Опубликовано в газете "Просто фантастика", N3/2003.
ФАТУМ
Иллюзия реальности выбора
Едва войдя в комнату, он поразился, насколько громким казался здесь неуклюжий грохот колёс повозок по неровной брусчатке мостовой. Там, снаружи, он тоже перекрывал все звуки, но здесь казался просто оглушительным - возможно, потому, что больше никаких звуков сюда не доносилось: по сравнению с этим перекатывающимся стуком они были слишком слабы.
Он подошёл к окну, открытому настежь с наивной, беспомощной целью проветрить помещение, и наглухо закрыл ставни, спасаясь от этого зловещего грохота. Всё равно воздух на улице был таким же тяжёлым и смрадным, как и в комнате. Причина была очевидна: и здесь, и снаружи этот воздух насквозь пропах смертью.
- Тебя так долго не было.
Он медленно обернулся, мысленно отмечая, что её голос стал ещё слабее, чем прежде, хотя за те несколько часов, что он отсутствовал, её состояние вряд ли могло существенно ухудшиться.
Она приподнялась на локте и буравила его тревожным взглядом болезненно блестевших глаз. Он заметил капельки пота на её лихорадочно разрумянившихся щеках.
- Так долго! - с упрёком повторила она и снова без сил опустилась на подушку, но её взгляд продолжал неотрывно и почти жадно следить за каждым его движением. Он увидел, что у неё появилась ещё одна язва - на ключице, прямо у расшнурованного ворота сорочки. Она перехватила его взгляд, тихо застонала и попыталась натянуть ткань выше, но безуспешно - язва так и осталась зиять на её белоснежной коже.
Он молча подошёл к столу и вывернул карманы. Раздался негромкий стук металла о дерево, в полумраке мутно сверкнуло золото. Он отодвинул стол, сел и принялся пересчитывать деньги.
Она снова приподнялась, с усилием всматриваясь в темноту.
- Ты... ты выиграл! - тихо и радостно, но без тени удивления сказала она. - О, наконец, наконец! Слава богу... Я знала, что сегодня тебе повезёт. Просто была уверена... - она помолчала и немного виновато добавила: - Потому я и боялась, что ты не вернёшься. Но ты вернулся,- её исхудалое лицо осветила слабая улыбка, - и в глубине души я знала, что так и будет, что ты вернёшься за мной.
Он не стал разочаровывать её правдой: на самом деле до смены патрулей оставалось ещё несколько часов. А шататься по улицам с такой суммой в карманах было небезопасно - только поэтому он и вернулся сюда.
- Сколько ты выиграл?
Он мельком взглянул на неё. Удивительно, но в ней как будто снова искрилась жизнь или, по крайней мере, надежда. Хотя, по правде говоря, ей-то уже надеяться не на что. Болезнь зашла слишком далеко, и переезд её не спасёт. Скорее, она просто подвергнет риску других людей. Она не могла не понимать этого, и всё же глаза её сияли почти как тогда, когда он только встретил её. Он вспомнил те славные времена и вздохнул. Когда-то она была хорошенькой... Но как же давно это было.
- Много, - коротко ответил он. - Достаточно, чтобы подкупить охрану и убраться из этого проклятого города.
Она, кажется, успокоилась и вновь легла. Лихорадочный румянец не сходил с её щёк, но чёрные глаза счастливо искрились под разметавшимися по подушке тусклыми прядями таких же чёрных и некогда таких же блестящих волос.
- Как ты себя чувствуешь? - неловко спросил он, мысленно выругав себя за забывчивость.
_ Ночью было совсем скверно, - ответила она и, взглянув на него, попыталась улыбнуться. - А теперь почти хорошо. Думаю, я смогу выдержать дорогу... Дай мне воды. Мне всё время хочется пить, - словно извиняясь, добавила она.
"Ничего удивительного, - подумал он, наливая ей воды в грубый гранёный стакан. - Ведь это чума".
Он поставил стакан на столик у её изголовья. Она с трудом дотянулась до него, обвила толстое стекло жёлтыми, похожими на паучьи лапы пальцами, поднесла ко рту и шумно выпила. Он понимал, что ему следовало бы вложить стакан в её ладонь и не вынуждать её тратить остаток сил, но и не подумал сделать это. Ведь тогда ему пришлось бы дотронуться до неё, а он не делал этого с того дня, как у неё в паху набух первый узел. Он знал, что чума передаётся через прикосновение. Все это знали.
Она уронила голову на подушку и разжала пальцы. Стакан остался лежать поверх одеяла - у неё не было сил поставить его на место.
Он окликнул её по имени, а когда она подняла на него глаза, отвёл взгляд. Он знал, что не имеет выбора, но сообщать её об этом было тяжело.
- Я не смогу взять тебя с собой, - наконец почти равнодушно выговорил он.
Её глаза распахнулись и погасли. Она начала расспрашивать, спорить, обвинять, умолять, но в этом погасшем взгляде он видел, что это почти формальность, что она уже всё поняла.
- Но... как? Почему?! Ты... ты не можешь так со мной поступить!
- Прости, - сказал он и отвернулся,
- Что значит "прости"?! - закричала она и вдруг села в постели, чего не делала с самого начала болезни. - Я ведь умру, если ты бросишь меня здесь! Ты видел, я даже воды не могу себе сама налить. Как ты можешь, после всего, что между нами было, убивать меня?! Как ты можешь?!
- Послушай...
- Ты не посмеешь, не посмеешь! - в истерике повторяла она. - Я, я, я не бросила бы тебя, а ведь ты вполне мог бы оказаться на моём месте и...
- Да пойми ты, что я как раз и не хочу оказаться на твоём месте! - яростно закричал он, вскакивая и отшвыривая стул.
Она умолкла, взглянула на него, закрыла лицо руками и заплакала. Он сунул руки в карманы, подошёл к окну и стал смотреть в щель меж ставен на могильщиков, толкавших перед собой гружённые трупами телеги.
- Пожалуйста, - всхлипывала она, - о, пожалуйста, не бросай меня... Ведь я... о, я знаю, что умру, но я так боюсь умирать! И так не хочу умирать в одиночестве... Ты не знаешь, каково лежать целыми днями в темноте и слушать грохот этих повозок... А когда они жгут костры, в окно влетает зелёный дым. Господи, как же мне страшно!
Он молчал.
- Не бросай меня. Не надо... Я не хочу умирать здесь одна! Мы ведь клялись всегда быть вместе! Я - твоя судьба, а ты...
- Судьба! - с жёсткой, царапающей губы улыбкой перебил её он. - Доля, фатум, рок! Ты и на смертном одре болтаешь об этой чуши!
- Это не чушь! - пламенно возразила она. - Я верю в фатум, и я знаю, что не по мне умирать от чумы в пустой тёмной мансарде! Такие, как я, так не умирают!!!
- А вот посмотрим, - сощурился он.
Она сразу остыла и беспомощно уставилась на него мутнеющими глазами.
- О чём ты? - пролепетала она.
- О твоём фатуме. Ты так в него веришь? Чтож, пусть судьба и твоя непревзойдённая интуиция сами решат, где ты умрёшь.
Он подошёл к столу, взял одну монету и показал ей. Потом широким молниеносным движением сунул её в нагрудный карман, выхватил, перебросил в другую руку, снова бросил в карман, в другой, снова в ладонь, в другую... Уловить последовательность смены этих жестов было почти невозможно - когда-то он таким вот образом зарабатывал себе на жизнь и делал свою работу мастерски, - но она с чудовищным напряжением пыталась уследить за ними, и взгляд её метался так же беспорядочно и молниеносно, как и монета в его руках. На миг он осознал безумие всего происходящего и оцепенел от ужаса, но многолетний опыт помог его отключившемуся разуму, и руки автоматически продолжали пускать монету и её глаза в хаотичный смертельный пляс.
Наконец он сжал кулаки и замер, вытянув их перед собой.
- Я возьму тебя с собой, - сказал он. - Вот он, твой фатум, верно? Он у меня в кулаке. Тебе надо лишь угадать, в каком.
Она подалась вперёд, едва не упав с кровати. Краска сошла с её щёк, спутанные пряди падали на лицо, губы дрожали, сорочка сползла с плеча и совершенно оголила кровоточащую язву на ключице. Несколько секунд спустя она вскинула на него полные отчаянной надежды глаза и прошептала:
- Ты... возьмёшь меня?.. если я...
Он кивнул, и она вытянула перед собой трясущийся палец. На миг ему показалось, что сейчас она коснётся его, и он запаниковал, но она лишь набрала полные лёгкие воздуха и ткнула пальцем в сторону его левой руки.
Он разжал кулак.
Какое-то время она смотрела, словно не веря, потом медленно легла. Её рука и голова свешивались с постели, одеяло задралось, обнажая испещрённое язвами, худое, как скелет, тело.
Он сунул второй кулак в карман, подошёл к столу и сгрёб в другой карман оставшееся золото. Мельком оглядел комнату, думая, что бы взять, и в конце концов решил не брать ничего.
- Не оставляй меня. Я не хочу умирать одна, - тихо сказала она. - Не оставляй меня. Я не хочу умирать одна. Не оставляй... Я не хочу...
Он подошёл к двери, обернулся в последний раз на её распростёртое напрягшееся тело с восковыми мышцами и синюшными пятнами. Разжал правую руку, всё ещё стиснутую в кармане.
Пустую.
Легонько коснулся внутреннего кармана, в котором лежала её судьба, её фатум, её рок. Его воля.
- Ты уже умерла, - сказал он и вышел.
"Свободен, - подумал он, ступая на лестницу. - Здоров и свободен".
Когда он выходил из дома, блоха прыгнула с мостовой на его голень и вонзила в неё зубы. Он пришиб её рассеянным жестом и свернул в сторону городских ворот.
"Свободен, - как заклинание, твердил он. - Здоров и свободен. Здоров и свободен".