Он сидел в вагоне международного экспресса, мчавшегося по Германии, и смотрел вперед. На табло высвечивались цифры 180, 200, 220 км/ч. Как только поезд замедлял ход, цифры пропадали. Усмехнулся. Потемкинские деревни, кажется, так называли то, что сейчас наблюдал, в России, в стране, в которой он родился. Взглянув в окно, увидел лицо не молодого мужчины, с чуть белыми волосами и живыми глазами. За окном простиралась сплошная темнота, прерываемая светом фар одиночных машин. И очередное сообщение динамика об опоздании поезда не ввергло его в уныние и не раздражало как обычно, потому что мысли были далеки от этого места. Они возвращали его в прошлое не далекое, но уже в прошедшее время. Мысли катились как неуправляемые санки со снежной горы, натыкались на им одним заметные препятствия и уходили в сторону. Как раз сейчас, он думал о том, что человеческую жизнь можно сравнить с замкнутой кривой. Замкнутой, потому, что она начинается из ничего и уходит в ничто. В течение всей жизни такая кривая пересекается с другими кривыми, а точки пересечения - встречи с людьми; причем прошлое одного индивидуума, может пересекаться с настоящим другого. И с этой точки зрения не было удивительного в том, что его кривая пересеклась с какой -то другой. Удивление вызывало место этой встречи, что, с точки зрения кривых, не имело никакого значения.
Несколько месяцев тому назад, после долгих поисков, удалось найти такую работу, которой он занимался всю свою сознательную жизнь. Об этом виде деятельности в его бывшей стране говорили, что это удовлетворение любопытства за чужой счет. Да, он был научным сотрудником, работал во многих областях науки, и везде ему удавалось решить те задачи, которые перед ним стояли. А так как они не являлись фундаментальными, он, в лучшем случае, мог написать статью в один из научных журналов, что и не без успеха делал, но никогда не был удостоен никакими премиями и Нобелевской в том числе, хотя в юности думал, что обязательно ее получит. Можно сказать, что теперешний выбор его кандидатуры среди других, более молодых претендентов, в какой-то мере компенсировал неполученные им премии. Более того, ему предлагали работу в одной из самой современной области науки - нейробиологии, хотя, как всегда, задача, которую предстояло решить, была очень конкретной и требовала знания новых методов и экспериментов на животных, опыта работы, с которыми у него почти не было. Но самое главное и не очень приятное являлось то, что Институт находился в двух часах езды на поезде. Как раз поездка на поезде, меньше всего пугала; в поезде он мог думать, читать, писать, в общем, вести нормальный образ жизни. Но для выполнения задания необходимо было работать по 12 часов в сутки, особенно в первое время, когда он знакомился с аппаратурой и методами работы. Поэтому пришлось искать жилье в этом городе. Но это было позже ..... .
А в начале, когда приехал в первый раз в Институт, его встретила секретарь лаборатории, молодая, полноватая женщина с карими глазами и темными волосами. Ее внимательный взгляд, обаятельная улыбка, интонации голоса и жестикуляция были до боли знакомы, более того, казались такими родными, что он невольно выбросил эти мысли из головы. Но ощущение заочного знакомства с ней не покидало его. И из всех женских портретов, промелькнувших мгновенно в голове, память выбрала портрет жены его бывшего одноклассника, а затем и однокурсника, которой он в свое время немного был увлечен, темненькой, такого же темперамента и обаяния. Чтобы поддержать разговор, спросил, сколько лет Институту, и давно ли она здесь работает. Она отвечала, глядя ему в глаза, и он, не очень понимая ответ (его немецкий был далек от совершенства), снова услышал знакомые интонации. И подумал, до чего природа ограничена, создала двойников, и люди используют это в своих целях, особенно политики, но и не только они. Наверно, двойниками природа заменила общий человеческий язык, на котором когда-то разговаривало все население земли, когда оно размещалось на небольшом участке нашей планеты.
Начало его деятельности ознаменовалось стрессом, связанным с недостатком времени, необходимого для полного знакомства с аппаратурой и методами работы. Молодой человек, который должен был ввести его в курс дела, через месяц уезжал в другую страну. К этому надо было добавить его неумение или нежелание все подробно объяснить. При том, что практически все его время было занято, ему удавалось иногда увидеться с секретаршей. И эти встречи приносили ему дополнительную энергию и вдохновение, и почти полностью компенсировали состояние стресса. Он реально чувствовал ее поддержку, которую она ему оказывала вольно или не вольно. Конечно, кроме чувств уже описанных, было еще чувство мужской гордости. Ему льстило, что женщина, намного моложе , обращает на него внимание. В тоже время он понимал, что женщина в таком возрасте, да еще немка, не будет постоянно с ним общаться, тем более, что для общения надо было, по крайней мере, хорошо говорить на ее родном языке, не говоря уже о необходимости поиска темы разговора. Часто он все это заменял взглядами или оказывал ей знаки внимания. Дарил конфеты, шоколадки или фрукты, которые она с обаятельной улыбкой принимала, и в это время, он с ней немного общался. Но это так долго не могло продолжаться. Отношения, как и все в нашей жизни, не должны застывать на месте. Они развиваются, но, конечно, не сами по себе. Для их развития необходимо было что-то предпринять. Самое простое продолжение заключалось в более близком знакомстве, т.е. вне работы. Было бы естественно пригласить ее к себе домой, т.е. в ту квартиру, которую снимал. И хотя, как ему казалось, такой шаг, с одной стороны, был бы не очень тактичным, а с другой, присутствовал страх получения отказа, что, в любом случае, всегда является неприятным событием. Наконец, он решился, и пригласил ее в гости. Она по-деловому открыла табель - календарь, лежащий на столе и сказала, что может прийти в ближайший четверг.
Ее согласие привело его в некоторое замешательство, которое через несколько минут перешло в возбуждение. Отступать было уже поздно, и надо было думать, как ее принять и что приготовить. На долгие раздумья время почти не оставалось, и решение пришло само собой: салат из свежих овощей, бутерброды с красной рыбой и пельмени как горячее блюдо. А к чаю хорошие конфеты из России и немецкий "кухен", слово трудно переводимое на русский язык, потому что это и не пирог и не торт, хотя скорее по своему замыслу ближе к торту, но не по вкусу, не по рецепту, и не по методу изготовления. Естественно, к такой еде лучше всего подходила водка, хотя после переезда в Германию, он с большим удовольствием пил сухое вино. Предлагать женщине пить водку было, конечно, не оригинально, но зато национально, не в смысле нации, а в смысле страны, из которой он приехал в Германию.
Поддержка стереотипов - неотъемлемая часть общечеловеческой культуры. Часто бывает, что в той или иной стране уже почти не существует тех или иных обычаев или их характерных черт. Но за пределами этой страны они остаются жить, причем живут в головах других национальностей и их время жизни там может оказаться намного больше, чем в той стране, откуда они пришли. Это подтверждал и его собственный опыт. До приезда в эту страну он считал, что немцы пунктуальны, любят и всячески поддерживают чистоту. Однако, ему много раз встречались немцы, которые приходили на десятки минут позже, даже когда шла речь о деловом свидании. А уж насчет поддержания чистоты и порядка, то, скорее всего, его поддерживает меньшая часть населения, процент которого, по-видимому, не превышает процента населения в других странах. Постоянная уборка улиц приводит к чистоте, которой восхищаются некоторые соотечественники, прибывшие в страну.
На всякий случай, он, кроме водки, купил бутылочку хорошего сухого вина.
В этот день он ушел с работы пораньше. Надо было приготовить салат, накрыть на стол и немного привести квартиру в порядок. Время шло быстро, но к часу ее прихода, он успел сделать все, что планировал, и теперь мог себе позволить немного расслабиться. Прошло 15 минут, она не появлялась и не давала о себе знать. Хотя он принадлежал к пунктуальным людям и любил приходить к точно назначенному времени, но другим прощал их опоздания, и эта черта человеческого характера не являлась для него определяющей. Он знал, что немецкие молодые люди практически никогда не приходят вовремя. Более того, опоздание являлось необходимым атрибутом любого "party ", и, по-видимому, являлось внутренним протестом молодежи против национально приписываемой им пунктуальности. Но время шло, а никаких известий от нее не поступало. Попытка дозвониться до Института ни к чему не привела. В трубке послышался холодный голос их общей шефини, и ему ничего не оставалось, как прекратить звонок, не начиная разговора. После часового ожидания, он начал было убирать со стола посуду, когда раздался звонок, и через переговорное устройство он услышал знакомый голос.
После работы она выглядела чуть усталой, но как обычно, много говорила и чувствовала себя свободно и непринужденно. Его же расслабленное состояние мгновенно улетучилось, звуки чужого языка привели в состояние боевой готовности ту часть мозга, которая отвечала за перевод. Улавливая отдельные знакомые слова, необходимо было выстроить их в возможные предложения или вопросы, которые требовали быстрой ответной реакции. Кроме этого, надо было оказывать какие-то знаки внимания гостье и что-то говорить по-немецки. Поэтому то воодушевление, с которым он ее ожидал, постепенно исчезало, превращаясь в тяжелую обязанность исполнения трудной работы, которая не исчезла даже после первой рюмки водки.
Между тем она что-то рассказывала об ее бабушке, спрятанной бутылки, к которой ее бабушка довольно часто прикладывалась. Любопытной внучке все время хотелось попробовать водки, но не представлялось случая. Пила она водку, зажимая нос пальцами. После выпитого почти ничего не хотела есть. Салат поковыряла, терпеть не может помидоры. Без интереса съела одну пельменю.
Пауза затягивалась, несмотря на то, что она в это время постоянно о чем-то говорила. Конечно, если бы это был его родной язык, он мог бы поддержать разговор, мог бы изменить тему и вообще его поведение, возможно, могло быть иным. В данной ситуации он ничего другого не мог придумать, как выпить на "брудершафт". Да, конечно, это немецкое слово, но обычай этот, по-видимому, сохранился в России, так как в Германии, хотя и знают его, но пользуются им очень редко. Молодые люди могут быстро переходить на "ты" и без этой процедуры. Она без колебания поддержала этот тост, и, как положено, они поцеловались. Он почувствовал ее губы - чуть влажные, упругие и очень приятные, но не сумел перевести этот дружеский поцелуй, в настоящий, чувственный, головокружительный, с ощущением быстрого набора высоты и резким падением вниз. Ему не удалось уловить от нее тех волн, которые исходят от женщин, стремящихся быть ближе к мужчине. И хотя, после поцелуя, они перешли на "ты", граница, которая еще между ними оставалась, не была разрушена. Выпитая водка и ее близость, возбуждали его и возникало желание обнять ее, поцеловать. Но всякий раз, мысли о том, что его ласки могут быть отвергнуты тем или иным способом, его останавливали. Эта нерешительность, по-видимому, передалась и ей. Она, вдруг, заторопилась домой, высказывая свое беспокойство о дочке, с которой не часто видится. Он не стал ее уговаривать, но решил проводить до дома.
Во время поездки появилась раскованность и легкость. Он что-то ей говорил, она отвечала и, казалось, что, наконец, завязался непринужденный разговор. В минуты расставания, перед ее домом ему удалось полностью расслабиться и между ними опять возникла невидимая связь, и он решил ее обнять и поцеловать. Она не отсранилась, но прятала свое лицо и губы и что-то говорила о своем муже, который может их увидеть через окно. Домой вернулся расстроенный из-за своей нерешительности, преследовавшей его всю жизнь.
После этой встречи их отношения на работе внешне не очень изменились, но таинственная внутренняя связь пропала, и поэтому разговоры потеряли некоторый колорит и стали серыми. Подходили дни очередных немецких праздников. Она сказала, что хотела бы видеть его у себя дома. И хотя у него были другие планы, с радостью принял ее предложение и в назначенный день появился с бутылкой хорошего вина, конфетами и цветами. Она была в легком, достаточно открытом платье, двигалась мягко и непринужденно. При этом глаза излучали доброжелательность и радость, так что первоначальная скованность, вызванная новой обстановкой у него пропала. Извинившись, пошла, что-то готовить на кухне. Обстановка в комнате была стандартной. На одной из открытых полок шкафа, его внимание привлекла черно-белая фотография. Пара - молодой человек в советской военной форме обнимал молодую женщину, очень похожую на хозяйку дома. Лицо парня показалось ему знакомым. Парень был похож на его брата, который лет тридцать назад служил в Восточной Германии, недалеко от Магдебурга, а в настоящее время проживал в далеком сибирском городе. И хотя они с ним не виделись лет пятнадцать, родственные связи не были утеряны. Мысли в его голове смешались. И прежде, чем он успел выстроить из них какую-нибудь картину, она вошла в комнату, и его голова снова была занята немецким языком, а чувства попали в сферу ее притяжения. После выпитого вина, у них появилась раскованность, и уже не существовало между ними ни языкового, ни биологического барьера. Общаться стало легко, и он не заметил, как ее обнял. Они целовались с упоением и с той страстью, как будто это был их первый поцелуй. Слегка кружилась голова, и желание быть к ней как можно ближе, отодвинули все мысли на другой план.
Утром ему было очень приятно видеть ее рядом, глядеть в ее глаза, гладить волосы и слышать ее голос. По-видимому, и для нее эта ночь была не совсем обычной.
После чая он ушел, а она осталась, и оба они знали, что это была их первая и последняя совместная ночь. Ощущения этого у него появилось еще раньше, и поэтому он не стал ничего говорить и спрашивать про фото, стоявшее на шкафу. Единственный вопрос об отце, который он задавал в начале их встречи, как ему показалось, привел ее в некоторое замешательство. После некоторого молчания, глядя ему в глаза, она сказала, что не хотела бы говорить на эту тему.
Через день он сидел в поезде, идущем в Геттинген и также на табло высвечивались цифры, показывающие скорость его движения. Но он не обращал на них никого внимания, а вел внутреннюю дискуссию с немцами, большинство которых, и по настоящий момент, считают свою нацию выше и лучше других, тем более славян, свято веря в ее чистоту.