Падалко Мария Николаевна : другие произведения.

Сквозь Взгляды

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Я очень часто воплощаю свою мысли и новые идеи на листе бумаги. Так родился этот рассказ "Сквозь Взгляды". Писала его недолго (Апрель - Июнь, 2006). В нем собраны мои мысли, а также фразы, вещи и момены из жизни моих друзей и знакомых. Рассказ состоит из 2 частей: одна идет из уст молодого человека, другая - от девушки. Судьбы этих людей переплетаются, чего они почти не замечают.


БОКОВОЕ ЗРЕНИЕ

   Я помню себя, когда мне было всего три. В те времена нам жилось нелегко, но тогда детство казалось мне таким беззаботным и спокойным,
что я никогда не ощущал на себе нашу нищету, как мои родители, которые всегда в моих глазах были счастливы, не смотря ни на что, и это заставляло верить в благополучное, обеспеченное будущее и такую же крепкую семью. Да, тогда я много думал, думал о будущем, представлял, каким оно может быть и что может произойти со мной или моими близкими, кто меня будет окружать, и где я буду жить. Иногда это были светлые мысли, тогда я видел себя в большом красивом доме со слугами, красавицей-женой и тремя детьми, иногда - совсем наоборот... и даже в мысли приходил мой скорый исход. Все зависело от настроения, которое по молодости менялось очень быстро и, не понятно ни для кого, от чего... или это мысли и ведения меняли мой настрой, не знаю... Одно четко помню: друзей у меня почти не было,
что служило лишним поводом для размышлений.
   Перед смертью мама много говорила, и не важно было, слушал ли ее кто. Меня это пугало не меньше, чем отца, - сам я был ребенком малообщительным. И когда отец подпустил меня к ней, чтобы попрощаться,
я долго не решался что-либо сказать, а разговаривали мы с ней редко, поэтому тогда присутствовало чувство легкой скованности и стеснения... возможно я ее боялся, боялся сказать что-то не то, что она могла бы унести
с собой в памяти в тот, другой мир. И какое бы тогда у нее осталось обо мне впечатление? В том-то и дело... Я ее любил, как и сейчас люблю и часто вспоминаю... В тот вечер, перед ее уходом, я дал ей высказаться (на самом деле у меня не было другого решения). Она говорила, а я ее почти не слышал, о чем сейчас желаю, - я как всегда думал о своем, о маме, о том, что нельзя повернуть время вспять, и я уже ничего не смогу изменить. "Вот если бы мне дали хотя бы еще денек, - думал тогда я, - я бы говорил с ней, много,
о разном, и сейчас мне не было бы так тяжело, и это что-то внутри меня
не сковывало бы мои эмоции... я даже бы заплакал, но не мог". Через какое-то время я как будто пробудился: мама крепко сжала мою руку, мне было больно, но это была не физическая боль, скорее моральная. Я посмотрел
на отца, который стоял у окна и смотрел, как осенний свежий ветер колышет оставшиеся на деревьях листья, срывая их на землю или унося прочь. Тут
я снова задумался, что это очень напоминает жизни людей... Один лист держался до последнего, у него как будто и руки были, цепкие,
но недостаточно сильные. Один из последних он взлетел сначала, закружившись, а после, как и остальные, мягко приземлился на землю.
А скоро его застелет белым полотном - но это уже напоминало похоронную процессию... Снова боль - ее рука уже не разжимала мою, а только сильнее сдавливала. Она была и без того бледной, но сейчас ее лицо сравнялось бы
с побелкой на потолке, но поскольку ремонта у нас никогда не было,
не сравнивалось. Каково это - понимать, осознавать кончину, видеть близких людей; что при этом чувствовать - вину, зависть или жалость. Мне на самом деле казалось, что она стыдилась своего положения - неловкого и странного. Время приостановилось, мама молчала, в этой тишине, сопровождаемой гудением ветра, бьющего в окна и залетающего сквозь щели, на ум приходило только одно: нам всем дано какое-то количество фраз, слов, которые мы, использовав все до единой, должны были покинуть этот мир. И вот ее запас был исчерпан... Мы еще долго сидели возле нее; все молчали, взгляды неподвижно висели в воздухе. Папа обнял меня, когда понял, что взгляд
его жены так уже больше никогда не поменяет своей позиции, и поцеловал
в лоб сначала меня, потом ее. Я тоже подошел к ней и приложил губы
к ее еще теплому, нетронутому морщинами лбу. Это был не поцелуй - безэмоциональное прикосновение... Тот момент часто приходил ко мне после, все из-за запаха, которого я прежде не ощущал, - запаха, насыщенного плотным ароматом гвоздики и корицы. Я часто слышал этот запах, находясь дома, он заставлял меня вспоминать этот колющий момент, мне было тяжело постоянно переживать это заново, раз за разом.
   Так она ушла... И то счастье, которое переполняло родителей, будучи полной супружеской парой, ушло с ней. Отец радовался любому моему успеху, потому что нечему больше было. Улыбался, лишь чтобы подбодрить меня. Он был на десять лет старше матери. Видя, как он скучает по ней,
я еще больше уходил в себя. И это было частично из-за его болезней. Вскоре
и отца не стало. Я уже точно не помню, как это было. Только время отложилось в моей памяти, это была осень, ровно год спустя.
   Две смерти в одном доме за такой короткий срок на глазах у ребенка (мне было что-то около шести). На тот период представление о будущем снова изменилось, как раз ранняя смерть отображалась все ярче, ибо больше ничего не оставалось. А что, собственно, мог маленький мальчик, окруженный миром непонимания и скупости? Думал, что буду, как мусорная мышь, жить в этом, пропитанном насквозь гвоздикой, корицей и мятой (что ассоциировалось
с отцом) родном доме, не выходя никогда на улицу, и умру на той же кровати, что и мать с отцом, но не будет лишь руки, за которую я буду держаться и сжимать.
   Одного меня оставлять было нельзя, и после похорон М-р Дотт и его жена забрали меня к себе, подписав документы об усыновлении. Они были корыстными людьми: продав дом, полюбили меня еще сильнее. Ни в чем мне не отказывали и не обижали меня. Но ничто не могло заполнить той пустоты, которая осталась после потери родителей. Я долго искал и пытался подобрать состав, который до краев заполнил бы это пространство, но не находил.
   Я рос, и вместе с тем росло количество моих дум. М-ра и М-с Дотт
не удивляло то, что я почти с ними не разговаривал, еще бы - лишиться семьи, практически не понимая мира и не чувствуя земли под ногами.
   Большую часть своего времени я старался проводить дома: любая деталь на улице могла навеять грустные воспоминания. Поэтому меня можно было найти сидящим в столовой. В окно я старался не смотреть, опять же улица... Сидел за столом, застеленным фольгой и прижатым сверху стеклом, выкроенным по размеру и форме стола; облокотившись на руку (моя голова принимала положение параллельное крышке стола), я мог видеть свое отражение на фольге: поблескивая, капля мои слез, падающая
и разлетающаяся на множество мелкие; дожди, бьющие по стеклу, вовсе
не походили на такую каплю...
   Мои приемные родители, кроме меня никого не имели, и поскольку были людьми обеспеченными (еще бы ими не быть после продажи моего дома), решили вложить в меня хоть какие-то знания и навыки, наняв нескольких преподавателей, которые приходили каждый день, кроме воскресенья, но и в этот день я их видел, когда приходил в церковь. Я верил в Бога, как и сейчас, а во что мне было еще верить, как не в него. Тем более
я любил с ним разговаривать и делиться впечатлениями, просить совета
и даже слышал, что он отвечал мне, порой переходя на диалог. Казалось,
Бог дал мне больше знаний, чем все учителя, которые меня тогда посещали. Единственное, что я действительно ценил, - приобретенные навыки чтения. В доме была целая библиотека (небольшая комнатка на втором этаже, рядом с моей), наполненная разными книгами. Заходя в нее я чувствовал запах книг и буквально влюбился в них, поглощал одну за другой и не один раз.
   Такое скромное, беззаботное, спокойное, умиротворенное детство
и юношество провел я в этом доме, пока не пришло время прощаться с ним. М-р и М-с Дотт, хотя и привязались ко мне, понимали, что нельзя все оставлять так, иначе это ни к чему хорошему не приведет. Я собрал вещи
и, так как меня ничего не связывало с этим местом, решил перебраться поближе к городу, решил почувствовать, что такое настоящая жизнь.

***

   Наверное, я был идиотом, когда решился на такое. Прежде я жил,
как будто оглушенный, а тут сразу попал в водоворот событий и непонятных людских отношений.
   Билет на поезд до города N взяли "родители", поэтому мне не пришлось использовать мой, почти отрафированный язык. А как я прощался с ними, было еще смешнее (странно сказано, ведь в те времена я почти не улыбался): мы просто стояли друг против друга не более пары минут, лишь один кивок со стороны М-ра Дотта дал мне понять, что за ним ничего не последует. Окинув взглядом гостиную, я вышел из дома, при мне была дорожная сумка, выданная накануне, денег почти не было и вещей тоже, единственная ценная вещь - книга о пещерных детях, которую мне удалось стащить.
   На вокзале, мне тоже не пришлось ни с кем разговаривать, но я заметил за собой новое увлечение - рассматривать людей, и с каждым прохожим меня как будто что-то связывало, было в них что-то знакомое и трепетно-нежное. Все казались мне добрыми и открытыми людьми, какими и я хотел
им казаться, хотел сделать что-то полезное, за что получил бы в ответ слова благодарности, в которых очень нуждался. Я не знал, как себя вести,
что было приемлемым в моем поведении, что - нет, что могло раздражать
их и заставлять ненавидеть меня.
   Я прошел в купе, в котором пока никого еще не было, занял место возле окна, сумку поставил на пол, между ног, предварительно достав из нее книгу (тем самым я хотел максимально комфортно расположить к себе своих будущих компаньонов в пути, если таковые вообще будут). Через пару минут в купе вошла девушка. "Поднять взгляд и одарить ее улыбкой?
Или продолжать претворяться читающим, наблюдая за ее действиями?"
Я поднял глаза, так как это была почти первая моя встреча с девушкой
(я не имел в виду кого-то, кто коим образом относился к моим воспитательницам или родителям). О, Боже, она была прекрасна!
Что-то тормозило меня действовать по задуманному плану. И так вышло,
что первая улыбнулась она. В книгах, которые я читал, идеалом и эталоном красоты для ребенка выступала его мать. У меня такого не было, не знаю,
с чем это связано, наверно, с тем, что я никогда не думал о красивом.
И тут передо мной встал тот тяжелый запах корицы, мысли сразу развеялись, и я снова отчетливо видел лицо девушки, которая уже заняла место напротив. Ее туго затянутые в пучок волосы, которые до этого она скрывала под шляпой, талия, стянутая корсетом, пиджак с пышными рукавами, юбка, прикрывающая икры стройных ног, рубашка, безупречно выглаженная, жемчужная нить, то поднимающаяся, то опускающаяся, в зависимости
от дыхания, неровного и тяжелого, - все чувствовало на себе мой оценочный взгляд. "Эта девушка явно не из бедной семьи". Но это никоем образом
не отталкивало меня (о конфликте разных слоев общества я тоже
не подозревал). Мне хотелось, чтобы она говорила, как мама, долго
и безостановочно, а я слушал бы ее, потому что сам мог ляпнуть что-то неразборчивое или глупое, но она молчала.
   Поезд тронулся и стал набирать скорость, мы по-прежнему оставались
в купе одни. Я положил книгу на столик - единственное препятствие, разделявшее нас, - а потом и вовсе убрал, дабы намекнуть, что читать больше не буду (хотя и не читал вообще). Но и это ее не расшевелило. Она, как кукла со стеклянными глазами, смотрела в окно. Это снова повергло меня
в прошлое: глаза мамы были такие же пустые и неподвижные. Чувство некомфортности меня не покидало. Тут я задумался, а не во мне ли проблема? Переметнулся на время: ехать еще не меньше трех часов. Неужели они так и просидят в тишине? Но мне так тогда хотелось, сам еще не знал, чего, как еще не хотелось никогда. И тут я встал, что не заставило оторвать взгляд девушки от окна (возможно, она смотрела не на панорамный вид,
а на грязь, прилипшую к стеклу, потому что глаза ее не бегали, цепляясь
за уходящие предметы), но в этом взгляде я почувствовал настороженность
и легкий испуг. Зачем я встал и что собирался сделать, не понимал, как
и не понимал, что теперь буду делать. Пришлось сделать вид, что моя сумка так мешала мне, что я решил ее убрать на полку. Пока убирал, заметил
в зеркале, как девушка повернулась и с интересом наблюдала за мной;
она понимала, что я слежу за ее взглядом, но не отворачивалась, пока
я не сел. Тут она почти было открыла рот, чтобы произнести одно из слов, которое я так долго ждал, но превратила эту попытку в вынужденный кашель. Я понял, что если не приму поспешных действий, мы так
и просидим. Но с другой стороны, это ведь мое первой "знакомство", таких еще предстоит очень много. И я ничего не потеряю, вдоволь налюбовавшись ее красотой. А если не потеряю и не увижу ее более, то, что же... Почему нет?! Интересно, о чем думала она. Было бы здорово читать мысли других,
как книги, их было бы много, и все такие разные. Я бы выбирал книги, которые постоянно перечитывал, а некоторые выкинул или даже сжег.
   Тут из меня вылетело:
   - А вы читаете?
   Девушка как будто чувствовала, что я спрошу именно это, и выпалили уже "готовую" реплику:
   - Yes, I like summer.
   Минутное молчание. Как раз этого я никак не мог подозревать. Да,
она была англичанка. Я должен был догадаться по ее жестам, манере поведения, по ее легкой сдержанности. Девушка тоже смотрела на меня,
но как будто не понимала, что они говорят на разных языках, и ждала ответа. А мои глаза наполнялись слезами. "Почему? - спрашивал я себя. - Почему они выступили сейчас, не раньше, когда я мог совершенно
не стесняться их и не пугаться?"
   - Jane, Jane Kirlie. Nice to see you.
   Не зря, кажется, М-р и М-с Дотт наняли мне преподавателей: я понял, это было ее имя. В ответ я назвал свое. "Джейн, Джейн... - повторялось
у меня в левом полушарии мозга, - Джейн, Джейн, Джейн..." - как тонкие,
но четкие удары ложкой при помешивании сахара в стакане. Через минуту таких "Джейн", "помешивание" превратилось в мелодию...
   Распахнулись двери, и голос сообщил, что через полчаса пребываем.
Я сквозь мелодию уловил мысль и хотел было продолжить нашу продуктивную беседу, но девушка поднялась с сиденья и, подойдя
к дверному зеркалу, посмотрела на мое отражение, затем подошла ко мне (легкий запах мяты, как от отца, повеял в мою сторону), села рядом, при этом мой взгляд стал таким же тяжелым, как и ее когда-то... А после того, как она положила свою руку мне на колено, он [взгляд] также нервно вздрогнул,
но не сдвинулся... Джейн смотрела на мои глаза, рука ее плавно передвигалась. Я никогда не жаловался на свое зрение, порой мне даже казалось, что и с закрытыми глазами я мог видеть все до мелочей. Видел,
как и с какой периодичностью билось ее сердце, и как при этом двигались бусы по ее одновременно мраморной и бархатной коже, видел, как расширяются зрачки ее карий глаз, как трепыхался каждый волосок
на ее голове... "Полчаса? Нет, меньше, намного меньше, минуты, и они кончались..." И не просто ее рука тогда ласкала меня; я не знал, как это описать, но то, что меня к ней влекло, постепенно восполнялось, а пустота внутри заполнялась ее. Я не хотел ее отпускать. Но не мог ей сказать, а она что-то постоянно бормотала на своем не понятном мне языке (я уже
не понимал, что именно, да и это было неважно. Что она при этом делала, меня больше интересовало. Эти минуты, которые она подарила мне). Я понял, что именно эту женщину я видел на воображаемых картинках с большим, красивым домом. Я был готов тогда сократить свою жизнь вдвое, чтобы получить хотя бы еще чуть-чуть этих минут нежных ее ласк. Но кто знал,
что все повернется таким образом.

/07.04.2006 21:42/

***

   Справа - лес. Я шел по пыльной дорожке. Это была даже не пыль,
а песок, раздробленный тысячью ног. При каждом прикосновении ступни
и песка все, казалось, содрогалось... Я представил, что там, внизу, живут маленькие люди. В период моих ненаступов на землю у них проходит очень большой отрезок времени: многие успевают прожить жизнь... но как только
я наступаю - у них землетрясение... Это ужасно! Я обратил себя и остальной народ в таких же людишек и подумал, что когда у нас землетрясение, вдруг, кто ходит по планете своими гигантскими ногами? Хмм...
   Так я бы прошел достаточное расстояние, если бы не наткнулся
на что-то раскаленное солнцем, что показалось интересным моей ступне. Подняв ногу, обнаружил черную корочку записной книжки, а подняв книжку, понял, что это дневник, с которым кто-то очень жестоко обратился: он был скручен пополам (наверно, его хотели порвать, да не удалось),
а в последствии выкинут. Неужели бы вы его не открыли и не прочитали его? Тоже сделал и я.
   Первая страница - белая, пустая (дневник не был подписан, и я не знал, девушке ли, мужчине принадлежал он).
   На второй странице - стихотворение, написанное впопыхах и не особо аккуратно, наверно, писали, оперевшись на собственную ладонь или держа его на коленях.
   О нем >>>
   Горят фонари -
   Как будто рассвет,
   Так утром обычно бывает.
   Не спи, а смотри:
Луч скажет: "Привет!"
   И светом тебя озаряет.
   Сидишь ты и куришь,
   А дым - к небесам,
   Как бабочка летом, взмывает.
   А ты все молчишь,
   И взгляд - к фонарям,..
   Дендролог, тебя он пугает?
   17 August 2004
   На третьей и последующих страницах...
   11.07.2005 16:02:22
   ...Никогда бы не подумала, что это может случиться со мной... Хотя в моем случае,
это будет несколько растянуто... Но смысл остается прежним, ибо ты знаешь исход...
И вот уже ты дорожишь каждым днем, и задумываешься, как ты его проведешь,
чтобы не потерять и не провести даром хотя бы одну его минуту, да что там минуту... Каждая секунда волнует тебя до глубины души... Я бы хотела научиться останавливать время, чтобы заранее решить и распланировать все, так это занимает много времени...
Ты задумываешься над тем, как неблагодарна была к жизни, как надо было ценить любой, даже неприятный ее момент, и понимаешь, что все в ней прекрасно... и восполнить утрат уже невозможно... Но раз нет пути назад, стараюсь прожить остаток достойно,
на что хватит сил... И уже ничто не страшит, ничто не волнует, нет прежних комплексов
и недоговоренных слов... а так... если ты не скажешь, не сделаешь это сейчас... неужели думаешь, что тебе дадут право это сделать в следующей жизни? нет! терять слезы -
это как оставлять следы после себя, кидать взгляды - как воспоминания в чье-то памяти, последний вздох - запомнить, каково это ... воздух на земле... (Надо быть крепче,
все получится).... "И это ужасно осознавать, что не к чему идти" - вот теперь
уж действительно НЕ к чему, и то, о чем я мечтала последние свои 5 лет сознательной жизни, никогда не восполнится, не обретет места в моей жизни... может быть еще
все впереди, а то "это" - вовсе не то, что могло сделать бы меня счастливой (лишь этим
я успокаиваю себя...)... Спасибо, что был честен и объективен к тому, что, по твоим словам, неосуществимо и глупо...
   11-07-2005 16:17:11
   ...Я этого не понимала раньше и мне было страшно тогда, а после последовало множество перемен, которые помогли мне стать бесстрашнее и задуматься о том, для чего нам дана та или иная минута жизни, ведь не просто же так! Согласись... Надо что-то начинать
и завершать, не стоять на месте, и стремиться преодолеть то, что причиняет тебе боль, которая отбрасывает тебя все дальше в темноту непонимания, и вот ты уже, казалось
бы, блуждаешь в ней... А всего-навсего надо разобраться в этом, разобраться в себе,..
И хотя бы постараться понять других людей (близких), ведь, если они что-то делают,
и тебе это не подходит, не значит, что они ошибаются и неправы, это их выбор и его надо уважать, тогда ты начинаешь понимать и чувствуешь вокруг себя ценности, которых раньше не ощущала...
   12-07-2005 10:56:27
   ...Когда ты можешь подчинить себе человека, когда мыслью заставляешь его виться вокруг себя, когда взглядом убиваешь его, когда заставляешь мучиться и испытывать страх о потери тебя... когда он полностью от тебя зависит,.. Он, наверно, думает,
что любит, и только ты знаешь, что ошибается! ибо невзаимное чувство - лишь жалость
к самому себе!...
   13-07-2005 12:24:42
   ...И ты живешь c этим... живешь и ничего не можешь поделать, ну, конечно, можешь,.. Например, уйти из жизни, но так поступают только слабые люди, которые думаю, что этим все решат. По-моему, как раз после жизни такие переживания будут восполняться
в усиленном виде... Тебе невыносимо больно? а может это не боль, а, наоборот, приятно
и с наслаждением?!! Кто знает, что есть счастье, может, как раз это? И только ради этого мы живем, может, это высшее наслаждение, а взаимнолюбящие считаются несчастными
и прокаженными?!! Никто ведь не знает морали, ты ее сам для себя строишь... Значит, если все именно так, то я могу назвать себя самым счастливым человеком, который, настрадавшись вдоволь, можешь перейти на следующую ступень "радости"...
   16-07-2005 12:28:42
   ...Пытаешься от этого избавится, и вот уже тебе кажется, что все позади, и твои старания не прошли даром, но не тут-то было... Обязательно появляется что-то, что наталкивает тебя на мысли о нем, а ты уже и не в силах с этим бороться... "Время лечит" - как врачи? а если пациент безнадежно болен? Что тогда?... Он умирает! ну точнее это так говорится... А умрет он через какое-то время... И если он об этом знает, старается прожить свою жизнь по полной, ни о чем не жалея... Лучше об этом знать!
   20-07-2005 23:41:47
   Иногда кажется, что ничего в жизни не остается, но позже понимаешь, что живешь
не ради "люблю" - как вы ее называете, а ради, даже могу сказать, себя! А то, что вы называете "любовью" - просто частичка, наполняющая жизнь... Это как мороженное съесть или в кино сходить!..
   20-07-2005 23:57:31
   Хотела этими словами сказать совсем не об этом, а подчеркнуть, что мы живем далеко
не ради того, чтобы "убиваться" ею [любовью], а чтобы "упиваться" гармонией
и достаточностью, к которым мы стремимся... И вообще, я не люблю слово "любовь",.. если оно не употребляется в значении "нравится" и относится к людям 0x01 graphic
   Я читал и с каждой буквой, с каждым словом и предложением,
с каждым абзацем понимал, что все сказано в порыве разочарования
и эмоционального срыва, это писал человек, совершенно разочаровавшийся
в себе, человек, который не видел его без другого, которому относились данные строки. Я воспринимал их в серьез. В какой-то момент мне в голову даже пришла мысль разыскать этого человека (мне казалось, это была девушка, молодая). Но эта мысль пробежала так быстро и так глубоко,
что я сразу забыл о ней...
   Вечерело. Дул слабый, но пронизывающий ветер, не хватало только грустной мелодии... Я рассмеялся, как все глупо, как бессмысленно унизительно или даже мрачно... Что еще было у меня в голове? А там постоянно было что-то новое, и куда оно девалось потом? Я думал, думал много, а ведь это не выходит из головы по крайней мере ближайшие дни. Если в мою голову помещается столько дум, то, может, поместятся и разные науки? Я был бы вовсе не против знать пару иных языков или, к примеру, владеть искусством карате, хотя это мне точно не к чему. Да ну, и не важно...
   Еще раз перечитав странички дневника, я оставил его на том месте,
где сидел. Зачем он мне, лишний вес. А так, думаю, он будет полезен кому-то еще. Вовсе не дурные мысли содержал... А может, за ним вернется
его хозяин. Нет, зачем? Он по моей же теории от него и избавился.
Так, кажется, мои мысли начали путаться - пора домой, сон избавит меня
от никчемных событий... Сон - люблю спать, также как и смотреть сны,
они всегда разные. Мечтал бы написать книгу о снах и всем, что с ними связано. Я еще вернусь к этой теме...

***

   Я смотрел на ее фотографию и вспоминал, сколько всего нас объединяло... В ее взгляде всегда были искорки, которые были видны только лишь мне. И каждый раз она смотрела на меня по-разному... Иногда даже разговаривала со мной. Но тут я понимал, что накручиваю на себя лишнее...
   Тем не менее эта зима была полна таких милых воспоминаний: пока
я шел вдоль заснеженного парка, представлялась она, бегающая как ребенок и также по-детски мило улыбаясь мне и только мне одному... Закрывая глаза я снова видел ее. Она не смотрела на меня: сидела с опущенной головой, полностью погрузившись во чтение какой-то заурядной книженции,.. открывая глаза - снова она!
   Я не знал, с чем это связано, во всяком случае она была тогда для меня идеалом, как когда-то была мама. Мне было стыдно приводить такое сравнение, но это действительно было так. Как я мог ее потерять?
А, впрочем, я в ней и не нуждался... скорее она привлекала меня физически, чем душевно. Я любил соседского пуделя Морфия, потому что он тоже напоминал мне о ней... Когда я наклонялся, чтобы погладить его,
и прикасался к его мягкой шерсти, вспоминал мягкость и нежность ее рук.
Тут меня тоже что-то смутило, сравнивать ее, девушку моей мечты,
с собакой...
   Я даже подумывал составить список людей, которые мне
не безразличны, которым небезразличен я. Но он почему-то срывался на паре человек.
   Человек-одиночка - это я? Себя я таким не считал... Ведь у меня было все, что только мог себе пожелать среднестатистический житель нашего города.
   Завтра особенный для меня день - День Моего Рождении. Я очень себя люблю. И поэтому не мог бы никогда забыть об этом знаменательном дне.
А еще он предлагал мне надежду - вдруг кто позвонит или напишет, или даже зайдет поздравить... Но больше всего под этим "кто" я подразумевал
ее... Некоторые бы с нетерпением ждали той секунды, переводящей тебя
за грань другого дня. Я наслаждался кануном, предвкушением... Знал,
что от этого не убежать, и утро следующего дня обязательно наступит,
но всего точно знать не могу, может быть, именно это меня пугало
и отталкивало от сего праздника души? Мог быть уверен лишь водном - получу поздравительную открытку от М-ра и М-с Дотт, если, конечно,
они еще не умерли. Неужели я стал так рассуждать... Боже,.. Охвативший меня страх отпустил, и я продолжил.
   Пока процесс в голове шел, время тоже не стояло. 23:17, 15 апреля 2006.
   Странное освещение в моей комнате. Кажется, как-то я читал, что
если поменять направление света, мощность и количество источников,
его производящих, то можно поменять тем самым настроение, почувствовать, что находишься в другом пространстве, или понять,
что зрение стало совершенно дурным, и надо бы заказать очки
в "Очкарике"...
   23:24... Лечь спать, да, именно спать. А если на утро я буду помнить сон, то он обязательно сбудется, каким бы ни был... Интересно, во сне
мы сглатываем слюну и с какой периодичностью именно я дышу... Не помню, как вырубился и погрузился в сладостный мир грез... Я бы остался там жить, если таковая возможность бы предвиделась. А что - было бы здорово: то,
что я видел во сне, привлекало меня куда больше, чем то, чем я живу.

***

   Как я с ней расстался? Если вас это интересует, я расскажу...
   Я отчетливо понимал: ничто не может нас разлить, мы как два зерна еще не созревшего кофе. Но все-таки что-то произошло. И только воспоминания видели нас рядом. В поезде тоже немыслимое, вскружив нам головы, рассеялось, и по приезду в город наши пути разошлись.
Мы попрощались, как близкие, давно знакомы люди, а разошлись,
как прохожие, встретившиеся лишь взглядом. И это было так легко, мне даже грустно не было. Я мог ее тогда отпустить, сейчас, честно говоря, - не знаю. Стоя и смотрел, как она быстрыми шагами двигалась к выходу. Шаги, вроде, быстрые, но как при замедленной съемке казались мне мучительно долгими. Внутри все переворачивалось и переполнялось эмоциями: я в новом, чужом мне городе, которые мне предстоит покорить; воздух наполнен запахами костра, выхлопными газами, лесом, расположенным сразу за станцией,
и запахом ее тела. Я улыбался, но совершенно не понимал, в каком направлении двигаться.
   Тем же вечером я снял комнату в самом центре города. Здание было старое, а внизу находилось кафе, где я обедал. Там я и подрабатывал официантом. Хозяева были люди пожилые и понимающие. Они платили
мне мало, зато жил и ел я бесплатно, а эти деньги тратил в свое удовольствие.
   В моей комнате было большое круглое окно, откуда открывался вид половины города. Я часто проводил там времена. Когда за стеной играла пластинка с ретро-классикой, меня двигало к прозе, я даже начал рисовать.
А спустя какое-то время, проходя мимо магазина с техникой, я заметил
на витрине фотоаппарат. Его четкие изгибы, блеск объектива казались
мне идеальными - я сразу его купил. В довольно короткий срок освоил
все нюансы фотодела и даже познакомился с профессиональным фотографом в парке. Его звали Фрэнк. Имя говорило само за себя, ну для меня. Он научил меня, как ловить кадр и что важно, как проявлять, как печатать фотографии (до общения с ним у меня получалось неважно). Всерьез подсев на это дело,
я, благодаря новому знакомому, пробился в круги себеподобных. Меня зауважали. И я понял, что кому-то интересен и небезразличен.
   Прошло какое-то время. Ничего не изменило, а я стал чувствовать себя по-прежнему одиноким. Что же со мной творилось? Только мои снимки говорили со мной. Они давали ответы на любым вопросы, подсказывали решения, пророчили будущее. Порой они заменяли мне друзей, которые
у меня никогда не было. Это и был ответ на данный вопрос. Именно друзей,
а точнее сказать друга, одного, близкого, девушки мне тогда не хватало.
   Теплым апрельским вечером, проявляя фотографии, сделанные тем же днем возле торгового центра, я заметил одну яркую особу в таком же платье. Я не мог ее не заметить: она смотрела прямо в кадр, но как будто не видела меня, улыбалась. Эта фотография была отражением моего сна, который
я видел в первую ночь проживания в этом городе. Да, он связан с ней,
и на изображении была она. Почему нельзя было залезть в фотографический рисунок и очутиться там? Почему я не умею вращать время? Почему я ее
не узнал днем? Неужели аппарат умнее меня? Что со мной не так?
Лишь спустя пару лет я осознал, как в ней нуждался, каким был глупцом
и отпустил ее.
   За стеной послышались звуки "неживого" рояля, что разбудило меня. А если бы не это, то лучи ярко палящего солнце через какие-то полчаса сделали бы аналогичное. Я свесил ноги с постели, вспомнил, что сегодня воскресенье, и решил провести этот день на природе: такое солнце нельзя упускать. Взяв свою мегамашину [фотоаппарат], отправился прямиком к лесу, за станцию. Вдоль леса тянулась песчаная дорожка. Я шел по ней и смотрел под ноги...

/20.04.2006 20:42/

***

   Она стола рядом с газетным киоском и водила указательным пальцем по нижней губе. Вопрос выбора стоял перед ней также, как и передо мной: подойти - нет... (выражение ее лица было похоже на то, когда мы смотрели какую-нибудь мелодраму в кинотеатре, и на экране двое людей расставались.
В тот момент она всегда поворачивалась ко мне и я видел, как медленно
и одновременно быстро сбегала ее слеза). Потом она оторвала палец
и опустила его на один из журналов, и небрежно принялась листать его.
Я заметил, что нахожусь уже в менее десяти метрах от киоска. Не знал,
что делать, подбирался все ближе и решил пустить все на самотек: заметит - хорошо, нет - тоже неплохо (хотя бы почувствую ее вблизи, а, может, даже случайно прикоснусь к ней). Когда я был на расстоянии всего трех метров,
она повернула голову в мою сторону. Я даже вздрогнул, все внутри затрещало и задергало, я снизил темп, а ее взгляд прошел сквозь меня, и каждый орган моего тела это почувствовал. Она посмотрела как будто бы сквозь меня, будто я приведение, и вернулась к журналу. Я прошел мимо, почувствовав лишь тонкий запах ее парфюма, а, может, не ее вовсе, ведь рядом было много девушке, продавщица в конце-концов.
   И я бы никогда не подумал, что это наша последняя встреча. Лишь пару дней назад мы были рядом. Она прикасалась своими нежными руками
к моим. Ее пальцы ласкали не страницы чужих газет и журналов, они ласкали мои губы, а ее губы с совершенно неповторимым контуром и цветом спелой вишни касались моего тела. Как я мог все испортить, при чем дважды.
   Фрэнк предложил мне поехать с ним в Большой город - "центр центра". Я согласился.

/21.04.2006 22:42/

***

   Это был длинный путь. С каждым километром я глубже понимал, насколько я был глуп и наивен. Я уже не думал о ней, хотя все поезда могли напоминать только об этом.
   Солнце палило, погружаясь в алые облака, распластавшиеся по небу. Нельзя было понять, в какую сторону дул ветер: облака одновременно были неподвижны и суетливы. Вдали, за бескрайними полями, виднелись небольшие рощицы (деревья еще не распустились и напоминали дикобраза, идущего за мамой). Я даже разглядел пастуха, идущего вслед за семью
или восемью овцами, и две темные собаки, гоняющие его овец и собирающие их вместе. Легкий ветерок, ворвавшийся в форточку, подхватил мое сознание и, казалось, перетащил его на ту сторону, и теперь я видел все глазами пастуха: солнечные отблески на огромных камнях; молодую зеленую сочную траву вперемешку со старой сухой; медленно уходящий синий экспресс...
   Вот мы и на месте. День уже не такой чудесный - пасмурный. Мнение
о городе неимоверным образом обратилось в чудовищное. Я стал задумываться: правильно ли поступил, что переехал сюда и оставил все,
что мне было так дорого.
   На удивление мне погода начала прояснять, а вместе с ней
и мое настроение. Я уже не был столь угрюм и беспокоен. Тем более Фрэнк уже активное вдавливал меня в слои фотографической деятельности,
в плотную атмосферу искусства, в мир фотографии, живописи и природы.
Я, под давлением свежих идей, начал активную деятельность в одной
из галерей, работу в которой любезно предложил мне М-р Готтман - президент так называемого "общества вспышки". Он был человеком пожилым и практически не двигался. Изредка посещал крупные мероприятия
и выставки, о которых гремели самые яркие журналы и газеты. Но
от фотопроцесса отречься не мог: делал снимки не отходя от кровати, редко - из окна своей спальни. М-ру Готтману нужен был управляющий его галереи
и просто надежный человек, которые добросовестно бы управлялся со своими обязанностями. Таким человеком стал я (что мне, честно говоря, льстило).
С радостью принялся за работу! Мне даже комнату не пришлось снимать:
М-р Готтман, или просто Ричард предложил мне пожить у него, тем самым избавляя себя от одиночества. В перерывах на работе я приходил к нему... Мы пили крепкий черный чай и делились впечатлениями о новых поступлениях в галереи, иногда он показывал мне свой новые снимки
(на одном из последних была запечетлена старая горничная, принесшая уротром завтрак М-ру Готтману. На ее лице застыло выражение ужаса,
а поднос повис в воздухе вместе со всеми столовыми предметами).
Я поинтересовался, как это ему удалось. Фотография действительно поражала. Он мне не признался.
   Этому человеку я был небезразличен, он не раз называл меня сыном, которого у него когда-то отняла природа. Да и я за два с половиной года привязался к нему, полюбил, он стал частичной моего внутреннего мира. Если убрать одну из таких частичек, мне становилось тяжело, ощущение вечного голода, как пустой желудок, частичку всегда тяжело возместить.
   Как я вошел к нему в комнату: кровать была бережно убрана,
на подушку падал лучик солнца - все как будто не допускало к себе
ни единой души много столетий, даже пыль не садилась. В комнате было свежо, и видно было, что воздух наполнен пылью, которая летала туда
и сюда. От этого мне было страшно дышать. Я подошел к окну, затем
к постели, но не осмелился присесть, так чиста она была и невинна. Тут
как будто время пошло быстрее, я даже стал слышать секундную стрелку часов - знакомое тиканье. Так как сам я часы не носил (не от неимения,
а от неприязни), сразу начал искать глазами, откуда этот звук мог исходить. На прикроватной тумбочке лежали его любимые Роллер, но с ними, казалось бы, и ночью не расставался. А сейчас совершенно ненужные,
как выброшенные детские игрушки, они лежали одни одинешеньки.
   Так было непривычно находиться в этой комнате одному. И тут
мое единение прервали: в спальню вошла горничная (да, та самая,
с фотографии) и, как будто не замечая меня, забрала коробку, стоящую
у входа. Я сумел заметить, что в ней были какие-то книги. Окликнув старушку, переместился в ее непостижимый взгляд. Старые добрые, но такие пустые ее глаза меня поначалу пугали, бросали в дрожь (я представил себе, как она накидывается на меня и начинает срывать одежду...) лишь до того момента, как я заметил в них воду, которая как в резервуаре начала наполняться и, достигнув краев, вырываться и разливаться.
   - М-р Готтман... Вас ждут в кабинете.
   Сначала я подумал, что она попутала меня с ним, запамятовав,
лишь после посещения кабинета понял, что она хотела сообщить мне,
что М-р Готтман ушел, ушел навсегда туда, где обретают покой все смертные, и туда, куда давно хотел отправить горничную весь остальной персонал.

/24.04.2006 20:28/

***

   Я сел за руль и поехал. Тогда уже ни о чем не думал, даже не знал, о чем думать. Но скоро мысли сами собой посетили мою светлую голову. Я прозрел: ведь каждый раз, когда что-то происходит или наоборот, я стараюсь убежать от этого.
   Машина мне досталась от М-ра Готтмана в подарок пол года назад.
Я ее особо не использовал, а теперь пригодилась. Справа  -  пустынные поля, слева  -  тоже ничего, впереди  -  полупустая дорога. Я поставил компакт (имеющийся в бардачке), это был сборник (The Hollies, Tom Petty, Elton John, Wheat). Навивая одновременно и грусть, и радость. Мне нравилось мое настроение. На тот момент определенно решил остановиться в следующем
по назначению городе и окончательно обосноваться там: одна работа, один дом, одна жизнь. Хватит уже... Так я никогда не найду себя.
   Замечательно место: тут спокойно, и, кажется, что все друг друга знают. То, что мне нужно. Пока я ехал по городу, прохожие оборачивались
и улыбались, как будто ждали меня. Не зная, что делать, я остановил машину и пошел по парку (как будто в 50-ых). Ветер взлохматил мои волосы. Было трудно привести их в порядок: я давно не стригся, да и голову не мыл тоже. Мимо проходила девушка с маленьким терьером на руках... А я все ковырялся в своих паклях.
   Небо. Тут оно не такое, как везде. Я лег на лавку, подложив одну руку за голову, и пролежал в таком положении около часа. За это время
я вспомнил всех, с кем перекрещивалась моя жизнь. Куда я же я все-таки смотрел? Ведь привычных мне облаков не было - одно пустое небо. Правда,
я заметил два пролетавших мимо самолета. Тут же мои мысли перекинулись на них: "Я не летал прежде! Может, стоит попробовать?" Но ведь это будет противоречить всему, что я пообещал себе по дороге сюда. Я хотел остаться
в этом городе. Что же это значит...
   Краем глаза я заметил пожилого человека в сером плаще, который стоял неподвижно рядом со мной. Сколько он стоял, я не знаю, но думаю, достаточно... Хорошо, что у меня нет привычки размышлять вслух. Скинув ноги, я снова оказался в сидячем положении, а рядом уже сидел этот человек - Стивен, или просто Стив. Он протянул мне руку и представился. Странно, но кого-то Стив мне явно напоминал и его плащ был знаком мне как будто, запах мяты, исходивший от него, заставлял меня еще больше поверить и приблизиться к догадкам. Он много рассказал мне о городе (явный акцент присутствовал в его речи, и он мне тоже кого-то напоминал),
говорил долго и небыстро, говорил о знаменитостях, побывавших здесь, о его жителях, магазинах, культурных центрах, погоде. Я подумал, что Стив живет один, раз ему даже поговорить не с кем, и мои предположения оправдались. Позже он счел необходимым поинтересоваться моей жизнью, и я рассказал ему о ней во всех подробностях. После чего проникшийся ко мне старичок предложил пожить у него, чему я был бескрайне рад.
   Ну вот и конец моей истории (к этому времени я как будто научился говорить и мог выражать свои мысли при помощи разных слов, фраз
и предложений; теперь я уже не боялся рассеять их попросту и лишиться жизни на земле, ведь у меня было все, ну почти все). Да и какая тут история, скорее просто жизнь обычного человека, часть жизни. Остальную часть
я провел в этом умиротворенном городке. И понимал, что люблю его также крепок, как мою, во всем идеальную Джей, Джей Кёрлис.

/27.04.2006 18:44/

ТЕМНОЕ ОКО

   Это был самый счастливый день в моей жизни.
   Я, после глубокой погруженности в мысли о нем, наконец-то, поняла, что именно он, а некто другой, нужен мне. И завтра должна была произойти встреча. Я ей была очень рада, но с другой стороны боялась ее и ненавидела предстоящий день - последний день весны.
   Как это будет, что обо мне подумает, что я буду думать, какие мысли посещают наши головы в данный момент... Это ужасно, надеюсь, Господь смотрит сейчас на меня и не допустит моего провала!
   Что будет завтра??

/30.05.2006 17:30/

***

   Ну вот. Целый день льет как из ведра. Звонка нет, сил сидеть
на работе  -  тоже. Как это безделье иногда выводит, порой даже больше,
чем сама работа. Интересно, если такой человек, который каждый день видит, как свои пять пальцев? И если да, что он чувствует?
   Я, не задумываясь ни о чем, продолжала тупо втыкать в картину происходящего, попивая свой кофе за рабочем местом, в офис постоянно кто-то заходил и оставлял какие-то бумажки в папке, где обычно лежат материалы для работы, туда эти кто-то клали и дискетки. Но меня это нисколько не колебало, я хоть и не морочилась какой-то проблемой (а в тот момент она была только одна), но находилась в состоянии непонимания, неосознования окружающей ситуации. Время от времени бегала к подружки, чтобы просто постоять с ней, пока она курит (думала я, время так пройдет быстрее... а когда на часах было уже что-то около половины пятого, начала готовить себя к тому, что этот вечер и ночь проведу в родном городке,
так как звонка еще не поступило). Что это: безрассудное поведение с моей стороны или бестактное с его?
   Звонок. 16.53. Номер высветился незнакомый. Я судорожно выбегаю
из офиса в коридор, где меня никто "не услышит" и "не помешает". Голос
в трубке был такой дивный, что, казалось, одурманил меня с первой же секунды разговора, одурманил, как человека впервые попробовшего наркотик или кальян, наконец. Сердце забилось с той же скорость, какая была у меня при вылете из кабинета. О чем точно был разговор - не помню, настолько затуманен был мой рассудок в момент беседы, но одно было ясно: менее чем через час мы увидимся!
   Это навсегда останется в моей памяти, такое никогда не забывается. Весна вышла из моей головы, и пришло лето - теплое, нежное, заботливое, сладкое, приятное, но такое непостоянное и неудержимое. Каждый момент вечера будет еще долго всплывать в воспоминаниях. Я была бы рада, если
в моей жизни такие вечера были обыденной вещью и нисколько меня
не удивляли, хотя... С такой легкостью на первом свиданье я еще никогда
не общалась с человеком. По мне, я как будто знала его всю свою жизнь
и чувствовала себя рядом с ним очень комфортно. Что мне сделать,
чтобы никогда не потерять это чувство? Почему это так тяжело найти человека, с которым тебе просто и хорошо? Ведь это лишь я так думаю,
не факт, что его все устроило тогда. Я даже больше чем уверенна,
что наоборот.

***

   Как бы то ни было, жизнь продолжается. Что она еще мне предложит,
и будет ли выбор, я не знаю. Но на душе сейчас неспокойно, печально
и тяжело. На это влияет множество факторов, сдавливающих меня снаружи. Бывает, они давят медленно, и поэтому я это переношу спокойно, но бывает и наоборот, и тогда уже ничего не хочется.
   Сегодня я решила все поменять. Купила билет и поехала в другой город. Может быть, там меня ждет что-то, от чего я не смогу отказаться. И это
что-то поможет мне стать сильнее и взрослее.
   Решив, что это будет недолгое путешествие, я собрала минимум вещей. Хотя мой минимум умудрился заполнить самый огромный дорожный чемодан чуть больше метра ростом и одну дорожную сумку, помимо моей, дамской.
   Я сильно опаздывала, так как около двух часов провозилась на работе, оформляя расчет. Не успела переодеться и в офисном наряде рванула
на вокзал. В зале уже объявляли об окончании посадки на поезд. Как всегда мне фартит: носильщика я не нашла, а времени было в обрез. Не думала,
что придется бежать с огромным чемоданом и парой сумок по пирону.
Не я одна, видимо, опаздывала: меня постоянно пытался кто-то задеть
или оттолкунуть, что привело меня в ужас и раздраженность, потом
это превратилось в истерику. Куда я бежала, тоже не особо осознавала, бегая глазами по табличкам, висящим так высоко, что ноги сами выбирали себе пусть. В какой-то момент он с него сбились, а точнее сказать, сбили какого-то старичка и его тележку. Все опрокинулось и взлетело в воздух. Тут я ощутила свою беспомощность, но как только содержимое тележки превратилось
в пыльный воздух и осело на мою одежду и багаж, я, недолго думая, достала из кошелька пару бумажных банкнот и сунула старику в руку. Специи ли
это было, песок, раздробленный в пыль, не знаю, но воняло жудко. Мне даже казалось, что со стороны можно было видеть, как ветер, вымывая эту пыль
из меня, оставляет оранжевый след.
   Наконец, добралась. Свободное купе даже искать не стала и заняла третье по счету (захотелось). Зашла. Слева сидел молодой человек, который напоминал беженца. Это выдавило из меня смех, который я ловко сдавила,
и на лица выступила улыбка, похожая на доброжелательную. Села напротив. Чёрт, ну почему я в купе не одна? Шляпку скинуть не составило проблем,
вот еще бы снять этот жудкий корсет с моей бедняжки-талии... И еще этот заморыш постоянно пялится. Мне не хотелось двигаться. Я смотрела в окно
и тут меня как будто посетили здравые мысли: куда я еду, чем там займусь.
Я ведь никого не знаю в этом городе. О, Боже, только ты будешь со мной рядом и этот "мальчик" напротив, может, он тоже выйдет вместе со мной. Мне будет не так страшно, а если нет, я выйду с ним.
   Поезд уже набрал положенную скорость, пути назад нет.
   Я подумала, что надо уже сейчас начинать каким-либо образом с ним контакт, иначе рискую потерять единственного знакомого и по городу родного человека. Долго придумывала, с чего же начать. Но не могла подобрать нужных слов. Тут он резко встает, меня это немного завело, странно. В мыслях резко пробегает: вдруг он решил сменить купе. Но нет, всего лишь убирает свою сумку. А сзади он вполне ничего, и роста подходящего. Стала замечать, что он уже не кажется мне таким лузером,
как при первом взгляде. Он, похоже, заметил, что я за ним наблюдала, что
не входило в мои планы, но это даже мне на руку, пусть знает, может,
сам заговорит со мной.
   Так и случилось. Но он был что ль иностранцем, мы говорили на разных языках. Не понимая его речи, я продолжала говорить, так тогда мне этого хотелось. Я не знаю, как, но проболтали мы все три часа пути, совершенно этого не замечая, как и разницу в наших языках. Я, конечно, понимала,
что все идет хорошо, но как непонимание может сблизить двух разных
по статусу людей? Тут надо его брать не речевым языком...

***

   На днях уехал близкий мне человек. Близкий не по отношения, близких по духу. Мне хочется плакать и биться в истерике от моей немощности и бессилия против этого. Как в той дурацкой песни поется "без расставаний не было бы встреч никогда...". Лучше бы их не было, и не было столько боли, честное слово. Так тяжело порой бывает, что руки опускаются и ничего уже не хочется в этой жизни, а потом маленький толчок все приводит в норму, и жизнь кажется переполненной чем-то новым, непостижимым и интересным. Вот только долго ли жать точка?
   Почему я не умею двигать время обратно. Я бы многое поменяла и сделала, чего уже сейчас не имеет смысла делать.

/04.06.2006 20:34/

***

   Светило яркое солнце, именно оно разбудило меня в то ветреное утро. Не ломавшись, я встала и подошла к окну. Настроение было медлительным, ничего не хотелось делать. Поняла, что день создан для воплощения самых невероятных моих желаний, а их на тот момент было много.
   Не помню, на что потратила весь день, но только к вечеру вышла
из дома: на порог попадали слабые лучи неполящего, как три часа назад, солнца. Пахло летом. На улице никого. Даже воздух как будто застыл,
и я не могла им надышаться. Голова шла от этого кругом, взгляд не мог достичь цели, как будто блуждая по лабиринту из атомов неподвижного воздуха. Каким-то неимоверным способом я добралась до природы, оставив позади каменные груды и месиво тел, давящих на сознание. Разум становился свободнее, хорошо, что я была тогда одна: совсем не хотелось разговаривать. В такие моменты я пишу, только пишу, даже не думаю
ни о чем, рука выводит чернилами просьбы моего мозга.
   Фонари. Совершенно незабываемо. Похоже на рассвет. На лицо падали остатки лучей. Запах сигарет тебя поначалу дурманит, потом к нему привыкаешь, и кажется, все идет своим чередом. Ты уже не проникаешься ни к кому доверием (рука все водит по уже не такому чистому листу).
   Я понимала, что таких вечеров, как этот, в моей жизни осталось немного, может быть, этот - даже последний. Я бы хотела научиться останавливать время, чтобы заранее решить и распланировать все, так это занимает много времени... Ты задумываешься над тем, как неблагодарна была к жизни,
как надо было ценить любой, даже неприятный ее момент, и понимаешь,
что все в ней прекрасно... "И это ужасно осознавать, что не к чему идти" - вот теперь уж действительно НЕ к чему, и то, о чем я мечтала последние
свои 5 лет сознательной жизни, никогда не восполнится, не обретет места
в моей жизни... может быть еще все впереди, а то "это" - вовсе не то,
что могло сделать бы меня счастливой (лишь этим я успокаиваю себя...) Спасибо, что был честен и объективен к тому, что, по твоим словам, неосуществимо и глупо... Надо что-то начинать и завершать, не стоять
на месте, и стремиться преодолеть то, что причиняет тебе боль, которая отбрасывает тебя все дальше в темноту непонимания, и вот ты уже, казалось бы, блуждаешь в ней... А всего-навсего надо разобраться в этом, разобраться в себе,.. И хотя бы постараться понять других людей (близких), ведь, если они что-то делают, и тебе это не подходит, не значит, что они ошибаются
и неправы, это их выбор и его надо уважать, тогда ты начинаешь понимать
и чувствуешь вокруг себя ценности, которых раньше не ощущала...
   Так я просидела, наверно, до утра. Курить было уже нечего, и разум постепенно освобождался от сетей. Домой я не пошла, а вот перекусить бы
не мешало. Я совершенно потерялась во времени. Утро? А может, сегодня
мне на работу было пора? Неважно. Состояние перебороть было еще сложно. Заказав завтрак в одной из закусочных близ моего дома, я ни в чем
не ограничивала свои руки, которые просто рвались заполучить ручку и ложе в виде чистенькой страничке моего ежедневника.
   Думала я о поем спутнике. О, Боже, как же его звали?! Не люблю слабых людей. Я не искала встречи с ним, хотя знала, что мы живем в одном городе, совсем не большом, а наоборот. ...Когда ты можешь подчинить себе человека, когда мыслью заставляешь его виться вокруг себя, когда взглядом убиваешь его, когда заставляешь мучиться и испытывать страх о потери тебя... когда он полностью от тебя зависит,.. Он, наверно, думает, что любит, и только
ты знаешь, что ошибается! ибо невзаимное чувство - лишь жалость к самому себе!...
   Еще одна запись, последняя... Я как будто пыталась поставить условия своей правой руке, которая уже вмывала мне что-то между жизнью
и смертью. По-моему, как раз после жизни такие переживания будут восполняться в усиленном виде... Тебе невыносимо больно? а может
это не боль, а, наоборот, приятно и с наслаждением?!! Кто знает, что есть счастье, может, как раз это? И только ради этого мы живем, может,
это высшее наслаждение, а взаимнолюбящие считаются несчастными
и прокаженными?!! Никто ведь не знает морали, ты ее сам для себя строишь... Значит, если все именно так, то я могу назвать себя самым счастливым человеком, который, настрадавшись вдоволь, можешь перейти на следующую ступень "радости"...
   Читать, да именно читать мне тогда хотелось больше всего. Рядом
с домом находилась совершенно замечательная лавка с газетами, журналами, книгами сомнительной давности и состояния. Денег у меня было немного: часть уходила на съем квартиры, часть - на пропитание, остальное - на бокс. Поэтому я очень долго стояла рядом с этой лавкой, как будто бы вновь выбирая что-то новое из еще непрочитанного, на самом деле, пыталась поглотить как можно больше глазами и как можно сильнее вдавить информацию в мозг, чтобы хватило хотя бы на день. И мне хватало - мысли были полностью отданы фразам, таким пустым, ибо без контекста они были совершенно оторваны от целого. Я любила додумывать остальное сама.
   Как-то на днях вот так стоя и рассматривая красочные обложки журналов, листая жесткие, желтые страницы старых книг, я ощущала на себе чей-то взгляд. Почему это не снайпер, который готовится нажать на курок
и избавить меня от людских мук, которые не покидали меня с самого первого дня пребывания в этом городе? А может, он стреляет и даже убивает
(это было бы не так эффектно, как я представляла себе свою смерть),
но все же.., а я сейчас уже не я, а душа, отделенная от своего тела,
над которым уже, наверно, склонилась куча народу, а кто-то кричит: "Вызовите скорую!", ну или что-то в этом роде. Продавщица-газетчица, полная дама с ароматными духами в синем фартуке, побледнела
и не сдвигалась с места. Думаю, она в душе была рада - я завтра не приду мусолить ее бумажные произведения, но в душе ее сидит страх, ведь каждый день от этого места у нее будут пробегать мурашки по ее заплывшей жиром спине.
   Обязательно появляется что-то, что наталкивает тебя на мысли о нем,
а ты уже и не в силах с этим бороться... "Время лечит" - как врачи? а если пациент безнадежно болен? Что тогда?... Он умирает! ну точнее это
так говорится... А умрет он через какое-то время... И если он об этом знает, старается прожить свою жизнь по полной, ни о чем не жалея... Лучше об этом знать!
  

***

   Уволилась с работы. Сволочи-коллеги совершенно меня не понимают, как и мои грандиозные идеи, не такие инкубаторские, как у остальных. Теперь в этом городе меня уже ничто не держит. Продала большую часть своих вещей, а их было и без того немного. На днях получила уведомление, что мой дядя Стив Кёрлис умер. Как ни странно, но я получила часть наследства в деньгах и дом в умиротворенном городке, замкнутом
от внешнего мира. На деньги, которые выслали мне почтой я приобрела новенький Крайслер, в который погрузила оставшийся багаж и поехала
на похороны к отцу.
   Дорого полностью принадлежала мне. Я была как бы богиней-повелительницей этой пустыни. Как было здорово ощущать ветер в волосах, лицо тоже приятно обдувало теплыми потоками. Странно, но я чувствовала себя последней дрянью. Никогда не общалась с отцом о всем, что окружало меня, видела его тоже редко, и вот сейчас еду, чтобы проститься с ним,
уже не живым. Когда ехала, представляла, что рядом сидит Стив. Я с ним разговаривала сначала на пониженных тонах, потом - повышая голос. И вот уже сквозь слезы и ругань, я поняла, чего не вернуть, того не вернуть (Elton John - My Fathers Gun).
   Вот я и на месте. Это он! Тут явно редко бывали гости: мне встречали
с распростертыми улыбками, а некоторые даже махали... Я еще подумала, что было бы неплохо, если бы дети бежали за машиной.
   Меня встретили как родную и сразу приняли в свой круг.
Я познакомилась с множеством интересных людей. Все они были друзьями моего отца. Я жалела, что не была здесь прежде. После похорон мне прочитали условия завещания. Я не имела право выселять человека, жившего в доме отца при его жизни. Дом был немаленький, я согласилась на условия, да и вдвоем веселей... Может быть именно этот человек поможет мне забыть того сумасшедшего из купе, с кем моя жизнь была связана не единожды.
Тут уж точно я проведу все, что мне осталось в этой жизни.
   Это был не конец, я понимала, но как чудесно осознавать, что такая , незаполненная яркими пятнами, судьба могла вписаться в другую, такую же!

/10.06.2006 18:24/

  
  
  
  
  
  
  
  
  
   11
  
  
   8
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"