо.
       — Чёрт...
       — Он идёт. Не говори Синдзи, пока мы не будем точно уверены. Гендо же ездил с водителем.
       Оглушительный рёв мотора, визг шин — из-за поворота вылетает автомобиль. На стволах блестит солнце.
       Лэнгли всё поняла — она толкнула Рей в салон и прижала её, закрыв спиной.
       Стрелять начали ещё до того, как поравнялись с Синдзи. Посыпалось стекло витрин. Раздался крик.
       Рей начала вырываться. Лэнгли прижала её сильнее. «Ты ничем ему не поможешь, ты только угробишь себя».
       Резкий стук очереди. Глухое уханье обреза.
       Рей высвободила руку и схватилась за пистолет.
       «РЕЙ! Ничего! Нельзя! Сделать!»
       Эхо ещё носит звук выстрелов. Машина проносится мимо, по ним никто не стреляет — они никому не нужны.
       Синдзи распластало по стене магазинчика. Лицо превратило в кровавую кашу.
       Крик всё продолжается и Лэнгли понимает — это кричит Рей.
 
       Заголовок и подзаголовок Mainichi shimbun:
       "Виновные понесут наказание. Я это обещаю"
       Икари Гендо ответил на вопросы по поводу связи проводимого им расследования с убийством его сына.
 
       13-е мая 1958-го года
 
 
       Заголовок и подзаголовок Asahi shimbun:
       "Мне очень жаль это слышать, и я выражаю свои глубочайшие соболезнования, но возможно господину Икари стоит искать причины в его прошлом"
       Глава Yamanouchi отрицает связь с убийством.
 
       13-е мая 1958-го года
 
 
       Заголовок и подзаголовок Asahi shimbun:
       "Налоговая проверка выявила многочисленные нарушения"
       Икари Гендо видит в произошедшем своего рода предупреждение.
 
       14-е мая 1958-го года
 
 
       Заголовок и подзаголовок Mainichi shimbun:
       "Да, я понимаю, как это выглядит, и понимаю, какие выводы можно сделать. Но я повторю снова: нам нечего скрывать"
       Каору Нагиса дает интервью.
 
       14-е мая 1958-го года
 
 
* * *
 
 
       Похороны в закрытом гробу. Безутешная вдова.
       Бесконечные безутешные вдовы — Рей отворачивается.
       Гендо — похоже, ему все равно. Он здесь просто для галочки.
       Прощальные слова? Прощай, бедолага, тебе просто не повезло с папашей.
       Желающих высказаться не нашлось. Промолчал и Гендо.
       Гендо инициировал налоговую проверку — вместо него в машине подорвали водителя.
       Но вместо Синдзи умирать было некому.
       Лэнгли не знает, как себя вести. Она ничего не чувствует. Он не был ей другом, он не был даже хорошим знакомым, и напарниками они были очень недолго. Одно она знает точно — никто не должен так умирать.
       Рей же намного хуже, и она видит это. Похоже, Рей всё-таки испытывала к нему какие-то чувства. Но она никак не может ей помочь.
       Что будет дальше предельно ясно — Гендо недвусмысленно заявил об этом репортерам.
       Расследование продолжится, и продолжится в самое ближайшее время.
 
  [К оглавлению ↑]
 
 
 
  
Глава 18
 
 
       — Ты хоть что-нибудь понимаешь в этом?
       — Да ни черта!
       — Тогда с какого мы должны этим заниматься? Финансовые документы, а разгребает их полиция? Какого хрена?
       — У меня есть идея. Они не нужны нам все. Мы можем найти несколько человек с явно скрытыми доходами, так?
       — И что с этого?
       — Мы нажмем на них, и посмотрим, что они могут рассказать.
       Тонны дерьмовой работы — бесконечные столбцы и строчки цифр. Налоговые декларации, финансовая отчетность компании, фотокопии бухгалтерских книг, опись имущества.
       И единственное, что из этого ясно — некоторые сотрудники живут не по средствам.
       — О, смотри, что я нашла!
       Рей отрывается от кипы бумаг.
       — Большая часть средств поступала через медицинский институт Говарда Хьюза.
       — И что из этого?
       — Зарубежные и военные заказы, помнишь? Можно попытаться выяснить, что им заказали на бумаге, и если я правильно помню Хьюза, то вряд ли он обрадуется тому, куда ушли его деньги на самом деле. И ещё так мы можем подтвердить существование теневой бухгалтерии.
       — У тебя есть идеи, как это сделать?
       — Есть, но для одной из них нужно лететь в Эл-Эй.
       Сказано — сделано. Гендо нет на месте, зато есть Фуюцки.
       — Мне нужно в Лос-Анджелес, — сходу объявляет Лэнгли.
       — Подожди-подожди, помедленней, я не успеваю за тобой, — Фуюцки растерялся. — Зачем?
       — Если верить документам, то в основном Yamanouchi финансировались из фонда Хьюза. Если нам удастся выяснить, сколько и на что выделялось денег, то мы можем прижать Yamanouchi и найти союзника в лице Хьюза, если его деньги шли не по назначению.
       — Правильнее сказать: если он не получал ни цента со своих вложений, когда вовсю шла торговля наркотиком.
       — Ну или так.
       — А что если он все знает? И свою долю он как раз получал?
       — То вряд ли она записана как "прибыль от торговли наркотой" и доказать это будет крайне сложно. Хьюз останется чист в любом случае.
       — Хорошо, тогда последний вопрос, почему это нельзя решить по телефону?
       Этот вопрос загнал Лэнгли в ступор.
       — Потому что такие дела не решаются по телефону.
 
 
* * *
 
 
       Эл-Эй встречает сухим горячим воздухом. Первоочередная задача — телефон. Теперь уже полет в Эл-Эй не кажется такой хорошей идеей.
       Клайн? Тот еще тип, но у него масса полезных знакомств. Вышибала Клайн. Черт... Хуже всего, если он вспомнит 51-й. Чертово Кровавое рождество.
       Лэнгли меняет деньги и занимает таксофон.
       — ...Дэвид Дуглас Клайн, да. Отдел нравов в центре? Ясно.
       Лэнгли сбрасывает звонок и набирает номер отдела нравов лос-анджелесской полиции. Клайн неплохо поднялся с их последней встречи.
       Трубку снял сам Клайн.
       — Отдел нравов, Клайн.
       — Дэйв, привет. Это Лэнгли. Помнишь меня? Голливудский отдел нравов в начале 50-х.
       — Помню. Что тебе надо?
       — Нужно поговорить. Наши общие друзья из-за океана передают привет.
       — И поэтому ты звонишь мне на работу. Почему мне не стоит прямо сейчас класть трубку? Особенно после 51-го.
       Черт...
       — Потому что ты знаешь, как обстояли тогда дела, и знаешь, что мне пришлось это сделать. А еще, потому что это может быть выгодно тебе.
       — Я подумаю.
       Он положил трубку. Лэнгли осталась в кабинке. Либо он перезвонит, либо можно брать билет обратно.
       Лэнгли закурила в кабинке.
       Чёртово Кровавое Рождество. Паршивая история с паршивым началом.
       Двое патрульных прицепились к выпивающим в баре мексам, которые якобы были несовершеннолетними. Те показали им документы — всем больше двадцати одного. Патрульные потребовали, чтобы они ушли — мексиканцы отказались. Началась потасовка. Итог не в пользу копов: фингал у одного и швы у другого. Через семь часов — шестеро в тюрьме; седьмой, после обработки в Елисейском парке, отправляется за ними. Утром Рождества после нескольких бутылок на каждого, кто-то пускает слух, что Трояновски — один из патрульных — лишился глаза. Пятьдесят человек вваливаются в Центральную Городскую тюрьму, вытаскивают мексов из камер, и в течение девяноста пяти минут избивают их на глазах у остальных заключённых.
       Всё растянулось на три месяца, пока Паркер не взялся за дело лично. И тогда полетели головы.
       Восемь осуждённых, пятьдесят четыре переведены и тридцать девять отстранены от службы.
       Лэнгли была среди переведённых. После приговора Трояновски и Браунсону она поняла, что это пороховая бочка, которая рано или поздно взорвётся. Лучше было прийти к Паркеру и признаться в мелком нарушении — подвозе выпивки, чем ждать, пока тебя будут судить вместе с остальными, а там уж как получится. Что она и сделала. И как оказалось, не она одна. Вот только Эксли пришлось столкнуться с последствиями стукачества — уходить ему было некуда, да и он не хотел.
       Лэнгли собирается уходить, когда телефон звонит снова. Судя по шуму, Клайн звонит из автомата.
       — Где Бидо-Лито ещё помнишь?
       — Найду.
       — Через час.
       Щелчок повешенной трубки.
       Уже что-то. По крайней мере, он согласен говорить.
       Такси из аэропорта — несложно. Таксист знает место — отлично. Машина петляет по улицам, объезжая пробки. Точно в срок — на месте.
       Клайна она узнала без проблем — он практически не изменился.
       Он не здоровается. Он явно на взводе. Он сразу переходит к делу.
       — Это не дружеская беседа, так что сразу выкладывай, что там у тебя.
       — Мне нужен человек, работающий на Хьюза, который может неофициально достать копии парочки бумаг.
       — Я надеюсь, это счета за телефон, потому что если он вытащит что-то из секретов — это прямой путь на электрический стул.
       — Мне нужны отчёты о финансировании Yamanouchi Pharmaceutical, когда, сколько и за что.
       — Допустим, я знаю такого человека, что мы за это получим?
       — Скажи сам, в разумных пределах естественно.
       Клайн кривится.
       — Жди здесь.
       Лэнгли ждёт. Лэнгли курит.
       Лэнгли нервничает.
       Из того, что она помнит о Клайне, он никогда не дёргался так, как сейчас. Что-то ему не нравится. Что-то идёт не так.
       Клайн возвращается через несколько минут.
       — Пошли.
       Они выходят к машине на парковке.
       — Внутрь.
       — Что? Подожди...
       — Внутрь, я сказал.
       Лэнгли послушно лезет в салон.
       — Подними руки и не дёргайся.
       Лэнгли подчиняется.
       Клайн тщательно обыскивает её с ног до головы. Перетряхивает все вещи.
       — Так вот в чём дело...
       — Заткнись.
       Закончив, он вроде чуть расслабился. По крайней мере, так показалось Лэнгли.
       — Всё в порядке?
       — Нет.
       — Курить-то мне можно?
       Он наклонился через неё и открыл окно.
       — Вперёд. Ни о чём не говори.
       Пятнадцать минут в молчании — он чего-то ждёт. Но Лэнгли не отпускает.
       Рядом паркуется ещё одна машина. Из неё выходит огромный мужчина. Лэнгли скорее догадывается, чем узнаёт — Питер Бондюран.
       Клайн выходит из машины. Они перекидываются парой фраз. Клайн делает жест следовать за ним.
       Снова в Бидо-Лито. Отдельная кабинка в глубине помещения — занавеска, никаких окон рядом.
       Клайн задёргивает занавеску. Пит делает жест Лэнгли поднять руки, и обыскивает снова.
       — Да что за чёрт?
       Пит кивает Клайну — чисто. После чего улыбается Лэнгли:
       — Ну и заставила же ты его понервничать. Пит, — он протягивает руку.
       — Лэнгли.
       — Ты знаешь, на кого работает Дэйв?
       — Я помню его старое прозвище — Вышибала, но не знаю точно. На Микки?
       — Сэм Джи.
       — Чёёёрт. Вы могли бы позвонить Дино Карбо, он может дать хорошие рекомендации.
       — Уже. Твоё появление очень странно совпало с работой. А если учесть твою репутацию... Ну, извини, это всё необходимые меры. Дэйв передал мне твою просьбу, я думаю, у меня получится. Осталось только обсудить цену.
       — Я уже сказала — денег у меня не очень много, но я могу заплатить.
       Клайн пишет цену на салфетке — подходит. Салфетка сгорает в пепельнице.
       — Когда ты вылетаешь? — спрашивает Пит.
       — Как только закончу тут дела.
       — Дэйв...
       — Значит так. Слушай. Пока Пит будет разбираться, ты поможешь мне. Мне нужны гарантии. Сегодня вечером. Двое в машине — два Тони. Мы садимся сзади и убираем их. Я получаю пять тысяч — ты не получаешь из этого ни цента. Я оставляю у себя пистолет с твоими отпечатками. Если что-то идёт не так — ты останешься в машине вместе с ними. Вот мои условия. Либо соглашайся, либо заказывай билет обратно уже сейчас.
       У Лэнгли внутри похолодело. Заказное убийство.
       Из того, что она помнит о Клайне — он не шутит.
       — Идёт.
       — Через четыре часа здесь же.
       Четыре часа — бесконечные новости по радио: Куба — восстание, Куба — беженцы, Куба — Кастро придёт к власти. Конец американским интересам. Конец отелям и казино мафии. Конец туризму. Красные под боком — та ещё головная боль.
 
 
* * *
 
 
       Лэнгли ждёт на парковке Бидо-Лито. К вечеру похолодало — она плотнее запахнулась в плащ.
       Заказное убийство — такого ей делать ещё не приходилось.
       Подъехал Клайн. Лэнгли села рядом.
       — Ты всё помнишь?
       — Да.
       Он передал ей револьвер. Лэнгли проверила номер — спилен. Открыла барабан — там только два патрона. Клайн ей не доверяет.
       — Разрядишь оба. И помни, если что — ты останешься с ними в машине.
       Лэнгли только покачала головой. Под ложечкой неприятно засосало.
       Пока они добрались до места, успело потемнеть. Клайн припарковался двумя колёсами на тротуаре.
       — Отсюда пешком.
       Лэнгли пробирает до костей, и дело не в вечернем холоде. Клайн указывает ей машину.
       — Вот они. Ты садишься за водителем.
       Лэнгли чувствует, как подгибаются колени.
       Они проскальзывают на заднее сиденье. Один из Тони оборачивается.
       — Эй, Дэйв, а кто эта шикарная...
       Клайн стреляет ему в лицо. Лэнгли разряжает два патрона в затылок водителю.
       Грохот выстрелов в салоне оглушает её. Она продолжает щёлкать пустым барабаном. Клайн направляет пистолет на неё.
       — А теперь положи пушку на сиденье и выйди. Медленно, без резких движений.
       Она делает всё, что он сказал. Клайн убирает револьвер в пакет для улик и прячет его в карман.
       Порох и кровь — Лэнгли чувствует, как подкатывает рвота. Она усилием давит позыв. Клайн отводит Лэнгли в переулок.
       — Давай, уже можно.
       Лэнгли рвёт, пока в желудке не остаётся одна вода. И даже после этого тело сотрясают сухие спазмы.
       — Ну всё, пошли.
       Они возвращаются к машине. Клайн включает печку и забрасывает плащ на заднее сиденье. Лэнгли замечает, что они едут не в Бидо-Лито.
       — Куда мы едем?
       — В одно из моих домовладений, там сейчас пусто. Пит подъедет туда.
       Лэнгли снова скручивает в рвотном позыве. Клайн резко тормозит и распахивает дверь со стороны Лэнгли. Лэнгли с кашлем выплёвывает воду.
       — Успокойся, я не собираюсь тебя убивать. Мы действительно едем в пустую квартиру, где можно дождаться Пита и отдохнуть.
       По дороге Клайн останавливается у круглосуточного магазина и покупает бутылку скотча.
       Он паркует машину перед домом и вытаскивает из бардачка связку ключей.
       В квартирке минимальное количество вещей, чтобы перекантоваться. Клайн споласкивает стакан и отдаёт Лэнгли. Включает радио.
       He keeps hackin' and whackin' and smackin'
       He keeps hackin' and whackin' and smackin'
       — Выключи.
       Он оборачивается к Лэнгли — лицо у неё всё ещё серое.
       — Что-то не так?
       — Работа.
       — Ну так расскажи. Я не знаю, когда Пит управится, нужно чем-то убить время.
       Лэнгли без подробностей пересказывает об убийствах.
       — Действительно дерьмово, — соглашается Клайн.
       Виски действует неплохо. Первая порция сразу ушла в туалет. Вторая уже улеглась нормально. Лэнгли чувствует, как её потихоньку начинает отпускать. Глаза слипаются. Клайн подхватывает выскользнувший стакан. Лэнгли не слышит, как приходит Пит.
       He just hacks, whacks, choppin' that meat
       Лэнгли со вскриком просыпается.
       Перед ней сидят Пит и Клайн.
       — Ты точно ничего не хочешь рассказать? — спрашивает Клайн.
       Пит начинает хрустеть костяшками. Клайн недовольно кривится.
       — Зачем тебе нужны эти бумаги? Лучше расскажи всё.
       Лэнгли не может отвести взгляд от огромных кулаков Бондюрана. Говорят, он забил ими до смерти алкаша ещё в свою бытность помощником шерифа. Говорят, он может порвать цепочку наручников.
       — Левый заберёт дыхание, правый жизнь, — говорит Пит, потирая костяшки. — Я говорю это всегда. Но тебя я бить не буду — ты мне понравилась. Мне не понравилось содержание этих бумаг. Ты знаешь, что бывает за измену? Смертная казнь, и это в лучшем случае. Лучше просто расскажи, что за дерьмо у вас там творится.
       И Лэнгли приходится рассказать. Ей страшно, и она не знает, кого ей стоит бояться больше. Большого Пита или Клайна, который не колеблясь стреляет в лицо.
       Пит присвистывает, когда она заканчивает рассказ. Клайн ухмыляется.
       — Отдай ей. Пусть сама посмотрит.
       Пит вытаскивает из внутреннего кармана свёрнутые фотокопии.
       Лэнгли разворачивает бумаги.
       Зарубежные и военные заказы.
       Боевой стимулятор. Заказ от ARPA. То есть от правительства США. Но для чего? Ответ очевиден — ближайшие проблемы — Куба. Они готовятся к худшему. Значит, вторжение может быть. Вопрос только когда?
       Во что, чёрт возьми, Гендо их впутал? И что ей теперь с этим делать?
       Пит с Клайном провожают её до самого самолёта.
       — Лучше не возвращайся сюда. Никогда, — говорит Клайн на прощание.
 
  [К оглавлению ↑]
 
 
 
  
Глава 19
 
 
       Лэнгли нет — все документы остались Рей, и она действительно пытается в них разобраться, но у неё нет нужных знаний.
       Ящики с бумагами. Полные папки колонок цифр и имён. Примерная стоимость вещей, подсчёты, сравнения с налоговыми декларациями — пожалуй, это единственное, что ей удаётся понять.
       Рей подходит к окну и закуривает. Что им дадут документы Хьюза? Не могут же финансисты Yamanouchi быть настолько беспечными, и не могут же руководители допустить явных несоответствий в финансовой отчётности. Зато сотрудники могут, и неучтённый доход явно поступает из компании. Осталось только привлечь их, а там, возможно, им захочется рассказать, откуда у них деньги.
       Рей выбросила окурок в окно и вернулась к бумагам.
       Нужно составить список. Выбрать самых уязвимых из них. Тех, кто расколется, если надавить.
       И тогда работа, считай, закончена. Им останется только передать всё Гендо, а там уж пусть он сам разбирается, что с этим делать.
       Лэнгли не будет несколько дней, возможно, она даже успеет начать обрабатывать будущих свидетелей.
       Критерии отбора: семья, дети, наличие кредитов, болезнь кого-то из родственников.
       На мгновение Рей задумалась. В кого они превращаются, раз им приходится действовать такими методами?
       И почувствовала жгучее отвращение — ей не хотелось знать ответ.
       Телефон отвлёк её от размышлений. Она сняла трубку, может быть, у Лэнгли появились какие-то новости.
       — Да?
       — Здравствуйте, я могу поговорить с детективом Аянами?
       — Я слушаю.
       — Это Ёрико, если вы меня не узнали.
       — Что вы хотели?
       Рей начала постукивать ручкой по блокноту.
       — Я... Я... Простите, возможно, я отвлекаю вас от работы. Наверное, мне не стоило звонить...
       — Всё в порядке. Я понимаю — вам сейчас тяжело. Вы всё сделали правильно, — Рей не чувствует искренности в своих словах.
       — Да, действительно, мне нужно с кем-то поговорить. Вы... Вы хорошо его знали? — Рей слышит в трубке всхлип.
       — Знаете, я могу приехать к вам, так будет намного проще.
       — Да, пожалуй.
       Спрятав блокнот в карман, Рей снимает с вешалки плащ. По пути она старается успокоиться. Нужно абстрагироваться от ситуации, не концентрироваться на горе — оно чужое — и все пройдет, как надо. Так легче. Так проще.
       Где-то в дорожном потоке мелькают знакомые машины, но она не придает этому значения.
       Дверь открывает заплаканная Ёрико. Проводит Рей в гостиную, усаживает на диван. С момента последнего их визита в квартире ничего не поменялось. Одна из "болезней" потери — оставь все, как было, и притворись, что дела всё еще идут по старому.
       — Чай, кофе? — спрашивает Ёри.
       — Нет, спасибо. Я хочу извиниться за, то что наговорила вам при нашей последней встрече, мне очень жаль. И я ещё раз хочу выразить вам свои соболезнования. Наверное, я знала Синдзи лучше, чем любого другого коллегу. Вам это скажет немного, но с моим характером мне трудно заводить новые знакомства, поэтому я ценю каждого, кого близко знаю. Он был хорошим человеком, он помог мне в трудное для меня время, и я очень ему за это благодарна.
       Ёрико села в кресло напротив.
       — Я понимаю, — продолжила Рей, — это очень тяжело терять тех, кого ты любишь. Я была совсем маленькой, когда убили моего приемного отца, но я помню ту пустоту, которая появилась в сердце там, где он жил. Главное, это помнить их. Помнить тех, кого мы любим, и кто больше не может быть с нами.
       Рей замечает, что Ёри мнётся, как будто хочет что-то сказать, но не решается. Рей подходит к ней и берёт за руку.
       — Не бойтесь, скажите всё, что думаете, и вам станет легче.
       Ёрико кивает и вытирает слёзы.
       — Знаете, после всего этого в газетах и по радио... Я подумала... Они действительно могли это сделать? — она поднимает взгляд на Рей. — Они действительно могли убить Синдзи? Он работал вместе с вами, и его убили из-за работы, да? Из-за того, что инспекция нашла в компании? Мы собирались завести ребенка, и я только недавно узнала...
       На неё снова накатили рыдания. Рей прижала её к груди, нежно поглаживая по голове.
       — Если честно, то я не знаю. Вряд ли вам это поможет, но скорее всего да. Я бы даже сказала, что вероятность очень высока.
       — Боже...
       Сейчас, вот сейчас...
       — Если... Если это действительно они... Я хочу помочь вам. Я хочу, чтобы они понесли наказание за свои преступления.
       "А ведь совсем недавно тебе было всё равно"
       Ёрико вытирает слёзы и плотно сжимает губы.
       — Да, я сделаю то, о чём вы просили.
       Рей одобряюще улыбается.
       — Это правильный поступок. Только будьте осторожны.
 
 
* * *
 
 
       Рей услышала, как трезвонит телефон ещё, когда подходила к кабинету, но пока она открывала дверь, он смолк. На столе Рей нашла черный блокнот Мори — она уже и забыла про него — и пухлая папка, в которую Айда переписал номера с соответствующими им именами и адресами. Поверх лежала записка: "Извините за задержку, некоторые номера было действительно трудно найти, но здесь всё". Рей быстро пролистала папку и отметила, что Кенске проделал хорошую работу. Вряд ли им чем-то сейчас это поможет, но у него определённо талант находить нужную информацию. Там даже были указаны даты подключения и прекращения обслуживания, пусть и приблизительные для «сомнительных» номеров. Она постучала папкой по столу и решила изучить её с самого начала. Пусть полезность в данный момент и сомнительная, но ничего пропускать нельзя.
       Номера, раньше принадлежавшие заведениям Кадзуо. Номера мелких торговцев Ангелом. Несколько — покрупнее. И большая часть всё-таки номера кого-то из людей Кадзуо. Все были отключены в течение недели после смерти Мори.
       Рей хорошо помнит, как Лэнгли звонила куда-то в тот день. Хорошо помнит выражение её лица. Вроде бы, она наводила какие-то справки, но, чтобы Лэнгли так разговаривала с коллегами, Рей ни разу не видела. Репортёр с камерой тоже не может так вовремя появиться. Лэнгли знала, кого они будут брать, но, судя по её реакции, всё пошло не по плану.
       Толкач Карбо навёл их на Мори. Большая часть телефонов в записной книжке — Кадзуо.
       Мори толкал налево и направо — Мори сдали, Мори был уже не жилец. Она сделала за Кадзуо всю грязную работу. Очень удачное совпадение.
       А какова роль Лэнгли в этом деле? Наверное, ей просто хотелось покрасоваться, попасть в газеты, и, скорее всего, так оно и есть. Но это прошлое, сейчас есть более серьёзные проблемы.
       Рей отложила папку с номерами и продолжила составление своего списка, но через полчаса телефон зазвонил снова.
       — Детектив Аянами.
       — Чёрт, я вас уже несколько часов ищу, — это был Агнолли. — У меня есть кое-что, не самая важная информация, но точно полезная. Помните, где вы меня подловили? Я буду ждать там.
       — Хорошо, я приеду.
       По пути Рей снова видит знакомые машины. За ней явно следят. Кто бы это ни был, им нельзя видеть, что она встречается с Агнолли. Информаторов нужно защищать. Путь к ресторану занимает дольше, чем она планировала — ей приходится сбрасывать хвост.
       Кто бы это ни был — копов не убивают за здорово живешь.
       В холл она заходит, нервно озираясь по сторонам. Каждый долгий взгляд может означать слежку, а может просто любопытного постояльца. Нужно взять себя в руки.
       — Что у тебя для меня? — сказала она, садясь к Агнолли.
       — Теневая бухгалтерия. У них есть книги, в которых содержатся все записи о доходах от продажи и от сделок. Я случайно услышал разговор. Они хранятся вместе с остальными в несгораемом шкафу, если присмотреться, то по глубине он немного меньше, чем должен быть. Они там, за фальшстенкой. Про это знают только несколько человек, которым Нагиса полностью доверяет и которые занимаются всей этой бухгалтерией. Нагиса был в бешенстве от проверки налоговой, ведь ещё чуть-чуть — и вот оно, то, что вам нужно. Вот только, — Агнолли засмеялся, — как раз в тот день их там и не было. Нагиса летал с ними в Эл-Эй.
       Рей задумчиво покачала головой.
       — Что он там делал?
       — Он мне о своих планах не сообщает.
       — Как открывается тайник знаешь?
       — Ага, там вверху с каждой стороны есть плотно пригнанные защёлки, надо просунуть под закрывающие их пластины пальцы и вытолкнуть стенку. Всё просто.
       Действительно просто. Если бы Гендо так не поспешил с проверкой или если бы её проводили не налоговики, а Рей и Лэнгли, то можно было бы закончить всё намного быстрее и проще. Yamanouchi была бы у них в руках. И Синдзи остался бы жив.
       — Это всё?
       — Пока что да.
       Рей встала и собралась уходить.
       — Ну что, я чист? Я больше ничего не должен?
       — Должен. Шлюхи отрабатывают своё.
 
 
* * *
 
 
       В участке Лэнгли роется в ящиках Рей.
       — Ты всё бухло выбросила? — спросила она, заметив Рей в дверях.
       — Да. Ты давно вернулась?
       — Только что, — Лэнгли прошла за свой стол и упала в кресло, закрыв лицо руками. — Господи...
       Рей заметила какую-то обречённость в лице Лэнгли.
       — Что случилось? — спросила она, пододвигая к Лэнгли стул. — Расскажи мне всё. Не бойся.
       Лэнгли запрокинула голову и шумно втянула воздух.
       — Я убила человека. Я стала соучастником в заказном убийстве! — голос Лэнгли сорвался.
       — Тише-тише.
       Рей поманила её к себе. Лэнгли прижалась и всхлипнула.
       — Я убила человека, чтобы нам достали эти чёртовы бумаги.
       — Кем он был?
       — Я не знаю. Итальянец, шестёрка.
       — Ты думаешь, он этого не заслуживал? Думаешь, он никогда не делал ничего плохого? Был невиновным?
       — Не думаю...
       — Он сам выбрал свой путь, он знал, чем всё закончится, — продолжала Рей, успокаивая Лэнгли. — Если ты решаешь перешагнуть через чужую жизнь ради своей выгоды, то ты недостоин жить. Он сделал этот выбор. У тебя был выбор?
       — Да, я могла развернуться и лететь обратно.
       — Поэтому тебе сейчас так плохо. Но подумай вот о чём: ты сделала это ради себя? Нет, ты сделала это ради благого дела. Тебя вынудили. Те, кто убивает, не из самозащиты, а потому что они получат за это деньги или кому это доставляет удовольствие — самая отъявленная мразь из всех. Ты не должна сожалеть. Нам приходится делать много мерзких вещей, чтобы другие могли спокойно спать. Ты просто привела приговор в исполнение раньше срока. Так совпало. Ты не сделала ничего действительно плохого. Подумай и том, что ты, скорее всего, спасла несколько жизней там в Эл-Эй, не говоря уже о том, скольких это спасёт здесь у нас. Знаешь, что лежит у меня на столе? Список. Список сотрудников Yamanouchi, которые наиболее уязвимы и на которых можно надавить, чтобы они дали показания. Они преступники? Нет, у них нет ни одной судимости, нет ни одного привода — они всего лишь люди с обычными жизненными проблемами, которые им помогли решить. Вот это действительно отвратительно, Аска, отвратительно и неправильно, что нам придётся это делать. А то, что тебе так плохо, значит, что ты ещё не прогнила насквозь, как это случается со многими. К сожалению, в этом мраке не будет просвета, пока мы не закончим.
 
 
* * *
 
 
       Лэнгли отпустило намного быстрее, чем ожидала Рей. Тем, кого она знала, и кому приходилось убивать в первый раз, требовалось больше времени, чтобы вернуться в нормальное русло. Видимо, на Лэнгли подействовали её уговоры. Она приняла точку зрения Рей, и это ей помогло. Она приняла точку зрения Рей, которая давно перестала служить ей самой надёжным убежищем. Но хоть кому-то это помогло.
       Ёри согласилась попытаться сфотографировать книги, если появится возможность. Рей объяснила ей, как снимается стенка, и что ей нужно делать. Ёри ответила, что сделает всё, что сможет. Ей тоже не улыбается перспектива попасться.
       Лэнгли рассказала о том, что ей удалось узнать в Эл-Эй про заказ. Рей тайком сравнила цифры — оказалось, что всё совпадает до последнего цента. Всё, через что Лэнгли пришлось пройти, оказалось напрасным. Они могли запросить те же документы официально, а так у них появилось уже не нужное подтверждение наличия теневой бухгалтерии.
       Она передала слова Агнолли только через несколько дней, не говоря, что узнала про подлинные книги ещё до возвращения Лэнгли. Ей не нужно об этом знать.
       Ждать, пока Ёрико сможет сделать фотографии, можно было бесконечно долго, но и даже в этом случае наличие свидетеля, который сможет поддержать обвинение в зале суда, который расскажет, как всё происходило внутри компании, было просто необходимо.
       Черновой вариант Рей закончила за день, ещё день на проверку, и осталось только четыре имени. Лэнгли подключилась к работе и раскопала всё, что только можно было по каждому из них.
       Им придётся заняться грязной работой. Им всё-таки придётся пройти по списку.
 
 
* * *
 
 
       Первый — Тайзо Сугимура — захлопнул дверь, как только узнал, кто они. Он даже не стал разговаривать. Его лицо просто искривилось в гримасе отвращения и ненависти, и он хлопнул дверью.
       — Что ж, ещё три, — сказала Рей.
       — И не факт, остальные не поступят так же, — ответила Лэнгли.
       — Слушай, ты можешь по пути обратить внимание на едущие за нами машины?
       — Да, а что?
       — Может у меня разыгралась паранойя, но мне кажется, что за мной или за нами следят. Причем достаточно давно.
       — Хорошо, я гляну.
       Карл Охман жил в пригороде, в милом небольшом домике. Лэнгли припарковалась на тротуаре напротив дома.
       Газон был аккуратно подстрижен, кое-где по краям домика виднелись следы свежей краски. На углу крыши была разобрана черепица. С заднего двора доносился детский смех.
       Рей снова почувствовала отвращение к себе. Она перевела взгляд на Лэнгли — та чувствовала то же самое.
       Они позвонили в дверь.
       Им открыл немолодой лысеющий европеец в сильных очках.
       — Здравствуйте, мы из полиции. Мы хотели бы поговорить с вами, мистер Охман, — начала Рей.
       — Конечно, проходите, — он посторонился.
       Он провёл их в гостиную, пододвинул кресла.
       — Чай, может быть, кофе? — спросил Охман.
       — Нет, спасибо. Мы бы хотели поговорить с вами насчёт вашей работы. Вы ведь знаете, в чём подозревают компанию и конкретно ваш отдел?
       — Да, но... — его прервал звонок телефона. — Одну минуту, извините.
       Его ответы были хорошо слышны: «Да, спасибо, они уже здесь... Да, я знаю... Хорошо... Спасибо, что позвонил».
       Рей с кислым лицом опустила большой палец вниз.
       Он вернулся к ним.
       — Да, я знаю. Я читаю газеты и слушаю радио. Но я не могу вам ничего рассказать. Вы ведь понимаете, в закрытой секции мы занимаемся некоторыми секретными проектами, и подписываем бумагу о неразглашении, так что если я вам расскажу, то это будет преступлением, и вы прекрасно это знаете.
       — Знаем, — ответила ему Рей. — Но мы и не просим вас об этом. По крайней мере, сейчас. Расследование близится к завершению, и рано или поздно, вас вызовут в суд, а тут уже вам решать, как поступить. Вы можете остаться с компанией и рухнуть вместе ней, а можете пойти на сделку и поддержать обвинение. Я знаю, что у вас... непростое положение, но я могу пообещать вам, что без работы вы не останетесь и не будете нуждаться.
       — Нет, я так не могу. Кто же меня после этого примет? Я понимаю, что возможно поступаю неправильно, продолжая работать на компанию, но я так не могу. Я всего лишь делаю то, что умею, а заложить своего работодателя мне просто не позволит совесть.
       — Что-то ещё лет пятнадцать назад ты про совесть не думал, — процедила Лэнгли на немецком.
       Охмана словно ударили по голове.
       — Я не понимаю...
       — Прекрасно ты понимаешь, родной язык не забывается, — продолжила Лэнгли.
       — Но как вы узнали? — Охман всё ещё не мог оправиться от шока.
       — У меня тоже там остались друзья, а у них остались ваши дела. То, что вы умеете. Ваша жена знает? Ваши дети? Ваши друзья? Вы смотрите телевизор? Шоу «Значок»?
       Он опустил голову.
       — Моим внукам нравится...
       — Я работаю у них консультантом. Мы оба прекрасно понимаем, что это значит. У меня есть связи. Мы не можем вас арестовать или как-то привлечь за то, что вы отказываетесь сотрудничать, но я могу основательно покопаться в вашем прошлом, а потом отдать всё в газеты. Беглый нацистский преступник считал, что ему удалось скрыться. Неплохой заголовок, правда? Тем более, что вас остаётся всё меньше, и каждый на вес золота. Этакий вымирающий вид. Думаете, у вас после этого останется семья? Дети? Работа? Друзья? Вот о чём бы я беспокоилась, а не о том, что будет, если вы дадите показания против Yamanouchi.
       Карл выглядел совершенно разбитым. Только сейчас проступил его настоящий возраст, но он продолжил стареть прямо на глазах — и состарился до дряхлого старика.
       — Думали, вам удастся скрыться? Думали, можно бегать вечно? — продолжала Лэнгли.
       — Вам есть, что сказать? — спросила Рей, делая знак Лэнгли, чтобы та немного отступилась.
       Охман пролепетал что-то невнятное.
       — У вас есть время подумать, мы не торопим вас. Вот моя визитка, перезвоните, когда примете решение.
       Они вышли на крыльцо и, не сговариваясь, достали сигареты.
       — Отвратительно, — прошептала Рей.
       — Ты жалеешь не того, — Лэнгли покачала головой и указала пальцем на дом. — Он — бывший нацист, ты не знаешь, что он творил там, у нас на родине.
       — И не хочу. Мне кажется, на сегодня хватит.
       — Я тоже так думаю.
 
 
* * *
 
 
       Охман перезвонил намного раньше, чем они ожидали. Рей сняла трубку. Нетвёрдым голосом он сказал, что согласен, и добавил, что им нужно кое-что обсудить. Он случайно слышал, как его начальник обсуждал убийства, совершённые под действием какого-то наркотика.
       На Рей это подействовало как красная тряпка на быка.
       Охман требовал укрытое, но при этом людное место, чтобы он чувствовал себя в безопасности. Лэнгли предложила переулок у «Саншайн» — там всегда по вечерам полно народу, небедного причём, и район неплохой. Он согласился.
       Рей еле дождалась вечера. В назначенное время она первая сбежала вниз к машине и запрыгнула за руль.
       — Сейчас или никогда. Либо мы сейчас заканчиваем оба дела, либо мне придётся уйти. Я так больше не могу. Это дело, о котором предупреждают новичков, и которого боятся старые копы. Оно меня доконает, я не смогу...
       — Не надо так, Рей, всё будет хорошо. Мы разберёмся. Я с тобой, помнишь? — Лэнгли ободряюще улыбнулась ей и положила свою руку поверх её. — Всё будет в порядке.
       Рей свернула в переулок у ресторана. Фары высветили стоящую там машину. Рей мигнула фарами — ей ответили тем же.
       — Пошли, — она погасила фары и вышла из машины.
       Вспыхнул дальний свет.
       Рей заслонилась рукой.
       Переулок взорвался выстрелами. Брызнуло лобовое стекло.
       Рей спряталась за дверцей.
       Лэнгли — еще в машине — упала на сиденье, выхватывая пистолет.
       Вслепую стреляет в ответ и видит:
       Разбивается боковое стекло дверцы водителя.
       С цоканьем пуля пробивает дверцу.
       Цок — еще одна. Рей съеживается.
       Пытается стрелять в ответ.
       Цок, цок, цок — Рей падает.
       Сзади вспыхивают огни полицейской машины.
       Зычный крик: стреляйте по фарам!
       Ночь разрывает глухая очередь.
       Басовая партия — размеренный низкий, пульсирующий звук.
       Гаснут фары машины спереди.
       Хлёсткие щелчки пистолетов — перкуссия.
       Чихает заводящийся мотор. Стихает.
       Вой клаксона свингом довершает композицию.
       Лэнгли выползает из салона к Рей. Поскальзывается. Падает.
       Всё вокруг мокрое.
       Она переворачивает Рей на спину.
       — Рей, пожалуйста, не надо... — со слезами в голосе. — Рей, только не так...
       Рей моргает. Рей кашляет потоком крови. Рей затихает.
       Сквозь пелену на глазах Лэнгли видит Аобу, у него в руках еще дымящаяся винтовка.
       — Ваше расследование официально закончено. Вы отстранены. PSB забирает дело, и PSB занимается расследованием деятельности вашего отдела...
       Он хочет продолжить. Его перебивает женский крик. Лэнгли слышит их где-то далеко-далеко.
       — Оставь её в покое! Ты что, не видишь, каково ей сейчас?
       Очень далеко. Не здесь и не сейчас. Где-то далеко — среди гремящего джазом реквиема перестрелки.
 
       Заголовок и подзаголовок Mainichi shimbun:
       "Детектив погибает в перестрелке"
       Детектив третьего класса Аянами Рей погибает от рук наёмных убийц.
 
       2-е июня 1958-го года
 
 
       Заголовок и подзаголовок Asahi shimbun:
       "Перестрелка возле ресторана «Саншайн». Есть жертвы"
       Пресс-служба сообщает о гибели полицейского и нескольких прохожих
 
       2-е июня 1958-го года
 
 
       Заголовок и подзаголовок Asahi shimbun:
       "Это было хорошо спланированное нападение в старом стиле"
       Сотрудник PSB и участник тех событий даёт комментарии.
 
       3-е июня 1958-го года
 
 
       Заголовок и подзаголовок Mainichi shimbun:
       "Волна насилия захлёстывает город"
       Полиция отказывается комментировать ситуацию.
 
       4-е июня 1958-го года
 
 
       Заголовок и подзаголовок Asahi shimbun:
       "Гангстер убит в своей квартире"
       Полицией было обнаружено изувеченное тело Джиованни Агнолли.
 
       4-е июня 1958-го года
 
 
       Заголовок и подзаголовок Asahi shimbun:
       "Вдова сына Икари Гендо покончила жизнь самоубийством"
       Миямото Ёрико найдена мёртвой. Полиция предполагает самоубийство.
 
       4-е июня 1958-го года
 
 
       Заголовок и выдержка из статьи Asahi shimbun:
       "PSB созывает пресс-конференцию"
       PSB проведёт собственное расследование причин перестрелки у «Саншайн». Также будет рассмотрена деятельность, так называемого, специального отдела по борьбе с наркотиками. Бюро подозревает, что его деятельность служила лишь прикрытием для махинаций Икари Гендо. У нас есть свидетельства преступлений, совершённых сотрудниками отдела...
 
       5-е июня 1958-го года
 
 
* * *
 
 
       Стук в дверь. Нетвердой походкой Лэнгли добирается и открывает. На пороге Мисато. В руках пакет.
       — Слушай, я знаю, что мы друг друга ненавидим, но нам сейчас плохо, а мне больше не к кому пойти. Чем каждому напиваться в одиночестве, давай забудем про наши разногласия хотя бы на день. Ради неё.
       Лэнгли молча впускает её внутрь. Мисато проходит на кухню, распаковывает сумку.
       Они садятся за стол. Они возвращаются в прошлое. В её прошлое. И Рей снова оживает в их воспоминаниях. Рей, которую они никогда не знали.
       Рей, которая была Мисато как родная дочь, ведь та была бесплодна — единственная дочь.
       Рей, которая была возлюбленной Лэнгли — одна и единственная.
       Рей, которая взяла в руки оружие и убила человека в двенадцать лет — жизнь, начавшаяся насилием.
       Рей, которую изнасиловал её напарник.
       Пробел в личном деле на семь месяцев, выкидыш и вечный вопрос «В кого она стреляла осенью 56-го?». Сама Рей прекрасно знала ответ.
       В своего напарника. Его убил не Гензо Курита — его убила сама Рей. Все знали. На нестыковки в её версии закрыли глаза.
       Жизнь, начавшаяся насилием, жизнь, состоявшая из насилия любого рода. Насилие было единственным постоянным спутником Рей.
       И оно не оставило её до самого конца.
 
 
* * *
 
 
       Кто знал обо всем? Кто имел на нее зуб? Кто достаточно самоуверен, чтобы пойти на убийство копа?
       Судзухара.
       Он единственный сохранил независимость. Его не трогает ни Карбо, ни Кадзуо. Они не указывают ему, что делать. Он работает на себя. Он может вести дела с кем захочет.
       Судзухара — Рей кинула его с Агнолли. Судзухара следил за ней. Судзухара узнал правду. Судзухара сдал их. Судзухара убил Агнолли — его нашли в квартире с отрезанным членом во рту. Никто не переходит дорогу Судзухаре.
       А что если это не он? Что если это всё-таки Yamanouchi? Это было бы удобно для него, но убить сына главы отдела, участие которого минимально, и убить копа — это разные вещи. Это прямо указало бы на них.
       Судзухара — черт бы тебя побрал, Судзухара.
       — Я буду без оружия. Мне нужно только поговорить, — сказал Судзухара по телефону.
       — Конечно, парни у Саншайн тоже хотели поговорить, просто мы друг друга не поняли.
       — Послушай, я понимаю, у тебя есть повод не доверять мне и подозревать ловушку. Но расследование окончено, всё кончилось. Мне незачем тебя убивать, к тому же, если бы я хотел тебя убить, стал бы я приглашать тебя на встречу?
       Лэнгли почувствовала, что он прав. Если учесть, что до сих пор не могут доказать его причастность даже к убийствам в людных местах, то ему совершенно незачем пытаться выманивать её из дома, а значит это ее шанс.
       — Я действительно хочу объясниться, расставить, так сказать, все точки над i. Да, это можно сделать и по телефону, но я не думаю, что это будет правильно. Такие вещи надо обсуждать при личной встрече. К тому же, ты сейчас под личной защитой Кадзуо. Если кто-то посмеет хоть пальцем тебя тронуть, то пожалеет, что вообще вылез на этот свет.
       — Где ты хочешь встретиться?
       — Строящийся жилой комплекс на севере города.
       Лэнгли громко фыркнула в трубку.
       — Серьёзно?
       — Да. Можешь хоть всё полицейское управление с собой брать, я клянусь — я тебя не трону. Никто не тронет. Просто, это... очень личное. Я хочу кое в чем тебе признаться.
       Помимо всего прочего, каждый знал — Судзухара человек слова.
      
       Лэнгли оставила машину у обочины и пролезла под ограждение.
       Медленно, прислушиваясь к звукам, она поднималась по лестнице. Наверху её встретил Судзухара. Он был один. Он поднял руки и снял пиджак.
       — Можешь обыскать меня, если хочешь.
       — Я верю тебе. Ты держишь слово.
       Он согласно кивнул.
       — Я мог бы сказать, что соболезную твоей утрате, но это было бы неправдой. Уж прости меня, но она получила то, что заслужила.
       Лэнгли еле сдержалась.
       — У нас был с ней уговор, — продолжал Судзухара, — но она обманула меня. Возможно, в другой ситуации я бы понял, но не тогда, когда дело касается моей сестры. Этот гомик Агнолли посмел поднять на неё руку. Мне пришлось искать его самому, и что же я вижу — коп, который пообещал мне, что найдёт его, сам с ним разговаривает. И, как я понял, она завербовала его как информатора. Я понимаю, тебе сейчас сложно. Это почти то же самое, что потерять родственника. Но ты должна понимать и другое: есть кое-что выше наших привязанностей.
       Лэнгли посмотрела на город. Судзухара только что подписал себе приговор. Он признался.
       — ... в таких делах не может быть ничего личного — это только би...
       В руке Лэнгли сверкнул нож, и она сразу же вонзила его по самую рукоять. Глаза Судзухары округлились от удивления.
       Лэнгли рванула нож вверх, вспарывая ему живот.
       — Ты не прав. Ещё как может, — прошипела она и столкнула тело Судзухары с крыши.
       Она не чувствовала угрызений совести. Рей помогла ей разобраться с тем, кого стоит жалеть, а кого нет.
       Внизу, скрестив на груди руки, её ждала Рыжая.
       — Какого...
       — Полегчало? — спросила она.
       — Какого хрена ты тут делаешь?
       — Присматриваю за тобой, что ж ещё. Тебе нужен был козел отпущения, вот я и спрашиваю: тебе полегчало?
       Лэнгли отрицательно помотала головой.
       — А что если я скажу тебе, что это не он сдал вас? Вас сдал Тайзо, он позвонил остальным только после Нагисы. А там уже понеслось. Судзухара никогда с ним не контактировал. Ни с ним, ни с кем-то из его людей. Мы следили за ним. Мы узнали его лучше, чем он знал себя сам. Знаешь, что ему надо было? Он запал на тебя. Он хотел тебе в этом признаться.
       Лэнгли пожала плечами.
       — Теперь это не имеет значения. Гендо не нашли?
       — Ищут, но вряд ли его найдут. Он связался с теми, с кем не следовало связываться. Знаешь, из-за чего всё началось? Он проиграл тендер, а потом нашёл хороший предлог, чтобы начать вставлять палки в колёса Yamanouchi. На твоем месте я бы сваливала отсюда. Из страны я имею в виду. PSB не станет вызывать тебя в качестве свидетеля, я замолвлю словечко. Фуюцки будет достаточно.
       — Именно это я и собираюсь сделать, но есть еще пара неоконченных дел.
 
  [К оглавлению ↑]
 
 
 
  
Эпилог
 
 
       Все, что у меня есть, — желание помнить. Я проснулся — лихорадочные сны; тянусь записать, опасаясь, что забуду.
       Колонка новостей: соедините точки. Имена, события — они ужасны, они вопиют, чтобы их соединили. Участники тех событий либо мертвы, либо непоправимо виновны, чтобы говорить.
 
       Джеймс Эллрой «Белый джаз»
 
 
       Заголовок и подзаголовок Asahi shimbun:
       "Козо Фуюцки даёт показания против Икари Гендо"
       Расследование деятельности отдела продолжается
 
       18-е июня 1958-го года
 
 
       Заголовок и подзаголовок Asahi shimbun:
       "Расследование в отношении Yamanouchi приостановлено"
       «В данный момент нет достаточных причин, чтобы продолжать»
 
       19-е июня 1958-го года
 
 
       Заголовок и подзаголовок Asahi shimbun:
       "Дело против Yamanouchi разваливается"
       «У нас есть только слова нескольких человек, которые нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть»
 
       23-е июня 1958-го года
 
 
       Заголовок и подзаголовок Asahi shimbun:
       "Икари Гендо исчез"
       Полиция и PSB продолжают поиски
 
       28-е июня 1958-го года
 
 
       Заголовок и подзаголовок Asahi shimbun:
       "Рядовые сотрудники специального отдела по борьбе с наркотиками полностью оправданы"
       «Они просто делали свою работу, причём делали её добросовестно. Нельзя судить человека за это».
 
       29-е июня 1958-го года
 
 
       Заголовок и подзаголовок Asahi shimbun:
       "Детектив из отдела убийств обвиняется в коррупции"
       «Мы подозреваем, что он получал деньги от Yamanouchi в обмен на то, что он скроет связь продукта компании с серией убийств, и мы можем это доказать»
 
       30-е июня 1958-го года
 
 
* * *
 
 
       Некоторые дела не раскрываются никогда. По статистике, вероятность раскрытия дела после сорока восьми часов убывает по экспоненте.
       Это правило применимо только для обычных убийств. Серия убийств в Токио к ним не относилась.
       Улетая в Эл-Эй, Лэнгли попрощалась со всеми, вернула все долги. В том числе и самый главный: долг перед Рей.
       Та комната в отеле так и осталась нетронутой. Войдя туда впервые после гибели Рей, Лэнгли поклялась не выходить оттуда, пока не закончит. И ей это удалось. В своих бессонных ночах Рей говорила ей: важна каждая мелочь, каждая самая незначительная деталь. Рей специально заостряла внимание Лэнгли на том, что она сама что-то упускает, в надежде, что та найдёт ключ своим свежим взглядом. Она чувствовала это, интуиция подсказывала, что все уже есть, но она не может это заметить.
       Лэнгли пришлось начать всё заново. С самого начала. С самых первых протоколов опроса. И именно в них скрылась пропущенная мелочь.
       Лэнгли снова нашла соседние дома на карте, составила список тех, из которых был виден дом жертвы, а значит и что-то происходящее рядом.
       И вот оно.
       Сверяясь с картой и выискивая протоколы, она обнаружила, что дома на соседней улице относились к территории округа. Показаний оттуда не было, а Рей пользовалась уже готовым списком на основе приложенных бумаг опроса.
       Лэнгли понимала, чем была вызвана невнимательность Рей: доканывающее ее дело, давление в управлении, хаотичное метание между ангелом и нераскрытыми делами. В конце концов, это и свело ее в могилу.
       Все связано. Все было связано, но открылось это слишком поздно. В тот момент, когда уже ничего сделать было нельзя. Лэнгли оставила всё Мисато. Она рассказала ей всё, что узнала. В том числе и то, что один из соседей и одна из проституток опознали убийцу. У них достаточно доказательств, но передать в суд дело нельзя. Рей хотела закончить его неофициально, но не успела. Пусть теперь Мисато решает, что с этим делать. Лэнгли не сомневалась, что она сделает все, как надо. Убийца не останется на свободе.
 
       Заголовок и подзаголовок Asahi shimbun:
       "Убит глава Yamanouchi"
       Каору Нагиса застрелен сотрудником полиции.
 
       2-е июля 1958-го года
 
 
       И она сделала. Она закрыла оба дела. Мотив? Он смотрел. Просто смотрел, и ему нравилось. Он был примерно одного возраста с Рей, а значит война не могла обойти его стороной. Она искалечила его так же, как искалечила Рей.
       Теперь всё кончено. Все закончилось раз и навсегда. Сога во всём признался и сядет на двадцать пять лет в лучшем для него случае. Рыжая, или теперь Макико Фуджино, официально восстановлена в должности и служит в PSB. Её смерть в 51-м инсценировали для перехода к работе под прикрытием. Вот только вряд ли после стольких лет она сможет нормально вернуться.
 
 
* * *
 
 
       Эксли хорошо принял ее в Эл-Эй. Он даже предложил ей работать в ЛАПД с обходом некоторых правил - ей не придется выслуживаться от простого патрульного. Он знал, что это вызовет недовольство ее будущих коллег, но и также знал, что Лэнгли без проблем с ним разберется.
       Он спросил, хочет ли она вернуться в отдел нравов, но Лэнгли отказалась.
       Тогда он задал вопрос, которого она ждала:
       — Тогда куда?
       Лэнгли бросила последний взгляд на зелень на холмах. На яркие крыши. На переливающийся всеми цветами радуги свет в городском смоге.
       Последний взгляд на всё многообразие красок, которое она, разом перечеркнув, перекрасила в чёрно-белый цвет.
       — Отдел убийств.
 
  [К оглавлению ↑]
 
 
 
 
2012 — 2016
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"