Анна Орлова Туманная история 29.06.2008

Всеволод Кравнин возвращался домой уже заполночь. Транспорт уже не ходил, а таксистов он на дух не выносил, поэтому шел пешком. Пройти оставалось немного - пол пути уже было позади. Теперь предстояло прошагать узенькими кривыми улочками через двух- и трехэтажные трущобы полузаброшенных бараков и он был бы в своем квартале.

Настроение у Кравнина было приподнятое, подогретое, к тому же, хорошим коньячком. Нет, пьян он не был - что, в конце концов, на двух здоровых мужиков одна маленькая бутылочка коньяка? И повод был: друг помирился, наконец, с женой. (А она три недели как ушла к маме, да еще и с ребенком вместе.) Теперь в доме Деньшовых был Праздник Великого Примирения. Видимо, не врут все-таки что "милые бранятся - только тешатся". Ссоры только подогревают и разнообразят жизнь - в семействе Деньшовых, по крайней мере, так и было. Своей жены у Кравнина не было, чему он был несказанно рад, считая, что ему пока рано обзаводиться семьей.

Он свернул и зашагал по темному переулку. И тут же об этом пожалел: путь ему преграждала высокая и широкая фигура, смутно вырисовывающаяся на фоне черно-серого проема переулка черной кляксой. "Сейчас будут просить закурить, - подумал Всеволод, - а потом бумажник отдать."

-Слышь, друг, - слегка более пьяным голосом, чем он был на самом деле, проговорил Всеволод, судорожно пытаясь нашарить в кармане фонарик, который он всегда носил с собой, - пусти, жена уже, наверное, волнуется.

Он зацепил, наконец, в кармане фонарик и внутренне подобрался, удобнее пристраивая его в руке. "Сейчас ослеплю этого, потом двину ему - и ходу..." - решил про себя Кравнин. Тотчас, словно в ответ на его мысли, от фигуры послышалось явственное звериное рычание. Это несколько смутило Кравнина, ровно как и то, что тип двинулся в его сторону, но не заставило сменить свой план.

Всеволод выдернул из кармана фонарик и, одновременно включая его, направил в то место , где предположительно находились глаза этого "шлакбаума". Вместо ожидаемой "зековской" звероподобной физиономии в ярком луче, пронзившем густой черный сумрак улочки, мелькнула отворачивающаяся настоящая звериная морда с оскаленной пастью и горящими глазами хищника.

Долго потом думал Кравнин - что же его тогда спасло: быстрые ноги (так он не бегал никогда) или то, что вместо того, чтобы как все люди развернуться и удирать откуда пришел, он рванул навстречу морде, мимо зверя - в такой близкий, такой далекий тогда дом.

Об этом случае Всеволод никому не сказал - благо жил один и не пришлось никому объяснять, с чего это он вломился в собственную квартиру так, будто за ним гнались по пятам все демоны преисподней, и тут же начал баррикадировать дверь и окна. Ему бы все равно никто не поверил, разве что какая чуткая особа, видевшая его лицо тогда, когда он, тяжело дыша, с дико вытаращенными глазами, ввалился внутрь и, захлопнув дверь, прижался к ней спиной. Но жены, как уже упоминалось, не было и Всеволод смолчал. Он не сказал даже Петру, тому самому другу, от которого он возвращался в ту памятную ночь. Не сказал, потому что все решили бы, что это сбежавший из зверинца волк или горилла. Но Кравнин видел и знал, что таких морд у этих животных не бывает. И вообще не бывает - ни таких морд, ни такого туловища. В принципе, ОНО ему чем-то напоминало и волка, и гориллу, а еще почему-то - крокодила.

Он купил охотничий нож и теперь всегда носил его с собой. Он пошел учиться в секцию русского кемпо и огорошил тамошнего мастера просьбой показать приемы против диких зверей. Мастер показал - а Всеволод тщательно выучил и натренировался комбинировать их с приемами, предназначенными для людей. А еще он не расставался с фонариком, спасшим ему жизнь.

И он все никак не мог заставить себя еще раз войти в злополучный переулок. Его очень напугала та встреча, напугала не страшная оскаленная пасть, не острые когти, а глаза... Звериные, яростно горящие глаза с мелькнувшим в них нечеловеческим разумом... и нечеловеческой злобой.

Стройная светловолосая девушка уверенно шагала по глухому переулку. Глядя на ее стильную одежду, как будто только что из модного бутика, можно было с уверенностью сказать, что на этой улочке, на самой окраине города, где вот уже двадцать лет жили только пенсионеры с домашними зверушками да несколько аборигенов-алкоголиков, ей определенно не место. Скорее такую встретишь на показе мод или на вечеринке какой-нибудь шишки из местных бандитов.

Уверенная походка резко контрастировала с подозрительными и опасливыми взглядами, которыми девица окидывала тихий переулок. Затем, успокоившись, она резко остановилась. Еще раз окинула взглядом улицу в поисках свидетелей и, не обнаружив таковых, взмахнула руками, будто сначала что-то отбрасывая, а затем будто собралась взлететь. Послышался визгливый скрип, похожий на звук распахивания скрипучей двери. Темный переулок осветился мерцающим светом. Он исходил как-будто ниоткуда, зато к ногам девушки лег косой прямоугольник освещенной земли (асфальта здесь не было отродясь). Такой прямоугольник образуется обычно, когда открыта дверь из освещенной комнаты во тьму. Девушка шагнула вперед, на секунду замерла на границе света и темноты и, прерывисто вздохнув, ступила за грань. Ничего не произошло, только девицу будто поглотил мрак.

Пару секунд в переулке пировала тишина, затем прямоугольное пятно света, скривившись, сложилось с тем же скрипом несмазанных петель, напоследок наградив улицу хлопком закрываемой двери. Все снова стихло.

Какая-то собака робко взвизнула и умолкла.

Пьяный мужчина, наблюдавший все это из темного окна неосвещенного дома, хрипло выругался и сплюнул через левое плечо: на всякий случай. Подумав, пьяница взял солонку и обильно посыпал солью пол кухни у себя за спиной. А затем, с довольным вздохом и чувством выполненного долга, тихо осел на табурете и тоже затих.

Через полчаса переулок наполнился жизнеутверждающим храпом неунывающего забулдыги.

Туман опустился на город еще два дня назад, но до сих пор не рассеивался. Он напротив, вроде бы, даже уплотнился.

Дни и ночи слились в одно. Днем из серо-белесого неба хмуро глядели тучи. Тучи вместо солнца. А ночью... ночью на краешке неба тлело красное зарево: словно солнце пыталось взойти, да не могло, и исходило бессильным алым свечением. Вот только зарево было не на востоке, как полагается, а будто сместилось по небу в направлении севера. Как сказал бы моряк: "Аномалия располагалась по курсу "норд-ост". Ладно-ладно, так сказал бы очень ученый моряк. А нормальный выразился бы непечатно, но так ли это важно? А вот книга должна быть без ругани, так что...

В тумане то и дело проскальзывало какое-то движение. Он как будто жил своей собственной странной жизнью. Почти прозрачный на протяжении метров девяти-десяти, далее он превращался в дымчато-белую завесу, практически непроницаемую для невооруженного человеческого глаза.

Было в этом тумане что-то непонятное, странное и страшное - пугающее.

Прозвенел будильник. Щебетов Иван Сергеевич протянув руку нашарил очки и водрузив их на мясистый нос недовольно воззрился на него. Уже третий день на улице был зыбкий сырой туман и выходить на улицу (а именно это предстояло Щебетову через неполный час - день ведь будний) категорически не хотелось. Рядом заворочалась жена неудержимо зевая накинула на себя халат и пошла готовить завтрак.

Иван Сергеевич был заместителем директора ОблЭнерго и сегодня как и предыдущие тридцать лет он собирался идти на работу.

До работы было недалеко потому для здоровья он ходил пешком. Что правда, настроения не прибавлял сломавшийся на днях и до сих пор не отремонтированный лифтИ.С. жил на восьмом этаже шестнадцатиэтажки. Немного запыхавшись он вышел на улицу и прошел пару кварталов ругая нерадивых электриков. Пока не ощутил это пробирающий озноб, к которому отнюдь не причастны были сырость и холододет он был по-осеннему тепло. Почувствовав себя не в своей тарелке Иван Сергеевич зашагал быстрее костеря себя за чрезмерную чувствительность и мнительность. Но холодные мурашки, какие бывают от острого взгляда в спину не походили. Более того в тумане шагах в 10-15 от себя он то и дело замечал теперь скользящие неприятные тени которые чрезвычайно быстро передвигались причем уверенно зафиксировать их он не могте ускользали от взгляда что нервировало и порождало растущую неуверенность и испуг.

Достав мобильный и поправив стильные очки в тонкой золотой оправе свою гордость и подарок дочери замдир набрал домашний номер.

Лидочка взволнованный голос мужа не понравился женщине и Лидия Степановна нахмурясь спросила отрывисто:

Что-то случилось?

Лидочка это звучит смешно но по-моему за мной кто-то следит. Из-за этого проклятого тумана я ничего не могу разглядеть...

Вава не выдумывай! Туман часто рождает подобное чувство. Успокойся и иди на работу чем быстрее придешь тем скорее избавишься от неприятных ощущений. Ты сейчас где?

В трех кварталах от нашего дома...Но...

Никаких "но". Ступай спокойно. Пол-восьмоговсе маньяки уже спят.

Я тоже сначала так подумал! И.С. для собранности развернулся спиной к серой административной пятиэтажке. Вокруг все также не было ни одного прохожего в чем не было ничего удивительного ведь он шел дворами. Но эти тени...

Тут в трубке в квартире замдира раздался треск.

Ваня? Вава! Ответь немедленно! Перестань меня пугать! Лидия Степановна впервые за долгую почти тридцатилетнюю совместную жизнь всерьез испугалась за мужа, в чем сама себе не хотела признаваться. Накинув пальто она заспешила по привычному маршруту мужа к месту, откуда он звонил в последний раз.

Ну, погоди! Если ты просто уронил телефон в ближайшую лужу тебе серьезно не поздоровится! бормотала Лидия Степановна пытаясь успокоить взбунтовавшиеся нервы.

У серого здания какой-то уже давно закрытой администрации она обнаружила любимые очки своего супруга которые тот носил практически не снимая руководствуясь при этом не столько плохим зрением сколько солидным видом который ему эти очки придавали. Женщина растерянно огляделась но мужа не увидела. Из последних сил борясь с подступающей паникой она набрала на своем мобильном телефоне номер супруга и с ужасом услышала электронный писк в кустах поблизости. Ей почудилась за этими кустами какая-то тень и женщина с истошным воплем метнулась в сторону. На бегу боковым зрением она заметила нечто темное промелькнувшее в том месте где она стояла мгновение назад лишь немного позади себя.

Жена замдира наподдала и завизжала еще истошнее в ответ на что услыхала тихий обиженный вой. Но об этом она вспомнила потом.

Очнулась она только перед дверями мужниной работы когда охрана попыталась задержать странно выглядящую и вопящую что-то нечленораздельное женщину в которой они с удивлением опознали жену Ивана Сергеевича. Немного успокоившись Лидия Степановна спросила не появлялся ли на работе ее мужлелея отчаянную и бесполезную надежду и получив в ответ отрицательное покачивание головой тихо заплакала.

Вызвали милицию. Но и расследование ничего не дало. Не было найдено даже тело. В кустах откуда выметнулось нечто так перепугавшее Лидию Степановну были обнаружены небольшая лужица крови совпавшая по группе с кровью Ивана Сергеевича и клок шерсти из-за чего следователь ведущий дело предположил что пропавшего загрызли уличные собаки (с чем никто кроме жены потерпевшего и не спорил) и закрыл дело. Только Лидия Степановна четко знала что зверь преследовавший ее тем утром ничего с собакой общего не имел но испытавшей стресс женщине никто не верил и чтобы не попасть в психиатрическую клинику она замолчала смирилась ведь особого важным это как ей казалось не было.