Осмоловский Сергей : другие произведения.

Глава 3. Игорь

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

  Для чего люди селятся в загородных посёлках? В загородных посёлках люди селятся для того, чтобы жить на просторе, а живут за забором из штакетника и профнастила. Вы покупаете голый земельный участок с обещанием подключенных коммуникаций и представляете, как здесь возникнет дом вашей мечты и как вы будете пить в нём чай по утрам, обозревая с крылечка красоты окрестного ландшафта. И кирпичик за кирпичиком поднимается ваша мечта, а вместе с ней растут стены соседской мечты и соседские заборы. Такие заборы, что и с шестом не перепрыгнуть. И весь ваш окрестный обзор красоты сужается до газона на шести перекопанных сотках. И, обидевшись на соседей, вы ставите такой же забор, только ещё выше. И дорога к дому превращается для вас в путешествие по одноколейному лабиринту.
  
  Но есть один участок, обнесённый не отвесным забором, а изящной оградкой - не для защиты, а для красоты. По ограде плетутся розы, а крыльцо украшено большим количеством подвесных цветочных горшков. И этот участок напоминает вам о мире, где говорят на превосходном языке, где никто никого не боится и где никому ни от кого нечего скрывать. Такой дом принадлежит семье из двух женщин: Софии и её мамы Елены.
  
  В тот день через дорогу от дома, прямо на проезжей обочине, припарковался статусный "американец". Внутри него с водительского места контролировал подъезд к дому тридцатидвухлетний мужчина в тёмно-сером костюме и белой рубашке без галстука - ИГОРЬ. На бортовой панели был смонтирован знак его профессиональных достижений: золотистая подкова хвостиками вверх с подписью под ней "Трейдер года. Мистер Успех" на лакированной дощечке из красной древесины. Ожидая прибытия хозяев, Игорь говорил по телефону:
  
  - Всё покупайте!.. Покупайте!.. Ты меня плохо слышишь? Сейчас котировки вверх метнутся, профукаешь момент - компенсируешь потери из собственного кармана. Покупайте, я сказал!.. Да, покупайте.
  
  В этот момент к калитке подъехала красная "немка", и Игорю пришлось закруглиться:
  
  - Всё, - бухнул он в трубку, и принялся с волнением следить за Софией и её мамой, которые вышли из машины, хлопнули дверьми, достали чемодан и, заливисто смеясь, направились в дом.
  
  На Софии были надеты большие тёмные очки и прежняя футболка "I Love Venezia" с большим красным сердцем. Рыжая сумочка висела на плече.
  
  - Ха-ха-ха, - заходилась Мама, - это было потрясающе! А кретино-идиото, кстати, оказался очень даже ничего таким - ты не находишь?
  
  - Мама, пожалуйста! - умоляла София, хохоча. - Мне было так стыдно! Мадонна, как мне было стыдно.
  
  - Да брось. Стыдно, это когда на вопрос виновника ДТП "Каско у вас или осаго?" твоя дочь краснеет и отвечает "Не замужем". Вот, где стыдно так стыдно.
  
  Так, закидывая головы от смеха, Мама и София поднялись на крыльцо.
  
  - Мам, я была не слишком груба-то хоть? - с надеждой приспустила София тёмные линзы.
  
  - Милая, ты была сама учтивость. Твоё "Увидимся в суде" прозвучало, как согласие варить ему борщи все оставшиеся годы...
  
  Игорь понял, что настал его выход и потянулся рукой на заднее сиденье, где ждал Софию пышный, но до пошлости безвкусный букет из какого-то огромного количества роз.
  
  Обе женщины по-прежнему веселились. Мама открыла дверь в дом, а дочь убрала с лица очки и приготовившись войти:
  
  - Но выглядела-то я хоть не очень полной дурой?
  
  Мама застыла вполоборота на пороге с лицом, освещённым идеей:
  
  - Дочь! А поехали купаться! Смоем твой позор глинистыми водами подмосковного озера!
  
  Мама снова зашлась смехом и так и вошла в дом, звонко хохоча и потрясая головой от веселья. София тоже смеялась, но сквозь её смех уже пробивались расстроенные чувства за созданное о себе впечатление у столь приятного "кретино-идиото". Она тоже зашла в дом и уже закрывала за собой дверь, развернувшись к проёму, но дверь не поддавалась - её заблокировала чья-то нога в чёрном кожаном ботинке. София подняла глаза и чуть не наткнулась лицом на кудрявую розовую подушку, за которой светился радостный Игорь.
  
  Девушка оторопела от встречи с нежеланным гостем. Игорь же, добившись от неё пусть такого, но внимания, убрал ногу, вытянулся, как на параде, крякнул и одёрнул пиджак. Он попытался улыбнуться и даже улыбнулся, но София хладнокровно захлопнула дверь прямо перед его улыбкой.
  
  Холл и весь первый этаж дома представляли собой просторное помещение, залитое светом из больших окон. Деревенская утварь, мебель "под старину", на полу в продуманной беспорядочности были расстелены яркие половики. Мама уже хлопотала: расправляла и приглаживая ладонями скатерть на большом столе, в центре которого стояла большая ваза с фруктами. София хлопнула дверью - Мама сделала замечание:
  
  - Милая, не хлопай, пожалуйста, дверью.
  
  Милая сбросила с плеча сумку на диван, возле которого уже развалился её красный чемоданчик. Она взяла его за ручку, задумчиво поколебала туда-сюда, потянулась к молнии, но остановилась.
  
  - Мам, а где мой купальник, который я оставляла?
  
  Мама в этот момент выносила и ставила на стол свежий, румяный и ещё пышущий жаром брусничный пирог.
  
  - Там, где ты его оставляла.
  
  София села на диван, сложив руки на коленях и с пониманием протянула:
  
  - А-аа.
  
  Она повернула голову к музыкальному центру у стены - её палец нажал кнопку, и в дом наполнился "Феличитой"[1]...
  
  [1] "Felicità" (Счастье) - Песня Ромины Пауэр и Аль Бано.
  
  
  
  Как ни удивительно, но под оптимистичные ритмы именно этой песни крутились автомобильные колёса корейской машины, продолжавшей движение к аэропорту. В салоне звучала "Felicità", а девушка в шортиках и гетрах читала русско-итальянский разговорник - с грубейшим акцентом, по слогам:
  
  - Ио пáрло мóльто бéнэ литальяно! - Довольная собой она подняла задорную мордашку. - Бéнэ!.. Знаешь, как переводится? - спросила она у Романа, болтающего с итальянцами без посредников. - Йа говорью по-итальянски очень корощо! - Девушка улыбнулась и заёрзала попкой. - Давай, повторяй за мной: "Феличита! Ля-ля-ля-ля-ааа-ля, ля-ля-ля-ля-ааа-ля... "
  
  Её трели действительно были подхвачены, но не Романом, а Софией, которая вертелась перед зеркалом в своей комнате на втором этаже их с Мамой загородного дома и примеряла на два размера помельчавшее бикини:
  
  - Феличита! Феличита! - подпевала она и беззаботно красовалась, расправляя плечики и спинку. Вдруг застёжка лифчика лопнула, и тот со свистом слетел с её груди. От неожиданности София впала в лёгкий ступор. - Пицца! - с досадой заметила она и закричала: - Мам, я пирог не бу..! - От напряжения раздался треск и свист. София ощупала попу - это лопнули и слетели трусики: - Паста...
  
  
  
  В лёгком сарафанчике с открытой спиной София спускалась на первый этаж. На нижних ступеньках она сбавила шаг, заметив, что на столе, помимо вазы с фруктами, стояла теперь и ваза с большим букетом роз, а под его тенью - ключи от машины и пирог, в котором не хватало мужского куска.
  
  София сверлила глазами Игоря, присевшего поодаль с несчастным куском пирога на тарелке. При её появлении он и разволновался и взбодрился, на лице его возникла хоть и неуклюжая, но всё-таки улыбка. Мама всё пыталась поймать взгляд дочери, чтобы намекнуть уделить ему внимание, но София нарочно игнорировала эту дипломатию и в ответ лишь уничтожала виноград челюстями, а Игоря - глазами.
  
  - Что ж купальник не надела? - сделала Мама попытку начать разговор, подмигнув в сторону гостя.
  
  - А я передумала купаться. В душ схожу, - раздавила виноградину София.
  
  - Значит, так тому и быть - устроим тёплый семейный ужин! - воскликнула Мама и ещё настойчивей "толкнула" Софию взглядом к Игорю.
  
  Та послушалась и действительно направилась к нему:
  
  - Я думаю, мы за обéдом успеем со всем этим покончить.
  
  При её приближении Игорь поднялся с дивана. Он играл джентльмена, но с тарелкой в руках выглядел неловко и мялся, как дрессированный медведь, пока София сама не взяла его за локоть:
  
  - Сонечка, я... - выронил он.
  
  - Я всё понимаю, - отрезала его София от мысли, развернула и подтолкнула к выходу.
  
  - Соня, я..!
  
  - Всё понимаю.
  
  - Пожалуйста, секунду!
  
  - Давай, Игорёк - дома доешь.
  
  Мистер Успех, потеряв инициативу, сопротивлялся слабо и через секунду оказался по ту сторону двери. Дверь захлопнулась, и стоя на крыльце, он пространно откусил от пирога, пожевал немного, затем, будто опомнившись, развернулся к двери и начал в неё колотиться, как умалишённый:
  
  - Сонька, ну прости же ты меня! Я люблю тебя - ты понимаешь? Я всё для тебя сделаю, всё, что захочешь! Я землю для тебя стану жрать, клянусь! - Тут Игорь обратил внимание, что "жрёт" он совсем не то, что "жрать" пообещал, но дожевал и только потом продолжил: - Я прямо щас пойду и машину тебе новую куплю!
  
  Внезапно дверь открылась, на лице Игоря возникла радость, и прямо в эту радость, как банный веник о чресла, шлёпнулся о выскобленное лицо мокрый и колючий букет. Дверь захлопнулась снова. Игорь остался один, в цветах, отплёвываясь и на вытянутой руке держа тарелку с пирогом.
  
  А по другую сторону двери стояла София и подпирала косяк спинкой. Мама же застыла у окна с зажжённой сигаретой. Она нервничала: ей и Игоря было жалко, и было непонятно, почему София так с ним жестока.
  
  Убедившись, что дверь больше никто не ломает и павианом не орёт, София направилась к лестнице и разогнала сигаретный дым у своего носа:
  
  - Может, ты на улице будешь курить?
  
  Мама ответила с вызовом:
  
  - А я вообще не курю, знаешь ли!
  
  София затылком почуяла этот материнский взгляд, требующий объяснений. Она обернулась.
  
  - Мама! Сколько можно?! Он меня предал! Всё, баста!..
  
  Сколь бы София ни строила из себя взрослую девочку, которая вправе сама решать за себя и за всех, кто от неё зависит, но всё же с матерью ей пришлось объясниться. Этот разговор лишь стоило начать, и уже через пять минут она не могла остановить поток откровения к самому близкому человеку на свете. Мама и дочка сидели за столом лицом к лицу, руки были сложены на столе.
  
  - Я знаю, - продолжала София, - нужно хитрить с молодыми людьми, играть с их чувствами, на долгое ожидание отвечать коротким "ну-ну", щекотать им нервы. Но я ничего такого не умею: манипулировать, провоцировать, просчитывать шаги. Я сама даю телефон и жду, жду, а потом всё равно звоню первой... Я мазохист, мам, да? Извращенец? - Мама накрыла ладони дочери своими. - Я смеюсь, когда мне весело, а если больно - плачу. И я никогда не верила, что так нельзя. Я думала, что мóй человек полюбит меня такой, какая я есть, а не тот образ, который другая на моём месте выстроила бы с помощью показного равнодушия или других хитроумных средств маскировки.
  
  София всхлипнула, посмотрела в окно - там ветер качался на кронах деревьев. Мама протянула к её лицу ласковые руки, погладила нежно по щекам и вытерла слёзки. София открылась материнской руке, поластилась слегка о родную ладошку, подняла на Маму сверкающие грустью глаза, но тут Елена, словно фокусник, лёгким движением пальцев достала из-за уха дочери лепесток розы, застрявший в волосах. Это немного развеселило Софию, уголки её губ приподнялись:
  
  - А пёрышко синей птицы удачи сможешь вот так же достать?..
  
  Тем временем Игорь сидел в машине напротив золотой подковы и хлёстко, будто прибивал комаров, снимал с лица приставшие лепестки роз, шмыгая носом...
  
  Всхлипывала и София: она стояла у окна и смотрела в колышущиеся зелёные дали. Мама была здесь же, за столом, и с грустной беспомощностью слушала исповедь дочери.
  
  - Марио, конечно, хорош, чертёнок. И слова горазд красивые говорить. Только все его слова надо на сто двадцать четыре делить, чтобы в остатке понять, на что же он действительно способен. Ты правильно заметила: до сих пор ни смс-ки, как я долетела.
  
  Осипшим от долгого молчания голосом Мама спросила:
  
  - А он знает? Марио.
  
  - Про что? - не поняла София.
  
  Вместо ответа Мама деликатно кивнула Софии на живот.
  
  - А, ты об этом. Знает, конечно. Я не могла не сказать.
  
  - И что он?
  
  - Да что - он!.. - пожаловалась София. - Он итальянец, мам - он утром глаза не успеет открыть, а уже смеётся! И так до ночи. С ним весело, конечно, но пойди разбери, о чём он думает на самом деле: важно это для него это или нет.
  
  - А Игорь?
  
  София закипела:
  
  - Ещё чего не хватало! Мам, ни в коем случае! Никто об этом не должен знать! Никто, ты меня слышишь? Не хочу всех этих пересудов. Его семейка - да она же меня потом выполощет: как это их драгоценный сынок да с бездетной связался!..
  
  - Мне кажется, ты слишком плохо думаешь о людях, - вздохнула Мама.
  
  София сдвинула брови:
  
  - Нет, мама, я знаю, о чём говорю. - Она кивнула на дверь. - Однажды он с дружками затеял финансовое дельце. Авантюру, проще говоря. И вляпался. Потом просил, чтобы я взяла его вину на себя, дескать, мне ничего за это не будет - максимум штраф, который бы они с дружками, конечно, оплатили. Я не вникала, дура влюблённая, и согласилась. В итоге, меня чуть не посадили, а его и след простыл. Да, мама, твоя дочь чуть не села в тюрьму - что ты глазки округляешь? Хорошо следователь был - советского воспитания ещё человек... Дружки-то все, как один, прикинулись жертвами и против меня показали, что впервые меня видят... А этот - даже не заступился. Даже не заступился...
  
  София задумалась и замерла, словно окоченела от воспоминаний, но вдруг щёки её вспыхнули, словно огнём, глаза загорелись.
  
  - О, Мадонна! - подняла она голову.
  
  Её как будто озарило. Быстрыми движениями она вытерла глаза и носик. Мама тоже распрямилась.
  
  - Что такое?
  
  - Заступился! - воскликнула София. - Заступился, мама, это же был óн!
  
  Мама не понимала:
  
  - Он?
  
  София вскочила, подбежала к сумке, начала копошиться там...
  
  - Кто он-то, Соня? - не унималась Мама.
  
  Озарённая достала из сумочки наручные часы. Это были мужские часы. Это были часы Германа. Он вверил их ей на минутку за минутку до того, как загремел в участок.
  
  - Мама! Это был он!.. Три месяца - он сам сказал! Господи, как же я сразу-то?.. - Она живо нацепила часы себе на руку. - Ты права - это было потрясающе!
  
  Мама крикнула:
  
  - Погоди, а по телефону позвонить?!
  
  Но София уже выбежала прочь, и Маме осталось разговаривать с захлопнувшейся дверью. С сочувствием она произнесла:
  
  - Ах ты, моя девочка.
  
  Её пальцы снова потянулись к сигаретам. Тут вбежала, запыхавшись, София, быстро чмокнула её в щёчку и схватила со стола ключи от машины.
  
  - Представляешь, - ухнула она, - вот как на зло: в этот раз я свой телефон оставила, а его не взяла!
  
  И, словно ветер, она вылетела обратно. Мама, заметно подрумянившись от поцелуя дочери, сперва просто отняла руку от сигарет, а затем оттолкнула пачку в сторону небрежным "пинком" пальцев и поднялась из-за стола с воодушевлением:
  
  - Ты же моя девочка!..
  
  
  
  Сидя в люксовом "американце", дожёвывал не землю, а брусничный пирог отвергнутый трейдер года и говорил по телефону:
  
  - Всё продавайте. Продавайте! Да что ж такое - продавайте, я сказал! Это балласт. Есть инсайд, что их акции подешевеют - так что продавайте пока подороже, потом выкупим обратно подешевле. - Через окно своей машины Игорь заметил Софию, выпрыгнувшую из дома и закруглился: - Всё.
  
  София запрыгнула в припаркованное у калитки мамино авто. Красная малышка тут же завелась, поддала газу, тронулась с места и вырулила к дороге.
  
  Игорь поспешно смахнул с сорочки все крошки, схватился за руль и ткнул кнопку зажигания. Его машина развернулась и уехала вслед за Софией...
  
  
  
  В магазинчике автозаправки красивые от природы и украшенные тщательным уходом дамские ручки сгребали с прилавков в корзину шоколадки и сдобные сладости. Девушка орудовала без стеснения и чувства меры, невозмутимо глядя из-под поднятой бровки на Германа и Рому, которые в свою очередь наблюдали за ней от соседней стойки. Сладости уже валились из корзины, а она сгребала их и сгребала, точно ждала, когда её остановят.
  
  - Пой, как будто никто тебя не слышит, танцуй, как будто никто тебя не видит - так, кажется, говорят ваши итальянцы?
  
  Она медленно, с достоинством, подошла к Роману, взглядом вытерла о Германа собственную наглость и поставила корзинку на руки своему молодому человеку.
  
  - Жду на кассе, - проговорила она.
  
  Чёрт меня побери, она проделала это так томно, что я и сам едва не согрешил в собственных мыслях. Ей-богу, как географичка приглашает созревающего школьника во снах на пересдачу!
  
  Парень с корзинкой смотрел ей вслед с обожанием.
  
  - Ромео, - встряхнул его Герман, - ответь мне как архитектор архитектору... Это - кто?
  
  Друзья стояли за стойкой с продуктовыми полками. У Романа в руках была корзинка, у Германа - по бутылочке воды и сока. Не отрывая от девушки глаз, корзинщик ответствовал:
  
  - Это?.. Юрист-международник. Победитель конкурса "Раздави орешек попкой". Мастер кухонных танцев и в будущем, надеюсь, мать моих детей. Я зову её - моя Джульетта. Джульетта Гончаренко. Юлька, по-нашему. Восхитительна, правда?
  
  - Правда. Но не совсем. Что стало с прежней матерью твоих детей, которую ты называл "моя Полли"?
  
  - Пути господни неисповедимы. Один из них завёл нас в болото.
  
  - Болото не яма - можно вылезти, вернуться и мосточки проложить, нет?
  
  Рома пристально посмотрел Герману в глаза:
  
  - Что ты хочешь? Что ты ко мне прицепился? Тебе так нужна Полина? Так бери её и владей - она свободна!
  
  - Ромео, ты нарываешься...
  
  - Если так интересует чужая личная жизнь - значит, пора заняться своей!
  
  Он развернулся, чтобы пойти к кассе, но Гера остановил его, схватив за плечо:
  
  - Да мне по боку твоя личная жизнь! Делай всё, как и с кем хочешь! Но мне нé по боку, что ты втягиваешь меня в своё враньё! А я не хочý участвовать в том, что приносит Полине страдания!
  
  - Пафоса-то сколько, боже ж ты мой. Страдания! - Роман освободился от захвата. - Я ей браслет подарил.
  
  - И даже не сказал, что бросил. Учти, когда она узнает всё сама - я не буду тебя выгораживать.
  
  Теперь уже Гера направился к кассе. Он прошёл мимо Ромки, едва не задев того плечом.
  
  - Тогда и ты учти, - получил он в спину, - что в таком случае мы её потеряем. - Гера остановился, обернулся. - Угу, и её связи тоже. - Гера открыл для ответа рот. - И тендер помашет нам ручкой.
  
  Гера созрел, наконец, ответить что-то явно резкое - и он уже назидательно выдвинул на Романа палец, но его осёк голос Юли:
  
  - Ребятушки, вы скоро?
  
  Спохватившись, что их может услышать та, от которой лучше бы всё это держать в строгой тайне, Гера понизил голос:
  
  - Ты недельку не мог потерпеть? Вот скажи, не мог? Треснула бы твоя "ореховая попка"?!
  
  Юля вертелась у кассы, с ленивым интересом водя глазами по полочкам с мелким товаром.
  
  - Мы опоздаем, - крикнула она спорщикам между стеллажами.
  
  - Потерпеть недельку?! - взъерепенился её заступник. - Да я полгода терпел! Всё это время я был для Полины, как чёртов котёнок у ног: хочу - за ушком почешу, хочу - хвост пяткой прижму, хочу - пожрать дам, хочу - не дам, хочу - мордой ткну в мокрый тапок! А хочу - брошу клубок и поиграю! Недельку! Ещё неделька - и её нити опутали бы все мои лапки!
  
  - Котёнок, тоже мне.
  
  Герман развернулся.
  
  - Вот и я говорю, - согласился Роман. - А Юлька - она сделает из меня человека.
  
  Фыркнув, Гера ушёл к кассе. Рома пожал плечами, достал из корзинки леденец и скинул его на полку: лишнее, мол. Посмотрел в корзинку, оценил всё, взвесил да и вытряхнул обратно:
  
  - Орешек мой, поверь, ты ещё скажешь мне "спасибо"!
  
  Взял только сок и воду, как и старший...
  
  
  
  С бутылками безалкогольного в руках Герман и Роман шли по парковке. Машины на месте не обнаружилось. Гера бегал по площадке глазами, и уже начал всерьёз беспокоиться, как услышал любимый, греющий душу сигнал: отогнав машину в сторону, из-за стекла им бибикала Юля. Сделав дело, она, не покидая салон, ловко перебралась с водительского места назад, на пассажирское.
  
  По пути Роман поинтересовался у друга:
  
  - Ты сам-то ещё долго бобылём таскаться собираешься?
  
  Друг огрызнулся:
  
  -- Тебе-то что?
  
  - Ха, нормально так - заява! Хотя чего я удивляюсь: три месяца уже, четверть года без женщины - любой в дикаря превратится. Ты зубы-то чистишь ещё, а? Ну-ка, дыхни.
  
  - Заткнись, Ром, а.
  
  Ромка прищурился:
  
  - Кисляка в тебе много стало, мой друг. А ведь эта... Как её звали? Энетта, кажется? Энни... Такая сладенькая была конфетка на вид. А зачем разбежались - можешь сказать?
  
  Герман закрылся:
  
  - Значит, так было надо.
  
  - Вот-вот. И получается, что я терплю все эти вмешательства непонятно из-за чего.
  
  - Нечего там рассказывать - расстались и всё. Были причины.
  
  Рома закрылся тоже:
  
  - Ну, окей. Так и запишем - не было, причин. Ибо другу о причинах всегда поведать можно. Рассказывать нечего лишь там, где сплошь один вздор и самодурство.
  
  Они подошли к машине и синхронно открыли двери - каждый свою.
  
  - Не слишком ли много лирики, Ром? У нас тендер на носу. Тендер всей жизни. Ты ещё помнишь, зачем в Италию летишь? А я вот не забыл. Моя́ голова сейчас занята только этим!
  
  - И плохо! И сейчас, и потом - голова всегда должна быть занята одним и тем же - шерше ля фамм! Ибо, как поётся, "Ноу вуман - ноу драйв". Нет женщины - нет мотивации. Без женщины и работать трудно, и нельзя отдыхать, и в Италию летать запрещается! Без женщины мужчина не может ничего, без женщины он вообще - распадается.
  
  Роман уселся внутрь. Герман, оценив вольное обращение друга с текстом песни Боба Марли "No Woman, No Cry", тоже залез, под "баранку"...
  
  
  
  По трассе на больших оборотах крутились колёса переднеприводной красненькой "фрау". Внутри, судорожно пялясь на дорогу, держала на руле обе ручки София, пристёгнутая ремнём. Поскольку кое-что о планах Германа она уже знала, то предполагала, где его теоретически ещё можно найти и гнала в аэропорт. Надежду найти его подкрепляла всё та же "Felicità", объяснявшая ей популярно, что счастье есть и что не быть его не может. София верила "Феличите" и танцевала от предчувствия в такт, а на левой руке с ней синхронно поблёскивали мужские часы, оставленные последним рыцарем в Милане.
  
  Следом за ней давил на газ кожаный ботинок. Трейдер был очень напряжён, ремень безопасности болтался без дела, музыка молчала, лишь сверкала золотом подкова на панели.
  
  Под задорную мелодику "феличиты" София проскочила на зелёный - так, что сразу за ней включился красный, и началось движение поперёк. Увидев в этом знак удачи и подмигнув себе в зеркало, София снова задвигала под музыку плечами. Игорь же проскочить не успел - он встрял на светофоре, рассерженно отыгрываясь на руле, а с боков его обступили фуры, и в отсутствие музыки его салон наполнился нестройным громыханием тяжёлых моторов.
  
  "Феличита" не смолкала даже в аэропорту! Теперь она, жизнерадостная, вела Софию, потерявшуюся в огромном зале среди толп людей, регистрационных стоек, указателей, мониторов с расписанием, рекламы. Как среди этого всего найти единственного человека, который очень нужен? А если он очень нужен и при этом очень срочно?.. Я подскажу: где-нибудь сбоку всегда будет стойка Информации, за которой всегда дадут справку милые сотрудницы авиакомпании в серых костюмах, цветных платочках на шее и с белыми бейджиками на лацкане.
  
  Подавшись всем телом, София вняла указаниям одной из них и, оттолкнувшись от стойки, как от бортика, поспешила сделать всё так, как ей рекомендовали. А ей рекомендовали пролететь через зал, не разбиться и достигнуть нужной стойки Регистрации. Если до вылета ещё больше получаса, сказали ей, то всё получится. Но ей ничего не сказали, что делать, если регистрация уже завершена. С умоляющим лицом София обратилась к проходящему мимо сотруднику аэропорта, но тот лишь отрицательно помотал головой. Обратилась к другому - тот пожал плечами. София раздосадовалась и, повесив голову, ушла... Но "феличита" же - как же так? Она же не обманет! Сонечке надо было всего несколько секунд подождать, и она увидела бы, как с другой стороны в зону вошли Герман, Роман и Юля. Они опоздали на регистрацию и теперь семенили группой за Стюардессой, которая важной курочкой быстро вела к стойке "цыплят" с билетом в бизнес-класс, отчитывая их через плечо и на ходу просматривая документы...
  
  
  
  Нетерпеливая и торопливая София грустила на руле в салоне автомобиля и перебирала в пальцах часы, оставшиеся ей на долгую память. "Феличита" умолкла - было не до "феличиты". Но понимала ли она, что на этом не нужно сдаваться? Я всегда говорю, что удача - случайна, а случай бывает двух типов: простой и разборчивый. Простой навязывается сам и награждает чем-то без изысков, простым, а разборчивый требует фантазии, импровизации, спонтанных усилий. Да - сложно, может быть, да - не для сонных, но, если получится, награда превысит любые ожидания и смелые надежды!..
  
  София поднялась, выдохнула с тяжёлой досадой, завела машину, включила поворотник, и тут же схлопотала по бамперу сзади. По инерции её отбросило немного вперёд, она оглянулась и озверела:
  
  - Ma che cazzo!!! Madonna, dammi una forza![2]
  
  [2] Вот ведь срань! Матерь божья, дай мне сил! (ит.)
  
  Взгляд разъярённой блондинки едва дырку не прожёг в заднем стекле, и смертоносные лучи его чуть не пронзили насквозь наглеца, который с нелепым, извиняющимся выражением раскормленного портрета салютовал ей через стекло. Это, конечно, был Игорь.
  
  София вышла из машины, как львица, с неумолимым намерением хищницы разорвать суслика в клочья.
  
  Суслик же притих, как куропатка. Не вставал, не дышал, одну руку держал на руле, а другой щёлкал блокировкой замка дверей, то закрывая его, то открывая снова. Львица подошла и с силой дёрнула дверную ручку на себя:
  
  - Увидимся в суде! - крикнула она и с силой же захлопнула, но, сделав лишь два шага, вернулась и дёрнула дверь снова: - И никаких борщей!
  
  Во второй раз дверь хлопнула, как будто граната взорвалась. От удара золотая подкова клюкнула и, держась на одном гвоздике, перевернулась хвостиками вниз, что помаячили туда-сюда инерционно и через пару секунд повисли тоскливо, как вялые, жёлтые сопли. Игорь вжался в кресло. По до противности чётко выстриженному виску прокладывала путь к подбородку толстобрюхая капелька пота.
  
  - Уф, - выдохнул он, - ну что же, хотя бы в суде...
  
  
  
  Роман был занят регистрацией на рейс, Юля - с ним. Чуть в отдалении притоптывал и тихо подпевал сам себе Герман:
  
  - Felicità è tenersi per mano, andare lontano. La felicità...
  
  Он не заметил, как со спины к нему зашла дева без определённого возраста с высветленными волосами, развязно жующая жвачку.
  
  - Простите, но, вообще-то, я здесь стояла, - предъявила она ему с вызовом.
  
  Герман сдвинулся и пригласил, не переходя на русский:
  
  - Certo, pure.[3]
  
  [3] Конечно, прошу вас. (ит.)
  
  И у той замкнуло. Она растерялась. Центр тяжести ухнул в целлюлитные булки. Она присела и так, на полусогнутых, убежала с визгом прочь от Германа, как от приведенья:
  
  - Аа-ааа-аааа!..
  
  То есть, там - Роман, Герман и Юля дружно рассматривали отметку о регистрации на путевом билете, а здесь тяжело дышала с перепугу пергидрольная отпускница:
  
  - О, мать моя господи - он же итальянец!..
  
  Сбоку к ней, оглядываясь на группу наших друзей, подошла подруга - такая же, но с ребёнком на руках, тёмными волосами, наращенными по верхним векам ресницами до размера лопухов и изрисованными пошлой маникюршей ногтями.
  
  - Ты чё орёшь-то, мать? Заболела?
  
  Тупея на глазах, пергидрольная подруга пробормотала:
  
  - Он итальянец...
  
  - Кто? - засомневалась Ресничка. - Да ладно! А ты чё?
  
  - А я - как дура!
  
  - Ну дык ты, мать, куда суёшься-то? Читать умеешь? Не видишь - Италия, написано. А нас Турляндия ждёт, олынклюзив!
  
  Отдавшись ступору, пострадавшая отпускница ушла куда-то в мечты, как в небытие, откуда подала мрачный, почти утробный голос:
   - Мне турки-то как-то не очень. Вот с итальянцем я бы, это самое, с таким удовольствием...
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"