Опубликовано в газете "Просто фантастика", N2/2003.
БЕГ
Иллюзия цели
С-с-с!..Фх-х-х... С-с-с!..Фх-х-х...
Она бежала по заснеженному лесу, едва касаясь ногами земли, скользкой, как стекло. Заледеневшие и оттого похожие на кристаллы ветки с лёгким хрустом ломались, когда их случайно касалась её ступня. Сквозь чёрную ажурную решётку деревьев смутно пробивались светло-жёлтые лучи. Лёд поблескивал над чёрными пятнами кочек и в выемках растрескавшейся коры. По бокам тропы бесконечными барханами тянулись ослепительно белые сугробы сухого, звонко хрустящего снега. В вышине маячило бело-голубое зимнее небо.
Она не видела ничего этого. Она бежала, почти летела, задыхаясь и громко, хрипло выдыхая густые клубы пара. С-с-с!..Фх-х-х... Вдох - с-с-с! - наполнял задубевшие лёгкие мелко наколотыми кусочками льда, которые только казались воздухом, выдох - фх-х-х! - мучительно выталкивал их наружу, и они стремительно вылетали из её рта пушистым облачком, предварительно пройдясь по стенкам лёгких и трахеи и оставив на них тысячи кровоточащих царапин. И так - каждую секунду: с-с-с!.. фх-х-х...
Она коснулась носком сапога гладкой, сверкающей на солнце полоски льда, почувствовала, что теряет опору, долю секунды падала, безвольно скользя ступнёй по безжалостному льду, потом рванулась в сторону, утопив другую ногу в снегу по колено, тут же выдернула её и через миг уже мчалась дальше. Ей нельзя было падать, и она понимала это. Потому и не падала. Иногда это было просто физически невозможно, её тело взлетало, теряло какую бы то ни было опору, она не могла не упасть... Но не падала.
С-с-с!..Фх-х-х... Длинная рыжая коса хлестала её по спине, бокам и ягодицам, огненной змеёй извиваясь в воздухе, цепляясь за ветви деревьев и колючки кустарника и оставляя на них пылающие красные нити. Локти равномерно, ритмично двигались: вперёд-назад, вперёд-назад. По пальцам посиневших от холода рук текла ленивая, прохладная кровь из ладоней, в которые намертво впились ногти. Кожа кистей стала голубой, и выпирающие под ней ручейки вен казались тёмно-синими, почти чёрными, как небо в ясную ночь. Глаза остекленели и, кажется, стали такими же скользкими, как лёд, которого почти не касались её ноги. Приоткрытые губы покрылись твёрдой угловатой коркой.
Она бежала. С-с-с!..Фх-х-х... С-с-с!..Фх-х-х...
Она убегала и догоняла, была и охотником, и добычей. Уголок её сознания, ещё не успевший застыть под слоем льда толщиной в вечность, шептал ей со слабым оттенком изумления, досады и гордости, что она оказалась в удивительном, почти уникальном положении. Она была средней. За ней гнались, её кровь хотели пролить на этот ослепительный снег, и она гналась, она тоже была полна решимости полюбоваться тем, как красиво смотрится алое на белом. Она была мишенью и сама видела перед собой мишень. Это и заставляло её бежать так быстро, разрывая лёгкие в клочья при каждом вдохе и выдохе. С-с-с!..Фх-х-х... Белоснежные шапки снега на чернеющих ветках искрились в солнечных лучах. Где сейчас её жертва? А она сама как далеко ушла от погони? С-с-с!..Фх-х-х...Коса хлестала её по бёдрам.
Как же холодно! Как она устала, как трудно дышать! Холодно - устала - трудно дышать, мороз - нет сил - больно дышать... С-с-с!.. И, кажется, с кровью - фх-х-х...
А может - вдруг мелькнуло у неё, когда она поразительно легко перепрыгнула через огромную чёрную яму, заваленную покрытыми инеем ветками - может, это только сон?
Она бежала так долго, что уже ни в чём не была уверена до конца. Может, верно лишь то, что она гонится за кем-то, а погони за ней вовсе и нет? А может, её уже настигает тёмная свора липких рук и гладких, ровных зубов, а впереди - сотни и тысячи километров свежести, чистоты и пустоты? Или всё же чистота, пустота и простор позади, а руки и зубы впереди и не угрожают ей, может, это она им угрожает? Вдруг она вспомнила, содрогнулась, мотнула головой на бегу, стряхивая наваждение. Коса туго, размашисто хлестнула её по бёдрам. Нет, нет - есть руки, которые вцепятся в эту косу и грубо намотают её на запястье, есть зубы, которые вонзятся в её плоть - не потому, что их обладатель голоден, а потому, что он ненавидит её, лютый и холодный, как эта зима. И пока он будет рвать её мышцы и крошить кости, её жертва - которую она ненавидит так же сильно, как обладатель липких рук - её саму, - будет уходить всё дальше и дальше в безопасный, спасительный мрак зимнего леса. Нет, останавливаться нельзя. И она летела дальше.
С-с-с!..Фх-х-х...
Коса хлестала её, извиваясь в звенящем от мороза воздухе.
Она летела по чёрно-стеклянной тропе, метаясь от разума преследователя к разуму беглеца, от ледяной и кипящей, как жидкий азот, ненависти к безудержному паническому страху. Она видела вонзающиеся в белую напряжённую шею зубы и стонала, не зная, ей ли они принадлежат. Или не так - сначала они будут принадлежать ей, а потом?..
С-с-с!..Фх-х-х...Отточенное лезвие чертило в её лёгких замысловатые узоры. Она глотала лёд и плевалась им. Кровь струилась по запястьям и орошала землю, над которой она летела, но она не могла разжать пальцы и вытащить ногти из кровоточащих ран: руки совсем окоченели и стали камнями. Водоворот тоненьких чёрных кружев на плечах кого-то, чьё лицо сияло ярким жёлтым светом, мелькал в её остановившихся зрачках. Коса неумолимо бичевала её плоть. Она сходила с ума. Уже почти сошла.
С-с-с!..Фх-х-х... С-с-с!..Фх-х-х...
У неё была секунда - не больше, хотя и этого вполне достаточно, чтобы липкие руки приблизились к ней, а белая шея - отдалилась. Но она должна была истратить этот резерв.
Она с чудовищным усилием разжала пальцы правой руки, чуть замедлила бег, сжала ладонью неприятно твёрдую рукоять меча. Другой рукой перехватила косу у основания.
Остановилась.
Устало улыбнулась голубоплечей солнцеликой даме в белом платье с чёрной ажурной накидкой на покатых плечах, вспоминая, как когда-то, давным-давно, она распускала косу, и кто-то, чьё имя она забыла, целовал эти рыжие пряди. Потом поддела косу мечом, резанула - коротко, отрывисто. Лезвие прошло вплотную с черепом и через миг уже лежало в ножнах. А коса - на снегу, мёртвой красной змеёй.
Она взглянула на косу в последний раз. Набрала в лёгкие льда. Ощутила огромную, безграничную, усталую пустоту. И изумление.