Шри Ауробиндо
САВИТРИ

Книга Первая
КНИГА НАЧАЛ

Песня V
ЙОГА ЦАРЯ: ЙОГА СВОБОДЫ И ВЕЛИЧИЯ ДУХА

Такое знание он первым получил, среди людей во времени рождённых.
Пропущенный через завесу яркого ума,
Висящую меж абсолютным виденьем и нашей мыслью,
Он обнаружил тайную мистическую дверь, оккультную пещеру
Неподалёку от источника, дающего душе возможность видеть,
И перешёл туда, где Крылья Славы размышляют
В безмолвии пространства, где заранее известно всё.
Незадеваемый ни верой, ни сомнением,
Желая лишь удара неприкрашенной реальности,
Он разорвал струну ума, которой связано земное сердце
И сбросил прочь ярмо навязанного нам Материей закона.
Ограниченья тела более не связывали силы духа:
Когда жизнь прекратила биться, в тело не ворвалась смерть;
И он посмел жить дальше, хоть дыхание и мысль затихли.
Так он сумел шагнуть в особое магическое место,
Которое немногие способны увидать спешащим взглядом,
Подняв его на миг от трудных дел ума
И бедности земных очей Природы.
В том царстве всё, что знают Боги, самоочевидно.
Там, в тайной комнате, закрытой и немой,
Хранятся записи и графики вселенского писца,
Лежит скрижаль священного Закона
И указатель к Книге Бытия;
Текст и глоссарий истин Вед
Хранятся там; периоды и ритмы звёзд,
Влияющие на движенья наших судеб:
И символические силы форм и чисел,
И тайный код истории вселенной,
Соотношение Природы и души,
Записаны в мистической глубокой сердцевине Жизни.
Там, в свете комнаты воспоминаний духа
Он смог восстановить светящиеся сноски на полях,
Усеявшие огоньками неразборчивый двусмысленный свиток,
Найти и выделить преамбулу и пункт контракта с оговоркой
В том тёмном Соглашении, что управляет всем
Встающем ото сна физической Природы
Дать новые одежды Вечно Существующему.
Он смог сейчас перечитать и заново перевести
Его неведомые символы-обозначения, неясные разбросанные знаки,
И разобрать его (Соглашения) пророчество и парадокс,
Его загадочные фразы, неизвестные понятия,
Глубокие оксюмороны реплик его истин,
Потом принять как обоснованную неизбежность
Его тяжёлые условия могучих дел -
Тот невозможный Геркулесов труд Природы,
Что лишь её высокое волшебное искусство может одолеть,
Его законы противостояния богов,
Его неразделимые противоречия.
Великая немая Мать, в своём вселенском трансе,
Используя для радости и мук творения
Подаренную Бесконечностью возможность порождать иные формы,
Упрямо принимается исполнить
И волю знать в несознающем мире,
И волю жить под властью смерти,
И жажду наслажденья в сердце плоти,
С трудом осуществляя через проявление души
При помощи чудесного рождения в плазме, в газе
Мистерию условий договора Бога с Ночью.
Ещё раз прозвучало посреди безмолвия вселенского Ума
То обещанье Вечного своей работающей Силе,
Что породило страстное стремленье мира
И зов родиться в смертном теле,
Дало начало открывающим стихам трагической поэмы Времени.
Из глубины поднялась похороненная тайна мира;
Он (Ашвапати) прочитал первоначальный акт, который сохранялся
В закрытых на замок архивах тайной ниши духа,
Увидел подпись Мудрости, её горящую печать 
На скрытых капюшоном действиях неясного Могущества,
Которое возводит посреди Невежества - ступени Света.
И спящий бог открыл бессмертные глаза:
Он видел неоформленные мысли в неодушевлённых формах,
И понимал Материю, в которой зарождается божественное чувство,
И Ум, осмелившийся изучать Непознаваемое,
И Жизнь, беременную Золотым Дитя.
Под светом, заливавшем чистое пустое поле мысли,
Стремясь понять вселенную за знаками души,
Он изнутри читал текст внешней жизни:
Загадка прояснялась и теряла притягательный туман.
Другой, широкий свет залил могучую страницу.
Какое-то намеренье, смешавшееся с прихотями Времени,
Какой-то смысл, встречали спотыкающийся шаг Случайности,
И ход Судьбы, приоткрывая звенья видящей всё Воли;
Сознательный простор заполнил прежнее безмолвное Пространство.
И он увидел в Пустоте - сидящее на троне высочайшее Всеведенье.


   Безмерная надежда, Воля захватили сердце Ашвапати,
И чтоб увидеть очертания сверхчеловека,
Он поднял взгляд в незримые духовные высоты,
Стремясь спустить сюда другой, великий мир.
Великолепие, что лишь мелькало раньше, становилось домом.
Иное, яркое, божественное солнце вскоре озарит
Ту сумрачную комнату с неосвещённой лестницей внутри,
Младенческую душу в небольшой начальной школе
Среди предметов, нужных для с трудом дающихся уроков,
Когда она (душа) перерастает первую свою грамматику ума
И подражание умению Земли-Природы,
Когда она свой приземлённый диалект меняет на язык Всевышнего,
И изучает в символах живого настоящую Реальность,
И учит логику, идущую из Бесконечного.
Высокий Идеал обязан стать обычной истиной Природы,
А наше тело - озариться обитающим в нём Богом,
Ум, сердце - ощутить единство со всем тем, что есть на свете,
Осознающая душа - жить в сознающем мире.
Как сквозь туман виднеется высокий горный пик,
Стал проявляться вечный Дух в своём величии,
Изгнанник в нашу фрагментарную вселенную,
В полуподобия божественных вещей.
Сейчас всё это не могло служить ему для царственного поворота;
Достоинство Бессмертного отвергло участь жить
Подобно скряге, что вступает в мизерную сделку
Меж нашей малостью и узостью надежд
И сострадающими Бесконечностями.
Его высокий уровень отверг приниженность земного состояния:
Ширь, недовольная своими ограниченными рамками,
Шатнулась прочь от жалкого согласия с условием Природы,
С презрением отвергла жёсткие контракты и униженность арендой.
Лишь некие начала воплотились здесь;
Лишь наше основание, Материя, здесь выглядит законченной,
Похожая на абсолютную машину без души.
Порой всё кажется нам плохо сшитым платьем половинчатых идей,
Порой мы нагружаем недостатками земных привычных форм
Несовершенный, торопливый проблеск из божественного мира,
Догадки, подражания небесным образцам.
Здесь хаос сортирует сам себя в какой-то мир,
Недолгую формацию, летящую по пустоте:
В нём подражанье знанию, и незаконченные линии могущества,
И вспышки красоты в земных обличиях,
Расколотые отблески утраченного единения Любви
Плывут, частички-отражения изменчивого солнца.
Здесь плотные скопления незрелых пробных жизней
Соединяются в мозаичное целое.
Здесь не бывает настоящего ответа человеческим надеждам;
Здесь лишь безмолвные глухие двери без ключа;
Напрасно мысль восходит, принося заимствованный свет,
Обманутые ложными подделками, что продают на рынке жизни,
Сердца хватаются за отнятое у людей небесное блаженство.
Мы здесь находим корм насытить ум,
И есть волненье плоти, только нет желания души.
Здесь даже высочайший из восторгов, что даёт нам Время -
Лишь имитация для недостигнутых блаженств,
Лишь покалеченное изваяние экстаза,
Израненное счастье, что не может жить,
Недолго длящаяся радость чувства и ума,
Бросаемая Силой Мира телу, своему слуге,
Или навязанное извне некое подобие восторга
Что обитает в женских комнатах гарема для Невежества.
Здесь всё, что мы накапливаем, быстро и легко теряет смысл,
Как старый, обесцененный кредит из банка Времени,
Как чек несовершенства, выданный Незнанию.
Противоречия преследуют любое совершённое усилие,
И хаос ждёт любой творимый космос:
В любом успехе прячется зерно последующей неудачи.
Он (Ашвапати) видел и сомнительность всёго, что существует здесь,
И неуверенность самонадеянной и гордой мысли человека,
И мимолётность достижений сил его.
Он (человек) - мыслящее существо в бездумном мире,
Он - остров в море Неизвестного,
Он - это малость, что стремится стать великой,
Животное с какими то основами инстинкта бога,
И жизнь его - история, что чересчур обычна для рассказа,
Его дела - количество, что в сумме сводится к нулю,
Его сознанье - факел, некогда зажжённый чтобы быть потушенным,
Его надежда - светлая звезда над колыбелью или над могилой.
И всё же - более великая судьба возможна у него,
Ведь вечный Дух - его же собственная истина.
Он может переделать и себя, и всё что есть вокруг,
И заново сформировать тот мир, в котором обитает:
Хотя он и в невежестве, он - Познающий за пределом Времени,
Он - Внутреннее "Я", он выше, чем Природа, выше, чем Судьба.


   Его (Ашвапати) душа на время отдалилась ото всех его трудов.
Умолк ненужный грохот человеческой работы,
Отброшен дней вертящийся круговорот;
Затих вдали стеснённый топот жизни.
И лишь Безмолвие осталось как единственный товарищ.
Бесстрастный, жил он, незатронутый надеждами земли,
Фигура перед алтарём невыразимого Свидетеля,
Шагами мерявшая широту собора мыслей
Под сводом, уходящем в бесконечность
И размышлением незримых крыльев устремлённых в небеса.
К нему шёл зов с недосягаемых высот;
Став безразличным к маленькому пограничному посту Ума,
Он пребывал в просторе царства Вечного.
Сейчас его существованье превзошло всё обозримое Пространство,
Его мысль без границ подобралась к космическому виденью:
Вселенский свет сиял в его глазах
И золотой поток тёк через мозг и сердце;
Неведомая Сила опустилась вниз, наполнив тело смертного,
Река из океанов вечного Блаженства;
Он ощущал её нашествие, неописуемую радость.
Осознавая сокровенный и всесильный свой Источник,
Пленяемый всезнающим Экстазом,
Живой центр Беспредельности,
Расширившийся чтобы уравняться со вселенской сферой,
Он повернулся к собственной судьбе, духовной и безмерной.
Оставленная на холсте колеблющейся атмосферы,
Картина затерялась в отдалённых, тающих чертах,
Вершины гор земной природы оседали под его ногами:
Он поднимался, чтобы повстречать очередную бесконечность.
Моря безмолвия Недвижимого видели, как он проходит,
Он был стрелой, внезапно пущенною из тугого лука Времени, 
Что прыгнула и понеслась сквозь вечность,
Как луч, что возвращается к родительскому солнцу.
Противник этого триумфа избавления,
Всё в чёрном цвете, Несознание, вертя хвостом дракона,
Своими силами подхлёстывало дремлющую Бесконечность
Идти в глубокую неясность форм:
Пред ним стелилась Смерть, вратами сна.
Нацеленный на незапятнанный Восторг,
Отыскивая Бога, как роскошную добычу,
Он поднимался вверх, пылая конусом огня.
Немногим дарят редкое, богоподобное освобождение.
Один средь многих тысяч тех, которых это не касалось никогда,
Средь поглощённых внешней стороной творенья мира,
Бывает выбран тайным, наблюдающим всё Оком,
Ведётся направляющей ладонью Света
По не отмеченным на картах необъятностям своей души.
Паломник вечно продолжающейся Истины,
Все наши мерки не смогли бы охватить его неизмеримый ум;
Он (Ашвапати) повернулся прочь от голосов из тесных сфер,
Оставил узкие тропинки человеческого Времени.
В наполненных безмолвием окрестностях просторного, другого плана
Шагает вестибюлями Незримого,
Или внимает бестелесному Руководителю,
Прислушиваясь к одинокому призыву в безграничной пустоте.
Затихло в глубине космическое бормотание,
И он живёт в безмолвии, что было до рожденья мира,
Его душа обнажена перед вневременным Единым.
Вдали от принуждений сотворённого
И мысль и призрачные идолы мышленья исчезают,
Шаблоны форм и личности становятся излишни:
Неописуемая Широта узнала в Ашвапати своего.
Как одинокий вестник повернувшейся к Всевышнему земли,
Меж символов ещё не сформированных вещей,
Увиденных с закрытыми глазами, меж безмолвных ликов Нерождённого,
Он путешествует, чтоб встретить Непередаваемое,
Прислушиваясь к эхо собственных шагов
В дворцовых вечных залах Одиночества.
Неописуемое Чудо наполняет неподвижные часы.
Дух Ашвапати слился с сердцевиной вечности
Неся в себе молчанье Бесконечности.


   В божественном отходе от мышленья смертных,
В огромном жесте виденья души,
Всё существо его поднялось до нехоженых высот,
Отбросив прочь одежды человечества.
Пока оно росло, ему навстречу, оголённое и чистое, метнулось вниз
Наполненное силой Нисхождение. Могущество, Огонь
И Красота, наполовину видимая для бессмертных глаз,
Неистовый Экстаз и Сладость запредельная 
Окутали его громадными телами
И пропитали нервы, сердце, мозг,
Что трепетали и слабели от того крещения:
Его природа содрогалась в хватке Неизвестного.
В мгновение, короче смерти и длиннее Времени,
Могуществом, безжалостней Любви, счастливее Небес,
Захваченная высшей властью в руки вечного,
Влекомая и направляемая абсолютом полного блаженства,
Вращаясь в урагане силы и восторга
Мгновенно уносясь в невообразимые глубины,
И поднимаемая до неизмеримой высоты,
Его природа вырвалась из человеческого состояния,
Подвергнутая новой безграничной перемене.
Всеведенье, дающее способность знать без взгляда или мысли,
И Всемогущество, что за пределом понимания,
Мистическая Форма, что способна поместить в себя миры,
Грудь человека превратили в страстный храм,
И увлекли из ищущего одиночества
В простор и широту объятий Бога.
И также, как вневременное Око отменяет ход часов
И упраздняет действующего и действие,
Так и сейчас его дух просиял, широкий, незаполненный и чистый:
Проснувшийся ум Ашвапати стал пустой доской,
Где мог писать Всеобщий и Единственный.
Всё то, что прижимает наше падшее сознание,
С него убрали, словно позабытый груз:
То пламя, что, казалось, было телом бога,
В себя вобрало образы-ограничения из прошлого,
Дало просторное жилище новому 'я' Ашвапати.
Прикосновенье Вечности разрушило стереотипы чувства.
В нём телом овладела Сила, более великая, чем на земле,
Огромные работы оголили в нём неведомые оболочки,
Включились странные энергии и скрытые огромные ладони
Сумели расплести тройную нить ума, освободив
Широкий, одухотворённый взгляд Божественного.
Как через платье видится фигура человека,
Так через формы достигали скрытый абсолют
Космическое чувство, трансцендентный способ видеть.
Росли и становились выше эти инструменты.
Иллюзия утратила свою увеличительную линзу;
Как будто из её внезапно ослабевших рук упали мерки,
В микроскопическое превратилось то, что раньше виделось огромным.
Кольцо из маленького эго больше не могло соединять;
В огромнейших пространствах внутреннего 'я'
Его земное тело виделось блуждающей скорлупкой,
А ум - лишь внешней, разукрашенной рисунками палатой
Непреходящего, незримого Жильца:
Его дух смог дышать высоким воздухом сверхчеловека.
Сидевший в заключеньи бог сломал свою магическую стену.
И словно с шумом грома и морей,
Вокруг его гигантского побега стали рушиться огромные барьеры.
Все эти неизменные и старые, как мир,
Предел и круг для каждого труда, надежды,
Очерченные непреклонно возле каждой мысли и любого дела,
И это жёсткое и несдвигаемое окружение,
Всё было стёрто под шагами Воплощённого.
Бездонной глубины тайник и страшная завеса,
Между которыми всё время движутся и жизнь, и мысли,
Пока что запрещали пересечь неясные, ужасные границы,
Страж молчаливой, грозной темноты,
Владея силой ограничивать бескрылый дух
Пределами Неведения и Ума,
Не защищая больше двойственную вечность
Исчез, утратив прежнюю большую роль:
Когда-то - образ для пустого эллипса творения,
Огромный, расширяющийся ноль терял свою гигантскую кривую.
Несокрушимые и старые запреты больше не стояли:
Побеждена была земля и обветшалое правление Природы:
Питоньим кольцам удушающего мир Закона
Не удалось сдержать так быстро поднимавшегося Бога:
Отменены все прошлые сценарии судьбы.
И больше не было ни маленького, загоняемого смертью существа,
Ни хрупкой формы бытия, что надо уберечь
От поглощавшей всё и вся Безмерности.
Великие, громоподобные, удары заточённого в темницу сердца мира
Взломали узкие плотины, что держали нас
На безопасном расстоянии от сил вселенной.
Душа и космос встретились лицом к лицу как равные могущества.
Неограниченное бытиё в неизмеримом Времени
Ворвалось, покоряя бесконечностью Природу;
Непроторённая, без стен стояла перед ним его, достойная титана, сфера.


   Его глазам, с которых спала пелена, теперь открылось всё.
И тайная Природа, потеряв свою защиту,
Когда-то грозная в ужасном полусвете,
Увиденная вдруг в своём могучем одиночестве,
Лежала оголённая под обжигающим его великолепьем воли.
В тех призрачных палатах, залитых лучами странных солнц,
И еле открываемых мистическими скрытыми ключами,
Её опасные секреты или прикрываемые капюшоном Силы
Признали в нём приход руководящего Ума,
Терпели принужденье взгляда существа, рождённого во времени.
Неисчислимые в своём магическом разнообразии,
Спонтанные, непобедимые во время действия,
Её секретные могущества, рождённые для более великих царств,
Подняв над нашей ограниченной и бедствующей сферой
Мистическую привилегию полубогов
И безошибочный узор энергии её загадочных, неясных знаков,
И диаграммы для её геометрически-линейной силы,
Её потенциальные возможности наполненного чудесами замысла,
Стремились обратить на пользу вскормленное на земле могущество.
Живой и быстрый механизм сознательной Природы
Вооружил сокрытым в глубине великолепьем чуда
Страсть предсказанья видящего всё Ума,
Молниеносное раскрытие свободного могущества души.
Всё, что когда-то виделось как невозможное, могло отныне стать
Естественною частью для возможного,
И новой областью для более высокой нормы.
Так всемогущий оккультист возводит здесь, в Пространстве
Нам кажущийся внешним мир, обманывая чувство;
Он ткёт свои сокрытые для глаза ниточки сознания,
Творит тела для собственной бесформенной энергии;
Из своего аморфного, свободного Простора
Он создал чародейство твёрдых образов,
И магию числа и композиции, что наделяют формой,
И связи, иррациональные и жёсткие, которые никто не может отменить,
И этот перепутанный клубок невидимых законов;
Его сокрытые процессы, безошибочные правила
Непогрешимо добиваются необъяснимого
Творения, где наши же ошибки образуют мёртвый остов знания
Который нужен для невежества живых.
И в разных настроениях её мистерий, отделённых от законов Созидателя,
Она, как будто полновластно, тоже создаёт свой мир,
И наделяет формой неопредёленные просторы,
И делает конечное из бесконечного;
Она способна тоже сотворить порядок из своих капризов,
Как если бы её великолепный натиск устремлялся превзойти
Космические тайны скрытого Творца.
А скорые шаги её фантазии,
Среди которых чудеса растут и оживают как цветы,
Способны действовать увереннее разума, искусней механизма,
Быстрее, чем крыла Воображения.
Она всё формирует заново, используя слова и мысль,
И подчиняет всякую субстанцию своей волшебной палочкой Ума.
Здесь Ум - посредник между миром и божественным:
Его энергии способны отменить все действия Природы:
Ум может приостановить и изменить любой закон земли.
Избавленный от усыпляющей печати из земных привычек,
Он может пересилить и разжать свинцовые тиски Материи;
Он безразличен к злому пристальному взгляду Смерти,
И может обессмертить труд единственного мига:
Простой указ, одной лишь силой мысли,
Случайное давленье лёгкого его согласия
Способны дать свободу для немой Энергии, что заперта
Внутри своих палат загадочного транса:
Он делает сон тела мощной силой,
Овладевает тихо пульсом сердца и дыханием,
Пока не обнаружится незримое, не совершится невозможное,
Он посылает, без приспособлений, мысль без слов;
Он направляет ход событий оголённой, молчаливой волей,
И действует на расстоянии, без рук и ног.
Всю эту карликовую земную Жизнь, гигантское Невежество,
Он может озарить предвиденьем пророка,
Наслав вакхический восторг, подстёгивая шпорами Неистовства,
Он может в нашем теле пробудить и демона, и бога,
Призвать туда Всезнающего и Всесильного,
И разбудить забытое внутри нас Всемогущество.
Сияющий владыка в собственном ментальном плане,
Ум может даже в этой жёсткой сфере быть царём:
А логика его полубожественной Идеи
В прыжке мгновенья-перехода может принести
Сюрпризы для творения, что никогда не достигались даже
Особым, бессознательным и странным мастерством Материи.
Всё чудо здесь и может чудом измениться.
Он - остриё могущества, которым обладает тайная Природа.
И где-то, на краю великих, нематериальных планов,
В их царствах славы силы, не встречающей преград,
Где Ум - хозяин жизни и хозяин формы,
И где душа реализует замыслы одной своей энергией,
Она раздумывает над могучими словами, смотрит
На те невидимые связи, что соединяют разделённые на части сферы.
С той высоты, для посвящённых, видящих её законы
Она приносит свет своих таинственных земель:
А здесь, где он (Ашвапати) стоит, его стопы - на распростёртом мире,
Его ум более не стиснут рамками Материи,
Превысив их ограничения, в потоках славной силы
Она несёт оттуда их магические действия
И формулы их изумительного языка,
Пока не станут ад и небеса поставщиками для земли,
А вся вселенная - рабыней смертной воли.
Посредница с сокрытыми и безымянными богами
Чья чуждая нам воля входит в человеческую жизнь,
Копируя пути Волшебника Вселенной,
Она изобретает колею для самоограниченой своей свободной воли,
Придумывает связи и причины для магических причуд.
Она все планы делает партнерами своих неисчислимых дел,
Сообщниками по её могучему неистовству,
И по её отчаянным прыжкам внутрь невозможного:
Из каждого источника она берёт свои искусные приёмы,
И получает от свободного любовного союза планов бытия
Те элементы, что нужны для марша силы своего творения:
И чудо-ткань неисчислимых знаний,
И сборник способов божественных изобретений,
Которые она скомпоновала так, чтоб нереальность обернулась истиной,
И чтоб освободить подавленную, скрытую реальность:
В своей бескрайней мешанине из страны чудес Цирцеи
Она ведёт свои оккультные могущества;
Её обозначения искусства Бесконечного,
И всплески скрытого каприза подсознания,
И метки-ярлыки магического Несознания,
Свобода суверенной Истины без помощи закона,
И мысли, что рождаются в мирах бессмертных,
Пророчества, что прорываются из-под гробниц,
Предупреждения от внутреннего голоса души,
Молниеносные прыжки и проблески предвиденья,
И откровения для внутреннего слуха,
Внезапные вторжения, решительные, абсолютные,
Необъяснимая работа Сверхсознания,
Соткали гармоничное переплетение её чудес
Магическую технику её огромного искусства.
Так в круг его забот вошло её причудливое царство.
И чем сильнее что-либо сопротивлялось, тем сильней она любила,
Свои великие владения, своё могущество и знание
Она дала, хотя и вынуждено, с неохотной радостью;
Саму себя она отдала для восторга, чтобы ею пользовались.
Свободная от отклонений в глубине своих путей,
Она сняла покровы с целей, для которых создана:
И повернула против зла, которому когда-то помогала
Вооружённый гнев, свои невидимые способы убийства;
Свои опаснейшие настроения и своевольное могущество
Она дала служению душе
И подчинению духовной воле.
Так ещё больший деспот укротил в ней деспотизм.
Она же, атакованная и застигнутая в башне внутреннего 'я',
И завоёванная неожиданным своим царём,
Служением добившись искупленья и реализации,
Сдалась ему в экстазе самосдачи,
И укрываемая мудрость, что доступна только посвящённым,
Фрагмент её таинственного всемогущества, была отобрана у ней.


   Высокою границей служит та оккультная, магическая Сила.
Страж перед тем, что для земного мира - Запредельное,
Она отводит в нужном русле проявления Богов,
Прокладывая через перспективы взгляда интуиции
Свой длинный путь мерцающих открытий.
Миры чудесного Неведомого были рядом,
Невыразимое Присутствие стояло позади неё:
Её владения воспринимали их мистичные влияния,
Их львиные могущества и силы припадали около её ступней;
За их дверьми спит неизвестное грядущее.
Вокруг шагов, что делала душа, зияли адские пучины,
И звали к их растущему вверх виденью божественные пики:
Тот нескончаемый подъём и приключение Идеи
Всё время, неустанно, искушали любопытный ум,
Бесчисленные голоса являлись очарованному слуху,
И миллионы образов шли мимо, исчезая навсегда.
Таким предстал парадный вид жилища Бога с тысячами этажей,
Начала полускрытого Незримого.
Магический подъезд мерцающего входа
Дрожал в полутени сокрытого вуалью Света,
Площадка для мистических обменов меж мирами,
Балкон и замечательный фасад.
А в высоте, над ним, светились высочайшие безмерности;
Всё неизвестное глядело вниз из этой безграничности:
Там обитали, на границе Времени, лишённого часов,
Смотря из вечного Сейчас,
Его особенные тени-отблески рождения богов,
Его тела, сигналящие о высоком Бестелесном,
И лбы, пылающие жаром Сверхдуши,
И формы, принесённые Непознаваемым,
И очи, грезящие о Неописуемом,
И лица, наблюдающие вечность.
В нём (Ашвапати) Жизнь исследовала свой огромный подсознательный подвал;
Невидимым Просторам открывались малые фасады:
Её пучины встали оголённые, а трансцендентности вдали
Сияли пламенем в прозрачностях сгустившегося света.


   Ему открылся здесь огромнейший порядок,
В котором ограниченная ткань людских материальных жизней
Подобна кисточке и длинной бахроме.
И та открытая вселенная, чьи образы скрывают
Секреты, слившиеся в свете сверхсознания,
Писала ясно видимые буквы огненного кода:
Там карта, полная тончайших знаков, что превосходили мысли,
Была повешена на стену обращённого во внутрь ума.
И озаряя собственным свечением картины-снимки мира
Она их превращала в значимые символы
И предлагала объясняющему взгляду интуиции
Своё отображенье вечной Тайны.
Там восходящие и нисходящие меж полюсами жизни,
Идущие рядами, царства разделённого по уровням Закона
Из Вечнодлящегося погружались вниз, во Время,
Затем, счастливые от славы и разнообразия ума,
Обогатившись путешествием, восторгом жизни,
Наполненные красотой оттенков, форм Материи,
Они из Времени шли вверх, в неумирающее 'Я',
По золотой высокой лестнице, несущей душу,
Алмазной нитью связывая крайности божественного Духа.
В своём сниженьи от сознания к сознанию
Любое царство опиралось на магическую силу Несознания,
Источник нужного ему Невежества,
На главного строителя пределов, что даёт тем царствам жить.
В своём пареньи от сознания к сознанию
Любое царство поднимало пики в То, откуда вышло,
К первоисточнику всего, чем царство то являлось,
И к дому для всего, чем может ещё стать.
В органной гамме действий Вечного,
Что поднимается до кульминации в какой-то бесконечной Тишине,
Шаги Чудесного, со множеством различных лиц,
Заранее определённые ступени эволюционного Пути,
И мерки уровня растущей вверх души,
Переводили, объясняя, бытиё самим себе
И, став посредниками меж высотами и глубиной,
Объединяли скрытые повенчанные противоположности
Соединяя всё творение с Невыразимым.
Последний высший мир был виден в месте встречи всех миров;
В его высоком проблеске, где нет уже ни Сна, ни Ночи,
В нём начинался свет Божественного Триединства.
Там раскрывалось всё, что ищут на земле.
Оно конечное освобождает в безграничное,
Потом восходит в собственные вечности.
И Несознание, нашедшее в нём сердце своего сознания,
Идея, чувство, что искали наугад в Невежестве,
Но наконец-то страстно ухватившие в нём тело Истины,
И музыка, рождённая в безмолвиях Материи,
Там обнажали из бездонности Невыразимого
Тот смысл, что был в том мире, но не мог себя озвучить;
И совершенный ритм, о чём сейчас лишь изредка мечтают,
Принёс ответ голодным нуждам раздираемой земли,
Раскалывая ночь, что укрывала от неё Неведомое,
И возвращая ей её забытую потерянную душу.
Великое решенье завершило длительный тупик,
В который попадали все высоты смертного усилия.
На жизнь смотрела примиряющая Мудрость;
Она брала полутона борьбы ума
И путаный рефрен людских надежд
И делала из них счастливый, нежный зов;
Подняв из подземелья боли
Невнятное шептанье наших жизней
Она нашла ему огромный, безграничный смысл.
Могучее единство - вечная её большая тема,
Она ловила слабые разбросанные возгласы души,
С трудом читаемые между строчек жёсткой мысли
И слышимые как разрозненные бормотания во сне
Средь дремоты и комы на груди Материи;
Она там собирала золотые звенья, что те растеряли,
Показывая им божественное их единство,
Спасая от ошибки разделённого на части 'я'
Глубокий и духовный зов во всём, что существует.
Все те великие Слова, что бьются объяснить Единого
Сейчас поднялись в абсолютность света,
В огонь всегда пылающего Откровения
В бессмертье вечного божественного Голоса.
Там больше не бывало ссор меж истиной и истиной;
И нескончаемая книга их различий
Расказанная, в свете, заново, всезнающим Писцом,
Шла от различия к единству,
Неровный поиск нашего ума лишался привкуса сомнения,
Ведомый к своему концу все-видящей и вдохновенной речью,
Что облачает изначальную и подлинную мысль
В законченную форму совершенной фразы:
Так созидающее наклоненье и спряженье Времени
Объединились с синтаксисом и стилистикой Отождествления.
Победный марш шёл из затерянных задумчивых глубин;
Гремели гимны триединому экстазу,
Призыв мгновений улетал к блаженству высочайшего Бессмертного.
И словно строфы из космической поэмы,
Там иерархия взбирающихся ввысь гармоний,
Наполненная лицами и голосами,
Летела в кульминацию Богов
Из бездн Материи к небесным пикам Духа.
А выше были неизменные места Бессмертных,
Сияющие белизной палаты развлечений с вечностью
И изумительная дверь к Единому.
Через раскрытие морей и океанов внутреннего 'я'
Взгляд мог подняться до бессмертных стран Единого.
И полное чудес Сознание явило
Обширнейшую цель, процесс, освободившиеся нормы,
Великие и близкие пути Природы шире нашей.
Освободившись от сетей земного чувства
Взгляд видел континенты полных тишины потенциальных сил;
Родные страны красоты, закрытые для глаза человека,
Полуувиденные в первый раз сквозь трепетанье века чуда,
И поразившие взгляд счастьем;
Там солнечные сферы знания и лунные поля восторга
В экстазе необъятной широты
Тянулись за пределы наших скудных и телесных рамок.
Он смог туда войти, он смог там оставаться.
Идущий по дорогам, не отмеченным на картах,
Встречающий незримую опасность Неизвестного,
Пересекающий огромные миры,
Он вырвался в другое Время и Пространство.

Конец пятой песни
Конец первой книги
	
Перевод (второй) Леонида Ованесбекова 
2002 март 23 сб - 2004 дек 19 вс, 2006 май 16 вт - 2011 сент 12 пн
2014 фев 17 пн - 2014 март 30 вс