В ту весну я ни чем не провинился, закончил третий класс на одни пятерки и меня не отправили в пионерский лагерь, чему я был несказанно рад. Теперь можно было свободно бегать с друзьями по окрестностям и ходить на речку купаться. Так я думал. Только оказалось, что большинство друзей разъехалось к проживавшим в деревнях родственникам. Из всей дворовой компании остались Володя Мамонт, Юрка Ерохин и я. Две или три недели мы вместе купались, ловили рыбу и жгли в лесу костры. Потом, выйдя гулять, Мамонт сказал, что в совхоз, который находился не так далеко от нашего дома, требуются дети для сбора клубники. И что за собранный ящик платят пятьдесят копеек. Работать надо до обеда. До обеда вполне можно было собрать ящика три, а то и четыре, то есть заработать за день полтора-два рубля. По тем временам это были хорошие деньги. На следующий день мы, встав рано утром, пошли в совхоз наниматься на работу.
Сухонький, невысокий мужичок, работавший бригадиром, критически оглядел нас и спросил про возраст. Мамонт был старше меня на четыре года, а Юрка на два. Их приняли, а мне бригадир сказал, чтобы приходил на следующий год. Так я остался совсем один.
Утром, встав по привычке рано, я отправился гулять. Делать было нечего. Одному было скучно. За нашим домом я обнаружил большую лужу и, сбегав за детской лопаткой, стал делать запруду. Я расчищал путь воде до сделанной запруды и укреплял края, чтобы вода скапливалась в одном месте.
- Ты запруду делаешь? - раздался голос за моей спиной.
- Да! - ответил я и обернулся.
Рядом со мной стояла девочка, которая жила в соседнем с нашим домом бараке. Я неоднократно видел ее раньше. Она была косолапой. Ступни ее ног были вывернуты внутрь. И ходила девочка странно, наступая на мыски. Жившие в бараке дети постоянно ее дразнили и не принимали в свои игры. И звали они ее не по имени, а "Косолапкой". Девочка к этому привыкла и принимала насмешки как должное. Изредка Косолапка выходила гулять с куклой. Кукла была сшита из каких-то старых лоскутов, а глаза, нос и рот нарисованы были чернильным карандашом. Других игрушек у нее не было. Как и Косолапка, кукла была причиной постоянных насмешек. Часто дети, зло шутя, делали вид, что хотят отнять куклу у девочки. Тогда она прижимала ее к груди так, что белели пальцы рук, и начинала громко, в голос, плакать. Доставляя этим радость насмешникам.
- Можно, я тебе буду помогать? - предложила девочка.
- Можно!
Лопатки у нее не было. Стараясь изо всех сил, она голыми руками собирала мокрую землю и носила мне. Вдвоем мы выстроили большую запруду, в которую натекло много воды. После обеда я, срезав с росшей в нашем саду сосны несколько кусков коры, стал делать из нее кораблики, намереваясь завтра пустить их по воде запруды.
Когда я на следующий день пришел к луже, девочка была уже там.
- Мы опять будем делать запруду? - спросила она меня.
- Нет! Мы сегодня будем пускать по воде кораблики!
Я протянул ей два из четырех выструганных мной накануне корабликов.
- Спасибо!
- Да не за что!
Пока мы пускали кораблики, я узнал, что девочку зовут Лиза.
И на следующий день она меня ждала возле лужи. В руках у Лизы была ее кукла.
- Лужа пересохла! - с огорчением сказала мне она.
Действительно, лужа была почти сухой. Я подумал, что зря выпустил вчера всю собранную воду. Делать возле лужи было нечего.
И тут Лиза протянула мне свою куклу.
- На! Возьми!
Я бережно взял в руки протянутую мне игрушку, погладил по голове и зачем-то покачал на руках.
- Как ее зовут?
- Матрена! Мне ее бабушка сделала, когда живая была! Бабушку Матреной звали, и я куклу так же назвала!
Подержав еще немного игрушку в руках, я протянул ее Лизе. Девочка спрятала руки за спину и, глядя себе под ноги, тихим голосом сказала:
- Это тебе! Я ее тебе дарю! Она добрая! Только ты ее не обижай, ладно?
После этих слов, я застыл как истукан. Я был поражен ее поступком. Лиза отдавала мне самое дорогое, что у нее было. Свою единственную игрушку. Куклу, которую ей сделала бабушка. Когда еще была жива.
Я не знал, как мне быть. Если не взять куклу, Лиза могла обидеться. А если взять, то ей нечем будет играть. Ведь других игрушек у нее не было. И тут я понял, что мне надо делать.
Год назад к нам в гости приехали родственники. И подарили мне плюшевого медведя. Внутри у него была пищалка. Если его наклонить, а потом опять перевести в вертикальное положение, медведь пищал. На шее у медведя был повязан красивый синий бант. У меня были совсем другие увлечения. Я увлекался перочинными ножиками, игрушечными автомобилями и пистолетами, самодельными луками, ружьями и рогатками. Поэтому, невостребованный медведь пылился в коробке с моими игрушками.
- Подержи! Я сейчас приду! - вернув Матрену ее хозяйке, я побежал за медведем.
Я принес медведя и протянул его Лизе.
- Это тебе!
- Мне? - удивленно спросила она.
- Тебе!
- Мне еще никто никогда ничего не дарил!
- Бери!
Она осторожно взяла медведя одной рукой. Теперь у нее в одной руке был медведь, а в другой кукла.
- А как его зовут?
У медведя не было имени. Для меня он был просто медведь. Но сказать об этом девочке я почему-то постеснялся.
- Потапыч! - буркнул я первое, что пришло на ум.
- Пота-а-апыч! - восторженно протянула Лиза и прижала медведя к своей щеке. Как бы в ответ на ее ласку, медведь коротко пискнул.
- Он умеет говорить?!
- Нет! Говорить он не умеет! Он умеет пищать! Лиза! Только Матрену ты тоже должна оставить себе!
- Почему?!
- Потапыч очень не любит, когда он один! Он может от тоски помереть! А с Матреной ему будет весело и хорошо!
- Да.... Одному или одной очень плохо.... - грустно согласилась она со мной.- А ты не обидишься?
- Нет! У меня много игрушек!
- Спасибо тебе! Ему не будет скучно! Он теперь всегда будет рядом со мной! Всю жизнь! - пообещала мне девочка.
Через неделю Володя Мамонт и Юрка закончили свою работу в совхозе. Вся клубника была собрана. И мы пошли с утра на речку.
У барака стояла Лиза. С медведем в руках. Заметив меня, она помахала поднятой вверх правой рукой и крикнула "Привет!". "Привет!" помахав ей в ответ рукой, крикнул я.
- Ты что, с Косолапкой подружился? - насмешливо спросил Юрка.
Ответить ему я не успел. Володя сгреб Юркину рубаху на груди в свой кулак, подтянул его поближе и сказал:
- А в чем она виновата? А, если бы ты таким родился? Ты, прежде чем щериться, на себя ее горе примерь!
Прошло много-много лет. Однажды, приехав в отпуск в родной город, я решил посетить места, где прошло мое детство. Только зря я это сделал. Все кануло в лету. Не было ни дома, в котором я когда-то жил, ни бараков. На их месте стояли две девятиэтажки из желтого кирпича. Все было чужое.
Возвращаясь на рейсовом автобусе, я в окно автобуса увидел сидящую на скамейке молодую женщину. Она качала детскую коляску. Это была Лиза. Правда, узнал я ее не сразу. Она была верна данному мне когда-то обещанию. Рядом с ней на скамейке полусидел-полулежал полинявший от времени Потапыч с поблекшим синим бантом на шее.